Свобода совести в России: судьба законопроектов начала XX века

ДОРСКАЯ Александра Андреевна

СВОБОДА СОВЕСТИ В РОССИИ : СУДЬБА ЗАКОНОПРОЕКТОВ НАЧАЛА ХХ ВЕКА

Санкт-Петербург Издательство РГПУ им. А.И. Герцена 2001 год

2 ББК 67.3,021 Д.55

Рецензенты: д.ф.н., проф.С.А. Сидоров (зав.кафедрой государственно-правовых дисциплин РГПУ им. А.И. Герцена); К.ю.н., доцент В.М. Александров (Санкт-Петербургский филиал Российской таможенной академии им. В.Б. Бобкова); К.ю.н., проф. Александрова С.П. (Ленинградский государственный областной университет им. А.С. Пушкина)

Дорская А.А. Д.55 Свобода совести в России: судьба законопроектов начала ХХ века. Монография. – СПб., Издательство РГПУ им. А.И. Герцена,2001. 143 с.

ISBN 5-8064-0501-Х

3 ОГЛАВЛЕНИЕ

3

Введение. Глава I. Проблема свободы совести в России до революции 1905-1907 гг.

18

1. Российское законодательство начала ХХ века о положении 18

представителей различных вероисповеданий.

2. Вопрос о свободе совести в науке и общественной жизни России. Глава II. Разработка вопроса о свободе совести от указа 12 декабря 1904 32

года до созыва I Государственной думы.

1. От указа 12 декабря 1904 г. к указу 17 апреля 1905 г. 2. Разработка “ начал веротерпимости” от указа 17

апреля до

Манифеста 17 октября 1905 г.

3. Вопрос о свободе совести после издания Манифеста 17 октября 1905 г. Глава III. Вопрос о свободе совести в деятельности Государственной думы (I-IV созывов) и Государственного совета.

1. I Государственная дума.

42 42 56 65 75

2. II Государственная дума.

75

3. III Государственная дума и Государственный совет.

80

4. IV Государственная дума.

91

Заключение.

107

Приложения.

120

Источники и литература

126 128

4 ВВЕДЕНИЕ

Современная юридическая наука относит свободу совести к числу проблем, имеющих постоянную актуальность, считая ее, с одной стороны, одним из важнейших достижений человечества, но с другой подчеркивая, что свободу совести нельзя завоевать раз и навсегда, т.к. она - “первейший элемент свободы человека от любой формы угнетения”1. Во Всеобщей декларации прав человека, принятой Организацией Объединенных Наций 10 декабря 1948 г., в статье 18, говорится, что “ каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении выполнении религиозных и ритуальных порядков”2. Правовые основания свободы совести и указания на ее границы содержатся также в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) и в Международном пакте о гражданских и политических правах (1966 г.). Поэтому становление правового государства в России, решение многих региональных проблем, в которых значительную роль играет религиозный фундаментализм, делают эту проблему актуальной для нашей страны. Однако выработка новой модели религиозной политики является достаточно сложным процессом. Проблема разработки нового законодательства о свободе совести стала актуальной в 1986-1990 гг., когда союзный центр через обновление пытался сохранить существующее государство, а в союзных республиках набирало силу сепаратистское движение. В этих условиях " властные структуры, и в центре и на местах, надеялись достичь своих политических целей с помощью " религиозного фактора", ставили перед собой задачу

формирования новой политики в области свободы совести"3. В 1988 г. началась разработка

законопроекта о свободе совести, и 25 октября 1990 г. он был принят Верховным Советом РСФСР. Однако, уже к началу 1993 г. стали очевидны деструктивные тенденции в религиозной ситуации страны, проявившиеся в быстром распространении новых религий и иностранных религиозных миссий, возникновении конфликтных ситуаций между различными конфессиями. По оценке таких специалистов, как М.И.Одинцов, И.Н.Вишнякова4, не совсем удачно оказалась сформулирована и ста-

5 тья 28 Конституции РФ 1993 г. о свободе совести: " Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними". Добавление к свободе совести свободы вероисповедания повлекло за собой только путаницу. В этот период был создан Христианский юридический центр ( ХЮЦ), президентом которого стал известный юрист Владимир Ряховский. Целью данного Центра стала защита прав и религиозных свобод граждан. Ведущие специалисты ХЮЦ стали также экспертами Государственной думы по вопросам религиозного законодательства. В начале 1994 г. при Центре был учрежден Институт религии и права, который стал заниматься научно-исследовательской работой по изучению практики применения действующего религиозного законодательства

и

разработкой рекомендаций по

его

5

совершенствованию . Под редакцией кандидата юридических наук, члена Московской городской коллегии адвокатов А.В.Пчелинцева стал издаваться журнал "Религия и право". 19 сентября 1997 г. Государственная дума приняла новый федеральный закон “О свободе совести и религиозных объединениях”. По оценке А.Е.Себенцова, который первым написал комментарий к данному закону, " новый закон явился плодом длительных дискуссий и непростого компромисса как в Парламенте, так и между Президентом, руководством крупнейших религиозных организаций России и Парламентом. В игру были вовлечены не только внутрироссийские силы, но и Президент США Б.Клинтон и Конгресс США, папа Римский Иоанн Павел II, международные правозащитные организации"6. После принятия закона споры продолжились. Это объясняется внутренней противоречивостью

и

двусмысленностью его

некоторых статей. В свою очередь это породило обращение российских граждан в Европейский суд по правам человека 7, а также решения Конституционного Суда РФ по делам о проверки конституционности отдельных статей закона8. В результате большинство специалистов признают, что законодательство о свободе совести в современной России нуждается если не в серьезной переработке, то хотя бы в доработке9. Богатый исторический опыт может помочь в поиске этой модели. Одним из наиболее интересных и значительных в истории вопроса о свободе совести в России был период 1905-1917 гг. Во-первых, приблизительно с 1904 г. требование свободы совести стало массовым. Во-вторых, велась значительная законотворческая работа. Точкой отсчета стал императорский указ 12 декабря 1904 г. “ О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка”, после издания которого Комитет министров разработал указ “ Об укреплении начал веротерпимости”, подписанный Николаем II 17 апреля 1905 г. Реализацией этого указа занимались и Комитет министров, и министерства, и Особое совещание, а потом Государственная дума всех четырех созывов. Только Временное правительство в 1917 г. пошло на решение вопроса о свободе совести в России. Целью настоящей работы является изучение законотворческой деятельности различных высших и центральных государственных

6 учреждений России по проблеме свободы совести в 1905-1917 гг., т.к., на наш взгляд, этот период один из наиболее интересных и значительных в истории рассматриваемого вопроса. Во-первых, приблизительно с 1904 г. требование свободы совести стало массовым. Во-вторых, Во-вторых, велась значительная законотворческая работа. Точкой отсчета стал царский указ 12

декабря 1904

г. “ О

предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка”, после издания которого Комитет министров разработал указ “ Об укреплении начал веротерпимости”, подписанный Николаем II 17 апреля 1905 г. Реализацией этого указа занимались и Комитет министров, и министерства, и Особое совещание, а потом Государственная дума всех четырех созывов. Только Временное правительство в 1917 г. пошло на решение вопроса о свободе совести в России. История законодательства о свободе совести насчитывает уже несколько столетий. Есть мнение, что впервые свобода совести получила закрепление в Великой хартии вольностей 1215 г.10, хотя такое понятие и не использовалось. Разработка термина “ свобода совести” относится к эпохе Просвещения. Уже предшественник французского Просвещения П.Бейль (1647-1706) в “ Историческом и критическом словаре” высказывал мнение, что свобода совести - это право исповедовать любую религию и право не верить в Бога совсем11. Просветители отнесли свободу совести к числу естественных прав каждого человека, однако, в толковании этого понятия часто наблюдалась путаница и неопределенность, что объяснялось огромной политизацией и идеологизацией данной проблемы. Сегодня исследователи также отмечают “ некоторую неудовлетворенность содержанием понятия “свобода совести””12. Это связано, прежде всего, с тем, что свобода совести может рассматриваться и как философская, и как юридическая категория. В первом случае свобода совести может выступать как свобода убеждений

человека в целом. Однако в юридическом смысле свобода совести обычно

связывалась и связывается со свободой религиозных убеждений.

Т.к. диссертация посвящена

законотворческому процессу, то именно второй подход лег в ее основу. Нет единого мнения по вопросу о том, в какой формуле свобода совести получает юридическое закрепление. Еще в начале XX в. в России выделились две позиции. Первая заключалась в том, что свобода совести приравнивается к свободе вероисповеданий. Вто-

7 рая - на наш взгляд более логичная, - разграничивала эти понятия, вводя три степени свободы в области религиозных верований: 1) свободу веры, т.е. свободу внутренних убеждений каждого лица; 2) свободу вероисповедания, состоящую в праве тех, кто принадлежит к одному и тому же религиозному учению, соединяться в союзы, совместно исповедовать свою веру и исполнять обряды своего культа; 3) свободу совести, являющуюся наиболее широким понятием, которое, кроме свободы вероисповедания, предполагает еще отсутствие любых ограничений, находящихся в зависимости от религиозной принадлежности, и официальное признание неверия. Проблема свободы совести привлекала внимание исследователей и в дореволюционный, и в советский периоды, а также в наши дни. Особенностью данной темы является то, что проблемой свободы совести занимались и занимаются как юристы, так и историки и философы, а поэтому круг литературы и научных подходов обширен. До революции 1905 г. существовал ряд теоретических работ, посвященных данному вопросу13. Практически все они приравнивали свободу совести к свободе вероисповеданий, поэтому вопрос о свободе совести рассматривался в любой работе об “ иноверии”, к нему обращался каждый специалист по церковному праву14. Итогом этих исследований служило утверждение, что в России свобода совести давно дарована. Однако в общественном мнении ( особенно после отлучения Л.Н.Толстого от церкви в феврале 1901 г.) наметилось несогласие с таким выводом. Первым более широко взглянул на вопрос о свободе совести профессор Томского университета М.А.Рейснер, издавший сборник статей под названием “Государство и верующая личность”15, где подробно рассмотрел как теоретическую, так и историко-юридическую стороны свободы совести в России. Из главных выводов М.А.Рейснера необходимо выделить следующие: 1) свобода совести в современном смысле слова - это возможность для каждого “верить в то, во что он хочет, или даже не верить ни во что”16; 2) связь вероисповедного вопроса с национальным; 3) государство, даруя каким-либо конфессиям привилегии, берет с них плату в виде потери автономии и свободы. Отдельные

попытки

анализа

законодательных актов

о

свободе

совести

начали

также

предприниматься еще современниками. Естественно, что зачастую они были излишне эмоциональными, но отражали борьбу различных мнений и интересов по данному вопросу. Думской законодательной деятельности по проблеме свободы совести были посвящены книги представителей православного духовенства -

17

протоиереев И.Восторгова и Т.Буткевича , в которых

содержалась крайне негативная ее оценка. Главными виновниками создания “ неудовлетворительных” законопроектов о свободе совести они считали думцев (прежде всего, кадетов и октябри-

8 стов), преследующих либо чисто партийные, либо свои национальные интересы, которые, унижая православную церковь, разрушают основы русской государственности. Т.И.Буткевич проделал огромную работу, первым выделив некоторые этапы законотворческой работы: деятельность Комитета министров по разработке указа 17

апреля 1905

г., Особого совещания под руководством графа А.П.Игнатьева,

Государственной думы III созыва. Необходимо отметить, что оба автора абсолютно точно предугадали судьбу законопроектов о свободе совести, говоря, что они не пройдут Государственный совет и никогда не будут подписаны императором. На совершенно другой позиции стоял автор исследования “Церковные и вероисповедные вопросы в III Государственной думе” (СПб.,1912) И.Никаноров. Принадлежа к партии октябристов, он, широко цитируя речи депутатов, всячески защищал редакции законопроектов, составленные в думских комиссиях, где главную роль играли представители его партии. Из работ советского периода необходимо выделить статью М.Н.Курова ( Брянск) “ Проблема свободы совести в дореволюционной России”18, в которой впервые достаточно полно были выделены и кратко охарактеризованы основные вехи законодательной работы, с которыми нельзя не согласиться: указ 12 декабря 1904 г., указ 17 апреля 1905 г., Манифест 17 октября 1905 г., правительственные и депутатские законопроекты в думский период, закон “О свободе совести” Временного правительства. Однако автора не затрагивал вопрос об их подготовке и о всех перипетиях, связанных с ней. Другие исследования этого времени, затрагивающие вопрос о свободе совести, в основном, были посвящены двум взаимосвязанным проблемам. 1)

Констатировалась невозможность существования

свободы совести в несоциалистическом государстве. Свобода совести рассматривалась, прежде всего, как свобода атеистических воззрений. Эта позиция защищается, например, в работах Е.Ф.Грекулова “Православная инквизиция в России” ( Л.,1964) и С.Г.Струмилина “ Бог и свобода. О вере и неверии” (М.,1961). Несмотря на идеологизацию проблемы, авторам удалось собрать богатый фактический материал о положении православной и “ иноверных” церквей в России и выделить этапы изменений в положении представителей различных вероисповеданий. 2) совести в жизнь трактовалась ис-

История борьбы за воплощение принципа свободы

9 ключительно как борьба социал-демократии, а затем коммунистической партии. Ярким примером такого подхода была, например, межвузовская научно-теоретическая конференция, посвященная 50-летию ленинского декрета “ Об отделении церкви от государства и школы от церкви” под названием “ Великая Октябрьская социалистическая революция и осуществление принципов свободы совести”. Отчасти проблема свободы совести рассматривалась в работах, посвященных смежным вопросам. Серьезно затрагивался в научной литературе вопрос о положении православной церкви в России. Этот сюжет достаточно подробно описывается в работах Б.В.Титлинова19, В.М.Андреева20, П.Н.Зырянова21, Е.В.Денисовой22, канадского ученого Д.В.Поспеловского23. В исследованиях, посвященных истории взаимоотношений Думы и правительства, так же рассматривались некоторые сюжеты, связанные с борьбой за законопроекты о свободе совести. Так, в работах известного ленинградского историка В.С.Дякина24 была показана ограниченность указа 17 апреля 1905 г., кратко охарактеризована деятельность Министерства внутренних дел и Совета министров, вызванная стремлением спасти монархический режим, по подготовке законопроектов о свободе совести для внесения их во II

Государственную думу, рассмотрено сворачивание “ реформаторского курса”,

начавшееся в 1909 г. В монографиях А.Я.Авреха25 и Е.Д.Черменского26 исследуется отношение различных думских фракций и правительства к проблеме введения в стране гражданских свобод. Работа Комитета министров по реализации указа 12 декабря 1904 г. была освещена в работе “Кризис самодержавия в России (1895-1917

гг.)” ( Л.,1984) и монографии Р.Ш.Ганелина “ Российское

самодержавие в 1905 г. Реформы и революция” ( СПб.,1991), хотя судьба в Комитете пункта о религии в этих работах не рассматривалась. В последнее десятилетие появился ряд исторических и философских исследований, в которых одной из проблем является свобода совести. В 1995-1996 гг. в свет вышел ряд статей кандидата философских наук О.Ю.Редькиной о вероисповедной политике Временного правительства27, главный вывод которых заключался в следующем: несмотря на то, что правительство пошло на принятие закона “О свободе совести”, существенно изменило положение католиков и старообрядцев, реформирование касалось лишь прав личности, но не взаимоотношений государства и религиозных организаций. В монографии доктора исторических наук С.Л.Фирсова “Православная церковь

10 и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России” (СПб.,1996) было показано, что в условиях первой русской революции властям пришлось обратиться к проблеме свободы совести, но, считая себя сакральным, самодержавие относилось к православной конфессии как к своей “религиозной опоре”, разрушение которой было для него принципиально неприемлемо. Поэтому с конца 1907 г. вопрос о свободе совести “ повис в воздухе”, хотя это мешало нормальной жизни не только “иноверных” исповеданий, но и самого православия. В 1998-1999 г. был опубликован ряд статей кандидата исторических наук Ю.С.Белова о правительственной политики по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905-1917 гг28. Проблемы юридического закрепления свободы совести в России на современном этапе исследовались в сборниках Института религии и права: " На пути к свободе совести" ( М,1989), "Религия и демократия: на пути к свободе совести" ( М.,1994), "Религия и права человека: на пути к свободе совести" (М.,1996), однако в них практически не уделялось внимания историко-правовому аспекту. После принятия в 1997 г. закона " О свободе совести и религиозных объединениях" появился ряд новых исследований по проблеме свободы совести. Среди них особенно выделяются: монография Л.Е.Шапошникова " Консерватизм, новаторство и модернизм в православной мысли XIX-XX вв." ( Нижний Новгород,1999),

в

которой

рассматриваются

политико-правовые

взгляды

русских

православных

философов; монография Л.А.Тищенко " Развитие семейного права в России: теоретический и историкосравнительный анализ" ( М.,2000), освещающая некоторые аспекты влияния церковного законодательства на брак и семью в дореволюционный период;

диссертация на соискание ученой степени кандидата

юридических наук И.Н.Вишняковой " Конституционно-правовое регулирование свободы вероисповедания" (М.,2000), первая глава которой посвящена основным этапам развития законодательства о свободе вероисповеданий, начиная с Судебника 1497 г. и заканчивая современностью. Специальных зарубежных исследований по законодательной разработке вопроса о свободе совести в России найти не удалось. Однако некоторые проблемы освещались в связи с рассмотрением положения православной церкви. Эти сюжеты затрагивались уже упоминавшимся канадским ученым Д.В.Поспеловским, американскими исследователями Д.Куртиссом (Curtiss J.Sh. Church and State in Russia. The last years of Empire. 1900-1017. New York, 1940) и Г.Л.Фризом (статья “Церковь, религия и политическая культура на закате старого режима” в сборнике “ Реформы или революция? Россия. 1861-1917

гг.”

(СПб.,1992. С.31-43)). К кругу источников по российскому законотворчеству о свободе совести относятся: законы, законопроекты, подготовительные материалы к ним, статистические сведения, уставы и программы политических партий, письма, дневники, мемуары людей, которые участвовали в законотворческой работе или были особо заинтересованы в решении данного вопроса, научные труды и периодическая печать того времени. Как таковых законов о свободе совести было немного. К ним можно отнести пункт шестой указа 12 декабря 1904 г. “ О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка”, указ 17 апреля 1905 г. “ Об укреплении начал веротерпимости”, пункт первый Манифеста 17

октября 1905

г. “ Об

усовершенствовании государственного порядка”, закон 17 октября “ О старообрядческих и сектантских общинах” и постановление Временного правительства о свободе совести от 14(27) июля 1917 г. Но к этому списку вплотную примыкает обширное законодательство о положении представителей различных вероисповеданий. Главными источниками являлись Уставы духовных дел иностранных исповеданий (Свод законов Российской империи (далее - СЗРИ), т.I, ч.I), Закон о состояниях, определявший сословные права духовных лиц инославных и иноверных исповеданий (СЗРИ,

11 т.IX),

Законы гражданские,

устанавливавшие порядок

заключения

браков инославных

с

православными (СЗРИ, т.X, ч.I), Устав строительный, в котором излагался порядок разрешения постройки храмов и молитвенных домов ( СЗРИ, т.XII, ч.I), Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1885 г. ( СЗРИ, т.XV) и новое Уголовное уложение 1903 г., где уголовная ответственность устанавливалась за “совращение” из православия и другие религиозные преступления, Устав о паспортах, регламентировавший порядок пересечения границы иностранными духовными лицами (СЗРИ, т.XIV), Устав о предупреждении и пресечении преступлений, определявший порядок деятельности духовных лиц различных вероисповеданий (СЗРИ, т.XIV). Законопроектов же, посвященных непосредственно свободе совести, было несравнимо больше. Их анализ показывает, что, в основном, они стали разрабатываться уже в думский период. Часто параллельно с правительственным законопроектом возникал и депутатский. Т.к.

многие из них не опубликованы,

главным источником здесь являются фонды Российского государственного исторического архива ( далее РГИА): правительственные законопроекты практически полностью собраны в фонде Совета министров (1276), а думские соответственно - в фонде Государственной думы (1278). Материалы подготовки законов и законопроектов содержатся, в основном, в фондах высших и центральных государственных учреждений. В фонде Государственной думы (1278) собраны журналы заседаний и запросы думских комиссий, занимавшихся проблемой свободы совести. Они не были опубликованы и мало отражены в научной литературе, хотя позволяют сделать достаточно полный анализ работы этих комиссий и сравнить их редакции законопроектов с правительственными и с окончательными. В

фонде 1276 (

Совет

министров)

хранятся

все

правительственные

законопроекты

и

подготовительные материалы к ним, составленные в первый междумский период, Особые журналы Совета министров по данному вопросу, материалы заседаний Особого совещания для согласования действующих узаконений по делам веры с указом 17 апреля 1905 г. под руководством графа А.П.Игнатьева, отдельные письма председателей Совета министров С.Ю.Витте и П.А.Столыпина ( в личном фонде которого (1662) источников по данной проблеме не обнаружено), а также подборка газетных статей.

12 К сожалению, в фонде Комитета министров (1263) удалось найти только официальные журналы заседаний, не отражающие сам ход обсуждения вопроса о свободе совести. Отчасти этот пробел компенсируется материалами личных фондов. В фонде управляющего делами Комитета министров Э.Ю.Нольде (727) хранятся записки С.Ю.Витте о порядке рассмотрения Комитетом данной проблемы. Фонд самого С.Ю.Витте (1622) содержит письма и газетные вырезки, среди которых особое место занимает статья А.В.Руманова о беседе с бывшим председателем Комитета министров и Совета министров, приоткрывающая завесу над подготовкой указа 17 апреля 1905 г. Обширный материал хранится в фонде 821 ( Департамент духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел). Здесь собраны ходатайства о переходе из православия в другую веру, вызвавшие затруднения у местных властей, записки представителей различных вероисповеданий о религиозных стеснениях, подборки газетных статей и письма высших сановников по вопросу о свободе совести. Аналогичный материал, касающийся римско-католической церкви, содержится в фонде 826 (Канцелярия римско-католических митрополитов). Сведения об облегчении участи осужденных за религиозные преступления и о трудностях, с которыми местные власти столкнулись после указа 17

апреля 1905

г., находятся в фонде 1405

(Министерство юстиции). В работе также были использованы материалы фондов 744,

где собраны

Высочайшие указы, рескрипты и всеподданнейшие доклады по Министерству народного просвещения, и 1149 (Департамент законов Государственного совета), отражающие подготовку введения в действие нового Уголовного уложения и изменение положения католиков, старообрядцев и сектантов. В фондах 796 ( Канцелярия Святейшего Синода) и 797 ( Канцелярия обер-прокурора Св. Синода) удалось найти только описание рассмотрения частных случаев перехода из православия в другие вероисповедания. Но в личных фондах обер-прокуроров Св.Синода К.П.Победоносцева /24.04.188018.10.1905/ (1574)

и П.П.Извольского /27.07.1906-05.02.1909/ (1569)

есть письма, характеризующие

отношение членов Синода к проблеме свободы совести. Данные материалы фонда К.П.Победоносцева были опубликованы М.Н.Куровым. К подготовительным материалам относятся также “ Журналы Комитета министров по исполнению указа 12 декабря 1904 г.”

13 (СПб.,1905), “Справка о свободе совести, составленная Департаментов духовных дел иностранных исповеданий МВД” ( СПб.,1906), “ Материалы согласительных комиссий и Государственного совета по возвращенным в

Государственную думу для

нового рассмотрения законопроектов” ( СПб.,1912),

Стенографические отчеты о деятельности Государственной думы I-IV созывов и Обзоры деятельности комиссий и отделов Государственной думы III и IV созывов (СПб.,1908-1916). Для

исследования

положения

представителей

различных

вероисповеданий

в

России,

необходимости введения свободы совести в России, значения законов о свободе совести в жизни российского общества в работе использованы официальные статистические данные, собранные Министерством внутренних дел и Министерством юстиции; цифры, полученные на основании переписи населения 1897 г.29; сведения о депутатах Государственной думы I-IV созывов30. Для выявления тенденций в вероисповедной политике проводились и самостоятельные подсчеты. Например, составление таблицы о порядке рассмотрения пунктов указа 12 декабря 1904 г. позволило определить значимость шестого пункта; анализ вероисповедной и партийной принадлежности членов различных комиссий Государственной думы, занимающихся вопросом о свободе совести, дал возможность для вывода о личной заинтересованности в том или ином решении проблемы. Также небезынтересными оказались материалы 826 фонда РГИА (Канцелярия римско-католических митрополитов), где описывалось 96 случаев осуждения римско-католических священников Могилевской епархии за преступления, связанные с вероисповедным вопросом, после I русской революции31. Произведенные подсчеты помогли установить статьи Уложения о наказаниях уголовных и исправительных редакции 1885 г. и Уголовного уложения 1903 г., по которым наиболее часто производилось осуждение. Как источники выступают также программы и уставы различных политических партий, которые позволяют выяснить актуальность вопроса о свободе совести и отношение к нему различных сил, боровшихся в Государственной думе. Важное место среди источников занимают письма, дневники, мемуары людей, участвовавших в законодательной разработке вопроса о свободе совести.

14 В

работе

использованы

опубликованные

письма

обер-прокурора

Святейшего

Синода

К.П.Победоносцева к Николаю II, к председателю Комитета министров С.Ю.Витте, письма на имя Витте, хранящиеся в его личном фонде № 1622 в РГИА, письма председателя Совета министров П.А.Столыпина к обер-прокурору Св.Синода П.П.Извольскому (Ф.1569 - личный фонд Извольского). Из дневников по данной теме удалось найти только дневник члена III Государственной думы отца Феодора Никоновича, в котором подробно описано обсуждение в Думе законопроекта “ О переходе из одного вероисповедания в другое”32. Очень многие интересные моменты законодательной разработки вопроса о свободе совести раскрывают мемуары. Прежде всего, это мемуары председателя Комитета министров, а затем - и Совета министров, одного из авторов указа 17 апреля 1905 г. С.Ю.Витте33. Однако, как показали петербургские историки Б.В.Ананьич и Р.Ш.Ганелин, “ до последнего дня своей жизни он оставался увлеченным и страстным политиком, не терявшим надежды вернуть утраченные им влияние и власть. Достижению этой цели было подчинено и писание мемуаров”34. В некоторых случаях мемуары С.Ю.Витте сравниваются с инспирированными им статьями, которые публиковал в различных периодических изданиях журналист А.В.Руманов. К сожалению, в мемуарах некоторых высших сановников, которые участвовали в разработке вопроса о свободе совести, например, В.Н.Коковцова, ничего найти не удалось. Но достаточно богатый материал содержится в мемуарах членов Государственной думы (В.Василевича,

В.А.Маклакова,

Ф.А.Головина,

митрополита

Евлогия,

С.Н.Булгакова)

и

просто

современников данных событий, для которых вопрос о свободе совести так или иначе был интересен (З.Н.Гиппиус, А.П.Извольского, иеромонаха Илиодора,

Е.Н.Трубецкого и других). Мемуары помогли,

прежде всего, в понимании “духа эпохи”, тех требований, который выдвигало российское общество, и того, как современники оценивали многие политические события. Отдельно следует выделить также научные труды того времени,

часто само их появление и

затрагиваемые проблемы отражали актуальность и степень разработанности того или иного вопроса. Прежде всего, здесь следует упомянуть докторскую диссертацию М.Е.Красножена “ Иноверцы на Руси”, материалы докторской диссертации М.А.Рейснера “Государство и верующая личность”, из-

15 данные в виде сборника статей, о которых говорилось выше, а также работы видного ученого по истории парламентаризма В.И.Герье35 о законодательной работе Государственной думы разных созывов и т.д. Богатым

источником является периодическая печать. В диссертации использованы некоторые

официальные издания: орган Святейшего Синода “ Церковные ведомости” и “ Прибавления” к ним, “ СанктПетербургские ведомости”, “ Московские ведомости”, “ Вестник Временного правительства”. Для понимания того, как законодательная деятельность в Петербурге влияла на жизнь в тех губерниях, где вопрос о свободе совести стоял достаточно остро, были рассмотрены газеты “ Киевлянин” и “ Казанские губернские ведомости”. Газетный материал по конкретным вопросам, в том числе и о свободе совести, собирался высшими государственными органами, поэтому в РГИА есть целые подборки статей36. В работе были использованы отдельные номера газет “ Биржевые ведомости”, “ Русское слово”, “ Речь”, “ Петербургский листок”, “ Новое время”, “ Церковный вестник”, “ Церковный голос”, а также статьи из журналов “ Прямой путь”, “ Вестник права”, “Гражданин”, “Православный собеседник”. Ряд газетных статей впоследствии вошел в сборники. К ним относятся: С.П.Мельгунов “ Церковь и государство в России ( К вопросу о свободе совести) ( Ч.1 - М.,1907; Ч.2 - М.,1909); Церковная реформа. Сборник статей духовной и светской периодической печати по вопросу о реформе; ( СПб.,1905); Савва Богданович “Сельский священник в Государственной думе” (СПб.,1911). Таким образом, имеющиеся источники позволяют достаточно полно проанализировать положение представителей различных вероисповеданий в России, отношение общества к проблеме свободы совести, осветить ход законодательной работы по данному вопросу, выяснить различные точки зрения как во властных структурах, так и на частном уровне. ПРИМЕЧАНИЯ 0. См., например: Ловинюков А.С. Свобода совести (анализ, практика, выводы) // Государство и право. 1995. № 1. С.24. 1. Всеобщая декларация прав человека, принятая 10 декабря 1948 г. // Права человека. Основные международные документы. М.,1989. С.138-139.

16 3. Одинцов М.И. Российское государство на пути к свободе совести: потери, приобретения, проблемы (1986-1996 гг.) // Религия и политика в современной России. М.,1997. С.6. 4. Вишнякова И.Н. Конституционно-правовое регулирование свободы вероисповедания. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М.,2000. С.17; Одинцов М.И. Российское государство на пути к свободе совести: потери, приобретения, проблемы (19861996 гг.) // Религия и политика в современной России. М.,1997. С.17. 5. Пчелинцев А.В. Религия и права человека // Религия и права человека. На пути к свободе совести. Выпуск 3. М.,1996. С.11. 6. Себенцов А.Е. Федеральный закон " О свободе совести и о религиозных объединениях": содержание и сущность ( комментарий) // Свобода совести и государственно-церковные отношения в Российской Федерации. Документы и материалы. М.,1998. С.45. 7. Религия и право. 1999. № 1-2; 2000. № 1. 8. Вопросы свободы совести и вероисповедания в практике Конституционного суда Российской Федерации // Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты и судебная практика. М.,2001. С.7-13. 9. Бурьянов С.А. Правовые основания, сущностное содержание и гарантии свободы совести // Государство и право. 2001. № 2. С.22; Вишнякова И.Н. Конституционно-правовое регулирование свободы вероисповедания. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М.,2000. С.20-25. 10. Черемных Г.Г. Свобода совести в Российской Федерации. М.,1996. С.21. 11. Савельев В.Н. Свобода совести: теория и история. М.,1991. С.42. 12. Там же. С.5. 13. Кипарисов В. О свободе совести. Опыт критического исследования вопроса в области церкви и государства с I по IX в. М.,1883; Вып.1; Сильвестр, архимандрит. Современные искатели полной свободы совести перед судом православной церкви. Опыт критического решения этого вопроса. Харьков,1903; Бердников И.С. Новое государство в его отношении к религии ( К вопросу о свободе совести). Речь, произнесенная на торжественном собрании Казанской духовной академии. Казань,1904; Суворов Н. Предисловие к книге Фридриха Маасена “ Девять глав о свободной церкви и свободе совести”. Ярославль,1882; Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость. Сборник статей. СПб,1905 и другие. 14. Бердников И.С. Краткий курс церковного права православной церкви. Казань,1904; Красножен М.Е. Краткий курс церковного права. Юрьев,1900; Его же. Иноверцы на Руси // Ученые записки императорского Юрьевского университета. 1902. № 6. Приложения. С.1-96; Орманиан М. Армянская церковь. Ее история, учение, управление, внутренний строй, литургия, литература, ее настоящее. М.,1913; Оршанский И.Г. Русское законодательство о евреях. Очерки и исследования. СПб.,1877; Гессен Ю. Закон и жизнь. Как создавались ограничительные законы о жительстве евреев в России. СПб.,1911; Павлов А.С. Курс церковного права. Сергиев Посад,1912; Суворов Н. Курс церковного права. Т.2. Ярославль,1890; Цветаев Дм. Положение иноверия в России. Варшава,1904 и др. 15. Рейснер М.А. Государство и верующая личность. Сборник статей. СПб.,1905. 16. Там же. С.416. 17. Восторгов И., протоиерей. Государственная дума и православно-русская церковь. К вопросу о положении церкви в правовом государстве (по поводу законопроектов Думы о свободе совести и отобрании церковных земель). М.,1906. Буткевич Т.И., протоиерей. Думский старообрядческий законопроект перед судом истории. СПб.,1909. 18. Куров М.Н. Проблема свободы совести в дореволюционной России // Вопросы научного атеизма. М.,1981. Выпуск 27. С.252-273. 19. Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг.,1924. 20. Андреев В.М. Либерально-обновленческое движение в русском православии начала XX века и его идеология. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Л., 1972. 21. Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М.,1984. 22. Денисова Е.В. Дифференциация социальной ориентации православного духовенства под влиянием первой русской революции // Социально-философские аспекты критики религии. Критика модернизации догматических основ христианских конфессий. Сборник научных трудов. Л.,1986. С.66-84.

17 23. Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М.,1995. 24. Дякин В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л.,1978. Его же. Буржуазия, дворянство и царизм в 1911-1914 гг. Л.,1988. 25. Аврех А.Я. Столыпин и III Государственная дума. М.,1968; Его же. Царизм и IV Дума. М.,1981; Его же. Распад 3-еиюньской системы. М.,1985. 26. Черменский Е.Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России. М.,1976. 27. Редькина О.Ю. Вероисповедная политика Временного правительства (февраль-октябрь 1917 г.) // Религия, церковь в России и за рубежом. Информационный бюллетень. М.,1995. № 5. С.80-88. 28. Белов Ю.С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905-1917 гг. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. СПб.,1999. 29. Рубакин Н.А. Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы. (На основании официальных и научных исследований). СПб.,1912. 30. Русский народный союз имени Михаила Архангела. Таблица распределения правых членов Думы по комиссиям. СПб.,1908; I Государственная дума. Алфавитный список и подробные биографии и характеристики членов Государственной думы. М.,1906; Краткие биографии членов Государственной думы. СПб.,1906; Бородин Н.А. Государственная дума в цифрах. СПб.,1906; Боиович М.М. Члены Государственной думы ( Портреты и биографии). II созыв (1907-1912 гг.).М.,1907; III созыв (1907-1912 гг.). М..1908; IV созыв (1912-1917 гг.). М.,1913. 31. РГИА. Ф.826. Оп.3. Д.127. Л.720-732. 32. Из дневника члена Государственной думы от Витебской губернии протоиерея отца Феодора Никоновича. Витебск,1912. 33. Витте С.Ю. Воспоминания. Т.2,3. М.,1960. 34. Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю.Витте - мемуарист. СПб.,1994. 35. Герье В.И. I русская Государственная дума. Политические воззрения и тактика ее членов. М.,1906; Его же. Значение III Государственной думы в истории России. Ч.1. СПб.,1912. 36. Например, богатая подборка статей находится: Ф.821. Оп.10. Д.39.

18 ГЛАВА I ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ СОВЕСТИ В РОССИИ ДО РЕВОЛЮЦИИ 1905-1907 гг.

1. РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО НАЧАЛА XX ВЕКА О ПОЛОЖЕНИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РАЗЛИЧНЫХ ВЕРОИСПОВЕДАНИЙ К началу XX века вопрос о свободе совести в российском законодательстве имел уже свою историю. Еще в петровское время закон провозгласил свободу вероисповеданий в России для иностранцев, старообрядцев ( правда, при условии записи в двойной подушный оклад), было разрешено заключение браков между пленными шведами и православными русскими девушками. Однако именно в это время православная церковь окончательно была включена в состав

государственной машины и стала

неотъемлемой ее частью. И хотя каждый император и императрица после Петра I подтверждали свою приверженность идее свободы вероисповеданий, любое посягательство

на положение православия

жестоко наказывалось. Например, в 1738 г. в Петербурге были сожжены иудей Лейба Борухов и капитанлейтенант Возницын за то, что первый обратил в свою веру второго. Именно в XVIII веке власти наравне с миссионерской деятельностью стали использовать регламентирование местных религий. Во второй половине XVIII-начале XIX ситуация несколько изменилась. При Петре III и Екатерине II в Россию были приглашены бежавшие от преследований старообрядцы, им возвращались гражданские права. На некоторое время было запрещено употребление слова “ раскольники”. Екатерина II, а затем Павел I дали широкие привилегии иезуитам, которые были сохранены при Александре I. Расцветало сектантство, мистицизм. Полностью данный курс изменился в царствование Николая I, когда официальную идеологию стала отражать формула “Православие- Самодержавие - Народность”. Начался новый нажим на

19 иноверцев в широком смысле слова и даже массовые гонения. Именно этот курс был закреплен в Своде законов Российской империи, который с небольшими изменениями действовал до 1917 г. Согласно данным переписи населения 1897 г., по вероисповедному принципу российское население распределялось следующим образом: православных было 87 123 604 (69,3 %),

староверов - 2 204 596

(1,75 %), приверженцев армяно-григорианской церкви - 1 179 241 (0,9 %), католиков - 11 506 834 (9,15 %), лютеран - 3572653 (2,83 %), прочих христиан - 198 238 (0,2 %), иудеев - 5 215 805 (4,2 %), мусульман - 13 906 972 (11,1 %), буддистов - 433 863 (0,34 %),

остальных нехристиан - 298 215 (0,23 %)

1

. Т.е. даже по

официальным данным приблизительно 30 % населения составляли неправославные. Однако

сами

современники мало

верили этим цифрам.

Так,

известный исследователь

старообрядчества А.Пругавин в буквальном смысле вышучивал официальную статистику, указывая, что она забывает один очень существенный факт русской жизни - невозможность открыть безопасно для себя свое истинное исповедание2. И действительно примеров тому было множество. Так, в 60-е гг. XIX в. по официальным данным в Ярославской губернии было 7 454

раскольника, однако, статистическая экспедиция, которая сумела

завоевать доверие населения, насчитала 278 417 человек, принадлежащих к расколу, т.е. в 37 раз больше3. Каково было положение различных конфессий в России? В Своде законов Российской империи существовала строгая градация вероисповеданий, которые подразделялись на три основные группы: первенствующая господствующая религия, терпимые, гонимые4. Первенствующей и господствующей в Российской империи признавалась “ вера христианская православного кафолического восточного исповедания”5. А отсюда вытекали и основные положения. К православию обязательно должны были принадлежать император, императрица и жена наследника престола. При всех важнейших государственных событиях к участию в торжествах привлекалось православное духовенство. Исчисление дней, месяцев, праздников, присутственных и неприсутственных дней определялось календарем, принятым православной церковью. Лишь православным давалось право пропаганды своего учения, тогда как духовным и светским лицам других христианских

20 исповеданий и иноверцам было строжайше запрещено прикасаться к убеждениям совести не принадлежащих к их религии6. Иначе наступала уголовная ответственность. По Уложению о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1885 г. за совращение из православия в иное христианское вероучение виновный приговаривался к лишению всех особенных прав и преимуществ и отдавался в исправительные арестантские отделения на время от 1 до 1,5 лет; если же доказывалось, что для такого “совращения” были употреблены принуждение и насилие, виновный подвергался лишению всех прав состояния и ссылке на поселение (ст.187). Достаточно серьезные наказания предусматривало и Уголовное уложение 1903 г., правда, большей частью не вступившее в силу до революции 1905 г. За произнесение или чтение публично проповеди, речи или сочинения, побуждающих православных к переходу в иное вероисповедание с целью “ совращения” предусматривалось наказание в виде заключения в крепость на срок не больше 1 года или арест ( ст.90). Если это деяние было совершено посредством злоупотребления властью, принуждением, обольщением, соблазном выгод или обманом, виновный заключается в крепость на срок не более 3- х лет. Если же “совращение” осуществлялось через насилие над личностью или угрозы следовало наказание в виде ссылки на поселение (ст.83). Среди других преимуществ православной церкви можно выделить еще одно: только для нее не подлежала никаким ограничениям публичность осуществления религии,

религиозных церемоний,

процессий. Такое положение православия вызывало самые различные мнения. Многие считали, что это очень важные преимущества перед остальными церквами, которые неизменно должны быть сохранены. Другие видели в этом угнетение церкви со стороны государства7. Ко второй группе - “ терпимых” -

относилось четыре категории вероисповеданий. Во-первых,

инославные, т.е. христианские исповедания, признанные в России: римско- и армяно-католическое, армяногригорианское, евангелическо-лютеранское и евангелическо-реформатское. Во-вторых, иноверные исповедания или нехристианские: мусульманство, иудаизм, буддизм (ламаизм) и языческие верования. Хотя часто и в законодательстве, и в литературе все вероисповеда-

21 ния, кроме православного, назывались “иноверными”, термин “иноверец” был “размыт”8. В-третьих, сюда относились некоторые секты, признанные законом: гернгутеры9, меннониты10, баптисты, шотландские колонисты в Каррасе ( Терская область), братские общества аугсбургского исповедания. В-четвертых, на практике было допущено существование еще некоторых сект, но без признания их особым вероисповеданием и с разрешением им лишь производить богомоления по их обрядам11. В отношении ко всем этим четырем категориям со стороны государства были некоторые общие черты. В связи с тем, что отпадение от православия не признавалось, все они могли рассчитывать только на естественный прирост приверженцев своей веры, тогда как переход в православие сопровождался всевозможными поощрениями и, прежде всего, освобождением от уплаты всех или некоторых податей. Общим было и то, что государство, допуская деловые, частные связи приверженцев официальной церкви с представителями других вероисповеданий и учений, полностью отрицало возможность религиозного общения: в обрядах, молитвах и т.д. Поэтому в случае смерти “иноверца” в широком смысле слова, когда не было другого духовного лица, кроме православного, священник мог только проводить тело усопшего от дома до могилы с пением “Святый Боже”, с каковым и опустить его в могилу. Хотя часто многое зависело от мнения высших церковных иерархов и конкретного иноверного исповедания. Например, еще в середине XIX в. известный московский митрополит Филарет разрешил делать исключения для лютеран, которые при жизни почтительно относились к православной церкви. Для них Филарет разрешал домашнюю молитву и панихиду12. Кроме того, во всех так называемых “спорных” вопросах, затрагивающих разные вероисповедания, государство вставало на сторону православия. Например, если приходилось крестить младенца, родители которого были неизвестны, закон предписывал отдавать детей православному духовенству. Исключение делалось только для Прибалтики, где можно было крестить ребенка по лютеранским обрядам. Общим являлось и правило, согласно которому, все “ преступления против православной веры” рассматривало специальное жюри из лиц православного исповедания. По мнению законодателей,

22 “правильное суждение о свойстве преступления против веры и степени виновности в оном подсудимого, как оскорбителя святыни, во многом зависит от религиозных понятий и убеждений, какими проникнут судья: то, что по понятию, например, протестанта не заключает в себе оскорбления святыни, в сущности может быть весьма важным преступлением против веры православной”13. С 1890 г. меры были еще более ужесточены: кроме жюри, судьи и чины прокурорского надзора должны были быть только из православных. Государство определяло и контролировало практически все стороны жизни “ терпимых” церквей. В Своде законов Российской империи определялись органы управления различных конфессий, обязанности и меры наказания духовенства. Все высшие должностные лица назначались императором. Приобретение любого недвижимого имущества могло происходить только с разрешения императора, иногда Министерства внутренних дел. Все духовные лица приносили присягу на верность царю, клялись охранять законы государства. Католическое и протестантское духовенство, наравне с православным, получало жалованье от казны. Но в целом,

российское законодательство дозволяло

не запрещенным неправославным

исповеданиям соблюдать основные религиозные обычаи. По просьбе отдельных лиц или обществ можно было строить “ иноверческие храмы, каплицы, или иные молитвенные дома”, получив на это разрешение Департамента духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел14. В арестантских ротах, например, в разные дни недели устраивались выходные дни: православным - в воскресенье, мусульманам - в пятницу, иудеям - в субботу15. Но, несмотря на многие общие принципы в отношении к “ терпимым” религиям, в российском законодательстве было и много отличного. В

наиболее

привилегированном

положении

из “

терпимых”

находились

христианские

вероисповедания. Близкой себе по духу православная церковь признавала греко-униатскую церковь. Только над ее последователями православным священникам было разрешено исполнять требы и совершать таинства. Доверием со стороны государства пользовались протестантские вероисповедания и секты. Это объяснялось невмешательством протестантских общин в дела православной церкви. В Своде

23 законов Российской империи был раздел “ Об управлении духовных дел христиан протестантского исповедания”, который включал принятые еще в 1832 г.16 и просуществовавшие до революции Уставы евангелическо-лютеранской и евангелическо-аугсбургской церквей, особые постановления об управлении духовными делами евангелическо-реформаторских обществ. В них детально определялись структура этих конфессий, функции и полномочия их органов управления, права, обязанности и меры наказания духовенства, обязанности верующих, порядок отправления культа. В главе “ Об учении” закон описывал исповедуемое вероучение и запрещал членам церкви распространять мнения, “ противные” ему. Высшие духовные лица, президенты консисторий (особых советов, состоящих как из служителей культа, так и мирян для руководства делами общины) назначались императором, пробсты утверждались Министерством внутренних дел, а проповедники - губернаторами17. Только протестанты, по российскому законодательству, могли вступать в брак с лицами, принадлежащими к мусульманству и иудаизму. Для них был запрещен брак лишь с язычниками. Венчание таких браков разрешалось совершать только протестантскому духовенству. С мусульман и иудеев бралась подписка, что дети от таких браков будут воспитаны в протестантской или православной вере18. Никаких политических и гражданских ограничений, вытекающих из принадлежности к протестантским исповеданиям, в российском законодательстве не было. Сами протестантские пасторы в многочисленных петициях, собранных в фонде Департамента духовных дел иностранных исповеданий19, считали стесняющими следующие факторы:

1) ст.761 т.XI, ч.1, Устава иностранных исповеданий, согласно которой перестройка и постройка церквей требовала разрешения министра внутренних дел, т.к. очень часто наблюдалось “явное нежелание” давать такие разрешения;

2) чрезмерно большие приходы, в которых пасторам просто невозможно работать; 3) необходимость спрашивать разрешения полиции на совершение общественного богослужения под открытым небом или в здании, для богослужения не предназначенном;

4) запрет собраний, посвященных делам заграничных миссий, и правило, по которому сборы в пользу заграничных миссионерских обществ дозволяются губернатором с последующим извещением его о собранной сумме;

24

5) подчиненность протестантских церковных школ Министерству народного просвещения; 6) подписки при заключении смешанных браков. Отношение российского законодательства к католикам было гораздо более сложным. В 1905 г. Комитет министров определил католическую церковь как “воинствующую”20, а отсюда и следствия: с одной стороны, правительство пыталось законодательно препятствовать активности католиков в привлечении российского населения в свою веру, с другой стороны, стремилось поддержать своеобразный паритет “уравнять” гонения на православных в Польше гонениями на католиков в России21 ( например, по данным МВД только за два года (1864-1865) было упразднено 29 приходских костелов, 8 филий и 25 каплиц; все эти здания были переданы в православное духовное ведомство22), чем еще больше вызывало активность. В целом, православной церкви было о чем беспокоиться. Например, в Прибалтийских губерниях с 19 марта 1865 г. до 8 августа 1885 г. было отменено взятие предбрачных подписок при смешанных браках о воспитании детей в православии. За двадцать лет стало ясно, что в подавляющем большинстве дети в таких семьях воспитывались в католической вере23. Структура и деятельность католических учреждений жестко регламентировались государством. Высшим правительственным учреждением для римско-католической церкви являлась Духовная коллегия в Санкт-Петербурге, которая была создана в конце XVIII

века. В составе коллегии было 10

человек:

председатель - митрополит Могилевский, один епископ, один прелат и семь заседателей ( по одному представителю от каждой католической епархии - Могилевской, Виленской, Тельшевской ( Ковенская и Курляндская

губернии),

Луцко-Житомирской,

Минской,

Каменецкой (

Подольская

губерния),

24

Тираспольской) . Кроме общих для католиков существовали и особые ограничения:

n ст.459 тома XI Свода законов Российской империи воспрещала прибытие в Россию иезуитов; n ст.59 (прим.) тома XI запрещала римско-католическому духовенству касаться в своих поучениях предметов политических и издавать сочинения по политическим вопросам, особенно касающимся государственного управления;

25

n ст.98 тома XI запрещала католическому духовенству отсылать свои доходы за границу без разрешения императора;

n ст.187 и примечания к ней тома XI определяли условия обязательного закрытия существующих в губерниях Царства Польского римско-католических монастырей: монастыри не имели права принимать новых монахов;

n ст.97 тома XI, которая лишала католическое духовенство права использовать ст.40 Устава о паспортах, предписывающей духовным лицам разных исповеданий для удостоверения личности получать бессрочные паспорта от соответствующих духовных властей. Во избежание возможности прозелетизма католическому духовенству паспорта выдавали губернаторы по требованию епархиальных начальников;

n Высочайшим повелением от 27 ноября 1879 г. высшим католическим иерархам было запрещено посещать униатские местности;

n все католики, как духовные лица, так и светские, должны были сообщаться с римской курией по делам своего исповедания только через министра внутренних дел. Особое место принадлежало армянской церкви, т.к. она была, во-первых, чисто национальной, вовторых, католикос распространял свои полномочия на всех армян, разбросанных по земному шару. Сами армяне называли свою церковь “видимой душой отсутствующего отечества”25. Часть армян, проживающих на российской территории, подчинялась в церковном отношении Регламенту 1836 находящаяся на турецкой территории, подчинялась Регламенту 1860

г., другая же -

г., известному под названием

Сахманадрутьюн, который был узаконен султанским указом. Представители армяно-григорианской церкви появились в России в 1774 г. после подписания КучукКайнаджирского мира. Окончательной же датой присоединения армяно-григорианской церкви считается 1828 год, когда в состав Российской империи по Туркманчайскому мирному трактату с Персией вошли Нахичеванское и Эриванское ханства, а вместе с ними и кафедра первосвященника -

армянского

26

католикоса . В конце XIX- начале XX вв. правительственные круги были уверены, что армяне стремятся к политической автономии и что главными зачинщиками являются армяно-григорианские церковнослужители, поэтому 16 марта 1891 г. были утверждены правила “О применении карательных мер в административном порядке к

26 армяно-григорианским священнослужителям”. 12

июня 1903

г. было утверждено положение

Комитета министров о передаче имущества, принадлежащего армяно-григорианской церкви и монастырям в заведование Министерства земледелия и государственных имуществ. Как отмечал в феврале 1905 г. министр земледелия и государственных имуществ А.С.Ермолов в докладной записке на имя председателя Комитета министров С.Ю.Витте, даже через полтора года приходилось сталкиваться “ со сплошным организованным противодействием массы населения”: против выступал католикос, заявляющий, что с ним не посоветовались, “ ктиторы отказывались предоставлять денежные книги, духовенство указывать церковные имущества, а народ проявлял свои необузданные страсти ... нападением и преследованием членов комиссии”27. Армяно-католики,

организованные

в

независимую

общину,

признанную

правительством,

подвергались тем же ограничениям, что и римско-католики. Они подчинялись католическому епископу Саратова. Успех римской курии в данной местности был вызван разрешением новообращенным армянам следовать обрядам армянской церкви с небольшими изменениями. В целом, армяне были убеждены, что “ императорское правительство стремится подчинить себе ... духовную жизнь Армении”28. Нехристианские исповедания находились в гораздо более стесненном положении. Общими для нехристиан были следующие ограничения:

1) христианам запрещено было усыновлять нехристиан или быть ими усыновленными ( Законы гражданские, статья 148);

2) нехристианам, кроме туземцев, запрещалось приобретать недвижимость в Туркестанском крае и степных областях (Пол.Турк., ст.262; Пол. Степ., ст.136);

3) воспрещение нехристианам писать иконы, изготавливать кресты и другие подобные предметы чествования христиан и торговать ими (Устав предупреждения и пресечения преступлений, статья 100);

4) для нехристиан существовал особый порядок вступления в число присяжных и частных поверенных, при котором о каждом лице требовалось отдельное представление председателей судебных установлений ( или Советов присяжных поверенных и разрешение министра юстиции, а в отношении частных поверенных при уездных съездах также министра внутренних дел) (Учр.Суд.Уст., ст.

27 380, прим.; Прав.Устр.Суд. Част., раздел 2, ст.5, приложение, ст.1, примечание);

5) нехристиане лишались возможности председательствования в уездных и губернских училищных советах и участия в них в качестве членов от земств и городов (Уст. Уч.Зав.,ст.3495. примечание 1);

6) нехристиане не допускались к избранию в гминное или сельское управление в губерниях Царства Польского (Учреждение Управления Губерний Царства Польского, ст.234);

7) нехристиане не могли быть старшиной присяжных заседателей (Уст. Угол. Суд., ст.670); 8) нехристиане не могли получать звание наставников, учителей (Уст. Учеб. Зав., ст.3779,3825); 9) нехристиане отстранялись от опекунства над христианами в губерниях Царства Польского (Гражданское Уложение, ст.414, пункт 6);

10) нехристиане обязаны были в случае получения в наследство икон или других предметов христианского культа передать их в 6-месячный срок православным (Законы Гражданские., ст.1188,1189)29. Из всех нехристиан наиболее терпимым русское законодательство было к мусульманам. Все религиозные наставники подлежали ведению мусульманского Духовного собрания, во всех остальных вопросах мусульмане подчинялись только гражданским властям. Правительство, в основном, не препятствовало сохранению некоторых особенностей жизни мусульман. Например, еще в 1836

г. в первой казанской гимназии вместо греческого, славянского,

немецкого языков, высшей математики, черчения, рисования и физики были введены арабский, персидский, турецко-татарский и монгольский языки. В этой гимназии разрешалось иметь надзирателей из иноверцев, причем они обладали совершенно теми же правами, что и надзиратели из православных. Главными ограничениями для мусульман считались Высочайшее повеление от 2 августа 1854 г. о запрещении язычникам обращаться в мусульманство и циркулярное распоряжение Министерства внутренних дел от 12 июля 1888 г. о предписании магометанскому духовенству воздерживаться на будущее время от совершения браков мусульман с язычниками30 Крайне острым в российском законодательстве был вопрос об иудеях. Во-первых, они представляли достаточно многочисленную категорию населения. По переписи 1897 г. только в западном крае

28 насчитывалось 433 728 человек, хотя по докладу Виленского, Ковенского и Гродненского генералгубернатора Святополк-Мирского реальная цифра была в 700 000 человек31. Во-вторых, иудеи по своему гражданскому положению представляли совершенно исключительное явление. Это, прежде всего, выражалось в двух моментах: 1) все русские подданные обладали неограниченным правом жительства на всей русской территории, если только не были лишены его судебным приговором, для евреев же существовали ограничения; 2)

в целом, российское законодательство исходило из тезиса, что все,

незапрещенное законом, считается дозволенным, в отношении же иудеев действовал другой принцип - все недозволенное положительным законом считается запрещенным. Поэтому в “Законах о состояниях” первая статья о евреях гласила: “ Евреи, состоящие в подданстве России, подлежат общим законам во всех тех случаях, в коих не постановлено особых о них правил”32. Как писал исследователь еврейского вопроса в России И.Г.Оршанский, “ закон наш смотрит на евреев, как на иностранцев, которые пользуются в России гражданскими правами лишь в той мере, в какой это признано за ними положительным законом... Но сказать, что евреи в России составляют класс иностранцев - будет опять-таки неверно. С одной стороны, они в черте своей оседлости пользуются во многих отношениях большими гражданскими правами, чем ... иностранцы. С другой стороны, относительно всей остальной России, они поставлены в положение гораздо менее выгодное, чем собственно иностранцы. Любой иностранец может пользоваться, если захочет, всеми правами русского гражданства: для этого ему стоит вступить только в русское подданство. Для еврея этот путь недоступен: для выхода из своего заколдованного круга он должен будет отказаться от своей религии”33. В чем же конкретно состояло особенное положение иудеев?

1. С 1804 г., а окончательно с 1835 г. были оговорены те области, в которых они могли жить (Польша, Белоруссия, Литва, Правобережная Украина, позже были добавлены Черниговская и Полтавская губернии и Бессарабия; в Курляндской губернии, на Кавказе и в Средней Азии могли жить только местные евреи. Даже в черте оседлости евреям запрещалось жить в Киеве, Севастополе, Ялте, а также в селах);

29

2. В Полном собрании законов Российской империи различались “ природные жиды” и те, кто пришел к иудаизму “по заблуждению или невежеству своему”34.

3. Иудеи отбывали все повинности и собирали налоги отдельно от христиан, для чего избирали из своей среды особых сборщиков.

4. Существовали специальные налоги для евреев: коробочный и свечной. 5. Земледельческие поселения евреев должны были быть удалены от христианских поселений. 6. Иудеи обязаны были отдельно от христиан осуществлять выборы в органы государственного самоуправления.

7. Иудеям не разрешалось иметь христиан в услужении. 8. Иудеев в административном порядке, без всяких исключений, высылали из местностей, где была ересь жидовствующих, хотя, как отмечал Ю.Гессен, “ история евреев в России не давала решительно никакого повода для подобных опасений: там, где евреи жили массами, не возникало религиозных брожений, связанных с еврейской верой. Иудействующие секты распространялись в губерниях, в которых евреи проживали в самом незначительном числе”35.

9. Во второй половине XIX века была введена норма приема евреев в высшие учебные заведения. На сто человек разрешалось принимать не более десяти евреев; вне черты оседлости - не более пяти; в обеих столицах - только трех.

10. Евреям запрещалась покупка и аренда наследственных имений, а также жизнь вне городов. 11. Наиболее подходящим вариантом прохождения евреями военной службы считалась служба военнорабочими.

12. Раввины не пользовалось такими привилегиями, как христианское

духовенство

и

мусульманские религиозные учителя.

13. Иудеи были ограничены в праве обращения в христианские неправославные исповедания, для каждого такого случая требовалось прохождение многих инстанций и разрешение министра внутренних дел. Иудеи могли приобрести право повсеместного проживания на территории России, если имели высшее образование, занимались ремеслом или принадлежали к купечеству первой гильдии. Был и другой путь. Если иудей перекрещивалcя в христианство, а тем более в православие, все стеснения и ограничения автоматически ис-

30 чезали, и он мог приписываться к любому обществу, не требуя его предварительного согласия, а затем в течение 3- х лет освобождался от податей и получал от казны пособие от 15 до 30 рублей на каждого члена семьи. В случае перехода в православие только одного из супругов, он обязывался подпиской, что будет тщательно заботиться о том, чтобы через увещевания привести другого супруга к православию. Второй супруг тоже давал подписку о том, что родившиеся после перехода дети будут православными. Вопрос относительно иудеев был гораздо более тесно, чем остальные, переплетен с вопросом национальным.

Российское

законодательство

искусственно

поддерживало

солидарность

евреев,

устанавливая часто взаимную ответственность. Например, если у христиан за укрывательство дезертира отвечало только одно лицо, у евреев - все общество. Управление делами иудеев осуществляла раввинская комиссия при Департаменте духовных дел иностранных исповеданий, состоящая из председателя и шести членов. Избрание кандидатов было предоставлено еврейским обществам тех губерний, где евреи имели постоянное жительство. Комиссия могла рассматривать и принимать решения по вопросам о правилах и обрядах иудаизма, по действиям раввинов, а также по делам о расторжении браков в тех случаях, когда раввины нашли неясности в законе или поступила жалоба на неправильное действие раввина36. Язычникам российское законодательство не уделяло много внимания, т.к. считалось, что они принадлежат, в основном, к малоразвитым нерусским народам, которые не очень давно были присоединены к России. Язычники не имели права занимать какие-либо начальственные посты. По отношению к ним государство более всего заботилось об организации миссионерской деятельности. Совершенно особое место в российском законодательстве занимали раскольники. С одной стороны, еще с Большого московского церковного собора 1666-1667 годов принято было считать, что раскольники - это особая группа православных, несогласная с некоторыми пунктами официальной церкви37. Но, с другой стороны, государство в силу своей позиции не могло уравнять их с господствующим православием. Как отмечал известный специалист по церковному праву А.С.Павлов, “ мысль о наказуемости ереси и раскола, как уголовных преступлений, перешла к нам на Русь вместе с христианством - в греческом Номоканоне”38.

31 Раскольники не преследовались за их мнения о вере; они могли совершать общественные молитвы, богослужения в частных домах и особо предназначенных для этого зданиях, нести впереди похоронной процессии икону и совершать обрядовые действия на специальных участках кладбищ, предназначенных для раскольников. 19

апреля 1874

года получили законную силу браки между раскольниками,

зарегистрированные в метрических книгах полицейских участков39. Но запрещалось “публичное оказательство раскола”, к которому относилось:

n крестные ходы и публичные процессии в церковных облачениях; n публичное ношение икон, за исключением указанного выше случая; n употребление вне домов, часовен и молитвенных зданий церковных облачений или монашеских и священнослужительских одеяний;

n раскольническое пение на улицах и площадях; n постройка церквей и часовен как открытых общественных зданий; n печатание книг, кроме разрешенных Св.Синодом для единоверцев. Но сами раскольники несколько иначе видели ограничения своих прав. После появления указа 12 декабря 1904 г. на имя председателя Комитета министров С.Ю.Витте подавалось огромное количество записок от представителей разных вероисповеданий, в том числе от старообрядцев. Рассмотрим одно типичное прошение, поданное старообрядцами города Коврова Владимирской губернии в январе 1905 года. Итак, были следующие требования:

1) отменить название “раскольники”, переводимое как раздорники, еретики, и употреблять название “старообрядцы”;

2) признать старообрядцами тех, кто принадлежит к ним фактически, хотя формально относится к официальной православной церкви;

3) вести метрические книги старообрядцев не в полицейских участках, а в городских и сельских правлениях;

4) свободно совершать похороны по своим обрядам, до сих пор часто нарушаемые полицией; 5) строить молитвенные дома в упрощенном порядке, который полагается по Уставу строительному;

32

6) иметь свои кладбища; 7) иметь свои приюты для старых, безродных, сирот; 8) иметь своих учителей, даже если они не будут иметь диплом учителя; 9) не принуждать в различных учебных заведениях старообрядцев учить закон Божий официальной церкви;

10) не принуждать старообрядцев принимать присягу от священника и ходить в церковь на молитву на военной службе40. К гонимым вероисповеданиям относились, главным образом, секты, причем “ отпавшие от православия”. Статья 203 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (редакция 1885 г.) относила к таковым секты, учение которых соединяется со свирепым изуверством и фанатическим посягательством на свою жизнь, жизнь других или с противонравственными действиями. Таким образом, к гонимым относились, например, федосеевцы, которые догматически отвергали брак, странники, освящающие бродяжничество и отвергающие молитву за царя, признавая его антихристом, скопцы, возводящие в догмат веры изуродование, хлысты - “свальный грех” и другие. Этот список не был устойчивым и время от времени пополнялся. Так, период с 1887 по 1898 гг. был отмечен отнесением к числу “особо вредных сект” духоборов. Гонения достигли таких пределов, что часть из них вынуждена была покинуть Россию41. Подведем итог. Определяющим принципом при выработке церковной политики был принцип государственной целесообразности. Можно констатировать, что “ иноверцы” в широком смысле слова, в основном, имели возможность жить по своим обычаям и традициям. Но в связи с тем, что в государстве существовала

господствующая

церковь,

пользующаяся

поддержкой

государства,

остальные

вероисповедания неминуемо оказывались в притесненном положении, свобода вероисповеданий отсутствовала.

2. ВОПРОС О СВОБОДЕ СОВЕСТИ В НАУКЕ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ РОССИИ В начале ХХ в. можно констатировать возрастание интереса к проблеме свободы совести. Как отмечал архимандрит Сильвестр, “ светские ... мыслители заговорили о свободе совести со времени 42

отлучения (от церкви.- А.Д.) графа Л.Н.Толстого” , когда

33 определением Св. Синода от 20-22 февраля 1901 г. русская православная церковь объявила, что “ не считает его своим сыном и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею”43. Это событие подхлестнуло начавшиеся в 1901 г. студенческие выступления. Например, 4 марта 1901 г.

в Петербурге волнения студентов произошли в Казанском соборе во время службы. Властям

пришлось признать, что молодежь не испытывает особого уважения к церкви, в официальном отчете главной причиной такого положения называлось “отсутствие правильного религиозного воспитания в семье и школе”44. Общественность увидела в отлучении Л.Н.Толстого от церкви доказательство того, что в России нет не только свободы совести, но и свободы вероисповеданий. Ярким примером этого была защита докторской диссертации

Михаилом Егоровичем Красноженом 22 апреля 1901 г. Он был известным

специалистом по церковному праву. Работал сначала в Московском университете, а в 1893 г. занял кафедру экстраординарного профессора в Юрьевском университете. Здесь в 1899 г. он стал деканом юридического факультета45. По воспоминаниям студентов, М.Е.Красножен являлся “ непримиримым сторонником старого

режима”46.

неправославных христиан”.

Его

диссертация

Главный вывод

называлась “ Иноверцы на

Руси.

Положение

состоял в том, что в России наблюдается полная

веротерпимость по отношению к инославным исповеданиям. Официальные оппоненты дали высокую оценку данной работе, но затем началась дискуссия. Известный профессор по истории русского права Н.П.Загоскин признал диссертацию неудовлетворительной. Из публики слово взял князь П.Л.Ухтомский, который указал, что недавние выселения из России тысяч духоборов, отлучение от церкви Л.Н.Толстого совершенно не соответствуют выводам диссертации. Тем не менее М.Е.Красножену все-таки была присуждена искомая научная степень47 В газетах появились публикации о взглядах Л.Н.Толстого на религиозные темы, но, как правило, без комментариев48. Эти события привлекли внимание и в Европе. Так, например, Л.Н.Толстой был очень хорошо известен в Германии, где только роман “Воскресение” издавался более шестидесяти раз. Немецкие газеты писали и о возможной ссылке великого писателя, и о заточении его в монастырь, и даже об изгнании из 49

России . В Болгарии в 1902 г.

34 начала

издаваться

газета “ Новое

слово”,

поставившая единственной своей

задачей -

50

распространение учения Л.Н.Толстого . Еще одним следствием отлучения была организация по инициативе Д.С.Мережковского в конце 1901 г. в Петербурге Религиозно-философских собраний. По словам З.Н.Гиппиус, собрания были созданы “для свободного обсуждения вопросов церкви и культуры”51. Деятельность собраний хорошо описана в литературе, поэтому следует только упомянуть, что, среди прочих, рассматривался и вопрос о свободе совести. Обращение к данной проблеме началось с доклада князя С.М.Волконского, вызванного выступлением на орловском миссионерском съезде местного предводителя дворянства М.А.Стаховича, в котором прозвучали требования отмены карательных мер за исповедание веры, предоставления свободы совести52. Главная мысль С.М.Волконского заключалась в следующем: “Введение начала государственности в церковь противно смыслу церкви: принцип государства - обособление, принцип церкви - объединение. Насилие и принуждение в делах веры противны духу христианства, Церковь, в лоно которой можно войти, но выйти из состава которой воспрещается, атрофирует свою внутреннюю органическую силу. Обязательность исповедания господствующей религии влияет расслабляющим и развращающим образом на общественную совесть. Свобода совести нужна для оздоровления совести на всех общественных ступенях”53. Обсуждение этого доклада заняло целых три заседания. В результате четко выделилось три точки зрения:

1. стеснения неправославных исповеданий законны и необходимы ( редактор “ Миссионерского обозрения” В.Скворцов, В.Тернавцев и другие);

2. в теории - против стеснений, но в жизни они должны быть сохранены ( архимандрит Антонин, ректор Санкт-Петербургской духовной академии о.Сергий);

3. против любых стеснений в области веры (Д.Мережковский, В.Успенский, Е.Егоров и другие). Как отмечает канадский ученый Д.В.Поспеловский, именно на этих собраниях “светское общество вернее, лучшие его представители, наконец начало понимать разницу между Церковью, с одной стороны, и государственным аппаратом, пленившим ее, - с другой. Понимание уже этой одной проблемы перекинуло 54

мост через пропасть, разделявшую светское общество и Церковь” .

35 Т.к. протоколы собраний публиковались, то зачастую на их основе начиналась дискуссия в печати. Так, в январе 1903 г. в “ Санкт-Петербургских ведомостях” появилась статья журналиста К.Румынского “Нечто об еретиках”, главная мысль которой состояла в следующем: “ Православная церковь издревле относилась к “еретикам” мягче, чем западная... В течение двух последний столетий у нас не имело особого хода слово “ еретик”. Этому счастливому обстоятельству, казалось бы, следовало только радоваться. Однако,... теперь, в начале ХХ в. у нас нашлись лица, которым ... скучна наша простая прозаическая действительность, столь непохожая на красивые, полные глубокого драматизма, средние века Западной Европы... Первый вздумал у нас поиграть этим словом ... г. Мережковский... Игра ... возымела некоторый успех”55. Однако русская действительность не была столь “ прозаической”. В том же январе 1903 г. газета “Киевлянин” рассказала, что в восточных округах Галиции толпы русских галичан врывались в католические каплицы и заявляли ксендзам, что не хотят их здесь видеть. Были случаи, когда ксендзы забрасывались снежками. Реакция “Киевлянина” была однозначной: в данных событиях нет ничего страшного56. Внимание общественности было привлечено к вопросу о свободе вероисповеданий и в результате императорского Манифеста от 26 февраля 1903 г. о государственных нуждах, подлежащих немедленному удовлетворению. На первое место было поставлено укрепление “ неуклонного соблюдения властями, с делами веры соприкасающимися, заветов веротерпимости, начертанных в Основных законах Империи Российской, которые ... почитая Православную церковь первенствующей и господствующей, предоставляют всем подданным ... свободное отправление их веры и богослужения по обрядам оной”57. В результате общественный взор был обращен на законодательство о вере. Были мнения, что здесь нет особых проблем. Но были и другие оценки. “Государство как будто говорит: на веру души твоей я влиять не могу, но не смей признаваться мне в ней, притворяйся... И получается целая организация лжи”58,писал в “Санкт-Петербургских ведомостях” Ю.Милютин. В первой половине 1904 г. в связи с начавшейся войной с Японией вопрос о свободе совести отошел на второй план. Но уже к концу года в условиях недовольства несостоятельностью правительства он снова встал на повестке дня. Но теперь уже

36 предложения носили конкретный характер. Так, на имя председателя Комитета министров С.Ю.Витте поступил проект Основного государственного закона Российской империи, который выработала группа представителей земств. В разделе III “ Об основных правах граждан” были следующие статьи: “6. Все русские граждане равны перед законом. Различия происхождения и вероисповедания не могут иметь своим последствием неравенство гражданских или политических прав и обязанностей...

18. Каждому обеспечивается свобода совести. Посему никто не может быть преследуем за исповедуемые им верования или убеждения, ни принуждаем участвовать в обрядах какого-либо вероисповедания.

19. Никому не может быть возбранено выйти из состава вероисповедного общества, к коему он принадлежит.

20. Все вероисповедные общества, существующие в Империи, пользуются в одинаковой для всех них пределах, установленных законом, свободой богослужения и отправления своих обрядов”59. Вопрос о свободе совести был объектом и научных исследований, которые были посвящены, прежде всего, самому определению данного понятия. Можно сказать, что существовало понимание свободы совести в широком смысле слова. Например, В.Кипарисов в работе “ О свободе совести. Опыт исследования вопроса в области истории церкви и государства с I по IX в.” писал: “... обычное выражение “свобода совести” должно признать равносильным выражению: “ свобода обнаружения убеждений совести и свобода жизни по совести””. Но тут же оговаривался, что “ вопрос этот сложный. Свобода совести есть прежде всего свобода религии, которая истинна для совести. Т.к. ...

это следование не может оставаться на ступени внутреннего акта, а

непременно требует внешнего обнаружения, то “свобода совести” делается “свободой вероисповедания”, и на этой ступени может быть рассматриваема как вопрос государственного права”60. Итак, как правило, понятие “свобода совести” сводилось к более узкому понятию “свобода вероисповедания”. Именно эта тенденция прослеживается практически во всех работах того времени, причем как светских, так и духовных авторов. Ординарный профессор Казанской духовной академии И.Бердников писал, что личная свобода совести сводит свое понятие к тому, что

37 “каждый человек получил от природы свободу иметь свое понятие о Боге и своих отношениях к нему”61. Архимандрит Сильвестр считал воплощением свободы совести “ простор для всякого рода религиозных убеждений в России и изгнание всякого рода принудительных по отношению к ним мер со стороны господствующей православной церкви и государства”62. Подчеркивал “ искусственное различие между свободой совести и свободой вероисповедания” и известный юрист, литературный критик, публицист, журналист, общественный деятель К.К.Арсеньев. Т.к. его отец был православным, а мать - лютеранкой63, с проблемой свободы совести он столкнулся в самом раннем детстве, а затем интересовался ее юридическим воплощением, находясь на службе в департаментах Сената, Министерства юстиции. Свои взгляды он изложил в ряде статей 1880-1904 гг. для “Вестника Европы”.64 Итак, до революции 1905 г. свобода совести приравнивалась к свободе вероисповеданий. Однако у современников возникало явное желание расширить данное понятие за счет включения в него права не исповедовать никакую религию. С 1899 по 1902 годы этой проблемой много занимался Михаил Андреевич Рейснер, работавший в то время в Томском университете и писавший докторскую диссертацию на тему об отношении государства к церкви и верующей личности. Несмотря на то, что учителями М.А.Рейснера были ученые, которых относили к “консервативному толку” (например, Александр Львович Блок - отец поэта)65, он стал известен как защитник либеральных идей. Десять лет спустя М.А.Рейснер так описывал атмосферу Томского университета: “Ректор Судаков для упрочения своего положения пользовался всегда как главным средством открытым присвоением себе значения боевого представителя обскурантизма, относился всегда совершенно отрицательно к чисто академическим задачам и принципам..., считая тайное донесение по начальству и грубые насильственные меры единственным универсальным средством для управления Университетом”66. Естественно, что М.А.Рейснер не ужился в такой обстановке и в 1903 г. был уволен. Пришлось приостановить и работу над докторской диссертацией. Однако, находясь в эмиграции сначала в Германии, а затем во Франции67, ученому удалось подготовить собранный материал, а потом опубликовать его в сборнике “Государство и верующая личность”. Несмотря на то, что М.А.Рейснер в 1905 г. примкнул к большевикам, он был настолько признанным авторитетом, что когда в 1906 г. Департаменту ду-

38 ховных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел было поручено составить подробную справку о свободе совести, за основу были взяты именно его определения, понятия68. Изучив западноевропейское и русское законодательство, а также литературу по этому вопросу, М.А.Рейснер констатировал, что свобода вероисповедания необходимо включает в себя: “1) право лица по достижении законного возраста не быть принуждаемым к исповеданию какойнибудь определенной веры, в праве исповедовать какую угодно веру, или полное отсутствие ее, без какоголибо за то ущерба или наказания... Отсюда вытекает полное устранение из законодательства каких-либо наказаний и лишений прав за вероотступничество, за совращение и т.п.; ересь - не есть преступление;

2) право лица не быть принуждаемым со стороны государства вопреки религиозным убеждениям, к совершению или участию в каких бы то ни было богослужебных или религиозных обрядах...;

3) право лица беспрепятственно выходить из состава того или другого религиозного общества, переходить в члены другого, или даже на принадлежать ни к какому, без какого-либо за то ущерба или наказания...;

4) право лица, принадлежащего к тому или другому вероисповеданию, беспрепятственно устраивать собрания своих домашних и единоверцев, с участием духовного лица, отправлять совместно богослужение по предписаниям своей религии в своем частном помещении и учреждать, согласно общим требованиям закона, частные религиозные общества с правом публичного в них богослужения...;

5) право пользоваться всеми гражданскими и политическими правами гражданина, без какихлибо в них ограничений, в силу религиозного исповедания лица;

6) право лица совершать все необходимые гражданские действия без обязательства совершать при этом какие-либо религиозные и церковные обряды и действия ( гражданский брак, похороны, неконфессиональные школы для детей);

7) право лица на защиту государством его личности, чести и свободы против всякого посягательства на нее со стороны религиозных обществ или духовных властей”69. Итак, в начале XX века вопрос о свободе совести стал одним из актуальнейших для русского общества, оказавшись концентрированным выражением проблемы отношений государства и лично-

39 сти. Наряду с охранительной позицией, появились мнения о неудовлетворительности решения данного вопроса в России. Общественные организации, частные лица предпринимали серьезную работу по обобщению исторического опыта и создания предпосылок для законодательного решения проблемы. Таким образом, можно констатировать, что накануне 1905 г. вопрос о свободе совести, хотя и сводился современниками, в основном, к свободе вероисповеданий, и для государства, и для общества приобрел значение вопроса об их взаимоотношениях. С одной стороны, власть видела залог своей стабильности в неизменности положения, установленного в Своде законов Российской империи, с другой общество ожидало от нее реального законодательного осуществления принципов веротерпимости. ПРИМЕЧАНИЯ 1.Цит. по: Рубакин Н.А. Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы ( На основании официальных и научных исследований). СПб.,1912. С.76. 2. Пругавин А. Старообрядчество во второй половине XIX веке. М.,1904. С.9. 3. Рубакин Н.А. Россия в цифрах... С.76. 4. Свод законов Российской империи. Т.1. Ч.1. Разд.1. Спб.,1906. С.62. 5. Там же. С.62. 6. Там же. Т.XI. Ч.1. Уставы духовных дел иностранных исповеданий. Ст.4. 7. См., например, статью Д.Боголюбова “ О двух настроениях” // Церковный голос. 1906. № 26. С.725. 8. Красножен М.Е. Иноверцы на Руси // Ученые записки императорского Юрьевского университета. 1902. № 6. Приложения. С.1-96; Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Т.13. СП.,1894. С.222. 9. Гернгутеры - протестантская секта лютеранского толка, возникшая в 1772 г. в Саксонии. В основе учения гернгутеров лежит частичное признание Аугсбургского исповедания, но они делают особый акцент на “ религию сердца” - интимно-эмоциаональное переживание верующим единства с Христом как хранителем и спасителем мира. В Российской империи учение гернгутеров было распространено в Прибалтике. 10. Меннониты - последователи одной из старейших протестантских церквей, возникшей в 30-е гг. XVI в. в Нидерландах. В России меннониты появились при Екатерине II. Кроме общепротестантских принципов к их канонам относились: сознательное крещение по вере, отказ от военной службы, присяги и т.д. 11. Справка о свободе совести, составленная Департаментом духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел. СПб.,1906. С.19. 12. Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита московского и коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. СПб.,1885. Т.4.С.277; Том дополнительный. С.182-188.

40

13. Хроника русского законодательства за 1889 г. // Юридическая летопись. 1890. № 1. С.59-60. 14. Полное собрание законов Российской империи. Т.12. Ч.1. СПб.,1838. № 10303. Параграф 88.

С.383-384.

15. Там же. Т.24. Ч.1. Спб.,1850. № 23062. С.134. 16. Бердников И.С. Краткий курс церковного права православной церкви. Казань,1913. С.1259. 17. Свод законов Российской империи. Т.XI. Ч.1. СПб.,1896. С.54-204. 18. Полное собрание законов Российской империи. Т.1. СПб.,1830. № 410. С.577. 19. РГИА. Ф.821. Оп.5. Д.6. Приложение. Л.2. 20. РГИА. Ф.1263. Оп.2. Д.5758. Л.156 об. 21. Красножен М.Е. Краткий курс церковного права. Юрьев,1900. С.94. 22. РГИА. Ф.1276. Оп.2. Д.606. Л.2об. 23. Щегловитов И.Г. Нарушение правил о крещении детей от смешанных браков // Юридическая

летопись. 1890. № 2. С.123-126. 24. Свод законов Российской империи. Т.XI. Ч.1. СПб.,1896. Ст.11-13,21,34,35. 25. Орманиан М. Армянская церковь... М.,1913. С.192. 26. Красножен М.Е. Иноверцы на Руси... С.93. 27. РГИА. Ф.1622. Оп.1. Д.992. Л.1об-2об. 28. Орманиан М. Армянская церковь. Ее история, учение, управление, внутренний строй, литургия, литература, ее настоящее. М.,1913. С.86-87. 29. Справка о свободе совести... С.38. 30. Там же. С.6. 31. Библиотека РГИА. Печатные записки. № 2466. Л.68. 32. Свод законов Российской империи. Т.IX. СПб.,1900. Стб.,67. 33. Оршанский И.Г. Русское законодательство о евреях. Очерки и исследования. СПб.,1877. С.5-6. 34. Полное собрание законов Российской империи. Т.1. СПб.,1830. № 4. С.11. 35. Гессен Ю. Закон и жизнь. Как создавались ограничительные законы о жительстве евреев в России. СПб.,1911. С.6-7. 36. Сборник узаконений, касающихся евреев. Составлен по распоряжению министра внутренних дел в Департаменте полиции исполнительной. СПб.,1872. С.6. 37. Толстой М.В. История русской церкви. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря,1991. С.594. 38. Павлов А.С. Курс церковного права. Сергиев Посад,1912. С.519. 39. Суворов Н. Курс церковного права. Т.2. Ярославль,1890. С.512-514. 40. РГИА. Ф.1622. Оп.1. Д.993. Л.1-2об. 41. См., напр.: Мельгунов С.П. Церковь и государство в России... Т.1. М.,1907. С.67. 42. Сильвестр, архимандрит. Современные искатели полной свободы совести перед судом православной церкви. Опыт критического решения этого вопроса. Харьков,1903. С.2. 43. Петербургский листок. 1901. 25 февраля. 44. Московские ведомости. 1901. 8 марта.

41

45. Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего

Дерптского, университета за сто лет его существования (1802-1902 гг.). Т.1. Юрьев,1902. С.651-654. 46. Ганелин Р.Ш. К истории революционных связей студентов Тартуского и Петербургского университетов (1899 и 1905 гг.) // Очерки по истории Ленинградского университета. Выпуск 5. Л.,1984. С.30. 47. Санкт-Петербургские ведомости. 1901. 27 апреля. 48. Там же. 1901. 21 апреля. 49. Там же. 1901. 6 июня. 50. Киевлянин. 1903. 16 января. 51. Гиппиус З.Н. Живые лица. Воспоминания. Т.2. Тбилиси,1991. С.215. 52. Миссионерский съезд в Орле 16-24 сентября 1901 г. Орел,1902. С.143. 53. Цит. по: Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость. Сборник статей. СПб.,1905. С.35. 54. Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в ХХ в. М.,1995. С.25. 55. Санкт-Петербургские ведомости. 1903. 12 января. 56. Киевлянин. 1903. 11 января. 57. Санкт-Петербургские ведомости. 1903. 27 февраля. 58. Там же. 1903. 28 февраля. 59. РГИА. Ф.1622. Оп.1. Д.271. Л.6-19. 60. Кипарисов В. О свободе совести. Опыт исследования вопроса в области истории церкви и государства с I по IX вв. Вып.1. М.,1883. С.27. 61. Бердников И. Новое государство в его отношении к религии ( К вопросу о свободе совести). Речь, произнесенная на торжественном собрании Казанской духовной академии. Казань,1904. С.5. 62. Сильвестр, архимандрит. Современные искатели полной свободы совести... С.4. 63. Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых (от начала русской образованности до наших дней). СПб.,1885. Т.1. С.789. 64. Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость... С.9. 65. Соловей Э. Лариса Рейснер. Очерк жизни и творчества. М.,1985. С.6-7. 66. Рейснер М.А. К общественному мнению! СПб.,1913. С.13. 67. Рейснер Лариса. Избранное. М.,1980. С.4. 68. Справка о свободе совести. СПб.,1906. 69. Рейснер М.А. Государство и верующая личность. Сборник статей. СПб.,1905. С.14-16.

42 ГЛАВА II РАЗРАБОТКА ВОПРОСА О СВОБОДЕ СОВЕСТИ ОТ УКАЗА 12 ДЕКАБРЯ 1904 ГОДА ДО СОЗЫВА I ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

ОТ УКАЗА 12 ДЕКАБРЯ 1904 г. К УКАЗУ 17 АПРЕЛЯ 1905 г. 12 декабря 1904 г. был опубликован Именной Высочайший указ Правительствующему Сенату “ О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка”, шестой пункт которого поручал Комитету министров “ подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям, и независимо от сего ныне же в административном порядке принять соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного, стеснения”1. Было образовано особое совещание Комитета министров под председательством С.Ю.Витте. В него вошли члены Комитета министров: великие князья - Михаил Александрович, Алексей Александрович и Александр Михайлович; а также Д.М.Сольский, Э.В.Фриш, Н.М.Чихачов, Н.Н.Герард, А.С.Ермолов, П.Л.Лобко, барон В.Б.Фредерикс, Н.В.Муравьев, Е.А. Алексеев, Ф.К.Авелан, В.Г.Глазов, В.Н.Коковцов, барон Ю.А. Икскуль фон Гильденбант,

А.В.Олив, князь В.С.Оболенский-Нелединский-Мелецкий,

П.Н.Дурново, В.К.Саблер, В.А. Мясоедов-Иванов, К.П.Победоносцев, граф Н.А.Протасов-Бахметев, граф В.Н.Ламздорф,

В.В.Сахаров, князь П.Д.Святополк-Мирский, а после его отставки - А.Г.Булыгин, князь

М.И.Хилков и С.С.Манухин2. Кроме того, по особому Высочайшему повелению были приглашены Антоний (Вадковский) -

митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, первоприсутствующий в уголовном

кассационном департаменте сенатор Н.С.Таганцев3, а также члены Государственного совета А.А.Сабуров и А.Н.Куломзин4. Исходя из состава Особого совещания, трудно сделать какие-либо однозначные выводы. Великие князья Михаил Александро-

43 вич и Александр Михайлович, Д.М.Сольский и некоторые другие члены Комитета министров заявляли себя сторонниками реформ. В то же время в состав Совещания входил государственный контролер П.Л.Лобко, “многие годы неуклонно державшийся реакционного направления и бывший одним из его столпов”5. Сам С.Ю.Витте в беседе с журналистом А.Румановым в 1908 г. вспоминал, что практически у всех членов Комитета министров принцип веротерпимости вызывал “ общее сочувствие”, но особо упомянул о Н.В.Муравьеве, В.Н.Коковцове, А.С.Ермолове и А.Г.Булыгине6. Т.к. указ 12

декабря предусматривал “ усовершенствование порядка” в различных сферах,

обратимся к порядку рассмотрения в Комитете министров его пунктов7:

Пункты и их главное содержание

Даты рассмотрения

П.1 - меры к охранению полной силы закона 21 и 24 декабря 1904 г. и 4 января 1905 г. П.2 - предоставление земским и городским 31 декабря 1904 г. и 4 и 21 учреждениям большей самостоятельности января 1905 г. в вопросах местного благоустройства П.3 - единство в устройстве судебной части 31 П.4 -

о

введении

мая 1905 г.

государственного 24 декабря 1904 г.

страхования рабочих П.5 -

о

пересмотре

исключительных 11 января 1905 г.

законоположений П.6 - смотри выше

25

января, 1,8

и 22

февраля, 1,8 и 15 марта, 3 мая 1905 г. П.7 -

о

пересмотре

ограничивающих

права

постановлений, 15,22 и 23 инородцев

марта, 5

и6

и апреля, 3 мая и 18 июня

уроженцев отдельных местностей империи

1905 г.

П.8 - об устранении излишних стеснений 28 и 31 декабря 1904 г. для печати Таким образом, видно, что пункт шестой рассматривался одним из последних, и ему было посвящено значительно больше времени, чем остальным. С ним сопоставим только пункт седьмой о правах инородцев и уроженцев отдельных местностей империи. Обращает на себя внимание и то, что некоторые даты обсуждения этих пунктов совпадают, т.е. вопрос о веротерпимости напрямую связывался с вопросом национальным.

44 Еще до начала обсуждения С.Ю.Витте составил вопросы, на которые, по его мнению, должен был ответить Комитет министров:

1) пересмотр постановлений, части 1

противоречащих статьям 44 и 45 Законов основных и статье 1 и 2

Уставов духовных исповеданий, провозглашающим свободу веры как христианским, так и

нехристианским исповеданиям;

2) следует

ли предоставить лицам, рожденным в православной вере, но отпавшим от нее, по

достижении совершеннолетия право свободно исповедовать веру, ими избранную;

3) нужно ли признать, что в случае заключения законного брака между православными и лицами других христианских исповеданий, не исключая старообрядцев, дети могут быть крещены в любой из двух вер по согласию родителей и только при отсутствии согласия - обязательно в православии;

4)

особый перечень вопросов по расколу: а) о необходимости разделения понятия “ раскол” на

старообрядческие согласия, расколоучение и изуверные секты; б) о точном определении понятия “внешнее оказательство раскола”;

о распространении на молитвенные дома и другие богоугодные заведения

старообрядцев общих правил о храмовых сооружениях; открывать школы на общих основаниях;

г) о признании за старообрядцами права

д) о разрешении священнослужителям старообрядческих

согласий, приемлющим священство, именоваться принадлежащим им званием; е) о распространении на старообрядцев прав лиц инославных исповеданий о государственной и общественной службе; ж) о пересмотре записей по метрическим книгам8. Затем С.Ю.Витте составил перечень дополнительных вопросов о штундистах, греко-униатах и магометанах, крещеных в православие, но на деле исповедующих свою прежнюю веру9. Комитет министров, в основном, построил свою работу в соответствии с вопросами своего председателя, т.е. от С.Ю.Витте зависело очень многое. Каково было отношение С.Ю.Витте к проблемам свободы совести и свободы вероисповеданий? Как отмечает Р.Ш.Ганелин, Сергей Юльевич “ в мемуарах пытался создать впечатление, будто он “употреблял все усилия”, чтобы осуществить указ “возможно более полно и спешно”, но “по обыкновению” “интриги” и “недоверие” царя “ко всем реформам, намеченным указом” испортили дело... Витте между тем стремил

45 ся использовать громко звучавшее “ дело государственных преобразований” для усиления своего влияния”10. С этим была связана и максимальная публичность деятельности Комитета министров через широкое оглашение в печати его журналов. Видимо, это определяло и отношение С.Ю.Витте к вопросу о свободе совести. Некоторые интересные данные

по этому поводу содержаться в записанных беседах с ним уже упоминавшегося

известного журналиста А.В.Руманова. Хотя эти беседы были в 1913 г., но посвящались они 1899 г., когда С.Ю.Витте встречался с Владимиром Сергеевичем Соловьевым, при этом С.Ю.Витте говорил о своих взглядах, как о мало изменившихся. Он отмечал, что считает себя “верным сыном православной церкви” и, несмотря на то, что является одним из авторов указа о веротерпимости, например, “ всегда ставил ... православную церковь ... выше католической”. Очень своеобразно относился он и к еврейскому вопросу, говоря, что “еврейская культура ... противоположна высшей христианской культуре, и поэтому она должна в конце концов уступить место последней”11. Т.е. С.Ю.Витте, как тонкий политик, прекрасно почувствовал в 1904-1905 гг. актуальность вопроса о свободе совести, но не собирался изменять систему господствующего положения православия и был ее сторонником. Первое заседание особого совещания

Комитета министров по выполнению пункта 6 указа 12

декабря 1904 г. состоялось 25 января 1905 г. Главное внимание было уделено рассмотрению мер, которые в административном порядке должны были привести к устранению в религиозном быте раскольников, инославных и иноверных всякого стеснения, прямо не установленного в законе. Заседание началось с запроса С.Ю.Витте о том, что уже было сделано Министерством внутренних дел. Товарищ министра П.Н.Дурново ответил, что

МВД посчитало “ более осторожным ... 12

руководящие указания со стороны Комитета министров” . Т.е. к этому времени

получить

министерство

не

предприняло никаких реальных шагов, но разработало два варианта выполнения указа 12 декабря 1904 г. Первый предлагал собрать все административные распоряжения и отменить те из них, которые противоречат данному указу. Второй - просто объявлял отмененными все распоряжения, относящиеся к вопросу о веротерпимости, кроме тех, что были вызваны не религиозными, а политическими причинами. Комитет министров поддержал второй вариант, т.е. “все распоряжения административных властей, устанавливающие стес-

46 нения религиозного быта и прямо не вытекающие из закона”, считались “ потерявшими силу с самого дня издания указа”, если же они носили политический характер, необходимо было вносить их на рассмотрение Государственного совета13. На это министру внутренних дел давалось три месяца со дня утверждения журнала Комитета министров императором. Утверждение состоялось 11 февраля 1905 г. Николай II высказал одно замечание: “Согласен! Но нахожу, что с вопросами религиозного свойства нельзя поступать как с обыкновенными делами. Их следует обсуждать медлительно и всесторонне”14. Придерживаясь вопросов С.Ю.Витте, Комитет министров 1, 8, 22 февраля, 1, 8, 15 марта 1905 г. занимался проблемой пересмотра законодательства о вере. За исходную точку был принят тезис о том, что намечающиеся изменения не должны поколебать первенствующего и господствующего положения в Российской империи православной церкви, принадлежности к православию российского императора и его супруги, а также свободы привлечения последователей и получения средств из государственной казны для удовлетворения нужд православной церкви. Следующий вопрос, обсуждавшийся в Комитете министров, состоял в том, нужно ли заставлять оставаться в православии отпавших от него? По этому поводу выступил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний. Он сказал, что церковь “ болеет” за отпавших от нее, но не может насильственно их удерживать, поэтому она выступает за отмену закона, запрещающего отпадение от православия15. Комитет высказался за официальное признание ухода из православной церкви. Но, во-первых, оговорился, что это возможно только для совершеннолетних. Если в другое вероисповедание переходил один из супругов, то дети оставались в прежней вере; если переходили оба родителя, то дети до 14 лет следовали вере родителей, а достигшие этого возраста оставались в прежней вере. Более подробно эти вопросы должно было рассмотреть Особое совещание по делам веры. Во-вторых, Комитет решил что в законе не должно быть прямого разрешения принятия православными нехристианских исповеданий. При этом “ отпавшие” не должны были подвергаться репрессиям, но для них сохранялись все невыгодные последствия относительно актов гражданского состояния. Исключение преду-

47 сматривалось только для тех, кто официально перешел в православие, но на деле исповедовал свою прежнюю веру. Далее Комитет министров определил четыре основных категории так называемых “упорствующих” и “отпавших”. К ним были отнесены: 1) латыши, отпавшие в протестантство ( по официальным данным их было 30 000

человек); 2) около 10 000

“упорствующих” в католицизме; 3)

униатов в северо-западных губерниях и Царстве Польском,

большое количество крещеных татар в приволжских губерниях,

исповедующих на деле мусульманство; 4) раскольники и сектанты. Всем этим категориям, согласно мнению Комитета министров, должна была быть предоставлена свобода исповедовать ту религию, к которой они действительно принадлежали. Но высказывались опасения, что такому решению может быть “ придано значение особо торжественного правительственного акта”, поэтому данное положение Комитета подлежало только “разуметь”, но не излагать отдельно. Рассматривался и вопрос о детях от смешанных браков. Главная мысль членов особого совещания Комитета министров заключалась в том, что хорошо бы сохранить в этом вопросе преимущество православной церкви, однако было решено не давать пока окончательного заключения. Большое место на заседаниях было отведено вопросу о раскольниках и сектантах. Комитет остановился на самом понимании термина “раскольники” и разделил таковых на три группы:

1) последователи толков и согласий, которые приемлют основные догматы православной веры, но не признают некоторых принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам;

2) последователи рационалистических и мистических сект; 3) последователи изуверных учений, относительно которых должно оставаться в силе положение о несовместимости этих сект с основами разумной и нравственной жизни государства, а поэтому сама принадлежность к этим сектам должна по-прежнему быть наказуема в уголовном порядке. Комитет министров посчитал необходимым уравнять в правах первую и вторую категории и подготовить для них ряд мероприятий:

n присвоить раскольникам различных толков и согласий наименование “старообрядцы”;

48

n именовать

религиозные общества старообрядцев и сектантов “ общинами” и предоставить им

право владеть недвижимым и движимым имуществом;

n разрешить

старообрядцам и сектантам с разрешения министра внутренних дел устройство

скитов и обителей, а в случае отказа - утверждение этого решения должно принадлежать Комитету министров;

n присвоить духовным лицам, избираемым общинами старообрядцев и сектантов, наименование “настоятелей и наставников”. Эти лица должны подлежать исключению из категории мещан и сельских обывателей и освобождаться от призыва на действительную военную службу;

n разрешить молитвенных

данным “ наставникам и настоятелям” отправление духовных треб в частных и

домах,

а

также

в

иных

соответственных

случаях,

с

воспрещением

надевать

священнослужительское облачение;

n разрешить старообрядцам и сектантам устройство начальных школ; n разрешить преподавание детям старообрядцев и сектантов закона

Божьего по вере их

родителей;

n уравнять

старообрядцев и сектантов с лицами инославных исповеданий в отношении

заключения ими браков с православными;

n возложить

ведение метрических книг на духовных лиц старообрядцев и сектантов под

наблюдением соответствующих правительственных и общественных учреждений;

n разрешить старообрядцам и сектантам иметь особые кладбища; n спросить разрешение императора на распечатание всех молитвенных домов

старообрядцев и

сектантов. Нужно отметить, что в это время началась уже некоторая практическая работа по облегчению участи тех, кто пострадал за свои религиозные убеждения. Например, в конце февраля 1905 г. было возвращено 72

сектанта, высланных в Сибирь за отказ отбывать воинскую повинность16, 2

марта

С.С.Манухин испросил высочайшее соизволение на освобождение 278 духоборов и т.д. Циркуляром МВД от 19 февраля 1905 г. за № 1538 губернским начальствам было предписано “без замедления принять меры надзора к тому, чтобы в пределах губернии никакими учреждениями и лицами впредь не устанавливалось каких-либо стеснений в облас-

49 ти религии, в законе не установленных”, а также “ выяснить проживающих в губернии лиц, подвергнутых ограничениям или надзору по религиозным делам”17. Большую работу проделывало и Министерство юстиции, собирающее сведения по губерниям о лицах, состоящих под надзором полиции по судебным приговорам. Но, как показывала практика, очень многих из осужденных уже не было в живых, приходилось неоднократно перепроверять списки18. Некоторые вопросы подсказывались самой жизнью. Прежде всего в МВД стали поступать прошения от сектантов различных толков, в которых содержались просьбы об освобождении от наказаний. Например, несколько телеграмм отправил ссыльный в Якутск духобор Петр Сафонов. 26 февраля 1905 г. он получил разрешение вернуться в европейскую часть России, но его жена, принадлежавшая к секте скопцов, была принуждаема остаться в Якутске19. Т.е. частные меры не могли решить проблемы. Типичными были и прошения в МВД следующего характера: “... просим, поручить кому следует ... не препятствовать нам, как полицией, так и духовной властью, исповедовать нами, “ инославными” нашу римско-католическую веру” ( Прошение жителей деревни Беднаревка в Царстве Польском от 16 января 1905 года)20. Итак, в январе-марте 1905 г. Комитет министров подготовил основы будущего указа 17 апреля 1905 г., а также были предприняты конкретные шаги по облегчению участи осужденных за религиозные преступления. В этих условиях митрополит Антоний поднял новый важный и принципиальный вопрос об уравнении прав православной церкви с другими вероисповеданиями. Как отмечал профессор Б.В.Титлинов, Антоний “совершенно не гармонировал с общим духом победоносцевского управления... Он своевременно понял, что русская действительность приближается к кризису и что церковь должна будет перестраиваться на другой лад”21. Митрополит

составил

перечень

вопросов,

подлежащих

обсуждению,

под

названием “ О

желательных преобразованиях в постановке у нас православной церкви”. Их смысл можно было свести к следующему: 1) не является ли с точки зрения государства существенно необходимым пересмотреть нынешнее государственное положение православной церкви в России с тем, чтобы, и при изменившемся государственном положении отпавших от нее, не лишить ее авторитета у народа и не лишиться ее влияния на последний;

50 2) не благовременно ли устранить или хотя бы несколько ослабить постоянную опеку светской власти над жизнью церковной?22 По оценке В.М.Андреева, С.Ю.Витте “ не обнаружил в полученном от митрополита документе желаемой полноты”23, поэтому в своей деятельности он стал опираться, в основном, на другую записку, поданную параллельно в феврале 1905 г. группой церковных деятелей под названием “ О современном положении православной церкви”. В ней содержалось требование созыва Поместного собора, понимаемого не как коллегия иерархов-епископов, а как собрание всех лучших сил церкви и из клира, и из мирян24. Яростным противником даже постановки таких вопросов был обер-прокурор Святейшего Синода К.П.Победоносцев. 2 марта 1905 года он написал Николаю II: “... должно опасаться возникающих попыток внести, под предлогом свободы, радикальные преобразования в наше православное церковное управление... Верьте, Государь, это может грозить опасностью и церкви и государству. Церковь всегда была опорой государству и государство опорой церкви”25. А т.к. рассматривать эти вопросы должно было Высшее православное совещание, созданное при Комитете министров,26 то далее К.П.Победоносцев выступил против него. В результате 13 марта 1905 г. С.Ю.Витте получил от императора следующее предписание: “... вопрос сей не относится к числу дел, подлежащих обсуждению в особом совещании, а относится исключительно до ведения Св. Синода”27. Итак, вопрос о реформе церкви был передан в Синод. Но тут произошло то, чего никак не ожидал К.П.Победоносцев: Синод пошел еще дальше и заговорил о созыве Собора и восстановлении патриаршества. Причем это решение было единогласным, против него не восстал даже товарищ оберпрокурора Владимир Карлович Саблер. Оценивая это событие, трудно не согласиться с С.Л.Фирсовым, который пишет, что “ до конца не понимая, что в российских условиях по-настоящему свободная и сильная церковь возможна только при наличии в стране свободы совести, которой они вовсе не желали, православные архиереи наивно пытались обособить, в качестве самостоятельной, проблему реформирования высшего церковного управления и проведения других изменений через созыв Собора”28.

51 К.П.Победоносцев был в ужасном расположении духа. В письме к С.Ю.Витте он писал, что в связи с предстоящей церковной реформой его нравственное положение ... станет невозможно”29. Все эти события вызвали большой резонанс. Например, 17 марта 1905 г. в 11 номере “Церковного вестника” появилась знаменитая записка 32-х столичных священников. Будущий обер-прокурор Св. Синода П.П.Извольский оценил ее, как “ грубость и дерзость по отношению к Св. Синоду”30. В записке говорилось, что “ через обещаемое освобождение совести “ чужих рабов” с самой православной церкви снимается тяжелое ... нарекание, выставлявшее ее виновницей насилий и гнета”. Далее указывалось, что “ вне ... свободы церковь может лишь пребывать, сохраняться, но жить, влиять, действовать ... она не может”, для жизни нужно “ восстановление в полноте и неприкосновенности канонического церковного устроения”, т.е. созыв Поместного собора русской церкви31. Как отмечал составитель сборника статей 1905 г. о церковной реформе И.В.Преображенский, с этого времени российское общество очень много читало по вопросу о церковной реформе, этой проблемой интересовались даже больше, чем событиями на Дальнем Востоке32. И все-таки Победоносцеву удалось одержать частичную победу. Николай II не утвердил, но и не отклонил решение Св. Синода, и 31 марта отложил его на будущее. Эта мера не была одобрена даже основной частью духовенства. На имя С.Ю.Витте поступали многочисленные письма и телеграммы по этому поводу. “ Как обухом по голове ударила всех ... весть о Высочайшем отказе по вопросу о созыве Поместного церковного собора... Была одна надежда на лучшее будущее... Мы живем накануне пугачевщины... От церкви и ее служителей и теперь ждут и даже требуют справедливого, властного и спасительного голоса и дела. А церковь молчит... А теперь после закрытия вопроса о преобразовании церковного управления кто

же и вовсе будет верить духовенству, если ему приказали молчать, как

крамольникам, покушавшимся на спокойствие государства, и оно замолчало?”33,- писали ректор Уфимской духовной семинарии архимандрит Андроник и ее преподаватели. Однако добиться непринятия подготовленных Комитетом министров положений К.П.Победоносцев уже был не в силах. Николай II спросил его об оценке подготовленного указа. Ответ обер-

52 прокурора был следующим: “ Ваше Величество изволите спрашивать не только краткое объяснение, но и мнение мое по поводу Указа. Задача трудная, ибо общий мой взгляд против указа во всей его целостности. Заседания Комитета министров суть п ы т к а... Слышны только безумные речи людей, не хотящих знать ни истории, ни народа..., провозглашающих только какую-то голую свободу, стремящихся в несколько часов разрушить вековые учреждения, установленные для ограждения ценности государства и внутреннего порядка”34. И все-таки 15 апреля 1905 г. управляющий делами Комитета министров Э.Ю.Нольде представил к подписи Николая II проект указа Правительствующему Сенату “ Об укреплении начал веротерпимости”; правда, в значительном сокращении по сравнению с Положением Комитета министров. Никаких существенных изменений со стороны императора внесено не было, и 17 апреля 1905 г. указ был подписан. Что же привнес нового указ 17 апреля в жизнь российского общества? С.Ю.Витте в 1908 г. отмечал, что с практической точки зрения он имел только два результата: “1) старообрядцы на деле получили свободу вероисповеданий; 2)

был разрешен униатский вопрос: католики, официально числившиеся

униатами, объявили себя явными католиками, перейдя в лоно той церкви, в которую они веровали”35, но подчеркивал его психологическое значение, назвав “ первой вещей ласточкой всероссийской весны”36. Позже, в своих воспоминаниях, С.Ю.Витте приравнял его значение к Манифесту 17 октября 1905 г., указав, что “ он представляет собой такие акты, которые можно временно не исполнять, можно проклинать, но которые уничтожить никто не может. Они как бы выгравированы в сердцах и умах громадного большинства населения, составляющего великую Россию”37. Российское общество встретило указ 17 апреля 1905 г. по-разному. Через месяц после появления указа Г.Л.Писаревым была сделана попытка обобщить мнения печати по данному вопросу. Вывод был таким: “... нужно отметить общий тон одобрения, с каким относятся к нему не только представители светской, но и духовной прессы. Даже официальный синодский орган “Церковные ведомости”, поместивший статью ( № 19)

профессора Юрьевского университета М.Красножена ( см. Главу I. 38

разделяет общее сочувствие идее веротерпимости” . Но это было не совсем так.

А.Д.), очевидно,

53 Среди тех, кто, в принципе, положительно отнесся к такому решению вопроса о свободе совести, было две категории людей. Первая, состоящая, в основном, из представителей интеллигенции,- считала указ слишком ограниченным. Так, известный публицист С.П.Мельгунов писал: “ Новый правительственный акт ... далек от действительного признания свободы совести. Он вовсе не затрагивает общих руководящих идей

нашего

законодательства

и

только

расширяет

рамки

привилегированных

исповеданий”39.

Интеллигенция призывала к продолжению работы в данном направлении, и, прежде всего, работы законодательной.

В

печати были

призывы последовать примеру цивилизованных стран и не

40

останавливаться на полпути . Так, очень подробный разбор указа сделал признанный авторитет в этом вопросе профессор М.А.Рейснер. По его мнению, суть указа состояла в следующем:

n переход

из одного христианского исповедания в другое совершенно открыт и преследованию

больше не подлежит, но остается запрещение перехода в нехристианство, т.е. “ насилие над верой и совестью осталось”;

n указ не касается иудеев, а их около 6 миллионов; n указ не признает вневероисповедного состояния; n осуществлены некоторые уступки инославным:

а) облегчена постройка и ремонт церквей и

молитвенных домов, б) вводится преподавание закона Божьего инославных исповеданий на родном языке учащихся, причем в качестве учителей выступают духовные лица данного исповедания, в) разрешено основание церковных братств из духовных и светских лиц;

n раскольники и сектанты получают так же немного. Они уравнены с инославными исповеданиями, но не во всем: духовенство старообрядцев и сектантов не имеет права носить иерархических наименований, во многих случаях - надевать священнослужительское облачение, кроме того, духовные школы должны содержаться за счет самих верующих41. Вторая категория безоговорочно приветствовала указ. В первые недели после издания к нему, в основном, положительно относилось даже православное духовенство, но это было больше по инерции поддерживать любое правительственное мероприятие. Вот, например, как объяснял значение указа томский епископ Макарий: “ Почему... такая свобода дается теперь, но не давалась прежде?.. Если в православии истина, то почему она подверглась такому уничижению?.. Это не уничижение для православия, ... а ос-

54 вобождение от всего, что ему не принадлежало, что держалось в нем только ради страха или ради корысти; вследствие этого нельзя было узнать, кто - истинное чадо церкви, а кто - чуждое для него детище... Чада церкви православной, будем тверды, будем спокойны относительно судеб этой Матери нашей”42. Но необходимо отметить, что это отношение уже летом 1905 г. полностью поменялось, и когда Св. Синод предложил епархиальным архиереям высказаться о состоянии православной церкви после указа, большинство из них дали отрицательный отзыв. А точка зрения казанского архимандрита Димитрия о том, что “ предоставление свободы совести и отмена всяких насилий над нею совершенно необходимы для процветания церкви”, была названа “ недоразумением”43. Интересно, что речи уже упоминавшегося нами епископа Томского Макария теперь начинались с лозунга: “ Объединяйтесь!”, а дарованную свободу он называл “свободой отторгать от православной церкви верных ее чад”44. Естественно полностью приветствовали указ иноверцы в широком смысле слова. Начался массовый переход из православия тех, кто только считался православным, но на деле исповедовал свою прежнюю религию или религию своих предков. По данным Министерства внутренних дел, за 1905 г. только в католичество “отпало” 170 000 человек, в ислам - 36 000, в лютеранство - 11 00045 (см. также Приложение 1). Особенно большие проблемы возникли в западных губерниях. По данным, приводимым епархиальными архиереями, в Холмской епархии из православия в католичество перешло 110 000 человек, в Виленской - 30000, в Минской и Гродненской - по 10 00046 (см. также Приложение 2). Возникали и другие проблемы. Так, старший председатель Виленской судебной палаты докладывал в Министерство юстиции в ноябре 1905 г., что “...начиная с мая месяца ... было значительное число случаев отказа, с одной стороны, присяжных заседателей и свидетелей римско-католического вероисповедания в принятии присяги на русском языке, а с другой стороны,- римско-католических священников приводить на этом языке к присяге”47. Однако перемена вероисповедания по-прежнему могла вести к негативным последствиям для переходящего. Особо тяжкими они были для тех, кто возвращался в нехристианство. Здесь власти были неумолимы. Типичным являлся следующий ответ: “Возвращая отношение Николаевского градоначальника за № 11127, по хода-

55 тайству выкреста из евреев Давида

Бердичевского о разрешении ему обратно перейти в еврейство,

Департамент полиции уведомляет, что проситель, по возвращении в прежнюю веру, не может пользоваться теми правами, которые он приобрел с принятием православия, и поэтому подлежит действию общих узаконений, относящихся до евреев”48. Естественно, что были и противники указа 17 апреля 1905 г. Во-первых, к ним относилась часть православного духовенства, имеющая схожие взгляды с К.П.Победоносцевым, Например, митрополит Киевский Флавиан назвал указ “испытанием”49. Часть духовенства решила, что необходимо предпринимать решительные меры. Началось создание всевозможных “ Братств христианской взаимопомощи”, кружков “ревнителей православия” и т.д.50 Составлялись целые программы перевода из указа, “ составляющего несчастье”, в указ, служащий “ поводом к развитию церковной жизни”. Так, протоирей А.Зыков, который ранее занимался обличением раскола в Могилевской епархии, считал, что необходимо: оповестить духовенство и мирян о действительном значении закона о веротерпимости; сделать духовенство особо деятельным; уничтожить все формальности и предоставить дела о присоединении к православию в компетенцию священников; ликвидировать формальности при заключении брака ( например, разрешение епископа при заключении брака в пятой и шестой степенях родства), т.к. это может побудить некоторых к “отпадению” от православия; срочно рассмотреть и регламентировать вопрос о смешанных браках православных со старообрядцами и сектантами51. Были несогласия с указом и на частном уровне. Например, в сентябре 1905 г. на имя императрицы Александры Федоровны пришло прошение от табельщика депо Стржемешице Привислинской железной дороги Т.И.Клименко следующего плана: “ С 1880 г. я был женат на девице мещанке губернского города Радома Антонине Петровне ( урожд. Монка), которая 27 июля сего года обратно перешла в римскокатолическую веру, проживши в православной вере в браке со мной 25 лет... Покорнейше прошу ... помогите мне теперь ради Господа моего в том, чтобы я опять имел дома не врага, а истинную, верную и любящую жену, как это было до 17 апреля с.г., с переходом которой в католичество, ныне между нами произошел полный разрыв союза и любви”52. Таким образом, можно констатировать, что зимой-весной 1905 г. власти сумели сориентироваться в создавшейся обстановке.

56 Пойдя навстречу общественным требованиям о пересмотре законодательства по делам веры, правительство приступило к реформам. Указ 17 апреля, безусловно, носил ограниченный характер, не затронув не только систему господства православия, но и не уравняв в правах представителей христианских и нехристианских исповеданий, не поставив вопроса о возможности вневероисповедного состояния, но он привел в движение практически все российское общество. Такая ограниченность была, повидимому, необходимой для начального шага, и все зависело теперь от реализации и дальнейшей разработки пунктов указа.

2. РАЗРАБОТКА “НАЧАЛ ВЕРОТЕРПИМОСТИ” ОТ УКАЗА 17 АПРЕЛЯ Указом 17

апреля 1905

ДО МАНИФЕСТА 17 ОКТЯБРЯ 1905 ГОДА

г. было намечено три ведомственных направления пересмотра

законодательства о веротерпимости. Он был поручен Комитету министров, который должен был решить административные вопросы, Министерствам внутренних дел, юстиции и народного просвещения, обязываемым составить соответствующие указу законопроекты и внести их в Государственный совет, и Особому вневедомственному совещанию, изменения

действующего

занимающемуся проблемами отмены,

законодательства и

наделенному

правом

внесения

дополнения или законопроектов в

53

Государственный совет без предварительного согласования с ведомствами . Деятельность каждого из этих органов мы и рассмотрим. КОМИТЕТ МИНИСТРОВ Работа Комитета министров в этот период сосредоточилась, главным образом, на рассмотрении вопросов, связанных с введением начал веротерпимости на западных территориях империи, где значительная часть населения была униатской и католической и особо остро стоял вопрос об иудеях. При рассмотрении журналов Комитета министров по исполнению пункта шестого указа 12 декабря 1904 г. Николай II велел обсудить в Комитете две главных проблемы: “1) Как будет смотреть, при введении в действие нового законоположения, гражданское и духовное начальство на проповедь католических миссионе-

57 ров? 2) Как установить грань между проповедью католицизма и пропагандой полонизма?”54 Эти вопросы были обсуждены Комитетом министров 3 мая 1905 г. По первому вопросу Комитет счел, что “ гражданское и духовное начальство ... имеет в своем распоряжении надлежащие сильные средства для прекращения делающей опасной проповеди иноверных миссионеров”, т.к. сохраняется статья 187 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, согласно которой за “ совращение” из православия в другое христианское вероучение полагается лишение всех особенных прав и преимуществ и отдача в исправительные арестантские отделения на срок от 1

до 1,5

лет, а при использовании

принуждения или насилия - лишение всех прав состояния и ссылка на поселение. Статья 90 Уголовного уложения 1903 г., правда, еще не введенная в действие, так же подразумевает за произнесение, чтение публично проповеди, речи и т.д., возбуждающих к переходу православных в другое вероисповедание, заключение в крепость на срок от одного года или арест, а в статье 83

рассматриваются случаи

обольщения или принуждения, за что назначается наказание в виде заключения в крепость до 3-х лет, а также насилия, наказываемого ссылкой на поселение. По второму вопросу было высказано мнение, что при пропаганде римско-католическим священником полонизма министр внутренних дел должен сообщить об этом епархиальному начальству, которое обязано наказать виновного согласно каноническим законам; а в случае отказа епископа, министр может отстранить его от должности55. Этот журнал Комитета министров 13 мая 1905 г. был утвержден Николаем II. В некоторой мере вопрос о свободе совести затрагивался и при обсуждении пункта седьмого указа 12 декабря 1904

г., согласно которому необходимо было “ произвести пересмотр действующих

постановлений, ограничивающих права инородцев и уроженцев отдельных местностей Империи...”56, прежде всего этот пункт касался иудеев. С.Ю.Витте снова наметил вопросы, подлежащие, по его мнению, рассмотрению в Комитете министров. Первый касался уравнения евреев в гражданских правах с остальным населением империи; второй - дарования им повсеместного в России жительства. Идеальным вариантом, как считал Витте, будет привлечение к рассмотрению этих вопросов общественности57. Комитет ми-

58 нистров поддержал своего председателя: обсуждением еврейского вопроса должно было заняться специальное собрание выборных. Естественно, что в российских условиях такая мера явилась простым затягиванием решения этого вопроса. Кроме того, в данный период Комитет министров заслушивал доклады об уже проведенных мероприятиях по выполнению указа 17 апреля. Например, этому было посвящено заседание 10 мая 1905 г., на котором министр внутренних дел А.Г.Булыгин отчитался об освобождении еще 672 человек, осужденных за религиозные преступления58.

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Согласно указу 17 апреля 1905 г., Министерство внутренних дел должно было разработать и безотлагательно внести в Государственный совет законодательные предположения по следующим вопросам:

n о распространении на издание старообрядческих и сектантских богослужебных книг и на ввоз их из-за границы общих правил о печати;

n о согласовании действующего законодательства о метрических записях раскольников с изложенными в пунктах 1,2,3 и 12 раздела II указа началами, т.е. о выделении в понятии “ раскол” трех групп: старообрядцев, сектантов и последователей изуверных учений; о праве совершения общественных богомолений для старообрядцев и сектантов; о признании “ старообрядцами” всех толков и согласий, которые приемлют основные догматы православной церкви, но не признают принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам; о возложении ведения метрических книг старообрядцев и сектантов на их духовных лиц, под наблюдением правительственных или общественных учреждений;

n о разрешении старообрядцам и сектантам устраивать скиты и обители с согласия министра внутренних дел, а в случае его отказа - вынесение этого решения на утверждение Комитета министров;

n об уравнивании в правах старообрядцев и сектантов с лицами инославных исповеданий в отношении заключения ими с православными смешанных браков;

59

n о разрешении старообрядцам и сектантам для погребения умерших иметь особые кладбища59. Но т.к. многие вопросы, связанные с жизнью старообрядцев и сектантов, должны были рассматриваться в Особом совещании под руководством графа А.П.Игнатьева, собравшемся только в ноябре 1905 г., то данные поручения министру внутренних дел были отложены Комитетом министров60. Зато Министерству внутренних дел пришлось разрабатывать “ Временные правила для перехода лиц православных и числящихся православными в инославные и иноверные исповедания”, т.к. этот вопрос остро ставился самой жизнью. Заключение МВД состояло из четырех пунктов: “1. Лица, числящиеся православными, но отпавшие от православия и желающие принять то инославное или иноверное нехристианское исповедание, которое они действительно исповедуют, обращаются с заявлением о том к местному губернатору.

2. Губернатор,

удостоверившись

теми

средствами,

которые

он

находит

наиболее

целесообразными, что означенные лица действительно в данное время принадлежат к уклонившимся от православия и что сами они или предки их исповедовали инославную христианскую религию или то нехристианское вероучение, к которому они желают быть причислены, передает заявление на усмотрение подлежащей инославной или иноверной духовной власти.

3. Лица православные, желающие перейти в одно из инославных христианских исповеданий, подают заявление местному губернатору. Последний, по получении его, выясняет через православную духовную власть, какими причинами вызывается предполагаемый переход и приняты ли меры увещевания по отношению к отпадающему, и, засим, при безуспешности таковых, безотлагательно дает заявлению дальнейшее движение.

4. По присоединении упомянутых в предыдущих пунктах лиц, инославные и иноверные духовные власти сообщают о том местному губернатору, который уведомляет православное духовное начальство для необходимых по ведомству распоряжений”61. Как мы видим, вмешательство государства в духовную жизнь каждого человека нисколько не уменьшилось, 18 августа 1905 г. эти правила вступили в силу.

60 МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ Деятельность Министерства юстиции должна была сосредоточиться, главным образом, на подготовке введения в действие главы II Уголовного уложения 1903 г., и согласовании его устаревших статей с указом 17 апреля 1905 г., а также на принятии мер

к облегчению участи

тех осужденных,

наказание которых должно было быть смягчено или совсем отменено. 25 июня 1905

г. появился указ “ Об облегчении участи лиц, осужденных за религиозные

62

преступления” , который отменил многие статьи Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Но, как было отмечено М.Н.Куровым, “ оставалась юридическая лазейка, дававшая возможность сохранять в основном силу старого закона”63. Например, в отделении I “ Об отвлечении и отступлении от веры” главы II из 10 статей было отменено 9. Но оставшаяся статья по-прежнему защищала преимущества православной церкви и давала возможность наказывать за “совращение” в другую веру. Была подготовлена и II глава Уголовного уложения 1903 г. Восемь статей Уложения (80, 84, 86, 90, 93, 94, 96, 98) были изменены, а две (91 и 92) - отменены64. Но главные дебаты по ней развернулись в Государственном совете, куда из Министерства юстиции были направлены все материалы. Сомнения вызвали три главных вопроса. Первый - подлежат ли изменению статьи 88 и 89, предусматривающие наказуемость родителей, 1) обязанных по закону воспитывать своих детей в правилах православной веры, за совершение над детьми до 14 лет обрядов нехристианских исповеданий; 2) обязанных воспитывать своих детей в православии, за крещение их и приведение к иным таинствам другого христианского вероисповедания. 57 голосов против 20 решили, что статьи должны остаться без изменений. Второй - подлежит ли отмене пункт 2 статьи 93 об ответственности духовного лица инославного исповедания за допущение к исповеди заведомо православного или за причащение его. 56 членов Государственного совета против 21 решили сохранить и эту статью. Третий -

о неотложном предоставлении присяжным заседателям права ходатайствовать о

смягчении участи подсудимого или об освобождении его наказания. 35 голосов было отдано за это

61 право, 42 - против. Николай II по всем вопросам согласился с мнением большинства65. В результате, 14

марта 1906

г. II

глава была введена в действие. Но действительного

согласования ее статей с указом 17 апреля 1905 г. так и не было сделано. Как мы увидим в III главе, российское общество будет неудовлетворено таким положением вещей, и этот вопрос будет подниматься в Государственной думе. МИНИСТЕРСТВО НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ В пункте 9 раздела 22 указа 17 апреля 1905 г. министру народного просвещения было предписано составить законопроект о старообрядческих и сектантских начальных школах и о преподавании детям старообрядцев и сектантов правил их веры на следующих основаниях: а) начальные школы старообрядцев и сектантов разрешалось учреждать только в местностях со значительным старообрядческим и сектантским населением, б) они должны были содержаться на собственные средства, в) программа и образовательный ценз учителей в этих школах должны были утверждаться учебным начальством Министерства народного просвещения, г) разрешалось преподавание закона Божьего по вере их родителей, но только наставникам, соответствующим высокому образовательному цензу66. Однако решение этих вопросов затянулось. Только 18

декабря 1906

г. Николай II

утвердил

положение Совета министров о составлении проекта “ О преподавании в школах Закона Божьего детям старообрядцев и сектантов”67. Кроме того, в указе 17 апреля 1905 г. содержалось положение о том, что в любых учебных заведениях в случае преподавания в них закона Божьего инославных христианских исповеданий таковое должно вестись на природном языке учащихся. В связи с этим МНП по согласованию с МВД разработало “Временные правила для преподавания закона Божьего в учебных заведениях на природном языке учащихся”. Теперь дети инородческого происхождения должны были группироваться в начальной школе не по религиозному, а по языковому принципу68. Но по данному вопросу возникла большая путаница. Например, Совету министров 31 января 1906 г. пришлось специально рассматривать вопрос о преподавании закона Божьего в военно-

62 учебных заведениях воспитанникам инославных христианских исповеданий 69. ОСОБОЕ ВНЕВЕДОМСТВЕННОЕ СОВЕЩАНИЕ ПОД ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВОМ ГРАФА АЛЕКСЕЯ ПАВЛОВИЧА ИГНАТЬЕВА В соответствии с указом 17 апреля 1905 г. в мае было образовано Особое вневедомственное совещание для согласования действующих узаконений по делам веры. Председательство 18 мая было возложено на члена Государственного совета, генерал-адъютанта, генерала от кавалерии графа Алексея Павловича Игнатьева 2-ого. Члены же совещания были назначены только 3 июня. Ими оказались: члены Государственного совета, действительные тайные советники В.П.Череванский и В.К.Саблер, гофмейстер Б.В.Штюрмер, тайный советник С.Ф.Платонов и сенатор, тайный советник А.Н.Щербачев, Потом, уже в январе 1906 г., в Совещание был назначен князь А.А.Ширинский-Шихматов70. С.Ю.Витте считал, что состав Совещания и, прежде всего, его председатель, были подобраны так, чтобы воспрепятствовать осуществлению в жизни основных положений указа 17 апреля. Позже в своих воспоминаниях С.Ю.Витте замечал, что “ граф Игнатьев должен был, с одной стороны, вмещать в себе председателя

совещания

об

исключительных

положениях71,

т.е.

главным

образом

о

высшей

государственной полиции, а с другой стороны, должен был быть председателем Особого совещания по вопросам религиозным и веротерпимости”72. Как отмечается в работе “ Кризис самодержавия в России”, действительно за решением царя об игнатьевской комиссии стоял К.П.Победоносцев73. На Совещание были возложены следующие вопросы:

1) О браках православных лиц со старообрядцами и сектантами. 2) О вероисповедании детей от смешанных браков православных с иноверцами. 3) О возможности старообрядцев и сектантов учреждать свои школы и преподавать в них основы своей веры.

4) О старообрядческих и сектантских общинах.

63

5) Рассмотрение записок и прошений по делам инославных исповеданий ( в частности, о праве основывать церковные общины и братства и о приеме новициев в римско-католические монастыри).

6) О пересмотре законодательства о ламаистах (буддистах). 7) О пересмотре законодательства о мусульманах. Но дело в том, что первое заседание Совещания состоялось только 29 ноября 1905 г., а это была уже другая эпоха - эпоха после Манифеста 17 октября 1905 г., когда был установлен не только новый порядок рассмотрения и утверждения законопроектов, но и их внесения: теперь законопроекты должны были вноситься в Государственную думу начальниками отдельных ведомств при предварительном рассмотрении их главных оснований в Совете министров. В этих условиях, как отмечалось в докладе Николаю II графа А.П.Игнатьева, Совещание пришло к заключению, что, пока император не освободил его от данных поручений, “ оно обязано завершить возложенную на него задачу”, сосредоточившись не на “ изготовлении законченных и подробных законопроектов”, а на “ собирании материалов” и “ установлении руководящих положений, которые должны бы лечь в основу законопроектов”74. Совещание и работало в таком русле, Заседания проходили достаточно редко. Всего их состоялось шесть: первое - 29 ноября 1905 года, второе - 12 января 1906 г., третье - 22 и 28 февраля, четвертое - 4 и 15 марта и 14 апреля, пятое - 20 апреля, шестое - 20 и 24 апреля 1906 года. Т.к. материалами Особого совещания достаточно много пользовались и правительство, и думские комитеты, рассмотрим проделанную им работу. Совещание не составило какого-либо заключения по вопросу о браках православных со старообрядцами и сектантами, но собрало и издало обширный “Сборник материалов по вопросам о смешанных браках и о вероисповедании детей, от сих браков происходящих” (Пг., Гос. типография, 1906).

Единогласно члены Совещания поддержали возможность учреждения

старообрядцами и сектантами на их средства особых начальных школ и обучения детей правилам своей веры. Совещание высказалось за строгое разделение понятий “ старообрядец” и “ сектант”. По вопросу о старообрядческих и сектантских общинах точка зрения Совещания состояла в том, что таковые могут образовываться только теми группами старообрядцев и сектантов, которые уже

64 признаны государством, остальные же должны разрешаться явочным порядком местной властью в лице губернаторов и градоначальников. При разработке главных направлений изменений законодательства о ламаистах, члены Совещания ограничились предложением разрешить постройку новых дацанов и хурулов и предоставить возможность увеличить штат верослужителей. Работа над проблемой законодательства о мусульманах вызвала огромный резонанс среди сторонников ислама. По словам А.П.Игнатьева, поступило свыше 500

прошений75. Буквально забросан телеграммами был С.Ю.Витте. Как правило, они были

однотипными. Например: “ До сведения крымских мусульман дошло, что по поручению комиссии графа Игнатьева член ее Череванский составил проект о будущем устройстве мусульманского духовного управления, т.к. проект составлен без какого-либо участия мусульман и вполне негласно, то ... почтительно просим Ваше сиятельство о передаче означенного проекта и желания самих мусульман на рассмотрение Государственной думы”76. Таким образом, отчасти можно согласиться с С.Ю.Витте, что Совещание, а точнее -

долгое

отсутствие его работы, затормозило процесс воплощения в жизнь “начал веротерпимости”. Но Совещание действовало полностью в русле указа 17 апреля 1905 г., и его заключения очень похожи на положения Комитета министров. Положительный результат в работе Совещания все-таки был: оно собрало достаточно большой подготовительный материал. 28 мая 1906 г. Совещание было закрыто. Сам А.П.Игнатьев 9 декабря того же года был убит эсером С.Н.Ильинским. Подведем итог. За полгода со времени издания указа 17 апреля 1905 года была проделана огромная работа по реализации его пунктов. Однако охранительные силы не сдали свои позиции, что наглядно проявилось в создании и деятельности Особого совещания по делам веры под руководством графа А.П.Игнатьева и отчасти в работе министерств. Был установлен своеобразный временный паритет. С одной стороны, власти сдерживали осуществление реформ, но с другой - подготавливали для них более солидную юридическую базу.

65

3. ВОПРОС О СВОБОДЕ СОВЕСТИ ПОСЛЕ ИЗДАНИЯ МАНИФЕСТА 17 ОКТЯБРЯ 1905 ГОДА К октябрю 1905 г. размах революционных выступлений достиг такого уровня, что теперь уже только радикальные шаги могли спасти самодержавие. 4-5 октября начались забастовки на крупнейших заводах Петербурга, остановили работу главные мастерские Николаевской железной дороги. В этих условиях С.Ю.Витте выступил в совещании под председательством Д.М.Сольского, занимавшегося вопросами разработки правил о применении учреждения Государственной думы и положения о выборах в нее, а также проектом переустройства Государственного совета, с речью о том, что “ нужно сильное правительство, чтобы бороться с анархией”, и в то же время “ необходимо внушить

обществу уверенность, что 77

правительство не будет продолжать давать одной рукой, а отнимать другой” . В качестве примера он как раз привел

ликвидацию уступок, данных постановлением Комитета министров о свободе совести,

созданием комиссии под председательством графа А.П.Игнатьева. Дальнейшее нарастание революционных событий заставило Николая II 17

октября 1905

г.

подписать манифест “ Об усовершенствовании государственного порядка”, в первом пункте которого содержалось обещание “ даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов”78. Как мы видим, это была только декларация, тем более, что 20 октября 1905 г. С.Ю.Витте, возглавивший Совет министров, объявил, что осуществление провозглашенных манифестом

реформ 79

требует времени для законодательной разработки, а пока должны действовать прежние законы . Теперь все надежды на решение вопроса о свободе совести были связаны с деятельностью Государственной думы. Сразу после издания манифеста 17 октября начался активный процесс образования различных политических партий, а т.к. именно им предстояло “сражаться” в Думе, необходимо выяснить их отношение к проблеме свободы совести. В связи с актуальностью, к ней обращались практически все политические партии, но их подходы сильно различались. Первая позиция ( РСДРП, Радикальная партия, партия Свободомыслящих, кадеты) тому, что введение свободы со-

сводилась к

66 вести приравнивалось к отделению церкви от государства и школы от церкви. Партия большевиков еще на II съезде в 1903 г. выставила одним из требований своей программы “неограниченную свободу совести” и “ отделение церкви от государства и школы от церкви” ( пункты 5 и 13)80. Как разъяснял позже Н.М.Лукин (И.Антонов), для большевиков “свобода совести - это значит, что за каждым гражданином признается полная и неограниченная свобода в его религиозных убеждениях. Пусть каждый молится и верит, как велит ему совесть, пусть свободно проповедует то вероучение, которое кажется ему истинным, пусть свободно переходит из одной религии в другую, а если он человек совсем не верующий, он может не принадлежать ни к какой религии, ни к какой церкви. Но этого мало. Не должно быть религий господствующих и только терпимых, религий “ второго сорта”, или каких-то запрещенных законом вероучений: государственная власть не должна себя связывать ни с какой религией, для нее все вероучения должны быть равны. Во что верит тот или иной гражданин, как и какому Богу он молится или не молится совсем, для государственной власти это безразлично”81. Подобной точки зрения придерживались и представители радикальной партии, образованной в ноябре 1905 г. В 10-м пункте их программы содержалось требование “ немедленного и полного отделения церкви от государства и школы от церкви”82. В программе же партии свободомыслящих, так же выработанной в середине ноября 1905 г., требование свободы совести подразумевало “отделение церквей всех исповеданий от государства”83. Отношение к религиозным проблемам кадетов было отражено во втором пункте их программы, где отмечалось, что “ каждому гражданину обеспечивается свобода совести и вероисповедания”84. Отсюда, не допускались преследования за исповедуемые верования, за перемену или отказ от вероучения, провозглашалось свободное распространение вероучений, если таковые не противоречили уголовным законам, православная церковь и другие исповедания подлежали освобождению от опеки государства. Кроме того, согласно постановлению Учредительного съезда партии от 18 октября 1905 г., кадеты, указав на то, что в Манифесте 17

октября основные права граждан только перечисляются, заявили, что

“предоставляют себе фактическое осуществление всех обещанных Манифестом, но не за-

67 крепленных точными определениями закона, условий политической свободы”85. В дальнейшем для детальной разработки вопроса об отношениях церкви и государства была образована специальная комиссия под председательством князя Павла Дмитриевича Долгорукова, в которую вошли профессор П.И.Новгородцев, профессор В.О.Ключевский, приват-доцент С.А.Котляревский, профессор С.Н.Булгаков и несколько священников86. Но комиссия приступила к систематической работе только в конце 1906 г. Результатом ее работы стала выработка шести положений будущей церковной реформы, которые, правда, несколько отличались от первоначальных требований партии: 1) необходимо предоставить церкви более широкий простор для своего самоопределения и самоуправления; 2) роль государства должна быть сведена лишь к правильному созыву церковного собора и наблюдению за ходом церковных дел по вопросам, касающимся государственного бюджета и общих интересов; 3) среди членов собора должны быть миряне; 4) следует духовные учебные заведения; 5)

устранить кастовость, обеспечив свободный доступ мирян в

нужно признать имущественные права церкви; 6)

в дальнейшем

необходимо полное отделение церкви от государства, но сиюминутное решение здесь невозможно87. Таким образом, кадеты выступали за отделение церкви от государства, но откладывали этот вопрос, в отличие от вышеупомянутых партий, понимая его сложность. Второй вариант предусматривал провозглашение приверженности идее свободы совести, но без каких-либо комментариев и разъяснений ( октябристы, Союз освобождения, партия демократических реформ, эсеры, партия правового порядка, прогрессивная экономическая партия. Союз мирного обновления, партия мирного обновления, Всероссийский торгово-промышленный союз). В ноябре 1905 г. в официальном органе октябристов газете “Слово” было опубликовано воззвание, которое являлось первоначальным вариантом программы этой партии. Детально же разработанная программа была принята только в мае 1907 г. на II съезде. Т.к. партия считала проводимые правительственные реформы “ спасительными”88, то включила в свои требования упомянутые в Манифесте 17 октября 1905 г. такие гражданские права, как равенство всех российских подданных перед законом без различия пола, национальности или вероисповедания, а также свободу совести и вероисповеданий. Но, как отмечается в работе В.В.Ше-

68 лохаева, “ в “ Союзе 17 октября” и особенно его западном и юго-западном отделах, имелось довольно сильное течение, выступающее ...

против равноправия евреев. Известная часть членов партии

высказывалась за поэтапное решение этого вопроса”89. Это имело большое значение и для решения вопроса о свободе совести, особенно в III Государственной думе, где октябристы имели большинство. Даже П.В.Каменский, который позже стал председателем вероисповедной комиссии в III Думе, в мае 1907 г. предлагал предоставить евреям свободу передвижения, но сохранить за населением отдельных местностей права не допускать евреев, создать ограничения при участии евреев в местном самоуправлении, частных обществах и союзах, принимать евреев без ограничений в средние и высшие учебные заведения, но только в случае, если остались свободные места90. Переплетение национальных и вероисповедных ограничений часто делали невозможной отмену одних без других, поэтому в данном пункте позиция октябристов не была последовательной. Остальные

партии,

перечисленные

выше,

вообще

ограничивались

только

упоминанием

необходимости введения свободы совести. Например, партия мирного обновления заявляла, что “исходит из признания безусловной ценности человеческой личности”, а поэтому выступает за права человека, которые должны быть завоеваны освободительным движением91. Третий вариант представлял собой позицию монархических черносотенных партий. Лучше всего была разработана программа Союза русского народа, остальные же партии и организации просто переписали их основные положения. Представители Союза считали, что самодержавие “ неразрывно и жизненно связано с российской православной церковью”92, а поэтому она “ должна сохранить в России господствующее положение”93. Правда, даже им приходилось констатировать потерю православной церковью своего авторитета. В программе Русской монархической партии, например, было записано, что “ на окраинах ...

она

(православная церковь.- А.Д.) терпит гонение от инославных церквей”, а в центре России не является “руководительницей русской духовной жизни и нравственности”94. Причем причиной этого, например, черносотенец С.С.Володимиров называл превращение православия в “ ведомство особого лишь министерства с канцеляриями и присутствиями”95.

69 Правда, во второй своей программе Союз русского народа заявил, что относится к другим вероисповеданиям “с полной веротерпимостью и не препятствует людям иного вероисповедания молиться по-своему”96. Это был хорошо продуманный ход. По оценке С.А.Степанова, “ политические интересы заставляли черносотенцев проявлять веротерпимость”97. Они пользовались поддержкой некоторых старообрядческих общин,

разрабатывали план

создания

дочерней организации под

названием

“Мусульманский союз русского народа и казанских татар” и т.д. Но совершенно нетерпимым было отношение черносотенцев к евреям. В Уставе Союза русского народа был пункт 15, примечания которого гласили, что “ все должности в Союзе как по выбору, так и по найму могли заниматься только лицами православного исповедания, единоверцами и старообрядцами”, а так же, что евреи не могли быть допущены в Союз “даже в том случае, если они примут христианство”98. Но, кроме партий, была еще одна политическая сила, позиция которой в вопросе о свободе совести имела огромное значение. Это была православная церковь. С нарастанием революционных событий явно набирало силу обновленческое движение. Много говорило о свободе совести духовенство. Так, например, священник Авксентий Мегрелидзе в прошении от 1905

г. объяснял, что не находит возможным по

некоторым причинам дальнейшее свое пребывание в сане священника и, пользуясь Манифестом 17 октября, предоставляющим каждому гражданину свободу совести, просит о скорейшем сложении с него сана. В дальнейшем, не дожидаясь решения, он оделся в светский костюм и остригся99. Наблюдались и массовые неповиновения духовным властям. Когда во время октябрьской политической стачки в Москве епархиальное начальство во главе с митрополитом Владимиром подготовило и разослало для прочтения в столичных храмах пастырское воззвание “Что нам делать в эти тревожные дни?”, в котором клир и паства призывались к активному противостоянию революционным событиям, значительная часть московского духовенства отказалась его читать и печатно от него отмежевалась100. Как отмечает Е.В.Фоминых, даже “ ревнители православия”, недовольные провозглашенной веротерпимостью и вызванным ею “ притеснением господствующей православной церкви”, заговорили о реформе православной церкви101.

70 В этих условиях 27 декабря 1905 г. появился указ Николая II, уполномочивший трех митрополитов подготовить созыв Собора, а Св. Синод - учредить Особое Предсоборное присутствие с целью выработки повестки дня предполагаемого Собора. Сначала к его работе были подключены только епископы и светские богословы, но затем было решено привлечь генерала А.А.Киреева, известного своей деятельностью по объединению со старокатоликами, Дм.Хомякова, князя Евг.Трубецкого, философа и публициста Павла Мансурова, активного сторонника объединения православной и англиканской церквей Ник.Кузнецова, адвоката и автора ряда книг и статей о церковных реформах А.Д.Самарина102, который позже стал оберпрокурором Св. Синода. Предсоборное присутствие работало практически весь 1906 г. и обсудило достаточно большое количество вопросов. Итогом его деятельности стало утверждение императором положения о составе и порядке производства дел на Соборе. Итак, накануне созыва I Государственной думы ни одна политическая сила открыто не выступала против законодательного оформления принципов веротерпимости. Но если одни видели в них только средство к сохранению старых устоев, то другие - шаг на пути к демократическому обществу. Таким образом, можно констатировать, что с конца 1904 г. и особенно в условиях начавшейся революции вопрос о свободе совести достаточно остро стоял на повестке дня, мимо него не могла пройти ни одна политическая сила. В 1905- начале 1906

гг., в условиях разворачивающейся революции,

правительство несколько раз декларировало свою готовность приступить к решению данной проблемы, предпринимались частные меры, но требовалась серьезная законодательная разработка, с которой власти не торопились. После 17 октября 1905 г. политический климат в стране определялся ожиданием созыва I Государственной думы, с которой были связаны надежды российского общества и к открытию которой правительство должно было подготовить пакет законопроектов, в том числе и о свободе совести.

71 ПРИМЕЧАНИЯ

1. Законодательные акты переходного времени. 1904-1908 гг. СПб.,1909. С.5. 2. Российский государственный исторический архив (дальше - РГИА). Ф.1263. Оп.2. Д.5748. Л.2. 3. Журналы Комитета министров по исполнению указа 12 декабря 1904 г. СПб.,1905. С.123. 4. Витте С.Ю. Воспоминания. Т.2. М.,1960. С.361. 5. Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902-1907 гг. Л.,1981. С.178. 6. Биржевые ведомости. 1908. 26 июля. 7. Таблица составлена по журналам Комитета министров по исполнению указа 12 декабря 1904 г. 8. РГИА. Ф.727. Оп.2. Д.50. Л.2-2 об. 9. Там же. Л.2об-3. 10. Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 г. Реформы и революция. СПб.,1991. С.42. 11. РГИА. Ф.1622. Оп.1. Д.942. Л.144а. 12. Журналы Комитета министров... С.124. 13. Там же. С.126. 14. РГИА. Ф.1263. Оп.2. Д.5748. Л.142. 15. Журналы Комитета министров... С.159. 16. Там же. С.143. 17. Там же. С.144. 18. РГИА. Ф.1405. Оп.107. Д.2676. Л.2. 19. РГИА. Ф.1405. Оп.107. Д.3017. Л.1-2. 20. РГИА. Ф.821. Оп.2. Д.75. Л.6. 21. Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг.,1924. С.8-9. 22. Церковный вестник. 1905. № 15. С.451-453. 23. Андреев В.М. Либерально-обновленческое движение в русском православии начала ХХ в. и его

идеология. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Л.,1972. С.9. 24. Историческая переписка о судьбах православной церкви. М.,1912. С.24. 25. Из писем К.П.Победоносцева к Николаю II (1898-1905 гг.). Составитель: М.Н.Куров // Религии мира: история и современность. Ежегодник. 1983. С.184-185. 26. Денисова Е.В. Дифференциация социальной ориентации православного духовенства под влиянием первой русской революции // Социально-философские аспекты критики религии. Критика модернизации догматических основ христианских конфессий. Сборник научных трудов. Л.,1983. С.71. 27. Прибавления к “Церковным ведомостям”. 1905. № 45. С.1897. 28. Фирсов С.Л. Православная церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб.,1996. С.37. 29. РГИА. Ф.1622. Оп.1. Д.356. Л.1об. 30. РГИА. Ф.1569. Оп.1. Д.35. Л.18 об. 31. Церковный вестник. 1905. 17 марта. 32. Церковная реформа. Сборник статей духовной и светской периодической печати по вопросу о реформе. СПб.,1905. С.VII. 33. РГИА. Ф.1622. Оп.1. Д.302. Л.1-2.

72

34. Религии мира: история и совеременность. Ежегодник. М.,1983. С.175. 35. Биржевые ведомости. 1908. 26 июля. 36. Там же. 37. Витте С.Ю. Воспоминания. Т.2. С.361. 38. Православный собеседник. 1905. Май. С.166. 39. Мельгунов С.П. Церковь и государство в России (К вопросу о свободе совести). Сборник статей.

Т.1. М.,1907. С.93. 40. См., например: Соколов В.К. Свобода совести и веротерпимость // Вестник права. 1905. № 5. С.312. Интересным является и тот факт, что интеллигенция как бы пыталась направить правительство на курс продолжения реформ. Так, известный профессор М.Красножен обратился в мае 1905 г. к министру народного просвещения В.Г.Глазову с ходатайством поднести Николаю II его книгу “ К вопросу о свободе совести и о веротерпимости. Иноверцы на Руси”, и книга действительно была передана императору (РГИА. Ф.744. Оп.1. Д.220. Л.113). 41. Рейснер М.А. Государство и верующая личность... С.417-421. 42. Прибавления к “Церковным ведомостям”. 1905. № 29. С.1199. 43. За первый год вероисповедной свободы в России. СПб.,1907. С.233. 44. Прибавления к “Церковным ведомостям”. 1905. № 39. С.1641. 45. Цит. по: Лукин Н.М. (Антонов И.). Церковь и государство. Пг.,1919. С.29. 46. За первый год вероисповедной свободы в России... С.160 2-3. 47. РГИА. Ф.1405. Оп.107. Д.5640. Л.24. 48. РГИА. Ф.821. Оп.8. Д.209. Л.131. 49. Прибавления к “Церковным ведомостям”. 1905. № 38. С.1603. 50. Там же. № 40. С.1715-1716. 51. Там же. 52. РГИА. Ф.821. Оп.2. Д.75. Л.44. 53. Журналы Комитета министров... С.155. 54. Там же. С.297. 55. Там же. С.298-300. 56. Законодательные акты переходного времени... С.5. 57. РГИА. Ф.1263. Оп.2. Д.5758. Л.159об-160. 58. Журналы Комитета министров... С.304. 59. За первый год вероисповедной свободы в России... С.84. 60. См., например, РГИА. Ф.1263. Оп.2. Д.5768. Л.102об. 61. РГИА. Ф.1276. Оп.1. Д.158. Л.4-4об. 62. Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. 1905. № 117. Отдел 1. 2 июля. Ст.1035. 63. Куров М.Н. Революция 1905-1907 гг. и кризис политики царизма в религиозном вопросе // Вопросы научного атеизма. Вып.19. М.,1976. С.179. 64. Уголовное уложение 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т.9. М.,1994. С.265. 65. Всеподданнейший отчет председателя Государственного совета за сессию 1905-1906 гг. СПб.,1906. С.31-35. 66. За первый год вероисповедной свободы в России... С.84. 67. Законодательные акты переходного времени... С.488-489. 68. РГИА. Ф.744. Оп.1. Д.228. Л.23.

73 236.

69. Совет министров Российской империи. 1905-1906 гг. Документы и материалы. Л.,1990. С.235-

70. Журналы Высочайше утвержденного Особого совещания для согласования действующих узаконений с указом 17 апреля 1905 г. по делам веры // РГИА. Ф.1276. Оп.2. Д.593. Л.10-10об. 71. 13 февраля 1905 г. А.П.Игнатьев был назначен председателем Особого совещания для пересмотра установленных для охраны порядка исключительных законоположений. См., например, РГИА. Ф.1263. Оп.2. Д.5703. Л.118. 72. Витте С.Ю. Воспоминания. Т.2. С.362. 73. Кризис самодержавия в России (1895-1917 гг.). Л.,1984. С.223. 74. РГИА. Ф.1276. Оп.2. Д.593. Л.5об-6. 75. Там же. Л.8 об. 76. Там же. Д.589. Л.1. 77. Кризис самодержавия в России... С.222-223. 78. Государственная дума в России. Сборник документов и материалов. М.,1957. С.90. 79. Кризис самодержавия в России... С.241. 80. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов. Т.1. М.,1983. С.62. 81. Лукин Н.М. (Антонов И.). Церковь и государство... С.26. 82. Сборник программ политических партий в России. Выпуск 2. СПб.,1906. С.5. 83. Там же. С.7. 84. Цит. по: Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало ХХ в.- 1920 г.). М.,1977. С.110. 85. Сборник программ политических партий в России. Выпуск 1. СПб.,1906. С.54. 86. Барсуков С.М. Отношение конституционно-демократической партии к проблемам религии на этапе первой русской революции // Научная республиканская конференция “Политические партии. История. Современность”. Тезисы докладов и сообщений. Орел, 1994. С.61-62. 87. Там же. С.62. 88. Левин К. Политические партии в России. М.,1907. С.24-25. 89. Шелохаев В.В. Партия октябристов в период первой русской революции. М.,1987. С.56. 90. Речь. 1907. 4 мая. 91. Трубецкой Е.Н. Партия “мирного обновления”. М.,1906. С.4. 92. Цит. по: Комин В.В. Банкротство буржуазных и мелкобуржуазных партий России в период подготовки и победы Великой Октябрьской социалистической революции. М.,1965. С.18. 93. Сборник программ политических партий в России. Выпуск 6. СПб.,1906. С.13. 94. Цит. по: Мартов Л. Политические партии в России. СПб.,1906. С.5. 95. Гражданин. 1905. № 24. С.4. 96. Сборник программ политических партий... Вып.6. С.18. 97. Степанов С.А. Черная сотня в России (1905-1914 гг.). М.,1992. С.16. 98. Устав “Союза русского народа”. СПб.,1906. С.9.

74

99. Социально-философские аспекты критики религии. Критика модернизации догматических основ

христианских конфессий... С.80. 100. Красников Н.П. Социально-политическая позиция православной церкви в 1905-1916 гг. // Вопросы истории. 1982. № 9. С.33. 101. Фоминых Е.В. Проекты церковных преобразований в России в начале ХХ в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Л.,1987. С.10. 102. Зернов Н. Русское религиозное возрождение ХХ в. Париж,1991. С.94.

75 ГЛАВА III ВОПРОС О СВОБОДЕ СОВЕСТИ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ (I-IV СОЗЫВОВ) И ГОСУДАРСТВЕННОГО СОВЕТА

1. I ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА Манифест 17 октября 1905 г., а затем Учреждение Государственной думы и новое Положение о Государственном Совете от 20 февраля 1906 г. полностью изменили порядок издания законов. Теперь законодательная функция принадлежала Государственной думе, Государственному Совету и императору. 27 апреля 1906 г. начала работу I Государственная дума. Уже ее состав являлся предпосылкой для постановки в Думе вопроса о свободе совести. По подсчетам члена I Думы Н.А.Бородина, “иноверцы” (все неправославные и старообрядцы) составляли 1/4

всего числа депутатов1. Они имели возможность

самостоятельно предложить законопроект о свободе совести, т.к. по закону 30 членов Государственной думы имели право делать законодательное предположение. Известный русский историк В.И.Герье, занимавшийся историей парламентаризма, писал, что “Дума представляла собой интересное и во многих отношениях верное изображение современного состояния России”2, подразумевая под этим разнообразие в национальном составе депутатов. Русские составляли 59,1 %3. Т.е. около 40 % приходилось на другие национальности. А в условиях тесного сплетения вопросов национального и религиозного проблема свободы совести становилась более чем актуальной. По партийному принципу большинство в Думе получили кадеты. Как уже отмечалось, они активно выступали за введение свободы совести. На III съезде партии, состоявшемся в апреле 1906 г., в докладе “О тактике партии народной свободы в Думе” П.Н.Милюков заявил: “ Партия давно решила ..., что для проведения в жизнь новой системы представительства необходимо издание законов, обеспечивающих основные права граждан, и она на-

76 мерена немедленно заняться проведением этих законов”4, при этом лидер кадетов стоял на той точке зрения, что меньше, чем за год, свобода совести даровалась высочайшими актами уже три раза (12 декабря 1904 г., 17 апреля и 17 октября 1905 г.), теперь главная задача - “облечь ... основные принципы ... в точные законодательные нормы”5. Таким образом, кадеты были настроены решительно в деле решения вопроса о свободе совести. Другие думские фракции - партия демократических реформ, трудовая группа, октябристы, автономисты - тоже, в целом, выступили за законодательную разработку этого вопроса. По описанию протоиерея Иоанна Восторгова, I Государственная дума продемонстрировала свое отношение к данной проблеме очень быстро. “ На молебне, который состоялся перед открытием думских занятий, большинство членов не пожелали присутствовать; многие стояли спиной к совершителям богослужения; некоторые смеялись, громко разговаривали и даже курили; некоторые члены Думы резко осуждали самое служение молебна, “ навязанное правительством”, “ стесняющее их религиозную совесть”. Затем совершенно сознательно Дума не внесла в ответный адрес на приветственное слово Николая II “призыв Божьего небесного благословения на царя и царство, и даже простого упоминания имени Божия”6. Уже 4 мая 1906 г. в докладе комиссии по составлению ответного адреса императору В.Д.Набоков, отметив, что “ все основы Высочайшего манифеста 17 октября стали попираться сразу же после его издания”7, наметил основные направления законодательной работы о “свободах”. “В области предстоящей законодательной деятельности,- говорилось в докладе,- Государственная дума ... почитает неотложно необходимым обеспечить страну точным законом о неприкосновенности личности, свободе совести, свободе слова и печати, свободе союзов, собраний и стачек... Государственная дума исходит ... из непреклонного убеждения, что ни свобода, ни порядок, основанный на праве, не могут быть прочно укреплены без установления общего начала равенства всех без исключения граждан перед законом. И потому Государственная дума вырабатывает закон о полном уравнении в правах всех граждан с отменой всех ограничений и привилегий, обусловленных сословием, национальностью, религией и полом”8. 8 мая в правительственной декларации И.Л.Горемыкина тоже отмечалась большая роль, которую Совет министров придает “от-

77 меченному

Государственной

думой

вопросу

об

издании

нового

закона,

обеспечивающего

неприкосновенность личности, свободу совести, слова и печати, собраний и союзов”9, но конкретно председателю Совета министров предложить Думе было нечего. Тогда 12

мая 1906

г. 49

депутатов Государственной думы подписали “ Основные положения

законопроекта о свободе совести” и 15 мая представили их председателю I Думы С.А.Муромцеву. Среди поставивших свои подписи были люди очень разные. Например, римско-католический епископ барон Рооп и русский православный священник из Донской епархии о.Афанасьев, который, кстати, вскоре после роспуска Думы был лишен духовного сана и подвергся гонениям. Несмотря на реакцию правых, сразу же приписавших законопроект евреям10, большинство депутатов, подписавших документ, были русскими и православными. Почти все имели высшее образование. Из 49 человек 35 были кадетами, 8 - беспартийными, 3 - трудовиками и 3 принадлежали к партии демократических реформ11. Таким образом, законопроект сразу был окрещен “кадетским”. Обратимся к содержанию “ Основных положений”. В объяснительной записке депутаты назвали введение

религиозной

свободы

в

России “ первой

обязанностью

первого

русского

народного

12

представительства” . Главными причинами необходимости такого законопроекта, по мнению авторов записки, являлись, во-первых, неосуществление начал, положенных в основу указа 17 апреля 1905 г., вовторых, сплетение религиозного вопроса с “ политическим и национальным”, из-за чего местные власти сознательно не стремятся к его разрешению. Далее указывалось, что введение в действие по закону 14 марта 1906 г. раздела Уголовного уложения 1903 г. о религиозных преступлениях в таком виде, в каком он был подготовлен Министерством юстиции, вообще противоречит указу 17 апреля и манифесту 17 октября 1905 г.13. Основные положения законопроекта о свободе совести состояли из 7 пунктов: “1.

Каждому

гражданину

Российской империи

обеспечивается свобода

совести.

Посему

пользование гражданскими и политическими правами не зависит от вероисповедания, и никто не может быть преследуем и ограничиваем в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры. Примечание.

Все

узаконения,

ограничивающие

гражданские и

принадлежащих к тем или иным вероисповеданиям, отменяются.

политические

права

лиц,

78

2. Все существующие и вновь образующиеся в Российской империи вероисповедания пользуются в одинаковой мере свободой богослужения и отправления религиозных обрядов, а также проповедования и распространения своих учений, поскольку при осуществлении этой свободы

не совершается деяний,

предусмотренных общими уголовными законами.

3. Никто не может быть силой государственной власти принужден принадлежать к какому-либо вероисповеданию или исполнять обязанности, вытекающие из принадлежности к какому-нибудь вероисповедному обществу или совершать религиозные действия или участвовать в обрядах какого-нибудь вероисповедания.

4. Никто не может отказываться в силу своих религиозных убеждений от исполнения гражданских или политических обязанностей, кроме случаев точно в законе указанных.

5. Всякий, достигший 17- летнего возраста, может выйти из состава вероисповедного общества, к которому он принадлежит; несовершеннолетний, не достигший сего возраста, воспитывается в том вероисповедании, в коем пожелают его воспитывать родители. Примечание 2.

В случае если родители принадлежат к различным вероисповеданиям, от их

соглашения зависит выбор вероисповедания, в коем воспитываются их дети. Если такового соглашения достигнуто не будет, то дети мужского пола воспитываются в исповедании отца, дети женского пола матери.

6. Особый закон определяет ведение актов гражданского состояния. 7. Особые узаконения определяют преподавание вероучения. Эти узаконения не должны противоречить началам свободы и равенства вероисповеданий”14. Данный законопроект находился в полном соответствии с программой кадетской партии, но он расширял границы свободы совести по сравнению с пониманием этого термина в российском законодательстве. В формулировках законопроекта заметна явная осторожность. Так, говорится о необходимости особых узаконений о введении актов гражданского состояния и преподавания вероучения, но их содержание не раскрывается. Даже вневероисповедное состояние не признается законопроектом напрямую. Между тем, реализация на практике третьего пункта давала бы такую возможность. Современники это прекрасно почувствовали. Все тот же протоиерей И.Восторгов писал в 1906 г.: “Отличие думского законопроекта от существующих на сей предмет и действующих после указа 17 апреля правил, собственно состоит в двух пунктах: во-

79 первых, Государственная дума желает, чтобы в России была предоставлена свобода пропаганды решительно всем существующим вероисповеданиям и сектам, ... за исключением изуверных; во-вторых, Государственная дума требует полной свободы для атеизма”15. Кроме Основных положений законопроекта о свободе совести 15 мая за подписью 151 депутата в Думу был внесен проект основных положений закона “ О гражданском равенстве”. По оценке С.М.Сидельникова, “в сущности здесь не было ничего общего с законопроектом: в записке излагался лишь принцип, который должен был лечь в основу законодательной работы Думы”16. Авторы проекта предложили разделить законодательную работу на четыре части: 1) отмена всех ограничений крестьянского сословия; 2) отмена всех ограничений, обусловленных национальностью и религией; 3) отмена дворянских привилегий; 4) установление равноправия между полами17. 5,6 и 8 июня 1906 г. основные положения законопроекта подверглись обсуждению в связи с вопросом об образовании комиссии для их рассмотрения. Но комиссия, состоявшая в большинстве из кадетов и октябристов, так и не успела выработать ни одного законопроекта в таком виде, чтобы его можно было представить в общем собрании Государственной думы. 9 июля 1906 г. I Государственная дума была распущена. Законопроекты о свободе совести, о гражданском равенстве остались нерассмотренными. Но у современников не было вопросов по поводу того, какое бы решение приняла Дума. И.И.Попов писал в 1907 г.: “... Дума не обсуждала ... “законопроект о свободе совести”, но ответ ее ясен для нас... Прения Думы по этому вопросу представили бы глубочайший интерес, и в результате их было бы единогласное признание за каждым человеком свободы верить так, как велит ему собственная совесть”18. Правда, опасения вызывал Государственный совет. В книге В.П.Алексеева о первом русском парламенте подчеркивалось, что Совет был не новым, а “ старым, лишь слегка подновленным учреждением”, в котором ядро составляли члены по назначению, “ объединенные и сплоченные бюрократическим происхождением и бюрократическими интересами”19. Но Государственный совет так и не смог высказать свое отношение к этому вопросу.

80

2. II ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА В междумский период правительство П.А.Столыпина подверглось уничтожающей критике со стороны практически всех политических сил. Исключение составляли только правые, полностью поддерживающие роспуск Думы, а также октябристы и мирнообновленцы, которые отнеслись к этим событиям достаточно лояльно20. Но в целом, даже министру иностранных дел А.П.Извольскому приходилось признавать, что “ роспуск Думы вызвал во всех либеральных кругах, даже самых умеренных, большое чувство раздражения”21. Для российского общества правительство олицетворялось не только с роспуском I Думы, но и с неясностью по отношению к созыву II Думы. Как писали социал-демократы К.Никитин и И.Степанов, “внешне казалось, что старый порядок торжествует по всей линии”22. Однако с течением времени деятельность правительства была оценена несколько иначе. Уже в 1912 г. В.И.Герье констатировал, что если “Совет министров встретил I Думу с пустыми руками, то ... перед II Думой ... председатель Совета министров П.А.Столыпин - изложил ... длинный ряд законодательных предположений”23. Гораздо позже, уже в 30- е гг., в воспоминаниях видного кадетского деятеля В.А.Маклакова так же отмечалось, что восемь месяцев, которые были П.А.Столыпину “даны роспуском Думы, потеряны не были”. “Объем работы, который ... правительство в это время проделало,- продолжал Маклаков,- делает честь работоспособности бюрократии... Не только II

Дума, но и III

и IV

до самой революции не успели

24

рассмотреть всего, что было заготовлено именно в первое междумье” . 24 августа 1906 г. правительство опубликовало декларацию, в которой на первом месте стоял аграрный вопрос, а на втором - гражданское равноправие и свобода вероисповеданий. Уже 25 августа 1906 г. министр внутренних дел и председатель Совета министров П.А.Столыпин представил Совету министров проект положения о свободе совести и проект правил ведения особых книг о рождении, бракосочетании и смерти старообрядцев и отделившихся от православия сектантов. При этом премьер заявил, что считает вопрос о свободе совести “ неотложным”, но не желает до созыва Государственной думы ставить его “ на окончательное разрешение”. В основе проектов МВД были материалы, собранные Особым совещанием под председательством графа А.П.Игнатьева25.

81 В первую очередь Совет министров занялся рассмотрением проекта положения о старообрядцах и сектантах и правил ведения для них книг гражданского состояния. Сущность первого проекта состояла в том, что старообрядцам и сектантам, учение которых не связано с изуверством, предоставлялось свободное исповедание их веры, открытое отправление религиозных обрядов и образование религиозных общин. Последнее осуществлялось путем подачи заявления, подписанного не менее чем 10-ю лицами, в губернское правление, причем необходимо было указать наименование толка или секты, местности, на которую предполагалось распространить деятельность общины, местонахождение молитвенного дома. Община должна была управляться общим собранием всех членов, достигших 21 года, и избираемой им советом. Если общине не присваивался статус юридического лица, компетенция общего собрания ограничивалась избранием духовных и должностных лиц и рассмотрением сметы, а совета представлением общины и наблюдением за правильным ведением метрических книг. В случае же, когда община могла выступать как юридическое лицо, к функциям общего собрания присоединялось распоряжение недвижимым имуществом, установление сборов с членов общины и заключение займов, в этом же направлении расширялся и круг деятельности совета. Духовные лица общины - настоятели и наставники - должны были избираться из грамотных лиц, достигших 25 лет, никогда не привлекавшихся к суду и не исключенных из обществ или дворянских собраний. Имена избранных духовных лиц сообщались губернскому правлению, которое вносило их в соответствующие реестры, после чего они исключались из мещанских или сельских обществ и освобождались от призыва на действительную военную службу. Сущность второго проекта состояла в том, что книги о родившихся, сочетавшихся браком и умерших должны были вестись в общинах настоятелями и наставниками под надзором советов общин, а если данный толк не признавал духовных лиц,- то волостными или городскими общественными управлениями. В конце сентября 1906

г. было организовано совещание под председательством товарища

министра внутренних дел С.Е.Крыжановского с представителями поповских и беспоповских согласий старообрядчества в составе 33 человек, которые, в целом, поддержали правительственные проекты, но просили отличать их от сектантов26.

82 Активно обсуждал проекты и Св.Синод, составивший подробное заключение. Его суть сводилась к тому, что необходимо поддержать редакцию Совета министров, но ограничить “ открытое отправление религиозных обрядов” старообрядцев и сектантов оградами их молитвенных домов, кладбищ и обителей, признать необходимым согласование места для постройки молитвенных домов с православным епархиальным начальством и разрешить основывать общины не менее, чем 100 лицам27. 17 октября 1906 г. Николай II подписал Особый журнал Совета министров от 5 и 13 октября по данному вопросу. Это был некий компромиссный вариан. Например, в заявлении об организации общины должно было быть не менее 50 подписей. В 1912 г. были произведены официальные подсчеты о результатах закона от 17 октября 1906 г. в отношении сектантов. Было зарегистрировано 244 общины, объединявших 59 193 человек28. После закона о старообрядцах и сектантах 10 ноября Совет министров обсудил “ главнейшие основания, на которых должны покоиться подлежащие представлению в Государственную думу законопроекты, направленные к осуществлению провозглашенной Манифестом 17 октября 1905 г. свободы совести”29, после чего Министерство внутренних дел разработало семь законопроектов по данной проблеме. В объяснительной записке членам II Государственной думы было заявлено, что “ составление одного общего законопроекта” невозможно, т.к. “ область свободы совести затрагивает ряд самых разнообразных отношений” и “ объединение всех законодательных изменений в одном проекте крайне затруднило бы их рассмотрение”30. Первый законопроект “ О переходе из одного вероисповедания в другое и об отмене статей, запрещающих этот переход” будет детально освещен в дальнейшем. Законопроект “ Об отношении государства к отдельным исповеданиям” содержал сохранение за православием всех привилегий, но несколько смягчал участь иноверцев и инославных, находящихся в услужении, устанавливал наказание за “ поношение” признанного в Российской империи исповедания, отменял обязанность губернаторов следить, чтобы никто в пределах губернии не переходил из православия в другое исповедание, и главное вероисповеданиям, незапрещенным законом.

разрешал проповедование своего учения всем

83 Третий

законопроект “ Об

обеспечении

последователям

всех

вероисповеданий

свободы

богослужения и отправления религиозных обрядов, сооружения и постройки молитвенных зданий” детально регламентировал указанные в названии вопросы. В законопроекте “ Об инославных и иноверных религиозных обществах” разрабатывался порядок образования и условия деятельности обществ, преследующих религиозные цели, в том числе и новых вероисповеданий и сект. Согласно пятому законопроекту “ О семейственных правах”, разрешались браки христиан с нехристианами, но только совершенные по христианскому обряду; устанавливалось правило, что если один из брачующихся был православным, то венчание производилось только по православному обряду, а во всех остальных случаях ( кроме брака с сектантом) венчание происходило по правилам веры жениха или невесты по их соглашению; отменялись подписки о вере детей, рожденных в смешанных браках. Шестой законопроект отменял гражданские и политические ограничения, вытекающие из принадлежности к какому-либо вероисповеданию, и провозглашал принцип невмешательства гражданской власти в духовные отношения. Последний седьмой законопроект “ О римско-католических монастырях” отменял запрет на прием новициев в монастыри. Сверх того, МВД отдельно подготовило временные правила для узаконения браков лиц, которые до 17 апреля 1905 г. числились православными, но на деле исповедовали другую религию, а также их потомства, правила относительно секты мариавитов31. По словам П.А.Столыпина, в этих законопроектах были “ затронуты все вопросы, намеченные Государственной думой I созыва. Остался в стороне лишь вопрос о введении гражданского брака и гражданской метрикации”, являющийся “ весьма сложным и едва ли поддающимся немедленному разрешению”32. Хотя МВД заявило о “ полной приемлемости” проекта 49 членов I Думы, но сделало следующие оговорки: во-первых,

отмена всех ограничений не должна была касаться евреев, т.к. в основе

специального законодательства о евреях лежал не столько вероисповедный, сколько национальный признак, который не входил в сферу вопроса о свободе совести. Это же касалось поляков, иезуитов и духовных лиц армянского исповедания, ограниченных в праве приезда в Россию; во-вторых, изменения в законодательстве не должны были касаться положения православной церкви, как “пер-

84 венствующей и господствующей в Российской империи веры”; в-третьих, избрание вероисповедания предлагалось разрешить только со времени вступления в брак, а не с 17- летнего возраста, а с 7 лет до вступления в брак дети должны были оставаться в той вере, которую исповедовали при достижении 7 лет; в-четвертых, предлагалось провести различия между религиями, признанными государством, и новыми учениями, которые лишь допускаются правительством33. Оговорки МВД были достаточно существенными и позволяли сохранить господствующее положение православия над другими вероисповеданиями. Это была принципиальная позиция министерства, которое при разработке законопроектов постоянно советовалось со Св.Синодом и, прежде всего, его оберпрокурором П.П.Извольским. Характерным примером таких “ совещаний” было обсуждение Временных правил для узаконения браков лиц, которые до 17 апреля 1905 г. числились православными, но на деле исповедовали другую религию, а также их потомства. Министерство предложило признать такие браки действительными со времени их заключения, если они были заключены при соблюдении всех требований гражданского закона и канонических постановлений того вероисповедания, к которому брачующиеся фактически принадлежали, а также признать законнорожденными и детей от таких браков. П.П.Извольский так отреагировал на это в письме к П.А.Столыпину от 17 декабря 1906 г.: “ Теперь, если законопроект Министерства получит силу, то достаточно будет уговорить кого-либо из православных вступить в брак по инославному или иноверному обряду ..., чтобы таковой брак получил силу и имеющиеся родиться от него дети были бы освобождены от обязательного крещения и воспитания в православной церкви”34. 3 и 17

февраля 1907

г. министерские законопроекты рассмотрел Совет министров. При

представлении их П.А.Столыпин поставил вопросы, вызвавшие сомнения в МВД: 1)

не следует ли

безотлагательно приступить к выработке законоположений, устанавливающих гражданскую метрикацию, гражданский брак, внеконфессиональное погребение и гражданскую присягу и 2) не следует ли поручить министру народного просвещения разработать законопроект о преподавании в учебных заведениях закона Божия инославных и иноверных исповеданий и, в частности, об обязательности для учащихся изучать оные”35.

85 Показательно, что заседание Совета министров началось с заявления обер-прокурора Св.Синода П.П.Извольского, смысл которого сводился к тому, что “ предположения МВД никак нельзя считать неизбежно вытекающими из великих актов 17 апреля и 17 октября 1905 года: они, несомненно, идут дальше этих актов... Между тем, столь глубокий переворот в отношении государства к православной церкви не должен и не может быть проведен в жизнь прежде, чем будет выслушан голос церкви, в лице ее канонической власти - Св.Синода”36. Но Совет министров не согласился с П.П.Извольским и рассмотрел законопроекты. Изменения, внесенные в законопроекты Советом министров, свелись, прежде всего, к тому, что вопрос об открытии и закрытии римско-католических монастырей не должен решаться в законодательном порядке, а относится к категории дел распорядительного управления и что отмена гражданских и политических ограничений не должна затрагивать нехристиан, и в первую очередь евреев. В результате, по словам известного публициста и историка С.П.Мельгунова, министерские законопроекты о свободе совести представляли собой “удивительный документ канцелярского творчества, весь сотканный из противоречий”37. Например, предоставлялось право проповеди всем признанным в Империи вероисповеданиям. Но, с другой стороны, сохранялась статья 90

Уголовного уложения,

устанавливающая за это уголовную ответственность. Хотя со временем отношение к министерским законопроектам изменилось. Даже кадеты в 1908 г. стали оценивать их как “ довольно либеральные и приемлемые”, подчеркивая, правда, что в них не затронуты польский и еврейский вопросы, а также оставлена необходимость принадлежности к какому-либо культу”38. 20 февраля 1907 г. начала работу II Государственная дума. Анализируя ситуацию накануне ее открытия, публицист А.М.Александров писал, что главное, чего ждут от этой Думы,- это “ воплощение в жизнь прав человека и гражданина”39. На этой же точке зрения стоял и председатель II Думы Ф.А.Головин40. Настроение депутатов очень ярко отразилось опять же при совершении молебна перед открытием Думы. Все описания здесь очень похожи одно на другое. Например, иеромонах Илиодор так воспринимал происходящее: “ Только около сотни крестьян и царские сановники стояли около иконы и молились Богу... Остальные ... во время молебна ходили, разговаривали, курили...”41. А беспартийный депутат крестьянин В.Василевич еще подметил, что, когда

86 после молебна П.А.Столыпин подошел за благословением к петербургскому митрополиту Антонию, а также епископам Евлогию и Платону (которые, кстати, даже прибыли в здание Думы под свист толпы42), депутаты засмеялись, что он получил благословение у черносотенцев на разгон II Думы43. И еще один факт характеризует отношение депутатов, да и общества, в целом, к проблеме свободы совести. В 1907 г. профессор Буткевич издал брошюру “ Личные достоинства и особые заслуги членов Государственной думы II созыва”, в которой использовал следующий прием: автор во сне встречается с некоторыми депутатами Думы, и они рассказывают, почему их избрали в Думу. Депутат И.А.Блыскош рассказал, что имеет только одно достоинство: “2- х

лет я был насильственно взят, чтобы быть

обращенным в православную веру, но мать, ворвавшись в церковь, помешала этому”44. И именно этот факт действительно был отражен во всех справочниках о депутатах II Думы как практически единственная информация об этом депутате. При таких настроениях 28 февраля 1907 г. П.А.Столыпин внес в Думу министерские законопроекты о свободе совести. 6 марта в правительственной декларации премьер заявил, что “ правительство вменило себе в обязанность подвергнуть пересмотру все действующее отечественное законодательство и выяснить те изменения, которым оно должно подлежать в целях согласования с указами 17 апреля и 17 октября 1905 г.” Но в то же время “ многовековая связь Русского государства с христианской церковью обязывает правительство положить в основу всех законопроектов о свободе совести начала государства христианского, в котором Православная церковь, как господствующая, пользуется данью особого уважения и особой со стороны государства охраной”45. Для рассмотрения министерских законопроектов 20 марта 1907 г. было решено создать комиссию из 33 лиц, т.к., по словам депутата от Москвы кадета Н.В.Тесленко, эти “документы представляли ... сырой материал”46. Но социал-демократы предложили предварительно обсудить законопроекты в общем собрании Думы, чтобы “установить общий принцип”47. Однако Дума отклонила это предложение. В связи с огромным количеством выборов в различные комиссии этот процесс затянулся, и результаты были оглашены только 29 марта. Тон в комиссии, безусловно, должны были задавать кадеты. Из 33 человек их было 13, при том, что представителей других партий и

87 групп по 1-4 человека, и все они были левее кадетов. От правых прошел только один священник Герштанский48. Председателем комиссии был избран Н.В.Тесленко, которого современники называли “левейшим из кадетов”49, секретарем - П.С.Леонас. Кроме депутатов в комиссию были приглашены специалисты. Правда, их позиция не всегда соответствовала ожиданиям депутатов. Так, например, получив приглашение от комиссии, знаток старокатолического вопроса генерал А.Киреев тут же послал обер-прокурору Св.Синода П.П.Извольскому письмо следующего содержания: “... мне бы очень полезно знать как Вы ( через Синод) отнеслись ( и относитесь) к вопросам ( церковно-религиозным), рассматриваемым Думской комиссией... Я бы желал, по возможности, не расходиться с Синодом в оценке мнений, которые будут высказываться по этим вопросам. Собственно в вероисповедные вопросы Думе нечего соваться. Она может рассматривать лишь бюджет, а затем - отношения между церковью и государством с политической (внешней) стороны”50. 1 мая член комиссии С.Н.Булгаков сделал доклад о том, как вопрос о свободе совести представляется в законопроектах министерства. Его вывод заключался в том, что “хотя ... все эти проекты лишены общего основного принципа и нуждаются в дополнениях и поправках, но в общем должны быть признаны приемлемыми”51. Поэтому С.Н.Булгаков предложил организовать работу комиссии следующим образом: первая подкомиссия рассмотрит министерские представления и выработает один общий законопроект о свободе совести; вторая подкомиссия займется вопросом о независимости гражданских и политических прав от принадлежности к тому или иному вероисповеданию52. Члены комиссии согласились, признав при этом единогласно, что главным руководством в работе будут “Основные положения о свободе совести”, внесенные кадетами в I Государственную думу. За время деятельности комиссии (с 4 апреля по 29 мая 1907 г. при заседаниях два раза в неделю; всего - 13 заседаний) были рассмотрены, главным образом, законопроект “ Об инославных и иноверных религиозных обществах”. Комиссия высказалась против уравнения в правах всех религиозных ассоциаций, заявив, что оно означает отделение церкви от государства ( а эта проблема по предложению члена комиссии эсера С.Ф.Тиграняна обсуждалась отдельно и большинством голосов была признана выходящей за рамки компетенции комиссии).

88 По вопросу о порядке возникновения религиозных обществ большинство склонилось в пользу того, что предпочтительность того или иного порядка ( административного или явочного) должны решаться в зависимости от каждого конкретного случая. Резкому

осуждению

подверглась

статья

министерского законопроекта

о

предоставлении

административной власти дискреционного права разрешать или не разрешать учреждение религиозного общества, т.к. это изымало возможность обжалования распоряжения администрации в Сенате. По вопросу о том, какой орган будет выдавать разрешение на создание религиозного общества, голоса членов комиссии разделились поровну, поэтому решение было отложено. Обсуждению подверглись и права вероисповедных обществ, к которым решено было отнести: 1) право беспрепятственного распространения своего учения, отправления культа, совершения духовных треб, религиозных обрядов и устройство богомолений; 2) право образования религиозных общин и 3) право избрания или назначения духовных наставников или старост. Большинством 20 против 3-х комиссия признала возможным возложить ведение метрических книг на вероисповедные общества, единогласно признала их, а также образуемые ими общины, субъектами гражданских прав (министерский же законопроект признавал эти права только за религиозными общинами), плюс их право строить храмы, молитвенные дома, учебные заведения, создавать кладбища, устраивать религиозные процессии и призывать молящихся колокольным звоном. При обсуждении условий возникновения вероисповедных обществ комиссия большинством голосов признала, что необходимо заявить о 1) сущности своего вероучения, 2) главных основаниях совершения треб и тех религиозных обрядов, с которыми связаны гражданские последствия, 3) порядке избрания наставников и настоятелей, 4) своих фамилиях, именах, местожительстве. Рассматривая условия прекращения или приостановления деятельности религиозных обществ, комиссия высказалась за условия нарушения уголовных законов, собственного устава и добрых нравов. Остальные вопросы, связанные с данным законопроектом, комиссия рассмотреть не успела53. Кроме того, вопреки мнению директора Департамента духовных дел иностранных исповеданий В.В.Владимирова, который с

89 4 мая присутствовал на каждом заседании, комиссия единогласно высказалась против всех ограничений, имеющих своим источником вероисповедный признак54. Обсуждению подвергся и вопрос о вневероисповедном состоянии: комиссия признала таковое невозможным. Кроме

министерских

законопроектов

комиссии

пришлось

работать

с

законодательными

предположениями самих членов Думы. Так, 18 мая 1907 г. в Думу за подписью 167 депутатов ( на самом деле законопроект подписало 158 человек, т.к. двух подписей напротив порядкового номера не было и восемь человек подписали законопроект дважды) были внесены “ Основные положения законопроекта об отмене ограничений в политических и гражданских правах, национальностью”, суть которых сводилась к двум пунктам: “1)

связанных с

вероисповеданием и

все ныне действующие законы,

распоряжения и постановления, коими установлены изъятия из общих для всех законов, в зависимости от принадлежности к той или другой национальности или вероисповеданию, отменяются; 2)

отдельные

положения, относящиеся до управления духовного и общинного разных исповеданий, остаются впредь до пересмотра их в силе”55. Не осталась в стороне и социал-демократическая фракция, которая в тот же день, 18 мая, внесла законопроект “ Об отмене ограничений в правах, связанных с национальностью или вероисповеданием”. Социал-демократы подчеркивали, что “ не исчерпывая всех условий, осуществление которых требуется принципом свободы совести”, отмена национальных и религиозных ограничений может “устранить одну из позорнейших особенностей современной российской политики: возведение в закон угнетения нерусских национальностей и неправославных исповеданий”56. По мнению М.Н.Курова, был еще законопроект, внесенный октябристами57, но ни в архивных материалах, ни в печатных изданиях ни его, ни сведений о нем найти не удалось. Если предположить, что речь шла о законопроекте 167 членов, что среди них был только один октябрист. Итак, партии и фракции вносили свои законопроекты, но, как вспоминал позже депутат II Думы В.А.Маклаков, они “ играли совершенно второстепенную роль. Сама Дума их к сердцу не принимала, сдавала в комиссию, как материал, или оставляла лежать без движения. Они были обыкновенно отголосками старых настро-

90 ений 1905 и 1906 гг. Ни Дума, ни авторы не верили, что у них что-либо выйдет”58. Незадолго до разгона II Государственной думы 15 мая за подписью 30 депутатов было подано заявление об образовании еще одной комиссии - по церковному законодательству. Это было вызвано тем, что депутаты решили, что если есть комиссия, занимающаяся делами “ иноверцев” и старообрядцев, то должна быть и комиссия по делам православной церкви. С.Н.Булгаков, выступивший от лица подписавших заявление депутатов, так определил задачи комиссии: “ Обсуждение вопросов и законопроектов, касающихся одной области законодательства: именно законодательства церковного,

специально

связанного с положением православной церкви..., касающегося внешних отношений между церковью и государством... Внутренняя жизнь церкви не подлежит ведению государства”59. По предложению епископа Евлогия в комиссию должны были войти “ по преимуществу члены православного русского духовенства, сидящие в Государственной думе”60. В результате выборов из 16 человек 7 оказались имеющими духовный сан. Но даже при таком раскладе 6 человек принадлежали к кадетской партии, 3 - к крестьянскому союзу, по 1 депутату прошло от социал-демократов, прогрессистов, трудовой группы, октябристов, демократовреформаторов и беспартийных. От правых прошел только епископ Евлогий61. Председателем комиссии был избран С.Н.Булгаков, а секретарем - В.А.Харламов. Комиссии было поручено рассмотреть все законопроекты, касающиеся православной церкви, а также внесенный министром юстиции законопроект “Об изменении подсудности и порядка производства дел о расторжении браков лиц православного исповедания вследствие прелюбодеяния и неспособности к брачному сожительству”. Но комиссия успела провести только два заседания: 26 и 28 мая, наметив план своей работы и поручив о. Г.Петрову составить доклад по законопроекту министра юстиции62. Разгон Думы 3 июня 1907 г. так и не позволил рассмотреть на общем собрании Думы ни один из законопроектов. Трудно сказать, как сложилась бы судьба законопроектов о свободе совести, если бы этого не произошло. Например, С.Н.Булгаков, очень активно работавший в церковной и вероисповедной комиссиях, абсолютно разочаровался в такого рода деятельности, хотя и признавал ее значимость. То, что происходило в жизни церквей в тот пе-

91 риод, он определял как “совершенно новую прививку”, сравнимую только с той, которую сделал Владимир Святой. Причем, подчеркивая, что делает ее народной душе интеллигенция63. Но именно в период деятельности II Государственной думы очевидной стала одна из причин, могущая замедлить разрешение этого вопроса,- огромный поток дел, буквально заваливший Думу. “Трагедия нашего парламента,- писал в 1907 г. А.Цитрон,- заключается в том, что несмотря на все страстное желание приступить к законодательству, он этого пока осуществить не в состоянии. Голод, безработица, избиение депутатов - разве это законодательные вопросы? Беда наша вся в том, что Дума, как представительное учреждение, была слишком поздно собрана, и в русской жизни накопилась масса зла. Эти проявления зла не дают спокойно работать”64.

3. III ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОВЕТ В III Государственную думу, открывшуюся 1 ноября 1907 г., все семь законопроектов о свободе совести были вновь внесены П.А.Столыпиным уже 5 ноября65. 22 ноября фракция октябристов за подписью 31 депутата подала заявление об избрании комиссий по вероисповедным и церковным вопросам ( по 33 человека в каждой). Вопросы о старообрядцах было предложено рассмотреть во второй комиссии66. Но уже 29 ноября 32 члена Думы подали новое заявление о необходимости избрания отдельной комиссии по старообрядческим делам в составе 15 человек67. Причем старообрядцев среди подписавшихся было только шестеро, и они сами толком так и не смогли объяснить обязательность такой комиссии. Но тут у них нашлось множество защитников и среди октябристов, и среди кадетов, и среди правых, и среди представителей других фракций. В результате при 183 голосах против 155 при 24 воздержавшихся (представители польской и еврейской групп и мусульманской фракции) было решено создать отдельную комиссию68. Итак, теперь законопроектами, связанными с вопросом о свободе совести, должны были заниматься три комиссии. Депутат Думы Л.Н.Нисселович так определял значение их работы: “ Состав думских комиссий в общем построен на пропорциональном

92 принципе, т.е. в каждую комиссию входит от каждой фракции количество членов, соответствующее численности каждой фракции. В виду этого оппозиция ( польское коло и поляки северо-западного края, мирнообновленцы, прогрессисты, мусульманская фракция, кадеты, трудовая группа, социал-демократы), насчитывающая в своих рядах приблизительно 1/3 всего состава Думы, составляет в каждой комиссии не менее 1/3

общего числа членов. Поэтому решения, принятые при предварительном обсуждении

законопроектов в комиссиях, по общему правилу проходят без изменений и в общих собраниях Думы, так что, строго говоря, все вопросы решаются не в общих собраниях Думы, а в ее комиссиях”69. Обратимся поэтому к официальному списку, составленному распорядительной комиссией: 153 депутата Думы были октябристами, 50 мест было у правых и 70 у умеренных ( правых), 54 - у кадетов, 28 - у прогрессистов и мирнообновленцев, 26 - у националистической группы, далее следовали социал-демократы (20 голосов), трудовая группа и крестьянский союз (13 мест), польское коло (11 человек), мусульманская группа (8 голосов), польско-литовско-белорусская группа (7 человек) и 2 беспартийных70. В результате выборов в комиссии по вероисповедным вопросам было 13 октябристов, 5 правых, 8 умеренно-правых, 4 кадета, 1 народный демократ, 2 представителя польско-литовско-белорусской группы, 1 - мусульманской фракции, 1 -

прогрессист. В комиссию по делам православной церкви вошли: 8

октябристов, 6 правых, 4 умеренно-правых, 4 кадета, 4 прогрессиста, 1 мирнообновленец и 1 трудовик. В комиссии по старообрядческим вопросам было: 3 правых, 3 умеренно-правых, 6 октябристов, 2 кадета и 1 социал-демократ71. Интерес вызывает и вероисповедная принадлежность членов этих комиссий. Тогда как в комиссии по делам православной церкви участвовали только православные, в комиссии по старообрядческим вопросам было 3 старообрядца (т.е. даже не все 6 старообрядцев - депутатов II Думы!) и 12 православных, в комиссию же по вероисповедным вопросам первоначально было избрано 35

человек, из них: 21

православный, причем 8 имели духовный сан, 1 старообрядец, 4 католика, 2 иудея, 2 мусульманина, 3 евангелических лютеранина, 1

евангелист и 1

меннонит72. Председатели всех трех комиссий были

православными. Таким образом, именно православные решали, в основном, судьбу различных вероисповеданий.

93 При таком раскладе сил, как отмечали кадеты, каждая из трех комиссий “ разделилась на две противоположные по пониманию своих задач и целей части: одна, состоящая из конституционных демократов, прогрессистов, большей части октябристов ( светских) и всех иноверцев, стояла за утверждение министерских законопроектов с некоторым расширением их в духе большей свободы совести; другая, руководимая епископами, состоящая из большей части духовенства, меньшинства светских октябристов и всех православных правых, не желала от министерских законопроектов оставить что-нибудь, систематически отвергая их, статью за статьей, и не только оставляя предположенные министерством к отмене статьи законов, но часто ухудшая их в направлении большей нетерпимости”. И если сначала “прогрессивная часть” побеждала только в комиссии по старообрядческим вопросам, то постепенно и в других комиссиях образовалось “прочное, хотя очень незначительное, прогрессивное большинство”73. Первоначально, по словам председателя комиссии по старообрядческим вопросам и члена комиссии по православным и вероисповедным вопросам В.А.Караулова, все комиссии “ очень рьяно” принялись за дело, но достаточно скоро “ правительство уже явно отступило от начал, принятых в его собственных законопроектах”, что сильно повлияло на настроения и результаты работы членов комиссий74. Дело в том, что уже в правительственной декларации, прочитанной в Думе, П.А.Столыпин заявил, что правительство считает своим долгом “ содействовать всем мероприятиям на пользу господствующей церкви и духовного сословия”75. С чем же было связано такое изменение тона правительства? Для ответа на этот вопрос попытаемся определить в целом отношение П.А.Столыпина к вопросу о свободе совести. Многие современники не верили в искренность желания премьера разрешить этот вопрос. Например, председатель II Государственной думы Ф.А.Головин считал, что заявление Столыпина “ будто правительство считает должным превратить Россию в государство правовое”, есть только заманчивая фраза, на деле же столыпинский кабинет ни на шаг не подвинет Россию по пути к правовому строю76. Попытка целостного объяснения всей политики премьер-министра была сделана в воспоминаниях В.А.Маклакова, который писал

о Столыпине: “ Он пришел к признанию представительства не во имя

доктрины “народовластия”, а во имя укрепления

94 всего “государства” и прежде всего “государственной власти”. Никто не был более его привязан к Монархии и лично Монарху; не как угодник, а как патриот. Правовой порядок для него означал не “ объем” прав человека, а их определенность и огражденность от нарушения... Правовой порядок для Столыпина был ... не порождением “ свободолюбия”, а потребностью самой здоровой, недеспотической “ государственной власти””77. Основой “ здоровья” государственной власти он считал благополучие крестьян, для которых декларации о гражданских свободах были бы “ румянцем на трупе” в виду отсутствия самых примитивных прав - личной собственности на землю и права располагать своим трудом и добром по своему усмотрению и в своих интересах. Поэтому В.А.Маклаков был убежден, что “ если для удовлетворения образованного меньшинства” Столыпин и вносил законопроекты о свободе совести, то “копий за них ломать не хотел”78, а поэтому не защищал их в Государственном совете, в Св.Синоде, а после 3-еиюньского переворота вообще попытался забыть о них. С оценкой В.А.Маклакова трудно не согласиться. Обратимся, например, к письму П.А.Столыпина к обер-прокурору Св.Синода П.П.Извольскому от 16 декабря 1907 г. по поводу оценки Синодом министерских законопроектов о свободе совести: “ Петр Петрович! Возвращаю Вам проект Указа. Он несколько резок и мнение ...( здесь несколько слов не разобрано.- А.Д.) желательно смягчить. Если церковь возвещает свой голос, то едва ли министерство должно вставать на дыбы, но пусть сама дума решает эти вопросы... Против Синода мы не пойдем... Одно было бы опасно - какая-либо санкция Указа Синода Государем. Я бы очень протестовал, если бы Синод пожелал вперед заручиться одобрением Царской власти, которое надо всячески беречь и не ставить в невозможное положение. По существу, конечно, Синод не только совершенно забывает манифест 17 октября о свободе совести, но и впадает в противоречие с исполнением Манифеста 17 апреля о веротерпимости”79. Таким образом, П.А.Столыпин пытался и отстранить от этой проблемы императора, дабы не восстановить против него общественное мнение, и поддержать консервативную точку зрения Синода, и “ не поссориться” с Думой, поэтому, видимо, правительство П.А.Столыпина стремилось к медленному, постепенному разрешению вопроса о свободе совести. Какую работу проделали комиссии, занимаясь вопросом о свободе совести? Остановимся, прежде всего, на первых двух дум-

95 ских сессиях, т.к. после этого их работа была почти полностью заморожена. Председателем вероисповедной комиссии сначала был избран Евлогий, епископ Холмский. Но представители мусульманской фракции подали протест, что комиссию по делам неправославных исповеданий возглавляет православное лицо, имеющее духовный сан. Вопрос вызвал дискуссию, и 17 мая 1908 г. Евлогий отказался от этой должности. Хотя сам епископ несколько иначе описывал эти события: “Как-то раз я погорячился ( на меня напали евреи) и оказался в меньшинстве. Провалился я всего одним голосом по беспечности одного священника, который во время голосования загляделся на какое-то расписание в коридоре. Я счел провал за недоверие - и из председателей ушел. Меня сменил Каменский (октябрист, с уклоном к теософии и вообще оккультизму)”80. В первую сессию комиссия сосредоточилась, главным образом, на обсуждении министерского законопроекта “Об отношении государства к отдельным исповеданиям”. Доклад по этому вопросу комиссия поручила А.Н.Ткачеву, юристу, землевладельцу Великолуцкого уезда Псковской губернии. Его выводы были следующими:

1) необходимо признать полное отделение от государства и его опеки всех “иноверных” церквей и сект. Отметим, что это противоречило министерскому законопроекту, содержащему положение, что провозглашение свободы совести не знаменует вовсе отделения церкви от государства;

2) нужно возвратить министру внутренних дел законопроект и просить его выработать новый на основе указанного в пункте 1 отделения;

3) каждое лицо или общество должно пользоваться правом свободно исповедовать или отрицать веру и исповедание по убеждению своей совести, не давая никому отчета в своей вере или безверии;

4) не должно быть никаких преимуществ или ограничений для иноверных обществ; 5) каждому лицу или обществу должно быть предоставлено: ·

право определять свои понятия о Боге и отношение к нему,

· право совершать в особом общественном здании, ограде или частном жилище молитвы, богослужения, обряды, жертвопри-

96 ношения, таинства и призывать колокольным звоном или иным способом единоверцев к общему богослужению, · право свободно и независимо избирать своих священнослужителей или наставников, сообщая их имена местной полиции, · право устраивать на основании общих законов молитвенные здания и ограды, предназначенные для религиозных целей или погребения мертвых; а также благотворительные и просветительные учреждения, · право пользоваться всеми гражданскими правами;

6) установить уголовную ответственность за проповедь, совершение богослужений вне зданий или ограды, за тайные собрания, поучения, богослужения и жертвы, за совращение в свою веру иноверцев путем уговоров, обещания выгод, угрозами, нравственным или телесным принуждением81. Доклад вызвал в комиссии бурное обсуждение, прежде всего, по вопросу о допущении свободной проповеди представителям всех вероучений. Голоса членов комиссии разделились практически поровну, поэтому решения были приняты противоречивые. С одной стороны, большинством в 22 голоса против 5 комиссия признала допустимость свободного распространения всеми исповеданиями своего вероучения среди инославных и иноверных, а также большинством 14 против 13 среди православных, и поэтому постановила отменить статью 77 Устава о предупреждении и пресечении преступлений, запрещающую “всякое отвлечение не только от православной, но и от других терпимых вер”, и статью 90 Уголовного уложения, карающую публичную проповедь с целью совращения православных. Но с другой стороны, большинством в 15 голосов, в том числе и председателя комиссии, против 15 голосов за сохранение статьи 70 Устава о предупреждении и пресечении преступлений и статьи 4 Устава иностранных исповеданий, причем 15 при 15 воздержавшихся выступили за изложение последней статьи в смысле запрещения инославным и иноверцам проповеди своих вероучений среди православных82. По вопросам, не затрагивающим преимущественного положения православной церкви, таких разногласий не возникало. Например, комиссия единогласно высказалась за необходимость “ограждения ... религии ... от поругания и за оставление в силе уголовной наказуемости такового”, хотя и признала желательным понизить наказание за этого рода преступления83. При этом не-

97 значительным большинством голосов комиссия приняла начало преимущественной уголовной охраны православия. Единым было и мнение членов комиссии по вопросу “об ограждении свободы совести от насилия”, а также по признанию принадлежности к изуверным учениям за преступление. Т.к. по многим вопросам в комиссии не было заметного большинства, было решено выставить два докладчика на общем собрании Думы, а именно - епископа Евлогия и В.А.Караулова. Первый должен был отстаивать принцип господства православия. Второй был известен своими либеральными взглядами, в 1883 г. он был осужден как государственный преступник, лишен всех прав состояния и отправлен на каторгу84. Но доклады так и не состоялись. Во II

сессию комиссия по вероисповедным

вопросам остановилась, главным образом, на

разработке законопроекта “ О переходе из одного вероисповедания в другое”. Его главные положения в редакции комиссии сводились к тому, что 1) каждому лицу, достигшему 21 года, предоставлялось право переходить в любое вероисповедание, не запрещенное законом; 2) несовершеннолетним, достигшим брачного возраста, подобное право предоставлялось только с разрешения обоих родителей, опекунов, попечителей или усыновителей, если был один из них - то одного; 3) дети до 14 лет при переходе родителей или одного из них, оставшегося в живых, в другое вероисповедание или вероучение следовали вере родителей или родителя; 4) переход в другое исповедание рассматривался через 41 день со дня подачи заявления, но срок мог быть отменен в случае тяжелой болезни переходящего85. Основное отличие законопроекта в редакции комиссии от министерского состояло в том, что комиссия допустила регистрацию переходов

из

христианских

в

нехристианские

исповедания,

правда,

отказавшись

узаконить

86

вневероисповедное состояние . Комиссия по старообрядческим вопросам, возглавляемая В.А.Карауловым, за I

и II

сессии

рассмотрела законопроект “О старообрядческих общинах”. Работа комиссии по делам православной церкви под председательством В.Н.Львова, главным образом, сосредоточилась над законопроектом “ Об отмене ограничений политических и гражданских, находящихся в зависимости от принадлежности к инославным и иноверным исповеданиям”. Комиссия единогласно приняла следующие положения: “1) Государство не имеет права вмешивать-

98 ся в жизнь церкви и религиозных общин с тем, чтобы заставлять их служить политическим или полицейским целям государства; 2) вмешательство государства в религиозные дела церкви недопустимы с целью регламентирования вероисповедной жизни и совершения богослужения”87. Но больше всего комиссия занималась частью данного законопроекта, связанной с ограничением или добровольным снятием духовного сана или звания88. 5 мая 1909 г. с докладом комиссии по этому вопросу выступил В.Н.Львов. С этого дня практически все оставшееся время II сессии Думы было посвящено вопросам о свободе совести. Комиссия предложила вернуть священнослужителям, снявшим с себя сан добровольно, права состояния и преимущества, полученные ими по образованию, право поступления на государственную службу и право на пенсию. Им должны были быть возвращены те чины, которые они получили до поступления в духовное звание. Тем, кто был лишен духовного сана по суду, комиссия предложила вернуть право поступления на государственную службу и права состояния. Монахам, снявшим с себя сан добровольно, предполагалось возвратить права состояния, права по образованию и право поступления на государственную службу; а тем, кто был лишен монашеского сана по суду, - вернуть права состояния, но установить ограничение - запрет на жительство в округе ближе пяти верст от того монастыря, где они были лишены сана89. Правые депутаты Думы выступили против законопроекта, заявив, что он “лишь по заглавию своему может

считаться

законопроектом правительственным,

по

содержанию

же

своему

представляет

90

законодательное предположение, выработанное комиссией по делам православной церкви” . И все-таки большинством голосов законопроект был принят. 12 мая 1909 г. с докладом комиссии по старообрядческим вопросам выступил В.А.Караулов. Обсуждению подлежал законопроект “О старообрядческих и сектантских общинах”. Докладчик подчеркнул, что этот законопроект не новый, а введенный в жизнь 17 октября 1906 г. и действующий уже три года. Главные отличия министерского законопроекта В.А.Караулов сформулировал так:

1) по действующему законодательству старообрядцы имели право только на исповедание своей веры, комиссия же признала за ними и право проповедования;

2) комиссия уменьшила количество лиц, подающих заявление о создании общины, с 50 до 12, т.к. старообрядче-

99 ское население распылено и, как правило, вкраплено среди православного населения;

3) если министерство предусматривало разрешительный порядок открытия общин ( определенное количество лиц подают заявление в губернское правление, которое либо регистрирует новую общину, либо отказывает в ее образовании), то комиссия разработала “ безусловно явочный” порядок ( регистрировать общину должно не губернское правление, а особое присутствие по обществам и союзам);

4) избранные духовные лица, а также старосты старообрядческих общин не утверждаются, а регистрируются губернским правлением;

5) из условий, которые позволяют не утверждать духовных лиц старообрядцев, комиссия вычеркнула исключение из сословий;

6) комиссия внесла в законопроект термин “ священнослужители по старообрядчеству, именующиеся иерархическими по старообрядчеству наименованиями”;

7) в отношении толка беспоповцев комиссия пошла дальше министерского законопроекта, разрешив для тех из общин, которые не желают вести акты гражданского состояния, передавать ведение таковых городовым управам и волостным правлениям91. Обсуждение доклада было также очень бурным. Записалось 87

ораторов. И уже в первом

выступлении после доклада В.Н.Львова ( председателя комиссии по делам православной церкви) были сформулированы два главных вопроса, вокруг которых и развернулась борьба: является ли право проповедования - правом религиозной пропаганды, и можно даровать его старообрядцам, и допустим ли термин “ священнослужители по старообрядчеству”92. По словам И.Никанорова, на этот раз “ важнейшим моментом прений, определившим исход думского голосования, была речь лидера октябристов А.И.Гучкова”93. 21

мая законопроект был принят в третьем чтении с поправками комиссии по

старообрядческим вопросам. Этот факт имел большое значение. Во-первых, депутат Думы старообрядец И.Л.Спирин писал, что этот законопроект “ удовлетворит религиозные нужды 20 000 000 старобрядцев”94 (хотя для этого он должен был еще пройти Государственный совет). Во-вторых, как отмечал член ЦК кадетской партии, известный историк А.А.Кизеветтер, это “была первая трещина в отно-

100 95

шениях центра с правыми” , которая постепенно стала углубляться больше и больше. 22 мая 1909 г. с докладом комиссии по вероисповедным вопросам по законопроекту “О переходе из одного вероисповедания в другое” выступил П.В.Каменский. Он показал, что “редакция комиссии несколько расширяет указ 17 апреля 1905 г.”, но при этом дал оценку и министерского законопроекта, который “суживал указ 17 апреля и суживал в большей степени, чем комиссия его расширяет”96. Обсуждение доклада было настолько бурным, что продолжалось до 1

июня. Депутат Думы

протоиерей Федор Никонович так описывал атмосферу, царившую в это время в Думе: “ Тяжелые дни... Заседание носит характер какой-то особенный - хотелось бы сказать - зловещей торжественности. В Думе налицо почти все министры, обер-прокурор Св.Синода, его

товарищ и другие. Хоры до тесноты

переполнены самой разнообразной публикой, там неизменно во все дни присутствуют видные представители старообрядческого мира - Мельников, Смирнов, барон Корф и другие”97. Причем Дума работала даже в воскресенье. Современники давали этому разные объяснения. Правые увидели в этом явное издевательство над православием, подметив, что законопроект был выдвинут октябристами и левыми с величайшей поспешностью, как раз в то время, когда православная Русь собиралась торжественно чествовать открытие мощей святой Анны Кашинской. Другие просто объясняли это стремлением решить вопрос до наступления каникул. Но, видимо, депутаты почувствовали, что времени у них осталось совсем мало. Дело в том, что практически параллельно с внесением в III Государственную думу по императорскому указу законопроекты Министерства внутренних дел были направлены из Совета министров к обер-прокурору Св.Синода. 15-21 декабря 1907 г. Синод обсудил их. Главное требование членов Синода заключалось в том, чтобы “ все существующие ... преимущества православной церкви были неизменно сохранены за ней и впредь, и чтобы право свободного распространения своего учения принадлежало только одной православной вере, а всем остальным исповеданиям было дозволено принимать в свои недра лишь лиц, по собственному побуждению к ним приходящих”98. В этом ключе Синод рассмотрел все законопроекты.

101 Председатель Совета министров П.А.Столыпин подробно изучил определения Синода, но переделывать законопроекты не торопился. Однако в апреле 1909 г. разразился “ министерский” кризис. Правые члены Государственного совета обвинили премьера в том, что его кабинет и Дума явочным порядком присваивают себе особые прерогативы императора. По оценке А.Я.Авреха, “ последствия этого кризиса были очень значительны. Столыпин остался у власти ценой публичного отречения от курса “реформ” и отмежевания от октябристов”. 19 апреля состоялось учредительное собрание партии умеренноправых, выделившейся из партии октябристов и поставившей своей целью слияние с фракцией и партией националистов. В соответствии с этим в Думе взамен октябристского стал готовиться новый “ центр”: умеренно-правые и националисты. Это означало “ перенесение центра тяжести с реформ на политику воинствующего национализма”99. Подобной точки зрения придерживался и В.С.Дякин, считавший, что в 1909 г. столыпинский реформаторский курс “потерпел урон”100. Для спасения своего главного детища - аграрной реформы - П.А.Столыпин должен был пойти на уступки националистам. В конце II сессии ( как раз тогда, когда обсуждался законопроект “ О переходе из одного вероисповедания в другое”) он решился забрать из Государственной думы два законопроекта: “Об отношении государства к отдельным вероисповеданиям” и “О вызываемых провозглашенной Высочайшим манифестом 17 октября 1905 г. свободой совести изменениях в области семейных прав”. Направление переработки данных законопроектов П.А.Столыпин определил в письме к обер-прокурору Св.Синода С.М.Лукьянову: “ Я

пришел к убеждению, что большинство замечаний Синода без сомнения должны

повлечь за собой исправление министерских законопроектов”101. Синодальные круги, правые были удовлетворены. Итак, депутаты понимали, что они обязаны рассмотреть законопроект “ О переходе из одного вероисповедания в другое”. Обсуждение было очень динамичным. Только в первый день выступило, кроме Каменского, 14 ораторов102. Прежде всего, взял слово председатель Совета министров П.А.Столыпин. Его обращение к депутатам состояло в следующем: “... народ не уразумеет закона, закона чисто вывесочного характера, который провозгласит,

что православие,

христианство уравнивается с

язычеством,

магометанством... Наша задача состоит не в том, чтобы приспособить православие к отвле-

еврейством,

102 ченной теории свободы совести, а в том, чтобы зажечь светоч вероисповедной свободы совести в пределах нашего русского православного государства. Не отягощайте же, господа, наш законопроект чуждым, непонятным народу привеском. Помните, что вероисповедный закон будет действовать в Русском государстве, и что утверждать его будет Русский Царь, который для слишком 100 миллионов людей был, есть и будет Царь Православный”103. Но, видимо, речь П.А.Столыпина мало повлияла на депутатов. Уже в первый день стало ясно, что редакцию комиссии будут поддерживать октябристы, кадеты, прогрессисты, мусульманская группа, социал-демократы. Даже некоторые православные священники встали на защиту поправок комиссии. Так, отец Юрашкевич заявил с думской трибуны, что “православная церковь от этого ... закона ... много выиграет; пожалуй, она станет даже крепче”, правда, потом попытался доказать, что больше выиграют все же “иноверцы”104. Впрочем, не все православные священники думали так же. Большинство из них принадлежали к правым, отвергавшим законопроект. Священник Савва Богданович так охарактеризовал главную идею вероисповедных проектов: “Кувыркайтесь, российские люди, из веры в веру, или безверие и обратно, - мы, гражданская власть, вас на это благословляем и узаконяем”105. Резко выступал против законопроекта и епископ Евлогий, ставший 23 мая вообще “героем дня”. Между ним и В.А.Карауловым возникла полемика, и епископ Евлогий упрекнул оппонента в “ возмутительном фарисействе, лицемерии и издевательстве над правдой”. За это председательствующий барон А.Ф.Мейендорф призвал епископа к порядку. “После этого начался скандал, - записал в своем дневнике депутат Думы о.Феодор Никонович. - Было опасение, как бы дело не дошло до рукопашной схватки. Такого шума, кажется, еще не было ни в одном из заседаний III Думы. При этом некоторые священники из правых пришли в такое негодование, что в выражении протеста не уступали наиболее горячим светским членам Думы”106. 24 мая решено было ограничить дискуссию по законопроекту пятью ораторами “ за” и пятью “против”. Чувствуя слабость своего положения, правые попробовали изменить тактику. От имени нескольких депутатов они внесли предложение отложить рассмотрение законопроекта до осени, ссылая-

103 сь на немногочисленность депутатов. Но 185 голосами против 152 это предложение было отклонено107. 26 мая началось постатейное обсуждение законопроекта. Лидер правых А.С.Вязигин заявил, что правые участвовать в этом не будут, т.к. “никакими поправками из дурного дела хорошего не получить”108, и они покинули зал заседания. 1 июня 1909 г. законопроект “ О переходе из одного вероисповедания в другое” был принят в редакции комиссии по вероисповедным вопросам с небольшими изменениями. Теперь все с нетерпением ждали реакции на законопроекты Государственного совета. Нужно отметить, что правые считали, что имеют в Государственном совете большинство. Например, уже летом 1909 г. они писали о законопроекте “ О переходе из одного вероисповедания в другое”: “Дальше законопроект этот поступит осенью 1909 г. в Государственный совет, который - это можно сказать с уверенностью - не одобрит законопроекта в том виде, в каком он вышел из Государственной думы... У Государственного совета открывается два пути: I ..., который мы бы горячо приветствовали - не принять законопроект, ибо, по закону, законопроекты, не принятые Государственной думой или Государственным советом - признаются отклоненными и вопрос, следовательно, исчерпанным. II..., он может признать, что, хотя законопроект, в том виде, в каком он вышел из Думы, неприемлем; но в основе, в принципе он хорош, а все недостатки могут быть устранены различными поправками, изменениями и дополнениями ... согласительной комиссии”109. Кроме того, правыми было образовано бюро, в которое вошли 3 члена Государственного совета (А.С.Стишинский, князь А.Н.Лобанов-Ростовский и М.Я.Говоруха-Отрок) и 3 члена Государственной думы (А.С.Вязигин,

граф

А.А.Боборинский

и

Г.Г.Замысловский).

Председателем

бюро

стал

член

110

Государственного совета князь А.А.Ширинский-Шихматов

. Таким образом, действия правых в двух

палатах российского парламента были согласованы. Для обсуждения трех принятых Государственной думой законопроектов о свободе совести было образовано соответственно три комиссии Государственного совета, результаты работы которых затем обсуждались в общих собраниях. Но, в целом, ожидания правых не оправдались. Хотя, с одной стороны, комиссии выступили против “принятия всех тех предначертаний, которые не согласуются с установленным Основными законами господствую-

104 щим положением православной церкви”

111

, но, с другой стороны, не отклонили ни один из законопроектов и

передали их в согласительные комиссии. Например, комиссия, рассматривавшая законопроект “ О переходе из одного вероисповедания в другое”, сделала следующие замечания: Совет отверг возможность перехода христиан в нехристианство; разрешил несовершеннолетним, достигшим 14 лет, родители которых принадлежали к нехристианским вероучениям, переходить в христианство и

до 21 года; по предложению Государственного совета,

Св.Синод мог допускать переход в православие малолетних детей нехристиан без согласия их родителей; Совет считал, что при перемене веры одним из супругов их дети до 21 года должны оставаться в прежней вере112. В согласительные комиссии, как правило, входило 7 членов Государственного совета и 7 членов Государственной

думы.

От

Государственной

думы

приблизительно

на 2/3

проходили

люди,

заинтересованные в том, чтобы отстоять думскую редакцию законопроекта. Так, в согласительную комиссию по законопроекту “ О переходе из одного вероисповедания в другое” вошли: лидер правых А.С.Вязигин и председатель комиссии по делам православной церкви В.Н.Львов, а также их оппоненты председатель комиссии по вероисповедным вопросам октябрист П.В.Каменский, известный юрист кадет В.А.Маклаков, прогрессист А.А.Попов-2-ой, кадет барон А.Ф.Мейендорф, октябрист Д.А.Леонов. Члены Государственного совета, которые вошли в комиссию, а именно -

П.М.фон Кауфман, П.Н.Дурново,

П.П.Кобылинский, С.М.Лукьянов, А.П.Никольский, М.А.Стахович и Н.С.Таганцев -

в основном, имели

одинаковую позицию: необходимо максимально “смягчить” думскую редакцию законопроекта. Первым “ пал”

законопроект “ О

старообрядческих

общинах”.

Председатель

комиссии

по

старообрядческим вопросам В.А.Караулов уже в 1910 г. с горечью констатировал: “...от начал, положенных в основу закона, в сущности не только не осталось ничего, но еще по пути сделана брешь в указе 17 апреля 1905 г. Характерно то, что правительство в Совете своего закона совсем не защищало”113. Подобным образом были рассмотрены и другие законопроекты. В результате, после переработки в согласительных комиссиях, законопроекты снова поступили в Думу. Но повторное обсуждение состоялось только по законопроекту “Об изменении постановле-

105 ний закона, ограничивающих права духовных лиц православного исповедания, добровольно снявших с себя духовный сан или звание и лишенных духовного сана или звания судом”. Главные разногласия Государственного совета и Государственной думы возникли по вопросам о пенсиях и об уравнении суда духовного с постановлениями суда светского (о лицах, отстраненных от службы по гражданскому суду и не имеющих права в течение 3-х лет поступать на государственную службу). И хотя правые были недовольны, но законопроект был принят в редакции согласительной комиссии114. Правда, законом он так и не стал, т.к. был отклонен императором. Остальные два законопроекта не прошли повторного обсуждения в связи с окончанием срока полномочий III Государственной думы. Работа специальных комиссий Государственного совета, а затем согласительных комиссий заняла достаточно большой промежуток времени: 1909-1910 г. Все это отразилось и на том, что делали комиссии Государственной думы.

Фактически члены комиссий выжидали,

они хотели

знать

судьбу уже

разработанных ими и принятых Думой законопроектов, поэтому III, IV и V сессии комиссии занимались либо второстепенными, конкретными вопросами, либо останавливались на предварительной разработке других законопроектов. Ни по одному из них доклад в Государственной думе не был прослушан. Как писал в 1912 г. октябрист А.Еропкин, “... для III Думы стало очевидным, что в этой области законодательства о свободе совести в мировоззрении обеих палат лежит такая огромная разница, которую не устранишь никакими согласительными комиссиями. Стало ясно, что дальнейшая работа здесь бесплодна. Вот посему III Дума прекратила рассмотрение дальнейших законопроектов о свободе совести, поступивших из комиссий и внесенных правительством”115. Такая судьба думских законов имела огромное значение, т.к. после этого началось новое ужесточение мер. Приведем один пример. В фонде Канцелярии римско-католических митрополитов РГИА хранится записка члена Государственного совета С.И.Велепольского от 21 января 1912 г. о положении римско-католическрй церкви в России, в которой он констатировал:

I. препятствия к удовлетворению духовных потребностей населения: · затруднение поступления в семинарии;

106 · отстранение римско-католических священнослужителей от должностей в административном порядке; · лишение монахов права пользоваться бессрочными паспортами (циркуляр № 4045 от 26 сентября 1911 г. Варшавского генерал-губернатора) и постановление о необходимости для них при каждой отлучке из монастыря спрашивать разрешение у губернатора, а для въезда в Варшаву генерал-губернатора; · приравнивание епископов к гражданских чинам, обязанных каждый раз

спрашивать разрешение

министра внутренних дел для отпуска (циркуляр МВД от 2 сентября 1911 г. за № 7758); · запрещение проповедей среди бедного рабочего населения;

II. препятствия в преподавании закона Божьего: · отнесение совместного обучения детей католиков молитвам и догмам веры в частных помещениях и церквах к категории тайного обучения ( циркуляр МВД по Департаменту духовных дел иностранных исповеданий от 21 сентября 1910 г. № 8469); · поддержка правительством учения мариавитов;

III. препятствия в религиозно-нравственном просвещении населения: например, запрет Обществу приходских библиотек и читален Варшавской архиепархии содержать библиотеки ( отношение Варшавского генерал-губернатора от 12 мая 1910 г.);

IV. препятствия при постройке, возобновлении и ремонте римско-католических церквей: Департамент духовных дел иностранных исповеданий дает такие разрешения весьма неохотно и медленно;

V. препятствия при переходе из православия в католицизм: циркуляр Варшавского генерал-губернатора от 3 декабря 1909 г., согласно которому для такого перехода требуется соблюдение всех формальностей, которые были отменены 18 августа 1905 г. (см. Глава II). Т.е. лица, уже 4 года считавшиеся католиками, снова оказались в разряде православных;

VI. препятствия в сношениях с папской курией: декреты папы, которые оглашаются во всем мире, запрещаются в Российской империи. Из всего этого делался вывод: “... общественная жизнь римско-католической церкви так стеснена Министерством (внутренних дел.- А.Д.), что каждый ее шаг есть уже правонарушение”116. Как мы видим, действительно все циркуляры относятся ко времени 1909-1912 гг.

107 Кроме того, частым оставалось привлечение к уголовной ответственности по различным делам, связанным с вероисповедным вопросом. В РГИА есть описание 96 “ преступлений” римско-католических священников Могилевской епархии. Произведенные посчеты показали, что наиболее “ популярными” были 93 (41 случай) и 94 (12 случаев) статьи Уголовного уложения 1903 г. 117 Таким образом, именно на период работы III Государственной думы приходится смена парадигмы в решении вопроса о свободе совести. В условиях нарастающих националистических настроений правительство П.А.Столыпина переориентировалось на правых и националистов и сошло

с курса

постепенного введения гражданских свобод. Несмотря на то, что Дума уделяла вероисповедным законам такое внимание, что осталась довольна даже кадетская печать118, ее деятельность была блокирована другими органами, принимавшими участие в законодательной разработке.

4. IV ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА IV Государственная дума начала свою работу 15 ноября 1912 г. Согласно ее постановлению по вопросу о преемственности законодательной работы Государственного совета и Государственной думы, снова должны были вноситься министерские законопроекты, которые не были рассмотрены III Думой или же по которым остались незаслушанными доклады согласительных комиссий. Таким образом, оставалось еще четыре ( из семи) министерских законопроекта о свободе совести и доклад согласительной комиссии по законопроекту “О переходе из одного вероисповедания в другое”. Работа по данной проблеме была построена так же, как и в III Думе: она сосредоточилась в трех комиссиях. Комиссия по вероисповедным вопросам под председательством З.М.Благонравова состояла из 33 человек. Соотношение представителей различных вероисповеданий в ней изменилось еще больше в сторону православных (22 человека), католиков было 4,

108 мусульмане, сектанты (молокане), иудеи, лютеране и евангелические лютеране имели по одному представителю119. Партийный состав членов комиссии распределился следующим образом:

октябристы .......................................

7+1

националисты...................................

6

правые...............................................

4

группа центра...................................

-

кадеты...............................................

3

прогрессисты....................................

1+3

социал-демократы............................

1

польское коло...................................

1

белорусско-литовская группа..........

1

беспартийные...................................

1

мусульманская группа......................

1

трудовики..........................................

1

В комиссии по старообрядческим вопросам из 22 старообрядца и 1

к ним примкнувший

к ним примыкающих

120

человек 19

были православными ( плюс 2

сектант-молоканин). Пятеро из православных имели духовный сан. В партийном

отношении они были менее однородны: 5 голосов имели октябристы, 4 - кадеты, 3 - правые, 2 - социалдемократы, 4 - националисты, 2 - прогрессисты, беспартийные и группа центра - по одному. Председателем комиссии был избран известный исследователь истории раскола Н.Ф.Каптерев. В комиссии по делам православной церкви председателем остался, как и в III Думе, В.Н.Львов. В ней были только православные, причем 11 человек имели духовный сан. 7 членов комиссии принадлежали к фракции октябристов, 5 - к кадетам, 4 - к прогрессистам, 4 - к правым, 4 - к группе центра, по 1 - к трудовикам и социал-демократам. Уже на первых заседаниях кадеты за подписью 32 депутатов внесли в Думу ряд декларативных 121

законопроектов, в числе которых был и законопроект о свободе совести

. Исследователи, в общем,

оценивают их абсолютно однозначно: в условиях роста революционных настроений партии народной свободы необходимо было показать свое соответствие им. Е.Д.Черменским были приведены слова В.Д.Набокова на заседании ЦК кадетов 7 ноября 1912 г. о том, что “... ни о каких ближайших целях здесь не может быть и речи, - речь идет лишь о провозглашении лозунга”122. Законопроект был передан в комиссию по вероисповедным вопросам. Фракция октябристов, ранее активно участвовавшая в законотворческой работе о свободе совести, имела в IV Думе совсем другие настроения, что отразилось в отчете за первую сессию: “ Фракция ... стремилась к постепенному проведению в жизнь свобод, дарованных Манифестом 17 октября. Фракция ... твердо убеждена, что издание таковых законов при существующем направлении

109 правительственной политики не даст никаких практических результатов. Необходимо прежде подготовить почву: поднять культуру главной массы населения... Фракция “ Союза 17 октября” находила бесцельным разрабатывать теперь основные законопроекты о свободах, дарованных Манифестом”123. Такое настроение не было случайным.

Его первым источником стала правительственная

декларация, прочитанная В.Н.Коковцовым 5 декабря 1912 г. С одной стороны, он заявил, что необходимо отыскивать пути по осуществлению манифеста 17 октября 1905 г. Но, с другой стороны, выдвинул тезис об охране основ русской государственности - “ единства и нераздельности империи, первенства в ней русской народности и веры православной”124. В соответствии с такой установкой уже 7 декабря 1912 г. из ведения Государственной думы МВД изъяло на доработку еще четыре из семи законов о свободе совести: “ О разрешении совершения инославных и иноверных богослужений и богомолений и сооружения, устройства, возобновления и починки инославных и иноверных молитвенных зданий”, “ О римско-католических монастырях”, “ Об инославных и иноверных религиозных обществах”, “ Об отмене содержащихся в действующем законодательстве ограничений, политических и гражданских, находящихся в зависимости от принадлежности к инославным и иноверным исповеданиям”125. Никаких новых законопроектов по данному вопросу внесено не было126. Чем же теперь занимались комиссии? В комиссию по вероисповедным вопросам был передан доклад согласительной комиссии по законопроекту “ О переходе из одного вероисповедания в другое”, правила об узаконении браков, заключенных по обрядам инославных и иноверных исповеданий лицами, числившимися православными до издания высочайшего указа 17 апреля 1905 г., и происшедшего от сих браков потомства, проект правил о старообрядческих и сектантских общинах (только в отношении сектантов) и законопроект “Об упорядочении гражданско-правового положения старообрядцев и сектантов, браки которых не записаны в метрические книги”, а также множество незначительных законопроектов, таких как “ О временной передаче дел Варшавских евангелическо-аугсбургской и евангелическо-реформатской консисторий в ведение прочих местных консисторий”, “

Об установлении административного порядка увольнения от должности

протестантских проповедников” и другие.

110 В комиссию по старообрядческим вопросам был внесен доклад согласительной комиссии по проекту правил о старообрядческих общинах. Комиссия же по делам православной церкви занималась, в основном, узкими вопросами, прежде всего, финансовыми, такими как “Об отпуске из казны по 3 500 руб. в год на увеличение содержания причта и церкви в г. Праге” и другими. Очень характерным является и изменение в желании решать вопрос о свободе совести. Если в период деятельности III Думы, комиссия по делам православной церкви пыталась практически любой законопроект взять на свое рассмотрение или, в крайнем случае, на заключение127, то в IV Думе она всячески стремилась отдать законопроекты в другие комиссии. Например, 15

января 1913

г. на

рассмотрение комиссии был передан законопроект “О переходе из одного исповедания в другое”. Ее ответ был следующим: “... переданный ... законопроект по существу затрагиваемых вопросов должен подлежать рассмотрению комиссии по вероисповедным вопросам”128. А.Я.Аврех, говоря о I и II сессиях Думы, писал, что, по образному выражению журналистов или депутатов, это время было определено как “скука”, т.е. “неверие в возможность сдвинуться с мертвой точки и нарастание напряженности в отношениях как внутри Думы, так и с правительством”129. Например, когда в феврале 1913 г. на общем собрании Думы обсуждались законодательные предположения кадетов о свободе совести, то все это проходило практически без прений, при очень вялых, сделанных для проформы, возражениях крайних правых130. Подобное настроение чувствовалось и в комиссиях. Так, доклад согласительной комиссии по законопроекту “О переходе из одного вероисповедания в другое” поступил в вероисповедную комиссию 13 февраля 1913 г., но к его рассмотрению комиссия приступила только в декабре. В июне 1914 г. обсуждение было закончено. Комиссия снизила возраст, при достижении которого разрешалось переходить в любое другое исповедание с 21 до 18 лет; в отношении вероисповедания детей никаких изменений внесено не было; комиссия установила правила регистрации переходов из одного исповедания в другое и включила их в законопроект (подавалось письменное заявление губернатору или градоначальнику вместе с документом, удостоверяющим возраст, и по истечении 30 дней переход считался состоявшимся); было подтверждено, что

111 никто не может препятствовать таким переходам и наказывать за такой переход131. Вероисповедная комиссия передала законопроект на заключение в комиссию по делам православной церкви, но оно так и не было сделано132. С началом I мировой войны и созданием прогрессивного блока проблемы реформ отошли на второй план. Царило мнение, что пока идет война, никаких серьезных народных волнений быть не может, но как только она закончится, необходимо начать проведение реформ для успокоения населения. Даже один из видных представителей правых В.В.Шульгин в письме от 22 августа 1915 г. писал: “... кадетские ‘’проекты, на которые мы даем свое согласие, служат указанием того, что после победной войны мы пойдем в сторону расширения свобод’’”133. Но события ускорили этот процесс. Поражения на фронте, заметное ухудшение экономического положения, недовольство правительством, неспособным решать сложные политические проблемы, привели к тому, что вопрос о реформах и в правительстве, и в Думе встал уже в начале 1916 г. К этому времени Николаю II пришлось признать, что правительство И.Л.Горемыкина, который сам сравнивал себя “ со старой шубой, которая может предохранить от случайностей дурной погоды”134, не может больше оставаться у руля страны. 20 января 1916 г. новым премьером стал Б.В.Штюрмер, от которого ожидали проведения “нового курса”. Но уже в правительственной декларации он, заявив о твердой решимости продолжать войну, предложил принять к разработке только три законопроекта, внесенных по инициативе прогрессивного блока, а именно: о волостном земстве, о введении земства в некоторых местностях Сибири и об общей реформе Городового положения 1892 г. Исходной точкой законотворческой работы Б.В.Штюрмер назвал незыблемость “ исторических устоев, на которых росло и развивалось государство Российское”135. Декларация абсолютно не устроила депутатов Думы, и они сделали еще одну попытку законодательной разработки реформ, в том числе и по вопросу о свободе совести. 11 февраля 1916 г. за подписью 30 членов Государственной думы было внесено законодательное предположение “ Об отмене вероисповедных и национальных ограничений”. В объяснительной записке содержалось обширное описание тех притеснений, которые существуют для неправославных и нерусских народов, а в за-

112 ключении констатировалось, что за все время в законодательстве о свободе совести так ничего сделано и не было. Законодательное предположение сводилось к трем пунктам: “1. Подлежат немедленной отмене все действующие узаконения, коими установлены для российских граждан какие-либо ограничения на основании их принадлежности к тому или иному вероисповеданию, вероучению, национальности.

2. Прекращается действие всех изданных до сего времени административных распоряжений, основанных как на узаконениях, отменяемых в силу п. 1, так и иного рода законодательных актов, направленных к стеснению правового положения инородцев и иноверцев. В частности упраздняются установленные в административном порядке стеснения, касающиеся свободы передвижения, образования, родного языка в школе, повременной печати, собрания и т.д. 3. За действия, нарушающие установленное настоящим законом равенство граждан, виновные в том должностные лица подлежат ответственности в общем порядке уголовного судопроизводства”136. Как видно, ничего нового этот законопроект не содержал, и вопрос о свободе совести оставался на его основании фактически неразрешенным. Интересно, что первой под предположением стояла подпись А.Ф.Керенского, который впоследствии, как глава Временного правительства, занимался в том числе и вопросом о введении в России свободы совести. Из 30 подписавших законопроект было 5 социал-демократов, 7 трудовиков, по 1 представителю от мусульманской фракции и группы центра, 8 прогрессистов и 8 кадетов. Русских было 20, евреев - 3, грузин - 2, литовцев, татар, эстонцев, лезгин, поляков - по одному. Но и это законодательное предположение не стало законом. Кроме того, с 1916 г. снова начал усиленно дебатироваться вопрос о реформе православного прихода. Уже в I сессию IV Государственной думы разными думскими группами было внесено четыре законодательных предположения по этому поводу, причем в общей сложности набралось 256 подписей. Поэтому в формуле перехода к очередным делам, принятой 15 мая 1913 г., было признано необходимым, чтобы ведомство православного вероисповедания 1) внесло в Государственную думу не позднее начала II сессии представле-

113 ния об устроении православного прихода и о повышении ежегодного кредита на содержание духовенства, 2) произвело подробное статистическое обследование экономического положения прихода, 3) приняло меры к увеличению числа участвующих в епархиальных съездах церковных старост и других выборных представителей от прихожан, соответственно числу представителей от духовенства, т.к. основная тяжесть по оплате сборов с церквей, устанавливаемых на епархиальных съездах, несут на себе прихожане, 4) подвергло обсуждению вопрос об освобождении церквей ( а впоследствии и приходов) от взносов на содержание духовных учебных заведений и об обеспечении духовных семинарий необходимыми для них средствами137. Однако Св.Синод не торопился с разработкой новых основ жизни церковного прихода. Думское духовенство пыталось ускорить работу. Так, например, все члены Государственной думы, имеющие священный сан, 4 августа 1915 г. подали обер-прокурору Св.Синода А.Д.Самарину записку, в которой констатировали, “оскудение в церкви религиозного духа и охлаждение к ней всех слоев общества” и призвали “ во что бы то ни стало достигнуть того, чтобы храм стал близким и дорогим для сердца верующих прихожан”138. Но особого значения это обращение не имело, реформирование не сдвинулось с мертвой точки. Таким образом, можно подвести итог: деятельность законодательных государственных учреждений России за 1906- начало 1917 гг. так и не привела к решению вопроса о введении свободы совести. На протяжении

этого

законодательному

периода

только

Государственная

урегулированию этой

проблемы.

дума Однако

постоянно Император,

проявляла

стремление

к

Государственный совет,

правительство в 1909 г. отказались от курса реформ, показав, что максимально пытаются избежать действительных изменений. Вопрос о свободе совести замыкался на вопросе о господствующем положении православной церкви, с которой власть себя неразрывно связывала.

114 ПРИМЕЧАНИЯ

1. Бородин Н.А. Государственная дума в цифрах. СПб., 1906. С. 16. 2. Герье В.И. Первая русская Государственная дума. Политические воззрения и тактика ее членов.

М., 1906. С. 7. 3. Бородин Н.А. Государственная дума в цифрах. СПб., 1906. С. 17. 4. Милюков П.Н. Год борьбы. Публицистическая хроника. 1905-1906 гг. СПб., 1907. С. 321. 5. Там же. С. 74. 6. Восторгов И. Государственная дума и православно-русская церковь. К вопросу о положении церкви в православном государстве ( по поводу законопроектов Думы о свободе совести и отобрании церковных земель). М., 1906. С. 4. 7. Государственная дума. Созыв I. Стенографические отчеты. 1906 г. Сессия 1. Т. I. С. 184. 8. Там же. С.184. 9. Сборник речей депутатов I и II созыва... С. 106. 10. Восторгов И. Государственная дума и православно-русская церковь. К вопросу о положении церкви в православном государстве ( по поводу законопроектов Думы о свободе совести и отобрании церковных земель). С. 8. 11. Подсчеты произведены по сведениям о депутатах, данным в издании: Бонч-Осмоловский И. Работы I Государственной думы. По стенографическим отчетам. СПб., 1906. С. 487-494. 12. РГИА. Ф. 1278 (I созыв). Оп. I. Д. 297. Л. 8. 13. Там же. Л. 8. 14. Цит. по: Государственная дума. II созыв. Обзор деятельности комиссий и комитетов. СПб., 1907. С. 548. 15. Восторгов И. Государственная дума и православно-русская церковь. К вопросу о положении церкви в православном государстве ( по поводу законопроектов Думы о свободе совести и отобрании церковных земель). С. 5. 16. Сидельников С.М. Образование и деятельность I Государственной Думы. М., 1962. С. 242. 17. Попов И.И. Дума народных надежд. Очерк деятельности I русской Думы и Государственного Совета. М., 1907. С. 97. 18. Там же. С. 102. 19. Алексеев В.П. I русский парламент. М., 1906. С. 9. 20. Черменский Е.Д. Буржуазия и царизм в I русской революции. М., 1970. С. 323. 21. Извольский А.П. Воспоминания. Пг.-М., 1924. С. 142. 22. Никитин К., Степанов И. Деятельность II Государственной думы. Сборник статей. М., 1907. Вып. 1. С. 7. 23. Герье В.И. Значение III Думы в истории России. СПб., 1912. Ч. 1. С. 8. 24. Маклаков В.А. II Государственная дума. (Воспоминания современника). Париж, 1936. С. 28. 25. РГИА. Ф. 1276. Оп. 2. Д. 597. Л. 2. 26. Там же. Л.83. 27. Там же. Л.117-119об. 28. Там же. Л.359-386. 29. Суждения Совета министров о свободе совести, программе церковной и приходской реформе // Брянчанинов А. Междумье. Сборник материалов для характеристики политического положения перед созывом II Думы. СПб., 1907. С. 189.

115

30. Государственная дума II созыва. Законопроекты, внесенные министром внутренних дел. СПб.,

1907. С. 269-270. 31. Там же. С. 1 - 288. 32. Там же. С. 269 - 270. 33. РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 39. Л. 368 - 369. 34. РГИА. Ф. 1276. Оп. 2. Д. 604. Л. 14 об. 35. Высочайше утвержденные Особые журналы Совета министров 1907 г. № 69. С. 3. 36. Там же. С. 4 - 5. 37. Мельгунов С.П. Церковь и государство в России... Т. 2. С. 12. 38. III Государственная дума (C ессия I). Отчет фракции народной свободы с приложением речей депутатов. СПб., 1908. С. 33. 39. Александров А.М. Накануне II Государственной думы. Екатеринослав, 1906. С. 24. 40. Цитрон А. 103 дня II Думы. СПб., 1907. С. 8. 41. Илиодор, иеромонах. За что царь распустил II Государственную думу. Б/м., б/г. 42. Василевич В. Записки депутата II Государственной думы. СПб., 1907. С. 11. 43. Кузмин С. Вторая дума. 25 марта 1907 г. СПб., 1907. С. 5. 44. Буткевич, проф. Личные достоинства и особые заслуги членов Государственной думы II созыва. Харьков, 1907. С. 14. 45. Столыпин П.А. Речи в Государственной думе. 1906-1911 гг. Б/м., б/г. С. 38-39. 46. Государственная дума. II созыв. Стенографические отчеты. 1907 г. Сессия II. СПб., 1907. Т. I. С. 879. 47. Томсинский С.Г. Борьба классов и партий во II Государственной думе. М., 1924. С. 51-52. 48. Подсчеты произведены по сведениям о депутатах, приведенным в издании: Боиович М.М. Члены Государственной думы (портреты и биографии). II созыв (1907-1912 гг.). М., 1907. 49. Васильев Н.П. II Дума. СПб., 1907. С. 39. 50. РГИА. Ф. 1560. Оп. I. Д. 81. Л. 1-2. 51. Журналы комиссии о свободе совести и о старообрядцах // РГИА. Ф. 1278 (II созыв). Оп. I. Д. 806. Л. 7. 52. Там же. Л. 3 об.- 4. 53. Государственная дума. II созыв. Обзор деятельности комиссий и отделов. СПб., 1907. С. 113117. 54. РГИА. Ф. 1278 (II созыв). Оп. I. Д. 806. Л. 12-12 об. 55. Государственная дума. II созыв. Законодательные заявления, внесенные на основании ст. 55 Учреждения Государственной думы. СПб., 1907. С. 219. 56. Материалы по составлению наказа Государственной думе. СПб., 1907. Приложение 1170. С. 4. 57. Куров И.Н. Проблема свободы совести в дореволюционной России // Вопросы научного атеизма. Вып. 27. М., 1981. С. 262.

116

58. Маклаков В.А. II Государственная дума. (Воспоминания современника). Париж, 1936. С. 140. 59. Государственная дума. II созыв. Стенографические отчеты. СПб., 1907. Т. 2. С. 577. 60. Там же. С. 581. 61. Подсчеты произведены по сведениям о депутатах, приведенным в издании: Боиович М.М.

Члены Государственной думы (портреты и биографии). II созыв (1907-1912 гг.). М., 1907. 62. Государственная дума. II созыв. Обзор деятельности комиссий и отделов. СПб., 1907. С. 145. 63. Булгаков С.Н. Моя родина. Статьи, письма, очерки // Новый мир. 1989. № 10. С. 226. 64. Цитрон А. 103 дня II Думы... С. 64. 65. Государственная дума. III созыв. Сессия I. 1907-1908 гг. Законопроекты, внесенные Министерством внутренних дел. СПб., 1908. №№ 15-26. 66. Государственная дума. III созыв. Стенографические отчеты. 1907-1908 гг. Сессия I. СПб., 1908. Ч. I. С. 587-589. 67. Там же. С. 727. 68. Там же. С. 744. 69. Нисселович Л.Н. Еврейский вопрос в III Государственной думе. Отчет члена Государственной думы. СПб., 1908. С. 21. 70. Боиович М.М. Члены Государственной думы (портреты и биографии). III созыв. 1907-1912 гг. М., 1908. С. XXIX. 71. Подсчеты произведены по изд. М.М.Боиовича. 72. Подсчеты произведены по сведениям о вероисповедной принадлежности членов комиссии, данным депутатами на первом заседании комиссии // РГИА. Ф. 1278. (III созыв). Оп. 2. Д. 3582. Л. 20-20 об. 73. III Государственная дума (C ессия I). Отчет фракции народной свободы с приложением речей депутатов. СПб., 1908. С. 33. 74. Речь. 1910. 17 октября. 75. Цит. по: Мельгунов С.П. Церковь и государство...Ч. 2. С. 15. 76. Головин Ф.А. Воспоминания о II Думе // Исторический архив. 1959. № 4. С. 154. 77. Маклаков В.А. II Государственная дума... С. 13-14. 78. Там же. С. 30. 79. РГИА. Ф. 1569. Оп. I. Д. 132. Л. 4. 80. Евлогий, митрополит. Путь моей жизни. Воспоминания, изложенные Т.Мухиной. Париж, 1947. С. 191. 81. Журналы комиссии по вероисповедным вопросам // РГИА. Ф. 1278 (III созыв). Оп. 2. Д. 3582. Л. 32 об. - 33. 82. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. III созыв. Сессия I. 1907-1908 гг. СПб., 64-65. 83. Там же. С. 65. 84. Прямой путь. 1909. № 5. С. 2. 85. Никаноров И. Церковные и вероисповедные вопросы в III Государственной думе. СПб., 1912. С. 41. 86. Доклад комиссии по вероисповедным вопросам в общем собрании Государственной думы III созыва ( сессия 2) // Вопросы: приходский, старообрядческий, вероисповедный. Речи и доклады в III Государственной думе. Сессия II. 1908-1909 гг. СПб., 1910. С. 89-91.

117

87. Журналы комиссии по делам православной церкви // РГИА. Ф. 1278 (III созыв). Оп. 2. Д. 3568. Л.

29 об. - 30.

88. Фруменкова Т.Г. Работа комиссии по делам православной церкви в Государственной думе III и IV созывов // История парламентаризма в России. (К 90-летию I Государственной Думы): Сборник науч. ст. СПб., 1996. Ч. I. С. 109-112. 89. Государственная дума. III созыв. Стенографические отчеты. Сессия II. Ч. IV. СПб., 1909. С. 1029.783. 90. Там же. С. 802. 91. Там же. С. 1008-1010. 92. Там же. С. 1010-1023. 93. Никаноров И. Церковные и вероисповедные вопросы в III Государственной думе. С. 46. 94. Спирин И.Л. Отчет о деятельности Государственной думы III созыва члена III Государственной думы от Могилевской губернии, крестьянина-старообрядца. СПб., 1912. С. 30. 95. Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий (Воспоминания. 1881-1914 гг.) Прага, 1929. С. 507. 96. Вопросы: приходский, старообрядческий, вероисповедный... С.89-90. 97. [Никонович Ф., протоиерей]. Из дневника члена Государственной думы от Витебской губернии. Витебск,1912. С.132-133. 98. Церковные ведомости. 1908. № 1. 99. Аврех А.Я. Столыпин и III Дума. М., 1968. С.16. 100. Дякин В.С. Буржуазия, дворянство и царизм в 1911-1914 гг. Л., 1988. С. 5. 101. РГИА. Ф.821. Оп. 10. Д. 39. Л. 346-346 об. 102. Государственная дума. III созыв. Стенографические отчеты. Сессия II. Ч. IV. С. 1753-1846. 103. Вопросы: приходский, старообрядческий, вероисповедный... С. 102. 104. Государственная дума. III созыв. Стенографические отчеты. Сессия II. Ч. IV. С. 1837. 105. Богданович С. Сельский священнник в Государственной думе. Сборник статей. СПб., 1911. С. 23. 106. Никонович Ф., протоиерей. Из дневника члена Государственной думы... С. 133. 107. Государственная дума. III созыв. Стенографические отчеты. Сессия II. Ч. IV. С. 2081. 108. Юрский Г. Правые в III Государственной думе... С. 48. 109. Не посягайте на православие! Обсуждение в Государственной думе III созыва законопректа “О переходе из одного вероисповедания в другое”. Вильно, 1909. С. 92. 110. Юрский Г. Правые в III Государственной думе... С.8. 111. Всеподданнейший отчет председателя Государственного совета за сессию 1909-1910 гг. СПб., 1910. С. 12. 112. Государственный совет. Сессия VI. Особая комиссия для обсуждения внесенных из Гос. думы законопроекта “О переходе из одного вероисповедания в другое” // Государственная дума. Созыв III. Сессия 5. 1911-1912 гг. Материалы согласительных комиссий и Государственного совета по возвращенным в госу-

118 дарственную думу для нового рассмотрения законопроектов. СПб., 1912. Т. I. С. 35-37. 113. Речь. 1910. 17 октября. 114. Государственная дума. III созыв. Стенографические отчеты. Сессия 4. 1910. Ч. 3. СПб., 1431. 115. Еропкин А. Что делала и что сделала III Государственная дума (ответ кадетам). СПб., 1912. С. 67-68. 116. РГИА. Ф.826. Оп.3. Д.127. Л.212-223. 117. Там же. Л.720-732. Статья 93 Уголовного уложения: “ Духовное лицо инославного христианского вероисповедания, виновное: 1) в совершении по своим обрядам над заведомо православным конфирмации миропомазания или иного священнодействия, знаменующего принятие в инославную христианскую веру, или в совершении по своим обрядам или в допущении совершения крещения ребенка, заведомо подлежащего крещению по правилам веры православной; 2) в допущении к исповеди заведомо православного, или в причащении его, или в совершении над ним елеосвящения по обряду своего вероисповедания; 3) в преподавании катехизиса своего вероисповедания не достигшему совершеннолетия лицу заведомо православного исповедания; 4) в совершении брака иноверца с лицом заведомо православного исповедания прежде совершения брака православным священником, наказывается денежной пеней не свыше 300 руб.” Кроме того, за совершение преступления, указанного в пункте первом, предполагалось удаление с церковной должности от 3 месяцев до 1 года, а при повторении - от 1 до 3- х лет или навсегда. При повторении преступлений ( пункты 2 и 3) - от церковной должности отстраняли от 3-х месяцев до 1 года, а 4-ого - от 3 до 6-ти месяцев. Статья 94: “Духовное лицо инославного христианского вероисповедания, виновное: 1) в совершении брака между иноверцем и лицом заведомо православного исповедания, если брак потом не был совершен по православному обряду; 2) в совершениии брака между заведомо православными, наказывается: денежной пеней не свыше 500 руб. Сверх того, виновный удаляется от церковной должности на время от 3 месяцев до 1 года, а при повторении - на время от 1 года до 3 лет или навсегда”. 118. Еропкин А. Что делала и что сделала III Государственная дума... С.67. 119. Подсчеты произведены по сведениям, данным членами комиссии на первом заседании // РГИА. Ф. 1278 (IV созыв). Оп. 5. Д. 601. Л. 2. 120. Здесь и далее подсчеты произведены по данным о партийной принадлежности депутатов в издании: Боиович М.М. Члены Государственной думы. IV созыв. 1912-1917 гг. (Портреты и биографии). М., 1913. 121. Речь. 1912. 1 декабря. 122. Черменский Е.Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России. М., 1976. С. 27. Сноска 25. 123. Государственная дума. IV созыв. Стенографические отчеты. Сессия 1. СПб., 1913. Ч. 1. Стб. 262. 124. Фракция Союза 17 октября в Государственной думе: ( Обзор деятельности). Сессия I: 15 ноября 1912 - 25 июня 1913 г. СПб., 1914. С. 77. 125. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. IV созыв. Сессия I. 19121913 гг. СПб., 1913. С. 180. 126. Первый год жизни IV Государственной думы. СПб., 1913. С. 19.

119

3.

127. Журналы комиссии по делам православной церкви // РГИА. Ф. 1278 (III созыв). Оп. 2. Д. 3568. 128. Журналы комиссии по делам православной церкви // РГИА. Ф. 1278 (IV созыв). Оп. 5. Д. 594. Л. 129. Аврех А.Я. Царизм и IV Дума. М., 1981. С. 52-53. 130. Там же. С. 54. 131. Государственная дума. Созыв IV. Сессия 3 и 4. Комиссия по вероисповедным вопросам.

Представления министров и доклады по ним. СПб., 1916. С. 6-9. 132. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и комитетов. IV созыв. Сессия IV. СПб., 1916. С. 109. 133. Цит. по: Аврех А.Я. Распад третьеиюньской системы. М., 1985. С. 62. 134. Извольский А.П. Воспоминания. С. 67. 135. Государственная дума. IV созыв. Стенографические отчеты. Сессия IV. СПб., 1916. Стб. 1221. 136. Библиотека РГИА. Печатные записки. № 732. Л. 4-5. 137. Приходский вопрос в IV Государственной думе. Издание парламентской фракции Союза 17 октября. СПб., 1914. С. 138. Цит. по: Платонов Н.Ф. Церковь и империалистическая война // Религия и церковь в истории России: (Советские историки о православной церкви в России). М., 1975. С. 238.

120 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Проблема свободы совести была достаточно актуальной для российского общества начала XX века, т.к. наличие архаического законодательства по делам веры наиболее наглядно показывало отсутствие в стране гражданских и политических свобод. Правительство осознало необходимость обращения к данному вопросу, но попыталось встать на путь максимального затягивания его решения, ограничиваясь частными уступками. Фактически решение вопроса о свободе совести в таком многоконфессиональном государстве, как Российская империя, не могло осуществиться при сохранении “ первенствующего и господствующего положения” православной церкви. Т.е. свобода совести реально могла быть введена только при отделении церкви от государства, а на этот шаг власть решиться не могла - это подорвало бы ее идеологическое основание, т.к. православная церковь была превращена в России в государственное учреждение идеологического назначения. Многие православные церковнослужители уже в период революции 1905-1907 гг. поняли, что церковь, благодаря такому “ союзу”, теряет свой авторитет и влияние, но все-таки возобладала официальная линия. Несмотря на то, что российская бюрократия и политическая оппозиция в лице депутатов Думы демонстрировали, в основном, удивительную работоспособность (достаточно вспомнить семь законопроектов, составленных в период между I и II Государственными думами), изначально решение вопроса о свободе совести становилось невозможно из-за связи государства и православной церкви. Большие надежды, возлагавшиеся на Государственную думу, также не оправдались. Верхняя палата парламента надежно защищала государственные устои. Но даже если бы какой-нибудь законопроект прошел Государственный совет, сомнительно, чтобы император поставил под ним свою подпись, и он приобрел силу закона. К 1909 г. относится перелом в отношении правительства к проблеме свободы совести в связи с переориентацией на националистов и правых. Приблизительно в это же время, после истории с законопроектом “ О переходе из одного вероисповедания в другое”, утвер-

121 жденным Государственной думой, но не получившим одобрения Государственного совета, российская общественность полностью разуверилась в возможности решения вопроса о свободе совести. Наглядной иллюстрацией того обстоятельства, почему до 1917 года принятие законодательства о свободе совести было невозможно, служит деятельность Временного правительства, которое оказалось в достаточно сложной ситуации. С одной стороны, было ясно, что новое правительство, чтобы удержаться у власти, должно пойти на демократические преобразования. Так, Д.В.Философов в газете “ Речь” писал: “Всякому ясно, что свобода совести в русской церкви есть одна из частных целей революции”1. С другой стороны, Временному правительству

необходимо было установить с русской православной церковью

лояльные отношения, чтобы иметь в ее лице союзника. Февральские события застали православную церковь врасплох. Однако правительство стало демонстрировать свою полную лояльность и невмешательство в дела церкви. Например, если раньше все постановления Св. Синода подлежали утверждению императора, теперь формально это требование было отменено ( хотя фактически Синод возглавлялся обер-прокурором, входившим на правах министра во Временное правительство). Больше того, новое правительство стало оказывать православной церкви большую материальную помощь. Так,

Синоду было ассигновано 500

тыс. рублей на издательскую

2

деятельность , церкви были возвращены многие типографии, ранее отобранные по решению Советов. Церковь, в свою очередь, оправившись от первоначального шока, стала, в основном, поддерживать Временное правительство, увидев в нем “ одно из вернейших и надежнейших средств к устранению общественных бедствий и нестроений”3. Находясь в таком достаточно двусмысленном положении, Временное правительство сначала ограничивалось только заявлениями о готовности решить вопрос о свободе совести в России. Уже в декларации 3(16) марта 1917 г., а затем в обращении к гражданам России 6(19) марта правительство, наряду с другими обещаниями, высказалось за амнистию по религиозным делам, за отмену всех вероисповедных и национальных ограничений. Близкой по содержанию была и декларация первого коалиционного правительства 6(19) апреля 1917 г. Все эти меры не вызывали у православного духовенства сколько-нибудь отрицательного отношения. Например, Всероссийский

122 съезд духовенства и мирян, проходивший в Москве в июне 1917 г., приветствовал существующий строй как форму народоправия, объявил обязательную свободу вероисповеданий и культов, правда, оговорившись, что православная церковь по-прежнему должна оставаться “ первой между другими исповедуемыми в государстве религиями”4. Однако от Временного правительства ждали прежде всего реальных мер, поэтому вскоре возник и повод для разногласий между православной церковью и правительством. 20 июня 1917 г. появилось постановление Временного правительства о передаче церковно-приходских школ в ведение Министерства народного просвещения. И хотя эта мера так и не была претворена в жизнь, а о следующем шаге отделении церкви от государства -

Временное правительство и не помышляло, протестующий указ,

призывающий сопротивляться такой передаче, издал Св.Синод, позже осудил ее и Поместный собор русской православной церкви5. Вскоре последовал июльский кризис Временного правительства, а также ужесточение политики: Петроград был объявлен на военном положении, на фронте вводилась смертная казнь и учреждались военные суды, вышло постановление об ограничении свободы печати и т.д. Но параллельно, в этих же условиях, 14(27) июля 1917 года появилось постановление о свободе совести. Оно состояло из 11 пунктов: “1. Каждому гражданину Российского государства обеспечивается свобода совести. Посему пользование гражданскими и политическими правами не зависит от вероисповедания и никто не может быть преследуем и ограничиваем в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры.

2. Вероисповедание малолетних, не достигших 9-летнего возраста, определяется их родителями. При отсутствии соглашения родителей малолетние дети следуют вероисповеданию матери.

3. В случае смерти или неизвестности родителей или невозможности установить вероисповедание малолетних,

не

достигших 9- летнего

возраста,

вероисповедание

малолетних

определяется

их

усыновителями или воспитателями.

4. Для

перехода достигших 17- летнего возраста из одного исповедания в другое, или признания

себя не принадлежащим ни к какой вере, не требуется разрешения какой-либо власти. Правовые же отношения, вытекающие из принадлежности к данному исповеданию, прекращаются письменным или устным заявлением ос-

123 тавляющего это исповедание

подлежащему органу местного самоуправления ( земской волостной или

городской управе или заменяющим их учреждениям).

5. Поступившее

в порядке указанном в предыдущей статье заявление органами местного

самоуправления немедленно сообщается приходу или религиозной общине, к которой принадлежало оставившее их лицо. Примечание. Переход в другое исповедание совершается только путем прямого обращения к подлежащим духовным лицам или общинам.

6. Лица, не достигшие 17-летнего возраста, но имеющие больше 14 лет, могут осуществлять права, изложенные в статьях 4 и 5, не иначе как с согласия родителей, усыновителей, опекунов или вообще тех лиц, на попечении которых они состоят.

7. Малолетние,

не

достигшие 9- летнего

возраста,

могут

быть

переводимы

в

другое

вероисповедание при переходе в таковое обоих родителей или оставшегося в живых родителя. При переходе же одного из родителей в другое вероисповедание и отсутствии между родителями соглашения малолетние, не достигшие 9-летнего возраста, остаются в прежнем исповедании.

8. Малолетние в возрасте свыше 9

лет не могут быть переводимы в другое вероисповедание без

их согласия.

9. Акты

гражданского состояния лиц, не принадлежащих ни к какому вероисповеданию, ведутся

органами местного самоуправления по правилам, содержащимся в ст.ст. 39-51 высочайшего указа 17

октября 1916

разд.2 именного

года о порядке образования и действия старообрядческих и

сектантских общин и о правах и обязанностях входящих в состав общин последователей старообрядческих согласий и отделившихся от православия сектантов.

10. Означенные

в статьях 4 и 5 настоящих правил заявления об оставлении исповеданий не

подлежат оплате гербовым сбором.

11. Действие

настоящих правил не распространяется на изуверные учения, указанные в ст.96 6

Уголовного уложения” . Как мы видим, общие положения данного постановления очень похожи на законопроект, предложенный кадетами еще в I Государственной думе, с отличием только в том, что о вневероисповедном состоянии говорится открыто. Почему же Временное правительство в июле 1917 г., в такой сложный момент, все-таки приняло постановление о свободе совести? Во-первых, это была уступка кадетам. Принятие постановления как раз приходится на время между выходом кадетов из правитель-

124 ства 2(15) июля и вхождением их во вторую коалицию 24 июля (6 августа) 1917 года. П.Н.Милюков на IX съезде кадетской партии 24 июля открыто заявил, что вступление в правительство - “ результат победы кадетских требований”7. Во-вторых, реализация постановления о свободе совести тесно переплеталась с вопросом национальным, т.к. должна была уравнять представителей разных вероисповеданий ( что часто равно национальностей) в том числе и в гражданских правах. А 1917

г. был временем “ сепаратистских

настроений многочисленных нерусских национальностей, требующих автономии”8, что особенно усилилось в июле. В это время финляндский сейм принял закон о верховной власти в Финляндском княжестве, в котором за Временным правительством признавались суверенные права в военной области, а также в сфере внешних сношений, а полнота законодательной и исполнительной власти передавалась сейму. Тогда же осложнились отношения с Украинской Радой, требовавшей автономии для Украины, создания национальных воинских частей, открытия секретариата Украины в Петербурге, украинизации школы и т.д. Временное правительство вынуждено было удовлетворить некоторые требования9. В-третьих, это была и попытка наладить отношения с православной церковью. Принимая такое постановление, Временное правительство абсолютно не меняло привычного для церкви положения вещей. Неслучайно, видимо, никаких протестов у православного духовенства этот шаг не вызвал. Главным следствием провозглашения свободы совести стало упразднение в начале августа 1917 г. поста обер-прокурора Св.Синода и создание вместо него должности министра вероисповеданий, с включением в его компетенцию вопросов, касающихся и православной церкви и других конфессий. Больше никаких законодательных актов о свободе совести Временное правительство уже не принимало.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Цит. по: Церковь и жизнь. 1917. № 5. С.74. 2. Грекулов Е.Ф. Церковь. Самодержавие. Народ. М.,1969. С.171. 3. Снигирева Э.А. От февраля к октябрю (Церковь и политика)// Атеизм. Религия. Современность. М.,1973. С.92.

4. Крывелев И.А. Русская православная церковь в первой четверти ХХ в. М.,1982. С.21.

125

5.

Собрание определений и постановлений Священного собора православной русской церкви.

Вып.2. М.,1918. С.16.

6.

Вестник Временного правительства. 1917. 20 июля.

7.

Думова Н.Г. Кадетская партия в период первой мировой войны и Февральской революции.

М.,1988. С.183.

8.

Кармайкл Д. Краткая история русской революции // Буржуазная историография Февральской

революции в России. Реферативный сборник. М.,1974. С.178.

9.

Лихачев М.Т. Февральская буржуазно-демократическая революция и национальные окраины

России // Советское государство и право. 1987. № 4. С.117-118.

126 ПРИЛОЖЕНИЯ Приложение 1. Сведения о числе лиц, отпавших от господствующей веры с 17 апреля 1905 г. по 1 января 1909 г. (по данным МВД)

В какое

Мужчины

Женщины

113 385

119 301

лютеранское

5 387

6 643

Армяно-григорианское

136

271

Иудейское

295

114

Магометанское

26 847

22 912

Старообрядчество

1 891

2 339

Сектантство

1 527

1 497

Буддизм

2 079

1 389

Язычество

76

74

Итого

151 623

154 540

вероисповедание Римско-католическое Евангелическо-

В сумме:

306 163 человека Государственная дума. Созыв III. Сессия 5. 1911-1912 гг. Материалы согласительных комиссий и Государственного совета по возвращенным в Государственную думу для нового рассмотрения законопроектов. СПб.,1912. Т.1. № 3 (I)

127 Приложение 2 Сведения о числе православных, перешедших в римско-католическую веру с 17 апреля 1905 г. по 1 января 1909 г. в губерниях Царства Польского, Северо- и Юго-Западных краев и Белоруссии Край

Губернии

Мужчины

Женщины

Итого

Царство Польское

Варшавская

601

610

1 211

Калишская

46

40

86

Келецкая

13

5

18

Ломжинская

144

142

286

Люблинская

24 624

25 622

50 246

Петроковская

6

3

9

Плоцкая

8

5

13

Радомская

9

9

18

Сувалкская

7 825

8 187

16 012

Седлецкая

49 187

50 871

100 058

82 463

85 494

167 957

Виленская

12 047

13 334

25 381

Ковенская

545

603

1 148

Гродненская

3 314

928

4 242

15 906

14 865

30 771

733

987

Итого: Северо-Западного край

Итого: Юго-Западный

Киевская

1 720

край Подольская

1 972

2 461+19 детей

4 452

Волынская

2 520

2 522

5 042

5 225

5 970+19 детей

11 214

Витебская

2 030

2 281

4 311

Минская

6 256

8 590

14 846

Могилевская

702

754

1 456

8 988

11 625

20 613

30 119

32 460+19 детей

62 598

Итого: Белоруссия

Итого: Итого по 9 западным губерниям

Таблица составлена по данным, приведенным в издании: Государственная дума. Созыв III. Сессия 5. 1911-1912 гг. Материалы согласительных комиссий и Государственного совета по возвращенным в Государственную думу для нового рассмотрения законопроектов. СПб.,1912. Т.1. № 3 (II-III)

128

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ Российский государственный исторический архив (РГИА): 1. Ф.727 (личный фонд управляющего делами Комитета министров Э.Ю.Нольде), описи 1 и 2; 2. Ф.744 ( высочайшие указы, рескрипты и всеподданнейшие доклады по Министерству народного просвещения), описи 1 и 7; 3. Ф.796 (Канцелярия Святейшего Синода), описи 443 и 186 (II стол, III отделение); Ф.797 ( Канцелярия обер-прокурора Святейшего Синода), описи 75 (II отделение, III стол) и 76 (II отделение, III стол); Ф.821 (Департамент духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел), описи 2,5,7,8; Ф.826 (Канцелярия римско-католических митрополитов), опись 3; Ф.1149 (департамент законов Государственного совета), опись 13; Ф.1263 (Комитет министров), описи 2 и 3; Ф.1276 (Совет министров), описи 1,2 и 4; Ф.1278 (Государственная дума), описи 1,2,4,5,6,7; Ф.1405 (Министерство юстиции), опись 107; Ф.1569 (фонд обер-прокурора Св.Синода П.П.Извольского), опись 1; Ф.1574 (фонд обер-прокурора Св.Синода К.П.Победоносцева), описи 1 и 2; Ф.1622 (фонд председателя Комитета министров, а затем - Совета министров С.Ю.Витте), опись 1; Ф.1662 (фонд председателя Совета министров и министра внутренних дел П.А.Столыпина), опись 1; Библиотека РГИА. Печатные записки. № 732,2466.

129 ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ: I. НОРМАТИВНЫЕ АКТЫ И ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ К НИМ: Всеобщая декларация прав человека, принятая 10 декабря 1948 г.// Права человека. Основные международные документы. М.,1989. С.138-139. Высочайше утвержденные Особые журналы Совета министров. 1907 г. Январь-июнь. СПб.,1907. Без нумерации страниц. Государственная дума II созыва. Законопроекты, внесенные министром внутренних дел. СПб.,1907. 748 с. Государственная дума. II

созыв. Законодательные заявления, внесенные на основании ст.55

Учреждения Государственной думы. СПб.,1907. 268 с. Государственная дума. Созыв III. Сессия I. 1907-1908 гг. Законопроекты, внесенные Министерством внутренних дел. СПб.,1908. Страницы не нумерованы. Государственная дума. II созыв. Обзор деятельности комиссий и отделов Государственной думы. СПб.,1907. 614 с. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. III созыв. Сессия I. 1907-1908 гг. СПб.,1908. 156 с. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. III созыв. Сессия II. 1908-1909 гг. СПб.,1909. 319 с. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. III созыв. Сессия III. 1909-1910 гг. СПб.,1910. 376 с. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. III созыв. Сессия IV. 1910-1911 гг. СПб., 1911. 480 с. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. III созыв. Сессия V. 1911-1912 гг. СПб.,1912. 498 с. Государственная дума. Созыв III. Сессия V. 1911-1912 гг. Материалы согласительных комиссий и Государственного совета по возвращенным в Государственную думу для нового рассмотрения законопроектов. Т.1. СПб.,1912. Страницы не нумерованы. Государственная

дума. Созыв IV.

Сессия I.

Комиссия по делам православной церкви.

Представления министров и доклады по ним. СПб.,1913. Страницы не нумерованы. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. IV созыв. Сессия I. 1912-1913 гг. СПб.,1913. 512 с.

130 Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. IV созыв. III сессия. Пг.,1915. 51 с. Государственная дума. Созыв IV.

Сессия 3

и 4.

Комиссия по вероисповедным вопросам.

Представления министров и доклады по ним. СПб., 1916. Страницы без нумерации. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. IV созыв. Сессия IV. 19 июля- 3 сентября 1915 г. Пг.,1915. 155 с. Государственная дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. IV созыв. Сессия IV. 3 сентября 1915 - 20 июня 1916 г. Пг.,1916. Государственная дума. Созыв I. Стенографические отчеты. 1906 г. Сессия 1. Т.1. СПб.,1906. 866 стб. Государственная дума. II созыв. Стенографические отчеты. 1907 г. Сессия II. Т.1. СПб.,1907. 2343 стб. Государственная дума. III созыв. Стенографические отчеты. 1907-1908 гг. Сессия I. Ч.1. Спб.,1908. 2141 стб.; Сессия II. Ч. IV. СПб., 1909. 3477 стб.; Cессия IV. Ч.3. СПб., 1911. 4829 стб. Государственная дума. IV созыв. Стенографические отчеты. Сессия I. Ч.1. СПб.,1913 2438 стб.; Сессия IV. СПб.,1916. Ч.1. 1399 стб. Ч.2. 5813 стб. Государственная дума в России. Сборник документов и материалов. М.,1957. 323 с. Журналы Комитета министров по исполнению указа 12 декабря 1904 г. СПб.,1906. 522 с. Законодательные акты переходного времени. 1904-1908 гг. СПб.,1909. 1018 с. Материалы по составлению наказа Государственной думе. СПб.,1907. 78 с. Полное собрание законов Российской империи. Т.1. СПб.,1830; Т.12. Ч.1. СПб.,1838; Т.24.Ч.1. СПб.,1850. Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты и судебная практик/ Cост. к.ю.н. А.В.Пчелинцев, В.В.Ряховский. М.: Юриспруденция,2001. 448 с. Сборник узаконений, касающихся евреев. Составлен по распоряжению министра внутренних дел в Департаменте полиции исполнительной. СПб.,1872. 264 с. Свод законов Российской империи. Т.1,9,10,11,12,14,15. Разные издания.

131 Собрание определений и постановлений Священного собора православной русской церкви. Вып.2. М.,1918. 31 с. Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате за 1905 г. Совет министров Российской империи. 1905-1906 гг. Документы и материалы. Л.,1990. 478 с. Справка о свободе совести, составленная Департаментом духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел. СПб.,1906. 41 с. Уголовное уложение 1903 г. // Российское законодательство X-XX вв. Т.9. М.,1994. С.240-320. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.// Российское законодательство X-XX вв. Т.6. М.,1988. С.214-232.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОТЧЕТЫ И ПРОГРАММЫ Вопросы: приходский, старообрядческий, вероисповедный. Речи и доклады в III Государственной думе. Сессия II. 1908-1909 гг. СПб.,1910. 134 с. Всеподданнейший отчет председателя Государственного совета за сессию 1905-1906 гг. СПб.,1906. 98 с. 53 с. Всеподданнейший отчет председателя Государственного совета за сессию 1909-1910 гг. СПб.,1910. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов. Т.1. М..1983. Миссионерский съезд в Орле 16-24 сентября 1901 г. Орел,1902. 381 с. Нисселович Л.Н. Еврейский вопрос в III Государственной думе. Отчет члена Государственной думы. СПб.,1908. 43 с. Партия демократических реформ. Речи членов партии в I Государственной думе. СПб.,1907. 187 с. Первая Дума о евреях. Речи депутатов (извлечение из стенографических отчетов). СПб.,1908. 16 с. Постановления III Всероссийского съезда русских людей в Киеве. Б/м., б/г. 1 с. Приходский вопрос в IV Государственной думе. Издание парламентской фракции Союза 17 октября. СПб.,1914. 38 с. Протоколы III общеимперского делегатского съезда партии народной свободы ( конституционнодемократической). СПб.,1906. 176 с.

132 Сборник программ политических партий. СПб.,1906. Вып.1. 73 с. Вып.2. Вып 6. 79 с. Сборник речей депутатов Государственной думы I и II созыва. Книга I. СПб.,1908. 112 с. Спирин И.Л. Отчет о деятельности Государственной думы III созыва члена III Государственной думы от Могилевской губернии, крестьянина-старообрядца. СПб.,1912. 30 с. Столыпин П.А. Речи в Государственной думе. 1906-1911 гг. Б/м., б/г. 398 с. III Государственная дума ( сессия I). Отчет фракции народной свободы с приложением речей депутатов. СПб.,1908. 127 с. Устав “Союза русского народа”. СПб.,1906. 10 с. Фракция Союза 17 октября в Государственной думе: ( Обзор деятельности). Сессия I. 15 ноября 1912-25 июня 1913 г. СПб.,1914. 90 с.

ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ Биржевые ведомости. 1908. Июль. Вестник Временного правительства. 1917. 20 июля. Вестник права. 1905. Май. Гражданин. 1905. № 24. Киевлянин за 1903. Московские ведомости за 1901-1903 гг. Петербургский листок. 1901. Февраль. Православный собеседник. 1905. Май. Прибавления к “Церковным ведомостям” за 1905 г. Прямой путь. 1909. № 5. Речь за 1907, 1910 и 1912 гг. Санкт-Петербургские ведомости за 1901-1903 гг. Церковные ведомости. 1908. № 1. Церковный вестник. 1905 г. Церковный голос. 1906. № 26. Церковь и жизнь. 1917. № 15. Юридическая летопись. 1890 г.

133 ПУБЛИЦИСТИКА Александров В.М. Накануне II Государственной думы. Екатеринослав, 1906. 30 с. Алексеев В.П. Первый русский парламент. М.,1906. 44 с. Алферьев П. Первый дебют русского парламента. М.,1907. 26 с. Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость. Сборник статей. СПб.,1905. 292 с. Ау (С.Петрашкин). Народ и правительство (I Государственная дума). Саратов,1907. 134 с. Бонч-Осмоловский И. Работы I Государственной думы. По стенографическим отчетам. СПб.,1906. 494 с. Брянчанинов А. Междодумье. Сборник материалов для характеристики политического положения перед созывом II Думы. СПб.,1907. 358 с. Буткевич, профессор. Личные достоинства и особые заслуги членов Государственной думы II созыва. Харьков, 1907. 15 с. Буткевич Т.И., протоиерей. Думский старообрядческий законопроект перед судом истории. СПб.,1909. 35 с. Васильев Н.П. II Дума. М.,1907. 96 с. Восторгов И., протоиерей. Государственная дума и православно-русская церковь. К вопросу о положении церкви в правовом государстве (по поводу законопроектов Думы о свободе совести и отобрании церковных земель). М.,1906. 47 с. Гинзбург Л. Свобода совести и религиозные гонения. М.,1917. 46 с. Еропкин А. Что делала и что сделала III Государственная дума (ответ кадетам). СПб.,1912. 84 с. За первый год вероисповедной свободы в России. СПб.,1907. 251 с. Илиодор, иеромонах. За что царь распустил II Государственную думу. Б/м., б/г. 8 с. Каминка А.И., Набоков В.Д. II Государственная дума. СПб.,1907. 308 с. Калинин Г.М. Реформы веротерпимости на пороге XX века и состояние государственной церкви в России. Нижний Новгород,1905. 123 с. Кузмин С. Вторая дума. 25 марта 1907 г. СПб.,1907. 79 с. Мартов Л. Политические партии в России. СПб.,1906. 32 с.

134 Мельгунов С.П. Церковь и государство в России (К вопросу о свободе совести). Сборник статей. Т.12. М.,1907-1909. Т.1-193 с. Т.2.-327 с. Милюков П.Н.Вторая дума. Публицистическая хроника. 1907 г. СПб.,1908. 302 с. Милюков П.Н. Год борьбы. Публицистическая хроника. 1905-1906 гг. СПб.,1907. 550 с. Не посягайте на православие! Обсуждение в Государственной думе III созыва законопроекта “ О переходе из одного вероисповедания в другое”. Вильно,1909. 93 с. Никитин К., Степанов И. Деятельность II Государственной думы. Сборник статей. Вып.1. М.,1907. 124 с. Попов И.И. Дума народных надежд. Очерк деятельности I русской Думы и Государственного совета. М.,1907. 215 с. Рейснер М.А. К общественному мнению! СПб.,1913. 66 с. Трубецкой Е.Н. Партия “мирного обновления”. М.,1906. 11 с. Церковная реформа. Сборник статей духовной и светской периодической печати по вопросу о реформе. СПб.,1905. 580 с. Цитрон А. 103 дня II Думы. СПб.,1907. 188 с. Юрский Г. Правые в III Государственной думе. Харьков, 1912. 254 с.

ДНЕВНИКИ. МЕМУАРЫ. ПИСЬМА. 102. Богданович С. Сельский священник в Государственной думе. СПб.,1911. 206 с. 103. Булгаков С.Н. Моя родина. Статьи, очерки, письма // Новый мир. 1989. № 10. С.201-246. 104. Василевич В. Записки депутата II Государственной думы. СПб.,1907. 32 с. 105. Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох. М.,1994. 448 с. 106. Винавер М. Конфликты в I Государственной думе. СПб.,1907. 184 с. 107. Витте С.Ю. Воспоминания. Т.2,3. М.,1960. Т.2-640 с. Т.3-723 с. 108. Гиппиус З.Н. Живые лица. Воспоминания. Т.2. Тбилиси,1991. 383 с.

135 109. Головин Ф.А. Воспоминания о II Думе // Исторический архив. 1959. № 4. С.136-165; № 5. С.128154; № 6. С.56-81. 110. Евлогий, митрополит. Путь моей жизни. Воспоминания, изложенные Т.Манухиной. Париж,1947. 678 с. 111. Зурабов А. Вторая Государственная дума (Впечатления депутата). СПб.,1908. 181 с. 112. Извольский А.П. Воспоминания. Пг.-М.,1924. 191 с. 113. Из писем К.П.Победоносцева к Николаю II (1898-1905 гг.). Составитель: М.Н.Куров // Религии мира: история и современность. Ежегодник. 1983. С.163-194. 114. Историческая переписка о судьбах православной церкви. М., 1912. 63 с. 115. Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий (Воспоминания, 1881-1914 гг.). Прага,1929. 524 с. 116. Маклаков В.А. II Государственная дума (Воспоминания современника). Париж,1936. 260 с. 117. [Никонович Ф.]. Из дневника члена Государственной думы от Витебской губернии протоиерея отца Феодора Никоновича. Витебск,1912. 272 с. 118. Таганцев Н.С. Пережитое. Учреждение Государственной думы в 1905-1906 гг. Пг.,1919. Вып. 1221 с. Вып. 2-120 с. 119. Трубецкой С.Е. Минувшее. М.,1991. 329 с. 120. [ Филарет]. Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита московского и коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. СПб.,1885. Т.IV. С.277. Т. дополнительный. С.182-188.

СТАТИСТИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ, СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ И СЛОВАРИ 121. Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского университета, за сто лет его существования (1802-1902). Т.1. Юрьев,1902. 852 с. 122. Боиович М.М. Члены Государственной думы ( Портреты и биографии). I созыв (1906-1911 гг.). М.,1906. 512 с. Боиович М.М. Члены Государственной думы. II созыв (1907-1912 гг.). М.,1907. 519 с. . Боиович М.М. Члены Государственной думы. III созыв (1907-1912 гг.). М.,1908. 456 с.

136 Боиович М.М. Члены Государственной думы. IV созыв (1912-1917 гг.). М.,1913. 456 с. Бородин Н.А. Государственная дума в цифрах. СПб.,1906. 72 с. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Т.13. СПб.,1894. Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых ( от начала русской образованности до наших дней). Т.1. СПб.,1885. 992 с. Краткие биографии членов Государственной думы. СПб.,1906. 51 с. Малаховский Г.В. Биографии гг. членов Государственной думы. СПб.,1906. 104 с. I Государственная дума. Алфавитный список и подробные биографии и характеристики членов Государственной думы. М.,1906. 158 с. Первый год жизни IV Государственной думы. СПб.,1913. 32 с. Рубакин Н.А. Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы ( на основании официальных и научных исследований). СПб.,1912. 216 с. Русский народный союз имени Михаила Архангела. Таблица распределения правых членов Думы по комиссиям. СПб.,1908. 1 с. 135. Русские писатели. 1800-1917 гг. Биографический словарь. Т.1. М.,1989. 672 с.

ЛИТЕРАТУРА Аврех А.Я. Столыпин и III Государственная дума. М.,1968. 520 с. Аврех А.Я. Царизм и IV Государственная дума. М.,1981. 292 с. Аврех А.Я. Распад 3-еиюньской системы. М.,1985. 260 с. Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю.Витте - мемуарист. СПб.,1994. 95 с. Андреев В.М. Либерально-обновленческое движение в русском православии начала XX в. и его идеология. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Л.,1972. 15 с.

137 Барсуков С.М. Отношение конституционно-демократической партии к проблемам религии на этапе I русской

революции //

Научная

республиканская

конференция “ Политические

партии.

История.

Современность”. Тезисы докладов и сообщений. Орел,1994. С.60-63. Белов Ю.С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905-1917 гг. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. СПб.,1999. 22 с. Бердников И.С. Краткий курс церковного права православной церкви. Казань,1903. Вып.1. 324 с. Казань,1913. Вып.2. 1443 с. Бердников И.С. Новое государство в его отношении к религии (К вопросу о свободе совести). Речь, произнесенная на торжественном собрании Казанской духовной академии. Казань,1904. 68 с. Бобрищев-Пушкин А.М. Суд и раскольники-сектанты. СПб.,1902. 207 с. Бурьянов С.А. Правовые основания, сущностное содержание и гарантии свободы совести // Государство и право. 2001. № 2. С.21-26. Великая Октябрьская социалистическая революция и осуществление принципов свободы совести. Материалы межвузовской научно-практической конференции, посвященной 50- летию ленинского декрета “Об отделении церкви от государства и школы от церкви”. Шауляй,1968. 96 с. Вишнякова И.Н. Конституционно-правовое регулирование свободы вероисповедания. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М.,2000. 23 с. Ганелин Р.Ш. К истории революционных связей студентов Тартуского и Петербургского университетов (1899 и 1905 гг.) // Очерки по истории Ленинградского университета. Вып. 5. Л.,1984. С.19-33. Ганелин Р.Ш. Первая Государственная дума в борьбе с черносотенством и погромами // Освободительное движение в России. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов,1992. Вып.15. С.113140. Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 г. Реформы и революция. СПб.,1991. 225 с. Герье В.И. I русская Государственная дума. Политические воззрения и тактика ее членов. М.,1906. 120 с. Герье В.И. Значение III Государственной думы в истории России. Ч.1. СПб.,1912. 98 с. Гессен Ю. Закон и жизнь. Как создавались ограничительные законы о жительстве евреев в России. СПб.,1911. 186 с.

138 Грекулов Е.Ф. Православная инквизиция в России. Л.,1964. 168 с. Грекулов Е.Ф. Церковь. Самодержавие. Народ. М.,1969. 184 с. Денисова Е.В. Дифференциация социальной ориентации православного духовенства под влиянием I русской революции //

Социально-философские аспекты критики религии. Критика модернизации

догматических основ христианских конфессий. Сборник научных трудов. Л.,1986. С.66-84. Дозорцев П.Н. Генезис отношений государства и церкви ( историко-библиографический аспект). М.: Манускрипт,1998. 94 с. Думова Н.Г. Кадетская партия в период I мировой войны и Февральской революции. М.,1988. 244 с. Дякин В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л.,1978. 246 с. Дякин В.С. Буржуазия, дворянство и царизм в 1911-1914 гг. Л.,1988. 229 с. Ефремова Н.Н. Министерство юстиции Российской империи. 1802-1917 гг. М.,1983. 153 с. Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века. Париж,1991. 368 с. Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М.,1984. 223 с. Зырянов П.Н. Петр Столыпин: политический портрет. М.,1992. 160 с. Исторический обзор деятельности Комитета министров (1802-1902 гг.) . Т.4. СПб.,1902. 472 с. Кармайкл Д. Краткая история русской революции //

Буржуазная историография Февральской

революции в России. Реферативный сборник. М.,1974. С.167-179. Комин В.В. Банкротство буржуазных и мелкобуржуазных партий России в период подготовки и победы Великой Октябрьской социалистической революции. М.,1965. 645 с. Королева Н.Г. Первая российская революция и царизм. Совет министров России в 1905-1907 гг. М.,1982. 184 с. Красников Н.Д. Социально-политическая позиция православной церкви в 1905-1916 гг. // Вопросы истории. 1982. № 9. С.30-41. Красножен М.Е. Краткий курс церковного права. Юрьев,1900. 160 с.

139 Красножен М.Е. Иноверцы на Руси // Ученые записки императорского Юрьевского университета. 1902. № 6. Приложения. С.1-96. Кризис самодержавия в России (1895-1917 гг.). Л.,1984. 664 с. Крывелев И.А. Русская православная церковь в первой четверти XX в. М.,1982. 64 с. Куров М.Н. Революция 1905-1907 гг. и кризис политики царизма в религиозном вопросе // Вопросы научного атеизма. Вып. 19. М.,1976. С.167-184. Куров М.Н. Проблема свободы совести в дореволюционной России // Вопросы научного атеизма. Вып.27. М.,1981. С.252-273. Левин К. Политические партии в России. М.,1907. 89 с. Лихачев М.Т. Февральская буржуазно-демократическая революция и национальные окраины России // Советское государство и право. 1987. № 4. С.116-120. Ловинюков А.С. Свобода совести ( анализ, практика, выводы) // Государство и право. 1995. № 1. С.24-36. Лукин Н.М. (Антонов И.). Церковь и государство. Пг.,1919. 40 с. Мировой опыт государственно-церковных отношений: Учебное пособие / под ред. д.ф.н., проф. Н.А.Трофимчука. М.: издательство РАГС,1998. 306 с. Никаноров И. Церковные и вероисповедные вопросы в III Государственной думе. СПб.,1912. 56 с. Новиков М.А. Свобода совести как философско-этическая категория // Вопросы научного атеизма. М.,1981. Вып.27. С.76-90. Общественное движение в России в начале XX

в./ под редакцией Л.Мартова, П.Маслова и

А.Потресова. Т.2. Ч.1,2,5. СПб.,1910. 339 с. Орманиан М. Армянская церковь. Ее история, учение, управление, внутренний строй, литургия, литература, ее настоящее. М.,1913. 217 с. Осипова Е.С. Церковь и Временное правительство // Вопросы истории. 1964. № 6. С.65-76. Останина О.В. Обновленчество и реформаторство в русской православной церкви в начале XX в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Л.,1991. 17 с. Оршанский И.Г. Русское законодательство о евреях. Очерки и исследования. СПб.,1877. 456 с.

140 Павлов А.С. Курс церковного права. Сергиев Посад,1912. 539 с. Платонов Н.Ф. Церковь и империалистическая война // Религия и церковь в истории России (Советские историки о православной церкви в России). М.,1975. С.228-240. Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III. М.,1996. 141 с. Попов Ард. Суд и наказание за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань,1904. 516 с. Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX в. М.,1995. 510 с. Пругавин А. Старообрядчество во второй половине XIX в. М.,1904. 280 с. Раскин Д.И. Специализация высшей российской бюрократии XIX- начала XX

в.: образование,

профессиональный опыт, продвижение по службе // Из глубины времен. 1994. № 3. С.29-42. Редькина О.Ю. Вероисповедная политика Временного правительства России ( февраль-октябрь 1917 г.) // Религия, церковь в России и за рубежом. Информационный бюллетень № 5. М.,1995. С.80-88. Редькина О.Ю. Вероисповедная политика Временного правительства России ( февраль-октябрь 1917 г.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.,1996. 22 с. Редькина О.Ю. Временное правительство и Римско-католическая церковь в России ( февральоктябрь 1917 г.) // Религия, церковь в России и за рубежом. Информационный бюллетень № 6. М., 1995. С.47-53. Рейснер Л.М. Избранное. М.,1980. 372 с. Рейснер М.А. Государство и верующая личность. Сборник статей. СПб.,1905. 423 с. Рейснер М.А. Рецензии на книги Ев.Темниковского “ Государственное положение религии во Франции с конца прошлого столетия в связи с общим учением об отношении нового государства к религии” (Казань,1898) и В.Соколова “ Государственное положение религии в Германии по действующему праву” (Казань,1899) // Вестник права. 1899. № 3. С.193-204. Религия и демократия: На пути к свободе совести. Вып.II. М.,1993. 592 с. Религия и права человека: На пути к свободе совести. Выпуск III. М.,1996. 537 с.

141 Религия и политика в современной России. М.: издательство РАГС. М.,1997. 83 с. Репников А.В. Религиозный вопрос в концепции русского консерватизма начала XX в. // Научная республиканская конференция “ Политические партии. История. Современность”. Тезисы докладов и сообщений. Орел,1994. С.27-30. Русская Православная Церковь и прав: комментарий/ отв. ред. М.В.Ильичев. М.,1999. 464 с. Савельев В.Н. Свобода совести: история и современность. М.,1991. 144 с. Савельев С.Н. Идейное банкротство богоискательства в России в начале XX в. Л.,1987. 184 с. Свобода совести в духовном возрождении Отечества. М.,1994. 154 с. Себенцов А.Е. Федеральный закон "О свободе совести и религиозных объединениях": содержание и сущность // Свобода совести и государственно-церковные отношения в Российской Федерации. Документы и материалы. М.,1998. С.43-133. Сенцов А.А. Февральская революция и буржуазное государство в России в 1917 г. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. Тбилиси,1988. 37 с. Сидельников С.М. Образование и деятельность I Государственной думы. М.,1962. 382 с. Сильвестр,

архимандрит.

Современные искатели

полной

свободы

совести

перед

судом

православной церкви. Опыт критического решения этого вопроса. Харьков, 1903. 22 с. Снигирева Э.А. От февраля к октябрю ( Церковь и политика) // Атеизм. Религия. Современность. М.,1973. С.88-102. Соловей Э. Лариса Рейснер. Очерк жизни и творчества. М.,1985. 160 с. Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало XX в.-1920 г.). М.,1977. 366 с. Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902-1907 гг. Л.,1981. 256 с. Степанов С.А. Черная сотня в России (1905-1914 гг.). М.,1992. 330 с. Струмилин С.Г. Бог и свобода. О вере и неверии. М.,1961. 96 с. Суворов Н. Курс церковного права. Т.2. Ярославль,1890. 515 с.

142 Суворов Н. Предисловие к книге Ф.Маасена “Девять глав о свободной церкви и свободной совести. Ярославль,1882. С.I-XXXVI. Тарновский Е. Религиозные преступления в России // Вестник права. 1899. № 4. С.1-27. Тарновский Е. Четыре свободы // Библиотека самообразования. СПб.,1906. Вып.16. 76 с. Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг.,1924. 192 с. Тищенко Л.А. Развитие

семейного права в России: теоретический и историко-сравнительный

анализ. М.,2000. 481 с. Тищенко Л.А. Соотношение светского и церковного законодательства России о браке и семье (XIXначало XX вв.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М.,2001. 24 с. Толстой Дм., граф. Римский католицизм в России. Т.2. СПб.,1877. 139 с. Толстой

М.В.

История

русской

церкви.

Издание

Спасо-Преображенского

Валаамского

монастыря,1991. 736 с. Томсинский С.Г. Борьба классов и партий во II Государственной думе. М.,1924. 173 с. 1917 год в исторических судьбах России. Научная конференция. Проблемы истории Февральской революции. Материалы I сессии / под ред. проф. В.А.Корнилова. М.,1992. 180 с. Фирсов С.Л. Православная церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб.,1996. 660 с. Фоминых Е.В. Проекты церковных преобразований в России в начале XX

в. Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Л.,1987. 16 с. Фриз Г.Л. Церковь, религия и политическая культура на закате старого режима // Реформы или революция? Россия. 1861-1917 гг. СПб.,1992. С.31-43. Фруменкова Т.Г. Работа комиссии по делам православной церкви в Государственной думе III и IV созывов // История парламентаризма в России ( К 90- летию I Государственной думы). Сборник научных статей. Часть I. СПб.,1996. С.109-112. Цветаев Дм. Положение иноверия в России. Варшава,1904. 28 с. Черемных Г.Г. Свобода совести в Российской Федерации. М.,1996. 185 с.

143 Черменский Е.Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. М.,1970. 447 с. Черменский Е.Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России. М.,1976. 316 с. Шапошников Л.Е. Консерватизм, новаторство и модернизм в православной мысли XIX-XX вв. Нижний Новгород: издательство НГПУ,1999. 278 с. Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907 гг. М.,1985. 347 с. Шелохаев В.В. Кадеты - главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М.,1983. 327 с. Шелохаев В.В. Партия октябристов в период первой русской революции. М.,1987. 157 с. Curtiss J.Sh. Church and State in Russia. The last years of Empire. 1900-1917. New York,1940. 387р.