ISBN 5-85338-024-9
©
Составление. ТОО -Пионер»,
1996
Глава
1
КАК В СТАРИНУ ЛЕЧИЛИСЬ НА РУСИ
С
е год н я мы мног...
24 downloads
373 Views
4MB Size
Report
This content was uploaded by our users and we assume good faith they have the permission to share this book. If you own the copyright to this book and it is wrongfully on our website, we offer a simple DMCA procedure to remove your content from our site. Start by pressing the button below!
Report copyright / DMCA form
ISBN 5-85338-024-9
©
Составление. ТОО -Пионер»,
1996
Глава
1
КАК В СТАРИНУ ЛЕЧИЛИСЬ НА РУСИ
С
е год н я мы многое знаем о жизни наших предков. Народ ные песни и предания, повествования мудрых летопис
цев,
добытые
трудами
археологов
памятники
мате
риальной культуры по крупицам воссоздают облик средневе ковой Московии
-
древней нашей родины. В истории отече
ства есть всякие страницы: одни испещрены поистине герои
ческими письменами, другие хранят печать негромкой русской повседневности; незатейливый ее узор складывался на про
тяжении столетий. Встречаются на этих страницах и строки о народной медицине гом загадочном
-
-
удивительном, самобытном, во мно
и в то же время далеко еще не изученном
явлении. А между тем многое из того, что собиралось по зернышку, что передавалось от века к веку, что было подска
зано безошибочной народной интуицией, интересно не только как забавный исторический материал. Многие советы старых русских «печцов»
цинского
И сегодня не утратили своего чисто меди
значения.
Важно
только
внимательно
вчитаться
в них, разглядеть за неуклюжими старинными оборотами дав нюю, но, как говаривал Петр
Как же лечились
1,
«сугубую пользу».
наши предки
в древние
времена?
выглядел пациент старинного русского врачевателя?
Как
Какие
недуги омрачали многотрудную его жизнь? Давайте же рас кроем
наугад
великую
книгу:
уверены,
будет вознаграждено.
3
что
ваше
терпение
Примерно к середине
XV века
физиологический облик русс
кого человека определился вполне отчетливо: крепок, вынос лив, неприхотлив в еде, удивительно терпелив,
-
но вяловат,
флегматичен и даже несколько пассивен. Если где и торже ствовал жестокий естественный отбор, так это в русской
простонародной среде. Слабые умирали, не выйдя из младен чества; зато выжившим износу не было. Детей отнимали от материнской груди в двухмесячном возрасте; взамен они по лучали
рожок
и «куклу»
-
с
коровьим
или
козьим
молоком,
а
то
черный жеваный мякиш в обслюнявленной тря
пице, от одного вида которой любой дипломированный пе
диатр лишился бы чувств. Скоро младенец переходил за общий стол и питался наравне со взрослыми грубой кресть янской пищей. Ребятишки бегали в одних рубашонках, боси ком, без порток и без шапок до самого снега, а порой так и по нему. Едва поднявшись на ноги, они впрягались в нескончае мый мужицкий труд.
Постоянные недохватки, а с ними и неукоснительно соблю даемые посты приучили русское брюхо к простой и не шибко
сытой еде. Обычный рацион его состоял из хлеба,
каши,
кореньев, лука, рыбы и кваса. Курная изба с ее едким дымом, вечной полутьмой и скученностью,
когда рядом с людьми
ютились куры,
мало располагала к из
овцы
И ягнята,
тоже
неженности. Однако все житейские тяготы лишь закаляли
русскую натуру. Со скудными припасами, без дорог, страдая от стужи и зноя, русский человек смело пускался в дальние
странствия: по воде он достигал берегов ледяного Груманта,
по суху топал до самой Сибири
-
и дальше,
на восток,
к океану. По возвращении же из далекого путешествия, как
пишет Н. Костомаров, «в благодарность часто бывал обираем и оскорбляем воеводами.»
Миролюбивый московский житель не любил воевать, осо
бенно в поле, далеко от дома, и по общему приговору, слыл неважнецким
ратником.
Замечательный
русский
историк
С. М. Соловьев пишет, что княжьи дружинники нападали гурь бой, наскоком, ободряя себя отчаянным воплем, в котором
явственно слышалось: «Скорее бегите, а не то мы побежим!» Зато никто не мог превзойти наших предков в осадном сиде нии,- с его жаждой, бескормицей, ожесточенными присту пами неприятеля.
4
Россиянин обыкновенно бывал отменно здоров и крепок телом, но при этом не отличался долговечностью: эпидемии и моровые поветрия не давали ему зажиться на этом свете.
Целые города и обширные провинции вымирали порой до последнего человека.
Случалось русскому человеку маяться и обычными болез нями. Среди них различали сердечну, гортанну, нутряну боль, заклад (запор
-
ред.), отек, сухотку, каменну болезнь, грыжу
или грызь, зубную боль, глухоту, немоту, шелуди ... В
XVI
в.
Русь впервые посетил сифилис; спустя короткое время «дур ная болезнь» уже производила в черном народе значитель
ные
опустошения.
Нервные
недуги
приписывались
порче,
сглазу или наговору. Прозывались они замысловато: камчюг, френьчюг, трясение и т. п. Дети страдали грыжей, «собачьей старостью», золотухой; испуг и так называемые уроки или
призоры приписывали «дурному глазу». Простудных болез
ней, исключая воспаления, русские не признавали. Климат и образ жизни приучили их не обращать на «соплячку» ровным счетом никакого внимания.
В болезни русский человек прибегал к спасительной силе
животворящего креста: Бог дал болезнь, даст и подмогу. Пост, молитва, молебен во здравие считались надежными сред ствами. Чудодейственной силой обладали мощи святых к ним припадали толпы страждущих. Иорданская вода, четки и нательные крестики, доставленные богомольцами от раз
ных святых мест, тоже давали надежду на скорое избавление от недуга. Нуждавшиеся в «специализированной» медицинс кой помощи взывали к святым, «курировавшим» конкретные
хвори. Считалось, что один святой хорошо обороняет от паду
чей, другой
-
от сухотной болезни, третий дает воспомоще
ствование при родах и т. п. В Кирилло-Белозерском мона стыре экскурсоводы обязательно покажут вам мощный дубо вый крест, до спичечной толщины изгрызенный мающимися
зубной болью богомольцами: основатель монастыря св. Ки рилл блистательно чудотворствовал именно на стоматологи ческом поприще.
Довольно рано на Руси начала формироваться и практичес
кая медицина. Она подразделялась на «правипьную», сосре доточенную вокруг монастырей, и знахарскую, унаследован
ную от времен языческих.
Народ признавал за волхвами
5
и кудесниками немалую силу, пусть и весьма темного проис
хождения. Новгородский летописец рассказывает, как спа
сали от падучей
некую больную.
Волхвование не давало
результата, пока знахарь не снял с себя нательного креста; после этой меры дело пошло как по маслу. Тот же летописец делает глубокомысленное заключение: «Чаще дар волхвова
ния передается женщинам, ибо уже первая жена прельщена была бесом ...
Знахарей, ведунов, бабок-шептуний, а с ними и травных целителей-«зелейников» церковь преследовала без всякой
пощады. Вот одна из грамот Троице-Сергиева монастыря: «Не держати
в
волостях ни
волхвей,
ни
баб
ворожей,
с сотского и с каждых ста человек взять пени
1О
иначе
руб., волхва
же и бабу ворожею, бив да ограбив, выбивати из волости ... Церковь взяла под свою
руку не только душевное,
и телесное здоровье верующих.
но
На Руси больницы долго
считались церковными учреждениями, а «печцы» большей
частью
были
из
монахов.
Собственно,
первые
больницы
и появились при святых обителях: среди богомольцев хватало людей слабых, пришедших молить Бога о даровании здоровья
и потративших на трудный путь остаток сил. Особо славился своими врачевателями Киево-Печерский монастырь.
«Пре
чудным врачом» слыл преподобный Антоний; ДРУГОЙ инок, Алимпий, излечил от проказы полумертвого человека.
Самым выдающимся «печцом» Киевской Руси долго счи тался Агапит, «врач безмездный», прозванный так из-за пол ного своего бескорыстия. Летописец повествует о многолет нем споре за врачебное первенство между Агапитом и неким «арменином», который был «хитр зело во врачевании, яко
прежде и не быти таковому». Судя по всему, конкурент Ага пита была гениальным диагностом: он сразу определял, ка
ким недугом страдает больной. «Армении» с успехом пользо
вал самого князя Владимира Мономаха и многочисленных его
чад и домочадцев. Однажды, желая раз и навсегда унич тожить
монашествующего
приговоренного
к
смерти
врачевателя, преступника
«арменин»
выпить
яду,
упросил а
затем
обратиться за помощью к Агапиту; неизбежная гибель па циента должна была навек осрамить инока в глазах киевлян.
Однако и Агапит был специалистом высокого класса. Он немедленно сообразил, в чем дело, и дал отравленному про-
6
тивоядие, чем не только спас его от мучительной смерти, но и
«подвел
под
амнистию»:
по
тогдашним
законам,
нельзя
было дважды казнить осужденного за одно и то же преступле ние. Следом за тем «арменина» подстерегало новое фиаско: он спасовал перед болезнью Мономаха; Агапит же с лег костью избавил князя от опостылевшей хвори. Но вот смертельная болезнь настигла самого Агапита. Пос
лали за конкурентом. Тот явился, наложил РУКУ на запястье умирающего (очевидно,
«арменин»
просто
щупал
пульс
ред.) и вынес приговор: «Через три дня скончается». «Нет, слабым голосом возразил Агапит, -
жить мне осталось ровно
три месяца ...» Победил инок и в последнем своем споре: все вышло по его слову. Армянский врачеватель был настолько поражен случившимся, что сперва перешел вправославную веру, а позже принял и постриг.
Надо сказать, что среди врачующих священнослужителей
встречались прелюбопытные субъекты:
...Он
же, Никон, го
ворил, что надобно священным маслом все уды (органы
-
ред.) помазывать, и в тайный уд, где животворящим крестом не загорожено, маслом не помазано, бес вселился. Он же лечил мужеск и женск пол в крестовой келье, и молитвы над
НИМИ говорит, и маслом помазует. К нему приходят женки и девки будто для лекарства, а он с ними сидит один на один, обнажает их донага, будто для осмотру больных язв. Поит их допьяна, а в слободу отвозит на монастырских подводах замертво
...
Среди гонимых знахарей тоже хватало всякого народу: одни понимали толк в целебных травах, вправляли грыжу,
дергали зубы, избавляли от прострела, принимали трудные роды, «отводили» порчу; другие больше полагались на соб
ственную фантазию. Знаменитый московский колдун, спасая пациентов
от
мигрени,
награждал
их
увесистыми
затрещи
нами: убоявшись побоев, головная боль должна была пере бежать к напустившему ее недругу. Еще один «самородок» изобрел верное средство против лихорадки: больной должен
был до рвоты упиться вином, затем вымазать себя извергну тым, после чего ему полагалось «оприщеветь» (покрыться прыщами
-
ред.) и выздороветь.
С куда большим успехом практиковали эелеиники. К их услугам прибегали даже великие князья, порой при весьма
7
забавных обстоятельствах. Как-то одна боярская жена до несла маявшемуся от приступов подагры Борису Годунову, будто ее супруг знает толк в травном лечении. Боярина приз вали в палаты и велели не мешкая приступать к делу. Тот взмолился: знать ничего не знаю, просто змеюка-жена таким
коварным способом решила подвести под монастырь. Царь велел для начала высечь строптивца, а будет упрямиться бросить в темницу,
с перспективой скорой плахи.
-
Боярин
струсил и послал в свою вотчину под Серпухов за травами. Их привезли на огромной телеге, -
все, какие только произра
стали в округе. Царь принял настоянную на них ванну, попил
отваров
и неожиданно выздоровел. Конец у этой истории
-
вполне соответствует духу времени: боярина высекли вто рично
-
за «сокрытие таланта», а затем Борис пожаловал
ему шубу со своего плеча, новое платье, двести золотых и восемнадцать крепостных.
Но вот на Руси появились и первые ученые медики, главным образом из Богемии, Германии и Англии. Иноземных эскула
пов держали при своих дворах и Иван
111,
и сын его Василий,
и Иван Грозный. Не переводились они при московских госуда
рях и в более поздние времена. Вера в их всесилие была почти абсолютной
-
как, впрочем, и в наши дни. Вот как отравлен
ная врагами великая княгиня Анастасия умоляла об исцеле нии дерптскую врачевательницу Катарину: «Ты же можешь помочь мне. Помоги же!» Трогательно молил придворных ле карей об избавлении от смертельного недуга и царь Василий. Однако нельзя сказать, что жизнь при московском дворе была для приезжих «печцов» сплошным праздником. Врачеб ное искусство почиталось за особый род знахарства, не более того. Иной раз, как бы в укор своим лейб-медикам, государи обращались к травникам, а то и просто к придворным за советом: лекарь-де не умеет помочь, так не подскажешь ли
чего-нибудь дельного? Казнь египетская начиналась, когда приходилось пользовать особ женского полу. По московским обычаям, жен и дев не токмо что осматривать
-
лицезреть
без полного их убора строжайше воспрещалось. О симптомах заболевания обычно сообщала прислужница или близкий род ственник, причем в таких «точных» выражениях, как «болит
в самой середке», «мозжит В правом боку» или «тянет СО спины». Тем не менее, если лечение не имело мгновенного
8
успеха, то это ставилось в вину лекарю. Не дозволялось даже
узнать действие лекарства: если с первого раза облегчения не наступало, снадобье признавалось негодным и его прика зывали заменить на другое, «более способное». Чем сильнее было разочарование цине»,
тем
круче
приходилось ее
в
«правипьной меди
несчастным
представите
лям. Искусный врач Антон Эренштейн, явившийся в Москву из Богемии
при
Иване
111,
не сумел
спасти
от смертельной
болезни татарского князька Каракучу, и царь выдал его «по
терпевшей» стороне головою. Сын умершего татарина заре зал несчастного эскулапа на льду Москвы-реки,
«яко овцу».
Другой его коллега, «мисгра Леон», взялся лечить сына Ивана III,царевича Ивана Молодого. Против неудачи самоуверенный доктор ставил свою голову; больной же, тем не менее, помер. Решено было, что иноземец и уморил несчастного
-
«ни за
посмех». На Болвановке возвели плаху, на которой, по своему
легкомысленному зароку,
Леон
и
лишился
головы
-
под
одобрительные возгласы горожан: «Поделом вору И мука!» Если же эскулап, устрашась московских порядков, выказы
вал желание вернуться к себе на родину, то сделать это он
мог только с разрешения самого государя. Вот что писал об этой стороне московского бытия один из самых отъявленных
авантюристов, верный опричник Ивана Грозного Генрих фон Штаден: «Дорога В Москву широка и просторна, а из страны узкая-преузкая».
-
Побег же считался тягчайшим прегреше
нием, и «пойманному оставалось только молиться»:
...Доктор
Елисей Бомелий пришел к Великому князю во время великой
чумы из Англии. Получил много денег и добра и туго набил свой кошель. Затем, будто для отправки своего слуги в Ригу за некоторыми травами, которых он не мог найти в казне, он
попросил у Великого князя проезжую. Проезжую взял он себе и под видом слуги пустился в путь, обратив в золото все свои
деньги и добро и зашив его в одежду. Приехав в город Псков, он хотел купить рыбу на торгу, где его узнали по говору, хотя
он и был с небритой бородой. Русские отыскали его гульдены, а самого милейшего доктора повезли в Москву
-
в железах,
залитых свинцом».
Много лет спустя, уже при правительнице Софье, такая же участь постигла лекаря Даниэля, заподозренного в отравле нии царевича Ивана:
«17
мая в Немецкой слободе поймали
9
в одежде нищего и в лаптях несчастного Даниэля. Ударили
в набат: стрельцы, напившись до безобразия, в одних рубахах и с бердышами и с копьями шли огромною толпой ко дворцу
и вели впереди свою жертву ... Даниэля повели в застенок, пытали, а потом рассекли на части».
Однако простых людей все эти пертурбации касались мало: помощь со стороны научной медицины долго оставалась для
них недоступной. В сравнительно поздние времена, при Ми хаиле Федоровиче, в Москве была всего лишь одна аптека, отпускавшая лекарства исключительно по челобитным. Вот при мер такого ходатайства: «Вели, государь, мне дать для
моей головной болезни из своей государственной оптеки во
док
свобориновой да финиколевой ... » Страждущим редко
-
выдавали то, о чем они ходатайствовали: вместо просимого
отпускали, чего было в аптеке побольше и что стоило подеше вле, «не обращая внимания, могло ли оно принести действи тельную пользу».
Правда, и сам народ искал спасения у лекарей-иноземцев
лишь в самых исключительных случаях. Считалось грехом лечиться у «поганых»; обращение же к лекарю-ьжидовину» вообще было чревато отлучением от церкви и в более «прос вещенные» времена. Практикующие на Москве «жидовины» подвергали свою жизнь опасности намного чаще, чем их кол
леги из других заморских краев. И все же со временем моско виты научились принимать во внимание не только вероиспо
ведание лекаря,
но и его профессиональные знания: при
дворе набожнейшего Алексея Михайловича обретал ось сразу два врачевателя с неблагополучной «пятой графой»; один из них пользовался особым доверием и блогорасположением государя.
Все описанные нами случаи имеют отношение к профессио налам
-
удачливым в своем ремесле или не очень. Но вот на
Русь хлынули толпы проходимцев, решивших сколотить капи тал на невежестве жаждующих исцеления московитов. Не одна
православная душа отправилась к
праотцам,
«целебных» бальзамов и тинктур (спиртовых настоев из
рук
иноземных
мошенников.
Московским
отведав
-
ред.)
правителям
пришлось принимать ответные меры. Приезжий врач должен был явить свое искусство прямо на границе: в качестве экза мена на профессиональную пригодность ему предписывалось
10
излечить какого-нибудь местного больного. Если лечение не приносило мгновенного успеха, соискателю приходилось раз
ворачивать оглобли.
Со временем на Москве завелись и свои доморощенные эскулапы. Жизнь их тоже не была лишена превратностеи. В
1686
г.
«опгекарь»
Мишка Тулейщиков отпустил «тера
певту» Андреяну Харитонову вместо чудного средства
ковых глаз
-
-
ра
золотник сулемы, а тот, не разобравшись, велел
принимать ее подъячему Юрию Прокофьеву; вкусив «лекар ства», болящий без лишних проволочек отправился в загроб
ное царство. Наказали обоих горе-медиков: одного за прямую вину, другого за ротозейство.
Первым же по-настоящему образованным русским докто ром стал Петр Васильевич Посников, с блеском окончивший
Падуанский университет
в начале
XVIII
века. Слава о его
искусстве долго гремела по всей России. И
все
же
народная
медицина
еще
долго
в русских пределах. Но вот пробил час
-
властвовала
и общественное
мнение в один голос признало ее ярчайшим проявлением темноты, забитости, косности, -
всего того, что Маркс походя
окрестил идиотизмом деревенской жизни. Не вполне белый халат и клистирная трубка земского врача долго символизи ровали у нас торжество «правипьного» здравоохранения.
Но все же, как ни открещивалась научная медицина от своей непрезентабельной сестрицы, а деваться все равно
было некуда. В конце признавали:
XIX
«Наличный
века врачи Саратовской губернии медперсонал
оказывать помощь не более чем
имеет
возможность
населения ...»,- и это
1/5
далеко не в самом заброшенном углу
необъятной империи.
Проблема сплошь и рядом формулироваласьс элементарной простотой: или медицина народная
-
или никакой другой. На
111 Всероссийском съезде врачей в 1899 г. знаменитый профес сор Рейн выступил с блестящей речью в защиту народных
способов врачевания. Он утверждал: в старинных русских рецептах
гораздо
больше
тонких
наблюдений,
векового
опыта, безошибочной интуиции, чем глупости и суеверий.
Со
временем
старинные
рецепты
принялись
собирать
и записывать. Правда, на Руси и раньше имели хождение различные «Травники», «Лечебники» и «Прохладные вертог
рады»
-
особые рецептурные сборники. Хватало и перевод-
11
ных книг. Интересно было бы полистать старейшую из них, по распоряжению серпуховского воеводы переведенную с поль
ского еще в
г. Книга трактовала о травах, тинктурах
1580
(спиртовых настоях
-
ред.), о дистиллировании и волшебной
силе камней, о водках и «лейках». Увы, бесценный памятник сгорел в московском пожаре
1812
г
и знаем мы о нем только
от Карамзина, отмечавшего большую «смелость языка» навек утраченной книги.
Одно время против «Травников» резко ополчилась церковь: книги сжигали, а хозяйство их владельцев разорялось. При
мерно с конца
XVII
века страсти поулеглись: к этому времени
врачебные сборники приобрели исключительно
прикладной
характер, в них не осталось ничего «языческого». Составле нием
медицинских
нослужители:
руководств
не гнушались
широкой известностью
«Преосвященного
Афанасия,
и сами священ
в народе пользовался
архиепископа
и 8ажского реестр из дохтурских наук»
Холмогорского
(1696
г.) Любой русс
кий домохозяин мог почерпнуть полезные медицинские сведе
ния из сборников М. Чулкова, И. Арефьева и в особенности
-
великого знатока народной медицины князя Паренсия Енга лычева. Медицинские разделы включались и в широко изда ваемые «Ручные книги»
-
руководства по ведению домаш
него хозяйства.
Чем
же лечились
предлагали
им
московские жители?
травники,
знахари
и
Какие
«печцы»
мощи? Несть числа старинным рецептам
В
снадобья
минуту
не
одно их перечис
-
ление заняло бы многие страницы. Мы же ограничимся всего лишь двумя ИЗ них
8
-
зато едва ли не самыми заслуженными.
добросовестнейших своих записках иноземный дипломат
и путешественник Адам Олеарий сообщал:
«8
России вообще
народ здоровый и долговечный. Недомогает редко, и если приходится ему слечь в лучшими
лекарствами,
постель,
даже
в
то среди
случае
простого народа
лихорадки
с
жаром,
считаются водка и чеснок».
«Ну ВОТ,- водка да чеснок! Разве это тема для серьезного разговора о
народной
медицине?»
-
иронично улыбнется
искушенный читатель. И все же не торопитесь захлопнуть наше скромное повествование на этой странице: впереди вас ожидают удивительные открытия
12
...
Глава
11
ВОДА ЖИЗНИ
В
ам , очевидно, не раз доводилось слышать слово ОКО ВИТА: так на юге России, в Украине и Белорусии порой именуют водку. Любопытно,
что это название
извест
ного напитка имеет отчетливо выраженный юмористический
оттенок: оковита
-
некая глазастая (от слова «очи»
-
глаза)
дамская разновидность зеленого змия. Мало чье ухо уловит здесь отзвук благородной латыни: аква-вита, вода жизни ... Между тем в ранний период пестрой своей биографии бесц ветная,
острая
на вкус жидкость вполне оправдывала этот
громкий титул. Кто знает, может, она и была той самой живой водой, за которой витязь ходил за три моря.
Кому же обязана наша добрая знакомица своим рожде нием? Первый младенческий крик водка издала в лаборато рии алхимика. В поисках философского камня средневековые ученые
подвергли
дистилляции
красное
виноградное
вино.
Считалось, что сила, «сущность» напитка сокрыта в красном остатке; оставалось только выпарить всю лишнюю жидкость.
Тот,
кто
первым
додумался
не
отправлять
винные
пары
в небеса, а дистиллировал их и обратил в новое состояние, и стал творцом напитка, которому одни обязаны геройством и вдохновением, а другие сизым носом и крушением надежд.
Заполучив первую склянку квинтэссенции, алхимики были поражены ее удивительными свойствами. Проверив воздей
ствие жидкости на себе, смелые экспериментаторы в один
голос объявили ее чудодейственным бальзамом. Список неду-
13
гов,
от которых она якобы
избавляла человечество,
поистине необъятен. Но главное
-
был
похожая на воду субстан
ция продлевала жизнь, возвращала молодость и силы. Вот
почему при крещении наша добрая знакомица получила ро мантически гордое имя:
aqua vitae,
вода жизни ...
Потом были придуманы и другие выразительные обозначе
ния:
аква
арденс,
менструм
вегетабиле,
спиритус
вивус,
Диана, сангиус менструалис. Несколько позднее их ряд попол нили меркуриалис вегетабилис, спиритус вини, спиритус при мус
...
От какого же рубежа мы должны вести «водочное» летоис
числение? Определяя условную веху, нам много раз придется употребить слово «якобы»: спиртовая вытяжка якобы была
известна арабам уже к концу первого тысячелетия нашей эры, а сами они якобы позаимствовали ее у китайцев. Вот как знаменитый арабский ученый Разес
(860-940
гг.) объясняет
способ получения водки: «Возьми что-то сокровенное в коли честве, которое пожелаешь, и разотри так, чтобы сделать
тесто; оставь затем бродить в течение дня и ночи; наконец, положи все в перегонный сосуд и дистиллируй». Позднее
секрет «сокровенного» якобы был утрачен, и все пришлось изобретать заново.
Случилось так, что вместо «силы сил» алхимики облагоде тельствовали человечество жидкой субстанцией, не менее легендарного красного камня достойной философского зва
ния. В средние века связь между двумя этими субстанциями считалась несомненной. Вот как изобретателиаква-виты объ ясняли секрет ее получения: к обычной воде достаточно
прикоснуться служило
камня
-
философским
верным
камнем.
Одновременно
это
доказательством существования самого
сомневающегося наповал разили вопросом: «д от
куда же тогда берется аква-вита?»
Что было дальше? Отказав аква-вите в родстве с «силой сил», ее еще долго почитали за чудодейственный бальзам,
способный укротить опустошающие болезни того времени
-
чуму, холеру, оспу ... Как и всякое другое снадобье, продава лась она в аптеках, и если чем и отличалась от других меди
цинских средств, так разве что своей непомерно высокой
14
ценой: купить аква-виту могли себе позволить только очень
состоятельные люди. Целебную жидкость помещали в затей ливые золотые и хрустальные сосуды и хранили как зеницу
ока. Драчливые средневековые рыцари постоянно носили на поясе столь необходимое в их ремесле средство, соревнуясь
между собой в богатстве склянок и пузырьков. Пораженный современник повествует о сказочном богатстве одного вене
цианского коммерсанта, завещавшего наследникам большую бутыль аква-виты: драгоценность поминалась сразу же за золотом, бриллиантами, жемчугом и русскими мехами. Со временем в изобретении алхимиков человечество рас
познало еще одну волшебную силу, которой оно подчинилось без долгих колебаний. Из скучнейшей -аптеки водка вырва лась на вольный простор, -
в дружеское застолье честных
питухов, где она царствует и поныне.
Как же случилось, что зауряднейший водный раствор этило
вого
спирта
прежде
всего
удостоился люди
столь
громкой
натолкнулись
на
его
славы?
Видимо,
антисептические
свойства. Средневековую Европу сотрясали кровавые по боища, и все виды колото-резаных ран были в распоряжении тогдашних медиков. Антонов огонь и заражения крови злодей
ствовали во всю мочь, не обращая ни малейшего внимания на ухищрения почти безоружных эскулапов. Ясно, что в таких «ангисанитарнейших
условиях»
новоизобретенная
«аква»
спасла не одну «виту». Вдобавок водка оказалась неплохим средством для наркоза, так что отпала необходимость перед операцией «вырубать» пациентов с помощью деревянного мо лотка.
В скором времени спирт обнаружил и другие свои способно сти:
терапевтические,
общеукрепляющие,
стимулирующие.
В небольших дозах он действовал как сосудорасширяющее,
слабительное, мочегонное, желчегонное средство и т. п. Явившись на Русь, по первоначалу аква-вита разделила
судьбу многих пришлых изобретений:
московиты
не сразу
распознали великие ее свойства. Но со временем «горячим вином»
И
настоянным
на нем травами
научились врачевать
самые опасные болезни. Этому способствовала и давняя русс
кая традиция: задолго до водочного пришествия Русь при-
15
выкла искать облегчения от недугов на дне хмельной чаши. Вспомните, с помощью какого средства калики перехожие
вернули здоровье Илье Муромцу: он слез с печи, отведав «питьица медвяного». Действие снадобья описано кратко, но сочно:
Как выпи.л Илья чарочку питъица медвяного
-
Богатырское его сердце раз горелося, Его бело тело распотелсся ...
Каковы же были первые шаги аква-виты на ее новой ро
дине? В
1386
г. в литовские пределы следовало генуэзское по
сольство. Дорога шла через московские земли, и генуэзцам пришлось засвидетельствовать свое почтение русскому госу
дарю. В подарок они преподнесли ему некоторое количество
аква-виты
-
как образец научного прогресса. При дворе по
дивились чудным свойствам неведомой дотоле жидкости, но и только.
В
1429
Василий
г., когда на великокняжеском столе сидел юный
11,
генуэзцы по дороге на коронование Витовта вновь
завернули в Москву. В числе даров снова фигурировал сосу дец с аква-вигой,
На сей раз, оставшись при своем мнении
относительно питейных качеств «горячего вина», русские оце
нили его лечебные
свойства:
дает облегчение
при многих
болезнях и «вепьми способно», чтобы наряжать на нем трав ные настои.
Как аква-вита утвердилась или менее понятно.
в православной
земле, более
Но как она обрела свое новое русское
имя? Ведь на первых порах она прозывалась у нас просто горящим (горячим) вином или горелкой. В литературном мятнике середины
XVII
па
века (