Религия и общество: сборник докладов научно-практической конференции ''Религия как фактор социальной стабильности в РА''

Адыгейский государственный университет Центр народной дипломатии исторического факультета АГУ Адыгейская республиканская организация «Лига Мира»

РЕЛИГИЯ И ОБЩЕСТВО

Майкоп 2004

ББК 86.211 УДК 21:316.3 Р 36

Печатается по решению редакционно-издательского совета Адыгейского государственного университета

Редакционная коллегия: Чеучев Н.Ш. (отв. редактор); Нефляшева Н.А. (отв. секретарь). Научный редактор: Ляушева С.А. Религия и общество /Под редакцией доцента Ляушевой С.А. – Майкоп: изд-во АГУ, 2004. –62 с.

В предлагаемом сборнике представлены доклады, прозвучавшие на научно-практической конференции «Религия как фактор социальной стабильности в РА» (5 февраля 2004 г.). Затронуты теоретико-методологические, социально-политические, исторические вопросы религиоведения, а также проблемы государственно-конфессионального диалога в Республике Адыгея. Рекомендуется студентам, аспирантам и преподавателям вузов, а также всем, интересующимся состоянием религии в Республике Адыгея. ISBN 5-85108-133-3 © Адыгейский государственный университет, 2004

2

Содержание Предисловие ………………………………………………………………… 4 Раздел I. История религий на Северо-Западном Кавказе Шебзухова Ф.Х. Ислам и христианство в Республике Адыгея: опыт и проблемы ……………………………………………………………………. Чамокова С.Т. К вопросу о распространении раннего христианства на Северо-Западном Кавказе (I-IX вв.) ………………………………………. Цеева З.А. Этапы усвоения ислама традиционной культурой адыгов (ХVI – XVIII вв.) ………………………………………………………….. Нефляшева Н.А. Адыги в Российской империи: развитие ислама …….. Прибылов Г.В. К взаимоотношениям старообрядческой церкви с русской патриаршей церковью .………………………………………………..

5 8 12 21 33

Раздел II. Современная конфессиональная ситуация в Республике Адыгея Чеучев Н.Ш. О религиозной ситуации и проблемах межконфессиональных тношений в РА: теория и практика ………………………………….. Ляушева С.А. Поликонфессиональный регион: факты и комментарии … Мусхаджиев С.Х. Ислам и христианство: межконфессиональный диалог ировых религий ……………………………………………………… ……. Тугов Р.Г. Религия и безопасность государства ……………………… ….. Чернова И.Б. Религия и образование в современной России ……….… …

35 43 48 51 57

3

Предисловие Мир, использование его потенциала в интересах всей цивилизации и отдельно взятого человека – глобальная и вечная задача общества. И для того, чтобы сохранить его, люди ищут разные пути-дороги: дипломатические, культурологические, научно-технические, экономические контакты между народами и государствами. Одна из форм укрепления дружбы и братства между людьми разных рас, наций, культур, вероисповеданий – религия. Чем она вызвана, какой путь прошла, какую роль играла в прошлом и играет в наши дни в жизни общества, какие противоречия существуют между конфессиями современного мира, раздираемого национализмом, шовинизмом, претензиями глобалистов, террористов? Возможно ли, «закрыв» глаза на детали, объединить усилия различных конфессий и всех верующих во имя мира и спокойствия народов? Научно-практическая конференция на тему: «Религия как фактор социально-политической стабильности в Республике Адыгея», проведенная в рамках плана научных исследований Центра народной дипломатии исторического факультета АГУ совместно с Адыгейской республиканской общественной организацией «Лига Мира», постоянным представительством Международного Комитета гражданской дипломатии в РА была посвящена названным проблемам. В ней приняли участие философы, историки, социологи, руководители религиозных конфессий, студенческая молодежь. Конференцию открыл вступительным словом Хунагов Р.Д. – ректор АГУ, доктор социологических наук, профессор. С докладами на конференции выступили: Ляушева С.А., кандидат философский наук, доцент («Поликонфессиональный регион: факты и комментарии»); Мусхаджиев С.Х., кандидат исторических наук, доцент («Ислам и христианство: межконфессиональный диалог мировых религий»); Тугов Р.Г. («Религия и безопасность государства»); Нефляшева Н.А., кандидат исторических наук («Адыги в Российской империи: развитие ислама»); Чеучев Н.Ш., кандидат исторических наук, профессор («О религиозной ситуации и проблемах межконфессиональных отношений в РА: теория и практика»); Чернова И.Б., кандидат философских наук, доцент («Религия и образование в современной России»); Прибылов Г.В. («К взаимоотношениям старообрядческой церкви с русский патриаршей церковью»); Цеева З.А. («Этапы усвоения ислама традиционной культурой адыгов (XVI-XVIII вв.)»); Чамокова С.Т. («К вопросу о распространении раннего христианства на Северо-Западном Кавказе (I-IX вв.)»). Обобщенный на конференции опыт истории религий, современных межконфессиональных отношений, идеи и конкретные предложения, высказанные участниками конференции, надеемся, вызовут интерес у студенческой молодежи, педагогов, всех, кто интересуется темой «Религия и общество». Н.Ш. Чеучев, профессор 4

РАЗДЕЛ I. ИСТОРИЯ РЕЛИГИЙ НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КАВКАЗЕ Ислам и христианство в Республике Адыгея: опыт и проблемы Шебзухова Ф.Х., кандидат исторических наук, доцент АГУ

Россия вступила в XXI век как страна сказочно богатая природными ресурсами, но с разрушенной экономикой, деградирующим национально-социальным организмом, деморализованной и вымирающей титульной нацией. На глазах увеличивается число обездоленных, потерянных, лишившихся веры людей. Это результат безумной, преступной деятельности «радетелей» Отечества, бросивших сограждан на произвол судьбы в стихию рыночной экономики. Это результат экономических экспериментов последних десяти лет, «демократических» преобразований, проводимых в России за последние годы, сильно ударившие по экономике страны. Сегодня в России, в том числе в каждом ее субъекте, значительная безработица при быстром старении и уменьшении населения, деградации ее здоровья, нравственной, производственной и интеллектуальной квалификации. Из этой ситуации России, стране многонациональной и многоконфессиональной невозможно выйти без религиозной толерантности, сотрудничества, межконфессионального и внутриконфессионального диалога, без гражданского согласия. Не может нормально развиваться экономика страны в условиях религиозной вражды и национальных распрей. Религиозные процессы, протекающие на постсоветском пространстве, показывают, насколько сложно и противоречиво происходящее в религиозной жизни общества, насколько трудно оно для прогнозирования и управления. Политические перемены, происшедшие в Республике Адыгея в 90е годы, изменили религиозную ситуацию. Заметно увеличилось значение и роль религии в общественном сознании населения, в обществе возросло понимание закономерности существования религии и ее институтов. Религия, главным образом ислам, воспринимается не только как религиозная система, но и как естественная для коренного народа республики культурная среда, национальный образ жизни. Свидетельством тому является рост числа верующих среди адыгов, строительство мечетей почти в каждом ауле, которые становятся наряду с домами культуры центрами духовного очищения и роста гуманизма и способствуют приобщению других к высокой 5

духовности и преодолению религиозной нетерпимости среди верующих. Оживляется деятельность православной церкви, появляются новые религиозные общины, главным образом христианские, многие из которых официально зарегистрированы. В связи с этим религиозно-государственные отношения наполняются новым содержанием. Главы духовных управлений приглашаются к участию в общественных мероприятиях государственного значения. Подобную политику следует рассматривать не только как поддержку значительной части населения республики, но и как проявление традиционного ислама и христианства в качестве национально-культурного достояния народов Адыгеи, как мусульман, так и христиан. Духовенство стало получать доступ к средствам массовой информации для широкой пропаганды своего учения, в радио и телепередачах религиозные публикации подаются как средство от бездуховности, поразившей многих людей. Происходит переосмысление роли религии в обществе и культуре народов республики, возрастает ее гуманистическое начало. Мусульманское и христианское духовенство осуществляют совместные благотворительные акции, взаимные поздравления в связи с традиционными религиозными праздниками. Интересна позиция студенческой молодежи. Процент студентов, считающих себя верующими, растет с каждым днем, преодолеваются прежние стереотипы, согласно которым религия была уделом стариков. К этому следует добавить и тот факт, что уменьшается зависимость уровня религиозности от образования, религия упрочивает свои позиции и среди наиболее образованной части населения республики. Религия сегодня также стала важным компонентом в сфере межнациональных отношений. Используя исторические традиции и обрядность, она влияет на формирование этнокультурных особенностей любого национального региона. В немалой степени, как нам кажется, этому способствуют и смешанные браки, процент которых не только в РФ, но и во многих ее субъектах растет с каждым днем. По РФ в наши дни он достигает 25-30%. В РА также имеются смешанные браки, которые в известной степени помогают преодолению межрелигиозных и межнациональных противоречий. Разворот общества лицом к религии поставил проблему о необходимости введения в школьную программу основ религиозного образования. Этот вопрос привлек к себе внимание и государства, и высшего духовенства в стране. Он стал предметом обсуждения на межрелигиозном совете России, на встречах муфтий России в декабре 2002 г., на заседании 6

Высшего координационного центра духовных управлений мусульман Северного Кавказа и на многих совещаниях такого характера. Понимая необходимость и своевременность решения этой проблемы, представители разных духовных конфессий настаивают на необходимость равноправного представления в специальных учебниках традиционной православной, мусульманской, иудейской и буддистской культуры. Правомерно, на наш взгляд, и их пожелание о том, что преподавателями этой дисциплины должны быть светские учителя, а не представители духовенства. Небольшой опыт религиозного образования детей имеется в ряде регионов, в том числе и в Адыгее. Но введение в школу религиоведения непременно вызовет другие проблемы: как далеко можно шагнуть в этом направлении, насколько оно может быть допущено в школу и др. Это вопросы, которые заслуживают серьезного подхода. Очевидно, что влияние религии на различные сферы общественной жизни в ближайшие годы увеличится. Отсюда необходимость формирования наряду с экономической, национальной, культурной и т.д. и религиозной политики государства. Эффективность современной государственной политики обеспечивается двумя качествами. Первое – прагматизм, ориентированность на защиту национальных интересов (национальной безопасности); второе – следование демократическим принципам, последовательная защита соответствующих ценностей и институтов. Государство заинтересовано прежде всего в общественной стабильности, а следовательно, в управляемости процессов, происходящих в религиозной среде в плане обеспечения позитивного участия религиозных объединений в жизни гражданского общества, частью которого они являются. Необходима обратная связь, установление диалога и партнерства государства и конфессий. В противном случае государство получит стихийно развивающиеся религиозные общества, преследующие исключительно свои корпоративные цели, что неизбежно приведет к конфликтам как с другими конфессиями, так и с сообществом в целом. При анализе религиозной сферы с точки зрения государства необходимо использовать различные подходы. Религиоведы выдвигают три наиболее значимых подхода: правовой, социально-политический и культурологический. Правовой подход – это восприятие религии с точки зрения советского права, которое понимает религиозность как право граждан исповедать религию индивидуально или совместно с другими. Цель социально-политического подхода состоит в том, чтобы различить присутствие религиозного в общественном пространстве за пределами собственно религиозных общин. 7

Культурологический подход помогает государству опознать религию как культурную традицию или, наоборот, культурную инновацию. При этом религиозное выступает также и в сопряженности с этническим и шире с «народным». Именно этот подход позволяет увидеть сложную взаимозависимость различных факторов: религиозного, этнического, родового, культурного, гражданского. К вопросу о распространении раннего христианства на Северо-Западном Кавказе (I-IX вв.)

Чамокова С.Т. кандидат исторических наук, доцент МГТУ

Христианство начало проникать на территорию, заселенную предками адыгов еще в первые вв. н.э. По церковным преданиям, апостол Андрей Первозванный проповедовал христианство среди алан, абазгов и зихов (без особого, впрочем, успеха у последних). Церковные предания (апокрифические сказания) о проповедях Андрея Первозванного, восходящие к III вв. н.э., считаются вполне достоверным источником. Согласно этим преданиям, апостол Андрей Первозванный проповедовал «в Скифии, по северо-восточному побережью Черного моря, в Ахайе (т.е. у зихов) среди тетран (теретов, керкетов) и др. народов Северо-Западного Кавказа»1. По мнению П. Хицунова, греческие колонисты, «составляющие часть образованнейшего народонаселения, были из числа первых христиан здешних»2. Некоторые же авторы XIX в. утверждали, что одна из епархий Зихских основана святым апостолом Андреем. Гробница с мощами другого апостола Симона, находилась, по словам предания, в Никопсисе Зикхийском. Учитывая тот факт, что через территорию, заселенную предками адыгов в начале нашего тысячелетия, проходили основные торговые пути, логично предположить, что здесь появились миссионеры, пытавшиеся проповедовать новую религию. Известно пристальное внимание греческих и римских писателей первых веков н.э. Помпония Мелы, Плиния Секунда, Птоломея, Арриана к племенам меотов, зихов, керкетов, живших «без веры» у самого озера (Меотского). Миссионеры пытались пропагандировать христианскую веру, но особых успехов их деятельность не имела. По-видимому, это были лишь первые попытки распространения христианства на территории расселения адыгских племен. К концу III – началу IV вв. Питиунт (Пицунда) превратился в место ссылки христиан и там образовалась их первая община на Кавказе. Уже в 325г. епископ питиунский Стратофил представлял эту общину на первом 8

Вселенском церковном соборе в Никее. Возможно предположить, что епископское влияние распространялось и на соседние народы, в том числе и на адыгов. В Зихиии были известны четыре древние епархии: в Фанагории, лежащей на южной стороне Тамани; в Матрехе или Таматархе, впоследствии именовавшейся Тмутараканью; в Зихоплисе на левую сторону р. Кубань; в Никопсе в устье реки Нечепсухо. Некоторые исследователи, опираясь на данные археологических раскопок, предполагают, что христианство начало свой путь на СевероЗападном Кавказе с IV в. Так и П. Хицунов писал: «По всем вероятиям, в чехии водворилось и сделалось господствующим христианство по крайне мере в IVв.»3. Все же в историографии распространение христианских верований у адыгов связывается с влиянием Византийской империи. В первые века н.э. адыгские племена имели тесные торговые связи с Боспором, Византией, Арменией, Иберией, Албанией, через степи Северного Кавказа проходил «Великий шелковый путь». Значительная часть адыгов, прежде всего зихов, придерживалась византийской ориентации, в то время как восточные аланы, например, бассейна р. Терек, часто выступали на стороне Ирана. В VI в. обстоятельства благоприятствовали еще большему распространению византийского влияния на Причерноморье и Северо-Западный Кавказ. В эпоху императора Юстиниана I (527-565гг.) позиции Византии усилились. «И стал жить Боспор, - писал И. Малала, - в мире под римской властью». Именно к этому времени относят начало обращения адыгов, прежде всего прибрежных, в христианство и появление на Северном Кавказе греческих миссионеров. «Греческий император Юстиниан, - писал Ш.Б. Ногмов, по сказанию горцев был союзником адыгейского народа и даже называл себя адыгейским князем. Имя Юстиниана было в таком уважении между адыгами, что для подтверждения своих слов народ клялся юстиниановым столом или юстиниановым троном»4. Первым свидетельством существования в Зихии особой церковноадминистративной епархии является подпись ее главы, епископа Домиана, под постановлениями Константинопольского синода, провозгласившего патриархом архиепископа мену, созванного как поместный собор Константинопольской патриархии в 526г. Тмутараканская и Зихская епархии в уставе Льва Мудрого (894-911гг.) именовались архиепископиями -название, применявшиеся только по отношению к древнейшим епархиям. Таким образом, письменные источники с достаточной очевидностью свидетельствуют, что уже в начале VI в. какая-то часть адыгов приняла христианство. Уже в первой половине VI в. Адыги и абхазы имели 9

собственные епископские кафедры, существовавшие на положении автокефалий, видимо, константинопольского патриархата. Возможно предположение, что Фанагорийская епископия подготовила почву для внедрения христианской церкви, через нее и политической агентуры империи в страну зихов. Но на рубеже 20-30-хгг. VI в. Фанагория и соседний с нею городок Эмпорий Кепы были разрушены кочевниками и не восстанавливались в течение длительного времени. Разрушение Фанагории заставило Константинополь задуматься о целесообразности восстановления центра христианской миссии. Предполагалось, что она будет вести проповедь среди населения Северо-Западного Кавказа. Л.И. Лавров, А.И. Гадло, Н.В. Анфимов считают, что новая епископия была основана значительно южнее Фанагории, в устье р. Чечепсухо. Там существовало селение, отмеченное в переписи Псевда-Арриана. Это селение было покинуто в конце V или начале VI в. Поселок епархии получил новое название от названия реки и долины, по месту расположения (Нечепс-у-ко адыг. долина р. Нечепс), Никопсис. Как свидетельствуют археологические данные о районе, где предположительно находился город (у с. Новомихайловского близ Туапсе), была крепость, в центре которой располагалось большое каменное здание, напоминающее базиликальный храм. Эта епархия с VI в. уже во всех источниках неизменно именуется как епархия Зихская, что указывает не только на реальное местонахождение ее центра, но и ее предназначение, характер деятельности, миссионерскую направленность. В грузинском источнике конца VIII в. поселок назван «греческой гаванью», что также отражает политическую ориентацию центра епархии и состав обитавшего вокруг него населения. О Зихской епархии писали многие историки, но преимущественно лишь в связи с известным фактом перемещения в X в. ее центра из Никопсиса в Таматарху (русскую Тмутаракань). Этот вопрос поднимался также при рассмотрении общих проблем средневековой истории современных народов Кавказа, являющихся прямыми потомками зихов – адыгейцев, кабардинцев и черкесов. Подробно историей Зихской епархии занимался А.В. Гадло. Местные церкви Северного Кавказа объединялись в округа – епархии, епархии – в митрополии, а последние - в патриархию. Патриархия, в свою очередь, подчинялась константинопольскому патриарху, стоявшему во главе всей восточно-римской церкви. Не только письменные источники, но и археологические находки позволяют говорить о довольно широком распространении христианской религии на Северо-Западном Кавказе. Раннесредневековые кресты, найденные на территории современной Адыгеи, свидетельствуют о проникновении 10

новой религии в адыгскую среду. Показателен в этом отношении пашковский кувшин с юстиниановским крестом на дне, описанный Н.Г. Ловпаче. Представляет интерес и христианский крест на фрагменте керамического сосуда X-XX вв. Разнообразные средневековые христианские кресты, намогильные - из камня или носимые на шее или одежде – из металла находили во многих местах современной Адыгеи и Черкесии. Проведенные исследования позволяют отметить несколько основных исторических факторов, способствовавших распространению христианских верований. К внутренним факторам относятся высокий уровень развития политеистических представлений и, в целом духовной культуры, а также социальные, экономические процессы, происходившие в адыгском обществе в раннесредневековый период. В качестве внешнеполитического фактора можно выделить усилившееся с VI в. влияние Византии, на которую традиционно ориентировались зихские племена. Рассмотренный материал позволяет выделить несколько этапов расположения христианских верований среди адыгов в IV-IX вв.: 1-й этап попытки проповедования христианства миссионерами первых веков нашего времени (в частности, Андреем Первозванным); второй - с IV в., когда Византия стала проводником новой религии в Абхазии и косвенно этот процесс касался и адыгов как ближайших соседей; третий – начинается с VIв. В процессе проведения целенаправленной византийской политики по распространению христианства непосредственно среди адыгского народа. Если первые два этапа закончились неудачно, то с юстиниановской эпохи христианские верования начинают постепенно распространяться в адыгской среде. Византия уделяла особое внимание планомерному религиозному освоению Северо-Западного Кавказа, использовались традиционные методы распространения христианства. Церковная организация на Северном Кавказе создавалась наподобие византийской. Географическая плотность распространения религии не была одинакова. Особенно активно шло внедрение новых верований на побережье Черного моря. Утверждение христианства было подготовлено традицией, не прерывающейся полностью еще с первых столетий существования христианства. Новая религия распространялась по всему побережью от Тамани (граница зихских земель) до Севастополиса и Тапезунда. Произошло принятие на этом этапе обрядовой части и внешней формы православия. Безусловно, не могло население так быстро воспринять новые культы, отбросив традиционные религиозные представления. На протяжении многих веков религиозные верования впитывали в себя монотеистические идеи. 11

Существование с начала VI в. Зихской епархии с центром в Никопсии свидетельствует о роли, отводившейся адыгам. При этом, не только небольшая часть местного населения исповедовала новую религию. Расположение епархии и само ее название свидетельствуют о большом значении, придаваемом Византией распространению христианства именно на территории, заселенной адыгами. Христианство было воспринято довольно легко определенной частью населения мирным путем, следовательно, в обществе существовала потребность в новой религии, и язычество не отражало полностью понимание окружающего мира. Христианская религия стала постепенно распространяться и развиваться на Северо-Западном Кавказе, что говорит о ее соответствии мировоззрению и мироощущению народа. Примечания: 1. См.: Пертровский С.В. Сказания об апостольской проповеди по СевероВосточному Черноморью//ЗООИД. – 1898. –Т.XXI. - Ч.2 2. Хицунов П. О состоянии некогда бывшего христианства на Кавказе // Кавказ. – 1846.-№35.-С.2 3. Хицунов П. Там же. – С.3-4 4. См.: Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. – Нальчик, 1947.

Этапы усвоения ислама традиционной культурой адыгов (ХVI – XVIII вв.)

Цеева З.А. ст. преподаватель кафедры истории и культуры адыгов АГУ

Процесс утверждения ислама среди адыгов был связан с усилиями Османской империи. Эта держава очень долго, с конца XV до XIX столетия стремилась подчинить себе адыгов, или хотя бы ввести их в орбиту своего влияния, но не преуспела в этом. Очевидно, осознав неэффективность своей прежней политики, османы решили ввести в арсенал своих политических методов и распространение ислама среди адыгов. Будучи вызвана политическими интересами Османской империи на Северном Кавказе, исламизация была, по сути, процессом межкультурного взаимодействия мусульманской культуры и традиционной культуры адыгов. Прежде всего, остановимся на религиозной ситуации в Черкесии конца XV в. и вплоть до начала XVIII в., когда турецкий султан Ахмед III издал указ о распространении ислама среди адыгов. Исторические источники, касающиеся религиозной принадлежности адыгов в указанный пе-

12

риод, чрезвычайно разноречивы и не позволяют говорить однозначно о том, какую веру исповедовали они. Одни авторы утверждали, что адыги были православными христиа1 нами , другие – что они были мусульманами2, третьи – язычниками3, однако все подмечали, что адыги практически не разбирались в религиозной догматике, а религия не занимала слишком большого места в их жизни. Подобные разноречивые сведения означают, что в один и тот же период разные адыгские общества могли быть приверженцами различных религиозных воззрений. Более того, в рамках одного субэтноса или даже общества могла иметь место аналогичная ситуация, что часто было связано с социальным статусом приверженца того или иного вероучения (дворянин он или простолюдин), а также с политической ориентацией правящих кругов адыгских обществ, о чем будет сказано далее. Там же, где адыги считали себя приверженцами монотеистических религий (христианства и ислама), они никогда не исповедовали ни ортодоксальное христианство, ни нормативный ислам: эти религии всегда тесно переплетались с языческими верованиями. То есть для духовного пласта культуры адыгов был характерен религиозный синкретизм, выраженный в наслоениях и сосуществовании домонотеистических верований, элементов христианства и ислама4. Язычество, несмотря на проникновение мировых религий в эту зону, играло весьма активную роль в адыгском обществе вплоть до 30-х гг. XX в. Подобная зыбкость религиозных установлений явилась, с одной стороны, благоприятной почвой для распространения новой религии – ислама на всем пространстве Черкесии. Тем более, что процесс его проникновения в указанный регион начался еще в домонгольскую эпоху5. Сведения, относящиеся к XIII - XV вв., убеждают в значительном распространении ислама среди адыгов, но это существенно не изменило религиозную ситуацию в Черкесии. Османская империя же ещё с XVI в. пыталась обратить адыгов в ислам, действуя сначала через миссионеров, а позже - и через крымских ханов, которые насаждали среди черкесов ислам, "карая непокорных разорением их жилищ"6. Но распространение ислама среди черкесов (как и любой религии у любого народа) – процесс достаточно сложный и, как правило, растянутый во времени. О повсеместном внедрении ислама среди адыгов можно говорить гораздо позже, чем среди них появились проповедники – с Кораном ли, с мечом ли, или с тем и другим. И даже строительство мечетей не может служить показателем степени исламизации адыгов. Для того чтобы новая религия получила сколько-нибудь значительное распространение у того или иного народа, а тем более превратилась в господствующую форму идеологии, необходимы соответствующие социально-экономические и политические условия. Но главное, чтобы этот внешний импульс (каковым 13

является религия, внедряемая среди одного народа другим) был воспринят культурой этноса-реципиента и интегрирован в нее7. Еще одним немаловажным фактором, воздействующим на религиозную ситуацию, является географический. Горы являются серьезным препятствием на пути цивилизационных движений, в том числе и на пути распространения религий8, о чем будет сказано далее. Судьба внешнего импульса зависит ещё и от того, насколько он совпадает с тенденциями внутреннего развития рассматриваемой культуры или, по крайней мере, не противоречит им; как к нему относятся различные классы, слои, сословия носителей данной культуры этноса9. До начала XVIII в. та часть адыгской элиты, которая находилась в тесных родственных контактах с Крымским ханством, принимала ислам добровольно. Элитарные слои в гораздо большей степени вовлекаются в межэтнические контакты, чем низы общества (преимущественно крестьянство), которые обычно редко пересекают линии этнических границ. У элиты же намного больше возможностей ознакомиться с другими культурами и усвоить элементы иноэтничной культуры10. Кроме того, не во всех адыгских обществах отношение к новой религии складывалось однозначно у их разных слоев. По мнению большинства отечественных исследователей, касавшихся этой проблемы, ислам первоначально стал религией феодальных верхов, а широкие слои народных масс продолжали держаться своих старых верований. Однако так было далеко не во всех адыгских обществах11. Ряд авторов XIX - XX вв., писавших об утверждении ислама у адыгов, называли Кабарду местом, где мусульманство утвердилось ранее всего12. В условиях феодальной раздробленности и междоусобиц некоторые представители горской знати в борьбе со своими соперниками хотели опереться на крымских ханов и турецких военачальников. Для них ислам становился орудием политической борьбы. Принимая мусульманство, они заставляли исповедовать ислам и своих крепостных крестьян13. Массовое же распространение ислама среди адыгов началось в XVIII в. В 1717г. Османская империя возвела дело исламизации адыгов в ранг государственной политики. Ее осуществляли крымские ханы ДевлетГирей и Казы-Гирей "огнем и мечом", по словам Ш. Ногмова14. Проникновение новой религии было связано со многими трудностями, так как адыги упорно сопротивлялись распространению в своих землях османского и крымского господства. Мусульманским миссионерам приходилось преодолевать приверженность адыгов к прежним своим верованиям15. Это связано с тем, что культура этноса, на который оказывается давление, стремится к сохранению самобытности16. Распространение и принятие ислама адыгами не были однонаправленными процессами неуклонного роста числа последователей новой рели14

гии. Напротив, исламизация шла волнообразно: новая вера то завоевывала позиции, то сдавала их, вновь уступая место доисламским верованиям. Так, в разных источниках говорится о принятии ислама кабардинцами и в XVI, и в XVII, и в XVIII вв. 17 Видимо, кабардинцы объявляли себя мусульманами под давлением Крыма, но как только прессинг ослабевал, ослабевали и позиции ислама. Это говорит о том, что восприятие религиозной инновации адыгами на протяжении как минимум двух, а то и трех столетий оставалось на уровне простого копирования, без попыток скольконибудь органической интеграции в свою культуру и без серьезной трансформации; восприятие было лишь следствием влияния политической коньюнктуры. В изменившейся исторической обстановке инновация отбрасывалась,18 и адыги (по крайней мере, их значительная часть), возвращались к своим традиционным культам. Религиозное сознание адыгов отвергало вероисповедание, навязываемое с позиции силы. Мусульманские служители культа, которых адыги соглашались принять, чтобы избежать дальнейших войн с крымскими войсками, первоначально не пользовалось большим авторитетом у местного населения. Муллы и кадии были чаще всего выходцами из Крыма или Турции. Трудности встречало и распространение шариатских норм (мусульманского законодательства), поскольку адыги демонстрировали свою приверженность к местным адатам.19. То есть ислам в Черкесии постепенно, с большим трудом включался в пласт доисламских верований и культов и трансформировался, отходя от коранического. В течение XVIII в. ислам стал официальной религией почти всех адыгов.20 Лишь кое-где в горах Черноморского побережья доисламские верования остались господствующими вплоть до середины XIX в. Вместе с тем, приверженность к языческим верованиям тех адыгов, которые считали себя мусульманами, и к середине XIX века отмечалась почти повсеместно, особенно в горах Шапсугии.21 Больше всего трудностей на пути у распространителей ислама было именно в горной местности. На этот факт следует обратить особое внимание, поскольку такое отношение к вере и подобное восприятие новой религии вовсе не является локальным феноменом, имевшим место лишь в адыгском социуме. В силу высокого консерватизма не только адыгского, но и горных обществ вообще, любые религиозные проповеди здесь могут иметь успех лишь при большой настойчивости, и на это могут быть потрачены века.22 Горные миры подолгу оставались чужды религиям, подчинившим себе обитателей низменных равнин; коренные сдвиги в жизни его обитателей постоянно запаздывали. Разумеется, турки, распространяя ислам, хотели видеть адыгов ревностными последователями учения Мухаммеда, однако не преуспели в этом. Адыги исповедовали ислам формально. Беспокойная "походная" жизнь делала их плохими мусульманами, а недостаток в образованном ду15

ховенстве лишал их возможности основательного изучения исламской догматики.23 И все же на этом этапе в религиозном миропонимании адыгов, безусловно, произошли определенные переосмысления под воздействием активной мусульманской пропаганды.24 Шел постепенный процесс модификации нового религиозного учения. Ислам, приспосабливался применительно к специфике адыгской культуры, к специфике сознания адыгов, которое, с одной стороны, было готово к восприятию новой религии, но с другой – не готово было уступить ей первенство в иерархии духовных ценностей своей этнической культуры, на которое претендует любая религия. Дух и бытие адыга были сосредоточены в своем, земном мире.25 А идеи служения одному божеству и загробного блаженства были непонятны и чужды ему, что затрудняло понимание мусульманской догматики. Если человек средневековья в Европе смотрел на мир через призму религии, веры в Бога, божьего промысла,26 то средневековые адыги видели мир через призму "адыгства" – этой созданной ими всеобъемлющей этической системы, обладавшей абсолютной ценностью, системы, которая была главным регулятором всех областей жизни и даже подчиняла себе религиозное сознание.27 И если средневековой западноевропейской ментальности свойственна теоцентрическая "модель мира",28 то в центре адыгской модели мира стоит адыгство. Оно воспринималось как национальная религия,29 а мировые религии не смогли полностью подменить систему морально-этических ценностей адыгства. Место религии в иерархии духовных ценностей как нельзя ярче иллюстрирует черкесская поговорка: "Диныр хыхьэ хэкIщ, узыхэмыкIыфынур уи лъэпкъщ" – "Религию можно поменять, нельзя поменять нацию".30 Иными словами, самоидентификация на уровне принадлежности к этносу стояла неизменно выше, чем самоидентификация по вероисповеданию. Изменения, которые на определенном этапе вызывает в культуре этноса инновация, адаптируемая к ней, тем сильнее, чем более важное значение в системе структурных связей имеет данная инновация.31 А поскольку религия никогда не занимала слишком большого места в жизни адыгов, то и исламский фактор вплоть до начала Кавказской войны не выступал как значимый элемент жизни адыгского общества. Даже в первой трети XIX столетия у черкесов только князья и знать были мусульманами и соблюдали мусульманские обряды, но делали это только для очистки совести, без всякого рвения, зачастую посмеиваясь над религиозными церемониями. Народ же фактически оставался языческим.32 То есть, ни в XVII в. ни даже в первые десятилетия XIX в. мусульманская вера не стала для адыгов важным элементом этнического самосознания или внутриэтнической солидарности. Также ислам не стал господствующей формой религиозного сознания в слабоконсолидированном черкесском обществе, а сле16

довательно, не многие из адыгов отождествляли себя с уммой - мусульманской общиной, и у них не было религиозной солидарности с единоверными турками и татарами, на что последние, естественно, рассчитывали, распространяя ислам в Черкесии. Все эти факты свидетельствуют о том, что процесс исламизации адыгов растянулся на несколько столетий, протекая неравномерно у разных адыгских субэтносов в различные периоды адыгской истории, то завоевывая позиции, то вновь сдавая их. Последний, заключительный этап усвоения адыгами новой религии – ее структурная интеграция в систему культуры адыгского этноса – растянулся почти на все XIX-е столетие, когда инновация уже перестала осознаваться как таковая и превратилась органическую часть культурной традиции.33 Эти процессы протекали в адыгской культуре уже в период Кавказской войны. Но до конца XVIII в. ни османы, ни татары не получили от внедрения ислама среди адыгов сколько-нибудь значимых политических дивидендов. Хотя, безусловно, Османская империя и Крымское ханство обрели определенное влияние на ситуацию в Черкесии посредством обращения адыгов в ислам. Черкесы почитали султана своим духовным главою, но светской власти его не признавали, и отнюдь не позволяли ему вмешиваться в их внутренние дела.34 Действительно значимым фактором влияния на этнополитическую ситуацию в рассматриваемом регионе ислам стал лишь в ходе Кавказской войны. Перед угрозой российской экспансии при активном участии османов мусульманская вера становилась для определенной части адыгов идеологическим знаменем национально-освободительной борьбы,35 а на каком-то этапе войны – даже фактором внутриэтнической солидарности. Катализатором целого ряда инновационных явлений в жизни адыгского общества, так или иначе связанных с исламом, явились события Кавказской войны, имевшей катастрофические последствия для адыгского этноса и его культуры.36 Рождение новых ценностных ориентиров происходило именно на волне противостояния российской экспансии, когда очевидна была угроза самому существованию адыгов как этноса. Прежняя система ценностей уже могла ассоциироваться с неспособностью дальше эффективно противостоять врагу привычными, веками отработанными способами. Массовое (уже не формальное, а гораздо более осмысленное) обращение адыгов к исламу в течение последних десятилетий независимости, а части адыгов – уже после завоевания Россией, можно рассматривать как противостояние сначала вражеской, а потом и господствующей культуре. Это был контркультурный феномен, который стал механизмом внедрения инновации. Всякая новая культура конкретной эпохи рождается как осознание кризиса предшествующей социокультурной парадигмы.37 В этом смысле 17

можно говорить о кризисе всей системы "адыгства", которая в качестве идейной и моральной опоры не смогла уберечь адыгов от поражения в войне за независимость. Катастрофа Кавказской войны сокрушила многие ценности, традиционно значимые для адыгов на протяжении длительного исторического периода. Идеологический кризис обратил к исламу адыгов, до этого в массе своей равнодушных к официально признанной, но тогда еще не проникшей в традиционное сознание религии. Адыгский социум нуждался в новых ценностных ориентирах, которые могли бы стать опорой в обстановке глубокого духовного надлома. И здесь вера в какой-то степени становилась моральной опорой для опустошенных войной адыгов. Сливаясь с доисламскими верованиями, занимая их место, ислам все более приобретал этнический характер и возможность воздействия на национальное чувство. Но, несмотря на это, исламский фактор так и не проявился в качестве модуса этнообразования адыгов. Эту функцию выполняло "адыгство".38 Это привело к тому, что современные адыги старшего поколения, (получившие информацию о религии не из литературы, а из устной традиции) считающие себя мусульманами, весьма враждебно относятся к попыткам выходцев из Турции и стран Ближнего Востока на волне религиозного возрождения, начавшегося в 90-х годах XX столетия, привить адыгам нормативный ислам. При этом можно услышать высказывания такого рода: "У турок и арабов испорченный ислам, и они хотят, чтобы мы исповедовали его и забыли веру наших отцов и дедов".39 Необходимо отметить, что информаторы искренне верят, что ислам, который исповедуют адыги, и есть чистое, наиболее верное учение, в отличие от "турецкого и арабского вариантов".40 Таким образом, информация о привнесении ислама турками давно стерлась из этнической памяти адыгов, и мусульманство воспринимается как часть собственно адыгской культурной традиции. А изначальная, "от века", принадлежность адыгов к исламу даже не подвергается сомнению.41 Это означает, что ислам органично интегрирован в этнической культуре адыгов и играет в какой-то степени этнодифференцирующую роль. Лишь старожилы, родившиеся еще до Октябрьской революции в России, хранят смутные воспоминания о том, что адыгов "загнали мечом в ислам".42 Но ни о времени принятия ислама, ни о том, кто его распространял, сведений у стариков нет. Примечания: 1.

18

Интериано Дж. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование. // Адыги, балкарцы, карачаевцы в известиях евро-

пейских авторов в XIII – XIX вв. (Далее: АБКИЕА). – С.47; Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев // Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. – М., 1959. – С.234; Броневский М. Описание Татарии // АБКИЕА. – С.54; Лукка Дж. Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, менгрелов и грузин Жана де Люка, монаха Доминиканского ордена. // АБКИЕА. – С.70–72; Д'Асколи Э.Д. Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Эмиддио Дортелли д'Асколи, префект Каффы, Татарии и проч. // АБКИЕА. – С.67. 2. Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев. – С.234; Лукка Дж. Указ соч. – С.70; Стрейс Я. Три путешествия. // АБКИЕА. – С.70; Челеби Эвлия. Книга путешествия. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. – М., 1979. – Вып. 2. – С.56,84-85. 3. Тавернье Ж.Б. Шесть путешествий в Турцию, Персию и Индию в течение сорока лет. // АБКИЕА. – С.76–79. 4. Ляушева С.А. Эволюция религиозных верований адыгов: история и современность. – Ростов-на-Дону, 2002. – С.45. 5. Авксентьев А. Ислам на Северном Кавказе. – Ставрополь, 1984. – С. 25–26. 6. Короленко И.П. Записки о черкесах (материалы по истории Кубанской области). // Кубанский сборник. – Екатаринодар, 1909. – Т.XIV. – С. 318. 7. Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. – М., 1989. – С. 171. 8. Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. – М., 2002. – С. 41–42. 9. Арутюнов С.А.Указ соч. – С. 171. 10.Арутюнов С.А. Указ соч. – С. 187. 11. Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957.– Т.I. – С.130; , Люлье Л.Я. Верования религиозные обряды и предрассудки у черкесов // Люлье Л.Я. Историко-этнографические статьи. – Краснодар 1927. – С.25; Каменев Н. Бассейн Псекупса // Кубанские войсковые ведомости. – Екатеринодар., 1867. – № 27 – С.107. 12. Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский сборник, – Тифлис, 1900. – Т.21. - Отд. 2. – С. 109-114, Люлье Л.Я. Указ. соч. – С.25. 13.Авксентьев А. Указ. соч. - С.29. 14.Ногмов Ш. История адыгейского народа. – Майкоп, 1994. – С.79-80. 15. Щербина Ф.А. Естественно-исторические условия и смена народностей на Кубани. – Екатеринодар, 1906. – С.149. 16. Арутюнов С.А. Указ соч. – С.156. 17.Peyssonel. Traite sur le commerse dela Mer Noire, – Paris, 1787. – t.2. – C.315. 18.Арутюнов С.А. Указ соч. – С.174. 19. Смирнов Н.А. Политики России на Кавказе в XVII-XIX вв. - М.,1958. – С. 59. 20. Ляушева С. А. Указ соч. – С. 113; Бларамберг И.Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа // АБКИЕА. – С. 372. 19

Белл Дж. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837, 1838, 1839 гг. // АБКИЕА. – С. 507-511; Спенсер Э. Путешествия в Черкесию. - Майкоп, 1993. - С.106-112. 22.Бродель Ф. Указ соч. – С. 40. 23. Дубровин Н.И. Черкесы (адыги). Краснодар, 1927. – С.33.; Люлье Л.Я. Черкесия. Историко-этнографические статьи. – Северо-Кавказский филиал традиционной культуры М.Ц.Т.К. "Возрождение",1990. – С.25. 24.Ляушева С.А. Указ соч. – С.110. 25.Там же. – С.66. 26.Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. – М., 1984 – С.27. 27.Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. – Нальчик, 1999 – С.79–84. 28.Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. – С. 97. 29.Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. – С.79,85. 30. Цит. по: Марзей А.С. Черкесское наездничество – "ЗекIуэ" – М., 2000. – С. 275. 31.Арутюнов С.А. Указ соч. – С.174. 32. Монпере Ф.Д.де. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазам, в Колхиду, Грузию, Армению и в Крым. // АБКИЕА. - С.449. 33.Арутюнов С.А. Указ соч. – С.174. 34. Народы Западного Кавказа (по неизданным запискам природного бжедуга князя Хаджимукова) // Кавказский сборник. – Тифлис. 1910. – Т. XXX. – С.20. 35. Губжоков М.Н. Западные адыги в период Кавказской войны (этнокультурные аспекты). – Автореф. дисс. канд. ист. наук. – С. 24; Каменев Н. Указ соч. – С.107. 36. Губжоков М.Н. Западные адыги в период Кавказской войны (этнокультурные аспекты). Дисс. канд. ист. наук. Рукопись. – М.,2002. - С.166-210. 37.Гуревич П.С. Культурология М., 1996 – С.167. 38. Ляушева С.А. Указ. соч. – С.129. 39. Из личного архива. Записано со слов Метовой Н.Х. (1935 г.р., а. Хачемзий, Республика Адыгея). 40. Из личного архива. Записано со слов Хачемизовой А.Х. (1938 г.р., а. Хачемзий, Республика Адыгея). 41.Из личного архива. Записано со слов Меретуковой Г.Т. (1935г.р., а. Хакуринохабль, Республика Адыгея), Вайкок С.М. (1925 г.р., а.Пчегатлукай, Республика Адыгея), Кетух А.Л. (1930 г.р., а. Ассоколай, Республика Адыгея), Уджуху Н.Л. (1935 г.р., а. Ассоколай, Республика Адыгея). 42. Из личного архива. Записано со слов Тлевцеруковой Н.Т. (1912 г.р., а. Мамхег, Республика Адыгея). 21.

Адыги в Российской империи: развитие ислама

Нефляшева Н.А. кандидат исторических наук, доцент АГУ

20

После окончания военных действий России на Кавказе адыги СевероЗападного Кавказа были включены в два из семи отделов – Майкопский с г.Майкопом (13 аулов) и Екатеринодарский с г. Екатеринодаром (33 аула) – Кубанской области, образованной на Северном Кавказе в 1860 г. в ходе административно-территориальных и военных преобразований. Население Кубанской области в 1914 г. составляло 3050391 чел., из них 92,64% русского населения (иногородние, регулярные казачьи войска, запасные и отставные чины, а также члены их семей)1, адыгов 4,3%, на долю остального населения приходилось 3%. Адыгское население Екатеринодарского отдела составляло 27 988 чел., в Майкопском отделе проживало 25 080 адыгов (соответственно 5,6% и 6,3% от остального населения отделов)2. Вплоть до конца XIX в. границы области, ее внутреннее деление, перераспределение аулов по отделам, система управления неоднократно изменялись. Одним из последних мероприятий было восстановление института Кавказского наместничества 26 февраля 1905 г., отмененного ранее указом Александра III в 1881 г. Звание наместника предполагало исполнение функций войскового Наказного3 атамана Кавказских казачьих войск, командование войсками наместничества. Кроме того, наместник являлся членом Государственного Совета и Кабинета Министров России. Управление Кубанской областью осуществлялось Начальником области, являвшимся одновременно и Наказным атаманом Кубанского казачьего войска, через атаманов отделов. Последние подчинялись непосредственно Областному правлению. Отделы разбивались на участки и приставства. Ситуация на местах контролировалась таманами через начальников участков и общественные управления аулов. «Положение об аульных обществах в горском населении Кубанской и Терской областей и их общественном управлении», введенное российской администрацией в 1869-1870 гг., определяло систему сельского управления. Под аульным обществом подразумевались все лица, проживающие в одном большом ауле, либо жители нескольких малочисленных аулов, объединенные в одно общество. Аульное общественное управление включало аульный сход, аульных старшин, комиссию для раскладки податей и других сборов, аульного казначея4. Основным институтом управления оставался сельский сход, включавший всех мужчин старше 25 лет, приписанных к данному аульному обществу. Аульный сход решал вопросы пользования общественными землями и угодьями, находившимися в общем владении жителей аула, занимался поддержанием общественного порядка; осуществлял семейные разделы с согласия всех заинтересованных лиц; определял опекунов и попечителей сиротам; занимался опекой престарелых. 21

По «Положению...» аульные общества избирали и должны были содержать сельских старшин и их помощников (от одного до трех). Старшины избирались из местной горской среды, ими становились, как правило, представители «свободных сословий» - офицеры-адыги, представители богатой верхушки5. Старшины наделялись довольно широкими правами: они разбирали спорные дела, самостоятельно накладывали аресты до 7 суток, штрафы до 1 рубля, назначали общественные работы на срок от 1 до 7 дней за незначительные проступки, не отчитывались перед жителями аула. В 1872 г. выборность старшин была ликвидирована, они стали назначаться Начальником Кубанской области. Новое «Положение...» 1901 г. закрепляло назначение не только старшин, но и их помощников. В 1910 г. сельские сходы были заменены сходом выборных: каждое общество выбирало 30-40 человек для решения экономических, общественных, хозяйственных проблем. В системе управления Северо-Западным Кавказом служители мусульманского культа заняли особое место, определяемое общей тенденцией российской политики интеграции «инородцев» во второй половине XIX в. Включение северокавказских мусульман в Российскую империю в этом контексте приобретало особое звучание. Новые подданные прежде всего воспринимались как составная часть мусульманского населения империи, которое к концу ХIХ в. станет самой большой неправославной группой населения. Среди миссионеров и ряда политиков, особенно внимательно следивших за образованием и падением имамата Шамиля на Кавказе, ислам воспринимался как мир изначально враждебный, своими догматами не вписывающийся в систему европейской цивилизации. В то же время, как подчеркивает Е.И.Кэмпбелл, центральные власти считали мусульман вполне лояльными подданными, искали компромиссные способы взаимодействия с ними, воспринимая мусульманский вопрос только как религиозную, но не политическую проблему6. По своему положению после включения Северного Кавказа в Российскую империю служители культа были одновременно включены (как шариатские судьи) во вновь созданные российские институты, сохраняя как духовные авторитеты влияние во всех слоях адыгского социума. Статус служителей мусульманского культа на Северо-Западном Кавказе в значительной мере определялся временем и характером распространения ислама в этом регионе. В качестве нижней хронологической границы можно принять XIV в., когда в адыгскую языческо-христианскую среду, доминирующей темой которой, по выражению современного кабардинского ученого Б. Бгажнокова, являлся морально-этический кодекс адыгэ хабзэ, стал впервые проникать ислам. Адыги знакомились с догматикой и культом ислама через 22

торговые, военные контакты и отношения аталычества с Золотой Ордой, соседним государством, официально заявившим об исламе как о своей государственной религии в начале XIV в. В дальнейшем учение Мухаммада распространялось на СевероЗападный Кавказ из Дагестана, Османской империи и Крымского ханства. Влияние ислама особенно усилилось в начале XIX в. вплоть до 60-х годов XIX в. на фоне «шариатского движения»7, инициаторами которого были адыгские служители культа в Кабарде и Западной Черкесии (Шапсугии, Натухае, Бжедугии, Темиргое, Абадзехии), и деятельности личных наибов (представителей) Шамиля, завершивших в уже подготовленной среде реформы управления и суда по шариату. В то же время активизация антиколониальной борьбы против российского проникновения на Кавказ способствовала ускорению принятия ислама прежде всего как идеологической основы консолидации адыгских субэтнических групп. «Пока Турция делала попытки поработить страну, она оставалась, по крайней мере, по некоторым обрядам, христианской, когда же Россия начала ее завоевывать, она сделалась магометанской»,8 - так охарактеризовал неустойчивую религиозную ситуацию в Черкесии польский полковник Т.Лапинский, сражавшийся во главе небольшого отряда польских добровольцев в 1857 -1859 гг. на стороне адыгов в период Кавказской войны. Формируя осознание самих себя как членов мусульманской уммы, адыги остались привержены своим традиционным ценностям и представлениям об обществе, о времени, о судьбе и личном достоинстве. Мусульманское сознание стало органичной, но не доминирующей составляющей адыгской культуры: «Религиозная проповедь, - писал об исламе Адильгирей Кешев, адыгский писатель и публицист XIX в., печатавшийся в таких престижных журналах, как петербургская «Библиотека для чтения» и московский «Русский вестник», тонкий знаток адыгской культуры, - сулила адыгам одни загробные награды, тогда как ему по свойству его характера гораздо заманчивее казалось приобрести земную славу»9. В обрядовой сфере, за исключением похоронного ритуала, преобладали языческо-христианские традиции, не приходится и говорить о серьезном проникновении исламской догматики в сознание простых адыгов. Разные слои адыгского общества являлись носителями разной религиозности. В адыгском фольклоре- благопожеланиях, здравицах и проклятиях- имя Аллаха стало употребляться наряду с языческим богом Тхьэ – первом среди равных в адыгском пантеоне. По тонкому наблюдению М.Губжокова, практически не претерпело изменений традиционное представление адыгов о судьбе – новая вера не привела к господству исламских представлений о предопределенности Аллахом личной судьбы10. Тем не менее, этические принципы адыгства (адыгагъэ) способствовали гармоничному освоению и воспроизводству мусульманской этики, в 23

свою очередь дополняющей уже существующие нравственные категории, прежде всего идею «псапе» - спасения души через благодеяние. Неслучайно специалисты отмечают, что в адыгском сознании сформировались представления, типологически сходные с мироощущением многих народов Кавказа, об адыгстве как о творении Бога и о «Создателе на небесах и дарованном им адыгстве на земле»11. Все адыгские духовные лица назывались эфенди. Данный термин, по-видимому, был заимствован из Турции12, где он в качестве формы обращения охватывал очень широкий круг лиц – наследников султанского дома, образованных людей, чиновников, высших армейских офицеров, духовенство, иностранцев. В адыгской среде это обозначение применялось только внутри духовного сословия, таким образом, обозначая почетность и престижность его положения в социальной структуре адыгского общества. Адыгские эфенди были, как правило, выходцами из крестьян – князья и дворяне традиционно искали самовыражения в набегах и войнах, таким образом реализуя «бешеную жажду воинственных потех»13. Еще во времена христианской проповеди последние оставались индифферентными к идеям единобожия, слушая богослужение, по наблюдению итальянского географа XVI в. Д. Интериано, автора первого в средневековой литературе монографического описания Черкесии, «у дверей церкви и не слезая с коня»14. В виду не столь долгого периода активного проникновения ислама на Северо-Западный Кавказ институт вакуфной собственности здесь не сложился, что определило отсутствие у адыгских эфенди серьезных экономических позиций. Они посвятили свою жизнь проповеди исламского благочестия и образовательной деятельности и не владели обширными земельными угодьями и торговыми лавками. «Духовенство между черкесами не имеет преимуществ, подобных дворянам, - писал адыгский политик, военный, один из первых адыгских историографов Хан-Гирей, - но, согласно с правилами магометанского закона, они освобождаются от всех повинностей, и их доходы состоят из получаемого ими от деревенского прихода договоренного количества хлеба и прочих сельских произведений, что обеспечивает содержание их семейств»15. В 1894 г. атаман Майкопского отдела разъяснял Начальнику Кубанской области: «В настоящее время доход аульного мечетского духовенства составляют: 1) «закят» - это подать, Кораном установленная – каждый мусульманин обязан из собранного хлеба передать 1/10 часть приходскому мечетскому мулле; из собранного таким образом хлеба 1/3 поступает в собственность муллы, а 2/3 - на благотворительные надобности и бедным; 2) вознаграждение за совершение «накяха» - брачного договора; 3) «исхат» вознаграждение за погребение»16. 24

Одним из направлений исламской политики России на СевероЗападном Кавказе было упорядочение и регламентация деятельности духовенства. Российская администрация разделила всех служителей культа на три категории – кадиев-знатоков шариатского судопроизводства, осуществлявшегося по ханифитскому толку, старших и младших эфенди. Каждое мечетское общество обслуживал один эфенди. При больших мечетях могло состоять несколько эфенди, один из которых считался старшим. Старшие и младшие эфенди руководили как традиционными пятикратными молитвами в мечетях, так и молениями, сопровождавшими обряды жизненного цикла. Младшие эфенди, кроме того, вели метрические книги под наблюдением кадия. Естественно, обязательными действующими лицами мусульманских ритуалов являлись муэдзины. По данным 1912 г. в Кубанской области на территории проживания адыгов зафиксировано 14 старших, 135 младших эфенди, 105 муэдзинов17. Служители мусульманского культа, хотя составлявшие и немногочисленное сообщество, обладали безусловным авторитетом. «Черкесы имеют к духовенству величайшее уважение, которое доставляет этому классу владычество над умами народа», - подчеркивал Хан-Гирей 18 . В значительной степени этот авторитет был основан на их образованности и престижности самого духовного звания. Однако будем отдавать себе отчет в том, что по своим нравственным характеристикам служители культа были все же разными людьми – часть из них несет ответственность за далеко не бескорыстное участие в организации переселения 94% адыгского населения в Османскую империю в ходе и после окончания российских военных действий на Кавказе, утаивание шариатских сборов. Образ таких служителей культа – хитрых и корыстолюбивых – сохранился в беспристрастных пословицах и сказках19. Однако исторической традиции адыгов известны и другие эфенди. Именно они, пожалуй, олицетворяли для адыгов то, что Ф.М. Ацамба и С.А.Кириллина в своем исследовании назвали «честью духовного сословия»20. Рассудительность, этикетность поведения, культивируемые в адыгской нормативной культуре, делали служителей культа необычайно близкими и открытыми людьми для всех социальных групп. Их благочестие и толерантность были действительно одинаково основаны на идеях исламского «следования Господней воле и Его Закону» и на традиционных предписаниях адыгагъэ (адыгства) и соответствовали тем ожиданиям, которые предъявляло к ним адыгское общество. Свою деятельность эфенди разворачивали в многочисленных мечетях. Интересно, что мечетское строительство наиболее интенсивно развернулось на Северо-Западном Кавказе в 80-90-х гг. XIX в. Именно в этот период в российском политическом дискурсе возобладал взгляд на мусуль25

ман как на лояльных подданных империи, над которыми необходим правительственный контроль, не задевающий их религиозных убеждений21. Составляющей такого подхода являлось восприятие мечетей как мест «нравственного воспитания горцев». Соответственно, Кубанская администрация не препятствовала постройке аульными обществами новых мечетей, особыми распоряжениями регламентируя порядок их работы и состав служителей. Учитывая плачевное состояние большинства мечетей - из сообщения атамана Наказного, атамана Кубанского казачьего войска, в 1888 г. следует, что «мечети почти во всех аулах представляют из себя полуразвалившиеся плетневые крытые соломою сараи, только лишь в немногих аулах устроены рубленые мечети под железными крышами»22 - развернувшееся строительство имело большое значение. В 1912 г. в Кубанской области уже действовали 51 (главная) соборная и 66 квартальных23 (пятивременных) мечетей24. Единственным доступным источником, содержащим информацию о количестве и времени постройки мечетей в каждом ауле, оказались данные Адыгейского областного статистического бюро, созданного уже при Советской власти в начале 20-х гг. XX в. В нашем распоряжении оказались 45 справок, присланных в бюро в 1923 г., о количестве общественных зданий в каждом ауле. Произведенные подсчеты с учетом численности населения показали, что до 1917-1920 гг. максимальное число мечетей в ауле доходило до 8, минимальное ограничивалось одной, в среднем на каждые 400 человек жителей приходилась одна мечеть. В Фонде Адыгейского областного отдела народного образования отложилась информация, указывающая на существование в начале XX в. мечетей в Майкопе25 и Екатеринодаре. Обе кирпичные мечети были построены на средства известного адыгского купца и фабриканта, одного из богатейших граждан Екатеринодара Л. Трахова26, прославившегося своими благотворительными акциями. Большинство адыгских мечетей были турлучными27 либо деревянными. Из 117 мечетей только 15 были каменными или кирпичными, но они отличались добротностью постройки и производили большое эмоциональное впечатление. Обнаруженные в архиве описи мечетского имущества свидетельствуют о более чем скромном интерьере большинства адыгских мечетей – их внутреннее убранство составляли минбар, циновки, инвентарь, необходимый для погребального обряда (носилки и доски для обмывания покойников), стеклянные, железные или медные подсвечники, в основном старые ковры. Далеко не в каждой мечети имелись Кораны или хотя бы тексты молитв в рамках под стеклом. Тем не менее, это никоим образом не умаляло социальную и идеологическую значимость мечети: концентрируя вокруг себя жителей близ26

лежащих аулов в дни мусульманских праздников и пятничных проповедей, мечети выполняли основные присущие этому социокультурному центру функции: культового здания, школы, места общественных собраний. Мусульманская образованность основной части духовных лиц, как правило, ограничивалось элементарными знаниями Корана, шариата и мусульманской экзегетики, арабской письменности и арабского языка, необходимыми в рамках выполнения своих обязанностей. По нашим подсчетам, произведенным на основании анализа личных дел служителей мусульманского культа и данных собственных полевых исследований – интервью с их родственниками, примерно десятую часть духовенства (более 20 чел.) составляла группа, прошедшая через престижные исламские университеты – Османский университет в Стамбуле, каирский аль-Азхар и образовательные центры Дагестана, Казани и Уфы. Именно эти представители духовного сословия оказали наиболее существенное влияние на все слои адыгского общества, прежде всего, через судебную шариатскую практику. Шариатские суды, наряду с мировым соглашением и адатными (медиаторскими) судами образовывали полиюридическое пространство, в котором до 60-х гг. XIX в. реализовалась судебная практика адыгов28. Правда, применение шариата ограничивалось делами семейно-брачного характера: о наследстве и калыме; законности рождения, заключении и расторжении брака29. В конце 60-х – начале 70-х гг. XIX в. российская администрация начинает судебные преобразования Северого Кавказа. Судебная реформа на Северном Кавказе с сохранением шариатского судопроизводства может рассматриваться как часть мусульманской политики, предусматривающая регламентацию религиозной жизни мусульман. В 1870 г. на основании «Временных правил горских словесных судов», утвержденных Кавказским Наместником, в Екатеринодаре, Майкопе и Баталпашинске (ныне – г. Черкесск) были открыты как суды первой инстанции окружные горские словесные30 суды, в аулах – «аульные суды». Они подчинялись начальнику Кубанской области. Окружной словесный суд состоял из председателя, атамана отдела и нескольких судей-депутатов от населения. Окружной словесный суд разбирал дела на основании адата, а при отсутствии прецедента в адатах обращался к общероссийскому судебному законодательству31. Специально для решения шариатских дел – о заключении и расторжении браков, о личных и имущественных правах, о законности рождения и наследования - в состав окружных и аульных судов был введен кадий. Кадий избирался на три года выборщиками, уполномоченными каждым аульным обществом. Сельские суды решали дела, сумма иска которых не превышала 100 рублей. 27

Сохранение шариатских норм в судопроизводстве имело позитивное значение в ходе постепенной интеграции адыгов в правовую систему Российского государства, смягчало многие стороны этого сложного и болезненного для адыгов процесса. Неслучайно известный адыгский просветитель С. Сиюхов писал: «Самым крупным и основательным препятствием к культурному сближению горцев с русскими служит боязнь со стороны первых утратить и ослабить свою религию»32. Другим каналом влияния эфенди на адыгское общество было религиозное образование. Религиозная школа сосуществовала со светскими институтами образования, и эфенди отнюдь не являлись исключительным, единственно существующим слоем, ответственным за распространение знаний в адыгском обществе. Значительные возможности для получения среднего образования предоставляли горские отделения светских гимназий, созданные как часть русского правительственного проекта умиротворения Кавказа и формирования из северокавказских горцев «истинных граждан империи». В Кубанской области уже к концу XIX в. насчитывалось 12 гимназий33. Особой популярностью среди горских детей пользовалась Ставропольская гимназия, срок обучения в которой составлял 7 лет – в течение 1875-1879 гг. ее закончило 667 горцев, в период 1884-1900 здесь получали знания 38 адыгов34 . Горцы обучались либо за счет «казенно-коштных» государственных вакансий, либо с помощью финансовой поддержки аульных обществ, как правило, бравших на себя половину оплаты за обучение. Большая часть молодых людей – выходцы из богатых адыгских семей, в будущем пополнявшие офицерский корпус российской армии, получали среднее образование за свой счет. Кадетские корпуса России также способствовали формированию слоя профессиональных военных из кавказских горцев. Программа обучения в средних учебных заведениях Кавказского учебного округа предусматривала мусульманское вероучение, математику, физику, естествознание, химию, черчение и дисциплины, рассчитанные на подготовку чиновников среднего звена - краткую историю законодательства, сельское хозяйство, гражданскую архитектуру, местные языки35. С 90-х гг. XIX в. адыги Кубанской области, исключительно представители горской аристократии, получили законодательно закрепленные возможности учиться в высших учебных заведениях Петербурга, Москвы, Одессы, Риги и т.д. Таким образом, к началу ХХ в. у адыгов формировался слой, профессионально занятый интеллектуальным трудом, из среды которого в дальнейшем выйдут просветители, размышляющие в своих сочинениях о характере проникновения ислама к адыгам, его роли в развитии образова28

ния и культуры. Авторы подобных сочинений много писали о необходимости сохранения родного языка, религиозной исламской идентичности и традиций адыгэ хабзэ в ходе усвоения адыгами русской культуры и российской системы образования, признавая последнее необходимым и неизбежным для успешного существования в российском культурном пространстве. Религиозные школы давали возможность получить первоначальные знания прежде всего выходцам из крестьян. Особо выделялись среди них новометодные школы, организованные по инициативе молодых служителей культа, получивших образование в Османском университете, в Каире или в Казани и Уфе. Новометодные школы, открытые у адыгов в начале ХХ в., далеко вышли за рамки обучения учеников на арабском языке основным положениям мусульманского вероучения. Курс обучения в таких школах составлял 2-4 года. Здесь подростки впервые на родном языке знакомились с историей, русским языком, арифметикой, географией, основами астрономии. По справедливому замечанию З.М. Налоева, через освоение основ геометрии, географии люди, привыкшие к конкретно-образному мышлению, приучались мыслить абстрактно36. Религиозная школа не только оставалась для большинства крестьянских детей единственной возможностью социального продвижения, она давала ощущение духовного восхождения. В 1912-1913 г. в шести новометодных школах Екатеринодарского отдела обучалось 450 учеников-адыгов, тогда как в 9 училищах министерства народного просвещения в Кубанской области в том же учебном году насчитывалось 350 учащихся37. Учениками начальных религиозных школ были и девочки. Впрочем, обучение грамоте не было чем-то принципиально новым для адыгских девушек из высших сословий. Ф.Ф. Торнау, русский офицер - разведчик, находившийся более двух лет в черкесском плену (1836-1838 гг.) и оставивший удивительные по своей добросовестности и наблюдательности «Воспоминания…», писал: «Черкесы высших классов не пренебрегают учением, черкешенки учатся нередко читать и писать по-турецки, в состоянии разбирать Коран и часто ведут переписку за своих отцов и мужей»38. В 1909-1913 гг. в организации школ участвовали представители адыгской диаспоры Сирии и Турции, организовавшие так называемый «Поход в Хакуж» (поход в малую родину, или поход на историческую родину). Двумя небольшими группами они переселились в Кабарду и шапсугские аулы Кубанской области39. Новые религиозные школы содержались за счет аульных обществ, в начале XX в. чаще открывались за счет средств, собранных в виде закята.

29

Именно через эти школы распространялись изданные в Каире и Стамбуле азбуки и религиозная литература, пользовавшаяся большой популярностью на Северо-Западном Кавказе. В начале ХХ в. появляется книжная продукция, созданная самими адыгскими эфенди - поэтические биографии Пророка Мухаммада, статьи о необходимости образования. Сама мусульманская адыгская интеллигенция становится распространителем произведений мыслителей и поэтов Востока, утверждавших ценность человеческой личности, ее права на собственный мир чувств40. Школьное мусульманское образование к началу ХХ в. находилось в «фазе культурного пробуждения» (по терминологии национальных движений М.Хроха) и обладало перспективами дальнейшего развития. Увеличение количества светских предметов, повышение образовательного уровня преподавателей при интенсификации культурного обмена с адыгами диаспоры в дальнейшем могло бы способствовать их превращению в один из каналов распространения исламского знания. Таким образом, накануне революционных событий февраля 1917 г. освоение ислама адыгской этнокультурной традицией не было завершено, оно продолжалось. При преобладании этнического самосознания над религиозным, мусульманские ценности заняли органичное место в системе традиционных адыгских этнических норм и мотиваций. При контроле Кубанской областной администрации над основными сферами религиозной жизни (утверждение кадиев и аульных эфенди в должностях, строительство мечетей, организация хаджа) на Северо-Западном Кавказе сложилась ситуация, благоприятная в целом для освоения, сохранения, воспроизводства и межпоколенной трансляции мусульманской культуры. Этому способствовали, кроме того, налаженная сеть мусульманского образования и ежегодное паломничество в святые земли ислама, связывавшие адыгских мусульман со всей уммой41. Примечания: Кубанский сборник 1915. Т.ХХ. Екатеринодар,1915. С.14 2. Там же. С.13. 3. Наказные атаманы – заместители Войсковых атаманов. Атаманом всех казачьих войск считался наследник престола. Наказные атаманы для каждого войска назначались царской властью из генералов – неказаков как его заместители. Казачий словарь – справочник Т. II. М., 1992. С.198. 4. Очерки истории Адыгеи. Т.I. Майкоп, 1957. С.409. 5. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. – 1917 г.). М., 1988. С.282. 1.

30

Кэмпбелл Е.И. Мусульманский вопрос в России: история обсуждения проблемы // Исторические записки. М.,2001.№4.С.137-138. 7. Кажаров В.Х. Адыгская Хаса. Нальчик, 1992. С.91-105 и др. 8. Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. Нальчик, 1995.Т.1-2. С.88 9. Каламбий (Адыль-Гирей Кешев). Записки черкеса. Нальчик, 1988. С.229. 10. Губжоков М. Религиозное сознание адыгов // Религиозные верования адыгов. Хрестоматия исследований. Майкоп, 2000.С.555-557. 11. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. Нальчик, 1999. С.85. 12. Efendi (тур.) от позднегреч. aphentes, греч. authentes – повелитель, господин. 13. Хан-Гирей С. Черкесские предания // Адыгские писатели – просветители XIX века. Краснодар, 1986. С.23. 14. Интериано Д. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование //Адыги, балкарцы и каркчаевцы в известиях европейских авторов XIII –XIX вв. Нальчик, 1974.С.47. 15. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С.122. 16.ГАКК. Ф.454. Оп.1.Д.5294. Л.88. 17.ГАКК. Ф.454. Оп.1.Д.576.Л.6. 18.Хан-Гирей.Указ.соч.С.122. 19. Например, такие пословицы: Ефэндымэ «тIорэр шъушIэ, тшIэрэм шъуемыплъ» аIо - Эфенди говорят: «Делайте то, что мы говорим, не обращайте внимания на то, что мы делаем»; Ефэндым «къахьыр» ешIэ, ау «махьыр» ышIэрэп - Эфенди знает только «дай», но не знает, что такое «возьми». См. Блягоз З.У. Жемчужины народной мудрости. Майкоп,1992.С.53-54. 20. Ацамба Ф.М., Кириллина С.А. Религия и власть: ислам в Османском Египте (XVIII – первая четверть XIX в.).М.,1996. С.40 21. Кэмпбелл Е.И. Мусульманский вопрос в России: история обсуждения проблемы // Исторические запискиС.113-114 22. ГАКК.Ф.545.Оп.1.Д.5294.Л.48 об. 23.Квартал (адыг. хьабл) – поселение близких родственников в ауле 24. ГАКК. Ф.454.Оп.1.Д.576.Л.6.. 25.НАРА. Ф.Р-21. Оп.1.Д.10.Л.121. 26. Трахов Л.Н. (1856-1914) – один из первых адыгских предпринимателей в Кубанской области. Член попечительских советов, екатеринодарских и общероссийских благотворительных организаций «Общество борьбы c нищенством», «Красный крест». На свои средства построил каменные мечети в 3 аулах, училище при мечети а ауле Шенджий, помогал адыгам в финансировании хаджа, оказывал денежную поддержку екатеринодарской городской больнице, поощрял школьное образование. Вместе с сыновьями активно работал в Черкесском 6.

31

благотворительном обществе г. Екатеринодара, организованном в 1912 г. для оказания материальной и гуманитарной помощи соотечественникам. См. о нем Бузаров Аз.К. У истоков частной благотворительности в Адыгее // Благодарение (Тхьам инэшIу).1997.№1 (79). 27.Турлук (тюрк.) – плетень, обмазанный глиной. 28. Бабич И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов (1860-1996-е гг.) М., 1999. С.79. 29. Думанов Х.М., Кетов Ю.М. Адыгэ хабзэ и суд в Кабарде во второй половине XVIII-XIX века. Нальчик, 2000. С.58. 30. Словесный суд – суд, в котором разбирательство идет на словах // Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.II. М., 1956. С.22. 31. Бабич И.Л. Указ. соч. С.101. 32. Сиюхов С. Не меч, а мир // Мусульманская газета. СПб.,1913. 8 апреля. 33. Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция. Дисс…канд.ист.наук. Майкоп,1999. С.51. 34. Кошев М.А. Ставропольская гимназия и просвещение горцев (70-90-е годы XIXвека) // Культура и быт адыгов. Майкоп,1988. Вып.VII С.187 35. Емтыль З.Я. Указ.соч. С.48 36. Налоев З.М. О восточном культурном канале // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX - начале XX в. (материалы конференции 28-29 марта 1974 г.). Нальчик, 1976. С.147. 37. Хоретлев А.Ю. Влияние России на просвещение в Адыгее. Майкоп, 1957. С.79. 38. Торнау Ф.Ф. Секретная миссия в Черкесию русского разведчика барона Ф. Ф. Торнау. Нальчик, 1999. С.282. 39. Бузаров А.К. Из истории культурного развития адыгов начала XX века (по материалам рукописного наследия С.Х.Сиюхова) // Этюды по истории и культуре адыгов. Майкоп, 1998. С.23. 40. Налоев З.М. Указ. соч. С.158. 41. И.А.Ермаков указывает, что к концу XIXв. сформировались три главных пути паломничества росиийскоподданных мусульман. Вероятно, западнокавказские паломники использовали один из маршрутов, отмеченных И.А. Ермаковым – «через Одессу, Севастополь или Батуми морским путем в Константинополь, Суэц, Джидду и Ямбо». См. Ермаков И.А. Ислам в культуре России. М.,2001.С.296. В настоящее время не представляется возможным достаточно точно определить число адыгских паломников из России, речь может идти о ежегодном хадже порядка нескольких сотен человек.

К взаимоотношениям старообрядческой церкви с русской патриаршей церковью Прибылов Г.В. 32

Свыше трехсот лет тому назад реформы патриарха Никона породили смуту в русском религиозном обществе, в результате которой произошло разделение среди русских людей, создались острые противоречия, взаимная отчужденность. Власть имущие два с половиной века чинили свой произвол над несогласными с никоновскими реформами, которыми изменялись древнеславянские тексты в церковных книгах, написание имени Спасителя Iсус заменялось иным – Iисус, древнее двуперстное сложение при крестном знамении отменялось и предписывалось новое – троеперстное, вместо унисонного церковного пения вводилось многоголосное (партесное), изменялся стиль иконописания, нарушались уставные чиноположения, допускалось обливательное или кропительное крещение и многое другое. Кому не понятны те мучительные годы религиозного неравноправия, оставившие тяжелый отпечаток в сознании угнетаемых староверцев? Очень далеко заходили в своих притязаниях насадители никоновских реформ. Почти не оставалось надежды на благой исход создавшегося положения. Но в связи с мощным выступлением народа в 1905 году, принесшего кровавые жертвы во имя всеобщей справедливости, власть имущие вынуждены были пересмотреть свои позиции. В результате вскоре последовал указ о веротерпимости. Защитники древлеправославных устоев обрели относительную религиозную свободу, и их порицательное именование – «раскольники» – было заменено иным – «старообрядцы». Но полное уравнение в правах всех религий в нашей стране произошло только после революции 1917 года. После 1917 года начался новый этап во взаимоотношениях Церквей нашей Родины. Теперь ни одна Церковь не может силой навязывать свои убеждения другой Церкви. Образно выражаясь, в нашей стране имеет место мирное сосуществование Церквей. Встречаясь и общаясь друг с другом, представители разных религий проявляют дух взаимопонимания и уважения и стремление жить в мире, не затрагивая внутренних церковных устоев. Наша Старообрядческая Церковь, твердо стоя на позициях своих достопамятных и многострадальных предков, также не чуждается такого мирного общения. Собор Русской Патриаршей Церкви в Москве, на котором избирался Патриарх Московский и всея Руси. Кроме избрания Патриарха и рассмотрения других вопросов, Собор подверг пересмотру незаконные и необоснованные клятвы Собора 1666-67 гг. на древние церковные обряды и на исполняющих их и упразднил их «яко не бывшие», подтвердив спасительность древних обрядов и воспретив впредь всякие порицательные вы33

ражения по отношению к ним и, в особенности, к двуперстию (Деяние Собора 1971 г. п.2). Таким образом, Собор признал несправедливость предпринятых в свое время суровых мер против наших предков-защитников древлеправославных устоев (а не «расколоучителей») Павла, епископа Коломенского, протопопа Аввакума, инока Епифания, священника Лазаря, диакона Феодора и многих-многих других. Нас, старообрядцев, теперь некоторые спрашивают: каково теперь наше отношение к Русской Патриаршей Церкви после решения Собора о снятии клятв с древних церковных обрядов и исполняющих их? Наш ответ вопрошающих нас сей есть: Старообрядческая Церковь может только приветствовать такое решение Русской Патриаршей Церкви, честно признавшей несправедливость клятв Собора 1666-67 гг. Хотя эти клятвы старообрядцы изначала считают недействительными, и никогда ими не тяготились, но поскольку здравый смысл Собора 1971 года своим «Деянием» обнародовал их недействительность, то это следует рассматривать как проявление доброй воли по отношению к Старообрядческой Церкви, как шаг миротворчества. Старообрядческая Церковь, которой всегда были присущи не только беспримерная стойкость в охранении древнего благочестия, но и высокое чувство справедливости, должным образом оценивает этот шаг Русской Патриаршей Церкви, но не считает это поводом для соединения с нею. Вместе с тем признает, что этим шагом устраняется взаимная отчужденность и неприязнь, создаются предпосылки для лучшего взаимопонимания. Она поддерживает с Русской Патриаршей Церковью нормальные взаимоотношения, при которых ни одна из сторон не стремится поколебать внутренние церковные устои другой стороны. И спокойных объективных бесед по различным вопросам она не избегает, ибо христианский долг обязывает нас быть всегда готовыми дать ответ всякому вопрошающему нас о нашем уповании (I Петр. 3, 15). Со времени Стоглавого Собора 1551 года, подтвердившего и закрепившего древние устои Церкви Христовой, которым верны остались старообрядцы, прошли века. Защитники древнерусского церковного обряда, освященного столетиями, пройдя свой тернистый путь, пройдя «сквозь огонь и воду» и сохранив верность заветам своих предков, по праву занимают свое место в Истории Церкви Христовой в лице Старообрядческой Церкви, которая стремится жить в мире со всеми людьми. Да будет имя Господне благословенно вовеки.

34

РАЗДЕЛ II. СОВРЕМЕННАЯ КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ В РЕСПУБЛИКЕ АДЫГЕЯ О религиозной ситуации и проблемах межконфессиональных отношений в Республике Адыгея: теория и практика Чеучев Н.Ш. кандидат исторических наук, профессор АГУ

В современном мире наблюдается бум возрождения религии. Расширяют свой ареал, укрепляют свои электоральные позиции так называемые классические религии. Борьба за «души», особенно молодежные, стала нормой жизни современного общества. Быстрое развитие научно-технического прогресса, кажется, совершенно не мешает активизации религиозных чувств. Другими словами, в духовной жизни современного цивилизованного общества наблюдается необычная и непривычная для постсоветского сознания картина: наступает вера и отступает атеизм, т.е. безверье. Сокрушительный парадокс или возвращение человечества к потерянной Истине?! Ежедневно СМИ стучатся в наши двери и в разных жанрах напоминают о Боге, призывают в своих публикациях вернуться «в лоно Всевышнего», отказаться от суеты и грехов (жадности, зависти, лести, жестокости) земного существования. Современные СМИ, я также многие солидные ученые, в том числе из сферы фундаментальных наук, кажется, не на шутку берутся за «одухотворение» «осушенного» массовым безбожием специфического российского коммунизма. Среди атеистов, которые еще вчера считали партийным преступлением становиться на кладбище в шеренгу верующих мусульман, провожающих по исламским предписаниям усопшего, и в честь его памяти прочесть три раза «Къульхо – Аллах» (про себя) под руководством священного служителя, все больше и больше становится сомневающихся ортодоксов. Недавно встретившийся мне бывший партийный бос, на мой вопрос: как в нынешних условиях он относится к Богу, ответил: «Сложно. Очень сложно. Но перед сном я начал произносить снова те молитвы, которыми был обучен покойной матерью. И засыпаю будто с чувством исполненного долга… И под защитой чей-то руки. И перестал давно писать атеистические статьи…» Теперь он и многие пишут об Аллахе, Будде, Иисусе Христе. Причем с уважением и благоговением. Только в номерах 25 газет (местных и центральных), вышедших 25 декабря 2003 года: «Известия», «Независимая газета», «Северный Кавказ», «Комсомольская правда» и др. опубликовано 47 материалов по религиозной тематике. При этом интересно отметить, 35

что в большинстве случаев их авторы ссылаются на ведущих государственных деятелей мира: РФ (В.В. Путина), Франции (Ж. Ширака), США (Дж. Буша-младшего), Англии (Т. Блэра) и других, которые высказываются в пользу веры и о занимаемой ею месте в современном противоречивом мире в качестве фактора стабилизации. Растущая религиозность российского общества, включая и северокавказский регион, подтверждается результатами опроса аналитической службы ВЦУОМ-а, проведенного в 40 регионах РФ в 2003 году. На вопрос: «Во что Вы верите?» из 1600 респодентов 43% ответили – в религию, в ее чудеса; 22% - в астрологию; 24% - в НЛО, остальные в привидения и другие явления. На такой вопрос лет 15 – 20 назад абсолютные большинство участников опроса ответило бы наверняка в духе материалистических стереотипов: «В идеалы коммунизма и в непобедимость СССР» и т.д. И в Республике Адыгея, традиционно относящейся к исламской зоне, быстро меняется религиозная ситуация. Во-первых, она стала многоконфессиональной. В небольшой республике с населением немногим более полумиллиона человек сегодня реально функционируют различные христианские вероучения. Ведущую роль играет Русская Православная Церковь, возглавляемая Майкопской и Адыгейской Епархией. Она, пожалуй, самая массовая из 7 религиозных объединений, действующих на территории РА. О численности прихожан православной церкви мы не нашли точных данных в канцелярии названной Епархии. Нынешний (2004 г.) епископ Пантелеймон сообщил, что такой учет в вверенной ему Епархии не ведется, но ориентировочно число верующих христиан составляет 15-20 тысяч человек. В число верующих-православных христиан за эти 10-15 лет с момента начала разрушительных процессов материалистических и политических структур в советском государстве наблюдается немало представителей неславянского, в частности, адыгейского происхождения. Таким образом, часто славянский (в основном русский) состав прихода православной Церкви в Адыгее, которым он характеризовался все предыдущие годы, несколько изменился и стал интернациональным. По свидетельству Отца Геннадия, настоятеля Свято-Троицкой Церкви в г.Майкопе, в массовом традиционном крещенском шествии в честь Пасхи 7 января 2004 года приняло участие около 300 человек неславян, главным образом адыгеек в возрасте от 16 до 60 лет. Для духовного обслуживания верующих православных в Адыгее функционируют 34 храма, одна православная гимназия «во имя» Преподобного Сергея Радонежского, в которых службу несут 87 священнослужителей. Кроме того, в 1991 г. в лоно Русской Православной Церкви в соответствии с решением Президента РА передан Свято-МихайловоАфонский монастырь. Имея такую материальную и кадровую базу, активно поддерживаемую центром Православной Церкви в Москве в лице 36

Патриарха Московского и всея Руси Алексея II-го и пользующуюся представительскими привилегиями со стороны органов власти РА. Майкопская и Адыгейская Епархия развивается успешнее, чем все остальные христианские религиозные объединения в нашей республике. Она оказывает серьезное влияние, особенно во время выборов представительных органов власти не только на православных прихожан, но и на властные структуры и формирование их политики. Другие христианские религиозные объединения: Церковь Евангельских христиан-баптистов (г. Майкоп), Церковь христиан-адвентистов седьмого дня, Церковь христиан-Веры Евангелистской – Пятидесятников, Церковь «Надежда» (молодежный филиал Церкви Евангельских христианбаптистов) - все в г. Майкопе со своими отделениями, центрами в поселках Тульском, Яблоновском, Энеме, станицах Дондуковской и др., пять организаций «Свидетелей Иеговы», Григорианская Армянская Апостольская Церковь «Сурб Арутюн» (Святое Воскресенье) представлены незначительным электоратом. Так, в «активе» христиан – евангелистов - баптистов в настоящее время около 1000 верующих, а христиан адвентистов седьмого дня, по данным руководителя этой Церкви Дана Ф.Ф., в РА насчитывается всего около 150 человек, в основном русские, украинцы. Есть адыги, армяне, евреи, татары, греки. Эти конфессии менее общительны (если исключить из них иеговистов, отталкивающих от себя людей своей чрезмерной навязчивостью, открытым противопоставлением догм своего вероучения всем остальным конфессиям), носят более закрытый, таинственный характер. Их легитимизм практически несколько ограничен. Об их духовном «портрете», его особенностях, отличительных чертах их догм от православной, католической, протестантской церквей мало, кто знает. Из 250 человек от 18 – до 25 лет, опрошенных в г. Майкопе, Теучежском, Кошехабльском, Майкопском районах, о евангелистах седьмого дня слышало только 16 человек. 180 ответили: «Понятия не имею, что за религия и откуда она появилась в нашей республике». 26 человек эту конфессию путают с иеговистами или пятидесятниками. Один из респондентов на наш вопрос ответил вопросом: «Не немцы ли они?» Остальные 28 человек заявили, что «одним ухом что-то слышали об этой религии». В силу не до конца выясненных причин, или, возможно, своеобразного фактического давления на них со стороны более «аккумулированных», районированных, «коренных» для данного региона конфессий (ислам, православие) эти духовные направления считаются как бы «заморскими», «нефундаментальными», «несколько опасными» сектами. Даже органы власти, которые в новое рыночное демократическое время вполне лояльно (а в дни предвыборных компаний чуть ли не по-братски) относящиеся к 37

вере, к ним относятся с некоторой опаской, стараются держаться от них на расстоянии. По своей популярности и охвату населения солидное место в РА занимает ислам суннитского толка. До принятия ислама адыги исповедовали и язычество, и католицизм, и православие. Нелегкая историческая судьба сталкивала этот компактный и энергичный свободолюбивый народ то со скифами, гуннами, хазарами, то с греческим Боспором, то с центром православия Византией. Ислам пришел к адыгам позже, чем к другим мусульманским районам Северного Кавказа. Причины были разные: геополитические, экономические, межэтнические, военные и другие. Ислам оказался в наших краях разными путями и на протяжении долгих лет, как бы прощупывая духовную надежность аборигенов этой страны и перспективы его развертывания. Адыги, занятые больше всего и, прежде всего, организацией защиты своей свободы и своих гор от многочисленных врагов, как нация сформировались не как фанатичные сторонники одной религии, а как толерантный этнос, уважительно относящийся к другим культурам и религиям. К исламу, пришедшему к адыгам из Дагестана, Чечни, Крыма, Турции, арабских стран, с которыми поддерживались связи еще со времен мамелюков, наши предки отнеслись учтиво. В нем они встретили то, что имелось и в других религиях: любознательность, терпимость. Но нашли и такие особенности, которые были присущи именно этой вере: чистота (ритуал намаза – богослужения, требующего от правоверного мусульманина исключительной физической и моральной чистоплотности), верность к слову, приверженность к свободе личности, чуткость к нуждающемуся в помощи, трудолюбие. Эти и многие другие особенности ислама, которые делают его самостоятельной религией, наиболее глубоко затрагивали и специфику мироощущения народа, давно зафиксированного в сознании и адатах горцев, в древнем «Адыгэ хабзэ», неписанном, но исключительно чутком к многообразным явлениям жизни человека и отшлифованном веками правовом кодексе чести. Ислам стал национальной религией адыгейцев, а Коран священной книгой нации. Ислам, появившийся у адыгов в конце XVII – начале XVIII веков, попал на обработанную почву духовных традиций народа (мифов, суеверий, адатов и адыгского этикета) и, пройдя сквозь горнило социальных потрясений, связанных почти со столетней Кавказской войной, геноцидом, депортацией в Турцию, арабские страны, думаю, стал менее ортодоксальным. В условиях РА он далек от реакционного, безапелляционного ваххабизма. В силу определенных причин, в числе которых не последнее место занимает исторический путь прихода мусульманства в наш регион, ислам «адыгейского формата» менее подвержен традиционному религиозному мистицизму, как правило не свободного от элементов агрессивности к «неверующим», «гяурам». Он более демократичен и сориентирован, глав38

ным образом, на морально-нравственное воспитание людей. Речь идет о сложившемся у народа в целом духе веры, с ее притягательными атрибутами – Всемогущим и Справедливым Аллахом, добрыми и преданными Корану пророками, особенно Мухамедом. Такая вера вызывает у людей надежду, призванную очищать от земных грехов, спасать от преступных искушений (прелюбодеяние, жадность, жестокость, злоупотребление своим социальным положением и т.д.). Но жизнь сложнее даже самых строгих прогнозов и оценок. Как показывают наши наблюдения, возвращение к религии населением РА воспринято с энтузиазмом. В аулах развернулось строительство мечетей. Архитектурно красивые и удобные для верующих мусульман мечети построены в городах Майкопе, Адыгейске, в аулах Блечепсин, Джерокай, Тахтамукай и некоторых других. Возобновились прерванные революцией более чем на 70 лет паломничества (хадж) в г. Мекку (Саудовская Аравия). Люди, особенно женская часть населения республики немолодого возраста, потянулись в храмы. Стали проводить торжественные вечера с чтением вслух аятов Корана. Они, как правило, посвящаются памяти умершего, выздоровлению тяжело больного, рождению долгожданного ребенка в семье и др. Был переведен Коран на адыгейский язык (И. Машбаш, П. Кошубаев). Более организованно и торжественно проводятся праздники «Курбан-байрам», «аширай», пятничные намазы. Мусульманский пост (нэкlмаз) охватил довольно широкий круг населения, в том числе молодых девушек, решивших использовать преимущество 30-дневного голодания как средство похудения. Посещение кладбищ, постановка надгробных памятников стали более систематическими. Раньше адыги ограничивались похоронами усопшего родственника и, ссылаясь на Коран, не посещали кладбище после захоронения его тела. Даже считалось греховным делом очищать могилы от сорняка, не то чтобы ставить памятники, которые стали частью похоронного ритуала. Сами похороны приобрели торжественно-религиозный светский характер. Нередко обряд предания земле ушедшего в мир иной сопровождается большим скоплением (500-1000 человек) людей. В похоронах принимают участие и представители других национальностей: русские, греки, казачество и др. Эфенди и нередко с ним вместе один из руководителей властного органа (его статус зависит от того социального положения, которое занимал на земле умерший) руководят похоронами. Над могилой произносятся хвалебные речи, раздаются подаяния. Употребление алкогольных напитков после похорон (поминки) исламом категорически запрещено. Но возрождение религии в условиях Адыгеи дело не простое. Трудности не только в отсутствии финансирования строительства мечетей их содержания, но и в отсутствии профессиональных кадров. В своем аб39

солютном большинстве богослужением в мечетях руководят малограмотные мулы. В некоторых случаях «положение спасают» вернувшиеся из Турции и арабских стран мусульмане- адыги. Но установки таких академических священнослужителей иногда не совпадают с местными религиозными традициями и возникают конфликты. Национальный состав сегодняшнего «электората» ислама в Адыгее неоднороден, что вносит определенные нюансы в религиозную картину, испокон веков связанную с адыгским этикетом и традиционными адатами. В числе верующих мусульман в Адыгее сегодня: адыги, чеченцы (вынужденные переселенцы), курды, татары, небольшой процент турок-месхетинцев в г. Майкопе, представители среднеазиатских народов. Есть среди верующих перешедшие в ислам представители славянской национальности. По непроверенным данным последние составляют около 200 человек. В РА несколько лет функционирует религиозно-светское учреждение «Исламский призыв». (Адрес: г. Майкоп, ул. Победы, 33). ОН основан в 1998 г. в соответствии с договоренностью между Правительством РА и Правительством Исламской Республикой Джама-Хирии. Руководит учреждением доктор микробиологии, выпускник Минского государственного университета гражданин Ливии Абдулла Наби. Организация зарегистрирована в Управлении Минюста РФ по РА как «Учреждение» при Управлении мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края. Основное предназначение организации (со слов ее руководителя) – информирование мирового содружества о добрых делах этой африканской арабской республики. Одновременно поиски установления взаимовыгодных социально-экономических, культурных, включая конфессиональные контакты. Организация оказывает и финансовую поддержку нуждающимся. В целях расширения связей с населением и активизации возрожденческих процессов Управление мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края проводит джамаатские собрания, встречается с руководителями аульских мечетей, осуществляет контакты с органами власти. Другие конфессии в РА. Это армянская григорианская христианская церковь, удовлетворяющая религиозные потребности армян РА. За последние 10-15 лет армянская диаспора в РА заметно численно возросла за счет вынужденных переселенцев из Нагорного Карабаха, Азербайджана и самой Армении. Период адаптации поселенцев – армян к новым социокультурным условиям проходит, хотя и болезненно, но без этнических и межэтнических конфликтов. Одним из объединяющих факторов коренных армян и вновь прибывших в РА являются общие традиции, религия и язык. В основном армянское население РА (около 15 тыс. человек) сосредоточено в Майкопском районе и г. Майкопе, где за счет пожертвований верующих и спонсорской помощи предпринимателей из числа лиц армян40

ской национальности строится храм. Пасху в январе 2004 г. широко отметили верующие армяне. В праздничных торжествах приняли участие представители диаспор, исламской, православной религии. Было представлено много женщин и молодежи разных национальностей. После торжественного богослужения в Церкви принесли традиционное жертвоприношение (зарезали бычка) и угостили всех участников пасхального праздника. В духовном возрожденческом процессе регулярное участие принимает Иудейское богословное общество «Хэсэд-Тыква», центр которого расположен в городе Майкопе и объединяет около 200 человек еврейской национальности. Общество имеет, как и у других зарегистрированных конфессиональных объединений в РА, свой устав, лидера в лице известного предпринимателя Я.Г. Френкеля. Члены общества проводят традиционные еврейские национальные и религиозные праздники, учат молодежь своей истории, языку (иврит), оказывают материальную помощь нуждающимся членам общества, детским учреждениям города. Следует сказать, что в дни тяжелых испытаний, выпавших на долю населения Адыгеи летом 2002 года в связи со стихийными бедствиями, наиболее крупные религиозные конфессии РА приняли посильное участие в ликвидации последствий наводнения. «Мы, - говорят они, - разных национальностей и вер, у нас разные языки, но мы все люди и у нас у всех один Бог, только каждый народ называет его по своему. У христиан - Бог, Иисус Христос, у мусульман - Аллах, у буддистов Будда, у евреев Яхве и т.д.». В основном в РА функционирует и занимают доминирующее положение конфессии православного и мусульманского направлений. И это вполне понятно. Основное население республики состоит из русских, украинцев, частично белорусов и адыгов, соответственно 68% и 23%. Число людей мусульманской веры несколько увеличилось в последние 1015 лет за счет мигрантов из Чечни, других стран СНГ, в основном людей курдской и чеченской национальностей. Между этими конфессиями не отмечены конфликты на религиозной почве, хотя у каждой веры есть свои проблемы, свои трудности, свой подход к складывающейся в РА социально-политической и экономической ситуации. Многие считают, что возрождение веры - «благо». «В условиях, когда марксистско-ленинская атеистическая идеология перестала существовать, как единственная вера всех людей бывшего СССР, возвращение к богу поддерживает людей в стремлении к лучшему», - сказал один из верующих, принявших участие в конференции на тему: «Религия как фактор социальной стабильности», проходившей в АГУ 14 февраля 2004 г. И с ним трудно не согласиться. Многие из тех, кто еще вчера был ортодоксальным убежденным атеистом, включая даже членов КПРФ, считают, что «лучше вера в бога, чем в ни41

что, чем пустота на душе». В истекшем (2003) году Центр народной дипломатии АГУ совместно с общественной организацией Лига Мира провели социологическое исследование среди верующих молодых людей с 16 до 30 лет. Опросом было охвачено 300 человек представителей разных национальностей и социального положения. Наши анкеты с вопросом: «Что Вам дает вера в Бога» получили студенты АГУ- 57 человек, 40 - МГТУ, 69 - учащихся общеобразовательных школ РА, несколько человек (23) временно неработающих, 3 предпринимателя, 8 домохозяек (среди них одна многодетная матьодиночка), 5 грузчиков на Майкопском центральном городском рынке, 2 милиционера, 2 человека оказавшихся в СИЗО. Ответы распределились следующим образом: 28% - опрошенных ответили, что вера им дает «моральную опору в жизни». Одна респодентка сделала нестандартную приписку: «не дает низко упасть, потерять человеческое лицо»; 18,8% - «очищение от грехов и спасение от преступных соблазнов (прелюбодеяние, воровство, пьянство); 25% - «стремление жить честно». Два респондента к этому добавили: «творить ежедневно добро, пусть небольшое, но систематически и от души». Три человека (один по вере мусульманин, двое других – представляют православную религию) заявили, что они глубоко верующие люди, раскаиваются о содеянном грехе: выпили за рулем и совершили наезд на пешехода. 16 подростков из школ города Майкопа заявили, что вера в бога – единственное, что у них осталось после развала СССР и «ликвидации ВЛКСМ». Одна девушка из этой группы в личной беседе сказала: «Бог един для всех. Не знаю, чем вызываются межэтнические войны. Это ненормально». Часть верующих молодых людей утверждает, что «любая религия, если она настоящая, а не опасная секта вроде «ваххабитов» и «сенрюке» независимо от национального имени Бога (Аллах, Бог, Конфуций, Христос, Будда)» возвышает человека, держит его в надежных руках нравственных устоев. Среди предпринимателей, особенно среди крупных немало верующих в Бога. «Развитие моего дела зависит от здоровья и настроения, а эти последствия полностью в руках Всевышнего», - сказал один из нами опрошенных во время социологического исследования. Разумеется, в отличие от других республик - Чечни, Дагестана, Татарстана, глубинных районов РФ, особенно с сельским населением, где религиозные чувства сохранялись даже в годы советской власти, в РА, где «атеистические действия» отличались особенной ожесточенностью и последовательностью, возрожденческие процессы проходят медленнее и противоречивее. Этот фактор и то, что сказано выше: отсутствие подготовленных кадров мусульман, твердых религиозных национальных традиций ввиду сравнительной молодости исламского вероучения среди адыгов –приводит к тому, что в некоторых семьях, традиционно принадлежащих к мусульманскому сектору (адыги, татары, курды, часть абхазцев), во многом носит ритуальный характер, хотя на вопрос: «Уважаете ли веру своих 42

предков?», «НЕ считаете ли возможным переходить в другую веру?» они отвечают соответственно: «да», «нет». Все это говорит о сложных процессах, происходящих в современном обществе и связанных с его духовным преображением. Выводы по теме. 1. Религиозная ситуация в РА сравнительно спокойная, но считать ее простой ошибочно. Республика относится к ареалу многоконфессиональных субъектов РФ. А это уже о многом говорит. 2. Многоконфессиональность в РА дополняется многонациональным составом, характеризующимся наличием в нем и других этнических традиционных проблем. Такая ситуация накладывает на религиозные объединения, их лидеров, общественные движения осуществления в РА доброжелательной и ответственной социальной политики, ее согласованных действий. 3. В развитии конфессий в направлении их конструктивизма в пользу мира и всеобщего согласия в РА будут иметь большое значение действия органов власти: объективность их аналитических оценок деятельности функционирующих в Адыгее вер, моральной их поддержки. 4. В РА различные конфессии относятся толерантно друг к другу. Но не более. Даже действующие в рамках одних и тех же фундаментальных законодательных книг «Корана» и «Библии» – десятки религиозных направлений, иногда непримиримы и весьма чувствительных. Можно ли создать между ними более теплые отношения, более надежные мосты? Это было бы в интересах всех людей многонациональной и многоконфессиональной РА. Поликонфессиональный регион: факты и комментарии

Ляушева С.А. кандидат философских наук, доцент АГУ

«Я глубоко размышлял над всеми религиями и нашел, что они – многочисленные ветви ствола, имеющего единый корень. Не требуйте от человека, чтобы он исповедовал определенную веру, ибо в этом случае он лишь отделится от своего прочного корня. А ведь сам корень ищет человека и указует ему величие и значение всего, и лишь тогда человек их осознает» Ал-Халладж, арабский суфий IX-X вв.

43

Республика Адыгея являет собой пример не только полиэтнического, но и поликонфессионального региона. Управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Республике Адыгея зарегистрировано на сегодняшний день около 70 религиозных объединений. Из них около 35 религиозных объединений относятся к Майкопской и Адыгейской Епархии Русской Православной Церкви. 16 религиозных организаций являются мусульманскими, их деятельность координирует Духовное управление мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края. Помимо православных и мусульманских религиозных объединений в Адыгее осуществляют свою деятельность более 10 организаций протестантского толка. Среди них «Свидетели Иеговы» (5 религиозных организаций), Церковь Евангельских Христиан-баптистов, Церковь «Надежда» местной религиозной организации Евангельских Христиан, Церковь Христианской Веры Евангельской-Пятидесятников и др. Кроме того зарегистрирована Майкопская еврейская община и 3 религиозные организации Русской Православной Старообрядческой Церкви. В республике встречаются и деструктивные секты (например, сатанисты). По данным Майкопской и Адыгейской Епархии, около 70% от русскоязычного населения Республики Адыгея, а это около 300 тыс., идентифицируют себя с православным христианством. Однако из них лишь 1012% выполняют все религиозные обряды и предписания, 58-60% верующих - основные обряды. При этом можно отметить участие в главных христианских праздниках (например, Пасха, Рождество Христово) почти всего населения республики независимо от веры. Это говорит об обстановке веротерпимости и религиозной толерантности, всегда наблюдаемой в Адыгее. По данным Духовного управления мусульман, 40% адыгоязычного населения, составляющего около 120 тыс., идентифицирует себя с исламом. При этом соблюдают все предписания ислама 5-8%, основные мусульманские обряды - 32-35%. Кроме того, 20-25% от адыгоязычного населения относят себя к исламу без соблюдения каких-либо религиозных предписаний и обрядов. Между православием и исламом традиционно сложились хорошие взаимоотношения на всех уровнях: во-первых, на уровне сотрудничества и взаимодействия между руководством Майкопской и Адыгейской Епархии и Духовного управления мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края; во-вторых, на уровне сотрудничества с руководством республики и, в-третьих, на уровне простых верующих. Органы государственной власти не оставляют без внимания деятельность традиционных конфессий, обсуждая с их лидерами наиболее важные вопросы внутриконфессионального и межконфессионального развития. 44

Зимой 1999-2000 гг. проводилось социологическое исследование «Состояние и перспективы ислама в Адыгее». В Майкопе и других населенных пунктах республики было опрошено более 400 человек, которые в разной степени идентифицировали себя с исламом. Социальный, возрастной, этнический состав был различным, что дало основание считать полученную картину отражением реально существующих тенденций. Первая связана с тем, что в Адыгее не происходит активной исламизации: лишь 30-35% от числа опрошенных определили себя как «приверженцы ислама». При этом всего 10% респондентов выполняют все предписания ислама. В число относящих себя к приверженцам ислама вошли и те, кто не выполняет его предписаний (40%), выполняют их время от времени (47%) или выполняют только самые основные (12%). Следующий момент вытекает из сказанного выше и связан с тем, что у адыгов в большей степени, чем религиозная, актуализирована этническая идентичность. Так, лишь 6% респондентов посчитали, что ислам важнее традиционной культуры. В то же время 16% респондентов ответили, что ислам и традиционная культуры адыгов полностью совпадают, а 40% «совпадают частично». 20% опрошенных заявили, что в ближайшие 10-20 лет большинство адыгов станет настоящими мусульманами, 40% - этого не произойдет, 40% затруднились предположить что-либо определенное. Таким образом, ответы на эти и другие вопросы еще раз подтверждают тот факт, что у адыгов религиозные системы никогда не являлись абсолютным регулятивом, и вряд ли в будущем эта картина сильно изменится. По ответам на ряд вопросов социологического исследования можно определить и еще одну важную тенденцию, относящуюся к «исламскому фактору». На вопрос «Знаете ли Вы, что такое «ваххабизм»? 43% ответили «нет», 24% - «да», 32% - «кое-что слышал». Около половины опрошенных (46%) затруднились ответить на вопрос о сути джихада, 19% определили его как священную войну против немусульман, 7% - как священную войну против многобожников, 25% - как священную войну за веру в своем сердце. На вопрос «Готовы ли Вы отстаивать свою веру?» «да» ответили 60 % респондентов, «нет» - 30 %. Из числа первых около 80 % ответили, что ее надо отстаивать убеждением и личным примером. На основе полученных результатов ученые, проводившие данное исследование, сделали вывод о том, что элементы агрессивного исламского поведения и сознания в республике незначительны или вовсе отсутствуют. Безусловно, за 2 года, прошедших после социологического исследования, картина несколько изменилась. В свете многих политических событий, связанных с активизацией религиозно-экстремистских сил как в России, так и во всем мире, мало кто сегодня не имеет какое-нибудь, пусть и тенденциозное, представление о «ваххабизме», «фундаментализме» и т.п. В 45

Адыгее встречались попытки пропаганды идей, чуждых «традиционному исламу» и нарушающих традиции, культуру и быт народов Адыгеи, со стороны иностранных миссионеров из Сирии, Турции, Объединенных Арабских Эмиратов, Ливии, Иордании. Несколько лет назад в республике развернула свою деятельность Всемирная организация «Исламский призыв», проводившая миссионерские и благотворительные акции. Однако сегодня ее деятельность квалифицирована как радикальная и запрещена Министерством юстиции Российской Федерации. И все же в республике нет, по мнению ученых и политиков, реальных сил, способных в ближайшие годы взрастить религиозный радикализм, и нет почвы, на которой он мог бы вырасти. Можно сказать, что в обществе существуют механизмы, способствующие развитию религиозной толерантности. Как известно, для социальной позиции и оценочных ориентаций многих новых религиозных движений и культов характерна конфронтация, неприятие существующего общественного порядка, традиционной системы ценностей и поддерживающих ее институтов и организаций. Это влечет серьезную обеспокоенность общественности и создает проблемы во взаимоотношениях государства и новых религиозных движений и организаций. С одной стороны, любое демократическое общество должно гарантировать свободу выбора религиозных убеждений. С другой – государство обязано защитить своих граждан и общество в целом от негативных последствий деятельности деструктивных религиозных организаций. Оба эти принципа являются основой, на которой государство должно строить свои отношения с новыми нетрадиционными религиозными движениями и организациями. Однако здесь институты государственной власти неизбежно сталкиваются с серьезными трудностями. Рост интереса к традиционным религиям одновременно сопровождается ростом интереса к нетрадиционным религиозным течениям и сектам. Различные культы, «тоталитарные секты», применяющие изощренную психотехнику, губительно влияют на психику людей и их личностное сознание. Однако в обществе существуют самые поверхностные представления об их деятельности. Причем дилетантизм демонстрируют и люди, ответственные за регулирование и правовое обеспечение взаимоотношений государства и религиозных объединений. Стремясь побыстрее приобщить страну к «цивилизованному» миру, они зачастую механически копируют нормы права западных стран, игнорируя специфику отечественной культуры, особую ее роль в становлении православия и ислама. Так, в начале 1990-х годов почти автоматически регистрировалась любая организация, заявлявшая себя как религиозная. Результат налицо: именно подобные культы быстрее всего распространяют свое влияние. Пока число их приверженцев сравнительно невелико, но каждый последователь таких 46

сект – фанатик, вернуть которого в общество и семью крайне сложно. Деятельность некоторых из этих сект губительно сказывается не только на религиозном сознании, но и на социальном порядке. Пропаганда рационализма и атеизма, пронизывавших всю систему образования и воспитания в советском обществе, сменилась широкой пропагандой различных религий и верований как панацеи от бездуховности. В этих условиях появились многочисленные «спасители» и «пророки», которые предлагают свои пути выхода из духовного кризиса, на самом деле преследуя свои корыстные цели. В результате – всяческие варианты вроде «православия без церкви», жертвенности всего и во всем, отказа от отдельных догматов веры и преувеличения роли и значения религиозных символов. По-видимому, именно этот разброд и неясность, расплывчатость позиции официально признанных религий способствовали появлению экстремистских течений вроде ваххабизма в исламе или оживлению сатанизма в его борьбе с христианством. Сейчас, когда Россия вступила в стадию относительной стабильности, необходимо совершенствовать российское законодательство во всех сферах и, в частности, в сфере государственно-церковных отношений. Только в этих условиях и возможно формирование в обществе всех видов толерантности и религиозной толерантности в том числе. При этом надо понимать, что любая религия претендует на исключительность. Но одно дело, когда эта исключительность просто декларируется, а другое – когда это принимает противоправные действия. Когда люди обсуждают, например, создание в России исламского государства – они еще не экстремисты. Но когда они призывают к насилию во имя этой идеи, берутся за оружие – это уже экстремизм. Уголовный кодекс предусматривает за возбуждение национальной или религиозной вражды штраф 500-800 минимальных зарплат или лишение свободы. Если бы эта мера применялась неотвратимо и своевременно, вряд ли столь актуальным стало бы содержание закона «О борьбе с терроризмом». Еще один момент, имеющий, на наш взгляд, очень важное значение. Известно, что в каждой религии моральные заповеди – один из главных, а порой и самый главный ее пласт. В свою очередь, общество в целом также имеет определенные морально-нравственные ориентиры, которые прививаются людям на всех этапах социализации через семью и другие социальные институты. Давайте зададим себе вопрос: может ли государство в период кризиса духовности полностью передать полномочия по морально-нравственному воспитанию своих граждан религии? Думается, что нет. Я полагаю, мы все понимаем, что речь идет о роли религии именно как социального института, поскольку если бы речь шла о вере, то прове47

дение подобной конференции не имело бы никакого смысла. И это обязательно надо учитывать органам законодательной и исполнительной власти нашей республики при принятии решений, прямо или косвенно касающихся религиозной сферы. Примечание: использованы материалы республиканских газет и данные социологического исследования «Состояние и перспективы ислама в Адыгее». Ислам и христианство: межконфессиональный диалог мировых религий

Мусхаджиев С.-Х. Х. кандидат исторических наук, доцент МГТУ

Последние десятилетия XX века и начало XXI века, встреча тысячелетий обозначила важный рубеж во взаимоотношениях двух ведущих мировых религий – ислама и христианства. Секуляристская евро-американская цивилизация, которая в мире все больше отождествляется с христианством (хотя его роль незначительная) и арабо-мусульманский Восток, где “арабское” составляющая не идет, в сравнение со все более возрастающим влиянием ислама, стоят перед выбором более эффективных форм и методов межконфессионального диалога, межцивилизационного взаимодействия. Что же следует понимать под исламо-христианским диалогом? В широком смысле это все виды и формы коммуникаций, весь комплекс отношений, который существует между двумя религиями на протяжении многих веков. С начала VII века, с первых проповедей Мухаммада, восточные христиане знакомы с исламом. Это время и было началом диалога двух религий, между ними постоянно происходило общение, и межкультурный обмен. Обмен продолжался и в условиях взаимной враждебности, он мог быть продуктивным в большей или меньшей степени, но он никогда не прерывался. Если в средневековье и новое время успеху диалога препятствовали крестовые походы и колониальные захваты, то сегодня он должен получить сознательную ориентацию на взаимопонимание. Этот сложный процесс требует как теоретического осмысления, так и организационного оформления. Конструктивные отношения между мировыми религиями и их последователями невозможны без взаимного признания права на иную веру, без уважительного и толерантного отношения людей разных конфессий друг к другу. Диалог должен строится на равноправном уровне, на основе всяческого исключения механизмов и аргументов насилия или давления друг на друга. 48

Атмосфера диалога должна соответствовать высокому духу взаимоуважения и глубокой вере в единого Бога, Творца и Создателя. «О люди! Мы сотворили вас от (пары) мужа и жены и создали из вас (семейные) рода и (разные) народы, чтобы вы могли друг друга знать. Ведь пред Аллахом самый чтимый тот, кто праведней из всех вас станет». (Коран 49:13). Ислам этими кораническими актами исключает неравенство, основанное на расовом, этнокультурном и языковом уровне, провозглашая преимущество богопослушных, благонравных, людей с чистой моралью. Общечеловеческая значимость Ислама и учения Христа, мировой масштаб распространения этих религий объясняется тем, что они не носили узкоплеменной характер, ограниченный территорией одного народа, а были обращены ко всем людям независимо от цвета кожи и языка. Красноречивое тому подтверждение содержится в словах пророка у Мухаммада: «Никакой араб не имеет преимуществ над не арабом, никакой не араб не имеет преимуществ над черным человеком и черный человек не имеет преимуществ над белым человеком. Все вы сыны Адама, а Адам создан из глины». Уникальные слова, если учитывать, что они сказаны в VII веке неграмотным человеком, выходцем из племени, которое даже с соседними племенами не находило общий язык. Ислам провозглашает принцип изначального равенства людей, объединяет их в единый человеческий род. Ислам утверждает, что расовые, этнокультурные и языковые особенности людей не зависят от самого человека, а заключают в себе божественную природу, то есть исходят от Бога и, следовательно, любая дискриминация противоречит божественному уставу, решению Аллаха, создавшего этого человека. Таким образом, дискриминация человека по Исламу есть проявление неверия, преступление перед Аллахом. Конфессиональная враждебность, религиозная нетерпимость, и однобокие стереотипы, сформировавшиеся на протяжении столетий под тяжелым грузом негативных исторических фактов, оказались очень живучими явлениями, которые и по сей день препятствуют нормальному, открытому диалогу мировых религий. Исходными пунктами исламо-христианского диалога должны стать объединяющие начала, интегрирующие принципы и постулаты, а их, несомненно, больше чем-то, что разъединяет и дезинтегрирует конфессиональные общности. Плодотворность диалога в немалой степени зависит и от представлений мусульман и христиан друг о друге. Если его открытию предшествует непримиримая изначальная неприязнь, то прямое взаимодействие может в значительной мере изменить стародавние модели и парадигмы. После многих веков неприятия, отвержения и обвинений в «еретичности», христианские церкви только в последние десятилетия начали более объективно смотреть на ислам. Если средневековый христианский бого49

слов И. Дамаскин считал, что религия «измаилян» (Ислам) «вводит в заблуждение народы», то II Ватиканский Собор в своей Декларации «Об отношении Церкви к нехристианским религиям» признает, что «Церковь также с уважением относится к мусульманам, которые поклоняются единому Богу, Живому и Сущему, Милосердному и Всемогущему, Творцу небес и земли…». Действительно, христианское видение, европейский взгляд на ислам претерпел серьезную эволюцию, которая без сомнения, дает полное право на цивилизованный диалог. «Европейская наука за полтора столетия прошла большой путь от взгляда на Мухаммеда как на лжеучителя, наущаемого дьяволом, через попытки дискредитации его учения как вторичного, эклектического по сравнению с иудаизмом и христианством, до признания ислама религией равной христианству и иудаизму». (WATT, 1970.С.183-184). Мусульманские представления о христианах базируется на откровениях Аллаха, изложенных в Священном Коране: «Воистину, уверовавшим, а также иудеям, христианам и сабеям – всем тем, кто уверовал в Аллаха и в Судный день, кто творил добро – уготовано воздаяние от Аллаха, им нечего страшиться, и не будут они печальны». (Коран 2:62). История ислама знает немало примеров помощи и поддержки со стороны христиан. Ведь первое «политическое убежище» последователям Мухаммада, подвергавшегося тяжелейшим преследованиям и нападкам со стороны языческой Мекки предоставил царь Эфиопии Неджаши, христианин по вероубеждению. Он отклонил все требования и угрозы мекканских многобожников, настаивавших на выдаче и расправе над мусульманами, заявив, что мусульмане могут жить в мире и покое на землях, находящихся в его правлении. Дух уважения христиан к мусульманам присутствует и в аятах Корана. «… И, несомненно, ты найдешь, что ближе всех в любви к уверовавшим те, кто говорит: «Мы христиане». И это потому, что среди них есть иереи и монахи, которые гордыни лишены (и не возносятся в высокомерный перед другими)» (Коран 56:82). Диалог мировых религий – это и озвучивание современных глобальных процессов взаимопроникновения культур. Сегодня ислам уже не восточное явление, он путем сложным, а в какой-то мере и органичным, пытается вписаться в западный мир. Только в США насчитывается 6 миллионов мусульман, граждан этой страны, причем это число непрерывно растет. В Европе мусульманская община составляет примерно 20 млн. человек, во Франции ислам имеет второе после католицизма число приверженцев. Благодаря толерантности мусульман к «Людям писания» мусульманский мир всегда был много конфессиональным. Ислам без цивилизационных катаклизмов распространился и на формально христианских территориях – Ближнем Востоке, Северной 50

Африке, Испании, на Балканах – не разрушая христианские общества. Доктор права Мюнхенского университета, немецкий политик, принявший в 1980 году ислам, Мурад – Вильфрид Хофманн очень правильно оценил современные процессы исламского развития. «На Западе, - отмечает он, процветают исламские исследовательские (научные) институты, строятся мечети от Загреба до Лиона, а исламские общины поддерживают добрые отношения с исконным населением стан, в которых проживают. Если эта тенденция сохранится, то в XXI веке ислам может стать «нормальной» частью Европы». Россия, в отличие от Запада, является страной, где ислам и православная ветвь христианства, уже более тысячи лет мирно сосуществуют и у этих конфессий сложились традиционные добрососедские отношения. Адыгея в этом тоже не исключение, наша республика стала одним из самых благополучных регионов межконфессионального сотрудничества на Северном Кавказе. Православная церковь, представленная Майкопской и Адыгейской епархией, и мусульманская организация в лице Духовного управления мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края неоднократно выступали перед широкой общественностью в СМИ и на разных форумах о необходимости серьезного противостояния таким явлениям, ставшим настоящим бедствием для нашего общества, как экстремизм и наркомания, демографический кризис и морально-нравственная деградация. Религия в качестве нравственной и духовной силы получила сегодня возможность вступить в диалог с миром, судьбы которого оказались зависимыми от его нравственной состоятельности перед лицом реальных проблем общественного развития. Цивилизационное, межконфессиональное взаимодействие в условиях глобализации должно дать нам невиданные ранее условия для сосуществования, совместного развития ислама и христианства. Мировые религии должны реально, на практике показать пример толерантности и взаимоуважения, миролюбия основным силам мировой политической арены. Религия и безопасность государства

Тугов Р.Г. ст. преподаватель кафедры философии и социологии АГУ

1. В процессе нашего небольшого исследования по проблеме соотношения государства и религии в гражданском обществе мы пришли к неожиданным, но к полезным результатам и положениям, которые мы бы хотели изложить в своем докладе в тезисной форме. Основным результатом нашего небольшого исследования является положение о том, что религия в гражданском обществе может, но не должна стать политическим 51

средством ослабления и разрушения государства, а может и должна стать духовным средством укрепления и сохранения государства для блага каждого гражданина и гражданского общества в целом. Для того, чтобы доказать данное положение нам необходимо было поставить и ответить на следующие вопросы: Может и должна ли религия стать средством разрушения государства? Почему религия не должна стать средством разрушения, а должна стать средством сохранения государства? Какое место должна занимать религия и какую роль должна играть религия в гражданском обществе, чтобы она не стала средством разрушения, а стала средством сохранения государства? 2. В современных светских государствах, к которым мы хотим и можем отнести современное российское государство, приняты специальные государственные законы, которые гарантируют конституционный принцип отделения религии от государства и государства от религии и тем самым обеспечивают права и свободы верующих граждан и религиозных объединений для осуществления своей духовной (религиозной) деятельности. Федеральный закон РФ «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 27 апреля 1997 года не только дает права и свободы верующим гражданам и религиозным объединениям, но и обязывает верующих граждан и религиозные объединения признавать «нарушение общественной безопасности и общественного порядка, подрыв безопасности государства» (Статья 14. п. 7 Закона) основанием для ликвидации или запрета на деятельность любых форм религиозных объединений. Религиоведческая экспертиза должна установить наличие такой опасности и угрозы для государства со стороны религиозных объединений, которые, как известно, отделены от государства. Религия в пределах одного государства и общества (к примеру, в пределах российского государства и общества) может быть использована не очень сознательными гражданами не только в духовных, но и в политических целях, угрожая целостности и безопасности государства и общества в целом. 3. Религия в гражданском обществе может стать средством ослабления и разрушения государства тогда, когда она из духовного средства для реализации духовных потребностей граждан превращается в политическое средство для реализаций политических потребностей и требований граждан. К причинам, превращающим религию в политику, превращающим религию из духовного в политическое средство, можно отнести, на наш взгляд, то религиозное учение и ту религиозную пропаганду в лице религиозных проповедников, которые не делают различия между религией и политикой, между церковью и государством, между духовным (религиозным) повиновением и политическим (гражданским) повиновением, между духовной (религиозной) властью и светской (политической) властью, между духовной (религиозной) подданством граждан в божествен52

ном государстве и светским (политическим) подданством граждан в человеческом государстве. Такое религиозное политическое учение и такая религиозная политическая пропаганда в гражданском обществе приводит к тому, что некоторые верующие граждане и религиозные объединения в целом начинают отождествлять свое политическое самосознание с религиозным самосознанием, начинают отождествлять свое чувство политической принадлежности определенному государству с чувством религиозной принадлежности определенной церкви. Последствиями такого полного слияния религии и политики, такого полного отождествления церкви и государства в сознании верующих граждан является возникновение в гражданском обществе и светском государстве религиозных групп и организации верующих граждан, обладающих, по нашему мнению, тоталитарным религиозно-политическим самосознанием. Такие верующие граждане и такие религиозно-политические гражданские объединения кто осознанно, а кто неосознанно не только верит в возможность, но намерены в действительности и практически готовы «воплотить в жизнь» старую идею построения божественного государства на земле (к примеру «Царство Божие», «Всемирный Халифат», «Новый Иерусалим», «Град Божий», «Вселенский Ватикан» и т.д.). В основе тоталитарного религиозно-политического сознания и деятельности таких верующих граждан и религиозных объединений лежит идея признания во всем мире только духовной (религиозной) власти и отрицания светской (политической) власти государства. При этом допускается лишь религиозное повиновение Богу и признается лишь подданство в божественном государстве, отрицается политическое повиновение человеческому правителю (суверену) и не признается подданство в человеческом государстве. Таким образом, в результате такие верующие граждане, объединенные в религиозные группы и организации, представляют собой государство в государстве. Такие религиозные объединения и такие верующие граждане вряд ли будут верноподданными и будут служить во благо всего гражданского общества и светского политического государства, ибо невозможно одновременно служить двум царствам, двум сувереном, двум правительствам. Следовательно, религия в гражданском обществе может, но не должна стать политическим средством ослабления и разрушения государства для блага каждого гражданина и гражданского общества в целом. Особенно актуальным данное положение становится в условиях современной России. 4. Такие религиозно-политические суждения и намерения в условиях современной поликонфессиональной России могут привести к ослаблению федеральной власти в регионах, а в дальнейшем к религиозному сепаратизму и разрушению основ единого федерального государства. 53

История современной России, к сожалению, подтверждает влияние религии и религиозного фактора на социально-политическое и социальнодуховное состояние современного российского общества и государства. Произошедшие в последние десятилетия социальные события и потрясения еще раз нас убеждают в том, что необходимо заботиться не только об экономической и политической безопасности, но и о духовной безопасности государства для блага всех граждан и гражданского общества в целом. К сожалению, даже сейчас публикуется и свободно распространяются религиозно-политические статьи и монографии, призывающие превратить одну определенную религиозную идеологию в современной России в государствообразующую идеологию, и тем самым превратить российское светское государство в религиозное (теократическое) государство, призывают к гражданскому неповиновению светской власти и законам светского государства. Отсутствие зрелого политического и гражданского самосознания у большинства верующих граждан в современной России приводит к некоторым религиозно-нравственным и политикоправовым проблемам. У современных российских верующих граждан возникла проблема одновременного религиозного повиновения канонам церкви и политического повиновения законам государства, проблема одновременной зависимости от религиозной власти церкви и от политической власти государства. Данная проблема порождает проблему двоевластия и проблему двойной лояльности верующих граждан, которые одновременно являются членами политического общества (государства) и религиозного общества (церкви). В таком обществе и государстве как современное российское общество и государство, где мирно должны сосуществовать не только множество различных народов, но и множество разнообразных религии, должны учитываться не только этнические особенности и обычаи, но и религиозные особенности и каноны. Таким образом, в таком поликонфессиональном обществе и государстве, как современное российское общество и государство, особенно актуальным является сохранение мира и согласия между гражданами одного государства, особенно между верующими гражданами. 5. Религия в гражданском обществе может стать средством сохранения государства тогда, когда она становится и является лишь духовным средством для реализаций духовных потребностей граждан. Для того, чтобы религия в гражданском обществе не превратилась в политическое средство разрушения государства, она должна быть отделена от государства, но находиться в пределах одного государства и должна быть ограничена законом государства. Религия в пределах одного определенного государства, в пределах одного определенного закона государства, может приобретать позитивное значение и играть позитивную роль в гражданской жизни и гражданского общества в целом. Более того, религия 54

или религии только однажды допущенные и признанные на законном основании в пределах одного определенного государства как законодателя приобретают для себя действительное право и свободу для осуществления своей религиозной деятельности в гражданском обществе среди гражданского населения. Следовательно, религия или религии в пределах одного определенного государства не должны политически ослаблять и разрушать данное государство, а, наоборот, должны духовно укреплять и сохранять данное государство, в пределах которого они получили действительные религиозные права и свободы. Когда определенная религия выходит за пределы того государства, за пределы закона того государства, в котором она была допущена и узаконена, то она теряет свои права и свободы и приобретает гонение и притеснение со стороны других религий и со стороны государства. Любая религия, однажды, допущенная и узаконенная, в пределах одного определенного государства может быть ликвидирована на основании того же закона, на основании которого она была допущена. Любая религия, допущенная и узаконенная в пределах одного государства, может быть запрещена в пределах другого государства. Если бы одна религия в поликонфессиональном обществе и государстве имели бы право на то, что запрещено законом государства, то данная религия не имела бы свободы для реализации данного права, так как то же самое могли бы делать и другие многочисленные религии в данном обществе и государстве. К примеру, состояние современного российского общества и государства, на наш взгляд, требует того, чтобы многочисленные этносы и религии в современной России находились в пределах одного определенного государства, в пределах одних и тех же определенных законов государства. 6. Для безопасности современного российского общества и государства, для сохранения мира и согласия между верующими гражданами и религиозными объединениями в поликонфессиональном российском обществе, все российские религии должны оставаться в пределах российского закона. Для того, чтобы ни одна религия в российском обществе не превращалась в политику необходимо проводить государственную религиоведческую экспертизу всех российских религиозных объединений как указано в Законе. Почти все ответы уже есть даже в таком, на наш взгляд, несовершенном Федеральном Законе РФ «О Свободе совести и о религиозных объединениях» от 27 апреля 1997 года: «Для государственной регистрации местной религиозной организации учредители представляют сведения об основах вероучения и соответствующей ему практики». (Статья 11. п.5.). «… регистрирующий орган вправе продлить срок рассмотрения документов до шести месяцев для проведения государственной религиоведческой экспертизы». (Статья 11. п.8). «религиозной организации может быть отказано в государственной регистрации в случаях, если: цели и задачи религиозной организации про55

тиворечат Конституции РФ и законодательству РФ – со ссылкой на конкретные статьи законов». (Статья 12.п.1). «основанием для ликвидации религиозной организации являются нарушения общественной безопасности и общественного порядка, подрыв безопасности государства: действия, направленный на основы Конституционного строя и нарушение целостности РФ и т.д.» (Статья 14.п.2). Проблема лишь состоит в том, что такую экспертизу проводят либо юристы, которые не имеют определенного религиозного самосознания, либо религиоведы, которые не обладают достаточно зрелым политическим самосознанием. Действующие религиозные проповедники и организации очень внимательно усвоили свои религиозные права и свободы, но не интересуются и не знают своих гражданских обязательств перед государством, которое им обеспечило и обеспечивает духовную безопасность. Действующие правоведы и религиоведы хорошо изучили законы и усвоили свои политические и гражданские права и свободы, но не ценят государство и общество, которому служат. Для того, чтобы не разрушать, а укреплять безопасность российского государства, простых российских граждан и российского гражданского общества в целом, нам, религиоведам или правоведам, религиозным деятелям или просто гражданам России, необходимо формировать не только экономическое (рыночное) самосознание, но и политико-правовое и духовно-нравственное самосознание российских граждан и всего гражданского населения. Ибо все мы сперва граждане и подданные одного российского государства, а только потом мы делимся на российских граждан определенной национальности и определенного вероисповедания. Не только в государстве, но и в религиозных и частных учебных заведениях необходимо просвещать наших российских граждан в области прав религии и прав государства для развития их духовного, политического и гражданского самосознания и формирования полноправного гражданина РФ. Примечания: 1. Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. М., 1989. 2. Барулин В.С. Социальная философия. М., 2001. 3. Полосин А.В. Миф. Государство. Религия. Монография. Ладомир: М., 1999. 4. Конституция Российской Федерации. 12 декабря 1993 года. 5. Федеральный закон РФ «О свободе совести и религиозных объединениях» 27 апреля 1997 года. 6. Федеральный закон РФ «О гражданстве Российской Федерации» 31 мая 2002 года.

Религия и образование в современной России

Чернова И.Б. кандидат философских наук,

56

доцент АГУ

Исторически истоки воспитательно-образовательной системы в любом обществе формируются в рамках религии, жрецы и священники были первыми учителями и исследователями-интеллегентами, любая национальная культура в своей уникальной основе содержит основанные на религиозном авторитете мировоззренческие представления, традиции, национальные духовные ценности и нормы взаимоотношения людей в обществе, которые в процессе воспитания передавались из поколения в поколение вместе с вероучительными положениями. Несмотря на начавшийся с Ренессанса процесс секуляризации культуры, можно утверждать, что вплоть до ХХ века во всём мире роль религии даже в светском образовании оставалась весьма значительной. ХХ век коренным образом изменил эту ситуацию. И если за последние 100 лет европейские народы развили систему светского образования, понимаемого как принципиально нерелигиозное, то советское тоталитарное общество в стремлении покончить с так называемыми религиозными пережитками опирается на антирелигиозные установки и внедряет в воспитательно-образовательный процесс «Научный атеизм» - и как конкретную учебную дисциплину, и как систему воспитательных мероприятий атеистической направленности. Верующий ребёнок в советской школе – серьёзная проблема, верующий педагог – практически non-sense. Сейчас, в начале нового века, и для европейцев, и для нас наступил момент переосмысления. Во Франции эту задачу взял на себя министр национального образования Режи Дебрэ, выступивший с нашумевшим докладом «Преподавание в светской школе предметов, касающихся религии». Он констатировал, что реализация во Франции государственной политики, направленной на изоляцию религиозных объединений от государственной системы образования и изъятие из культуры её традиционной религиозной составляющей привела к культурной деградации государственной системы образования, когда учащиеся частных католических и протестантских колледжей выпускаются гораздо более социально адекватно подготовленными к жизни во французском обществе и культурно более развитыми, чем учащиеся государственных школ. Дебрэ замечает, что как только для людей Троица становится лишь названием парижской станции метро, а выходные каникулы в дни Пятидесятницы становятся простым календарным фактом, происходит опошление окружающей действительности, деградация национальной культуры, деградация самого общества, потеря исторического сознания. «Религиозное бескультурье, о котором так много говорят, появилось не само по себе. Оно началось с момента потери распознавательных кодов, затрагивающих все области зна57

ния, жизни, менталитета… Мы перемещаемся с одного места в другое так же быстро, как «теряем историческое сознание». В Советском Союзе атеистическая пропаганда, с одной стороны, способствовала ущемлению гражданских прав верующих, притеснению и ослаблению религиозных организаций, а с другой – постоянно привлекала внимание общества к религии, иногда слишком активно – так что несмотря на откровенно предвзятый подход, будила в людях интерес к ней, желание присмотреться поближе, понять, чем дышат верующие, почему осмеливаются противостоять официальной идеологической машине. Многие из наших сограждан, независимо от конфессии, свой первый шаг к Богу сделали именно тогда. Однако это были лишь исключения. Основной результат атеистической пропаганды прошлых лет, с которым мы сейчас сталкиваемся – разрыв и значительная утрата национальных духовных традиций (особенно это касается русского народа) отсутствие культуры отношения к религии, как впрочем и вообще к инакомыслию. Квазирелигиозность советского общества обернулась своеобразной религиозной всеядностью, бывшее атеистическое общество – «языческим раем». Советская атеистическая школа не может быть признана светской – ещё Юнг обращал внимание на то, что безбожие не равно безрелигиозности. Отделённая от Церкви школа не была отделена от идеологии. Перевернув суть религиозных идеалов, она сохранила их элементы, необходимые для жизнеспособности общества и воспитывала не только желание бороться с «врагами революции», но и патриотизм, верность долгу, готовность нести страдания и жертвы ради победы того, что признавалось справедливым и благом. Она воспитала поколение, победившее фашизм, отправившее человека в космос, и даже сейчас, когда мы знаем о многих злодеяниях режима, нельзя забывать о воспитанных ею достойных людях, составивших золотой фонд народа в ХХ веке или просто честно проживших свою жизнь и посвятивших её другим людям – каждый из нас знает таких. После дискредитации социалистического строя, развала Советского Союза были потеряны и идеалы, которым следовали советские люди, которые определяли смысл их существования в мире. Образовавшийся духовный вакуум быстро заполняется культом денег, роскоши и силы, а ценность человеческой жизни стремительно нивелируется. Особенно остро духовный кризис ударил по подрастающему поколению, которое привыкает смотреть на свою родину глазами героев американских боевиков и не видит в ней оснований для национального самоуважения, которое в качестве норм морали воспринимает криминальную «жизнь по понятиям», а образы лидеров преступных группировок–бригад – в качестве примеров для подражания. В результате мы получаем ещё более духовно нездоровое поколение, чем ряд предшествовавших. 58

Надежду на то, что эта ситуация не фатальна даёт активное формирование в большинстве регионов России современной воспитательнообразовательной системы, которая ориентирована на привлечение духовнонравственного потенциала и многовекового воспитательного опыта национальных культур и традиционных для России религиозных конфессий. Однако старые стереотипы в отношении к религии очень живучи в сознании большой части педагогов. Изменение религиозной ситуации, приведшее к бурному распространению разнообразных сект и других фанатичных околорелигиозных организаций, только подкрепляет настороженное отношение этих людей ко всему, что связано с религией. Поэтому светскость государственных и муниципальных образовательных учреждений они толкуют как принципиальную нерелигиозность. Но в комментариях к закону «Об образовании» сказано, что «Светский характер образования предполагает свободу государственных муниципальных образовательных учреждений от прямого религиозного воздействия» - и антирелигиозного – это выражение отсутствует, но надеюсь, подразумевается. Таким образом, учебные заведения вполне могут взаимодействовать с духовенством для решения собственных воспитательно-образовательных целей, оставаясь при этом независимыми от религиозных организаций. Из светского характера образования вовсе не следует, что цель педагога - воспитать неверующих людей, максимально оградить учеников от возможности получить религиозный опыт, запретить исповедовать какуюлибо религию. Из культуросообразности не следует, что всех надо привести к принятию одной религии. Педагог должен помочь ученикам понять, что религиозный поиск и выбор – дело серьёзное, не терпящее суеты и спешки, что определённую религию следует избирать не потому, что её представляет симпатичный проповедник, а лишь тогда, когда понимаешь, что это действительно твоё, когда иначе уже не представляешь свою дальнейшую жизнь. И даже в этой ситуации не стоит спешить с официальным вступлением в члены религиозной группы (общеизвестно, что подростки отличаются максимализмом), а надо временем и испытаниями – прежде всего размышлениями и сравнением, беседой со светским специалистом проверить свой выбор. Мудрость и особый такт требуется от учителя, в классе которого одновременно обучаются неверующие ученики и приверженцы разных конфессий (весьма распространённая ситуация в современной России). Он не имеет права связывать личные достоинства и недостатки учеников с их конфессиональной принадлежностью по принципу «Чего ещё от него ждать, он же из семьи атеистов (православных, мусульман, иудеев и проч.)», делить их по конфессиональному признаку на достойных и недостойных внимания. И если в таком классе удастся избежать противопоставлений «свой - чужой», если эти дети научатся уважать право друго59

го иметь верования и убеждения, не совпадающие с их личными, научатся взаимодействовать, ценить и даже любить друг друга независимо от религиозной принадлежности, то эту толерантность они сохранят в своих отношениях к другим людям и став взрослыми. Ценность такого воспитания для стабильного развития общества несомненна. Но для работы в этом направлении педагогов надо готовить. К сожалению, вместо реальной работы здесь чаще приходится встречаться с мешающей делу демагогией дилетантов, не способных различить понятия «обучение религии» и «изучение религии», религиозное и религиоведческое образование. Та нездоровая пропагандистская компания, которая направлена против возможности получения российскими школьниками знаний по учебному предмету «Православная культура» на основе добровольного выбора и в форме факультатива как раз и свидетельствует о безграмотности в области образования и религиозной культуры многих чиновников и даже педагогов. Светскость этого курса подробно разъясняется в письме Министерства образования РФ органам управления образования субъектов Российской Федерации от 22.10.2002 № 14-52-876 ин/16. Она обеспечивается культурологическим неиндоктринальным содержанием предъявляемых знаний и соответствующей методикой изучения православной культуры; правом свободного выбора курсов православной культуры учащимися или их родителями (законными представителями), образовательными учреждениями (их органами самоуправления), местными и региональными органами управления образованием в соответствии с конкретными параметрами социального заказа на православное культурологическое образование; организационно-правовой независимостью государственных и муниципальных образовательных учреждений от организаций религиозных конфессий; методическим контролем служб учредителя государственных и муниципальных образовательных учреждений (органов государственной власти и местного самоуправления) за практикой организации и преподавания православной культуры. Представители всех основных религиозных конфессий России уверены в необходимости таких курсов в школьной программе. Так в обращении Межрелигиозного совета России от 19 июня 2003г., подписанном председателем Координационного центра мусульман Северного Кавказа И. Бердиевым, председателем Совета муфтиев России Р. Гайнутдином, председателем Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, главным раввином России Б. Лазаром, председателем Центрального духовного управления мусульман России Т. Таджуддином к Президенту Путину говорится: «Приобщение школьников к нравственным ценностям и культуре традиционных религий реализует законное право гра60

ждан на получение образования в соответствии с ценностями своей национальной культуры и убеждениями, разделяемыми в семье. Это способствует воспитанию гражданственности и патриотизма, развитию культуры межнационального и межрелигиозного общения, нравственному формированию детей и молодёжи. Мы полагаем, что в государственных и муниципальных школах необходимо обеспечивать возможность раскрытия истории и мировоззрения традиционных для России религий и в особенности их нравственных норм. Основой преподавания должен быть не релятивизм, а акцент на общих для наших традиционных религий ценностях, таких, как семья, уважение к труду, патриотизм». Уже сегодня в Москве, Курской, Псковской и других областях России, кстати, и в Краснодарском крае, накоплен значительный опыт организации такой работы, положительные результаты которой подкреплены целым рядом исследований. На уровне федерального министерства образования разработаны программы по духовно-нравственному воспитанию, ещё в 1999 году между министерством образования РФ и Московской Патриархией подписан договор о сотрудничестве, цели которого направлены на совершенствование духовно-нравственного просвещения, образования и воспитания». Более того, согласно Ст.14 закона «Об образовании», содержание образования должно, обязано обеспечивать интеграцию личности в национальную и мировую культуру, что невозможно, если игнорировать её религиозную составляющую. Действительно, можно ли раскрыть сущность адыгейской или русской культуры, не упоминая о развитии их религиозных верований, можно ли понять Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, да и в целом специфику русской литературы, не зная хотя бы поверхностно основ христианства? Ответы на эти вопросы очевидны. В нашей республике реализация программ духовно-нравственного воспитания в муниципальных образовательных учреждениях только начинает воплощаться в жизнь. Для того чтобы эта работа была максимально эффективна, по моему мнению, требуется в ближайшее время провести среди родителей учащихся общеобразовательных школ изучение востребованности курсов духовно-нравственного содержания и разработать программу переподготовки и повышения квалификации преподавателей этих дисциплин – прежде чем работать с детьми, надо провести серьёзную светски ориентированную подготовительную работу для педагогов. Преподавание дисциплин духовно-нравственного цикла требует не только наличия определённой суммы знаний, но и высоких нравственных качеств педагога – Учителя в лучшем смысле этого слова. При департаменте образования Москвы действует общественный консультативный совет «Образование как механизм формирования духовно-нравственной культуры общества», в котором работают ведущие ученые и методисты, специали61

зирующиеся по данной тематике. Создание такого совета в Адыгее позволило бы координировать усилия всех заинтересованных сторон. И, конечно же, в Адыгейском госуниверситете на факультетах, готовящих педагогов, студенты должны получать определённый объём религиоведческих знаний, которые в дальнейшем позволят им в профессиональной деятельности в интересах государства и в рамках закона взаимодействовать с религиозными организациями. Своих коллег по университету хочу призвать серьёзнее относиться к подготовке работы секции «Религиоведения» на ежегодной студенческой научной конференции. Надеюсь, сегодняшний круглый стол позволит активизировать работу во всех этих направлениях.

62

РЕЛИГИЯ И ОБЩЕСТВО Сдано в набор 14.07.04. Подписано в печать 13.10.04. Бумага типографская №1. Формат бумаги 60х84. Гарнитура Times New Roman. 300. Заказ 061. Отпечатано на участке оперативной полиграфии Адыгейского государственного университета. 385000 г.Майкоп, ул.Университетская, 208.

63