~------------~---. RIС А N PHILOSOPHER
АМЕРИКАНСКИЙ
ФИЛОСОФ
Quine,
КУАЙНОМ
Da"idson, Pufnalll,
ДЭВИДСОНОМ
Nozick,...
134 downloads
555 Views
8MB Size
Report
This content was uploaded by our users and we assume good faith they have the permission to share this book. If you own the copyright to this book and it is wrongfully on our website, we offer a simple DMCA procedure to remove your content from our site. Start by pressing the button below!
Report copyright / DMCA form
~------------~---. RIС А N PHILOSOPHER
АМЕРИКАНСКИЙ
ФИЛОСОФ
Quine,
КУАЙНОМ
Da"idson, Pufnalll,
ДЭВИДСОНОМ
Nozick, Danto, Rorty, Calle", Maclnfyre, and е
ПАТНЭМОМ НDЗИКDМ , АНТО
РОРТИ
КЭЙВПОМ
КиЬn
ПlvеrSlt, о
МАКИНТАЙР'ОМ
Icago ress
Chicago and London
1884
КУНОМ дом
IитеJJект,аn~ИОI
КИlrl
МОСКВА
ББК Б
СОДЕРЖАНИЕ
87 83
Предисловие к английскому изданию ......................... .
Данное издание осуществлено в рамках программы Uентрального
Европейского Университета "Тгапslаtiоп
Project"
при поддержке Атлантическая стена:
Регионального издательского центра Института "Открытое общество"
(OSI -
Новая картография
Budapest) и Института "Открытое общество. Фонд Содействия" (OSIAF - Moscow);
.................................................. .
9
(перевод Никифорова А. Л.)
при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда
Логика ХХ века:
(РГНФ), проект: и при
7
98-03-16134 содействии USIA.
Уиллард Ван Орман Куайн .
35
(перевод Никифорова А. Л.)
Выражаем благодарность за информационную помощь в подготовке издания Американскому центру
(г. Москва, ул. Николоямская, д.
1, тел. (095) 956.32.60)
83
Американский философ: Беседы с Куайном, Дэвидсоном,
Между новыми левыми и иудаизмом:
Патнэмом, Нозиком, Данто, Рорти, Кейвлом, МакИнтай
Хилари Патнэм
ром, Куном. Перев. сангл. 2-е ИЗД, перераб.
(перевод Макеевой Л. Б.)
лектуальной книги, Гнозис, Перед Вами
-
1999. -
208
-
51
(перевод Никифорова А. Л.)
Боррадори Джованна
Б
Пост-аналитические перспективы:
Дональд Дэвид сон ....................................................
М.: дОМ интел
с., фото
.........................................................
69
Гарвардекий анархист:
весьма любопытная книга, написанная в жанре, почти
co~ceM неизвестном отечественной философской литературе,
-
в жанре
Роберт Нозик
............ _.. _..... _.......................................
87
(перевод Назаровой О. А)
беседы с философами. У этой книги есть одно ценное качество, за кото рое ей будут благодарны и философы, и люди, интересующиеся филосо
Космополитический алфавит искусства:
фией. Автор заставляет своих собеседников рассказыва~ъ о себе: 1''''0 где
Артур С. Данто.
учился, работал, с кем дружил, кого читал и т. п. И за именами Куайна,
(перевод Макеевой Л. Б.)
Рорти, Патнэма появляются живые люди рактером
и
-
со своей биографиеи, с ха·
какими-то взаимными отношениями.
Нам
известны имена
авторов книг и статей, творцов идей и концепций, с которыми мы согла шаемся или спорим, но нам порой совершенно не известны люди, стоящие за этими именами. Джованна Боррадори знакомит нас с ними.
-
демократия:
.............
Ричард Рорти
106
.............. .......... .
126
(перевод Назаровой О. А.) Апология скептицизма:
Стэнли Кейвл
ISBN 5-7333-0002-7 66К
Giovanna Borradori. Conversazioni Americane. © 1991 Guis. Laterza & Figli Spa, Roma-Bari. Russian language edition arranged through the mediation Eulama Literary Agency © Перевод с англ. Коллектив авторов, 1998 © Художественное оформление Жегло с., 1998 © Дом интеллектуальной книги, Гнозис, 1998
После философии
..................... .
87
................................. ..
(перевод Назаровой О. А.)
Ницше или Аристотель? оГ
144
Аласдэйр МакИнтайр
............................................. .
166
(перевод Макеевой Л. Б.)
Парадигмы научной эволюции: Томас С. Кун
.............. -............................ _................ .
(перевод Никифорова А. Л.)
184
ПРЕДИСЛОВИЕ К АНГЛИЙСКОМУ ИЗДАНИЮ Для этой книги характерны многие типично европейские черты: она построена в форме литературной беседы и отража ет убеждение в том, что за каждой теорией стоит личность определенного философа; в ней постоянны ссылки к таким по нятиям, как источник идей, миграция интеллектуальный тен
денций
и их взаимное оплодотворение;
и,
наконец,
типично
европейскими являются основания выбора именно этих девяти
диалогов из пестрой картины американской философии. Когда возникла возможность английского перевода этой книги, я спросила себя: не покажутся ли эти беседы слишком чуждыми духу американской культуры? Однако еще раз пере читав некоторые страницы из Ральфа Уолдо Эмерсона, я по няла,
что
попытка
проанализировать
личность
американского
ученого (или философа), хотя и необычна, но вполне имеет смысл.
Я хотела бы еще раз поблагодарить девять философов, о которых
идет
речь
в
книге,
и
вместе
с
тем
высказать
свою
признательность Дженнифер Чёрч за ее комментарии и дру жеское ко мне расположение, Майклу Мёррею за его непоко лебимую веру в мою работу и всем моим коллегам по Вассар Колледжу за создание теплой и стимулирующей атмосферы.
Особую благодарность мне хотелось бы выразить Розетте Т. Юниэк, также из Вассера, за ее безотказную помощь в работе с магнитофоном. Наконец, я хотела бы поблагодарить Т. Дэви да Брента из издательства Чикагского университета за его терпение и настойчивость в ходе превращения этого проекта из идеи в реальность.
Нью Йорк, сентябрь 1993
7
ПРЕДИСЛОВИЕ
АТЛАНТИЧЕСКАЯ СТЕНА
НОВАЯ КАРТОГРАФИЯ
Начиная свое путешествие в мир американской филосо фии,
я вовсе не подозревала о том, что мои путевые заметки
станут основой этой книги. Мне казалось, что многочисленные
страницы моих заметок и интервью, сохраненные магнитофон ной лентой, могут быть использованы только для сопоставле
ния разных оценок истории американской мысли тия, книгу о которой Латерца.
Однако
я
XIX
столе
в то время писала для издательства
неожиданные
переплетения
и
содержатель
ность этих девяти бесед с наиболее значительными американ
скими философами склонили меня к тому, чтобы придать им некую самостоятельную форму.
Невозможно забыть снежное утро встречи с Уиллардом Ван Орманом Куайном и впечатление от его «стратегической» мудрости; вдохновенные порывы Роберта Нозика; беседы uПО самым разным вопросам с Хилари Патнэмом и Стэнли Кеив лом в Эмерсон-холле, этом сердце Гарварда. Остались в памя ти и долгая прогулка с Ричардом Рорти под белым портиком университета
в
Вирджинии
чудесным
джефферсоновской архитектуры;
ненного
мира
Аласдэйра
произведением
и открытие точного и уеди
МакИнтайра;
и
т~пично
нuью
йоркские вечера с Артуром К. Данто и его же нои Барбарои; и
дискуссии в Бостоне на городской квартире Томаса С. Куна; и, наконец, путешествие с Дональдом Дэвидсоном по средневе ковым улочкам Сан-Марино, где мы были по приглашению Умберто Эко и его Международного центра по семиотике и
когнитивной науке.
Я сердечно благодарна всем им. Хотела бы поблагодарить также Альдо Джорджо Гаргани, оказывавшем мне постоянную
вдохновляющую поддержку, Энрико Мистретта, встретившего
с энтузиазмом мой проект, и фонд Св. Павла в Турине, фи нансовая
поддержка
которого
позволила
мне
закончить
эту
книгу.
Нью Йорк, сентябрь 1990
Лишь несколько десятилетий отделяют итальянские путе шествия Винкельмана, Гете и представителей классицизма от
трансатлантического приключения Алексиса де Токвиля, авто
ра книги «Демократия В Америке»
«. Среди них он укаЗblвает воз никновение нового «общественного» интереса к философии, общую тенденцию к «преодолению специализации», что понимается не просто как «сотрудничест-
10
2"
11
стремятся найти путь, ведущий за Геркулесовы столбы к границам значения, языка и философской истины, которые
Мышление этого типа, относительно которого спорят меж ду собой персонажи данной книги, все еще не пришло к окон чательной интерпретации более ранней философской реально
должны
сти,
средство
которая
на
протяжении
двадцати
лет
изменила
образ
американских дискуссий. В период от тридцатых до шестиде сятых годов, от кануна Второй мировой войны до Вьетнамской войны, американская философия из социально ангажированно го междисциплинарного
предприятия превратилась в высшей
быть поняты И проанализированы как универсальное построения дисциплинарного
и
гуманистического
сло
варей, соединяющих политическую сторону с научной. В своих усилиях нарисовать эту «новую карту. современ
ной американской философии я стремилась к максимальной полноте и правдивости. Однако отсутствие каких-либо более
степени специализированное занятие.
ранних
По-видимому, ответственность за эту метаморфозу несет аналитическое движение. Склонность к точным формальным проблемам и пренебрежительное отношение к любым формам историко-литературной образованности открыто противопос
ни этой области вынудило меня опираться только на мое лич
тавлялись тому направлению европейской или «континентал~
ной.>, как ее называли, мысли, которое, возникнув после идеа листического переворота, совершенного Гегелем, породило впоследствии феноменологию и экзистенциализм, а также со действовало возникновению дисциплин с
большим философ-
ским содержанием, например, психоанализа.
.
За исключением переходной фигуры Куайна, постаналити ческая
мысль истолковывает
предшествующую аналитическую
традицию в соответствии с двумя интерпретациями.
Первую
из них r.lожно было бы описать как интроспективное блужда ние в лабиринте .анализа. с использованием его собственных лингвистических средств. Среди авторов этого лагеря можно назвать Дэвидсона, наиболее тесно связанного с логической традицией. Сюда же относится политический философ Нозик и многосторонний мыслитель Данто, сфера интересов которого простирается от эстетики до философии истории. Второй подход вдохновляется решением идти дальше, за аналитический горизонт. Указывая на ошибки и промахи анали за, пытаясь построить новый язык и задать набор новых рефе
попыток вскрыть исторические
и
генеалогические
кор
ное восприятие. Мне представляется, что философы, прини мающие участие в данных беседах, являются наиболее харак терными представителями различных областей современной философии. В то же время я понимаю, что многие, заслужи
вающие не меньшего внимания, остались в стороне. Среди них я хотела бы упомянуть Нельсона Гудмена, который вместе с
Куайном содействовал становлению в Соединенных Штатах нового способа философского мышления; Сола Крипке и Джерри Фодора, радикально преобразовавших философию языка; Джона Сёрля, который, следуя за Витгенштейном и Остиным, творчески переформулировал «философию обыден ного языка»; Ноама Хомского как родоначальника генерати визма и, наконец, Джона Ролза, который вписал политическую
мысль в новую структуру неоконтрактивизма
:!
3.
Это «политическое.) крыло постаналитической философии заслуживает
специального
рассмотрения
(см.
прим.
9
относительно
споров
о
либера
лизме). Здесь следовало бы упомянуть по крайней мере Томаса Нагеля, Ро нальда Дворкина, Т. М. Скэнлона, Шелдона С. Уолина, Роберто Ангера и Майкла Уолцера.
Отсутствие Джона Ролза
в совокупности
предлагаемых
рентов, это второе направление поддерживается такими широко
ниже бесед никоим образом не означает отрицания центрального места, зани
мыслящими философами, как Патнэм, Рорти и КеЙвл. Однако к
маемого им в постаналитическом контексте. Его неоконтрактивистская кон
ним при мыкают и те исследователи, активность которых прояв
ляется в более специальных областях, например, в философии науки в случае Куна и в этике - для МакИнтаЙра. Решительно отказываясь от ограничений аналитической философии, они
цепция, изложенная в книге «Теория справедливости.), написанной в
мологических
г.,
предпосылок
аналитического
исследования
и
оказала
револю
ционное воздействие на всю область политической философии (см.: «А Кап
tian Conception of Equality.) IThe Cambridge Review, February 1975, р. 94-99]). Это утверждение о взаимной автономии горизонтов исследования
во представителей специальных областей, а как стремление к разработке но
1971
заявила о независимости морального горизонта от лингвистических и эписте
внесло
оживление в дискуссии по проблемам этики, в свете которых можно по-ново
вых областей.) (р. ХIП); и возрождение интереса к истории, совершенно отсут
му пере читать сочинения Нозика и МакИнтайра, как бы сильно они ни отли
ствующего в научном базисе аналитического стиля.
чались друг от друга.
12
13
Распространение идей
АНАЛИТИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ Аналитическое тридцатых
годов,
«приключение», привело
к
начавшееся
формированием
в
середине
эпистемологическому
разлому
стержня американской философии, к образованию на нем руб ца, разделившего ее историю на две части.
Спасаясь от расовых и политических преследований со стороны нацистов, почти все философы средней Европы эмиг
рирова:'lИ в Соединенные Штаты перед началом Второй миро вои воины И надолго устроились за океаном. Термин «аналити ческая философия» относится К той области исследований, ко торая
отличается
повышенным
интересом
к логике
и лингвис
тике и возникает благодаря этой волне эмиграции. В нее вклю чаются такие авторы, как Рудольф Карнап, Ганс Рейхенбах, Карл Гемпель, Отто Нейрат и Герберт ФеЙгль. Если говорить более конкретно, то этот термин обозначает неопозитивистское направление, появившееся после того, как идеи представителей
Венского кружка были пересажены на почву Америки. Нет сомнений в том, что на эту историческую встречу американская философия пришла сильно дезориентированной и более чем когда-либо открытой для проникновения в нее но вых идей. Основатели первой разновидности прагматизма Чарльз Сандерс Пирс и Уильям Джеймс умерли уже более тридцати лет тому назад. Даже самый младший представитель прагматизма и его междисциплинарной и общественной дея тельности - Джан Дьюи быстро старел вместе с Франкли ном Д. Рузвельтом и его Новым курсом, который он настойчиво поддерживал и даже отчасти вдохновлял. В 50-е годы на праг матистском горизонте
появилось несколько фигур,
активность
которых проявилась в сфере наук о человеке, например, психо
лог-бихевиорист Б. Ф. Скиннер и социолог-функционалист Тол котт Парсонс, основатель теории социальных систем. В этой атмосфере распада великих мифов впервые после
смерти Пирса в
10914
г. начал возрождаться интерес к логике,
в частности, к тои фундаментальной роли, которую она играет
в математике. Возникнув в Германии в конце XIX столетия благодаря Готтлобу Фреге и уроженцу России математику Ге оргу Кантору, создателю теории множеств, эта тенденция по лучила законченное выражение у Бертрана Рассела и Альфре да Норта Уайтхеда в их труде «Principia Mathematica», соз данном в Англии между 1910 и 1913 п.
14
«Principia»
логистического
вместе с постепенным
направления
в прагматизме, стимулированным К. И. Льюисом из Гарварда, подготовили ус ловия для изменения той ветви среднеевропейской мысли Австрии, Чехии и Польши, которая называлась логическим
позитивизмом, или неопозитивизмом. Европейским центром объединения этих движений стал Венский кружок. Это имя, которым уроженец Берлина философ Мориц Шли к окрестил в 1922 году свой семинар, возникло в ходе его дискуссий с Ган сом Рейхенбахом по поводу значения теории относительности Эйнштейна. Основной вклад в философскую ориентацию Круж
ка внесло обсуждение «Логика-философского трактата» Людвига Витгенштейна
-
(1921
г.)
труда, имеющего фундаментальное
значение для всех неопозитивистов, эмигрировавших в Соеди ненные Штаты.
В самый пик этой культурной революции, в 1932 году со всем еще юный американец, Уиллард Ван Орман Куайн, при был в Вену с желанием учиться у великих австрийских мыс лителей. Готовый посвятить свою жизнь математической логи ке, которую он считал единственно важной философской дис циплиной, Куайн только что получил докторскую степень в Гарвардском университете, где он учился под руководством Льюиса и Уайтхеда, переехавшего туда из Англии в 1924 году. С момента первого путешествия Куайна в Европу, история Венского кружка стала переплетаться с историей американской философии. В 1936 году, после убийства студентом-нацистом Морица Шлика на ступенях Венского университета, последние представители логического позитивизма эмигрировали в Соеди ненные Штаты, устроившись в Гарвардском и Принстонском университетах в первом благодаря помощи Куайна, а во вто ром - при посредстве математика Алонзо Чёрча. В Америке аналитическая философия всегда противопос тавлялась европейскому мышлению. Противопоставление «ана литической. философии «континентальной. фактически было одним из наиболее важных исторических следствий переме щения логического позитивизма в Соединенные Штаты. От вергнув
ранее
распространенные
трансценденталистское
и
прагматистское направления, глубоко погруженные в общест венные и междисциплинарные проблемы, американская фи лософия претерпела значительные изменения после Второй мировой войны. Антиметафизическая направленность побуж дала представителей Венского кружка относить себя к «уче-
15
ным», а не к гуманитариям. Похожим образом философская мысль Америки отгородилась от Европы и прежде всего от множества современных экзистенциалистских и
герменевтиче
ских направлений, которые даже в наши дни часто рассматри
ваются как выражение обскурантизма и нигилизма. Вот это неприятие метафизики, которое стало мотивом дисциплинарного и географического изоляционизма аналитиче
ского направления, в иной форме уже содержалось в первых выступлениях Венского кружка. Метафизика представляла со бой такое наследство, которое итальянские футуристы могли бы определить как
passatista,
т. е. как нечто консервативное, мно
гословное, неспособное воспринять философское воздействие научных революций, которые как раз начали получать широкое
ние
логических
подробностей.
Аналитическим
уверенность в том, что они разрабатывают область,
которая
сохраняет устойчивость во времени и имеет четкие дис циплинарные очертания. Результатом явилось общее стрем ление разрабатывать тонкие логические проблемы, а не выдви гать новые воззрения на мир.
Вся эта изощренная техника экспликации и аргументации, породившая
стилистически
бесцветные
сочинения,
стремив
шиеся быть как можно более объективными, оборвала эпоху общедоступности американской философии. Эта эпоха нача лась в середине XIX столетия благодаря Ральфу Уолдо Эмер сон у
-
поэту, писателю, проповеднику унитаристской церкви,
наставнику
философского
движения
трансцендентализма,
признание от теории относительности Альберта Эйнштейна до принципа неопределенности Вернера Гейзенберга. С той же
достигла своего высшего
ожесточенной решимостью, с которой художественный авангар
века в многогранном прагматизме Джона Дьюи.
дизм стремился преобразовать параметры зрительного и зву кового восприятия, логический позитивизм лелеял надежду
очистить философию от метафизических аппроксимаций и пере строить ее на строго научной основе. Руководствуясь убеждением, что логическая символика, разработанная Фреге и авторами «Principia Mathematica»
философам
Америки Венский кружок оставил в наследство несокрушимую
и
расцвета в первые десятилетия ХХ
ПОСТАНАЛИТИЧЕСКАЯ ПЕРЕСТРОЙКА С точки зрения социологии познания, излом американской философии, обусловленный аналитическим движением, имел два взаимосвязанных следствия: он изолировал философию от
Расселом и Уайтхедом в, давала инструмент построения иде
мира гуманитарного знания и в то же время возбудил фило
ального и логически завершенного языка, члены Венского кружка предложили создать «универсальный язык» науки. Философское значение построения такого языка единой науки прежде всего должно было заключаться в том, чтобы устра нить разрыв между словами и опытом, а также избавиться от всех двусмысленностей обыденного языка, лежащих в основе
софский интерес к другим дисциплинам. В самом деле, такие новые сферы академического исследования, как контент
рассуждений современных метафизиков, начиная с идеалисти
ческой реакции Гегеля против Канта. Символом этой мечты стал проект создания «Междуна родной энциклопедии унифицированной науки», завершенный в конце тридцатых годов Карнапом и Нейратом при содейст вии американцев Чарльза Морриса и Джона Дьюи на базе Чи кагского университета. Состоящая из серии монографий, каж дая из которых была посвящена конкретной философской дис циплине, , которое
существовало в духовной атмосфере Англии. Я еще не был ни в Европе, ни в Англии, но на меня производили впечатление те вещи, которые я читал. Если Вы посмотрите мою первую
значительную статью «Действия, основания и причины,> «?
58
группы людеи. Здесь вы спускаетесь к приложениям. Работу в
философии языка, фактически в философии сознания, я рас сматриваю как построение исчерпывающей теории не Только для языка, но также и для других пропозициональных устано вок, например, веры и так далее. Другая часть этой работы за ключается в рассмотрении того, как Можно сказать, что такая теория C~OTBeTCTByeT поведению не которого человека или груп
пы людеи. Первую часть работы я называю «сплетением тео-
8*
59
РИИ», которая должна нам показать, какого рода формальную
структуру образуют язык и мышление. Вторая часть работы, имеющая дело с анализом способности этой теории отображать социальное
поведение,
связана
с
понятием
интерпретации.
Здесь встает важный вопрос: кем интерпретируется эта теория?
Не кажется ли Вам, что эти утверждения подчеркива
ют Ваш прагматизм по сравнению, например, с Куайном?
Эту
идею
разделяли
все
прагматисты,
включая
Дьюи.
Мысль о том, что мышление само возможно только в контек сте обладания языком, при наличии интерсубъективной ком муникации
с
другими
людьми,
эта
мысль
разрабатывалась
мной на протяжении последних пятнадцати или даже более лет. Теперь я считаю, что мысль тождественна пропозицио нальной установке в том смысле, что «восприятие» или «чувст вование» вещей происходит «тем или иным» способом. Из этого понятия мышления вытекает взаимозависимость в том смысле,
Нет, Куайн ведь не формулирует вопрос так, как это де
что
вы
не
можете
приписать пропозиционального содержания
лаю я, поскольку уделяет гораздо меньше внимания теории,
созданиям, не обладающим речью. Сначала я пытался доказать
когда говорит о языке. Как раз Куайн первым поставил вопрос
это,
о том, на основании каких эмпирических свидетельств мы мо
существо
жем судить, что некто подразумевает то-то и то-то,
каковы они есть на самом деле, если отсутствует интерсубъ
когда о
чем-то говорит? «Слово и объект» является первой крупной работой в этой области с точки зрения человека, который не
утверждая,
ективная прямым
имеет
что нет оснований понятие
коммуникация.
путем,
о том,
что
Позднее
указывая на то,
говорить, что некоторое вещи
я
кажутся
обосновывал
не
такими,
это
что сама мысль о том,
более что на
считает, что ему известно, что такое значение, а пытается ре
ши реакции относятся к внешним объектам, ситуациям и собы
шать проблему понимания природы коммуникации, не обра
тиям, а не являются, скажем, простыми откликами на возбуж
щаясь к априорным категориям типа синонимии, аналитичнос
дение нервных окончаний, зависит от нашей коммуникации с
ти или значения.
другими людьми, взаимодействующими с теми же самыми ве щами. Ясно, что возможность нашего взаимодействия с други
Все это так. Но если я поставлю вопрос более прямо: «Кто является большим прагматистом - Дэвидсон или
ми ,людьми основывается не на возбуждении наших нервных
Куайн?», то что бы Вы ответили? Трудно защищать мнение о том, что категория интерсубъективности впер вые введенная в обсуждение именно Вами, не ,связана с
ях, с которыми мы сталкиваемся во внешнем мире.
прагматистской позицией.
окончаний или на чем-то столь же субъективном, а на событи
Возможно, мой глаз европейца слишком пристально вглядывается в преемственность и генеалогию идей, но мне кажется, что все это очень близко к прагматнзму.
я не знаю, какое отношение к прагматизму имеет мое по
он защищал ту идею, что не только значение, но и само мыш
я не знаю, что из этого относится к прагматизму. Кое-что, я думаю, есть у Мида и верно также, что для Дьюи язык и мышление выполняли социальные функции. Я просмотрел ра боты этих людей, но для себя ничего не нашел. Когда я попы
ление возникает только в контексте интерсубъективных отно
тался понять причины этого, то обнаружил, что мысль о связи
нятие интерсубъективности. Был один из ранних прагматистов
по имени Мид, который работал в Чикагском университете и
был настолько же антропологом, насколько и философом. Но
я не воспринял эту идею от
языка и мышления является общим местом для американских
Мида, так как хотя в студенческие годы я читал что-то Мида,
прагматистов, однако я не нашел никаких аргументов, обосно
но не сохранил это в памяти.
вывающих эту мысль.
шений. Насколько я понимаю,
Но как раз эта идея Миду не принадлежит.
60
Как Вы относитесь к неопрагматистскому прочтенню Ваших работ, предложенному Ричардом Рортн?
61
Не моя забота
думать о том, обязан ли
-
я чем-либо
прагматизму. У меня есть некое общее впечатление, что праг матизм
вполне
мог
оказать
на
меня
влияние,
и
прагматизм
Куайна и Льюиса безусловно повлиял на меня. Но если воз вратиться назад,
к самим
прагматистам, что
я часто делаю в
последние годы, то я обнаруживаю, что мне довольно трудно читать их работы
-
отчасти потому, что они не затрудняли
себя аргументацией. Дьюи, который с этой точки зрения про сто ужасен, едва ли хоть однажды позаботился о том, чтобы
обосновать то, что он утверждает. Он просто сообщал вам, о чем он думает, и часто это были вполне здравые мысли, но это
не мой путь в философии.
познаем благодаря взаимодействию с вещами, находящимися в
мире. Я согласен с тем, что каждый из нас сам вырабатывает некоторую
философии состоит в
«основания»
том,
И аргументы в за
я утверждаю, что мышление абсолютно зависит от трех
рядом событий, происходящих в мире. Хотя я и осознаю, что
это кажется тривиальностью с точки зрения обычного интуи тивного представления об изучении языка, но философы до сих пор не принимали этого всерьез.
Метафора треугольника, образованного двумя собе коммуникацию, выражает один из принципов, которого
как
Основанием этого явилось «картезианскую»
то,
позицию,
признание личностного характера сознания,
что т.
е.
присущего
эмпиристскому «Я» КуаЙна. Куайн хочет начать с того, что непосредственно дано ин органов чувств и строить из них все остальное,
-
именно эта
идея является общей для Декарта и эмпириков. Я же с этим не согласен. Я не уверен, что можно придать ясный смысл тои что
процессы,
при
случае,
разделяет
ее
с
кои картины до тех пор, пока мы не вступим в коммуникацию
Тогда Вы в определенном смысле усиливаете «интер активную»
позицию Дьюи.
Вам уже недостаточно ут
верждать, как это делают прагматисты,
что знание может
быть получено только в тот момент, когда отдельная кар на том,
происходящие
в
наших
нервных
оконча
ниях, обладают особым эпистемологическим значением. Вот здесь я усматриваю связь между Дьюи и мной, поскольку Дьюи
62
что вообще невозможно выработать определен
ную картину мира, не взаимодействуя с другими.
тафора, а не истолкование Декарта. Существует способ фило софствования, при котором вы предполагаете, что что-то дано
нам непосредственно. Это нечто есть либо чистый опыт, чувст венные впечатления, либо возбуждение нервных окончаний
-
в данном случае здесь нет разницы. На этой базе мы создаем
картину внешнего мира и других людей. Я предпочитаю назы что мы можем вырабатывать такую картину мира каждый сам
по себе и" способны сделать это даже в том случае, когда дру гих людеи в мире нет. Моя же точка зрения заключается в том,
что до тех пор,
пока
мы
не знаем,
что
происходит
в
соз
нании других людей, нет смысла утверждать, что у нас есть понятие объективно~ти,
понятие о чем-то, что существует в
мире совершенно независимо от нас. совершенно
дивиду. Он полагает, что нужно начинать с показании наших
идее,
затем,
вать такую картину эмпирической или картезианской потому,
седниками и совокупностью восприятий, включенных в
определили
а
Ну, когда я говорю о «картезианской позиции», то это ме
членного отношения между, по крайней мере, двумя людьми и
Вы
мира,
с другими людьми.
щиту определенной позиции?
Куайн не признает.
картину
Ke~-TO другим. Однако к этому я добавляю, что у нас нет чет
тина мира сообщается другому человеку, Вы настаиваете
в таком случае задача чтобы сформулировать
также был антиэмпириком в этом смысле. Он считал, что мы
противоположном
Эмпирики движутся в
направлении,
поскольку
с
их
точки зрения первое, что они знают, находится в их собствен
ном сознании, затем случайно они обнаруживают то, что нахо дится во внешнем мире, и еще более случайно открывают то,
что имеется в сознании других людей. Я думаю совершенно
иначе. Сначала мы раскрываем то, что находится в сознании других людей, а затем уже переходим ко всему остальному. В деиствительности, конечно, все это происходит одновременно.
63
Как могли бы Вы определить понятие сознания в кон тексте абсолютной первичности интерсубъеКТllВНОСТИ?
ются как раз на основе этих критериев.
Сознание есть нечто большее, чем мозг, и с определенной точки зрения мы могли бы определить людей как существ,
человек?», то все, что мы можем сделать, это соотнести состоя ния его сознания с нашими собственными состояниями созна ния. Существует лишь субъективная мерка. Здесь, однако, име
имеющих мысли. Базисом объективности является интерсубъек тивность.
ется небольшой парадокс: интерсубъективность есть область, в
которой каждый из нас использует свои собственнь!е мысли для
Но если объективность не существует без интерсубъ ективности, то как Вы определите пространство субъек тивности? Именно в этом смысле мне интересно то, что
того, чтобы придать смысл мыслям других людеи,
мы
можем
выделить
три
разных
рое и является объективным. В
вида
знания.
никакого другого,
есть знание другого лица,
т.
е.
знание
того, что имеется в сознании других людей. Отсюда вытекает, что мы должны общаться с кем-то еще, чтобы узнать, о чем думают другие люди. Только так мы можем получать понятие объективности, т. е. понятие об объектах в общем пространст ве и времени. Конечно, если мы знаем о сознании других лю дей, то одновременно уже должны иметь понятие об общем
для нас мире. Знание внешнего, т. е. общего для "нас, мира есть второй вид знания, из которого вытекает третии вид: зна ние того, что происходит в нас самих.
-
знанием, которое мы можем получать из соз
нания другого человека, знанием общих объектов внеш йего мира и знанием себя?
Безусловно. И чтобы понять это, нужно начать с вопроса". Если
мы спрашиваем,
каковы критерии того,
что некоторыи
объект имеет в длину три фута, то сами эти критерии объек тивны
в том
смысле,
что мы согласны с другими людьми отно
сительно этих критериев.
случае
знание
Например, длину или температуру
вещей мы фиксируем с помощью чисел, поскольку все мы сог
ласно относительно требуемых для этого свойств чисел. Когда же мы пытаемся уловить то, что происходит в сознании другого
человека, то нет способа договориться насчет критериев,
людей
В этом я усматриваю глубочайшее различие между соци альными и физическими науками. Когда мы говорим о других людях,
ром
то
используемая
смысле
внешнем
нами
субъективна,
мире
эта
шкала
в
измерительная
то
время
является
как
шкала
при
общей.
в
некото
разговоре
Грубо
о
говоря,
внешние объекты находятся на одинаковом расстоянии от всех нас и мы сообща пытаемся дотянуться до них.' Но когда мы говорим о коммуникации между двумя сознания ми, положение становится иным.
по
ния
-
знания себя?
Знание третьего вида
есть знание нашего собственного
сознания, и здесь мы вообще не можем говорить о каких-либо
критериях. Нет никакого смысла спрашивать: «Действительно ли мое предложение 'Снег бел' означает, что снег бел?». У самоинтерпретации нет критериев,
разве что вы начнете упот
реблять весьма изощренные психоаналитические и фрейдист ские понятия для того, чтобы говорить о содержании вашего
сознания с точки зрения каких-то вещей, которые тоже при
надлежат вашему сознанию. Однако по существу вы не може те интерпретировать сами себя, опираясь на какие-то свиде тельства. Когда вы замечаете свою ошибку, вы действуете так, как будто смотрите на себя со стороны.
скольку наши контакты с сознанием других людей осуществля-
64
мышления других
А что можно сказать по поводу третьего вида зна
Существуют ли различия между этими тремя видами знания
таком
сначала происходит из знания внешнего мира?
Наиболее важное знание, без которого не могло бы существо вать
так что в
процессе общения мы создаем нечто интерсубъективное, кото
Вы можете сказать по поводу сознания.
Реально
Поэтому, когда M~'
спрашиваем: «О чем думает, во что верит или чего хочет другои
65
Вот теперь мне более понятна Ваша антикартезиан
взаимного понимания. Пункт, в котором диалектика возможна, есть
ская позиция.
тот
пункт,
имеют место,
я думаю, в каком-то смысле нам известно, что происходит в нашем сознании, даже если мы не обращаемся к другим лю
тают с
происходящие в нашем сознании процессы тем
которого
мы
начинаем
возводить
нашу
пунктом,
индуктивную
Можно ли сказать,
вещи,
о
которых
я
говорю,
уже
чтобы вы понимали
те расходиться во мнениях.
Мне кажется, Вы рассматриваете более трансцен дентальный уровень дискурса.
по
стройку. С этим я вообще не согласен.
котором
друг друга. Только если вы понимаете один другого, вы може
дям. Но я не считаю, что в этом заложена основа нашего по
знания внешнего мира. Эмпирики, как и «картезианцы», счи
в
поскольку диалог требует,
Верно. Хабермас поднимается на следующий уровень, бо лее важный в политическом отношении. Он размышляет о лю
что в основе объективности ле
жит консенсус?
дях, которые достаточно хорошо понимают друг друга, чтобы расходиться во мнениях.
Вас часто считают скорее представителем семанти
Начинать с консенсуса было бы ошибкой, так как разговор о консенсусе предполагает, что у каждого из нас уже имеются
ки,
некоторые собственные идеи и мы только согласуем их. Я же
ном.
чем эпистемологом,
особенно в сравнении с Куай
Однако когда я думаю о той роли, которую Вы
утверждаю, что у нас вообще нет никаких идей до тех пор,
приписываете понятию интерсубъективности, и о «транс
пока мы не объединены не которой общей картиной мира. Я
цендентальном»
считаю ошибочным представление о том, что каждый из нас
я не вижу оснований для этого различия. смысле Вы являетесь эпистемологом.
обладает заранее какими-то собственными идеями и мы выра батываем
язык,
чтобы обнаружить,
уровне Вашего философского анализа,
В любом
в чем мы сходимся или
расходимся. Только с возникновением коммуникации появля
я думаю, такое отношение ко мне сложилось под влияни
ются и идеи. Мы должны общаться и мыслить совместно. И
ем КуаЙна ... и мне представляется, что там, где он видит раз личие между эпистемологией и семантикой, я вижу лишь раз
если нам это удается, мы совершаем великое дело.
личие между двумя видами эпистемологии. Мне кажется, его
Таким образом, Вы решаете и проблему плюрализ
эпистемология
все
еще
исходит
из
субъективистской
точки
ма: если дана одновременность знания (мысли) и ком муникации (интерсубъективности), то не предполагается
разом: он говорит, что хочет узнать, каким образом, опираясь
совместного
на данные,
существования
множества
единичных
сущ
ностей. Не кажется ли Вам, что эта связь проливает но
зрения. Куайн описывает свою эпистемологию следующим об доставляемые
нам
органами
чувств,
мы
создаем
вый свет на интересное взаимоотношение между Вами и
картину мира. Я думаю, что такой исходный пункт для эпи стемологии ошибочен. Его понятие данного является чисто
Юргеном Хабермасом? В отличие от Вас, Хабермас рас
субъективным, вот почему я называю его картезианцем. Куайн
сматривает интерсубъективность как столкновение раз
полагает, что фундаментальная согласованность, которая толь
ных точек зрения, а консенсус
как объективное поло
ко и создает возможность коммуникации, обусловлена сходст
жение дел, к которому должны придти все точки зрения,
вом нервных реакций. Моя же эпистемология, напротив, на чинает с интерсубъективности, т. е. с опыта общей реально
-
чтобы сосуществовать во взаимной свободе.
Если мы понимаем друг друга и между нами возможен диалог,
или
то
мы
осмысленно
расходиться.
можем
Но согласие
66
соглашаться
или
друг
расхождение
с
другом
зависят от
сти. Куайн убежден, что я упускаю из вида то, что эпистемо логически гораздо более важно, поэтому он не считает меня эпистемологом. Я же считаю, что все то, что он при писывает
67
эпистемологии, относится к биологии. Нет ничего такого, что вы могли бы назвать чувственно данным, свидетельством, нервным возбуждением, до тех пор, пока у вас нет мыслей. А мышление предполагает интерсубъективность. В этом заклю
чается непримиримое расхождение между Куайном и мной. Какое все это имеет отношение к вопросу о единстве науки? Кажется, Вы и по этому поводу расходитесь с КуаЙном... Куайн, как и позитивисты, верит в единство науки, а я
-
нет. Как я уже говорил, имеется существенное различие между знанием о других сознаниях и знанием о внешних объектах.
Многие находят в этом основание для отрицания единства науки.
с этой точки зрения к какому виду знания должна относиться философия?
Философия как раз должна говорить об отношениях меж ду этими тремя видами знания, об их отличиях и об их взаи мозависимости.
Но если науки о природе исследуют сферу объек тивного,
гуманитарные
науки сосредоточены на
позна
нии сознания других людей, то какая наука изучает наше собственное сознание? Психология?
Этот вид знания чрезвычайно интересен, поскольку на нем ничего нельзя построить. Каждый из нас знает, о чем он дума ет, только в интимной сфере своего собственного сознания, поэтому я не назвал бы это наукой.
А куда бы Вы отнесли психоанализ? Не думаю, что его вообще можно отнести куда-либо. Бес спорно,
что
психоанализ
стремится
очистить и
прояснить на
ше сознание. Другие люди способны помочь вам сделать более ясным
то,
о
чем
вы
думаете,
поскольку у
всех нас
мысли
не
всегда согласуются друг с другом. Однако я не вижу в этом особой фИЛQСОфской проблемы.
68
,
«Как мне представляется, сводить деятельность философа к решению логических головоломок значит загонять ее в очень узкие рамки, но и отождествлять философию со сuтремлением спасти мир значит стоять на слишком радикально~ точке зре ния». По мнению Хилари Патнэма, между этими краиностями
аналитической философией и философией, понятой исключи: тельно как стремление к освобождению, лежит среднии путь, ведущий - через переинтерпретацию реализма в терми нах прагматизма - к созданию нового варианта «прагматического реализма».
Родившийся в Чикаго в 1926 г. и будучи в настоящее вре-
мя профессором Гарвардского университета, Патнэм пришел к этому убеждению через долгий извилистый путь. Его карьера
трактат в трех томах, озаглавленных, соответственно, «Мате
матика, материя и метод» «<Mathematics, Matter and Method»), «Сознание, язык и реальностЬ» «<Mind, Language and Reality») и «Реализм и разум» «.
Именно такой должна быть философия. Вы должны уметь раз бивать проблемы на части таким же замечательным способом. Если вы знаете, где находятся места стыка, вы почти без уси лий разобьете проблему на части. Для меня это прекрасные метафоры, но я перестал верить в восточную мысль. Я интере совался ею в течение долгого времени, и некоторые вещи про
должают вызывать мой интерес, например, «Бхагавадгита»
и
«И цзин». Однако я не думаю, что они более удивительны, чем любое другое, во что я верю.
В отличие от многих американцев, знакомившихся с
Европой через ее великие столицы, ваш опыт был свя зан с более провинциальным вариантом, бедным и ни как уж не космополитическим.
Верно. Но когда я приехал в Европу в 1949 г. и посетил Париж, это тоже было чудесно, потому что были еще живы все великие художники, жизнь была недорогой, и, думаю, все американцы,
приезжавшие
туда
в
то
время,
считали,
что
там
можно вести образ жизни, уже недоступный в Соединенных я всегда подозревала, что интерес американских ху
штатах.
дожников и интеллектуалов к Востоку некоторым обра
зом обусловлен особой разновидностью натурализма, ко торый с момента CBoero появления пронизывает все в Соединенных штатах. Достаточно вспомнить об Эмерсоне с ero глубоким увлечением буддистской философией, а в двадцатом веке о Фрэнке Ллойде Райте, этом поэте органицисте архитектуры, который не уставал восхи щаться японским чувством пространства.
Понимаю, что вы имеете в виду. Конечно, это так. Фрэнк Ллойд Райт несомненно был покорен японскими образцами. Но Восток это очень большое пространство: едва ли можно усмотреть какое-либо влияние индийских храмов на Америку. Но культура Японии действительно оказывала эстетическое воздействие и не только здесь, но повсюду, начиная с восьми десятых годов прошлого века.
Перейдем от Востока к старой Европе ...
Но в те годы и Нью-Йорк был вдохновляющим местом.
Действительно, был. Я вернулся в Нью-Йорк в 1950 г. и не ездил в Европу в течение десяти лет. Но затем я окунулся в европейскую культурную жизнь, хотя сегодня я чувствую себя менее привязанным к местам на мой взгляд, совершенно не важно, едете ли вы в Найроби, Будапешт или Милан. Вероят но, потребуется немало времени, чтобы проникнуться жизнью любого из этих городов, но на том уровне, на котором человек проживает свою жизнь, все они почти одно и то же.
Ваши связи с европейскими интеллектуалами также стали менее прочными? В семидесятые годы я знал во Франции многих людей, включая Жака Деррида и Жака Лакана. Но настоящих друзей у меня там нет. Язык французских интеллектуалов всегда ка зался мне варварским инесносным.
122
123
Вы имеете в виду группу структуралистов, перешед
софском плане. Недостаточно разобрать тексты на части и де
шую к постструктурализму и, помимо Деррида и Лака
конструировать их. Деррида никогда не пытается разрешить вопросы типа метафизики присутствия философски. Он нико гда не разбирает что-либо и не собирает вновь; он просто бе
на, включавшую также Клода Леви-Стросса и Мишеля Фуко?
рет текст, чем туманнее, тем лучше, деконструирует его и пе
Как особенность тех лет, мне запомнилось, что все важные
реходит к следующему тексту. Я же спрашиваю себя: зачем я
интеллектуальные события сдабривались изрядной долей фри
это делаю? Что я этим достигну? Что из этого получит челове чество? Деррида не считает необходимым делать следующие
вольности, тогда как я убежден
--
чтобы сделать следующий
шаг, крайне необходима определенная доля аналитической дис
шаги, и я думаю, это плохой пример
циплины. Не думаю,
пример для тех, кто не так силен, как он сам.
чтобы они знали,
как дальше развивать
--
я хочу сказать, плохой
свои идеи, хотя их мысли были глубоки. Идея о том, как состы кованы
вещи,
понятие
рии как текста
--
парадигмы,
трактовка
сознания
и
исто
все это очень глубокие идеи, но не думаю,
чтобы кому-нибудь удалось создать из них что-нибудь.
Как вы объясняете популярность деконструкции в Америке? Не является ли противодействие ей со стороны философов причиной того, что на этом берегу Атлантики деконструкция стала методологией литературной крити
Могу представить, что вы судите таким же образом обо всех деконструктивистах в стиле Деррида: Филиппе Лаку-Лабарте,
Жан-Люке Нанси и многих
американ
цах, принявших их сторону, включая таких мыслителей
из Йельского университета, как Пол де Ман, Джеффри
ки и способом прочтения текстов, опирающимся на мак симу «ничего вне текста»?
Если вне текста ничего нет, мы все равно займем какую-то позицию вне текста. Поэтому с этого момента вопрос будет
Хартман и Джей Хиллис Миллер. Их работы о деконст
поставлен так: что внутри текста и что
рукции просто блестящи.
маю, что мы можем мириться с этим.
Деконструкция стала просто лозунгом для людей. Очень трудно понять, что она означает. Я абсолютно уверен, что по большей части она должна быть ложной; я имею в виду свя
занную с ней идею о бесчисленности интерпретаций и отри цание такой вещи, как истина. Думаю, с интерпретацией все в порядке и было бы неплохо иметь что-то вроде истины.
А
как
вы
оцениваете
выдвинутую Деррида
метафизику деконструкции,
в работах
(
и
иногда
наилучшими
видами
ис
тории являются те, которые начинают с обозначения эпохи, показывая, во что люди верили, и пытаясь убедить нас в обос-
25'
195
нованности их убеждений. Затем вы движетесь к настоящему времени и отмечаете изменения в языке.
Но если вы никогда не можете вполне понять ста рую парадигму,
если у вас нет некоего универсального
я думаю, шаги вперед совершаются отчасти благодаря ме тафоре: то, что первоначально было метафорическим, позднее становится буквальным. Возьмите период взаимного общения, когда один человек говорит на старом буквальном
языка (истории, рациональности, истины), на который
нако,
можно перевести все конкретные словари,
период взаимного непонимания,
то как може
те вы вполне понять новую парадигму? Иными слова ми, проблема непереводимости встает не только по от ношению к прошлому, но И В связи с коммуникацией между представителями разных теорий настоящего вре
языке,
а
другой человек говорит на новом буквальном языке. Они, од могут общаться
-
отчасти благодаря метафорам.
Это
когда коммуникация неполна,
но не невозможна. Это время экспериментальной верифика ции. Вы убеждаете людей придти в вашу лабораторию и по смотреть, что вы там делаете и как говорите об этом. В этом
заключается один из способов усвоения языка.
мени. Это проблема не только истории, но и социоло
гии, и культуры. Каким образом можно оправдать но
Вы считаете,
что указание этого источника непере
от
водимости научных словарей окажет практическое воз действие на будущее развитие науки?
я не говорю, что вы не можете понять прошлое, если пе
на примере. Допустим, имеется группа взаимосвязанных тер
реформулируете его содержание в современном словаре. Од
минов, встречающихея в некоторой вызывающей затруднен'ия
нако вы не можете понять его, не изучив предварительно того
области,
языка, в котором оно было сформулировано, причем это может
многочисленных
быть просто более старым
«использовать» эти слова так, как обычно вы их не используе
вую истину, котором
если нет единого уровня верификации, на
можно
сопоставить
истинностные
оценки,
стаиваемые разными теориями? Скажем, изучение ЯЗblка вместо перевода. Я объясню это
словаря.
В самом деле,
вариантом английского научного
я считаю,
что вы
способны понять
прошлое в той мере, в которой можете возвратить жизнь тер
те,
то
-
области, смысл которой не вполне ясен.
однажды
попыток можно,
можно
понять,
наконец,
что
заметить,
означают
После
что
если
содержащие
их
отрывки. Однако вы не можете выразить эти значения в ва
минам, когда-то использованным для его описания. В «Струк
шем
туре
наУЧНblХ
от
открыли, и научить других людей употреблять слова подобным
опыта
историка,
пытающегося
же образом. Именно поэтому я утверждаю, что процесс пони
революций>}
я
слишком
вглядывающегося
в
легко
прошлое
и
переходил
современном
языке:
нужно
воспользоваться
тем,
что
вы
понять тексты, к опыту ученого, продвигающегося вперед. Я
мания включает в себя обучение языку и не может быть све
рассуждал так, как если бы один и тот же процесс просто ме
ден к переводу даже после того, как вы изучили этот другой
нял направление, и это было ошибкой, поскольку был упущен
язык. Вы не можете осуществлять переходы между двумя язы ками. Нельзя просто включить термины другого языка в ваш собственный язык и пользоваться попеременно то ими, то
огромный материал,
необходимый для передачи старого тек
ста. На этом пути вполне может существовать большое коли
чество пробелов. Но в самом общем смысле можно заметить, что если вы взглянете на более ранние варианты новой тео
рии,
скажем, теории Коперника или теории Эйнштейна, то
обнаружите, что они всегда колеблются между старым и но
терминами вашего языка. Если вы хотите говорить на языке Аристотеля - прекрасно! Но в таком случае вы уже не може те в одном и том же или в соседнем предложении употреблять термины Аристотеля в их последующем ньютоновском смысле.
вым использованием слов.
Как же можно создать методологию изучения языка,
Каким Вам представляется· сегодня различие между историком и ученым?
196
если Вы не признаете универсальности некоторой об щей речи?
197
Существуют очень большие области пересечения, которые нужно искать,
однако
заранее никогда нельзя сказать,
какими
тику. Тогда какого рода референциальность предостав ляете Вы языку? Если весь универсум в его физическом
будут эти области. Наиболее несомненной обычно будет об
и историческом смысле становится частью имманентной
ласть, включающая в себя повседневные наблюдения. Однако
ЛИНгвистической системы, то что остается, как говорят,
это не означает, что слова остаются здесь неизменными. Про
деконструктивисты, «за пределами текста»?
сто в этой области, пытаясь читать или говорить, вы можете обнаружить, какие термины полезны, а какие
-
нет. Термины
для обозначения эмоций, термины высших уровней научных
я безусловно убежден в референциальном характере язы ка. В референциальной соотнесенности, включенной в опыт,
теорий и тому подобные, чаще всего не допускают переноса в
всегда
другой словарь, и их нельзя определить в терминах более про
истинное или ложное утверждение. В не котором, очень глубо
существует
нечто,
что
говорит
нам,
высказываем
мы
стого словаря. Их содержание можно раскрыть лишь в том слу
ком, смысле я абсолютно верю в корреспондентную теорию
чае, если попытаться вступить в диалог с текстом или с группой
истины. С другой стороны, я также убежден в том, что это
людей, употребляющих эти термины.
тривиальный вид соответствия. В «Структуре научных рево люций» я говорил об изменениях слов и изменениях парадигм,
Вы говорите, что в некотором смысле именно науч
и хотя теперь я сказал бы об этом более тонко, в глубине ду
ное сообщество выносит приговор об успехе или неуда
ши я все еще верю в это.
че перевода или усвоения языка. Не возвращаетесь ли Вы, однако, к американской прагматистской традиции, подчеркивая важность этого понятия сообщества?
люцию Вашей деятельности?
Усвоить язык
-
не значит научиться переводить его на
свой собственный язык, скорее, это означает научить пользо
ваться новым языком. Усвоить другой язык
-
значит сделать его
своим родным языком, даже если вы не можете перевести его.
Если лучше говорить о процессе усвоения языка, а не
с этой точки зрения как бы Вы могли наметить эво
я бы сказал, что возрастало внимание к языку, который в значительно
большей
степени
играет
ту
роль,
которую
в
«Структуре научных революций» играли изменения гешталь та. В той книге очень мало сказано об изменении значения. Те перь я гораздо больше говорю о референциальных терминах и снабжаю каждый из них не которой таксономией. И даже изме нения, приводящие к несоизмеримости, я все больше интерпре
о переводе, то как быть с понятием непереводимости?
тирую как таксономические изменения. Именно о соизмеримо
Дело не в том, что нельзя сделать перевод, который будет
приближенным. Однако обобщения, которые вы перевели, на приближенном уровне будут бесполезны для научных целей. Только в том случае, если вы поймете смысл, в котором они когда-то
были
точными,
вы
сможете
сделать
их
точными
сти таксономий можно в действительности говорить.
Что Вы понимаете под таксономией? }f на каком уровне таксономии соизмеримы?
Это сложный и многосторонний способ категоризации,
обобщениями. Здесь я вижу параллель с литературой, в осо бенности с поэзией и драматургией, которые зависят от таких
частично врожденный, частично усвоенный, образующий так
аспектов
СОНОМИL:еский аспект языка.
наших
слов,
которые
далеко
выходят
за
пределы
их
референциального значения.
Мне представляется, что этот лингвистический под
Можно ли таксономию рассматривать как синоним научной парадигмы, которая, как Вы определили в Ва-
ход Вы распространяете на собственно научную прак-
198
199
шей первой книге, пред ставлена различными системами
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
научного знания, существовавшими в истории?
в заключение хотелось бы сказать несколько слов о том, почему я не уверен, что когда-либо использовал термин «парадиг ма,) в столь широком смысле.
мы взялись за публикацию этой книги и с какими трудностями мы столкнулись при работе.
Как Ваша теория парадигм влияет на этическую от
ветственность науки?
Сначала о трудностях, поскольку читатель, возможно, уже обра тил на них свое внимание. Дело в том, что в московских библиоте ках мы нашли только американское издание книги Дж. Боррадори,
Если бы я смог переписать «Структуру научных рево
которая сначала была опубликована на итальянском языке. Таким
люций,), то гораздо больше внимания уделил бы понятию «ре
образом, нам пришлось делать перевод с перевода. Отсюда неточно
шение головоломок'). Ученые учатся решать головоломки и за
сти, запутанность некоторых рассуждений и вынужденная интерпре
всем этим скрывается большая идеология. Появляется все больше и больше головоломок и все больше и больше точных решений старых головоломок. Поэтому имеется цель. Конечно, на более метафизическом уровне, это не цель. Это не вопрос о
все большем приближении к тому, что представляет собой природа, а реальная задача, стоящая перед ученым любого от дельного поколения. Это занятие все-таки имеет цель. Она не
тация авторской мысли.
Однако автора приходилось интерпретировать и по другой при чине. Дж. Боррадори интересуется и работает в иной философской традиции, чем ее собеседники, поэтому рассказывает об их концеп циях
и
задает
собеседника
и
многие
вопросы
переводчика,
«извне_,
заставляя
чем
подчас
ставит
в
разъяснять читателю,
тупик
о чем
же идет речь. Но это, наверное, можно отнести и к достоинствам книги, ведь философы-аналитики практически никогда не объясняли
где-то там, она здесь.
свои воззрения широкой аудитории читателей. Вы полагаете,
что целью науки является отрицание
каких-либо границ. Но нет ли границ, имманентно при
сущих самой научной практике?
в целом, это весьма любопытная и полезная книга, написанная в жанре, почти совсем неизвестном отечественной философской лите
Обратимся вновь к примеру. Вы все ближ: и ближе под ходите к тому, чтобы узнать, каковы вещи в деиствительности.
Как можно установить пределы для этого процесса? Здесь
ратуре,
--
теJlьница
в жанре беседы с философами.
Джованна
Боррадори,
американскими фl1лr-'Софами,
Итальянская исследова
побеседовав
представителями
с
девятью
ведущими
различных направле
ний, об их жизни и творчестве, составила из этих бесед настоящую
возникает столь же раздражающая проблема, как и в том слу чае когда вы говорите: «Смотрите, существуют такие вещи, о
книгу. Замысел, что и говорить, довольно необычный и чрезвычайно
в этом случае ответит: «Истина повредить не может!,). Для
радорри предлагает к обсуждению свою априорную схему развития
меня эта ситуация совершенно аналогична ситуации, склады
американской философии ХХ века, в соответствии с которой она и
вающейся в отношении многих важных моральных и социаль
ВIJlбрала для книги именно этих философов: КуаЙlIа, ДЭВИДСОlIа, Пат
KOT~PЫX лучше бы человечество не знало!,). Ученый, конечно,
интересный! За отсутствием серьезных исследований в этой области Дж. Бо
ных проблем. Я не хочу сказать, что они находятся за преде
нэма,
лами философии науки, однако это не те проблемы, в разра ботку которых я мог бы внести какой-то вклад. Поппер как-то
предлож~нная Борадорри, довольно проста: традиционный для Аме
сказал, что существует одна вещь, которую невозможно пред
теснен волной логических позитивистов, эмигрировавших из фаши
сказать
стской ЕПрОIIЫ.
-
изобретение
колеса.
следующего научного открытия.
200
Вы не
можете
предсказать
Нозика, Рорти, Данто, Кейвла, МакИнтайра и Куна. Схема,
рики прагматизм Пирса, Джеймса и Дьюи в конце ЗО-х годов был вы Под именем аналитической философии позитивюм
господствовал в Америке до конца БО-х годов. Затем вновь стал В03-
201
рождаться традиционный прагматизм, и 80-е годы характеризуются
Книги издательства «Дом интеллектуальной книги» можно
огромным разнообразием его идей и течений. Дж. Боррадори хотела
при обрести
проверить
«Аргументов и фактов». Заказы присылайте по адресу:
свою
схему
в
беседах
с
американскими
философами,
наложенным
платежом
по
почте
через
редакцию
именно ею определялся круг обсуждаемых ими вопросов.
И вот тут происходит нечто необычное и требующее особого ис следования: все философы, рассказыва51 о своем собственном интеJJ
125195, г. Москва, а/я 42, «АиФ»:
лектуальном развитии, о своей жизни и взаимоотношениях с КОЛJJе гами,
по
сути
дела,
дают
свою
интерпретацию
развития
ской философии, взаимодействия философских традиций
канской,
британской
и
европейской
американ
амери
-
(они сознательно делают это
различение), диалога культур. Таким образом, книга дает богатый
На бланке разборчиво укажите свой полный почтовый адрес (с индексом), ФИО, название книги и количество экземпляров.
эмпирический материал для анализа этих проблем.
Например, Дж.
Боррадори,
основываясь на европейских
пред
ставлениях старается показать, что именно традиционный американ
ский прагматизм привел Куайна, Дэвидсона или Куна к критике по зитивизма
или
к
отказу
от
него,
но
они
прямо
говорят,
что
прагма
тизм здесь не при чем, что они даже не читали Пирса или Дьюи. Са ма исследовательница испытывает явные симпатии к французскому постмодернизму,
она
склонна
преувеличивать
его
значение
и
нахо
дить следы влияния Фуко, Деррида или Делёза на американских ав
торов. Но она сильно удивила Куна и Рорти, рассказав им о распро странеш:ых в Европе параллеЛ51Х между их идеями и идеями Фуко. Кун не читал Фуко, да и Рорти не видит таких связей. Собеседники Боррадори излагают свою, заокеанскую точку зре ния на предвоенные события в Европе, на эмиграцию интеллектуалов в США
и то, каким образом различные модели
интеллектуальной
жизни, привезенные ими, были восприняты американцами и опреде
лили их собственные, совершенно отличные от европейских, понятия .интеллектуала8
и
.учеНОГО8.
у книги есть еще одно ценное
качество, за которое ей будут
благодарны и философы, и люди, интересующиеся философией. Ав тор заставляет своих собеседников рассказывать о себе: кто где учил
ся, работал, с кем дружил, кого читал и т. п. Интересно узнать, что
Дэвидсон, оказывается, ученик Куайна, Нозик Кейвл
-
вые люди ными
-
ученик Гемпеля, а
Ости на. За именами Куайна, Рорти, Нозика появляются жи
-
со своей биографией, с характером и какими-то взаим
отношениями.
Нам
известны
имена
авторов
книг
и
статей,
творцов идей и концепций, с которыми мы соглашаемся или спорим, но нам порой совершенно не известны люди, стоящие за этими име
нами. Эта книга дает нам возможность познакомиться с ними.
202
"Аu.Ф" гарантирует доставку по территории России.
Справки по телефону: (095) 928.12.94.
Боррадори Джованна
Американский философ: Беседы с Куном, Дэвuдсоном, Гlаmнэмом, Нозиком, Данто, Рорmи, Кэйвлом, МакИнmайром
u
Куном
Перевод с англииского Макеева Л. Б., Назарова О. А., Никифоров А. Л.
Оформление Жегло С.
Издатель к. ф. н. Назарова Олеся
Дом интеллектуальнои книги
ЛР .]\1'2
071525 от 23 октября 1997
Книги можно приобрест"1 по адресу:
Москва, Зубовскии БУJIьвар,
17, к. 5. МАГАЗИН "ГНОЗИС"
(с 10.00-17.00). Телефон для справок: (095)247.17.57 Оптовая торговля: Костюшин Павел.
Подписано в печать Бумага офсетная
10.09.98.
N2 1.
Ф4>'мат 60Х90/16. Объем 13 п. л.
Гарнитура Антиква. Печать офсетная.
Тираж
500
ЭКЗ. Заказ
6163
Отпечатано с оригинал-макет')' в Производствешю-издательском комбинате ВИНИТИ,
140010,
г. Люберцы, Московской обл., Октябрьский пр-т, Тел.
554-21-86
403.