Об истоках литературных форм взаимодействия стиха и прозы

Электронный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2005/037.pdf 401 Об истоках литератур...

Author: Шеина С.Е.

7 downloads 166 Views 206KB Size Report

This content was uploaded by our users and we assume good faith they have the permission to share this book. If you own the copyright to this book and it is wrongfully on our website, we offer a simple DMCA procedure to remove your content from our site. Start by pressing the button below!
Report copyright / DMCA form

DOWNLOAD PDF

Электронный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ»

http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2005/037.pdf

401

Об истоках литературных форм взаимодействия стиха и прозы Шеина С.Е. ([email protected] ) Балашовский филиал Саратовского государственного социальноэкономического университета

Вопрос о том, что первично – поэзия или проза – занимает одно из первых мест в филологических дискуссиях уже более тысячи лет. Поэтическая и прозаическая формы словесного выражения изначально не были противопоставлены друг другу и представляли собой органичное целое. Согласно

теории

А.Н.

абсолютизированной

Веселовского,

и

постоянно

которая

хотя

уточняется

и

считается

(О.М.Фрейденберг:

«…данными такого псевдосинкретизма можно пользоваться при изучении позднейших стадий родового строя, но нельзя в них видеть генезиса литературы» [Фрейденберг 1997, 19]), но «в общем и целом … и сегодня должна быть признана правильной» [Мелетинский 1986, 31], синкретизм представлял собой сочетание музыки, элементов слова, исполняемых хором, и ритмических движений. Запев солиста (корифея), носил повествовательный характер,

давая

Эмоциональные

начало

прозаической

словесные

отклики

форме хора

в

художественной обрядовом

речи.

действии,

выражающие радость, огорчение или эротическое возбуждение, постепенно типизировались,

приобретая

устойчивую

форму

двустиший

либо

четверостиший, и исполнялись уже вне обряда. В согласии с теорией первобытного синкретизма А.Н. Веселовского, излагает свои взгляды на возникновение англосаксонской поэзии Эдвин Гест: «Нет никакого сомнения в том – и у нас есть факты, это подтверждающие – что англо-саксонские стихи исполнялись под арфу». Происхождение двух- и трехстопных поэтических размеров он объясняет тем, что двух и трехтактные ритмы были и остаются до сих пор наиболее распространенные в музыке



402

[Guest 1968, 161]. Первые лирические произведения пелись и даже плясались у всех народов: древнерусские песни исполнялись под гусли, англосаксонские – под арфу, античные стихотворные произведения, давшие название литературному роду, назывались "лирическими", по имени аккомпанирующего инструмента – лиры. На происхождение литературной поэтической формы речи оказали влияние самые разные факторы, но главная роль, что признается всеми исследователями,

принадлежит

фольклорной

традиции

с

весенними

обрядовыми и любовными песнями. Во всех «архаических культурах, поэзия выполняет витальную, социальную и литургическую функции», но она «вместе с тем и в то же самое время культ, праздничное увеселение, коллективная игра» [Хейзинга 2001, 198] Народно-обрядовые игры, из которых и произошла позднее лирическая поэзия, была составной частью ритуалов – свадебные песни, любовные, военные и знахарские заговоры, хулительные песни, поминальные плачи. Бытовые песни, которые не были так тесно связаны с временами года, как календарные, дают начало семейным и любовным песням, темы которых – любовь, разлука, свидания, измены, несчастливый брак и семейный разлад – становятся универсальными для всей последующей лирической поэзии. Не только отдельные образы и символы, но многие стилистические приемы поздней литературы – метафоры, сравнения – нередко восходят к фольклору и мифологии. Так, образы женщины, стоящей у окна или у воды, не только принадлежат

мировому

наследуются

почти

фольклору

всеми

[Фрейденберг

национальными

1997,

лирическими

199],

но

и

традициями.

Аналогично лирически отмечено время действия в фольклорной песне и древнейшей лирике. Это пограничное время суток – рассвет, сумерки – когда решается вопрос о судьбе лирического героя. И место, и время действия в фольклорной и древнейшей литературной лирике обусловлено душевным состоянием автора или героя. Значение моря в силу его архетипичности широко

и

полисемантично.

Оно

символизирует

собой

постоянную


403


изменчивость и непознаваемость мира, стихийность, угрозу, безразличие природы и часто ассоциируется с бедой, несчастьем, смертью. «Фольклорная и литературная лирические образные системы используют одинаковые сравнения и символы: путешествие по морю и связанные с ним испытания уподобляются всей человеческой жизни; дерево, растение сравнивается с героем или героиней, сокол (или ястреб) символизирует возлюбленного. Использование гипербол характерно и для фольклорной и для ранней литературной лирики» [Матюшина 1999, 14]. Параллели между природными явлениями и душевным состоянием человека весьма характерны для поэтических фольклорных текстов. Так называемый «природный зачин» наличествует и в древних лирических песнях, и в библейской «Песни песен царя Соломона», и в античных идиллиях, и в любовной поэзии трубадуров, вагантов и минеззингеров, и в более поздней литературной лирике. Существование

сходной

образно-метафорической

системы,

композиционного построения («природные зачины»), формульных оборотов в фольклоре, а затем в первобытных литературах позволяет считать правильными те теории развития литературной лирики, в которых главная роль отводится именно фольклору. Основное место в древних литературах занимают чисто поэтические произведения. С другой стороны, с самого начала формирования литературы возникают произведения, в которых органически сочетаются стиховое и прозаическое начала. В своем исследовании мы не будем пытаться охватить всемирный процесс формирования родов литературы, так как об этом достаточно полно написано в трудах Вильгельма Шерера, А.Н. Веселовского, академика М.Л. Гаспарова, Й. Хейзинги и многих других. Мы ограничимся рассмотрением

древнеирландского

эпоса,

а

также

географически

и

исторически тесно связанной с ним англо-саксонской поэзии. Пример ирландской литературы позволяет выйти к общим тенденциям мировой литературы,

универсальный

принцип

которой,

по

нашему

мнению,

заключается именно в сочетании стихотворного и прозаического начала.


404


Древние ирландские саги (от ирландского «scéla» - «сказания, повести») представляют большой литературный и исторический интерес для изучения проблем соотношения и развития стиховой и прозаической речи. Древнейшие повествовательные произведения разных народов сочетают в себе поэзию и прозу: древнеиндийские Панчатантра и Махабхарата, древнекитайский

и

древнегреческий

роман,

например,

«Сатирикон»

Петрония Арбитра, «Метаморфозы, или Золотой осел» Апулея. Ирландские саги также представляют собой образец древнейшей эпической традиции, в которой прозаический текст перемежается поэтическими фрагментами. Возникнув более полутора тысячелетий тому назад, эти саги приняли известную нам литературную форму уже за тысячу лет до нашего времени. С тех пор они продолжали пересказываться и заучиваться наизусть в течение еще около восьми столетий. Считается, что большая часть древних ирландских саг могла быть записана в VII веке. С этих оригиналов приблизительно в X веке были сделаны копии, на которых и основываются дошедшие до нас рукописи. Современные исследователи делят ирландский эпос на четыре основных тематических цикла: 1) мифологический, 2) уладский или ольстерский, 3) цикл Финна или оссианский, 4) исторический, или королевский цикл. Хотя ирландские саги с самого начала сложились в прозе, а «вторичного происхождения» стихотворные вставки были добавлены позже ради эстетического эффекта и оживления повествования [Смирнов 1973, 547564], поэтическая часть «нередко архаичнее прозаической, которая не защищена строгими канонами метрики, рифм и ассонансов и поэтому легче подвергается процессам модернизации» [Матюшина 1999, 197]. Необходимо учитывать особенности древнейших ирландских стихов, так как наиболее ранние

из

дошедших

до

нас

были

сочинены

нерифмованными

аллитерирующими строками с нерегулярным ритмом. Приведем пример из «Хвалебной песни Колум Килле» («Amra Choluim Chille»):



405

Ní dísceol duae Néill. Ní uchtat óenmaige mór mairg. Mór deilm ndíulaing ris ré asneid Colum cen chill. Coí India duí dó sceo Nera. In fáith Dé dé Dé Sion sudioth is nú ad mair. Ní marthar lend. Ní less anma ar suí ardoncondiath. Conróetur bíu bath. Ardonbath bo ar n-airshend adilgen. Ardonbath ba Fíadat foí. (Оплот Ниалла не безмолвен. Великая скорбь – не жалоба одной равнины. Великий крик, который трудно вынести, - тот сказ, когда ты говоришь, что Колум без жизни, без церкви. Как может глупец рассказать о нем, даже Нера? Пророк Господа, сидящий по правую руку Бога Сиона, теперь не живет больше. Он не прибывает с нами. Наш мудрец, спрятанный от нас, не помогает душе. Он, защищавший живых, мертв. Он ушел от нас в смерть, он, указывавший нам путь в трудное время. Он ушел от нас в смерть, он, бывший нашим посланцем к Господу) [ Матюшина 1999, 199].

Рифма и аллитерация возникли постепенно – первоначально как результат повторения слов и грамматических конструкций, которые варьировались для усиления воздействия всего стиха. В результате постоянных повторений образовался ритмико-синтаксический параллелизм, составивший позже основу стихотворной формы древнейшей лирической поэзии. Древнейшие ирландские саги слагались филидами, которые были не только

законоведами,

предсказателями,

государственными

мужами,

знатоками топографии и родословных Ирландии, но также поэтами и рассказчиками мифологических и героических повестей. Вероятнее всего, что их первыми авторами были филиды. В их среде и в той придворной обстановке, в которой они действовали, следует искать зарождение ирландских

саг.

[Смирнов

1973,

547-564].

Древнее

ирландское

стихосложение обладало чрезвычайно сложной структурой, и искусству сложения стихов обучались до двенадцати лет, в течение которых под руководством специальных наставников фактически вызубривали наизусть все элементы нормативной, единственно допущенной, поэтики: лексику, метафорику, строфику, тематику.


Появление

стихотворных

406

вставок,


в

которых

филиды

нашли

применение своего искусства, как правило, знаменует моменты высшего драматического напряжения повествования. Также в стихах передается высокая пафосная речь героев. Для поэтических вставок характерны такие свойственные фольклорным текстам приемы как повторы, параллелизмы, украшающие эпитеты. Однако, фольклоризация саг могла произойти и в более позднее время, когда они стали достоянием народных сказителей. Поэтические фрагменты представлены четверостишиями, сочиненными силлабическими размерами. Строки, попарно связанные рифмой или ассонансом, состоят из семи (реже пяти или шести) слогов, цезура после третьего или четвертого слога: Biaid tre bithu siri cet m-bledne hi findrigi silis lergga, lecht imchian, dercfid roi roth imm rian. Будет сквозь века долгие сто лет в светлом царствовании, вырежет войска, могила длительная, окрасит в красное поля, колесо вокруг следа. ("Плавание Брана". Пер. А.А. Смирнова)

Число стихотворных вставок в разных версия может отличаться, а иногда, особенно при описании пиров, вооружения героев, битв, для которых существовали традиционные формулы, переносившиеся из одной саги в другую, поэтические фрагменты совсем отсутствуют. Но с течением времени число стихотворных вставок значительно увеличилось, и в некоторых частях эпопеи "Угон быка из Куалнге" они образуют почти половину текста. Некоторые стихотворные вставки трудно отнести к лирической поэзии, другие, например в «Книге бурой коровы» («Lebor na Huidre», 1160 г.), наоборот полны лиризма.


407


В произведениях англо-саксонских писателей XI века также, нередко намеренно, прозе придается определенный ритм, порой даже рифмуются слоги, завершающие предложения или отдельные его части: Witodlice on his timan hæfdon men gæswinc . and swathe manig teonan. Cas | teles | he lét wyrc | ean . and earm | e men swith | e swenc | – ean . se cyng wæswithe stearc . and benam of his undertheoddan man manig marc goldes . and má hundred punda seolfres . thet | he nam | be riht | e . and | mid myc | elan | únriht | e . of | his leod | e . for lit | elre neod | e . he | wæs on git | sunge | befeal | lan . and græd | ines | se he luf | ode | mid eal | le. (Несомненно, в его времена люди много трудились и много страдали. Он позволял людям строить замки и бедняки были изнурены тяжким трудом. Король был очень суров! И он взимал со своих вассалов много марок золота и больше сотни фунтов серебра. Вот что он брал по праву – и не по праву – со своих людей, и без того нуждающихся. Он был очень завистлив и к тому же скуп.)

Приведенный отрывок написан Святым Вулстэном (Sainted Wulstan), аббатом Вурстера, приблизительно в 1086 году, т.е. на несколько столетий позже, чем были сложены ирландские саги. Но для него также характерен достаточно упорядоченный ритм, близкий к поэтическому. Рифмующиеся слоги разделяют предложения на сегменты, которые, обладая к тому же единообразным ритмом, мало отличаются от поэтических строф. Возражая тем исследователям, которые могут обвинить нас в стремлении доказать стиховую природу этого текста основываясь лишь на наличии звуковых повторов и метрических вкраплений, хотим подчернуть, что говорить о двойной сегментации древних текстов, когда сама форма стиха была лишь на начальных этапах своего становления, неуместно. Интенция автора, написавшего эти строки нам неизвестна, поэтому мы можем говорить о наличии стихотворных элементов в древних текстах. В старой английской драме также отсутствовали четко обозначенные правила употребления стиха и прозы, более того, стих того времени являлся промежуточной стадией между ямбом и вольным дольником, что стало особенно серьезной и затрудняющей различение прозы и стиха причиной. Употребление прозы наряду со стихом рассматривается исследователями как


408


осознанный выбор выразительного средства. Как пишет М. Крейн, традиция употреблять в драме прозу для писем, официальных сообщений, передачи сумасшествия и комического содержания сложилась уже к 1590 г. и причины этому следует искать в повседневной жизни, в «прозаическом» характере официальных документов и писем-сообщений. Употребление прозы в изображении комических сцен автор объясняет близостью к прозе виршей и перевертышей (doggerel and tumbling verse) традиционно употреблявшихся в этих сценах [Crane 1951, 2]. Однако, в драматических произведениях эпохи Возрождения, в том числе в произведениях У. Шекспира, указанные закономерности, хотя они и справедливы вообще, часто не соблюдаются. Так, например, Гамлет и Горацио в первом действии пятого акта, происходящем на кладбище, разговаривают друг с другом прозой, хотя предмет их разговора достоин того, чтобы быть облеченным в стих и у Гамлета нет причин притворяться сумасшедшим перед Горацио и говорить с ним прозой. С другой стороны, можно было бы видеть в этом случае употребления прозы «отдых от стихового напряжения», однако, тогда критерии употребления прозы и стиха оказываются еще более размытыми [Vickers 1968, 16-17]. Причины смешения стиха и прозы в старой английской драме критики часто объясняли необразованностью драматургов и неразвитостью драмы в Англии, осуждая практику смешения этих разных элементов в рамках одного произведения. Так, Ф. Сидни писал, что английские пьесы «непохожи ни на настоящие трагедии, ни на настоящие комедии: они смешивают королей и шутов не потому, что этого требует содержание, но, не заботясь ни о приличии, ни о благоразумии, выталкивают на сцену клоунов, чтобы те принимали участие в величественных событиях, так что эти бастарды – трагикомедии не возбуждают ни восхищения, ни сострадания, ни веселья» [Сидни 1984, 167]. Система взаимоотношения стиха и прозы в старой английской драме может быть описана в рамках билингвизма как переходное и неустойчивое


409


состояние, предполагающее наличие двух равноправных по своим функциям языков. Стих и проза в драме равноправны, вследствие того, что функции прозы могут выполняться стихом и несколько реже функции стиха выполняются прозой. В пользу такого суждения свидетельствуют письма в стихах и прозе, реплики сумасшедших, составленные по преимуществу прозой, но и стихом тоже и прочие несоответствия внешнего оформления текста его сущности и принятым правилам употребления прозы и стиха [Сушков 1996, 177]. Смешение этих двух форм языкового выражения можно объяснить

отсутствием

между

ними

отношений

дополнительного

распределения. Любая мысль выражается как стихом, так и прозой. Это состояние было переходным и одна система должна была постепенно вытеснить

другую,

либо

их

употребление

должно

быть

строго

регламентировано. Так как никакой регламентации не произошло, в английской драматургии смешанная форма в конечном счете оказалась вытеснена драмой в прозе. Таким образом, изначально стихотворное и прозаическое начала были неразрывно слиты в единое целое в рамках одного текста и лишь затем постепенно выделялись в самостоятельные произведения. Невозможно выстроить единую эволюционную цепь от мифологических и фольклорных текстов до поэтики литературных жанров, но главное, что мы хотели бы подчеркнуть

в

нашем

исследовании,

это

то,

что

первобытная

нерасчлененность поэтической и прозаической форм речи дала начало не только лирике, драме и эпосу, но и переходным формам взаимодействия стиха и прозы, ставшим особенно популярными в XIX-XX века, когда писатели и поэты обратились к новым формам творческого выражения, которые они нашли в истоках литературного процесса.

Список литературы:


1.

410


Матюшина И.Г. Древнейшая лирика Европы. – М.: Российск. гос.

гуманит. ун-т, 1999.- С. 14 2.

Мелетинский Е.М. Историческая поэтика А.Н. Веселовского и

проблема происхождения повествовательной литературы // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. – М., 1986.- С. 31 3.

Сидни,

Ф.

Защита

поэзии.//

Литературные

манифесты

западноевропейских классицистов.- Изд. МГУ, 1984.- С. 167 4.

Смирнов А.А. Комментарии. // Исландские саги. Ирландский

эпос. - М., 1973. - С. 547-564 5.

Сушков, И.Н. Соотношение стиха и прозы в драме эпохи

английского Возрождения. Дис кфн 10.02.04.- М., 1996.- С. 177 6.

Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. – Л., 1997. – С. 19

7.

Фрейденберг О.М. Этюды по семантологии литературных

форм//Лотмановский сборник. Т.1. – М., 1997. – С. 199 8.

Хейзинга Й. Homo ludens. Человек играющий. - М., 2001. - С.

199-217 9.

Crane, M. Shakespeare’s Prose.- Chicago, London, 1951.- P. 2

10.

Guest Edwin. A History of English Rhythms.- NY: Haskell House

Publishers, Ltd,1968.- P. 161 11.

Vickers, B. The artistry of Shakespeare’s Prose.- L., 1968.- P. 16-17

Об истоках литературных форм взаимодействия стиха и прозы

Recommend Documents