Первые галльские соборы. IV-V вв

ИЗДАНИЕ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ СОДРУЖЕСТВА ЕВАНГЕЛЬСКИХ ХРИСТИАН РОССИИ Владимир СОЛОДОВНИКОВ

ПЕРВЫЕ ГАЛЛЬСКИЕ СОБОРЫ IV -V в.в.

Москва – 2008

2

Печатается по благословению Епископа Петра Назарчука и по решению издательского совета Духовной Академии Содружества Евангельских Христиан России.

В.В. Солодовников «Первые Галльские соборы. IV-V в.в.» – историческая монография, посвященная началу соборного движения в Галлии на рубеже поздней античности и раннего средневековья. Автор исследует многочисленные и довольно запутанные проблемы, с которыми столкнулась Церковь Божия в период общественно-экономического перехода от рабовладельческого уклада жизни – к феодальному. В центре его внимания – судьбоносные события, связанные со сменой языческой парадигмы бытия – парадигмой христианской. Книга предназначена для студентов богословско-миссионерских учебных заведений, а также для широкого круга читателей, интересующихся Историей Церкви. © Владимир Солодовников © Духовная Академия Содружества Евангельских Христиан России

3

Владимир СОЛОДОВНИКОВ

ПЕРВЫЕ ГАЛЛЬСКИЕ СОБОРЫ IV-V B.B.

Москва - 2008

4

ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………..5 Глава I. Общая характеристика галльского соборного движения в IV-V веках.…………………………………………....19 Глава II. Полномочия первых галльских соборов…………….28 Глава Ш. Законотворчество первых галльских соборов……..48 Глава IV. Первые галльские соборы о клире………………….85 Глава V. Первые галльские соборы о мире…………….……..163 Глава VI. Первые галльские соборы о борьбе с язычеством………………………………………………………...167 ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………..…….172 ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ…………………...175 ПРИМЕЧАНИЯ…………………………………………………...182 Приложение № 1…………………………………………………..188 Приложение № 2…………………………………………………..190 Приложение № 3…………………………………………………..192 Приложение № 4…………………………………………………..193 Приложение № 5…………………………………………………..194 Приложение № 6…………………………………………………..195 Приложение № 7…………………………………………………..196 БИБЛИОГРАФИЯ………………………………………………..198

5

ВВЕДЕНИЕ В истории Западной Европы IV-V века занимают поистине уникальное место, знаменуя собой переход от поздней античности к раннему средневековью. Прежде всего, это проявилось в виде смены «рабовладельческого строя римлян и первобытнообщинного строя варваров более прогрессивным – феодальным» 1. Хотя, разумеется, «феодальные отношения в Западной Европе установились далеко не сразу, на протяжении нескольких столетий здесь сосуществовали элементы трех общественных формаций: первобытнообщинной, рабовладельческой и феодальной, соотношение которых было различным, но постепенно изменявшимся в пользу феодализма, ставшего, в конечном счете, господствующим строем»2. Таким образом, относительно IV-V веков правильнее все же говорить о чрезвычайно явственных «элементах феодализма и создании предпосылок феодализации»3. Изучаемый исторический период – это эпоха эскалации варварского – преимущественно, германского – вторжения в римскую цивилизацию, включая становление варварских же государств в ее пределах4. Известно, что это вторжение сопровождалось интеграцией варваров в повседневную жизнь Римской империи5. Высокая римская культура была для них действительно притягательной6, и зачастую «они выступали не в роли врагов, а в роли поклонников римского устройства. Их, скорее, можно было принять за узурпаторов римской власти»7. Впрочем, это не исключало жестоких военных рейдов варваров по территории Римской империи8. В любом случае, варварский 1

II. 13, с. 12. Там же. 3 II. 15, с. 32. 4 См. I .6-16; II. 12-14, 24, 34, 35. 5 См. Там же. 6 См. II. 24, с. 19. 7 Там же. 8 См. I. 6-16; II. 5, 17, 24. 2

6

фактор в европейской истории данного времени очень важен: и не только германский, но и азиатский. Причем, если германский фактор синтезировался с римским, то азиатский не синтезировался и реально сошел на нет9. В этом контексте интересно, что римская цивилизация, переживавшая и вполне осознававшая собственный закат, для обеспечения своей жизнеустойчивости тянулась к варварскому миру, желая освежить кровь. Ж. Ле Гофф замечает в этой связи, что «оба лагеря как бы шли навстречу друг другу. Деградирующие, внутренне варваризирующиеся римляне опускались до уровня поднимающихся, обретающих внешний лоск варваров»10. IV-V века были апофеозом дезинтеграционных процессов внутри римской цивилизации, которые логически завершились расколом некогда единой империи на Западную и Восточную (395 год) и последующей гибелью Западной римской империи (476 год)11. На развалинах Западной римской империи возникали варварские королевства, становление которых продолжалось в течение всего V века12. Исследуемый отрезок времени – совершенно особый для христианства, являвшегося, пожалуй, действительно единственным ценным наследием античности для средневековой Европы13. В IV-V веках оно пережило переход от жесточайших гонений (заметим, не повсеместных, как это принято думать – Прим. автора) к положению терпимой, официально признанной, а затем – и единственной господствующей, «государственной» религии14. К самому началу IV столетия христианства придерживались от 5 до 15% населения империи, то есть – примерно 50-75 млн. человек15. В условиях всеобщей дезинтеграции некогда единой Римской империи оно являло собой именно интегрирующую силу. Христианство «с его монотеизмом 9

См. II. 16, с. 105. II. 24, с. 20. 11 См. I. 6-16; II. 5, 12-14, 23, 24, 40. 12 См. II. 13, с. 12. 13 См. I. 1-16; II. 12-14. 14 См. I. 6-16; II. 12, 17, 30. 15 См. II. 17, с. 72. 10

7

могло лучше, чем различные языческие культы сплотить в единое целое население империи, а централизованная церковная организация – дополнить государственную бюрократическую систему. Именно такую роль и начала играть христианская церковь после признания Константином (Миланский эдикт 313 г.). Вскоре христианство стало в империи господствующей религией, и церковь превратилась в крупную экономическую, политическую и идеологическую силу»16. Разумеется, Н.Д. Фюстель де Куланж излишне смело утверждал, что мощь Церкви обеспечила ей в IV-V веках независимость от императорской власти17. Но заслуживает внимания мысль А. Миллера о том, что в IV веке «разгорелась последняя решительная борьба между язычеством и христианством, но закончилась она полным низложением язычества»18, что явно не было преувеличением и подтверждало мощь христианства. Разумеется, христианство можно считать, в целом, стабилизирующей силой в непростых реалиях римской цивилизации IV-V веков19. Однако, примирение христиан с империей не исключало, впрочем, антипатии к ней верующих, так как зачастую «церковь находилась в зависимости от империи, а христианское общество заражалось там нравственной испорченностью»20. По мнению Э. Лависса и А. Рамбо, «в то время как церковь подвергалась угнетениям, она содействовала внутреннему расстройству империи, а после того, как она восторжествовала она не употребляла своих сил на защиту империи, чем и содействовала ее разрушению»21. Понятно, что эта позиция далеко не бесспорна. Христианство охватывало и варварский мир, активно присутствовавший в римской действительности изучаемого периода. Собственно, интеграция варваров в римскую

16

II. 12, с. 14. См. II. 38, с. 76. 18 II. 30, с. 317. 19 См. I. 1-16; II. 4, 7, 9. 20 II. 21, с. 37. 21 Там же, с. 38. 17

8

цивилизацию шла, в том числе, и через принятие христианства, как в виде ортодоксии, так и в виде ересей22. В IV-V веках усиливается и ортодоксия23, и ереси, в известном смысле, представлявшие собой попытку (пусть и неудачную! – Прим. автора) осмысления христианства24. В этом контексте значимо и то, что в 400 г. завершено составление канона Нового Завета25. Возникший в исследуемое время феномен огосударствления, феодализации и, в целом, секуляризации христианской церкви усилил противостоящий ему фактор отшельничества, переросший в институт монашества26 и – в известном смысле – культ святых и их мощей27. Что касается появления монашества, то Н.Д. Фюстель де Куланж связывал с ним некоторую консервацию Церкви в V веке, ярким признаком которой было отделение клира (духовенства) от мира (рядовых верующих), что лишило западное христианство должной мобильности и маневренности28. IV-V столетия характеризуются усилением епископата, господствовавшего при имперской поддержке над 29 пресвитериатом . Причем, римские епископы – папы – в IV веке повели борьбу за первенство в Церкви, что было отражением общественно-политических процессов в Римской империи30. Папам удалось достигнуть первенства, но не господства31. К.А. Иванов высказывал мнение о том, что в рассматриваемый период, в целом, значимость Римской церкви сильно преувеличена32. Тем не менее, даже он отмечал, что «уже в IV в. кафедра римских епископов приобрела исключительное значение не только в Италии, но и на всем Западе. Влияние папского 22

См. II. 24, с. 19; 34, с. 30. См. I. 1-16; II. 17. 24 См. I. 1-16; II. 34, 35. 25 См. II. 11, с. 59. 26 См. I. 6-16; II. 4, 35. 27 См. II. 7, с. 183. 28 См. II. 37, с. 642. 29 См. II. 38, с. 87. 30 См. II. 31, с. 3, 4; 40, с. 8; 17, с. 123. 31 См. I. 6-16; II. 17, 37. 32 См. II. 8, с. 14. 23

9

авторитета стало в том же веке чувствоваться и в Константинополе, и в Египте, в Сирии и Палестине»33. Церковь все более иерархизируется: церковная иерархия поддерживается имперской властью, так как первая копировала иерархию светскую и между ними были довольно прочные связи. Отсюда ясно, что укреплявшаяся церковная власть вполне могла заменить светскую или поддерживать ее легитимность34. Заслуживает внимание мнение некоторых историков о том, что в IV-V веках Церковь вошла в римскую систему гражданского управления!35. Рассматриваемая историческая эпоха – время деятельности Отцов Церкви, которые оказали мощное воздействие на христианство как западной, так и восточной составляющих римской цивилизации. Речь идет об Иоанне Златоусте (ок. 347-407 г.г.), Феодоре (ок. 350-428), Евсевии (ок. 265-339 г.г.), Иерониме (ок. 347-420 г.г.), Амросии (ок. 340-397 г.г.) и Августине (ок. 354430 г.г.). Именно это время характеризуется генезисом соборного движения. Оно обеспечивало довольно эффективный конфедеративный церковный порядок и единство вероучения. Реально это движение было высшей церковной властью36. Интересно, что по мере усиления этой власти ослабевала власть светская, особенно – в Западной римской империи37. Известно, что соборы подразделялись на поместные (термин довольно условен, а посему недостаточно точно отражает реальное положение дел – Прим. автора) и вселенские. В изучаемый период состоялись четыре из семи Вселенских соборов: Никейский (325 года), Константинопольский (381 года), Ефесский (431 года) и Халкидонский (451 года). Вселенские соборы имели общехристианскую значимость в отличие от поместных (региональных) соборов, но они испытали мощное воздействие поместных и наоборот38. Римские императоры обычно 33

Там же, с. 15. См. II. 25, с. 29. 35 См. II. 16, с. 20. 36 См. I. 6-16; II. 35, 37. 37 См. II. 26, с. 19. 38 См. I. 6-16; II. 17, 35. 34

10

доверяли соборному движению как вполне конкретной альтернативе папским притязаниям явно монархического толка39. Оно противостояло всякого рода нестроениям в христианской жизни и недвусмысленно демонстрировало, что Церковь являет собой серьезную самоуправляемую структуру, в основном, руководствующуюся принципом демократического централизма40. В Галлии – как составной части погибающей империи – все перечисленные выше общеримские процессы преломлялись в контексте местных условий: здесь универсальное причудливо и противоречиво переплеталось с сугубо локальным, создавая специфику будущей французской культуры. Галлия во всей полноте пережила общее вторжение варваров в Западную Европу. Ф-П. Гизо дал, в принципе, верную его хронологию. По его мнению, оно произошло, в основном, в 406412 годах, причем, в 411-413 г.г. бургунды утвердились в Восточной Галлии, в 412-419 г.г. вест-готы – в Южной Галлии, в 418-430 г.г. франки – в Северной Галлии и Бельгии. Он также указал на то, что в 451 году произошло нашествие на Галлию гуннов под предводительством Атиллы и его жестокое поражение на равнинах Шалона в Шампани41. Э. Керне утверждает, что в V веке лангобарды, бургунды и франки заселили Галлию42. Кроме всего прочего, страна пережила волны вторжений алеманов, вандалов, свевов и аланов43. Особому опустошению Галлия подверглась во времена гуннского и вандальского нашествий44. На захваченных галльских территориях варвары основали свои государства. Самыми сильными из них стали королевства бургундов, вест-готов и – в особенности – франков. В.Д. Савукова пишет по этому поводу: «Из трех королевств – в бассейне Роны – королевство бургундов, к югу от Луары – королевство вест-готов, к северу от Луары и до Рейна – королевство франков – самым

39

См. II. 31, с. 23. См. I. 6-16; II. 38. 41 См. II. 5. 42 См. II. 17. 43 См. II. 33, с. 322. 44 См. I. 2, с. 32-35. 40

11 45

сильным оказалось королевство франков» . Именно франкское государство, «сформировавшееся в конце V в., оказалось самым крупным и долговечным варварским королевством»46. Однако следует помнить, что к 80-м годам V века «государство вест-готов находилось на вершине своего могущества: оно со своей общей площадью в 700-750.000 квадратных километров с населением почти 10 млн. человек, было самым крупным из государств, образовавшихся на развалинах Рима»47. По мнению В.Д. Савуковой, в V веке – в связи с мощнейшими германским фактором – в Галлии возникла совершенно особая ситуация48. Варварская экспансия изменила административные, этнические и хозяйственные особенности, ранее типичные для этой страны49. Кроме того, обстановку усугубляло то, что в Галлии к IV столетию оформился этнический феномен галло-римлян50. В совокупности это привело к тому, что с V века Галлия, по крайней мере – фактически, не была подвластна Риму51. Ассимиляционные же процессы в стране происходили непросто: разумного слияния с галло-римлянами достигли только франки52. Причем, франков с галло-римлянами сблизил факт их обоюдной приверженности христианской ортодоксии53. В изучаемый период Галлия была, в основном, христианской54. Общеизвестно, что устное предание связывает появление здесь христианства с личностью Марии-Магдалины, которая в I веке якобы прибыла в страну с Ближнего Востока. Специалисты по истории христианства в Галлии утверждают, что христианство появилось здесь, скорее, в I-III веках: В.В. Болотов утверждал, что возникновение христианства в Галлии относится к

45

II. 33, с. 324. II. 13, с. 16. 47 II. 18, с. 56. 48 См. II. 33, с. 322-323. 49 См. Там же, с. 323. 50 См. II. 33, с. 322; 39, с. 125. 51 См. Там же. 52 См. I. 6-16; II. 33, 35. 53 См. II. 33, с. 325. 54 II. 28, с. 22. 46

12 55

56

I веку , Ш. Байе – что к I-III векам , аббат Миллот и В.В. Солодовников – что к середине II века57, А.Д. Люблинская, Д.П. Прицкер и М.Н. Кузьмин – что ко II веку, в целом58. Разнятся экспертные суждения и относительно того, кто именно принес христианство в Галлию: В.В. Болотов считал, что это сделали проживавшие в стране евреи, которые поддерживали тесные отношения с Палестиной59 (это мнение, кстати, сейчас довольно распространено в западной историографии – Прим. автора), Ш. Байе и Н. Малицкий полагали, что христианство в Галлию принесли греки60, такого же мнения придерживаются А.Д. Люблинская, Д.П. Прицкер и М.Н. Кузьмин61. Заметим, что Ш. Байе все же не сводил распространителей христианства только к одному этносу. Вполне справедливо он рассматривал этот вопрос шире. «Христианство, – писал Ш. Байе, – пришло в Галлию с... Востока. Греческие, сирийские, азиатские купцы постоянно появлялись на берегах Прованса, поднимались по Роне. В I и II в.в. эти иностранцы, являясь из областей, где процветали церкви, основанные Св. Павлом и его сотрудниками, должны были занести христианство»62. Ш. Байе обратил особое внимание на профессиональную принадлежность первых христианских миссионеров в Галлии. Вопреки расхожему мнению о том, что первыми миссионерами являлись исключительно священнослужители, он утверждал, что таковыми были купцы или легионеры63, то есть – представители довольно мобильноконтактных и чисто светских видов деятельности. Что касается миссионеров из среды духовенства, то оно типичны для Галлии IV-V веков64. Классический пример такого миссионера – Святой Мартин Турский (ок. 316-397 г.г.). 55

См. II. 3, с. 285. См. II. 1, с. 272, 277. 57 См. II. 26, с. 14; 34, с. 30. 58 См. II. 22, с. 15. 59 См. II. 3, с. 285. 60 См. II. 1, с. 272; 28, с. 13. 61 См. II. 22, с. 15. 62 II. 1, с. 272. 63 См. Там же, с. 277. 64 См. I. 6-16; II. 17. 56

13

Вследствие высокого уровня общественно-экономического развития Юга Галлии, именно этот регион стал своеобразным «источником христианства» для всей страны65. Этим же объясняется общая неравномерность распространения христианства: фактом остается то, что «на Юге Галлии христианство было распространено более, чем на Севере»66. Но, тем не менее, в IV веке христианство распространилось по всей Галлии. Н. Малицкий подчеркивал: «Четвертый век можно считать... веком утверждения христианства в Галлии»67. Поскольку Юг Галлии был средоточием городов – административных, торгово-ремесленных, военных и культурных центров – то не удивителен преимущественно городской характер галльского христианства68. Кстати, «в городах Северной Галлии христианство стало распространяться с IV века»69. А.Д. Люблинская, Д.П. Прицкер и М.Н. Кузьмин связывают христианизацию деревень с появлением монастырей и относят ее начало к середине IV века: «Христианизация деревень началась только в середине IV в., когда появились первые монастыри около Пуатье и Тура»70. Но язычество – особенно в сельской местности – еще долго сохранялось71. Первоначально христианство распространилось среди галлоримлян72. Заметим, что местная «землевладельческая знать, следуя примеру императоров, постепенно сменила, начиная с IV в., римские языческие культы – на христианство. Особенно это касается южно-галльской аристократии»73. То есть процесс христианизации галло-римской знати был – во многом – инерционным и зеркальным по отношению к христианизации знати собственно латинской. 65

См. I. 6-16; II. 28. II. 3, с. 288. 67 II. 28, с. 22. 68 См. II. 1, с. 272-274; 10, с. 27; 16, с. 144; 22, с. 15; 25, с. 15; 28, с. 23-25. 69 II. 16, с. 144. 70 II. 22, с. 15. 71 См. II, 10, с. 27; 22, с. 16; 28, с. 25. 72 См. I. 6-16; II. 34, 35. 73 II. 10, с. 27. 66

14

У варваров, проникавших в Галлию, христианство распространилось гораздо позже74, причем, как в виде ортодоксии, так и в виде ересей, что придало галльскому, а впоследствии и французскому христианству особую специфическую сложность. Однозначно христианскую ортодоксию приняли франки. К концу V века христианство получило у них легальный статус, превратившись из относительно терпимого – в официально признанное, что обеспечило франкам поддержку у покоренного ими же галло-римского населения. Это поставило франков в более выгодное положение, чем других покорителей Галлии, например, вест-готов и бургундов, придерживавшихся арианства75. Франкская королевская династия Меровингов прекрасно осознавала всю мощь ресурса Христианской Церкви и активно пыталась его использовать исключительно в политических целях76. Что касается вест-готов, то они, будучи, преимущественно, арианами (среди них, впрочем, было незначительное число ортодоксов – Прим. автора), пережили «эволюцию» от терпимого отношения к ортодоксии до абсолютного ее неприятия77. В IV-V веках варвары, придерживавшиеся арианства, подвергали христиан-ортодоксов гонениям. Особенное рвение при этом проявляли вест-готы и вандалы78. Христианство продвигало в германскую среду идею социальных целей государства и собственно позднеримский государственный стандарт. Кроме того, Церковь существенно и позитивно влияла на общественную мораль варваров, утрачивавших связь с язычеством, но еще слабо усваивавших христианские духовно-нравственные принципы79. Особенно значимо то, что в условиях развала Западной римской империи именно христианство способствовало в Галлии ассимиляционноинтеграционным процессам, создавая, с одной стороны – будущий 74

См. I. 2, 6-16. См. I. 2, 6-16; II. 24, 33-35. 76 См. I. 2, 6-16; II. 34, 35, 39, 44, 53, 54. 77 См. II. 18, с. 80. 78 См. I. 2; II. 18. 79 См. II. 33, с. 325-327. 75

15

французский народ, а с другой стороны – будущую Францию на основе галло-римского и германского факторов80. В Галлии антихристианские гонения – в сравнении с остальной территорией Римской империи – были 81 минимальными . И это несмотря на то, что галльские христиане открыто и довольно активно противостояли «государственному» язычеству82. Интересно, что наиболее ревностными гонителями христиан в Галлии были вовсе не галло-римские язычники, а еретики-ариане германского происхождения, о чем, собственно, говорилось выше. Страшным преследованиям галльские христиане подверглись в 372 году – при вест-готском короле Атанарихе, в 406-427 г.г. – при вандальском короле Гундерихе, в 496-523 г.г. – при вандальском короле Тразимунде. Апофеозом же антихристианских репресссий со стороны еретиков-ариан были погромы 484 года, организованные вест-готским королем Еврихом. Вот что писал о них Григорий Турский: «.. .Еврих, король готов... начал в Галлии жестокие гонения на христиан. Повсеместно он убивал несогласных с его ложным учением, клириков бросал в темницы, епископов отправлял в изгнание или закалывал мечом. А самые входы в священные храмы он приказал засадить терновником, конечно, для того, чтобы, редко посещая храмы, христиане забыли истинную веру. Во время этих гонений были сильно разорены города Новемпопуланы и обе Аквитании»83. Ереси пробовали разъедать галльское христианство и идейно. Особенно в этом жаждали преуспеть арианство и появившееся в Галлии в 423 году полупелагианство. Ситуация обострялась организацией «диалогов» между ортодоксами и еретиками с целью достижения между ними духовного «компромисса». Примером такого диалога было совещание епископов в Лионе в 499 году с участием бургундского короля Гундобальда. В IV-V веках Галльская церковь – вследствие поворота римской имперской и отчасти германской королевской властей к 80

См. I. 2, 6-16; II. 12, 35. См. II. 23, с. 42. 82 См. I. 6-16; II.1. 83 I. 2, с. 47. 81

16

христианству – начала переживать процессы огосударствления, феодализации и секуляризации84. Тем не менее, заметим, что в Галлии еще до германской экспансии христианским церковным структурам принадлежали обширные земельные владения. Н.Д. Фюстель де Куланж писал: «До прибытия германцев Христианская Церковь владела очень большими землями. Нет оснований предполагать, чтобы ее собственность щадилась более, чем недвижимость частных лиц, так как германцы были в то время либо идолопоклонниками, либо еретиками-арианами. Но ее земельные владения, однако, не были отняты у нее ни франками, ни вест-готами»85. «В V в. Церковь обладала уже значительными земельными владениями, как в городе, так и вне городских стен и была освобождена от некоторых налогов»86. Высшее галльское духовенство активно интегрировалось в мирские государственные структуры, получив, например, в IV веке «право судебной власти... над светским населением городов»87. Параллельно с процессами огосударствления, феодализации и секуляризации в IV-V веках в Галльской церкви сильны были тенденции к обеспечению независимости от светских властей – как имперских, так и германских – и даже от общественного мнения88. К началу V века в Галлии начало складываться монашество как некая реакция на обмирщение церковных институций. Во всяком случае, хорошо известно, что в 400-420 г.г. уже основаны монастыри в Южной Галлии, в том числе – Леринский и Марсельский во имя Святого Виктора. Ш. Байе высказывал мнение о том, что институт монашества ввел в Галлии в середине IV века изгнанный в Трир Афанасий Александрийский89. «Около 386 г. здесь существует группа аскетов, – писал он. – Близ Пуатье и Тура Св. Мартин (речь идет о Святом Мартине Турском – Прим. автора) основал монастыри»90. 84

См. I. 2, 6-16; II. 2, 34, 35, 37-39, 44, 51, 53, 54, 59, 60, 68, 72, 73, 79, 83, 84. II. 38, с. 680. 86 II. 33, с. 326. 87 Там же. 88 См. I. 6-16; II. 34, 35, 37. 89 См. II. 1, с. 293. 90 Там же. 85

17

К V веку в Галльской церкви сложилась так называемая «галликанская литургия», в которой к многочисленным общим праздникам - как Рождество, Пасха, Крещение, Вознесение, Пятидесятница – присоединяются всюду праздники местных святых»91. Особенностью Галльской церкви раннего средневековья был чрезвычайно сильный епископат92. Реалии IV-V веков подтверждают это вполне. Нередко галльский епископат демонстрировал свою силу и независимость как римской имперской, так и германской королевской властям93. Мощь галльского епископата обеспечивала – по крайней мере, до V столетия – фактическую независимость Церкви Галлии от набиравшего силу папства94. Впрочем, и к середине V века независимость епископов Галльской церкви от Рима была – хотя бы отчасти – налицо. В этой связи далеко не случайно распространение в христианском сообществе того времени идеи о создании так называемого «Галльского патриархата»95. Объективности ради, заметим, что в V столетии папский престол «в значительной степени подчиняет себе Южно-Галльскую церковь»96. Для более полного понимания силы галльского епископата следует иметь ввиду большое количество диоцезов (епископств, епископий или епархий – Прим. автора) в изучаемой стране в данный отрезок времени97. Все реалии духовной ситуации в Галлии IV-V веков отразило в себе появившееся в этот период соборное движение. Местные соборы оформили первые каноны и предания Галльской церкви, на них происходило становление будущего французского богословия, шла серьезная борьба с ересями, в особенности – с арианством, решались вопросы внутрицерковного устройства и 91

Там же, с. 296. См. I. 2, 6-16; II. 1, 5, 6, 19, 20, 25-29, 31, 33, 35, 37-39, 45, 47, 48, 50, 51, 53-55, 57, 59, 62, 66, 70-79, 83, 84. 93 См. II. 37, с. 683. 94 См. II. 26, с. 16. 95 См. I. 6-16; II. 28. 96 II. 31, с. 4. 97 См. I. 2, 6-16; II. 1, 3, 22, 25. 92

18 98

дисциплины . В контексте агонии римской государственности в Галлии, а также в условиях «младенчества» государственности германской соборы – во всяком случае в V веке – стали довольно эффективным регулятором общественно-политической жизни страны, являясь проявлением высоких стандартов римской муниципальной жизни99. Вне всякого сомнения, они были местом взаимодействия духовных и светских властей как римских, так и германских100. Известно, что римские императоры эпохи поворота к христианству, в основном, доверяли галльскому соборному движению – как и соборному движению, в целом – поскольку видели в нем вполне адекватную и достойную альтернативу теократическим, цезарепапистским притязаниям римских понтификов. Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы показать старт галльского соборного движения, которое оказало мощное воздействие на духовную жизнь Западной Европы раннего средневековья и реализацию принципа соборности в условиях западной церковной традиции.

98

См. II. 26, с. 15, 19. См. II. 29, с. 51. 100 См. I. 2, 6-16; II. 29, 35. 99

19

ГЛАВА I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ГАЛЛЬСКОГО СОБОРНОГО ДВИЖЕНИЯ В IV-V ВЕКАХ Выявить момент зарождения соборного движения в Галлии в IV-V веках, несомненно, сверхзадача, вряд ли посильная для историка-медиевиста, оперирующего довольно ограниченным кругом дошедших до нашего времени источников и небольшим объемом литературы, имеющей хотя бы минимальное отношение к данной проблематике. Кроме того, следует учесть самый главный фактор – фактор сакральности, а стало быть – лишь частичной постижимости духовного принципа церковной соборности, особенно в контексте западноевропейских цивилизационных реалий. Поэтому в настоящем исследовании я размышляю не столько о генезисе галльского соборного движения, как такового, сколько – о его старте. Хотя «стартовое состояние» галльских соборов отражает и по сути дела являет собой этот генезис. Из сохранившихся источников ясно, что в IV-V веках в Галлии определенно состоялся 31 церковный собор101, первый из которых прошел в Арле в 314 году, а последние – в Арле и Лионе в 475 или около 475 года. Нельзя, разумеется, исключить того, что до 314 года в Галлии не было проведено ни одного собора, как, впрочем, и того, что после 475 года и до самого конца V столетия соборы не проводились. Исходя из сведений, полученных Ф-П. Гизо102, максимальная дистанция между соборами составляла 32 года (между Арльским (314 года) и Кельнским (346 года), а минимальная – 1 год (между Бордоским (385 года) и Трирским (386 года), Оранжским (441 года) и Везонским (442 года), Арльским (около 452 года) и Анжерским (около 453 года). Иногда в один и тот же год могли пройти два собора, как это, по видимому, произошло около 475 и в 475 году с Лионским и Арльским соборами (что, кстати, соответствовало 37-му Апостольскому Правилу, по которому, соборы как раз и 101 102

См. I. 2, 6-16. См. II. 5.

20

надлежало собирать 2 раза в год: 12 октября и в четвертую неделю Пятидесятницы – Прим. автора), или – три, как это случилось с Арльским, Безансонским и Вьеннским соборами в 444 году. Не представляется возможным составить более или менее адекватное суждение о соборной периодичности, так как не всегда ясно в каком именно году происходил тот или иной собор. Так, например, весьма похоже, что Галльский (359 года) и Парижский (360 года) соборы на самом деле являются одним и тем же собором. Возникает, скажем, вопрос: а сколько лет длился Ваннский (около 465 года) собор? Очень похоже, что он и так называемый Галльский (455-465 года) собор – одно и то же событие. Таким образом, дистанции между соборами могли быть длительными – 32 года, 14, 10, 9, 8, 7 лет и короткими – 5, 4, 3, 2 и 1 год. Выше уже упоминалось, что два, а то три собора могли произойти за один год. Однако, как бы там ни было, понятно, что периодичность галльских соборов IV-V веков была нерегулярной. Но не исключено, что сохранились как раз источники, наиболее важных и судьбоносных соборов Церкви Галлии. Очевидно, что в IV веке состоялось 12 таких соборов: Арльский (314 года), Кельнский (346 года), Арльский (353 года), Безьерский (356 года), Галльский (359 года) (он же, возможно, Парижский (360 года) – Прим. автора), Валансские (370 и 374 годов), Нимский (383 года), Бордоский (385 года), Трирский (386 года), Нимский (394 или 396 года) (тоже неясность! – Прим. автора) и Туринский (395 года). В своей «Истории франков» Григорий Турский намекает на то, что в IV столетии проходил еще некий собор в Клермоне103. Занятно, что три из перечисленных выше галльских соборов проходили вне собственно галльской территории: два – в Германии и один – в Италии. Но в них участвовали епископы Церкви Галлии и там решались ее проблемы (Речь идет о Кельнском (346 года), Трирском (386 года) и Туринском (395 года) соборах – Прим. автора). По данным Ф-П. Гизо, в V веке состоялось примерно 16 соборов: Риецкие (429 и 439 годов), Оранжский (441 года), Везонский (442 года), Арльский, Безансонский и Вьеннский (444 года), Арльские (451 и 452 годов), Анжерский (ок. 453 года), 103

См. I. 2, с. 42.

21

Арльский (455 года), Галльский (между 455 и 465 годами) (возможно, это указанный далее Ваннский (ок. 465 года) собор – Прим. автора), Галльский (464 года) собор, Ваннский (ок. 465 года), Арльский (475 года) и Лионский (ок. 475 года). Вполне вероятно, что Риецкий (429 года) собор идентичен Галльскому (429 года) собору, Галльский (464 года) собор, Ваннский (ок. 465 года), Арльский (475 года) (Н.Малицкий утверждал, что этот собор начал свою работу около 474 года, и, стало быть, являлся весьма продолжительным104 – Прим. автора) и Лионский (около 475 года)105 Вполне вероятно, что Риецкий (429 года) собор идентичен Галльскому (429 года) собору, равно как между Арльскими соборами (451 и 452 годов) был еще некий промежуточный собор. По данным Ш. Байе, в V веке состоялись еще два собора: Турский (460 года)106 и Шалонский (470 года)107. По данным же Б. Хегглунда, в 473 году проходил еще собор в Арле108. Из всего выше приведенного следует, что статистические сведения о галльском соборном движении чрезвычайно условны. Кстати, в V веке – в отличие от века предшествовавшего – все соборы проходили исключительно в Галлии. При явственном разнообразии в географии из тридцати одного, проходившего в IV-V веках собора, восемь – состоялись в Арле, по два – в Балансе и Риеце. Причем, в IV веке в Арле было 2 собора, в Балансе – два, а в V веке в Арле – 6 соборов, в Риеце – два. Очевидным лидером в качестве места проведения соборов выступает город Арль – мощный духовный центр Галлии на рубеже античности и средневековья. Помимо Арля и Баланса в IV столетии соборы по одному разу проходили в Кельне, Безье, Ниме, Бордо, Трире, а в V веке кроме Арля и Риеца соборы по разу прошли в Оранже, Везоне, Безансоне, Вьенне, Анжере, Туре, Ванне, Шалоне и Лионе. Под вопросом остаются конкретные места проведения Галльских (359, 429, между 455 и 465, 464 годов) соборов.

104

См. II. 28, с. 171. См. II. 5. 106 См. II. 1, с. 291. 107 См. Там же, с. 285. 108 См. II. 40, с. 117. 105

22

Особый интерес представляет статистика участников соборов. По понятным причинам более или менее четко представляется количество их участников из среды духовенства, данные о числе светских лиц не вполне внятны, что, конечно же, не означает, что последние не принимали участия в соборном движении. Заметим, что по некоторым собором статистика участников пока не выявлена вообще, таковы: Арльский (353 года), Безьерский (356 года), Галльский (359 года), Парижский (360 года), Нимский (383 года), Бордоский (385 года), Трирский (386 года), Туринский (395 года), Галльский (429 года), Вьеннский (444 года), Галльский (между 455 и 465 годами), Арльский (473 года) и Лионский (около 475 года). Примечательно общее количество участников соборов. Наиболее представительным являлся Арльский (314 года) собор, на котором работали 72 делегата, затем следует Арльский (ок. 452 года) собор, где присутствовали 44 участника, далее – Арльский (475 года) собор – с 30 делегатами, Кельнский (346 года) собор – с 24 делегатами, Валансский (374 года) собор – с 21 делегатом, Оранжский (441 года) собор – с 17 делегатами, Риецкий (439 года) собор – с 14 делегатами, Арльский (455 года) собор – с 13 делегатами, Везонский (442 года) собор – с 12 делегатами, Анжерский (ок. 453 года) собор – с 8 делегатами и Ваннский (465 года) собор – с 6 делегатами109. Наиболее полную общую статистику участников соборов дал Ф-П. Гизо. Другие исследователи, в основном, солидарны с ним. Впрочем, они дают и некоторые дополнения, которые касаются конкретных участников, о чем речь пойдет ниже. Вне всякого сомнения, основными участниками соборного движения были епископы110. В этом едины все источники и соответственно все исследователи истории Церкви Галлии. Ф-П. Гизо дал подробнейшие сведения об участии епископов в десяти галльских соборах IV-V веков. По его данным, в Арльском (314 года) соборе участвовали 33 епископа, в Кельнском (346 года) соборе – 14 епископов, в Валансском (374 года) соборе – 21 109 110

См. I. 6-16; II. 3, 5, 28. См. I. 6-16; II. 1-84.

23

епископ, в Риецком (439 года) соборе – 13 епископов, в Оранжском (441 года) соборе – 16 епископов, в Арльском (452 года) соборе – 44 епископа, в Анжерском (ок. 453 года) соборе – 8 епископов, в Арльском (455 года) соборе – 13 епископов, в Ваннском (ок. 465 года) соборе – 6 епископов и в Арльском (475 года) соборе – 30 епископов111. По Ф-П. Гизо, максимальное число епископов участвовало в Арльском (452 года) соборе – 44 человека, в Арльских (314 года) и (475 года) соборах соответственно – 33 и 30 человек. Минимальное число епископов он насчитал на Ваннском (ок. 465 года) соборе – 6человек112. Н. Малицкий сообщал в своем исследовании «Борьба Галльской церкви против пап за независимость» (М., 1903) данные по числу участников Везонского (442 года) собора, не упомянутого Ф-П. Гизо. По его сведениям, в нем участвовали 12 епископов113. С. Предтеченский – в отличие от Ф-П. Гизо – называет несколько меньшее число епископов, участвовавших в Оранжском (441 года) соборе, вместо шестнадцати – пятнадцать114. Н. Малицкий и В.В. Болотов особо подчеркивали, что из 33 епископов, присутствовавших на Арльском (314 года) соборе собственно галльскими были 16 человек, то есть – чуть меньше половины115. В.В. Болотов обратил внимание на то, что в числе галльских епископов преобладали епископы из Южной Галлии; северо-западные регионы страны на соборе не были представлены вообще116. Помимо галльских – на Арльском (314 года) соборе присутствовали епископы из Италии117, Испании118, кельтские епископы из Британии119, епископы из Сардинии, Сицилии и даже Африки120. Такая специфика представительства епископата на галльских соборах IV-V веков говорит с одной стороны – о географии распространения 111

См. II. 5. См. Там же. 113 См. II. 28, с. 95. 114 См. II. 28, с. 58. 115 См. II. 3, с. 287; 28, с. 23. 116 См. II. 3, с. 287-288. 117 См. I. 3, с. 542-543; II. 31, с. 24. 118 См. II. 30, с. 284; 31, с. 24. 119 См. II. 17. с. 100. 120 См. I. 3, с. 542-543; II. 30, с. 284. 112

24

христианства на рубеже античности и раннего средневековья и степени его влияния в различных регионах, а с другой стороны – об авторитете Церкви Галлии в тогдашнем христианском сообществе. Именно поэтому галльские соборы «выплескивались» за пределы страны или занимались глобальными общехристианскими проблемами при участии зарубежного епископата. Разумеется, при этом стоит учесть некоторую условность европейских границ изучаемого периода. Э. Лависс и А. Рамбо приводили сведения о том, что в Арльском (444 года) соборе участвовал архиепископ121, а С. Предтеченский, что в Риецком (439 года) соборе – митрополит122. Но в IV-V веках саны архиепископа и митрополита довольно размыты, их носители по статусу зачастую ничем не отличаются от епископов. Поэтому число архиепископов и митрополитов на соборах могло быть большим, а их присутствие как-то особо оговаривалось или же подчеркивалось бы в источниках. Однако, как правило, встречается терминологическое смешение. Наряду с епископами в соборах Церкви Галлии также участвовали их представители – «епископские послы» или «епископские посланники». Определенно известно, что они участвовали в Кельнском (346 года) соборе – 10 человек, в Риецком (439 года) и Оранжском (441 года) соборах – соответственно по одному человеку123. Интересно, что они присутствовали на соборах, в которых участвовало более или менее большое число епископов: соотношение на Кельнском (346 года) соборе было 10:14, на Риецком (349 года) – 1:13 и на Оранжском (441 года) – 1:16124. Довольно трудно сказать в каком сане пребывали епископские представители. Нельзя исключить того, что они вполне могли оказаться светскими лицами, то есть – мирянами. Тем более, что в источниках встречаются, правда, довольно смутные, упоминания об их участии в галльском соборном движении125. Ф-П. Гизо установил, что – во всяком 121

См. II. 21, с. 227. См. II. 31, с. 57. 123 См. II. 5. 124 См. Там же. 125 См. I. 1-16. 122

25

случае на Оранжском (441 года) соборе – епископским представителем был священник126. Скорее всего, и остальные епископские представители являлись священниками или же клириками саном пониже, которые, опять же по смутным намекам, участвовали в соборах, например, в Кельнском (346 года)127. В галльских соборах участвовали священники (пресвитеры): на Арльском (314 года) соборе их было 14 человек128, а на Оранжском (441 года) – один129. Знаменательно, что на Арльском (314 года) соборе два священника были… представителями папы римского130, а на Оранжском (441 года) соборе священник представлял диоцезного епископа131. Об участии диаконов можно определенно говорить относительно Арльского (314 года) собора, но Ф-П. Гизо дает их число весьма туманно – 25 диаконов и клириков132, то есть – он их не особо выделяет из числа остальных служителей Церкви саном пониже. Довольно обтекаемый термин «клирики» применяется им исключительно к низкостатусному духовенству, участвовавшему, по-видимому, и в Кельнском (346 года) соборе. Так как соборы носили преимущественно епископский характер, то участие в них других священнослужителей было все же явлением редким. В этом контексте любопытно все же то, что среди участвовавших, например, в Арльском (314 года) соборе, клириков в диаконском сане были два папских посла наряду с двумя священниками с такими же дипломатическими полномочиями. С. Предтеченский писал: «На соборе Арльском в 314 г.... присутствовали в качестве представителей папы два пресвитера и два диакона»133. Разумеется, было бы справедливым как-то выделить папских посланников среди участников галльского соборного движения. Другое дело, что о них идет речь 126

См. II. 5, с. 158. См. Там же, с. 155. 128 См. Там же, с. 154. 129 См. Там же, с. 158. 130 См. II. 31, с. 24. 131 См. II. 5, с. 158. 132 См. Там же, с. 154. 133 См. II. 31, с. 24.

127

26

только касательно Арльского (314 года) собора, наиболее представительного и примечательного тем, что в нем участвовал император единой Римской империи Константин I134. Самый факт присутствия папских послов на Арльском (314 года) соборе говорит о повышенном внимании папства к Церкви Галлии и к событиям в ней происходившим. Хотя довольно невысокий сан папских представителей, видимо, должен был подчеркнуть «величие» римских понтификов и «незначительность» в их глазах галльских соборов. Вероятно, папы весьма ревниво относились к мощной и до поры-до времени, в основном, независимой от них церкви. Что касается мирян, то не ясно в каких именно соборах и в каком количестве они участвовали. Увы, упоминания об их участии в галльском соборном движении IV-V веков не выходит за пределы невнятных намеков135. Но однозначно, что в соборах Церкви Галлии изучаемого исторического периода участвовали некоторые императоры единой Римской империи. В Арльском (314 года) соборе участвовал император Константин I136, а в Арльском (353 года) соборе – император Констанций137. Понятно, что участие римских императоров в галльском соборном движении говорило об их политическом интересе в Галлии, а также об авторитете Церкви Галлии в христианском сообществе, мощи ее епископата: желание имперских властителей максимально использовать галльский церковный ресурс было налицо. Будучи коллегиальным органом церковного управления, галльские соборы обрели властные полномочия, далеко выходившие за пределы собственно церковной жизни, что объяснялось общественно-политическими, экономическими и духовно-нравственными реалиями IV-V веков. Спектр их проблематики был довольно широк. Соборы решали теологомиссионерские вопросы, включая борьбу с язычеством и ересями, вопросы душепопечительства, богослужебной практики, 134

См. I. 3, с. 52, 55; II. 17, с. 97. См. I. 1-16; II. 5. 136 См. I. 3, с. 52,55; II. 17, с. 97. 137 См. II. 5, с. 155. 135

27

общественной морали, в том числе - и морали духовенства. Но зачастую соборы Церкви Галлии делали лишь попытки (курсив мой – Прим. автора) разрешения тех или иных проблем, так как церковная полнота еще набиралась опыта соборности, делала в ней по сути – первые шаги. Кроме того, трудности, которые пытались преодолеть соборы как внутри, так и во вне церковной сферы, в основном, только-только зарождались. Поэтому на них было сложно адекватно отреагировать. Хотя оперативность соборной реакции на них заслуживает всяческого уважения. Так, галльские соборы пытались отрегулировать складывающуюся систему церковной иерархии, включая пределы компетенции каждой из ее составляющих , формирующийся институт монашества, экономические отношения, в которые втягивалась Церковь, взаимные контакты зародившихся общностей «клира» и «мира», сотрудничества церковных и светских властных структур в условиях перехода от рабовладельческого уклада к феодальному, сложную межэтническую ситуацию в Галлии, где «притирались» друг ко другу кельты, римляне, германцы и периодически возникали то «тюркский» («гуннский»), то «еврейский» вопросы. Bo-многом, соборы IV-V столетий подготовили последующие так называемые «ранние соборы» Меровингской Галлии VI-VIII веков138. Но важно, что, в целом, галльские соборы раннего средневековья проявили во всей полноте этно-, государство- и культурообразующую роль Христианской Церкви в общецивилизационном процессе.

138

См. II. 35.

28

ГЛАВА II. ПОЛНОМОЧИЯ ПЕРВЫХ ГАЛЛЬСКИХ СОБОРОВ Соборное движение, возникшее в Галлии в IV-V веках, отразило реалии христианского служения в порубежных условиях между поздней античностью и ранним средневековьем, рабовладельческим и феодальным укладами, а также - освоения варварами наследия галло-римской культуры в контексте общего кризиса римской цивилизации. Оно представляло собой не только орган коллегиального церковного управления в самом широком смысле этого понятия, но и стало наиболее эффективным регулятором общественно-политической жизни страны, явив ее населению мощнейший этно-, государство – и культурообразующий ресурс Церкви Божией. Именно поэтому важно понять степень полномочий галльских соборов, которые, будучи, поместными, имели определенный резонанс и во всем христианском сообществе. Они не были заурядными трансляторами великих идей Вселенских соборов: в известном смысле – даже влияли на их Отцов; кроме того, в работе галльских соборов принимали участие некоторые римские императоры, что являлось также примечательным фактом. Для того чтобы разобраться с соборными полномочиями Церкви Галлии IV-V веков, важно выяснить общее количество и статус участников соборов, задачи, которые они намеревались разрешить, а также их постановления. Первым это попытался сделать Ф-П. Гизо в своей работе «История цивилизации во Франции»139. В работах Ш. Байе, Н. Малицкого и Б. Хегглунда содержатся некоторые дополнения к этим данным140. На основании источников и с учетом перечисленных выше исследований, можно выявить уровень общей компетенции соборов: 1. Арльский (314 года) собор – участвовали 33 епископа, 14 священников, 25 клириков, среди которых были диаконы; 139 140

См. II. 5. См. II. 1, 28, 40.

29

личное участие в соборе принимал император единой Римской империи Константин I, который, собственно, и был его инициатором. Главной задачей соборян была заявлена выработка позиции по отношению к донатистам. Постановления же собора касались фиксированных субординационных отношений, и в этом контексте – определялись обязанности диаконов по отношению к священникам, священников по отношению к епископам, а также санкции к нарушителям этих обязанностей. Оговаривались права и обязанности епископов по отношению к мирянам, занимающим высокие государственные должности, а также – наоборот; определялись церковные санкции против высоко поставленных мирян, в случае нарушения ими христианского благочиния. Было утверждено, что санкции снимаются там же, где были применены. Введено единовременное празднование Пасхи, диаконам категорически запрещено служить литургию, а епископам – нарушать права друг друга. Собор применил санкции в виде отлучения от Церкви к мирянам, носившим оружие в мирное время, а также к клирикам, уличенным в клевете и занятиях ростовщичеством. 2. Кельнский (346 года) собор – участвовали 14 епископов и 10 «епископских послов», вероятно, из числа священников или клириков саном пониже; есть несколько неопределенные сведения о том, что в нем участвовал и довольно широкий круг духовенства и мирян города Кельна. Собор судил Ефрата, епископа Кельнского, который отрицал Божественную природу Христа. Его участники признали Ефрата еретиком и низложили его из сущего сана. 3. Арльский (353 года) собор – число участников неизвестно, но, скорее всего – оно было большим, так как в соборе принимал личное участие император единой Римской империи Констанций; по своему составу собор был, преимущественно, арианским. Соборяне большинством голосов низложили из сущего сана Паулина, епископа Трирского за приверженность христианской ортодоксии и за солидарность с Афанасием

30

Александрийским, одним из основателей галльского монашества и борцом с секуляризацией церковных институций. 4. Безьерский (356 года) собор – число участников неизвестно, но очень вероятно, что по своему составу собор был, преимущественно, арианским. Его ключевым персонажем и инициатором был Сатурнин, епископ Арльский, впавший в арианскую ересь. Соборяне сослали во Фригию Святого Илария, епископа Пуатьерского за приверженность христианской ортодоксии. 5. Галльский (359 года) собор – не исключено, что он проходил в Париже, но годом позже. Число его участников неизвестно. Соборяне намеревались выступить против арианства. Ими была осуждена арианская формула, принятая в Сирмиуме. 6. Парижский (360 года) собор – не исключено, что он идентичен Галльскому (359 года). Число участников неизвестно. Соборяне намеревались выступить против арианства. Ими осуждена арианская формула Римини и за приверженность арианской ереси отлучен от Церкви Сатурнин, епископ Арльский. Причем участники собора отправили копию постановления на этот счет епископам Восточной Церкви. 7. Валансский (370 года) собор – о нем пока неизвестно ничего, кроме того, что он был. 8. Валансский (374 года) собор – участвовал 21 епископ. Собор ставил перед собой задачу определиться в кадровой политике и увязать это с моральным обликом претендентов на духовный сан. Соборянами были выработаны соответствующие критерии. Он отлучил от Церкви нескольких монахинь, вышедших замуж, а также лиц, практиковавших двоеверие (приверженность и христианству, и язычеству одновременно). 9. Нимский (383 года) собор – о нем пока неизвестно ничего, кроме того, что он был. 10. Бордоский (385 года) собор – число участников неизвестно. Соборяне намеревались выступить против присциллиан. Присциллианский епископ Инстанций был низложен из сущего сана по настоянию некоего Ифация. 11. Трирский (386 года) собор – число участников неизвестно. Соборяне судили Ифация, под давлением которого римский

31

император Магн Максим начал физически уничтожать присциллиан. В конечном счете, они оправдали его, посчитав возможным использовать в борьбе с еретиками карательный ресурс государства. 12. Нимский (394 или 396 года) собор – точное число участников неизвестно, равно как круг вопросов ими обсуждавшихся. 13. Туринский (395 года) собор – число участников неизвестно. Он имел задачу снять напряженность в Церкви Галлии в связи с притязаниями на первенство среди остальных епископов – епископа Марсельского, а также в связи с соперничеством и связанными с ним взаимными обвинениями епископов Арльского и Вьеннского. Фактически был продублирован запрет Арльского (314 года) собора на посягательство одного епископа на права другого. Были внесены уточнения в кадровую политику Церкви с учетом морального облика, в том числе – и претендентов на высокий духовный сан. 14. Галльский (429 года) собор – число участников неизвестно, но ясно только то, что он был весьма многочисленным; есть также основания предполагать, что соборяне работали в городе Риеце. Его потребовали созвать бретонские ортодоксы, запросившие у галльского епископата помощи в противостоянии с пелагианами. Собор принял решение направить в Бретань Святых Германа и Лупа, как экспертов в борьбе с пелагианской ересью. 15.Риецкий (439 года) собор – участвовали 13 епископов и 1 «епископский посол». Соборяне хотели отрегулировать проблему епископской хиротонии. Решено было впредь отстранять от хиротонии тех епископов, которые нарушали ее порядок; их также решили не допускать к работе на соборах. Предпринята попытка поднять статус митрополита в контексте отлаживания четких субординационно-организационных отношений в Галльской церкви. Участники собора расширили круг прав так называемых «хорепископов» (сельских епископов – Прим. автора). Соборяне постановили проводить соборы 2 раза в год (в полном соответствии с 37-м Апостольским Правилом – Прим. автора).

32

16. Оранжский (441 года) собор – участвовали 16 епископов и 1 «епископский посол» в сане священника, которые желали решать вопросы церковного благочиния. Были уточнены порядок работы соборов в условиях, когда обстановка в стране не позволяет собирать их 2 раза в год, особенности богослужебной практики в Галльской церкви, а также возможные субординационно-организационные нюансы в случае болезни того или иного епископа. Собор запретил выдавать светским властям лиц, попросивших убежища в Церкви, а также обращать в рабство церковных рабов. 17. Везонский (442 года) собор – число участников неизвестно. Собор проходил в целях совершенствования церковного благочиния. Решено отлучать клириков и мирян, если они присвоят себе завещанное Церкви имущество или деньги, впрочем, за ними сохранялось право апелляции на соборе. 18. Безансонский (444 года) собор – число участников неизвестно. Собор, проходивший под председательством Святого Илария, архиепископа Арльского, собрался для того, чтобы рассмотреть дело Хелидония, епископа Безансонского, женатого на вдове. Собор решил низложить его из сущего сана. 19. Арльский (444 года) собор – число участников неизвестно. Собор, проходивший под председательством Святого Илария, архиепископа Арльского, собрался для того, чтобы вторично низложить из сущего сана Хелидония, епископа Безансонского, как женатого на вдове, что, собственно, и было сделано (после низложения Хелидония Безансонским (444 года) собором его восстановил в сане римский папа Лев I Великий – Прим. автора). 20. Вьеннский (444 года) собор – число участников неизвестно. Собор, проходивший под председательством Святого Илария, архиепископа Арльского, собрался для того, чтобы в третий раз низложить из сущего сана Хелидония, епископа Безансонского, как женатого на вдове, что, собственно, и было сделано (после низложения Хелидония Арльским (444 года) собором его восстановил в сане римский папа Лев I Великий – Прим. автора). Кроме того, соборяне уточнили права и

33

обязанности священников в контексте существующих субординационных отношений. 21. Арльский (451 года) собор – число участников неизвестно. Созван по инициативе Равенния, епископа Арльского для установления более тесных связей с римским папой Львом I. Соборяне приняли решение активно бороться с монофизитами, которым также противостояло папство. 22. Арльский (452 года) собор – участвовали 44 епископа. Он преследовал двоякую цель – с одной стороны боролся с ересями, а с другой – ратовал за благочиние. Кроме того, соборяне хотели выработать позицию Церкви Галлии относительно христиан, не устоявших в вере во время гонений. Они издали 20 постановлений, точно дублировавших документы Оранжского (441 года) собора. Новые постановления касались уточнения порядка епископской хиротонии с явной целью поднять субординационный статус митрополитов, который, впрочем, ставился все же в некоторую зависимость от воли действующих епископов. Оговаривались права и обязанности епископов, определялись санкции к ним за нарушения этих обязанностей, включая, например, отлучение от Церкви за неявку на собор или отъезд с него раньше времени. Определялся порядок рукоположения клириков, в целом, уточнялись нюансы богослужебной практики. Принят порядок санкций против мирян, в частности за занятие актерским ремеслом. 23. Анжерский (около 453 года) собор – участвовали 8 епископов, собравшихся для хиротонии Талазия во епископа Анжерского. Собор определил санкции по отношению к клирикам, покинувшим духовную службу ради светской, а также монахов, занимающихся бродяжничеством. В очередной раз епископам запрещалось нарушать права друг друга. 24. Арльский (455 года) собор – участвовали 13 епископов, а также, вероятно, несколько аббатов, которые должны были урегулировать конфликт возникший у Фавста, аббата Леринского монастыря сразу с несколькими епископами, и в особенности – с Феодором, епископом Фрежюсским. Как писал Н. Малицкий, этот «собор... успел примирить обе стороны. За

34

Феодором Фрежюсским было признано право утверждения и рукоположения леринских клириков и право миропомазания. Без его позволения монастырь не мог принимать чужих клириков»141. В остальном же монахи Леринской обители были свободны от юрисдикции фрежюсского епископа и подчинены ведению аббата монастыря142. 25. Турский (460 года) собор – число участников неизвестно. Соборяне хотели выработать позицию относительно целибата духовенства. Они пришли к выводу, что движение к абсолютному целибату должно быть чрезвычайно осторожным, из-за деликатности проблемы. 26. Галльский (между 455 и 465 годами) собор – не исключено, что он проходил в Ванне ок. 465 года. Число его участников неизвестно. Собор носил праздничный характер, так как совпал с Днем Святого Мартина. Проходил в целях совершенствования церковного благочиния. Им приняты постановления, пресекающие бродяжничество клириков, в целом. Уточнил обязанности клириков и высказался о необходимости наказывать их за пьянство. 27. Ваннский (ок. 465 года) собор – не исключено, что он идентичен Галльскому (между 455 и 465 годами) собору. В нем участвовали 6 епископов, собравшихся для хиротонии нового епископа Ваннского. Собор проходил в целях совершенствования церковного благочиния. Он определил порядок жизни в монастырях, включая внутреннюю субординацию, особо оговорил права аббатов. Соборяне приняли решение об отлучении от Церкви клириков, занимающихся оккультными практиками. Кроме того, клирикам было запрещено участвовать в брачных пирах и пирах, организованных евреями. Определен единый порядок богослужебной практики для провинции Арморик и в этом контексте вопросы явки к заутреней клириков, проживавших в городах.

141 142

II. 28, с. 156. См. I. 11, с. 907-908.

35

28. Шалонский (470 года) собор – число участников неизвестно. Соборяне пытались выявить достойного из трех кандидатов на епископскую кафедру в Шалоне, причем, все три кандидата были одиозными и скандальными личностями, имевшими, впрочем, поддержку со стороны шалонской паствы. Прибывший на собор Пациан, епископ Лионский склонил соборян принять решение о епископской хиротонии Иоанна, архидиакона Шалонского, не претендовавшего на кафедру, хотя и имевшего на это право. 29. Арльский (473 года) собор – число участников неизвестно. Соборяне одобрили полупелагианскую ересь. 30. Арльский (475 года) собор – участвовали 30 епископов. Собор был созван в поддержку полупелагианства. Итог собора неизвестен. 31. Лионский (около 475 года) – число участников неизвестно. Собор был созван в поддержку полупелагианства. Итог собора также неизвестен. При помощи этих кратких характеристик первых галльских соборов, вполне можно определиться с их полномочиями. Поскольку по своему составу они были епископскими (все остальные участники – аббаты, священники, диаконы были на них явно не на первых ролях – Прим. автора), то можно считать их довольно полномочными именно в церковном аспекте, причем на такой огромной территории как Галлия. Исходя из известных и уже приведенных в настоящем исследовании статистических данных максимальное число епископов участвовало в Арльском (452 года) соборе – 44 человека, а минимальное в Ваннском (ок. 465 года) соборе – 6 человек. Довольно большое число епископов работали на Арльских (314 и 475 годов) соборах – соответственно – 33 и 30 человек. Некоторые из епископов-участников соборов носили весьма условный, если не сказать – призрачный тогда, сан архиепископа или митрополита143. Интересно, что на соборах обычно преобладали епископы из Южной Галлии, откуда, собственно, христианство и начало распространяться по всей

143

См. II. 21, с. 227; 31, с. 57.

36 144

стране . Кроме того, как справедливо замечал В.В. Болотов, в изучаемый период «на Юге Галлии христианство было распространено более, чем на Севере»145. В галльских соборах участвовали также епископы из Бретани146, Италии147, Испании148, Британии149, Сардинии, Сицилии, Африки150. Поскольку 2 собора Церкви Галлии проходили на территории Германии – Кельнский (346 года) и Трирский (386 года)151, то высока вероятность присутствия на них германских епископов. Участие в галльском соборном движении иностранных епископов, иногда очень многочисленных (так, на Арльском (314 года) соборе – их было чуть более половины! – Прим. автора), придавало даже международный акцент полномочиям соборов Церкви Галлии. Заметим, что в западной историографии XVIII-XIX веков прослеживалась тенденция к преувеличению числа епископов, участвовавших в первых галльских соборах, в особенности, когда речь заходила об Арльском (314 года) соборе. В этой связи в «Лекциях по истории Древней Церкви» В.В. Болотов замечал: «...защитники вящей славы Галльской церкви... поднимают вопрос вообще о числе епископов на соборе и указывают на целый ряд рукописей, где этот собор назван «coetus episcoporum sexcentorum». Однако латинское «sexcenti»... есть только гиперболическое выражение неопределенной множественности... и поместный собор из 600 епископов подле 1-го Вселенского из 318-ти представлял бы историческую неправдоподобность. Не придавая исторического значения цифре «600», мы принимаем, как надежную исторически (с возможностью незначительного plus

144

См. I. 1-16; II. 1, 3, 22, 26, 34, 42-85. II. 3,с. 288. 146 См. II. 5, с. 157. 147 См. I. 3, с. 542-543; II. 31, с. 24. 148 См. II. 30, с. 284; 31, с. 24. 149 См. II. 17, с. 100. 150 См. I. 3, с. 542-543; II. 30, с. 284. 151 См. II. 5, с. 155-156. 145

37

на пропуски) цифру «33», какую дают подписи. Из них 16 приходятся на Галлию152. Тем не менее, даже преувеличение числа епископов, работавших на соборах Церкви Галлии в IV-V веках, скорее отражает все же общую многочисленность их участников, так, скажем, некоторым образом широкий спектр. Именно многочисленность участников, гостей и просто свидетелей соборов придавала немалую весомость их полномочиям. В Главе I настоящего исследования уже упоминалось об участии в соборах священников, диаконов и даже клириков низшего звена. Предположительно, в работе соборов участвовали также монастырские аббаты, а иногда и миряне, проживавшие в городах. Бывали ситуации, когда священники и диаконы являлись – или представителями римского папы, или – диоцезных епископов, так называемыми «епископскими послами» (нельзя исключить, что в ряде случаев «епископскими послами» могли быть и миряне – Прим. автора). Огромную значимость соборным полномочиям Церкви Галлии придавало участие в заседаниях соборов императоров единой Римской империи. Таковым был Арльский (314 года) собор, на котором император Константин I выступал не в качестве участника или гостя, а в качестве... инициатора. По мнению А. Миллера, «это был величайший церковный собор, какого до того времени еще не бывало»153. Эпоха Вселенских соборов начнется чуть позже – в 325 году, поэтому Арльский (314 года) по уровню представительности можно считать неким ее провозвестником. Эту представительность как раз и обеспечил император, который «...созвал на собор в Арль... большое количество епископов (33 – Прим. автора) из всех почти западных провинций – из Италии, Галлии, Испании и т.д.»154. Здесь же присутствовали епископы из Британии155, Сардинии, Сицилии и Африки156. Именно «собор в

152

II. 3, с. 286-287. II. 30, с. 284. 154 II. 31, с. 24. 155 См. II. 17, с. 100. 156 См. I. 3, с. 542-543; II. 30, с. 284. 153

38

Арле, созванный... императором Константином в 314 году, издал первые законы и предания Церкви Галльской»157. Вот как характеризует работу императора Константина I на Арльском (314 года) соборе Евсевий Памфил: «.. .имея особенное попечение о Церкви Божией, он, в случае взаимного несогласия епископов в различных областях, действовал как общий – поставленный от Бога - епископ, и учреждал соборы служителей Божиих, даже не отказывался являть и заседать среди сонма их и, заботясь о мире Божием между всеми, принимал участие в их рассуждениях. А заседал он в середине, как один из многих, удалив от себя копьеносцев, гоплитов и всех телохранителей, и ограждаемый только страхом Божиим, охраняемый любовью верных друзей своих, кого находил он склонным принять мнение более здравое и готовым к миру и согласию, того особенно одобрял и показывал, что рад видеть всеобщее единодушие, а от упорных отвращался»158. В этом контексте интересной выглядит реплика С. Предтеченского: «На соборе Арльском в 314 г. председательствовал епископ Арльский, несмотря на то, что присутствовали здесь в качестве представителей папы два пресвитера и два диакона. В дошедшем... перечне отцов этого собора имя епископа Арльского стоит впереди, имена же римских легатов занимают лишь 5-е место»159. Участие императоров, разумеется, объективно прибавляло соборам полномочий, но иногда именно это шло не на пользу Церкви Галлии. Так, например, участие римского императора Констанция – приверженца арианской ереси, несомненно способствовало арианскому характеру Арльского (353 года) собора и определенным успехам арианства в стране. Итак, какие именно полномочия имели соборы Галльской церкви в IV-V веках? Со всей определенностью можно сказать, что они имели:

157

II. 26, с. 15. I. 3, с. 52. 159 II. 31, с. 24. 158

39

1. Законодательные (с тенденцией вторжения в светскую сферу); 2. Консультативно-декларативные или консультативноорганизационные; 3. Посреднические; 4. Судебно-карательные или карательные полномочия. Реализация этих полномочий как раз и свидетельствовала о том, что первые галльские соборы были ничем иным как коллегиальным органом церковного управления. Законодательные полномочия, по мнению Ф-П. Гизо, в полной мере реализовали 9 первых соборов Церкви Галлии. Речь идет, прежде всего, об Арльском (314 года), Валансском (374 года), Туринском (395 года), Риецком (439 года), Оранжском (441 года), Везонском (442 года), Вьеннском (444 года), Арльском (452 года), Анжерском (около 453 Общепризнанно, что первым и во всей полноте осуществил свои законодательные полномочия среди галльских соборов Арльский (314 года). Аббат Миллот писал: «Собор в Арле, созванный императором в 314 году, издал первые законы... Церкви Галльской»160. «Это был величайший церковный собор, какого до того времени еще не бывало, – слидаризируется с ним А.Миллер, – Он состоялся в Арле в 314 году и также... издал различные каноны...»161. При этом стоит заметить, что самый порядок проведения первых галльских соборов и в особенности – письменное оформление их коллегиальных решений, – повторяли процессуальные нормы и протоколы заседаний Сената или муниципальных органов провинциальных собраний162. То есть соборные законодательные полномочия в известном смысле походили - на светские, поскольку, как отмечали А.Р. Корсунский и Р. Гюнтер, на рубеже поздней античности и раннего средневековья «Церковь вошла в систему гражданского управления: решения епископов обрели юридическую значимость, даже если они выносились по светским делам»163. Более подробно 160

II. 26, с. 15. II. 30, с. 284. 162 См. II. 58, с. 48, 64-65. 163 II. 16, с. 20. 161

40

о соборной реализации законодательных законодательных полномочий речь пойдет в Главе III. «Законотворчество первых галльских соборов». Консультативно-декларативные или консультативноорганизационные полномочия реализовали 8 первых соборов Галльской церкви: Арльский (314 года) собор, который выработал позицию по отношению к донатистам, Галльский (359 года) собор, который выработал позицию по отношению к арианам и провозгласил несогласие с арианской формулой, принятой в Сирмиуме, Парижский (360 года) собор ( возможно, и Галльский (359 года) и Парижский (360 года) идентичны – Прим. автора), который выработал позицию по отношению к арианами провозгласил несогласие с арианской формулой, принятой в Римини, Валансский (374 года) собор, на котором шли интенсивные консультации относительно увязки кадровой политики Церкви с моральным обликом претендентов на духовный сан и обсуждались также критерии для последних, Галльский (429 года) собор, на котором участники совещались о том, как именно противостоять пелагианам в Бретани и на котором было решено направить в этот регион Святых Германа и Лупа, как экспертов, поднаторевших в борьбе с пелагианской ересью, Арльский (451 года) собор, на котором соборяне консультировались относительно совместной с папством борьбы с монофизитами, Арльский (452 года) собор, на котором обсуждались вопросы противостояния ересям утверждения благочиния, а также определялась церковная позиция по отношению к христианам, не устоявшим во время гонений, Турский (460 года) собор, где шел обмен мнениями относительно целибата духовенства. На консультативно-декларативные и консультативно-организационные полномочия соборов обращали внимание такие исследователи как Ф-П. Гизо164, Ш. Байе165, Э. Лависс и А. Рамбо166. Эти полномочия были важны для всей полноты Церкви Галлии, поскольку собиравшиеся на соборы 164

См. II. 5, 154, 157-159. См. II. 1, с. 288, 291. 166 См. II. 21, с. 38. 165

41

«епископы... были главными представителями умственной культуры...»167 изучаемого исторического периода. Посреднические полномочия в той или иной мере реализовали практически все первые галльские соборы, поскольку реально как между самими епископами, так и епископами и духовенством, епископами и мирянами, включая представителей светской власти, могли возникать разного рода несогласия, в том числе и на уровне межличностных отношений. О посреднических полномочиях соборов писал Евсевий Памфил, размышляя о деятельности римского императора Константина I: «...имея особенное попечение о Церкви Божией, он, в случае взаимного несогласия епископов в различных областях, действовал как общий – поставленный от Бога – епископ, и учреждал соборы служителей Божиих, даже не отказывался являть и заседать среди сонма их и, заботясь о мире Божием между всеми, принимал участие в их рассуждениях»168 и «Константин, благоговея перед святыми и ревнуя о единодушии, собирал в одно место святителей Божиих...»169. Василий Великий особо подчеркивал посреднические полномочия соборов в отношениях между церковной и светской (в частности – императорской) властями170. Относительно первых галльских соборов можно утверждать, что наиболее выпукло их посреднические полномочия проявились на Туринском (395 года) и Арльском (455 года) соборах. Так, Туринский (395 года) собор пытался примирить епископа Марсельского, претендовавшего на первенство, со всеми остальными, а также разрешить столкновения лидерских амбиций епископов Вьеннского и Арльского. В этой связи соборяне пытались устранить поводы конфликтных ситуаций и сопутствовавшие им факторы. Например, в Турине были приняты решения, касающиеся высших церковных должностных лиц (в т.ч. и епископов – Прим. автора), относительно того, что их нужно отстранять от должностей, если у них в браке – после назначения – будут рождаться дети. Также здесь постановили о том, что 167

См. Там же, с. 120. I. 3, с. 52. 169 Там же, с. 55. 170 См. I. 1, с. 298. 168

42

епископ не должен принимать в свой диоцез, назначать в нем на должность, допускать к причастию клирика, изгнанного из другого диоцеза171. Участники Арльского (455 года) собора желали примирить аббата Леринского манастыря – Фауста и Феодора, епископа Фрежюсского. Хотя – судя по всему – конфликт был шире: между галльским епископатом и аббатом Фаустом172. Н. Малицкий описывал события, связанные с этим собором так: «...в Галлии возникли несогласия между Феодором, епископом Фрежюсским и аббатом Леринского монастыря Фаустом. Защищая независимость леринских монахов от притязаний Феодора Фрежюсского, Фауст обратился с жалобой к епископам Максиму Риезскому (Риецкому – Прим. автора), Валериану Силиезскому (Силиецкому – Прим. автора) и Равеннию Арльскому. Равенний решил созвать собор для обсуждения дела. В окружном послании, разосланном им с этой целью, он извещал епископов о возникшей распре и приглашал прибыть в третий день до январских календ (30 декабря) на собор в Арль, в виду того, что дело, возбудившее столь сильный соблазн, требует и много врачей для своего исцеления. К посланию были приложены особые записки к леринским монахам и Рустику Нарбоннскому (епископу Нарбоннскому – Прим. автора)»173. В частности, нарбоннскому епископу он писал: «Мы просим – в особенности – Ваше Блаженство прибыть на собор: для тяжкой болезни необходимо употребить врачей самых искусных»174. Как писал Н. Малицкий, «Собор состоялся с участием Рустика и успел примирить обе стороны. За Феодором Фрежюсским было признано право утверждения и рукоположения леринских клириков и право миропомазания. Без его позволения монастырь не мог принимать чужих клириков»175. В остальном монахи Леринской обители были свободны от юрисдикции фрежюсского епископа и подчинены ведению аббата монастыря176. 171

См. II. 5, с. 157. См. II. 5, с. 161; 31, с. 64. 173 II. 28, с. 155-156. 174 II. 70, с. 1084. 175 II. 28, с. 156. 176 См. I. 11, с. 907-908. 172

43

Судебно-карательные или карательные полномочия реализовали 8 соборов Галльской Церкви IV-V веков: Арльский (314 года), Кельнский (346 года), Арльский (353 года), Безьерский (356 года), Парижский (360 года), Бордоский (385 года), Трирский (386 года) и Вьеннский (444 года), возможно, Арльский (452 года) соборы. Епископы выступали на них исключительно в качестве судей177, а на Арльском (314 года) соборе в качестве судьи выступил римский император: «...Константин выступил в роли судьи...»178. Судебные процессы шли по делу еретиков – донатистов, ариан, новациан и присциллиан. Иногда сами еретики выбирали себе судей. Вот что писал Н. Малицкий об Арльском (314 года) соборе: «Так как донатисты, по делу которых он был созван, просили императора дать им судей именно из галльских епископов, как не запятнавших себя традиторством, то естественно предполагать, что галльский епископат присутствовал на соборе in corpore...»179. Ариан судили Кельнский (346 года)180, Парижский (360 года)181; присциллиан – Бордоский (385 года) собор182; новациан, скорее всего, Арльский (452 года) собор183. Интерес представляет то, что иногда еретики получали на соборах поддержку. Так случилось на Арльском (314 года) соборе, где в их поддержку выступил император единой Римской империи Константин I184. Арианский характер имел и Арльский (353 года) собор, на котором – в присутствии императора единой Римской империи Констанция – судили ортодоксального трирского епископа Паулина185. 177

См. II. 28, с. 23. II. 17, с. 97. 179 II. 28, с. 23. 180 См. II. 5, с. 154. 181 См. Там же, с. 155. 182 См. Там же, с. 156. 183 См. II. 31, с. 15. 184 См. II. 20, с. 15. 185 См. II. 5, с. 155. 178

44

Соборы судили церковных деятелей за интригантство: например, Трирский (386 года) собор судил некоего Ифация, который спровоцировал казнь римскими властями лидера присциллиан. Впрочем, Ифаций все же был соборянами оправдан186. На соборах шли судебные процессы над епископами, не соблюдавшими моральных критериев, предъявлявшихся к ним, как к носителям высокого духовного сана. В этом отношениибыл показателен Вьеннский (444 года) собор, разбиравший дело епископа Безансонского Хелидония, женатого на вдове187. Соборные кары в IV-V веках не отличались разнообразием: они сводились к ссылкам, лишению сана, передаче папскому суду и отлучению от Церкви. Любопытно, что соборы карали ссылкой... приверженцев христианской ортодоксии. Аббат Миллот писал, что на Арльском (314 года) соборе «...Святой Гилорий Пуатьерский оказал ревность противу лжеучения Ариева, устремился даже и на самого Константина, подкрепляющего раскол сей; наказан ссылкою в епархию свою Валентиниенскую»188. Безьерский (356 года) «собор, созванный Сатурнином, епископом Арльским... сослал Святого Илария, епископа – в Пуатье»189. В том случае, если соборы являлись ортодоксальными, то приверженцев ересей карали низложением из сущего сана. Например, на Кельнском (346 года) соборе «Ефрат, епископ Кельнский, отрицал Божественность Иисуса Христа; верующие и кельнское духовество признали его еретиком, осудили и низложили»190. Бордоский (385 года) «собор... был созван по настояниям Ифация против присциллианистов (присциллиан – Прим. автора)... Инстанций был лишен епископства...»191. Это отлучение имело кровавое продолжение, так как лидер еретиков – Присциллиан обратился в связи с этим с жалобой к римскому 186

См. Там же, с. 156. См. Там же, с. 159. 188 II. 20, с. 15. 189 II. 5, с. 155. 190 Там же, с. 154. 191 Там же, с. 156. 187

45 192

императору Магну Максиму... и «тот приказал убить его» . Впрочем, карали низложением из сущего сана и арианские соборы. Так, Арльский (353 года) «собор, на котором присутствовал император Констанций, преобладали ариане, низложил трирского епископа Паулина, не захотевшего подписать приговор Св.Афанасию (одному из вождей христианской ортодоксии – Прим. автора)»193. Соборы карали лишением сана за пренебрежение моральными критериями, предъявляемыми к священнослужителю. На Вьеннском (444 года) «соборе... Хелидоний, епископ Безансонский, был лишен своего сана, как женатый на вдове»194. Известен собор – скорее всего, это был Арльский (452 года), который покарал Маркиана, епископа Арльского, передачей папскому суду за приверженность ереси новациан. Вот что по этому поводу писал С. Предтеченский: «Маркиан был обличен в своем отщепенстве от церковного общения собором местных епископов. Чтобы лучше и вернее достигнуть осуждения виновного епископа и обеспечить мир местной церкви, местные епископы в лице Фаустина, епископа Лионского, обратились с просьбой о содействии к римскому епископу Стефану (папе – Прим. автора) и карфагенскому – Киприану. Киприан предоставил действовать в этом случае римскому епископу, ввиду филиальных отношений Арльской церкви – к Римской»195. Соборы занимались отлучением от Церкви. Арльский (314 года) собор «отлучил от Церкви людей, носивших в мирное время оружие, лихоимных клириков, клеветников...»196. На первых галльских соборах отлучали даже епископов. Например, Парижский (360 года) собор отлучил епископа Арльского Сатурнина за приверженность арианству197. Таким образом, первые соборы Галльской церкви, в основном, реализовали законодательные, консультативно-декларативные или 192

Там же. Там же, с. 155. 194 Там же, с. 159. 195 II. 31, с. 15. 196 II. 5, с. 154. 197 См. Там же, с. 155. 193

46

консультативно-организационные, посреднические, а также судебно-карательные или карательные полномочия. Для соборов IV века были характерны, преимущественно, законодательные, судебно-карательные или карательные полномочия. Консультативно-декларативные, консультативноорганизационные и посреднические полномочия реализовало примерно одинаковое и довольно незначительное число соборов IV-V веков. Памятуя об условности приведенной статистики, заметим о том, что доподлинно известно о реализации законодательных полномочий девятью соборами (3 – в IV веке и 6 – в V веке), консультативно-декларативных и консультативноорганизационных – восемью соборами (соответственно по 4 в IV и V веках), посреднических полномочий – двумя соборами (по одному в IV и V веках), судебно-карательных и карательных, предположительно, девятью соборами (7 – в IV веке и, скорее всего, 2 – в V веке). Некоторые из первых галльских соборов ярко реализовали сразу несколько полномочий: Арльский (314 года) – законодательные, консультативно-декларативные, консультативно-организационные, судебно-карательные и карательные полномочия, Валансский (374 года) – законодательные, консультативно-декларативные и консультативно-организационные полномочия, Туринский (395 года) – законодательные и посреднические полномочия, Арльский (452 года) – законодательные, консультативно-декларативные, консультативно-организационные и, вероятно, судебнокарательные и карательные полномочия. Валансский (374 года) и Арльский (452 года) соборы реализовали одинаковые полномочия: законодательные, консультативно-декларативные и консультативно-организационные. Если иметь в виду пример всех выше перечисленных соборов, то здесь явно прослеживается тенденция к законодательному характеру формировавшегося в IV-V веках в Галлии соборного движения.

47

Соборным полномочиям придавали вес количество и статус делегатов соборов, которые были епископскими при участии аббатов, священников, диаконов и светских лиц. В первых галльских соборах участвовали также иностранные епископы, представители римского папы и даже императоры единой Римской империи, что, впрочем, далеко неоднозначно сказывалось на соборных полномочиях, как и факт проведения некоторых соборов вне пределов самой Галлии.

48

ГЛАВА III. ЗАКОНОТВОРЧЕСТВО ПЕРВЫХ ГАЛЛЬСКИХ СОБОРОВ Первые галльские соборы активно занимались законотворчеством, так как епископат страны был заинтересован – по крайней мере – в создании канонического права, регулирующего жизнь Церкви198. Как писал аббат Миллот, уже «...собор в Арле, созванный императором в 314 году, издал первые законы... Церкви Галльской...»199. Правда, эти каноны имели еще весьма призрачную границу с текущими ситуативными церковными предписаниями»200. Тем не менее, даже в IV-V веках соборное законотворчество в Галлии имело общегражданскую значимость, поскольку Церковь в это время довольно успешно интегрировалась в систему гражданского управления201. Законотворчество первых соборов Галльской церкви, в основном, сводилось к теологическим, морально-этическим, организационно-кадровым, а также имущественно-финансовым вопросам. Хотя не ограничивалась только ими. Законотворчеством в теологической сфере занимались приблизительно 12 из первых галльских соборов: Арльский (314 года), Кельнский (346 года), Арльский (353 года), Галльский (359 года), Парижский (360 года) (не исключено, что два последних – один и тот же собор – Прим. автора), Бордоский (385 года), Валансский и Арльский соборы с неопределенной пока датой проведения, относящиеся к V веку, Галльский (429 года) (возможно, он проходил в Риеце – Прим. автора), Оранжский (441 года), Арльские (451 и 452 годов). Каноны, выработанные галльскими соборами по теологической проблематике, в основном, были направлены против доктринальных отклонений – ересей. И это не было случайностью. По словам П. Лапина, «Период времени от IV до IX в.в. был моментом особого напряжения мысли человека, 198

См. II. 1, с. 288. II. 26, с. 15. 200 См. II. 30, с. 284. 201 См. II. 16, с. 20. 199

49

старавшейся уразуметь ограниченным человеческим умом непостижимые догматы христианства. Возникали ереси. Главным театром их был Восток... Между тем, на Западе редко рождались ереси. Церкви нужно было вести трудную борьбу с ересями, утверждать христианские истины и формулировать их в символах»202. Ситуация в Галлии осложнялась тем, что осевшие здесь нашественники-германцы «... были в то время либо идолопоклонниками, либо – еретиками»203. Кроме всего прочего, именно бескомпромиссная борьба с ересями укрепляла в стране авторитет папства, с которым у галльского епископата были далеко неоднозначные отношения, напоминающие иногда конкурентные. Именно потому местные епископы стремились усилить свои позиции в противостоянии еретикам. Не взирая на то, что некоторые из первых галльских соборов были откровенно еретическими, все же здешнее соборное движение IV-V веков, в целом, активно боролось с ересями ариан, донатистов, новациан, присциллиан, пелагиан, полупелагиан, манихеев, монофизитов (евтихиан), бонозиан, фотиниан, павлианистов. Оно пыталось прервать генезис т.н. «народных ересей». В IV-V веках самой опасной для полноты Церкви Галлии была арианская ересь, против которой были направлены усилия приблизительно 5 соборов: Арльского (314 года), Кельнского (346 года), Галльского (359 года), Парижского (360 года) (не исключено, что два последних – один и тот же собор – Прим. автора) и Арльского (452 года). Опасность арианства состояла в том, что на некоторое время лидеры Христианской Церкви в масштабах единой Римской империи оказались... бессильны перед ним. Увы, но бессильным оказался и 1-й Вселенский собор. Ш. Байе констатировал: «Никейский собор 325 года установил Символ Веры, но он не мог подавить арианства...»204. Показательно также паническое настроение одного из Отцов Восточной Церкви - Святого Василия Великого, который в своих посланиях к епископам Западной 202

II. 20, с. 97. II. 37, с. 680. 204 II. 1, с. 288. 203

50

Церкви, включая Галльскую, просит их о помощи. В частности, в 88-м письме (372 года) он писал: «... просим Вас возбудиться ревностью по истине и состраданием к нам... просим Вас... отложить всякое медление, принять же нас себя труд любви и не брать в расчет ни дальности пути, ни домашних недосугов, ни других человеческих препятствий»205. Далее он просит их прибыть на Восток империи, составив там специальный антиарианский собор: «А что сделать Вам в пособие делам и как оказать сострадание к скорбящим, этому, без сомнения, не нужно учить Вас. Но сам Дух Святый внушит Вам сие. Впрочем, скажем, что нужна скорость в спасении оставшихся и прибытие большого числа братии, чтобы прибывшие составили полный собор и для поправления дел имели достоверность не только по важности пригласивших, но и по числу своему. Пусть они возобновят исповедание веры, установленные отцами в Никее, изгонят ересь, предложат церквам Слово Истины, приведя к единодушию всех думающих»206. Святой Василий Великий буквально молит италийских и галльских епископов: «...пусть придут некоторые из Вас посетить и утешить скорбящих, и своими глазами увидеть бедствия Востока, о которых невозможно приобрести сведения посредством слуха, потому что не найдется слова, которое бы ясно изобразило Вам наше положение»207. Архиепископ Кесарии Каппадокийской упоминал о том, что и до 372 года восточные христиане просили западных помочь в борьбе с арианством: «... и прежде еще взывали мы к Вашей любви о помощи и сострадании к нам, но, конечно, потому что не исполнилась мера наказания, не попущено было Вам восстать на помощь нам»208. По словам Василия Великого, галльские епископы так и не посетили восток империи с целью помочь единоверцам, хотя направляли туда бороться с арианством служителей в пресвитерском сане209. Отец Восточной Церкви настойчиво просил галльский епископат повлиять на императора 205

I. 1, с. 116. Там же, с. 117. 207 Там же, с. 298. 208 Там же. 209 См. Там же, с. 328.

206

51

единой Римской империи, чтобы тот посодействовал Восточной Церкви в противостоянии арианству210. Арианство было опасным еще и потому, что его поддерживали некоторые римские императоры211. На Арльском (314 года) соборе ариан поддерживал император единой Римской империи Константин I212, а на Арльском (353 года) – император Констанций213. Кстати, на Арльском (314 года) соборе произошел показательный в этом смысле инцидент между Святым Галорием (Гиларием, Иларием – Прим. автора) епископом Пуатьерским и императором Константином I. Как писал аббат Миллот, на этом соборе «возникли богословские состязания и восколебали умы; Святой Галорий Пуатьерский оказал ревность противу лжеучения Ариева, устремяшися даже и на самого Константина, подкрепляющего раскол сей; наказан ссылкою в епархию свою Валентиниенскую»214. Нечто похожее произошло и на Арльском (353 года) соборе, на котором присутствовал император-арианин Констанций. Его участники – также придерживавшиеся, в основном, арианства – приговорили к ссылке во Фригию Павлина, епископа Трирского, который отказался осудить одного из самых серьезных оппонентов ариан – Святого Афанасия Великого, архиепископа Александрийского (в 336 году он за приверженность христианской ортодоксии был сослан в Трир и популяризировал антиарианские настроения среди галльского духовенства – Прим. автора). Ш. Байе писал: «На Арльском соборе 353 г. Павлин Трирский один отказался осудить Афанасия, и был услан во Фригию, где и умер»215. Противостояния на первых галльских соборах императоров-ариан с ортодоксальными епископами, разумеется, обострили взаимоотношения Церкви Галлии с императорской властью, в целом, даже несмотря на наличие арианских архиереев. В этом контексте важно, что по мере усиления христианской ортодоксии императорская власть, 210

См. Там же, с. 298. См. II. 1, с. 299. 212 См. II. 1, с. 288; 26, с. 15. 213 См. II. 1, с. 288. 214 II. 26, с. 15. 215 II. 1, с. 288. 211

52

запятнавшая себя связью с арианством, «еще более теряет свой авторитет»216. Помимо некоторых римских императоров и германцы, образовавшие на территории Галлии свои королевства, также отчасти придерживались арианства217. Арианство было распространено среди вест-готов218, бургундов219 и даже франков220. Что касается германских королей-ариан, то они пытались либо поставить христиан-ортодоксов под свой контроль, либо развертывали на них полномасштабные гонения. В этом плане характерна политика вест-готских королей. Вот что пишет Д. Клауде: «Отношения между готами и римлянами (точнее – галло-римлянами – Прим. автора) омрачались принадлежностью к разным конфессиям. В первые десятилетия после расселения вестготы проявили себя в высшей степени веротерпимым народом... они с уважением обращались и с ортодоксальными священниками. То, что Теодорих I отослал ортодоксальных епископов к одержавшему победу полководцу Литорию, также говорит о хороших взаимоотношениях. Дружественное сосуществование ортодоксов и ариан было нарушено только в период правления Евриха. В то время, как его брат Теодорих II занимал в религиозных вопросах достаточно отстраненную позицию, Еврих проявил себя фанатичным арианином. Он препятствовал замещению вакантных епископских кресел, так что ортодоксальные общины (точнее – диоцезы – Прим. автора) оставались без официального главы. Если учитывать центральное положение епископа в ортодоксальной церкви, становится очевидно, что эти действия Евриха повлекли за собой застой в церковной жизни. Рукоположение священников, освящение новопостроенных церквей и святой воды были функциями, исполнять которые имели право только епископы, хотя в случае вакансии эти задачи мог решать епископ соседнего диоцеза. Можно было предвидеть наступление когда-нибудь в 216

Там же, с. 299. См. II. 37, с. 680. 218 См. I. 2, с. 47. 219 См. I. 2, с. 48; II. 21, с. 100; 18, с. 80-81, 84. 220 См. I. 2, с. 51. 217

53

будущем такого момента, когда все епископствалишатся своих пастырей»221. Довольно подробно о гонениях на ортодоксов со стороны арианского короля Евриха сообщал Григорий Турский: «...Еврих... начал в Галлии жестокие гонения на христиан. Повсеместно он убивал не согласных с его ложным учением, клириков бросал в темницы, епископов отправлял в изгнание или закалывал мечом. А самые входы в священные храмы он приказал засадить терновником, конечно, для того, чтобы, редко посещая храмы, христиане забыли истинную веру. Во время этих гонений были сильно разорены города Новемпопуланы и обе Аквитании»222. Однако Д. Клауде пишет: «Мы не совсем ясно представляем себе цель, к которой стремился Еврих, нам ничего неизвестно о попытках обращения ортодоксов в арианство. Кажется, Евриху, прежде всего, было важно устранить сам ортодоксальный епископат, представители которого, возможно, желали вернуться под власть правоверного императора. И все же не вполне ясно, почему Еврих не предпочел добиваться назначения епископами готовых к сотрудничеству с ним римлян. Также непонятно – изменил ли Еврих свою политику после крушения Западной римской империи в 476 г. и разрешил ли он тогда епископские выборы»223. Гонения на ортодоксов практиковали не только вест-готские, но и бургундские королиариане224. Наряду с гонениями они практиковали постоянные попытки так или иначе контролировать ортодоксальную церковь225. «Только с их разрешения епископы могли собираться на соборы; такое разрешение стало считаться необходимым с конца V столетия, а до того времени епископы собирались на соборы без королевского разрешения»226. Бургундские короли, консультируясь с арианским духовенством, назначали на кафедры ортодоксальных епископов227. 221

II. 18, с. 81. I. 2, с. 47. 223 II. 18, с. 81. 224 См. I. 2, с. 48. 225 См. II. 21, с. 110. 226 См. Там же, с. 111. 227 См. Там же. 222

54

Опасность арианства заключалась и в поддержке его некоторыми галльскими епископами. Таковыми, например, были Ефрат, епископ Кельнский и Сатурнин, епископ Арльский, соответственно осужденные Кельнским (346 года)228 и Парижским (360 года)229 соборами. Разумеется, таких епископов было гораздо больше, так как в Галлии собирались целые арианские соборы. Примечательно, скажем, что такие соборы, как Арльский (353 года) или Безьерский (356 года) имели ярко выраженный арианский характер. На этих соборах еретики, которые были в большинстве, пытались подавить ортодоксов жесткими санкциями230. Наряду с опасностью арианского вызова Церковь Галлии имела некоторые перспективы для успешной борьбы с ересью. Вопервых, галльский епископат имел ряд примечательных особенностей. Здешние епископы, по словам Ш. Байе, «чуждые тому духу ухищрений и интриг, который характерен для Восточной церкви... с презрением смотрели на соборы, которые, состязаясь из-за слов, противопоставляли Никейскому Символу Веры новые богословские формулы. Их вера была проста и отчетлива, а с другой стороны, находясь дальше от императора, они не приобрели привычки льстить и живее сохраняли чувство независимости»231. Хотя под давлением ариан они и могли проявлять известные колебания232. Тем не менее, галльские архиереи имели довольно твердых борцов с арианством. Среди них – Святой Галорий, епископ Пуатьерский, посмевший на Арльском (314 года) соборе возражать даже императору Константину I, поддерживавшего еретиков233, Павлин, епископ Трирский, в одиночку противостоявший арианским участникам Арльского (353 года) собора, осуждавшим деятельность Святого Афанасия Великого, архиепископа Александрийского234 и Святой 228

См. II. 5, с. 155. См. Там же. 230 См. II. 1, с. 288. 231 Там же. 232 См. Там же. 233 См. II. 26, с. 15. 234 См. II. 1, с. 288. 229

55

Авит, епископ Вьеннский, который в противостоянии с арианами использовал свое влияние на франкского короля Хлодвига235. Одним из лидеров борьбы с арианами был Иларий, епископ Пуатьерский. Ш. Байе писал о нем: «Вождем этой борьбы был Иларий, епископ Пуатье. В 355 году от имени галльского епископата он обращает к Констанцию (римскому императоруарианину – Прим. автора) следующие гордые слова «Я – хистианин, я не хочу быть еретиком. Я – христианин, не арианин. И лучше умереть в этом мире, нежели под влиянием власти человека растлить чистое девство истины»236. Григорий Турский в своей «Истории франков» с нескрываемым восхищением рассказывал об этом архиерее Церкви Галлии: «Блаженнейший Иларий, епископ Пуатье, по наущению еретиков был отправлен в изгнание, где он писал книги в защиту вселенской веры и послал их Констанцию. Констанций освободил его после четырех лет изгнания и разрешил ему вернуться на Родину»237. «Вернувшись в Галлию... он продолжает борьбу: собирает соборы, добивается смещения арианских епископов. «Только деятельности Илария, – говорит Сульпиций Север, – обязана Галлия избавлением своим от еретической скверны». Иларий никогда не простил Констанцию; после смерти императора он клеймит его память бичующим памфлетом»238. Святой Мартин, епископ Турский также был пламенным борцом с арианством. По словам автора «Истории франков», именно он «подавил ересь»239. Оптимизм внушало и то обстоятельство, что далеко не все германцы были арианами. Даже «...некоторые вест-готы придерживались ортодоксального вероисповедания»240. В ортодоксию из арианства обращались и франки, включая членов королевской семьи. Вот что писал об обращении сестры франкского короля Хлодвига Григорий Турский: «Обратилась и... его сестра Лантехильда, до этого (то есть – до крещения Хлодвига 235

См. II. 27, с. 28. II. 1, с. 288. 237 I. 2, с. 20. 238 II. 1, с. 289. 239 I. 2, с. 20. 240 II. 18, с. 81. 236

56

– Прим. автора) – сторонница ереси ариан; признав единосущность Сына и Святого Духа с Отцом, она была миропомазана»241. Церковь Галлии использовала, в частности, приверженность ортодоксии короля франков Хлодвига. Об этом свидетельствует, скажем, то, что, «Св. Авит, епископ Вьеннский и подданный бургундских ариан писал... (Хлодвигу – Прим. автора): «Ты сражаешься (с бургундами-арианами – Прим. автора), а мы пользуемся твоей победой»242. Собственно, на этом фоне первые галльские соборы - за некоторым исключением – и противостояли арианству. Выше уже упоминалось о том, что на Арльских (314 и 353 годов) соборах под давлением участвовавших в их работе римских императоров принимались санкции против приверженцев христианской ортодоксии, но, тем не менее, даже там ортодоксы смело отстаивали свои убеждения. На Кельнском (346 года) соборе его участники-ортодоксы признали еретиком арианского епископа Ефрата, главу местного диоцеза и низложили его из сущего сана. «Ефрат, епископ Кельнский, – писал Ф-П. Гизо, – отрицал Божественность Иисуса Христа, верующие и кельнское духовенство признали его еретиком и низложили»243. Галльский (359 года) собор «осудил арианскую формулу, принятую в Сирмиуме»244, а Парижский (360 года) – «осудил арианскую формулу Римини, сообщил свое решение восточным епископам и отлучил от Церкви Сатурнина, епископа Арльского»245 за приверженность арианству. Интересно то, что на соборе, состоявшемся в Римини в 359 году, епископы-делегаты от Галлии пошли на сделку с еретиками, но, вернувшись на Родину, пересмотрели свою позицию в пользу ортодоксии. Ш. Байе заметил по этому поводу: «Галльские епископы, направляясь на собор в Римини в 359 г., отказались ехать за счет императорского 241

I. 2, с. 51. II. 27, с. 28. 243 II. 5, с. 155. 244 См. Там же. 245 Там же. 242

57

фиска, чтобы сохранить свою свободу. Сначала ничего не могло поколебать их верности Никейскому Символу, но после... двадцать из них, опутанные доводами еретиков, уступили. Вернувшись в Галлию, они, однако, снова обрели утраченное мужество и на Парижском соборе подтвердили Никейское исповедание»246. Не исключено, что Парижский (360 года) и Галльский собор, происходивший годом раньше, являют собой один и тот же архиерейский форум. По мнению Ф-П. Гизо, и Арльский (452 года) собор «...был созван против... ариан»247. Успехи первых галльских соборов в борьбе с арианством подорвали авторитет римских императоров-ариан248, а также германских арианских королей249. В известном смысле, они поколебали саму римскую государственность и способствовали ликвидации Бургундского королевства. Галльскую церковь весьма беспокоило такое явление как донатизм, хотя его рассматривал только один из известных нам соборов – Арльский (314 года). Многие медиевисты считают, что собор и был созван в связи с распространением донатистских взглядов и необходимостью адекватно противостоять им. В.В. Болотов отмечал, что «Церковной истории приходится говорить об этом соборе по вопросам о донатизме, для улажения этой схизмы он и был созван Константином. Некоторые обстоятельства, предшествовавшие этому собору дают особенное значение ему»250. Эти обстоятельства подробно излагаются в таком источнике как «Жизнь блаженного василевса Константина»: «В 311 г. по дороге из Рима в Карфаген умер епископ Карфагенский Менсурий. По избрании его преемника произошел раскол: большинство голосов было отдано архидиакону Цецилиану, однако часть клира и мирян воспротивилась этому решению. На сторону раскольников встали нумидийские епископы, недовольные, что выборы Цецилиана прошли без их 246

II. 1, с. 288. II. 5, с. 159. 248 См. II. 1, с. 299. 249 См. II. 21, с. 110. 250 II. 3, с. 286. 247

58

участия. В 312 г. в Карфагене собор из 70 нумидийских епископов низложил Цецилиана. На его место был избран чтец Майорин, который, однако, вскоре скончался. В 313 г. его место занял Донат. Когда Константин подчинил себе Северную Африку, он признал епископом Карфагенским Цецилиана. В 313 г. донатисты обратились к императору с просьбой назначить церковный суд, чтобы определиться, кто из епископов – Донат или Цецилиан – правомерно поставлен. При этом донатисты говорили, что рукоположивший Цецилиана епископ Антуанский Феликс отрекся от Христа во время диоклетианова гонения, и потому рукоположение Цецилиана недействительно. 1 октября 313 г. в Риме по императорскому указу собрался собор из пятнадцати италийских и трех галльских епископов под председательством римского епископа Мильтиада. Собор полностью оправдал Цецилиана и Феликса. Это решение не удовлетворило донатистов, и они потребовали нового собора. Константин назначил новый собор в августе 314 г. в Арле» 251. Таким образом, Арльский (314 года) собор был созван по требованию самих донатистов. Они «...обратились к императору с прошением дать им третейских судей в их деле именно из Галлии, епископы которой не запятнали себя традиторством»252. В этой связи Н. Малицкий писал: «Так как донатисты, по делу которых он (то есть – собор – Прим. автора) был созван, просили императора дать им судей именно из галльских епископов, не запятнавших себя традиторством, то естественно предполагать, что галльский епископат присутствовал на соборе in corpore, исключая разве тех, которые не могли явиться сюда по каким-нибудь уважительным причинам»253. Некоторые исследователи считают, что инициатором антидонатистского собора в Арле был все-таки император единой Римской империи Константин I254 и что именно он выступил на нем в качестве главного судьи255. Арльский (314 года) собор издал специальные

251

I. 3, с. 542-543. II. 3, с. 286. 253 II. 28, с. 23. 254 См. II. 5, с. 154; 31, с. 24. 255 См. II. 17, с. 97. 252

59 256

каноны и предписания, осуждающие донатизм . Эти документы «...были затем посланы римскому епископу, но были посланы не для утверждения, а только для того, чтобы чрез него они сделались известными всем»257. По словам Евсевия Памфила, решения Арльского (314 года) собора «не были приняты донатистами. В 316 г. император издал указы против донатистов – у них изымались церкви и церковное имущество, а их вожди отправлялись в изгнание. В 321 г. им была предоставлена полная свобода. Этот раскол прекратился в VII в. после завоевания Африки сарацинами»258. Раскольническую позицию донатистов, осужденную Арльским (314 года) собором, Ш. Байе квалифицировал как ересь259. Ересь новациан осудил только один из известных нам первых соборов Церкви Галлии –Арльский (452 года)260. В IV веке Церковь Галлии боролась с ересью присциллиан. Ш. Байе писал о ней так: «Около 380 г. появляется в Галлии присциллианство – ересь испанского происхождения. Присциллиан был человек благородный, богатый, умный, деятельный, красноречивый, искусный в спорах. Его обвиняли в склонности к восточным ересям, в колдовстве, в пристрастии к античной литературе. На самом деле он представлял реакцию аскетизма против церковной иерархии и против свободы нравов. Его путешествия привели его в Аквитанию, где он приобрел немало приверженцев даже среди знати. В этой стране блестящей культуры его красноречие, его литературная образованность пленяли умы. За ним шли женщины, жадные, как говорит Сульпиций Север, ко всему новому»261. Ересь присциллиан была осуждена Бордоским (385 года) собором, на котором епископприсциллианин Инстанций был низложен из сущего сана262. Лидер еретиков пожаловался на решение собора императору единой 256

См. II. 30, с. 284. II. 31, с. 24. 258 I. 3, с. 543. 259 См. II. 1, с. 288. 260 См. II. 5, с. 159. 261 II. 1, с. 289. 262 См. II. 5, с. 156. 257

60

Римской империи Магну Максиму. Однако его оппоненты из числа ортодоксов оказали давление на императора, а пытки, примененные к Присциллиану, «вынудили у него сознание в занятиях магией, в мрачных оргиях... на основании этих ложных признаний Максим велел обезглавить его с главными его приверженцами»263. Известно, что после этого Галльская церковь «...осудила... кровавую развязку и вмешательство власти императора. Многие в ее среде думали, что еретиков следует побеждать кротостью»264. Церковь Галлии была озабочена тем, что по стране распространялась и пелагианская ересь. Ш. Байе отмечал: «В начале V в. еще сильнее взволнует умы пелагианство, поставившее самую опасную проблему теологии и морали – проблему благости и свободного выбора»265. Эта ересь, по словам Ш. Байе, «родилась на Западе, где сама религиозная мысль тяготела к вопросам насущным и практическим. Пелагий..., живший в Риме, человек смелого ума, восстал против учений, которые принижают человека, отрицая полноту его свободного решения, и признавая принципиальную необходимость зла. На этом пути Пелагий дошел до отрицания первородного греха. Мы рождаемся в безразличном состоянии, и только наша воля направляет нас к добру или злу. Вместе с тем, однако, принимая Божеское вмешательство, он допускает, что, если Бог ведет нас – мы можем жить без греха. Это учение, уменьшая значение вины Адамовой, уменьшает и важность искупления нас Христом. Бл. Августин был страшным противником Пелагия. В полемическом увлечении он формулирует теорию предопределения, согласно которой, Бог извечно предопределил одних ко Спасению и других – к осуждению. Галльская церковь скоро усвоила идеи Августина»266. Известно, что антипелагианский характер имел Галльский (429 года) собор, созванный «по желанию бретонцев, просивших галльских епископов помощи против ереси Пелагия; собор 263

II. 1, с. 289. Там же. 265 Там же. 266 Там же, с. 290. 264

61 267

отправил к ним Св. Германа и Св. Лупа» , известных тогда борцов с пелагианством. Довольно влиятельной в Галлии V столетия являлась полупелагианская ересь. Она не принимала во всей полноте пелагианства, но и не поддерживала жесткую антипелагианскую позицию Блаженного Августина. По мнению Ш. Байе, «...в стране, полной еще кипучей деятельности, где дух – от природы трезвый и мало склонный к мистицизму – отвращается от крайних и исключительных выводов, августиново учение должно было отталкивать многих. В Галлии создалась партия, которая, избегая ереси Пелагия, не принимала и положений Августина. Отсюда вышло то полупелагианство, адепты которого известны под именем «марсельцев». Центр его был в Леринском монастыре»268. Э. Хэгглунд пишет, что «Полупелагианские взгляды формулировал прежде всего Иоанн Кассиан (ум. 430/435), основатель монастыря Святого Виктора в Массилии (ныне Марсель)»269. Полупелагиане «выступали против учения о предопределении, которое они истолковывали как фатализм и против идеи о неспособности воли к вере и к добру вообще»270. Как считает Э. Хэгглунд, «...полупелагианство не следует теории Пелагия, но обращается назад, к восточной традиции до Августина; согласно полупелагианству, ереси Пелагия можно избежать, не впадая в крайности учения Августина о благодати. Кассиан исходит из монашеского опыта и подчеркивает как реальность греховной испорченности, так и возможность человека к достойным стремлениям. ...Кассиан принимает учение Августина о первородном грехе, но отвергает о действии одной лишь благодати. Вместо этого он предполагает содействие благодати и свободной воли при обращении и обновлении. Отвержение человеком благодати не имеет основания в воле Божией»271. Полупелагианские взгляды в V веке были настолько распространены и укоренены в Галлии, что неизвестно ни одного 267

II. 5, с. 157. II. 1, с. 290. 269 II. 40, с. 116. 270 Там же. 271 Там же. 268

62

из первых галльских соборов, которые бы выступили против них. Наоборот – Арльские (473 и 475 годов) и Лионский (около 475 года) соборы одобрили полупелагианство272. Э. Хэгглунд, однако, замечает, что «хотя полупелагианство одно время имело большой успех (например, оно было одобрено Арльским собором 473 г.), оно... не одержало окончательной победы»273. Интерес представляет то, что в Галлии была ересь, для осуждения которой невозможно было даже собрать собор, так как среди ее приверженцев были лица, имеющие весьма высокопоставленных покровителей. Речь идет о ереси манихеев. Ее сторонником, в частности, являлся Максим, епископ Валансский. Как писал Н. Малицкий, «Депутаты валансские обвиняли своего епископа на основании соборных актов (о ересях – Прим. автора) (попытки привлечь Максима на суд перед провинциальным собором оказались безуспешными) в 274 принадлежности к ереси манихеев...» . В начале V века «Клир валансский обращался в Рим (в Галлии по этому поводу обращаться было попросту не к кому – Прим. автора) по делу Максима уже не в первый раз. Но просьба... оставалась без внимания в Риме, вероятно, благодаря тому, что Максим был креатурой фаворита папской кафедры и светской власти – Патрокла»275. Патрокл являлся епископом влиятельнейшего в Галлии арльского диоцеза, любимцем Рима; к нему особенно был расположен император Западной римской империи Констанций III276. Тем не менее, настойчивость обвинителей Максима привела к тому, что римский папа Бонифаций I «...определяет составить галльским епископам провинциальный собор... разобрать дело Максима и, в случае неявки его, произнести решение заочно. Определение собора должно быть представлено в Рим для папского утверждения»277. Пока не выявлено никаких сведений о том, что собор по делу епископа-манихея состоялся. 272

См. II. 5, 40. II. 40, с. 116. 274 II. 28, с. 74. 275 Там же, с. 73. 276 См. Там же, с. 60-61. 277 Там же, с. 74. 273

63

С ересью монофизитов (евтихиан) боролись Арльские (451 и 452 годов) соборы278. С. Предтеченский отмечал, что в 451 году Равенний, епископ Арльский «...держал собор в Арле, чтобы дать Льву Великому (т.е. – римскому папе Льву I – Прим. автора) согласие Галльской церкви на деятельность против монофизитов, за что папа поспешил выразить галльским епископам и особенно Равеннию свою благодарность»279. Ересям бонозиан, фотиниан и павлианистов противостоял Арльский (452 года) собор. По словам Ф-П. Гизо, он и был созван против них280. Конечно, первые галльские соборы не всегда эффективно могли бороться с доктринальными отклонениями; с некоторыми ересями они попросту не боролись или не имели возможности такой возможности. Более того, некоторые из них носили еретический, например, арианский или полупелагианский характер. Реальной опасностью для Церкви Галлии в IV-V веках был генезис т.н. «народных ересей», который она пыталась прервать. Вот что пишет по поводу этой опасности А.Я. Гуревич: «...культ святых, неизвестный первоначальному христианству и выросший в раннее средневековье до огромных размеров не всегда полностью удовлетворял духовные потребности народа. Эти святые были поставлены в слишком прямую и нерасторжимую связь с Церковью – феодализировавшимся учреждением, многие стороны деятельности которого приходили в противоречие с интересами масс. Отсюда неизбежность появления в народной среде пророков и мессий, 281 противопоставлявшим себя официальным институтам» . Однако, не взирая на очевидные упущения первых галльских соборов в борьбе с ересями, ясно, что здравые силы Церкви Галлии прекрасно понимали опасность последних. Вот почему в контексте соборного законотворчества антиеретический смысл его теологической проблематики является не просто преобладающим, но – по сути дела – единственным. 278

См. II. 5, с. 159; 31, с. 64. II. 31, с. 64. 280 См. II. 5, с. 159. 281 II. 7, с. 183. 279

64

Законотворчеством в морально-этической сфере занимались приблизительно 8 из первых галльских соборов: Оранжский (441 года), Безансонский, Арльский и Вьеннский (444 года), Арльский (452 года), Анжерский (около 453 года), Галльский (между 455 и 465 годами) и Ваннский (около 465 года) (не исключено, что два последних – один и тот же собор – Прим. автора). Церковь Галлии пыталась выстроить достойные ориентиры в условиях, когда и общество, и сами христианские структуры переживали проблемы морально-этического характера. В.Д. Савукова замечает, что «...церковь... способствовала упрочению религиозно-нравственных принципов в ту сложную эпоху, когда были разрушены прежние культурные традиции, вследствие распада Римской империи и завоевания ее западных провинций варварами. Рвались традиционные общественные связи и распадались гражданские коллективы. Сходные процессы имели место и среди варварских завоевателей. В ходе завоеваний варвары утрачивали связи со своей старой языческой религией и культурой, но еще плохо усваивали новую. Беспрерывные войны между разными племенами, междоусобицы королей, гражданские распри способствовали общему упадку нравов. В этих условиях церковь своей проповедью христианской морали, своим влиянием на дела судопроизводства, своим участием в разборе семейных и иных тяжб прихожан оказывала большое влияние на состояние тогдашнего общества»282. Христианское сообщество Галлии, переживая в IV-V веках переход от враждебных отношений с самой римской цивилизацией к отношениям мирным, с одной стороны продолжало тихо ненавидеть недавних гонителей, а с другой – заимствовать от них далеко не лучшие морально-этические стандарты языческого происхождения. И то, и другое явно противоречило Библейским принципам в сфере христианской нравственности, хотя, увы, было явственной реалией галльской действительности эпохи раннего средневековья. Э. Лависс и А. Рамбо писали в этой связи: «После состоявшегося между ними (то есть – христианами и римской цивилизацией – Прим. автора) 282

II. 33, с. 326.

65

перемирия не переставала существовать антипатия христиан к императорскому правительству, потому что Церковь находилась в зависимости от империи, а христианское общество заражалось там нравственной испорченностью»283. Настоящей бедой Галлии стало двоеверие, когда верующие во Христа одновременно... придерживались язычества. «В письме к Рустику, епископу Нарбоннскому в 459 г. папа Лев I говорит о христианах, «участвующих в языческих зрелищах и пирах, совершающих приношения идолам»284. Здесь шла речь как о христианах – галлоримлянах, так и христианах-германцах. Восприятие друг друга у галльских христиан определялось прежде сего социальным статусом, мало кто из них даже догадывался о равенстве верующих в глазах Бога285. Происходил процесс нравственной секуляризации части духовенства. Эпикурейство его верхушки в IV-V столетиях стало в Галлии обычным явлением. «Скандальная роскошь высшего духовенства вызывала протест многих рядовых христиан... Щедрые пожертвования обогащали монастыри и их настоятелей. Крайний аскетизм стал постепенно ослабевать»286. Тем не менее, первые соборы посильно боролись за нравственную чистоту. Оранжский (441 года) и Арльский (452 года) законодательно запрещают симонию – куплю-продажу церковных должностей (включая епископскую) за деньги. Во избежании, этого позорного своей безнравственностью явления соборяне постановили о том, что «...епископы назовут три лица, выбор между которыми принадлежит духовенству и народу»287. Оба собора законодательно запрещают «...клирикам предаваться ростовщичеству, заниматься ведением чужих дел и раз, пройдя диаконство, иметь в своих домах других женщин кроме бабки матери, дочери, племянницы или супруги, также обращенной как они сами»288. Поскольку идентичные постановления приняли два 283

II. 21, с. 37. II. 1, с. 284. 285 См. Там же, с. 293. 286 II. 4, с. 811. 287 II. 5, с. 160. 288 Там же. 284

66

собора с разницей в 11 лет, можно предположить, что такие явления как симония, ростовщическая и адвокатская практика духовенства, блуд были довольно распространены и устойчивы в церковной среде Галлии V столетия. Безанссонский, Арльский и Вьеннский (444 года) соборы осудили факты брака епископов Церкви Галлии со вдовами. Впрочем, фигурант на них был один Хелидоний, епископ Безансонский289. По словам Н. Малицкого, его «обвиняли в том, что он был женат на вдове...»290. Трижды его соборне лишали сана епископа. После такого низложения Хелидония трижды восстанавливал в епископском сане римский папа Лев I Великий291, который таким образом пытался сдержать амбициозность явного лидера галльского соборного движения – арльского архиепископа Илария, ревностного борца за нравственность духовенства (именно Иларий, архиепископ Арльский был инициатором строгих мер по отношению к Хелидонию – Прим. автора). Галльский собор (между 455 и 465 годами) (возможно, он идентичен Ваннскому (около 465 года) собору – Прим. автора) распространил запрет на брак со вдовами – как на безнравственный – на весь клир, не придерживающийся целибата292. Арльский (452 года) и Анжерский (453 года) соборы сочли аморальной практику апелляции духовенства к светским судам в обход суда своего диоцезного епископа. «Архиереи галльские, – писал аббат Миллот, – на Арльском соборе не удержались однако же отлучением от Церкви духовных чинов, которые, имея тяжбы между собой, будут искать один на другого управы не у епископа своего, а в судилищах светских. Другой собор – в Анжере – подтвердил тоже самое»293. Галльский (между 455 и 465 годами) и Ваннский (около 465 года) (не исключено, что это – один и тот же собор – Прим. автора) постановили наказывать духовенство за пьянство и 289

См. II. 5, с. 159; 21, с. 227; 31, с. 58. II. 28, с. 104. 291 См. II. 21, с. 227. 292 См. II. 5, с. 161. 293 II. 26, с. 19. 290

67

категорически запретили ему присутствовать на пирах, включая брачные294. Безнравственным соборяне сочли факты пренебрежения городскими клириками церковной службой, в особенности – заутренней295. Законотворчество первых галльских соборов в моральноэтической сфере охватило далеко не весь спектр реально существовавших тогда проблем. Оно касалось лишь моральноэтической проблематики внутри клира. Причем, соборяне пытались преодолеть те негативные явления, которые уже приняли в Галлии массовый характер и существенно подрывали там авторитет Церкви. Организационно-кадровыми вопросами и принятием соответствующих канонов занимались 6 из первых галльских соборов: Валансский (374 года), Риецкий (439 года), Оранжский (441 года), Арльский (452 года), Анжерский (около 453 года) и Шалонский (470 года). Чтобы яснее понять смысл соборных решений следует разобраться в том, каким образом в Галлии IV-V столетий выстраивалось церковное управление. По мысли Н.Д. Фюстель де Куланжа, на заре раннего средневековья «Христианское общество было... конфедерацией епископских общин. Необходимость единства в вероучении живо чувствовалась... Оно поддерживалось не верховной единоличной властью, а созывающимися соборами областными или Вселенскими, которые представляли собой, в сущности, съезды епископов. Епископат, стало быть, воплощал в себе высшую власть в Церкви»296. Он особо подчеркивал, что тогда над Церковью «не поднималось общей единодержавной власти. Риму принадлежало первенство, а не господство»297. Отчасти это было связано со столичным положением «Вечного Города» как в единой, так и впоследствии Западной римской империи. В Галлии в изучаемый период существовало диоцезнопровинциальное церковно-административное деление, далеко не всегда совпадавшее со светским (См. ПРИМЕЧАНИЯ). В.В. 294

См. II. 5, с. 161-162. См. Там же. 296 II. 38, с. 655. 297 Там же. 295

68

Болотов писал, что Лионский диоцез существовал в Галлии уже во II веке, Четвертый Тулузский, Вьеннский, Трирский, Реймсский возникли примерно к середине III века, Парижский и Кельнский к самому началу IV-го. В.В. Болотов утверждал, что к IV веку в Галлии насчитывалось 22 диоцеза, большинство из которых возникло в 306-337 годах, то есть во времена правления римского императора Константина I298. Ш. Байе указывал, что «Если известно существование (до IV века – Прим. автора) нескольких епископств в Провансе – в Арле, Марселе, Везоне, Ницце, Оранже, Апте, то относительно Аквитании мы не знаем ничего верного, ранее IV в.: в 314 году существуют епископы в Озе, Габале, Бордо. В других местах более древними представляются церкви Реймса, Санса, Руана, Парижа, Отена. В Рейнской области – в Трире, Кельне – встречаем епископов в начале IV в.»299. Галльские диоцезы объединялись в провинции300. Соборы – как органы церковной представительской власти – соответственно были диоцезными или провинциальными. «Раз дело касалось общих интересов, – отмечал Н.Д. Фюстель де Куланж, – решение принадлежало всегда братии. Существовали... собрания (то есть – соборы – Прим. автора) по диоцезам: они состояли из священников и происходили под председательством епископов. Бывали также провинциальные собрания, состоявшие из епископов и священников под председательством митрополита. Все эти собрания, состоящие из церковных начальников, избранных различными общинами, были... представительными собраниями. Таким образом, христианское общество управлялось само собой, выливаясь в формы, в которых примирялись свобода частей с единством целого»301. Тем не менее, следует обратить внимание на наличие еще весьма зыбкой грани первых галльских соборов с капитулами и синодами. Вот что о последних писали Э. Лависс и А. Рамбо: «При епископе состоял в его городском округе совет из священников или «капитул». При архиепископе состоял совет из епископов или «синод», часто собиравшийся и 298

См. II. 3, с. 292. II. 1, с. 277. 300 См. I. 2,5-16; II. 35, 37. 301 II. 37, с. 86. 299

69

обсуждавший вопросы, касавшиеся религиозных догматов и церковной дисциплины»302. Не исключено, что диоцезные соборы порождены капитулами, а провинциальные – синодами. Практика проведения первых галльских соборов определялась нормами римской муниципальной жизни303, поскольку местный епископат, по мнению Н.Д. Фюстель де Куланжа, «был связан с организмом муниципия и пользовался большим почтением и вниманием, чем муниципальные магистратуры...»304. В вопросе относительно общего управления Церковью Галлии в IV-V веках у специалистов нет единства. Одни считают, что общее управление было демократичным, но с явной тенденцией к централизации, другие убеждены в сочетании демократического и централизованного управления. Сторонником первой точки зрения был Н. Малицкий, отмечавший, что «Во внутренней организации Галльской церкви к началу IV века еще не заметно никаких перемен. Четвертое правило Никейского собора предполагало уже развитие на Востоке митрополитанской (митрополичьей – Прим. автора) системы, покоящейся на административном строе империи, с которым Церкви нельзя было не считаться (об этом шла речь в XXXIV-м Правиле Апостольском – Прим. автора). На Западе же дело обстояло совершенно иначе. Нет никаких данных, заставляющих предполагать существование митрополитанского строя в Галлии, как ко времени Арльского (314 года – Прим. автора) собора, так и в период, ближайший к нему. В таком же положении застает Галлию и вторая половина IV столетия»305. «Лишь к концу IV столетия, – отмечал Н. Малицкий, – в церковной жизни Галлии намечаются некоторые внутренние перемены»306. С одной стороны, они связаны с тем, что папство стремилось подчинить Галльскую церковь при помощи развития собственной централизации, разделения местного епископата и

302

II. 21, с. 38. См. II. 29, с. 51. 304 II. 38, с. 683. 305 II. 28, с. 26. 306 Там же, с. 28. 303

70 307

пропаганды в его среде идеи о верховенстве римского папы . С другой стороны, по мнению того же Н. Малицкого, «В половине V века в Галлии зарождается самостоятельный центр. При благоприятных условиях по ту сторону Альп мог образоваться особый галльский патриархат во главе с епископом Арльским»308. Н. Малицкий характеризовал его, как «центр, объединявший южно-галльский епископат и простиравший свое влияние на всю галльскую территорию. Но центр этот делался мало-помалу покорным орудием в руках папы»309. Таким образом, Н. Малицкий увязывал тенденцию к централизованному церковному управлению, как с амбициями некоторых галльских епископов, так и с амбициями римских пап. Разумеется, что амбициозность церковных лидеров не была единственной причиной этой тенденции. Приверженцем точки зрения на то, что в Церкви Галлии демократическое управление сочеталось с централизованным являлся Н.Д. Фюстель де Куланж. По его словам, в IV-V веках «...для всего христианского мира сохранен был федеративный порядок с системой епископских соборов, но внутри каждого диоцеза установлен был монархический строй и привились формы абсолютного властвования. Христианство стало федерацией церковных сановников, из которых каждый был государем в своей церкви. Так произошло, что, когда императорская власть исчезла, христианская церковь носила на себе образ и подобие учреждений империи и уже восприняла многие элементы ее духа»310. Кадровая ситуация в Галльской церкви изучаемого периода, в целом, характеризовалась корпоративностью: уже намечалось превращение духовенства в некий особый социум, сословие. Особенно корпоративность была явственной на уровне епископата. Например, архиереи Церкви Галлии не приветствовали проникновения в свои ряды монашествующих. Скорее всего, это имело место быть по причине изобилия среди монахов простолюдинов. Галльский же епископат был – по 307

См. Там же, с. 79. Там же, с. 137. 309 Там же, с. 154. 310 II. 37, с. 89. 308

71

преимуществу – аристократическим. Кроме того, монашествующие, как правило, не имели опыта масштабного администрирования, а также авторитета в глазах светских властей311. Ш. Байе отмечал, что галльская «епископская корпорация... неохотно открывала двери новым людям. Такими были монахи, и особенно много претендентов на епископский престол поставлял монастырь Леринский»312. Известно, что эта обитель была рассадником полупелагианства, да и, в целом, галльские монастыри зачастую являлись источником самых радикальных взглядов на духовную жизнь, вплоть до откровенной ереси. Нередко в Церкви Галлии епископами или даже митрополитами становились... миряне, обычно – с опытом руководящей административной работы в государственных структурах или располагавшие большими финансовыми ресурсами313. Н.Д. Фюстель де Куланж особо подчеркивал, что Галльская церковь не запрещала возводить мирян в епископское достоинство, хотя некоторые ее соборы характеризовали факты епископской хиротонии мирян как факты, достойные сожаления314. В этом контексте важно осознать, что корпоративность во многом и определяла организационно-кадровую политику Церкви Галлии в раннее средневековье. Эта политика опиралась на традицию избрания епископами лиц, обладающих такими властными ресурсами как деньги и авторитет. Н.Д. Фюстель де Куланж обращал внимание на то, что в IV-V веках «...самым распространенным обычаем было вручать епископат наиболее богатым и влиятельным членам общины, часто тем самым лицам, которые занимали высшие имперские должности»315. Выборы провинциального митрополита производились епископами в присутствии митрополита соседней провинции316. Фактор наличия 311

См. II. 29, с. 49. II. 1, с. 286. 313 См. II. 29, с. 49; 38, с. 682. 314 См. II. 38, с. 678. 315 Там же, с. 671. 316 См. Там же, с. 677. 312

72

у кандидата властных ресурсов играл и здесь определяющую роль. Интересно, что такая организационно-кадровая политика реализовалась по всей вертикали Церкви Галлии. В организационно-кадровую политику Галльской Церкви активно вмешивались галло-римская общественность, германские короли, римские императоры и папы, которые опасались перспективы ее нарастающей общественно-политической, экономической, идеологической и духовной самодостаточности и влиятельности. Рассуждая об общественном вмешательстве в церковную организационно-кадровую политику следует иметь в виду две очевидные тенденции: 1. С одной стороны, стремление Церкви Галлии к абсолютной независимости в решении организационно-кадровых вопросов с опорой на самою себя как институцию из складывавшегося уже тогда «профессионального» духовенства. 2. С другой стороны, настойчивое стремление общественности к чрезвычайно активному вмешательству в организационнокадровые дела Галльской церкви. Решение церковных организационно-кадровых проблем, включая избрание епископов, канонически исключало демократические стандарты, действовавшие в светском обществе. В этой связи Н.Д. Фюстель де Куланж писал: «Ни в Евангелиях, ни в творениях Отцов Церкви, ни в постановлениях первых соборов не встречаем мы утверждения, чтобы назначение епископа должно было произволиться путем народного голосования»317. Тем не менее, вопреки канонам Галльской церкви, фактически происходило избрание епископов... общественностью, «...народ вмешивался в выборы, – констатировал Н.Д. Фюстель де Куланж, – ... ему принадлежала даже главная роль на них.. .В 470 году освободилась Шалонская епархия. Тогда митрополит, т.е. епископ Лионский, и другие провинциальные епископы немедленно отправились в Шалон, чтобы приступить к избранию нового прелата. И вот они не начинают с того, чтобы назначить его собственной властью. Они 317

Там же, с. 657.

73

собирают население (civitas) общины (диоцеза – Прим. автора) и им приходится тогда очутиться перед очень разделившейся во мнениях толпой (varial voluntates). Образовались партии – Studia privata и появились три претендента»318. Н.Д. Фюстель де Куланж подчеркивал, что галльский «епископат становился предметом партийных исканий и борьбы. В Галлии особенно население очень деятельно вмешивалось, по-видимому, в выборы своих епископов. Сульпиций Север рассказывает, как сделался епископом города Тура Святой Мартин. Прелаты той провинции, где Тур был епархиальным городом, то есть – Третьей Лионской, собрались приступить – в присутствии народа – к выбору нового владыки, но выбрать Святого Мартина заставил их сам народ. Например, возражали епископы, Мартин был слишком незначительным лицом, бедным и плохо одетым, недостойным епископского сана; им пришлось все-таки согласиться назначить его. В рассказе этом мы открывали одновременно и правовую, и фактическую сторону дела. Право состояло в том, что епископа выбирают другие местные епископы большинством голосов, на практике же население часто принуждало епископов останавливаться на его избранниках»319. Причем, эти избранники могли быть и вовсе не ревностными подвижниками христианского благочестия: зачастую общественность продвигала на епископские кафедры персоналии, способные исключительно на то, чтобы отстаивать ее интересы перед светскими властями. В.И. Мажуга пишет о том, что «...народ не принимает епископов из монахов, так как они не могут постоять за горожан перед земным судией (apud terrenum indicem), т.е. представителями светской власти»320. По утверждению Н.Д. Фюстель де Куланжа, у общественности «... самым распространенным обычаем было вручать епископат наиболее богатым и влиятельным членам общины (диоцеза – Прим. автора). Часто – тем самым лицам, которые занимали высшие имперские должности»321. Ясно, что «иногда избранником оказывалось духовное лицо, известное своей святой жизнью, в 318

Там же, с. 674. Там же, с. 672. 320 II. 29, с. 49. 321 II. 38, с. 671. 319

74

других случаях выбор падал на честолюбивого клирика, другой раз – на богатого мирянина, но редко случалось, чтобы община действовала дружно в деле выборов. Происходили самые пламенные домогательства и беззастенчивые интриги. Те же самые страсти, которые обнаруживались раньше в погоне за муниципальными магистратурами или за высшими должностями империи перенеслись теперь на соискание магистратур церковных, которые сделались более блестящими и более могущественными, чем все светские должности»322. Поэтому на общественность пытались влиять далеко не самые достойные люди, жаждавшие стать епископами: на нее давили авторитетом, если не собственным, то – предков, задобривали обильными угощениями, обещаниями – в случае успеха – раздать сторонникам церковные земли и деньги323. Интерес представляет и то, что римские папы, обеспокоенные стремлением Галльской церкви к полной независимости в организационно-кадровых делах, поддерживали общественность этой страны в желании контролировать местный епископат. В 428 году римский папа Целестин I писал, обращаясь к прелатам Галлии: «Пусть ни один епископ не будет назначен народу против его желания»324. В случае, если епископы Церкви Галлии игнорировали общественное мнение в организационно-кадровых вопросах и, в частности, ставили на вдовствующую кафедру исключительно своего человека, то новохиротонисаный епископ мог прибыть в центр своего диоцеза и находиться там только под охраной верного ему боевого отряда. Такие, епископы, по сведениям авторитетных источников, «...в свой епархиальный город... могли вступить не иначе как в сопровождении войска и водворялись там силой»325. Именно так в свои диоцезные центры вступали в 445 году епископ Арльский Иларий и епископ Дийский Пройект. Их сопровождал вооруженный отряд – manus militaris – когда они прибыли соответственно в Арль и Дий, население которых не хотело их принимать как избранных и хиротонисаных в обход 322

Там же, с. 682. См. Там же, с. 674. 324 I. 16, с. 489. 325 Там же, с. 84. 323

75 326

общественного мнения . Вмешательство общественности в организационно-кадровую политику Церкви Галлии становилось традиционным327. Н.Д. Фюстель де Куланж подчеркивал, что «гражданское общество стремилось выработать традицию, чтобы народ сначала указывал свое желание, и епископ оказывался его избранником»328. Разумеется, что самые понятия «общественность» или «народ» имели в условиях Галлии IV-V столетий абсолютно конкретное наполнение. В этом контексте нужно обратить внимание на мнение Н.Д. Фюстель де Куланжа, который писал о том, что в Галлии в изучаемый период «народ распадался на три составные элемента – clerus, ordo, plebs: прежде всего, присутствовало, стало быть, духовенство, затем сословие декурионов или муниципальное дворянство, наконец, масса свободных людей. Следует ли из этого, однако, что перед нами открывается вполне демократическое собрание, общее собрание местного населения? Есть некоторые основания сомневаться в этом. Известно, что на неопределенном языке того времени всякое собрание называлось «народом». Но все население – civitas – городское и сельское в совокупности образовало бы чрезвычайно многочисленное собрание. Где бы оно могло происходить? Судя по известным нам примерам местом собрания оказывалась церковь; церкви же – особенно в те времена – никак не могли вмещать всего населения – civitas. Надо, следовательно, думать, что здесь присутствовал далеко не весь народ. Невозможно знать с точностью как велик был обыкновенно состав таких избирательных собраний. Мы не можем сказать, сколько было человек из clerus, сколько – из ordo и plebs, мы не можем также сказать и того, какова была пропорция между духовными и мирянами, между богатыми светскими людьми и людьми из низших классов. Установленных правил для этого, по-видимому, не существовало. Не существовало также и определенных правил для решения вопроса о способе, которым собрание могло выражать свою волю. ...Когда мы читаем, что 326

См. Там же. См. II. 38, с. 659. 328 Там же. 327

76

епископ выбран населением общины епархии (civitas), надо остерегаться принимать это выражение в том значении, которое вызывает слово «избрание» в уме современного человека. На самом деле там не было настоящего народа и не производилось действительного избрания. Собрание состояло, главным образом, из священников, диаконов, вообще из клириков, затем из главных местных жителей, из наиболее ревностных лиц среди паствы; мы видим на нем даже женщин из числа тех, которые посвятили себя Церкви. Все собирались в священном месте, перед глазами епископов. Собравшиеся могли выкрикивать имя того или другого кандидата, истолковывали же их восклицания и взвешивали всегда епископы»329. Фактом остается то, что «народное избрание отмежевало себе большое место, и мнение народа не всегда сообразовывалось с желанием Церкви»330. В организационно-кадровую политику Церкви Галлии вмешивалось и папство. Причина этого была понятна, поскольку в это время, по словам Н. Малицкого, папство стремится подчинить Галльскую церковь при помощи развития собственной централизации, разделения галльского епископата и приучения его к мысли о верховенстве папы»331. Папство использует и тот факт, что, не взирая на германскую экспансию, некоторые галльские города – диоцезные центры – оставались римскими, имперскими, например Арль и Дий, о которых речь шла выше332. Папское вмешательство зачастую проходило в виде поддержки галльской общественности, пытавшейся контролировать епископат333. Римские папы периодически забрасывали прелатов Церкви Галлии напоминаниями о правилах избрания епископов. Так, в 445 году римский папа Лев I Великий отправил такое напоминание епископам Вьеннской провинции, в котором писал, что те выбирают новых епископов, совершенно

329

Там же, с. 680-681. Там же, с. 669. 331 II. 28, с. 79. 332 См. II. 38, с. 665. 333 См. I. 16, с. 480; II. 38, с. 664. 330

77 334

«неизвестных... епархиям, которыми они должны управлять» и что им следует ориентироваться на желание общественности335. Нередко папы игнорировали реалии, в которых несла служение Галльская церковь. Например, они предписывали епископам Арльским ежегодно собирать общегалльские церковные соборы336. Ясно, что в условиях германской экспансии и развала традиционных римских условий это было невозможно. При этом надо иметь в виду, что «...фактически Галльская церковь в ту пору была очень слабо связана с Римом»337. В организационно-кадровые дела Церкви Галлии пытались также вмешиваться светские правители – римские императоры и германские короли. По экспертным оценкам, императорское вмешательство было более редким явлением, чем королевское338. По содержанию оно часто дублировало – папское339. Н.Д. Фюстель де Куланж считал, что не оснований утверждать, что «Церковь в ту эпоху признавала за императорами – верховными вождями государства – права избирать епископов. Ей не приходилось даже бороться против вмешательства государственной власти, о котором никто еще не думал»340. Разумеется, что государственное вмешательство германских королей – бургундских, вест-готских и франкских – заставляло беспокоиться Галльскую церковь. Основания для такого беспокойства были довольно весомыми. Скажем, только с разрешения бургундских королей галльские «...епископы могли собираться на соборы, такое разрешение стало считаться необходимым с конца V столетия, а до того времени епископы собирались на соборы без королевского разрешения. ...С конца V столетия они уже собирались не специально для Галлии или которой-либо из церковных областей, а для целого королевства 334

I. 16, с. 84. См. II. 38, с. 665. 336 См. II. 31, с. 67. 337 II. 38, с. 665. 338 См. Там же, с. 683. 339 См. Там же, с. 665. 340 Там же, с. 669. 335

78

Бургундского... на некоторых соборах, созывавшихся в Бургундии, упоминалось о полученном от короля разрешении. Кроме того, король принимал участие в назначении епископов, и, таким образом, будучи арианином и имея под своей властью арианское духовенство, принимал участие в управлении... (ортодоксальной – Прим. автора) церковью»341 Именно принадлежность к арианству некоторых из варварских королей настораживала Церковь Галлии, когда она сталкивалась с их вмешательством в ее организационно-кадровую политику. В этом смысле показателен пример вест-готского короля Евриха. «Он препятствовал замещению вакантных епископских кресел, так что ортодоксальные общины (диоцезы – Прим. автора) оставались без официального главы. Если учитывать центральное положение епископа в ортодоксальной церкви, становится очевидно, что эти действия Евриха повлекли за собой застой в церковной жизни. Рукоположение священников, освящение новопостроенных церквей и святой воды были функциями, исполнять которые имели право только епископы, хотя в случае вакансии эти задачи мог решать епископ соседнего диоцеза. Можно было предвидеть наступление когда-нибудь в будущем такого момента, когда все епископства лишаться своих пастырей»342. В организационно-кадровые дела Церкви Галлии вмешивались и германские короли-ортодоксы. По замечанию В.И. Мажуги, «Начиная с Хлодвига (481-511), они многократно выступали инициаторами проведения церковных соборов...»343. По оценке Ш. Бемона и Г. Моно, «епископы относились к нему (Хлодвигу – Прим. автора) с почтением... Он их в сущности назначал, хотя выбор его утверждался духовенствоми народом, можно полагать, что ни те, ни другие не оказывали ему противодействия»344. Рассуждая о вмешательстве франкских королей в организационнокадровые вопросы Галльской церкви, следует учитывать то обстоятельство, что они «...нашли епископат в Галлии уже сильно 341

II. 21, с. 111. II. 18, с. 81. 343 II. 29, с. 52. 344 II. 2, с. 54. 342

79

организованным, обладавшим большим авторитетом над душами людей: он был связан с организмом муниципия и пользовался большим почтением и вниманием, чем муниципальные магистратуры...»345. Именно поэтому для франкских королей, как, впрочем, бургундских и вест-готских, было важно контролировать организационно-кадровую политику Церкви Галлии. Сталкиваясь с фактом вмешательства в ее организационнокадровые проблемы со стороны общественности, папства и светских властей, Галльская церковь – при разной степени сопротивляемости – была однозначно им недовольна. Она было против вмешательства как снизу, так и сверху. По словам Н.Д. Фюстель де Куланжа, «она не допускала для себя зависимости ни от капризов толпы, ни от политики государей. В IV и V веках главной заботой ее было укрепление собственной силы. Если бы она подчинилась государям, то оказалась бы слабой; тоже самое повторилось бы также в том случае, если бы она подчинилась народу. В те времена идеалом Церкви было организоваться в большое аристократическое тело при помощи системы кооптации новых членов – старыми. Действительность не вполне отвечала такому идеалу...»346. Тем не менее, именно из этого следует исходить, рассматривая законотворчество первых галльских соборов в организационно-кадровой сфере. Валансский (374 года) собор принял, например, довольно оригинальный канон, по которому «запрещено исповедоваться в действительном или ложном преступлении ради уклонения от священных обязанностей»347. Этот же собор «запретил рукополагать тех, кто был женат два раза или кто женился на вдове»348. Таким образом, вторичный брак или брак с вдовой для кандидата на рукоположение во священный сан был однозначно неприемлемым, он расценивался страшнее, чем, скажем, уголовное преступление, на которое можно было «закрыть глаза». Причем, в последнем было даже запрещено исповедоваться для того, чтобы уклониться от рукоположения. В контексте решений 345

II. 38, с. 683. Там же, с. 669. 347 II. 5, с. 156. 348 Там же.

346

80

Валансского (374 года) собора становятся ясными санкции против Хелидония, епископа Безансонского, которые в 444 году трижды применялись галльскими соборами (См. Глава II. Полномочия первых галльских соборов). Разумеется, критерий моральной чистоты, сводившийся к недопустимости повторного брака или брака с вдовой, выглядел неубедительно, вследствие того, что откровенная уголовщина считалась в сравнении с ним явлением вполне допустимым и менее опасным для благостного образа подлинного священника. Нетрудно догадаться к какому кадровому качеству шла Галльская церковь, руководствуясь решениями Валансского (374 года) собора. Риецкий (439 года) собор боролся с организационнокадровыми нарушениями. Этот собор рассматривал конкретное злоупотребление – а именно: рукоположение амбренского епископа недостаточным числом прелатов. В связи с этим было решено, что «те епископы, которые всего в числе двух рукоположат другого, будут с тех пор устранены от посвящения в сан и от соборов»349. Заметим, что результаты неправильного посвящения амбренского епископа были ануллированы350. Собор предусматривал, что «в случае смерти епископа заботу об его епархии должен взять на себя живущий в ближайшем соседстве епископ»351. Делегаты Риецкого (439 года) собора подчеркнули, что участников епископской хиротонии определяет митрополит352. Ими корректировался и статус так называемых «сельских епископов» или хорепископов. Собор постановил: «...пусть они держат себя выше, чем священники и ниже, чем епископы»353. Хорепископы получали право «посвящения дев Богу»354. Была установлена периодичность созыва соборов – два раза в год. Оранжский (441 года) собор изменил эту периодичность, посчитав ее не реальной. Тем не менее, он принимает важное организационное решение: «Пусть собор никогда не расходится, 349

II. 5, с. 157. См. II. 1, с. 292. 351 II. 5, с. 157. 352 См. I. 11, с. 440; II. 28, с. 93. 353 II. 5, с. 158. 354 См. Там же. 350

81

не назвав предварительного срока для другого, так как суровость времен не дозволяет соборам собираться по два раза в год»355. В Оранже решались и кадровые вопросы. Один из них касался замещения должности больного епископа: «Пускай обязанности больного епископа исполняются другими епископами, а не священниками»356. «Собор... запрещает рукополагать 357 диаконисе» . Во избежание симонии соборяне определили иметь трех кандидатов на епископский сан, «выбор между которыми принадлежит духовенству и народу»358. Это решение было продублировано и Арльским (452 года) собором. Арльский (452 года) собор постановил, что епископская хиротония должна быть документально санкционирована митрополитом или тремя епископами церковной провинции359. Соборяне пришли к выводу о том, что «если избрание (епископа – Прим. автора) становится спорным, пусть митрополит принимает сторону большинства (выборщиков – Прим. автора)»360. Собор также решил, что «рукоположение клирика за пределами его епархии и без согласия его епископа – недействительно»361. На этом соборе делегаты продублировали решения Оранжского (441 года) собора, направленные против симонии при вступлении на епископскую кафедру362. Анжерский (ок. 453 года) собор предусматривал меры для сохранения ценных церковных кадров. В частности, он постановил: «Пусть тот, кто откажется от духовной службы, ради светской, будет отлучен от Церкви»363. Соборяне упорядочили кадровую политику Церкви, запретив епископу одного диоцеза повышать в должности клирика – другого364.

355

Там же. Там же. 357 Там же. 358 Там же, с. 160. 359 См. Там же, с. 159. 360 Там же. 361 Там же. 362 См. I. 11, с. 885; 16, с. 110; II. 5, с. 160; 38, с. 667. 363 II. 5, с. 161. 364 См. Там же. 356

82

Иногда соборы предпринимали чисто практические действия в кадровой политике. В этом смысле показателен Шалонский (470 года) собор. «В Шалоне в 470 г. три кандидата спорили за епископат. Один – человек безнравственный – выхвалял своих предков; другого – известного обжору – поддерживали его прихлебатели; третий – тайно обещал отдать своим приспешникам – если он победит – церковные имущества»365. В этой ситуации епископ Лионский Пациан созвал в Шалоне собор, на котором «держал совет с епископами и, не спросив мнения народа, они назначили епископом архидиакона Иоанна, известного своей нравственностью, кротостью и милосердием. Никто не решился протестовать»366. Заметим, что в кадровой политике Галльской церкви в IV-V веках, в принципе, преобладающее значение имел «…личный момент; личное достоинство, старшинство рукоположения... определяли преимущество...»367. Интерес представляет соборное законотворчество по имущественно-финансовым вопросам. Постановления на эту тему принимали 3 из числа первых галльских соборов, причем, проходивших исключительно в V веке – Оранжский (441 года), Везонский (442 года) и Арльский (452 года). Это связано с тем, что именно к V столетию в Церкви Галлии «начали сосредоточиваться значительные имущества, включая земельную собственность»368, а также рабов369. Что касается земли, то «в V в. Церковь обладала уже значительными земельными владениями, как в городе, так и вне городских стен...»370. По оценке Н.Д. Фюстель де Куланжа, еще «до прибытия германцев Христианская Церковь владела очень большими землями, нет оснований предполагать, чтобы ее собственность щадилась более, чем недвижимость частных лиц, так как германцы были в то время либо идолопоклонниками, либо

365

II. 1, с. 285. См. Там же, с. 286. 367 II. 28, с. 28. 368 II. 10, с. 27. 369 См. II. 5, с. 161; 16, с. 20. 370 II. 33, с. 326. 366

83

еретиками-арианами. Но ее земельные владения, однако, не были отняты у нее ни франками, ни вест-готами»371. Рабов Церковь могла наследовать от частных лиц372. Кроме всего прочего, церковные богатства приумножались за счет освобождения Галльской церкви от некоторых государственных налогов. В V веке имущества и денег у Церкви Галлии было настолько много, что претенденты на епископскую кафедру обещали своим сторонникам, понятное дело, частичную – их раздачу373. Собственно именно епископы и аббаты были чрезвычайно состоятельными людьми. «Скандальная роскошь высшего духовенства вызывала протест многих рядовых христиан... Щедрые пожертвования обогащали монастыри и их 374 настоятелей» . Оранжский (441 года) и Арльский (452 года) соборы приняли постановления в защиту церковного рабовладения, рассчитанные, прежде всего, на светских людей. «Никто да не обращает в рабство людей, принадлежащих Церкви» – постановил первый из них375. Такое решение, очевидно, было продиктовано прецедентом захвата светскими лицами церковных рабов. Скорее всего, церковных рабов захватывали те светские рабовладельцы, которые лишились своих рабов, прибегнувших к популярному в Галлии обычаю – искать убежища в Церкви. Это видно по содержанию постановления Арльского (452 года) собора, предусматривавшего санкции за посягательство на церковных рабов в виде отлучения от Церкви376. Везонский (442 года) собор боролся с сокрытием завещаний в пользу Церкви: «Пусть тот, кто утаит приношения умирающих, будет отлучен от Церкви»377. Интересно, что соборные санкции за

371

II. 37, с. 680. См. II. 16, с. 20. 373 См. II. 1, с. 285; 38, с. 674. 374 II. 4, с. 811. 375 II. 5, с. 158. 376 См. Там же, с. 161. 377 Там же, с. 159. 372

84

посягательство на реальное или потенциальное церковное имущество сводятся к отлучению от Церкви. Итак, лидирующее место в галльском соборном законотворчестве в IV-V веках занимали вопросы теологии (приблизительно – 12 соборов), затем следовала моральноэтическая (приблизительно – 8 соборов) и организационнокадровая (6 соборов) проблематика, а замыкали эту цепочку имущественно-финансовые вопросы (3 собора). При всей статистической условности очевидны приоритеты церковных интересов в изучаемую эпоху. Для Церкви Галлии времен первых ее соборов, прежде всего, важна чистота Христианского Вероучения и совершенство, собственно, церковной структуры. Тем не менее, явственно обозначается тенденция к вторжению церковного законотворчества в светскую сферу, в нем можно обнаружить плохо скрытые, а то и вполне откровенные секулярные элементы.

85

ГЛАВА IV. ПЕРВЫЕ ГАЛЛЬСКИЕ СОБОРЫ О КЛИРЕ В IV-V веках в Галлии происходит деление христиан на клир, то есть профессиональных священнослужителей, которые формируют особый социум, и мир, то есть – рядовых верующих самого разного социального статуса. Причем, понятие «клир» в этой стране подразумевало как духовенство, в целом, так и – в особенности – духовенство среднего и низшего уровней, в отличие от епископов и аббатов. Это имело прямую связь с процессом иерархизации Галльской церкви на рубеже античности и раннего средневековья. По оценке Н.Д. Фюстель де Куланжа, «...церковь в это время стала иерархически устроенным обществом. Первым и наиболее радикальным отличием от первоначального его устройства было отделение клира от мира»378. «Галло-римское духовенство было очень могущественно»379. Именно поэтому «до пятого столетия оно редко совопрошалось с Римом»380. Влиятельность клира, во многом, объяснялась его чрезвычайной активностью. Он преуспевал в миссионерском служении381, обращая в христианскую ортодоксию даже таких своенравных германских королей как Хлодвиг. Очень уверенно клир чувствовал себя и в соборном движении382. Клир (речь о среднем и низшем духовенстве – Прим. автора) мог противостоять епископату, непосредственно апеллируя даже к римским папам. Так, в V веке «.. .вскоре после вступления (папы римского – Прим. автора) Бонифация I на кафедру к нему обратились клирики Баланса с жалобой на своего епископа Максима. Клир валансский обращался в Рим по делу Максима уже не в первый раз. Несогласия, водворившиеся среди южногалльских епископов, могли побудить население Баланса еще раньше искать высшего посредника для своих дел вне пределов Галлии. Но просьба их оставалась без внимания в Риме, вероятно, 378

II. 38, с. 642. II. 21, с. 110. 380 II. 26, с. 16. 381 См. I. 2, 5-16; II. 27. 382 См. I. 1-16; II. 1-84. 379

86

благодаря тому, что Максим был креатурой фаворита папской кафедры и светской власти Патрокла»383. Тем не менее, валансских клириков это не останавливало. «Депутаты валансские обвиняли своего епископа – на основании соборных актов (попытки привлечь Максима на суд перед провинциальным собором оказались безуспешными) в принадлежности к ереси манихеев и – на основании других документов – в убийстве, за которое он был осужден уже светским судом. Бонифаций определяет составить галльским епископам провинциальный собор, снова разобрать дело Максима, и, в случае неявки его, произнести решение заочно. Определение собора должно быть предоставлено в Рим для папского утверждения»384. Как видим, активность галльских клириков воздействовала даже на римских понтификов. В этом контексте следует отметить, что активность и влиятельность галльского клира осознавали как германские, так и тюркские нашественники. В случае с тюрками – гуннами характерно то, что, совершая в середине V столетия вторжение в Галлию, они, прежде всего, «служителей Господних умерщвляли перед священными алтарями»385, видимо, потому, что именно клирики, с их точки зрения, могли организовать нашествию эффективное народное сопротивление. На заре раннего средневековья галльский клир, тем не менее, явственно наблюдалась тенденция к подчинению клириков низшего и среднего звена высокопоставленным иерархам, каковыми являлись аббаты и епископы386. Поэтому понятно, почему соборные решения относительно клира носят, преимущественно, субординационнодисциплинарный характер. Туринский (395 года) собор, например, особо постановил о необходимости соблюдения клириками субординационной дисциплины. Надзор же за этим был возложен на епископат387. 383

II. 28, с. 73. Там же, с. 74. 385 I. 2, с. 33. 386 См. II. 33, с. 326. 387 См. II. 5, с. 157. 384

87

Первые галльские соборы определили обязанности клириков. Свои передвижения по стране они, по решению Галльского собора (между 455 и 465 годами) обязаны были осуществлять только с позволения правящего архиерея: «Клирик да не разъезжает без грамот своего епископа»388. Клирики были обязаны выполнять запреты на участие в брачных или еврейских пиршествах, а тем из них, кто проживал в городах, вменялось обязательное посещение заутрени, о чем соответствующее решение Ваннский (около 465 года) (возможно, он идентичен Галльскому (между 455 и 565 годами) – Прим. автора) собор (См. Главу II. Полномочия первых галльских соборов). Нарушения клириками обязанностей могли привести к санкциям. Аббат Миллот писал о санкциях, выработанных на Арльском (452 года) и Анжерском (около 453 года) соборов, которые предусматривали отлучение клириков от Церкви за пренебрежение субординационными отношениями, например, за предпочтение светского суда – епископскому. По его словам, «архиереи галльские на Арльском соборе не удержались, однако же, отлучением от Церкви духовных чинов, которые, имея между собой тяжбы, будут искать один на другого управы не у епископа своего, а в судилищах светских. Другой собор – в Анжере – подтвердил тоже самое»389. Первые галльские соборы подчеркивали дифференцированность применения санкций. В этом смысле показательно постановление Галльского (между 455 и 465 годами) собора касательно наказаний за злоупотребление алкоголем: «Если клирик окажется виновным в пьянстве, да будет он наказан, сообразно своему сану»390. Некая недоговоренность в этом решении объясняется тем, что соборы постепенно принимали постановления по всем составляющим складывавшейся тогда церковной иерархии. Надо помнить еще и то, что и сам термин «клир» в изучаемый период был еще слишком общим.

388

Там же, с. 161. II. 26, с. 19. 390 II. 5, с. 161. 389

88

Что касается прав клира, то первые галльские соборы четко прописали только одно – наряду с гражданами – избирать епископа. «Арльский собор 452 года, – писал Н.Д. Фюстель де Куланж, – регулировал епископские выборы довольно неожиданным образом: когда надо назначить епископа, то епископы той провинции должны указать трех кандидатов, а затем клирики и граждане имеют право выбрать одного из трех»391. Об этом идет речь в статье № 54 постановлений Арльского (452 года) собора392. Разумеется, что клирики имели право участвовать в соборах393. Об этом вполне определенно свидетельствуют материалы Оранжского (441 года) и Арльского (452 года) соборов394. Первые соборы выработали и моральный и убординационный критерии для рукоположения клириков. Так, Валансский (374 года) собор «запретил рукополагать тех, кто был женат два раза или кто женится на вдове»395. О том, что критерием для рукоположения женатого клирика является факт его брака не с вдовой говорится в документах Галльского (между 455 и 465 годами) собора396. Были также и чисто субординационные критерии для рукоположения клириков. Оранжский (441 года) и Арльский (452 года) соборы постановили о том, что «рукоположение клирика за пределами его епархии и без согласия его епископа недействительно»397. В изучаемый период клир интенсивно пополнялся монашествующими, которые были следствием неформального отшельнического движения христиан как Западной, так и Восточной римской империй. Отшельничество, а затем и монашество являлось реакцией на секуляризационные процессы в христианской среде поздней античности и раннего средневековья. 391

II. 38, с. 667. См. I. 11, с. 885; 16, с. 110. 393 См. II. 5, с. 154. 394 См. Там же, с. 160. 395 Там же, с. 156. 396 См. Там же, с. 161. 397 Там же, с. 159. 392

89

«Скандальная роскошь высшего духовенства вызывала протест многих рядовых христиан. Росло количество монахов и монастырей»398. Ш. Байе предполагал, что самый институт монашества появился в Галлии тщанием Святого Афанасия Великого, архиепископа Александрийского, который в IV веке находился в изгнании в Трире. Примерно в 386 году в Галлии появляется первая группа аскетов. Близ Пуатье Святой Мартин Турский учреждает монастыри399. По мнению С. Лебека, галльское монашество имело целью «дать возможность человеку уйти из города, уединиться в отшельничестве по примеру первых пустынников. Именно такими были южане – Подор, обосновавшийся на островах Иере, или Онора, уединившийся на острове Лерин»400. «Однако в связи с увеличением числа своих последователей, – отмечал С. Лебек, – Онора был вынужден основать в 410 году монашескую обитель. Вскоре его примеру последовал Кассиан, организовавший в 410 году монашескую обитель Сен-Виктор в Марселе»401. Монастыри стали в Галлии подлинными центрами миссионерского служения402. Скажем, «христианизация деревень началась только в середине IV века, когда появились первые монастыри, около Пуатье и Тура»403. Интересно, что монашествовали в галльских обителях не только мужчины, но и женщины404. Уже в IV-V веках в Галлии «монашеское движение теряет характер протеста против существующего строя. Щедрые пожертвования обогащали монастыри и их настоятелей. Крайний аскетизм стал постепенно ослабевать»405. Социальный состав монашествовавших был довольно пестрым: от простолюдинов до патрициев и даже... персон королевской крови. Похоже, сначала среди монашествовавших 398

II. 4, с. 811. См. I. 1, с. 293; 28, с. 25. 400 II. 25, с. 30. 401 Там же, с. 31. 402 См. II. 22, с. 16. 403 Там же, с. 15. 404 См. I. 2, с. 42. 405 II. 4, с. 811. 399

90

было больше простолюдинов. Поэтому и выборы епископов из их числа некоторое время были крайне непопулярны: «...народ не принимает епископов из монахов, так как они (вследствие политико-юридической некомпетентности - Прим. автора) не могут постоять за горожан перед мирским судией (apud terrenum indicem), т.е. представителем светской власти»406. Вплоть до V столетия, по крайней мере, в галло-римской аристократической среде пострижение в монахи было чуть ли не предосудительным. В этой связи Ш. Байе подчеркивал, что галло-римские патриции чрезвычайно негативно относились к тем аристократам, кто отказывался от мирских удовольствий во имя аскезы407. В германской же среде монашествовать могли и лица королевской крови. Григорий Турский сообщал о том, что старшая дочь бургундского принца Хильперика – Хрона была монахиней, за что на родине подвергалась гонениям. Она, кстати, являлась родной сестрой Хродехильды – жены франкского короля Хлодвига408. Замечу, что, несмотря на зачастую незначительный социальный статус, монахи были чрезвычайно амбициозны, что проявлялось в их довольно независимом от церковных иерархов поведении409. Они пытались прорваться в епископы. В свою очередь «...епископская корпорация... неохотно открывала двери новым людям. Такими были монахи, и особенно много претендентов на епископский престол поставлял монастырь Леринский», – писал Ш. Байе410. По мнению Н. Малицкого, этот монастырь был настоящей кузницей галльских епископов. Оттуда, например, вышли Евхерий Лионский и Иларий Арльский411. Поскольку галльские монастыри обогащались, превращаясь из места глубокой аскезы в торгово-ремесленные или сельскохозяйственные предприятия, постольку местные епископы «стремятся наложить свою власть на монастыри. Так назревает

406

II. 29, с. 49. См. II. 1, с. 283-284. 408 См. I. 2, с. 48. 409 См. II. 28, с. 155. 410 II. 1, с. 286. 411 См. II. 28, с. 95. 407

91 412

уже конфликт между белым и черным духовенством» . Это занятно хотя бы потому, что в IV-V веках епископат в Галлии комплектовался, в основном, из белого духовенства, что было редкостью, предположим, в эпоху классического средневековья. Интересы епископата и монашествовавших нередко сталкивались, как это было в случае конфликта Феодора, епископа Фрежюсского с Леринским монастырем. По мнению Н. Малицкого, Арльский (455 года) собор «успел примирить обе стороны. За Феодором Фрежюсским было признано право утверждения и рукоположения леринских клириков и право миропомазания, без его позволения монастырь не мог принимать чужих клириков. В остальном монахи Леринской обители были свободны от юрисдикции фрежюсского епископа и подчинены ведению аббата монастыря»413. Первые соборы никак не оговаривали прав и обязанностей монахов, не было речи и о санкциях против них. Тем не менее ясно, что монашествовавшие имели право получать священнический сан (т.е. становиться иеромонахами – Прим. автора)414, а также участвовать в соборах и выборах епископов415. Реально они подчинялись только своим аббатам416. Поэтому их статус внутри галльского клира был, в известном смысле, независимым. Тем более, что в момент своего генезиса монашествовавшие даже не считались клириками. Рассуждая о клире эпохи первых галльских соборов, целесообразно заметить, что и он сам как некий социум, и иерархия внутри него в IV-V веках еще только складывались. Самым нижним церковным саном был диаконский. Не случайно Н.Д. Фюстель де Куланж отмечал, что при избрании епископов диаконы входили в слишком общее понятие «народ»417. Тем не менее, они иногда могли даже противостоять епископам, как это делал диакон Брикций по отношению к Святому Мартину, 412

II. 1, с. 294. II. 28, с. 156. 414 См. II. 1, с. 284. 415 См. II. 38, с. 681. 416 См. II. 20, с. 156. 417 См. II. 38, с. 686. 413

92 418

епископу Турскому . Диаконы могли иметь и довольно значимый статус. Так, на Арльском (314 года) соборе «присутствовали... в качестве представителей папы... два диакона»419. Увы, но никаких решений, касающихся диаконов, первые галльские соборы не приняли. Подобная ситуация была и с пресвитерами (священниками), хотя их статус был повыше диаконского. Пресвитеров рукополагали епископы420, иногда – даже из светских лиц, не прошедших ступень диаконства421. И это при том, что существовала практика посвящения в епископы архидиаконов422. Среди пресвитеров могли быть люди довольно высокого социального положения. Ш. Байе писал о том, что «Герман был герцогом в Оксере, вел светскую жизнь, когда епископ Аматор посвятил его во священники»423. Скорее всего именно поэтому они – куда чаще, чем диаконы – противостояли епископам424. Впрочем, знатное происхождение не всегда подталкивало пресвитеров на противостояние с епископатом. На епископский сан претендовали и пресвитеры из числа простонародья. Такой случай в своей «Истории франков» привел Григорий Турский: «После смерти Сидония (Святой Сидоний Клермонский – Прим. автора)... бессовестный пресвитер, обуреваемый жадностью, сразу же завладел всем церковным имуществом, словно он был уже епископом. При этом он говорил: «Наконец-то Бог призрел на меня, и, признавая меня праведнее Сидония, наградил меня этой властью. С гордым видом бегал он по всему городу и в первое воскресенье после кончины святого мужа приготовил пир и приказал пригласить в епископский дом всех горожан, а там, пренебрегая знатными, первым опустился на ложе»425. 418

См. I. 2, с. 27. II. 31, с. 24. 420 См. II. 1, с. 286; 186 с. 81. 421 См. II. 1, с. 286. 422 См. I. 2, 6-16. 423 II. 1, с. 286. 424 См. I. 2, с. 27. 425 Там же, с. 46. 419

93

В целом, пресвитеры все же пользовались уважением у знатных персон426. Тем не менее, «благодаря поддержке Империи и воздействию ее учреждений епископат решительным образом возвысился над пресвитериатом»427. Положение пресвитеров было связано с их правами. Они имели право составлять совет при правящем архиерее – капитул428, участвовать в соборах429. Иногда их участие в первых галльских соборах было весьма значимым. С. Предтеченский писал о том, что «на соборе Арльском в 314 г. ... присутствовали в качестве представителей папы два пресвитера»430. Пресвитеры имели право избираться в епископы, несмотря на существовавшую практику посвящения в епископы архидиаконов. Григорий Турский рассказывал о том, как епископом Клермонским стал пресвитер этого же диоцеза – Рустик431. «Тогда же, – повествовал автор «Истории франков», – пресвитер Евфроний построил базилику в честь святого мученика Симфориана из Отена. Впоследствие сам Евфроний стал епископом этого города (конец V века – Прим. автора). Ведь это он в знак большого благоговения перед Святым Мартином (речь о Святом Мартине Турском – Прим. автора) переслал мраморную плиту, которая лежит на могиле святого»432. Пресвитеры исполняли субординационные обязанности, будучи подчинены епископам. Так, Григорий Турский сообщал о том, что Святой Намаций, епископ Клермонский «отправил в Италию в город Болонью, пресвитеров за мощами Святых Агриколы и Виталия, которые – как нам точно известно – были распяты во имя Христа, Господа Нашего» (Там же). В V веке появляется сан старших пресвитеров – протоиереев433, но и о протоиереях первые галльские соборы ровным счетом не сообщают ничего конкретного. 426

См. II. 18, с. 80. II. 37, с. 87. 428 См. II. 21, с. 38. 429 См. II. 37, с. 86. 430 II. 31, с. 24. 431 См. I. 2, с. 42. 432 Там же, с. 43. 433 См. II. 38. 427

94

На следующей – после протоиереев – ступени формировавшейся церковной иерархии находились настоятели монастырей – аббаты. Как правило, они были практикующими аскетами. Григорий Турский писал: «Когда в городе Клермоне еще находился Викторий... жил в этом же городе в это же время в монастыре блаженного Квирика аббат Авраам. Он отличался набожностью и деяниями...»434 (скорее всего, эти качества являлись критериями для избрания монахами аббата – Прим. автора) Вследствие довольно независимого положения галльских монастырей, их аббаты имели право жаловаться на притязания своих диоцезных епископов другим галльским епископам. Н. Малицкий сообщал о том, что «в Галлии возникли несогласия между Феодором, епископом Фрежюсским и аббатом Леринского монастыря Фаустом. Защищая независимость леринских монахов от притязаний Феодора Фрежюсского, Фауст обратился с жалобой к епископу Максиму Риецкому, Валериану Сиеезскому и Равеннию Арльскому. Равенний решил созвать собор для обсуждения дела»435. Арльский (455 года) собор, примиряя стороны, фактически прописывает – на примере Фауста – субординационные обязанности аббатов по отношению к диоцезным епископам. Аббаты были обязаны подчиняться епископскому утверждению и рукоположению монастырского клира, то есть – признавать непререкаемый авторитет архиерея в кадровой политике. Без позволения епископа аббат не мог принимать в монастырь нужных клириков436. Аббаты были обязаны также организовать в обителях миропомазание исключительно от епископа437. В остальном же права аббатов в их монастырях еще длительное время никак не ограничивались, так как монастыри пока оставались в Церкви Галлии на уровне «государства в государстве». С учетом такого положения аббатов их участие в первых галльских соборах вполне вероятно, хотя конкретно об 434

I. 2, с. 44. II. 28, с. 155. 436 См. Там же, с. 156. 437 См. Там же. 435

95

этом сведений нет (не вполне ясно, скажем, присутствовали аббаты на Арльском (455 года) соборе или же конфликт между Феодором, епископом Фрежюсским и аббатом Леринского монастыря Фаустом разрешался без самого Фауста и других аббатов – Прим. автора). Так или иначе, но в IV-V веках аббаты уже относились к разряду высшего духовенства или активно притязали на это, будучи даже «поставщиками» вполне вероятных епископов438. Однако епископская перспектива больше светила тем клирикам, кто не перескакивая через ступени складывавшейся церковной иерархии, достигал сана архидиакона. Именно архидиаконы имели право стать епископами в случае наличия епископской вакансии в их диоцезе. Например, преемником Святого Непоциана, епископа Клермонского стал его архидиакон Артемий439. Критерии посвящения в архидиаконское достоинство были исключительно духовно-нравственного характера, каковыми являлись кротость, милосердие, добродетельность440. Особо добродетельных архидиаконов даже хоронили в одной могиле со святыми в епископском сане, как это было, скажем, с клермонским архидиаконом Юстом. Об этом сообщал Григорий Турский: «его (то есть – Святого Иллидия, епископа Клермонского – Прим. автора) архидиакон по имени вполне заслуженному Юст (значит – справедливый – Прим. автора), который тоже прожил добродетельную жизнь, разделил могилу со своим учителем» (в одной подземной усыпальнице – Прим. автора)441. Архидиаконы, имея право быть преемниками диоцезных епископов, обычно избирались на этот пост442, но бывали и их назначения. Ш. Байе писал, что «...Пациан, епископ Лионский, приехав в город (Шалон – Прим. автора) держал совет с епископами и, не спросив мнения

438

См. I. 2, 6-16. См. I. 2, с. 22. 440 См. I. 2, с. 21; II. 1, с. 286. 441 I. 2, с. 21. 442 См. I. 2, 6-16. 439

96

народа, они назначили епископом архидиакона Иоанна, известного своей нравственностью, кротостью и милосердием443. Из материалов Везонского (442 года) собора следует, что архидиаконы могли участвовать в соборах, в т.ч. как представители своих диоцезных епископов. Н. Малицкий писал, что архидиакон Галатеус участвовал в этом соборе, будучи представителем Карматона, епископа Валансского444. Первые галльские соборы дали исключительно подробные сведения о епископате, поскольку сами были епископскими, да и значимость архиереев в Церкви Галлии IV-V столетий была поистине выдающейся (См. Глава II. Полномочия первых галльских соборов). Епископат понимался тогда, прежде всего, как «хранитель веры. В великих богословских распрях, волновавших мир в IV и V в.в. епископы Галлии играли видную роль»445. По мнению Ж. Мишле, именно «епископы... были главными представителями умственной культуры»446. Они обладали и соответствующей харизмой, что сказывалось даже на статусе занимаемой ими в Галльской церкви кафедре447. В своем диоцезе – при всей демократичности Церкви Галлии – каждый епископ по сути был абсолютным монархом. Н.Д. Фюстель де Куланж писал, что для христианского сообщества Галлии был характерен «федеративный порядок с системой епископских соборов. Но внутри каждого диоцеза установлен был монархический строй и привились формы абсолютного властвования. Христианство стало федерацией церковных сановников из которых каждый был государем в своей церкви (диоцезе – Прим. автора)»448. Кроме того, в изучаемый период «церковь вошла в систему гражданского управления: решения епископов обрели юридическую значимость даже, если они выносились по светским делам»449. Галльский епископат, по 443

II. 1, с. 280. См. II. 28, с. 95. 445 II. 1, с. 287. 446 II. 27, с. 120. 447 См. II. 28, с. 27-28. 448 II. 37, 89. 449 II. 16, с. 20. 444

97

мнению Н.Д. Фюстель де Куланжа, «был связан с организмом муниципия и пользовался большим почтением и влиянием, чем муниципальные магистратуры: епископат был независим от императорской власти, редко вмешивавшейся в его дела...»450. Нередко «епископы, обосновавшиеся в центрах провинций, требовали, чтобы митрополия отдавала им предпочтение перед прочими коллегами (по власти, включая – светскую – Прим. автора)»451. Самый факт появления в Галлии епископата связан с проникновением сюда христианства во II-м веке. По мнению российских исследователей А.Д. Люблинской, Д.П. Пруцкера и М.Н. Кузьмина, «Христианство проникло в Галлию... не из Италии, а с Востока (восточной части единой Римской империи – Прим. автора), о чем свидетельствуют имена первых епископов и греческий язык древнейших христианских надписей, найденных в городах Прованса. В III-м в. епископы имелись уже во многих городах Прованса и Аквитании. На Рейне они появились в начале IV в.»452. Ш. Байе также констатировал, что до IV века епископы уже были в Провансе, но сомневался относительно их наличия в это время в Аквитании453. «...можно констатировать, – писал Н. Малицкий, – существование епископских кафедр в половине IV века не только в важнейших и приморских городах Галлии, но и в некоторых городах второстепенных, лежащих глубоко внутри страны»454. Количество диоцезов, объединенных в церковные провинции, в изучаемый период сильно колебалось. Например, в начале IV века минимальное число епископских кафедр в Галлии достигало шестнадцати455, а «в конце IV в. в Галлии насчитывалось 116 епископств (диоцезов – Прим. автора)»456. Налицо был очевидный рост числа диоцезов, а значит и количества епископов. Эта 450

II. 38, с. 683. II. 25, с. 29. 452 II. 22, с. 15. 453 См. II. 1, с. 277. 454 II. 28, с. 24. 455 См. Там же, с. 23. 456 II. 10, с. 27. 451

98

тенденция продолжилась и в V-м столетии. Но были и откаты, что связано с германскими и тюркскими (гуннскими) вторжениями в Галлию. Например, на территории образовавшегося в южной части Галлии вест-готского королевства – при наличии там довольно большого числа епископских кафедр – вследствие позиции его арианских королей несколько – искуственно сделались вакантными. Д. Клауде писал: «В 474-475 г.г. из 32 епископских мест в вест-готском государстве пустовало девять»457. Замечу, что провинциально-диоцезное деление в Галльской церкви не всегда соответствовало светскому административному делению страны, что создавало для епископов определенные трудности. Так, епископ «Иларий Арльский стоял во главе провинции, пределы которой... не отвечали гражданскому делению Южной Галлии»458. Интерес представляет и то, что именно арльские епископы претендовали на власть над всей Церковью Галлии, чем были озабочены и с чем вынуждены были считаться даже амбициозные римские папы. По словам Н. Малицкого, «В половине V века в Галлии зарождался самостоятельный центр. При благоприятных условиях по ту сторону Альп мог образоваться особый Галльский Патриархат во главе с епископом Арльским»459. Не случайно довольно часто источники именуют арльских епископов «архиепископами» или даже «митрополитами»460 (хотя для Церкви Галлии IV-V веков оба эти сана еще довольно неопределенны и размыты – Прим. автора), иногда те же источники аккуратно говорят о них, как о епископах «наделенных митрополичьими правами»461. Фактически «стоя во главе 3-х провинций – Viennensis (Вьеннской – Прим. автора), Narbonensis secunda (Нарбонна-II – Прим. автора) и Alpae Maritimae (Приморские Альпы – Прим. автора), Иларий (епископ Арльский – Прим. автора) надзирал, кроме того, над церковной жизнью всей

457

II. 18, с. 81. II. 28, с. 95. 459 Там же, с. 137. 460 См. I. 2, 6-16. 461 См. Там же. 458

99 462

Галльской церкви» . «Возвышение арльской кафедры... обусловливалось той ролью, какую стали с V века в церковном управлении Галлии политико-гражданские условия жизни»463. Арльский епископ был провозглашен (римским папой Иларием (Гиларием) (461-468 г.г.) – Прим. автора) «викарием, уполномоченным посредником, при участии которого папа хотел и мог постоянно находиться в курсе галльских церковных дел. Арльский же епископ должен был служить проводником папских распоряжений»464. Именно папство подтвердило фактическое право арльского архиерея «созывать всех галльских епископов на соборы»465. В перечнях участников соборов имена арльских епископов – как правило – возглавляют списки. Например, в списке делагатов Арльского (314 года) собора «имя епископа Арльского стоит впереди, имена же римских легатов занимают лишь 5-е место»466. Не взирая, на очевидное лидерство арльских епископов, епископы Нарбоннские «твердо удерживали свою независимость»467 и – в известном смысле – конкурировали с первыми. Заметим, что наряду с очень статусными епископами с очевидной претензией на сан архиепископа или митрополита, а то и патриарха, в Церкви Галлии в IV-V веках были своеобразные «младшие епископы» или хорепископы. Вот что писал о них Н.Д. Фюстель де Куланж: «Ниже епископов стояли... хорепископы. Термин этот означал руководителя религиозной жизни в деревнях. Муниципий, civitas, состоявший из больших городов и большой территории, на которой находились другие города и много селений, был слишком обширен для того, чтобы один епископ мог своими глазами наблюдать за всем, что происходило в округе. Так как сам он пребывал в городе, то должен был появиться особый епископ рядом с ним для сельской территории: последнего называли visitator circuitor или имено «хорепископом». Эта 462

II. 28, с. 148. Там же, с. 121. 464 Там же, с. 171. 465 II. 31, с. 65. 466 Там же, с. 24. 467 II. 28, с. 156. 463

100

церковная должность была подчинена епископу. Носитель ее являлся уполномоченным, выбранным им самим наместником»468. То есть – скорее всего – хорепископы являлись креатурами епископа Арльского. Тем не менее, Н. Малицкий утверждал, что некий Арментарий был произведен в хорепископы Риецким (439 года) собором469. Не исключено, что хорепископы могли участвовать в первых галльских соборах как представители диоцезных архиереев («епископских послов» или «епископских посланников» – Прим. автора), на что, впрочем, нет конкретных указаний в источниках. В этом контексте, наверное, не случайно, что с VII века соборы пытаются ослабить власть хорепископов, которая, по их мнению, усилилась. B X веке должность хорепископа исчезла совсем470. Особенностью галльского епископата в IV-V веках был его очевидный аристократизм, причем, как галло-римский, так и германский. В.В. Болотов, впрочем, отмечал, что аристократические семьи не всегда приветствовали этот факт471. Тем не менее, «... самым распространенным обычаем было вручать епископат наиболее богатым и влиятельным членам общины, которые занимали высшие имперские должности»472. В Галлии «... обычно епископы подбирались из членов семей сенаторов...»473. Таковыми были «Святой Реми (Святой Ремигий – Прим. автора) из Лаониуа, выдвинутый в 459 году на должность епископа в Реймсе, или его брат, занявший то же место в Суассоне»474. В «Истории франков» сообщается о том, что епископом Турским «...был избран Волузиан, муж из сенаторского рода»475. Выходцем из сенаторской среды был и Святой Авит, епископ Вьеннский476. По мнению Э. Лависса и А. Рамбо, 468

II. 38, с. 646. См. II. 28. 470 См. II. 38, с. 446. 471 См. II. 3, с. 283. 472 II. 38, с. 671. 473 II. 25, с. 29. 474 Там же. 475 I. 2, с. 47. 476 См. II. 21, с. 110. 469

101

могущество галльского духовенства объяснялось тем, что «в конце V столетия оно имело 25 епископов, принадлежавших к знатным сенаторским семействам»477. Разумеется, епископами были также иные знатные лица, например, выходцы из германской родоплеменной знати. В этой связи С. Лебек приводил такой пример: «Арбогаст, тезка и внук одного из вождей франкского ополчения конца IV века, ставшего правителем в Трире, приблизительно в 470 году пожелал завершить свою карьеру в должности епископа: если допустить, что он, и тот Арбогаст, который упоминается как епископ Шартра в 490 году, – одно и то же лицо, то можно сделать вывод, что его карьера ничем не отличается от любой подобной из членов высшей галло-римской знати»478. Почему епископские кафедры в Галлии изучаемого периода занимала исключительно знать, тем более, что тогда в аристократической среде это не особенно приветствовалось? Только ли из личных амбиций уверовавших, но не освободившихся до конца от честолюбия аристократовязычников? Как это и ни может показаться – на первый взгляд – странным, но в условиях становления христианства в знатных епископах нуждалась вся полнота Церкви Галлии! Поскольку именно аристократы – будь то галло-римляне или германцы – обладали вполне реальными властными ресурсами, каковыми являлись: 1. Авторитет; 2. Право; 3. Деньги; 4. Сила. Особенно Галльской церковью того времени был востребован административный потенциал епископов из числа знати. Например, Святой Сидоний Аполлинарий «сам в прошлом комит Оверни и префект города Рима, получивший сан епископа Клермона в своей родной Оверни»479 был именно такой – велением времени и обстоятельств – персоной. Зачастую паства не 477

Там же. II. 25, с. 31. 479 II. 29, с. 49. 478

102

принимала епископов из простонародья, включая монашествовавших, «так как они не могут постоять за горожан перед земным судией (apud errenum iudicem), то есть представителем светской власти»480. Епископы-аристократы были привлекательны для Церкви и тем, что были широко образованы и харизматичны. Григорий Турский писал об одном из таких владык: «А был Святой Ремигий (Реми – Прим. автора) весьма ученым, особенно сведующим в риторике». «В меру своего политического авторитета и фамильного богатства, – отмечает В.И. Мажуга, – епископы принимали на себя нередко роль подлинных патронов города и его области, они не только заботились о нуждах социального призрения, городском хозяйстве, справедливом налогообложении, но и часто распоряжались военными силами, организовывали вооруженные клиентелы при крупных монастырях и, возможно, соборных церквах, а равно – и в собственных владениях»481. Епископыаристократы активно использовали имевшиеся у них связи в светских властных структурах. Часто взаимодействие мирских и светских владык было вполне прозрачным482. По словам С. Лебека, «становится понятным, каким образом власть епископов во многих случаях смогла заменить слабеющую светскую и как Церковь некоторое время спустя оказалась в положении силы, поддержавшей легитимность светской власти»483. Очень похоже на то, что кризис в Галлии старой римской государственности и генезис молодой – германской – породили отток потенциальных лидеров в набирающие мощь церковные структуры, готовые таковых с готовностью принять и адекватно востребовать их потенциал, в особенности – на епископских кафедрах. Понятно, что самый факт знатности еще не гарантировал того, что епископат будет высоко эффективным. В этой связи интересно, что писал Н.Д. Фюстель де Куланж о выборах епископов в 470 году в Шалоне: «По праву говоря, ни один из них (претендентов на епископскую кафедру – Прим. автора) не был 480

Там же. II. 29, с. 49. 482 См. II. 25, с. 29. 483 Там же. 481

103

достоин епископского сана. Один имел за собой лишь знатность своих предков, силою второго была роскошь его стола и многочисленные друзья его кухни...»484. Кроме того, кандидатам на кафедру из числа аристократов была свойственна амбициозность485, что раздражало христиан-простолюдинов, равно как и то, что только «иногда избранником (на епископскую кафедру – Прим. автора) оказывалось духовное лицо, известное своей святой жизнью»486. Ясно, что не всегда таковое имело аристократические корни. Но епископская корпорация из числа аристократов не спешила принимать в свой круг незнатных персон487. Епископы «только в исключительных случаях были выходцами из курий»488. И все же в Церкви Галлии были епископы из среды простолюдинов, которые добивались кафедры при массовой народной поддержке. Как правило, при проявлении претендентами святости. Именно такой была ситуация с избранием на кафедру Святого Мартина Турского. Н.Д. Фюстель де Куланж писал: «Прелаты той провинции, в которой Тур был епархиальным городом, то есть – Третьей Лионской, собрались в этом городе и намеревались приступить в присутствии народа к выборам нового владыки, но выбрать Святого Мартина заставил их сам народ. Напрасно возражали епископы, что Мартин был слишком незначительным лицом, бедным и плохо одетым, недостойным епископского сана; им пришлось все-таки согласиться и назначить его»489. Впрочем, эти сведения противоречат расхожей житийной литературе, которая повествует, что Святой Мартин, епископ Турский был сыном римского военачальника из Саварии (современный г. Сомбатхей, Венгрия – Прим. автора). Но как бы там ни было, ясно, что и простонародье иногда прорывалось на епископские кафедры. Например, их яркими представителями «были монахи, и особенно много

484

II. 38, с. 674. См. Там же, с. 682. 486 Там же. 487 См. II. 3, с. 286. 488 II. 25, с. 29. 489 II. 38, с. 672. 485

104

претендентов на епископский престол поставлял монастырь Леринский»490. Конечно, и простонародное происхождение не обеспечивало святости епископов: среди прелатов «из простых» было достаточно как банальных, так и изощренных честолюбцев, прибегавших в погоне за место диоцезного архиерея к популизму491. Не взирая на преимущественно высокий социальный статус, галльские епископы подвергались гонениям, как со стороны язычников, так и со стороны еретиков-ариан, соответственно – римлян и вест-готов. О гонениях на епископат со стороны императора единой Римской империи Лициния (308-324 г.г.) писал Евсевий Памфил: «Не имея в виду ни одной причины и не зная, чем упрекнуть этих мужей (епископов – Прим. автора), он издал закон, запрещавший везде и всякое взаимное сообщение епископов... составление соборов или советов, и совещание о пользе христиан. Это служило ему поводом к нападению на нас, ибо, если мы нарушили закон, то надобно будет подвергать нас наказанию, а когда захотим повиноваться, то ослабим постановления Церкви, потому что споры особенной важности не иначе могут примиряться, как соборне. Константин (император единой Римской империи Константин I, чье правление отчасти было параллельно правлению Лициния (306-337 г.г.) – Прим. автора), благоговея перед святыми и, ревнуя о мире и единодушии, собирал в одно место святителей Божиих; напротив, Лициний, замышляя истребить все прекрасное, старался расстраивать согласие людей единодушных»492. Среди германцев в качестве гонителей христианского епископата прославился король вест-готов Еврих (467-485 г.г.), придерживавшийся арианской ереси. Со ссылкой на Святого Сидония, епископа Клермонского, Григорий Турский сообщал: «...Еврих, король готов, перейдя испанскую границу, начал в 490

II. 3, с. 286. См. II. 38, с. 682. 492 I. 3, с. 55. 491

105

Галлии жестокие гонения на христиан. Повсеместно он... епископов отправлял в изгнание или закалывал мечом»493. «Вскоре после этих событий, – продолжал автор «Истории франков», – почил в мире епископ города Тура – блаженный Перпетуй, носивший епископский сан 30 лет. На его место был избран Волузиан, муж из сенаторского рода. Но у готов он вызвал подозрение, и они его – на 7-м году епископства - отправили как пленника в Испанию, где он вскоре и скончался»494. Похоже, что арианские гонения на ортодоксальных епископов Галлии были более жестокими, чем языческие, поскольку ариане – в отличие от язычников – понимали значимость епископата в церковном бытие. О правах галльских епископов можно судить по материалам Арльского (314 года), Риецкого (394 или 396 годов), Галльского (429 года) (не исключено, что он проходил в Риеце – Прим. автора), Риецкого (439 года), Оранжского (441 года), Везонского (442 года), Безансонского (444 года), Арльского (452 года), Анжерского (около 453 года) и Арльского (475 года) соборов. Разумеется, что эти права вытекали из конкретных нужд Церкви Галлии, имели объективный характер и, в основном, соответствовали Библейским нормам. Тем не менее, отчасти их определяли также личные амбиции прелатов, что говорило о наличии также и субъективного фактора. В этом смысле характерен пример популярного в середине V-го века епископа Илария Арльского. Вот что писал о нем Н. Малицкий: «Иларий Арльский не ограничил свою деятельность территорией власти, над которой свидетельствуют нам соборы Риезский (Риецкий – Прим. автора), Оранжский и Везонский (речь идет о Галльском (429 года) – он, возможно, проходил в Риеце, Оранжском (441 года) и Везонском (442 года) соборах – Прим. автора). Одушевленный религиозной ревностью, он простер свою власть, кажется, и далее названных выше провинций. Всеобщее уважение, которым Иларий пользовался и, отчасти, поддержка гражданской власти, дозволяли ему преступать церковные пределы без 493 494

I. 2, с. 47. Там же.

106

заметного противодействия тех епископов, интересы которых так или иначе могли быть затронуты расширением его пастырской деятельности»495. Амбициозностью объяснялось такое явление как посягательство одного епископа на права другого, что было, впрочем, также и следствием вмешательства римских пап в церковную жизнь Галлии. Тот же Н. Малицкий приводил довольно типичный пример: «Епископ Вьеннский Мамерт рукоположил епископа в город Ди. После известного послания папы Льва Великого, по которому территория Вьеннской провинции делилась между предстоятелями церквей Вьеннской и Арльской, город Ди принадлежал к ведению епископа Арльского. Неизвестно почему, но только Леонтий (епископ Арльский – Прим. автора) оставил без внимания такое нарушение его прав»496. Путаница с епископскими правами провоцировалась не только папством. Ее иногда создавало население городов, активно манипулировавшее правами епископов. Так, в Туре население изгнало епископа Брикция, избрав на его место Юстиниана. Как писал Григорий Турский, «После ухода Брикция жители Тура сказали новому епископу: «Иди вслед за ним и похлопочи о своем деле (то есть – жители Тура потребовали от избранного ими епископа, что тот подтвердил у папы римского их избрание!!! – Прим. автора); если ты не последуешь, мы все будем гнушаться тобой». Тогда Юстиниан ушел из Тура, но когда он подходил к городу Верчелли, в Италии, его настиг суд Божий, и он умер на чужбине. Узнав об его кончине, жители Тура, все еще пребывающие в злобе, поставили на его место Арменция»497. В данной ситуации была манипуляция епископами, а заодно и их правом обращаться к римскому папе за разрешением различных казусов. Замечу, что галльский епископат в изучаемый период стремился к получению новых прав, и по этой причине сам обращался к римским папам, которые использовали это для вмешательства во внутренние дела Церкви Галлии. Характерную 495

II. 28, с. 100. Там же, с. 164. 497 I. 2, с. 28.

496

107

иллюстрацию стремления галльских епископов к получению прав от папства привел Н. Малицкий: «Перед взором арльского епископа (Патрокла – Прим. автора) предносилась заманчивая идея объединения под своей властью всей Южной Галлии... Папа Зосим (Зосима – Прим автора), к которому Патрокл обратился за содействием, действительно, сумел понять значение момента. 22 марта 417 года Зосим (Зосима – Прим. автора) послал в Галлию послание, в котором епископ Арля осыпался привилегиями и милостями»498. Права епископов все больше определялись именно папством, так как они апеллировали именно к нему. «По словам епископов, просивших в 450 г. папу Льва Великого о реабилитации прав предстоятеля Арльской кафедры, епископ Арльский не только управлял провинциями, но имел даже надзор над всей Галлией»499. Зачастую права галльских епископов зависели не только от взаимоотношений Церкви Галлии с папским Римом, но и от взаимоотношений с римскими императорами и германскими королями, о чем речь пойдет ниже. В Галлии IV-V веков существовало делегирование епископских прав, на которое указывал Д. Клауде: «Рукоположение священников, освящение новопостроенных церквей и воды были функциями, исполнять которые имели право только епископы. Хотя – в случае вакансии – эти задачи мог решать епископ соседнего диоцеза...»500. В галльской церковной практике случались и отказы епископов от своих прав. Н. Малицкий отмечал, что «некоторые из епископов... добровольно отказались от своих... прав, чтобы передать их Иларию (епископу Арльскому – Прим. автора)»501. Впрочем, это не исключало и конкуренцию епископских прав, в особенности арльских и вьеннских владык502. Каковы были все же конкретные права галльских епископов?

498

II. 28, с. 61. Там же, с. 97. 500 II. 18, с. 81. 501 II. 28, с. 92. 502 См. Там же, с. 58. 499

108

Прежде всего, право силового водворения в том случае, если население диоцеза не желало принимать избранного епископа. Источники сообщают, что если верующие того или иного диоцеза не хотели принимать епископов, то «они могли вступать (в диоцезный центр – Прим. автора) – не иначе как в сопровождении войска и водворялись там силой»; войском был обычно «небольшой вооруженный отряд, которым окружали себя епископы»503. Епископы имели право строительства и обустройства церковных помещений504, а также их освящения505 и освящения воды506. Галльские владыки реализовали право коррекции богослужений. Так, «в конце V в. Мамерт, епископ Вьеннский устанавливает так называемые Рогации – моления. Это – процессии, совершающиеся 3 дня перед Вознесением и призывающие благословения на поля»507. Епископские права в Галлии носили ярко выраженный субординационный оттенок, что стимулировалось папством, которое наделяло галльских епископов митрополичьими, викариатскими, легатскими полномочиями. Во-первых, епископы рукополагали пресвитеров508, во-вторых, руководили их повседневным служением509, в-третьих, могли их судить510. Причем, последнее право подтверждалось Арльским (452 года) и Анжерским (ок. 453 года) соборами511. Довольно часто епископы собирали священников своих диоцезов на так называемые «капитулы», где обсуждались вопросы догматики и церковной дисциплины512, причем, в IV-V веках между капитулами и диоцезными соборами была чрезвычайно зыбкая грань. 503

I. 16, с. 84. См. II. 25, с. 27. 505 См. II. 18, с. 81. 506 См. Там же. 507 II. 1, с. 926. 508 См. II. 18, с. 81. 509 См. I. 1, с. 328. 510 См. II. 28, с. 23; 33, с. 326. 511 См. II. 26, с. 19. 512 См. II. 21, с. 38. 504

109

Разумеется, епископы руководили всем ниже стоящим причтом, включая и хорепископов. Единственную проблему для них оставляли аббаты и монашествующие, о чем упоминалось в предшествовавших главах настоящего исследования. Тем не менее, уже в изучаемый период прослеживалась очевидная тенденция к подчинению аббатов епископату. Субординационные права епископов на руководство аббатами прописаны и в документах первых галльских соборов, в особенности в материалах Арльского (455 года) собора. Заметно, что многие епископские права вообще так или иначе связаны именно с соборным движением. Начнем с того, что епископы имели право участвовать в соборах513. Галльские владыки участвовали как в диоцезных, так и в провинциальных соборах514. Интересно, что епископы одной церковной провинции вполне имели право участвовать в соборах другой провинции. Здесь, правда, играл роль фактор межличностных отношений архиереев. Соборные документы епископ из другой провинции мог подписывать только с согласия принимающей стороны. Пример такого подхода являл собой Оранжский (441 года) собор. На нем «присутствовал еще Евхерий Лионский, но он не принадлежал к церковной провинции епископа Арльского, почему и подписался не absolute, а только под условием согласия провинциальных епископов sacerdotum comprovincialium super his ex spectatorus assensum. Евхерий присутствовал на соборе как человек близко знакомый с Иларием (епископом Арльским – Прим. автора)»515. Право участия епископов одной провинции в соборах другой поддерживалось иногда авторитетными арльскими епископами. Особенно – в случаях необходимости воздействия на неугодных им прелатов: санкции в этом случае, принимаемые соборне, казались им весомее. Например, именно такое звучание имел Безансонский (444 года) собор. «В одно из своих пастырских путешествий, – писал Н. Малицкий, – Иларий (епископ Арльский – Прим. автора) 513

См. II. 1, с. 288-289; 3, с. 286-288; 28, с. 22-23, 92, 94-96, 140, 148; 30, с. 284. См. II. 37, с. 86. 515 II. 28, с. 94. 514

110

низложил Келедония (Хеледония – Прим. автора), епископа, как полагают, Безанссонского... созвали собор (в Безансоне в 444 году – Прим. автора) из... епископов местных провинций»516. Реализация права епископов одной церковной провинции на участие в соборе другой означала, на мой взгляд, генезис соборов общегалльского значения. Однако при этом следует помнить, что в изучаемый отрезок времени была весьма зыбкая грань между соборами и синодами. Как писали Э. Лависс и А. Рамбо, «При архиепископе состоял совет из епископов или «синод», часто собиравшийся и решавший вопросы, касавшиеся религиозных догматов и церковной дисциплины»517. Кстати, синодальный характер соборов Галльской церкви ярко проявился и позднее, в VI-VIII веках518. Епископы имели право председательствовать на соборах519. Занятно, что этим правом – по крайней мере, в IV веке – пользовались даже не особенно авторитетные епископы. Впрочем, в итоговых соборных документах на первом месте стояли подписи именно авторитетных архиереев, хотя и не всегда председательствовавших на соборных дебатах. На это обращал внимание Н. Малицкий, размышляя о Валансском (374 года) и Нимском (394 или 396 года) соборах: «На соборе Валансском (prov. Viennensis) (провинция Вьеннская – Прим. автора) председательствовал, кажется, Фебадий, епископ Агенский (Аженский – Прим. автора) (Aquitania-II) (провинция Вторая Аквитания – Прим. автора), имя которого помещено в начале synodica… хотя и в подписях, среди которых имя Фебадия не читается, на первом месте стоит Флоренции Вьеннский. В подписях Нимского собора (prov. Narbonensis-I) (провинция Нарбонна-1 – Прим. автора) первое место занимает Апрункул... к точному определению его кафедры нет данных»520. Судя по всему, в V веке на соборах стали председательствовать именно авторитетные епископы, в частности, арльские. Таковым был 516

Там же, с. 100. II. 21, с. 38. 518 См. II. 35. 519 См. I. 2, 6-16. 520 II. 28, с. 28. 517

111

известный арльский епископ Иларий. «...в 429 году Иларий председательствовал на соборе риезском (Риецком – Прим. автора), где имели своих представителей три епископские кафедры Narbonensis secundae (провинции Нарбонна-II – Прим. автора), шесть кафедр провинции Viennensis (провинции Вьеннской – Прим. автора) и четыре – Alpium maritimarum (провинции Приморские Альпы – Прим. автора)»521. Похожая картина была и на Оранжском (441 года) соборе: «На нем председательствовал опять Иларий. Кроме него присутствовало девять епископов провинции Viennensis (провинции Вьеннской – Прим.автора) (в том числе вьеннский епископ), три из Narbonensis Secunda (провинции Нарбонна-II – Прим. автора) и два из Alpium maritimarum (провинции Приморские Альпы – Прим. автора)»522. «...Сохранились сведения об одном соборе в 474-475 г. (скорее всего это Арльский (475 года) собор – Прим. автора), состоявшемся под председательством Леонтия Арльского. На нем кроме южно-галльских епископов, в числе которых были представители Вьенны (Мамерт), Марселя (Грек) и Э (Василий), присутствовали даже епископы Lugdanensis-I (провинции Лугано1 – Прим. автора)»523. Епископы имели право созывать соборы524. Технология реализации этого права выглядела так: созыву собора обычно предшествовало послание диоцезного епископа или старшего епископа провинции, в котором подробно оговаривались тема собора и его конкретная дата525. Иногда – по мере активизации вмешательства папства в дела Церкви Галлии – соборам предшествовало особое папское послание526. Римские папы посягали на право созыва галльских соборов (как, впрочем, и римские императоры, и германские короли, о чем речь уже шла и будет идти ниже – Прим. автора). Так, назначая арльских епископов своими викариями в Галлии, именно папы 521

Там же, с. 92-93. Там же, с. 94. 523 Там же, с. 171. 524 См. II. 21, с. 38; 28, с. 28, 100; 37, с. 86. 525 См. II. 28, с. 155. 526 См. Там же, с. 165. 522

112

наделяли их полномочиями созыва соборов, которые имели фактически все епископы страны. По мнению римских пап, только их викарии должны были реализовать это право527. Однако даже арльские владыки, которым понтифики предписывали собирать соборы ежегодно528, пытались проводить их без папского разрешения, надеясь на то, что проводят самостоятельные соборы в интересах... папства. Так, епископом Арльским Равеннием «...был созван собор к концу 451 года (Арльский (451 года) собор – Прим. автора). Правда, Лев (папа римский Лев Великий – Прим. автора) не давал Равеннию открыто письменных полномочий к созванию в Галлии собора. Но Равенний знал, что, если это не запрещается, и что он не встретит противодействия со стороны римского престола, если только воспользуется этим правом в интересах папы как орган его власти»529. Ряд прав епископы Церкви Галлии реализовали именно на соборах. Хотя были, разумеется, исключения. Они имели право избрания и рукоположения других епископов (о порядке избрания и рукоположения речь пойдет ниже – Прим. автора). Это право диоцезные епископы использовали в пределах церковной провинции, в том случае, если в каком-нибудь диоцезе возникала архиерейская вакансия530. Вследствие особого статуса епископа Арльского в Церкви Галлии, его обычно избирали епископы нескольких провинций. Например, «В избрании Равенния (епископа Арльского – Прим. автора) принимали участие: Константин (Карпантра, prov. Viennensis) (провинция Вьеннская – Прим. автора), Авденций (Ди, prov. Narbonensis) провинция Нарбонна, правда, не ясно которая именно – Прим. автора), Рустик (Нарбонна, prov. Narbonensis prima) (провинция Нарбонна-I – Прим. автора), Австиций (Везон, prov. Viennensis) (провинция Вьеннская – Прим. автора), Никита (Вьенна), Нектарий (Авиньон, prov. Viennensis) (провинция Вьеннская – Прим. автора), Флор Асклепий (Кавайон, prov. Viennensis) (провинция Вьеннская – Прим. автора), Юст (Оранж, 527

См. Там же, с. 121. См. II. 31, с. 67. 529 II. 28, с. 154. 530 См. II. 38, с. 672, 677-679, 681. 528

113

prov. Viennensis) (провинция Вьеннская – Прим.автора), Августаик (Тулон, prov. Viennensis) (провинция Вьеннская – Прим. автора), Игнанций Хризафий»531. Некоторые галльские епископы имели митрополичьи права (они же – архиепископские, так как саны митрополита и архиепископа были в изучаемый почти идентичными – Прим. автора). Эти права вырастали за счет личного авторитета, значимости самой кафедры, а зачастую - по причине политики папства разделить и подчинить своей власти галльский епископат. Иногда значимая кафедра претендовала на общегалльское признание и общегалльскую духовную власть. Известно, что митрополичьими правами располагали несколько галльских епископов532. В частности, речь идет об епископах Арльском533, Марсельском (права реализовались в церковной провинции Нарбонна-II – Прим. автора)534, Вьеннском535. По мнению, Н. Малицкого, «некоторые из епископов добровольно отказались от своих митрополичьих прав, чтобы передать их Иларию» (епископу Арльскому – Прим. автора)536. Здесь дело – скорее всего – в том, что епископ Арльский реально имел авторитет не только в Южной Галлии, но и по всей стране, и периодически его поддерживал набиравший влияние во всем западном мире римский епископ. Стало быть, фактическим митрополитом – при всей зыбкости этого сана для Церкви Галлии – был именно епископ Арльский. Собственно, именно арльский епископ имел особые права и нередко пытался их реализовать, намереваясь выйти из положения папской марионетки. Тем не менее, этими правами епископа Арльского наделял именно апостольский престол, а потому в них был элемент некоторой неопределенности и расплывчатости. Так, «22 марта 417 года Зосим (римский папа Зосима – Прим. автора) отправил в Галлию послание, в котором епископ Арля осыпался привилегиями и милостями: 531

II. 28, с. 142. См. Там же, с. 92, 122. 533 См. Там же, с. 61, 156. 534 См. Там же, с. 96. 535 См. Там же, с. 122. 536 Там же, с. 92.

532

114

1) за ним утверждены были якобы всегда ему принадлежавшие митрополичьи прав не только в провинции Viennensis (Вьеннской – Прим. автора), но и в Narbonensis-I и II (соответственно – Нарбонна-I и Нарбонна-II – Прим. автора); 2) ему даровали привелегии выдавать духовным лицам Галлии так называемые litterae formatae, а через это за ним признано значение как бы папского викария в Галлии; 3) в его пользу решен вопрос о некоторых спорных приходах»537. Замечу, все эти права епископ Арльский Патрокл фактически выпросил у римского понтифика в надежде стать церковным лидером вначале в Южной, а затем и во всей Галлии538. На Галльском (429 года) соборе (возможно, он проходил в Риеце – Прим. автора) «епископ Иларий Арльский выступал митрополитом провинций Вьеннско, Нарбонны-II и Приморских Альп»539. Стремясь не допустить чрезмерного усиления епископов Арльских, папство изощренно манипулировало их правами, проводя политику «кнута и пряника», разделяя галльский епископат и внося в него дух нездоровой конкуренции (известно, что некоторые галльские архиереи боролись за получение митрополичьих прав, причем не только арльские владыки: например, после смерти Прокула, епископа Марсельского, имевшего митрополичьи права над провинцией Нарбонна- II, за это право боролся и епископ Экский540 – Прим. автора). Например, папа римский Лев Великий возвысил над всеми епископами Галлии старейшего по возрасту епископа Леонтия. «Местонахождение кафедры Леонтия неизвестно. Ему усвояется право созывать соборы и пользоваться всем преимуществом чести с сохранением, впрочем, прав остальных митрополитов... Митрополичья власть над Вьеннской провинцией... была передана епископу Вьеннскому. В остальных южногалльских провинциях митрополичьи права должны были, по мысли папы, сосредоточиться в руках епископов гражданских 537

Там же, с. 61. См. Там же. 539 II. 31, с. 50. 540 См. II. 28, с. 96. 538

115 541

митрополий этих провинций» . Здесь было явное посягательство на дарованные папством же права епископа Арльского. Этого не могли не понимать архиереи, радевшие за самостоятельность и единство Церкви Галлии: они желали восстановления прав арльских владык. «По словам епископов, просивших в 450 г. папу Льва Великого о реабилитации прав предстоятелей арльской кафедры, епископ Арльский не только управлял провинциями, но имел даже надзор над всей Галлией»542. Арльский епископ имел права папского викария в Галлии, то есть он был «уполномоченным посредником, при участии которого папа хотел и мог постоянно находиться в курсе галльских церковных дел»543. С другой стороны, викариатские права арльских епископов были уравновешены легатскими (более высокими по статусу, но все же – дипломатическими – Прим. автора) правами, которыми папство наделило старейшего по возрасту галльского епископа544. Галльские епископы имели право относительного целибата, то есть те из них, кто были до избрания на кафедру женаты, могли пребывать в браке и в дальнейшем545. Епископы пользовались правом апелляции к римским папам. Выше уже упоминалось о том, что Безансонский (444 года) собор под давлением Святого Илария, епископа Арльского низложил местного архиерея Хелидония из сущего сана. Хелидоний «остался недоволен этим решением собора и апеллировал к папскому престолу. Это послужило новым поводом к вмешательству папы в дела Галльской церкви»546. Поскольку Рим вступился за Хелидония, используя его дело как противовес против усиливавшегося влияния арльского епископа, то Святой Иларий Арльский решил также воспользоваться правом апелляции к римскому папе в зашедшем в тупик деле Хелидония. Он сам пошел пешком в Рим, пытаясь 541

Там же, с. 121-122. Там же, с. 97. 543 Там же, с. 171. 544 См. Там же, с. 121. 545 См. II. 38, с. 679. 546 II. 31, с. 58. 542

116

повлиять на понтифика. По дороге его попытались арестовать по приказу папы. Святой Иларий вновь вернулся в Арль. Хелидоний же был окончательно оправдан папой547. Таким образом, право апелляции к римскому епископу вполне удачно было использовано епископом Безансонским, и не принесло успеха епископу Арльскому. Право апелляции к римскому папе использовал и Брикций, епископ Турский, изгнанный жителями диоцезного центра. По словам Григория Турского, «Брикций отправился за помощью к римскому папе. Плача и рыдая, он говорил: «Все это я терплю по заслугам, потому что я согрешил против Божия угодника (Святого Мартина Турского – Прим. автора), часто называя его сумасшедшим и безумным. Видя чудеса, совершаемые им, я не верил в него»548. Как повествует автор «Истории франков», «...епископ Брикций пришел в Рим и рассказал папе о всех своих невзгодах»549. В конечном счете, он вернул себе архиерейский престол в Туре550. Право апелляции к папе со временем стало профанироваться. По мнению С. Предтеченского, «Галльские епископы... так привыкли к папской власти, что стали обращаться к папе за разрешением даже маловажных дел, например, при разрешении споров относительно того, к какой епископии принадлежала та или иная местность. Папу тяготило разбирательство маловажных и местных дел, поэтому Иларий (римский папа, которого иногда называют Гиларием – Прим. автора) принужден был напомнить галльским епископам, что только важные случаи нужно представлять для решения папскому престолу. Менее же важные дела должны быть рассматриваемы на соборе, созываемом ежегодно епископом Арльским»551. Епископат Церкви Галлии обладал рядом фактических прав и во внецерковной сфере. По словам В.И. Мажуги, «В меру своего политического авторитета и фактического богатства епископы 547

См. II. 28, с. 105-108. I. 2, с. 28. 549 Там же. 550 См. Там же. 551 II. 31, с. 67. 548

117

принимали на себя нередко роль подлинных патронов города и его области, они не только заботились о нуждах социального призрения, городском хозяйстве, справедливом налогообложении, но и часто распоряжались военными силами, организовывали вооруженные клиентелы при крупных монастырях, и, возможно, соборных церквах, а равно - и в собственных владениях»552. Епископы имели фактическое право вторгаться в сферу светской юриспруденции553. Первые галльские соборы не прописывали детально обязанности епископов. Тем не менее, ясно, что эти обязанности зачастую являлись и... правами. Например, и правом, и обязанностью являлось участие в диоцезных соборах, а также руководство ими; правом и обязанностью было участие в провинциальных соборах под руководством митрополита (архиепископа) (различие между этими санами в изучаемый период было довольно условным – Прим. автора)554. Те же обязанности епископы имели относительно капитулов и синодов, которые тогда имели довольно зыбкую грань с соборами555. Примечательно, что с конца V века в королевстве Бургундском епископы обязаны были испрашивать королевского разрешения на созыв соборов. На это обращали внимание Э. Лависс и А. Рамбо: «Только с их (бургундских королей – Прим. автора) разрешения епископы могли собираться на соборы; такое разрешение стало считаться необходимым с конца V столетия, а до того времени епископы собирались на соборы без королевского разрешения»556. Галльские епископы обязаны были рукополагать новых архиереев только в диоцезах, указанных римским папой. Так, папский Рим обвинил Мамерта, епископа Вьеннского в превышении власти, так как тот рукоположил епископа в город Ди, входивший в состав арльского диоцеза. Уполномоченный римского папы – Веран, епископ Ваннский сделал ему внушение, 552

II. 29, с. 49. См. II. 33, с. 326. 554 См. II. 31, с. 86. 555 См. II. 21, с. 38. 556 Там же, с. 111. 553

118

что впредь тот должен рукополагать епископов в диоцезах, определенных ему Римом557. В случае, если тот или иной епископ был рукоположен с нарушениями, то он был обязан обратиться за подтверждением рукоположения к епископу Арльскому558. Безусловно, что представление о реальных обязанностях галльских епископов можно получить, исходя также из санкций, которые на них накладывались за те или иные нарушения, причем, не только соборами. В IV-V веках в Галльской церкви практиковались следующие санкции к епископам – поражение в правах, понижение в сане, низложение из сана, ссылка и предание папскому суду. Интересно, что с ростом властных амбиций папства связаны две санкции – поражение в правах и предание папскому суду. Поражение в правах обычно применялось в том случае, если галльские епископы проявляли известную независимость от папства. Именно такая санкция была применена к Святому Иларию, епископу Арльскому: он лишился власти над своей церковной провинцией и над иными провинциями; его власть ограничили пределами города Арля559. Папскому суду епископы предавались за приверженность доктринальным отклонениям – ересям. Так, «Маркиан (епископ Арльский – Прим. автора) был обличен в своем отщепенстве от церковного общения собором местных епископов (скорее всего Арльским (452 года) собором – Прим. автора), чтобы лучше и вернее достигнуть осуждения виновного (в приверженности учению новациан – Прим. автора) и обеспечить мир местной церкви, местные епископы в лице Фаустина, епископа Лионского, обратились с просьбой о содействии к римскому епископу Стефану и Карфагенскому Киприану. Киприан предоставил действовать в этом случае римскому епископу, в виду филиальных отношений арльской церкви к римской»560.

557

См. II. 28, с. 166-167. См. Там же. 559 См. Там же, с. 119. 560 II. 31, с. 15.

558

119

Понижение в сане практиковалось в том случае, если епископ был рукоположен с нарушениями существующих правил. На Риецком (439 года) «соборе рассматривалось дело Арментария, епископа Амбрэнского (...митрополия Alpes Maritimae – провинция Приморские Альпы – Прим. автора), принявшего рукоположение только от двух епископов и без утверждения митрополита (res. Илария). Собор признал такое рукоположение незаконным. Арментарий был низложен в хорепископы»561. Такая санкция как ссылка применялась к галльским епископам, как правило, не соборами, а светскими властями – римскими императорами и германскими королями. Так, император единой римской империи Константин I сослал Святого Илария (Гилария – Прим. автора), епископа Пуатьерского за... приверженность христианской ортодоксии (некоторое время император Константин I склонялся к арианству – Прим. автора). Аббат Миллот писал в этой связи: «...Святой Гиларий (Иларий – Прим. автора) Пуатьерский оказал ревность противу лжеучения Ариева, устремился даже и на самого Константина, подкрепляющего раскол сей, наказан ссылкою в епархию свою Валентиниенскую»562. Причем, произошло это на Арльском (314 года) соборе, инициатором проведения которого и был Константин I. Фактически эту санкцию поддержали и соборяне. Безьерский (356 года) собор, «созванный Сатурнином, епископом Арльским... сослал Святого Илария, епископа – в Пуатье»563. Ссылка – как санкция – применялась к епископам вестготскими арианскими королями как мера не столько конфессионального, сколько - политического характера, поскольку епископы из числа галло-римлян политически ориентировались на римских императоров564. Такая санкция, например, была применена к Святому Сидонию Апполинарию, епископу Клермонскому565. 561

II. 28, с. 93. II. 26, с. 15. 563 II. 5, с. 155. 564 См. II. 18, с. 81. 565 См. Там же. 562

120

Самой жесткой санкцией было низложение епископа из сущего сана. Известно, что низлагали епископов, хиротонисанных в сан с нарушениями, епископов, женатых на вдовах и епископов, которые в бытность светскими лицами, осуждали людей на казнь. Довольно часто инициаторами низложения выступали митрополиты – епископы Арльские, имевшие в Церкви Галлии особый статус. На Риецком (429 года) соборе Святой Иларий, епископ Арльский «выступает митрополитом провинций Вьеннской, Нарбонны-II и Приморских Альп. Он низлагает епископа города Эмбрена (Амбрэна – Прим. автора), бывшего главным городом провинции Приморских Альп за то только, что последний был посвящен без его согласия»566. Интересно, что соборяне соглашаются с позицией митрополита. Трудно сказать, что было для них важнее: авторитет епископа Арльского или существующий порядок епископской хиротонии. Похоже, что митрополиты влияли на решения соборов по низложению епископов из сущего сана, поскольку были их инициаторами. Н. Малицкий писал: «В одно из таких своих пастырских путешествий Иларий (митрополит и епископ Арльский – Прим. автора) низложил Келедония (Хелидония – Прим. автора), епископа, как полагают, Безансонского. ...Созвал собор из епископов местных (Безансонский (444 года) собор – Прим. автора) провинций»567. Хеледония «обвиняли в том, что он женился на вдове, и, что, будучи светским человеком, он осуждал некоторых на сметную казнь»568. Решение Безансонского (444 года) собора было продублировано в том же году собором в Арле, на котором присутствовал тот же Святой Иларий, епископ Арльский569. С. Предтеченский делал акцент на то, что основанием для жесткой санкции – низвержения из сущего сана – могли быть не столько реальные нарушения епископа, сколько... жалобы на него. Скажем, относительно дела Хелидония, инициатор 566

II. 31, с. 50. I. 28, с. 100. 568 Там же, с. 104. 569 См. II. 21, с. 227. 567

121

низложения – епископ Арльский Иларий – основывался на жалобах570. В этой связи можно усомниться в адекватности санкций, применявшихся к епископам галльскими соборами в IVV веках. Безусловно, что в ряде случаев санкции граничили и с гонениями на епископов или же переходили в таковые. Это касается, прежде всего, санкций со стороны римских императоров и германских королей. Так, император единой Римской империи Константин I ссылал Святого Илария, епископа Пуатьерского за приверженность христианской ортодоксии. И Святой Сидоний Апполинарий, епископ Клермонский был гоним вест-готскими арианскими королями за политическую ориентацию на римских императоров, о чем было написано выше. Если император Константин I гнал ортодоксальных галльских епископов под давлением арианства, то император Лициний – вследствие своей приверженности язычеству. Зачастую Лициний даже затруднялся с обоснованием гонений, так как в IV столетии христианский ортодоксальный епископат – при демонстрации некоторой своей независимости – фактически был чрезвычайно лоялен по отношению к римской власти. В этом контексте Евсевий Памфил писал: «Не имея в виду ни одной причины и не зная, чем упрекнуть этих мужей (епископов – Прим. автора), он издал закон, запрещающий везде и всякое взаимное сообщение епископов... составление соборов или советов, и совещание о пользе христиан. Это служило ему поводом к нападению на нас (епископов – Прим. автора), ибо, если мы нарушим закон, то надобно будет подвергнуть нас наказанию, а когда захотим повиноваться, то ослабим постановления Церкви, потому что споры особенной важности не иначе могут примиряться как соборне»571. Таким образом, Лициний, прежде всего, гнал соборное движение, в целом, объективно не давая Церкви решать наиболее важные вопросы коллегиально, добиваться единства епископата, или, по словам Евсевия Памфила, «Лициний... старался

570 571

См. II. 31, с. 58. I. 3, с. 55.

122 572

расстраивать согласие людей единодушных» . Впрочем, Евсевий Памфил не уточнял, в чем конкретно состояли гонения Лициния на епископов, в том случае, если они нарушали монарший запрет на межепископскую коммуникацию. Более внятно об антиепископских гонениях писал Григорий Турский, затрагивая, правда, гонения на ортодоксальных епископов со стороны арианских вест-готских королей. В частности, он писал: «...Еврих, король готов, перейдя испанскую границу, начал в Галлии жестокие гонения на христиан. Повсеместно он... епископов отправлял в изгнание или закалывал мечом»573. То есть гонения на галльских епископов со стороны короля вест-готов Евриха имели массовый характер: массовыми были ссылки и убийства ортодоксальных архиереев. Причем, причиной гонений могли быть... подозрения в политической неблагонадежности; под такие подозрения, судя по всему, попадали епископы галло-римского происхождения. Очевидно, априори предполагались их симпатии к римской императорской власти. Григорий Турский сообщал, что Волузиан, епископ Турский, «муж из сенаторского рода... у готов... вызвал подозрение, и они его – на седьмом году епископства – отправили как пленника в Испанию, где он вскоре и скончался»574. То есть ссылка как санкция у вест-готов, скорее, являлась... пленом, соответственно, и отношение к епископам, попавшим в немилость к арианским королям, было как к пленным. Как гонения, так и благожелательность к галльскому епископату со стороны светских властей, разумеется, входили в общий формат их взаимоотношений. Попробуем определиться с взаимоотношениями епископов Церкви Галлии с римскими императорами. Даже не взирая на гонения, в изучаемый период главной все же была тенденция к потеплению этих взаимоотношений, по крайней мере, по сравнению со II-III веками. Репрессируя галльских архиереев, некоторые римские императоры проявляли к ним милость. 572

Там же. I. 2, с. 47. 574 Там же. 573

123

Таковым, несомненно, был император единой Римской империи Констанций. Под давлением еретиков-ариан он изгнал Святого Илария, епископа Пуатьерского во Фригию (Иларий считается одним из Отцов Западной церкви; он – автор антиарианских полемических произведений; якобы успешно воскрешал мертвых – Прим. автора). Тем не менее, внимательно изучив его богословские труды, император вернул его из изгнания на родину. Вот что сообщал по этому поводу Григорий Турский: «Блаженнейший Иларий, епископ Пуатье, по наущению еретиков, был отправлен в изгнание, где он писал книги в защиту вселенской веры и послал их к Констанцию. Констанций освободил его после четырех лет изгнания и разрешил ему вернуться на родину»575. В этом плане показательно поведение епископа. По словам Ш. Байе, «Иларий никогда не простил Констанцию, и – после смерти императора – он клеймит его память бичующим памфлетом»576. Заметим, что, в целом, в поведении галльского епископата проявлялась независимая позиция по отношению к римским императорам. Тот же Святой Иларий, епископ Пуатьерский «в 355 г. от имени галльского епископата... обращает к Констанцию следующие гордые слова: «Вы должны услышать голос тех, которые восклицают: «Я – христианин, я не хочу быть еретиком; я – христианин, не арианин. И лучше умереть в этом мире, нежели под влиянием власти человека растлить чистое девство истины»577. О проявлениях независимого поведения галльских епископов по отношению к римским императорам свидетельствовали и случаи отказа архиереев от жалуемых монархами денежных средств. Ш. Байе писал о том, что «галльские епископы, отправляясь на собор в Римини 359 г., отказались ехать на счет императорского фиска, чтобы сохранить свою свободу»578. «В IV в. ... государство (единая Римская империя – Прим. автора) стало христианским; в интересах Церкви было его 575

Там же, с. 20. II. 1, с. 289. 577 Там же, с. 288. 578 Там же. 576

124

поддерживать... Отныне армия, сенат, администрация наполняются христианами, в равной мере, как язычниками. Епископы больше не отговаривают верных от вступления в них. Они сами вмешиваются в публичную деятельность»579. Как отмечали А.Р. Корсунский и Р. Гюнтер, «Церковь вошла в систему гражданского управления: решения епископов обрели юридическую значимость, даже если они выносились по светским делам»580. Римские императоры активно поддерживали епископов в их субординационном возвышении. Bo-многом, благодаря им, само такое возвышение и состоялось по факту. Н.Д. Фюстель де Куланж писал: «Благодаря поддержке империи и воздействию ее учреждений, епископат решительным образом возвышается над пресвитериатом»581. В целом, вполне определенно наметился некий симбиоз императорской и епископской власти, их взаимодействие, в частности – в Галлии. «Епископы, обосновавшиеся в центрах провинций, – подчеркивал С. Лебек, – требовали, чтобы метрополия отдавала им предпочтение перед прочими коллегами. Таким образом, установилась поддерживаемая императорской властью церковная иерархия, копировавшая порядки гражданской. Связи между той и другой устанавливаются самые тесные: обычно епископы подбирались из членов семей сенаторов, и только в исключительных случаях были выходцами из курий. Примером могут служить Святой Реми (Ремигий – Прим. автора), аристократ из Лаониуа, выдвинутый в 459 году на должность епископа в Реймсе, или его брат, занявший тоже место в Суассоне. Становится понятно, каким образом власть епископов во многих случаях смогла заменить слабеющую светскую и как Церковь некоторое время спустя оказалась в положении силы, поддерживающей легитимность светской власти»582. Галльский епископат не только сам копировал гражданские управленческие принципы, но и активно принимал от римских 579

Там же, с. 298. II. 16, с. 20. 581 II. 37, с. 87. 582 II. 25, с. 29. 580

125

императоров экспортируемые ими идеи сочетания монархии с демократией в церковном администрировании. «Римской империей... для всего христианского мира сохранен был федеративный порядок с системой епископских соборов. Но внутри каждого диоцеза установлен был монархический строй и привились формы абсолютного властвования. Христианство стало федерацией церковных сановников, из которых каждый был государем в своей церкви»583. Теперь попробуем разобраться в далеко неоднозначных взаимоотношениях епископов Церкви Галлии с германскими королями. Реально германские короли и галльские епископы были людьми разной культуры, более того – для галло-римлян они являлись нашественниками, завоевателями. Франки, как известно, придерживались язычества, а бургунды и вест-готы были, преимущественно, арианами. Причем, последние зачастую следовали арианской ереси фанатично, испытывая острую ненависть к христианской ортодоксии, которой было верно подавляющее большинство галльского епископата. Что касается язычников-франков, то они намного лояльнее относились к христианам-ортодоксам, в том числе – из прагматических соображений. Именно этим и определялись взаимоотношения германских королей и галльских архиереев. Хотя в отдельных случаях епископы Церкви Галлии поддерживали неплохие отношения с королями-германцами. Например, Святой Авит, епископ Вьеннский «находился в личных дружеских сношениях с Гундебальдом (Гундобальдом – королем бургундов – Прим. автора)»584. До 467 года у галльского епископата наблюдались вполне сносные отношения и с вест-готскими королями585. Это объяснялось проявлениями со стороны некоторых королей веротерпимости или просто личного расположения к галльским

583

II. 37, с. 89. II. 21, с. 111. 585 См. II. 18, с. 80. 584

126 586

владыкам . Кроме того, германская экспансия в Галлию не остановила развитие соборного движения587. Рассмотрим отношение к галльским епископам бургундских королей. Осознавая влиятельность ортодоксального епископата на захваченных ими в Галлии территориях, бургундские монархи жаждали подчинить их полностью588. При этом они зачастую ненавидели епископов за симпатию к франкам или по подозрению в таковой. Вот что писал об этом Григорий Турский: «...когда слух об устрашающей силе франков уже распространился и в этих местах (оккупированных бургундами – Прим. автора), и все страстно желали подчиниться их власти, Святой Апрункул, епископ города Лангра вызвал у бургундов подозрение. И так как ненависть к нему росла с каждым днем, был приказ о тайном его убийстве. Когда Апрункул узнал об этом, он ночью, спустившись по стене, ушел из Дижонской крепости и пришел в Клермон. Там он стал... одиннадцатым епископом»589. Бургундские короли активно вмешивались в кадровую политику епископата Церкви Галлии, принимая участие в назначении архиереев590. Они ревностно отслеживали любые нарушения организационно-кадрового характера со стороны епископов и тотчас сообщали о них в Рим. В этом смысле характерно поведение бургундского короля Гундиоха, о котором писал Н. Малицкий: «Епископ Вьеннский Мамерт рукоположил епископа в город Ди. После известного послания папы Льва Великого, по которому территория вьеннской провинции делилась между предстоятелями церквей Вьеннской и Арльской, город Ди принадлежал ведению епископа Арльского, неизвестно только почему Леонтий (тогдашний арльский владыка – Прим. автора) оставил тогда без внимания такое нарушение его прав. Снисходительность Леонтия в данном случае, быть может, обусловливалась стесненностью политических обстоятельств. Во вьеннской провинции утвердились бургунды. Город Ди находился 586

См. II. 18, с. 80; 21, с. 111. См. II. 34, с. 31. 588 См. II. 21, с. 111. 589 I. 2, с. 45. 590 См. II. 21, с. 111. 587

127

в их власти. Такого рода положение могло побудить Леонтия отодвинуть в сторону личные счеты. Но рукоположенным был недоволен король Гундиох, во власти которого находился самый город. Он и поспешил принести в Рим жалобу на произвольный поступок Мамерта. Илар (римский папа Иларий или Гиларий – Прим. автора) потребовал от Леонтия подробно расследовать на соборе то, о чем сообщил ему вкратце Гундиох, и о результатах расследования сообщить в Рим для соответствующих распоряжений»591. Бургундские короли контролировали соборное движение, сужая его с общегальских масштабов до пределов своего королевства, что, впрочем, было характерно не только для бургундов. Э. Лависс и А. Рамбо подчеркивали: «Только с их (бургундских королей – Прим. автора) разрешения епископы могли собираться на соборы: такое разрешение стало считаться необходимым с конца V столетия, а до этого времени епископы собирались на соборы без королевского разрешения... с конца V столетия они уже собирались не специально для Галлии... а для... королевства бургундского»592. Все это порождало у галльских епископов неприязнь и страх перед бургундскими королями и одновременно симпатию к их противникам – франкам. Примерно аналогичными были взаимоотношения епископата Церкви Галлии с вест-готскими королями. Последние подозревали епископов в политической неблагонадежности, которая, по их мнению, состояла в реальной или мнимой симпатии галльских владык к римским императорам. Поэтому короли вест-готов блокировали нормальную деятельность епископата. Например, как отмечал Д. Клауде, «Король Еврих препятствовал замещению вакантных епископских кресел, так что ортодоксальные общины оставались без официального главы. Если учитывать центральное положение епископа в ортодоксальной церкви, становится очевидно, что эти действия Евриха повлекли за собой застой в церковной жизни. Рукоположение священников, освящение 591 592

II. 28, с. 164-165. II. 21, с. 111.

128

новопостроенных церквей и святой воды были функциями, исполнять которые имели право только епископы, хотя в случае вакансии эти задачи мог решать епископ соседнего диоцеза. Можно было предвидеть наступление когда-нибудь в будущем такого момента, когда все епископства лишаться своих пастырей. В 474-475 г.г. из 32 епископских мест в вест-готском королевстве пустовало – девять. По-видимому, Еврих избегал применения власти. Изгнание имело под собой политические, а не конфессиональные основания (скорее, все же и те, и другие! – Прим. автора); даже Сидоний Апполинарис (Святой Сидоний Апполинарий – Прим. автора), яростный противник вест-готов, смог после краткосрочной ссылки вернуться к исполнению своих обязанностей. Мы не совсем ясно представляем себе цель, к которой стремился Еврих... Кажется, Евриху, прежде всего, важно было устранить сам ортодоксальный епископат, представители которого, возможно, желали вернуться под власть правоверного императора. И все же не вполне ясно, почему Еврих не предпочел добиваться назначения епископами гогтовых к сотрудничеству с ним римлян. Так же непонятно, изменил ли Еврих свою политику после крушения Западной римской империи в 476 г. и разрешил ли он тогда епископские выборы»593. Григорий Турский подчеркивал особую жестокость вестготского короля Евриха по отношению к галльским епископам после его перехода испанской границы. Этот король «епископов отправлял в изгнание или закалывал мечом»594. Таким образом, сами вест-готские короли провоцировали страх и ненависть к себе со стороны епископата Церкви Галлии и вполне объяснимую симпатию к римским императорам. Bo-многом, иными, более позитивными, были взаимоотношения епископов Галльской церкви с франкскими королями. Вступив на территорию Галлии, франкские короли осознали, что местный епископат являл собой хорошо организованную управленческую структуру, имевшую непререкаемый авторитет у галло-римского населения страны, 593 594

II. 18, с. 81. I. 2, с. 47.

129

авторитет намного больший, чем у светской галло-римской знати. Особенно франкам импонировала нередко независимая позиция галльского епископата по отношению к римским императорам, которую не сумели заметить бургунды и вестготы595. То есть – в отличие от бургундов и вест-готов – франкские короли в своем восприятии епископов Церкви Галлии сразу заняли платформу лояльности, хотя это восприятие имело сугубо прагматичный оттенок. Особенностью политики франкских королей в Галлии было то, что «как и во всех... областях жизни государства и общества они оставили здесь в силе то, что сохраняло само по себе жизнеспособность в стране»596. Именно поэтому, рассуждая о восприятии франкскими монархами галльских архиереев, Н.Д. Фюстель де Куланж отмечал: «Новые хозяева страны не обнаружили по отношению к епископату никакого враждебного духа»597. Фактический основатель знаменитой династии Меровингов – король Хлодвиг, будучи еще язычником, строил свои отношения с галльскими епископами на основе довольно гибкого компромисса, для этого монарха, в принципе, не свойственного598. Когда же он крестился, то именно владыки Церкви Галлии стали его ближайшими советниками599. Ш. Бемон и Г. Моно писали, что «.. .Церковь уступила ему (Хлодвигу – Прим. автора) некоторых из своих советников: Св. Ремигия Реймсского, Св. Ведаста Арасского»600. Это были отношения сотрудничества: по оценке Н.Д. Фюстель де Куланжа, «Между епископами и королем происходил постоянный обмен услугами»601. Король Хлодвиг делал немало пожертвований епископам Галльской церкви: «Он обогатил их частью земель, доставшихся ему после победы (в Галлии – Прим. автора)»602. Он способствовал росту их власти и 595

См. II. 38, с. 683. Там же. 597 Там же. 598 См. Там же. 599 См. Там же. 600 II. 2, с. 54. 601 II. 38, с. 683. 602 Там же. 596

130

авторитета. Вот почему С. Лебек констатировал: «В период правления Хлодвига епископы появились почти во всех главных городах»603 страны. Разумеется, что король франков Хлодвиг вмешивался в кадровую политику галльского епископата. Нередко он, в сущности, даже назначал епископов своей властью, но делал это чрезвычайно гибко, учитывая все традиции избрания, утверждения и рукоположения архиереев в Церкви Галлии, что весьма нравилось местному клиру и мирянам. Подобно бургундам, он поставил под свой контроль соборное движение, как и они, сводя его с общегалльского уровня до пределов своего королевства, но делал это виртуозно, а не топорно604. Понятно, что галльские епископы относились к франкским королям «с почтением»605, о чем свидетельствовало хотя бы то, что «При крещении Хлодвига присутствовали все епископы общин»606 Галлии. Франкским королям симпатизировали епископы галльских территорий, захваченных бургундами и вестготами607. Здесь особенно показательны слова Святого Авита, епископа Вьеннского. Ж.Мишле отмечал, что этот владыка – «подданный бургундских ариан писал к нему (королю франков Хлодвигу – Прим. автора): «Ты сражаешься, а мы пользуемся твоей победой»608. Несомненно, анализируя решения соборов Церкви Галлии в IV-V веках, для их лучшего понимания следует учитывать эти взаимоотношения между галльскими епископами и германскими королями. Как, впрочем, и отношения с римскими папами. На рубеже поздней античности и раннего средневековья папство проявляло желание господствовать над всем христианским сообществом. В частности, оно делало все

603

II. 25, с. 28. См. II. 21, с. 111. 605 II. 2, с. 54. 606 Там же, с. 52. 607 См. I. 2, с. 45; II. 27, с. 28. 608 II. 27, с. 28. 604

131

возможное, чтобы приучить галльский епископат к мысли о верховном главенстве римских пап609. В известном смысле, стремление римских пап к абсолютному общецерковному господству подстегнула проблема Медиолана. Именно к медиоланской кафедре в конце IV века наблюдается явное тяготение галльского епископата, как к лидирующей в христианском сообществе610. «Не одна только Галлия тяготела в это время к Медиолану. Во всем западном мире к концу IV века заметна тенденция рассматривать медиоланского епископа как авторитет первой величины»611. Объясняется это прежде всего тем, что «В IV веке Медиолан становится местопребыванием главы Западной империи (императора – Прим. автора). Медиоланский епископ стал, таким образом, возвышаться... Предел возрастанию власти медиоланского епископа был положен изменением тех же политических обстоятельств. Около 402 г. западной столицей делается Равенна, и значение предстоятеля медиоланской кафедры начинает падать»612. В самой же Галлии – как это ни странно на первый взгляд – зависимости от папства способствовали амбициозные арльские епископы, стремившиеся к господству сначала над епископами южно-галльских диоцезов, а затем и к общегалльскому церковному верховенству. Они жаждали активного сотрудничества с папством из чисто прагматических соображений. Как отмечал Н. Малицкий, «Перед взором арльского епископа предносилась... заманчивая идея объединения под своей властью всей Южной Галлии... Авторитет римской кафедры казался как нельзя более подходящим для этого. Опасаться отказа со стороны предстоятеля этой кафедры не было оснований… Римскому епископу – как и арльскому – должны были рисоваться самые широкие перспективы от вмешательства в дела галльских епископов. Для той или другой стороны союз, безусловно, был выгоден»613. Интересно, что Патрокл, епископ Арльский, 609

См. II. 28, с. 79, 166-167. См. II. 28, с. 30. 611 Там же. 612 Там же, с. 31. 613 Там же, с. 61. 610

132

напрямую высказал римскому папе Зосиме идею о сотрудничестве. И понтифик отреагировал положительно614. Зависимости от римских пап содействовали и довольно частые апелляции к ним и самих галльских епископов. Ясно, что папы спекулировали на самом факте этих апелляций, активно вмешиваясь во внутренние дела Церкви Галлии615. Особенно показательной в этом смысле была апелляция безансонского епископа Хелидония616. Безансонский (444 года) собор низложил его из сущего сана. Он «остался недоволен этим решением собора и апеллировал к папскому престолу. Это послужило новым поводом к вмешательству папы в дела южно-галльской церкви»617. Известно, что папство поддержало Хелидония. Арльский епископ Иларий – инициатор низложения Хелидония из архиерейского сана – пошел пешком в Рим, пытаясь повлиять на папу в деле Хелидония. Иларий в этом случае отстаивал независимость Галльской церкви от Рима. Его попытались арестовать, но он бежал в Арль. Хелидоний же полностью был оправдан папой618. Римские папы всячески поощряли доносы на галльских епископов, даже если они исходили от германских королей-ариан. Так, например, после жалобы бургундского короля Гундиоха на Мамерта, епископа Вьеннского папа «Илар (Иларий или Гиларий – Прим. автора) потребовал от Леонтия (епископа Арльского – Прим. автора) подробно расследовать на соборе то, что ему сообщил вкратце Гундиох и о результатах расследования донести в Рим для соответствующих распоряжений. Желание папы не замедлили выполнить. С соборным решением отправился в Рим епископ Антоний, получив донесение которого папа от 25 февраля 464 года обратился к епископам, расследовавшим на соборе дело Мамерта с посланием»619.

614

См. Там же. См. I. 2, с. 28. 616 См. II. 28, с. 105. 617 II. 31, с. 58. 618 См. II. 28, с. 105-108. 619 Там же, с. 165. 615

133

Папство подчиняло галльский епископат поэтапно, вначале – наиболее сильный -южно-галльский620. Методика подчинения сводилась, как обычно, к реализации идеи «разделяй и властвуй». Поэтому вполне понятно то, что римские папы вовсю практиковали фаворитизм. Несмотря на далеко неоднозначные их отношения с арльскими епископами621, именно последние были настоящими фаворитами Рима. Заигрывания с арльской кафедрой были для римских понтификов необходимостью, поскольку местные владыки имели огромное влияние на всю полноту Галльской церкви, и подчинение их через особые привелегии вполне могло обеспечить апостольскому престолу контроль над галльскими диоцезами. Арльским епископам папы предоставили самые широкие полномочия622, включая ежегодный созыв общегалльских соборов623. Весной 417 года римский папа Зосима предоставил привелегии арльскому епископу Патроклу. Н. Малицкий в своем исследовании перечислял их: «1. 3а ним (Патроклом – Прим. автора) утверждены были якобы всегда ему принадлежавшие митрополичьи права, не только в провинции Viennensis (Вьеннской – Прим.автора), но и в Narbonensis-I и II (Нарбонна-I и II – Прим. автора). 2. Ему даровали привелегию выдавать духовным лицам Галлии так называемые litterae formatae, а через это за ним признано значение как бы папского викария в Галлии. 3. В его пользу решен вопрос о некоторых спорных приходах»624. Если в начале V столетия папство только намеревалось сделать арльских владык своими викариями в Галлии625, то в середине V века римский папа «Иларий... возложил на Леонтия (епископа Арльского – Прим. автора) полномочия папского викария в Галлии»626. Н. Малицкий подчеркивал: « Арльский епископ является викарием, уполномоченным посредником, при 620

Там же, с. 79. См. Там же, с. 79. 622 См. Там же, с. 162. 623 См. II. 31, с. 67. 624 II. 28, с. 61-62. 625 См. Там же, с. 65. 626 II. 31, с. 65. 621

134

участии которого папа хотел и мог постоянно находиться в курсе галльских церковных дел. Арльский же епископ должен был служить проводником папских распоряжений»627. Интересно, что фаворитизм дублировался и самими арльскими епископами, у которых были «любимчики». Так, креатурой Патрокла, епископа Арльского, являлся Максим, епископ Валансский, которого, как известно, обвиняли в манихействе628. При всем привелегированном положении папских фаворитов, иногда римские понтифики применяли к арльским епископам санкции, особенно в случаях строптивости последних. В этом плане показателен пример Илария, епископа Арльского, который пытался воспрепятствовать позиции римского папы Льва Великого относительно Хелидония, епископа Безансонского, которого в Галлии лишили сана. Понтифик не только реабилитировал Хелидония, но и пытался арестовать Илария629. Летом 445 года Лев Великий направил галльским архиереям послание, в котором, в частности, подчеркивалось: «Иларий даже усвоил себе дурной обычай, достойный осуждения, созывать соборы в чужой провинции, на будущее время ему это запрещается... Иларий впредь да не осмеливается назначать соборные заседания и расстраивать своим вмешательством решения епископов Божиих»630. Более того, римский папа лишил Илария власти над его провинцией и над другими, оставив ему епископские полномочия в пределах города Арля631. По словам Н. Малицкого, «...несколько времени спустя галльские епископы обратились к папе с просьбой реабилитировать прежнее значение Арльской кафедры»632. По мнению этих ходатаев, «просивших в 450 г. Папу Льва Великого о реабилитации прав предстоятеля арльской кафедры, епископ Арльский не только управлял провинциями, но имел даже надзор над всей Галлией»633. По627

II. 28, с. 171. См. Там же, с. 73-74. 629 См. Там же, с. 105-108. 630 Там же, с. 118. 631 См. Там же, с. 119. 632 Там же, с. 142. 633 Там же, с. 97.

628

135

видимому, галльских владык обеспокоила перспектива непосредственного папского руководства диоцезами Церкви Галлии. Следуя принципу «Разделяй и властвуй», римские папы делали своими уполномоченными в Галлии не только арльских, но и ваннских, и фрежюсских епископов634, а иногда – просто старейшего по возрасту или архиерейской хиротонии владыку635. Папство наделяло их «почти легатскими полномочиями»636. Римские папы активно вмешивались – как прямо, так и косвенно – в организационно-кадровые вопросы Галльской церкви, чем создавали неудобства для ее епископата. Например, римский папа Лев Великий сделал так, что «территория вьеннской провинции делилась между предстоятелями церквей Вьеннской и Арльской»637, что привело к путанице в плане принадлежности отдельных населенных пунктов к той или другой провинции и потенциальной угрозе для хороших взаимоотношений между епископами. Косвенное воздействие римских понтификов на кадровую политику галльских епископов наблюдалось при избрании новых архиереев Церкви Галлии. «При избрании (на арльскую кафедру – Прим. автора) преемника Иларию, – писал Н. Малицкий, – галльские епископы находят уже нужным считаться с папскими симпатиями, и папская санкция представляется для них делом существенной важности. Преемником Илария был выбран Равенний... пользовавшийся расположением папы... об его избрании папе дали оповещение...»638. Папство активно манипулировало и митрополичьими полномочиями епископов Церкви Галлии, особенно – на юге страны. Здесь Галльская церковь была особенно сильна, и римские папы пытались ее несколько ослабить. К примеру, «митрополичья власть над вьеннской провинцией была передана епископу

634

См. Там же, с. 121, 166-167. См. Там же, с. 121. 636 Там же. 637 Там же, с. 161. 638 Там же, с. 142. 635

136 639

Вьеннскому» . «В остальных южно-галльских провинциях митрополичьи права должны были, по мысли папы, сосредоточиться в руках епископов гражданских метрополий этих провинций»640. Прямо и косвенно римские папы вмешивались и в галльское соборное движение. Конкретно вмешивались в него такие понтифики, как Бонифаций I, Лев I Великий, Иларий (Гиларий). Например, папа римский Бонифаций I предписал созыв общегалльского собора в связи с делом Максима, епископа Валансского, по обвинению последнего в манихейской ереси. Причем, он требовал представить для утверждения в Рим решения этого собора641. Лев Великий всячески намекал Равеннию, епископу Арльскому на необходимость знакомить галльских владык с его посланиями именно на соборах (таковым, в частности, был Арльский (451 года) собор – Прим. автора)642. Кстати, и римский папа Иларий (Гиларий – Прим. автора) состоял в переписке с епископатом Церкви Галлии и рекомендовал ему – в случаях, если соборы не выполняли поставленных перед ними задач – обращаться за содействием в Рим643. Он же требовал от Леонтия, епископа Арльского, на соборе разобрать дело Мамерта, епископа Вьеннского (об этом шла речь ранее – Прим. автора)644. Получив донесение о прошедшем по делу Мамерта соборе, «папа от 25 февраля 464 года обратился к епископам, расследовавшим на соборе дело Мамерта с... посланием»645, в котором делал назидания галльским архиереям. В другом послании понтифик напомнил «галльским епископам о ежегодных соборах в Галлии, долженствующих проходить под председательством Леонтия» (епископа Арльского – Прим. автора)646.

639

Там же, с. 122; См. II. 70, с. 3. II. 28, с. 122. 641 См. Там же, с. 74. 642 См. Там же, с. 154. 643 См. Там же, с. 162. 644 См. Там же, с. 165. 645 Там же. 646 Там же; См. II. 70, с. 27-28. 640

137

Проявлением папского вмешательства в галльское соборное движение было непризнание папами решений соборян. Уже упоминалось о непризнании апостольским престолом решений Безансонского (444 года) собора о низложении из сущего сана местного епископа Хелидония. По мнению С.Предтеченского, именно «это послужило новым поводом к вмешательству папы в дела южно-галльской церкви»647. Зачастую сами галльские соборы собирались по папскому настоянию, прямому или косвенному648. Римские папы пытались принизить статус галльских соборов, рекомендуя им в том случае, если они не справлялись с теми или иными задачами, обращаться в Рим649. Кстати, римские понтифики отчасти добились-таки того, что «Более важные галльские дела решались в Риме в присутствии галльских епископов; менее важные оставались на рассмотрение галльского собора, долженствовавшего действовать под руководством папского викария и оповещать о своих постановлениях апостольскую кафедру»650. Римские папы пытались влиять на галльское соборное движение не только через викариев, но и легатов651. Иногда – в обход легатов – через фаворитов из числа арльских владык. В этом смысле был показателен Арльский (314 года) собор. Как писал С. Предтеченский, «...на соборе Арльском в 314 г. председательствовал епископ Арльский, несмотря на то, что присутствовали здесь в качестве представителей папы – два пресвитера и два диакона... В дошедшем... перечне отцов этого собора имя епископа Арльского стоит впереди, имена же римских легатов занимают лишь пятое место»652. Разумеется, галльский епископат, по мере возможности, сопротивлялся папской экспансии. Так, «около 429 года, после смерти Гонората, преемника Патрокла, на арльскую кафедру взошел Иларий. С именем Илария связан самый решительный... 647

II. 31, с. 58. См. II. 28, с. 154. 649 См. Там же, с. 162. 650 Там же, с. 171. 651 См. II. 31, с. 24. 652 Там же. 648

138

протест галликанской свободы против централизационных притязаний папской власти»653. Выше уже шла речь о том, как он сопротивлялся вмешательству римского понтифика в дело епископа Безансонского Хелидония654. Епископ Вьеннский Мамерт игнорировал решения римского папы Льва I Великого относительно территориально-диоцезного деления Церкви Галлии655. Сопротивление папству со стороны галльского епископата проявлялось и в том, что на соборах Церкви Галлии папских легатов отчасти... игнорировали. Даже в списках участников соборов их ставили далеко не на первое место656. Косвенный протест проявлялся и в том, что галльские епископы обращались «к папе за разрешением даже мало важных дел, например, при разрешении споров относительно того, к какой епископии принадлежит та или другая местность. Папу тяготило разбирательство мало важных и мелких дел, и поэтому Иларий (римский папа – Прим. автора) принужден был напомнить галльским епископам, что только важные случаи нужно представлять для решения папскому престолу, менее же важные дела должны быть рассматриваемы на соборе, созываемом ежегодно епископом Арльским»657. Интересно, что сопротивлению галльского епископата, во всяком случае, южногалльского, папству некоторым образом способствовало вторжение вест-готов. Вот что писал в этой связи Н. Малицкий: «Около 480 года в Южной Галлии утвердились вестготы. Вест-готское господство несколько затруднило сношения между папой и галльскими епископами. Переписка между Галлией и Римом прерывается до 23 августа 494 года»658. И все же в IV-V веках складывается зависимость епископов Церкви Галлии от римских пап. По словам С. Предтеченского, они даже привыкли к ней659. Несмотря на то, что «.. .в Галлии по653

Там же, с. 80. См. Там же, с. 105-108. 655 См. Там же, с. 164. 656 См. II. 31, с. 24. 657 Там же, с. 67. 658 II. 28, с. 172. 659 См. II. 31, с. 67. 654

139

прежнему продолжал свое существование церковный центр, объединявший южно-галльский епископат и простиравший свое влияние на всю галльскую территорию (Арльская архиепархия – Прим. автора), но центр этот делался мало-помалу покорным орудием в руках папы»660. Увы, «Арльский же епископ должен был служить проводником папских распоряжений»661. Взаимоотношения галльских епископов во многом определялись борьбой арльских архиереев за гегемонию над епископатом страны. По словам Н. Малицкого, владыками Арльского диоцеза овладела «идея объединения под своей властью всей Южной Галлии»662. Более того, епископ «Иларий Арльский не ограничил свою деятельность территорией власти, над которой свидетельствуют нам соборы риезский (риецкий – Прим. автора), оранжский и везонский. Одушевленный религиозной ревностью, он простер свою власть, кажется, и далее названных провинций»663, то есть – на всю Галлию. Именно поэтому римский папа Лев I Великий в послании к полноте Церкви Галлии писал следующее: «Иларий даже усвоил себе дурной обычай, достойный осуждения, собирать соборы в чужой провинции»664. Это свидетельствовало о централизаторских тенденциях, проявлявшихся у арльских епископов665. Каковы же были причины особой амбициозности арльских владык? Н. Малицкий считал, что «Возвышение арльской кафедры... обусловливалось той ролью, какую стали играть с V века в церковном управлении Галлии политико-гражданские условия жизни»666. Самый же город Арль становился главным в Галлии, отсюда следовали и амбиции здешних епископов. Тем более, что они нередко подпитывались как светскими властями страны, так и 660

II. 28, с. 154. Там же, с. 171. 662 Там же, с. 66. 663 Там же, с. 100. 664 Там же, с. 118. 665 См. Там же, с. 156. 666 Там же, с. 121.

661

140

римскими понтификами. На эту подпитку и делали ставку некоторые арльские архиереи. «Светскую поддержку необходимо было восполнить каким-нибудь внушительным церковным авторитетом. Авторитет римской кафедры казался как нельзя более подходящим для этого»667. Именно внешняя поддержка позволяла арльским епископам «...преступать церковные пределы без заметного противодействия со стороны тех епископов, интересы которых так или иначе могли быть затронуты»668 реализующимися амбициями возвышающейся кафедры. Арльские епископы лидировали на соборах; даже само участие архиереев в их работе определялось арльским владыкой. Например, на Оранжском (441 года) соборе присутствовал «...Евхерий Лионский, но он не принадлежал к церковной провинции епископа Арльского, почему и подписался не «absolute», а только... «sacerdotum comprovincialium meorum super his exspectatorus assensum». Евхерий присутствовал, вероятно, на соборе как человек, близко знакомый с Иларием» (епископом Арльским – Прим. автора)669. Арльские епископы уверенно низлагали других галльских архиереев из сущего сана, «дирижируя» соборами. Так, «на соборе, бывшем в городе Риеце, Иларий, (епископ Арльский – Прим. автора)... низлагает епископа города Эмбрена (Амбрэна – Прим. автора), бывшего главным городом провинции Приморских Альп, за то только, что последний был посвящен без его согласия»670. Это случилось, в частности, на Риецком (439 года) соборе. Разумеется, что аналогичных случаев было значительно больше, о чем упоминалось в предшествовавших главах настоящего исследования. Понятно, что властные претензии арльских владык встречали сопротивление остальных архиереев Церкви Галлии. Особенно дорожил своей свободой южно-галльский епископат671. Активно сопротивлялись гегемонии арльской кафедры нарбонские 667

Там же, с. 66. Там же, с. 100. 669 Там же, с. 94. 670 II. 31, с. 50. 671 См. II. 28, с. 66. 668

141 672

епископы . Не признавали власти арльских владык епископы Марселя и Ниццы673. Позиция ниццкого епископа была связана с тем, что «Ницца в гражданском отношении не имела муниципальной автономии и находилась в зависимости от Марселя»674. Однако, не взирая на сопротивление галльского епископата, архиереи Арля все же обеспечили себе гегемонию над Церковью Галлии. По оценке Н. Малицкого, «некоторые из епископов... добровольно отказались от своих митрополичьих прав»675 с тем, чтобы передать их епископу Арльскому. Ясно, что в этой победе сыграла роль поддержка владык Арля светскими властями, римскими папами, а также значение имела личная харизма отдельных арльских владык, их финансовый, силовой и правовой ресурс. Рассуждая о галльском епископате, следует отметить, что в IV-V веках он находился в довольно сложных отношениях с монашествующими. Об этом ясно свидетельствуют материалы Арльского (455 года) собора. «В 455 г. Равенний (епископ Арльский – Прим. автора)... пригласил епископов галльских на собор для решения одного спора, возникшего между епископом города Фрейуса (Фрежюса – Прим. автора) и монастырем Лерием (Леринским монастырем – Прим. автора)», – писал С. Предтеченский676. Далеко не случайно то, что, казалось бы, отдельная конфликтная ситуация вызвала собор общегалльского масштаба. Скорее всего, такие конфликты были типичны. Конфликт, разбиравшийся на Арльском (455 года) соборе, имел субординационно-дисциплинарный характер. Его фигурантами являлись аббат Леринского монастыря Фавст и епископ Фрежюсский Феодор, а также ряд других архиереев. Соборяне пришли к выводу, что епископ Фрежюсский имеет право утверждения и рукоположения леринских клириков, а также право миропомазания. По решению собора, монастырь не мог принимать 672

См. Там же, с. 96, 156. См. Там же, с. 96. 674 Там же; 50, с. 280. 675 Там же, с. 92. 676 II. 31, с. 64. 673

142

чужих клириков. В остальном же монахи Леринской обители были свободны от юрисдикции фрежюсского епископа и подчинены ведению аббата монастыря (См. Глава II. Полномочия первых галльских соборов). Таким образом, в IV-V веках галльскому епископату не удалось окончательно подчинить себе монашествовавших, имевших значительную автономию. Несомненно, что на взаимоотношения епископата с монашествовавшими оказывало влияние то, что некоторые из довольно влиятельных архиереев Церкви Галлии были как раз выходцами из монашеской среды. Например, Иларий, епископ Арльский или Евхерий, епископ Лионский, «оба они вышли из одного и того же Леринского монастыря»677. Некоторые из галльских епископов, например Святой Мартин Турский, были причастны к основанию монашеских обителей678. При всем том, что галльский епископат был ведущей силой соборного движения, отношения архиереев с этой церковной институцией порой бывали сложными. В основной массе, «чуждые тому духу ухищрений и интриг, который характерен для Восточной Церкви, они с презрением смотрели на соборы, которые, состязаясь из-за слов, противопоставляли Никейскому Символу Веры новые богословские формулы. Их вера была проста и отчетлива. С другой стороны, находясь дальше от императора, они не приобрели привычки льстить и живее сохраняли чувство независимости»679. Некоторые епископы Церкви Галлии активно противостояли тем соборам, проходившим в их стране, которые по составу были откровенно еретическими – арианскими или полупелагианскими (См. Глава II. Полномочия первых галльских соборов). Нередко епископы-ортодоксы подвергались санкциям со стороны таких соборов. Например «На Арльском 353 г. соборе Павлин (Паулин – Прим. автора) Трирский... отказался судить Афанасия (архиепископа Александрийского – Прим. автора) и был услан во Фригию, где и умер»680. То есть Паулин, епископ Трирский был осужден соборянами за приверженность 677

II. 28, с. 95. См. II. 1, с. 293. 679 Там же, с. 288. 680 Там же. 678

143

христианской ортодоксии и солидарность со Святым Афанасием Александрийским, непримиримым борцом с ересями и секуляризацией Церкви, одним из основателей галльского монашества. Несомненно, что епископы Церкви Галлии занимались душепопечительством, борьбой с язычеством и ересями, что логично увязывалось с их миссионерским служением. Так, креститель франков – Святой Ремигий, епископ Реймсский поддержал короля Хлодвига, когда умерла его сестра Альбофледа, так же принявшая христианство. «Так как король глубоко скорбел по ней, – сообщает такой авторитетный источник как «История франков», – Святой Ремигий прислал ему письмо со словами утешения...»681. Ясно, что это сочувствие не было дежурной вежливостью жантильного владыки, скорее всего, это было – закрепление его миссионерского результата в деле обращения Хлодвига к христианству (при этом не стоит забывать, что принятие христианства для короля франков было ничем иным как политическим деянием в контексте реализации им идеи покорения Галлии – Прим. автора). Епископы Галльской церкви активно боролись с язычеством, особенно после поворота императора единой Римской империи Константина I к христианству. По словам Ш. Байе, «Наследники Константина, побуждаемые епископами, издают эдикты, уничтожающие храмы (языческие – Прим. автора) и запрещающие жертвы (языческим богам – Прим. автора). В 408 г. Гонорий (император Западной римской империи – Прим. автора) поручает самим епископам следить за их исполнением. Эти суровые меры нелегко было применять. Язычники составляли еще большинство. В Галлии, где нередко на целую область не было ни одной христианской общины, существовавшие подвергались местным гонениям»682. «Борьба с язычеством Св. Мартина Турского (375400), за которым осталась слава церковного деятеля, ниспровергшего идолопоклонство в Галлии, – отмечал Н. Малицкий, – может служить лучшим подтверждением тому, что 681 682

I. 2, с. 51. II. 1, с. 278.

144

кельтский друидизм к концу IV века еще крепко держался в низших слоях народа. Биограф Мартина Турского Сульпиций Север говорит: «Перед прибытием Мартина в Галлию никто или почти никто не почитал истинного Бога (очевидное преувеличение – Прим. автора); только вследствие его примера и деятельности увеличилось число христиан; вскоре нельзя было найти ни одного места, где бы не было посещаемой церкви или монастыря, так как всюду, где святой разрушал капища, он на этом месте строил церковь или монастырь»683. Епископат Церкви Галлии полагал, что столь решительные антиязыческие акции подкрепят их миссионерские достижения. Подавляющее большинство галльских епископов было горячо заинтересовано в распространении по стране христианской ортодоксии и принципиально боролось с различными доктринальными отклонениями – ересями, в особенности – с арианством (См. Глава III. Законотворчество первых галльских соборов). Эта борьба была для них чрезвычайно успешной, поэтому именно к архиереям Церкви Галлии обращался Святой Василий Великий, архиепископ Кесарии Каппадокийской с просьбой о помощи в противостоянии арианству на востоке единой Римской империи. Он призывал их непосредственно выехать на Восток, а также повлиять на римского императора с тем, чтобы тот помог восточным христианам-ортодоксам одолеть ариан684. Впрочем, галльские – как и италийские епископы – командировали для борьбы с арианством в восточную часть империи подчиненных им пресвитеров685, сами они туда не поехали. Возможно, отчасти это связано с тем, что конфликт с арианами в Галлии был довольно-таки тяжелым, так как этой ереси иногда придерживались влиятельные светские правители, включая отдельных германских королей; кроме того, ее поддерживали некоторые императоры единой Римской империи (См. Глава III. Законотворчество первых галльских соборов). В Галлии были арианские епископы, созывались арианские 683

II. 28, с. 25. См. I. 1, с. 116-117, 298. 685 См. Там же, с. 328. 684

145 686

соборы . Иногда даже галльские епископы-ортодоксы проявляли определенные колебания под напористостью еретиков. По этому поводу Ш. Байе писал: «Галльские епископы, направляясь на собор в Римини 359 г. Отказались ехать на счет императорского фиска, чтобы сохранить свою свободу. Сперва ничто не могло поколебать их верности Никейскому Символу, но после 7месячного пребывания, которое похоже было на заключение, двадцать из них – опутанные доводами еретиков – уступили. Вернувшись в Галлию, они, однако, снова обрели утраченное мужество и на Парижском соборе (это или Галльский (359 года), или Парижский (360 года) соборы; не исключено, что это один и тот же собор – Прим. автора) подтвердили никейское исповедание»687. Галльский епископат выделил из своей среды неформальных и чрезвычайно ярких лидеров борьбы с арианской ересью. Наиболее выдающимся из их был Иларий, епископ Пуатьерский688. «Вождем этой борьбы (антиарианской – Прим. автора) был Иларий, епископ Пуатье, – отмечал Ш. Байе. – В 355 г. От имени галльского епископата он обращает к Констанцию (императору единой Римской империи – Прим. автора) следующие гордые слова: «Вы должны услышать голос тех, которые восклицают: «Я – христианин, я не хочу быть еретиком; я – христианин, не арианин. И лучше умереть в этом мире, нежели под влиянием власти человека растлить чистое девство истины»689. По сведениям Григория Турского, «Блаженнейший Иларий, епископ Пуатье, по наущению еретиков был отправлен в изгнание, где он писал книги в защиту вселенской веры и послал их Констанцию»690. Находясь в ссылке во Фригии, он поддерживает связи со своими единомышленниками691. Кстати, «Констанций освободил его после четырех лет изгнания и разрешил вернуться на Родину»692. 686

Там же. II. 1, с. 288. 688 См. II. 26, с. 15; 28, с. 26. 689 II. 1, с. 288. 690 I. 2, с. 20. 691 См. II. 1, с. 289. 692 I. 2, с. 20. 687

146

По возвращении в Галлию Иларий, епископ Пуатьерский «продолжает борьбу, собирает соборы, добивается смещения арианских епископов. «Только деятельности Илария, – говорит Сульпиций Север, – обязана Галлия избавлением своим от еретической скверны» (это – преувеличение, но выдающаяся роль Илария, епископа Пуатьерского в борьбе с арианством в Галлии несомненна – Прим. автора). Иларий никогда не простил Констанцию, после смерти императора он клеймит его память бичующим памфлетом. Этот страстный полемист был оригинальным писателем. Первый из христианских писателей он признал, что истина должна облекаться красивой одеждой изящного стиля. Язык его не всегда правилен. Но его жар и сила убеждения часто возвышаются до красноречия»693. При этом важно иметь в виду, что Иларий Пуатьерский не был единственным борцом с ересями. Большой вклад в антиеретическую деятельность внес, например, Святой Мартин, епископ Турский694. Именно он являлся горячим приверженцем идеи ненасильственной борьбы с еретиками695. Противостояние епископов Церкви Галлии еретикам препятствовало обращению в ереси язычников и, стало быть, способствовало миссии по распространению христианской ортодоксии. Высокий статус галльского епископата придавал такой миссии должный авторитет. Епископы Церкви Галлии были незаурядными миссионерами. В этом смысле особенно показателен Святой Ремигий, епископ Реймсский, которому принадлежит заслуга обращения к христианской ортодоксии франков, включая их короля Хлодвига. Именно он хотя бы отчасти сгладил политический мотив этого обращения, которым во всяком случае руководствовался сам Хлодвиг, человек чрезвычайно прагматичный. Григорий Турский в своей «Истории франков» связывает обращение Хлодвига с желанием его супруги – королевы Хродехильды, исповедовавшей христианство. В 496 году во время битв с аллеманами «королева 693

II. 1, с. 289. См. I. 2, с. 20. 695 См. II. 1, с. 289. 694

147

решила тайно вызвать Святого Ремигия, епископа города Реймса и попросила его внушить королю Слово Спасения. Пригласив короля, епископ начал наедине внушать ему, чтобы он поверил в истинного Бога, Творца неба и земли и оставил языческих богов, которые не могут приносить пользы ни себе, ни другим. Король сказал ему в ответ: «Охотно я тебя слушал, святейший отец, одно меня смущает, что подчиненный мне народ не потерпит, чтобы я оставил его богов. Однако я пойду и буду говорить с ними, согласно твоим словам. Когда же он встретился со своими, сила Божия опередила его, и весь народ еще раньше, чем он, начал говорить, будто воскликнул одним голосом: «Милостивый король, мы отказываемся от смертных богов и готовы следовать за бессмертным Богом, которого проповедует Ремигий». Об этом сообщили епископу, и он с превеликой радостью велел приготовить купель для крещения. На улицах развешивают разноцветные полотнища, церковь украшают белыми занавесями, баптистерий приводят в порядок, разливают бальзам, ярко блестят и пылают благовонные свечи, весь храм, баптистерий наполняется Божественным ароматом... И король попросил епископа крестить его первым. Новый Константин подошел к купели, чтобы очиститься от старой проказы и смыть свежей водой грязные пятна, унаследованные от прошлого... Когда он подошел, готовый креститься, святитель Божий обратился к нему с такими красноречивыми словами: «Покорно склони свою выю, сигамбр (сигамбры – германский родо-племенной союз, населявший во времена Гая Юлия Цезаря правый берег среднего Рейна; в III веке это название было вытеснено более общим – «франки»; на рубеже поздней античности и раннего средневековья само слово «сигамбр» было синонимично понятию «герой» – Прим. автора), почитай то, что сжигал, сожги то, что почитал». А был Святой Ремигий епископом весьма ученым и особенно сведущим в риторике. Кроме того, он отличался... святостью... Так король признал Всемогущего Бога в Троице, крестился во имя Отца и Сына и Святого Духа, был помазан Священным миром и осенен крестом Христовым. А из его войска крестились более 3.000 человек. Крестилась и сестра его – Альбофледа... обратилась и вторая его сестра – Лантехильда, до этого – сторонница ереси

148

ариан, признав единосущность Сына и Святого Духа с Отцом. Она была миропомазана»696. Ясно, что в изучаемый период епископы Церкви Галлии – вследствие своего высокого статуса – занимались миссией, преимущественно, среди высокопоставленных персон языческого сообщества – галло-римского или же германского. То есть само миссионерское служение тогда имело ярко выраженный социальный акцент. В этом контексте любопытны критерии, предъявляемые в Церкви Галлии к претенденту на епископский посох, а также порядок избрания и утверждения на архиерейскую кафедру. Отметим, что критерии к кандидатам в епископы прописывались в тексте Нового Завета, в частности в Первом Послании к Тимофею Святого Апостола Павла (1 Тим. 3:1-7). Они имели ярко выраженный духовно-нравственный характер. Буквально в первые века христианства церковная полнота развивала требования к будущим епископам в формировавшемся каноническом праве. В Церкви Галлии критерии к претендентам на епископство реально имели вид «обычая», то есть проявления традиционного права697. Зачастую эти критерии являлись негласными и не особенно четкими. С одной стороны, их вырабатывали действующие галльские архиереи, а с другой, как правило, стихийно – рядовые верующие, преимущественно, социально активные горожане. Интересно, что народ выдвигал в качестве основного критерия – высокий духовно-нравственный облик кандидата698, а епископы – наличие властных ресурсов: средств, силы, права, авторитета699 или же близость к влиятельным светским властителям700. Объективно властные ресурсы были необходимы потому, что епископы были носителями церковной власти. Кроме того, в условиях распада высокой римской культуры они нередко выполняли чисто светские управленческие функции или функции, приближенные к последним. Поэтому в качестве критериев к потенциальным владыкам выдвигались 696

I. 2, с. 50-51. См. II. 38, с. 671. 698 См. Там же, с. 672. 699 См. Там же, с. 671. 700 См. II. 28, с. 60. 697

149

наличие у них гражданского административно-управленческого опыта, фамильного богатства и политического авторитета. Вот что по этому поводу пишет В.И. Мажуга: «В конце V в. именно опыт ведения дел гражданского управления, приобретенный в бытность комитом, ставит в заслугу поддерживаемого им кандидата в епископы (речь идет о Симплиции, претенденте на буржскую кафедру – Прим. автора), Аполлинарий Сидоний (Святой Сидоний, епископ Клермонский – Прим. автора), сам в прошлом комит Оверни и префект города Рима, получивший сан епископа Клермона в своей родной Оверни... В меру своего политического авторитета и фамильного богатства, епископы принимали на себя нередко роль подлинных патронов города и его области, не только заботились о нуждах социального призрения, городском хозяйстве, справедливом налогообложении, но и часто распоряжались военными силами, организовывали вооруженные клиентелы при крупных монастырях и, возможно, соборных церквах, а равно – и в собственных владениях»701. Заметим, что и рядовые верующие, в особенности – горожане, также придавали значение критериям, о которых сообщалось выше. В качестве критерия к кандидатам в епископы они выдвигали... отсутствие у последних монашеского опыта, так как монахи при всем своем обычно высоком духовно-нравственном облике «не могут постоять за горожан перед земным судией (apud terrenum indicem), т.е. представителем светской власти»702. В Церкви Галлии в IV-V веках не было четкого критерия относительно того должен ли претендент на епископскую кафедру быть клириком или мирянином703. Она «не воспрещала возводить мирян в епископское достоинство»704. Тем не менее, некоторые соборы Галльской церкви «говорили о таких фактах, как об обстоятельствах, достойных сожаления, но формально не воспрещали подобной практики»705. К потенциальным епископам из числа мирян предъявлялись требования, о которых сообщал 701

II. 29, с. 49. Там же. 703 См. II. 38, с. 678. 704 Там же. 705 Там же. 702

150

Н.Д. Фюстель де Куланж: «Церковь допускала, чтобы в епископы назначались миряне под тем условием, чтобы до фактического занятия должности ему оставлялся промежуток времени в несколько месяцев для подготовки к принятию духовного звания. Вполне понятно, что мирянин, назначенный епископом, не мог оставаться дальше в миру. Допущение последнего произвело бы громадный переворот в организации епископата. Церковь требовала, чтобы такой человек прошел предварительно (обычно это было чисто формально и кратковременно – Прим. автора) ряд низких церковных степеней»706. В исследуемый период еще не было однозначного и четкого критерия целибата. Так, кандидат на буржскую кафедру «Симплиций оказался человеком женатым. Но это не служило препятствием: Церковь не требовала еще строгого безбрачия от духовенства; если она запрещала вступать в брак лицам, уже выбранным в епископы, то не воспрещала назначать епископом человека уже женатого»707. Правда, такой архиерей уже не имел права вступать со своей женой в половые отношения, что, впрочем, на практике нарушалось708. К кандидатам в епископы из числа мирян обязательно предъявлялся критерий законопослушности709. Довольно интересен вопрос о порядке избрания и утверждения галльских епископов. Хотя бы потому, что самое поставление епископов в Церкви Галлии в IV-V веках во-многом не соответствовало каноническому праву. В гораздо большей степени оно было связано с демократическими традициями гражданского общества. Н.Д. Фюстель де Куланж вполне справедливо отмечал, что «ни в Евангелиях, ни творениях Отцов Церкви, ни в постановлениях первых соборов не встречаем мы утверждения, чтобы назначение епископа должно было производиться путем народного голосования»710. Причем, это голосование имело довольно специфический характер. Тот же Н.Д. Фюстель де Куланж писал: «...когда мы читаем, что епископ 706

Там же. Там же, с. 679. 708 См. I. 2, с. 21. 709 См. II. 28, с. 104. 710 II. 38, с. 657. 707

151

выбран населением общины епархии (диоцеза – Прим. автора) (civitas), надо остерегаться принимать это выражение в том значении, которое вызывает слово «избрание» в уме современного человека. На самом деле, там не было настоящего народа и не производилось действительного избрания. Собрание состояло, главным образом, из священников, диаконов, вообще из клириков, затем – из местных жителей, из наиболее ревностных лиц среди паствы. Мы видим на нем даже женщин из числа тех, которые посвятили себя Церкви. Все собирались в священном месте (храме – Прим. автора), перед глазами епископов собравшиеся могли выкрикивать имя того или иного кандидата; и истолковывали же их восклицания и взвешивали их всегда епископы»711. Таким образом, заметно, что «народный» выбор архиереев в Галлии был весьма относителен. И все же очень продолжительное время «...община (диоцеза – Прим. автора)... высказывалась относительно человека, которого могла сделать епископом... она выражала свое мнение раньше его посвящения»712. Более того, в ряде случаев только с согласия граждан (не вполне ясно имели или нет избиратели «из народа» римское гражданство – Прим. автора) епископ утверждался на своей кафедре713. «Канонические правила, – подчеркивал Н.Д. Фюстель де Куланж, – устанавливали, что новый епископ должен был назначаться другими епископами в присутствии народа, а гражданское общество стремилось выработать традицию, чтобы народ сначала указывал свое желание, и епископ оказывался его избранником»714. Здесь было налицо противоречие между фиксированным церковным и традиционным народным правом. С демократическими обычаями, принятыми в Галлии, вынуждены были считаться даже амбициозные римские папы. Хотя здесь нужно иметь в виду фактор заигрывания понтификов с галльским общественным мнением с целью заручиться его поддержкой в борьбе за подчинение тамошней Церкви. В стране действовало негласное правило о том, что епископ не может быть 711

Там же, с. 681. Там же, с. 659. 713 См. I. 2, с. 27; II. 38, с. 669. 714 Там же, с. 679. 712

152

навязан диоцезу против желания его населения. «То же высказано... папой Целестином в одном послании, адресованном им в 428 году к епископам Галлии: «Пусть ни один епископ не будет навязан народу против его желания»715. «…В 445 году папа Лев I пишет епископам Вьеннской провинции с целью напомнить им правила (точнее – традицию – Прим. автора) избрания... Папа... укоряет их за то, что они злоупотребляют своим правом выбирать епископов тем епархиям (диоцезам – Прим. автора), которыми они должны управлять. Следствием этого бывает то, что епархии (диоцезы – Прим. автора) не желают принимать их»716. Нарушение принятых в Галлии демократических традиций поставления епископов приводило иногда к тому, что таковые водворялись силой. Епископы, поставленные в обход мнения граждан, зачастую «в свой епископский город... могли вступать не иначе, как в сопровождении войска и водворялись там силой»717. Такие случаи имели место быть в 445 году в Арле и Ди, галльских городах с ярко выраженными римскими демократическими традициями, где при помощи вооруженных отрядов насильственно водворились соответственно епископ Иларий и епископ Пройект718. Разумеется, что на избрание и утверждение епископов Церкви Галлии – помимо народа - пытались воздействовать римские императоры, папы и германские короли719. Тем не менее, по словам Н.Д. Фюстель де Куланжа, нет фактов относительного того, чтобы Церковь Галлии «в ту эпоху признавала за императорами – верховными вождями государства – (равно как и за германскими королями – Прим. автора) права выбирать епископов (хотя такие попытки были, как, впрочем, и навязывание галльским диоцезам папских ставленников – Прим. автора)... но Церковь не желала также и того, чтобы вожди доставлялись ей народом. Они (епископы, имевшие право архиерейской хиротонии – Прим. автора) не хотели получать их ни сверху, ни снизу. Она 715

Там же, с. 664. Там же, с. 665. 717 I. 16, с. 84; II. 38, с. 665. 718 См. II. 38, с. 665. 719 См. I. 2, 6-16; II. 21, 38. 716

153

(Церковь Галлии – Прим. автора) не допускала для себя зависимости ни от капризов толпы, ни от политики государей. Действительность не вполне отвечала такому идеалу, поставленному Церковью»720. Как ни странно, но особенно напористым желанием определять поставление епископов для галльских диоцезов отличались не римские императоры или понтифики, ни германские короли, а граждане. Именно традиция галло-римского гражданского общества вступала в противоречие с каноническим правом. По мнению Н.Д. Фюстель де Куланжа, «не всегда представлялось легким примирить оба этих правила (точнее фактора – Прим. автора) или требования. Очевидно, что если все население согласно намечало одно лицо, то выбор его становился обязательным для епископов. Если же мнения о нем разделялись, то могло случиться, что... мудрость епископов подчиняла себе народ или же сам народ оказывался благоразумен, чтобы положиться на решение епископов...»721. Поэтому объективно епископы, имевшие право хиротонии новых архиереев, были заинтересованы в проявлении партийности у граждан, избиравших епископов. Заметим, что первые галльские соборы пытались корректировать порядок избрания и утверждения диоцезных владык. «Арльский собор 452 года регулирует епископские выборы довольно неожиданным образом: «Когда надо назначать епископа, то епископы той провинции (где есть вакансия – Прим. автора) должны указать трех кандидатов, а затем клирики и граждане имеют право выбрать одного из трех»722. Эта корректива как раз и провоцировала партийность граждан и практически ставила их в зависимость от предложенных обстоятельств. Итак, в IV-V веках «...епископат становился предметом партийных исканий и борьбы»723. Довольно редко граждане действовали монолитно. «Происходили самые пламенные домогательства и

720

II. 38, с. 669. Там же, с. 679. 722 Там же, с. 667. 723 Там же, с. 672.

721

154 724

беззастенчивые интриги» . Иногда народу предлагались явно одиозные кандидаты, чтобы затем утвердить подходящего не из их числа. Это, по сути, означало противодействие епископата Галльской церкви демократическим традициям гражданского общества. В этом смысле показательной являлась ситуация, сложившаяся на Шалонском (470 года) соборе. Вот что писал о событиях в Шалоне Ш. Байе: «В Шалоне в 470 г. три кандидата спорили за епископат. Один – человек безнравственный – выхвалял своих предков, другого – известного обжору – поддерживали его прихлебатели, третий тайно обещал отдать своим сторонникам – если он победит – церковные имущества»725. В сложившейся обстановке «...Пациан, епископ Лионский, приехав в город, держал совет с епископами и, не спросив мнения народа, они назначили епископом архидиакона Иоанна... никто не решился протестовать. Так сделал Гонорат Арльский в 420 г., назначив Илария»726. Очень похоже, что все это весьма умело провоцировалось для того, чтобы исключить воздействие граждан на поставление архиереев. Граждан в этом случае просто ставили перед фактом и они принимали решение епископов, так как кандидаты, которых народ поддерживал, были слишком одиозны727. В принципе, народ мог делегировать свою функцию в поставлении епископов архиереям, имевшим право хиротонии. Именно так происходило поставление Симплиция, епископа Буржского. В своем исследовании «История общественного строя Древней Франции» Н.Д. Фюстель де Куланж приводил рассказ Святого Сидония, епископа Клермонского, викария Буржской митрополии и суффрагана об избрании и утверждении Симплиция: «Число искателей этого места было так велико, что все кандидаты на данную кафедру не поместились бы на двух скамьях. Что касается нас – епископов – то мы не могли выйти из затруднения. К счастью... народ вдруг объявил, что полагается на решение епископов. Некоторые кандидаты запротестовали, но народ остался при намерении воздержаться от выбора и решил, 724

Там же, с. 682. I. 1, с. 285. 726 Там же, с. 286. 727 См. II. 38, с. 675. 725

155

что последний будет предоставлен Клермонскому епископу. Как человек опытный, Сидоний не удовольствовался словесным заявлением. Он говорит, что потребовал выдать ему в руки pagina decretalis, то есть – грамоту... которую муниципий должен был направлять к представителю государственной власти; в бумаге оставлен был пробел для имени того, кто окажется выбран, и Сидоний приобретал право вписать имя по своему желанию. Кроме того, он настоял на том, чтобы народ клятвенно обязался ему признать и принять выбор, который он произведет. Он просил, наконец, несколько дней на размышление. По истечении этого срока он снова собрал в главную церковь города Буржа народ и – в присутствии епископов – сообщил сделанный им выбор. Он остановился на одном светском человеке по имени Симплиций»728. Народ мог не только делегировать свои полномочия по поставлению архиереев епископам, имевшим право хиротонии, но и... соглашаться с узурпацией епископской власти представителями нобилитета. Ш. Байе писал: «Галло-римская аристократия, состоявшая из сенаторских семейств, захватывает епископат с одобрения народа, нередко даже передавая его по наследству»729. Утверждали вновь избранного архиерея епископы той провинции, где находилась вакантная кафедра, затем он ими же хиротонисался. Например, после избрания буржским епископом Симплиция, Святой Сидоний Аполлинарий, епископ Клермонский, который руководил выборами, произнес похвальное слово новоизбранному владыке и его супруге, а затем обратился с речью к гражданам Буржа: «Так как вы поклялись признать и принять мой выбор, то во имя Отца и Сына и Святого Духа, я объявляю Симплиция епископом этой общины. Вы же – согласно данной вами клятве – должны единогласно одобрить мой выбор» Так и было сделано, и Симплиций занял епископскую кафедру. В приведенном рассказе также передается об избрании исключительном по своему характеру, однако, мы различаем и

728 729

Там же, с. 677-678. II. 1, с. 286.

156 730

здесь, каков был нормальный порядок» . Политически пикантной особенностью утверждения нового архиерея провинциальными епископами было то, что утверждение... должно – пусть формально – одобряться гражданами. То есть Церковь Галлии пытачась при избрании и утверждении диоцезных владык вьщерживать некоторое равновесие, добиваясь – пусть нередко призрачной – гармонии интересов епископата и народа. «...Если епископы и оказывались иногда слабее народа, то в руках их оставалось посвящение, – отмечал Н.Д. Фюстель де Куланж, – то есть то самое, что действительно делато человека епископом. В определении этого последнего пункта не наблюдается никаких колебаний; церковное правило формулировалось тут твердо, определенно и нерушимо. В общем выводе получалось, что, если высшее духовенство не могло назначить епископа вопреки желанию народа, то еще менее того – мог назначать их народ, вопреки воле прелатов. При своей неопределенности и противоречиях – описанный способ как бы двойного назначения приводил к самым разнообразным результатам. Иногда избранником оказывалось духовное лицо, известное своей святой жизнью, в других случаях выбор падал на честолюбивого клирика, другой раз – на богатого мирянина, но редко случалось, чтобы вся община действовала дружно в деле выборов»731. При всем том, что епископы Церкви Галлии времен первых галльских соборов зачастую были персонами чрезвычайно неоднозначными, тем не менее, они имели выдающееся значение в духовной жизни страны. Bo-многом, это объяснялось зачастую незаурядными личными качествами архиереев732. Н. Малицкий подчеркивал: «К концу IV столетия – как и в прежнее время – преобладающее значение имел здесь личный момент – личное достоинство...»733. В IV-V веках в Галлии подвизаюсь около двадцати епископов, канонизированных Западной Церковью (подавляющее большинство их активно участвовало в первых галльских соборах 730

II. 38, с. 679. Там же, с. 682. 732 См. II. 28, с. 27. 733 Там же, с. 28. 731

157

– Прим. автора). Таковы: Святой Пациент, епископ Лионский, Святой Мартин, епископ Турский, Святой Ремигий, епископ Реймсский, Святой Афанасий, архиепископ Александрийский («...знаменитейший Афанасий Александрийский был сослан в Трир в 330 г. Кажется, он имел большое влияние на епископов Галлии734, – писал Ш. Байе – Прим. автора), Святой Евстохий, епископ Турский, Святой Артемий, епископ Клермонский, Святой Сидоний Аполлинарий, епископ Клермонский, Святой Намаций, епископ Клермонский, Святой Непоциан, епископ Клермонский, Святой Иллидий, епископ Клермонский. Святой Авит, епископ Вьеннский, Святой Иларий, епископ Пуатьерский, Святой Перпетуй, епископ Турский, Святой Иларий, епископ Арльский, Святой Апрункул, епископ Лангрский и Клермонский и Святой Ведает, епископ Арасский. Шесть святых дала в изучаемый период Клермонская кафедра и три – Турская. Исчерпывающе оценил значимость епископов Церкви Галлии Ш. Байе: «Епископат есть хранитель веры. В великих богословских распрях, волновавших мир в IV и V в.в., епископы Галлии играли видную роль»735. Собственно, это и заметно по материалам первых галльских соборов, преимущественно, епископских по составу участников, да и по самой своей сути. Сан архиепископа в изучаемый период был довольно-таки условным. Почти невозможно отделить его епископа или митрополита. Архиепископами в Галлии называли владык наиболее авторитетных в тот или иной момент духовных центров. Таковыми, например, были владыки Арля736 и Вьенна737. Права и обязанности архиепископов соответствовали епископским, но им принадлежала особая роль в созыве соборов738. Тем не менее, власть архиепископов ограничивалась советом епископов церковной провинции, в которой он лидировал. Э. Лависс и А. Рамбо писали: «При архиепископе состоял совет из епископов или «синод», часто собиравшийся и обсуждавший 734

II.1, с. 288. Там же, с. 287. 736 См. II. 21, с. 227. 737 См. Там же, с. 110. 738 См. Там же, с. 227. 735

158

вопросы, касающиеся религиозных догматов и церковной дисциплины»739. Заметим, что грань между синодами и соборами в IV-V веках была довольно призрачной. Галльские архиепископы были зависимы от римских пап, которые пытались сдержать их властные амбиции. Так, в 444 году римский папа Лев I Великий пересмотрел дело Хелидония, епископа Безансонского, которого соборне низложили из сущего сана по инициативе Илария, архиепископа Арльского. «Лев... возвратил Калидонию (Хелидонию – Прим. автора) епископскую должность и осудил Илария, который вследствие того лишился епископского сана (445)»740. В соборных документах архиепископы зачастую проходят то под наименованием епископов, то митрополитов. Такая неясность свидетельствует о том, что в IV-V веках сан архиепископа, впрочем, как и сан митрополита, еще не оформился окончательно и был так сказать амебообразным, размытым. Сан митрополита в Церкви Галлии также был чрезвычайно условным, неустоявшимся. Сложно провести более или менее четкую грань между митрополитом, архиепископом и епископом. В изучаемый период в Галльской церкви этот сан только формируется. По мнению Н. Малицкого, в течение всего IV столетия митрополитов в Галлии не было вовсе741. В целом, если иметь в виду IV-V века, то было бы правильно сказать, что в это время некоторые галльские епископы имели митрополичьи права, в основном, епископы влиятельных духовных центров – таких как Арль, Нарбон, Лион, Вьенн, Бурж и Фрежюс742. Зачастую города, в которых имели местопребывания митрополиты или епископы, наделенные митрополичьими правами, являлись и в гражданском смысле крупными административными центрами. Так, «Бурж служил местопребыванием митрополита, он был главным городом провинции, носившей название Второй Аквитании»743.

739

Там же, с. 38. Там же, с. 227. 741 См. II. 28, с. 26. 742 См. II. 28, с. 61, 66, 122, 457; 38, с. 674-675. 743 II. 38, с. 675. 740

159

Митрополичьи права галльские епископы либо присваивали себе сами, либо получали от римских пап. С. Предтеченский обращал внимание на то, что уже в IV веке арльские епископы присвоили себе митрополичьи права во Вьеннской провинции744. Интересно, что римские понтифики, даруя галльским епископам митрополичьи права, подтверждали фактическое положение дел – в виде узурпации местными прелатами этих прав. Например, «22 марта 417 года Зосим (римский папа Зосима – Прим. автора) отправил в Галлию послание, в котором епископ Арля осыпался привилегиями и милостями: 1) за ним утверждены якобы всегда ему принадлежавшие митрополичьи права не только в провинции Viennensis (Вьеннской – Прим. автора), но и Narbonensis I и II (Нарбона-I и II – Прим. автора)745. Римские папы пытались передавать митрополичьи права одного епископа – другому, скажем, права арльского – вьеннскому и т.п.746. Митрополичьи права галльских епископов увеличивались папскими распоряжениями как поощрение за верность Риму747. Понятно, что прелаты, имевшие митрополичьи права не были самостоятельны, в особенности тогда, когда эти права подтверждались влиятельным папством748. Любопытно также, что отдельные епископы-обладатели митрополичьих прав передавали их наиболее значимому прелату, каковым в Галлии – вне всякого сомнения – являлся епископ Арльский. Н. Малицкий в этой связи писал: «Некоторые из епископов... добровольно отказывались от своих митрополичьих прав, чтобы передать их Иларию (епископу Арльскому – Прим. автора), вследствие личного своего расположения к нему»749. Митрополиты имели право созыва соборов и руководства ими750. Как правило, они председательствовали на соборах уровня не ниже провинциальных. Н.Д. Фюстель де Куланж замечал: 744

См. II. 31, с. 50. II. 28, с. 61. 746 См. Там же, с. 122. 747 См. II. 31, с. 65. 748 См. II. 28, с. 93. 749 Там же, с. 92. 750 См. II. 31, с. 50, 64. 745

160

«Бывали также провинциальные собрания (соборы – Прим. автора), составлявшиеся из епископов и священников под председательством митрополита»751. Митрополиты пользовались правом избрания диоцезных епископов752. Они же утверждали избранных владык, и это право признавалось за ними папством753. Если избранный епископ по тем или иным причинам не утверждался митрополитом, то его избрание не имело силы и даже считалось незаконным754. Отношения галльских митрополитов с папством были далеко неоднозначными, но в изучаемый период все заметнее становилась зависимость первых от епископов Рима. Например, папство активно манипулировало митрополичьими правами, даруя их то одним, то другим галльским владыкам755. Тем не менее, папы предпочитали, чтобы митрополичьи права сосредоточились у епископов главных городов гражданских провинций Галлии756. Известно, что в этой стране границы гражданских и церковных административных провинций не всегда совпадали, что создавало известные трудности для контроля деятельности местных митрополитов римскими папами. Эксперты считают, что особенно решительно подчинял галльских митрополитов римский папа Лев I Великий. Вот что писал по этому поводу С. Предтеченский: «Признавая – по крайней мере de facto – за митрополитом Арльским право созвания соборов, Лев Великий достиг вместе с тем решительного подчинения Галльской церкви римскому престолу. Верховная власть папы с этого времени (что, кстати, спорно – Прим. автора) не оспаривалась здесь. Преемник Льва Великого – Иларий уже не встречал ниоткуда противодействия. Лишь только он вступил на папский престол – митрополит

751

II. 37, с. 86. См. II. 38, с. 674. 753 См. II. 28, с. 166-167. 754 См. Там же, с. 93. 755 См. Там же, с. 122. 756 См. Там же. 752

161 757

Арльский Леонтий принес ему присягу в верности» . Более того, арльский митрополит являлся папским викарием в Галлии758. Если отношения с папством для галльских митрополитов зачастую оборачивались отношениями зависимости, то их отношения со светскими властителями, в известном смысле, были более свободными. Иногда это вызывало неудовольствие светских властителей, в частности императора единой Римской империи Валентиниана I759. Поставление провинциального митрополита осуществлялось местными епископами при обязательном участии митрополита ближайшей церковной провинции. «Существовало правило, что, когда митрополичий стол делался вакантным, епископы... собирались... в присутствии соседнего митрополита, чтобы произвести себе назначение нового»760. Митрополиты довольно часто упоминаются в документации первых галльских соборов, но их называют там часто и епископами, и архиепископами. Только в материалах одного из первых соборов – Арльского (314 года) есть упоминание о папских легатах, которые, по мысли понтификов, должны были руководить Церковью Галлии. Но все же господство папства в Западной Европе еще не было абсолютным, и поэтому легаты в Галлии являлись в изучаемое время – всего лишь проявлением демонстрации амбициозных намерений Рима. Папы еще не рисковали посылать в Галлию легатов с высоким статусом, а посылали пресвитеров и даже диаконов: так демонстрировалось их псевдо-смирение. Местному епископату давалось понять, что он чрезвычайно значим. «На соборе Арльском в 314 г., – писал С. Предтеченский, – председательствовал епископ Арльский, несмотря на то, что присутствовали здесь в качестве представителей папы два пресвитера и два диакона. В дошедшем до нас перечне отцов этого собора имя епископа Арльского стоит впереди, имена же римских

757

II. 31, с. 64. См. Там же, с. 68. 759 См. II. 38, с. 665. 760 Там же, с. 675.

758

162 761

легатов занимают лишь 5-е место» . Однако не исключено, что командируя в Галлию легатов с невысоким саном, папы унижали честолюбивых галльских епископов. Таким образом, ясно, что материалы первых соборов являются ценным историческим источником по формированию клира Церкви Галлии в VI-VIII веках. Процесс этого формирования активно продолжался и в VI-VIII столетиях762. Клир – как некий социум – стал его логическим итогом, именно он впоследствие стал т.н. «первым сословием» во Франции.

761 762

II. 31, с. 24. См. II. 35, с. 198-307.

163

ГЛАВА V. ПЕРВЫЕ ГАЛЛЬСКИЕ СОБОРЫ О МИРЕ Первые галльские соборы дают некоторые сведения о мире, как некоем христианском светском социуме, который в IV-VI веках отделяется от клира – то есть священствующих и монашествующих. Заметим, что процесс этот продолжался в Галлии в VI-VIII столетиях763. Хотя основными фигурантами первых галльских соборов – вне всякого сомнения – являлись епископы, миряне также были их активными участниками. Более или менее достоверные сведения об участии светских лиц касаются Арльских (314 и 353 годов) и Кельнского (346 года) соборов; не исключено, что мирянин в качестве т.ак называемого «епископского посла» принимал участие в Риецком (439 года) соборе (Кстати, Ф-П. Гизо подчеркивал, в принципе, возможность работы мирян в первых галльских соборах в качестве «епископских послов» или «епископских посланников»764 – Прим. автора). Скорее всего, светские люди участвовали и в других первых соборах Галльской церкви, но об этом в источниках нет внятных данных. Как правило, это были римские граждане. На Арльском (314 года) соборе пребывал император единой Римской империи Константин I, а на Арльском (353 года) соборе – император Констанций. В соборах участвовали и христиане из числа свободных германцев самого разного статуса (См. Глава II. Полномочия первых галльских соборов). Из 31 первого галльского собора на пяти вполне определенно обсуждалась проблематика, напрямую связанная с мирянами. К таковым относятся: Арльские (314 и 452 годов), Валансский (374 года), Оранжский (441 года) и Везонский (442 года) соборы. Первые соборы пытались определить права мирян. Миряне имели несколько ограниченное право участвовать в избрании епископов. Статья 54-я итоговых документов Арльского (452 года) собора гласила: «Когда надо назначить епископа, то 763 764

См. Там же, с. 308-317. См. II. 5, с. 155.

164

епископы той провинции должны указать трех кандидатов, а затем клирики и граждане имеют право выбрать одного из трех»765. Светские участники соборов, наряду с духовными, имели права судить епископов и даже... низлагать их из сущего сана. ФП. Гизо писал: «Ефрат, епископ Кельнский, отрицал Божественность Иисуса Христа; верующие и кельнское духовенство признали его еретиком, осудили и низложили»766. Это произошло на Кельнском (346 года) соборе. Везонский (442 года) собор подчеркивал право мирян на апелляцию к соборам в случаях отлучения их от Церкви (См. Глава II. Полномочия первых галльских соборов). Рабы-миряне имели право на убежище в христианском храме в случае побега от рабовладельцев и соответственно рабы, принадлежавшие церковным структурам, имели право на неприкосновенность со стороны светских рабовладельцев. Это право провозгласил Оранжский (441 года) собор767. Особо оговаривались права женщин-мирянок. Арльский (452 года) собор провозглашал право женщин на проживание в домах клириков в тех случаях, когда они являются близкими родственницами последних (например, бабушками, матерями, дочерями или племянницами) или супругами. При этом обязательным условием была их приверженность христианской вере768. Жена имела право на совместное проживание с мужем, избранным и посвященным в епископы, при условии отказа от сексуальных отношений с ним769. Первые галльские соборы практически не затрагивали вопроса об обязанностях мирян. За исключением только одного случая, касающегося мирян высокого социального статуса. Речь идет о своеобразной церковной регистрации таковых для обеспечения лучшего контроля над ними. Регистрация заключалась в получении от епископа так называемого «причастного разрешения», которое они обязаны были предъявить владыке 765

I. 11, с. 885; II. 38, с. 667. II. 5, с. 155. 767 См. II. 5, с. 158, 161. 768 См. Там же, с. 160. 769 См. I. 2, с. 21. 766

165

диоцеза, в котором – при переезде – могли исполнять те или иные высокие административные должности, включая – губернаторские. Об этом абсолютно конкретно говорилось в решениях Арльского (314 года) собора: «Пусть верующие, сделавшись губернаторами провинций, получают причастные разрешения для того, чтобы епископ того места, где они могут находиться, мог наблюдать за ними и отлучать от Церкви, если они сделают что-нибудь против благочиния»770. Это было серьезной заявкой Церкви Галлии на некую теократию. Таким образом, не только епископ Рима уже в раннее средневековье имел притязания и на светскую власть. Первые галльские соборы устанавливали для наказания мирян некоторые санкции. Одна из них – покаяние. Арльский (542 года) собор предлагал его как меру за семейные конфликты. Правда, его налагали в случае согласия именно с этой мерой обоих супругов, пребывавших в ссоре771. Куда более распространенной санкцией для мирян было отлучение от Церкви. Об этой санкции шла речь на одном из самых первых известных нам галльских соборов – Арльском (314 года). Она предусматривалась для высокопоставленных мирян, «если они сделают что-нибудь против благочиния»772. В чем именно могли состоять деяния против благочиния, за которые полагалось отлучение, материалы собора не разъясняют. Валансский (374 года) собор предусматривал отлучение от Церкви за двоеверие (См. Глава II. Полномочия первых галльских соборов). Каноны, принятые Оранжским (441 года) собором «...отлучают от Церкви тех, кто, лишась своих рабов, вследствие того, что те искали прибежища в церкви, овладел бы рабами этой церкви»773. Как видим, довольно жесткая санкция применялась к мирянам за посягательство на церковную – включая «живую» – собственность. Причем, отлучение полагалось за то, если миряне 770

II. 5, с. 154. См. Там же, с. 160. 772 Там же, с. 154. 773 II. 5, с. 161. 771

166

утаят посмертные приношения Церкви своих умирающих родственников. Везонский (442 года) собор провозглашал: «Пусть тот, кто утаит приношения умирающих, будет отлучен от Церкви»774. Арльский (452 года) собор карал отлучением от Церкви за занятие актерским ремеслом775, которое трактовалось тогда в христианской среде как атрибут язычества. Разумеется, соборных материалов, относящихся к IV-V векам и касающихся мирян, гораздо меньше, чем документов о клире. В этом проявлялась отчетливая тенденция к преуменьшению значимости мирян в церковной жизни. И эта тенденция, как известно, в дальнейшем прогрессировала в западной церковной традиции. Именно манкирование ролью мирян впоследствии стало одной из причин Великой Реформации XVI столетия, которая попыталась преодолеть разрыв между клиром и миром, реанимировав на практике Библейский принцип всеобщего священства верующих.

774 775

Там же, с. 154. См. Там же, с. 159.

167

ГЛАВА VI. ПЕРВЫЕ ГАЛЛЬСКИЕ СОБОРЫ О БОРЬБЕ С ЯЗЫЧЕСТВОМ С самого своего начала галльское соборное движение уделяло внимание проблематике борьбы с язычеством. Она затрагивалась как первыми соборами (IV-V вв.), так и ранними соборами (VIVIII вв.)776. Христианство в Галлии столкнулось с четырьмя разновидностями язычества: римским, кельтско-друидическим, германским и синтезированным (своеобразной смесью римских, галльских, а иногда и германских языческих представлений – Прим. автора). Два мировоззрения – политеистическое (язычество) и монотеистическое (христианство) не могли не столкнуться в переходную эпоху, когда феодальный общественноэкономический уклад пришел на смену рабовладельческому. Это столкновение имело самые различные проявления. По оценке А. Миллера, «четвертое столетие началось ужасными гонениями при Диоклециане (императоре единой Римской империи Диоклетиане – Прим. автора), тяжелейшими испытаниями, какие только выпадали на долю христиан. Десятилетие (303-313) исповедатели Иисуса проходили переплавку в горниле испытания. Но вместо того, чтобы сгореть в огне, как надеялись их враги в продолжение некоторого времени, страдания послужили лишь к тому, что христиане очищались иумножались»777. Впрочем, советский историк С.Г. Лозинский считал, что в единой Римской империи «Жестокие меры Диоклетиана проводились далеко не везде. В Галлии, например, где цезарем был Констанций Хлор, они фактически не применялись»778. Разумеется, что это утверждение не вполне соответствовало истине, так как в столь авторитетном источнике как «История франков» сообщается о том, что именно в IV столетии в Галлии «христиан, которых язычники находили, они 776

См. II. 35, с. 324-327. II. 30, с. 317. 778 II. 23, с. 41. 777

168 779

либо истязали бичами, либо увечили мечом» . Ш. Байе отмечал, что «В течение IV в. борьба христианства и поганизма (язычества – Прим. автора) меняется в характере. Христианство – еще не государственная религия, но уже – религия императоров, которые всем своим авторитетом покровительствуют ее успехам. Оно хочет не только спасать души, но и властвовать над миром. Наоборот, ослабевшее язычество сохраняет только видимость официального культа. Скоро из гонителя оно становится гонимым. Наследники Константина, побуждаемые епископами, издают эдикты, уничтожающие храмы, запрещающие жертвы. В 408 г. Гонорий (император единой Римской империи – Прим. автора) поручает самим епископам проследить за их исполнением»780. Очевидно, что «лишь к концу IV столетия христианство сделало обширные завоевания»781 в Галлии. Языческое сопротивление христианству было довольно сильным. В IV-V веках «язычники составляли еще большинство. В Галлии, где нередко на целую область не было ни одной христианской общины, существовавшие подвергались местным гонениям. В Туре, вследствие противодействия язычников, епископат остался незамещенным (об этом можно прочитать у Григория Турского782 – Прим. автора)... Религиозные преобразования, осуществляемые императорами, возмущали язычников и во многих местах они решались на насилие»783. Именно поэтому в Галлии бывали случаи, когда «христиане совершали богослужение тайно в укромных местах»784. В Галлии конфронтация христианства с язычеством усугублялась еще и тем, что последнее имело, преимущественно, простонародный, а конкретнее – сельский характер. Заметим, что именно сельское население составляло подавляющее большинство в этой стране. Самое понятие «селянин» было синонимично понятию «язычник». Об этом писал Ш. Байе: «Термин «pagani» – 779

I. 2, с. 24. II. 1, с. 278. 781 II. 28, с. 25. 782 См. I. 2, с. 24. 783 II. 1, с. 278. 784 I. 2, с. 24. 780

169

жители «pag’a» сельские жители – с IV в. получил религиозное значение язычника, поклонника прежнего культа. Еще в конце века – несмотря на деятельную проповедь – большие местечки (села – Прим. автора) не насчитывали ни одного христианина. Друидизм давно утратил свою жизненность, но из смеси римской и кельтской мифологии образовалась народная религия...»785. Более или менее активная «христианизация деревень началась только в середине IV в., когда появились первые монастыри около Пуатье и Тура»786. Что касается некоторого успеха миссии среди галльских крестьян, то он относится к концу IV столетия787. Любопытно, что, сопротивляясь христианству, простонародье находило «пособников в муниципальных магистратах. Что касается имперских чиновников, большинство – даже на высших ступенях иерархии – были язычниками»788. Таким образом, в антихристианском сопротивлении в Галлии IV-V веков объединились сельские простолюдины и крупные чиновники, как правило, галло-римского происхождения. Наиболее ревностно боролись с язычеством монахи и диоцезные епископы789. Определился также лидер – идеолог и практик этой борьбы Святой Мартин, епископ Турский. В «Истории франков» особо подчеркивалось, что он «множеством чудес показал народу, что Христос – Сын Божий – поистине есть Бог, и опроверг неверие язычников. Кроме того, он разрушил капища... построил церкви...»790. «Борьба с язычеством Св. Мартина Турского (375-400), – отмечал Н. Малицкий, – за которым осталась слава церковного деятеля, ниспровергшего идолопоклонство в Галлии, может служить лучшим подтверждением тому, что кельтский друидизм к концу IV века еще крепко держался в низших слоях народа... пред прибытием Мартина в Галлию (Святой Мартин, епископ Турский – выходец из римской провинции Паннония (современная Венгрия), 785

II. 1, с. 279. II. 22, с. 16. 787 См. II. 28, с. 25. 788 II. 1, с. 279. 789 См. II. 22, с. 15. 790 I. 2, с. 20. 786

170

воспитанный в Италии – Прим. автора)... почти никто не почитал истинного Бога, только вследствие его... деятельности увеличилось число христиан; вскоре нельзя было найти ни одного места, где бы не было посещаемой церкви или монастыря, так как всюду, где святой разрушал капища, он на этом месте строил церковь или монастырь»791. Не взирая на успехи христианской миссии, реализуемой энергичными и решительными служителями, в Галлии IV-V веков утвердился феномен двоеверия. Даже среди тех, кто принял христианство, «упорно сохранялась вера в фей, наяд и в других лесных, морских и домашних божеств, так и многочисленные обрядовые песни и пиры, связанные с языческими праздниками792. «В письме к Рустику, епископу Нарбонскому папа Лев I говорит о христианах, участвующих в языческих зрелищах и пирах, совершающих приношения идолам»793. Двоеверие отчасти объяснялось попыткой некоторых христианских миссионеров в Галлии использовать метод инкультурации. «Обращая в христианство галло-римлян, епископы и монахи не порывали резко со старыми верованиями и религиозными обычаями. Нередко продолжали поклоняться старым божествам, называя их новыми именами. Так, галльский бог Люг, превратившийся сперва в романизированных областях в римского Меркурия, с распространением христианства приобрел новые черты под видом Архангела Михаила. Старые места языческого культа – высокие горы, священные рощи, источники и гроты Церковь превращала в христианские святилища. Там появлялись кресты, часовни, изображения святых. Почитание мелких языческих божеств отчасти уступило место почитанию местных святых – епископов, угодников, отшельников, чудотворцев»794. Первые соборы принимали важные решения, определявшие результативность борьбы с язычеством и его пережитками в Галлии. Известно – по крайней мере – три таких собора.

791

II. 28, с. 25. II. 22, с. 16. 793 II. 1, с. 284. 794 II. 22, с. 15. 792

171

Валансский (374 года) собор «отлучил от Церкви... тех, которые после крещения приносили жертвы демонам или подвергали себя языческим очищениям»795. Таким образом, церковная полнота Галлии пыталась бороться с двоеверием. Арльский (452 года) собор разбирал дела христиан, вернувшихся к язычеству во время гонений на Церковь. Соборяне пробовали выработать позицию относительно не устоявших в вере, но из соборных материалов не вполне ясно какова она была на самом деле796. Зато вполне определенно этот собор осудил занятие актерским ремеслом, как языческое, поскольку актерство в изучаемый период, действительно, было тесно связано с языческими культами. Соборяне предписывали за него отлучать от Церкви797. На Ваннском (около 465 года) соборе было решено бороться с рудиментами язычества в среде клириков. В его постановлении говорилось: «Ни один клирик – под страхом отлучения от Церкви – да не занимается гаданием по житиям святых или по Св. Писанию»798. Несомненно, первые галльские соборы внесли свой вклад в борьбу с язычеством (как правило, синтезированным, галлоримским; оно было куда более изощренным, нежели германское и более укорененным в сознании большинства населения страны – Пим. автора). А. Миллер писал, что борьба с политеизмом «...закончилась... полным низложением язычества. С окончанием четвертого столетия было запечатлено поражение язычества и определена окончательная победа христианства»799. Это мнение можно считать слишком поспешным, о чем свидетельствуют материалы так называемых «ранних соборов»800. Другое дело, что в IV-V веках язычество перешло к обороне, хотя его пережитки до сих пор сохраняются в западной церковной традиции.

795

II. 5, с. 15. См. Там же, с. 159. 797 См. Там же, с. 160. 798 Там же, с. 162. 799 II. 30, с. 311. 800 См. II. 35, с. 324-327. 796

172

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Научная новизна настоящего исследования состоит в том, что впервые в отечественной историографии проанализировано самое начало соборного движения в Галлии на рубеже поздней античности и раннего средневековья. В IV-V веках Христианская Церковь столкнулась в этой стране с многочисленными и довольно запутанными проблемами, порожденными переходом от рабовладельческого общественно-экономического уклада к феодальному. В центре внимания автора оказались судьбоносные события, связанные с драматичной сменой языческой парадигмы – парадигмой христианской. Таковыми событиями, вне всякого сомнения, были и церковные соборы IV-V столетий, которые оказали серьезное воздействие на духовную жизнь Галлии в плане реализации принципа соборности в условиях складывавшейся западной церковной традиции. Галльские соборы IV-V веков проявили во всей полноте этно-, государство- и культурообразующую миссию Христианской Церкви в общецивилизационном процесссе. Они подготовили так называемые «ранние соборы» VI-VIII веков. Первые галльские соборы имели законодательные (с тенденцией вторжения в светскую сферу – Прим. автора), консультативно-декларативные или консультативноорганизационные, посреднические, судебно-карательные или даже карательные полномочия. Хотя вполне определенно прослеживалась тенденция именно к законодательному характеру галльского соборного движения. Это однозначно свидетельствовало о том, что в исследуемый отрезок времени «Церковь вошла в систему гражданского управления: решения епископов обрели юридическую значимость, даже если они выносились по светским делам»801. Соборное движение IV-V веков продемонстрировало, что для Церкви Галлии первостепенное значение имела чистота 801

II. 16, с. 20.

173

христианского учения. Теологическая проблематика по статусу занимала на них первое место, морально-этическая – второе, организационно-кадровая – третье, а имущественно-финансовая – четвертое места. Любопытно, что в VI-VIII веках теологическая проблематика переносится на четвертое (по сути дела – последнее! – Прим. автора) место. На первом же месте окажется – организационно-кадровая; имущественно-финансовая займет – второе место, а морально-этическая – третье место802. Хотя первые галльские соборы сыграли заметную роль в борьбе с доктринальными отклонениями – ересями, тем не менее, некоторые из них были откровенно еретическими. Кроме того, первые соборы чрезвычайно мало занимались литургическими вопросами, несмотря на практическое формирование довольно оригинальной галликанской литургии. Ш. Байе писал, что уже «В V в. в Галлии существует особая литургия – так называемая галликанская, которая удержится до Пипина Короткого (известного галльского майордома, ставшего королем франков – Прим. автора). К многочисленным общим праздникам, как Рождество, Пасха, Крещение, Вознесение, Пятидесятница, присоединяются всюду праздники местных святых. В конце V в. Мамерт, епископ Вьеннский, устанавливает так называемые Рогации – моления. Это – процессии, совершающиеся три дня перед Вознесением и призывающие благословения на поля»803. Первые галльские соборы почти полностью игнорировали довольно сложные межэтнические реалии, имевшиеся в стране в IV-V веках. Однако в VI-VIII столетиях соборное движение в Галлии станет внимательно отслеживать и проблемы богослужебной практики, и межэтнические отношения804. Соборное движение IV-V веков отразило процесс деления полноты Церкви Галлии на «клир» и «мир», что являлось нарушением Библейского принципа всеобщего священства верующих.

802

См. II. 35, с. 353. II. 1, с. 296. 804 См. II. 35, с. 318-323, 328-331. 803

174

Первые галльские соборы принципиально боролись с язычеством и его пережитками, способствовали утверждению монотеизма в стране. Их духовное и общекультурное значение, не взирая на очевидные проблески некоторой секулярности, трудно переоценить. Они, во-многом, предопределили алгоритм церковной жизни будущей Франции да и всей Западной Европы.

175

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ Обзор литературы. До сего дня ни на Западе, ни в России нет ни одного фундаментального исследования, посвященного началу галльского соборного движения в IV-V веках. В исторической литературе имеются больше самые общие сведения, впрочем, весьма полезные для его изучения. К сожалению, собственно, информация о соборах Церкви Галлии в ней отсутствует или же сведена к минимуму. В равной степени это касается работ французских, немецких, шведских, швейцарских, американских, английских, итальянских, болгарских и российских историков805. Однако даже среди этих работ есть такие, в которых делаются некоторые подходы к изучению стартового состояния соборного движения в Галлии на рубеже поздней античности и раннего средневековья. Прежде всего, речь идет о труде Ф-П. Гизо «История цивилизации во Франции», где автор выявляет причины проведения первых галльских соборов, излагает суть принятых ими постановлений и приводит интересные статистические данные об их участниках806. Работа Ф-П. Гизо позволяет нам – хотя бы отчасти – понять полномочия соборов, степень их авторитетности в глазах римских императоров и пап, германских королей, пост-античного общества, в целом. Известный французский историк дает интересные сведения о роли галльских соборов IV-V веков в организации церковного управления, богословия и богослужебной практики, борьбе с язычеством и ересями, разрешении межэтнических и нравственных проблем, имущественно-финансовых отношениях. В исследовании Н.Д. Фюстель де Куланжа «История общественного строя Древней Франции» в 3-м томе идет речь об Арльском (452 года) соборе, но также есть сведения о соборных полномочиях в IV-V веках, о складывавшейся уже в то время 805 806

См. II. 1-85. См. II. 5.

176

церковной иерархии, делении христиан на «клир» и мир», правах и обязанностях внутри этих сообществ, субординационных отношениях между служителями Церкви, взаимоотношениях епископата с паствой, римскими императорами и папами, а также германскими королями, организации церковного управления, борьбе с язычеством, разрешении межэтнических и нравственных проблем807. Ш. Байе в своей работе «Христианство в Галлии и утверждение варваров рассказывает об Арльском (353 года), Риецком (439 года), Турском (460 года) и Шалонском (470 года) соборах. Он также упоминает о неких Арльском, Парижском, Бордоском и Галльском соборах, о точной датировке которых приходится только догадываться или предполагать. Он подробно касается тех же реалий, что и упомянутые выше авторы, однако у него есть также информация о гонениях на христиан в изучаемый период, об интеграции церковных структур в систему рабовладения, политизированного характера некоторых из первых галльских соборов, оформления монашества и культа святых808. Э. Лависс и А. Рамбо во «Всеобщей истории с IV столетия до нашего времени» повествуют об Арльском (444 года) соборе, и круг сопряженных с ним проблем идентичен тому, на что обращали внимание и другие авторы809. Примерно тоже самое можно сказать и о работе аббата Миллота «Начальныя основания французской истории от Кловиса до Лудовика Четвертагонадесять», с той лишь разницой, что автор рассматривает работу Арльского (452 года) и Анжерского (около 453 года) соборов810. Аналогична и «История христианской церкви» А. Миллера, в которой рассказывается об Арльских (314 и 353 годов) соборах811. Об Арльском (314 года) соборе есть материалы и в историкобогословском труде шведского исследователя Б. Хэгглунда «История теологии», где он, в частности, пытается анализировать 807

См. II. 38. См. II. 1. 809 См. II. 21. 810 См. II. 26. 811 См. II. 30. 808

177

значимость первых галльских соборов в борьбе с ересями и, в частности, с полупелагианством812. Из приведенных выше сведений, ясно, что в западной – все же преимущественно, французской – историографии самая тема начала соборного движения в Галлии все же не разработана, хотя довольно внятны подходы к этому. Что касается российской историографии, то в ней периодически возникал интерес к старту галльского соборного движения на рубеже поздней античности и раннего средневековья, и практически все историки-россияне, которые пытались погрузиться в эту проблему, довольно подробно изучали Арльский (314 года) собор, в работе которого принимал участие римский император Константин I813. В.В. Болотов во 2-м томе «Лекций по истории Древней Церкви» дал также сведения и об Арльском (451 года) соборе, дал подробные сведения о полномочиях первых галльских соборов, организации церковного управления в Галлии IV-V веков и роли в нем епископата, о борьбе с ересями и взаимоотношениях галльского церковного руководства с римскими императорами814. С. Предтеченский в своей монографии «Развитие влияния папского престола на дела западных церквей до конца IX в.» описал также Риецкий (439 года), Оранжский (441 года), Безансонский (444 года), Арльские (451 и 455 годов) соборы, обращая внимание на разрешение ими вопросов богословия, субординационных отношений внутри духовенства, взаимоотношений галльского епископата с римскими папами. Разумеется, он не обошел и проблематику, которую мы встречаем в работе В.В. Болотова815. Довольно большое число первых галльских соборов – наряду с Арльским (314 года) – пытался рассмотреть Н. Малицкий. В его труде «Борьба Галльской Церкви против пап за независимость» идет речь о Валанском (374 года), Нимских (394 и 396 года), Риецких (429 и 439 годов), Оранжском (441 года), Везонском (442 812

См. II. 40. См. II. 3, 14, 16, 28, 31. 814 См. II. 3. 815 См. II. 31. 813

178

года) соборах. О некоторых соборах Н. Малицкий сообщал довольно неопределенно, без указания точных дат или места их проведения, что, несомненно, затрудняло и затрудняет даже вполне компетентного читателя. Он делал несомненный акцент на том, как именно первые галльские соборы решали миссионерские, нравственные и межэтнические проблемы, как относились к складывавшимся институту монашества и культу святых. Н. Малицкий дал довольно адекватную картину того, как действовали соборы в условиях деления христианского сообщества Галлии на «клир» и «мир», формирования постантичного христианского менталитета и разгула криминала в контексте развала некогда единой Римской империи816. О политизированности соборного движения в Галлии IV-V веков указывалось – опять же в плане анализа Арльского (314 года) собора – в книге А.Р. Корсунского и Р. Гюнтера «Упадок и гибель Западной римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.)» и в 1-м томе «Истории средних веков» под редакцией З.В. Удальцовой и С.П. Карпова817. Таким образом, и в российской историографии, начиная с дореволюционных времен, наметился явный интерес к проблеме первых галльских соборов, обозначились и очевидные экспертные подходы к ее разрешению, но, увы, до сих пор не существует ни одной обобщающей научной работы, посвященной началу соборного движения в Галлии IV-V веков. Обзор источников. Источников по первым Галльским соборам чрезвычайно мало, что создает серьезную проблему для исследователя. Как правило, не полностью, фрагментарно, иногда в изложении соборная документация IV-V веков содержится в таких известных сборниках как «Capitularia regum francorum». T. 1-2. P, 1780; «Corpus scriptorum ecclesiasticorum Latinorum». T. l, Vindobonae, 1866; Т. 5, Hannoverae, 1882; Т. 7, Vindobonae, 1881; Labbe Ph., 816 817

См. II. 28. См. II. 16, 14.

179

Cossart G. «Sacrosancta concilia». Vol. 18. P, 1671-1672; Mansi J.D. et al. «Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio». Firenze, 1759-1793; «Monumenta Germaniae historica. Auctores antiquissimi». Т. 3. B, 1892; Т. 4. B, 1881, 1885; Т. 6. B, 1883; Т. 8. B, 1887; Т. 9. B, 1892; Т. l 1. B, 1893, 1894; «Monumenta Germaniae historica. Scriptores rerum Merovingicarum». Т. l. Hannoverae, 1885; Т. 2. Hannoverae, 1882; «Patrologiae cursus completus». Series Graeca. Т. l, 19. P, 1857; «Patrologiae cursus completus». Series Latina. Т. 21. P, 1878; Sirmond J. «Concilia antiqua Galliae». Т. l. P, 1629. He менее скудная документальная информация о них содержится даже у таких известных авторов раннего средневековья как Аммиан Марцеллин и Фредегар818. О галльском соборном движении IV-V веков отчасти можно лишь догадываться, изучая «Церковную историю» Евсевия Памфила, который был его современником819. Впрочем, несомненный источниковедческий интерес вызывает его труд «Жизнь блаженного василевса Константина»820, где содержатся сведения о причинах Арльского (314 года) собора, и самое главное – об участии в нем императора единой Римской империи Константина I, о неоднозначных взаимоотношениях церковных и светских иерархов и о борьбе соборян с донатистами. Особое место среди источников о галльских соборах IV-V веков занимает эпистолярное наследие одного из Отцов Восточной Церкви – Василия Великого821. Несмотря на несколько косвенный характер, оно позволяет нам довольно четко определиться с проблематикой галльского соборного движения IV столетия. Например, в 88-м письме, включенном в книгу «Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской», содержится призыв к галльским епископам оперативно и именно соборне реагировать на появление ереси ариан. Здесь же содержался его призыв к твердому отстаиванию Никейского Символа Веры. Василий Великий особо подчеркивал значимость соборов в борьбе с доктринальными отклонениями, отмечая, прежде всего, их 818

См. I. 6, 9. См. I. 4. 820 См. I. 3. 821 См. I. 1. 819

180

теолого-миссионерский и душепопечительский характер. Интересно, что это письмо соответствует промежутку между Валансскими соборами 370 и 374 годов. В 243-м письме, дата написания которого пока не установлена, Василий Великий рекомендовал епископам привлекать на борьбу с арианами и светский государственный ресурс, что было блестяще проделано именно на галльских соборах. Любопытно и 255-е письмо, в котором содержится информация о том, что галльские епископы для борьбы с арианством направляли священников в Восточную римскую империю: скорее всего, решение о столь серьезной акции принималось соборне, но Василий Великий об этом прямо не сообщал. Сведения о соборном движении в Галлии IV-V веков имеются и в таком известном источнике по истории раннего средневековья как «История франков» Григория Турского822. Довольно подробно он сообщал о попытках некоторых соборов отрегулировать складывавшуюся систему церковной иерархии, включая пределы компетенции каждой из ее составляющих, формировавшийся институт монашества, экономические отношения, в которые все больше втягивалась Церковь, взаимные контакты зародившихся «клира» и «мира», сотрудничества церковных и светских структур в условиях перехода от рабовладельческого уклада к феодальному, сложную межэтническую ситуацию в Галлии. Григорий Турский обратил внимание на теолого-миссионерский характер соборного движения, на его интерес к проблемам богослужебной практики, церковной и общественной морали, взаимоотношениям с папским Римом. Фрагментарно он использует такой источник, как «Письмо» Павлина из Нолы, творческая активность которого пришлась на конец IV- начало V века823, в котором характеризуется галльский епископат, который, как известно, составлял становой хребет галльского соборного движения на стыке античности и средневековья. Работа с источниками по первым галльским соборам требует ярко выраженного критического подхода, поскольку они 822 823

См. I. 2. См. I. 5.

181

выходили из-под пера «заинтересованных лиц», что называется, ангажированных в галльскую – да и во вселенскую! – церковную ортодоксию. Отсутствие источников, исходящих от их оппонентов, разумеется, препятствует воссозданию до конца объективной картины соборов Галльской церкви IV-V веков.

182

ПРИМЕЧАНИЯ 1. Ариане – еретики, отрицавшие Божественную природу Христа, а, следовательно, ставившие под сомнение учение о Божественности Христианской Церкви. Арианство пользовалось популярностью у варваров (бургундов, вестготов и некоторых других), враждебно относившихся к римской цивилизации. Тем не менее, арианами были даже некоторые римские императоры, например, Констанций (337361 г.г.) и Валент (364-378 г.г.). Приверженцы арианства – последователи александрийского пресвитера Ария. Их ересь осуждена I-м Вселенским собором в 325 году. 2. Аланы – ираноязычные сарматы, частично поглощенные ордами гуннов, частично имевшие дружественные отношения с ост-готами и вандалами. В конце V века аланы, оказавшиеся в Галлии, были ассимилированы местным населением. 3. Бонозиане – еретики, отрицавшие приснодевство Богоматери – последователи Бонозия, епископа Сардикского. Ересь бонозиан осуждена Капуанским (391 года) собором. 4. Багауды – участники преимущественно крестьянского движения «борцов» или «воинствующих» в Галлии в первой половине V века. 5. Бургунды – восточные германцы, предположительно – выходцы с о-ва Борнхольм. В 406 г. основали на Рейне королевство с центром в г. Вормс (уничтожено гуннами в 436 г.). В 443 г. бургунды – как римские федераты – поселены в Савойе. В 457 г. они заняли бассейн Роны и основали новое королевство с с центром в г. Лионе. В 534 г. Бургундия включена во Франкское королевство. До VI века бургунды придерживались арианства. 6. Бретонцы – кельты (бритты) переселились на континент с Британских островов в V-VI веках. До сего дня сохранились как народность во Франции. 7. Вандалы – восточные германцы – выходцы из Скандинавии. В начале V века вместе с аланами опустошали Галлию. Придерживались арианской ереси.

183

8. Вест-готы – западные германцы, утвердившиеся в 412-419 г.г. в Южной Галлии. Окончательно завоевав Прованс, они завершили свою экспансию, так как их сдерживала борьба с римлянами, бургундами и франками. 9. Галлия – страна между Пиренеями, Рейном, Алпами и Атлантическим океаном. В конце IV века – римский диоцез, состоящий из 17 провинций; фактически обособленное государственное образование с собственным управлением. 10. Диоцезно-провинциальное административное деление – в конце IV века в единой Римской империи насчитывалось 14 диоцезов и 119 провинций их составлявших. Разделившись на две части в 395 г. (Западную и Восточную), Римская империя имела 4 префектуры (плюс две – Римскую и Константинопольскую). Диоцезы – как и прежде – делились на провинции, провинции – на городские округа и паги (сельские волости). Западная Римская империя имела 2 префектуры – Галльскую и Италийскую (не считая Римской), включавших 6 диоцезов и 58 провинций, из которых одна управлялась проконсулом, подчиненным непосредственно императору. Восточная Римская империя имела 2 префектуры – Иллирийскую и Восточную (не считая Константинопольской), включавших 7 диоцезов и 42 провинции, из которых одна управлялась проконсулом. Галльская префектура включала в себя диоцезы – Испанский, Галльский и Британский. Галльский диоцез назывался также Диоцезом 7 южных провинций, хотя состоял из 17 провинций, включавших в свой состав 117 городов. Светское и церковное понятия «диоцез» и «провинция» зачастую не совпадают. 11. Гунны – преимущественно тюрки. В 451 г. совершили неудачное вторжение в Галлию. 12. Герцоги – в варварских королевствах герцоги (dux) были выше графов (comes). Они возглавляли военные походы, управляли огромными территориями (округами), взимали налоги. Число городов, даваемых им в управление, доходило до семи. Им принадлежала и судебная власть. Институт герцогов был заимствован франками и вест-готами у римлян.

184

13. Графы – в варварских королевствах должностные лица, назначаемые королем в качестве руководителей округов, но подчиненных герцогам. В пределах округов графы имели судебно-административную и военную власть. Институт графов был заимствован варварами у римлян. 14. Донатисты – участники религиозного движения в Северной Африке в IV-V веках. Требовали повторного крещения для тех христиан, кто не устоял во время гонений, отвечали насилием на вмешательство государства в дела Церкви. Приверженцы донатизма - последователи епископа Карфагенского Доната. Среди них был высок процент маргиналов. 15. Ересь Аполлинария – учение о том, что Сын Божий при воплощении лишь облекся в человеческое тело, но не имел человеческого разума и души. Особо подчеркивалась Божественность Христа, но сводилось на нет Его человеческое естество. Такую позицию еретиков особенно критиковали христианские ортодоксы, поскольку человека без души и разума нельзя считать вполне человеком. Инициатором ереси был епископ Лаодикийский Аполлинарий. Эта ересь осуждена II-м Вселенским собором в 381 году. 16. Куриалы – члены муниципальных сенатов (ordo decurionum). К их числу принадлежали все, кто владел 25 десятинами земли. Из куриалов избирались должностные лица (principales), возглавлявшие магистратуры. Куриалы делились на «простых» и «главных». Обе категории заседали в городских советах, но администрацией всегда руководили «главные». Выше куриалов были только сенаторы. 17. Лангобарды – германцы, ведущие свое происхождение от свевов. Первоначально проживали в низовьях Эльбы. В IV-V веках продвинулись к бассейну Среднего Дуная. Придерживались арианской ереси. 18. Монофелиты – еретики, утверждавшие о наличии разных видов воли у Иисуса Христа. 19. Монофизиты – еретики, считавшие, что Божественная природа Иисуса Христа поглотила – человеческую, то есть, что Он был человеком только номинально. Монофизиты – последователи константинопольского монаха Евтихия. Их

185

ересь осуждена IV-м Вселенским собором в 451 году и V-м Вселенским собором в 553 году. 20. Несториане – еретики, ратовавшие за замену термина «Богородица» на термин «Христородица». Эта замена подразумевала отделение Иисуса – Сына Божия от Иисуса – человека, то есть несториане ставили под сомнение неделимость личности Спасителя. Несторианство охватило преимущественно восточную часть римской цивилизации. Его приверженцы – последователи Константинопольского патриарха Нестория. Эта ересь была осуждена III-м Вселенским собором в 431 году. 21. Новациане – еретики – последователи антипапы Новациана, считавшие невозможным принятие в Церковь согрешивших – отрекшихся от христианства или запятнавших себя тяжкими грехами (убийством, прелюбодеянием и т.п.). 22. Ост-готы – германцы (остроготы, грейтунги), относящиеся к восточной ветви готского этноса. В IV веке составили родоплеменной союз, включивший также скифо-сарматов и славян. В 493 г. основали королевство на территории Италии со столицей в Равенне. В период расцвета государство ост-готов включало в себя часть Южной Галлии. 23. Пелагиане – еретики, считавшие, что над людьми не давлеет проклятие первородного греха, и чтобы не грешить, им надо лишь подражать Иисусу Христу. Они полагали, что Спасение достигается собственными усилиями. Пелагиане – последователи проживавшего в начале V века в Италии британского монаха Пелагия. Их ересь осуждена Карфагенским (412 года) собором. 24. Полупелагиане – еретики, которые в отличие от Пелагия считали, что благодать Святого Духа, как особая сила, необходима, но только для утверждения человека, обратившегося ко Христу, в вере и добродетели. По их мнению, она не является необходимой для пребывания в вере до конца жизни, сохранения и возращения духовной жизни, полученной в Крещении. Некоторые из полупелагиан полагали, что и для обращения ко Христу эта благодать не нужна. Их ересь осуждена Карфагенским (412 года) собором.

186

25. Префект претория – глава гражданского управления в Галлии. Первоначально проживал в Трире, а с 400 г. – в Арле. Он имел обширные полномочия: объявлял законы, руководил сбором налогов, управлял государственным имуществом, имперской почтой на территории Галлии, контролировал начальников провинций (губернаторов), судил в последней инстанции без права апелляции, занимался набором войска, а также интендантством. Ему непосредственно были подчинены вице-префект и начальник войска. 26. Традиторство – отречение от христианства в период гонений. 27. Франки – германцы, составившие в III веке родо-племенной союз, включавший в себя хамавов, бруктеров, сугамбров, а также некоторые другие племена негерманского происхождения. В IV веке франки расселились в СевероВосточной Галлии как союзники Римской империи. Некоторое время – жили обособленно, не подвергаясь романизации. Франки делились на две группы – салических (проживавших на морском побережье) и рипуарских (проживавших восточнее реки Маас). В конце V – начале VI веков король салических франков Хлодвиг распространил свою власть на всех франков. В 496 г. франки приняли христианство. В начале VI века большая часть Галлии (кроме Бургундии – на юго-востоке, Септимании – на юге и Бретани -на западе) была завоевана франками. 28. Фотиниане – еретики, считавшие, что Иисус Христос хотя и зародился во чреве Девы Марии, был только человеком. Божественность Христа признавалась ими лишь в случае дарования Ему Логоса как освящающей силы. С фотинианской точки зрения, постепенно возвышеный до Божественного состояния Он не вечен, хотя именно в Нем с особой полнотой и обитало Божество. Фотиниане – последователи епископа Сирмийского Фотина. Их ересь была осуждена V-м Вселенским собором в 553 году. 29. Швабы – германцы, ведущие свое происхождение от алеманов, в свою очередь происходивших от свевов. В IV веке вторглись в Галлию в районе рек Луары и Гаронны.

187

30. Присциллиане – еретики, пытавшиеся привнести в христианство идею реинкрнации и балансировавшие на грани аскетичной ортодоксии с гностицизмом и астрологией. Их взгляды в IV веке получили некоторое распространение в Галлии и Испании. Приверженцы присциллианства – епископа Авиланского Присциллиана. Галльская церковь преследовала присциллиан, активно используя против них карательный ресурс Римской империи, что вызвало осуждение со стороны таких известных церковных деятелей раннего средневековья, как Святого Амвросия Медиоланского и Святого Мартина Турского. 31. Манихеи – еретики, придерживавшиеся синкретического дуализма и считавшие, что Иисус Христос не был Богочеловеком, а являлся так называемым «чистым божеством», использовавшим для своей спасительной миссии человеческий образ. По их мнению, эта миссия осуществлялась не напрямую, а опосредованно – через истинное знание – гнозис. Ветхий Завет ими отрицался. К концу III века манихейство было распространено по всей восточной части римской цивилизации, в той или иной форме оно распространилось от Северной Африки до Китая. Учение манихеев оказало определенное воздействие на духовные искания в Западной Европе эпохи раннего и классического средневековья. Манихеи – последователи персидского мистика Мани, утверждавшего, что он – «утешитель» и «посланник Христа». 32. Павлианисты – еретики, считавшие, что Иисуса Христа «почти не существует», и что Он – скорее – «произносимое слово», но, тем не менее, – как Рожденный от Девы Марии – Он существовал. Они полагали, что в Священном Писании была пророческая весть о Христе, но что все-таки реальный Христос ей не соответствовал. Павлианисты – приверженцы Антиохийского патриарха Павла Самосатского. Их ересь была осуждена 1-м Вселенским собором в 325 году.

188

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1. ПЕРЕЧЕНЬ* РИМСКИХ ИМПЕРАТОРОВ, ЧЬЕ ПРАВЛЕНИЕ ПРИХОДИЛОСЬ НА IV-V B.B. 1. Диоклетиан – 284-305 г.г. 2. Максимиан – 286-305 г.г.; 307-310 г.г. 3. Галерий – 293-311 г.г. 4. Констанций Хлор – 298-306 г.г. 5. Флавий Север – 305-307 г.г. 6. Максимин Дая – 305-313 г.г. 7. Максенций – 307-312 г.г. 8. Александр – 308-311 г.г. (в Африке) 9. Лициний – 308-324 г.г. 10. Константин I – 306-337 г.г. 11. Константин II – 337-340 г.г. 12. Констант – 337-350 г.г. 13. Констанций – 337-361 г.г. 14. Магненций – 350-353 г.г. 15. Юлиан – 361-363 г.г. 16. Иовиан – 363-364 г.г. 17. Валентиниан I – 364-375 г.г. 18. Валент – 364-378 г.г. 19. Грациан – 367-383 г.г. 20. Валентиниан II (Младший) – 375-392 г.г. 21. Магн Максим – 383-388 г.г. 22. Флавий Виктор – 384-388 г.г. 23. Евгений – 392-394 г.г. 24. Феодосии I – 379-395 г.г.

ИМПЕРАТОРЫ ЕДИНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ**

189

25. (1). Гонорий – 395-423 г.г. 26. (2). Константин III – 407-411 г.г. 27. (3). Приск Аттал – 409-410 г.г.; 414-415 г.г. 28. (4). Констанций III – 421 г. 29. (5). Иоанн – 423-425 г.г. 30. (6). Валентиниан III – 425-455 г.г. 31. (7). Петроний Максим – 455 г. 32. (8). Авит – 455-456 г.г. 33. (9). Майориан – 457-461 г.г. 34. (10). Либий Север III – 461-465 г.г. 35. (11). Прокопий Антемий – 467-472 г.г. 36. (12). Олибрий – 472 г. 37. (13). Глицерий – 473-474 г.г. 38. (14). Непот – 474-475 г.г. 39. (15). Ромул Августул – 475-476 г.г. *

ИМПЕРАТОРЫ ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ***

Список составлен на основании хронологических сведений Шептуновой Т.М., опубликованных в «Советской исторической энциклопедии». Т. 12. М., 1969. С. 78-79. ** Хронологические особенности правления императоров определяются спецификой периода Домината (284-476 г.г.) в истории Римской империи. *** В список не включены императоры Восточной Римской империи (Византии).

190

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2. ПЕРЕЧЕНЬ* РИМСКИХ ПАП, ЧЕЙ ПОНТИФИКАТ ПРИХОДИЛСЯ НА IV-V B.B. 1. Марцеллин – 30.06.296 г. – 25.10.304 г. Вакансия – 43 месяца. 2. Марцелл I – 27.05.(26.05) 308 г. – 16.01.309 г. Вакансия – 3-15 месяцев. 3. Евсевий – 18.04.309 (310) г. – 17.08.309 (310) г. 4. Мильтиад (Мельхиад) – 2.07.311 г. – 11.01.314 г. 5. Сильвестр I – 31.01.314 г. – 31.12.335 г. 6. Марк – 18.01.336 г. – 7.10.336 г. Вакансия – 4 месяца. 7. Юлий I – 06.02.337 г. – 12.04.352 г. 8. Либерий – 17.05.352 г. – 24.09.366 г. 9. Феликс II (антипапа)** - 355 г. – 22.11.365 г. 10. Дамасий I – 1.10.366 г. – 11.12.384 г. 11. Урсин (антипапа) – 366 г. – 367 г. 12. Сириций – 15.12.384 г. – 26.11.399 г. 13. Анастасий I – 27.11.399 г. – 19.12.401 г. 14. Иннокентий I – 22.12.401 г. – 12.03.417 г. 15. 3осима – 18.03.417 г. – 26.12.418 г. 16. Бонифаций I – 28.12.418 г. – 4.09.422 г. 17. Евлалий (антипапа) – 29.12.418 г. – 29.03.419 г. 18. Целестин I – 10.09.422 г. – 27.07.432 г. 19. Сикст III – 31.07.432 г. – 19.08.440 г. 20. Лев 1 – 29.09.440 г. – 10.11.461 г. 21. Гиларий – 19.11.461 г. – 29.02.468 г. 22. Симплиций – 3.03.468 г. – 10.03.483 г. 23. Феликс III (II?) – 13.03.483 г. – 1.03.492 г. 24. Геласий – 1.03.492 г. – 21.11.496 г. 25. Анастасий II – 24.11.496 г. – 19.11.498 г. 26. Симмах – 22.11.498 г. – 19.07.514 г. 27. Лаврентий (антипапа) – 498, 501-505 г.г.

191 *

Список составлен на основании: l. Annuario pontificio. Citta del Vaticano, 1960; 2. Encyclopedia cattolica». Т.Т. I-XII. Citta del Vaticano, 1948-54; 3. Лозинский С.Г. История папства. М., 1961; 4. Шейнман М.М. Ватикан и католицизм в конце XIX – начале XX в.». М., 1959. **

Антипапа – римский папа, не признанный римскокатолической церковью. В средние века на папском престоле одновременно могли находиться несколько пап. Впоследствии римско-католической церковью официально признавался только один из них, а остальные – объявлялись «антипапами». С III по XV век, по римско-католическим данным, насчитывалось свыше 30 антипап. В IV-V в.в. было 4 антипапы.

192

ПРИЛОЖЕНИЕ № 3. ПЕРЕЧЕНЬ* ВЕСТ-ГОТСКИХ КОРОЛЕЙ, ПРАВИВШИХ НА ТЕРРИТОРИИ ГАЛЛИИ В V ВЕКЕ

1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8.

*

Атаульф – 411-415 г.г. Сигерих – 415 г. Валия – 415-419 г.г. Теодорих I – 419-451 г.г. Торисмонд – 451-453 г.г. Теодорих II – 453-467 г.г. Еврих – 467-485 г.г. Аларих II** – 485-507 г.г.

Список составлен на основании книги Клауде Д. «История вестготов». СПб., 2002. В него не вошел король Атанарих – 372 г. ** Аларих I – один из авторитетных родо-племенных вождей вестготов нежели их король.

193

ПРИЛОЖЕНИЕ № 4. ПЕРЕЧЕНЬ БУРГУНДСКИХ КОРОЛЕЙ, ПРАВИВШИХ НА ТЕРРИТОРИИИ ГАЛЛИИ В V ВЕКЕ* 1. Гундакар – 413-436 гг. 2. Гундерих – 436-473 г.г. 3. Гундобальд - 473-516 г.г. *

В списке указаны короли Королевства Арелат.

194

ПРИЛОЖЕНИЕ № 5. ПЕРЕЧЕНЬ* ФРАНКСКИХ РОДО-ПЛЕМЕННЫХ ВОЖДЕЙ И КОРОЛЕЙ, ЧЬЕ ПРАВЛЕНИЕ ПРИХОДИЛОСЬ НА IV-V В.В.

1. 2. 3. 4. 5. 6.

*

Рихимер – IV-V в.в.** Теодомер – V в. Клодио (Хлодион, Хлогион) – ум. 447 г. Меровей – ум. 458 г. Хильдерик I – 457-481 г.г. Хлодвиг 1 – 481-511 г.г.

ПОЛУЛЕГЕНДАРНЫЕ ЛИЧНОСТИ РЕАЛЬНЫЕ ЛИЧНОСТИ

Список составлен на основании статьи Савуковой В.Д. «Григорий Турский и его сочинение», опубликованной в кн. Григорий Туртский «История франков». М., 1987. ** Рихимер в данном списке – единственный родо-племенной вождь, остальные позиционировали себя королями.

195

ПРИЛОЖЕНИЕ № 6. ПЕРЕЧЕНЬ ДРУГИХ ЗНАЧИМЫХ ПЕРСОНАЛИЙ IV-V B.B.* 1. Аммиан Марцеллин – ок. 330 - ок. 400 г.г. – один из последних представителей римской историографии; 2. Василий Великий – ок. 330-379 г.г. – один из Отцов Восточной Церкви, архиепископ Кесарии Каппадокийской. 3. Евсевий Памфил – ок. 260-340 г.г. – один из основоположников христианской церковной историографии, епископ Кесарии Палестинской. 4. Павлин из Нолы – ок. 353-431 г.г. – христианский писатель, известный аскет, епископ Нолы (Кампания). *

В списке указаны наиболее интересные деятели культуры изучаемого исторического периода.

196

ПРИЛОЖЕНИЕ № 7. СУБОРДИНАЦИОННЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ГАЛЛЬСКОЙ ЦЕРКВИ В IV-V B.B. (ИЕРАРХИЧЕСКАЯ ЛЕСТНИЦА).

197

ОБОЗНАЧЕНИЯ: Черный с точками прямоугольник – в основном, формальная папская власть над Церковью Галлии. Черный прямоугольник – монашествующие. Белый прямоугольник – немонашествующие. Черно-белый прямоугольник – и черное, и белое духовенство. Черный с пунктиром прямоугольник – формирующиеся зыбкие иерархические единицы.. Дуга – тенденция к жесткой иерархической субординации.

198

БИБЛИОГРАФИЯ 1. Источники. 1. Василий Великий. Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийския. Т. 1-4. М., 1991-1993. 2. Григорий Турский. История франков. М., 1987. 3. Евсевий Памфил. Жизнь блаженного василевса Константина. М., 1998. 4. Евсевий Памфил. Церковная история. М., 2001. 5. Павлин из Нолы «Письмо» // Григорий Турский. История франков. М., 1987. 6. Ammianus Marcellinus. Opera quae supersunt, 1921. 7. Capitularia regum francorum. Т. 1-2. P, 1780. 8. Corpus scriptorum ecclesiasticorum Latinorum. Т. l. Vindobonae, 1866; Т. 5. Hannoverae, 1882; Т. 7. Vindobonae, 1881. 9. Die Chronik Fredegars imd der Frankenkonige. B, 1849. 10. Labbe Ph., Cossart G. Sacrosancta concilia. Vol. 18. P, 1671-1672. 11. Mansi J.D. et al. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio. Firenze, 1759-1793. 12. Monumenta Germaniae historica. Auctores antiquissimi. Т. 3. B, 1892; Т. 4. B, 1881, 1885; Т. 6. B, 1883; Т. 8. B, 1887; Т. 9. B, 1892; Т. 11. B, 1893, 1894. 13. Monumenta Germaniae historica. Scriptores rerum Merovingicarum». Т. l. Hannoverae, 1885; Т. 2. Hannoverae, 1882. 14. Patrologiae cursus completus. Series Graeca. Т. l, 19. P, 1857. 15. Patrologiae cursus completus. Series Latina. Т. 21. P, 1878. 16. Sirmond J. Concilia antiqua Galliae. Т. l. P, 1629. II. Литература. 1. Байе Ш. Христианство в Галлии и утверждение варваров // Общая история европейской культуры. Т. VII. СПб., 1913. 2. Бемон Ш., Моно Г. История Европы в средние века (395-1270 г.г.). Птгр, 1915.

199

3. Болотов В.В. Лекции по истории Древней Церкви. Т.2. М., 1994. 4. Всемирная история. Т.2. М., 1956. 5. Гизо Ф-П. История цивилизации во Франции. Т. 3-4. М., 1881. 6. Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. Т. 4. М., 1884. 7. Гуревич А.Я. Из истории народной культуры и ереси. «Лжепророки» и церковь во франкском государстве // Средние века. Вып. 38. М., 1975. 8. Иванов К.А. Средневековое папство и его представители. Птгр, 1915. 9. Иванов М.В. История христианства. СПб., 2000. 10. История Франции. Т. 1. М., 1972. 11. История Царства Божьего. Дортмунд, 1988. 12. История средних веков. М., 1980. 13. История средних веков. М., 1982. 14. История средних веков. Т. 1. М., 1990. 15. Корсунский А.Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М., 1963. 16. Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М., 1984. 17. Кернс Э. Дорогами христианства. М., 1992. 18. Клауде Д. История вестготов. СПб., 2002. 19. Ляпидевский П. Галльские епископы в период Меровингский. М., 1870. 20. Лапин. Собор как высший орган церковной власти. Казань, 1904. 21. Лависс Э., Рамбо А. Всеобщая история с IV столетия до нашего времени. М., 1897. 22. Люблинская А.Д., Прицкер Д.П., Кузьмин М.Н. Очерки истории Франции с древнейших времен до окончания Первой мировой войны. Л., 1957. 23. Лозинский С.Г. История папства. М., 1961. 24. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. 25. Лебек С. Происхождение франков. V-IX века. Новая история средневековой Франции. Т. 1. М., 1993.

200

26. Миллот. Начальныя основания французской истории от Кловиса до Лудовика Четвертагонадесять. Т. 1. СПб., 1788. 27. Мишле Ж. Краткая история Франции до Французской революции. СПб., 1838. 28. Малицкий Н. Борьба Галльской церкви против пап за независимость. М., 1903. 29. Мажуга В.И. Королевская власть и церковь во Франкском государстве в VI в., кн. Политические структуры эпохи феодализма в Западной Европе» (VI-XVII в.в.)», Л., 1990. 30. Миллер А. История христианской церкви. Т. 1. М., 1992. 31. Предтеченский С. Развитие влияния папского престола на дела западных церквей до конца IX века. Казань, 1891. 32. Петрушевский Д.М. Очерки по истории средневекового общества и государства. М., 1908. 33. Савукова В.Д. Григорий Турский и его сочинение // Григорий Турский. История франков. М., 1987. 34. Солодовников В.В. Соборные решения Галльской церкви в царствование Хлодвига, основателя династии Меровингов // Путь Богопознания. Вып. 3. М., 1998. 35. Солодовников В.В. Ранние соборы. М., 2004. 36. Советская историческая энциклопедия. Т. 12. М., 1969. 37. Фюстель де Куланж Н.Д. История общественного строя Древней Франции. Т. 2. СПб., 1904. 38. Фюстель де Куланж Н.Д. История общественного строя Древней Франции. Т. 3. СПб., 1907. 39. Христова Н. Кралската власт и католическата църква във франкската държава по «История на франските» от Григорий Турски // Studia protobulgarica et medievalia europensia. В. Търново, 1993. 40. Хегглунд Б. История теологии. СПб., 2001. 41. Шейнман М.М. Краткие очерки истории папства. М., 1952. 42. Anquetil L.P. Histoire de France. Т. 2. P, 1820. 43. Annuario pontificio». V, 1960. 44. Belez G., Lesieur A. Recits de l’histoire de France. Tours, 1884. 45. Bleiber W. Das Frankenreich der Merowinger. B, 1988. 46. Bonnet M. Le latin de Gregoire de Tours. P, 1890.

201

47. Bouquet J. de Recueil des historiens des Gaules et de la France. Т. 1-4. P, 1733-1752. 48. Daniel P.G. Abrege de l’histoire de France, depuis l’etablissement de la monarchie française dans les Gaules. Т. 1. P, 1751. 49. Dubos M. Histoire critique de l’etablissement de la monarchie française dans les Gaules. T. l. Amsterdam, 1734. 50. Duchesne L. Origines du culte chretien. P, 1889. 51. Duchesne L. Fastes episcopaux de 1’ancienne Gaule. T. l-2. P, 1894-1900. 52. Eurg E. Die Merowinger und das Frankenreich. Stuttgart, 1988. 53. Encyclopedia cattolica. T. I-XII. V, 1948-1954. 54. Faber G. Das erste Reich der Deutsehen: Geschichte der Merowinger und Karolinger. Munchen, 1980. 55. Fournier G. Les Merovingiens. P, 1969. 56. Fournier G. L’Occident de la fin du V-e a la fin du IX-e siecle. P, 1970. 57. Hericault Ch.d’ Origines du people francai. P, 1937. 58. Hannig J. Consensus fidelium: Fruhfeudale Interpretationen des Verhaltnisses von Konigtum und Adel am Beispiel des Frankenreiches. Stuttgart, 1982. 59. Histoire de la France religieuse. T. l. P, 1988. 60. Knopfler A., Hefele K-J. von Lehrbuch der Kirchengeschichte. Freiburg, 1898. 61. Lumier H.Ph. de Annales de la monarchie française. Liv. 1-3. Amsterdam, 1724. 62. Lot F. Naissance de la France. P, 1970. 63. Lugge M. Gallia und Francia im Mittelalter. Bonn, 1960. 64. Lavisse E. Histoire de France: depuis les origins jusqu’a la Revolution. T. l-2. P, 1911. 65. Les premiers rois de France. P, 1895. 66. Les chroniquers de l’histoire de France, depuis les origins jusqu’au XVI-e siecle. P, 1883. 67. Maasen F. Concilia aevi Merovigici. Hannover, 1893. 68. Marignan A. Etudes sur la civilization française. T. 1-2. P, 1899. 69. Mauleon J. de Les Merovingiens et les Carlovingiens et la France sous les deux dynasties. T. l. P, 1816. 70. Michlet J. Histoire de France. T. l. P, 1835.

202

71. Migne J.P. Partologiae latine, Patrologiae cursus completus. Series Secunda, 1855. 72. Monod G. Etudes critiques sur les sources de l’histoire merovingienne. P, 1905. 73. Mordek H. Die Collectio Vetus Gallica die Alteste systematische Kanonassammlung des Frankischen Gallien // Francia: Forschungen zur westeuropaschen Geschiehte. Munchen, 1973. 74. Mordek H. Kirchenrecht und Reform im Frankenreich. B, N-Y, 1975. 75. Perin P. Clovis et la naissance de la France. P, 1990. 76. Perin P., Feffer L-Ch. Les francs a l’origine de la France. T. 2. P, 1987. 77. Perrot E. Les institutions, publiques et privees de l’ancienne France, jusqu’en 1789. P, 1935. 78. Peyronnet M. de Histoire des Francs. T. 1-2. P, 1845. 79. Pontal O. Die synoden im Merowingerreich. Paderborn, 1986. 80. Prou M. La Gaule merovingienne. P, 1897. 81. Prudhomme C. Histoire des chretiens». P, 1992. 82. Rambaud A. Histoire de la civilization française. T. l. P, 1887. 83. Riche P. Les invasions barbares. P, 1989. 84. Salin E. La civilization merovingienne. T. l. P, 1950. 85. Weiss R. Chlodwigs Taufe: Reims 508. Bern-Frankfurt, 1971.

203

Московская Духовная Академия Евангельских Христиан России

ЦЕЛЬ ХРИСТИАН XXI ВЕКА - БЛАГОВЕСТИЕ НАРОДАМ РОССИИ! Дорогие друзья! Наше высшее учебное заведение было основано во имя исполнения в России Великого Поручения Иисуса Христа (Матф.28:19,20). Оно призвано подготовить преданных Богу эффективных служителей, которые смогут стать подлинными лидерами миссионерского движения. Их стараниями Благая Весть достигнет самых далеких уголков постсоветского пространства. Их усилиями обретут истинный смысл все проявления человеческого духа. Богохранимая российская паства нуждается в благочестивых пастырях. Не исключено, что таковыми намереваются быть многие из потенциальных абитуриентов и студентов академии. В этом случае ее педагогический коллектив, вне всякого сомнения, приложит максимум усилий к реализации столь прекрасных намерений. Профессорская корпорация готова обучать будущих евангелистов, руководителей музыкального прославления и преподавателей воскресных школ. Ректорат академии надеется, что ее выпускники явят себя достойными благовестниками, способными

204

снискать как Божие благословение, так и заслуженный авторитет среди населения страны. Задачи академии: Формирование христоцентричной личности служителя Церкви. Формирование активной жизненной и общественной позиции служителя Церкви. Формирование миссионерской мотивации служителя Церкви. Преподавательский состав: Даниэль Чо, ректор, магистр богословия; Ден До Ран, доктор богословия; С.Д.Мезенцев, доктор философских наук; В.В.Солодовников, кандидат исторических наук; Кваг Су Хи, магистр миссиологии; Ли Хвар У, магистр богословия. В педагогическом процессе участвует профессура ведущих зарубежных христианских ВУЗов, включая Cohen-University (США).

Председатель Попечительского совета: Ден Бен Гван.

205

Спонсор: Христианская миссия «Евразия» (Президент Че Кван Че).

Администратор: Н.М.Лим.

Академическая жизнь: Сводится к прилежному изучению богословских и миссионерских дисциплин, сориентированных на практическое служение, а также общеобразовательных гуманитарных предметов, формирующих высокую культуру христианина. Занятия имеют лекционно-семинарский характер с элементами дистанционного обучения. Студентам прививаются также навыки научноисследовательской деятельности в сфере теологии, истории Церкви, миссиологии и других наук, без освоения которых не мыслимо служение в контексте современной цивилизации.

Приоритеты: Укрепление христианской веры при помощи молитвенной практики. Укрепление церковности сознания. Укрепление личного благочестия.

206

Преимущества: Несомненное Божие покровительство. Лучшие христианские педагоги, сочетающие высокую духовность с научно-педагогическим профессионализмом. Возможность участия в престижных общероссийских конференциях по вопросам богословия и практического служения. Здоровая моральная обстановка. Бесплатное проживание и питание.

Условия приема: Призвание к пастырско-миссионерскому служению. Образование не ниже среднего (приветствуется наличие ученой степени). Крещение в Церкви, придерживающейся верности Триединому Богу. Опыт церковного служения не менее 2-х лет. Прием проводится по результатам собеседования, подготовки эссе и тестирования. Зачисленные оплачивают вступительный взнос - $ 30.

207

Документы для поступления: Заявление на имя ректора. Рекомендательное письмо от пастора поместной церкви. Документ об образовании (подлинник). Медицинская справка № 286. 4 фотоснимка (3 х 4). Автобиография. Личное свидетельство о Божием призвании на служение. СРОК ОБУЧЕНИЯ - 4 ГОДА. ВЫПУСКНИКАМ ПРИСУЖДАЕТСЯ СТЕПЕНЬ БАКАЛАВРА БОГОСЛОВИЯ. Контактный телефон: (8-495) 775-28-97. Адрес: 141580, Московская обл., Солнечногорский р-н, п/о Лунево, а/я 348.

208

ОБ АВТОРЕ

Владимир Васильевич Солодовников, преподаватель Духовной Академии Содружества Евангельских Христиан России, кандидат исторических наук. Автор более 40 опубликованных научных работ. Один из наиболее известных историковмедиевистов, специализирующихся по Истории Церкви раннего и классического средневековья.

Идея написать исследование о генезисе соборного движения в Галлии IV-V веков родилась у автора сразу же после выхода в свет его монографии «Ранние соборы» (М., 2004), посвященной соборному движению в этой стране в VI-VIII столетиях. То есть настоящая книга – своеобразное «продолжение наоборот», попытка обратиться к истокам галльской церковной соборности, ставшей незаурядным духовным явлением раннего средневековья и оказавшей мощное воздействие на дальнейшее развитие христианства в Западной Европе.