Потери флотов противника на морских ТВД Великой Отечественной войны Цена нашей победы

ЦЕНА НАШЕЙ ПОБЕДЫ Анализ потерь Советского ВМФ в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. Вице-адмирал в отставке К. СТАЛБО, доктор военно-морских наук, профессор

ИСТОРИЯ войн хранит в своей памяти немало блистательных побед в морских сражениях прошлого. Так, например, эскадра Г. Спиридова значительно меньшего относительно сил противника состава в Чесменском сражении уничтожила 60 турецких кораблей (из них 14 — линейных) и свыше 11000 человек их экипажей, не потеряв ни одного своего корабля и лишь 11 моряков. Внушительные победы без потерь в собственных силах были одержаны Г. Нельсоном при Абукире и П.С. Нахимовым при Синопе. И наконец, Советский ВМФ с меньшими потерями в сравнении с понесенным ущербом противостоящего на морских ТВД противника внес достойный и посильный вклад в победу над фашизмом. Наш флот при внезапном нападении врага не потерял ни одного корабля. С первых же дней войны он приступил к решительным наступательным действиям: высадка десанта на Дунае 24—26 июня с захватом плацдарма на румынской территории; артналет на Констанцу кораблей эскадры Черноморского флота; удары морской авиации по наземным объектам и военно-промышленным центрам коалиционного противника в Пруссии, Румынии, Финляндии, Норвегии и по самой столице рейха Берлину; действия подводных лодок, торпедных катеров и флотской авиации на коммуникациях противника в Баренцевом, Балтийском и Черном морях. Активный, наступательный характер боевой деятельности был присущ нашему флоту на протяжении всей войны. Он действовал в невероятно тяжелых условиях, сложившихся в связи с утратой нами значительной части системы базирования. В середине 50-х годов специально созданная группа ученых-историков флота под руководством капитана 1 ранга В. Ачкасова на основе наших и немецких архивных данных провела исследования с целью количественной оценки боевых и небоевых потерь обеих сторон. Рассматривалась каждая боевая единица — надводный корабль, подводная лодка, самолет, катер, транспорт. Где, когда, при каких обстоятельствах и каким оружием был поврежден, сбит или потоплен. Материалы исследований, составившие несколько томов, долго имевшие гриф «секретно», для сегодняшнего времени обладают максимальной степенью достоверности. Данные о боевых потерях сторон приведены в табл. 1. Значительное превышение потерь противника в транспортном тоннаже в нашу пользу связано с более высокой его зависимостью от морских перевозок для обеспечения своих войск, крупнотоннажностью его судов и постоянными активными действиями сил наших флотов на его коммуникациях. В таблице указан тоннаж потерь, достоверность которых подтверждена обеими сторонами. По нашим же данным, - не подтвержденным немецкими архивами - тоннаж потопленных транспортов на 1 569 тыс. т больше. Ощутимо превышение потерь противника в авиации при ее боевых действиях в море (помимо этого, при решении задач в интересах сухопутных войск нами потеряно еще 1375 самолетов

морской авиации). Имеет место оно и по некоторым классам боевых кораблей. Несколько слов о так называемых небоевых потерях. Их у нас, как свидетельствуют результаты вышеназванных исследований, намного больше, чем у противника. Это объясняется внезапностью нападения и захватом Германией стратегической инициативы с началом войны. В первые же дни свыше 30 наших судов были захвачены гитлеровцами в своих портах. Большое количество транспортов, буксиров, барж и мотоботов, а также временно небоеспособных кораблей уничтожалось при отступлении. Например, пять подводных лодок, один эсминец и пять вспомогательных судов были взорваны только при оставлении Лиепаи. В то же время не поддаются учету потери противника в малых кораблях, катерах и плавучих средствах, понесенные им в период нашего стратегического наступления в 1944—1945 гг. Помимо этого, как зачастую бывает на войне, корабли и транспорты гибли на своих же минах и от нелепых, ошибочных атак собственных сил. Вот почему по ряду подобных и иных косвенных причин более приемлема методика подсчета соотношения потерь в относительных величинах, которой и отдано предпочтение в настоящей статье. В таблицу не включены небоевые потери корабельного состава и морской авиации ВМФ, которые, как установлено в ходе исследований, составили: 3 эсминца, 12 подводных лодок, 5 сторожевых кораблей, 1 минный заградитель, 325 мотоботов и шхун, 421 буксир и барж, 129 транспортов, 114 малых охотников за ПЛ и сторожевых катеров, 53 морских и катерных тральщика, 30 торпедных и 14 бронекатеров и 7 канонерских лодок. Всего 1114 единиц. Аналогичные потери противника— 209 единиц. Представляет интерес анализ соотношения боевых потерь по годам войны. Он показывает взаимосвязь и зависимость успешности действий нашего флота от хода событий на сухопутных фронтах войны. Если в 1941—1942 гг. оно составляло соответственно 1:0,6 и 1:0,3, а в 1943 г.— 1:0,9, то в 1944—1945 гг. оно достигло значений 1:3 и 1:14 в нашу пользу. Самым неблагоприятным для нас был 1942 г., когда мы потеряли в три раза больше кораблей, чем противник. Объясняется это необходимостью прорыва подводными лодками БФ блокады Финского залива (в результате чего погибло семь подводных лодок), необходимостью прорыва наших кораблей в блокированный Севастополь (98 походов надводных кораблей, 84 — подводных лодок и 174 — транспортов). При этом ЧФ потерял крейсер «Червона Украина», четыре эсминца, две подводные лодки и четыре крупных транспорта. В этом же году много малых кораблей потеряла Азовская флотилия — 25 катеров при эвакуации на Таманский п-ов частей Крымского фронта, 107 катеров и вооруженных сейнеров при прорыве из Азовского моря и при оставлении портов Таманского п-ова. Причиной больших потерь в 1942 г. было господство в воздухе немецкой авиации, особенно на Черном море. Изменения в соотношениях потерь наших кораблей по годам войны были, конечно, во многом обусловлены неудачами и успехами наших сухопутных войск, действовавших на приморских направлениях. Анализ показывает, что наибольшие потери наши флоты несли в операциях по содействию приморским флангам сухопутных войск. Это вызвано большим размахом и напряженностью совместных действий армии и флота. Так, в первый период войны борьба войск на изолированных участках и плацдармах требовала

их бесперебойного снабжения, а затем, как правило, эвакуации в очень неблагоприятных оперативных условиях. Значительная часть транспортов и плавучих средств уничтожалась при эвакуации наших гарнизонов или гибла в оставляемых портах (исключение составили Ханко и Одесса). После Сталинграда, когда стратегическая инициатива перешла к Красной Армии, наши потери в транспортных и вспомогательных судах резко сократились. Потери же в боевых кораблях снижались не столь значительно и в 1943 г. были почти равны потерям противника. Объясняется это активным участием флота в наступательных операциях, прежде всего в десантах; в результате чего наши потери в боевых кораблях только за год составили одну треть всех потерь за войну в целом. Если принять суммарные потери советского флота в кораблях и судах за единицу, то соотношения по ТВД относительно потерь противника за весь период войны выглядят таким образом: Черноморский — 1:0,6; Балтийский—1:0,9; Северный — 1:1,4. Большие абсолютные потери мы имели на Черном море и Балтике, где боевые действия велись в ходе крупнейших оборонительных и наступательных стратегических операций. Они были связаны с обороной Одессы, Севастополя, Крыма, Новороссийска, Туапсе, Ленинграда, Таллинна, Ханко, Лиепаи, а также с освобождением Таманского п-ова, северного побережья Азовского моря (три десанта), Крыма, Николаева, Таллинна, Моонзундских о-вов, взятием Констанцы, Варны, Бургаса, Кенигсберга, Пиллау, Гдыни, Штеттина, Ростока. Это определяло напряженность боевых действий флотов и их «боевую загрузку» во все периоды войны. Наибольшие относительные потери на Черном море связаны также и с тем, что на этом театре противник смог захватить морское побережье протяженностью в два раза больше, чем на Балтике. Мы теряли не только берег и базы. Рушились оборона фарватеров, системы наблюдения и связи. Следует учитывать и такой немаловажный фактор, каким являлся количественный и качественный состав сил флотов, с которым они вступили в войну (см. табл. 2). Не вызывает сомнения, что это обстоятельство, помимо всех прочих факторов, в условиях безраздельного господства авиации противника в первые годы войны на всех морских театрах не могло не оказать прямого или косвенного влияния на соотношение потерь. Из таблицы видно, что на каждом из двух самых «горячих» флотов — Черноморском и Балтийском — количество кораблей и самолетов к началу войны намного превосходило состав сил Северного флота. В то же время значительная их часть приходилась на малые корабли и катера, которые использовались, во-первых, более разносторонне и, во-вторых, с меньшей осмотрительностью, чем крупные корабли. На этих двух театрах боевые действия на море в большей степени, чем на Севере, были связаны с обороной военноморских баз и побережья, поэтому велись в прибрежных районах, где корабли подвергались более интенсивному воздействию авиации и береговой артиллерии противника. Многократно выше была здесь и минная опасность. По мере изменения стратегической обстановки в нашу пользу сокращались и относительные потери нашей морской авиации. Среднее количество ежемесячных потерь самолетов, включая участие морской авиации в боевых действиях на сухопутных фронтах, по годам войны составило: 1941 г.— 191, 1942 г. —76, 1943 г.— 105, 1944 г.— 100 и в победном 45-м —61. Общее количество потерь

авиации флотов в боевых действиях на море — 3935 самолетов. И кроме этого, на сухопутных фронтах — 1375 самолетов. Сокращение потерь самолетов в 1942 г. объясняется уменьшением численного состава авиации Балтийского и Черноморского флотов, а также снижением интенсивности ее боевого использования, вызванной общей оперативной обстановкой на этих театрах. Например, практически вся авиация Балтийского флота была вынуждена базироваться в районе Ленинграда и поэтому не имела в пределах своей досягаемости достаточного числа морских целей для боевого воздействия. Аналогичное положение было и на Черноморском флоте, авиация кото рого не могла наносить удары с аэродромов Кавказа по кораблям, судам и базам противника в западной и северо-западной части моря. Также как и в корабельном составе, наибольшие абсолютные потери в авиации стороны понесли на Черноморском и Балтийском морских театрах. Соотношение этих потерь составило: Черноморский — 1:1,36; Балтийский — 1:1,44; Северный — 1:1,25. Становится очевидным: в среднем на каждые 10 наших погибших самолетов противник терял более 13. Тем не менее боевые потери морской авиации превзошли численность самолетного парка ВМФ начала войны (без ТОФ) в 2,5 раза. Это свидетельствует об очень большой напряженности, с которой она использовалась все четыре года военного лихолетья. Являясь наряду с подводными лодками основной ударной силой флота, морская авиация относительно других родов сил ВМФ использовалась для содействия сухопутным войскам наиболее широко и активно. Свыше четверти всех самолетовылетов за всю войну было совершено для ударов по наземным объектам. Следует отметить, что Северному флоту для участия в операциях по обеспечению внешних конвоев с начала 1942 г. частично придавалась авиация Карельского фронта, Архангельского района ПВО и резерва Верховпого Главнокомандования. К небезынтересным выводам приводит сопоставление данных о потерях кораблей и транспортов противоборствующих сторон от воздействия различных родов сил и оружия (табл. 3). В процентном соотношении наши потери выглядят так: от авиации —38%, от подводных лодок — 5%, от надводных кораблей — 6%, на минах — 24%, от береговой артиллерии — 27 %. Очевидно, что основные потери наш флот понес от ударов авиации, береговой артиллерии и минного оружия. Это объясняется действиями сил флотов преимущественно в прибрежных районах, против наземных объектов, в силу чего они оказывались под воздействием всех родов авиации противника и его береговой артиллерии. Значительный процент потерь кораблей и судов от авиации противника обусловлен еще и тем, что гитлеровцы в течение всей войны использовали се в качестве главной ударной силы против нашего флота, а также слабостью ПВО наших кораблей, особенно в пачальный период. Сказалось и отсутствие у нас авианосцев. Значительные потери кораблей (35 %) и судов (15 %) на минах связаны прежде всего с недостаточным количеством тральщиков, отсутствием средств. борьбы с неконтактными минами, а также необходимостью действий кораблей на мелководье. Примечательно, что в первой мировой войне русский флот от минного оружия понес примерно такие же потери. Следует признать, что ущерб от воздействия подводных лодок и надводных

кораблей противника был незначительным. Это объясняется фактическим превосходством наших сил на театрах, а также тем, что немецко-фашистское командование предполагало достигнуть основные цели войны главным образом успешными действиями своих сухопутных войск и авиации. Морские бои и столкновения крупных боевых кораблей носили весьма редкий, эпизодический характер. Ни одного морского сражения сторонами не замышлялось, а потому и не состоялось. Военно-морскими стратегиями сторон они не предусматривались. Лишь дальнейшее развитие событий заставило немецкое командование пересмотреть свое отношение в боевым действиям на море. Ему удалось создать довольно сильные, но так и не оправдавшие возлагавшихся надежд группировки надводных кораблей и подводных лодок только на Севере. В связи с этим потери наших кораблей и судов здесь возросли и составили от ударов подводных лодок 25%, а надводных кораблей—12%, в то время как на Черном море и на Балтике они колебались от 2 до 6%. Однако, несмотря на усиление корабельных группировок на Севере, основной ударной силой в борьбе с нашим флотом повсеместно оставалась авиация, на долю которой приходится 48% от общего числа потерянных североморцами кораблей и судов. Если же подвергнуть анализу результативность боевого воздействия сил нашего флота на морского противника, то данные табл. 3 свидетельствуют о том, что наша авиация также эффективно действовала как против транспортов (около 50%), так и против боевых кораблей противника (66 %). При рассмотрении причин потерь противником транспортов можно констатировать весомый вклад наших подводных лодок (31 %). В то же время нельзя не обратить внимания и на то, что потери наших транспортов от его подводных лодок составили всего 5%. Даже на минах и от береговой артиллерии наши конвои понесли более значительный урон (15 % и 32 % соответственно). Это говорит о том, что в ходе войны подводные лодки использовались противником на наших театрах менее интенсивно и менее успешно, чем советские подводные лодки и другие силы. Некоторое исключение составляет лишь Северный флот, где общие потери от подводных лодок составили 25%. Здесь в полной мере сказались открытый характер театра и жесткая необходимость обеспечения устойчивости коммуникаций. Почти в два раза меньше потери кораблей и судов от авиации на Балтике в сравнении с другими театрами. Это можно объяснить тем, что в течение трех лет (осень 1941 г. — осень 1944 г.) крупные надводные корабли и транспорты не использовались и находились на приколе в Ленинграде и Кронштадте под прикрытием мощной ПВО Ленинградского фронта. Определенный интерес представляет анализ наших потерь в боевых кораблях в зависимости от характера их боевой деятельности и решаемых задач (табл. 4). Исследования по установлению общих потерь ВМФ в корабельном составе по этим критериям дали такие результаты: при обороне пунктов базирования — 36%, при действиях на коммуникациях противника — 8%, при высадке десантов и действиях против берега— 15%, при защите своих коммуникаций и на переходах морем — 32°/