Мир

В. В. БИБИХИН

мир

Курс, прочитанный на философском факультете МГУ весной 1989 года

Издательство «ВОДОЛЕЙ» ТОМСК

-1995

ББК

87

В.

Б59

В.

Бибихин.

3

мир

1 Учредитель издательства «Водолей»­

Томская областная научная библиотека

должен сразу извиниться перед пришедшими и,

им. А. С. Пушкина

может быть, расстроить их: я буду говорить не об

В оформлении использованы страницы рукописей Леонардо да Винчи

истории понятия, как сказано в объявлении, которое составлялось без меня. История философских мнений о мире была бы заtватывающей темой, открыла бы много неожиданностей, но у меня просто нет для нее достаточных знаний. А главное,

Б59

Бибихин

в.

В.

Мир.- Томск:

раньше,

«Водолей»,

1995.- 144

с.

чем

Сдано в набор Печ. л.

4.5. Условн, печ. л. 7.56. Уч.-изд. л. 8.29. Заказ

N~

незавидно,

отвечает

Издательство «Водолей"

Томск. пер.

4-я типография

Батенькова,

1.

ВО «Наука"

630077. Новосибирск. 77. ул. Станиславского. 25

Б

030100000о М46(03)-95

Без объявл,

©

Бибихин В. В., 1995 «Водолей», оформление,

уже

и

если

мы

задуматься

о

не том,

могли

без

в

мы

чем

существуем.

нашей

«история цели,

и

понятия все-таки

"мир"» он

не

возник

не

тема

курсов,

заявлена,

да

и

всякому

подумать,

что

видящему,

речь

что

пойдет

о

понятии мира. Неужели о мире самом по себе собираемся говорить? Мир велик; о нем ведут свой дискурс многие науки. Они давно с целым миром не справляются, разбили его на части, части еще на другие части и на части частей. Вдруг опять говорить о целом мире? Старо, странно. Есть ли вообще в философии такая тема мир? Похоже, ее там нет. Во всяком случае, в философской энциклопедии статьи «Мир» не найти. Говорят о вселенной, есть теории вселенной. Но имеется в виду определенный срез: физическое устройство вселенной, галактики, туманности, рас­

ISBN 5-7137-0025-9

©

мы

случайно. Требовалось как-то прояснить тему, и всего естественнее было организаторам этих фа­ такая

634032.

знаний

культативных

392

понятии,

бы

бы

Подзаголовок

формат 70хI(Ю Vз2. Гарнитура Тайме. Печать офсетная.

о

было

движемся

07.08.95. Подписано в печать 10.09.95.

задумаемся

со словом, а с самой мир? Наше положение

специальных Главный редактор Е. Кольчужкин

мы

имеем дело с миром, не вещью. Что это за вещь -

1995

стояния, возрасты небесных тел. Может быть, мир это и есть вселенная? «Мир есть вселенная». Мы невольно

отшатываемся

от

такого

определения,

нам

4

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

делается не по себе, мы ощущаем неуют, если наш мир вселенная: оказываемся без крыши над головой на крошечной планете в недрах бескрайнего пространства, где кроме обитаемого нами небесного тела

еще

таких,

несчетное

что

'.'

сравнении

и

с

световых

множество

солнц,

невообразимо теми

лет

из

больше

расстояниями

маленькие

них

много

нашего. в

В

миллионы

расстояния,

например,

между домами или городами на нашей Земле, начинают казаться совсем ничтожными. Человек, который видит себя крошечным на крошечной планете,

не

может

малозначительности

действий

в

равно,

что

одним

и

подъемом

своих

масштабах

я

делаю,

другим, и

феномена

не

маленьких

маленький; из-за

Заползет

движений

и

уловить.

ли

и

всё

между

лежанием,

мелкости

трудно

о

Выходит

разницу

стоянием

опусканием

речь?

невольно

вселенной.

скажем,

становится

собственно,

думать

самого

О

муравей

чем,

просто

в

щель своего муравейника или будет еще продолжать мужественно

отстаивать,

скажем,

правопорядок

в

муравейнике и вокруг него велика ли разница? С этих гор, с верхних этажей этого здания Москва похожа на большой муравейник. То, что люди, тысячекратно пересекаясь между собой, уверенно находят, кими

идут где

каждый

приютиться,

миллионами

выходят из домов, порядка,

так

что

и

своим с

утра

и

на

снова

вдруг

все

ночь

несколь­

двигаться,

причем мало кто встает поперек

эксцессы

могут

а

начинают

путем

по

до

существу

поры

до

немногочисленны,

времени

почти

не

учитываться,- эксцессы как бы только высвечивают порядок, подчеркивают его победу,- это удиви­ тельная пять

картина.

утра,

Человек,

повинуясь

который

чувству

ежедневно

долга,

в

словно

категорическому императиву, встает, чтобы к шести или

еще

раньше

по

утреннему

холоду

развести

хлеб

по

В.

Бибихин.

булочным,

аккуратно

на

и

делает

протяжении

5

мир

это

совестливо

десятилетий,

с

и

очень

редкими срывами,- это заставляет ВСПО".1нить об удивительном порядке звездного неба. движении

светил.

Но

при

пространства

таком

взгляде,

так

сказать,

из

вселенной на маленькую Землю и

на

маленький город Москву, наполненную миллионами живых существ, разумных и неразумных, большого достижения в том факте, что в целом в городе

побеждает порядок, усмотреть не удается. Похоже, что

порядок

порядок

в

как

бы

природе,

явно не хуже,

в

не

в

человеком

космосе,

целом

в

придуман;

движении

что

светил

совгршеннее и удивительнее,

чем порядок человеческого общежития. Похоже, что человеческий порядок как бы только подражает порядку природы,

и

в соревновании

между порядком

общества и порядком при роды человеческий порядок неизбежно проигрывает. отстает, как бы запутыва­

ется

много

в

самом

сил

себе,

для

начинает

своего

заимствованиях

из

требовать непомерно

поддержания,

порядка

нуждается

природы.

В

в

грандиоз­

ности человеческий порядок тоже, конечно, уступает порядку природы. В самом деле, организовать

теплоснабжение

большого части

и

города

суши

-

или

одно

водоснабжение

дорожную

дело,

пустить в ход с невероятной,

а

даже

сеть

на

на

очень

шестой

миллиарды

лет

неуклонной точностью

целую планетную систему и бесчисленное множе­ ство таких систем другое. Словом, порядок человеческого общества оказывается в рамках и 8

масштабах вселенной только подражанием, да и не

очень

удачным,

со

срывами,

порядку

вселенной.

Мы редко смотрим так на свое общество словно

с

высоты

птичьего

пылинка Земля

среди

и

миллиардов

вование.

Что

это

полета,

редко

как на этой

людей

наше

из-за

думаем,

какая

пылинке затеряно

маленькое

желания

сущест­

уйти,

как

6

В.

В.

мир

Бибихин.

В.

улитка, в свой домик, чтобы не видеть, не слышать?

Чтобы не думать, зачем в глубине одной из тысяч

галактик.. в

лучах

одной

из

миллионов

звезд

на

ничтожном пятачке маленькой планеты должна быть еще

зачем-то нужна

некую

космическую

недаром

человек

сейчас

Может

умом

быть,

охватывает

галактики, заглядывает в далекие уголки вселенной? Неужели

зря?

Интуиция

вроде

бы

не

должна

обманывать, она редко обманывает, она не обманула

Колумба, разве что он назвал новую землю Индия, а она оказалась Америка,- еще богаче, неожидан­

нее. Так что недаром из человеческого муравейника уже

нацелены

лимые

щупальцы,

пространства?

человек

делает

попытки

прыгнуть

радиотелескопы

И

свои в

опрометчивость, первые

то

довольно

пространство,

в

какой

нелепые

тратя

почем

зря лучшие богатства своей пока еще единственной

пустоту

на

смехотворно

космоса,

так

близкое

сказать,

на

расстояние

несколько

в

шагов

от собственного дома, кусок металла с видящими и чувствующими приборами,- только первый шаг, и

мы

планет,

научимся

потом

перенаправлять

движения

а то и что-нибудь побольше?

Вряд ли только, это уже сейчас можно с полной

уверенностью

сказать,

человек

сделает

лучше,

чем

природа. Скорее всего, будущий устроенный им космических масштабов порядок опять будет про­ игрывать, медленно, но верно, а то и катастрофи­ чески, порядку вселенной, как и теперешний человеческий порядок проигрывает порядку при роды.

Но

уж

тогда,

по

всем,

крайней

конечно,

мере,

натворив

дел

все

куда-то

а

эти

только

потуги

взлететь,

с

человека

что-то

Не со

частью.

что-то

радикально

взорвать,

переналадить

только безумие в самом прямом смысле слова? Только ребяческое временное но все равно страшное заблуждение? Что если видимая им

-

вселенная, скрывает

не

куда свое

законами

он

порывается,

существо;

массы

и

что

на

если

самом

она

расстояния,

деле

пронизана

аневедомым

другим началом? Разве не так, собственно, оно и есть? Физика не нашла зерна вещества. То, чем пронизана

и

неизвестно. начало,

чем

сцеплена

вселенная,

Что ее держит,

где

конец,

по

совести,

что ею правит,

где ее

неизвестно.

Человек воображает себя песчинкой и не потому

немые­

с

Земли и буквально превращая ее в пустырь, чтобы послать

даже может потягаться силами с космосом? ИЛИ

цивилизацию?

уже

7

мир

Бибихин.

в космосе, человек докажет себе, что он не песчинка или не обычная песчинка, что он очень

улитка?

Или, кто знает, человечество мало думает о своей крошечности потому, что оно на самом деле очень сильно и чувствует, что ему суждено разжечь во вселенной пламя разума, распространиться в

В.

ли

размахивается

пространстве,

как

силясь

можно

шире

утвердить

в

свое

космическом величие,

на

деле подтверждая свою малость. Но его представ­ ление о себе как о ничтожной частице вселенной поверхностно,

забыты

вторично,

оно

появляется

там,

где

и исходное царственное чувство человече­

ского младенца в мире, и доводы логики. Логика говорит, что мы не можем быть малой частицей вселенского целого. В самом деле, допустим,

вселенная бесконечна. Всякая часть бесконечности есть бесконечность. Всякая бесконечность равна другой бесконечности, поскольку бесконечность не может быть меньше бесконечности. Мы часть бесконечной вселенной. Следовательно, каждый из нас в качестве части вселенной бесконечность и равен вселенной. Допустим, наоборот, что вселенная

конечна.

Если

она

конечна

и

притом

единственна, иначе была бы не вселенной, а частью какого-то

другого

целого,

то

такая

вселенная

-

8

В.

конечная

и

В.

единственная

уникальным свойством, а несмотря

на

чего бы ей свойством

мир

Бибихин.

свою

В.

обладает

в

себе

именно устроена так,

конечность,

не

имеет

что,

ничего,

недоставало, т. е. обладает уникальным полноты,

и

значит

каждая

ее

часть

такова, что без нее вселенная будет уже не полной, т.

е.

каждая

смысле, таким

что же

часть

равносильна

мельчайшая условием

часть

целому

в

оказывается

полноты

целого,

том

точно

как

самая

большая часть и как совокупность вселенной. Эти силлогизмы обладают математической досто­

верностью. имели

Но они

силу

для

не

имеют для

человека,

нас силы.

всерьез

Они

принимавшего

метафизику. Мы презираем метафизику. Мы переполнены диалектикой, которая валит метафи­ зику с ног. Ну и что, что мы бесконечны. Все относительно, бесконечность есть конечность. Закон единства противоположностей гласит, что конечность

и

бесконечность

относительна,

есть

неким

полнота

полнота.

Мы

образом

есть

же

одно.

неполнота,

ведь

все-таки

Полнота

неполнота

стоим

на

современном уровне философского развития. Мы поэтому с порога отвергаем метафизическую логику. То

ли

Фоне

человек

во

гигантских

вселенной горящих

безразличны,

то

каждый

поступок

целом, -

перехода

его

кто

ли

звезд

человек

разберет,

количества

крошечно

в

его

равен

отзывается

может

качество

на

и

и

на

копошения

вселенной

быть,

то

мал

и

вселенском

по

закону

другое

верно,

поступки безразличны и поступки важны, все течет,

смотря как смотреть, посмотришь так и вроде бы выходит так, посмотришь иначе и вроде бы все выходит

иначе.

Логическим умозаключениям мы не верим. Какие

еще парадоксы Глубокое или

выкладкам

бесконечности, что за изощрения. даже садистское равнодушие к

разума

-

наша

общая

черта

сегодня,

нам

в

кому

В.

высшей

степени

доказывают.

очень

хорошо,

все

Мы

если

равно,

полагаемся

иногда

9

мир

Бибихин.

что

на

они

там

чутье

проверяем

его

и

и

еще

расчетом.

Однажды я решал с пятиклассницей физические задачки. Не то что она упустила усвоить материал, нет, в

но

она

..тупик

как-то

и

дсиствисм.

совершенно

перед

Уже

одинаково

сложным,

решенное

и

не

вставала

перед

простым

укладывалось

у

нее

в голове и не прибавляло ей уверенности, даже наоборот: чем больше операций было выполнено и записано, тем больше были ее сомнения. Вдруг я догадался:

ты

действия

не

дают

веришь,

что

правильный

математические

результат?

Она

не

верила. И в таблицу умножения не веришь? Нет. Но в то, что дважды два четыре? С удивлением она

признала,

задумавшись,

дважды два четыре. неубедительным, у подвоха.

Не

современному

только

этой

человеку

логика,

говорящая,

даже

та

простая

мы

получим

что

что

логика,

девочке:

не

А

презрение

только

верит,

что

дважды

убедительны.

человек что

от

вытоптанную

убеждает.

не

Что-то было тут для нее нее оставалось ощущение

равен

там

вселенной:

вытаптывания землю,

два

Что

земли

никого

не

вдруг нет.

У нас у всех есть хорошая доля презрения к философии, к ее бессильным рассуждениям. Это ным

для

допущением,

приличия

что

смягчено

вдруг

неуверен­

все-таки

в

этой

философии что-нибудь да есть. Правда, подозрения, что в философии что-то еще скрывается, становится все

меньше.

верит

в

средствах

все

так

время

руках

Надо

философию.

еще

поискать

называемой

пытается есть

массовой

сделать

нетронутая

когда на самом деле у нее, руках

уже

никаких

философа,

который

Философская публицистика

карт

вид,

будто

стопка

у

нее

козырных

похоже, нет.

в

коммуникации

Из

на

карт,

и вообще на «философских

10

В.

идей»,

В.

опустошенных до

В.

мир

Бибихин.

последней

пустоты,

выко­

лачивается последний прок, уже едва ощутимый, с тем единственным бесспорным результатом, что

иренебрежения к Мы

не

философии становится больше.

надеемся

на

рассуждения,

мы

надеемся

на интуицию и волю. От воли, похоже, осталась только воля к воле. Мы блюдем Форму волевого поведения тем настойчивее, чем больше мы растеряны. Что мы растеряны, мы всего меньше готовы признать. Кто-то, может быть, растерян, но не я. А если я все-таки растерян, то не должен показыватъ, хотя бы для того, чтобы не ставить себя в глупое положение. Уверенная воля нам нужна именно потому, что мы растеряны. Мы растеряны не временно и отчасти,

двух

не

а

ногах.

удается

по

в

таком

Мы

же

в

каком

растеряны потому,

собраться.

меньшей

смысле,

мере

Стоит

нам

раздваиваемся.

что

ходим

на

нам никак

задуматься, От

этого

мы

мы

стараемся не задумываться, особенно когда «зани­ маемся философией». Мы не хотим признаться себе, что

растеряны,-

и

тут

же

невольно

признаемся,

говоря, что ищем себя. Если бы мы не были растеряны, какая была бы надобность искать себя. А между тем «найди себя» не реабилитационная программа

в

для

стороне от

похоже,

отдельных

общей

первое

индивидов,

колонны,

хромающих

а дело

каждого и,

на

восточноевропейской

нашел

или

космического пространства (на Луне). Человек может с полной определенностью знать свое местоположение

точку

на

во

самой

времени

и

детальной

в

пространстве,

карте

и

в

свою

самом

в

таком-то

ее

себя,

даже

если

нашел

себе

тут

дом

и

Что бы это могло значить? Найти свое место в мире заведомо трудно. Говорят, что в России найти себя особенно трудно. Многие не находят. Мало меняет дело то, что они

потом все же как-то устраиваются. Людям, конечно, ничего

себя,

другого

кроме

например,

не

как

остается,

устроиться

когда

они

не

устроить

-

нашли

себя,

сформироваться в культурную личность,

построить ее из подручных средств. В число подручных средств войдут, конечно, и многие части

самих себя, неузнанных, ненайденных. Но устрой­ ство себя человека не устраивает. Оно устраивает кого-то другого. Как могло быть иначе, ведь устроившийся, устроивший себя, с самого начала устраивал по-настоящему не себя, себя он не нашел,

он

устраивал

Спросим

кого-то

иначе:

другого.

спросим,

не

как

найти

себя,

как найти свое место в мире, а спросим, как найти мир? Может быть, найти себе место в мире и

не

удается,

неизвестного себя, Мы растеряны,

не

земного

равнине

больше, прописку . Надо найти свое место в мире.

чего

координатах

и все равно не найти себя.

городе или селе, мало. Человек еще не обязательно

скажем,

таких-то

11

мир

Найти себя в пространстве мало. Надо найти себя в мире. Человек живет в окружающей среде. Этого мало. Иметь место в окружающей среде, скажем,

Кто-нибудь скажет: что же меня искать? Вот он я, и могу, чтобы удостовериться, похлопать себя по бокам. Но человеку, оказывается, мало просто обнаружить свое тело в пространстве, в

Бибихин.

подробном календаре,

потому

дело.

В.

потому,

что

надо

знаем,

с

нами

стыдиться

где

что

мы

ищем

не

только

но и неведомо где. мы не можем найти случилось

как

искать,

не

что-то

глупости,

знаем,

а

где

потому,

что

нет

того

самого,

Дело не в нас, дело в мире.

в

чем

себя

не

неладное,

потому,

мире. Мир неведомо где. Может быть, нет. Мы не в силах найти себя и

еще

мир.

что

Мы

в

мира уже растеряны

наше

место.

12

В.

В.

В.

мир

Бибихин.

Нам, возможно, скажут, что мы заблудились в трех соснах. Мир вот он: все, что вокруг, близко, далеко

ли,

все,

существует,-

что

всё

существует

мир.

и

-

Мир

все,

это

ДpeBH~e греки так его называли: все, вся, всяческая. Может

что

просто

не

всё.

to рап, ta panta быть

не

надо

усложнять? Может быть, как раз ни~его проще мира

нет,

все,

ровным

раз

получишь

он

по

определению

-

ничего

исключая,

счетом

мир.

Схватить

расплываюшимися,

не

отдельные

сливаюшимися

всё:

бери

вещи

с

и

их

границами

это, действительно, очень сложно, но мир'? Вот он, смотри, живи. Не потому ли, что «всёя это предельно просто, философы не нам чета, настоящие, занятые делом Философы не включили

тему

«мир»

В

круг

своего

Они переходят непосредственно к

исследования.

важным

задачам,

к трактовке этой всеобъемлющей мировой данности, к мировозэрениям, которые могут быть истинными или

ложными,

между

идеологические

прочим.

схватки,

вот

Вот где

где

кипят

острые

умы

изощряют свою способность схватывать в единой картине необозримое множество явлений и словно бы взором полководца с возвышения, откуда всё видно,

вооружившись

прозорливого разие

видения,

явлений,

отбрасывая

дентальные,

к

тому

же

обозревать

оценивать

их

малосущественные, мешающие

инструментами

пестрое

многооб­

подлинную

суть,

привходящие. акци­

широте

обзора

детали,

чтобы затем направить схваченные в целом мировые

явления

в

по

свете

какому-то

целого,

непраВИ.1ЬНОМУ

На мы

и

это

видим,

мы

руслу

то

-

они

по

правильному

пошли

,

бы

по

все,

что

руслу.

надо

спокойно

когда

никогда

а

не

что-то безусловно

что-то

видим

возразить,

видим,-

мир

невидимое,

в

так

это

что

части

целом.

это

Если

мир.

мира,

есть

Мир велик

то,

В.

нельзя и

Бибихин,

увидеть

включает

что

еще

не

только

13

мир

даже

не

только

может

потому,

то,

что

быть;

и

что

есть,

мир

он

но

и

нельзя

увидеть не потому, что каждый видит мир по-разному; и не потому, что в мире, который я вижу, нет меня, а в мире, как его видит другой, я

есть,

так

что

они

всегда

не

полные

миры,

значит

не миры. Мир прежде всего нельзя увидеть как раз по той причине, по которой кажется, что его всего проще увидеть: потому что он целое. Пытаясь

охватить всё, мы не случайно добавляем: всё в мире, всё в целом. Но всё становится целым не потому,

что

досчитано

до

конца,

как

художествен­

ное произведение приобретает цельность не тогда, когда включило, наконец,' изображения и людей, и

животных,

возникает

и

в

растений,

момент,

составляющих,

а

и

минералов.

Не

налицо

сумма

когда

всегда

наоборот,

мы

целое его

говорим

о

сумме, когда ощущаем целое. Всё в целом мы сосчитываем, целое угадываем. Не целое измеряется суммой, а сумма примеряется к невидимому целому, пока не совпадет с ним. Мы говорим

до

«целая

самых

условные

тарелка»

краев

ее

цельности

тельно целы. Мир

не

тогда,

емкость. и

-

Все

когда

вещи

существуют,

заполнена

в

мире

пока

-

относи­

безусловная цельность, целое

как таковое. Как налитая с «целая», так «целый мир»

верхом тарелка не не нагромождение

-

всего на свете. Избыток зла, хаоса не нужен для целости мира, наоборот. Можно было бы сказать, что мир существует по способу художественного произведения,

полнота

которого

ощущается,

но

не

вычисляется. Но вернее сказать, что, наоборот, художественное произведение существует по способу целого

мира,

достигает

Логика

его

не

осуществляется

постольку,

доказала

поскольку

.

цельности.

нам,

что

мы

как

часть

14

В.

В.

Бибихин.

мир

В.

В.

15

мир

Бибихин.

бесконечности бесконечны или что от каждого из нас как части целого зависит, будет ли целое целым или не будет. Но логика, пожалуй, косвенно что-то все же доказала. Она заставила думать, что мир целый мир существует не по способу

догадываемся.

суммы составляющих, не по способу расчерченного пространства. Та же правда перед нами мелькнула, когда мы говорили, что найти свое место в мире

смысла

не

Мир существует не по способу множества элементов.

знаем, что во всем мире нет ничего, что избежало бы этого чувства, т. е., стало быть, мы неким образом охватываем этим чувством целый мир.

Поэтому когда нас хотят, что называется, привести

Раньше

мы,

в

светлую

стороны,

значит

определить,

ропейской

равнины

чувство,

в

каком

мы

широким

месте

восточноев­

географически

жестом

находимся.

показывая:

да

вот

же

захватывает чувствуем,

«Целый чувство,

относится

что

ко

беспричинная

под

радость

кажется,

оно

всему.

не

что

радость,

он

когда

нашим

видели

и

в

делился

у

а

быть

здравого

нам

мы

свое

тогда

несомненно

мире

на

мы

Беспричинная

миру,

хорош,

телом,

может

стоит

всему

нас

которым

чувством

которая

мир

скажем,

с

подозрением.

ко

целый

бывает,

очерчено

Таким

большим

относится

мир»

одновременно

и

темную чужое,

и но

он, мир, вокруг! мы слышим в этом приглашении что-то нескладное. Нам показывают на вещи, много вещей, а приглашают увидеть в них то, что в

целый, а если бы не был весь хорош, то и радость была бы не такой. Или наоборот: бывают состояния,

них

когда

видеть

нельзя

и

можно

только

поверх

них

в

захватывающей

весь

мир

угадать, ощутить: полноту. Я ее не ощущаю, мир для меня, возможно, давно распался. За жестом «да вот же он, мир!» стоит нежелание заметить,

подточенным,

что

их.

с

целостью

мира

Мир

нельзя

видеть,

равшись,

определить

не

все

в

нельзя,

его

и

порядке.

даже очень

сказать:

вот

поста­

он,

внутри

неладность,

радости

-

именно

он

один,

весь

-

весь

кажется

хорош,

словно

во всем начинает мерещиться обман,

всё

словно поползлось,

Мы не любим таких состояний,

даже

мы сами.

пытаемся развеять

Но они роднят нас с целым миром. Это, скажут нам, только настроения, психология. Нам вместо хорошей философии, оперирующей

пределов. Он сам предельное целое. Мы не знаем,

содержательными

что

психологию, да еще хуже, какой-то импрессионизм,

такое

целое;

мы

его

узнаём,

когда

оно

есть.

Оно всегда относительно, мы к этому привыкли, но мир безусловное целое, привычки которого у нас нет. Между тем мы на каждом шагу уверенно и легко говорим: то

и

дело

дают

мир,

весь мир,

определения:

целый мир. мир

Миру

широк,

мир

тесен, мир прекрасен, мир тюрьма. «Дух челове­ ческий в плену. Плен этот я называю "миром",

мировой данностью, необходимостью»

-

так начи­

нается книга одного русского философа. Мир дарят. Это значит, что каким-то знанием но не в результате

бывает

пересчета

такая

вещь,

предметов

как

-

мы

полнота.

знаем,

Мы

о

мерцание

в

смысла,

концепциями,

когда

руки и держать его,

надо

хотят

крепко

подсунуть

взять

понятие

не выпуская. А настроения

мало ли у кого могут быть какие настроения. Правда, вспомнят, у Хайдеггера настроение значит что-то важное. А сам Хайдеггер теперь вроде бы

-

уже признанно занял место в современной мысли. Из-за Хайдеггера понятие настроения начинает исподволь проскальзывать в академическую фило­

софию. Во «Настроение»

что

дический

ней

энциклопедии

всяком случае, маленькая статья включена в философский энциклопе­

словарь. уже

В

пятитомной

упоминалось

философской

мельком,

что

в

16

В.

В.

В.

мир

Бибихин.

философское сознание понемногу внедряются, не во всякое пока, а в сознание философов-пероона­ листов,

т.

е.

не

вполне

еще

«непривычные для философии

щие

«острые

моменты

существования),

Они

как

обыденного

настроение,

объясняют нам

-

ского существования).

наших,-

понятия),

Т.

е.,

такие

выражаю­

человеческого

забота,

«моменты

страх.

человече­

по-видимому,

челове­

ческое существование, как бы неизменная субстан­ ция, имеет свои состояния, как бы акциденции; к последним относится настроение. Объяснение рас­

В.

Бибихин.

17

мир

Мы же видим, что все на свете так: то расплывается

и разбрасывается, так что не уловишь и не соберешь, то снова створоживается в целостную форму. Форма единства, целостная форма это, говорят

нам,

закон

жизни,

закон

всего

действи­

тельного. Организмы. социальные процессы, кораллы - всё неким образом кристаллизуется в целостные формы. Так и поток жизнеощушения. Нечего спрашивать, откуда взялась целостная форма. Ею всё

на

свете

устроено;

в

конце

концов,

даже

хаос

считано на общепонятность. Мы узнаем привычное:

только определенная степень ослабления цело­ стной формы. Всякое познание, учат нас, тоже

есть

«начинается

и

человек,

уходят,

есть

но это

его

настроения,

не беда,

они

приходят

от них остается опыт,

личность обогащается, питается потом зарядом былых настроений, делается более зрелой, анали­ зируя

их

смену.

В уже упомянутой статье «Настроение) читаем прямо-таки дефиницию: «Настроение целостная форма жизнеощущения человека). Как это понять?

Опять

все

вроде

бы

само

собой

разумеется.

Существует жизнеощущение человека; знаем же ведь мы по себе, что живем и одновременно

ощущаем, что живем. Наше жизнеощущение, далее,

похоже на поток,- положим, на ту реку, о которой

как

будто

бы

говорил

Гераклит,

или

на

поток

сознания, о котором говорят в 20-м веке. Словом, жизнеощущение это некий поток жизни. Всё течет

ивсё изменяется, или наоборот, все течет и ничего не

меняется;

наше

дело

не

жизнеощущение

в

-

деталях,

а

в

том,

недооформленный

что

поток,

приобретающий в настроении целостную форму. Откуда спустилась целостная форма? Как она смогла ввести в свои берега поток жизнеощущения?

На этот вопрос мы уже 'не слышим ответа. По-видимому, для автора определения речь идет опять о слишком понятных вещах. Как-то смогла!

-

С

нерасчлененного

представления

о

целом), а если бы не было целого, мы ничего не смогли бы и познавать. Так что, нас пристыдят. не

надо

спрашивать,

откуда

взялась

целостная

форма. Без целостных форм не было бы ни сущего, ни познания. Между прочим, мир тоже целостная форма, а именно верховная форма самой всеобъ­ емлющей

цельности.

Что все же такое цельность? Вопрос способен вызвать теперь уже раздражение философа, занятого

важными

проблемами.

Это

цельность,

само

собой

ясно! Нет, все-таки? Это единство! Но что такое единство? Единство есть свойство единого, одного. Что такое единое'? В самом деле, что такое одно? Число. Что такое число'? Неизвестно. Определения числа

не

сушествует.

количество,

единицу, единица формализовать эту определять

Число

количество

число

определяют

через

счет,

число. Можно как процедуру, например, как

«понятие,

количественной характеристики сылкой к термину «количество),

через

счет

через

угодно можно

служашее

для

предметов), с от­ причем количество

определяется как «отображение общего и единого), единое,

в

свою

«множество»

очередь,-

как

«класс),

как

«начало

«класс)

как

множества),

«совокупность

18

В.

элементов»,

Можно

еще

В.

т.

е.

суть

опять

абстрактнее:

равночисленных

сы»

Бибихин.

классов»,

классы,

между

единство

число

а

В.

мир

единиц,

есть

«класс

число.

«равночисленные

всеми

соблюдается

одно-однозначное

сопоставить

элемент

элементами

всех

клас­

которых

соответствие,

т.

е.

«элемент

как при

класса»

невозможно

класса.

этим

Единство

неведомым

есть

единое,

единое

число,

есть

единицей.

число,

число

ссть счет единиц, количество единств. Стоп. дальше пути

нет.

Но, может быть, пора честь уподобляемся ли мы той школьнице, верила,

что

дважды

два

четыре?

А

знать? Не которая не

мы

встаем

в

тупик перед единицей. Заблудились даже не в трех соснах. Надо же, наконец, соблюдать какие-то правила философского приличия, не придираться к мелочам, заняться делом. Все ведь знают, что такое единое. Единое есть единое. Пора бросить, скажут нам, словесные фокусы; так много насущных задач, их

надо

решать,

а

не

высматривать

сложности

там,

где уже все понятно и просто. Обратитесь к жизни, довольно

игры

ума.

Вся жизнь теперь, между прочим, строится на научных основах. Вся наука математизирована. А вот мы вдруг обнаружили, что неизвестно, что такое число, начало математики. Впрочем, о неопределимости

мешало

числа

математике

знали

всегда,

развиваться.

и

даже

это

не

наоборот.

Избавившись от ненужной метафизики, математика

и

другие

науки

нестесненной

впервые

быстротой,

стали

прогрессировать

достигнув

не

знало

человечество;

и

палки

в

лимости

колеса,

некстати

напоминая

о

неопреде­

числа.

операций и не задумывающейся, по своему существу

ции не выбираемся, достигая только того, что запутываем себя, чтобы уйти от встречи лицом к с

еще

они, математика и науки, будут развиваться дальше,- при условии, что им не будут ставить

иначе,

единицу, единица есть число. Из тавтологии определении числа мы при любой формализа­

лицу

никогда

19

мир

Но, может быть, блестящая слепота науки, заботящейся о точности и правильности своих

Но

определить

Бибихин.

ведь

элементу одного класса можно без двусмысленности другого

которых

В.

с

результатов,

неспособной

задуматься

о

том,

что

вне

этих

операций, о 10М, с чем она имеет дело до научной

обработки, поскольку предметом науки может стать только

то,

что

заранее

«представлению»,-

уже

эта

подвергнуто

блестящая

научному

слепота

которая позволит ей развиваться и тогда,

науки,

когда на

Земле не останется земли, когда придется решать задачи жизнеобеспечения застекленных автономных колоний

в

космосе,

никакого бытия,

и

когда

не

останется

уже

тогда она придет к своим самым

головокружительным

изобретениям,

тогда

только

избавится от всех помех,- может быть, эта слепота науки

к

тому,

оплошности

что

не

деятелей

научно,

науки,

а

число,

не

происходит

оттого,

что

однажды разрешила себе навсегда забыть, не

знает,что

сне,

и

такое

чем она оперирует,

продолжает

и

энает,

знает только,

может

продолжать

видит,

кроме

своих

операций,

по

наука

что она

словно

во

что оперирует

оперировать?

Что бытие науке безразлично по безразлично, потому что она ничего в не

не

существу принципе

и

в

этих

операциях бытие остается аккуратно обойденным, хотя и необходимым, необходимым по необходимо­ сти обойденным,- может быть, это безразличие науки к бытию происходит оттого, что наука не знает,

что

такое

число,

единица,

единое?

Что за странное предположение. Наука скользит мимо бытия, потому что не хочет задуматься о том, что такое единица, число? И вдруг мы

20

В.

вспоминаем:

бытие.

В.

по

древнему

Странно.

мир

Бибихин.

да,

В.

определению,

единое

было такое. Это

есть

в платонов­

ском «Пармениде». И не только. Единое есть бытие, бытие есть единое это, собственно, вся

античность. И все Средневековье. И Новое время, между прочим, долго тоже, пока не забылось это - единое есть бытие. Так что же, бытие упущено наvкой и техникой с самого начала по той простой

причине, что наука и техника упустили спросить,

что такое число, что такое начало числа, единое? Не может быть! Зачем сразу такие крайности, такие парадоксальные выводы. Не задумываться же науке и технике над каждой единицей,

в

ней

Кроме

просто

усматривая

бытие.

того,

древние,

какое-нибудь

зидательность.

Ну

наверное,

иносказание,

конечно

же:

имели

в

хитроумную они,

виду

на­

возможно,

просто хотели сказать вот это самое, что бытие невозможно без единства, без цельности, тяготеет к

целостным

туманность

формам.

постепенно

сволакивается

в

Размытая

первоначальная

свертывается

волокна,

в

нити,

в

клубки,

в

струны,

приобретает числовую структуру. Вот вам и ответ, разъяснят нам: форме,

к

выразили

форме:

Нет.

бытие

числу,

этот

единое

Платон

всегда тяготеет

а

древние,

очевидный

есть бытие, в

факт

к

парадоксалисты,

в

причудливой

бытие есть

«Парменидея

целостной

говорит

единое. не

о

том,

что бытие тяготеет к единству и что все постепенно неким образом сволакивается в волокна и сплетается в цельности, мало-псмалу образуясь. Он и вся классическая

философия

упрямо

повторяют

свое:

единство не свойство и не тенденция бытия, бытие есть единое, единое есть бытие, unum et esse conveгtuntur. Никакое количество диалектики не поможет разгадать эту загадку. Мы можем разве что снова закрыть на нее глаза. Или еще раз

В.

21

мир

Бибихин.

заново переписать историю философии. Но лучше, если

мы

что

в

будем

ней

просто

помнить,

написано:

пусть

не

понимая,

conveгtuntur,

unum et esse

бытие и единство взаимообратимы. Не то что бытие приобретает

развития

со

временем,

черты

постепенно,

единства

"::Iи

с

по

~MOГO

ходу

начала

Обладает

ком,

единством как своеи чертои или призна­ другое: бытие есть единство, нет единства,

а

которое не

не было

было

Ну

бы

бы

бытием,

единством.

вот,

Мы

недоставало

нет бытия,

упираемся

вставать

в

в

которое

тупик.

тупик

перед

старинным парадоксом. Возможно, он уже давно благополучно разъяснен. Существует же для чего­

нибудь дисциплина проще:

хотя

известно,

метафизика физику.

_

бы

что

истории

и

не

Платон

преодолена.

Разве

деструкция

не

так

философии.

разъяснен,

это

-

Хайдеггер у

него

метафизики?

все

Или

еще

равно

ведь

метафизика,

разрушил

поставлена

а

мета­

задача

Какое после этого еще

может быть, серьезно говоря, единое, взаимообра­

тимое с бытием? Может быть, еще «умопостигаемое

единое»?

Что-то

из

успокоились,

что

идей

когда

нет,

и

мир»,

то

тные

сферы.

имеем

мира

никако~ мы

ввиду,

Надо,

идей?

Мы

потустороннего

сеичас

говорим

наверное,

подумают

не

давно ~ир~

«идеиныи

трансценден­

про

нас,

иметь

праздный ум, чтобы на досуге разбирать, что такое

единое, что такое тождество и почему бытие даже не

«тождественно»

единому,

у древних, наверное, был

у

просто

есть

единое.

этот досуг, схоле, их философская «школа». А

нас сколе нет,

нас

а

- они же рабовладельцы

нет

нам недосуг.

настроения

входить

в

В конце эти

концов,

единые,

у

иные,

тождества.

Между

прочим,

«нет

настроения»

вовсе

не

значит, что в нас вообще нет никакого настроения, как раз наоборот. «Нет настроения» т. е. нет

22

В.

В.

Бибихин.

мир

В.

настроения для этого вот, а именно потому, что мы настроены делать что-то другое. Настроение как раз есть, мы только не знаем точно какое

хотя знаем определенно, что это не на~троени~ разбираться, единое иное ли другому или неиное ему и бытию. Настроению нет дела до единого и

его иного. Правда, н~строению, честно говоря, нет

дела и до

«целостнои

формы».

Настроение

это

-

настроение.

Настроение -

это когда за суетой иненужными

встречами,

за раздергивающими заботами неведомо

не

музыка,

откуда, может быть, из детства просится не музыка, сама

неслышный

тон,

а

он

словно

только

заглушен

один

шумом,

но

ее

будет

яснее слышен, когда мы останемся наконец наедине

с собой и пойдем по людной вечерней улице. Настроение захватит нас, и не только нас, а всё вокруг

склонит

в

свою

сторону,

и

МЫ

словно

в

стихи,

завороженные будем бояться, что его что-то спугнет.

Такое

настроение

может

превратиться

которые не нарушат настроения,

ему

быть

собой

настроением

многих,

остаться

других

может

настроение

и

быть,

людей,

превратится

а наоборот

навсегда

может

настроением в

музыку

-

дадут

и' стать

быть,

времени; оно

очень

или

ведь

и

так с самого начала было неслышным тоном; или

ни ВО что не превратится, а развеется, когда чей-то голос проницательно спросит со стороны: «что ЭТО ты

сегодня

такой

задумчивый?»

и

мы

к

собственному стыду поспешим заверить, что вовсе нет,

что

все

это

так,

ничего.

Почему настроение так заметно? Почему, еще

только

издали

видя

человека,

с

которым

у

нас

деловое общение, мы спешно и старательно стираем

В.

Бибихин.

23

мир

но, и только под защитой чужого участия мы перестаем стыдиться. Настроение мгновенно заде­

вает: «Что С тобой?» Его каким-то неведомым путем замечают раньше, чем особенности костюма, состояние

могут

здоровья.

не

некоторых

Придите

заметить. местах

это

в

странной

Придите

без

разрешается

и

одежде,

одежды.

уже

В

привычно.

Но необычное настроение никогда не будет оставлено без внимания. Настроение чувствуют, даже если отвернешься. Есть общепринятые настро­ ения. ЗЯ НИ,~его иметь, а как бы мы ни увеличивали чи~ло, все равно окажется, что самое большое :ис~о все равно некое единство, т. е. опять

своего

рода

единица.

И

падай

хоть

вниз

в

бесконечно малые, хоть вверх, в бескон~чно большие, хоть в «элементы», начала хоть в последние бесконечности, все равно упад~шь в одну

и ту ,же единицу, из которой Никогда не выпадешь.

не мы так установили, повторяет Божсственная при рода такова.

И

Ямвлих

«И всякая совокупность множества,

'

но

равно как

и Всякая часть деления, образуется через единицу' десятка это единство, тысяча это тоже некое единство, и тысячная часть опять единство, и

так все части до бесконечности. В каждом из Этих

чисел единица по своему виду (эйдосу, ЕПiEt ) одна и та же, по величине же все новая и новая

Порождая

саму

себя

из

самой

себя

сказали бы, во всех структурах всех вещей] ... Единица порождает сама себя и от самой себя рождается как самосовершенная. безначальная и бесконечная, представляясь причиною постоянства, подобно тому как и бог в своих природных энергиях мыслится сохраняющим и соблюдающим разные природы. Единицу называют не только богом, но и умом, и мужеженским началом.л Единицу именуют демиургом

и

ваятельницей.л

ее...

отожде­

ствляют с Промстеем». Это Ямвлих, математик начала 4 века. Мы из всего этого почти ничего не понимаем. Какая идея

идей, ЕtБо