ВЕРСАЛЬ
2
ББК 86.37я2 В 35
К шедеврам мировым мы наш полет направим, В торжественный Версаль, в сияющий Марли, Что при Людовике свой облик обрели... (Жак Делиль. «Сады») ...Освещенная вещь обрастает чертами лица... (Иосиф Бродский)
Вниманию оптовых покупат елей! Книги различных жанров можно приобрести по адресу: Издательство «Вече» 129348, г. Москва, ул. Красной сосны, 24. Тел.: 188-16-50, 188-88-02, 182-40-74, тел./факс: 188-89-59, 188-00-73. e-mail:
[email protected] http: //www.veche.ru
ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ Этим шедевром невозможно не восхищаться. Приблизившись к Версалю, вы видите, как яркое солнце заливает Версальский дворец и высвечивает во всей красоте и необъяснимой прелести полные изящества ли-
Эта книга не может быть переведена или издана в любой форме — электронной или печатной, включая фотокопию, репринтное воспроизведение, запись или использование в любой информационной системе, без получения разрешения от издательства.
ISBN 5-7838-1042-8
© «Издательство «Вече», 2001.
З. Серебрякова. Версаль. Крыши города
3
ВЕРСАЛЬ
ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ
нии его строений на фоне беспокойной прозрачной зелени парка и легких, словно сотканных из воздуха, бассейнов. Нельзя не согласиться, что Версаль — это чудо света и бесценный дар французской нации всему человечеству. Минуя Парижское авеню, вы проходите площадь Оружия и оказываетесь перед высокими парадными воротами, врезанными в изящную черно-золотую решетку. На площади Министров вас встречает памятник Людовику XIV. Его установили через сто двадцать лет после смерти Короля-Солнца, в 1835 году. Восседающий на коне король величественно и строго смотрит на переменчивый мир, на свое творение, символ мощной государственной власти, Версаль.
Когда в 1624 году Людовик XIII торжественно въехал в свой новый небольшой замок, выстроенный на холме среди бескрайних лесов на западе Парижа, еще ничто не предвещало Версалю будущей легендарной судьбы. Молодой и честолюбивый Людовик XIV в начале своего царствования не мог даже предположить, что ему удастся преобразовать замок отца до такой степени, что он превратится в самый большой и роскошный дворец Западной Европы с его легендарными садами и своеобразным королевским городком. Людовик XV, а затем Людовик XVI с особым трепетом относились к наследию, оставленному Королем-Солнцем. Они привносили свои изменения в соответствии с веяниями эпохи и по-своему обогащали его. И все же потребовалось еще около двух столетий непрестанных трудов для того, чтобы превратить заболоченную местность в одно из прекраснейших мест на земле. Казалось, что Революция не пощадит Версаль, однако в это время он уже перестал символизировать ненавистную абсолютную монархию. В результате почти все великолепные архитектурные памятники остались нетронутыми. Французский народ осознал, что многие поколения художников, архитекторов, скульпторов — величайших мастеров своего времени — оставили здесь бесценное художественное достояние страны. Как мечтал создатель этого шедевра Король-Солнце, эта сокровищница в настоящее время открыта для посетителей со всех уголков Земли. Конечно же, это восторженные посетители; они любуются необычайной красотой, испытывают радость от общения с истинным искусством и проникаются особым духом Парижа — духом любви, ибо даже тот, кто никогда в жизни не бывал в Париже, не может не проникнуться его обаянием, обаянием ностальгии. Для русского человека Париж — город, обладающий особой неповторимостью и привлекательностью, любой его посетитель оказывается во власти чудных грез, напоминающих разноцветные прозрачные крылья легкой бабочки. Поистине Париж — лучший город на свете, ибо он — это любовь и так же разнообразен, как любовь. Каждый русский человек испыты-
4
Королевский двор в Версале
5
ВЕРСАЛЬ
ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ
вает чувства, подобные тем, что описал Максимилиан Волошин в своих чудных стихотворениях, посвященных Парижу:
В XVII столетии светская власть, подражая власти церковной, захотела влиять на умы людей и общественное сознание. Короли представляли себя людьми особой породы, более высшего порядка, нежели все остальные. Само Божественное провидение своей волей вознесло их над простыми смертными. Людовик XIV являлся самым могущественным европейским монархом, поэтому пышное возвеличивание власти стало частью его политической программы. Сначала королевский дворец планировали построить в Париже. Для этого из Италии был вызван сам великий Бернини. Однако этот гран-
6
На старых каштанах сияют листы, Как строй геральдических лилий. Душа моя в узах своей немоты Звенит от безвольных усилий. Я болен весеннею смутной тоской Несознанных миром рождений. Овей мое сердце прозрачною мглой Зеленых своих наваждений! И манит, и плачет, и давит виски Весеннею острою грустью... Неси мои думы, как воды реки, На волю, к широкому устью! Перепутал карты я пасьянса, Ключ иссяк, и русло пусто ныне. Взор пленен садами Иль-де-Франса, А душа тоскует по пустыне. Бродит осень парками Версаля, Вся закатным пламенем объята... Мне же снятся рыцари Грааля На скалах суровых Монсальвата. Мне, Париж, желанна и знакома Власть забвенья, хмель твоей отравы! Ах! В душе — пустыня Меганома, Зной, и камни, и сухие травы... Создание, постройка и оформление Версальского замка были навеяны мифами о Солнце и Аполлоне, а потому он поистине излучал сияние французского классицизма. Для всех последующих поколений замок был и остается до сих пор местом встреч самых представительных людей современного мира.
Версальский замок и Оранжерея
7
8
ВЕРСАЛЬ
диозный замысел так и не был осуществлен. Волей судьбы символом абсолютной монархии стал Версаль. Людовик XIV действительно являляся самым великим французским королем, не имеющим себе равных в истории. Его царствование было самым долгим — 54 года, и период его правления вошел в историю под названием «Золотой век». Это время представляло собой классический образец абсолютной государственной власти. Государственное устройство Франции того времени, как это ни парадоксально звучит, можно уподобить «советскому строю». Конечно, общественные порядки меняются, меняются наименования правителей; их можно называть по-разному — королем, генеральным секретарем, председателем, но суть от этого не меняется, и институт государственной власти оказывается аналогичным, что во Франции XVII столетия, что в России сталинских времен. Символы в искусстве также оказываются аналогичными. Для доказательства подобной точки зрения сначала вскользь упомянем о наиболее сходных моментах в истории двух стран. Людовик XIV ограничил полномочия парламента, лишив его всякого влияния на ход государственных дел. Парламент мог только регистрировать законодательные акты, но не решался даже попробовать внести в них какие-либо поправки. Временами проводились громкие судебные расследования, как, например, дело министра финансов Никола Фуке (судебный процесс «об отравлениях»), причем к ответственности привлекались придворные, титулованные особы. Все население страны, включая также дворянство, было обязано выплачивать обязательный подоходный налог — капитасьон. В критический момент войны между Францией и Испанией король обратился за поддержкой ко всем своим подданным. Помните: «Братья и сестры...»? Режим абсолютной власти регулярно повторяется в истории. Для Франции это было именно время правления Людовика XIV. Могущество монарха прослеживается во всем. Вот, например, королевская спальня в Версале. Здесь в течение многих лет король пробуждался ровно в 8 часов утра и неизменно отходил ко сну около полуночи.
ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ
9
Галерея зеркал. Общий вид
Рядом расположена Галерея зеркал, или Большая галерея. Ее длина 75 метров, ширина 10 метров. Солнечный свет струится из 17 огромных окон и отражается в огромом панно, составленном из 400 зеркал. Каждый вечер здесь отражалось пламя 3 тысяч свечей, которые зажигались во время различных торжественных событий, дворцовых праздников, приемов иностранных послов, а цель преследовалась одна — показать символ идеального могущественного монарха. На памятной медали, выпущенной в 1663 году, Людовик XIV предстает в образе Аполлона, который спускается с небес на землю. В правой руке он сжимает рог изобилия, в левой — оливковую ветвь, вечный символ мира и благоденствия. На одной стороне медали можно увидеть надпись: «В какие счастливые времена мы живем», на другой — «Не многим равный».
10
ДИТЯ, ДАРОВАННОЕ БОГОМ
ДИТЯ, ДАРОВАННОЕ БОГОМ
Король был наместником Бога на Земле. В представлениях французского народа тело короля всегда являлось священным, и даже тогда, когда у личности, воплощающей королевскую власть, наблюдалось явное отсутствие разума, как в случае с Карлом VI. Залогом личности короля было его тело, а для подданных оно являлось залогом любви. Еще большую святость королевская личность приобретала после таинства миропомазания. Король получал непосредственную связь с Царством Божиим, «когда на голову его надевают корону, а его груди, рук, носа, век касаются елеем, творя крест». Людовик XIV прошел эту церемонию в раннем возрасте, и коронация в полной мере отразила значение ритуала. Артур Юнг подчеркивал, что в 1788 году средний француз «любит короля до самозабвения». Что же касается людей, живших в 1654 году, то они испытывали не просто почтение; это была самая настоящая любовь. Конечно, священное миропомазание не в силах превратить короля в святого, словно сошедшего с витражей, но это таинство взывает к Божией благодати, которую Господь ниспосылает королю. Король, разумеется, человек, а значит, грешен, как и любой самый последний из его подданных. Однако с помощью молитвы и размышления помазанник Божий находит связь в Ином мире со своим внутренним «я», и это служит подтверждением его исключительности, «особости». От короля не требуют быть ангелом, хотят лишь, чтобы он подражал Иисусу Христу. Проповедники сравнивают короля с царем Давидом. Священное Писание, в свою очередь, рассматривает Христа не только как Бога, пастыря и пророка, но и как царя. То есть в таинстве миропомазания власть небесная и власть земная сливаются воедино, а воплощение через королевскую личность соединяет их уже бесповоротно. В. Волков отмечает: «Королевская власть не безлика и восходит к заранее созданному образцу. В королевской власти всегда есть та частица, которая умирает и воскресает, — сын, который приходит на смену отцу, человек, созданный по образу и подобию Божию. В ней есть жизнь». Миропомазание монарха, таким образом, можно считать божествен-
ным залогом для каждого подданного, и оно оставляет на священном теле монарха как духовный, так и материальный знак, который стереть ничем невозможно. Людовик XIV был долгожданным ребенком. Его отец женился на Анне Австрийской в 1615 году, и в течение 22 лет их брак не был осчастливлен рождением наследника. Вся богомольная Франция считала своим долгом вступить в сговор с самим Небом, чтобы вымолить себе будущего короля. Глава братства Сен-Сюльпис господин Олье не только усердно молился, но и стегал себя хлыстом. Основательница конгрегации Воплощенного Слова Жанна Матель предсказывала рождение наследника. Предстоящую беременность королевы предсказывала 13-летняя кармелитка из Бургундии, Маргарита Париго, в постриге — Маргарита от святых даров. Этой девочке в видении явился сам Иисус Христос в образе младенца и приказал ей молиться, потому что у Людовика XIII должен родиться наследник. Юная монахиня буквально произносила следующее: «Она (королева, которая в тот момент находилась в немилости у короля) будет иметь его, потому что Иисус явился ей младенцем», «он будет, ибо на то воля Иисуса, явившегося ей в образе младенца». Подобное видение повторилось еще два раза. Во второй раз монашенке вновь явился младенец Иисус и ясно сказал, что королева будет иметь сына. В третий раз Маргарита уже точно знала, что королева беременна, хотя тогда еще никто не мог знать об этом, включая самого Людовика XIII. Зачатие произошло в Лувре 5 декабря 1637 года. Людовик XIII возвращался из своего охотничьего замка в Версале и остановился у ворот монастыря, чтобы немного поговорить с Луизой де Лафайетт. Когдато она была королевской фавориткой, но стала прилежной послушницей и постоянно молилась о примирении королевской четы. Внезапно разразилась сильная гроза, капитан королевской гвардии уговорил короля не двигаться дальше и поужинать в Лувре. Людовик XIII остался в ту ночь в покоях королевы, а через девять месяцев, ровно день в день, у Анны Австрийской родился сын.
11
ВЕРСАЛЬ
ДИТЯ, ДАРОВАННОЕ БОГОМ
Вся Франция в едином порыве молилась за чудесное дитя. Симон Шампелу писал: «Новый король появился на земле, новый свет вспыхнул во Франции». Людовик XIII говорил, не в силах скрыть волнение: «Вот чудо милости Господней, ибо только так и надо называть такое прекрасное дитя, родившееся после 22 лет супружеской жизни и четырех несчастных выкидышей у моей супруги». Французы немедленно прозвали этого принца Людовиком Богоданным и не прекращали молитв за него. Людовик XIII обожал своего сына и испытывал ужасную ревность, если ребенок первым делом устремлялся к матери, а не к нему. Он радовался каждому знаку внимания со стороны дофина. Сын тоже очень любил своего отца, хотя и мало знал его: ведь Людовик XIII умер, когда его сыну было всего пять лет. Однако образ отца навсегда сохранился в сознании Людовика XIV, сначала ребенка, затем подростка, взрослого мужчины и старика. Всем известна верность молодого короля кардиналу Мазарини. Она продолжалась до самой смерти кардинала. На самом деле это была верность памяти отца, который по своей воле выбрал Мазарини первым министром и крестным отцом наследника престола. Король с твердостью отверг все планы и возражения своих архитекторов и заставил их выказать максимум уважения к маленькому охотничьему домику Людовика XIII, расположенному в самом центре Версальского ансамбля. Это еще одно проявление верности и сыновней любви. Даже умирая Людовик XIV высказал свою последнюю волю — положить свое сердце у иезуитов на улице Сент-Антуан, рядом с сердцем отца. Детство короля — это не безоблачное детство простого ребенка: оно всегда организовано и продумано до мелочей. В пять лет король не просто занимает трон, он не кукла и не театральный актер. Он никогда не играет, но всегда воплощает короля. Даже невнятно сказанные детские слова обретают силу закона. Конечно, король в пять и в тридцать лет — это совершенно не одно и то же, но все поступки и действия Людовика XIV, по словам посланца
Венеции Контарини, предвещают великого короля. С юных лет король умел себя держать поистине величественно. Например, когда иностранные послы на приеме, устроенном в Лувре, обращались к регентше, ребенок явно их не слушал, но когда они поворачивались к нему, он весь обращался в слух и являл собой воплощенное внимание. Аудиенции и поступки предвосхищали будущего абсолютного монарха. Задолго до Фронды юный Людовик уже ясно представлял себе своих врагов. Он был уверен — это главные вельможи Франции, которые с 1643 года объединились в группировку, высокомерно названную ими «Значительные», и желали навязать собственный, откровенно эгоистический закон. Это судейские чины, которые начали поднимать голову после 1648 года и стремились взять под свой контроль монархию. Маленький король умел молчать и хранить верность тому, кто его преданно любит. Первый камердинер короля Лапорт поистине обожал своего повелителя. Он писал в 1649 году: «Что бы я ни сказал ему, он никогда не выказывал мне неприязни: даже больше, когда он хотел спать, он желал, чтобы я положил голову на подушку рядом с его головой, и если он просыпался ночью, он вставал и ложился рядом со мной; таким образом, я много раз переносил его спящего обратно на постель». Лапорт ненавидел Мазарини и настраивал против него Людовика XIV. Однажды кардинал проходил по галерее дворца в окружении многочисленной свиты. Маленький король не смог удержаться от громкого возгласа: «А вот и султан!» Об этом инциденте немедленно доложили Его Преосвященству, а королеве-матери слова короля передал кардинал. Людовик наотрез отказался сообщить, чью фразу он повторил, а то, что повторил, было для всех очевидно. Будучи еще слишком маленьким, король не мог оценить важности Мазарини для Франции. Нужна была Фронда для того, чтобы Людовик понял истинное положение вещей и начал восхищаться своим крестным отцом. Вольтер писал: «Мазарини продлил детство монарха на столько, на сколько смог». Вспомните, в романе А. Дюма «Двадцать лет спустя» мушкетеры не хотят называть первого министра иначе, чем «мужлан». Однако на самом
12
13
ВЕРСАЛЬ
ДИТЯ, ДАРОВАННОЕ БОГОМ
деле этот человек не слишком знатного происхождения в душе был не просто благородным человеком, а истинным аристократом. Вероятно, благодаря Мазарини стал возможен Версаль. Кардинал был скуп в отношении королевского дома, но изо дня в день он всеми силами развивал художественный вкус короля. Он учил крестника умению отбирать все самое ценное, чтобы сделать из него настоящего любителя и знатока искусства. Для Мазарини искусство являлось воплощением всего вечного, причем понятие искусства рассматривалось им достаточно широко. Это могли быть старинные рукописи, украшенные миниатюрами, античные произведения искусства, приобретенные в Риме за баснословные деньги, и, конечно, картины великих художников. В то же время искусством было и то, что украшает ярким фейерверком обыденную жизнь, все, что позволяет верно выбирать достойные развлечения, а также служит способом формирования истинных придворных и людей чести. Да, для двора не роскошь, а насущность балы с их великолепным убранством, искрящиеся иллюминации, воздушная зелень парков, временные триумфальные арки... Кардинал выписал из Италии певицу Леонору Барони, кастрата-дисканта Атто Мелани, виолончелиста Лаццарини, композитора Луиджи Росси и управляющего театральными механизированными декорациями Джакопо Торелли. Его Преосвященство старался внедрить итальянскую оперу, настойчиво предлагая партитуры Кавалли. И не имеет значения, что Людовик имел собственные вкусы и пристрастия и мягко уклонялся от подобной ориентации: он предпочитал Перро, а не Бернини, Люлли, а не Кавалли. Все же в целом вкусы и пристрастия короля были сформированы кардиналом Мазарини. Его влияние было столь сильным, поскольку объектом этого влияния являлась чистая и открытая детская душа. В то время, когда сверстники юного короля совершенствовались в знании латыни у иезуитов, Людовик с ужасом наблюдал, как его народ раздирают противоречия гражданской войны. В это время он перенес неисчислимое количество нравственных страданий. Однако он был человеком слишком утонченным, чтобы помнить зло и затаить обиду.
Гражданские войны фатальным образом отразились на психике короля. У него возникло неистребимое желание установить такой жесткий порядок, который способствовал бы проведению нужной социальной и культурной политики. Именно из-за Фронды король невзлюбил Париж, и только это определило его решение построить Версаль и поселиться в нем. Фронда сформировала интеллект, характер, здравомыслие, память и волю Людовика. Из ребенка он превратился во взрослого человека, из маленького короля — в величайшего монарха. Вместо того чтобы погубить монархию, Фронда лишь влила в нее новые силы. По своей сути Фронда была восстанием привилегированных людей, избалованных взрослых. Они не являлись жертвами государственного кризиса и не были доведены в моральном отношении до полной безысходности. Они настолько высоко вознеслись, что потеряли головы. Правительство больше не хранило верность королю, и даже духовенство разделилось. Во Фронде принимали участие герцоги и пэры, иностранные принцы и узаконенные принцы-бастарды. Помимо принцев крови вроде де Конде и де Конти, в восстании участвовали все, вплоть до сыновей и внуков французских королей! Прикрываясь якобы ненавистью к Мазарини, они открыто участвовали в мятеже. Мазарини подробно объяснил Людовику детали предыдущих мятежей — от смерти Генриха IV до заговора Сен-Мара. Король сделал вывод, что Фронду можно легко объяснить конъюнктурными соображениями, но отсюда следовал единственно правильный вывод: политическое легкомыслие знати породила сама система. Король, не торопясь, разбирал каждый случай — наказать или простить. Он хотел найти наилучшее решение, что несказанно поражало общество. Из прошлого шли нити в настоящее, и король хотел построить из него будущее, предупредив возможные бедствия. Франция не мыслит себя без знати, однако по-настоящему мудрый король не должен оказывать знати покровительство, ничего не требуя взамен. Он обязан избавлять государство и нацию от непостоянства знати. Значит, требует-
14
15
ВЕРСАЛЬ
ДИТЯ, ДАРОВАННОЕ БОГОМ
ся создать особую структуру двора, закрепив за ним статус официального института для того, чтобы знать не только постоянно находилась под надзором, но и стремилась служить в свите короля, возглавлять его армии и постоянно надеяться на новые благодеяния, которые, впрочем, не могут расцениваться по тарифу, равно как и оплачиваться сверх меры. Мудрый правитель оставляет за собой право воздавать по заслугам, щедро вознаграждать за достойные дела, а также за верность и преданность монарху и государству. Двор будет действенным как социальный институт, по мысли Людовика XIV, только при условии, если все приближенные особы будут жить здесь же, при дворе. Днем и ночью они должны находиться в непосредственной близости от короля. Для этой цели Париж явно не подходит. Сначала предпочтение оказывается Сен-Жермену, где размещается большая часть близких королю людей, а затем Версалю, постройки которого образовали целый город. Королю неведом страх, не он гонит его из столицы. Это диктует насущная необходимость держать знать под кон-ролем. Во времена Фронды в Париже было так же неспокойно, как и во времена Варфоломеевской ночи. Дважды в спальню юного короля врывались мятежники, и дважды ему тайно приходилось покидать дворец. У Людовика с тех пор развилась боязнь толпы, и он так и не смог избавиться от нее до конца своих дней. Хотя, конечно, дело было не столько в Париже, сколько в Пале-Рояле. Это строение, размещенное в самом центре города, нисколько не напоминало крепость. Его с легкостью можно было окружить и захватить. Едва установилось подобие спокойствия, Анна Австрийская и кардинал Мазарини перебрались в Лувр. Здесь Людовик провел восемь лет и переехал в Сен-Жермен только после смерти матери. Король терпеть не мог толпы, если только это не были дисциплинированные парады войск; он не мог выносить закрытые пространства, где так не хватало воздуха. Людовик не мог жить без свежего воздуха и всегда спал с открытыми окнами.
Это обстоятельство доставило немало неприятностей мадам де Ментенон, которая не переносила холода и мучалась от ревматизма. В Лувре, конечно, было больше воздуха, чем в Пале-Рояле, но меньше неудобств от этого не становилось, и король приказал оборудовать для себя апартаменты в Тюильри. Как прекрасно там было заходящее солнце; король любил любоваться этим зрелищем. Добрейший садовник Ленотр употребил все свое умение и разбил прекрасный сад возле дворца. Каждый день король любовался деревьями и цветами, и эта страсть к природе сопровождала его всю жизнь. После Лувра и Тюильри Людовик остановил выбор на Сен-Жермене: здесь было еще больше воздуха, больше деревьев и больше цветов. Что же касается Версаля, то он и вовсе построен среди лесов и полей, вне городских стен. Замысел строительства Версаля возник у короля давно. Людовик воплощал свою мечту: жить в таком благодатном месте, где много света, воздуха, солнца, деревьев, цветов и плодов. Монарх любил прогулки и охоту, игры, спокойную, размеренную жизнь и природу. Начиная с 1666 года король все чаще и на более длительное время покидал Париж и не испытывал желания туда возвращаться. Даже если принять сомнительную точку зрения о том, что фрондерский Париж действовал на короля, мягко говоря, угнетающе, то правитель отплатил добром за зло (как это было в его духе!). В Париже остались знаменитые строения, созданные в царствование Людовика XIV: Главный госпиталь, королевский Дом инвалидов, национальная мануфактура «Гобелены», академии, обсерватория, королевский сад редких растений, квадратный двор и восточная колоннада Лувра, ворота СенДени и Сен-Мартен, Королевский мост, Вандомская площадь, Коллеж четырех наций. Хотя, конечно, забота о городе и стремление украсить его, возможно, диктовались страхом перед ним и неприязненным к нему отношением. Историки любят писать, что Король-Солнце жил обособленно в золотой клетке Сен-Жермена или Версаля и покидал ее лишь затем, чтобы завоевать очередной город Фландрии. Учебники пестрят сентенциями,
16
17
ВЕРСАЛЬ
ДИТЯ, ДАРОВАННОЕ БОГОМ
что король постоянно жил в Версале и был оторван от народа. Его считали чудовищно эгоистичным, безразличным и надменным. Не стоит, однако, забывать о том, что в молодые годы человек может накопить опыт на всю последующую жизнь. Так, Бетховен почувствовал первые признаки надвигающейся глухоты в 27 лет, и тем не менее он сохранил до старости память о звуках и шумах; он явно слышал звучание оркестра при исполнении своих симфоний. Нечто подобное произошло с Людовиком во время Фронды. Он навсегда понял и оценил размеры и характер своего королевства. Путешествия монархов по королевству в зените славы не способствуют развитию кругозора. Познавательная цель здесь начисто отсутствует. Его Величество может лишь любоваться тем искусственным миром, который ему добросовестно представляют: чистенькие образчики ремесел и представителей социальных классов, города, которые способны
польстить его самолюбию, и наиболее богатые кварталы городов. Как образец такого очковтирательства можно рассматривать путешествие Екатерины Великой в Таврию. По пути следования царицы Потемкин сооружал новенькие чистые деревни, где обитали сытые крестьяне. Они и приветствовали Екатерину, выражая радость и верноподданнические чувства. Почти немедленно этот поселок демонтировался, но через некоторое время Екатерину снова встречала та же бригада мужиков, похожих на предыдущих как близнецы, все на тех же деревенских улицах, чистеньких и процветающих. Но это происходит только в зените славы. Когда же молодой король проезжает по Франции времен Фронды, нет никого, кто мог бы подсунуть ему нечто подобное. Нет миражей, нет иллюзий, нет искаженного представления о жизни людей. Во времена волнений Людовик объездил вдоль и поперек весь Парижский бассейн. К концу 1652 года он открыл для себя, помимо Иль-де-Франса, Пикардию, Верхнюю Нормандию, Шампань, Бургундию, Пуату, Гиень, Анжу, Берри, Сомюр и долину Луары. Итак, за 6 лет — 12 провинций! Королевские поездки по стране могли сравниться разве что с путешествиями ремесленников, если и не по продолжительности, то уж точно по длине маршрута. К тому моменту, когда Людовик начал царствовать самостоятельно, он посетил в общей сложности 20 провинций. Поездки короля по Франции привели к умиротворению в государстве, и это явилось самой большой заслугой монарха. Первое путешествие — в Нормандию — преследовало цель заставить подданных дать королю клятву верности. Это не составило большого труда, так как жители Руана сами избавились от фрондерки мадам де Лонгвиль, чтобы встретить своего монарха. Священник отец Полен так описывал событие: «Это милость — увидеть короля. Во Франции это самая значительная и самая большая милость. И действительно, наш король умеет быть величественным, несмотря на его двенадцатилетний возраст; он светится добротой и нрава он легкого, движения его грациозны, а ласковый взор его притягивает сердца людей сильнее, чем приворотное зелье. Вся Нормандия попала под обаяние его взгляда».
18
Л. Лево. Коллеж четырех наций
19
20
ВЕРСАЛЬ
А. Ф. ван дер Мейлен. Встреча короля в Аррасе
В Бургундии королевское войско осадило Бельгард. Осажденные прислали гонца и передали через него, что из уважения к Его Величеству в течение целого дня они не будут стрелять. Солдаты короля, услышав это, закричали: «Да здравствует король!» Самое невероятное, что солдаты с враждебной стороны вылезли на крепостную стену и с не меньшим воодушевлением и радостью кричали: «Да здравствует король!» После этого с городом начались переговоры, и к досаде фрондеров он сдался. Вся Франция радовалась тому, что наконец отошла от Фронды. Вероятно, в эти дни Людовик в полной мере понял утверждение Гроция, который говорил, что Франция — самое прекрасное королевство после Царства Божьего. В эти дни король узнал свою страну такой, какая она есть, без прикрас. Страна устала от бесконечных раздоров. С 1653 года Мазарини отправлял в провинции королевских посланников, которые преследовали две цели: заставить быстро навести порядок и добиться своевременной уплаты налогов. Король подписал 17 налоговых указов и 20 марта представил их на утверждение парламенту. Парламентарии предложение
ДИТЯ, ДАРОВАННОЕ БОГОМ
21
приняли, но уже на следующий день потребовали созыва новой ассамблеи, так как присутствие на ней короля препятствовало «свободе высказываний». В начале апреля протест продолжал нарастать, и вот наступило знаменитое 13 апреля. Эрнест Лависс в своей «Иллюстрированной истории Франции» пишет: «Известен вымысел об этом дне: король узнает в Венсенне, что парламент собирается обсуждать эдикты, которые были зарегистрированы в его присутствии, он быстро приезжает во дворец в охотничьем костюме с хлыстом в руке, бранит, угрожает и, так как первый президент Помпонн де Бельевр напоминает об интересах государства, говорит в ответ: “Государство — это я!”» Однако в век утонченных нравов и цивилизованности подобная сцена не представляется возможной. Людовик никогда не смог бы произнести такую фразу хотя бы потому, что не мыслил подобным образом и всегда привык быть слугой государства, в крайнем случае его основной опорой. Он воплощает королевскую власть, что само по себе не является легким трудом. Как бы то ни было, но парламент, проглотивший неудовольствие таким странным поступком Его Величества, был поставлен на место и уже никогда больше не стеснял короля в его действиях внутри государства. В 1650-е годы у короля начала зарождаться мысль о Версале. Прежде всего этому способствовало установление очень жесткого ритуала. Дюбуа так писал об утренних королевских процедурах: «Тотчас, как только он просыпается, он читает наизусть утренние молитвы, обращаясь к Господу, перебирая свои четки. Затем входит де Ламот Левейе, чьи блестящие и потрясающие уроки никогда не утомляли отрока. Находясь в своей спальне, король изучал под руководством этого наставника, не самого старшего по положению, какую-либо часть Священной истории или истории Франции. Как только король вставал с постели, тут же появлялись два дежурных лакея и гвардеец, охранявший спальню... Затем он проходил в свою большую комнату, где обычно находились принцы и знатные вельможи, ожидавшие его, чтобы присутствовать при его
ВЕРСАЛЬ
ДИТЯ, ДАРОВАННОЕ БОГОМ
утреннем туалете». Все еще будучи облаченным в халат, Людовик подходил к вельможам, «говорил то с одним, то с другим так дружески, что приводил их в восхищение». Король снова молился Богу вместе со всеми присутствующими, которые становились на колени. В это время гвардеец, стоявший на посту возле двери, следил, чтобы никто не потревожил молитвы короля. Только после этой процедуры король причесывался, просто одевался (в голландский камзол и саржевые панталоны) и шел заниматься верховой ездой, фехтованием, метанием копья. После этого король переодевался и завтракал. Перекрестившись, он поднимался к кардиналу Мазарини, «который жил над его комнатой, располагался по-домашнему и вызывал сюда государственного секретаря с докладами», беседовал с кардиналом «об этих докладах и о других более секретных делах в течение часа или полутора часов»». Король отшлифовывает в это время манеры и делает их поистине совершенными. Двор и монарх действуют необычайно слаженно, и благородное поведение одних способствует развитию благородных чувств у других. Современники считали, что страна наконец достигла наивысшего уровня цивилизации. 9 июля 1660 года в Сен-Жан-де-Люзе состоялась свадьба Людовика XIV и испанской принцессы Марии-Терезии. Королю должно было исполниться 23 года. Естественно, возникал вопрос: что он теперь намерен делать. Еще долгие десятилетия находиться под опекой кардинала и стать похожим на ленивых королей, к которым он испытывал в детстве неприязнь, либо расстаться с кардиналом, сделавшим для страны так много, что его проступки меркли по сравнению с заслугами? Вероятно, сам Бог разрешил этот вопрос, и Мазарини ушел со сцены как верный слуга, в самый подходящий момент: в ночь с 8 на 9 марта он умер. Кардинал скончался в два часа ночи, и уже в тот же день король собрал своих министров. Мадам де Лафайетт пишет: «Над всем и вся еще витала тень кардинала, и казалось, что все помыслы короля только и были направлены на то, чтобы вести себя в духе его наставлений. Эта смерть давала большую надежду тем, кто мог рассчитывать занять пост
министра; они, по-видимому, считали, что король, который еще совсем недавно позволял полностью управлять и государством, и своей собственной персоной, доверится, вероятно, министру, который будет заниматься исключительно общественными делами и не станет вмешиваться в личные дела короля. Им и в голову не приходило, что человек мог оказаться совсем непохожим на самого себя и что он, отдававший до сих пор королевскую власть в руки премьер-министра, вдруг захочет в своих руках сосредоточить власть короля и премьер-министра». Людовик принял окончательное решение: лично управлять государством, полагаясь исключительно на себя. Придворных он попросту выпроводил, объявив, что вызовет их, когда ему потребуются их советы. Весь облик Людовика выражал благородство, силу и непреклонность. Возможно, он был чересчур резок, но это было намеренно: король хотел привести вельмож в замешательство. Аббат де Шуази замечает о короле: «В возрасте двадцати двух лет он приступил к управлению государством, и это не показалось ему обременительным. Его ум, который скрывался до этого под скромным обличьем детского простодушия, проявился полностью: он изменил порядок ведения дел, подобрал министров, учредил регулярные советы и, отдавшись всецело государственным делам, даровал покой своим народам, удивил Европу своими способностями и одаренностью, которых никто в нем не подозревал».
22
23
24
ОТ ВО-ЛЕ-ВИКОНТА ДО ВЕРСАЛЯ. КОНЕЦ ЭПОХИ ПРАВЛЕНИЯ ПЕРВЫХ МИНИСТРОВ 17 августа 1661 года. Этот день был чрезвычайно душным и жарким. Даже земля растрескалась, а застывший раскаленный воздух обжигал все живое. Над дорогой, ведущей из Фонтенбло, поднималось густое черное облако пыли. Королевский кортеж пустился в путь в самое тяжелое время дня — в три часа пополудни. Окна карет, украшенных позолоченными дворянскими гербами, были наглухо закрыты. Придворные задыхались в своих наглухо застегнутых камзолах, накрахмаленных кружевах и тяжелых париках. Дамы не могли найти спасения от едкого запаха лошадиного пота и пыли, проникающей во все щели. Карета короля летела, словно на крыльях, уносимая шестеркой белоснежных лошадей. Рядом с королем находились его мать, Анна Австрийская, и брат, герцог Филипп Орлеанский. Охраняли процессию вооруженные мушкетеры и гвардейцы. Путь королевского кортежа лежал в замок Во-ле-Виконт, что располагался в 45 километрах от Парижа. Его владельцем был сюринтендант финансов Никола Фуке. Визит короля не был обычным событием. Этот день изменил историю Франции. В марте 1661 года умер первый министр Франции, кардинал Мазарини, и впервые за много лет молодому королю предоставилась возможность взять власть в свои руки. До сих пор король лишь официально считался правителем, тогда как реальная власть принадлежала первым министрам, чаще всего лицам духовного звания. Отец Людовика XIV, Людовик XIII, как политик ничего собой не представлял. Он целиком положился на политическую дальновидность сначала мудрого кардинала Ришелье, а затем, после его смерти, Мазарини. Фактически правил первый министр, а королю оставалось лишь предаваться своему любимому развлечению — охоте. Собственно, для этой цели и был выстроен охотничий домик в Версале. На символ королевской власти он явно не тянул. Что же касается Никола Фуке, то в течение 18 лет он служил кардиналу Мазарини. Вернее, формально Фуке был подотчетен королю, а на деле обогащался сам и способствовал невероятному обогащению Мазарини, который ко времени своей смерти являлся владельцем более чем полумиллионного состояния.
25
Л. Лево, А. Ленотр. Дворец Во-ле-Виконт близ Мелена
26
ВЕРСАЛЬ
Фуке, человек блестящего ума, умел в равной степени вызывать как чувство восхищения, так и откровенную ненависть. Он обожал поэтов, красивых женщин и изящное искусство, настоящий меценат, правда, забывший о том, что Меценат немыслим без Августа. Этот честолюбивый человек не мог ждать чересчур долго, что являлось препятствием к достижению намеченных целей. Он с двух концов поджигал свечи своих немыслимо роскошных венецианских люстр. Он распоряжался казенными деньгами и не считал обязательным придерживаться какихлибо правил; главное — достичь успеха любой ценой! Подобные качества возбудили ненависть короля и завистливого министра Кольбера. Собственно, и сам Фуке усугублял свое положение тем, что обращался с министром как с бедняком, а с королем — как с недоразвитым подростком. Кроме того, Фуке, привыкший подкупать придворных дам, предложил королевской фаворитке Луизе де Лавальер 200 тысяч франков. Женщина была оскорблена и заявила, что не уступит министру финансов ни за какие деньги, и немедленно рассказала Его Величеству о предложении Фуке. Как может отреагировать мужчина на подобное заявление? Это была поистине непоправимая ошибка Фуке. Короля несказанно раздражали богатство Фуке, его необузданная гордыня и его герб. Герб был со значением: серебряный, с белкой (между прочим, в просторечии белка именуется «фуке»). Семейный девиз гласил: «Куда я только не взберусь?» Министр финансов мог купить все; он нанял лучших во Франции архитекторов, художников, оформителей и возвел дворец — предмет зависти влиятельнейших и богатейших правителей Европы. Во владениях министра финансов находился дворец Во-ле-Виконт, способный поразить воображение самых тонких ценителей прекрасного. Именно Во-ле-Виконт поднял престиж своего хозяина на небывалую высоту. Три близлежащие деревни были разрушены, чтобы расширить строительную площадку. Команда, участвовавшая в строительстве, была просто неповторима: архитектор Луи Лево, художник Шарль Лебрен, скульпторы Франсуа Жирардон и Франсуа Ангье, садовник Анд-
27
Л. Лево. Во-ле-Виконт
ВЕРСАЛЬ
ОТВО-ЛЕ-ВИКОНТАДОВЕРСАЛЯ...
ре Ленотр. Фуке, обладая изысканным вкусом, вникал в малейшие детали архитектурного замысла, меблировки и внутренней отделки. Строительные работы начались в 1656 году и продолжались три года. В них принимали участие 18 тысяч человек. Здесь же Лебрен организовал ателье по производству ковров, впоследствии ставшее королевской мануфактурой гобеленов. Расходы были беспредельными и превышали 18 миллионов ливров (то есть годовую зарплату 60 тысяч простых рабочих). 17 августа наивный безумец Фуке решил устроить королю праздник, незабываемый, превосходящий все известные до него во Франции. Что может быть глупее, чем показать властелину, что его подданный безмерно богат и всемогущ! У министра впереди долгие месяцы и годы, в течение которых будет достаточно времени для того, чтобы как следует проанализировать свои просчеты. А пока он демонстрировал гостям античные мраморные статуи, кариатиды в овальном салоне, картины Лебрена, на одной из которых, кстати, была изображена Луиза де Лавальер, мебель, обитую парчой, и бесценные ковры. Придворные осмотрели и центральную аллею, по обеим сторонам которой сто фонтанов различной высоты образовали две прохладные водяные стены. С холма можно было увидеть панораму дворца с двумя симметричными крыльями, террасами, бассейнами, статуями, узорами из травы и цветов на фоне красного гравия. Каменные белки резвились между лапами больших львов с добродушными мордами. Король и придворные осмотрели все, вплоть до огородов и сада с апельсиновыми деревьями. Пиршество тоже было роскошным. Гостей ждали 80 накрытых столов, 30 буфетов с 6 тысячами тарелок и 400 серебряными блюдами. На столе, предназначенном для короля, находился сервиз из чистого золота. Впоследствии посуда из этого сервиза по распоряжению короля была переплавлена для оплаты расходов на Тридцатилетнюю войну. Три тысячи человек одновременно расселись за столы. Меню поражало самый изнеженный вкус: фазаны, орталаны, перепелки, куропат-
ки, суп из раков, запеченные паштеты, сладости, фрукты, вина из всех провинций страны. Гастрономические расходы в общей сложности выливались в сумму, составляющую 120 тысяч ливров. После захода солнца во дворце состоялась беспроигрышная лотерея с дорогими подарками — оружием, украшениями, произведениями искусства. Затем в естественном зеленом театре состоялся спектакль Мольера. Представление завершилось грандиозным фейерверком. 400 ламп в форме лилий освещали аллеи, по которым придворные возвращались во дворец для ужина. В два часа ночи Людовик решил отъезжать. Когда кареты направлялись к огромным узорчатым воротам, все вокруг словно взорвалось от ослепительного фейерверка. Казалось, само небо треснуло и раскололось над головами. Лошади поднялись на дыбы, и их с трудом удалось сдержать. Король был настолько взбешен, что едва не арестовал Фуке в его собственном доме. Только Анна Австрийская не позволила сыну нарушить законы гостеприимства и удержала его от эмоционального поступка. Однако судьба Фуке была предрешена. Финал драмы. Он был сыгран в Нанте, куда король пригласил Фуке под предлогом открытия Сессии Генеральных Штатов Бретани. Деликатную миссию ареста сюринтенданта поручили Шарлю де Бац-Кастельмору, известному благодаря романам А. Дюма под именем д’Артаньяна. Надо сказать, что три мушкетера, подвигами которых каждый увлекался в детстве, не были плодом фантазии знаменитого писателя. Такие люди существовали в действительности. Подлинное имя Атоса — Арман де Сийер д’Атос д’Отевиль. Его отец был разбогатевшим торговцем, купившим дворянское звание. Портос, Исаак де Порто, служил в роте мушкетеров Его Величества. Арамис, Анри д’Арамиц, был мушкетером под началом своего двоюродного брата Тревиля. Д’Артаньян родился в замке Кастельмор. Правда, замок — это слишком сильно сказано. На самом деле Кастельмор — маленький домишко, неоднократно перестраивавшийся. Никогда в этом доме не видели до-
28
29
ВЕРСАЛЬ
КОРОЛЕВСКАЯ СИМВОЛИКА. КОРОЛЬ-СОЛНЦЕ
статка. После того как в 1664 году бравый гасконец стал мушкетером, его судьба была неразрывно связана с сильными мира сего. В течение 30 лет он исправно выполнял самые деликатные поручения и погиб при осаде Маастрихта в июне 1673 года. 4 сентября 1661 года Людовик пригласил к себе д’Артаньяна и отдал приказ об аресте Фуке. В письме к матери король сообщал: «Сегодня утром сюринтендант пришел, как обычно, работать со мной, и я беседовал с ним то об одном, то о другом, делая вид, что ищу бумаги. Это продолжалось до тех пор, пока я не увидел д’Артаньяна во дворе замка. Тогда я отпустил сюринтенданта». Д’Артаньян арестовал Фуке. Он был посажен в карету вместе с четырьмя офицерами-мушкетерами. Через некоторое время к ним присоединились еще 100 человек охраны. Так конвоировали бывшего министра — как опасного государственного преступника. Расправа с сюринтендантом раскрыла значение политического наследия Ришелье и Мазарини для неограниченной королевской власти. Их идеи легли в основу здания абсолютной монархии, которое Людовик XIV перестроил по своему образу и подобию.
Еще за двадцать лет до переезда в Версаль своим символом король избрал солнце. Это произошло чисто случайно, но прозвище КорольСолнце закрепилось за монархом в веках. Сам король так писал в своих «Мемуарах»: «Я выбрал эту эмблему для турнира и с тех пор ее использую, и теперь ее можно видеть в самых разных местах. Я подумал, что, если не обращать внимания на некоторые мелочи, она должна была символизировать в какой-то мере обязанности короля и постоянно побуждать меня самого их выполнять. За основу выбирается Солнце, которое по правилам эмблематики считается самым благородным и по совокупности присущих ему признаков уникальным светилом, оно сияет ярким светом, передает его другим небесным светилам, образующим как бы его двор, распределяет свой свет ровно и справедливо по разным частям земли; творит добро повсюду, порождая беспрестанно жизнь, радость, движение; бесконечно перемещается, двигаясь плавно и спокойно по своей постоянной неизменной орбите, от которой никогда не отклоняется и никогда не отклонится, является, безусловно, самым живым и прекрасным подобием великого монарха. Те, кто наблюдали, как я достаточно легко управляю, не чувствую себя в затруднительном положении из-за множества забот, падающих на долю короля, уговорили меня включить в центр эмблемы земной шар — державу — и для души надпись «Nec pluribus impar» («Не многим равный»); считая, что мило польстили амбициям молодого монарха; что раз я один в состоянии справиться с таким количеством дел, то смог бы даже управлять другими империями, как Солнце смогло бы освещать и другие миры, если бы они подпадали под его лучи». Королевское солнце неверно было бы сравнивать с распространенным языческим символом; это скорее символ Божественного права и Божественной передачи власти. Идея монархического устройства по принципу Солнечной системы пронизывает общественное устройство, которое историки впоследствии назовут «просвещенным деспотизмом». Солнце освещает мир подобно тому, как свет разума просвещает человека, оно греет и дарует благосостояние и счастье.
30
31
32
ВЕРСАЛЬ
Это была эпоха благочестивого гуманизма. Когда гости посещали Версаль, то видели предметы искусства, прославляющие короля, образ которого сливался с героями древней мифологии. Быть может, сам Людовик и не считал себя богом, но художники изображали его в одеяниях и позах античных героев или богов античного Пантеона. Монарх предстает в образе то Тезея, то Геркулеса, то Персея, то Аполлона. Однако король не всегда Аполлон. Известно 328 медалей, прославляющих Людовика. Из них всего 17 изображают его в образе Аполлона, 218 — Марса, 88 — Юпитера и 5 — Меркурия. Поэтому, несмотря на большое количество сооружений, украшенных эмблемами бога Солнца — Аполлона, любимая резиденция Короля-Солнца, Версаль, никогда не станет храмом Солнца в полном значении этого слова, хотя его боскеты — большое искушение для нимф, а хозяин Версаля — покровитель муз. И Солнце, и Аполлон — всего лишь символы. Собственно говоря, восхваление — это всеобщее средство национальной пропаганды. Когда на пьедестал возносится Марс, это означает победы армии и славного воинства. Когда превозносится монарх-законодатель, считается, что в государстве закон превыше всего. Воспевание Аполлона — это прежде всего похвала культуре. Людовик создал огромное количество культурных учреждений, которые существуют во Франции вплоть до сегодняшнего дня. Это время, названное историками «веком Людовика XIV», объединяет период великих королевских указов, восстановление морского могущества Франции, строительство Версаля и организацию версальских празднеств. 8 марта 1663 года Шарль Лебрен, отозванный со службы у Фуке, стал директором новой королевской мануфактуры «Гобелены». Он возглавил целую бригаду художников, которая готовила эскизы для создания стенных ковров, представляющих эпизоды из жизни короля. Очень скоро под его руководством находились, по словам Жермена Бриса, «800 работников-ковровщиков, художников, скульпторов, золотых дел мастеров, вышивальщиков — словом, всех, кто мог пригодиться для создания роскоши и великолепия».
КОРОЛЕВСКАЯ СИМВОЛИКА. КОРОЛЬ-СОЛНЦЕ
33
Г. Тестелен. Людовик XIV — покровитель наук
«Гобелены» стали самой значительной в мире фабрикой по производству ковров, ювелирных изделий, мебели из красного дерева, художественных картин и скульптур. Один из 14 гобеленов, изображающих историю короля, подготовлен по эскизам самого Лебрена. Выполнил его Пьер де Сев-младший на станке с вертикально натянутой основой. Здесь можно увидеть Людовика XIV, посещающего «Гобелены». Интендант строительства проводит короля по мастерским, показывает разнообразные работы, которые там выполняются. Среди особ, сопровождающих короля, — Кольбер и герцог Энгиенский. Господин Лебрен представляет монарху мастеров и их рабо-
34
ВЕРСАЛЬ
ты — ковры, круглые столики на одной ножке, выполненные из серебра, вазы, серебряные носилки, кабинеты из красного дерева, профилированные оловом и украшенные орнаментом в виде ветвей. В 1661 году был принят ряд мер, направленных на то, чтобы увеличить престиж Королевской академии художеств. Лебрен стал ее бессменным канцлером. Новый устав академии гласил, что только ее члены имеют право быть художниками или скульпторами Людовика. Академия неустанно поднимала профессиональный уровень мастеров, устраивая специальные лекции и дискуссии об искусстве. Через несколько лет академия стала крупнейшим художественным центром не только Парижа, но и всей Европы. С 1664 года академия изучала использование аллегорий в картинах и гобеленах, выполненных по заказу Кольбера, а также разрабатывала эмблемы для памятных медалей. В 1694 году она подвергла пересмотру все эмблемы и надписи. Король всерьез увлекался шедеврами искусства. При Людовике XIV произошло небывалое обогащение государственных коллекций. У банкира Эверарда Ябаха была выкуплена за 330 000 ливров огромная коллекция картин и скульптур, в которой находились великолепные полотна итальянских мастеров, и среди них два несравненных Тициана. Еще через три года приобрели коллекцию герцога Ришелье с 13 картинами Пуссена. В 1671 году у того же Ябаха купили пять тысяч рисунков, впоследствии составивших ядро луврской коллекции. До 1680 года произведения искусства оставались в Париже и начали расформировываться во время благоустройства Большого Версаля. Однако Лувр от этого не проиграл, и вся нация в результате получила значительную выгоду. В это же время Людовик уступал все больше места академиям в Лувре и не слушал доводов Кольбера, утверждавшего, что для монарха больше подходит Лувр, чем Версаль. По сути, король подарил Лувр
КОРОЛЕВСКАЯ СИМВОЛИКА. КОРОЛЬ-СОЛНЦЕ
35
К. Перро. Восточный фасад Лувра
французской нации. Версаль обладает всем, чтобы очаровывать и ослеплять, в то время как Лувр превратился в настоящий храм искусства, доступный для народа. Кольбер не на шутку сокрушался: 15 000 ливров в течение двух лет истрачены на Версаль, который «служит больше удовольствиям и развлечениям Его Величества, чем приумножению его славы, Лувром король пренебрег». Министр не совсем прав. Конечно, королю доставляет несравненное удовольствие жить в маленьком замке, выстроенном Лево, и гулять по дивному парку, разбитому Ленотром, однако и Париж Людовик без внимания не оставляет. По крайней мере, до 1670 года вклады, предназначенные для строительства дворцов в Париже, вдвое превышают дотации для Версаля.
ВЕРСАЛЬ
36
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ Сохранилось свидетельство современника о королевских развлечениях: «Король, желая доставить королевам и всему двору удовольствие проведением разных необычных праздников в каком-нибудь месте, где можно было бы любоваться загородным особняком среди радующего глаз обрамления, выбрал Версаль, находящийся в четырех лье от Парижа. Это был замок, который можно было назвать волшебным дворцом: настолько гармоничное сочетание искусства с красивой природой сделали его верхом совершенства. Он очаровывает всем: внутри и снаружи все радостно сверкает; золото и мрамор в красоте и блеске; и хотя он не занимает такую большую площадь, как некото-
Версаль. Мраморный двор
Можно обратиться к счетам ведомства строительных работ: Годы
Париж
Версаль
1664 1665 1666 1667 1668 1669
855 000 1 016 000 1 036 666 858 000 909 000 1 108 000
781 000 586 000 291 000 197 000 339 000 676 000
Патель. Версаль
37
38
ВЕРСАЛЬ
рые другие дворцы Его Величества, здесь всюду лоск, все так хорошо сочетается и так совершенно, что ему нет равных». Самый выдающийся праздник, вошедший в историю, — версальский праздник в мае 1664 года. Двор развлекался в течение целой недели. Гостям была представлена обширная программа — спектакль с великолепными декорациями, игры и лотерея, угощения и галантное ухаживание, балеты и фейерверки. Этот праздник напоминал волшебную сказку, которую придумал король в сотрудничестве с де Сент-Эньяном, де Периньяном, де Бенсерадом, Мольером и прочими. Король действовал в своем духе: выступил как главнокомандующий, но затем ненавязчиво отступил в сторону и предоставил своим друзьям проявить максимум выдумки и изобретательности. Этот праздник получил название «Забавы волшебного острова» и был навеян поэмой Ариосто «Неистовый Роланд». Из воспоминаний Мольера: «Он (король) взял в качестве сюжета дворец Алкионы, который подсказал название «Забавы волшебного острова»; согласно Ариосто, храбрый Руджьери и многие другие доблестные рыцари удерживались на этом волшебном острове двойными чарами — красотой (хотя и заимствованной) и магией колдуньи — и были освобождены (после того как много времени предавались наслаждениям) с помощью кольца, которое разрушило волшебные чары. Это было кольцо Анжелики, которое нимфа Мелисса, приняв образ старого Атласа, надела на палец Руджьери». Согласно замыслу, отважного Руджьери и его рыцарей удерживали прогулки, танцы, турниры, театральные представления, музыка и концерты, роскошные угощения. Специально для празднества были выстроены декорации, укрытия в виде палаток, гербы, гирлянды, канделябры на 4000 свечей с укрытием от ветра. Мадригалы, сонеты и изречения к эмблемам сочиняли Бенсерад и Периньи, Люлли писал музыку. Театральные представления организовывал Мольер. На праздник прибыли 600 гостей, а вместе с ними балетные труппы, комедианты, а также парижские ремесленники.
39
Ж. Мартен. Королевский двор в Версале
ВЕРСАЛЬ
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
Придворные прибыли в Версаль 5 мая, а 7-го начался праздник. В первый день конные состязания открыли герольд, три пажа, четыре трубача и три литаврщика. Следом за ними ехал верхом на белоснежном коне сам король, в роли Руджьери, «на красивейшем коне, огненно-красная сбруя которого сверкала золотом, серебром и драгоценными камнями». За прекрасным Руджьери следовали остальные герои поэмы: Ожер (герцог де Ноай), Черный Аквилант (герцог де Гиз), Белый Грифон (граф д’Арманьяк), Рено (герцог де Фуа), Дюдон (герцог де Куален), Астольф (граф Дюлюд), Брандимар (принц де Марсийяк), Ришарде (маркиз де Вилькье), Оливье (маркиз де Суайекур), Ариодан (маркиз д’Юмьер), Зербен (маркиз де Лавальер). Замыкал шествие граф Роланд, рыцарь без страха и упрека Карла Великого, которого изображал сын принца Конде. Далее следовала запряженная четверкой коней позолоченная и сияющая драгоценными украшениями колесница Аполлона, переполненная аллегориями: кроме бога солнца, в ней размещались четыре Века, змей Пифон, Атлант, Время и множество прочих персонажей. Наконец, в самом арьергарде следовали двенадцать Часов и двенадцать знаков зодиака. Аполлона представлял Лагранж. Мадемуазель Дерби — Бронзовый век — выступила с хвалебной речью в его честь. Последовали игры в кольца, где отличился король и вызвала всеобщее восхищение его любовница Лавальер. Ночью все пространство Версаля осветилось множеством огней. Тридцать четыре исполнителя сыграли по очереди партитуры Люлли, и присутствующие убедились, что явились свидетелями самого прекрасного концерта в мире. Во время ужина придворные насладились балетами с участием Пана и Дианы, знаков зодиака и четырех Времен года. Вероятно, королеву Марию-Терезию несколько примирило с присутствием Лавальер стихотворение, произнесенное в ее честь Весной:
Людовик их пестует от захода до восхода. Весь мир, очарованный ими, взирает на них с почтением и страхом, Но их господство мягче и еще сильнее, Когда они сияют белизной на вашем челе.
40
Среди всех, только что расцветших цветов ...я выбрала эти лилии, Которые вы так нежно полюбили с ранних лет,
41
Ужин поразил своей роскошью даже искушенных придворных. Ослепительный свет исходил от канделябров, рассчитанных на 14 свечей. Кроме того, пространство освещали 200 факелов из белого воска, которые держали в руках люди в масках. Эта ночь ничем не отличалась от дня. Современник пишет: «Все рыцари в касках с перьями разных цветов, в одеждах для состязания опирались на барьер; и это огромное число богато одетых придворных еще больше подчеркивало красоту и превращало это кольцо в волшебный круг». На следующий вечер факелы и свечи осветили театр. Великолепные декорации представляли дворец Алкионы на волшебном острове. Мольер и Люлли показали гостям балеты и интермедии. Центром зрелища была «Принцесса Элида» — весьма причудливая пьеса с любовным сюжетом, галантная комедия. Это представление вызвало шуточную реплику: «У комедии было мало времени, что она наспех надела один башмак, а другая нога осталась босой». Времени на написание пьесы и в самом деле было так мало, всего несколько дней, поэтому только первый акт изложили в стихах. Мольер импровизировал по ходу представления и из ничего создавал смешное, ведь он был воистину гениальным комедиографом. Одна из интермедий полностью состояла из танцев и песен. Ее исполнял пасторальный хор под клавесин и торбу, а также под сопровождение 30 скрипок. Назначением действа было взволновать нежное сердечко Луизы де Лавальер, а заодно и ее царственного любовника. 9 мая от пасторалей перешли к грандиозному рыцарскому роману. По сюжету, Алкиона, предчувствуя близкое освобождение рыцарей-пленников, решила укрепить свои владения. Вигарани устроил скалу, взды-
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
42
Версаль. Фонтан Весны
43
мающуюся из волн в центре острова, который окружали два других, причем на одном из них размещались королевские скрипачи, а на другом — трубачи и литаврщики. Из пучины волн предстали три морских чудища. Одно несло Алкиону, а два других — нимф. Персонажи, спустившись на берег, прежде всего обратились к королеве с приветственными александрийскими стихами. После этого Алкиона удалилась, чтобы укрепить свой дворец. В тот же момент растворился главный фасад, и присутствующих ослепил фейерверк. Гости увидели башни необычайной высоты. Начался балет. На сцене появились четыре гиганта, четыре карлика и восемь мавров. Затем последовала кульминация — жестокий бой шестерых рыцарей с шестью мерзкими чудищами. Далее в балете приняли участие два духа, вызванные чарами Алкионы, причем одним из них был знаменитый балетмейстер Маньи. После духов четыре демона старались успокоить растревоженную волшебницу. И вот наконец развязка: Мелисса надела на палец Руджьери волшебное кольцо. Грянул гром, сверкнули молнии. Дворец коварной волшебницы раскололся, причем все мавры, карлики и чудовища вылетели из него, и в то же мгновение стал пеплом, уничтоженный потрясающим фейерверком. Один из гостей так описывал это действо: «Казалось, что земля, небо и вода были в огне и что разрушение великолепного дворца Алкионы, как и освобождение рыцарей, которых волшебница Алкиона держала в тюрьме, могло осуществиться только с помощью чуда и Божественного вмешательства. Большое количество ракет, стремительно улетающих высоко в небо (одни падали на землю и катились по берегу, другие падали в воду и выныривали), делало зрелище таким значительным и великолепным, что ничего лучше нельзя было придумать для того, чтобы прекратить действие волшебных чар». 10 мая состоялись соревнования по сбиванию голов. На полном скаку следовало унести или хотя бы проткнуть пикой, дротиком или копьем каждую из расположенных на ристалище голов — турка, мавра и Медузы. В этом состязании верх одержал сам король.
ВЕРСАЛЬ
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
На следующий день Людовик поразил придворных своим Зверинцем, в котором удалось собрать экземпляры весьма редких животных и птиц. Вечером состоялось представление Мольера «Докучные». Пьеса создавалась за две недели. В эту комедию были вкраплены небольшие балеты. 12 мая начался розыгрыш лотереи. Среди призов значились драгоценные камни, украшения, серебряные изделия и прочие ценные предметы. Король позаботился о том, чтобы самый большой выигрыш достался королеве, но не обидел и Луизу де Лавальер. После этого снова состязались храбрые рыцари, и Гвидон победил Оливье в состязании с головами. Вечером по инициативе Людовика смотрели комедию Мольера «Тартюф», которую король считал «весьма развлекательной», однако группа благочестивых придворных придерживалась противоположного мнения. Королю пришлось вскоре подчиниться их давлению и запретить пьесу на три года. На шестой день в состязании с головами победу одержал король. За ним следовал Сент-Эньян. Вечером вновь смотрели Мольера — причудливую комедию-балет «Брак поневоле». В ней танцевал сам монарх. Наконец, 14 мая король и придворные отправились в Фонтенбло, и каждый считал своим долгом сказать о празднике что-то лестное и выразить свое восхищение. Восторг вызывали план мероприятия и его великолепное претворение, небывалая щедрость, порядок и умение всем угодить. Король же был воплощением идеала: уважительный к матери и супруге, галантный по отношению к любовнице, внимательный хозяин, герой в состязаниях, талантливый организатор и устроитель праздника и, кроме того, просто замечательный кавалер. Дворянство было увлечено занимательной игрой в рыцарей. Придворным было полезно время от времени менять облик и как следует оттачивать свои манеры. Все последующие поколения будут считать первый двор КороляСолнца несравненно блистательным и великолепным. Все были так молоды, изобретательны и по-юношески непосредственны! Конечно,
разнообразие временных построек, декораций, охот и фейерверков свидетельствовало о любовных вспышках монарха, однако нельзя считать королевский двор исключительно созданным ради мимолетных развлечений. Несмотря на обилие представлений, созданных якобы исключительно для предмета нежной страсти, праздник преследовал педагогические и политические цели. Знать, без которой не могло существовать королевство, следовало привлечь и удержать. Монарх внимательно следил за тем, чтобы жизнь при дворе не превратилась в монотонную рутину. Этому в немалой степени способствовали и правила придворного церемониала. Первые Бурбоны следовали церемониалу, созданному Валуа. Впрочем, в подобной области нельзя было ничего создать просто и легко. Известно, что Генрих III много раз принимался за это дело, прежде чем ему удалось хоть сколько-то упорядочить правила придворной жизни. Людовик XIV обнаружил кодекс Генриха III через 72 года и уяснил, что не сможет немедленно добиться точного соблюдения этих правил, даже в том случае, если его брат, известный знаток этикета, будет оказывать всю возможную помощь. В течение всей жизни король охранял сборник правил этикета и знал протокол до самых незначительных подробностей. Все сведения доходили до него лично. Людовик часто выполнял функции арбитра в различных конфликтах, возникающих из-за протокола. Кстати, споры между знатными людьми при дворе отвлекали их от заговоров и направляли энергию и интриги в иное русло. Двор стал воплощением непрерывно длящегося спектакля, недоверие к каждому его участнику придавало представлению шарм и остроту, а новое развлечение вызывало захватывающие, порой весьма бурные страсти. Предпочтение двора было на стороне балета, а не комедии, ведь король всегда считался великим знатоком этого вида искусства, а двор следовал пристрастиям своего монарха. На оплату развлечений подобного рода не скупились. Так, один из балетов обошелся королю
44
45
46
ВЕРСАЛЬ
Королевская опера. «Небесная синь, розовое и золотое»
в 88 699 ливров. Часто Людовик сам танцевал вместе с королевой. Он мог успешно соперничать с профессиональными танцорами и не раз увлекал Марию-Терезию страстью своего искрометного танца. Традиции празднеств сохранялись вплоть до 1682 года, так как воспоминания о «Забавах волшебного острова» продолжали будить воображение. 18 июля 1668 года в Версале состоялся «Большой королевский дивертисмент», который наглядно показал, что один день может успешно соперничать с феерией «Волшебного острова», продлившейся целую
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
47
неделю. На это представление король потратил 150 000 ливров. Официально этот праздник был устроен в честь мира, заключенного в Аахене, по которому к Франции отошла Валлонская Фландрия. Фелибьен вспоминал: «Король, подаривший мир, как того хотели его союзники и вся Европа, и выказавший умеренность в своих требованиях и беспримерную доброту, даже будучи на вершине своей славы, думал только о том, чтобы заняться делами своего королевства, и, желая наверстать упущенное, так как при дворе не устраивались карнавалы в его отсутствие, он решил организовать праздник в парках Версаля, а если развлечение устроить в таком дивном месте, настроение поднимается еще больше от необычной и захватывающей дух красоты, которой этот великий король умеет «приправить» все свои праздники». Новая версальская феерия праздновала одновременно сразу два события: несколько месяцев назад была покорена Фландрия и ровно год исполнился с того времени, как королю уступила мадам де Монтеспан. Для комедии Вигарани специально построил театр; руководил постановкой первый комнатный дворянин, герцог де Креки. Маршал де Бельфон испробовал себя в роли метрдотеля и позаботился о роскошном угощении. Кольбер наблюдал за строительными работами, а заодно руководил и оформлял фейерверки. Замок был открыт для посетителей с полудня до шести вечера. Дам ожидали комнаты для отдыха. Подавались прохладительные напитки. В шесть часов открылись выходы в сад. Король предложил гостям совершить более чем приятную прогулку. Он демонстрировал гостям боскеты, новые бассейны и партеры. В боскете Этуаль придворных ожидало великолепное угощение. Далее в программе значился театр. Построенный Вигарани, он одновременно мог вмещать 1500 зрителей. Показывали комедию Мольера «Жорж Данден, или Одураченный муж». Представление состояло из трех действий; в его начале, середине и конце показывались балеты и интермедии под названием «Праздники Любви и Бахуса». Музыку к балетам сочинил Люлли, а слова написал Мольер. Разумеется, этот спектакль всем без исключения понравился и всех просто очаровал.
ВЕРСАЛЬ
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
Фелибьен вспоминал: «В танцах нет ни одного па, которое не обозначало бы именно то действие, которое танцоры должны выразить, а их жесты — это те слова, которые должны услышать зрители. В музыке все служит тому, чтобы выразить страсть и покорить слушателей. Новизной поражают чарующая гармония голосов, удивительная инструментальная симфония, удачное объединение различных хоров, приятные песенки, нежные и страстные диалоги влюбленных, раздающиеся эхом со сцены, и, наконец, восхитительное исполнение во всех частях; с первых слов пьесы чувствовалось, что музыка усиливается и, начавшись одним голосом, переходит в целый концерт, исполняемый больше чем сотней человек, которые сразу же все на сцене соединяют игру на инструментах, голоса и движения танца в единый аккорд и ритм, который завершает пьесу и всех ввергает в невыразимое восхищение». После представления последовал ужин, устроенный в соседнем зале, выполненном в форме восьмигранника. Его высота равнялась 50 футам, а внутреннее убранство напоминало античный храм. Сорок восемь дам удостоились чести присутствовать на ужине вместе с королем. В их число входили графини, супруги маршалов и жены судейского сословия. Рядом располагались кабинеты-шатры, где был накрыт стол для королевы, а также прочих придворных дам и послов. Для всех без исключения приглашенных на спектакль в парке организовали буфеты. После ужина начался несравненный по роскоши бал в другом восьмигранном зале. Там Орфей и Арион выступали в роли главных мифологических персонажей. Ночное празднество завершилось грандиозной иллюминацией. Тысячи огней взметнулись вверх и затмили собой звезды. 72 фонаря освещали главную аллею. Громадный бассейн превратился в море огня. Свет струился из трех бассейнов, расположенных чуть ниже в форме подковы, а также из просторных аллей, окружающих партер. Последние ракеты написали в бархатном ночном небе вензель Его Величества. «Королевское “Л” сияло очень ярким светом», — расска-
зывает Фелибьен. Чтобы ни на минуту не прерывать очарование необыкновенного праздника, двор в ту же ночь покинул Версаль, пребывая в убеждении, что этот праздник «превзошел в какой-то степени все, что было когда-либо создано». Король не нуждался в том, чтобы превзойти самого себя; он устраивал все новые и новые феерии. В 1668 году празднество в Версале отмечало аннексию Фландрии, в июле 1674 года — стремительное завоевание Франш-Конте. На последнем празднике уже не присутствовал Мольер: он скончался за год до этого. В то же время Люлли находился в зените славы и считался признанным мастером придворных торжеств. Праздник 4 июля 1674 года по традиции открылся прогулкой и угощением в парке. После этого гости Его Величества присутствовали на представлении «Альцесты». Музыку к этой лирической трагедии написал Люлли. После «Альцесты» приглашенные ужинали. 11 июля перед Фарфоровым Трианоном гости слушали в полном восхищении «Версальскую эклогу», музыку к которой написал опять же Люлли. Затем состоялся концерт и ужин в боскете. 19 июля двор отужинал в Зверинце, после чего гости развлекались тем, что плавали в гондолах по большому каналу. Перед гротом Фетиды состоялось представление «Мнимый больной». 28 июля угощение затмило все прочие развлечения. К ночи великий Люлли дирижировал своей оперой «Праздники Любви и Бахуса», театр для которой был выстроен специально около механизмов, управляющих водой. После этого гости пировали в мраморном дворике, обустроенном Вигарани. 18 августа угощение выставили на стол, диаметр которого равнялся 9 метрам. Среди изысканных кушаний возвышались 16 гигантских пирамид, составленных из сладостей и фруктов. В Оранжерее состоялось представление «Ифигении». Ночью приглашенных поразила небывалая иллюминация на большом канале и в финале — невероятный фейерверк, который раскрылся в небе фантастическим куполом света, составленным из 5000 взмет-
48
49
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
50
Ф. Г. Друэ. Концерт
51
нувшихся ввысь ракет. Ночной праздник 31 августа задумывался так, чтобы превзойти роскошью все предыдущие. Когда сумерки сгустились, 650 статуй, специально предназначенных для освещения, залили светом берега канала, и гости заняли свои места в гондолах. Стройные лодки проплывали под чарующие звуки скрипок к дворцу Нептуна и Нимф, сооруженному Вигарани из блестящей материи и разукрашенного картона, отделанного драгоценными камнями. Версальские иллюминации 1676 года обошлись королю в 71 000 ливров. В самом начале своего правления Людовик достаточно часто переезжал с места на место. В большинстве случаев это диктовалось эмоциями. Например, Людовик не мог оставаться в тех местах, где умер его близкий человек. Так, после смерти Мазарини он покинул Лувр и перебрался в Фонтенбло, где оставался более семи месяцев. В 1666 году от рака груди умерла Анна Австрийская, и монарх вновь уехал из Лувра в Сен-Жермен, после него — в Фонтенбло и Венсенн. После кончины матери, которую он так горячо любил, Людовик совершенно охладел к Парижу. Король сообщал сыну: «Не имея сил после этого несчастья пребывать в том месте, где оно случилось, я покинул Париж в тот же час, и сначала я отправился в Версаль (туда, где я мог бы уединиться), а через несколько дней в Сен-Жермен». Вслед за собой король перевозил весь двор. Правда, ехать было недалеко, и это не вызывало больших неудобств. Любимый королевский Версаль в то же время с каждым годом становился все прекраснее. СенЖермен и Версаль всерьез соперничали друг с другом, и никто не мог сказать, в чью пользу склонится сердце монарха. Особенно напряженными выдались 1671 и 1672 годы. В январе 1671 года Людовик еще находился в Тюильри (кстати, это был последний месяц, проведенный им в Париже). Дни карнавала с 21 по 24 января королевская чета провела в Венсенне, а с 28 по 31 января — уже в Версале. 10 февраля венценосные супруги вновь отдыхали в Версале. «Газетт» сообщала, что они предаются любимой королевской забаве — охоте. Первая половина апреля прошла в Версале, вторая — в Сен-Жермене.
52
ВЕРСАЛЬ
А. Бенуа. Пирамида в Версале
В середине лета королевская семья жила в Версале, а в октябре вернулась в Сен-Жермен. В честь дня покровителя всех охотников святого Губерта король и королева посетили Версаль и находились там со 2 по 18 ноября, однако после этого Людовик вернулся в Сен-Жермен. В конце декабря двор снова расположился в Версале. 1762 год протекал аналогично. Первая половина января прошла в СенЖермене, вторая — в Версале. Весь февраль двор жил в Сен-Жермене, но 1 марта умерла пятилетняя дочка короля. Супруги покинули печальное место и буквально бе-
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
53
жали в Версаль, где оставались до 8 апреля. С тех пор Сен-Жермен они только навещали время от времени, например на Пасху. Впервые Версаль всерьез заявил о себе в момент бракосочетания короля. Для этого он являлся как бы придатком Сен-Жермена, замком Людовика XIII, предназначенным для охоты. 25 октября 1660 года Людовик привез сюда Марию-Терезию, и Версаль стал для него поистине любовью с первого взгляда. Он совершенно забыл о том, что эти болотистые места достаточно неудобны для проживания, да к тому же отличаются нездоровым климатом. К отрицательным сторонам относились также отсутствие водопровода и относительная удаленность от Парижа. Однако Версаль для короля отныне, по словам Пьера Верле, «это спасительный островок его любовной жизни; здесь он находит уединение, которого нет ни в одном из больших замков; он сюда приезжает из Сен-Жермена как частное лицо в сопровождении лишь нескольких придворных, к которым он хочет проявить особое расположение, так же как позже он будет ездить на короткое время, чтобы отдохнуть от Версаля, в Трианон или в Марли». Первоначально Людовик украшал Версальский замок, чтобы создать уют для своих свиданий. Его парки блистали великолепием, так как служили для того, чтобы поразить очередную даму сердца, а заодно, при случае, пригласить сюда и знатных сановников. Еще до того, как Кольбер сделался сюринтендантом строительства Версальского комплекса, с 1661 по 1663 год в Версаль было вложено полтора миллиона, то есть за четыре года он стоил королевству столько же, сколько Фонтенбло в течение 17 лет. В это время Кольбер часто сердился на то, что огромная сумма использована практически бесконтрольно, исключительно для создания парков. Людовик покупал земли, увеличивал и расширял свое владение. Он сам придумывал бассейны, просторные партеры, оранжерею и боскеты. Партер в западной части придумал Людовик совместно с Андре Ленотром. С него, по словам П. Верле, «открываются безграничные дали. Партер, расположенный в северной части, состоящий из зеленых на-
54
ВЕРСАЛЬ
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
55
времен Ренессанса. Садовое искусство настолько слилось с поэзией, что появились стихотворные руководства по благоустройству территорий в духе ландшафтного садоводства. Одним из таких поэтических руководств явилась поэма Жака Делиля «Сады». Вдохновленный творением великого Ленотра, Жак Делиль так описывал в поэме принципы его творчества:
Панорама Версаля
саждений, заканчивается каналом; южный, на котором посажены цветы, возвышается над площадкой-партером с апельсиновыми деревьями. Кажется, что Людовик XIV предвидит свой завтрашний Версаль». Таким образом, в основе будущего грандиозного комплекса находились идеи и труды монарха и его главного садовника. Ленотр был поистине гением садоводческого искусства. Во времена великого века садовое искусство обрело язык символов, к тому же к ним прибавился язык чувствительности. Старые деревья стали цениться и почитаться. В садах словно ожила история: от героической военной до интимной личной. Взлетающие ввысь фонтаны существовали вместе с падающей по воле земного притяжения водой в каскадах, водопадах, ручьях и потоках. Сады обрели времена года, которых не знало существовавшее ранее «стриженое садоводство». Птицы вернулись в сады. Прогулки пришли на смену сидячему приему гостей
Прелестные поля, что нам ласкают взгляд, Раздумий требуют скорее, чем затрат. Чтоб не нарушить чар естественной природы, Потребны ум и вкус, а вовсе не расходы. Ведь каждый сад — пейзаж, и он неповторим. Он скромен иль богат — равно любуюсь им. Художниками быть пристало садоводам! Луга, уступами сбегающие к водам, Оттенки зелени, все в солнечном свету, Где тени облаков, меняясь на лету, Скользят, одушевив ковер живой и яркий, Обнявшихся дерев причудливые арки, Округлые холмы и резвые ручьи — Вот кисти с красками и вот холсты твои! Природы матерьял в твоем распоряженьи Твори же из него свое произведенье! Над созданием комплекса трудились выдающиеся мастера, возводившие для Фуке Во-ле-Виконт. Лево строил Оранжерею. Лебрен был готов к украшению королевских покоев. Ленотр никогда не оставался без дела. Без него вообще не смог бы осуществиться праздник «Забавы волшебного острова». Не будь магической прелести парка, Фелибьену и в голову не пришло бы заводить разговоры о «волшебном дворце». Если бы не этот изысканный парк, великий Бернини никогда не отозвался бы о Версале как «о таком приятном месте».
ВЕРСАЛЬ
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
Особое внимание Версалю начали уделять лишь в 1664–1665 годах. За это время замок немного подчистили снаружи и добавили еще три кабинета. На противоположной стороне площади, находящейся перед дворцом, начали строиться дома для приближенных короля. Однако в парках в это время полным ходом шли работы. Низменные места в них осушались, вода собиралась, бассейны переносились в другие места либо осушались. В 1667 году было принято решение о строительстве большого канала, а в 1668 году его уже начали рыть. Буквально каждый день скульпторы украшали дивный сад каменными и отлитыми из бронзы статуями, вазами. Садовники выращивали цветы и разнообразные зеленые насаждения. Грот Фетиды возводился с 1665 по 1666 год. Он служил украшением боковой стены замка. Об этом прекрасном сооружении Жан де Лафонтен писал так: «Когда солнце устает и когда оно выполнило свою миссию, оно спускается к Фетиде и там немного отдыхает. Вот так и Людовик-Солнце отправляется отдохнуть...» Уже в 1668 году, в день королевского дивертисмента, знатные дворяне смогли по достоинству оценить истинные размеры того, что было создано в Версале. Мало того, праздник 1668 года наглядно демонстрировал всей Европе привязанность Людовика XIV к Версалю. Ни у кого больше не вызывало сомнения страстное увлечение монарха Версалем. Один Кольбер упорствовал дольше всех и продолжал надеяться на великое будущее Лувра и Тюильри. Однако в один прекрасный момент каприз короля превратился в замысел, великий по-настоящему. Своим архитекторам он сумел внушить уважение, доходящее до благоговейности, к восточному фасаду, павильону Людовика XIII и охотничьему замку. Постепенно он увлекся различного рода расширением и увеличением.
Только в западной части комплекса почти ничего не строилось. Контрасты здесь совершенно неуместны, и король желал выстроить только свой замок, не простой, выполненный из кирпича, как когда-то делали Генрих IV или Людовик XIII, а настоящий дворец, отвечающий вкусам и эстетическим запросам Людовика XIV. Тем более что великий король создает совершенно новый стиль. Его дворец должен быть выполнен из камня, отличаться благородством форм, украшаться скульптурами, колоннами, всевозможными трофеями и, наконец, находиться в совершенной гармонии с окружающим ландшафтом. Крыши дворца были искусно спрятаны, а великолепные
56
57
Наружный фасад Версальского дворца со стороны Мраморного двора
ВЕРСАЛЬ
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
размеры, напротив, выставлены напоказ. Лево получил распоряжение увеличить замок в три раза, при этом дом Людовика XIII оказывался окруженным с трех сторон. Связь с этим замком осуществлялась в четырех точках, там, где располагались старые угловые павильоны. К началу лета 1669 года строительство первого этажа громадного дворца практически близилось к завершению. Что же касается внутренних работ, то они проходили еще в течение долгих лет. Лево умер в 1670 году, успев только запланировать центральную лестницу, или Лестницу послов. Лебрен продумал специально для нее роскошный декор. Он начал работы в 1671 году, а окончил только в 1680. В этот период времени во главе строительных работ стоял Мансар. Большие апартаменты Людовика расположены в направлении с востока на запад. Все в них подчиняется мифу об Аполлоне. Проект покоев был представлен в 1670 году, а заселить их стало возможным в ноябре 1673 года. Именно с этого времени во дворце появилось самое настоящее чудо — изысканная мебель, декорированная серебряными накладками. Большую спальню короля, которая по-другому именуется салоном Аполлона, обтянули роскошной золотой парчой. За ней немедленно закрепилось название «парча любви». В целом строительство шло неторопливыми темпами с завидным постоянством. Таким образом, налицо был контраст между естественными неудобствами временного пребывания и великолепием законченных апартаментов. Однако это было очень символично для истории великого короля. До того как вступить во владение великолепными дворцами, он сам управлял стройкой. Мало того, Людовик не нуждался ни в циркуле, ни в линейке, так как любому известно, насколько верен взгляд монарха. Теория — не его стихия. Гораздо увлекательнее практика, например, как лучше всего изготовить плиты под мрамор.
Итак, король сам планирует, создает, непосредственно наблюдает за ходом строительных работ и дает верное направление мастерам и художникам. Однако нельзя утверждать, что Версаль задуман лишь для него и только для прославления его имени. Лебрен буквально отдает всего себя, чтобы большие салоны Его Величества могли не только прославлять величие правления Людовика и мощь Французского королевства, но и поражать воображение иностранных послов, быть искушением для прочих королей и оправдывать свое прямое назначение — служить для приемов двора. С 1671 года Лебрен руководил работами по строительству не только апартаментов короля, но и королевы. Марии-Терезии были предназначены покои, практически равные по размерам покоям Людовика. Окна комнат королевы обращены на юг. В территорию этих покоев включается зал Охраны, который находится под покровительством Марса, прихожая королевы под защитой Меркурия, громадная спальня, где по-разному варьируется сюжет Солнца, что ясно намекает на ночные визиты короля, а также просторный угловой кабинет, в будущем превратившийся в салон Мира. Едва ли не большим почетом, чем королева, наследница Карла V, пользуется в Версале любовница и фаворитка короля Франсуаза-Атенаис де Рошешуар, маркиза де Монтеспан. Эту связь король и не думал держать в секрете. Следовало просто быть слепым, чтобы не заметить связь монарха и красавицы Атенаис. Тогда как любовь Людовика к Луизе де Лавальер была самым обыкновенным адюльтером, то мадам де Монтеспан являлась личностью незаурядной, знатного происхождения, умной, образованной, высокоинтеллектуальной, обладающей значительным светским влиянием. Эта аристократка в какой-то мере предвосхитила появление знаменитой меценатки мадам де Помпадур. Кольбер был просто вне себя из-за чрезмерных трат Его Величества, на которые склоняла его прекрасная любовница. Мало того, привязанность короля к Атенаис была не только чувственной, но и духовной, так как мадам де Монтеспан играла замет-
58
59
ВЕРСАЛЬ
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
Апартаменты в Версале
Большой салон в Версале
ную роль при дворе даже после того, как прекратилась ее любовная связь с королем. В отличие от Луизы де Лавальер маркиза была замужем. В 23 года ее выдали замуж за представителя дома Пардайянов, маркиза де Монтеспана. Этот брак нельзя было назвать удачным, так
как супруг прекрасной маркизы постоянно находился под угрозой ареста за многочисленные долги. Естественно, подобное легкомысленное поведение вызывало раздражение у Атенаис, и она, недолго думая, приняла ухаживания короля, тем более что он уже не был столь робок,
60
61
ВЕРСАЛЬ
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
как во времена Лавальер. Маркиз де Монтеспан сначала делал вид, что ничего особенного не происходит, и не предпринял ничего для того, чтобы удержать жену, хотя была возможность увезти ее, по крайней мере в провинцию. Вдруг он опомнился и заметался, как черт с первыми криками петухов. Он решился даже сделать выговор королю в СенЖермене, после чего заказал панихиду по своей жене и регулярно наведывался в Париж, каждый год с 1670 по 1686. Если бы Людовик был тем деспотом, о котором так модно говорить, то уже давно бы принял меры и избавился от назойливого супруга, засадив его в тюрьму. Однако и в таком положении Людовик обнаружил максимум такта. Мало того, он оказался снисходительным настолько, что способствовал продвижению по служебной лестнице законного сына супругов Монтеспан, Луи Антуана де Пардайяна. Он начал карьеру с того, что сделался генерал-лейтенантом королевской армии, после этого генеральным директором королевских строительных работ. Наконец, он получил титулы герцога и пэра. И уж конечно, дети, родившиеся от любимой женщины, были бесконечно дороги королю. Он их не просто любил, а лелеял и обеспечивал им безоблачное будущее. Монарх с удовольствием принимал мысль о существовании у него сразу двух семей. Единственное, чего он желал, — чтобы как законная, так и незаконная линии стремились к объединению. Его отцовская любовь была безгранична, и он, подобно мифическому Юпитеру, пользовался своим королевским правом. В 1670 году именно для мадам де Монтеспан Людовик приказал Лево выстроить по собственному королевскому плану крохотный дворец, Фарфоровый Трианон в китайском стиле, то есть выполненный из фаянса. Работы были завершены в 1672 году. Между прочим, несколько позже для нее же монарх приказал Мансару возвести в Кланьи «особнячок», а на самом деле дворец, приводивший в восторг мадам де Севинье. А до этого прекрасная Атенаис пользовалась самыми изысканными комнатами во дворце. Для любовных встреч со своим венценосным обожателем маркизе де Монтеспан предоставлялись лучшие дворцовые апартаменты.
Покои королевской любовницы располагались на самом верху главной лестницы. В 1685 году здесь выстроили галерею Миньяра. Все пять окон апартаментов выходили на королевский двор, и фаворитка всегда имела прямой доступ в покои короля. С 1671 года комнаты маркизы постепенно украшались позолотой и картинами. В 1680 году мадам де Монтеспан утратила расположение короля, но, несмотря на это, все же в течение 16 лет занимала эти поистине царственные апартаменты. Помимо этих помещений, любовница занимала жилые комнаты, расположенные на первом этаже дворца. Они не менее знамениты и носят название Банные. Эти комнаты обустраивались с 1671 по 1680 год. Здесь маркиза жила во время своего изгнания в 1685–1691 годах. Когда-то эти комнаты были свидетелями постоянных встреч короля с любовницей. Атенаис встречала Людовика в салонах, оформленных с неслыханной роскошью. Здесь можно было увидеть росписи Лебрена, скульптуры Темпорити, Леонгра, Тюби, Жирардона, Дежардена и многих других, бронзу Каффьери, резьбу Кюччи. В общем, такие комнаты, исполненные изящества и великолепия, могли соперничать с королевскими апартаментами, что находились этажом выше. Так называемый дорический вестибюль декорирован росписями, выполненными на плафоне Лемуаном. В него можно войти с южной стороны, через королевский двор, или с северной, через сад. Следом за «дорическим вестибюлем» находится «ионическая комната», или зал Дианы. Ее основным украшением являются двенадцать колонн, выполненных из мрамора, статуи Палласа и Флоры, а также два ложа для отдыха. Далее расположен восьмиугольный салон — кабинет Месяцев. Естественное освещение проникает в него с запада и с севера. Здесь искусно расставлены аллегорические статуи, исполненные по идеям Шарля Лебрена. Слева от кабинета Месяцев находится спальня Банных апартаментов. Все в ней дышит совершенной роскошью. Альков и кровать декорированы самой изысканной парчой, какую только можно было изготовить в золотой век Короля-Солнца. На ней вытканы изображения
62
63
64
ВЕРСАЛЬ
пастухов и пастушек. А вот, наконец, и Банный кабинет, который дал наименование апартаментам. Это самая последняя комната. Там находится огромный восьмиугольный таз, вырезанный из цельного куска мрамора из Ранса. Он обошелся королю в 15 000 франков. В 1678 году король поставил здесь объединенные в одно целое две ванны, выполненные из белого мрамора. Вода в них подавалась из скрытого резервуара. Большое количество этих дивных сокровищ безвозвратно исчезло, хотя в наше время даже самые незначительные на первый взгляд предметы свидетельствуют о невероятном блеске подобного строения. Этот дворец Фелибьен назвал волшебным. Вероятно, в памяти короля навсегда остались «Забавы волшебного острова», и он выступил в роли могущественного чародея, собрав художников и создав вторично чудесный дворец Алкионы, а чтобы иметь возможность постоянно им любоваться, поместил этот дворец, с любовью отделанный мрамором, позолоченными плитами для стен, имитирующими мрамор, стройными колоннами и резной бронзой, в необычно огромном для тех времен помещении. Интересно будет упомянуть, что в век строгой морали и сам монарх, и его фаворитки не были избавлены от угрызений совести. Каждый в то время боялся церковного проклятия, и сильные мира сего не были исключением. Сен-Симон писал об Атенаис: «Она никогда не забывала о своих грехах. Она часто покидала короля, чтобы пойти помолиться Богу в своем кабинете; ничто не могло ее заставить прервать пост или пропустить постный день; она соблюдала все посты особенно строго в течение всей своей беспорядочной жизни; она подавала милостыню; относилась с уважением к порядочным людям; ничто никогда не подвергалось сомнению и неверию». Покинув двор, гордая Атенаис поселилась в приюте Сен-Жозеф. Когда-то она ему покровительствовала и им управляла. Теперь же трудилась целыми днями для бедных и исполняла самую тяжелую работу. Чтобы умерщвлять плоть, бывшая любовница короля носила браслеты, подвязки и пояс с острыми шипами, которые постоянно ранили ее тело.
ВЕРСАЛЬСКИЕ МИСТЕРИИ
65
А. Бенуа. Купальня маркизы
Надо сказать, что Луиза де Лавальер тоже удалилась в монастырь, приняла постриг и имя сестры Луизы от Милосердия. Таким же образом поступили и другие королевские любовницы: мадам де Людр и герцогиня де Фонтанж. После ухода в монастырь последней из них Бюсси позволил себе циничное, но остроумное высказывание: «Если такое будет продолжаться дальше, то все поймут, что самый верный способ спасти свою душу — пройти через руки короля...»
66
СПУТНИКИ КОРОЛЯ-СОЛНЦА
СПУТНИКИ КОРОЛЯ-СОЛНЦА
Говоря о спутниках Короля-Солнца, мы прежде всего говорим о Версале, о людях, которые постоянно там проживали. Настоящая слава должна быть выпестована с любовью. В течение всех пятидесяти четырех лет царствования Людовик XIV заботился об этом. Подтверждает это и подчинение сановной знати Франции в течение такого значительного отрезка времени. Да и Версаль мог бы доказывать это при необходимости каждый день с 1682 по 1715 год. В этом убеждает и вся история XVII столетия, когда стали стираться и отступать в небытие даже воспоминания о Фронде и даже тогда, когда двор превратился в самый обычный институт. Этот факт признан повсеместно и ни для кого уже не является секретом. Ведь каждый диктатор изолирован от общества, и каждый тиран глубоко одинок, но великий правитель нуждается в отраженном свете исходящих от него лучей. Если рассматривать правительственную структуру Людовика XIV, то хотя он и считается абсолютным монархом, на самом деле лишь находится во главе коллегиальной структуры; причем чем влиятельнее министр, тем больше его авторитет способствует славе монарха, государства и самой системы правления. При дворе происходит аналогичная ситуация. Людовик позаимствовал у династии Валуа все самое лучшее, что существовало в их традициях. Двор, по сути, отблеск или отголосок, который так необходим для великого правителя. Прежде всего, двор отличается безупречной организацией, а потому по воле своего господина является подобием ореола, который служит королю и престижу Франции. В этом деле незаменимую роль играет прежде всего королева. И не следует искать в таких словах скрытую иронию: ведь овдовев, Людовик так и не дал стране новую королеву. Принцессу Марию-Терезию современники явно недооценивали. Мадам Лафайетт писала о ней: «Мария-Терезия была в молодости хорошо сложена... и ее можно было даже назвать красивой, хотя приятной она не была... Мы видим, как ее поглощает сильная страсть к ко-
ролю и как она предана королеве-матери, своей свекрови... Она испытывает жестокие муки из-за своей чрезмерной ревности к королю». В 1666 году Анна Австрийская умерла, при этом Мария-Терезия потеряла столь необходимую ей поддержку, однако сумела сберечь прежнее терпение, нежность и набожность на испанский манер. Она навсегда сохранила испанский выговор, а некоторые слова она всегда говорила только по-испански: «полотенце», «Святая Дева», «лошади». По натуре она была застенчива и простодушна, до самозабвения любила мужа, несмотря на то что тот непрерывно ей изменял. Главное, она вовсе не
П. Миньяр. Людовик XIV в кругу семьи
67
ВЕРСАЛЬ
СПУТНИКИ КОРОЛЯ-СОЛНЦА
была глупа, просто обладала добродетелью, несравненным хладнокровием и умом, чтобы иметь достаточно сил улыбаться в то время, когда любая другая женщина на ее месте плакала бы: ведь в течение двадцати двух лет ей откровенно предпочитали блестящих красавиц, да еще и обязывали находиться рядом с ними. И все время улыбаться... Елизавета-Шарлотта Пфальцская, супруга Месье, считала ее смешной и иронически называла «доброй королевой». Что же касается короля, то он очень ценил ее милое поведение, «всегда ночью возвращался к ней и любил проявлять по отношению к ней много нежности» (маркиза де Севинье). Этой замечательной женщине не хватало известной доли пикантности, чтобы удержать своего царственного супруга, и умения искусно вести беседу, что, как известно, является немалым подспорьем в счастливой супружеской жизни. В итоге же королева была хорошей женой, благочестивой женщиной и, кроме того, необычайно деликатной. Как признавался сам Людовик, она не причинила ему за всю жизнь ни малейшего огорчения, если не считать ее собственную смерть 30 июля 1683 года. Другой неизменный спутник короля — Людовик Французский, наследник. Его называли Монсеньором. Он — самый популярный член семьи. Все подданные короля его просто обожают, в особенности — парижане. Благодаря ему отсутствие Людовика XIV не воспринималось так болезненно. Монсеньор больше всего на свете любил спектакли и находил в Париже то, чего ему недоставало в Версале. Когда он заболевал, рыночные торговки сбегались, чтобы его навестить. Когда он находился в действующей армии, как было в 1688 году, то все к нему относились с трогательной заботой и вниманием. Младшие офицеры и солдаты клялись его именем. Наследник в полной мере обладал всеми качествами своего отца. Во всяком случае, он так же мало читал и, несмотря на это, был так же умен. Подобно своему отцу он любил находиться в обществе умных людей; ведь известно, что Людовик XIV мог простить многое, но только не глупость. У него характер сильный и независимый. Он коллекциони-
ровал картины, антикварные вещи, монеты и медали. Собрания произведений искусств отца и сына могли успешно соперничать. Людовик украшал свои владения в Версале и в Марли. То же самое делал Монсеньор в Медонском дворце, который получил в наследство от Лувуа. И отец, и сын были заядлыми охотниками, не чурались застолья, любили верховую езду и были прирожденными военными. Но были и несомненные различия. Король следил за каждым своим жестом: ему казалось, что Монсеньор сознательно сжигает свою жизнь только из-за того, что не царствует. Наследник был чересчур нетерпелив и несдержан. Из-за его неумения сдерживаться переизбыток энергии переливался через край. Нельзя было назвать наследника в полном смысле слова чревоугодником, однако он, без сомнения, любил крепко выпить и хорошо поесть. Медицинский факультет всерьез волновался по поводу вероятности апоплексического удара у наследника из-за его чрезмерного аппетита. И все же физические возможности Монсеньора казались поистине неисчерпаемыми. Так, его любимой забавой была ночная охота на волков, причем практически каждый день. Он первый в игре с шарами, он побеждает на скачках с кольцами и на знаменитых версальских скачках 1682 года. Он постоянно ищет для себя рискованные ситуации. На войне Монсеньор — не просто фигурант. Он шел впереди французских войск в 1688 и в 1689 годах. Дошло до того, что сам король запретил ему излишне геройствовать. Самое любопытное, что наследник довел до полного совпадения не только пристрастия, но и вкусы, которые сближали его с отцом. Подобно своему отцу, Монсеньор вступил в брак с бесцветной, некрасивой и набожной принцессой Марией-Кристиной-Викторией, дочерью Баварского курфюрста. Она скончалась в 1690 году. Как и Людовик, наследник заключил морганатический тайный брак. Его избранницей стала мадемуазель де Шуан. В Медоне она принимала такие же почести, какие Людовик XIV оказывал в Версале мадам де Ментенон. Она, подобно королевской любовнице, обладала определенной культурой, могла
68
69
СПУТНИКИ КОРОЛЯ-СОЛНЦА
70
Музыкальный салон в Трианоне
71
занять приятным разговором и знала множество любовных уловок. В Медоне Монсеньор и его жена принимали изысканное общество, одно из самых престижных во Франции. Даже состарившийся король любил бывать в их обществе. Случалось, что он проводил в Медоне два дня подряд. Кроме того, Медон и Версаль были совсем рядом друг с другом. Монсеньор при этих встречах умел проявить тонкость чувств, выказать подобающее сыновнее внимание. Он прекрасно мог объединить долг наследника с желанием личной независимости. Наследник ничуть не похож на человека озлобленного, способного на заговор, мизантропа. С 1688 года он принимал участие в заседаниях королевского совета министров. Когда наступило время кровопролитной войны за испанское наследство, Монсеньор очень часто был символом верности для партии Филиппа V, причем даже тогда, когда бывал в единственном числе. Многие сожалели, что такой одаренный и такой любимый всеми человек, как Монсеньор, безвременно ушел из жизни и не смог в 1715 году занять опустевший престол. Вероятно, он стал бы лучшим из всех возможных королей. Другими известными жителями Версаля являлись принцы третьего поколения. Несмотря на то что их деды и прадеды были очень значительными личностями, они не стали бесцветными на их фоне. Речь идет о герцоге Бургундском, втором дофине, его брате, герцоге Анжуйском, будущем короле Испании. В их характере соединились религиозность и решительный нрав Бурбонов. С первым испытывал большие трудности их общий воспитатель Фенелон. Второй стал для Франции и своих испанских подданных воплощением физического мужества и волевого упорства. При поддержке молодой жены, Марии-Луизы-Габриэль Савойской, духовника-иезуита, отца Добентона, и чудной любовницы, принцессы Дезюрсен, герцог Анжуйский сумел проявить лучшие черты своих предков и продемонстрировать во время войны за наследство мощную волю и предельную ясность ума. Даже в момент поражения он не утратил надежды. Изгнанный из Мадрида, он очень скоро туда вернулся. Когда же
ВЕРСАЛЬ
СПУТНИКИ КОРОЛЯ-СОЛНЦА
возникла непосредственная угроза потерять Испанию, он всерьез начал готовиться к продолжению войны за нее в Америке. В 1709 и в 1710 годах, когда решалась судьба всей Испании и Европы, герцог Анжуйский казался всем едва ли не сильнее, чем его великий предок. Филиппа Орлеанского, брата короля, чаще всего называют Месье. Он чем-то похож на героев расиновских трагедий. Конечно, король не подавляет его, но, без сомнения, затмевает. Если бы ему довелось родиться на сто лет раньше, он вызывал бы всеобщее восхищение. Он очень похож на представителей рода Валуа. Вторая жена Месье говорит: «Похож на Генриха III во всех отношениях». С этим королем Месье сближает культурный уровень, чуткость, утонченность, благородная мужественность и слегка показная набожность. Подобно Генриху III Валуа, Месье был буквально помешан на рангах и этикете. Принцесса Дезюрсен написала в 1693 году: «Он превзойдет любого церемониймейстера в том, что называется формальными правилами». Некоторые считают, что двойственность и нерешительность натуры Месье унаследовал также от Генриха III. Он никак не мог решиться, кого выбрать объектом своей любви: шевалье Лотарингского, его интимного друга, или своих супруг. Как видно, этот человек далек от святости, но любит в нее поиграть: он собирает коллекцию четок и никогда не пропускает ни одной проповеди в пасхальный и рождественский посты. В 1678 году в день Вербного воскресенья в церкви Сен-Сюльпис проповедник Бурдалу начал речь со вступления, предназначенного специально для Филиппа Орлеанского. Прежде всего он вспомнил, что тот «в такой же литургийный день одержал победу в битве при Мон-Касселе (Ваше Высочество, присоединившее год назад пальмовые ветви большой и славной победы к пальме Христовой, покрыли себя неувядаемой славой)». За год до этого писатели не пожалели красноречия для неприкрытой угодливой лести. Аббат Тальман-старший, к примеру, придумал такое окончание для своего сонета:
Тот, кто видел вас более гордым, чем бог сражений, В день, когда вы повергали врагов без угрызений, Никогда не видел более милостивого победителя на следующий день.
72
73
Тот, кто был еще ловчее, поспешил объединить достижения Людовика XIV с успехами его брата. Так, Бенсерад писал: «И пусть тебе (Людовику) воздастся хвала за все то, что он (Филипп Орлеанский) сделал». Людовик, без сомнения, был уязвлен. Он сумел сохранить признательность младшему брату, но в немалой степени испытывал и ревность к его военным успехам. Таким образом, Месье не удалось стать ни Александром Македонским, ни Цезарем. Ему пришлось довольствоваться победами, разделенными с герцогом Люксембургским, в войне с Голландией. Как и Монсеньор, Месье очень любил Париж. Там он как будто заменял короля. В городе его резиденцией был Пале-Рояль, за городом — Сен-Клу. Конечно, его не любили так, как наследника, однако «знали», хотя и не чтили. Несмотря на это, за ним прочно закрепилась репутация благодетеля. Вторая жена Месье, принцесса Пфальцская, или Лизелотта, постоянно жаловалась на него, гневалась, бывало, что кричала, но всякий раз прощала и находила уважительные причины для оправдания его поступков. Ее можно понять: любому непросто жить с извращенцем. В 1672 году она считает, что это «лучший человек в мире». С течением времени такой светлый образ померк и справедливо деградировал. Хотя до конца жизни Лизелотта считала: Месье следует больше жалеть, чем ненавидеть. Невестки короля были разными по характеру, но обе обладали такими человеческими качествами, которых явно недоставало Месье. Первая Мадам, Генриетта Английская, была двоюродной сестрой Филиппа, внучкой Генриха IV. Она отличалась такой изысканной прелестью, что сам Людовик XIV чуть было не вовлек ее в любовную авантюру. Ее тонкий ум вызывал восхищение у мадам де Лафайетт, а уж она-то знала
ВЕРСАЛЬ
СПУТНИКИ КОРОЛЯ-СОЛНЦА
в этом толк как никто другой! Способности Генриетты послужили причиной того, что ее выбрали для секретной миссии в Англии. Вторая Мадам, принцесса Пфальцская, всерьез считала себя некрасивой. Да, ее поистине чудовищные объемы не сумел скрыть даже такой искушенный придворный живописец, как Риго. Она, как и первая Мадам, была влюблена в своего деверя. К тому же их объединяла общность интересов. Ей нравились долгие прогулки, верховая езда и псовая охота. В ноябре 1709 года она со всей серьезностью уверяла, что загнала более тысячи оленей и 26 раз падала с лошади во время охоты. Прицесса настолько любила Людовика XIV, что возненавидела мадам де Ментенон. В своих письмах она именовала соперницу не иначе как гадиной, в своем ослеплении забывая, что маркиза в отместку легко могла бы назвать ее толстухой или какой-нибудь жирной гусыней. Король узнал об этом и справедливо возмутился. Это была совершенно непозволительная вольность в переписке с немецкой родней (спасибо, что ему раскрыл на такое безобразие глаза управляющий полицейским ведомством Ларейни). Кроме того, монарх узнал: не только его пассию подвергли нападкам. Мадам в письмах к тевтонской родственнице расписывала Францию как весьма фривольную страну, а Версаль — как скопище всевозможных пороков. Принцесса рассказывала о своих пристрастиях: она просто жить не может без квашеной капусты и супа с пивом, ей нравится театр, она проживает в версальских апартаментах и всегда готова совершать пешие прогулки или отправиться на свою любимую псовую охоту. Даже после своего обязательного, хотя и чересчур стремительного, обращения в католичество она испытывает приступы благоговения, когда слышит лютеранские псалмы или хоровое пение. Что же до всего остального, то она питает неистребимое отвращение. Монсеньора она попросту презирает, герцога дю Мена ненавидит и именует либо хромым, либо бастардом. Главное — ее ревность вызывает абсолютно все, что касается короля. Особым нападкам подвергается набожность окружающих ее людей, сам католицизм, святые отцы, а также богослужение, особенно, если оно затягивается больше
чем на пятнадцать минут. Она восклицает: «Я не могу слушать большую мессу!» Она ругает практически все: Париж, Марли, войну, французскую кухню, страсть к картам, печалится о немецких нравах и царящем там свободомыслии. Разумеется, нельзя всерьез относиться к письмам Мадам, а тем более рассматритривать их в качестве исторических документов. Версальский двор в них предстает то прибежищем святош, то утратившим всякое понятие о нравственности. Когда говорится: «Спутники Короля-Солнца», то никакого уничижительного значения в этих словах нет и быть не может. Это не значит, что члены королевской семьи потеряли свою независимость. Их никто не принуждал прятаться в своих шатрах. Если уж и напрашивается сравнение великого Конде с героем Ахиллом, то уж ни в какое сравнение не идет его роскошный замок Шантийи с походным шатром из «Илиады». Никто не заставляет этих людей вращаться вокруг Людовика XIV. И уж конечно, никто из них не приносит в жертву собственную индивидуальность. Никто не обязан, если это против воли, устанавливать связи или подвергать себя остракизму. Как-то герцог Вандомский на время оказался в опале. Его двоюродные братья, Монсеньор и герцог дю Мен, как ранее им восхищались, так и продолжали восхищаться. Их общение не прервалось, только, может быть, место встреч изменилось. Но какая разница, где общаться: не в Версале, так в Ане. Пример дружбы этих трех достойных мужчин, которых по праву можно считать первыми людьми при дворе и практически столпами общества и государства, наглядно доказывает — при королевском дворе царит атмосфера, максимально способствующая галантному общению. Именно это ценит и приветствует Король-Солнце. Речь шла о светилах. А ведь помимо них существовали бесчисленные «малые тела». Это принцы крови, в присутствии которых начинаешь сожалеть о Конде. Это иностранные принцы, герцоги и пэры, герцоги по грамоте, сотрапезники первого и второго сословия, постоянные придворные и заезжие дворяне, которые впоследствии приложат немало усилий к тому, чтобы как можно лучше живописать двор. Они прихо-
74
75
ВЕРСАЛЬ
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
дят и уходят, смотрят и слушают, они стараются обратить внимание на себя. Не всем из них по душе свод правил этикета, да он и не обязан быть каждому по душе, как бы этого ни хотелось. Однако во Франции в тот момент, когда споры о рангах занимают все мысли администрации судов и трибуналов, плательщиков ренты и военных комиссаров, городских советников и членов бюро парижского муниципалитета, ремесленных мастеров и подмастерьев, руководителей братств и компаньонажей, артиллерийскую прислугу и рабочих Монетного двора, собратьев религиозных общин Розер и Сен-Сакреман, можно быть на сто процентов уверенным, что даже в том случае, если бы Людовик не поставил своей целью навести порядок при дворе, то спутники короля постарались бы и сами придумали такие правила этикета, которые смогли бы удовлетворить их самолюбие.
Что такое королевский двор? Воспользуемся определением Фюретьера: «Двор — место, где живет король... Это слово имеет также значение: король и его совет... Еще оно означает: офицеры и свита короля... Под двором подразумевается и образ жизни при дворе». Наступил день, когда король решил окончательно расстаться с Парижем. 20 апреля 1682 года он покинул Сен-Жермен и до начала мая пробыл у своего брата, ссылаясь на большое количество неотложных дел. 1 мая весь двор прибыл в Париж. Кассини предложил Людовику посетить Обсерваторию, а Лувуа — приют Инвалидов. Тогда еще никто не мог предположить, что это было прощание Его Величества с Парижем. Через несколько дней венценосная чета, а также брат короля, Монсеньор с супругой окончательно поселились в Версале. Замок там пока только строился. Не были закончены ни Галерея зеркал, ни большие боковые пристройки Мансара, и пока нельзя было предположить, что Версаль станет постоянным жилищем монарха. Сам Людовик уже принял окончательное решение, но не говорил его вслух открыто: он в принципе не отличался чрезмерной разговорчивостью, а секреты и вовсе не спешил разглашать. Во-первых, он не желал говорить на эту тему, настолько неприятную для Кольбера. Во-вторых, он успел достаточно изучить своих придворных и был уверен, что объявление о решительном изменении образа их жизни не будет воспринято с энтузиазмом. В то же время Людовик жил мечтой о том, чтобы поселиться в этом дивном месте. Он буквально бредил Версалем. Здесь он устраивал незабываемые увеселения, здесь его посетила любовь. Долгих двенадцать лет король невыносимо терзался от скуки в Тюильри. Мадам Севинье как-то писала из Парижа: «Двор находится здесь, а королю здесь скучно до такой степени, что каждую неделю он уезжает в Версаль на тричетыре дня». Параллельно со строительством в Версале работы по королевскому заказу велись в Сен-Жермене и Лувре, однако монарх никогда не считал эти памятники своим личным творением. И уж конечно, никак нельзя
76
77
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
78
Ж. А. Мансар. Церковь Дома Инвалидов в Париже
79
назвать случайностью тот факт, что Версаль являлся королевской резиденцией в 1674, 1675 и в 1677 годах. Теперь же осуществление мечты Людовика о создании более закрытого и вместе с тем более роскошного двора уже совсем близко. Парк создается гораздо быстрее, чем дворец, однако какими бы привлекательными ни были парковые боскеты и какими бы блестящими ни выглядели украшения, каждый день создаваемые Мансаром, монарха больше всего беспокоит успешное претворение политических планов. Можно с полным правом утверждать, что Андре Ленотр заставил природу склониться перед его гениальным искусством. Подобным же образом Людовик сумел поставить версальское искусство на службу осуществления своей идеи — создания двора, истинного творения короля. Очень скоро послы иностранных государств доложили своим правителям, что именно Версаль играет во Франции первостепенную роль. Как правители стран, знатные принцы, вельможи, так и художники стремились совершить путешествие в столицу великой Франции, чтобы воочию увидеть творение Короля-Солнца. Многие в Европе желали построить нечто, напоминающее Версаль хотя бы отдаленно, а из этого легко сделать вывод, что это выдающееся сооружение было выполнено с истинным блеском. Конечно, Версаль создавался во имя прославления государства, и его собственная слава не знала границ. Все в его архитектурном облике способствовало этой цели: пышность и великолепие убранства, величественные размеры сооружения, символика греческого бога солнца Аполлона, несомненное величие хозяина этого места, блестящее окружение, достойное его, а также несравненная организация праздников и торжеств. В 1682 году в Версале родится герцог Бургундский, в следующем году — его брат Филипп. В 1710 году здесь родится Людовик XV. Версальские стены станут последним, что увидят в своей жизни супруга дофина и герцогиня Бургундская. Великолепные торжества отметят рождение герцога Бургундского и его брата Филиппа, бракосочетание герцога Бурбонского и мадемуа-
80
ВЕРСАЛЬ
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
81
зели де Нант в августе 1685 года, союз принца Конти и Марии-Терезии Бурбонской в 1688 году, бракосочетание будущего регента и мадемуазели де Блуа в 1692 году, рождение герцога Бретонского в 1704 году. Но особенно в памяти современников и потомков сохранятся роскошные празднества, проводимые в честь приема иностранных послов. Послам султана Марокко явно не повезло. Они прибыли во Францию раньше других, в январе 1682 года, за пять месяцев до окончательного переезда двора в новую резиденцию. С собой иностранные гости прихватили львов, страусов и прирученную тигрицу. С этими дарами они прибыли в Сен-Жермен и, естественно, не увидели той величествен-
Королевский двор в Версале
Решетка Почетного двора
ной пышности, которая подобает резиденции великого монарха. Однако прошло совсем немного времени, и эта пышность заявила о себе в полный голос. В мае 1685 года Людовик XIV принял в Версале генуэзского дожа. Пятнадцатого числа дож появился в Галерее зеркал. Он был в одеянии из красного бархата и в красной шапочке. Четыре сенатора сопровождали его, облаченные в черные бархатные одежды. Через три дня его провели по всем апартаментам дворца. Как истинный дипломат, первый человек Генуи тактично напомнил о бомбардировке французском флотом под командованием Дюкена своего родного города и одновременно сумел выразить максимальное восхищение от увиденного. Он произнес: «Год назад мы были в аду, а сегодня выходим из рая».
82
ВЕРСАЛЬ
Галерея зеркал. Роспись потолка
После апартаментов дож посетил Зверинец, канал и Трианон. 23 мая он присутствовал на церемониале утреннего туалета французского монарха, затем осмотрел конюшни, сады и фонтаны. В девять часов вече-
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
83
ра дож направился в апартаменты и вместе со всем двором танцевал до полуночи. Впоследствии Данжо написал: «Я никогда не видел более великолепного бала». Наконец, двадцать шестого числа состоялась последняя аудиенция. Людовик XIV подарил дожу ларец с портретами искусной работы, а также лучшими во Франции гобеленовыми тканями. Каждый из четырех сенаторов получил портрет короля, изукрашенный бриллиантами, и гобеленовые обои, но, как замечает современник, «не такие красивые, как у дожа». Через год в большой галерее состоялся знаменитый прием послов из Сиама, в 1699 году — послов Марокко; позже аудиенции удостоился посол Персии. Гость из Персии был принят 19 февраля 1715 года. Ради него престарелый король облекся в одежды золотисто-черного цвета, расшитые бриллиантами. Стоимость драгоценного декора равнялась 12,5 миллиона ливров. Вес одеяния был необычайно велик, и королю пришлось сменить его до обеда. По торжественному случаю приема посла Галерея зеркал была украшена скамьями в четыре ряда, наподобие амфитеатра. Их расставили по всей длине галереи. На скамьях расположились дамы, всего более четырехсот, ослепительные, прекрасные, поражающие воображение изысканными туалетами. Король взошел на свой трон. Справа от него расположился наследник, за которым присматривала герцогиня де Вантадур, слева — герцог Орлеанский. По обеим сторонам находились принцы крови согласно их рангу. Вся галерея была заполнена богато одетыми придворными и бесчисленным количеством иностранных гостей. Их пригласили войти в зал незадолго до начала аудиенции. У подножия королевского трона расположился Антуан Куапель. С карандашом в руке он приготовился запечатлеть в рисунках этот исторический момент. Клоду де Бозе из Академии надписей было велено внимательно следить за тем, чтобы описание церемонии произошло правильно и с учетом всех подробностей.
ВЕРСАЛЬ
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
Благодаря дожу, послам из России и многих отдаленных стран подобные придворные, королевские и политические торжества сохранились в истории на века. Но эти демонстрации существуют не только для двора; они устраиваются самим двором. Каждый играет свою, четко определенную церемониалом роль: дофин, принцы крови, офицеры, наиболее высокопоставленные сановники королевского двора. Комнатный дворянин и капитан личной охраны монарха также имеют свои обязанности. Ведущие партии принадлежат церемониймейстеру Франции, главному прево королевской резиденции и лицам, представляющим послов. Места каждого из участников церемонии определяются придворным этикетом. В свою очередь, этикет в течение времени претерпел определенные изменения. В результате более чем столетних перемен он отточился и теперь мог преобразоваться лишь по велению короля. Можно без сомнения утверждать, что традиции оказываются сильнее перемен. Неукоснительное соблюдение этикета вовсе не случайно. Он вырабатывается исключительно для того, чтобы представлять события в наилучшем виде, сделать двор упорядоченным, поистине классическим и совершенным, подчиняющимся определенной логике. Когда современники описывают торжества в Версале, то чаще всего определяют их как «балет». Можно сказать, что понятия «двор» и «придворный балет» стали синонимами. Однако всем известно, что классически поставленный балет сам по себе уже предполагает определенную иерархию и жесткую дисциплину. Если принять это положение, то не имеет смысла и утверждение, будто двор Людовика XIV был чрезмерно иерархизирован, а дворянство превратилось в почти «одомашненный» институт и стало послушным инструментом Короля-Солнца. Хотя видимость была именно такова. Если обратиться к своду правил, определяющих церемониал этикета 1682 года, то он представляет собой солидный и обширный труд. Изучение этикета увлекает самым серьезным образом брата короля, Месье, и герцога Сен-Симона. Церемониал определяется рангом и способствует различению по рангам.
Первым в придворной иерархии находится, разумеется, сам монарх. За ним следует наследник, после — брат, Месье, законный наследник Людовика XIII, затем — законные внуки, а за ними — принцы крови. Во всех категориях можно было бы достаточно просто разобраться, если бы в каждой из них предусматривался только один ранг, однако и положение внутри отдельной группы регулируется особым протоколом. Людовику XIV часто приходится выступать в роли арбитра и выносить распоряжения, не терпящие возражений, каждый раз, когда этого требует политическая необходимость или же когда он устает от бесконечных диспутов заинтересованных сторон. Как раз именно таким образом он поступил 4 марта 1710 года, когда установил ранговые различия для принцесс. Он считал этот вопрос настолько важным, что на следующий день собрал совет министров, чтобы принять соответствующее постановление. Собрание вынесло решение, что с этого дня ко всем дочерям королевского дома по прямой линии будет употребляться обращение «Мадам». Что же касается ранга, то они будут выше всех других принцесс королевской крови, даже не будучи замужем. После этого дочери герцогини Бургундской будут рангом выше. То же самое касается вдовствующей Мадам, принцессы Пфальцской, на которой впоследствии женится герцог де Берри. По побочной линии королевской семьи замужние принцессы будут рангом выше, чем незамужние. Подобная система наблюдается и в отношении других принцесс крови: Мадам герцогиня и незамужние принцессы крови будут рангом выше Мадемуазель, племянницы Людовика XIV, поскольку она — незамужняя принцесса крови. Автором подобных аналитических выкладок является маркиз де Торси. Он делает такое заключение: «В намерение короля входило установить мир в королевском доме путем такого регламентирования». Разумеется, немного людей найдется в наше время, чтобы в полной мере понять подобный текст после первого же прочтения. Даже историки и специалисты, всю жизнь посвятившие изучению великого века,
84
85
ВЕРСАЛЬ
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
вынуждены обращаться к генеалогическим схемам, буквально ломать голову и выписывать все, что там находят, до мельчайших подробностей. Да, с грустью можно признать, что современный человек лишился того интуитивного чутья, которое помогало нашим предкам постигнуть иерархические и ранговые построения. 4 марта 1710 года монарх определил титулы многих принцев. Луи Франсуа дю Буше отмечал: «Было предложено, чтобы герцог Шартрский назывался Месье Принц (как некогда глава дома Конде), но это оказалось неверным; тогда доведено до сведения всех, что он сохранит свое имя, то есть герцог Шартрский, но будет пользоваться привилегиями первого принца крови. В отношении герцога Энгиенского было сообщено, что из уважения к памяти его отца, принца, он примет титул (Месье Герцог) лишь после похорон своего отца». Принцы крови стоят ступенькой выше внебрачно рожденных узаконенных детей. Ранговое положение бастардов является постоянной головной болью их отца, особенно с 1694 по 1715 год, что вызывает пересуды, домыслы, а кроме того, служит источником раздражения вездесущего герцога Сен-Симона. Неопределенность, связанная с их будущим положением, стремительно возрастающие оказываемые им милости — главные темы для размышлений относительно власти короля в области рангов и привилегий. После принцев наиболее значимое место при дворе занимают герцоги. Среди них первыми по рангу являются пэры, причем некоторые из них — иностранные принцы, предметом гордости которых служит то, что в их семье когда-то были правители, обладавшие верховной властью; таким образом, подобные пэры считают себя рангом выше, чем пэры обыкновенные. Далее следуют наследственные герцоги, не являющиеся пэрами. Эти герцоги находятся ступенью выше герцогов «по королевской грамоте» (это пожалованная грамота, которую не зарегистрировал парламент). Король позаботился о том, чтобы поставить в особое положение рыцарей Святого Духа. По рангу они идут после ранга герцогов, но
перед рангом обычных дворян. Существует и своеобразная прослойка, особый социальный ранг. Обычные придворные логично считают, что дворяне, живущие во дворце и в прилегающих к нему зданиях (а имеют они эту привилегию, потому что делят трапезу с королем за одним столом и, наконец, просто потому, что король сам их выбрал), представляют собой избранное светское общество. Однако снижение по рангу достаточно обманчиво и не может в полной мере отражать истинного положения вещей. Ни положения по рангу, ни правил этикета недостаточно, чтобы оправдать ряд придворных привилегий, к примеру место каждого на такой невероятно престижной церемонии, как утренний выход короля. Не последнюю роль играют благосклонность и доверие. Во всяком случае, они исправляют ранговые различия. Подобные поправки к этикету привносят в группу разномастного дворянства или же в группу второго сословия иллюзию иерархии: только герцогини могут «получить табурет», то есть привилегию сидеть в присутствии королевы и жены наследника. Однако они не определяют все. Некоторые важные придворные обязанности создают предпосылки для параллельной иерархии. То есть, например, министру больше завидуют, чем обычному герцогу, а прево королевского двора может пользоваться влиянием, равнозначным влиянию принца. Подобным же образом историограф, чтец или комнатный дворянин имеют прямой доступ к королю. Современники правильно понимали эту реальность, тогда как СенСимон старался всеми силами скрыть правду: ему так хотелось внушить представление, что этикет в то время играл основополагающую роль. Во всяком случае, все, кто любил сравнение двора Людовика XIV с подобием механизма, определенно знали, что никакие часы короля и никакие астрономические устройства не могут иметь более сложного механизма, чем дворцовое устройство Версаля. Устраивая свою резиденцию в Версале, Людовик XIV начал с того, что в 1682 году просто вселился в первые построенные помещения. В это
86
87
88
ВЕРСАЛЬ
время только подошло к концу строительство южного крыла замка, предпоследней часовни, конюшен, произведены последние работы в Марли и начато строительство служебных помещений. Что касается придворного устройства, то и оно не обошлось без новшеств. Монарх захотел расширить двор и сделать его более блестящим. Король вынашивал эту идею более тридцати лет и хотел создать условия, препятствующие возникновению новой Фронды. Двор и Лувра, и Тюильри, и Сен-Жермена был подчинен таким принципам. Во всяком случае, как только высшее дворянство стремилось вести более блестящий образ жизни, оно немедленно попадало под наблюдение, едва начав вращаться на орбите вокруг Короля-Солнца. За более чем двадцатилетний период король сумел убедить представителей аристократии, что ее призванием является не иллюзорная независимость, а военная служба на благо государства и военная слава. А раз уж служение связано с понятием военной службы и военной чести, то придворный считается солдатом уже в течение двадцати лет. Если же этот дворянин, кроме всего прочего, ведает королевским гардеробом или является комнатным дворянином, то он просто-напросто делает это по совмещению, то есть стремится удвоить свое желание служить. Первых кампаний во время правления Людовика XIV, и особенно его войны с Голландией, хватило, чтобы кровью скрепить негласный договор между монархом и дворянами, его приближенными. Войны последнего периода его правления велись в то время, когда Версаль уже играл главную роль. Это обстоятельство лишь усиливало у французского придворного стремление служить государству. Многие бывшие фрондеры погибли в бою: герцог де Бофор — в 1669 году, де Тюренн — в 1675 году. Многие скончались от преждевременно подорванного на службе здоровья, как, например, маршал Люксембургский, который получил прозвище Обойщик Нотр-Дамский, потому что в одной из битв он захватил огромное количество вражеских знамен, которыми были обвешаны, наподобие ковров, стены в соборе Нотр-Дам.
89
Зал Войны королевского дворца в Версале
ВЕРСАЛЬ
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
В это время, как никогда ранее, платили налог кровью. Военной службе отдавался явный приоритет, а Версаль предоставлял королю реальную возможность контролировать качество службы. Таким образом, можно получить представление о реальном значении королевского двора. Конечно, в зимний период двор может быть слишком озабочен выигрышами в карты маркиза де Данжо, последней любовной интрижкой или какой-нибудь дуэлью, но с приходом весны вновь возвращаются военные опасности. Все подвиги, ранения и смерти получают отсрочку до лета. Мадам Элизавета-Шарлотта Пфальцская так описывала версальский двор после битвы при Мальплаке: «В Версале теперь видны только коляски, повязки и костыли». Высокородное дворянство, таким образом, в полной мере оправдывает значительную часть своих привилегий. Оно идет служить, много лет проводит на войне, постоянно рискует и без колебаний платит налог своей кровью (не так оно поступает в отношении десятины). Часто бывает так, что двор превращается в прихожую перед смертью. Правда, не все видят эту реальность. Такие, как Сен-Симон и де Монтерлан, видят в версальских постройках один лишь декор. Балы и маскарады, устроенные для двора, уже не такие многочисленные и не настолько веселые, как до 1682 года, игра в карты и любовные развлечения, игра в шары, охота и конные состязания — все это предназначено для отдыха и вознаграждения воина. Если даже в Версале начинает казаться, что слово «воин» плохо сочетается с лентами, украшающими одеяния маркизов, оно в полной мере обретает свое реальное значение в армии. Армиями командуют высокородные личности: принцы крови, как Конде, потомки узаконенных детей монархов, как Вандом, иностранные принцы, как Тюренн. Когда же генералами-победителями являются подданные, менее значительные по происхождению, например если их имена Буффлеры или Виллары, то король жалует им титулы герцогов или пэров. Нет причины переживать из-за того, что Конде, Конти или
Вандомы не представлены в советах монарха и что начиная с 1661 года дворяне мантии стоят во главе правительства. Дух Версаля царствует как при дворе, так и в государстве. Монарх возвел каждую группу в ранг, достойный ее компетенции. Высокородному дворянству лучше на своем месте. Оно служит государству, когда призвано на военную службу, а не используется в политической области. Министры из судейской среды делают достаточно для короля и для публики. Они по заслугам занимают при дворе первое место. Ведь именно в Версале заканчиваются важнейшие преобразования в 1682 году, когда маркиз де Лувуа приобретает большее влияние, чем Жан Батист Кольбер, в момент, когда самые высокородные, например гордый Конде, подчинились наконец воле короля и дисциплине, ставшей необходимой для обновленной Франции. И не имеет никакого значения, что принц де Конде почти все время проживает в своем замке в Шантийи, а герцоги де Роган, де Бриссак и де Вантадур предпочитают не ездить в Версаль. По крайней мере ни у одного из этих господ не появится мысль начать новую Фронду. Например, если обратиться к последнему письму Конде, то там можно видеть лишь вариации на тему службы и размышления о верности монарху. Так стоит ли обращать внимание на то, что в период полного затишья на фронтах некоторые высокородные монсеньоры плохо играют роль сотрапезников короля? Все эти мелкие интриги, без которых знати трудно себя представить, абсолютно ничего не изменяют. Не стоит обращать внимание и на то, что в 1709 году были раскрыты сразу три заговора. Все это — лишь небольшое недоразумение, если принять во внимание шторм 1648 года. Таким образом, Версаль — это символ окончательной победы Людовика над Фрондой. Причем этот реванш он взял не из простого самолюбия, а из политической и государственной необходимости. От этого реванша выигрыш прежде всего должно получить государство. Разумеется, при дворе находились не только дворяне, главным предназначением которых была служба в армии. Там присутствовали и старики, известное количество детей и множество дам. Никто не может
90
91
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
92
Д. Маро. Людовик XIV в своей комнате
93
даже предположить, включая короля и других заинтересованных в этом лиц, где начинается придворное дворянство и где кончается список просто «дворян при дворе» и, наконец, сколько же дворян в каждой из этих категорий. Эту великую тайну не смог разгадать также ни один историк, вплоть до нашего времени. Это придворное дворянство испытывает невыразимые муки по вине Людовика от того, что вынуждено строго соблюдать все нюансы дворцового этикета, от своеобразного «одомашнивания», а также потому, что его практически с корнем оторвали от родных насиженных мест. В 1690 году свет увидел словарь Фюретьера, но там нет ни единого слова об этикете. Если же вспомнить придворный церемониал, то его позаимствовали у Генриха III; он оставался абсолютно неизменным и очень строгим. Когда переезд в Версаль окончательно состоялся, то этот церемониал только слегка подкорректировали в соответствии с изменившимися с тех пор нуждами французского королевского двора. Сам монарх был его горячим приверженцем. Этот старинный церемониал полностью соответствовал его стремлению к дисциплине и порядку. Однако он в то же время не был далек от эстетических и политических требований, да к тому же служил неплохим занятием для придворных. И оказывается, весьма кстати, что Месье — признанный жрец этикета. Ведь для всех гораздо удобнее, когда Месье улаживает споры о рангах, а не плетет интриги за спиной короля. То же сам можно сказать о герцогах и различных сотрапезниках высшего, среднего и низшего рангов; они также целиком отдаются спорам о рангах, а не плетут интриги. Если обратиться к «Дневнику» Данжо и «Мемуарам» Сурша, то можно встретить только слухи о некоторых из подобных ссор; они не идут ни в какое сравнение с теми, что впоследствии произойдут при Людовике XV и которые Люин уже записывал самым тщательным образом. Однако следует признать, что Версальский церемониал уступает в пышности церемониалам многих иностранных дворов. Так, например, в Австрии, Испании и Англии перед королем принято вставать на колени, либо, приблизившись к королю, почтительно склониться перед
ВЕРСАЛЬ
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
ним, отступив назад. Что же касается Людовика XIV, то перед ним чаще всего опускаются в реверансах, но не встают на колени. Такой термин, как «одомашнивание», появился не при Людовике XIV, а в более поздние времена. Это слово стало излюбленным при Луи Филиппе, причем произносить слово было модно с уничижительным оттенком. Надо сказать, что и сам великий король, и его домашний круг, и его постоянные сотрапезники были бы несказанно удивлены, если бы узнали об этом. В это время на необычайно высоком уровне находилась идея служения и честь служения. Эта идея не только не унижала достоинство людей великого века, а наоборот, воодушевляла. Они считали за высшее счастье принадлежать к дому короля. В это время статус домочадца великого короля не унижал достоинство дворянина. Если же на службу поступал разночинец, то двор предоставлял ему множество привилегий. Таким образом создавался как бы промежуточный статус между дворянами и простолюдинами. Кроме того, функция присутствия за трапезой короля была отнюдь не единственной, поскольку к ней присоединялись и другие виды службы. Можно было в одно и то же время быть маршалом Франции, губернатором провинции и капитаном гвардии телохранителей короля либо генерал-лейтенантом, послом и первым комнатным дворянином. Конечно, эта система не была лишена недостатков, но главным из них было отнюдь не безделье, как утверждал герцог де Сен-Симон (между прочим, первый бездельник при дворе), а скорее совместительство сотрапезничества с остальными обязанностями. Наконец, осталось понятие «вырывание с корнем» дворян, в котором виноват был король Франции. Но ведь зачастую случалось, что кто-то так приживался при дворе, что сам, по собственной инициативе спешил разорвать семейные узы. Граф де Тессе в 1710 году навестил свои земли, после чего писал к герцогине Бургундской: «Прошло, мадам, уже тридцать два года с тех пор, как я не был в замке, здесь ничего не осталось, ни окон, ни стекол, ни дверей, кроме одной башенки, в которой есть спальня, где температура не поднимается выше пяти градусов».
Если же обратиться к словарю Фюретьера, то ясно, что он предпочитает употреблять понятие «вырывание с корнем» в его натуралистичном, сельскохозяйственном значении. Для него глагол «вырывать» употребим в нравственном значении и в хорошем значении этого слова. Понятие «вырывать с корнем» в нравственном смысле и в переносном значении скорее всего означает «искоренить источник злоупотребления». Вывод же из всего вышесказанного следует один: «прикрепить к двору высокородное дворянство» — значит «искоренить его естественную наклонность к бунту». В данном случае имеется в виду не все дворянство. Оно в XVII столетии насчитывало 12 000 фамилий, в которые было включено около 200 000 человек. Речь идет только о высокородных дворянах королевства. Известно, что в конце правления великого короля Версаль, включая разнообразные подсобные помещения, в числе которых обычные строения, конюшня, здание сюринтендантства и другие, мог принимать одновременно 10 000 человек, половину которых составляли разночинцы. Отсюда вывод — при дворе находилось не более 5000 дворян. Существовала система «проживания в течение трех месяцев». Она означала, что данное лицо живет при дворе два раза в год по три месяца. В это время, естественно, 5000 придворных дворян увлекали за собой во дворец как минимум еще столько же человек. Это составляет примерно 10 000 человек из второго сословия, то есть от общего числа 200 000 дворян 10 000 придворных составляют такую пропорцию: один придворный на 20 дворян. Поэтому если принять за основу тот факт, что король удерживает при дворе 10 000 дворян, хотя такие данные, без сомнения, завышены, то это значит, что монарх «вырывает с корнем», если согласиться с мнением Сен-Симона, что «вырывание с корнем» — зло, лишь пять процентов всех французских дворян. Если уж вы утвердились в желании войти в придворную игру, то у вас пропадет всякое основание жаловаться. Здесь круг обязанностей переплетается с расписанием различного рода увеселений и удовольствий. Если обязанности службы не удерживают дворянина вдали от двора, то
94
95
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
96
Салон Знати
97
король желает, чтобы тот оставался подле Его Величества неотлучно. Поскольку человек находится при короле днем и ночью, то у него больше шансов получить хорошую должность, или благодарность, или приглашение в Трианон и Марли, или, наконец, добиться просто любезного слова, которое, вне всякого сомнения, способно выделить из общей массы любого и дать надежду добиться чего-то большего. В последнем случае король может назвать дворянина по имени: «Добрый день, месье такой-то...» Это знак того, что король узнает его и отличает от других. Если уж такое событие произошло, то никто не станет жаловаться на то, что приходится чересчур долго ждать. Если же, не дай бог, на вопрос о ком-то король произнесет: «Я его не вижу», то это может не только всерьез повредить его амбициям, но и загубить всю карьеру. Есть множество предлогов предстать перед взором короля. Можно использовать то время, когда он отправляется на мессу или возвращается оттуда, трапезу короля в присутствии приглашенных придворных, вход в апартаменты монарха. Однако наиболее надежный способ — быть у короля с самого утра. Чтобы присутствовать на церемонии утреннего туалета Людовика, необходимо было пройти через разнообразные стадии. В первые минуты утреннего церемониала туалета короля имеют право присутствовать лишь те, кого специально приглашают, те, кто имеет право входить, те, кто являются людьми, вхожими в спальню короля, а также некоторые избранные. Такой милости удостаиваются лишь те, кто выполняет определенные обязанности, например сановные вельможи, главный камергер, главный хранитель гардероба, или те, кому это положено по праву рождения. В последнем случае имеются в виду законнорожденные дети. К концу церемониала утреннего туалета короля к нему могут войти те, кому позволено присутствовать на утреннем приеме: принц Конде, герцог де Вильруа, первый шталмейстер Беренган, чтецы короля и воспитатели наследника. Таким образом, можно заметить, что в этой церемонии соединяются высокородные, заслуженные или люди, пользующиеся благосклон-
98
ВЕРСАЛЬ
ностью. За ними следуют другие принцы и вельможи, капитан гвардии и первый мажордом. Вход следующих посетителей называется «свободным входом». Туда допускаются придворные, которых даже вызывают, часто отдавая им предпочтение перед другими, в зависимости от того, как их ценят при дворе, и впускают их прежде, нежели других присутствующих. Если подсчитать, то получается, что только в церемонии утреннего туалета пользуются монаршей милостью целых пять категорий. Хотя точнее будет сказать, что таких категорий не пять, а шесть, потому что члены королевской фамилии, в том числе дети и внуки французских королей, могут входить в спальню со стороны внутренних покоев и таким образом быть избавленными от фильтрования в прихожей. Эта категория может по своему желанию заходить к Людовику до начала церемониала большого утреннего приема. Большинство помещений, где вынуждены располагаться придворные, — маленькие и неудобные. Мало кто из них может похвастаться, что сумел организовать просторную кухню и уж тем более способностью устраивать приемы. Но само собой разумеется, что король и без того уже оказывает большую честь тем, что принимает человека под крышей своего дома, а потому выказывать недовольство просто неприлично. Монарх позаботился о том, чтобы его двор отличался строгостью, сдержанностью и набожностью. С прибытием юной герцогини Бургундской придворная жизнь значительно оживляется, и король, как будто вновь вспомнив молодые годы, посвящает развлечениям большую часть времени. На Крещение устраивается ужин, карнавал. Балы, концерты значительно разнообразят жизнь Версаля. В это время вне дворца происходит охота, игра в шары, прогулки по каналу пешком или в санях, что развлекает дворян. Внутри дворца, в самих апартаментах, ведутся беседы, играют в бильярд, два или три раза в неделю дворян занимают танцами. В период своего царствования Людовик отдал в полное распоряжение двора версальский парк, его аллеи, рощи, канал, Оранжерею и Зве-
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
99
Фонтан Нептуна в 1700 году
ринец, а когда потребуется, охотничьи экипажи, кареты или сани. Он для всех открывает свои огромные апартаменты, никогда даже не думая, что только он имеет исключительное право на свою музыку. Внутренняя церковь обходится королю в год в 100 000 экю. В 1702 году,
ВЕРСАЛЬ
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ВЕРСАЛЕ
кроме инструменталистов, там работают 94 певчих. В капелле короля принимают участие множество певцов, симфонистов, танцоров, композиторов, либреттистов и прочих музыкальных дел мастеров. В конюшне работают 43 инструменталиста; среди них преобладают трубачи и гобоисты. В военном доме в основном встречаются трубачи, барабанщики, флейтисты и литаврщики из гвардии телохранителей, из большой жандармерии, из мушкетеров и из сотни швейцарцев. Все эти службы в полном смысле слова можно назвать общественными. Фанфары и симфонии создают непередаваемый звуковой аккомпанемент двора. Кроме всего прочего, описывая версальские удовольствия, нельзя не упомянуть еще одно, которое принято считать порочным. Речь идет об игре. Некоторые утверждают, что Людовик сознательно способствовал данному пороку, чтобы еще более усилить зависимость высокородных дворян. Как знать, может быть, в апартаментах короля идет большая игра только потому, что Его Величество делает из этого политику? Ведь монарх очень просто может оказать помощь неудачливому разорившемуся игроку в виде денежного подарка. Но уж если рассуждать таким образом, то весь двор очень скоро может предстать в виде большого игорного дома. На самом же деле все гораздо проще. Известно, что Король-Солнце специальным эдиктом запретил дуэли. Этот эдикт предусматривал за такое правонарушение очень суровое наказание. Людовик не поощрял и супружескую неверность. Он распорядился, чтобы количество даже самых мелких представлений было сведено к минимуму. Соответственно, остается не так уж много способов привлечь знать ко двору, предоставив в достаточном количестве развлечения, чтобы продолжать держать ее вдали от заговоров и интриг. Знати просто необходимо позволить и даже самому предложить не очень аморальное развлечение, которое не только не надоест, но может даже захватить. В 1675 году весь Версаль был повально увлечен карточной игрой, которую называли «ока». Во всяком случае, за утро на игорном столе можно было распрощаться с 5000 пистолей.
1678 год отмечен тем, что в моде уже другая игра — под названием «бассет». Здесь игрокам предоставилась возможность проиграть в течение вечера 100 000 пистолей. Поразмыслив, король решил такое развлечение запретить. С 1681 по 1689 год весь двор был охвачен неудержимым стремлением попасть в Страсбург, так как король занимался организацией столов, за которыми получали неизъяснимое наслаждение игроки в «реверси». С 1693 года в подражание Парижу двор всерьез увлекается игрой в «ландскнехт». У этих игр существует нечто общее. Это — простота. Буквально все в них зависит от чистого везения. Но сорвать приличный выигрыш можно только в том случае, если ставки достаточно высоки. Эти игры захватили не только двор; играло все королевство. То Париж следовал за двором, то двор перенимал парижскую моду, а провинция такую моду усваивала и продолжала. Не стоит осуждать этих людей. Неужели никто из вас не играл ни в рулетку, ни в покер, ни в шары, ни в баккара, ни в «тридцать одно», ни, наконец, на скачках? Но уж если вы далеки от всего этого, то клеймить позором следует все общество, а не один версальский двор и уж, конечно, не короля, который по мере сил пытается придворных дисциплинировать, стараясь не прибегать к избыточному давлению.
100
101
102
103
СТОИМОСТЬ БЕСЦЕННОГО ТВОРЕНИЯ ВЕЛИКОГО КОРОЛЯ Когда речь заходит о денежных средствах, израсходованных на версальских стройках, принято верить расхожей формулировке школьных учебников: «Людовик XIV тратил, не считая, деньги своих подданных для удовлетворения своей гордости; его двор и дворцы, которые он построил, особенно Версальский дворец, стоили огромных сумм, к которым еще нужно присовокупить суммы, потраченные на войны». Данная цитата представляется достаточно спорной. Принять можно только последнее предложение, оно правдиво. На самом деле война, а значит, армия, флот и стратегические укрепления защищают королевство, но значительно истощают государственный бюджет. Так, в 1683 году военные траты составили почти 57 процентов от общего числа всех расходов. Однако кто настолько самонадеян, что сможет утверждать, будто эти расходы были не нужны и являлись политической ошибкой? Обратимся к другим расходам этого года. В 1683 году скончался Кольбер. В это время на строительные работы, в которых король был заинтересован, а заодно на министерство культуры и изобразительных искусств приходилось всего-навсего около 7 процентов от всех государственных трат, иными словами 7 222 000 франков. Если же говорить о Версале, то он не получил даже половины этой суммы. Замок, парк, а также служебные дворцовые пристройки стоили королю в 1683 году 1 855 000 ливров. Даже в том случае, если мы решим прибавить к этому еще 846 000 франков, что были истрачены на машинное оборудование в Марли, то в результате получим сумму в 2 701 000 франков. В это время версальское строительство находится в самом разгаре. Оно составляет чуть более 2 процентов от совокупных национальных трат, то есть третью часть годового бюджета, который отпускается на строительство военных укреплений. Версаль можно назвать, в полном значении этого слова, стройкой мирного времени. Ведь строительные работы начинали оживляться и наиболее крупные финансовые вложения происходили как раз в то время, когда заключался мир. Вспомним, что в южной части Галереи зеркал находится салон Мира. Он являет собой символ, которым никак нельзя пренебречь. Сравним
Ж. Б. Мартен. Людовик XIV посещает водохранилища Монброн
ВЕРСАЛЬ
СТОИМОСТЬ БЕСЦЕННОГО ТВОРЕНИЯ ВЕЛИКОГО КОРОЛЯ
некоторые цифры. Во время Деволюционной войны Версаль обошелся государству за два года в 536 000 франков. Едва наступил мир, как сразу же возросли и расходы. В 1671 году Версаль стоил 676 000 франков. За пять военных лет, с 1673 по 1677 год включительно, сумма, потраченная на версальские стройки, составила 4 066 000 ливров. Едва произошло заключение Нимвегенского мира, как монарх уже не видел резона экономить. В 1679 году версальские траты поднимаются до 4 886 000 франков, а в 1680 году достигают 5 641 000 франков. С началом Десятилетней войны остановились главные стройки. В документах строительного министерства можно увидеть отчет о суммах, потраченных на Версаль (без учета подвода воды): в 1685 году — 6 104 000, в 1686 году — 2 520 000, в 1687 году — 2 935 000. Подготовка к войне идет полным ходом, а потому затраты резко снижаются в 1688 году: 1 976 000 ливров. А далее, за целых девять лет, с 1689 по 1697 год включительно, Версаль стоил Франции только 2 145 000 ливров. Исходя из этих неоспоримых исторических фактов, можно сделать абсолютно беспристрастный вывод: эти суммы при всем желании никак нельзя назвать астрономическими. В период с 1661 по 1715 год Версаль вместе с парком и служебными помещениями стоил всего лишь 68 000 000 франков. Можно даже приплюсовать 4 612 000 франков — стоимость машинного оборудования в Марли — и пусть даже работы, что проводились на реке Эр, и акведук Ментенон, который так и остался недостроенным, теша глаз потомков живописными руинами в стиле Пиранези и до сей поры угнетая французов, вспоминающих, во сколько человеческих жизней вылилась такая стройка, то в результате получим 76 984 000 франков. Однако часто повторяющаяся сумма в 82 миллиона при всем желании никак не набирается. Конечно, сумма немалая, однако она чуть больше годового бюджетного дефицита 1715 года. Но если еще раз как следует задуматься, то эти траты представятся просто ничтожными, когда видишь, какой степени политического и художественного расцвета достиг двор во времена великого короля и да-
лее, в течение всего века Просвещения. Нельзя сказать лучше, чем Пьер Верле: «Все согласятся, что Людовик XIV, подарив нам Версаль, обогатил Францию... Траты великого короля подарили миру замок, которым нельзя не восхищаться». Тем более никогда не следует забывать, что для Людовика нужды народа и государства всегда были превыше всего. Так, во время Десятилетней войны, чтобы побудить двор и Париж придерживаться официально проводимой политики экономии, 14 декабря 1689 года монарх издал специальный указ «О регламентации ювелирных работ и производства посуды из золота и серебра». Он распорядился, чтобы все серебро обеспеченных французов было отдано на Монетный двор. Людовик сам подал пример своим подданным. 3 декабря все придворные узнали, что монарх «заставил переплавить все свое прекрасное столовое серебро и, несмотря на дорогостоящую ювелирную работу, даже филигранные вещи». Наверное, никогда не было в мире ничего более удивительного, чем серебряная версальская мебель. Ее безжалостно отправили на переплавку. Эти работы начались 12 декабря 1689 года и продолжались до 19 мая 1690 года. Пять месяцев монарх наблюдал, как постепенно таяли дивные произведения искусства, отлитые из драгоценных металлов — секретеры, стулья, столы, круглые столики на одной ножке, кресла, сундуки, табуреты, длинные узкие скамьи со спинками, две альковные стойки с перилами, вес которых составлял 57 489 унций, каминные решетки, зеркальные оправы, торшеры, жирандоли, бра, подсвечники, нефы, тазы, вазы, урны, стройные кувшины-амфоры, кувшины из серебра или золота, флаконы, чаши весов, подносы, солонки, горшки для цветов, курильницы, ящики для апельсиновых деревьев, носилки, ведра, клетки, чернильницы, перчаточницы, колбы, плевательницы и, разумеется, барельефы и статуэтки, а также 668 комплектов серебряной филиграни, которую снимали с сундуков, ларей, коробок, ваз, подсвечников, стульев и секретеров...
104
105
ВЕРСАЛЬ
«ЭТОТ ДОМ ОН ЛЮБИЛ НЕОБЫЧАЙНО СТРАСТНО...»
А ведь всего семь лет прошло с тех пор, как король окончательно поселился в Версале. И вот уже из Галереи зеркал и королевских апартаментов носильщики с ничего не выражающими лицами еженедельно выносили мебель, как будто из какого-нибудь последнего буржуазного дома, в котором за долги описали имущество. И это не вызывало удивления, поскольку Десятилетняя война была тотальной и уже самим фактом своего существования отменяла все привилегии. Таким образом, в 1690 году главной привилегией короля Франции было присутствие (всегда — даже в тылу, в Версале) на передовой линии фронта.
Есть замечательное высказывание Пьера Верле: «Людовик XIV присоединил к Франции разные провинции. Он выигрывал сражения и подписывал договоры, прочно укоренил свою семью в Испании. Благодаря умению управлять, своему труду, прозорливости он способствовал тому, что королевство стало одним из первых в Европе. Но все это уже ушло. Версаль же остался». К настоящему времени немало усилий было потрачено на то, чтобы частично переделать внутреннее оформление. Безусловно, парк просто роскошен, но тем не менее он — лишь часть творений великого Ленотра. Сколько бы усилий ни прилагали к тому, чтобы достойным образом отреставрировать дворец, в наши дни он является не более чем символом. Последующие поколения немало «потрудились». Людовик XV отдал распоряжение разрушить Лестницу послов. Луи Филипп все сохранил, однако по-своему захотел все модернизировать и в результате только изуродовал. Однако нельзя сказать, что только эти люди стали виновниками деградации. Сказалось разрушительное воздействие времени, постоянная нехватка денежных средств, а главное — неспособность оценить истинное величие и воспринять его по достоинству. Последнее обстоятельство и явилось, пожалуй, главным, что с течением столетий привело к упадку такого выдающегося произведения искусства, как Версаль. Но даже если бы вдруг предположить, что в Версальском дворце как по мановению волшебной палочки вдруг появились бы все его коллекции, вся его мебель, позолота, то все равно ему никогда не хватало бы самого главного — жизни. Той жизни великого века, в которой были правительство, обширная переписка, гвардия охраны, дивная музыка, поварята... И основное — дворцу никогда не хватало бы постоянного оживления в художественных мастерских, которые во времена КороляСолнца ни на миг не прекращали свою работу. С одним из высказываний герцога Сен-Симона никак нельзя не согласиться: «Во всем он (Людовик XIV) любил блеск, великолепие, изобилие. Из этого пристрастия он сделал политическое правило и полностью его привил своему двору».
106
107
«ЭТОТ ДОМ ОН ЛЮБИЛ НЕОБЫЧАЙНО СТРАСТНО...»
108
Водный партер
109
Итак, вспомним то время, когда король и его двор впервые прибыли в Версаль. Это случилось 6 мая 1682 года. Тогда прекрасный замок еще был до отказа заполнен каменщиками. Затем придворные во главе с монархом прибыли сюда после пребывания в Шамборе, а затем в Фонтенбло 16 ноября. Им пришлось расселяться непосредственно посреди стройки. Естественно, король сохранял присущий ему во всех ситуациях флегматичный вид; он выработал его годами в процессе самовоспитания, однако даже невооруженным глазом легко заметить признаки явного нетерпения. Неожиданно в монархе проявился прирожденный архитектор (он действительно был таковым), захваченный до предела своим великим проектом. В пользу этого предположения свидетельствует даже эта странная аскетичная жизнь, на которую король обрек как самого себя, так и свое окружение. Это тоже признак созидательного темперамента. Людовик, кажется, ничем не удовлетворен и никогда не позволяет себе отдохнуть. Наконец, его ничто не в состоянии смирить. Он каждый день стремится к новым достижениям, к усовершенствованию и всегда может найти свой путь посреди кажущегося хаоса; это достаточно хорошо свидетельствует о широте его мышления. В 1684 году большую галерею еще не успели очистить от строительных лесов. В то же время Мансар представил свой проект еще в 1678 году, а Лебрен начал росписи в конце следующего года. В 1684 году министерство финансов выделило 34 000 франков только на жилье для рабочих. На другой год маркиз де Данжо склонялся к мнению, что строительство замка, его подсобных помещений и, разумеется, парка, потребует никак не менее 36 000 рабочих. И вот настал момент, когда двор наконец обосновался в Версале окончательно, чтобы полностью быть в распоряжении своего короля. Теперь фасад нового замка и Галереи зеркал завершен, а Ардуэн-Мансар придает окончательный лоск обоим крыльям ансамбля со стороны города. Закончена и площадь перед дворцом. С одной стороны ее огибают малая и большая конюшни. Служебные помещения по красоте и благородству не уступают дворцам. В крыле на южной стороне
110
ВЕРСАЛЬ
«ЭТОТ ДОМ ОН ЛЮБИЛ НЕОБЫЧАЙНО СТРАСТНО...»
111
уже можно жить. Крыло, выходящее на северную сторону, приобретет свой окончательный облик только в 1675–1689 годах. Лестница послов во дворце вся сияет свежестью только что исполненной отделки, но минует еще два года, прежде чем посетителей будут готовы принять большая галерея, салон Мира, салон Войны. За пределами замка Мансар приступает к строительству служебных помещений, которое будет проходить с 1682 по 1684 год. У него зреет идея создания комплекса сюринтендантства, над которым работы продлятся с 1683 по 1690 год.
Плафон салона Аполлона
Ш. Лебрен. Король берет Маастрихт за 13 дней. Композиция свода
Вся политика в этот период направлена на то, чтобы как можно лучше поддержать нововведения. Во-первых, следует увеличить число проживающих в Версале. Для этого Мансар создает два больших крыла. Соответственно, увеличивается и значение служебных помещений, а потому строятся конюшни, кухни и водонапорные башни. Кроме того, в жизни королевской семьи произошли изменения. Монсеньор сменил место проживания. До женитьбы в 1680 году наследник занимал комнаты на первом этаже центрального корпуса замка. Они располагались непосредственно под апартаментами королевы и были по счету третьим его жилищем. В 1683 году умерла Мария-
ВЕРСАЛЬ
«ЭТОТ ДОМ ОН ЛЮБИЛ НЕОБЫЧАЙНО СТРАСТНО...»
Терезия, и Монсеньор поселился здесь окончательно. Его жена занимала апартаменты королевы с 1684 года. Сам дофин занимал помещение на первом этаже, теперь уже по счету пятое. Это жилище справедливо считается современниками одним из чудес Версаля. 8 января 1689 года Яков II, монарх в изгнании, наносит свой первый визит Людовику XIV. Король оставил гостя наверху, на Лестнице королевы, и это неслучайно: Яков II — признанный знаток в области искусства и смог бы с удовольствием поговорить о картинах, хрустале и фарфоре, которые здесь собраны и размещены в идеальной гармонии Монсеньором. Жилище наследника Франции, версальское чудо, размещается на южной стороне, симметрично Банным апартаментам, что находятся на северной стороне. Здесь есть гостиная, зал Охраны, передняя гостиная, где обои и мебель выдержаны в голубых тонах, а также спальня, в которой также преобладают голубые тона. Окна спальни смотрят в сад. По распоряжению Людовика XIV в спальню Монсеньора перенесли для украшения полотно Никола Пуссена «Триумф Флоры». Наследнику эта картина не нравится. Сначала, чтобы не обидеть отца отказом, он оставляет ее у себя, но затем при первой же возможности, в 1700 году, избавляется от нее. Сразу за спальней расположен салон, роскошная угловая комната. Три окна салона выходят на южную террасу, а еще три — на площадку, лестница с которой спускается вниз, непосредственно к водному партеру. По-другому этот салон именуют Большим кабинетом. Наследник устраивает там приемы с января 1685 года, хотя даже в 1686 году в Большом кабинете все еще стоят леса, которые нужны Миньяру для работы над потолочной росписью «Аполлон и Добродетели». В сюжете росписи в качестве героя присутствует сам Монсеньор. Если продолжить осмотр, то с восточной стороны располагается золоченый кабинет, декором которого занимается Куччи. Здесь находятся самые изысканные вещи из личных коллекций наследника и кабинет с зеркалами. В последнем до 1686 года ведет работы Буль над маркетри и бронзой, столиками с выгнутыми ножками, креслами и подставками
для бюстов и канделябров. Здесь также повсюду царит голубой цвет. Шведский архитектор Тессин, посетив Версаль, не мог сдержать восторга перед апартаментами наследника: «Здесь все приписывают гению Монсеньора». Но не один наследник любит время от времени менять жилища. Монарх тоже легок на подъем. С 1684 по 1701 год его спальня располагается уже не в центре мраморного двора, а в южной части замка, рядом с передними гостиными. Только в 1701 году король принял решение перебраться в свой прежний салон, который стал восточным и центральным салоном дворца и спальней, в которой ему предстоит умереть.
112
Н. Пуссен. Триумф Флоры
113
ВЕРСАЛЬ
«ЭТОТ ДОМ ОН ЛЮБИЛ НЕОБЫЧАЙНО СТРАСТНО...»
Эта спальня расположена в удобном месте, между Лестницей послов и Лестницей королевы, на одинаковом расстоянии от передней гостиной, где каждое утро в торжественной обстановке проходит церемония торжественной трапезы короля в присутствии тех людей, которых монарх лично пожелал лицезреть и беседовать с ними в то время, пока идет обед или ужин, и бильярдной комнаты. Спальня имеет непосредственный выход в кабинет совета, то есть место заседаний правительственных секций. Этот прежний салон являет собой символ мощной власти, а также всплеск оправданной гордости:
ведь в Испании взошел на трон Филипп V, и таким образом вполне можно было не только поднять авторитет королевской власти, но и наглядно доказать приоритет государственности. Известно, что в королевской резиденции Эскориале, что расположена недалеко от Мадрида, существует внутренняя церковь, Дом Господний. В эпоху Просвещения во всей Европе, в подражание французскому Версалю, королевские резиденции предусматривают для церкви самое лучшее место. Что же касается Людовика XIV, то он поступает по-другому, несмотря на то что всем отлично известна его набожность (Вольтер писал: «Король верит, как угольщик»). В Версале первые дворцовые церкви нельзя увидеть снаружи. Последняя церковь возводилась по проекту Мансара под руководством Робера де Котта. По великолепию и роскоши этот храм превосходил королевскую спальню, но уступал ей первое место по рангу. В 1689 году началось строительство большой внутренней церкви. Освятили ее в 1710 году, а окончательно завершили в 1712 году. Там уже нельзя было услышать искусных проповедей Боссюэ или Бурдалу: они умерли чересчур рано. Со времени обоснования двора в Версале и до смерти великого короля прошло тридцать лет. Все это время почти ни на миг не останавливалось строительство, оборудование и украшение резиденции. Ничто не стоит на месте, вкус короля с течением времени претерпевает изменения, единственное, в чем никто не сможет его упрекнуть, — это в ограниченности и косности. Дивное творение неизменно претерпевает определенные изменения в плане как общего замысла, так и стиля. В 1690 году умер Лебрен. В 1691 году скончался Лувуа, и в сюринтендантстве произошла его замена. С этого времени пышность апартаментов, созданных Лебреном в итальянском духе, меняется склонностью к большей интимности. В тот период работы, которые отличает большой размах, выполняют Жан I Берен, Андре-Шарль Буль, Лассюранс и, особенно, Пьер Лепотр.
114
Салон Изобилия
115
116
ВЕРСАЛЬ
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ Прежде чем начать осматривать парки по королевскому плану, хотелось бы обратиться к поэме Жака Делиля «Сады», так как она пронизана искренним восторгом перед красотами садов и парков Версаля: ведь перед этим шедевром даже время теряет свою силу.
Р. де Котт. Вестибюль капеллы
Коснулись изменения также и парка, то есть того места, которое Людовик XIV любил больше всего. На протяжении всей своей жизни король был его архитектором, садовником, распорядителем кредитов и управляющим.
К шедеврам мировым мы наш полет направим, В торжественный Версаль, в сияющий Марли, Что при Людовике свой облик обрели. Здесь все поистине прекрасно, все помпезно. Строенье, как дворец Армиды, грандиозно, Как у Альцины, сад чарует красотой. Так отдыхающий от подвигов герой, Еще не усмирив кипящей в нем отваги, Не может не творить чудес при каждом шаге: Он гордо шествует, лишь с Божеством сравним, А горы и леса склоняются пред ним. Здесь вырос строй дубов — прекраснейших созданий — Вокруг двенадцати великолепных зданий, Здесь реки подняты, воздвигнуты мосты, Плотины сделаны, чтоб воды с высоты Свергались пенистым, грохочущим каскадом И, успокоившись, текли с лугами рядом, Или взлетали вверх упругою струей, Под солнцем распустив алмазный купол свой. В тенистых рощицах, где побродить так славно, Мы видим мраморных Сильвана или Фавна, Диана, Аполлон — все обитают там; Беседка каждая — миниатюрный храм. Да, не жалели их величества усилий И весь Олимп к себе на праздник пригласили. Ленотр величием природу победил, Но долго видеть блеск глазам не хватит сил. Я аплодирую оратору, который
117
118
ВЕРСАЛЬ
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ
119
Искусно строит речь: сравнения, повторы, Ход мыслей и язык великолепны в ней, Но с другом искренним беседа мне милей. И бронза, и хрусталь, и мрамор безупречны, Но наслаждения искусством быстротечны, А луг, иль дерево, иль тихий водоем — На них мы весь наш век глядеть не устаем. Природы никогда не будет слишком много: Всегда прекрасная, она — творенье Бога. В период с 1690 по 1699 год, в то время, когда версальский ландшафт в окончательном виде достиг пика своего великолепия, Людовик XIV составил справочник под названием «Как показывать парки-сады Версаля». Этот королевский справочник-путеводитель содержит двадцать пять параграфов; язык отличается простотой и лаконичностью. Сам король предлагает посетителям своего любимого творения прекрасно продуманный маршрут, а заодно демонстрирует полную удовлетворенность создателя и простое удовольствие человека, который пользуется предлагаемым маршрутом. Теперь благодаря этому путеводителю можно узнать, как осматривали парк гости Людовика XIV: английский король, баварский курфюрст, супруги министров. Лучше узнавая маршрут, можно лучше понять психологию людей великого века. Как известно, Его Величество любил свежее дуновение ветра, деревья и цветы. Он смог дать воплощение своей любви в художественной форме. Во время многолетнего сотрудничества с Ленотром король сумел развить свой вкус архитектора. Ни в его путеводителе, ни в устройстве самого парка нет ничего такого, что могло бы свидетельствовать об импровизации, либо о бесцельной прогулке, либо о мечтательных фантазиях. Ни сам Его Величество, ни его гости и думать не могли о том, чтобы предаться созерцательному наблюдению за природой. Нет, им следовало подчиниться своеобразному требнику — справочнику-путеводителю. Этот гид требовал прогулки в строго определенном порядке, как того хотел сам король или как предположительно шла бы процессия
Озеро швейцарцев в 1690 году
либо двигался целый кортеж. Каждый жест и каждый шаг участников просмотра должен был вписываться в предусмотренный, вполне определенный момент. Каждый шаг был не только предвиден, но и рассчитан и измерен, подобно тому, как он измерен в отлично отработанном балетном танце.
120
ВЕРСАЛЬ
Северный партер
«Выходя из дворца через вестибюль мраморного двора, проходят на террасу; надо остановиться вверху, чтобы рассмотреть планировку партеров, водных бассейнов и фонтанов». Таким образом уже с самого начала осмотра появляются все эти бассейны и фонтаны, которые как бы вдыхают жизнь в версальский парк. Все машинное оборудование Марли работает на то, чтобы напитать их водой и контролировать регулярную ее подачу.
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ
121
«Затем надо идти прямо, поднимаясь, чтобы посмотреть «Латону», ящериц, площадки со статуями, королевскую аллею, «Аполлона», канал, и затем остановиться, обернуться, чтобы увидеть партер и замок». И в наши дни можно увидеть бассейны Аполлона и Латоны и, конечно же, большой канал. Правда, современный вид последнего не может дать полного представления о его былом великолепии. Значит, все же лучше всего пользоваться книгами короля, а не современными путеводителями для туристов. Для этого нужно совсем немного: отказаться от всякого романтизма и при помощи воображения постараться представить себе исчезнувшую роскошь бассейнов и боскетов. Далее Людовик предлагает своим гостям повернуть налево. Они должны задержаться перед боскетом «Кабинет», насладиться зрелищем фонтанов с вырезанными из бронзы животными, которые золотят лучи утреннего солнца. Потом следует еще одна остановка перед «Детьми сфинксов», творением Жака Сарразена, после чего гости обратятся к партеру на южной стороне; «после этого пройдут прямо, наверх, к оранжерее апельсинового сада, откуда им откроется вид на посыпанный мелким гравием партер с высаженными в деревянных больших ящиках апельсиновыми деревьями и Озеро швейцарцев. Название последнего водного бассейна напоминает о неизменной верности королю его швейцарской гвардии. Но этого мало: гвардейцы в экстремальных условиях вырыли пруд, где порой по настроению Его Величество может время от времени поудить рыбу. Теперь современный турист, осматривающий Версаль, обычно поднимается, минуя две бронзовые скульптуры, представляющие собой удачную стилизацию под старину, — «Аполлона» и «Антиноя», после чего обязательно остановится на выступе, с которого можно увидеть «Бахуса» и «Сатурна». Затем лучше всего спуститься вниз и погулять в саду с апельсиновыми деревьями, осмотреть фонтан и аллеи, которые образуют апельсиновые деревья. Как заботливо ухаживал за ними Лакентини, знаменитый придворный садовод, заменивший покойного Ленотра!
ВЕРСАЛЬ
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ
Осмотр продолжается. Его следующий этап — лабиринт. Двадцать лет прошло с того дня, как его строительство завершилось, но королю даже по прошествии столь долгого времени он еще не успел надоесть. Тот, кто является прирожденным путешественником, наверняка знает, что при каждом хоть мало-мальски уважающем себя дворце существует свой лабиринт. Возможно, так оно и есть, но в Версале находится самый знаменитый из них. Здесь можно побывать в бесконечных, узких, переплетающихся аллеях, а также увидеть тридцать девять скульптурных групп, выполненных из покрашенного свинца. Эти группы описал в стихах Бенсерад; у него встречается и «Эзоп», выполненный скульптором Легро, и «Амур» работы Тюби. Подавляющее большинство этих групп включает в себя скульптуры животных из античных басенных сюжетов. Изящные бассейны кажутся причудливо слепленными из ракушек. Там есть и курица с выводком цыплят, и хищный коршун, приготовившийся напасть на воркующих голубок. Все они усыпаны брызгами и обдают друг друга водой. Шарль Перро говорит по этому поводу: «Таким образом можно себе представить, что они как бы произносят те слова, которые им приписывает басня». Выход из лабиринта находится там, где возвышается скульптура «Бахуса». При выходе следует осмотреть боскет «Бальный зал». Этот боскет — один из самых красивейших. Это настоя-
щий салон на свежем воздухе, который оправдывает свое название: он предназначен для танцев, музыки и пиршеств на свежем воздухе. Последуем рекомендациям Короля-Солнца и произведем осмотр под другим углом, «с нижней части места, где стоит скульптура Латоны». Запомните: на этом месте следует непременно сделать остановку. Так хочет король. Остановка имеет принципиальный характер, так как позволяет посмотреть на Версаль взглядом хозяина. С одной стороны вы видите лестницы, вазы, «Ящериц», бассейн Латоны и Версальский замок. На другой стороне вы сможет полюбоваться королевской аллеей, бассейном Аполлона, большим каналом, изысканно подстриженными кус-
122
Ф. Жирардон. Похищение Прозерпины
Партер Латоны
123
124
ВЕРСАЛЬ
тарниками боскетов, «Флорой» и «Сатурном». По правую руку находится «Церера», по левую — «Бахус». После того как вы насладились великолепным зрелищем, надо отыскать взглядом боскет «Жирандоль», который охватывает кольцом круглый бассейн, обвести глазами «Сатурн» с одной стороны и направиться к бассейнам, находящимся неподалеку — «Зеркалу» и «Королевскому острову». Далее следуем за Его Величеством по дороге, которая прокладывает границу между двумя водоемами. Здесь вам предоставится возможность увидеть каскады воды, что вытекают из одного из «блюдец» — близнецов бассейна «Зеркало» — и вливаются в другое, а также фонтаны, окаймляющие дорогу. «В низу спуска надо остановиться и осмотреть подстриженные кустарники, раковины, бассейны и портики». А теперь гостей ждет самое настоящее чудо — боскет «Зал античных вещей», или «Водная галерея». Его Величество не слишком им удовлетворен, боскет кажется старомодным, исполненным в духе барокко и чересчур итальянским. «Зал античных вещей» имеет продолговатую форму; вокруг него выкопаны четыре бассейна, поставлены 24 мраморные статуи, которые находятся в обрамлении десятков деревьев, что произрастают в ящиках. Королевский справочник упоминает этот боскет лишь вскользь. Монарх всегда жил в ногу со временем и чутко реагировал на его пульс и малейшее изменение. В 1704 году по велению короля этот боскет безжалостно уничтожили. Напротив находится еще один чудный боскет — «Колоннада». Он совершенно новый и прекрасно отвечает новым требованиям времени. Это создание Мансара появилось в 1685 году. «Входим в боскет «Колоннада», доходим до центра, обходим его вокруг, рассматриваем колонны, перекладины, барельефы и бассейны». Выходящий из боскета посетитель может насладиться скульптурной группой Доменико Гвиди «Слава короля», после чего проследовать по королевской аллее. «Новая остановка предполагается у бассейна Аполлона, чтобы рассмотреть статуи, вазы, обрамляющие королевскую аллею, «Латону» и замок; отсюда можно увидеть также канал».
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ
125
Перель. Колоннада. Гравюра XVII века
Гости короля, разумеется, должны получить максимальное удовольствие от осмотра шедевра, поэтому Его Величество предлагает сделать много остановок, чтобы, как трогательно он замечает, «рассмотреть» (не «полюбоваться», как думает он на самом деле) с самых разных сторон все те же красоты: замок, статуи, бассейны, фонтаны, боскеты, партеры. На самом деле лишь он один, да еще гениальный старый Ленотр могут понастоящему глубоко прочувствовать интимное, сокровенное в этом произведении искусства. Как сказал Сен-Симон, эти два человека принимали участие в «этом высшем удовольствии преобразования природы». ...Как весь пейзаж окрестный Возвышенный искусств гармонией чудесной, Неузнаваемый приобретает вид
126
ВЕРСАЛЬ И восхищает взгляд, и душу веселит, А зданья стройные своей архитектурой Увенчивают то, что создано натурой. (Жак Делиль. «Сады»)
В безлюдной когда-то местности, где были только песчаный пригорок, болота, лесная поросль, там, где нельзя было увидеть могучих деревьев, услышать нежного журчания воды, было создано истинное чудо. Это произошло только благодаря всепоглощающей идее великого короля, детально разработанному им самим плану, железной дисциплине, которую ему удалось установить, а также непреклонной воле. Это чудо создавалось в результате долгих лет поиска и огромного труда. Оно стало реальностью, так как его создание мудро проводилось в жизнь, было отмечено как изысканным вкусом, так и упорством. Рауль Жирарде верно сказал, что Версаль появился благодаря «победе воли, твердости духа». Продолжая осмотр, гости идут в старый боскет «Купола», где сам Мансар оформил два мраморных павильона. В настоящее время он называется фонтаном «Бани Аполлона». Следует обязательно обойти
Ф. Жирардон. Купающиеся нимфы
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ
127
этот боскет кругом, «чтобы смотреть статуи, кабинеты и барельефы», а главное — монументальную скульптурную группу «Аполлон с прислуживающими ему нимфами». Во времена Людовика XIV, когда король создавал свой справочник, эта группа еще только получала свое воплощение; над ней работали Жирардон, Марси и Реньоден. По дороге к этому произведению искусства посетители получают огромное удовольствие от еще одного создания Марси — фонтана «Энцелада», а также других, не таких крупных фонтанчиков. Следующий боскет под шутливым названием «Зал совета» существовал до 1706 года. В плане он был двенадцатиугольный; на его территории вырыто восемь бассейнов, а в центре располагается пригорок, где радует глаз нежной зеленью газонная травка.
Оранжерея и Озеро швейцарцев
ВЕРСАЛЬ
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ
От «Зала совета» проследуем прямо к «Флоре», а от «Флоры» — к «Водной горе». В старомодном духе создавался находящийся в центре боскета фонтан «Звезда». Следующая достопримечательность — знаменитый боскет «Водный театр», произведение Ленотра. Его окаймляет перистиль, своеобразие и роскошь которого не могут никого оставить равнодушным — они удивляют и восхищают. Между столбами арки вздымается ввысь такой же высоты фонтан воды, который кажется словно еще одним столбиком-подпоркой. Отсюда Его Величество приглашает всех к боскету «Болото». В 1704 году этот боскет был уничтожен, но до того времени причудливый шедевр, созданный по фантазии маркизы де Монтеспан, всегда развлекал и радовал гостей. Бассейн в центре имел прямоугольную форму. Посреди него возвышалось дерево, выполненное из бронзы и с листьями из жести. Бассейн окаймляло украшение из искусственных розовых кустов. Из всей этой поддельной растительности вверх непрерывно взлетали брызги воды. По поводу этой странной хитроумной достопримечательности король пишет: «Надо обойти этот бассейн со всех сторон». А осмотр парка продолжается. «Надо через верхнюю площадку войти в боскет «Три фонтана», посмотреть на бассейны «Дракон» и «Нептун», наконец, полюбоваться боскетом «Триумфальная арка», различными фонтанами, фонтанчиками, гладью воды и чанами, в которых она налита, статуями и разными водными эффектами». «Водная аллея», или «Детская аллея», была завершена в 1688 году. По ней посетители попадают к фонтану «Купание нимф», который создавался по плану Клода Перро. В роли декора бассейна выступают барельефы Леонгра, Легро и Жирардона. Затем гости приближаются к «Пирамиде». Здесь следует ненадолго сделать остановку. Затем вновь поднимаемся к замку по ступенькам мраморной лестницы северного партера, туда, где находится «Стыдливая Венера» Куазевокса, созданная в 1686 году, и весьма интересная статуя, отлитая из чугуна, — «Точильщик», сделанная на античный сюжет. Принято предполагать, что статуя изображает
некоего Миликуса, точащего кинжал. Этим оружием Сцевинус намеревается заколоть тирана Нерона. Практически все посетители — люди образованные и знакомы с сочинениями Тацита, а потому знают, что это предание заимствовано из трудов древнего историка. Однако это не мешает пребывать в непоколебимом убеждении, что никакому сокрушителю тиранов не место во времена великого века, да и не имеет ни малейшего смысла покушаться на Короля-Солнце, достойного своего великого имени. Наконец, перед нами самая вершина лестницы северного партера. Здесь посетитель обязательно обернется, чтобы взглянуть издали на этот партер, на статуи, вазы, короны, «Пирамиду» и скульптурную группу «Нептун». И вот посетитель выходит из парка тем же путем, каким туда вошел. Вот он — идеальный осмотр садов Людовика XIV. Королевский справочник-путеводитель замечательно оправдывает свое название. Как уже говорилось, он содержит 25 параграфов. Конечно, не имеет смысла перечислять все великое множество фонтанов и разноцветных искрящихся фонтанчиков, мраморных и выполненных из позолоченной бронзы статуй, рокайлей и барельефов, огромных фарфоровых ваз и ящиков с рассаженными там апельсиновыми деревьями. Когда думаешь обо всем этом великолепии, то перед глазами встает чудный парк, такой сверкающий, шумящий и цветистый, настолько широко открытый для публики, особенно в дни доступа в апартаменты, что понимаешь — нужна была гвардия или какая-либо иная служба порядка, чтобы защищать Его Величество от толпы народа. Кроме этого маршрута, существует еще и расширенный, предполагающий также и плавание по каналу. Здесь уже присутствуют несколько иные нюансы, потому что великолепие и удобство большого канала, как, впрочем, замка и парка, олицетворяют собой морское превосходство Франции. Таким образом, флотилия канала — это как бы миниатюрный символ грозного флота Людовика, которым командует де Турвиль. Снасти флотилии большого канала четко вырисовываются на горизонте, в самом конце королевской аллеи. Сразу с террасы парка ее могут
128
129
130
ВЕРСАЛЬ
Парк в Версале. Скульптурная группа «Лаокоон»
видеть дипломаты и заезжие принцы. Флотилия находится в полном распоряжении придворных и словно предлагает отправиться в далекое путешествие, не просто на осмотр Трианона, а в далекое, бурное и загадочное море, быть может, даже в направлении Западной Индии. А как еще королю найти более доходчивый и верный способ показать двору, светскому обществу Парижа, всем французам и иностранцам свой неизменный интерес к морскому делу? Для этого нужен сим-
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ
131
вол, и им служат маленькие корабли большого канала. В противном случае пришлось бы лично посещать, к примеру, Тулон или Брест, а Его Величество успел побывать лишь в Дюнкерке. Королю очень нравится наблюдать, как совершает маневры версальская флотилия. Точно так же ему нравилось налаживать ее строительство и следить за его ходом. Флотилия канала по замыслу не менее гениальна, чем все остальные версальские достопримечательности; она наилучшим образом приспособлена для навигации по небольшому водоему. Чаще всего миниатюрные модели короля используются в том случае, когда возникает желание, будучи на борту таких корабликов, совершить небольшое приятное путешествие по парку, послушать концерт или насладиться зрелищем великолепной иллюминации. Однако, несмотря на свои размеры, это самые настоящие суда. Мастер, изготавливавший их, знал морское дело досконально. Абсолютно точно соблюдены формы, габариты, силуэты и такелажные снасти боевых кораблей, которые они изображают. Иногда, в виде исключения, Его Величество дозволяет плавать рядом с этими судами изысканным венецианским гондолам, которыми управляют лодочники из местечка Сен-Марк. Сопровождает королевскую флотилию целая колония лебедей. Начиная с 1673 года этих дивных птиц специально завозили из Дании. К 1681 году на канале проживали 195 лебедей. В составе флотилии большого канала существует несколько яхт английского образца, несколько баркасов, одна фелюга неаполитанского типа. Особый интерес и любопытство вызывают три миниатюрных военных корабля. Это самый настоящий боевой отряд, который появился здесь в 1685 году. Первый в этом отряде — «Дюнкеркуаз», большая барка. Ее собирали плотники, прибывшие из фламандского порта. Второй — «Реаль» — точная копия настоящей галеры «Реаль», которую именовали также «Гранд галер». Этот корабль являлся предметом гордости Марсельской эскадры. Настоящую галеру оформлял Пюже, а ее маленькую сестру создавали скульпторы Тюби и Каффьери. Все части такелажа, тенты,
КАК ОСМАТРИВАТЬ ПАРКИ ВЕРСАЛЯ
132
Большой канал в 1690 году
133
декоративная обивка и флаги так и сияют на солнце, переливаются всеми оттенками золота, серебра и небесной лазури. Что касается третьего корабля — «Гран Вессо», то он явился творением не простого мастера. Чтобы появился этот шедевр, пришлось обратиться за помощью к маркизу де Ланжерону, инспектору морского строительства, с просьбой сделать чертеж корабля и до конца проследить за его сооружением. Эта модель корабля была чисто голландской, а потому для ее строительства из Амстердама доставили подходящую древесину. Работали над судном двадцать два плотника из Нормандии и Прованса. Несмотря на свое славное название, «Гран Вессо» — это не «Руаяль Луи» и не «Солей Руаяль». Это только маленький фрегат, на котором установлено 13 пушек, специально отлитых из бронзы в мастерской семейства Келлер. С того времени, как во французском флоте появились сразу две эскадры — галеры на востоке и большие суда на западе, начиная с 1686 года Его Величество на своем большом канале выбирает попеременно для плавания то галеру «Реаль», на которую он, к примеру, поднялся 25 января 1686 года, то свой любимый корабль «Гран Вессо» (на нем он совершил плавание 14 июня 1686 года). Так продолжается до того самого дня, когда придворный врач Фагон из опасений возникновения у Людовика ревматизма запретил Его Величеству совершать такие невинные плавания по каналу. Современному туристу, конечно, очень трудно представить, какое оживление и какая пестрота красок царили когда-то давно на этом канале с его многочисленными причалами. Венецианские гондольеры красовались в одеждах из тафты, дамасских тканей и парчи, отливающей красноватыми оттенками, с золотыми или серебряными нашивками, в чулках из красного шелка. Правда, и матросы представали в одеяниях, не уступающих им элегантностью. Над их рубашками трудились лучшие версальские белошвейки. Все эти люди проживали неподалеку от большого канала, в деревушке Петит-Вениз. В переводе на русский
ВЕРСАЛЬ
ОЧАРОВАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ КОРОЛЯ
язык ее название звучит как «Маленькая Венеция». Этот район строился специально для королевских гондольеров и моряков. Постоянный персонал большого канала насчитывает 50 человек. Эти цифры не учитывают ни семей, ни солдат галиотов, которые прибывали каждый год в качестве временных гребцов. Расходы на содержание версальской флотилии оплачивал не морской флот, а сюринтендантство. В 1687 году оно платило за труд капитана, боцмана, галерного смотрителя и его помощника, четырех плотников, двух конопатчиков, каптенармуса, двадцати шести матросов и четырнадцати гондольеров. Все же король не собирался проявлять абсолютное доверие к назначениям своих лекарей, и до конца царствования, невзирая на постоянные ревматические боли, поднимался на корабли своей любимой флотилии, которые бороздили большой канал. Его Величество очень любил совершать прогулки по воде или слушать дивные концерты у берегов канала. Персонал флотилии почти все время оставался неизменным и с течением времени не был сокращен. Конечно, это флотское подразделение мыслилось как некий символ, а следовательно, этот символ в миниатюре необходимо было поддерживать. Точно таким же образом поддерживался и настоящий французский флот, флот Турвиля и Шаторено, Пуэнтиса и Дюкасса, Кассара и Дюге-Труэна от Барфлера (1692) до Велес-Малаги (1704), от Велес-Малаги до времен Регентства. Однако бремя Версаля становится все тяжелее, оно увеличивается в прямой пропорции с его все возрастающей мощью. С тех пор как над миниатюрным флотом был поднят флаг величия и славы Французского государства, монарх и его слуги постоянно заботились о том, чтобы он развевался каждую минуту. В подражание Версалю на флоте отважные капитаны отдавали приказ прибить гвоздями к мачте флаг корабля.
Очень жаль, что Его Величество не оставил такого же подробного справочника-путеводителя по внутренним покоям своего дворца, подобного тому, какой он написал для гостей, осматривающих парки и сады. Этот дворец, однако, настолько велик и обширен, что сначала придется остановиться на осмотре самых больших апартаментов. Расположение комнат, равно как и их оформление, менялось настолько часто, что мы остановимся, к примеру, на 1701 году, на периоде, с которого начались все изменения. Итак, начнем с самого начала. Прежде всего поднимаемся по большой лестнице, или Лестнице послов. Ее строительство завершилось ко времени заключения Нимвегенского мира в 1678 году. Она как бы являла собой триумф короля и его мастеров и художников. Эскиз лестницы выполнил Лево. Под руководством художника Дорбе проходила основная
134
Парковый фасад Версальского дворца
135
136
ВЕРСАЛЬ
часть работ. Среди тех, кто вкладывал свой талант в создание этого произведения искусства, можно назвать Лебрена, Ван дер Мелена, Жака Габриэля, Ангье, Марси, Жирардона, Леонгра, Дежардена, Тюби, Каффьери, Куазевокса. А кроме них был еще не один десяток художников! Поднявшись по большой лестнице Версальского дворца, посетитель может повернуть на восток. Там он увидит мраморную комнату, или салон Венеры. В нем все выполнено из мрамора: колонны, отделка. Исключение составляют лишь бронзовые капители. Большие апартаменты короля вполне оправдывают свое величественное название. Они идеально подходят для приемов. Далее можно увидеть салон «Изобилие». Он находится по соседству с «кабинетом медалей» монарха, и его окна выходят в город. Если с большой лестницы пойти в противоположную сторону, то непосредственно попадешь в салон Дианы — бильярдную. Подобно соседнему залу, этот также первоначально был целиком выложен мрамором. Там находился превосходный бюст Людовика XIV, выполненный самим великим Бернини. Декор салона Дианы, его мраморные и бронзовые украшения по красоте могли успешно соперничать с украшениями салона Венеры. Если следовать иерархии античной мифологии, то за Дианой должен идти Марс. Однако в Версале салон Марса пользуется известностью как бальный салон. Предназначение каждой комнаты в больших апартаментах в дни официальных приемов, которые устраивает Его Величество, влечет за собой перемену установившихся названий залов, и в результате они получают довольно милые наименования. Сразу за салоном Марса расположен салон Меркурия, спальня, потом салон Аполлона, или тронный зал. Эту величественную анфиладу Людовик считает чересчур большой, холодной и многолюдной; ему не нравится здесь жить. Окна анфилады выходят в сады версальского парка. На другой стороне центральной части Версальского замка симметрично расположены другие апартаменты. Там находится зал Охраны, передняя гостиная, большой кабинет и спальня. В 1701 году они
137
Салон Венеры
138
ВЕРСАЛЬ
139
принадлежат герцогине Бургундской, которой достались по наследству после королевы и супруги Монсеньора. Эти две анфилады с западной стороны соединяются ансамблем, где находится знаменитая Галерея зеркал и два угловых салона (со стороны принцесс — салон Мира, со стороны короля — салон Войны). Большая галерея — гордость Его Величества и всей Франции, хотя нельзя назвать ее первой в своем роде. Король-Солнце уже создал в Лувре галерею Аполлона, а в Кланьи — галерею мадам де Монтеспан. Последняя отличается такими внушительными размерами, что просто затмевает две предыдущие. Ее длина — сорок туазов, то есть 73 метра, ширина — 36 футов (10,40 метра). Превосходит галерея мадам де Монтеспан остальные галереи также своей роскошью и символикой.
Салон Марса
Салон Меркурия
140
ВЕРСАЛЬ
ОЧАРОВАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ КОРОЛЯ
141
Но все же в конце царствования Короля-Солнца, даже лишившись своих великолепных серебряных украшений, пожертвованных в годы национальных несчастий (1689 год), Версальская галерея продолжала восхищать своей красотой и французов, и иностранцев, и, конечно же, самого Людовика XIV. Каждый человек в государстве если и не осознавал, то хотя бы догадывался, что эта галерея выполняет особую миссию — прославление монарха и нации. Росписи на потолке принадлежат кисти Лебрена или выполнены под его личным руководством. В них уже не преобладают античные сюже-
Салон Мира
Салон Аполлона
ты. Росписи повествуют о славных или благотворных деяниях Его Величества в первые восемнадцать лет его самостоятельного правления, то есть с 1661 года до Нимвегенского мира. Они рассказывают о наведении порядка в королевстве, о военных действиях, о дипломатических успехах, о знаменательных свершениях и актах правосудия, о милостях короля. Неслучайно на центральной части росписей можно увидеть коро-
ВЕРСАЛЬ
ОЧАРОВАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ КОРОЛЯ
ля, «который управляет лично». Как решил государственный совет, история Короля-Солнца заменила собой мифы о Геркулесе и Аполлоне. Как того пожелал Кольбер, французский порядок взял верх над античным и итальянским. Во внутреннем убранстве Версальского замка неслучайно во множестве встречаются зеркала. Такое широкое использование зеркал в повседневной жизни свидетельствует о блестящих успехах индустрии Франции, которая наконец смогла составить достойную конкуренцию Мурано. Известно, что в Версале только за 1682 год было истрачено 37 982 ливра на зеркала. Мансар сделал истинным шедевром эту выставку достижений индустриального хозяйства Франции. Он сделал напротив каждого оконного проема, который выходит на дали версальского парка, второе окно, которое обладало отражательными свойствами зеркал. В результате этого получается, что галерея одной стороной выходит окнами в сад и другой также открыта саду, только через своеобразную зеркальную аллегорию. Сначала взгляд человека устремляется в небо и на холмистые дали, после чего падает на пруд, который покрывает легкая дымка тумана, спускается к невозмутимо спокойной и чистой водной глади, а затем, отражаясь от водной поверхности, вновь стремится ввысь, в бесконечные дали, которые уже больше совершенно не напоминают реальные. Этот невероятный шедевр, воссоздающий иллюзию стиля барокко, это совершенное во всех отношениях произведение Его Величество и Мансар решили создать на самом видном месте во дворце, который являет собой лучшее произведение классического стиля. Если взойти на Лестницу королевы со стороны королевского двора, то попадешь в зал королевской охраны. Его окна выходят на мраморный двор. Из этого зала можно пройти в большой трапезный зал, или, как иначе его называют, «Зал, где король ест». Там существует помост для музыкантов, которые играют во время ужина Его Величества. Отсюда придворные входили в салон «Бычий глаз». Его создали в 1701 году путем соединения прежней гостиной и старой спальни короля. Впрочем, в это время над знаменитым «Бычьим глазом» работа все еще продолжается.
Салон способен вызвать восторг аттиком, изгибающийся карниз которого был украшен по приказу короля фризом с гипсовым барельефом, на котором изображены детские игры. Подобно прочим созданиям Людовика XIV, Мансара и Робера де Котта — Зверинцу и Трианону, «Бычий глаз» является как бы прелюдией к тому XVIII столетию, которое прославилось в веках благодаря своей элегантности, яркости красок, игре почти детского воображения и гармоничной природе садов и парков.
142
Салон «Бычий глаз»
143
144
ВЕРСАЛЬ
Во дворце не принято стучать. Швейцар чуть-чуть скребет пальцем в дверь, и придворного вводят в спальню Его Величества. Альков короля соприкасается с Галереей зеркал. По природе экономный Людовик решил сохранить часть прежнего убранства. Он только обратился с просьбой к Роберу де Котту и скульпторам несколько освежить помещение и сделать его более светлым, «сочетая гармонично белое с золотом, на котором преобладали бы амуры, трельяжи и цветы». Его Величество лично проследил за мельчайшими деталями — замками, оконными задвижками, балюстрадой для своего ложа. Например, 28 февраля 1702 года он велел «сделать ролики, чтобы прикрепить занавески к аттику над тремя окнами спальни... и просверлить арочные перемычки окон, чтобы протянуть там веревки, что позволяло бы спускать занавески, поднимать их снизу вверх, и все хорошо приспособить». Состарившийся король не только не утратил своей вечной одержимости вникать в самые незначительные детали, но даже наоборот, старался еще глубже узнать каждое дело. Если короли хотят строить на века, они никогда не должны пренебрегать мелочами. Это была политика Людовика XIV. С того момента, когда утром Его Величество открывал глаза, и до самого его отхода ко сну королевская спальня являлась душой и сердцем двора. Она всегда была открыта для большого количества людей и, пожалуй, даже чересчур доступной. Выдвигая в качестве предлога желание засвидетельствовать свое почтение монарху, создателю Версаля, придворные буквально наводняли комнату и превращали ее таким образом в публичное место. Из-за этого пришлось защищать от людей королевское ложе балюстрадой, а заодно выставить охрану. Как и комнатные дворяне, гвардейцы курсировали перед этой оградой или же просто сидели, а за балюстрадой находилось то единственное место, которое принадлежало Его Величеству безраздельно. Каждый достаточно умный и проницательный человек сразу понял бы, что обустройство королевской спальни олицетворяет всю французскую монархию, а она не может быть ни чрезмерно величава, ни чересчур простодушна. Она непременно должна быть респектабельной и чело-
ОЧАРОВАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ КОРОЛЯ
145
Королевская спальня в Версале
вечной. Практически каждая деталь здесь несет символическую нагрузку. Так, балдахин в этой замечательной спальне означает, что само государство охраняет отдых своего шестьдесят четвертого короля. В спальне короля находится выход в кабинет совета. Здесь проходят заседания правительственного совета. В этой просторной комнате развешаны зеркала; ее украшают драгоценные камни, три картины Пуссена, скульптуры Каффьери. Кабинет совета служит королю также для проведения аудиенций. Здесь никто не остается равнодушным и не сможет сдержать искреннее восхищение перед белоснежным алебастровым полом, прекрасным клавесином с изысканной художественной росписью. Для встреч, которые от-
146
ВЕРСАЛЬ
147
Зал Совета
личает менее официальный характер, король предпочитает соседнюю комнату, носящую название кабинета париков. С годами Его Величество все больше желает общаться в узком кругу. Для такого общения вне стен Версальского замка предназначены Трианон и Марли. Кроме того, Людовик просит в самом замке оборудовать и украсить некоторые внутренние апартаменты. Строительные работы здесь начались в 1684 году, а подошли к концу в 1701 году. Когда-то король предпочитал прежние апартаменты маркизы де Монтеспан, а теперь, опережая Людовика XV, обладал комнатами, где мог чувствовать себя не до такой степени скованным дворцовым этикетом и церемониалом.
Зал Охраны
ОЧАРОВАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ КОРОЛЯ
148
Кабинет в Большом Трианоне
149
С запада на восток располагаются комнаты, окна которых выходят на мраморный и королевский двор: кабинет собак, салон с маленькой лестницей, кабинет раковин, кабинет картин и в самом конце маленькая галерея. С двух сторон маленькой галереи расположены два салона. Эта галерея — одна из шедевров престарелого Миньяра, его запоздалая победа над Шарлем Лебреном. Галерея Лебрена — большая, там царствуют толпы придворных. Галерея Миньяра — маленькая. Она существует для короля и его семьи, а также немногих высокопоставленных посетителей, к которым относятся, например, принц Датский или кельнский курфюрст. Украшения маленькой галереи с течением времени остаются неизменными. Потолок декорирован росписью. Ребенок, изображенный в живописи, представляет герцога Бургундского и в то же время символизирует Французское государство. Рядом с ребенком можно видеть Минерву и Аполлона. Он окружен богами и аллегориями Добродетели, Времени и Любви. Здесь недаром представлены все атрибуты искусств. Маленькая галерея была задумана и воплощена как зримый образ королевского величия эпохи Людовика XIV. В то время истинное восхищение вызывало королевское меценатство, а также его надежность и постоянство, а ведь это главное во все времена! В маленькой галерее находятся самые лучшие картины Его Величества. Никола Байи в 1709 и в 1710 годах составил список королевских картин. В то время этот список включал 1478 единиц шедевров мирового искусства. Старый король очень хотел любоваться как можно большим количеством этих редких полотен. Пришлось устроить целую систему постоянной смены экспозиции. Какое-то время Людовик мог наслаждаться даже «Джокондой». После 1701 года принцип экономии стал в Версале главенствующим. В конце царствования великого короля наиболее значительные траты приходились на новую внутреннюю церковь. Весь процесс строительства и внутренней отделки здания шел необычайно долго и растянулся
150
ВЕРСАЛЬ
П. Веронезе. Пир у Симона
на целых двадцать лет, однако на склоне лет король смог преподнести в дар Богу одну из самых удивительных придворных церквей. Сначала Мансар задумывал мраморную облицовку, которая соответствовала бы общему стилю больших королевских апартаментов. Однако Его Величество и Робер де Котт предпочли использовать здесь камень, привезенный из Иль-де-Франса. Таким образом, они не стали повторять уже хорошо знакомый декор и вместо этого создали совершенно новый стиль, стиль нового, XVIII столетия. Но все же, несмотря на это, здесь присутствовал и дух Средневековья, как будто в воображении
ОЧАРОВАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ КОРОЛЯ
151
архитекторов все время стояла церковь Сент-Шапель. В необычном сочетании бедного белого камня и роскоши скульптуры зарождались имена века Просвещения: Пьера Ленотра, отца и сына Кусту, Робера Лелоррена. Подобно всем храмам того времени, внутренняя королевская церковь представляла катехизис в картинках. Весь свод прославлял Иисуса Христа. Картина сотворения мира занимала центральную часть, Воскресение Христово изображалось над алтарем. Голубь — символ Святого Духа — парил над креслом Его Величества. Как символ монархии, фигуры Карла Великого и Людовика Святого склонялись в молитве. Кресло короля находится на возвышении напротив алтаря. Приделы служат для того, чтобы принять членов королевской семьи. Каждый день Людовик XIV приходит сюда, потому что не в его правилах пропускать мессу. И ежедневно его ансамбль исполняет мотет. Каждое утро король находится в церкви на своем месте, он молится, и не только в праздничные дни, когда все вокруг напоминает сплошной восхитительный спектакль, но и в любой другой момент своей жизни, даже самый тяжелый. Повседневным богослужением он никогда не пренебрегает. Еще одно замечательное место в Версальском дворце — библиотека. Конечно, ни для кого не секрет, что Его Величество предпочитает слушать, как читают тексты выдающиеся умы королевства, а не самостоятельно в промежутке между аудиенциями листать книги, однако это нисколько не означает интеллектуальной ограниченности монарха. В течение всей жизни Людовик обладал необычайной любознательностью. В те времена в шестьдесят лет человек считался глубоким стариком. В то же время король не уставал узнавать все новые факты и явления. Например, 23 сентября 1699 года король с удовольствием наблюдал через прокопченное стеклышко солнечное затмение. Через несколько дней он попросил знаменитого Кассини из Обсерватории принести ему план затмения, на котором было бы видно, каким оно было разным в различных точках земного шара, где наблюдалось. Это ли не
ОЧАРОВАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ КОРОЛЯ
152
Библиотека в Версале
153
наглядное свидетельство живости королевского ума, его склонности к научным познаниям и графическим изображениям. Конечно, больше всего король любил рисунки и эстампы, монеты и медали, архитектурные проекты и четкую планировку парков и садов. Людовик, большой любитель искусства, предпочитает чтению книг личные беседы. Несмотря на это, монарх никогда не презирал чтение книг. Достаточно лишь того факта, что парижская библиотека короля положила начало Национальной библиотеке. По правилам того времени «надо было сдать два экземпляра напечатанной книги в библиотеку короля». Версаль изобиловал предметами искусства, и король не мог долго обходиться там без собственного читального кабинета. Двадцать лет регулярно выходили в свет издания, где содержалось подробное описание дворца и наперебой восхвалялись бесценные античные скульптуры, бронзовые изделия, коллекции медалей и монет, вазы, камни с рельефными изображениями и восточные драгоценности; вот только ни слова они не содержали о книгах. Конечно, король вряд ли хранил у себя сотни поэм, хвалебных речей и клятв. Прими Висконти утверждает, что чтецы преподносили королю сокращенные варианты таких текстов: монарх предпочитал «читать книги по истории и вообще хорошие книги». На полках королевского кабинета находилось всего несколько ценных манускриптов. Кроме них, там лежало несколько сотен томов по нумизматике. В 1701 году положение изменилось. Мансар вспоминал: «Его Величество приказал сделать внутри квадратного кабинета, соединяющегося с овальным салоном, находящемся в конце маленькой галереи, книжные шкафы, высота которых равна высоте письменного стола, с застекленными полками, благодаря чему можно любоваться редкими книгами Его Величества, и приладить на верхней горизонтальной планке шкафов трехстворчатые полочки, на которых будут выставлены золотые, серебряные и филигранные ювелирные изделия». Таким образом, не стоит судить о книгах короля по их количеству. В Версале представлены самые редкие книги, которые сами по себе являются произведениями искусства.
154
ВЕРСАЛЬ
Библиотека наследника
Монарх предпочитает иметь не любые книги, а только «большого формата, пышно оформленные, богато иллюстрированные, снабженные миниатюрами в ярких красках». Лучше, если бумага, на которой
ОЧАРОВАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ КОРОЛЯ
155
напечатана книга, не обычная, а веленевая; текст отпечатан не в обычной типографии, а представляет собой каллиграфическое письмо с золотом. Придворные и послы стараются при первой возможности преподнести в подарок манускрипт подобного рода. В 1684 году по королевскому заказу была выполнена роскошная обложка для Часослова Анны Бретонской. Эта рукопись, украшенная изысканными изображениями цветов, чрезвычайно нравится Его Величеству: он очень любит цветы. Он хранит и старается дополнить веленевые манускрипты Гастона Орлеанского, в котором представлен обширный труд художников-натуралистов. В 1700 году король передает 10 000 франков Жану Жуберу на его 400 рисунков редких растений, птиц и животных, написанных в миниатюре на веленевой бумаге и предназначенных для библиотеки Его Величества. В 1705 году, делая заказ на 800 миниатюр, Людовик эту сумму удваивает. В этом пристрастии Людовик не одинок. Так же поступали Мазарини, Фуке и Кольбер, однако Людовик XIV создал из такого пристрастия национальный стиль. В то время как король выражал таким образом свою любовь к природе, Кольбер демонстрировал пристрастие к научным публикациям. Эти два направления оживили иллюстрированную книгу и позволили издательскому делу во Франции практически полностью обновиться. Король испытывал высокое эстетическое наслаждение от созерцания книг и приглашал гостей полюбоваться их роскошными переплетами. Среди жемчужин королевской библиотеки «Эмблемы для ковровых мануфактур короля, в которых представлены четыре стихии: вода, земля, огонь, воздух — и четыре времени года» — манускрипт в великолепной обложке, декорированной позолоченным серебром; «История Людовика Великого, отраженная во взаимоотношениях, которые существуют между его поступками и свойствами и достоинствами цветов и растений» — книга, чешуйчатый золотой переплет которой выполнил Андре Шарль Буль. В это же время Кольбер пропагандировал кабинет короля тем, что способствовал увеличению числа эстампов художе-
ВЕРСАЛЬ
РАСПОРЯДОК ДНЯ ВЕЛИКОГО МОНАРХА
ственных, исторических, географических, ботанических, зоологических. Это, несомненно, способствовало прославлению художественного расцвета Франции времен великого века. Итак, скромный книжный кабинет в Версале превращается в кабинет короля, созданный для того, чтобы наглядно демонстрировать достижения Франции: ведь теперь книгами смогут пользоваться публичные и частные библиотеки, французы-любители чтения и иностранцы благородного происхождения. Несмотря на свою прижимистость, Кольбер позволил истратить только в 1679 году 116 975 франков на гравюрные работы для этого кабинета. Хотя наверняка и сам король обращается к историографам или другим специалистам, чтобы правильно выбрать какие-нибудь нехудожественные произведения или книги, не предназначенные для широкого круга читателей. В королевской библиотеке хранятся «Основы политики» Томаса Гоббса, «Превосходный монарх» Ж. Де Бодуэна, «Портрет политического правителя» Мадайяна и даже «Королевская десятина» Вобана, которая когда-то так Его Величество рассердила. У монарха есть трактаты по истории, краткие курсы истории, ведь эта наука так увлекает Людовика с самого детства; трактаты и краткие курсы по теологии, труды, посвященные ученым спорам. Итак, несмотря на нежелание читать книги, король всегда хотел получать новую информацию и никогда не испытывал отвращения к учебе.
Жизнь королей не блещет разнообразием; она всегда размеренна и даже монотонна. Если не принимать во внимание нескольких путешествий, охоту осенью в Шамборе и Фонтенбло, а также военные заботы, продлившиеся до 1693 года, то можно сказать, что жизнь Короля-Солнца протекала без особых перемен. Каждая неделя, каждый день и даже каждый час расписаны подобно нотной тетради. Для летописца настолько утомительны повторы, что Данжо в своем «Дневнике» в конце 1684 года подводит итоги: «Все занятия короля в течение этого года». Из этого исторического документа можно заключить, что Людовик совершенно не знал, что такое личная жизнь. Вся его жизнь, все его время отданы подданным и государственным делам. Его Величество принял на себя такую огромную работу, которая просто держит его в тисках. Возможно, он просто ориентируется на своего великого прадеда, короля Испании Филиппа II. Людовик поздно встает, но ложится спать тоже очень поздно. Придворный церемониал соблюдается только в утренние и вечерние часы: в первые минуты пробуждения, вставания и во время утреннего приема; во время вечернего приема перед отходом ко сну и непосредственно перед тем, как окончательно отойти ко сну и скрыться за пологом алькова. Каждый день короля будят в половине девятого. После этого Его Величество присутствует на заседании одной из секций своего совета. Это заседание длится с половины десятого утра до половины первого. По воскресеньям король возглавляет заседания государственного совета, или совета министров, который иногда еще называется верхним советом. Этот совет — наиболее важный, так как именно здесь обсуждаются и принимаются самые серьезные и ответственные решения. По распоряжению монарха должен высказываться каждый государственный министр: Мишель Летелье, маркиз де Лувуа, Лепетелье, которые объединяются в клан Летелье, и маркиз де Круасси, который в единственном — собственном — лице представляет клан Кольбера. Решения выносятся в соответствии с мнением большинства.
156
157
РАСПОРЯДОК ДНЯ ВЕЛИКОГО МОНАРХА
158
Ж. Эделинк. Портрет Людовика XIV
159
Один раз в две недели, в понедельник, снова проходит заседание совета министров. Во второй понедельник из этих двух недель созывается совет депеш. Здесь подробно разбирается переписка между правительством и интендантами; на основании полученных сведений делаются обобщения. Этот совет также проходит под председательством короля. Заседают в нем такие сиятельные лица, как наследник, Месье, канцлер Летелье, глава совета финансов, маршал Вильруа, министры, государственные секретари, которые не являются министрами: маркиз де Сенеле и маркиз де Шатонеф, а также генеральный контролер Лепетелье. По вторникам проходят заседания королевского совета финансов, которые проще называют королевскими советами. Они достались в наследство от сюринтенданта Фуке. Король возглавляет эти советы, на которых теоретически должен присутствовать канцлер, а практически — Монсеньор, маршал Вильруа, генеральный контролер и два советника из королевского совета финансов. В качестве контролера выступает Клод Лепетелье. Двое остальных — весьма выдающиеся исторические личности — дядя покойного Кольбера, Анри Пюссор, он знаменитый законодатель, и друг покойного Тюренна, Луи Бушра, через некоторое время он станет канцлером Франции. По средам и четвергам вновь заседает совет министров. По утрам в субботу созывается второй совет финансов. В пятницу утро каждый раз проходит по-разному. Чаще всего в это время собирается совет совести. Он не является официальной секцией королевского совета. Здесь наименование «совет» звучит как пережиток, доставшийся в наследство от времен Ришелье и Мазарини. Однако это не менее важная из всех форм работы короля. На совете совести Людовик обычно беседует о главных проблемах и делах церкви. Чаще всего речь заходит о бенефициях, и собеседниками выступают два самых влиятельных церковных деятеля — его высокопреосвященство парижский архиепископ Франсуа де Арле де Шанвалон, и духовник, отец де Лашез. Первым беседы с королем удостаивается архиепископ. С ним обсуждается главным образом проект, который
160
ВЕРСАЛЬ
все более принимает очертания и превращается в конце концов в отмену Нантского эдикта. Затем наступает очередь духовника. С ним разговор длится очень долго; он посвящен главным образом бенефициям. Еще нескоро, когда король переберется в Марли, он будет иметь в собственном распоряжении одно или два утра, которые можно будет посвятить таким любимым Его Величеством прогулкам, а может быть, даже и охоте. Как правило, при обычном расписании Людовик удаляется из кабинета совета около 12.30. Он распоряжается «предупредить супругу Монсеньора, что готов идти в церковь, и весь королевский дом шел вместе с ним к мессе, которая сопровождалась превосходной музыкой». С 1683 года Мишель-Ришар Делаланд работал помощником капельмейстера короля. После службы Людовик XIV наносил визит маркизе де Монтеспан. После этого он направлялся обедать в переднюю гостиную супруги Монсеньора. За столом Его Величеству прислуживали дворяне. Сотрапезниками короля обычно являлись Монсеньор, супруга Монсеньора, Месье с супругой, Мадемуазель и мадам де Гиз. Иногда за этим столом могли присутствовать принцессы крови. По окончании обеда король шел навестить на короткое время свою невестку, только потом ехал подышать свежим воздухом после столь долгих часов, проведенных в душном помещении. Его Величество всю жизнь чрезвычайно любил природу и предпочитал как можно больше времени проводить на открытом воздухе. Он просто нуждался в длительных прогулках по своим паркам, которые часто совершал в сопровождении своих дам и принцесс. Он мог также поехать на охоту. Людовик редко охотился с ружьем, больше любил псовую охоту на ланей или оленей верхом на лошади. Но с течением времени это случалось все реже, так как со здоровьем у Его Величества не ладилось, поэтому случалось, что он выезжал не на лошади, а в мягкой коляске, когда вдруг разыгрывался очередной приступ подагры. Монарху были просто необходимы подобные послеобеденные выходы. Однако на самом деле они
РАСПОРЯДОК ДНЯ ВЕЛИКОГО МОНАРХА
161
Аллея в Большом Трианоне
являлись только коротким антрактом. Вторая часть послеполуденного времени короля снова отводилась правительственным заседаниям. Два раза в неделю Его Величество работал с госсекретарем флота, с маркизом де Сенелье, который одновременно являлся представителем духовенства Парижа и королевского дома. В разговорах центральное место занимали проблемы флота, который к этому времени достиг зенита своего могущества под покровительством семьи Кольберов, которых король всегда поддерживал. Три-четыре раза в неделю, по вечерам, король работал с министром Лувуа. Главной темой разговоров являлись военные дела, в частности управление фортами и фортификация, а также проблемы сюринтен-
162
ВЕРСАЛЬ
РАСПОРЯДОК ДНЯ ВЕЛИКОГО МОНАРХА
163
Фасад Большого Трианона
дантства Франции по строительству. Несколько короче и не с такой регулярностью происходят встречи с министром иностранных дел Круасси и генеральным контролером. Главной особенностью французского двора было неотъемлемое присутствие в его жизни советов. Беседы с глазу на глаз монарха с каким-нибудь министром или первым начальником отдела нельзя считать нововведением. Однако несомненной заслугой Людовика XIV явилось то, что он сумел превратить в институт этот обычай и при этом остался хозяином положения. Любая форма работы с королем, как и всякая другая привилегия, воспринималась как милость. Она предоставлялась в порядке чисто индивидуальном, а значит, могла быть в любой момент отменена. Институт апартаментов, который созывался трижды в неделю, придавал времяпровождению при дворе исключительно приятный характер. Создание института апартаментов наглядно продемонстрировало,
Салон Войны
с каким талантом и виртуозностью монарх использовал даже развлечения в интересах политики и поддержания собственной славы. В то время слово «апартаменты», которое употреблялось в значении «королевский прием», являлось неологизмом. Оно появилось незадолго до 1674 года, в первый год пребывания королевского двора в Версале, когда Сен-Жермен все чаще пустовал. Фюретьер рассказывает: «В эти последние годы говорили, что был день апартаментов короля, имея в виду различные праздники, на которых король несколько дней подряд угощал двор в своих роскошно меблированных, ярко освещенных апартаментах, где играла музыка, устраивались балы, легкие ужины, игры и другие замечательные развлечения».
164
ВЕРСАЛЬ
Кабинет в Версале
После того как Людовик XIV обустроился в Версале окончательно, он устраивал приемы по вторникам, четвергам и субботам. В такие дни двери салонов Его Величества отворялись в семь часов вечера. Король просто обожал бильярд и, бывало, часто проводил время за игорным
РАСПОРЯДОК ДНЯ ВЕЛИКОГО МОНАРХА
165
столом до девяти часов вечера. Его постоянными партнерами были друзья — герцог Вандомский, обер-шталмейстер Луи Лотарингский, граф д’Арманьяк, герцог де Грамон, а также советник парламента Мишель Шамийяр, признанный лучший игрок королевства. После окончания игры на бильярде король навещал маркизу де Ментенон и оставался в ее обществе до ужина. Затем начинался бал. В этом Людовик XIV был похож на своего прадеда Филиппа II: безусловно, он отдавал приоритет делам государства, но не превращал двор в подобие ханжеского сообщества, решительно отвергающего всякое веселье. Причем все представления отличались небывалым размахом. Театралы пользовались возможностью посмотреть великолепно поставленные спектакли, маскарады блистали искрометным весельем. Как часто бывает, многие простые и полезные изобретения кажутся привычным делом. Так и версальские приемы сегодня никого больше не удивляют. Впрочем, современнику очень трудно даже вообразить, насколько на таких приемах все было удивительно и поистине восхитительно организовано. Описания приемов можно найти в «Истории царствования в мемуарах». В честь этих приемов в 1683 году отчеканили медаль с датой на ней и надписью «Приветливость и щедрость короля. Дворец короля открыт для развлечений подданных». «Малая академия» составила свой комментарий, призванный подчеркнуть исключительность нововведения: «Король, чтобы увеличить число развлечений двора, пожелал держать свои апартаменты открытыми в некоторые дни недели. Существуют большие залы для танцев, для игр, для музыки. Есть и другие залы, где можно пить, сколько твоей душе угодно, прохладительные напитки, но особенно здесь поражает само присутствие великого короля и доброго хозяина». В Версальском дворце можно увидеть множество росписей, сюжеты которых имеют мифологический и символический характер. Художественная академия и ее гравер позаботились о том, чтобы было изображено высокое покровительство. Так, одна муза занимается музыкальными концертами, Помона хлопочет о напитках, а игры возглавляет
ВЕРСАЛЬ
РАСПОРЯДОК ДНЯ ВЕЛИКОГО МОНАРХА
сам Меркурий. Во дворце король со всем радушием хозяина принимает близких людей, однако не следует усматривать в этом одно лишь развлечение. Конечно, партия с маркизом Данжо доставляет истинное удовольствие, но королевский долг и забота о государственных интересах — прежде всего. Для Его Величества королевское представительство — всегда служба. Когда в 1686 году у короля открылся свищ, Людовик, несмотря на это, продолжал поддерживать введенный им самим обычай, хотя в это время присутствие на развлечениях могло сравниться с самым настоящим героизмом. Как-то раз, когда Его Величество дольше, чем обычно, терпел пытки от своих хирургов, супруга Монсеньора не выдержала и, плача, умоляла отменить прием в апартаментах в этот вечер. Она говорила, что будет не в силах танцевать, так как ее мысли постоянно будут заняты здоровьем Его Величества. Несмотря на это, король ответил со всей твердостью: «Мадам, я хочу, чтобы этот прием состоялся и чтобы вы на этом приеме танцевали. Мы ведь не частные лица, мы полностью принадлежим обществу. Идите и делайте все, что надо, и будьте обходительны». Людовик даже попросил наблюдать за своей невесткой в течение всего вечера супругу маршала де Рошфора. Случались дни, когда не было приема в апартаментах. В такое время Его Величество проводил самое начало вечера, от восьми до десяти часов, у мадам де Ментенон. После этого он оставлял в одиночестве свою тайную супругу и отправлялся на ужин к супруге Монсеньора. Затем Людовик навещал мадам де Монтеспан. Возможно, это выглядело несколько жестоко — ухаживание сразу за несколькими фаворитками, но королю казалось, что в этой тактике содержится некая гарантия соблюдения тайны. Ровно в полночь король входил в свои апартаменты, и начиналась церемония отхода ко сну. Маркиз де Данжо писал: «Совершение туалета перед сном длилось от полуночи до половины первого, самое позднее оно заканчивалось в час ночи». Людовик начинал и заканчивал свой день молитвой. Также он никогда не пропускал мессу в час дня. Пожалуй, он даже чересчур подчерки-
вал свои религиозные обязанности. Подобно монастырской жизни, в расписании дня Людовика гармонично сочетались духовность, физический и интеллектуальный труд. Причем интеллектуальным трудом чаще всего были отмечены государственные заботы. Надо заметить, что неверно было бы считать, будто политическая область ограничивается заседаниями совета, работой «в команде», министерскими или дипломатическими встречами. Даже скрупулезное соблюдение придворного церемониала, как, к примеру, утренний подъем, посещение церкви, трапеза Его Величества в присутствии приглашенных, отход ко сну, — все для Людовика было слитым с заботами о стране и государственными обязанностями. Именно по этой причине монарх устраивал три раза в неделю приемы. Главное — везде требовалось наблюдать за знатью, всячески ее поощрять, если надо, не забывать выказывать благодарность, беседовать с ней время от времени, поддерживать ее рвение к службе и, конечно, не забывать создавать своеобразное соревнование. Каждый день король был вынужден снова и снова завоевывать верность, поднимать двор на престижный уровень и дарить свои милости тем, кто проявил усердие на службе и верность хозяину. Участие дам при версальском дворе, несколько чопорном и старающемся проповедовать строгую мораль, придавал ему галантную окраску. Ведь если предоставить мужчин самим себе, то они скоро эту черту потеряют. Дамы часто сопровождают Его Величество во время прогулок. Только дамы удостоились попасть в список лиц, вхожих в Марли. Позже они составили салон мадам де Ментенон, когда милость, которую проявлял монарх по отношению к ней, стала еще более явной. С 1683 года в Версальском дворце больше нет королевы, и король уверен в целесообразности того, что он всячески поддерживает такое тройное женское главенство. Этими тремя персонажами являются супруга Монсеньора, мадам де Ментенон и маркиза де Монтеспан. Впрочем, только мадам де Ментенон занимает в Версале особое положение. Она — некоронованная королева Версаля. В 1683 году Фран-
166
167
168
ВЕРСАЛЬ
суаза еще достаточно молода. В то время ей 48 лет, тогда как королю 45. Она считается одной из самых привлекательных женщин королевства. Подобно своей подруге, знаменитой куртизанке Нинон де Ланкло, ее прелесть, кажется, не подвержена разрушительному влиянию времени. В 1702 году никто не смог бы уже узнать Луизу де Лавальер, которой исполнилось 57 лет. Атенаис де Монтеспан 60 лет, ее лицо красное и покрыто сетью морщин. Маркиза де Ментенон старше своих соперниц: ей 66 лет, но выглядит она как тридцатилетняя. Она следует моде и предпочитает голубые платья. Эта честолюбивая и волевая женщина отвлекает внимание короля от молоденьких фавориток, однако не все на свете можно свести к одному Эросу. Для короля гораздо важнее живое духовное общение. Потому так долго пользовалась королевскими милостями мадам де Монтеспан. Потому совсем нет соперниц у мадам де Ментенон. С остроумной Атенаис можно было посмеяться, поговорить о комедиях Мольера, обсудить трагедии Жана Расина. В покоях мадам де Ментенон можно слушать, обсуждать проблемы, спрашивать, беседовать. Мадам де Севинье говорила, что их беседы «были так длинны, что могли довести всех до галлюцинации: они длились от шести до десяти часов». И еще: «Она открыла ему новую страну, неведомую ему, страну дружбы и непринужденной беседы, не омрачавшейся никакими препирательствами; и всем этим он кажется очарованным». Они говорят о строительстве (именно для мадам Ментенон король приказал выстроить Большой Трианон), спектаклях, религии, о самых разных персонах. В таких условиях необходимо было найти соответствующее помещение и установить приличное расписание. Сложности в этом не было никакой. Как только двор обосновался в Версале, королева скромно уступила свое место. С 1684 года истинной королевой великолепного большого дворца выступила мадам де Ментенон. Король разместил ее на королевском этаже, где находились его новые апартаменты, так удачно расположенные: в самом центре мраморного двора, выходящие на ко-
169
Покои мадам де Ментенон
ВЕРСАЛЬ
РАСПОРЯДОК ДНЯ ВЕЛИКОГО МОНАРХА
ролевский двор, непосредственно к Лестнице королевы. Из малой приемной король мог пройти через зал Охраны и сразу же попасть в покои своей «тайной королевы». Для этого надо пройти только две небольшие приемные, обитые красной дамасской тканью. Вообще-то маркиза предпочитает голубой цвет, но в этом случае все решает Людовик. Комната мадам де Ментенон расположена в самом конце анфилады комнат короля. Она выходит на угол королевского двора. Покои маркизы превратились в самый настоящий мозговой центр королевства. Возле ложа маркизы находится рабочий стол короля, да к тому же «королевский стул-туалет с дыркой»! Здесь же практически каждый день проходят совещания Людовика с одним или двумя главами министерств в присутствии женщины, которая каких-то двенадцать лет назад была только вдовой представителя сословия «судейских крючков» и гувернанткой королевских бастардов. Комната мадам де Ментенон обита красной и зеленой с золотом дамасской тканью. Кровать находится в алькове, надежно скрытая тканью. Чтобы было удобнее работать с министрами, в эту комнату поставили множество столов и небольшое бюро. Казалось бы, ничего необычного. Вот только все в этом помещении оборудовано таким образом, чтобы маркиза могла слышать все, о чем идет речь на советах, в то же время создавая видимость полной непричастности к ним. Она скрыта от глаз министров шторами, которые к тому же надежно защищают ее от сквозняков (мадам де Ментенон всегда мерзнет). Некоронованная королева во время совещаний сидит в большой нише. В нише, или алькове, находится кровать для отдыха с множеством подушек. Ложе скрыто от посторонних глаз красной и зеленой с золотом дамасской тканью, которую украшает рельефный рисунок ваз с цветами. Волей-неволей министрам приходилось смиряться, приспосабливаться к обстановке комнаты и молчаливому присутствию маркизы. Не всем это было по душе. Так, маркиз де Торси, в ведении которого находи-
лось министерство иностранных дел, решительно отказывался работать в комнате мадам де Ментенон. Конечно, неудобства были достаточно ощутимы: ведь каждый министр должен был взвешивать свои слова, помня о том, что маркиза слушает его из своей ниши. Обычно дама занимается вышиванием, и страшно представить — в любой момент она может на мгновение отвлечься и потерять нить разговора. А в этом случае какая-нибудь фраза, вырванная из общего контекста, способна подорвать авторитет того или иного министра, которому принадлежало высказывание.
170
171
172
КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ Кто знает, когда началось предвестие конца этой прекрасной эпохи? Быть может, тогда, когда король решился покинуть свой любимый Версаль? Как когда-то, когда Людовик сбежал от парижской толпы в версальское убежище, так потом он решился покинуть свое творение, убежав в Марли. Если бы Версаль продолжал оставаться тем же уединенным замком, каким был в 1664 году, не был бы нужен и Марли. Людовик неустанно строил и украшал свой дворец, делал большие пристройки — крылья дворца, обустраивал площадь перед дворцом. Казалось, что перед его глазами постоянно находится видение «Волшебного острова», и он готов забыть о неудобствах своего жилища, увеличенного до явно гипертрофированных размеров. Его Величество так хотел, чтобы как можно больше людей приняли участие в его версальском счастье. Он не мог поступить иначе и, сам того не осознавая, навредил собственному счастью. Наконец, он решился сбежать и из Версаля, укрыться от толпы в Марли, который, впрочем, создавался по тем же меркам, что и Версаль. После того как символ государства и символ простого человеческого счастья Короля-Солнца, Версаль, был оставлен, монарха начала преследовать череда неудач и несчастий. Меньше чем за один год, с 14 апреля 1711 по 8 марта 1712 года, умерли сын старого короля, Монсеньор, его обожаемая невестка, герцогиня Бургундская, принцесса Савойская, его внук, герцог Бургундский, второй наследник, через несколько дней — старший из правнуков, герцог Бретонский, третий наследник. В 1714 году смерть унесла внука короля, герцога Беррийского, а годом раньше — герцога Алансонского, сына герцога Беррийского. Так королевский французский дом потерял почти всех наследников. Бедный старый король пережил так много, а придворных, по словам Шатобриана, «удивляло, что глаза королей могут быть наполнены слезами!» Почему-то принято считать, что преждевременный уход из жизни молодых людей должен втайне утешать стариков. Однако Людовик XIV
КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ
173
Ф. Жирардон. Людовик XIV
по натуре всегда был человеком очень чувствительным; что же касается подобной череды трауров, то и для обычной семьи — это чересчур тяжкое испытание, а для королевского дома — страшная драма. Как будто по воле злого рока должна была исчезнуть династия Капетингов, которая отождествлялась с Францией на протяжении 725 лет. Король не имеет права слишком долго оплакивать свое горе — его обвинят в том,
ВЕРСАЛЬ
КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ
что он забыл о несчастьях своего королевства. Если же он станет исполнять свои обязанности, сохраняя хладнокровие и стараясь не смешивать семейные дела с государственными, то скажут, что он слишком бесчувственный и бесчеловечный. Наследники трона исчезали по линии первородства, как будто сама судьба желала придерживаться основного закона наследования. Монсеньор, любимец всего народа, умер первым. Он внезапно почувствовал слабость на охоте, вернулся домой и лег в постель. Врачи поставили диагноз: оспа, и не ошиблись. Сам король ухаживал за сыном, не боясь заразиться, пока врачи пытались спасти Монсеньора, однако вечером 14 апреля 1711 года он скончался. Король покинул резиденцию сына и направился в Марли. Недалеко от Версаля он повстречал карету герцогини Бургундской. Король остановился, чтобы сообщить ей печальную новость, и тут же отъехал. В Марли он смог лечь в постель только через три часа после того, как приехал. Старик так страдал, что долго не мог избавиться от сильнейших приступов удушья. Принято распускать злые сплетни по поводу тайного захоронения Монсеньора в Сен-Дени. Однако, во-первых, король хотел уберечь подданных от инфекции, а во-вторых, скрыть от окружающих свои слезы. Мадам де Ментенон говорила о смерти пасынка сухо и с нелюбовью (хотя кого она в своей жизни любила?), придворные начали осаждать со своей вечной услужливостью нового наследника, а горе Людовика было неизлечимым. Кажется, библейская история Иова повторялась. На короля посыпались несчастья, одно за другим. За Монсеньором последовали герцогиня и герцог Бургундские. Герцогиня умерла 12 февраля 1712 года. Ей не было еще и двадцати шести лет. Людовик так любил с ней общаться. Современники говорили о ней: «...Она заставила всех любить ее, восхищаться ею...» Не прошло и недели, как 18 февраля умер герцог Бургундский, второй наследник. В своем новом качестве он пробыл десять месяцев. Людовик прекрасно знал его недостатки, основным из которых было со-
четание набожности и гордости. Благодаря воспитанию Фенелона, он не мог мыслить как монарх: «Он больше всего занят бесплодным умствованием, которое ни к чему не приводит». Но после смерти Монсеньора герцог Бургундский словно возмужал, поставленный лицом к лицу с огромными обязанностями. Придворные «с радостью смотрели на наследника, который работал целые дни с генеральным контролером Демаре и государственным секретарем Вуазеном, чтобы как можно глубже вникнуть в дела». Людовик все больше убеждался, что через несколько лет такого интенсивного обучения новый наследник станет достойным преемником на троне, но судьба разрушила и эти планы. Народ оплакивал смерть Монсеньора. Когда же не стало и герцога Бургундского, то несчастья королевского двора тронули и представителей просвещенного общества. Маркиза де Ламбер писала: «Чего только не ждали от будущего короля, которого воспитали в благородном духе и научили, как ограничивать справедливо власть», маршал де Тессе заметил: «Рука Господа опустилась на нас, похищая у Франции короля, добродетель которого подавала такие большие надежды». Старый король потерял своего горячо любимого внука, он видел, как чуть ли не ежедневно уменьшался список наследников по прямой линии. 8 марта умер третий дофин, герцог Бретонский. Ему было всего пять лет, и наследником он пробыл 19 дней. Мадам Елизавета-Шарлотта писала: «Вчера меня заставила плакать маленькая собачка дофина. Бедное животное взошло на возвышение в домовой церкви Версаля и начало искать своего хозяина в том месте, где он, молясь, в последний раз становился на колени... В святая святых (в королевском кабинете) много говорили о прошлых делах, но ни слова не сказали о настоящих — ни о войне, ни о мире. Больше не говорят ни о трех наследниках, ни о герцогине из страха напомнить о них королю. Как только он начинает об этом говорить, я перевожу разговор на другую тему и делаю так, как будто я не расслышала». Однако король постоянно думает об этих потерях и видит в них перст судьбы. Он говорит: «Господь меня наказывает, я это заслужил,
174
175
176
ВЕРСАЛЬ
но оставим наше горе оплакивать нашим домочадцам и посмотрим, что можно сделать, чтобы предупредить беды государства». На этом испытания не окончились. 16 апреля 1713 года в Версале умер младенец герцог Алансонский. Ему исполнилось только три недели. 14 мая 1714 года скончался Карл Французский, герцог Беррийский, младший брат герцога Бургундского. Теперь все будущее королевской династии держалось на последнем единственном потомке чистых королевских кровей, Людовике, герцоге Анжуйском, будущем Людовике XV. Он родился 15 февраля 1710 года. И вот, подошел черед самого Людовика XIV. Король говорил мадам де Ментенон: «Я всегда слышал, что трудно смириться со смертью; я же, дойдя до этого момента, которого человек так страшится, не нахожу, что так уж трудно принять это решение». Еще в 1706 году король спал при раскрытых настежь окнах. В 70 лет ему не были страшны ни жара, ни холод. Все восхищались крепостью здоровья Его Величества. Правда, его лицо избороздили морщины, но он прекрасно выглядел. Старое дерево казалось всем неискоренимым, и в государстве этому только радовались. Даже те, кто считал, что его правление несколько затянулось, понимали, что в случае смерти Людовика тяжкий груз правления лег бы на плечи малолетнего Людовика XV. Но старый король в своей жизни так много воевал, работал, ездил верхом, что его здоровье было значительно подорвано. И вот летом 1715 года жизнь текла как и прежде при королевском дворе, переехавшем в Марли. 9 августа король вернулся с охоты несколько усталым. На следующий день он отправился в Версаль. Марли он больше уже никогда не увидит. В Версале, как обычно, он провел совещание с канцлером Вуазеном у маркизы де Ментенон. Почувствовав внезапное недомогание, он с трудом дошел из кабинета до своей молельной скамейки. В воскресенье прошло заседание совета министров. После этого король совершил прогулку до Трианона. Больше он никогда не увидит и Трианон.
177
«Мальчики» Водной аллеи
ВЕРСАЛЬ
КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ
В понедельник, 12 августа, Людовик почувствовал сильные боли в ноге. Врачи поставили диагноз — радикулит. Многие врачи могли бы в этом случае ошибиться, но самая страшная ошибка состояла в том, что в продолжение двух недель они так и не изменили своего мнения. Часть дня король работал с графом де Поншартреном и, невзирая на усиливающееся недомогание, отправился к маркизе на концерт камерной музыки. В десять часов состоялся церемониал королевской трапезы в присутствии большого количества придворных. Этот церемониал всегда был своего рода спектаклем: ел один король, а остальные только присутствовали. Это мероприятие имело в жизни двора большое значение, так как позволяло подданным иметь простой и легкий доступ к королю. Лег спать Его Величество в 12 часов ночи. Маркиз Данжо, который присутствовал на церемонии отхода ко сну, пришел в ужас: «Он показался мне мертвым, когда я увидел его раздетым. Никогда еще человек мощного телосложения не превращался за такой короткий промежуток времени в ходячий скелет, казалось, плоть его быстро таяла». 13 августа Людовик испытывал такие сильные боли, что попросил отнести его в церковь на кресле. После службы он принял в тронном зале персидского посла. В течение всего приема король простоял на ногах и очень утомился. Из соображений высокой политики он совершил истинное геройство. Людовик так устал, что хотел пойти подремать, но настал час заседания совета финансов, и пришлось на нем председательствовать. Затем, как обычно, состоялся ужин. После него король поработал с Вуазеном, а потом распорядился, чтобы его отнесли к мадам де Ментенон на концерт камерной музыки. 14 августа нога так разболелась, что король не мог больше передвигаться самостоятельно; всюду его носили в кресле. Несмотря на это, он участвовал в заседании совета министров, играл с дамами у маркизы, с большим удовольствием послушал серьезную музыку. Ночь была очень беспокойная. Людовику удалось уснуть лишь перед самым рассветом. 15 августа король проснулся только в 10 часов утра. Он не смог посетить церковь и слушал мессу, лежа в кровати. После этого он говорил
о делах с Вуазеном, Демаре и Поншартреном. Все чувствовали, что монарх страдает, но старается не показывать этого. Вечером вновь был концерт камерной музыки у мадам де Ментенон. Людовик повидал придворных во время ужина в своей комнате, затем иностранных принцев в своем кабинете и лег спать в десять вечера. В пятницу, 16 августа, день сократился подобно шагреневой коже. Король утром встал позже, а удалился раньше, стараясь в промежутке решить как можно больше государственных дел. Людовик прослушал мессу, пообедал, не поднимаясь с кровати, потом принял в своем кабинете посланника Вольфенбютеля. Вечером он участвовал в игре с дамами у мадам де Ментенон и послушал серьезную музыку. На следующий день Людовик прослушал мессу и провел заседание совета финансов. После обеда он переехал в кресле на колесиках к мадам де Ментенон, где некоторое время работал с канцлером. Старый король очень хотел продолжать работать и очень хотел выздороветь. В воскресенье Людовик работал с Лепетелье. Конец дня был похож на все предыдущие: прием у маркизы де Ментенон, концерт, ужин, беседа с принцессами. Было объявлено, что прием послов будет проходить по вторникам, смотр жандармских войск — по средам. На следующий день король по-прежнему мучался, но продолжал работать, а вечером с удовольствием прослушал скрипичный концерт. В это время диагноз оставался все тем же — радикулит. Кажется, врачи пребывали в полной растерянности. В среду пришлось отложить смотр жандармских войск, так как больной пролежал в постели целый день. Несмотря на это, Людовик нашел в себе силы провести заседание совета министров и поработать с Вуазеном. Произошло только одно изменение: скрипачи пришли в спальню короля в сопровождении дам и мадам де Ментенон. К 24 августа Людовик понял, что больше не встанет никогда. Он почувствовал приближение смерти и сам вынес себе приговор, не дожидаясь заключения врача. Конечно, он боролся изо всех сил, потому что знал: каждый отсроченный день, каждый день, отвоеванный у болезни, — это день, выигранный для малолетнего наследника.
178
179
ВЕРСАЛЬ
КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ
24 августа после ужина Людовику стало так плохо, что он отпустил придворных, позвал отца Летелье и исповедался ему. Нога короля почернела, и это было очень похоже на гангрену. Врачи не придумали ничего более остроумного, как сказать, что «весьма смущены». Его Величество, заявили они, «страдал ознобом с Троицы», и теперь болезнь осложнилась из-за того, что больной пренебрегал лечением. 25 августа король потерял сознание, у него начались судороги. Очнувшись, Людовик потребовал предсмертного причастия. Как свидетельствует Данжо: «Посчитав с этого момента, что ему осталось жить всего лишь несколько часов, он стал действовать и все приводить в порядок, как человек, который должен сейчас умереть, и делал это с беспримерной твердостью, присутствием духа и благородством». Через потайную лестницу Версальского замка к монарху проникли кардинал де Роган, главный капеллан двора, еще два других капеллана и кюре Версаля Юшон. В спальне собрались высокопоставленные лица и принцы; принцессы ожидали в кабинете совета, чтобы присутствовать при последнем причастии короля. Когда ушли духовники, Его Величество стал перечитывать завещание и делать пометки на полях. Маркиза де Ментенон тихонько сидела в углу. Ее присутствие король терпел до самого последнего часа, изо всех сил скрывая раздражение. Пытаясь не обращать внимания ни на нее, ни на любопытных придворных, которые то и дело тайком пробирались в спальню, Людовик вызывал по очереди тех, кому собирался дать предсмертные указания. Каждый подходил к умирающему, выслушивал его, а потом, весь в слезах, удалялся в соседний кабинет. Разговор с маршалом Вильруа продолжался семь минут, с генеральным контролером — сто двадцать секунд, с герцогом Орлеанским более четверти часа. Данжо пишет: «...Его Величество король всегда так нежно любил свою семью, он плакал от умиления, давая последние наставления всем этим принцам, а те все пересказывали придворным, находящимся в кабинете и застывшим в глубокой скорби».
26 августа толпа народа стояла около спальни Его Величества; было заполнено все пространство между большими апартаментами и Галереей зеркал. «Около десяти часов медики перевязали ногу короля и сделали несколько надрезов до самой кости; и когда увидели, что гангрена уже достигла такой глубины, то не осталось сомнения, вопреки всем надеждам на лучший исход, что она идет изнутри и что никакие лекарства не смогут спасти больного». Маркиза де Ментенон присутствовала при этих пытках. Сначала король ласково попросил ее удалиться. Она сделала вид, что ушла, но на самом деле осталась. Тогда король сказал, что «раз никакие лекарства не смогут ему помочь, он просит ему позволить хотя бы умереть спокойно». К Его Величеству подвели малолетнего наследника престола. Будущему Людовику XV в то время было чуть больше пяти лет. Король его поцеловал и произнес: «Мой дорогой малыш, вы станете великим королем, но счастье ваше будет зависеть от того, как вы будете повиноваться воле Господа и как вы будете стараться облегчить жизнь ваших подданных. Для этого нужно, чтобы вы избегали, как могли, войну: войны — это разорение народов. Не следуйте моим плохим примерам; я часто начинал войны слишком легкомысленно и продолжал их вести из тщеславия. Не подражайте мне и будьте миролюбивым королем, и пусть облегчение участи ваших подданных будет вашей главной заботой». После этого король подозвал служащих двора и прислугу. Слабым, но твердым голосом он сказал им: «Господа, я доволен вашей службой; вы служили мне верно и с большим желанием мне угодить. Я очень сожалею, что недостаточно, как мне думается, вознаградил вас за это, но обстоятельства последнего времени мне не позволили это сделать. Мне жаль расставаться с вами. Служите моему наследнику с таким же рвением, с каким вы служили мне; это пятилетний ребенок, который может встретить немало препятствий, ибо мне пришлось преодолеть их множество, как мне помнится, в мои молодые годы. Я ухожу, но государство будет жить всегда; будьте верны ему, и пусть ваш пример будет примером для остальных моих подданных. Будьте едины и живите в со-
180
181
ВЕРСАЛЬ
КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ
гласии, в этом залог единства и силы государства; и следуйте приказам, которые будет вам отдавать мой племянник. Он будет управлять королевством; надеюсь, что он будет это делать хорошо. Надеюсь также, что вы будете выполнять свой долг и будете иногда вспоминать обо мне». Такой была лучшая из всех прощальных речей великого короля, которую он произнес перед слугами, привратниками, постельничими, оруженосцами. Осталось только проститься с дамами. Данжо удивлялся, «как король мог выдержать плач и такие стенания». Все это время король знал, что за дверями его спальни разгораются страсти и амбиции, но произносил слова любви, призывал к миру и спокойствию. Данжо записал: «Последние моменты жизни этого великого монарха показывают христианскую стойкость и героизм, с которыми он встретил приближение смерти. Он сохранил полную ясность ума и твердость характера до самого последнего момента жизни и, говоря с нежностью и добротой со всеми, с кем пожелал говорить, сумел сохранить свой авторитет и величие до последнего вздоха. Ручаюсь, что самые страстные проповедники не смогли бы красноречивее и трогательнее сказать то, что он сказал, найти более достойные выражения, которые наиболее ярко выявили бы те черты, которые свойственны были ему как настоящему христианину, настоящему герою, королю-герою». 27 августа король вызвал Жерома де Поншартрена и сказал ему: «Как только я умру, вы тотчас пошлете королевскую грамоту с приказом отнести мое сердце в церковь иезуитов и поместить его там таким же образом, как и сердце моего покойного отца. И я не хочу, чтобы на это было истрачено денег больше, чем тогда». Данжо говорил, что приказ отдавался таким спокойным тоном, будто Людовик распоряжался построить какой-нибудь новый фонтан в Версале. На следующее утро король, проснувшись, увидел у своей постели плачущих слуг. Он обратился к ним: «Почему вы плачете? Вы думали, что я бессмертен? Я так о себе никогда не думал, и вы должны были давно уже быть готовы меня потерять, учитывая мой возраст». Гангрена
значительно продвинулась, и король, «хотя и находился в полусознательном состоянии, заявил, что он улетучивается». К 31 августа проблески сознания у короля наступали все реже и реже. В половине одиннадцатого вечера в королевской спальне прочитали молитвы на исход души. Моление произвело удивительный эффект. Данжо говорит: «Голоса священников, читающих молитвы, привели в действие механическое сознание короля, который во время чтения этих молитв стал произносить громче, чем они, «Богородица Дева, радуйся» и «Символ веры», и это несколько раз подряд, но явно бессознательно, благодаря привычке, которую имел король их произносить». Король скончался утром 1 сентября. Данжо сказал: «Он отдал Богу душу без малейшего усилия, как свеча, которая погасает». В реестре могил версальского прихода Божией Матери свидетельство о смерти монарха появилось с шестинедельным опозданием. Никто и не подумал выделить Королю-Солнцу отдельную страницу. Реестр наглядно показал равенство всех перед лицом смерти. Людовик XIV находится в окружении своих слуг: прачки из королевского дома, дочери повара первого шталмейстера, сына форейтора принца де Рогана... Вскоре во Франции все чаще стала произноситься фраза: «Ах, если бы король знал!» Она оправдалась полностью. Людовик Великий оказался незаменимым. Его преемники, Людовик XV и Людовик XVI, оказались простыми хранителями безжизненного музея, где никогда не смогли ни отреставрировать обветшавшие картины, ни поменять местами художественные экспонаты, ни обогатить коллекцию удачными приобретениями. Все это в полной мере касается и так любимого Королем-Солнцем Версаля. За прошедшие века можно по достоинству оценить величие этого монарха, Людовика XIV. Все обвинительные акты против короля не выдерживают проверки временем. Не останавливаясь на некоторых из них, обратимся только к тем, что относятся к версальской стройке. Да, многие проекты выполнялись чересчур поспешно, стройки порой проходили импровизированно. Местность, где находился Версаль, всегда
182
183
184
ВЕРСАЛЬ
отличалась неблагоприятным климатом. До проведения дренажа такой климат был причиной болезней, многочисленных ранений и даже случаев с летальным исходом. Но разве мы имеем право отрицательно оценивать, исходя из этого, целый художественный ансамбль строек? Кто в таком случае решится сказать «да»? Безусловно, очень жаль, что знаменитый поворот вод реки Эр, Ментенонский виадук, проект которого отличался грандиозностью, а практическая реализация сомнительностью, стоил небывалой суммы денег и многих человеческих жизней. Можно об этом сожалеть, но никак нельзя недооценивать. Вольтер сказал абсолютно верно: «О великом человеке судят по его великим делам, а не по его ошибкам». В то время, когда шли работы по строительству этого несчастного канала, что унес много человеческих жизней, случались битвы, в которых погибало гораздо больше народа. В то же время ни один договор, пусть даже Нимвегенский, не дал так много для славы Франции, как Версальский ансамбль: его дворец, город, парк, пристройки, архитектура, украшения. Не зря отдавали свои жизни те же швейцарцы, которых использовали на работах по рытью водоема, названного впоследствии их именем. Также и солдаты, что погибли на строительстве канала реки Эр, отдали свои жизни не напрасно. То же самое мы никак не можем сказать о бесчисленных человеческих жертвах во время современных войн. Стройки Людовика XIV, из которых самая выдающаяся — Версаль, не говоря уже о всевозможных маленьких провинциальных и иностранных Версалях, построенных в подражание этому великому творению, и стройки, которые поощрял король, демонстрировали достижения индустрии государства, которая занимала в те времена второе место после индустрии национальной обороны. В настоящее время это трудно понять, а тогда острая необходимость строительной индустрии всем бросалась в глаза, как вельможам, так и простому народу. Таким образом, строительные работы имели прежде всего первостепенное политическое значение. Версаль по праву можно назвать постоянно действующей всемирной выставкой достижений французского классического вкуса.
КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ
185
Бронзовая ваза с геранью. Южный партер
Не стоит осуждать короля, если в его активе находится государство централизованное, сильное, блестяще цивилизованное. Не стоит включать в пассив Ментенонский акведук, если в активе — Версаль. Что же касается любовниц короля, то в его великом правлении они занимают очень скромное место. А потому согласимся со словами отца Деларю: «Он не всегда безупречен, ведь и на солнце есть пятна, но солнце — всегда солнце». Этим правителем восхищались даже те люди, которые не разделяли его убеждений. Лейбниц, немец и протестант, назвал Людовика XIV одним из самых великих королей, которые когда-либо были на свете. Для потомков имя Короля-Солнца навсегда останется неразрывно слитым с Версалем, и каждый раз, глядя на дворец, на сады и парки, на фонтаны и боскеты Версаля, мы будем видеть образ мудрого и великого правителя.
186
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
Вероятно, создавая грандиозный дворцовый ансамбль, Король-Солнце думал: «Версаль затмевает все замечательные дворцы реальной жизни и легенд, и в этот сказочный дом вы приглашены, народы Земли, любопытные и ученые». Версаль, простой каменный замок, затем гигантский дворец, в котором Людовик XIV решил воплотить свой идеал сильного государя, он объединил в себе полтора века эволюции французского искусства. Потомки великого короля постепенно меняли интерьер замка. В небольших кабинетах и Трианоне обнаруживают себя поистине чудесные творения. Этот величественный комплекс строился в период с 1666 по 1680 год. Сейчас ни одна фотография не может показать истинное очарование и величие этого архитектурного памятника. Дворцовый фасад обращен в парк двумя рядами окон по 123 окна в каждом. Парк с его аллеями аккуратно подстриженных и ухоженных деревьев, статуями и декоративными урнами простирается на несколько миль. Версальский ансамбль — в высшей степени характерное и яркое произведение французского классицизма XVII века. История Версальского дворца и парка тесно связана с развитием французской государственности. Строительство Версаля было задумано и осуществлено во второй половине XVII века, когда идея государственности достигла высшей точки своего развития. Последние годы царствования Людовика XIV — годы государственного кризиса и начала упадка великого государства. Это стало также началом кризиса Версаля. Конечно, ничего удивительного нет в том, что на первых порах строительство Версальского ансамбля знать встретила с нескрываемым недовольством. В этом строительстве нашли свое выражение идеи прогрессивной централизованной власти, покончившей с раздробленностью государств и объединившей Францию. Социальная перестройка Франции была непосредственно связана с ее хозяйственным развитием. Эти хозяйственные успехи Франции как передовой страны XVII века отразились и в самой технике строительства
Версаля. Так, например, Галерея зеркал Версальского дворца была не только выражением исканий новых пространственных и световых эффектов, она должна была демонстрировать достижения французской стекольной промышленности, ее первых побед над Венецией. Три версальских проспекта — это не только завершение дворцовой перспективы, но и памятник дорожного строительства, которое много позже прославленный Вольтер сравнивал со знаменитыми дорогами Древнего Рима. Наконец, фонтаны и бассейны версальского парка также следует признать несомненным техническим достижением, равно как и прорытие известного на весь мир Лангедокского канала, созданного хозяйственными заботами Кольбера. Провозглашение Версаля королевской резиденцией не было проявлением просто королевского каприза. В это время личная вражда Людовика с остатками феодальной Фронды совпадала с государственной необходимостью создания нового центра, нового стиля жизни, нового искусства как выражения победы над сепаратизмом феодальной аристократии. Эту идею и должен был выразить Версаль. Запечатлеть в архитектурных образах мощь французской государственности — такова одна из главных общественно-политических задач, поставленных перед строителями Версальского дворца и парка. Идея единства, идея порядка, идея системы — вот что противопоставлял Людовик XIV раздробленности феодальной знати. В формах искусства это означало чувство меры, тектоническую ясность, представительность, преодоление интимности, присущей французскому зодчеству XVI — начала XVII столетия. Искусство Версаля является воплощением законченного и последовательного мировоззрения классической эпохи французской государственности. Как и в каждом большом стиле, во французском искусстве XVII века и, в частности, в ансамбле Версаля нет разлада между замыслом и воплощением. Зрелище совпадает в нем со смыслом, форма с наибольшей ясностью выражает идею, содержание, заложенное в произведении искусства.
187
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
Характер Версальского комплекса, безусловно, можно назвать барочным, но дух барокко выражается скорее всего именно в пространственном размахе, а не в декоре или формах чисто архитектурного стиля. В то же время искусство чистого барокко никогда не могло устоять перед искушением сказать больше того, что можно сказать средствами искусства. Если же говорить о рококо, то оно окончательно утратило чувство художественной правды, подменяя его просто украшательством. Архитектура Версаля очень далека от крайностей как барокко, так и рококо. Создавая дворец, архитекторы разделили огромную массу здания, подчеркнув боковые крылья, выразив таким образом торжественность и представительность. В средней части центральный ярус подчеркивается рядом ионических колонн, на которых основан антаблемент, увенчанный статуями. В боковых крыльях можно наблюдать аналогичную схему построения. Если использовать метод чистого комбинирования различных ренессансных форм, то ни за что не удалось бы преодолеть монотонность растянутого фасада. Но достижение невероятной пластики и выразительности удалось достигнуть за счет включения статуй, декоративных урн и трофеев. Интересно, что именно в подобных строениях с максимальной силой проявила себя функция барочных форм. Версальский стиль задал тон искусству всей Европы. Каждый князь в Германии желал иметь свой маленький Версаль. Замки в это время мыслились не просто как строения, но как особое пространство, где своими согласованными действиями архитекторы, скульпторы и живописцы творили небывалый фантастический мир, искусственный мир. Природные ландшафты планировались наподобие сценических декораций. Дикая природа преображалась в парки, ручьи становились искусственными каскадами. Никогда еще в истории художники так смело не планировали окружающую среду по своему усмотрению. Им была предоставлена исключительная возможность воплощать свои самые изощренные фантазии в камне и позолоченной лепнине. Конечно, на претворение в жизнь грез порой не хватало материальных средств, но
все же самые смелые и эксцентричные проекты нашли выражение и навсегда изменили облик многих европейских городов. В частности, таким смелым проектом явились и версальские постройки. Надо сказать, что в XVII столетии центром всего мирового искусства являлся Рим. Он был средоточием формирования самых разнохарактерных художественных явлений. В этой творческой лаборатории сложились великие стилистические направления этой эпохи — барокко и классицизм. Многие мастера французского классицизма обучались в Риме, некоторые из них провели в Вечном городе всю жизнь. Здесь же возникали новые типы архитектурных произведений и пластических работ. Даже когда в 1664 году был объявлен конкурс на проект восточного фасада Лувра, то здесь скорее имело место соревнование между французами и итальянцами. В Париж пригласили великого Бернини, и тот начертил план, а также вертикальную проекцию этого замысла. По плану в центре располагался овальный выпуклый павильон с двумя рядами лоджий, которые располагались друг над другом между огромными пилястрами; два вогнутых крыла простирались в сторону двух прямоугольных павильонов равной высоты; завершали строение аттик и балюстрада из статуй. Кольбер оценил оформление как «замечательное и роскошное». Впрочем, для резиденции проект явно не подходил. Кольбер попросил Бернини пересмотреть проект и переделать его еще раз. Авторитет французского монарха был настолько велик, что болезненно гордый и обидчивый итальянец согласился и в течение зимы разработал новый проект. Папа Александр VII предоставил архитектору специальный отпуск, и в 1665 году Бернини появился в Сен-Жермене, где ему оказали самый радушный прием. Великий старец выспренно заявил: «Я видел, Сир, дворцы императоров и Пап, дворцы королей, которые мне встречались на пути от Рима до Парижа, но для короля Франции нужно создать нечто более величественное и прекрасное, чем все это». Даже привыкшие к придворному фимиаму приближенные короля пришли в неописуемое изумление, а Бернини присовокупил к сказанному: «И пусть мне не говорят здесь
188
189
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
о чем-то невеликом!» Король мягко отвечал, что хотел бы сохранить уже существующие строения в их первозданном виде, однако Бернини продолжал настаивать на решительном изменении двора в Лувре. Переделав гармоничный квадратный двор Лево, он сразу нарушил бы его первоначальные пропорции и симметрию. Французские архитекторы пришли в отчаяние. Они буквально заваливали Кольбера конкретными проектами строительства Лувра. В то же время Бернини становился все более и более невыносимым. Он не уставал критиковать шедевры Лево в Тюильри и говорил о «безобразно уродливых» крышах парижских домов. Он кривлялся и гримасничал во время сеансов позирования, когда лепили бюст короля; он игнорировал заседания, на которых вырабатывалось устройство внутренних удобств дворца; он приходил в ярость, когда его просили изменить в проекте положение какого-нибудь водоема или даже отхожего места. Терпение короля лопнуло, и в феврале 1664 года Бернини отбыл в Рим, увозя с собой денежное вознаграждение в размере 30 000 ливров и назначенную пенсию в 6000 ливров. Проект итальянского мастера положили под сукно, а строительство возглавили Лево, Перро и Франсуа Дорбе. Таким образом, в 1665 году начался отход от итальянских форм барокко; не колеблясь, его отвергли сюринтенданты строительства, Лувуа и Мансар; самый значительный живописец того времени Шарль Лебрен; архитекторы Луи Лево, Клод Перро, Робер де Котт; писатели Мольер, Буало, Расин; главный королевский композитор Люлли и, наконец, знаменитый мастер садово-паркового искусства Андре Ленотр. Это положило начало расцвету французского искусства, получившему название «классицизм». Этот стиль был благороден, без излишней сухости и абстракций, логичный и человечный, начисто лишенный вульгарности. Версаль явил собой ярчайший образец такого стиля. В XVII столетии увеличилось число мастеров, непосредственно связанных с дворами государей. Это были дворы не мелких государств, а центры абсолютных монархий, соответственно деятельность художников приобрела другие функции и иной размах. В условиях усиления
авторитарности государственной власти при абсолютистском режиме придворное искусство неизбежно несло на себе ее яркую печать. Образ художника-творца как проводника абсолютной идеи и в какойто степени администратора воплощает в себе Шарль Лебрен. Его деятельность была чрезвычайно широкой по охвату и многосторонней. В руках Лебрена находилось руководство живописными и декоративными работами в период создания Версаля как символа утверждения неограниченного монарха. Формы административного управления неизбежно были перенесены в творческую деятельность, а сфера искусства, в свою очередь, стала одной из частей государственного механизма. Именно в политике абсолютистского государства обнаруживаются корни специфической барочной патетики. Барокко по своей сути — искусство патетическое и превозносит все, что является для художника объектом изображения, — события, человека, природу. Образ барокко — всегда образ на пьедестале, во всяком случае, подлинное величие сливается с откровенным возвеличиванием. Французское барокко всецело олицетворяло официальное начало, причем со значительным светским уклоном. Наиболее весомым оказался вклад барокко в архитектуру. Вероятно, здесь сыграла свою роль специфика этого вида искусства, теснее других связанного с практической жизнью и играющего основную роль в создании той среды, которой окружает себя человек, тем более что зодчество играло главную роль в синтезе искусств. Барокко строится на активном взаимодействии пространства и объемных форм. Всепроникающая сила пространства вступает во взаимодействие с живой пластикой архитектурной массы. Она то поддается природному объему, то активно сопротивляется ему, и в результате возникают самые неожиданные мотивы линейной и объемной конфигурации. При этом зритель как бы включается в круг переживаний, в который его завлекает барокко, и словно присутствует при рождении архитектурных форм и способен переживать их последующее развитие и бытие. Архитектурные фасады изгибаются словно сами по себе, фронтоны растягиваются, из толщи стен вырастают колонны, пилястры, налични-
190
191
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
ки и всевозможные элементы декора — волюты, картуши, гирлянды, медальоны. Очень важна в этом случае роль световой и воздушной среды (вот почему ни одна из фотографий не может дать представление об истинном очаровании Версаля). Условия освещения, неуловимо меняющиеся в течение дня, образуют невыразимую динамику светотени, без которой сооружения утрачивают большую часть выразительности. Конечно, в архитектуре барокко применяются и традиционные ордерные формы, но они настолько кардинально трансформируются, что приходят в противоречие с объективной логикой, которая, собственно, и составляет смысл ордерной системы. Что касается барочной скульптуры, то в ее созданиях преобладают либо чисто официальные тенденции, либо земные стихии, предстающие в динамике поистине космического порыва. Этот внутренний порыв наделен такой силой, что сами персонажи кажутся лишь его почти пассивными носителями. Официальная скульптура представляет парадные статуи монархов. Земные стихии лучше всего выражены в скульптурах городских фонтанов и садово-парковой пластике. Светская барочная живопись отличается разнообразием официального репертуара. Жанр панегирика показан в многочисленных сценах триумфов, аллегорий, баталий, исторических сцен. Особое место в светской живописи занимают монументальные фресковые ансамбли в сооружениях дворцового характера. Здесь можно отметить работы Ш. Лебрена и его версальские росписи. Что же касается классицизма, то как ведущая стилевая система он наиболее полно проявился во Франции. Причем классицизм выступал в тесном слиянии с барокко. Об этом свидетельствуют строения Лево и Мансара и, конечно же, весь Версальский комплекс. В идеале классицизм должен был бы представлять противоположность барокко, так как его целью является ясная геометрия архитектурных форм, строгость линий, четкость объемов, стройный замысел композиции и отчетливая архитектоника масс. Однако зодчество XVII столетия не могло воплотить такую задачу в ее полном объеме, поскольку, во-первых, было
генетически связано с барочным стилем, а во-вторых, классицизм понимал разумное начало прежде всего как организующее. Таким образом, классицизм вполне отвечал поставленным перед ним задачам и не столько выражал идеи, сколько показывал возможности использования архитектоники. Ярким образцом синтеза барокко и классицизма являются исполненные торжественной представительности постройки Клода Перро. Еще далее от античных образцов отстоят работы Лево, Мансара. Композиция их планировки гораздо свободнее, фасады и архитектурные формы пластичнее. В целом французский классицизм сумел выра-
192
Фасад Версальского дворца
193
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
ботать такие формы архитектурного языка, которые импонировали как абсолютной монархии, так и буржуазному общественному строю. Вероятно, в этом кроется секрет невредимости Версаля в горниле мятежей и революций. Интерьеры барочных зданий производят впечатление невероятной пышности. Организующее начало зачастую выражается в настолько резкой форме, что противоречит пониманию теории разумного в классицизме. Перспективы Версальского комплекса настолько грандиозны, что кажутся уходящими в беспредельность. Его динамика настолько активна, что намного превышает общепринятые нормы классического. На полкилометра тянется ничем не нарушаемая горизонталь карниза Версальского дворца. Эта линия настолько олицетворяет собой идею общего единства, что это входит в противоречие с принципами гармонической взаимосвязи архитектурного памятника и его природного окружения. Своей высшей точки такие тенденции достигают в преобразовании, которому подвергают окружающий ландшафт мастера французской садовой архитектуры. Если посмотреть на анфилады парковых аллей и перигол, то можно увидеть в силуэтах подстриженных деревьев и кустов абстрактные геометрические фигуры — шары, кубы, пирамиды, конусы. Порой они образуют живые стены и ограды и создают изысканный фон для живописных и динамичных силуэтов барочных скульптур. Безусловно, подобное мировосприятие противопоставлено живой естественности природы, зато очень близко по духу барокко. Если обратимся к старинным хроникам, то узнаем, что в начале XVII века Версаль был поселком, где проживали всего 500 человек. На месте будущего дворца можно было увидеть ветряную мельницу. Кругом расстилались болота и бескрайние поля. Наконец, в 1624 году неподалеку от старинной деревушки Версаль по распоряжению Людовика XIII был выстроен небольшой охотничий замок. В 1632–1638 годах загородная резиденция, так полюбившаяся королю, была самым решительным образом перестроена малоизвестным архи-
тектором Филибером ле Руа. На месте замка появился новый П-образный дворец, выполненный из кирпича и камня, который впоследствии сохранял свое значение ядра общей композиции. Сен-Симон назвал этот древнейший Версальский замок карточным домиком. Этот замок был перестроен по распоряжению короля в 1632 году архитектором Лемерсье. В эти же годы король приобрел участок, находившийся во владениях дома Гонди, вместе с полуразрушенным дворцом архиепископа и снес его для расширения парка при своем дворце. Дворец Людовика XIII имел 4 угловых павильона. Его двор, обращенный к современному городу, был замкнут семиарочной аркадой
194
Фасад Малого Трианона
195
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
с большим порталом посередине. Снаружи дворец окружал широкий ров, делавший его похожим на типичный средневековый замок. По свидетельству современников, интерьеры замка, в противовес его простым по архитектуре фасадам, были очень богато оформлены. Внутри дворец состоял из четырех покоев, декорированных штофными обоями и картинами. Из древнейших частей Версальского дворца лучше всего сохранился фасад, выходящий в Мраморный двор. Настоящей перестройкой Версальского дворца занялся Людовик XIV. Одновременно с перестройкой дворца архитектор и знаменитый садовод Андре Ленотр приступил к созданию большого парка, используя естественный массив леса. В 1668 году, знаменательном для Версаля, Людовик XIV развернул строительные работы по созданию грандиозной загородной королевской резиденции. Первоначальный дворец решили сохранить и расширить за счет пристройки крыльев. В работах принимали участие архитектор Лево и декоратор Лебрен; вскоре к ним присоединился Ленотр. Луи Лево развил первоначальную композицию дворца при помощи пристройки крыльев, которые обрамляли так называемый Мраморный двор, в самом деле выложенный мраморными плитами. В 1670-х годах архитектор Жюль-Ардуэн Мансар еще больше расширил дворец, пристроив корпуса, сильно выдвинутые во двор и фланкирующие его переднюю часть, получившую наименование Королевский двор. Ему же принадлежит заслуга создания крыльев, отходивших к югу и северу от дворца, выстроенного Ленотром. Фасады крыльев по сторонам Королевского двора в колонном ордере эффектно оформил архитектор Жак-Анж Габриэль в 1771–1773 годах. Так постепенно образовалась вместе с первоначальным дворцом своеобразная глубинная ступенчатая композиция с Мраморным двором, Королевским двором и Передним двором впереди, расположенная между параллельными министерскими корпусами, сдвинутыми от основной оси, что позволило расширить этот двор, со стороны города огражденный чугунной изысканной оградой на высоком каменном цоколе. Передний
двор был замощен клинкером. Он полого поднимался от ворот к дворцу. В 1834 году на самой высокой отметке главной оси был установлен конный памятник Людовику XIV, созданный Петио и Картелье. Почетный двор ограничен в северной и южной частях боковыми строениями, предназначенными для министров. В западной части двор закрыт приблизительно на высоте конной статуи Людовика XIV второй золоченой сеткой. Королевский двор размещается между Мраморным двором и статуей короля. Здания, расположенные по краям Мраморного двора, относятся к самому старому строению — замку Людовика XIII. Отсюда можно наблюдать широкую панораму, которая протянулась в восточной части почти до границ города. Крылья здания, северное и южное, раски-
196
Лестница королевы
197
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
нувшиеся в стороны от первоначального ядра, как и Галерея зеркал, охватывающая первоначальный дворец с востока и выступающая в сад, были созданы в 1680-х годах Мансаром, который сумел придать композиции дворца совершенную законченность. В северном крыле располагаются гобелены XVII столетия. Вытканные на холсте разнообразные сюжеты служат напоминанием о той эпохе. По размещению гобеленов можно в хронологическом порядке получить представление о царствовании Людовика XIII, а затем Людовика XIV. В каждом зале размещены полотна с самой разнообразной тематикой. На нижнем этаже находятся портреты Людовика XIII, королевы Анны Австрийской и маленького Людовика XIV. К военным и дипломатическим успехам молодой король пожелал добавить престиж утонченной культуры страны. Ему посчастливилось иметь у себя выдающихся мастеров и художников. Все этапы постройки Версаля запечатлены на картинах, как, например, у художника Пателя. В последующих залах воспроизводится придворная жизнь: приемы, празднества, изысканное окружение молодого властителя и, наконец, его покровительство развитию наук. Два зала на первом этаже посвящены различным эпизодам войн Людовика XIV. На картинах можно увидеть королевский двор, внимательно следящий за перемещениями армии. О страсти короля к архитектуре напоминают виды королевского замка. Интерес представляют и образы художников, скульпторов, которые трудились над оформлением королевских замков. Близкое окружение, приближенные, министры и королевская семья смотрят с полотен в следующих залах, где находится большое количество шедевров П. Миньяра. В конце своего царствования Людовик XIV издал ряд непопулярных постановлений, омрачив на некоторое время ореол Короля-Солнца, но все же вслед за этим последовала и королевская милость, совершенно очаровавшая королевский двор, и она, подобно последним отблескам солнца, склоняющегося к закату, озаряет последние залы. Показателем великолепия эпохи самого долгого царствования в истории Франции
является картон Гобелена, который свидетельствует о превосходстве Франции над остальными странами Европы в XVII столетии. Версальский дворец поражает протяженностью своих фасадов и, несмотря на разное время строительства, своей цельностью и органичностью. Совершенно непохожи один на другой фасады, охватывающие Мраморный и Королевский дворы, а также восточный фасад, исполненный благородного величия. Восточный фасад замыкает всю планировочную парковую композицию, спускающуюся террасами к наиболее удаленной части, где расположен канал в форме гигантского креста. Основываясь на традициях итальянской архитектуры эпохи Возрождения, Лево и Мансар нашли строгий композиционный прием для фасадов Версальского дворца, применяя большой ордер. Колонны и пилястры сооружения возвышаются со стороны парка на цоколь-
198
Гобелен королевской мануфактуры
199
200
ВЕРСАЛЬ
ном этаже, решенном в виде непрерывной аркады, пилоны которой словно составляют горизонтальные русты. Садовый фасад, протянувшийся на 680 метров, разделен сильно выдвинутым средним ризалитом, где расположена Галерея зеркал и спокойно чередующиеся едва выступающие четырех-, шести- и восьмиколонные портики. В Версале со всей мощью проявилось искусство Лево и Мансара, которые обнаружили новые возможности в воспроизведении классического ордера, дополненного венчающими декоративными статуями на портиках, вазами и военными трофеями на парапете аттикового этажа. В этом нашли свое отражение искания французских архитекторов своего национального, оригинального ордера, которые смогли осуществиться благодаря инициативе Французской академии архитектуры. Позже в дворцовый комплекс были включены два сооружения, имеющих особое назначение, — придворная капелла и оперный театр. С парадного двора прекрасно просматривается удлиненный объем капеллы с островерхой крышей. Архитектурный облик капеллы отмечен своеобразием. Ее высокая шиферная кровля, контрфорсы, в виде дуги изогнутые на крыше, и большие окна вызывают недвусмысленные ассоциации с образами готического зодчества. Здание капеллы с вестибюлем и высокой церковью было построено в первом десятилетии XVIII столетия по проектам архитектора Мансара и Робера де Кротта — создателя интерьера. Дворцовый театр замыкает южное крыло с торца. Его объем внешне почти не выявляется. Оперный зал поистине несравненен по роскоши и изобретательности декоративной отделки. Это самая настоящая золотая симфония, создание архитектора Габриэля. Оперный театр строился в период с 1768 по 1770 год. К самому позднему дворцовому интерьеру относится эпическая Галерея военных битв. В длину она достигает 120 метров, в ширину — 13 метров. Все стены галереи заполнены картинами с батальными сюжетами. Эта галерея создавалась в 1836 году на месте старых комнат наследников
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
201
Галерея военных битв
и контрастирует своей тяжеловесностью со всем окружением. Подобное оформление — явное свидетельство вырождения стиля ампир. Можно сказать, что официальная архитектура абсолютизма Людовика XIV, подготовленного трудами Сюлли и завершенного Ришелье, получила невиданный до этой поры размах. Интерьеры старых французских дворцов предшествующей эпохи интимного жилого характера сменяются величественными анфиладами, подражающими итальянской архитектуре, и парадными залами, служащими для размещения придворных согласно их рангу и званию. Это, по существу, приемные, которые то предшествуют кабинету короля, то служат салонами, столовыми, смотря по обстоятельствам. Покои королевских апартаментов располагались с таким расчетом, чтобы между Лестницей послов —
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
исходным пунктом движения — и его конечной точкой — королевской спальней — было наибольшее число промежуточных звеньев. Эта последовательность покоев сказывается и в красочном и пространственном решении отдельных интерьеров. Их декорирование целиком подчинялось этому замыслу. Архитектура интерьеров Версаль-ского дворца стремится к созданию в каждом зале целостного пространственного впечатления с легким выделением задней стены. Так, в зале Дианы на этой стене был расположен погрудный портрет Людовика XIV работы Бернини; в зале Венеры — его портрет в образе римского воина работы Варена. Каждый зал как бы имел свою лицевую сторону, свой фасад. Анфиладный принцип планировки торжествует в знаменитой Галерее зеркал Мансара. В сущности, это даже не тронный зал, а настоящий проспект длиною 73 метра, улица, крытая огромным коробовым сводом, прообраз позднейших пассажей. Здесь было особенно важно украсить свод и стены так, чтобы они не перегружали пространство и не чинили препятствий бесконечному людскому потоку. Лебрен расположил на своде медальоны с изображением побед Короля-Солнца. Эти картины обрамлены кариатидами, навеянными Пьетро де Кортона, однако Лебрен несколько ослабил напряженность этих фигур и обобщил их очертания. Здесь живопись утратила самостоятельное значение, зато пространство приобрело изящество и легкость. В этом отношении Галерея зеркал выгодно отличается от зала Венеры, несколько перегруженного картинами в багетных рамах. Особенной удачей можно назвать обработку боковой стены галереи. Вместо гобеленов, картин и статуй она сплошь покрыта легкими широкими зеркалами. В анфиладное расположение включена даже капелла. Правда, со стороны она оставляет впечатление инородного тела, что дало основание Сен-Симону сравнить ее с катафалком, но внутри она непосредственно связана с анфиладой парадных зал посредством особого вестибюля, который прямо примыкает к хорам.
В систему анфилады включена даже королевская спальня. Только низкая балюстрада отделяет ложе короля от текущего мимо потока придворных. Для того чтобы не разрезать этого потока, лестницы располагаются в стороне от движения. Жилые помещения приносятся в жертву парадным залам. В этом смысле Версаль является образцовым типом парадного расположения помещений. Как уже говорилось, своего совершенства достигает в Версальском дворце принцип анфиладной планировки, который идеально соответствует придворному церемониалу культа королевской личности. Король-Солнце проводил символические аналогии между собственной личностью и античными героями и, прежде всего, дарующим свет и тепло богом солнца Аполлоном. Анфилада берет свое начало у Королевской лестницы, или Лестницы послов. Она охватывает П-образную центральную часть дворца со стороны парка. На втором этаже предлестничного зала по направлению к первому повороту, где на углу садового ризалита расположен зал Войны, начинается целый ряд залов и гостиных: Изобилия, Венеры, Дианы, Марса, Меркурия, Аполлона. Их двери, как бы смещенные к окнам, кажутся пронизанными единой осью. Салон Изобилия служил передней, когда часовня находилась в салоне Геракла. Из нее можно было попасть в Кабинет достопримечательностей, где хранились коллекции золотых и серебряных изделий. Это обстоятельство и вдохновило создателей салона дать ему название — салон Изобилия. Оба салона декорированы занавесями из зеленого бархата с золотой отделкой. Такой же материей обиты стулья. В настоящее время посетители могут любоваться здесь портретами герцога Анжуйского, который стал королем Испании Филиппом V, Великого наследника, его отца и брата, герцога Бургундского. Эти портреты выполнены Риго. Здесь же находится портрет сына герцога Бургундского, Людовика XV, написанного с особым воодушевлением Ж. Б. Ван Лоо. Салон Венеры во времена Людовика XIV выходил на великолепную Лестницу послов, которая была разрушена при Людовике XV. На роспи-
202
203
204
ВЕРСАЛЬ
си потолка в центре изображена Венера, которая подчиняет себе божества власти. В глубине у стены помещены мраморные колонны ионического ордера. На боковых стенах искусная живопись мнимых перспектив ведет в непрерывный ряд дворов и галерей античных дворцов. Автор Ж. Руссо изобразил между окнами на стенах фигуры Мелеагра и Атланты, которые кажутся совершенно правдоподобными. Напротив окон, в нише, находится статуя Людовика XIV, молодого короля. Автор скульптуры — Ж. Варен. Король изображен одетым в военную форму, несколько на античный манер. Этот образ великого монарха в расцвете лет и блеске славы помещен в том месте, которое выбрал сам Людовик XIV. Вечерами столы этого салона украшаются вазами с цветами и фруктами, сложенными в виде пирамид. Салон Дианы знаменит своей росписью потолка, выполненной Г. Бланшаром. Она воспроизводит легенду о Диане и представляет сестру Аполлона, королеву ночи, богиню охоты и навигации. Темы на сводах проиллюстрированы темами из античности. В 1685 году Людовик XIV велел поставить сюда свой бюст. В середине комнаты находился бильярд, где часто сам король с удовольствием играл. Над камином можно увидеть полотно Делафосса «Жертвоприношение Ифигении». Противоположную стену украшает роспись Бланшара «Диана и Эндимион». Салон Марса вначале был залом охраны, затем служил залом для игр и балов. С каждой стороны камина располагались балконы для музыкантов. В зеркалах между оконами отражались люстры и подсвечники. На потолке салона изображены сюжеты на военную тематику. В центре находится Марс, в повозку которого запряжены волки. Над камином размещено полотно Доминикэна, представляющее царя Давида, играющего на арфе. Здесь же — два парадных портрета, Марии Лещинской (художник Ван Лоо) и Людовика XV (Риго). На потолке салона Меркурия изображено греческое божество в колеснице, запряженной петухами. Впереди ступает Утренняя Звезда в окружении Искусств и Наук. Своды расписаны античными сюжетами. В глубине салона расположена парадная кровать. Когда-то ее перила
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
205
Салон Дианы
и вся мебель были выполнены из серебра. Серебряные изделия были переплавлены в 1689 году. Сейчас единственным свидетельством былой роскоши являются автоматические часы, сделанные в 1706 году часовщиком Мораном для Людовика XIV. Каждый час куранты играют ста-
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
ринную музыку, и в это время из дверцы «Реноме» появляется скульптура Людовика XIV и как будто спускается с облаков. В глубине салона Аполлона на эстраде возвышается серебряный трон. Под этими сводами, посвященными богу солнца, король давал торжественные аудиенции послам. Вечерами здесь играла музыка и устраивались балы. Потолок, разделенный на 5 секторов, расписан Лебреном. В центре изображен сам Аполлон в колеснице, запряженной четырьмя лошадьми. Его сопровождают Четыре времени года. Две женщины в нижней части символизируют Францию и Королевское Величие. По углам расположены аллегории четырех частей света. Над камином находится портрет Людовика XIV работы Риго, а напротив — парадный портрет Людовика XVI. Декор завершается гобеленами «История короля Франции», большими канделябрами из позолоченного дерева (XVIII век), картинами и старинными коврами. Зал Войны несет на себе основной акцент анфилады. Здесь кульминация всего архитектурного действа. Особого эффекта достигает анфилада за счет фантастической Галереи зеркал — создания Мансара. Зал длиной 75 метров и шириной 10 метров с живописными медальонами кисти Лебрена на коробовом своде прославляет военные победы Людовика XIV. Мраморная отделка словно излучает холодный голубой отсвет и подчеркивает строгость и величие парадного зала. Арочным высоким окнам на внутренней продольной стене вторят аналогичные по форме и размерам зеркала, и это создает ощущение безграничной ширины зала, который в конце замыкается залом Мира. В этом зале анфилада под прямым углом резко меняет направление и ведет на половину королевы, завершаясь большим залом Гвардии и парадной Лестницей королевы. В отделке некоторых из этих помещений принимал участие Шарль Лебрен. Зеркальная галерея располагается на террасе, обустроенной Лево между апартаментами короля и королевы. Между окнами и аркадами установлены пилястры из мрамора, привезенного с побережья реки Ронс. Капители французского ордера выполнены из позолоченной бронзы;
антаблемент украшают королевские короны. В декоре встречаются мотивы военных доспехов, различных эмблем, атрибутов, оружия из искусственного мрамора. В нишах между пилястрами Людовик XIV велел поместить самые великолепные «древности» из своей коллекции. Эту галерею королевская семья пересекала каждый раз, когда направлялась в часовню. Здесь же устраивались пышные празднества и приемы в честь особо важных послов. 28 июня 1919 года здесь был подписан договор о прекращении Первой мировой войны. Следующую анфиладу, несколько менее парадную, составляют залы, окнами обращенные к Мраморному двору, точно на оси симметрии которого, примыкая к середине Галереи зеркал, располагается святая святых дворца — спальня короля. На отделке помещений малой анфилады работали отец и сын Габриэль в 1730-х годах. В апартаментах короля расположен кабинет совета. Там был установлен большой стол, покрытый роскошным голубым сатином, сотканным в Лионе. Таким же образом украшены два стула, позолоченные в эпоху Регентства. На этом письменном столе был подписан договор 28 июня 1919 года. На красном мраморном камине стоят позолоченные бронзовые часы, изготовленные в 1754 году для Людовика XV, а также две севрские фарфоровые вазы, над которыми возвышаются две бронзовые фигуры — Марса и Минервы. Рядом с комнатой короля располагается «Бычий глаз», или Слуховое окно. Две группы скульпторов создали здесь забавный карниз для детских игр. Тут же находится семейный портрет Людовика XIV и стол с перекладинами из позолоченного дерева и крышкой, оформленной флорентийской мозаикой. В комнате поставлены бюсты последних французских королей — Людовика XIV, Людовика XV и Людовика XVI. Салон Мира относится к апартаментам королевы. Его мраморные стены декорированы бронзовым орнаментом с элементами военных атрибутов. Позолоченный потолок расписан Лебреном и символизирует апофеоз Франции как мировой державы. Суровым и драматическим темам, которые живут в салоне Войны, здесь противопоставлены мир-
206
207
208
ВЕРСАЛЬ
ные сюжеты. Над камином, выполненным из зеленого мрамора, висит овальная картина «Людовик XV, дающий мир Европе», написанная в 1729 году Лемуаном. Комнату королевы обустраивали с 1671 по 1680 год для Марии-Терезии. В 1729 году декор обновили для Марии Лещинской. На потолке расположены 4 медальона с рельефными изображениями аллегорий Милосердия, Щедрости, Верности и Благоразумия. В 1770 году Мария Антуанетта велела оживить декор двуглавым орлом австрийского дома. В 1773 году по приказу королевы над зеркалами, находящимися в проемах между окнами, поместили ковры с изображениями матери и брата Марии Антуанетты, а также Людовика XVI. В салоне Знати ничего не осталось от оформления, сделанного для королевы Марии-Терезии, если не считать потолка, разрисованнного Мишелем Корнелем. Для сюжетов выбрали тематику искусств, которыми занимались самые знаменитые женщины античности. Сейчас этот салон восстановлен в том виде, в каком он был во времена Марии Антуанетты. Здесь находятся вытканный портрет Людовика XVI, каминный экран, несколько складных стульев, люстра и шикарный старинный ковер. В салоне Знати королева назначала аудиенции. Салон «Большой прибор» выбрали для демонстрации известной картины Виже-Лебрён «Мария Антуанетта со своими детьми». В этой комнате устраивались театральные представления, балы и концерты. Название «Большой прибор» означало, что король и королева обедали здесь публично. На потолке в зале Охраны изображен владыка богов, который пересекает небо в медной колеснице, запряженной орлами. Владыку сопровождают аллегорические фигуры Справедливости и Милости. В этом зале ночью и днем бодрствовала охрана. Ее преданность позволила Марии Антуанетте 6 октября 1789 года избежать неистовства мятежников, которые захватили Версальский дворец. Зал коронования был выбран Луи Филиппом с момента создания Музея французской истории для того, чтобы воскрешать в памяти пыш-
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
209
Салон «Большой прибор»
ность декора великой империи и напоминать о ее роскоши и блеске. Настоящей жемчужиной зала является огромная картина «Коронование Жозефины». В кабинете Сражений Луи Филипп разместил 30 огромных полотен, 82 бюста знаменитых полководцев, 16 бронзовых столов, на которых велел выгравировать имена героев, отдавших жизни за Францию. Королевская часовня — двухэтажная. Она является в замке пятой по счету. Часовня выстроена во имя святого Людовика и расположена при
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
210
Э. Виже-Лебрён. Мария Антуанетта со своими детьми
211
королевском дворе. Мощные столбы основания поддерживают коринфские колонны первого этажа. Над боковыми нефами и галереей, окружающей хоры, возвышаются балконы, ведущие к центральному нефу, пол которого украшен великолепной мраморной мозаикой. Королевский балкон расположен напротив алтаря, созданного Ван Клевом. Над алтарем находятся органы Клико. Колонны украшаются скульптурами персонажей из Ветхого и Нового Заветов, над которыми работала большая команда мастеров. Гармония белого и золотого цветов была усилена раскраской свода. Изгибы свода и простенки украшены статуями пророков, евангелистов, проповедников. На всех этих героев падают солнечные лучи, проникающие через сводчатые окна; свет усиливает прелесть и живость окраски. Кроме того, во времена правления Людовика XIV часовней служил салон Геракла. Все его стены декорированы мрамором различных оттенков, который привозился из разных районов страны. Мраморный камин, украшенный великолепной позолоченной бронзой, выполнил Антуан Вассе. В течение трех лет, с 1733 по 1736 год, Франсуа Лемуан расписывал потолок. На нем изображено 142 персонажа, которые, по античным преданиям, принимали участие в апофеозе Геракла. Прославление этого героя служит наглядным доказательством того, что «добродетель человека делает его выше самого себя, заставляет выполнять даже самую трудную работу, преодолевать даже самые тяжелые препятствия и, наконец, ведет его к бессмертию», как впоследствии напишет сам художник. Композицию и колорит росписей Лемуан подбирал так, чтобы они гармонировали с двумя полотнами Веронезе: «Обед Христа у Симона-фарисея» и «Елеазар и Ревекка». После этой работы, покорившей Короля-Солнце, Лемуан стал признанным первым художником короля. Однако мастер к тому времени был уже настолько утомлен, что не почувствовал радости успеха. Через несколько месяцев он покончил с собой. Залы Консульства и Империи расположены в аттике, на нижнем этаже южного крыла. Эти залы заполняют картины, заказанные Наполео-
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
ном I для своих резиденций. В аттике представлены полотна, выполненные гуашью, малых и средних форм. Все они изображают эпоху Наполеона Бонапарта. Благодаря гуашам Бажетте можно следовать шаг за шагом за французскими войсками по Северной Италии времен Первой итальянской кампании. Живописец Гро увековечил знаменитый подвиг генерала Бонапарта на Аркольском мосту. Египетскую экспедицию запечатлел Лежен, Вторую итальянскую кампанию — Франсуа Жерар, ученик Давида. Последний был во времена Империи очень популярен. Жерара называли «королем художников и художником королей». Версаль гордится тем, что обладает блестящей коллекцией миниатюрных портретов, известных под названием «Эскизы Жерара». В зале Империи находятся парадные портреты Наполеона Бонапарта; акварели, напоминающие о Третьей коалиции (1805), над которой император одержал победу 2 декабря в битве при Аустерлице; серия картин, посвященных Марии Луизе, будущей императрице. Война с Россией изменила планы Наполеона. Для борьбы с ним в 1813 году объединилась вся Европа. Последние картины показывают агонию Великой империи, которая закончилась битвой при Ватерлоо в июле 1815 года и ссылкой императора на остров Святой Елены. На нижнем этаже южного крыла находятся многие знаменитые полотна, собранные Луи Филиппом: «Капитуляция Мадрида» (Гро), «Бунт в Каире» (Жироде). Эти картины создают очень живописную эпопею, прославляющую империю. Версаль создавался во второй половине XVII столетия и в полной мере отразил архитектурные нюансы того времени, главным образом классицизма. Лишь некоторые интерьеры дворца, отделывавшиеся специально для Людовика XV и Марии Антуанетты, запечатлели причудливые фантазии стиля рококо. С конца XVII столетия дворец-парк и город развивались параллельно. Они составили единую пространственную композицию на общей центральной оси симметрии.
Когда город около королевской резиденции только начал формироваться, архитектор Мансар специально для его планировки разработал трехлучевую композицию. Чтобы достичь этой цели, он привел в геометрически правильную систему дороги, расходящиеся от Версаля в предместья Сен-Клу и Со, являвшиеся крайними лучами, и в Париж — по главной оси дворца. Все эти три лучевые магистрали сливались в едином фокусе у дворцовых ворот, на площади Армии. Положение городских магистралей Версаля Мансар закрепил размещением Больших и Малых конюшен — каждой между средней и крайней улицами перед дворцом. Конюшенные комплексы с дворами, раскрытыми на площадь Армии в сторону дворца, выстроены по проектам Мансара. В городе располагается еще одно создание Мансара — церковь Богоматери, которая возводилась в одно время с дворцом, а также исторически важное здание с залом для игры в мяч. В планировке Версаля нашла свое новое выражение идея, за 100 лет до этого нашедшая воплощение при перепланировке Рима архитектором Доменико Фонтана. Подобная идея трезубца, между прочим, имеет место и в планировке Петербурга первой половины XVIII столетия. Ось, общая для композиции дворца, парка и города, не является только лишь формальным элементом. Эта ось объединяет в одно целое общее понятие того, что именуется Версалем. Дворец является органичным компонентом грандиозного парка, занимающего площадь 100 гектаров. Регулярный парк создавали в тесном сотрудничестве Ленотр и архитектор Мансар, поэтому все архитектурные творения Мансара, начиная от дворца и кончая круглой садовой колоннадой, так органично переплетаются с парком. Для Ленотра образцом служило парковое искусство Италии времен барокко. Французский парк отличается симметричным расположением каждого из элементов: газонов, боскетов, аллей, бассейнов, фонтанов и скульптур. Если смотреть из окон Галереи зеркал, то перед глазами предстанет величественная панорама. Особенно великолепен вид из ее центрально-
212
213
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
го окна, расположенного на главной оси дворца и парка. У самого подножия здания, вдоль всего его фасада, раскинулся водный партер с просторными газонами и гладью фигурных бассейнов, обрамленных низкими гранитными бортами, а также декоративными статуями и вазами. Среди них распластались лежащие фигуры, символически изображающие реки Франции — Рону, Луару, Гаронну, —творение скульпторов Тюби, Реньодана, Куазевокса. К северу водный партер замыкается бассейном и фонтаном Нептуна, а к югу — оранжереей, для устройства которой Мансар виртуозно использовал естественный рельеф местности. Сразу за партером буйно раскинулся парковый массив вековых деревьев. По главной оси за партером начинается более низкая терраса. Туда ведет широкая лестница, и там находится фонтан, посвященный матери Аполлона, Латоне. Сразу за фонтаном Латоны по оси далеко вглубь парка уходит просторная аллея с зеленым ковром посередине и ритмичными рядами статуй из белого мрамора по обеим ее сторонам. В конце аллеи расположен бассейн Аполлона. Дальше ось продолжается гладью большого канала в форме креста. До настоящего времени все элементы этой композиции сохранились в первозданном виде. Невыразимую прелесть парку придают многочисленные разнообразные фонтаны — Флоры, Сатурна, Бахуса. Когда в России по повелению Петра I начал возводиться садово-парковый ансамбль в Петергофе, по выражению царя «наподобие Версалии», то в итоге работ нескольких поколений архитекторов, мастеров садового, паркового, фонтанного и декоративного искусства было создано нечто иное, что, впрочем, было неизбежно, поскольку выражало совершенно иную идею — победу в Северной войне, в результате которой Россия получила свободный доступ к морю, а вместе с ним предпосылки к широкому экономическому и культурному взаимодействию со странами Западной Европы. Точка соприкосновения с Версалем просматривается лишь в том, что и в одном, и в другом пригороде сочетаются дворец, парк, фонтаны и декоративные скульптуры. Версаль и Петергоф — воплощение двух совершенно различных миров; они пора-
зительны и каждый по-своему прекрасен, два произведения двух художественных гениев французского и русского народов. Самостоятельным характером в Версале отличаются ансамбли Большого и Малого Трианона. Большой Трианон возводили архитекторы Мансар и Робер де Котт в конце XVII столетия. Облицовка фасада выполнена из цветного мрамора. Архитектура отличается сдержанностью и даже строгостью. Два корпуса объединяются открытой арочной колоннадой, выполненной Робером де Коттом. Главный декор экстерьера заключается в игре красок: белого мрамора, розового лангедокского, а также свет-
214
Фасад дворца и решетка Почетного двора
215
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
лого камня. Здесь расположена видовая площадка, с которой открывается чарующая панорама парка на территории Крестового канала. Когда-то короли проводили здесь свой интимный отдых. Часть помещений подверглась переделке для Наполеона Бонапарта в стиле ампир. Трианон появился как дворец из мрамора, яшмы и порфира, с изумительными садами; мрамор и камень придают ему необычайную гармонию, которую дополняют цветы партеров. Известно, что дух версальских садов наполнен мифологической символикой. В Трианоне нет ничего подобного. Его сад отличается простотой, но эта простота — благородная, она словно хочет отдать дань уважения самой природе. С 1761 года мадам де Помпадур склоняла Людовика XV к постройке малого замка во Французском саду. Сейчас Малый Трианон — жемчужина Версаля. В 1763–1768 годах его возводили по проекту архитектора Ж. А. Габриэля. В экстерьере дворца лучше всего находят свое выражение особенности французского зодчества XVIII столетия, отмеченного прежде всего чертами классицизма с его стремлением к простоте и лаконичности архитектурного языка. Все четыре фасада сравнительно небольшого, квадратного в плане двухэтажного строения выполнены по одной композиционной схеме с акцентом в середине — портиком коринфского ордера, покоящегося на четырех опорах. Фланкируют портик выступающие ризалиты с окнами. Со стороны сада устроили террасу, на которую дворец раскрывается ордерной лоджией. Композиция здания так благородно проста, а пропорции настолько классически ясны, что это произведение Габриэля по праву считается лучшим памятником французского и мирового зодчества. В Малом Трианоне все дышит интимным уютом. В отделке внутренних покоев можно заметить черты увядающего стиля рококо. Романтический парк Малого Трианона создавал Анри Ришар, который в качестве идеального образца использовал английские парки с их свободной пейзажной планировкой. С какой-то невыразимой деликатностью в парк вкрапливаются мостики через протоки и павильоны.
Самый ранний из них — Французский павильон, или Октогон. Он занимает пространство между Большим и Малым Трианоном. Это строение возводилось с 1749 по 1750 год архитектором Габриэлем. Позже Габриэль использовал павильон для композиционной связи новой постройки с дворцом Большой Трианон. Через некоторое время архитектор Ришар Мик возвел на островке, поднимающемся над водной гладью, Музыкальный павильон, или Бельведер. Это строение напоминает элегантную восьмиугольную бонбоньерку, а на излучине протока расположен храм Амура в виде открытой круглой колоннады. По своей сути это реплика на античный архитектурный образ ротонды.
216
Малый Трианон. Бельведер
217
218
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
219
беседку. В плане она крестообразная. Четыре комнаты размещаются вокруг просторного круглого салона, украшенного карнизом, над которым изображены животные птичьего двора, разводимые в Новом зверинце. К северу простирается ботанический сад. Людовик XVI подарил Малый Трианон королеве Марии Антуанетте. Строительные работы начались в 1774 году, сразу после восшествия Людовика XVI на престол. В 1774–1776 годах разбили новые лужайки, в 1778– 1781 годах возвели Бельведер, в 1779–1782 годах поставили скалу. С Малым Трианоном связана история, приключившаяся с создателем поэмы «Сады» Жаком Делилем. Современники иронически рассказывали, что однажды Делиль, гулявший в парке, попался на глаза молодой королеве с расстегнутым воротом и в состоянии крайнего возбуждения. Он усиленно жестикулировал и метался по роще. Ее Величество окликнула его; аббат, хитрец, каких свет не создавал, тут же продекламировал превосходный отрывок из поэмы, над которой работал; этот отрывок как раз содержал самую искусную похвалу королеве: Божественной красой хозяйки осенен, Изыскан и богат прекрасный Трианон: Блистая для нее, блистает он и ею.
Малый Трианон. Храм Амура
Здесь же расположен Новый зверинец, построенный Габриэлем примерно в 1749 году. Под его кровом находят приют животные, которых часто используют для того, чтобы выводить новые породы. Здесь есть ферма, голубятня, курятник, хлев и молочная ферма. На востоке можно увидеть цветник под названием Французский сад. В 1750 году посреди этого цветника Габриэль выстроил небольшую
Аббат Делиль вошел в моду на целый день. По инициативе королевы была создана в глубине парка «Мельничная деревушка», выполненная в псевдонародном крестьянском духе. Самыми поздними произведениями Малого Трианона являются молочная ферма, мельница и хижина Марии Антуанетты. Их создал Ришар Мик перед самой революцией, в 1783–1786 годах. В характере этих строений нашло свое выражение влияние философа-просветителя Жана-Жака Руссо, в частности, его идеализация патриархального быта на лоне природы. Это было время расцвета сентиментализма и пасторалей. В этом очаровательном ансамбле, который можно рассматривать как настоящую сельскую ферму, королева создавала видимость крестьянской жизни. Сюда она часто приходила вместе со своими детьми и избранными друзьями.
ВЕРСАЛЬ
КРАТКИЙ ОБЗОР ВЕРСАЛЬСКОГО КОМПЛЕКСА
Мик выстроил и театр для Марии Антуанетты, здание которого искусно скрыто под сенью деревьев. Сейчас можно посетить только первый этаж, в котором недавние реставрационные работы улучшили декор XVIII века. Деревянный орнамент Гибера снова приобрел свежий вид. В столовой находятся картины, когда-то заказанные Людовиком XV. Музыкальный салон декорирован трехцветными дамасскими тканями. Мебель, расставленная как при императрице Евгении, напоминает о былой моде жить просто и вместе с тем изящно. Революция не повредила версальский дворец. Короля с семьей перевели в Париж. С 6 октября 1789 года Версаль прекратил свое существование в виде королевской резиденции, а с 1837 года приобрел статус Национального исторического музея.
XVIII столетие — век непоправимых разрушений, к которым добавляются разрушения временем — износ и обветшание. Революция опустошила замок, лишила павильоны мебели, и уже в XIX столетии, для того чтобы создать Музей французской истории, Луи Филипп должен был многое изменить и даже исказить. Очень жаль, что безвозвратно исчезли многие украшения, декор, в частности Северного и Южного крыльев, где проживали наиболее именитые и выдающиеся личности — члены королевской семьи, принцы крови, лица самого высокого ранга. Шедевры декоративного искусства, памятники изысканности и утонченности старого режима, свидетельства о виртуозной искусности и мастерстве художников оказались утраченными. До настоящего времени сохранились часовня, опера, королевские апартаменты.
Малый Трианон. «Мельничная деревушка» Марии Антуанетты
З. Серебрякова. Осень в Версале
220
221
222
ВЕРСАЛЬ
10 июня 1837 года музей был открыт «во славу Франции». Реорганизацию комплекса начал Пьер де Нолак. Впоследствии работу продолжили целые поколения реставраторов, чтобы продлить жизнь замечательного памятника и сохранить для будущих поколений его подлинность. Благодаря дарам меценатов, возвращению ценной мебели, работе реставраторов, проделанной со времен последней мировой войны в замке и Трианоне, чары, которыми завораживает Версаль посетителей со всего света, увлеченных историей, любителей искусства или просто любопытных, только усиливаются. В XIX столетии Версаль служил резиденцией президента, а также местом заседаний парламента. Дважды в истории Версаль захватывали немцы. В первый раз во время франко-прусской войны 1870–1871 годов. В это время во дворце размещался прусский генеральный штаб. Во второй раз немцы оккупировали Версаль в годы Второй мировой войны. Фашисты безжалостно вытоптали чудные парки, а дворец превратили в самое настоящее стойбище. После войны Версальский ансамбль находился в плачевном состоянии. Казалось, государственных средств никогда не хватит на то, чтобы возродить шедевр архитектуры в его первозданном виде. Тогда весь народ Франции собирал деньги на восстановление Версальских дворцов и парков. Версальские дворцы и парки — национальная гордость Франции. В парке регулярно проводятся театрализованные феерии под названием «Звук и свет», которые наглядно демонстрируют историю Версаля. В городке действует сеть ресторанов и кафе. В настоящее время Версаль является достоянием всей человеческой культуры.
223 СОДЕРЖАНИЕ Явление героя ....................................................................................... 3 Дитя, дарованное Богом ..................................................................... 10 От Во-ле-Виконта до Версаля. Конец эпохи правления первых министров .......................................................................................... 24 Королевская символика. Король-Солнце ............................................ 31 Версальские мистерии ......................................................................... 37 Спутники Короля-Солнца .................................................................. 66 Королевский двор в Версале ............................................................... 77 Стоимость бесценного творения великого короля ........................... 102 «Этот дом он любил необычайно страстно...» ................................. 107 Как осматривать парки Версаля ........................................................ 117 Очарование внутренних покоев короля ............................................ 135 Распорядок дня великого монарха ................................................... 157 Конец прекрасной эпохи ................................................................... 172 Краткий обзор Версальского комплекса ........................................... 186
224
В 35
Версаль / Автор-составитель Е. А. Конькова. — М.: Вече, 2002. — 224 с. (Памятники всемирного наследия) ISBN 5-7838-1042-8 Книга рассказывает об одном из шедевров мировой архитектуры — Версальском комплексе. Этот памятник неразрывно связан с великим французским королем Людовиком XIV. Жизнь придворных во времена великого века, спутники Короля-Солнца, изысканность королевского вкуса, чувства Людовика XIV, получившие зримое воплощение в таком чуде архитектуры, как Версаль, оживают на страницах этой книги, рассчитанной на широкий круг читателей.
ВЕРСАЛЬ Ген ера льн ый ди ректор Л. Л. Па лько Ответствен ный за в ыпуск В. П. Еле нский Гла вн ый редактор С. Н. Дми три е в Редактор Е. А. Конькова Технич еский реда ктор Т. Н. Крючина Корректоры О. Н. Трюхан, М. В. Новакова Верстка Н. А. Гусева Разработка и подготовка к печати художественн ог о оформлени я — «Веч е-графика» Д . В. Г р у ш и н Налоговая льгота — общероссийский классификатор продукции ОК-00-93, том 2; 953000 — книги, брошюры Гигиенический сертификат № 77.99.2.953.П.16227.11.00 от 29.11.2000 г. 129348 Москва, ул. Красной сосны, 24. ООО «Издательство «Вече 2000» ИД № 01802 (код 221) от 17.05.2000 г. ЗАО «Издательство «Вече» ИД № 05134 (код 221) от 22.06.2001 г. ЗАО «Вече» ЛР № 040410 от 16.12.1997 г. e-mail:
[email protected] http://www.veche.ru Подписано в печать 06.11.2001. Формат 70×1001⁄16. Гарнитура «Миньон». Печать офсетная. Бумага офсетная. Печ. л. 8. Тираж 7 000 экз. Заказ .
