Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв

POCCl1t1CKA.SI РОССИИСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК AKAAEMl1.SI HAYK

**"

*

s

sS

n

И­ ми силами за отдаленностью места, правительство ставило своих людей.

В

1585 году в

далекой Коле был построен острог, а в нем посажен воево­

да из Москвы с обязанностью не только защищать границу от "мурма­ нов", но и охранять порядок на всем Кольском полуострове. Таков был, в общих чертах, общественный строй этой части Беломо­ рья. Ряд крестьянских волостей, осевших и промышлявших на морском

берегу, на землях, когда-то составлявших вотчины (своего рода

latifundia)

новгородских бояр, в ХУI веке мало-помалу подпал вотчинной власти монастырей. Монастыри как бы восстановили эти боярские вотчины, а один из них, именно Соловецкий монастырь, ведал даже и военную за­ щиту края, обеспечивая своими кормами и жалованьем как постоянную

BoeHHYJO

силу в крае

-

стрельцов, так и временные ополчения даточных

людей. В этих местах Беломорья господствовал монах-землевладелец,

промышленник и торговец 1. Морской берег на восток от С. Двины не отличался ни населеннос­ тью, ни промышленным оживлением. Между Двиною и Мезенью по

р. Пинеге и Кулою было несколько крестьянских волостей с установив­ шимся хозяйством и С постоянными центрами в Пинежском волоке и Ку­

лойском посаде. Едва ли не главным занятием живущих ближе к морю пинежан был моржовый промысел; они сами в

1603

году писали о себе

в Москву, что "ходят-де они на море промышлять рыбью зубу, чем им дань и оброк и всякие подати платить". Нет сомнения, что и рыбные,

с.Ф. Платонов

12

и лесные промыслы имели большое значение для этого края, где земле­ делие и теперь очень ненадежно. Был в этом крае и торг, привлекавший

к себе издалека русских купцов: это перешедшая около

1600 года в

-

ярмарка на Лампожне, на Мезени,

так назьшаемую Окладникову слободу, на

месте которой ныне город Мезень. На этой ярмарке, бывавшей дважды в год, совершалась мена товаров с самоедами, кочевавшими за Мезенью и Печорою и привозившими оттуда пушной товар и "рыбий зуб". За Ме­ зенью начиналась самоедская тундра, куда русская колонизация едва

проникала. Русские поселения, однако, были уже тогда на Печоре, пред­ ставляя собою пристани для морских и речных промышленников и куп­

цов. Англичане, попавшие на Печору в первые годы ХУН века, дают нам хорошие сведения о Пустозерске и Усть-Цыльме. Пустозерск, по их

показанию, большое селение: до пожара, его опустошившего, в нем бы­

ло до

200

домов и три церкви; в У сть-Цыльме они считали до

Зимою в Пустозерск приходит до

2-3

40 домов.

тысяч самоедов отчасти для торга,

отчасти по дороге на ЛампожнЮ'. Значение Пустозерска было в том, во­ первых, что он служил пунктом, от которого шли в море промышленни­

ки не только местные, но и двинские, мезенские и кулойские, забиравши­ еся в океан; во-вторых, Пустозерск бьm на пути сообщения с Обью, куда, по известиям англичан, русские ходили ежегодно, и, по выражению од­

ной грамоты ХУН века, представлял собою "место пустое поставлено

для опочиву Московского государства торговых людей, которые ходят из Московского государства в Сибирь торговать"; и; в-третьих, Пусто­ зерск имел административное значение: там собирались тамга и дань.

Значение Усть-Цыльмы определЯлось тем речным путем, на котором она лежала, путем, шедшим от С. Двины Пинегою в Кулой, Мезень, Пе­ зу, Цыльму, Печору, Уссу (или Щугур) и, наконец, Обь. Других сколько­ нибудь заметных пунктов русской оседлости в этом крае в изуча~мое

время незаметно; сношений, завязавшихся позднее, Печорского края с Пермским еще не было. Таким образом, это бьmи еще дикие места, к ко­ торым Москва имела один только путь

-

через "Двину", т.е. чрез Холмо­

горы. Этим И объяснялось большое значение Холмогор: они были узлом всех, или почти всех, торговых путей в северных окраинах государства.

Кроме дороги по Выгу в Обонежье и в Приладожье и дороги по Онеге в Каргополь, изо всего Поморья не было иначе пути на юг, как чрез Двин­ ское устье. Сюда сходились все товары, какими' промышлял русский се­ вер: соль, рыба, меха, кожи, ворвань, моржовая кость, ловчие птицы, всякого рода дичь, перья и пух. Отсюда уже э.з:и товары распределялись

по разным внутренним рынкам, а взамен их в Холмогоры стекал ось все, в чем нуждался север, от хлеба до металлов. Появление европейских ко­ раблей в Двинском устье и образование Архангельского порта усложни­ ло и увеличило торговый оборот в крае во вторую половину ХУI века,

но не лишило Холмогор их значения для края. Архангельский город был местом торгового обмена с иностранцами и стягивал к себе население лишь на время ярмарки, на летнее время. Оседлого посадского населения считалось

в

1584 году

в

нем

не

более

130

дворов

при

основании

города

и немногим более сотни в 20-х годах ХУН столетия. Осталь-

13

Очерки ПО истории Смуты. Часть первая

ное население составляли стрельцы

(200

дворов) и приезжие торговцы,

наполнявшие своими товарами два больших "гостиных двора". В Холмо­

горах же и в ХУН веке

(1622 г.),

после того как часть его населения от­

влечена была в новый город, число одних посадских дворов доходило до

500, да столько же бьшо дворов стрелецких. Мы знаем, что на англичан в XVI веке Холмогоры производили впечатление "большого города". Та­ ким же большим городом были они и в Смутное время, и после него. О том, что новый Архангельский город не отнял у Холмогор их ро~и В местном торгово-промышленном движении, лучше всего свидетельст­

вует грамота двинским таможеннь~ целовальникам 1588 года2 . Северные промыслы

-

соляной, рыболовный и охотничьи

-

оказыва­

ли свое влияние на торговый оборот не только беломорской окраины, но и всего вообще московского севера. Движение добытых на севере това­ ров на внутренние рынки совершалось по определенным путям, на кото­ рых выросли крупные торгово-промышленные поселки, служившие мес­

тами склада и мены. Как уже сказано, главный путь от моря на юг шел

по С. Двине; по р. Сухоне и Вологде он доходил до города Вологды, от которого начиналось сухопутье. От этой главной дороги в обе стороны отделялись боковые пути. Первый шел на восток, в зырянскую область р. Вычегды, Сысолы и Выма, откуда были выходы через водораздел

Парму в Печорский край, в Великую Пермь и далее в Сибирь. Второй путь от У стюга шел также на восток по р. Югу и далее сухопутьем на Ка­ му и за Урал. Третий путь представляла собой р. Вага, бывшая в центре Важской земли. На перекрестках, в узловых и конечных пунктах этих пу­ тей и располагались важнейшие поселения края. При отделении выче­ годского пути стоял Сольвычегодск, при впадении Яренги в Вычегду Яренск, при устье Выма

-

Устьевым, при устье Сысолы

-

-

Устьсысольск.

При слабой населенности края, в котором и теперь население не отходит от рек в лесную глубь, все эти места не отличались ни населенностью ни

оживлением. Исключением бьш один Сольвычегодск, в котором писцо­

вые книги второй половины

XVI

дворов и в котором процветала в

века насчитывали около

XVI

600

тяглых

веке торговля мехами, кожами и

солью. С утверждением московской власти в Сибири гораздо большее значение получил город У стюг Великий, от которого пошла главная

в

XVI-XVH

вв. дорога в Сибирское царство. Она шла по р. Югу и Лузе

через Лальский городок на Каму в Пермскую землю, в Кайгород, Соли­ камск и Чердынь. Дорогой этой пользовалось и московское правительст­

во и частные люди. Служилые люди ехали в Сибирь через Вологду и Устюг, также везли туда и казенные запасы. В начале ХУН века в Ус­ тюге были купцы, занятые исключительно сибирским торгом, о которых

писцовая книга прямо говорит, что они "торгуют отъезжими товары в Сибирь", "отпущают со всякими товары в Сибирь". Таким образом, Устюг был в узле особенно оживленных в исходе ХУI века путей, шед­ ших из центра страны в ее единственный порт и в ее новую провинцию. Благодаря этому город вырос до первенствующего значения в крае и в

начале ХУН века был даже больше Холмогор, уступая только Вологде, которую, впрочем, мы помещаем за пределами Поморья. Писцовая кни-

с.Ф. Платонов

14 га

1630 года

насчитывает в двух У стюжских крепостях ("старой осыпи"

и новом "большом остроге") и на посаде до

700 тяглых дворов и около 100 нетяглых, не считая стрелецких дворов, стоявших до второй четвертИ

ХУН века не в особой слободе, а вперемежку с посадскими дворами. В торговых рядах в У стюге бьшо более

200 лавок и амбаров;

кроме того,

был гостиный двор и несколько площадок для торга с возов "из уезду всяких людей", "волостных крестьян". В составе населения Устюга, по

писцовой книге

1630 года,

видим большое число ремесленников и судо­

вых рабочих. Город принимал участие в торговом движении по Двине, служил складочным местом для товаров, идущих в Сибирь и из Сибири, и, наконец, бьш центром местной торговли мехами, которые IIШИ от ино­ городцев и русских промышленников в обмен на хлеб и другие продукты.

Третий путь от низовьев с. Двины шел по р. Ваге на юг и был особенно важен тем, что зимою представлял удобнейшее сообщение Двинского

края с Москвою через Вологду. Он прорезывал обширный и сравнитель­ но очень оживленный край, так называемую Важскую землю, состояв­ шую из нескольких станов и волостей по Ваге и ее притокам. Важская

земля торговала с Холмогорами хлебом, маслом, сукнами, мехами, овчи­ нами, смолою, сплавляя свои продукты по очень удобному речному пути на север. Степень торгово-промышленного оживления этого края изме­ ряется не только суммою правительственных сборов с Важского уезда,

достигавших при Б. Годунове

8138

руб., но и тем усердием, с каким силь­

ные люди Смутного времени домогались получить Вагу в свое частное обладание. Смотря по тому, кто был в силе, Важская земля поступала

в распоряжение то Годуновых, то Шуйских, то Салтыковых, то Заруцко­ го с Трубецким. С центром государства Вага сносилась через Вологду и Тотьму, чем отчасти и объясняется значение этого последнего грродка, в котором существовала большая добыча соли и торг как солью, так

и другими не только местными, но и привозными товарами. Как речная пристань Тотьма остановила на себе внимание англичанина

Дженкинсона еще и тем, что "около этого города вода очень мелка, дно каменисто", и большие насады и дощаники шли здесь с трудом и, вероят­ но, паузились.

Таковы были пути, связанные с С. Двиною. Движение по этим путям питало собою несколько городов, поддерживая в них торг и промысел;

оно ставило их во взаимную зависимость, вызывая между ними обмен то­ варов и людей. Все эти города находились между собою в постоянных

сношениях; в обычное время их сношения были только торговыми, в Смутное же время они получали иной характер и, как увидим ниже, могли даже становиться основанием военно-политической организации.

Заметим теперь же, что в той мере, в какой движение по изученным на­ ми речным путям направлялось к центру государства, оно всегда шло

через Вологду: понятно очень большое значение Вологды, раз ее нельзя было миновать на пути из Москвы в область С. Двины З .

Другой путь от Белого моря на юг шел по р. Онеге на Турчасово и Каргополь. С С. Двиною он связывлсяя путем по р. Емце, притоку С. Двины, а от Каргополя разветвлялся в двух направлениях: южном и

Очерки ПО истории

CAtymbl.

Часть первая

15

западном. На юг шли дороги на Чаронду (озеро Воже), Белоозеро и Во­

логду и приводили на Москву; на запад шла дорога на р. Вытегру и Онежское озеро и приводила в Неву и Волхов. Таким образом Карго­ поль лежал в узле нескольких дорог и потому был важным торговым

городом. Костомарову он даже представлялся "важнейшим местом выво­ за в Россию произведений Северного моря". Можно, пожалуй, согласить­ ся с таким мнением, если под словами "Северное море" разуметь одни за­

падные части Белого моря, главным же образом Онежскую губу. Из этих мест соль и рыба действительно направлялись на Каргополь и составляли предмет оживленного торга в Турчасове и Каргополе. О зна­ чительных размерах и порядке здешнего торгового оборота мы получа­ ем отчетливое представление из таможенной грамоты, данной на Онегу в конце ХУI века. К сожалению, нет полных сведений о самом городе

Каргополе за ХУI век; знаем только, что по сотной гополе числилось

476

1561-1564 гг.

в Кар­

тяглых дворов, и потому можем сказать, что Кар­

гополь принадлежал к числу крупных поселений московского севера. Что касается до сообщений Беломорского побережья с обонежскими и приладожскими местами, то, без сомнения, и здесь, в так называемых За­ онежских погостах, были проторены постоянные дороги и бьши намече­ ны пункты торгового обмена; но о них сохранил ось вообще MaJIO сведе­ ний. В'се пути, шедшие с севера, сходились здесь к р. Свири, или же

к городу Кореле; к последнему тянула "дикая лопь" и "лопские погосты", Т.е. не крещеные и крещеные лопари, раньше чем город Корела отошел к Швеции. Так как торговое движение в этом крае было слабо, то оно и не могло создать крупных поселений городского склада. Страна вообще

была дика: "леса и мхи, и болота неугожие". Пути сообщениЯ хотя и су­ ществовали, но только, по выражению ХУН века, "с нужею: зашли мхи и

озера и перевозы через озера многия"; можно было ездить верхом, был "судовой ход Онегом озером на обе стороны по погостам", но не было "тележных дорог". Население живет здесь рассеянными поселками, "по­ госты сидят в розни"; не мудрено, что исследователь новгородских го­

родских поселений в ХУI веке А.Г. Ильинский мог отметить в Обонежье, кроме города Корелы,-лишь несколько мелких рынков, "рядков", по бе­ регам Онежского озера. Все погосты, окружавшие это озеро и располо­ женные между Онегом и Ладожским озером севернее р. Ояти, составляли

особый административный округ, тянувший к Новгороду. В него входило до

16

погостов, кроме семи лопских, расположенных далеко на севере.

С утверждением шведов на ~ападном берегу Ладожского озера и с поте­ рею Корелы, в конце царствования Грозного, этот округ получил значе­

ние пограничного и вызывал особые заботы правительства. Здесь насчи­ тывали после Смуты крестьян дворцовых до 6()()() дворов и монастырских до

3000;

это население надо было охранить от возможного нападения

шведов, и для его защиты посылался воевода с войсками, а в середине

ХУН века построена была Олонецкая крепость. Это бьш первь~ "город в Заонежских погостах на Олонце" и возник он, как видим, очень поздно 4 . Для полноты обзора поморских городов и мест нам осталось сказать о землях Вятской и Пермской, история которых в последнее время дщта-

16

С.Ф. Плоmонов

точно освещена трудами местных исследователей. Под старинною Вят­

кою, Вятскою землею разумели уезды четырех городов: Хлынова, Сло­ бодского, Орлова и Котельнича, расположенные по среднему течению р. Вятки и нижнему р. ЧеIЩЫ. К Вятке же тянул и лежавший по верховь­

ям р. ЧеIЩЫ вояцкий округ, в котором льготными земледельцами были казанские выходцы, известные под названием "арских князей" или "ка­ ринских татар", по месту новой их оседлости в Каринском стане. На­ сколько можем судить по скудным известиям ХУI и начала ХУН веков,

Вятка не была богата русским населением: в самом крупном ее городе

Хлынове в

1615 году бьmо дозором сосчитано около 600 дворов тяглых и

нетяглых с отметкою, что сравнительно с прежним дозором конца

ХУI века в городе прибыло до

200 дворов.

ра Иоанновича Хлынов состоял всего из

Значит, в царствование Федо­

400,

приблизительно, дворов.

Прочие города были значительно менее. В пору большей своей населен­ ности, в середине и исходе ХУН века, Вятская земля заключала в себе

10-12

тыс. дворов, русских И инородческих. В ХУI веке было, конечно,

менее. Бурный период в жизни Вятского края миновал с замирением Ка­ зани и черемис, и земледельческий труд, служивший основою вятского быта, казалось, был избавлен от внезапных потрясений. Но в конце

ХУI и начале ХУН вв. на вятчан легли новые тяготы. Расположенная между центром государства и только что приобретенной инородческою

окраинною Сибирью, Вятка должна была принять свою долю, и притом большую долю, в усилиях Москвы укрепить за собою Сибирское царст­ во. В последнюю четверть ХУI века в Сибирь, где только что было пост­

роено несколько крепостей, в большом числе посылались чиновные и ратные люди; вербовалось и передвигалось население для этих новоуст­

роенных в Сибири чисто военных городов; отправлялись туда всякого рода запасы и оружие. Такое напряженное движение на восток отзыва­ лось на Вятском крае чувствительным образом. Кроме того пути в Си­

бирь, который шел севернее Вятки, от Устюга на Кайгород и Соли­ камск, вошел в употребление и новый путь от Нижнего Новгорода через

Яранск и Вятскую землю, Котельнич и Хлынов, на тот же Кзйгород и далее. Вятское население необходимо должно было содействовать сооб­

щению с Сибирью на обоих путях, не только содержа "ямы" в своей зем­ ле, но высылая ямщиков и давая средства ДЛЯ содержания ямской гоньбы

и в Пермской земле. Это была тяжелая повинность, вызывавшая жало­ бы вятчан и на ее размеры и на недостатки в ее организации. Дело стало для Вятки лучше, когда в

1607 году личную ямскую

повинность в Соли­

камске заменили для вятчан денежным сбором в пользу пермских ямов.

Размеры этого сбора доходили до

500 руб.

ежегодно. С другой стороны,

Вятка служила Сибири своим хлебом: уже в 80-х годах

XYI

века начали

на Вятке, как и в других поморских местах, сбирать "сибирский хлеб" на корм государевым людям в сибирских городах; при этом не только надо было собрать хлеб, но требовалось еще и доставить его в сохранности до

Лозвы или до Верхотурья под присмотром земских целовальников и ра­ бочих "плотников", на обязанности которых лежала постройка судов для хлеба на главных сибирских реках. О размерах хлебного сбора можем су-

Очерки по истории Смуты. Часть первая

17

ДИТЬ по примеру 1596 года, когда вятские целовальники свезли на Лозву всего 3260 четвертей муки и зерна. Наконец, на Вятке, как и вообще в Поморье, шел "прибор" людей на службу в Сибирь, а рядом с этой вер­ бовкой охотников производилось иногда и принудительное переселение

в Сибирь. Таким-то образом сибирские дела в конце

XVI века стали тяго­

теть над вятским населением и определять собою направление его обще­

ственных интересов, заменив в этом отношении прежний страх татар­ ского набега и "черемисской войны".

Еще в большей степени сибирские дела влияли на Пермский край, ко­ торый прикрывал с востока вятские места и нсе Поморье от татар, вогу­ личей и остяков. Военное значение Пермского края чувствовалось и по­

сле утверждения Москвы в Сибирском царстве: еще в

1609 году пермичи

писали про свой край, что у них "место порубежное", требующее осто­

рожности и особой охраны. В сущности, поход за Камень, приведший к покорению царства Кучума, был одним из военно-пограничных пред­

приятий, к которым Пермь издавна привыкла; он составил решитель­ ный шаг в том деле замирения северо-восточной окраины гocy~apCТBa, которое считалось прямою задачею пермской администрации и перм­

ского населения. Вспомним, что самое пожалование Строгановым зе­ мель по р. Каме и Чусовой было обусловлено обязанностью устроить

военную защиту пожалованных мест и что в

1572 году Строгановы

при­

глашались с их ратными людьми усмирять изменившую царю черемису и

других инородцев. Обращение окраинных земель в частную собствен­ ность богатой средствами и силами семьи Строгановых мы считаем та­ ким же правительственным приемом, как и тот, который мы указали в

Беломорье в отношении Соловецкого монастыря. И здесь и там не хва­ тало у правительства собственных средств; оно пользовалось бывшими налицо частными СJЩами, передавая им свои функции и взамен создавая широкие льготы и исключительные права своим помощникам. Так на пермской окраине возник в ХУI веке ряд крепостей, правительственных

и частных, обращенных на восток и послуживших операционным бази­ сом не только при завоевании Сибирского царства, но и при его заселе­

нии и переустройстве на московский лад. Из правительственных городов первое место в Пермском крае без­

раздельно принадлежало Чердыни до самого исхода ХУI века, до тех пор, пока старый путь в Сибирь, шедший через Чердынь, не был заменен

более короткою дорогою, прошедшей от Соликамска прямо на Верхоту­ рье, минуя Чердынь. С этой заменой роль передаточного пункта между Москвой и Сибирью перешла к Соликамску, а Чердынь осталась при старом своем значении

-

административного центра инородческой ок­

раины. Оба эти городка были невелики. В Чердыни было около лых дворов в

1579

300 тяг­ 276) 1579 году и

году и число это несколько уменьшилось (до

к 1623-1624 году; в Соликамске считали 352 тяглых двора в 333 в 1623-1624 году. Оба города имели цитадели - деревянные "города" небольшого размера - и у обоих посады были защищены вторыми, внешними стенами - "острогами". Третий город Пермской земли Кай был еще меньше: в нем число дворов не превышало 150 даже в исходе 2 с.Ф.

П .. атонов

с.Ф. Платонов

18

ХУН века. Значение этого города состояло в том, что он находился на распутье дорог, шедших из Перми Великой на Двину и Москву, и был са­ мым западным пунктом Пермской земли, чрез который она сообщалась с оста.ilЬНЫМИ государствами. Во владениях Строгановых в

XVI веке

вы­

строено было три городка, слывших под названием "слобод": Канкор на Каме, уступленный владельцами Пыскорскому Спасскому монастырю,

Орел (или Кергедан) на Каме же и Чусовая слобода на р. чусовой. Если не ошибаемся, ни в одном из этих городков не было и сотни дворов. Трудно, конечно, определить степень населенности Пермского края в

XVI

веке, в то время, когда русское население в нем едва оседало, но

нельзя сомневаться, что населения там не было много. В

1579 году 1218 дворов, в Соликамском всего 144 двора. Что было за Строгановыми в 1579 году, точно сказать нельзя, но в 1623-1624 году за ними считалось 933 двора во всем Пермском крае;

в Чердынском уезде пере писано было

для времени на сорок лет ранее это число надобно уменьшить. Как бы ни были преуменьшены, сравнительно с действительностью, все эти цифры

фискальных ведомостей, они говорят нам все-таки очень красноречиво о слабой населенности Перми Великой. Ни особенных богатств, ни тор­ гового оживления, ни развитой производительности нам нечего искать

на этой окраине. Солеварение, выделка кож, охота, кое-где землепаше­ ство, торговля с инородцами камскими, вычегодскими, печорскими

-

вот

занятия пермского населения. Если в этом краю Строгановым удалось так скоро и прочно поставить сложное и богатое хозяйство, то причины

этого не в сказочном богатстве ~ахваченных ими в Великой Перми зе­ мель, а в старых источниках их экономической мощи, вообще еще мало

исследованных. Дружина Ермака вряд ли бы выросла до

850

человек,

если бы ее вербовали силами одних пермских строгановских вотчин. Она создана была на те же ранее скопленные средства, на которые содержа­

лась и

1000 "казаков

с пищалми", посланных Строгановыми в

1572 году

на царскую службу против крымцев 5 . До сих пор мы изучали в Поморье главнейшие места торга и промыс­

ла и пути, соединявшие эти места между собою и с центром государства. Нельзя сомневаться в том, что за исключением разве Архангельского порта все торгово-промышленные пункты в крае держались на местных

промыслах и питали свой торг продуктами местной производительности.

Эти продукты отличались значительным разнообразием и находили хо­ роший сбыт и на внутренние рынки и за границу. Между ними главное место занимали меха, рыба и соль и далеко не главное

-

хлеб. По услови­

ям климата и почвы, пашня и покос на севере не везде были возможны и почти нигде не были исключительным видом хозяйственного труда. Вот

почему, как ни малолюден был московский север, как ни мало было на нем крупных торгово-промышленных поселений, он все-таки имел ха­ рактер торгово-пром;ышленного района сравнительно с московским зем­

ледельческим югом. Этим мы вовсе не хотим сказать, что в Поморье не

было земледельческих хозяйств. Напротив, можно даже удивляться той настойчивости. с какой житель северного края держался за соху при са­ мых дурных условиях земледельческого труда. Надобно только помнить,

Очерки по истории Смуты. Часть nер.вал

19

что этот земледельческий труд был для него, в большинстве случаев,

хозяйственным подспорьем, а не основанием его хозяйства. При постоян­ ных неДОр'одах и малоурожайности земледелие на севере оправдывалось

только необходимостью: разобщенные между собой, удаленные от круп­ ных рынков, северные поселки не могли рассчитывать на правильный подвоз хлеба с юга, на возможность скорой и удобной мены на хлеб того

товара, которым они бывали богаты. Так обстоятельства создавали жи­ телю Поморья двойственную физиономию

-

промышленника и земле­

дельца, пахаря и в то же время солевара, рыболова, зверолова и т.п. Чем

далее на север, тем заметн((е становился элемент промышленный; чем гуще было инородческое население, тем слабее была способность и на­ клонность к землепашеству.

В такой обстановке жизни и труда какая общественная организация

господствовала в крае? Давно замечено, что на севере Московского госу­ дарства не было того служилого землевладения, которое так характерно для западных, центральных и южных частей страны. Служилый вотчин­ ник или помещик не был надобен на севере с его дорого обходившеюся

службой. Слишком много стоило бы правительству содержание поме­ щика и его конной дворни в стороне, где из

1О

лет только

4

было уро­

жайных и где к тому же полевая конница не была пригодна, потому что враг или приходил на ладьях по морю и рекам, как "свейские" и "каян­

ские немцы", или держался в лесах и топях, пустоша страну "изгоном", как делали инородцы на востоке. Против этих врагов нужна была крепо­ стная ограда и пограничный сторожевой пост на укрепленной границе; а за укреплениями хорошо служил и пеший стрелец или пушкарь, содер­ жание которого стоило немного, который получал весьма малый земель­

ный надел, и то не всегда, и умел совмещать службу с промыслом и тор­

гом. Стрельцы же действовали и в открытом поле. вместе с казаками и даточными "посошными" или "подымными" людьми, которые нанима­ лись и набирались на случай, в трудное время, когда ждали войны. Пра­ вительство ничего не тратило на этих последних: казаков и даточных

людей содержали те, кто их нанимал или кто их выбирал, Т.е. города или

землевладельцы. Соловецкий монастырь содержал даже и стрелецкие войска, бывшие в его владениях. Итак, на севере были только гарнизон­ ные войска и не было землевладельческого служилого класса; но это не

значит, что там не было частного землевладения вообще. Во-первых, монастыри, как упоминал ось выше, с большим успехом копили земли, получая их от государя или приобретая из частных, крестьянских рук. В монастырских вотчинах, как известно, существовал порядок, совер­ шенно подобный порядку в крупных земельных хозяйствах привилегиро­ ванных светских ~ладельцев: дело велось руками монастырских крестьян и половников, над которыми тяготело уже прикрепление, имевшее опору если не в прямо м государевом указе, то в укоренившемся юридическом

обычае. Во-вторых, на праве личном владели земляки и светские люди: или последние потомки новгородского и двинского боярства, удержавши­

еся на обломках конфис'кованных Москвой боярщин, или "свое земцы" из крестьянской среды, разбог.атевшие от счастливого торга и промысла.

2"

с.Ф. Платонов

20

В-третьих, землевладельцем Поморского края можно считать и самого великого государя московского, если помнить, что в Поморье были

"дворцовые" земли, и если признавать, что право собственности на "чер­ ные" земли принадлежало не их действительным владельцам, а великому государю. Принимая эту точку зрения, мы можем не вводить в наш пере­ чень владельческих элементов в крае

-

крестьян, "владевших своими де­

ревнями", сидевших "на государевой земле", но на своих "ржах и роспа­ шах". В-четвертых, наконец, правами землевладельческими пользова­

лись церкви. Они в северном крае имели своеобразное общественное значение, служа не для одной только молитвы. Церковная трапеза была местом для мирского схода и суда; при церкви призревались убогие и

бедные. Отсюда та заботливость, с какою северное крестьянство относи­ лось к благосостоянию своих церквей.

Такое распределение права собственности на землю придавало мос­ ковскому северу оттенок демократичности. Высший слой московского общества

-

боярство и московское дворянство

-

отсутствовал в этом

крае. Из местных землевладельцев не могло составиться такого круга привилегированных лиц, который мог бы усвоить себе политические притязания на почве аграрного господства и мог бы увлекать за собою население к достижению местных и частных целей. Владельцы старых

"боярщин" и вновь разжившиеся семьи, в роде вычегодских Строгано­ вых, чердынских Могильниковых, двинских Бажениных и др., были ред­ кими исключениями, жили и действовали в одиночку и не всегда успева­

ли даже обелять свое тяглое богатство. Монастыри же в сфере земель­ ного хозяйства искали только хозяйственного дохода и не обращали сво­ их сил и средств на сторонние цели. На монастырских землях, как бы ни была nелика зависимость земледельца от монастыря, крестьянин чувст­

вовал государево тягло, которое падало на его крестьянский "мир" и да­ вал:о этому миру известное устройство. Тот же "мир" посадский

-

на черных и дворцовых землях

лье". "Мир"

-

крестьянский или

действовал уже с полною свободою от частных воздействий

-

-

"в государевой вотчине, а в своем посе­

это и есть та общественная форма, которою преимущест­

венно жил север; она смотрит на нас отовсюду: и с государевой земли, и из-за монастырского тархана, и из-за строгановских льгот.

Как известно, старые представления об этом "мире", Т.е. тяглой север­

но-русской общине, потерпели крушение после наблюдений ЛЯ. Ефи­ менко и последующих исследований. Теперь вряд ли кто решится пред­

ставлять себе "волость" ХУI века с теми чертами крестьянской общины,

какие, по указанию позднейшей практики, получили определение в статье Положения

19

февраля

1861

113-й

года. Осторожнее не настаивать на

существовании в волостях не только общинного хозяйства с земельными переделами, но и вообще однообразного порядка землевладения и земле­

пользования. Объединенная податным окладом и организованная в целях правительственно-финансовых, "волость" (и всякое аналогичное ей деле­ ние) прикрывала своею внешней податной, а местами и судебно-поли­

цейской организацией весьма различный хозяйственный строй

-

от пат­

риархзльно-рС'довой общ,;ны до ПРОt:тОЙ совокупности частных хоз~'iiств,

ОчеРКlI по IlсmОР!1Il Смуты. Часть первая

21

принадлежащих владельцам разного общественного положения. Но это

разнообразие внутреннего строения тяглых общин не мешало им выра­ ботать твердый и однообразный порядок в разверстке и отбывании госу­ дарева тягла и в устройстве общинного управления, отданного властью

в руки самих тяглых общин. Как совокупность плательщиков, организу­ ющих порядок своего платежа и наблюдающих за исправностью подат­

ных хозяйств, волостной "мир" представляет собою нечто определенное и однообразное, такую действительную силу, которой правительство не колеблется вверить не один сбор подати, но и охрану полицейского по­ рядка и вообще администрацию и суд в губных и земских учреждениях.

Особенно интересно, что губное право распространяется в ХУI веке не в одних государевых черных землях, но и среди крестьянских "миров", жи­

вущих в монастырских вотчинах. В смутную пору, как увидим в своем ме­ сте, тяглые "миры" Поморья явили большую способность к самодеятель­ ности и нашли в себе и средства и людей как для устройства своих внут­ ренних дел, так для борьбы за то, что они считали законным и правым. Таким представляется нам московское Поморье.

11 3а.московные zорода.

Характеристика за.московных юродов и уездов

Переходя к старинному московскому центру, носившему своеобразное название замосковных городов, попытаемся прежде всего указать грани­

цы этого центра. Их можно определить только приблизительно. На севе­ ре границей служил водораздел между северными реками и водами

Волжского бассейна, кончая Ветлугой. За этой рекой на восток начина­ лись поселения инородцев; они-то, спускаясь к югу, и образовывали со­ бой восточную границу замосковных городов. Она шла по Ветлуге, пере­

секала Волгу западнее Васильсурска и, направляясь между Окою и Су­ рою на Арзамас, от него поворачивала к Мурому на Оку. Там, где давно осилил в населении русский элемент, была замосковная волость; там,

где начинались инородческие поселки черемис, мордвы, чувашей, татар, начинался "Низ", "понизовые города". Этнографический рубеж, всегда отличающийся неопределенностью, и здесь намечался приблизительно:

московские люди ставили Нижний-Новгород, Арзамас и Муром иногда

в число понизовых, иногда .же в чис..'10 замосковных городов. Дойдя до Оки у Мурома, граница шла по прямой линии на Коломну, оставляя го­ рода, стоящие на самой Оке, вне Замосковного района, в разряде рязан­ ских. От Коломны через Серпухов и Можайск (по р. Поротве), она выхо­ дила далее на верховья Волги и на водораздел между этой рекой и река­ ми Ильменя и Ладожского озера; следуя по водоразделу, она доходила до

белозерских мест, где уже начиналось Поморье. В указанных пределах

лежали землit старых великих княжений Владимирского, Московского, Суздальско-Нижегородского и Тверского, составлявшие коренное Ве­ ликорусье, обладавшее издавна плотным населением, сравнительно вы-

с. ф • Платонов

22

сокой хозяйственной культурой, промышленным и торговым оживлени­

ем. Кроме Москвы, в этом пространстве было несколько первостепен­ ных по торговому И промышленному значению городов. Вологда, Яро­ славль и Нижний-Новгород были крупнейшими во всем государстве го­ родскими поселениями, с которыми могли равняться, кроме столицы,

только Великий Новгород и Псков. Торговое движение совершал ось по многим давно проторенным и налаженнь!м путям; некоторые из них

имели большое значение для страны и пользовались известностью

в XVI-XVII вв. Таков прежде всего путь из Москвы на север через Трои­ це-Сергиеву лавру, Александрову слободу, Переяславль-Залесский, Рос­ тов и Ярославль. От Ярославля далее этот путь разветвлялся. Прямо он шел на Вологду и связывал Москву с Поморьем., Левее, по Волге и Мо­ логе, он вел в старую Бежецкую пятину, а по Волге и Шексне он шел на Б'елоозеро и связывал Москву с Каргопольским уездом, Обонежьем и Приладожьем. Так было летом; зимой с устьев Мологи и с Шексны ездили на Москву через Углич. Вправо от Ярославля шел путь на Кост­ рому и Нижний-Новгород. в среднее Поволжье, и соединял это послед­ нее через Вологду с С. Двиною. Через Кострому от Ярославля ехали на Галич и Вятку; этот путь знал уже Герберштейн, но в его время на галиц­ кой дороге грабили еще незамиренные черемисы; позднее эта галицкая

дорога стала ветвью сибирской дороги, пошедшей от Нижнего на Яранск и далее.

В этой сети путей важнейшее значение имели Вологда с Ярославлем. Вологда по своему положению была неизбежной станцией для всякого товара, шедшего с Поволжья на север и с севера в центр государства,

и притом такой станцией, где товар должен был перегружаться с телег и саней на суда, или обратно, и иногда выжидать полой воды или зимнего

пути. Когда устроился в устьях С. Двины торг с иноземцами, весь средне­ русский отпуск в Архангельский порт сосредоточивался весною в Во­ логде и перед погрузкой на суда подвергался таможенному досмотру.

Иноземцы, главным образом англичане, сами являлись в Вологду для закупки товаров по более сходной цене, минуя ЛlШlНИХ посредников, и са­

ми везли с моря товары по Двине до Вологды, устроив здесь для них свои дворы. Таким образом Вологда стала играть важную роль во внешней торговле государства, не утратив и прежнего значения посредницы меж­

ду Поморьем и центральными московскими областями. Этим объясняет­ ся большой рост Вологды в ХУI веке и внимание, которым дарил ее Ио­ анн Грозный. При самом начале своих сношений с Москвою англичане уже разведали, что Вологда

-

лучшее место для склада английских това­

ров, потому что она отлично расположена и торгует со всеми городами

Московского государства,

-

и они построили там свой дом, "обширный,

как замок", по выражению Исаака Массы. Заграничный торг так ожи­ вил и без того процветающий город, что сам царь приехал в Вологду и

выстроил в ней каменный большой кремль. С тех пор, с 60-х годов

ХУI века, Вологда заняла одно из самых видных мест в государстве. Особен но оживая в известные периоды

-

пред открытием архангельского

торга, при начале навигации по Сухоне и Двине и после окончания этого

.

Очерки по llCll10Pll1l Сltуmы. Часть первая

23

торга, когда заморские товары шли вглубь страны через Вологду,

-

Во­

логда и в остальное время года не замира,lа. Город славился культурой льна, прядильным и ткацким делом, кожевенным производством и вел

самый разнообразный торг. К сожалению, от ХУI B~Ka не сохранил ось точных сведений о величин~ города и о составе его населения, и мы должны довольствоваться самыми общими отзывами иностранцев, кото­ рым Вологда представлялась большим городом с развитой торговлей.

Официальные сведения получаем от ХУН века; самые ранние относятся

к

1627 году,

к тому времени, когда Вологда еще не оправилась от потря­

сений Смутного времени. Писцовая книга

7135 (1627) года. по изложе­ 1000 жилых дворов в городе 155 пустых дворов I! до 400 пустых

нию А.Е. Мерцалова, насчитывает около

(423)

и на посаде

(518),

да сверх того

дворовых мест. Уже одно это количество пустых дворов и мест склоняет к мысли, что "вологодское разоренье" было велико; совсем же утверж­

дают в ней следующие данные: из всего числа жилых дворов в Вологде только

302 жилых

двора принадлежало собственно тяглому торгово-про­

мышленному населению, и в их числе всего один двор был СОС'IИТall

"лучшим", три

-

"средними" и

"молодшими"; остальное была бед­

112 -

нота, "не пригодившаяся въ тягло". Из этого ужасного состояния волог­

жане, однако, скоро вышли: в "на посаде" было уже

1420

975

1678

году по переписной книге в Вологде

дворов, а всего с дворами в городе считалось

дворов. Это для конца ХУН века очень высокая цифра. Не считая

Великого Новгорода и Пскова, о которых будет особая речь, Вологда числом дворов уступала по переписи

1678

года только Москве

(4845

дво­

ров) и Ярославлю (2236 дворов)6. Если Вологда была конечным узлом северных путей, шедших в центр государства, узлом, в котором они соединялись в один общий путь, то Ярославль был перекрестком, в котором пересекались пути, соединяв­

шие восток и запад, север и юг Московского государства. Мы видели, сколько дорог расходилось из Ярославля на Нижний-Новгород, Галич, Вологду, Белоозеро и в Новгородский край, не считая дорог на Москву и Углич, соединявших Ярославль с московским югом. Одна только столь­ ная Москва могла поспорить в этом отношении с Ярославлем, представ­ ляя собой такое же скрещение путей, уже давно и столь хорошо описан­

ное СМ. Соловьевым. Немудрено, что Ярославль был так многолюден и оживлен и слыл одним из самых красивых городов. "Строением церков­ ным вельми украшен и посадами велик", говорит б нем даже сухая "Кни­

га Большему Чертежу"; англичане Ченслер, Флетчер и Томас Смит на­ зывают Ярославль большим, красивым и богатым городом. Только ук­ репления Ярославля, к его несчастью, не содержались в должном поряд­

ке ни до Смуты, ни после нее. Красота ярославских церквей известна со­ временным нам археологам; величина посадов ярославских определяется

приведенным выше числом посадских дворов, которых в ли в переписную книгу

2236;

1678

году занес­

по сметным же книгам Я рославля дворов

"посадских, жилецких и беломестцев всяких людей" считалось в городе,

на посаде и по слободам в

1669

году

2803,

а в

1678

году

- 2861;

а во дво­

рах было переписано одних только способных носить оружие людей в

с.Ф. Платонов

24

1669

году

3468

человек, в

1678

году

- 3720 человек.

Конечно, для конца

ХУI века эти цифры следует изменить, вероятно, уменьшив их, но они все-таки могут дать понятие о том, насколько Ярославль превосходил

в отношении населенности другие города Московского государства. Трудно перечислить все промыслы и торги, которыми кормились яро­ славские жители; город принимал деятельное участие как в местном тор­

говом движении Поволжья, так и в торге с иноземцами, и на его рынках

и пристанях обращалось решительно все, что поступало в торговый об­ мен и промысловый оборот; в уезде же Ярославском было развито ткац­ кое дело, а на Волге

-

рыбные промыслы.

На дороге между Вологдою и Ярославлем не было сколько-нибудь важных поселков, хотя страна была, по отзывам англичан середины

ХУI века, очень населена. Между Ярославлем и Москвой были старые го­ рода Ростов и Переяславль и знаменитый Троице-Сергиев монастырь,

получивший в середине

XVI века

надежные каменные стены. Насколько

можно судить по дозорной книге Ростова

1619 года о состоянии города до

Смутного времени, Ростов не процветал и держался былою славою и ми­ трополичьим двором. Томас Смит, видевший Ростов в

1604-1605

гг., гово­

рит о нем, что Э,О "старинный, но полуразрушенный большой город";

описи города в ХУН веке свидетельствуют уже о полном разрушении его

укреплений: опись

1664 года· описывает только вал со "многими порча­ 1678 года укреплений и вовсе не оказывается. Если со­ брать указания дозора 1619 года о прежнем составе городского населения ми", а по описи

до погромов, разоривших город в Смуту, то увидим, что в городе было

около

120

дворов, принадлежавших митрополичьему штату, до

ров, принадлежавших церковным притчам и монастырям,

23

60

дво­

"боярскихъ

княженецкихъ и боярскихъ (по другому списку: монастырских) белых"

двора, до

50 дворов

каменщиков, рассыльщиков и ямщиков и до

200 тяг­

лых хозяйств (дворов, полудворов И т.д.). Цифры эти приблизительны, но во всяком случае пригодны для того, чтобы предостеречь нас от воз­ можности преувеличить размеры "великого" Ростова. И в ХУН веке, по упомянутым описям, число посадских, годных к бою, не превышало в

Ростове

700-800

человек; в

XVI веке их было,

конечно, меньше. В том же

роде был и Переяславль-ЗалесскиЙ. Т. Смит замечает об этом городе, что он в упадке. Такой отзыв находит некоторое подтверждение и разъяс­

нение в словах "сметной росписи" Переяславля

1655 года. Там говорится,

что "город деревяной, опроче башен весь валится, а на башнях кровли по­ гнили'·, "ров зарос и во многих местах заплыл", полное. Населенность Переяславля в

XVI

-

разрушение давнее и

веке трудно определить; но от

середины ХУН века сохранил ось ценное указание, что все вообще населе­ ние Переяславля исчисляли в умерло

3627 человек,

4566

человек: в мор

а осталось в живых

года в Переяславле насчитывали

946

причем в это число введены были и

1654--1655 года здесь 939 человек. По книгам же 1678

человек, способных носить оружие,

242

рыбных ловца из известной ры­

боловной слободы в Переяславле 7. На тех дорогах, которые отделялись в Ярославле вправо и влево от

главного пути на Вологду, находилось несколько примечательных горо-

Очерки по истории Смуты. Часть первая

25

дов И поселков. Недалеко от Ярославля, на высоком левом берегу Волги, лежал городок Романов, отданный при Иоанне Грозном в кормленье служилым татарам Ильмурзе Исупову с детьми, а против Романова была

рыболовческая Борисоглебская слобода, ныне соединенная в один уезд­ ный город с Романовым. Отдельно взятые, оба поселения не могли бы

назваться крупными: в дворов; в

1678

1631

году в слободе было только

году в Романове был

381

двор, в слободе

178 посадских - 210 дворов.

Но вместе два поселка образовывали людную и бойкую торгово-промы­

шленную пристань. На р. Мологе, у границ Бежецкой пятины, лежала

.Устюжна Железопольская,

а ниже ее по течению Мологи было торговое

монастырское село Весь-Егонская. Здесь происходили главные торги

Моложского края после того, как правительство в 1563 году окон~атель­ но запретило торговать у Бориса и Глеба на Старом Холопье (верст 70 ниже Веси), где по преданию бывала в старину огромная ярмарка. Мож­ но не верить баснословному описанию моложских торгов у Каменевича­ Рвовского, но нужно при знать, что У стюжна играла некоторую роль в торговом движении между Приладожьем и Поволжьем. В ней самой происходил а главным образом выделка железа из болотной руды, чем

занималась половина всех городских ремесленников

(119

из

245);

но по

р. Мологе она получала волжские товары и передавала их новгородско­ му Тихвину , а оттуда, в свою очередь, получала заморские товары для

передачи Москве. Положение на торговой дороге развило на Устюжне значительный торг, дававший казне более ных пошлин. Сохранился от

1642 года акт,

130

руб. ежегодно таможен­

в котором описана эта "доро­

га из-за рубежа к Москве старинная, прямая": "от Орешка Ладоским озе­

ром на Сяское устье ... и Сясью и Тихвиной реками приезжают на Тихви­ ну, а с Тихвины ездят к Москве и по городом на Устюжну, в Кашин, в Дмитров". Торговое движение на прямой, старинной дороге, а также

связь (через волость Устреку) с знаменитым Мстинским путем, по кото­

рому главным образом шли сношения Великого Новгорода с Замосковь­ ем,

-

вот что поддерживало Устюжну и делало ее весьма заметным цент­

ром Моложского края. Это был довольно большой, хотя и пустевший,

город: в исходе ХУI века в нем считали 275 жилых дворов церковных и тяглых владельцев и 303 пустых двора и дворовых места. Что же касает­ ся до числа населения в городе, то об этом можем заключать только кос­

венно: когда в

1609 году устюжанам пришлось обороняться от тушинцев, 600 ратников, кроме 27 дворян и детей

они собрали в своей только среде

боярских, бывших в городе. Что это были устюжане, а не случайно со­ бравшаяся рать, заключаем, во-первых, из слов "сказания", которым

пользуемся: "прибылных же людей на Устюжне в то время не бе ниотку­ ду ни единаго человека"; а во-вторых, и по сотной выписи конца ХУI ве­ ка насчитывается на У стюжне не менее

500 взрослых

посадских людей.

От немецкого рубежа Устюжна бьша закрыта болотаt.m, уцелевшими и до нашего времени, и потому не была в ХУI веке укреплена: "в то время на Устюжне острогу и никакия крепости не имели", говорит "сказание" о нашествии тушинцев на Устюжну. Не крепче был и Белозерск, в кото­ ром "город" был худ одинаково и в

1565

и в

1612 году;

а между тем этот

26

СФ Платонов

город был местом ссылки, смежные же с ним берега верхней Шексны,

так называемые "Горы", в ХУ-ХУI вв. считались не столько крепким,

сколько удаленным от границ убежищем, куда можно было укрыться от нашествия неприятеля. Место, на котором стоял город Белозерский и смежные с ним монастыри,

-

и между ними главнейший Кириллов,

-

бы­

ло замечательно как "волок". К нему сошлись воды Волжского, Двин­

ского и Онежского речных бассейнов; недалеко было и озеро Онежское. На таком месте не могло не быть торга; таможенные грамоты

1551

годов удостоверяют, что он был и уже в

ству большой таможенный доход

- 120 руб.

1497 году давал

1497

и

правитель­

в год. Главные связи у Бело­

озера были с севером, откуда белозерцы получали соль и меха, отправ­ ляя туда хлеб; но торговали они с Приладожьем через Устюжну и Выте­

гру. Местным промыслом был рыбный; в городе существовал особый "рыбный двор", ведавший рыбные ловы на государя. Населенность Бе­ лозерского города определяется только для второй половины ХУН века,

в нем было в

около

600

1,678 году 262 двора на посаде, а в 1660 году насчитывалось посадских людей, годных к бою. Значение второго центра

в Белозерском крае имел Кириллов монастырь, развивший на своих зем­ лях громадное хозяйство. От Белого моря и до Москвы разбросаны были эти земли и на них заведены были, рядом с пашнями, разнообразные

промыслы. В Помuр'>е пыл у монастыря главный промысел

-

соляные

варницы, из которых добычу "проводили водяным путем на Вологду",

в оттуда, главным образом щ> многоводной Шексне, развозили по раз­ ным рынкам: по словам монастырских властей, они "ту соль продают на

Двине, и во Твери, и в Торжку, И на Угличе, и на Кимре, и в Дмитрове, и в Ростове, и на Кинешме, и на Вологде, и на Белеозере с пригороды и по иным местам: где соль живет поценнее, и они тут и продают". Избыток хозяйственных сил и средств ПОЗiЮЛЯЛ монастырю избирать лучшие мес­

та сбыта, а влияние его "властей" в столице вело к освобождению при­ быльного торга ото всяких пошлинных сборов. Монастырь богател и мало-помалу собирал в свои руки земли и воды по Шексне, овладевая исподволь тем краем, в котором сам раходился. На рубеже ХУI и

ХУН столетий власти монастыря получили разрешение перевести ярма­ рочные торги из-под самого монастыря в свою волость Словенский во­ лочок, верст за

50 от Белозерского

города, и там устроили такой "вели­

кий торг", что сразу отвлекли от города всех приезжих торговых людей; казне пришлось при этом охранять свои интересы, устраивая в новом

торге новую таможню и ограничивая льготы, данные монастырю. Тако­ ва была сила монастыря в Белозерском крае.

Если перейдем на восток от линии Ярославль

-

Вологда за р. Костро­

му, то между р. Костромою и Унжею встретим старинные поселения

удельного Галицкого княжения

-

город Галич-Мерьский с его пригорода­

ми: Солигаличем, Чухломою, Унжею, Парфеньевым, Кологривом и др.

Леса Костромские по Костроме, Унженские (или "Унежские") по Унже с двух сторон составляли естественную границу Галичского уезда, прида­

вая ему характер обособленности: Галич был центром этого уезда; Кост­ рома и Тотьма были как бы выходами из него на юг и север. Рыболовст-

Очерки по истории Смуты

Часть первая

27

во, лесные промыслы, варка соли, землепашество составляли занятия

жителей этого края. Давность поселений и хозяйственной культуры в крае сказывал ась, с одной стороны, в очень значительной, сравнительно, населенности края, а с другой стороны, в крепости внутренних связей,

сложившихся ко времени смут ХУН века. В

году галицкие тяглые

1608

люди собрали против "воров" посоху по сту человек с сохи и де"ржались, несмотря на измену галицких служилых людей. Такое большое число ратников с сохи возможно было собрать только при многолюдстве в по­

датных сохах. Из росписи, составленной, правда, лет на

70 позднее,

узна­

ем, что Галицкий уезд был одним из самых богатых по населению во всем государстве: заключая в себе более

31

тыс. тяглых дворов, он по на­

селенности занимал пятое место в ряду центральных московских уездов.

Соответственно общей населенности и главные города в уезде были хо­ рошо населены. В середине ХУН века в Галиче считали тяглых

ров, а в них

1755

729 дво­

человек; в это время, в 40-х годах ХУН века, Галич уже

успел оправиться от разгрома, постигшего его в смуту, и снова наполнил­

ся народом. Но двадцать лет ранее, в

1628

г. он еще пустовал: по письму

кн. Никифора Мещерского, в это время в нем было дворов,

47

пустых же дворовых

В это последнее число входило

38

мест и

211 пустых тяглых 361 жилой двор. дворов, 172 двора "бо­

всего

"молодчих"

быльских" и "худых", "которые в сошное письмо с тяглыми людьми не погодятся, а имать с них оброк"; остальное же были нищие, кормились "по наймам и меж двор". В

263

1620

году пустоты было еще больше: при

жилых, тяглых и нетяглых, дворах считали

а на торгу на

34 лавки

258

пустых дворов и мест,

приходил ась сотня пустых лавочных мест. Таких

ранних известий о пригородах Галича мы не имеем. По книгам 1646-1648 гг. считали в Солигаличе

339 дворов

и

780 человек;

Чухлома, Унжа, Пар­

феньев, второстепенные галицкие городки, были малы: ни один не имел даже сотни дворов. Укрепления в Галиче были невелики: деревянный

город на осыпи, в окружности всего

470

сажен; а в Соли Галицкой они

сверх того были и плохи "около посаду острогу нет, и город сгнил и роз­

валялся, и наряду и зелья (орудий и пороху) нет, кропиться нечему", говорили в 1609 году жители Соли8 .

-

так

Нет надобности много говорить о значении Волги в хозяйственной жизни Московского государства и о торговой деятельности приволжско­ го населения в так называемых "верховых" городах, лежавших выше Нижнего-Новгорода, между Нижним и Ярославлем. Через Ярославль сообщалось с Волгою Поморье, через Кострому Плесо и Кинешму

-

-

Галицкий уезд, через

шуйские места, через Юрьевец-Поволжский

р. Унжи и Немды, через Балахну

-

-

берега

лесной район, по местному названию

Чернораменье, по которому возвращался в Москву Грозный после Ка­

занского взятья в

1552

году. Все названные города были пристанями,

кормившими окружное население, или принимая от него излишки мест­

ного производства, или снабжая его необходимыми продуктами, или да­ вая ему заработки на реке. Из всех этих пристаней, промежуточныx меж­

ду Нижним и Ярославлем, первое место принадлежало Костроме. Это был большой город. В

1628-1630 гг.

в нем было

1633 двора и 489 лавок и

С.Ф. Платонов

28 амбаров; в

1678

В мор

года в Костроме умерло, по отчету поповского старосты,

1654

году только на посаде насчитали в нем

1407

дворов.

2708 человек, да в подгородных слободах 557 человек. Все это очень вы­ сокие для того времени цифры: они позволяют нам считать Кострому в числе самых крупных московских городов. Англичане очень рано завели в Костроме свое подворье; сами костромичи с товарами своими бывали на С. Двине у Архангельского порта и на Мологе по пути к балтийским

рынкам; торговали они и с Нижним. По р. Костроме на костромские го­ родские пристани неизбежно попадали продукты Галицкого края, в боль­ шой мере влиявшие на развитие костромской торгово-промышленной жизни. Другие пристани были значительно беднее населением: по пере­

писным книгам 1678 года, на Кинешме считали 360 посадских дворов; на Балахне в то же время было 788 посадских дворов, а по дозору

1619

года в ней тягло записали только

ском по книгам

1646

года был

141

200

дворов; в Юрьевце-Поволж­

двор. Кроме летнего речного пути,

приволжские города соединялись между собой береговыми дорогами, шедшими по обоим берегам реки; одной из таких дорог, правобереж­

ною, воспользовалось земское ополчение

1611-1612 гг.

для своего пере­

движения в Ярославль. Длинный ряд старых приволжских городов замыкал собою Нижний­ Новгород. За ним, на востоке, начинался другой мир

-

инородческий, в

котором русский поселенец ХУI века, с пищалью и сохой одинаково, чув­

ствовал себя еще на новоселье и только налаживал свое хозяйство и рус­ ский порядок вообще. Своим пограничным положением Нижний напо­ минает старый Киев, как напоминает он его своей красотой. И тот и другой стояли на краю своей земли, при слиянии больших рек, защищая русскую землю от врагов и в то же время открывая границы для мирного

торгового обмена. Княжеские караваны под Киевом, готовые в "гречес­ кий путь", живо вспоминаются нам, когда читаем описание того, напри­

мер, каравана, с которым Дженкинсон сплыл от Нижнего в Астрахань в

1558

году. Нижняя Волга в ХУI веке требовала вооруженного торга,

так же как в древнюю пору нижний Днепр. Опорою этого торга в По­

волжье и был Нижний. Он получал русские товары по Волге и Оке. Верхняя Волга несла ему произведения московского севера, Ока - произ­ ведения центра и юга; и та и другая передавали ему заморские товары,

полученные с западных рубежей. Нижний посылал эти товары далее по

Волге и Каме, получая взамен товары с каспийских и сибирских рын­

ков. Под защитою его каменных стен, возникших в начале ХУI века, со­ здался постоянный речной порт, удобства которого стали менее чувство­

ваться с покорением Казани и с успокоением края, но торговое значение не миновало и до наших дней. Зная о таком значении Нижнего, мы дога­ дываемся, что город должен был достигнуть сравнительно высокого тор­

гово-промышленного развития. Писцовая книга

1621

года подтверждает

эту догадку. Она застала Нижний после Смуты, когда городская деятель­

ность и силы населения пришли в некоторый упадок. Смута потрясла государство, со всеми частями которого Нижний имел торговые дела, и

нижегородцы должны были "охудать", даже не видав неприятеля·в своих

Очерки по истории Смуты. Часть первая

29

стенах. Кроме того, Нижний нес расходы во время ополчений

1611-1612

гг. и посылал своих людей в войска. Нельзя поэтому удивляться большо­ му проценту захудалых хозяйств; напротив, удивляет малое число запус­

телых дворов. Писцовая книга дает такие сведения о размерах Нижнего и его населенности: она насчитывает в Нижнем около

700 нетяглых дво­ ров, 862 посадских двора тяглых (30 "лучших", 72 "средних", 378 "мо­ лодших", 382 "худых"), 204 двора и избы оброчных, таких, владельцы которых "обхудали" и вместо непосильного для них тягла посажены бы­ ли на оброк, и, наконец,

"дворишков и избенок и кельишков" вовсе

141

нищих. Всего, стало быть, насчитано было круглым счетом и изб, и на это большое число приходилось всего пустых

34 дворовых

места. Нижегородские рынки заключали в

1900 дворов 7 дворишков И себе около 480

торговых помещений всякого рода, не считая кузниц и харчевен. Из смутной эпохи Нижний вышел, сравнительно с другими городами, в очень хорошем состоянии, сохранив и свои стены и свое население со

всеми его разнообразными промыслами и торгами. От Волги перейдем в область р. Клязьмы и ее левых притоков Луха, Гезы, Нерли и др. Этот край

-

родина восточного Великорусья, старин­

нейшие места русских поселений в Мерянском крае, откуда младшие Мо­ номаховичи начали свою вековую работу над созданием восточнорус­ ского государства. Уже в ХII-ХIII вв. слышно здесь биение народной жизни, заметны быстрые успехи русской колонизации, быстрый рост

княжеских и народных сил. И в последующее время, даже и тогда, когда политическое значение Суздаля и Владимира перешло к более западной Москве, Владимирский край сохранил значение населеннейшего промы­ шленного центра с самою разнородной производительностью; в то самое время, когда обездоленные политической судьбой города этого края глохли, сельское население продолжало деятельную жизнь, славясь свои­

ми промыслами и торгами. Села вроде суздальского Холуя, сел Иванова и Лежнева в Опольском стану, Коврова, Дунилова и др., имели извест­ ность и в московскую пору. Несоответствием политических и экономиче­ ских успехов Владимиро-Суздальского края объясняется та его особен­ ность, что население и торги его когда-то славных и стольных городов очень незначительны сравнительно с населенностью уездов, и городское

затишье стоит как бы в противоречии с сельским оживлением. По роспи­ си

400 дворов, а в неболь­ 18 тыс. дворов; в Суздале считали 515 дворов, а в небольшом его уезде - более 32 тыс. дворов; на посадах Шуи и Луха было 207 и 193 двора, в уездах (вместе с посадами) 3127 и 4313 дворов; в Юрьеве-Польском на посаде 198 дворов и в уезде около 12 тыс.; наконец, в Гороховце на посаде 231 двор, в уезде около 1400 дворов; всего на 1744 посадских двора приходилось около 70 тыс. уезд­ 1678

года во Владимире считал ось на посаде

шом по размерам уезде

-

более

ных. Как бы ни были приблизительны эти цифры и Ю1К бы значительна ни была необходимая для конца ХУI века поправка, характер подмечен­ ного нами отношения, думаем, останется неизменным. Впрочем, там, где возможно сравнение с цифрами ХУI и первой половины ХУН в., 9НО при­

водит К небольшому изменению данных о величине Суздальского посада.

с.Ф. Платонов

30

Мы знаем для Суздаля показания переписи

Суздале

414 дворов

1573

года, насчитавшей в

на посаде; знаем результаты дозора

шего после разорения города и отметившего в Суздале дворовое место, только

97

1612 года, быв­ 251 выморочное

мест дворовых, владельцы коих пошли "по миру", и

60

обитаемых дворов; знаем, наконец, итоги письма

1617 года, 48 дворов, оказался уже 121 тяглый и 215 пустых мест. Так, на пространстве

когда в Суздале, не считая нетяглых жилой двор, столетия

128 пустых дворов (1573-1678) Суздаль не

раз пустел и наполнялся населением,

но число усадебных мест на посаде росло от

400

к

500

очень небыстро.

Что касается до числа жителей в Суздале, то мы имеем любопытные

указания, что в мор

1654-1655 гг. в городе умерло 1177 человек, а оста­ 477 дворах. Некоторое сравнение разновре­ менных цифр возможно и для г. Шуи. В 1678 году в нем считали 207 дво­ ров, в 1646-1648 гг. - 203 двора, а в 1629 году, по писцовой, Аф. Векова, в Шуе было 154 тяглых и бобыльских двора, 22 двора нищих и 12 пустых, всего - 188 дворов. И здесь рост посада шел небыстро.

лось

1390 человек

в жилых

При развитии промыслов и торга во владимирских и суздальских мес­ тах должны были образоваться там и пути сообщения, годные для товар­

ного движения. Роль таких путей прежде всего играла р. Клязьма с при­

токами. В настоящее время судоходство существует только по Клязьме, а притоки ее имеют лишь сплавное значение; в старину же и по ним ходи­

ли суда, и притом не только в половодье, но и в межень. Мы знаем, на­ пример, что в июле поднимали товар на струге с Макарьевской ярмарки

до г. Шуи по Оке, Клязьме и Тезе. Через Кинешму, главным образом, а

также через Плес и Юрьевец было сообщение с Волгой. По старому вы­ ражению, Кинешма лежала "против города Луха, на реке, на Волге", и между ними считали всего

30

верст. На Москву шла от Шуи и Суздаля

через Юрьев-Польский сухопутная дорога, очень известная и теперь и в старину под названием Стромынки. И Владимир через Суздаль по этой же дороге сносился с Москвой; но был и прямой путь от Москвы к Вла­ димиру южнее Стромынки, вдоль левого берега р. Клязьмы, известный теперь в Москве под названием старой Владимирской дороги, или же

просто Владимирки. На восток и юго-восток от Владимира и Суздаля вели дороги на Нижний-Новгород и Муром9 . В числе дорог, расходившихся из Москвы в различные стороны, не

малым значением пользовалась дорога на г. Дмитров. До Дмитрова доби­ рались сухопутьем, а с Дмитрова начинался, как в старину говорили, "во­

дяной ход". Он шел р. Яхромою, Сестрою (или Сестрью) и Дубною в Волгу. Этим путем ехал царь Иван Васильевич на богомолье в Кириллов Монастырь в

1553

году. Этим же самым путем доставлял ась с Волги и

Шексны живая рыба в царские пруды в Дмитрове и хранилась здесь на государев обиход. И об этом же самом пути упоминали мы тогда, когда говорили о прямой дороге со шведского рубежа через Тихвин и Устюжну

в Дмитров И Москву. Таким образом Дмитров был ближайшей к Москве

речной пристанью, через которую можно было выйти на Верхнюю Вол­ гу. Этим определял ось значение городка, открывавшего речной путь, и его торговое оживление. Судя по "сотной" 1624 года, Дмитров очень по-

Очерки по истории Смуты Часть первая

31

терпел в Смутное время, а до смуты он имел значительный посад (не ме­ нее

300 тяглых и церковных дворов).

В области же верхней Волги, в пря­

мой связи через Дмитров с Москвой, находились города Углич, на дороге в Шексну и Моложское устье и Кашин с Бежецком на дороге в Устюжну

И верховья Мологи. Эти города были невелики: в моровое поветрие

1654-1655 гг. население Углича исчислялось в 695 человек, из коих умер­ 319. Мы думаем, что это очень неточный счет, но во всяком случае

ло

он ближе действительности, чем показание угличского летописца, что в ХУI веке число жителей Углича доходило до

в Смутное время в городе было убито литвою

40

47

тыс. человек и что

тыс. человек. Вряд ли

город мог вместить в себя такое население, хотя бы и на время осады: после многих лет мирной жизни, в конце ХУН века, в нем был всего тяглый двор с мужским населением в

1191

431

чел., а стало быть все тяглое

население не превышало двух с половиною тысяч. Если примем во вни­

мание, что дворов нетяглых или маломочных было в Угличе всего около

200,

то убедимся, что население Углича было далеко от того, чтобы ис­

числять его десятками тысяч. Заметим, однако, что в Угличе был боль­ шой торг: в его торговых рядах считали более

300 лавок;

таким образом

положение на торговом пути отзывалось на хозяйственной жизни Угли­

ча. Кашин был не более Углича: по KH~гaM 1646-1648 ГГ. в нем считали в то самое время когда на Угличе был 371 двор. В Бе­

306 тяглых дворов,

жецке же (по старому, Городеске) в

двора, да

186 пустых дворовых мест.

1627

году было всего

134

жилых

Все названные города имели укреп­

ления по общему правилу; но сравнительно с ними, как кажется, боль­ шим значением пользовались укрепления Калязина монастыря, близкого

к этим городам и послужившего опорным пунктом для князя М.В. Ско­ пина во время его действий на верхней Волге.

Подвигаясь на запад и юго-запад от описанных мест, мы переходим из области по преимуществу мирной, промышленной и торговой в область, где рядом с мирным трудом населения становятся все более и более за­ метными военные заботы правительства, где город делался средоточием не только хозяйственной деятельности своего округа, но и его военных сил. Такое впечатление ПРОИЗ~0ДИТ уже Тверь с ее пригородами Рже­ вом, Зубцовым и Старицею, обращенными на когда-то близкий литов­

ский рубеж. Будучи расположены вблизи волоков между новгородскими реками и Волгою. тверские города, однако, не владели этими волоками:

на волоках крепко сидели новгородские "ряды", или посады. и держали в своих руках торговое движение, оставляя Твери малую роль в торговых

оборотах между Новгородским краем и Н'изовской землей. Вот почему тверские города не приобрели особого торгового развития, а в то же

время сохранили по близости к рубежу военный характер. Дозорная кни­ га Г. Твери

1616

года открывает нам любопытную картину: Тверь, по

(970) дво­ 507 находятся в самом городе и только 463 на посадах. Из об­ щего числа дворов в городе только 82 принадлежат посадским людям; остальные дворы - кроме 47 пустых - принадлежат служилым людям, московским масштабам, большой город, в котором до тысячи

ров. Из них

духовенству и крестьянам частновладельческим и черным. Из общего

с.Ф. Платонов

32

195 дворов; 123 145 принадлежат лицам других сословий. Та­

числа дворов на посаде посадским принадлежат только

двора брошены "в пусте", а

ким образом во всей Твери городскому сословию принадлежат только

277

(а с пустыми

477)

дворов из

970;

остальные распределяются между

самыми разнородными владельцами, но так, что не менее

300 дворов

мы

должны счесть за служилыми людьми разных наименований. Так слаб

в Твери посад, и так силен в городе служилый элемент. Прибавим, что дозорная книга указывает всего только сотню торговых помещений

в городе. В других городах тверских видим ту же слабость посада: в

1678 году в

Зубцове всего

16 дворов

на посаде; во Ржеве

саде, но там же тогда же насчитано до

194 двора на по­ 240 человек служилых людей, что

указывает на преобладание в городе служилого люда; в Старице, нако­ нец, служилых людей мало

(45

- всего 111 1626 года, представляю­

человек), но и посад невелик

дворов. О Старице ценно литературное указание

щее "высокий городок" Старицу малым и слабым: жители ее не возмог­ ли "литовскаго множества подняти" и спасались бегством, "зане мало их во граде том бяше". В Смутное время, как увидим, эти тверские города не раз будут местом ожесточенной борьбы. Как местность населенная, прорезанная несколькими речными путями, лежавшая между Новгород­

скою землею и Замосковьем, эта Тверская область привлекала к себе одинаковое внимание и военачальников и мародеров lО . Наша речь о замосковных городах привела нас к таким городам, кото­ рые, строго говоря, не были "за Москвою", а только лежали на границах Замосковья, прикрывая его от Литвы. Такую же роль крепостных при­ крытий играли города, расположенные на юг от тверских мест, в верхо­

вьях р. Москвы и по р. Оке "от украйны" , как выражались в Москве. Волок Ламский, Можайск, Боровск, Малый Ярославец, Серпухов, Ка­ шира, Коломна, Муром, Арзамас

-

вот та линия, прорвав которую, не­

приятель оказывался в сердце государства. Центром этой линии, сохра­

нявшим и в ХУI веке свое боевое значение, были старые города: Серпу­ хов, Кашира и Коломна. Они охраняли переправы через ту самую Оку, которую москвичи считали "непрелазною стеною", положенною от гос­ пода на защиту Москвы против татарских набегов с "Поля". Было время, когда московская граница совпадала здесь с течением Оки и потому по­ лучила название "берега"; это название сохранилось надолго, так что пограничная сторожевая служба даже и тогда, когда перешла за Оку,

продолжала еще называться "береговою". Хотя за Окою на юге издавна были русские поселения (в тульских местах), но они плохо прикрывали доступы на Оке и потому "берег", с точки зрения московской стратегии, имел всегда очень важное значение; о его укреплении и охране очень

заботились даже и в то время, когда "береговые" города уже теряли по­ граничный характер и за ними на юге протянул ась новая линия поселков

и укреплений. Составляя старые центры, военно-административные и культурные, Коломна, Кашира и Серпухов были значительными и по

составу сложными поселениями. Кроме собственно "городов", Т.е. крепо­ стей, и посадов с тяглым населением, в них было много слобод и слобо­ док с населением, несшим спеЦИfu'1ьные службы и повинности на госуда-

Очерки по истории С.муты. Часть первая

33

ря или частных владельцев. В этих военных городах был и значительный торг. Особенно заметная и важная роль в торговом отношении принадле­

жала Коломне, чрез которую лежал водный ·путь из Москвы в Оку и Волгу и которая снабжала Москву рязанским хлебом и всяким довольст­

вием. Подобное же положение посредника - между Москвою и верховья­ ми Оки

-

занимал и Серпухов. С развитием колонизационного движе­

ния из центра государства за Оку значение-этих окских городов должно было, казалось бы, еще более вырасти. Во второй половине ХУI века на­ родные массы с особой энергией переходили на правый берег Оки за новыми землицами; хозяйственные заимки на "диком поле" подвигались все южнее и южнее; за населением, а иногда даже и опережая его, шло

на юг со своими войсками и московское правительство. "Дикое поле" входило таким образом в круг правительственной и народнохозяйствен­ ной деятельности, и на долю окских городов выпадала, казалось, новая роль. Из пограничных пунктов с преобладающим военным значением они должны были превратиться в мирные центры, через которые, по

привычным путям в "поле", Москва могла сноситься с новозанятым кра­ ем. Но дело было не совсем так. Кашира, лежавшая на прямом пути от Москвы в этот край, погибла в

1571

году, дотла разоренная татарами, и

долго не могла оправиться, пока город, уже при Михаиле Федоровиче, не был перенесен с левого берега Оки, где Кашира находилась в ХУI ве­ ке, на правый, где находится теперь. Из сведений, уцелевших от

1578-1579 гг. о старой Кашире, узнаем, что до разорения она имела око­ 400 посадских дворов и значительный торг, заключавший более 100

ло

лавок. Любопытно, что после разрушения Каширы, лет через семь, ког­ да в ней почти не было людей, торг на ее пожарище продолжал сущест­ вовать: "торгуют на торгу в неделе два дня из сел с хлебом и всяким мел­

ким товаром",

-

знак, что Кашира стала в ХУI веке уже привычным

пунктом торгового обмена. Судьба Серпухова и Коломны была счастли­ вее: они уцелели от татар, хотя татары, если им во время своих набегов

удавалось добраться до Оки, направлялись именно к этим городам. В первую половину ХУI века отряды татарские обыкновенно оставляли влево укрепленную Тулу и спешили к Коломне, почему и московские войска, ожидавшие татар на "берегу", имели средоточием Коломну; са­ мый же город Коломна рано получил (в

1525 году)

каменные стены. Ког­

да же дорога к Коломне с "поля" была прикрыта в половине ХУI века городками Городенском на Веневе и Епифанью, тогда татары, идя между Тулою и этими новыми укреплениями, выходили уже к Серпухову, а не к Коломне. Поэтому и московский наблюдательный корпус стал сосредо­ точиваться около Серпухова, а самый Серпухов постарались укрепить

каменными стенами, подобно Коломне

(1556 год).

Таково было к концу

ХУI века военное значение этих двух городов: они считались главными

опорными пунктами в первой от Москвы оборонительной линии против крымцев. Но вряд ли с усилением боевого значения Коломны и Серпухо­ ва росло их внутреннее благосостояние. Есть признаки, что народный поток, стремившийся к югу от Москвы, уносил с собой и насел~ние этих

городов, расстраивая их общественное хозяйство и торг. В з с.Ф. Платонов

1552 году,

от

С.Ф. Платонов

34

которого дошли до нас сведения о Серпуховском посаде, в Серпухове было брошено "в пусте" уже около пятой части тяглых дворов: из тяглых дворов и мест жилых было

623

двора, пустых

ский торг был еще не пуст: на торгу было помещений, да

24 пустых

250

места; из них только

были вовсе брошены хозяевами, а

ным владельцам. Из общего числа

143.

766

Но серпухов­

лавок и других торговых

3 пустых лавочных

места

21 место принадлежало определен­ 274 лавок и мест 246 принадлежало

черным тяглым людям; таким образом в Серпухове в середине ХУI века

еще существовало торгово-промышленное население. К концу же века, когда передвижение населения из центра государства дошло до крайнего развития, Серпухов, вероятно, опустел. Судим по аналогии с другими го­ родами того же района: Коломною, Можайском, Муромом. Поразитель­ ные сведения о Коломне, интересующей нас теперь, имеем от

1578 года:

в ней в это время было тяглых 32Ч2 двора жилых на 662 пустых, ста..'ю быть впусте было 911/2% всего посада и слобод. В Коломне оставались одни церковные и монастырские люди, да водворены были служилые люди с их дворнею. В самой крепости Коломенской не бьmо ни одного черного тяглого двора: все они "по государевым грамотам" были розда­ ны детям боярским и сидели в них дворники, а не тяглые люди. И на по­ саде, среди посадского "пуста", жили все казенные люди: гарнизон, сто­

рожа "гуляй-города" и различного казенного добра, ямщики, кузнецы, плотники, каменщики,

-

весь тот люд, который работал на крепость и на

войска, а в досужное время кормился ремеслом и мелким торгом, овла­

дев и лавками на посадском торгу после ухода посадских людей. Благода­ ря этому коломенский торг не казался пустым, хотя в Коломне не было

вовсе людей торгового класса: на ний всего треть, Т.е.

200,

600 приблизительно торговых помеще­

пустовала. Подобные наблюдения над положе­

нием города дают право сказать, что Коломна испытала в ХУI веке кру­

той переворот, обратившись из города в нашем смысле этого слова в ци­ тадель с военным населением. Те слои торгово-промышленного ее насе­ ления, которые не были задержаны на местах государевой службой, от­ стали от тягла и ушли в частновладельческую зависимость или же были развеяны по разным местам в переселенческом движении.

Ту же картину запустения посада представляет нам Можайск

-

круп­

нейший город на правом фланге изучаемой нами линии крепостей. Мо­ жайск сложился еще в удельную пору и в нем, как в Коломне и Серпухо­ ве, рядом с укреплением стало несколько слобод, сохранивших до конца

ХУI века свои старинные названия и специальные занятия. Писцовая книга

]595-1598

гг. сберегла нам любопытнейшие данные о Можайске,

по которым можно удобно проследить историю образования и упадка Можайска. Из этой книги извлекаем прежде всего указания на то, что в Можайске, вопреки старому мнению, был деревянный, а не каменный город, да и тот находился в упадке: "стена обвалялась, а кровля на городе

сгнила". Далее огромный Можайский посад, к которому тянуло около] 6

дворцовых и иных слобод, уже запустел и заключал в себе всего 205 жи­ лых тяглых дворов на 127 пустых дворов и ]446 дворовых мест; в живу­ щем. стало быть, было только

11 %,

впусте же

89%

тяглых хозяйств.

Очерки по истории

CllymbI.

Часть первая

35

и здесь, в Можайске, как в Коломне, население города складывалось из людей служилых (дворян и гарнизона), казенных и дворцовых работни­ ков и церковных людей, не считая прихожих из-за города для торга и

промысла крестьян. Всего насчитывают за эти годы

жайске не менее

(1595-1598) в Мо­ 570 взрослых мужчин и до 2000 человек населения вооб­

ще. И Можайск, стало быть, почти потерял свою ТОРГОВО-ПРОМЫlIlЛен­ ную тяглую общину, заменив ее случайным подбором служилых и зави­

симых людей, завладевllШX и торговлею города. Тяглые люди в Можай­

ске составляли лишь

434

36%

населения и имели на торгу из общего числа

торговых помещений всего

этих

434

126,

Т.е. только

30%.

Прибавим, что из

торговых помещений пустовала почти четвертая часть

103 лавки и

-

амбара.

Можайская крепость бьmа запущена, конечно, потому, что в ней уже не было постоянной надобности. Литовский рубеж отошел в

XYI веке да­

леко от можайских мест и охранялся сильным Смоленском. И другие го­ родки вокруг Можайска по той же причине потеряли свое прежнее зна­ чение и, обратившись из пограничных укреплений в мирные пункты,

представляли собою мало оживления. Таковы были Волок Ламский, Ру­ за, Верея, Боровск с Пафнутьевым монастырем и Малый Ярославец. Во всех них видим укрепления, некоторый гарнизон и посады очень мало­ людные и слабые. В Боровске, например, на посаде в

54 жилых двора и 41 дворовое пустое было всего около 70 лавок да 8 лавочных

1621

году считали

тяглых

место; а на торгу в

ду

мест. Крепость в Боровске

1625 го­

была деревянная, слабая, гарнизон небольшой, и жители Боровска

в трудные минуты спасались в каменную ограду Боровского Пафнутьева монастыря, отстоявшего всего на три версты от города. В Верее, Рузе и Малом Ярославце были небольшие укрепления, от которых к середине

ХУН века оставались лишь "городища" да "осыпи"; а посадское населе­ ние этих городков, по городским описям ХУН века, не превышало сотни или двух взрослых людей. С разрушением крепостных сооружений в этих местах уменьшались и гарнизоны, и, таким образом, эти городки глохли. Только Можайск не падал окончательно, благодаря своему положению

на большой дороге от Москвы к литовскому рубежу, да Волок был жи­ вее своих соседей, благодаря связям с верхней Волгой, впрочем, мало за­ метным инезначительным.

Переходя на восточный край изучаемой линии, видим здесь сравни­

тельно очень малое число городов, оберегающих подступы к Замоско­ вью со стороны нижней Оки. От Коломны до Мурома, по прямому на­

правлению, севернее Рязанской стороны не было ни одного сколько-ни­ будь заметного укрепления, которое оберегало бы Замосковье со сторо­ ны Рязани и Касимова. Да в нем не бьmо и нужды: широкая полоса лес­

ных болот, залегших между Клязьмою и Рязанской стороной в так назы­ ваемой Мещерской стороне, по течению р. Пры и Гуся, служила наи­ лучшим уреплением. А если бы враг задумал обогнуть эту болотную по­ лосу, то слева встречала его знакомая нам Коломна, в справа Муром. И далее на восток за Муромом, уже по правому берегу Оки, по р. Теше и

Сереже, продолжалась эта линия болот, охраняя нижнее течение Оки

3·

с Ф. Платонов

36

между Муромом и Нижним от нападений мордвы, ногаев и татар. Столь­ ко же с целью охранить линию Оки, сколько с целью утвердиться в мор­ довских землях на су:mпутной дороге от Мурома в новозавоеванный Ка­ занский край был укреплен Арзамас, от которого вверх по р. Теше и да­ лее по р. Алатырю до р. Суры шла линия засек, прикрывавшая правый

берег Волги от Нижнего до Васильсурска. За Арзамасом уже начина­ лось Понизовье. О состоянии самого Арзамаса в ХУI веке у нас нет дан­ ных: мы даже не знаем времени возникновения его укреплений. Кажется, во время казанского похода

1552 года,

когда Грозный с войском шел от

Мурома к Свияжску вдоль Теши, Арзамаса еще не существовало. Курб­ ский, говоря об этих местах, считает Муром "крайним" городом, от кото­ рого до Казани

-

"поле дикое"; а летопись, перечисляя станы Грозного

на этом пути к Казани, называет места, очень близкие к Арзамасу, а Ар­ замаса не знает. Что же касается до Мурома, то об этом древнейшем го­

роде у нас есть некоторые сведения. По дошедшим до нас отрывкам му­ ромской сотной

1574 года видно, что тогда в Муроме считалось черных 111, пустых 107, да пустых дворовых мест 520. На торгу в Муроме было 320 разных торговых помещений, и из них 117, Т.е. до 37%, запустело в промежутке от 1566 до 1574 гг. Таким образом тяглых дворов: жилых

запустение Муромского посада шло быстрыми шагами, как и других при­ окских городов. Существовавшая в Муроме крепость, в которой (по дан­ ным

1637 года)

было

124 осадных двора и дворовых места,

удерживала в

городе служилое население с теми общественными слоями, которые дер­ жались за служилый класс: дворниками, крестьянами, дворовыми людь­

ми; но посад Муромский неудержимо таял под напором тех сил, которым

не могли противостоять стены и башни московских городов 11.

Мы окончили обзор замосковных городов и можем свести к одному наши наблюдения и впечатления.

В Поморье, как мы видели, все города имели одинаковый склад и од­ нородное значение: на севере город являлся центром и руководителем

хозяйственного труда в своем районе и тесно связывал свою жизнь с жиз­ нью области. Он торговал тем, что производил а и добывала область, и тем, в чем она нуждалась и что город приобретал для нее со сторонних рынков. Город играл роль посредника между своим уездом и остальным миром, и такое посредничество сохраняло свою силу совершенно незави­

симо от того, сообщало или нет правительство северному городу значе­

ние административного и военного центра. Связь города с его областью основывалась не на правительственном значении города, а на местных

отношениях, объединявших городское и сельское население в один тор­ гово-промышленный класс. Эта взаимная близость городского и сель­ ского населения на севере закреплялась и официально

-

единством зем­

ского самоуправления, соединявшего город с уездом в одну областную единицу, и единством податного оклада, обращавшего северный город с уездом в одну тяглую общину. Если однородность городского населения и нарушалась введением в город служилого элемента, гарнизона, то этот

гарнизон обыкновенно составлялся из "приборных"· людей, взятых из той же тяглой среды; он быстро усваивал себе формы хозяйственного

Очерки по истории Смуты. Часть первая

37

быта, господствовавшие на посаде; входя в городской торг, участвуя в го­ родских промыслах, он нес, вместе с тем, все повинности со своей тяглой

земли или лавки, совершенно равняясь с тяглыми людьми. Те же формы принимало на посаде и монастырское хозяйство в монастырских дворах, представляющих собой или торговый склад или ремесленное заведение,

в которых жили и работали монастырские слуги и креСТЬЯJ:Iе и тот же по­ садский люд, заложившийся за монастырь. И на этих церковных людей

городской "мир" упорно стремился распространять государево тягло, правда, не всегда с одинаковым успехом.

Подобной однородности и цельности нет уже в замосковных городах. Состав замосковного города сложнее в зависимости от многих причин. Прежде всего, рядом с собственно посадом здесь видим много дворцовых и частновладельческих, боярских и монастырских слободок, большинст­

во которых еще не слилось с посадом в одну тяглую общину, а существу­ ет отдельно от него, неся не общие повинности, а специальные службы и давая оброк государю или же вовсе ничего не платя в силу своего суще­

ствования на "белой" земле. Помянутая нами выше писцовая книга Мо­ жайска больше, чем другие, дает нам указаний на подобные слободки на посаде и объясняет, что некоторые из дворцовых слобод уже вошли в

посад и стали "улицами", а другие еще "с черными людьми тягла не тянут опричь городового дела". Таким образом черный тяглый человек жил в замосковном городе рядом со слобожанином, который, не неся обычного

тягла, был совсем чужд посаду, если имел специальные занятия и повин­ ности, или же вызывал вражду со стороны посада, если, не неся тягла,

конкурировал с посадскими людьми в общем торге и промыслах. Извест­ но, что только в середине ХУН века посаду удалось сломить беломест­ ную слободу и ввести ее в общий тяглый распорядок, отписав на госуда­

ря; но в

XVI веке посад еще не

мечтал о такой победе, и только государе­

вы слободки обращались в посады там, где истощение природного богат­

ства, отданного в эксплоатацию слобожанам (бобровых гонов, бортей, рыбных ловель), колебало самое основание слободского хозяйства и пе­

реводило слобожан от упавшего специального промысла к общим фор­ мам посадского хозяйства. Кроме слобожан, вместе с посадскими жили в городах и служилые люди. Во-первых, это были те же стрельцы и про­ чие приборные люди, каких бывало много и в поморских городах; и там и здесь они были близки к посадским по происхождению и по занятиям; во-вторых, это были дворяне и дети боярские

-

помещики и вотчинники

того уезда, который принадлежал городу. Служилые люди являлись лич­ но в город только по делам службы и в "осадное время" для обороны го­ рода, и жили тогда на своих "осадных дворах", которые устраивались для осады и "на приезд" хозяев в самом "городе", а то и на посаде.

В обыкновенное же время дворы их стояли "пусты" и за их целостью и исправностью наблюдали "дворники"

-

лица, уполномоченные на то дво­

рохозяевами. Не вполне еще ясна юридическая сущность отношений дворников к хозяевам, да вряд ли она и была однообразна. На дворниче­ стве бывали и холопы! и крестьяне дворовладельца, и посадские люди данного города, и "приходцы" из других городов, и служилые прибор-

с.Ф. Платонов

38

ные ЛЮДИ, И монахи, и женщины. В одних случаях дворники тянули госу­ дарево тягло вместе с посадскими людьми, в других не тянули, и москов­ ские чиновники не всегда знали, как смотреть на дворников: писать ли их

в тягло, ШIИ нет, и спрашивали об этом высшую власть: "вперед тем лю­ дям как государь укажет?" Как ни будем смотреть на юридическое поло­ жение дворников, мы должны признать, что в

XVI, по крайней мере,

сто­

летии дворничество мало еще подверглось правительственной регламен­

тации и существовало во всей своей бытовой непосредственности. Оно вводило на постоянное жительство в города массу постороннего люда и оставляло его в неопределенном отношении к коренному посадскому на­

селению. Живя и трудясь в городе, но принадлежа не городскому "миру", завися не от него, а от землевладельца-хозяина по своей холопьей крепо­

сти ШIИ "по крестьянству", дворник был одной из связей, соединявших го-· род с уездом; но вместе с тем он был и постороннею для посада силою, разрушавшею внутреннее единство и цельность посада, если только по­

садский "мир" не забирал его в тягло. Торгуя на городской площади, жи­ вя на городской улице, пришлый дворник, однако, считал себя попрежне­ му крестьянином или дворовым человеком и легко уходил в уезд, давая

место новому пришлецу, присланному взамен его. Еще случайнее для

посада была деятельность тех "уездных людей", которые являлись в по­ сад как временные обывател~ и торговцы, снимали на посаде лавку или продавали с воза произведения деревенского ремесла и продукты своего

хозяйства, а затем исчезали из посада и посадского торга так же легко, как легко туда приходили.

В такой обстановке тяглый посадский мир замосковного города часто не был хозяином своего посада и торга. Служилые люди и церковные землевладельцы с их "людьми" и крестьянами составляли иногда боль­ шинство в городе, чаще всего в южных и западных городах Замосковья.

Связь поморского города с его областью выражалась в экономическом взаимодействии однородных общественных сил

-

тяглых торгово-про­

мышленных общин. Связь замосковного города с уездным населением выражалась иначе: весьма разнородное в своем составе уездное населе­

ние или само стремилось или же вынуждалось к участию в городской жизни, высьтало в город своих представителей и через них служило в го­ роде своим особым интересам. Служебные обязанности заставляли слу­ жилых людей иметь в городе осадные дворы, которыми они иногда вла­ дели даже не на частном, а на поместном праве. Как городской домо­ владелец, служилый человек был очень далек от посадской общины и холоден к ее интересам; и его дворник, если не был в тягле, также был

далек от дел и забот посадского мира. Но с поместьем или вотчиною служилого человека осадный двор бьm в прямой связи и юридической, и хозяйственной. Так же чужды интересам посадского мира бьmи обывате­ ли частновладельческих слободок, обязанные платежами и повинностя­ ми не государству, а своим хозяевам и владельцам, и с монастырем или

боярским двором связанные крепче, чем с государством. И отдельные лица, приходившие в посад из уез~а на время, сохраняли свои связи с те­

ми местами, где они считались "во крестьянстве". Таким образом не-

Очерки по истории Смуты. Часть первая

сколько нитей тянулось из города в уезд

-

39

к служилому поместью, к бо­

ярской вотчине, к монастырю, наконец, к крестьянскому уездному миру; но эти нити не связывали. между собой ни разных общественных эле­ ментов, сожительствовавших в городе, ни города, в его целом, с уездом;

это бьmи частные соединения, не разрешавшие общего диссонанса. Там,

где тяглая городская община была многолюдна и экономически сильна, а пришлые элементы слабы, там замосковный посад был близок к помор­ скому и почти в той же мере имел характер внутренней однородности;

так было на Клязьме, средней Волге и за Волгой в значительных торго­ вых городах. Там же, где близость границы или иная причина вела к уси­ ленному водворению в город служилого люда и людей частновладельче­ ских, там посадская община была слаба и гибла: посад лежал "впусте" и город превращался в крепость с очень разнородным, но, по преимущест­

ву, военным населением. Так случилось в городах на Оке и верхней Вол­

ге к концу ХУI века: здесь служилое население завладевало и посадом и торгом, а посадские люр:и или разошлись или перешли в гарнизоны

-

стали теми же служилыми людьми.

Уезды замосковных городов представляли собой уже в ХУI веке кар­ тину полного развития частного землевладения, вне которого остава­

лось лишь небольшое количество дворцовых земель. На поприще зе­ мельного стяжания за успех и преобладание спорили, как известно, два

московских общественных класса: монастырская братия и служилые лю­ ди

-

бояре и московские дворяне. Ученым, исследовавшим дело, пред­

ставляется, что победа в споре оставалась за монахами, которые неуто­ мимо собирали земли отовсюду и такими средствами, каких не было в распоряжении мирских людей. Последние добывали себе вотчины куп­ лею и выслугою; монастырь не только покупал их, но и получал даром за

свою молитву о душе вдалельца или его сродников. Мирские люди не имели столько свободных денежных капиталов, сколько имели их монас­ тыри, а в деле земельного стяжания свободный денежный капитал со­

ставлял главное оружие монастыря. Монастырь обращал его не только на простую покупку земель, но и в денежную ссуду тем же служилым

людям под залог их земли, имея в виду оставить за собою залог при неу­ плате в срок. Не мудрено, что именно там, где, казалось бы, должно бы­ ло процветать боярское землевладение, именно в центре государства,

процветало в сущности землевладение монастырское. По счету пахотной земли в Московском уезде, произведенному при царе Михаиле Федорови­

че в

1623-1624 ГГ.,

за монастырями оказалось до

за вотчинниками до

17% и за помещиками

44% всей пашни в уезде, 22%; иначе говоря, мо­

около

настыри имели больше пахотной земли, чем все вообще CJ'Iужилые зем­

левладельцы уезда. Это отношение пахотных земель во владениях цер­ ковных и светских владельцев нельзя

без изменений переносить

в ХУI век, ибо в ХУI веке, о котором мы ведем речь, монастыри еще не достигли таких успехов в борьбе за земли, а с другой стороны, к концу ХУI века и светское землевладение оказалось в критическом положе­ нии. Если можно основываться на приблизительном подсчете данных писцовой книги

1585-1586 года

по Московскому уезду и сравнивать его

с.Ф. Платонов

40

результаты с результатами приказного счета

1623-1624 года,

то придем

к таким заключениям. В ХУН веке дьяки насчитали в Московском уезде (без дробей и круглыt.t счетом)

140 тыс. четей в поле пахотной земли; из 25 тыс. четей (18%),. за помещиками до 31500 четей (до 22%), за вотчинниками 23500 чете (до 17%) и за монасты­ рями 61500 четей (44%). Книги 1585-1586 года насчитывают в 13 станах Московского уезда до 100 тыс. четей пахотных земель. Из них пустует до 32 тыс. четей в поместьях и вотчинах и сверх того 7500 четей за отсутст­ вием владельцев сдано из оброка; стало быть, до 40% пахотной земли вышло из нормального хозяйственного оборота. А остальные 60% рас­ пределены так: за помещиками 6% (6227 четей), за вотчинниками 17% (17272 чети) и за монастырями почти 37% (36786 четей). Мы видим, что и

них порозжих земель было до

здесь монастырь располагает большим количеством пашни, чем все слу­ жилые люди уезда, но это главным образом потому, что служилые люди

в Московском уезде к концу ХУI века оставили впусте почти две трети общего количества земель, которыми могли бы владеть: сохранив за со­

бою

23500 четей,

они забросили

39500 четей.

Нет сомнения, что это бы­

ли признаки и последствия землевладельческого кризиса, о причинах ко­

торого мы еще скажем; нет сомнения, что на "порозжих" землях когда­

то стояло служилое хозяйство и что здесь мы имеем дело не с целиною, которая еще не знала плуга, а с пустошами и перелогом. В тяжелую для

землевладельцев пору у монастырей оказывалось больше уменья и средств перенести кризис, чем у служилых людей: последние пустошили свои поместья и вотчины, монашество продолжало копить земли и под­

держивало на них свое хозяйство.

Так было не в одном, конечно, Московском уезде, но и в других цент­ ральных. Широкое развитие монастырского землевладения во всем За­ московье не требует доказательств. Сошлемся для примера на изданные писцовые книги земель Троицкого монастыря, описанных в исходе

ХУI века в уездах Белозерском, Владимирском, Дмитровском, Звениго­ родском, Костромском, Московском, Муромском, Переяславля-Залес­ ского, Пошехонском, Ростовском, Рузском, Солигалицком, Старицком, Суздальском, Углицком, Юрьева-Польского и Ярославском. Те же

изданные Н.В. Качаловым писцовые книги дают хороший материал для изучения землевладения и других монастырей в центральных местах государства; не говорим уже о тех рукописных сборниках монас'l'ЫРСКИХ актов, которые получили широкую известность, оставаясь в хранили­

щах Троицкой Лавры, духовных академий и Публичной библиотеки,

не говорим и об актах, составляющих известное собрание Коллегии эко­ номии.

После монашества первое место в сфере льготного землевладения за­ нимало боярство, Т.е. служилое потомство владетельных удельных кня­ зей и высший слой старинных слуг московских государей, издавна не­

сший придворные службы и призываемый в государеву думу. А рядом с боярством стояли "московские дворяне", Составлявшие вместе с низ­

шими придвс;>рными чинами, стряпчими и жильцами, особый военный корпус, ближайший к государю и привилегированныЙ. Состав этой выс-

Очерю/ ПО IIcmoplIl/ Смуты. Часть первая

41

шей служилой среды можем приблизительно определить по уцелевшим

спискам

1577 и 1611

годов, а размеры ее земельного владения уясняются

нам, кроме случайных указаний грамот и писцовых КНИГ, любопытным документом

1613

года, в котором особенно ценны указания на "старые

вотчины" служилых людей. Этих старых вотчин к концу ХУI века и на­ чалу ХУII-го вообще было немного даже у очень родовитых и сановных людей, и все они тянулись за поместьями наравне с людьми рядовыми и

"обычными". Трудно, конечно, следить за мобилизацией служилых вот­ чин в ХУI веке, но общее направление ее, отлив вотчинных земел.ь из служилых рук в монастыри и за государя, вряд ли может подлежать со­

мнению после мелочного исследования судеб княженецких вотчин в За­ московье. Естественно, чем меньше оставалось в служилых семьях ста­ рых наследственных земель, тем сильнее сказывалась нужда в поместьях и яснее выступала наклонность осваивать поместья в качестве выслу­

же'вных вотчин "государева данья" . Недаром ХУI век считается време­ нем развития этих новых видов земельного владения в Московском госу­ дарстве: можно сказать, что к концу ХУI столетия все служилые земле­

владельцы даже высших чинов были гораздо более помещиками, чем вотчинниками. Что же касается до провинциального служилого люда, то он почти исключительно сидел на поместьях, особенно в городах к югу от Москвы. Служилое землевладение было распространено по всем замосковным

уездам: уцелевшие до нашего времени десятни содержат в себе списки служилых людей

30

замосковных городов от Галича и Пошехонья до

Каширы и Коломны, от Старицы и Ржева до Мурома и Нижнего-Новго­ рода. По писцовым книгам также знакомимся с общим распространени­ ем поместных владений во всем Замосковье. Не только черные земли всей массой обращались в пользование служилого люда, но поместья да­

вались и из дворцовых земель великого государя. За исключением воло­ стей и сел, оставшихся в прямом управлении государева "дворца", и за ис­ ключением черных земель, приписанных к посадам, вся масса земли в за­

московном пространстве была к концу ХУI века передана в руки частных

владельцев и изъята таким образом из распоряжения тяглого землевла­ дельца. Тяглая община, попадая под власть вновь водворяемого государ­ ством на ее земле привилегированного землевладельца, не всегда теряла

свою общинно-податную организацию. Не только от ХУI века, но и от времени позднейшего дошли до нас намеки на то, что сельский "мир" сохранял свое устройство и свои порядки в крупных государевых и част­ ных вотчинах, хотя и здесь он ПОДЧИНЯЛСЯ контролю И руководству при­

казчиков. Но там, где вотчинные и поместные участки были мелки и землевладельцы сидели в тесном соседстве одни с другими, там межи их

владений разрезали старую податную ВОЛО'сть на много кусков, и вот­

чинная власть разных хозяев уничтожала единство мирского устройства, заменяя податную общину частновладельческим хозяйством и круговую поруку тяглецов перед государством личною ответственностью их пе­

ред землевладельцем l2 .

42

С.Ф. Платонов

m Города "от Не.AtецкоЙ украйны"

Из центральной полосы Московского государства перенесемся в за­ падную его часть - в города "от Немецкой укрзйны": так называли моск­ вичи старые области Великого Новгорода и Пскова с их пригородами. Область Пскова называлась просто "уездом"; область Новгорода дели­ лась на "пятины", а пятины, в свою очередь, на "половины", представляв­ IIШе собой самостоятельные "губные" округа. К тому периоду времени,

который мы изучаем, ко второй половине ХУI века, старая новгород­

ская территория пережила уже много общественных перемен и ПОТРЯСfда

видеть две стороны: не только мирное церковное торжество,

но и решительный политический маневр, и даже угадывать, что для Шуй­ ского политическая сторона дела была важнее и драгоценнее. Но рус­

ские люди ХУН века, если и понимали, что царь Василий играл святыней, все же не решались в своих произведениях ни отвергать его свидетельств,

ни даже громко их обсуждать. Один дьяк Иван Тимофеев осмелился пря­ мо поставить пред своим читателем вопрос о виновности Бориса в смер­ ти царевича, но и то лишь потому, что в конце концов убедился в вине

Бориса и готов был доказывать его преступность. Он решался спорить с теми, кто не желал верить вине Бориса: "где суть иже некогда глаголю-

138

с.Ф. Платонов

ЩИИ, яко неповинна суща Бориса закланию царскаго детища?", спраши­

вает он, принимаясь собирать улики на Годунова. Но Тимофеев

-

исклю­

чение среди JШШущей братии его времени: он всех откровеннее, он про­ стодушно смел, искренен и словоохотлив. Все прочие умеют сдержать свою речь настолько, что ее смысл становится едва уловимым; они пред­

почитают молчать, чем сказать неосторожное слово. Тем знаменатель­ нее и важнее для историка две особенности в изложении дел Бориса не­

зависимыми и самостоятельными русскими писателями ХУН века. Если исключим из их числа таких односторонних авторов, как панегирист Бо­

риса патриарх Иов и панегирист Шуйских автор "повести

1606

года", то

сделаем над прочими такое наблюдение: во-первых, они все неохотно Ц

очень осторожно говорят об участии Бориса в умерщвлении царевича Димитрия, а во-вторых, они все славят Бориса как человека и правителя.

Характеристика Бориса у них строится обыкновенно на красивой антите­ зе добродетелей Бориса, созидающих счастье и покой Русской земли, и его роковой страсти властолюбия, обращающей погиб ель на главу его и

eto ближних54. Вот несколько тому примеров. В хронографе 16161617 года, автор которого, к сожалению безвестный, оставЩI нам хоро­ шие образчики исторической наблюдательности и литературного искус­

ства, мы читаем о смерти царевича одну только фразу, что он убиен "от Митки Качалова да от Данилки Битяговскаго; мнози же глаголаху, яко­

же убиен благоверный царевич Дмитрий Иванович Углецкой повелени­ ем московскаго боярина Бориса Годунова". Далее следует риторическое обращение ко "-злому сластолюбию власти", которое ведет людей в пагу­ бу, а в следующей главе дается самая благосклонная оценка Борису как человеку и деятелю. Упокоив и устроив свое царство, зтот государь, "ес­ теством светлодушен и нравом мIЧ'ОСТИВ", цвел "аки финик листвием до­ бродетели". Он мог бы уподобиться древним царям, сиявшим во благоче­ стии, "ащебы не терние завистные злобы цвет добродетели того помра­ чи". Указывая на зту пагубную слабость Бориса, автор сейчас же замеча­ ет: "но убо да никтоже похвалится чист быти от сети неприязньственнаго злокознрствия врага", Т.е. дьявола. Итак, об участии Бориса в углицком убийстве автор упоминает с оговоркою, что зто лишь распространен­

Hый слух, В не твердый факт. Не решаясь его отвергнуть, он, однако, от­ сносится к Борису как к жертве "врага", который одолел его "злым слас­ толюбием власти". Гораздо больше, чем вине Годунова в смерти цареви­ ча, верит автор тем "хитростройным пронырствам", с помощью кото­

рых Борис отстранил Романовых от престола в

1598

году. Эти пронырст­

ва он скорее всего и разумеет, говоря о "завистной злобе" Годунова. В остальном же Борис для него

-

герой добродетели. С жалостливым со­

чувствием к Борису говорит он особенно о том, как внезапно была низ­ ложена врагами "доброцветущая красота его царства". Знаменитый Ав­ раамий Палицын не менее осторожен в отзывах о роли Бориса в углиц­ ком уезде. По его словам, маленький царевич говорил и действовал "не­ лепо" в отношении московских бояр и особенно Бориса. Находились лю­ ди "великим бедам замышленницы", которые переносили все зто, десяте­

рицею прилыгая, вельможам и Борису. Эти-то враги и ласкатели

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

139

"от многие смуты ко греху сего низводят, его же, краснеЙlllаго юношу, отсылают и не хотяща в вечный покой". Итак, не в Борисе видит Пали­ цын начало греха, а в тех, кто Бориса смутил. Ничего больше келарь не решается сказать об углицком деле, хотя и не принадлежит к безуслов­ ным поклонникам Годунова. Следуя основной своей задаче

-

обличить те

грехи московского общества, за которые бог покарал его Смутою,

-

Па­

лицын обличает и Бориса, но углицкое дело вовсе не играет роли в этих

обличениях. Обрушиваясь на Бориса за его гордыню, подозрительность, насилия, за его неуважение к старым обычаям и непочтение к святыне, Палицын вовсе забывает о смерти маленького царевича и, говоря "о на­ чале беды во всей России", утверждает, что беда началась как возмездие

за преследование Романовых: "яко сих ради Никитиче в-Юрьевых и за

всего мира безумное молчание еже о истинне к царю". И в то же время, как далеко ни увлекает писателя его личное нерасположение к Годунову, умный келарь не скрывает от своих читателей, что Борис умел сначала снискать народную любовь своим добрым правлением

-

"ради строений

всенародных всем любезен бысть". Кн. И.А. Хворостинин, так же как и Палицын, холоден к Борису, но и он, называя Годунова лукавым и влас­ толюбивым, в то же время слагает ему витиеватый панегирик; на убие­ ние же Димитрия он дает читателю лишь темнейший намек, мимоходом,

при описании перенесения праха Бориса из Кремля в Варсонофьев мона­ стырь.

Высоко

стоявший в

московском придворном кругу князь

И.М. Катырев-Ростовский доводился шурином царю Михаилу и уже по­ тому был обязан к особой осмотрительности в своих литературных отзы­

вах. Он повторил в своей "повести'~ официальную версию о заклании ца­ ревича "таибниками" Бориса Годунова, но это не стеснило его в изложе­ нии самых восторженных похвал Борису. Ни у кого не найдем мы такой обстоятельной характеристики добродетелей Годунова, такой открытой

похвалы его уму и даже наружности, как у князя Катырева. Для него и сам Борис

-

"муж зело чуден" и дети его, Федор и Ксения,

-

чудные отро­

чата. Симпатии Катырева к погибшей семье Годуновых принимают какой-то восторженный оттенок. И сами официальные летописцы ХVП века, поместившие в Новый Летописец пространное сказание о уби­ ении царевича по повелению Бориса, указали в дальнейшем рассказе о

воцарении Годунова на то, что Борис был избран всем миром за его "праведное и крепкое правление" и "людем ласку великую". Так во всех произведениях литературы ХУН века, посвященных изображению Сму­ ты и не принадлежащих к агиографическому кругу повествований, лич­ ность Бориса получает оценку независимо от углицкого дела, которое или замалчивается или осторожно обходится. Что это дело глубоко и

мучительно затрагивало сознание русских людей Смутной поры, что роль Бориса в этом деле и его трагическая судьба действительно волно­ вали умы и сердца,

-

это ясно из "временника" Ив. Тимофеева. Тимофе­

ев мучится сомнениями и бьется в тех противоречиях, в которые повер­

гают его толки, ходившие о Борисе. С одной стороны, он слышит обви­ нения в злодействах, насилиях, лукавстве и властолюбивых кознях; с дру­

гой

-

он сам видит и знает дела Бориса и сам чувствует, что одним необ-

с.Ф. ПлаmOlюв

!40

ходимо надо сочувствовать, а другие должно осудить. Он верит в то, что нетление и чудеса нового угодника Димитрия

-

небесная награда за непо­

винное страдание, но он понимает и то, что подозреваемый в злодействе

"рабоцарь" Борис одарен высоким умом и явил много "благодеяний к

мирови". Как ни старается Тимофеев разрешить свои недоумения, в кон­ це концов он сознается, что не успел разгадать Бориса и понять, "откуду, се ему доброе прибысть". "В часе же смерти его, речь о Борисе,

-

-

заключает он свою

никтоже весть, что возъодоле и кая страна мерила пре­

тягну дел его: благая, ли злая"55. Что в деятельности Бориса были черты, подкупавшие в его пользу общественное мнение, в этом вряд ли возможно сомневаться. Роль, вы­ павшая на долю Бориса в государстве, была чрезвычайно трудна, но сим­ патична. Судьбы страны попали в его распоряжение в ту минуту, когда правительство только что признало знакомый нам общественный кризис и решилось с ним бороться, чтобы "поустроить землю". Отмена тарха­

нов и ограниченные права сделок на служилые земли

-

"для воинскаго

оскудения", как мотивировала соборная грамота эти постановления,

-

были первыми мерами борьбы с кризисом. Установленные на соборах

1580--1584

гг., эти меры не могли принадлежать Борису, так как не он

тогда пользовался влиянием, но когда он взял власть, они ясно указывали

ему, что надо делать и о чем заботиться. Надобно было умиротворить страну, потрясенную политикой Грозного и экономическим расстройст­ вом, восстановить земледельческую культуру в опустевшем центре, уст­

роить служилый люд на их обезлюдевших хозяйствах, облегчить подат­ ное бремя для платящей массы, смягчить общественное недовольство и

вражду между различными слоями населения. В таком направлении и действует Борис. При нем правительство стремится усвоить более мяг­

кие приемы действия и обращения. Сам правитель Годунов хвалится Tel\1, что водворил везде порядок и правосудие, что "строенье его в земле та­ ково, каково николи не бывало: никто большой, ни сильный никакого человека, ни худого сиротки не изобиди". Разумеется, это риторика, но очень знаменательно после оргий Грозного, что правитель вменяет в честь и заслугу себе гуманность и справедливость. Приветливость, мяг­ кость и любезность Бориса в личном обращении засвидетельствованы многими современниками. Особенно характеристичен для него один

жест, обратившийся у него в привычку,

-

браться за жемчужный ворот

рубашки и говорить, что и этой последней готов он поделиться с тем, кто

в нужде и беде.i Эта привычная манера отмечена очевидцами Буссовым и Варкочем. При своем венчании на царство Борис в порыве чувства и, очевидно, неожиданно для всех вспомнил свой обычай: схватился за "верх срачицы" и сказал патриарху, что он "и сию последнюю разделит

со всеми". Не любивший Годунова Лвр. Палицын осудил этот "высокий глагол" как непозволительную выходку, которой никто не догадался

"возбранить"5б. Вопреки Палицыну, можно, однако, думать, что "светло­ душие" и обходительность Бориса не были только лукавою личиной. И как правитель и как царь он много поработал для бедных и обижен-

. ных.·

Не нужно приводить общеизвестных мест из современных Борису

ОчеРК!l по исmОРlIl1 CllyтbI. Часть вторая

\4\

писателей для доказательства того, что он IlШроко благотворил, заботил­ ся о правосудии, защищал С..'Iaбых, искоренял произвол и беспорядок. Ис­ кренний во всем, Тимофеев и в оценке Бориса оказался искреннее и вни­ мательнее других писателей, составив обстоятельную характеристику правительственных достоинств Бориса. Перебирая грамоты Борисова

времени, мы видим, на самом деле, частые льготы и пожалования. Сам Годунов приказывал о своей правительственной деятельности говорить (в

1591

году), что он "что ни есть земель всего государства. все сохи в

тарханех учинил во льготе: даней никаких не емлют, ни посох ни к како­

му делу". Хотя этим словам и нельзя верить в их буквальном смысле, но они гиперболически выражают действительную тенденцию Бориса к об­

легчению народных тягот. Особенно ясна была эта тенденция при воца­ рении Бориса, когда он служилым людям "на один год вдруг три жалова­ нья велел дать", "а с земли со всей податей, дани, и посохи, и в городовые

дела, и иных никаких податей имати не велел", "и гостем и торговым людем всего Российскаго государства в торгех повольность учинил". Трудно, конечно, решать, где в подобных мерах кончалась искренняя и серьезная забота о народном благе и где начиналась погоня Бориса за личным успехом. Но не подлежит спору, что под управлением Бориса, по согласному мнению современников, страна испытала действительное об­ легчение. Русские писатели говорят, что в правление царей Федора и Бориса бог "благополучно время подаде": московские люди "начаша от скорби бывшия утешатися и тихо и безмятежно жити", "светло и радост­ но ликующе", "и всеми благинями Росия цветяше". Иностранные наблю­

датели также отмечают, что положение Московии при Борисе улучша­

лось, население успокаивалось и прибывало, упавшая при Грозном тор­ говля оживлялась и росла. Страна отдыхала от войн и жестокостей Гроз­ ного и чувствовала, что правительственный режим круто изменился к

лучшему. В этом, конечно, следует видеть крупную заслугу Бориса57. Однако положение дел было так сложно и запутано, что его нельзя было привести в порядок одной кротостью и щедростью. Мы знаем, как далеко разошлись интересы разных общественных групп и какая вражда

легла между ними. Крупный и льготный землевладелец, монах-землестя­ жатель, средний и мелкий разоренный помещик, застаревший на частной земле крестьянин, гулящий человек, казакующий на Поле,

-

все это вза­

имные недруги, которых нельзя ни помирить, ни одновременно удовле­

творить. Тройное жалованье одним, возвращение льгот и тарханов дру­ гим, прощение недоимок и даней третьим

-

это очень важные, но не ко­

ренные меры: они облегчали, но не исправляли положения, не уничтожа­ ли антагонизма. И сам Борис должен был понимать, что правительство не может угодить всем одинаково. Для достижения собственных целей, для поддержания порядка в стране и для сохранения боевых своих средств оно должно было, не сливая своего интереса с интересами одной

какой-либо общественной FРУППЫ, поддерживать каждую из них, когда ее стремления совпадали с правительственными, и, напротив, бороться с ними, когда их желания не соответствовали правительственным. Как ни

велико было желание Бориса завладеть народным расположением и как

с.Ф. Платонов

142

ни шатко бывало иногда направление его политики в сложнейших прояв­ лениях общественного кризиса, все-таки положение, в какое он ПОС1'авил себя по отношению к различным слоям общества, далеко не всегда быва­

ло примирительным58. Прежде всего в политическом кризисе, в отношениях Грозного к кня­ жеской знати, Борис не мог, да вряд ли и желал, взять на себя роль при­

мирителя и успокоителя. Он далеко не был другом и сторонником родо­ словной знати, и эта знать, в свою очередь, не могла его любить. Хроно­

граф 161~lбl7 года дает понять, что Борис погиб именно потому, что навел на себя "от всех Русские земли чиноначальников негодование". Иван Тимофеев также выражает мысль, что разные "досады" от Бориса "величайшим", Т.е. боярству, вонзили в сердце величайших "неугасну стрелу гнева и ненависти". Палицын мимоходом отмечает между "зло­ смрадными прибытками" Бориса, что "наипаче" он грабил "домы и села бояр и вельмож" и что "отай уже и вси поношаху его ради крови непо­

винных, и разграблений имений, и нововводимых дел". Так говорят мос­ ковские писатели. С другой стороны, посторонние Москве люди в своих отзывах о Борисе как-будто согласны с московскими людьми. Польские послы в Москве, в

1608

году, Н. Олесницкий с товарищами, говорили

боярам, что "мужикам чорным

господаров добро было

(pospolstwu) за Борыса взвыши прежних (lepiey bylo) и они ему прямили, а иншые многие

в порубежных и в иншых многих городах и волостях и теперь Борыса жалуют; а тяжело было за Борыса бояром, шляхте

(bojarom, szlachcie)".

Исаак Масса думает также, что при Борисе боярам было очень плохо: "Борис устранил всех знатнейших бояр и князей,

-

пишет он.

-

и таким

образом совершенно лишил страну и высшего дворянства и горячих пат­ риотов". Наконец, Флетчер в

IX главе

своего трактата, рассказав об оп­

ричнине и прочих мерах ослабления княжеской знати, говорит, что эти

меры были унаследованы и правительством Годуновых, которые стара­ лись всеми мерами истребить или унизить всю благороднейшую и древ­ нейшую знать

(the best and auncientest nobilitie).

Достаточно приведенных

отзывов, чтобы увериться в одной особенности политики Бориса. Он ос­

тавил в силе и действии ту систему Грозного, которая была направлена против княжат и которую мы в просторечии зовем ее первоначальным

именем опричнины. В этом отношении Годунов оказался верным уче­ ником Грозного и, продолжая отстранять от влияния "великородных" людей, давал ход людям "худородным". Такая его манера не осталась незамеченною. Масса и Флетчер говорят, что Борис желал заменить ста­ рую знать своей родней. Иван Тимофеев пространно рассуждает о том вреде, какой принес Борис государству, возвышая "без меры и времени" худородных и невежественных людей. Идея опричнины, словом, не умер­

ла с ее творцом. Если правительство Годунова не наследовало от Грозно­ го его ужасающей жестокости, то сохранило его подозрительное недове­ рие к обломкам старинной родовой аристократии и держалось его обы­

чая выбирать советников не по породе. Возвышение известного Клешни­ на и значение думных дьяков при Федоре Ивановиче и Борисе

-

лучшее

тому доказательство. Недаром при Борисе его родич по родословцу,

Очерки ПО истории Смуты. Часть вторая

143

Юрий Пильемов свободно распространялся о том, что "велик и мал жи­ вет государевым жалованьем" и что государева опала понижает высоких, а "божье милосердие и государево призрение" возвышают и малых. Та­ кая практика и такие разговоры, разумеется, должны были возбуждать "негодование чиноначальников" против правительства, вдохновляемого

Борисом59. В обстоятельствах землевладельческого кризиса Борис несомненно стал на стороне терпевших от него землевладельцев, Т.е. того простого

служилого люда, который служил с мелких вотчин и поместий и состав­ лял основную силу московской армии. Главный хозяйственный интерес этого общественного слоя состоял в том, чтобы удержать за собою свои земли, а на землях

-

рабочее население. Земли уходили главным образом

за монастыри; рабочих перезывали те же монастыри и представители льготного "боярского" землевладения; наконец, рабочее население и са­ мо умело уходить на новые землицы. Из двух забот

людях

-

о земле и о рабочих

-

правительство Бориса на первое место ставило заботу о людях.

Стремясь задержать и усадить население на частных землях и, в особен­ ности, на землях простого служилого люда, правительство не отступило перед мерами, направленными как против крупных землевладельцев, так

и против самого рабочего населения. Указами

1601

и

1602 гг.

оно запре­

тило крупным земельным собственникам "крестьянскую возку", Т.е. пе­ ревоз крестьян с земель на земли, не запретив этого безусловно простым землевладельцам. С другой стороны, оно затрудняло крестьянский выход

уже тем, что приняло за правило, особенно после писцовых книг да"

(1592-1593),

"101

го­

считать старожильцами, лишенными права перехода,

всех тех крестьян, которые были записаны в книгах на тяглом жеребье. Крепя за владельцами крестьян или, как выражается Палицын, "поселян, данных им в поместиях" , правительство желало прочнее закрепить за

господами и прочую их челядь. Указами

1586 и 1597

гг. предписывалось

непременно формальным порядком укреплять "людей" и запрещал ось держать "вольных холопов" без документов. Авраамий Палицы н очень занимательно рассказывает о том, как ловко пользовались этими указа­

ми богатые и влиятельные люди. Они, притянув в свои дома на "воль­

ную" службу не одну чернь, но и служилых воинских людей "с селы и с винограды", выманивали и вымучивали от них "написание служивое", Т.е. кабалу. Польстившись на освобождение от государевой службы и на вольготную жизнь в богатом боярском дворе, такие "вольные холопы" бывали наказаны формальной потерей свободы. Доходило до того, что кабалы вымогались от пьяных, и легкомысленно принявший боярское угощение "по трех или по четырех чарочках достоверен неволею раб бываше". Это, конечно, были злоупотребления, не предусмотренные за­ коном, но они были возможны и легки именно потому, что закон об ук­ реплении холопов был направлен не против господ, а против гулящего

люда и имел целью его прикрепление. К гулящему люду правительство Годунова относилось очень строго. Лет через двадцать после смерти Бо­ риса московское правительство напоминало вольным казакам, "какая неволя была им при прежних государях царях московских, а последнее

с.ф Платонов

144

при царе Борисе: "не вольно было вам не токмо к Москве приехать.

-

и в

украинные городы к родимцам своим приттить; и купити И продати везде

заказано". И действительно, мы знаем, что рязанский дворянин Захар

Ляпунов понес в

1603

году жестокое наказание за то. что посылал на

Дон казакам "всякие запасы, заповедные товары". Занимая "дикое поле" городами по дорогам и на бродах, правительство забирало в их гарнизо­ ны гулящее население Поля, налагало свою руку на его земельные уго­ дья и ставило его к казенной сохе на государевой десятинной пашне. Та­ ким образом, если нельзя было задержать рабочего человека на месте и вернуть бежавшего "на старое печище", то его старались настичь на но­ вом жительстве и возвратить тем или иным способом в подчинение госу­

дарству. Правительство Бориса, словом, всегда объявляло себя против выхода крестьян и холопей из их зависимости и всегда предпочитало ин­ тересы нужных ему служилых землевладельцев интересам их "работ­

ных". Также последовательно высказывалась им и мысль о неотчужде­ нии служилых земель в неслужилые руки. Можно думать, что в этом от­

ношении Борис вообще держался принципа соборов

1580 и 1584 ГГ.,

про­

изводя строгую проверку прав владения и даже временную конфиска­ цию монастырских земель при составлении "книг

101

года". Но житей­

ские отношения вели его к уступкам, меры которым мы пока не знаем.

Просьбы близких людей и желания благотворить духовенству заставляли его нарушать запрещение соборов и раздавать служилые земли духов­

ным владельцам 6О • Итак, будучи поставлен между разнородными и взаимно противореча­

щими интересами различных общественных слоев, Борис достаточно оп­ ределенно стал на сторону общественной середины. К старой знати он питал неприязнь, наследованную от Грозного и выросшую на почве по­ литической. Интересы трудовой массы, уходившей от крепостного ярма, он приносил в жертву государственным пользам. которые отождествлял

с хозяйственными интересами служилых землевладельцев. ЗаБОТЯСl> о поддержании хозяйств на служилых землях, он оказывал поддержку низ­

шим разрядам поместного служилого класса. Прощая дани и давая "по­ вольность в торгех", он всего более покровительствовал высшим слоям тяглого населения, державшим в своих руках городской торг и промысел.

В этих средних классах и следует искать сторонников и поклонников Бо­

риса. Если бы в общем строе московской жизни средние классы занима­ ли господствующее положение, политика Бориса опиралась бы на проч­ ное основание; Но при жизни Бориса средние сюи общества еще не вла­ дели положением. "Мужики черные"

- pospo1stwu

по-польски

-

жаловали

Бориса и рады бьiли "прямить" ему. Простой народ, по выражению Мас­ сы, "взирал на него, как на бога". Однако последующие события показа­ ли, что расположение мелкого свободного люда не спасло Борисовой династии от крушения, когда на нее встали верх и низ общества: старая

знать

-

по политической неприязни и крепостная масса

всем общественным порядком.

-

по недовольству

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

145

ш Обстоятельства воцарения Годунова. Кончина царевны Феодосии, разговоры о МаКСIl.МUЛll.ане ШnlllРll.йСКОМ 11 nа­ деНlI.е А. Щелкалова. Смерть царя Федора. УnравлеНllе во время междуцарствll.Я. Избрание Бориса собором. Сопер­ ники Бориса. Положение ШуЙскux. Po/otaHOBbI, Бельский и Мстиславский. ПРllзнаки llзбирательной борьбы и агита­ ции. Слух об убийстве царевича Дll.митрия и о самозван­ це. Известие о движении в пользу царя Симеона Бекбула­ товича. Опала на Романовых, Бельского u В. Щелкалова; связь ее с обстоятельствамu выборной борьбы 1598 года и слухамu о самозванце. Общая оценка nервого момента Смуты

До сих нор мы изучали обстановку личного возвышения и политичес­ кой деятельности "правителя" Годунова. Для характеристики общих свойств и направления этой деятельности мы одинаково пользовались фактами как его регентства, так и его царствования, потому что не нахо­ дим никакой разницы между этими двумя периодами в отношении прави­ тельственной системы и приемов Бориса. Но обстоятельства воцарения

Бориса в

1598

году создали ему новую личную обстановку и изменили

его отношения к знати, над которой он, как царь, высоко поднялся и из

которой должен был выбирать себе сотрудников и исполнителей. Мы увидим, с какой быстротой стал разрываться круг близких Годунову пра­ вительственных людей и нарушались его дружеские отношения и связи именно с того времени, когда стало совершаться превращение "бодрого

правителя" в "великого государя". Увидим также, что причиной разрыва Годунова с его "крестоклятвенными" друзьями следует считать именно воцарение Бориса, с которым не вполне, кажется, могли примириться друзья правителя.

Болезнь и смерть царевны Феодосии Федоровны, ;последовавшая, если

мы не ошибаемся,

25

января

1594

года, отняла у царя Федора и царицы

Ирины последнюю надежду иметь потомство. Хотя и говорил ось про цар­ скую чету, что "оба государя млады и святы к богу" и что "по их госуда· рской святой молитве бог им даст, чего ОЮi просят", однако конец динас­

тии стал явен. и правитель Годунов недаром после смерти царевны начал "объявлять" своего сына Федора при посольских приемах как возможно­

го продолжателя "царского корене". Наблюдая постепенное угасание

жизненных сил изнемогавшего царя, Годунов готовился к неизбежной развязке и имел время обдумать, что ему делать. Ему открывался путь к престолУ': надобно было итти по этому пути твердо и уверенно, не допус­ кая никого опередить себя. А между тем были люди, которым воцарение Бориса не могло быть приятно, и они, с своей стороны, приним3.'1И меры. Есть известия, что московские вельможи уже в конце

1593 года обсужда­

ли потихоньку план возведения на московский престол австрийского эрц­

герцога Максимилиана. Андрей Щелкалов, посетив накануне отпуска из

Москвы, именно

7 (17) декабря 1593 года,

цесарского посла Варкоча, дал

ему щедрые подарки и под строжайшей тайной сообщил ему некоторые

10 С.Ф.

Платонов

с.Ф. Платонов

146

мысли, о коих Варкоч взялся устно передать императору. Предметом этих мыслей было воцарение Максимилиана на Москве после смерти Федора; по крайней мере, Варкоч так представил дело Рудольфу п. Положим, этот дипломат не заслуживает безусловного доверия, и то, что он доносил

своему государю о Москве, бывало иногда чистейшей басней. Однако идея о возведении на московский престол немецкого принца, и именно

Максимилиана, занимает императора Рудольфа много лет, а в

1598 году,

после смерти Федора, эта же идея оказывается знаКО}ofа и Л. Сапеге, и Хр. Радивилу, и итальянским дипломатам. Очевидно, она не была легко­ мысленной фантазией одного только Варкоча, но казалась вероятной и

исполнимой очень многим. Замечательно, что, по дате Варкоча, А. Щел­ калов завел речь об этом деле всего за несколько недель до смерти ма­ ленькой царевны Феодосии. Знаменательно и то, что этот влиятельней­ ший "великий дьяк" потерял свою должность и попал в немилость очень скоро после своих разговоров с Варкочем, именно не позднее мая

1594 го­

да. Мы не знаем причин его опалы, но можем быть уверены, что они не заключались в обычных преступлениях по должности, так как брат Анд­

рея Щелкалова. Василий, солидарный с ним во всех самоуправствах, не только остался цел, но еще и получил должность опального брата. Вина Андрея не была простым "воровством", а была, очевидно, "изменою", которая "не дошла" даже до его родного брата. Мы в праве предполо­ жить, что эта единоличная измена заключалась в тайных сношениях с Варкочем, о которых Борис мог узнать от своих агентов, вроде того Луки Паули, который ездил вместе с Варкочем и был им даже изобижен 6l .

Но если даже предположение о причинах падения А. Щелкалова будет принято как вероятное, все-таки надобно сказать, что вопрос о престоло­ наследии, поднятый в Москве с

1593-1594

ГГ., не привел к открытому

столкновению между заинтересованными лицами. Любопытнейший рас­ сказ Варкоча о его беседе с А. Щелкаловым да слухи о том, что не один Борис достоин престола, пошедшие по всей Руси немедленно после смер­ ти Федора,

-

одни указывают нам на брожение мыслей и страстей вокруг

вопроса о преемнике власти и сана бездетно угасающего монарха. Моск­

Ba

в тишине ожидала развязки необычайного положения. Всем было по­

нятно, что после смерти царя за его вдовою, царицей Ириной, должны были сохраниться права на власть, и никто не знал, пожелает ли она ими

воспользоваться. С другой стороны, в последние годы царствования Фе­ дора Борис так хорошо владел положением, что ни для кого не остава­ лось возможности открытого с ним состязания. Все недовольные состоя­ нием дел должны были таить в себе свои виды и планы.

В крещеньев вечер

1598

года царь скончался. На всех государствах

его царствия осталась государынею его супруга Ирина Федоровна, кото­ рой тотчас же весь "царский синклит", с ее братом правителем Борисом

во главе, принес присягу в присутствии патриарха. Если бы Ирина захо­ тела удержать власть за собою, никто ей не мог бы прекос.ПОВИТЬ. Все государство признало ее права на власть; ее именем отдавались приказа­

ния; на имя царицы Ирины, а затем Александры (в иночестве) писались отписки; в Москве и городах до наречения на царство Бориса молились

Очерк!/ по !/сторн!/ Смуты. Часть вторая

147

на ектениях за царицу. Но Ирина, мучимая сознанием, что ею единой "царский корень конец прият", не пожелала остаться на осиротевшем

престоле иушла в монастырь. И лишь тогда, когда совершилось отрече­ ние от престола и пострижение в иночество вдовы-государыни, в Москве открылось междуцарствие и началось искание царя. Официальное об­ суждение вопроса было отложено до "сорочин" по усопшем царе. До тех же пор в государстве сохранялся временный порядок управления, свиде­

тельствующий о том, что и в безгосударное время Москва могла быть крепка дисциплиной 62 . По смерти царя немедленно закрыли границы государства, никого чрез них не впуская и не выпуская. Не только на больших дорогах, но и на тропинках поставили стражу, опасаясь, чтобы никто не вывез вестей из Московского государства в Литву и к.немцам. Купцы польско-литов­ ские и немецкие были задержаны в Москве и пограничных городах Смоленске, Пскове и других

-

-

с товарами и слугами, и весь этот люд по­

лучал даже из казны хлеб и сено. Официальные гонцы из соседних госу­ дарств также содержались под стражей и по возможности скоро выпро­

важивались пограничными воеводами обратно за московскую границу. Гонцу оршинского старосты в Смоленске не дозволили даже самому до­ вести до водопоя лощадь, а о том, чтобы купить что-либо на рынке, не­

чего было и думать. Боялись московские люди и того, что соседние госу­ дарства задумают воспользоваться междуцарствием в Москве и откроют военные действия. В городах от украйн принимали экстренные меры. Смоленские стены спешно достраивали, свозя на них различные строи­ тельные материалы "тысячами" возов. К двум бывшим в Смоленске вое­ водам присоединили еще четырех. Усиленный гарнизон Смоленска не только содержал караулы в самой крепости, но и высылал разъезды в ее

окрестности. Во Пскове также соблюдали величайшую осторожность и также был обновлен административный состав. Словом, Московское го­ сударство готовил ось ко всяким случайностям и старательно оберега­ лось от постороннего вмешательства и соглядатайства. Избрание царя должно было совершиться не только без постороннего участия и влия­ ния, но и втайне от посторонних глаз. Никто не должен был знать, в ка­ кой обстановке и с какой степенью единодушия будет избран новый мос­ ковский государь 63 . Тем интереснее и ценнее сведения о московских делах и отношениях, успевшие проникнуть сквозь смоленские и псковские заставы к соседям

Московского государства. Если сопоставим эти недавно обнародован­ ные сведения с тем, что находится в памятниках собственно московской

письменности, то получим ряд очень важных указаний и намеков на мос­ ковские события

1598 года, -

таких указаний и намеков, которые осветят

нам смысл не одной лишь избирательной борьбы

1598 года, но и многих .последующих событий времени царя Бориса. Обычные наши представ­ ления об избрании Бориса в цари придется значительно изменить, ста­ рые взгляды придется исправить.

Вряд ли кто из серьезных писателей решится теперь повторять по по­ воду избрания Годунова в цари старые обличения, столь горячо обра-

10'

с.Ф. Платонов

148

щенные на самого Бориса и на патриарха Иова Карамзиным, Костомаро­ вым и И.Д. Беляевым. Можно считать окончательно оставленным преж­ ний взгляд на царское избрание

1598 года ках на грубую "комедию" и на

земский собор, избравший Бориса, как на "игрушку" в руках лукавого

правителя. После известного исследования В.О. Ключевского не остает­ ся сомнения в том, что состав земского собора правилен. "В составе избирательного собора,

1598 года был нормален и - говорит Ключевский, -

нельзя подметить никакого следа выборной агитации или какой-либо подтасовки членов". Собор

с собором

1566 года:

1598 года по составу был совсем однороден и на том и на другом "было представительство по

служебному положению, а не по общественному доверию". Подобное представительное собрание,

-

как бы мало, на наш взгляд, оно ни отра­

жало действительное настроение общества,

-

все-таки признавалось за­

конным выразителем общественных интересов и мнений. Если мы удос­ товеримся в том, что собор

1598 года сознательно и свободно высказался

в пользу избрания именно Бориса, мы должны будем счесть егр возведе­ ние на престол законным и правильным актом народной воли. С формальной стороны именнО' так и было. Собор, в нормальном со­ ставе, руководимый патриархом, единогласно нарек Годунова царем и многократными просьбами и настояниями вынудил его принять избра­ ние. Оставаясь при новом царе в течение весны и лета

1598

года, сопро­

вождая его в поход против татар к Серпухову, собор закончил свою дея­ тельность утверждением избирательной грамоты

1 августа,

в которой

соборное избрание опять-таки представлено было единодушным и еди­ ногласным. Почти

500 подписей,

находящихся на этой грамоте и принад­

лежащих членам собора, свидетельствуют нам, что грамота эта была не своевольной подделкой "лукавых рачителей" Бориса, а действительным актом правильной соборной деятельности. Нет возможности сомневать­ ся, что официальная сторона царского избрания была обставлена такими формальностями, которые обеспечивали избранию непререкаемую за­ конность.

Но была во всем этом деле и другая сторона, о которой шло столько толков и среди современников и среди позднейших любителей истории. Один ли Годунов был достоин избрания? Не было ли у него соперников,

и если были, то какими средствами он их устранил? Все согласны в том, что не без борьбы обошлось избрание Бориса и что Борису надобно бы­ ло вести агитацию в свою пользу. Сдержанный "Новый Летописец", вы­ шедший, по всей видимости, из дворца патриарха Филарета в царствова­ ние его сына Михаила, с кажущеюся откровенностью говорит, что при избрании Бориса "князи Шуйские единые его не хотяху на царство: узна­ ху его, что быти от него людем и к себе гонению; оне же от него потом

многие беды и скорби и тесноты прияша". До сих пор было принято это­ му верить, хотя, может быть, было бы основательнее полагать, что ро­ мановский летописец поставил здесь имя Шуйских, так сказать, для отво­ да глаз. Ведь Шуйские не терпели от царя Бориса "потом" скорбей и тес­ нот и с этой стороны вряд ли могли его "узнать". Не к ним должна быть

отнесена эта фраза леТI'Г'исца, а всего скорее к Романовым и Бельскому,

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

149

которые действительно претерпели в царствование Бориса. И в самом деле никакой другой источник не говорит об участии Шуйских в борьбе против Бориса; напротив, о Романовых и Бельском есть интересные из­ вестия как о соперниках Бориса. Есть даже намеки на прямое их столк­ новение с Годуновым в

1598

году. К сожалению, эти известия и намеки

недостаточно обстоятельны и ясны. Когда Андрей Сапега сообщал из ОрIIШ, где он был старостой, гетману Христофору Радивилу первые, наскоро собранные известия о московских делах по смерти царя Федора, то уже в январе назвать

четырех

претендентов

на

царский

1598

года мог он точно

сан:

Б.Ф.

Годунова,

кн. Ф.и. Мстиславского, ф.Н. Романова и БЯ. Бельского. Из них наибо­ лее серьезным в ту минуту считал он Федора Никитича с умерuшм царем, а наиболее реuштельным

-

-

по родству

Бельского, который, желая

будто бы стать великим князем, приехал в Москву с большим скопом

(z wielkim ludem),

как только узнал о кончине царя. Шпионы Сапеги сооб­

щали ему, что московские люди опасаются даже кровопролития при цар­

ском избрании. Тремя неделями позже А. Сапега получил известие, будто сам царь Федор, умирая, указывал избрать на царство Федора или Алек­ сандра Романовых, или Мстиславского, или Годунова. При некотором оби­

лии подобных новостей А. Сапега ни одного слова не слышал о каких бы то ни было притязаниях Шуйских: их нет совсем в числе претендентов, ни одна версия рассказов о московских делах не возвышает Шуйских до такой

роли. Сапега знает о Шуйских только то, что один из них будучи свояком

(szwagrem)

Бориса Годунова, старался примирить его с Федором Никити­

чем и с другими боярами и убеждал бояр ничего не делать без ведома и участия Бориса. Это, очевидно, кн. Дмитрий Иванович Шуйский, который

был женат на сестре Борисовой жены и потому зачислялся в сторонники Годунова. Такую же второстепенную роль знатной годуновской родни от­ водит Шуйским И Исаак Масса, когда говорит о времени Годунова, а у Ив.

Тимофеева и у Маржерета находим интересные намеки на приниженное положение Василия Шуйского и его братьев при "первоцаре" Борисе. ни в одном из прочих источников, относящихся К изучаемому моменту, Шуй­

ские не стоят в числе фамилий, притязавших на венец. Исключение со­ ставляет одна "повесть

1606

года" (иначе "иное сказание"), за которою

твердо установлена репутация злостного памфлета, продиктованного кружком самих ШуЙских. Нет нужды теперь доказывать, что этой повести в данном вопросе невозможно доверять. Стоит нам вспомнить. что семья Шуйских прошла при Грозном через его опричнину и тем купила свою целость и безопасность в тяжелое время гонений на Рюриково племя, и мы поймем всю лживость повести, уверяющей нас, что при Грозном "ве­ ликие бояре" Шуйские были "верными приятелями" и ··правителями" и "господиею" над "лукавым рабом" Борисом Годуновым. Нет, в

1598

году

политическая роль Шуйских еще не начиналась, и они, живя пока в преда­ ниях опричнины, находились в пос.)1ушании у того самого Годунова, над па­ мятью которого впоследствии они так зло инеблагодарно надругались 64 .

Соперниками Годунову были не Шуйские, а прежде всего Романовы. "Завещательный союз" дружбы, заключенный между ними и Борисом

150

с.Ф. Платонов

еще при жизни Никиты Романовича, в свое время имел большой смысл

для обеих сторон. Старик Никита Романович вверил Борису "о чадех своих соблюдение" потому, что он оставлял своих чад, особенно млад­ ших, без твердой позиции среди дворцовой знати: ни один из них до 1587 ~gда не был в боярах. По молодости Никитичей, дружба конюшего царского Бориса Годунова могла им быть очень полезна. С другой сторо­

ны, и Годунову важно было дружить с семьею Никитичей, потому что эта семья считалась царскою роднею и уже полвека пользовалась креп­

кою популярностью в московском обществе. Но годы шли, близился ко­ нец династии, Никитичи стали высоко и твердо в среде московских бояр сплоченною и многолюдною семьею, вокруг которой собралось много

других близких по родству и свойству семей. В качестве давней государе­ вой родни они должны были считать себя ближе к престолу и династии,

чем Годуновы, недавно породнившиеся с царскою семьею. С потомством

Калиты они бьmи связаны уже в двух поколениях, и сам царь Федор был их крови, а Годуновы не могли похвалиться, чтобы царский корень укре­ пился и процвел от родства с ними. Когда начались в Москве разговоры о том, кому суждено наследовать царское достоинство, противопоставле­

ние Романовых и Годуновых стало неизбежно и должно было вести к разрыву старой дружбы. Ясные отголоски таких разговоров и противо­ поставлений сохранились до нас одинаково как в русских, так и в иност­ ранных памятниках.

В московском обществе очень рано создал ось предание о том, что сам царь Федор "приказал быти по себе на престоле" Федору Никитичу,

"братаничю своему по матери". Слух об этом приобретал, в изложении иностранцев, очень определенную форму: царь Федор перед смертью пе­ редал или желал передать Романову свою корону и скипетр в знак того, что завещает ему царство. То обстоятельство, что Романовы не воцари­

лись в

1598 году,

объяснялось как козни и "предкновение" Бориса, кото­

рый будто бы выхватил скипетр из рук умирающего государя. В таком виде рассказы о Романовых представляются как бы позднейшею эпичес­ кою обработкою исторического предания. В

1598

году, разумеется, эти

рассказы не имели еще поэтической законченности и изобразительности,

но, как оказывается теперь, основа их была уже готова. Через шпиона А. Сапега знал уже в начале февраля московский слух такого содержания: Годунов спрашивал умирающего царя в присутствии царицы Ирины и

Федора Никитича о том, кому быть на царском престоле, надеясь, что царь назовет его самого. Но Федор ответил ему: "ты не можешь быть ве­ ликим князем, если только не выберут тебя единодушно; но я сомнева­ юсь, чтобы тебя избрали, так как ты низкого происхождения

narodu)".

(z podlego

И царь указал на Федора Никитича как на вероятнейшего свое­

го преемника, дав ему при этом совет, если его изберут на царство, удер­

жать при себе Бориса как умнейшего советника. Рассказывавшие эту ис­ торию выражали сначала уверенность, что царем будет именно Федор

Романов, так как за него стоят вельможи

(wojewodowie i bojarze dumni)

как за царского родственника. Позже эта уверенность поколебалась, ког­ да выяснилось, что на стороне Бориса не одно низшее дворянство и

Очерки по llсторuu Смуты. Часть вторая

стрельцы, но и вся почти народная масса

151

(pospo!stwo niema! wszytk:o).

Эти

сведения, сообщенные А. Сапегою Хр. Радивилу, разошлись затем по всей Европе и сохранились даже в итальянском переводе. Они же чита­ ются и у Ис. Массы; их отголоски переданы Петреем и Буссовым. Сло­ вом, все современники знакомы были с тем, чего не мог не знать и сам

Борис. На его дороге к трону стояла семья, за которою общественное мнение признавало не меньшее, если не большее, право наследовать цар­

скую власть. К невыгоде Бориса это право основывалось на бесспорной кровной близости к угасшей династии. В глазах современников кровная связь была сильнейшим шансом Никитичей. Не мудрено, что о них и о возможном воцарении старшего из них держались такие упорные и для

Годунова оскорбительные слухи. О других возможных соперниках правителя Бориса Федоровича гово­ рили гораздо менее. Особенно мало шансов было у царского оружничего

БЯ. Бельского. Насколько можно судить о характере этого человека, он представляется типичным политическим карьеристом, легко идущим на

беззаконие. В

1584 году его обвиняют в том,

что он желал путем насиль­

ственного пере ворота передать московский престол помимо старшего

брата Федора младшему Димитрию. В

1598

году о нем рассказывают,

что он сам назойливо выступал претендентом на престол. В

1600

году

против него возникает обвинение, что он затевал что-то против Годуно­ ва на южных границах государства, в Цареве-Борисове, который ему

было поручено построить и укрепить. Если присоединить к этому еще обвинение, что он умертвил своего благодетеля царя Иоанна Грозного, то наберется достаточно данных, чтобы составить себе П0нятие о том,

как оценивали современники нравственные достоинства Богдана Бель­ ского. Не будучи ни боярином, ни даже окольничим, происходя из второ­

степенного служилого рода Плещеевых, он мог только по исключитель­ ной дерзости своей мечтать о троне. Один слух о подобных претензиях,

если даже он был и неоснователен, должен был раздражать и Бориса и прочую знать. Наконец, последний из соперников Бориса, кн. Ф.И. Мсти­ славский, имел гораздо более данных считаться в числе претендентов. Его бабка была двоюродною сестрою Ивана Грозного, а отец бывал не­ изменно первым среди бояр этого царя. Но мы уже однажды видели, что

бияре невысоко ценили породу Мстиславских и находили, что "велики­ ми" их учинил Грозный не по отечеству, а своим жалованием, по родству. К тому же Мстиславские пошли не от Рюрика, а от литовского Янутия И не были коренным московским РОДом б5 . Таким образом в решительную минуту царского избрания., когда Бо­ рису оставалось сделать последний шаг к той заветной цели, к которой

он давно и так обдуманно приближался, Борис должен был узнать, что общественное мнение не его одного прочит в цари. Против него постав­ лена была семья Романовых, рядом с его именем произносилось имя

Бельского и князя Мстиславского, шли даже какие-то слухи о Максими­ лиане. Не считая Максимилиана, кандидатура которого вряд ли имела се­ рьезный смысл среди собственно московских людей, из русских соперни­

ков Бориса, кажется, один лишь Мстиславский определенно устранился

с Ф. Платонов

152

от борьбы, остальные же не сразу уступили Борису. Заключаем это из донесений немецких и литовских агентов. Мы уже видели, что А. Сапега в январе

1598

года имел сведения о возможности даже кровопролития во

время царского избрания; если это опасение не было основательным, оно все-таки свидетельствовало о смутном настроении умов и о тревож­

ных ожиданиях. В начале февраля до А. Сапеги доходит уже слух о том, что Годунов поссорился с боярами и что Федор Романов бросался на него с ножом. Агенты Сапеги сначала довели его до уверенности, что именно этот Романов, а не Годунов скорее всего будет избран на престол, и лишь постепенно убеждался Сапега в том, что у Годунова сильная партия и

большие шансы. Передавая об этом в середине февраля Хр. Радивилу, он замечает, что московские вельможи желали бы избрать на царство Фе­

дора или Александра Романовых, но что простонародье

czlowiek)

(pospolity

и стрельцы предпочитают Годунова и что поэтому московские

люди никак не могут сговориться и между ними большой раскол и раз­

дражение. Немногим позднее из Пскова писали о Московских делах и в Германию, что Годунов воцарился насильно

(mit gewalt)

и что в послед­

ние две недели (т.е. в первой половине февраля) в Москве произошла великая смута из-за царского. избрания: вельможи

(die vomembsten)

не

желают признавать Годунова царем. Эта смута передалась и в области: многие будто бы уклонились от присяги новому царю, и между прочим

братия Псково-Печерского монастыря, которую привели ко кресту уже мерами принуждения.

Если даже и не придавать значения и вероятия отдельным подробнос­ тям всех этих слухов, все же остается бесспорным о(;новной факт

-

коле­

бание и разделение общественных симпатий между различными кандида­ тами на царский престол, главным образом между Федором Романовым и Борисом Годуновым. Можно верить и тому, что первый из претенден­ тов опирался на придворную знать, а второй находил приверженцев в

средних слоях общества. Мы уже видели, что политика Бориса всего бла­ госклоннее была именно к средним общественным состояниям и именно в них всего популярнее был Годунов. Естественно предположить, что в решительные дни царского избрания Д.'1я успеха в избирательной борьбе

Годунов должен был обратиться к деятельной агитации и прежде всего направить своих агентов в расположенные к нему слои столичного и го­

родского населения. Одною из мер этого порядка мы можем счесть на­ значение на должности в городах и в самой Москве надежных, с точки

зрения Годунова, лиц. Служебные назначения, конечно, вполне зависели от Годунова, пока он оставался во главе правительства. Немецкое пись­ мо из Пскова, уже известное нам, свидетельствует, что во Псков после

кончины царя Феодора были присланы новые чиновники из близких к Борису людей

(die dem Gudenow verwandt).

Новые воеводы, как мы виде­

ли, были посланы и в Смоленск. По словам же Ивана Тимофеева, Году­ нов всю Москву наполнил родными и спомогателями, так что везде было его "слух и око" и все действия даже "самого архиерея", т.е. патриарха,

руководились этими спомогателями. Другим видом агитации была по­ сылка агентов по Москве и городам с целью прямой подготовки средних

Очерки по истории Смуты Часть вторая

153

классов населения к избранию в цари Бориса. И русские авторы (повесть

1606 года,

Иван Тимофеев) и иностранцы (Буссов) рассказывают об этой

агитации среди стрельцов и городского населения и делают из нее своего

рода улику против Бориса. Даже полицейское усердие тех приставов, ко­

торые расположились

21

февраля под Девичьим монастырем в город­

ской толпе, автор "повести

1606 года"

ставит в вину самому Борису. Та­

кого внимания не вызвала к себе агитация др)'тих претендентов, но это

еще не значит, чтобы они к ней не прибегали. Косвенным путем мы мо­ жем и о ней собрать кое-какие данные. Очень интересны указания на приходившие во Псков письма об избирательных делах, общий смысл которых был неблагоприятен для Бориса; между прочим, печерские мо­ нахи не желали присягать Борису после какого-то письма от их игумена

Иоакима; этот игумен, кстати сказать, не подписался лично под избира­ тельною грамотою Бориса, хотя и был сосчитан в числе участников со­ бора. Без сомнения, орудием агитации против Годунова была сначала попытка обвинить его в смерти царевича Димитрия, а затем, уже после избрания Бориса, попытка воцарить Симеона Бекбулатовича. На этих

фактах необходимо несколько остановиться. В известной нам пере писке А. Сапеги с Хр. Радивилом сообщена от

15

(5-го по старому стилю) февраля невероятная, но очень важная для ха­ рактеристики минуты, история о смерти царевича Димитрия и о желании Годунова заменить его самозванцем. Вот содержание этой странной ис­

тории: Сапега узнал. "будто бы по смерти великого князя (Феодора) Го­ дунов имел при себе своего друга, во всем очень похожего на покойного князя Димитрия, брата великого князя московского, который рожден

был от Пятигорки

(z. Pecihorki,

Т.е. Марии Темрюковны) и которого дав­

но нет на свете. Написано было от имени этого князя Димитрия письмо в Смоленск, что он уже сделался великим князем. Москва стала удив­ ляться, откуда он появился, и поняли, что его до времени припрятали.

Когда этот слух дошел до бояр, стали друг друга расспрашивать. Один боярин и воевода, некий Нагой

(Nahi),

сказал: князя Димитрия на свете

нет, а сосед мой астраханский тиун Михайло Битяговский A~tarachanski

Michajlo Biczohowski) обо всем этом

(ciwun

знал. Тотчас за ним по­

слали и по приезде стали его пытать, допрашивая о князе Димитрии, жив ли он или нет. Он на пытке сказал, что он сам его убил по приказанию Годунова и что Годунов хотел своего друга, похожего на Димитрия. вы­ дать за князя Димитрия, чтобы его избрали князем, если не хотят его

(Бориса) самого. Этого тиуна астраханского четвертовали, а Годунова стали упрекать. что он измени..'1 своим государям, изменою убил Димит­ рия, который теперь очень нужен, а великого князя отпря.вил, желая сам

сделаться великим князем. В этой ссоре Федор Романов

Romaniwicz)

(Kniaz Fiedor

бросился на Годунова с ножом с намерением его убить, но

этого не допустили. Говорят о Годунове, что после этого случая он не

бывает в думе". Таков рассказ, передаваемый Сапегою. Воспользоваться им для истории настоящего или ложного Димитрия, ня.ы представляется, совсем невозможно по изобилию в нем нелепостей. В рассказе царевич Димитрий назван сыном Марии, но не Нагой, а "Пятигорки". второй жс-

с Ф. Платонов

154

ны Грозного; Михаил Битяговский оказывается еще жив в в промежуток времени от смерти царя Феодора и до

1598 году; 5 февраля, в течение

четырех недель, Сапе га уместил столько событий, сколько не поместил бы человек, хотя немного знакомый с расстояниями и порядками Мос­ ковского государства. Наконец, в рассказе дается совсем невероятное объяснение, почему Годунов выпустил в свет самозванца. Словом, рас­

сказ не заслуживает ни малейшего доверия своею фабулою. Но важно появление такого рассказа в

1598 году.

Значит, еще Борис не стал царем,

а идея самозванства уже бродила в умах и на Бориса падало обвинение в смерти царя Феодора и его брата царевича. Если судить по рассказу Са­ пеги, московские люди плохо помнили, чей сын и какого возраста был Димитрий, как ему приходился Нагой, какова была судьба Битяговского

но толковали, что царевича велел убить Борис. Готовы были верить в то, что мог явиться или уже явился во имя Димитрия самозванец, но еще

считали его приятелем и креатурою Бориса и думали, что он

-

от Году­

нова, а не на Годунова. Не давая веры всему тому, что баснословил Сапе­ га со слов своих шпионов, не можем, однако, отрицать, что эти басносло­ вия, направленные против Бориса, распространялись в московском об­

ществе в период царского избрания, конечно, не для того, чтобы содейст­ вовать воцарению Годунова. В рассказе о Димитрии Годунову отводится самая черная роль и, наоборот, Федор Никитич выступает в качестве благородного мстителя, желающего в порыве негодования своею рукою

покарать Бориса. Эта особенность намекает нам, в чью пользу составлен был разбираемый рассказ и с какою целью он распространялся. Цель

'- эта бесспорно агитационного характера:

объявив Бориса убийцею царя и

царевича, лишали его необходимой для высокого избрания нравствен­ ной безупречности66 . Столь же интересен и другой эпизод с воцарением "великого князя всея Руси" Симеона Бекбулатовича. В "под крестной записи" Борису, со­ ставленной в сентябре, после его венчания на царство, когда присяга но­ вому царю, вероятно, была повторена по случаю этого венчания, не раз

дается обязательство не хотеть на царство "царя Симеона Бегбулатова", не ссылаться с ним и доносить о всяком движении или разговоре в пользу

царя Симеона или его сына. Отставленный еще Грозным от "великого княжения всея Руси", Симеон почитался "великим князем тверским", по­ ка его в правление Бориса не лишили "удела в Твери" и не свели на про­ стую вотчину в одно из тверских сел, именно Кушалино. Потеряв свой 'Многолюдный двор, Симеон обеднел слугами и хозяйством, утратил зре­ ние и жил в скудости. Мог ли он представлять теперь какую-либо опас­

ность для всемогущего царя Бориса? И если нет, то стоило ли упоми­ нать его в записи? СМ. Соловьев и за ним К.Н. Бестужев-Рюмин внима­

тельно отнеслись к этому вопросу, постарались объяснить, почему подо­ зрительный Борис мог ожидать движения в пользу Симеона и заподозри­ ли дату под крестной записи

- 15

сентября. Но они не знали тех обстоя­

тельств, которые произошли в Москве в апреле или мае

1598

года, пред

выездом Бориса в Серпухов на татар. Андрей Сапега б Об-го) июня со­ общал Радивилу, что как раз перед ПОХОДом на татар некоторая и при

Очерки ПО lICtnOPUII Смуты Часть вторая

155

тО'м значительная часть мО'скО'вских БО'яр и князей, имея вО' главе Бель­

СКО'ГО' (Сапега называет егО' князем) и ФедО'ра НИКИТIlча с егО' братО'м (разумеется( АлександрО'м), стали думать, как бы взамен нежелаемО'гО'

ими БО'риса избрать на царствО' СимеО'на Шигалеевича, казанскО'гО' царе­

вича

(SymeO'na syna SzugalejO'wegO' carewicza KasanskiegO'),

кО'тО'рый живет

далекО' О'Т МО'сквы, в Сибири. Нареченный царь БО'рис узнал О'б их сО'вете на негО' и успел егО' расстрО'ить, указав БО'ярам, ЧТО' при О'паснО'сти О'Т та­ тар нельзя заниматься внутренними счетами и раздО'рами. ОднакО' О'н О'т­

правился на татар, не будучи венчан на царствО', хО'тя мО'сквичи и настаи­ вали на тО'м, чтО'бы О'н скО'рее венчался царским венцО'м. В этО'м сО'О'бще­

нии Сапеги, как и ВО' всех прО'чих, истина перемешана с пустыми слухами, и ее ТРУДНО' О'тделить О'Т вздО'рных прибавленИЙ. ЛичнО'сть СимеО'на не впО'лне известна Сапеге. Называя егО' "казанским" вместО' "касимО'вскО'­ гО''', Сапега из тО'гО', ЧТО' СимеО'н в ссылке, делает заключение, ЧТО' О'н­ В Сибири, куда уже начинали тО'гда ссылать мО'скО'вских О'пальных. Не­ скО'лькО' наивнО' излагает Сапега увещания БО'риса, вразумившие якО'бы

загО'вО'рщикО'в. НО' О'снО'внО'й факт

-

движение БО'яр, недО'вО'льных избра­

нием БО'риса, в пО'льзу "великО'гО' князя" СимеО'на

-

БО'лее чем верО'ятен.

ПрО'играв сами в качестве кандидатО'в на царствО', прО'тивники БО'риса стали агитирО'вать в пО'льзу челО'века, не бывшегО' ДО' тех пО'р претенден­ тО'м и не испытавшегО' избирательнО'й неудачи, НО' имевшегО' некО'тО'рО'е О'снО'вание искать внО'вь тО'Й власти в гО'сударстве, котО'рО'ю О'н уже раз нО'­

минальнО' О'бладал ПО' прихО'ти ГрО'знО'гО'. ПО'вела ли агитация за СимеО'на к скО'пу и загО'вО'ру или О'граничилась прО'стыми разгО'вО'рами, мы не зна­

ем. НО' О'на напугала БО'риса и пО'вела КО' вставке нО'вых О'бязательств в пО'дкрестную запись67 .

Итак, не пО'зднее

1594

гО'да начали в МО'скве думать О' предстО'ящем

прекращении династии: БО'рис начал рядО'м с сО'БО'ю "О'бъявлять" свО'егО' сына ФедО'ра, а А. ЩелкалО'в беседО'вал с ВаркО'чем О' штирийскО'м эрц­ герцО'ге. СкО'лькО'-нибудь О'пределенные шаги всяких претендентО'в были невО'змО'жны, пО'ка не выяснилО'сь пО'ведение царицы Ирины. КО'гда же О'на удалилась О'Т царства в инО'ческую келью, О'казалО'сь, что сан мО'нарха

у БО'риса ГО'дунО'ва желали О'спаривать РО'манО'вы и Бельские, а О'бщест­ веннО'е

мнение

указывалО'

еще

как

на

вО'змО'жных

кандидатО'в

на

Ф.И. МстиславскО'гО' и Максимилиана. ТРУДНО' сказать тО'чнО', какие фО'р­ мы принимал а избирательная БО'рьБа, НО' ПО' всей видимО'сти О'на была гО'ряча и упО'рна. КО'нечнО', эту именно БО'рьБу с таким сокрушением вспО'­ минал в свО'ей "прО'щальнО'й грамО'те" патриарх ИО'в, кО'гда гО'вО'рил О' прО'межутке времени между смертью царя ФеО'дО'ра и вО'царением БО'­ риса, ЧТО' егО', стО'явшегО' на стО'рО'не БО'риса, пО'стигли в те дни "О'злО'бле­ ние и клеветы, укО'ризны, рыдания-ж и слезы". Чувства не улеглись даже

и пО'сле тО'гО', как БО'риса нарекли царем и, казалО'сь, делО' былО' О'кО'нченО' беспО'вО'рО'тнО'. Спустя О'кО'лО' двух месяцев пО'сле наречения ГО'дунО'ва на­ шли нО'вО'гО' ему сО'перника в лице СимеО'на БекбулатО'вича и пО'дняли шум, испугавший БО'риса. Все О'злО'бления, клеветы и укО'ризны выБО'р­ нО'й гО'рячки, кажется, не трО'гали ПРЯМО' земскО'гО' сО'БО'ра, а развивались, так сказать, за егО' спинО'ю, в нарО'де. ЭТО' заметил уже В.О. Ключевский,

с.ф Платонов

156 комментируя "повесть рит он,

-

1606 года".

"Этот тенденциозный рассказ,

-

гово­

дает понять, что агитация, затеянная клевретами Годунова, ве­

дена была прямо в народной массе мимо собора и не коснулась его соста­ ва, не имела целью подбора его членов, подтасовки голосов. Но она за­

ставила собор выпустить из своих рук решение вопрdса и отдать его на волю народа, поднятого агентами Годунова". Насколько это справедливо относительно агитации клевретов Бориса, настолько же справедливо и по отношению к другим претендентам. Особенно ясно это в деле Симео­ на Бекбулатовича, имя которого было поставлено уже не против одного царя Бориса, но и против земского собора в то время окружавшего из­ бранного им царя и солидарного с ним. Понятно при этих соображениях, почему Борис так дорожил торжественною формальностью при своем избрании и венчании, пышным текстом избирательной грамоты, мелоч­ ною предусмотрительностью текста присяги. В этом он видел одно из средств укрепиться в новом достоинстве. Он даже искал в этом содейст­ вия у церковной власти и прибегал к покровительству самой святыни. Присягу ему приносили в церквах, у мощей и чудотворных икон. в при­ сутствии высшего духовенства. Избирательную грамоту спрятали в раку

мощей святителя Петра. Особое соборное определение утверждало Бо­ рисово избрание и грозило проклятием всякому, кто решился бы "отлу­ читься" от нового государя и его избравших. В тексте присяги, в конце, была также фраза, обрекавшая проклятию всякого. кто преступил бы верность царю Борису. Не простою подозрительностью и мелочностью,

как думает см. Соловьев, вызваны были все эти предосторожности, но условиями воцарения Бориса. Новый царь, вступая на царство, знал, что не все одинаково желают ему повиноваться 68 . Если мы сообразим на основании рассмотренных известий, кто имен­ но оказался против Бориса, то поймем всю трудность и щекотливость

его положения. Ему пришлось соперничать и бороться со своими былы­ ми друзьями. Мы отметили в своем месте, что за много лет до злополуч­ ного

1598

года образовался интимный дворцовый кружок, связанный

"завещательным союзом дружбы" и состоящий из Романовых и Годуно­ вых с примыкавшими к ним Щелкаловыми. Этот-то кружок и рассорился из-за вопроса о престолонаследии. В

А. Щелкалов, а в

1598

1593-1594

году изменил Годунову

году "изменили" и Романовы. Таким образом не

старое титулованное боярство, очнувшись от ужасов иоанновой опрични­ ны, подняло свою голову, чтобы посадить на престол человека "великой

породы" от колена Рюрикова, не политическая партия пыталась. возведя на трон своего вожака, захватить власть и силу в государстве. Нет. здесь

боролись отдельные семьи и лица. С одной стороны. столкнулись из-за власти и сана верные слуги только что усопшего господина и старые друг другу приятели, умевшие много лет в согласии делить милости и

ласку своего общего хозяина и родственника, московского государя. А с другой стороны, ничтожный, хотя и умный, авантюрист и смутьян, каким

был Бельский, так много обязанный Годунову. заслышав о смерти нелю­ бившего его царя Феодора, явился в столицу с толпою челяди, готовый при случае погубить своего милостивца и захватить В.1асть в свою поль-

Очерки по истории Смуты Часть вторая

157

зу. Поставленный лицом к дицу с такими ПрО11iВниками, Годунов не мог, не роняя достоинства своей власти и не вредя самому себе, мстить им за то, что они не хотели его избрания или могли быть сами избраны вместо

него. Против старых бояр можно было бы воскресить забытый террор в интересах якобы государственного порядка, против партии была бы воз­ можна открытая борьба, а против отдельных лиц и семей была возмож­

на одна низкая месть. Годунов не уронил себя до того, чтобы тотчас на нее решиться, но не был в состоянии и совсем от нее отказаться. Он ждал случая, который помог бы ему предъявить к Романовым и Бель­ скому какое-либо серьt:зное обвинение, и, дождавшись, не пощадил их.

Мы не знаем, были ли они на самом деле виноваты в том, в чем их обви­ нили гласно и в чем тайно заподозри:IИ, но можем не сомневаться отно­

сительно того, что они были действительно враждебны Годунову и что, ссылая их, Борис разделывлсяя с виднейшими представителями оппози­ ции, работавшей против него и до и после его избрания. Очень темно это дело (мы думаем, что это было одно дело) о ссылке

Бельского и Романовых и вместе с тем об отставке Василия Щелкалова. Все опалы и розыски последовали, кажется, одновременно

7109

-

в старом

году. Но предлоги для обвинения этих лиц были взяты разные.

Бельский пострадал по тому поводу, что неосторожно держал себя в по­

строенном им по поручению Бориса городе Цареве-Борисове. Назначе­ нием этого городка была защита бродов на Сев. Донце, близ р. Оскола.

Здесь был предельный пункт, которого достигло тогда на юге москов­ ское правительство, и самое назначение Бельского на далекий юг, в ди­ кое поле, было уже своего рода ссылкою. только без явной опалы. Но

Бельский не смущался этим. Он начал работы своим "двором" и велел всей рати делать "с того образца". Его "дщ)р", люди и холопи, опять бы­ !ш на виду в Цареве-Борисове, как ранее. в

1598

году, были они на виду

в Москве, куда Бельский привел "великий люд" свой на царское избра­ ние. А кроме того, возбуждала подозрение та приветливость, с какою

Бельский относился ко всей "рати", посланной с ним в новый город. Он ее поил, кормил, давал ей деньги, платье и запасы. Его, конечно, славо­ словили, а он, по слухам, величался, говоря, что царь Борис на Москве царь, а он царь в Цареве-Борисове. Так, по крайней мере, было донесено

Борису. В Борисе, по словам Тимофеева, уже было готово подозрение против Бельского, что он желает царства, поэтому Борис дал веру доно­

су. Бельского схватили, лишили сана, "изринули от среды синклитства". конфисковали его имущество, распустили его двор, как это всегда быва­ ло при опалах, и, наконец, подвергли "позорной казни", какою казнили

"по городам" злодеев и разбойников, Т.е. телесному наказанию. Унизив так "желателя царства", Борис сослал его в низовые города в тюрьму.

Такого же рода подозрение погубило и семью Романовых. Хотя ни из чего нельзя заключить, чтобы правительство Бориса предъявило Ники­ тичам обвинение именно в том, что они хотели покуситься на власть царя

Бориса, однако на такой характер подозрений против Романовых указы­ вает уже то обстоятельство, что старшего брата из Никитичей, Федора, Борис велел постричь в монахи,

-

мера, которая действительнсе прочих

158

с.Ф. Платонов

лmuала невольного постриженника возможности выступить на полити­

ческое поприще в качестве претендента на власть и сан. С другой сторо­

ны, даже в официальных сношениях негласно допускались намеки на по­ литические притязания Романовых. Так, один из простоумных приставов,

бывших при Романовых, упоминал в своем отчете начальству, как он высказывал В. Романову, что они "злодеи, изменники, хотели царство достати ведовством и кореньем". Задолго до разгрома романовского дво­ ра учрежден был надзор за братьями Романовыми, и Борис вызывал и поощрял доносы и "доводы" на них: "всех доводчиков жаловаше больше

-

Федоровых людей Никитича Романова с братьею". По доносам делали

аресты: :имаху у них людей многих" и некоторых даже пытали. Но люди

не ведали ничего "за своими государями", пока не нашелся предатель Второй Никитин Бартенев. Он происходил из государевых служилых вотчинников Бартеневы,с, сидевших гнездом в Сурожском стану Мос­ ковского уезда, с государ ~вой службы он ушел во двор Федора Никити­

ча, а затем стал казначе ~M у Александра Никитича. Этот боярский хо­ лоп, вероятно, желая во?вратиться на государеву службу, средством для

этого избрал донос. Он донес, как говорят, облыжно, что его "государь"

Александр Никитич держит у себя "коренье" (это коренье сам Бартенев подложил будто бы в хозяйскую казну). Коренье нашли, Романовых аре­ стовали, допрашивали, даже приводили к пытке, и князя Ивана Черкас­ ского с ними. Родню Романовых

- Черкасских, Сицких, Репниных, Шес­ - также привлекли к делу. Допрашива­

тунова, Карповых, Шереметевых

ли и пытали их холопов. Образовался, словом, обширнейший розыск, ДЛЯ которого пресловутое "коренье" послужило, очевидно, только точ­ кою оmравления. Невозможно допустить, чтобы одни волшебные ко­ решки, без других улик, послужили достаточным основанием для обвине­ ния целого родственного круга лиц, принадлежавших к высшему слою служилого класса, лиц, влиятельных и популярных, связанных узами

кровного родства с только что угасшею династией, к которой Борис ис­

поведовал такую благоговейную преданность. Очевидно, что Годунов с его думцами-боярами доискался чего-то более серьезного, чем кореш­

ки. Одни корешки в казне Александра Никитича не привели бы к цар­ ской опале все "племя" виновного, как бы строго ни выдерживали свой­ ственный тому времени принцип групповой ответственности. Происшед­ шее одновременно с опалою Романовых удаление В. Щелкалова, всегда близкого к племени Никиты Романовича, указывает на то, что предме­ том обвинения служило не простое ведовство, а нечто более сложное,

выходившее за пределы личного или узкосемейного проступка. На то же намекает и инструкция, данная приставам, оmравленным с осужден­

ными "изменниками" в места их ссылки,

-

писать государю про тайные

государевы дела, что проявятся от его государевых злодеев и изменни­

ков. Не лишено значения, что, по неоднократному свидетельству источ­ ников, не столько самому Борису, сколько боярам его принадлежало первенство в преследовании романовского круга,

-

знак, что деятель­

ность этого круга, вмененная в преступление, трогала не одного Бориса: за ведовство вряд ли кто стал бы особенно настаивать против Никитичей

Очерки по IICnlOpt/U Смуты Часть вторая

159

и искать их голов. А между тем, по Новому Летописцу, "бояре многие из них, аки зверие, пыхаху и кричаху". Сам Федор Никитич в ссылке гово­

рил: "бояре мне великие недруги: искали голов наших. а иные научали на нас го:ворити людей наших, а я сам видал то не одиножды". "Погибли мы напрасно, без вины ко государю, в наносе от своей же братьи, ся Василий Никитич,

-

-

жаловал­

а они на нас наносили не узнався, а и сами они по­

мрут вскоре, прежде нас". Вряд ли здесь было проявление личной злобы и мести против семьи Романовых. Ниоткуда нельзя было заключить,

чтобы у Романовых была с кем-либо частная вражда или неприязнь, lIа­ против, уже тогда популярность Никиты Романовича и его рода была за­ креплена песнями про Грозного царя. Только политическая рознь, по

нашему мнению, могла на Романовский круг вооружить бояр другого, в данном случае годуновского, круга. Люди, связавшие свои успехи с гос­ подством Бориса, могли бояться деятельности враждебных Борису или

далеких от него бояр, в том числе и братьев Никитичей, так как было из­ вестно, что очень и очень многие бояре не примирились с воцарением Бориса69 .

Но чего именно можно было бояться в данное время? Восстания про­

тив царя Бориса? Но во имя кого могло быть поднято восстание? Ни од­ но лицо в Московском государстве после собора

1598

года и церковных

торжеств венчания нового царя не могло надеяться, чтобы присяга, Бо­ рису данная так недавно и с такою торжественностью, была нарушена в пользу нового искателя власти. Восстановить народные массы против

Бориса было бы очень нелегко, так как популярность Бориса еще не была подорвана, и всякая попытка открытого возмущения безусловно

обрекалась на неудачу. Но возможна была интрига. Какая? Некоторый, хотя и не вполне ясный, ответ на этот вопрос дают доку­

менты, отиосящиеся к позднейшим годам. В

1605 году правительство

Бо­

риса, объявляя народу о войне с Самозванцем, называло Самозванца Гришкою Отрепьевым и указывало между прочим на то, что Гришка

"жил у Романовых во дворе". В 1606-1607 гг. посольство царя Василия Шуйского официально заявляло в Польше о Гришке, что он "был в холо­ пех у бояр у Никитииых детей Романовича и у киязя Бориса Черкасского и, заворовався, постригся в чернцы". Как бы повторяя эти правительст­ венные указания, одно из частных сказаний присоединяет к ним инте­ реснейшую подробность. О том, что Гришка "утаился" от царя Бориса в монастырь и постригся, оно рассказывает в прямой связи с делом Рома­ новых и Черкасских и прибавляет, что Гришка "ко князю Борису Келбу­

латовичу (Черкасскому) в его благодатиый дом часто приходил и от кня­ зя Ивана Борисовича честь приобретал, и тоя ради вины на него царь Бо­

рис негодова". Действительно, по "делу о ссылке Романовых" и по Ново­ му Летописцу видно, что князь Иван Борисович Черкасский был в числе наиболее заподозренных, и сношения с ним Гришки могли навлечь на по­

следнего "негодование" Бориса. С другой стороны, когда Самозванец явился в Польско-Литовском государстве и там заговорили о его чудес­ ном спасении, то молва, всюду разошедшаяся от самого Самозванца, при­ писывала, между прочим, заслугу его сохранения Б. Бельскому и Щелка-

с.Ф. Платонов

160

ловым. Справедливость этой молвы Самозванец как бы подтвердил по своем воцарении, осыпав милостями весь тот круг лиц, о котором идет

теперь речь. Из уцелевIШIX братьев Никитичей Федор-Филарет стал мит­

рополитом, а Иван

-

боярином. Бельскому также сказано бьmо боярст­

во, а В. Щелкалов был пожалован в окольничие. Возможно как-будто связать появление Самозванца и деятельность ГРШIlки Отрепьева с опа­ лами на Бельского, Романовых, Черкасских и Щелкалова. Эта возмож­ ность представляется еще вернее от того, что первые слухи о появлении

Самозванца народились в Москве как раз в пору розыска о Романовых, а

немногим позже и сам Самозванец явился за литовским рубежом, где его знают уже в

1601

году. В свое время Н. Бицин соблазнился такою

возможностью и высказал мнение, чт.о нельзя сомневаться "в существо­ вании полной солидарности боярской крамолы с слухами о живом царе­

виче". Признаемся, что и нам эта солидарность кажется более чем веро­ ЯТlIOЮ, хотя нельзя не сознаться и в том, что в разбираемом деле далеко

не все с такой точки зрения становится ясным. Почему, если Романовы причастны были к делу подготовки Самозванца, их обвиняли не в этом, а

в том, что они хотели себе "достать царство"? Возможного из их среды претендента на царский престол, Федора Никитича, поспешили. постричь в монашество и держали в з.аточении до самой смерти Бориса, а некото­

рых других виновных, даже того князя Ивана Черкасского, который по преданию жаловал Отрепьева, нашли возможным скоро возвратить из ссылки; из этого можно заключить, что обвинение в желании достать царство старшему Романову не было вымыслом, за которым Борис же­

лал скрыть действительное обвинение в подготовке Самозванца. С дру­

гоЙ·стороны, если даже считать доказанным, что опала Романовых и всех других была следствием их сношений с знаменитым Отрепьевым, то предстоит еще выяснить отношение Гришки к тому, кто взял на себя имя Димитрия, прежде чем определять, в чем тут заключались преступ­

ные, с точки зрения Бориса, действия Никитичей и их друзей 7О . Мы не имеем надежды ни распутать ни даже разрубить этот таинст­ венный гордиев узел, и считаем себя не столь счастливыми, как те писа­

тели, для которых все ясно в истории ложного Димитрия. Но изложен­ ные выше замечания ведут нас к некоторым ценным и важным выводам.

Из обстоятельств воцарения Бориса и последующих его столкнове­

ний с боярством мы видели, кто стал против него в борьбе за царскую власть. После того как князья Шуйские и Мстиславские потерпели не­ удачу в дворцовой борьбе с Годуновым еще в первое время его правле­ ния, московская титулованная знать окончательно потеряла свою веко­

вую позицию при московском дворе. Сокрушенная опричниною и году­ новским режимом, она не выставила в

1598

году ни одного сколько-ни­

будь серьезного претендента на царский венец. Первое место в государ­ стве в ту минуту принадлежа.J"Ю новой царской родне не княжеского про­ исхождения и ее дворцовым друзьям. Эта родня царей Иоанна и Феодора стала теперь тянуться к трону. Составляя при царе Феодоре один кру­ жок, направленный против старой родовой знати, дворцовая знать позд­

нейшего происхождения перессорилась между собою, когда пришло вре-

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

161

мя наследовать последнему царю. Сперва извержен был из кружка А. Щелкалов, затем в

1600-1601

году опала постигла остальных. Борис

одним ударом разорвал с теми, кто содействовал его возвышению. На

это были серьезные причины: Романовы, очевидно, не мирились с воца­ рением Бориса и увлекали за собою в оппозицию и другие семьи. В недрах оппозиции, по всей видимости, зрела и мысль о самозванце, но мы совсем не можем догадаться, какие формы она принимала. Преследуя своих бывших друзей, Борис рвзгромил боярский кружок, к которому сам когда-то принадлежал, и оСтался, в сущности, одиноким среди мос­ ковского боярства. Кроме его родни, ближайших к нему ветвей потомст­ ва Мурзы-Чета, у него теперь не было друзей, а тайные враги, разумеет­ ся, были. К ним принадлежали, между прочим, до поры до времени сдер­ жанные и покорные князья Шуйские, по родословцу "старейшая братья" в племени Александра Невского, и князья Голицыны, ведшие себя от Гедимина и по своей молодости не имевшие значения в пору возвышения и правления Годунова. Эти две княжеские фамилии, стоявшие в тени в изложенный нами период, выступили вперед позже, с успехами само­ званца, и, став во главе вторичной, позднейшей оппозиции Годуновым, воскресили на время предания московских княжят. Но это случилось уже

в последующий момент Смуты. Первый же ее момент, изложение которого мы кончаем, может быть характеризован как борьба небольшого кружка дворцовой знати за

власть и престол. Орудием этой борьбы обыкновенно была дворцовая интрига, а решающее значение выпало на долю земскому собору, пере­

давшему царскую власть в руки Бориса.

IV Второй .м.о.м.ент С.м.уты - перенесение ее в воинские .м.ас­ сы. Отношение боярства к Са.м.озванцу. Состав nервона­ чальноzo войска Са.м.озванца. Состояние Северской Украй­ ны и zoродов на Поле во время вторжения Са.м.озванца: общие условил народного недовольства и влияние zoлода 1601-1603 22. с ею nоследствия.м.и на настроение .м.асс. План похода Са.м.озванца. Действия его отрядов в Север­ ской УкраЙне. Отношение к Са.м.озванцу .м.естною населе­ НllЛ и неудача под Новгородо.м.-Северски.м.. ДействllЛ от­ рядов Са.м.озванца на "польских" дорогах и IlX быстрый успех. Стратегические ошибки .м.осковского nравитель­ ствй. Усиление войска Са.м.озванца .м.естны.м.и отряда.м.и и разрыв его с nоляка.м.и. Поражение его под Севско.м.. По­ че.м.у бояре не восnользовались своею победою над Са.м.оз­ ванце.м.? Значение Кро.м. и IlX осада. Положение дел на теа­ тре войны в .м.инуту с.м.ерти Бориса.

Дворцовая смута, рассмотренная нами, развивалась, как мы видели, в

сфере придворной, в тесном кругу царского родства и свойства. Она не имела непосредственного отношения ни к одной из сторон знакомого нам общественного кризиса, не затрагивала пока ни одного обществен­ ного с.'10Я в его главнейших нуждах и интересах. Если задавленная Гроз-

11

с.Ф. Платонов

с.Ф. Платонов

162

ным аристократия и знала о дворцовых неурядицах, если даже отдельные

княжеские семьи и принимали участие в интригах, то все-таки Смута по­ ка не трогала боярства в его целом и не поднимала старых, волновавших

боярство вопросов об отношениях монарха и знати и о княжеском земле­ владении. Те бояре, которые ввязались в дворцовую борьбу, действовали во имя личного или семейного интереса, а не по сословным побуждени­

ям. Прочее же общество, вероятно, очень мало было посвящено в при­ дворные дела и отношения и знало о боярских ссорах по слухам, часто мало достоверным, даже мало вероподобным. Вспомним, какие басни, благодаря этим слухам, попадали в хроники современников-иностран­ цев, писавших о московских делах. Если московская толпа и вовлека­

лась иногда в уличное движение, как это было в

1584

и

1587

ГГ., то она

действовала без всякого разумения настоящей обстановки и отношений и мгновенно остывала, когда устраиялся ближайший повод движения. В таких уличных движениях пока нет и признаков тех тем, которые волно­

вали в исходе ХУI века служилую и тяглую массу. Московская толпа в те годы бывала простою игрушкою в руках смутьянов. Самозванцу первому было суждено поднять народные массы в более или менее сознательном движении и передать этим массам решение во­

проса о судьбах престола. С его появлением Смута перестает быть двор­ цовою, хотя и остается пока смутою династической, предметом которой

служит только вопрос о преемстве престола. Народные массы встают за царевича, чтобы возвратить ему отнятые Борисом права, но они еще мало помышляют о собственном интересе и об удовлетворении собст­ венных нужд. Общественные стремления еще не проснулись в них. При­ вычная воинская организация, в которой действовали тогда русские лю­ ди, подчиняет их вожакам и предводителям и обращает их в такое орудие

борьбы, которое посильно и послушно служит тому, кому верит. Когда воинская масса стала верить Самозванцу более, чем Годунову, она до­ ставила ему победу и царство и, пожалуй, была бы готова обратиться к прежнему ПО кою, если бы дальнейшие события не продолжали ее ко­

лебать. Для нашей цели нет ни малейшей необходимости останавливаться

на вопросе о личности первого Самозванца. За кого бы ни считали мы его

-

за настоящего царевича, за Григория Отрепьева, или же за какое­

либо третье лицо

-

наш взгляд на характер народного движения, подня­

того в его пользу, не может измениться: это движение вполне ясно само

по себе. Однако, чтобы не оставаться перед читателем с закрытым за­ бралом, мы не скроем нашего убеждения в том, что Самозванец был действительно самозванец, и притом московского происхождения. Оли­ цетворив собою идею, бродившую в московских умах уже во время цар­

ского избрания

1598

года, и снабженный хорошими сведениями о про­

шлом подлинного царевича, очевидно, из осведомленных кругов, Само­ званец мог достичь успеха и пользоваться властью только потому, что

его желали привлечь в Москву владевшие положением дел бояре. Но,

с другой стороны, бояре могли это сделать только потому, что Самозва­ нец имел православно-русский облик и народу казался своим, москов-

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

163

ским человеком. Если подготовку Самозванца можно приписывать тем боярским домам, во дворах которых служивал Григорий Отрепьев, то

успех и окончательное торжество Самозванца должно относить уже не на счет только этого круга бояр, а на счет вообще всех тех боярских и

иных кружков, которые стали стремиться к политической деятельности в государстве, потерявшем с династией и устойчивость политического

порядка. Мы в этом убедимся из дальнейшего изложения. В конце апреля

1604

года Самозванец явился из Кракова в Самбор,

определив свои отношения к королю Сигизмунду и папскому престолу.

Для него открылась возможность гласно готовиться к походу на Москву. Он вербовал войска и подготовлял через своих агентов умы погранично­ го населения к восстанию против Бориса за истинного царевича. Его грамоты

-

"прелестные письма", как их тогда называли,

-

давно уже рас­

пространялись в Московском государстве, несмотря на пограничные строгости. Литовские люди провозили их через границу в мешках с хле­ бом, прятали в лодках, "листы тайные ношивали" и те московские люди,

которые часто "хоживали" через границу скрытым образом. Сношения самборского претендента с московскими областями привлекали к нему

выходцев из Московского государства. По одному известию, около Са­

мозванца еще до похода его на Бориса было уже до

200

московских лю­

дей, которые съехались к нему "из розных городов". Посылал Самозва­ нец и на Дон извещать о себе казаков, есть указание, что с такою целью

ездил, между прочим, некто Свирский, действительно служивший Само­ званцу, как мы знаем из переписки последнего с Мнишком. От казаков с

Дона пришли к Самозванцу сначал ходоки и застали его еще в Кракове, затем в самом начале его похода вблизи Львова и Самбора к нему яви­ лось казацкое посольство и привело к Самозванцу посланного Борисом на Дон дворянина Петра Хрущева. Насчитывая в своих рядах до

1О тыс.

человек, казаки обещали присоединиться к Самозванцу всею массою.

Часть их, тысячи две, встретила Самозванца еще на правом берегу Днеп­ ра, остальные как увидим ниже, образовали особый отряд, действовав­

ший восточнее остальных войск Самозванца. Московские выходцы и донские казаки составляли одну и притом, с военной точки зрения, не

лучшую часть маленькой армии претендента. Другая часть представляла собою небольшой, немногим больше тысячи человек, отряд польской

шляхетской конницы, навербованной Мнишками вопреки предостере­ жениям Замойского. Эта конница имела правильное устройство, дели­

лась на роты и находилась под командою избранных "рыцарством" гет­ мана и полковников. Наконец, Самозванец имел полное основание рас­ считывать на помощь и со стороны запорожского казачества: действи­ тельно, большой отряд запорожцев пришел в его лагерь уже значитель­ но позже начала кампании.

Как видно, Самозванец составлял свое войско с такою же неразборчи­ востью, с какою искал и выбирал личных покровителей и помощников.

Коренной московский человек и рядом с ним шляхтич, презиравший вся­ кую "москву", казак, ушедший от московских порядков, и с ним рядом

служилый москвич, предстаВЛЯВllJИЙ опору этих самых порядков

"*

(auli-

!64

с Ф. Платонов

cus,

по выражению Самозванца), щепетильный "рыцарь", исполненный

воинской чести, со всеми условностями его времени и среды, и с ним ря­

дом не признающий никаких условностей казак, ищущий одной добычи

("sie lupem zbogacic",

как писал Борша),

-

вот кто стал за Самозванца

под одно знамя и одну команду. Такой состав войска не сулил ему проч­ ных успехов, если бы даже войско и обладало значительною численнос­ тью. Но вся эта рать, по крайней мере, та ее часть, с которою перешел Днепр сам Самозванец, вряд ли превышала без основания поэтому, говорили в

1608

3500

или

4000

человек. Не

году польские послы в Москве,

что вторжение Самозванца в Московское государство не было похоже на серьезное нашествие: вел Самозванец только малую горсть ("жменю") людей и начал свой поход всего на одном только пункте границы, "с од­

ного только кута украйны в рубеж северский вшол"7!. Разумеется, не военные силы и не личная доблесть Самозванца до­ ставили ему победу. Настроение московского люда в Северской Украйне

и вообще на московском юге как нельзя более благоприятствоваJIO втор­ жению претендента, и ему это было очень хорошо известно. До переход а

войск Самозванца через Днепр, еще в Василькове, его нареченный тесть ю. Мнишек выражал определенную надежду на то, что пограничные московские крепости сдадутся им без боя. На чем могла основываться у Мнишка такая уверенность, мы, конечно, в точности не знаем, но мы имеем полную возможность представить себе, какие обстоятельства под­ готовили вообще отпадение южных областей от Бориса. Выше, в главе второй, указывалось на те условия общественного быта, которые по­ рождали социальную рознь в Московском государстве и вызывали в ис­ ходе

XVI века усиленный выход

рабочего населения из центра государст­

ва на окраины. В деятельной передаче черных и дворцовых земель в ча­ стное пользование служилых владельцев и в том перевороте, какой про­ извела опричнина в служилом землевладении, мы видели главные причи­ ны, всколыхнувшие народную массу и двинувшие ее с привычных мест

на поиски новой оседлости. Мы видели также, что вышедшие на юж­ ную границу государства "приходцы" не долго могли там пользоваться простором и привольем, так как быстрая правительственная заимка "ди­

кого поля" приводила свободное население Поля в правительственную зависимость, обращая приходцев или в приборных служилых людей или же в крестьян на поместных землях. Даже казачество привлекалось на

службу государеву и, не умея пока устроиться и само обеспечить себя на

Поле и "реках", шло служить в пограничные города и на сторожевые пограничные посты и линии. Таким образом государственный режим, от которого население уходило "не мога терпети", настигал ушедших и ра­ ботил их. Уже в этом заключалась причина раздражительности и глухо­ го неудовольствия украинного населения, которое легко "сходило на По­ ле" с государевой службы, а если и служило, то без особого усердия. Но недовольство должно было увеличиваться и обостряться особенно по­ тому, что служилые тяготы возлагались на население без особой осмот­ рительности, неумеренно. Не говоря уже о прямых служебных трудах

полевой или осадной службе,

-

-

население пограничных городов и уездов

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

165

привлекалось к обязательному земледельческому труду на государя. В южных городах на Поле была заведена, как мы уже видели, десятин­ ная пашня. В Ельце, Осколе, Белгороде, Курске размеры этой пашни при царе Борисе были так велики, что последующие правительства, даже в пору окончательного успокоения государства, не решались возвратить­

ся к установленным при Борисе нормам. Царь Михаил Федорович вос­ становил десятинную пашню лишь в половинном размере: в помянутых

городах велено было в

1620

году запахивать всего по триста десятин в

трех полях вместо прежних шестисот, а в Белгороде первоначально ду­

мали пахать на государя даже девятьсот десятин, но уже в Борисово вре­ мя сошли на шестьсот, обратив остальные триста десятин в раздачу слу­

жилым людям. Нетрудно представить себе, каким тяжелым бременем ложилась на местное служилое население обязанность обработать столь значительную площадь земли. Не установив еще своего хозяйства, оно должно бьmо тратить свои силы на чужом, плоды которого ему не доста­

вались вовсе. Собранное с государевых полей зерно если не лежало в житницах в виде мертвого запаса, то посылалось далее на юг для содер­

жания еще не имевших своего хозяйства служилых людей. Так, из Ельца и Оскола "важивали" хлеб в новый Царев-Борисов город, а с Воронежа "ежелет" посылали всякие запасы "из государева десятинного хлеба" донским казакам. Местное же население, жившее в данном городе "на вечном житье" или же присылаемое туда временно, "по годом", не всегда даже получало за свой труд вознаграждение, довольствовалось только "поденным кормом", а иногда даже само платил ось своим добром для

казенного интереса. Так, чиновники Бориса на Воронеже отрезали

300

десятин из стрелецкой и казачьей земли под государеву пашню, практика

же позднейших лет показывает, что администрация считала себя вправе

занимать у жителей зерно для посева на государевой пашне и возвра­ щать заем без малейшего процента. Таким образом то население московского юга, которое служило пра­

вительству в новых городах, не могло быть довольно обстановкою своей службы. Собранные на службу "по прибору" из элементов местных, из

недавних "приходцев" с севера, эти служилые люди - стрельцы и казаки, ездоки и вожи, пушкари и затинщики

-

еще не успели забыть старых ус­

ловий, которых сами они или их отцы стремились "избыть" в централь­ ных местностях государства. Но "избыв" одного зла, этот люд на новых местах нашел другое. Из крестьян и холопей превратясь в государевых служилых людей, он вряд ли мог предпочитать последнее состояние пер­ вому. Если ранее он негодовал на "сильных людей", землевладельцев, его кабаливших, то теперь он должен был перенести свою неприязнь на правительство и его агентов, которые угнетали его государевою служ­

бою и пашнею. К этим постоянным условиям, питавшим недовольство служилой мас­ сы, как раз в пору появления Самозванца присоединились новые обстоя­ тельства, волновавшие умы. Это были последствия трехлетних неурожа­ ев и голодовки и последствия подозрительности и опал царя Бориса. Ужасы голода, постигшего все государство, описывались много раз и да-

с ф Платонов

166

же, вероятно, не без преувеличениЙ. Но если справедлива хоть половина того, что рассказывали о голоде иностранцы, то надо признать, что раз­

меры бедствия были поразительны. Страдания народа становились еще тяжелее от бесстыдной спекуляции хлебоь'{, которою занимались не толь­ ко мелкие рыночные скупщики, но и лица с положением

-

даже архиман­

дриты и игумены монастырей, управители архиерейских вотчин и сами

именитые люди Строгановы. По официальному заявлению, сделанному в конце

1601

года, все эти почтенные и богатые люди искусственно подни­

мали цену хлеба, захватывая в свои руки обращение его на рынках и уст­

раивая "вязку". Много приносили вреда, сверх того, и злоупотребления администрации, которая заведывала раздачею царской милости и прода­ жею хлеба из царских житниц: ухитрялись красть и недобросовестно раз­ давали деньги и муку, наживаясь насчет голодающих ближних. Если го­ лод, нужда и безработица заставляли многих итти на большую дорогу, сбиваться в шайки и промышлять грабежом, то хищничество богатых и власть имевших людей. о котором, не скрывая, говорили грамоты самого

правительства, должно было ожесточать меньшую братью против "силь­ ных людей" и придавало простому разбою вид социального протеста. Именно таким характером отмечена была деятельность разбойничьего

атамана Хлопка: с большою шайкою он не только грабил беззащитных "по пустым местом" даже близ самой Москвы, но и много раз "противил­

ся" царским посланным, пока не был изранен и взят в плен после пра­ вильного боя с большим отрядом окольничего И.Ф. Басманова. Ни он, ни

его разбойники "живи в руки не давахуся", кто уцелел от боя, тот бежал на украйну, не принеся повинной. Можно сомневаться в справедливости

слов летописи, что "тамо их всех воров поимаша": в то время на украйне было уже столько народа, подлежавшего поимке и возвращению, что у правительства не могло достать средств не только их переловить, но и

просто привести в известность новоприбылое население украЙны. По ве­ роятному счету А. Палицына, в первые годы ХУН века в украйные горо­ да сошло более двадцати тысяч человек, способных носить оружие. Разу­ меется, не все они вышли из разбойничьих шаек и не все принадлежали к

числу "злодействующих гадов", которые, по словам Палицы на, бежали в

польские и северские города, чтобы избыть там заслуженной смерти. Па­ лицын в изобразительном очерке указывает нам ряд причин, толкавших людей к выселению в пограничные места. В голодное время многие гос­

пода распусти.пи свою "челядь", дворовых людей, чтобы не кормить их, и эти люди нигде не находили приюта, так как не получали установлен­

ных отпускных; для них украйна была единственным местом, где они ча­

яли избавиться от нужды и зависимости. Грубые насилия господ над их

недавно приобретенными "рабами" и крестьянами, разлучение мужей от жен, родителей от детей, оскорбления подневольных женщин заставляли

терпевших искать исхода в побеге на украЙну. Наконец, опалы от царя

Бори'са на бояр вели к конфискации боярских имуществ и к освобожде­ нию их дворни с "заповедью" никому тех слуг к себе не принимать. И их, как прочих угнетенных и гонимых, голодных и бесприютных, принимала

та же украйна, те же "Польские и Северские городы".

Очерки по истории Сllуmы Часть вторая

167

Итак, к давнему населению украинных мест, к большому количеству осевших на рубежах "тамошних старых собравшихся воров" (так пре­ зрительно говорит о пограничных жителях старец Авраамий) прилила новая волна выходцев из государственного центра, выброшенная на юг

обстоятельствами самых последних лет перед появлением Самозванца. Новые приходцы, только что перенесшие ужасы голодовки, видавшие и на себе испытавшие гнет "сильных людей" и правительственное пресле­ дование могли только обновить на украйне чувства неудовольствия на

общественный и правительственный порядок. Этим-то моментом в наст­ роении украйны и сумел воспользоваться Самозванец или люди, руково­ дившие его предприятием. Движение войск Самозванца было направлено именно в московскую украйну с тем расчетом, чтобы сделать область северских и польских городов операционным базисом для наступления на

Москву. Самозванец не смущался тем, что вступал на московскую терри­ торию в самом далеком от Москвы месте литовского рубежа. Он не стремился воспользоваться обычным в ту эпоху прямым путем из Литвы

на Москву от Орши через Смоленск и Вязьму, хотя на этом пути и суще­ ствовал весьма благоприятный для него беспорядок, грабежи и убийства от "белой Руси" и казаков. Он понимал, очевидно, что прямой путь на Москву хорошо обставлен. крепостями и потому мало доступен, а дале­ кая от Москвы северская украйна не только доступна, но и сулит сама поддержку его предприятию. Расчет его оказался совершенно верен, как мы увидим из нижеследующего очерка его похода 72 .

Поход Самозванца к Москве представляется нам в следующем виде. Со своим маленьким войском претендент двинулся в середине августа

1604

года от Сам бора и Львова J.( Днепру и подошел к Киеву через Фас­

тов и Васильков. В этих местах войско соблюдало уже военные предо­ сторожности и шло обычным походным порядком в пяти колоннах, из которых главную составляли польские роты, а передовую и арьергард­

ную

-

казаки, пришедшие "депутатами" с Дона. Вероятно, в Василькове,

где стояли три дня, окончательно был решен план дальнейших дейст­ вий. Было условлено, что главные силы Самозванца двинутся через

Днепр под Киев, а отряды донских казаков, не поспевшие соединиться с Самозванцем на правом берегу Днепра, войдут в Московское государство восточнее, степными дорогами. В "повести

1606 года"

находим указание

на такой именно план: там, между прочим, читаем, что "поиде злонрав­

ный в Российские пределы двема дороги: от Киева через Днепр реку, а иныя идоша по Крымской дороге". Таким образом только главный отряд

Самозванца начал кампанию "с одного кута украйны", вспомогательные же силы, число которых оставалось неопределенным, должны были дей­

ствовать особо: сам претендент с поляками брал себе Северу, а казаки

-

Поле.

'_Из Василькова

7 (17) октября Самозванец прибыл в Киев, а отсюда 13 (23) октября

через несколько дней отправился в Вышегород, где была

совершена переправа его войска на левый берег Днепра. Место для пере­ правы было выбрано так, чтобы оказаться после перехода через Днепр на правом берегу Десны и этим избежать необходимости впоследствии

С.Ф. Платонов

168

переправляться через эту последнюю. Именно на правом берегу Десны

находились московские крепости Моравск, Чернигов и Новгород-Север­ ский и от них шел торный путь к Москве через верховья Оки. Овладеть этими городами и большою дорогою на Карачев и Волхов или же "по­ сольскою" дорогою на Кромы, Орел и Мценск и затем выйти на Тулу или Калугу.

-

вот в чем, без всякого сомнения, состоял план Самозванца.

Начало военных действий было для Самозванца блистательно. Еще не доходя до московского рубежа и до последней польско-литовской крепо­

сти Остра, в деревне Жукине, получил он известие, что черниговский пригород Моравск сдался ему без боя. Через какую-нибудь неделю сдал­ ся и Чернигов. В обоих городах произошли одинаковые сцены. Прибли­ жение "царя и великого князя Димитрия Ивановича" вызывало колеба­ ние в гарнизоне; воеводы со своим штабом и с высшими чинами гарнизо­

- о сдаче. 700 человек гар­

на помышляли о сопротивлении, а толпа казаков и стрельцов

В Моравске без выстрела связали воевод, и крепость с

низона отворила ворота и признала царя Димитрия. В Чернигове сперва

часть гарнизона, человек около

300 стрельцов,

под влиянием воевод на­

чала из цитадели бой с пришедшими, но вынуждена была сдаться, когда остальные черниговцы пошли сами на крепость с войсками Самозванца; и здесь воеводы были выданы Самозванцу населением. Нам неи.звестен точно состав защитников и жителей этих двух городов, но ВО всяком слу­

чае оба города принадлежали к тому типу московских городских поселе­ ний, которому в общем очерке южных городов мы усвоив али название

постоянного лагеря пограничной милиции. Ближайшим образом можно характеризовать состав населения, с которым здесь имел дело Самозва­ нец по сравнению с НовгороДом-Северским, третьим городом на пути

Самозванца. Сохранились точные данные о составе гарнизона в Новго­ роде-Северском за время осады его Самозванцем. Всего в городе по офи­ циальному списку было около

1000 детей боярских,

стрельцов, пушкарей

и казаков, в том числе собственно новгород-северских детей боярских

104 человека, пушкарей и затинщиков 53 человека, стрельцов 42 челове­ 103 человека. Таким образом местный гарнизон немногим превышал скромную цифру 300 человек и составлял всего одну треть ка, казаков

общего числа защитников крепости. К ним список присоединяет и тех "жилецких" людей, которые, не будучи ратными, участвовали, однако, в

защите своего города из добровольного усердия. Среди них видим пуш­ карских, стрелецких и казацких детей, бортников дворцовых сел, мона­ хов, попов и пономарей, но не видим ни одного посадского или торгового

человека,

-

знак, что в Новгороде-Северском не существовало сколько­

нибудь заметного посада. Слабый гарнизон города был поддержан во время осады не силами гражданского населения, как было в других горо­ дах, где посадские люди расписывались по стенам и башням крепости, а

воинскими людьми ближних городов. Почти равное местному гарнизону Новгорода-Северского число крепостных защитников было в нем обра­ зовано из пришлых вспомогательных отрядов других городов: Брянска, Белева, Кром и Трубчевска. Главная же сила новгород-северского гарни­

зона состояла из московских стрельцов, которых привел туда с собою

Очерки по истории Смуты Часть вторая

П.Ф. Басманов; их было более

350

169

человек. Если включим эту послед­

нюю силу, которой не было в Чернигове и Моравске, то получим поня­ тие о том, кто именно сдал Самозванцу эти города. Мы уверимся, что на­ ша летопись правильно отметила относительно Чернигова, будто преда­

ли город и воеводу Самозванцу "вси ратные люди", справедливо отзыва­ лось впоследствии и правительство Шуйского, будто "в Северских горо­ дах стрельцы смуту учинили". Приборный служилый люд да отчасти мелкопоместные дети боярские украинной полосы составляли ту среду, в

которой Самозванец получил первое признание на московской почве. Передаваясь Самозванцу и становясь против Бориса, эти люди удовле­ творяли чувству недовольства своим положением и увлекались надеж­

даю, что новый царь начнет, как обещал, "их жаловати и в чести держа­ ти и учинит их в тишине и в покое и во благоденственном житии". Неза­

метно, чтобы у них были более определенные мотивы и планы; нельзя даже сказать, чтобы их настроение в пользу претендента было устойчиво и твердо.

Это ясно сказалось именно в Новгороде-Северском. Посланные Бори­ сом навстречу Самозванцу в Чернигов воеводы кн. Н.Р. Трубецкой и окольничий Басманов немного не успели дойти до этого города. Узнав о его сдаче, они с отрядом московских стрельцов и брянских детей бояр­

ских, с казаками из Кром, Белева и Трубчевска бросились в Новгород­ Северский и приготовили его к обороне: укрепили острог, сожгли кру­ гом все жилые постройки, согнали в острог местных стрельцов и казаков и сели в осаду, ожидая Самозванца. Когда он подошел, то попытался по­ сле некоторых, и притом продолжительных, переговоров взять город си­

лою. Однако все старания его слабого войска оказались напрасными. Весь гарнизон стойко выдержал и бомбардировку и штурмы; даже нена­

дежные его элементы, Т.е. украинные приборные люди, были признаны от царя Бориса достойными награды за осадное сиденье. Только на тре­

тьей неделе от начала осады до

80

"москвитян" передал ось в лагерь

осаждающих. Таким образом энергия начальников, по общему мнению

-

Басманова, и присутствие дисциплинированных стрелецких сотен из сто­ лицы не допустили отпадения местного гарнизона на сторону претенден­

та и заставили его биться против "царя Димитрия", которому уже служи­ ли другие подобные гарнизоны 7З .

Сопротивление Новгорода-Северского лишило Самозванца возмож­ ности наступать далее на линию Брянск, Карачев, Кромы. Теряя время и людей внеудачных приступах, Самозванец ссорился со своими слугами, польским "рыцарством", и не мог даже воспользоваться тем, что на его

сторону за Моравском и Черниговом стали передаваться другие города Сев еры и Поля. Пока главные силы его стояли, занятые осадой, малень­ кие партии и разъезды из его стана двигались во все стороны, достигая

даже Путивля. В то же время действовали в пользу "царя Димитрия" и те казаки, которые наступали на Московское государство "по Крымской дороге"; "а которое войско его по Крымской дороге идоша,

-

град Ца­

рев, Белград и иные многие грады такожде ему предашася и с селы", го­ ворит "повесть

1606 года".

Следует вспомнить замечания о направлении

с ф Платонов

170

"польских" дорог, сделанные нами во второй главе. От главной дороги, Муравского шляха, на котором был расположен Белгород, к Севере и на верхнюю Оку шло несколько путей: Бакаев шлях между р. Сеймом и

Пслом подходил К Путивлю, Свиная дорога вела к Рыльскому и Болхову мимо Курска, Пахнутцова дорога, тоже мимо Курска, шла на Кромы и тот же Болхов. Всеми этими путями должны были воспользоваться каза­ чьи отряды как запорожские, так и донские. Первые должны были итти

К Самозванцу под Новгород-Северский необходимо через Путивль и Рыльск; вторые от Белгорода шли на Рыльск, Курск и Кромы, те самые Кромы, близ которых, как мы знаем, на Молодовой речке "сошлись с Семи (т.е. с Сейма) и из Рыльска все дороги". Города, стоявшие на этих путях, оказались в районе казачьего движения и были увлечены его по­

током очень рано. Все это были, за немногими исключениями, только что возникшие поселения, стали они на местах, где еще свободно "гуля­

ли" казачьи станицы; гарнизоны этих городов были только что сформи­ рованы, частью из тех же казаков. Когда в казачестве "на Поле" нача­ лась группировка больших скопищ в пользу "царя Димитрия" и появи­ лись отряды запорожцев, шедших к тому же царю, городские гарнизоны

были отрезаны казачьей массою от центра государства и предоставлены самим себе, а находившиеся в их составе казачьи элементы потянулись на соединение со своею братьей, "польскими" казаками. Стоя под Новго­

роДом-Северским, Самозванец то и дело получал известия о сдаче ему городов, находившихся на названных выше дорогах, и принимал приво­

димых ему городских воевод. В течение двух недель ему были сданы Пу­

тивль, Рыльск, Севск с его уездом, носившим название Комарицкой во­ лости, Курск и Кромы. Несколько позднее узнал он о сдаче более отда­ ленных городов: Белгорода, Царева-Борисова и др. Ему повиновалось теперь огромное пространство по Десне, Сейму, Северскому Донцу и да­ же верхней Оке. Быстрым успехам казачества, действовавшего за нового царя по "польским" дорогам, очень способствовали военные ошибки московско­ го правительства. Оно не оценило значения в деле Самозванца именно этого казачьего элемента и, напротив, обнаружило излишний страх пе­

ред r'ечью Посполитою. Отправив воевод в пограничные крепости для первого отпора войскам Самозванца и, кстати сказать, опоздав с этим де­

лом, оно затем назначило сборным пунктом для главной армии Брянск. Очевидны соображения, какими в данном случае руКОВОДИЛИСЬ. Брянск был одинаково близок и к Смоленску и к северскому рубежу. Из опасе­

ния, что за Самозванца хотят стоять "всею Польшею и Литвою" и что его могут поддержать королевские войска от Орши, главную квартиру московских войск выбрали западнее, чем следует, и оставили без войск ту сеть дорог, на которых так скоро стали хозяйничать казачьи отряды Самозванца. Правда, были войска и на Поле, но их стоянкою назначили

на лето

1604 года Ливны,

велели им оберегать рубежи от татар и ничего

не сказали о казачьем движении в пользу нового царя. Положение Ливен было много восточнее театра казацких действий, и Ливны поэтому оста­ лись в стороне от главных военных операций

1604-1605

гг. Дальнейшие

Очерки по истории с.«уты. Часть вторая

171

события показали, что важнейшим стратегическим пунктом следовало

считать Кромы, как узел дорог, сходившихся здесь из всего охваченного восстанием района, но в начале войны этого никто не предвидел. Когда

же где-то около Кром (вероятно, в Орле) образовали запасный корпус под начальством Ф.И. Шереметева, Кромы были уже заняты мятежника­ ми, и Шереметев напрасно стоял под ними до прибытия к нему на по­

мощь всей рати князя Мстиславского. Итак, задержанный осадою Новгорода-Северского, Самозванец не мог итти вперед, зато его силы росли от присоединения к нему новых

мест и свежих казачьих и городских отрядов. В его стан приходили не од­ ни стрельцы и казаки, но приезжали дворяне и дьяки, предлагая ему не

только свои услуги, но и деньги, порученные им Борисом. В окопы Само­

званца под НовгороДом-Северским привозили из Путивля И других горо­ дов крепостную артиллерию для действий против осажденных. Словом, лагерь претендента стягивал к себе значительные силы уже из Москов­ ского государства, и Самозванец стал опираться на московский элемент гораздо тверже, чем в начале похода, когда он всецело зависел от поль­

ских рот.' Однако и теперь, спустя месяц после начала новгород-сев ер­ ской осадыI, поляки были лучшею частью самозванцев а войска. Когда в середине декабря под Новгород-Северский подошла, наконец, из Брян­ ска армия Бориса, то первую с ней стычку выдержали с успехом именно польские роты; они овладели знаменем, ранили самого военачальника

Борисова кн. Ф.И. Мстиславского и оттеснили московскую рать с поля битвы. Но тотчас же после боя большинство поляков окончательно рас­ сорил ось с Самозванцем и решило итти на родину. Хотя взамен их к Са­ мозванцу явилось несколько тысяч запорожцев, даже с пушками, однако

названный царь Димитрий боялся остаться без польских "товарищей",

тем более, что с ними уезжал его нареченный тесть Мнишек. "Царь" ез­ дил между польскими ротами, умоляя их остаться, и даже бил челом до

земли, "падал крыжем" перед ними. Поляки все-таки ушли в громадном большинстве своем, остались из них всего по нескольку человек из роты. Хотя потом некоторые из ушедших снова пришли служить "царевичу" и, кроме того, явились к нему и свежие отряды польско-литовского "ры­

царства", однако общее число поляков в войсках Самозванца оставалось ничтожным. Это видно, между прочим, из того, что по вступлении Само­

званца на Москву все польские роты, ему служившие, были помещены в одном Посольском дворе. Потеряв с уходом поляков свое лучшее войско, Самозванец снял осаду Новгорода-Северского, взять который у него не было надежды в виду близости главной армии Бориса. Эта армия все время держалась между Стародубом и Новгородом-Северским; Самозванец же отошел на вос­

ток к Севску. Это значило, что он покидал избранную им раньше дорогу от Сев еры на Москву и переходил на "польские" пути, ведшие к верховь­ ям Оки. На них все крепости до Кром были в его власти, если бы он ус­ пел достигнуть Кром, то обошел бы с левого фланга Борисово войско и открыл бы для себя дорогу на Тулу или Калугу. Но Борисовы войска последовали за ним к Севску. По всем сведениям, Самозванец не желал

с.Ф. Платонов

172

битвы и принял ее тогда лишь, когда убеДШIСЯ, что неприятель совсем близко и что столкновения избежать нельзя. На р. Севе между Добрыни­ чами (Добрунь) и Чемлигом (Чамлыж)

20

января

1605

года произошел

решительный бой. Самозванец был разбит и отброшен на юг, на

р. Сейм. Он не удержался даже в Рыльске, а бежал далее в Путивль и за­ сел там, собирая остатки своего войска. Каменный путивльский кремль

давал ему отличную защиту. Но если бы Борисово войско имело воз­ можность сосредоточить свои силы на осаде Рыльска и Путивля, то, ко­

нечно, успело бы "добыть" оба города и захватить в полон Самозванца с последними его польскими "товарищами". Набег "царя Димитрия Ивано­

вича" на Северу получил бы естественную развязку, несмотря на по­ мощь, оказанную ему "особами" польско-литовского народа, которые,

как выражались на сейме

1605 года, вели "царя Димитрия" на "хлопа

Бо­

риса"74. Но в том-то и дело, что войска Бориса не могли сосредоточиться на

осаде Путивля. Принято думать, что полководцы, руководивnше дейст­ виями против Самозванца, вели дело умышленно вяло, подготовляя тор­

жество претендента и гибель Годуновых. Мы не видим достаточных ос­ нований для того, чтобы повторить это мнение. Ни особой медленности,

ни грубого обмана незаметно в действиях московских войск. Зимою, в лесной местности трудно было развивать скорость движений. Войска и Бориса и Самозванца перемещались в восточном направлении, от Новго­

рода-Северского к Севску с одинаковым отсутствием быстроты, все же воеводы Бориса нагнали Самозванца под Севском и, не пустив его к Кро­ мам, нанесли ему такой страшный удар, какого не рискнули бы нанести

тайные враги Бориса. И после боя при Добрыничах московские воеводы не щадят сторонников Самозванца. Они допускают жесточайшее разоре­ ние Комарицкой волости как экзекуцию за то, что ее жители изменили

царю Борису, а затем направляются к Рыльску вслед за бежавшим Само­ званцем. Во всех их действиях можно видеть отсутствие воинского талан­ та и уменья, но в них нельзя доказать тайной измены. Достаточно было

воеводам не догнать Самозванца на Чемлиге и допустить его к Кромам и Орлу, чтобы без пролития лишней крови и благовидно доставить торже­ ство "царю Димитрию Ивановичу", тогда их можно было бы заподо­ зрить в желании изменить Борису. Но первый период кампании они за­

кончили, как мы видим, разгромом своего врага. Почему же они не вос­ пользовались плодами своей победы и не осадили Путивля? На это, как нам кажется, возможен если не вполне точный, то достаточно опреде­ ленный ответ. Войска Бориса не могли сосредоточиться на осаде Рыльска и Путивля, во-первых, потому, что этого не позволяли успехи казаков и прочих пар­

тизанов Самозванца на "польских дорогах", на левом фланге и в тылу ар­ мии кн. Мстиславского. Казаки продолжали захватывать города на имя Самозванца. Уже после-своего поражения, в Путивле, Самозванец полу­ чил известие о том, что его признали Оскол, Валуйки, Воронеж, Царев­ Борисов город и Белгород, а немногим позднее Елец и Ливны. Из этих городов к нему в Путивль приходили отряды казаков и стрельцов, даже

Очеркu по истории Смуты

из далекого Царева-Борисова пришло

Часть вторая

500

173

стрельцов. Войска Мстислав­

ского должны были знать, что восстание охватывает все Поле и что они могут быть отрезаны от Москвы, если мятежники через Кромы. кото­ рые бьUIИ в их власти, пойдут на украинные и заоцкие города. В этом бы­ ла первая причина, заставившая Мстиславского снять осаду Рыльска и отойти по направлению к Кромам в Радогожский острог (Радогощ на р. Нерусе). Вторая причина заключалась в том, что войска Мстислав­ ского, как и всякие вообще московские войска того времени, не были

пригодны для продолжительных кампаний. Известно, что тогда доволь­ ствие войска не имело никакой организации: съев свои личные запасы, каждый обращался к грабежу и мародерству. Страшное опустошение

Комарицкой волости, в которой долгое время с января

1605 года

находи­

лась московская армия, объясняется, между прочим, и тою нуждою, ка­ кую терпели ратные люди, обреченные на продолжительный зимний по­ ход. Эта нужда заставляла их попросту дезертировать, уходить домой

или отбиваться от армии в поисках за пищей и фуражом. У же в конце февраля и начале марта 1605 года в Путивле знали, что Борисово войско под Рыльским тает; была даже перехвачена отписка царю Борису от ка­

кого-то воеводы

(illustrissimi principis) с донесением,

что его ратные люди

разбегаются, и с просьбою о подкреплении, без которого воевода не мог

держаться. В таких обстоятельствах Мстиславский и другие воеводы пришли к мысли о необходимости окончить кампанию. Отойдя от Рыль­ ска к -радогощу , они, по сообщению Маржерета, "хотели распустить на несколько месяцев свое войско, очень утомленное"; но Борис, продолжа­ ет Маржерет, "сведав о том, строго запретил увольнять воинов". Наш ле­ тописец тоже знает, что Борис "раскручинился" на бояр и на воевод и

прислал к ним с выговором в Радогожский острог за то, что "того Гриш­ ки не умели поймать". Недовольство царя и запрещение увольнять лю­ дей возбудили в ратных людях злобу на Бориса и желание "царя Бориса избыти". Но армия все-таки не была распущена; усталая и ослабевшая,

она не годилась для наступления и решительных действий и потому была направлена на смену отряда Ф.И. Шереметева, осаждавшему Кромы. От­ сюда ратные люди продолжали уходить, избывая службы, как уходили и раньше; когда же они узнали о смерти царя Бориса, то разъехались в

очень большом числе под предлогом царского погребения. В правительство Шуйского, вспоминая события

1605

1608

году

года под Кромами,

удостоверяло, что в полках по смерти борисовой осталось "немного бояр и с ними только ратные люди Северских городов, стрельцы, казаки и

чорные люди"75. Вот при каких обстоятельствах ведена была знаменитая осада Кром, под обгорелыми стенами которых решил ась участь династии Годуновых. Непредвиденное никем восстание на Поле против московского прави­

тельства сообщило Кромам огромное стратегическое значение, а Бори­ совы воеводы не сумели во-время удержать за собою этот крепкий горо­ док. Они не могли оперировать на р. Сейме против Самозванца, имея за собою кромскую крепость, к которой многими дорогами могли подойти

в тыл им казацкие войска. Но и Самозванец, если бы потерял Кромы,

174

с ф ПлаmшlOН

вместе с тем потерял бы и возможность удобного выхода к Калуге и че­

рез нее к Москве и был бы поставлен в необходимость наступать далее по правому берегу Оки, имея перед собою ряд сильнейших крепостей на переправах. Обе стороны стремились обладать Кромами, и всю весну 1605 года провели в борьбе за этот пункт. Московские воеводы стянvли

сюда все свои силы, а Самозванец из Путивля посылал сюда подкре~.lе­ ния и писал в другие города о необходимости поддержать гарнизон ~pOM.

Маленький городок, построенный всего за десять лет перед тем, в

1595

году, получил совершенно такое же значение, какое принадлежало на

нашей памяти маленькой болгарской Плевне.

Исаак Масса и русские сказания, особенно "повесть

1606

года", кар­

тинно описывают осаду Кром. Поставленный на горе, на левом берегу р.

Кромы, городок был отовсюду окружен болотами и камышами, и к нему вела всего одна дорога. Крепость в Кромах состояла из обычных двух ча­ стей: внешнего "города" и внутренней цитадели - "острога". И тот и дру­ гой были окружены высокими валами, "осыпями", на которых стояли деревянные стены с башнями и бойницами. Гарнизон в Кромах был неве­

лик: в нем числилось всего

200 стрельцов и 300 казаков.

В начале войны

Басманов увел из Кром сотню казаков в Новгород-Северский, и она сра­ жалась там все время за царя Бориса. Таким образом Самозванцу в кон­

це ноября в Кромах передался даже не весь кромский гарнизон. Были ли в Кромах какие-либо другие войска Самозванца, когда Кромы осадил

отряд Ф.И. Шереметева, точно неизвестно. Осада Шереметева была бе­

зуспешна, хотя длилась более двух месяцев (вероятно. с конца 1604 года). Когда в начале марта подошла к Кромам главная московская армия, она пыталась штурмовать Кромы, зажгла "город" и загнала защитников во внутренний "острог". Государевы люди даже овладели стенами наружно­ го "города": когда деревянные части стен сгорели. осаждающие засели­ было на осыпи, однако не могли там удержаться. Один из воевод,

М. Салтыков, свел со стен государеву рать, а в это время большой отряд казаков с атаманом Корелою проскользнул в Кромы И усилил гарнизон.

Корела оказался хорошим предводителем: после того как государевы люди разбили острог из пушек и спалили его стены, Корела изрыл кре­ постную гору землянками и траншеями и отсиживался "в норах земных".

Московское войско, как мы видели, было утомлено войною; под Крома­ ми оно стало жертвою эпидемии, болело "мытом" и очень тяготилось стоянкою в разоренной стороне среди болот и топей, в сырое время ран­

ней весны. Немудрено, что оно разбредалось. В подкрепление ему Борис посылал свежие дружины, но это было ополчение, "посоха", с монас­ тырских и черных земель московского севера,

-

люди, не привыкшие к

ратному делу, которые, по выражению И. Массы, "ничего не делали". А Самозванец в то самое время, заслонецный Кромами, в Путивле фор­ мировал новую армию. Искусство Корелы спасало дело Самозванца, и несмотря на полное почти отсутствие польских отрядов в его казацко­

стрелецком войске он бодро готовился к походу на помощь Кромам 76. В такую-то минуту царь Борис отошел в вечность. Его не стало реля

1605

13

ап­

года, и очень скоро после его кончины дела приняли дурной

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

175

оборот для его семьи. Военные действия при остановились. Митрополит новгородский Исидор и бояре кн. МЛ. Катырев-Ростовский и П.Ф. Бас­ манов, посланные из Москвы к войску для того, чтобы привести его к присяге на верность нареченному царю Федору Борисовичу, прибыли

под Кромы уже

17

апреля. Войско присягнуло, но В нем сейчас же нача­

лась смута: прошло всего три недели, и

7

мая то же войско передалось

Самозванцу. Участь государства и годуновской династии была решена одним ударом. Мы сейчас увидим, что не совсем легко решить, кто имен­ но нанес этот окончательный удар.

v Слабость nравительства Годуновых и отсутствие nра­ вительственной nартzш в боярстве. РеаКljUЯ со стороны княжат и ее вожаки Шуйские и Голицыны. Отношение к lllШ Борuса и вероятное отношение их к делу Самозванца. Поведение княжат после смерти Бориса. ГОЛLщыны с П. Басмановьш под Кромами возмущают армию против Го­ дуновых. Участие в этом Ляпуновых и украинных детей боярских. Измена и расnущение войска. Путь Самозванца к столице. Назначение BpeMeHHOZO управления в Москве. Настроение Москвы после смерти Бориса и измены вой­ ска. Чернь и бояре совершают переворот в Москве

История возвышения и воцарения Бориса показала нам, что он из-за власти дошел до разрыва с тем кругом дворцовой знати, к которому дол­ гое время принадлежал, и потому достигши престола и удалив своих

прежних друзей, остался одиноким среди московского боярства. В этом было его несчастье. Он не имел в боярах партии, и круг его близких ог­ раничивался родней

-

несколькими ветвями годуновского рода и родом

Сабуровых и Вельяминовых, шедших от одного с Годуновыми корня. В этой многочисленной родне было мало талантливых людей. Дядя Бо­ риса, конюший и боярин Дмитрий Иванович Годунов, получивший бояр­

ство еще при Грозном (в

1578

году), был бесспорно выдающимся санов­

ником, но настолько состарился ко времени воцарения Бориса, что уже не принимал участия в делах, молился и благотворил монастырям; да он

и умер в одно время с царем Борисом. Из прочих Годуновых заметны дворецкий Степан Васильевич и боярин Семен Никитич, одного поколе­

ния с Борисом, оба не наделенные государственными дарованиями. Пер­

вый из них проходил обычные дипломатические и военные службы; вто­ рой, возвышенный уже при Борисе, был, по выражению Карамзина, "главным клевретом нового тиранства" и, кажется, заведовал политиче­

ским сыском. Наконец, из младшего поколения Годуновых оставил по себе хорошую память троюродный племянник Бориса, Иван Иванович,

женатый на Ирине Никитишне Романовой; в

1605

году он был одним из

воевод стоявшей под Кромами рати. В конце царствования Борис, вооб­ ще очень скупо возводивший в думные чины, стал отличать братьев Бас­

мановых и, по общему свидетельству, возлагал особые надежды на Пет-

с.Ф. Платонов

176

ра Федоровича Басманова. Других же лиц, о которых можно было бы сказать, что они составляют правительственный круг при царе Борисе,

мы не видим. В отсутствии такого круга

-

"ближней государевой думы"

-

заключался весь ужас положения семьи Бориса в те дни, когда внезапная смерть отняла у нее отца. Хотя Борис и прихварывал уже с

1602 года,

но

он был в таком возрасте, что нельзя еще было ждать неизбежной скорой развязки и нельзя было к ней исподволь приготовиться. Семья его поте­ рялась и не знала в ком, кроме патриарха, искать опоры. Видели опору в

Петре Басманове, но что он мог сделать при тогдашнем строе понятий? Человек "молодой", "невеликий", не от "болыlшx родов", он сам нуждал­ ся в фаворе, чтобы удержаться на той высоте, на какую подняли его во­ енные успехи и боевые заслуги. Не считая Годуновых крепкими, он был склонен к измене им и, действительно, изменил, как только сообразил,

кому следует служить, и как только нашел товарищей для измены 77. Но кто же в боярстве мог встать против Годуновых, если все соперни­ ки Бориса были сведены в могилу или в ничтожество? Романовы, три из пяти братьев, умерли в ссылке; старший из живых, невольный инок Фи­ ларет, томился в монастыре; в Москву был возвращен из ссылки один

только Иван Никитич, неспособный к правильной деятельности парали­

тик. Семья Щелкаловых жила в безвестности и старший из "великих дья­ ков" Андрей уже умер. Бельский жил в ссылке, так же как и слепой "ве­ ликий князь всея Руси" Симеон. Один Ф.И. Мстиславский сохранял свое первенство в царском синклите именно потому, что никогда

ни после

-

-

ни раньше

не показывал желания вJ1:асти. Весь правительственный кру­

жок, оттеснивший от влияния на дела княжескую знать последних лет

Грозного и времени царя Федора, теперь, со смертью талантливейшего своего представителя Бориса, окончательно сошел со сцены и оставил

свободным поле действия. В среде близких и преемников Бориса в Моск­ ве не было налицо ни придворных авторитетов, вроде блаженной памяти Никиты Романовича, ни государственных умов вроде самого Бориса Фе­ доровича.

При недостатке людей с личным весом и влиянием естественно было выйти вперед людям с притязаниями родовыми и кастовыми. Исчезла в

лице Бориса сила, умевшая, вслед за Грозным, давить эти притязания, и они немедленно ожили. Гнет опричнины не мог заставить ее жертв за­ быть то, что говорили им родословцы и летописи, что так волновало

Курбского и других писателей его круга и его симпатий. Потеря власти и влияния, утрата наследственных земель, новые условия землевладения и

службы, выдвигавшие во дворце и в опричнине на место родовой знати цареву родню и служню, унизительная обстановка жизни под вечным страхом опалы, подневольное прислуживанье в опричнине,

-

разве мог

со всем этим помириться потомок Рюрика или Гедимина, помнивший свою "породу"? Разве мог он отказаться от попытки вернуть себе отня­ тое достояние и попранную "честь", раз он почувствовал, что ослабела

рука, стягивавшая его узы? Конечно, нет. Со смертью Бориса неизбежна была реакция в поведении бояр-княжат и, нам кажется, можно действи­ тельно наблюдать эту реакцию. Разумее,ся, во главе боярской партии в

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

177

деле восстановления и оживления старых боярских преданий должны были стать старейшие, наиболее родовитые семьи. Такими были из Рюриковичей князья Шуйские, а из Гедиминовичей князья Голицыны.

Еще при старой династии, как мы уже знаем, Шуйские почитались пер­ выми из "принцев крови" в Москве. Как коренной восточнорусский род Шуйские ставились выше "по отечеству" не только всех прочих рюрико­

вичей, но и старейших Гедиминовичей. Когда в

1590 году потомки

Ивана

Булгака, князья Иван Голицын и Андрей Куракин, попробовали местни­ чаться с кн. ДМ. И. Шуйским, то получили от царя Бориса жесткий ответ:

"что плутаете, бьете челом не о деле? велю дать на отцов ваших пра­ вую грамоту князю Дмитрию Шуйскому!" Династические права Шуй­

ских, вытекавшие из родового старейшинства, знали и в Литве. В

1605

году старик Замойский рассуждCL'1. что и кроме названного царевича Ди­ митрия есть законные наследники Московского царства: после прекра­ щения бывшей династии права на престол,

"jure successiones haereditaгiae",

переходят на дом ШуЙских. Годом позже "освященный собор" москов­ ский официально писал, что В.И. Шуйский покойному царю Федору Ио­ анновичу "по родству брат". Сам же Шуйский полагал, что он принадле­ жал даже к старшей ветви того рода, от которого шла его младшая бра­

тия

-

бывшие московские цари: в своей подкрестной записи он высказы­

вал не без остроумия, что его прародители были давно "на Российском государстве", а потом по старшинству своему получили Суздальский удел, "якоже обыкли большая братия на большая места седати", и оттого он теперь справедливо учиняется царем "на отчине" своих прародите­

лей. Это было несколько высокомерно даже по отношению к династии Калиты, перед которою Шуйские умели быть послушны до того, что по­ пали в "дворовые" или, иначе, в опричнину царя Ивана. В свою очередь,

князья Голицыны первенствовали в Гедиминовичах. Они вели себя от счршего брата Наримонта (или Патрикея), тогда как другие видные ро­ ды московских Гедиминовичей. Мстиславские и Трубецкие, шли от "младших" Явнутия и Ольгерда. В своем патрикеевом роду Голицыны были моложе Хованских, но колено Хованских захудало идержалось

низко, а Голицыны всегда были "велики". Если МСТИС.'1авские, Иван и Федор, сидели в ~YMe выше Голицыных, то это происходило не от пре­ имущества "породы" Мстиславских, а от милости к ним Грозного, кото­ рою бояре иногда кололи глаза Мстиславских. Кроме того, со смертью Вас. Юрьев. Голицына в

1585 (7193)

году в думе боярской семь лет не бы­

ло никого из Голицыных по их молодости, что и отметил Флетчер, на­ звав всех Голицыных его времени юношами

(youths al).

Только в

ду было сказано боярство Ивану Ивановичу Голицыну, а в

1592 го­ 1602 его млад­

шему двоюродному брату Василию Васильевичу. Когда подросла эта се­ мья сыновей Василия Юрьевича Голицына и ста.'1И действовать братья Василий, Иван и Андрей. род Голицыных, стал опять заметен и влияте­ лен, а личные свойства Василия Васильевича Голицына сделали его за­ метнейшим из бояр.

Так самими обстоятельствами намечались боярские семьи, которым должно было нринадлежать первое место в рядах боярско-княжеской

12

С Ф Платонов

178

СФ Платонов

реакции в том случае, если бы такая реакция стала возможной. Очевид­ но, подозрительный Борис боялся ее возможности и угадывал ее вожа­

ков. Покорных ему Шуйских, несмотря даже на свое родство с ни~f'A по жене, он всегда в чем-то подозревал. Говорят, что он следил за ними да­ же тогда, когда они были у него в милости, и подвергал допросам и пыт­

ке тех, кто их посещал. Как относился он к Голицыным, достаточно ука­ зьшает уже то положение, в каком находился при нем В.В. Голицын. Вступление на престол Бориса застало этого князя на воеводстве в Смо­ ленске; возвращенный на короткое время в столицу и возведенный в бо­ яре, он затем был отправлен в Тобольск, где был воеводой в

1604 гг.

1603-

В сущности, Борис его держал в почетной ссылке, и, конечно, не

из чувства доверия к нему78. Но в наших глазах БО.'1ъшое значение имеет тот поразительный факт, что Борис не задумался послать всех этих подо­

зрительных князей во главе войск против Самозванца. В походе

1604-1605 года были Василий и Дмитрий Ивановичи

Шуйские, Василий и

Иван Васильевичи Голицыны, был и Ф.И. Мстиславский. Значит, Борис при всей своей осторожности не боялся, что эти бояре стакнутся с пре­

тендентом на его престол. Между тем, существует известие, признавае­

мое многими за достоверное, что Борис обвинил в подготовке Самозван­ ца именно бояр. Если захотим принять это известие, то нам следует его ограничить. Не князей "великой породы" заподозрил Борис в самозван­ ческой интриге, а другой слой боярства, очевидно, тот самый, который

он подверг опале и ссылке в

1600--1601

гг. Подтверждение этому служит

известный факт из боярских сношений с королем Сигизмундом при Са­ мозванце. В начале

1606 года Самозванец прислал в

Краков гонцом дво­

рянина Ив. Безобразова. Отправив посольство от пославшего его "непо­ бедимейшего императора", Безобразов передал королю через Гонсев­ ского тайное поручение, данное ему от Шуйских и Голицыных. Эти зна­ комые нам бояре жаловались королю, что он дал им в цари человека низкого и легкомысленного, жестокого, преданного распутству и расто­

чительности, словом, недостойного занимать престол. Бояре извещали короля, что они думают, как бы свергнуть этого царя и заменить его ко­

ролевичем Владиславом. Если предполагать, что князья Шуйские и Голи­ цыны в числе прочих бояр были причастны самозванческой интриге и участвовали в подготовке Самозванца, то каким наивно-дерзким должно было быть подобное обращение к королю! Как бы могли они говорить,

а он слушать такие упреки и жалобы по поводу того, что "король им дал" низкого и дурного человека? Удивление бояр и смелость, с какою они высказывали это чувство перед Сигизмундом, становятся понятны

лишь в том случае, если мы предположим, что круг Шуйских И Голицы­ ных действительно был чужд затее с Самозванцем. В то время как в да­ леком Сийском монастыре старец Филарет, очевидно, узнав "от всяких

прохожих людей иных городов" о появлении и успехах Самозванца, уже с февраля

1605

года оставил жить "по монастырскому чину", стал "всегда

смеяться неведомо чему", сердился на монахов и кричал им, что "увидят они, каков он вперед будет",

-

в то самое время князья-бояре водили

войска на СаМОЗЕанца, бились с ним, проливая даже свою кровь, прогна-

Очерки ПО истории C,llymbI

179

Часть вторая

ли его к Путивлю и сами еще не знали о себе, каковы они вперед будут.

Очевидно, они в начале войны не сразу освоились с положением и, не зная Самозванца, не тотчас решили, что следует предпринять и как дер­ жаться в борьбе нелюбимого ими царя с неведомым царевичем.

Смерть Бориса положила конец нерешительности князей-бояр. Толь­ ко что основанная Борисом династия не имела ни достаточно способного и годного к делам представителя, ни сколько-нибудь влиятельной партии

сторонников и поклонников. Она была слаба, ее было легко уничто­ жить,

-

и она действительно была уничтожена. Молодой царь Федор Бо­

рисович отозвал из войска в Москву князей Мстиславского и Шуйских и на смену им послал князя М.П. Катырева-Ростовского и П. Басманова.

Два Голицына, братья Василий и Иван Васильевичи, остались под Кро­ мами. Перемены в составе воевод были произведены, вероятно, из осто­ рожности, но они послужили во вред Годуновым. Войска, стоявшие под

Кромами, оказались под влиянием князей Голицыных, знатнейших и вид­ нейших изо всех воевод, и П.Ф. Басманова. обладавшего популярностью и военным счастьем. Москва же должна была естественно пойти за В.И. Шуйским, которого считала очевидцем углицких событий

1591

года

и свидетелем если не смерти, то спасения маленького Димитрия. Кня­ зья-бояре сделались хозяевами положения и в армии, и в столице и не­

медленно объявили себя против Годуновых и за "царя Димитрия Ивано­ вича", Голицыны с Басмановым увлекли войска на сторону Самозванца. Князь же В.И. Шуйский в Москве не только не противодействовал свер­

жению Годуновых и торжеству Самозванца, но, по некоторым извести­ ям, сам свидетельствовал под рукой, когда к нему обращались, что истин­ ного царевича спасли от убийства; затем он в числе прочих бояр поехал

из Москвы навстречу новому царю Димитрию, бил ему челом и, возвра­

тясь в Москву, приводил народ к присяге новому монарху79. Так держали себя представители княжеской знати в решительную ми­ нуту московской драмы. Их поведение нанесло смертельный удар Году­

новым, и В.В. Голицын даже не отказал себе в удовольствии присутство­ вать при последних минутах Борисовой жены и царя Федора Борисовича.

Но одни бояре не могли бы, конечно, отдать Самозванцу ни войска, ни Москвы, и не могли бы направить против Годуновых стихийного движе­ ния масс, если бы в недрах этих масс не было соответствующих тече­

ний. К сожалению, нет желательного количества данных для того, чтобы изучить эти течения. Измена войска под Кромами и восстание Москвы на Годуновых изображаются источниками не вполне отчетливо. Мы уже знаем, в каком положении была рать Годунова под Кромами. Она устала от зимнего похода, много болела, теряла людей от побегов и отъездов и получала подкрепления посошными черными людьми. Бое­ вая годность ее была сомнительна как от общего расстройства полков, так и от того, что в ней убывал лучший элемент

центральных городов

-

-

поместные дворяне

и оставался элемент ненадежный

-

"ратные люди

Северских городов, стрельцы, казаки и черные люди". Так именно изоб­ ражали состав войска официальные данные

1608

года. Как бы ни была

велика численность подобной армии, ее нельзя было считать сильным

12"

СФ Платонов

180 войском. Этот

"f\os et robur totius Moscoviae"

(так величал эту армию ие­

зуит Лавицкий) был настолько непригляден и слаб, что в его расстройст­

ве надо видеть одно из побуждений измены Басманова. С другой сторо­ ны, в армии уже гнездилась измена: в отдельных лицах и частях войско

было сильно демора..'1изовано. Мы знаем даже имена перебежчиков, при­ носивших Самозванцу из полков московские вести; таков был, напри­

мер, "сын боярский моло~ой арзамасец Абрам Бахметев", IIринесший Самозванцу первую весть о Борисовой смерти. У Ис. Массы читаем мно­ го подробностей о тайных пересылках под Кромами между осаждающи­ ми и осажденными, также между московским лагарем и Путивлем, где

был Самозванец. Очень вероятно сообщение Массы. что Басманов, при­ ехав к войску, каждый день рассылал по всему лагерю людей, чтобы вы­

ведать настроение рати, и убедился, что большинство уже на стороне Димитрия, а не Годуновых; тогда он стал искать средств передаться Са­ мозванцу без пролития крови.

По описанию измены в летописи, дело было так, что воеводы Басма­ нов, братья Голицыны и М. Гл. Салтыков провозгласили царем Само­ званца" в совете" с "городами" Рязанью, Тулой, Каширой и Алексином, Т.е. по соглашению с детьми боярскими названных городов. Одна разряд­ ная книга подтверждает это, указывая, что "своровали рязанцы и иные

дворяне и дети боярские", именно "Прокофей Ляпунов с братьею и со со­ ветники своими из иных заречных (т.е. на юг от Оки) городов втайне вору крест целовали". И в другой разрядной говорится, что именно "ря­

занцы и украинные городы изменили и приложилися к расстриге". "Ска­ зание о Гришке Отрепьеве" также на первом месте ставит "воинских

людей рязанцев", а "повесть

1606

года" присоединяет к ним еще "детей

боярских новгородских". Наконец, Гонсевский свидетельствовал в

1608 году, что ему лично ржевские и зубцовские дворяне выражали 1606 году живейшее удовольствие по поводу торжества Самозванца.

в

Из всех этих указаний можно вывести то лишь одно заключение, что за­ тея Голицыных и Басманова была сочувственно принята и поддержана

отрядами детей боярских, принадлежащих к более BЫ~OKOMY слою слу­ жилого класса, чем пограничная служилая мелкота. Помещики и вот­ чинники "больших статей", какими были, например, Ляпуновы на Ряза­ ни, впервые выступают здесь на поле действия всей массой, "городом", и выступают против Годуновых, а не за них, хотя, казалось бы, именно

этим провинциальным служилым земледельцам Борис благоприятство­ вал всего больше. Напрасно будем мы искать в памятниках изложения

мотивов, по которым дети боярские "своровали" под Кромами, "собрав­ ся, приехали к разрядному шатру, где бояре и воеводы сидели", и, повя­ зав их, стали присягать царю Димитрию Ивановичу. Никто нам не объяс­ няет поведения дворян. Имели ли они твердое понятие о том, что дела­ ют, или же полусознательно дозволили увлечь себя в смуту, доверяя сво­

им вожакам и воеводам и искренно почитая Самозванца подлинным ца­ ревичем,

-

это остается в пределах простых догадок. Правдоподобнее,

впрочем, второе предположение. Состояние умов в войске было так смутно, настроение так неопределенно, r;реди ратных людей обращались

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

181

такие противоречивые слухи, что достаточно было одного решительного толчка, и вся масса готова была податься по данному ей направлению.

Братья Голицыны и Басманов дали ей этот толчок через таких удобных

для агитации людей, как Ляпуновы 8О • До той поры, когда Прокопий Ляпунов поднялся на степень борца за национальность, т.е. до

1610 года,

семья Ляпуновых не вызывает симпа­

тий. Современник Грозного, Петр Ляпунов, с пятью сыновьями, Григори­ ем, Прокопием, Захаром, Александром, Степаном и с племянниками Се­

меном, Василием и Меншиком были очень заметны в своем Рязаыском краю. Рязань тогда отличалась очень постоянным и сплоченным соста­ вом служилого населения благодаря своему обособленному положению между "диким полем", болотными пространствами так называемой "ме­

щерской стороны" и сплошНыми лесами Цны и Мокши. В этом углу дав­ но обжились и перероднились, ссорились и мирились между собою зажи­ точные и многолюдные семьи детей боярских "выборных" и "дворовых": Ляпуновых, Сумбуловых, Ржевских, Биркиных, Кикиных, Измайловых, Колеминых, Шиловских, Коробьиных, асеевых и многих других. Хоро­ шо поставленные в отношении служебном и землевладельческом, люди

этого круга были притязательны и отличались гонором. В

1595

году

один из Ляпуновых, Захар, был жестоко осужден за местнические пре­ тензии; в другой раз все Ляпуновы "родом" местничались с князьями За­ секиными, с которыми их родня имела "недружбы многие про землю". Очень рано, еще в

1584 году,

обнаруживается наклонность молодых Ля­

пуновых к смуте и самоуправству. Они вместе с Кикиными "пристали к черни", когда она после смерти Грозного встала на Богдана Бельского и пошла на Кремль. Есть интересные указания на близость Ляпуновых к

"дворовому дьяку" Ивана Грозного, Андрею Шерефединову. Этот отъяв­ ленный негодяй и насильник, пользуясь личной близостью к Грозному, присваивал самым наглым образом чужие земли и чужих людей на Ряза­

ни, а пособником ему служил в этом деле Александр Ляпунов. Заметим, что осужденный и отставленный от дел после смерти Грозного Шерефе­ динов оказался одним из первых сторонников Самозванца и был в числе

убийц жены и сына Бориса. В

1603 году опять слышим о Ляпуновых:

За­

хар Ляпунов был уличен в том, что посылал на Дон казакам "заповедные

товары", т.е. предметы вооружения и вино. За это он снова понес наказа­ ние, как и в

1595

году. Науконец, есть слух, что бояре тайно посылали

какого-то племянника Прокопия Ляпунова к королю Сигизмунду с просьбою помочь Самозванцу. Весьма вероятно, что этого и не было на самом деле, но не лишено значения, что к подобному слуху возможно было привязать одного из Ляпуновых. Может быть, самого его к королю

и не посылали, а, говоря старым языком, "имя его посылали". Итак, Ля­ пуновых видим против Бельского, который был приятелем Бориса, и

Ляпуновых видим в некоторой близости с Шерефединовым, который Го­ дуновым был удален от двора. Соображая эти обстоятельства, можем заключить, что Ляпуновы при Борисе должны были чувствовать себя не особенно удобно. Строгие же наказания, которым, без сомнения, под­

вергли Захара Ляпунова, должны были озлобить его род против Годуно-

182

СФ Платонов

вых. Отсюда можно объяснить решимость Ляпуновых изменить прав и­

тельству Федора Борисовича 81 . Про копий Ляпунов среди рязанских детей боярских играл большую роль, потому что был на первом месте в числе "ок.,"IaДЧИКОВ" Околого­ родного стана на Рязани. За ним, как за избранным и доверенным лицом, должна была пойти вся дружина рязанцев не только Переяславля-Рязан­

ского, но и других рязанских городов, например, Ряжска, где у Прокопия были также знакомцы, даже обязанные ему поручительством по службе. Когда же рязанцы вошли в "совет" к Басманову и Голицыным, за ними легко увлеклись служилые люди и других южных городов. По картинно­

му описанию Ис. Массы, когда заговорщики

7 мая

бросились на воевод и

стали пере ходить через р. Крому на соединение с гарнизоном Кром, то в лагере поднялся ужасный беспорядок: "никто не знал, кто был врагом, кто другом; один бежал в одну сторону, другой

-

в другую, и вертелись

как пыль, вздымаемая вихрем". Далеко не все были посвящены в замы­

сел изменников. Князь Андрей Телятевский до последней минуты не бро­

сал "нагяда", Т.е. порученной ему артиллерии, и убежал в Москву, когда понял, что изменники осилили. Отряд немецкой конницы также готов

был к бою, не желая изменять Годуновым. Пораженные неожиданным предательством различные части войска теряли порядок и бросались в

бегство. До самой Москвы бежали растерянные люди, и "когда их спра­ шивали о причине такого внезап.ного бегства, они не умели ничего отве­

тить". И многие из тех, кто остался под Кромами служить новому царю Димитрию, знали столь же мало о положении дел и жалели, что не ушли. Большинство ратных людей в перевороте сыграло пассивную роль и же­ лало только того, чтобы окончить долгий и трудный поход. Уведомлен­

ный об этом, Самозванец не замедлил ра~пустить войско. Тотчас как уз­

нал он о сдаче московской армии, он послал под Кромы из Путивля кня­ зя Бориса Михайловича Лыкова, давнишнего друга Романовых, женив­ шегося впоследствии на одной из дочерей Никиты Романовича. Князь Лыков приводил ко кресту ратных людей под Кромами на верную служ­ бу новому царю, а затем объявил милостивое разрешение царское вой­ ску разъезжаться по домам, "потому что оно было утомлено"; только "главнейшей части войска" он приказал ожидать его под Орлом. По по­

лучении грамоты Самозванца множество народа, говорит Масса, отпра­ вилось домой, даже не видав того царя, которому они только что присяг­

нули и из-за которого столько натерпелись. Осторожнее казалось уйти подальше от событий столь загадочных и странных. Нельзя не заметить, что не которая осторожность не покидала даже самих вожаков измены:

по сообщению летописи, князь В.В. Голицын, а по сообщению Массы,

Басманов приказали себя связать, как связан был И.И. Годунов в то вре­ мя, когда дети боярские "приехали к розрядному шатру" с изменой. Это сделано было, "хотя у людей утаити", затем, чтобы на воевод не пало по­ дозрение в соучастии. В такой предусмотрительности видна не одна бо­ язнь, что замысел может окончиться неудачей. Воеводы рисковали, что

Самозванец, получив их в свои руки связанными, не поверит их добро­ вольному переходу на его сторону. Но им в ту минуту больше хотелось

Очеркu по истори!I с.муты Часть вторая

183

избавиться от Годуновых, чем доставить торжество тому, кого они не знали и в кого, может быть, сами не уверовали. Не суда Годуновых или

Самозванца они боялись при измене, а общественного мнения, которое могло и не быть на стороне победившего Самозванца 82 . Так передалось претенденту московское войско. После

7

~ая только

гарнизон Калуги да стрельцы у Серпухова оказали векоторое сопротив­ ление авангарду Самозванца. Сам же он с торжеством шел из Путивля к столице на Орел и Тулу, как раз через уезды тех украинных городов, дворяне которых передались ему под Кромами. Еще в Путивле прибыл к

нему князь И.В. Голицын со свитою в тысячу человек бить челом "име­ нем всего войска". В дороге встретили его сперва М.Г. Салтыков и П.Ф. Басманов, затем князь В.В. Голицын и один из Шереметевых. В Туле же и в Серпухове явились к нареченному царю Димитрию Ивановичу, как представители признавшей его столицы, братья Василий, Дмитрий и Иван Ивановичи Шуйские, князья Ф.И. Мстиславский, И.М. Воротын­ ский, словом, цвет московского боярства. Они явились с придворным штатом и запасами, и Тула на несколько дней обратил ась во временную

резиденцию уже царствующего царя Димитрия. Под Серпуховым для Самозванца были устроены те самые походные шатры, в которых за семь лет пред тем и на том же месте величался Борис; тогда эти шатры, имевшие вид "снеговидного города", поразили Ивана Тимофеева, теперь ими восхитился Борша, описавший их в таких же выражениях, как и впе­ чатлительный Тимофеев.

Окруженный войсками и двором, Самозванец уже издали стал распо­ ряжаться Москвой. Он послал туда войско под начальством Басманова, а для управления делами отправил князя В.В. Голицына и с ним давно зна­ комых Самозванцу князя Вас. Мосальского-Рубца и дьяка Богдана Суту­ пова. Эти последние в

1604 году сдали Самозванцу

П утивль и затем снис­

кали его доверие, управляя в Путивле делами во время долгой стоянки там Самозванца. Из названных четырех лиц составил ась комиссия, кото­

рой новый царь приказал "ведать Москву" и приготовить ее к царскому прибытию. С приездом в столицу этой комиссии в государстве настал

окончательно новый правительственный порядок. Нареченному царю Димитрию вместе с военной силой стал служить и весь правительствен­ ный механизм.

Какое же положение дел застали в Москве новые административные лица? Вскоре же после кончины Бориса, когда вопрос о дальнейшей судьбе московского престола сам собой вырастал перед грубыми инеискусными умами московской толпы, а слухи о Самозванце все более и более раз­ дражали ее любопытство, уличная чернь отложила прежнюю сдержан­

ность, стала обнаруживать беспокойство и волновал ась. Она громко вы­ ражала желание видеть мать царевича Димитрия, инокиню Марфу, гово­ рила о необходимости возвратить в Москву "старых вельмож", знако­ мых с событиями

1591

года, иначе говоря, Нагих. Народ желал иметь

точные сведения о действительной судьбе углицкого царевича, а прави­

тельство не решалось их дать, опасаясь, что лица, близкие куглицкому

с.Ф. Платонов

184

делу, могут извратить его обстоятельства в пользу Самозванца, если ста­ нут говорить о деле с толпою. Из этих лиц на одного В.И. ШУЙСКОГQ счи­ тали возможным положиться, и потому выпустили его к толпе. Он объ­ яснял народу, что настоящего царевича действительно похоронили на

Угличе и что взявший на себя его имя есть самозванец. Не знаем, сильно ли это подействовало на слушавших и действительно ли князь Василий потом в частных беседах говорил противоположное, но во всяком случае

про эти уверения Шуйского забыли, когда беглецы из-под Кром принес­ ли громовую весть об измене войска и бояр. Деморализация военной толпы передалась толпе уличной, страх бежавших заразил москвичей.

В то время, когда они сообразили, что нет более правительства и что они остаются, до поры до времени, на своей воле, другие почувствовали, что нет более порядка и надобно самим думать о своей безопасности и

целости. Малейшая тревога разнуздывала одних и повергала в панику других. Когда прошел слух, что знаменитый атаман Корела стоит с каза­ ками недалеко от Москвы, власти приказали возить пушки к стенам и ва­

лам. Делалось это очень вяло, и толпа издевалась над военными приго­ товлениями, а зажиточные люди спешили прятать свое добро, одинаково

боясь и казаков Корелы и московской уличной черни. Зловещий при­ знак социального междоусобия вставал над Москвою в эти дни политиче­ ской безурядицы, и постороннему наблюдателю представлял ось, что слу­

жилое и торговое население Москвы "чрезвычайно боялось бедной разо­ ренной черни, сильно желавшей грабить московских купцов, всех гос­

под и некоторых богатых людей". Этот внутренний враг, толпившийся на московских площадях и рынках, для общественных верхов казался

даже горше наступавшего на Москву неведомого победителя. Неопределенность положения тяготила особенно потому, что от побе­

дItrеля не было вести. Грамоты Самозванца не доходили до населения, ибо их успевало перехватывать правительство Годуновых. Только

1 ию­

ня, стало быть недели через три после известий о сдаче армии Самозван­ цу, московские люди услышали впервые милостивое обращение к ним нового царя. Его грамоту гонцы Г. Пушкин и Н. Плещеев успели разгла­ сить в подмосковном Красном селе, большом и богатом, похожем на го­ род. Красносельцы толпою, с которой не могла справиТJ,СЯ годуновская

полиция, проводили гонцов в самую Москву. Народные массы слушали их грамоту на Красной площади и склонились на сторону нового царя.

Бояре дали увлечь себя в народном потоке, и Годуновы пали. В успехе нового царя одни видели торжество правды и божий суд над домом Бори­ са, другие

-

только выход из тяжкого кризиса, третьи же

-

повод к тому,

чтобы проявить наnолевшее чувство злобы на "сильных" людей, на про­ извол их и обиды, на тяготившие последствия общественного неравенст­

ва. По меткому выражению Ис. Массы, в это время каждый мог скоро отыскать своего врага.

Вместе с низвержением правительства по всей Москве весь день про­ исходил грабеж: грабили не одних Годуновых и их близких, но и людей, далеких от правительства и ни к чему не причастных, например, служи­

лых и торговых немцев. Арестом Годуновых и водворением их на старом

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

185

годуновском дворе руководили вельможи, взявшие дела в свои руки, гра­

бежом же занималась чернь, у которой явился подстрекатель из числа тех же вельмож, именно Б. Бельский, допущенный в Москву после смер­

ти Бориса. Так верх и низ московского населения произвели переворот

1 июня,

после чего боярство двинулось навстречу царю Димитрию, а

прочее население стало готовиться к приему царя в столице 83 •

VI Отношение бояр-князей к новому царю Димитрию. По­ ведение ШуЙских. Недовольство московского населения, знати и духовенства. Заzoвор против Самозванца; его руководители и участники. Подготовка восстания lt предшествовавшее ему брожение. Переворот 17 мая 1606 года и временное nравительство. Воцарение князя в.и. ШуЙского. Заключение

Борьба была окончена. С торжеством Самозванца, однако, не обеспе­ чивалась дальнейшая судьба престола и не водворялся порядок в государ­

стве. Боярство отнюдь не могло примириться с властью Самозванца, в царственное

происхождение

которого

оно

никак

не

могло

верить.

Б.И. Шуйский откровенно высказывал, что Самозванца признали царе­ вичем только для того, чтобы свергнуть Годунова. Когда же Бориса с его домом не стало, миновала необходимость и в службе Самозванцу. Слу­ жить ему было тяжело еще и потому, что новый царь не привлекал к се­ бе своим обращением. Первое же знакомство с его личностью и приема­

ми в Туле в мае и июле

1605 года оказалось для бояр очень неприятным.

К Самозванцу привезли "повинную" от Москвы бояре князья И.М. Воро­ тынский и А.А. Телятевский и с ними "всяких чинов люди". Столичное посольство было принято новым царем одновременно с НОВОПРИllIедши­

ми донскими казаками. Царь позвал казаков к руке "преже московских боляр", в казаки при этом "лаяли и позорили" их. После такого публич­ ного бесчестья Самозванец еще раз призвал к себе бояр и сам их бранил ("наказываше и лаяше, якоже прямый царский сын"); некоторых же из

них, даже самого Телятевского, послал за что-то в тюрьму. Конечно, не Боротынскому и не Шуйским с Голицыными было терпеть такое обхож­ дение от неведомого им проходимца. Решая передать ему государство, они ждали, что он воздаст им за это подобающую честь и благодарение и что он поймет и соблюдет надлежащее положение в стране титулован­ ной знати. Но они увидели с первых же минут, что имеют дело с челове­

ком, которому чужды политические традиции и житейский такт. Само­ званец не понимал ни того, чем он обязан московским князьям, ни того, какое положение они желают создать или, вернее, возвратить в государстве.

Особенно раздраженными и нетерпеливыми оказались ШуЙские. Трудно понять причины той торопливости, с какой они постарались от­

делаться от нового царя. Но во всяком случае их отношение к вопросу

с Ф. Платонов

186

о подлинности или самозванстве воцарившегося монарха было так ще­ котливо и сложно, что неизбежно должно было портить их положение при этом монархе. в.и. Шуйский еще так недавно свидетельствовал в

Москве о том, что он похоронил настоящего царевича в Угличе, а что во имя его идет "расстрига". Как мог он объяснить свои слова Самозванцу, которому он потом принес присягу? И как мог Самозванец довериться такому боярину, который на его глазах круто переменил свои речи о нем самом и который, слишком много знал о настоящем царевиче, мог и

вперед злоупотреблять этим знанием? В то время как другие виновники переворота, Голицын и Басманов, получили на первых же порах служеб­ ные поручения от Самозванца и, как его доверенные лица, поехали перед

ним в Москву, Шуйские оставались в стороне. Это было последствием их поведения и, может быть, причиной той поспешности, с какою они стали агитировать против нового тосударя. Им было основание опасаться, что при пере мене придворных лиц и влияний не им достанется первое место в правительстве, а между тем они притязали на него. Переворот

1 июня

устранил тот порядок, которым они тяготились, но не создал такого по­

рядка, какого они желали. Незачем было, с их точки зрения, терпеть но­ вое положение вещей и опасно было в интересах их семьи дать ему ут­

вердиться. Вот почему Шуйские, очертя голову, бросились в агитацию, возбуждая московское население против нового царя, еще не успевшего

приехать в свою столицу. Неизвестно точно время, когда уличили и суди­ ли Шуйских, но во всяком случае все дело Шуйских, до "казни" князя Василия и до ссылки всей семьи опальных князей, протекло в летние ме­

сяцы

1605

года, точнее в первую половину лета. Письмо иезуита Лавиц­

кого из Москвы, датированное

14

июля нового стиля, уже излагает не

только вины Шуйского, но И суд над ним на так называемом "соборе"

maximo

сопsеssu

senatorum etiam spiritualium

сип

казнь его, отмененную в последнюю минуту, к т.е. к

30 июня

caeteris aliis)

(in

и относит

10 июля по новому

стилю,

по старому. В июле Шуйские были уже сосланы в галиц­

кие пригороды. Если мы примем эту дату и вспомним, что

изошло свержение, а

10

1 июня про­ 20 июня

умерщвление Годуновых и что только

Самозванец приехал в Москву, то убедимся, что Шуйские необыкновен­ но спешили и что все "дело" их заняло не более десяти дней. Очевидно, они мечтали не допустить "расстриги" до Москвы, не дать ему сесть на царстве. Разумеется, их предприятие не могло иметь успеха и должно было казаться предосудительным и странным. В Москве никто еще не имел времени убедиться в справедливости того, что говорили Шуйские,

-

что новый царь не царевич, а расстрига, и что он хочет "до конца разо­ рить" православную веру. Не мудрено, что им пока никто не поверил и на пресловутом "соборе", который успели собрать менее, чем в десять дней, никто им не "пособствовал": "ни власти, ни из бояр, ни из простых

людей, все на них же кричаху"84. Разрыв с Шуйскими и опала на них повлекли за собою и другие опалы и казни. Источники, говоря о лицах, которых коснулся розыск, рассказы­ вают, что Шуйских выдала болтовня "без рассуду" близких к ним торго­ вых людей, между прочим, известного в то время "церковного и палатно-

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

187

го мастера" Федора Коня (или Конева); называется также имя казненно­ го смер~ью Петра Тургенева; отмечается, что большинство подозревае­ мых принадлежало к духовенству. Если даже признать преувеличенным слух о том, что при самом начале правления нового царя "обыкновенно

ночью тайно пытали, убивали и казнили людей" и что "каждый день то там, то здесь происходили казни", все-таки нельзя не заметить, что новое царствование началось не гладко и не вполне милостиво. Все слои мос­

ковского населения испытали на себе, что "великий государь" не всех одинаково жалует, как обещал, "по своему царскому милосердному обы­

чаю". С другой стороны, "великий государь" слишком жаловал тех, кого Москва не любила и боялась, С ним в Москву пришли казаки и польские роты и приехали польско-литовские паны в роде князя Вишневецкого. Весь этот народ имел претензию думать, что именно ему москвичи обя­

заны восстановлением династии, а новый царь

-

своим престолом. Пове­

дение пришлецов было надменно и грубо, нравы распущены. Москвичи оскорблялись предпочтением, которое оказывал ось иноземцам, и сво­

бодою, с какой держал себя в Москве чужой люд. Правда, царь Димит­ рий скоро распустил свое воинство и расплатился с ним, но на смену ушедшим являлись в Москву новые выходцы искать торговых барышей или придворных милостей. Царь всегда бывал окружен чужеродными гостями и иностранною стражею. Народ, видавший приготовления к каз­

ни крамольника В. Шуйского, понемногу стал думать, что это был не крамольник, в провидец и страдалец за веру и правду. Можно полагать,

что вопреки уверениям иностранных современников, выхвалявших Са­ мозванца, его личность и дела не приобрели особой популярности у

москвичей. А весной

1606 года нашествие поляков

на Москву ради сводь­

бы Самозванца и Марины и вовсе отчуждило московское население от нового двора. Интересно указание в письме Бучинского к Самозванцу, в январе

1606

года, что даже такие невеликие люди, как Борша и Хрипу­

нов, говорили между собою, будто на Москве уже точно дознались, что царь Димитрий не настоящий царь; подобные разговоры между москича­ ми были в ходу, стало быть, еще за полгода до свержения Самозванца 85 .

Если московская толпа имела свои поводы к недоумению и неудо­ вольствию, то у знати были свои особые причины чувствовать себя не­

удовлетворенною новым порядком. Самозванец поставил себя очень оп­ ределенно по отношению к боярству. Он всячески показывал свое благо­ воление к названной своей родне: вернул из ссылки и возвысил Нагих,

проведя'в думу братьев и дядей своей мнимой матери Марфы Федоров­ ны. Далее, Богдана Бельского, имя которого давно было связано с име­ нем угличского царевича, Самозванец пожаловал в бояре, хотя и предпо­ чел услать его на воеводство в Новгород, а не держать около себя. Нако­ нец, он последовательно стремился восстановить прежнее положение из­

вестного нам боярского круга, разбитого царем Борисом. Романовы бы­

ли возвращены из мест заточения. Старец сийский Филарет с весны 1606 года обратился в митрополита ростовского; Ивану Николаевичу Романо­ ву сказано было боярство; даже прах умерших в ссылке Романовых воз­

вращали для погребения на родине. "Великий дьяк" В. Щелкалов избыл

188

с.Ф. Платонов

своей опалы и был произведен в окольничие. Словом, возрождалась к новым успехам та среда дворцовой знати, от которой всю вторую поло­

вину ХУI века терпели московские княжата. Самозванец даже вспомнил

Головиных и как-будто желал их вознаградить за опалу

1584 года

быст­

рым возвышением Ивана и Василия Петровичей Головиных до сана

окольничего. Ласкал он и князя Ф.И. Мстиславского, подарив ему ста­

рый Царев-Борисов двор в Кремле. Легко понять, что должны были чувствовать убежденные представители княжеско-боярских традиций при таком возрождении "аристократии времен опричнины". Только что уничтоженный боярской реакцией порядок возникал заново, а вожаки реакции отстранялись от дел, которыми так недавно, казалось, владели.

Шуйские были в ссылке. Голицыны стали вовсе не заметны в шуме само­ званцевых утех и затей. На убылые места годуновской родни во дворце Самозванца являлись не великородные князья, а люди низшего слоя

-

Басманов, князья Масальские, князь Татев, даже столь неродословные дельцы, как.дьяки Аф. Власьев и Б. Сутупов, дворянин М. Молчанов и думный дврянин Гр. Микулин, попавший в думу из стрелецких голов. Во дворце Самозванца формировался такой правительственный круг, кото­ рый по своей пестроте и демократичности мог с большим успехом поспо­

рить с "опришнинской" компанией Грозного. Самозванец, кажется, и сам чувствовал, что должен быть осторожнее с родивитым боярством, с ко­ торым он стал так далек. Во-первых, он возвратил в Москву Шуйских

всего через четыре-пять месяцев после их ссылки. Конечно, им руково­ дило в данном случае не легкомысленное великодушие, в котором его

льстиво упрекал Бучинский, а необходимость уступить предстательству

"некоторых сенаторов"

(za przyczyna niektorych senatorow)

и даже самой

царицы-матери. Во-вторых, он пытался сблизить и даже породнить своих близких, родственников и друзей, с вельможами, которые, по выраже­ нию Ис. Массы, были нейтральны, т.е. не принадлежали к его кругу. Не­

чего и говорить, что все подобные старания остались безуспешными. Шуйские, как только вернулись в Москву из галицких пригородов, посла­ ли заодно с Голицыными известного уже нам Ивана Безобразова к коро­ лю Сигизмунду с тайными речами о свержении Самозванца, а князь Мстиславский, обласканный Самозванцем, не задумался пристать к заго­

ворщикам, когда они бросились на Кремлевский дворец86. Так, те самые элементы московского населения, которые произвели

1

июня переворот в пользу Самозванца. готовы были через несколько ме­ сяцев восстать против поставленного ими царя и окружающих его своих

и чужих "тайноглагольников". К ним прибавился и еще один враг "расстриги"

-

духовенство. Оно с

особенным вниманием должно было ловить все слухи о том, что Само­ званец находится в сношениях с папою и вообще близок с иноверцами. Присутствие в Москве людей иных исповеданий, уверенная смелость их поведения, посещение ими православных церквей и недостаток уважения

к святыне волновали и возмущали блюстителей московского правове­

рия. За попустительство и личный либерализм в сфере обряда и внешне­

го культа'Самозванец получил репутацию еретика, главной целью кото-

.

Очерки по истории Смуты Часть вторая

189

рого якобы бьmо ниспровержение православия в государстве. Отобрание в казну некоторых участков церковной земли в самой Москве, поборы с монастырей,

30

-

причем с одного Троице-Сергиева ~юнастыря взято было

тыс. рублей,

-

поддерживали убеждение во враждебном отношении

царя к церкви. Духовенство считало подвигом благочествия всякую оп­ позицию "расстриге" и окружало блеском агиографической легенды вся­ кое проявление личной стойкости в столкновениях русских людей с не­

православным монархом. Пастыри церкви Гермоген казанский и Фео­ досий астраханский, знатный "первострадалец" князь Василий Шуйский

и смиренный Тимофей Осипов, "муж благочестив образом и нравом", одинаково представлялись "доблими мучениками" и поборателями по ве­ ре за то, что смело отстаивали свои мнения перед Самозванцем. Духовен­ ство, несомненно, не отказало бы в своем благословении всякому, кто

"дерзнул" бы на "расстригу".

Надобен был лишь вождь и руководитель, чтобы сплотить недоволь­ ных и организовать восстание. С осени 1605 года Шуйский вторично взялся за это дело, или, вернее сказать, обстоятельствами был поставлен в центре движения. Он уже первой весенней попыткой приобрел ореол

"первострадальца" и в глазах толпы его поведение было прямее и, так сказать, героичнее поведения всякого иного боярина, Мстиславского, Голицыных и прочих. Голова его лежала на плахе: этого одного было достаточно, чтобы снискать уважение патриотов. Затем, Шуйские имели большие связи в разных кругах общества. Летопись не раз указывает на близость к Шуйским московских купцов; В виде догадки заметим, что эта

близость образовал ась по старинной вотчинной оседлости князей Шуй­ ских. Они имели вотчины в Клязьменском краю, в том районе, где сель­ ские поселения достигли большого развития и отличались напряжением торгового оборота и разнообразием производительного труда. Населе­ ние их вотчин связано было с московским рынком и связывало с ним

своих вотчинных "государей". Насмешливое прозвище, данное в народе князю Василию Ивановичу Шуйскому, "шубник" произошло от шубного промысла, который был развит в старых вотчинах ~гo рода, Шуйском

уезде, откуда произошла и самая фамилия ШУЙских. Могли Шуйские рас­ считывать, кроме собственно московского населения, и на помощь ино­ городцев. Есть указания, что они сумели "присовокупить" к своему сове­ ту детей боярских новгородских и псковских. которые и сыграли в вос­

стании деятельную роль. Один, правда мутный, источник сообщает веро­ подобное известие, что Шуйские стянули в Москву своих "людей'· из раз­ ных вотчин. Наконец, за Шуйскими пошли и воинские отряды, располо­ женные временно под Москвою для дальнейшего "польского" похода в

Елец; может быть, в их числе и были те УПОМИНi:1ет Масса87 .

3000

новгородцев, о которых

Для того чтобы собрать народ и подготовить его к согласному дейст­ вию, необходимо было время. Подготовка восстания началась еще в кон­

це 1605 года, как видно по времени обращения бояр к королю через Ивана Безобразова и по январскому письму Яна Бучинского к Само­ званцу. С начала же

1606 года

Самозванец уже стал ловить признаки

Hi:1-

с Ф. Платонов

190 родного брожения. Ночью

8

января произошла ночная тревога в его

дворце; было мнение, что переполох был вызван покушением на жизнь Самозванца со стороны известного нам А. Шерефединова. В великом

посту, который в

1606 году начался 3 марта,

московские стрельцы "пого­

ворили" про Самозванца, что он разоряет их веру, и стала "мысль быти в служилых людях в стрельцах, якобы им к кому было при стать ". Эта мысль стала известна Басманову, начальнику стрельцов. Поговорившие стрельцы были схвачены и избиты своими же товарищами, которым вы­

дал их Самозванец для расправы. Голова стрелецкий Гр. Микулин за усердие в искоренении измены был пожалован в думные дворяне, а в то

же время

(29

марта) слепой великий князь Симеон Бекбулатович был

послан из Москвы в Кириллов монастырь с приставами и с особою о нем грамотой. Самозванец, очевидно, считая Симеона за такое лицо, к которому могли или хотели "пристать", приказывал его постричь в мона­ хи и "покоить" В монастыре так же, как ранее покоили там ссыльного

старца Иону Мстиславского. Через месяц после стрелецкой смуты при­ езд слишком большого количества гостей из Речи Посполитой на свадеб­ ные торжества Самозванца не понравился населению Москвы. Слиш­ ком свободное и шумное, порою даже наглое поведение вооруженного "рыцарства" раздражало москвичей настолько, что в "рядах" полякам перестали продавать порох и свинец "для того, чтобы веселые гости по­ стоянными выстрелами не тревожили народа и не нарушали общего спо­

койствия". Самый чин свадебных церемоний и пиров, не вполне обыч­ ный, не согласованный с требованиями московской порядочности и сте­ пенности, возбуждал народное негодование, тем более, что на царскую

свадьбу в Кремль простого народа и не пустили. Сильная стража пропус­ кала в ворота только служилых людей да иноземцев. Если раньше заго­ ворщикам надо было искусственно возбуждать народ против "расстри­ ги", то после женитьбы царской, наоборот, бояре могли опасаться, что народное буйство испортит их расчеты и вскроет прежде времени их за­ мыслы. С

12

мая народ начал волноваться всей массой, и все последую­

щие дни Самозванец получал донесения об этом от офицеров своей стра­

жи. Предостережения шли и от польских послов, бывших тогда в Моск­ ве; для послов опасность казалась настолько явной, что они уже с

16 мая всю ночь содержали свои караулы

15

на

на Посольском дворе. Самозва­

нец же в непонятном ослеплении считал свою власть и безопасность со­ вершенно прочными, думая, по выражению Палицына, что он "всех в

руку свою объят, яко яЙце"88. Однако удар ему был нанесен очень скоро. Утром

17

мая до

200

бояр

и дворян ворвались в Кремль и кинулись во дворец. Это были руководи­ тели заговора. Они распространили слух, будто бы паны режут бояр ("рапу

boiar dumnych cleka"),

и народная масса частью бросилась в Кремль

на помощь заговорщикам, частью же была направлена на дома, в кото­

рых жили поляки и литва. В убийствах и грабеже иноземцев принимала участие главным образом уличная толпа, московское простонародье.

Когда заговорщики, убив Самозванца, получили возможность вмешаться в уличный беспорядок, они старались унять толпу, охранить осажден-

Очерю/ по истории Смуты

Часть вторая

191

ных поляков от дальнейшей опасности и взять их в свою власть и опеку. На улицах появились князья Шуйские, Мстиславские, Голицыны, бояре И.Н. Романов, Ф.И. Шереметев, окольничий м.и. Татищев. Они везде водворяли порядок, разгоня..'1И толпы буянов, ставили к польским домам для охраны отряды стрельцов, отправляли сдавшихся им иноземцев в бе­

зопасные от народных покушений дворы. Словом, они объявили себя временным правительством и добились повиновения. Их слушались стре­ лецкие войска; под их руководством стала действовать администрация:

Земский двор

-

московское градоначальство

-

отыскивал уцелевших от

погрома иноземцев, вел им списки и возвращал их на Посольский двор или их господам, или же давал им казенный приют до высылки на роди­

ну. Порядок восстановлялся, хотя и не сразу. По замечанию поляков, в Москве тогда чернь была сильнее бояр, как и вообще бывала она силь­ нее во время бунтов 89 . Через два дня после смерти царя Димитрия из среды боярского прави­ тельства избран был в цари князь В.И. шуйский. Род Рюрика снова зани­ мал престол в лице старшего из своих великорусских представителей. Боярско-княжеская реакция в Москве, овладев политическим положе­ нием, возвела на царство своего родовитейшего вожака.

Вступлением царя Василия Ивановича "по коленству своему" на пре­ стол "великого Российского царствия прародительской его царской сте­

пени" закончился первый период московской смуты, который мы назва­ ли династическим. Дальнейшая борьба между царем Василием и его вра­ гами, спорившими с ним за престол и власть, велась, как увидим ниже, не столько за династические права претендентов, сколько за торжество то­

го общественного порядка, какого желали их сторонники. Поэтому-то ожесточенная война за Димитрия с царем Василием была возможна и при том условии, что самого Димитрия не существовало, даже при том условии, что в его существование верили не все борцы его стороны.

В начале рассмотренного периода наше внимание держалось в сфере дворцовых отношений и было обращено на группировку отдельных лиц

высшего правительственного и придворного круга. Затем мы перенесли наше изучение от центра государства на его южные границы и от обще­

ственных вершин на украинные массы и их увлечение Самозванцем. Та­ кое раздвоение интереса обусловлено свойствами государственного кри­

зиса, в котором одновременно развивались два процесса. Верхние слои общества переживали последствия опричнины: здесь, взамен разгром­ ленного Грозным княжеско-боярского круга, формировал ась новая ари­ стократия служебно-дворцового характера и происходили столкновения отдельных лиц и кружков за придворное преобладание. Внизу народные массы, не имевшие сил снести возложенные на них государством тяготы,

пришли в движение, бродили и искали выхода своему недовольству. Пре­

кращение динаСТИII Калиты открыло новой московской аристократии дорогу к трону и перессорило ее на вопросе о том, кто будет наследовать

престол царя Федора. В борьбе за престол эта аристократия была разби­ та Годуновым, но успела противопоставить царю Борису пагу6ную для него идею самозванщины. Когда эта идея воплотиласJ, в названного "ца-

192

с.Ф. Платонов

ревича Димитрия Ивановича", бродившие массы нашли удовлетворение в поддержке этого царевича и в борьбе за него с московским правитель­

ством. Именно население "польской" и северской украй8ы Московского государства, а не польско-литовское войско доставило победу Самозван­ цу. Однако победой Самозванца воспользовалась не эта среда украинных людей, а вновь образовавшаяся реакционная партия бояр-князей. Снача­ ла она увлекла на сторону Самозванца высшие разряды московского

войска под Кромами и открыла царю Димитрию путь в столицу. Потом, свергнув этого царя Димитрия путем уличного переворота при сочувст­

вии духовенства и столичного населения, она образовала в Москве вре­ менное правительство олигархического характера. Последним выраже­ нием торжества реакционной партии было воцарение князя Василия

Шуйского, вожака олигархов. Однако такой исход борьбы должен был озадачить и озлобить народ­ ные массы, принимавшие участие в предшествовавших движениях. Они в праве были ждать от Самозванца, как воздаяния за оказанную ему по­ мощь, льгот и облегчений, а вместо того они увидали водворение в госу­

дарстве боярской власти, им очень мало приятной. В следующей главе

мы увидим, как они отнеслись к этому неожиданному ДЛЯ них факту.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ВТОРОЙ П6РИОД GМУТЫ: Рl\ЗРУШ6НИ6

rOGYAAPGTB6HHOrO

ПОРЯДКА

1 Третий момент Смуты - начало открытой обществен­ ной борьбы. Обстоятельства воцарения В.и. Шуйскоzо и характер ею nравительства. Подкрестная запись царя ВасиЛIIЯ не есть оzраНllчительная. Ее настоящее значе­ ние. Отношение nравительства Шуйскоzо к друшм кру­ zaM московскою боярства и, в частности, к Романовым. ВОПРОС о наречеНlШ Филарета Никитича в nатриаРХII. За­ zoBop в пользу князя Ф.И. Мстuславскоzо 11 ссылка Симео­ на Бекбулатовича OmHolueHlle nравительства царя Васи­ лия к населеНIIЮ Москвы. Политическое значение москов­ ской толпы. Перенесение мощей царевича Димитрия. Гра­ моты и литературные nРОllзведеНII,Л, направленные к ус­ nокоеНIIЮ умов

Воцарение князя В.И. Шуйского И обстоятельства, которыми оно со­ провождалось в столице и во всем государстве, представляют любопыт­

нейший и вместе с тем сложнейший момент в истории Смуты. Новому царю необходимо было по возможности скорее и точнее определить свои отношения к московской знати, с которой ему предстояло править делами, к московскому населению, которое скорее попустило, чем одоб­ рило его воцарение, и, наконец, ко всей прочей стране, которой еще на­ добно было объявить и объяснить происшедший в Москве пере ворот. Несмотря на то, что царь Василий обнаружил в первое время своей влас­ ти большую энергию и ловкость, его отношения к московскому общест­

ву сложились в общем дурно. Известно, как "обрали" царя Василия на престол: его провозгласили

царем советники и сотрудники его в борьбе с "расстригою" и поляками. Они приехали в Кремль, "взяли" князя Василия на Лобное место, ю:\рек­

ли его там царем и пошли с ним в Успенский собор, где он тотчас же стал

13

с.Ф. Платонов

194

с.Ф. Платонов

"целовать всей земле крест" на том, что не будет злоупотреблять поруча­ емою ему властью. Совершенно очевиден во всем этом церемониале предварительный уговор, главным исполнителем которого называют

"Михалка" Татищева, наиболее дерзкого и грубого во всей тогдашней ду­ ме человека. Сохранил ось предание, что в уговоре участвовали из боль­

ших бояр, кроме самого Шуйского с братьями, князья В.В. Голицын с братьями, Иван Семенович Куракин и Иван Михайлович воротынский. Они положили по убиении Самозванца "общим советом Российское цар­ ство управлять", тому же из них, кто будет царем, не мстить никому за прежние дocaды.~ Царство досталось Шуйскому потому, что Воротын­ ский будто бы склонился в его пользу против Голицына. Если это преда­ ние и не вполне точно передает факты, то оно вполне правильно указы­

вает лиц, образовавших княжеско-боярскую реакционную партию. Шуй­ ские и Воротынский, Голицыны И Куракин

-

это как раз те фамилии, ко­

торым в то время принадлежало родословное первенство и которые не­

обходимо должны были выйти в первые ряды при всяком княжеско-бо­ ярском движении. \Оставшись после Годуновых и Самозванца распоряди­

телями дел и не успев предупредить общего избиения поляков в Москве, эти князья отложили мысль о приглашении на московский престол поль­ ского королевича (если только они эту мысль серьезно когда-нибудь имели) и решили дать Москве царя из своей среды. Шуйский и был таким

государем. Он получал власть из рук кружка, считавшего за собой право распоряжаться царством, "по великой породе своей". В то же самое вре­ мя власть передавалась именно ему, потому что он всего ближе был к

ней опять-таки по своей породе. Аристократический принцип руководил кружком И получил свое выражение прежде всего в тех манифестах, с которыми Шуйский тотчас по воцарении обратился к стране. В них он неизменно указывал на свое происхождение от Рюрика, "иже бс от рим­ ского кесаря", и называл московский престол "отчиною прародителей

наших". То обстоятельство, что на царстве он учинился по праву рожде­ ния, он даже объявлял ранее народного "прошения", говоря, что он "за

помочию великого бога принял скипетр Российского царствия по праро­ дительской нашей царской степени и по моленью" всех людей Москов­ ского государства. Тот же аристократический принцип отразился кос­

венно и в знаменитой "записи, по которой сам царь целовал крест" и ко­ торую иногда называют "ограничительною" записью. Взглянем на ее со­ держание 90 .

Сам царь Василий в первой своей грамоте о вступлении на престол го­ ворит об этой записи в таких словах: "хотим держати Московское госу­

дарство по тому же, как прародители наши великие государи российские цари, а вас хотим жаловати и любити свыше прежнего и смотря по ва­ шей службе, на том на всем яз царь ... целовал животворящий крест всем людем Московского государства; ... а по которой записи целовал яз, царь и великий князь, и по которой записи целовали бояре и вся земля, и мы

те записи послали к вам". Здесь нет ни слова об ограничении власти, да еще в пользу бояр; напротив, царь указывает, что он целовал крест на том, чтобы править, как правили его полновластные "прародители", ца-

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

195

ри ХУI века, и целовал он крест не боярам, а "всем людям". И в самой за­ IШСИ не найдем чего-либо похожего на ограничение верховных прав, ес­

ли не будем умьшшенно ударять на слова "не осудя истинным судом с бо­ яры своими" и думать, что упоминание о боярах значит здесь отказ царя от прав в пользу его бояр. В заIШСИ царь говорит: божиею милостию я вступил на прародительский престол по желанию духовенства и народа и по праву родового старшинства. Ныне я желаю, чтобы под моей властью

"православное христианство" пользовалось тишиной, покое м и благо­ денствием. И потому "поволил есми яз ... целовати крест на том, что мне, великому государю,

(1) всякого

человека, не осудя истинным судом с бо­

яры своими, смерти не предати;

(2) и вотчин и дворов и животов у братьи

их и у жен и у детей не отымати, будет которые с ними в мысли не были;

(3) также у гостей и у торговых и у черных людей,

хоти который по суду

и по сыску доидет и до смертные вины, и после их у жен и у детей дворов и лавок и животов не отымати, будет с ними они в той вине невинны;

(4)

да и доводов ложных мне, великому государю, не слушати, а сыскивати

всякими сыски накрепко и ставити с очей на очи; ... а кто на кого скажет, и, сыскав, того казнити, смотря по вине его". На всем на том, на чем

царь "поволил" крест целовать, он его и целовал, повторив вкратце изло­ женные "условия": "Целую крест всем православным христианом, что

мне их, жалуя,

(1)

судити истинным праведным судом,

на кого опалы своей не класти, и

(2-3)

и без вины ни

(4) недругом никому никого внеправде

не подавати и ото всякого насильства оберегати". В этом резюме нет упоминания о суде "с бояры", хотя очень точно передается сущность всех четырех пунктов ранее выраженных обещаний, между тем, в оконча­ тельной формуле присяги упоминание об ограничении в пользу именно бояр по существу дела бьшо бы совершенно необходимо. Но не боярам, а "всем православным христианам" обещается здесь "праведный суд", уничтожение опал без вины, отмена групповой ответственности и иско­

ренение "ложных доводов", Т.е. клеветнических доносов и наушничества. Во всем этом очень трудно найти действительное ограничение царского полновластия, а можно видеть только отказ этого полновластия от недо­

стойных способов его проявления. Здесь царь не поступается своими правами, так как сам говорит, что будет "держать царство" по образцу "своих прародителей", московских самодержцев старой династии; он обе­

щает лишь воздерживаться от причуд личного произвола и действо­ вать посредством суда бояр, который существовал одинаково во все вре­

мена Московского государства и был всегда правоохранительным и правообразовательным учреждением, не ограничивающим, однако, вла­ сти царя.

Одним словом, в "записи" царя Василия нельзя найти ничего такого, что по существу ограничивало бы его власть и было бы для него юриди­ чески обязательно; только слова "с бояры своими" да необычный факт царской присяги на этой заIШСИ заставляют видеть в ней "политический договор" царя с боярами. Скудость его содержания ведет к тому, что до­ говор этот считают неразвитым и направленным исключительно "к ог­

раждению личной и имущественной безопасности от произвола сверху".

13·

196

с.Ф. Платонов

Это было так, говорят, потому, что боярство "не понимало необходимо­ сти обеспечивать подробными условиями свое общее участие в управле­ нии, и без того освященное вековым обычаем". Но в таком случае обяза­ тельство царя судить с боярами в правду, наказывать сообразно действи­ тельной вине и не слушать клеветников было также излишне, потому что и без этого обязательства, по вековому народному воззрению, царь

должен был, по Писанию, "рассуждать люди божьи в правду". Это очень хорошо толковал царь Алексей Михайлович. размышляя в письмах к

князю Н.И. Одоевскому, "как жить мне государю и вам бояром". Он ни­ кому креста не целовал и властью не поступался, а между тем, совсем

как Шуйский, говорил, что блюсти правосудие даровано богом государю

и его боярам: бог "даровал нам, великоМу государю, и вам, боляром, с на­ ми единодушно люди Его Световы рассудити в правду, всем равно". Именно потому, что Шуйский хотел присягой обязать себя к тому, к чему

обязан был и без присяги, народ в церкви пробовал протестовать против намерения нового царя. "Бояре и всякие люди ему говорили чтоб он в

том креста не целовал, потому что в Московском государстве того не по­ велося; он же никого не послуша,

-

рассказывает летопись,

-

и поцелова

крест на том всем". Между новым царем и его подданными выходило недоразумение: царь предлагал обязательства в пользу подданных, а они

не только стеснялись их принять, но и не совсем их уразумели. Летописец впоследствии не умел даже точно передать того, что говорил царь в со­

боре; он записал его слова несогласно с текстом подлинной подкрест­

ной записи и не вполне вразумительно91 . Дело разъяснится, если мы станем на ту точку зрения, что "запись" царя Василия есть не договор царя с боярами, а торжественный мани­ фест нового правительства, скрепленный публичной присягой его главы и представителя. Царь Василий говорил и думал, что восстановляет ста­ рую династию и старый порядок своих прародителей "великих госуда­

рей". Старый порядок он понимал так, как понимали люди его круга

-

родовитая знать, княжата, задавленные опричниной и теперь поднявшие

свою голову. Это был порядок, существовавший именно до опричнины, до того периода опал. когда московские государи стали "всеродно" гу­ бить знать, отнимать родовые земли, налагать опалы по подозрениям и доносам на целые группы княжеско-боярских семей и вместо великород -

ных людей на их степени возводить людей худородных. Со смертью Бо­ риса и его семьи окончился этот период унижения знати и торжества

дворцовых временщиков с их родней. Старая знать опять заняла первое место в стране. Устами своего царя в его записи она торжественно отре­

калась от только что действовавшей системы и общела "истинный суд" и избавление от "всякого насильства" и неправды, в которых обвиняла

предшествовавшие правительства. Вот каков, кажется нам, истинный

смысл записи Шуйского: она возвещала не новый политический поря­ док, а новый правительственный режим, не умаление царской власти, а ее возвращение на прежнюю нравственную высоту, утраченную будто

бы благодаря господству во дворе недостойных "рабов".'(Iедаром Шуй­ ский, по словам летописи, упоминал в Успенском соборе о "грубости".

Очерки по истории Смуты

Часть вторая

197

бывшей при царе Борисе; удобнее было связать ненавистный порядок с именем этого "рабоцаря", чем с именем Ивана Васильевича Грозного,

род которого собирался продолжать царь Василий Иванович. Так в записи царя Василия выразилось настроение аристократичес­

кого кружка, владевшего тогда Москвой и думавшего править государст­ вом. Желая возвратить дворец и государство к давно утраченным аристо­ кратическим тенденциям, этот кружок, вполне заслуживающий назва­ ние реакционного, должен был считаться со всеми теми правительствен­ ными и общественными течениями, которые вели свое начало от нового московского порядка и шли в другие стороны. Во-первых, новая дворцо­

вая знать не вся была истреблена гонениями и переворотами. Вернулись в Москву два "Никитича", Филарет и Иван; налицо было несколько На­

гих; цел был Б. Бельский; существовали в думе даже некоторые Годуно­ вы; наконец, от "расстриги" остались такие "сановники", как князь В.М. Рубец-Масальский, Афанасий Власьев и Богдан Сутупов. Во-вто­ рых, В боярстве были люди высокой знатности, но далекие от видов гос­

подствующего кружка, однако такие, без которых не могла обойтись правительственная деятельность любого направления. Первым из них был князь Ф.И. Мстиславский, лишенный честолюбия боярин. Говорят,

он грозил уйти в монастырь, если его выберут в цари. За ним стояли многочисленные князья различных колен ростовского и ярославского

рода, князья Трубецкие, далее

-

бояре некняжеского происхождения:

Шереметевы, Салтыковы и многие другие. Со всеми этими людьми кру­ жок Шуйского должен был бы установить по возможности хорошие и на справедливости основанные отношения. Некоторых лиц он привлек к

себе. Ф.И. Мстиславский с первого же дня переворота действует вместе с кружком, следуя своей обычной тактике

-

уживаться с господствующим

режимом. Князья Трубецкие (Никита Романович, Юрий Никитич и Анд­ рей Васильевич) на первых порах также повидимому поладили с Шуйски­ ми. Близок к ним казался и Ф.И. Шереметев; напротив, П.Н. Шереметев,

как увидим, стал в оппозицию к ним. Лиц, которых считали близкими к Самозванцу, олигархи сослали в дальние города на воеводства: князя М.В. Рубца-Масальского в Корелу, М.Г. Салтыкова

-

в Ивангород, Бель­

ского послали из Новгорода в Казань, Аф. Васильева

-

в Уфу, Михаил

Федорович Нагой был лишен сана конюшего, прочие же Нагие служили без опалы. Высшая служилая среда получала таким образом новую груп­ пировку, причем далеко не вся она была поставлена в одинаковые отно­

шения к новому государю и его близким. Боярство не было сплочено в организованный круг, которому принадлежало бы, запись была ограничительной,

-

-

если бы царская

право участия в государевом суде; в то

же время не все оно пользовалось в одинаковой степени теми гарантия­

ми, в соблюдении которых царь так настойчиво жела.'1 присягнуть своему народу. Летописец прямо говорит, что "царь Василий вскоре по воцаре­ нии своем, не помня своего обещания, начат мстить людем, которые ему грубиша: бояр и думных дьяков и стольников и дворян многих розосла по

городом по службам, а у иных у многих поместья и вотчины поотнима". /Таким образом, торжественно заявленный в минуту воцарения принцип

с.Ф. Платонов

198

справедливости и законности не был применен даже к узкому кругу выс­ ших служилых людей; он остался простым указателем политического

направления, не став действующей нормой живых отношений. Мудрено ли, что в боярстве и дворянстве московском княжата-олигархи, окружав­ шие Шуйского, не получили особой популярности? Если все готовы бы­ ли признавать за ними право н!! правительственное первенство в силу их

родовитости, то очень многие не считали их достойными этого первенст­

ва по их личным несовершенствам. Вот почему вправление В. Шуйского было так много крамол и крамольников, начиная с первых же недель его царствования и вплоть до последней крамолы, столкнувшей царя Ва­ силия с престола92 .

Всего неприятнее для царя Василия и вместе с тем всего загадочнее сложились его отношения к романовскому кругу. Ко времени сверже­ ния "расстриги" Романовы успели уже собраться в Москву. Иван Ники­ тич даже участвовал вперевороте

17 мая, примкнув

к руководителям за­

говора. Старец Филарет тоже не остался в тени. Тотчас по воцарении Шуйского он был послан за телом царевича Димитрия, чтобы перевезти его из Углича в Москву. В конце мая, именно

28

числа, царь получил от

него извещение из Углича, что мощи царевича найдены. Накануне этого

самого дня (по новому стилю

6

июня) польские послы имели в Москве

совещание с боярами и от них узнали, что тело царевича будет скоро пе­ реве зен о в Москву патриархом Филаретом Никитичем. Что это слово "патриарх" не было опиской в посольском дневнике

1606 года, узнаем из

одного документа 1608 года. Послы польские писали боярам, что в Моск­ ве нет должного уважения даже к патриаршескому сану: "За Бориса Иов был, и того скинуто, а посажено на патриарховство Игнатия Грека; по­ том за нынешнего господаря Грека того скинуто, а посажено на патриар­ ховство Федора Микитича, яко о том бояре думные по оной смуте в От­ ветной палате нам, послом, сами сказывали, менуючи, что по мощи

Дмитровы до Углеча послано патриарха Федора Микитича; а говорил тые слова Михайло Татищев при всих боярах. Потом в колько недель и того скинули, учинили есте Гермогена патриархом. Итак теперь, ключали послы свою ядовитую речь боярам,

-

-

за­

живых патриархов на

Москве чотырех маете". Такой выходки нельзя было себе позволить без основания, и потому приходится верить, что Шуйский первоначально считал кандидатом в патриархи именно митрополита Филарета, а затем

между ними произошли какие-то недоразумения и царь изменил выбор. Подтверждение этому находим в одном из писем нунция Симонетты к кардиналу Боргезе (из Вильны от

23

апреля

1610 года).

Со слов ксендза

Фирлея, коронного референдария, Симонетта сообщает, что в королев­ ском лагере под Смоленском ожидают московского патриарха, которому навстречу король Сигизмунд послал даже свою карету. Здесь подразуме­ вался нареченный "тушинский патриарх" Филарет: как раз в то время Гр.

Валуев отбил его от войск Рожинского, И Филарет поэтому попал не к Сигизмунду, а в Москву. Симонетта так характеризует тщетно ожидае­ мого поляками Филарета: "этот патриарх

делу покойного Димитрия

- тот самый, который помогал (che promosse!e cose de! morto Demetrio) и за то

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

199

подвергся преследованию со стороны Шуйского, нового (московского) царя, поставившего на его место другого патриарха, каковой и находится в Москве; упомянутый старый патриарх (Филарет) держал также сторо­

ну нового Лжедимитрия, а (теперь для него) наступил час смиренно пре­ дать себя его величеству (королю)". Таким образом и после пребывания Филарета в Тушине поляки продолжали думать, что наречение его в пат­ риархи произошло в Москве, до тушинского плена, и полагали, что Шуй­

ский сместил его за приверженность к первому самозванцу. Еще опреде­

леннее и решительнее, чем показание Фирлея и Симонетты, звучат Слова пана Хвалибога в его известном "донесении о ложной смерти Лжедимит­

рия первого". Он пиШет, что "около недели (после переворота 17 мая) листы прибиты были на воротах боярских от Димитрия, где давал знать, что ушел и бог его от изменников спас, которые листы изменники (т.е. лица, произведшие переворот) патриарху приписали, за что его и

сложили, предлагая Гермогена". Здесь, как и в письме Симонетты, под именем патриарха мы должны разуметь не Игнатия, а Филарета, так как Игнатий был сведен с престола еще до воцарения Шуйского, тотчас по

свержении Самозванца, а Хвалибог рассказывает о событиях несколько позднейших, когда, как увидим ниже, в народе началось движение против самого Шуйского и поляки, задержанные в Москве, "другой революции боялись". Совокупность приведенных известий ставит вне всяких сомне­

ний факт кратковременного пребывания Филарета в достоинстве назван­

ного патриарха московского. В течение мая

1606 года

Филарет был по­

ставлен во главе московской иерархии и вследствие какого-то замеша­ тельства вскоре же возвращен в прежнее звание митрополита ростов­

ского. Именно этим следует объяснить то любопытное обстоятельство,

что в некоторых первых грамотах царя В. Шуйского иногда упоминался патриарх, как действующее лицо, до приезда в Москву и посвящения Гермогена. Такие упоминания грамот были замечены летописцем и вве­ ли его в ошибку, заставив сказать, что Гермоген венчал царя Василия на

царство, будучи еще митрополитом, а затем встречал в Москве мощи царевича Димитрия уже в сане патриаршем. В этом же деле с патриар­

шеством Филарета находят объяснение те странные на первый взгляд строки Ив. Тимофеева, где он упрекает Шуйского за то, что тот воцарил­ ся так "спешне, елико возможе того (Татищева) скорость": "ниже nерво­ nресmольнеЙше.му наречений его возвести,

... но яко простолюдина тогда

святителя вмени, токмо последи ему о нем изъяви". Не Игнатию же надо было, по мнению Тимофеева, докладывать воцарение Шуйского, и Иову И нельзя было своевременно сказать об этом, потому что Иов был за несколько сот верст от Москвы. Вряд ли может быть сомнение, что Ти­

мофеев разумеет здесь Филарета, который, стало быть, уже считался "первопрестольнейшим" в момент воцарения ШуЙского. Наконец, в том же замешательстве с Филаретом кроется причина, по которой так за­ медлилось поставление в патриархи Гермогена. Шуйский вообще очень спешил с восстановлением порядка в государстве: сел на царство не ожидая собора, венчался на престол

1 июня,

19

мая,

не ожидая патриарха;

только поставление патриарха затянул ось на несколько недель, до

3 ию-

с.Ф. Платонов

2()(}

ля. Произошло это оттого, что первый названный патриарх, Т.е. Фила­ рет, был "скинут" после

27

мая

(6 июня по новому стилю),

а второй, Гер­

моген, не мог скоро приехать из Казани, где он был митрополитом. Если в Москве только в конце мая пришли к решению вызвать его в Москву, то он не мог поспеть в столицу ранее конца июня: обсылка с Казанью требовала около месяца времени93 . Нет возможности точно объяснить, что произошло между Романовы­ ми и Шуйскими, но возможно построить догадку. Маржерет дает для

этого ценные сведения. Спутывая последовательность событий и погре­ шая в хронологии, он дает общий очерк положения дел в первые дни

царствования царя Василия и между прочим рассказывает, что тогда в пользу Мстиславского возник заговор, зачинщиком которого был П.Н. Шереметев, по жене близкий родственник Мстиславскому и Нагим.

Вина Шереметева открылась в его отсутствие из Москвы, по поводу вне­ запного народного скопища, кем-то собранного в воскресный день на площадь перед дворцом. Шуйский, по мнению Маржерета, спасся только потому, что, во-время заметив волнение, не показался из дворца и успел

предупредить дальнейшее скопление черни. Захватили пятерых из тол­ пы, били их кнутом и сослали, а в приговоре объявили, что виною всему

делу П.Н. Шереметев, а не Мстиславский. Шереметева, которого судили

в его отсутствие, потом сослали, и до Маржерета дошел несправедли­ вый слух, что его отравили. Новая опасность, продолжает Маржерет, грозила царю Василию во время перенесения тела царевича Димитрия,

3

июня, когда чернь обнаружила снова вражду против царя. Последнее

замечание, несмотря на всю хронологическую путаницу рассказа, дает

нам некоторое основание думать, что скопище, повлекшее за собою об­ винение Шереметева, собралось в Кремле раньше перенесения мощей царевича Димитрия, Т.е. в конце мая. Воскресный день, к которому при­

урочивается у Маржерета народное волнение, приходился на именно к этому дню и Паерле относит (считая по новому стилю,

25 мая; 4 июня)

страшное волнение народа, направленное на бояр и ШуЙского. В это вре­ мя П.Н. Шереметева действительно не было в Москве, потому что он с митрополитом Филаретом ездил за мощами царевича в Углич и вернул­

ся в Москву только к

3 июня.

Что в те дни в Москве происходил а некото­

рая политическая тревога, удостоверяется грамотою царя Василия от

29

мая в Кириллов монастырь: в ней царь приказывает игумену кириллов­

скому выдать царя Симеона Бекбулатовича, в то время уже "старца Сте­ фана", приставу Ф. Супоневу, который и должен был ехать со старцем

"где ему велено". Известно, что старца тогда увезли в Соловки; если вспомним, что он был женат на сестре князя Ф.И. Мстиславского, то поймем, почему о злополучном старце вспомнили в то время, когда от­

крыли заговор в пользу его шурина. С другой стороны, время ссылки Симеона Бекбулатовича утверждает нас в мысли, что вся история, рас­

сказанная Маржеретом, правильно отнесена нами на конец мая

1606

го­

да. Итак, в то время, когда названный патриарх Филарет с князем И.М. Воротынским и П.Н. Шереметевым открывали мощи подлинного

царевича Димитрия, в Москве открыли заговор против царя Василия.

Очерки по истории с."уты. Часть вторая

201

Шуйский увидел против себя имена Мстиславского, Шереметева

-

лиц,

принадлежащих к тому слою дворцовой знати. который первенствовал во дворце до последнего торжества Шуйского с его родословным принци­

пом. Во главе же этого слоя стояли Романовы, родственники Шеремете­ вым и тому же Мстиславскому. Уже в одной этой близости должны мы

искать причину подозрений Шуйского против Романовых и их родни. Ес­ ли бы Шуйский даже и не нашел никакой улики против Филарета в май­ ском заговоре, он просто мог бы побояться иметь его около себя в сане патриарха. Раз ему пришлось убедиться в том, что среда нетитулованных бояр мало расположена к нему, он должен был особенно страшиться пе­ редать ее представителю и вожаку патриаршескую власть с ее громад­

ным авторитетом и обширными средствами. А может быть, у Шуйского помимо общих соображений были и более положительные основания

для того, чт.обы опасаться Романовых. Есть, например, указание, что

тотчас же после смерти Самозванца в Московском государстве пошли толки о том, будто бы во главе правления теперь должен стать кто-либо

из романовского рода. Немецкое донесение из Нарвы от

27

мая, разуме­

ется, составленное по речам русских иванегородцев, прямо говорит об этом

("das einer Уоп den Romanowitzen soll gubemator sein").

Подобные слу­

хи могли дойти до самого царя Василия и, конечно, должны были его смутить. Но из слов Хвалибога и Симонетты можно заключить, что бы­ ли еще и иного рода толки о Филарете: его считали сторонником перво­ го Самозванца, не изменившим ему и после рокового переворота

17

мая;

признавали Филарета даже причас'Гным к тому движению против Шуй­ ского, которое было возбуждено подметными письмами и разыгралось в уличный беспорядок

25

мая. Очень трудно понять, как мог Филарет Ни­

китич в одно и то же время открывать в Угличе мощи настоящего царе­

вича Димитрия и агитировать против Шуйского во имя самозванного ца­

ря Димитрия. Можно с полным основанием заподозрить и отвергнуть достоверность подобных обвинений, но совершенно неизбежно с ними считаться при объяснении того, чем руководился царь Василий в своем

недоверии к Филарету и его родне. В смутные дни своего воцарения, еще не овладев окончательно властью, Шуйский должен был всего остере­

гаться и всех подозревать. Для него было достаточно инеосновательного повода, чтобы принять меры против таких влиятельных и притязатель­ ных бояр, каковы были Романовы. В том, что Шуйский боялся не одного

только Филарета, а всего вообще круга его близких и друзей. убеждает нас внезапная отставка от должности кравчего князя Ивана Черкасского,

известного нам по "делу Романовых" племянника Никитичей: Он играл

уже в

1601

году видную роль среди своей родни и потому был тогда осо­

бенно заподозрен. Шуйский сделал его кравчим после ссылки в монас­ тырь князя Ив. А. Хворостинина, бывшего в этой должности при Само­ званце, но вскоре же и отставил

-

неизвестно за какую вину. Есть пово­

ды думать, что царь Василий имел основание бояться романовских пле­ мянников и зятеЙ. Во всяком случае, оскорбление, нанесенное царем Ва­ силием в деле о патриаршестве старшему Никитичу, не могло быть про­ щено и забыто романовским родом. Одно это дело, помимо всех прочих

с Ф. Платонов

202

счетов, должно было поставить Романовых и их родню далеко от новой династии, в ряды ее недоброжелателей, а в удобную минуту врагов 94 .

-

и явных

Как видим,. отношения царя Василия и стоявших за ним княжат к дру­ гим кругам московской знати сложились неудовлетворительно. Новый царь не пользовался общим признанием со стороны высшего служилого люда и в первые же дни власти имел уже дело с боярскою крамолою и

считал себя вынужденным сменить названного патриарха. Боязнь новой крамолы заставила его спешно венчаться на царство, всего через две не­

дели по воцарении, и притом без обычной пышности, "в присутствии бо­ лее черни, чем благородных", как заметил один иностранец. Царя венчал даже не патриарх, а новгородский митрополит Исидор; зато венчанный

царь свободно и без прекословия мог переменить им сделанный выбор патриарха. Когда с июля рядом с венчанным царем стал поставленный тем же Исидором патриарх Гермоген, дело организации правительства было закончено, и бояре-княжата, казалось бы, могли сказать, что их цель достигнута. Однако в их собственной среде вряд ли существовало согласие и взаимное доверие. Не ограниченный формально в своей влас­

ти, В. Шуйский не был расположен ничем стесняться и, по словам лето­ писи, начал "мстить" тем, кого считал своими недругами, кто ему "гру­ бил", а олигархи, окружавшие его, ский

-

-

Голицыны, Куракины и Воротын­

смотрели на царя как на своего ставленника и держали себя с из­

вестною независимостью. Современники замечали, что в те дни бояре в

Москве имели более власти, нежели царь. В присутствии Маржерета Шуйский во дворце сам упрекал окружающих бояр в своеволии и кознях, говоря при этом, что они имеют власть низложить его открыто и прямо,

если не желают ему повиноваться. Во всех этих и подобных сообщениях проглядывают намеки на расстройство олигархического кружка. Он сплотился лишь на короткое время, чтобы сломить своих недругов и взять у них власть, но, достигнув успеха, оказался неспособным для друж­ ной деятельности и согласного управления страною. Чем дальше шло время, тем более и более вскрывался разлад в этой высшей боярской среде; мало-помалу ясней становилась холодность стороны Голицыных к

стороне Шуйских, поке, наконец, В.В. Голицын вместе с Воротынским не принял открытого участия в низведении царя Василия с престола 95 . Так образовались отношения в высшем московском обществе. Небла­ гоприятно для царя Василия оказывалось и настроение московской тол­ пы. С этой толпою чем далее, тем более приходилось считаться по той причине, что у нее образовалась привычка к вмешательству в политиче­

ские дела. Еще при жизни царя Бориса вести о Самозванце и подметные его грамоты втягивали московское население в политическую борьбу; сам Борис обращался к этому населению через патриарха и В.И. Шуй­ ского С объявлениями о самозванстве названного царевича. На улицах и

площадях Москвы ловили известия о военных действиях и радовались успехам Самозванца: "радеюще его прихода к Москве, егда слышат побе­ ду над московскою силою Борисовою, то радуются; егда же над грядуща­ го к Москве чаемого Димитрия победу, то прискорбни и дряхлы ходят,

203

Очеркu по IICnJOPUII Смуты Часть вторая

поникши главы",

-

так обличал своих современников очевидец тогдаш­

них событий. Мы уже знаем, какую роль сыграла московская толпа при свержении Годуновых. За красносельскими торгашами и московскою чернью тогда удобно могли спрятаться сами Шуйские, столкнувшие году­ новское правительство в шуме и смятении уличного грабежа, насилия и пьянства. Уже тогда современники замечали, что, возбужденная полити­ ческими мотивами, чернь легко увлекается побуждениями совсем иного

свойства и становится опасною для общественного порядка вообще. Пе­ ре ворот

17 мая 1606 года показал

то же самое: в действиях черни против

иноземцев так сплелись национальные мотивы и низменные инстинкты

стяжания, что нельзя было сказать, чем охотнее толпа увлекалась: чувст­

вом ли ненависти против иноверцев или же влечением пограбить их "жи­ воты". После двух дней насилия и грабежа эта же еще не пришедшая в себя толпа была привлечена сторонниками Шуйского к делу царского избрания и своими криками поддержала их мысль поставить на царство князя Василия Ивановича. Но царское избрание ее не успокоило, и царь Василий, охотно пользовавшийся толпою для целей своей политики, те­ перь должен был стать лицом к лицу с народною массою, которая еще бродила и была опасна тем, что узнала свою силу, получила привычку к движению и, рассчитывая на безнаказанность, была согласна, по выра­

жению Маржерета, еженедельно менять государя в надежде на грабеж. Надобно было ее успокоить и дисциплинировать, а у царя Василия на то нехватало сил, потому что сам он был посажен на царство и пока дер­ жался этою же толпою. Дело усложнял ось еще и тем, что враги царя

Василия обращались исподтишка тоже к московской черни, подымая ее

на поставленного ею царя. Менее чем через неделю по вступлении Шуй­ ского на престол, именно

25

мая, ему уже пришлось у::мирять волнение

черни, поднятой против него, как тогда думали, П.Н. Шереметевым. По словам Паерле, в народе, между прочим, обвиняли Шуйского и бояр в том, что они свергли истинного царя Димитрия. Может быть в зависи­

мости от этого народ

30 мая снова собрали именем царя

к Лобному месту

и здесь предъявили доказательства самозванства и еретичества свергну­

того царя, изложенные в пространной грамоте. При этом народу читали и документы, относящиеся до сношений Самозванца с папою и поляками.

Через три дня состоялось торжественное принесение в Москву мощей царевича Димитрия;

3 июня их поместили в

Архангельском соборе. Это­

му церковному торжеству Шуйский придавал особенную политическую цену, полагая, что присутствие мощей в Москве сделает самозванщину невозможною. Но он жестоко ошибался. Неведомые ему враги смущали

Москву подметными письмами о скором возвращении царя Димитрия; слухи о том, что Димитрий жив, шли повсюду, и Москва волновалась. Несколько тысяч черни

15

июня снова скопилось на Лобном месте, и

сам царь вынужден был уговаривать народ разойтись. Через месяц вое смятение против царя Василия, после чего,

23

-

но­

июля, нашли нужным

даже привести Кремль на военное положение: разобрали постоянный мост у крепостных ворот и расставили пушки. В августе произошло уже открытое междоусобие в государстве, и при первой вести о поражении

с.Ф. Платонов

204

царских войск царь Василий начал запираться в Кремле. Такая весть о неудачной битве пришла к ШуЙскому. по одному свидетельству,

1О (20)

августа и совпала с пожаром и нечаянным взрывом пороха в го­

родских лавках. Царь пришел в страх и большое беспокойство. Таким образом в своей столице В.И. Шуйский не мог считать себя в безопаснос­

ти. Столичное население, как и боярство московское, не представляло собою твердой опоры для монарха, принявшего престол как "отчину" своих прародителей 9б .

,Настроение столицы должно было служить для Шуйского показате­ лем настроения всей страны. Если московское население, своими глазами

видавшее Самозванца, никак не могло увериться в его самозванстве и в том, что он действительно был убит, если оно не один раз бросалось к

Кремлю под влиянием слухов и подметных листов, чтобы узнать, нако­ нец, истину, то возможно ли было ожидать от провинциального населе­

ния, что оно сразу успокоится на заявлениях царя Василия о его предше­ ственнике и не поверит слуху, что Димитрий, уже раз воскресший, вос­ крес и вторично? Шуйский этого и не ожидал. Он принял экстренные

меры для того, чтобы представить стране доказательства своей правоты и правдивости. Разумеется, ему было известно, что говорилось после

17

мая. Как раньше не все поверили, что умер Борис Годунов, так теперь

не все уверились в смерти Самозванца. Как раньше создалась легенда, распространившаяся на Руси и в Литве, что Борис с несметными богатст­ вами ушел в Англию под видом торгового человека, так после переворо­

та

17

мая рассказывались разные небылицы о спасении царя Димитрия и

о том, что ему удалось убежать в Литву. Но между легендарными расска­

зами была очень большая разница в том отношении, что басни о Борисе не могли получить практического значения, ибо некому было ими вос­

пользоваться, а слух о спасении Димитрия очень многим оказался нужен и полезен. Все, кому был неприятен Шуйский и неугоден порядок, на­ ставший с его воцарением, желали верить, что Самозванец еще сущест­ вует. Понимая это, Шуйский с особенным усердием составлял грамоты и от собственного своего имени, и от имени бояр, и от имени царицы-ино­

кини Марфы Нагой, с объяснениями произведенного им переворота и с доказательствами своих прав на престол. Особенно старательно и лите­

ратурно написана была грамота с извещением о принесении мощей царе­ вича Димитрия в Москву и с изложением документов, взятых из канцеля­

рии "расстриги". Грамоту эту рассылали из Москвы по городам в тече­ ние всего июня

1606 года,

начиная со 2-го числа

-

дня, когда мощи царе­

вича были принесены под Москву. Кроме официальных грамот, пущены

были в ход и писания официозные. Новый "страстотерпец" царевич Ди­ митрий был причислен к лику святых; ему были собором установлены

праздники, "стихири и канон сложен". Но при этом "житие" составлено не было: его заменила известная "повесть", долго слывшая под неудач­ ным именем "инаго сказания" и нами выше не раз указанная под названи­

ем "повести

1606

года". Автор повести писавший. кажется, в июне

1606

года, все свое изложение приноровил не столько к прославлению памяти

царевича, сколько к величанию царя Шуйского 11 его рода. При этом он

Очерки по UCnlOPIlU Смуты. Часть вторая

205

очень дипломатично и с большою ловкостью обошел молчанием вопрос

об избрании патриарха после сверженного Игнатия и о заслугах членов олигархического кружка, главою которого был Шуйский, но зато он оп­ равдал измену братьев Голицыных под Кромами. В повести современ­ ный ей читатель получал подробное изложение событий того времени, освещенное с точки зрения правительственной и сделанное с большим

литературным

уменьем.

Повесть

имела

успех

в

письменности

ХУН века, но успех литературный, а не практический: ее читали и пере­ писывали, сокращали и переделывали, но не следова.'lJИ автору в его при­

вязанности к царю Василию. Рядом с повестью поступило в оборот столь

же официозное описание перенесения мощей царевича Димитрия, не имевшее, впрочем, большого распространения. Наконец. был составлен знаменитый "извет" старца Варлаама, одного из спутников Григория От­

репьев а во время его похождений в Литве. Это произведение, возбудив­ шее достаточно толков в ученой критике, было если не сочинено, то ре­

дактировано очень близко от Шуйских, даже может быть ими самими.

Извет давал полный отчет о том, где был и что делал Григорий Отрепь­ ев со времени своего удаления из Москвы за рубеж и до тех пор, когда он, под именем царевича, двинулся из Самбора в московский поход. Как "извет", так и прочие произведения, указанные выше, были составлены с большим искусством: без сомнения, над ними трудились люди, обладав­ шие остроумным и гибким пером. По некоторым намекам можно ду­

мать, что к авторству привлечены были лица из братии знаменитой Тро­ ицкой обители, прославленной немного лет спустя, "борзыми писцами" иного склада и направления 97 .

11 Отношение к перевороту 17 мая московСКlIХ областей. BoccmaHlIe северСКlIХ и nОЛЬСКlIХ городов. Особенностll движеНlIЯ 1606 года сравНlIтельно с двllжеНlIем 16041605 юда. Проzрамма БолотНlIкова. ДвllжеНlIе юродов рязаНСКlIХ 11 YKpallHHЪtX. ОтЛllЧllе рязанских дРУЖllН от дРУЖllН И. Пашкова. Волнение на волжских верховьях. Восстание в среднем Поволжье и осада Нижнеzо-Новго­ рода. Казачье двuжение с самозванцем Илейкою. Беспо­ рядки местного характера. Как вообще определяется территория, восставшая на Шуйскою

Призывая себе на помощь литературные силы, Шуйский не вводил новшеств в московскую практику, но воскрешал старый обычай. Он пус­ кал в ход те самые средства, какими привыкли действовать московские

люди

XVI века,

создавшие много замечательных публицистических писа­

ний. Но как прежде, так и во время Шуйского публицистика не оказала заметного влияния на ход политической борьбы. Она не укрепила власти царя Василия. Не имея твердой опоры в различных кругах знати и в насе­

лении столицы, Шуйский не нашел ее и в прочих слоях и группах населе­ ния. Лишь только известие о московском перевороте

17 мая облетело го-

206

с.ф Платонов

сударство, в различных областях его стали наблюдаться зловещие для нового правительства признаки. Шуйский с людьми его партии полагал.

что с истреблением Годуновых и Самозванца и с переходом власти в ру­ ки родословной знати, в стране восстановлен был нормальный государст­ венный и общественный порядок, и оставалось лишь успокоить взволно­ ванное прошедшею смутою общество. А между тем, это общество дале­ ко не везде желало принять порядок, предлагаемый ему боярско-княжес­

кою реакцией, и не только не отставало от старой смуты, но заводило новую, не только не признавало нового царя Василия во имя прежнего

Димитрия, но высказывалось и против московского строя вообще.

При некоторой чуткости московские правители легко могли бы уловить в шуме народного брожения за царя Димитрия самые разнородные моти­ вы общественного недовольства. Но, кажется, как сам царь Василий, так и его советники не сразу поняли, с чем они имеют дело.

Можно удивляться тому, как быстро и дружно встали южные города против царя Василия ШУЙского. Как только узнали в Северщине и на Поле о смерти Самозванца, так тотчас же оmали от Москвы Путивль И С ним другие северские города, Ливны и Елец, а за ними и все Поле до

Кром включительно. Немногим позднее поднялись заоцкие, украинные и рязанские места. Движение распространил ось и далее на восток от Ряза­

ни в область мордвы, на Цну и Мокшу, Суру И Свиягу. Оно даже переда­ лось через Волгу на Вятку и Каму в пермские места. Восстала и отдален­

ная Астрахань. С другой стороны, замешательство произошло на запад­ ных окраинах государства

-

в тверских, псковских и новгородских мес­

тах. Нет никакого сомнения в том, что в столь отдаленных одна от дру­ гой местностях движение имело разный характер, преследовал о различ­ ные цели, увлекало в борьбу не одни и те же общественные слои. Воз­ можно в этом отношении представить несколько не лишенных интереса

и достоверности наблюдений. Прежде всего довольно ясным, при всей своей сложности, представля­

ется движение на московском юге. Здесь встали за царя Димитрия все те города, которые присоединились к Самозванцу во время его похода на

Москву за год перед тем. В Москве так и поняли дело, что против царя Василия поднялась именно та самая украйна, которая уже годом ранее

была "осквернена" и "омрачена безумием" самозванщины; поэтому се­ верскую и "польскую" украйну москвичи стали называть "преже погиб­ шею" и "преже омраченною". Причины восстания южных городов в Москве объяснялись различно. Кроме немного баснословного рассказа о бегстве из Москвы князя Гр. Шаховского с "золотою" государственною печатью и о его агитации в Путивле, существовали более основательные

домыслы. Говорили, что враги царя Василия распустили молву, будто бы московское правительство желало избить северских людей за то, что они первые признали и поддержали Самозванца; боязнь такой расправы

и увлекла Северщину в мятеж. Существовала даже догадка, что Севера восстала "на бояр" за их своевольство, не считая их в праве низвергать одного царя и ставить другого без ведома прочих граждан и в том числе

самих северских людей. Эти мотивы вполне вероятны. Население Севе-

Очеркu по истори!/ Смуты. Часть вторая

207

ры и Поля действительно, как мы видели, дало торжество Самозванцу и связало свою судьбу с его успехом; погибель царя Димитрия грозила

бедою и его сторонникам. Мятеж Шуйского в Москве и его воцарение были для всего государства так внезапны и необъяснимы, а "боярский" характер нового правительства и его олигархические тенденции так яв­

ны, что неизбежно было недоумение и неудовольствие со стороны тех,

кто вообще далек был от боярских интересов. Как населению самой Москвы, так и жителям окраин было ясно, что судьба московского пре­ стола после смерти Самозванца была решена не советом "всея земли", а умыслом заговорщиков, и что эти заговорщики представляют собою оп­ ределенный аристократический кружок. От этого кружка следовало ожидать такой правительственной деятельности, с какою не могло ми­ риться украинное население, не любившее "сильных людей" высшего землевладельческого класса. Правительство "боярского" состава менее

всего могло рассчитывать на послушание украйны, наполненной выход­ цами из боярских дворов и с боярской пашни: социальная рознь и не­

дружба должны бьmи повести здесь к открытой политической вражде 98 .

Эта вражда появилась особенно быстро и резко, во-первых, потому, что на украйне был пущен слух, будто бы царь Димитрий жив. }Поверив этому, должны были считать московских бояр с В. Шуйским во главе даже и не правительством, а просто шайкою временно торжествующих мятежников, против которых не только можно, но и должно было сто­

ять. Во-вторых, восстание могло получить быстрое развитие потому, что пользовалось готовым образцом и старою организациею. Всего за один

год перед тем Севера и Поле действовали под знаменами Димитрия. Главною квартирою тогда служил Путивль, фокусом военных операций были Кромы, целью движения были берега средней Оки и затем Москва. Совершенно та же обстановка была и теперь, в

1606 году.

Главная кре­

пость Северского края, Путивль, стала центром движения, а воевода пу­ тивльский, князь Григорий Петрович Шаховской, сын родовитого бояри­

на князя П.М. Шаховского, получил внешнее первенство между восстав­ шими. Гарнизоны близлежащих городов и казачьи отряды с Поля, "вся мятежницы, иже во время власти расстригины лакнуша крови хрис­

тианския", привычным порядком обращались в Путивль за указаниями, посылали туда захваченных ими воевод и сторонников царя Василия, до­

ставляли вести. Из Путивля именем царя Димитрия и по полномочию от князя Шаховского начал свои действия знаменитый "большой воевода"

Ив. Болотников. У строив войско, он повел его прошлогодними путями, через Комарицкую волость. к тем самым Кромам, где сходились все до­ роги с юга на Окские верховья и где за год перед тем решен был исход войны. У Кром произошла первая встреча дружин Болотникова с мос­

ковским войском князя Ю.Н. Трубецкого, причем отступление Трубецко­ го открыло восставшим дорогу на среднее течение Оки. Наблюдая на­ чальный период восстания на юге, неизбежно приходим к мысли, что

это было простое возобновление только что успокоенного движения

1604-1605

гг. Частное отличие заключалось лишь в том, что большее,

чем прежде, военное значение получил город Елец. Самозванец, гото-

СФ Платонов

20fs

вясь К войне против татар, собирал в Ельце всякого рода запасы для

"польокого" похода. Говорят, что туда было отвезено очень много ору­

жия, 'пороха, свинца, муки, сала и других вещей. Понятно,
чтобы не потерять собранного в Ельце добра. Ельчан уверили грамота­

ми; отправили в Елец икону новоявленного чудотворца царевича Димит­ рия с особым посланием от имени инокини Марфы Нагой; наконец, к

Ельцу двинули войско под командою князя И.М. Воротынского. Однако Елец остался верен имени Димитрия, и Воротынский был вынужден от­ ступить от его стен без успеха, когда узнал об удаче Болотникова под Кромами 99 .

Итак, на украйне в

1606 году

восстали против правительства Шуйско­

го те же самые люди, которые раньше действовали против Годуновых, и тем же самым порядком, какого они держались в первом своем движе­

нии. Однако при повторении похода за Димитрия в массах наблюдается несколько иное настроение в зависимости от новых условий борьбы. Раньше сам названный Димитрий был налицо при своем войске; масса его видела, слышала его речи, служила живому человеку и была проник­

нута его интересом. Общественные симпатии и антипатии, мотивы соци­ альной розни были подчинены династическому интересу и, если проявля­ ли себя в действиях масс, то как случайные нарушения воинской дисцип­

лины, цодлежавшие пресечению и каре. В

1606 году Димитрия

не было в

украинском войске; рассказы о его чудесном спасении от рук Шуйского И таинственных скитаниях за рубежом чем дальше, тем больше походил и на сказку. Интерес отсутствующего претендента на престол не мог без­ раздельно господствовать над умами ратных людей; тем свободнее всплывали на поверхность собственные интересы воинской массы, и во­ прос об удовлетворении своих желаний и стремлений заменял собою во­

прос о восстановлении свергнутой династии. Этому, с другой стороны, содействовало положение дел в столице. Раньше Самозванец вел войско против Бориса, который законно вступил на престол в силу народного избрания и заслужил царский венец "ласкою и истинным правительст­ вом", как выражались тогда; не московская власть вообще, а лишь сам

Борис осуждался за личное его преступление. Теперь, в

1606

году, все

московское правительство представлял ось незаконным и преступным с

точки зрения украинных мятежников. Свергнувшие царя бояре-заговор­ щики самовольно захватили царство в свои боярские руки и водворяли в

нем свои боярские порядки; правительство, таким образом, получило ха­ рактер односословного, боярского, и это в особенности было ненавистно украинным вожакам. К Москве их влекла не одна забота о восстановле­ нии на престоле законного монарха, но и ненависть к их социальному

врагу

-

боярству, овладевшему царством. Вражда общественная стала

открыто рядом с династическим вопросом и нашла первое свое выраже­

ние в программе Болотникова. Насколько можно судить по отзывам современников, вообще отры­

вочным и неясным, Болотников получил большое значение на украйне

Очерю/ ПО IIcmopllII СА/)'mы

Часть вторая

209

именно потому, что первый поставил целью народного движения не только политический, но и общественный переворот. Действуя именем

царя Димитрия, он звал к себе всех недовольных складом общественных отношений в Московском государстве и, подавая им надежду на соци­ альные перемены в их пользу, возбуждал к действиям вообще против господствующих классов. Не сохранилось, к сожалению, подлинного тек­

ста его вотзваний, но есть интересный о них отзыв патриарха Гермогена.

Передавая содержание "воровских листов", которые рассылались из ста­ на Болотникова в Москву и по другим городам, патриарх говорит, что ЭТИ листы внушают дворне бояр и детей боярских, а

:; нею и всякой

черни

"всякие злыя дела на убиение и грабеж". Мятежники '·велят боярским хо­ лопам побивати своих бояр, и жены их и ВОТЧJ1НЫ И поместья им сулят; и шпыням и безымянником-вором велят гостей и всех торговых людей по­

бивати и животы их грабити; и призывают их воров к себе и хотят им да­

вати боярство и воеводство и ОКОЛЬНИLlество и дьячество". Это был пря" мой призыв против представи,,:елей земельного и промышленно-торгово­ го капитала, и им легко увлекались люди, страдавшие от тогдашнего иму­

щественного строя. "Собрахуся боярские люди и крестьяне, топись о движении Болотникова,

-

-

говорит ле­

с ними же пристаху украинские посад­

ские люди и стрельцы и козаки; и начаша по градам воеводы имати и са­

жати по темницам, бояр же своих домы разоряху, и животы грабяху, жен

же их и детей позоряху и за себя имаху". Таким образом войска, шедшие с южных окраин к Москве и состоявшие из знакомых уже нам общест­ венных элементов "прежде погибшей" украйны, громко заявляли о своей склонности к общественному перевороту и уже покушались на демокра­ тическую ломку существовавшего строя. Это было большою новостью в

развитии московской Смуты 100. Иной оттенок имело движение против Шуйского в более северной по­ лосе городов украинных и рязанских, куда от Кром и Ельца вошли вой­

ска Болотникова. Среда служилых землевладельцев, сидевших здесь на вотчинах и поместьях, отличалась большим разнообразием имуществен­

ным и служебным. В уцелевших от конца

XVI

века десятнях каширских,

ряжских, епифанских поименованы служилые люди с "отечеством". ино­

гда даже княжеского прuисхождения (князья Засекины, Барятинские, Мещерские), и рядом такие, которые недавно вышли из крестьян и "ям­ щиковых детей". Первые служат "из выбору" и поверстаны крупным

окладом в

700

четей; вторые, не годясь и в простую полковую службу,

служат с пищалью в "осаде", т.е. в гарнизоне, и имеют оклад в

же

15

30, 20, да­

четей. Первым вручается начальство над дворянскими отрядами:

они бывают в головах и окладчиках; вторые же делятся, подобно низ­ шим приборным людям, на сотни и служат не с головами, а с сотниками. Первые отличаются служебным и родовым гонором, как мы это видели на примере Ляпуновых, вторые готовы идти к своему же брату в холопы и дворники, "жить у церкви" и "стоять дьячком на крылосе", наконец,

сойти со службы на Дон в вольные казаки. Словом, верхний слой дворян­ ства украинного и рязанского приближается к столичному дворянству и

способен мечтать о возвышении и высокой карьере, а низший слой от J 4 С Ф Платонов

-

СФ Платонов

210

служебных тягот и имущественной худобы готов опуститься в низшие разряды населения и вовсе отстать от государевой службы. Между этими крайними слоями служилого люда было много посредствующих, подхо­

дивших более или менее к одному из характеризованных двух типов.

В

1605

году дворянские дружины "заречных городов", рязанских и дру­

гих, приста.'1И к Самозванцу под Кромами и помогли ему овладеть пре­ столом. За это Самозванец отплатил служилым людям чрезвычайной

милостью: он "во

114 (1605-1606)

году, хотя всю землю прельстити и

будто тем всем людям милость показати и любим быти, велел все городы верстати поместными оклады и денежными оклады; а верстали городы

бояре и окольничие". Это сообщение современника в полной мере оправ­

дывается официальными документами. Они говорят даже более. На ос­ новании одной "памяти"

1606

года можно сказать, что общему верста­

нию старались придать особую торжественность и важность и ради него

вызывали в Москву даже выборных от местных дворянских корпораций. "Велено (читаем в памяти) дворяном и детем боярским из Деревские пя­

тины выбрати дворян и детей боярских к Москве с челобитными о поме­ стном верстаньи и о денежном жалованьи и бити челом государю царю и великому князю Димитрию Ивановичу всея Руси". Какой смысл должно

было иметь челобитье и какая роль назначалась выборным, сказать трудно, но служилых людей действительно верстали землями и оделяли деньгами. Так, на Туле боярин князь В.К. Черкасский верстал служилых

людей тулян, веневцев, пловлян и соловлян, новосильцев, одоевцев, чер­ нян и епифанцев и выдавал им денежное жалованье "для его государева царского венца и многолетнего здоровья". В то же время в Нижнем-Нов­ городе верстали и оделяли деньгами нижегородцев, муромцев и арзамас­

цев. Словом, при Самозванце служилые люди получили как бы экстрен­ ную награду от щедрого царя. Очень возможно. что по одной этой при­ чине известие о внезапном убиении царя боярами произвело дурное впе­ чатление на всех детей боярских вообще. Сами они не имели повод::: зло­

биться на царя Димитрия и радоваться воцарению ШуЙского. Те из них,

которые в

1605

году изменили Годуновым и предались Самозванцу, те­

перь могли в такой же мере, как и северские люди, бояться мщения от

московских бояр. Олигархический характер нового московского прави.­ тельства, состоявшего из родовитейших князей-бояр, также не говорил в его пользу во мнении ПрОL"ГОЙ служилой среды. Мелкие служилые земле­

владельцы, терявшие своих крестьян и людей в борьбе за рабочие руки, считали "сильных людей бояр" в числе злых врагов своего благосостоя­

ния. Крупное и льготное боярское землевладение переманивало, как мы знаем, рабочие силы с мелких хозяйств и вызывало горькие жалобы со стороны обиженных. Теперь представители этого боярского землевладе­ ния захватили в свои руки все государство и стали сами правительством;

какой защиты мог ожидать от такой власти мелкий служилый земле­ владелец? Наконец, высшие слои заречного дворянства, по степени за­

житочности и по служебному положению близко подходившие к мос­ ковскому дворянству, имели свои причины быть недовольными царем

Василием и его советниками. Новый Ц'l.!JЬ осуждал служебный и при-

Очерки ПО истор"и Смуты Часть вторая

211

дворный порядок московский, насажденный во времена Грозного и Году­ нова, и думал о возвращении к старине, уважавшей родословные притя­

зания. Боярская реакция, давая торжество родословному принципу, тем самым закрывала дорогу к широкой карьере для всех тех, кого считала

"худородными". А между тем эти "худородные" люди успели пр.ивык­ нуть к новому московскому обычаю, по которому государь и малого тво­ рил великим. Для таких честолюбивых и притязательных, мечтавших о возвышении дворян, каковы были Ляпуновы и им подобные, боярское

правительство было аf!типатично. Для них, по словам С.М. Соловьева, было привлекательно "восстание под знаменами Димитрия против Шуй­ ского, Т.е. против правления бояр, охранявших старину, не допускавших в

свои ряды людей новых"101. Так сплетались разнообразные мотивы, побуждавшие служилых лю­ дей заречных городов подниматься против Москвы. Когда войска Бо­ лотникова появились на верховьях Оки и имя царя Димитрия вторично

стало взывать о поддержке законцой династии, здесь образовались дру­ жины детей боярских с выборными вождями во главе, "А начальники у тех воров бьmи воеводы (говорит одна частная разрядная книга): у рязан­ цев воеводы Григорий Федоров сын Сумбулов да Прокофий Петров сын Ляпунов; а с туляны и С коширяны И С веневичи Истома Пашков, а на Ве­ неве был сотник; а с колужены и со алексинцы и с иными городами

Ивашко Болотников, князя Андрея Телятевского холоп; и иные воры были начальники". Любопытно, что привычный к тогдашнему чинопо­ читанию составитель разрядной книги назвал рязанских воевод не од­ ним именем, но и отчеством. Пашкову отказал в отчестве, а Болотнико­ ва назвал только полуименем. В этом сказал ось различие общественного

положения названных лиц, которое нам необходимо отметить. Рязан­ ские воеводы принадлежали к высшему слою местного служилого люда,

и дружины их составились из детей боярских больших и средних статей,

преобладавших на Рязани. Истома Иванович Пашков сам по себе был не мелкий служилый человек. За ним были в поместье на Веневе "село Воркуша, Воскресенское тож" и в Серпуховском уезде село Грецкое; не дослужившись до "головства", он, однако, дослужился до "сотничества" и

в

1606 году

был сотником у мелкопоместных детей боярских епифанцев.

Эти дети боярские всего лет за двадцать перед тем были всею массою по­ верстаны в Епифань из казаков, сидели на мелких поместьях в

50, 40

и

менее четвертей и служили государеву службу с пищальми, Т.е. пред­

ставляли собой пешее гарнизонное войско, мало чем различавшееся в боевом отношении от стрельцов. Истома Пашков стал вождем именно такой служилой мелкоты. Так как его дружины немногим отличались от стрельцов и городовых казаков южной украйны, то в Москве "Истомку"

смешивали иногда с "иными многими атаманами и казаками" воровского войска. На самом же деле он со своими детьми боярскими стоял особо от скопищ Болотникова, составляя средний слой между казачьим и холопь­ им войском северской и польской украйны и землевладельческими отря­ дами Ляпунова и Сумбулова. Если Болотников нес к Москве вражду к высшим классам вообще, если Ляпунов со своими единомышленниками

14"

СФ Платонов

212

, поднялся

против политической олигархии бояр, то Истома Пашков был

представителем такой оппозиции, которой одинаково были присущи мо­ тивы и социального и политического протеста lO2 . Как известно, восстание Болотникова и дворян украинных и рязан­ ских повело к упорной открытой войне с царем Василием. Мятежники наступали на Москву двумя путями, Болотников от Кром шел мимо Ка­

луги и Алексина на Серпухов, которым и овладел, Рязанские дружины шли на Коломну и взяли ее. Соединившись на Оке, мятежники затем по­ дошли к Москве, стали укрепленным лагерем в селе Коломенском и в де­ ревне Загорье (или Заборье, у речки Даниловки на юг от Москвы) и в те­

чение нескольких недель, с середины октября по

декабря

2

1606

года,

держали Москву в осаде. Со времени первых успехов Болотникова под

Кромами в августе и до поражения его под Москвой

2 декабря

прошло

около четырех месяцев. За это время движение против Шуйского успело распространиться далеко от своего главного очага, северской украйны, принимая в различных местах различный характер. Прямому влиянию восставших заоцких городов подпали Малый Ярославец, Боровск, Мо­ жайск, Руза, Волок Ламский, Погорелое Городище, Ржева, Зубцов и Ста­ рица. Тяглое и служилое население этих мест было просто увлечено име­

нем Димитрия, с которым являлись туда отряды из мятежных войск. В быту названных городов, полувоенных, полуторговых, малых и сла­ бых, не было острых проявлений общественной розни и экономического кризиса,

которыми страдали другие места московского центра и юга.

Поэтому здесь заметна не которая неопределенность настроения и поли­ тическое безразличие. Под давлением мятежников скоро и легко отпада­ ют от Шуйского на сторону царя Димитрия, воцарению которого в свое время громко радовались, то также легко и скоро бьют Шуйскому челом, когда услышат увещание деятельного защитника порядка архиепископа

тверского Феокиста или когда почуют приближение ратных людей мос­ ковского воеводы И.Ф. Колычева lO3 . В связи с мятежом в северских го­

родах стоял мятеж и в мордовских местах, на восток от нижней Оки; од­ нако здесь его разжигали не одни "воровские листы" с Десны и Сейма, но и местные недоразумения и злобы. От царя Василия отложилися и с "уездами были в измене" города Арзамас и Алатырь; целовал крест Ди­

митрию и Свияжск. В самых городах действовали русские гарнизоны, в уездах

-

инородческая масса. Мятежники, образовав войско и завязав

сношения в Путивлем. обратились к Нижнему-Новгороду и осадили его. По согласному свицетельству источников, под Нижним были и русские люnи, "боярские холопи и крестьяне", и инородцы "бортники и мордва". Главным вожаком "JЗ воеводы место" был у них Иван Борисов ДОМОЖll­ ров, известный нам по нижегородской десятне

1607

года как один из не­

многих отборных нижегородских детей боярских "дворовых" и "четвер­ тичков". А "с ним были выбраны два мордвина Варгадин да Москов", которых летопись называет "старейшинами" этого воинского собрания.

Покушение их на Нижний не удалось: "как они уведали, что царя Васи­ лия московские люди идут на Арзамасские и на Алатырские места,

и из-пuд Нижнего воры разбежалися". Рать московская под кома'1ДОЮ

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

213

Григория Григорьевича Пушкина "привела к царю Василию" восстав­ шие Арзамас и Алатырь с их уездами; Свияжск сам добил челом царю Василию, и таким образом мятеж пока был подавлен. Если русский эле­ мент в числе восставших образовался здесь, как и везде, из людей, недо­

вольных общими условиями политического и общественного порядка, то мордва имела свою особую причину недовольства. Изучая первый пе­ риод деятельности русской власти в понизовых городах, мы отметили в

числе прочих последствий московского завоевания значительную экс­ проприацию инородческих земель и быстрый переход их в руки русских

поселенцев и служилых татар. Потеря прав на землю, раздражая корен­ ное население края, возбуждала его против русской власти и сделала восприимчивым к внушениям против ШуЙского. Наиболее сильное и

энергичное из инородческих племен среднего Поволжья, мордва сдела­ лась первой выразительницей недовольства в своем крае 1О4 . Еще ранее северского возмущения и похода Болотникова к Москве на юго-восточной окраине государства началось любопытнейшее движе­ ние, опять-таки особого склада. Оно было вызвано появлением само­

званца, пришедшего на волжские низовья с Терека; приняв имя не Дими­ трия, а Петра, он связал свою историю не с углицким делом, а с неверо­

ятной басней о сокрытии царского сына Петра Федоровича от козней Бориса Годунова. По его собственному признанию, мысль о создании са­ мозванца созрела в небольшом отряде казаков из числа тех, которые в

1605-1606 году зимовали с царским войском и голодали на далеком Тере­ ке: "учали думать казаков с триста, а у тех трехсот человек голова ата­

ман Федор Бодырин" . Это был обычный подбор случайных товарищей, "гулящих людей", которых в Астрахани вербовали на государеву службу и, обеспечивая их денежным жалованием, "кормом" и "запасом", посыла­ ли в далекие посылки. Среди них, рядом со старыми "волжскими" и "яиц­ кими" казаками, были и только что вышедшие из государства люди, вро­

де "казака, князь Васильевского человека Черкасского, Булатка Семено­ ва" и ему подобных беглых холопей. Не получая жалованья и корма, ве­ роятно, задержанного в Астрахани небрежностью воевод, которые "ве­

ликою оплошкою и нераденьем" не один раз "на Тереке государевым людям нужу великую учинили", казаки голодали и роптали. "Государь нас хотел пожаловати,

-

говорили они,

-

да лихи бояре: переводят жало­

ванье бояря, да не дадут жалованья!" И казаки мечтали добыть себе кор­ му грабежом турских людей на море или службою персидскому шаху. Неизвестно, чем бы разрешилось их затруднение, если бы вместо экспе­ диций в чужеземные места казаки Бодырина не надумали "итить на Вол­ гу громить судов торговых"; для того же, чтобы иметь предлог к такому

походу, который они решили "опрочие всего войска тайно", они надума­ ли назвать одного из своей братьи, "из молодых товарищев", именно Илейку Муромца. царевичем Петром, сыном царя Федора. Так возник новый самозванец, имя которого должно было прикрыть покушение не­

большой шайки на простой разбой. За этим Петром Федоровичем ХУН века очень скорd_последовал ряд по одному и тому же шаблону за­

думанных и провозглашенных казачьих самозванцев; lIОЭТОМУ подроб-

214

с.Ф. Платонов

ная повесть о происхождении первого из них, "вора Петрушки", имеет

интерес и цену. Она вскрывает перед нами те условия, при которых воз­ никали небывалые царевичи в Астрахани и в "польских юртах". Как из­ вестно, их стало очень много уже в начале

1608 года, и это "еретичество

великое" смутило даже самого Тушинского вора, который оставил нам обличительный перечень таких своих соперников, каковы были "царе­

вич Август, князь Иван" и царевич Лаврентий. в Астрахани, второй царевич Петр, царевич Федор, царевич Клементий, царевич Савелий, ца­ ревич Симеон, царевич Василий, царевич Ерошка, царевич Гаврилка, царевич Мартынка в казачьих юртах по Поле. Стало быть, "вор Петрушка" сам по себе представлял мелкую раз­ бойничью затею. Необыкиовенное торжество первого Самозванца, воца­ рение в Москве того, кого объявляли вором и расстригою и кого только что предавали проклятию, должно было кружить головы, вызывать на

подражание, популяризировать самую идею самозванства. Нечего удив­ ляться тому, что заброшенная в дикую даль и голодная казачья дружина додумалась до решения испробовать самозванщину как средство достать

добычу. Удивнтелен успех, какой сопровождал эту затею. Казакам Бо­ дырина не удалось скрыть своего самозванца: "то дело великое объяви­ лося" , и к нему пристали все казаки, бывшие на юртах на Тереке. Они "пошли всем войском под Астрахань, а его Илейку с собою взяли". При­

дя весной

1606

года на волжские низовья, они решили идти на Москву,

тем более что и названный царь Димитрий, получив вести об их движе­

нии на Волгу, почему-то велел им спешить к Москве. Пройдя Казань и Свияжск, узнали они, что Самозванец убит в столице боярами. Тогда ка­ заки повернули назад, сплыли во Волге вниз до устья Камышенки, пере­ волоклися с Камышенки на приток Дона р. Иловлю и перешли на Поле

на Донец. Здесь они наlIШИ уже в полном ходу восстание во имя Димит­ рия и получили грамоту от князя Гр. Шаховского и всех путивльцев с приглашением идти "на спех" в Путивль. Через Царев-Борисов назван­ ный царевич Петр пришел со своим четырехтысячным войском в Пу­ тивль, а oтryдa двинулся вслед за Болотниковым на Тулу. За это время его силы росли от присоединения к нему казачьих отрядов, так что в Ту­

ле он и Болотников располагали уже значительным воЙ(.ком в тридцать слишком тысяч человек.

К перечисленным выше проявлениям народного движения против московского правительства надобно присоединить беспорядки местного характера и из них прежде всего бунт астраханского гарнизона, кото­

рым руководил астраханский воевода князь Им. Дм. Хворостинин, двою­

родный брат близкого к Самозванцу и сосланного Шуйским князя Ивана Андреевича. Едва ли здесь не действовала семейная вражда к Шуйскому Хворостининых, много терявших с низвержением благоволившего к ним

Самозванца. С другой стороны, местным характером отличалось глухое брожение среди восточных инородцев в Перми и на Вятке, также на за­ падных окраинах новгородских и псковских. Здесь не было заметно склонности к активной борьбе с Москвой, но явно было нежелание слу­

жить царю Василию и склонность к имени царя Димитрия 105.

()'IepKU ПО истории Смуты_ Часть "тора н

215

Мы очеТ)тили теперь всю ту территорию, на которои царь Василий не получил желаемого признания. По странной игре исторических случай­

ностей царь из великородных бояр, громко 'отрекавшийся от опричнин­

ных традиций!последних трех царей московских, -был признан; как раз теми местами государства, которые так недавно составляли ненавист­

ную ему опричнину и новый "двор'\ и, наоборот, он был отвергнут и по­ руган теми'областями, которые бьmи Грозным оставлены в старом "зем­

ском" порядке управления. Действительность как-будто бы доказывала реакционному правительству, состоявшему из притязательных княжат, что угнетавшая их опричнина оказалась могучим средством водворения

государственной дисциплины, державшей замосковные и поморские об­ ласти в повиновении даже такому слабому и самоуправному правителю,

каким был ШуЙсКИЙ. Московский север до поры до времени молча на­ блюдал за развитием Смуты в южной половине государства и пока по­ слушно посылал Москве людей и средства для борьбы с мятежом. Непо­ средственно Смута его еще не коснулась, и настроение северных городов не сказывал ось ни в чем.

m Поход к Москве Болотникова, Пашкова и рязанских дру­ жин. Раскол в стане мятежников и отпадение рязанцев на сторону ШуЙскоzo. Переход царя Василия в наступле­ ние. Отпадение Пашкова от мятежников и беzство Бо­ лотникова. Значение рассказанных событий

В первое время народного возбуждения против царя Василия с его боярским правительством все области московского юга готовы были со­

единиться в одном порыве против общего врага, не входя в разбор своих взаимных отношений. Когда Болотников от Кром вступил В область за­ оцких и украинных городов, к нему присоединились ратные люди Калуги и Алексина, присоединился и Истома Пашков со своими детьми боярски­

ми. Немногим позднее на последних маршах к Москве сошлись с Болот­ никовым рязанские войска Сумбулова и Ляпунова. Единая армия мятеж­ ников

12 (22)

октября подошла к Москве и стала готовиться к блокаде

столицы. А в это время еще новая волна мятежных сил приливала с юга к московскому центру: шли из Путивля на Тулу казачьи отряды вора Петрушки. Современники, наблюдавшие развитие мятежа и поражен­

ные небывалым и непонятным движением масс во имя "мертвого зло­ дея", не были в состоянии сразу определить, кто и зачем поднялся на Москву. Одним именем "воров" окрестили они и казачью голытьбу, при­ шедшую с Поля, и холопов, бежавших из господских дворов, и рязан­ ских дворян, приехавших под Москву с больших вотчин и поместий. Не отдавая себе отчета в том, какие побуждения привели под столицу ту

или другую группу восставших, москвичи говорили вообще, что они вос­

стали "на разорение православного христианства". Но прошел первый месяц московской осады, и взаимное отношение

общественных элементов стало разъясняться. Грамоты Болотникова по-

с Ф. Платонов

216

казали и врагам и союзникам его истинный характер стремлений этого вождя. Патриарх Гермоген в ноябре

1606 года извещал свою паству,

что

"воры" под Москвой желают не только смены царя, но и коренного об­ щественного переворота, именно истребления руководящих политичес­

кой и экономической жизнью государства общественных слоев. Столь радикальная программа "воров", бросая в панику тех, на кого она была

направлена, нравилась московской черни. Шел слух, что разнузданная предшествующими событиями толпа могла бы передаться на сторону мятежников и погубить Москву, если бы в самом лагере восставших не произошло раскола. Возможность коренной общественной ломки испу­ гала многих союзников северских дружин и повела к тому, что ополче­

ние распалось ранее, чем достигло под Москвой какого-либо успеха 1О6 • Нам известны его составные части: северские и "польские" отряды, гарнизонные и казачьи, под командой самого Болотникова; мелкопоме­

стные дети боярские украинных городов под предводительством Истомы Пашкова; дворяне и дети боярские "больших статей" из Рязани с Сумбу­ ловым и Ляпуновым во главе. Последние присоединились к главной мас­ се мятежного войска, можно сказать, под самой Москвой, когда Болот­

ников и Пашков переправились уже с юга за Оку. До стоянки под Моск­ вой они мало имели времени для того, чтобы ознакомиться со своими но­ выми товарищами по службе истинному царю Димитрию Ивановичу. За­ то месяц совместного пребывания у стен столицы показал дворянам-зем­

левладельцам и рабовладельцам, что они находятся в политическом сою­ зе со своими социальными врагами. Землевладельческие и служебные интересы рязанских дворян сближали их с высшими разрядами москов­

ского служилого и придворного класса. Их мечтой был думный чин и землевладельческий тархан. Они настолько понимали преимущества сто­ личной службы с хорошо устроенной вотчины, что стремились сами стать на вершине действующего порядка и пользоваться его выгодами.

Под Москву их привело желание не изменить этот порядок, а напротив, его охранить от покушения несимпатичных им олигархов. Но в подмос­ ковном стане они убедились, что желательный для них государственный строй имеет гораздо более крайних и опасных врагов, чем олигархи, в

лице их собственных союзников. "Воровские листы" Болотникова для самих дворян были разрушительною проповедью, так как говорили про­

тив их владельческих интересов и служебных прерогатив. Солидарность с Болотниковым рязанских вождей становил ась невозможноЙ. Царь Ди­ митрий не являлся и рязанцы, несмотря на долгие сношения с Путивлем, не знали о нем ничего верного. И вот, после месяца раздумья, "ноября в

15 день от них злых

еретиков и грабителей и осквернителей из Коломен­

ского приехали к государю царю и великому князю Василью Ивановичу

всеа Русии с винами своими рязанцы Григорей Сумбулов да Прокопей Ляпунов, а с ними многие рязанцы дворяня и дети боярские". Так говорит официальное известие; летопись же выражается определеннее, утверж­ дая, что рязанцы "градом всем от тех воров отъехаша и приехаша к

Москве". За рязанскими дворянами ушли от Болотникова и московские стрельцы. которые были в Коломне во время взятия ее рязанцами и тог-

Очерки по истории Смуты Часть вторая

217

да передались на имя Димитрия. "И после того (писал патриарх) многие

всякие люди от них воров и еретиков из Коломенского и из иных мест прибегают". Началось, словом, разложение восставших масс на те об­ щественные элементы, из которых они сложились. Верхние слои, увле­ каемые социальным консерватизмом, забывали политическую вражду и

обращались на помощь московскому правительству. Казачьи и север­ ские дружины оставались в прежней позиции, а служилая мелкота Исто­ мы Пашкова колебалась до последней минуты, не зная, куда пристать: к революционным ли отрядам Болотникова, к которым они приближа­ лись по степени экономической необеспеченности, или же к охранитель­

ной среде дворян и детей боярских, к которой они обыкновенно причис­ лялись по форме землевладения и порядку службы. Истома Пашков лишь тогда определил свое положение, когда наступила решительная

минута борьбы и когда сам царь Василий

2 декабря

напал из Москвы на

мятежников 107. Долго собиралось с силами московское правительство, раньше чем

отважилось на открытый бой с воровским станом. Когда мятежники по­ дошли к столице, она была лишена гарнизона. Войска князей Воротын­ ского и Трубецкого, бесславно отступившие от Ельца и Кром, были рас­

пущены или сами разошлись со службы; "ратные люди, отъехав к Моск­ ве, разъехалися по своим домом", говорит о них летопись, "царь же Васи­

лий на Москве бысть не с великими людьми". Нельзя поэтому удивлять­ ся, что москвичи испытали панику при виде "воров". В самый день появ­ ления неприятеля под стенами Москвы,

12 октября,

"некто святый муж",

не пожелавший огласить свое имя, видел чудесное виденье: ему свыше

было открыто, что москвичам грозит гибель за их "лукавые нравы", за то, что "несть истины во мире же и в патриарсе, ни во всем священном

чину, ни во всем народе". Неведомому мужу велено было проповедовать

москвичам покаяние; он обратился к благовещенскому протопопу Те­ рентию, большому любителю витийства, и протопоп тотчас же облек видение в нарядную литературную форму. В таком виде оно было чита­

но в кремлевских церквах; служились просительные молебны и был ус­

тановлен покаянный пост почти на целую неделю, с

14

по

19

октября.

Этот случай показывает нам меру нравственного потрясения, перенесен­

ного Москвой в виду непонятного и страшного врага, с которым нечем было бороться. Одно покаяние, как думали благочестивые люди, спасло город от божьего гнева. Простодушный автор рассказа о событиях

1606-1607

года именно вышнему милосердию был склонен приписать

сверхъестественное ослепление мятежников: увидев всего

200 холмогор­

ских стрельцов, идущих Ярославскою дорогою в Москву, "воры" оробе­ ли: "показася им сила велика и страшна зело, яко тысящь за пять и бо­ ле". Страх "воров" возрос еще больше, когда находившийся у них "Мос­ ковского государства служилый пан, именем Севастьян", объяснил им что двинские стрельцы

-

"великие ратницы и зело смелы к ратному де­

лу", что он видел их "послугу", когда ходил с ними воевать Каяну, и что "аще только их пришло пять тысящ, то могут воевати за пятдесят тысящ

и боле". Так господь чудесно показал ворам "свою страшную невиди~

с.Ф. Платонов

218

мую силу", идущую на помощь Москве. Она-то и привела в разум Исто­ му Пашкова: испугавшись рассказов пана Севастьяна, он бил челом царю Василью и привел к нему своих казаков. Любопытно, что в том рассказе действует историческое лицо, пан Севастиан Кобельский, на самом деле участвовавший в нападении на Каяну в

1591

году. Потрясенные события­

ми умы, стало быть, не измышляли чудес, но они искали объяснения все­ му происшедшему в сверхестественном вмешательстве просто потому,

что не дерзали объяснить явления из действительной обстановки. Вера современников в исключительно чудесное избавление Москвы от опас­

ности и гибели дает нам понять всю силу пережитой москвичами пани­

ки lO8 . Настроение города и правительства стало подыматься лишь тогда, когда обнаружилось, что у мятежников не хватает сил для полной блока­ ды Москвы, и когда стали подходить в Москву по свободным дорогам вспомогательные отряды. Пришли двинские стрельцы; смоленский вое­ вода Мих. Бор. Шеин прислал с воеводой Г.М. Полтевым смоленских де­ тей боярских и стрельцов; от Волока и Можайска подходили с окольни­

чим Иваном Федоровичем Колычевым отряды из Вязьмы, Дорогобужа, Серпейска и из принесших повинную городов "Ржевской украЙны". В то же время отъехали от воров и рязанцы. В конце ноября москвичи уже

нанес.'УИ первое крупное поражение "ворам" у Гонной слободы и стали готовиться к решительному удару. Царь собрал на

2

декабря всех, кто

мог взяться за оружие: "стольников, и страпчих, и дворян, и жильцов, и дьяков, и подьячих и всяких служилых людей". Служили торжественный

молебен у раки царевича Димитрия, всех ратных людей кропили святой водой и благославляли крестом в Калужских воротах, которыми выходи­ ли в поле войска ШуЙского. Во время боя, происшедшего

2 декабря

под

Коломенским, обнаружилось настроение Истомы Пашкова. С четырьмя или пятью сотнями своих воинов он перешел на сторону царя Василия и

бил ему челом "за вину свою". Его измена решила дело: Болотников был отброшен от Москвы. Заметим, что хотя Пашков и добровольно оставил воров, хотя он затем был пожалован царем и верно ему служил,

однако ему не прошло даром слишком продолжительное колебание меж­ ду двумя лагерями: официальные грамоты Шуйского, говоря о победе

над ворами, поставили "Истомку" в число военнопленных воровских ата­ манов.

Итак, общественный подбор совершился быстро и решительно. Вой­ сковые массы мятежников, с разных сторон подходя к Москве под знаме­ нами царя Димитрия, представляли собой различные корпуса москов­ ских войск, которые имели в своих частях обычную организацию или

дворянского "города", или стрелецкой "сотни", или казачьего "прибо­ ра". Эти корпуса привычным порядком слились в одну армию, чтобы действовать против общего врага. Но под давлением социальной розни и вражды эта армия распалась на сословные с.'УОИ, из которых была сложе­ на, и каждый из таких слоев более или менее сознательно и ясно опреде­ лили свое дальнейшее поведение по соображениям сословного интереса или личной выгоды. Высшие слои решительно примкнули к правитель­ ству, несмотря на его боярскую, им несимпатичную окраску. Их прими-

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

219

рение с царем Василием было так полно, что их вождю, заводчику дво­

рянского мятежа, Про копию Ляпунову, в Москве было даже сказано думное дворянство, и он вместе с Григорием Федоровичем Сумбуловым

стал государевым воеводою на Рязани. Средние слои воинской массы, мелкопоместные дети боярские, с меньшей решимостью отстали от "во­

ров'

, так как им

были понятнее мотивы, двигавшие оппозиционной каза­

чьей и холопьей массой Болотникова. Сам же Болотников, несмотря на поражение под Коломенским, не добил царю челом и не принес ему сво­ ей вины. Он упорно продолжал войну против Москвы и всего московско­ го строя. Московское государство, таким образом. вступило в тяжелый период открытого междоусобия. в котором друг на друга встали уже не претенденты на трон, а различные части единого общества, поставлен­

ные одна против другой всем предшествующим ходом государственной жизни. Если вспомним особенности московского общественного быта перед Смутою, то скажем, что в междоусобии

1606--1607 ГГ.

впервые по­

лучила открытый характер давнишняя вражда за землю и личную свобо­ ду между классом служилых землевладельцев, которому правительство систематически передавало землю и крепило трудовое население, и,

с другой стороны, работными людьми, которые не умели отстаивать дру­ гими средствами, кроме побега и насилия, своей закабаленной личности и "обояренной" пашни. Эта вражда была вызвана наружу и осложнена политическими затруднениями, постигшими государство, и поэтому она

не проявилась в чистой форме, а приняла вид сложной борьбы реакцион­ ного правительства, представлявшего собой и действующий порядок во­ обще, с приверженцами царя Димитрия, требовавшими не только восста­ новления прав сверженного царя, но и коренных общественных пере­

мен. Мотивы политические перемешивались пока с социальными, при­ крывая их не только от позднейшего наблюдения, но даже и от разуме­

ния современников, мучительно переживавших не вполне понятные об­

щественные потрясения 109.

IV Война царя Василия с "ворами". Действия под Калуzою. Поход к Туле. Окончание войны с "ворами". Отражение рассказанных событий в московском законодательстве

Нет нужды вдаваться в подробности военных операций

1607 года для

того, чтобы выяснить характер дальнейших событий, происшедших

вслед за поражением Болотникова под Москвой. После того как Пашков вероломно покинул своего союзника и, "узнав свое согрешение, со всеми дворяны И С детьми боярскими отъехал ко царю Василию", под знамена­ ми Димитрия осталась однородная, вполне определенная среда, которую

на тогдашнем языке прозвали "ворами", Т.е. злоумышленниками. Это были "боярские люди и казаки". Под первыми летопись разумеет всех

тех, которые сбежали из частных господских хозяйств "ново", Т.е. не­ давно, и еще не успели стать казаками, а под вторыми

-

тех воинских лю-

с.ф п.Шll10нов

220

дей, которые пользовались независимой от правительства боевой орга­ низацией и, составляя правильные военные отряды, действовали под предводительством излюбленных вождей. После несчастного для "во­

ров" боя

2 декабря их

постигло страшное избиение. Многие из них с ата­

маном Митькою Беззубцевым отдались в плен. Сам Болотников с глав­ ными силами ушел по той дороге, по которой пришел под Москву, и засел в Калуге, "а с ним село в Калуге всяких людей огненного бою боль­

ше десяти тысяч". Отдельные отряды ушли от Москвы по другим дорогам и заняли много городов по украйнам, между прочим, захватили

и Тулу. Москва освободилась и торжествовала. Но положение все-таки было

очень серьезно. Несколько областей государства было во власти "во­ ров", они занимали города заоцкие, украинные, часть рязанских, часть понизовых. Астрахань была в бунте. На северской украйне сбирались казаки с царевичем Петром. Вся южная половина государства, кроме смоленских и отчасти рязанских мест, отказывалась повиноваться Моск­

ве. Предстояла междоусобная война, для которой Шуйский принялся ис­

кать средств и людей в северных городах и волостях Замосковья и Помо­ рья. Было ясно, что главным местом военных операций должна быть Ка­ луга, где укрепились главные силы "воров". Туда Шуйский,"по зимнему

по первому пути" и направил свою рать под начальством больших бояр, князя Ф.и. Мстиславского, Ив. Ив. Шуйского И иных. Другие отряды бы­

ли ПОС.паны на мордву под Арзамас, на Рязань и Украйну под Михайлов и Венев, а также в обход Калуги под Козельск для того, чтобы отнять У Бо­

лотникова сообщение с Северою и с югом. Особому войску с Ф.И. Шере­ метевым во главе было поручено усмирять далекую Астрахань. Энергия

Шуйского, однако, не скоро привела к торжеству. Осада Калуги затяну­ лась~ Болотников умел воодушевить свою рать, и она держал ась с редким мужеством, несмотря на то, что "в осаде в Калуге был голод великой, ели

лошадей". Задержанные всю зиму под Калугой, воеводы Шуйского не успели очистить от "воров" других южных городов и тем дали возмож­ ность подойти на театр военных действий новому казачьему войску. В

Тулу весною

1607 года пришел известный нам самозванный царевич

ПеТр",Федорович и с ним путивльский воевода, всей крови заводчик, князь Гр. П. Шаховской. Первый из них привел казаков с Терека, Волги, Дона и

Донца, второй

-

северские отряды и казаков с Сейма и Днепра. Числен­

ность их войска превышала тридцать тысяч человек. Из Тулы они посла­

ли'сильный отряд князя А. Телятевского под Калугу на выручку Болот­

никова. Телятевский разбил "в селе на п'чельне" воевод Шуйского и за­ ставил Мстиславского снять осаду Калуги: Московские войска отошли к Серпухову, а Болотников перешел в Тулу.;рервыЙ акт борьбы\таким об­ разом затянулся на полгода и'ОКОИЧИЛСЯ'далеко'не в пользу ШуЙского.

Зимние кампании в то время чрезвычайно истощали войска, не имевшие правильного хозяйства; по этой причине, всего вероятнее, московские

воеводы не могли достигнуть никакого успеха над "ворами"llО. Зато ,к летней кампании

1607

года Шуйский успел хорошо подгото­

виться. В помощь служилым людям, московским и городовым, была со-

Очеркu по IICmOplIU Clfymbl

ЧllСIllЬ ВIIlОРllЯ

221

брана значительная "посоха" Сс сохи по шести человек) в северных уез­ дах и волостях и были вызваны отряды инородцев "с Казанского царст­

ва". Царь

21

мая сам выступил из Москвы к Туле и вел войска двумя до­

рогами: на Серпухов и на Каширу. Около Серпухова сошелся Шуйский с отступившим от Калуги корпусом Ф.И. Мстиславского и И.И. Шуйского, И здесь на время была устроена главная квартира московской армии.

Восточнее в Кашире расположились войска князя Андрея Васильевича Голицына и к ним подошли рязанские отряды князя Б.М. Лыкова, в том числе и отряд Пр. Ляпунова. На это-то левое крыло московских войск направились из Тулы "воры" в числе

30

тысяч под начальством князя

А. Телятевского. На речке Восме, в нескольких верстах от Каширы, про­

изошел

5 июня

решительный бой. Телятевский был разбит, бежал в Ту­

лу, а за ним к Туле явились и воеводы царя Василия. После второй счаст­ ливой для Шуйского битвы под самой Тулой, Тула была Qкружена цар­ скими войсками, и все "воры" с Шаховским, Болотниковым и царевичем

Петром попали в осаду. Достигнув такого быстрого и важного успеха, Шуйский спешил им воспользоваться. Его отряды приводили в повинове­ ние ему отдельные города и производили жестокие экзекуции в восстав­

ших местностях: "И по повелению царя Василия татаром и черемисе ве­

лено У краинных и Северских городов и уездов всяких людей воевать и в полон имать и живот их грабить за их измену и за воровоство, что они воровали, против Московского государства стояли и царя Василия людей побивали". Целая треть государственной территории отдана была на

окончательное разорение и узаконенный грабеж. Для того, чтобы со­ хранить свое добро от государевых людей, надобно было выпрашивать у

царя особую охранную грамоту. В такой грамоте от царя оБЪЯВJiЯЛОСЬ "дворянам и детем боярским, и татарам, и стрельцам, и казакам и всяким ратным людям", что царь пожаловал такого-то верного ему помещика: "поместья его воевать, и людей и крестьян бити и грабити, и животины имати, и хлеба травити и толочити, И никакого насильства чинити, и кор­

мов сильно имати не велели; а велели есмя кормы покупати по цене". Надо заметить, что это было не единственное проявление московской жестокости к ненавистным для боярского правительства ·'ворам". Воево­

цы царя Василия и он сам, не задумываясь, осуждали на казнь сразу тыся­ чи военнопленных. Еще тогда, когда, отбив Болотникова от Москвы, нахватали у него столько пленных, что для них не достало ни тюрем, ни

других помещений, царь Васи.'1ИЙ распорядился "посадить в воду", Т.е. утопить, всех тех "воров", кои поиманы на бою". Их топили не в одной Москве: также "в Новгороде в Волхов потопили, бьючи палицами", це­ лые сотни сосланных туда пленных. После упорного боя на Восме, при­

нудив сдаться около

1700 казаков,

засевших на поле битвы в бояраке, бо­

яре и воеводы "тех назавтрее всех казнили"; оставлено было в живых по одному известию семь, по другому только три человека. Нельзя поэтому

удивляться стойкости и отчаянному мужеству "воров": не ожидая себе пощады, "те злодеи воры упрямилися, что им помереть, а не сдаться". Они в случае поражения садились на пороховые бочки и зажигали их под собою; сидя в осаде, выдерживали великую нужду; получая обеща-

222

с.Ф. Платонов

ние пощады, не верили ему и "билися на смерть, стреляя из ружья до тех

мест, что у них зелья не стало"lll. Мудрено ли, что Тула, обладая вообще прекрасными средствами для обороны, так долго держалась против цар­

ских войск? В ней сидело с опытными вождями около

20 000 человек,

во­

одушевленных смертною враждою, и царь Василий, начав осаду Тулы в июне, только к октябрю овладел этою крепостью. И то успех его в этом деле приписывали "хитрости" очень молодого муромского сына бояр­

ского Ивана Сумина Кровкова. Кровков догадался устроить плотину на р. Упе так, чтобы затопить всю Тулу, и об этом "в государеве разряде

дьяком подал челобитную", уверяя, что "реку Упу запрудит, и вода не бу­ дет в остроге и в городе, и дворы потопит, и людем будет нужда великая,

и сидети им во осаде не уметь". Замысел удался: "вода стала большая, и в острог и в город вошла и многия места во дворех потопила, и людем от

воды учла быти нужа большая, а хлеб и соль у них в осаде был дорог, да и не стало (хлеба)". Из Тулы начали переметываться в лагерь Шуйского целыми сотнями. Дня за два или за три до Покрова завязались перегово­ ры о сдаче крепости; сять дней,

10 октября она сдал ась окончательно, а через де­ 20 октября, в Москву торжественно, при множестве зрителей,

привезли царских пленников, царевича Петра Федоровича и воеводу Ивана Болотникова. "Тульские сидельцы" выдали Шуйскому как этих лиц, так и Гр. Шаховского с А. Телятевским, сами же были приведены ко

кресту "за царя Васи.nия"ll2. С падением Тулы и пленом вождей и руководителей мятежа исчезла

для побежденных "воров" всякая надежда осуществить желаемый ими переворот. Война ими была проиграна, главное войско пленено, осталь­ ные отряды были разбросаны и действовали безо всякой взаимной связи. Шуйскому предстояло определить судьбу захваченной в Туле "воров­ ской" армии и затем принять меры к усмирению непокорных городов. В то время существовало мнение, что Шуйский был милостив к "тульским

сидельцам": показал им "беззлобивое пастырство своего благочестия", даровал им жизнь и оmустил "во-свояси", надеясь их "смирением управи­ ти и в разум истинный привести". Однако лишь невозможность кормить всю массу "воров" на счет правительства

-

в качестве ли пленных узни­

ков или в качестве только что присягнувших на верную службу ратных людей

-

заставила Шуйского освободить из осады и распустить толпы

"во-свояси". Наиболее опасных и, с московской точки зрения, вредных

"воров" Шуйский не задумался казнить смертью, несмотря на свое "без­ злобивое пастырство". Самозванец Петр был повешен; Болотников и многие атаманы исчезли без следа; других "воров" попроще неутомимо

"сажали в воду". "Эта казнь,

1608 года, -

-

писал И. Масса по поводу событий начала

столь ужасная, что ее нельзя представить себе, совершалась

в Москве уже два года сряду и все еще не прекращалась". Разумеется, не всех взятых на боях пленных Шуйский мог осудить на казнь. Тех из них, у

которых отыскивались прежние господа, отдавали "старым их боярам" в холопство "по крепостям". Сверх того, вообще дозволено было "язы­ ков", т.е. военнопленных, взятых "на деле", брать из тюрем на поруки. Этим широко воспользовались "дворяне и дети боярские разных многих

ОчеРКlI

110

истории Смуты. Часть вторая

223

городов": "имали они из тюрем себе на поруки изменничьих людей на Москве, и в Серпухове, и под Тулою и в иных городех, и наделяли (одеж­ дою и пищею); а взяв из тюрьмы на поруку, да имали на них на свое имя

служилыя кабалы". Таким образом, восставшие на крепостной порядок "воры" снова становились его жертвами и попадали в рабство, от которо­ го только что освободились, сбежав "в воровство". Лучшая сравнительно доля ожидала тех "воров", которые сами добили челом царю Василию и выдали ему своих военачальников. Этих "тульских сидельцев привели ко крестному целованью за царя Василья" и затем оставили на свободе, потому что "они сами принесли вину свою". Те из них, которые раньше служили правительству в северских, польских и украинных городах, и

те, которые "жили на Поле" в вольных казаках, должны были, конечно,

идти по своим городам и местам, "на старые печища" и на "польские юр­ ты". С ними могли уходить и те владельческие люди, крестьяне и холо­ пы, за которых никто "не имался в холопстве". Не возвращались в част­ ную зависимость и холопи, вышедшие в казачьи войска по отпускным из холопства; в виду того что они добровольно сдались победителю, бояре

приговорили "тех старым их боярам не отдавати". Вся эта м'асса голодно­ го и бездомного люда потянулась от Оки и Упы на южную укрзйну и, ра­ зумеется, там образовала собою самый удобный контингент для новых

восстаний. Одно современное Смуте сказание очень изобразительно го­ ворит об этих людях, что они, прибежав от Тулы "восвояси", снова соста­

вили рать и снова воздвигли брань больше первой и вместо тишины дох­ нули бурю, воздымавшуюся до облак и грозившую многомятежными дождями, не водными, а кровавыми.

Причины этой кровавой бури понятны. Южные города и уезды, разо­ ренные Смутою и утратившие порядок, не могли устроить и обеспечить возвращавшийся с войны народ. А царь Василий не спешил занять свои­ ми войсками Северу и подчинить силою не покорившиеся ему вместе с

Тулою южные города. Отметив, что "Северские городы в те поры были в измене, в воровстве", современник с очевидным сожалением говорит, что "царь Василий Иванович под те городы, под Путивль И под Бренеск

и под Стародуб, не послал, пожалев ратных людей, чтоб ратные люди поопочинули и В домех своих побыли". В преждевременном прекраще­

нии военных действий действительно заключалась большая ошибка пра­ вительства ШУЙского. Объясняется она не только утомлением войска и малою способностью его к зимним кампаниям, но и ложными представ­

лениями Шуйского о положении дел в Северском крае. Царь Василий, очевидно, считал Северу достаточно усмиренною и разоренною его экзе­

куциями. Происходившему там новому скоплению ратных людей вокруг второго самозванца он не придавал надлежащего значения, "воровство" отдельных городов не признавал важным. Особенно ясно сказался та­

кой ошибочный оптимизм в сношениях правительства Шуйского с швед­ ским королем, Карлом

1606 года,

IX.

Последний не один раз, начиная с лета

предлагал Шуйскому помощь против врагов, разумеется, пре­

следуя при этом свои собственные цели. На любезные предложения шве­

дов карельскому вреводе Масальскому велено было весною

1607

года

224

с Ф. Платонов

отвечать: "что пишете о помощи, и я даю вам знать, что великому госу­ дарю нашему помощи никакой ни от кого не надобно, против всех своих недругов стоять может без вас и просить помощи ни У кого не станет,

кроме бога". Позднее заперев Болотникова в Туле, Шуйский с его бояра­ ми сочли возможным даже совсем отрицать перед шведами происходив­

шее междоусобие, говоря, что воров "расстригиных советников" уже по­

били "и в наших великих государствах смуты нет никакой", а потому и нет нужды ни в какой помощи; "а хотя который пограничный государь и помыслит какую недружбу начать, то это нам не страшно, помощи мы

просим от единого всемогущего бога". Такою самоуверенной речью и распу.:щением войск на зимние квартиры в виду второго самозванца Шуй­ ский показывал, что считал борьбу с "ворами" оконченною. События

скоро показали ему, как жестоко он ошибся 113.: Зато в борьбе с Петрушкою и Болотниковым царь Василий пришел к безошибочному определению характера того движения, с которым он имел дело. В первое время своего правления он страшился не массовых восстаний общественного характера, а только повторения самозванчес­ кой интриги. Он старался уничтожить всякую возможность воскрешения Димитрия и даже, сверх обычных политических средств борьбы, охотно при бегал к исключительным мерам религиозно-нравственного порядка. Всячески увещая народ прийти в "истинный разум", он показал народу мощи истинного царевича, устроил затем всемирный покаянный пост после известного уже нам откровения протопопа Терентия о страшном

видении "святаго мужа"; наконец, придумал торжественную церемонию разрешения и прощения народных клятв и клятвопреступлений. Послед­

няя церемония происходила в феврале

1607

года, в то время, когда под

Калугою приверженцы Димитрия оказали неожиданно стойкое сопро­ тивление войскам ШуЙского. В Москву "для его государева и земского великого дела" царь Василий вызвал из Старицы бывшего патриарха Иова. Ветхий старик, ослепший и одряхлевший, за несколько дней до

своей кончины был привезен в столицу затем, чтобы выслушать от моск­ вичей слова раскаяния в том бесчестье, какое они нанесли патриарху в дни его свержения с престола, и, с своей стороны, подать бывшей пастве

пастырское благословение и прощение. Торжество было хорошо задума­ но и могло произвести большое впечатление на зрителей. В Успенском

с~боре в присутствии двора и городской толпы патриархи Иов и Гермо­ ген слушали длинное челобитье от имени всех московских людей: в нем сначала были исчислены все тяжкие, но непрочные клятвы прежним ца­

рям, Годуновым и Самозванцу, и все нарушения этих клятв, совершен­ ные Москвою, а затем шли просьбы о прощении и обеты благоразумия и верности в будущем. В ответ на челобитье патриархи велели читать зара­ нее составленную "прощальную и разрешительную грамоту" и в ней про­ щали и разрешали московский народ "в тех во всех прежних и нынешних

клятвах и в преступлении крестного целования". В конце церемонии пат­ риарх Иов в живой беседе с народом убеждал его вперед быть верным данной раз клятве, иначе говоря, держаться царствующего царя Васи­ лия. Любопытно, что в "статейном списке", заключающем описание це-

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

225

ремонии, современное ей восстание Болотникова характеризуется как

движение за Димитрия: его социальные мотивы оставлены в тени. Меж­ ду тем, в то самое время поход на Оку "вора Петрушки" и упорная борь­ ба с Москвою калужских и тульских "сидельцев" в отсутствии всякого Димитрия окончательно убеждали Шуйского, что дело не в Димитрии, что династический мотив движения сменился социальным и что поэтому не следует тратить своих сил на одну пока бесплодную борьбу с призра­

ком ложного Димитрия, а следует бороться с революционными элемен­ тами общества и действовать на условия общественной жизни, порождав­ шие и поддерживавшие Смуту. Первые признаки перелома в настрое­ нии Шуйского, можно сказать, современны с только что описанною це­ ремонией разрешения клятв. Мысль об этом разрешении возникла в кон­

це января или в первые дни февраля

1607

года: весь февраль ушел на

подготовку и выполнение задуманной церемонии, а уже с марта того же

1607

года начинаются указы Шуйского о крестьянах и холопах, целью

которых было упорядочение отношений зависимых людей к их "госуда­ рям" и московскому правительству. Первым указом

7

марта запрещалось, вопреки закону

1597

года,

"в неволю давати" тех "добровольных холопей", которые сами не захо­ тят выдать на себя служилую кабалу. Справедливо замечают об этом законе, что он "вовсе не означает того, что законодательство начало снисходительнее смотреть на договор личного найма: напротив, он уси­ ливает строгость этого взгляда". Тенденция указа совершенно ясна: он

был направлен против обычая держать "вольных холопов" без явки их правительству и без формального укрепления. Мы знаем, что и раньше, при Борисе, шла борьба с этим обычаем, скрывавшим в частных дворах

от глаз правительства великое множество гулящего люда. С

1597

года

каждого, кто прослужил в чужом дворе не менее полугода, закон обра­

щал в кабального холопа, даже и в том случае, если он "кабалы на себя дати не похочет". Его господину из Холопьего приказа обязаны выдать на такого слугу служилую кабалу, если "сыщут, что то добровольный хо­

лоп У того человека служил с полгода". В марте

1607 года царь Василий

отменил этот сыск. На основании правила, преподанного рабовладель­ цам, "не держи холопа без кабалы ни одного дни; а держал безкабально и кормил, и то у себя сам потерял", царь Василий приказал спрашивать у

добровольных холопов, на которых "учнут государи их бити челом о ка­ балах", лишь о том, желают ли они сами дать на себя кабалу. Если холо­ пы заявят, что кабал дать на себя не желают, то по царскому указу одно­

го этого было достаточно, чтобы отказать в иске их господам. Возлагая

на риск рабовладельцев все последствия, вытекавшие из неоформлен­ ной сделки с их добровольными слугами, царь Василий надеялся вернее

достигнуть цели: прекратить неудобный для правительства обычай. Од­ нако дальнейшая правительственная практика показала ему неудобство и вновь установленного порядка, и царь стал сомневаться в его пользе.

Выяснилось, что вместо требуемых правительством служилых кабал "люди всяких чинов" стали "приносить к записке" в Холопий приказ осо­ бые "записи на вольных людей, что тем вольным всяким людям у тех

15

с.Ф. Платонов

226

с.Ф. Платонов

людей служити по тем записям до своего живота". Жилые или житейские записи, которыми скреплялся договор личного найма, должны были

быть срочными, писались "на урочныя лета" и не влекли за собою холоп­ cтвa нанятого работника. Появление записей бессрочных, "до живота" было необычно в практике Холопьего приказа и указывало на то, что взамен воспрещенного обычая держать слуг без кабал стали вводить обычай нанимать людей без срока. Нетрудно было догадаться, что по­ добный бессрочный наем был в сущности уловкою, закрывавшею от

глаз правительства "добровольное холопство". Указом

9

марта

1608 года

царь Василий запретил принимать такие записи и "в холопьи записные книги записывать не велел". Но, очевидно, борьба· с крепким обычаем владельческой практики стала казаться царю непосильною, и он понял,

что для добровольного холопства было слишком много благоприятных условий Б хозяйствах, бедных рабочими силами и потому не имевших

возможности формально кабалить каждого перехожего рабочего. И вот, вопреки принятой им

7 марта 1607 года мере, царь лично указал 21 мая 1609 года "отдавать сТарым государям" тех бескабальных холопов, кото­

рые жили у владельцев не менее пяти лет, хотя бы такие холопы и отка­ зались выдать на себя кабалы добровольно. Распоряжение это царь сде­ лал временно и условно

-

"до своего государева указу, а о том рекся госу­

дарь говорить с бояры". Можно думать, что царь Василий сдержал это свое обещание и внес свои сомнения по вопросу о сроке бескабальной службы в боярскую думу: в том же году, приговор, который отменил указ

7

12 сентября, состоялся боярский 1607 года и восстановил дейст­

марта

вие закона 1597 года о шестимесячном сроке добровольной службы 114. Всего на два дня позднее первого распоряжения о холопах, именно

9

марта 1607 года, царь Василий в торжественном заседании освященного собора с боярской думой рассмотрел вопрос о владельческих крестья­ нах и холопах. Собрание слушало доклад, внесенный из Поместной избы, и по поводу доклада составило о деле свой приговор

-

"соборное уложе­

ние". К сожалению, текст этого важного уложения сохранился в испор­ ченном виде. Вероятно, это произошло потому, что подлинный приговор собора, записанный, по обычаю, в книгу того приказа, от которого шел доклад (в данном случае Поместного), сгорел вместе со всею книгою в

знаменитый "московский пожар

34

года" и после пожара в

1626 году

не

мог быть официально восстановлен. Уцелела только изданная Татище­ вым в его Судебнике частная копия, или даже простой пересказ "уложе­

ния". Недостатки уцелевшей редакции, полученной Татищевым от ка­ занского губернатора князя С. Дм. Голицына, заставили многих усом­ ниться даже в том, что существовал и самый закон 9 марта 1607 года. Можно однако думать, что голицынский текст передает, - может быть, и с большими погрешностями,

-

действительно состоявшееся узаконение.

В этом нас убеждает полное соответствие уложения

1607

года обстоя­

тельствам той минуты, к которой оно приурочено. Подобно тому, как царь Василий

7

марта в своем указе высказал пра­

вило: "не держи холопа без кабалы ни одного дня", так "соборное уложе­ ние"

9 марта относительно

крестьян высказывает правило: "не принимай

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

227

чужого". Оно устанавливает твердо начало крестьянской крепости: кре­ стьянин крепок тому, за кем он зanиёан в писцовой кнше; крестьянский

"выход" впредь вовсе запрещается, и тот, кто принял чужого крестьяни­ на, платит не только убытки прежнему владельцу вышедшего, но и вы­ сокий штраф, именно десять рублей, "на царя-государя за то, что принял против уложения". Определив таким образом крестьянское прикрепле­ ние, соборное уложение переходит к вопросу о беглых владельческих людях, крестьянах и холоnяx одинаково. Оно устанавливает 15-летний срок давности для исков о беглых и превращает крестьянские и холопьи

побеги, по выражению В.О. Ключевского, "из гражданских правонару­ шений, преследуемых по частному почину потерпевших, в вопрос госу­ дарственного порядка". Уездная администрация обязана бьmа сама разы­ скивать и возвращать беглых владельческих людей: управители госуда­ ревых дворцовых и черных, а также и церковных сел и волостей лично

отвечали за прием беглых в их села и волости, а населенне волостное и

посадское платило убытки "за пожилое" владельцам беглых людей 11 5. Сопоставление приведенных законов о холопах и крестьянах ведет неизбежно к тому заключению, что царь Василий понимал обществен­ ное значение бунта во имя царя Димитрия и видел ясно его социальную

подкладк~~' Восставая против добровольного холопства, запрещая крес­ тьянский выход, назначая наказание за прием беглых владельческих лю­ дей, царь Василий желал укрепить на месте и подвергнуть регистрации и

надзору тот общественный слой, который производил смуту и искал пе­ ремен. Изданием подобных законов правительство признавало, что госу­ дарство находится в состоянии гражданской смуты. но в то же время,

стремясь только к простой репрессин и к более прочному закрепоще­ нию недовольных масс, это правительство обнаруживало слишком кон­

сервативное настроение. Победив Болотникова и прогнав от Москвы его войско, Шуйский думал, что враг потерял свою силу. Сопротивление "во­ ров" в Калуге и Туле не могло уничтожить такого убеждения, но лишь на время его поколебало. Взятие Тулы Шуйский праздновал как оконча­ тельное торжество над врагом и не считал нужным делать побежден­ ным каких бы то ни было уступок. Крепостной порядок не только оста­ вался в прежней силе, но получал в законе еще большую определенность и непреложность.

Таким образом6 смута, превраТИВIJШСЬ в социальное междоусобие; на первый раз привела к поражению восставших на старый порядок и к

торжеству московского правительства, В лице последнего побеждала по­ литическая реакция, руководимая княжатами, и общественный консерва­ тизм, представляемый землевладельческими группами населения.

15"

с.Ф. Платонов

228

v Четвертый момент Смуты - розделение государства между тушинскою и московскою властью. Появление второго самозванца и его свойства. Состав его войск. Первые шаги Вора и отступление от Белева. Возобновле­ ние военных действий и зимовка в Орле. План кампании 1608 юда и поход к Москве Вора и ЛuсовСКО20. Вор под Москвою и битва 25 июня 1608 года. Неудачная попытка Вора установить полную блокаду Москвы. Влияние бит­ вы 25 июня на состояние московского гаРНU.30на. Москва и Рязань. Меры царя Васuлия; nеремирие с Речью Посnо­ литою и обращение к Швеции

к августу

1607

года, в то время, когда царь Василий осаждал Тулу, в

Стародубе-Северском объявил себя царем Димитрием второй самозва­ неи, тот самый, которому русские люди ХУН века присвоили меткое прозвище Вора. Была очень большая разница между этим Вором и

прежним Самозванцем, прозванным Расстригою. Расстрига, выпущен­ ный на московский рубеж из королевского дворца и панских замков, имел вид серьезного и искреннего претендента на престол. Он умел во­ одушевить своим делом воинские массы, умел подчинить их своим прика­

заниям и обуздать дисциплиною, насколько это допускали общие условия места и времени; он был действительным руководителем поднятого им движения. Вор же вышел на свое дело из Пропойской тюрьмы И объявил себя царем на Стародубской площади под страхом побоев и пыткц. Не он руководил толпами своих сторонников и подданных, а напротив, они его

влекли за собою в своем стихийном брожении, мотивом которого был не интерес претендента, а собственные интересы его отрядов. При Расстри­ ге войско служило династическому делу, а Вор, наоборот, своими динас­ тическими претензиями стал служить самым разнородным вожделениям

окружавшей его рати. Свое название Вора он и снискал':именноuIОТОМУ, что все части его войска одинаково отличались, по московской оценке, "воровскими" свойствами. Наконец, как ни много был обязан Расстрига польской поддержке, все-таки его военный успех был достигнут не поль­ ско-литовскими силами, а усердием к нему украинного населения москов­

·ского юга. Вор же во время своего похода к Москве и пребывания в Ту­ шине зависел от польско-литовских вождей и их дружин. Поэтому мос­ ковские люди часто отзывались о нем как об эмиссаре короля Сигиз­ мунда, а войску его давали общее имя "литвы" или "поляков". Даже а

официальных актах, например, в перемирном с Польшею договоре

1608

года, дело представлялось так, что того Вора "водят с собою" по Москов­ скому государству "королевские люди князь Р. Ружинский да князь А. Вишневецкий стоварыщи, называючи его прежним именем, как уби­

тый Расстрига назывался, царевичем Дмитрием Ивановичем" 116. Действительно, Вор получил помощь из-за литовско-польского рубе­

жа очень скоро после того, как объявил себя царем. Если следовать хро­ нологии, предлагаемой в "Истории ложного Димитрия", то можно ска­

зать, что Вор пришел в Стародуб около

12

июня

1607

года ("в десятую

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

229

пятницу после православной Пасхи"), через месяц после того принял имя

Димитрия, а уже

2 сентября нового стиля у него были ратные люди, вы­

шедшие из Речи Посполитой искать в Московии военного счастья и до­ бычи. Политический кризис, переживаемый в те годы Речью Посполи­

тою, как нельзя более способствовал такой военной эмиграции. Личная политика Сигизмунда

111 очень раздражала

польское общество, а "златая

вольность", уже вошедшая в нравы шляхты, указывала этому раздраже­

нию легкий и законный выход в рокоше. К тому времени, когда Вор кликнул свой клич из Стародуба, Польша только что пережила домаш­

нюю войну, очень известную под названием "рокоша Зебжидовского". Рокошане летом

1607

года понесли от Жолкевского полное поражение

под Гузовым (в Малой Польше) и в значительном числе "блуждали рас­ сеявшись около границ России". Т.е. Московского государства. Боязнь королевской репрессии и тяжелые последствия боевой неудачи должны были побуждать их к переходу на московскую территорию, на которой они могли достать себе воинскую славу и материальное обеспечение.

Но эта самая слава и добыча влекл:и к себе и не одних "рокошан". Если знаменитый Лисовский выбежал на Русь к Вору, потому что не мог оста­ ваться на родине, так как был "выволанец (wywolaniec) и чести своей от­ сужен", то, с другой стороны, не менее знаменитый Ян-Петр Сапега, род­ ственник великого канцлера литовского Льва Сапеги, вовсе не был вы­

нужден покинуть свою родину и шел на Москву открыто, "за позволени­ ем Сигизмунда Ш", собирая войска. Он имел в виду не простой грабеж, а

высокую по мнению его биографа, цель - отмстить вероломной Москве за плен и гибель в ней польских гостей Самозванца и добыть славы себе и своему отечеству подвигами рыцарства. Столь почтенное намерение, не оставленное Сапегою даже и тогда, когда уже было заключено фор­ мальное перемирие между Москвою и Речью Посполитой (в июле

1608

года), не встречало препятствий ни в сознании общественном, ни в

политике Сигизмунда. Король не только попустил Сапеге набрать не­ сколько тысяч войска, но и следил за его походом, имея сведения, на­

пример, о том, что когда Сапега был под Смоленском, то "эта крепость покорилась бы ему, если бы он захотел занять ее именем короля". За та­

кими вождями, как Рожинский, Сапега и Лисовский, в Московское госу­ дарство потянулся ряд более мелких искателей приключений до убогого наемника

(chudego ioldaka), которого влекла туда надежда достать вой­ (powiodla nadzieia zysku). И в конце концов у Вора со­

ною кусок хлеба

бралось большое число авантюристов из Речи Посполитой, потому что, по словам Мархоцкого, там было не мало готовых к походу отрядов как людей, которые ходили за короля на рокошан, так и самих рокошан.

Благодаря этой "оказии" вербовка крупных "полков" совершалась очень

быстро и легко. Сапега собрал, по счету Когновицкого, до семи с поло­ виною тысяч конницы и пехоты. Рожинский, по счету Мархоцкого,

-

"близко четырех тысяч". Кроме этих крупных вождей, к Вору пришло

много иных с меньшими отрядами; таковы были Будило, два Тышкеви­ ча, Валавский, Велёгловский, Рудницкий, Хруслинский, Казимирский,

Микулинский, Зборовский, Млоцкий, Виламовский и Т.д. Таким обра-

с.Ф. Платонов

230

зом при Воре скопил ось мало-помалу очень значительное польское

воЙско 1l7 . С правильными отрядами польской конницы, конечно, не могли срав­ няться московские севрюки и казаки, сходившиеся к Вору после пораже­

НИЙ, понесенных от ШУЙского. Однако и они, постепенно накопляясь при Воре, образовали большую рать, выработавшую себе определенное бое­ вое устройство и избравшую себе особых вождей. Очень трудно изучить с полною точностью состав этой рати и указать, откуда именно СОШЛlIСЬ

к Вору различные русские отряды. Можно лишь косвенным путем придти к заключению, что у Вора были, во-первых, "Северских городов воровские люди", т.е. изменившие Шуйскому или его вовсе не признав­

шие ратные и жилецкие люди северской украйны. Новый Летописец рас­ сказывает, как "почитали" Вора жители Стародуба. Знаем мы, что когда Вор подходил к Брянску, "из Брянска все люди вышли Вору навстречу",

принимая его как истинного государя. Жители Козельска, вместе с Севе­ рою восставшие на Шуйского, упорно отбивались от московских войск, но "с великою радостью" встретили воевод, пришедших к ним от Вора. Во-вторых, вместе с городскими гарнизонами к Вору приставали раз­ ЩlЧные отряды войск Болотникова и Петрушки, избежавшие погрома в калужских и тульских местах. В самом начале деятельности Вора около него видим уже атамана Ивана Заруцкого, который, по некоторым изве­

стиям, вышел в Стародуб прямо из тульской осады и скоро стал при Во­ ре одним из главных начальников казачьих отрядов: в первой битве под

Москвою он уже командует правым крылом армии Вора. Из Калуги явился к Вору и другой атаман

Besupzow):

-

Митька Беззубцев (у Буссова

Georg

он с Болотниковым ходил под Москву, там сдался царю Васи­

лию вместе с Истомою Пашковым, вместе с ним получил амнистию и

был принят на государеву службу, а затем, будучи послан под Калугу на государевых изменников, сам изменил Шуйскому и с отрядами своих ка­

заков оказался у Вора. Для всех тех, кого победа Шуйского над Болотни­ ковым повергла в нищету или в страх казни и рабства, лучшим исходом

было искать службы и милости У нового царя Димитрия. В-третьих, к Вору шли и свежие толпы гулящих людей с Днепра и Дона, запорож­ ских и донских казаков, еще не принимавших участия в московском меж­

дoycoбии. Так, под Карачевом встретил Вор в октябре

1607

года толпы

запорожских казаков, которые поджидали его здесь на его дороге к

Москве. Запорожцы эти, однако, не ужились с "царем", у которого не

было, чем их кормить и чем платить им: как только они поняли, что предприятие не сулит верного успеха, и увидели скудость и беспорядок в "царской" рати, они ее покинули, вероятно, сочтя себя обиженными при

дележе добычи под Козельском. Не раз приходили к Вору и станицы донских казаков с Поля; так, к нему "привезли казаки с Дону самозванца Федьку"; известный Лисовский после своего похода на Рязань в

1608 году

вывел в Тушино "донцов", при ставших к нему на этой близкой к Дону украЙне l18 . Так разнообразен был состав новой "воровской" рати. поднявшейся на царя Василия. Различные части войск, служивших Вору. при всем не-

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

231

сходстве их между собою обнаруживали, тем не менее, совершенно оди­

наковое отношение к своему вождю. Их повиновение Вору было обеспе­ чено лишь до той минуты, пока оно было выгодно и приятно им самим;

дисциплина признавалась ими лишь при том условии, чтобы ею не стес­ нялись их собственные инстинкты. Если зарубежная шляхта стремил ась на московской почве сохранить в этом отношенни привычную "золотую свободу" своей родины, то туземные элементы, кроме подражания за­ манчивой "вольности" их соседей и боевых товарищей, имели свои осо­ бые мотивы охранять самостоятельность и свободу действий. Все эти

туземные элементы принадлежали к "воровской" стороне московского общества. Увлеченные в борьбу с правительством Шуйского под знаме­ нами Болотникова, они были выразителями социального протеста и же­ лали общественных пере мен. Неудача не могла изменить их настроения, и к Вору они являлись С тем же протестом и с тою же жаждою переворо­ та. Вор мог рассчитывать на их верность до тех пор, пока признавал справедливость и достижимость их желаний и пока сохранял за ними

право иметь собственное "казачье" устройство. При малейшем столкно­ вении "царя Димитрия" с его подчиненными эти последние сердятся на него, грозят ему уходом и на самом деле его покидают. Польско-литов­

ское войско собрал ось уходить от Вора уже в октябре

1607 года, обидев­ niektore slowo), и действительно ушло, да поз­ (ublagac sil;: dalo) и возвратилось. В начале 1608 го­

IIШсь за какое-то слово (о

волило себя упросить

да, когда к Вору явился князь Рожинский, повторилось то же самое и даже сам Вор был взят поляками под стражу. Было уже указано, что за­

порожцы не постеснялись бросить лагерь Вора при первом же недоразу­ мении. И московские ратные люди иногда поступали как запорожцы,

Т.е. бросали нового господина, узнав его "вражу прелес.ть". Так, напри­ мер, поступили ратные люди, сдаВIIШе Вору Болхов: они целовали ему крест и вскоре затем "побегоша все от него к Москве". Так же "пере­ ехал" к царю Василию после года службы у Вора "литовский ротмистр

Матьяш Мизинов", плененный Вором под Козельском. В такой шаткос­ ти отношений всего яснее сказывался истинный характер движения, при­

крытого именем царя Димитрия. В подлинность этого царя плохо вери­ ли, его интересам служили дурно, но каждая общественная группа, быв­ шая при нем, желала пользоваться его именем и властью для собствен­ ных видов. Если, по верному выражению В.С Иконникова, самозванство "находило постоянно свежие силы в социальном движении", то социаль­ ное движение умело пользоваться самозванщиной и прикрывало себя своего рода легитимизмом. В предприятии Вора династический принцип играл, без сомнения, служебную роль наиболее удобного и всем доступ­

ного политического средства 119. Когда Вор в сентябре

1607 года начал

свой поход из Стародуба к вер­

ховьям Оки, у него было "до трех тысяч не очень хорошего войска с Москвы", Т.е. из московских людей набранного. Он вел это войско на Почеп, Брянск, Козельск и Белев, очевидно, направляясь к главному те­ атру военных действий

-

к Туле. На своем пути он встретил войска царя

Василия: один отряд их сжег на пути Вора Брянск и ушел в Мещовск,

с.Ф. Платонов

232

другой был захвачен Вором под Козельском и разбит. Таким образом

счастье не изменило Вору; его передовые отряды совсем уже приближа­ лись к Туле, заняв Крапивну и Дедилов, даже Епифань. А между тем, он

внезапно

17 (27) октября повернул назад

к Карачеву, бросил под Караче­

вом свое войско, убежал в Орел, оттуда вернулся назад и снова побежал

в Путивль. Это паническое бегство обыкновенно объясняют боязнью волнений, ПОДНЯВlllИXся в собственном войске Вора, но вряд ли можно со­ мневаться в том, что здесь была другая причина. Вор побежал назад,

очевидно, тотчас, как узнал о сдаче Тулы царю Василию. Сдача Тулы

произошла

10 октября,

а бегство Вора началось· 17 -го. Так понимает де­

ло и Новый Летописец: он говорит: "Вор же слыша, что взял царь Васи­ лий Тулу; и побеже на Северу". Можно даже высказать догадку, что, го­ нимый страхом перед победителем Тулы, Вор не решился бежать по той большой дороге, по которой пришел к Карачеву и Белеву от северских городов. Боясь за собою погони, он свернул было с северских дорог на

"польские", на Орел и Кромы, а затем, обратившись снова к Карачеву, пошел оттуда на главные северские города Новгород-Северский и Пу­ тивль малыми дорогами по Комарицкой волости. Заключаем так из того указания, что отряд Самуила Тышкевича, встреченный вором на этом пути, сошелся с ним в Лабушеве (ныне село Лабушево Севского уезда),

близ реки Нерусы, вдали от всех крупных поселений и важнейших путей сообщения того края. Такое с виду мелочное наблюдение лучше всего

может уяснить нам, как было важно для Шуйского не медлить с походом на северские города и как велика была его ошибка, когда он решился дать своему войску "поопочинуть", вместо того чтобы послать его в лег­

кую погоню за бегущим BOpOM I20 . Вор, однако, не добежал до Путивля. Он оправился от своего страха, во-первых, потому, что убедился в полном отсутствии погони, а, во-вто­ рых, потому, что к нему навстречу попадалось много польско-литовских

отрядов, которые искали "царя Димитрия" на Северской украЙНе. Почув­ ствовав себя снова в безопасности, окруженный значительною силою, Вор

обратился из Комарицкой волости в Трубчевск и в начале ноября, решив возобновить поход на Москву, вернулся к Брянску. В этом городе уже за­

сел отряд войск царя Василия, и Вор не мог взять крепости, которою еще так недавно владел. Обратясь на Карачев, Вор и здесь нашел московские войска. Главный начальник московских отрядов, действовавших здесь против воров, князь Иван Семенович Куракин успел заслонить своим вой­ ском все главные пути, ведшие из Северы на заоцкие города, и Вору оста­

валось только одно: обойти позиции Куракина справа и выйти на "поль­ ские" дороги. Уже в январе

1608

года, в большие холода, Вор перешел в

Орел и там остался до весны. Туда к нему пришел Рожинский, сходились и

московские "воры", уцелевшие от войны 160~1607 гг. В Орле получила окончательное устройство разноплеменная рать Вора: Рожинский был

избран ее гетманом, а Лисовский и Заруцкий стали во главе московского казачества. Весною должны были начаться решительные действия l21 . Трудно, конечно, разгадать по скудным указаниям источников страте­ гические планы Вора и его полководцев. Однако можно построить до-

233

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

гадку о том, что было задумано ими в Орле. Очевидно, предполагался

поход к Москве не по одному только направлению на Калугу или Тулу, а одновременно разными дорогами. Главные силы Вора должны были дей­ ствовать против московских войск, прикрывавших заоцкие города, а Ли­ совский должен был направиться на восток, чтобы на украйне и на Поле поднять заново угасавшее восстание против Москвы и царя Василия.

С началом весны

1608

года этот план начали приводить в исполнение, и

военное счастье на этот раз почти не изменяло Вору.

Так как своим движением на Орел Вор обошел Брянск и Карачев, то эти города теперь уже не имели своего недавнего значения. Московские войска в продолжение всей зимы стягивались к соседнему Болхову; эта

крепость закрывала подступы от Орла и с "польских" дорог вообще к за­ оцким городам и, кроме того, от нее можно было с удобством действо­

вать на дорогах от Орла к Туле. К несчастью для царя Василия вместо деятельного и талантливого Куракина во главе войска теперь находился непригодный к делу князь Дм. Ив. шуйский. Сойдясь С врагом под Бол­

ховым, он был разбит в двухдневной битве

30

апреля и

1 мая

и позорно

бежал в Москву. Для Вора были открыты все пути к столице. По понят­ ным причинам он не пожелал вести всю свою армию под Москву через украинные города, на Тулу и Серпухов: эти места были разорены пред­ шествовавшею войною и здесь возможно было сильное сопротивление

на бродах через Оку. Вор воспользовался иным путем. Взяв Болхов, он через Козельск пришел на устье Угры и в Калугу, а оттуда двинулся не

прямо на Москву, а на Можайск. Сделано было так потому, что польско­ литовские отряды имели прямую выгоду стать на главном пути между

Москвою и их родиною и владеть дорогою на Смоленск, которая шла че­ рез Можайск. По этой дороге всего скорее могли подойти к ним под­ крепления: Я. П. Сапега пришел именно таким путем в Московское госу­ дарство. На случай отступления эта дорога также могла пригодиться. Овладев Можайском, Вор в начале июня через Звенигород подходил к

самой Москве и не встречал нигде препятствиЙ. Правда, царь ВасилиЙ пытался было противопоставить Вору новое войско под Москвою. Он выслал с полками из Москвы на Калужскую дорогу своего племянника

М.В. Скопина-Шуйского и И.Н. Романова. Они пришли на речку Не­ знань (на прямой линии между городами Подольском и Звенигородом), остановились там и стали рассылать разъезды, или, как тогда выража­

лись, "посылки". Разъезды дали им знать, что Вор "поиде под Москву не

тою дорогою"; он обходил их с правого фланга, идя на Звенигород и Вя­ зёму. Тогда в полках "нача быти шатость: хотяху царю Василью измени­ ти князь Иван Каты рев, да князь Юрьи Трубецкой, да князь Иван Трое­ куров и иные с ними". Ввиду этой шатости войску было приказано вер­ нуться в Москву; для посылки новой рати уже не было времени, и враг, беспрепятственно подойдя к столице, стал в Троицком селе Тушине122 . В то же время на юг от Оки действовал ЛисовсКИЙ. Раннею весною

1608

года он уже шел от Орла на восток через украинные города на ря­

занские места. Придя в городок Михайлов, он стал в нем и начал "сби­ раться с тутошними ворами". В этом и состояла задача его похода на

234

с.Ф. Платонов

Украйну: ему надобно было собрать и организовать рассеянные неудача­ ми

1607 гола и бродившие врозь отряды "воров". 1607-1608 года эти "воры" своими силами "во многих

На Рязани зимою местех" держались

против московских войск, и борьба с ними доставляла много хлопот вое­ водам царя Василия. Еще с осени

1607 года Захарий Ляпунов промышлял

над "ворами" у Ряжска, а воевода Юрий Пильемов готовился к походу на "пронских и михайловских мужиков", которые "воевали от Переяславля в двадцати верстах". В

1608 году "с весны" большой отряд рязанцев "всех

станов" и арзамасцев под начальством князя Ив. А. Хованского и Проко­ пия Ляпунова ходил на "воров" к Пронску, И "немного города не взяли", но должны были отступить. При этом Прокопий Ляпунов был ранен в ногу "из города из пищали", почему и передал свои обязанности брату Захару. В это самое время на Михайлове объявился лисовский. Царь Василий предупреждал рязанских воевод, чтобы они остерегались напа­

дения ЛИсовского на Переяславль-РязансКИЙ. Но воровской "полковник" не имел в виду так далеко отклоняться на восток, так как целью его по­

хода была столица. Он бросился на Зарайск, взял его и сел в нем со все­ ми своими "полчанами". Когда князь Хованский и Захар Ляпунов яви­

лись выручать Зарайск, Лисовский нанес им жестокое поражение, можно сказать, уничтожил весь их отряд, и затем пошел далее к Москве на Ко­ ломну. Ему удалось взять и крепкую Коломну. Когда он перебрался на левый берег Оки, у него была уже большая сила: "собралося с ним трид­

цать тысяч русских украинных людей". Так блестяще исполнил он свою задачу, как бы возродив к новой деятельности только что уничтоженное

Шуйским войско Болотникова и царевича Петра. Правда, это войско по­ терпело поражение от князя Ив. Сем. Куракина на походе от Коломны к Москве, причем лишилось взятой в ГОРQдах артиллерии и потеряло Коломну, обладание которою представляло большую важность, тем не менее, Лисовский успел снова собрать людей, явился с ними под Москву

и в Тушине соединился с прочими войсками Bopal~3. Задача, которую поставили себе воеводы Вора, бьmа ими удачно раз­

решена. Вор был у своей цели и увидел московские стены. Его польско­ литовские сподвижники, совершив победоносный поход, засели под

Москвою в укрепленном до неприступности Тушинском лагере и имели за собою удобный путь сообщения с их родиною через Можайск. Южные области московского государства, за исключением некоторых рязанских

городов, снова бьmи подняты на Москву и были готовы служить имени

'царя Димитрия. Власти Шуйского, казалось, приходил конец: :Вору оста­ валось сделать последний натиск на самую Москву. Однако попытки сделать этот натиск окончились неудачею. Москва не только не отворила ворот воскресшему царю Димитрию, но встретила его войско целою армиею. У Шуйского оказались большие силы. Кроме обычного московского гарнизона

-

государева двора и стрельцов

-

при

царе Василии находились служилые люди из городов Новгорода, Пскова, "Заволжских городов" (т.е. северных) и "Заречных городов" (т.е. юж­ ных, из-за Оки); сверх того были "казанские и мещерские татаровя, и

чюваша, и черемиса". С этими войсками Шуйский бодро встретил Вора

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

235

при его появлении в окрестностях Москвы. В дни первого пребывания Вора в Тушине, в начале июня

1608 года,

уже "бои быша частые"; позже,

когда Рожинский, отыскивая место для лагеря, задумал было остано­ виться в селе Танинском, Шуйский систематически начал его тревожить.

Войску Вора в "Танинском бысть от московских людей утеснение на до­ рогах, и начаша многих побивати, и с запасы к нему не пропущаху" . Ког­

да же Вор с своим гетманом, "видя над собою тесноту" и заметив, что их отрезают от необходимых дорог, решились оставить позицию у Танин­ ского и возвратиться к Тушину, то московские войска осмелились даже

дать им битву, где-то на "тесном месте" у Тверской дороm. Хотя поль­ ское войско Вора, обыкновенно побеждавшее в открытых боях москов­ ские отряды, оказалось победителем и здесь, тем не менее Вор убедился,

что ему предстоит долг&Я и упорная борьба за Москву. Поэтому, придя к Туuшну, он немедленно принялся за укрепление своей стоянки. Тушино постепенно было превращено в крепкий городок. Но Шуйский и здесь не оставлял в покое врага: его войска заняли угрожающую Тушину пози­

цию от села Хорошева через речку Ходынку до стен Москвы. Чтобы оттеснить их дальше от Туuшна и удержаться в своих "таборах", Рожин­ ский решился на сражение. Украдкою "на утренней заре на субботу"

25

июня

(5

июля) он напал на МОСКОВСIqlЙ обоз, разгромил его и погнал

оторопелых москвичей под городские стены. Но ему не удалось одер­

жать полной победы. С наступлением дня его войска, в свою очередь, должны были отступать от городских стен перед резервными отрядами Шуйского, которые успели изготовиться к бою и оттеснили нападающих

за Ходынку124. Со времени этого боя положение дел под Москвой несколько опреде­ лилось. Тушинцы убедились, что им не по силам взять Москву и что враг крепче, чем казался им на походе от Болхова до Туuшна. У туuшнцев сложилось даже слишком преувеличенное представление о мощи царя

Василия: его войско они считали в

140 тыс.

человек и радовались, что к

ним самим в Тушино подходили частые подкрепления. В ожидании этих подкреплений Вор сидел в своем лагере, ничего не предпринимая почти весь июль и август

1608

года. Только тогда, когда в Тушино явился Ли­

совский С полевыми "ворами" и Сапега с войском из Речи Посполитой, Вор решился возобновить военные операции. Для штурма Москвы в Ту­ uшне и теперь не находили сил и средств; потому тамошними вожаками

решено было устроить блокаду столицы и перехватить все главные доро­ ги, шедuше к Москве, с тем, чтобы прекратить подвоз по ним припасов и всякие вообще сношения Москвы с государством. Дальнейшие цействия тушинцев были направлены именно к этой цели и отличались такою сис­

тематичностью, которая делала честь их руководителю гетману Рожин­ СКОМУ. Войска Вора находились в Тyuшне между Смоленскою и Твер­ скою дорогами и распоряжались ими обеими. Из прочих дорог для Моск­ вы были бесполезны все те, которые вели на Калугу и Тулу

-

в области,

охваченные мятежом; их незачем было туuшнцам и занимать особыми отрядами. Зато большую важность для Москвы имели дороги, шедuше на север, северо-восток и юго-восток, а именно дорога Ярославская на

с.Ф. Платонов

236

Троицкий монастырь и Александрову слободу; дорога на Дмитров, или

Дмитровка; дорога на с. Стромынь, Киржач и далее на Шую, Суздаль и Владимир, так называемая Стромынка, и, наконец, дороги речные и су­

хопутные на Коломну и Рязань. Все названные дороги и надлежало пере­ хватить войскам Вора. Из Тушина в обход Москвы были посланы на се­ верные дороги Сапега и Лисовский, а к Коломне от Каширы был на­ правлен ХмелевсКИЙ. Предполагалось, очевидно, что отряды тушинцев,

обойдя с двух сторон Москву, соединятся где-либо на востоке от нее и та­ ким образом сомкнут кольцо блокады. Сапега в середине сентября начал движение блистательно. Выйдя на Ярославскую дорогу, он между Рах­ манцовым и БратовIЦИНОЙ разбил наголову и рассеял большое войско князя Ив. Ив. Шуйского, осадил Троицкий монастырь, занял Дмитров и

через него установил прочное сообщение с Тушином. Его отряды пошли далее на север и распространили власть Вора за Волгу, а Лисовский дви­

нулся на Суздаль и Шую. В течение октября

1608 года все

суздальские и

владимирские места уже признали Вора. Владимирский воевода Иван Годунов спешил даже послать "посьmку" в Коломну, чтобы там не стоя­

ли "против бога и государя своего прироженаго", Т.е. против Вора. Если бы Коломна отпала от Шуйского к Вору, планы тушинцев были бы вполне осуществлены, и Москва бьmа бы кругом обложена. Но Коломна не отпала. Когда в ней узнали о приближении Хмелевского с войском от Каширы, то просили помощи из Москвы; получив ее, вышли Хмелевско­ му навстречу и разбили его. Так же поступили коломенские власти и тогда, когда узнали о наступлении "воров" от Владимира. Присланный из Москвы князь Дмитрий Михаилович Пожарский разбил этих воров

в 30 верстах от Коломны. Таким образом, соединение тушинских отрядов у Коломны не удалось и полная блокада Москвы не осуществилась. Не­ удача под Коломною бьmа очень неприятна тушинцам. Весною

1609 года

они снова пытались овладеть Коломною и под командою Млоцкого оса­

дили ее. Крепость отстоялась от них и на этот раз, но все-таки Млоцкий "отнял от Москвы путь" на Рязань и оттого "на Москве бысть хлебная дороговь великая". Рокового значения, впрочем, это не имело, так как

летом 1609 года блокада столицы была уже прорвана в других местах. В июле Млоцкий был вынужден снять осаду, и "Коломенская дорога от воров очистилася", а в августе по этой дороге уже "хлеб пошел к Москве

с Коломны добре много"125. 'Таковы были действия против Москвы Вора и его советников после

большого боя под Москвою

25

июня

1608 года.

Убедясь, что им не взять

Москвы сразу, они решили подвергнуть ее блокаде, отрезать от всякой помощи извне и выморить голодом. План блокады был ими задуман хо­ рошо, но не мог быть выполнен. Прежде всего этому помешало сопро­

тивление Коломны, связывавшей Москву с Рязанским краем, а затем не­ достаток средств для хорошего наблюдения за малыми подмосковными дорогами, вроде Ольшанской дороги, Хомутовки и Т.п. В то же время легкие и быстрые успехи отрядов Вора в замосковных городах и даже за

Волгою отвлекали внимание тушинцев от самой Москвы и давали им надежду овладеть Москвою без особых усилий тогда, когда уже все госу-

Очерки по истории Смуты. Часть вторая

237

дарство добъет челом царю Димитрию Ивановичу. Таким образом, (;ше­

рации под Москвою теряли свою исключительную важность в представ­ лении тушинских руководителей, а на первый план выступала задача

подчинения Тушину областей московского севера 126. Подмосковная битва

25

июня

1608

года имела влияние и на сторону

царя Василия. Если тушшщам она показала необходимость дальнейших усилий и невозможность овладеть Москвою с одного удара, то и царь Василий, а с ним и все вообще москвичи убедились в том, что войска Во­ ра представляют грозную боевую силу, с которою предстоит тяжелая

борьба. Страх перед Вором и предчувствие его торжества очень скоро деморализовали подданных царя Василия. Мы видели, что первая "ша­

тость" обнаружилась в войсках Шуйского даже раньше битвы под Моск­ вою, еще на походе Вора к столице. Но тогда на речке Незнани пыта­ лись изменить Шуйскому члены заведомо неприязненного ему кружка Романовых. Во главе шатавшейся рати стоял, между прочим, Иван Ни­ колаевич Романов; главными виновниками измены бьmи сочтены его шурин князь Иван Федорович Троекуров, женатый на Анне Никитичне Романовой, и зять его брата князь Иван Михаилович Катырев-Ростов­ ский, женатый на Татьяне Федоровне Романовой. К ним пристал один из Трубецких, князь Юрий Никитич. "Шатость" на Незнани бьmа чисто бо­ ярскою шатостью, к которой Шуйскому достаточно было времени при­

выкнуть, начиная с первых дней правления. Но совершенно новые явле­

ния стали происходить в Москве после Ходынской битвы

25

июня: на­

чался открытый "О1Ъезд" от царя Василия к тушинскому царю. "После того бою,

-

говорит современник о Ходынском сражении,

-

учали

с Москвы в Тушино отъезжати стольннки, и стряпчие, дворяне москов­ ские, и жильцы, и городовые дворяне, и дети боярские, и подьячие, и

всякие люди". В эту пору отъехали в Тушино люди из близких к Романо­

вым по свойству семей - князья Алексей Юрьев, Сицкий и Дм. М. Чер­ касский. 01Ъехал известный впослеДСТВШI князь Дм. Т. Трубецкой, к ко­ торому скоро присоединился в Тушине и его старший двоюродный брат князь Юрий Никитич, сосланный Шуйским за измену на Незнани в Тоть­ му И оттуда ушедший к Вору. 01Ъехали затем люди помельче, вроде Бу­ турлиных и князей Засекиных, и уже вовсе мелкие людишки, как "пер­ вый подьячий" Посольского приказа Петр Третьяков и с ним иные по­

дьячие. Измена отдельных лиц и явный переход их в Тушино не могли не влиять на настроение других, оставшихся в Москве, служилых людей. Когда в конце сентября Сапега разбил московские войска под Рахманце­

вом и овладел дорогами Дмитровской и Ярославской, в полках Шуйского началась настоящая паника. Дворяне и дети боярские новгородские, псковские и северных заволжских городов сообразили, что они теперь

отрезаны Сапегою от своих мест, и заспешили домой. Царь Василий про­ бовал их "унимать", даже приводил ко кресту, но они не послушались, го­

воря: "Нащим-де домам от Литвы и от русских воров быть разореным". За русскими бросились из Москвы служилые татаре и прочие инородцы

с Волги; они "поехали по домам же". Словом, осенью

1608

года, по за­

ключению современного наблюдателя, "с Москвы дворяне и дети бояр-

238

с.Ф. Платонов

ские всех городов поехали по домам, и осталися Замосковных городов немноm, из города человека по два и по три; а Заречных и Украинных городов дворяне и дети боярские, которые в воровстве не были, а служи­

ли царю Василию и жили на Москве с женами и детьми, и те все с Моск­ вы не поехали и сидели в осаде и царю Василью служили, с поляки и с литвою, и с русскими воры билися, не щадя живота своего, нужу и голод

в осаде терпели"127. Эти "заречные" дворяне, если бы и захотели уехать из Москвы, не знали бы, куда им ехать, потому что их родные места бы­ ли заняты и опустошены "ворами". Еще до прихода Вора под московские

стены, весною

1608

года, в виду возобновления смуты на украй8ах и по­

явления Лисовского с большими скопищами на Рязани царь Василий предписывал рязанским воеводам убеждать служилых людей, "чтобы они для воровского приходу жен своих и детей присылали б к нам к

Москве с людьми своими". Такое распоряжение, не предвидевшее прихо­

да "воров" под Москву, имело целью избавить женщин и детей от ужасов осады, "чтоб в воровской приход женам и детям в осадное время, будучи

в осаде, всякого утесненья не учинилось". Очевидно, рязанцы, послушав­ шись царского слова, отослали в Москву свои семьи, а там как раз и за­ стигло их осадное "утесненье" от Вора. Тогда и сами рязанцы в боль­ шом числе были вызваны в московскую осаду, и таким-то путем образо­

валась та тесная связь между Москвою и "заречным" Рязанским краем,

которая может удивить наблюдателя, не знакомого с только что изло­ женными обстоятельствами. Царь Василий постоянно требует от рязан­

ских воевод присылки хлеба и ратных людей и часто благодарит главно­ го рязанского воеводу Прокопия Ляпунова за его верность и усердие. Со своей стороны, рязанские служилые люди действительно "прямят" царю ~асилию и крепко стоят за Москву. Они борются и с крымскими людьми, набегавшими на южные рязанские окраины, и с местными "во­ рами", воровавшими на Оке, и с тушинцами, подходившими к Коломне;

они увещают касимовских татар обратиться к истинному царю Василию от ложного Вора. Зато они считают себя вправе возвышать свои голоса на Москве и впоследствии играют важную роль в перевороте, низложив­ шем ШуЙского 128 . Таким образом, Москва осталась против Тушина без поддержки по­ морских и замосковных городов, имея опору в одной Рязани и в собствен­ ном населении. При первых признакаХ" оmадения своих подданных и ук­ лонения их от защиты Москвы Шуйский уже начал прибегать к экстрен­ ным мерам обороны. Он очень чутко и верно понял еще летом

1608 года

опасность предстоявшей ему блокады и невозможность ведения борьбы с Вором исключительно средствами столицы. С одной стороны, он ста­ рался всякими мерами увещания и понуждения собрать под Москву рат­ ных людей, рассылая "во многие грады с царскими епистолиями на со­ брание чина воинского" и грозя жестокими наказаниями за "нетство" и за укрывание "нетей". Окраинным воеводам Ф.И. Шереметеву, бывшему под Астраханью, и М.Б. Шеину, бывшему в Смоленске, было велено идти к Москве с "понизовною ратью" и со "смоленскою ратью". Заволж­

ские северные города царь Василий старался возбудить и к самод.I2708

Платонов С.Ф.

оп.l.ч.l

Докладная записка в Археографическую комиссию об издании "Но­

вой повести о Смутном времени ХУН века" (Петербург). Черновой автограф, с карандашной атрибутивной припиской С.Ф.Платонова, в обложке с расписанием лекций с.Ф.Платонова.

Здесь же: правила издания средневекового памятника. новой автограф, карандашом).

.N'g 709

Платонов С.Ф.

оп.l.ч.l

Докладные записки

(3)

1886 г.

(Чер­

1 февр. 1886 г. 7 листов .

в Археографическую комиссию об издании

русских повестей и сказаний о Смутном времени ХУН в. (Петербург). Автограф, с пометками и при писками чернилами и карандашом.

27 апр. 1886 г. - 25 .N!!712 оп.l.ч.l

апр.

1889 г. 14 листов.

Платонов С.Ф . Orчеты (2) о работах по разысканию исторических и библиографи­ ческих материалов по истории Смутного времени, представленные в Нижегородскую Ученую архивную комиссию (Петербург). Автограф с пометками и приписками, чернилами и карандашом, час­

тично

- на бланках директора Жен.Пед.ин-та. 1903-1904. 33 листа.

Е.В. Чистякова. Арцоzрафическая справка

N! 982

ПЛатонов С.Ф.

оп.!. ч.I

Договоры графий ...

(15)

443

его с различными издательствами на издание моно­

"Очерки по истории Смуты ..... "Смутное время .....

1900-1924 г. 19 лисов N! 987 оп.I. ч.I

Товарищество М.О.Вольф. Расчет прибыли и расходов по изданию монографии С.Ф.nЛатонова ("Очерки по истории Смуты в Московском государстве". Петер­ бург).

Рукопись, со штампом Тов-ва М.О.Вольф.

5 февр. 1900 г. 1 лист. N! 988 оп.I. ч.I

Типография И.Н.СкорохоДова. Смета и комиссионный расчет по изданию монографии С.Ф.nЛато­ нова "Очерки по истории Смуты в Московском государстве". Пе­ тербург.

Рукоп. на бланках, подпись-автограф И.Н.Скороходова и М.А.Алек­ сандрова.

1900-1904 гг. 3 листа. М

1183

оп.I. ч.I

ПЛатонов С.Ф. "Очерки по истории Смуты в Московском государстве

XVI-XVII вв.

(Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в

Смутное время)". Монография С.Ф.Платонова.

Отзывы (3). Газетная вырезка и газеты, подобранные С.Ф.nЛато­ новым. Петербург. Печ., с карандашными пометками С.Ф.Платонова. Дек. М 1184 оп.I. ч.I

1900 г. 5 листов.

Hirschberg А. Рецензия на монографию С.Ф.Платонова "Очерки по истории Сму­ ты ... ".

Печ. на польск. яз., с карандашной пометкой С.Ф.Платонова.

4 листа. м

1247

ПЛатонов С.Ф. (Неизвестное сказание о Смутном времени). Тезисы к работе. Пе­ тербург.

Черновой автограф.

6 мая 1883 г. 2 листа. М

1250

оп.I. ч.I

ПЛатонов С.Ф. "Взгляды русских историков на Смутное время и междуцарствие". Заметка. (Петербург). 19 апр. 1885 г. 4 листа. Копия, автограф с пометками и приписками, чернилами и каранда­ шом.

м

1251

оп.I. ч.I

ПЛатонов С.Ф. "Об источниках истории Смутного времени". Заметка. Петербург. Автограф, с пометками и приписками чернилами и карандашом. Без окончания.

Осень

1885

г.

9 листов.

Прuложенuя

444

JI/!! 1252

Платонов С.Ф.

оп.I. ч.I

"Новая повесть о Смутном времени ХУН века". Статья. (Петербург). Оттиск из Журн.мин-ва нар. просв. Янв.

1886

г. и черновой авто­

граф. с каранд. атрибутивной припиской С.Ф.платонова. Янв.

1886 г. 29 листов.

N! 1253

Платонов С.Ф. (Повести и сказания о Смутнов времени ХУН века). Реферат. Автограф. с.пометками и приписками карандашом и чернилами. Прочитан на Археографическом съезде 1887 г. 10 листов.

N21254

Платонов С.Ф. "Древнерусские сказания и повести о Смутном времени ХУН в. как исторический источник". Вступительное слово при защите диссерта­ ции. Петербург.

Черновой автограф чернилами и карандашом без окончания. с ка­ ранд. приписками С.Ф.платонова.

N21255

1887. 10 листов.

ПЛатонов С.Ф. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени ХУН в как ИСТQрический источник. монограф. Гл.I "Иное сказание". Петербург. Черновой автограф. чернилами и карандашом без окончания.

1887. 97 листов. N! 1256

Платонов С.Ф. "Древнерусские сказания и повести .....

Черновой автограф. Гл.I. 1888 г. 107 л.

N! 1257*

Платонов С.Ф. "Древнерусские сказания .....

Монография. Гл.I-Ш. Черновой автограф.

1888 г. 122 л. N! 1258

ПЛатонов С.Ф. "Древнерусские сказания ... " Гл.IV. 1888г.118л.

N! 1259

ПЛатонов С.Ф. "Древнерусские сказания ... " ГЛ.V.

1888 г. 102 л. N! 1274

ПЛатонов С.Ф. "Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время)". Положения. извлеченные из диссертации. Петер­ бург. Печатн.

Июль

• в "Каталоrе"

1899 Г. 2 листа.

нное название цела: см. С. 308.М 1131; ср.:С.311.М 1144

Е.В. Чистякова.

.N'~

1275

Археографическая справка

445

ПЛатонов С.Ф.

"Очерки по истории Смуты в Московском государстве

XVI-XVII вв.

(Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в

Смутное время)". Монография. Предисловие и Гл.I. Петербург. Наборная рукопись и расшивка, печ. и автограф., с пометками и при­ писками. Здесь же: список замеч. опечаток (Автограф с пометками и при писками чернилами и карандашом).

1899 г. 1 + 309 л . .N'~

1276 оп.!. ч.!

Платонов С.Ф.

"Очерки по истории Смуты ..... ГЛ.П. Петербург. Наборная рукопись и расшивка, печ. и автограф. пометками и при­ писками.

1899 г. 1 + 152 листа. м

1277

ПЛатонов С.Ф. "Очерки по истории Смуты ..... ГЛ.III.

1899. 1 + 278 листов. Наборн. рукопись и расшивка. м

1278

оп.! ч.I

Платонов с.Ф. "Очерки по истории Смуты ..... гл.

IV.

1899 г. 1 + 347 листов. Наборн. рукопись и расшивка. м

1279

оп.l ч.l

ПЛатонов с.Ф. "Очерки по истории Смуты ..... ГЛ.V.

1899 г. 11 + 264 листа. Наборн. рукопись и расшивка .

.N'! 1280

Платонов С.Ф.

ОП.l ч.

"Очерки по истории Смуты ..... Примечания.

1899 г. 1 + 261

лист.

Наборная рукопись. м

1281

оп.l Ч.l.

ПЛатонов С.Ф.

_

"Очерки по истории Смуты в московском государстве ХУI ХУН вв.

-

(... )"

Черновой автограф. Отдельные листы.

1899 г. 88 листов . .N'~

1315

Платонов С.Ф. "Смутное время в московской Руси нач. ХУII в." Автограф, карандашом и чернилами с припиской на обороте.

После м

1343

1917 г. 1 л.

Платонов С.Ф. О значении Смутного времени для русской истории. Заметка. Черно­ вой автограф без окончания. Без даты.

1 л.

Приложенuя

446

.J'ti 1347

"Сказания и повести о Смутном времени" б.д.

.J'ti 1443

7 л.

ПЛатонов С.Ф. "Письма Константина Николаевича Бестужева-Рюмина о Смутном времеии". Публикация. Рецензия. Наборная рукопись. Май

.J'ti 1504

1898 г. 17 листов .

ПЛатонов С.Ф. Лекция о значении Смутного времени для русской истории, прочи­ танная в Петербургском университете. Автограф с пометками и приписками чернилами и карандашом.

25

февр.

1888 г. 17 л .

.J'ti 1587-

ПЛатонов С.Ф.

1602

"Очерки по истории Смуты в московском государстве ... "

Библиографические заметки. и др. материалы.

УКАЗАТЕЛЬ СОБСГВЕIПlЫХ ИМЕН

ГЕОГРАФИЧЕсk НАЗВАНИЙ Август, царевич (князь Иван), само­

званец 214 Авраамий, архимандрит Андроньевский

278, 279, 338, 397

Авраамий, архимандрит Чудовской

279,397 Авраамий Палицын (см. Палицын)

Адашев, Алексей

91, 134 335, 341, 345,

Азарьин, Симон, автор

405-407 Азов 77, 79 Алатырь (Алатарь), город

213, 220,244,345,348,407 Арск, город 70 Архангельский, город 12, 13, 18, 22, 98,137,203,323,325,369 Арцыбашев, Андрей, дьяк 101 Астрахань, город и царство 8, 28, 70, 75, 76, 79, 134, 206, 213, 214, 220, 238,245,262,264,321 Афанасьев, Девятый 136

70, 212, Багалей, Д.И.

213,244 Алатырь, река ровна)

Александровская слобода

22, 98, 236,

260,265-268,283,284 Адександр Невский, князь 161 Алексин, город 53, 55, 65, 180,212,215 Алексей Михайлович, царь

196, 367,

386 262-264, 266, 344, 348 87

Анастасия Романовна, царица

Анастасия, двоюродная сестра Иоан-

на Грозного 126 Англия 132, 204, 376-378 Андронов, Федор 272, ЗОЗ-З05, 396,400 Антонов монастырь 356 Арбатские ворота в Москве 288, 292,

294,358,399

66, 373 20 Балабановский луг 48 Балахна, гop~)Д 27, 28, 94, 95, 99, 240, 248,261,362,344,347,350 Балашев, А.Е. (влад. рукописи) 343, 406 Балтийское море 43, 46, 98, 372, 380 Балчик 264 Бартенев, Второй Никитин 89,158 Бартеневы 158 Барятинские, князья 209 Басманов, И.Ф. 166,384 Басманов, П.Ф. 169, 175, 176, 179-183, 186,188,190,271,383,384 Басмановы 175 Баторий Стефан, король 46, 50-52, 110, 131,372 Бахметев, Абрам 180 Баженицы, поморы

36, 71

Александра, инока (см. Ирина Федо­

Алябьев, А.С.

ApryнOBO на Киржаче, село 94 Арзамас, город 21, 32, 36, 71, 212,

448

Прuложенuл

Башмаков (см. Юдин)

Бежецкая пятина

22, 25, 44,45, 52, 98, 99,102,104,371 Бежецк, город 31, 44 Беззубцев, Д. (Georg Besupzow) 220, 230269,389,391 Безнин, М. 131 Безобразовы 52, 178, 188, 189,303,384 Белая (Белый), город 58, 51 Белая, река 48, 76 Белгород, город 58-59, 68, 78, 94, 165, 169 Белгород, село в Кашине 170, 172 Белев, город 53, 60, 64, 65, 93,168,169, 228,231,232 Белов, Е.А. 93, 375 Белое море 8-11, 14, 15, 17,22,26,98, 240,285,369 Белозерск 25, 26, 40, 375 Белоозеро (город на нем и его области)

15,23,26,43,241 374, 388, 399

Белокуров С.А.

Белый, город (см. Белая) Белый, город (см. Каменный город)

125-128, 145, 151, 155157, 159, 160, 176, 181, 185, 187, 197, 377,380,385 . Бельский, И.Д., князь 89,101, 148, 149 Бельский уезд 48, 88 Беляев, И.Д. 44, 372, 373, 390 Бестужев-Рюмин, К.Н. 93, 154, 375, 377,381,384,388,391,394 Биркин, В. 68 Биркин, И.И. 323, 342, 348, 349 Биркины 181,342 Битюк, река 56, 59 Битяговский, Д. 138, 380 Битяговский, М. 153, 154 Бицин, Н. 160,382 Боборыкин, Ф. 263 Боборыкин М. 393 Богучаров, М. 301 Бодырин, Ф. 213 Болва, река 53 Болдаков И.М. 382 Болотников, Ив. 124, 205, 207-209, 234,241,243,265,276,319,365 Болтин, Ждан 345, 348, 404, 407 Болхов, город 53, 54, 56, 57,_98, 170, 230,233,235,241,325,313,391 Большой Дворец 101,326,327 Бельский, Бя.

Большой Приход 101,327.329 Боргезе, кардинал 198 Борисоглебская слобода 25 Борис и Глеб, село (на Старом Холо­ пье) 32 Борис Федорович, царь

5, 49, 78, 89, 117,124,125,127,129,176,178, 179, 180, 182-184, 191, 196-198,202,204, 208,212-214,225,251,257,272,275, 280,346,362,378,379,380-384,386, 396 Боровичи, город 44, 45 Боровск 32,35,53,212,286,371,391 Бороздин, Гр.Н. 253, 256 Борша, автор 164, 183, 187, 383, 384 Братовщина, село 236 Броницы, ям 44 Брянск, город (Бренеск) 51, 60, 168172,230-233,325,391 Будило, поляк 229 Булгаковы, князья

Булгак, Иван,

князь

128, 129, 177 Буссов, автор 140, 151, 153, 230, 373, 378,379,382-388,391,393,395,397, 398 Бутурлины 237,388,390-392,396 Бутурлин,В.Ив.282,312,316,402,403 Бучинекий

187-189

Быкасовы 131 Быстрая Сосна, река Быстрый брод Бьюгов, Т.

55, 57, 58, 61

56

271

Вага, река и волость на ней

94 Вазы, дом

9, 13, 14, .

364

Валавский, поляк Валдай, город

229

44

Валуев,Григ.56,198,284,287

Валуйки, город

58, 68, 172 212 Варгуза, река 10 Варкоч, посол 140, 145, 146, 155, 379, 380 Варлаам, архиепископ Крутицкий 132 Варлаам, старец 205, 373, 387 Варсонофьев монастырь 139 Василий, царевич, самозванец 87 Василий Ш, Ив., великий князь 126, 197,203 Василий Иванович Шуйский, царь 48, Варгадин, мордвин

Указатель

449

87-91, 124, 126, 128, 129, 133, 137,

Волхов, река

1~1~1~IДl~I~I~I~

Волынские 271 Волынский, И.В.

189, 191-228,230-235,237-249,251254,256-273,275-289,290,292-296, 304-309,311,316,319-322,328,329, 331,342,345-348,350,364,365 Васильев Сыдавный 298 Васильков, город 164, 167 Васильсурск, город 21,36,69,70 Веков, Аф. 30, Велегловский, поляк 229 Велиж, город 4-51 Великая, река 48, 242 Великия Луки (город и его уезд) 48-52, 78,98,99 Велье, город 47 Вельяминdb,~.263 Вельяминов, Н.

256,258, 303

Вельяминовы87,175,271

Вена, город

134 33, 54, 57, 58, 64, 65, 79,

Венев, город

211,220 Верея, город

35

Верхотурье, город

16, 17 25 21, 70

Весь Егонекая, город Ветлуга, река

Воздвиженка, улица в Москве

94

15,43, 168,221,248,319

Волынский И.И.

Воренок (см. Иван Дмитриевич, сын Марины ~нишек)

Воркуша (Воскресенское), село Ворона, река

Воронеж,город55,56,58,68,

56, 59 Вороноч, город 47 Воронцовекое поле в Москве

322 96,120; 130 Воротынекий, И.М., князь 183, 185, 194,200,202,208,217,288,295,296, 305-307,312,362 Воротынекий, М.И., князь 93, 96 Воротынск, город 53, 64, 325 Ворскла, река 57, 59 Ворсма, село 262 Вор Тушинекий 228-244, 246-248, 250, 251,255-257,259-261,263-273,275281,283,286-288,292,296-297,299301,303,305,312-314,319,320,322, 326,332,365 Воротынекие, князья

Воскресенское (см. Вокруша)

Восма, река

Вотская пятина

Владимиро-Суздальский край

Врев, город

29 с.Ф.Пnатонов

165, 172

Воронеж, река

Витовтов, Е.

272, 274,275,283,284,286,287,290,292292-300,302-305,310-311,313,314, 316,317,320,329,332,336,362,367 Волга, река 21, 22, 24,25,27-31,33,35, 36, 39, 43, 44, 48, 50, 51, 69-71, 7578,99, 106, 110, 206, 213, 214, 220, 236,237,240,244,245,248,255,256, 260,261-265,276,319,321,351,357 Волконские, князья 65 Волконский, Ф.И., князь 319 Вологда, город 10, 13-15,22-24,26,94, 98, 240, 246-248, 252-256, 259, 323, 325,337,349 Вологда, река 13 Володимерец, город 47 Волок-Ламский 32, 35, 50, 212, 218, 269,

211

59

51 305

Владислав, королевич польский

337, 338, 340,

341,349

Вильна, город

241 Владимирское княженье 8, 357 Владимир 54, 323, 325, 334, 335 Владимир Андреевич, князь 346

318 319

221

45, 46 47 Выбор, город 47 Выборг, город 249, 250 Выг, река 9, 12 Вым, река 9, 13 Вытегра, река 15,26 Вычегда, река 9, 13,256,257 Вышгород-на-Днепре 167 Вышгород-на-Протве 93 47 253, 256, 260 город 43-45

Вышгород, пригород Пскова

Вышеславцев, Н.В. Вышний Волочок,

Вязема, село

233

Вяземский, Семен, князь

240, 262, 264

Вязники (см. Ярополч)

Вязовня, река Вязьма, город

56, 58 48, 51, 94, 99, 167, 218,

345 Вятка, река и область

8, 9, 15-17, 22, 69, 70, 73, 206, 214, 240, 244, 256, 323,361

ПрuложенUJl

450 Гава (Хава), река

Гонсевский, Александр

59

Гаврилка, самозваиец

214 Гагарин, р.и., князь 272, 281, 282 Галич, город и область 22, 23, 26-28, 41,94,95,102,325 Гвоздна, волость 94 Гдов, город 47 Гедимин и его род 161, 176, 177 ГейдеНllIтейн,автор 47,48,50,51 ГербеРllIтейн 22 Германия 152 Гермоген, патриарх 189, 198-200,202, 208,216,224,269,281,282,288,298, 304,308-319,334,336-341,354,363 Гжатск, город 286 Гиулан, автор 50 ' Глинские, князья 133 Годунова, Ксения 139 Годунов, Б.Ф. (см. Борис Федорович)

Годунов, Д.И. Годунов,

175 И.И. 126, 175, 182,236,270,

Григорий (видевший видение в Ни­ жнем-Новгороде)

335

Грозный (см. Иоанн IУ Васильевич, царь)

Грязный, Т.

272

273, 281, 303 229 волость 94 река 35,70,94

Гузов, местность

Годунов, с.н.

Годунов,

51, 178, 180, 279,303-307,312,314,315,327,363 Горбатая-Шуйская, Евдокия 126 Горбатая-Шуйская, Ирина 126 Горбатые-Шуйские, князья 126 Горихвостов, Степан 256 Горн, Эверт 361 Городенское городище 57 Городенск на Веневе 33, 65 Городеск (Бежецк) 31 Городец, город 248, 261 Гороховец, город 29, 344 Горсей, автор 129, 131, 133 Горы, местность 26, Грамотин, Ив.Т. 272, 273, 279, 303, 305 Гремячий, город 54, 68 Грецкое, се1!О 211

175 Ст.В. 175

Гусь,

Годунов, Федор (см. Федор Борисо­

Гусь,

вич)

Годуновы

14, 103, 124, 126, 129, 130, 142,150,156,172,173,175,176,179, 180,184,186,194,197,203,206,208, 210,224,271 Голицын, А.В., князь 177,221,285, 295,296,305-307,312 Голицын, В.В., князь 130, 177-179, 182, 183,202,280,285-289,292-296,299, 300,306,307,310,311;316,320,347, , 362 Голицын, В.Ю., князь 128, 177 Голицын, И.В., князь 177, 179, 183, 295,362 Голицын, И.И., князь 177 Голицын, С.Д., князь, писатель 226 Голицыны, князья 65, 97, 120, 129, 161, 177-183,185,188,189,191,194,202, 205,208,280,285,296,305,366 Головин, ВЛ. 188 Головин, Иван 188 Головин, м.и. 130, 131 Головин, п.и. 130, 131

Даниловка, река

Головин,С.В.249,25G,353

Дмитрий, царевич, старший сын Гроз­

Головины 125, 130, 131, 188 Гонная слобода под Москвой

Данилов, город

Данилов монастырь в Москве

288

Данил, сын Мишки Черкашенина

79 8, 43,48-52 Двина, река 8-14,17,22,26,28,43,94, 98,254 Дворец 101, 326-330 Девичий монастырь в Москве 153 Дедевшин, А.и. 49 Дедилов 53, 54, 57, 64, 65, 232 Деман, городище 44 Деревская пятина 44, 45, 98 Деревянный город в Москве 283 Держков волок 44 Десна, река 48, 52. 53, 56, 59, 60, 167, 168,170,212 Дженкинсон, автор 14,28 Дионисий, архимандрит 335, 338-340 Двина Западная, река

Дионисий, митрополит московский

132 Дмитрий Донской, великий князь

ного

218

212 255

85

87

Дмитрий, царевич, младший сын Гроз-

Указатель

83, 123-125, 127, 128, 138, 139, 151,153,154,160,179,198-201,203, 205,206,208,218,224,309 ного

451

Ярославская дорога Дорогобуж, город

Дмитрий, царь (см. Самозванец)

Дрисса, река

Дмитриев, С. 273, 303 Дмитровский уезд 40, 96 Дмитровка 236 Дмитров, город 25, 26, 30,

Дроков (Драков)

31,94, 98, 236,240,260,268,369 Днепр, река 8, 28, 48, 49, 52, 59, 76, 163,164,167,220,230 Добрыничи (Добрунь), село 172 Долгорукий, В.И., князь 3 Долгорукий, Д.И., князь 271 Долгоруков В.Т., князь 353, 355 Долгоруков, Ф., князь 320 Доможиров, И.Б. 212 Донецкая Семица, река 56 Донец Северный, река 58, 59, 76, 214, 220 Донков 54-56, 58, 59 Донскне казачьи городки 8 Дон, река 54-56, 58, 59, 68, 76-79, llO, 119,144,163,167,181,209,214,220, 230,276.359

217, 235-237,

277 48, 51, 218, 345

46

60 47 Думчей, курган 56 Дунилово, село 29, 263 Дубков, город

Евфимий, архимандрит

302 349 Елатьма, город 70,106, Елец, город 58, 67, 68, 165, 172, 189, 206,207,208,209,217 Елагин, С.В.

Елизаров,Григ.306,311 Ельнин

342, 343 14

Емца, река

Епифань, город

33,54, 57, 64, 65, 68,

106,211,232 Ермак 18,79 Ерошка, самозванец Ефименко, А.я.

214 10, 20

Ефимьев, Савва (см. Савва Ефимьев, протопоп)

Ефрем, митрополит

354

Дороги: Бакаев шлях (Свиная дорога)

~едринскиЙ,Д.С.349

56, 57, 60, 170

Жеребцов, Д.

Балахонекая дорога

Жиздра, река

262 Дмитровка, дорога 237 Дрысинская дорога 56 Изюмекая сакма 56, 58, 59 Калмиусская сакма56-59 Калужская дорога

233 236, 267, 286 Крымская дорога 167, 169 Можайская дорога 286 Муравекий шлях (сакма) 54, 56-59, 170 Муромская дорога 262, 263 Ногайская дорога 56, 59 Ольшанская дорога 236 Пахнутцова дорога 56, 57 Польские дороги 170, 171 Серпуховская дорога 286 Смоленская дорога 235 Стромынка, дорога 99, 236, 267 Тверская дорога 235 Троицкая дорога 267 Турмышская дорога 56 Хомутов ка, дорога 236

256 53

Жировой-Засекин, А.Ф., князь

305,

306 229, 285-287, 293297,299-304,310,316,317 Жукино, село 168 Жолкевский, гетман

Коломенская дорога

29*

Забелин,И.Е.

324,340, 341,352 46

Завеличье во Пскове

Заволжье (заволжские города)

234,

238,256,257,259 Заволочье 48-50 Загорье (Заборье), деревня Замойский

212

163, 177

Замосковные города (Замосковье)

8, 21,25,32,35,36,4-42,44,51,53,55, 71, 74, 105, 220, 238, 240, 245-248, 252,253,265,268,319,325,331,351, 356

Замочников,Б.273,303

За онежские погосты 10, 15,253 Заоцкие города 8, 52, 54, 60, 95,

215,220,233

173,

452

Прuложенuя

Запольекие реки

321 54, 55, 64, 65, 79, 234 Заруцкий, И.М. 14,230,232,269,271, 320,322-325,329,330,333,336,338, 339,345,350,352,356,358,359,365 Заречные города (за Окой) 234, 238 Засекин, Б.П., князь 133 Засекин, И., князь 359 Засекин, С.П., князь 271 Засекин, Ф., князь 320

Измайлов, А.

Зарайск, город

Измайлов, И.

Засекин-Жировой А.Ф., князь (см.

Ильмень, озеро

Жировой-Засекин) Засекины, князья

181,209,237 87,103,129 Зборовский, поляк 229 Звенигородский, А.Д., князь 134 ЗвенигородскИЙ,В.А., князь 344, 348 Звенигородский, С.Г., князь 271 Звенигород, город (и его уезд) 40, 96, 233 Зебжидовский 229 Земский двор в Москве 191,303 Земский приказ 327 Зубарев (Зубатой), И.273, 303 Зубов, Иван, поп 273, 279 Зубцов, город 31, 32,48,212 Зуша, река 57 Зюзин, В. 162

Захарьины-Юрьевы

Иваново, село

29

136

Иван Дмитриевич, сын Марины Мни­ шек (см. Воренок) Иван Васильевич, царь (Иоанн Гроз­

ный)

15,22,25,27,36,82-87,90-97, 100, 102-104, 109, 111, 112, 117-121, 123-125, 127-129, 131, 140, 142, 144, 148,151,154,155,159,161,175-177, 181,188,197,210,215,275,346,347, 366 Иван (Иванец) Васильев, князь (Ио­ анн Грозный)

126

Иван Зубов, поп (см. Зубов, Иван) Иван (Иоанн) Иванович, царевич, сын Грозного

123

Иваньгород, город

43, 45, 99, 197,249,

250 Игнатий Грек, патриарх

самозванец)

Иловля, река

214

15,46 21, 43, 51 Иоаким, игумен 153 Иоанн 111 Васильевич, великий князь 91 Иоанн Калита, князь 150, 177, 191 Иов, патриарх 138, 148, 198, 199,224, 309 Иов, старец 280 Иосифов монастырь 130 Иосиф Волоцкий, преп. 88 Ипатьевекий монастырь 256, 258 Ирина Федоровна, -царица 132, 145, 1"46, 150, 155

Ильинский, А.Г.

Исидор, митрополит новгородский

175,202,250,354,357 25

Исупов Ильмурза Кавказ

76

198, 199,205,

8, 36,69,7-73,75,134 Казань 16,28,69,70,71,73-76, 110, 197,200,214,221,245,264,309,318, 323,332,337,346,349,350,354,355, 361 Казимирекий, поляк 229 Казыев улус 59 Кай-город 13, 16, 17 Калуга, город 51, 53, 54, 62, 79, 99,168, 171,174,183,212,215,220,224,227, 230,233,235,268,269,176,283,286, 287,305,313,320-323,325,329,333, 345,363 Калужские ворота в Москве 218 Калязин, монастырь 31, 260 Кама, река 13, 17, 18,28,69,70,73, 11 о, 206, 256 Каменевич-Рвовский 25 Каменный (Белый) город в Москве

322,358

309 Изборск, город

Илейка Муромец (см. Петр Илейка,

Кадом, город 70 Казанское царство, Казанский край

Иванов, Богдан, дворецкий Б.Ф. Году­ нова

318 273, 303 Измайловы 181 Износков, Б. 265 Иконников, В.С. 231 Илариаон, поп 305

47

Камень (Урап)

7, 8, 17, 79

Указатель

Камский перелаз

Клешнин, А.П.

75 214

Камышенка, река

Кандалакша, волость

10

53, 54, 57, 60, 99, 168,

230-233 Каргополь (и его уезд)

9, 10, 12, 14, 15, 22,43,94,98,252,253,259 Каринский стан 16 Карл IX, король шведский 223, 239, 249 Карл-Филипп, королевич шведский

357 Карниковский, Станислав, архиепископ Гнезненский Карповы

134

158

Касимовское ханство

70 35, 70,106,244,264 Каспийское море 69, 73, 365 Касимов, город

Катырев-Ростовский, И.~., князь

92,

129,139,233,237,270,362 Катырев-Ростовский, М.П., князь

175,

179 Калачов, Дм.

138

Кашин, М.Ф., князь

295 25, 31, 94, 98,240,325 Кашира, город (и его уезд) 32, 33,41, 53,55,57,58,64,65,180,221,236 Каяна, город 10, 217, 218 Кашин, город

Кемь, река (и волость) Кереть, волость 10

10, 11

Кернозицкий, поляк Кикины

240, 252, 253, 256 28, 54, 60, 167

26

Коломенское, село 212, 216-219, 280 Коломна, город (и его уезд) 21, 32-35,

41,54,57,64,96,212,216,234,236, 238,283,318,319,321,358 Колывань (см. Ревель)

181

Кимра, село

Кологривов,Г.273

Кологрив, город

Кемь, город.11

Киев, город

133, 142 280 Ключевский, В.О. 83, 87, 93, 100, 109, 120,148,155,227 Кляземский городок 263 Клязьма, река 29, 30, 35, 39, 240, 245, 248,261-263,265,317,319,321,322, 345,351 Кляэемский край 189,348 Княжая губа 1О Кобожа, река 44 Кобылье, город 47 Кобяков, Ив. 68 Конда, волость 1О Коврово, село 29 Когновицкий, писатель 229 Коэельск, город 53, 60, 65, 93, 220, 230-233 Козловский, Ф., князь 319 Козлов, город 56, 59 Козьмодемьянск, город 70, 75, 244 Койсу, река 76, 79 Кокша, река 70 Кокшага (Большая и Малая), река 70 Кокшага (Кокшайск), город 70 Кола, город 10 Колежма, волость 9 Колемины 181 Коллегия экономии 40 Клушино, село

Канкор, город 18 Карамзин, Н.М. 126,133,175,324 Карачев, город

453

Колычев-Крюк, И.Ф.

26

Кинешма, город

26-28, 30, 240, 261,

264,351 Киржач 236 Кирилловское подворье в Москве

Комарицкая волость

Кириллов монастырь

Конь (Конев), Федор

339 3, 7, 8, 9, 10,26, 30, 113, 114, 130, 190,200 Кирилл, митрополит ростовский 353355 Киреевский, П.В. 79 Киреев, Ф.А. 271 Китаев, Д.В. 106 Китай-город в Москве 322, 358, 360 Кихель, автор 46 Клементий, самозванец 214

212, 218, 282

Колычевы 130, 131 Кольский полуостров

11 60, 170, 172, 173,

207,232 181

Копорье45 КоробеЙников,К.С.303 Коробьины

181

Корела,атаманI74,184 Корела, город 15,45,197,249 Корельский берег

9

Костомаров, Н.И. 15, 148 Костомаров брод 4, 57 Кострома, город (и его уезд)

22, 26-28,

ПРШlOжеН/lЯ

454

40, 94, 95, 102, 240, 248, 255, 256, 258,265,266,319,323,325,351 Кострома, река 26, 28 Котельнич, город (и его уезд) 16 Кошка, Федор 299 Кошкины (см. Захарьины) Краков, город

163, 178 53, 54, 57, 232 Красивая Меча, река 56-58 Красная площад.Ь в Москве 132, 184, 281,288 Красное Село под Москвой 184, 283 Красный, город 47, 48, 51 Красный, Федор 248 Кременеск, город 53 Кремль в Москве 94, 131-133, 139, 181, 190,192,203,204,280,281,283,300, 301,305,309,312,314,322,333,336, 337,341,360,362,366 Кровков, И.с. 222 Крома, река 54, 174, 182 Кромское городище 54 Кромы, город 53, 54, 57, 68, 168, 169, 170-175, 179, 180, 182-184, 192, 206, 209,210,212,215,217,232 Кропоткины, князья 65 Крупка, А. 263 Крымская сторона Поля 54, 58, 59

Крапивна, город

Крюк-Колычев (см. Колычев-Крюк)

Куликово поле

58, 85 Кулой, река 11, 12 Кулойский посад 11

Лжедмитрий (см. Самозванец) Ливна, река

57

Ливны, город

54, 56, 58, 61, 68, 170.

172,206 Ливония 10 Липовица, река

59

Лисовский, Александр

229, 230, 232236,238-240,255258,263,267

Литва, Литовско-Польское государст­ во

8, 32,47-49,52,53,59, 60, 78, 99, 120,121,126,131,147,167,177, 204, 205,237,275,288,307,357,361 Литовская украйна, литовский рубеж

8,48,52,105,240,285,345 53, 64, 93, 325 Лобное место в Москве 192, 203, 281 Ловать, река 43, 48, 49, 51 Лозва, река 16, 17 Лондон, город 83 Лихвин

Лопата (см. Пожарский)

Лопь дикая

10

Лопухин, Нехорошей

177,250,295 194,232-234,267, 280,285,287,292,295-297,346,362 Куракины, князья 120, 129,202,366 Курбекий, А.М., князь 36, 70, 82, 91, 92,96,100,120,176 Курлятевы, князья 97,120 Курмыщ город 70, 244,349 Курск, город (и его уезд) 54, 57, 69, 165,170 Кучум 17 Кушалино, село 154 232

Лавицкий, иезуит

180, 186 Лаврентий, самозванец 214 Ладога, город 43, 45 Ладожский порог на Волхове

94, 99 15,21,25,43,46

271

43

Луговский, Иван

Куракин, И.С., князь

Ладожское озеро

70, 73, 75, 264 13 Лам пожня, ярмарка 12 Ландих, река 348 Лапша, Григ. 248 Левашев, Ф. 265 Лежнево, село 29 Лещин, река 56 Лальский, городок

Луга, река

Куракин, А.п., князь

Лабушево (Лубашево), село

Лаишев, городок

244 298

Луговский, Томило Лужа, река Луза, река

53 13

Луки (см. Великие Луки).

Лух, город 29, 30, 262, 263 Лух, река 29,261,346,347 Лыков, Б.М., князь

182,221,267,280, 295-297,347,362 Львов, город 163, 167 Любек, город 46 Ляпунов, Александр 181 Ляпунов, Василий 124,181 Ляпунов, Григорий 181 Ляпунов.Захар 144, 181,234,287,288, 292, 316 Ляпунов, Мен шик 181 Ляпунов, Петр 181 Ляпунов, Прокопей 180-182, 211, 215, 216,219,221,234,238,284-287,290, 311,312,314,316-325,327,329,331, 332,336-341,343,346,349,354

Указатель

455

Ляпунов, Семен

Мирожа, река

Ляпунов, Степан

Митрофанов, Семейка 253

181 181 Ляпунов, Федор 320 Ляпуновы 180-182,209,211,292 Максимилиан, эрцгерцог

Михаил Федорович, царь

145, 146, 151,

155 Малмыж, город

70 319, автор 62,149,173,200,202,

Мансуров, П.И. Маржерет,

203 Марина (см. Мнишек Марина) Мария Темрюковна, царица (Пятигор­ ка)

153

Мария Федоровна (Марфа), царица

128,183,187,204,208 214 Мархоцкий, автор 229 Масальские, князья 188, 223, 271 Масальский, В.М., князь 273, 274, 303, 305 Масальский, В.Ф. 318 Маскевич, автор 51 Масса, И., автор 22, 137, 142, 144, 149, 151, 174, 180, 182, 184, 188, 189,222, 254,365 Мглин, город 60 Медынь, город 53, 93, 286 Межа, река 48 Мезень, река 9, 11, 12 Мезецкий, Д., князь 285, 298 Мелевой брод 56 Мерцалов, А.Е. 23 Мартынка, самозванец

Меча Красивая, река (см. Красивая Меча) Мещера, Мещерская сторона

Мещерские, князья

35, 70

209

Мещерский, Никифор, князь Мещерский, Федор, князь

27 273, 282,

303 Мещовск (Мещерск, Мезецк)

53, 64,

231,325 Мизинов, Матьяш

243

231, 282 Миклашевский, И.Н. 61, 66 МИКУJlинские, князья 97 Микулинекий, поляк 229 Микулин, А. 265 Микулин, Гр. 188,190 Минин, Кузьма 335, 341-345, 348, 359, 364 Минин, Нефед 343

33, 39, 50, 125,130,139,148,165,287,296,299, 361,363,365,366 Михайлов, город 54, 55, 220, 233, 234 Млево, ряд 44, 45 Млоцкий, тушинец 229, 236, 269, 283 Мнишек, Марина 48, 51, 336, 341, 349 Мнишек, Юрий 163, 164, 171 ' Мнишки 163 Могильниковы 20 Могучий (Могучев), приселок 346 Можайск, город (и его уезд) 21, 32, 3436,64,94,99,212,218,233,234,285, 286,297,325 Мокша, река 59, 70, 71,181,206 Мокшан, город 70 Молога, река 22, 25, 28, 31, 43, 44, 248 Молодовая, река 56, 57, 170 Молчанов, Михаил 188, 271-273, 282, 303,304 Монастырев, Ларион 255 Монастырский приказ 303 Мономаховичи 29 Моравек, город 60, 168, 169 Морозов, в.п. 349,353,354 Морозовы 120 Мосальск 53 Мосальский-Рубец В., князь 183, 197 Москва, река 32, 54 Московский уезд 39, 40, 96 Москов, мордвин 212 Мосеев, Родион 317, 337 Мотырь (Матыра), река 59 Мета, река 43, 44, 46, 98, 319 Мстино, озеро 44 Мстиславские, князья 97,163,120, 125, 129-\31,151,160,172,173,177,191, 200 Мстиславский, И.Ф., князь (в иночест­

ве Иосиф или Иона)

65, 79, 101, 125,126, 128-131, 133, 149, 151, 155, 171,176-178,183, 190, 197,200,201 Мстиславский, Ф.И., князь 131, 177, 188,220,221,278,280,285,287,293295,297,298,304,305,307,313,362, 363 Мстиславский, Ф.М. 88, 107 Мугреево, село 346-348 Мурашкинекая волость 349

Приложенuл

456 Мурманский берег Мурманское море

земля, Новгородское государства)

10 9

Муром, город (и его уезд)

21, 30, 32, 34-36,40,41,71,261-264,318,325 Мценск, город 53, 54, 57, 65,168 Мшага (Пшага), река 43 Навшi, река

56

Нагая, Мария (см. Мария Федоровна,

Новгород Нижний (см. Нижний-Нов­

царица)

Нагие

125-128, 153, 154, 183, 187, 197,

город)

Новгород Северекий

200 Нагой, А.

60, 168, 169-172,

174,232

128, 320 Нагой, И. 88, 89 Нагой, М. 197 Нагой, Ф. 102

Новодевичий монастырь (см. Девичий монастырь)

Новосиль, город

Наливайко, разбойник

Нара, река

8,9,23,31,32,43,45,51,52,94 95 Новгород Великий 8-10, 15,22,23,25, 42-46,48,50-52, 81,94,98,99, 102, 129,187,197,221,234,239,240,242, 243,245,289,250-254,256,260,286, 295,296,298,303,319,333,334,352, 354-358, 367 Новгородские пятины

53, 57 134

Новосильцев, Лукьян

247

286 43, 46, 99, 201

Новый Торг (см. Торжок)

Нарва, город

Ногавицин, Беляй

Наримонт (Патрикей) Гедиминович

Ногайская сторона Поля Ногин, Б.В.

177 Нарова, река

43 Наумов, И.Ф. 271, 356 Нащекин, Ф. 319 Нева, река 15,43,99 Невель, город 48, 50 Неглинная, река 322, 336, 358, 359 Незнань (Незнанка, Незнайка, Не-

зв'анка), река 233, 237, 270 Немда, река 27

Немецкая украйна и ее города

248, 265, 393 54, 58, 59

323

Норовчатое городище Нос Ворон, атаман 78 Нюхча, волость 9 Оболенские, князья

70

97, 120

Оболенский, М.А., князь, владелец

рукописи

344

Обонежская пятина

9, 52, 94, 98, 99,

102,104 8, 42,

105,239

Обонежские погосты Обонежье 12, 15,22

Ненокса, волость

Обша, река

Непрядва, река

Обь, река

9 58

9

48 12

Нерль, река

Одоевские, князья

Неруса, река

Одоевский, и.н., князь

29 60, 173, 232 Нещерд, город 104 Нижний Ландих, село 346 Нижний-Новгород, город

16, 21-23, 28-31,36,41,70,75,99, 128,210, 212,240,244,245,248,261,262-264, 314,317,318,323,325,335,337,340, 341-351,361,363

Низ (низовые, понизовые города (см. По низовые города)

Никитников, Григ.

353

Никитекий острожек в Москве

358 358 Николо-Угрешский монастырь 286 Никон, патриарх 368 Никитские ворота в Москве

Новг.ородский край (Новгородская

96,120 295, 296, 360 Одоевский, Н.И., князь 96, 196 Одоев, город 53, 55, 57, 96 Озерище, город 52, 104 Ока, река 8, 21, 28, 30, 32, 33, 35, 36, 39, 51, 53-57, 59, 62, 64, 65, 70, 95, 96,106, 110, 117, 168, 170, 171, 174, 180,207,211,212,216,223,225,231, 233,234,238,245,248,261-263,265, 280,321,322 Окладникова слобода 12 Окологородный стан на Рязани 182 Олесницкий, Н. 142 Олонец 15 Олферьев, Роман 126 Ольгерд, князь 177

Указатель

Онега, река

8-10,12, 14,98 15,26,94 Онофреево, село 88 Опаков на Угре, город 53, 93 Опольский стан 29 Опочка, город 47, 48,50 Орда 85 Ординские деревни 94 Орел, город 53, 54, 57, 168, 171, 172, 182,183,232,233,298 Орел (Кер ге дан), город 18 Орлов, город 16 Орша, город 48,149,167,170 Орешек, город 25, 43, 45, 98, 249, 250, 251 Осетр, река 54, 55 Осипов, Тимофей 189 Оскол, город 57, 58, 67, 68,165,172 Оскол,река55,57, 58,67,68, 165, 172 Осташков, город 361 Остер, город 168 Остров, город 47, 48, 50 Осеевы, дети боярские 181 Отрепьев, Григорий (Расстрига) 159, 160,162,163,180,205 Охотская волость 107 Ошта, река 94 Оять, река 15

Онежское озеро (Онега)

Павлов о, село

262

Паерле, автор 200, 203 Палицы н (Авраамий) 69,

117, 121, 129, 138-140,142,143,166,190,247,277, 279,280,285,307,308,332,352,355, 363,405 Панский приказ 303 Парфеньев, город 26, 27 Паули, Лука 146 Пафнутьев Боровский монастырь 35 Пахомов, Ратман (Роман) 317, 337 Пахра, река и волость 94 Пашков, Истома 211, 212, 215-219, 230 Пеза, река 12 Пелымский уезд 258 Перемышль, город 53, 64, 93 Перетяткович, Г.И. 71 Переяславль-Залесский, город 22, 24, 40,94,99,240,260,325,256 Переяславль 24 Переяславль-Рязанский, город 54, 62, 64,182,234,264

457

Пермь Великая (Пермский край)

8, 9, 12,13,15-18,214,252,257,258 Пер нов, город 43 Персия 134,365 Перфирьев, Захарий 323 Петрей, автор 151,355 Петровские ворота в Москве 358 Петр (Илейка), самозванец 214 Петр, самозванец 213-215, 220-22, 224, 225,230,234 Петр, святитель 156 Печатный приказ 333 Печенега, река lO Печерники, город 54, 68 Печерский Нижегородский тырь 342 -

монас-

Печерский Псковский монастырь Печора, река 9,12 Пешков, А.

243

287 126

Пивов, Роман

Пильемов, Юрий

143,234 9, 11, 12 Писемский, Ф.А. 133 Плевна, город 174 Плес (Плесо), город 27,30,263 Плещеев, Иван 359 Плещеев, Лев 273, 274, 303 Плещеев, Матвей 332 Плещеев, Наум 184 Плещеев Федор 240, 242, 261-264,320 Плещеевы151, 271 Поволжье (поволжские города) 8, 22, 24,25,28,71-73,75,76,78,213,318, 349 Погорелое Городище 212 Под бельский, Андрей 262 Подвинье (С. Двина) 255, 361 По'дольск, город (и его уезд) 233 Пожарские, князья 346-348 Пожарский, Дм.М., князь 236, 287, 290,340,343,345-360,362,365,366 Пожарский-Лопата, Дм.П., князь 351 Пожарский, Ф.И., князь 346 Пожар, волость 346 Покровские ворота в Москве 322 Поле 8, 32, 52-55, 57, 58, 60-62, 65-68, 76-80, 115, 141, 144, 164, 165, 167, 169,170,173,206.207,214,215,223, 230,233,320-322,330,365 Полиект, посадский человек 323 Полоцк, город 48, 49, 51, 82 Пинега, река

Прuложенuл

458 Полтев, Г.М.

303

ПушкарсюЩ приказ

218

Польный Воронеж, река

Пушкин,Григ.184,213,244

59

Польская украйна, польские города

8,

Пчельня ("село на Пчельне")

220

Пыскорский Спасский монастырь

55,69,166,170 Польша, Польско-Литовское государ­ ство 48, 60, 159, 228, 229, 272, 275,

Радивил, Христофор

299 Поморье (поморские города)

146, 149, 151-154 173 Разбойничий приказ 327 Раздоры, городок 77, 78 Разряд 325, 327, 329, 333, 359

8-10, 12, 13, 17, 19, 20-22, 26, 27,43, 71, 94, 98, 99, 106, 149, 220, 240, 248, 252258,331,350,356 Поместный приказ 226, 303, 327, 333, 366

Родагощ (Радогожский острог)

Понизовые города (см. Низ)

Рахманцево (рахманово)

Поной, река

Ревель (Колывань), город 43, 46 Резанов, Еl!сей (Овсей) 253. 256

10

Попова Гора, город Порог, село

18

Пятигорка (см. Мария Темрбковна)

60

Ранова, река

55 236, 237

Репнина, Е.М., княжна

9

Поротва, река (см. Протва) Порхов, город

Расстрига (см. Отрепьев)

45

Порья губа 10 Посольский двор в Москве

126 158 Репнин, А.А., князь 318 Речь Посполитая 76, 82, 170, 190,229, 235,239,274,283,287,290,293,300, 302,306,307,364 Решма, город 248, 256, 261 Ржевские 181, 306 Ржевский, Ив. Ник 332 Ржев (Ржева), город (и его уезд) 31. 32,41,48,212,218 Риrа, город 43 Рижский залив 46 Рим древний 99 Репнины, князья

171, 190,

191 Посольский приказ

8, 135,237,303 51 Почеп, город 60, 231 Пошехонье, город (и его уезд) 40, 41, 94,255,325,356 Пра, река 35 Приладожье 12, 22, 25, 26 Прилуцкий, А.Я. 113 Прокудин, Елизарий 323 Пронские, князья 103, 120 Пронский, В.Р., князь 319 Пронск, город 54, 58, 65, 234 Проня, река 54-56 Пропойск, город 228 Просовецкий, Андрей 50, 314, 318, 322,323,329,330,350,351,356 Протва (Поротва), река 21, 53 Псел, река 56, 59, 170

Поссевин, Антоний

Псково-Печерский монастырь (см. Печерский Псковский монастырь)

Псковские пригороды 47-49, 243 Псков, город 8, 22, 23, 42, 43, 46-48,

50, 52, 81, 99, 110, 129, 131, 147, 152, 153,234,240,.241-246,249-251,322 Пустозерск, город 12 Пустошкин, Степан 323 Путивль, город (и его уезд) 60, 64, 67, 77,78, 169, 170-174, 179, 180, 182, 183,206,207,212,214-216,223,232

Рожинский

(Ружинский),

Роман,

князь 198,

229, 231, 232, 235, 239, 268,269,332 Романова, Анна Никитична (жена кн.

Ив.Фед. Троекурова)

237

Романова, Ирина Никитична (жена Ив.Ив. Годунова)

175

Романова, Татьяна Федоровна (жена кн. Ив.Мих. Катырева-Ростовско­ го) 237 Романов, городок

25, 106, 246, 256,

319,325 Романов,А.Н.

149,152,155,158

Романов, В.Н. 159 Романов, И.Н. 79,

160, 175, 187, 191, 197,198,233,237,270,295,297,300, 362

Романов, М.Ф. (см. Михаил Федоро­ вич, царь) Романов, Никита 150, 159, 176, 182 Романовы (Никит.ичи) 89, 126, 130,

459

Указатель

133, 138, 139, 148-151, 155-161, 175, 182,198,200,201,202,237,269,270, 289,294,362 Рославль, город 48, 51, 52, 60 Роста ни ("на Ростанех") 56 Ростовские, князья 97 Ростовский-Катырев, князь (см. Катырев)

Ростов, город (и его уезд)

22, 24, 26, 40, 94, 95, 240, 260, 266, 269, 270, 325,358 Ростокино, село 358 Рудницкий, поляк 229 Рудольф 11, император 146 Руза, город (и его уезд) 35,40,212 Русса (см. Старая Русса)

Рутка, река

70

Рыльск, город (и его уезд)

56, 57, 60,

Рюрик и Рюриковичи

127, 128, 149, 151,156,176,177,191,194 Ряжск, город (и его уезд) 54-56, 58, 59, 65,68,77,182,234,264 Рязанов, Путило 247, 271

51-54,59,60,79,99, 164,166,167, 169-171, 173, 179,206, 207,220,221,223,230,232,318,320, 321

Севере кий Донец (см. Донец)

Севск, город

60, 68, 69, 170-172, 232 55-61, 170, 172 Селехова слобода 88 Сейм (Семь), река

Рязанов,см.Резанов Рязань, город и область

8, 35, 54, 55, 79,99, 180, 181,206,211,216,219, 220,230,234,236,238,287,298,314, 316-321,323,332,337,358 Рясы, река 59 Рясекое поле 55

Селигер, озеро

44

Селижарово, село

51

Семенов, Булатка, холоп Семенов, Василий, дьяк

213 343, 344, 348

Семь, река (см. Сейм)

Семь Пузатая, река 56 Сергиев монастырь (см. Троице-Сер-

175

Савва Ефимьев, протопоп Савелий, самозванец

342, 343

214

Сазанов, К. (см. Коробейников) Салтыков, Б.М.

360, 366 287, 303, 304 С

ИНТЕРПРЕТАUИИ

. Очерки о герменевтике

П ервые Публикари в россии

Для заметок

Для заметок

Для заметок