с т
I I I I I III
С
т
А
Ceprel
П
•
I
•
А
I
Вмитриевскиl
СТАJlИИ Предтеча nациоnаnьnоi ревоnlOЦИИ
Москва ...
6 downloads
213 Views
27MB Size
Report
This content was uploaded by our users and we assume good faith they have the permission to share this book. If you own the copyright to this book and it is wrongfully on our website, we offer a simple DMCA procedure to remove your content from our site. Start by pressing the button below!
Report copyright / DMCA form
с т
I I I I I III
С
т
А
Ceprel
П
•
I
•
А
I
Вмитриевскиl
СТАJlИИ Предтеча nациоnаnьnоi ревоnlOЦИИ
Москва
э к с м
01
«Алгоритм» 2 О О 3
А
УДК
882
ББК 66.3(2Рос)8 Д
53
Общественно-редакционный совет: Аннинский Л. А, Кара-Мурза С. Г., Латышев И. А,
Николаев С. В., Палиевский П. В., Панарин А с., Поляков Ю. М., Сироткин В. Г., Третьяков В. Т., Ульяшов П. С., Уткин А И. Оформление художника Е. Ененко
Д
53
Дмитриеве кий С. В. Сталин: Предтеча национальной революции. М.: Изд-во Эксмо, 2003. - 384 с., илл.
ISBN 5-699-03061-1 эта книга -
одно из самых ярких и неоБы[ныыx ямений необо
зримой «сталинианы». Впервые изданная в 1931 г. в Берлине, она ни разу не переи:щавалась. О ее авторе нам известно очень мало: Сергей Васильевич Дмитриевекий, в прошлом эсер, затем большевик, совет cKий дипломат, в 1930 г. оставшийся на Запаце . Его перу при надлежат также книги «Судьба России» (Берлин, 1930) и «Советские портреты» (Стокгольм, 1932). В эмиграции он стал активным участником «наци онал-революционных» организаций. После 1940 г. его следы теряются. Существует предположение, что Дмитриевский был тайным советским агентом. Так или иначе, но он облацал несомненным литературным даром и острым политическим умом.
Сталин, по Дмитриевекому, выразитель идеи «национал-ко/.{му низма», подготавливающий почву для рождения новой Российской империи.
УДК 882 ББК 66.3(2Рос)8
ISBN 5-699-03061-1
© С. В. Дмитриевекий, 2003 © 000 «Алгоритм-Книга., 2003 © 000 .Издательство .Эксмо». Оформлеиие. 2003
МОЕМУ РУССКОМУ ЧИТАТЕЛЮ
Кажется невероятным, но это факт: карика турное представление о Сталине за границей со здалось главным образом под влиянием разных дипломатических и торговых представителей со
ветской власти. Иностранцы, люди дела, пони мающие все значение сильной личности в исто рии, часто спрашивали их в интимных разгово рах:
-
Скажите: что такое Сталин?
И обычно получали ответ:
-
Сталин?
-
Грязный, грубый, беспринцип
ный делец, рассеявший весь цвет интеллиген ции нашей партии и опирающийся на таких же
темных и грязных людей, как он сам. Полное идейное ничтожество. Моральный урод. Надо, впрочем, сказать, что примерно то же мнение долго господствовало и в обывательских кругах самой России. Я не говорю уже об эми
грации, где формирующие общественное мне ние люди и органы печати в подавляющем боль шинстве видят в людях, руководящих нынешней
Россией, только преступников, только анор мальных,
аморальных либо
чтожных людей.
-
5
-
совершенно ни
Основной автор легенд о Сталине
-
Троц
кий. Он до сих пор не может простить Стали ну его превосходства. Наголову разбитый Ста линым на арене жизненной борьбы, он не без
успеха постарался отомстить Сталину на арене литературной. Использовав свой талант памфле
-
тиста лант,
-
основной и единственный свой та он создал карикатурно-уродливый образ
Сталина, легший в основу ходячего о нем пред
ставления. Отсюда и странные как будто в устах «представителей» сталинского режима отзывы.
Не надо забывать, что заграничные представи
тельства Советов долгое время комплектовались из политических отбросов
-
людей ненужных и
нежелательных внутри страны. Троцкистами и «болотом» кишела, отчасти и сейчас еще кишит заграница.
Зависть и злоба
-
плохие орудия политичес
кой борьбы. Рано или поздно жизнь приходит со своими аргументами
-
и на смену леrенде со
здает реальное представление о людях и вещах.
Сталина, как и людей, сейчас его окружаю щих, надо знать такими, как они есть. Со всеми их недостатками
-
но и со всей их силой. Ибо
только так можно объяснить историю нашего настоящего
-
и только так можно ориентиро
ваться на сложных путях будущего.
Надо твердо усвоить себе: у власти в России стоят сейчас люди немаленькие, люди несрав
ненно большего калибра, чем те, которых вы двигали старый строй и старая жизненная шко
ла. Да иначе не может и быть в эпоху великой
-
6 -
революции, когда жизнь перетряхивает все на
родные слои и выдвигает наверх самое сильное,
самое способное, наиболее соответствующее ее суровым условиям. Чтобы бороться с людьми революции
-
надо знать, надо изучать их.
Не надо забывать и еще одного: для тех, кто хочет всерьез строить национальную Россию бу дущего, было бы величайшей ошибкой рассмат ривать всех поголовно людей власти сегодняш
него дня как врагов. Наоборот. Надо ясно осо знать, что многие из них не только люди настоя
щeгo,
но и будущего России.
Без их силы,
знания, опыта этой России не построишь. Даже больше:
именно
они -то и
будут основными
строителями ее.
Надо понять: люди, особенно в начале всяко
го большого и нового исторического пути, явля ются
-
вплоть до самых великих
-
бессозна
тельными орудиями истории. Искренне часто верят, что идут по одному пути
-
на самом же
деле давно перешли на другой. Потребности жизни, воля страны и народа сильнее воли от
дельных людей и мудрее отдельного сознания.
И жизнь, идя вперед, все сильнее давит в на правлении своих потребностей, соответственно
им про изводит отбор людей, меняет обстановку, меняет самих людей, проясняет их сознание, при водит к отчетливому пониманию того, что прежде осознавалось смутно, еле-еле.
Путь, казавшийся в России вначале путем аб страктной международной пролетарской рево люции, оказался в конце концов путем револю-
-
7
-
ции русской: имеющей, правда, как всякая ве ликая революция,
мировые задачи и мировое
влияние, но в основе своей являющейся нацио
нальной. И люди, которые вначале искренне
считали себя только коммунистами, стали сей час национал-коммунистами, а многие из них стоят уже на пороге чистого русского национа
лизма.
Истекший год принес много изменений в са мой России
-
и, В частности, вее правящих
ныне слоях. Год назад у верхушки власти все ки шело червями термидорианского перерождения,
людьми «болота». Казалось: они господа поло жения, они ведут. Они оказались сейчас в подав ляющем большинстве выброшенными за борт
самим Сталиным. Наверх подымаются все в большем количестве люди народа. Они несут с собой большой
-
у одних еще не осознанный, у
других уже осознанный
-
национализм. Нацио
нализмом является окончательно победившая там идея «социализма В одной стране». Нацио нализм
-
индустриализация. Национализм
-
все чаще звучащее утверждение: у нас есть оте
чество, и мы будем его защищать. Национа лизм
-
все
чаще
появляющееся
именно
там
сравнение нашей эпохи с эпохой Петра Велико го, что безусловно верно, с той только разницей, что масштабы нашей эпохи больше и в деле ре волюционного преобразования России прини
мают участие гораздо более широкие, чем тогда, народные слои. Пусть много уродливого в том национализме, что там сейчас проявляется. Он и
'-
8
-
не может быть иным. Люди полностью еще себя там не осознали
-
и многие и не в состоянии
пойти до конца на путь чистого великодержав
ного русского национализма. Но то, что мы сей час имеем там, есть не только полная материаль
ная подготовка здания будущей национальной империи. Там идет и подготовка ее идеологии.
Там идет и подготовка ее людей .
... Эта
книжка
-
только попытка подойти к
изучению людей власти сегодняшнего дня. Она не может претендовать на полноту. Не только потому, что я сам себя ограничил известными
рамками. Но и потому, что архивы закрыты, приходится пользоваться относительно ничтож ными
имеющимися
материалами
да
личным
знанием обстановки и людей. Это немного, ко нечно, но это все-таки кое-что ... Должен заме тить: я сознательно откидывал многочисленные устные анекдоты, непроверенные, недостовер
ные, имеющие на себе большой отпечаток троц
кистско-меньшевистской легенды. Кого интере суют и эти анекдоты, тому надо прочесть только
что вышедшую на немецком языке книжку Эс сад-бея «Сталию>. Там собрано, по-видимому, все, что рассказывают о Сталине и его ок ружении. Книжка интересная, дающая материал для размышлений, несмотря на свою некоторую
фантастичность и некоторую непрочность выво дов. Свою книжку я старался строить в рамках известной схемы только на проверенных фактах и документальных данных. При этом я сосредо
точился почти исключительно на самом Стали-
-
9 -
не. Его окружение, новых людей сегодняшнего дня, я частично уже характеризовал в своих га
зетных статьях. Если у меня будет возможность высказываться в прессе
-
я продолжу эти харак
теристики.
Но главная цель данной книжки вот какова: мне хочется показать в ней, какие люди нужны
для борьбы и как надо бороться за свое дело, за
свои идеалы. Мне хочется сказать ею и людям зарубежной России, ищущим сейчас новые на циональные знамена и пытающимся вокруг них
сплотиться во имя борьбы:
-
Научитесь любить свое отечество, и так,
как любили его Корнилов и Дроздовский, И так, как любил его Ленин,
-
и любят люди, прошед
шие настоящую ленинскую школу; самоотвер женно, и не на словах только, но на деле
-
и
вместе с тем с ясной осознанностью народных
нужд: не для себя, но для народа. Научитесь ста вить Россию превыше всего. Пусть будет она для нас здесь, как и для людей там, выше всего ми
ра, самой лучшей и самой великой страной. На
учитесь так, как люди там, быть независимы ми
-
и презрительно и гордо смотреть в лицо
всему прочему миру. Научитесь так, как они, ор ганизовывать себя и других, пользоваться всеми средствами
для
достижения
поставленных
целей. Научитесь так, как они, строить свое го сударство и так же твердо осуществлять свою
власть. Научитесь так, как они, бороться за свою власть и преодолевать все трудности. Станьте смелыми, жесткими,
-
жестокими,
10
-
циничными,
непримиримыми, нетерпимыми. Но прежде все го
-
сия
-
русскими, не отвлеченно, но на деле. Рос
-
выше всех и всего! .. Поймите: нынешняя жизнь
-
но наша, русская,
-
и особен
не комфортабельный са
лон, где без труда и забот скользят по паркету. Нынешняя жизнь
-
жестокая и трудная борьба.
Мы и должны быть людьми этой борьбы. Белые и всякие перчатки надо снять: и для того, что
бы видеть, у кого в чем руки, и потому, что пер
чатки вообще сейчас ни к чему. Весь хлам ста рых предрассудков и истлевших идей, с которы ми
нас
вели
в
прошлом
от
поражения
к
поражению, надо бросить. Мир перестраивается
заново. Работа предстоит черная и кровавая. Не на мягких коврах будет решаться наша будущая судьба, не в пропитанных ложью и предательст вом
кулуарах
парламентов,
не
в
канцеляриях
продажных соглашательских партий, не в зат хлых редакциях «демократической» прессы, не
на изъеденных молью и червями кафедрах уни верситетов, но в университете жизни, там, где сам
народ:
на грязных улицах,
среди липкого
чернозема полей, в дыму кровавых боев. К этим боям мы должны вести людей, к ним их гото вить. Только с оружием в руках, но не пропове
дью примиренчества и пацифизма будет создан твердый порядок и утверждены национальные
идеи и национальное государство и на нашей
родине и вовне ее. Человек сегодняшнего дня, если он хочет быть полезным своей родине по настоящему, должен быть прежде всего воином.
-
11
-
Пусть мещанская чернь превозносит Ремарка:
вы должны знать, что Ремарк нации, а «ремарковщина)
-
это человек вне
-
клевета на челове
чество.
-
Бросьте в мусорную яму все мысли о коа
лиции «всех) или многих сил: ибо всякие коа лиции
-
вернейший путь к поражению. Поми
мо всего прочего, они вернее всего ведут к спло
чению с нынешним ГПУ. Следуйте Ленину: сначала размежевание и отбор
-
потом объеди
нение l . В процессе сплочения и борьбы непрестанно очищайте свои ряды от всех малодушных, ко
леблющихся, сомневающихся, инакомыслящих.
Бойтесь, как огня, меньшевиков всех мастей. Остерегайтесь предателей и непроверенных лю дей. Пусть мадам Кусковы распивают чаи с зага дочными девущками, которые «хохочут), проси
дев две недели без хлеба, не имея и ничего ино го; хохочут в наивное лицо мадам Кусковой и других только, очевидно, для того, чтобы пока зать, что в России сегодня нет голода, а если есть, то не страшен. Тот, кто видел и пережил голод, кто знает, что это такое,
-
тот знает, что
не только хохотать, но и просто жить человек не
будет, просидев две недели без хлеба и без вся кой другой пищи ... Мы должны искать своих со1 Мне думается, если я правильно его понимаю, что к «коалиции»
скептически относится и человек, которого
Ленин всегда считал мудрейшим из вождей эмиграции~ п. Н. Милюков. И это характерно. п. Н. Милюков, правда, и против активизма
-
но это другой вопрос, да и активизм
активизму рознь.
-
12 -
юзников не в таких, неизвестно как, неизвестно
откуда и неизвестно зачем появляющихся за гра
ницей людях, но в национально-мыслящих и
действенных кругах живой России. Они есть
-
есть и на низах, есть и у власти. И они всегда от зовутся.
-
Стройте небольшую, но тщательно ото
бранную, тесно сплоченную единством мысли и действия и самой жесткой дисциплиной, строго централизованную партию-секту воинов и мо
нахов национальной революции. Но именно ре волюции: ибо великая революция была и есть, народ ее принял, она принесла с собой много жизненно
-
ценного
и
этого
не
выкинешь.
А вот русской национальной партии, кладущей
начало национально-революционному объеди нению народов России, партии, приемлющей и понимающей революцию, могущей проложить путь в будущее в ее путаных дебрях, этой партии
не было еще и нет. Национальная Россия до сих пор не имеет ясного лица. И это лицо могут на рисовать, конечно, не те, кто самозванно взял монополию
на
представительство
националь
ных интересов России. И не те, кто хоть и болта ет о национальной- России, но на самом деле зверино ненавидит все русское и все националь
ное, тики
-
не проводники антинациональной поли антинационального
капитала
и
идеалов
мирового мещанства в русском зарубежье. Что бы представлять какие либо интересы
-
надо их
знать и понимать! Чтобы представлять нацио
-
нальную будущую Россию -
13
-
надо быть русским
и народным, т. е. революционным, националис том.
Но национальная партия будет создана. По
требность в ней ощущается многими. Я непре станно получаю письма от бывших активных участников Гражданской войны, от героев ее на
ционального фронта; от национально мыслящей молодежи, выросшей за границей,
-
и эти пись
ма говорят мне больше, чем все, что пишется на столбцах якобы «национальной» прессы. Люди хотят борьбы
-
и хотят объединения.
Организационные принципы национально революционной партии народов
России дал
большевизм. Он же частично, вместе с широки ми слоями национально мыслящей молодежи в
России, даст и кадры для партии там. Ибо там национальное побеждает уже над коммунисти ческим в людях
-
как победит оно и в жизни.
Идеи национально-революционного движения
носятся в воздухе. Это национальная империя, построенная на принципе свободного союза на родов России. Это советская система, возглав ленная избранным путем всенародного плебис
цита народным вождем. Это правовой и эконо мический либерализм, но с сохранением прима
та государственного интереса над личным. Это государственный капитализм, конкурирующий
с нарождающейся частной инициативой. Это собственность крестьян на землю, полная сво
бода землепользования и землеустройства, соче тание обеих систем: коллективной и индивидуа
листической. Это союз, а не война с Западом,
-
14 -
покровительство народам Востока, примирение интересов метрополий и колоний по примеру,
показанному Россией. Продумайте, оформите эти идеи, нося
-
щиеся в воздухе, свяжите их в стройную систе
му, которая могла бы оказаться равноценной по силе влияния на массы с системой идей комму
низма. Знайте твердо: третьего
-
нам, по край
ней мере, России, не дано. Либо сталинский на ционал-коммунизм, либо национальная импе рия, цезаризм. А вернее: дано только одно
-
именно цезаризм. Он подготовлен всем ходом нашей истории
-
и особенно историей рево-.
люции. Сталинская система есть переходный этап
-
она может задержаться, к несчастью для
наших народов, к несчастью для народов других
стран. Но уже сейчас сталинская система есть полная подготовка цезаризма: она
тельной своей части
-
-
в положи
утвердила идею едино
личной власти, показала ее преимущества, необ ходимость для страны; она вместе с тем
рицательной своей части
-
-
в от
показала необходи
мость власти национальной, т. е. во главу угла ставящей интересы нашей страны и ее населе
ния в данный момент, и власти либеральной, ох раняющей права человеческой личности.
Что до «парламентаризма», мещанской «де
мократию>,
-
все это обречено историей и на
Западе. Правление стадных олигархов, оторван ных от народа, никому сейчас не нужно. Если
Запад сейчас слаб и разрознен и с таким трудом противится коммунизму, то главным образом
-
15
-
потому, что в его странах слишком слаба го сударственная власть. Когда, в результате ны нешнего экономического кризиса, в результате
возможных больших потрясений и перемен, ок репнет и перевооружится монополистический
капитал
-
он неизбежно должен будет, опира
ясь на национальные круги и идущие за ними народные
массы,
перестроить
всю
западную
структуру власти. Власть перейдет из рук про
фессионалов политики в руки профессионалов практического дела. Те, кто работает, будут уп равлять государством:
вожди
промышленнос
ти, люди науки, инженеры, профессионалы ад
министративного аппарата, военные и т. д. Все публичные дома политики сегодняшнего дня будут, вероятно, разогнаны и закрыты. Государ ство
должно
управляться
так же
четко
и
так
же централизованно, как фабрика, и с тем же «демократическим централизмом). Если это не произойдет и Запад не перестроит своей госу дарственной системы, тогда действительно ему
может грозить участь Древнего Рима: он может пасть под мечами новых варваров
-
жертва соб
ственной слабости, разрозненности, паразитиз ма правящих слоев.
И
на
Западе для
осуществления
нужной
ему перестройки придется выдержать большую
борьбу. Сейчас национальные идеи и люди на ционального дела во всех странах Запада пресле дуются. Сейчас царит мировое мещанство, тупая политическая чернь, спекулянты минуты, анти национальные круги капитала, антинациональ-
-
16
-
ная мысль. Это они-то и превозносят Ремарка чтобы разоружить идейно и физически народы. Это они про возят по всему миру в триумфаль
ной колеснице клоуна Чаплина
символ своего
-
владычества. Это они делают героев из предате лей собственных народов. Это они кидают грязь на могилы настоящих героев
-
и стараются за
топтать, принизить тех из них, кто еще жив. Это они пытаются угасить все национальное
-
сте
реть лицо каждого народа, заменить его плоской
маской интернационализма. Это они пролагают дорогу коммунизму
-
марксизму.
Но национальная мысль, несмотря ни на
что, про'буждается во всех странах. Рождается и крепнет национальное действие.
Мы, пожалуй, счастливее других. У нас в России расцвет национализма подготовлен всем
ходом революции. Здание национальной импе рии
в
сущности
готово
уже
у
нас:
предстоит
только борьба за место в нем новым людям, новым народным вождям.
Пусть мрачен сегодняшний день нашей Ро дины. Пусть идет там глухая и кровавая борьба. Именно эта борьба, дойдя до своего апогея, и родит наше будущее. Пусть мрачен сегодняшний день русского за рубежья. Пусть слабость, разрозненность, со
знательное и бессознательное предательство. Новые люди и новые идеи появляются и здесь. Они создадут национальную русскую партию.
Сплотятся через нее с людьми России. Из ма ленькой, но сплоченной национально-револю-
-
17
-
ционной партии вырастут железные легионы ос
вобождения. Наша партия придет к победе
-
и
тогда растворится в народе, ибо в будущем пар тии не будут уже нужны, нужен будет только
союз народов России. В день нашей победы голос миллионов единый и мощный
-
-
скажет то, что уже сегодня
должно быть нашим лозунгом:
-
Да здравствует третья Россия
-
народная
империя! Да здравствует мощное и свободное национальное Государство народов России! Стокгольм.
17 июня 3 1 г.
часть
I 9чеnик lIеnиnа
1 Пожалуй, ни один человек современности не привлекает к себе такого внимания, как этот
сын тифлисского крестьянина и сапожника, го товившийся в священники, ставший правителем революционного государства.
Еще несколько лет назад он мало кому был известен. Сегодня он сидит
-
невидимый и не
доступный, как подлинный восточный деспот
-
за толстыми стенами Кремля, и в его кулаке за жаты сто шестьд~сят миллионов человеческих
жизней и одна шестая часть земли. Он, вероят но, самый мощный из всех властителей сегод
няшнего мира. Нет страны, в которой государ ственная власть представляла бы собой такую
безграничную силу, как в сталинской России.
Государство там все, народ ничто. И в государ стве сейчас почти все
-
это Сталин.
Его хотели бы знать и понимать вожди поли тики, капитаны промышленности и финансов старого Запада,
-
особенно сейчас, когда молот
экономического кризиса бьет по взрыхленной войной и революциями почве мира, когда ру шатся устои старого порядка и то, что впереди,
покрыто полной неизвестностью. Что несет с собой этот человек? Как долго судьба будет бла-
-
21
-
гоприятствовать его кажущимся фантастически ми планам? Каковы будут эти планы завтра? Что
нужно делать? Готовиться к бою или к капитуля ции? Вооружать армии, организовывать эконо мическую блокаду или заранее договариваться о заказах, кредитах, о разделе рынков, политичес
кого и экономического влияния? Или ничего не делать, отдаться течению, сложить безнадежно усталые руки
-
и ждать, как неизбежного, кро
вавой бури, геологических потрясений и на За
паде? С затаенным дыханием ловят каждое движе ние его руки вожди и чиновники «братских» коммунистических партий, восточные генера лы, самодержцы, народные трибуны и сотни и тысячи
всевозможных
проходимцев,
ищущих
выгоды от народных потрясений, ловящих до
бычу во взмутившейся воде народных бурь ... Из этой руки, так тяжело и властно упавшей на тело
России, во все стороны сыплется золотой дождь субсидий, пособий, авансов. И в этой руке зажа ты штыки многомиллионной, вооруженной до
зубов армии, которая может внезапно возне сти
к власти тех,
кто
сегодня
пресмыкается
в
подполье.
Тысячи тысяч отчаявшихся в справедливости современного строя людей Запада и Востока го товы видеть в нем вождя, избавителя, пророка
нового мира. Тысячи тысяч людей его собствен ной страны готовы поднять его, как знамя,
-
и
нести, и идти за ним, куда угодно, на что угодно,
только вперед, только к борьбе и к подвигам. И тысячи тысяч других людей России, разорен-
22
-
ных И измученных его властью, с ужасом и нена вистью произносят его имя
-
как имя самого
страшного тирана.
Одни готовы поднять его на недосягаемую высоту. Другие не могут найти слов, достаточно сильных, чтобы унизить его.
В его собственном окружении его почти ник то не любит. Он правит страхом и интересами, но не привязанностью. Перед ним
... СпокоЙныЙ,
J}ce дрожат .
неподвижный, с каменным
лицом допотопной ящерицы, на котором живут
и быстро двигаются только глаза, улавливающие каждое движение чужого тела и души, он сидит
в старом Кремле или в центре деловой Москвы,
на Новой площади
-
в маленькой комнатке
своей квартиры, в зале совещаний правительст
ва или в просторном рабочем кабинете. И обыч но молчит. Предоставляет говорить, высказы ваться до конца другим. И только выслушав их, уловив все их явные и тайные мысли, он негром ко, уверенно, не спеша
отдаст приказание, про
диктует резолюцию, от которых что-то изменит
ся в судьбе миллионов. И при этом он будет
улыбаться
-
всегда одной и той же неподвиж
ной улыбкой.
Было время, когда он любил поговорить
-
громко и резко. Было время, когда часто и много смеялся. Сейчас этого нет. Сейчас и улыбка только маска. Когда он один
-
-
маска сходит.
Лицо становится мрачным и серым, как тысяче летний камень.
Он один знает полную правду о себе. Знает, как тяжелы сегодняшние дни. Знает, как трудна
-
23
-
борьба, вечная, ни на минуту не прекращаю
щаяся. Как малы, в сравнении с затраченными усилиями, как недостаточны, в сравнении с по ставленными задачами, как непрочны, наконец,
все его достижения. Все это он знает. И еще, са мое, может быть, главное: что он
-
обреченный
человек. Ему не дано войти в будущее. Он падет на его пороге.
Что он такое?
-
Тяжелый топор, срезающий
головы прошлого. Жесткий таран, пробиваю
щий дверь будущего. Рано или поздно дверь бу дет пробита. А может быть, она пробита уже и сейчас
-
и он уже не нужен, он живет и властву
ет только по инерции, не идет вперед, но, как
обломок временной рабочей постройки, заст рял в проходе в канал будущего
-
и тормозит
уже народную судьбу. Кто знает? Кто это может знать? Но ясно одно: вечно то напряжение, в каком он держит народные силы, длиться не может.
Нельзя бесконечно заставлять живущие ныне поколения народа жертвовать всем ради будуще
го. Когда-нибудь они подымутся и скажут: мы хотим тоже жить
-
не только для будущего, но и
для себя. Таков закон истории. Так кончались все революции
-
и так, вероятно,
кончится и
русская, хотя бы она и была самая великая из всех.
Что такое завоевания революции? Компро мисс меж старым и новым порядком, средняя
меж высшими точками развития обоих. Но ему,
Сталину, не дано видеть линии компромисса. Он слишком ненавидит старое -
24
-
-
и слишком
уверен в правоте того, что делает сейчас. Он умеет одно: упрямо идти вперед. И он будет ид
ти.
Постарается зайти как. можно дальше в
страшном торге с жизнью,
-
для того, чтобы по
том старому миру удалось отхватить в свои лапы возможно меньше.
Нет, недаром имя, унаследованное от пред ков, ничего никому не говорящее, он заменил
другим, соответствующим его сущности: Ста
лин. Это значит чит
-
-
человек из стали. Это зна
человек такой же твердый и такой же гиб
кий, как сталь. В своей жизни он не раз вынуж
ден был сгибаться. Но ни разу не был согнут до конца. Всегда выпрямлялся,
-
выпрямившись,
наносил противнику новый удар. Так будет, ве роятно, до конца его дней: ни жизнь, ни люди
его не согнут. Его можно Т9ЛЬКО сломать.
Рано или поздно его сломают. Он обречен, как был обречен Робеспьер. Но что это меняет сегодня? Пока он стоит на ногах, он будет идти своим путем. Если нельзя идти прямо, если ну жен обход
-
будет лавировать, проявит макси
мальную гибкость. Но цели поставленной не выпустит из глаз
-
будет стремиться к ней всем
напряжением страшной воли.
11 Он небольшого роста, плотный, мускулис тый. Ему сейчас больше пятидесяти лет. Суро вая жизнь, тяжелая работа износили и этот орга
низм. Но он все-таки и сейчас еще крепче мно-
25
-
гих молодых. У него здоровая примитивная на тура. Его предки жили простой жизнью, дышали чистым воздухом гор, не были отравлены ядом
городской культуры, работали больше руками,
чем мозгом. У него и сейчас вместо нервов воло вьи жилы. Правда, лицо по крыто морщинами, говорящими о большой и неустанной внутрен ней работе
-
и о том еще, что все, что происхо
дит в этом человеке, постоянным напряжением воли сохраняется внутри, не выносится наружу.
Цвет лица уже нездоровый: желтовато-бледный. Под глазами мешки. Но зато на голове под упря мым низким лбом
-
нетронутая временем шап
ка густых черных с проседью волос. Над твер дым
ртом
густые
черные
усы,
по-восточному
свешивающиеся вниз. Подбородок не потерял своей каменной крепости.
В наружности его нет ничего примечательно го. Тысячи и тысячи подобных ему внешностью людей бродят по улицам и проселкам Востока: торгуют фруктами, коврами, женщинами, ско том, погоняют верблюдов и ослов, работают в поле, разбойничают в горах, чистят сапоги. Он типичный восточный человек. Ему недостает только обрамления восточной одежды: пестрого халата или черкески.
Одевается он до крайности просто. На нем всегда почти защитного цвета военный кос
тюм
-
без каких бы то ни было отличий, конеч
но. Поверх накинута солдатская шинель. Пос леднее время, впрочем, он начал носить поддев ку,
напоминающую те, в каких прежде ходили
-
26 -
купцы попроще и зажиточные крестьяне. На го лове картуз.
Держится он тоже исключительно просто. Всюду и везде старается оставаться немного в тени, за другими, не выпячивать себя на первый
план. Это не от природы, это жест, перенятый у Ленина. Когда Сталин бьш молод, он думал, что «вож дю> должны И внешностью отличаться от массы.
Как восточный человек, он привык мыслить об
отвлеченных вещах образами. Ленина, с кото рым он еще не встречался лично, но которого
считал самым большим человеком, настоящим вождем масс, он представлял себе и физически крупного роста, великаном даже, статным, пред
ставительным. И вот он встретился с Лениным.
-
Каково же было мое разочарование,
рассказывал он после,
-
-
когда я увидел самого
обыкновенного человека, ниже среднего роста, ничем, буквально ничем не отличающегося от обыкновенных смертных. И держал себя этот человек вовсе не так, как
в представлении молодого Сталина должен был держать себя вождь.
Сталин думал, что Ленин обязательно запо здает. Даст всем
-
это было на конференции
большевистской партии
-
предварительно со
браться и с замиранием сердца дожидаться его
появления. Потом раздастся: «Тсс ... тише идет
-
...
он
... » Эта обрядность казалась мне не лишней,
ибо она импонирует, внушает уважение.
-
27
-
Чтобы пережить этот момент, Сталин при шел в собрание одним из первых. И вот почти одновременно с ним пришел не заметный человек в потертом пальто, в старень ком котелке, в калошах и с зонтиком под мыш
кой
-
шел снег. Быстро разделся. Не вызывая
ни с чьей стороны внимания, прошел в угол, за
бился там
-
и стал вести тихую и самую обык
новенную беседу с другими делегатами. И вдруг Сталину говорят:
-
Да ведь это Ленин ... Не скрою,
показалось мне
-
признается Сталин,
тогда некоторым
-
это
нарушением
необходимых для вождя правил. Только впос ледствии я понял, что эта простота и скромность
Ленина, это стремление остаться незаметным или, во всяком случае, не бросаться в глаЗа и не подчеркивать
своего
высокого
положения,
-
эта черта представляет одну из самых сильных
сторон Ленина, как нового вождя новых масс, простых и обыкновенных масс, глубочайших «низов» человечества
.. .Живет
.
он просто, почти аскетически. Это
уже от природы. Это то, что свойственно всем почти большим честолюбцам, в которых все со средоточено на одной цели: на власти как тако
вой. Им некогда и не к чему растрачивать себя на внешние блага, какие может дать власть.
Он живет в маленькой квартирке в Кремле. Прежде в этих двух комнатках жила какая-ни
будь при слуга , сторож, вероятно. Одна комната, побольше
-
столовая. Здесь прежде на диване
-
28
-
спал его старший
-
от первой жены
-
сын. По
том сын поступил в высшую школу, перешел в
общежитие, стал жить, как живут все советские
студенты. Долгое время валялся просто на полу, потому что в общежитии не было кроватей, потом устроился немножко лучше, но и сейчас
живет, сильно нуждаясь. Это необычная вещь в среде советских сановников. Там дети обычно воспитываются в ультрабуржуазной холе и неге.
Но не так у Сталина. Сын Сталина не должен иметь привилегиЙ.
Другая комнатка
-
спальня. В ней помеща
ется он сам, его нынешняя жена, тихая, спокой
ная женщина, дочь его старого товарища Алли луева, которую все зовут просто
их детей. У него есть еще дочь жены,
-
-
-
Надя, и двое
тоже от первой
которая замужем за иностранным ком
мунистом.
Мебель самая простая. На окнах белые зана вески. У окна в столовой
-
мягкое кресло: един
ственная, пожалуй, роскошь. После обеда, иног да по вечерам, он сидит в этом кресле, курит
трубку и думает ... напряженно думает. О чем? Этого никто не знает. Дома он еще меньше гово рит, чем на людях. Во время обеда
-
полная ти
шина. Только вилки и ножи стучат о тарелки, да звякает о стакан горлышко бутылки, когда он
наливает себе вино. Это кавказская привычка
-
и он от нее не отказался. Вино за едой, да та бак
-
вот его маленькие «ПОРОКИ».
Прежде пищу приносили ему из лежащей на против столовой Совнаркома, из общей кухни. -
29
-
Теперь ему готовят отдельно. Не потому, что он требует лучшего питания
-
пища столовой Сов
наркома очень хороша, да и он неприхотлив. Но пользование общей столовой, как ни проверен
там персонал, небезопасно. Всех наркомов и членов ЦК отравлять не станут, но Сталина мо гут
-
свои же. По той же причине он не курит
чужих папирос, не пьет чужого вина. Во время работы он пьет чай, который приготовляет тут же на электрическом чайнике его секретарь.
На дому у него почти никто не бывает. У две рей квартиры постоянно стоит часовой
-
он ни
кого без особого разрешения не впустит. Редко редко
-
по неотложному делу придет кто-либо
из наиболее близких: Молотов, Орджоникидзе, Микоян. Иногда кто-нибудь из кавказских дру
зей. Но все только по делу. Никогда просто по болтать. Этого он не любит, на это у него нет времени. Да и дома он бывает очень мало. Дела не ждут.
-
И жена его мало с кем общается.
Изредка его можно видеть в Большом мос ковском театре: в опере, на балете. Он сидит в боковой ложе партера
-
это «правительствен
ная ложа», и там всегда можно видеть Енукидзе, Ворошилова, Карахана ... Сталин сидит позади, скрытый от публики. Он любит музыку. Это, по жалуй, единственное его развлечение.
Иногда
-
-
последнее время все чаще
он
уезжает на несколько дней в одно из загородных
имений. Там так же много, как и в городе, рабо тает. Но много и гуляет. Свежий воздух
-
для
него потребность большая, чем пища. Отдыхает
-
30
-
обычно за пианолоЙ. Говорят, он радовался как ребенок, когда ему впервые привезли пианолу.
Изумительное изобретение: не надо знать музы ки
-
и
можно тем
не
менее разыграть самую
сложную вещь. Душа дикаря радуется. Он любит такие чудеса техники. Когда он сидит за пиано лой и из-под его грубоватых и сильных пальцев выходят любые звуки, именно те звуки, какие он поставил задачей извлечь, до самых нежных,
-
ему кажется, что он творит. Техника великая вещь! И, вероятно, он не раз думает:
-
Почему мир, почему жизнь, почему люди
не устроены так же, как пианола?
111 Он родился в
1879 г.
в Грузии, в городке Гори
Тифлисской губернии. Его семья
-
крестьяне
села Диди-Лало той же губернии. Под горячим солнцем Закавказья он быст ро рос и креп. Пас баранов, водил лошадей,
стриг виноградник. В свободные часы карабкал ся по горам со стаей таких же, как он, бесстраш ных оборванцев, командовал ими, был их вож дем. Это были счастливые годы. Воспоминания о них
-
почти единственное, что и сейчас, в се
годняшней напряженной и мрачной его жизни, падает в душу, как солнечные пятна, согревает
ее, сгоняет с лица суровые складки, на минуту
освещает его естественной, простой, почти дет
ской улыбкой
-
и вызывает потребность рас
смеяться, пошутить, грубовато, но беззлобно. -
31
-
Вот он проходит по комнате своего секрета
риата. Все напряженно ждут: сухого замечания,
короткого поручения, грубого окрика. Он оста навливается возле личного своего секретаря, не
сколько секунд задерживается на его тощей, вы сокой фигуре, на замкнуто-молчаливом лице и вдруг говорит:
-
Знаешь что, Товстуха ... У моей матери был
козел, страшно на тебя похожий. Только он не носил пенсне.
Глаза, которые смотрят на Товстуху, не зна ющего, смеяться ему или обидеться и еще более замкнуться, прячут в глубине что-то любовное, даже нежное. Не думает ли управляющий ими мозг:
--'-
Это, очевидно, хороший человек, ему мо
жно довериться, с ним можно работать,
-
ведь
недаром он так похож на приятеля детства, мате ринского козла.
Лицо Товстухи расплывается в неловкой, за стенчивой, но довольной улыбке ...
Это секунды. Сталин опять замыкается. Тя жело захлопывается дверь кабинета. За широ ким столом опять сидит недоступный диктатор, всех
подозревающий,
никому
не
доверяю
щий, никого не любящий. И все-таки несколько секунд, обвеянных теплым ветерком детства, сближают и связывают двух людей .
.. .Потом
он учился: сначала в Гори, в духов
ном училище, потом в Тифлисе, вправославной духовной семинарии.
32
-
.
В дальнейшем должен был пасти людей
-
может быть, в родном селе.
Жизнь была бы размеренная и ясная. Он имел бы маленький дом, виноградник, лошадь, стадо баранов, пугливую и тихую жену, кучу детей. Гортанным кавказским голосом чи тал бы молитвы, поучал людей, разбирал бы не сложные их дела, ссыпал бы в глубокие карманы рясы потные пятаки, пересчитывал бы кульки приношений
-
и сурово выговаривал бы тех,
кто принес слишком мало. Работал бы до изне можения в собственном поле, на винограднике. А вечером у окна тихо курил бы трубку перед стаканом мутного домашнего вина. Жена, укла дывая спать детей, пела бы унылую однотонную
песню. Облака, одно как другое, бесконечной вереницей ползли бы над синими верхушками
гор. Этими горами была бы отграничена от всего мира его жизнь
-
и бьша бы однотонной и уны
лoй' как песня жены, как полз облаков ... Вероятно, отец мечтал для него именно о
такой жизни, как о величайшем счастье. И если б отец был жив, и все в том же селе, и сын при ехал бы к нему сегодня, в расцвете своей не
обыкновенной судьбы,
старый Джугашвили
-
сказал бы то же, что писал как-то отец-крестья
нин Авелю Енукидзе, бессменному секретарю всесоветского ЦИК'а:
-
Бросай все, приезжай домой, садись за де
ло. Хозяйство разваливается, работать некому, а
ты глупостями занимаешься. Дурак! Сосо Джугашвили рано разочаровал отца. Он
-
33
-
не
хотел
быть
православным
священником.
Судьба смиренного служителя религии силь
ных и богатых не привлекала его. Рано начал он задумываться о жизни. Глаза у него были пытливые и широко раскрыты: он вбирал ими не только яркое солнце, синее небо, сочную зе
лень родной страны. Он видел нищету, рабство, согнутые спины, выжженные глаза. Когда отец пере ехал в Тифлис и стал сапожником, сын по могал ему иногда в работе. И каждый раз, когда он брал в руки принесенную для починки обувь, она говорила ему то же,
что улицы городов и
простор полей, лица людей и покатые бока скота. Он ставил рядом уродливый башмак бед няка и блестящую туфлю ноги
-
-
игрушку с барской
и видел перед собой изуродованный не
справедливостью мир. Нет, нет. Он не хотел умерять елеем сладкой лжи гнев и скорбь обез доленных.
Но что другое оставалось ему? Под спокой ной внешностью трепетала страстная душа: тре
бовала действий, борьбы, подвига. Может быть, уйти в горы, стать разбойником? Это тоже было почетным занятием на его родине. И в детских играх он не раз подражал героям родных гор,
друзьям бедных, врагам богатых. Но это не бы ло выходом для него теперь,
в годы зрелой
юности. Под низким лбом ровными пластами лежал практический, реальный, уравновешен
ный мозг. Романтика прошлого бьmа не по нем. Так что же все-таки делать? Куда идти? рано начал читать
-
-
Он
и много читал. Это были
-
34
-
девяностые годы прошлого столетия. Общест
венная мысль России переживала тогда медовый месяц увлечения марксизмом. Сухие и точные формулы этого учения как нельзя больше отве чали складу сталинского ума и его воспитанию.
Он недаром начал формироваться в человека в духовной семинарии. Что-то общее было меж догмой марксизма и догмой учения святых от
цов церкви. Та же обманчивая схематическая простота. Надо только усвоить несколько основ ных положений
-
и мир становится ясным, как
глаз барана. Марксистские книги указали моло дому Джугашвили путь. Он не стал ни священником, ни разбойни ком, но сочетал и то и другое. Сочетал оба мето да воздействия на людей: идейное убеждение и
физическое насилие. Стал революционером. В
1897 г.
его исключают из семинарии за «по
литическую неблагонадежностЬ». В
1898
г. Ста
лин вступает в тифлисскую организацию только что образовавшейся Российской социал-демо кратической партии. Ведет пропагандистскую работу в кружках железнодорожных и фабрич Hыx рабочих. В
1900
г. учреждается тифлисский
комитет партии. Сталин становится его членом, а вскоре и одним из руководителей. В этот пери
од, рассказывает его официальная биография, рабочее движение в Тифлисе начинает выходить из рамок старой, чисто пропагандистской рабо
ты с «выдающимися, единицами»
из рабьчих.
Агитация в массах путем листовок на злободнев ные темы, путем летучек и политических демон-
-
35
-
страций против царизма становится злобой дня. Разгорается спор между «стариками», сторонни ками старых методов чисто пропагандистской
работы,
цы»
...
и «молодыми»,
сторонниками «ули
Сталин на стороне «молодых»: его тянет к
живым массам, к живому делу.
В этом же периоде он сталкивается с одним
из друзей и приверженцев Ленина, Курнатов ским, играющим большую роль в революцион
ном движении Закавказья. Курнатовский знако мит Сталина с идеями Ленина. Вскоре Сталин
крепко примыкает к Ленину на всю жизнь священником
-
и становится уже воином его рели
гии: якобинского марксизма, русского комму низма, ленинизма.
IV в маленькой каморке рабочего района Тиф лиса над грудами книг и брошюр сидит молодой
Сталин и размышляет. Почему он стал именно марксистом?
-
Он
вышел из крестьянской семьи. Был сыном стра ны, где преобладали интересы крестьянина и мелкого ремесленника, но не промышленного
пролетариата крупных городов. Почему же он выбрал орудием борьбы учение, ставившее во главу угла
именно
интересы
промышленного
пролетариата, учение, такое далекое как буд то своеобразным условиям России и особенно Закавказья?
-
Потому же, почему это учение в
-
36
-
конце девятнадцатого века стало откровением
для большей части русской интеллигенции. Конец девятнадцатого века принес России неожиданный и бурный рост промышленности.
Вместе с промышленностью вырос и обратился в потенциальную силу и русский рабочий класс. И в нем в первый раз за все свое существование революционная интеллигенция России нашла наконец тот рычаг, посредством которого
залось ей
-
-
ка
можно было осуществить заветную
мечту о революции и повернуть на новый путь
народные судьбы.
До тех пор революционная интеллигенция была слишком одинока в своей борьбе с цар
-
ским самодержавием
и потому из этой борьбы
ничего или почти ничего не выходило.
Вначале, когда во главе движения стояло ли беральное дворянство, привычным
ему
пытались действовать
методом
военно-дворцового
пере ворота. Ничего не вышло. Слишком узок был круг этих революционеров. Не на кого им
было опереться. От своего собственного, дво рянского круга они оторвались, выступали про
тив его интересов, от народа же были страшно далеки.
Их преемники
-
революционеры-разночин
цы 60-х и 70-х годов уже ближе стояли к народу, но все-таки недостаточно. Они пошли было в крестьянский народ. Решили, что он прирож денный
социалист
и
революционер и
стоит
только разбудить пропагандой дремлющие в нем бунтарские инстинкты, чтобы он поднялся как
-
37
-
один человек. Народ остался глух. Он жил жиз нью, слишком отличной от жизни европеизо
ванной интеллигенции, мыслил иначе, чем она,
не понимал ее, как и она его не понимала. В то же время народ был слишком измучен тяжелой судьбой
-
и его усталая душа не подымал ась
еще ни на какой протест. Он боялся потерять и то немногое, что имел. Скоро революционеры разочаровались в возможности вызвать револю ционную самодеятельность масс.
Вот как описывает свое хождение в народ вождь народовольцев Желябов: «Он пошел в де ревню, хотел просвещать ее, бросить лучшие се
мена в крестьянскую душу; а чтобы сблизиться с ней, принялся за тяжелый крестьянский труд.
Он работал по шестнадцати часов в поле, а воз вращаясь, чувствовал одну потребность
-
рас
тянуться, расправить уставшие руки или спину,
и ничего больше; ни одна мысль не шла в его го
лову. Он чувствовал, что обращается в живот ное, в автомата. И понял наконец так называе мый консерватизм деревни: что пока приходит ся крестьянину так истощаться, переутомляться
ради приобретения куска хлеба, до тех пор нече
го ждать от него чего-либо другого, кроме зооло гических инстинктов и погони за их насыщени
ем. Подозрительный, недоверчивый крестьянин смотрит искоса на каждого, являющегося в де
ревню со стороны, видя в нем либо конкурента,
либо нового соглядатая со стороны начальства для более тяжкого обложения этой самой дерев
ни. Об искренности и доверии нечего думать. -
38
-
Насильно милым не будешь. Почти в таком же положении и фабрика. Здесь тоже :непомерный труд и железный закон вознаграждения держат
рабочего в положении полуголодного волка ... Ты был прав, окончил он, смеясь, история дви жется ужасно тихо, ее надо подталкивать».
И начали подталкивать историю. Сказали: «вызвать революцию можно не организацией в
слоях народа, а, наоборот, сильной организа
цией в центре можно будет вызвать революци онные элементы и организовать из них револю
ционные очаги». Потом пошли еще дальше и сказали: революция произойдет только тогда, когда
сплоченная
ров-заговорщиков
в стране. Власть
-
организация захватит
революционе
верховную
власть
это все. Имея власть, можно
согласно своим идеалам переделать народную
жизнь и самый народ.
Главным орудием борьбы сделали террор.
Физическим уничтожением носителя верховной власти и его ближайшего окружения думали дез
организовать самодержавие, создать обстановку, благоприятствующую захвату власти революци онной организацией.
Террор скоро из подсобной задачи обратился в основную и единственную. И скоро оказалось, что им ничего не достигается. Убили одного ца ря. Только по случайности не убили другого. Казнили ряд сановников. Но самодержавие сто яло на месте
-
не менее мощным, чем было.
Мало того. В ответ на террор революционеров оно усилило свой собственный
-
39 -
-
усилило и
общий гнет в стране. Под ножом правительст венного террора силы революционеров таяли с
каждым днем. За смерть одного сановника пра вительство платило казнью десятка революцио
неров. «Мы проживаем капитал»,
-
говорил тот
же Желябов. А либеральное общество, перепу ганное
террором
и
революционеров
и прав и
тельства, отшатнулось от террористов. Народ
ные массы по-прежнему молчали. Единоборство кучки революционной интеллигенции со все сильным самодержавием кончилось полным ее
разгромом. Большая часть интеллигенции кис ла, опустила безнадежно руки. Началась реакция восьмидесятых годов: по лоса «мелких дел», культурничество, земская ра
бота, школы, больницы, кружки самообразова
ния, личное самоусовершенствование. Мысль о революции, о захвате власти, коренном переуст
ройстве русской жизни была, казалось, оставле
на навсегда. Она тлела еще, но именно только тлела
-
в ничтожных, не влиятельных группах.
Большинство же русской общественности нача ло мечтать уже не о свержении самодержавия, но о сотрудничестве с ним, не о революции, но
о самой хотя бы маленькой реформе. А прави тельство отнимало одну за другой реформы про шлого.
И вот приходят девяностые годы, рост рабо чего класса, рост его сознательности, рабочие волнения, массовые стачки. Рабочий девянос тых годов не был уже тем забитым жизнью чело веком, которого описывал Желябов. Он осознал себя силой. И вот внезапно как-то перед интел-
-
40
-
лигенцией, вчера еще чувствовавшей себя оди нокой, непонятой, ненужной, оказался широ кий слой народной массы, живший, как и она, под
воздействием
европеизованного
города,
мысливший поэтому близким ей образом, под
дававшийся ее воздействию. В русской жизни распахнулось как будто широкое окно. Активная часть молодого поколения поспешила поднять
вывалившееся бьшо из рук отцов знамя револю ции.
Новые формы движения требовали и новой теории. Старые русские теории под народом почти исключительно понимали крестьянство.
Собственную теорию, подходившую задачам ра боты с новой силой, рабочим классом, русская
жизнь не успела создать. Теорию взяли с Запада. Так пришли в Россию идеи марксизма. И, пожа луй, ни в одной стране так быстро и так широко не распространялись они, как в России конца
девятнадцатого века. Захлестнула волна марк систских идей и далекое Закавказье, где тоже к этому времени начала строиться промышлен
ность и появился промышленный ПРQлетариат.
Он, Сталин, попал в общую волну
-
и стал
марксистом.
v Но скоро Сталин, как и большинство актив ной молодежи России, заметил, что механичес ки усвоенный ими европейский марксизм их не удовлетворяет.
-
41
-
В первую очередь молодежь России пришла к выводу, что марксизм, принесенный в Россию,
не был революционной теорией. Марксизм был принесен в Россию в том виде, каким он стал на
Западе в конце девятнадцатого столетия. Это не был якобинский марксизм сороковых и пятиде сятых годов, питавшийся от тех же революцион ных источников, что и русская мысль той же
эпохи. Это был выхолощенный марксизм эпохи политического декаданса,
марксизм старости,
артериосклероза, марксизм бездейственных и
продажных парламентов, партийных и профес сиональных канцелярий.
«Мы искали смелое и молодое лицо боги ни баррикад,
-
пишет в письме другу один из
марксистов той эпохи.
-
Вместо этого мы уви
дали старую подмазанную куртизанку. Мы с от вращением отвернулись от нее
... »
Это были жестокие и немного слишком на пыщенные слова. Но в них было много правды. Европейский марксизм не соответствовал тем пераменту активных слоев русской молодежи
того времени. Эта молодежь стремилась
-
по
примеру своих предшественников, семидесят
ников
-
к революции: к революционной дикта
туре, к безраздельному захвату власти, к корен
ному переустройству народной жизни. Она рва лась на баррикады, к революционным боям.
А европейский марксизм звал ее к терпению, к вере в стихийность исторического развития, предлагал довольствоваться
-
42 -
маленькими
ком-
промиссами, тощими косточками со стола гос под.
Марксизм говорил: если капитализм неизбе жен, если капитализм в своем развитии неиз
бежно меняет и политические формы, так, как
он изменил их на Западе, историю?
-
-
то зачем же толкать
Россия должна прийти и придет к
западному парламентарному строю.
Точно так же когда-нибудь придет и социа лизм. Надо только верить в силы пролетариата.
Если пролетариат стихийно влечется к социа лизму,
потому только,
что он пролетариат,
то
опять нет надобности толкать историю: ничто не сможет свернуть пролетариат с его историческо го пути, и социализм, независимо от активности
или пассивности нашей, будет. Зачем же тогда горячиться, зачем безрассуд ная
борьба,
истощающие усилия/ ненужные
жертвы? Нужна лl1 вообще политическая борь ба? Не лучше ли основное внимание сосредото
чить на экономических, бытовых вопросах, об легчать, устраивать материальную жизнь рабо чих? А если уж бороться, то надо бороться в пределах реальности, бороться за достижимые цели, а не зарываться,
не прыгать в неизвест
ность, не пытаться перескочить через неизбеж ные стадии развития. История Запада говорит, что на смену полуфеодальному строю царизма придет буржуазный демократический парламен
таризм. Скачков история не знает. Следователь но,
революционные задачи пролетариата сво-
-
43
-
дятся сейчас к одному только: к завоеванию
власти для русской буржуазии.
Но молодежь не хотела ждать. Она не хотела таскать из огня каштаны для других. Буржуазии своей она так же не доверяла, как и самодержа
вию. Она не отделяла одно от другого. Она по мнила старые слова Михайловского: «Россия
только покрыта горностаевой царской порфи рой, под которой происходит кипучая работа на бивания бездонных приватных карманов жад
ными приватными руками. Сорвите эту когда-то пышную, а теперь изъеденную молью порфиру, и вы найдете вполне готовую, деятельную бур
жуазию. Она не отлилась в самостоятельные по литические формы, но только потому, что ей так удобнее исполнять свою историческую мис сию расхищения
народного достояния и при
своения народного труда... Европейской бур жуазии самодержавие
зии оно
-
-
помеха, нашей буржуа
опора». В правильности этой старой
мысли русская молодежь убедил ась в первую ре волюцию, когда русская буржуазия сомкнутым строем
стала на защиту самодержавия против
народа.
Первое, что сказала себе русская молодежь, всмотревшись в усвоенный ею марксизм:
-
Назад к марксизму сороковых и пятидеся
Tыx годов! марксизму
... Но
К якобинскому революционному
.
скоро выяснилось, что одной реставра
ции революционного содержания марксизма не
достаточно, чтобы сделать его приемлемой для
-
44 -
России теорией. Выяснилось, что марксизм во обще, даже очищенный марксизм, русским ус ловиям не подходит: не покрывает жизненных
запросов страны, не объясняет ее конкретной действительности. Марксизм прежде всего не мог разрешить аграрного вопроса в соответствии
с интересами русского крестьянства. Марксизм вообще не понимал крестьянства
-
и не мог на
него опереться. Он имел двух идолов, которым поклонялся: буржуазию и пролетариат. Что до крестьянства, то он почти совсем скидывал его с исторических счетов, рассматривал его, во вся
ком случае, не как силу будущего, но как какое то историческое недоразумение, как промежу
точный слой человеческих масс, обреченный на неизбежную гибель под колесницей капитализ ма и пролетаризации. Все это вполне понятно. Марксизм исторически не мог сомкнуться с крестьянством: он возник на Западе и в странах, где крестьянский вопрос вообще не играл такой большой роли, сложился в твердую догму в эпо
ху, когда крестьянские интересы временно были отодвинуты историей Запада на второй план. Но и на Западе однобокая узость марксизма, как чисто городской и построенной на временной и
случайной конъюнктуре теории, должна была
рано или поздно привести либо к его затуханию, либо к коренной реформе. В России же, по мере дальнейшего развития ее истории и проясне ния сознания ее революционеров и ее народных
масс, чистый марксизм неизбежно должен был оказаться
в
конце
концов
-
45
-
совершенно
не
ко
двору
-
и быть выброшенным на свалочное
место истории, как не нужная никому ветошь.
Ибо в России крестьянские интересы стояли во главе угла. В России крестьянство было основ ным слоем населения и решающей историчес
кой силой. Именно крестьянский вопрос созда вал в России революционную обстановку ',- и именно только переход крестьянства на сторону
революции мог обеспечить ей успех. Это сказа лось уже
в
первые годы двадцатого столетия,
когда волна крестьянских беспорядков именно она
-
-
и
заставила задрожать царский
строй. Это сказалось с особенной силой в рево люцию
1905
г.
-
отлив крестьянской волны об
рек революцию на поражение, несмотря на все
усилия пролетариата и революционной интел
лигeHции. Наконец, только крестьянство реши
ло судьбу революции
1917 г. -
как оно же решит
и судьбу сегодняшнего дня.
Не разрешал марксизм и сложного в России
национального вопроса. Не разрешал он много го другого. Самое главное: он не понимал и по тому отрицал глубокое своеобразие русского ис торического развития, навязывал России раб ское подражание европейскому пути, повторе ние всех его стадий.
Вначале всего этого не замечали
-
пока
борьба из подпольных каморок революционе ров, от споров за чайным столом, не перешла в
самую жизнь. Частью же не хотели этого заме чать. Были слишком увлечены отрицанием ста рых теорий социализма, которые не сумели в
-
46
-
свое время поднять на революцию массы, а поэ
тому, как казалось, никуда не годились. Слиш
ком боялись отступиться отяовой теории, что бы не оказаться ни с чем, в идейном обнажении. И потому долгое время вместо коренной пере делки марксизма, вместо приспособления его к
русским условиям, пытались Россию приспосо бить к нему, насилуя для этого факты, цифры, всю свою политику. В конце концов зашли в ту пик. В результате значительная часть нового ре волюционного поколения, вступившего в жизнь в начале двадцатого века, отвернулась от марк сизма,
которым вначале так пылко увлеклась,
вернулась к реформированным формам русско
го народнического социализма. Другая же меньшая
часть
марксизма,
-
пошла
оставив
от
по
него
пути
в
-
переделки
конце
концов
только метод. В момент великой революции оба течения встретились: от их слияния образов а лась чисто русская, хотя и принимавшая во вни
мание европейский опыт, революционная тео рия
-
ленинизм.
УI
Ленин был тем человеком, которому история поручила организовать русскую революцию: со
здать ее теорию и тактику, подготовить кадры ее
руководителей. Вся жизнь ушла на это: жизнь, полная постоянной борьбы с самим собой и дру гими, неутомимой и напряженной работы, му чительных исканий, сомнений, тягостных оши-
-
47
-
бок, жестоких разочарований, радостного пред
вкушения и переживания побед. Но этой жизни
не хватило. Ленин умер, не завершив поставлен ной перед ним историей задачи. Русская рево люция с его смертью не кончилась, постройка
будущего не была готова. Ее окончание пало на плечи наследников Ленина
-
настоящих и буду
щих. Именно наследников: ибо и люди сегод няшнего дня России, и люди ее будущего вырос ли и вырастают под знаком его идей и дел .
... Б 1900 г.
тридцатилетний Ленин, отбыв си
бирскую ссылку, приехал за границу. Приехал туда уже сложившимся человеком: с большим запасом знаний и опыта, с продуманным пла
ном действий, а главное, с громадной уверен ностью в своих силах, с сознанием своей исто
рической миссии. «Б России, в студенческих кружках,
в
первых
социал-демократических
группах, в ссыльных колониях он занимал пер
вое место»,
-
пишет Троцкий.
Он не мог не чувствовать своей силы уже по тому,
что
ее
признавали
все,
с
которыми
он
встречался и с которыми он работал ... Ленин приехал за границу не как марксист «вообще»,
не для литературной работы «вообще»
...
Нет, он
приехал как потенциальный вождь, и не вождь
«вообще», а вождь той революции, которую чув ствовал и осязал. Он приехал, чтобы в кратчай ший срок создать для этой революции идейную оснастку и организационный аппарат.
Русская социал-демократическая партия в то
время формально уже существовала. Б -
48
-
1898
г.
состоялся ее первый съезд. Но фактически пар тии не было. Не было цельности ни теории, ни
человеческого материала. Теория представляла
собой разный у разных людей в общем довольно бессвязный набор механически усвоенных, не всегда
даже
понятых
формул
европейского
марксизма. В составе партии были люди разных настроений и темпераментов: и будущие рево люционеры, и будущие «меньшевики», и вожди
либерально-буржуазных течений. Крепкого ор ганизационного костяка у партии тоже не было.
Не было прежде всего руководящего центра.
Большинство самозародившихся местных орга низаций бьшо разгромлено. Остальные действо вали врозь.
В основе планов Ленина лежало: создать за границей, вне ударов царизма, общерусскую по литическую газету, как центр идейного и орга низационного сплочения революционной пар
тии. Газета скоро была создана: «Искра». Она сделала свое дело. Она очистила партию от чис то буржуазных элементов, притянула к ней но вые слои революционного молодняка, создала и сплотила ее местные организации, создала воз
можность выработки первого варианта цельной
партийной прогРаммы. «Искра» подготовила со зыв в
1903
г. второго
-
фактически же первого,
положившего начало ее существованию
-
съез
да партии.
В руководстве «Искрой» объединились «ста рики»
русского социал-демократического дви
жения, люди громадного политического опыта,
-
49
-
больших знаний, с громкими именами нов, Аксельрод, Засулич,
-
-
Плеха
и «молодые», мало
кому еще известные, но несшие с собой веяния
зарождавшейся в России борьбы,
Ленин,
-
Мартов, Потресов, несколько позднее
-
Троц
кий.
«СтарикИ», несмотря на весь их опыт и авто ритет, скоро отошли на второй план. Развивав шаяся в России борьба хотя и зародилась не без влияния их агитации, но развивалась без их не посредственного в ней участия
-
и живых эле
ментов этой борьбы, конкретной обстановки их
бытия они не знали. Они были слишком оторва ны от русской ПОЧБЫ
-
И потому не могли быть
руководителями движения, сошли невольно на
роль попутчиков. Вождями стали «молодые»
... Русское
.
подполье внимательно следило за
раЗБитием «Искры». И особенно внимательно
следило за Лениным. Как Бсегда бывает при за рождении революционного движения, люди, от
давшие себя целиком революционной борьбе, инстинктивно искали героя,
вождя, первосвя
щенника, который просветил бы их истинной верой, показал бы настоящий путь, к которому
можно было бы слепо и всем существом и на всю жизнь прилепиться. Такого человека до сих пор не было. Такого человека они увидели, по чувствовали, вернее, Б Ленине.
-
-
Я пришел к выводу,
рассказывает Ста
лин о своих тогдашних переживаниях,
-
что в
Ленине мы имеем человека необыкновенного. Он не был тогда в моих глазах простым руково-
50
-
дителем партии, он был ее фактическим создате лем, ибо он один понимал внутреннюю сущ ность и неотложные нужды нашей партии. Ког да я сравнивал его с другими руководителями
нашей партии, мне всегда казалось, что сорат
ники Ленина другие
-
-
Плеханов, Мартов, Аксельрод и
стоят ниже Ленина целой головой, что
Ленин в сравнении с ними не просто один из ру ководителей, а руководитель высшего типа, гор
ный орел, не знающий страха в борьбе и смело ведущий вперед нашу партию по неизведанным путям русского революционного движения.
УН
Сам Сталин тогда еще не встречался с Ле ниным. Он знал его, как и большинство работ ников русского
подполья,
только
по статьям,
книжкам да по рассказам ездивших за границу.
T~, кому удавалось повидать Ленина, приезжали обратно в восторге и подтверждали его собст
венные мысли об этом человеке. Они рассказы вали все, что они видели и слышали за грани
цей, в революционном центре. Сообщали, что в «Искре» нет уже согласия, что там напряженная атмосфера. По внешности все гладко, но чувст вуется, что что-то внутри лопнуло. Хмурятся «старики». Нервничает Мартов. И все недоволь ны Лениным. За глаза его называют «самодерж цем», «социал-демократическим ханом», упре
кают в том, что он всех хочет подмять под себя, что он нетерпим, непримирим. Но сами приез-
-
51
-
жие этого не замечали. Природная властность Ленина им только импонировала. Их она не да
вила. Наоборот: Ленин им казался ближе всех. Рассказывали о посещениях Плеханова. Он принимал нехотя, разговаривал свысока. Давал на каждом шагу чувствовать свое превосходст
во ... Особенно неуютно чувствовали себя у него рабочие. Им непривычно было сидеть на мягких стульях в нарядной в сравнении с их русскими
рабочими казармами квартире. Их поили чаем,
и чай подавали на блестящем подносе в тонень ких фарфоровых чашечках.
-
Того и гляди раздавишь! ..
Рассказы о России Плеханов слушал неохот но, недоверчиво как-то, всем видом показывал, что он все заранее знает.
А вот когда приходили к Ленину, то там чув ствовали себя как дома, как в Баку или в Тифли
се. Гостиной ему служила кухня. Сидели за про стым белым сосновым столом, пили чай из про стых стаканов, тут же стоял чайник, тут же хлеб.
Ленин сам нарезает хлеб, мажет маслом
-
и не
престанно расспрашивает, всем, каждой мело чью интересуется: и как живут, и что думают, и
что делают не только в политике, но и в простой жизни.
-
Выйдешь потом от него и думаешь: да ты
ведь, батенька, у него весь как на ладони ... И ни какого стеснения перед ним. И как он нас пони мает! Рассказывали о Мартове, который играл в
редак~ии вторую после Ленина роль. Несерьез-
52
-
ный он какой-то, легковесный. Придет, неряш ливый весь, взъерошенный, заговорит быстро
быстро, никого не слушая, никому не давая сло ва сказать, говорит о чем угодно, на любую тему, быстро с одного на другое перескакивает, горя чится, руками махает, слюной брызжет. А за молчит
-
и непонятно, к чему все это говорил, и
неясно, что хотел сказать. Все ни к чему как-то.
И сам он скоро то, что сказал, забывает ... И дома Мартов был такой же суетливый, бес толковый, беспорядочный. Везде у него вороха ми лежат книги, газеты, бумаги. Когда ему что либо нужно, долго суетится, ныряет в груды бу маг, пока найдет, что нужно. АуЛенина во всем удивительный порядок
-
и чувствовалось, что
тот же строгий порядок и у него в голове, как тот
же беспорядок у Мартова. Ленин неохотно слу шает мартовскую трескотню
-
и часто уныло и
укоризненно покачивает головой: нет ясности и
твердости в Мартове. Приезжие чувствовали, что отношения Мартова и Ленина какие-то не нормальные, натянутые. Они и на «ты»
еще,
а все какой-то холодок ощущается. Приезжие чувствовали, что это не случайность инепопра вимо.
-
Разные они люди ... Там знаешь, что о них
говорят: Ленин твердый, Мартов мягкий. Нет. Долго им вместе не работать.
Когда несколько лет спустя Сталин прочел у Троцкого характеристику Ленина по «Искре», ему вспомнилось это определение «твердый», И
-
53
-
он довольно покачивал головой. Троцкий с при сущей ему яркостью писал:
«Там, где нужно было оформить, закрепить, приковать, завязать мертвой петлей, там, где
нужно было: «чтобы не ды-ша-ла!»
-
там реши
тельно и талантливо выступал товарищ Ленин».
-
Ловко
-
думал Сталин.
-
Именно так:
чтобы не ды-ша-ла! .. Чтоб не смели дезоргани зовать партию и коверкать ее оппортунисты и
раскольники всех-мастей. Правильно!
И ему вспоминалось, как те же приезжие передавали отзыв о Ленине Засулич:
-
у него
-
мертвая хватка ...
Для Сталина Ленин был единственный на стоящий человек. Больше всего импонировала ему ленинская твердость и властность. «Не обыкновенный человею>,
«Это впечатление, спустя,
-
-
-
часто повторял он.
пишет он много лет
так глубоко запало мне в душу, что я
почувствовал необходимость написать о нем одному своему близкому другу, находившемуся
тогда в эмиграции, требуя от него отзыва. Через несколько времени, будучи уже в ссыл ке в Сибири
-
это было в конце
1903
г.,
-
я по
лучил восторженный ответ от моего друга и про
стое, но глубоко содержательное письмо Лени на, которого, как оказалось, мой друг познако
мил с моим письмом. Письмецо Ленина было сравнительно небольшое, но оно давало смелую, бесстрашную критику нашей партии и замеча тельно ясное и сжатое изложение всего плана
работы партии на ближайший период. Только
-
54 -
Ленин умел писать о самых запутанных вещах так просто и ясно, сжато и смело, когда каждая
фраза не говорит, а стреляет. :это простое и сме лое письмецо еще больше укрепило меня в том,
что мы имеем в лице Ленина горного орла на шей партии».
УIII
Для людей, далеких от жизни той или иной политической
партии,
история
ее
развития,
внутренних споров, схождения и расхождения
идей и людей,
-
все это представляется чем-то
скучным, мелким, не стоящим внимания. Осо бенно, если партия эта
-
подпольная и по тем
или иным причинам не получает заметного вов
не влияния на жизнь данной эпохи.
-
Ну что, в самом деле, интересного: копо
шатСя какие-то людишки, занимаются какой-то ерундой.
Внимание большинства людей обычно заня
то только тем, что делается у всех на виду. И хо тя бы на подмостках исторической сцены копо
шились без толку и без смысла всего только жал кие статисты,
-
на них смотрят, потому что они
на виду, о них думают, что они имеют значение и силу
-
только потому, что они называются
министрами, вождями парламентских партий и
пр. и т. п. Процессы же более важные, часто оп ределяющие потом все направление эпохи, про ходят незаметными, поскольку их авторы и ак теры не вышли еще на подмостки истории.
-
55
-
И вот партия, которая вчера еще была нико му почти не известной сектой странных и даже
смешных фанатиков непонятных идей, сегодня вдруг становится у власти в огромной стране,
начинает подлинно влиять и на судьбы своего народа, и на окружающий мир. Люди в изумле нии спрашивают:
-
Откуда это взялось? Как это зародилось?
Как-то не верится, что из споров о букве про
граммы, из того, что Ленин был «твердый», а Мартов «мягкий», из того, что чистый марксизм был ревизован, а старое народничество возрож
дено, из того, что когда-то жил всеми забытый Ткачев, а над организацией революционной партии думал гениальный неудачник Нечаев, из этого и из многого другого, что делалось в по темках революционного подполья, родились, в
конце концов, громадные события, почти геоло гические перевороты, возникли новые полити
ческие и экономические формации, над которы ми задумывается сейчас весь мир.
~ Мы вспоминали однаЖдЫ с Владимиром
Ильичом,
- рассказывает Крупская, описывая эпоху 1903 г., - одно сравнение, приведенное где-то Л. Толстым: идет он и видит издали сидит человек на корточках и машет как-то не
лепо руками; он подумал
дошел ближе
-
-
сумасшедший, по
видит, человек нож о тротуар то
чит. Так бывает и с теоретическими спорами. Слушать со стороны: зря люди препираются, вникнуть в суть
-
дело касается самого сущест
венного.
-
56
-
... На
съезде партии в
1903
г. произошел рас
кол. Произошел он по вопросу: какие требова ния надо предъявлять члену партии. Ленин тре бовал, чтобы партия состояла из профессио нальных революционеров, отдающих ей не толь ко
свое
сочувствие,
известную
материальную
поддержку, изредка свободные вечера, но все го себя, всю свою жизнь. Мартов настаивал на принятии
в
партию
всех,
кто
сочувствует
ее
идеям.
Вопрос как будто бы пустяшный. Многие из заграничных партийных интеллигентов пожи
мали плечами: «Можно ли раскалывать из-за этого партию?» Но Ленин прекрасно знал, что это не пустяки. Несколько лет спустя он говорил Троцкому:
-
Раскол
1903
г. был, так сказать, антиципа
цией, предвосхищением.
Предвосхищением?
Чего?
Неизбежного и
резкого размежевания русского освободитель ного движения по двум линиям: реформы и ре
волюции. Неизбежного раскола не только соци ал - демократии, но всей массы русских револю
ционеров на два слоя: якобинцев и ЖИРОНДИСТОВ революции.
В
1903 г. две линии движения не так еще ясно
сказывались. Люди обоих слоев говорили тогда примерно одними и теми же словами и пример
но об одних и тех же вещах. Но «маленький» во прос
-
как строить партию
-
уже предопреде
лял лицо каЖдОГО слоя. Ибо это был вопрос не только о том, как, но и о том, для
-
57
-
чего
стро-
ить партию: для революции или для реформы.
Для каждой из этих целей требовались и разная структура партии, и разные люди в ней. Так
стоял вопрос. Он вовсе не был «пустяшным». Те, кто пошел за Мартовым,
-
на съезде они
оказались в меньшинстве, почему их и назвали
«меньшевиками)
-
это были «мягкие), жиронда
социал-демократии, герои реформы.
Они свято полагались на классовое самосо знание пролетариата, на его стихийный бег к со
циализму. В этом отношении они были точной копией западных социал-демократов. Им нужна
была легальная рабочая партия, включающая в себя рабочую верхушку и широкие круги ради кальной сочувствующей рабочему движению
интеллигенции. «Они тоскуют по профессорам и гимназистам),
-
иронизировал Ленин. Под
нявшись на плечах этой партии наверх, сделав
шись наподобие заграничных легальных рево люционеров
«социалистами
его
величества),
они хотели от имени рабочего класса заключить выгодное соглашение с правящими кругами
-
и
на базе этого соглашения медленно двигаться по гладкой лестнице стихийного прогресса.
В их среде было много умных и честных лю дей. И если бы русской истории суждено было разрешить свои больные вопросы на путях ре
формы
-
эти люди принесли бы немало пользы
и рабочему классу, как таковому, и общему делу демократизации русской жизни.
Но русская
жизнь была беременна революцией. С револю цией же этим людям нечего было делать, хотя
-
58
-
они и говорили о ней. Для революционного дей ствия у них не было достаточно дерзания, идей
ной смелости, мужества дел. Они были слишком слабы: одни от усталости, от старости, потому что «выдохлись», другие, большинство, от при
роды. Это были типичные представители пас сивной, лишенной борческого инстинкта, со глашательской части человечества
-
человечес
кого болота. Их настроения еще в эпоху «Иск ры» прекрасно выразил старик Дейч в разговоре с молодым Троцким:
-
Никакого вооруженного восстания, юно
ша, не будет и не нужно его. На каторге у нас были петухи, которые по первому поводу лезли в
драку и погибали. Я же занимал такую позицию: держаться
твердо,
давать
администрации
по
нять, что дело может дойти до большой драки, но в драку не лез. Этим путем я добивался и ува жения со стороны администрации, и смягчения
режима. Подобную ж тактику нам нужно приме нять и к царизму, иначе нас разобьют и уничто жат без всякой пользы для дела ...
Что было делать таким людям в революции! Они и не хотели и не умели переделывать жизнь, они не бросали вызова старому миру, но прими
рялись С ним, шли по течению, в хвосте собы тий. И когда революция пришла
-
все эти люди
сначала тормозили ее развитие своей линией вечного компромисса, своим вечным сидением
меж двух стульев
-
а потом были выброшены за
борт ее жизни. Революционной России они не были нужны!
-
59
-
IX Ленин чувствовал, что Россия беременна ре волюцией. И потому он упорно шел к ней
-
и в
соответствии с этим строил партию и подбирал людей.
Основным вопросом революции,
говорил
Ленин, является вопрос о власти. Только захва тив власть
-
только силой революционной дик
татуры можно преобразовать страну и народ. В этом, в частности, альфа и омега революцион
ного марксизма. Но как захватить власть? При помощи рабочего класса. Это тот рычаг, ухва тившись за который можно произвести народ ную революцию.
Именно народную, а не только рабочую ре волюцию. Можно, говорил Ленин, бороться с буржуазно-демократическим злоупотреблением
словом «народ», можно требовать, чтобы этим словом не прикрывались классовые антагониз
мы внутри народа. Можно настаивать на полной классовой самостоятельности пролетариата. Но вместе с тем: мы разлагаем народ на классы вов
се не для того, чтобы передовой класс замыкался
в себе, ограничивая себя узенькой меркой, ка стрировал свою деятельность, но для того, чтобы этот класс со всей решительностью боролся за дело всего народа, во главе всего народа.
Во главе всего народа и в особенности крес тьянства
-
за полную свободу, за последова
тельный демократический пере ворот , за респуб лику! Во главе всех трудящихся и эксплуатируе-
-
60
-
-
мых
за социализм! Такова должна быть на
деле политика революционного пролеrариата.
Но если рабочий класс
-
рычаг, поворачи
вающий народные судьбы, то нужна сила, кото рая в свою очередь могла бы повернуть этот рычаг. Сам по себе он повернуться не может.
Надеяться на стихийность рабочего движения нельзя. Умной экономической политикой пр а вящих слоев
-
рабочий класс в лице своих вер
хушечных слоев может быть подкуплен за счет других слоев населения
-
крестьянства, напри
мер, колониальных народов
-
и может на время
отказаться от политической борьбы, ограни читься одной экономической. Социализм вовсе не присущ рабочему классу от природы. Социа лизм
-
учение, которое выработано революци
онной частью буржуазной интеллигенции. И с тем
же
успехом,
как
это учение,
даже,
может
быть, с большим успехом, рабочий класс может
усвоить и чисто буржуазную идеологию. Следо вательно, рабочим классом надо руководить,
надо толкать его на политическую борьбу, надо организовать его для революции. Таким руково дителем может быть только революционная пар тия.
Как должна быть построена такая партия? По образцу, данному якобинцами, по образцу, пре красное оформление которого в русских услови
ях дали революционеры 70-х годов. Это должна быть партия профессиональных революционе ров, готовая на все. Она должна быть жест ко
централизована,
строго законспирирована,
-
61
-
должна иметь жесточайшую дисциплину.
Ее
учение, принятое ее руководством, должно быть
для всех членов свято. Никаких отступлений, никакой разноголосицы, никакой свободы кри тики. Высшие органы не избираются. Партией
правят основавшие ее вожди. В период подполь ной работы нет места выборности, демократиз му. Решения вождей должны быть законом, под лежащим такому же беспрекословному исполне нию, как приказы военачальника во время боя. Революция есть бой. Члены партии
-
солда
ты революции. Вернее: воины-монахи ее, ибо у них, раз они вступили в партию, нет уже личной
жизни ... Только с такой партией можно органи зовать рабочий класс, через его посредство орга
низовать народ
-
вызвать общенародную рево
люцию, встать во главе ее, преобразовать страну, рабочий класс, весь народ, человечество, мир.
ров
Дайте
-
нам
организацию
революционе
и мы пере вернем Россию!
-
восклицал
Ленин. Все это были взгляды, резко противополож ные взглядам меньшевиков. Троцкий был прав,
когда, сравнивая тех и других, писал в
1904
г.:
«Два мира, две доктрины, две тактики, две пси хологии, отделенных пропастью!»
... За Лениным 1903 года. Но зато
пошло большинство съезда на сторону Мартова перешла
вся почти заграничная партийная интеллиген
ция
-
и все руководители «Искры». Дольше
всех с Лениным оставался Плеханов, но и он в
конце концов перешел в противный лагерь. Ле-
62
-
нин остался за границей почти в полном одино
честве. Но за его плечами сомкнутыми рядами стояло русское революционное подполье.
За ним стояли все активные люди партии, не примиримые, нетерпимые, воины по природе,
не сгибающиеся перед жизнью, но старающиеся ее переделать, приспособить к своим идеалам, готовые всегда, если не дано победить, погиб
нуть в борьбе. Это были прямые наследники прежних поколений русских революционеров,
особенно героического поколения 70-х годов. Их отличала от последних только их марксист ски окрашенная теория, да еще то, что в их среде
были сейчас уже не одни интеллигенты
-
раз
ночинцы и дворяне, но и много людей народа,
выходцев из крестьянства и рабочего класса. Они были, пожалуй, грубее, жестче, но зато лучше знали народную жизнь, ближе были на родной среде, сильнее могли на нее влиять.
В высшей степени характерно, что люди рус ского
революционного
подполья,
пошедшие
за Лениным, не только охотно принимали ут верждавшееся им, по словам меньшевиков, «са
модержавие» в партии, его жесткий централизм,
но шли, пожалуй, еще дальше, чем он. После раскола, когда меньшевики выдвинули лозунг
свободы мнений'В центральном органе партии,
хотели вообще создать из центральных ее орга низаций парламент разных течений, люди под
полья, люди типа Сталина, писали за границу: «В партии революционного пролетариата не мо-
-
63
-
жет быть и речи о представительстве в централь ных организациях каких -то разных течений».
«(Если франкфуртский парламент представ
лял все революционные течения Германии 48-го года, то он бьш простой говорильней, не способ ной ничего предпринять для успеха революции.
Если Парижская коммуна
71- го
года пала, то
ближайшая причина та, что в ней были пред ставлены
разные
направления,
представители
разных, часто противоречивых интересов. Каж дый тянул в свою сторону, в результате
ров было много, дела
-
спо
мало. Если Гора 93-го
-
года действовала энергично, решительно, то по
тому, что была достаточно однородна. И Гора 93-го года, хоть и погибла, но навсегда беспово ротно решила дело революции. И надо сказать не только о России, но и о всемирном пролета риате, что ему необходимо подготовлять и под готовляться к получению сильной, властной ор
ганизации. Без сильной, властной централизо ванной организации он не сможет управлять, не сможет
использовать
в
своих
целях
Подготовка пролетариата к диктатуре
власть
-
...
такая
важная организационная задача, что ей должны
быть подчинены все прочие. Подготовка состо ит,
между
прочим,
в
создании
настроения
в
пользу сильной, властной пролетарской органи зации, выяснении всего значения ее.
Можно возразить, что диктаторы являлись и являются сами собой. Но так не всегда было, и не стихийно, не оппортунистически должно
быть в пролетарской партии. Здесь должна соче-
-
64 -
таться высшая степень сознательности с безус ловным повиновением
-
одно вызывать должно
другое (сознание необходим'ости есть свобода
воли»>. Это было первое утверждение идей, с кото рыми впоследствии пришел и укрепился у влас
ти Сталин.
х
Впервые Сталин встретился с Лениным в
Таммерфорсе, в Финляндии. Это было в декабре
1905
г. Первая русская
революция подошла к своему кризису. Прави тельство, растерявшееся вначале от неожидан ности удара,
опомнилось и твердо ступило на
путь военной диктатуры. В ноябре было подав лено кронштадтское восстание. Затем
-
сева
стопольское. Затем был арестован Петербург ский совет рабочих депутатов. По всей стране
были рассыпаны карательные отряды, железом и кровью восстанавливавшие порядок. Волна
революции в низах населения еще росла. Подав ленные в одном месте, ее силы прорывались в
другом. Но круги буржуазии, готовой было вна чале поддержать революцию, уже от нее отшат
нулись. Колебались, нерешительно топтались на месте
меньшевики
и
другие
соглашательские
группы. Во многих местах благоприятный для действия момент был упущен. А правительст во параллельно политике крови шло к умерен
ным кругам с предложением компромисса. Был
-
65
-
опубликован закон о выборах в Государствен ную думу. Им урезались права низов населе ния
-
но верхушечные слои получали как будто
долгожданную конституцию. И они готовы бы ли принять участие в выборах. А это значило
-
ослабить у населения волю к борьбе. Конференция проходила с громадным подъ
емом. «Это,
-
вспоминает Крупская,
-
был са
мый разгар революции, каждый товарищ был охвачен величайшим энтузиазмом, все готовы к
бою. Вперерьшах учились стрелять». Вопрос об отношении к Государственной ду
ме стал в центре конференции. Стоявшие под влиянием
меньшевиков
делегаты
высказыва
лись за участие в выборах.
Это вызвало резкую отповедь со стороны Сталина. Он только что приехал с Кавказа. Он видел в Баку армяно-татарскую резню. Он ви~дел,
как
расправлялись
отряды
правительст
ва с восставшими крестьянами Кутаисской гу бернии. Он видел соглашательскую политику меньшевиков, бывших особенно сильными в кавказских организациях,
-
и был убежден, что
именно эта политика может привести к срыву
революции. Его требованием было: никаких со глашений, никаких компромиссов конца. Или мы сейчас победим
-
Посмотрите,
-
-
говорил он.
-
борьба до
или никогда.
-
Правитель
ство залило всю страну кровью. Правительство издевается над общенародным требованием со зыва учредительного собрания. Закон о выборах в Думу
-
это только попытка правительства об-
-
66
-
мануть пролетариат и крестьянство и отсрочить
свою окончательную гибель. Ведь этот закон фактически исключает из участия в Думе проле тариат и массу крестьянства ... Как же мы, на родные революционеры, можем пойти на согла
шение с правительством на базе этого закона? А участие в выборах
-
это и есть соглашение.
Нет. Единственным ответом всего сознательно го пролетариата России на новый царский закон может быть только решительная борьба против этой, как и всякой другой, подделки народного
представительства. Надо сорвать эту полицей скую Думу, отвергнуть всякое участие в ней. Из бирательные собрания надо использовать не для выборов, но для того, чтобы расширить револю ционную организацию пролетариата и вести во всех слоях народа агитацию за вооруженное вос
стание. Восстание
-
вот единственный выход
сейчас. Оно должно быть немедленно подготов лено и организовано повсюду. Только его побе да даст возможность созвать действительно на
родное представительство, учредительное собра
ние. Итак
-
не на соглашение, но на бой! Да
здравствует вооруженное восстание! Сталин волновался вначале. В первый раз он выступал перед собранием руководящей груп
пы партии. В первый раз он говорил перед Ле ниным. Но Ленин смотрел на него заинтересо ванными глазами
-
и одобрительно покачи
вал головой. Голос Сталина креп. Он кончил при всеобщем одобрении. Его точка зрения бы ла принята. Никто не знал, что в этот момент
67
-
восстание уже началось в Москве
-
что судьбы
революции были брошены на весы. На той же конференции обсуждались вопро
сы партийной организации и тактики. Так как успех революции требовал, по мнению многих,
объединения всех сил рабочего класса и на том же настаивали и рабочие массы
было решено
-
попытаться объединиться с меньшевиками, вос
становить единство партии. И так как в услови ях революционных «свобод»
партия переста
ла быть подпольной и могла как будто развора чиваться в массовую, решено было отступить от организационных принципов подполья: принципе
«демократического
на
централизма»
провести в партии широкое выборное начало с предоставлением выборным центрам всей пол ноты власти в деле идейного и практического руководства, наряду с их сменяемостью, самой широкой гласностью и строгой подотчетностью их действий.
Сталин не принимал участия в обсуждении этих вопросов. Угрюмо молчал. Все это ему не нравилось. Он не верил ни в возможность и це лесообразность объединения с меньшевиками, ему претил какой бы то ни было демократизм.
-
К чему это?
сказал он, когда Ленин в
-
перерыве спросил о его мнении.
-
Боевая пар
тия должна иметь постоянный состав руководи
телей, не зависящих от случайности выборов.
Разве на войне выбирают начальников? Ленин усмехнулся:
-
Ничего не поделаешь. Новая обстановка
-
68
-
-
нужно искать и новые формы. Но в чем дело?
Ведь по существу ничто не меняется. Правят не те, кто голосует, а те, кто правит. И уже от уме нья тех, кто правит, зависит, чтобы они всегда были выбраны ...
Сталин все-таки был недоволен. Лишь мно го лет спустя он понял, что «демократический централизм»
-
прекрасная
распоряжаться его аппаратом
вещь,
если
уметь
...
XI
... Они
вышли вместе из Народного Дома, где
происходила конференция. Было холодно. Дул резкий ветер. Но они долго ходили по улицам Таммерфорса. Ленина интересовал этот человек, о котором он уже слышал как об одном из самых реши тельных и твердых революционеров Закавказья.
Он хотел присмотреться к нему ближе. Он долго и внимательно расспрашивал его о его работе, о жизни,
о людях,
с которыми он встречался,
о
книгах, какие читал. Время от времени Ленин бросал короткие замечания ... и их тон был до
вольный, удовлетворенный. Этот человек был именно того типа, что нужен ему.
«Если б из таких вот людей состояла вся пар тия,
мы бы давно победили,
-
думал он.
-
В нем есть, в этом невзрачном грузине, какая-то большая и напряженная внутренняя сила. Он не
блестит, он не обращает на себя внимания, но ... -
69
-
я не хотел бы попасть в его руки, если в этих руках будет власть ... Кого он напоминает? .. » И вдруг ему вспомнилось. Только вчера ему шутливо передавали, что один из делегатов, ка
жется, Преображенский, с жаром доказывал, что ему, Ленину, суждена роль Робеспьера русской
революции. Это, впрочем, говорили не в первый раз. Еще в первые месяцы «Искрю> Плеханов задумчиво сказал про него Аксельроду:
-
Из такого теста делаются Робеспьеры ...
Ему не льстило
-
и не радовало его это срав
нение. Он не считал его правильным. Фигура Робеспьера казалась ему слишком мрачной, слишком узкой. Таким он не мог и не хотел бы быть. Но сейчас, еще раз вглядевшись в резкий, восточный профиль шедшего рядом с ним Ста лина, в его лицо, будто высеченное из камня, он подумал:
«Вот он, настоящий Робеспьер ... Русско-ази атский. Именно из такого теста Робеспьеры ле пятся».
Он ничего не сказал Сталину. Но ему вый раз в его жизни
-
-
пер
стало не по себе. Он зато
ропился домой .
... Вечером
они опять встретились. На этот
раз говорил Ленин. И внимательно при этом
следил за своим собеседником. Но лицо TOrO было непроницаемо. Он слушал внимательно.
Но нельзя было сказать, одобряет он или пори цает.
-
Я считаю,
-
говорил Ленин,
-
что сейчас
мы находимся на переломе. Ближайшие дни и
-
70
-
месяцы должны решить
-
победим мы в рево
люции или нет. Все теперь зависит от того, удастся ли нам ввести в организованные рамки
народный порыв. Не удастся
-
царизм успеет
заключить сделку с буржуазией, может быть, с нашими друзьями, меньшевиками, и кончится
куцей
конституцией
Удастся
-
публика
или
пародией
на
нее.
тогда революционная диктатура, рес
-
а дальше
дорога
к
социализму.
И тогда, естественно, только и начнется настоя щая революция. Запомните это: мы не пойдем западноевропейскими путями развития. В уче нии русского народничества есть большая исто рическая правда. Если у нас диктатура рабочих и крестьян
-
мы сможем перепрыгнуть через ка
питализм и войти прямо в социализм. Для этого надо только иметь за себя крестьянство. А его интересы лучше понимают народники, чем мы.
В крестьянском вопросе нам придется взять на родническую программу ... Земля
-
народу!
Но это будущее ... А сейчас? Сейчас все зави
сит от руководства. Сейчас, как никогда, доказы вается правильность нашей большевистской тео рии о необходимости властной и централизован ной партии. Но ... на практике мы такой партии
еще не имеем. У нас слишком много в партии хлама. Слишком много болтунов, беспочвенных теоретиков, слишком мало действительно сме лых, безудержно идущих вперед
на реальную борьбу
-
-
на действия,
людей.
Вооруженное восстание сейчас все. И прежде -
71
-
всего восстание не на окраинах, но в столицах.
Массы готовы на восстание. Киев, Воронеж это показали. Но мы-то, мы слишком слабы. Мы от стали от маС'с, не умеем их организовать. Мы душим бумажным, канцелярским подходом к делу их энтузиазм.
Вот мне недавно прислали материалы из пи
терского
боевого
планы их,
комитета партии.
все эти схемы
-
Все
эти
все это произвело
на меня тягчайшее впечатление. В самом деле! Каждая минута дорога, а тут идут споры о функ циях боевого комитета, о его правах. А дело? О бомбах говорили полгода, а до сих пор в Пите ре ни одной, кажется, не сделано. Знаете, что я им сказал?
-
Бросьте к черту все ваши схемы,
планы, идите к молодежи
-
она вас научит дей
ствовать. Основывайте сейчас же отряды среди студентов и рабочих
-
по три, по десять, по
тридцать человек. Пусть тотчас же они вооружа ются сами, кто как может, кто револьвером, кто
ножом, кто тряпкой, кто керосином для поджо
га. Пусть тотчас же эти отряды выбирают себе руководителей. Наплюйте, Христа ради, на все формальности, на все схемы и функции. Но на чните немедленное обучение отрядов военным действиям. Пусть учатся на практике. Пусть убивают шпионов, пусть нападают на полицей ские участки, взрывают их, пусть врываются в
банки и берут там средства на борьбу. У кого нет еще оружия
-
пусть хоть бросают камнями, об
ливают полицейских и войска кипятком. Всему этому надо научиться в кратчайший срок -
72
-
-
и
научиться можно только на деле. Эти пробные нападения могут, конечно, выродиться в край
ности, но это беда завтрашнего дня, сегодня
наша беда в косности, в доктринерстве, в ученой неподвижности, в старческой боязни инициати вы ... Ну, начали действовать. Говорят, по край
ней мере, что действуют. Но мало я верю в это. Потому что наши столичные партийцы больше любят языком трепать на собраниях, чем делать настоящее дело. В провинции, да, там понима ют, что нужно. По всей России идут убийства шпиков, полицейских, взрывы, экспроприация
денег. Дело там идет. Но все-таки слабо, слабо ... Вот в Москве, говорят, подобрались значитель
ные силы. И там восстание, всеобщее восстание может быть со дня на день. Я его и желаю
-
и
боюсь. А что если другие места, если Питер, осо бенно, не поддержат?. Оттянуть до весны? Воз можно ли это? И не будет ли поздно? Сталин думал:
«Верно, все верно. Не тонуть в бумагах и книгах. Хватать жизнь. Организовывать ее. Уби вать, жечь, драться
-
действовать».
хн
... На другой день пришли
вести о начавшем
ся·в Москве восстании. Оно было последней и решительной картой и правительства, и револю ции.
На первых порах революционеры имели пе
ревес на улицах Москвы. Войска московского -
73
-
гарнизона стали колебаться. Пришлось послать из Петербурга надежные войска. Но не восста
нет ли Петербург?
Царь волновался. Ходил по
-
кабинету загородного дворца и шептал:
-
Господи, помоги, усмири Россию!
Это были те же слова, которые он произнес, подписывая манифест о конституции два месяца назад
.
... Конференция
была
наспех
закончена.
Срочно выехали в Петербург, окрыленные на
деждой. Но Петербург принял их холодно. Пе тербург не подымалея, молчал.
Поздно вечером собрались в редакции газеты «Новая Жизнь», В центре города, близ Невского.
Маленькая комнатушка была полна. За столом в кресле Ленин.
он. -
Восстание в Москве ширится,
-
говорит
Рабочие побеждают. Николаевская желез
ная дорога бастует. Ставят военных железно дорожников, чтобы провезти в Москву войска. Но нельзя допустить посылки войск из Питера. Нужно Москву во что бы то ни стало поддер жать.
Кто-то предлагает:
-
Подорвать пути. Задержать этим эшелоны.
Ленин одобрительно кивает.
-
Правильно. Это надо сделать. Но этого не
достаточно.
-
Тогда,
-
предлагает другой,
-
устроим ре
волюционную улицу. Соберем что есть воору женного, захватим определенный квартал. За
баррикадируемся. Оттянем на себя силы.
-
74
-
Глупости,
-
-
отрезает Ленин.
-
Это такти
ка отчаяния. Нас горсть. Рабочие не двигаются
пока что. Оружия нет. Мыне успеем упрочить ся, как нас разобьют. Посьшке войск мы этим не помешаем,
но
подорвем
всякую
возможность
выступления с нашей стороны в дальнейшем ...
Нужны войска, нужно оружие. Есть у нас связи? Сделано что- нибудь? Ногин и Антонов-Овсеенко тии
-
-
-
военные пар
сообщают: Матросы разоружены. Гвардия пойдет за
начальством. Но есть надежды на армейцев. Са перы и железнодорожный батальон настроены хорошо.
-
Можно на них повлиять, чтобы отказались
заменить бастующих железнодорожников?
-
Ну, конечно. Мало 'того
-
они выступят с
нами.
Решают: железнодорожный батальон и сапе ры должны начать выступление, захватить склад
оружия на Охте, передать его рабочим. Затем ук репиться в Выборгском районе, держать связь с
Финляндией. Антонов-Овсеенко принимает ко мандование. Выступление должно начаться рано утром.
Медленно, в томительном ожидании прохо
дит ночь. Вот уже утро. Уже позднее утро. При ходят те, кто был послан к солдатам. Взволно ванные, сконфуженные.
Солдаты отказались
выступить. Рабочих тоже, видно, не поднять на наступление. Готов подняться только один рабо чий район Петербурга.
-
75
-
Ленин махнул рукой:
-
Остановите. Сделайте все, чтобы остано
вить. Правительству крайне выгодно было бы
подавлять разрозненные выступления. Прави тельство само хотело бы немедленно вызвать ра бочих на бой в Питере, при самых невыгодных для них условиях. Мы не можем этого допус тить. Это провокация
-
и это неизбежный при
данных условиях разгром.
Скоро новое известие: железная дорога рабо тает, подрыв путей не удался, Семеновский и Ладожский полки прошли на Москву.
-
Москва разбита!
добавляет: урок
-
-
шепчет Ленин.
Но
Ничего ... Тяжелый, но нужный
...
Сталин в бешенстве сжимает кулаки. Разве так делают революцию? Неподготовленность, больше болтовни, чем дела, не были своевре менно завязаны связи, упущены все моменты.
В то время, как на местах льется кровь и лучшие
силы провинциальных ячеек партии погибают, люди центра ничего не сумели сделать, израсхо
довали себя в бесполезных говорильнях
-
и
только ... Он начинает понимать, что и их пар тия, которой он так гордился, еще не то, что
нужно, что и в ней достаточно человеческого бо лота,
и ее надо чистить,
надо драть,
надо еще
бесконечно много воспитывать, закалять, при учать к практическому делу
... Пушки,
...
пули, штыки, разгромили револю
ционную Москву. «В Москве, слава богу, мятеж подавлен си-
-
76
-
лой оружию>,
-
записал царь в своем дневнике,
получив сообщение о взятии последнего оплота революционеров
-
Красной Пресни.
Вскоре бьmи разгромлены и отдельные вспыш ки восстания в провинции. Революция кончилась. Революционная волна пошла на убьmь. То там, то здесь ощущались время от времени ее всплески, но
это бьmа уже агония. Все жестче сжима,лись тиски почувствовавшей себя уверенной власти. Была
распущена первая Дума. По стране шли обыски, аресты, расстрелы, стояли печальные столбы висе лиц.
Один за другим приехавшие на революцион' ный праздник эмигранты покинули Россию.
Уехал и Ленин. «Когда мы шли,
-
вспоминает Крупская,
-
по пустынным, ставшим такими чужими улицам
Женевы, Ильич обронил:
-
У меня такое чувство, точно в гроб ло
житься сюда приехал! Началась вторая эмиграция, она была куда тяжелее первой».
И тем не менее Ленин верил, что революция не кончилась. И не жалел о пролитой крови, О
неудачах восстания. Когда Плеханов бросил: «Не надо было браться за оружие, не надо было начинать вооруженного восстания», Ленин вы ступил резко и гневно:
- писал - как подхваченный всеми взгляд Плехано ва ... Напротив, нужно было более решительно, «Нет ничего более близорукого,
он,
энергично и наступательно браться за оружие.
-
77
-
Нужно было разъяснить массам невозможность
одной только мирной стачки и необходимость бесстрашной и беспощадной вооруженной борь бы. И теперь мы должны проповедовать в самых
широких массах вооруженное восстание. Скры вать от масс необходимость отчаянной кровавой истребительной войны как непосредственной задачи грядущего выступления, значит обманы
вать себя и народ. Декабрь подтвердил наглядно, что восстание есть искусство и что главное правило этого ис
кусства отчаянно-смелое, бесповоротно реши тельное наступление. Мы недостаточно усвоили себе эту истину. Мы недостаточно учились сами и учили массы этому искусству, этому правилу
наступления во что бы то ни стало. Мы должны наверстать теперь упущенное нами со всей энер
гией. Недостаточно группировок по отноше нию к политическим лозунгам, необходима еще группировка
по
отношению
к
вооруженному
восстанию. Кто против него, кто не готовится к нему, того надо беспощадно выкидывать вон из числа сторонников революции,
противникам ее
-
выкидывать к
к предателям или трусам, ибо
близится день, когда сила событий, когда обста новка борьбы заставит нас разбирать врагов и друзей по этому признаку».
Служащие свидетелями
«Societe de lecture» того,
как
туда
в Женеве были
раненько
каждое
утро приходил русский революционер в подвер нутых от грязи на швейцарский манер деше
веньких брюках, которые он забывал отвернуть, брал оставленную со вчерашнего дня книгу о
-
78
-
баррикадной борьбе, о технике наступления, са дился
на
привычное
место
к столику у окна,
приглаживал привычным жестом жидкие воло
сы на лысой голове и погружался в чтение.
Иногда только вставал, чтобы взять с полки большой словарь и отыскать там объяснение не знакомого термина,
а потом ходил все взад и
вперед и, сев к столу, что-то быстро, сосредото ченно писал мелким почерком на четвертушках
бумаги. Это Ленин готовился наверстать упу щенное
-
по Клаузевицу, по другим знатокам
военного дела, особенно дела освободип;льной войны. Нет, неудача первой революции его не пугала.
-
Это,
-
говорил он,
-
была генеральная
репетиция. За ней последует настоящее дейст
. ... Сталин
вие
вернулся на Кавказ. Стал молчали
вее, угрюмей. Но с еще большей силой вошел в революционную работу. И он, как и Ленин, свя
то верил во вторую революцию. И он часто гово рил:
-
Будет и на нашей улице праздник!
ХIII
После революции
1905
г. Сталин стал играть
заметную роль в партии. Он находился в посто янном общении с ее центром. Центр большевистского движения, как и до революции, был за границей, там, где находился
Ленин. Сталин редко приезжал туда. Был раз в -
79
-
Стокгольме, раз в Лондоне, раз приезжал к Ле нину в Краков. Каждый раз стремился как мож
но скорее вернуться в Россию. За границей ему бьшо не по себе. Он не любил эмигрантской среды и эми грантской жизни
-
атмосферы грязных сплетен,
мелких интриг, бумажных боев, бесконечных и часто бессмысленных споров в тесных каморках,
в грязных кафе, за стаканами прокисшего чая, в клубах табачного дыма, в испарениях нечистого тела и гнилых душ. Он задыхался здесь. Он при вык к русскому простору И К живому делу.
Люди эмиграции не нравились ему. Когда он был молод, когда еще не встречался с ними, они
были окружены ореолом силы и героизма. Они
были для него все до единого вожди движения, мистический, всесильный, внушающий безус ловное доверие центр, от которого идут все дви
жушие ими, людьми России, нити, и заставляют напрягаться, идти на все. Потом он присмотрел
ся к ним за годы революции в Финляндии и Пи тере, а после за границей. И узнав их близко, примерив к ним себя самого и своих друзей из русского подполья, он как-то вдруг ощутил, что
он сам не только не уступает им, но, пожалуй,
их превосходит. На смену слепого обожания пришла пренебрежительная и даже враждебная оценка.
В одном только Ленине он не разочаровы вался. Наоборот. Чем больше узнавал его, тем выше и больше ценил. И его бесконечно радова ло, что и Ленин, как он замечал, тоже невысоко -
80
-
расценивал свое заграничное окружение и дер
жался особняком, сторонился слишком тесного общения с другими эмигрантами. Для дел
-
он
всегда был доступен. Но только для дел. В лич
ной же жизни был исключительно замкнут, не любил жизни коммуной, где людьми, как клопа ми, набиты все щели, где неизбежна взаимная слежка, залезание в чужую жизнь. Терпеть не
мог эмигрантских праздных, беспричинных ви зитов друг к другу.
-
Что у нас, праздники вечные, что ли?
-
возмущался Ленин, когда кто-либо, очень уж назойливый, начинал часто заходить к нему и
отрывать от работы.
Сам Ленин работал день и ночь. Даже за едой не отрывался от книг, писем, газет. Отдыхал лишь на прогулках,
-
и опять по преимуществу
в одиночестве, только с женой.
Все это импонировало Сталину. И многое другое. Сталин часто ловил себя на том, что он изучает Ленина и что потом во многом начинает подражать ему. Это не было то чисто внешнее подражание, которое было у многих, когда лю ди, под давлением сильной ленинской личнос ти, начинали перенимать отдельные его жесты и
слова. Это бьшо такое же изучение, как изучают
серьезную книгу. Причем Сталин бессознатель но выискивал и отмечал те черточки в Ленине, которые характеризовали его не как человека,
но как вождя движения. Сталин вслушивался, вдумывался, наблюдал и потом говорил себе: вот каким должен быть революционный вождь; вот
-
81
-
так надо поступать в таких-то случаях ... Думал
ли Сталин тогда, что со временем он займет
место Ленина? Вряд ли. Но бессознательно его душа предвосхищала, очевидно, будущее. Он бессознательно стремился уже, очевидно, осоз
нав свою собственную силу, к власти и старался поэтому прибавить к своим природным данным искусство и опыт человека, в котором он видел прирожденного,
настоящего
и единственного
вождя.
В
1906 г.
в Стокгольме был созван съезд, дол
женствовавший объединить оба крыла русской
социал - демократии. Объединение ·оказалось не выгодным для большевиков: они потерпели на съезде поражение. По самому существенному тогда для Ленина вопросу он оказался в мень шинстве
-
по аграрному. Ленин понял к тому
времени окончательно, что единственный шанс сделать революцию и иметь е.е в своих руках
-
это иметь за собой крестьянскую массу, ПОЭТQ му нужен
решительный
программы
партии:
пересмотр
нужно
аграрной
высказаться за на
ционализацию земли. Он знал: это возврат к на родничеству
-
но это именно то, что нужно.
Его предложение отвергли, причем некоторые из меньшевиков говорили, что рабочей партии не нужно никакой аграрной программы, именно
потому, что она рабочая. Национализацию зем ли принесла с собой в дальнейшем Октябрьская революция
-
и это оказалось правильным, и это
перекинуло на сторону партии Ленина крестьян. Выборы нового Центрального комитета пар-
82
-
тии тоже принесли поражение большевикам:
были избраны меньшевики, из большевиков только трое, но двое из них ев
-
-
Красин и Стро
сами были всегда почти меньшевиками,
третий, Рыков, был слаб, колебался. Руководст во партией оказалось в руках меньшевиков.
-
Я впервые видел тогда,
-
рассказывает о
Стокгольмском съезде Сталин, ~ Ленина в роли побежденного. Он ни на йоту не походил на тех вождей, которые хныкают и унывают после по
ражения. Наоборот, поражение превратило Ле нина в сгусток энергии, вдохновляющий своих
сторонников к новым боям, к будущей победе.
-
Я помню, как мы, делегаты-большевики,
сбившись в кучу, глядели на Ленина, спраши вая у него совета. В речах некоторых сквозили усталость, уныние. Помнится, как в ответ на такие речи Ленин едко процедил сквозь зубы: «Не хныкайте, товарищи, мы наверно победим, ибо мы правы».
«Не хныкайте по случаю поражения»,
-
это
та самая особенность в деятельности Ленина, которая помогала ему сплачивать вокруг себя преданную до армию
конца
и
верящую
в
свои
силы
...
Эту «особенность» подметил и постарался в дальнейшем усвоить себе Сталин.
1907
г. Лондонский съезд. Здесь большевики
уже оказались победителями. Партийную мас су
-
особенно людей русского подполья
-
от
толкнула деятельность меньшевистского руко водства партии за время меж двумя съездами.
-
83
-
Сближение меньшевиков с буржуазными пар ти5}.ми все усиливалось. Уже выборы во вторую Думу меньшевики проводили в блоке с «кадета
мю>. В самой Думе они установили теснейший контакт с этой партией, которая сама называла
себя: «оппозиция Его Величества». Вместе с тем меньшевики все сильнее выступали за полное
упразднение нелегальной партии, за созыв бес
партийного рабочего съезда с целью создания новой открытой рабочей партии на манер анг лийской, в которой объединились бы все уме ренные элементы социализма
краты, и эсэры
-
-
и социал -демо
и часть анархистов. Между тем
Ленин, видя, что реакция в стране все сгущает ся, звал к усилению нелегальноro аппарата пар
тии и нелегальной работы. Большевики победи ли, получили большинство в центральном руко водстве
партии,
которое и сохранили в своих
руках вплоть до великой революции, принесшей
с собой окончательный разрыв с меньшевиками.
-
Я впервые видел тогда Ленина,
-
отмечает
Сталин, вспоминая Лондонский съезд,
-
в ро
ли победителя. Обычно победа кружит голову иным вождям, делает их заносчивыми и кичли
выми. Чаще всего в таких случаях начинают тор жествовать победу, почивать на лаврах. Но Ле нин ни на йоту не походил на таких вождей. На
оборот, именно после победы 'ОН становился особенно бдительным и настороженным. «Не
кичиться победой»
-
это
та
особен
ность в характере Ленина, которая помогала ему
-
84
-
трезво взвешивать силы ПРQтивника и страхо
вать партию от возможных неожиданностей.
И эту ленинскую «особенность», подметив,
постарался усвоить себе Сталин.
XIV Ленин был прав: партии рано было праздно вать победы. Скоро речь пошла не о том, чтобы одерживать
программные
и
организационные
победы над меньшевиками, но о том, чтоб со хранить' самое существование партии. Партия начала рассыпаться. Возможности революцион ной работы в стране были сведены до мини мума.
В России у власти стал Столыпин
-
единст
венный действительно крупный человек, выдви
нутый самодержавием в начале ХХ века .. Под его жесткой рукой страна была зажата в
тиски железной диктатуры. Но он прекрасно по нимал,
что одного
механического
подавления
революционного движения недостаточно. Это было то же самое, что закупоривать котел, под которым неугасимый огонь, в котором непре рывное развитие паров: рано или поздно он дол
жен был взорваться. Нужна была положительная программа реформ, которая не только дала бы выход парам народного недовольства, но и ис
пользовала бы часть этих паров для работы на империю.
Столыпин знал, что у императорской власти нет опоры в стране, что держится она только по
-
85
-
инерции. Дворянство потеряло свое былое зна чение. Промышленная и торговая буржуазия го това была поддержать монархию
пок для себя,
-
взамен усту
но она сама была бессильна.
-
Она сама почти ни на кого в России не оп ира лась, так как в стране было слабо развито евро пейское «третье сословие», промежуточный меж
верхушкой и низами населения слой. руть по степенных реформ в рамках умеренно-буржуаз
ного строя был для России невозможен. На это не было времени. Необходимо было быстрое и радикальное
переустройство
строя страны
-
экономического
и в первую очередь радикальное
разрешение аграрного вопроса. Такое разреше ние требовало сильной власти и насильственных мер. Ни на то, ни на другое, действий,
-
-
как и на быстроту
умеренный строй не был способен.
На это способна была только диктатура, дейст
вующая революционно. Столыпин, как и Ле нин, знал, что Россия беременна революцией. И он знал, что, кроме революции снизу, есть еще путь революции сверху. На этот путь он и стал.
Он начал громадное дело разрушения старого аграрного строя России. Он начал ломку рус ской крестьянской общины, чтобы за ее счет со
здать крепкий слой богатых крестьян-собствен ников.
«76
млн. десятин принадлежит
щиков (в Европейской России), а тин принадлежит дворов,
-
1О
30 000 поме 73 млн. деся
миллионам крестьянских
говорил в Государственной думе де-
-
86
-
путат Белоусов.
-
Пусть даже оспаривают те
или иные из этих цифр неоспоримы,
-
-
мы думаем, что они
но никакое изменение их не из
менит сути дела). В этих цифрах было все в Рос
сии. Эти цифры создавали в ней революцион ную ситуацию. И было только два выхода. Или, писал Ленин, ломка старых аграрных отноше ний за счет миллионов крестьянских дворов,
или за счет
30 000
крупнейших помещиков. Или
разорение миллионов беднейших крестьян, их пролетаризация, и создание за их счет плотной,
тоже миллионной массы новых мелких помещи ков-крестьян, или национализация земли, пол
ная экспроприация помещиков. Оба пути были
революционны. Первый был путь Столыпина, второй Ленина. Само собой разумеется, что и столыпинская реформа предвидела и неизбежно влекла за собой и известное ущемление круп нейших
помещиков,
увеличение
за
счет
их
земли при помощи и под давлением государства
земельного фонда богатых крестьян. Какие ре
зультаты могла иметь столыпинская реформа, если б она была доведена до конца? «Аграрный строй в России станет вполне буржуазным, писал Ленин,
-
-
крупные крестьяне заберут себе
почти всю надельную землю, земледелие станет
-
капиталистическим)
и возможности буржуаз
но-демократической радикальной революции
отпадут. В России будут возможны только рево люции типа французских
30
и
48
гг., но в таких
революциях нельзя будет говорить о «полной де
мократизации общества под знаком радикально-
-
87
-
го решения аграрного вопроса». Или вернее: «в таких революциях только мещанские квазисо
циалисты будут еще болтать о «решении» (осо бенно «радикальном») решенного уже для капи талистически сложившейся страны аграрного
вопроса». Иными словами: Столыпин своей ре формой выбивал основной козырь из рук рево люционеров, стремившихся к «великой револю
ции», которая сверху донизу переворачивала бы
Россию, как это сделала революция Октябрь ская:
сочувствие
крестьян,
стремившихся
к
прочной частной собственности на землю. В ли це сл()я богатых крестьян-собственников и им
перия и капитализм в России нашли бы себе прочную опору.
Но
мало того.
Столыпинская
революция
привела бы неизбежно к последствиям, которые трудно было предвидеть тогда, но которые ясны сейчас, в свете сегодняшнего развития России.
Она неизбежно привела бы к постановке вопро са об усиленном развитии производительных сил страны,
-
как сегодня бы сказали, к инду
стриализации ее. Это нужно было хотя бы для того, чтобы найти применение миллионам про летаризованных крестьян. А так как и здесь, ве роятно, русская буржуазия не проявила бы до статочной энергии, то опять бы пришлось вы ступить государству, его принудительной силе, и
в России появился бы государственный капита лизм, конкурирующий с частным, появилось бы и государственное планирование. Идеи эти но
сились тогда уже в воздухе. Дальнейшим следст-
88
-
вием бьша бы эмансипация России от иностран ного экономического влияния, широкое разви
тие русского империализма на Востоке, созда ние на этой почве новой опоры у империи в лице отечественного капитала и верхушки рабо
чего класса. Это был бы, если хотите, сталин ский строй наизнанку, но более, конечно, либе ральный, не рвущий с Западом, более европеи зованный, глубоко национальный вместе с тем,
более склоняющийсяк бонапартизму. Вот к че му, в сущности, шел Столыпин, этот революци онер сверху, ярчайший, повторяю, человек цар
ского самодержавия в хх веке. Могли ли осуществиться его планы? Несо мненно. Даже Ленин признавал, что столыпин
ская аграрная реформа осуществима. Он гово рил, правда, что «для успеха столыпинской по литики
нужны
долгие
годы
насильственного
подавления и истребления массы крестьян, не желающих умирать с голоду и быть выселяемы
ми из своих деревень» (заметим: то же, что в ста линской политике). Но это не значит, что она не может быть осуществлена.
«В истории,
-
писал Ленин,
-
бывали при
меры успеха подобной политики. Было бы пус
той и глупои демократической фразеологией, если бы мы сказали, что в России успех такой политики «невозможен». Возможен!» Что до возможности для царского строя ин дустриализировать страну и вывести ее из ино
странной зависимости, то здесь очень ценно
-
89
-
мнение Сталина, уже стоящего у власти, уже на основании его сегодняшнего опыта:
«Царская Россия, давая кабальные концес сии и беря кабальные займы у западных держав, влезла тем самым в ярмо полуколониального су ществования, что не исключало, однако, того,
что она могла бы в конце концов выкарабкаться на путь самостоятельного промышленного раз
вития, конечно, не без помощи более или менее «удачных» войн и, конечно, не без ограбления соседних стран
... »
... Результаты
политики Столыпина начали
сказываться очень скоро. И сказались они в том, что скоро революционное движение было задав лено не только расстрелами, виселицами, тюрь
мами, сибирской ссылкой, но и тем, что в кругах самих революционеров стала теряться вера в ре волюцию, стали опускаться руки, начался раз
вал революционных партий.
xv Особенно тяжким для партии был период с 1909-го по Сталин,
-
1911
год. «Партия,
-
вспоминает
разбитая контрреволюцией, пережи
вала полное разложение. Это был период безве рия в партию, период повального бегства из пар
тии не только интеллигентов, но отчасти и рабо чих, период отрицания подполья, период ликви
даторства и развала. Не только меньшевики, но и большевики представляли тогда целый ряд фракций и течений, большей частью оторван-
-
90
-
ных от рабочего движения ... В этот именно пе риод возникла идея полной ликвидации подпо
лья и организации рабочих в легальную, либе
ральную
столыпинскую
партию.
Ленин
был
тогда единственным, который не поддался об щему поветрию и высоко держал знамя партий
ности, собирая разрозненные силы партии с удивительным терпением и небывалым упорст вом, воюя против всех и всяких антипартийных
течений внутри рабочего класса». Сталин же принадлежал тогда к числу тех не многих, кто твердо поддерживал Ленина
-
и не
смотря ни на что вел революционную работу .
... Вот в этот период Сталин понял по-настоя щему, что представляет собой заграничное окру жение Ленина, и учел это при последующих столкновениях с людьми, составлявшими его.
За время революции партия сильно разбухла. В нее вошли и люди, случайно, под влиянием общего поветрия, увлекшиеся ее идеями, ее ус пехом, и просто дельцы, которые ставили ставку
на революцию, ища в ней выгод. В период рево люции партия была богата, деньги текли в нее со всех сторон: уже это манило многих. В слу чае успеха революции
принадлежность к пар
тии обеспечивала устроение у народного тела,
власть, влияние. Когда революция была раз громлена, все эти люди бросились спасаться от репрессий правительства за границу. Вначале они думали, что революционная волна еще по
дымется, что это временный только перерыв их
революционной карьеры. Потом они увидали,
-
91
-
что реакция утвердилась всерьез и надолго. И не только реакция, но революция с другой сторо
ны, которая делала их ненужными. Это не все понимали отчетливо, но чувствовали многие.
Один за другим стали они убегать из-под
партийных знамен. Отрекались от своего вче рашнего дня, как от греха молодости, называли свои вчерашние идеи пустыми мечтаниями, то
ропились выкинуть их из своего обихода, обза вестись новыми, стать твердой ногой в реальной жизни: иметь нормальное занятие, дом, семью.
«Надо устраивать свою жизнь,
-
Россию один из таких заграничников.
пишет в
-
Все то,
что раньше бродило в голове, все это вылетело, отошло в область мечтаний». Те, кому удалось «устроить свою жизнь»,
стали живыми кусками буржуазного мира, кото рый они вчера еще собирались разрушать. Они вошли в этот мир и прилепились к его радостям
со всею страстью неофитов непознанного, со
всею алчностью блудных сынов. Не было более преданных служителей у алтарей буржуазной
собственности, чем эти люди, впоследствии на звавшие себя «старой гвардией большевизма».
Но можно ли было в чем-либо винить этих людей? Нет, не тогда во всяком случае. Они были тем, чем были
-
не больше и не меньше. В мо
лодости они заблудились, пришли не в тот дом, который был для них жизнью предназначен. Никогда не были они подлинными революцио нерами, борцами, мучениками, подвижниками
-
92
-
идеи, все эти Красины, Кржижановские и пр. и пр. Жизнь протрезвила их, произвела отбор в партии воинов-монахов,
выкинула их оттуда.
Они нашли свой настоящий дом
-
и быстро там
акклиматизировались. Нет, их ни в чем нельзя было тогда винить. Их преступления начались позже
-
в революцию 17-го года, когда они на
дели на свои зажиревшие лица маски революци-
0HepoB. Ибо именно они, ничего с революцией не имевшие общего, внесли в нее мутную струю низменных вожделений, жестокий цинизм, мел
кую злобу ренегатов буржуазного мира. Были и такие, что не ушли из партии,
-
к не
счастью и для нее и для себя. Это были те, кто, несмотря на все усилия, не мог пристроиться у стола господ
-
не по недостатку желания, но от
непригодности, от неудачливости. Это были Зи новьевы, Луначарские и другие. Они влачили жалкую богемную жизнь возле оставшегося вер ным революции вождя. Кое-как питались от ос кудевшей партийной кассы, кое-что делали на истощенной ниве революции, но делали кое
как. Они не верили уже ни во что. Были такими же филистерами и обывателями, как их устроив
шиеся братья, даже худшими, пожалуй. Как все неудачники, они были озлоблены до мозга кос тей. Эту озлобленность, эту жажду мщения ког да-то оттолкнувшему их от себя буржуазному
миру они внесли потом в революцию. Это был самый страшный ее элемент
-
настоящие гие
ны революции.
Таково было большинство бывших револю-
-
93
-
ционеров, укрывшихся в годы реакции в тылу
заграницы. Таких много было и внутри России, особенно в столицах, в среде интеллигенции.
Презрительно смотрел на них Сталин, пред ставлявший действенное русское подполье, где, несмотря на весь нажим реакционных сил, не
смотря на разгром организаций, тюрьмы и ссыл
КУ, шла борьба, вырастали новые люди, загорал ся новый энтузиазм.
ХУI
Но и лучшие из эмигрантов не восхищали
Сталина. Именно потому, что они были эми гранты, привилегированный в своем роде слой
революционеров, аристократия движения, бело ручки, белая кость. И еще потому, что жизнь за границей наложила на них свой отпечаток.
«Они неплохие, может быть, люди, Сталин.
-
-
думал
Но что общего имеют они все-таки с
революцией, с Россией? От России и ее масс они оторвались, оевропеились, невольно оме
щанились. Если порыться в них глубже, то и их идеал
-
это только западный парламентаризм, в
рамках которого так удачно можно совмещать
служение социализму с благами буржуазной
жизни. Они только понимают прекрасно, что при Столыпине
-
компромиссы ...
и потому они не идут сейчас на
умнее других
это невозможная вещь. Они
Они говорят еще о революции. Но разве пос ле стольких лет расслабляющей жизни за грани-
-
94 -
цей, вне реальной борьбы и реальных опаснос тей, они способны на настоящие революцион
ные дела?
-
Конечно, нет. Они сделали из себя
невольных героев тыла ... Ведь у большинства из них нет сейчас даже крепких нервов, нет просто
го человеческого мужества. При встрече с насто ящей опасностью они растеряются, не будут
знать, что делать. И они еще претендуют на роль наших руководителей! .. »
Он часто вспоминал одну сцену. Это было в революцию
1905
года. На собрание революцио
неров, только что приехавших из-за границы,
пришел друг его, Камо. Он шел легким кавказским шагом, улыбался своей детской улыбкой, такой странной на суро
вом лице, а в руке у него болтался завернутый в белую салфетку какой-то большой и круглый предмет.
Камо любил пошутить. Он подошел к столу, где готовилось чаепитие, поднял руку с салфет кой и, еще веселее улыбаясь, сказал:
-
Бомба!
Все шарахнулись. Некоторые бросились к окнам и стали судорожно их раскрывать. А вдруг бомба взорвется! Камо положил «бомбу» на стол, не торопясь, развернул салфетку.
-
Зачем пугаться. Не надо пугаться. Это ар
буз. Бабушка с Кавказа прислала. Кушайте. С трудом оправившиеся от страха люди злоб но смотрели на Камо.
-
Что остроумного! Какая дикая шутка! ..
-
95
-
Камо растерялся, виновато и непонимающе смотрел по сторонам.
Сталин подошел к нему.
-
Пойдем, Камо, пройдемся ...
Хотел добавить:
-
Здесь нам нечего делать ...
Но сдержался.
И эти люди хотели делать революцию! Разве там,
на их родине, тамошние революционеры
бросились бы к окнам при виде бомбы? Сколько раз и он и Камо несколько ночей подряд прово дили в комнате, которая вся забита бомбами и динаМИТ0М. И прекрасно спали. И это были еще лучшие из заграничников ... Не люди, а какие-то оранжерейные цветы! Не даром под их слабыми руками ничего не вышло из первой революции.
Разве кто-нибудь из них вьщержал бы напря женную, сводящую с ума работу в их подполь
ной типографии в Баку? Печатный станок стоял в душной и тесной комнате без окон, освещав шейся день и ночь спиртокалильной лампой.
Чтобы проникнуть в типографию, надо было пройти в дом, стоявший совсем на другом участ
ке. В этом доме жили наборщики и печатники вместе с их руководителем Трифоном Енукидзе.
Из этого дома в типографию вел подземный ход, закрывавшийся бетонной дверью-западней, ко торую, не зная секрета, никто не мог ни заме
тить, ни открыть. Печатники и наборщики за все время их работы не имели права никуда вы ходить из дому. Время от времени им предостав-
-
96 -
лялся отпуск, но тогда они должны были в тот же день покинуть Баку. Таким образом, они жи ли вечными отшельниками,
проводя все свои
дни без света и воздуха, не имея никакой личной жизни. Люди надрывались на этой тяжелой ра боте, теряли здоровье, погибали от чахотки
-
но
зато типография работала без провалов и снаб жала революционной литературой весь Кавказ. Были способны на такой незаметный, но важ ный подвиг люди эмиграции? Нет. Они не вы держали бы и двух дней. Разве они способны вы держать вооруженное столкновение с солдата
ми? Способны организовать и провести экспро приацию денег в банке? Напасть на казенную почту, убить шпиона, полицейского, жандар ма?. А именно все это и было основным, по мнению Сталина, в профессии революционера: на делах, а не на теориях должны были воспиты ваться люди. А что, если будет-таки настоящая революция?. Будут ли способны люди загранич ной выучки вести гражданскую войну, командо
вать настоящими армиями?
... Сталина
.
тоже не любили в эмигрантской
среде.
Революционеры эмиграции привыкли видеть в себе соль земли, естественных и единственных
вождей будущей революции. Этот тупой и серый человек русского подполья, с которым неизвест
но почему носился Ленин, был им непонятен, чужд, а порой и смешон. Они смотрели на него свысока
-
точно так же,
как презрительно и
свысока относились к России и ее народу. Что -
97
-
такое Россия? Отсталая страна. Народ варваров и рабов. Что такое Сталин и ему подобные?Ско тинка революции, ее черная кость.
Задолго, задолго до революции начался спор меж аристократами движения и его черной кос
тью. Спор решился много лет спустя, в огне и смраде революции. Решился не в пользу загра ничных аристократов. Они заплатили по старым счетам кровью, сгниванием в тюрьмах, забытос
тью в тундрах Сибири, новой эмиграцией. ХУН
Но самое главное, что отталкивало Сталина от заграницы, было его отношение к Западу во обще; он ненавидел его всей силой своей при митивной натуры. Из учения Ленина, помимо идеи захвата власти и жесткой организации ее,
он тверже всего усвоил то, что отвечало его соб
ственным настроениям: теорию порабощения западным империалистическим капиталом ко лониальных и полуколониальных стран.
Сталин был грузин, сын Востока
-
и той
его части, где поработителем выступала Россия.
Вначале он думал, что все вопросы его собствен ной страны можно решить простым отделением
от России. Вот почему, когда он обдумывал на циональную программу партии, он всегда встав
лял туда пункт о праве малых наций на отде
ление. Но потом он понял, что это не выход.
Самостоятельно в построенном на праве силь ного мире малые нации существовать не могут.
-
98
-
И выгоднее бороться с империализмом, будучи частью огромного целого, выгоднее бороться
всей силой гигантского тела России ...
-
Россия,
говорил он,
-
-
сама полуколо
ниальная страна. Ее капитализм и ее военно-фе одальный империализм
-
только приказчики
капиталистического Запада. Главные поработи те;:IИ и подлинные хозяева мира, в том числе и
России и Грузии,
-
здесь, на Западе.
Вот почему, когда он в тех столицах Европы, которые
видел,
проходил
мимо
величествен
ных зданий банков, промышленных концернов, парламентов, его сердце сжималось гораздо бо лее тяжелой ненавистью, чем при виде царских дворцов.
-
Отсюда,
-
говорил он,
-
накидывается на
Россию и связанные ею страны сеть колониаль ного порабощения. Отсюда поддерживается ца ризм. Это
-
твердыни мирового империализма.
Мир будет счастлив только тогда, когда мы раз рушим их.
Он не знал языков. Не мог проникнуть поэ тому В глубину западной жизни. Наблюдал толь ко внешнюю сторону
-
и только для того, чтобы
найти подтверждение уже сложившимся мыс лям.
Он видел высокую технику, богатую матери альную культуру. Он не восхищался, но делови то рассуждал:
-
Это все мы должны, освободившись, усво
ить. Должны догнать и пере гнать их. Только тогда мы их победим.
-
99
-
«Их»
это значило: людей Запада. Он не от
-
делял здесь угнетаемых от угнетателей. Для него
Запад был подобен Древнему Риму в глазах вар вара: паразитами, жившими за счет других наро
дов, были не только богатые, но и пролетариат, особенно верхушка его. Он видел, конечно, нищету. Она была не ме нее, если не более ужасна, чем в России. Но она
не трогала его. Он был даже по-своему доволен. Он усмехался, проходя особенно узкими и осо бенно грязными переулками кварталов бедноты:
-
Здесь мы найдем себе союзников!
К западным революционерам он относился скептически. О них он составлял себе представ ление по людям, с которыми ему изредка прихо дилось встречаться, о которых рассказывал ему
Ленин: по чиновникам западных социалисти ческих партий. Он не верил ни в них, ни в их дело.
-
Революционеры? Наши союзники? Кто
-
эти тупые и самодовольные мещане? Глупости. Эти люди ничем не лучше наших меньшевиков. Эти люди
-
такие же враги, даже худшие, пото
му что они гораздо более умело ослабляют рево
люционность масс. Посмотрите на их животы, загляните в их квартиры, посмотрите их банков ские счета, вдумайтесь вообще в их дела,
-
и вы
поймете, что они не меньше своих хозяев, запад ных капиталистов, заинтересованы в эксплуата
ции масс. Они, как и их властители, разжирели на крови колониальных народов и на эксплуата-
-
100
-
ции собственных слоев нищеты. Нет, наши со юзники придут не из чиновничьей верхушки со циалистических партий, но из голодающих ни зов.
Если кто- нибудь из западных социалистов, обычно из молодых, начинал высказыв'ать мыс
ли, похожие на его собственные, и ему об этом говорили, Сталин не умилялся, но недоверчиво усмехался:
-
Погодите: скоро и у него округлится жи
вот. Тогда он заговорит иначе. И добавлял:
-
Я не верю в революцию на Западе. Она мо
жет произойти только в результате русской.
Здесь слишком сильны мещанские промежуточ ные слои. И они затормозят всякое движение. А революционная часть пролетариата, его низы
здесь слишком раздроблены и одиноки. Только мы В России имеем достаточную базу для рево люции в лице нашего крестьянства. Здесь крес тьянство получило права и землю из рук буржуа зии, и его не так легко поднять против нее.
Пора откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь.
Наоборот: именно Россия явится страной, про лагающей путь к социализму. Это противоречит марксизму? Тем хуже для него. И потом: есть два марксизма
-
догматический и творческий.
Я стою на почве последнего. Революционная эмиграция на
-
-
кроме Лени
смеялась над его взглядами, а еще более -
101
-
возмущалась ими. Особенно возмущало его пре небрежительное отношение к западным социа
листам. Эмигранты, наоборот, очень высоко их ставили, ухаживали за ними и видели в их пути,
в их настоящем свой будущий
-
увы!
-
пока не
достижимый идеал ...
Но спорить со Сталиным на эти темы избега ли. Потому что знали, что для него
-
это самые
больные вопросы, что здесь он может выйти из себя и грубо, как всегда, когда горячился, начать говорить о том,
что они
пресмыкаются перед
иностранными «мещанами»
И этим только позо
рят себя.
-
Как вы не понимаете,
крикивал он иногда,
-
-
не говорил, а вы
что они вас в грош не
ставят и на революцию нашу им тоже с высокой
горы наплевать. Им гораздо выгоднее сохране ние в России царизма. Не только потому, что это сохраняет прибыли по займам, концессиям, банкам за их хозяевами, прибыли, в которых и они участвуют, но и потому еще, что само нали чие
царизма оттеняет в
выгодную
сторону их
собственный до основания прогнивший строй ...
А ВЫ?. Вам плюют в лицо эти жирные и в то же время жалкие
и трусливые
клопы,
а вы перед
ними пресмыкаетесь, как будто они и в самом деле представляют собой какую-то силу и могут
в чем -то вам помочь ... Как вы не можете понять, что вы сами гораздо большая сила
-
за вами
ведь стоит Россия! .. И в России, хотите вы этого или нет, хотят этого или нет холопы западного
-
102
-
социализма, будет революция, от которой со дрогнется и пере вернется весь мир! ..
у него был жуткий ВИД, когда он говорил это. Глаза мрачно горели. Слова падали тяжело, как топор гильотины. От него веяло кровавым дыха нием революции. Ненависть к старому миру бы ла основной движущей силой этого человека.
XVПI
" Ленин внимательно прислушивался к скупой и грубоватой речи Сталина. Внимательно читал его редкие, всегда дельные, всегда на тему ста
тьи. И часто, напав на статью особенно ясную и резкую, клеймившую мировой и русский мень шевизм, говорил окружающим:
-
Прочтите. Эта статья заслуживает вели
чайшего внимания всех, кто дорожит нашей
партией. Лучшее опровержение взглядов наших
примирителей и соглашателей трудно себе пред ставить.
Окружающие пожимали плечами. Но не спо рили. С Лениным было опасно иневыгодно спорить.
Но когда Ленин в
1912
г. ввел Сталина в со
став Центрального комитета партии, это было
встречено с возмущением. Открыто никто не возражал. Но меж собой негодовали. Зиновьев, пренебрежительно поводя жиреющими плеча ми, морща лицо кастрата, говорил:
-
Это, право, позор! Ильич сходит с ума. Что -
103
-
он нашел в этой кавказской обезьяне с желтыми глазами?!
Но Ленин очень ценил «кавказскую обезь яну». Ценил выше всего своего эмигрантского окружения. То были послушные евнухи
-
толь
ко. А этот человек приносил с собой за границу напряженный и волевой голос русского подпо
лья, людей народа, т. е. того, чем только и дер
жалась партия. Он говорил люже,
но
всегда ясно
-
-
порой груБО,неук
о том,
что
ощущали
живые люди России. Многое находил Ленин в нем преувеличенным. Но в основе своей сталин ские мысли и настроения были созвучны его
собственным. Они были только более прими тивно резки
... Раз -
.
это было в Лондоне
-
Ленин и Ста
лин забрели в какой-то зал, похожий на церковь.
Это был молитвенный дом, и там происходило собрание английских социалистов. Один из чле нов партии читал в нос Библию, а потом говорил проповедь на тему, что исход евреев из Египта это прообраз исхода рабочих из царства капита лизма в царство социализма. Все вставали и по социалистическому молитвеннику пели:
-
Выведи нас, господи, из царства капита
лизма в царство социализма! Когда вышли на улицу, Сталин долго и гром ко хохотал, а потом с торжеством сказал:
-
Разве я не прав? Вот как готовят здесь ре
волюцию: хотят как из комнаты в комнату, по
гладенькому паркету войти в социализм. Да и то -
104
-
чувствуют, что сами не могут, так молятся: пош
ли нам, боженька, социализм ... Сто лет и двести лет можно так готовить революцию, а воз будет
все на том же месте. Революции не приходят их делают.
Да, это так,
-
протянул Ленин.
-
-
В анг
лийском пролетариате рассеяно много настоя
щих зерен социализма. Вот подите, например, на собрания, где они обсуждают практические
вопросы ... Вот я был на днях
-
говорили о горо
дах-садах. Докладчик, партийный чиновник, пошлости разводил, а выступил простой рабо чий
-
и сразу быка за рога взял, самую суть ка
питалистического строя вскрывает ... Из рабочих низов социализм здесь так и прет! .. Только мы, приезжие, обычно этого не замечаем, пото му что видим по преимуществу развращенную,
обуржуазившуюся рабочую верхушку ... Но ведь влияние этой верхушки на рабочего, к сожале нию, огромно. Поверх здравых мыслей рабочего лежит часто такой густой пласт всяких предрас судков, религии, мещанской закваски, что иной раз руки опускаются, думаешь
-
ни за что не
пробить ... Грустно! Здесь рабочий совсем не тот, что наш. Наш исторически складывался в других условиях
-
и он гораздо выше европейского по
своей сознательности. У нас и слой революцио неров, даже мещански окрашенных, лучше
...
Замолк. Потом, как будто без связи, начал рассказывать:
-
Как-то
-
у Тахтаревых, кажется,
-
встре
тились мы с одним здешним социалистом. Ну, -
105
-
орел во всех отношениях. Смелость программы, активные действия! Начал он нас расспрашивать о нашей жизни. Рассказывала Надежда Кон стантиновна. Он вдруг и говорит ей: «Неужели вы сидели в тюрьме? Какой ужас ... Если б мою жену посадили в тюрьму, я не знаю, что бы сде
лал. Мою жену!»
... А то
брал у нас уроки русско
го языка один англичанин, заведовавший круп
ным книжным складом. Вот он и говорит: «Я
убежденный социалист. Я даже одно время стал выступать как социалист. Тогда мой хозяин вы звал
меня
и
сказал,
что
ему
социалисты
не
нужны и если я хочу оставаться у него на служ
бе, то должен держать язык за зубами и забыть
про социализм. Я подумал: социализм придет неизбежно, независимо от того, буду я высту пать или нет, а у меня жена и дети. Теперь я уже никому не говорю, что я социалист, но вам-то я
могу это сказать»
...
Вот, батенька, что лежит на
поверхности английского пролетариата ... Золо то, а?! у Сталина напряглись твердые скулы. Хотел бросить крепкое русское слово, но только безна дежно махнул рукой.
Когда пришли домой, Ленин достал из стола тетрадь
с
выписками
из
разных
прочитанных
книг. Нашел нужное место, подал Сталину:
-
Прочтите. Это я выписал для себя. Это
Родс, один из крупнейших пионеров современ ного империализма, рассказывал своему другу
Стэду еще в
1895 году.
Сталин прочел: -
106
-
- .. .я
был вчера в лондонском Ист-Энде
и посетил одно собрание безработных. Когда я прослушал там дикие речи,
которые были
сплошным криком «хлеба! хлеба!»,
-
я, идя до
мой и размышляя о виденном, убедился более,
чем прежде, в важности империализма ... Моя заветная идея есть решение социального вопро
са, именно: чтобы спасти сорок миллионов жи телей Соединенного Королевства от убийствен ной гражданской войны, мы, колониальные по литики, должны завладеть новыми землями для
помещения избытка населения, для приобрете ния новых областей сбыта товаров, производи
мых на фабриках и рудниках. Империя, я всегда говорил, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империа листами.
-
Прочли?
-
спросил Ленин.
-
Поняли?
Сталин кивнул головой .
.. .Ленин
сидел за обедом у «самого» Бебеля.
Были приглашены почти все вожди германской социал-демократии и некоторые русские эми гранты.
Просторная квартира. Канарейки в клетках. Клетки прикрыты салфеточками ручной работы.
На мягкой мебели в гостиной приколоты Ta~e· же салфетки, чтобы сидящие не испачкали за тылком чистеньких чехлов. Во всем чувствова лась любовь к солидному домашнему уюту. Ели плотно и сытно. Пили теплое кислое ви но и пиво. Люди тоже были плотные и сытые. Настроение священнодейственное. Торжествен-
107
-
но
говорили
друг
другу,
поднося
к
толстым
губам бокал:
- Prosit! Говорили, конечно, о партийных делах. И по самому тону можно было определить, о чьих де
лах говорили. Когда речь шла о немецкой пар тии, тон был торжественный, благоговейный,
самодовольный. Дела шли блестяще! Но когда говорили о партии русской, тон был такой же кислый, как и вино, но только холодный, снис ходительно-пренебрежительныЙ. Что, в самом деле, за партия, которую собственное прави
тельство не терпит в стране! Неужели нельзя было договориться? Ну что, что Столыпин ... Можно сделать уступку, другую. Ведь и Столы пину нужны рабочие вожди, он, по всем дан ным, умный человек, Нет, пустяшные, несерьез
ные люди. Ни денег, ни власти, ни положения.
Словом: русские! .. Ленин уходил вместе с Горьким.
кий,
Бебель,
-
-
делился впечатлениями Горь
показался мне человеком немножко
самодовольным ... Вообще
-
все было очень са
модовольно, и чувствовалось, что даже стулья довольны тем, что их отягощают столь почтен
ные мякоти вождей.
-
Да-а-а,
-
протянул Ленин. И вдруг рас
смеялся.
-
Чего вы? Пришло в голову: жаль, что Сталина не
было на этом обеде. Уж он бы и отчихвостил их потом. Это зрелище именно для него. -
108
-
XIX Когда Сталин в
1912
году, бежав из Нарым
ской ссылки, приехал в Краков и, не без труда разыскав на
окраине
незнакомого ему города
маленький домик с надписью на одной из две
рей:
«Ouljanoff»,
вошел к Ленину, ему предста
вилась картина, совершенно не напоминавшая недавние времена уныния и развала.
Две комнаты. Одна больше
-
мрачная, полу
темная. Здесь оживленно копошилась над раз росшимся партийным архивом, над приходящи
МИ и уходящими письмами Крупская. Работы было много, еле справлялись. Все мертвившую и разлагавшую реакцию как рукой сняло. Возро
дились местные организации партии. Новые люди притекали в нее, с новыми силами, с ,но
вым энтузиазмом. Все время приезжали к Лени ну люди из разных концов России' и из самых дальних эмигрантских углов. Все они дышали
бодростью и верой. Революция нарастала. И в непоколебимой уверенности в ее близости Ле нин
повел
твердую
линию,
окончательно
от
межевался от парализовавших его меньшевиков,
порвал с ними организационно. Большевики стали самостоятельной и все разрастающейся партией.
И Сталин привез интересные и радостные
новости. Он недавно
-
ного комитета партии
уже как член Централь
-
объездил важнейшие
рабочие районы России, восстанавливая связи,
-
109 -
возрождая партийные организации. Все дышало жизнью. Россия стала неузнаваемой. Короткий выстрел маленького револьвера в провинциаль ном театре повернул ее историю на новые пути
.. .Летом 1911
.
г., во время посещения царем
Киева, в местном театре состоялся торжествен ный спектакль.
Во время антракта председатель Совета ми нистров, Столыпин, стоял у оркестра, облоко тившись спиной о барьер. В партере поднялся и быстро направился по проходу к первым рядам никому не известный молодой человек во фраке. Еще на ходу он выхватил револьвер и стал стре
лять. Крупная фигура Столыпина в белом ките ле представляла прекрасную цель. Первая же пуля попала в него. На кителе показалось тем ное пятнышко
-
и быстро стало разрастаться.
Столыпин покачнулся и грузно упал. Началась суматоха. Убийца имел все возмож ности скрыться
-
если бы сидевший в парте
ре офицер не приметил его ине схватил при вы ходе в фойе. Царь, бледный, непонимающим и растерянным взглядом смотрел из боковой ложи.
Убийца оказался молодым киевским адвока том
-
и
секретным
сотрудником
полиции
-
Богровым. По специальному распоряжению на чальника полиции он был посажен в театре для
охраны высоких особ. Богрова повесили. Рассказывают, что когда его вели на казнь, ему должны были заткнуть -
110
-
рот. Он кричал, что те же люди, по приказу ко торых его казнили, послали его убить Столыпи на, обещали вознаграждение и полную безнака занность.
Непосредственные организаторы и исполни тели убийства были ясны: сама царская поли ция. Но кто был вдохновителем? Нити инициа тивы терялись в лабиринтах царского дворца .
... Столыпин
был
настоящим
диктатором:
властным, жестким, бесцеремонным. Тем, по кому ударяла его тяжелая рука, приходилось не
сладко. А падала она не только на народные низы, но и на людей правящей верхушки. Сам царь боялся его. Столыпин не любил и презирал гнилую вер
хушку империи. Он считал ее людей неспособ ными управлять страной. Он считал, что они были не меньшими, если не большими винов
никами революции
1905
г., чем революционеры
низов. Он знал, что интересы страны им безраз личны, что ими руководит только жажда лично
го блага. И если б только ему удалось дольше прожить, остаться и укрепиться у власти, он вы
кинул бы постепенно с руководящих постов людей придворно-бюрократической верхушки, заменил бы ИХ другими, новыми, преданными
ему и идее империи, как он ее понимал. Столы пин не был просто временщиком. Он был дикта тором
-
и с каждым годом становился им все
больше. Придворно-бюрократическая клика знала и -
III
-
чувствовала это. И она стала ожесточенно бо роться за власть, за влияние, за самое существо вание свое.
Приход Столыпина к власти
-
сильного че
ловека, который был способен удушить народ ную революцию
-
был встречен с восторгом.
Верхи аплодировали его формуле: «Сначала успокоение
потом реформы!»
-
Но когда он приступил к реформам, от него отшатнулись с недоверием и неприязнью. Уви дали его настоящее лицо. Поняли, что это волюционер сверху, во всяком случае, разователь
государства,
-
-
ре
преоб
для которого идея ве
ликой и уравновешенной в своем внутреннем
бытии империи выше классовых, сословных, личных интересов. Поняли, что рано или поздно он может нарушить привычный уклад жизни
-
и даже посягнуть на права и привилегии верхов
государства и общества. Во дворце стали говорить, что его аграрная реформа
-
хотя император и благодарил его за
нее особым рескриптом
-
слишком смела и та
ит опасности в будущем. Боялись, что это толь ко начало, что в дальнейшем этот диктатор из
помещиков и дворян потребует жертв во имя го сударства
и
от
крупного
землевладения
и
от
крупного капитала, затронет и их интересы, что
бы создать равновесие сил в стране
-
и опору
для своей власти.
.
Когда он внес в законодательные учреждения
законопроект о введении земства в западных гу-
-
112 -
берниях, старички-сановники Государственного Совета нашли его слишком «либеральным»
-
и
отклонили. Но Столыпин ни с чем не считался. Он распустил на три дня и Думу и Совет
-
и
провел закон в порядке верховного управления.
Больше всего в верхах были недовольны его личными связями. Знали, что он ищет опоры в кругах либерально-монархической обществен ности. Что он не прочь создать кабинет не из бюрократов, но из общественных деятелей. Что на этот счет шли уже разговоры. Что его близкий друг
-
Председатель
Государственной думы
Гучков, которого ненавидели при дворе и счита ли опаснее для престола, чем многих революци
онеров. Чего искал Столыпин этими связями? спрашивали себя в верхах.
-
-
Ясно: он хотел
найти опору вне двора, чтобы в случае надоб ности иметь возможность выступить и против последнего.
Наконец: все знали, что Столыпин возмущен наличием при дворе Распутина и что он твердо решил положить этому конец.
Постепенно недоверие и неприязнь к нему обратились в самую жестокую ненависть. Если в самом начале его правления, когда революцио неры взорвали часть дома,
в котором он жил,
лишь немногие из придворных кругов жалели,
что он не был убит, то через несколько лет кон центрированная ненависть придворного болота сама
направила
на
него
револьвер
охранника
Богрова. Возможно, что одной из самых мощ-
113
-
ных рук, направлявших этот револьвер, бьmРас
путин. Останься в живых Столыпин
-
Распути
на и распутинской эпопеи не было бы. Распу тин, как и многие, боролся за свою жизнь.
Со Столыпиным зачахло и его дело, которое одно могло спасти и влить новую жизнь в импе
рию Романовых. Оно давало еще результаты, но недостаточные. И дни империи были сочте ны.
Все возрастало разложение и неспособ
ность к действиям ее верхов. Все ощутительнее становилось для народных .масс, что изменение их положения возможно лишь на пути револю
ции. Росла и зависимость ослабевшей страны от иностранного капитала. Это втолкнуло царскую Россию в войну. Война привела к революции.
хх
Весной
1913
года Сталин был арестован
-
и
после нескольких месяцев тюрьмы его крепко
упрятали в сибирской ссылке, в Туруханском
крае, в заброшенном селе Курейка. Освободила
его только Февральская революция
1917 года.
Почти четыре года уединения сибирской ссылки были большой и полезной школой для Сталина. Было время продумать прошлое, под вести итог.
В прошлом
-
так думал он
-
он ни в чем не
мог себя упрекнуть. Вся его жизнь была непре
рывной и напряженной борьбой. Значительней шую часть своей сознательной жизни
-
114
-
-
начиная
1898 лет, с
Г., когда ему было всего девятнадцать он провел либо на нелегальной партий
ной работе, все время скрьiваясь, бегая от влас тей, как затравленный волк, живя под чужими
фамилиями, по фальшивым паспортам, либо в тюрьме и ссылке. При первой же возможности он бежал
-
и все начиналось сначала: подполь
ная работа, тюрьма, ссылка, новый побег. Но даже в худшие времена реакции, когда жизнь и
работа в России были невероятно трудны, он не эмигрировал за границу.
Впервые попал он в тюрьму в
1903
1902 г.
В конце
г. был сослан на три года в Восточную Си
бирь. В январе
-
Tии в ссылку
Революция
1904 г. -
через месяц по прибы
бежал.
г. застала его в Тифлисе в
1905
качестве руководителя тамошней большевист ской организации.
-
Дальше
Таммерфорская
конференция,
краткое пребывание в Петербурге, возвращение
в Тифлис, напряженная работа там, Стокгольм ский и Лондонский съезды. Вернувшись с Лондонского съезда, он пере
езжает
-
в
1907 г. -
в Баку. Там руководит неле
гальным большевистским органом «Бакинский рабочий». Уничтожает влияние меньшевиков,
делает из Баку