Петр Великий: Pro et Contra

Издательство Русского Христианского гуманитарного института Санкт-Петербург 2003

«РУССКИЙ ПУТЬ» Серия основана в 1993 г.

Редакционная коллегия серии: Д. К. Бурлака (председатель), А. А. Грякалов, А. А. Ермичев, Ю. В. Зобнин, К. Г. Исупов (ученый секретарь), А. А Корольков, Г. М. Прохоров, Р. В. Светлов, В. Ф. Федоров Редакционная коллегия тома: Д. К. Бурлака, А. А. Кара-Мурза, К. Е. Нетужилов, Л. В. Поляков, Р. В. Светлов Книга

издана в рамках Федеральной целевой программы «Культура России»

На форзаце: Проспект на реке Фонтанке от грота и Запасного дворца. Гравюра Г. А. Качалова с рисунка М. И. Махаева. 1753 г. ПетрВеликий:ргое1согига / Предисл. Д. К. Бурла­ ки, Л. В. Полякова, А. А. Кара-Мурзы, послесл. А. А. КараМурзы, коммент. С. Н. Казакова, К. Е. Нетужилова. — СПб.: РХГИ, 2003. — 1024 с. — (Русский путь). В предлагаемом издании впервые собраны воедино работы отече­ ственных историков ХУШ—начала XX вв., отражающие различные точки зрения на роль Петра Первого в русской истории, а также раскрываю­ щие историю и содержание нескончаемой полемики вокруг результатов деятельности царя-преобразователя. Антология предназначена для всех любителей исторического чте­ ния, ДДЯ студентов и преподавателей, а также может служить учебным пособием.

ISBN 5-88812-149-5

ч 85888 "121498"

© Редакционная коллегия, составление, 2003 © Д. К. Бурлака, Л. В. Поляков, А. А. КараМурза, предисловие, 2003 © А. А. Кара-Мурза, послесловие, 2003 © С. Н. Казаков, К. Е. Нетужилов, коммента­ рий, 2003 © Русский Христианский гуманитарный ин­ ститут, 2003 © «Русский путь» — название серии, 1994

ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ! Вы держите в руках очередную книгу серии «Русский путь» — «Петр Великий: pro et contra». Она открывает новый виток в развитии серии — посвященный творцам российской социально-политической истории и государственности. Надеемся, что в ближайшее время Вашему внима­ нию будет представлена антология Екатерина Великая: pro et contra, а также издания, посвященные российским императорам до Николая II. В своей совокупности этот комплекс антологий призван воссоздать куль­ турно-политическую галерею ликов петербургского, или имперского, периода российской истории. В институте прорабатывается концепция представленности и иных эпох нашей истории через подобные издатель­ ские комплексы и минисерии. Обозначенное расширение «Русского Пути» было давно аннонсировано нашим институтом как отвечающее общему замыслу этого науч­ но-образовательного издательского мегапроекта. Идея проекта состояла в стремлении представить русскую культуру в системе сущностных суждений о самой себе, отражающих динамику ее развития во всей ее противоречивости. На первом этапе развития «Русского Пути» в качестве символизации национального культуротворчества были избраны выдающиеся люди России. «Русский Путь» открылся антологией «Николай Бердяев: pro et contra. Личность и твор­ чество Н. А. Бердяева в оценке русских мыслителей и исследователей». Последующие книги были посвящены видным деятелям отечественной истории и культуры. Состав их формировался как сборник исследова­ ний и воспоминаний, компактных по размеру и емких по содержанию, оценивающих жизнь и творчество этих представителей русской куль­ туры со стороны других видных ее деятелей — сторонников и продол­ жателей либо критиков и оппонентов. Тексты антологий снабжались исторц Сципиона, Мария начальниками отрядов, а в главнокомандую­ щие дайте им Александра Македонского и Юлия Цезаря: это ужасное войско исполинов не устоит против пяти полков нашего времени под командой не Наполеона, а хоть кого-нибудь из его генералов. Сила солому ломит, говорит пословица, а ум, воорУ

пензия на «Деяния

Петра

Великого»

203

нныи н а укой, искусством и вековым развитием жизни, лой Т и силу, прибавим мы от себя. Нет, без Петра Великого для России не было никакой возможности естественного сближения с Европой, ибо в ней не было живого зерна развития, и без Петра долго бы ей быть оригиналом картин, нарисованных Кошихиньш и Желябужским 57 . Правда, и без реформы Петра Великого Россия, может быть, сблизилась бы с Европой и приняла бы ее цивилизацию, но точно так же, как Индия с Англией. Повторя­ ем: Петру некогда было медлить и выжидать. Как прозорливый кормчий, он во время тишины предузнал ужасную бурю и велел всему экипажу не щадить ни трудов, ни здоровья, ни жизни, чтобы приготовиться к напору волн, порывам ветра, — и все из­ готовились, хотя и нехотя, — и настала буря, но хорошо приго­ товленный корабль легко выдержал ее неистовую силу, — и на­ шлись недальновидные, которые стали роптать на кормчего, что он напрасно так беспокоил их. Нельзя ему было сеять — и спо­ койно ожидать, когда прозябнет, взойдет и созреет брошенное семя: одной рукой бросая семена, другой хотел он тут же и по­ жинать плоды их, нарушая обычные законы природы и возмож­ ности, — и природа отступила для него от своих вечных зако­ нов, и возможность стала для него волшебством. Новый Навин, он останавливал солнце в пути его, он у моря отторгал его довре­ менные владения, он из болот вывел чудный город. Он понял, что полумеры никуда не годятся и только портят дело; он по­ нял, что коренные перевороты того, что сделано веками, не мо­ гут производиться вполовину, что надо делать или больше, чем можно сделать, или ничего не делать, и понял, что на первое станет его сил. Перед битвой под Лесным он позади своих войск поставил казаков и калмыков со строгим приказанием убивать без милосердия всякого, кто побежит вспять, даже и его самого, если он это сделает *. Так точно поступил он и в войне с невеже­ ством: выстроив против него весь народ свой, он отрезал ему вся­ кий путь к отступлению и бегству. Будь полезен государству, Учись — или умирай: вот что было написано кровью на знамени ег о борьбы с варварством. И потому все старое безусловно долж­ но было уступить место новому, все — и платье, и прическа, и Города, и обычаи, и нравы, и дома, и улицы, и служба. Говорят: ЦЗДо в деле, а не в бороде; но что ж делать, господа, если борода 1е Шала делу — так вон же ее с корнем, если сама не хочет ва­ я т ь с я ! Нельзя ничего понимать в частности, но все должно ви*еть в связи с общим. Образ жизни, одежда и само непостоян* Голиков, т. III, с. 20 старого издания.

204

В. Г. БЕЛИНСКИЙ

ство мод у европейцев в тесной связи с их наукой, образованием, администрацией, военной силой и законами. У нас теперь есть люди, которые, нося бороды, читают книги и сами приобрели себе некоторую образованность; но войдите вы к ним в дом, вникните в их семейные отношения, обращение с людьми своего мира, — вам станет тяжело и грустно, если вы порядочный че­ ловек и внутреннее, и внешнее изящество в формах жизни ста­ вите во что-нибудь. Но теперь борода есть только вывеска ува­ жения к преданиям старины, к обычаям сословия; иной не решается ее сбрить, как и есть в первый раз устриц: ему смешно своего страха, а все не решается. Это еще, по крайней мере, снос­ но и больше смешно, чем вредно. Но во времена Петра бороде придавалось невежеством народа какое-то религиозное значе­ ние. Она торчала между книгой и глазами и не давала читать. На бритву смотрели как на орудие разврата иноземного, безбо­ жия басурманского. По счастливому выражению Марлинского 58 , русский человек держался за бороду обеими руками, как будто она приросла у него к сердцу. Знамя совсем не то же, что полк; но если знамя утрачено в сражении, полк считается несу­ ществующим, — и потому великая честь отбить у неприятеля знамя. Борода была знаменем невежества, — и Петр понял, что за нее-то прежде всего и нужно было взяться. Некоторые приписывают реформе Петра Великого то вредное следствие, что она поставила народ в странное положение: не привив ему истинного европеизма, только отторгла его от род­ ной сферы и сбила со здравого и крепкого природного смысла. Несмотря на всю ложность этого мнения, оно имеет основание и по крайней мере достойно опровержения. В самом деле, если ре­ форма развязала, так сказать, душевные силы даровитых лю­ дей, подобных Шереметеву, Меншикову и другим, зато из боль­ шинства сделала каких-то кривляк и шаркунов. Понятно, что старые бояре, отличавшиеся природным умом, упругим харак­ тером, не хотевшие расстаться со своей степенной одеждой и оставить суровые обычаи старины, как какой-нибудь Ромодановский, понятно, с каким чувством глубочайшего презрения смотрели они на этих нововыпеченных и доморощенных европей­ цев, которые по непривычке путались ногами в шпаге, роняли из-под мышки свои кораблики, подходя к дамам к ручке, насту­ пали им на ноги, как попугаи, употребляли без толку иностран­ ные слова, любезность заменяли грубым и наглым волокитством и — могло быть! — иное платье надевали задом наперед. В дру~ гом уже виде, но и теперь заметен у нас этот мнимый, искажен­ ный европеизм, эти формы без идеи, эта вежливость без уваже-

я к себе и другим, эта любезность без эстетичности, это фран­ товство и львинство без изящности: знаменитый Иван Алексан­ дрович Хлестаков, прославленный Гоголем, есть один из типов известного рода европейцев нашего времени. Наши галломаны, англоманы, львы, онагры, петиметры, агрономы, комфортист Ы — так и просятся в комедию Гоголя — кто рассуждать с Ан­ ной Андреевной о столичной жизни и обращении с посланника­ ми и министрами, кто рассуждать с почтмейстером Шпекиным 59 о политических отношениях и с судьею Ляпкиным-Тяпкиным франции и Турции к России. Вследствие же реформы Петра Ве­ ликого гениальный ум Ломоносова является в поэзии таким бес­ плодным и риторическим и, за исключением Крылова 60 , до Пушкина литература наша является рабски-подражательной, бесцветной и не имеющей никакого интереса для иностранцев. Да, все это правда, но только за все это Петра так же нелепо об­ винять, как и врача, который, чтобы вылечить человека от го­ рячки, сперва ослабляет и истощает его до последней крайности кровопусканиями, а выздоравливающего мучает строгой дие­ той. Вопрос не в том, что Петр сделал нас полуевропейцами и полурусскими, а следовательно, и не европейцами, и не русски­ ми: вопрос в том, навсегда ли должны мы остаться в этом бесха­ рактерном состоянии? Если не навсегда, если нам суждено сде­ латься европейскими русскими и русскими европейцами, — то не упрекать Петра, а удивляться должно нам, как он мог совер­ шать такое неслыханное от начала мира, такое исполинское дело! Итак, вопрос заключается в слове «будем ли», — и мы сме­ ло и свободно можем отвечать на него, что не только будем, но уже становимся европейскими русскими и русскими европей­ цами, и становимся со времен царствования Екатерины II, и со Дня на день преуспеваем в этом в настоящее время. Мы уж те­ перь ученики, но не сеиды европеизма, мы уже не хотим быть ни Французами, ни англичанами, ни немцами, но хотим быть рус­ скими в европейском духе. Это сознание проникает во все сферы Нашей деятельности и резко высказалось в литературе с появле­ нием Пушкина — таланта великого, самостоятельного, вполне национального. Что же до того, что и теперь не совершился и Долго не совершится окончательно великий акт полного проник­ новения нашей народности европеизмом, — это доказывает т °лько то, что Петр в тридцать лет совершил дело, которое дает Работу целым векам. Оттого он и исполин межу исполинами, ге­ ний между гениями, царь между царями. Самому Наполеону *сть соперник в древности — Юлий Цезарь: нашему Петру от На Чала мира до сего дня не было ни соперников, ни образцов; он

206

В. Г. БЕЛИНСКИЙ

подобен и равен только самому себе. И его великое дело соверше­ но безусловным принятием форм и слов: форма не всегда идея, но часто ведет за собой и идею; слово не всегда дело, но часто ве­ дет за собою дело. Литература наша началась формой без мысли, вышла не из народного духа, а из чистого подражания, и, одна­ ко ж, мы не должны презирать нашей подражательной литера­ туры: без нее мы не имели бы Пушкина. От литературы можно сделать посылку и ко всему прочему. Солдаты Петра Великого не понимали, для чего их учат маршировать и выкидывать арти­ кулы: в этом случае они бессмысленно повиновались отцам-ко­ мандирам — и что же! — результатом их бессмысленного пови­ новения и обезьяннего передразнивания заморских солдат были взятие Азова 61 , победы под Лесным и Полтавой, завоевание при­ балтийских шведских областей. Первые наши светские люди ужасали своим татаризмом европейские общества, но скоро яви­ лись у нас люди, которые могли быть украшением и удивляли самих парижан своей любезностью и хорошим тоном. Построение Петербурга тоже ставится многими в упрек его великому основателю. Говорят: на краю огромного государства, на болотах, в ужасном климате много погублено работников, многие насильно заставлены строиться и пр. Все это не без осно­ вания, но вопрос в том: было ли это необходимо, и можно ли было поступить иначе? Петр должен был оставить Москву — там шипели против него бороды; ему нужно было отвести без­ опасный приют европеизму, сделать этого гостя семейным, сво­ им человеком, чтобы незаметно и тихо мог он действовать на Россию и быть громовым отводом для невежества и изуверства. Для такого приюта ему нужна была почва совершенно новая, без преданий, где бы его русские очутились совершенно в новой сфе­ ре и не могли бы сами собой не измениться в обычаях и привыч­ ках жизни. Ему нужно было свести их с иностранцами и связать с ними и службой, и торговлей, и согражданством, поставить их с ними в беспрестанное соприкосновение. Для этого была необ­ ходима завоеванная земля, которая могла б быть отечеством и для иностранцев, которых невозможно было бы в большем чис­ ле переманить в Москву, и для русских, которые только вначале неохотно селились там, но потом, увидев там центр правитель­ ства, тянулись туда, как железо к магниту. Где же могло быть лучшее для этого место, как не в «отбитом у шведа крае»? 62 А ве­ ликая идея создать флот и положить начало заграничной тор­ говле не через посредство иностранцев, как в Архангельске, а прямо, собственной деятельностью, и не с одними англичанами, но со всем земным шаром? Где же лучшее для этого место, как

ъоирнзия па «Деяния

Петра Великого»

207

не при четверном устье Невы? Стоит только обратить внимание Н а важность Кронштадта для Петербурга, чтобы увидеть, как гениальны и непогрешимы соображения Петра Великого. Поче­ му бы ему было не перенести столицу на берега Черного или Азовского моря? Потому что ему, кроме флота и заграничной торговли, море нужно было и для успехов европеизма от сосед­ ства с европейским народом. Азовское или Черное море сблизи­ ло бы нас с татарами, калмыками, черкесами и турками, а не с европейцами. Для Одессы важно соседство Турции, в которую она отпускает огромные количества пшеницы; но оно не было бы важно для Петербурга, ибо Одесса только портовой и торго­ вый город, а Петербург еще и столица сверх того. И мысль Петра оправдалась делом: Москва бесспорно имеет свое значение для России, но Петербург истинно европейская столица России, и Москва только тогда сравнится с ним, когда примет его в себя. Петербург для России — биржа европеизма, из которой европе­ изм разносится по России. Всякое удобство, всякий шаг к циви­ лизации делается у нас через Петербург. Он — окно и дверь в Ев­ ропу. Борода в нем не колет глаз, только на извозчицких санках или дрожках. Что касается до жертв, с какими построен Петербург, — они искупляются необходимостью и результатом. Петр своими дела­ ми писал историю, а не роман; он действовал как царь, а не как семьянин. Вся реформа его была тяжким испытанием для наро­ да, годиной трудной и грозной. Но когда же и где же великие пе­ ревороты совершались тихо и без тяготы для современников?.. Разве легок был для России славный двенадцатый год! Но не­ ужели поэтому мы должны бранить его, а не гордиться им?.. Спокойных государств только два в мире — Китай и Япония; но лучшее, что производит первый, — это чай, а вторая, кажет­ ся, — лак: больше о них нечего сказать. Осина ломится и сокру­ шается ветром; дуб мужает и крепнет в бурях. ...Россия молодая, В бореньях силы напрягая, Мужала гением Петра. Суровый был в науке славы Ей дан учитель: не один Урок нежданный и кровавый Задал ей шведский паладин. Но в искупленьях долгой кары, Перетерпев судеб удары, Окрепла Русь. Так т я ж к и й млат, Дробя стекло, кует булат.

208

В. Г.

БЕЛИНСКИЙ

Да, тяжело было народу с печей и полатей своих выйти на та­ кую работу и борьбу. Он не виноват был, что вырос не учась и взрослому ему не под силу показалось садиться за указку. Но худшее, что было в его положении, — это то, что он не мог по­ нять ни смысла, ни цели, ни пользы перемен, которым подвер­ гала его железная, несокрушимая воля царя-исполина. Здесь мы почитаем приличным выписать, или, лучше сказать, укра­ сить нашу статью выпиской красноречивых строк о Петре Вели­ ком одного из русских ученых *: Чего ж недоставало русскому народу? — Преобразования! Его недоста­ вало для XVII века! Явился царь с горячей мыслью в очах, с отважной ду­ мой на челе и с громоносным словом власти! Он страшный кинул взор на царствующий град, сурово посмотрел на даль прошедшего и двинул цар­ ство от него. Что ж не понравилось ему в наследии предков? Что возмутило Петра в творении его отцов? Но эта тайна души великой, глубокая тайна гения! Мы видели только внешнее этого духа, который, как грозовое обла­ ко, прошел над русской землей. Мы видели, как он сочувствовал Иоанну Грозному, как благоговел перед кардиналом Ришелье 64 , как не терпел ви­ зантийского двора, его роскошества и лени, его ханжей и лицемеров. Такое грозное соединение стихий в душе смертного, рожденного повелевать и царствовать! И к этому огненному началу нравственной его жизни присо­ единилось глубочайшее сознание собственных сил. Посланник неба, само­ державный смертный, решительно рожденный для преобразований! В ка­ ком бы он веке ни родился, в каком бы народе ни воспитался, он всегда и везде был бы преобразователем. Это его природа! Если бы он был современ­ ным древнему Язону 65 , его постигла б участь божественного Геракла. Он был бы слишком тяжел для легкой греческой Армады. Но провидение зна­ ло, где произвести на свет необычайного смертного. Только русский ко­ рабль мог сдержать такого страшного пассажира! Только русское море мог­ ло носить на хребте своем столь отважного мореходца! Только Россия могла не треснуть от этого духа, который напрягал ее, чтоб уравнять ее силы со своею исполинской мощию! дивное явление! От сложения мира не бывало такого государя! Говорят, что крутость его ума и сила воли происходила от­ того, что он не получил надлежащего воспитания; но Боже мой, какая на­ ука могла огранить эту адамантовую душу, какое воспитание могло смяг­ чить эти несокрушимые нервы ума, эти железные мышцы воли? Если природа должна была уступить ему, то что ж могла сделать из него наука? Какой немец мог быть его детоводцем, какой француз учителем? И приро­ да, и науки отступились, когда этот великий дух помчал русскую жизнь по открытому морю всемирной истории! Петр Великий не верил слабостям че­ ловеческой природы: только на смертном одре почувствовал, что и он смерт­ ный: «Из меня можно познать, сколь бедное творение есть человек», -~~ * Ф. Л. Морошкина 6 3 , профессора в Московском университете, из речи его «Об уложении и последующем его развитии», произнесен­ ной на университетском акте 1839 г. июня 10 дня.

рецензия

на «Деяния

Петра

Великого»

209

произнес он в смертных страданиях! Таков был Петр Великий! Ему нужно было совершить преобразование. И какое преобразование! От конечностей тела до последнего убежища человеческой мысли! Он бритвой бреет бороды и топором рубит невежество. Тысячи стрелецких голов падают на Преобра­ женском поле!66 Ни даже крестный ход царствующего града не мог смяг­ чить его правосудия (с. 60—61)!.. Преобразователь в течение всей своей жизни хранил в себе тайное сознание, что не одно рождение возвело его на престол, но сила высшая призвала его царствовать над народами! Он чув­ ствовал, что не кровь, а дух должен ему предшествовать? Он отверг сына и возжелал оставить по себе достойнейшего. Но великий человек не приобщил­ ся нашим слабостям! Он не знал, что мы и кровь, и плоть. Он был велик и силен, а мы родились и малы, и худы, нам нужны были общие уставы чело­ вечества! Петру Великому не нравилось наше древнее государственное уст­ ройство. Государева боярская дума должна была уступить место Сенату; об­ ластные приказы ландратам и ландрихтерам. Ему не нравились и наши целовальники, наши дьяки и подьячие. Он желал бы посадить на их место пленных шведов, секретарей и шрейберов цесарской службы. Ему не нра­ вилось прошедшее России. Но все эти перемены ничто в сравнении с преоб­ разованием государственной службы. Сам, начав с солдата гвардии, он про­ шел медленно по лестнице подчинения и завещал ее своим подданным, что кормление прежнее, что царский хлеб и соль? В поте лица ели их слу­ ги Петра Великого. Нигде он не был так грозен своим правосудием, как против дармоедов, мирских едух и казнокрадов. Не уважая частной соб­ ственности, когда думал об Отечестве, за каждую копейку, излишне взя­ тую сборщиком податей или переданную комиссионером торгашу, он был неумолим для виновного (с. 61—62).

Да, тут народу было от чего призадуматься, было от чего вспоминать с умилением о простодушной старине и поэтизиро­ вать ее в элегических обращениях к новому и старому времени, вроде следующего, которым начинается одна сказка, вероятно, сложенная в ту эпоху: Соизвольте выслушать, люди добрые, слово вестное, приголубьте речью лебединою словеса немудрые, как в старые годы, прежние, жили люди ста­ рые. А и то-то, родимые, были веки мудрые, веки мудрые, народ все право­ славный, живали старики не по-нашему, не по-нашему, по-заморскому, а по-своему, православному. А житье-то, житье-то было все привольное да раздольное. Вставали раным-раненько, с утреней зарей, умывались ключе­ вой водой, со белой росой, молились всем святым и угодникам, кланялись всем родным от востока до запада; выходили на красен крылец со решеточ­ кой, созывали слуг верных на добры дела. Старики суд рядили, молодые слушали; старики придумывали крепкие думушки, молодые бывали во по­ сылу шках. Молодые молодицы правили домком, красные девицы завива­ ли венки на Семик-день 67 , старые старушки судили, рядили и сказки ска­ зывали. Бывали радости великие на велик день, бывали беды со кручинами на велико сиротство. А что было, то былью поросло, а что будет, то будет не по-старому, а по-новому.

210

Б. Г. БЕЛИНСКИЙ

И хорошо! Как красно ни рассказывайте, как сладко ни пой­ те, а, право, не соблазните нас этим привольным и раздольным житьем. Гулянья, театры, балы и маскарады мы будем предпо­ читать завиванью венков на Семик-день. Что до ранего вставанья — дело не в том, чтобы раньше встать, а чтоб недаром встать; кому нечего делать, тот хорошо сделает, если подольше поспит. Мы не только не кланяемся родным заочно на все четы­ ре стороны, но и встретившись с ними, если наше родство с ними заключается только в крови, а не в любви и духе. Молодые люди бывают и у нас «во посылочках» у старых, но зато и старые бы­ вают «во посылочках» у молодых: ибо право начальства принад­ лежит у нас не старейшему, но достойнейшему, а достоинство мы измеряем не сединой, а умом, талантом и заслугой. На по­ сылках у Суворова68 бывали не одни молодые офицеры, но и ге­ нералы, вдвое старше его летами. Да, мы не можем без улыбки сожаления слушать эти жалобные похвалы доброму старому времени; но мы понимаем, что простодушный народ тогдашний по-своему был прав. Скажем же ему от всего сердца: вечная память и царство небесное! Своими страданиями и тяжким тер­ пением искупил он наше счастье и наше величие. Над гробами исторического кладбища не должно быть ни проклятий, ни не­ пристойного смеха, ни ненависти, ни кощунства, но любовь и грустная, благоговейная дума... Но такова сила истины, таково непосредственное влияние ге­ ния: еще в разгар и самое тяжелое время реформы Петр имел по­ читателей не только в приверженных к себе людях, но и в тех, которые косо смотрели на его преобразование. Казалось, все вопреки своему сознанию признавали необходимость коренной реформы. И не могло быть иначе: Петр явился вовремя. Потреб­ ность преобразования сильно обнаружилась еще в царствование Алексея Михайловича, и уничтожение местничества при царе Федоре Алексеевиче было тоже следствием этой потребности. Но все дело ограничивалось полумерами, не имевшими важных последствий. Нужна была полная, коренная реформа — «от око­ нечностей тела до последнего убежища человеческой мысли»; а для произведения такой реформы нужен был исполинский ге­ ний, каким явился Петр. Полтавская битва не могла не иметь сильного нравственного влияния на народ: многие из самых ожесточенных приверженцев старины должны были увидеть в этой битве оправдание реформы. Правосудие и справедливость царя, свободный доступ к нему всех и каждого, эта готовность прощать личных врагов и злодеев, видя их раскаяние, эта готов­ ность даже возвышать их, если при раскаянии видел в них #

Рецензия

на «Деяния

Петра Великого»

211

способности, это божественное самоотречение от своей личности в пользу вечной правды, это высокое самоуничтожение в идее своего народа и своего Отечества — все это покорило Петру серд­ ца и души подданных еще задолго до его кончины. Но когда он умер, не оставив после себя никого подобного себе, — Русь оце­ пенела, словно удар грома оглушил ее. Лучшая часть народа, принесшая великие и невольные жертвы преобразованию, уже трепетала за участь преобразования и боялась возвращения пре­ жнего варварства. Русь как будто предугадывала эту темную го­ дину, когда ей надо будет влачиться по колее, проложенной Петром, не двигаясь вперед; она как будто чувствовала, что на­ долго закатилось ее лучезарное солнце, вновь взошедшее на ее небосклон с Екатериной Великой, чтоб уже больше не оставлять его. Но каким ударом была смерть Петра для его любимцев, для людей, созданных и образованных его зиждительным духом, его творческим гением! Вот что писал Неплюев о впечатлении, ка­ ким поразило его известие о смерти Петра: «1725 года, в февра­ ле месяце, получил я плачевное известие, что отец Отечества, Петр Великий, император первый, отыде от сего света. Я смочил ту бумагу горестными слезами как по должности о моем госуда­ ре и подданных своих истинном отце, так и по многим его ко мне милостям; и — ей-ей! не лгу: был более суток в беспамятстве, — инако бы мне и грешно было. Сей монарх Отечество наше при­ вел в сравнение с лучшими державами, научил узнавать нас свои дарования и способности, и одним словом: на что в России ни взгляни, все его началом имеет, и что б впредь ни делалось, от сего источника черпать будут; а мне собственно был государь и отец милосердный. Да вчинит господь душу сего много трудив­ шегося о пользе Отечества монарха с праведниками» *. Один старый солдат, по прозванию Кирилов, имел у себя дома маленький финифтяной портрет Петра, который он ставил с об­ разами, зажигал перед ним свечу и молился ему. Об этом донес­ ли нижегородскому архиерею, при доме которого находился Ки­ рилов. Архиерей осмотрел коморку солдата и, указав на портрет Петра Великого, сказал ему: «Старик, это между святыми ико­ нами стоит у тебя портрет Петра Первого?» — «Да, преосвящен­ ный владыко, образ батюшки нашего». — «Но он, хотя был ве­ ликий и благочестивый государь и достоин всего нашего ^ ч т е н и я , однако ж церковь святая не сопричислила его к лику Св ятых, и посему не должно тебе персону его ставить между об­ х а м и святых, зажигать перед оным свечу, а меньше еще мо* Голиков И. Анекдоты о Петре Великом. С. 508.

В. Г. БЕЛИНСКИЙ

212

литься ему». — «Не должно? — перебил речь его с великим не­ годованием солдат, — не должно? Вы его не знали, а я знал: он был наш ангел-хранитель; защищал и охранял нас и все Отече­ ство от неприятелей, нес наравне с нами все тяжести в походах, едал с нами одну кашу, общался с нами как равный и как отец; сам Бог прославил его победами, не допустя коснуться до него смерти и раны; а ты говоришь, не должно образу его молить­ ся!» — заключил солдат, проливая слезы. Как ни убеждал его архиерей, но солдат согласился только не ставить свечи перед портретом Петра, но оставил его с образами *. После этого как понятна эта песня, которую предание застав­ ляет петь солдата на часах при гробе Петра Великого: Ах, ты, батюшко, светел месяц, Что ты светишь не по-старому, Не по-старому и не по-прежнему, Все ты прячешься за облаки, Закрываешься тучей темною... Расступися ты, мать сыра-земля, Ты раскройся, гробова доска, Развернися ты, золота парча, И ты встань, проснись, православный царь!

Теперь должно нам перейти к личному характеру Петра, как государя, преобразователя и человека. Для этого нам нужно пробежать всю жизнь его и схватить в ней самые резкие черты. Со страхом и благоговением приступим мы к этому труду в сле­ дующей статье и постараемся дать почувствовать нашим читате­ лям возвышенную сладость созерцания такой колоссальной личности, какой была личность Петра. Созерцание всякого ве­ ликого человека пробуждает нас от дремоты положительной жизни, от апатического равнодушия в прозе забот и нужд жи­ тейских, настраивает сердца к высоким чувствам и благород­ ным помыслам, укрепляет волю на благие действия и на гордое презрение к пустоте и ничтожеству мертвого существования и возвышает наш дух к началу всяческой жизни, к источнику веч­ ной правды и вечного блага... А кто же более нашего Петра име­ ет право на титло великого и божественного и кто же из героев нашей истории может быть ближе к нашему сердцу и духу?.. ^ * Там же. С. 532—535.

^

С М. СОЛОВЬЕВ История России с древнейших времен до наших дней

В страшных страданиях физических, с полным признанием человеческой слабости, с требованием подкрепления свыше, подкрепления религиозного, умер величайший из исторических деятелей. Мы уже говорили в свое время о том, как приготовле­ на была деятельность Петра всей предшествовавшей историей, как необходимо истекла из нее, как требовалась народом, кото­ рый должен был путем страшного переворота, посредством не­ обычайного напряжения сил выйти из отчаянного положения на новую дорогу, к новой жизни. Но это нисколько не уменьшает величия человека, который при совершении такого трудного подвига подал мощную руку великому народу, необычайной си­ лой своей воли напряг все его силы, дал направление движению. История ни одного народа не представляет нам такого великого, многостороннего преобразования, сопровождавшегося такими великими последствиями как для внутренней жизни народа, так и для его значения в общей жизни народов, во всемирной истории. Западные народы, западные историки при вкоренив­ шемся у них предрассудке об исключительном господстве в но­ вой истории германского племени, при очень понятном страхе потерять монополию исторической деятельности, при трудно­ сти, невозможности спокойно и беспристрастно изучить Россию, е е настоящее и прошедшее, не могут, не хотят оценить по досто­ инству всемирно-исторического значения явлений, происшед­ ших в Восточной Европе в первую четверть XVIII века. Несмот­ ря на то, однако, они были принуждены обращаться к Результатам этих явлений, т. е. к решительному влиянию Рос­ сии на судьбы Европы, на судьбы, следовательно, всего мира, и в России должны признать представительницу славянского пле-

214

С. М. СОЛОВЬЕВ

мени, чем и уничтожается монополия племени германского. Отсюда весь гнев, отсюда стремление умалить значение и сла­ вянского племени, и русского народа, внушить страх перед чес­ толюбием нового деятеля, перед грозой, которая собирается с Востока на цивилизацию Запада. Но эти нелюбезные отношения Запада и представителей его науки к России всего лучше пока­ зывают нам ее значение и вместе значение деятельности Петра, виновника соединения обеих половин Европы в общей деятель­ ности. Но оставим чужих и обратимся к своим. В сознании русского народа петровский переворот, разумеется, представляет самое важное явление, около которого сосредоточивается возбужден­ ная наукой мысль. Благоговейное, религиозное отношение к де­ ятельности преобразователя, господствовавшее долгое время после его смерти, вызвало во второй половине XVIII века проти­ водействие. В этом противодействии высказывалось поступа­ тельное движение, духовное развитие русского народа. При из­ вестных условиях явились новые потребности, новые взгляды на средства, которыми поддерживается историческая жизнь на­ рода; религиозное отношение к деятельности Петра Великого, освящение. Которое лежало на результатах этой деятельности, естественно, препятствовало поступательному движению, отри­ цая всякое изменение как незаконное; обыкновенно считают не­ обходимым для придания законности новому отрицать правиль­ ность старого, стремятся поругать, разбить кумир, разрушить жертвенник и храм, чтобы воздвигнуть на их место другой храм, постановить другой кумир, не довольствовались приведе­ нием в соотношение деятельности Петра с новой деятельностью своего времени, не довольствовались тем, что говорили: «Петр Великий сотворил тело, Екатерина II влагает в него душу». На­ чали укорять Петра, что он и для своего времени действовал не­ правильно, незаконно, изменял старое лучшее на новое худшее. Эта крайность противодействия не имела сильного отзыва, XVIII век завещал XIX многотомный панегирик деятельности Отца Отечества, и книга Голикова заслонила собой книгу Болти­ на 1 , заключавшую резкие выходки против деятельности преоб­ разователя; однако самое направление труда Голикова, старание автора постоянно оправдывать во всем своего героя показывает нам, что во второй половине XVIII века русская мысль работала над великим явлением и противоположные взгляды сталкива­ лись. В XIX веке опять новые условия, которые вызвали враждеб­ ный взгляд на деятельность Петра. Крайности Французской ре-

История России с древнейших времен до наших дней

215

волюции, потрясения государств и насилия над народами, про­ изведенные Французской империей, результатом революции, страх перед возобновлением революционных движений застави­ ли относиться враждебно вообще ко всем быстрым нарушениям старого, усилили охранительное направление, которым отли­ чался и автор «Истории государства Российского», давший дея­ тельности Ивана III предпочтение перед деятельностью Петра Великого. Скоро явились другие причины, приведшие в лите­ ратуре к враждебным выходкам против деятельности преобразо­ вателя. Мыслители XVIII века имели в виду преимущественно человека, отвлечено взятого, его отвлеченные права; в XIX веке обнаружилось противодействие этому направлению, оказавше­ муся односторонним; гнет, испытанный народами от Француз­ ской империи, пробудил национальное чувство, и народы броси­ лись к изучению своего прошедшего с целью выяснить и укрепить свою национальность, что и повело к господству прин­ ципа национальности, во имя которого совершались и соверша­ ются важные события нашего времени. Направление, в сущнос­ ти высокое и благодетельное, в крайностях своих породило на Западе германофильство, в России — славянофильство; перево­ рот, совершенный Петром, который провозгласил несостоятель­ ность древнерусского, чисто национального быта и потребовал от своего народа, чтоб он заимствовал учреждения и обычаи у народов чуждых, — такой переворот не мог возбудить сочув­ ствия в людях, служивших господствующему принципу вре­ мени с крайним увлечением. Сюда присоединялся доведенный также до крайности взгляд на значение народных масс, без должного определения отношения их к своим историческим представителям. Петр явился страшным деспотом, который, ру­ ководясь своим произволом, своим личным взглядом, заставил насильно часть своего народа, высшие слои общества, переме­ нить древние прадедовские нравы и обычаи на новые, чуждые, тогда как низшие слои народонаселения сослужили перед Оте­ чеством великую, святую службу, оставшись верны старине; таким образом, произошло раздвоение между высшими и низ­ шими слоями народонаселения, что и составляет главное зло Русской земли начиная с царствования Петра. И этот второй протест против деятельности Петра, протест XIX века, не может быть принят в науке. Мы имеем полное пра­ во не сочувствовать крутым переворотам в направлениях народ­ ной жизни. Бури очищают воздух, но опустошения, которые °Ни по себе оставляют, показывают, что это очищение куплено Дорогой ценой. Сильные лекарства условливаются сильными бо-

216

С. М. СОЛОВЬЕВ

лезнями, и мы знаем, что допетровская Россия накопила в себе много болезней, и явления преобразовательной эпохи всего луч­ ше указывают на них. Политическое тело оздоровело, получило средства к продолжению жизни, и жизни, богатой сильными проявлениями; но историк впал бы в непозволительную одно­ сторонность, если бы не заметил, что сильные средства обыкно­ венно оставляют по себе и неблагоприятные для организма по­ следствия. Эпоха преобразования не представляет в этом случае исключения. Не дело историка безусловно восхищаться всеми явлениями этой эпохи, безусловно оправдывать все средства, употреблявшиеся преобразователем для лечения застарелых не­ дугов России; но, изображая деятельность человеческую с необ­ ходимой в ней темной стороной, историк имеет право изобра­ жать деятельность Петра как деятельность великого человека, послужившего более других для своего народа и для человече­ ства. Время переворотов есть время тяжкое для народов; такова была и эпоха преобразования. Жалобы на тягости великие слы­ шались со всех сторон, и не напрасно. Русский человек не знал покоя от наборов; набор в тяжелую беспрерывную военную службу пехотную, в новую службу морскую, набор в работники для новых трудных работ в местах отдаленных и непривлека­ тельных, набор в школы свои, набор для отсылки в учение за границу. Для войска и флота, для работ, школ и больниц, для содержания дипломатов и для дипломатических подкупов нуж­ ны деньги, а денег нет в бедном государстве: тяжкие подати деньгами и натурой ложатся на всех; в нужных случаях вычита­ ют из жалованья; люди достаточные разоряются постройкой до­ мов в Петербурге; взято все, что можно было только взять, все отдано на откуп; у бедного народа нашелся предмет роскоши, дубовые гробы, и те отобрала казна и подает дорогой ценой; рас­ кольники платят двойной оклад; бородачи окупают свои боро­ ды. Предписание за предписанием: ищите руды, ищите красок, доставляйте монстров, ухаживайте за овцами не так, как преж­ де, выделывайте кожи, стройте суда по-новому, не смейте ткать узких полотен, везите товары не на север, а на запад. Правитель­ ственные места, суды новые: не знают, куда обратиться; члены этих мест и судов не умеют обходиться с новым делом, отсылают бумаги из одного учреждения в другое, волокита страшная; но­ вое бедствие: постоянная вооруженная сила легла на безоруж­ ное народонаселение. Укрываются от тяжкой службы, но не всем это удается; жестокое наказание грозит ослушникам указа и нельзя жениться дворянину неграмотному. А между тем под

история

России с древнейших

времен до наших

дней

217

новыми французскими кафтанами и париками старая грубость нравов; то же неуважение к человеческому достоинству в себе и других, самые безобразные явления в шуму (в пьянстве), кото­ рыми должен оканчиваться каждый пир; женщина введена в об­ щество мужчин, но не окружена должным уважением к ее полу, к ее обязанностям, беременную, ее заставляют пить через меру. Члены высших учреждений ссорятся, бранятся друг с другом самым грубым образом; взяточничество сильно по-прежнему, по-прежнему слабый подвержен всем насилиям от сильного, попрежнему муж позволяет себе все над мужиком, благородные — над подлым народом. Но это только одна сторона, есть другая. Народ проходит трудную школу. Строгий учитель не щадит наказаний ленивым и нарушителям уставов, но дело не ограничивается одними уг­ розами и наказаниями. Народ действительно учится, учится не одной цифири и геометрии, не в одних школах, русских и загра­ ничных; народ учится гражданским обязанностям, граждан­ ской деятельности. При издании каждого важного постановле­ ния, при введении важного преобразования законодатель объясняет, почему он так делает, почему новое лучше старого. Русский человек впервые получает наставления подобного рода. Что нам кажется теперь столь простым и всем доступным, то предки наши узнали впервые из указов и манифестов Петровых. Впервые мысль русского человека была возбуждена, его внима­ ние обращено на важные вопросы государственного и общест­ венного строя; сочувственно или несочувственно обращались к словам и делам царя, все равно над этими словами и делами ду­ мали; эти слова и дела постоянно будили русского человека. Что могло погубить общество одряхлевшее, народ, не способный к развитию, — треволнения преобразовательной эпохи, незнание покоя, — то развило силы молодого и крепкого народа, долго спавшего и нуждавшегося в сильном толчке для пробуждения. Поучиться было чему. Наверху правительствующий Сенат, Си­ нод, всюду коллегиальное устройство, преимущества которого Подробно изложены в духовном регламенте; повсюду выборное Начало; промышленное сословие изъято из ведения воевод, ему Дано самоуправление. Вся система Петра была направлена про­ бив главных зол, которыми страдала древняя Россия: против Разрозненности сил, непривычки к общему делу, против отсут­ ствия самодеятельности, отсутствия способности начинать дело. Эти-то и недостатки и условливали возможность всякой силе Яегко пробиваться сквозь неплотно сомкнутые ряды, расти не в ^ е РУ, переходить должные границы и теснить все вокруг. Ука-

218

С. М. СОЛОВЬЕВ

занными недостатками страдала вся прежняя царская дума; Петр учреждает Сенат, которому присягали, которого указов должны были слушаться, как указов царских. Петр не ревновал к созданной им власти, не ограничивал ее, наоборот, он постоян­ но и бесцеремонно требовал, чтоб Сенат пользовался своим зна­ чением, чтоб был именно правительствующим; упреки, выгово­ ры Петра Сенату были за медленность, вялость, за отсутствие распорядительности, за неумение заставить привести свои при­ говоры немедленно в исполнение. Прежде русский человек, принимавший поручение правительства, ходил на помочах; ему не верили, боялись его малейшего движения и потому спеленывали, как ребенка, в длинный, подробный наказ, и при каждом новом случае, не определенном в наказе, взрослый ребенок тре­ бовал наставления. Эта привычка требовать указов сильно сер­ дила Петра, как мы видели. «Делайте по своим соображениям: как я могу вам указывать из-за такой дали?» — писал Петр про­ сящим указов. Коллегиальное устройство, встретил ли он его на Западе, присоветовано ли оно было ему Лейбницем — все рав­ но, — Петр употреблял его всюду как могущественное средство приучить русских людей к общему, нестесненному действию. Из-за отдельных лиц выдвинулись учреждения, и над всеми ими поднялось государство, о настоящем значении которого русские люди услыхали в первый раз теперь, когда должны были присягать государству. Мы не остановимся на этой карти­ не, как на оконченной; мы очень хорошо знаем, что при Петре и после него было сильное противодействие его системе, что при­ вычка служить лицам при известных благоприятных обстоя­ тельствах брала верх, что выражение господа Сенат немедленно же стало заменяться выражением господа сенаты; но идеи, раз введенные в жизнь и закрепленные учреждениями, целой систе­ мой государственного строя, не исчезают, несмотря на все жела­ ния отделаться от них; формы и, лишенные содержания, напо­ минают о нем, побуждают требовать его возвращения, храм и без богослужения призывает к молитве, все введенное великим человеком освещается его именем и надолго дает направление последующей деятельности. Не нужно много говорить о несо­ стоятельности мнения, будто привычка к деятельности сообща была сильна в древней России и начала исчезать вследствие пре­ образования. Сильные привычки не скоро уступают самым сильным противодействиям и никак, разумеется, не могут осла­ беть от условий самых благоприятных. Если бы русские промыш­ ленные люди привыкли к общему действию в древней России, то они не представили бы таких печальных явлений в петровских

Мстория России с древнейших

времен до наших

дней

219

ратушах и магистратах, где богатые разоряли бедных, а выбор­ ные брали взятки и не исполняли своих обязанностей; объясне­ ние этому явлению найдем в древней России, из которой идут жалобы на такие же явления в городах, идут просьбы, чтоб пра­ вительство защитило от мужиков-горланов обидчиков. Шли жа­ лобы на воеводские притеснения; правительство сделало все, что могло, освободило от воевод, дало самоуправление; правитель­ ство могло дать другие, лучшие формы и дало; но вдохнуть вдруг способность к самоуправлению оно было не в состоянии, такую способность можно было приобрести только постепенно, если ее не было прежде, а что прежде ее не было, это обнаружи­ лось немедленно. Если же спросят, зачем промышленные люди были выделены из общей деятельности с другими сословиями относительно города, то на это пусть отвечают коломенские бур­ гомистры, с которыми так хорошо обходились люди другого со­ словия. Возможность общего действия людям из разных обще­ ственных кругов условилась постепенным и постоянным движением в духе системы Петра Великого; эта возможность могла бы явиться и скорее, если бы его системе следовали неук­ лонно. Выставив значение государства, заставив, по-видимому, при­ носить этому новому божеству тяжелые жертвы и сам подавая пример, Петр, однако, принял меры, чтобы личность не была подавлена, а получила должное, уравновешивающее развитие. На первом месте здесь, разумеется, должно быть поставлено об­ разование, введенное Петром, знакомство с другими народами, определившими наш народ в развитии. Мы знаем, что в допет­ ровской России был силен родовой союз; продолжительность его существования объясняется легко из положения общества, ко­ торое не могло дать своим членам должного обеспечения, и они Должны были искать его в частных союзах. Таков был, прежде всего, естественный кровный союз членов одного рода. Старшие, как мы знаем, защищали младших и за то имели над ними власть, ибо отвечали за них перед правительством. Так было вез­ де, во всех слоях общества, нигде самостоятельный русский че­ ловек не представлялся один, но всегда с братьями и племянни­ ками; безродность и бессемейность до последнего времени являлись выражениями крайне бедственного положения. По­ нятно, что родовой союз стеснял развитие личности; государство н е могло дать личной заслуге силы над родовыми правами; рев­ нивый до крайности к порухе родовой чести, старинный русский Человек был равнодушен к чести личной. Но к концу XVII века г °сударственные требования так усилились, что род со своим

220

С. М. СОЛОВЬЕВ

единством не мог устоять, и уничтожение местничества нанесло сильный удар родовому союзу в высшем слое общества, в слу­ жилых людях. Преобразование нанесло удар окончательный ре­ шительным, исключительным вниманием к личной заслуге, выдвиганием наверх людей, которые стали бесконечно выше своих «старых родителей» (т. е. родственников), введением в службу большого числа иностранцев; для людей новых стало выгодно являться безродными, и многие из них охотно начали выводить свое происхождение из чужих стран. Относительно низших слоев народонаселения удар родовому союзу был нане­ сен подушным окладом; стало исчезать прежнее выражение «та­ кой-то с братьями и племянниками», ибо брат и племянник каждый стал платить за себя особо, явился отдельным, самосто­ ятельным человеком. Не только прежние родовые отношения стали исчезать; но и в самой семье, требуя глубокого уважения от детей к родителям, Петр признал права личности, предписы­ вая, чтобы браки совершались с согласия детей, без произвола родителей; право личности признано было и в крепостном, ибо помещик должен был присягать, что не принуждает своих крес­ тьян к невольному браку. Мы слышали беспристрастный отзыв современника, русского человека, об испорченности наших слу­ жилых людей в XVII и начале XVIII века, об их равнодушии к чести; между ними существовала позорная поговорка: «Бегство хоть нечестно, да здорово». При Петре вывелась эта поговорка, и он сам свидетельствовал, что во второй половине Северной войны бегство с поля сражения прекратилось. Наконец, получи­ ла признание личность женщины вследствие освобождения ее из терема. Так воспитывались русские люди в суровой школе преобразо­ вания! Страшные труды и лишения не пропали даром. Начерта­ на была обширная программа на много и много лет вперед, на­ чертана была не на бумаге — она начертана была на земле, которая должна была открыть свои богатства перед русским че­ ловеком, получившим посредством науки полное право владеть ею; на море, где явился русский флот; на реках, соединенных каналами; начертана была в государстве новыми учреждениями и постановлениями; начертана была в народе посредством обра­ зования, расширения его умственной сферы, богатых запасов умственной пищи, которую доставил ему открытый Запад и новый мир, созданный внутри самой России. Большая часть сделанного была только в начале, иное в грубых очерках, для многого приготовлены были только материалы, сделаны были только указания; поэтому мы и назвали деятельность преобразо-

история России с древнейших времен до наших дней

221

вательной эпохи программой, которую Россия выполняет до сих пор и будет выполнять, уклонение от которой сопровождалось всегда печальными последствиями, различные толки и сужде­ ния «за» и «против», толки о том, как быть с тем или другим де­ лом, оставшимся от эпохи преобразования, были именно тем благодетельным последствием умственного возбуждения кото­ рое дало русскому народу возможность жить новой жизнью и выполнять программу преобразователя. Возможность такого возбуждения условливалась именно всесторонним движением, всесторонним преобразованием, необходимым при том состоя­ нии, в каком находился русский государственный организм, страдавший застоем, отсутствием средств к развитию; но все же это был организм, в котором нельзя было, начавши преобразова­ ние в одном органе, не начать его в другом. Это было бы крайне вредно, если бы и было возможно. Историк не позволит себе ут­ верждать, что не было никакого вреда в этой всесторонности преобразования: вред был необходим вследствие неприготовлен­ ное™ средств к всестороннему преобразованию, неприготовлен­ ное™ как в в руководимых, так и в руководителях, начиная с главного руководителя, самого Петра, в котором, при всем ува­ жении к его гению, мы должны видеть человека, существо, ограниченное в своих средствах. Но мы должны признать, что России в описываемое время послан был человек, способный из двух зол выбрать гораздо меньшее, именно преобразование все­ стороннее и деятельное, которое не поставило русского человека только в отношение ученика относительно Западной Европы, но в то же время поставило его в положение взрослого, сильного деятеля в общей политической жизни и этим обеспечило ему са­ мостоятельное внутреннее развитие, ибо внешняя безопасность, важное политическое значение, широкая историческая сцена Действия составляют для народа необходимые условия его внут­ реннего развития. Русскому человеку легко было принять зна­ чение ученика при виде столь быстрого успеха в учении, при виде величия и славы, окружавших Россию и ее великого царя, которым так могли гордиться русские люди и который так ве­ рил в свой народ, так любил его, никогда не променивая своих на чужих. Никогда ни один народ не совершал такого подвига, который был совершен русским народом в первую четверть XVIII века. На исторической сцене явился народ малоизвестный, бедный, слабый, не принимавший участия в общей европейской жизни; Неимоверными усилиями, страшными пожертвованиями он дал Законность своим требованиям, явился народом могуществен-

222

С. М.

СОЛОВЬЕВ

ным, но без завоевательных стремлений, успокоившимся, как только приобретено было необходимое для его внутренней жиз­ ни. Человека, руководившего народом в этом подвиге, мы имеем полное право назвать величайшим историческим деятелем, ибо никто не может иметь большего значения в истории цивилиза­ ции. Петр не был вовсе славолюбцем-завоевателем и в этом явился полным представителем своего народа, не завоевательно­ го по природе племени и по условиям своей исторической жиз­ ни. Гений Петра высказался в полном уразумении положения своего народа и своего собственного как вождя этого народа, он сознал, что его обязанность — вывести слабый, бедный, почти неизвестный народ из этого печального положения посредством цивилизации. Трудность дела представилась ему во всей полно­ те по возвращении из-за границы, когда он мог сравнить виден­ ное на Западе с тем, что он нашел в России, которая встретила его стрелецким бунтом. Он испытал страшное искушение, со­ мнение, но вышел из него, вполне уверовав в нравственные силы своего народа, и не замедлил призвать его к великому подвигу, к пожертвованиям и лишениям всякого рода, показывая сам при­ мер во всем этом. Ясно сознав, что русский народ должен пройти трудную школу, Петр не усомнился подвергнуть его страдатель­ ному, унизительному положению ученика; но в то же время он успел уравновесить невыгоды этого положения славой и величи­ ем, превратить его в деятельное, успел создать политическое значение России и средства для его поддержания. Петру пред­ стояла трудная задача: для образования русских людей необхо­ димо было вызвать иностранных наставников, руководителей, которые, естественно, стремились подчинить учеников своему влиянию, стать выше их; но это унижало учеников, которых Петр хотел сделать как можно скорее мастерами; Петр не под­ дался искушению, не принял предложения вести дело успешно с людьми выученными, вполне приготовленными, но иностранца­ ми, хотел, чтобы свои, русские, проходили деятельную школу, хотя бы это стоило и больших потерь, сопровождалось больши­ ми неудобствами. Мы видели, как он поспешил отделаться от иностранного фельдмаршала, видели, как на всех высших мес­ тах поставил русских людей, а иностранцам дал только второ­ степенные, и мы видели, как Петр был награжден за веру в свой народ, за преданность ему. Также с необыкновенной осторожно­ стью, умением не перейти должные границы разрешена Петром была трудная задача церковного преобразования. Он уничтожил одноличное управление и заменил его коллегиальным, или со­ борным, что вполне соответствовало духу восточной Церкви; мы

т0рия

России с древнейших

времен до наших

дней

223

идели, что одной из главных забот Петра было поднятие рус­ ского духовенства посредством образования; несмотря на силь­ ное и понятное нерасположение к монашеству, он не уничтожил этого учреждения, подобно Генриху VIII 2 английскому, только старался дать ему более соответствующую его характеру дея­ тельность. С какой бы точки зрения мы ни изучали эпоху преобразова­ ния, мы должны прийти в изумление перед нравственными и физическими силами преобразователя. Силы развиваются уп­ ражнением, и мы не знаем ни одного исторического деятеля, сфера деятельности которого была бы так обширна. Родившись с умом необыкновенно возбужденным, чутким ко всему, Петр изощрил эту чуткость до высшей степени, с малолетства прислу­ шиваясь и приглядываясь сам ко всему, не направляемый, не ограничиваемый никем, а возбуждаемый обществом, уже стояв­ шим на повороте, колебавшимся между двумя направлениями, волнуемым уже вопросами о старом и новом, когда подле старой Москвы уже виднелся авангард Запада — Немецкая слобода. У Петра была старинная русская богатырская природа, он лю­ бил широту и простор: отсюда объясняется, что кроме созна­ тельного влечения к морю он имел еще и бессознательное; бога­ тыри старой Руси стремились в широкую степь, богатырь новой стремился в широкое море; местности, сжатые горами, были для него неприятны, тяжелы; так, он жаловался ясене на место­ положение Карлсбада: «Место здешнее так весело, что можно честною тюрьмой назвать, понеже между таких гбр сидит, что солнца, почитай, не видать». В другом письме он называет Карлсбад «ямой». Богатырским силам соответствовали страсти, не умеренные правильным, искусным воспитанием. Мы знаем, как мог раз­ нуздываться сильный человек в древнем русском обществе, не выработавшем должных границ каждой силе; могло ли такое общество сдерживать страсти человека, стоявшего на самом вер­ ху? Но одна наблюдательная женщина-современница отозва­ лась совершенно справедливо о Петре, что это был очень хоро­ ший и вместе очень дурной человек. Не отвергая и не умаляя Че Рной стороны характера Петра Великого, не забудем стороны светлой, которая перевешивала черную и могла так сильно прив язывать к нему людей. Если гнев Петра разражался иногда так ст Рашно над людьми, которых он считал врагами Отечества, в Рагами общего блага, то сильно привязывался он и сильно при­ б ы в а л к себе людей с наклонностями противоположными. •нело, совершенное Петром, было совершено им с помощью лю-

224

С. М.

СОЛОВЬЕВ

дей способных, которых он умел отыскать всюду и сохранить. В этом отыскивании способных людей нельзя видеть одного лич­ ного дела Петра: ему стоило только дать своим приближенным почувствовать, что ничем нельзя угодить ему так, как прииска­ нием способных людей, и началась действительная гонка за спо­ собностями. Послушаем одного из птенцов Петровых, известно­ го нам по дипломатической деятельности в Турции, Неплюева, как он был выведен в люди; этот рассказ вскроет нам тайну ве­ ликого императора отыскивать способных людей. Неплюев учился за границей навигации; по возвращении в Россию он вместе с товарищами был представлен Петру, который сказал генерал-адмиралу графу Апраксину: «Я хочу их сам увидеть на практике, а ныне напишите их во флот гардемаринами». Тут стал говорить член Адмиралтейской коллегии Григорий Петро­ вич Чернышов: «Государь! Люди, по воле твоей отлученные от родных в чужих краях по бедности сносили там голод и холод, учились по возможности, желая угодить тебе, и в чужом госу­ дарстве были уже гардемаринами, а теперь, возвратясь, в на­ дежде за службу и науку получить награждение, отсылаются ни с чем и будут наравне с теми, которые ни нужды такой не вида­ ли, ни практики такой не имели». Государь назначил им экза­ мен в коллегии в своем присутствии и, оставшись доволен отве­ тами Неплюева, произвел его в поручики морского галерного флота, причем, давая Неплюеву целовать свою руку, сказал: «Видишь, братец: я и царь, да у меня на руках мозоли, а все от­ того: показать вам пример и хотя под старость видеть достойных помощников и слуг Отечеству». Скоро после этого Петр опреде­ лил Неплюева смотрителем и командиром над строящимися морскими судами — должность, в которой он почти ежедневно видел Петра. Государь начал говорить, что в малом будет путь, а Чернышов и адмирал Змаевич 3 стали преподавать малому ис­ кусство, как сохранить расположение государя: «Будь испра­ вен, будь проворен и говори правду, сохрани тебя Боже солгать, хотя бы что и худо было; он больше рассердится, если со­ лжешь». Скоро Неплюев подвергся экзамену и в этом искусстве. Однажды он пришел на работу, а Петр уже тут; Неплюев сильно перепугался, и первой мыслью было бежать домой и сказаться больным; но потом вспомнились советы Чернышева, и он пошел к тому месту, где находился государь. «А я уже, мой дрУг> здесь!» — сказал ему Петр. «Виноват, государь, — отвечал Не~ плюев, — вчера я был в гостях, долго засиделся, оттого и опоз­ дал» . Петр взял его за плечо и пожал; тот вздрогнул, думая, что

и тория России с древнейших

времен до наших

дней

225

и 1 П Л а беда, но государь начал говорить: «Спасибо, малый, что говоришь правду, Бог простит! Кто бабе не внук!» В Константинополь Неплюев попал таким образом. В первых числах января 1721 года был трактамент для всей знати и для офицеров гвардейских и морских, почему был тут и Неплюев. Отобедав с товарищами прежде, он встал из-за стола и отправил­ ся в ту комнату, где государь сидел еще за столом. Петр был очень весел и скоро начал такой разговор: «Надобен мне чело­ век, который бы знал итальянский язык, для посылки в Кон­ стантинополь резидентом». Головкин отвечал, что такого не знает. «А я знаю, — сказал Федор Матвеевич Апраксин, — очень достойный человек, да та беда, что очень беден». «Бед­ ность не беда, — отвечал Петр, — этому помочь можно скоро; но кто это такой?» «Да вот он за тобой стоит» — сказал Апраксин. «За мной стоит много» — возразил Петр. «Да твой хваленый, что у галерного строения», — отвечал Апраксин. Петр обер­ нулся, взглянул на Неплюева и сказал: «Это правда, Федор Мат­ веевич, что он хорош, да мне бы хотелось его у себя иметь». Но потом, подумав, государь приказал назначить Неплюева рези­ дентом в Константинополь. Когда тот подошел к нему благода­ рить, упал в ноги, целовал их и плакал, то Петр поднял его и сказал: «Не кланяйся, братец: я вам от Бога приставник, а дол­ жность моя — смотреть того, чтоб недостойному не дать, а у дос­ тойного не отнять; буде хорош будешь — не мне, а более себе и Отечеству добро сделаешь, а буде худ — так я истец: ибо Бог того от меня за всех вас востребует, чтоб злому и глупому не дать места вред делать; служи верою и правдою! В начале Бог, а по нем и я должен буду не оставить тебя». Сознание обязанностей своих к Богу, глубокое религиозное чувство высказывалось постоянно у Петра, поднимало дух в его бедах и не давало заноситься в счастье. В последний год своей жизни, 16 августа 1724 г., составляя программу для торжества Ништадтского мира 4 , Петр писал: «Надлежит в первом стихе помянуть о победах, а потом силу писать во всем празднике сле­ дующую: 1) Не искусство наше во всех делах. 2) А наипаче в на­ чатии войны, которую не ведая противных сил и своего состоя­ ния, начали, как слепые. 3) Бывшие неприятели всегда не т °лько в словах, но и в гисториях писали, дабы никогда не про­ тягать войны, дабы не научить тем нас. 4) Какие имели внутрен­ ние замешания, также и дела сына моего, також и турков под­ вигли на нас. 5) Все прочие народы политику имеют, дабы ба ланс в силах держить меж соседов, а особливо чтобы нас не до­ пускать до света разума во всех делах, а наипаче в воинских; но

226

С. М.

СОЛОВЬЕВ

^ro в дело не поизвели, яко бы закрыто было сие пред их очесами. Сие поистине чудо Божие; тут возможно видеть, что все умы че­ ловеческие ничто есть против воли Божией. Сие пространно раз­ вести надлежит, а сенсу довольно». /Необыкновенное величие, соединенное с сознанием ничтоже­ ства всех умов человеческих, строгое требование исполнения обязанностей, строгое требование правды, умение выслушивать возражения самые резкие, чрезвычайная простота, общитель­ ность, благодушие — все это сильно привязывало к Петру луч­ ших людей, имевших случай сближаться с ним, и потому легко понять впечатление, произведенное на них вестью о кончине ве­ ликого императора. Неплюев пишет: «1725 года, в феврале ме­ сяце, получил я плачевное известие, что Отец Отечества, Петр, император 1-й, отъиде от сего света. Я омочил ту бумагу слезами как по должности о моем государе, так и по многим его ко мне милостям и, ей-ей не лгу, был более суток в беспамятстве, да иначе бы мне и грешно было: сей монарх отечество наше привел в сравнение с прочими; научил узнавать, что и мы люди; одним словом, на что в России ни взгляни, все его началом имеет, и, что бы впредь ни делалось, от сего источника черпать будут; а мне, собственно, сверх вышеписанного, был государь и отец ми­ лосердный; да вчинит господь душу его, многотрудившуюся о пользе общей, с праведными!» Другой приближенный к Петру человек, Нартов, говорит: «Если б когда-нибудь случилось философу разбирать архиву тайных дел его (Петра), вострепетал бы от ужаса, что соделывалось против сего монарха. Мы, бывшие сего государя слуги, вздыхаем и проливаем слезы, слыша иногда упреки жестокосер­ дия его, которого в нем не было. Когда б многие знали, что пре­ терпевал, что сносил и как уязвляем был горестями, то ужасну­ лись бы, колико снисходил он слабостям человеческим и прощал преступления, не заслуживающие милосердия; и хотя нет более Петра Великого с нами, однако дух его в душах наших живет, и мы, имевшие счастие находиться при сем монархе, ум­ рем верными ему и горячую любовь нашу к земному богу погре­ бем вместе с собою. Мы без страха возглашаем об отце нашем для того, что благородному бесстрашию и правде учились от него».

е=^©

^

^

С. М- СОЛОВЬЕВ Речь С. М. Соловьева, произнесенная в торжественном собрании Императорского Московского университета 30 мая 1872 года Мы видели Политехническую выставку 1 ; мы видели разнооб­ разные результаты человеческого труда, человеческого творчест­ ва, видели средства, которыми человек исполняет божее повеле­ ние, средства, которыми он обладает землею. Посреди зданий, наполненных произведениями человеческого труда, искусства знания,мы видели здание, наполненное памятью о труде одного человека. С мыслию о труде ученом, промышленном, о труде, клонящемся к поднятию общественного благосостояния, для рус­ ского человека необходимо соединяется мысль об одном челове­ ке: этот человек — Петр Великий. Если бы мы были язычники, то Петр стал бы для нас божеством — покровителем труда. Мы — христиане, мы не можем делать из человека божество, мы видим и в великих людях существа слабые, несовершенные: но чрез это мы не освобождаемся от обязанности чтить в них орудия промыс­ ла, изучать их деятельность для уяснения себе путей нашей иторической жизни, изучением прошедшего уяснять себе наше Настоящее, уяснять себе наши обязанности к настоящему. Труд великого человека тем более имеет значения в истории, чем неяосредстевеннее, ближе относится к труду целого народа, извест­ ной семьи народов, целого человечества: какое же отношение имеет труд Петра к труду русского народа, какое значение имеет он в истории человечества? С деятельностию Петра мы привыкли соединять понятие о преобразовании; одни современники говорили, что мы благода­ ря Деятельности Петра стали народом новым, что мы были выВа ны ею из небытия в бытие; другие современники враждебно ^Носились к этой деятельности за ее новость, отрицая всякую Пе Ремену как греховную: «Предано отцами — лежи во веки ве-

230

С. М.

СОЛОВЬЕВ

рического развивающегося народа, преход из возраста, где пре­ обладает чувство, в возраст, где преобладает мысль, тот переход, который в жизни отдельного человека в обществе образованном знаменуется усиленным умственным образованием и вступлени­ ем в общественную жизнь, в общественное служение. Пути для этого перехода для всех народов одинаковые, общие: сильное движение, отдаленные /предприятия, расширяющие умствен­ ный горизонт, сближение с другими более образованными наро­ дами, заимствование у цих наук, искусств или знакомство с про­ изведениями духа древних, отживших образованных народов. Так совершили этот переход народы Западной Европы на грани­ це так называемой средней и новой истории, в XV и XVI веках одновременно с ними начало в том же направдении совершаться движение и на Востоке Европы, в нашей России. К этому време­ ни она оканчивала свою черную работу, тяжелую борьбу с азиат­ скими варварами победою над ними, земля собрадась, государ­ ство окрепло, и немедленно Россия обращается от Востока на Запад с целью войти в общуюжизнь европейских народов, вос­ пользоваться ее плодами, приобрести морские пристанища на берегу северного Средиземного немецко-Балтийского моря, око­ ло которого сосредоточивалась сильная торговля и промышлен­ ная деятельность. С Иоанна IV, завоевателя Казани и Астрахани, вышедшего, следовательно, победителем из борьбы с татарским Востоком, начинается явственный поворот к Западу, стремле­ ние овладеть берегами Балтийского моря. Но неблагоприятные условия отдалили достижение цели на полтораста лет и произве­ ли то, что Россия совершила свой переход из одного возраста на­ родной жизни в лруой гораздо уже позднее, чем западноевропей­ ские народы. Но эти неблагоприятные условия нисколько не потемнили сознания русских людей о необходимости выйти на новую дорогу, напротив, усиливали желание выхода, ибо они всего яснее показывали, невозможность оставаться при старом. Победитель Востока, покоритель Казани Иоанн IV был побеж­ ден на Западе, когда обратился туда, ища моря. С тех пор война на Западе грозила неминуемой неудачей вследствие неискусства русских в деле ратном. Но с этим вопросом о войске, то есть о внешней безопасности России, о ее месте в кругу других держав, о ее чести, силе, влиянии — с этим вопросом о войске в стране обширной, континентальной, окруженной врагами и не защи­ щенной природою, следовательно, требующей искусства для за­ щиты, с этим вопросом находился в тесной связи вопрос о среД' ствах содержания войска,ибо обширная страна была крайне бедна, бедна народонаселением, бедна промышленным трудом,

pe4bf

произнесенная

30 мая 1872 года

231

с К уд Н а доходами; государство не могло содержать войска, кото­ рое падало непосредственною тяжестью на остальное народона­ селение и давило его: для содержания войска закрепили крес­ тьянина и заставили горожанина кормить воеводу; жертвовали всем, а пользы было мало. Государству нужно было во что бы то ни ствло улучшить свои финансы; но как это сделать? Разумеет­ ся, как это обыкновенно делается, по общему закону, как это сделалось у других народов. У других народов это сделалось по­ средством промышленного и тргового труда, вследствие осво­ бождения государства от односторонности земледельческого характера, ибо односторонность губит и ведет к застою, исклю­ чительное земледелие уславливает бедность и свою собственную неразвитость; земледелие усиливается, процветает при условии других промыслов; город, поднимаясь, богатея, поднимает, богатит село, освобождает его; а промыслам, торговле всего боль­ ше помогает море: поморские государства — самые богатые го­ сударства: англичанин, голландец, немец ганзейский являлся для русских XVII века человеком богатым и ловким, умеющим вести дела, умеющим наживаться, умеющим заставить других служить своим интересам, он вынуждал у русских людей тяже­ лое сознание, что им с ним не стянуть. Отсюда море как источ­ ник богатства, как средство выхода из настоящего печального положения, море стало заветною мыслью русских людей XVII ве­ ка. Но тут заколдованный круг: чтобы добыть море, нужно боль­ шое искусное войско; искусства воинского нет, денег для содер­ жания войска нет, для приобретения образования, искусства, денег нужно море. Внутри затрагиваются высшие интересы нравственные: нельзя исправить церковной книги для напечатания, чтобы не вскрылись печальные следствия невежества, что­ бы не раздались вопли о последних временах, об антихристе; с Другой стороны, русские люди рвутся в Киев и Польшу, в та­ мошние школы, возвратясь оттуда, смеются над невежеством своих отцов духовных, толкуют о вере; дома и на улицах мужчиН Ь1 и женщины спорят о времени пресуществления, упрекают Друг друга в хлебопоклонной ереси, а под шумок идет католи­ ческая пропаганда. Один способ вывести церковь из этих смут и опасностей: просвещение, шкоды; но где средства, но где люди? А Между тем Польша уже разлагается, а в Польше столько рус­ ских людей: кто соберет их и кто отгонит хищников? И Турция Первые терпит тяжкие удары от держав европейских, и она Первые должна уступить свои земли; а в Турции столько слаВя Н, стоько христиан восточного исповедания, они требуют по­ мощи у соплеменников и единоверцев, они говорят, что им луч-

232

С. М. СОЛОВЬЕВ

ше оставаться под владычеством турок, чем католиков. Столько важных вопросов, в решении которых Россия необходимо долж­ на принять участие, А Россия с отчаянием бьется в заколдо­ ванном кругу, сама требует великой помощи; царь Алексей Ми­ хайлович просит у герцога курляндского позволения строить русские корабли в его пош^ршщх местах: что лучше выразит тогдашнее положение Росбии? Вт£щие времена великим наро­ дам, имеющим жить и деотать в человечестве, посылаются на по­ мощь великие люди, и России был послан Петр Великий. Необходимость движения, перехода из одной обстановки жизни в другую, из одного возраста в другой, необходимость вступления в общую жизнь образованных народов и необходи­ мость приобретения образования для этого были сознаны; но как это сделать? Как пойти в учение к другим народам, не под­ чинившись учителям, сохранив свое народное достоинство, не принизив своей народности пред народностями чуждыми? Как с сознанием своего невежества, своей неумелости явиться в обще­ ство народов, превосходящих знанием и искусством, и потребо­ вать вдруг почетного места между ними? Как вдруг приобрести возможность сделать подобное требование, вдруг приобрести право на почетное место? Его даром не дадут, надобно взять си­ лою, а сила здесь есть искусство и знание? Не приобревши по­ четного места между народами, нечего входить с ними и в общую жизнь, ибо тогда будут одни унизительные отношения учеников к учителям, одно нравственное тяжкое иго, которое не усилит, но ослабит еще более и поведет к игу материальному. Как опасно было положение народа, идущего в учение к другому или другим народам, покказывал пример этих народов-учи­ телей, этих образованных народов Западной Европы: двумя ве­ ками прежде эти народы совершили свой переход из одного воз­ раста в другой, из своей древней истории в новую, совершили посредством знакомства с произведениями духа древних наро­ дов — греков и римлян, и в какое рабское подражание впали они относительно своих учителей! Древние языки явились для них не как орудие для достижения известных целей образова­ ния, но посредством слов они страстно впивали в себя все пред­ ставления древних; в разговорах христиан только и слышались, например, имена языческих божеств; о своем прошлом, откуда истекало их настоящее, эти народы забыли, относились к нему с ненавистью и презрением как ко времени невежества; сознание их до такой степени отуманилось, что они не знали, куда девать эту свою древнюю историю; желая примкнуть непосредственно к жизни греков и римлян, ведя о них свое духовное происхожде~

РРЧЬ, произнесенная

30 мая 1872 года

233

яие, о Н И взглянули на свою древнюю историю как на что-то меясеумочное, ни то ни се, и выразли это словами: «средняя исто­ рия»- Но западные европейцы имели, однако, большие выгоды: они совершили свой переход из древней истории в новую посред­ ством прпоизведений древней греко-римской мысли, увлеклись, ударились в рабское подражание; но все же они имели дело с книгами, оставшимися от умерших народов, а не с живами и сильными народностями; они имели дело с цивилизациею за­ кончившеюся: вобрав в себя и переварив ее плоды, он могли сво­ бодно идти далее уже по своему национальному пути. Но мы, пришедши к делу позднее, начавши свой переход из древней ис­ тории в новую в конце XVII века, должны были идти в учение к живым и сильным народностям, которые для своих целей могли воспользоваться нашим ученическим подчинением; хорошо было западным народам преклоняться пред греком и римля­ нином. Мильтиады 2 и Сципионы 3 не вставали из могил, чтобы воспользоваться этим преклоненным положением и дать им по­ чувствовать силу своего меча, как давали ее чувствовать совре­ менникам. Притом мы должны были иметь дело с народностями живыми и сильными, которые, взяв себе пред нами много време­ ни вперед, постепенно стремились далее по пути развития и та­ ким образом, увлекая нас постоянно, не давая спустить с себя глаз, держа нас в постояноом раздражении, необходимо должны были затруднять наше самостоятельное развитие, не давая нам спокойно обращать внимание на самих себя. Пред народом-бога­ тырем орога и на ней роковая надпись: здесь грозит беда! Одниговорят, что лучше остаться, другие утверждают, что необходи­ мо идти. Где же вождь, что же вождь? Как поведет он народ свой по опасной дороге? Ввиду страшных трудностей, вождь призывает народ свой к небывалому в истории народов труду, к тяжелым пожертвова­ ниям и лишениям. Но одного призыва мало в таком деле и при такой степени развития, на какой находился народ наш в осисываемое время: тут необходим самый действительный способ вну­ шения, научения, что делать, способ наглядный, пример; мало бьшо сказать, что надобно трудиться, надобно было показать пример труда. При кождом тяжелом деле первая мысль в чело­ ч к е , которого зовут к труду: зовет, велит, а сам что? И вот зову­ щий является работником неутомимым, первые слова, от него к На М дошедшие, первое определение, им самому себе сделанное, Эт °' «в работе пребывающий». Царь-работник, царь с мозольны^ 11 Руками — вот представитель России в эпоху тяжкого труда, в эпоху первоначальной черной работы преобразования. «Надоб-

234

С. М.

СОЛОВЬЕВ

но трудиться! — говорит Петр своему народу, — надобно прохо­ дить трудную школу»; учиться необходимо у иностранцев; ино­ странные учителя, мастера вызываются в Россию, русские люди посылаются за границу учиться; но опасно учиться у иностран­ ного учиеля, поработит он русский ум своему уму, заставит под­ ражать во всем себе и своему, оставит вечно в ученичестве. Для воспрепятствования-то этому и понадобилась неутомимая рабо­ та, это самостоятельное, деятельное практическое учение; нельзя было долго смотрет^жГрук учителей, но сейчас же де­ лать самому, не давать укореняться в себе мысли: только учи­ тель может это делать, я не могу, где мне? Сейчас же к делу; бу­ дет ошибка, недача — нет нужды: вначале это необходимо: без ошибок и неудач выучиться нельзя, только не надобно отчаи­ ваться! Вот учебный способ великого учителя, который был по­ слан русскому народу в тяжелое время преобразования; только этим способом можно было дать успех в школе и предотвратить опасность принижения ученика пред учителем, русской народ­ ности пред народностью чуждою, ибо только этим способом в ученике поддерживалось сознание своей самостоятельности и силы. Великий человек вышел победителем из всех искушений. Ему внушали, что он может иметь успех в борьбе с образцовым европейским войском, только дав главное начальство над рус­ ским войском опытным, искусным иностранцам; но он смотрел на войну как на школу, хотел выучить своих сражаться и по­ беждать, — и выучил: в столкновениях Меншикова с наемным фельдмаршалом Огильви он не выдал Меншикова, и Данилыч отблагодарил его за это Калишскою победою 4 . Но величие чело­ века познается не в успехах, а в неудачах, в уменье выдержать беду, не пасть духом, выказать все свои силы в создании новых средств, остаться верным раз предположенной цели, раз усвоен­ ному взгляду и правилу, в уменье поддержать других словом и делом. Таков был Петр в неудачах, таков он был после первого Азовского похода, после Нарвы; тому же учил и других. Фельд­ маршал Шереметев разбит, и Петр пишет ему: «Не извольте о бывшем несчастии печальны быть, понеже всегдашняя удача ного людей ввела в пагубу, но извольте забывать и паче людей ободрять». Правило Петра — заставить проходить своих практйческую школу, поручать важнейшие должности только русским, как бы ни казались они вначале мало искусны, мало приготов­ лены; это правило Петра встретило особенно сильное искушение на дпломатическом поприще. Россия вошла в общую жизнь ев­ ропейских народов, вошла в лабиринт незнакомых ей прежде отношений; при дворах европейских должны были явиться

,, произнесенная

30 мая 1872 года

235

представители России, чтобы блюсти ее интересы, вести труд­ ную борьбу с постоянно переплетавшимися интересами чужды­ ми. Петру внушают: нельзя поручить это русским, они не приго­ товлены, не образованы, не знают прошлого Европы, не знают и настоящих отношений, надобно употребить искусных и сведу­ щих иностранцев. Но Петр не поддался искушению: на все важ­ нейшие посты назначал русских людей: пусть проходят и десь практическую школу; и школа была пройдена быстро и блиста­ тельно; образовался ряд знаменитых дипломатов, которые при Петре и после него умели заставлять Европу держать русское имя честно и грозно, по старинному выражению. Так великий человек был оправдан в своей непоколебимой вере в народ свой; олько этой верой творились чудеса, совершалось это изумитель­ но быстрое прохождение школы, быстрое превращение учени­ ков в учителей. Современники указывали на необыкновенный дар Петра узнавать способного человека по одному внимательно­ му взгляду в лицо; но мало было выбрать, нужно было наста­ вить, руководить, поддержать, и этим даром обладал Петр. Практичностью школы не ограничивались педагогические приемы великого воспитателя своего народа. Смысл эпохи, ко­ торую переживал русский народ в силу естественного и необхо­ димого роста, развития своего, состоял в усилении того, что мы называем гражданственностью, цивилизацией, а сущность ци­ вилизации состоит в разделении занятий и соединении сил. Че­ ловек, окруженный и вспомоществуемый близкими людьми, связанными с ним кровной связью, доставляет сам себе все нуж­ ное и живет осоняком; но эта особная жизнь условливает нераз­ витость; человек развивается только в обществе себе подобных; чужая мысль, чужое слово, чужое дело возбуждают его дея­ тельность, и эта деятельность, в свою очередь, возбуждает дея­ тельность других. Начинается мена духовная и материальная; Человек делает какое-нибудь одно дело, соответствующее его способностям, произведениями своего труда удовлетворяет изве­ стной потребности других, а свои потребности удовлетворяет п Роизведениями чужого труда, и это разделение занятий, ведя людей к зависимости друг от друга, ведет их необходимо к со­ чинению сил в общей деятельности; видя, что произведения его т РУДа составляют только малую часть в общей массе необходи­ мых произведений, чеовек привыкает считать и себя только час­ т е й целого, сознает себя членом общества, сознательно подчи­ няется требованиям общества, требованиям общего добра, Фивыкает волею-неволею сторонится со своими частными интее сами пред этими требованиями: является гражданственность.

236

С. М.

СОЛОВЬЕВ

Легко понять, что гражданстенность скорее и сильнее развива­ ется там, где на небольших пространствах сталкивается много людей, которые сейчас же должны начать упомянутую мену друг с другом, развивать, воспитывать друг друга и определять отношения друг к другу; отсюда гражданственность является скорее и развивается сильнее ухЁародов, у которых на неболь­ ших пространствах многочисленное народонаселение, в неболь­ шом расстоянии друг от друга/много больших городов, у народов, которые живут, иак сказать дна больших дорогах, на морских берегах, на берегах больших рек, беспрестанно поэтому могут сообщаться с другими народами. Развитие гражданственности замедляется, следовательно, условиями противоположными: редким населением на обширных пространствах, малочислен­ ностью городов, отсутствием больших городов, господством сельского, земледельческого характера, удалением от морей, от общения с народами цивилизованными при постоянном обще­ нии с народами нецивилизованными; гражданственность здесь замедляется, ибо разбросанные части народонаселения при дур­ ном состоянии путей сообщения поневоле привыкают к жизни особной, в них слабо созание обобщем, о своих обязанностях к общему, частный интерес на первом плане. Иногда, при великой беде, когда затронется высший интерес, интерес религиозный, рабросанные части великого народа, несмотря на все препят­ ствия соединяются; но пройдет беда, пройдет нужда в чрезвычйном напряжении сил, и снова начинается жизнь особняком со всеми ее печальными последствиями; гражданственность замед­ ляется, когда народ, окруженный хищными соседями, должен уходить весь в тяжелую и постоянную борьбу с ними, когда на­ чальное разделение на вооруженных и невооруженных при бед­ ности, земледельческом, сельском характере государства ведет к тому, что вооруженный смотрит на невооруженного как на своего работника, вследствие чего исчезает правильность обще­ ственных отношений, вооруженный приходит к такому убежде­ нию, что всякий труд и всякий результат труда для него, для его содержания, для его кормления, и сознание общего, сознание святости и неприкосновенности этого общего исчезает, исчезает понятие о святости и неприкосновенности казны государствен­ ной; слабый, невооруженный при таком положении дел также теряет сознание общего, ибо это общее, государство, не в состоя­ нии давать ему себя чувствовать как нечто покровительствую­ щее, обеспечивающее; каждый чувствует только отдельны^ силы и, разумеется, ищет обеспечения в покровительстве одной из этих сил, стремится войти в частную зависимость. ПравИ'

речь, произнесенная

30 мая 1872 года

237

тельство, стараясь собрать разрозненные силы и направить их к общему действию и не встречая при этом содействия от обще­ ства, является бессильным, несмотря на всю видимую силу свою. Несмотря на все препятствия, народ вырос, потребовал зна­ ния и участия в общей жизни образованныхнародов; но, чтоб по­ лучить среди последних почетное место, нужно было приобрести силу, силу нравственную, привычки гражданственности; нужно ьыло отвыкать от прежней жизни, получить сознание об общем и своих отношениях к нему, нужно было приучаться к разделе­ нию занятий и соединению сил, к сознательному, твердому и са­ мостоятельному действию, при котором соединение сил только и идет впрок. Для этого надобно было проходить особую школу; отзовется ли на это требование вождь, поведет ли школу граж­ данственности, явится ли народным воспитателем? Он вводит разделение труда в сфере государственной: отделение службы военной от граждансктй представляет основное развитие, кото­ рого недоставало древней России; вводит отделение управления от суда, вводит лучший распорядок в государственном домостро­ ительстве учреждением коллегий, отстраняя старое смешение приказное. В сфере народного труда распространение знания, искусства, усиление промышленности, введение новых отрас­ лей ее вело к сильному развитию, то есть к разделению занятий, к выделению способностей к тому или другому делу. Разделение занятий должно было вести к разделению сил. Люди сходятся в общем действии: ак же они отнесутся друг к другу? Разумеется, сначала очень неловко, косо поглядят друг на друга, пойдут враждебные столкновения, счеты при самой печальной обста­ новке, ибо нет общественности, людскости, уважения друг к Другу, уважения к человеку, уважения к общему делу. Кто счи­ тает себя выше, тот не хочет видеть в низшем товарища в общем Деле, допустить равенство и свободу мнения. Надобно приучить к этоу товариществу, к дружному действию; преобразователь Употребляет для этого коллегиальное устройство, любимую с вою форму, которую стремится ввести всюду. Но мало ввести Форму; надобно ввести в эту форму дух, надобно воспитать люДей, выучить их, как вести себя при новой форме; и Петр не ук­ лоняется от тяжелого дела. Он постоянно отсутствует из столи­ цы, в постоянном движении, в постоянном путешествии; чтобы Д^ла не замедлялись от этого отсутствия главы государства, ет Р учреждает Правительствующий Сенат с обширною влас­ тью по всем делам, его указам должно повиноваться, как указам юрским. Это высшая коллегия. С ней-то преимущественно име-

238

С. М. СОЛОВЬЕВ

ет дело царь, в отношении к ней преимущественно высказывает­ ся его воспитательная деятельность. Здесь-то внушается, что чем выше значение, тем более ответственности, тем более тре­ буется труда и внимания, обдумывания дел. Дела новые, дела важные, высшего царского указания нет, царь в отсутствии, на­ добно решить, тяжело, а царь строг, взыскателен, и вот первая мысль: как бы уклониться оЛучастия в решении и вместе укло­ ниться от ответственности; пуЬть кто побойчее подаст свое мне­ ние, так и решить, все решили, на ком спрашивать? Царь не допускает акого рода действий; он для того и вводит коллегиаль­ ное устройство, чтобы приучить к деятельности сообща, с рав­ ным участием, приучить к самостоятельной деятельности; но требует, чтобы каждый подавал свое мнение и отвечал за него, чтобы никто не мог сметь своего суждения не иметь. Решили — слава богу! Можно и отдохнуть: «Нет! — внушает строгий воспи­ татель, — отдыхать нельзя; решение не может остваться только на бумаге, надобно немедленно привести его в исполнение, не успокаиаться прежде пока дело будет сделано. Нельзя терять времени, потому что потеря времени смерти невозвратной по­ добна» . Воспитатель должен был вызвать уважение к месту при­ сутствия коллегии, приучать к серьезному взгляду на ведение государственного дела. Школа была тяжела, надобно было начи­ нать с азбуки. Ничто так не омрачало жизнь Петру, как борьба с противообщественными привычками, вкоренившимися в древ­ ней России вследствие розни, отсутствия ясного сознания обя­ занностей к обществу, отечеству, государству; борьба была тем тягостнее, что эта болезнь не поддается одним внешним сред­ ствам, которыми может располагать глава государства, требует средств внутренних, действующих чрезвычайно медленно. Но Петр не ослабевал в борьбе. Славного победителя врагов вне­ шних, счастливого сокрушителя внутренних врагов, восстав­ ших против государства прямо с оружием в руках, осаждали во­ пиющие жалобы на страшные злоупотребления людей сильных, начиная с людей самых близких к нему, сотрудников даровитых, которых он привык любить и уважать и которых принужден был перестать любить и уважать, жалобы на страшное взяточ­ ничество, казнокрадство и насилия везде, где только сильные сталкивались со слабыми. Ценя так высоко значение торгового и промышленного труда, стремясь поднять значение города, чтобы уничтожить односторонность земледельческого характе­ ра государства, Петр прежде всего хотел уничтожить столь громкие в древней России жалобы на притеснения промышлен­ ных людей воеводами и приказными людьми, он дал промыШ'

># произнесенная

30 мая 1872 года

239

ленным людям свой суд и самоуправление; но вследствие непри­ вычки к общему делу, вследствие розни, невыработанности сла­ бым обществом сдержек для всякой силы, выборные самими го­ рожанами правители и судьи явились злоупотребителями своей власти, сильные, богатые притесныли менее богатых. Так было й повсюду. Виновные несли головы на плахи, шли в ссылки; в указах своих царь гремел против нарушения законов сильными, против неуважения к общему интересу, выставляя здесь измену и более чем измену, ибо такими злоупотреблениями незаметно подламываются основы государства, и оно приближается к паде­ нию. Но одними внушениями и наказаниями Петр не ограничи­ вался; его величие выразилось в том, что препятствия не утоми­ ли его, не заставили его отказаться о тех средств, которые он признал необходимыми для народного воспитания: он остался верен коллегиальному началу и на помощь ему призвал еще другое начало, выборное, им также старался истребить народ­ ную спячку, неряшество в общем деле, им старался заставить русского человека думать, внимательно смотреть на человекасогражданина, взвешивать его способности и недостатки, при­ годность к общему делу, и старался заставить подавать голос ос­ торожно, ибо от этой подачи зависело обшее и частное добро, заставить русского человека создавать общественное мнение, со­ здавать другим имя, славу и делать это осмотрительно, зная, что другие создают ему это имя, эту славу. Петр учредил выборы в самых обширных размерах, в военной и гражданской службе; люди правительственные, начиная с президентов коллегий, на­ значались по выборам: Петр сам присутствовал на выборах зна­ чительнейших правительственных лиц, наблюдая за правильно­ стью выборов, за их беспристрастием. Так преобразователь сознавал свою обязанность народного воспитателя, имея постоянно в виду возбуждение самостоятель­ ной, сознатеотной деятельности, имея в виду то, чтобы благо­ словение божее, по его словам, втуне не пропадало, начиная от человека. Человек, благословенный от бога способностями, был отыскан, и дан ему труд и значение по способностям, дано ему воспитание, главной целью которого было сделать их него граж­ данина; внушалось: если хочешь заслужить милость царя, гово­ ри всегда правду, не бойся сказать что-нибудь неприятное, только Чтобы была правда. Среди сильного движения, произведенного Переходом народа из одного исторического пути на другой, люди с природою наиболее возбужденною поняли в чем дело, в чем Наиболее нуждается Россия, подали свои голоса, свои мнения о т °м, как лучше делать дело; эти мнения были выслушаны чело-

240

С. М. СОЛОВЬЕВ

веком, одаренным самою чуткою внимательностью к тому, что­ бы божее благословение BTyHejie пропадало, мнения были вы­ слушаны, разобраны, и лк^ди, их высказавшие, должны были перевести мысли в дел0: Народ чувствовал необходимость зна­ ния; великий человек^должен был указать ему средства к его приобретению; молодые люди были отправлены учиться за границу, в России заведены школы по разным необходимым специальностям, школы датинкие, немецкие, математические, инженерные, навигаторские, медицинские; но для школы нуж­ на была книга, книга нужна была и для тех, которые уже опоз­ дали в школу, но хотели учиться, книга русская, и одна из глав­ ных забот преобразователя была об издании, о переводе книг, о том, как переводить, на какой язык; он указал, что живой на­ родный язык, считавшийся до сих пор языком подлым, недо­ стойным книги, должен быть языком литературным, что при невозможности избегнуть иностранных слов, вследствие втор­ жения множества новых понятий, необходимо сохранить в чис­ тоте народный строй русской речи, не переводить для этого только подстрочно, но передавать смысл в свободной русской речи. Правильный перевод, хорошее издание озабочивали Петра среди самых важных дел, накануне решительных событий. Он предостерегал русских людей от рабского подражания в деле за­ имствования науки из чужих рук, учил самостоятельности уче­ ников, указывая на недостаткиучиелей, запрещал при переводе немецких книг переводить вещи посторонние, не идущие к делу, «которые только время тратят и у чтущих охоту отбивают, понеже немцы обыкли многими рассказами негодными книги свои наполнять для того, чтобы велики казались». Но познания о своем настоящем и прошлом нельзя было приобрести из пе­ реводных книг, и Петр полагает начало трудному делу состав­ ления русской истории и географии. Собранием исторических источников и черчением карт географических дело не ограни­ чивается; Петр указывает русскому человеку на родную срану как на живую книгу; буди русского человека и заставляет его обратить внимание на окружающее: тут много вещей полезных, много божия благословения, трудись, ищи — вот чего нужно ис­ кать, вот какую пользу можно из этого извлечь. Знали прежде пользу чего-нибудь, но не умели извлечь всех выгод, не умели обрабатывать, как следует, вот учителя, они вам это покажут; некоторые начали , другие смотрите, как увеличилась ценность предмета через лучшую обработку: вы берее дешевле при старом способе обработки, а другие при новом берут гораздо дороже. Трудно начать новые производства, заволить фабрики, нет уме-

р^ць, произнесенная

30 мая 1872 года

241

нья, искусства, нет денег. Царь учреждает казенные фабрики и заводы, ноне с тем, чтобы оставить их в казне; это был только почин наставника в труде. Сенат должен был заботиться о том, чтобы казенные фабрики и заводы переходили в частные руки, в руки отдельных лиц и целых компаний, и этой передаче обя­ заны своим началом некоторые громадные состояния. Успехи торговли и мануфактурной промышленности радовали сердце великого работника; в списке значительных фабрикантов и за­ водчиков, начавших новое дело в России, он встречал почти все русские имена; корабли Божениновых 5 и Барсукова 6 посещали иностранные гавани. Посредством канала водный путь соединил Европу и Азию, Балтийское и Каспийское моря. Беднейшее го­ сударство не могло разбогатеть вдруг, в какие-нибудь 25 лет, среди огромных издержек на внутренние учреждения и тяже­ лую продолжительную войну, среди страшных лишений и по­ жертвований, к которым Петр призывал народ свой, подавая сам первый пример; главное препятствие развитию — малочис­ ленность народонаселения, разбросанного на громадных про­ странствах — не могло вдруг исчезнуть; но главное было сделано, отстранена вредная односторонность в характере государства, государства земледельческого, поднят город, который по извест­ ному закону своим развитием должен был освободить село. Крестьянский вопрос, решенный в древней России закреплени­ ем, поднимается вместе с новою Россией и требует иного реше­ ния. Петр связывает интересы сословий, порозненных крестьян­ ским закреплением, и, учреждая майорат для землевладельцев, указывает пользу его для земледельцев; расширяя умственную сферу русского народа, вводя его в общую жизнь с другими хри­ стианскими народами, он также указывает ему, что относитель­ но крестьян существуют в России такие явления, каких во всем свете не водится, и требует их уничтожения. Вопрос об улучше­ нии быта крестьян стал твердо, к нему должны были подхожить с разных сторон, приближаться к его решению в смысле новой русской жизни, и мы, видевшие конец, должны почтить начало. Но было еще явление, которого не водилось в том свете, в ко­ тором должен был жить теперь русский народ. Когда небезопас­ но на улице, слабых — женщин, детей — не выпускают из дому; в древней России вследствие грубости нравов, вследствие физи­ ческой и нравственной безопасности в достаточных семействах Женщину, и особенно девушку, запрятали в терем; женщина те­ ряла человеческое достоинство, превращалась в заповедный то­ вар, которым другие располагали, торговали. Браки устраива­ лись без ведома жениха и невесты, без знакомства между ними.

242

С. М. СОЛОВЬЕВ

В конце XVII века Церковь протестовала против этого явления, указывая на его печальные последствия; но протест остался про­ тестом, как много других протестов, поданных обществом, со­ знавшим необходимост|>^ййти из прежнего положения и ждав­ шим человека силы ^/который бы вывел его на новую дорогу. Петр вывел русскую/женщину из терема, дал мужчине, по писа­ нию, «помощь достойную», осистил брак от значения торговой сделки, положил шестинедельный срок для знакомства жениха и невесты, после чего о!щ могли отказываться от брака; родите­ ли и гопода должны были приисягать, что не принуждают к бра­ ку — первые детей своих, а вторые — своих слуг. Петр воору­ жался против явлений, которых во всем свете не водилось; но как знать русскому человеку, что водится и чего не водится на свете? Путешествие? Книги? Но путешествие не для всех воз­ можно. Книга говорит о том, что было и что, быть может, уже исчезло; как же дополнить книгу, какое средство дать человеку возможность следить за всем, что делается на белом свете, сде­ лать его внимательным участнииком жизни всех стран, всех на­ родов? У западных европейских народов было такое средство — ведомости или газеты. Это средство было известно в последнее время и в древней России; в Москве делали выписки из ино­ странных газет; ноэтивыписки делались только для царя и не­ большой части близких людей, оставаясь государственной тай­ ной; Петр велел для всего народа печатать ведомости о делах, досттойных знания и памяти, случившихся как в России, так и в чужих странах. В древней России за последнее время для царя и приближенных к нему людей было заимствовано из Западной Европы средство «знать правду о человеке и жизни его», теат­ ральные представления: Петр завел театр для всего народа. Таковы были средства Петра для воспитания русского наро­ да. Но в каких же отношениях воспитатель народа находился к церкви, охранительнице нравственности народа, его матери и воспитательнице? Самый страшный вопль, раздававшийся в русском обществе в конце его древней истории, был вопль о том, что духовенство было не в уровень своему положению в отноше­ нии к нравственности и знанию. Монастыри перестали быть училищами нравственности; духовные отцы стали ниже детей своих духовных в деле вероучения. Раскольник вопил, что духо­ венство изменило своему древнему благочестию, впало в ереси, и увеличивалось число последователей раскола отсутствием дол­ жного нравственного противодействия; иностранцы смеялись над невежеством духовенства, православные русские, познако-

речь, произнесенная

30 мая 1872 года

243

доившиеся с наукой, видели себя в тяжелой необходимости со­ глашаться с иностранцами. История Западной Европы показы­ вала всю опасность такого положения дел для церкви: и там пе­ реход народов в новую историю, в возраст, где преобладает умственное развитие, начался при таких же условиях, при упад­ ке нравственности в монастырях, при упадке образования в ду­ ховенстве, что выказалось особенно резко при поднятии образо­ вания между мирянами. Невнимательность духовенства к своему опасному положению на Западе произвела то, что реформационное движение пошло бурно, быстро перейдены были гра­ ницы законных требований, быстро пошло общество покатым путем отрицания, разрушения, монастыри исчезли. Латинская Церковь спохватилась, но поздно, когда уже половина Европы отторглась от нее; чтоб удержать остальную, устремились овла­ деть наукою, школою, и в этом стремлении показали ясно, в чем состояла ошибка предшественников. В России Петр поспешил на помощь церкви, потребовав от духовенства, чтоб оно как можно сворее овладело необходимою в его положении силой, об­ разованием; он дал для этого средства, вызвав на архиерейские кафедры малорусских монахов; монастыри не были уничтоже­ ны, но монахи получили назначение — одни доставлять из сре­ ды себя ученых правителей церковных, другие служить страж­ дущему человечеству; от белого духовенства потребовали также образования, и приложены заботы об улучшении материального быта людей, обязанных семейством. Дело завершено учрежде­ нием коллегиального, синоидального управления церкви, ибо, повестил Петр, «коллегиальное правление способнее для иссле­ дования истины, чем единоличное, и коллегиум свободнейший Дух в себе имеет к правосудию». Все эти дела были совершены во время тяжкой, с лишком Двадцатилетней войны. Петр смотрел и на войну как на школу и безошибочно распределял курс, который должно было прохо­ дить его новоучрежденное постоянное войско: сначала терпеть Неудачи, потом одолевать неприятеля превосходными силами, Далее равными и, наконец, меньшими. От Нарвы до Полтавы на с Ухом пути и до Гангута на море проходилась тяжелая школа. Победитель-ученик провозгласил здоровье побежденных учите­ лей, и когда Ништадский мир дал России морской берег на про­ тяжении, о каком сам знаменитый шкипер сначала не мечтал, Новый адмирал от красного флага, получив этот чин за оконча­ ние войны, провозгласил, что школа с тройным курсом, каждый в семь лет, кончилась как нельзя лучше. Но эта школа, кроме

244

С. М.

СОЛОВЬЕВ

специального военного значения, имела еще другое, воспита­ тельное для народа значение. Великая Северная война была предпринята с чисто гражданскими целями; она естественно и необходимо входила в план преобразования, потому что без моря нельзя было совершить переворота, необходимого для но­ вой жизни России./Война с неприятелем, страшным по своему искусству, требовала чрезвычайных пожертвований от народа, чрезвычайного напряжения его сил, но это напряжение как нельзя более способствовало быстрому выходу России на новую дорогу при таком вожде, каков был Петр. Труд и опасность дер­ жат человека в бодрствующем состоянии, а это и было нужно. Знамя народности высоко развевается во время трудной и опас­ ной войны, когда сильный враг входит в пределы родной стра­ ны, а это и было нужно, когда народ должен был пойти в ученье к живым и сильным народам, когда должен был признать их превосходство над собою, что вело к принижению народного духа, с одной стороны, или, с другой, к упорству в устранении всего чужого, упорству, осуждавшему на неподвижность. Борьба с одним из тех народов, у коорых надобно было учиться, борьба, становившаяся все успешнее и успешнее и, наконец, ознамено­ вавшаяся «преславною викторией», поражением непобедимого короля, сокрушением могущества державы, господствовавшей на севере, из-за которой России было не видать, — такая борьба не допускала принижения народного духа, давала русскому че­ ловеку легко и свободно проходить тяжкую школу, которая без того была бы уже слишком тяжка, ибо близко граничила бы с рабством. Успешная борьба напрягала силы и поднимала дух народный, давала возможность учиться легко, свободно, не при­ нижаться пред учителями, и в то же время заставляла учиться, ибо только ученьем, неутомимым ученьем добывался успех над учителями, добывалось это свободное оношение к ним. По праву неоспоримому в награду за великий путь, неслыханный подвиг заняла Россия одно из самых почетных мест в Европе, наполнен­ ной славой великого императора. В христианской Европе появи­ лась другая империя. В Западной Европе думали, что русский царь как покорный ученик будет рабствовать ее преданиям, примет титул восточного римского императора; но Петр подни­ мался высоко над этим рабством, пред отжившими ветхостями; он совершил свое дело с Россией и для России, и не отстранил русского имени от своего имени, от имени своих преемников; он принял титул императора всероссийского, указав Западной Ев­ ропе пример освобождения во имя народности от лишенных смысла преданий.

речь, произнесенная

30 мая 1872 года

245

С тем расширением сферы, которое должно было произойти для русских людей вследствие вступления в большую европей­ скую жизнь, должны были уясниться, определиться русские ин­ тересы. После Полтавы и Ништадского мира европейская земля собралась, ибо до тех пор восточная часть Европы не участвова­ ла в общей жизни. До тех пор европейская история была ведена двумя племенами — романским и германским, теперь третье — славянское — получает решительное значение. Но в то время как Россия, усилившись, делается представительницей славян­ ского племени, другое обширное и некогда сиьное, ближайшее к Западу, славянское государство, Польша, обнаруживает призна­ ки разложения, и над трупом же собираются орлы. Саксонский курфюрст Август 7 , став королем польским, стремится подчи­ нить Польшу навсегда своей династии и своей народности. Но Петр не считал этих стремлений своего прежнего союзника и друга согласными с русскими интересами; поляки, угнетаемые саксонскими войсками, просят у него помощи, и благодаря его могучему посредничеству саксонские войска очищают Польшу. Но вслед за тем новые жалобы из Польши: русские православ­ ные требуют помощи нового императора всероссийского против католических претеснений. Сенат и Синод в совместном заседа­ нии рассуждают о средствах, как помочь своим; Петр объявля­ ет, что надобно принять меры решительные, опыт показал, что дипломатическими представлениями ничего нельзя сделать, и он посылает комиссара в Польшу для защиты русских. Комис­ сар Рудаковский, действительно, отправился и, несмотря на вопли поляков против такого неслыханного явления, начал от­ бирать назад церкви, отнятые у православных. Протестанты, терпя также гонение в Польше, обращаются за помощью к рус­ скому императору; диссидентский вопрос обозначился ясно. Ясно обознаяился и вопрос славянский в тесной связи с восточ­ ным. Первая попытка общего славянского действия в 1711 году не удалась; но мы знаем, что величие Петра состояло именно в том, чтобы не бросать дела отнеудачи, и, как не бросил он дела после первой неудачной осады Азова, после Нарвы, так усилил свое сочувствие, свою связь со славянами после первого Прус­ ского похода, неудача которого произошла от того, что Петр по­ спешил на зов единоверцев и единомышленников, не желая поставить их в трудное бедственное положение. Сочувствие вы­ сказалось самым разительным образом: наука только что при­ нималась в России, недостаток в учителях был страшный; но Когда сербы обратились к Петру с просьбой прислать к ним учи­ телей, просветить их также, как он просветил свой народ, то

246

С. М.

СОЛОВЬЕВ

учителя были немедленно отправлены с большим по тому време­ ни содержанием: поделились со своими последним куском науч­ ного хлеба. Можно ли было в крдл£бм очерке обозначить деятельность, не бывалую в истории^еловечества? Нужно было обозначить не деятельность какого-нибудь завоевателя, быстро покорявшего громадные, но дряхлые государства и основавшего громадную, но эфемерную империю. Нужно было обозначить деятельность человека, который прибавил в историю целый великий народ, целое великое племя, деятельность человека, который имел полное право сказать, что не жалел ничего для своего народа, который сильною рукою помог своему народу совершить пере­ ход необходимый, но страшно трудный, какого ни один народ не совершал при таких неблагоприятных обстоятельствах; дея­ тельность человека, которая ознаменована и блестящими подви­ гами воинскими; но эти подвиги были результатом подвигов гражданских, небывалого гражданского мужества, небывалого гражданского труда, результатами ясного сознания, которым обладал народный вождь, сознания обязанности народного вос­ питателя. В учреждениях, в законах, в направлении народного труда, в школе, в книге, газете, зрелище и в войне кровавой про­ водится постоянно один зрелый, ясный план, план воспитания народа в гражданстве. Современники назвали Петра Отцом Оте­ чества; потомство отдаленное, воспользовавшись средствами, приобретенными вследствие деятельности Петра, средствами научными, после сильных прекословии, необхдимых при реше­ нии такого важного вопроса, потомство подтверждает звание Отца Отечества, признавая в великом человеке воспитателя на­ родного. Потомство празднует двухсотлетие дня рждения вели­ кого человека, и этот праздник есть праздник труда. Указанием на многообразые произведения труда человеческого, указанием на то, чтоделает наука для усиления труда, хотели мы справить поминки по Петре Великом в нашей старой Москве, обновлен­ ной, благодаря Петру, наукой и усилением народного труда. В Кремле и около него, под умолкнувшими бойницами древней защиты, выставились произведения труда, представляющие и более надежные средства материальной защиты, и средства кре­ пости, защиты нравственной отрезвлением мысли и чувства. Преемник Петра на престоле царей русских благословил наше дело, и царский брат, потрудившийся в совете освобождения труда земледельческого, председит* на нашем празднике труда * Так в оригинале, т. е. председательствует.

народного, на наших поминках величайшему трудолюбцу Рус­ ской земли 8 . Мы ждем на свой праздник своего царя, предпосы­ лая благословение благословившему труд наш, предпосылая благословение грядущему во имя блага народного.

-^^Э-

^

^

M. П. ПОГОДИН Петр Первый и национальное органическое развитие i

Слава, как луна, имеет свои фазы. Слава Петрова находится ныне в ущербе: многие вновь открытые документы из архивов Тайной Канцелярии бросили в последнее время мрачную тень на его личный характер, а пробуждающееся народное сознание преисполняется в некоторых негодованием на него за насильст­ венное подчинение России иностранному, европейскому влия­ нию. Точно — есть ужасные страницы в Истории Петра Велико­ го^. Я сам исследовал одну, и волосы часто становились у меня дыбом, кровь приливала к сердцу при чтении жестоких, беспре­ рывных, в продолжении месяцев, розысков, например, по делу царевича Алексея, по делу царицы Евдокии 1 , по делу стрель­ цов; есть возмутительные злоупотребления силы, не знающей никаких границ своему произволу, например, при основании Петербурга, при рытье каналов, или при введении иностранных обычаев; есть ненужные, по-видимому, почти прихотливые раз­ рушения старых учреждений, имевших свою самобытность, за­ конность и пользу. Точно, по делам Тайной Канцелярии 2 Петр является часто лицом, возбуждающим ужас и отвращение, — но разве всю свою жизнь поводил он в селе Преображенском и Пет­ ропавловской крепости? Не угодно ли безусловным его обвини­ телям прогуляться по России? И в Архангельске, Воронеже, Кронштадте, Переяславле, Астрахани, Нарве, Азове, Дербенте, Полтаве, на всяком почти шагу в России, бросятся им в глаза следы Петровой деятельности другого рода. В одиннадцатом, двенадцатом часу, перед полночью, Петр, на наш взгляд, бывает иногда безобразен, но посмотрим на него в

Петр Первый

и национальное

органическое

развитие

249

пятом часу утра (он вставал всегда в четыре), последуем за ним в шестом часу, в седьмом часу, и так далее, вплоть до этого один­ надцатого и двенадцатого часа, когда он поражает наблюдателя так для себя невыгодно, сочтем, сколько дел он переделал в этот день, много ли минут отдыхал или оставался в праздности, по­ смотрим, какие мозоли натер он себе на руках и ногах, — и тог­ да мы будем принуждены судить о нем иначе. Для камердинеров и лакеев не бывает великих людей. Читая о Петре I как о юмористе, нельзя, правда, не пожимать плечами на всякой странице, но таких страниц наберется ведь только десять или двадцать, а если собрать о нем сведения как о хозяине, то их не уместить и на тысяче страниц. А потом пред­ ставится он вам еще как полководец, как мореплаватель, как распорядитель, ученый, мастеровой, законодатель! Надо обозреть совокупность действий, исследовать их источ­ ник, сообразить средства, оценить цель; надо рассмотреть бес­ пристрастно время, в которое Петр жил, среду, в которой обра­ щался, обстоятельства, в которых находилась и находится Россия в отношении к Европе, и только на многостороннем изу­ чении обширного вопроса, во всех его подробностях, sine ira et studio, можно подать голос, имеющий право на внимание или произнести уважительное мнение. А вынуть одно происшествие из целой жизни или один час из двадцати четырех, без внимания к времени и обстоятельствам и судить по ним о великом государственном деятеле, не только не­ справедливо, но и дерзко, безрассудно и нелепо. Некоторые добросовестные исследователи начали обрабаты­ вать историю Петра I по частям, собирать и разбирать все свиде­ тельства, относящиеся к той или другой, — это дело полезное и почтенное, и собрание таких монографий доставит лучшие мате­ риалы для оценки вместе с общим обозрением, над которым с таким успехом трудится г. Устрялов, значительно уясняющий задачу сообщением новых документов и проведением в ясный порядок прежних. Не надо упускать из виду и отзывов современников: что дума­ ли и говорили о Петре лучшие и умнейшие между ними и их ближайшими потомками; наконец, как судили о нем достойней­ шие русские люди. Я укажу для примера на Татищева, Ломоно­ сова, князя Щербатова, Карамзина и Пушкина. Татищев жил и служил при Петре I, видел его лицом к лицу. Он управлял Астраханью и Уральскими заводами. Татищев ос­ тавил нам пространную «Русскую историю» с разнообразными Примечаниями, много юридических рассуждений, наконец, на-

250

М. П. ПОГОДИН

ставление детям. По этим сочинениям и действиям можно соста­ вить себе понятие о его уме и способностях: как же он отзывает­ ся он о Петре I? С восторгом и благоговением. Ломоносов родился при Петре, и при нем, среди народа, про­ вел свое детство, жил среди его современников и видел дела его по горячим следам: отложим в сторону риторику и поэзию из его поэмы и похвального слова, искреннее удивление подвигам Пет­ ра, горячее чувство останутся в полной силе. Князь Щербатов, с которым мы только что познакомились по вновь открытым его запискам, важным и в высшей степени за­ мечательным, был^геловек прямой и беспристрастный: он гово­ рил искреннсу^е только о йороках Петра Великого, но и о поро­ ках Екатерины И, от которой получал милости: что же в итоге он говорит о Цетре? Карамзин, одна из самых высоких русских личностей, Ка­ рамзин, за пятьдесят лет до последних толков, когда в голову никому не приходила политическая критика, выразивший ясно и сильно свое мнение о новой истории и ее представителях, воз­ дал Петру полную хвалу, не щадя его увлечений. Наконец, Пушкин, вещий поэт, силою творческого воображе­ ния восстановивший много древних образов с их плотью и кро­ вью, сказал о Петре I: Самодержавною рукой Он смело сеял просвещенье, Не презирал страны родной: Он знал ее предназначенье. То академик, то герой, То мореплаватель, то плотник, Он всеобъемлющей душой На троне вечный был работник.

Даже голоса Крекшина 3 , Штелина, Голикова, которые заста­ ли самых близких современников Петра Великого, нельзя остав­ лять без внимания, несмотря на их увлечения и преувеличения, или, лучше, принимая их к соображению. Никакого подогрето­ го восторга не стало бы на сто томов оставленных ими: должны были быть какие-нибудь достаточные причины! Некоторые противники не довольствуются даже осуждением Петра за его действия, но распространяют свое осуждение на него и за действия его преемников. Для них нет ничего хороше­ го в новой русской истории и они составляют противополож­ ность с другими судьями, которые говорят то же самое, и даже с большим ожесточением, о древней.

JJemp Первый

и национальное

органическое

развитие

251

В предполагаемом рассуждении я постараюсь изложить как можно проще и яснее настоящее положение вопроса. Я буду го­ ворить иногда словами прежних своих споров с обеими сторона­ ми, подтверждая новыми открытиями и наблюдениями. II

Первый мой тезис будет относиться к европейскому влия­ нию, которому, со времен Петра подверглось все наше бытие, умственное и нравственное, душевное и телесное, которому все мы, волею и неволею, подчиняемся и от которого никто, ни на какой стороне, ни на востоке, ни на западе, в Петербурге и Мос­ кве, Архангельске и Астрахани, Смоленске и Иркутске, в на­ ших собственных домах, отрешиться не в силах. «Мы не можем открыть своих глаз, не можем сдвинуться с места, не можем оборотиться ни в одну сторону без того, чтобы везде не встретился с нами Петр, дома, на улице, в церкви, в училище, в суде, в полку, на гулянье, все он, все он, всякий день, всякую минуту, на всяком шагу! Мы просыпаемся. Какой нынче день? 18 сентября 1863 го­ да*. Петр Великий велел считать годы от Рождества Христова, Петр Великий велел считать месяцы от января. Пора одеваться — наше платье сшито по фасону, данному первоначально Петром I, мундир по его форме. Сукно выткано на фабрике, которую завел он, шерсть настрижена с овец, кото­ рых развел он. Попадается на глаза книга — Петр Великий ввел в употребле­ ние этот шрифт и сам вырезал буквы. Вы начнете читать ее — этот язык при Петре I сделался письменным, литературным, вытеснив прежний, церковный. Приносят вам газеты — Петр Великий начал их издание. Вам нужно купить разные вещи — все они, от шелкового шейного платка до сапожной подошвы, будут напоминать вам о Петре Великом; одни выписаны им, другие введены им в упот­ ребление, улучшены, привезены на его корабле, в его гавань, по его каналу, по его дороге. За обедом, от соленых сельдей до картофеля, который сенат­ ским указом указал он сеять, до виноградного вина, им разве­ денного, все блюда будут говорить вам о Петре Великом. * Напоминаем, что это писано в 1840 году.

252

М. П. ПОГОДИН

После обеда вы едете в гости — это ассамблея Петра Велико­ го. Встречаете там дам, допущенных до мужской компании по требованию Петра Великого. Пойдем в университет — первое светское училище учреждено Петром Великим. Вы получаете чин — по табели о рангах Петра Великого. Чин доставляет мне дворянство: так учредил Петр Великий 4 . Мне надо подать жалобу: Петр Великий определил ее форму. Примут ее перед зерцалом Петра Великого. Рассудят по его ге­ неральному регламенту^—""Вы вздумаете путепйэствовать — по примеру Петра Великого; вы будете приняты хорошо — Петр Великий поместил Россию в число европейских государств и начал внушать к ней уважение и пр. и пр. и пр. ] Место в системе европейских государств, управление, разде­ ление, судопроизводство, права сословий, табель о рангах, войс­ ко, флот, подати, ревизии, рекрутские наборы, фабрики, за­ воды, гавани, каналы, дороги, почты, земледелие, лесоводство, скотоводство, рудокопство, садоводство, виноделие, торговля внутренняя и внешняя, одежда, наружность, аптеки, госпита­ ли, лекарства, летосчисление, язык, печать, типографии, воен­ ные училища, академия — суть памятники его неутомимой дея­ тельности и его гения. Он видел все, обо всем думал и приложил руку ко всему, все­ му дал движение или направление или саму жизнь. Что теперь ни думается между нами, ни говорится, ни делается, все, труд­ нее или легче, дальше или ближе, повторяю, может быть доведе­ но до Петра Великого. У него ключ или замок». Как потомки Адамовы рождаются, нося в существе своем следствия первородного греха, так точно все мы русские от рож­ дения своего подвергаемся влиянию Европы или Петровой реформы. Как нечего толковать людям, бранить и осуждать, су­ дить и рядить, зачем Адам сорвал и съел роковое яблоко, а дол­ жны они думать, как возвратить себе потерянный рай, чтобы в немощи совершилась сила, так точно бесполезно разбирать нам задним числом с практической точки зрения действия Петровы, а должны мы стараться, удержав из них дельное и доброе, при­ соединять к тому все годное из народной жизни, старой, средней и новой, сколько в ней того сохранилось, — и идти вцеред. Этим оканчиваю я первый мой тезис о неизбежном присутст­ вии в образованных русских людях европейской стихии, и о бес­ полезности осуждать Петрову реформу, разве в науке.

Петр Первый

и национальное

органическое

развитие

253

III

Второй мой тезис будет относиться к невозможности, в кото­ рой Россия находилась, уклониться от европейского влияния. Заимствую несколько слов из той же статьи. «Россия есть часть Европы, составляет с ней одно географи­ ческое целое, и, следовательно, по физической необходимости, должна разделять судьбу ее и участвовать в ее движении, как планета повинуется законам своей солнечной системы. Может ли планета перескочить из одной сферы в другую? Может ли Россия оторваться от Европы? Волей и неволей она должна была подвергнуться влиянию Европы, когда концентрические круги западного образования, распространяясь беспрерывно дальше и дальше, приблизились к ней, и начали ее захваты­ вать. Пусть называют это образование чумой, — но для такой чумы, самой тонкой, самой быстрой, упругой, не существует никаких застав, никаких карантинов, никаких таможен, ни­ каких преград. Эфир все проницающий зло, пожалуй, необхо­ димое, неизбежное! Можем ли мы теперь отказаться от упот­ ребления машин, железных дорог?* Не можем, даже потому только, что живем в Европе. Не можем — пары принесутся сами и повезут нас по Волге, по Днепру, по Черному морю, бу­ дут ткать нам сукно, тянуть бумагу; железные дороги придут сами и лягут по нашим гатям, как прежде пришли и установи­ лись типографские станки, как прежде пришли и грянули пушки. Ежели австрийцы будут поспевать из Вены до Варша­ вы в день, то как же нам ехать туда неделю? «Точно так же прежде Петра Великого, мы не могли отка­ заться от пороха, от огнестрельного оружия: иначе были бы по­ биты на первом сражении и нас бы не стало». И все народы в мире подвергались влиянию один другого: в древности — греки влиянию египтян, римляне влиянию греков, хотя Катон Старший проклинал их образование, а в новом мире вся римская и германская Европа подчинилась Риму, потом христианству. Таков закон истории для всех государств. Мы пришли позднее всех, и, как младшие братья, понесли сугубое и трегубое иго: норманны, греки, монголы, немецкие и прочие выходцы, родоначальники наших дворянских фамилий, дейст­ вовали последовательно на Россию до Петра. * В первый раз напечатаны были эти слова 11 января 1841 года.

М. Я .

254

ПОГОДИН

IV

Третий мой тезис будет иметь предметом естественное раз­ витие, на которое сильно напирают многие. Такое развитие пре­ красно, вожделенно, но где же оно было в истории, полное и чистое? Припоминаю заключение второго тезиса о взаимном влиянии всех исторических народов: нельзя же России быть ис­ ключением. Рассуждать при каком бы то ни было событии, «что было бы, если...» совершенно бесплодно и бесцельно. На такой вопрос никто ничего отвечать не может. Можно судить только по действительно] совершившимся событиям, и в этом отноше­ нии мы находим ^ истории прискорбные указания, что залогов внутреннего развития было у нас недостаточно. Новгород, например, находился несравненно в благоприят­ нейших обстоятельствах, нежели все прочие русские княжест­ ва. Он был силен, когда Киев, Владимир, Москва, таились в за­ родышах. Все соседи были его слабее. Случались, наконец, моменты, которые могли пробудить всякую деятельность, на­ вести на новые мысли. Нет, не умели новгородцы воспользовать­ ся ни одним из этих моментов, сплоховал Мирошка, не догадался Якун, прозевал Мирослав, Михалко, Твердислав*, — и остались новгородцы среди всех успехов in statu quo, представляя по вре­ менам блистательные черты великодушия, благородства, беско­ рыстия, твердости, неустрашимости. И пал Новгород, и след его развеялся по ветру! Что же это значит? Значит, что в нем не было залога твердости, залога развития. Для тучной русской почвы нужно европейское семя, и вот не­ обходимость, законность Петра! Напрасно будут говорить, как и было уже говорено, что евро­ пейское образование могли бы мы заимствовать тихо, мирно, по­ степенно, добровольно. Напрасно, — потому что тот же Новгород, испокон века находившийся в тесных сношениях с норманнами, самым европейским племенем VIII, IX и X веков, потом с немца­ ми, поселившимися у него под боком, и наконец с ганзою — всетаки остался при своем, ни взад, ни вперед. Значит, старое или хоть устарелое дикое мясо нужно было прижечь ляписом. Раскольники представляют, по моему мнению, другое рази­ тельное доказательство, что одного русского элемента мало для развития жизни, в европейском значении этого слова. Расколь­ ники остались при своем, не подверглись европейскому Петрову * Знаменитые новгородские посадники.

Петр Первый

и национальное

органическое

развитие

255

влиянию, приняли в себя еще новую силу, значительную силу гонения, — что же они представили даже в своей религиозной сфере, в коей вращаются преимущественно? Ничего. Они ушли назад, а не вперед, и некоторые, на мой взгляд важные положе­ ния, ими выработанные, не представляют никакой жизненнос­ ти, никакой подвижности, никакой зелени: это гнилые плоды. Опять необходимость европейского начала, и, следовательно, Петра.

V

Четвертому своему тезису я дам следующую форму: древ­ ней России необходима была реформа, обновление, преобразова­ ние, во что бы то ни стало. Машина ее совершенно обветшала: рассмотрите тогдашнее общество, разберите все его элементы, все составные части, — и вы согласитесь, что в прежнем положении оставаться было нельзя. Пересчитайте царские выходы: из чего большею частью со­ стоял царский день? Заутреня, обедня, вечерня, стол обеден­ ный, ужинный, соколиная охота, медвежья травля, лошади, шуты, скоморохи и т. п. Чем занимались бояре, их жены, дочери? До какого безобра­ зия дошло местничество, составлявшее душу всего высшего со­ словия, видно из уцелевших дел. О суде довольно перечесть пословицы Даля 5 . Вспомним предания о воеводах, в руках которых находилась судьба граждан? Что такое боярские козни, свидетельствует как при царе Михаиле Федоровиче казнь знаменитого Шеина, так при царе Алексее Михайловиче суд над патриархом Никоном, при царе Федоре Алексеевиче ссылка Матвеева. Козням откры­ лось широкое поприще при слабости последнего царя, физиче­ ской и нравственной. Внимательно рассматривая состояние России в конце XVIII века, видим совершенное расстройство, как перед норман­ нами, перед монголами, перед временем Иоанна III, — болезнь к росту. Требовалось новое издание, revue, corrigee et augmentee, требовалась реформа. Застарелые язвы точили внутренность, °гонь распространялся по всем конечностям, и ей нужен был сильный, ловкий, смелый оператор, — указать на другого, вмес­ то Петра I, едва ли кто решится!

256

М. П. ПОГОДИН VI

Пятый тезис: реформа началась в России задолго до Петра, чего никак не хотят понять многие противники Петра, сваливая на него всю вину за преобразования. Реформа началась с церкви, в лице патриарха Никона 6 . Яви­ лась и национальная, если не органическая, то по крайней мере физическая оппозиция, ставшая за старину безусловную, — раскольники. Ка^поступлЪно с раскольниками в царствование добродуш­ ного^ кроткого царя Алексея Михайловича, всем известно. Не миновал кары в свою очередь и благонамеренный рефор­ матор патриарх Никон. Петр I, скажем мимоходом, пощадил патриарха Адриана, и уже по его кончине, ударив кортиком по столу, воскликнул: вот вам патриарх! А отец его, добрый царь Алексей Михайлович, за­ ставил свергнуть и осудить живого патриарха в ссылку. В каком действии было больше насилия? Одно свержение патриарха в древней России, по каким бы то ни было причинам, служит ясным доказательством, что лед тро­ нулся, и наступила другая, новая пора. Вслед за царем Алексеем Михайловичем, при сыне его Федо­ ре, сжигаются торжественно на площади разрядные книги и уничтожается местничество, самое сильное учреждение, к кото­ рому не смел прикоснуться сам Иоанн Грозный. Ясно ли, что на­ ступила пора преобразований и никакого действия, насильст­ веннее, смелее, радикальнее, отыскать в истории нельзя. В этом случае нет и тени органического постепенного развития. Сжечь все книги, чтобы духу их не осталось «в совершенное проклятых мест и гордости искоренение!». Здесь уже слышится, чуется Петр. А ведь это произошло не в Петербурге, а в Москве, в се­ нях, перед государевою палатою! Реформа эта представляет великое явление, которое у нас не оценено еще достаточно. Но вот еще реформа, не менее значительная, в другом роде: учреждение в Москве Славяно-греко-латинской академии 7 , для которой прибыло из Киева множество воспитанников, знакомых с западной схоластикой, с римской литературой и со всей евро­ пейской наукой. Епископы, архиереи разошлись из Москвы по всей России с совершенно уже новым образованием. Реформа это или нет? Имеет она малейшую связь с домашним органиче­ ским развитием?

Реформа предчувствовалась, вызывалась, испытывалась, и реформа именно европейская: домашняя русская жизнь выхо­ дила сама собою на европейскую торную дорогу. VII

В конце XVII столетия внешние отношения России к сосед­ ним государствам, Польше, Швеции и Турции, сделались слиш­ ком страшными, так что жизнь ее, политическое существование подвергались опасности. Если незадолго до Петра Польша дума­ ла овладеть Россией и имела уже в своих руках Москву, если шведы мечтали взять себе Новгород, и шведский принц готовил­ ся быть русским государем, то чего должно было ожидать нам от Карла XII? Граф Алексей Толстой 9 , один из новых и талантливых наших писателей, написал в прошлом году замысловатую песенку о крутой соленой каше, заваренной Петром Первым, которую пришлось расхлебывать нам, его детушкам. Правда, что каша, заваренная и замешанная царем Петром Алексеевичем, крута и солона, но по крайней мере есть что хле­ бать, есть с чего сыту быть, а попадись Карл XII на какого-ни­ будь Федора или Ивана Алексеевича, так пришлось бы, может быть, детушкам надолго и зубы положить на полку. Правда, что крупа попалась в кашу и сорная, и затхлая, и прогорклая, но ведь она получалась в кормовой дворец из села Измайлова, села Преображенского и села Семеновского, а там лучше нее припа­ сено не было! Кто виноват? Не только вопрос: Польше, Швеции или России принадлежит господство на севере, но быть или не быть России на ту пору, за­ висел от того, кто на престоле русском будет встречать эту грозу, несшуюся с запада, в конце XVII и начале XVIII столетия. Петр сделался не только основателем русской европейской Державы, но и спасителем древней. Мы забыли теперь, кажется, это благодеяние Петра, и мне слишком прискорбно в этом случае, Как и при спорах о происхождении варягов Руси, быть свидете­ лем такого низкого уровня исторических сведений в обществе. Пусть скажут мне безусловные противники Петра, кого проти­ вопоставили бы они Карлу XII на полях полтавских? Нет, неког-

258

М. П. ПОГОДИН

да было ожидать тогда органического развития, а надо было спа­ сать как-нибудь и во что бы то ни стало. Петр спас древнюю Рос­ сию — вот мой шестой тезис.

VIII

Для£дасеш£Я ее необходима была европейская реформа. ВыбораДе было. Это седьмой тезис. Я приведу здесь в доказательство этого тезиса еще несколько слов из вышеупомянутой статьи моей о Петре Великом. «Петр преобразовал войско и обучил его на европейский манер. Что же? Разве это было не необходимо? Ему надо было сражаться с европейскими врагами, со шведами, пруссаками, поляками или немцами, следовательно, их оружием, их приемами, их такти­ кой и стратегией: на ружье с обухом идти нельзя. Вопрос о пре­ образовании войска при Петре тесно связан с вопросом о без­ опасности и самобытности России. Решусь сказать даже вот что: если бы не было прежде Петра, мог ли Александр бороться с На­ полеоном? 10 «Петр преобразовал войско: не посоветуют ли Петру поща­ дить стрельцов? Я согласен, что в их истории есть несколько пи­ итических моментов, но оставить их на свободе после бунтов в пользу Софьи и ее любимцев, готовых верить всякой лжи и про­ ливать какую угодно кровь, оставить их с тем, чтоб из них, с первыми удачными опытами, сделались опричники или прето­ рианцы, не подумаю ни на минуту, несмотря на их националь­ ность. Итак, преобразование войска, особенно для Петра, было необ­ ходимо, а с войском связаны рекрутские наборы и постои, и ре­ визии, и подушные деньги, и выписанные иностранцы. И начало этому преобразованию положено было гораздо прежде, чуть ли не со времен Бориса Годунова, которому служи­ ло уже много иностранцев, и служило с успехом, что продолжа­ лось при Самозванце, при Михаиле и Алексее». Учреждение флотов имело также свою необходимость: овла­ дев приморскими берегами или думая овладеть ими, чтобы не подвергаться беспрерывной опасности внезапного нападения, надо было позаботиться о средствах и мерах удержать их за со­ бой, защитить, т. е. нужно было основать гавани, настроить ко­ раблей, выучиться мореплаванию: выписать мастеров, послать путешественников в чужие края.

Петр Первый

и национальное

органическое

развитие

259

Не думаю я, чтобы кто-нибудь сказал еще, что нам не нужны были берега и Петр Первый должен был оставить их за шведа­ ми, поляками, турками: в таком случае вопрос о самом поли­ тическом существовании России подвергся бы сомнению, о су­ ществовании, без которого нельзя бы было теперь и рассуждать о действиях петровых. Скажут, жила Россия без берегов почти тысячу лет! Жила, пока все соседи заняты были дома, пока они оставались вдали от нее и не могли еще простирать на нее свои виды. Обстоятельства переменяются, теперь и Китай недалеко от Англии. А покорение берегов, т. е. присоединение Лифляндии, стоило Петру Великому двадцатилетней войны, которая была почти главной задачей его жизни, первой заботой, от осады Нарвы до Ништадтского мира, и окончилась только за четыре года перед его кончиной. Сколько мер и распоряжений соединено было с этой тягостной и решительной войной? Впрочем, и эта мысль, мысль о покорении Лифляндии 11 , досталась ему также по на­ следству от его предков, которые, по какому-то удивительному предчувствию (заметному часто в истории государств и наук), были особенно ей привержены; припоминаю о двадцатилетней войне Иоанна Грозного, который только в очаровании своего бо­ лезненного страха, уступил ее Баторию; припоминаю о глубоко­ мысленных мерах и усилиях Бориса Годунова, и, наконец, о по­ ходе в царствование Алексея Михайловича. Следовательно, Петр Великий был здесь только деятельным, счастливым совершителем предприятия, замышленного, может быть и без дальних видов, его предками. Для войска, для флота нужны оружие, амуниция: станут ли осуждать Петра, что он заботился об учреждении фабрик и ма­ нуфактур, вызывал мастеров и давал им жалованье, должен был поощрять торговлю? Итак, вопрос наш о преобразовании или принятии западного элемента получает теперь совсем иную форму, вот какую: могло ли необходимое столкновение, сближение России с Европой, произойти иначе? Нельзя ли было взять в руки этот меч, обо­ юдоострый, осторожнее, ловчее, искуснее Петра Великого? Кто осмелится отвечать на такой вопрос? Кто скажет: можно? Не 3 Наю! По крайней мере, не я. Я не берусь ни за что на свете пред­ положить другой план Полтавского сражения, другой проект Ништадтского мира. Пусть выберут какой угодно год из жизни Петровой и ска­ жут: Петр должен был поступить не так, как он поступил, а вот ^ а к . Пусть объяснят мне, какое национальное преобразование,

260

М. П. ПОГОДИН

какое органическое развитие можно вообразить в данных ему обстоятельствах! Даже вопрос о бритье бороды и вопрос о немецком платье я не осмеливаюсь, за Петрово время, решить безусловно, так же как и о cKop^ixlviepax, жестокостях, казнях, кроме немногих случа­ ев, когда были виной более всего, его темперамент и обстоя­ тельства». Да, Петр может сказать смело: еже сотворих, сотворих. IX Впрочем, многие его, по-нашему и даже собственному его мнению, нововведения есть не что иное, как древние постанов­ ления, имеющие глубокий корень в русской почве, только в но­ вых формах, с новыми именами. Это восьмой тезис. «Вот задача нашим ученым юристам: пусть они объяснят эту важную и зани­ мательную часть русской истории. Тогда мы увидим, что Петр I был во многих случаях только великим исполнителем, довершителем, который в своей душе, в своем уме, нашел запросы, содержавшиеся в его народе и естественных отношениях его го­ сударства к прочим, нашел, взалкал и решился удовлетворить их, разумеется, по личному своему усмотрению. Тогда только, может быть, получим мы основательное право почтить одни уч­ реждения и осудить другие, по примеру Карамзина, учрежде­ ния, к которым увлекся он, охваченный духом преобразования, ибо этот дух, как и всякий другой, может ослепить человека, породить пристрастие и возбудить желание разрушать все и пе­ ределывать, как дух войны гонит Суворова и Наполеона на поле битвы и услужливо доказывает им ее необходимость, как дух системы в философии или истории, или политике соединяет на­ сильственно быти и ставит их под известным углом зрения». X

Петр употреблял насилие, вводя свои преобразования, и передал эту систему основанному им Петербургу. Это совершенно справедливо. Нет слов, которыми бы можно осудить достойно такую систему, но она была в порядке или бес­ порядке человеческих и государственных вещей. Жалобы на Петербург я могу найти, выраженные почти одинаковыми сло­ вами (не странно ли это?) на Москву в старых летописях. Прочие древние города так жаловались на Москву в ее время, как в пе-

Петр Первый

и национальное

органическое

развитие

261

тербургский период стали жаловаться на Петербург. Не прибе­ гая ни к каким справкам, я приведу два-три места, которые под­ сказывает мне память: «О славнейший граде Пскове, великий во градех, почто бо сетуеши и плачеши? И отвеща прекрасный град Псков: како ми не сетовати, или како ми не плакати и не скорбети своего опустения! И прилетел бо на мя многокрылый орел, исполн крыле Львовых когтей, и взят от меня три кедра Ливано­ ва, и красоту мою и богаство, и чада моя восхити, Богу попустившу на грехи наши, и землю пусту сотвориша, и град наша раззориши, и люди мои плениша, и торжища мои раскопаша; и отец и братию нашу разведоша, где не бывали отцы и деды, и прадеды наши, и матери и сестры наша, в поругание даша... Князь великий... посади наместника во Пскове... городничих и старост московских. А велел им правды стеречи. И у наместни­ ков, и у их тиунов, и у диаков великого князя, правда их и крес­ тное целование возлетели на небо, а кривда в них нача ходити; и нача быти многая злая в них; быша не милостивы до Пскович. А Псковичи бедная не ведоша правды московския. И дал князь великий свою грамоту уставную Псковичам, и послал князь великий на пригороды наместника; а велел им приводити к кре­ стному целованию пригорожан; и начаша пригородские намест­ ники пригорожаны торговати и продавати великим и злым умышлением, подметом и поклепом; и бысть людем велик налог тогда! И начаша Псковичем наместники силу творити велику; а приставы их начаша от поруки имати по 10 рублев, и по 7 рублев, и по 5 рублев; а Псковитин кто молвил: великого князя гра­ мотою почему от поруки имати велено? и они того убьют. И от их налогов и насильства многие разбегошася по чужим городам, пометав жен и детей». А вот свидетельство из жития святого Сергия-чудотворца 12 , по древним источникам: «Наста насилование много, сиречь кня­ жение великое московское досталось князю великому Ивану Да­ ниловичу, купно же досталось и княжение ростовское к Москве. Увы, увы тогда граду Ростову, паче же и князем их, яко отъяся °т них власть и княжение, и имение, и честь, и слава, и вся про­ чая.. И послан бысть от Москвы на Ростов, аки некий воевода, ВДин от вельмож именем Василий, прозвище Кочева, и с ним Миняй. Егда внидоста в град Ростов, тогда возложиста велику Нужу на град, да и на вся живущее в нем, и не мало их от Ростоае Ц Москвичем имения своя се нужею отдоваху, а сами противу т ого раны на телесе своем с укоризною взимающе, и тщимя рук &Ма отхожаху... И что подобает много глаголати! толико дерз­ новения над Ростовом содеяши, яко и самаго того епарха град-

262

М. П. ПОГОДИН

ского, старейшаго боярина ростовскаго, именем Аверкия, стремглав обесиша, и возложиша на ня руци своя, и оставиша поругана, точию жива, и бысть страх велик на всех слышащих. Сие не только во граде Ростове, но и во всех пределах его и во властех и в селех. И таковыя ради нужа, раб Божий Кирилл, (отец