Цивилизации Древней Европы

Guido A; Mansuelli Avec la collaboration de Raymond Bloch

Гвидо Мансуэлли В соавторстве с Раймоном Блоком

LES CIVILISATIONS DE L'EUROPE

ANCIENNE ЦИВИЛИЗАЦИИ ДРЕВНЕЙ ЕВРОПЫ ARTHAUD 1967 Екатеринбург У-фактория УДК 930.85 ББК 63.3(0)4 М23 Серия «Великие цивилизации» Ответственный редактор В. Харитонов Перевод с французского Е. Абрамовой под редакцией А. Белоноговой Ouvrage public avec le concours du Ministere fran9ais charge de la culture — Centre National du Livre Издание осуществлено при поддержке Национального Центра Книги Министерства культуры Франции

Памяти Альбера Тренье Мансуэлли, Г.

М23 Цивилизации древней Европы / Гвидо Мансуэлли в соавторстве с Раймоном Блоком; пер. с фр. Е. Абрамовой. — Екатеринбург У-Фактория, 2007. — 560 с. — (Великие цивилизации). ISBN 978-5-9757-0153-4 В этой книге рассматриваются древнейшие цивилизации Европы, от каменного века до эпохи Великого переселения. Мозаика многочисленных и разнообразных цивилизаций, точно импрессионистские штрихи, складывается перед читателем в единую картину, пронизанную взаимовлияниями и последовательными трансформациями. Эти связи проявляются на всех уровнях жизни: в религии и искусстве, политике и экономике, языке и нравах. Именно в парадоксальном сочетании многообразия и единства автор и представляет нам историю древней Европы. Книга рассчитана на широкий круг читателей. © Arthaud, 1967 © Абрамова Е. А., перевод на русский язык, 2007 © Касьяненко А., Иванов К., художественное оформление, 2006 © ООО «Агентство прав «У-Фактория», 2007

БЛАГОДАРНОСТИ Когда Раймон Блок еще в 1960 г. завел речь об этой книге, сперва мы намеревались ограничиться европейскими цивилизациями железного века, то есть 1-м тыс. до н. э. Но оказалось, что практически невозможно разделить доисторическое прошлое некоторых народов и цивилизаций и их состояние, соответствующее переходу к древней истории. Недавние открытия, в частности в Вантри и Чедвике, если ограничиться только этим известным примером, внесли важные уточнения и дополнения в наши представления о классических цивилизациях. Что касается континентальных культур, то археологические открытия также прояснили устойчивые связи, которые соединяют протоисторию с предшествующими веками, обусловливая локальные варианты эволюции, которые позже повлияют на эволюцию континента в целом. Таким образом, рамки данной работы постепенно расширялись. Я вполне осознаю трудности, которые скрывает подобное начинание, и границы моих собственных знаний. Столь широкая тема требовала большого количества сведений, которые находятся в компетенции специалиста по древней истории и медиевиста. Во всяком случае, я принял решение остановиться на рассмотрении одной, ведущей проблемы, а именно отношений между внутренними континентальными странами и Средиземноморьем, не оставив, впрочем, без внимания и потоки, идущие из евро-азиатского региона, важность которых, на мой взгляд, не всегда подчеркивалась в достаточной мере. Я надеюсь также внести вклад в общее дело, начатое авторами книг данной серии, Благодарности

прежде всего установив связь между различными томами серии, которые уже вышли или только готовятся к изданию. Отмечу по этому поводу, что несколько глав, впрочем неравноценных, я посвятил истории Рима, Греции и Востока. Естественно, в мои намерения не входило повторять то, о чем уже говорили. Цели и задачи были совсем иные: обращаясь к культурам, которые развивались на периферии греко-римского мира, с целью осветить отношения, установившиеся между ними, необходимо было кратко напомнить важнейшие черты этих великих цивилизаций, история которых служит знакомым ориентиром и представляет более достоверный источник информации. В течение двадцати пяти лет я занимался исследованием железного века и романизации, на успех которого в ближайшем будущем я надеюсь. За это время я опубликовал учебник по исторической географии, посвященный истории освоения пространства и заселению нашего континента. Также я рассматриваю эту работу как один из этапов моих научных изысканий. Кроме того, это способ

отблагодарить моего друга Раймона Блока, доверившего мне написание книги и постоянно сотрудничавшего со мной в ходе работы. Замысел книги, включение ее в план, решение некоторых проблем — все это было результатом совместной работы. Эти страницы мы посвящаем памяти Альбера Гренье. Нам хотелось бы подарить их ему при жизни, но он покинул нас, когда эта книга только начинала создаваться. Гренье был одним из величайших мэтров европейской археологии, его обширные исследования охватывали временной промежуток от начала железного века до цивилизаций этрусков и кельтов и создания римских провинций. При жизни он был настоящим другом моей страны, сторонником и выдающимся представителем научного и духовного сотрудничества между французами и итальянцами. Его научная карьера началась, когда он был еще учеником в одной из школ Рима, директором которой он станет впоследствии, после археологических поисков в окрестностях Болоньи. Это было auspiciis ejus — начало становления более лояльного духа сотрудничества и более дружественных отношений, которые спустя полвека приведут нас, меня и Р. Блока, на одни и те же раскопки, чтобы мы продолжили совместную работу. Именно этому сотрудничеству, а также его будущему я посвящаю этот труд. Благодарности

Я благодарю моего друга и коллегу из университета Павии Марио Ортолани, которому обязан множеством сведений и советов, касающихся географии и геологии. Мой бывший ученик в Болонском университете, Фаусто Бози, в настоящее время преподаватель греческой истории, был мне верным и ценным помощником: я глубоко обязан его изысканиям по древней истории Восточной Европы. Он сам составлял те рубрики справочного индекса, которые касаются археологических зон России и смежных регионов. Мой ассистент в университете Павии, мадемуазель Андреина Триппони Пиассич, взяла на себя общую часть работы по составлению индекса. Я благодарю обоих за их участие. Я вполне понимаю сложности, которые представляет написание книги на не родном мне языке, особенно когда речь идет о книге, предназначенной для широкого крута читателей. Поэтому я весьма признателен Раймону Блоку, который согласился вычитать мой текст, а также Раймону Шевалье, который взял на себя труд перевести ряд глав, написанных на итальянском языке, и Силвану Конту, который, в свою очередь, вычитал весь французский текст. Наконец, мне хотелось бы отблагодарить и весь коллектив издательства Arthaud за все заботы, связанные с изданием этой книги. Гвидо А. Мансуэлли

ПРЕДИСЛОВИЕ Настоящая книга представляет собой шестой том серии «Великие цивилизации». В этой обширной серии особое место обязательно должно отводиться жизни и судьбе народов, которые развивались во времена, предшествовавшие взлету греческой и римской цивилизации, а затем вышли за рамки своего собственного жизненного пространства, но не за рамки своего влияния. Во-первых, в ходе длительного развития человечества век металлов имел решающее значение, поэтому он должен занимать заслуженное место у истоков европейской истории. Во-вторых, что касается последующих периодов, слишком часто внимание исследователей направлено почти исключительно на основные, классические центры культуры, в то время как так называемые периферийные цивилизации остаются в тени. Однако изученным влияниям соответствуют, в зависимости от конкретного случая, различные реакции, которые должны быть проанализированы. Народы, подобные кельтам или этрускам, скифам или иберам, заняли свое место на шахматной доске истории и сыграли свою роль, которая сегодня прорисовывается более четко и с которой нельзя не считаться. Таким образом, существует необходимость рассмотреть протоисторию Европы, если понимать под этим спорным, но удобным словосочетанием жизнь народов, которые почти не оставили нам текстов, но частично освещаются в письменных источниках своих соседей. Такова главная цель представленной книги. Поскольку ни одна из книг серии не была посвящена доисторическому периоду, представляется полезным набросать обзорную, 10 Предисловие

но точную картину жизни доисторического человека в рассматриваемых географических рамках. Чтобы лучше понять их генезис и новизну, следует поместить эпоху бронзы и железа в конец длительной эволюции, которая принесла человеку умение использовать металлы, от первых, крайне незначительных и неуверенных, шагов до момента, когда перед ним открылись безграничные возможности. Это позволило определить рамки актуальных исторических изысканий и кратко

обрисовать картину достигнутых результатов и дискуссионных проблем. В то же время мы не оставили без внимания искусство, вот уже полвека занимающее должное место, — мобильное и наскальное первобытное искусство, разнообразие и богатство которого не перестают удивлять. Сумерки человеческого прошлого в 15—20-м тыс. до н. э. на юго-западе Франции и на северозападе Испании словно разрываются вспыхнувшим светом франко-кантабрийских фресок, которые с редким чувством линии и контура составляют поэтическое сопровождение инстинктивной, животной жизни. Подобным же образом книга со временем может получить продолжение, если появится желание проследить судьбу этих неклассических народов, среди которых одни, географически или по своей природе более близкие к очагам классической культуры, будут глубоко пропитаны ею, а другие, более удаленные, будут лишь слегка задеты ее влияниями, которые не смогут проникнуть глубоко. Вторжения варваров, которые разрушили Римскую империю, соответствуют всего лишь последним эпизодам передвижений и миграций, которые долгое время кипели за пределами укрепленных пунктов лимеса, пока по различным причинам эти пункты больше не смогли сдерживать ндтиск, ставший слишком сильным, и не уступили ему. Протоистория Европы, которая уходит глубоко в прошлое, обращена также к билее поздним эпохам. Таким образом, тема расширяется во времени и пространстве, но книга, разделенная в соответствии с традиционной хронологией, тем не менее сохранила свою целостность в единой точке зрения — изучении отношений между классическими и периферийными цивилизациями. Было достаточно сложно предпринять подобное исследование, поскольку речь шла не о воспроизведении старого материала с целью подвести итог: необходимо было проделать оригинальную

"ГГ" Предисловие

и трудную работу, попытаться обрисовать точную картину времен, порой весьма смутных, и народов, эволюцию и жизнь которых очень трудно представить в деталях. По правде говоря, только широта рассматриваемых рамок отличает эту книгу от прочих, уже вышедших или запланированных книг серии. На самом деле все они задумывались не как популяризаторские работы, предназначенные для того, чтобы познакомить широкую публику с уже известными фактами, но как оригинальные творения, позволяющие различным историкам в полной мере и напрямую высказаться в областях, которые стали для них предметом глубокого изучения и личных размышлений. При том что некоторые детали могут вводить в заблуждение, синтез по сути не уступает в оригинальности анализу. И хотя долгое время одно исключало другое, синтез и анализ взаимодополняют друг друга. Разумеется, историк, который больше, чем кто бы то ни было, ценит новый текст, новый камень, найденный в земле, извлеченный и затем преданный забвению, с самого начала обращается к базовым дисциплинам, на которых держится все здание истории, — археологии, эпиграфии, изучению текстов. Прочная конструкция не может быть возведена на ненадежном фундаменте; анализ обеспечивает крепкую основу, на которой можно строить. Но, опираясь на предшествующий опыт, исследователь может, насколько позволит его призвание и способности, выдвинуть успешную гипотезу, осуществив новый синтез. Обновляя и углубляя различные аспекты, он способствует возрождению прошлого, а это и есть конечная цель, которую преследует историк. Далее, отражая тонкую, но реалистичную игру взаимных влияний, составленная картина, в свою очередь, позволит осветить не до конца решенные проблемы порой с неожиданной стороны. Книга, представленная на суд читателя, ставит вопросы, которые нам особенно дороги, и я позволю себе затронуть их и обсудить в этом предисловии. Столкновение различных точек зрения представляется полезным и плодотворным, без этого каждый оставался бы запертым в своем собственном здании. Гвидо А. Мансуэлли, к которому я обратился и который взял на себя Предложенную ему тяжелую работу, является профессором университета Павии; прежде он долгое время преподавал 12 Предисловие

в Болонье. Опытный специалист по археологии и итальянской истории, он руководит успешными раскопками этрусского города Марцаботто, замечательного тем, что только здесь сохранился, четко прорисованный на земле, городской план, с домами, возведенными в шахматном порядке, который предписывался священными книгами Тосканы. Это большой друг Франции, и я обязан

ему возможностью в течение вот уже шести лет руководить, представляя французскую школу в Риме, раскопками на юго-западе от Болоньи, в Касалечио ди Рено, где сохранилось этрусское поселение V в. до н. э., имеющее тот же характер, что и Марцаботто. Было много дружеских бесед, которые велись на самих раскопках или во время прогулок под знаменитыми портиками Болоньи. После того как мы столь часто встречались по работе, и не только, мы встретились вновь, для того чтобы создать эту книгу, которая продолжает наш совместный труд. 1 Необходимо было собрать обширный археологический материал, который послужил бы основой данного изложения. В том, что касается протоисторических народов, археология является нашим главным источником информации, и ее развитие становится все более плодотворным и быстрым, особенно в последние десятилетия. Наше начинание требовало точного знания всех ее достижений на пространстве от Великобритании до России и от скандинавских стран до Сицилии. Необходимо было и постоянное историческое чутье, дабы, с осторожностью используя недавно полученные данные, сопоставлять их со скудными сведениями классических источников и затем, на фоне эволюции форм материальной жизни, восстановить, насколько это возможно, основные линии формирования и развития народов. Простые, даже слишком простые формулы, которыми до ст*х пор пользуются для описания человеческих групп, достаточно сложных уже на заре истории, конечно же, исключались; одно развитие экономической и социальной реальности позволяет представить их прогрессивный рост. Необходимо обрисовать в общих чертах картину отношений, которые установились между Грецией, а затем Римом и периферийными цивилизациями, и осветить многочисленные влияния и формы искусства или воспринятых идей. Эту актуальную проблему Конгресс по классической археологии, который 13 Предисловие

прошел в Париже летом 1963 г., избрал в качестве изучаемой темы, ограничившись, впрочем, сферой искусства, но охватив при этом весь Средиземноморский бассейн. Акты конгресса, опубликованные в скором времени, позволили, по крайней мере в отношении археологии, оценить масштаб рассматриваемых проблем и полученные результаты. В/;европейской перспективе, которая оказалась ему близка, Г. А. Мансуэлли ведет нас по пути недавних находок и приводит к новым открытиям. Мы увидим, как греческое искусство без особых усилий достигает признания в окружающем мире, который воспринимает его сюжеты и формы, не особо вникая в них. Повидимому, этот чистый, сбалансированный идеал эллинистического классицизма был воспринят народами, еще достаточно примитивными и закрытыми для поиска меры и гармонии в мире идей и искусства. Как в эстетике, так и в жизни стилизация архаизма, с одной стороны, и экспрессивность и патетика эпохи эллинизма — с другой, в большей степени соответствовали им, выражаясь в игре линий, в яркой, даже чрезмерной выразительности. Воздействие эллинизма было либо прямым, либо передавалось через посредников. Колонии, фактории, различные торговые потоки способствовали распространению этого фундаментального влияния вплоть до центра и крайнего запада Европы. Морские пути, Рона, Дунай служили путями его проникновения, и зачастую, анализируя ту или иную находку, сложно определить, что было заимствовано. Этрусское посредничество особенно активно проявляется с конца VI в. до н. э., когда тосканцы заняли часть долины реки По и когда они оказались готовы к тому, чтобы пересечь альпийские перевалы. Кроме своей собственной продукции, этруски принесли на север Альп греческие образцы, прежде всего керамические вазы, которые они с таким усердием копировали. Этруски тем более соответствовали этой роли посредника по отношению к варварским народам, что, по некоторым характерным для них чертам, они им близки. Так же как кельты или скифы, они проявляли сильную склонность к роскоши и блеску в украшениях и не боялись излишеств ни в декоре, ни в размерах художественных изделий. Также их искусство, впрочем во многом связанное с греческими творениями, которые использовались в качестве модели, могло своим пренебрежением пропорПредисловие

циями, склонностью к стилизации и экспрессивности соответствовать характеру и вкусам различных племен, к которым оно проникало. Но нет необходимости говорить о прямом этрусском влиянии, чтобы объяснить сходство, представленное, например, некоторыми небольшими стилизованными бронзовыми статуэтками, которые изготовлены в мастерских Сардинии, Испании и самой Этрурии. Это были параллельные реакции, грубые и экспрессивные, соответствующие гармоничным греческим моделям. Все эти формы искусства имели одну общую

черту: они развивались без какой-либо преемственности и без живой внутренней логики. Интерпретируя по-своему наследованные формы, приобретенные греческим искусством в процессе постепенной, длительной эволюции, они противодействовали им с большим или меньшим успехом в зависимости от эпохи. Повсеместно воспринятые архаические схемы развивались удивительным образом. Риму в конечном итоге достанется роль аккумулятора эллинистической традиции, создателя своего рода культурного и художественного койне, которое будет усвоено совокупностью народов, объединенных римским законом. Благодаря авторитету и организационной силе Риму удалось распространить в самой империи, а также за ее пределами эллинистические концепции форм искусства, широко представленных в современном мире. Возвратимся к нашей эпохе, так много внимания уделяющей проблемам протоистории, к одному из великих открытий, которыми археология может гордиться, — обнаруженному в 1953 г. захоронению в Вике. На самом деле оно было локализовано и исследовано талантливым археологом Рене Жоффруа: это невероятно богатое кельтское захоронение з колеснице, которое лучше, чем любое другое, отражает мощное влияние, которое оказало на варварские народы Запада продукции эллинистического мира. Наверное, стоит напомнить основные характеристики захоронения. Судя по убранству этого погребения, оно относится к кельтской среде самого конца VI в. до н. э. Это княжеское захоронение, расположенное у подножия горы Лассуа, между истоками Сены и Соны, содержит скелет молодой женщины, которая была помещена в корпус разобранной колесницы местного производства; четыре колеса стояли вдоль внутренних стен погребальной 15 Предисловие

камеры. Эта парадная повозка отражает качество кельтского колесничного производства. Италия понимала высокую ценность данной техники и даже заимствовала у галлов термины, обозначавшие двухколесную колесницу (carrus, carpentum) и четырехколесную колесницу (petorritum). Здесь, вопреки обычаю, проявилось влияние периферии на классические центры, и нельзя не отметить тот факт, что это все-таки происходило. Как правило, лингвистические данные уточняют пути обмена между различными цивилизациями и заимствований одними у других техники более высокого уровня. Вклад лингвистики в сферу, где царствует археология, крайне ценен. Я вернусь к этому чуть позже. Нет сомнения, что форма погребения имела религиозное значение. Кельты, как и другие древние народы, например греки микенской, а затем гомеровской эпохи или скифы, полагали, что колесница — зачастую лошади также приносились в жертву на могиле усопшего и погребались вместе с ним — необходима умершему для последнего путешествия, которое должно было привести его в потусторонний мир. Тема путешествия в загробный мир на колеснице или верхом имеет многочисленные иллюстрации в греческом, а затем и в римском искусстве. У древних лошадь играла важную роль как при жизни, так и после смерти. В довершение этих представлений победа в популярных римских соревнованиях — беге на колесницах — в конце концов станет символизировать победу над смертью, что объясняет присутствие на фресках христианских катакомб возницы-победителя, увенчанного лавровым венком и держащего в руках пальмовую ветвь. Инвентарь захоронения в Вике слишком известен, чтобы подробно говорить о нем. В соответствии с мировоззрением кельтов он должен был служить умершему в его новом существовании — существовании вечном. Показательно, что наряду с украшениями местного производства, аттическими вазами и этрусскими бронзовыми чашами, привозившимися в VI и V вв. до н. э. в районы, расположенные к северу от Альп, фигурируют два предмета, уникальных среди материалов, которыми мы располагаем сегодня: золотая диадема весом 480 грамм (некоторые называют ее торквесом) с богатым скульптурным декором, произведенная скорее всего в греческой мастерской на берегах Черного моря, и огромный бронзовый кратер, удивительный как размерами, так 16 Предисловие

и качеством орнамента: он изготовлен или в Великой Греции, или в Греции, что хорошо согласуется с местом производства. Благодаря удобной, ключевой позиции кельты с горы Лассуа контролировали путь, по которому олово, необходимое для италийской и греческой металлургии, из Великобритании следовало по течению Сены, а затем Соны; по-видимому, это богатство позволило им заказывать в лучших греческих мастерских эти бесподобные предметы. Таким образом, речь идет, по-моему, о заказах, которые отражают склонность к большим, грандиозным

предметам, столь распространенным у западных варваров. Не случайно также темы, близкие и дорогие кельтам, появляются в декоре обоих произведений: на концах диадемы изображен небольшой Пегас, тогда как двадцать три барельефа, которые украшают горловину гигантского кратера, повторяют один и тот же мотив квадриги, управляемой возницей и сопровождаемой воином. Хотя археология и пытается осветить многочисленные аспекты протоистории, остаются секторы, где туман неизвестности трудно рассеять, и в данном случае должны быть затронуты вопросы методики. Даже при отсутствии прямых или косвенных источников историк располагает другими источниками информации, которые зачастую мало используются или даже игнорируются узким специалистом -археологом. Я имею в виду лингвистику и сравнительную историю религий. Язык и религия — элементы, которые характеризуют народ лучше, чем что бы то ни было, и даже лучше, чем следы материальной к/льтуры. Более того, они позволяют искать и порой находить .тгвет на вопрос, какие именно отношения могли объединись некоторые народы в ранние периоды, даже если впоследствии они разделились, и как нужно понимать эти отношения. Таким образом, в сложном вопросе об истоках эти дисциплины имеют очень большое значение. Родство, обнаруженное в XX в. в грамматической структуре и словаре различных языков Европы и Азии, — фундаментальное достижение, на которое опираются и наши собственные изыскания. Впоследствии лингвистический анализ помог установить, что, вероятно, существовал индоевропейский язык и примитивная индоевропейская цивилизация, и исследовать, каким образом формировались различные языки, отделившиеся от первичной основы после образования промежуточных сообществ. Предисловие

Но единый язык предполагает единство цивилизации, а значит, и религии. Действительно, если языки индоевропейских народов родственны, то и их религиозные структуры должны быть похожи. Сравнительное изучение религии было проведено в исследованиях Жоржа Дюмезиля по индоевропейской мифологии, богатых перспективами и новыми результатами. Менее разработанная по сравнению с другими областями, сфера религии представляется мне многообещающей. В этом отношении показательно родство, которое обнаруживается между индоевропейскими народами, достаточно удаленными друг от друга во времени и пространстве, например между хеттами и римлянами. Хетты, которые во 2-м тыс. до н. э. пришли на равнины Малой Азии, продемонстрировали открытость по отношению к иноземным пантеонам, напоминающую то, какой прием римляне оказывали иноземным божествам: обряд evocatio', который склонял на их сторону божеств осажденного города, существовал и у тех, и у других. Если можно использовать для сравнения с Римом цивилизацию, которая существовала тысячелетием раньше, хетты предстают в деталях своей истории как племена, которые на западных территориях в данный период еще оставались варварскими. Они развивались под влиянием мира древней культуры и смогли заимствовать у своего окружения клинопись, а затем иероглифическое письмо, благодаря которым у нас есть свидетельства истории хеттов. Мрак неизвестности, который охватывает большую часть древней Европы, связан в конечном счете с поздним появлением письменности и медленным ее распространением. В этом отношении ничто так не поражает, как контраст во 2-м тыс. до н. э. тьмы и света, вызванный отсутствием на Западе и присутствием на Востоке письменности — необходимой основы собственно истории. Данные, связанные с религией, информируют нас не только о глубоком родстве между народами, но также об их сближении и взаимоотношениях в тот или иной момент истории. В этом плане показательно одно из недавних открытий, которое, как часто происходит, удивительным образом подтверждает предание. Согласно этому открытию, карфагеняне и этруски, и те и другие Вызывание, заклинание (лат.). — Здесь и далее примеч. перев. и ред.

18 Предисловие

противники эллинизма, установили тесные контакты, в VI в. до н. э. их флоты сражались бок о бок против греческих кораблей. Однако два года назад в ходе раскопок Массимо Паллоттино и его школы в святилище в Пирги — одном из портов Цере — были обнаружены религиозные надписи, выгравированные на золотых пластинках; две были составлены на этрусском, одна — на пуническом языке. Они представляют собой обращение правителя Цере, Тефария Велиана, к богине — хозяйке святилища, именуемой на пуническом языке Астартой и Уни, то есть Юноной, — на этрусском. Таким образом, в 60 км к северу от Рима Уни-Юно-на, италийская богиня семьи и плодородия, к V в. до н. э. идентифицируется с великим финикийским божеством, почитаемым в Карфагене. Эта ассимиляция открывает богатые перспективы. Она материализует связь между

этрусками и карфагенянами и в то же время, что касается более ранней эпохи, подтверждает религиозный факт, который иллюстрирует Вергилий в первых стихах «Энеиды». Богиня — покровительница Карфагена, куда в поисках новой родины проникает Эней, троянский герой, представляется ему царицей Юноной, его непримиримым врагом. Однако ее черты и имя с очевидностью указывают на ее родство с семитской владычицей Карфагена Астартой. Наконец, надписи из Пирги представляют собой своего рода предвестие того потока восточных культов, которые полтысячелетия спустя хлынут в романский мир, в Рим и Италию, и будут бороться за его завоевание. Ничто так не поражает, как включение этого открытия в наше представление о политике и религии этрусского, карфагенского и романского мира. Таким образом, исследователь протоистории через объединение и взаимодействие с археологией, лингвистикой и сравнительной историей религий пытается восстановить картину формирования западных народов. Несмотря на достигнутый результат, — мы об этом уже говорили, — некоторые проблемы остаются. Крайне сложно сопоставлять лингвистические и археологические данные, поскольку последние настолько сложны, что трудно даже выделить направляющие нити в этом запутанном клубке. Более того, если глубокое родство между языками дает основание для уверенных выводов, сходство материальных культур не обязательно является показателем родства, которое могло объединять Предисловие

народы — носители данных культур. Ничто не заимствуется так легко, как форма предмета или тип орудия. Синтез, в недавнем прошлом предпринятый Бош-Гимпера, который изучает индоевропейские миграции, опираясь в основном на археологию, хорошо иллюстрирует сложности подобного исследования. Таким образом, историк должен быть осторожным по двум причинам. С одной стороны, как подчеркивает Г. А. Мансуэлли, не следует связывать культурные инновации, возникающие в определенном регионе, или появление новых предметов исключительно с вторжением нового народа. Возможность заимствования существовала всегда, и этого может быть достаточно для объяснения зафиксированных изменений. Но верно и обратное. Преемственность материальной цивилизации не мешает предположить, если другие элементы подтверждают это, возможность вторжения, завоевания. Поэтому, как только один народ, покинув регион, в котором он обитал прежде, устанавливал путем завоевания контакт с другим народом, обладавшим уже развитой культурой, он спешил -заимствовать у него техники и способы производства. Примеры подобного процесса многочисленны. Так, кельты, которые оккупировали часть долины реки По в конце VI в. до н. э., заимствовали у покоренных этрусков некоторые формы их культуры, и большая часть предметов, обнаруженных в кельтских захоронениях близ Болоньи, являются этрусскими или же имитируют этрусскую продукцию. Г. А. Мансуэлли — это декларируется и ощущается в его исследовании — внезапным влияниям, обусловленным завоеванием, доверяет меньше, чем постепенным трансформациям, которые должны были распространить новый образ жизни. Я не стал бы заходить так далеко; история, и в не меньшей степени протоистория, изобилует миграциями и завоеваниями. Если в предании говорится о далеких во времени переселениях, например, этрусков, пришедших из Малой Азии в Италию, должны ли мы игнорировать это из-за недостатка абсолютного археологического подтверждения? Я так не думаю, поскольку, для того чтобы подтвердить рассказ древних авторов, достаточно аналогий в религиозных, лингвистических и ментальных структурах, которые связывают этрусков с Анатолийским побережьем. Впрочем, вполне допустимо, чтобы главное место в исследовании занимало влияние народов в их 20 Предисловие

исторических рамках, например распространение влияния этрусков на территории Тосканы. Но это никоим образом не мешает рассматривать прибытие на берега Тирренского моря кораблей с переселенцами, пришедших из Эгеиды, которые принесли новый язык, восприятие жизни, мировоззрение и богов, которые погружают нас в атмосферу Древнего Востока. Подводя итог этим страницам, продолжающим дружеские беседы, о которых я говорил выше, мне остается только выразить удовлетворение, которое я испытал в связи с появлением этой книги, — надеюсь, она заполнит пробел в существующей библиографии и обогатит наше представление о весьма далеком прошлом Европы. Наша протоисторическая школа испытывает недостаток в сотрудниках, а количество специалистов по эпохам Галыитат и Ла Тен во Франции весьма незначительно в свете задачи, поставленной перед нами. Тем более что эта задача не терпит отлагательств, ведь время не ждет и число археологических деструкции, вызванных применением

новых техник обработки земли и разрушением ландшафтов, угрожающе возрастает. Необходимо, таким образом, расширить рабочие команды, скоординировать усилия и обратиться к новым структурным поискам. Мы хотели, чтобы настоящая книга пробудила новые интересы и возможности: во всяком случае, это было бы для нас лучшей наградой. Раймон Блок

Часть первая

Европа и доисторический период Глава 1 ИСТОКИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА Палеолит, или древний каменный век, разворачивается в ходе последовательной смены оледенений, которые в течение четвертичного периода покрывали земли и моря севера Евразии и Америки. Границы льда в зависимости от климата располагались более или менее близко к югу. Однако в течение 400—500 тысячелетий наиболее северные территории современных Англии, Германии, Польши, России и скандинавских стран в целом были необитаемы. Известно, что на остальной части Европы, от Атлантики и Средиземноморья до Урала, присутствовали более или менее многочисленные в тех или иных зонах человеческие группы. В результате исследований, проводившихся с XVI в., здесь были обнаружены следы человека, датируемые периодом 600— 80е тыс. до н. э. В XIX в. эта датировка получила научное обоснование. Это связано с обращением исследователей к изучению дошедших до нашего времени предметов из камня, костяных изделий и, в меньшем количестве, окаменевших останков людей, весьма фрагментарных в периоды более отдаленные и более полных и многочисленных — в период среднего и позднего палеолита. Эта книга посвящена главным образом европейской протоистории, поэтому мы не станем задерживаться на первых этапах эволюции человека. На этой стадии первобытная история гораздо больше соприкасается не с исторической наукой, а с естественными науками, такими как геология, палеонтология человека и животных, изучение флоры и климата. Специалисты по первобытной истории заимствуют методы этих наук, чтобы

25 Часть I Европа и доисторический период

расширить направление поисков, выработать собственные методики и уточнить хронологические рамки. Кроме того, вряд ли имеет смысл рассматривать историю европейского палеолита отдельно, поскольку в своих основных и важнейших чертах она относительно мало отличается от истории мирового палеолита. Не должно смущать использование европейских названий для обозначения различных культурных слоев и типов. Их универсальное использование — следствие произведенных ранее на нашем континенте открытий — иллюстрирует, напротив, относительное единообразие палеолитических культур. Наиболее ранними следами деятельности человека являются лишь грубо обработанные кремневые орудия: рубила из Шел-ля, Абвиля и Сент-Ашеля или полученные путем откалывания эолиты из Клэктон-он-Си. Примитивный характер этой индустрии, долгое время считавшейся «фантазией природы», и всеобщее убеждение, что человек «вписан» лишь в эпоху гораздо более позднюю, объясняют скептицизм, распространенный в научных кругах уже почти целое столетие. Тем не менее последние открытия позволяют утверждать, что эти предметы имеют связь с ископаемыми останками людей. Нам хорошо известны некоторые данные об этих людях, хотя бы то, что они жили охотой и собирательством. Недавнее открытие в районе современной Ниццы доказывает, что люди эпохи палеолита жили небольшими группами в примитивных сезонных постройках — деревянных хижинах. Следы таких жилищ были найдены на отмели, в почвенном пласте, вышедшем на поверхность во время отлива. Современные ученые стараются выявить признаки, отличающие европейский палеолит. Абвиль, ашель, клэктон соответствуют скорее техникам (дробление камней), чем культурным типам. Вместе с тем обнаружены продукты смешанных техник, в частности, в Сатани-Дар в Армении и в Маркклеберге близ Лейпцига отмечена

синхронность ашельских, клэктонских и даже леваллу-азьенских форм в одном из геологических пластов минделя. К периоду минделя принадлежит, по-видимому, и необычное местечко Вертешсёллёш в Венгрии, которое французский исследователь Жан Шаваллон сопоставил по значению со знаменитыми залежами Шукутен. Во Франции, «классической» стране палеолитических поисков, первые следы человеческой деятельности 26 Глава I Истоки человечества

также восходят к минделю: это абвильские рубила, найденные вместе с древними окаменелыми останками животных. Ашель, который аббат Брейль характеризовал длительным развитием и обширным географическим ареалом, сосуществовал с культурами эолитов. В Италии недавние находки свидетельствуют о смешении форм и типов, тогда как в Испании ясно прослеживается устойчивость весьма архаичной техники обработки гальки (галечная культура). Относительная хронология палеолитических культур все еще остается дискуссионной: например, в Англии клэктон, по-видимому, следует за абвилем и предшествует ашелю; то же самое мы видим в Бельгии. В любом случае преемственность культур связана с техническим прогрессом и модернизацией традиционных способов изготовления орудий. В Западной Европе в пространственно-временном отношении техники эолитов и техники рубил различаются в большей степени, нежели в Европе Центральной и Восточной. Но в любом случае они оказывают взаимное влияние, и в конце ашеля мы найдем рубила, обработанные на манер эолитов. Эти взаимосвязи благоприятствовали развитию технических новшеств, характерных, в частности, в конце нижнего палеолита и на протяжении всего следующего периода для леваллуамустьерских культур. Эта эволюция сначала осуществлялась медленно, измеряясь тысячелетиями, бесконечная череда которых нас удивляет. Однако люди нижнего палеолита оказались способны закрепить техническую эволюцию рядом усовершенствований и взаимных контактов и заложили основы для дальнейшего развития. ***

Как подчеркнул Андре Леруа-Гуран, трудно «отсечь», особенно в мировых масштабах, один палеолит от другого. Стремление вписать в предельно строгие хронологические рамки культурную эволюцию позволило отделить «наложение» одного палеолита на другой от «обособленного зарождения». Но менее строгое, характерное для Запада традиционное деление на основе технических факторов сохраняет все свое значение. Средний палеолит характеризуется в первую очередь производством 27 Часть I Европа и доисторический период Глава 1 Истоки человечества

эолитов, высеченных из заготовленных нуклеусов, в отличие от клэктонских и ашельских эолитов, полученных посредством откалывания от необработанной основы. Но использование различных техник при «изготовлении» одного типа орудий приводит в период среднего палеолита к двойственности, которая выражена в леваллуа-мустьерской культуре, названной по двум стоянкам — Леваллуа-Перре и Мустье. Эта двойственность, основанная, согласно последним исследованиям, на «одном лишь техническом движении», распространилась и на другие исторические и экологические аспекты. Это говорит о том, что значительная экстенсивность левал-луа-мустьерских индустрии в Европе и распространение по всему древнему миру сравнимых культур подтверждают однообразие эволюции, отличающее всю первобытную эпоху. Сегодня из-за недостатка возможностей и знаний трудно продвинуться в изучении истоков палеолитических культур. Кроме того, не исключено, что сами технические процессы были сосредоточены в весьма удаленных друг от друга местах. Со временем леваллуа-мустьерские индустрии тесно переплелись в традицию, объединившую техники изготовления рубила и форм орудий, характерных для предшествующих индустрии эолитов. Что касается продолжительности, средний палеолит охватывает период с конца межледникового периода рисс-вюрм до высшей точки вюрмского оледенения. Это эпоха, когда формируется новая человеческая группа, представленная палеоантропами, потомки которых по воле случая получили имя «неандертальский человек». Возможно, что присутствие неандертальцев в Европе и распространение левал-луа-мустьерских культур было только случайным совпадением. Однако сам факт того, что ископаемые останки неандертальцев хронологически соотносятся со следами леваллуа-мустьерской культуры, позволяет предположить их взаимосвязь.

Мы говорили только о технике изготовления каменных орудий, но их использование (речь идет о скребках, наконечниках и, прежде всего, о резцах) было напрямую связано с образом жизни. В эпоху среднего палеолита человек остается охотником: он должен убивать дичь, чтобы добыть пропитание. Будучи современником больших жвачных животных, для поимки которых 28 требовались совместные усилия, существование группой, человек должен был также защищать себя от хищников. Изменения климата, повлекшие за собой перемещение животных, привели и к перемещению человека. Климатические скачки способствовали сезонным миграциям, кочевничеству. Холод, усилившийся с наступлением вюрмского оледенения, заставил человека искать убежище в естественных пещерах. Но в периоды более мягкого климата человек предпочитал большие плато на лёссе вдоль рек. Его жизнь по-прежнему строго подчинялась окружающей природе, а способность к изобретениям ограничивалась обработкой орудий и примитивного оружия и защитой входа в убежище каменной оградой. Но уже первые погребения, также обнесенные камнем, свидетельствуют о зарождении представлений о загробном мире. ***

Средний палеолит, каковы бы ни были его хронологические рамки, представляет собой своего рода долгий застой по сравнению со следующим периодом, когда кривая эволюции резко поднимается. В евро-азиатском пространстве начало этого нового этапа, или верхнего палеолита, по данным прежде всего радиоуглеродных исследований, можно обозначить периодом между 40 и 30-м тыс. до н. э. Тем же углеродным методом удалось определить приблизительную хронологию его фаз: ориньяк — 40—30 тыс. лет до н. э., граветт — 27—20 тыс. лет, солютре — 18—15 тыс. лет, отдельные стадии периода мадлен — примерно 15—10 1ыс. лет до н. э. Важным источником информации по первооытной истории, наряду с каменными орудиями, являются изделия из кости, украшения, остатки жилищ и погребений и, наконец, произведения первобытного искусства. Все это в совокупности позволяет нам расширить, обосновать и дифференцировать знания об этой эпохе. До сих пор нет приемлемой универсальной хронологической шкалы, в частности для древнего мира, но более точные и основательные исследования, проводимые на Западе, вносят драгоценные справочные ориентиры. Каменная индустрия, следы которой распространены наиболее широко, остается основной 29 Часть I Европа и доисторический период

направляющей этих исследований. При этом изучаются как вариации, так и аналогии, что позволяет, с одной стороны, рассмотреть конкретный материал в рамках общих явлений, проследить распространение относительно единых обширных культурных комплексов, таких как ориньяк, а с другой — географически классифицировать культуры, установив связь между некоторыми культурными комплексами и большими природными регионами. Культурные вариации во времени и пространстве наводят на мысль о комплексном динамизме, свойственном историческому процессу в целом. В данной работе не ставится задача детально рассмотреть региональные или хронологические культуры и проанализировать технику, давшую толчок развитию различных типов орудий труда. За более подробными сведениями подобного рода читатель может обратиться к работам на эту тему, опубликованным в последние годы, в частности, во Франции. Ограничимся рассмотрением соотношения на Западе между развитием ориньяка и появлением Homo sapiens. Человек из Гримальди был современником ориньяка, из Шанселада — солют-реомадденского периода, а человек из Кроманьона существовал на протяжении всего верхнего палеолита. Каким бы ни было их происхождение, образ жизни этих людей, как и их предшественников, продолжал жестко зависеть от природной среды. В наиболее холодные периоды (конец ориньякского и начало мадленско-го) они укрывались главным образом в пещерах и под навесами скал, где обнаружены следы их деятельности, скопившиеся в раз' личных наслоениях, — источник ценных сведений для археологов. Охота, и прежде всего охота на оленя, на протяжении всего периода холодов составляла основное занятие этих людей. Как показывают раскопки в Арси-сюр-Кур, переход от среднего к верхнему палеолиту в эпоху шательперрон (до 30 тыс. лет до н. э.) характеризуется сосуществованием каменных мустьер-ских традиций и новых элементов, которые свидетельствуют уже о более сложном образе жизни: это и крытые круглые хижины, и развитие костяного производства, и первые украшения. В оринь-

якский период зарождается искусство, которое достигло своего апогея в солютрео-мадленскую эпоху. Периодом до 18 тыс. лет до н. э. датируют первые скульптурные работы на Западе и в бас30 Глава 1 Истоки человечества

сейне Дона. Создавая образное искусство, человек ощутил насущную потребность в формировании новых представлений об окружающем мире, его интерпретации. Европа, несомненно, является одним из регионов, где образное искусство развивалось удивительно интенсивно. Это и живопись и рельефы франко-кантабрийских пещер и Сицилии, и мобильное искусство, распространившееся повсеместно, и наскальные гравюры, встречающиеся на севере и в Альпах вплоть до железного века. Нельзя не уделить внимания затронутой здесь проблеме зарождения искусства и его развития. Для большинства ученых назначение обнаруженных предметов искусства сводится к их магической роли, которую они приобрели на этапе, который можно определить как дорелигиозный. В рамках этого доре-лигиозного сознания изображение дичи, прежде всего раненого животного, являлось непременным условием успеха последующей охотничьей экспедиции и получения крупной добычи. Согласно новым трактовкам, в этом можно увидеть рождение эстетической потребности, интерпретацию мира через сознание и представления человека. Ориньякские «венеры» воплощали в своих пышных формах идеал красоты, символизируя, возможно, древнейший культ плодородия. Кроме того, проявляется и натуралистическая тенденция, особенно ощутимая в анималистическом искусстве и сопровождавшаяся тенденцией к абстракции, в то время как человеческие фигуры на более ранних'изображени-ях, как правило, отсутствуют, затем выступают как второстепенные персонажи и лишь с течением времени выходят на первый план. Выделяют несколько западных и континентальных «ыкол» на территории современных Франции, Испании и Италии. Сицилийские гравюры относятся к так называемым средиземноморским потокам, более молодым и антропоцентрич-ным. Таким образом, между 15 и 9-м тыс. до н. э. Европа пережила один из наиболее самобытных моментов своей и мировой истории. Глава 2 Европа в эпоху неолита

Глава 2 ЕВРОПА В ЭПОХУ НЕОЛИТА Очерк о палеолите, сделанный в самом начале работы, не был случайным. Он помог нам обрисовать в нескольких словах систему отсчета, которая наводит на мысль относительно продолжительности периода, предшествовавшего истории. Этот период представляет лишь самую малую часть нашего прошлого. Столь длительное становление, на протяжении многих сотен тысячелетий, понадобилось человеку, чтобы стать хозяином окружающих его природных ресурсов, чтобы впоследствии распоряжаться ими более рационально и с эпохи неолита уже самому отвечать за свою судьбу. Палеолит охватывает, как мы отмечали, большую часть эпохи оледенений. Но в период примерно между 15 и 10 тыс. лет до н. э. ледники, покрывавшие север Европы и альпийские луга, начинают отступление по большой амплитуде. Почва вновь выступает позади морен, под отложением солей и лёссом, и в определенный момент наш континент приобретает вид, который сегодня имеют территории за полярным кругом. В результате таяния льдов уровень моря поднялся, поглотив прежние побережья, отделив Англию и другие острова от европейского континента, заполнив водой, иногда довольно глубоко, долины. В ходе потепления меняется ярусность климатических зон: умеренная зона Средиземноморья становится субтропиками, центральная субарктическая зона — умеренной и т. д. Экологические зоны меняются в том же ритме: сахарская саванна чахнет, евро-азиатская равнина проходит долгий путь от тундры до прерии, Восточная 32 и Северная Европа, весьма гористые, покрываются лесами. Это радикальное изменение климата, засвидетельствованное геологией, а значит, изменение флоры и фауны, подтвержденное пыльцевым анализом, является фоном для человеческой истории в период между палеолитом и неолитом. Еще в недавнем прошлом это изменение считалось подлинным «переломом», хронологически разделившим два больших периода доисторической эпохи. Однако современные ученые не склонны переоценивать значение этого феномена, реализовавшегося отнюдь не внезапно. Следует добавить, что культурные изменения, свойственные доисторическим временам, шли следом за

климатическими. Потепление проходило по фазам, которые знаменовались очередными сменами климата в Европе. Удалось определить и точно датировать следующие из них: пребореал (8200—6700 гг. до н. э.), бореал (6700—5500 гг. до н. э.), атлантик (5500—3000 гг. до н. э.). С другой стороны, последовательная трансформация растительности, фауны и почв, определяющих экологическую среду, была очень вариативна и в различных европейских регионах проявлялась не в равной степени. Но на большей части континента, в среде относительно единообразной, где обитали огромные стада оленей и других жвачных животных и преобладала большая коллективная охота, обеспечивающая пищей значительные группы и способствующая их увеличению, изменения были столь радикальными, что эти группы вынуждены б.али распадаться и вновь образовываться на совершенно ино^"-основе, чтобы не исчезнуть вовсе. Как бы там ни было, дезорганизация палеолитических сообществ имела своим результатом разнообразие культур, связанное с различием условий, к которым адаптировались новые группы. В некоторых зонах, например в пиренейском приграничье на юге современной Франции, сохранился тип азильской культуры, близкий древнему вюрмскому палеолиту. В Западной и Северной Европе развиваются культуры, в основном ориентированные на рыболовство, охоту на небольших животных, собирание моллюсков. На ютландском побережье найдены огромные скопления ракушек, или кьеккенмединг* что свидетельствует о большом значении этого промысла. Рыболовные снасти — крючки, гарпуны, 33

Часть I Европа и доисторический период

садки, предметы из кости и ивовых прутьев сохранились в торфяниках. О древней навигации свидетельствуют датированные периодом до 6-го тыс. до н. э. фрагменты лодок-однодревок. Во внутренних континентальных районах появились лесные культуры, характеризующиеся специальным инвентарем: топорами, теслами, появившимися еще в конце палеолита, но теперь усовершенствованными и имеющими следы полировки. Все эти культуры постепенно эволюционировали в направлении к той стадии развития инструментов, которая охарактеризует период в целом и получит название микролитизма. Кремневые орудия уменьшаются в размере, приобретают зачастую геометрические формы. В это время важным новшеством становятся навыки и типы соединений в составных орудиях труда: совершенствуются рукоятки из кости или дерева, стержни стрел, а также рукоятки гарпунов с пазами, в которые микролиты вставлялись рядами, образуя зубцы. Кроме того, в это время почти повсеместно люди оставляют пещеры и скальные навесы, чтобы поселиться в хижинах, по берегам рек часто объединенных в поселения. Многочисленные основания жилищ были обнаружены в песчаных полосах, где их остатки накрывали круглые полые отверстия в почве, над которыми возвышались сами сооружения. Долгое время остаются дискуссионными обстоятельства перехода от постледниковых культур к микролитическим. Одни ученые связывают его с автохтонной эволюцией, вытекающей из палеолита, другие — с притоком африканских или восточных переселенцев. Наиболее древние известные слои микролитов действительно расположены в Центральной Африке и на Ближнем Востоке; микролитизм, по-видимому, распространился благодаря средиземноморским центрам. Но влияние опыта верхнего палеолита также бесспорно. Таким образом, не следует априори исключать возможность полигенеза, по крайней мере в отношении некоторых аспектов феномена. Наконец, следует отметить еще одну примечательную черту: после невиданного расцвета солютрео-мадленского изобразительного искусства мы становимся свидетелями почти повсеместного упадка художественной деятельности. Выход из пещер и непрочность жилищ приводят к распространению мобильного 34 Глава 2 Европа в эпоху неолита

искусства. Испанские и северные петроглифы, думается, могут быть отнесены к мезолиту.

Фигуративное искусство, вероятно, особенно культивировалось несколькими отдельными группами: так, например, в мадленском пространстве распространены небольшие янтарные фигурки животных, тогда как в других регионах натурализм уступает место абстракции и увеличивается количество геометрических фигур. Мезолитический «кризис» сменяет завершенные цивилизации верхнего палеолита, искусство которых кажется конечной точкой их развития. В новых условиях основные усилия направляются на совершенствование орудий труда и элементов материальной культуры. Если придерживаться прежнего объяснения, которое связывало палеолитическое искусство с охотничьей магией, можно было бы заключить, что новый век соответствует новой ориентации сознания и формированию нематериального религиозного мира. Но можно допустить, что глубокие изменения из века в век проявились также в эстетическом плане. После мезолитического заката два течения, натуралистическое и геометрическое, которые сольются в эпоху неолита, представляются в конечном итоге производными от палеолитических форм. ***

В то время как на большей части Европы, эволюционируя, продолжалась эпоха палеолита, в других регионах мира, хотя и очень редко, вырисовывалась более глубокая,и быстрая эволюция. Так, например, начиная с И-го тыс. в некоторых частях современных Ирака и Палестины наряду с палеолитическими орудиями труда и микролитами встречаются инструменты, свидетельствующие о развитии собирательства и наличии в пищевом рационе растительных продуктов. Вскоре именно эти занятия стали преобладать: собирательство имело место у первых земледельческих культур, а охота сопровождала одомашнивание первых животных. Постепенно палеолит сменяется неолитом. Почему и при каких условиях переход от одной стадии к другой осуществляется в первую очередь именно здесь, а не в другом месте? На этот вопрос ученые еще не нашли окончательного ответа. Для Гордона Чайлда решающим было климатическое 35 Часть I Европа и доисторический период

влияние: окружающая среда внезапно изменилась, что обусловило радикальные перемены в образе жизни человека и его хозяйственной деятельности. Для Брайдвуда эта связь человека и окружающей среды не имела столь большого значения: согласно его теории, сам человек — разгадка к собственной эволюции. Впрочем, немаловажную роль в этом процессе могли играть многие факторы: изменения климата, спонтанное развитие диких злаков, технический прогресс, заменивший ручной серп на палеолитические «ножи» для сбора урожая, и т. д. По-прежнему сложно собрать в единое целое различные процессы, сближение и взаимодействие которых определило наступление неолита. ***

Известно, что неолит характеризуется ансамблем культур, экономика которых перешла от стадии охоты и собирательства к земледелию и скотоводству. Это свидетельствует о переходе от присваивающего к производящему обществу. Глубокие изменения, последствия которых были безграничными и знаменовали решительный подъем в эволюции цивилизаций, называют «неолитической революцией». Эта «революция», хотя и быстро обрела свои пути, как мы только что видели, в благоприятных условиях, разумеется, не сразу привела к результатам. Гораздо позже мы увидим, как она малопомалу завладеет Европой и затем распространится на различные пространственно-временные типы культур. Однако некоторые общие признаки характеризуют неолит как стадию эволюции, отделяя его как от предшествующего периода, так и от последующего. Мы не будем больше останавливаться на экономическом аспекте как таковом, важность которого бесспорна. На что хотелось бы обратить внимание, так прежде всего на ту организованную рациональную работу, необходимость которой диктовалась человеку природой. Разведение животных и обработка земли требовали не только наблюдательности, но и предусмотрительности, причем гораздо в большей степени, чем охота и собирательство. Корчевки, обустройство жилища, сооружение укреплений и загонов, рытье ям требовали и навыков организации и кооперации всех членов хозяйствующего коллектива. 36 Глава 2 Европа в эпоху неолита

В каменной индустрии, где наряду с более или менее традиционными видами оружия и орудий представлены сосуды, точильные круги, молоты, на смену использованию случайных находок приходит поиск определенных камней — кремня, змеевика, поддающегося полировке, обсидиана,

которые отбирались и обрабатывались в соответствии с их дальнейшим использованием. Некоторые подземные рудные жилы были богаты кремнем лучшего качества, для его добычи копались и разрабатывались рудники, делались запасы, кремень транспортировался на значительные расстояния; в результате организовался постоянный торговый обмен. Распространение на сотни километров кремня из Спьенн или из Гран-Прессиньи позволяет отнести этот феномен к сравнительно поздней эпохе, но, возможно, он имел место и ранее. Существовали также отдельные, независимые группы старателей, каждая из которых отвечала за свой этап работы. Однако для неолита более типично, чем каменное производство, изготовление керамики. Позже это приведет к появлению ремесленничества. На первой стадии неолитизации сосуды зачастую изготавливались из камня. Но керамика способствовала быстрому распространению семейного производства и стала важной составляющей жизни древних цивилизаций. Для археологов находки неолитической керамики — один из наиболее ценных источников в определении хронологии и идентификации различных культур. Благодаря этим находкам появилась возможность классифицировать отдельные предметы в огромьую целостность, нюансы которой, отражающие формы, технику, декор, стали основой современной археологической терминологии. Наименование предмета исследования превратилось в обозначение целых народов и цивилизаций. Так, например, археологи выделяют народы ленточной, кардиальной керамики, цивилизации воронкообразных кубков, которые долгое время определялись по перечню всех их характеристик. Но важно помнить, что при этом речь идет о терминах весьма условных. Возрастающая оседлость, несмотря на то что кочевничество или чаще полукочевой образ жизни все еще имеют место, привлекает человеческие группы в свое лоно. Возможно, чрезмерно относить к этой эпохе рождение политической концепции родины, поскольку в то время человек еще был тесно связан 37 Часть I Европа и доисторический период

с окружающей средой. Но вместе с тем он ступил на более сложную ступень социальной жизни, которая предполагала выработку некоторых правовых норм, новый способ восприятия материального мира и человеческих отношений. На смену использованию примитивных природных убежищ приходит возможность выбора благоприятных мест для обустройства искусственного жилья. Происходит усовершенствование жилищ, для повышения прочности сооружений применяются новые строительные материалы. Неолитические племена в основном концентрируются в деревнях, не всегда укрепленных, но в любом случае представляющих собой творение человеческих рук. В сфере искусства почти повсеместно отмечается исчезновение значимых достижений в наскальной живописи, которая в некоторых регионах давала представление о характере цивилизаций позднего палеолита. Мобильное искусство, хотя и весьма богатое, имело небольшие масштабы. Оно было нацелено на украшение объектов и пробуждало эстетическую восприимчивость вне ритуальной или магической априорности. Если собственно эстетическое чувство не было «изобретением» неолита, то декорирование, родившееся в служении форме и назначению предметов, стало, без сомнения, одной из его существенных особенностей. Оно обращается к тематике нефигуративной, геометрическим мотивам, которые распространяются прежде всего в орнаменте керамики, форма которой зависит от специфического назначения. Существовала также керамика без декора, в ней проявляется интерес к пластической форме в наиболее простом ее выражении. Вероятно, в этом опыте совершенствовалась восприимчивость к формам, которую мы находим в каменных предметах. Некоторые виды каменного оружия — поистине шедевры, замечательные по манере обработки, особому вниманию к изяществу поверхности, изначально неровной, но в результате обработки ставшей полированной и гладкой. В бронзовом веке северная каменная индустрия в итоге специализируется на воспроизведении в камне форм металлического оружия — топоров и кинжалов. В малой скульптуре еще более, чем в керамике, отражено восточное влияние, которое распространялось через Средиземноморье и Балканы и проявилось почти повсеместно в уменьшении размеров простых предметов. 38 Глава 2 Европа в эпоху неолита

Присутствие маленьких «идолов» и небольших священных изображений противоречит большим магическо-религиозным циклам, впрочем, это относится только к тем областям, в которых засвидетельствовано наличие такой продукции. Мотивы с известными намеками на женское плодородие и повторяющиеся анималистические сюжеты являются наследием палеолитических

идеологий, но культурный и вотивный характер заставляет исключить магическую априорность или хотя бы сильно ограничить ее важность. Религиозное поведение, таким образом, переходит от примитивной «профилактической» стадии, от вызывающей благосклонность божества магии и колдовства к форме высшего культа, который тяготеет к тем же полюсам, направлен на те же цели, но основан на иной концепции и на ритуальных различиях. Земледельческие цивилизации также отдаляются от магических форм, чтобы следовать прежде всего хронологическим циклам, основанным на смене сезонов и лунных фаз. ***

На Ближнем Востоке стратиграфические исследования позволили воссоздать на основе древних мезолитических слоев (натуфийская культура в Палестине) все этапы процесса неолити-зации, начиная с систематического собирательства злаков и одомашнивания овец в 9-м тыс. до н. э. и заканчивая культивированием злаков, практикой животноводства и изготсзлением первых сосудов из камня, которые относятся к 8—7-му тыс. до н. э. Переход к оседлому образу жизни, следы которого присутствуют в более глубоких слоях, достигающих 7 м в Джармо, 20 м в Рас-Шамра и 21 м в Иерихоне, подтверждается последовательной перестройкой жилищ в тех же местах. Высокие демографические показатели (например, для докерамического Иерихона), зарождение архитектуры и земляных укреплений предвещают возникновение городов; более явно урбанизация прослеживается, например, в Чатал-Хуюке с его дорогами, прямоугольными домами, украшенными рисунками, вполне возможно имевшими сакральное значение. Этот ранний урбанизм и его быстрое последующее развитие составляют черты Востока, отличающие его от племенного Запада. 39 Часть I Европа и доисторический период

Именно в 6-м тыс. до н. э. неолитические цивилизации достигнут на Ближнем Востоке своего апогея. Примерно к тому же времени (6—5-е тыс. до н. э.) относятся египетские находки, свидетельствующие о сходном процессе. В Фаюме, Меримде повсеместно распространяется керамика, увеличивается плотность населения, устанавливается новая общественная организация. Кроме того, ускоряется эволюция: совершается переход от неолита к халколиту. Мы подчеркнули широкое распространение неолитической культуры со времени ее зарождения. Активные поиски предполагаемого единого центра неолитической культуры в настоящее время сменились представлением о более рассеянных ее истоках. Недавние раскопки в Европе установили синхронность до-керамического неолита Фессалии и Крита, а также более раннего неолита Македонии с первыми ближневосточными неолитическими цивилизациями. С конца 7-го тыс. до н. э. (датировка радиоуглеродным методом) неолитические изменения достигли деревни в Новой Никомедии (Македония). Поселения в Агриссе и Сескло в Фессалии имеют сходную датировку. На Крите доке-рамический неолит проявляется начиная с 7-го тыс. до н. э., на Кипре — в 6-м тыс. до н. э. Неолитизация вскоре охватывает Эге-иду и Балканы. На периферии этой обширной зоны поле распространения неолита расширяется за счет быстрой колонизации. И более того, последовательная колонизация разворачивается на всем протяжении больших континентальных путей — рек, равнин, а также вдоль морских путей. На континенте неолитизация осуществлялась постепенно, в ходе сложных процессов взаимодействия и смешения культур — аккультурации. Ритм изменений зависел от плотности населения, уровня внутренних культур, сложности локальных коммуникаций. Вполне возможно, что первые следы неолитизации появились в донеолитической Европе достаточно рано. Собирательство злаков в Руффиньяке, одомашнивание собаки, необходимой человеку для охоты на мелкую дичь, случайная полировка, некоторые виды микролитизма, казалось бы, убедительно свидетельствуют об этом. Но в то же время эволюция устремилась на Восток, и Запад подвергся влиянию неолита, уже полностью сложившегося, прежде чем смог самостоятельно подготовить сходную эволюцию. 40 Глава 2 Европа в эпоху неолита

По мере постепенного формирования неолитических культур образовалось определенное количество зон, имеющих, с другой стороны, общие черты, отражающие в широком смысле связь между культурой и экологией. Но различия, значительные иногда даже на региональном уровне, подчеркивают сложность целостной картины. ***

На Балканах неолит можно датировать приблизительно серединой 6-го тыс. до н. э. Цивилизация

5-го тыс. до н. э., названная Сескло — по поселению в Фессалии, — была богата художественной керамикой, и особенно фигурными изображениями. Затем, в 4-м тыс. до н. э., уже в халколитичной культуре Димини (Dimini), впервые появляется мегарон, деревни окружаются разнообразными земляными укреплениями, а в декоре керамики появляются новые мотивы. Некоторые деревни, постоянно обитаемые, аккумулировали свои руины в тели'. В других регионах земледельцы, повидимому полукочевники, периодически оставляли свои жилища. Типология, обработка и декор керамики, так же как демография и обработка почвы, позволяют выделить региональные культуры не только на Балканах, но и в зонах их влияния, в частности в Южной Италии (цивилизация Мольфетта). Некоторые ученые объясняют культурные изменения, отмеченные в 4-м тыс. до н. э., демографическим Ьэрывом и приходом эгейско-анатолийских переселенцез. стоявших у истоков переходных культур Караново. Хотелось бы также приписать им новое культурное образование, названное по эпониму Винча, которое долгое время сопровождало, не заменяя ее, устойчивую традицию Старчево. Эти две культуры в целом способствовали образованию юго-восточных цивилизаций, а на северо-востоке представлены культурой Кукутени-Триполье, которая распространилась на обширной территории Украины до Приднепровья. Эти «смешанные» цивилизации производили тщательно обработанные Тель — холм из остатков древних строений и напластований культурного

41 Часть I Европа и доисторический период

керамические изделия различных цветов со спиралевидным декором, а также очень рано перешли к изготовлению украшений и оружия из меди. В керамике проявляются устойчивые связи западных Балкан (Данило) с Димини и итальянской цивилизацией Риполи, кроме того, эти связи распространялись на другие цивилизации художественной керамики в периферических районах Адриатики. В 3-м тыс. до н. э. балканский неолит уже приобретает переходную к халколиту форму, в первую очередь благодаря анатолийскому влиянию, то есть влиянию среды, которая уже была заселена представителями цивилизации древней бронзы. Прежде всего это были народы Греции. В культурном развитии Балканы и Эгеида переплелись более или менее тесно, в отличие от остальных территорий Средиземноморского бассейна. Острова и архипелаги сыграли существенную роль в формировании путей поиска, добычи и распространения сырья, в первую очередь обсидиана. Жизнь Средиземноморья в этот период характеризовалась существованием обязательных опорных пунктов и динамизмом, менее систематическим и менее продолжительным, но более явным, чем во внутренних континентальных землях. Последствия этого морского динамизма нелегко уловить, и, возможно, вначале они были менее ощутимы и менее долговременны, чем на континенте. Следовательно, применительно к этому времени допустимо говорить об известном ослаблении зависимости человека от окружающей среды, о проявлении его индивидуальности. Совершенно очевидно, что в эту эпоху приморское расположение предопределило возможность колонизации. Именно эти более рассеянные импульсы, последовательно передававшиеся, заставили племена Запада, как в Испании, так и на территории Южной Франции, отойти от мезолитических традиций и опыта. Италия сыграла посредническую роль, но она была в это время разделена на две части: с одной стороны доминировали приморские культуры, а с другой — континентальные. На юге наиболее древняя цивилизация Мольфетта {5-е тыс. до н. э.) имела тесные контакты с Балканами, тогда как северозапад полуострова был связан с комплексом кардиальной керамики испано-франко-лигурского побережья, представленным тарденуазскими локальными культурами. Между Испанией, Сицилией и Мальтой связи установятся только 42 Глава 2 Европа в эпоху неолита

в 4-м тыс. до н. э. и станут более явными в 3-м тыс. В самом деле, с конца 4-го тыс. до н. э. своего рода средиземноморское и, в частности, запад но средиземноморское койне распространяется, с одной стороны, на Сицилии и Мальте, а с другой — в испанской Альмерии и Шассей во Франции, это койне тесно связано с такими цивилизациями, как швейцарская Кортайо и итальянская Лагоцца. Черная лощеная керамика, типичная для этой группы, контрастирует с расписными гончарными изделиями среднего неолита центральной Италии, тогда как декор, характерный для изделий из Матеры, сохраняется в шассейской керамике. В это же время северо-восток Италии начинает налаживать отношения с Балканами: здесь появляются вазы с квадратной горловиной — культура Сассо-Фьорано продемонстрировала этим связь между югом и севером, а значит, — и

это кажется важным, — итальянский полуострор играл роль моста между Средиземноморьем и континентальной Европой. Средиземноморская циркуляция развивается и приводит к распространению погребений, высеченных в скале, и мегалитических конструкций, которые встречаются в Пулья (Pouilles) и на Сицилии, но их основным центром являются храмы на Мальте. В отношении юго-восточной Испании, где наблюдается подъем металлообработки, гипотезу о колонизации на этот раз можно исключить. Этот испанский центр ко 2-му тыс. до н. э. станет источником культуры, известной под названием комплекса колоколовидных кубков, речь о котором пойдет далее. Неолитизация Центральной Европы, от Рейна до современной Венгрии и холодных земель Севера, представляет собой продолжение балканской неолитизации. Относительная гомогенность среды, лесной, но плодородной благодаря лёссу, обусловливает массивную колонизацию в течение 5—4го тыс. до н. э. Начиная с середины 5-го тыс. до н. э. почти на всем ее протяжении разворачивается культурное койне, представленное, в частности, ленточной керамикой. Будучи скорее земледельцами, чем скотоводами, представители этой цивилизации оставались на одном месте, до тех пор пока почва не истощалась, затем перемещались

43 Часть I Европа и доисторический период

на другую территорию, чтобы десять лет спустя вернуться на старое место и вновь отстроить свои деревянные дома. Были выявлены контакты этих групп с балканским окружением и «венгерской» цивилизацией Старчево, благодаря керамике, а также влияние микролитических орудий конечного периода тарденуазской культуры. В 4-м тыс. до н. э. новые волны переселенцев смешиваются с местными народами, способствуя разнообразию эволюции региональных форм, совокупность которых представляет на территории Центральной Европы своеобразную культурную мозаику. Рост населения вызвал изменения в экономике, впрочем, скотоводство и культура в целом продолжали развиваться параллельно. В 3-м тыс. до н. э. это движение нарастает. Позже, в середине 3-го тыс. до н. э., в результате постоянных миграционных процессов Центральная Европа оказывается перенаселена, вследствие чего между отдельными группами разгораются войны за обладание той или иной территорией. Поэтому деревни окружаются укреплениями, строятся на возвышенностях, производится больше оружия. Наконец, скотоводство одерживает верх над землепашеством: пастушеская цивилизация, культура с глиняной посудой, покрывает своими некрополями почти всю Центральную и Северную Европу. Это народы шнуровой кера мики и колоколовидных кубков. Расселившись примерно в то же время (2200—2000 лет до н. э.) на западе центральноеьропейской зоны, они сыграли важную роль в распространении металла и характерной для эпохи бронзы традиции индивидуальных погребений. ***

В Северной Европе продолжительный период мезолита разворачивается, пока тысячелетие спустя в процессе аккультурации здесь не развивается скотоводство и землепашество. Северный мезолит характеризуется развитием прежде всего морского рыболовства, что ставит представителей северного и средиземноморского мезолита в один ряд величайших мореплавателей первобытного мира. Микролиты, еще долгое время использовавшиеся скандинавскими рыбаками, у континентальных племен сменяются в 4-м тыс. до н. э. лесным мезолитическим орудием 44 Глава 2 Европа в эпоху неолита

труда. Здесь продолжает развиваться скотоводство. Но процесс неолитизации завершается лишь в 3-м тыс. до н. э., скорее всего под воздействием переселенцев неясного происхождения. Быстро распространяется неолитическое койне, образовавшееся в результате смешения, — прежде всего керамика, представленная воронкообразными кубками, которые встречаются на территории от современной Бельгии до Польши и от Моравии до Скандинавии. Прежние каменные орудия труда модифицируются, и появляются прекрасные образцы полированных топоров, созданные по примеру предметов из меди и бронзы, произведенных на Балканах и на территории современной Венгрии: позже техника камня в Северной Европе достигнет блестящего расцвета. Декор керамики, изначально скудный, обогащается многочисленными линейными украшениями и формами, заимствованными у центральноевропейских гончарных изделий. Тип жилищ также соответствует дунайским моделям. Примерно в то же время появляется мегалитическое погребение. В конце 3-го тыс. до н. э. на севере, как и в Центральной Европе, преобладает пастушеский характер хозяйства, что, несомненно, связано с влиянием тех же переселенцев, прибытие которых отмечено появлением курганов (tumulus) и боевых топоров. Только в середине 2-го тыс.

до н. э. здесь появились первые предметы из металла, которые ранее лишь привозились и имитация которых привела к созданию великолепных произведений из полированного камня. ***

Запад — настоящая «евро-азиатская кладовая» — переживает слияние большого количества течений, которые от Средиземноморья на юге до Скандинавии на севере трансформируют прежние мезолитические основы и подготавливают зарождение многочисленных известных и хорошо изученных культур. Возможно, именно средиземноморские влияния нужно отнести к 4-му тыс. до н. э., когда в южной части современной Франции начинается переход от пастушества к земледелию. Эта неолити-зация, которая посредством аккультурации постепенно завоевывала территории в современной Франции и Испании, явилась точкой соприкосновения с Северной Европой. Распространение 45 Часть I Европа и доисторический период

неолитических цивилизаций было связано с переселенцами из Средней Европы, возможно, из Юго-Восточной Европы, которые достигли сначала Парижского бассейна, затем северо-запада и Луары. Это движение смешивалось с морскими потоками, образуя сложную картину, где доминировало, однако, южное течение. Пересекая почти весь Запад, оно способствовало распространению простой, почти не декорированной керамики. Это койне объединило носителей британской культуры Виндмилл-Хилл, культуры альмерийских микролитов Испании, шассейской или кампинийской культуры Парижского бассейна широким использованием новых орудий труда, так же как народы Кортайо и Ла-гоццы, о чем было сказано выше. Наконец, к 3-му тыс. до н. э. на территориях, приближенных к атлантическому побережью, от современной Португалии до Шотландии, распространяются мегалитические памятники (дольмены, главным образом с курганами), не имеющие ярких региональных отличий. Эти мегалиты, существование и назначение которых вызывает множество вопросов, способствуют процветанию техники, но пока еще рано говорить об архитектуре. Тем не менее в этой западной зоне они воплощают первые проявления человеческой воли и способности с определенной целью возводить долговечные сооружения. Если дольмены имеют несомненное погребальное предназначение, менгиры, по-видимому, служили ориентирами. Важно отметить, что размещение дольменов и менгиров далеко не всегда совпадало. Что касается аллеи менгиров и кромлеха, ориентация и расположение сделали их предметом пристального изучения, которое пока трудно считать законченным. Известно, что на Ближнем Востоке и в Эгейском бассейне долговечные конструкции были связаны с жизнью общины, а на Западе они скорее всего имели погребальное значение, что подчеркивает фундаментальное различие между цивилизациями этих двух полюсов древнего мира. Начиная с середины 3-го тыс. до н. э. и до халколита куль турное разнообразие не перестает усиливаться: появляются региональные цивилизации различного уровня, в частности на территории современных Англии, Швейцарии, на севере и западе Франции. Возникают новые типы дольменов с символическими рисунками (на юге) и гравюрами (на севере), а также статуи-менгиры. В крытых аллеях Арля обнаруживаются первые предметы .46 Глава 2 Европа в эпоху неолита

из металла, которые во 2-м тыс. до н. э. быстро распространятся на Западе, что связано с экспансией культуры колоколовидных кубков. Это новое койне — результат не собственно миграции, но скорее быстрого распространения материального и духовного наследия небольшими группами носителей, которые становились доминирующим меньшинством, адаптируясь к окружающим локальным культурам, способствовавшим трансформации этого наследия. Эти перемещения привели к распространению металлообработки, а их морским эквивалентом стали колонизационные потоки, пересекавшие Средиземноморье. ***

В заключение не будет лишним напомнить о том, что окончательно ушло, — об обширных зонах с неопределенными границами, которые соединяют Европу и Азию. Относительная стабильность продовольственных ресурсов помогла закрепиться здесь многочисленным группам. Степная зона через процесс аккультурации переходит в 4-м тыс. до н. э. к стадии неолитиза-ции: у поселенцев от современной Украины до Аральского моря (Кельтеминар) скотоводство одерживает верх над земледелием и интегрируется с присваивающим, живущим охотой и собирательством, традиционным хозяйством. Радикальная трансформация осуществляется в 3-м тыс. до н. э., наблюдается расцвет металлообработки, проявлением которого в социальном плане стали большие некрополи'Крыма и Кубани, богатые предметами из золота. В то же время земледелие

играет фундаментальную роль на юге современной России и в Казахстане (цивилизация подземных погребений под курганами); и лишь ко 2-му тыс. до н. э. скотоводство снова становится необходимым.

Глава 3 ОТ КАМНЯ К МЕТАЛЛУ В предыдущих главах нам не раз удалось подтвердить, что цивилизации эволюционировали далеко не синхронно. Начав изложение с появления в Европе первых неолитических культур, мы установили, что в конце рассматриваемого периода одни группы, находящиеся по соседству с восточными, уже восприняли металл, а другие еще не прошли все этапы неоли-тизации. Металл, а затем металлообработка, появившись на Ближнем Востоке в 4-м тыс. до н. э., постепенно распространяются в Эгеиде и на Крите; под влиянием новой техники многочисленные медные промыслы появляются на Кубани, на территории современной Венгрии и Испании, чему благоприятствовало и наличие богатых металлоносных залежей. Как и в зонах зарождения металлообработки, в Европе использование металла становится необходимостью лишь постепенно. И спустя более или менее продолжительное, в зависимости от региона, время между появлением металла, зарождением металлообработки и, наконец, их последствиями, многочисленными и сложными, экономическими и социальными, структура континентальных цивилизаций основательно изменится. Распространение металлообработки являлось следствием не только колонизации и аккультурации, но и нового феномена — торгового обмена или, по крайней мере, его масштабности и динамизма. 48 Глава 3 От камня к металлу ***

Изначально металл был исключительно редким и ценным материалом, предметом роскоши: в ранние периоды он представлен в украшениях. Речь идет как о золоте и серебре, так и о меди, которая, впрочем, редко встречалась в природном состоянии и, как правило, извлекалась из минералов при помощи огня и древесного угля. Уже в эпоху неолита, как мы видели, активно разрабатывались рудники для поиска кремня лучшего качества. Рудокоп бронзового века воспользуется этим опытом, например, в штольнях Миттерберга (Тироль). Но позднее использование олова или свинца для извлечения меди потребовало более глубоких знаний и сложных операций: металл добывался в форме минерала, а следовательно, необходимо было отделить прожилки скальной породы, которые окружали частицы металла, и обработать затем минерал более или менее сложным способом до его восстановления. Распространение продукции из металла позволило постепенно заменить камень в изготовлении оружия и орудий труда. Благодаря плавке и литью в формах появилась возможность придавать металлу желаемые формы, соответствующие практическим потребностям человеческой деятельности. С другой стороны, металл казался вечным: отслужившее орудие можно было отлить заново. Кроме того, орудие становилось ценностью не только с точки зрения труда, который затрачивался на его изготовление, но и с точки зрения материала, из которого оно было сделано. Характерное для эпохи неолита соответствие предназначения и материала, действительная стоимость которого была личтожнсй и незначительной, а производство — длительным и сложным, заменяется противоположным отношением. Ценность необработанного металла была изначально весьма вариативна и зависела от качества добычи и очистки, а также от удаленности металлоносных залежей. Когда медь была заменена бронзой, более прочным сплавом, последняя стала особенно важна, так как зачастую сурьму, свинец или олово, необходимые для производства сплавов, приходилось искать в довольно удаленных районах. Несложно, таким образом, понять, чем бронзовый век отличается от предыдущего периода, когда оседлость, связанная с автаркией общин, препятствовала подобному динамизму отношений и обмена. 49. Часть I Европа и доисторический период ***

Изобретение металлообработки на Ближнем Востоке вскоре дополнили другие технические открытия, значение которых было таким же решающим в некоторых отношениях и которые также в значительной степени способствовали наступлению бронзового века. В целом это результат ускорения в техническом плане и сближения различных элементов хозяйствования. Использование домашних животных, деревянной сохи и бронзового лемеха способствовало появлению плуга. Именно это позволило значительно увеличить возделываемые площади и предопределило невероятный прогресс в урожайности по сравнению с традиционными перепашками,

осуществлявшимися вручную. Также начинает использоваться колесо, а позднее колесница. Первые модели колесницы из глины или камня появляются в Шумере и датируются концом 4-го тыс. до н. э. В это время в качестве тяглового животного использовался осел, тогда как лошадь получает эту роль гораздо позже — в 3-м тыс. до н. э. Египет в этом отношении проявил значительное отставание: знания о военной колеснице принесены сюда вторжением гиксосов лишь чуть ранее середины 3-го тыс. до н. э. Еще раньше был отмечен другой способ использования колеса — в виде гончарного круга, появление которого в Месопотамии восходит к эпохе Обеида. Наконец, в течение 3-го тыс. до н. э. совершенствуется тот вид транспорта, небывалый подъем* которого ожидается в последующие тысячелетия в Средиземноморье, — корабль. Простая лодка-однодревка, какая изготавливалась из дерева еще в эпоху мезолита, постепенно увеличивается и требует искусной плотницкой работы, до тех пор пока к началу 3-го тыс. не появятся первые паруса. Все эти технические инновации, быстро распространившиеся на периферии Ближнего Востока, имели значительные экономические и социальные последствия. Повсюду в деревни Запада, так же как в новые города Востока, проникает новое понятие — функциональная специализация. Неолитическое общество в целом было эгалитарным и однородным: все выполняли в нем сравнительно одинаковую работу. В бронзовом веке организация общества стала более сложной — некоторые индивиды закрепили 50 Глава 3 От камня к металлу

за собой узкоспециализированные сферы деятельности. Так появились, наряду с земледельцами и скотоводами, возницы, управлявшие колесницами, гончары, кузнецы (металлурги). Металлургические операции особенно разнообразны. Нельзя было сразу стать рудокопом, литейщиком, изготовителем готовой продукции, — каждый этап производства предполагал свою тонкую и упорную работу, которая требовала много внимания и активности. Рядом с ре-. месленниками складывались новые социальные группы: торговцы, лица, специализировавшиеся на поиске металлов, необходимых для сплавов, для производственных центров; бродячие кузнецы, которые искали новые рынки и обменивали оружие и орудия труда на легко транспортируемую продукцию: животных, которых можно было гнать впереди, янтарь, который перевозили по древним дорогам эпохи неолита — первым торговым путям. Становление новых социальных групп, состоявших одновременно из производителей того или иного товара и его распространителей, сопровождалось их объединением в хорошо вооруженные группы, способные защитить свое имущество, запасы металла или изделия из него, но нередко действовавшие при помощи силы и не гнушавшиеся обыкновенных грабежей — так называемого «сухопутного пиратства». Выше уже было сказано, что животные служили денежным эквивалентом при обменах между торговцами и земледельцами. Распространение скотоводства в Европе было неразрывно связано с распространением металлообработки. Владение стадами и запасами металла, легко заменявшими друг друга, служило новым признаком богатства в этой динамично развивавшейся экономике. Ремесленные производители и скотоводы разгадали основные движущие силы новой экономики, составив два доминирующих общественных слоя и отодвинув на второй план земледельцев, продукцию которых было сложнее транспортировать. Вероятно, бронза использовалась сначала для производства оружия. Более долговечное, более прочное, чем оружие из камня, новое металлическое оружие положило начало безусловному военному превосходству тех, кто им обладал. Уже в эпоху неолита некоторые укрепления, явно не предназначенные для защиты от диких животных, свидетельствовали о существовании борьбы и соперничества, если не о войнах. Перенаселение, так же как Часть I Европа и доисторический период

накопление ресурсов, породило потребность в новых землях и вызвало столкновения между различными группами за обладание территориями. Защита рудников, поиск новых месторождений, а также металлов для производства сплавов, контроль над ключевыми пунктами, отвечающими за снабжение металлами или их распространение, создавали новые поводы для конфликтов. Грабеж и завоевания казались еще более прибыльными, чем торговля и земледелие. Война, с военными миграциями или без них, могла быть спровоцирована также неурожаями. Как бы там ни было, она порождалась в тех обществах, которые достигли иерархичной организации с доминированием вождей. В силу того что речь шла о защите интересов, завоевании или ограблении соседей, постепенно выделяется военная аристократия, состоящая из вождей и их воинов. Этому способствовало также

развитие военного дела, а именно появление боевых колесниц и становление военного мореходства. Первые армии и воинственные народы также появились на Ближнем Востоке и в Европе в эпоху бронзы. Довольно сложно дать единое определение обществу, искусству и верованиям этого периода, который характеризуется распространением новых техник в зонах весьма разнообразных, адаптированных к различным географическим регионам, где прочные неолитические и еще более древние традиции продолжали влиять, в частности, и на взаимоотношения людей. Тем не менее можно выделить некоторые тенденции, такие как индивидуализация погребений, появление новых погребальных обрядов, развитие патриархальных обществ. Но большинство верований и даже образ жизни остаются связанными с предшествующими эпохами. Вариативность культур, как было показано выше, — еще одно проявление взаимных отношений. В связи с интересующими нас сюжетами европейской истории нужно, наконец, отметить, что именно в это время все более усиливаются различия между Западом и Востоком. ***

В 4-м тыс. до н. э. трансформация восточных неолитических цивилизаций в цивилизации металлургические совершалась постепенно. Металлообработка здесь появилась очень рано и была 52 Глава 3 От камня к металлу

связана с урбанизацией и политической централизацией. По этому поводу отмечают, что на формирование центров не влияло расположение месторождений металлов. Так, аллювиальная долина Месопотамии не содержала ни камня, ни строительного дерева, ни металла, и, вероятно, металлургия была развита лишь в периферических горных районах, богатых минералами. Но долина смогла достичь взлета именно в районе оседлого земледелия, сложившегося между Тигром и Евфратом. Местные земледельцы должны были организовать многочисленные сообщества, централизованные и дисциплинированные, чтобы успешно завершить необходимые ирригационные работы для обработки плодородных, но засушливых земель, расположенных между двумя реками. Накопление богатств, демографическая плотность, централизация власти и ресурсов создали условия для распространения ремесленного производства: сельскохозяйственный урбанизм вызвал к жизни центры производства и центры потребления, которые впоследствии стали центрами распространения. Однако в Египте, несмотря на упомянутое ранее технологическое опоздание, это позволило создать первую унитарную империю. В Месопотамии ни один местный правитель, ни один город-государство не достиг до конца 3-го тыс. до н. э. доминирующего положения. Непрерывные войны между городами, бесчисленные оборонительные войны, которые спорадически велись против горных народов-грабителей, долгое время препятствовали этому объединению, иллюстрируя также сложную эволюцию городовгосударств в более крупные политические организации даже в классический период. Только лишь при Саргоне Древнем (ок. 2340 г. дс н. э.) и Хам-мурапи (ок. 1800 г. до н. э,) появятся первые восточные империи. ***

В 3-м тыс. до н. э., когда первые центры производства уже обрели пропорции больших городов, были окружены мощными стенами и отличались распространением грандиозных памятников, колонизация и торговля привели к зарождению новых центров на периферии. Северо-запад Малой Азии, Сирия и Ливан, 53 Часть I Европа и доисторический период

Киклады и Кипр, Крит и территории до самой континентальной Греции постепенно оказываются затронуты экспансией металла и металлообработки. Большинство этих районов познали раннее развитие в предшествующий период и, таким образом, представляли собой перспективные рынки для восточных торговцев, были удобны для колонистов-металлургов, снабжаемых металлом из их родных городов или с близлежащих рудников. На этом первом этапе экспансии Анатолия, с одной стороны, и Сирия-Финикия — с другой, играли главную роль. Приморские караванные города Библ и Угарит, центры торговли и металлургии (благодаря меди с Кипра), интенсифицировали товарообмен между двумя берегами Эгейского моря и способствовали распространению металла, если верить недавним находкам, до Адриатики и Центральной Европы. К востоку от Анатолии находилась Троя, ставшая задолго до Гомера и ахейцев опорным пунктом на континентальной дороге, которая вела из Месопотамии на Балканы через Геллеспонт. Она также была связана с островами Эгейского моря и играла роль посредника между континентальными и морскими потоками. Отсюда проистекала ее значимость, а притязания, объектом которых она стала,

объясняют ее последующее разрушение. С эпохи неолита острова Эгейского моря играли своеобразную роль. Некоторые из них обладали своими природными богатствами: например, Кипр был островом меди, Мелос — обсидиана, Парос славился своим мрамором. Но некоторые недостающие ресурсы приобретались лишь посредством торгового обмена. На Кикладских островах в 3-м тыс. до н. э. расцветает фигуративное искусство, очень схематизированное^ можно сказать рационализированное, образцы которого — небольшие статуэтки из мрамора, изображавшие Богиню-Мать, — в эпоху неолита были распространены до самой Сардинии. Круглые сводчатые гробницы из камня предвосхищали микенские толосы. С конца 2-го тыс. до н. э. наблюдается заметный взлет урбанизации, отдельные стороны которой не могли не затронуть Трои — несомненно, самого блистательного из городов, руины которого исследованы Шлиманом. Но именно на Крите, а затем в Микенах цивилизации Эгейского бассейна в эпоху бронзы пережили свой расцвет. В восточной Глава 3 От камня к металлу

Греции металл, в основном импортируемый, распространился только к середине 2-го тыс. до н. э., так же как черная керамика с коричневым узором, происходящая из Анатолии. На Крите, где медь не была широко распространена, металлургия развивалась благодаря торговле. В период больших дворцов население острова распределялось между многочисленными городами-государствами, управляемыми басилевсами. Среди жилых комнат, пышных залов и культовых помещений без особого порядка размещались огромные кладовые, которые свидетельствуют одновременно о концентрации богатств и масштабе товарообмена. Басилевсы были хозяевами экономической жизни, которая организовывалась под их властью. Вокруг дворцов группировались дома ремесленников, моряков и земледельцев. Централизация усилилась в последующий период, приблизительно в середине 2-го тыс. до н. э., когда многочисленные города признали власть царя города Кносс. Критская торговля в то время охватывала весь бассейн Эгейского моря, до Малой Азии и Египта, вытеснив торговлю Кикладских островов. Эта морская экспансия способствовала распространению искусства, иногда в высшей степени оригинального, поражающего своим богатством, фантазией и жизненной силой. Стены дворцов украшались фресками, керамика — орнаментом, геометрическим или натуралистическим, но чрезвычайно утонченным и редким по качеству исполнения. Изделия из слоновой кости, фаянса, изящная бижутерия, бронзовое оружие с рукоятями из слоновой кости, щедро инкрустирован чыми кристаллами, свидетельствуют о разнообразии первичных материалов и изысканности этого искусства. Наконец, критскад цивилизация использовала письменность. Стремительный прогресс, который на пороге 3-го тыс. до н. э. проявился в развитии металлургии и в урбанизации, приведет к появлению письменности на европейской периферии лишь тысячелетие спустя. В начале 3-го тыс. до н. э. великие дворцы среднеминойской цивилизации были разрушены, и на их месте появляются новые дворцы. Еще сохраняются сомнения, объяснять ли это разрушение завоеванием или природной катастрофой. Новые дворцы построены в середине 2-го тыс. до н. э. Это было время, когда в Греции появились ахейские колесницы. Критская письменность 55 Часть I Европа и доисторический период

впоследствии изменилась, адаптируясь к другому языку. После открытия, сделанного в 1956 г. в Вантри, стало известно, что этим новым языком был греческий. ***

Каковы бы ни были причины и истоки их миграций, ми-кенцы появляются в Центральной Греции и на Пелопоннесе, постепенно адаптируя не только технику и минойское искусство, но также морские и торговые навыки, которые в итоге к XV в. до н. э., после завоевания самого Крита, распространятся во всем бассейне Эгейского моря. Благодаря микенцам к торговле приобщились зоны, до тех пор мало вовлеченные в нее, — Западное Средиземноморье и прибрежные районы континента, к которым примыкали древние пути транспортировки янтаря, игравшие важную роль и в распространении металла. Кроме того, Эгейский бассейн играл в 3 и 2-м тыс. до н. э. главную роль, после Анатолии и островов, в распространении новой экономики и новой общественной организации, установившихся на Ближнем Востоке. Вместе с тем микенская цивилизация была отмечена своего рода разрывом с предшествующими традициями. Она навязала военный характер зарождавшемуся в Эгейском бассейне урбанизму, а крепости, построенные для военных вождей, заметно отличались от первоначальных критских

городов без крепостных стен. На фресках и вазах все чаще изображались сцены охоты и войны, совершенствовались оружие и экипировка воинов. Дворцы строились вокруг огромного прямоугольного крытого зала — мегарона, присутствовавшего уже в фессалийских неолитических жилищах, отличавшихся от древних критских открытых дворцов внутренним двориком. Наконец, внушительные гробницы, где отдельно покоились правители, противопоставлялись традиционным коллективным захоронениям Эгейского бассей- ' на, которые вырубались в скалах. Пришедшие из внутренних земель на колесницах, запряженных лошадьми, микенцы составляли авангард континентальных сил; эта цивилизация была вызвана к жизни эволюцией племенных образований, вступивших в контакт с уже урбанизированной эгейской средой.

56 Глава 3 От камня к металлу

Между людьми внутри сообществ к тому времени начали устанавливаться новые отношения. Индивидуумы и группы провозгласили свою автономию перед властью правителей, как показывают письменные документы. Этот внутренний плюрализм контрастировал с экономической и теократической централизацией восточных государств. Кроме того, четко проявлялся, даже на границах периферийных восточных зон, разрыв между Востоком и Западом, который усилится в процессе последующей континентальной эволюции. ***

На континенте восточные влияния проявлялись не только в направлении Эгейского бассейна. Более или менее рассеянные потоки из Анатолии и Месопотамии достигли непосредственно Кубани — Закавказья — и Дуная, возможно, через посредство Троады. Во всяком случае, начиная со второй половины 3-го тыс. до н. э. в Европе развиваются металлургические центры, что, возможно, было связано с этими потоками и движением по торговым путям, проложенным еще неолитическим торговым обменом. Но помимо этого могли играть роль и другие факторы. Например, по-прежнему в отношении некоторых регионов на территории современной Венгрии и Испании трудно сказать, было ли формирование здесь халколитических цивилизаций следствием локального развития, обусловленного наличием местных металлоносных месторождений, или же результатом торгового обмена. Как бы то ни было, производственные и торговые центры появились очень рано как на юго-востоке, так и в центре и на юго-западе континента. Однако изменения на континенте приобретают резко выраженный характер лишь ближе ко 2-му тыс. до н. э. В этой трансформации два феномена, еще не совсем понятные, играли важную роль: на востоке шла экспансия комплекса колоколовидных кубков, а на севере и западе — культуры боевых топоров. 57 Часть I Европа и доисторический период

К концу неолита, последним векам 3-го тыс. до н. э., относятся свидетельства эволюции, которая способствовала распространению скотоводства в районах, расположенных к востоку от Рейна, — от современной Швеции до Моравии. Наряду с мегалитическими захоронениями встречаются курганы — индивидуальные погребения, содержащие оружие и другое имущество. Прежде всего это боевые топоры и глиняная посуда, украшенная веревочным тиснением, отсюда и произошло название «шнуровая керамика». Топоры, прежде изготовлявшиеся из камня и воспроизводившие привозные (вероятно, из Центральной Европы) металлические модели, вскоре были заменены топорами из металла. Выдвигались различные гипотезы о происхождении этого комплекса: одни видели в нем результат автохтонной эволюции, другие считали, что это творение переселенцев, пришедших с востока. Боевые топоры из меди были найдены в курганах Майкопа, датированных серединой 3-го тыс. до н. э. Это может быть связано с одновременным распространением на Кубани кочующих пастушеских племен или номадов, контактирующих с кузнецами Ближнего Востока, постепенно распространившихся на территории между Доном и верхним течением Рейна и, вероятно, принесших на новые территории комплекс изделий из металла и технологий их изготовления, равно как свои традиции и язык. Как бы там ни было и какова бы ни была возможная связь между этим комплексом и развитием индоевропейских языков — товарообмен и перемещения увеличились во всем регионе, способствуя распространению металлического оружия и подъему металлургических центров в сердце континента. К этому же времени в Западной и Центральной Европе — от Испании и Средиземноморья до Рейна и от берегов Атлантики до Моравии — распространились группы, характеризуемые, помимо прочего, своеобразным типом керамики, которую в разных языках обозначают поразному: культурой колоколовидных кубков, чашевидных кубков или бикеров (bell-beakers).

Другие находки в захоронениях представителей этой культуры показывают, что они были вооружены луками и кинжалами из меди. Но война имела у них меньшее значение, чем торговая деятельность. Замечено, что они охотно обосновывались вблизи перекрестков 58 Глава 3 От камня к металлу

и минеральных месторождений. С другой стороны, они демонстрировали замечательную способность адаптироваться в любой местности, куда бы они не проникали. Вазы и типичное для этих групп оружие обнаружены в самых разных захоронениях: армо-риканских дольменах, сардинских гротах в Ангелу Руйу и курганах рейнского региона. Поскольку наряду с неолитическими предметами эти погребения содержат изделия из металла, вполне можно допустить, что племена культуры колоколовидных кубков, распространяя металлические предметы и технику металлообработки, стояли у истоков многочисленных цивилизаций северного и западного бронзового века. На Рейне, на востоке современной Франции и в Центральной Европе они вошли в контакт с народами шнуровой керамики и боевого топора, с которыми слились — вероятно, так же, как ранее с местным населением, — чтобы дать рождение амальгамным культурам. Очень рано представители культуры колоколовидных кубков были вовлечены в отношения с халколитическими цивилизациями Альмерии и, возможно, были оттеснены в атлантическую зону кузнецами, пришедшими из центра Лос-Милларес. Но, как и в случае с группами культуры боевых топоров, мы до сих пор не можем точно определить их исходное местоположение, а сформулированные гипотезы связывают их миграции почти с противоположными направлениями: либо с Западным Средиземноморьем, либо с Центральной Европой, либо '.'Северной Африкой. ***

Отметим, забегая вперед, насколько различными путями, пересекая Европу, распространялась металлургия, зародившаяся на Ближнем Востоке в связи с развитием городов. Цивилизации, которые появились в процессе диффузии новых технологий, крайне разнообразны, но их подробное рассмотрение в рамках данной работы не предполагается. Мы ограничимся лишь главными линиями исторического развития и цивилизациями наиболее важными и наиболее характерными в контексте западной эволюции. 59 Часть I Европа и доисторический период ***

На Балканах связь между континентом и морскими цивилизациями Эгейского бассейна установилась через Микены. Вся эта восточная зона, которая была центром ранней неолитизации, стала частично урбанизированной и вступила в постоянные торговые отношения с Ближним Востоком. Металлургия здесь распространилась быстро, и, когда ахейцы начали проникать в Грецию (к концу 2-го тыс. до н. э.), они обнаружили там цивилизацию бронзы уже на полном подъеме. Балканы образовали перекресток, где влияния, пришедшие с Востока через Кавказ, Геллеспонт или Эгейское море, соединились, чтобы распространиться впоследствии по долинам и равнинам вглубь континента. Находки на Кубани и Тисе, где в непосредственной близости от месторождений минералов были созданы крупные пункты металлообработки, убранство царских курганов Майкопа, а также захоронения Бодрогкерестур на территории современной Венгрии отражают значительный масштаб производства. Наряду с золотыми и серебряными украшениями наиболее показательны боевые топоры: они сопровождают богатых воинов, защитников поселений и владельцев стад и в потустороннем мире. В конце этой главы мы вернемся к цивилизациям Восточной Европы. «Венгерские» металлурги экспортировали оружие из меди через большую часть Центральной Европы, где на следующем этапе древнего бронзового века появятся новые центры. И действительно, в начале 2-го тыс. до н. э. наблюдается значительное развитие торгового обмена. Центры металлургического производства стали еще более многочисленными. На территории современных Тироля, Чехии, Силезии, по всему периметру Альп и Карпат интенсивно эксплуатировались металлоносные залежи. Обширная сеть деревень, таких как Унетице, к югу от Праги, рассыпалась вдоль дорог, которые, дублируя или пересекая прежнюю путевую сеть, связанную с янтарем, соединили в дальнейшем сердце Европы с соседними регионами. Каждая деревня, в которой концентрировалось местное население, имела свои собственные традиции; отсюда и множество культур, которые встречаются в эту эпоху. Но товарообмен и преобладание 60

Глава 3 От камня к металлу

ремесленной и торговой деятельности способствовали адаптации, а в некоторых случаях и обобщению обычаев и новых навыков, и в частности появлению индивидуальных погребений. Типы гончарных изделий преобладали во многих регионах: колоколовид-ные кубки с ручкой — в ранний период, обтекаемые чаши — позднее, к началу XVI в. до н, э. В целом сформировалось достаточно эгалитарное общество, например на территории Саксонии и Тюрингии, где курганы выдают влияние групп культуры боевых топоров. Неолитизация, таким образом, не была внезапной: земледельцы, охотники и рыболовы — деревенские жители продемонстрировали полную адаптацию, продолжавшуюся долгое время естественным путем. Оружие и многочисленные тайники торговцев свидетельствуют об эволюции этого общества: соперничество, вызванное в конце неолита поисками новых земель, сменяют войны за контроль над торговыми путями и ключевыми позициями. К середине 2-го тыс. до н. э. курганы, появившиеся на Востоке и Севере, распространяются по всей Центральной Европе, от северной Германии до Альп и от Рейна до Среднего Дуная. Несколько сот подобньгх захоронений были обнаружены во Франции, в лесу Агено, Однако принятие этого стиля захоронений не означает приход собственно новой цивилизации; местные традиции остаются очень живучими, судя по различным формам керамики, украшений и самого оружия. Разнообразие традиций дополнялось иногда оригинальными инновациями, такими как, например, щиты с шипами у судетских групп илгйулавки с двойной спиралью — похожей на очки, — которые найдены только в районе Некара. Однако некоторые общие чер гы (например, широкое распространение шарообразных амфор, геометрический декор ваз, замена мечей на кинжалы в предшествующий период) свидетельствуют о тесных взаимоотношениях и связях между различными группами. Эти группы, оставив долины, где осели их предшественники, строят и укрепляют деревни на возвышенностях. Это сигнализирует о небезопасности, так же как невероятное количество «тайников» и хранилищ. Хотя торговля no-прежнему была активной, она сопровождалась многочисленными конфликтами, которые приводили в конечном итоге к некоторой изоляции ремесленных центров. 61 Часть I Европа и доисторический период

В конце 2-го тыс. до н. э. раздоры усилятся. Долгое время они будут атрибутом перемещений коренных народов Юго-Восточной Европы, иллирийцев или лужичан, которые были инициаторами обряда кремации. Однако этот обряд, действительно распространившийся повсеместно немногим ранее железа в форме полей погребальных урн, уже практиковался в предшествующую эпоху в некоторых регионах Центральной Европы, например в Богемии и Венгрии. В Англии обряд кремации появился в эпоху древней бронзы, задолго до курганных захоронений в Уэссексе. Одновременно с распространением погребальных полей наступает железный век. Мы вернемся к нему позже в связи с цивилизациями Галыптат и Вилланова. ***

Так же как на Кубани и в Венгрии, наличие месторождений металлов в Западном Средиземноморье, в частности в Испании, способствовало раннему распространению металлургии. Халко-литическая цивилизация Лос-Милларес, стимулированная, возможно, восточными импульсами, на самом деле возникла внутри комплекса колоколовидных кубков. Эти восточные импульсы, ощутимые в Италии и на Сицилии с эпохи неолита, сложно, однако, идентифицировать и датировать: на уровне Трои II найдены сицилийские объекты, которые свидетельствуют о существовании во 2-м тыс. до н. э. торговых отношений между Анатоли-ей и Центральным Средиземноморьем. Но, по сути дела, это связано с деятельностью носителей культуры колоколовидных кубков, которая способствовала проникновению металла в северную Италию (Ремеделло), Сардинию (Ангелу Руйу) и западную Сицилию (Виллафрати). Эти потоки — до первых микенских и финикийских экспедиций второй половины 2-го тыс. до н. э. — в действительности не привели к колонизации, и если островной мост содействовал упрощению связей одного берега с другим в Средиземноморье, то островные цивилизации на западе сохранили самобытность, что объясняется только их изолированностью. •• В Италии, где внешние влияния приходили то с континента, то с моря, где север был населен одновременно большими 62 Глава 3 От камня к металлу

группами культуры колоколовидных кубков и представителями культуры боевых топоров и где восточные импульсы ощущались и ранее — через Адриатику и Ионическое море, — до наступле-

ния бронзового века не образовалось по-настоящему единой цивилизации. В эпоху халколита и ранней бронзы Италия представляла собой лишь мозаику цивилизаций, которые постепенно модифицировались многочисленными взаимными заимствованиями. На севере некрополи Фонтанелла и Ринальдон соответствуют культурам, немного отличающимся от культур стоянки-эпонима Ремеделло. Часть оружия, найденного в захоронениях, близка к некоторым центральноевропейским, другая часть — к критским типам оружия. На юге, в Пунто дель Тонко, рядом с Тарентом, северные элементы, например ручки в форме полумесяца или роговидные ручки, характерные для террамарской керамики, соседствовали с элементами, которые относят к культурам Эгейского бассейна. На Сицилии западная цивилизация Кастеллучо — с расписной керамикой, декорированной в геометрическом стиле, и гробницами, выдолбленными в скалах и украшенными скульптурными мотивами (завитки, пилястры), — сравнима с цивилизацией Средней Эллады. Так, в озерном крае к середине 2-го тыс. до н. э. начинается настоящий итальянский бронзовый век. Озерные деревни в Ла Полада, восходящие к неолитическим палафитам, познали новый расцвет благодаря расширению товарообмена с дунайскими территориями. Характерное для них гончарне* производство распространилось на всем западе Средиземноморья. В период средней бронзы распространяются особенно значительные цивилизации, такие как паданские террамары и террамары Апеннинского полуострова, которые заняли большую часть Италии, от равнины реки По до Тарентского залива. Первая цивилизация, получившая название италийской, была результатом эволюции, которая начиная с середины 2-го тыс. до н. э. превратила пастушеские группы Апеннин в оседлые сообщества, сочетающие занятия земледелием и скотоводством. В могилах и гротах найдена необычная глиняная посуда с характерными большими ручками. Несмотря на некоторые объединяющие черты, эта цивилизация состояла из многих типов. Тогда как на севере преобладали 63 Часть I Европа и доисторический период

севере альпийское и дунайское влияния, которые со временем одержали верх, на юге четко прослеживается влияние Микен. Примерно в то же время к югу от реки По увеличивается число террамаров — наземных деревень, которые, судя по телям, достигающим значительной высоты, были населены в течение длительного времени — с ранней бронзы до начала железного века. Террамары образовывали агломераты построек, окруженные рвами и палисадами. Что касается погребений, умершие, по крайней мере в более поздний период, кремировались. Жизнь, по-видимому, была спокойной в этих богатых крестьянских деревнях, где склады оружия редки, но в избытке обнаруживается сельскохозяйственный инвентарь из металла, привезенного скорее всего из Тосканы и тщательно обработанного на месте. Металл стал достаточно доступным товаром, чтобы использоваться для производства предметов обихода. Этот тип цивилизации активно развивался на юге, в то время как на севере Альп распространялось влияние культуры полей погребальных урн. В Фонтанелле, в долине реки По, а также в Апулии распространяются некрополи с биконическими урнами, содержащими прах умерших, а их декор эволюционирует к формам, типичным для протовиллановских. Как и Сицилия, Сардиния была задета противоположными потоками: рядом с имуществом, типичным для племен культуры колоколовидных кубков, в некрополе Ангелу Руиу найдены предметы Эгейского типа. На острове имелась своя медь, и металлургия не нуждалась в торговых поставках первичных материалов. Подземные скальные захоронения, подобно мегалитическим погребениям, создававшимся под землей, содержат следы многих эпох. Эти коллективные могилы относятся к традиционным средиземноморским типам. В них обнаружено значительное количество предметов, но гончарные изделия появятся позже лишь в подземельях Ангелу Руйу. Несмотря на отсутствие точной хронологии, архитектура нурагов, усложняясь со временем, прошла несколько этапов. Изначально располагаясь особняком и возвышаясь единственной залой, эти башни сооружались из твердого камня и имели форму усеченного конуса. Иногда они разбивались на несколько небольших комнат или ниш, одно помещение нависало над 64 Глава 3 От камня к металлу

другим, этажи переплетались внутренними винтовыми лестницами. Некоторые крепости-нураги были более сложными, как, например, Барумини, состоящая из высокого центрального ну-рага и окружающих его менее значимых башен. В то время как создатели мальтийских храмов достигли монументальности в распределении внутреннего пространства, башни-нураги предназначались

для защиты от внешних нападений, и прежде всего использовалось внешнее пространство. Эта архитектура, странно вписывавшаяся в пейзаж, соответствовала архитектуре крепко сплоченного патриархального общества, где семьи группировались вокруг главы клана: так, круглые в основании хижины деревенских жителей строились вокруг «сеньориального» нурага. Довольно интересен факт, что эти нурагические центры стали очагами фигуративного искусства, образцом которого являются небольшие бронзовые статуэтки, священный характер которых зачастую сочетается с чисто народным духом и фантазией. Когда финикийцы в VIII в. до н. э. прибыли на остров, там шли непрерывные столкновения между кланами, уничтожавшие воинов: личные племенные раздоры, так же как завоевание, привели к закату нурагической цивилизации и положили конец культурной изоляции Сардинии. Вместе с этим исчезли и последние свидетельства-средиземноморского доисторического периода. На Балеарских островах цивилизация талайотов зародилась почти так же, как предыдущая. Укрепленные деревни, окруженные земляными насыпями, облицованными кгмнем и фланкированными мощными башнями-талайотами, круглыми или квадратными, были построены в период средней бронзы. Однако в конце бронзового века, подобно нурагам, они распространились повсеместно. Цивилизация талайотов наследовала более древней цивилизации, характеризуемой захоронениями, устроенными в гротах или высеченными в скалах, а позднее — конструкциями из тесаного камня в форме лодки (navetas). Как и Сардиния, Балеарские острова были оккупированы в VI в. до и. э. финикийскими колонистами. Мы не будем возвращаться к истокам цивилизации Лос-Милларес, которая отметила в Испании переход от неолита к первым проявлениям металлургии, не очень четким до периода, следующего за Эль-Аргар, — около XV—XIV вв. до н. э. 3-6636

65 Часть I Европа и доисторический период

Но с середины 3-го тыс. металл местного происхождения встречается наряду с каменными находками из пещер-оссуариев. Этот халколит продолжался практически до пробуждения в конце бронзового века нового центра, который относится к атлантической зоне, — Астурии. Цивилизация Лос-Милларес, расположенная близко к морю, поражает своей грандиозностью. Агломерат, защищенный земляными насыпями и валунами, занимает площадь в пять гектар; его некрополь включает большое количество коллективных погребений. Эти захоронения — по большей части круглые, как в Эгейском бассейне, и скрытые в выступах — строились очень тщательно. Подобные поселения, сопровождаемые некрополями, находят по соседству с Альмерией, в частности в Альмизараге, а также к западу — в Альгарве (толос Алкала), вплоть до Португалии, где захоронения, так же как в Лос-Милларес, зачастую высечены в скале. В Палмелле (Португалия) были найдены многочисленные колоколовидные кубки. Эти кубки, в гораздо меньшем количестве представленные в Лос-Милларес, кажутся относительно поздними. Отношения между культурой колоколовидных кубков и цивилизацией Лос-Милларес еще не изучены. Некоторые ученые полагают, что группы пастухов-номадов с запада или из центра Испании, возможно благодаря контакту с альмерийским опытом, первыми приобщились к металлу и распространили его по всей Европе. Ранний расцвет Лос-Милларес и появление современных ей центров в итоге были связаны скорее с коммерцией, чем с самой металлургией. Торговые отношения, истоки которых кроются в необходимости расширения восточного рынка, между тем в определенной форме были установлены только с Африкой, в том числе с Египтом. В эпоху, следующую за эпохой Эль-Аргар, центры которой занимали почти то же пространство, более ярко проявляясь к северу, значительно развились внутренние рынки. Металл, отныне обрабатывавшийся и использовавшийся на месте, в новых захоронениях, представлен в основном в виде оружия: кинжалов, алебард, плоских или ребристых топоров. Поселения, например в ЭльАргар или в Эль-Оффисио и Фуэнте Аламо, в основ66 Глава 3 От камня к металлу

ном возводились на возвышенностях, уступах, над лиманами или реками. Укрепления были более мощными и основательными. Появляются индивидуальные погребения в ямах или кофрах, но чаще всего в глиняных сосудах, куда тела помещались в вытянутой позе. Рядом со скелетами найдены многочисленные украшения, особенно красивые серебряные диадемы, жемчужины, ракушки, кольца и трубки из меди, золота и серебра. Эти украшения по большей части уже были

известны обитателям Лос-Милларес и ценились ими. В гончарных изделиях сохранились традиционные формы и типы. Однако предметы из Эль-Аргар выделяются своим утонченным качеством и новыми формами, как, например, погребальные урны с ножкой или рифленые кубки. ***

На Западе, особенно во Франции, первый век металлов отмечен многочисленными влияниями: атлантическое побережье, долины крупных рек Востока, текущих с севера на юг, ось восток — запад евро-азиатской равнины, простиравшейся до Бельгии, и Северная Франция открывали пути для экспансии периферийных цивилизаций. Но на пороге этой эпохи два больших комплекса доминировали в культурной жизни: цивилизация боевых топоров и культура колоколовидных кубков. Распространению металла существенно способствовал последний комплекс. Однако существование богатых месторождений металлов также способствовало раннему использованию мегалла, как, например, и в Ирландии. Племена культуры колоколовидных кубков перемещались, пересекая Францию в двух основных направлениях: вдоль атлантических берегов и вдоль лангедокского побережья. С другой стороны, эти группы концентрируются в долине Рейна. Они продвигались на дальние расстояния, причем если в одних регионах с уже осевшим населением им удавалось добиться признания или ассимилироваться, то в других эти народы вытесняли местных жителей. Так, на севере они почти не оставили следов на территории мегалитической цивилизации между Сеной и Уазой и на Марне, которая просуществовала здесь без больших изменений 67 Часть I Европа и доисторический период

вплоть до бронзового века. Напротив, в мегалитической зоне пиренейского и ронского юга их присутствие точно засвидетельствовано вазами, в изобилии найденными в гробницах — галереях и крытых аллеях. В рейнском регионе они контактировали с носителями культуры боевых топоров, образовав смешанные сообщества, следы которых — курганы и разнородная керамика — отражают взаимное влияние этих двух потоков. Продвигаясь через весь Запад, от Испании до Англии и Рейна, носители культуры колоколовидных кубков открыли новые коммерческие пути и распространили использование металла. Иногда основывая свое поселение, но чаще небольшими группами размещаясь внутри неолитических народов, они приобщали эти народы к технике металлообработки. Некоторые локальные центры производства, которые впоследствии познают быстрый подъем и достигнут исключительной самобытности, сохранили первоначальный импульс. Впоследствии центры французского Запада в период ранней бронзы и центр Пойак в период средней бронзы сохранятся вопреки более поздним влияниям. Вскоре эти центры — крупные производители топоров — или, по крайней мере, один из них дадут жизнь значительному комплексу, который Эванс назвал cap's tongue complex, или комплекс «носителей мечей» — по характерной форме мечей, найденных в многочисленных тайниках литейщиков конца бронзового века. Но если племена культуры колоколовидных кубков играли большую роль в распространении металла по всему Западу, даже на его западных окраинах, в эпоху расцвета цивилизаций бронзы на востоке и затем на большей части Запада усиливается влияние носителей культуры боевого топора и их преемников. С конца ранней бронзы племена, пришедшие, скорее всего, из Штраубинга (Бавария), осели в Эльзасе, где и были обнаружены их могильники. Эти группы на периферии пространства Унетице начинают адаптировать способ погребений, унаследованный от народов культуры боевого топора. Их курганы содержат оружие, украшения и керамику, типы которой со временем эволюционировали. Курганы фазы II Шеффер датировал приблизительно рубежом XV—XIV вв. до н. э. Распространение курганов, начавшееся в Центральной Европе примерно в то же время, продолжалось до 1-го тыс. до н. э. 68 Глава 3 От камня к металлу

Во Франции влияние этой культуры проявляется в некоторых центральных регионах в эпоху полей погребальных урн, тогда как на юге сохраняются традиции цивилизаций Горген и Ла Полада. Однако в Англии и Арморике два первоначальных потока, возникших из комплексов колоколовидных кубков и боевых топоров, не так четко дифференцировались. Действительно, иногда они накладывались друг на друга и комбинировались. На обоих полюсах мегалитизм был широко представлен среди неолитического населения. В Англии он достиг Оркадских островов к северо-востоку от Экосса; в Бретани — утвердился вокруг залива Морбиан, где концентрируется наибольшее количество мегалитов на всем континенте. Большое число бике-ров, найденных в Великобритании, свидетельствует о колонизации: изобилие меди, золота и олова в горных районах

Запада и в Ирландии, янтаря на восточном побережье способствовало их распространению и стимулировало их производство. Контактируя с племенами бикеров, другие группы переселенцев, представлявшие еще мезолитические традиции, например охотники из Петерборо или скотоводы из Скара Брэ, очень быстро перенимали техники металлообработки. Их потомки впоследствии положили начало цивилизации продуктовых ваз — погребальных ваз, в которые складывались продукты, необходимые умершим в загробной жизни. Эта цивилизация распространилась в Йоркшире параллельно с цивилизацией Уэссекса. Именно в этот регион, особенно подвергшийся влиянию ме-таллургов-бикеров, на рубеже XV—XlV BE- до н. э. пришли новые завоеватели, распространившие в »ссексе индивидуальные погребения под курганами. Укрепленные лагеря предшествующего периода были заброшены, скотоводство и охота победили земледелие, сформировалось более стратифицированное общество, в котором выделялась богатая аристократия, одновременно торговая и военная. В захоронениях вождей увеличивается количество предметов из золота. Появляется новое оружие и орудия труда: кинжалы из меди с продольным выступом и рукояткой, проткнутой золотыми гвоздями, алебарды и т. д. На камнях Стоунхенджа, возведенных в эпоху бикеров и доставлявшихся из гор Прессели, есть следы их присутствия — изображения характерных метательных топоров, а также кинжала Часть I Европа и доисторический период

микенского типа. Последнее очень важно, поскольку свидетельствует о постепенном развитии торговли в эту эпоху под двойным импульсом — вождей Уэссекса и микенцев. Цивилизация армориканских курганов, которые в тот же период проникли на запад Британии, имеет тесное сходство с цивилизацией Уэссекса. Но в то время, когда в Англии продолжается подъем металлургии, в фазе II армориканских курганов ощущается заметный спад, компенсируемый, впрочем, значительным развитием керамики. Общие истоки обеих цивилизаций сегодня не вызывают сомнений. В Арморику, как и в Англию, первые импульсы пришли с юга: мегалитические миграции и перемещения групп культуры колоколовидных кубков следовали почти одними путями. Но этот поток, двигавшийся с юга на север, непрерывно обновлялся в плане торговли, смешиваясь с другим потоком, шедшим с востока на запад, который в конце концов одержит верх. Последующая экспансия культуры полей погребальных урн, затем — распространение кельтских курганов, влияния, пришедшие из Центральной Европы, належатся на движение племен колоколовидных кубков, вышедших скорее всего из района Рейна, где не сколько веков назад встретились две культуры. Возможно, именно этот регион стал источником последовательных миграцион ных волн племен цивилизации курганов. Используя морской путь, они распространились вдоль побережья Ла-Манша от Англии до Нормандии — где они почти не оставили следов — вплоть до западной Арморики. ***

Одновременно (XV в. до н. э.) на севере Европы неолит почти без переходной ступени сменился бронзовым веком. Сельскохозяйственная экономика, которая медленно трансформировалась на плодородных землях морен, — цивилизация Эртебелле — долгое время задерживала развитие европейской периферии. К середине 3-го тыс. до н. э. мегалитические мореплаватели достигли территории современной Дании. Однако, в то время как предметы из коллективных захоронений Великобритании иллюстрируют широкое использование меди и золота 70 Глава 3 От камня к металлу

с начала 2-го тыс., на берегах Балтики металл остается практически неизвестным. Он появляется лишь на рубеже XVII— XVI вв. до н. э,, параллельно с развитием торговли янтарем. Вместе с ко л околовидны ми кубками были привезены и первые металлические орудия. Каменное производство достигло к тому времени максимального расцвета и высшей ступени совершенства. Боевые топоры, найденные в курганах с индивидуальными погребениями в Ютландии, имитируют модели из металла, производившиеся в Центральной Европе. Это влияние металлургии оставалось там еще некоторое время. Когда в следующем веке объем товарообмена позволил импортировать необходимые металлы в достаточном количестве, индустрия бронзы очень быстро достигла блестящего расцвета. В дальнейшем металл в слитках стало перевозить гораздо проще, транспортируя его, в частности, на тяжелых колесных повозках, но прежде всего — на вьючных животных. Олово добывалось в Богемии, Тироле и скорее всего на суднах доставлялось из Корнуолла, а с конца 3-го тыс. до н. э. — экспортировалось по всему Западу, Иногда металл вывозили в виде готовой продукции, например тяжелых рапир, найденных в Зеландии, и зачастую это были предметы восточного

происхождения. Торговля обогащала и земледельцев, но прежде всего скотоводов. Владельцы стад довольно часто практиковали угоны скота: вооруженных групп становилось все больше, потребности в оружии возрастали. Бронзовый век на севере продолжался до более позднего появления железа. Это произошло в середине следующего тысячелетия и отмечено ргспространением курганов, содержимое которых представляет, благодаря особой консервации погребальных реликвий, ценные сведения о народах бронзового века. Глинистая и железистая почва курганов, где покоились мертвые, прикрывала тела погребенных, одежду и предметы, образуя своего рода защитную камеру, и обеспечила их долговременную сохранность. То же касается многочисленных находок в торфяниках и болотах, вода и почва которых, как известно, защищает металл от окисления. Сохранилось также одеяние, в которое облачали умерших. В Эгтведе в дубовом гробу обнаружен труп молодой женщины, одетой в шерстяную рубаху и короткую юбку, изготовленную 71 Часть I Европа и доисторический период

из веревок, связанных друг с другом, и стянутую на талии поясом. В Мульдбьерге обнаружено тело- мужчины, облаченного в длинную мантию, на голове — шапка из буклированной шерсти. Но самой удивительной находкой стала солнечная колесница из Трундхольма. Ансамбль представлен лошадью, которая катит диск, подобный громадному колесу. Вероятно, речь идет о символическом объекте, связанном с культом солнца. Благодаря этим замечательным свидетельствам можно проследить всю эволюцию общества, повседневной жизни и религиозных убеждений вплоть до конца первобытной истории. Котел из Гундеструпа, который датируется железным веком, устанавливает связь между доисторическим и кельтским миром. ***

В настоящее время благодаря упорным поискам, проводившимся в последние годы русскими археологами, значительно расширились наши знания о цивилизациях Восточной Европы. Эти исследования подтвердили важность отношений между Азией и Европой. Изначально эти две зоны были четко разделены. На севере долгое время сохранялась практика охоты и рыбалки — пережиток палеолита. На юге эволюция происходила значительно быстрее. На севере сельское хозяйство оставалось дополнительным, вторичным занятием, так же как скотоводство. Однако неолитизация утвердилась и здесь, о чем свидетельствует существование деревень и использование керамики. Медь появилась позднее, когда завязались отношения с цивилизацией Кавказа. Об этом свидетельствуют поселения, обнаруженные на Волге и в Андроново. На юговостоке между тем развивались отношения прежде всего между степными кочевниками и ближневосточными земледельцами. Богатая цивилизация Майкопа была самой значительной. Народности Кубани, возглавляемые военной аристократией, жили в деревнях из хижин (Долинск), а в их курганах сочетается техника несущих конструкций (Майкоп) и мегалитическая техника (Новосвободная). Очень быстро каменные орудия труда были заменены бронзовыми. Эта цивилизация на последней стадии эволюции испытывала влияние ката-комбных культур и культур Абхазии, долгое время сохраняя свои Глава 3 От камня к металлу

погребальные обряды. Металлургия ограничивалась здесь локальным производством, а скотоводство было направлено на вывоз сельхозпродукции. На рубеже XVI—XV вв. до н. э. была одомашнена лошадь. Позднее эту разнородную цивилизацию вытеснила кобанская цивилизация, где после распада хеттской империи распространилось железо, несмотря на консервативность этой среды. На юго-западе развивалось несколько цивилизаций, имевших важное значение. Например, цивилизация Триполье, занимавшая территорию между Днестром и Днепром, установила связь между Россией и Балканами и поддерживала на западе отношения с культурой Кукутени. Трипольцы культивировали хлебные злаки и ячмень, переезжая с места на место каждый раз, когда почва истощалась, и практиковали скотоводство в большом масштабе. Они создали замечательные образцы керамической живописи и малых пластических форм. В бронзовый век пространства, на которых появились эти новые цивилизации, изменились. Например, погребения в ямах распространились в степях между Днепром и Волгой. Специалисты главным образом изучили некрополи, так что у нас до сих пор мало сведений об экономике и типах поселений. Некоторые признаки все-таки указывают на использование колесниц. Напротив,

цивилизация Фатьяново, которая имеет связь с комплексом боевых топоров, известна своими поселениями, построенными вдоль рек и на берегах озер. Скотоводство, вероятно, играло здесь важную роль, и интенсивные торговые отношения с юго-восточными территориями и Северным Кав^ааом, с одной стороны, и с Севером и балтийскими регионами — с другой, свидетельствуют о ее жизнеспособности и посреднической роли. На востоке родственная группа Баланова своей автономностью доказывает обратное. Балановские деревни занимали вершины холмов, возвышавшихся над реками. Носители этой культуры, также связанные с культурой боевых топоров, пришли, возможно, из южных областей. Они приобщились к земледелию и скотоводству и хоронили усопших в подземных гробницах со стенами, обшитыми деревом. В этих погребениях обнаружены каменные топоры, предметы из бронзы и золота, замечательная керамика, иногда украшенная солярной символикой. На территории самого 73. Часть I Европа и доисторический период

Фатьянова в середине бронзового века распространяется цивилизация Сейма, известная поразительным развитием металлургии, специализировавшейся на изготовлении оружия: торговые связи этой цивилизации простирались до Балтики и территорий Андронова и степей. Тотемический культ змеи был заимствован у неолитических культур Урала. Наконец, на территории между Доном и Нижней Волгой главной цивилизацией была катакомбная. Ее экономика основывалась на мотыжном земледелии и скотоводстве, а металлургия зависела от рудников Кавказа. Пространство катакомб-ной культуры, в частности Полтавкин, впоследствии было занято народом срубных погребений, но экономическая основа осталась прежней, соответствовавшей предшествующей эпохе. Глиняные модели показывают, что носителям этой культуры была знакома двухколесная колесница. Металлообработка, достигнув здесь высокого уровня — об этом свидетельствуют многочисленные находки бронзовых и литых изделий, — распространилась по всей Южной России,

Часть вторая

Европа и Средиземноморье Глава 4 ВЛИЯНИЕ АРХАИЧЕСКОЙ ГРЕЦИИ В первой половине 1-го тыс. до н. э. архаическаяя Греция открывает историю собственно Европы и закладывает основы, на которых Греция классическая и эллинистическая построит затем нашу цивилизацию. Б этот период Греция играла роль ведущей цивилизации по отношению не только к Средиземноморью, но и к внутренним континентальным территориям. Ее опыт представлял собой удачный синтез сложных заимствований, вытекающих друг из друга и происходящих отчасти с Востока и из Египта, а отчасти — из доисторической Европы: Микены, о которых речь шла выше, на самом деле уже представляли собой европейскую цивилизацию. Вполне понятно, что греческая цивилизация, являясь продуктом синтеза, стала катализатором для возникновения мощного центра. С Востока и из Египта, через посредство Згеиды, и прежде всего Крита, она восприняла элементы, которые составят впоследствии общеионийское койне. Но некоторые элементы микенской эпохи, такие как мегароны дворцов л крепостей, обнаруженные в глубоких слоях Трои, были отнесены, как мы отмечали ранее, к континентальному неолитическому наследию. По своей структуре эти государства «пастушеских народов», как назвал их Гомер, были родоплеменным обществом, достигшим пика своего развития, и копировали восточные и египетские монархические империи. Общины свободного населения, damos на микенских табличках, смягчая власть вассальных правителей — апах, — стали зародышем той демократии, которая с полным правом 77 Часть II Европа и Средиземноморье

считается достижением греков, но «темные времена» эволюции почти не позволяют проследить ее начальные этапы. С «вторжением» дорийцев связывают перемены, происшедшие в Греции в хронологическом интервале между микенским периодом и геометрической архаикой — в IX^VIII вв. до н. э. С самого заката микенской цивилизации начались первые набеги дорийцев, спровоцированные, вероятно, постоянными конфликтами между ахейскими правителями и небезопасностью, прежде всего связанной с пиратством и рейдами «народов моря». Расселение из районов Малой Азии, которое положило начало ионийским городам, осуществлялось непрерывными волнами по следам

героев троянского цикла и пионеров, основывавших там колонии со времен Микен. Образное искусство Крита и Микен в то время приходит в упадок, вскоре в искусстве стал преобладать геометрический декор. Вероятно, приток дорийских групп способствовал подъему искусства в Греции, но, по сути, это было лишь возвращение к искусству, которое прежде было распространено по всему континенту. В начале греческой архаики геометрическое искусство стремилось исключительно к более стройным и рациональным формам. Этот рационализм, наделенный удивительной энергией, пытался найти логическую модель отражения жизни и привести описание различных социальных или эстетических структур в соответствие с идеальным космосом. В этом рационализированном единстве форм человеческая фигура выражена сначала нечетко, затем становится основным элементом, прежде чем достичь формы, в высшей степени совершенной. Но эта эволюция совершалась в различных регионах в разном ритме и на разных уровнях. Если в Афинах изображения на вазах открывали двери фундаментальному антропоморфизму классической эпохи, то дорический храм жестко вытеснял космический идеал математическими связями и соответствиями. Этот разрыв между дорической и ионической группой, который проявляется в Афинах, не задетых вторжениями, остался, как будет видно позже, одним из катализаторов греческого динамизма. В находках из Дипилоиа человеческие фигуры, вписанные в строгую декоративную композицию, одновременно становятся более четкими. Отметим, что для греков характерно последовательное убеждение в главенствующей роли человека. Оно реализовалось 78 Глава 4 Влияние архаической Греции

как в искусстве, так и в организации жизни города. В завершение этого процесса ремесленник и художник ставят человека в центр внимания, отодвигая декор на второй план: отныне человек становится «мерой всех вещей» — задолго до того, как философская мысль сформулировала фундаментальный принцип эллинистической цивилизации. Разрыв между ионийцами и дорийцами начинается в то же время. Для первых он связан с довольно свободными и, как правило, менее организованными политическими структурами, хорошо поддающимися, однако, эволюции в сторону демократии, с оригинальной архитектурой и нюансированным фигуративным искусством; для других характерны более жесткие, военизированные образования, математическая точность в архитектуре и формы, блокирующие пластику. Ионийский мир более открыт, порой более восприимчив и предприимчив. Его географическое положение на середине пути между Востоком и Европой объясняет изобилие восточных заимствований, о которых свидетельствует грандиозность строений и городских планов, а также мягкость нравов, поражавшая древних. Морские связи, растянувшиеся от Черного моря до Испании, и отношения с внутриконтинентальными восточными странами развивали здесь живой дух наблюдательности и любознательности, которые положат начало письменности и научным интересам, предшествовавшим историческому поиску и философской мысли. Именно ионийский мир стал источником как географических знаний, так и философских систем, быстро распространившихся на Западе, поскольку ионийцьчнаходясь ближе к Востоку по сравнению с другими греками, явились также первыми колонизаторами Запада. Эти восточные ьлияния> воплотившись в греческом искусстве в простом подражании, основанном на внешних сходствах, нашли глубокий отклик в восхищении Геродота египетским миром и в притягательности Востока для греков, несмотря на их политическое и идеологическое противостояние. Отметим, что противопоставление греков и варваров не было явным до тех пор, пока персидское государство не покорило ионийские города и не оккупировало Грецию и пока греческие полисы не оказались разгромлены при Марафоне и Саламине иноземными армиями. До этого времени варвара называли просто a"oglotte: судя по тому, что Гомер употребляет этот термин только 79 Часть II Европа и Средиземноморье

по отношению к карийцам, он скорее всего не содержал в себе ни малейшего оттенка презрения. Миф об амазонках, напоминающий о древней вражде с азиатскими племенами, только в V в. до н, э. приобрел символическую и аллегорическую ценность, которая открылась нам в произведениях искусства данной эпохи. Зарождается противоречие между силой разума греческого человека и иррациональной hybris' мифов, воплощенной прежде в подвигах таких героев, как Тезей и Геракл, против чудовищ — кентавров и Минотавра. Эпоха архаики завершилась в тот момент, когда hybris проникла в сферу политики и стала использоваться как основная характеристика персидской монархии и иных политических врагов Греции. Древнеперсидской монархии — варварской организации — противопоставлялся греческий полис.

Он был создан именно в .архаическую эпоху, хотя его организация разрабатывалась медленно и тщательно, вплоть до внешнего устройства и городских планов, вслед за стадиями аристократической организации и более или менее продолжительного опыта тирании. Архаическая эпоха стала во всех отношениях самой свободной и счастливой в длинной истории греческого народа — лакедемоняне еще не закрылись в том аристократическом милитаризме, непроницаемом для культуры, по отношению к которому афинские демократы демонстрировали позже свое презрение. Эта внутренняя оппозиция между двумя концепциями, дорической и ионической, не проявлялась пока еще столь категорично. Что касается искусства, дорийцы достигли заметного прогресса в музыке и поэзии, тогда как ионийцы дали жизнь монодической лирике. Ионическая поэзия и поэзия дорическая совместно способствовали формированию драматического искусства, которое стало, возможно, величайшим творением греческого гения. Этот фундаментальный дуализм, который позже обострится, сопровождался всевозможными вариациями. Каждый или почти каждый город стал очагом особого искусства. Никогда больше после эпохи архаики не встретится подобное изобилие локальных школ, особенно в области скульптуры и керамики. Если личность художников редко ощущается, 1

Гибрис — олицетворение желания сравняться с богами и превзойти их, на-

рушить установленный порядок.

80 Глава 4 Влияние архаической Греции

то тщательные поиски смогли прояснить некоторое количество индивидуумов-горожан. Их жизненная сила находилась тогда на ступени наивысшего подъема и расцвета как в плане искусства, так и в плане экономики и политики. По-прежнему оставалось свободное пространство для экспансии и широкого распространения коринфской керамики, что, впрочем, не привело здесь к ее абсолютной монополии, которой позже достигнет афинская керамика. Тем не менее свободная фантазия ориентального искусства повсеместно ограничивалась рациональной строгостью геометрического искусства. Добавим, что именно к архаической эпохе восходит оригинальная, невозможная в иной художественной цивилизации, концепция скульптуры, в которой понятие божества воплощается через антропоморфизм. В заключение отметим, в более узкой перспективе этой книги, что в результате колониального расселения на всей территории Средиземноморья распространятся и утвердятся городские структуры греческого типа. Под влиянием греческой экономики повсеместно стала использоваться монета, а развитие колоний внесло свой мощный вклад, способствуя единству континентальной экономики. Урбанизм, распространявшийся в процессе греческой колонизации, в конце концов упростит эволюцию протоисторических структур Этрурии, так же как архаический греческий дух повлияет на развитие искусства. Со временем наследие греческой архаики станет богатой основой для эволюции периферийного искусства Средиземноморья, в среде менее образованной и духовно развитой. Таков мир, одновременно многообразный и единый, вокруг которого в течение почта половины тысячелетия развивалось огромное европейское пространство. 4-6636

Глава 5 КОЛОНИЗАЦИОННЫЕ ПОТОКИ В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ Если восток Средиземноморья за счет ближневосточного динамизма активно участвовал в становлении и развитии цивилизации, то запад пробудился к истории только благодаря стимулирующей роли колонизации. После упадка Микен финикийские мореплаватели стали первыми частыми посетителями берегов Западного Средиземноморья, ранее достигнутых ионийцами. В пунической традиции в начале IX в. до н. э. зафиксировано основание финикийского Кадиса, а в VIII в. до н. э. в повествованиях об Одиссее упоминается о возобновлении отношений азиатских греков, наследников афинян, с тогда еще сказочной страной Запада. С этих первых экспедиций зарождается мощный поток, который, начавшись в IX в. до н. э. и продолжаясь в VIII— VII вв. до н. э.3 охватит все средиземноморское побережье за счет городе в-колоний греческих и финикийских метрополий, породив небывалую активность в этом приморском пространстве как с точки зрения торгового обмена, так и в отношении культурных связей. О колонизации вообще и колониях в частности очень много написано. Поэтому мы не будем останавливаться на деталях. Здесь важно вспомнить об основополагающих аспектах этого феномена, в которых отражена деятельность замечательной цивилизации и которые имеют решающие последствия для истории всего континента. 82 Глава 5 Колонизационные потоки в Средиземноморье ***

Основной движущей силой являлся, по-видимому, экономический порядок. Главной целью было захватить минеральные ресурсы, и прежде всего металлы, необходимые (задолго до распространения железа) для изготовления сплавов. Финикийская фактория Кадис, возможно самая древняя на Западе, стала одновременно рынком сбыта для богатых рудниковых областей Иберийского полуострова и аванпостом для каботажного атлантического плавания, организуемого прежде всего в целях транспортировки олова с Британских островов. Достаточно вспомнить торговлю между странами в Средние века и в начале Нового времени, чтобы утверждать, что только эта задача могла оправдать огромные затраты средств и энергии, риск и сложности деятельности, простирающейся на тысячи миль. Нужно было наладить систему опорных пунктов, что было вызвано необходимостью расширения сети дорог, а также нестабильностью политических условий; оборудовать места якорной стоянки, склады, организовать охрану — фактории должны были иметь возможность обходиться собственными силами, если местные ресурсы иссякали, а добрая воля жителей ослабевала. Несомненно, организовывались и налаживались торговые пути и внутри континента, известно также, что металл перевозился по ним чаще, чем янтарь, торговля которым практиковалась еще микенцами, однако дороги были длинными и опасными. Морские порты устраивались также в точках пересечения морских и караванных дорог. Замечено, что микенць! не располагали достаточными минеральными ресурсами, в частности оловом и медью, и вынуждены были импортировать их с Кипра или Киклад-ских островов. Континентальная Греция, а позже Карфаген были еще менее обеспечены ими. Эти потребности в сырье возрастали параллельно с техническим прогрессом и повсеместным распространением товарообмена, который подтолкнет и тех и других к берегам Запада. Однако начиная с IX в. до н. э. вмешиваются другие факторы, более заметные у греков, история которых нам лучше известна и колонизация которых, кроме того, отличается особой сложностью. Греки будут искать не только металлы, хотя континентальное 83 Часть II Европа и Средиземноморье

золото продолжает притягивать их к негостеприимным берегам Фракии, но и другие необходимые продукты и материалы: зерно с Черного моря и дерево с Кавказа, Огромное население городов, прежде всего в Малой Азии, требует привоза необходимых товаров, а уже потом, в V в. до н, э., приводит к созданию клерухий — военных аванпостов и населенных колоний, куда Афины выселяют излишки бедного крестьянства. С VIII в. до н. э. колонизация служит регулятором перенаселения и недостатка возделываемой земли — об этом свидетельствуют многочисленные дорийские и ионийские колонии в Великой Греции, а также Кирена на африканском побережье (середина VII в. до н. э.), которые обязаны своим появлением сложившейся ситуации. Таким образом, изначально в некоторых колониях торговля и производство являлись лишь элементами локальной экономики: бурная негативная реакция коренного населения иногда вынуждала отказаться от земледельческих планов и ограничиться сугубо морским образом жизни. Финикийцы, напротив, ориентировались сначала на устройство простых торговых опорных пунктов, и только много позже их переселенцы станут образовывать территориальные государства — в период, когда ассирийское, а затем нововавилонское господство в 574 г. до н. э. положат конец независимости метрополии. Позже ионийцы покинут свои города под угрозой персидской экспансии, и массовая миграция из Фокеи в Массалию и на Корсику в 544 г. до н. э. приведет к первому большому столкновению между Карфагеном и Грецией — битве при Ала-лии (535 г. до н. э.). Другие переселения, не менее массовые, но имеющие совсем иной характер — переселение изгнанников после политических мятежей, а также нежелательных лиц, выселенных из городов, — увеличили в конечном итоге колонизационные волны. Поэт Архилох, принимавший участие в колониальных экспедициях фасийцев к берегам Фракии, говорит по этому поводу о «панэллиническом сброде», имея в виду изгнанников, пришедших с разных сторон. Известно, что Тарент обязан своим основанием изгнанию политических элементов, дискредитированных в Лаконии. А легенда, которая называет царицу Дидон «беглянкой», наводит на мысль о подобных случаях у финикийцев. 84 Глава 5 Колонизационные потоки в Средиземноморье ***

Необходимость дальнейшего распространения колонизации создала условия для соперничества — либо между метрополиями, либо' между самими колониями, либо, наконец, на уровне главных

действующих лиц в регионе. Стремление к обладанию ключевыми позициями, прежде всего с коммерческой, а не территориальной точки зрения, к концу VI в. до н. э. также приводит к длительной борьбе за гегемонию. Изначально многочисленность греческих метрополий породила между ними соперничество в колониальной экспансии. Каждый город хотел повысить свой авторитет, основав новые города-сателлиты, которые позволяли значительно укрепить власть. Одни в ходе своей экспансии обращались к наемникам и иностранцам, у других городскую верхушку образовывали собственно горожане. Так на обширных колониальных пространствах появились небольшие мегарские колонии. Но позже политические конфликты между метрополиями, прежде всего дорийскими и ионийскими, а позже между Спартой и Афинами, осложняют отношения между колониями. Последствия перемен, которых добились метрополии, развивались и умножались; чередование колоний различного происхождения, которое препятствовало их объединению, еще больше усложняло отношения. В колониях и их метрополиях — первые чаще были олигархическими, вторые — либо аристократическими, либо демократическими — разногласия м< жду классами по отношению к власти влекли за собой конфликты, которые принимали иногда вооруженный оборот. Перед лицом греческой экспансии фичихийцы, которые полностью зависели от той же метрополии, почти всегда сохраняли свое единство, за исключением периода, когда Карфаген, опасаясь дробления после падения тирренской метрополии, навязал свое владычество ближайшим колониям, являвшимся автономными. Этот эпизод предвещает конфликт, который впоследствии приобретет небывалый размах, когда Карфаген, сменив свою метрополию, павшую и ушедшую в прошлое в результате персидского вторжения в азиатский лагерь (морское сражение при Ми-лете), займет свое место в конфликте, который отныне станет 85 Часть II Европа и Средиземноморье

главным, — между Западом и Востоком. Новому расколу, образовавшемуся в Эгеиде после персидской оккупации ионийских городов, на Западе соответствует все более явный раскол между Карфагеном и Грецией, которые не были напрямую захвачены грозными силами Азии. Далее, затрагивая Грецию и Рим классической эпохи, мы вернемся к этому изменению общей ситуации. А сейчас нужно подчеркнуть, что конкуренция наметилась уже в момент распределения колоний между главными действующими лицами — греками и финикийцами. Нам плохо известна история этой конкурентной борьбы на ее начальных этапах. Возможно, она обозначилась уже в VII в. до н. э., пока в ограниченных рамках, между наиболее предприимчивыми греческими городами — особенно Милетом — и финикийцами, обосновавшимися в Египте и торгующими с Понтом Эвксинским. Захват ассирийцами в конце века Финикии способствовал переходу инициативы к грекам. Дорийцы острова Феры (Теры), возглавляемые критянами, обосновываются на Киренаи-ке. После захвата Тира вавилонцами (574 г. до н. э.) соперничество обострилось: Карфаген начинает энергично противостоять новым попыткам дорийцев закрепиться в Африке. Но в начале VI в. до н. э. это противостояние оказалось безуспешным, ибо он так и не сумел воспрепятствовать основанию Массалии фокей-скими колонистами, которые после морского путешествия Ко-лая с острова Самос пытались обойти карфагенцев с севера. После этого фокейцы создают уже реальную угрозу карфагенским колониям в Испании, о чем сообщает Геродот. От него же нам известно, что царь Аргантонийлз Тартесса в первой половине VI в. до н. э., до того как Фокея попала в руки персов (546 г. до н. э.), пытался основать в данном регионе фокейскую колонию, по-видимому, с целью избавиться от притеснительной монополии финикийцев. Территория Тартесса долгое время находилась в сфере финикийского влияния. Когда же первые рейды ассирийцев на Тир привели к изменениям в колонизационной политике этой метрополии, Тир стал данником Ассирии, речь шла прежде всего о дани тартезийских правителей. Однако события, развернувшиеся в Азии позже, после падения Ассирийской империи, дают тартезийцам некоторую отсрочку и надежду на возможное распространение 86 Глава 5 Колонизационные потоки в Средиземноморье

греческой монополии на иберийскую торговлю. Но Карфаген, хорошо организованный и взявший в свои руки управление финикийцами на Западе, контролировал древнюю балеарскую колонию (Эбус на острове Ибица, основан в 654 г. до н. э.) и, в то время как персидское господство в середине VI в. до н. э. остановило экспансию ионийцев в Фокее, объединился с этрусками и стал проводить антигреческую политику в Тирренском море. В 535 г. до н. э. битва при Алалии,

выигранная фокейцами в военном отношении, но проигранная по существу, остановила продвижение греков на север и, препятствуя усилению колонии Мас-салия, нанесла очень тяжелый удар по возможностям ионийской экспансии на запад. Крах ионийской инициативы, помешав другим грекам отправиться на запад за Сицилию, привел к виртуальному разделению сфер влияния между греческой территорией и пунической империей. Последняя, от обширного побережья Сирта до берегов Нумидии, через владения в западной Сицилии, практически блокировала переход между двумя средиземноморскими бассейнами, а ее колонии на Сардинии и Балеарских островах способствовали распространению ее собственной монополии на иберийские ресурсы и атлантическую навигацию. Греки же обосновываются в Италии и на востоке Сицилии, которая станет три века спустя ареной беспощадной борьбы и огромных, но напрасных потерь как для греков, так и для карфагенян. Карфагену удавалось поддерживать внутри острова враждебность по отношению к грекам; позже, когда Сиракузи станут главным центром сицилийской политики, он будет настраивать против них некоторые греческие города. Впрочем, нет оснований думать, что греки никогда не предпринимали усилий для сокрушения внутренне компактной пунической цивилизации. После Алалии Центральное и Западное Средиземноморье предстает разделенным на две основные сферы влияния — карфагенскую, в обозначенных границах, и греческую, включавшую, помимо Ионии, Тирренское море вплоть до Кум. Для Греции, кроме того, без видимых ограничений было открыто Адриатическое море, где не установилось чье-либо господство, что могло бы в данном секторе создать преграду продвижению греков. Тирренское море к северу от Кум находилось в сфере морского влияния этрусков, которые размещались между карфагенскими колониями и более расчлененными 87 Часть II Европа и Средиземноморье

греческими. Таким образом, присутствие этрусков делило данный регион на две части, поскольку этрусское влияние распространялось на Лигурию и дальше, а соседство с карфагенским пространством позволяло изолировать массалийскую сферу влияния на севере линией, проходящей от Корсики до Балеарских островов и до Эбра. На иберийских берегах, от Гемероскопейона включительно и до Гибралтара, древние греческие поселения были поглощены пунической колонизацией. Впоследствии это привело к событиям, о которых мы ничего точно не знаем, но можем догадываться. Таким образом, этруски выступали арбитрами в ситуации, от которой в то же время они полностью зависели, что было естественным следствием их политики равновесия по отношению к карфагенянам и грекам. Еще один аспект проблем, поставленных колонизацией, составляют, в частности, реакции, которые она породила со стороны местного населения. Замечание Геродота относительно короля Аргантония свидетельствует о том, что локальные правители иногда привлекали поселенцев на свою землю. Соглашения, в большинстве случаев посреднические, имели место, когда инициатива и экспансия поселенцев были направлены.на обустройство прочных территориальных центров, на поддержание прежних портовых центров, — или, иначе говоря, на налаживание устойчивых отношений с внутренним населением. Но часто с приходом колонистов проявлялись сильные противоречия, о чем свидетельствуют непрерывные столкновения, в которых греки выступают против фракийцев. История колоний Южной Италии и Сицилии также содержит множество примеров ожесточенных войн против италиков. Особенно ярко это проявлялось, когда внутренние силы приходили к согласию после ассимилирования элементов вторгающейся цивилизации. Образование первых греческих факторий в Понте, однако, осуществлялось с согласия коренных жителей. Но греки зачастую становились свидетелями злого духа и независимой воли местного населения, что приведет в конечном итоге, как и в Италии, к резкому изменению ситуации: греческие города будут платить дань внутренним народам, а иногда даже оккупироваться ими. Эти неудачи отчасти были спровоцированы исключительным отстаиванием местных интересов и недостатком единства между различными 88 Глава 5 Колонизационные потоки в Средиземноморье

городами. Карфагеняне, напротив, стараются как можно быстрее создать единство, а централизованные государства (согласно восточным источникам) оказывают большее сопротивление. Однако в V в. до н. э. берега Средиземноморья были испещрены колониями и факториями. Исключение составляет центральная Италия, омываемая Тирренским морем, где благодаря раннему распространению этрусских городов колонизация не только стала ненужной, но даже помешала бы. Целые государства, занимающие обширные недробные территории, такие как

Сиракузы, располагались на противоположном берегу от Карфагена. Впрочем, не случайно, что и Сиракузы и Карфаген оказываются в этой критической ситуации на перекрестке средиземноморских дорог, на ключевой позиции. Территориальная экспансия усилила автономию этих новых колониальных метрополий, после того как были созданы все условия, необходимые для сопротивления давлению со стороны местного населения. ***

Последствия колонизации, осуществлявшейся греками и финикийцами, были многочисленны и значительны. Во-первых, ускорилось установление отношений между удаленными друг от друга народами и регионами, которые ранее игнорировали друг друга; скажем больше, колонизация способствовала органическому единству экономики древнего мира, дополняя ресурсы и возможности всех стран. Вдоль торговых дорог эти влияния впоследствии распространятся дальше, проявлять на уровне цивилизации: они примут непосредственное участие в создании «цивилизаций» в средиземноморском смысле слова. Это было скорее следствием, чем целью колонизации. Результаты часто превосходят ожидания. Можно сказать более точно: колонизация если не наладила, то по меньшей мере ускорила и сделала постоянным распространение сырья и рассчитанных на повседневное потребление товаров. Это касается не только колоний и метрополий, но и континентальных районов. Двойной поток, который достигает Запада в начале 1-го тыс. до н. э., не является на самом деле во Q?

Часть II Европа и Средиземноморье

единственным: движение было круговым — с востока на запад и с запада на восток — и не ограничивалось взаимоотношениями между метрополиями и их колониями. Как правило, торговцы, которые сопровождали на Запад готовую продукцию, обменивали ее на сырье, — это и было истинной целью колонизации. Наконец, финикийцы и греки были не единственными, кто перемещался по дорогам Средиземноморья. Этруски, которые также были предприимчивыми мореплавателями, появляются на Востоке уже в период архаики. Возможно, их присутствие на Востоке не только стало следствием их морской экспансии, но имело более давние корни. Как бы там ни было, они сыграли главную роль в становлении потока, который шел с запада на восток. Легендарные повествования, упоминающие о деятельности этрусков на Востоке, так же как обнаружение бронзы и этрусских предметов в Греции — в самих Афинах, — на Кипре и в Малой Азии, свидетельствуют о том, что этруски появились в данном регионе в очень давнюю эпоху. В период Античности установились отношения между Востоком и дальним Западом, но, с другой стороны, тартезийцы считались данниками Ассирии, в то время как их влияние распространялось на Финикию. Если бы можно было составить археологическую карту, детально показывающую распределение обмениваемых товаров — тех, которые дошли до нас, — по регионам и эпохам, мы обрели бы, несомненно, ценный рабочий инструмент. Однако такая карта еще очень не скоро сможет отразить всю реальность, поскольку торговый динамизм имел и другие последствия: он повлек за собой перемещение многих людей, неожиданные и продолжительные контакты — все то, что не отражает простая констатация количества вывезенных коринфских или финикийских ваз. Тем не менее такая карта показала бы основные направления живой истории, и прежде всего помогла бы составить представление об отношениях между народами начиная с X в. до н. э. Море непрерывно бороздили боевые эскадры (история едва упоминает о них) и отряды моряков, плававших с грузами по всем направлениям, связывающим опорные пункты и порты с действующими центрами производства. В то же время в порты стекались караваны нумидийцев и иберов, лигуров и галлов, италиков и иллирийцев, фракийцев и скифов — они приходили из внутренних регионов 90 Глава 5 Колонизационные потоки в Средиземноморье

и снова отправлялись в дальний путь, зачастую за тысячи километров. Каждая точка пересечения сухопутных и морских путей становилась, таким образом, очагом двойного процесса концентрации и сбыта товаров. Но, нужно заострить на этом внимание, создание подобных очагов скорее было делом рук немногочисленных инициаторов-чужестранцев, чем результатом стихийной конкуренции между народами Средиземноморья. Также известно, что, хотя в эпоху Античности и существовали некоторые морские отношения на всем средиземноморском горизонте, ни один прибрежный народ, кроме населения Греции, Азии и Этрурии, не стал открывать и организовывать морские выходы для своей внутренней торговой деятельности. В точках, где сходились к морю

естественные пути внутреннего обмена, колонии организовали такие выходы, и необходимый товарообмен позволил передовым и более развитым средиземноморским странам приобретать сырье и полуфабрикаты из внутренних континентальных районов, а народам, живущим вдали от моря, получать посредством обмена готовые изделия и орудия, таким образом обеспечивая себя тем, что на их земле не производилось. Однако выгода для внутренних регионов распространялась не дальше чем на несколько десятков или сотен километров от побережья. Колонизация не способствовала ее распространению вглубь Европы. То, что Марсель играл роль главного южного моста сухопутной дороги, по которой могло поступать сырье с Британских островов — путь по морю находился в руках карфагенян, — не означает, что именно марселы\ш проложили путь вдоль Роны, Соны и Сены. Гораздо более вероятно, что это были кельты, которые продвигались на юг, осваивая рынок за рынком, что было целью этих передвижений в обоих напраелени-ях, до южной границы с Марселем и находились в хороших отношениях с греческими колониями. Эмпории, близ стен которых сформировался местный агломерат, казалось бы, тоже это доказывают. В основном передвижения были направлены вглубь континента, все более удаляясь от античного мира. По легенде аргонавты проделали путь к гиперборейцам и возвратились, спустившись по Роне. Из этого следует, что Одиссей действительно совершил круговое плавание: легенда отражает опыт путешественников, которые, отбыв из Ионии или городов северного Часть II Европа и Средиземноморье

понтийского побережья, поднялись по долине Дуная и, возможно, по Днепру и Дону. Завязались первые контакты. Возможно, что сложность и дальность путей, ведущих в Центральную и Северную Европу, которые не представлялись столь привлекательными, как Азия и Египет, удержали впоследствии греков от освоения этих земель; следовательно, знание Европы ограничивалось прежними рамками. Приводя этот пример» я думаю, однако, что потрясающая ваза из Бикс, найденная на пересечении дорог Роны, Соны и Сены, могла быть подарком, преподнесенным греками одному из местных правителей, чтобы свободно пройти через его земли. Путешествия вглубь континента, таким образом, датируются второй половиной VI в. до н. э. Путь, по которому был привезен упомянутый огромный кратер, скорее всего пролегал через Марсель, куда он мог прибыть по морю. Отметим в связи с этим, что морской транспорт отличался относительной скоростью от медленного караванного передвижения по сухопутным дорогам. Лишь в VII в. до н. э. были изобретены и усовершенствованы большие суда с тяжелыми парусами, которые заменили длинные суда с веслами первого поколения — с ними Геродот связывал успехи ионийцев на Западе. Тяжелые корабли, менее простые в управлении, но более пригодные для торговли, были изобретены на Востоке и позже использовались финикийцами, греками и этрусками. ***

Переходя от фундаментального экономического плана к цивилизационному, обратим внимание еще на одно следствие колонизации: распространение вдоль всего средиземноморского побережья городских структур — результат развития восточных форм общества и связей, установленных между более развитой системой и племенными структурами внутриконтинентальных районов. Эти контакты позволили перенять городской, прямоугольный в плане тип застройки, который так хорошо был известен классической Античности и делал образ города завершенным, но не был распространен в этих периферийных регионах, поскольку именно восточное влияние позволило разработать этот план 92 Глава 5 Колонизационные потоки в Средиземноморье

теоретически и реализовать практически в центрах метрополий. Колониальная среда приобрела вскоре, в процессе формирования и развития собственных традиций, самобытность и живучесть, которые дополнят черты эллинистического наследия. Вряд ли необходимо напоминать, какое мощное движение политических и социальных идей положило начало греческой колонизации. Зачастую достаточно было появления одного класса, который противостоял бы в метрополии старой земельной аристократии. Колонии принадлежали торговой и производственной буржуазии, которая иногда также становилась земельным собственником — как, например, гаморы в Сиракузах, — но отличалась от родовой и наследственной знати. Изначально колонии являлись открытой для всех предприимчивых людей средой: они могли быть, и по большой части стали, олигархическими, а не аристократическими. Таким образом, ощущение свободы и индивидуальности было свойственно колониальной среде и являлось великолепной почвой для дальнейшего развития. Наконец, в результате распрей утвердилась, при поддержке союзов и объединений различного рода, концепция эллинизма — общее духовное

наследие греков. Развивалась юридическая мысль, и наиболее древними из известных письменных законов являются колониальные, речь идет о законодательстве, разработанном италиотом Залевком и установленном позже другим италиотом — Харондом'. Словом, именно в колониальных городах должны были появиться смешанные формы правления, вслед за которыми распространяются смешанные конституции miktaipoliteiai объединяющие оба режима — олигархический и демократический, который Аристотель прославил как наиболее рациональный и когорый основан на конституциях эллинистической эпохи. Само греческое духовное пространство в плане религиозном, поэтическом и умозрительном расширилось и структурировалось на различных основах колониального мира. Достаточно вспомнить литературу и философскую мысль италиотов VI в. до н. э., в частности распространение орфического и пифагорейского течений, центры которых, известные по всей Италии, сложились вне рамок эллинского мира. Харонд — законодатель Катаны и других городов Сицилии и Италии (VII в. до н. э.}.

93 Часть II Европа и Средиземноморье

Финикийско-пунический мир почти не содержит отличий в общественном и политическом устройстве, за исключением уже обозначенной тенденции к централизации. Являясь также олигархической, карфагенская конституция содержала, однако, следующее положение: кто угодно, если только он прошел первичную проверку и проходил по цензу, мог войти в правящее меньшинство. Поэтому, вероятно, народ никогда не делал серьезных попыток захватить власть. Пуническая среда отличалась от греческой в идеологическом и моральном плане: это был мир, связанный отсталым религиозным «варварским» детерминизмом, который, несмотря на многочисленные заимствования внешних форм эллинистической культуры, остался на самом деле лишенным идеала и чуждым настоящему духовному поиску. Этот религиозный аспект, предписания которого отражались в политической и социальной организации, по-видимому, сделал жизненным стимулом карфагенянина меркантилизм, превратившийся в самоцель: цивилизация носила исключительно практичный и технический характер. Точнее можно сказать, что основное завоевание карфагенян перед лицом древней цивилизации заключается, повидимому, в совершенствовании и распространении способов и процессов производства как в области земледелия, так и в рудной индустрии, технике мореходства и банковском деле. Необходимо также обратить внимание на достижения греков, которые посредством распространения своей монетной системы и системы мер сумели существенным образом уравновесить экономику Средиземноморья. Чтобы завершить этот очерк по истории Средиземноморья первого железного века, обратим наше внимание на феномен, который лучше, чем какой бы то ни было другой, демонстрирует значение морской жизни и занимает очень важное место в распространении европейской цивилизации в течение первой половины 1-го тыс. до н. э. Это феномен ориентализации. Ни в какой другой период Античности искусство и ремесленное производство не отражало в столь многозначной манере историческую реальность. Никакое иное «койне» не проявлялось с подобной яркостью вплоть до начала эллинистической и римской эпох. Факт, что ориентальный дух проявился в техническом мастерстве, а не в создании лишь нескольких художественных шедевров, Глава 5 Колонизационные потоки в Средиземноморье

что уровень этого искусства позволил ему быть понятным всем и проникать в различные сообщества, показывает, что речь идет об общем духе, общих потребностях и предпочтениях, которые за пределами городского общества разделялись всеми и удовлетворялись одними и теми же способами. Эта общая тенденция, этот ориентальный стиль сформировался в Передней Азии, на границах Сирии, Палестины и Финикии, но не был продуктом локальной, самобытной модели. Наряду с чертами египетского и месопо-тамского опыта в нем прослеживается иранский опыт. Урарту передало ему влияния, которые распространились позже в Анатолии, а также в приморских районах и на крупных дорогах Средиземноморья. Все это происходило так, как если бы великие образцы фигуративного искусства, созданные Египтом и Месопотамией, были перенесены сюда в рамках ремесла. То же происходит с языком, который трансформируется в своего рода международную Вульгату 1, которая, ограничиваясь внешними формами, теперь уже не передает глубины античных достижений. В иконографии предпочтение отдавалось тем элементам, которые могли использоваться в качестве украшения, орнаментированные и фигуративные мотивы извлекались в виде отдельных, изолированных элементов и включались в

новые контексты, где великим темам уже не было места. Эти мотивы интересны лишь с точки зрения композиционных возможностей, различных сочетаний, реализуемых в декоративных целях. Это искусство, эклектическое по природе, где изобретательность и фантазия проявлялись исключительно в композиции, всегда опиралось на технику и используемый материал. Найдено множество образцов бронзовых -;.1лавов, гравированных и чеканных, изделия из слоновой косги, золотые и серебряные украшения, драгоценная посуда. К сожалению, исчезло все то, что сделано из недолговечных материалов, например воспетые поэтами восточные ткани. Все перечисленное позволяет заключить, что совокупность ориентальных деталей была значительной. Но внутри, если можно так выразиться, этого смешения проявляется исключительное разнообразие характерных черт, распределенных во времени и пространстве. Вульгата — латинский перевод Библии.

95 Часть II Европа и Средиземноморье

Восточные прототипы только изредка достигали Запада, где они часто и быстро подвергались имитации. Таким образом, можно выделить восточное пространство, где производится восточная продукция, и западное пространство, где импорт уступает место имитации, а затем повторной обработке. Интересно между тем отметить, что территория распространения предметов восточного искусства, оригинального или производного, не включает северное побережье Черного моря. Именно это ясно свидетельствует об экономическом и духовном толчке в направлении Запада. Среди посредников распространения предметов и форм финикийцы занимают по времени первое место. Наряду с финикийским важное значение на Западе приобрел карфагенский импорт. В самом Карфагене и других пунических городах мастера активно работали на экспорт. Их произведения недостаточно оригинальны, но в то же время демонстрируют техническое совершенство. Серебряная посуда, найденная в Этрурии, и украшения, обнаруженные в Испании, воплощают это мастерство. Что касается греков, их виртуозность выражается прежде всего в оригинальном исполнении. Темы и мотивы, заимствованные на Востоке, постепенно проникают в жесткую систему геометрического стиля: они организуются в логичные, связные композиции и придают декоративному искусству неизвестное финикийцам и карфагенянам качество. Этому есть понятное объяснение; эстетическая цель была обусловлена здесь коммерческими требованиями. Посредническая роль греков связана с процессом, который освободил этрусское искусство от виллановской геометрики, это произошло почти одновременно с распространением греческой ориентализации. Нужно признать, что этот процесс имел место в ионийском регионе, а позже и в коринфском. Но другая традиция, происшедшая от греческой геометрики и сохранявшаяся долгое время в Этрурии параллельно с восточным влиянием, иногда, смешивая два течения, приводила к эклектизму, отныне основательно закрепившемуся в этрусском искусстве. Несомненно, в этом заключается наиболее важное свидетельство определяющего влияния восточных потоков на Западное Средиземноморье. Здесь речь идет о прямых следствиях, по большей части современных распространению этого феномена. Остальные следствия Глава 5 Колонизационные потоки в Средиземноморье

проявятся на гораздо большей пространственно-временной дистанции. Так, искусство ситулы расцветает в то же время, когда этрусская ориентализация подходит к концу, что свидетельствует о более позднем проникновении ориентализированных форм в континентальную Европу — в период, соответствующий последней фазе цивилизации Гальштат. Подобным образом развивалось иберийское искусство, оригинальные проявления которого в неявной форме распространяются начиная с более древних времен и сохраняются вплоть до начала римской эпохи. Наивысший расцвет ориентализированного искусства совпадает с периодом невероятной интенсивности экономической жизни, это проявляется как на одном, так и на другом конце Средиземноморья. Средиземноморский мир перестает быть разделенным на разные сектора, изолированные друг от друга. Циркуляция идей, прежде всего эстетических, разворачивается параллельно экономической циркуляции. Появляются новые государства, которые просуществуют длительное время и которым суждено стать главными действующими лицами истории этого мира. Именно в ту эпоху и родилась история Средиземноморья как единое явление. Глава 6 ГАЛЬШТАТ И ВИЛЛАНОВА Фундаментальная проблема данного периода — проблема отношений между континентальной Европой и прибрежными регионами. Это и доказывать не нужно, когда речь идет о цивилизациях Гальштат и Вилланова: с этой точки зрения они выступали главными действующими лицами

истории для значительной части континента. Таким образом, в своем изложении начального периода истории я сконцентрировал внимание на этих двух культурных системах, которые относятся к протоистории Европы, Их историческая роль аналогична, хотя они были распространены на различных территориях. И та и другая положили начало культурным сообществам, разным по своим масштабам, но удивительно схожим, которые сохранялись в течение довольно длительного времени. Эти первоначально параллельные процессы впоследствии разошлись: цивилизация Вилланова заложила основы этрусской цивилизации, а цивилизация Гальштат подготовила место для цивилизации Ла Тен. На периферии двух цивилизаций, столь же огромной для Европы, сколь тесно пространство Италии, развивались другие цивилизации, характеризуемые либо консервативным поведением, либо различными реакциями по отношению к средиземноморскому или восточному влиянию. Мы вновь обратимся к ним чуть позже, когда коснемся восточноевропейских культур железного века в связи со степными цивилизациями. 98 Глава 6 Гальштат и Вилланова ***

В формировании первого железного века в Европе цивилизация полей погребальных урн играла, несомненно, роль первого плана. Речь идет о континентальном феномене, которому . противопоставлено в общих чертах сообщество средиземноморских культур. Фактически усилилось различие между этими двумя пространствами, хотя хорошо налаженные отношения между ними тем не менее сохранялись. Распространение культуры полей погребальных урн, характерной для периода поздней бронзы, полностью угасает в Центральной Европе к концу 2-го тыс. до н. э. Данная культура охватывает большую часть Альп, занимает пространство между Рейном и Вислой, проходит вдоль Дуная вплоть до его нижнего течения. С одной стороны она достигает Балтики, а с другой — долины реки По и верховьев Роны. Ее влияние распространяется до берегов Сены и Центрального Массива, пересекает Пиренеи в направлении Эбра и достигает итальянского полуострова. Классические поля погребальных урн покрывают и захватывают также пространство курганов эпохи бронзы. Что представляет собой эта цивилизация, откуда она? В Венгрии мы видим, как керамика с простыми формами и простым декором постепенно занимает место богатой керамики предшествующего периода, которую определяют как барочную. Урны, куда помещался прах умерших, вспомогательные сосуды, глиняная посуда общего назначения^ найде!&ые в некоторых могильниках некрополей, отражают тенденцию к монотонному единообразию. Но в то же время, когда распространяется эта культура, параллельно в соседней Лужице развивается культура биконических урн, внезапно обнаружившая в Венгрии и Трансильвании новое металлообрабатывающее производство, специализирующееся на изготовлении различных типов оригинального оружия и бронзовых украшений. Большие, типично венгерские и румынские мечи становятся известными на обширном пространстве от южной Скандинавии до Греции и Передней Азии и Египта. По-видимому, вмешательство континентальных сил проявлялось тогда и в Восточном Средиземноморье и Эгеи-де, вероятно, это объясняется перемещением северных групп. Часть II Европа и Средиземноморье

Возможно также, колоссальному распространению нового оружия способствовали его качество и практичность. В средиземноморских районах его импорт заменялся ввозом сырья, вытеснившего, таким образом, восточные товары. Но что касается главной цели этой экспансии, именно в Центральной Европе располагалось особое пространство этой цивилизации, которая в итоге была поглощена лужицкой цивилизацией. Одна из ее отличительных черт — распространение ремесла. Выше уже отмечалось, что для эпохи бронзы в целом характерен недостаток интереса к фигуративным сюжетам. Эта сдержанность проявляется у народов культуры полей погребальных урн как в керамическом производстве, так и в металлургии. Это приводит к некоторому усреднению стилистических моделей при чрезвычайном разнообразии деталей. Формы, иногда очень выразительные, то геометрические, то более плавные, соединяются с совершенствующейся техникой, чередующей или комбинирующей гравировку, пластику и насечку, в рамках обреченного на геометризм и абстракцию искусства; это также касается декорирования предметов из металла, где почти не остается места изображениям животной пластики. Тем не менее в рамках этого ремесла рождаются шедевры — мечи и фибулы' из бронзы, замечательные формы и декор

которых, богатый различными сочетаниями, демонстрируют мастерство и изобретательность их изготовителей. В равной степени они достигают вершин в технике листовой бронзы, которая использовалась для изготовления чаш, котлов, ситул, украшений, в частности поясных бляшек, и военного снаряжения — шлемов, кирас, наколенников. Наконец, обработка металла чеканкой позволила декорировать предметы геометрическими или абстрактными мотивами, а также создать образцы круглой скульптуры, в частности знаменитые повозки, характерные для этого периода. Я настаиваю, что именно искусство цивилизации полей погребальных урн положило начало двум другим цивилизациям, весьма значимым для первого европейского железного века, — Гальштат и Вилланова. Сходства между ними свидетельствуют об их тесных взаимоотношениях. Наконец, примечательно то, что территория полей погребальных урн почти совпадает Фибула — металлическая застежка в виде булавки, заколки со щитком.

100 Глава 6 Гальштат и Вилланова

с территорией гальштатской цивилизации. Поэтому была предпринята попытка увидеть в новых элементах развитие старых. Однако до сих пор проблема формирования гальштатской культуры вызывает споры: специалисты не могут достичь согласия, признавая важность одновременно нескольких компонентов: традиций Средней Европы, отношений с Востоком и Средиземноморьем. Отметим, что возникновение гальштатской цивилизации, со всеми ее характерными элементами, приближается к моменту, когда всю Евразию затрагивают сложные перемещения, в частности перемещения киммерийцев конца VIII в. до н. э., начало греческой колонизации во Фракии и на побережье Черного моря, а также греческой и финикийской колонизации в Западном Средиземноморье. Ассирийские источники упоминают о миграции киммерийцев, которая прекратилась, после того как скифы обосновались в южных пределах современной России. Эти перемещения киммерийцев в западном направлении интерпретировались по-разному — возможно, их переоценили, — но несомненно, что их влияние проявилось меньше в Восточной Европе и на Балканском полуострове, на восточной границе гальштатского пространства. Киммерийские элементы, таким образом, смогли проникнуть в гальштатскую культуру, но трудно установить, в какой степени. Наконец, нужно исключить средиземноморские элементы, принадлежащие грекоиталийской цивилизации, которые проявились в континентальной Европе только во внешних влияниях, связанных с торговлей. Здесь, однако, следует остерегаться выводов, касающихся исключительно типологии и хронологии предметов, то есть характеризуюшкх лишь материальную культуру, но не историю обществ. Существует чрезмерно упрощенный способ идентификации широко распространенных групп носителей гальштатской цивилизации. Имеется в виду прежде всего их смешение с двумя историческими народами — кельтами и иллирийцами. Сложно, однако, связать эту цивилизацию с одним из этих народов. Все, что можно сказать, — иллирийцы действительно существовали в гальштатский период, то же самое касается и кельтов. В самом деле, кельты больше не отождествляются с цивилизацией Ла Тен, поскольку достоверно установлено, что кельты поселились в западных областях, так же как в Средней Европе, до образования латенского культурного типа. 101 Часть II Европа и Средиземноморье

В заключение следует выделить различные аспекты проблемы: формирование и развитие этой цивилизации, ее население и, наконец, приобретение одним из двух народов, составляющих ее, приоритета, положившее начало этой цивилизации. Сделаем вывод, что в реальности она представляла собой объединение, смешение нескольких народов, которые говорили на разных языках и принадлежали к разным этносам. Территориальное единство гальштатской цивилизации очевидно, хотя в нем можно распознать многочисленные локальные культуры: это объясняется скорее влияниями извне, чем самобытностью каждой из них. Наконец, у меня возникало сильное искушение использовать термин «гальштатский период», а не «гальштатская цивилизация»: действительно, стоянка-эпоним Гальштат в австрийском Зальцкамергуте может рассматриваться как стоянка, типичная для первого железного века на значительной части континента. Появление этой цивилизации соответствует примерно первой половине последнего тысячелетия до нашей эры. Вот каким образом в некрополе самой стоянки Гальштат К. Кромер определил хронологию различных слоев: первый соответствует периоду VIII — конец VTI в. до н. э., второй — VI — начало V в. до н. э,; третий слой к концу IV в. до н. э. утрачивает характерные черты и содержит множество элементов цивилизации Ла Тен. Эту схему, построенную по данным раскопок стоянки-

эпонима, можно применять по отношению ко всей территории гальштатской цивилизации. Ряд ученых предложили схемы, несколько отличные, для восстановления внутренних типов этой цивилизации: не так давно Милойчич модифицировал схему Бена, приблизив ее к схеме Дешелетта. Охотно примем точку зрения этого ученого, тем более что в определении каждого слоя он учел различные культурные аспекты, не ограничиваясь типологией. Он выделил четыре группы. Юго-восточная группа, расположенная на Балканском полуострове, поддерживала контакты с Востоком и Адриатикой и в Восточных Альпах представлена искусством ситулы. Эта группа не имеет четких границ с центральной группой, которой принадлежит стоянка-эпоним и которая занимает территорию от современной Венгрии до южной Богемии. Северная группа — имеется в виду территория между Эльбой и Одером — охватывает Богемию и Южную Германию вплоть до цивилизаций, Глава 6 Гальштат и Вилланова

относящихся собственно к Северной Европе. Наконец, западная группа, между Роной и Рейном, распространяется через территорию современной восточной и южной Франции до Пиренеев, где смешивается с цивилизациями испанского железного века, уже подвергшимися влияниям с моря. В хронологических рамках, которыми обозначают железный век, использовалось не только железо: новый металл заменяет бронзу не сразу. Происходила медленная, постепенная замена, которая никогда не станет полной: сначала железо предназначалось преимущественно для производства оружия и орудий труда, бронза оставалась основным декоративным материалом. Железо было драгоценным металлом, использование которого впоследствии ограничилось отдельными фрагментами и деталями декора: стоимость его была действительно высока. Этот металл сложно было добывать, и еще не достаточно хорошо умели его обрабатывать. Со временем благодаря поиску и эксплуатации месторождений в широких масштабах металл стал широко использоваться; заметили, что железные изделия более практичны, чем бронзовые. И в один прекрасный момент железо стало дешевле бронзы. В средний железный век оба металла использовались параллельно, и еще долгое время бронза наравне с железом применялась в области декора. Новый экономический уклад в различных регионах гальштатского мира формировался поразному из-за неравномерного распределения месторождений промышленного сырья. Впоследствии эти различия в условиях, присущих каждой отдельной группе, привели •: увеличению прибыли от больших импортных и экспортных потоков. Однако эти потоки были не только экономическими. Они благоприятствовали всевозможным обменам и открывали заинтересованные регионы для различных культурных влияний, которые могли основательно модифицировать их изначальный облик. Восточное пространство испытывало также влияние ад-риатических потоков посредством отношений с Центральной и Северной Италией. Кроме того, шло влияние из Греции, поднималось по Балканскому полуострову вдоль Черного моря, затем по Дунаю; третьим источником влияния были скифы, обосновавшиеся между Кавказом, Уралом и Трансильванией. Но прежде всего в Восточных Альпах средиземноморские элементы тесно 103 Часть II Европа и Средиземноморье

переплелись с локальными традициями, о чем свидетельствует феномен, именуемый искусством ситулы. Хотя течение Дуная и способствовало проникновению восточных потоков в центр континента, срединные территории в большей степени, чем другие, сохраняли свой традиционный характер: южное влияние сказывалось только во внешних проявлениях материальной культуры. Именно в этом особенность галыптатской цивилизации. Внутреннее развитие здесь более последовательно и логично, а исторические типы, например декор уже исчезнувшей керамики, оставались поразительно устойчивыми. В северном пространстве между Эльбой и Одером более четко прослеживается одновременное влияние лужицкой цивилизации и цивилизации полей погребальных урн. Благодаря этому, однако, гальштатский опыт достигнет цивилизаций юга Европы, более изолированных. Западная группа, наиболее вариативная, поднимает проблему отношений со Средиземноморьем, которые кажутся все более частыми и тесными с середины 1-го тыс. до н. э. и позднее, о чем свидетельствует ваза из Вике (Бургундия) и другие предметы из погребений, датируемые этим периодом. Раскопки и многочисленные находки указывают на заселение территорий в данной части континента в первом железном веке. Образовались средние и небольшие населенные пункты, а также рассеянные жилища. Деревни в основном были лишены земляных укреплений. Тем не менее в соответствии с процессами, начавшимися в эпоху бронзы, распространение металлургии ведет к установлению новой экономической географии, которая отражает преобладающие

тенденции и влияет одновременно на общество, заселение и расселение, усиливая специализацию и различия. Монополизация минеральных ресурсов, контроль над сетью крупных торговых путей также предопределили образование касты властителей, часть которых строила свои резиденции на возвышенностях, естественно защищенных. Несомненно, это было скорее результатом соперничества между племенами, чем мерой предосторожности против внешней опасности. Конкуренция приводила к военным столкновениям. С другой стороны, судя по рассредоточенности населения, отсутствию прочных сооружений, демографическая ситуация была достаточно неустойчивой, за исключением некоторых местностей, таких 104 Глава 6 Гальштат и Вилланова

как Гальштат, где наложение слоев свидетельствует о стабильности стоянки в течение длительного периода. Гейнебург, напротив, имеет вид поселения, которое было жилым недолго. Причину его запустения трудно понять. Это случай не редкий, но его объяснение потребует глубоких изысканий и исчерпывающих исследований по крайней мере основных объектов. Наряду с крепостями и более или менее постоянными жилищами нужно упомянуть места ярмарок и периодических празднеств, достаточно часто изображавшихся на ситулах. Эта традиция существует в Европе довольно долго. По-видимому, некоторые периоды имели большое значение либо в экономическом, либо в более общем плане. Вероятно, эти сборища имели религиозные корни, которые составляли при случае основу периодических празднеств. Так зародились атлетические игры, которые, однако, не имели такого же значения, как греческие, но были не только играми в спортивном смысле слова. Искусство ситулы приводит не один пример этого: гонки на колесницах и состязание со штангами — излюбленные темы. В целом духовный облик гальштатской цивилизации ускользает от нас. Вообще в древности игры носили религиозный или погребальный характер. Но на современном этапе развития знаний сложно точно определить: относятся ли сцены, изображенные на тех или иных предметах, собственно к религии или же к погребальным церемониям. На мой взгляд, знаменитое шествие персонажей, которое украшает ситулу из ЧерТозы, должно быть интерпретировано как ритуальное. Но пс г'ребальное шествие могло иногда происходить аналогичным образом: зачастую умерший доставлялся на повозке в погребальную камеру кургана, который и был, по всей видимости, пунктом назначения кортежа. Подобный параллелизм в двух ритуалах представляется логичным. Эротические сцены, которые часто можно видеть на предметах, относящихся к искусству ситулы, по мнению Ж. Кас-телика, также имели ритуальный смысл. Эта тема встречается вплоть до территорий южнее реки По — на зеркале из Кастель-ветро, и даже в южной Этрурии — на вазе из Тральятеллы, а также на некоторых стелах горы Гаргано. Возможно, что это было связано с культом женского божества, почитаемого, например, у венетов. Повозки из Трундхольма и Штретвега, которые 105 Часть II Европа и Средиземноморье

относятся к обозначенным временным- рамкам, свидетельствуют о важности перемещения на повозке в религиозных верованиях древней Европы. Что касается абстрактных символов и фигур гальштатского декора, они ведут свое происхождение от традиций культуры полей погребальных урн: солнечные диски, лодки, в которые впряжены лебеди, неисчислимые вариации фигур и голов птиц, колеса со спицами и другие геометрические фигуры, изображения животных и человека — формируют богатую систему, которая в большей или меньшей степени затрагивает сферу религии. Многие из этих мотивов были заимствованы с Востока и подчеркивают важную роль Балкан в генезисе наследия, которое позже займет свое место в рамках культуры полей погребальных урн. Остается только отметить, что некоторые из этих мотивов обнаруживаются в виллановском репертуаре. ***

Многочисленность культурных типов, которые выделяются внутри пространства гальштатской цивилизации, так же как разнообразие (или неравномерное размещение) ее населения, отражается в искусстве. Вокруг резиденций могущественных правителей, которые монополизировали экономические ресурсы некоторых регионов, например в Гальштате, Гейнебурге и Голд-берге, развивались формы искусства и придворного ремесла, важную роль которых в формировании эстетического чувства и искусства каждого региона не так давно подчеркнули ученые. Такие резиденции, в отличие от неукрепленных деревень и редко заселенных территорий, в более позднюю эпоху будут сооружаться на возвышенных местах. Это будет сопровождаться проявлением навыков, связанных с зарождением урбанизма, который впоследствии изменит

технику возведения укреплений и будет способствовать распространению застройки внутри огороженных пространств. Все хижины Голдберга, за исключением одной постройки, которая скорее всего являлась главным жилищем, имеют сходные размеры. Но в то время как прямоугольный план уже был адаптирован в Центральной Европе, здесь не было ни малейшего намека на рациональную планировку, напротив, строения размещались хаотично, о чем свидетельствует нерегулярное 106 Глава 6 Гальштат и Вилланов а

расположение руин. В Гейнебурге каменные стены правильной формы окружают укрепленное место. Однако это скорее плод иноземной архитектурной науки, а точнее — работа архитектора из Великой Греции. Важно то, что техника и правильная геометрическая форма этих стен свидетельствуют о прямых контактах с некоторыми более развитыми странами средиземноморского мира, где использование рациональных и эстетических принципов дополняло при необходимости чистую функциональность протоисторического жилища, до тех пор моделировавшегося в соответствии с ландшафтом. Опыт Гейнебурга будет широко использоваться в эпоху Ла Тен. Однако это объясняется отнюдь не приходом действительно архитектурной цивилизации, но стремлением к прочности, причем прочные материалы использовались не только при постройке отдельной части сооружения, но и для возведения всего комплекса. Эта забота о долговечности проявляется в эпоху Гальштат и в погребальной сфере, в больших курганах, свидетельствовавших о социальной значимости погребенных. Каменная ограда, окружавшая основание кургана, — хотя этот обычай и не был общепринятым, — не только задавала геометрическую форму, но и препятствовала размыванию насыпи из камней и земли. В основании каждого кургана находилось помещение. Однако отсутствовала всякая связь между внутренним и внешним пространством сооружения, в противоположность средиземноморским круглым конструкциям, толосу и собственно мегалитическим погребениям средней и поздней первобытной истории. Цивилизация Гальштат представляет собой в конечном счете цивилизацию без архитектуры, и мы увидим, что во многом это относится и к цивилизации Ла Тен. Именно в декоре многочисленных керамических и металлических предметов, изготовленных специально обученными ремесленниками, наиболее четко проявляются оригинальные черты гальштатского искусства. Геометрические формы, абсолютная правильность которых традиционна для континентальной Европы, были заменены в посуде из бронзы и обожженной глины более округлыми формами, которые можно рассматривать как необычные варианты средиземноморских моделей. Не следует, однако, забывать, что традиции европейской первобытной истории довольно многочисленны и восходят иногда к неолиту. 107 Часть II Европа и Средиземноморье

Континентальное влияние ощущаетсяттлавным образом в геометрическом декоре, где оно сочетается тем не менее со средиземноморскими заимствованиями. Но речь не идет о чистых заимствованиях. Несомненно» импортируемые предметы были многочисленны и стали еще более многочисленными в последующие эпохи в регионах с насыщенным торговым движением. Однако это вызвало в первую очередь имитации, интерпретации, адаптацию и переработку. Так, бронзовая чаша из Гальштата очертаниями своего высокого основания напоминает этрусские трансформации восточных заимствований. Биконический бронзовый сосуд из Музея естественной истории в Вене по своей форме и декору сильно отличается от модели, которой обязан деталями орнамента. То же касается и многочисленных бронзовых статуэток, изображающих людей и животных, которые, хотя и появляются на горизонте средиземноморского геометрического искусства, отличаются, однако, от небольших греческих статуэток из бронзы большей пластикой и выразительностью. Орнамент, не учитывая форм предмета, становится иногда самостоятельным, как, например, на биконической вазе из Веспрема, контуры которой скрываются за вереницей декоративных фигур. При этом нередко ваза изготавливалась из глины, а фигуры орнамента — из бронзы или свинца. Эти самостоятельные декоративные наложения не принадлежат, однако, собственно гальштатскому искусству. Они использовались в северной Этрурии в рамках вил-лановского искусства (Клузий и Вольтерра), которое характеризуется традиционностью и связями с северными регионами. Эти наложения присутствуют и на архаических вазах периода этрусской ориентализации, на гальштатских вазах из Болоньи, соответствующих последней виллановской фазе. Можно предположить, что эти факты и аналогии, — хотя не нужно, разумеется, их переоценивать, — отражают общую циркуляцию форм и идей между Средиземноморьем и континентальным пространством.

Что касается собственно гальштатской металлургии, следует отметить высокое качество технологии, что объясняется развитием специализации и формированием ремесленных школ. Каждая школа использовала свою технику в зависимости от материала или метода обработки, а сотрудничество различных школ 108 Глава 6 Гальштат и Вилланова

способствовало производству разнообразных предметов с применением способов более тщательной обработки. Гальштатские ремесленники добивались внешней выразительности, используя естественный блеск металла, который обогащался оттенками и нюансами гравировки, чеканки, насечки золотых и серебряных узоров или инкрустации. Простые, практичные формы орнаментировались ярко и вычурно, особенно в украшениях (фибулы, ожерелья, подвески — чрезвычайно разнообразные, — бляхи, богато украшенные пояса), а также на плащах и поясах из кожи, которым покрытие из металлических розеток придавало искрящийся вид. Это роскошное искусство блистает в великолепных браслетах, ожерельях, кольцах из золота и бронзы в сочетании с янтарем, стеклом, кораллами на шлемах, кирасах и другом военном снаряжении, в частности на рукоятках и ножнах мечей. Один из таких мечей, найденный в некрополе в Гальштате, относится к шедеврам этого искусства. Эти замечания равным образом относятся к керамике, как мы уже подчеркнули в кратком изложении касательно общих черт гальштатской цивилизации. Здесь при помощи других техник выражается та же склонность к большим, и даже вычурным формам, то же композиционное мастерство в геометрическом декоре, но также и тенденция (в других элементах декора) к усложнению и разнородности, что способствовало технической вариативности. Упомянем технику насечки, часто применявшуюся во времена первобытной истории и узнавшу-d истинное возрождение в более поздние периоды. Обратим внимание также на декоративные рельефные элементы, накладывающиеся друг на друга, как, например, в знаменитой вазе из Ланглгорна. Черный глянец, характерный для гальштатских керамических изделий, получался путем полирования графита и передавал игру тона. Выше мы уже видели, насколько представители данной цивилизации восприимчивы к естественному блеску металла. Параллелизм очевиден. Одновременно происходит освоение полихромии: повторяющиеся мотивы, представленные в форме черных меандров, четко выделялись на красном фоне. Ранее в некоторых регионах, например в Рейн-Палатинат, изделия декорировались кругами, треугольниками и геометрическими рядами, нарисованными на белом, красном, голубом фоне. Но несомненно, это были 109 Часть II Европа и Средиземноморье

средиземноморские заимствования. Несмотря на то что гравирование представляет собой обычное явление, выгравированные фигуры встречаются редко. Их находят только в Сопроне (Венгрия), где на некоторых вазах изображены сцены работы: женщина за ткацким станком — наиболее известный пример. В искусстве ситулы мы также найдем проявление этого живого интереса к повседневной жизни. Фигуры, отпечатки небольших кругов и другие рисунки изображались на многоцветных тканях, из которых изготовлялась одежда. Эти ткани дошли до нас только в нескольких фрагментах — из Дуртенберга и Гальштата. В целом перед нами предстает общая картина эклектичного искусства, континентальные основы которого, связанные с традициями первобытной истории, более или менее удаленной, постепенно обогатились северными элементами, с одной стороны, средиземноморскими и восточными — с другой, и этим объясняются значительные вариации во времени и пространстве. Для цивилизации Галыптат не характерна монументальная скульптура. Ее пластическая восприимчивость выражалась только в формах и технике керамики. Форма и декор нераздельны, и эта неспособность отделить одно от другого в эпоху, когда в Греции и Этрурии развивалось фигуративное искусство, свидетельствует о консервативном характере гальштатской цивилизации. Теперь, обратившись к цивилизации Вилланова, мы увидим, в каких аспектах она может быть сопоставлена с цивилизацией Галыитат. Различия и сходные черты позволят более четко определить их историческую роль. ***

Вот уже более века назад Г. Гоццадини обнаружил рядом с Болоньей некрополь-эпоним Вилланова, который он объявил этрусским. Эта точка зрения, прежде основанная скорее на интуиции, спустя сто лет дискуссий вновь становится актуальной. По-прежнему ведутся поиски связей, которые объединили бы цивилизацию Вилланова с предшествующими цивилизациями Италии,

Средиземноморья и континента. Но факты настойчиво свидетельствуют о том, что именно зона, охваченная цивилизацией Вилла-нова, соответствует зоне этрусской цивилизации. Некоторые уче110 Глава 6 Галыптат и Вилланова

ные, опираясь на исторические источники, намеревались связать ее с умбрами, индоевропейским народом — носителем железного оружия, вышедшим, возможно, как и дорийцы, с севера Балканского полуострова. Но умбры заняли север Италии гораздо позже, в то время как этруски, по соседству с которыми они жили в эпоху кельтского вторжения (IV в. до н. э.), уже обосновались на севере Апеннин. К сожалению, эта умбрская цивилизация, которая дала жизнь Римини и Равенне и достигла региона Спины, не имеет ясного археологического облика. Наконец, культуры с характерными виллановскими чертами обнаружены в регионах, история которых не связана с традициями умбров или этрусков. Таким образом, лучше ограничиться описанием собственно виллановской цивилизации, как она предстает перед нами по прямым свидетельствам археологии: кроме того, общая картина позволит приблизиться к определению исторической роли этой цивилизации. С конца бронзового века культура протовиллано-ва через патронимию становится различимой в комплексе Апеннинского полуострова и его постоянных обитателей, относящихся к культуре террамаров, контрастируя с этими пастухами-кочевниками, Протовиллановцы появились в связи с последней экспансией цивилизации полей погребальных урн в Италии. Однако непоследовательное и неравномерное расселение не позволило им освоить единую, сплошную территорию. Зачастую исследователи настаивают на том, что цивилизация Вилланова — прежде всего цивилизация гр :мирований, но, на наш взгляд, это не так существенно. Гораздо важнее, что она создала тип поселения с догородскими чертами, а на последней фазе своего развития — городской тип: Рим приобретает вид города лишь к VIII в. до н. э., а Лаций, появлвшийся в то же время, обладает характерными чертами культуры Вилланова. Вил-лановцы очень четко представляли себе пространство, на котором они жили; их стоянки, самые прочные и стабильные в истории заселения, размещались в соответствии со стратегическим и экономическим потенциалом территорий. Типичной формой поселения является объединение хижин, построенных с учетом естественных укрепленных позиций, так чтобы можно было обойтись без дополнительных укреплений; на самом же деле следов, подтверждающих это, не найдено. 111 Часть II Европа и Средиземноморье

Основу экономики составляло земледелие. Но постепенно ситуация изменилась. Общество, достаточно однородное вначале, привыкшее, очевидно, к жестким условиям существования, со временем дифференцируется: появляются классы — наиболее активные элементы в экономическом плане опережают менее предприимчивых. Сельскохозяйственное производство сопровождается техническим, это вызвано специализацией ремесленников. Главным образом речь идет о металлургии. Группы, обосновавшиеся в регионах, богатых рудными залежами, обеспечили себя большим богатством, чем группы, занимавшиеся земледелием и скотоводством. Масштабы импорта балтийского янтаря и стекла, а с другой стороны — эмалей из Восточного Средиземноморья показывают диапазон экономических и торговых отношений виллановских общин. Виллановская металлургия реализует полный производственный цикл, включавший все этапы: от разработки минеральных ресурсов и производства полуфабриката и готового изделия до его коммерческого распространения. Иногда этот цикл, начинаясь в одном месте, завершается в другом. Гончарный круг уже использовался прежде, а более ранние свидетельства показывают, с другой стороны, что керамическая продукция уже прошла путь от семейной, домашней стадии производства до ремесленной. Тем не менее остается неясной природа этих изменений: простой обмен или товарообмен? Скорее всего, судя по некоторым отдельным признакам, это была доденежная экономическая система. Простой обмен казался достаточно примитивным и непригодным для интенсивной торговой деятельности. Наряду с ремесленниками, металлургами или гончарами, и торговцами, виллановское общество знало аристократию всадников или, возможно, просто владельцев лошадей, о чем свидетельствуют найденные в погребениях остатки удил. Удила были обнаружены даже в некоторых женских захоронениях. Однако по большей части это все-таки захоронения воинов, отличающиеся прежде всего наличием военного снаряжения — шлемов, мечей, щитов. Виллановцы предстают перед нами как воинственный народ. Во всяком случае, они обладали очень развитой военной организацией, в которой всадники играли главенствующую роль. Небезызвестна им была и боевая

колесница. Тем не менее 112 Глава 6 Гальштат и Вилланова

достаточно сложно определить истоки этого класса, но в любом случае его значимость не ограничивалась только военной ролью. Между населением, сгруппированным в деревнях, и небольшими группами или семьями крестьян, живущими изолированно от деревни, имелись различия. Кроме того, существовала своеобразная иерархия между их центрами. Речь идет не о дроблении, а, напротив, об объединении и концентрации поселений. Все это указывает на то, что перед нами — городская цивилизация или, по крайней мере, ее зарождение. Несмотря на некоторые доисторические черты, можно, таким образом, сказать, что вилла-новцы уже стояли на пороге истории. Что касается собственно духа этой цивилизации, то он отражен не в деревнях или хижинах — впрочем, довольно мало исследованных, — но в некрополях, о которых необходимо помнить при попытке постичь духовную составляющую цивилизации, насколько это сейчас возможно. Заметим прежде всего, что погребения были всегда обособленными, хотя группируются отдельно от языческих мест захоронений. Урны, в основном бико-нические, куда помещали прах умерших, имели форму чаш, затем шлемов, и наконец в Клузии появились урны с изображениями человеческой головы; эта типологическая эволюция отражает стадии одной и той же концепции, одной и той же веры — в автономию индивида. Эта персонализация урн с прахом заставляет вспомнить подобные урны из северных регионов, а сам обычай помещать прах умерших в урну — предшествующие континентальные обычаи. Большое количество захоронений, в основном представленных некрополями, показывает, что эта индивидуальная характеристика была всеобщей. Сознание индивида, таким образом, уже проявлялось в своем классическом варианте, а именно в независимом существовании, которому не угрожали диспропорции экономического и социального порядка. Выше я уже говорил об удилах, обнаруженных в погребениях — колодцах или дрлиях И точно установлено, что у виллановцев, владевших лошадьми, так же как у скифов, не было обычая приносить их в жертву. Эти животные обладали в их глазах слишком большой ценностью. Долий (лат. dolium — «бочка») — большой деревянный сосуд.

5-6636 113 Часть II Европа и Средиземноморье

«Религия захоронений» — пока что единственный аспект, который мы можем выделить в духовном мире виллановцев. Прежние религиозные представления исчезают: диск, солнечная лодка, лебеди, по-видимому, утрачивают символическое значение и становятся исключительно декоративными элементами. Комплексы металлических предметов, в которых пытались отыскать сакральные представления, отражали лишь представления самих литейщиков, поскольку именно они готовили металл для плавки. Речь шла о переработке материала, уже бывшего в употреблении. Это повторное использование металла показывает ценность и значимость бронзовых сплавов в данный период. Некрополи оказались не более долговечными, чем жилые постройки. Не осталось ни одной конструкции, ни одного внешнего знака, которые обозначали бы расположение погребений, за исключением некрополя из Болоньи, относящегося к довольно поздней эпохе, когда стало ощутимым восточное влияние. Вил-лановские некрополи сохраняют облик полей погребальных урн. Только гораздо позже, в этрусский период, появляются курганы. По-прежнему круглые или прямоугольные хижины остаются весьма примитивными, если верить изображающим жилища погребальным урнам из Лация и южной Этрурии. Таким образом, в конечном итоге нам мало что известно о ментальном мире виллановцев, и еще меньше свидетельств устойчивости его структуры. Речь идет, судя по искусству и эволюции этой цивилизации, если воспользоваться сравнением с миром физическим, о цивилизации «густой консистенции», цивилизации невосприимчивой. Жесткий геометрический стиль ваз начального периода, который можно соотнести скорее со средиземноморской геометрикой, чем с континентальной, хорошо передает завершенную концепцию мира, подобно греческому Дипилону '. Однако это геометрическое наследие никогда не будет забыто, хотя и эволюционирует под влиянием восточных потоков. Формирование и развитие виллановской геометрики происходит за счет синтеза доисторических и протоисторических континентальных традиций и влияний морских потоков: сравнение декора''галыптатских и виллановских ваз демонстрирует Дипилон — «Двойные врата» в Афинах.

114

Глава б Гальштат и Вилланов а

в этом отношении и связи, и значительные различия между ними. То же самое мы увидим на севере Апеннин, куда ориентальное влияние проникает позже. Геометрический стиль утверждается в принципиально новой манере в тот самый момент, когда изогнутая линия Предшествующей цивилизации уступает место вил-лановским формам. Так же как в Гальштате, это искусство по своей природе не фигуративно или, по крайней мере, меньше всего создает впечатление такового. Еще в большей степени, чем стиль Дипилона, отмеченный выше, оно сближается с геометрическими опытами Пелопоннеса в абстрактной и схематической манере изображения, в частности, животных и — гораздо реже — людей, достигая в этой склонности к абстракции уровня, где любые формы сводятся к простому орнаменту. Но, в отличие от того, что происходило в Греции, фигуративного искусства как такового — напомним это еще раз — у виллановцев не существовало. Если оно и обращалось к анималистическим или человеческим формам, то это делалось лишь с целью украсить, причем украшались прежде всего предметы небольшие, такие как удила лошадей, фибулы, и функциональные части предметов, например ручки ваз из бронзы или обожженной глины. Этот декор, не нарушая тектоники предметов, лишь подчеркивал их форму: он сообразовывался с их структурой и подчинялся ей. Та же строгость проявилась в использовании полихромии. Однако нельзя сказать, что в виллановском декоре не используются возможности1 цвета; мастера искали сочетания нейтральных и темных тс-йов, комбинируя в украшениях кость с янтарем и стеклянной массой, элементами из бронзы, позднее — из железа и серебра, реже из золота. Что касается полихромией керамики, ее цвет крайне устойчив и почти не нарушает естественный тон глины; со временем меняясь, он совершенствуется и приобретает розовый оттенок. Но линейному элементу всегда уделялось больше внимания, чем цвету. Здесь проявляется та же, что и в Гальштате, почти барочная вычурность, типичная для протоистории. Украшения и конская упряжь играют рядами цепочек и подвесок, витые фибулы дополнительно украшаются гравировкой или орнаментами. Правда, мы можем судить об этом только по предметам, которые дошли до нас, то есть в основном по керамике и изделиям из металла, 115 Часть II Европа и Средиземноморье

найденным в некрополях. Все, что было сделано из недолговечных материалов — дерева, кожи, тканей — и связано с одеждой и боевым снаряжением, безвозвратно утрачено. Эволюция локальных вариаций виллановского искусства не была скачкообразной. Каждый раз и повсеместно речь шла о внутренних вариантах развития, между которыми легко найти связь. Необходимо отметить, что все рассмотренные выше процессы разворачиваются в пределах одного века — VIII в. до н. э. Только в конце этого периода виллановский консерватизм в некоторых зонах, особенно в тирренской, уступает место все более явным ориентализированным приморским влияниям. В итоге эволюция резко ускоряется. Но впрочем, это касается не только фундаментального единства цивилизации. То же самое можно сказать о «койне» в виллановской Италии, которая, сохраняя некоторые свои характерные черты, не только развивает их, но и усиливает. Я произнес слово «койне», и именно это имеется в виду. Выше я упомянул о виллановских началах Рима. Благодаря недавним открытиям на Сицилии, на Эолийских островах, в районе современного Салерно появилась возможность решить поднятую недавно проблему: считать ли виллановскую цивилизацию творением, моделью одного определенного народа или же внешней формой, адаптированной несколькими народами? Характеристики некрополей, по крайней мере в центре и на юге Италии, свидетельствуют о том, что речь идет о едином комплексе. Впрочем, собственно развитие этой цивилизации по внутренней логике вряд ли могло привести к внешнему смешению (койне), даже если учесть наличие значительных внутренних вариаций, таких как замена урны-хижины на биконические погребальные урны, например в Лации. Все это подводит нас к следующему выводу: к югу от Альп, в виллановской культуре, просматривается почти точная параллель с гальштатской культурой, распространенной к северу. И та и другая в период первого железного века имеют вид вполне определенных цивилизаций, типичных для обозначенных зон, распространяя свое влияние вовне и одновременно группируясь внутри в более или менее специфичные культурные типы. 116 Глава 7 ЭТРУСКИ Этруски, о чем уже говорилось ранее, представляют собой небольшую народность, которая населяла примерно двадцать городов древней Италии. Но значение этого небольшого народа вы-

ходит далеко за пределы скромных размеров его территории и его исторического пространства. Рядом с цивилизациями Востока и Греции, распространявшимися за счет колонизационных потоков и торговли по всему Средиземноморью, цивилизация этрусков испытывает комплексное воздействие: влияние, стимулированное цивилизационными потоками, пришедшими с моря, имело не большее значение, чем локальное развитие, что делает ее уникальной самобытной городской цивилизацией древнего Запада, как свидетельствуют в эпоху Августа «официальный» эпос Вергилия и хвалебные и несколько высокопарные воспоминания Тита Ливия. Древние были убеждены, что этруски — истинные творцы италийского мира, и связывали с ними возникновение городов и фамильных родов, институтов, культы, религиозное поведение, формы искусства. И к престижу этого античного наследия добавилось ощущение тайны — возможно, благодаря некоторым необычным ритуальным формам и характерному для этрусской дисциплины обряду посвящения. В литературном плане мы знаем об этрусках только благодаря посредничеству греков и римлян: ни одного исторического свидетельства, допускающего, что они существовали, до нас не дошло. Возможно, их исторические или параисторические национальные традиции исчезли вместе с аристократией, которая, 117 Часть II Европа и Средиземноморье

очевидно, была носителем морального, юридического и религиозного наследия нации. Перестав существовать в качестве автономной нации, этруски утратили, по-видимому, и связь со своим прошлым, то есть с самими собой. Языковые и топонимические факты, все эти этрусские следы, которые позже сочтут принадлежащими тосканским традициям, — плод фантастических интерпретаций. История Этрурии, как мы увидим, прекращается и сразу же продолжается вытеснившей ее историей римской Италии. Эта участь, столь отличная от той, что постигнет греческую цивилизацию, объясняется, возможно, тем, что этрусская цивилизация в противоположность греческой не смогла найти те ценности, которые позволили бы рационально освободиться, отойти от материальных и политических условий, которые их породили. Что же представляет собой этрусская цивилизация? Археологические данные и древние литературные источники, особенно связанные с Древним Римом, свидетельствуют о том, что по крайней мере некоторые этрусские города существовали уже в VIII—VII вв. до н. э. и что они стали источником политической и экономической деятельности. Следуя вполне естественной тенденции объяснять неизвестное через известное, греки выставляют этрусское присутствие в Италии следствием колонизации или, по крайней мере, миграции лидийцев. Это объяснение, данное Геродотом, видимо, подкреплялось сведениями, более или менее ясными, о проникновении микенцев на Запад и о волнах финикийской и греческой колонизации, которые затем последовали. Иногда этрусков отождествляли также с пеласгами, в частности Гелланик из Митилены. Однако Дионисий Галикарнасский, лучше осведомленный, чем его предшественники, о длительном сосуществовании этрусков с другими народами Италии, был приверженцем теории автохтонности, которую подтверждают италийские и римские источники. Изначально происхождение любой нации считали автохтонным, если ее истоки не определялись историческими условиями. Так был поставлен этрусский вопрос. Позднее он перерастет в настоящий спор, который подпитывался новыми данными лингвистики и археологии. Третий тезис был предложен в XIX в. под влиянием доисторических изысканий: этруски спустились с севера через Альпы, где реты оставили 118 Глава 7 Этруски

свидетельство этого перехода (слово рет близко слову расенна (Rasenna), которым этруски называли самих себя). Но все эти предположения грешили одним недостатком: интересуясь исключительно происхождением этрусков и пытаясь все объяснить лишь с этой точки зрения, сторонники той или иной теории не учитывали другие факторы; на самом же деле этрусская цивилизация есть исторический феномен и требует разностороннего подхода. Впоследствии проблема усложнилась, сделавшись предметом всевозможных исследований различного плана — этнических, исторических, культурных, тем более что этрусская проблема пересекалась с проблемой происхождения, идентификации и хронологической классификации индоевропейских потоков. В сущности, речь все время шла о предвзятых тезисах, построенных вне исторической методики. Не принималось во внимание, что каждый из них базировался на деталях, представленных в качестве исключительных, хотя каждая теория содержала более или менее осознанные позитивные элементы, которые необходимо было интегрировать в определенное единство. Проанализировав этрусскую проблему, обратимся к синтезу фактов.

Культурный феномен, который обозначают словом «ориентализм», точно совпадает с периодом большой колонизации, которая разворачивалась с востока на запад. Ее основные точки опоры и распространения находились на Кипре и Крите, на Родосе и островах Эгейского моря, в континентальной Греции, Карфагене и финикийских колониях. Это передвижение-поток внешне выглядело единообразным, но в недр--.х его действовали политические силы, каждая в сзоих собственных интересах, соперничая и противоборствуя друг с другом. На самом деле они тяготели к одним целям и проходили одними дорогами, что привело к взаимному смешению приобретенных качеств. Этот поучительный факт позволяет оценить отношения между силами, действующими в политическом и экономическом плане, и эволюцией в морфологическом и культурном аспектах. Так называемый взрыв ориентализации в городах тирренской Этрурии, на который защитники ориенталистской теории ссылаются как на археологическое доказательство, в реальности вряд ли соответствовал резкому изменению, как в случае с греческой колонизацией в Италии и на Сицилии, имеющей точные 119 Часть II Европа и Средиземноморье

пространственно-временные границы. Он является следствием не только внешнего вмешательства, но и внутреннего созревания, стадии которого распределены во времени. Среди предметов, найденных в большом количестве в этрусских захоронениях VIII и VII вв. до н. э., лишь некоторые являются привозными. Большинство произведено на месте и несет на себе особый отпечаток; имеются в виду не только имитации, но и поистине оригинальные произведения. Золотые и серебряные этрусские монеты эпохи ориентализации могут рассматриваться как подлинные исторические источники, если их сравнить с археологическими типами первых греческих колоний в Южной Италии и на Сицилии. Восточный репертуар поддерживается здесь виллановской традицией. Таким образом, изменения не были резкими, но реализовались в серии последовательных модификаций, вызванных обогащением образа жизни и восприятия, что позволило этрусской нации очень быстро занять место среди могущественных обитателей Средиземноморья. Фамильные богатства, представленные в захоронениях, — результат локального экономического развития, которое прослеживается в каждом городе изолированно от средиземноморской экономики. Эпицентр этого развития располагался, несомненно, в южной Этрурии, где эксплуатация рудников и возможности товарообмена создавали благоприятные условия. Что поражало древних у этрусков — это их язык. Он кажется необычным в историческом индоевропейском мире и ставит перед современными исследователями проблему, иногда целиком поглощающую их внимание, способствуя в значительной степени поддержанию легенды. Главная трудность, с которой сталкиваются при изучении языка, заключается не в алфавите, который стал уже достаточно ясным, не в грамматике или синтаксисе, основные правила которых известны, но в темных местах найденных документов, в которых нам доступна лишь незначительная часть лексического словаря, за исключением некоторых религиозных и погребальных формул и перечня имен. Кроме того, изучение этрусского языка было бы невозможным без предварительной хронологической классификации документов. В течение семи веков истории этрусский язык, несомненно, эволюционировал, обогащаясь также словами и выражениями, заимствованными из 120 Глава 7 Этруски

окружающих италийских наречий и у греков, что было вызвано политическими, экономическими и культурными отношениями этрусков. Лингвистическое взаимовлияние является естественным обстоятельством, всегда оправданным. Невзирая на сложности, в изучении этого языка постоянно намечаются перспективы, но трудности остаются, и нужно не спеша двигаться дальше: без сомнения, именно хорошее знание этрусского языка прояснило бы некоторые проблемы, связанные с религией, юридическими институтами, общественной и семейной жизнью. Но с другой стороны, именно из-за недостатка знаний в этих областях мы часто сталкиваемся с невозможностью перевести термины, смысл которых мы лишь смутно угадываем. Работа по толкованию этрусского языка, основанная на надписях, а также комментариях и переводах, которые мы находим у многих греческих и латинских писателей, на этрусских элементах, перешедших в латинский язык, и, наконец, на некоторых топонимах, продолжалась в течение двух веков, не считая времени и труда, уже потраченных древними. Никто, само собой разумеется, не обратился бы к этим изысканиям без полной лингвистической подготовки, однако, применяя чисто лингвистическую методику, нужно также извлекать выводы из сравнений и этимологии,

которые сами по себе недостаточны для работы. С другой стороны, следует полностью отказаться от предвзятого мнения, отбросить предубеждения, чтобы проникнуть в сущность этрусского языка, индоевропейского или не индоевропейского: только так исследование может стать пледегворным. Тяжелые неудачи, сопровождавшие уже многократные попытки дешифровки этрусского языка, объясняются, по мнению М. Паллоти-но, простой поспешностью, из-за которой некоторые исследователи принимали предварительные результаты за окончательные, а также чрезмерной привязанностью к рабочим гипотезам, которые с более объективной точки зрения оказываются относительными. Метод, который называют комбинаторным и который заключается в сравнении полученных результатов, остается основным, хотя необходимо, учитывать значения в разных контекстах, в зависимости от времени создания и назначения того или иного письменного памятника. Другими словами, этот метод позволяет перейти от собственно лингвистической точки зрения

.121 Часть II Европа и Средиземноморье

к более широкой, исторической, то есть к точке зрения истории цивилизации. Нет никакого сомнения в том, что исследователь, которому однажды повезет расшифровать этрусский язык, должен быть не только толкователем, но и историком и археологом. | Именно поэтому создана специальная дисциплина — этруско-логия. При этом традиционный этимологический метод лишь дополняет наши знания и позволяет достичь значительных результатов, особенно когда исследования связаны с лингвистическими зонами и историей языка и направлены на определение роли и исторического места этрусского языка среди других языков Средиземноморья, и особенно античной Италии. Проблема этрусского языка, как видим, одна из -наиболее сложных и наиболее важных проблем, которые ставит перед нами Античность, поскольку находится в тесной связи со всеми прочими проблемами, вызванными существованием этрусского народа. Аллоглотный характер данного языка, возможно, является доказательством того, что этрусская культура обязана гораздо больше, чем колонизации финикийцев и греков, своему очень раннему закреплению в Италии: это одно из соображений, давших начало гипотезе об автохтонном происхождении. Действительно, и другие элементы склоняют к выводу, что этрусские традиции очень древние. В их религии, как первичном порядке вещей, содержится достаточно смутных верований протоистории. Хотя древние концепты превратились в богов и богинь, некоторые представления сохраняли примитивную неясность, некоторую неопределенность, о чем свидетельствует, например, персоналия Вольтумны — могущественного бога-охранителя этрусской «конфедерации». Прозрачное сходство между этрусскими и греческими богами — первые заимствовали посредников высшей воли у вторых — проявляется позднее, не ранее VI в. до н. э. Что касается легенд и мифологической иконографии, по сути, они являются эллинистическими. Воспринятая по всему миру, эта образная мифология остается внешним элементом, роль которого ограничивается службой декору. Репрезентации этрусских мифов и характерной для них иконографии обнаруживаются только в конце IV в. до н. э. Таким образом, должен возникнуть вопрос: имели ли этруски в качестве основы свою собственную мифологию и существовала ли у них внутренняя потребность в выражении религиозных 122 Глава 7 Этруски

концепций в повествовательной форме или мифологических фигурах? Возможно, некоторые этрусские божества, известные нам, представляли собой лишь проявления, ипостаси единого основного божества — скорее всего безымянного, — с культом которого связано мистическое поведение народа и которое перешло от более религиозных народов Античности. Основной целью этрусков в религиозном плане было заранее узнать волю и намерения богов. Пророческое знание (гадания) с древних времен практиковалось различными народами Древнего Ближнего Востока, и некоторые признаки позволяют предположить, что этруски в этом отношении обязаны им если не своими традициями, то по крайней мере техникой, которую использовали. Эта озабоченность, граничащая у этрусков с навязчивой идеей ничего не предпринимать, не застраховавшись прежде от неопределенного будущего, показывает, что их религия, с одной стороны, связана с магией, а с другой стороны, снимала с человека ответственность за свои действия, подчиняя его предопределенности, уничтожающей любые проявления свободы. Божество показывает людям посредством символов, что надо делать, и при помощи тех же символов требует тщательного исполнения церемониала и жертвоприношений ради умилостивления и искупления. Сенека в «Естественнонаучных вопросах» говорит, что этруски мыслят феноменами, потому что, обозначая нечто, они не слишком заботятся о выяснении причин явления. Подобный образ мышления — черта примитивного мент длитета, характерного для доисторических отношений человека и божества. Так просто предположить, что правящий класс пользовался этим в политических целях, что

жрецы скрывали свою деятельность под покровом таинственности. В любом случае этруски коренным образом отличаются как от греков, так и от римлян. Мы не знаем, в какую эпоху было сформулировано то, что называют «этрусская дисциплина». Тит Ливии говорит о ней как о науке — яг5, — здесь проявляется связь между религиозными практиками и тем, что мы называем зачаточным научным мышлением; это отражено в некоторых идеях и некоторых обрядах: в представлении, например, о небесном пространстве — templttm, — разделенном и спроецированном

123 Часть II Европа и Средиземноморье

на землю, идет ли речь о сооружении священного здания или о составлении плана города. Урбанизм и межевание у этрусков относятся к сфере религиозного, представляя собой проявление детерминизма скорее теологического, чем рационального. В этрусской религии, по-видимому, не было места этике. Забота о согласовании действий с волей богов не вызывала у людей моральной потребности. В комплексе верований, связанных с потусторонним миром и кодифицированных в «Книгах Ахе-ронта», изначально другая жизнь не предполагала распределения наград или наказаний в соответствии с человеческой деятельностью. Архаичные загробные верования связаны исключительно с раем: по крайней мере, изображения на погребальных памятниках, как правило, рисуют сцены жизни, еще более приятной по сравнению с земной. С другой стороны, они намекали на ритуалы и погребальные игры. Первые изображения путешествия души были обнаружены сначала на стелах в Болонье, затем на саркофагах в Тарквинии и относятся к III—II вв. до н. э. Весьма спорадически стелы в Болонье представляют биографические эпизоды. Начиная с IV в. до н. э. «репертуар» погребальных памятников меняется, теперь он содержит исключительно сцены наказаний: потусторонний мир населен ужасными демонами, заимствованными из греческих мифов, аллегорически интерпретированных. Это жестокие и кровожадные мифы. Лишь кары и унижения противопоставлялись великолепию жизни, авторитету и богатству людей и семей. Слабый луч света, однако, проникал в этот мрачный мир: надежду на спасение позволяли смутно ощутить некоторые известные изображения очистительного перехода, обряда, который связан у этрусков с символикой ворот и арки. Это изменение датируется эпохой, когда развиваются также средиземноморские контакты. Возможно, что более древние, укоренившиеся традиции оттеснили иноземное влияние. Равным образом заметно утверждение важности рода и индивида. Двойное преимущество должно восходить к доисторическому прошлому. Погребение всегда было родовым, что подтверждается надписями и надгробными хвалами достоинству предков. В южной Этрурии эта ситуация остается стабильной; на севере, напротив, индивид утверждается вне рода, о чем свидетельствуют погре124 Глава 7 Этруски

бальные стелы в Вольтерре и Фельсине. В Клузии индивидуализация восходит к более отдаленному прошлому через традицию канопы, имеющую виллановскую основу; что-то похожее встречается и на юге, немного в иной форме: урны схематически воспроизводят человеческие фигуры или жилище покойного. Затем в южной Этрурии распространяются подземные гробницы — настоящие могилы-дома. Отметим, опираясь на наиболее древние эпиграфические памятники, что житель этрусского города всегда носил двойное имя: личное имя и истинное, родовое имя. Это, вероятно, наиболее ранний пример фамильной системы, которая существовала также у римлян и стала, по крайней мере формально, и нашим достоянием. Это явное утверждение семьи отражает родовую структуру общества, которая преобладала в институциональной истории этрусков. Это еще раз возвращает нас к очень древним рамкам, когда монархические организации в начале исторического периода были почти полностью размыты. Цари были, очевидно, иногда и политическими, и военными, и религиозными вождями. Но в V в. до н. э. монархии были свергнуты олигархиями: здесь в истории этрусков также намечается сходство с подобными процессами, происходившими в других городских цивилизациях Средиземноморья. Этот реванш аристократии означает в Этрурии — как, впрочем, и в Риме — поворот к древней родовой традиции, семья утвердилась прежде всего как структурный элемент общества. Эта трансформация не была ни окончательной, ни повсеместной, в начале V в, до л. э. жителями Клу-зия все еще управлял царь, Порсенна; столетие спустя горожане Вей, столкнувшись с угрозой войны с Римом, подчиняются единственному магистрату, который в римских источниках называется царем. В итоге олигархические структуры, весьма ревнивые к своим прерогативам, сводят на нет политическую роль этрусских городов; олигархическое управление и родовая структура, торговля, сосредоточенная в руках меньшинства, религиозная монополия — все это мешает этрускам развиваться дальше. Плебс никогда не был

способен играть политическую роль; по-видимому, он не осознавал своего единства и своих возможностей. Народные движения, подобные тем, что имели место в Вольсини-ях, а затем в Ареццо и Вольтерре, представлялись историками 125 Часть II Европа и Средиземноморье

в мрачных тонах, как необузданная анархия, презиравшая всякую мораль. Эта интерпретация не удивительна в мире глубоко статичном и консервативном. Города Западного Средиземноморья никогда не достигали истинной демократии, за исключением Рима, где плебс сумел интегрироваться в политическую жизнь и стать ее активным элементом. Этрурия в этом отношении проявляет отсталость. Два века назад основатель научной этрускологии аббат Лан-зи отметил, насколько велика диспропорция между археологическими данными, которыми изобилуют некрополи, и скудными сведениями по истории и институтам этрусков. Несомненно, с тех пор знание стало более детальным, но диспропорция по-прежнему существует. Нам абсолютно неизвестно, например, существовал ли в этрусских городах политический центр, соответствующий греческой агоре и римскому форуму. Организованная в самостоятельные города, зачастую политически оппозиционные, этрусская нация обладала, однако, сознанием своего единства. По сочинениям Дионисия Галикарнас-ского известно, что этруски именовали себя расеннами, латиняне называли их этрусками, а греки — тирренцами. Это единство подтверждается упоминанием в некоторых записях верховного магистрата — zilath mechl rasnal-, или «зилат всех этрусков». Римляне перевели эти слова как «претор Этрурии». Но если сравнение с претором и возможно, то, разумеется, не с римским претором данной исторической эпохи, а скорее с верховным магистратом — претором эпохи архаики. Проблема «зилата всех этрусков» была тесно связана с проблемой конфедерации двенадцати городов, о которой часто говорится в письменных памятниках. Наряду с этой первоначальной конфедерацией этруски создали другие, после оккупации Кампании и Цизальпинии. Возможно, что эта конфедерация была изначально политическим органом и зилат, возглавляя ее, действительно являлся вождем целой нации или, по крайней мере, двенадцати городов. Но число известных городов выходит далеко за пределы дюжины; конфедерация не включала, таким образом, все города, во всяком случае одновременно. В эпоху войны в Вейях неэтруски — фалиски и капенцы, защищавшие основания Вей, были допущены на национальное собрание в святилище Вольтумны (fanum 126 Глава 7 Этруски

Voltwnnae). В период, о котором у нас есть сведения, этрусская конфедерация, возможно, носила только религиозный характер, как показывают ритуальные игры. Она сохраняла эту особенность и в римскую эпоху вплоть до поздней империи. Глава конфедерации, который удерживал этот титул скорее всего единолично, был прежде всего религиозным вождем. Этруски отказались прийти на помощь Вейям, блокированным римлянами, потому что правитель Вей, раздосадованный тем, что не был избран союзниками исполняющим верховные обязанности, отстранил от священных игр свою труппу гистрионов. Можно сравнить, сохраняя осторожность, этрусскую конфедерацию с греческими амфиктиониями, но мы не имеем возможности уточнить, достиг ли впоследствии какой-либо город истинного превосходства. Археологические данные, с другой стороны, позволяют сделать некоторые выводы: прежде всего, ни один этрусский центр, кроме Популонии, не был морским, в отличие от городов-колоний греческого или пунического происхождения; напротив, это были укрепленные поселения, расположенные на возвышенностях, на некотором расстоянии от побережья, где впоследствии каждый город основал свою гавань. Некоторые центры, в том числе наиболее значимые и древние, развиваются вдали от моря, самые известные из них — Вольсинии, Клузий, Перузия (Перуд-жа), Вольтерра. Греческие и финикийские колонии были основаны в интересах морской торговли; этрусские города, напротив, возникая на внутренних территориях, получали собственные экономические ресурсы. Рудники, (прея"до всего медные), многочисленные и богатые, играли, несомненно, важную роль в эволюции, которая привела к исключительному процветанию в период ориентализации: роскошь достигла тогда в этрусском обществе неведомого во всей остальной Италии уровня, о чем свидетельствует изобилие драгоценных изделий, датируемых VIII—VII вв. до н. э. Другой важный факт: все пространство, где распространился ориентальный стиль, который отмечает начало этрусского искусства, было затронуто виллановской цивилизацией, а случаи,

когда обнаруживаются связи между крупными виллановскими некрополями и этрусскими историческими центрами, являются 127 Часть II Европа и Средиземноморье

настолько частыми, что необходимо поместить их на первый план. Наконец, анализ материалов из более поздних виллановских слоев показывает постепенное проникновение инородных элементов и последовательную внутреннюю модификацию, которые Исключают «новые открытия» и позволяют рассматривать ориентализа-цию как последнюю и наиболее заметную фазу длительного процесса. Влияние тирренской среды, дополненное отдельной восточной ветвью (речь идет о греческом потоке), составляет отдельный вопрос, который мы рассмотрим во всей его сложности. Несомненно, что Греция, по крайней мере в определенные периоды своего развития, в некоторых отношениях и на некоторых территориях играла разную в зависимости от времени, но зачастую детерминирующую роль в развитии этрусской цивилизации. Отметим, однако, что среди объектов импорта произведенные сирийско-финикийскими и карфагенскими ремесленниками занимали значительное место. По-видимому, не следует тесно связывать торговые отношения с отношениями политическими. Когда позже история все же прольет свет на последние, можно будет констатировать, что союзы много раз приводили карфагенян и этрусков к столкновению — в Алалии, например, с фокейцами. Скорее всего, это событие имело ограниченные рамки: в нем участвовала лишь политика некоторых городов, но не все этрусское сообщество, всегда разделявшееся, так же как греки, в отношении к внешнему миру. По крайней мере, контакты между Цере и Карфагеном, возможно, были более тесными, чем предполагалось до недавнего экстраординарного открытия в Пирги. В начале июля 1964 г. в порте Цере были обнаружены золотые пластинки, покрытые этрусскими и пуническими надписями. Этот текст был составлен от имени «царя» Цере Тефария Велианаса и посвящен храму главной богини семитского пантеона Астарте, имя которой было переведено на этрусский как Уни. Таким образом, примерно полвека спустя после битвы при Алалии создание в морской гавани могущественного Цере общего для всех этрусков и карфагенян алтаря укрепило союз между двумя городами. С другой стороны, известно, что наступление было направлено против города Кумы обосновавшимися в Кампании этрусками и было отражено Арис-тодемом Малакосом. Скорее всего, не только латиняне поддержали его. В любом случае это был момент, когда восстание в Риме ,128 Глава 7 Этруски

привело к изгнанию династии Тарквиниев, Наконец, позже этруски — мы не знаем, кто именно, — вновь напали на Кумы, и победу Гиерона I Сиракузского прославляли как победу греков над варварами, то есть теми же словами, которые использовал Гелон после своей победы при Гимере. Означает ли это, что этруски или, по крайней мере, некоторые из них приняли сторону карфагенян против греков или же что Сиракузы встречали в этрусских городах противодействие своей политике в Тирренском бассейне? Существование в Цере столь же тесного союза, как в эпоху Алалии, между пунийцами и этрусками могло бы навести на мысль о более древних отношениях. Ясно, что пунийцы могли быть заинтересованы в присоединении к этрусским центрам из-за соперничества с греками и в борьбе за контроль над торговыми путями и экономической жизнью Западного Средиземноморья. Но были греки — и греки, этруски — и этруски, и нет оснований считать, что здесь идет речь о греках как сообществе и к ним относились все без различия. В действительности, так же как после Алалии, Цере, объединившийся с карфагенянами, не нашел тем не менее поддержки филэллинов, и, несмотря на этот союз, не только сохранились отношения со святилищем в Дельфах, объединявшие греческие колонии на Западе, но и была принята колония греков-ионийцев, о чем, по-видимому, и свидетельствует цивилизация и искусство Цере VI в. до н. э. Этруски, вероятно, заимствовали свой халкидский алфавит в Кумах, что указывает одновременно на исключительную роль Греции в формировании этрусской цивилизации и на различие между культурными влияниями и политическими отношениями. Во всяком случае, следует избегать обобщений в сферах, где наши знания еще достаточно отрывочны. При том что некоторые общие элементы, особенно в религии и языке, свидетельствуют о существовании национального наследия этрусков, история Этрурии остается прежде всего историей отдельных городов, которые в тот момент переживают период подъема. ***

Тарквиния, крупный металлургический центр, процветающий в VII в. до н. э., вошел в античную традицию благодаря удержанию первенства, особенно в области институтов. Впрочем,

129 Часть II Европа и Средиземноморье

точно не известно, до каких пор она действительно играла роль столицы. Присутствие в Риме тарквинийцев в конце VII в, до н. э. ясно свидетельствует не только о ее ведущей позиции по отношению к земледельцам-скотоводам из Лация. Значительные ресурсы города, которые использовались уже в виллановскую эпоху, позволили ему, во всяком случае, оказывать сопротивление конкуренции Цере, древнему виллановскому центру, значение которого возрастает начиная с VII в. до н. э. Скорее всего это происходит благодаря монополии на медь, поставлявшуюся с гор Толфа. Коммерческий горизонт Цере весьма обширен, о чем свидетельствуют привозные ценные предметы, в частности коринфская и аттическая керамика, а также дорогие материалы и вещества — слоновая кость и оливковое масло, — все это позволяет предположить и равный объем экспорта. В начале V в. до н. э., после битвы при Кумах, конкуренция с Сиракузами провоцирует кризис в Цере, который ориентируется в то время больше на сельскую экономику. Третий этрусский центр, Популония, вероятно, сформировался в начале VII в. до н, э. в результате синойкизма ' виллановских обитателей, которым он равным образом обязан и успехами в металлообработке. Кроме того, это был единственный поистине морской центр Этрурии. Использование медных рудников Кампильи предшествовало здесь использованию к концу V в. до н. э. железных рудников острова Эльба, следы которых позже будут скрыты архаичными некрополями. Есть также свидетельства, что в VII—VI вв. до н. э. значительно развивалось ремесленное производство, но оно не отличалось большой художественной оригинальностью. Менее четко прослеживаются этапы развития Вей, которые достигнут своего расцвета чуть позже, в VI—V в. до н. э., тогда как в VII в. до н. э. интенсивная жизнь характеризовала Капену и Фалерии, населенные латиноязычными племенами. Исторические данные и раскопки на фалийской территории подтверждают их неэтрусское происхождение. Однако тирренская цивилизация очень быстро добивается признания, и ввиду объединения политических интересов, которое за этим последовало в начале 1

Синойкизм {грея, synoikismos, от synoikizi) — «вместе заселяю») — объединение нескольких поселений или городов.

130 Глава 7 Этруски

IV в. до н. э., только фалиски и капенцы стали поддерживать Вейи и пропагандировать объединение этрусков против Рима, Сами римляне до столкновения с Вейями в процессе своего развития считали этот город своего рода моделью и путеводителем, и именно ремесленникам из Вей доверили украшение храма Юпитера на Капитолии, Раскопки, сделанные по периметру древнего города, в частности в Портоначчо, свидетельствуют об исключительном художественном мастерстве учеников Бульки. Распространение влияния Вульчи, еще одного крупного центра металлургического и, прежде всего, ремесленного производства, продукция которого была широко распространена вне этрусского мира, также датируется VI—V вв. до н. э. Вульчи — местность в тирренской Этрурии, в которой археологи обнаружили огромное количество и аттической архаической, и классической керамики наивысшего качества. Что касается архаического некрополя Марсилиана д'Альбенья, это был центр, который развивался и богател в течение VII—VI вв. до н. э. и пережил, по-видимому, расцвет ориентализации. Ветулония вызывает особый интерес своей чрезвычайно консервативной цивилизацией. По мнению Дионисия Галикар-насского, она восходит к VII в. до н. э., что подтверждается археологическими данными. Но к VIII в. до н. э. это был огромный центр виллановской культуры, уже богатый металлами, каковым он остался и впоследствии. Металлурги изготавливали оружие и инструменты из бронзы, широко распространились украшения различного типа. Вольтерры виллансвския цивилизация достигает довольно поздно, затем с VII по VI в. до н. э, она эволюционирует в сторону этрусских форм. Не име-j морских выходов, город распространяет свое влияние на север и на соседние территории. Клузий, наряду с Вольсиниями и Орвието, — наиболее удаленный от моря исторический город центральной Этрурии. Его земли не содержали минеральных ресурсов, богатства являлись главным образом земледельческими, а расположение исключало морские отношения. Однако внутреннее развитие здесь отмечается начиная с VIII в. до н, э., и ясно видны все этапы последовательной эволюции — от виллановских истоков до ориентальных форм. Решающие импульсы

достигали Клузия напрямую, а он, 131 Часть II Европа и Средиземноморье

в свою очередь, направлял их на север, в область Ареццо, а оттуда — на восток в сторону Перузии. В зоне будущих Фьезоле и Флоренции влияния Клузия, переданные Ареццо, вероятно, пересеклись с влияниями Вольтерры, это отразилось на облике этрусской цивилизации в бассейне реки По. Ориентализация проникала сюда, как об этом свидетельствуют недавние открытия в Монтаньола де Квинто-Фиорентино и в Комеане, до верхнего течения Арно. Кроме того, Клузий проявляет себя и в других действиях: согласно историческим источникам, именно его правитель, Порсенна, проявил инициативу, нацеленную на смещение Тарквиниев с трона в Риме, откуда они были изгнаны мятежом аристократии. Таким образом, клузийские власти, возможно, были заинтересованы в том, что происходило неподалеку, в нижнем течении Тибра. Позже, после падения Вей, при других обстоятельствах, именно он изменяет курс галльских войск и направляет их в Рим. Кроме того, северные города, несомненно, играли решающую роль в трансформации виллановского центра в Болонье. Известно, что легенда сделала правителя Перузии, Окноса, основателем Фельсины, то есть этрусской Болоньи, однако археологические данные доказывают, что болонская цивилизация глубокими корнями связана с Клузием и Ветулонией. Скорее всего, виллановская Болонья достаточно поздно обогатилась восточными элементами: дело в том, что морская циркуляция достигает средней и верхней Адриатики только в VI в. до н. э. Мы же вернемся к этой проблеме в связи с этрусским подъемом по ту сторону Апеннин. У нас мало сведений об этрусской экспансии в Кампании, которая спровоцировала войну с Кумами, а позже — вмешательство Сиракуз. Известны названия многих городов, но археологические свидетельства здесь менее многочисленны, чем в долине реки По, где этруски распространялись и в VI в. до н. э. Однако в культуре Понтеканьяно отражается эволюция от виллановских до ориентальных форм, совпадающая по времени с эволюцией в центральной Этрурии и предшествующая эволюции в падан-ской Этрурии. Капуе, удаленной от моря, приписывают важную роль, так же как Фельсине — северной столице. Располагаясь на полпути из южной Этрурии в Кампанию, Лаций мог относиться лишь к сфере этрусского влияния; но рассмотрим это позже. 132 Глава 7 Этруски

Этот краткий исторический обзор наиболее важных этрусских центров показывает, что каждый из них имел свои отличительные особенности. Мы смогли это подтвердить — по крайней мере, в некоторой степени — благодаря художественным, ремесленным и индустриальным проявлениям, оставившим свидетельства. Кантональная структура найдет подтверждение несколько веков спустя в исторических источниках, которые подчеркивают фрагментарный и автономный характер этрусской политики, относящейся к периоду архаики. Несмотря на национальную связь, хотя и непрочную и имеющую строго религиозный и, по существу, лингвистический характер, каждый город, очевидно, проводил собственную политику, а альянсы и коалиции создавались, изменялись и распадались в зависимости от обстоятельств. Все же этрусская история концентрировалась вокруг определенных городов, которые вполне заслуживают этого как с политической и социальной точки зрения, так и в материальном, конкретном плане. Какова была роль крупных колонизационных потоков в генезисе этой городской системы? Это по-прежнему одна из сложных проблем, которые ставит этрусская цивилизация. Однако сегодня бытует мнение, что урбанизация являлась следствием внутреннего процесса, вызванного совпадением тесно связанных политико-экономических интересов на территории, где она распространилась, — одним словом, что урбанизация происходила параллельно с увеличением количества укрепленных центров колониального происхождения, ^еческих или пунических, в Западном Средиземноморье. Зозможно, конечно, что импульсы, пришедшие с Востока, во многом спосг-бствовали переходу этрусских центров от протоисторической, то есть догород-ской, стадии к городской. Но сохраняется не только структура архаических этрусских городов, заметно отличающаяся от структуры чужеземных колониальных центров; по большей части последние характеризовались республиканским строем, хотя по сути были олигархическими, тогда как в этрусских городах царил монархический строй, по крайней мере до V в. до н. э. Наконец, никогда правящие классы греческих или пунических городов не накапливали столько богатства, сколько в Этрурии было сконцентрировано в руках одного-единственного класса, явно

133 Часть I! Европа и Средиземноморье

немногочисленного, — эта экономическая диспропорция является признаком плохо развивающейся в социальном отношении структуры. ***

Ситуация, которая позволила городам южной Этрурии достигнуть исключительного уровня, постепенно ухудшалась в течение V в. до н. э. и особенно в последующие столетия. Морское сражение близ Кум, происшедшее в 474 г. до н. э. и проигранное Гиерону I, тирану Сиракуз, фактически означало закат этрусского влияния в Кампании. Это событие совпадает по времени с успехом Сиракуз в борьбе против Карфагена и с распространением влияния Этрурии с севера на соседние территории, а затем за Апеннины. Этрурия долгое время контактировала с эллинистическим миром, особенно с Аттикой — источником интенсивных экономических и культурных влияний, но в V в. до н. э. наблюдается сокращение импорта аттических ваз в тирренскую Этрурию, в то время как они буквально хлынули на северное побережье Адриатики, а именно в Спину и на территории, более удаленные от моря, в Болонью. Возможно, афиняне — также ярые противники Сиракуз — хотели удержать их в стороне, направив к Адриатике международные торговые потоки, в сферу интересов которых, кроме того, попадали внутренние территории континента. Играли ли роль иные факторы? Во всяком случае, отмечается явное совпадение между тем, что происходило тогда в Средиземноморье и на континенте: центр кельтского господства переместился из Бургони к среднему течению Рейна, разумеется, дорога из Адриатики, проходящая через Северную Италию, соответствовала интересам афинской экономической экспансии и потребностям континентальных рынков. Очевидно, интересы северных этрусков сблизились с интересами греков, и неудивительно, что основание морских центров в Адрии и Спине, так же как невероятное распространение влияния Болоньи, происходило мирным путем. Многочисленные греческие и этрусские надписи, обнаруженные на вазах из Спины, означают, что эти два народа должны были здесь сосуществовать, связанные, скорее всего, экономическим сотрудничеством. Болонья, примыкающая

134 Глава 7 Этруски

к территории Спины, значительно трансформировалась. Напротив, территории, тяготеющие к Адрии, остаются невосприимчивыми ко всякому влиянию. Возможно, Адрия была полностью ориентирована на море, но этот аргумент можно также применить и к Спине, которая считалась центром талассократии > — морского господства и имела свою сокровищницу в святилище в Дельфах, так же как Цере. Греческие источники представляют Спину как греческий город — hellenis polls, и правда, свидетельства этрусской культуры ограничиваются надписями, которые обнаружены на керамике и предметах из бронзы, напоминающих аттические вазы и составлявших погребальное убранство. Мифы, воспроизведенные на этих вазах, становились иногда, как это верно заметил Н. Алфьери, инструментом афинской пропаганды. Адрия, где этрусские следы, напротив, более редки, изображалась как этрусский город, по крайней мере римскими писателями. В Болонье торговые потоки, исходящие из центральной Этрурии, пересекались, вероятно, с потоками, которые пришли с моря. В итоге здесь вскоре развился активный процветающий город, где старые виллановские основы обогатились этрусскими и аттическими заимствованиями, но сохранилось и своеобразие. Спина, вероятно, не имела собственного производства, так же как Адрия: это были крупные порты-фактории, куда торговцы прибывали для сбыта товаров. Богатство, судя по погребениям и их впечатляющим сокровищам, по-видимому, было всеобщим и распределялось достаточно равномерно. То ж^ самое, по-видимому, имело место в Болонье. Однако аналогии между морскими портами и главным внутренним городом скорее мнимые, чем реальные. Экономику этрусской Болоньи в действительности не следует определять только этрусскими и аттическими составляющими. Уже давно налаженный массивный импорт янтаря, с одной стороны, и стеклянной массы, обычно используемой в виллановском декоре, — с другой, свидетельствует об отношениях с севером и Восточным Средиземноморьем. В начале V в. галыитатские следы раскрывают связи с другими районами, которые, возможно, не были чисто Талассократия (от греч. thalassa - «море», kratos - «господство», «власть») -господство на море.

135 Часть II Европа и Средиземноморье

коммерческими. Ситулы, найденные в Болонье и Спине, демонстрируют, что эти два города импортировали предметы из альпийских регионов, где находился главный центр этого искусства. Обнаруживаются некоторые венетские следы, которые, особенно в Болонье, — речь идет о

керамике Эсте, — могут объясняться коммерческими факторами, в то время как чеканные ситулы демонстрируют отношения с внутренними территориями Восточных Альп. Наконец, раскопки в Гассле (Швеция), где обнаружена бронзовая циста болонского типа, иллюстрируют неожиданный масштаб международной деятельности этого города. Северная Этрурия, именуемая также паданской или около-паданской, поскольку занимает бассейн реки По, не стала, как полагали Тит Ливии и античные авторы, империей унитарной политической, если уже не этнической, структуры. Действительно ли существовало эта паданское двенадцатиградие, на которое намекает Тит Ливии? Названия двенадцати городов не были переданы историками Античности, а из-за редкости этрусских археологических документов по другую сторону реки По нет возможности определить истинные городские центры. Этрусский характер Ман-туи, более явный, в конечном счете засвидетельствован только литературной традицией. Существование «этрускоидной» цивилизации подтверждено только в Болонье, в Марцаботто и, с учетом большей ориентации в сторону Греции, в Спине. Что касается всего остального цизальпинского пространства, то известны многочисленные и основательные свидетельства того, что, если говорить об экономическом пространстве, оно подверглось этрусскому влиянию, пришедшему по артериям, по которым этрусская продукция пересекала Альпы и проникала вглубь Центральной Европы вплоть до крайнего севера. Естественно, что в более или менее важных этрусских центрах были возведены ключевые пункты этой коммуникационной сети, но пока нет возможности подтвердить, что они составляли организованное ядро городов^ Зато можно отчетливо проследить направления этой экспансии. Они читаются по карте раскопок предметов, распространенных торговлей, особенно металлических изделий, которые в большей степени использовались на практике, нежели предметы искусства. Эти линии разветвляются в зоне больших ломбардских озер, к озеру Маджоре и озеру Комо, к долине реки Адиж и перевалам Восточных Альп. 136 Глава 7 Этруски

Северная Италия использовала алфавит, основанный на этрусском алфавите, перенесенном из Фельзины, и подвергшийся влиянию греческих алфавитов, которое распространялось двумя путями: с Адриатики — на восток, из Лигурии и, возможно, низовьев Роны и со стороны Альп — на запад. Более или менее разнородные, эти алфавиты стали, во всяком случае, наиболее значительным и устойчивым этрусским наследием в Северной Италии, а топонимические и лексические свидетельства достаточно редки и в большинстве случаев сомнительны. В плане цивилизации, религиозной жизни и искусства этрусское влияние практически равнялось нулю, так же как в плане урбанизма, который является полностью римским. Подвергнувшись кельтскому вторжению, этруски отступают, впрочем, не без попыток оказать сопротивление в районе Тисы, Тит Ливии сохранил воспоминание об этой битве: он сообщает, что этруски и умбры были изгнаны с их земель бой-ями, после чего они пересекли реку По на плотах. Несмотря на то что нам неизвестна точная дата этого события, мы можем все же определить его исторический контекст: его главными действующими лицами были, с одной стороны, бойи, которые направлялись за реку По, с другой стороны — этруски из Фельзины, для которых обладание бродами реки и циспаданскими территориями было условием, необходимым для выживания. После этрусской экспансии на равнине реки По осталось только несколько выживших, насколько в этом вопросе можно доверять Страбону и Плинию. Спина, вероятно, сохраняется вплоть до III в. до н. э.: греческие жители покинули ее, по мнению Дионисия Галикарнасского, под натиском соседних галльских племен. В действительности существовали, скэрее всего, географические причины, которые превратили могущественный город VI—V вв. до н. э. в небольшое поселение эпохи Страбона. Раскопки, произведенные в последние годы, совершили настоящий переворот, позволив изучить отношения между этрусками и галлами в долине реки По. В преддверии окончательного решения этих проблем подчеркнем, прежде чем завершить замечания о северной Этрурии, что этрусская Капуя являет редкий пример крупного организованного города, имеющего в плане совершенно правильный прямоугольник. На этом стоит остановиться подробнее. 137 Часть II Европа и Средиземноморье

Такая городская структура была известна только южным и северным окраинам этрусского культурного пространства, а именно Капуе и Марцаботто; последний случай до сих пор бесспорен, поскольку город, античное название которого нам неизвестно, не существовал в римскую эпоху. Правильный план, в соответствии с которым священная крепость располагалась на возвышенности, а жилой город внутри ритуально ориентированного пространства, характерен для

этрусского урбанизма. Но просторные прямоугольные улицы, концентрация в центре производственных мастерских, распределение инсул', рациональный характер гидравлических сооружений свидетельствуют, сверх того, о развитии техники и исключительного архитектурного чувства. Реализация данной городской схемы датируется первой половиной V в. до н. э. Она соответствовала по времени жизни и деятельности Гипподамаита Милетского, если не предшествовала ей. В любом случае согласованность не имеет значения, Гип-подамова прямоугольная система на самом деле лишь идеальная эстетическая форма, подсказанная уже полученным опытом: она не является изобретением. В греческом мире подобная система часто применялась от Понта до Северной Африки и Сицилии. Нет ничего неожиданного, с другой стороны, в том, что эта система не распространилась собственно в Этрурии: если периферийные города, построенные заново, могли быть размечены согласно правильному плану, то метрополии, подобно крупным греческим городам и собственно Риму, отличались долгим историческим генезисом и последовательным расширением, которые исключали подобное решение. На современном этапе развития науки мы еще точно не знаем истоков этого явления в Этрурии. Несомненно, оно является результатом адаптации восточного опыта этрусской средой и этрусским менталитетом, отличающимися религиозным детерминизмом и менее рационалистическими по сравнении с греческими. Во всяком случае, достоверен факт, что в Европе вне колониальной греческой среды и до римской колонизации лишь этрусские города материализовали политическое и духовное единство, как, например, на Крите, — в соответствующем городском единстве. Иисула (лат. insula «остров») — отдельно стоящий

138 Глава 7 Этруски

Это развитие урбанизма делает тем более поразительным отсутствие у этрусков прочной городской архитектуры. Нам неизвестны публичные здания. Лишь мощные стены, которые еще можно увидеть в Косее или в Норбе, свидетельствуют об умении этрусков строить из камня. Здесь речь идет о достаточно примитивных конструкциях, впечатляющих скорее своей массивностью, чем техническим мастерством, позже с ними будет связано большое строительство, в котором римляне станут мастерами благо-царя, по их собственному признанию, могущественной этрусской организации. Здесь, как и прежде, судьба архитектуры остается прежде всего связанной с культом богов и мертвых. Этрусские храмы — наши знания о них отрывочны, что не перестает усложнять теорию, — возможно, являются более поздними, но в любом случае их существование требует подтверждений, согласно Витру-вию. Известно, что только фундаменты были каменные, а верхняя часть состояла из деревянного остова, покрытого пластинками из обожженной глины. Использование фундамента, которое можно соотнести с доисторической традицией священных холмов, показывает, что концепция религиозных строений не связана, за исключением некоторых внешних заимствований, с греческим опытом. Этрусский храм был широким и низким, отличался богатым живописным и скульптурным убранством, яркой полихромией. Все это относится к фасаду: с другой стороны были лишь глухие стены. Нам известны немногие этрусские дома: в Сан-Жовенале, Марцаботто, Ветулонии и некоторых других горсдах были обнаружены лишь их основания. Верхняя часть такж^ строилась из досок и кирпича, причем использование полого кирпича свидетельствует о том, что этруски мало заботились о прочности. Стремление к долговечности проявляется, напротив, в погребениях. ***

Именно в искусстве обнаруживаются наиболее полные и замечательные проявления этрусской цивилизации. Мы уже сделали несколько намеков на него, ибо оно является наиболее выразительным и достоверным свидетельством истории этрусской нации. Но необходимо остановиться на нем более подробно: этрусское искусство всегда вызывало живой интерес, который остается актуальным 139 Часть Н Европа и Средиземноморье

до сих пор. Некоторые из мотивов этого искусства показывают преемственность, которая сохраняется долгое время с эпохи архаики, соединяясь и смешиваясь с элементами, вышедшими из других потоков. Иноземные влияния очевидны в великолепной посуде и некоторых изделиях, которые воспроизводят без изменений египетские темы и формы: речь идет прежде всего о привозных предметах, изготовленных в мастерских финикийских ремесленников, известных своим эклектизмом. Заметим, впрочем, что некоторые из наиболее репрезентативных образцов этого искусства происходят не собственно из этрусских центров, а из Кампании и Пренесте,

которые в VII в. до н. э., возможно, испытали лишь небольшое этрусское влияние. Они не были преемниками этрусского искусства, которое, с другой стороны, подвергается влиянию ориентального искусства в греческой интерпретации. Порой декоративный стиль еще содержит зональную систему виллановской геометрики, усиленную протокоринфским и коринфским опытом, наряду с декоративной нарочитостью восточного стиля. В золотых и серебряных украшениях в данный период этрусское искусство обрело наиболее полное и уже достаточно оригинальное воплощение: ремесленники, работавшие по золоту, демонстрировали крайнее внимание к техническому совершенству и декоративной пластике, мастерски используя игру света и оттенки тона. Барочная вычурность и подчеркнутая изысканность украшений из Цере и Пренесте смягчены в украшениях из Вету-лонии, где ценилась именно форма предметов. И то и другое направление в равной степени показывают этрусскую восприимчивость. Вместе с тем фигурные мотивы, использовавшиеся в декоративных орнаментах, ближе к стилю протокоринфской керамики, широко имитировавшейся в Этрурии, коринфской керамики, а также продукции финикийских ремесленников, склонных к воспроизведению эпизодических сцен. В этрусской ориен-тализации вовсе не проявляется символический аспект анатолийского искусства. Восточный стиль сохранялся длительное время и прежде всего проявился в декоративной изощренности, повторяющей одни и те же мотивы в различных комбинациях с единственной целью — украсить предмет. Когда появилось собственно этрусское фигуративное искусство, оно, очевидно, испытало влияние 140 Глава 7 Этруски

греческих моделей: греческое искусство навязало себя средиземноморскому миру, снабдив его сюжетами и формами, которые были приняты без сопротивления почти повсеместно; лишь благодаря ему концепты, по сути не эллинистические, воплотились в образных формах. Пуническое искусство само по себе, как мы видели! широко этим затронуто. В Этрурии греческое влияние не было ограничено прибрежными районами, но достигло глубинных континентальных территорий. Например, в Клузии продукция буккеро, а позднее каменные надгробия широко заимствуют греческий репертуар и формы, хотя в обряде кремации по-прежнему используются канопы, типичные для виллановской традиции индивидуального биконического оссуария. Это не касается архаических стел с выгравированными фигурами умерших, которые далеки от греческих моделей. Однако фигурки отдельных каноп, стилистика которых явно заимствована, восходят к местному опыту железного века или же к традиции, еще более удаленной во времени — как, например, доисторический период — или в пространстве — как Гальштат. Скульптура, неизвестная у этрусков до VII в. до н. э., несомненно, обязана непредсказуемому пелопоннесскому опыту своим «блокирующим» стилем, упрощенным, но не лишенным все же некоторого величия. Этрусское искусство периода архаики не сильно заботится, как современное ему греческое искусство, о связном и органичном стиле; оно стремится быть репрезентативным, выразительным и имеет склонность к внешней эффектности. Однако в нем нет случайности и противоречив.кти пунического искусства. Если оно и не выражает рациснг.льньгх потребностей эстетического порядка,то наверняка пробуждает чувство прекрасного и дух оригинальности. Таким образом, несмотря на сильный эклектизм, оно представляет собой историческое свидетельство автономии Средиземноморского бассейна. Следы восточного влияния обнаруживаются также на фресках гробницы Кампана в Вейях и на декоративных пластинках из обожженной глины (VI в. до н. э.); это последний пример, поскольку в дальнейшем этрусское искусство плохо поддается греческому морфологическому влиянию. Однако такие произведения, как, например, настенные росписи гробниц авгуров и «Охота и Рыбалка», обнаруженные в Тарквинии, уже не подвержены этому влиянию. 141 Часть II Европа и Средиземноморье

Динамичность, хаотичность, которые представляют иногда как характерные черты этрусского искусства, в действительности являются скорее кажущимися, внешними, чем истинными: яркие цвета, их порой резкое сочетание, с одной стороны, и стремление к величественным» впечатляющим объемам — с другой, составляют более типичные элементы, в которых допускались вариации. Позже почитание греческого опыта становится еще более явным, на надгробиях в Клузии это прежде всего волнообразные линии, которые придают динамизм статичным композициям. В век погребальных настенных росписей из Тарквинии реализм форм, буйство цвета отдаляют этрусские произведения от эллинистического мира, и не стоит здесь искать отблеск

исчезающей греческой живописи. Первые десятилетия V в. до и. э. характеризуются прерывистым движением: этрусский потенциал ослабевает, но погребальная живопись еще отражает оптимистическое видение загробного мира, не имеющее ничего общего с греческим: это мир беззаботный, материальный, гедонистический, которому нет равного. Значительная импульсивность архаизма органично включила эти концепты в этрусское сознание. Б VI в. до н. э. этрусская скульптура отказывается от причудливых форм и изменяется под двойным влиянием: сначала ионийским, а чуть позже — аттическим. Саркофаг супругов из Виллы Джулия, который происходит из Цере, — яркий тому пример. Его формы производят величественное впечатление и в то же время утонченно-изящны. В нем воплощено также техническое мастерство, достигнутое этрусками в области коропластики, — эта скульптура на глине вела свое происхождение от архитектонического декора храмов. При строительстве последних, как уже говорилось» остов покрывался пластинками из обожженной глины с фантастическим полихромным декором: религиозные программы архаизма умножились этим декором пластинок, антефиксов, архитектонических фигур. Из Цере, который играл важную роль в VT в. до н. э., также происходит большой акротерий, хранящийся в Берлинском музее, представляющий Аврору и Кефала, фронтон с воинами, находящийся в Копенгагене, и Минерва в ионийском шлеме из Виллы Джулия. Этрусские или испытавшие этрусское влияние мастера увековечили таблички, украшенные изображением гонок на колесницах и собрания божеств и магистратов, 142 Глава 7 Этруски

антефиксы с сатирами и танцующими менадами, продемонстрировав широкое распространение этого производства, которое охватывало Лаций и проникло в Кампанию. Этот опыт способствовал, несомненно, формированию индивидуальности прославленного скульптора Вульки из Вей, которому римляне поручили декор своего главного храма в Капитолии. Нам неизвестны работы Вульки, но мы знаем произведения его учеников — это большие статуи из обожженной глины из Портоначчо, такие как статуя Аполлона, которая впоследствии стала одной из самых знаменитых античных статуй. Ее обнаружение в 1916 г. изменило бытовавшие прежде представления об этрусском искусстве. Сразу стало понятно, что подобные шедевры не могли объясняться только имитацией греческих форм. Так был открыт путь для «критических открытий» этрусского искусства. Если и правда, что этрусское искусство невозможно без постоянных контактов и непрерывной конфронтации с греческим искусством, мы все же должны констатировать, что этруски никогда не копировали греческие модели: копии — лишь проявление интеллектуального классицизма, происшедшего от позднего эллинизма. Они интерпретировали соображения, которые переняли у греков, сообразно с собственным гением, в некоторых смыслах противоположным греческому. Этрусский дух, как, в общем, и италийский, не проявил интереса к совершенству формы, к сложным пропорциональным связям, тонкой отделочной работе: это был прежде всего иррациональный дух, который cxi-атывал и сохранял только внешний аспект греческого искусств которое по сути являлось рациональным. Иногда этот дух. окосит что-то сильное, неистовое, что всегда поражает в Апо71лоне и других статуях венской группы, хотя в остальном они заметно отличаются. Но сопоставление физической силы, динамичной массы Аполлона и волнующего изящества Женщины с ребенком кажется мне достаточно красноречивым. Даже произведение, самое знаменитое из всех, — Капитолийская волчица, наиболее древняя бронзовая скульптура Италии, — возможно, связано с тем же течением. Школа Вульки не оказала значительного влияния на этрусское искусство, — индивидуалистическое, ограниченное рамками города, оно так и не достигло стадии национального языка. В обожженных глиняных табличках из Фалерий угасает аттицизм 143 Часть II Европа и Средиземноморье

и не содержится творческого порыва, как в пластинках из Вей. Однако фрагмент умирающего воина поистине поразителен. В Фалериях прослеживается с начала V в. до н. э. та классическая особенность, которая характеризует фалийскую и латинскую продукцию до начала эллинистической эпохи. В конце V в. до н. э. голова Юпитера, того же происхождения, напоминает стиль Фидия, тогда как глиняные пластинки из Орвието сочетают утонченные стилизации и грубые, сильные формы. Неправильно говорить об упадке этрусского искусства в V в. до н. э. и о ренессансе IV в. до н. э. Скорее, великий период живописи Тарквиния и скульптуры Вей, которые знаменуют вершину этрусского искусства, сменяется долгим периодом субархаизма V в. до н. э., характеризующимся

погребальными барельефами из Клу-зия, замечательными своим изяществом. Этот феномен объясняется ослаблением отношений с Грецией — ослаблением, на которое мы намекали в политическом и экономическом плане. Возможно, эта ситуация отразилась и в области фигуративных искусств. Но проблема заключается в другом: греческий архаизм через свой линейный декор, свою выразительную силу мог быть воспринят, если и не понят, вне греческой среды. Искусство строгого стиля и классицизм V в. до н. э. являлись мертвой буквой для представителей иной культуры: доведенный до крайности рационализм, знание внутренних органических связей, помещение ч центр фигуры человека, грандиозный символизм мифологии, интерпретированной в теологическом и философском плане, — все это совершенно не воспринималось иррациональным и детерминистическим сознанием, характерным для этрусков. Знаменитая пластинка, найденная в Пирги, хорошо это показывает: пространство построено в обратной перспективе, образ Афины лишен абстрактного величия богоявления. Вот почему этруски долгое время отстают, преданные своему архаичному прошлому, вплоть до момента, когда греческое искусство через новые творения IV в. до н. э. вновь становится доступным неэллинскому сознанию. Конечно, этруски не понимали глубинных причин, которые привели греческих мастеров к напыщенности Скопа или изяществу Праксителя, но они могли это уловить, по крайней мере во внешних и человеческих проявлениях. 144

Глава 8 ЭЛЛИНИЗМ И ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ В предыдущих главах, посвященных архаическому греческому миру и его экспансии на запад Средиземноморья, мы подчеркнули роль греков в формировании европейской цивилизации. Выходцы из Халкиды, Коринфа, Мегар или городов азиатского побережья,' ионийцы занимали сначала первое место. Но к середине VI в. до н. э. общая ситуация в Средиземноморье изменилась. Ионийская экспансия была удержана, а затем остановлена. Карфаген, наследник Тира, объединил финикийские колонии в однородное сообщество, которое он и возглавил. Этрусское государство достигло своего апогея. Колонизация, которая свободно распространялась, пересекая все пространство Средиземноморья, несмотря на локальное соперничество, теряет свой первоначальный динамизм и плюралистический характер. Соперничество между городами, которое, однако, непрерывно продолжалось у греков, теперь заменили более крупные конфликты. Вскоре выделились сектора, зоны влияния, отражающие новое разделение претендентов на гегемонию. Это изменение было вызвано событиями, неожиданно происшедшими на Востоке, которые демонстрируют достаточное единство средиземноморского мира. Уже в 574 г. до н. э'. вавилоняне в ходе репрессивного рейда в Египет создали свою базу в Тире. Это означало потерю контроля Карфагеном и возможность реализации на Западе честолюбивых устремлений его колонии. Но более серьезный удар средиземноморскому балансу был нанесен несколько лет спустя экспансией персов. Выйдя к берегам 6-6636

145 Часть П Европа и Средиземноморье

Эгеиды, они включили в свою империю ионийские города азиатского побережья, которые испытали на себе то же, что Финикия. Большая часть греческих центров и финикийский центр Тир были фактически вычеркнуты из истории, главные опорные пункты стали не более чем морскими базами Персии, лишенными всякой возможности вести независимую политику. Но тогда как финикийские колонии без труда объединялись вокруг Карфагена, греческие колонии Понта, ситуация в которых была более шаткой из-за соседства с многочисленными скифскими племенами, были предоставлены своим собственным силам, а изолированные и рассеянные ионийские фактории Запада не имели времени укрепиться перед лицом новой карфагенской мощи. Группа фокейских переселенцев, которые попытались высадиться на Корсике, была остановлена пуническим флотом на просторах Алалии, и, несмотря на победное сопротивление, они вынуждены были уступить территорию. Соревнование в скорости между ионийцами и карфагенянами было выиграно последними. Ионийцы не смогли реализовать свой проект основания на Западе новой Ионии, в то время как новая Финикия стала реальностью. Прибытие фокейцев, выживших при Алалии, в Марсель не компенсировало их уход с Корсики. Уже к 550 г. до н. э. фо-кейский город примет раздел влияния в Западном Средиземноморье, ограничивавший его экспансию в Испании. Тиски сжимались вокруг него в процессе карфагенской оккупации островов: Балеарских, Корсики, Сардинии, не считая Сицилии, где другие греческие колонии также боролись против карфагенской экспансии, тогда как их метрополии демонстрировали

слабое желание оказать им серьезную помощь. Примечательный факт — упадок ионийской экспансии не сопровождался потерей влияния, которой можно было бы ожидать. Напротив, по большей части ориентируясь на дорийский полюс, города Великой Греции приняли, по образцу своих метрополий, некоторое количество культурных элементов ионийского происхождения, значение которых еще больше увеличилось с ионийским расселением в результате персидского завоевания. Самый знаменитый ученый Великой Греции Пифагор был самосцем; ионийские скульпторы обосновались в Италии и на Сицилии; храмы италиотов и сицилийцев, построенные в дорическом 146 Глава 8 Эллинизм и эллинистическая экспансия

стиле, также испытывают впоследствии это ионийское влияние, которому они обязаны своей величественной архитектурой и размерами. Под действием ионийской катастрофы противоречия и противопоставления, несомненно, ослабли и панэллинский дух одержал верх, но позже они возобновились в борьбе, которая противопоставила Сиракузы городам халкидского происхождения. Ионийский престиж сохранился вне этих колоний, в Этрурии, где, как мы видели, ионийские ремесленники обосновались рядом с ремесленниками коринфского происхождения, и в Испании, культурная почва которой, «эллинизируя» иберийские народы, долгое время оставалась ионийской. Это новое доказательство того, что, вопреки установлению все более непреодолимой границы по политическим мотивам, культурная циркуляция сохраняла заметную свободу. Это касается в равной степени и торговой циркуляции, о чем свидетельствует повсеместное распространение коринфской, а затем аттической керамики. Нужно еще раз отбросить идею, согласно которой распространение коммерческой продукции было четко ограничено зоной политического влияния центров производства. Однако торговля не могла не откликнуться в конце концов на встречные удары политических событий: монополия, которую карфагеняне установили на ресурсы Западного Средиземноморья, вынудила греков искать коммерческие выходы в Адриатике и долине реки По, где в последней четверти VI в. до н. э. были основаны крупные фактории Адрии и Спины, Проникновение греков в Адриатику было также следствием битвы при Алалии. Вероятно, впрочем, что выбор этого нового пути отчасти был продиктован грекам перемещением к востоку от эпицентра кельтской экспансии, сначала располагаашегося между Бургундией и междуречьем Рейна и Дуная, а в связи с кельтами мы увидим, что в некотором смысле Адрия и Спина открывают один период, тогда как Вике завершает другой. Но возможно также, что этот новый путь обмена был открыт по инициативе Афин, наследовавших Ионии, и согласовался с интересами этрусков севера. Действительно, в течение многих десятилетий Афины распространяли свою ремесленную продукцию и развивали коммерцию, становясь все более активным конкурентом Коринфа: их 147 Часть II Европа и Средиземноморье

тиран Писистрат начал проводить жесткую внешнюю политику. В то время как сама Греция смело выступала против Мегар и господства Пелопоннеса, Афины бросили вызов Персидской империи, которая угрожала их первенству в Эгеиде и их интересам во Фракии. Но, однажды достигнув победы над внешним врагом при Саламине (480 г. до н. э.), Афины начали проводить политику престижа и гегемонии, которая вновь пробудила противоречия между дорийцами и ионийцами. Афинская экспансия опасно сблизила два полюса, в которых концентрировались основные противоречия греческого мира, так же как персидская экспансия сблизила полюсы другой антитезы — той, что противопоставляла греческий мир миру варваров. Огромный авторитет, заработанный Афинами в результате победы над Персией, которым через ловкую пропаганду они завоевали доверие панэллинизма, служил основанием для экономического господства. Греки, и прежде всего афиняне, представляли индийские войны как войны идеологические, противопоставляя «свободных» эллинов рабам «великого царя»: в реальности это была прежде всего борьба за первенство, а афишируемое Афинами требование возвысить ионийское наследие было несколько похоже на провокацию. Для Афин победа была абсолютной необходимостью, условием их существования в качестве политического и экономического гегемона. В действительности, когда эта победа была одержана, Афины стали единственными, кто получил выгоду. Так как греки, по-прежнему расколотые, оказались не способными выдержать войну на вражеской территории после победного сражения, данного на их территории, Афины сумели с удивительной быстротой организовать свою собственную сеть морских альянсов. Но этой попытке организации суждено было в конце концов потерпеть неудачу. После образования конфедерации на базе равенства и совместных интересов Афины стали подчинять своей воле союзников: их внутренне противоречивая тактика вела к империализму, в то время как провозглашалась

протекция свободам. Перикл до самой своей смерти пытался создать эту афинскую «империю», которая должна была разорвать рамки слишком тесного города. Он пробовал возвыситься там, одержав блестящую победу над персами и дорийцами. Его политика расширила горизонт Афин от Эгеиды до Средиземноморья. Но после двух 148 Глава 8 Эллинизм и эллинистическая экспансия

поражений — экспедиций в Египет и на Сицилию — все надежды на реализацию этой грандиозной панэллинской политики городов были утеряны. Экспедиция против Сиракуз (415—413 гг. до н. э.) ускорила падение Афин и ознаменовала один из решающих моментов Пелопоннесской войны. Несомненно, отчасти она объяснялась давним соперничеством в торговле, которое все время противопоставляло Афины и Коринф. Сиракузы, основанные последним на юге Сицилии, после того как ионийцы заняли восточное побережье, во времена Гиерона и Гелона защищали греков на западе от Карфагена и этрусков. Гелон одержал победы в первых морских сражениях в 480 г. до н. э. — при Гимере и при Саламине, и эти две победы праздновались по всей Греции как победа панэллинизма над варварами востока и запада. Затем Сиракузы, благодаря своей предприимчивости и военной организации, встали во главе сицилийских городов, объединившихся перед лицом пунической угрозы, а их империя расширилась в направлении Южной Италии. Являясь основным соперником этрусков, которых они старались вытеснить из Кампании (474 г. до н. э.), в то время как Афины искали их содействия, Сиракузы вступили в войну на стороне пелопоннесцев. Но эта война, которая, по сути дела, противопоставила Афины и Спарту, была скорее политической, чем экономической, — настоящая борьба за первенство; однако она отражала также оппозицию между двумя системами, одна из которых основывалась на монопольном и тотальном распространении коммерческих предприятий, я другая — на распространении сознательного образа жизни, одна — на эволюционирующей политической и социальной структуре, а другая — на архаичном, отсталом, неподвижном режиме древней сельской экономики и нелепой социальной организации. Внутри греческого мира возрождается антитеза, которой объясняли мидий-ские войны: принципы стали практически несовместимыми, борьба — беспощадной. Перед лицом этой драматической дилеммы, в которой Афины и Спарта представляли две крайности и два исключающих друг друга решения, роль других сил сводится к второстепенной. Во время Пелопоннесской войны только Сиракузы продолжали вести умеренную политику. В их действиях, подобных тем, что позже принесли Фивам непрочную 149 Часть II Европа и Средиземноморье

гегемонию, практические цели доминировали над идеологическими; во всяком случае, никакая идеологическая пропаганда не выступала на первый план, чтобы скрыть истинные амбиции. Как бы то ни было, ни одно из последующих направлений не имело универсального значения; Греция — прежде всего Афины, — которая оставила нетленное культурное наследие, кажется, так и не смогла в'политическом плане освободиться от своих сепаратистских концепций. В этом обнаруживается еще одно противоречие греческого мира: если бы в Греции один полис смог одержать бесценную победу, в то же время его структура, концепция свободы, на которой он был основан, привели бы города к взаимному ослаблению, невзирая на прочие условия. Вот почему любая проблема притягивалась в Средиземноморье: образ жизни, влияние и конфликты классической Греции касаются только прибрежных регионов континента. В V—IV вв. до н. э. греческое влияние на внутриконтинентальных территориях заметным образом ослабевает: между морской и континентальной зоной устанавливается настоящий разрыв. Контакты больше не были такими же актуальными для обеих сторон, как в эпоху архаики. Противоречие между эллинами и варварами стало отражаться на общей ситуации. Все еще воздействуя с необычайной энергией на внутренние территории, греческий мир перестает распространять свое влияние вовне, а греческое влияние, которое еще наблюдалось в континентальных цивилизациях, было либо пережитком старого наследия, либо результатом посреднических потоков. Что, таким образом, представляет собой классическая Греция для Европы и древнего мира? Греческая цивилизация была цивилизацией городской. Нужно будет дождаться по крайней мере конца Средневековья, чтобы увидеть города, сопоставимые с ней как с политической и экономической точки зрения, так и с духовной и художественной. Греческий город не был простей агломерацией людей, объединенных общими потребностями, он имел сложную структуру, где материальная и духовная жизнь образовали неразрывное целое, живой организм, способный непрерывно развиваться. Это развитие не было повсеместным ни в ту эпоху, ни в момент ее

окончания. Каждый греческий город, однако, заключал в себе равные возможности, за исключением, 150 Глава 8 Эллинизм и эллинистическая экспансия

возможно, консервативной Спарты. Кроме того, поражает политический и, в некотором роде, религиозный детерминизм, делавший полис обществом индивидов, одинаково ответственных и за свою собственную судьбу, и за судьбу города. Исключительная открытость, которая позволила в Афинах и других полисах, история которых напрямую зависела от них, воплотить совершенную демократию, не была тем не менее безграничной: она не выходила за пределы муниципальной организации. Eleutheria, соответствующая у нас понятию «свобода», не могла «экспортироваться», то есть переноситься в другие структуры; можно было организовать другие города по греческой модели, но невозможно было выйти за эти жесткие рамки. Древний мир знал только три системы организации: племенной тип, или, можно сказать, континентальный, полис греческого типа и абсолютная монархия восточного типа. Кроме того, полис развивался на базе племенной организации и в некотором отношении представляет последующее ее усовершенствование, но, упраздняя привилегии каст и заменяя их ответственными классами, он тем не менее сохраняет сепаратизм. Только римляне нашли решение проблемы, создав систему городов-государств, основанную на совершенно ином понимании города, свободы и классовых отношений. Внутренний динамизм, который нарушал порядок в греческих городах, а иногда и разрушал их, постоянно принимает особый поворот, привлекая к обычной собственно политической борьбе все человеческое сообщество: политические и экономические распри трансформировались здесь в идеологические и теократические. Именно в этом одна из черт, которые удивительным образом приближают греческую городскую жизнь к нашей. В этих дебатах логическая связь берет BJpx над практическим планом. Отсюда неспособность полисов, вопреки политическим достижениям, осуществить какую-либо продуктивную социальную акцию. Исследуя проблему греческого города, мы открываем постфактум общественный характер некоторых из них. Но от современников этот аспект совершенно ускользнул, он предполагает потребности, которых они не имели: абсолютная демократия оставалась тимократической и скрывала неравенство, которое никогда и не исчезало. Все это ограничивалось теорией. Каждый политический глава имел склонность к навязыванию 151 Часть II Европа и Средиземноморье

своей личной концепции и прежде всего заботился о своих материальных интересах и интересах своей партии. Между этой позицией и позицией художников, поэтов, философов, стремившихся предложить каждый свое собственное видение человека и мира, нет никакой разницы; речь идет о различных аспектах фундаментальной концепции; то, что логическое рассуждение способно убедить, является прямым следствием; главное, чтобы это рассуждение — логос — было облечено в слова или образы. И разумеется, согласно этой концепции, человек должен был действительно стать центром вселенной и мерой вещей, прежде чем создать богов в своем воображении. Это отделяет греческий антропоморфизм от всех прочих. У греков представление богов в человеческом облике имело целью материализовать концепцию божества не через понятные и четкие образы, но в наиболее совершенной форме, какая только возможна: человеческая фигура передавала абстрактное посредством выбора, который отсеивал любые случайности, то есть через идеализацию. В этом процессе, так же как в выработке доктрины антропоцентризма, поэты и художники намного опередили философов. Софисты доведут до крайности последствия принципа, который сделал человека мерой всех вещей, рискуя подменить абстрактные образы древних критическим сознанием, которое консервативная среда и Аристофан изобличают как циничное действие ниспровержения. Во всяком случае, это философское движение, способствовавшее росту динамизма, стремилось придать еще большее значение человеку, ставшему поистине центром вселенной. Поощряемые софистами индивидуалистические тенденции, которые позже утвердятся в эллинизме, заставили греков выйти за пределы идеализации их традиций через космополитический идеализм, который делал горожанина гражданином мира, а не одного определенного города. Несмотря на свою аристократическую и лакедемонскую характеристику, идеальный город Платона также был формой возвеличивания человека и города, который тоже был идеализирован в тот самый момент, когда его историческая роль близилась к завершению. Но этот комплекс концепций и теорий остается практически недоступным тому, кто не был греком, всякому человеку и всякой среде, которые не принимали непосредственного, всесторон152 Глава 8 Эллинизм и эллинистическая экспансия

него участия в историческом течении этих процессов. Неэллинские народы — например, этруски — не

были способны по-настоящему проникнуться классическим духом, познать его глубинную сущность. Они ограничились заимствованием внешних форм, воспользовавшись лишь результатами. Исследователи утверждают, что до эллинистической эпохи влияние классицизма проявлялось только в области искусства. Заметим, что прежде всего оно представлено иконографией, иногда даже при заимствовании моделей не улавливался логический процесс, который привел к созданию оригинальной формы. Вот почему классицизм, по-видимому, имел менее продолжительное и менее глубокое влияние, плохо поддающееся локальным интерпретациям, и архаичное койне ионийского происхождения заменило ориентали-зацию начиная с VI в. до н. э. Это подтверждается распространением ремесленной продукции. Греческая продукция могла быть только принята или отвергнута, она никогда не имитировалась. Локальные формы, возникшие в результате ее распространения, приближаются к оригиналу лишь технически. Это относится, как мы увидим, к греко-скифским ремесленникам из колоний Понта. Периферийный греческий мир создал собственный классицизм, который отличался от классицизма метрополии, как показывают вариации дорического стиля в Великой Греции, а особенно на Сицилии. Отметим равным образом отсутствие у сицилийцев и италиотов истинной классической скульптуры, способной сравниться со скульптурой Пелопоннеса или Атпчш. Мы упомянули в связи с ионийским влиянием о двойственности греческого искусства, колеблющегося в поиске высшего равновесия между двумя фундаментальными тенденциями и противоположными по сути дорическим и ионическим стилями. Хотя и тот и другой в целом антропоцентричны, что отделяет их от натурализма, унаследованного с Востока или из древней Эгеиды, они различаются концепциями, происшедшими от различных, более или менее консервативных традиций и тенденций, которые сохраняли в дорическом искусстве статичный аспект, более абстрактный, в некотором отношении более геометрический, тогда как ионическое и аттическое искусство эволюционировало в сторону более пространных форм, более чувственной и живой гармонии. Аттическое искусство синтезирует эти две тенденции 153 Часть II Европа и Средиземноморье

и создаст основу эллинистического искусства, с ионическими пережитками и репризами. Но классическое искусство сохранит не меньшую двойственность, о чем свидетельствуют между прочим предпочтения некоторых классических консерваторов эллинистического периода, от Фидия до Поликлета: первый выражал идеал более атлетический и человеческий, второй подчеркивал духовное величие божественного существа. Как бы там ни было, отход от дорической архитектуры отметил истощение пелопоннесской культуры. Аттическо-ионический идеализм обладал более богатым человеческим зарядом по сравнению с математическим рационализмом пелопоннесцев не только в области архитектуры, но и в области образного искусства. Разрыв, наблюдавшийся в интеллектуальном и художественном развитии собственно Греции и периферийного греческого мира, проявлялся и в области политики. Обрабатывая некоторые идеи, подсказанные афинской демократией, колониальная среда в большинстве своем продолжала быть отсталой в своих архаичных традициях. Именно в колониях распространились смешанные конституции, которые были в большом фаворе в эпоху эллинизма и вслед за Аристотелем рассматривались теоретиками как совершенные с функциональной точки зрения. Практический дух, который всегда отличал эту среду от колонистов, проникал в идеологию, а позже это влияние обнаружится в политике и обществе эпохи эллинизма. Тогда как в метрополиях тирания почти повсеместно уступает место более или менее демократичным режимам, она устанавливается в некоторых городах Малой Азии, Понта и Великой Греции, где символом просвещенного правителя стал Дионисий. Софистика, скорее всего, являлась здесь философией познания. Платон при Дионисии объявил Аристотеля наставником Александра. Кризис полиса, который начался в Греции внутри самого полиса, внешне приобретает драматические размеры. Ни реформа Перикла, ни спартанский пример не решили проблему интеграции городов в органическое сообщество, оказавшееся более обширным, чем нужно. Лиги и конфедерации, которые к середине IV в. до н. э. восстановились в уменьшенном масштабе, были лишь тенью древних образований, объединявших основные города прежде всего как попытки организации сверхгорода. Они 154 Глава 8 Эллинизм и эллинистическая экспансия

вновь сталкивались в основном с теми же трудностями и теми же противоречиями. Хиосский мятеж в 356 г. до н. э.( направленный против возрождающегося афинского империализма, воспроизводит мятеж Лесбоса против первой конфедерации. Греки не сумели найти выхода из этой поистине трагической ситуации. Это привело к тому, что в эпоху римской экспансии пришли племена с континента: тотальная невозможность достичь соглашения предала греков в руки иноземного владычества. Но это не была Персидская империя. Во время Пелопоннесской войны и после эмиссары «великого царя»

практиковали политику равновесия между воюющими сторонами. Ловкий оппортунизм в реальности был лишь проявлением бессилия: роль арбитра, которой добивалась Персия, скрывала неспособность вмешаться и перейти в наступление. Она не только не вмешивалась, но и сама не смогла, несмотря на свое мастерство, избежать катастрофы. Однако на огромном панэллинском фронте греки потерпели неудачу: Кумы и другие города Южной Италии пали от рук самнитов и луканов, колонии Понта вынуждены были согласиться платить дань скифским племенам, Карфаген практически уничтожил или захватил несколько греческих центров Южной Испании и Сицилии и, невзирая на борьбу, возглавляемую Сиракузами, укрепил свои позиции. ***

Тем временем непосредственно на периферии самой Греции, население которой еще не было полностью организовано в города, искусные монархи старались, однако, вновь объединить его властью оружия и отстранением крупных феодалов от овладения его сознанием. Эти полуплеменные структуры расценивались греками как иноземные, полуварварские. Название «филэл-лин», пожалованное одному из предшественников Филиппа II, хорошо это показывает. Македонцы, впрочем, не испытывали чувства панэллинской солидарности; они недавно заключили союз с мидянами. Территория, которую они занимали, между полуостровной и континентальной частью Балкан соответствовала промежуточному культурному пространству между Грецией и Центральной Европой. Если македонские принцы ссылались

151 Часть И Европа и Средиземноморье

на Ахилла и мифологическую Грецию, это не мешало устраивать царские захоронения под курганами. Но можно сказать, не искажая реальности, что македонское доминирование ознаменовало вступление континентальных сил в историю греческого мира. Именно через усиление, энергичное и настойчивое, Македонское царство политически положило начало эллинизму. Филипп II, царь-полугрек, который был воспитан на военном искусстве Фив, был новым человеком, его мышление не подпитывалось ни одной теорией, он не владел ни одной из распространенных доктрин, хотя и не был чужд культуре. Практическое мышление и склонность извлекать выгоду из обстоятельств, этот реализм холодного расчета позволили ему за какиенибудь двадцать лет отбросить иллирийцев и создать обширное территориальное государство за счет Фракии и прибрежных государств северной Эге-иды, а затем организовать свое царство на двойной основе — урбанизации и сельскохозяйственного развития. После этого, используя то раздоры между городами, то их общий страх перед постоянной персидской угрозой, Филипп II постепенно захватывает всю Грецию. Борьба, противопоставившая в Афинах Демосфена и Эсхила, иллюстрирует драму, в которой автономия греческих городов пошла ко дну. Разворачивая панэллинское реваншистское знамя против Персии, Филипп заставил греков принять свою программу, которую реализует Александр. Этот реванш был взят ценой свободы — той самой элетерии, которая была разумным обоснованием существования полисов. Компактной и централизованной структуре Персидской империи могла противостоять, действительно, лишь структура такого же типа: именно это Филипп понял и пытался силой навязать грекам. Одной Македонии, этому государству крестьян-воинов, не хватало духовного авторитета, чтобы представиться борцом за панэллинизм: нужно было соединить силу и сплоченность македонцев с традицией и цивилизацией греков Александр оживил сознание, выступив в качестве гомеровского героя и подкрепив свой авторитет детерминизмом божественной инвеституры. Спартанский авторитаризм уже прельстил некоторых афинских авантюристов, таких как Алкивиад, и философов, в частности Платона. Также уже «поход десяти тысяч» позволил смутно ощутить, поверх корыстной авантюры, привлекательность 156 Глава 8 Эллинизм и эллинистическая экспансия

восточного миража. Поражает то, с какой скоростью греки присоединились к точке зрения Александра: рационализм утратил свое значение в то же время, когда города потеряли свою роль; он сохранится только в культурном плане. Предприятие Александра не было только утверждением македонского господства, как выглядело в реальности, или реваншем панэллинов над варварами, как убеждала пропаганда: Европа предприняла попытку завоевания Азии. Это было организовано цивилизационным фактором невероятного значения — греческим опытом. Нужно сразу определить, что подразумевается здесь под Европой и Азией. Вспомним сначала, что древние, несмотря на недавний прогресс, имели лишь ограниченные знания об этих частях света и понимали их в любом случае не так широко, как мы: Египет для них был частью Азии. Европа, о

которой здесь идет речь, — эллинистическая Европа, связанная с македонской политикой. Она ограничивалась сначала южной частью Балкан до Дуная и Эпира. Азия между тем была затронута эллинизмом до Евфрата и Инда, а завоевание Александра распространялось также на Египет. Эллинизм является, таким образом, прежде всего восточным феноменом. Бесконечное азиатское пространство, ставшее внутренними территориями греческого мира, где древняя Иония вновь получила ведущую роль, по крайней мере в экономическом и культурном плане, отвлекло внимание греков от Запада и Европы. И если исключить попытки, сделанные Ар-хидамом II, Александром Молосским и Пирром, Эллинистическая область не выходила на западе за пределы линии, проходящей от Пелопоннеса до Кирены. Западные греки остакУ'Хя во многих отношениях оторванными от эллинского мира. Если в Сиракузах «цари» Агафокл и Гиерон II пробовали проводить эллинистическую политику, то колонии, как правило, очень быстро ассимилировали новое культурное койне, не меняя ни своих представлений, ни традиционной манеры поведения. Эллинизм там остается внешним и проявляется только в городских и муниципальных трансформациях и художественных формах. Участие Запада в культуре и жизни эллинского мира, вероятно, было спорадическим. Можно сказать, что западное крыло греческого мира осталось инородным. То же относится к колониям Северного 157 Часть II Европа и Средиземноморье

Понта, которые регрессировали гораздо больше, чем кажется. Кроме того, скорость, с которой периферия древнего греческого мира адаптировалась в новых условиях экономики, показывает силу влияния компактного сообщества центров — источников эллинизма, нового импульса, который получили их отношения, в том числе торговые. Так же как в предшествующие эпохи, циркуляция культурных и экономических благ выходит за рамки политических отношений, которые в очередной раз совсем ослабли. Эллинистический мир, мир великих азиатских царств и городов стал свидетелем первого конфликта между Римом и Карфагеном, хотя в этом были замешаны интересы многих городов, в том числе греческих или эллинских. Только страх перед вторжением римлян на балканскую арену в конце JII в. до н. э. заставил Филиппа V заключить военный союз с Ганнибалом. Ни одно греческое государство не пришло на помощь греческим городам в бассейне Адриатики, подвергшимся опасности иллирийского вторжения. Там, кроме того, присутствовали еще и римляне, которые представлялись, так же как в Марселе, защитниками греческих сообществ. В эпоху эллинизма проблемы и политические отношения перестали быть исключительно морскими. Они сосредоточились на азиатском континенте, перенесенные на необъятные территориальные пространства. Теперь речь шла не о захвате портов, но о завладении территориями. Когда Селевкиды и Лагиды' после смерти Александра Завоевателя боролись за его наследие, они стали на старые дороги войны между Египтом фараонов и азиатскими государствами. Происходящее имело огромные масштабы, охватывая территории собственно азиатские и восточный бассейн Средиземноморья. Новый динамизм повсеместно охватил свободные города и завоеванные территории. Однако грандиозная попытка Александра создать единую необъятную империю за счет компромисса, одновременно политического и культурного, основанного на насаждении концепции высокой власти, реализовалась только на несколько лет. Соперничество, которое некогда существовало между городами, вскоре противопоставило 1

В русской историографии общепринят иной вариант названия этой династии — Птолемеи.

158 Глава 8 Эллинизм и эллинистическая экспансия

государства диадохов. Что изменилось, так это непомерно увеличившийся масштаб, теперь это касается всех проявлений политической и экономической жизни. Ни один классический город, даже самый процветающий, никогда не знал ни подобной концентрации богатств, ни сходного демографического развития. Филипп, Александр и их преемники дали мощный импульс урбанизму: от Македонии до дельты Нила и Инда огромное количество новых фундаментов рассыпались от побережий до внут-риконтинентальных городских структур. Они соответствовали совершенно новой концепции города, реализующей комплексный синойкизм и урбанистические планы в невиданном ранее масштабе: больше не ограничивались возведением религиозных монументов и отдельных публичных зданий, город целиком стал объектом грандиозной архитектурной программы, где каждый элемент должен был соответствовать ансамблю. Речь идет о частных зданиях, построенных новой военной и бюрократической аристократией и новой индустриальной и финансовой буржуазией по модели царских резиденций. Нивелирование

архитектурных программ, которые не допускали выделения какого-либо элемента в городском плане, — одна из отличительных черт эллинистической цивилизации: это следствие нивелирования политической жизни, которая практически свелась к решению административных проблем, и упадка религии, утратившей свое содержание и ограничившейся формами и внешним блеском. Возрастающий интерес к домам, свидетельствующий о новой автономии индивида, которого уже не удовоне гворяет классическое жилище, чисто функциональный. Равным образом эволюция городов проявляется в политическом плане. Синойкизм повсеместно расширил рамки города. Те, что не зависели от крупных монархий, объединялись в конфедерации, где каждый город отказывался от части своей политической автономии в пользу федерального организма, как было, например, в Этолии и Ахайе. В лоне монархии они находились под контролем правителя, который ограничивал некоторые проявления их автономии. Свободно организованная политическая жизнь, не имея иных ограничений, кроме собственных законов каждого города, оказалась здесь в тесных рамках или ограничивалась административной деятельностью. Даже в независимых 159 Часть II Европа и Средиземноморье

городах, таких как Рода, конституции приняли функциональный характер, как смешанные конституции колониального происхождения, которые, как мы знаем, восхвалял Аристотель. Цари увеличивали число этих функциональных структур, что позволяло им организовать контроль и избегать идеологических дебатов. Морские выходы составляли нервные узлы демографической сети внутренних территорий, а города перестали быть свободными и автономными сообществами, чтобы стать, по сути, экономическими центрами, жизнь в которых была более преуспевающей. Доступные варварам так же, как грекам, они больше не являлись тем элементом, тем диалектическим пределом, противопоставившим цивилизацию и варварство, как в классическую эпоху. В культурном плане Аристотель, которого можно считать теоретиком эллинизма, хотя он и был учеником Платона, в историческом поиске ориентировался на изучение человеческих деяний и, вместо анализа и интерпретации современных событий, обратился к изучению более общих сюжетов, чтобы установить универсальную хронологию, привлекая эрудицию и географические и этнологические исследования. Расширение мира спровоцировало в науках, имевших тенденцию сводиться к науке о логике, новые открытия, которые выразились в развитии естественной истории, географии и астрономии. Литературная история, основанная Аристотелем, принимается за критическое изучение греческого прошлого, намеченное в общих чертах и начатое гомеровскими поэмами. Эллинизм подводит в некотором роде итог всему предыдущему опыту Греции, результаты которого были осознаны. Этот гуманизм, распространенный в различных панэллинских кругах, выразился в философских доктринах, прежде всего посвященных проблемам человека и человеческому предназначению, разумеется в общем смысле, независимо от времени и места: философия, подвергшись влиянию натурализма научного происхождения, оказалась ближе к морали, чем к метафизике. Сам Александр оставил изучение мифов и политических систем ради проблем человеческой души. Лисипп противопоставил концепции Поликлета свою концепцию личного понимания сюжета. В то же время Лисипп и Апеллес создали в. искусстве направление, которое привело к разрыву с классической формой, хотя сами 160

Глава 8 Эллинизм и эллинистическая экспансия

они целиком были классиками. Что касается Гермогена, этот архитектор, влияние которого было огромно, вновь ввел в обращение ионийский опыт, противопоставив новые методы жесткой дорической системе. Так положено начало универсальному космополитическому духу, который стал кульминационной точкой греческой цивилизации и который можно объяснить лишь длительной разработкой. Греческому языку суждено было стать языком всей восточной части древнего мира. Происшедший по сути из ионийского и аттического языков, употребление которых преобладало при дворе Александра и на большей части Эгейского сектора, греческий язык стал лингвистическим койне — смесью диалектов — нового греческого мира. Этот процесс отбора, влияя в целом на цивилизацию, позволил исключить все, что не соответствовало потребностям новой исторической реальности. Именно благодаря этому эллинистический опыт приобрел свойства, которые сделали его доступным для всех. Можно задаться вопросом, действительно ли и всецело Античность приняла классицизм? Существует большое искушение усомниться в этом. Эллинизм своей эрудицией и мыслью, своим особым художественным видением реорганизовал классицизм, установив шкалу ценностей и учредив некую иерархию поэтов и философов, скульпторов и художников, государственных и военных деятелей. Она также подтвердила концепцию классицизма, которая только в наши дни — можно с уверенностью сказать — была заменена более приемлемой течкой зрения в результате современных исторических, археологических и философских изысканий. Мы так превозносили классицизм, особенно в его художественных проявлениях, что считали эллинизм декадансом греческой цивилизации. Именно эллинистическая критика провозгласила это негативное суждение, и — повторим — только в наши дни мы узнали истинную историческую роль эллинизма. Устойчивое противоречие в греческом сознании — одно из потрясающих открытий этой цивилизации — иногда приводило к довольно жесткой фиксации категорий. Но в конечном счете эллинский дух скорее представлен эклектическими попытками в области искусства и философии примирить традиции и различные опыты стараниями, которые прилагались с целью Часть II Европа и Средиземноморье

найти новый язык. Возможно, в вопросе эстетики и умозрительных построений результаты были порой достаточно скромными, однако достоинство подобных усилий не стоит недооценивать. Это проявляется в наивысшем достижении эллинистического искусства — фризе знаменитого алтаря в Пергаме, где многочисленные заимствования были интегрированы и идеализированы в оригинальном индивидуальном видении. Мифологическая эрудиция здесь частность, а ставка сделана на использование космической концепции, которая возвышает старую тему войны гигантов над всеми второстепенными эпизодами. В целом это можно считать величайшим достижением греческого искусства.

Еще одно замечание: эллинизм, несмотря на избыток поэтов и мифографов, в большей степени воплощался через образы фигуративного искусства, чем через образы поэзии. Этот космополитичный мир возвращал к архаичным взглядам и признавал, что язык форм легче воспринимается, чем язык слов. При сопоставлении фактов и проблем, связанных с цивилизацией, история царств диадохов представляется вторичной, так же как соперничество греческих полисов было в свое время общим фоном для классической эпохи. Их судьбы похожи: и те и другие были истощены в бесплодных войнах за главенство. Два разных государства, римлян и парфян, в итоге были уничтожены, и их место в борьбе за первенство на Ближнем Востоке было занято. Тем не менее если иранский натиск и повлек за собой упадок эллинистических государств, то он не уничтожил на Востоке культурной традиции, введенной эллинизмом. Что касается римлян, их роль была на самом деле иной: именно они проделали работу по распространению эллинистической цивилизации на Западе, сначала в Средиземноморье, а затем на значительной части континента, по мере его завоевания.

Часть третья

Континентальная Европа Глава 9 ЕВРО-АЗИАТСКИЕ ПОТОКИ. СКИФЫ Древние оставили нам представление о Евразии как о мире без границ. Народы, которые населяли его, скрыты за пеленой легенд и неясных традиций и не поддаются хронологическому определению. Благодаря археологическим находкам, сделанным в течение XX в., и особенно в его последние десятилетия, русскими учеными, наши знания в этой области далеко продвинулись. Раскопки значительно расширили зоны, имеющие сходные признаки. Невероятное расстояние, которое разделяет окраины этого мира, несомненно, сказалось на отношениях и товарообмене — это замечание станет наиважнейшим в связи с установлением относительной хронологии, — но отсутствие крупных естественных препятствий способствовало этим отношени ш больше, чем что бы то ни было. К востоку Европы стекалиа -— и археологические данные показывают это лучше, чем историческая традиция, — не только пробные движения, но целые потоки, пришедшие со Среднего и Дальнего Востока, из Индии через Иран, из Китая и Монголии через Алтай и степную зону. Сам Алтай знаком с цивилизацией, очень близкой в различных аспектах к цивилизации скифов в их историческом устройстве: погребения, движимое имущество, и прежде всего художественные формы, представляют многочисленные аналогии, а также явные хронологические соответствия. Киммерийцы, скифы и сарматы поочередно заняли район Понта, к которому тяготели основные интересы греческих городов и азиатских государств, находящихся в контакте с эллинистической 165 Часть III Континентальная Европа

цивилизацией; вот почему наши знания об этих народах достаточно прозрачны, хотя не исключают легендарных и фантастических данных. Наш основной источник — «История» Геродота, вокруг которой можно сгруппировать всю серию классических источников; упомянем, кроме того, ассирийские документы предшествующей эпохи и аллюзии китайских источников. Именно благодаря этим контактам окраинных земель народы Востока заняли место в истории древнего мира. В IX—VIII вв, до н. э. степи, расположенные к северу и востоку от Казахстана, которые видели развитие цивилизаций Андроново и Амирабад, были заняты народами кочевников-всадников — киммерийцами. Они совершали опустошительные набеги вплоть до Малой Азии; некоторые ученые обнаружили следы их присутствия в Центральной Европе и Италии, но, возможно, речь идет всего лишь о предметах, имитирующих восточные формы. В эту эпоху Ближний Восток испытывает встречный удар азиатских событий. В самом деле, китайский император Суан теснит к западу Гиунг-Ну, племя воинственных кочевников Центральной Азии, которые иногда считались предками гуннов: именно они потеснили своих западных соседей, которые со своей стороны напали на племена, жившие еще западнее. Массагеты, осев в верховьях бассейна Оксуса (в настоя щее время Амударья), были вовлечены в это общее движение: они заняли территории скифов, которые напали на киммерийцев понтийских степей. Последние, признав поражение, отдают свои территории противнику, уходят через Кавказ и сосредоточиваются в Урарту, где их настойчиво преследуют скифы. Так исчезло Урартское царство; в стенах среди развалин

крепостей Армении еще можно увидеть характерные для скифов трехгранные стрелы. Быстрые разрушения объясняются вторжением скифской конницы: впервые Юго-Восточная Европа испытывала потрясение от действий организованной конницы. Киммерийцы нашли последнее прибежище в Малой Азии. Опустошая Фригию (595 г. до н. э.) и Лидию, они грабят греческие города ионийского побережья и исчезают из истории. В то же время скифские племена, оставшиеся в Западной Азии, достигли окраин Ассирии, с которой они станут союзниками: неутомимые, они устремились через Средний и Ближний Восток 166 Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

и достигли Египта, где фараон Псамметих I заплатил им дань, чтобы они ушли (611 г. до н. э.). Но мидийцы, целью которых было захватить Ниневию (612 г. до н. э.)> разворачиваются против них. Скифы, разбитые, вновь пересекают Кавказ и остаются в Южной России. Так после долгих волнений восстановился баланс сил, а скифы вступили в период интеграции и ассимиляции покоренных народов. Их размещение к северу от Черного моря совпадает с греческой колонизацией: от устья Дуная до Кавказа побережье было усыпано греческими городами, основанными Мегарами и прежде всего ионийцами Малой Азии: Тир на Днестре, Танаис на Дону, Ольвия, которая контролировала одновременно устья Бута и Днепра, Пантикапей в Крыму — наиболее значительные. Они стали морскими посредниками скифской экономики: как мы увидим дальше, это способствовало ее процветанию в торговле с Грецией. В 514 г. до н. э. Ахеменид Дарий I, правитель персов, который завоевал Малую Азию и покорил ионийские города, организовал кампанию против скифов. Его успех удвоился: европейская Греция была лишена основной части снабжения и были ослаблены формирования, которые могли угрожать на севере новой империи «великого царя». Он пересек Геллеспонт и, совершая окружной маневр, начиная с Фракии, проник в Скифию. Но его попытка потерпела неудачу перед тактикой выжженной земли, используемой скифами: они отступили вглубь, опустошая все на своем пути, персидская армия была вынуждена продвигаться по пустыне. Согласно рассказу Геродота, их царь ответил на послание, которое отправил ему Дарий, вызвав этим тщетную погоню за неуловимым врагом. Эта стратегия оыла естественной у кочевников, которые не имели ни городов, ни постоянных защищенных поселений. Греки, пользуясь неудачей персов, объединились со скифами для совместных действий; но Спарта отстранилась, беспокоясь, скорее всего, о вероятных последствиях внутри Греции и последствиях персидского контрнаступления. Несколько лет спустя, в битве при Марафоне (490 г. до н. э.), она не пришла на помощь Афинам. Скифы заняли Фракию, которая была включена в сферу афинского влияния; Херсонес управлялся афинянином Мильтиадом. В V в, до н. э. Афины пришли на смену ионийским метрополиям, оккупированным персами, и захватили 167 Часть III Континентальная Европа

инициативу в организации торговли в понтийском регионе. С тех пор связи, которые объединяли греческие города и скифов, выходят на свет: противники первых оказались также противниками вторых. В пределах степи образовалось конфедеративное государство, которое включало полуостров Тамань и племена Кубани, а также коренные сообщества, группировавшиеся вокруг Панти-капея, которые были подчинены в первые десятилетия V в. до н. э. власти Археанатидов, выходцев из Ионии, — власти, которую Диодор представляет как настоящую наследственную монархию. Пантикапей, крупный портовый и производственный центр со смешанным греческим и скифским населением, занял главенствующее положение в Боспорском царстве, в первую очередь экономически. Кроме греков и скифов в этом участвовали фракийцы — именно от них произошла династия Спартокидов, которые управляли Пантикапеем начиная с 40-х гг. V в. до н. э. Археанатиды и Спартокиды укрепляют греческий элемент, объединяя в греческой системе несколько новых городов, но этим они способствовали, тем не менее, развитию коренного населения, которое извлекло из этой интеграции значительную выгоду. Бос-порское царство было культурным и экономическим посредником между греческим миром и Скифией, находившейся под властью кочевников. Его политическая оригинальность заключалась в примирении монархического режима и полисного строя (Ростовцев), что отразилось в двойном названии местных правителей: архонты по отношению к грекам и цари (басилевсы) для коренных жителей, — предвосхищая аналогичные компромиссы эллинистической эпохи. Греко-скифское искусство иллюстрирует этот синтез, параллельное и взаимное превозношение его составляющих. Филэллинизм скифов и факт, что политический горизонт греков не ограничивался узкими

приморскими зонами, объясняют нейтралитет последних перед проникновением скифов на Балканы. Они достигают Румынии в середине IV в. до н. э., возможно, под давлением сарматов, своих восточных соседей. Это были кочевники, принадлежавшие к той же лингвистической группе, что и скифы, и к достаточно близкой цивилизации, хотя в целом и немного более отсталой. Этот воинственный народ, где молодые девушки сражались наравне с мужчинами, поро168 Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

дил миф об амазонках задолго до их появления в историческом и этнографическом пространстве греков. Но скифская экспансия была остановлена Филиппом II Македонским, ставшим повелителем греческих городов. Немного позже Александр Великий, в то же время, когда он готовился напасть на Персию, от-правил против них экспедицию, опиравшуюся на силы кельтов. Разгром македонских войск был, тем не менее, следствием временного скифского отступления ввиду сарматской угрозы, все более настойчивой, отзывавшей на Восток, тогда как кельтские объединения были склонны направить свои силы скорее на балканские авантюры, чем на помощь грекам в Ольвии, о которой те настойчиво просили. Кельты, на самом деле, настойчиво продолжали наступление вплоть до территорий, непосредственно прилегающих к Босфору. Македония, ослабляя мир греческих городов, способствовала иранизации смешанной среды северного побережья Пон-та. Ее политическая роль переместилась в Азию, где на руинах империи Ахеменидов образовались государства диадохов; в то время как сама Македония была уменьшенным придатком греко-азиатской системы, греческие города Северного Пон-та оказались во власти скифов. Эта ситуация сказалась особенно в Ольвии, древней милезийской колонии, которая еще недавно была могущественным посредником между скифскими племенами и греческим миром, В итоге город полностью оказался в руках скифов; их царь Скилур к 110 г. дс н.'э. начал чеканить свою монету. В то же время в районе Крыма, организованном по эллинистическому типу, на пространстве между Кубанью и Дунаем, распространялись за счет греков скифские элементы. Компромисс Спартокидов со временем стал недопустимым. В конце концов греческие города вынуждены были обратиться за защитой к правителю Понта Митридату VI Евпа-тору, который заменил локальные династии, а затем, после поражения, которое ему в Азии нанес Помпеи (66 г. до н. э.), сконцентрировал на Босфоре все оставшиеся силы в целях наступления на Рим. Но этот замысел потух после его смерти, а Боспорское государство, входившее тогда в орбиту римских интересов, стало вассалом империи, тогда как скифский элемент оказался полностью раздробленным. 169 Часть III Континентальная Европа ***

Таковы главные направления истории скифов — народа, который античные авторы считали самым древним на земле. Их иранское происхождение несомненно, даже если они смешались с другими элементами. Лингвистические исследования и топонимика подтвердили эти многообразные смешения: новые переходы на незаселенные пространства и взаимодействия осуществлялись тем более легко, что кочевники занимали огромные пространства и имели ничтожную демографическую плотность. Добавим к этому союзы с покоренными народами. Национальная традиция связывает происхождение скифов с мифическим царем Колаксисом: он разделил свое государство между тремя своими сыновьями, отсюда появилось деление войск на три части, которое сохранялось в течение многих веков. Геродот, вернувшийся в Ольвию, чтобы собрать материалы об этом народе, выделил несколько племен скифов-земледельцев и скифовкочевников — первые подчинялись «пахарям», а другие — царским скифам, обосновавшимся на берегах Дона. По ту сторону реки, согласно Геродоту, вплоть до Уральских гор простиралась обширная зона смешанных, наполовину греческих, этносов, естественно ограниченная горами. Некоторые оседлые народы, возможно в большей степени смешанные, были покорены всадниками, которые образовали аристократию, напрямую подчинен-. ную царям. Археологические данные указывают, кроме того, на многие аспекты их экономики, социальной жизни и организации. Для кочевников основным ресурсом являлось скотоводство: оно снабжало продуктами, давало материал для одежды и позволяло, кроме того, проводить свою политику на обширных территориях. Скифы — мы уже говорили об этом — появились в истории как первый в евро-азиатском пространстве крупный народ всадников. Данная территория характеризовалась условиями, особенно благоприятными для земледелия, следы которого обнаружены в южных пределах современной России и свидетельствуют о том, что часть кочевников адаптировалась к

оседлому образу жизни, к экономике, по сути своей земледельческой. Эта эволюция в некоторой степени параллельна эволюции кельтов Галлии. Кроме того что они жили в деревнях, пахари отличаются 170 Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

от кочевников также религиозными институтами и наличием храмов. По уровню их экономика не сравнима с экономикой степных кочевников, а социальное неравенство у них было менее явным. Именно им принадлежит заслуга в реализации экономической интеграции с греческими городами и факториями, через которую скифский мир вошел в жизнь Средиземноморья. Греки нуждались прежде всего в зерне — бедная земля их родины не способна была прокормить непрестанно увеличивающееся население. Продукты рыболовства, особенно тунец и осетр, и скотоводства — мясо, молоко, кожи — становились объектами торговли,так же как рабы. Кроме вина, до которого они были большие любители, бижутерии и керамики, скифы покупали предметы из металла. Последняя деталь остается неясной, поскольку сами скифы были известными металлургами: греческая импортируемая продукция, то есть произведенная не в прибрежных городах Понта, не выходила за пределы соседних с морем регионов. Художественная индустрия греков Понта, о которой мы поговорим позже, адаптировалась к стилю скифов, не без принуждения. Возможно, речь идет о настоящей конкуренции между греческим и скифским производством, в которой экономические обстоятельства сопровождались политическими действиями и сменой тенденций. Город Ольвия распространял свою продукцию в основном во внутренних регионах, вдоль Днепра до Киева и частично в верховьях Днестра и Верхнего Буга; на востоке она обнаруживается вплоть до Среднего Урала, но лишь спорадически. Нужно разделять на необъятном прос гран-тгве скифского влияния экономику западную, сосредоточенную в греческих и греко-скифских городах Черного моря, населенных скифамипахарями, таких как Каменское и Никополь, и осноьанлую на различных, дополняющих друг друга элементах — земледелии, скотоводстве, индустрии. Драгоценные металлы поставлялись с Уральских гор, с которыми связана легенда об Аримаспе — хранителе великих сокровищ. Этот сектор характеризуется открытостью для морских отношений и доминированием скифовкочевников, могущественной аристократии, о богатстве которой свидетельствует убранство курганных погребений. Большое количество греческих амфор доказывает продолжительность отношений с эллинистическим миром: Аттика была, особенно в V—IV вв. до н. э., одним из наиболее 171 Часть III Континентальная Европа

активных центров скифского товарообмена. Внутренние территории поддерживали интенсивные и непрерывные торговые отношения с Персией и, более или менее непосредственно, с Востоком. Напротив, восточная экономика, как показали находки на Алтае, основана на кочевом земледелии, отношениях большой амплитуды, от Китая до Персии, и в основном на караванной торговле. Поразительные культурные аналогии между этими двумя пространствами наталкивают нас на мысль, что они образовывали фундаментальное экономическое единство, имевшее вариации лишь в деталях, зависящих от окружающей среды. Охота и рыбалка повсюду занимали важное место в снабжении пищевыми продуктами и обеспечивали, кроме того, особенно охота, необходимым сырьем ремесленников. Скифы, несомненно, были самым богатым народом Античности благодаря золоту. Изобилие этого металла в украшениях, вооружении и конской сбруе остается объектом изумления, хотя скифские могилы были разграблены в различные времена, древние и относительно недавние. Огромное количество драгоценных предметов, привезенных или произведенных на месте, кожи, ткани, меха производят впечатление невероятной роскоши и свидетельствуют о контактах, гораздо более широких, чем контакты любой другой западной страны. Цари и члены крупных аристократических семей были обладателями огромных ресурсов. Подробное описание захоронений на Алтае очень показательно в этом отношении. Скифы, согласно общему доисторическому обычаю, верили, что найдут в потустороннем мире условия земной жизни: погребения содержали все то, что принадлежало умершему при жизни, включая жен, рабов и лошадей. Число этих животных, принесенных в жертву в момент погребения господина, варьируется в зависимости от зон; в некрополях Кубани их насчитывается несколько сот. Этот погребальный ритуал доказывает, что разведение лошадей, использовавшихся в качестве транспортного средства, необходимого и в земледелии, и в войне, было как раз одним из наиболее важных ресурсов. С другой стороны, факт, что в более бедных захоронениях обнаруживается

лишь небольшое их число, даже если они не были просто символически принесены в жертву, подтверждает ощутимое неравенство в распределении богатств. 172 Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

Рассмотрим подробнее европейский сектор, который непосредственно интересует нас. Археологические находки позволяют сегодня представить эволюцию, немного отличную от традиционной точки зрения: между VIII и VII в, до н. э. на правом берегу Днепра появляются небольшие укрепленные поселения, которые были оставлены к середине VII в. до н. э. — в эпоху, когда образуются более обширные агломераты, оснащенные менее примитивными укреплениями. Переход от ограниченной племенной системы к более обширным сообществам совершился, таким образом, прежде, чем скифы окончательно закрепились на данной территории. Впрочем, здесь сохраняется преобладание последних, что не исключало из жизни предшествующее коренное население, которое было весьма активно ассимилировано, тогда как в степях, от Волги до Азовского моря, оседлое скотоводство уступило место перегонному. Во всей южной зоне и некоторых внутренних регионах, в Киеве, Полтаве, Кракове и на нижних течениях Днепра и Буга, обнаружена целая группа стоянок и некрополей. Обширное поле Кайенское, обнаруженное близ Никополя, на берегу Днепра, считается столицей скифской монархии, которая активно развивалась в VI—II вв. до н. э. Занимая площадь более семи квадратных километров, она являлась металлургическим центром, снабжаемым сырьем из железных рудников соседней стоянки Кривой Рог. Внутри города каменные дома, имевшие анфиладу из двух-трех помещений, принадлежали довольно зажиточному классу и занимали ограничсшсую площадь; а более распространенные скромные жилища б>ши построены из дерева и имели овальную форму. Современное Каменскому, но не столь значительное поселение Широкая Балка, по-видимому, было в конечном итоге поглощено Ольвией. Многочисленные ямы-хранилища, например в Николаеве, показывают, что основной деятельностью являлось создание запасов зерна, предназначенного для экспорта за море. В качестве хранилищ использовались также круглые хижины небольшой стоянки Немирово, близ Винницы, возникшей в VII в. до н. э. и оставленной в середине V в, до н. э. Стоянка Карповка носит тот же сельскохозяйственный характер. Поселения Крыма и прибрежной континентальной части почти все оседлые. Существование жилищ, особенно крупных, доказывает, что кочевничество 173 Часть HI Континентальная Европа

не было общим феноменом; впрочем, практика металлургии и земледелия неизбежно предполагает оседлость населения. Считается, и не без оснований, что эти поселения были заняты смешанными группами, включавшими скифские элементы в стабильную локальную основу. Город Неаполис (Симферополь) — ключевое место скифской династии в Крыму в позднюю эллинистическую эпоху — является исключением: основанный только в III в. до н. э., своими каменными оборонительными сооружениями и наличием общественных и жилых строений каменной кладки он явно свидетельствует о греческих влияниях. Б континентальной жизни превалировало скотоводство, практикуемое в оседлых поселениях: многочисленных деревень Средней Волги, которые растягиваются до бассейна Оки и дальше на запад до Эстонии, насчитывают, по крайней мере наиболее древних, около пятисот; состоящие из полуземлянок, располагавшихся вдоль рек, эти поселения составляют дьяковский культурный тип, по названию деревни Дьяково близ Москвы. Эти группы были причислены к австро-венгерским народностям. Небольшие размеры поселений показывают ограниченную организацию патриархальных сообществ, которые совсем не имели металлов и широко практиковали костяной промысел. Поэтому подобные деревни получили название «костяные стоянки». Начиная с VHI—VII вв. до н. э. в бассейне Камы наблюдается развитие достаточно ограниченной цивилизации Ананьино: речь идет о культуре «запоздавшей» бронзы, характеризуемой жилищами, близкими к дьяковскому типу, и некрополями, содержимое которых, весьма богатое, украшено анималистическими и геометрическими мотивами. Напрямую она продолжается в культуре Пьяный Бор, которая определяется к 300 г. до н. э., воспроизводит те же типы сооружений, практикует железную металлургию и использует фигурный и символический орнамент. К ней относят многочисленные культовые холмы, содержащие слои пепла и костей. Социальная организация базировалась на монархическом режиме на юге и юго-востоке, то есть на территории Кубани, культура которой отличается от собственно скифской цивилизации лишь в деталях, тогда как их общий уровень вполне сопоставим. 174

Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

Только у царских скифов существовали правители. Чем больше мы обращаемся к внутреннему устройству, тем больше кажется, что социальное единство было фрагментарным; в более южных областях совпадение экономических интересов и возможность интеграции в общую политику привели к образованию сообществ с централизованной властью — за исключением Боспор-ского царства, — которая подразумевала гегемонию некоторых племен, например царских скифов. Кельтский мир пережил сходную эволюцию. В поселениях, о которых идет речь, прослеживается также очевидный параллелизм с галльским оппидумом; едва ли можно говорить о столицах, они определяются скорее экономическими и стратегическими функциями, чем политическими в узком смысле слова. Распространение во времени и пространстве монументальных родовых захоронений свидетельствует тем не менее об относительной стабильности главных центров скифского мира. Таким образом, традиция, восходящая к Геродоту, который представляет скифов живущими в повозках, не соответствует не только реальности в целом, но и феномену оседлого поселения. Кочевничество, кроме того, не позволяло организовать систему дистриктов, о которой говорит сам Геродот. Скифская религия скорее всего не подвергалась значительным модификациям с течением времени, и рассказ Геродота, где основные божества обозначены греческими именами, является примером интерпретации, а отнюдь не свидетельством греческого влияния. Скифские культы имели в некоторых городах особенности, но не стоит объяснять их ассимиляцией. Сиерть мудрого Анахарсиса, убитого по приказу своего брата за участие в греческих обрядах, и смерть царя Скилы от сьоих же всинов, после того как его увидели выходящим из святилищг. Вакха, в таинства которого он был посвящен, — явно свидетельствуют о сопротивлении скифов эллинизации. Первый среди скифских царей, Скила воздвиг дом в Ольвии и предпочитал вести городскую жизнь: возможно, именно здесь кроется основная причина его убийства. Традиция требовала, чтобы правители жили в деревнях, окруженные своими воинами и стадами. Именно поэтому скифское общество, даже частично эллинизированное, все еще оставалось полукочевым в римскую эпоху: росписи гробниц в Пантикапее хорошо это показывают. С другой стороны, легенда 175 Часть III Континентальная Европа

об Анахарсисе, царе, влюбленном в мудрость и истину, отражает высокую идею, что греки восприняли духовную жизнь скифов, даже несмотря на филэллинизм. Установлено, по крайней мере, что они культивировали музыку: у них найдены изображения музыкантов со струнными инструментами. Контакты скифов с народами, духовная жизнь которых достигла очень высокого уровня, в частности с китайцами, несомненно, поддерживали эту тенденцию. Они демонстрируют, кроме того, экстраординарный вкус в красоте и декоре предметов — во всем, что касается украшений и вооружения: в их оружии или конской сбруе нет ни одной детали, которая не доводилась бы мастерами до изысканного совершенства. О функциональности этих предметов им как будто было неизвестно: использование золота, металла с очень плохим сопротивлением, доказывает это. Фундаментальное отличие греческой и скифской религии заключается прежде всего в факте, что скифский культ не связан с основанием города и никогда не приводил к сооружению храмов. Места, предназначенные для собраний, не носили сакрального характера. Не найдено ни одной статуи бога, лишь бог войны, идентифицированный греками как Арес, был символически изображен на мече. Необходимо, однако, обратить внимание, что в скифском искусстве фигурирует Великая Богиня, почти всегда ассоциируясь с коронованием правителя. Глубоко натуралистическая религия скифов оставалась очень примитивной. Они верили в колдовство и магические практики. Хотя у них и не существовало собственно жреческой организации, служители культа относились к определенной касте. Они были скорее всего евнухами: это наказание было наложено на скифов Великой Богиней за разграбление ее храма Аскалон в Палестине, но эта легенда, очевидно, была создана греками; в реальности некоторые аспекты скифской религии тесно связаны с другими верованиями Малой Азии. Во всяком случае, это касается религии природных стихий: богиня огня Табити, или Великая Богиня, — свидетельница клятв, представительница царской власти и законности, покровительница стад — не была Богиней-Матерью. Таким образом, она не отражает матриархальную структуру общества. Ей, вероятно, поклонялись в Южной России до прихода скифов; и ее статуэтки, которые представлены в различ176 Глава 9 Евро-азиатские потоки, Скифы

ных местностях бронзового века, во многом походят на фигурки из Элама и Вавилона, относящиеся к более древней эпохе. Зачастую это культ астральный, хотя у царских скифов божество, идентифицированное греками с Посейдоном, — Фамумасад — особенно почиталось. Ему приносились человеческие жертвы, так же как богу войны, обозначенному именем Арес. Этот обряд, как показывает греческая легенда об Артемиде Таврической и Ифи-гении, распространенная в Северном Понте, делал умершего героем, подтверждая крепкую веру в бессмертие души. Изобилие приношений, представленных внутри захоронений, подчеркивает эти представления, которые связывают скифский мир с многочисленной серией сходных феноменов доисторической Античности. Чтобы отметить вхождение в общество, молодые воины должны были принести торжественную клятву верности, испив из черепа врага, как из кубка; этот обычай, несомненно имевший религиозный смысл, близок к обряду обезглавливания у кельтов. Кроме того, в первобытных ритуалах, страшная реальность которых, изображенная еще Геродотом, подтверждена раскопками, ни во что не ставилась человеческая жизнь, шла ли речь о рабах, солдатах или женщинах. Традиция древнего матриархата противоречит приниженному положению женщин, хотя они имели право носить роскошные украшения. Скифское общество является исключительно обществом мужчин, тем более что они были полигамны: цари имели «гарем» и, согласно рассказу Геродота, подтвержденному другими историческими исто-шиками и данными раскопок, по крайней мере некоторые супруги правителя предавались смерти и погребались с супр\том, так же как рабы и животные. Вероятно, в этом ритуале лрисутств/ет сарматское влияние, а на завершающем этапе — эллинистическое; кроме того, в эту эпоху скипетр Боспорского царства несколько раз передавали в руки цариц. Возможно, женщины, которые приносились в жертву на погребальных церемониях, были лишь женами второго ранга. В Пазирике некоторые захоронения, вероятно, принадлежат официальным супругам умершего царя. У скифов не было настоящей армии, но военные в различных племенах имели своих предводителей: иерархия племен обусловливалась иерархией командиров. В погребальном имуществе и фигурных изображениях скифы предстают прежде всего как 7-6636

177 Часть III Континентальная Европа

лучники на лошадях: кавалерия позволяла им одерживать верх, когда мобильные конные подразделения мерились силами с войсками пехотинцев. Но в эллинистическую эпоху неизменная структура оказалась в невыгодном положении, столкнувшись с военной организацией, разделенной на различные специализированные части. Именно это объясняет упадок скифского господства и его сохранение только в Боспорском царстве, устроенном на эллинистический лад. Соединения пехоты не использовались скифскими племенами: их армия, исключительно конная, типична для народа кочевников-скотоводов. Естественно, оружие, используемое в пешем бою, у них отсутствовало. Их военное снаряжение редко предполагало металлические кирасы и шлемы, введенные, вероятно, в греческой среде или на Ближнем Востоке, тогда как использование короткого меча, называемого акинак, копий и особенно луков и стрел было общим. Некоторые погребения содержат до четырехсот наконечников стрел. Скифская металлургия, таким образом, не специализировалась, как металлургия кельтов, на производстве крупного наступательного оружия — длинных мечей и копий для пехоты; зато скифские ремесленники производили во множестве колчаны, которые позволяли перевозить во время походов лук и стрелы, — гориты. Мужское одеяние соответствовало образу жизни кочевников-всадников. Оно сохранялось даже при контакте с греками: их развевающиеся драпированные одеяния не заменяли скифскую браку', обтягивающую тунику с длинными рукавами и капюшоны. Эта манера одеваться, которая напоминает стиль кельтов и германцев, была преподнесена им «классическими» народами; однако это больше чем деталь материальной культуры, — свидетельство образа жизни. ***

С конца IV в. до н. э. в Южной России появляются сарматы, также имевшие иранские корни. Этот народ, мы уже говорили, относился к той же лингвистической группе, что и скифы, и имел с ними многочисленные общие черты. Но сарматы изобрели или Брака — штаны у скифов, галлов и некоторых других народов.

178 Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

по крайне мере адаптировали стремя; они противопоставили скифской кавалерии тяжелую конницу, которая великолепно проявила себя. Греки знали сарматов с давних пор, но путали их со скифами. Вероятно, это привело в отношении них к тому же, что произошло в античной традиции

в связи с кельтами и германцами: различные территории и иная ступень культурного созревания акцентировали плохо выраженную дифференциацию. Они представляли мощную группу в разнообразном мире кочевников, обитавших к северу от Кавказа, и, проникнув на территории, занятые скифами, они в конечном итоге заняли их место. Искусство юго-востока России, в зоне, которая простирается в основном от Днепра до Кавказа, принадлежит не только скифам. Предметы греческого и скифского ремесла содержатся одновременно в курганах скифских царей, могилах греков и эллинизированных скифов, свидетельствуя о долговременных и интенсивных контактах. Греко-скифское искусство, или, если угодно, греко-понтийское, представляет, вероятно, особый интерес с нашей западной и средиземноморской точки зрения, но, однако, оно соответствует — в весьма обширном пространстве скифской цивилизации — лишь эпизоду, ограниченному во времени и пространстве ремесленной отраслью. Значение, которое ему приписали, вызвано отчасти «классической поляризацией» исследований, отчасти тем, что находки в Южной России стали лучше известны. Это искусство представляет собой производственную адаптацию греческого ремесла к скифской клиен ;уре. Таким образом, оно не является ни приобретением, ни локальной культурной обработкой по греческому образцу. Проникновение к скифам классических заимствований происходит, естественно, совсем иначе. Впрочем, они играли, возможно, мгнее определяющую роль, чем азиатские влияния, в генезисе и распространении собственно скифского искусства, эпицентр которого, во всяком случае, должен был локализоваться внутри цепочки греческих колоний — в Южной Украине, Крыму и бассейне Кубани. Вклад и роль греческой художественной цивилизации были бы более ощутимыми, если бы северный понтийский регион не создал, как кажется, своего собственного великого искусства. Он ограничивается заимствованиями в своей архитектурной и скульптурной программе, достаточно непритязательной, и, 179 Часть III Континентальная Европа

по крайней мере изначально, функциональными потребностями. Однако этот регион достиг блестящих результатов в области производства украшений и изысканной металлургии, и это ремесло очень часто учитывает требования своего основного заказчика, то есть племенной аристократии внутренних регионов. Скифский мир, таким образом, находился в прямом контакте не с оригинальными формами эллинизма, но с колониальными факториями греческой периферии. Он породил крайне любопытный феномен взаимного влияния: с одной стороны, греческие ремесленники интересовались локальными темами, отказываясь от своего собственного воображаемого, мифического мира, а с другой стороны, художественное производство внутренних регионов использовало греческий репертуар, становясь все менее характерным, а порой чуждым для своей протоисторической среды. Ремесленное производство колоний Понта не имеет ничего общего с ремесленным производством других регионов, удаленных от греческого мира. Поскольку греки работали для кельтов, они всегда представляли свои собственные художественные формы, уступая порой вкусу покупателя лишь в размерах некоторых частей. То же будет с иберами и этрусками, которые адаптировали, хотя и иным способом, греческие заимствования, каждый на свой манер, тогда как грекопонтийское искусство является результатом экономической интеграции и политического подчинения греческих городов скифским царям. Это не было связано с духовной потребностью, но представляло собой плод обстоятельств. . Греко-скифское искусство формируется достаточно поздно, во второй половине V в. до н. э., под влиянием образцов, привезенных из Аттики. Сюда проникает классическая иконография; так, изображение головы Афины Парфенос Фидия украшает чеканный золотой диск из Куль-Обы. Темы этого искусства малочисленны, если представить неисчислимые вариации классической мифологии. Зато греческое ремесло V—IV вв. до и. э. использует анималистический репертуар скифов и выказывает большой интерес к местной среде. Наряду с восточными легендами, например о битвах аримаспов с грифонами, сюжеты которых происходят из Аттики, наблюдаются многочисленные оригинальные сюжеты: на плечиках большой серебряной амфоры из кургана Чертомлык 180 Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

(IV в. до н. э.) изображены скифы в национальном одеянии, укрощающие своих лошадей. Брюшко амфоры роскошно декорировано гроздьями винограда и пальметтой в западном стиле. В аналогичной декоративной манере выполнена ваза из Куль-Обы (IV в. до н. э.), на которой

представлены скифские воины, натягивающие лук и ухаживающие за ранеными товарищами; на знаменитом золотом гребне из Солохи (IV в. до н. э.) скифы сражаются верхом: вырезанные фигуры воинов образуют уравновешенную геометрическую композицию в соответствии с техникой, часто используемой в скифском искусстве и достаточно редко у греков. Сцена охоты, изображенная на кубке из Солохи — еще одно произведение греческого чеканщика, — содержит многочисленные иконографические элементы, заимствованные в скифской среде. Возможно, мы недооценивали национальную восприимчивость кочевников, уделяя слишком мало внимания эллинизму. В начале IV в. до н. э. массивный импорт расписной керамики из Афин, с которой связаны вазы из Керчи, свидетельствует о более широкой эллинизации. Отметим по этому поводу, что ремесло городов Понта не создало своей собственной расписной керамики: здесь производились исключительно металлические изделия, потому что дорогостоящая посуда не входила в специализацию скифского ремесла. С наступлением эллинистической эпохи приходят новые иноземные элементы — прежде всего персидские, — которые пользовались большим спросом, но не были приняты. Знаменитое колье, или «узел Геракла», нэ кургана Ар-тюковский, украшенное разноцветными камнодй, еще одно колье из Херсонеса с богатым рельефным декором и роскошные серьги из Феодосии, с филигранью, розетками, завитками, растительными элементами, небольшими фигурами Ники и лошадей — богатством, которое выходит далеко за греческие рамки, соответствовали в своей барочной вычурности варварскому стилю, но не копировались. Древние источники скифского искусства связаны с мотивами, широко распространенными в азиатском мире, которые трансформировали стиль кочевников в декоративном плане схематизацией, если не абстракцией. Волны, которые хлынули в это время на равнины бассейна Волги с Нижнего Дона, Днестра и Днепра, контактировали с весьма разнообразной азиатской средой 181 Часть III Континентальная Европа

на пространстве огромной протяженности. Очевидно, они принесли, помимо великих достижений главных цивилизаций Азии, преобразования в орнаментальной области; одновременно распространялась и коммерческая продукция. Именно поэтому репрезентативное, нарративное в историческом и мифическом смысле искусство не вызывало отчуждения в скифском сознании, которое, напротив, интересовалось отдельными элементами и декоративными композициями. Скифская религия, спиритуалистическая и магическая, если исключить некоторые остатки тотемизма, не использует в искусстве изображения человека. Фигуры животных — на этом основана уверенность исследователей в тотемических пережитках — доминируют в темах скифского искусства, но наряду с животными, связанными с повседневной жизнью, такими как олени или лошади, появляются, например, кошачьи, которые не были представителями местной фауны. Лев, в частности, заимствуется с Ближнего Востока. Важно не упускать из виду связь между декоративным элементом и предметом, который он украшает. В общем, не только предмет предопределяет декоративную структуру, но и фигурный элемент диктует форму предмета, в отличие от искусства кельтов, которые украшают, строго соблюдая функциональные формы. Так, например, очень часто элементы фигурного декора проходили тщательную отделку, а затем прилаживались к предмету — речь идет о композициях из Пазирика или статуэтках, встроенных в понтийские деревянные саркофаги. Вот что объясняет золотые и бронзовые вставки и золотые брактеи, которые обнаружены в некоторых курганах юга России и прилегающих районов. Фигуры, как правило, создавались отдельно, затем вставлялись различными способами в декоративную композицию, тогда как в традиции Средней Азии они не образуют симметричного, геральдического равновесия. Поскольку эти элементы не рассматривались с точки зрения других составляющих, они замкнуты на самих себе: отсюда преувеличения, настоящее буйство органической формы, которая, разрушаясь, сводится к абстракции и чистому декору. У оленя со стоянки Костромская, который датируется VII или VI в. до н. э. — эпохой скифских побед на Ближнем Востоке, — рога выполнены в виде серии спиралей, а пластика сводится к изображению самого существенного; эта несогласованность частей, 182 Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

создававшихся как автономные элементы, является художественной, декоративной. Она присутствует в графических изображениях на золотом листе, который окружает рукоятку железного топора из кургана Келермес (VI в, до н. э.) цветными бликами и оттенками, в пантере из того же кургана, уши которой выполнены в технике клуазоне, а на лапах и хвосте изображены

фигурки свернувшихся в клубок животных. Рыба из катаного золота из Веттерс-фельде (VI в. до н. э.; современная Восточная Германия) — одна из самых натуралистичных — содержит немало греческих элементов в рельефных изображениях животных на ее поверхности и бараньих голов на концах хвоста; тритон с рыбами в нижней части соответствует греческой архаической детали, которая свидетельствует об эклектическом характере этого ремесла. Подобные замечания можно сделать по поводу схематизированного оленя из Куль-Обы, покрытого изображениями реальных и фантастических животных в эллинизированном стиле. Вопреки общепринятой точке зрения, сомнительно, что это произведение греческого ремесленника. В первой половине V в. до н. э., о которой идет речь, скифские ремесленники начали с интересом обращаться к образному миру греков, но их привлекали в нем только отдельные элементы, а не весь ансамбль и его возможный смысл. На крышке из сплава золота и серебра из кургана Келермес чередуются архаичные ионические элементы (сфинкс) с элементами азиатской традиции, интерпретированными в эллинизированных формах. Патера из Солохи, которая представляет многочисленных животных в поразительных ракурсах^ имее.' натуралистический характер: никакого схематизма в et композиции не наблюдается. Эта работа была выполнена греком. Скифы Запада узнали греков в изображениях, сделанных ими самими, но скифские персонажи, которые украшают многочисленные золотые брактеи с отдельными или объединенными в пары чеканными фигурами, — чужды композиционной структуре, в которую они включены, поскольку декорированы в соответствии с локальной традицией. Их местный характер проявляется в отсутствии композиции, которая поддерживала бы изображения скифов, выполненные греками; их интерес выражается только по отношению к деталям одежды и позам; пропорциональные связи разрушаются. На пластинках, для которых менее 183 Часть III Континентальная Европа

характерны фигурные группы, композиция организуется полностью во фронтальной плоскости, как в некоторых поздних и очень редких работах по камню. Благодаря археологическим находкам в Алтайском регионе мы получили представление о границах сравнения, что очень важно. Эта среда, которой не достигли греческие влияния, дает нам подтверждение фундаментального единства Скифии. Алтайские захоронения сохранили множество деталей, имеющих чаще техническую, чем художественную, ценность; многочисленные находки, связанные главным образом с одеждой, свидетельствуют об уже подчеркнутом стиле скифов в одежде, убранстве и роскошной конской сбруе. Открытия в этом регионе составляют особый раздел наших знаний о скифском мире и позволяют составить представление о предметах из тленных материалов, сохранившихся благодаря чрезвычайно холодному климату, тогда как западные находки представлены лишь металлом и керамикой. И даже если речь не идет о произведениях искусства, они показывают, какое значение у скифов имел культ красоты: это изысканные произведения, редкостные вещи, Они увлекают нас чарующей игрой цвета и ярким блеском. Ремесло Алтая по существу своему декоративно и анималистично: поразительно яркие натуралистические черты сопровождаются усовершенствованными стилизациями, фантастическими абстракциями. Среди наиболее красивых из известных рисунков этой группы нужно отметить татуировку предводителя, погребенного во втором кургане Пазирика. Удивительно и невероятно, что обнаружена татуировка, представляющая собой замечательное произведение искусства. Фигура человека не игнорируется: так, на войлочном ковре изображен правитель на лошади перед Великой Богиней, восседающей на троне. До сих пор это самая яркая сцена, найденная у восточных скифов. Они заимствовали изображение человека в искусстве Китая и Ближнего Востока через посредство Ирана, как их братья по расе, обосновавшиеся на другом конце степи и принятые греками. На Западе, наряду с расцветом греко-понтийского искусства и эллинистическими привнесениями, претерпевает эволюцию скифское искусство: пластический характер анималистических изображений уступает место стилизации и рисунку. Декоративная абстракция остается наследием прежде всего древнего 184 Глава 9 Евро-азиатские потоки. Скифы

скифского мира: верхняя часть скипетра из Улы, графически воспроизводящая голову птицы, изображение которой накладывается на рельеф небольшой лошади, датируется серединой VI в. до н. э. Это наложение, которое мы уже наблюдали в рыбе из Вет-терсфельде и олене из Куль-Обы, является обычным приемом: стилизованное животное на диске из Кулакорски (Симферополь) уже не просто фигурка барана, «двойные животные» на золотых и костяных дощечках Киевской группы — еще один пример. Великолепно стилизованному декору чеканных золотых рыб из

Кимбала Могила соответствуют экспрессионистские в гравировках на кости Киевской группы изображения птичьих голов. Головы комбинировались с пальметтой в небольшие декоративные композиции в VII в. до н. э. (Тенир, Келермес), затем в V—IV в. до н. Э; (Семибратское, Журовская, Акмечеть). На ручке кубка из Солохи, датированного концом V в. до н. э., они образуют сплошной декоративный ряд, а отдельные их элементы Напоминают непосредственно о кельтском искусстве. Мы уже подчеркнули значение гравированной кости: этот материал сам подсказывал формы и снабдил модели техникой чеканки металла. Но очевидно, нужно учитывать также тенденции и стиль самих скифов, помимо этих простых технических совпадений. На Кубани переход от пластического стиля к простой линейной декоративности хорошо проиллюстрирован изображением двух стоящих друг против друга оленей. Олень с симметричными рогами, пластически выразительный, обнаруженный в Семибратском кургане, встречается и в другой, более поздней группе, по-прежнему на Кубани, но декоративная тема рогов сводится к простому изображению волнообразных мотивов, а фигура олень растворяется в декоративной гравированной розетке. Этот процесс абстракции длится не более века. Параллельно совершается распад декоративных элементов, как, например, в ажурном киме скипетра из Мелитополя. Различные части рассматриваются как автономные единицы, каждая из которых могла быть одушевлена и индивидуализирована. Этот стиль проявляется также в ремесле Западной Сибири между I в. до н. э. и I в. н, э. в ажурных деталях с тенденцией к абстракции: пантера нападает на оленя, рога и хвост которого оканчиваются головами змей, а тело украшено изображениями различных животных. Другую группу украшают цветные блики 185 Часть III Континентальная Европа

вставленных камней, которые сводят на нет пластический элемент, расщепляют форму и орнаментальный стиль и напоминают иногда об античном натурализме, декантированном и обновленном. Так, на сарматской пластинке за динамической линейностью изгибов тел, создающих замкнутую композицию, хотя и в абстрактных и несвязных формах, проступает прыжок пантеры и падение сраженной лошади — такой выразительности скифское искусство еще не знало. В западном культурном пространстве скифов выделяют различные группы: группы Крыма, Кубани, Верхнего и Нижнего Днепра, близ Воронежа, Киева, Полтавы, — но их различия более ощутимы в деталях, чем в стиле. Это объясняет, если подумать, то, что в открытом и подвижном мире русской равнины, несмотря на огромные расстояния, изменения происходили легко. Здесь предстают перед нами более явные отличия между собственно скифским .периодом, который продолжается до конца IV в. до н. э., и сарматским периодом, который характеризуется большей любовью к цвету и греческим влиянием, проявляющимся скорее в технике, чем в иных элементах. Но второй период является лишь продолжением первого и подтверждает, что пространство между Кавказом, Уральскими горами и нижним Дунаем играло роль моста между Европой и необъятным азиатским миром. К IV в. до н. э. скифские влияния встретились на Балканах с западными влияниями цивилизации Ла Тен. Этот регион оказался открытым также для потоков, пришедших с Востока, но скифы утратили здесь изначальную оригинальность своего традиционного искусства. Глава 10 КОНТИНЕНТАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ. КЕЛЬТЫ Начиная с середины VI в. до н. э. кельты доминируют внутри европейского континента. Не нужно рассматривать их, как делалось ранее, только как предков французской нации, или носителей цивилизации Ла Тен, или народы, находящиеся на стадии особенно динамичного развития, влияние которых хорошо ощущалось за пределами их территории. Однако кельты оказались именно той континентальной силой, которая определенно нашла свое место в истории древнего мира. Контакты, которые они установили с народами Средиземноморья во время их миграции, а затем торговые и политические отношения сделали кельтов одним из первых этнических объединений, которое фигурирует в наших исторических источниках. Некоторые из них позволяют нам предположить, что кельты окончательно обосновались на Западе уже в VI в. до н. э., хотя географические знания греков тогда были неточными. «Отец» греческой истории, Г-зкатей из Милета ', знал, что греческий город Марсель, расположенный на побережье Лигурии, соседствует с территорией кельтов, а чуть позже путешественник Авиен отметил, что кельты оттеснили лигуров к Альпам. Согласно Титу Ливию, битуриги и их объединения, готовясь перейти Альпы под руководством Белловеза, пришли на помощь фокейцам, когда лигуры препятствовали установлению 1

Историк и географ из Ионии, живший вУ1 в. до н. э. Автор сочинений «Путешествие вокруг мира» и «Генеалогии», сохранившихся точько фрагментарно.

Часть III Континентальная Европа

их колонии в Марселе. Эти события имели место во времена Тар-квиния Древнего ', то есть в начале VI в. до н. э. Немного позже у Геродота мы читаем, что кельты обитают в районе истоков Дуная, и если они еще не достигли Средиземноморья, то уже занимают территорию по другую сторону Геркулесовых Столбов на побережье Атлантики. Наконец, во второй половине IV в. до н. э., их значение и слава становятся такими, что Эфор Кумский признает за ними весь северо-запад территории, занятой некогда племенами лигуров. С этих пор размещение кельтов в данном регионе становится очевидно достоверным. Но грекам, которые опирались зачастую на сведения моряков, было известно только о прибрежных кельтских территориях. Это одна из причин того, что историческая Галлия была известна лучше и дольше, чем другие занятые кельтами регионы. Эти тексты очень неполно освещают прошлое кельтов, сообщая об их существовании начиная с VI в. до н. э. до появления цивилизации Ла Тен. Должны ли мы, таким образом, заключить, что эти народы были уже сформировавшимися? Сегодня этот вопрос не вызывает сомнения: все исследователи соглашаются с точкой зрения, что некоторые кельтские группы являлись носителями гальштатской цивилизации. Но остается открытым вопрос, принадлежит ли культурный вид Ла Тен собственно кельтам исторической эпохи. Нужно подчеркнуть, что цивилизация Ла Тен развилась на гальштатской основе. Если принимать во внимание все свидетельства в целом, особенно с хронологической точки зрения, выходит, что Ла Тен — современница исторических походов кельтских групп; нельзя сказать, что кельты сразу выступают как носители цивилизации Ла Тен, — скорее Ла Тен представляет собой лишь выражение культуры этих народов в период их «вхождения» в историю. Ее вариации во времени и пространстве отражают внутренние перемены; именно им она обязана своим распространением и влиянием. Истоки цивилизации Ла Тен, названной по швейцарской стоянке на реке Тиель 2, вне всякого сомнения, следует искать 1

Тарквиний Древний (616—579 гг. до н. э.) — пятый правитель Рима, первый этрусский правитель в Риме. 1 Тиель (Орб) — река во Франции (Лангедок), которая пересекает г. Беэье и впадает в Средиземное море.

188 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

в Центральной Европе, даже если основным историческим местопребыванием кельтов являлась собственно Галлия. Но нужно помнить, что под Центральной Европой подразумевается достаточно обширная зона, чтобы учесть подвижный характер населения. Кельты затронули огромную часть Европы, от Италии до Британских островов, от Иберийского полуострова до Балкан и окраин Южной России и Понта. Анатолийские ветви, в частности ветвь, упомянутая Анри Губером, — не более чем часть европейской кельтской системы. Хотя сама по себе она представляет огромный интерес, в рамках данной книги мы можем лишь упомянуть о кельтском расселении, связанном с институтом наемничества, которое привело кельтов в Азию, на Сицилию, в Карфаген и Египет. Если не брать во внимание, естественно, условную дату 500 г. до н. э. как исходный момент цивилизации Ла Тен, то образование этой цивилизации совпадает с исторической экспансией кельтских групп на Западе. Динамизм — характерная черта кельтского мира, которую подчеркивает вся историографическая традиция, — представляется следствием беспорядочных перемещений, прерываемых периодами затишья. Но тем самым порой утрируется непоследовательность, которая рассматривалась как действия и поведение варваров. Галлия, наиболее известная среди прочих кельтских территорий, представляет нам картину непрерывного кипения, напоминая магму, которая с таким трудом застывает. Но нельзя, на самом деле, распространять это .тление в целом на кельтскую цивилизацию: оно характеризовало главным образом политическую организацию, а моральные и духовные установки оставались неизменными. Во всяком случае, нет сомнения, что движения кельтов — или галлов, или галатов, как хотелось бы их назвать, — представляют собой первое в истории античного мира проявление сил, пришедших из континентальной Европы и до тех пор остававшихся в тени. Сначала попытаемся определить, что представляли собой эти перемещения: в одних случаях они обозначали «миграцию», а в других, когда были связаны с приобщением к более высокому уровню цивилизации, — «вторжение». С этой точки зрения и в пределах, которые требуют уточнения, можно принять 189 Часть III Континентальная Европа

высказывание Анри Губера, согласно которому кельты сыграли на континенте ту же

цивилизационную роль, что и греки в Средиземноморье. Сразу нужно оговориться: эти два сравниваемых зрелых народа разительно отличаются в плане социальных структур. Главная разница между средиземноморским пространством и континентальным миром, особенно заметная в Галлии, заключается в том, что жизнь одного целиком сводится к городу, тогда как в другом над civitas превалирует oppidum, то есть племенная форма существования на ключевом месте, которое приобретает главным образом функциональный характер: это место сосредоточения, точка конвергенции скорее материальных интересов, нежели духовных или политических. Даже если огшидумы не могут рассматриваться на самом деле просто как пристанища на случай опасности, они были составной частью civitas, а не упрощенной его разновидностью. Вся история кельтов, действительно, — это именно история племенных групп, не связанная ни с одним городским центром-эпонимом. Ни один кельтский народ, ни народ, близкий ему в культурном аспекте, не испытывал внут ренней потребности воплотиться в городе. Функциональная дифференциация кварталов, как, например, в Бибракте, усилия по упорядочиванию псевдогородских поселений, подобных Нуман-ции или оппидумам Южной Галлии, свидетельствуют об инструментальной роли жилых центров и, на мой взгляд, о пассивном заимствовании внешних морфологических признаков. Городская структура, которая, как известно, предполагает гармоничное участие всех горожан, несущих коллективную ответственность, по крайней мере формально, в жизни сообщества, остается чуждой кельтскому менталитету, и это отличает его от менталитета этрусков, греков и римлян. Племенная форма обязательно допускает устойчивость древних элементов, которые восходят к доисторическим структурам. Полис, в своем классическом понимании, пришел к автономии и априори отказался от территориальной организации; племя, которое греки обозначали термином ethnos, а римляне — civitas^ было привязано к более или менее обширной территории и не ведало функции эпонима и городского регулирования. Впрочем, некоторым грекоязычным народам, обитающим на периферии эллинистического мира, наприГлава 10 Континентальная экспансия. Кельты

мер этолийцам, были знакомы лишь структуры, подобные кельтским. Кельты, правда, развивались в направлении городских форм, но не принимали их полностью. Это произошло только после завоевания: римляне — посредники между средиземноморским и континентальным миром — реорганизовали территориальную структуру побежденных в сеть, состоящую из городов, каждый из которых, впрочем, считался столицей-эпонимом определенной территории. То, что литературные источники сообщают нам о кельтском обществе, подчеркивает неопределенный и зачаточный характер республики — государства. Система родовых клиентел, трансформированная в персональные, в конце концов разрушила патриархальный авторитет доисторической монархии. Концепция рода, проявляясь на разных уровнях, естественно, привела к кастовой системе, но, характеризуясь также экстенсивностью во времени, она связала настоящее и будущее Античности, зачастую отдаляясь от реальности и облекая в легендарную, метафорическую форму исторические факты. Параллельно эволюция от групповой экономики к концентрации богатств в руках всемогущей аристократии неизбежно вела к распрям и войнам, которые наблюдал и широко использовал в своих целях Цезарь. Индивид существовал только в группе: кельты не знали ни eleutheria, ни принципа «свобода превыше всего» (как в греческих полисах), ни юридической и городской libertas римского общества; свобода провозглашалась только на уровне представит йлей знати. Отношения между доминирующими кастами и массой клиентов внутри общин были такими же, как между гегемонист-скими и клиентскими сообществами. Военный контингент происходил из клиентельных сообществ; что касается единства, кельты действовали племенем, даже если служили в качестве наемников. В основном именно свою племенную независимость они и использовали против римлян. В борьбе за первенство они не отказывались от чужой помощи: так же как эдуи опирались на римлян в противостоянии арвернам, секваны и арверны нашли поддержку против эдуев у свевов Ариовиста. Последний, обладая исключительной проницательностью, сумел оценить значение экономической и политической оси «запад — восток» и мечтал встать во главе галло-германской империи. Он утвердился 191 Часть III Континентальная Европа

в стане секванов, приняв участие в кельтской политике, и в 59 г, до н. э. встал на сторону Рима. Уловив этот намечающийся перевес, Цезарь желал установить римское главенство, понимая, что сенат, договариваясь с Ариовистом, недооценил его амбиции. Таким образом, он тоже вступил в сложную межплеменную политику, соединяя силовую тактику с дипломатической. Обычное

использование обмена заложниками, по-прежнему широко распространенного в античном мире, порождает атмосферу взаимных подозрений, которые не препятствовали, однако, и переговорам; по крайней мере, когда они происходили в самой галльской среде, они не в меньшей степени учитывали интернациональные интересы и способствовали утверждению автономии племен. Соглашения, очевидно, основывались на трансцендентной концепции права, хранителями которой являлись друиды и которая объясняет по большей части узкоконсервативный характер кельтской цивилизации. Цезарь приводит некоторые подробности внутренних противоречий и индивидуальных войн за власть. Нарисованный им портрет эдуя Думнорига весьма показателен в этом отношении: он монополизировал пошлины и государственные доходы civi-tas — по крайней мере те, на которые претендовали его враги, — что позволило ему не только проявлять показную демагогическую щедрость, но прежде всего увеличить количество своих клиентел и создать настоящую личную армию. Это богатство, связанное с политической ловкостью, ставит его во главе эдуев. Дум-нориг принадлежал к той галльской знати I в. до н. э., представители которой, что явно противоречило общему традиционализму, обладали культурой, пронизанной греческими элементами, были убедительными ораторами, так же как хорошими воинами, объединяя две крайности, которые кельты восхваляли как главные составляющие их облика: res militaris и argute loqui'. Персонажи подобного рода, которые явственно свидетельствуют об экономическом и социальном неравенстве, оказались в конечном счете не разрушителями древних традиций, но естественными продолжателями процесса, сходного, несмотря на различие условий, с тем, что в течение II в. до и. э. происходило «Военное дело» и «ораторское мастерство» (лат.).

192 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

в римском мире, где представители элиты, осознав свою автономию, добивались первых ролей любыми способами. Монархическая власть, не имея никакого стабильного института, была обязана своей эффективностью только инициативе энергичных личностей, которые добивались признания личного авторитета и объединения сильных партий внутри и вне их собственной civitas. Наследственный принцип отражен в традиции, связанной с королем битуригов Амбигату, который мог поставить своих племянников во главе крупных экспедиций в другие земли, но Берцингеториг не был назначен главой галльской антиримской коалиции просто потому, что был сыном Кельтиллы, который однажды попробовал воссоздать и возглавить гегемонию арвер-нов. На неожиданное получение Верцингеторигом позиции первого плана повлиял скорее не этот прецедент, а его собственные способности. Национальный союз, по-видимому не связанный с личными интересами, был впервые образован благодаря ему перед лицом общей опасности и вызвал своего рода идеологическое возбуждение, так же как произошло веком раньше на Иберийском полуострове при попытке Вириафа, возможно менее грандиозной, но столь же неудачной. Цезарь в своих «Записках» неоднократно сообщает о легком и быстром распространении пропаганды среди галльских народов. Он представляет civitas как активные единицы, ответственные за политические противоречия, а большое количество мятежей, как внутренних, так и внешних, — лишь ничтожной причиной падения их независимости. Несомненно, религиозный фактор сыграл важную роль в становлении антиримских движений, предстаглявших собой последний шанс для духовных и материальных сил Галлии. Но естественно, Верцингеториг олицетворял не только светскую власть друидов. Разумеется, не стоит преуменьшать историческую важность этой поистине великой личности, ибо ему также приписывают намерение установить свою личную власть и возглавить объединенное галльское движение и борьбу против римской угрозы. С этой точки зрения Верцингеториг воплощал в тот момент кельтский дух и историческую эпоху, характеризующуюся поистине замечательной политической зрелостью. В реальности Галлия пережила столкновение двух сил, находящихся в состоянии кризиса, каждая из которых стремилась решить свои Часть III Континентальная Европа

собственные проблемы. Цезарь, повествуя о своей кампании и политике, прекрасно понимал аналогичность ситуации, одинаково плачевной, несмотря на разницу в зрелости, и для галлов, и для римлян. В основных аспектах социальной и политической организации «кельтизм» проявляется как феномен типично и традиционно континентальный, хотя и расцвечивается, больше или меньше, средиземноморскими привнесениями. Последнее прежде всего отмечено среди групп Балканского полуострова, которые взяли за образец структуру эллинистических монархий. Выше говорилось,

что эллинистическая монархия была установлена в Македонии, причем это был переход сразу от племенной стадии, минуя этап города-государства. Эта система имела, таким образом, сходство с кельтским миром. На юго-востоке Европы система мощных кельтских племенных государств, вскоре обозначенных как царства за счет энергии царей, была более простой, чем на западе, где общины, организованные с давних времен на соответствующих территориях, находились в контакте с политическими формами, абсолютно несовместимыми с культурными основами и менталитетом кельтов. Близость эллинистических государств на Балканах привела к тому, что кельты, пришедшие позже и обосновавшиеся в среде с населением, различным по происхождению и принадлежащим к разным культурам, проявили активность и предприимчивость, нуждаясь в централизованной власти военного типа, чтобы установить свое верховенство. Во время своих миграций и заселений они сохраняли, таким образом, формы правления, характерные для них, которые эллинистический пример трансформировал в монархии. Тогда как на Западе древность поселений, связанная с отсутствием серьезной внешней угрозы на протяжении долгого времени — инородные остатки в культурном плане были ассимилированы, — позволяет кельтам, напротив, автономно и естественно изменять институты, которые во времена Цезаря поощряли индивидуальное превосходство. Несмотря на значительное число экспедиций, о которых мы знаем по текстам и археологическим данным, естественно, не нужно думать, что вновь прибывшие полностью заменяли предшествующие пласты населения: они только занимали демографические 194 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

лакуны, которые впоследствии переполнятся благодаря особой плодовитости, присущей кельтам. Речь идет о феномене сухопутной колонизации, которая в некотором отношении, в своем развитии, напоминала морскую, но, осуществляясь, если быть точным, наземным путем, приводила к образованию поселений, политическая жизнь которых не могла быть изолирована от окружающей среды: она становилась ее частью в качестве элемента обусловленного и соответственно обусловливающего. Сохранение поселений требовало тотального политического превосходства, а значит, было напрямую связано с их военным потенциалом и централизацией командования, как мы уже видели. Если попытаться провести параллель с классическим греческим миром, то, пожалуй, только спартанское государство может сравниться с этой системой. Повсеместное распространение оппидума как укрепленного бастиона происходит, скорее всего, позднее; в Италии, где кельты утратили превосходство в начале II в. до н. э., они встречаются только на севере и лишь спорадически. Согласно Полибию, галлы Италии, в частности бойи, жили без стен — ateikhistoi* то есть без городов, распространяясь небольшими рассеянными группами по всей территории. Их численность была не слишком высока, поскольку долгое время они сопротивлялись римлянам, особенно после похода Ганнибала, всякий раз обновляя силы. Эта галльская оккупация в Северной Италии привела к разложению зачаточной городской организации, реализуемой этрусками. В Галлии и Центральной Европе распространекк£ гальштатской культуры постепенно заменяется концентрацией общин в оппи-думах римского вида, но ни одной гальштатской крепости нет среди крупных оппидумов эпохи Ла Тен. Гейнебург (Вюртемберг) был оставлен в конце VI в.; несомненно, это объясняется тем, что некоторые из кельтских волн, которые занимали южные предгорья Альп, — возможно, бойи — имели в качестве точки отправления Среднюю Европу. Укрепленные жилища на возвышениях, возможно, оказались повсеместно покинутыми до появления оппидума, которое в Галлии имело связь с борьбой общин за гегемонию, а в Центральной Европе — с военной необходимостью, обусловленной германскими вторжениями с севера и северо-востока. Напомним также о существовании на Балканском Часть III Континентальная Европа

полуострове комплексных укреплений иллирийских, фракийских и скифских племен. Этот переход от гальштатской фрагментации к историческим кельтским общинам сложно восстановить при помощи только тех археологических свидетельств, которыми мы располагаем. Затруднение, с которым мы сталкиваемся, пытаясь археологические данные осветить исторически, проявляется в данном случае в максимальной степени. В Испании кельтские группы долгое время не ощущали необходимости обороняться, в результате слияния коренных и соседних народностей образовались кельтиберы, частично сохранившие организацию гальштатского типа. В некоторых регионах, особенно на востоке и юго-востоке Европы и в Италии, кельты долгие десятилетия жили лагерями, не имея постоянных поселений, — на скифский манер. В более близкие к нам эпохи

положение вещей оставалось аналогичным еще в течение некоторого времени, например у франков в Испании и лангобардов в Италии. Эти группы, хотя и не включившиеся в регулярную демографическую канву, удерживаются благодаря своему предприимчивому духу и собственной силе. То же можно сказать о галатах Азии, до того как эллинистические правители не остановили их размещение в регионе, позже получившем название по их имени — Галатия. Везде, куда бы они ни направляли свои экспедиции, кельты сочетали военные действия и переговоры. Тит Ливии в своем рассказе о наступлении сенонов на Ареццо и Рим в начале VI в. наделяет их сознанием прав человека и привычкой предварять военные выступления фазой переговоров, сводившихся зачастую к угрозам или шантажу. Другие примеры этого — их демарши по отношению к греческим городам Европы и Азии с целью обложить данью племена и вызывающее вмешательство гельветов в дела Цезаря до и после событий в Бибракте. Однако дипломатия кельтских общин не ограничивалась этим шантажом; хорошие отношения, которые они поддерживали с Марселем, открытость для греческой и италийской коммерции свидетельствуют о широких связях с иноземными государствами. К югу от Альп кельты приобщаются к поистине интернациональной политике. Сначала это объединение сенонов в системе италийского влияния с целью попытаться остановить римскую экспансию начала III в. до н. э.; 196 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

затем — длительный союз ценоманов и венетов; и наконец — устойчивая коалиция галльских сил Италии и заальпийских территорий против Рима (карфагенское золото скорее всего играло определяющую роль в союзе гезатов с бойями и инсубрами). Отношения с цизальпийцами, впрочем, предшествовали экспедиции Ганнибала. Отношения многочисленных галльских общин с римлянами долгое время были превосходными: во всяком случае, об осторожном и заискивающем поведении северных трансальпийцев детально менее известно, чем об иноземной политике эдуев — «братьев и кровных родственников римского народа», Миграции гельветов (58 г. до н. э.) предшествовали дипломатические соглашения и тщательная подготовка со стороны секванов и некоторых эдуев. В Восточной Европе кельтские группы сотрудничали с Филиппом II и Александром в войнах против антариатов и трибал-лов. Установлено, что кельтские посланники сопровождали Александра во время его экспедиции на Дунай и позже, когда он стал хозяином Персидской империи: в 324 г. до н. э. кельтские послы нанесли ему визит в Вавилоне. На новых территориях кельты стали, таким образом, во времена Александра политическим элементом, участвующим в отношениях власти. Этот и другие подобные факты, которые можно зафиксировать в Италии и на Иберийском полуострове, свидетельствуют о хорошей способности к адаптации в' различных средах, к включению в инородные системы. Хотя эта быстрая ассимиляция и гибкость приобретают разные формы в зависимости от регионов, их повторяемость свидетельствует о кельтском единстве. Но это способствовало также истощению кельтских групп там, где не существовало коренной традиции: кельтские следы, многочисленные в Галлии и Центральной Европе, на Балканах сводятся к топонимическим напоминаниям. ***

С экономической точки зрения это были общины, которые обусловливали внешнюю и внутреннюю торговлю: торговцы перемещались поэтапно, с территории на территорию, вдоль 197 Часть III Континентальная Европа

длинных трансконтинентальных путей. Впрочем, то же самое отмечено и у других народов: дар агафирсов, предназначенный для святилища в Дельфах, сопровождался от одного племени к другому — племена встречались на большей части пути. Это естественная система организации, характерная для данного периода. Начиная с V в. до н. э. карта распределения греческих и италийских находок модифицируется. Ушедший VI в. до н. э., в течение которого они были в большом количестве зафиксированы в низовьях Роны, а в соседних регионах вплоть до Бургундии встречались редко, показывает, что отношения юго-востока Галлии со средиземноморским миром были менее тесными. Северовосток, напротив, входит в центральноевропейское пространство, включая средний Рейн и Баварию, где в течение почти двух с половиной веков концентрировалась привозная средиземноморская готовая продукция и некоторые первичные материалы, например кораллы. Этот факт, который Ж. Ж. Хатт отметил в своей новой книге, частично объясняется, по мысли

автора, тем, что роль долины между Роной и Сеной перешла к долинам реки По, Тессина и Рейна, Это следствие карфагенской политики в Западном Средиземноморье, препятствовавшей распространению интересов Марселя. Но перемещение к северу эпицентров импорта свидетельствует также о том, что этот регион на короткое время стал центром преобладающей политической силы: концентрация власти, естественно, привела здесь к параллельной концентрации коммерческой деятельности. На юго-восток и в центр Галлии непрерывно ввозились только первичные материалы, необходимые для ремесленного производства, прежде всего янтарь, кораллы и стеклянная масса. Эти факты объясняют трансформацию гальштатской культуры в культуру Ла Тен, то есть переход от кельтского доисторического периода к историческому. Находки, подобные тем, что были обнаружены в Вике, не могут относиться к эпохе Ла Тен. Только вожди небольших монархических объединений, предшествующих V в. до н. э., могли иметь столь ценные вещи. Впоследствии своеобразный эгалитарный характер погребального убранства показывает приход общества, организованного в классы. С экономической точки зрения констатируют, что аристократия 19В Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

заменяет царей. Знаменитая ваза из Вике, которая поражает своей красотой и особенно своими величественными размерами всякого, кто зайдет в небольшой музей в Шатийон~сюр-Сен, вероятно, была заказана правителем кельтской цивилизации (по своей сути еще гальштатской) далекому греческому мастеру; возможно также, это был «дипломатический» подарок, преподнесенный средиземноморскими торговцами с целью получить право пройти через чужие земли. Некрополь в Вике был расположен на дороге, которая связывала бассейн Роны с бассейном Сены, — поэтому последняя интерпретация кажется вполне правдоподобной. Сокращение импорта в данном регионе соответствует осознанию национальных ценностей; кельтские ремесленники вскоре перестают обращаться к иностранным образцам движимого имущества и изысканных украшений. Привезенные предметы своей редкостью больше не интересуют кельтов. Поистине каждая фаза культуры Ла Тен соответствует, по мнению Дешелетта, определенной совокупности материальных заимствований, но равным образом очевидно, что частота находок, их качество и ценность гораздо выше, чем на предшествующем уровне. Со временем здесь проявляется все более узкая функциональность. Преобладает спрос на изделия менее дорогие, оружие, предметы обстановки, «серийную» продукцию, импортированную и впоследствии переработанную на местный манер. Этим объясняется распространение кампанийской керамики, функциональной, но малоценной, на юге Галлии и в Альпах и относительная редкость средиземноморских драгоценных вещей 1?же на балканском пространстве, где контакты были бо^тес частыми и тесными: существование кельтской «греческой)/ группы более очевидно в устье Роны, чем на Балканах. Отметим, однако, что кельты, великолепные ремесленники по железу, золотых дел мастера и декораторы, в целом приняли бронзовые предметы по причине хорошего качества и прочности средиземноморских сплавов, а позже они смогли имитировать их сами. Цезарь заметил, что торговцы, прибывающие из Италии и Греции, встречались все реже, по мере того как удалялись от Provintia. Воспитанный на эллинистических доктринах, он полагал, что моральный прогресс обратно пропорционален жизненному благополучию: у бельгийцев он наиболее заметен, потому что в своем примитивном образе 199 Часть III Континентальная Европа

жизни они проявляли наибольшую отсталость. В эту эпоху импорт в Южную и Центральную Галлию возобновляется, что объясняется повторным открытием Средиземноморья в результате римских побед над Карфагеном, которые повысили значение итальянского побережья Тирренского моря и, конечно же, Марселя. Речь идет главным образом о приобретении галлами сельскохозяйственной продукции, в частности масла и вина, которое пользовалось спросом с давних пор: как рассказывали те, кто побывал в Италии, этруски предлагали им угощение в виде вина и инжира. Импорт, которым не были задеты более отдаленные внутренние регионы, по объемам уступает экспорту, который составляли продукты скотоводства — кожи и мясо, а также пушнина. Кельтские группы служили посредниками в распространении на юг минерального сырья или металлических полуфабрикатов и янтаря: сырье, необходимое для индустрии Средиземноморского бассейна, пользовалось особенно высоким спросом. Металлические ресурсы — в основном золото — усиливали кельтскую экономику в международном плане, и именно в сторону центров

минеральных месторождений и плодородных регионов направляется кельтская колонизация, то есть на юго-запад и юго-восток Европы. Этот факт ясно показывает, что направления экспансии, несмотря на то что в действительности не подчинялись планированию, соответствовали все-таки определенным экономическим критериям, основанным на точном знании мест и их ресурсов. Этим объясняются перемещения масс, иногда довольно значительные. В исторической традиции они сравниваются с италийской ver sacrum ', которая представляла собой усиленную эмиграцию молодых людей с целью сократить прирост населения. Это объяснение на самом деле в древности соответствует состоянию, когда сельское хозяйство, все еще технически отсталое, могло поставить некоторые общины перед дилеммой: разделиться или погибнуть. Относительное распространение в эпоху Цезаря бойев и битуригов вызвано расселением примитивных племен по этой причине. Позже, конечно, это было связано «Священная весна» (лат,).

200 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

с необходимостью сельскохозяйственного прогресса, применения глубокой вспашки и внедрения в оборот культур, малоизвестных ранее, тем более что значительная часть населения занималась металлургией или коммерцией. Однако сомнительно, чтобы равновесие между демографическим ростом и экономическими ресурсами реализовалось за счет регулярных расселений. Эмиграция зачастую принимала форму наемничества, где авантюрный дух сочетался с общепризнанной ценностью кельтских солдат, и десятки лучших кельтов со своими мечами поступали на службу к далеким иноземным правителям. Речь шла не о личной инициативе. Наемничество часто приобретало ту же форму, что и переселенческие потоки, с которыми оно в результате иногда смешивалось: это были группы, подчинявшиеся предводителю и сопровождавшиеся женщинами и детьми; отдельные группы, имевшие сначала иные цели, в итоге, так же как в Азии, посвящали себя этому доходному делу, которое поддерживалось потребностью в войсках эллинистических монархий и Карфагена. Распространение кельтизма не имело целью установление империи, которое предполагало централизованную, крепкую организацию, каковой не существовало: «империя кельтов», если представлять ее в политическом смысле, лишь риторическая формула. Мотивы этой экспансии были, повторяем, прежде всего демографическими и экономическими: сначала нужно было заполнить демографические лакуны и получить минеральные и сельскохозяйственные ресурсы — кельты внутренних македонских районов имели репутацию великолепных землепашцев. Вследствие миграций кельты реализовали в течение некоторого времени культурные черты, общие для значительной части континента и Британских островов. И прежде чем римляне разглядели континентальное европейское единство, оно уже стало по большей части реальным фактом. По правде, хотя кельты и были восприимчивы к культурным и политическим эклектическим решениям, они жили так же, как прежде: они являлись наследниками континентальных цивилизаций, о чем свидетельствует их малый интерес к морю, за исключением прибрежных атлантических регионов. Кельты размещались в основном в глубинных землях, их торговля была исключительно караванной, а верность племенным институтам — безграничной. Взаимные 201 Часть III Континентальная Европа

влияния и «эндосмос»1, обусловленные их миграционными перемещениями, сохранили практически нетронутым общее духовное наследие. Оно заключалось в религиозных убеждениях и их внешних проявлениях, представителями и арбитрами которых были друиды. Иначе все происходило в периферийных зонах, которые фактически не участвовали в жизни этого сложного организма. Одним из наиболее значительных аспектов кельтской экономики, возможно, является введение монеты, действовавшей с давних времен в долине Дуная, где, мы это уже сказали, адаптация кельтов к соседней эллинистической среде стала наиболее полной. До III в. до н. э. внутри континента деньги не циркулировали и не чеканились. Средиземноморские державы, которые в течение века распространили монету, использовали для континентальной торговли «стандарт цен» (булавки или золотые кольца определенного веса) — доисторическую систему обмена, о которой нам мало известно. Приток золотых статеров Филиппа II к дунайским кельтам — показатель небезынтересных отношений, которые они поддерживали с этим правителем, но очевидно, что эти деньги появились, с одной стороны, как дань, выплаченная греческими городами, а с другой — в результате экспорта и как жалованье наемников. Кельты быстро адаптировали использование

монеты; при их посредничестве и внутриконтинентальная Европа соответственно трансформировала свою экономику. Их монеты, отчеканенные в соответствии с моделями, типами и названиями из эллинистического мира, применялись и внутри общин, и в межплеменных отношениях. Во внутренних отношениях использовалась серебряная монета, во внешней торговле — золотая монета, которая рассматривалась как международная, даже когда кельты стали чеканить золотую монету для собственного использования. Второй центр распространения греческой монеты в Европе находился на западе, в Марселе, и именно начиная с кельтского запада первая денежная единица распространилась в Северной Италии. Карта распределения эллинистической монеты свиде' Эндосмос (6иол.) — процесс просачивания растворенных веществ из внешней среды внутрь клетки (в противоположность экзосмосу).

202 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

тельствует о широте международных экономических отношений, пока эта денежная система не была вытеснена римской монетой. С другой стороны, эмиссия монет с названиями общин свидетельствует о том, что последние играли роль государства. Так прошла стадия доисторического обмена. Монета создала необходимую базу для образования подвижных капиталов, преодолев — это очень важно — барьеры между Средиземноморьем и континентом в экономическом плане. ***

Установлено, что территория современной Франции — одна из основных исторических «резиденций» кельтов, и именно к ней относится наиболее полная информация, которую оставила Античность, с той лишь оговоркой, что она освещает эпоху уже довольно позднюю, завершающий период деяний галлов. Но Галлия, именно потому, что определить ее место в истории проще, задает необходимый предел сравнения, позволяет обнаружить факты, которые затрагивают иные сектора и периоды кельтского мира. Кроме того, некоторые сведения со всей очевидностью показывают фундаментальный традиционализм кельтской цивилизации, который мы подчеркнули выше. Упомянем, например, гетерии, на которые Полибий впервые обратил внимание в связи с Цизальпинией во II в. до н. э. и которые интересовали также Цезаря в середине I в. по поводу Галлии, С VI в. до н. э., когда Гекатей представляет кельтский мир как территорию, соседнюю с Лигурией, конечной точке кельтской экспансии, направленной из центра и с востока на западную и южную периферию, соответствовали территории между Рейном, Альпами, Пиренеями и Атлантикой. Этот процесс сопровождался разделением племен: битуриги, которые жили между Эндром и Луарой, частично переместились в Аквитанию, к устью реки Гаронны (битуриги-вивиски); вольки образовали две группы — к востоку и западу от Нарбонна; авлерки разделились на три фракции, одна занимала территорию к югу от бассейна Сены, две — к востоку от Сарты, На всем юге и на юго-западе распространение галлов приводило к образованию смешанных кельто-лигурских и кельто-иберийских групп. Параллельно произошла 203 Часть III Континентальная Европа

консолидация племенных объединений и прогрессивный переход от рассеянных гальштатских поселений к концентрации в оп-пидуме, достигнувшем во времена Цезаря предгородской стадии. Традиция относит к началу VI в. до н. э. верховенство битуригов — это первый пример настоящей гегемонии. Мы лучше осведомлены о времени, когда доминировали арверны, а затем эдуи. Территориальные базы этих могущественных племен располагались в центральных землях, а эпицентры — в зонах пересечения внутренних и внешних торговых путей. Ясно, что наряду с политическими экономические факторы также иг-рали роль в междоусобной борьбе. Арверны были обязаны своим превосходством контролю над дорогами между средним и нижним течением Роны и Атлантикой и неприступной крепости Герговии. В 121 г. до н. э. римляне ослабили это верховенство в пользу эдуев и затем, вступив с ними в союз, поддерживали равновесие внутри галльских территорий в течение почти столетия. Эдуи контролировали дороги и коммуникации, идущие с севера на юг, равно как порт Кабиллон на Соне: эта привилегированная ситуация служила интересам римлян на юге Галлии, так же как интересам их марсельских друзей. Таким образом, в I в. до н, э. ось «юг — север» практически определяла галльскую экономику, а значит, и политику, зависимые от Рима. Последний равным образом поддерживал хорошие отношения с сек-ванами. Но они, объединившись с арвернами, прельстились возможностью занять место эдуев

при помощи свевов и их царя Ариовиста, а затем гельветов, усугубляя нестабильность галльского мира, которую римляне с полным основанием считали угрожающей. Более того, вмешательство свевов, закрепившихся в Германии, утверждало главенство политической оси «восток — запад» в континентальном плане, в противоположность оси «юг — север», упомянутой выше. Несмотря на мобильность кельтского населения, его следы оказались долговечными: обширные работы, направленные на улучшение условий жизни, начавшись в доисторический период, привели к образованию больших полян на изначально лесных пространствах. Лес снабжал огромным количеством необходимой в строительстве древесины, поскольку кельты были мало знакомы с каменной архитектурой, и отмечал территориальные 204 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

границы сообществ, полностью их изолируя. Это были леса-границы, если характер земли не вынуждал даже в поисках безопасности оставить эти невозделанные территории, поистине не тронутые рукой человека, — пустынные границы, как назвал их Р. Диона. Каждый кантон старался организовать центростремительную по структуре сеть дорог, формируя «паутину» галльской дорожной системы. В совокупности они образовывали национальную сеть, очень действенную, которая расширила коммерческие передвижения, а затем перемещения самих римских армий. Ж. Ж. Хатт, который изучил некоторые основные галльские региональные пути, показывает, что они проходят через гребни холмов, обычно избегая спусков в долины. Отметим, кроме того, важность внутренней навигации, которую режим рек делал весьма удобной. Во всяком случае, известно, что караваны, благодаря которым олово доставлялось в Марсель, в течение тридцати дней совершали переход от берегов Ла-Манша к Средиземноморью. Транзит торговцев с одной территории на другую обеспечивал сообщества значительными материальными средствами за счет права на таможенные сборы. Сеть дорог предопределила структуру населения, по крайней мере в части, где это четко подтверждается обнаружением жилищ. Эти жилища делятся в основном на два типа: собственно оппидум на возвышении, укрепленный естественно и при помощи оборонительных приспособлений, и портовые центры, расположенные вдоль рек, в точках важнейших длл кантональных и региональных коммуникаций переправ. Отме.'им также те агломераты деревенских жителей, гораздо меньшие, которые в латинской терминологии соответствуют вирусам (vie?); Хотя в прошлом исследования концентрировались на некрополях, тем не менее достаточно хорошо известны различные типы жилищ. Но эта классификация могла относиться только к очень ограниченному периоду, показывая легкость, с которой некоторые центры развились, пришли в упадок и были покинуты. На самом деле сомнительно, что крупные укрепленные оппидумы в основном очень древние; по крайней мере, в большинстве своем они возникли как таковые во II и I в. до н. э. В качестве центров населения они существовали, вероятно, гораздо раньше; именно необходимость защититься в период потрясений трансформировала их 205 Часть HI Континентальная Европа

в те почти неприступные крепости, против которых будут направлены военные усилия Цезаря. Некоторые историки, в частности Анри Губер, связали появление оппидума с грандиозным потрясением, которое испытали народы Северной и Центральной Европы и о котором, к сожалению, мало известно. Литературная традиция сохранила воспоминания о двух миграциях: миграции кимвров, тевтонцев и их альянсов (113—103 гг. до н. э.) и более поздней миграции гельветов. Это были явные попытки народов, которые, находясь еще на доисторической стадии, не осели на какой-либо земле в силу изменения политических или экономических интересов, включиться в организованную среду. Последствия этих передвижений долгое время ощущались на северовостоке галльского региона, смешивая германские элементы с бельгийскими образованиями. Прямое наложение поздних черт цивилизации Ла . Тен на гальштатский культурный слой, обнаруженное при стратиграфических исследованиях, доказывает, что галлы давно покинули некоторые укрепленные галыптатские оппидумы. Эволюция поселений зависит от различных факторов: активность крупных торговых путей и величина поселений тесно связаны и в совокупности повлияли на развитие или упадок центров, по крайней мере тех, которые не имели ни жесткой конфигурации, ни святилищ. Гельветы во время своей миграции в 50 г. до н. э. за несколько дней разрушили все их оппидумы и викусы. Город Бибракта, который стал предметом внимательного изучения, значительно расширился и разделился на несколько кварталов, каждый из которых выполнял свои функции. Это был, так же как Герговия и Алезия, производственный центр, известный своими мастерами-металлургами и

художественными ремеслами. Расположенная на крупных путях, Бибракта стала, кроме того, важным торговым центром и, следовательно, периодически испытывала наплыв населения. Верцингеториг был избран правителем на общем собрании галлов — факт совершенно исключительный, — из чего можно сделать вывод, что в стенах оппидума существовали обширные свободные зоны, позволявшие населению собираться. Таким образом, оппидумы выполняли экономическую функцию; это очевидно и в отношении речных портовых центров и центров, которые изначально располагались на переправах или пересечении дорог. 206 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

Настоящие города существовали только на юге, подверженном греческому влиянию. Так, большая часть галльского дорим-ского мира оставалась чуждой каменной архитектуре: жилище представляло собой в основном расширенную деревянную хижину скромных размеров, изначально круглую, затем прямоугольную, крытую соломой. В I в. до н. э. в Бибракте существовали также языческие жилища эллинистического плана, занимаемые аристократией, о которой мы уже говорили. Но ни Бибракта, ни Герговия, ни Алезия, ни Аварик, ни Кабиллон, ни одно из поселений иного типа не имели урбанистического плана, за исключением таких центров, как Ансерун и Кайла де Майяк. Также исключительно на юге обнаруживают каменные святилища, например в Ант-ремоне и Рокепертусе. На южных просторах также появилась почти полностью каменная декоративная и автономная скульптура. Я пытался показать на страницах, посвященных кельтскому искусству, что на самом деле эти произведения подвержены внешнему влиянию. До начала римской эпохи ни в одной части публичных зданий эта черта не прослеживается. Этническое и культурное сообщество, организованное в течение некоторого времени кельтами, не уничтожило, повторим это, предшествующие этнические и культурные слои, но образовало сеть — то компактнук^ то более или менее лакунарную, но тем не менее непрерывную, — которая включила большую часть Британских островов в континентальную жизнь, но на востоке, на территории скифов, ограничилась фрагментарным распространением. Все это не могло не стимулироватьсй многочисленными взаимодействиями со средиземноморским миром. Весьма расплывчатые представления средиземноморских народов о Британских островах становятся более точными во второй половине IV в. до н. э. благодаря рассказу Пифея. Последний совершил плавание с целью найти новый морской путь, который позволил бы осуществлять товарообмен с островами, избегая караванного пересечения Галлии, дорогостоящего и длительного по времени. Эта попытка не имела, впрочем, практических результатов. Любопытно, что ни один средиземноморский народ — потребитель британских минеральных ресурсов никогда не думал о создании там своей колонии, то же касается и плавания карфагенянина Гимилькона, стремившегося скорее 207 Часть III Континентальная Европа

узнать новые земли и установить контакты, чем создать там постоянные базы. С IV в. до н. э. до римского завоевания посредниками оставались галлы. Кельтская экспансия в Великобритании укрепила культурное сообщество народов, живших по обе стороны Ла-Манша. Некоторые названия народов, таких как атре-баты из Сюррея и Беркшира на обоих берегах Темзы и паризии на Умбре, разъясняют, каким образом происходило расселение кельтских племен Галлии. В I в. до н. э. многочисленные сообщества, занявшие Англию, называли себя белгами, и действительно приходится признать за белгами «кельтизацию» по крайней мере наиболее развитых зон большого острова. Социальная организация сохранялась там до I в. н. э. в своих наиболее традиционных формах: ревностно охраняемая племенная автономия, возможно, допускала только ограниченные объединения, такие как королевство Кантиум или федерация бригантов. Этот факт со всей очевидностью проявился во время экспедиций Цезаря, которые ознаменовали вступление Великобритании в историю континента. Как и в Галлии, союз был создан с опозданием: нужно было дождаться эпохи Клавдия и Бо-удикки, царицы иценов, жрицы и воительницы. Религиозное чувство зажгло пламя сопротивления. Это стало причиной разорения друидского святилища на острове Мои легатом Светонием Паулином, которое вызвало британскую реакцию. Появление кельтов в Великобритании, относящееся к IV в. до н. э., на самом деле восходит к более раннему времени, поскольку кельтизация была здесь настолько полной и глубокой, что главное друидское святилище находилось на острове Англси. Кроме того, галлы были убеждены, что Великобритания являлась колыбелью друидской мудрости. Эту веру можно объяснить тем, что благодаря изоляции, в которой пребывала большая часть островов, здесь лучше сохранились

древние кельтские ценности. Впоследствии в течение почти целого века Великобритания служила убежищем для кельтов, убегающих от римского владычества. Консервативный характер британской среды отразился и на структуре поселений (так же как в Галлии, это были укрепления, расположенные на берегах рек), и на использовании почти до I в. до н. э. военной тактики, уже всеми забытой: британские вожди, которые противостояли Цезарю, еще свободно использовали военную колесницу. 208 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

Следы доисторических обычаев проявляются также в сохранении сообщества женщин внутри семейных групп. О политических отношениях островов с континентом, хотя их и не сложно представить, не известно. Можно проверить только экономические и культурные обмены. Британское земледельческое хозяйство было отсталым и небольшим, животноводство, напротив, — очень развитым. Богатство страны заключалось в ее минеральных ресурсах, и в основном в олове, которое оставалось предметом интенсивного экспорта на протяжении многих веков. Цезарь сообщает, что взамен бретонцы импортировали бронзу из Галлии. Очевидно, что их металлургия, специализировавшаяся на добыче минералов и производстве металлов в чистом виде, была хуже адаптирована к производству сплавов. Несомненно, экспортировались также продукты животноводства, хотя мы не располагаем ни одним упоминанием по этому поводу. Импорт средиземноморских товаров не засвидетельствован, что вполне естественно, поскольку экспорт британской продукции находился в руках галлов. Последние, и прежде всего венеты, монополизировали морские пути, поскольку бретонцы, латенская цивилизация, не имели морского флота. Не нужно, однако, недооценивать значение порта моринов Гезориакума, где Цезарь сконцентрировал крупный флот. Огромное число итальянцев, которые последовали за Цезарем в его экспедиции на ту сторону Ла-Манша, показывает, что экономические возможности Великобритании были переоценены и что знания об этой земле были неопределенными. Чеканной монеты не существовало: слитки и бруски использовались вместо обменной монеты почти до начала христианской эры. В I в. до н. э. римляне, эти люди Средиземноморья, вошли в контакт с Британскими островами, находившимися на стадии культурного развития, сопоставимой с довольно архаичным периодом цивилизации Ла Тек и даже, по мере того как оккупация расширялась к северу, с еще более древними типами. ***

Как уже было сказано, из-за недостатка исторической информации можно лишь чисто гипотетически реконструировать события, в которых участвовала Центральная Европа, а ограничиваясь 8-6636

209 Часть III Континентальная Европа

археологическими свидетельствами, мы рискуем прийти к ошибочным выводам. Нет сомнения, однако, что обширный регион Средней Европы, хорошо поддающийся влияниям и не имеющий естественных границ, стал в первую очередь ареной сражений между кельтами и германцами. Проблема их этнической дифференциации затрагивалась часто, по правде сказать, даже слишком часто; иногда исследователи выделяют некоторые второстепенные морфологические аспекты, забывая, что внутри этого географического пространства в условиях общей политической нестабильности почти повсеместно могли непрерывно происходить безграничные объединения, ассимиляции и разъединения групп. К IV в. до н. э. историки относят крупную миграцию бойев, которые заняли территорию исторической Богемии, дав ей свое название — Богемум. Но проникновение латенских форм в смешанные общества с сильным гальштатским элементом происходит гораздо раньше, судя по расположению курганов, которое дает ученым основания утверждать, что богемская цивилизация трансформировалась в цивилизацию Ла Тен в V в. до н. э. Начиная с районов среднего и нижнего течения Рейна, где находились, именно в V в. до н. э., основные политические и экономические центры кельтов, ощутимые влияния распространились на возвышенностях Богемии и Моравии; изолированные группы также могли быть ими затронуты, и, вероятно, у кельтов не было необходимости захватывать данную территорию на целый век раньше. Свидетельства раннего культурного типа Ла Тен на самом деле меньше распространены, нежели среднего и позднего периодов. Как бы там ни было, географическое распределение археологических следов показывает

изменчивость ситуации, чередование преобладаний. Учитывая все это, не стоит переоценивать частные аспекты; возможно, повторное распространение кремирования наряду с погребениями на протяжении среднего периода Ла Тен должно интерпретироваться как новое подтверждение более древнего слоя — слоя цивилизации полей погребальных урн. Очевидно, что не было временных разрывов с населением, которое весьма сходно с галльским. Здесь обнаруживаются многочисленные поселения на возвышенности, из которых наиболее известно городище Страдонице с ограждением, имеющим неправильную форму, и прямоугольными деревянными домами, с крышей, покрытой глиной. 210 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

Страдонице был важным центром металлургии и ремесла, точкой пересечения широкой сети интересов: здесь обнаружены монеты из различных регионов кельтского мира и даже небольшое количество эллинистических и римских монет республиканского периода. Страдонице представляет собой только один из примеров, поскольку регион, растянувшийся на север и на юг от верховьев Дуная и между Дунаем и верхним течением Эльбы и Одера, был достаточно плотно занят подобными поселениями — центрами различных племен. На самом деле ничто не мешает предположить существование здесь политического единства, даже если богемцы в какой-то момент получили преимущество. Огромное богатство этих центров, о чем свидетельствуют также многочисленные находки украшений, великолепное погребальное убранство и клады с предметами из золота, серебра и бронзы, основывалось на их коммерческой и индустриальной деятельности, а кроме того, на крепкой сельскохозяйственной базе, которая, так же как минеральные ресурсы, свидетельствовала об автаркии региона. Напротив, южные привозные материалы были здесь крайне редкими: этот факт подчеркивает, что зона между Рейном и Дунаем играла прежде всего роль европейского поперечного моста. Демографический пробел, образовавшийся на юго-западе в результате миграции гельветов и богемских групп в середине I в. до н. э., подрывает равновесие в этой зоне, усиливаясь к концу века натиском германцев с севера и северо-востока. Отчасти благодаря терпимости римлян, коалиция наркоманов, возглавляемая энергичным Марободом, полностью вытеснила кельтов в политическом плане и в использовании ресурсов страны. Население, таким образом, было вытеснено, и начинает складываться новый демографический облик. С географической точки зрения кельтская оккупация Богемии-Моравии продолжается к югу от Дуная оккупацией Нори-ка. Захват земли облегчался здесь рассеянностью населения и военным превосходством кельтов. Название тавриски (которое напоминает название «таурини»), возможно, объединяло кельтские и иллирийские группы; во всяком случае, оно имеет связь с горой Таурус (современный массив Тауэрн); в целом топонимика городов не кажется кельтской, за исключением оппидума 8*

211 Часть III Континентальная Европа

в Виндобоне (Вена). Однако Норея в начале I в. до н. э. считалась кельтским городом. Латинские надписи имперской эпохи содержат большое количество кельтских названий, особенно в Паннонии. Кельтизация местного населения, смешивалось ли оно с кельтами или нет, была отмечена древними как конкретный факт в запутанном этническом клубке Балкан и центра и востока Европы. Речь шла, по всей вероятности, о кельтских объединениях, более или менее связанных друг с другом, в среде, остававшейся по большей части автохтонной. По крайней мере некоторые из них достигли органического характера и заметной устойчивости, а во II в. до н. э. общины Норика поддерживали отношения с римлянами, и, чтобы сохранить эти хорошие отношения, они даже выразили неодобрение ло отношению к карнам, которые пытались занять территорию, где потом была основана Аквилея. Об этом эпизоде, рассказанном Титом Ливнем, нам известно лишь немного, что, возможно, свидетельствует об их спокойном, малоподвижном существовании без больших потрясений, способных отразиться на пространстве средиземноморских государств. Как мы уже отметили, кельтский мир распространялся практически на непрерывной территории, накладываясь на многочисленные этнические группы, иногда смешиваясь с ними, но всегда сохраняя при этом свои оригинальные черты. Если, как правило, мы достаточно хорошо осведомлены о размещении различных объединений, их политике, иногда даже располагаем следами их материальной культуры, то об их духовной жизни нам известно гораздо меньше. Однако именно она представляет наиболее значимую связь между этими народами и по большей части

восходит к кельтскому наследию. Религия, искусство, право вза-имодополняли друг друга. И только чтобы наглядно это показать, их стали рассматривать по отдельности. Религиозное общество друидов стало истинным хранителем древней традиции и кельтского духа. Наука и литература, идет ли речь о медицине или астрономии, эпических сказаниях или моральных предписаниях, выходят из религиозной среды. Даже право затрагивает скорее религию и мораль, чем юридические формы классического мира. Одновременно колдуны и предсказатели — друиды, как было отмечено древними, обращались к магии. В своей основе друидизм не оригинальная особенность 212 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

кельтов, но характеристика очень древнего государства, общая для протоисторических групп: сравнительная этнология позволила найти подтверждение этому. Такие универсальные установки, которые в Египте воплотились в теократической монархии, греки заменяют своей религией многобожия, которую можно назвать городской. Тем не менее традиция религиозной трансцендентности — хранитель национального духовного наследия, а иногда и советник в политических или личных делах — сохранялась в крупных панэллинских святилищах, подобных святилищу Вольтумны в Этрурии. У римлян религиозная трансцендентность и городская религия отождествлялись, потому что они воплотили скорее город, чем цивилизацию, и никогда не были этносом. У кельтов распространение друидизма — один из значительных аспектов формирования их этноса и цивилизации. Греки поражены сходством этой религии с пифагорейскими концепциями: они имели общие моменты в представлениях о вечности .и переселении душ. Кельты рассматривали смерть как простое перемещение, а мир мертвых — как некий «резервуар душ», ожидающих воплощения в новом теле; земная и потусторонняя жизнь составляли некую целостность, внутри которой происходили вечные, непрерывные обмены. Вплоть до презрения к опасности, которая находилась вне этой традиционной этики. Вспомним в связи с этим, что большинство древних рассказов о сражениях с галлами — и даже кельтомахии этрусских стел в Болонье — свидетельствуют об их привычке сражаться обнсокенными. Этот обычай мог объясняться художеств е:&ыми заимствованиями или, что касается литературных источников, соответствующими убеждениями, — в погребениях кельте ких воинов содержится только оборонительное оружие. Но возможно, речь идет о своего рода ритуальной наготе, которая была связана не только с презрением смерти, но также с религиозным значением жертвы, принесенной во имя племени. И именно в этом племенное сознание приближается к патриотическому. Друидизм содержал в высшей точке своей эволюции элементы древней магии доисторической эпох-и, — это знание осталось в памяти ограниченного круга посвященных — хранителей недоступной для понимания тайны. Наиболее значимое друидское святилище, расположенное на острове Мои (Англси), географически удалено 213 Часть III Континентальная Европа

от средиземноморских влияний, а также от влиятельных политических центров, каковыми являлись кельтские города. Это усиливает мистические основы и независимость друидизма. На практике тайна могла быть доступна правящим классам и массам в форме юридических предписаний и в медицине, которые также окружались мифическим ореолом. Не будучи установленными магистратами, друиды были скорее юрисконсультами, арбитрами, адвокатами, чем судьями; они вникали в частные тяжбы, так же как в межплеменные споры, что объясняет их влияние и добрую славу в панкельтском пространстве. Они были политическими советниками и учителями для молодежи, а их обучение было настолько же эффективным, насколько оно не было академическим. Возможно, как полагают многие ученые, известные «профессора» галло-римских школ были преемниками друидов, основные прерогативы которых свелись к одной-единственной. Если друидизм и был побежден римлянами, как позже христианской церковью, то только потому, что представлял грозную духовную силу и являлся хранилищем фундаментальных концепций галльского национализма. В исторические времена друиды рекрутировались через обучение или кооптацию, иногда через наследование. Потрясающая протяженность кельтского мира способствовала их объединению в группы и созданию мест для собраний, таких как святилище в Галлии. Тем не менее общий кельтский характер по-прежнему был узнаваем. Существовали, кроме того, прорицатели и поэты, которые часто отождествлялись и состояли в тесных отношениях с божествами и панкельтскими объединениями. Они соответствовали аэдам и рапсодам ' архаической греческой среды, но относились к более высокому социальному рангу. Наследие космогонических, теогонических и

героических легенд и сказаний кельтов доступно нам благодаря ирландским и галльским текстам, составленным в средневековую эпоху, и интерпретируют их с осторожностью. Здесь прослеживаются аналогии с пантеоном и эпической традицией германцев: битва богов и смерть героев — древние, общие для этих народов сюжеты, в любом 1

Аэды и рапсоды — древнегреческие певцы и декламаторы, сочинявшие и исполнявшие эпические песни и поэмы.

214 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

случае речь не идет о заимствованиях. Греческие корни некоторых образов сказаний свидетельствуют об очень давних влияниях, пришедших, возможно, из классического мира, тогда как другие персонажи отражают влияние христианства. Тем не менее именно к поздним источникам обращались ученые, для того чтобы восстановить облик кельтского религиозного мира, который греческие и римские современники скрыли за латинскими именами и приблизили к классической мифологии. Губер, обращаясь к религии кельтов, справедливо подчеркивал важность аграрных ритуалов изобилия и плодородия, с которыми связаны жертвоприношения, и метафизической и моральной системы, где забота о душе и ее становлении сохраняет первое место. Сам прародитель относился к миру мертвых: согласно Цезарю, кельты верили в свое происхождение от Диспатера — бога мертвых. Римские интерпретации, которые пытаются установить соответствия между латинскими и инородными богами, отнюдь не помогают нам прояснить кельтские верования. Они учитывали, несомненно, весьма отдаленные сходства, сопоставляя Меркурия, Аполлона, Марса, Юпитера, Диспатера с их галльскими аналогами. Галлоримская религия изобилует богами с двойными именами, такими как Меркурий Киссониус, Аполлон Граннус, Марс Катурикс и т. д. То же относится к другим провинциям, где смешались религиозные потоки. Возможно, проникновение классической культуры в Галлию привело к процессу ассимиляции, предшествовавшей завоеванию, но почти нет сомнений, что греки и римляне обращались к интерпретации по лингвистической причине: чтобы не использовать эти резкие варварские имена, к тому же несклоняемые. Равным образом наряду с высшим друидским знанием существовала популярная антропоморфная религия. По крайней мере, в I в. до н. э. кельты имели многочисленные статуи своих богов — plurima simulacra-, по Цезарю. Вне всякого сомнения, они свидетельствуют о средиземноморских влияниях, ни одна европейская неклассическая религия не смогла перенести в план искусства образы своих богов; они, возможно, заимствовали традиционные представления доисторического периода. Впрочем, полагают, что аниконийский культ восходит к традиции мегали-тизма, процветавшей в конце доисторического периода на земле, 215 Часть III Континентальная Европа

которая была позднее занята кельтами. Обряды перехода в мир мертвых и некоторые детали культа героев связаны с этим древним пластом. Но возможно, и не было необходимости обращаться к столь отдаленному прошлому, переплетая традиции, прошедшие через тысячелетия. К сожалению, мы не имеем ни одного культового изображения, которое можно было бы без колебаний датировать доро-манским периодом. Кроме чеканной маски из музея Тарба и божества из Борей-сюр-Жюин (Эссон), деревянные статуи, такие как статуи из святилища у верховий Сены, несомненно, позволяют нам составить представление о кельтских народных образах. Впрочем, осколки галло-римских представлений, проявляющиеся в бесконечном воспроизведении богов и богинь, «одетых по-римски», как писал Беренс, — можно также сказать, «одетых на эллинистический манер», — соответствуют дезинтеграции друидизма, трансформации культа по римскому обычаю: был сооружен алтарь, посвященный Риму и Августу, — религиозный центр лояльности трех Галлий, заменивший прежнее святилище карну-тов, где собирались друиды. Политическая цель этой религиозной трансформации достаточно ясна: римляне, обычно опиравшиеся на аристократическое меньшинство, таким образом могли получить расположение народных масс. В кельтской религии не проявляется связь между культом и культовым зданием, древняя космогония не соотносила жилище божества с определенным местом. Место национального собрания друидов скорее всего не было обозначено каким-либо сооружением. Кельтский натурализм находил образы божеств прежде всего в источниках и иных природных элементах: в результате увеличилось количество культовых центров, расположенных на возвышенностях или у воды. Некоторые из них положили начало поселениям. Так было в случае с Бибрактой и Немау-сом,

тогда как святилище Меркурия в арвернском регионе не идентифицируется с каким-либо агломератом. Наличие культового места на территории некоторых племен, несомненно, представляло собой козырь в политической игре, позволяющий добиться превосходства. Становление демографических и священных центров подтверждает фундаментальный аспект размещения галльского населения: сельское хозяйство, усилившее и стабили216 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

зировавшее раздробленность, которая характеризует villas, римской эпохи, с этой точки зрения сыграло роль, аналогичную роли религии. Исчезновение всяких следов святилищ во время римского завоевания отчасти объясняется отсутствием интереса к каменным постройкам. Однако под эгидой римлян галлы возвели некоторое число храмов, которые, за исключением лишь тех, что были посвящены римским богам и построены в городах с римским населением, представляют формы, независимые от классических и средиземноморских типов, и если не создают оригинальных способов выражения, то по крайней мере воплощают определенные черты местного прошлого. В большей части континентальных кельтских регионов мифологические традиции были в основном стерты романизацией и вскоре заменены традициями классического мира: божественные образы были адаптированы к новому пространству греческих сказаний и легенд. Кельты — впрочем, так же, как любой другой неклассический европейский народ — никогда не имели образной мифологии. «Рассказы в картинках» их никогда не интересовали. Поэтому единственное проявление нарративного искусства европейской протоистории —искусство ситулы — воспроизводило только сцены повседневной жизни или обряды. То же самое позже проиллюстрирует котел из Гундеструпа. Греки, которые в VI в. до н. э. создали кратер из Вике, предназначенный для кельтского вождя, на место нарративного фриза поместили лишь вереницу колесниц, имеющую чисто декоративное значение. Это искусство ситулы, само по себе'чуждое собственно кельтской среде, способствовало формированию не только искусства Ла Тен, но и его репертуара, часто намекающего на собрания, праздники, пиршества, игры, восходящие к античному образу жизни, который в равной степени был принят историческими кельтами и изображался как классическими авторами, так и в средневековых ирландских сказаниях, свидетельствующих о преемственности. Празднества, которые проводились каждый год в одно и то же время, являлись одновременно религиозными собраниями и ярмарками; при случае организовывались также политические сборища. Поскольку здесь царила крайняя свобода, а кельты по природе были склонны к внезапным переменам настроения 217 Часть III Континентальная Европа

и гневу, гулянье зачастую перерастало в драку, тем более что они часто предавались пьянству. В реальности религия, которую друиды проповедовали на высоком метафизическом и духовном уровне, не могла быть понята всеми и оставалась достоянием меньшинства. Представителем этого меньшинства был друид Дивитиак. Во времена Цезаря галльская аристократия многое переняла в первую очередь у греков; она жила в домах эллинистического типа и хорошо знала риторику. Это было обусловлено важной культурной ролью, которую сыграл не только Марсель, но и соседние территории, сильно эллинизированные, а также Провинция. Чтобы уловить кельтский дух, мы должны обратиться к искусству. Проблема кельтского искусства — одна из самых сложных, но и наиболее захватывающих проблем Античности. Прежде чем рассматривать ее в эстетическом плане, следует поместить ее в план исторический — как оно формировалось? — и напомнить в связи с этим, до какой степени необходимо отделять художественный феномен от этнических соответствий. Нужно, безусловно, учитывать особенности среды и экономики, хотя они и не имеют определяющего значения. Так, одной только исконной мобильностью кельтских групп, которая сохранялась и в историческую эпоху, нельзя объяснить отсутствие архитектуры, редкость крупной скульптуры и преобладание ремесла, специализирующегося на металлообработке. Архитектура и скульптура отсутствовали даже там, где кельтские племена были оседлыми в течение нескольких веков и где кельтское влияние было в значительной степени ассимилировано. Это объясняется тем фактом, что эта цивилизация сформировалась внутри доисторического субстрата континентальной Европы, для которого всегда и почти повсеместно было характерно отсутствие фигуративное™ и архитектуры. Кельты не имели условий, в которых формировались цивилизации Востока и Греции, а затем и римлян, то есть архитектурные цивилизации, — централизованной городской или государственной политической структуры и связи культа с особым пространством. Неорганический характер

народов кельтской культуры не мог привести к подобной манере выражения, иное дело — редкие случаи, когда она была навязана им иноземной средой. В знаменитых святилищах Южной Галлии 218 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

греческое влияние проявляется скорее в использовании прочных материалов — камня, чем в морфологии или декоре. Что касается знаменитого портика Антремона, единственное, что объединяет его с греческой архитектурой, — трехкаменная система (в архитраве), в то время как его основная функция сводилась к поддержке священных элементов: фигуры души-птицы (не напоминает ли это о птицах, типичных для гальштатского декора?) и вставленных черепов. Эти конструкции, так же как их декоративный аппарат, не связаны с поиском ритма, пространства или массы. После бронзового века, если не считать мегалитических следов, европейская архитектура была деревянной. В начале истории кельтов Гейнебург и некоторые другие крепости являлись исключениями, которые, впрочем, не представляют художественного интереса: речь идет о простых морфологических и технических заимствованиях, которые объясняют появлением иноземных или, по крайней мере, испытавших влияние Греции, Южной Италии или Марселя исполнителей. Что касается погребальной архитектуры, она ограничивалась исключительно традицией курганов, то есть более простыми формами, лишенными геометрии и субконического объема каменных или земляных холмов. Погребальные знаки единичны. Великое искусство Ла Тен почти никогда не выходило за пределы чисто декоративной атмосферы, в которой оно воплотило неистощимое воображение. Вопрос о соотношении этого нового художественного языка со средиземноморским искусством возникает — и это естественно — в первую очередь. Весьма сомнительно, что декорированные предметы, в частности греческая и италийская керамика, привозимая в достаточно большом, но не огромном количестве, на самок деле вызывали интерес своим декором: обнаруженная посуда и орудия отличаются практичностью и добротностью. И если некоторые формы просто копировались, как, например, трилистник, то декоративные элементы не имитировались. Последние выполнялись со вкусом с точки зрения изящества, детали тщательно обрабатывались, отсюда утонченность, которая стала единственной целью в технике и искусстве и которой континентальные ремесленники очень редко достигали. На самом деле можно вспомнить декоративное изображение голов на греческих кубках V—IV вв. до н. э., которые

219 Часть III Континентальная Европа

считаются прототипами отрубленных голов, по крайней мере с формальной точки зрения, или трискели'. Впрочем, греческое художественное производство вскоре перестало создавать произведения специально для кельтского потребителя: оно так и не адаптировалось к кельтским вкусам, как произошло в случае со скифской клиентурой. Анализ процесса, через который произошел переход от фигурных типов эллинистических монет к абстрактной линейности кельтской счетной системы, вплоть до серий, называемых «радугой», весьма поучителен: здесь обнаруживается трансформация средиземноморских элементов кельтской средой и реакция на внешние влияния искусства, имеющего уже определенные характерные черты и предпочтения. Фигурные изображения, высоко ценившиеся в классической эстетике, совершенно чужды и непонятны кельтам: абстрактные метаморфозы монетных образов — не неловкие имитации, но вариации, постепенно развивающие тему, которая мало-помалу была ассимилирована и преобразована. Именно у галлов портретные изображения и лошади, которые украшают эллинистические монеты, испытали это постепенное разложение, в процессе которого каждая деталь приобретала индивидуальность, выделяясь из ансамбля и начиная жить собственной жизнью, до тех пор пока одни детали не разрастались настолько, что скрывали другие, В сущности, сходный процесс отмечен в готическом ломбардском или каролингском искусстве, противостоящем современному ему койне, подобному койне уходящей Античности и Византии. Кельтское искусство, как мы уже говорили, формировалось в среде континентальной геометрики, которая сохранялась до времени последних проявлений гальштатской культуры там, где средиземноморские потоки не трансформировали ее в ориентализи-рованные формы, а затем в фигуративные формы, связанные с греческим влиянием. Впоследствии континентальная геометрика продолжала проявляться в некоторых районах до «дороманского железа» и позже, в период романизации европейских провинций. 1

Трискель — орнамент, состоящий из трех изображений (например, веток), изогнутых в одном направлении и сходящихся к центру, часто вписанных в треугольник.

220 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

Мы уже встречались с феноменом параллельных эволюции: развитие этрусского искусства, ориентализированного, а затем ионизированного на античной основе виллановской геометрики, а также кельто-иберийского искусства на аргарийском фоне. Однако, по различным причинам ограниченное в пространстве и времени, искусство Ла Тен стало койне — интернациональным языком континента. С другой стороны, игнорирование им геометрической традиции свидетельствует о том, что кельтская цивилизация, хотя и вышла из гальштатского опыта, настолько сильно от него отличается, что может быть квалифицирована как революционная. Натурализм, который проявляется в анималистических и растительных мотивах, не оставляет места образным или нарративным конструкциям, особо выделяя детальные элементы, включенные в сложный декоративный синтаксис, всегда связанный, однако, с иррациональным воображением. Наряду с древним наследием и греко-италийскими влияниями, отмеченными выше, третьим источником вдохновения для этого искусства стал мир, который был, возможно, довольно близок кельтскому, — иранский мир. Регион Северного Понта и пространство «степного искусства» образовывали мостик, соединяя Европу с наиболее удаленными азиатскими зонами. Если, например, мы возьмем для сравнения искусство скифов, то увидим, что сходства многочисленны, хотя, как правило, они чисто внешние. Они проявляются особенно в изолированности образных тем, которым также чужда в скифском искусстве органическая связь, в отсутствии репрезентативных контекстов и п-стиле, предпочитающем декоративную пышность, — отсюда преобладание интереса к производству золотых и серебряных украшений. Однако скифское искусство более последовательно в смысле формы и объема. Из всех этих связей вытекает выразительная оригинальность кельтского искусства, вскормленного внешними влияниями, но поглотившего и синтезировавшего их, — оно может сравниться со многими художественными достижениями Античности, поскольку логически воплощает дух цивилизации. Одной из характерных черт кельтского декора является внимание к структуре и назначению предмета, которое рассматривалось как основа, а не повод для ремесленных художественных 221 Часть III Континентальная Европа Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

вариаций. Если обратить внимание на технику и типологию, можно узнать элементы, которые, вероятно, восходят к гальштат-ским основам или связаны с освоением внешнего опыта: фибулы, аграфы ' и бляхи поясов, кольцеобразные браслеты — витые, с овами2 и выпуклостями, металлические части конской упряжи, шлемы, вазы. По этим данным, кельтское искусство развивалось с удивительной последовательностью как в пространстве, так и во времени. Остановимся пока на последствиях этого: простая структура предмета, безусловно, расширяется за счет дополнительных элементов, образующих своеобразное кружево, как, например, в некоторых торквесах с Марны, из Богемии, Эльзаса и на браслете из Роденбаха. Или же декорировались отдельные части, например концы торквесов из Филотрано и Вальдалесгей-ма, из Фенулле и Куртизоль, дужки которых были гладкими или витыми. В некоторых торквесах (Ласграсс, Фенулле, Сен-лье-д'Эс-серен) декор растягивается и опоясывает предмет в барочном духе. В других случаях он украшает различные элементы, в частности в браслетах с овами позднего периода Ла Тен и головках палиц, мотивами в форме буквы S, трискелями, а также фигурными элементами, в которых мастерство гравировки подчеркивает нюансы в целом или в деталях. Однако нужно учитывать двусмысленности, порожденные привычкой — хотя иногда это необходимо — представлять эти небольшие предметы в макрофотографии. Во всяком случае, выпуклости, часто ограниченные компактными поверхностями, которые на стыке образуют форму гребня, за счет чего создают эффект блеска и полихромии, напоминают о скифском искусстве, возможно даже создавшем их. Точки соприкосновения между двумя этими областями очевидны: в обоих случаях это показатель стойкого примитивизма, который экспрессионистски передает глаза и губы в украшениях, изображающих людей и животных, используя простые и выпуклые объемы. Но в кельтском искусстве в завитках, в декоративных рядах обнаруживается натуралистическое предпочтение синусоидных линий S-образных элементов, включенных 1 2

Аграф — нарядная пряжка или застежка. Овы — орнаментальный мотив в виде яйцеобразных выпуклостей, обрамленных валиками (ионик).

в контекст небольших листьев-пальметок. Эти мотивы заимствованы из растительного мира, но уже пропущены через стилизацию, которая сравнима со стилизацией классического греческого искусства. Таким способом декорированы, например, золотой диск из Овре-сюр-Уаз и надгробие из Галвея (Ирландия) или фалеры из Экюри-сюр-Коль. Но часто кельты используют темы, взятые из человеческого или животного мира, комбинируя их в бесконечных вариациях мотивов и замысловатых арабесок. Эти фигурные элементы ограничиваются обыкновенно изображением человеческих и звериных голов, как, например, в фибулах с маскообразными мотивами, отдельные части которых оживлены человеческими образами в соответствии с уже намеченной тенденцией к выделению различных частей предмета. В то же время наблюдается продолжение гальштатской традиции фибул с «лошадками» в расположении автономных- фигурных элементов, которые больше не связаны со структурой предмета, как, например, в роскошной золотой фибуле из коллекции Фланри (Вильметт, штат Иллинойс, США), датированной периодом Ла Тен II. Но конечно, декор, рассмотренный на примере фибулы-маски, создает впечатление более последовательного декоративного чувства в период среднего и позднего Ла Тен. Изображения людей или животных включаются в декоративные системы не только для их завершения, но и как элементы последовательности. С этой точки зрения фрагмент портика из Наг (Гард) и золотой браслет из Роденбаха относятся к одному типу. Но изолированность различных элементов в каменной скульптуре и их-последовательное чередование и связанность в браслете, очевидно, свидетельствуют о том, что в первом случае речь идет об адаптации кельтской тематики к монументальному типу — в рамках, которые были ей чужды, а во втором случае — о явлении, типичном для кельтского декора. На браслете человеческие маски сочетаются с изображениями лежащих баранов; линейное разъединение фигур определяет мотив, который связывает всю композицию. Или же маски включаются в игру стилизованных растительных элементов, как на бляхе из Вайскирхена (Саар). Завитки S-образной формы обрамляют головы лошадей на торквесе из Фраснес-лез-Буиссенал (Эно, Бельгия). 223 Часть HI Континентальная Европа

Декоративное изобилие усиливается в период Ла Тен II: элементы выступают над поверхностью, выделяясь чрезмерным богатством, как на колье из Ласграсс (Тарн) и Фенулле, уже упоминавшихся. Также развивается тот «пламенеющий» стиль с барочной тенденцией, который характеризует среди прочих кельтскую Бретань и к которому восходят средневековые вычурные стилизаций кельтских форм. Выделенные из органического контекста, человеческие и звериные головы также комбинируются друг с другом, противополагаясь, как на кольце из Роденбаха или на бронзовом браслете из Ла Шарм (Труа, Об), накладываясь друг на друга, как на фрагментах браслетов из Манербио (Брешия, Италия), выстраиваясь в цепочки и круги, как на фалерах того же происхождения. Последовательность из человеческих масок, фигур животных и различных мотивов обнаруживается на пластинах, которые покрывают деревянные цилиндрические цисты позднего кельтского искусства Великобритании (Марльборо, Вилс), наряду с линейным стилем (зеркала из Trelan Bahow, Корнуолл, из Бердлипа, Глостер, и музея в Ливерпуле, бронзовые умбоны щитов из Баттерси и с реки Битам). Циста из Марльборо возвращает к проблеме, связанной со знаменитым котлом из Гундеструпа (Дания), ритуальный характер которого неоспорим. Он представляет все элементы кельтского стиля, так же как многочисленные технические детали кельтской традиции. Однако нарративный характер, само дробление внешней поверхности на серию метоп, включение растительных, природных элементов, заимствования из классических тем, как, например, битва героя со львом или человек на дельфине, наконец, поздняя датировка помещают это произведение вне кельтской среды. В данном случае наряду с влияниями, проникшими сюда из классического мира, которые не должны слишком удивлять на северной окраине (в зоне, нейтральной в художественном плане и расположенной вне сферы собственно кельтского искусства), можно увидеть следы искусства ситулы, которое уже не кажется чуждым на цисте из Марльборо. Одной из характерных черт кельтского декора является гармоничная симметрия, абсолютная и всегда соблюдавшаяся. Ремесленники, возможно, сделали это императивной дисциплиной, 224

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

которая связывает их мир с до- и протоисторическим континентальным слоем, на который мы уже намекали. Соответствия проявляются в линиях, объемах, а также в цветах, которые очень живо воспринимались кельтами. Тленные материалы полностью исчезли — кожи и ткани, о которых сообщают авторы, — но остались эмали и инкрустации из полудрагоценных материалов, таких как янтарь и коралл, и стекло, использовавшееся не только как материал для вставок, но и само по себе: кельтские колье и браслеты из разноцветного стекла широко распространены. В золотых и серебряных изделиях и образцах чистой металлообработки — с эпохи бронзы использовавшейся все реже и все больше внимания уделявшей орнаменту и декору — цветные элементы зачастую подчеркивали ту рельефность и ту индивидуализацию частей, о которых мы говорили. Вспомним несколько примеров: бронзовые фибулы из Мюнсингена (Берн, Швейцария) и Басс-Ютца (Мозель). Цвет заполняет узоры на золоте, например на бляхах из Вейскирчена, выделяет глаза на масках из прокатной или литой бронзы из музея Тарб (Пиренеи) и Гарансьер-ан-Боке (Эр-иЛуара), акцентирует декоративный контекст на шлеме из Амфревиля (Эр) и пряжках из Баттерси (Англия), всегда с крайней умеренностью и органичностью, которые никогда не противоречат друг другу> поскольку ориентированы на барочную несдержанность и поиски «пламенеющего» стиля. Цветовым контрастам кельтское искусство предпочитает монохромность, которая не искажала ни поверхности, ни природы металла, и остается верным этому на прот* жении всей своей истории, в уже отмеченном аспекте функпкональности и структуры. Материал, чаще всего металл, но также дерезо и кожа, воспринимался и вдохновлял сам по себе, своими собственными оттенками, будь то холодный серый цвет железа, теплая тональность бронзы или золотых фрагментов, украшавших, например, парадное оружие. Чеканные изделия, такие как ажурные фалеры из Сомм-Бионна (Марк), Сен-Жан-сюр-Турб и украшение колесницы из Сомм-Турб (Марн), носят тот же характер и числятся среди самых ранних проявлений кельтского пристрастия к декорированию. Чтобы лучше понять, чем стал этот поиск цвета для кельтов, нужно представить предметы в сочетании с одеждой ягш лошадиной сбруей, кожаными ремнями, с деревянными фрагментами,

225 Часть III Континентальная Европа

как в британских цистах, о которых речь шла выше, или больших щитах. Этому стилю соответствует рост привозных товаров за счет чеканных золотых пластинок и, в частности, аттических чаш из Кляйн-Аспергля (Людвигсбург, Германия) середины V в. до н. э. и кубка из Шварценбаха (Биркенфельд). Излюбленные техники в производстве золотых украшений — чеканка, часто содержащая вкрапления, в искусстве бронзы — плавка с гравировкой. Ирландские средневековые миниатюры, последние образцы кельтского искусства, своими отдаленными корнями восходят к искусству Ла Тен, по большей части мини-атюристическому ввиду склонности к украшению небольших предметов. Все искусство культуры Ла Тен является, по сути, чисто ин-теллектуадиетическим, сознающим свои собственные пределы, но способно в этих рамках двигаться с крайней свободой и неисчерпаемой фантазией. Думается, именно благодаря декоративному опыту это искусство нашло пластическое воплощение в камне и бронзе: этот процесс был противоположен тому, что происходило в греческом искусстве, где все художественные проявления, какого бы уровня они ни достигли, были обусловлены атмосферой, которая определялась крупными творческими личностями. По-настоящему автономный ремесленник появился не раньше эллинистического периода. В пластических произведениях кельтов, по крайней мере тех, датировка которых возможна и которые, очевидно, не подверглись средиземноморским влияниям, декоративные элементы обыкновенно разрастаются до пропорций скульптуры. Более показательным является бюст из Мшецке Жехровице (Ново Страшече, Чехословакия), уникальное произведение фигуративного искусства Богемии. То же относится к фигурным и символическим элементам стелы из Вальден-баха (Вюртемберг, Германия) и пирамиде из Пфальцвельда (Гун-шрук, Германия), напоминающей голову из Гейдельберга. Их сомнительная хронология препятствует в настоящее время точной оценке культовых изображений, таких как божество на торквесе из Бурэ, колоннообразная статуя, по концепции сходная со стелой из Ваяьденбаха. Интерес к изображению головы проявляется в связи с двумя аспектами особого религиозного видения, откуда и неорганический характер фигур, и декоративное изобилие 226 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

в скульптуре из Euffigneix (Франция). Головы, даже в их упрощении, выдают греческое влияние, заметное также в маске из Га-рансьер, меньше — в абстрактной маске из Тарб, обе, впрочем, далеки от истинного кельтизма бюста из Мшецке Жехровице. Само это влияние переносилось равным образом на скульптуру юга Галлии (структурная взаимосвязанность двуглавого Гермеса из Рокепертуса). Диспропорция реального опыта и культуры воплощалась даже в той форме губ, которая стала считаться типично кельтской. Фрагментарная статуя из Грезана в новом аспекте свидетельствует об интересе к деталям, который связан не с кельтской традицией, а скорее с иберийской скульптурой. Описательный характер ассоциируется с линейным орнаментом в головах из Антремона (Буш-дю-Рон) и из Сен-Верана (Оргон, Буш-дю-Рон), в воине из Вакер (нижние Альпы), благодаря которым зарождается галло-римское искусство, так же как в монументальном воине из Мондрагона (Воклюз), расположенном в соответствии с архитектонической манерой за огромным щитом с умбоном, который принадлежит уже новому миру. Сосредоточение в Южной Галлии одновременно эллинистических, иберийских и италийских элементов открыло новые художественные горизонты в Провинции, которая испытала оживление в искусстве позднее, чем другие части кельтского мира, и на основах, кельтских лишь отчасти. Этот эклектизм Южной Галлии привел к тому, что такие произведения, как божество, сидящее в буддикской позе, из Рокепертуса и тараск из Новэ, напоминающий, в частности отрубленными головами, фрагмент аналогичной группы из Антремона, явно контрастируют с бесстрастностью других скульптур из той же среды. Что касается бога из Рокепертуса, а также Меркурия из Пюиде-Жуэ (Сент-Груссар, Крез), созвучие с греческим архаизмом может стать источником значительных двусмысленностей: речь идет о псевдоархаизме, отсталом архаизме — как в статуях Сьерра-де-лос-Сантоса, — связанном с равнозначной манерой мышления. Контакт с марсельской средой, долгое время остававшейся на архаической стадии, стал, вне всякого сомнения, определяющим для формальных решений. С другой стороны, очевидно, этот фигуративный язык является результатом интенсивного процесса созревания и выбора среди внешних 227 Часть III Континентальная Европа

влияний, ставшего внутренне необходимым. В иной среде — италийской в V—III вв. до н. э., балканской и азиатской в эллинистическую эпоху — кельтские группы, даже если касались разнообразных грандиозных фигуративных опытов, не ощущали потребности целиком соответствовать им. Эта необходимость возникла только в Южной Галлии в эпоху, не намного опередившую романизацию, а затем смешавшуюся с ней. Тараск и подобные ансамбли наводят на иные соображения: они тоже имели архаический характер в декоративной линейной обработке анатомических элементов, но выражали особую атмосферу страха и смерти, весьма далекую от героической идеи смерти, присущей кельтскому сознанию. Некоторые элементы, например акцент на животном символизме, заставляют вспомнить скорее об Иберийском полуострове, чем об Этрурии, отношения с которой являются весьма спорными. Жилистый, линейно выразительный тараск из Новэ более, чем другие скульптуры Южной Галлии, близок к сущности кельтской декоративности: его части организуются в соответствии не с натуралистическим изображением, но с представлением о потрясающем декоративном предмете, детали которого должны подчеркнуть экспрессионистскую манеру. Впрочем, в зонах, в меньшей степени затронутых иноземными связями, анималистическое искусство достигло совсем других результатов, как, например, в энергичной и абстрактной стилизации кабана из Неви-ан-Сюлли (Луара) или оленя из того же вставного хранилища. Среди этих находок были, кроме того, две человеческие фигуры — обнаженные танцор и танцовщица, которые своей экспрессивностью напоминают более поздние небольшие бронзовые статуэтки венетов. Именно в Галлии, наиболее открытой для влияний других цивилизаций, и частично в рейнском регионе и на богемской территории обнаруживают, вне собственно декоративной сферы, наиболее грандиозные проявления кельтского искусства. Кельто-иберийское искусство образует отдельную область, тесно связанную в своей декоративной фантазии с традиционным геометриз-мом, от которого оно изредка отдаляется, чтобы достичь, в золотой чеканной «диадеме» из Рибадео или в жертвенной повозке из Мериды, фигуративной ценности. Повозка, так же как ножны для кинжала, изображающие сцену жертвоприношения, и фибула 228 Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

в форме всадника, относится к гадыптатской традиции. Декоративный характер Ла Тен затронул Испанию только поверхностно. Керамика из Нуманции — только она была фигурной на всем кельтском или кельтизированном пространстве — подверглась влиянию иберийского гончарного

производства. Но, за исключением Иберийского полуострова, латенский декор приобретает вид койне, более успешные очаги которого находятся в центре и на западе Европы; что касается других территорий, оно проявилось в менее очевидных, но также связанных друг с другом формах. Глава 11 ИБЕРИЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ Несмотря на то что первому железному веку скорее всего незнаком типично гальштатский культурный тип, второй железный век отмечен проникновением кельтских элементов на север и в центр полуострова. К тому же времени битва при Ала-лии (535 г. до н. э.), преграждая дорогу фокейским колонистам, закрепила пуническую гегемонию в Западном Средиземноморье, провоцируя общее отступление греческого владычества к северу от «моста островов», раскинувшегося от Сардинии до Балеар-ских островов. Тем самым Карфаген утвердил монополию на иберийскую экономику, за исключением восточного побережья, между Пиренеями и мысом Палое: в Эмпориях, Роде, Гемеро-скопейоне еще распространялось влияние Марселя. Кроме того, античные греческие колонии пришли в упадок или трансформировались в пунические города. Доминирование Карфагена станет определяющим фактором в иберийской истории и цивилизации. Обладание Балеарскими островами, где уже в VII в. до н. э. осели финикийцы (остров Ибица), конкурировавшие с греками, еще больше укрепило это положение. Карфагенское владычество опиралось на две основы: экономическое преобладание, вытекающее из его монополии на богатые месторождения полезных ископаемых и на атлантическую торговлю, и военный и политический авторитет, который препятствовал любой инициативе, пресекал всякие попытки неподчинения со стороны местного населения. Греческое влияние, напротив, оставалось побочным, ограничиваясь деятельностью морских факторий и, Глава 11 Иберийский полуостров

по-видимому, местной меновой торговлей. На самом деле продукты греческого ремесленного производства распространились почти до самой Атлантики — парадоксальный и значимый феномен, который не находит объяснения, если только не допустить, что сами карфагеняне были посредниками в этой торговле: не имея возможности конкурировать с греками при помощи собственной продукции, но осознавая экономическую важность этого торгового пути, они приняли решение, которое свидетельствует об их практическом мышлении. Замечено, что эти аванпосты эллинизма в Испании, однажды остановив ионийскую экспансию, не ушли от внимания греческих историков. В V и IV вв. до н. э. центры интересов переместились: конфликт с Карфагеном вспыхнул с новой силой на Сицилии, тогда как на востоке персидский империализм спровоцировал мидийские войны. Так внутренние народы оказались изолированными от моря береговой цепью опорных пунктов и зон иноземного влияния. Эта ситуация во многом объясняет этническое и культурное слияние, которое, как мы увидим, произошло на внутренних территориях. Но в то время как греческие и пунические центры развивались в связи и в соответствии с цивилизациями, у которых они брали близкие им начала, локальные цивилизации, используя материальные достижения и тех и других, только значительно позже и только во внешних проявлениях пожинают плоды городского опыта, приобретенного иноземцами. Кажется, что в Испании греки лучше, чем их конкуренты, сохраьили черты, присущие их цивилизации. О городской жизни, p^j-йгий, институтах колониального города сообщают нам многочисленные археологические данные: Эмпории, так же, впрочем, как пунические Ка-дис и Карфаген, известны нам лучше, чем Марсель. Раскопки позволили установить последовательность заселения, начиная с древнего ядра, где сегодня расположена деревня Сан-Мартин-д'Ампуриас и где обосновались первые колонисты, до нового города (Неаполис), построенного в середине 1-го тыс. до н. э. на континенте, и заканчивая римским городом, возвышающимся вблизи местного агломерата Индики. Некоторые находки свидетельствуют о запоздалом архаизме, что естественно для факторий, лишенных постоянного прямого контакта с метрополией; последовательное развитие греческого искусства, которое очень 131 Часть III Континентальная Европа

хорошо представлено на Сицилии, впоследствии затрудняется. Впрочем, есть разница между продукцией факторий и импортом, прибывающим из метрополии. Первые почти не создавали значительных произведений: они были прежде всего посредниками. Если местное ремесленничество было очень активно в области серийного производства, то предметы красоты, изделия высокого качества были привозными, в особенности крупные изделия из мрамора, впрочем, весьма редкие, и бронзовые статуэтки — некоторые из них обнаруживают влияние

наиболее известных скульпторов Греции. Напротив, пуническая цивилизация, изначально зависящая от восточных моделей, если и сохраняла впоследствии зависимость по отношению к карфагенской метрополии, то часто подвергалась сильным локальным влияниям; но прежде всего она была эллинизирована. Ее архитектура оставила мало следов: в Карфагене сохранилось только воспоминание о публичном здании и сакральном месте. Тем не менее обнаружена часть некрополей в Кадисе и на Ибице, подземные гробницы которых в колодцах или уступах располагаются на холме ступенями. В Кадисе влияние пунической среды со стороны Северной Африки проявлялось в греческих формах; на Балеар-ских островах искусство колеблется между архаическим ориен-тализированным эклектизмом, имитацией греческих моделей и чрезвычайно разнородными региональными формами, негармоничными в своих пропорциях, но выразительными, почти барочными в излишке деталей, свидетельствуя одновременно о пуническо-африканском, греческом, местном и кельтском влиянии. Соответствующий стиль обнаруживается в украшениях, широко распространенных даже среди континентального населения. Монеты, наконец, повторяют греческие образцы. Некоторые заимствованные детали в области религии показывают значительное греческое влияние в Испании в эту эпоху. Элементы греческой религии, возможно, были адаптированы в некоторых иберийских зонах. Так, был воспринят ионийский культ Артемиды Эфесской и Афродиты. Несомненно, Афродита скрывалась также под именем Астарта-Танит у пунийцев. Но достоверно известно, что иберы служили Артемиде в соответствии с греческим ритуалом, полностью исключая любую интерпретацию. Впрочем, натуралистические основы религии иберов, 232 Глава 11 Иберийский полуостров

почитавших Солнце, Луну и звезды, не противоречили некоторым проявлениям греческой религии, которая была им более понятна, чем пуническая. Конечно, иберы восприняли только внешние аспекты, а не этический смысл и эстетические ценности греческого религиозного мира, тем более что эллинизированные культы, очевидно, восходили к высокому архаизму ионической Азии, а не к классической эпохе: греческие элементы иберийского наследия основаны прежде всего на хорошо сохранившихся пережитках архаического влияния. Классический опыт, вопреки изобилию ремесленной и художественной продукции V—IV в. до н. э., прошел здесь, почти не оставив следов, так же как в некоторой мере это наблюдалось в Этрурии. Таким образом, подтверждается выдающаяся роль, сыгранная Грецией в Испании, относительно более ограниченного экономического влияния пунийцев. Есть, однако, область, в которую и они внесли важный вклад, — это письменность. Именно им иберы обязаны ее появлением. Их алфавит произошел от алфавита финикийцев, хотя и содержит греческие заимствования. В иберийской письменности, следовательно, происходит слияние двух основных потоков, которые оказали внешнее воздействие на цивилизацию полуострова. ***

В III в. до н. э. общая ситуация в Средиземноморье изменяется в результате конфликта между карфагенянами и римлянами, который разразился на Сицилии. А полуостров испытал последствия этого. Завершение Первой Пунической вэйны (264— 241 гг. до н. э.), которая положила -конец морской гегемонии Карфагена на западе, открыло совершенно новое средиземноморское пространство для свободной циркуляции. Для Марселя началась новая жизнь, то же самое касалось других греческих или ставших греческими городов, таких как Сагунт. Но это была лишь передышка. С 237 г. до н. э. Карфаген поднимает голову и, перенеся все свое внимание на Испанию, принимается за трансформацию своего экономического господства в настоящее завоевание. Кризис карфагенского превосходства не пошел на пользу грекам, совсем наоборот: энергичная политика Баркидов оттягивает их 233 Часть III Континентальная Европа

влияние вглубь, а на побережье оживилось пуническое население, основавшее Акра Лёвке и КартХадашт, Новый Карфаген — столицу новой пунической области в Испании. Эксплуатация региона регулировалась настоящим экономическим планом, который является шедевром организованного карфагенского владычества и который развивал сельское хозяйство наряду с торговлей и рудным производством. Греки подвергались опасности быть вытесненными за пределы Пиренеев; поэтому они обратились за поддержкой к римлянам, с протекторатом которых они были знакомы в реальности и которые попытались на Эбре остановить пуническую экспансию. Но греческая экономика была скомпрометирована, соглашение на Эбре (226 г. до н. э.) ограничилось

регламентацией проблем, связанных с прибрежной зоной. Последствия этой ситуации не замедлили сказаться: Испания, занятая и организованная Ганнибалом, позволила ему реализовать свои намерения. Она послужила базой для его экспедиций и предоставила ему солдат. Рим, шокированный своими поражениями в Требии и на Тразименском озере, вскоре осознал, что, если он действительно хочет одолеть противника, необходимо создать второй фронт в Испании, и в 218 г. до н. э. высадил свои войска в Апулии под командованием Сципионов. Последующие кампании Публия Корнелия Сципиона, а затем Катона укрепили и расширили империю Рима и на несколько десятилетий позволили ему твердо удерживать свои позиции на покоренных территориях. Это завоевание полуострова было условием победы на суше, так же как победа на Сицилии была основой римской гегемонии на море. Римляне воспользовались экстраординарным воздействием Карфагена, которое сделало Испанию современной, прогрессивной страной, способной стать очень богатой. Но еще раз нужно подчеркнуть, что пуническое завоевание трансформировало страну только в материальном плане: оно не уничтожило ни традиций, ни потенциальных конфликтов внутренних народов, которыми оно успешно воспользовалось в своих собственных интересах, так что римляне, победившие карфагенян, столкнулись с ожесточенным сопротивлением местных жителей. Полуостров — очаг множества воинственных племен — стал для римлян самой кровавой и жестокой ареной войны, до такой стеГлава 11 Иберийский полуостров

пени, что завоевание завершилось только в эпоху Августа. Перед лицом римской угрозы, во время неудачной попытки Вириафа, иберы организовали временное национальное единство. Ловкая и гибкая политика Карфагена не трогала местные автономии и обращалась к ним, только чтобы упростить набор наемников, но привела в конечном счете к тому, что эти иберийские автономии стали лояльно относиться к Карфагену и противостоять римлянам. Пуническое господство было слишком непродолжительным, чтобы оставить следы: в иберийской цивилизации элементы пунического происхождения стали не столь важными, как в период, гораздо более длительный, экономического преобладания Карфагена. Роль греческих факторий, впрочем, очень быстро ослабла: на смену карфагенской монополии сразу же пришла римская и италийская, о чем свидетельствуют предметы, импортированные в первые века римской Испании. Но вероятно, продолжительные отношения с греческими элементами, исключительно внешние, упростили италийское вторжение: в конечном итоге обширные регионы восточной и юговосточной Испании быстро романизировались. ***

234

С проникновением карфагенян и последующей романизацией завершилось и усилилось превосходстве средиземноморских государств, влияние которых ощущалось сначала лишь по периметру полуострова. Внутри параллельно развивалась сложная ситуация, в истории которой еще трудн-> разобраться, но которая проясняет довольно значимые особенности. Прежде всего, встает проблема отношений между кельтами и иберами. Галынтатские влияния, которые обнаруживаются в течение позднего первого железного века не в одной культуре, — последствия тесных отношений с континентальной Европой при посредничестве галлов, эти контакты возникли, скорее всего, до того, как кельтские группы проникли на север Испании. Позже устанавливаются контакты с цивилизацией Ла Тен. Возможно, они восходят не только к периоду расцвета последней, то есть началу 235 Часть III Континентальная Европа

III в. до н. э., но, вероятно, уже к V или IV в. до н. э., когда другие кельтские волны могли достигнуть Испании. Связь центральной и северной Испании с кельтским миром прослеживается по многочисленным данным: топонимическим и ономастическим, по формам предметов, украшений и, особенно, оружия, следам погребальных обрядов и типичных кельтских культов. Название кельтиберы, которое впервые появляется у Тимея, соответствует этнической классификации, используемой

греками. Оно могло обозначать смешанное население иберов и кельтов или просто кельтов, осевших в Иберии. Но в середине III в. до н. э. полуостров был назван Иберией. Предполагают, хотя это и требует подтверждения, что прошла серия войн, в ходе которых иберийская группа одолела кельтскую, вынудив ее покинуть Месету и вытеснив к Пиренеям. В IV в. до н. э. иберийское влияние уже достаточно сильно ощущалось в центральной части полуострова, но поток, пришедший из Средиземноморья, изменяет его облик, если не этнический, то культурный. Во всяком случае, сама природа этого края, морская организация иностранных держав принуждают группы, перемещавшиеся между Пиренеями, Атлантикой и Средиземноморьем, истреблять друг друга или смешиваться: Испания становится «ловушкой», из которой, как правило, не возвращаются. Поэтому кельтский элемент перестал сливаться с другими под давлением иберов, сохраняя оригинальные черты, которые позволяли ему осознавать некоторую индивидуальность. Кажется, что здесь никогда не было настоящих кельтских политических образований, во всяком случае в эпоху, к которой относятся первые исторические сведения. Собственно иберийская цивилизация, возможно, была наследницей античного царства Тартесс. Действительно, она и развивалась в течение V и IV вв. до н. э. именно в Судесте и не стала понастоящему новым творением. Ее корни погружены в местные традиции, и она начала оформляться, по крайней мере по свидетельству археологических данных, во время установления первых отношений с греками. Но пласт, образованный этими контактами, оставался на одном месте, как свидетельствуют остатки, до тех пор, пока не возникла иберийская цивилизация — повидимому, благодаря приобретениям, принесенным греческой 236 Глава 11 Иберийский полуостров

и пунической колонизацией. Эта цивилизация единственная, если не считать цивилизаций древней Италии, достаточно рано создала на Западе архитектурные произведения и монументальную скульптуру. Иберы, кроме того, заимствовали у цивилизаций Средиземноморья некоторые типы фортификаций и даже городские планы. Однако они не создали ни одной собственно городской цивилизации и, скорее всего, даже не достигли стадии крупных галльских племенных объединений: их более мелкие структуры в этом отношении лишь продолжают структуры первого железного века. Когда пришел конец политическому и экономическому преобладанию тартезийцев, характер которого, впрочем, остается достаточно неясным, иберы вернулись к старому племенному партикуляризму. Более или менее задетые кельтскими волнами, более или менее обогащенные за счет морских связей, иберийские территории сохраняли свой традиционный культурный облик: множество народов (gentes), упоминаемых в исторических источниках, иллюстрирует эту ситуацию. Каждая группа имела свой опорный пункт, и именно поэтому ни один римский полководец во II в. до н. э. не мог похвастаться, что взял несколько «городов» в ходе одной-единственной кампании. На самом деле речь идет о крепостях, построенных на возвышенностях и окруженных надежными стенами, которые благодаря удачному естественному расположению сложно было захватить. Партикуляризм был, таким образом, доминирующей характеристикой внутренних отношений. В случае войны, однако, допускались более или менее обширные племенные объединения во главе с избранными временными вождями, наделенными исключительно военными полномочиями, и лишь намного позже стало известно об их существовании и их имена: Инди-бил, Мандониус и Вириаф. Политические колебания перед лицом карфагенян и римлян показывают отсутствие единого направления в национальной политике. Не создается впечатления, что существовало, хотя бы в религиозном плане, единство, выходившее на уровень межплеменных отношений, — поразительный факт в сравнении с культурным единством, о котором свидетельствуют археологические находки на большей части территорий. 237 Часть III Континентальная Европа

Воинственный характер и военная структура племенных сообществ засвидетельствованы многочисленными укрепленными сооружениями и количеством оружия, представленного в погребениях этих народов. Милитаризм и национализм были очень сильны у иберов, не способных уступать и мало поддающихся подчинению; в этом они похожи на кельтов, организация которых была выше. Институт soldurii, или личной охраны, до самой смерти связанных с военным предводителем клятвой верности, имел скорее всего кельтское происхождение. Иберийская жизнь всегда была беспокойной, в меньшей степени из-за внешних вмешательств, которые приобрели угрожающий характер только в III в. до н. э., — но больше из-за внутреннего соперничества,

разжигаемого духом мошенничества и, особенно, неравным распределением ресурсов. Это касалось в особенности племен, обитавших западнее, например лузитанцев, которые периодически занимались грабежом центральных и восточных племен, более развитых и лучше обеспеченных. Практика партизанской войны объясняется заселенностью и распределением политических объединений. Это была форма войны, адаптированной к географической разобщенности и размерам территории. В целом к началу V в. до н. э. относят слияние галыптатско-го культурного типа с культурным типом второго железного века, который, как и первый, развивается на базе предшествующего опыта эпохи бронзы, а в некоторых случаях и неолита, а также относительно недавнего опыта, относящегося именно к первому железному веку. В конце концов произошел синтез локальных традиций и галыптатских привнесений, которые продолжали играть свою роль параллельно с развитием в континентальной зоне цивилизации Ла Тен. Как не существовало исключительно галыптатской культуры, так не было и чисто ла-тенской культуры к югу от Пиренеев, и даже, возможно, типологии и формы латенских зон меньше повлияли на данный регион, чем зоны Гальштата, которые им предшествовали; кроме того, у них не было времени, учитывая изменения исторической ситуации в течение III в. до н. э., чтобы смешаться и трансформироваться в составную часть локальных культур. Культурные проявления, возникшие в ходе внутренней переработки на различных 238 Глава Н Иберийский полуостров

уровнях, обнаруживают, однако, фундаментальное единство процесса, который их вызвал, и общность причин и переходов. Таким образом, сложилась общая база, в недрах которой в то же время развились другие компоненты картины полуострова, которые на этой базе сблизились, каждый внеся свой собственный вклад. Иберийская экономика была, естественно, смешанной, основанной на земледелии и скотоводстве, но отличалась также сильной индустриализацией и использованием полного металлургического цикла — от добычи минералов до готового изделия. Автаркия иберийской территории отчасти объясняется распространением здесь минералов, так что подобное положение вещей значительно ограничивало необходимость импорта. Сущность и скорость развития в этом отношении напрямую связаны с земельными и минеральными экономическими ресурсами. Именно в районах, лучше обеспеченных ими, цивилизация прогрессировала более интенсивно. Экономика быстро перешла от родовой стадии к индустриальной, как показывает керамика — область, в которой ручное производство доисторических форм с рельефным декором уступило место гончарной продукции с геометрической и фигурной росписью. Железная металлургия повсеместно отличается высоким техническим развитием и достаточным разнообразием, особенно в производстве различных видов оружия и орудий труда; в эпоху бронзы металлургия значительно ограничивалась в художественных ремеслах (вотивное искусство, украшения, предметы обстановки); текстильное производство, иллюстрируемое находкой ткацкого станка, оставалось, возможно, все еще на родовом уровне. В более позднее время, когда народы Иберийского полуострова включаются в историю античного мира, этническое взаимопроникновение было уже предопределено и феномены осмоса проявились между различными элементами. Речь идет об определении культурных аспектов, которые заметно варьировались от одной зоны к другой. Будет трудно разобраться в этническом смешении, столь сложном и уже укрепившемся. Зато можно успешно заниматься поиском культурных аспектов, значительно изменявшихся от одной зоны к другой. 239 Часть III Континентальная Европа ***

Следы, обнаруженные на юго-востоке и в Андалузии, свидетельствуют о развитии начиная с IV в. до н. э. цивилизации, охватившей всю южную Испанию. Она характеризуется относительно крупными поселениями, обеспеченными развитой системой фортификаций. Существование больших святилищ, включавших многочисленные хранилища вотивных приношений, позволяет предположить, что религиозные связи преодолели племенной партикуляризм. Район восточного побережья, изначально связанный с культурами Центра, стал впоследствии активно покоряться культурой Судеста, которая сочеталась с традиционными культурами или накладывалась на них. Так, например, расписная керамика иберийского типа сопутствует

рельефной керамике доисторического типа, а бронзовое оружие еще встречается наряду с железным. На смену изначально рассеянным жилищам в центрах со временем приходит зачаточная сеть дорог, а пояса укреплений расширяются. Сами дома совершенствуются благодаря прогрессу, происшедшему в технике каменного строительства. Многочисленные поселения, особенно на юге Арагона, свидетельствуют об этом переходе к предгородской стадии. Однако уровня южных провинций они никогда не достигнут, несмотря на сильное влияние, осуществляемое ими, и сравнимую в целом экономику. Прибрежная арагонская культура не знала ни выдающегося искусства Судеста и Андалузии, ни расцвета религиозного искусства и художественных ремесел. Побережье Каталонии демонстрирует постепенное обеднение иберийских культурных форм; этот факт не означает, что здесь имело место ослабление или прерывание международных отношений, поскольку иберийская продукция обнаруживается вплоть до Ансеруна, а формы культуры Ла Тен распространяются к югу от Пиренеев. В то же время интенсифицируется ввоз эллинистической продукции при посредничестве Эмпорий, тогда как на местах вновь принимаются за производство пластической керамики, что свидетельствует о некоторой эволюции. Население значительно возрастает, образуются густонаселенные центры, расположенные на возвышенностях. В северной Ката240 Глава 11 Иберийский полуостров

лонии местная ремесленническая продукция достигала греческого города в портах, где до II в. до н. э. существовали местные группы. Вторая культурная сфера полуострова, которая связана с кельтиберами, включает центр, север с верхним и средним течением Эбра и большую часть западного склона. Постгальштат-ские культуры Месеты и культуры соседних зон испытали колоссальное внутреннее развитие в V—IV вв. до н. э., и этот взлет выражается в интенсивном заселении, о котором свидетельствуют крупные некрополи, расположенные на параллельных путях, и их внушительное движимое имущество: железное оружие, серебряные и бронзовые украшения, керамика с геометрическим декором. Верность гальштатским формам со временем допускает вариации. Исследователи различают влияния, исходящие из пунической и греческой среды, а также с юга и запада континента. В португальских Алгарве и Алемтехо (Baixo Alemtejo) обнаруживается тройное влияние: пуническое, греческое и андалузское. В кастильский регион влияния приходят в основном с юга, как показывают формы художественной керамики с геометрическим декором, тогда как железное оружие, а именно мечи, свидетельствует о сложной внутренней эволюции: к традиционным типам добавляется изогнутый меч греческого происхождения — фал-ката, некоторые экземпляры которого содержат, кроме того, местные особенности. Что касается предметов украшения, то они представляют явную смесь разнородных элементов: фибулы типа Чертоза и Ла Тен и т. д. Смежное северное пространство (Астурия, Бургос) во многих аспектах обнаруживает влияние Центра, но в совершенстве владеет тисненой керамикой; оружие произошло от гальштат-ских типов. Из небольших областей, изолированных в предгорьях Пиренеев, происходит тот же культурный тип, что и по соседству на юге Франции. На западе и северо-западе часто встречаются характерные укрепленные сооружения — castros. Эта зона каструмов подверглась андалузскому влиянию, убывающему с юга на север. Бурги, окруженные защитными стенами, имеют неправильные очертания, а круглая форма каменных построек выдает архаичный характер этой культуры. Криволинейные мотивы декора в основном восходят к тому же стилю, что и иберийская 9-6636

241 Часть III Континентальная Европа

керамика и бронзовые изделия центральной части и севера: и в декоре, и в архитектуре проявляется один и тот же бесформенный стиль. На юге каструмы имеют прямоугольные дома, что свидетельствует об иберийском влиянии, а керамика, современная северной керамике, изготавливавшейся вручную, производится при помощи гончарного круга. Движимое имущество, как всегда, включает большое количество оружия и декоративных предметов гальштатской традиции, соответствуя типологиям, распространенным почти по всему полуострову. Наиболее характерными являются торквесы из золота и бронзы. В IV в. до н. э. отмечают присутствие иберийской керамики по образцам и из материалов, которые были привезены из пунических центров. На самом деле именно через южную зону каструмов проходил торговый путь, связывая долины Гвадалквивира и низовья Тахо, путь, используемый с доисторических времен, по

которому распространялись греческие и пунические материалы, особенно в южном иберийском пространстве. Их распространение со временем связывает центральную и южную Каталонию с прибрежной зоной, образуя почти уникальный культурный тип. В III в. до н. э. зона Ургела, многочисленные центры которого объединяются с культурными типами Эбра, оказывается затронутой эллинистическим и иберийским импортом и импульсами, исходящими от культуры Ла Тен, которая в обедненных формах продолжает существовать к северу от реки. Более вариативными являются культурные типы верховий Эбра, где равным образом активно распространяется греческий импорт. Здесь локальные формы сохраняются и развиваются, в то время как на побережье обедняются; однако формы и декор были иберийского происхождения. Среди поселений выделяется Азайла со своими мощеными улицами. Иберийское влияние проникает, искажаясь, в южную Месету, где крупная религиозная скульптура с точки зрения качества менее развита, чем на юге, и, вероятно, обусловлена импульсами, пришедшими из Андалу-зии и Судеста. Это замечательное искусство, но оно игнорировало человеческую фигуру и интересовалось только анималистическими и фантастическими формами. На Западе в рамках культуры каструмов развивается иберийский культурный тип, истоки которого, возможно, нужно искать в импорте крашеной керамики 242 Глава 11 Иберийский полуостров

без декора и локальных модификаций. Наконец, в верховьях Ду-эро, среди множества поселений отсталого уровня, выделяется и растет центр Нуманция, один из наиболее известных и древних, восходящих к энеолиту. Новому уровню соответствует культура, производная от постгальштатской и отмеченная иберийским влиянием. И лишь в более поздний период ее существования города организуются в соответствии с планом, имитирующим классическую схему прямоугольных улиц. Нуманция, возможно, единственный центр, который действительно можно квалифицировать как город в силу его значимости и структуры: значимость заключалась скорее всего в обеспечении необходимой защиты, и это сделало Нуманцию последним бастионом антиримского сопротивления. Цивилизация Нуманции, об эклектизме которой свидетельствуют многочисленные привнесения, впрочем, не менее основательно связана с культурной традицией Центра. Что представляется наиболее значимым в цивилизации иберов — это чувство архитектуры. Культ зачастую локализован в определенных местах; поэтому обнаруживаются крупные святилища — Сьерра-де-лос-Сантос, Эльче, Деспеньяперрос, с их священными приношениями и жертвенными статуями. Наличие последних показывает, что речь идет о следах греческой культуры, поскольку вотивные приношения, которые должны были свидетельствовать о присутствии верующего вблизи божества, присущи греческому культу в эпоху архаики, которая отражается иберийской ситуацией. Эллинизация объясни ;т также строительство священных зданий из прочных материалов, что не характерно для Западной Европы. Более живым и ярким свидетельством сосредоточения многочисленных внешних компонентов на древней локальной основе Иберийского полуострова является искусство, возможно, самой крупной фигуративной цивилизации Центральной и Западной Европы. Это искусство, которое развивалось почти одновременно с культурой Ла Тен, распространяется на более ограниченном пространстве. Но, что отличает его от кельтского искусства, своим формированием оно обязано участию гораздо более сложных и многочисленных элементов, связанных одновременно с континентальными традициями и влияниями Средиземноморья и Ближнего Востока и пришедших либо по морю, либо через 243 Часть III Континентальная Европа

евро-азиатскую степь; в Иберии морские потоки, за некоторым исключением, берут верх над кельтскими волнами. Формирование искусства здесь является локальным феноменом, который, повторим это, не распространялся за географическими пределами Испании, охватывая, однако, Южную Галлию. В конечном счете это было результатом событий, которые разворачивались в Средиземноморье. Можно было бы привести в сравнение генезис этрусского искусства, но с осторожностью, ибо иберийское искусство не имело той творческой энергии, которая позволила этрусскому утвердиться и обновить, перед греческим искусством, свою индивидуальность. Хронология большей части монументальных произведений остается сомнительной. Иберийское фигуративное искусство, за исключением керамики, является, по сути дела, религиозным, идет ли речь о крупной скульптуре или небольшом вотивном изображении. Но в

рамках этого узкого взгляда собственные концепции в Иберии выражаются с ясным убеждением в особой значимости скульптуры. В действительности она не была просто эманацией декоративной традиции и не ограничивалась воплощением в монументальной скульптуре художественных мотивов или декоративного искусства экс-вото. Скульптура передает новую потребность в образном выражении, которая, бесспорно, возникла под влиянием греческого искусства, и именно в связях с греческой средой скорее, чем в пуническом посредничестве, нужно искать истоки антропоморфизма местного культа. Иберийские скульпторы демонстрируют знание культуры и владение замечательным техническим опытом: они не копируют и не заимствуют в полном смысле слова ни типологии, ни иконографии. У Великой Богини из Сьерра-де-лос-Сантос, массивной по структуре, имеющей форму колонны, жизнь остается только в лице: ее одеяние, геометрически драпированное спереди, подчиняется строгой симметрии. Это напоминает о греческом архаизме, но религиозный акт приношения передается одновременно экспрессивно и индивидуально через эту ритмическую связанность, которая соединяет длинные косы и серьги с прической и одеждой. Архаичность этого произведения свидетельствует о том, что греческие влияния, если можно так сказать, были представлены 244 Глава 11 Иберийский полуостров

локально и долгое время оседали в определенной среде, прежде чем подвергнуться очень медленной переработке: они претворялись во внешних формах в эпоху, когда в греческой среде были не ко времени. Именно здесь объяснение того, что эти произведения не были имитациями, — напротив, они показывают безукоризненную цельность, соответствуя восприимчивости и культурному уровню народов и времени, в которое они появились. Тенденция организовать объем в геометрическое целое еще более отчетлива в небольших скульптурах того же происхождения и в изображениях, которые производны от них: мотив женщины в капюшоне развивается в более абстрактных формах, где изображение фигуры сводится к простому наброску. Этот процесс доказывает, что греческий «урок» был полностью усвоен, что крупная скульптура задала тон малой и что возвышенное искусство развивалось наряду с народным, как показывает скульптурная группа «Супруги». Многочисленные скульптурные головы из Сьерры свидетельствуют о внутренней эволюции иберийского архаизма: контур, который ограничивает объемы, сочетается с графизмом деталей. В иберийской скульптуре фигура включается в ансамбль, пропорции которого определялись внутренними связями: она не создавала органичного целого и, следовательно, не обладала внутренним синтаксисом. Она ограничивается поверхностью, где ритм объемов воплощается в своеобразной каллиграфии. В сущности эта концепция напоминает античное ионическое наследие или, по крайней мере, формальное знание, которое проникло извне в иберийский дух во времена отношений с фокейцами. Ибо и для иберов греческое искусство осталось неподражаемым и непонятным в своей оснмве. Это проявляется также в «блокированном» стиле, фронтальности, которые обнаруживаются в кельтиберийских быках из Гвизандо — яркий пример северной иберийской пластики, а также в воинах из Ги-мар, представленных в цилиндрических формах. Животные прежде всего изображаются в рельефных формах, которые делают массу средством выразительности. Это также могло быть подсказано опытом и стилем ионийцев. Сходство одной из голов из Сьерры со скульптурами из Антремона подтверждает тезис об иберийском влиянии на искусство Южной Галлии. Эллинизированные скульптуры, например «Сфинкс» из Агоста, как раз показывают 245 Часть III Континентальная Европа

зависимость от архаического греческого искусства. Их линейный характер обнаруживается в многочисленных рельефах группы из Осуны, имеющих нарративное свойство. Аналитическое и описательное изображение деталей одерживает верх над фигурной композицией, или же достигаются «экспрессионистские» эффекты, как, например, в «Акробате» или фрагменте «Поцелуя», и к этому добавляются архаические черты, как, например, в изображении головы молодого человека с кошкой. Некоторые другие рельефы из Осуны не попадают в это течение: здесь вновь используются и адаптируются эллинистические образы. Эти рельефы, возможно, принадлежат уже «романской» среде. Самое известное произведение иберийского искусства, Дама из Эльче, не отступает от этих характеристик, несмотря на изображение лица почти в соответствии с канонами классического искусства: композиция остается геометрической, и если и есть соблазн увидеть здесь барочный стиль, это связано только с декором. Дама из Эльче не является ни финальной, ни начальной ступенью, это лишь частная интерпретация тенденции скорее архитектонической, нежели

пластической. Популярное искусство, не подверженное или же почти полностью подчиненное влиянию иностранного искусства, свободное от всякой стилистической заинтересованности, в противоположность крупной каменной скульптуре, представлено в небольших бронзовых статуэтках. Эти произведения, достаточно близкие в своей совокупности к экс-вото всего неэллинистического средиземноморского пространства, стремятся к непосредственному изображению, как показывают экс-вото из святилища в Деспеньяперросе. Среди них многочисленны изображения животных — натурализм, исполненный жизни, — а также богатая серия человеческих фигурок, которые передают многочисленные стилевые вариации: от относящихся к типу куроса и коры до воинов, представленных с реализмом, который с IV в. до н. э. и до IV в. н. э. в прорисовке мельчайших деталей вооружения всегда отличался обостренным восприятием объема. «Всадники» из южной Испании в своей экспрессионистской манере приближаются к описательному стилю в рельефах Осуны. Отметим особенно реалистичный характер обнаженной женщины из Ла Луз (Мурсия), которая, правда, относится к более поздним работам. 246 Глава 11 Иберийский полуостров

Отметим, что это искусство бронзы часто проявляет стилевое сходство с пластикой обожженной глины. Керамика предоставляет нам очень широкое поле для исследований в художественном и документальном плане. Мы уже затронули некоторые аспекты, обозначая общую картину культурного пространства полуострова второго железного века. Уточним здесь, что широко использовались формы, отличные от типологических греческих форм, и что в их декоре фигуративный элемент дополнял геометрическую основу. Отметим, с другой стороны, что использование рисованного декора, эффектов полихромии, которые представлены многочисленными примерами, обращает нас собственно к живописи, которая, по-видимому, была неизвестна в Испании. Нефигуративный декор ваз из Cabecico del Tesoro (Вердолай, Мурсия) или из Эльче основан либо на растительных элементах, явно стилизованных, либо на часто встречающихся в Средиземноморье мотивах, таких как двойная спираль, полосы, круги и полукружья, мотивы, которые обычно распределены на зоны. В художественном плане наибольший интерес вызывает именно фигурный декор, например композиции изолированных, отдельных фигур, которые составлены из птиц или птичьих голов, на некоторых вазах Арчены (Мурсия). Фигурные изображения на фрагментах, найденных в Эльче, включаются в декоративную ткань, где они связаны с растительными или геометрическими элементами, не выделяясь и не индивидуализируясь, как в кельтском искусстве. Вазы, украшенные фантастическими существами, например из Вердолй и Эльче, напоминают по стилю архаическую ионическую и коринфскую керамику, вплоть до эффектов полихромии, свойственных всей иберийской керамике. Декоративные мотииы составляют с фигурными мотивами плетеные узоры, воплощающие богатую фантазию и выполненные почти в ориентальном стиле. Стилизация как декоративная виртуозность порождает постоянную переработку, по существу интеллектуалистическую, которая- напоминает кельтское и венетское искусство. Но не только художественное оформление составляет язык иберийского искусства. Если оно не.использовало мифологический репертуар — ни тот, который могли дать местные легенды, ни тот, что мог быть заимствован из иноземных культур, — 247 Часть III Континентальная Европа

зато проявляло живой интерес ко всему, что касалось семейной жизни, повседневных занятий человека. Именно в этом состоит сходство, каковы бы ни были различия во времени и в стиле, с искусством ситулы, о котором мы говорили в предыдущей главе. Натурализм проявлялся в изображении животных, например рыб и коз, которые украшают вазу из Вердолай. Этот натурализм придает произведениям более популярного характера особую живость. Человеческая фигура также широко представлена: воины, всадники, музыканты, танцоры, женщины, совершающие свой туалет или занятые домашними хлопотами, живописными вереницами украшают бока ваз из Оливы и Лирии. В этих фигурах, намеченных легкими штрихами, иногда сводившихся лишь к общим очертаниям, отражено стремление к непосредственному выражению, воплощавшееся с замечательной естественностью и вдохновением. Эта продукция представлена, по правде сказать, в двух видах: один более утонченный и декоративный, фигуры окружаются фантастической сетью растительных и геометрических элементов; другой — более популярный и выразительный, здесь фигуры и их группы составляют сцены охоты и рыбалки, свободно

располагаясь поверх фона. Насколько изысканны своим каллиграфическим характером изделия первого ряда, настолько фигуры второго лишь слегка обозначены, но их стиль, возможно идентичный, так же как техника, которая выделяла фигуры, нарисованные поверх фона, явно напоминает архаический стиль черных фигур. Некоторые расписные вазы из Лирии доходят почти до абстракции, так же как упомянутая италийская керамика северной Адриатики. В Азайле (провинция Теруел) обнаружена особая керамика, в основном декоративная, выполненная в роскошном стиле, который в конце концов придает барочность мотивам, в особенности растительным и геометрическим. Эта керамика, впрочем, относится к достаточно поздним эпохам, и ее производство продолжается до полного завершения периода романизации. В кельтиберийской культурной зоне керамика Нуманции происходит напрямую от иберийской керамики юга и юго-востока. Иногда она отражает еще более явную тенденцию к линейности, каллиграфической виртуозности, которая выражается в более абстрактных, но не разъединенных формах. Однако нарративные 248 Глава 11 Иберийский полуостров

темы встречаются в популярной серии из Лирии наряду с изолированными мотивами, напоминающими (судя по вазе из Аркоб-риги) беотийскую керамику. Так же как в керамике, фигуративный стиль обнаруживается в золотых и серебряных украшениях, например в чеканной золотой «диадеме» из Рибадео (на самом деле это поясная застежка) и в колье из Чао де Ламас (Португалия). Но большая часть золотых изделий и кельтиберийской металлургической продукции выполнена в геометрическом стиле, с манерой, подчеркивающей эффекты полихромии, как, например, в кинжалах и ножнах с насечками из Лас Коготас, Авилы, Миравече, Барселоны, Ла Озеры. Напротив, репертуар иберийской продукции из золота центрального запада и юго-востока, более богатой и вариативной, не геометрический: в поясных застежках это растительные и фигурные мотивы (Ла Озера, Гормаз и Изана, Сориа, Толедо) и полихромия редкого качества, примером которой является застежка из Тойи, Пеал де Бечерро (Хаэн). Насечка узоров используется наряду с техникой чеканки для украшения серебряной посуды. Так, например, патеры из сокровищницы Тивизы (Таррагона) украшены одна завитками и рыбами, а другая — сценой охоты и фантастическими существами. Кроме того, в декоре великолепных украшений использовался метод зернения (вероятно, привезенный из Италии), так, серьги из сокровищницы Сантьяго де ла Эспада (Хаэн) украшены маленькими чеканными фигурками, напоминающими по стилю бронзовые ькс-вото.

Часть четвертая

Европа и Рим Глава 12 ИТАЛИЯ И СТАНОВЛЕНИЕ РИМА В общем плане этой книги, посвященной цивилизациям древней Европы, не предполагалось изучение цивилизации Рима. Этот сюжет во всей своей полноте достаточно хорошо был проработан Пьером Грималем в книге из этой же серии. Однако определяющая роль, которую сыграл Рим в истории континента прямо или косвенно, заставляет нас напомнить по крайней мере фундаментальные черты. Выше мы затронули историю этрусков и кельтов, формирование и развитие соответствующих цивилизаций. Обратившись в связи с этим к италийской среде, откуда Рим ведет свое происхождение, мы вновь возвратимся к этим цивилизациям в той мере, в какой их история, так же как история эллинизма, была связана с историей римского народа. Рим начинал именно как небольшое италийское государство, и, таким образом, именно в далеком италийском прошлом следует прежде всего искать истоки его развития, хотя и нельзя смешивать его с развитием, которое познали другие народы полуострова почти в ту же эпоху. Затем в III в. до н. э. Рим стал ведущим государством Италии, которое он организует, и эта организация позволила римлянам приступить к реализации обширных программ международной политики. Необходимо подчеркнуть роль Рима не только как исторического, но и как географического центра. Традиционная хронология зафиксировала в середине VIII в. до н. э. (754 г.) основание Рима Ромулом, которого более поздняя легенда сделала потомком Энея. После полутора веков дискуссий 253 Часть IV Европа и Рим

о достоверности свидетельств, относящихся к основанию Рима, к эпохе царей и ранней республики, эта датировка перестала быть спорной. Истоки Рима по времени совпадают с основанием вил-лановских хижин и некрополей, обнаруженных на Палатине и Форуме.

Первоначальный Рим, таким образом, погружен своими истоками в эту цивилизацию железного века, которая заложила общие для Италии основы в момент ее выхода на историческую сцену. Этот необыкновенный город на протяжении всего своего существования постоянно трансформировался, — этим объясняется почти полное отсутствие материальных следов его наиболее отдаленного прошлого. Однако хижина Ромула, крытая соломой, не вымысел поэтов. Рим сложился в результате слияния латинских и сабинских элементов. Позже он оказался временно подчинен гегемонии этрусков, но продолжал при этом укреплять свою власть над окрестными племенами, представленными, как и сами латиняне, земледельцами и скотоводами. Именно в эпоху, когда меняется культурный облик этрусской цивилизации и Вилланова уступает место культуре, сформировавшейся под восточным, малоазиатским, влиянием, Рим впервые предстает как организованный город. Эта эволюция, обусловленная средиземноморским влиянием, наблюдается в Риме и Лации, так же как в Этрурии. Захоронения Пренесте, необычайно богатые украшениями и этрусскими бронзовыми статуэтками, испытавшими влияние малоазиатского искусства, показывают, что латинская среда была вскоре «этрускоизирована» и что знатные семьи адаптировали нравы, вкусы и обряды этрусков. То, что найденные предметы имели местное, латинское, происхождение, нельзя доказать с абсолютной достоверностью, но это тем не менее вполне возможно. Известно, кроме того, что латинские ремесленники воспроизводили в своих изделиях этрусские формы, как, например, в золотой фибуле с грануляцией, изготовленной ремесленником Манием для Нумерия. На этой фибуле видны наиболее древние из известных следов письменного латинского языка, что доказывает ее латинское происхождение. Этрусский период, который положил конец череде латинских и сабинских царей, приходится приблизительно на VI в. до н. э. — это период расцвета крупных этрусских городов. В то время Ла-ций полностью покорился их культурному влиянию; памятники 254 Глава 12 Италия и становление Рима

искусства не оставляют сомнений по этому поводу. Не стоит забывать, что в политическом плане контроль над Лацием был необходим этрускам, экспансия которых распространялась на Кампанию. По легенде будущий римский царь Тарквиний Древний (616—578 гг. до н. э.) был сыном коринфянина-беженца Демарата, который остался в этрусском городе Тарквиний с художниками и ремесленниками с Пелопоннеса. Эта деталь позволяет отнести изгнание Демарата к эпохе тирании Кипселидов в Коринфе и, с другой стороны, выявить значимость коринфских заимствований в этрусском искусстве между периодом малоазиатского и периодом ионийского и аттического влияния. Тарквиний Древний, сын грека, принятый в этрусское подданство, а затем ставший царем Рима, поистине символизирует римскую цивилизацию, где соединяются греческие и этрусские элементы. Латинский алфавит в своей основе является заимствованием этрусского алфавита. По традиции, и не без оснований, к концу IV в. до н. э. относят влияние Кум на Рим, сыгравшее определяющую в религиозном плане роль, что иллюстрирует легенда о Сибилле и ее священных книгах. Сам Вергилий осознавал роль греческих заимствований в формировании Рима, поскольку он напоминает об аркадском царе Эвандре', построившем Палатин, — основателе культа Геркулеса и верном союзнике Энея, наряду с этрусским Тархоном2. Римляне очень рано познакомились с легендами о Приаме и Нелее3, которые заняли важное место в их долитературном наследии. Если говорить о несколько более поздней эпохе, раскопки священного места СанОмобоно предоставили нам,кроме множеств! черепков греческой 1

Эвандр — в римской мифологии внук или сын аркадского царя Пзлланта и Никостраты. Убив отца по наущению матери, бежал в Италию и на холме, названном им в честь своей дочери Паланты Палатином, построил новый город. Принимал у себя Геркулеса и Энея, стал союзником последнего в войне с местным племенем рутулов. 1 Тархон — герой этрусской и римской мифологии, сын Тиррена (или Телефа), основатель Тарквиний, Мантуи, Пизы, устроитель этрусского двенадцатиградия, союзник Энея. 3 Нелей — в греческой мифологии сын Посейдона и Тиро, брат-близнец Пелия. Популярность этого мифа'в Риме, вероятно, объяснялась его схожестью с сюжетом о Ромуле и Реме: Нелей и Пелий также были брошен м на произвол судьбы, были найдены и выращены в пастушеской семье, а затем стали непримиримыми врагами.

255 Часть IV Европа и Рим

керамики, произведения этрусского искусства и ремесла, относящиеся к наиболее важным свидетельствам истории Рима архаического периода. Эти источники показывают нам те стороны римской цивилизации VI—V вв. до н. э., которые историческая традиция позволяет лишь

предполагать. Аристодем Малакос в 524 г. до н. э. избавил Кумы от давления этрусков, настроив против них латинский национализм; этот эпизод, возможно, соответствует, по крайней мере отчасти, правлению римского царя Сервия Туллия (578—534 гг. до н. э.), период которого традиция связывает с прерыванием этрусской гегемонии в Лации. Приход к власти нового этрусского царя — «тирана» Тар-квиния Гордого (или Великолепного; 534—509 гг, до н. э.) — означал, таким образом, реваншистский поворот, завершившийся все же в конце века падением ненавистного этрусского господства. В течение этрусского периода латиняне и римляне сохраняли свой индоевропейский язык и традиционное наследие, ту строгость нравов крестьянства, которую они противопоставляли распущенности и роскоши этрусков. Именно латинская аристократия освободила Рим от власти Тарквиниев. Это событие обозначало реванш древней непокорной индоевропейской структуры, так же как было у греков, по отошению к абсолютной власти. Этрусские города содействовали падению римской монархии. Если верить легенде, один лишь только Порсенна, царь Клузия, попытался вновь вернуть Тарквиниев на трон (507 г. до н. э.). Вероятно, это было связано с причинами экономического характера: Клузий, расположенный недалеко от Лация и занимавшийся морской торговлей, столкнулся с необходимостью контролировать устье Тибра. Одним из первых международных политических актов Римской республики стало заключение торгового соглашения с Карфагеном (509 г. до н. э.). В этом Рим следовал, по-видимому, политике некоторых этрусских городов, которые поддерживали с Карфагеном хорошие, плодотворные отношения. Однако таким образом к экономической политике пыталось приобщиться новое независимое государство, которое располагалось между этрусскими государствами и Кампанией, где влияние и этрусков и греков ослабевало. Как бы там ни было, Рим договаривался с Карфагеном, гегемоном всего Западного Средиземноморья, как

256 Глава 12 Италия и становление Рима

самостоятельное государство, демонстрируя свою заинтересованность морской торговлей на достаточно обширном пространстве. Так впервые Рим ступил на историческую арену. Почти в тот же период, когда было заключено торговое соглашение с Карфагеном, договор, заключенный Римом в лице консула Спурия Кассия с латинянами (493 г. до н. э.), санкционировал бесспорное верховенство римлян над их союзниками. Рим должен был стать «столицей» и укрепить свою власть в сердце Центральной Италии. В течение столетия поле его деятельности оставалось ограниченным окрестностями латинской территории, единой культурной средой, на фоне которой он выделялся своей структурой и организацией. Лаций в V в. до н. э. оставался под культурным влиянием этрусков. Но в 493 г. до н. э. римляне поручили греческим художникам Дамофилу и Горгасу украшение святилища Цере. Было ли это противодействием этрусскому культурному влиянию или же речь идет о заказе, сделанном по случаю или благодаря известности художников? По крайней мере, это свидетельствует о том, что связи римлян распространялись за пределы их обычной центральноиталийской среды. В самом деле, относительно этого времени установлено, что этрусское и греческое влияние продолжает сталкиваться в Лации. В религиозной сфере авторитет Сибилловых книг был тесно связан с этрусской практикой предсказаний. Но в рамках латинского лингвистического пространства, включающего территорию фалисков, политически связанных с Этрурией, фигуративное искусство обнаруживает явную эллинистическую тендечтию. В Кампании отступление этрусков, ослабленных поражением при Кумах (474 г. до н. э.), оказалось выгодным для самнитов и луканов, в руки которых один за другим попадают древние греческие города-колонии: Кумы, Дицеархея, Посейдония, Элея и Капуя. Италики, спустившись с гор, вскоре достигли равнин и морского побережья. И начиная с этого момента становится все сложнее выделить этрусскую составляющую в этой смешанной цивилизации, образовавшейся в результате объединения греческих колонистов и луканских и самнитских завоевателей. Самниты, которые имели индоевропейское происхождение, так же как умбры и сабины, навязали свои установления, нравы, свое тактическое искусство и вооружение — об этом свидетельствуют Часть IV Европа и Рим

письменные памятники, погребальное убранство и настенная живопись; но устойчивые греческие традиции остались фундаментальными в религии, так же как в архитектуре, экономической жизни и торговле. Эти италики-полугреки свободно говорили на двух языках, совсем как бруттии и

другие племена Южной Италии, цивилизации которых оставили многочисленные свидетельства, бесспорно заимствованные у колоний Ионического моря. Греческий язык являлся интернациональным к югу от Кампании, но каждая народность продолжала говорить на национальном языке, так что сложилась настоящая языковая мозаика. Алфавит, пришедший из греческого языка, почти всегда адаптировался к локальным диалектам, до тех пор пока распространение латинского языка не положило этому конец. Цивилизация италийского юга, за пределами Великой Греции, также представляла множество нюансов, которые объясняются различием в географических и экономических условиях, нюансов, которые раскрываются не только в надписях, но и в художественной керамике V—III вв. до н. э. Тарент, единственный город Великой Греции, которому не нанесен урон в ожесточенных войнах, свирепствовавших в течение многих веков, стал метрополией южной цивилизации италиотов, так же как италиков, К сожалению, несмотря на все усилия исследователей, картина истории и культуры этих южных цивилизаций все еще остается неполной. Вне сомнения, от нас скрыто множество интересных деталей по истории древней Италии. Само название Италия — не нужно этого забывать — изначально относилось к небольшой народности из Калабрии. В Северной Италии, напомним, ситуация была совершенно иной: заселение долины реки По галлами способствовало усилению многих кельтских племен, например сенонов и бойев, и придало итальянскому северу некоторое единство, по крайней мере лингвистическое. Цизальпинские территории были связаны с внутренними районами континента, так же как Великая Греция на юге была связана с торговлей и влияниями Средиземноморья. Из рассказа Тита Ливия мы знаем, что галлы представляли в глазах римлян страшную силу, но неизвестно, что произошло с народами Италии в период их господства. Только в начальный период империи можно увидеть, как северные города отстаивают 258 Глава 12 Италия и становление Рима

свои докельтские истоки, но римляне в эпоху, когда они завоевали долину реки По, отнюдь не выглядели как освободители. Таким образом, можно предположить, что эти меньшинства были малозначительны или что римляне не признавали их италийский характер, подобно подчиненному югу. Венеты, которые оставались независимыми от этрусков и кельтов, вступили в союз с сенонами, настолько тесный, что, согласно Полибию, две цивилизации отличались лишь языком. Важность роли, играемой венетами, возможно, была преувеличена в I в. до н. э. легендой, которая объясняла набегом их племен уход сенонов из Рима. Как бы там ни было, их военное могущество и организованность раскрылись в поражении, нанесенном ими напавшему на них Клеониму Лакедемонскому. Галльское владычество, основанное на доисторической роли племени, развивается в ущерб этрускам, умбрам и грекам морских факторий, как свидетельствует рассказ Дионисия Галикарнасского, связанный со Спиной. Однако Спина существовала еще в III в. до н. э., в эпоху, когда римляне основали колонию Ари-мин. Фельсина, ключевой пункт северных этрусков, пала под ударами бойев в середине IV в. до н. э. Историки Античности относят к началу того же века падение Вей, разрушенных римлянами, и Мельпа — укрепленного города или фактории этрусков в Ломбардии, — разрушенного галлами. Это совпадение иллюстрирует упадок прежнего этрусского господства перед лицом сил, осуществлявших экспансию. Но эти силы вовсе не были сплоченными. Это хорошо стало видно, когда наконец кельты столкнулись с римлянами. Кельтская цивилизацчя Цизалышнии была достаточно разнородна: сеноны, осевшие в Пицеде, очень рано начали торговать с италиками, их некрополи крайне богаты этрусскими и италийскими бронзовыми предметами, оружием, посудой, италийской, этрусской и греческой расписной керамикой, не считая золотых украшений латенского типа. Но бойи долгое время сохраняли свой национальный облик; они отказались только от первоначальной строгости: в III в. до н. э. в их болонских некрополях появились италийские и этрусские заимствования. Среди предметов, найденных в захоронениях, не только военные трофеи, некоторые свидетельствовали о связи бойев с этрусками. В целом формы и типы италийских заимствований и привозной Часть IV Европа и Рим

продукции не унаследовали культуру Ла Тен II. Кажется, что эти кельты были практически изолированы от своих сородичей из других частей Европы: редкие образцы типичного галльского искусства — торквесы из Пицена и фалеры из Манербио, — возможно, были привезены. Италия IV в. до н. э. находилась, таким образом, в противоречивой ситуации: римляне, самниты, бруттии, кельты расширяли сферы своего влияния, а греки и этруски оборонялись. Однако никто не мог добиться более или менее устойчивой гегемонии в Италии. Борьба, в которой римляне

столкнулись с Вейями, в 394 г. до н. э. завершилась поражением Вей, ставшим моментом чрезвычайной важности в развитии римской политики. Некоторые историки считают эту дату началом римской экспансии. Ожесточенная борьба, которая разворачивается внутри Рима, показывает, что эволюция отношений между различными элементами, составлявшими римское сообщество, соответствовала политике экспансии. Кризис, который переживался Римом, был болезнью роста. Захват города сенонами стал лишь случайным эпизодом в веренице событий, где успех чередовался с трудностями и опасностями. После взятия Вей Рим стал для других народов Италии врагом, которого нужно сломить. В течение века римлянам, благодаря невероятным военным усилиям, удалось наконец укрепить свое господство. Этруски не сумели создать необходимого единства, а италики, несомненно более сильные с военной точки зрения, не были уверены ни в их симпатиях, ни в роли, на которую они претендовали. То же самое наблюдалось у галлов. После разгрома при Сентине (295 г. до н. э.) коалиции самнитов, этрусков, сенонов и умбров римляне добились господства в Центральной Италии: впредь для них был открыт путь либо на юг, либо в долину реки По. Таким образом, предпринятая этрусской дипломатией попытка объединить все силы, заинтересованные в отражении римской экспансии и поражении Рима, провалилась. Только Сиракузы и Карфаген могли контролировать события в Италии — и были в этом заинтересованы, — но они вступили в войну с целью завоевать Сицилию. После взятия Вей битва при Сентине стала второй из наиболее значимых дат в истории Италии и Рима. История Рима не может быть на самом деле отделена от истории Италии, касается ли это гражданских столкновений 260 Глава 12 Италия и становление Рима

и войн или италийского единства, которое постепенно реализовывал Рим, На территории Италии римляне осуществили первый опыт пространственной организации — той организации, которая стала источником их господства и базой для дальнейших предприятий в рамках мировой экспансии. Однако до эпохи Октавия римляне не занимались итальянской политикой, в том смысле, что они не стремились вызвать у италиков осознание связей, которые их объединяли. Напротив, их политика всегда основывалась на противопоставлении одних другим — для того чтобы италики столкнулись с Римом один на один, для того чтобы сломить опасные объединения и устранить всякую возможность образования новых союзов. Когда в этом отношении упоминают об италийском единстве, имеют в виду только результаты, а не намерения или средства. Сами римляне считали залогом своих успехов главным образом военную силу. Только Полибий впервые дал иное объяснение их достижениям, связав их с особой, созданной римлянами политической структурой. К этому добавляется способность к организации в самом широком смысле слова. Именно этим обусловлена медлительность, часто подчеркнутая, процесса римской экспансии: здание римского господства возводилось терпеливо, камень за камнем, по крайне мере пока они не соединились последовательно друг с другом, и не было здесь ни блеска выдающихся операций, ни личности вне общества. Часто упоминают, без какой бы то ни было риторики, этот народ крестьян-солдат, который владел и мечом и плугом и которому война была необходима в той же степени, что и жатва. У римлян обращение к оружию восходит к взаимным набегам и грабежам, которые характеризуют любое доисторическое общество. Было бы, однако, интересно проследить, как спорадическая война за выживание переросла в планомерную экспансию. Римляне всегда беспокоились о том, чтобы представлять каждую из своих войн как оборонительную: они противопоставили духу мести юридическую концепцию возмещения ущерба. Хотя часто предлог создавался в целях оправдания перед общественным мнением, внутренним и иноземным, явной агрессии, это юридическое сознание стало одним из знаковых моментов римской цивилизации. Битва за битвой, война за войной — экспансия могла интерпретироваться как наиболее подходящее средство для устранения 261 Часть IV Европа и Рим

любой возможной угрозы вторжения. Занятая территория образовывала полосу безопасности, которую римляне, естественно, стремились расширить. Колонии на долгое время стали аванпостами, сдерживавшими наступление врагов. Эта стратегия активной обороны в конечном итоге позволила римлянам выйти за пределы латинской среды и осуществить завоевание Италии. Со временем появились новые мотивы: необходимость использования новых земель, поиск ресурсов для обеспечения потребностей возрастающего населения, — ресурсов, которых не могло предоставить нестабильное распределение добычи. Чтобы решить важные экономические и социальные проблемы, римляне стремились захватить районы с минеральными богатствами,

дорожные узлы и плодородные земли. Но поскольку невозможно было организовать новые территории, где вместо римлян и латинян были местные элементы, новую проблему породила интеграция последних, их использование в экономических интересах господствующей власти. Древние квириты, подпоясанные цетеги — cinctuti Cethegi', — скорее всего не питали мысли о мировом господстве; лишь в результате более поздней интерпретации римского «мира» римлянам давно минувшей эпохи приписали эти амбиции, которых у них еще не было. Вначале их экспансия имеет, напротив, как мы часто наблюдаем, методический и педантичный характер, который ведет происхождение от привычки крестьянина организовать свой труд и образ жизни в соответствии со временем года. Римский календарь, который установил различие между благоприятными днями и днями неудачными, в действительности стал жизненным кодексом, хотя и обусловленным астрономическими и сезонными ориентирами. К этой концепции добавились к тому же предписания натуралистической религии, забота об обеспечении расположения богов и высших природных сил. Нужно подчеркнуть, что календарь играл значительную роль в римской историографии. Известно, что понтифики начинали с определения чередования удачных и неудачных дней в году, 1

От лат. cinctutus — опоясанный одним лишь набедренником; cinctuti Cethegi — древние римляне, еще не знавшие туники, т. е. римляне, придерживавшиеся старых принципов, римляне старого закала.

262 Глава 12 Италия и становление Рима

затем добавили к этому имена магистратов и, наконец, список публичных мероприятий и основных событий: именно с этих «дней» и анналов началось становление письменной истории. Эта история, которая не останавливается на проблемах, а просто перечисляет факты в их хронологической последовательности, отражает древний дух римлян, планы которых, политические и военные, также не выходили за пределы года. В этом чувствуется некоторый детерминизм, характерный для всех древних народов, но он отличается строгим соблюдением правил, которые предписывал календарь. Не нужно недооценивать роли, которую сыграла религиозная скрупулезность в формировании сознания римлян, хотя иногда они использовали ее не самым честным образом, чтобы скрыть политические планы. Религия римлян была по существу конкретной, полностью замыкаясь на контакте между человеком и божественными силами. Антропоморфизация божеств была заимствована у этрусков и греков. Если говорить точнее, до антропоморфизации божество представлялось римлянам чемто неведомым — без лица и человеческих параметров, — являло грозный характер и требовало, чтобы его почитали и никогда не забывали о его божественной силе. Эти туманные концепции впоследствии были упорядочены под влиянием этрусской традиции и Сибилловых книг, то есть греческой архаической религии. Римская религия, став практически эклектичной, сохранила, однако, отпечаток своих древних основ. Конформистский характер этой религии, наблюдения за календарем были тесно связаны с правовым сознанием. И на самом деле неизвестно, какая из этих концепций стада основой для появления других. Можно заметить, что это запутанное смешение в религии и поведении было присуще всей протоисторической среде. Однако римляне подобным образом добивались невероятного результата в праве, благодаря которому они выжили, и в организации, которая позволила им завоевать древний мир. Эта разница, заметная при сравнении с другими италийскими народами, объясняется центральным расположением Рима, которое позволило ему извлечь пользу из опыта других народов, в частности этрусков и греков; римляне интерпретировали его в практическом духе, одинаково далеком от угнетающей предопределенности этрусков и абсолютного рационализма греков. 263 Часть IV Европа и Рим

При этом Рим играл роль не просто катализатора сторонних идей, он осуществлял синтез, благодаря которому развитие и обновление продолжалось несколько веков. Это открывает истоки римского превосходства, которое проявилось сначала в Ла-ции, затем в Центральной Италии и, наконец, во всей Италии. Хотя ожесточенные войны долгое время сталкивали их с этрусками, римляне всегда добровольно признавали свой долг перед ними, иногда очевидно преувеличивая его, но это легко объяснить. Римская эрудиция развивалась в эпоху, когда сильное влияние оказывала эллинистическая культура, однако римляне плохо относились к грекам, которые искали в собственном прошлом и в своем интеллектуальном превосходстве компенсацию политического упадка. Значит, мы должны искать истоки римской цивилизации в Италии. Поскольку римляне не могли, за неимением документов, восстановить свое собственное прошлое, они не отказывались признавать за этрусками

авторитет и престиж ведущей нации. Было создано нечто вроде мифа об Этрурии. Мы уже намекали на некоторые сферы, в которых римляне ощущали себя должниками этрусков. Они были обязаны этрускам за обычай основания городов, разделения территорий, за искусство предсказания воли богов. Последнее было полностью заимствовано у этрусков, хотя примитивная латинская религия земледельческого, довольно отсталого характера, весьма отличная от религии этрусков, изначально плохо поддавалась этому влиянию. Римляне, впрочем, использовали это знание в практических и политических целях и организовали свои города оригинальным способом: прямоугольный план — наследие Средиземноморья, которому этруски придали религиозное значение, — у римлян принял военный характер; в колониях благодаря четырехугольному периметру можно было наблюдать извне за внутренним порядком. Более того, в центре новых городов форум образовывал ансамбль, отвечавший различным потребностям каждого сообщества. Действительно, форум был одновременно религиозным, политическим и экономическим центром; он также использовался для зрелищ; капито-лий, возвышавшийся с одной из сторон, являл собой главное сооружение, но выполнял не только религиозную функцию. Эту неспособность разграничить, разделить разные аспекты или цели жизни также считают особенностью римского гения. 264 Глава 12 Италия и становление Рима

Долгое время обсуждали — и еще долго будут обсуждать — связи между этрусским храмом и римским. Конечно, как показывает традиция, связанная с капитолийским храмом Юпитера, этот тип здания должен был существовать в Этрурии еще до того, как греческое влияние трансформировало его. Недавние исследования, в особенности исследование Л. Банти, доказывают, что три целлы здания соответствуют адаптации этрусской техники к религиозным потребностям римлян; кроме того, высокий фундамент, подиум, просторные, массивные формы первоначального римского храма, который называют тосканским, также обнаруживаются в этрусском храме; то же самое наблюдается в декоре из обожженной глины — simulacra pictilia, — образах, представлявших богов, которые в эпоху Катона Старшего1 дискредитировали интеллигенцию, пропитанную эллинистической культурой. Нет сомнений, что изначально именно этруски научили римлян придавать человеческие формы божествам, но мы забываем, что римляне на первых порах связывали своих божеств с мифами, заимствованными из греческих легенд в эллинистическую эпоху. К заимствованиям из этрусского искусства относится, кроме того, введение тосканского ордера, упомянутого выше. Витрувий приписывал им также изобретение атрия — центральной части римского дома, — крыша которого над имплювием имела отверстие. Хотя слово зилат и переводят как претор2, этрусские магистратуры, впрочем плохо известные, практически не соответствуют римским. Как представляется, коллегиальность магистратов была институтом собственно римского :троисхождения. Она неизвестна другим цивилизациям Античности. В Италии, у самнитов, верховный магистрат, meddix tuticus, имел коллегу, meddix minor, но если говорить о магистрате второго ранга, это 1

Марк Порций Катон Старший Цензор (234—149 гг. до н. э.}> римский политический деятель, консул (195 г. до н. э.), цензор (184 г. до н. э.), радикальный сторонник возрождения пошатнувшихся под греческим влиянием суровых древних римских традиций, идеолог политической партии, выступавшей за полное уничтожение давнего соперника Рима — Карфагена. 2 Одна из римских магистратур. Главная роль преторов состояла в руководстве судопроизводством. Они определяли процедуру суда, судили иностранцев, председательствовали в чрезвычайных трибуналах. Имели право военного командования, созыва сената комиций, издания законов. Им доверялось также управление провинциями.

265 Часть IV Европа и Рим

был скорее magister equitum>, приближенный к римскому диктатору. Нам ничего не известно об организации магистратур в этрусских городах, которые не имели царя. Однако знаки должностных отличий, подобные фасциям ликторов, составляли элемент этрусского церемониала и были, возможно, наследием монархической традиции. То же самое относится к триумфу и toga picta — пурпурной тоге триумфатора, расшитой золотом: торжественные кортежи появляются в искусстве только в погребальном репертуаре и лишь в более позднюю эпоху, но они отражают, несомненно, обычный, реальный факт. И наконец, обычай шествия, характерный для церемонии триумфа, благодаря которому появилась арка, соотносится с этрусским погребальным культом. Эти связи вызывают большой интерес еще и потому, что римляне интерпретировали эти концепции и формы согласно своему духу. Их колебания между этрусской традицией и Сибилловыми кни-Тами, тем более что они не подвержены влияниям, показывают характерную черту римской религиозной мысли — стремление ничего не оставлять без внимания, даже вне привычных форм, что приводило к некоторому синкретизму, совершенно чуждому, казалось бы, концепциям этрусков.

Что касается права, позиция Рима, по-видимому, была полностью независима. По правде сказать, нам почти ничего не известно об этрусском праве. Законы XII таблиц (451—450 г. до н. э.), которые восхищали Цицерона как памятник юридической мудрости и которые коррелировали с законами Солона2, хотя и появились на полтора столетия позже, кажутся крайне примитивными. Известно, что магистраты кодифицировали их под давлением 1

«Начальник конницы» — экстраординарная должность, помощник диктатора, избираемый ца полгода в момент грозящей государству чрезвычайной опасности. Несмотря на название, его функции не исчерпывались лишь командованием кавалерией. Фактически в период диктатуры начальник конницы являлся вторым лицом в республике. То есть известная тождественность его функций с обязанностями самнитского meddix minor вполне очевидна. 2

Солон — реформатор законодательства и государственного устройства Афин. В частности, по инициативе Солона было отменено долговое рабство, введен, выражаясь современным языком, суд присяжных, все население было разделено на имущественные страты, согласно которым определялись права граждан и их обязанности (прежде всего по несению военной службы) перед государством.

266 Глава 12 Италия и становление Рима

плебса, следуя в первую очередь греческим законам, в частности законодательству западных греческих колоний, консервативный характер которого привел к отставанию в политическом и социальном развитии по сравнению с Афинами. Но законы XII таблиц не стремились ни зафиксировать конституцию, ни установить политические отношения, это был лишь гражданский и уголовный кодекс. Они ограничивались изложением правил и обычаев. Их суровость отражала жесткую строгость mos majoruml этих крестьян-солдат, добродетелей, немного идеализированных позже, которые лежали в основе римской морали. При этом поражает, что народ, которому нравилось обновлять правовые институты, даже новые, придавал некодифицированным принципам большее значение, чем писаным законам. Так, в начале римской правовой деятельности весьма обширный материал был преднамеренно изъят из законодательства. Эта гибкость, связанная, нужно сказать, со стойкими консервативными тенденциями, была одной из сильных сторон римлян; долгое время она позволяла им избегать твердых позиций, возведенных в ранг принципов, и адаптироваться к различным ситуациям как внутри, так и вне своего общества. В недрах города, таким образом, право сложилось в процессе расширения права, первоначально характерного для среды патрициев. Типично, что обновление происходило на протяжении всего дальнейшего процесса эволюции Рима. Этим объясняется значение, придаваемое римлянами индивидууму, и особый оттенок, который приобрело у них понятие свободы. В этом патриархальном обществе грозная власть была сосредоточена в руках dominus и pater familias2. Магистраты частично наследоза/.и эту силу и власть некоторых из них — власть почти абсолютную. Триумф чуть ли не обожествлял победителей, возродился культ предков, и возводились почетные статуи магистратов, погибших на службе государству. Что касается почетных памятников, состоявших из статуи и надписи, которые были связаны не с погребением, а явно 1 1

Нрав, закон предков (лат.).

Dominus — господин (лат.); в данном случае — глава патриархальной семьи; pater familias — отец, глава семейства (лат.}.

267 Часть IV Европа и Рим

с гражданскими мотивами, они восходят к более раннему периоду. Права индивида резюмировались в понятии libertasl> которое абсолютно оригинально и не должно смешиваться ни с греческой eleutheria, ни с современным понятием демократии. Оно соединяло права и привилегии, которые в реальности принадлежали только ограниченной категории, по крайней мере в эпоху архаики; это был удел аристократии, прерогатива которой ревностно оберегалась. Ничего подобного мы не обнаруживаем у италиков, во всяком случае при нынешнем состоянии знаний. Зато можно сравнить свободу, которой обладали римские женщины, со свободой, знакомой этрускам, той самой, которая удивляла греков и о которой они старались не говорить. Как видно, в культурном плане Рим не претендовал на роль ведущей нации. Однако он осознавал свое превосходство в правовом и организационном отношении. Фактически он преуспел там, где другие потерпели неудачу. В основе Рима было не что иное, как город-государство — полис. Но по мере того как его могущество разрасталось, возникла проблема постоянного поддержания сплоченности завоеванных земель. После заключения на равных началах договора с латинскими городами Рим заставляет их признать себя главой конфедерации, к которой он присоединил смежные территории. Когда он расширил свои завоевания, аннексия перестала быть возможной. Именно тогда Рим прибегнул к колонизации и договорам. В конечном счете все было

регламентировано соглашениями. Напомним, что греческие колонии, однажды организованные, становятся независимыми от метрополии. Этрусская колонизация в Кампании и Цизальпи-нии — колонизация территориальная, а не морская — носила, возможно, тот же характер. Римляне заимствовали у этрусков систему территориальной колонизации, но все их колонии получили один статут — lex data2, который определял их связи с Римом, то есть права, которые получали или сохраняли колонии. Это и единые права для граждан-солдат собственно римских колоний, каждая из которых была настоящим маленьким Римом, Свобода (лат.). Дарованный закон (лат.).

268 Глава 12 Италия и становление Рима

расположенным на покоренной территории>, и более ограниченные права для жителей латинских колоний2. Эти колонии были одним из средств, используемых Римом для сохранения своего положения на завоеванных землях и укрепления экономического влияния. Но, организуя в инородной среде очаги римской жизни, Рим равным образом укреплял свою власть, договариваясь с завоеванными регионами. Безусловно, в этом случае устанавливались различные типы соглашений или союзов — foedera, но в любом случае они предполагали взаимные обязательства, обеспечивавшие двустороннюю связь. Союзники —foederati, socii — в основном сохраняли свою политическую индивидуальность и институты, а значит, свою свободу на собственных территориях, но зато они больше не были независимыми в своей внешней политике, Рим всем гарантировал безопасность, но взамен требовал контрибуции в виде людей, денег, продовольствия. Римских завоевателей часто упрекали в лишении народов их свободы: все завоеватели действовали одинаково, но мало кто навязывал завоеванным территориям порядок, из которого потом сам извлекал выгоду. Разумеется, римское налогообложение было жестким, репрессии по отношению к «мятежникам» безжалостными, но эта суровая система, которая требовала жертв, особенно в первое время, позволила городам и народам Италии мирно развиваться под римским покровительством. Она способствовала также экономическому и культурному сотрудничеству: циркуляция продукции и идей внутри полуострова стала более широкой, если не более быстрой. Древние исторические источники рассмь*ривали эту систему прежде всего с военной точки зрения. Современные ученые вернулись к изучению экономических отношений-этого мощного средства объединения. В действительности римляне монополизировали экономическую жизнь Италии; хотя изначально они были не особенно компетентны в управлении экономикой 1

Муниципии римского права, то есть города, жители которых пользовались полным правом римского гражданства на основе самоуправления и под контролем консулов и находились под непосредственной властью Рима. ; Муниципии латинского права — их жители пользовались только гражданскими, но не политическими правами. Назывались также префектурами, так как правосудие в них осуществлялось присланными из Рима префек-

269 Часть IV Европа и Рим

государства, они вынуждены были стать арбитрами итальянской экономики, особенно после того, как римская монета, распространившись по всей Италии, уничтожила или вытеснила все другие автономные монетные системы. Сельское хозяйство контролировалось и стимулировалось колониями; кроме того, расширялось ager publicus — земли, принадлежавшие завоеванной территории, которые переходили в собственность римского народа. Торговля и индустрия, в которых патриции в принципе отказывались участвовать, фактически контролировались ими и сословием всадников, и развитие этих сфер стало одной из важных проблем политической жизни Рима. Увеличение общих интересов сопровождалось укреплением правовых отношений и военного союза; в результате образовалось практически единое италийское государство. В силу названных обстоятельств вся Италия вошла в это единство, которое получило название «республика римского народа» — res publica populi Romani. Особенность этого процесса заключалась в уважении римлян к местным традиционным устоям. Романизация не была обязательной: колонии, очаги романизации, жили своей собственной жизнью; с другой стороны, союзники и подданные сохраняли свой язык, свои нравы и религию. Отметим еще раз, что римляне не стали спешить. Со временем последствия проявились сами собой: положение римского гражданина стало рассматриваться как необходимая цель, своего рода награда, компенсация, которую можно получить за лояльность и дисциплину. Это была идеальная система, которая должна была привести к романизации; постепенно локальные особенности тускнели, различия стирались. Распространялся латинский язык; из официального языка он превратился в национальный. Цивилизация стала единообразной, но не только италики подражали

Риму; в равной степени происходило обратное движение. Этот обмен упрощался тем, что культурный уровень у завоевателей и завоеванных был примерно одинаковым. Впрочем, Рим, имеющий древние италийские корни, никогда не упускал случая обогатиться опытом других народов, и это касалось не только формы шлема или меча. Такое экстраординарное начало, которое, возможно, оставило наиболее оригинальный след в этой цивилизации, позволило ей в результате тщательного и внимательного отбора ценностей осуществить синтез всех италийских традиций. Подобным образом 270 Глава 12 Италия и становление Рима

сформировались основы духовного единства Италии, а Рим подтвердил свою роль столицы по отношению к другим городам полуострова. Так постепенно складывался крепкий союз, который волновал его врагов и которым объясняется финальная неудача Пирра и Ганнибала после всех их громких побед. Оба были великолепными военачальниками, обладали значительно более высокими стратегическими и тактическими способностями, чем противостоящие им римские полководцы, но они недооценили силу римской организации, испытанной временем, Живым символом этого победного сопротивления политической организации военному гению стал во время Второй Пунической войны (219—201 гг. до н. э.) диктатор Фабий Максим, получивший прозвище Кунктатор — Медлитель. Во II в. до н. э. твердость римской республики засвидетельствована греческим историком Полибием, наиболее внимательным и критичным наблюдателем той эпохи. Он объяснил успехи Рима его государственным устройством, в котором видел пример тех смешанных политических систем, которые Аристотель считал совершенными, потому что они были основаны на лучших принципах простых систем — монархии, олигархии и демократии. В своем восхищении Полибий идет еще дальше: наблюдая за этим небольшим крестьянским народом, практически достигшим господства над всем средиземноморским миром, он выдвинул знаменитую теорию о провиденциальном значении Рима, которую очень быстро приняли эллинизированные римляне. Однако не стоит переоценивать влияние это:!: мистической концепции на римскую политическую идеолсгию и на самих квиритов, слишком реалистичных, для того чтобы с полной серьезностью предаваться фантазиям подобного рода. Практически не склонные к умозрительным построениям и формулированию историософских систем, римляне пытались мыслить — в философском смысле слова — только под воздействием эллинизма. Римская экспансия на юг Италии и завоевание Великой Греции отмечают в истории римлян новую точку отсчета. К концу III в. до н. э. за счет государства были построены новые дороги — viae publicae[> — две основные имели южное Дороги народа (лит.).

271 Часть IV Европа и Рим

и северное направление'. Та, что стала первым открытым путем на юг, носила имя Аппия Клавдия Цека2, цензора 312г., который воспротивился принятию мира, предполагавшего передачу Кампании Пирру. Другая была названа в честь Гнея Фламиния, который командовал первой римской экспедицией на северный берег реки По после разгрома галлов при Теламоне в Этрурии (225 г. до н. э.). Эти дороги, которые стали стратегическими путями, показывают два направления, в которых развивалась, беря начало в Центральной Италии, новая экспансия Рима. Война против Тарента завершилась в 272 г. до н. э., а в 222 г. и Северная Италия оказалась частично оккупированной. Накануне нападения Ганнибала Рим стал господином всей Италии до самых Альп. Эти два предприятия имели различные последствия. Последствия экспансии на юге сказались незамедлительно. Тарент и дру-rjie города Великой Греции, ограниченные условиями союза, пробудили склонность римлян к морской торговле и морскому господству, которая проявилась еще во время первого договора с Карфагеном. Завоевание Южной Италии, а затем Сицилии (264— 212 гг. до н. э.)э превратило Рим в морскую державу. С Апеннинского полуострова он мог контролировать одновременно Запад и Восток. Рим вынужден был направить свои войска и силы своих италийских союзников на поля сражений, простиравшиеся от Испании до Передней Азии и от Галлии до Африки. В связи с этим развивалась сеть дипломатических отношений, охватившая почти весь древний мир. С другой стороны, контролирование городов и народов, которые ассимилировали добрую часть греческого искусства и культурной мысли, оживило древние греколатинские культурные отношения. Упадок побежденной Этрурии лишил этот древний очаг цивилизации всякой способности влиять на Рим.

1

Первая шла из Рима через Капую в Кампанию и далее, в Тарент и Брундизий; вторая вела к Аквилее и Аримину. ! Аппий Клавдий Цек (Слепой) — выдающийся римский государственный деятель, строитель не только первой римской дороги, но и первого водопровода, по мнению древних — основатель римского правоведения и латинской грамматики. В старости ослеп, за что и получил свое прозвище. 1 Сицилия была признана римской сферой влияния еще по мирному договору с Карфагеном в 241 г. до н. э. Приводимая автором дата (212 г. до н. э.) связана не с покорением собственно всей Сицилии, а со взятием римлянами Сиракуз, поддержавших Карфаген во Второй Пунической войне.

272 Глава 12 Италия и становление Рима

Теперь, наоборот, Рим навязывает Этрурии некоторые особенности, например в сфере погребального искусства: прежде всего это проявляется в портретах, мемориальных изображениях и надписях на гробницах и саркофагах. Этрусская аристократия романизировалась, вопреки враждебной настроенности некоторых групп этрусского населения, оскорбленных этой зависимостью. Во всяком случае, принятие греческой культуры стало для Рима политической необходимостью: это был способ выйти за пределы италийской среды, включиться в международную жизнь, расширить отношения с миром, где в культурном плане господствовал эллинизм. В ходе экспансии Рим воспринял школу греков. Ее представителем был родившийся в Таренте Ливии Андроник, который создал первые образцы римской литературы. Выходец из Кампании Гней Невий сложил первую национальную поэму, тогда как Квинт Энний, полугрек из Рудии, используя гомеровский гекзаметр, воспел историю Рима в своих эпических «Анналах». Комедия и трагедия — palliata и cothurnata, заимствованные из Греции, — распространили литературную культуру Греции II в. до н. э, в народной среде. Однако в просвещенной среде столицы вспыхнула борьба между защитниками национальной традиции и сторонниками эллинизации. Имена Катона Старшего и Сципионов фигурируют во всех воспоминаниях современников. За этой культурной и литературной дискуссией в действительности скрывался глубокий политический и социальный кризис, который задевал то$ majorum — сами основы традиционных отлошений между гражданами и государством. И вновь речь шлг ю болезни роста. В ходе Второй Пунической войны союзные отношения, которые связывали Ганнибала и Филиппа V Македэнского (22! — 179 гг. до н. э.), втянули Рим в войны на Востоке, так же как чуть раньше открытие в Испании «второго фронта» против карфагенян подтолкнуло его к завоеванию Западного Средиземноморья. Эта двойная экспансия придала новое значение, новый масштаб завоевательной политике Рима. Здесь кстати пришелся человек, который в одной-единственной перспективе объял все безграничное пространство новых проблем, — Сципион Старший, первый «универсальный человек» римской истории. Победив Карфаген после установления римского господства в Испании, он стал инициатором новой политики в отношении Востока. Опорные 10-6636

273 Часть IV Европа и Рим

пункты империи оказались распространены повсеместно. Сципион стал также, в отличие от Катона и традиционалистов, убежденным сторонником культурной интеграции Рима с эллинизмом. Но эти перемены — novae res — во всех отношениях путали римский господствующий класс, который испытывал отвращение к радикальным мерам. Его политика, чередующая осмотрительность и уступки, крестьянская недоверчивость натолкнулись теперь на мощный прогрессистский импульс. Дерзость Сципиона противостояла выжидательности Фабия. Однако противоречие между этими двумя позициями не было непримиримым. Превосходство эллинистического мира заключалось прежде всего в активности духа, а превосходство римского — в способности к организации. Нужно было синтезировать эти начала в мировом масштабе. Для создания новых необходимых отношений римляне воспользовались длительным опытом, приобретенным Италией. Опыт Великой Греции в целом соответствовал лишь «домашней» форме эллинизации, но в результате войн на Востоке она приобрела более широкий и ясный характер, став мощным катализатором грандиозного синтеза, который приведет к созданию империи. Рим стал пропагандистом эллинизма на Западе, одновременно осуществляя культурную интеграцию на своем собственном пространстве. В Италии это особенно ощущалось в искусстве; изменения проявились в Этрурии, Кампании, Лации и в самом Риме, где было создано наиболее значительное собрание произведений классического и эллинистического искусства. Кроме того, влияние Греции, адаптируясь, впрочем, к своеобразию и потребностям каждой культурной среды, находило здесь свой способ выражения. Именно во II в. до н. э. прорисовывается также историческая роль Рима в отношении Европы.

Конечно, характер и масштаб римской экспансии в этом направлении показывают, что приоритетным в плане завоевания и установления гегемонии пока еще остается восточное направление. Но захват Северной Италии, окончательно закрепленный итогами Второй Пунической войны, поставил Рим на исходные позиции для подчинения континентальных территорий, так же как завоевание Сицилии в свое время дало импульс для покорения Средиземноморья. Захват Испании после долгих и кровавых военных кампаний повлек за 274 Глава 12 Италия и становление Рима

собой завоевание юга Галлии, необходимое для создания непрерывной полосы владений от Пиренеев до Альп. На востоке, напротив, наступление в Иллирии ограничилось запугивающими экспедициями и разгромом пиратских гнезд1. От Галлии до Но-рика и Паннонии при помощи дипломатии пытались сохранить равновесие, необходимое для безопасности Италии и ее западных провинций. Европейская роль севера Италии, по-видимому, оставалась еще недостаточно ясной, даже для главных действующих лиц римской политики. Мы к этому вернемся. Этот регион покорялся мирно, в течение полутора веков, осуществляя полную интеграцию, благодаря которой в I в. до н. э. снискал гражданское право и похвалу Цицерона. Это позволит ему впоследствии очень быстро стать связующим звеном континентальной экспансии, которая развивается с конца I в. до н. э. Последние акты италийской унификации сопровождались новым, крайне опасным кризисом, который достиг кульминации в Союзнической войне 90—89 гг. I века до н. э. На самом деле уже во II в. до н. э. термин «римский гражданин» по большей части потерял свою изначальную ценность. Римская олигархия продолжала искусственно дистанцировать «римлян» от «италиков». Союзническая война, которая стала следствием войн на Востоке, оказалась связана с борьбой за права италиков, колонистов и союзников, на плечи которых всей тяжестью ложились непрерывные войны Рима. Проблема пролетариата, которая волновала греков, была тесно связана с юридически ми и экономическими требованиями народов Италии. Заверпение Союзнической войны военной победой римлян и вместе с тем признанием за италиками их прав доказывает, что Ит?лия не могла существовать без Рима, а Рим — без Италии. Чтобы создать свою республику в Корфинии2, восставшие взяли за образец римскую конституцию, — это показывает, что они в первую очередь пытались подражать римской организации, а не противостояли ей. Название «Италия» тогда впервые приняло политическое значение, 1

Изрезанное морское побережье Иллирии в древности было излюбленным пристанищем для многочисленных пиратов. Лишь в I в. до н. э, Гнею Помпею удалось в результате масштабной военной экспедиции на время покончить с этой угрозой. 2 Корфинии — главный город Самнии.

275 Часть IV Европа и Рим

однако оно обозначало пока лишь некоторые регионы центральной части полуострова. Союзническая война отметила последний кризис организации Италии; после 89 г. до н. э. вспыхивают новые войны, но речь шла об отражении во всей Италии соперничества между политическими партиями Рима. Организация, созданная в Северной Италии Помпеем Страбоном', развитая Цезарем, а затем Октавианом, лишила ее статуса провинции и завершила объединение Италии пожалованием права римского гражданства. Концепция гегемонии одного города канула в лету одновременно с поражением римской аристократии. Начавшись с военных действий, это объединение завершилось социальной политикой. В эпоху Августа Страбон мог сказать, что весь мир стал римским, однако некоторые именуются этрусками, умбрами, лигурами, инсубрами. Это замечание, отражающее ситуацию в Цизальпинии, можно отнести ко всему Апеннинскому полуострову. За некоторыми исключениями провинции во времена Августа брали названия, принадлежавшие наиболее значительным народам до римского завоевания. Не опасаясь сепаратизма, политика и даже пропаганда империи могли отныне взывать к традициям доримского прошлого. Тогда как Тит Ливии в начале своей «Истории» воскрешал в памяти кровожадность римлян и верность венетов, «Энеида» Вергилия воспевает роль италиков в завоевании Лация Энеем и подводит итог обширному наследию италийских, греческих и римских легенд. Накануне сражения при Акции2 Италия подтвердила свое идейное единство клятвой верности Октавиану, которую принес каждый из ее городов. Сам образ действий объединенной Италии показывает, что нужно понимать в эту эпоху под Италией — не одну нацию в современном смысле слова, но плотную сеть городов, пользовавшихся единым правом; это было «расширение» столицы, благодаря которому Италия формировала географическую и

политическую базу, необходимую для управления империей. 1

Гней Помпеи Страбок (ум. в 87 г. до н. э.) — консул (89 г. до н. э.), полководец в Союзйической войне, отец Гнея Помпея Великого. г Акций — город и мыс в Аркании, где в 31 г. до н. э. Октавиан нанес сокрушительное поражение Марку Антонию и Клеопатре, фактически положив конец долгой эпохе гражданских войн в Римском государстве.

276 Глава 12 Италия и становление Рима

Повторим еще раз: история Рима — это история длительной интеграции. Это одна из составляющих римской оригинальности. С давних пор римляне в собственном смысле слова, то есть те, кто был рожден в Риме, были лишь меньшинством. В I в. до н. э. кризис старой аристократии привел к смене господствующего класса; новые родовые имена утвердились наряду с прежними. Первый век до н. э. стал эпохой «новых людей», которые не имели славы именитых предков. Сначала италики были обеспечены вспомогательными войсками, затем они поднялись до литературных и художественных достижений; наконец, при Флавиях они получили верховную власть. Марий, Помпеи, Страбон и его сын Помпеи Великий, Цицерон были италиками, так же как Азиний Поллион ' и Меценат, не говоря уже об офицерских кадрах в армии и должностных лицах в провинциях. Римские политические деятели, за исключением Юлия Цезаря, семья которого только недавно получила доступ в курульные магистратуры2, были по большей части италиками; потомки прежних противников и бывших подданных добились теперь самых высоких политических, военных и административных должностей. Затем италики юга, ставшие жителями Северной Италии, Цизальпинии, заняли первые роли: они дали Риму его великих поэтов и, возможно, его самого страстного историка. Эта ситуация объяснялась эволюцией, историю которой можно проследить, отталкиваясь от некоторых фактов: опираясь, в соответствии со своей традиционной тактикой, на местную элиту для управления союзниками, гымская аристократия в то же время способствовала усилению их позиции. Столица, кроме того, привлекала много людей, тем более что невозможно было осуществлять политические права вне Рима, и все это способствовало расширению функций и деятельности италийской 1

Гай Азиний Поллион (76 г. до н. э. — 5 г. н. э.} — народный трибун (47 г. до н. э,), консул (40 г. до н- э.), сторонник Цезаря в гражданской войне, наместник Дальней Испании (44—43 г. до н. э.), сторонник Цезаря, присоединившийся к Антонию, затем сторонник Октавиана. Поэт и оратор. 1 Курульными назывались магистратуры, которые давали право на курульное (почетное) кресло и считались более престижными. К ним относились консул, диктатор, претор, цензор, курульный эдил.

277 Часть IV Европа и Рим

клиентелы аристократов. Затем Сулла', Помпеи2 и Цезарь ввели новую связь между военачальником и его солдатами, а эта связь также изменила отношения между колониями и столицей, новые колониальные потери были вызваны необходимостью восполнить уход ветеранов и вступлением колоний и муниципий3 в политические партии Рима, который впоследствии вовлек их в гражданские войны. К прежним отношениям клиентелы и патроната добавился, следовательно, новый колонизационный приток, чисто политический: глава каждой партии пытался таким способом создать условия, благоприятные для своей деятельности. Впрочем, хотя она и потребовала невероятных жертв и спровоцировала начало политических и экономических трудностей, передача земель этим новым переселенцам, прежним солдатам, ускорила этническое смешение в Италии, а предшествующие исторические единства утратили свое значение. Тип римского гражданина — togatus, который воспроизводят многочисленные образцы погребальной скульптуры, от Юга до Альп, передает состояние духа, которое проявилось во всем и везде: сознание того, что звание римского гражданина превыше всего. 1

Луций Корнелий Сулла (138—78 гг. до н.э.) — консул (88 гг. до н.э.), полководец, победитель Митридата, руководитель консервативно-аристократической партии в гражданской войне 33—82 гг. до н. э., диктатор (82—79 гг. до н. э.}. 2 Гней Помпеи Магн (Великий; 106—48 гг. до н. э.) — римский полководец и политический деятель, консул (70, 55, 52 гг. до н. э.), участник Первого триумвирата (совместно с Цезарем и Крассом), вождь оптиматов и противник Цезаря в гражданской войне 50—48 гг. до н. э. 3

Муниципия — город, получивший право римского гражданства и самоуправления.

278

Глава 13 РИМ И ЗАПАД Даже самое краткое, ограниченное Европой, изложение истории римского завоевания и романизации провинций потребовало бы написания целой книги. В начале предыдущей главы я упоминал работу Пьера Грималя, посвященную римской цивилизации. В ней содержится множество данных и идей, несколько в иной перспективе дополняющих замечания, которыми я

ограничусь здесь. Вряд ли следует особенно подробно останавливаться на событийной истории римского завоевания Европы. Начавшись во время Второй Пунической войны открытием в Испании «второго фронта», в ответ на смелую экспедицию Ганнибала, это завоевание, которое достигнет своего апогея в победе Траяна над даками1 (106 г.н.э.)»продолжалось три века Это показывает,что римляне в момент, когда начиналась экспансия, не имели программы покорения собственно Европы. Зта экспансия долгое время была скорее морской, чем континентальной. Первая Пуническая война (264—241 гг. до н. э.) имела следствием ослабление морского могущества Карфагена, фактическое поглощение Римом Сиракуз и полное восстановление по всему Средиземноморью свободы сообщения, которая на протяжении многих веков была ограничена. После завоевания Тарента римляне, ставшие 1

Имеется в виду политическое объединение гето-дакийских племен, создан-

ное в 1 в. н. э. под властью царя Децебала, с центром на территории современной Трансильвании.

279 Часть IV Европа и Рим

властителями Южной Италии, осознали свою новую роль в качестве морской державы. Затем, после Первой Пунической войны, оккупация Сицилии и Сардинии сделала их наследниками Карфагена и Великой Греции, С тех пор римская политика ориентировалась на установление господства на всем Западном Средиземноморье, откуда римляне сначала вторглись в Иллирию (225 г. до н. э.), а позже, когда возобновилась вражда с Карфагеном, — в Испанию. Таким образом, после Первой Пунической войны появилась талассократическая программа Рима, в то время как в отношении покорения внутренних районов европейского континента сколько-нибудь определенных планов не существовало. Что касается Испании, договор, заключенный в 228 г. до н. э. с целью остановить экспансию Карфагена, касался лишь прибрежной зоны, где располагались греческие колонии, которым покровительствовал Рим. Относительно Италии ограничимся тем, что рассмотрим нападение галлов. Когда в 225 г. до н. э. галлы Цизальпинии, столкнувшись с римской угрозой, призвали изза Альп гезатов, кельты из Бельгии по-своему проводили европейскую политику. Римское контрнаступление, которое за два года достигло долины реки По, изначально преследовало единственную цель — создать новую линию обороны вдоль реки для защиты Италии от кельтов. После неудачи Ганнибала и взятия Карфагена Сципионом римские амбиции устремились на Восток: инициатором этой политики был сам Сципион. Он побуждал Республику к дальнейшему наступлению в Азии. Но Сципион был также завоевателем Испании: после его блестящих побед была основана Италика, первая римская колония за пределами Италии'. С тех пор господство Рима основательно закрепилось в Восточной Испании. Однако долгое время оккупация ограничивалась прибрежными районами. Внутренние территории были завоеваны лишь позднее, ценой ожесточенных войн и огромных жертв. Во всяком случае, эти войны в Испании, на западной окраине Средиземноморья, связанные с войнами на Востоке, не выбивались из 1

Первой римской провинцией и в Испании, и за пределами Италии была Испания Ближняя, или Тарраконская (197 г. до н. э.}.

280 Глава 13 Рим и Запад

программы создания морской державы, сформулированной Сципионом. Однако, поскольку его могущество имело не связанное с морем происхождение, Рим мог понимать под этой талассократией только владение широкими полосами земли вдоль побережья. Такая политика привела к Лигурийским войнам, начавшимся под предлогом защиты Марселя (Массалии), старого и верного союзника, и закончившимся покорением Южной Галлии. Эта программа завершилась завоеванием Македонии, вторжением в Грецию, Египет и Северную Африку. Впоследствии ситуация оставалась неизменной в течение восьмидесяти лет. За пределами Италии и приморских провинций римская политика распространялась дипломатическим путем, но не военным: в Галлии альянс с эдуями, «братьями римского народа», обеспечил Нарбоннской Галлии, и территориям, расположенным за ней, длительное спокойствие. Известно, что в римское посольство, отправленное к кельтам Нррика, входили представители высокого ранга. Эта система гарантировала безопасность, хотя иногда становилась причиной, как, например, в Мезии, потерь и расходов; но в целом массовые операции отвлекли силы фронтов, которые считались наиболее важными, и при необходимости (в частности, в войне с Митридатом) привлекались римские легионы и военачальники. Римляне стремились к поддержанию status quo в Европе. Этим широко пользовались италийские торговцы, которые почти не упоминаются в исторических источниках, но их роль была, однако, значительна, ибо в конце концов, благодаря географической

осведомленности и знанию людей, они стали поистине авангардом завоевательных походов. Повидимому, римский господствующий класс не проявлял интереса к установлению более жесткой формы владычества на внутренних европейских территориях. Незадолго до завоеваний Цезаря сенат, поставленный Ариовистом перед свершившимся фактом оккупации нескольких галльских территорий, смог лишь назвать германца «другом римского народа». На Балканском полуострове создание союзов чередовалось с военными операциями. Политика Суллы по-прежнему была направлена на Восток; политика Помпея Великого, «завоевателя трех четвертей мира», также разворачивалась в сторону Средиземноморья и в восточном направлении.

28L Часть IV Европа и Рим

Именно Цезарь возродил идею европейской политики, основанной на понятии европейского целого. Завоевание Трех Галлий было в его глазах лишь первым этапом. На основе политики Цезаря, а также исторически ценных «Записок» можно утверждать: Цезарь первый понял, что судьба Рима решается не только в Средиземноморье и что фундаментальная проблема связана с покорением других европейских регионов. И в этом проявился его гений. Однако перенесение границы на Рейн вызвало невероятные сложности, а после убийства диктатора — гражданскую войну, отсрочив дальнейшее наступление римлян вглубь Европы. Август попытался возобновить его по дерзкому плану. Ориентируясь на линию Рейн — Альпы, его легионы должны были отодвинуть границу империи на восток до Эльбы и предать во власть римлян по крайней мере всю Центральную Европу. Военные приготовления сочетались с гигантскими усилиями по административной, правовой, экономической организации, а также строительству дорог и городов. Впервые римляне применили в провинции свои способности и к территориальной организации. Однако этот великий замысел тотального завоевания потерпел неудачу: поражение легионов Вара в Тевтобургском лесу (9 г. н. э.) остановило порыв завоевателей, хотя римляне знали и более серьезные провалы]. Долгие походы Тиберия и Германи-ка в Германию не принесли положительных или долговременных результатов, если не считать аннексию Норика и завоевание Паннонии. Новая граница соединила Рейн и Дунай, а строительство лимеса разграничило две Европы, разделив традиционный путь обмена между Востоком и Западом континента и установив, если можно так сказать, барьер между историей и протоисторией. Завоевание Дакии Траяном соответствует последней стадии этого процесса; оно укрепило на Балканах непрерывность империи до самого Черного моря. Дакия стала последней провинцией, основанной в Европе (107 г. до н. э.); полтора века спустя она была покинута первой. 1

Так, не менее тяжелым для Рима было поражение легионов Марка Лицинмя Красса при Каррах в парфянской экспедиции 53 г. до н. э.

282 Глава 13 Рим и Запад ***

Романизация европейских территорий начинается не только в связи с официальным образованием провинций. Задолго до приобретения статуса провинции, например Испанией (197 г. до н. э.), Галлией (51 г. до н. э.) или Бретанью (43 г. н. э.), эти территории благодаря торговым связям подверглись влиянию Италии, которое по крайней мере прослеживается в их материальной культуре. Так было на всей периферии римского мира. Жители Италии пользовались в провинциях почти абсолютной монополией на эксплуатацию местных ресурсов и экспорт итальянской продукции. При этом прибыль предназначалась привилегированному меньшинству, вышедшему из господствующих классов Рима и зависящему от них, а эксплуатация ресурсов, связанная иногда со злоупотреблениями и неконтролируемыми действиями магистратов и откупщиков, часто провоцировала волнение и мятежи населения провинций. Тем не менее социальная нестабильность не всегда имела экономические мотивы, а конфликты не были в порядке вещей; но то, что все же происходило, вызывало любопытство и поражало народное мнение так же, как и историков. Раздражение, демонстрируемое варварами в связи с римским господством, могло основываться также на нетерпимости к организованной жизни, регламентированной законами. Но нужно сказать, что беспорядочная республиканская экономика часто способствовала трансформации этой нетерпимости в ожесточенную борьбу. Старый провинциальный р-э;зш содержал внутреннее противоречие: с одной стороны, подчиненным народам позволялось сохранять традиционный образ жизьи, вплоть до их древнего права, с другой стороны, им в спешном порядке навязывалась новая экономика. Впрочем, в результате сложились экономические условия, благоприятные для улучшений в различных сферах местного хозяйства: открылись новые ресурсы, модернизировалось сельское хозяйство и производство. Влияние Рима

достигло духовной и политической сфер: солидарность, проявленная испанцами по отношению к Серторию, показывает, что сообщества провинций благосклонно восприняли социальные идеи, распространяемые столицей. Цезарь обрел в Нарбоннской Галлии надежную базу для своей военной экспансии. Римляне

281 Часть IV Европа и Рим

стремились, по-видимому, извлечь выгоду из раздоров и соперничества, которые препятствовали объединению подданных, но их политика не всегда и не везде сводилась к натравливанию одних на других. В эпоху Цезаря Нарбоннская Галлия и Бетика достигли примерно одинакового уровня цивилизации с Цизальпинией и некоторыми другими частями итальянского полуострова. Административное нивелирование, как правило, датируется эпохой империи. Старые провинции и провинции, созданные заново, приобрели в то время единообразный облик, на котором иногда акцентируют внимание, чтобы подчеркнуть римское единство. На самом деле, если и был позитивный аспект в римской организации, он заключался, возможно, в том, что допускалось сохранение локального прошлого и навязывались только внешние рамки, без которых не встал бы вопрос об истинном гражданском сообществе. Система кадастров и налогов, проведение крупных общественных работ и строительство обширной дорожной сети, интеграция провинций в экономическую жизнь предшествовали появлению того общественного сознания, которое позволит говорить о цивилизационном единстве. Политика и администрация взяли верх в действиях Рима над моральными ценностями. Именно поэтому покоренные народы долгое время сохраняли дух, который им присущ, и иногда продолжали играть историческую роль, такую незначительную в грандиозных рамках романского мира. Размах и скорость римской экспансии предоставили провинциям возможность ассимиляции. Осуществлялась вербовка в легионы и вспомогательные войска, служба в которых значительно уменьшала различия между завоевателями и завоеванными. Римское правительство добивалось ассимиляции местной элиты, которая очень быстро романизировалась, даже юридически, приняв право римского гражданства. Осмотрительность Августа заметно ослабляла революционные порывы политики социальной интеграции, начатой Цезарем; однако сам Август интенсифицировал урбанизацию и попытался организовать массы, внедряя общественную жизнь в лоно городов. Эта программа частично потерпела неудачу, особенно в Трех Гал-лиях, но позволила, вне всякого сомнения, многочисленным европейским народам, от Испании до Балканского полуострова, перейти от протоисторической стадии к исторической. Радиус 284 Глава 13 Рим и Запад

действия этой политики был тем более широким, что урбанизм не ограничился основанием колоний, но равным образом способствовал образованию центров городского типа у племен, живших в сельской местности. Однако романизация распространялась не только посредством элиты и городов: военная служба сближала римских граждан с италийскими и провинциальными социумами. В каждой армии достигалось, как свидетельствуют факты, единство духа и тела, которому военная дисциплина придала моральное и политическое значение, и легионы стали политической силой, зависящей от командиров и поддерживающей их в борьбе за власть. Армию сопровождали гетерогенные элементы, образовывавшие сапаЬае — поселения, которые появлялись около лагерей легионеров и в которых жили ремесленники, разносчики, трактирщики, а также множество предпринимателей, откупщиков, должностных служащих различных ступеней, — это было смешение иммигрантов и коренных жителей, свободнорожденных и вольноотпущенников, характерное для мира, где экономические и бюрократические категории постепенно оказались выше юридических и этнических различий. Таким образом, романизация, которую нужно рассматривать как всеобъемлющий феномен, проявляется здесь на уровне среды, в которой не говорили на изящном латинском языке, созданном элитой, но общались на простой, грубой латыни — sermo rusticus et militaris' солдат, крестьян, работников, той разновидности общего языка, расцвеченной специфическими выражениями, неологизмами, которой суждено будет сформировать основы романских языков. Это лингвистическое влияние имеет, на мой взгляд, определяющее значение для пониманий истинного смысла исторического феномена романизации, которая не ограничивалась теми яркими, удивительными проявлениями, из которых рождались риторические построения. Таким образом, романизация развивалась двумя параллельными путями: первый, более быстрый,

оставил грандиозные свидетельства; второй, более медленный, не так легко проследить по памятникам и историческим документам. Один привел к единообразию культуры, которая осталась относительно формальной На деревенском и военном слоге (дат.)

285 Часть IV Европа и Рим

и затрагивала только достаточно узкие круги на большей части империи, другой — к более глубокому и широкому процессу, отражающему восприятие нюансов и вариаций. Большое искушение сказать в заключение, что последствия одного феномена ощущались прежде всего в рамках античного мира, тогда как последствия другого с большим богатством проявятся в будущем. Прежде чем сразу же анализировать различные аспекты данного вопроса, хотелось бы осветить некоторые проблемы и покончить с предубеждениями, которые сегодня могут исказить нашу точку зрения. Среди них два предубеждения столь же противоположны, сколь глубоко укоренены: с одной стороны, утверждается, что единственно черты дорийских этносов обусловили культурное своеобразие каждой территории, с другой — вся цивилизация романизированного мира связывается исключительно с римским влиянием. Тем не менее оба тезиса крайне ценные, если не доводить их до крайности, поскольку романизация — результат сложного цивилизационного процесса. Речь идет о длительном сотрудничестве, — к этому, если можно так сказать, пришли со временем, подводя итог некоторым неоспоримым фактам: размеры римского государства предопределили радикальное изменение его структуры, и это изменение привело к падению республиканского строя и созданию империи. Однако Рим всем позволил воспользоваться своим опытом. Городское общество, представления о жизни в универсальном сообществе, основанной на общих юридических принципах, городская, экономическая, административная организация, язык, письменность, искусство — все это Рим предложил своим подданным. Более того, римская цивилизация передала Западу наследие эллинизма. Каждая локальная среда приносила свою пользу, ставя свои способности и свой опыт на службу общей цивилизации. Вклад Рима бесспорен, но то же самое касается этих локальных сообществ. Тем не менее нужно воздерживаться — в этом суть вопроса — от рассмотрения локальной среды со строго этнической точки зрения; наше исследование должно стремиться к выделению различных обстоятельств, связанных с обществом, проявления которого, насколько можно судить, выражаются напрямую. На самом деле неправильно говорить о романизации в общем смысле; романизация, напротив, напоминает беседу, одновременно ориентированную на 286 Глава 13 Рим и Запад

несколько тем и фактов, это была своего рода непрерывная трансформация, элементы которой менялись в ходе истории. Проблемы века Августа — другие, нежели в период правления Траяна или в эпоху тетрархии1. Не будем забывать, что поборниками римской цивилизации весьма не часто и лишь на ограниченное время оказывались собственно римляне или италики. В определенные моменты это были сами провинциалы, которые сыграли роль агентов римской цивилизации: жители Тарраконии или Бетики — по отношению к Лузитании и Испании Атлантической, жители Провинции — к Трем Галлиям, затем галло-римляне — к германцам и британцам, паннонцы и мезийцы — к дакам, — это наиболее известные примеры. И прежде всего не нужно забывать, что благодаря очень интенсивной внутренней циркуляции и возможности любых смешений римский мир был не совокупностью непроницаемых ячеек, а миром открытым. На основе этих элементов можно было бы попытаться установить периодизацию. Ростовцев сделал это для экономической истории. Несомненно, различие между «римлянами» и покоренными народами долгое время оставалось очень сильным. Начиная с Юлия Цезаря римляне главным образом старались ассимилировать локальную элиту, способствуя ее политической интеграции вслед за культурной, и разделить римский и италийский образ жизни. Всем известны насмешливые стихи, которые солдаты Цезаря адресовали ему, согласно обычаю, во время его триумфа: «Цезарь тащит галлов за своей триумфальной колесницей, но в то же время он вводит их в сенат. Галлы сняли свои браки и надели латиклаву2»; и действительно, в сенаторское звание были возведены крупные фигуры галльского происхождения. До тех пор, несомненно, римский элемент явно преобладал: эта ярко выраженная двойственность привлекает наше внимание. Но Римская империя способствовала естественному созреванию явлений и процессов. По-видимому, такую позицию не стоит относить исключительно на счет римской политической 1

Тетрархия — политико-административная система, введенная императором Диоклетианом для усиления императорской власти,

когда территориальная власть в государстве делилась между четырьмя правителями: двумя августами (с 285 г. н. э.) и двумя их будущими преемниками, цезарями (г 293 г. и. э.). 2 Латиклава — тога римского сенатора с пурпурной каймой.

287 Часть IV Европа и Рим

мудрости. Выше уже говорилось, что римляне и италики в определенный момент перестали быть достаточно многочисленными; более того, в эпоху империи в Италии начинается демографический спад; несмотря на осторожность и юридические и культурные привилегии, нужно было доверить самим провинциям функционирование той колоссальной машины, которой стала империя. Эта необходимость проявляется в то самое время, когда философская мысль утверждает моральное и духовное равенство людей вне этнических и социальных различий. Греческая и эллинистическая философия никогда не достигала в этом отношении уровня, которого достиг Сенека. В области фигуративного искусства, наряду с классическими адаптациями и напыщенной риторикой, многие произведения свидетельствуют о человеческом, неидеализированном восприятии, незнакомом греческой и эллинистической традиции. Это одно из великих достижений, которые римская цивилизация оставила человечеству. Со временем каждая провинциальная среда начинает осознавать себя, развивать свой собственный дух и учится, по выражению Беренса, представлять своих богов под римскими одеждами. Таким образом, под прикрытием римского единства расцвели локальные цивилизации, оригинальность которых не ограничивалась художественной продукцией. Можно даже сказать, не искажая действительности, что I в. до н. э. стал веком цизалышнцев, I в. н. э. — веком испанцев, III в. — веком иллирийцев и африканцев. В эпоху республики Галлия переживала, особенно в области искусства и техники, блистательные моменты, которые затронут и позднюю империю. Романизация на севере Италии, в Провинции, Бетике, Тарраконии развилась еще при достаточно широком участии италиков, что объясняет почти полное уравнивание с Италией, так же как в двух испанских провинциях, в которых почти не существовало собственно провинциального искусства. При Августе урбанизация в Испании, Южной Галлии и в некоторой степени в Иллирии стала лишь завершающей стадией уже достаточно прогрессивной романизации. Что касается Цизальпинии, она больше не дистанцировалась ни от Рима, ни от Апеннинского полуострова. В других регионах города образовали очаги римской жизни внутри обществ, продолжавших жить по собственным традициям. В Галлии ликвидация друидов стала чисто политической 288 Глава 13 Рим и Запад

мерой. В новых городах лишь часть граждан имели римское происхождение. Римляне и италики, по крайней мере до II в. н. э., сконцентрировались в лагерях лимеса, образуя ядро военной среды, которая нашла духовное проявление в том, что мы называем солдатским искусством — искусством, составившим картину вербовки легионов. Когда Траян предоставил гражданское право жителям canabae, уподобив последние военным лагерям — castra, — он санкционировал объединение римлян и провинциалов, фактически уже реализовавшееся. Военное искусство эволюционировало в то время в сторону более сложных форм, постепенно обогащаясь элементами, пришедшими с Востока. Но восточные влияния, которые распространились на Западе при Северах, являлись прежде всего религиозными и затронули лишь определенную среду. Продолжаясь в период поздней империи, распространение романизации сопровождалось ренессансом доримского прошлого: так, в III в. города Галлии приобрели древние названия кельтских городищ: Августа Треверорум стала Тревери, Лютеция — Паризием, Диводурум — Медиоматрикой и т. д. Это позволяет оценить силу племенной галльской традиции, которая при Августе пыталась помешать урбанизации, но зато обнаружила в римской villa тип поселения, соответствующий сельским нравам кельтов. В других регионах, напротив, названия римских или романизированных городов прочно сохранялись и стали основой для обширной части современной топонимии, даже в странах, где латинский язык в конце концов утратил всякое влияние на разговорный я:,ык. Конституция Антонина — эдикт 212 г. н. э., которым Каракятча распространил право римского гражданства на всех жителей империи, — завершила первую фазу процесса правового умиротворения. Отец Кара-каллы, Септимий Север, стал реформатором, который, основывая военную и провинциальную империю, прервал длинную цепь компромиссов, благодаря которой с эпохи Августа сохранялись различные составляющие имперской традиции. Единство, провозглашенное Каракаллой, касалось только права. На самом деле оно позволяло лишь с юридической точки зрения признать множество регионов, существовавших уже долгое время. И теперь мы можем рассмотреть культурную панораму римской Европы с запада на восток, то есть в порядке

той же хронологии различных провинций, чтобы составить представление о локальных особенностях. Часть IV Европа и Рим

Иберийский полуостров после ожесточенных войн, — которые завершились отнюдь не взятием Нуманции в 133 г. до н. э., но завоеванием внутренних территорий и атлантических районов северо-запада при Августе, — после попытки итало-иберийской интеграции, предпринятой Серторием, играл важную роль в общей политике во время гражданских войн. Экономическое развитие сопровождалось здесь реализацией важных программ общественных работ, а архитектура долгое время сохраняла классический облик, приобретенный в период поздней республики и эпоху Августа, Греческие скульпторы и ремесленники устроили здесь свои мастерские, так что только северо-западные регионы сохранили провинциальное искусство. Образование, которому первый содействовал Серторий, организовавший своего рода школы, развивалось здесь очень быстро. В I в. н. э. иберо-римля-не доминировали в интеллектуальной жизни Рима; едва ли есть необходимость называть имена Сенеки, Лукана, Марциала, Квинтилиана. Искусство, верное эллинистическим урокам, не проявило подобной оригинальности, хотя испанские школы увеличили число великолепных произведений в области архитектуры и портретного изображения. Траян и Адриан, оба родом из Италии (Бетика), первыми среди членов знаменитых семей новой провинциальной знати приняли императорское звание. Римская жизнь в иберийских провинциях концентрировалась в городах, что привело к ощутимому неравенству между ними и деревней. Атлантический регион всегда был отстающим по сравнению с невероятно развитыми средиземноморскими провинциями, связанными тысячелетней традицией с морской циркуляцией. Развитие Провинции в Галлии (после 120 г. н. э.) шло почти параллельно развитию испанских провинций. На юге она охватывала территорию между Альпами и Пиренеями, побережье которой задолго до того было колонизировано греками. Масса-лия (Марсель), основанная в 600 г. до н. э. фокейцами, развивалась особенно активно благодаря удобному положению в начале ронского пути и распространила свое влияние до восточного побережья Испании. Но после Алалии, изолированный и частично отрезанный от остального греческого мира, этот город пережил упадок, перед тем как засиять в эллинистическую эпоху новым 290 Глава 13 Рим и Запад

светом греческих городов Запада. Что касается многочисленных традиций, связанных с интеллектуальной ролью, которую Марсель играл в то время, значение архитектурных следов, найденных в Массалии и Глануме, на пути следования будущей дороги Домициана, свидетельствуют об этом ренессансе. Когда Марсель подвергся опасности со стороны горных племен, Рим предпринял свои первые кампании в Галлии. Со своей стороны римляне организовали колонии, рискуя составить конкуренцию античной греческой колонии, а романизация очень быстро распространялась в среде, уже открытой для культуры благодаря влияниям с моря. Во времена Цезаря Нарбоннская Галлия уже была полностью романизирована. При его преемнике наблюдается резкий подъем в развитии архитектуры, которая умела сочетать красоту форм с величественными размерами. Иберо-романская архитектура со своими правильными формами несет отпечаток классических заимствований; так, архитектуре Нарбоннской Галлии свойственно включение скульптуры в архитектоническую основу: особенно это заметно в необычной интерпретации мемориальной арки в Сен-Реми, Карпентрасе, Кавайоне и Оранже. Скульптура здесь напоминает скульптуру Северной Италии; вот почему в Нарбонне проявляется то же смешение классических и италийских форм, просвещенного искусства и провинциального духа. Наказанная Цезарем во время гражданской войны (49—45 гг. до н. э.), Массалия, потеряв всякую политическую независимость, остается тем не менее очагом интеллектуальной жизни. Другие центры Нарбоннской Галлии - - Виена (современная Вена), Арелат. (Арль), Немаус (Ним), — имевшие школы красноречия, также стали интеллектуальными центрами, Домиций Афер, оратор — современник Сенеки, и историк Трог Помпеи, деятельность которого в некотором отношении предшествует трудам Плиния Старшего, были соответственно выходцами из Нима и Дофине. К концу I в. н. э. нарбоннская цивилизация, по-видимому, исчерпала свой творческий порыв. Она широко содействовала романизации Трех Галлий. Территории, завоеванные Цезарем, имели иное прошлое по сравнению с провинциями: Цезарь в «Записках» отмечает, чем южные галлы отличались от кельтских. Романизация Трех Галлий еще в большей степени, чем романизация

29.1 Часть IV Европа и Рим

Провинции, стала результатом деятельности римского меньшинства и галльского большинства. Возможно, развитие здесь шло более медленно, но в итоге не разрушило локального своеобразия. Во II в., за исключением некоторых чисто римских центров, таких как Лугдун (Лион) — крупная метрополия, романская основа которой проявилась в памятниках, и особенно в статуях из потрясающего музея каменных скульптур, — черты галло-римской цивилизации выражаются в оригинальных формах. Лучше известны памятники более северных регионов, но в большинстве районов создавались свои собственные художественные формы. Галло-рим-ляне выделялись не только внешними деталями одежды и прическами, но еще — и это главное — особым складом ума. Особенно поражает у них чувство жизни, интерес, который они всегда вкладывали в работу и проявления которого мы обнаруживаем в погребальных барельефах: предпочтение законченных форм, пренебрежение лишними деталями, но в то же время склонность к орнаментации и чувство композиции способствовали тому, чтобы представленные фигуры или сцены не отрывались от декоративного ансамбля, в который они включены. В Нарбоннской Галлии некоторые скульптуры свидетельствуют о новом, более человеческом направлении в отношениях между завоевателями и завоеванными: это отражено, например, в рельефах арок из Сен-Реми и Карпентрас, в трофейных статуях из Сен-Бертран-де-Комминж, в отношении которых чувство «симпатии» к завоеванным справедливо отметил и подчеркнул Рануччо Бьянки-Бандинелли. Следует ли считать это проявлением галл о-римского сознания? Во всяком случае, раньше ничего подобного в официальном искусстве Италии не было, до появления колонны Траяна — знаменитого памятника древнеримского искусства, насыщенного этим духом. Отметим, наконец, устойчивость греческого влияния и галло-римский «филэллинизм», засвидетельствованный большим количеством копий и имитаций оригинальных классических работ. Известно, что греческий скульптор Зенодор создал для арвернов культовую статую Меркурия, перед тем как был вызван в Рим Нероном, для которого он выполнил колоссальное изображение бога солнца. Небольшие бронзовые статуэтки также несут отпечаток эллинистических образцов, хотя их авторы не всегда ограничивались имитацией: 292 Глава 13 Рим и Запад

тщетными оказались попытки найти прототипы двенадцати изображений богов и богинь, которые свидетельствуют о сложной интерпретации и переработке заимствований и приобретенных знаний. В период поздней империи, в то время как лимес вот-вот должен был дрогнуть под натиском германцев, Галлия еще переживала период истинного величия в плане цивилизации: в то время здесь было множество поэтов, мастеров красноречия, ученых и выдающихся личностей. Но галльская имперская цивилизация III в. была только эпизодом, не имевшим завтрашнего дня. Именно галло-римский поэт Рутилий Намациан уже почти на исходе античного мира выразит почтение к цивилизационной деятельности Рима. Его стихи содержали неоднократные риторические преувеличения. В своей буквальности, соответствии контексту среды и эпохи они представляют собой ясное отражение исторической ситуации. Еще один галло-римлянин, поэт Озон, адресовал своему другу Патере стихи, которые также представляют крайний интерес с иной точки зрения: «Ты, Байокас, потомок друидов, если верить молве...» Патера был жрецом Аполлона, судя по тем же стихам. Эти строки, в которых содержится живой след классической культуры, показывают, что современники поздней империи могли гордиться предками-друидами и это не мешало им ощущать себя римскими гражданами. Тем самым они преодолели все предубеждения. Эти тексты лучше, чем любой другой комментарий, определяют процесс романизации и его историческую роль. Британия, возможно, считалась придатко\ Галлии. По крайней мере, процесс завоевания позволяет так думать: Юлий Цезарь дважды высаживался там, чтобы помешать галлам получить помощь с острова. Впоследствии порт Булони служил постоянной базой для всех операций, проводившихся по ту сторону Ла-Манша. Завоевательное движение, связанное скорее с соображениями престижа, нежели с реальной необходимостью, активно развивалось при Клавдии, но никогда не было полным: Экосс, остававшийся независимым, испытывал постоянную угрозу из-за Адрианова вала, который разделил остров на две части и сдерживал угрозу с севера. Гиберния (Ирландия) никогда не знала римской оккупации. Британия являет собой пример романизации стойкого локального субстрата, в данном случае кельтского 293

Часть IV Европа и Рим

субстрата, достаточно мало эволюционировавшего и не имевшего предшествующей связи со средиземноморской средой. Урбанизация и заселение определялись дорожной сетью; архитектура частично соответствовала военному характеру оккупации, частично — местным традициям. Галлия, как представляется, сыграла важную роль в культурном развитии Британии, — это обнаруживается не только в манере ораторов, но и в фигуративном искусстве, ремесле и архитектуре. Цивилизация романской Британии всегда отличалась консервативностью и простотой: почти все ее памятники носят военный характер и не имеют истинной художественной ценности; в сравнении с другими провинциями эволюция искусства не соответствовала здесь замечательному развитию ремесла. В частности, погребальная скульптура, особенно примечательная в Галлии и провинциях Средней Европы, в Британии не имела оригинальных проявлений. Две Германии, Нижняя и Верхняя, образовали своего рода пограничную зону между империей и externae gentes, окраинами внешнего мира, регион сельскохозяйственного и военного пограничья. В реальности они были только частично германскими: в не меньшей степени это были и галльские территории. Впрочем, различия между галлами и германцами, особенно в глазах римлян, были не очень явными. Германские провинции образовывали буферные приграничные зоны, заслон, фланкированный башнями и фортификационными сооружениями, который простирался от низовьев Рейна до среднего течения Дуная. Колония Агриппина (Кёльн) и Могонциакум (Майнц), выросшие из военных лагерей Друза, так же как Ксантен, сохранили свидетельства великого плана тотального завоевания, обреченного на неудачу, которое должно было расширить границы империи до Эльбы. Дивиция, аванпост Колонии Агриппины, по другую сторону моста, который пересекает Рейн, была в то же время для неспокойного и непризнанного варварского мира Центральной Европы открытой дверью, через которую первые волны великого переселения двинулись на приступ укрепленной линии лимеса. Экономика обеих Германий долгое время переживала искусственное развитие, связанное с присутствием и снабжением

294 Глава 13 Рим и Запал

римских легионов. За исключением Колонии Агриппины, ставшей с момента своего основания политической метрополией наподобие Лугдуна, другие центры запаздывали в развитии. Солдатское погребальное искусство стало лишь проявлением закрытой среды, изолированной от остальной жизни и местных традиций: существование индивида определялось здесь скорее не личностью, а должностью; впоследствии большее значение, чем сходные черты, приобретают детали вооружения и декорирование. Городская жизнь модифицировала формы искусства. В период средней империи германская скульптура представляется восприимчивой к некоторым галльским достижениям, особенно к опыту блистательной школы Августы Треверорум (Трир); однако отличия остаются ощутимыми, это искусство формируется в Германии, в другой социальной среде, которую отличают продолжительные контакты между солдатами и местным населением. Ситуация в Реции, Винделиции, так же как в Норике, была иной. Эти провинции были больше чем просто укрепленный рубеж: они обладали внутренними территориями, административная организация и цивилизация которых относились к тому же типу, что и в Галлии. Реция, с развитым сельским хозяйством, и Норик, богатый минеральными ресурсами, интегрировались в экономику и торговлю Средиземноморья при посредничестве Аквилеи — морских ворот Норика. Но постепенно эти провинции, и особенно Реция, отдалились от итальянской экономической сферы. Дорога, которая проходила вдоль Дуная и по которой балканские провинции напрямую сообщались с Германцами, способствовала прекращению использования трансальпийских путей, связывавших Рим с границами империи. Эта экономическая автономия привела к автономии культурной и художественной: потоки, пришедшие с юга Балканского полуострова, поднимались вдоль Дуная, где интенсивное развитие солдатского искусства прекращалось и наблюдался приток прямых эллинистических заимствований, влияние которых могло также распространиться и вне римского посредничества. Можно даже сказать, что на некотором пространстве Средней Европы образовалась романская цивилизация, которая частично избежала притяжения Италии и Средиземноморья. На самом деле, хотя римляне, полностью «перерезав» рейнским лимесом многочисленные поперечные 295 Часть IV Европа и Рим

дороги, завладели великим дунайским путем, который играл важную роль в течение всей предыстории и протоистории, в конце концов этот путь обретает автономность, исключая Италию

из крупных потоков европейской циркуляции. Северные субальпийские провинции извлекают из этого выгоду. Трансальпийским районам свойственны многочисленные типы архитектуры; то же самое касается Германии; публичные здания отдаляются от римских типов; религиозные сооружения в Трех Галлиях и Панно-нии, как правило, представляют локальные формы, дома и виллы разительно отличаются от итальянских. Некоторые типы сооружений, например арки, широко распространенные в Галлии, почти неизвестны Центральной и Восточной Европе, Только погребальная стела присутствует во всех романизированных регионах. Фигуративное искусство свидетельствует о равном культурном уровне. Наряду с типологиями, заимствованными в Италии, особенно в погребальных монументах, отмечают целую серию эллинистических заимствований, которые, как показывает территория современного Пьемонта, характерны для регионов, где римский элемент составлял меньшинство по сравнению с локальными группами и субстратами. Таким образом, здесь дуализм проявлялся не в отношении просвещенного и провинциального искусства, но в последствиях заимствований, о которых мы поговорим ниже; этот дуализм отражен также в более или менее отработанных формах и технике. Статуи терм в Вирунуме сходны со скульптурами Центральной Европы гораздо больше, чем статуи Аквилеи, Отметим повсеместные попытки представить понятия, свойственные местной среде, через эллинизированные формы. Этот фигуративный язык напоминает речь людей, изъясняющихся на иностранном языке. Надписи на латинском языке — единственное свидетельство литературной культуры — сочетали книжную изысканность с неточностями едва освоенной грамматики и лексики. Еще в большей степени, чем фигуративное искусство, повсеместно развивалось художественное ремесло: его произведения, получившие колоссальное распространение, прекрасно свидетельствуют о'жизни и вкусах соответствующих регионов. Культурные проявления романизированной Европы, за исключением старых республиканских провинций, характеризуются небольшим

•296-.

Глава 13 Рим и Запад

количеством надписей, сравнимым с количеством рельефов и фигурных памятников. Эти цивилизации, под которыми понимаются Три Галлии, предпочитали скорее изобразительные формы, нежели эпиграфические. Надписи из Лиона — целые страницы, выгравированные на камне, — исключение. Школы и центры образования были распространены повсюду, но кажется, что центральные и восточные провинции Европы не были'богаты литературными талантами больше, чем талантами художественными. Скульптура редко выходит за рамки популярного уровня и не достигает, как в районе Трира, истинной оригинальности. Ситуация в центральных провинциях была почти такой же, как в северных балканских провинциях: в восточных пределах, ограниченных Дунаем, могла извлекаться выгода из обширного внутреннего пространства Паннонии, земледельческой и ремесленной. Вдоль Дуная, по Саве и Драве проходили основные дороги, которые сходились к Сирмию и Виминакию. Плотность городов здесь была меньше, чем в Средней Европе; можно даже утверждать, что она ощутимо сокращалась с запада на восток. Причиной тому было состояние провинций до завоевания и внедрение римской организации. Прибрежные города Далмации развивались прежде всего благодаря активной адриатической навигации; в самом деле, хозяйственная жизнь Далмации, почти полностью изолированной от соседних территорий горными хребтами, ориентировалась в основном на море. Этой ситуации, которая способствовала контактам с Италией и Грецией, Далмация обязана лазвитием культуры своих городов, о котором можно судить по памятникам и фигуративному искусству. Другие балканские провинции все же ощущали последствия греческого влияния, так же как прежде они находились под властью или, по крайней мере, испытывали влияние македонской политики. Здесь политика романизации проводилась с большой осмотрительностью: урбанизация долгое время ограничивалась греческими городами, распространяясь вдоль побережья Черного моря, от Византия до Херсонеса и лагерей легионов, расположенных на крупных перекрестках, таких как Найсос, Стобия, Серди-ка (София), Ратиария, Эскус. Во внутренних фракийских районах и в Нижней Мезии Траян начал осуществлять масштабную 297

Часть IV Европа и Рим

программу урбанизации, завершенную Адрианом: это была урбанизация по греческому типу, и началась она только после завоевания Дакии. Жизнь балканских провинций на самом деле была бы весьма напряженной, если бы Рим позволил Дакийскому царству сохранить свою независимость: события эпохи Домициана доказывают это. Перемирие, заключенное с Децебалом, предполагало выплату дакам обременительной дани; Траян принял решение освободиться от этой зависимости и угрозы, рассчитывая также присоединить к империи территории, богатые сельскохозяйственными и рудными ресурсами. Завоевание, которое иллюстрируют барельефы колонны Траяна, завершилось сравнительно быстро, а романизация новой провинции не заставила себя ждать. Хотя Дакия стала первой из оставленных римлянами провинций, она навсегда сохранила свое римское наследие, свою лингвистическую романскую основу, преодолев славянское и турецкое влияние. Траян, таким образом, завершил формирование римской Европы; начиная со времен Адриана империя сосредоточила все усилия на обороне границ, навсегда отказавшись от завоевательных кампаний, продолжив укрепленную линию лимеса до Черного моря. Эта линия разделяла две Европы: план тотального завоевания Европы не удался, интуиция Цезаря, предвидевшего географическое единство континента, утратила свою ценность; Европа, включенная в Римскую империю, лишь расширила пространство средиземноморского влияния. Завершенная, стабильная организация внутри лимеса опиралась на городские структуры, тогда как дорожная сеть регулировала их расположение и товарообмен. За лимесом обитали варварские племена, которые постоянно перемещались, знали лишь несколько периодов покоя, детали которых нам неизвестны: в исторических источниках рассказывается о перипетиях этих народов только начиная с момента, когда они вступили в контакт со сферой римского влияния: регионы, с которыми их соотносили географы, варьируются в зависимости от автора. Археологические данные указывают на культуры протоисторического типа. Все доступные нам сведения об организации и социальных структурах производят то же впечатление. Не следует оставлять без внимания Грецию и прилегающие территории, представлявшие, от Македонии до Эпира, переднюю 298 Глава 13 Рим и Запад

периферию, к которой граждане полисов Центральной и Южной Греции относились с некоторым пренебрежением. Эти полу-эллины-полуварвары были на самом деле греками, которые остались изолированы от крупных средиземноморских потоков и блистательной жизни прибрежных городов. Македония первая поднялась до роли великой державы, подчинив греков и провозгласив себя ведущей нацией всей Эллады в реваншистской войне с Персией. Эта история всем известна. Этолийцы, акарнийцы и их соседи стали главными действующими лицами греческой политики наряду с царствами из македонского наследия после падения Спарты и Афин. Распространение римской политики остановилось. В то время как Македония, Эпир и другие регионы мирно сосуществовали, а их структуры интегрировались со структурами балканских провинций, Греция оставалась практически вне континентальной жизни, так же как, впрочем, и вне морской. История городов Греции при римском господстве представляет собой постепенный патетический закат, с полным осознанием великого прошлого и смирением перед настоящим, вопреки попыткам культурного и общественно-политического возрождения Эллады, провозглашаемого некоторыми императорами, в частности Нероном и Адрианом. Греция замкнулась на себе самой, стремясь восстановить свое классическое прошлое в своеобразном полемическом противостоянии эллинистической эпохе. С этим связана роль Афин, этого крупного центра культуры, который быстро стал ключевым местом для мастерских художников и копиистов. Неоклассическое искусство добилось популярности в эпоху Августа и стало официальным искусством империи. Время от времени Греция одерживала подобные победы: ее культурное превосходство, хотя и лишенное в дальнейшем возможности новых творений, оставалось нетронутым на протяжении многих веков. Не Римская империя, а Византия нанесла смертельный удар этой традиции, уничтожив философскую школу Афин — хранительницу духовной традиции классического мира.

Глава 14 ЭПОХА ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ Средневековая цивилизация, которая должна была сменить цивилизацию поздней империи, уходит своими корнями гораздо в более далекие времена. Всем известна неспокойная эпоха, именуемая «вторжениями варваров». В действительности речь идет о последних эпизодах долгой, непрерывной серии этнических передвижений/Но, в отличие от предшествующих, они прослеживаются по археологическим данным и подтверждаются историей. Таким образом, великое переселение не является, как считалось долгое время, характерным феноменом поздней империи. Оно составляет часть перемещений, которые происходили в течение всей долгой истории континента и которые еще во многом требуют уточнения вплоть до вторжения кимвров и тевтонов в конце II в. до н. э., имеющего хронологический индекс. Это вторжение, которое разорило Галлию и Северную Италию, явилось одним из мотивов, которые подтолкнули римлян к созданию дерзкого плана завоевания континента на основе древней системы защиты, заключавшейся в отбрасывании источников опасности как можно дальше. План провалился. Вместо того чтобы удалить опасность, римляне перешли к ее сдерживанию протяженной фортификационной линией — лимесом; это было отступление от первоначальных основ римской военной доктрины. За территориями, непосредственно прилегающими к лимесу, начинался другой мир, о котором римляне почти ничего не знали, так что первые вторжения варварских масс привели к непредвиденным результатам. Механизм обороны, основанный 300 Глава 14 Эпоха Великого переселения

на использовании лимеса, мог, впрочем, быть по-настоящему эффективным. Для этого была необходима опора на внутренние области империи, организованные и единодушные, но их соперничество и частые гражданские войны ослабляли защиту государства. Еще один элемент, порожденный собственно романизацией, еще больше усложнил положение дел. Начиная с доисторической эпохи любое значительное изменение опиралось на население, что в конечном итоге смягчало потрясение. На самом деле в ту далекую эпоху перемещения кочевых племен или миграции (например, миграция гельветов) совершались в относительно неплотной демографической структуре, между звеньями которой всегда можно было «просочиться» без каких-либо тяжелых последствий. Но постепенно население организовалось, племена прочно оседали на определенной территории, сплошь занимая земли, и возможности проникновения ограничились. История экспедиции кимвров и тевтонов в Галлию является тому свидетельством. Романизация противопоставила неопределенности варваров крепкую непрерывную структуру, которая материализовалась в рациональной сети дорог и городов и основывалась на юридическом сознании и комплементарной экономике. Эта средиземноморская цивилизация, характеризуемая понятиями государства и города, распространилась, как мы видели, пересекая Европу до шотландского Северного моря, до устьев Рейна и Дуная. По обе стороны лимеса ясно проявился контраст между двумя мирами. И именно этот контраст придал столкновениям между империей и народами, жившими по другую сторону лимеса, драматическую окраску, пора?ительную уже для историков того времени. Если сегодня нам известно, что вторжения варваров представляли последнюю фазу обширного миграционного движения, то сведений о его истоках и первых направлениях у нас мало. Наши географические источники отражают только некоторые ситуации. В целом перемещения племен и групп по большей части ускользают из-под контроля историков, до тех пор пока те или иные группы и племена не вошли в контакт с Римской империей. Путешествие римского всадника, который нанес визит прибрежным племенам Балтики, о котором повествует Тацит, очевидно, представляет собой исключение. Несмотря на продвижение 301 Часть IV Европа и Рим

римского флота, который в эпоху Августа достиг Балтики, и на походы Германика и его легионов,

достигших Эльбы, Северная и Восточная Европа оставались почти неизведанными. Что сегодня известно о неримской Европе? Она также эволюционировала: подобная мозаика различных культур существовала здесь в большей или меньшей степени только в доисторический период; многие народности достигали того же или почти того же уровня благодаря распространению древних северных культур, в значительной степени затронутых галыптатскими и латенскими традициями. Наконец, к этим широко распространенным традициям добавились импульсы, пришедшие из Средиземноморья, а позже и из римского мира. С другой стороны, условия торговли сильно изменились по сравнению с предшествующими эпохами, когда средиземноморские центры распространения были расположены лишь на берегах моря. С тех пор континентальная римская цивилизация развернулась от Испании до Балкан, а центры производства и торговли сосредоточились в сердце континента, способствуя более глубокому и более быстрому проникновению новых веяний. Многочисленные исторические источники, касающиеся политических и военных отношений, гораздо более сдержанны в том, что относится к деятельности торговцев и экономических производителей, и еще меньше они затрагивают последствия этой деятельности, то есть приумножение богатств, которое установлено по археологическим данным по отношению к большей части внутренней Европы с конца I в. до н. э. Распределение римской монеты и продукции, которое Эггерс представил на картах, всегда очень показательных, особенно поражает и помогает уточнить многие элементы, в первую очередь связанные с коммуникациями и рынками сбыта. Традиция больших ярмарок и периодически устраивающихся рынков, о которой мы говорили выше, однако, не угасла. Но мы не можем точно определить места, где собирались торговцы и где, возможно, «римляне» и «варвары» встречались вне непосредственной линии лимеса, который, повидимому, не был лишен «ворот». Можно с минимальной погрешностью прочертить дороги, связанные с торговыми передвижениями. Ситуация, обусловленная римской системой организации, несомненно, изменила значение некоторых частей внутриконтинентальной дорожной сети вследствие 302 Глава 14 Эпоха Великого переселения

нового распределения экономических центров. Дороги, по которым караваны следовали вглубь Европы, по большей части были еще старыми путями, использовавшимися с доисторических времен. Но N-шр доисторический и протоисторический не имел границ. Когда был построен лимес, хотя торговля между двумя частями континента и не прекратилась полностью, линия укреплений, тем не менее, препятствовала свободному использованию дорог. Дорожная сеть романизированной Европы была, по-видимому, задумана и реализована исключительно ввиду потребностей каждой из провинций, связанных с Римом, — потребностей, которые по соседству с границей приобретали специфический военный характер. Неримская Европа организовалась со своей стороны согласно собственным потребностям; но если римская дорожная сеть нам известна до мельчайших подробностей, то, что касается территорий по ту сторону лимеса, мы можем только строить предположения на этот счет. Обе системы имели, однако, точки соприкосновения: что вполне естественно, караваны стремились к основным ключевым точкам, каковыми являлись на западе Колония Агриппина и Могон-циакум (Майнц), в центре — Карнунт. Добавим важную деталь: предполагают, что наряду с римским дунайским и рейнским путем традиционные дороги с востока на запад, так же как доисторическая дорога с юга на север, которая соединяла Адриатику и Балтику, должны были использоваться от начала до конца вне римской сферы влияния. В то время как морские коммуникации от Балтики до Северного моря активизировались, oxjaTbiBafl Скандинавию и территорию современной Финляндии континентальные пути сходились в направлении Центральной Германии, не только от лимеса внутрь, но и поднимаясь от моря по рекам. Богемия в I в. н. э. играла важную посредническую роль; однако впоследствии она была почти исключена из крупных потоков европейской торговли. Вторая сеть этой системы коммуникаций связывала Центральную Европу с Черным морем и русской равниной: бассейны Днепра и Вислы позволяли напрямую пройти от Азовского моря до Балтики. К востоку эта дорога достигала Каспийского моря и Центральной Азии, не имея ничего общего с дорогами на Западе: здесь понятия времени и пространства меняются коренным образом. Тем не менее она установила ту связь, значение которой возрастет позже, и поэтому мы упоминаем ее здесь. 303 Часть IV Европа и Рим

Известно, что гермундуры, которые в эпоху Тацита занимали регион, расположенный к северу от бассейна верхнего течения Дуная до Тюрингии, обладали абсолютной свободой торговли на обоих

берегах реки и даже внутри провинций, до тех пор пока Марк Аврелий, скорее всего вследствие вторжения ква-дов и наркоманов, не установил точные места и дни для их торговых рандеву. В имперскую эпоху батавы и фризы экспортировали скот в рейнский регион. В районах нижнего течения, по эту сторону римской границы, впрочем нечеткой, начиная с III в. до н. э. сформировалась цивилизация терпенов. Она принадлежала скотоводам-земледельцам, которые строили свои фермы на искусственных возвышениях. Они преданно охраняли локальные культурные черты и восприняли из пограничной провинции почти исключительно глиняную посуду (sigillata1) и небольшие бронзовые статуэтки, которые, возможно, были объектом суеверного поклонения. Ничего общего, таким образом, с блистательным богатством знати, представленным в любсовской группе серебряными кубками с высококачественным тиснением, не было; такие кубки, изготовленные Хейрисофом, были обнаружены в Хобю, в датской среде. «Группой погребений Любсова» называют серию княжеских захоронений, иногда устроенных в могильных холмах, где наряду с изделиями местного производства найдено множество предметов «романского» происхождения, прежде всего металлических кубков. Эти захоронения, не содержащие оружия, располагаются между бассейном Вислы, Одером и Эльбой; они обнаружены в Дании и Швеции. Эти предметы характеризуют не цивилизацию в собственном смысле слова, но только экономический уровень, достигнутый условным меньшинством «знати», которая была захоронена в среде, верной обряду кремации. То, что в их могилах находятся эти предметы роскоши, свидетельствует об обогащении за счет монополии на морскую и сухопутную торговлю: торговый путь проходил от племени к племени, что было нормально для доисторической экономики, и каждое племя взимало плату за переход. Увеличение богатства являлось следствием свободы торговли, не говоря От пат. sigillatus — украшенный фигурками или рельефными изображеГлава 14 Эпоха Великого переселения

о подарках, подносившихся торговцами или римскими должностными лицами и офицерами. В течение I в. н. э. продукция, привезенная из римских провинций, одерживает верх над италийской. Предметы, восстановленные местными ремесленниками, свидетельствуют о высокой стоимости предметов импорта, иногда помещавшихся в захоронения намного позже их приобретения: большая часть предметов из знаменитой сокровищницы Хильдешей-ма восходит к I в. н. э., хотя один из них имеет выгравированную надпись, которая датируется эпохой правления Антонинов'. ВIII—IV вв. мирные племена торговцев и торговых посредников уступают место иному обществу, возглавляемому военной аристократией и ее клиентелой: в погребениях вождей всегда обнаруживается оружие наряду с местной и иноземной продукцией. Глубокое изменение коснулось германцев: агрессивная военная организация заменила хозяйственное сотрудничество. Впрочем, экзотические предметы добывались не только посредством торговли, но равным образом и в ходе набегов или пиратских действий. На торфяных разработках в Дании было найдено множество предметов «романского» происхождения: оружие, утварь, одежда, ремесленные изделия, иногда помещавшиеся на корабли, которые затем опускались на дно, как в Хьёртшпринге и Нидаме. Это может объясняться обычаем посвящать добычу, включая пленных и скот, богам. Вероятно, что сокровищница, обнаруженная в торфянике Англси, также имела религиозный характер. Найденная в Бьорке (Швеция) бронзовая ваза, относившаяся к погребальному убранству, носила посвящение галло-римскому богу Аполлону: по-видимому, она составляла часть дсбьчи, захваченной алеманнами, когда они прорвались через лимес в 213 или 260 г. Можно заключить, что в I в. и отчасти во II в. н. э. превалировали, за небольшим исключением, мирные отношения. Затем все изменилось: началась серия грозных вторжений, которая была открыта в эпоху Марка Аврелия маркоманами и квадами и со временем привела к разрыву лимеса. 304

1

Династия Антонинов представлена шестью римскими императорами (Марк Ульпий Траян, Публий Элий Адриан, Тит Аврелий Антонин Пий, Марк Анний Вер Аврелий, Луций Вер и ЛуциЙ Элий Аврелий Коммод), правившими с 97 по 192 г.

11-6636

305 Часть IV Европа и Рим

Еще один источник сведений — изучение найденных монет. Кельты первыми ввели использование монеты в континентальную экономику. Римская торговля способствовала гораздо более широкому распространению денег, и римская монета вытеснила локальные монетные системы. Согласно рассказу Тацита, в конце I в. н. э. племена, жившие вблизи лимеса, использовали монету как средство обмена; у других преобладал простой обмен. Германцы предпочитали скорее серебро, чем золото, так как первое было более удобно для покупки товаров небольшой ценности. Более того, они питали недоверие к монете, которая начала обесцениваться при Нероне. В их глазах была важна действительная стоимость, а не номинальная. Циркуляция монеты продолжалась за рамками каждой официальной эмиссии, хронология тайников и погребального имущества, включавшего монеты, остается неясной. Римская монета циркулировала от одного края Балтики до другого, но с запада на восток она постепенно теряла собственную ценность и рассматривалась скорее как редкая вещь. Золото было воспринято благосклонно начиная с IV в.; восточная монета распространилась в то время более широко. Германцы эпохи Великого переселения обладали значительными запасами золота в виде монет и поистине великолепных изделий. Причина этого была скорее политическая, нежели экономическая; Римская империя платила золотом союзникам и федератам, так же как за невмешательство — германским и восточным племенам. Распространение римских торговцев и непрерывные отношения с Римом, мирные или нет, не привели к глубоким изменениям в цивилизации внутренней Европы. Если некоторые виды привозной продукции были привилегией меньшинства — например, «нуворишей» Любсова, — то другие были доступны всем: один из типов бронзовой ситулы был назван «ситулой бедных». Материальная культура обогатилась, таким образом, некоторыми элементами, однако не изменившись в «романском» направлении. Нравы, институты оставались такими, каковыми они сложились в железном веке. То же можно сказать об инструментах. Эта «примитивность» поразила цивилизованных римлян: страницы Тацита, посвященные превосходству цивилизованного человека перед варваром, не столь эмоциональны, как 306 Глава 14 Эпоха Великого переселения

восхищение моралиста своего рода «природным государством», в котором соединились те безмятежность и простота, которые утратил римский мир. Эти литературные рассуждения нарисовали совершенно достоверную картину, которая подтверждается данными раскопок. В течение первых веков нашей эры племена, наиболее близкие к римской границе, находились примерно на том же уровне развития, что и галлы в эпоху Цезаря; по другую сторону Эльбы набеги народов, пришедших с севера и востока, вызвали нестабильность и прервали эволюцию, что привело к жесткой оккупации территории. Волны новых переселенцев, пришедших из этих краев и расположившихся на территории оседлых племен, повсеместно сохранили свой протоисторический культурный тип. Несмотря на относительную мобильность, каждое племя все же можно локализовать на некотором географическом пространстве. Если абстрагироваться от малых групп, то картина, соответствующая двум первым векам нашей эры, могла быть следующей: между бассейнами Рейна и Эльбы расселились хав-ки, батавы и фризы; южнее жили сикамбры, осевшие в бассейне Рура, а в бассейне Среднего Везера — херуски, которые оказали наиболее энергичное сопротивление римской экспансии. Ближе к верховьям Дуная гермундуры сохраняли хорошие отношения с империей. К северу от Норика и Паннонии мар-команы, подчинявшиеся Марободу, объединились с квадами и карпами, что позволило им предпринять свой первый набег против Римской империи. Завоевание Дакии оетавмло вне границ язигов, которые вместе с бастарнами заняла регион между Великой Германией, Germania Magna, и территориями народов востока, роксоланов и других степных кочевников, сарматов, которые вытеснили скифов, и, наконец, тех, что остались от скифских групп. Могущественные племена, часто напоминавшие о себе вплоть до III в., впоследствии потеряли свою значимость, если не были поглощены новыми группами, выступившими главными действующими лицами в длинной череде событий, которым суждено было привести к падению Западной Римской империи. Готы, герулы, бургунды, англы, саксы, ломбарды покинули свои исконные территории на севере; вслед за ними с востока двинулись аланы, гунны и, наконец, венгры.

L

11

307 Часть IV Европа и Рим

Прочность лимеса и римские контрудары сначала заставляли некоторые из этих племен двигаться в направлении, противоположном нужному. Так, например, готы, направляясь на восток, захватили Северное Причерноморье в ущерб сарматам, но гунны вытеснили их оттуда; таким образом, они были вынуждены вновь повернуть на Запад, опустошив Южные Балканы и Иллирию. Параллельно саксы и англы достигли Британии, франки пересекли лимес в низовьях Рейна, вандалы и бургунды вторглись в Галлию и Испанию. Прежде чем детально излагать события, которые разворачивались в III—IV вв., на мой взгляд, нужно осветить отношения римского мира с миром варварским. Существование варваров у ворот империи среди прочих проблем поставило военную проблему, которая со временем усложнялась. История III в, изобилует оборонительными и наступательными операциями, растянувшимися на тысячи километров, которые насчитывал лимес. Сама тетрархическая структура империи, пытаясь создать более эффективные механизмы обороны, адаптировалась к насущным потребностям, но это повлекло за собой огромные расходы и тяжелым бременем легло на экономику римского мира; это был порочный круг, который делал любое решение практически невозможным. Однако время не ждет, нужно было любой ценой отбросить волны завоевателей. Римляне испробовали еще одну систему, которая заключалась в противопоставлении одних варваров другим: для этого нужно было либо заручиться их дружбой или обеспечить их нейтралитет, заплатив им, либо поселить союзные племена (федератов) на границах империи и закрепить за ними землю, которую они должны будут защищать. Август подал тому пример, переместив убиев в район будущей Колонии Агриппины и приняв их под римский протекторат, Последней мерой стало привлечение целых отрядов варваров на военную службу, так что римским в армии осталось только название и военачальники. Это положение вещей восходило, впрочем, к очень древней традиции: римские и италийские легионеры всегда разделяли свою участь со вспомогательными войсками, рекрутировавшимися в провинциях и даже за границей; 308 Глава 14 Эпоха Великого переселения

«специальные должности» каждой армии всегда занимали неримские элементы', Кризис империи своими корнями уходит в наиболее плодотворный процесс романизации — уничтожение социальных и национальных барьеров. Формирование римской цивилизацией провинций сопровождается сокращением древних кастовых привилегий: в основном империю всегда представляли, в противовес сенату, колониальная буржуазия, народ, провинции, армия. Несмотря на формы и риторику, в течение трех веков периферийный римский мир привыкал к сосуществованию с варварами. В некоторой степени, и в степени немалой, этот мир сам по себе содержал варварский компонент. СIII в. провинциалы долгое время занимали ключевые имперские позиции. Если римский мир игнорировал происходящее внутри германских и восточных земель, то внутриконтинентальные народы, напротив, очень хорошо представляли условия жизни римского мира и ощущали его привлекательность. Миграции утратили характер движения к неизвестному, что было свойственно им в доисторический период. В отличие от конфликта между римлянами и парфянами, который столкнул две имперские доктрины, войны между империей и варварами имели целью интеграцию. Не случайно конец долгой эволюции социальной истории, отмеченный эдиктом Каракаллы, распространившим на все провинции право римского гражданства, совпадает по времени с тем переворотом, в ходе которого контроль над империей был передан де-факто в руки военных. Последние, осознав сдоа> определяющую роль, не видели больше никакой прегради -твоим притязаниям, тем более что сами являлись арбитрами высшей власти. Постепенное проникновение варваров в армию ог.срыло им доступ к гражданству, карьере и более высоким 4инам. Со временем формируется непреложная солидарность варваров, несмотря на соперничество, которое противопоставляло различные племена и вне этнического сознания. Империя успешно использовала в своих интересах разногласия между потенциальными соперниками, 1

Автор не вполне прав. Служба в ядре римской армии, в ее легионах, всегда была привилегией римских граждан, Вспомогательные войска, в которых служили представители покоренных народов, имели гораздо более низкий статус. Варваризация же римской армии, возможно подготовленная в правовом отношении эдиктом Каракаллы 212 г., фактически стерла эту разницу.

309 Часть IV 'Европа и Рим

делая невозможным всякий компромисс. Процесс ассимиляции, который мы набросали в общих чертах, породил новую ситуацию и проблемы, решение которых больше не могло откладываться. Зарождение на границах самой империи владычества гуннов усугубило происходящее. Натиск на Запад этого дикого, отсталого народа, возглавляемого вождями насколько предприимчивыми, настолько же и жестокими, привел к подчинению оседлых и кочевых групп и племен Восточной и Центральной Европы. Гунны создали настоящую территориальную империю и беспрестанно грабили римские земли, требуя выплаты тяжелой дани золотом и препятствуя набору наемников из варваров. Впервые, хотя это положение было зыбким, варварский мир предстал компактным, сильным и грозным противником. Закат гуннского господства не решил проблемы; напротив, этот упадок соответствовал кризису, который противопоставил, практически разделив внутренние территории Европы на две части, сторонников и противников интеграции варваров, которая казалась единственной альтернативой ассимиляции. Военачальник Аэций, который оттеснил Аттилу на Запад, на самом деле был одним из защитников варваров; военные были ярыми сторонниками политики интеграции, как чуть раньше Стилихон, тем более что сами предводители племен, опиравшиеся на свои армии, были необходимы империи и вот-вот должны были начать играть первую роль в ее политических и военных делах. История IV—V вв. изобилует именами и лицами этих предприимчивых, ловких предвЪдителей, которые занимали главные посты в обоих мирах одновременно. Каждый вел личную политику, которая не обязательно соответствовала политике того или иного народа, но способствовала аннулированию практически всякого различия между «внутренним» и «внешним» — понятиями, ставшими чисто формальными. В самой структуре поздней империи, направленной на то, чтобы свести все проблемы к узкой среде двора, на уровне высоких сфер государства проявилась оппозиция варварам. Она связывалась с потоками, благоприятствующими возвращению к греко-римской культуре и классицизму, отныне лишенному всякого внутреннего смысла. Так, ссора по поводу статуи Победы странным образом смешалась с усилиями, направленными на вытеснение варваров. Старая сенаторская аристократия 310 Глава 14 Эпоха Великого переселения

начала борьбу против новых элементов, которые искали опоры, с одной стороны, в христианской идеологии, а с другой — в силе варваров. Впрочем, политика Константина I практически разрушила низшие классы к выгоде высших классов, крупных собственников и сановников, и трансформировала римское общество, некогда очень разнообразное, в сообщество подчиненных, управляемых тесным меньшинством, во главе которого стоял император. Именно в недрах этого меньшинства нужно искать непосредственных виновников ситуации, которая ускорила распад империи, по крайней мере западной ее части. Вопреки названию invictissimi', которым любили похваляться императоры, большая часть Европы оказалась во власти варваров, под одновременным воздействием внешнего давления и внутренней политики военных предводителей. Дата 476 г., — когда Одоакр во главе многообразного формирования заставил последнего императора Западной империи сложить регалии и провозгласил самого себя rex gentium, королем варваров, которые обосновались на Апеннинском полуострове, — остается ценным ориентиром в истории древнего мира. В IV и V вв. — в ситуации настолько смутной, что страдания затмили все основные линии, прорисовывается, однако, фундаментальная черта: мы впервые оказываемся перед историей унитарной Европы, если не Евразии. Проблемы империи и варваров основывались на единоначалии и дворе в Италии и Константинополе, остававшемся долгое время объектом споров, борьбы и притязаний. Возможно, никогда еще Римская империя не была столь значима в качестве центра континента, как в эпоху своего заката. Это осознавали все, хотя для одних империя была врагом, которого нужно сразить, для других — пространством для оккупации, для третьих — традицией, которую еще нужно было защищать. Крайности противопоставления «варвары — римляне», характерного для всех древних авторов, сближаются. Европа осознала факт, что отношения между различными географическими регионами и события, которые там происходили, тесно обусловлены друг другом. Отныне нельзя было оставлять без внимания то, что происходило в отдаленных регионах, то, о чем классический мир мог лишь смутно

L Превосходная степень от лат. invictus — «непобедимый».

311

Часть IV Европа и Рим

догадываться или же вовсе не знал. История стала «унитарной» в смысле взаимного познания и взаимных влияний. Географический горизонт расширялся тем же способом, что и политический. Более отдаленные образования, например славяне, которые частично вытеснили германцев на центральном восточном и северном европейском пространстве, быстро освоили динамику перемещений; в начале VII в. их племена уже появляются в древней Паннонии. Они были западной ветвью того огромного сообщества, которому суждено было занять важное место в истории Восточной Европы и которое характеризовалось тесным лингвистическим и культурным родством и ролью посредника между Европой и Азией. Отныне лишенное своего традиционного смысла в том, что касается общей политики, противоречие между «внутренней» и «внешней частью» империи долгое время сохраняло свое значение с культурной точки зрения. Варвары еще находились на протоисторической и племенной стадии; их королевства, даже самые могущественные, продолжали оставаться стойбищами кочевников, управляемыми военной аристократией. Именно в этом их сила: исторические источники иногда переоценивали численность варварских народов в эпоху переселений. Однако, какой бы она ни была, эти племена представляли угрозу и пока сохраняли свое единство; из-за территориальной разрозненности они утратили силу, их потенциал ослаб, тем более что никакой другой стимул, кроме воинственной природы и личного авторитета предводителей, не толкал их на эти предприятия, если исключить стремление избавиться от преследования более сильных групп и расположиться в удобном жизненном пространстве. Возможно, стремление войти в мир, организованный империей, — очевидное по некоторым следам и рассматриваемое некоторыми современными историками как основная причина попыток прорвать лимес — было порождено самой римской политикой, филоварварской тенденцией, в связи с которой на границах империи обосновались многочисленные группы и в армию проникли иностранные элементы. Но это недостаточное объяснение. Варвары довольно рано, еще до появления национального сознания, смогли оценить свою силу и свою роль перед лицом господства империи, становившегося номинальным. 312 Глава 14 Эпоха Великого переселения

«Ошибка» Феодосия I, который санкционировал разделение Римской империи, усугубила положение. Богатый Восток мог к тому же подкупить предводителей и группы, чередуя уплату дани и контрнаступления; Запад, экономически ослабленный, отныне стал территорией, открытой для завоевания. Любые политические компромиссы и уловки были бесполезны в эту эпоху, возможно самую смутную и тяжелую в истории Европы. Глава 15 Закат Рима. Господство Византии

Глава 15 ЗАКАТ РИМА. ГОСПОДСТВО ВИЗАНТИИ В эпоху, когда Тит Ливии писал «Историю Рима», империя, казалось, достигла апогея и утвердилась в своем положении универсального господства, не ограниченного ни во времени, ни в пространстве. Но историк, произведение которого было вдохновлено провиденциальной концепцией развития римского народа, уже мучится мрачными предчувствиями: не пострадает ли эта впечатляющая конструкция от своего собственного величия? История поздней империи станет, действительно, историей упадка, логическим завершением серии сложных феноменов, многочисленных аспектов которых мы коснулись в предыдущих главах. Невозможно рассмотреть историю империи в целом, поскольку если здесь и устанавливаются некоторые постоянные связи с логикой самого режима, то от эпохи Августа до эпохи Феодосия проблемы трансформировались до такой степени, что полностью перевернулись. Однако в V в., несмотря на упадок и, казалось бы, приближающийся закат, было достигнуто осознание исторической роли Рима, не известное «золотому веку» империи. Чтобы подвести итог, достаточно лишь сравнить строки из Вергилия (Энеида, VI): Tu regere imperio populos, Romane, memento; / hae tibi erunt artes, pacique imponere morem / parcere subiectis et debellare superbos' — и фрагмент поэмы De reditu suo Римлянин! Ты научись народами править державно! В этом искусство твое, налагать"условия мира, милость к покорным являть и смирять войною надменных. (Перевод С. Омерова)

(«О моем возвращении») Рутилия Намациана, галло-римлянина и префекта Рима (415 г.): Fecisti patriam diversis gentibus unam, / profuit invitis te dominante capi / dumque affers victis proprii consortia iuris / urbem fecisti quod prius orbis erat '. Эти тексты не нуждаются в долгих комментариях. Они представляют точку зрения на две различные ситуации, которые современники оценили, каждый по своим соображениям, как успех,

В первой сквозит триумфальный дух тех, кто милостью богов покорил мир, тогда как вторая является в некотором роде признанием того, что весь мир был обязан Риму. В двух этих взглядах есть нечто общее; благо права, этого прочного фундамента, на который империя опиралась на всех этапах великого завоевания и наследия. Теперь попробуем понять причины, по которым ctiversae gentes 2, составлявшие единое целое, в определенный момент достигли независимости. Отвергли ли они дух того города, который идентифицировался с миром? Или, напротив, они продолжили римский опыт? Именно этот важный вопрос встает перед историком, погруженным в описание этих «ужасных лет», когда закат античного мира сменяется зарождением средневекового. Дата 11 мая 330 г. является фундаментальной для истории древнего мира. Открытие новой столицы, города Константина, ознаменовало перемещение центра империи на Восток. По замыслу императора, вокруг этого центра при Флавиях должно было образоваться новое единство, что было равноценно поражению Запада и практически понижению станса Европы. Константинополь, так же как столицы тетрархии, был искусственной столицей в том смысле, что его выбрали по чисто функциональным причинам стратегического и экономического порядка. Расположенный в точке соединения Европы и Азии, на средиземноморской оси, он обладал преимуществом как командный пункт, близкий, насколько это было возможно, к наиболее важным 314

Для разноликих племен ты единую создал отчизну: Тем, кто закона не знал, в пользу господство твое.' Ты предложил побежденным участие в собственном праве: То, что миром звалось, городом стало теперь. (Перевод М. Грабарь-Пассгк)

Различные народы (лат.). Часть IV Европа и Рим

фронтам: балканскому и переднеазиатскому. С другой стороны, восточные регионы были более богатыми, поскольку меньше ощутили экономический кризис, начавшийся в III в. Кроме того, они были наиболее благоприятны для монетной реформы Константина, заложившей фундамент для золотого солида' и обозначившей упадок буржуазии и пролетариата к выгоде аристократии, столь же могущественной, сколь узкой. С другой точки зрения, в плане религиозной политики, восточное окружение особенно устраивало Константина: на самом деле он осуществил революционный акт, признав христианскую религию и пожелав стать арбитром в вопросах веры. Новая столица оказалась центром монархии династического и харизматического типа. Восток одержал верх в то же самое время, когда связи с римским прошлым были разорваны. Вся восточная часть древнего мира сгруппировалась вокруг Константинополя, а римское единство стало лишь формальностью. Феодосии в 395 г. утвердил это положение, разделив империю между своими сыновьями. Однако — и это урок, из которого история должна извлечь выводы, — на политически распавшемся Западе вскоре показались новые силы, тогда как история Византии представляла собой лишь долгую и мучительную агонию. Со времен Августа до эпохи Антонинов различия между Востоком и Западом игнорировались. Этот период, который называли «апогеем империи», казалось, укрепил единство; однако причины распада становились все более очевидными. Они имели социальные и культурные, а не этнические корни. Кризис разразился в то же время, когда на границах усилился натиск варваров и парфян. Именно в этот момент нарушение равновесия между ценой войны и продуктивностью экономики, по выражению Р. Ремондона, проявлялось драматическим образом. Финансовый крах выразился в стремительном обесценивании монеты, что повлекло огромный рост налогов: за несколько десятилетий благосостояние большей части провинций оказалось сведено к нулю. Государственное регулирование экономики, навязанное Севера-ми, лишь частично исправило сложившуюся ситуацию, более того, примененные средства в глазах большинства выглядели как Солид — золотая монета, введенная в 314 г., равнявшаяся 25 денариям.

316

L Глава 15 Закат Рима. Господство Византии

посягательство на свободу. В то же время власть приобрела военный характер, а легионы стали ее арбитрами. Впрочем, империя со времен своего основания, несмотря на все компромиссы, покровительствовала сословию всадников, легионам, народу и провинциям, сталкивая новые силы с сенаторской аристократией. Столкновения мнений и интересов, которые противопоставляли эти социальные слои, не регулировались; со временем рост сознательности отсталых слоев усилился под укрытием институционального единства. Несомненно, в 212 г. распространение права римского гражданства на всех свободных жителей империи упразднило все юридические привилегии, но это право очень быстро потеряло свою ценность, поскольку экономический кризис допускал лишь формальную свободу населения. Общее обеднение заставило колонов и мелких ремесленников смешаться в едином низшем классе, управляемом плутократической и бюрократической аристократией. Эта новая аристократия, которая выделилась в ходе реформ Диоклетиана, происходила из того среднего класса, который одновременно был воспитан Италией и провинциями и в который со временем войдут варварские элементы. «Провинциальная империя» в III в., когда августы были, по сути дела, представителями военного класса, проводит черту между ранней либеральной империей и поздней империей абсолютной, харизматической монархии. В этом неуравновешенном сообществе доступ к высшей власти становился объектом ожесточенного соперничества, это выражалось в появлении сторонников независимого управления, таких как Одепат t Пальмире и Ла-тиний Постум в Галлии. Диоклетиан ясно осг^навал эту ситуацию, когда разрабатывал систему тетрархии: децентрализация власти должна была решить двойную проблему защиты и сохранения единства империи. Его замысел политического и экономического обновления целиком ориентировался на принцип верности. Но равновесие, достигнутое с таким трудом, оказалось непрочным. К экономическим, политическим и военным трудностям добавились столь же серьезные идеологические и моральные. Кризис, как это часто бывает, повлек за собой состояние длительной неопределенности, тенденцию к поиску спасения в иррациональности — религии и мистериях, что закрепило первенство Востока в духовной сфере, прежде чем завершилась 317 Часть IV Европа и Рим

ориентализация империи. Это массивное влияние проникло прежде всего в средние и низшие слои населения — философия, в дальнейшем также трансцендентная и мистическая, была уделом образованного меньшинства, — однако на Западе сохранялись и локальные культы дорийского происхождения, более или менее модифицированные interpretatio[. В обеих частях империи это был духовный реванш прошлого, которое казалось давно минувшим. Протоисторическим основам локальных европейских культов соответствовали очень древние пласты, прошедшие через религии и восточные мистерии. Этому смешению верований, которые давали беспокойным душам достаточно смутную надежду на бегство за пределы опасного, а иногда даже отвратительного настоящего, христианство противопоставило прозрачность своих догм и гуманистическую направленность, намного глубже проникая в реальность и проблемы времени, разоблаченные без всякой двусмысленности христианскими авторами. Труды апологетов христианства, особенно западных, приобрели революционный оттенок. Мистические религиозные культы имели абстрактный и эзотерический характер, тогда как христианское учение было основано на последовательной доктрине, открыто обращалось к менее благополучным, презираемым слоям и отвечало социальным проблемам. Противопоставление града Божия и человеческой организации, утверждавшее истинность идеального бытия вне материальной реальности империи, объясняет то, что Константин, по-видимому, нашел в христианской религии объединяющий фактор. Но в то же время, сделав христианство государственной религией, он лишил его того революционного облика, который в предшествующую эпоху — героический период — составлял значительную часть притягательной силы и авторитета этой религии. Впрочем, в течение долгого времени в Азии и Африке, в Испании и Галлии различные «еретические» интерпретации христианской догмы приобрели окраску национальных притязаний. Политика Константина была направлена на согласование различных тенденций и устранение тех поводов для разногласий, которые сохранятся несмотря ни на что и приведут Истолкованием, интерпретацией (ляж,).

.3IU.Глава 15 Закат Рима. Господство Византии

к схизмам1; одной из исторических особенностей христианства была, несомненно, возможность адаптации к потребностям различных слоев: оно было настолько гибким, что многочисленные народы могли создавать каждый свое собственное христианство. Впрочем, этот факт скорее не причина, а следствие исторической ситуации, симптомы дезинтеграции накануне всеобщего принятия христианства были уже очевидны. Культурное и идеологическое преобладание Востока начало проявляться при Септимии Севере. Хотя история поздней империи не может ограничиваться своего рода восточным детерминизмом, он вызвал расслоение между двумя частями римского мира, которое постепенно усиливается, по мере того как завоеванные народы, как на Востоке, так и на Западе, развиваются в осознании самих себя благодаря возможностям, предоставленным зависимостью от Рима. Этот феномен, который мы затронули в отношении Европы, равным образом проявляется в Африке и на Востоке, где благодаря римской политике эллинизм наконец проник в среду, едва затронутую эпохой великих эллинистических монархий. Именно это культурное развитие, происходившее в течение многих веков, позже позволило разным народам подняться до ранга главных действующих лиц истории. Отныне они становятся различными, по мере того как утверждаются присущие им черты. Вслед за нивелированием, характерным для полутора веков империи, проявилось общее стремление народов

L 1

Восточная схизма — конфликт, который привел к раасолу христианской Церкви на Римско-католическую и Восточную (Православную). Первый раскол произошел в 863—867 гг. при патриархе Фотии. Окончательный раскол относится к 1054 г. Попытка примирения двух церквей в 1065 г. не привела к истинному единению. Западная (великая) схизма — конфликт, который расколол церковь и в ходе которого (1378—1417 гг.) римский престол одновременно занимали несколько пап. У истоков лежали двойные выборы 1378 г., когда выбору папой Урбана VI воспротивилось большинство неитальянских кардиналов и избрали француза Клемента VII. Последний » качестве резиденции остановился в Авиньоне. Ситуация осложнилась, когда в Пизе был избран третий папа — Александр V (1409 г.), которому в 1410 г. наследовал Иоанн XXIII. Наконец, на соборе 1414—1418 гг. было принято решение о низложении трех пап, что спровоцировало созыв нового конклава и выбор единственного папы — Мартина V (1417 г.).

319 Часть IV Европа и Рим

к собственной автономии. Дополнительным «ферментом», как мы видели, стали иммиграции, особенно в Европе и Африке. Но они заставали уже сложившуюся среду. Вопрос Иллирии в эпоху Стилихона хорошо показывает, что восточная часть (pars Orientis) подчиняла своим интересам общие потребности в защите. Два мира отныне следовали каждый своей собственной дорогой, Восток по отношению к Западу осуществлял своего рода опеку. Таким образом, внутри усиливался раскол, первичные причины которого мы проанализировали. К этим причинам добавилось влияние новых элементов. Было бы исторической ошибкой приписывать тому или иному отдельному фактору упадок римского единства, будь то вторжение варваров, победа христианства, крах экономики, бессилие армии горожан или превосходство Востока. В реальности именно стечение многих обстоятельств объясняет данный исторический феномен. Прежде всего, не следует переоценивать значения собственно пережитков: на самом деле национальное государство, одновременно с этнической и языковой точки зрения, существовало только у кельтов Арморика, Оно представляло собой последнее проявление единой кельтской цивилизации в наименее романизированной части Галлии. Армориканское государство обязано своей автономией, впрочем непродолжительной, чрезвычайному расцвету кельтской культуры, которая равным образом задевала часть Британии и Гибернии (Ирландии). Его образование кажется, помимо прочего, связанным с кризисом центральной власти в древнем галло-римском пространстве. Этот довод объясняет появление «королевства» Эгидия и Сиагрия, в котором сохранялась римская структура. Сиагрий, вероятно, был знаком с правом Византии; наиболее примечательный аспект его политики — попытка «культурного завоевания» германцев и заключение соглашения между ними и галло-римля-нами, попытка, которая соответствовала эпохе и которой, возможно, воспользовался победитель Сиагрия — Хлодвиг. Но армориканское государство, так же как галло-римское государГлава 15 Закат Рима. Господство Византии

ство Сиагрия, было анахронизмом: решающими стали новые исторические элементы.

Удивляет то, что никакая сила не смогла подняться в Италии, для того чтобы попытаться исправить ситуацию, В этой стране, где в течение веков несоответствия сглаживались под влиянием римской цивилизации, ни одно проявление государства не вызвало проблем, между цивилизацией и каждым городом не возникло никаких промежуточных образований. Именно варварские группы впервые принесли в Италию концепцию территориального государства, которую реализовали готы в V— VI вв. То же самое было в Испании, древней романизированной провинции, которая проявляла ту же пассивность, столкнувшись с вторжением вестготов, свевов и вандалов. Но в Испании, как и в Италии, двойственность романизированных слоев и вновь прибывших сохранялась долгое время. В Испании, так же как в Галлии, в эпоху империи уже проявились националистические «ферменты» в местных интерпретациях, различные христианские конфессии и оппозиция официальной Церкви легко приобрели политический оттенок. Достаточно вспомнить донатизм, который свидетельствует, впрочем, о важности африканской среды в цивилизации Западной Европы в период поздней империи. Но эти тенденции практически исчерпались, когда появились королевства, которые называют романо-гер-майскими: готов, бургундов и вандалов. Эти королевства политически сохранили принадлежность к ариансксму вероисповеданию, со временем приняли римско-каюл.'иеское, которое, разбитое имперским единством, все же станет «общим знаменателем» для римлян. Наконец, новые события, вызванные Великим переселением, поразят Европу в эпоху, характеризуемую скорее в культурном отношении, нежели в политическом, когда вот-вот должны были проявиться национальные тенденции; народы переселенцев и завоевателей объединялись, порой неожиданным образом, этими тенденциями согласно собственным склонностям и организовали соответствующие территориальные образования. Античность знала только две формы государственного объединения: город и империю. Приблизительно к началу Средних веков мы относим рождение третьей формы — национального государства. Часть IV Европа и Рим

В этом участвовали многие факторы: понятие государства, которое постепенно усвоили варвары, в своей основе было наследием средиземноморских цивилизаций; что касается форм, они были заимствованы из недавнего прошлого Римской империи и в Константинополе. Их склонность к раздельному сосуществованию, противоречащему имперской универсальной концепции и эффективному нивелированию различий, была связана, напротив, с наследием континентального мира и новых германских племенных образований. Одним из наиболее заметных симптомов затянувшегося кризиса римской Европы является лингвистическая эволюция. Свидетельства, впрочем достаточно поздние, новых романских наречий показывают тем не менее, что начало этого процесса предшествовало миграциям. Официальная и литературная латынь, как мы видели, никогда не была разговорным языком ни для жителей провинций, ни для населения Италии. Существование художественной культуры, и особенно литературной элиты, контрастировало с недостаточным культурным развитием масс, долгое время остававшимся фактором разъединения. Литературный латинский язык еще сохранялся в школах, прежде чем действительно стал мертвым. С этой точки зрения искусство, особенно фигуративное, удивительным образом отразило эпоху через параллелизм и связь с исторической реальностью. Что касается литературных свидетельств, все они происходят из элитных кругов и школ. Художественные свидетельства, с другой стороны, несут на себе отпечаток экономических условий: вот почему они становятся редкостью в эпоху, когда они более всего необходимы нам в качестве ориентира. ***

Перемещение столицы на Восток увенчало это положение вещей. Благодаря своей многовековой традиции Восток, все еще ' представленный сложным этническим смешением, был более единообразным с культурной точки зрения, более приспособленным к подчинению абсолютной монархии. Запад, который начиная с протоисторической стадии очень быстро интегрировался в экуменическое сообщество, сохранял множество зачатков, оставших322 Глава 15 Закат Рима. Господство Византии

ся незадействованными и способных возродиться. Исторически романизация привела к ускорению цивилизационньгх процессов у различных покоренных народов, предоставив им возможность развиваться и не принуждая их принимать заранее установленные решения. В IV в. к последствиям этого процесса добавилось недовольство и общий беспорядок; теперь в небольших политических образованиях, подобных империи галлов, искали уверенность и безопасность, которые больше не находили в универсальном организме.

Образовавшейся в результате расщепления римского мира Византийской империи вскоре суждено было стать государством скорее азиатским, чем европейским, и его языком будет греческий. По сути, «империя римлян» было лишь название. Ее греческие основы на Западе осознали очень рано. Но не стоит забывать, что десять веков миновало со времен классической цивилизации и что собственно эллинистическая традиция не была ее прямым продолжением. Присутствие в империи азиатских сообществ и групп, древние традиции которых были пробуждены длительными контактами с восточной цивилизацией парфян и Сасанидов, изменило жизнь. Греческий язык и эллинистическая культура зачастую позволяли только внешне скрыть мир, оставшийся глубоко чуждым. Тем не менее культурные проявления — можно сказать, культурные привычки — были многочисленны, развиваясь в основном в крупных центрах, каковыми по-прежнему были города. Религиозные войны, которые долгое время потрясали византийское государство и отличатш?ь невиданной на Западе жестокостью, свидетельствуют о сближении в христианской среде эллинистического рационализма, одноаременно логического и демагогического, и восточного де терминизма. Древняя восточная концепция господства божественного права должна была проникнуть в христианскую империю: как только появилась возможность допустить, что монарх имеет божественное происхождение, он стал главой церковной организации и арбитром в религиозных вопросах. Константин подал тому пример, созвав в 325 г. Никейский собор. Верховенство светской власти над духовенством было закреплено в момент иконоборческого кризиса. Константин хорошо представлял доводы, действовавшие в пользу восточной столицы, но он, конечно, не предвидел, что его Часть IV Европа и Рим

политика, направленная на объединение, разрушит романское единство. Возвращение к децентрализации после смерти Феодосия I привело к окончательному разделению, которое день за днем становилось все заметнее. Отношения между восточной и западной частью империи (pars Orientis и pars Occidentis), которая формально еще провозглашалась единой, были не намного проще, чем отношения между двумя империями или разными странами. В действительности Константинополь рассматривал западную часть как зависимое пространство и использовал для ее ослабления соперничество между предводителями варваров, ставших решающим элементом как во внутренней, так и во внешней политике. Перемещение на Восток политического центра ввергло Запад в анархию, тогда как прежняя столица приняла на себя новую роль идеологического центра западного христианства. В то время как на Востоке иерархия Церкви была подчинена монархам, на Западе отсутствие действительной политической власти повысило авторитет римского епископа. Восточный характер Византийской империи полностью проявился в результате долгого развития. Но в эпоху Юстиниана агрессивная политика, направленная на то, чтобы отвоевать территории, потерянные на Западе, приобретает вид настоящего завоевания. Речь шла не о восстановлении Римской империи, но об утверждении главенства Византии. Знаменитые памятники Равенны, не имея прямого отношения к локальной традиции, хорошо это показывают. Кроме Италии, новая «романизация» Запада затрагивала только более или менее ограниченные прибрежные регионы. Восточная империя, которая не смогла помешать падению Западной империи в 476 г., а также направила в Италию Теодориха' и его готов, слишком поздно осознала опасность западной ситуации. Попытка взять реванш у варваров закончилась поражением. Внутри компактной структуры империи наиболее слабые западные образования были покорены, особенно в Италии и Африке, где интеграция происходила медленнее в силу римской традиции. Варварские королевства, с другой стороны, консолидировались. С политической точки зрения история 1

Теодорих — король остготов (493—526}, под предводительством которого они уничтожили государство Одоакра и завоевали Италию.

324 Глава 15 Закат Рима. Господство Византин

Византийской империи — это история длительной инерции. Тогда как Запад был организован на базе национальных государств, а Италия была почти полностью разорена вследствие переселений лангобардов, на Балканах продвигались славяне и болгары, так что Константинополь вынужден был уступить территории, и его европейское значение свелось к роли европейской столицы азиатского государства. Византийская империя после длинной полосы успехов и поражений просуществовала до XV в. Она до конца оставалась экономическим посредником между Европой и Азией, что объясняет ее благополучие. Что касается ее политической роли в Европе, она имела лишь второстепенное значение. Даже перед общей опасностью, которую представляло движение

арабов, двум частям континента не удалось прийти к согласию. Конфликт между ними, впредь непримиримый, был связан с совокупностью причин, одновременно политических и религиозных: «великая схизма» на Западе действительно разделила на две части сразу и христианство, и Европу. Временное единство образовалось в империи, основанной Карлом Великим (768—814), который воспротивился, хотя и не явно, восточному единению с Константинополем, Первенство Востока, таким образом, оказалось довольно недолгим, пока это владычество было действительным и на Востоке, и на Западе. Византийская империя играла роль наследницы Римской империи в эпоху, которая предшествовала ее распаду. Это теократическое, бюрократическое и космополитичное государство в реальности было поздней империей, которая в течение десяти веков использовала историческую ситуацию, давшую ей начало. С точки зрения права Константинополю предписывалось быть легитимным хранителем наследия Римской империи. Юстиниан I ярко продемонстрировал это своим законодательством, которое, наряду с построенными им памятниками, представляет, несомненно, наиболее заметный результат его правления. Поскольку Восточная империя, по крайней мере до коронации Карла Великого в 800 г., представляла для Запада центр законности, фундамент власти, западные властители смотрели на Константинополь, понимая его превосходство. Даже его прямые противники, например болгары, ценили наследие этой традиции власти, в которой религиозная харизма смешалась с юридическим смыслом. 325 Часть IV Европа и Рим

Но римское право Константинополя было перенесено на основание, корни которого уходили в восточные традиции; в реальности древний, одновременно практичный и религиозный характер римского права был противоположностью утонченному духу греческой среды. Проявляя глубокую политическую мудрость, Рим всегда позволял народам эллинистической культуры править по их собственным законам. Византийский мир способствовал крайним последствиям некоторых неявных тенденций римского права: praxis, внешняя сторона, одержал верх над истинным юридическим сознанием, формализм — над конкретностью. Именно поэтому «византийской» называют вводящую в заблуждение манеру, которая формам уделяет внимания больше, чем сути. Искусство сублимировало эту манеру. Конкретная классическая форма, соответствующая человеческому измерению, уступает место метафизике символов. Хорошо известно, что в определенный момент византийский мир столкнулся с иконоборческим кризисом. Византийское искусство, по большей части религиозное, могло отстраниться от создания образов. Оно проявляет такую силу в своей способности к абстракции, что приводит к отказу от иконографических изображений, — талант художника и возвышенность тем позволяли это сделать. В определенном смысле не имело значения, представлять ли великое божество в образе Пантократора, Владыки Вселенной, или через большой золотой крест, усыпанный драгоценными камнями. Это образ метафизический, выходящий за пределы человеческой системы координат. Разумеется, на протяжении долгой истории византийское искусство обращается и к реализму, особенно в нарративных формах, более или менее связанных с потребностями культа и народных масс, которым нужно было доступно, через образы, передать содержание священных книг. Такой сложный мир не мог на протяжении десяти веков находить отражение в одних и тех же формах. Абстракция развила тенденции, возникшие в результате синтеза восточных влияний и популярных течений, характерных для поздней империи, которую называют поздней Античностью или Spatantike — немецким термином, ставшим общепринятым у археологов. Византийское искусство развивалось вокруг двух полюсов — придворных и клириков. Глава 15 Закат Рима. Господство Византии

Таким образом, речь идет об элитарном искусстве; оно было народным лишь в той мере, в которой популяризировало понятия и способы выражения, упомянутые выше. Одной из наиболее примечательных черт византийского искусства является отсутствие скульптуры. Его основные формы — архитектура и живопись. Зачастую они дополняли друг друга: большая часть шедевров византийской живописи представлена фресками и мозаиками, выполненными на стенах монументальных зданий: фигуры «на престоле» Пантократора или Богородицы, Богоматери, являются только в вышине небесного свода купола или в глубине апсиды, завершая вместе с тем архитектурные линии и ансамбль живописного декора. Интерьер здания ставит и в то же время решает проблемы пространства и цвета. С этой точки зрения византийское искусство развивает искусство Spatantike. Однако отказ от классической формы, склонность решать изобразительную задачу при помощи линии и цвета, фронтальность, наконец, столь же

характерные для этого искусства, отражают преобладание восточных влияний. Впрочем, это лишь ясное свидетельство исторической ситуации. В связи с византийским искусством часто говорят о наследии, или ренессансе, эллинизма, но, возможно, не всегда достаточно глубоко понимают значение собственно эллинистического искусства. Разумеется, искусство Византии является отчасти эллинистическим, но так же можно сказать, хотя и в разной степени, обо всех художественных проявлениях, последовавших за III в. до н. э. Эллинизм представляет собой о-Чцее достояние, которое принесло пользу всему миру, из не стоит связывать с эллинистическим ренессансом иконографическое наследие, которое восходит лишь к эпохе Антонинов, — в тот период изменилась фундаментальная концепция искусства. Литературная деятельность, так же как искусство, оставалась привилегией меньшинства. Византийский двор явил многочисленные примеры, очень редкие в других странах, принцев и принцесс — писателей, ученых и поэтов. Наряду с тем, что можно было бы назвать культурой государства, довольно высокого уровня благодаря монастырям достигла религиозная культура. Именно византийским ученым принадлежит заслуга сохранения большей части античного литературного наследия Греции 327 Часть IV Европа и Рим

и эллинизма. Именно образованным кругам, интеллектуальной элите, принадлежат формы искусства, которые, по-видимому, заимствовались из эллинистических источников. Византийцы, особенно в области ремесла, широко использовали также опыт варварского мира, который, как мы видели, пробудил на Западе интерес к полихромией бижутерии и который уделял больше внимания богатству материала, чем художественной обработке, и декору — больше, чем образным изображениям. Со временем эти тенденции привели к чрезвычайному изяществу в технике, благодаря которому византийский ремесленник занял одно из первых мест в истории древних цивилизаций. Необходимо добавить, что, хотя Запад никогда полностью не примет византийские художественные формы, византийская ремесленная продукция, однако, очень широко распространится не только в славянском пространстве, которое сохранило это наследие до новых времен, но и во всей Европе. На Балканском полуострове, как в Иллирии, так и в Болгарии, византийское искусство подарило нам наиболее значимые шедевры Средневековья. То же самое произошло на Руси. Византийские ремесленники в период иконоборческого кризиса внесли свой вклад в западное искусство и, более того, в искусство мусульманских государств. Влияние Византии ощущалось непрерывно, даже в период упадка, уже в названных областях и, более того, в мусульманской среде, так же как у коптов Верхнего Египта и Эфиопии. Роль христианства среди таких же сложных проблем требует отдельного разговора. Миланский эдикт 313 г. устранил опасность раскола христианства, который, казалось, наметился раньше. Вне всякого сомнения, христианство, широко распространившись в менее развитых кругах, противопоставляло свой по существу демократический дух государственной организации империи, тогда как его культура, обращенная к массам, сталкивалась с аристократической языческой культурой. Христианская культура концентрировалась не на знаниях и формальном поиске, но на насущных проблемах. После 313 г. это оригинальное наследие отчасти исчерпалось. Отношения между государством и христианством, которые установил Миланский эдикт, уже не были отношениями гонителей и гонимых. Экономические аспекГлава 15 Закат Рима. Господство Византии

ты этого длительного противостояния исчезли, а Церковь официально стала представлять собой экономическую силу и центр власти. Однако появились новые причины для оппозиции, которые касались взаимной автономии двух структур или, точнее, доминирования одной над другой. В сущности их контрастность была абсолютна, христианский идеал отличался от идеала империи, так же как духовная жизнь отличается от материальной, христианская универсальность не знала границ. Политический, культурный, экономический и религиозный разрывы между Востоком и Западом дополняли друг друга, соответствуя различным, но тесно связанным сторонам многогранника, объединяющим различные аспекты и причины упадка античного мира. Гдава 16 ОТ АНТИЧНОСТИ К СРЕДНЕВЕКОВЬЮ Начиная с Великого переселения народов история Европы, как мы видели, приобретает новый масштаб: ее географический горизонт расширился поразительным образом. Каждое событие,

имеющее хоть какое-нибудь значение, отражалось во всех уголках континента, где факты, элементы, силы отныне оказывали взаимное влияние, несмотря на различия в интеллектуальном уровне и пестрое многообразие народов. Одна фраза Лукреция передает всю ситуацию: rerum concordia discors[. Эту сложность осознавали все: различные народы и страны получают непосредственные знания друг о друге, а политические программы должны теперь учитывать и сдерживать последствия, которые влекли за собой любую инициативу. Последующий динамизм миграций расширил также контакты между Европой и необъятными азиатскими территориями, которые по большей части утратили свою фантастичность. Константинополь долгое время оставался центром политической жизни Восточной Европы: это был мощный культурный очаг и заслон от натиска варваров. Их оттесняли контрударами или, чаще, переключали их внимание на другую цель в соответствии с древней тактикой, которая заключалась в противопоставлении, сталкивании друг с другом различных государств или ллемен; однако, с другой стороны, армия басилев-са, «царя» римлян, принимала наемников любого происхождения. Нигде больше, кроме как в византийской столице, не было Ситуация примирения непримиримого (лат.).

330 Глава 16 От Античности к Средневековью

стольких возможностей для пересечения людей из Европы и Азии. Европейские силы были мобилизованы в Азии для защиты византийских позиций, тогда как азиатские играли ту же роль в отношении Европы. Но еще больше, чем политика Византии, вовлекла Азию в международные отношения арабская экспансия. Древние отсталые народы этой части света со своей стороны стали главными действующими лицами истории. При равных условиях эту арабскую экспансию можно сравнить с германскими или славянскими миграциями, с той лишь разницей, что арабы были носителями духовного наследия, во имя которого они и начали распространять свое влияние за пределами своих исконных территорий; тогда как европейские народы лишь стремились достичь единства за счет своих передвижений и интеграционного процесса, который после IV в. займет главное место в истории. ***

Как следствие политики поздней Римской и Византийской империй, племена и племенные союзы оседают на определенных территориях и переходят от кочевой и племенной стадии к государственной и оседлой. Нужно отметить, что движение германцев и славян в III—IV вв. н. э. было вызвано той же необходимостью, что и у галлов в IV в. до н. э.: они нуждались в землях. Заселение и колонизация вновь занятых территорий были скорее результатом их собственных усилрй, а не проявлением провиденциальной имперской власти. Варвары проделали путь от состояния зависимости от империи г.о положения завоевателей: готы в Италии и Испании, вандалы в Африке, бур-гунды и франки в Галлии стали владыками римского или романизированного населения. Интеграция варваров в Европе была более или менее сложной в зависимости от того, на каких территориях она разворачивалась, соответствовали ли эти территории прежней империи Запада или входили в зону влияния Византии. На Западе можно увидеть некоторое единообразие в поведении германцев по отношению к римлянам: различным племенам повсеместно предоставлялось привилегированное правовое положение, 331 Часть IV Европа и Рим

тогда как римляне рассматривались как подчиненные. У готов и вандалов арианское вероучение установило дистанцию между завоевателями и покоренными католиками. На самом деле ни германские народы, ни их предводители не интересовались теологическими проблемами, но, возможно не осознавая этого, они стремились таким способом дистанцироваться от латинян. Они утверждали право силы, положение свободного человека было доступно только завоевателям. Эти народы игнорировали гражданское право, основанное на гуманистической и рациональной концепции общества; они сохранили сепаратистский ревнивый дух, выше которого смог подняться только римский гений, хотя и гораздо позже. Эгалитарные принципы христианской доктрины, и особенно католическая и римская традиция, противопоставлялись аристократической концепции, в которой привилегии базировались главным образом на военной силе. То же самое можно сказать о духе римских законов, которые в IV в. Юстиниан собрал в один монументальный труд'. Таким образом, политические образования варваров противопоставлялись западным по протоисторическому образу жизни; долгое время это были варварские войска, лагерями располагавшиеся на территориях, которые снабжали их продовольствием, и лишь позже они

организовали территориальные государства, Внешняя политика новых королевств не брала в расчет покоренные народы: это была политика готов, вандалов, франков, бургундов, а не смешанных обществ, образованных в результате слияния или наложения разных народов. Если сказать более точно, это была персональная политика варварских королей-конунгов. Долгая история германцев, славян и объединений, рожденных в процессе миграций, представляла собой лишь непрерывную серию альянсов и конфликтов, в которой нередко можно было увидеть, как один и тот же народ или племя с поразительной скоростью меняет свою политическую ориентацию. 1

При Юстиниане под руководством Трибониана было кодифицировано все римское законодательство, получившее общее название Corpus juris: императорские указы («Кодекс Юстиниана» в 12 книгах); извлечения из сочинений правоведов («Дигесты» в 50 книгах); руководство законоведения («Наставления» в 4 книгах) и «Новеллы» (примечания на греческом языке).

332 Глава 16 От Античности к Средневековью

Врагом была не только Римская империя или Византия: новые государства вступили друг с другом в борьбу за новые земли, не руководствуясь при этом ни этническими, ни религиозными соображениями. ***

В Европе миграции не встречали каких-либо природных барьеров; переселения не имели иных границ, кроме морского побережья на крайнем Западе, и поэтому переход к оседлой стадии на Западе произошел быстрее. В то время как на Балканах и части Восточной Европы политика Византии прилагала все усилия, чтобы воспрепятствовать вторжению и расселению варварских племен, на Западе начиная с IV в. ничто не могло помешать созданию и укреплению новых государств. Производство благ и экономика находились в руках зависимых народов, и варвары были вынуждены, для того чтобы осуществлять контроль над ними и взимать налоги, согласовать свои организационные формы с римскими структурами, и чем более протяженными были завоеванные территории, тем более рассеянным становилось их население. Эта ситуация, вероятно, объясняет новое стремление королей ограничить роль древнего собрания свободных воинов, по сути демократического института, и заменить его советом короны, который пришел на смену собранию, избиравшему короля, и намного меньше ограничивал его абсолютную власть. Военные предводители, следовательно, были згмнтересованы в образовании государств, по крайней мере в юридическом и политическом плане: они стремились лишь перенять методы централизации римского государства в эту позднюю эпоху. Монархия поздней империи поражала их своим блеском и престижем, но еще больше тем, что она ограничивала власть императора намного меньше, чем власть, которой располагали племенные вожди варваров. Это притязание послужило поводом для борьбы в рамках остготского государства, связанного с исключительной личностью Теодориха. Теодорих оказался перед лицом сложнейшей ситуации. Как официальному представителю Византии, где он был консулом и военачальником, ему было поручено освободить Италию от 333 Часть IV Европа и Рим

узурпатора Одоакра. Но Италия по-прежнему оставалась древним центром империи: Рим был не только местонахождением сената, но и резиденцией папы, духовного лидера, авторитет которого только возрастал за счет несостоятельности политической власти. Все более тяжелые отношения папства и Византии еще больше осложняли политические отношения между восточным двором и королем готов. Сверх того, приходилось гарантировать своим сторонникам сохранение арианской веры. Жесткое разделение военных функций готов и гражданских функций римлян было только теоретическим. Военная власть не упускала случая, чтобы выйти за установленные границы. Противоречия между обычным правом германцев и юридическим сознанием римлян не могли, с другой стороны, быть сняты эдиктами короля, несмотря на усилия последнего примирить два противодействующих принципа. Если экономическая проблема была частично решена благодаря импульсу со стороны земледелия — продовольственной базы меньшинства завоевателей, то в культурном плане оппозиция оставалась явно выраженной: готы отвергали римскую цивилизацию. Попытки короля достичь согласия с римским элементом — длительная благосклонность по отношению к римским ученым и интеллектуалам, политические функции, которые им доверялись, — свелись в конечном итоге к чисто формальным мерам. Их военачальниками являлись германцы, но король сохранил в должности римлян, служивших при дворе и в сенате. Он активно заботился о том, чтобы выглядеть не как предводитель варваров, но как представитель и источник императорской власти и узаконить свою власть в глазах покоренных римлян, — он

облачался в пурпур и носил императорские знаки отличия. «Теодорих, король Божьей милостью, прославленный в войне и в мире» — гласит надпись в Равенне: Rex Theodoricus favente Domino et bello gloriosus et otio. Впрочем, этот король народа воинов, казалось, не любил войну. Он осознал, что период мира ему необходим, для того чтобы достичь двух целей: создать единое государство римлян и готов и сделать свое королевство политическим центром западного мира. Хотя это так и осталось мечтой, попытка политического объединения стала, несомненно, наиболее оригинальным проявлением гения Теодориха. 334 Глава 16 От Античности к Средневековью

Политика короля готов проясняет нам ситуацию V—VI вв. — ситуацию стремительного упадка Западной империи: две основные составляющие новой европейской реальности оставались еще слишком чуждыми друг другу, чтобы отказаться от своей исключительности, от своих традиций и своего духа ради объединения. Возможно, проявляя меньший талант, короли вестготов в Испании и вандалов в Африке сталкивались с аналогичными трудностями. Их власти не удалось глубоко укорениться в толще романизированного пласта: несколько десятков лет не могли стереть века романизации. Перед лицом крепкой политической организации и грозного военного могущества эти варварские меньшинства оказались не способными сопротивляться: готы Италии и вандалы Африки быстро уступили при попытке отвоевания земель, предпринятой Юстинианом. ***

Однако в ту же эпоху варвары нашли путь к успеху в Галлии. Галло-римская среда своим устройством существенно не отличалась от африканской и испанской: государство Сиагрия сохранило римскую структуру. Но франкам, более прагматичным, удалось заложить фундамент, на котором два века спустя Карл Великий возведет грандиозное здание своей империи. Хлодвиг, возможно менее образованный, чем Теодорих, и отнюдь не превосходивший его в знании империи Востока, лсако используя римскую организацию, добился, однако, более ясного сближения двух народов. Он реализовал их духовнее единство, которое обратило его и франкскую аристократию Б католицизм. Отныне франки были интегрированы в западное сообщество, которое своим духовным центром признавало резиденцию папы римского. Папство и Византийская империя, несомненно, способствовали реализации политической программы Хлодвига, но именно ему самому и франкам, которые не колеблясь вступили на путь интеграции, принадлежит заслуга создания условий долговременного соглашения. Исключительная разумность этой политики становится очевидной, если учитывать слабость, присущую франкскому государству, разделенному по праву наследования между многочисленными правителями и раздираемому 335 Часть IV Европа и Рим

амбициями аристократии i. Эта ситуация была вызвана несостоятельностью королей и, кроме того, глубокими различиями в структуре между западной частью домена, где сохранялась галлоримская организация, и восточной частью, верной своим исконным порядкам. Монархия Хлодвига играла роль катализатора; франкское право явно, сознательно искало путей примирения германской и римской систем. Дух франков, более реалистичный и независимый, чем у готов и вандалов, слишком послушно воспринявших восточный пример Византийской империи, характеризует их как истинных основателей средневековой организации. Именно у них феодальная система оформилась юридически и начала реализоваться на практике. Средневековый феодальный строй привел также к встрече двух различных традиций: традиции римского патроната, которая все чаще побуждала humiliates2 искать покровительстваpotentiores* и которая со временем заменила прежнее право, и германской концепции необходимости аристократии, концепции, происхождение которой связано с племенной организацией и которая предполагала на самом деле расширение территориальных владений, управление ими и их защиту. Но, жалуя бенефиции4 своим верноподданным, король тек самым способствовал настоящей децентрализации5. Несомненно, в феодальном феномене германский элемент одержал верх над римским. У ряда народов, история которых 1

Последние годы правления меровингских королей ознаменовались ростом крупного землевладения и частной власти крупных земельных собственников и зарождением нового феодального уклада. Поэтому уже при сыновьях Хлодвига произошло сильное ослабление королевской власти, что впоследствии привело и к смене королевской династии (751). 2

1

Унижаемых (лат.).

Власть имущих (лат.). 4 Бенефиции (от лат. beneficium — благодеяние, милость) — в раннем Средневековье этот термин обозначал земельное пожалование на условии выполнения конной или иной службы. После смерти жалователя или получателя земли возвращались собственнику или его наследникам. 5 Бенефициальная реформа была осуществлена при майордоме Карле Мар-телле (715—741). Невзирая на то что на первых

порах эта реформа позволила усилить центральную власть, в то же время она способствовала установлению и укреплению личных связей между жалователем и получателем, то есть формированию в дальнейшем вассально-ленных связей, что в свою очередь усиливало военное влияние крупных магнатов и в конечном итоге привело к политической децентрализации.

336 Глава 16 От Античности к Средневековью

также начиналась с миграций, например у славян, всякое влияние римского прошлого исключалось; несмотря на очевидные аналогии, процесс феодализации здесь происходил иначе. Но это различие процессов отнюдь не было полным. И можно сказать, что феодальная система представляет один из общих аспектов средневековой Европы. ***

Домениальный строй, по существу сельскохозяйственный, повлек за собой упадок городов и всего того, что было связано с городской жизнью; он характеризует феодализм с экономической точки зрения и представляет собой, как было точно подмечено, временную систему; он привел к закату античного мира и подготовил наступление новой эпохи. Экономика такого же обширного комплекса, как Римская империя, логически не могла продолжать существовать в столь различных структурах. Впрочем, экономически Европа значительно расширилась. Экономическая реальность со временем сообразовывалась с исторической. Скандинавские племена варягов, которые предприняли завоевание русской равнины и основали там Киевское государство ', придали до тех пор невиданный импульс торговле, которая от Балтики до Каспия и отдаленных евро-азиатских окраин развивалась, как мы видели, с доисторических времен. Очень древние дороги стали вновь использоваться. Этк: дороги, важные с доисторических времен, но разделенные римс'им лимесом, были соединены, образовав западную дорожную сеть, благодаря движению мигрирующих групп, в частности гуннов, ав-.ц>ов и алансв. Искусство отражает нестабильность этой эпохи, когда одно за другим создавались неустойчивые образования, завоевания чередовались с новыми перемещениями и миграциями. Европейское ' По-видимому, речь идет об одной из теорий происхождения первого русского государства — Киевской Руси, согласно которой славянские племена были завоеваны и завоеватели образовали здесь свое государство. Эта теория вполне вписывается в историю происхождения варварских королевств на Западе. Но существует и другая теория, согласно которой славянские племена сумели отстоять свою независимость, а впоследствии добровольно призвали варяжских князей.

337 Часть IV Европа и Рим

искусство за пределами Римской империи представляет собой искусство кочевников. Так же как у скифов, это прежде всего мобильное искусство. Опыт, приобретенный в скифо-сармат-ском пространстве во времена ранней империи, быстро распространился на Западе. Украшения западных провинций свидетельствуют о внимании к цвету, сочетаниям полудрагоценных камней, эмалей и золота. Но фигуративная составляющая этих изделий весьма посредственна. Преобладание цветовых решений сопровождается возвращением к геометрическому декору и использованием эффектов поверхности — блеска металлов и сияния камней. Азиатские влияния, принесенные кочевниками из Южной России и с Кавказа, ставшие наиболее ощутимыми после вторжений гуннов, сохраняли контакт с Центральной Азией и Дальним Востоком. Евро-азиатский характер искусства варваров очевиден. Собственно римское искусство поздней империи также дорожило цветом и уже продемонстрировало тот роскошный стиль, которым воспользовалась впоследствии Византия. Между двумя мирами, римским и византийским, с одной стороны, и варварским — с другой, происходил непрерывный тесный обмен. В производстве золотых и серебряных украшений поздней империи очень часто использовалась техника клуазоне (перегородчатая эмаль) и шамплеве (выемчатая эмаль), филиграни и грануляции. По всей Европе распространились великолепные ткани и красочные ковры, а вместе с ними — декоративное своеобразие Азии. Долгое время лишенные архитектуры и постоянных сооружений, германские, азиатские и славянские народы больше прельщались искусством декорирования тканей, кож, парадного оружия и украшений. Это также обусловлено их экономикой и культурными предпочтениями. Азиатские заимствования, передаваемые от одной племенной группы к другой, смешивались с другими элементами, столь же значительными, связанными с древними континентальными основами. Искусство германского народа по своей манере и техникам соотносится с искусством Ла Тен, что объясняется не только значительным распространением латенской культуры по всему континенту, но и общими древними основами, истоки которых уходят в более отдаленное континентальное прошлое. Германское искусство столь же фантастично, сколь кельтское, но, 338 Глава 16 От Античности к Средневековью

возможно, менее склонно к барочному изобилию, предпочитая геометризированную ритмичность и симметричные композиции. После миграций кельтское искусство, еще долго процветавшее на западных окраийах древнего мира — в Британии и Ирландии, увековечит эту традицию, интегрировавшись в культурный комплекс, из которого позже выйдет средневековое искусство. Другие импульсы пришли из Скандинавии, где исконные темы сочетались с древними или недавними заимствованиями, принесенными по континентальным дорогам. Испытывая эти различные влияния, новое искусство стремилось охватить весь древний мир, локальные проявления этого сложного искусства крайне разнообразны, но свободный обмен способствовал повсеместному распространению большинства элементов. Переселенцы, обосновавшиеся на территории империи, переняли ее архитектуру, но только применительно к VIII—IX вв. действительно можно говорить об оригинальной европейской архитектуре, возникшей в новой исторической ситуации. Распространение христианства, с другой стороны, способствовало распространению как на Западе, так и на Востоке форм и концепций средиземноморской эстетики, которые оказали глубокое влияние на континентальную среду. Использование образов было необходимостью для христианского культа и апостольства, и эта потребность способствовала подъему фигуративного искусства в средневековой Европе, вопреки иконоборческим тенденциям VIII в., которые, впрочем, нашли отклик только на католическом Западе. Конечный триумф иконопочитания ш.-> Востоке обусловил расцвет образного искусства славян. Так впервые во всей Европе утвердилась потребность в обратных изображениях. Влияние христианской иконографии ощущалось даже у народов, долгое время сохранявших верность язычеству, в частности у народов Северной Германии и Скандинавии. Богатое мифологическое наследие западных кельтов и германцев свидетельствует о христианских заимствованиях, так же как мифология славян. Славянские национальные корни, недостаточно изученные в деталях, несут на себе следы северных влияний, принесенных варягами. Византийское евангельское учение, распространяясь к северу, соединялось с другими элементами. Германские легенды, до того как были зафиксированы письменно, 12'

339 Часть IV Европа и Рим

представляли собой смешение очень древних мифов, отражающих космогонические представления, и более поздних легенд, прославляющих подвиги героев — современников миграций и завоевания Запада. Сказания и легенды, которые дошли до нас, не дают нам ясного представления о традициях, предшествовавших Средневековью; тем не менее они показывают, что переход, впрочем умело подготовленный некоторыми миссионерами, от иррационального язычества варваров к христианству происходил без тех конфликтов и сопротивления, которые сопровождали противостояние рационального язычества классической Античности и религии таинств. Многообразные верования, которые не могли быть организованы рациональным образом, уступили место христианской универсальности и сохранились только в мифах, сказках и иных фольклорных формах. ***

Хотя распространение христианства сначала принимало политические формы, благодаря ему родилось ощущение единства вне различных конфессий, которые разделяли западный римский и восточный византийский блок. В течение раннего Средневековья христианская вера уже явно отстранилась от политики: она стала чертой цивилизации. В целом христианский универсализм представлял последний и наиболее важный средиземноморский вклад в континентальную цивилизацию. На новых духовных основах он обновлял и расширял универсализм, основанный Римом на праве и государстве. Восстановление Римской империи — renovatio romani imperil, — провозглашенное позже Карлом Великим, четко показывает эту преемственность. Рим, столица языческой империи, оставался резиденцией папства, духовной столицей христианства. Легитимность власти покоилась на этой моральной основе. Император уже не только управлял доменом, теперь он становился пропагандистом веры. Его авторитет и сила его армий отныне были поставлены на службу религии, что предписывалось его божественной инвеститурой. Такой была средневековая интерпретация божественности, которой наделялись императоры поздней империи. Это привело к синтезу, который произошел, если можно так сказать, в результате 340 Глава 16 От Античности к Средневековью

переворота: теперь империя не только представляла религию, но именно религия дала начало империи. Притязание восточной империи на то, чтобы считаться единственной хранительницей

легитимной власти, ^гакже потеряло актуальность, и в конечном итоге ей пришлось признать сложившийся порядок вещей. Политика Карла Великого в последние пятнадцать лет его жизни полностью освободилась от варварской концепции власти, основанной на силе и подданстве. В IX в. этнические различия и противоречия между завоевателями и завоеванными потеряли всякое значение, и это плод не только правления Хлодвига, но в конечном счете — и Римской империи. Не стоит, таким образом, приписывать одному Карлу Великому интеграцию германских групп, объединенные территории которых отныне идентифицировались с Европой. На самом деле речь идет о завершении более обширного процесса, чем интеграция германских элементов с предшествующими элементами и традициями. Универсальность Римской империи соединилась с организацией, характерной для германских традиций: из прошлого заимствовали то,что оказалось жизнеспособным, пытаясь интегрировать его в настоящее. РАЗНООБРАЗИЕ И ЕДИНСТВО ПОСЛЕСЛОВИЕ В предшествующих главах мы попытались очертить историю европейских народов, избегая в то же время чрезмерных обобщений и описания деталей, в которых иногда увязают авторы учебников по археологии. Мы не стремились к выделению главных линий, но сконцентрировали наше внимание на некоторых аспектах и моментах, которые образуют, на наш взгляд, ключевые точки этой многотысячелетней истории, — континентальные центры, средиземноморская циркуляция, их материальные связи, роль эллинизма, Рима и Византии, волны вторжений и т. д. Эта сложная структура, где наши знания, еще неполные или недостаточно точные, сохраняют пробелы, требует рефлексии. Делать выводы в пределах этого очерка было бы проявлением самонадеянности; и тем не менее важно поставить точку в отношении стольких сведений и проблем. Изучение доисторического этапа заставляет, в первую очередь, выйти за пределы этого общего места древней истории, в соответствии с которым все сводилось к восточному и средиземноморскому детерминизму. Разумеется, континентальное развитие в основном являлось результатом процессов, которые уже принесли свои плоды на Ближнем Востоке, а затем в Средиземноморье. Но раз этот сдвиг произошел, мы не можем ограничиваться рассмотрением Европы в связи с Востоком: Европа должна рассматриваться также с точки зрения самой Европы. В известной сегодня работе Гордона Чайлда эта проблема была четко сформулирована. Немного позже, в 1940 г., С. Ф. Хавкес привел 342 Послесловие

убедительные доказательства в подтверждение своего тезиса об оригинальности европейских цивилизаций бронзового века. Это заставило Гордона Чайлда пересмотреть свое исследование и придать большее значение тому, что не сообщалось о Европе в плане отношений Запада и Востока: его собственные изыскания привели к тем же выводам. Наконец, совсем недавно авторы коллективного труда, составленного под руководством и при участии Андре Леруа-Гурана, показали, что цивилизации Европы позднего доисторического периода уходят своими корнями в палеолитическое прошлое. Европейская действительность на самом деле постигается в этой отдаленной эпохе, и это позволяет нам еще раз подчеркнуть, что нельзя «отсекать», как очень часто делалось, одну эпоху от другой. На всем протяжении истории от неолита до эпохи металла мы становимся свидетелями метаморфоз настоящей мозаики цивилизаций, в которой прослеживаются определенные взаимоотношения, особенно с точки зрения устройства этих цивилизаций. Первый этап соответствует непрерывному перемещению очагов, затем следует фаза относительной стабильности в северном пространстве, Средней Европе, части Иберийского полуострова и на Балканах. Несомненно, существуют некоторые детальные неточности в представлении об этих феноменах, — но если эта неточность возникает собственно в источниках наших знаний, то остается добавить, что это всего лишь предложенная нам интерпретация. Каждый новый этап раскопок открывает неизвестную цивилизацию; они отличаются деталями, морфологическим своеобразием основных предметов, техникой или материальной культурой. И если мы бегло просмотрим старый Reallexikon, составленный Эбертом, мы увидим доисторическую эпоху с данной точки зрения — в аспекте многообразных типов и культур. Дошло до того, что исследователи задаются вопросом, существовала ли собственно европейская реальность вне этих нюансов и этой бесконечной фрагментарности доисторических культур. Но не нужно упускать из виду, что различия культур могли объясняться внутренним развитием,

поскольку невозможно установить достаточно точную их хронологию, которая 343 Разнообразие и единство

отражала бы через их преемственность все этапы эволюции. До тех пор пока остаются неясности в том, что касается хронологических уточнений, эта проблема не сможет найти приемлемого решения. Разнообразию неолитических койне, обусловленному оседлостью земледельческих групп, противостоит распространение общих форм на обширных пространствах, вызванное прогрессивным динамизмом халколита и эпохи металла. Начиная с этого времени, когда мы становимся свидетелями важных процессов, таких как распространение колоколовидных кубков и боевых топоров, наблюдается явное географическое сходство некоторых пространств, например пространств цивилизации курганов или полей погребальных урн. Каким бы ни было значение внешних импульсов в их формировании, географический аспект приводит нас к выводу, что эти цивилизации развивались автономно'. То же можно сказать о цивилизации Гальштат и предшествовавших ей цивилизациях, которые существовали в тех же территориальных рамках. Воздействие субстратов, процессы аккультурации, а также другие признаки показывают, что, по крайней мере в эпоху, когда эти цивилизации приобретали свои типичные черты, они не могли быть обусловлены только действием новых волн, пришедших извне. Теория последовательных «вторжений», ставшая неприемлемой в слишком схематичной и упрощенной форме, которую придала ей старая протоисторическая наука, однако, не была отвергнута. Главное — определить границы ее применения и временные рамки. Если обратиться к «великим вторжениям» конца эпохи древнего мира — единственным, которые мы можем детально рассмотреть, следуя точной хронологической шкале, — то заметим, что фундаментальное значение имели не вторжения как таковые, но их последствия, которые привели к интеграции, анализируемой в последней главе книги и соответствующей истинному началу исторической Европы. При сходных условиях, вероятно, в доисторическую и протоисторическую эпохи также имели место перемещения групп, которые приходили извне, прежде всего с востока или же с внутренних территорий континента. Мы можем составить некоторое представление о последних, в первую очередь используя все, что знаем о расселении кельтов в эпоху Ла Тен. События, кото344 Послесловие

рые разворачивались во внутренних континентальных регионах, известны нам лишь по откликам народов, зафиксированным ими в письменных источниках. Нашествие кимвров и тевтонов не должно рассматриваться изолированно; это было не только предвестие «великих вторжений», но свидетельство передвижений, весьма обычных для древней Европы. Эта нестабильность объясняется тем, что доисторический и протоисторический мир не имеет границ и что Европа долгое время оставалась верной племенной, а иногда даже мелкоплеменной структуре. Эта ситуация разрешилась только с образованием государственных организмов, в частности во время «Великого переселения». Греки также были совершенными «европейцами»: их партикуляризм лишь крайнее проявление эволюции до- и протоисторического положения вещей. Если римлянам удалось преодолеть это впоследствии, то не только потому, что они подавляли независимость городов и племен, но и потому, что они заимствовали на Востоке государственную концепцию обширного территориального пространства и интегрировали в данную систему то, что античные авторы считали завершенной формой цивилизации, то есть город. В конечном итоге это стало возможно только благодаря гибкости их юридических принципов, поддающихся адаптации среди других народов. «Римский» опыт, как мы видели, сыграл заметную роль в формировании государственных систем раннего Средневековья. Варьируясь лишь в некоторых локальных аспектах, романизаци,;;как таковая, реализованная самой мощной организационной системой из известных древней Европе, не смогла ускользнуть от того, что было общим для всей континентальной исторли. Парадокс не только в том, что общеевропейский дух ьо все времена определялся отсутствием единообразия, точнее — отказом долгое время оставаться на одних и тех же позициях, «критической точкой зрения», которую хотелось бы уловить в поведении доисторических групп по отношению к тому, что их волновало. Поэтому мы предпочли бы обозначить словом «койне» то, что обычно называют цивилизациями: чем более обширной была территория, тем выше было число локальных вариаций. То, что сказано нами в отношении цивилизации, равным образом проявляется в области лингвистики. Хотя считается, что Разнообразие и единство

Послесловие

в эпоху Античности распространение индоевропейских языков не было столь интенсивным, как сегодня, преобладание индоевропейских наречий составляет тем не менее один из наиболее важных общих аспектов. Но начиная с классической эпохи, когда появляются документы, содержащие достаточно обширную информацию о внутренних континентальных территориях, в индоевропейских языках проявляются значительные отличия, так что их группы, например в Италии, формируют настоящую мозаику. И мы имеем все основания предположить, что так было и в других районах. Вплоть до римской эпохи и даже до Средневековья этрусский островок в Италии, остатки лигурского языка, широко распространенные средиземноморские языки и языки Иберийского полуострова отличались почти исключительным преобладанием соответствующих наречий. Несомненно, все они имели общие основы и неоспоримое родство, но начиная с Античности они снова проявляют тенденцию к различению, прежде чем оказаться изолированными друг от друга, образовав национальные языки, которые, наконец, вследствие того же процесса разнообразились почти неуловимыми вариациями местных наречий. Лингвистический аспект, таким образом, столь же сложен, как археологическая картина, отражающая многочисленные культуры. В этом плане устойчивость старых пластов имеет, возможно, меньшее значение, чем превращения, которые произошли с крупными языковыми группами. Топонимика в этом отношении предоставляет обширный материал по лингвистической истории Европы, который, к сожалению, еще мало используется; она тесно связана с географической проекцией, к которой необходимо обращаться, как уже отмечалось выше, дабы лучше понять культурные факты, обнаруженные археологией. Это, разумеется, не означает, что лингвистические аспекты совпадают с культурными; подчеркнем» что это просто аналогия между эволюционными процессами. Эллинизированная культура и открытая средиземноморская политика этрусков контрастируют с их лингвистической изолированностью, а цивилизация Галыптат была общей для кельтов и иллирийцев. Отождествление кельтов с культурой Ла Тен нельзя считать абсолютным. Но если пути распространения языков и культур, лингвистической и культурной аккультурации и отличались в разные промежутки времени, 346

тем не менее в них проявляются общие черты. Старый тезис о соответствии между лингвистическими и культурными факторами полностью не теряет, однако, своего значения, поскольку рассматривает их как составные элементы этноса. Напомним в связи с этим об исследовании Массимо Паллотино, посвященном формированию этрусского этноса. Впрочем, нет смысла говорить об этносах, когда они уже известны, то есть когда мы можем обратиться к прямым или косвенным историческим источникам и сделать вывод, что этнос соответствует конечной, а не отправной точке. Эти феномены, естественно, характеризуют не только Европу, но Европа в этом отношении крайне интересна для исследования. Что касается религиозных аспектов, то они также связаны с письменной традицией: действительно, сложно очертить их только по данным памятников. Что касается доисторического периода, результаты сравнительной этнологии могут быть приняты только с большими оговорками, совпадения и аналогии не означают тождества. Несмотря на то что религиозная потребность в образной или символической репрезентации проявляется повсеместно, она реализуется со значительными вариациями во времени и пространстве, если даже не с расхождениями. Переход к практике кремации, заменившей традиционное погребение, ознаменовал одну из великих доисторических «революций» и провозгласил приход нового народа. Этот процесс, крайне нюансированный во времени, возможно, не имел единого очага и иногда происходил независимо от культурных \ зменений, например в мегалитическом пространстве. Это позволяет еще раз констатировать, что внешние импульсы никогда не предопределяли абсолютных изменений и что изменения не исключают сохранения некоторых традиционных элементов. Впрочем, внутри доисторических цивилизаций, так же как у исторических народов, кремация никогда не была единственным обрядом; параллельно практиковались другие формы, до тех пор пока христианство не добилось повсеместного распространения обряда ингумации. Религии «классических» народов, греков и римлян, распространяли вовне только формальное влияние: идеализм греков, их неисчерпаемая поэтическая фантазия, гибкость религиозных представлений, постоянно реагирующих на исторические условия

Разнообразие и единство

и развитие мысли, можно понять только в эллинистической среде. Лишь иррациональные аспекты мистерий были восприняты вне этой среды, но речь шла об изживших себя доисторических основах, которые больше не имели связи с рациональным мышлением поэтов и философов. Если бы римская религия оказалась в большей степени связана с другими аспектами — контрактуализмом, отсутствием духовного и эстетического интереса, — то она была бы так тесно связана с определенной средой, что не могла бы адаптироваться за ее пределами. Именно благодаря посредничеству формальных эллинистических заимствований римляне, в ходе завоеваний и реорганизации, смогли распространить элементы, которые позволили религиозным слоям внутриконти-нентальных районов Европы приспособиться к римскому религиозному ритуалу и, прежде всего, воплотить свои собственные представления в образных формах. Божества кельтов, иллирийцев или германцев, по сути, не очень сильно изменились, облачившись в классические формы и приняв греческие и римские имена. Религиозная история древней Европы завершается повсеместным распространением христианства, но, занимая разные позиции по отношению к христианству, европейцы продемонстрировали свою способность модифицировать новые импульсы в соответствии со своим собственным духом; начало европейского Средневековья еще не отличалось единством: западной, римской, концепции противопоставлялась концепция восточная, византийская. Так, камень за камнем, в ходе тысячелетий происходило становление Европы, не только в географическом смысле, как понимали ее древние, но и в духовном, которым мы наделяем ее сегодня. Напоминая огромной тигель, где смешивались разнородные элементы» Европа смогла извлечь пользу из суммы опыта, эквивалентов которому не было нигде. Но что правильно: говорить о европейских цивилизациях или о европейской цивилизации? Очень хочется сделать вывод, что европейское единство не обладало единством. Это парадоксальное на первый взгляд определение, однако, в своей основе является поверхностным: единство возникает только в том случае, если за пределами частных фактов отмечается постоянный динамизм, который поддерживается за счет их взаимодействия. С доисторических времен проявляется это 348 Послесловие

разнообразие фактов и следов, которые мы обнаруживаем через века даже в лоне великих исторических цивилизаций, сложную целостность которых постепенно восстанавливает современная наука. Все это подводит нас к констатации того, что эта множественность обусловила всю европейскую историю, которой не был знаком ни застой, ни неподвижность. Но в ходе этого непрерывного движения ничто из того, что было действительно жизнеспособно, не было утрачено. Если бы нас, как людей, живущих в XX в., попросили сформулировать концепцию Европы и обосновать ее, мы не смогли бы дать лучшего ответа, чем просто напомнить об этой длительной исторической традиции. Именно она, уже в Новое время, сделала Европу проводником всего человечества.

Хронологические таблицы Хронологические таблицы составлены на основе данных, собранных по многочисленным специализированным изданиям. Установить общую сравнительную хронологию доисторических цивилизаций достаточно трудно, это связано с самим характером источников, со сложностью определения хронологической последовательности, наконец, с неточностью способов датировки, самым достоверным из которых на сегодня по большей части является радиоуглеродный метод. Были предложены различные таблицы, которые заметно отличаются друг от друга в зависимости от позиции автора и, особенно, от сферы научных исследований. Таким образом, приведенные здесь даты — по крайней мере, относящиеся к доисторическому периоду (до 1500 г. до н. э. для Европы) — должны рассматриваться как приблизительные и неточные. Мы вынуждены были выбрать для различных периодов различные отправные системы: географическую для более древних, историческую — для более поздних цивилизаций, поскольку они более тесно связаны с существованием определенных народов. Палеолит и мезолит Таблица 1 1

Цивилизации

Тип человека

Основные стоянки

2.

3

4

Нижний палеолит Галечная (олдувайri

ская) культура: при-

X

митивно обработан-

ои

ный камень

и t-

Абвильская, шелль- Питекантроп (ческая (500-400?): руби- люсть из Мауэра) ла, реже эолиты

Абвиль, Шелль, Кавершэм (Великобритания), Торре-ин-Пьетра (Италия) и др.

Клэктонская

Клэктон-сш-Си (Вели-

s Tf

Г-I

кобритания), Сент-Адресс и др. ri

к ОН и с;

£

Ашельская (400 — Скелет из Сванском200?): рубила и ба эолиты, начиная со среднего ашеля применяется техника леваллуа

£ ^*

Сент-Ашель, пещеры Ниццы, Монако, Сванскомб (Великобритания), Маркклеберг (Германия), Торре-ин-Пьетра (Италия), Торральба (Испания) и др.

Средний палеолит Ик

Деваллуамустьерская

Неандерталец

. Л

Mycn e, Ла-Кина, ЛчФгрраси, Эль-Кастильо (Испания), Киик-

У -;

а« н о

Коба (Украина), Лаций (Италия) и др.

8* VC

Верхний палеолит t~

Шательперронская

V

к m J

U

Homo sapiens: чело- Шательперрон, Комбвек из Шанселада, из Капель, Арси-сюрГримальди, из Кро-

3*

Кюр

н о Маньона

£« Р1

353 Окончание таблицы 1 2 1

3

4

Верхний палеолит Л

Я

Ориньякско-перигорская

Ориньяк, Гримальди (Италия), Монт Circe (Италия), Фогельхерд

О

к

Ё

(Германия), Виллен-

Rи

дорф (Австрия), Bukk (Венгрия) и др.

и Оm

Граветская

Ла-фавет

Протосолютрейская

Ложери-От

Л

Яоя Ис

Солютрейская Протомадленская

Солютре, Парпалло (Испания), Альтамира (Испания), Ласко

U

3н

Мадлеиская

Увеличение плотно- Мадлен, Плакар, Лости населения жери-От, Альтамира (Франция) (Испания), Ласко, Нио

S Мезолит

pi тыс. лет до

X

Азильская

Мас-д'Азиль

Советеррская Маглемуазская Тарденуазская

Советерр-ла-Леманс Маглемозе (Дания) Фер-ан-Тарденуа, Мугем (Португалия)

о

и др. Эртебелле

Эртебелле (Дания)

s# м* °в яя к5 s ft-

atf ЙЕТ\O ffi

U и w Г^

soS.

u О

о. о *• я

Продолжение таблицы 2 2 3 1

4

5

6

-

Ранний неолит в

Сер. 6-го тыс. Ранний неолит в Греции

5-е тыс.

Начало халколита

Нач. 5-го — сер.

до н. э.

(Телль-Халаф)

4-го тыс. Поздний

Италии (Мольфет-

7

та)

неолит в Греции Сер. 5-го тыс.

Сер. 5-го тыс. Ком-

Ранний неолит с

плекс линейно-

кардиальной

ленточной керами-

керамикой земноморье)

ки на территории между Рейном и Украиной (неолит)

Средиземноморские и континен-

Начало среднего неолита в Цент-

(Западное Среди4-е тыс. до н. э.

Халколит ЭльБадари (Север)

Начало неолитизации простран-

тальные неолити- ральной и Западной ства от Балкан до ческие потоки во Европе (Ленгиел, Украины Франции

Рёссен).

Средний неолит европейского юговостока (КукутениТриполье), средний неолит Италии

(Матера -Чиоцца). Ок. 3200. Первая династия 3-е тыс. Ок. 2900. Вторая до н. э. династия Сер. 4-го тыс. Цивилизация Урука Ок. 3200. Создание письменности Ок. 2815. Третья династия ;ер. 4-го тыс. Салколит в реции Ок. 2600—2000. Раннем иной екая цивилизация (бронза) Ок.2500—1900. Раннеэлладская культура (бронза

1ер. 4-го тыс. Средний неолит а Западе: Шас-;ей, Кортайо, Зиндмилл Хилл. Появление западных мегалитов Сер. 3-го тыс. Поздний неолит на Западе ,ер. 4-го тыс. Начало датского колита (Эялербек) Нач. 3-го тыс. Первая экспансия воронкообразного кубка (центр я север Европы). Халколитическая ци вилизация Бубани Хум (Балканы) Ранний неолит Фатьяново (бассейн верхнего течения Волги) Сер. 3-го тыс. Халколитическая цивилизация Кубани (курганы Майкопа)

Продолжение таблицы 2

I 1

2

3

4

5

6

Ок. 2300. Правле-

Ок. 2300. Халколи-

ние Саргона в Ак-

тическая цивилиза-

каде

ция Бодрогкерестур

7

(Венгрия) 'Конец 3-го тыс.

Конец 3-го тыс.

Конец 3-го тыс.

Цивилизация

Северные мегалиты.

Халколит в Крыму

S.O.M. (Париж-

Поздний неолит

(Мариуполь)

ский бассейн).

в Германии

Халколитическая цивилизация ЛосМилларес (Испания) 2-е тыс.

Ок. 2000—1800.

Нач. 2-го тыс. По-

Ок. 2000— 1700.

Нач. 2-го тыс. За-

Нач. 2-го тыс. Халко- Нач. 2-го тыс.

до н. э.

Среднее Царство

явление хеттов в Анатолии

Среднеминойская цивилизация

падный халколит, связанный с экс-

литическая цивилизация Ремеделло

Халколитическая цивилизация

пансией колоколо-

(Италия).

катакомбных

видного кубка

Храмы Мальты

захоронений,

Ок. 2000— 1600.

распространен-

Поздний неолит

ная между

в Северной Европе

устьями Дуная и Кубани

Ок. 1900—1600 Среднеэлл адская культура Ок. 1750. Вторжение ГИКСОСОВ в дельту Нила

Ок. 1790—1750. Правление царя Хаммурапи в Вавилоне Ок. 1680—1500. Древнехеттская династия Ок. 1700—1400.

Позднеминойская цивилизация Ок. 1800—1500. Английский и ирландский халколит Ок. 1800—1500. февняя бронза Центральной Европы (Унетице) Ок. 1800—1000. 'аспространение террамар к северу, а затем и к югу от р. По. Апеннинская цивилизация в Италии Ок. 1800—ЗОО.Нура-ги Сардинии (эпоха бронзы, затем железный век) Ок. 1750—900. Цивилизация Андронове (бронза)

Протоистория и история (1200—733) Таблица 3

1 1200

Греческий мир

Италия, Этрурия

Континентальная Европа

2

3

4

Ок. 1200—1000. Вторжения дорийцев 1 184. Традиционная дата (Эратосфен) взятия Трои ахейцами Ок. 1150. Начало первого железного века

1100

Распространение по всей Средней Европе цивилизации полей погребальных урн

1000

Ок. 1000. Финикийцы достигают Испании 1000—700. Греческая керамика геометрического стиля

900

Ок. 900. Греки адаптируют финикийский алфавит

850

Появление фигурных Ок. 850. Появление сцен на вазах железа афинского Дипилона

Ок. 850. Появление железа

Конец IX в. Основание Карфагена 800

800. Завершение ионийской миграции на берега Малой Азии (1400?— 800). Между 800 и 700. Поэмы Гомера

800—700. Цивилизация Вилланова в Северной и Центральной Италии

Ок. 800. Эпоха поздней северной бронзы (Дания). Киммерийцы обосновываются в понтийских степях

361 Окончание таблицы 3

1

2

3

776. Традиционная дата проведения первой Олимпиады

800—600. Первый период цивилизации Гальштат

775

775. Начало греческой колонизации на Сицилии и в Южной Италии

Ок. 775—600. Греческая колонизация в Южной Италии и на Сицилии

757

757. Халкидийцы основывают Кумы

753. Традиционная дата основания Рима

750

Ок. 750. Первые этрусские города в Центральной Италии

733

733. Коринфяне основывают Сиракузы

сч

«I -и«

я п « s s^

О 0 3! S S

ос ' i 3

is

4

iiS§5Sfis

Продолжение таблицы 4 1

2

3

650

Ок. 650. Первые

После 650.

4

5

6

7

Ок. 600. Фокейцы

После 600.

600—500. Второй

Ок. 600. Культура

Скифы оттеснили

основывают Мас-

Этруски в Капуе:

период цивилиза-

полей погребаль-

киммерийцев в

салию

экспансия Кампа-

ции Гальштат

ных урн

понтийские степи

После 600. Распро-

нии

VI — III вв. Вазы из

Курган в Кост-

Иллирии

ромской

греческие монеты Этруски в Риме 631. Основание

(развитие

Кирены

урбанизма)

621. Реформы Драконта в Афинах 600

странение аттической керамики с черными фигурами 594—593. Рефор-

мы Солона в Афинах Ок. 575—475. Второй период этрусского искусства: преобладают ионийское и аттическое влияния (некрополи 560—527.

Писистрат — тиран в Афинах 550

Ок.5

Прав

вин ю ного

530

После 530. Распространение аттической керамики с красными фигурами

Черветери, Тарк-винии, Вульчи, Орвието) Ок. 535. Морское сражение при Алалии (Корсика). Карфагеняне и этруски останавливают ионийскую экспансию 530—520. Захоронения с фресками в Тарквинии: гробница авгуров и погребение «Охота и рыбалка» Ок. 550. Доминирование кельтов в Европе Ок. 550. Фокейцы основывают Эмпо-рии (Ампуриас) кифы окончательно обосновались в Южной России

Продолжение таблицы 4 2 3 1

4

5

6

7

474—400. Третий период этрусского искусства. Фельсина (Болонья): бронзовые предметы и стелы, украшенные барельефами

•

471. Установление народного трибуната 470

470. «Гробница леопардов» в Тарквинии

462

462—429. Перикл управляет политической жизнью в Афинах С 460. Появление аттической керамики свободного __^,.„Л_.^__ ----- _ -----

стиля

.-

.-. -------- --- _^^_^_]

450

400

447—438. Строительство Парфенона в Афинах 431— 421. Начальный период Пелопоннесской войны С 420. Появление аттической керамики «цветущего» стиля 413—404. Второй период Пелопоннесской войны 405—367. Тирания Дионисия Старшего в Сиракузах 421. Падение Капуи от рук самнитов 406—396. Осада и взятие Вей римлянами 400. Начало четвертого периода Ок. 450. Кельтская миграция в Великобританию С 400. Кельты продолжают вторжение 400—100? Дама из Эльче IV в. Появление сарматов в Южной

Продолжение таблицы 4 2 3 1

6

4

5

7

развития этрус-

в Северную Ита-

России (использо-

ского искусства:

лию

вание стремени

ренессанс, влия-

и тяжелой конни-

ние эллинистиче-

цы)

ского искусства 399.

Греко-скифское

Смерть Сократа

искусство. 396. Галлы захва-

Золотой гребень

тывают Мельпум.

из кургана Солоха

390. Разграбление Рима галлами 367 — 357. Тирания Дионисия Младшего в Сиракузах 350

350. Аттическая

Ок. 350. Обоснова-

Ок. 350. Макси-

керамика: апогей

ние бойев в Боге-

мальное продви-

керченского стиля

мии.

жение на Запад ,

350. Захват Болоньи

(Румыния)

галлами. Упадок северной Этрурии 349

349. Заключение соглашения между Римом и Карфагеном, зафиксировав-

348 336 320 346. Филократов мир 338. Разгром Филиппа II Македонского в Херонее 336—323. Правление Александра Великого 348. Первые игры, проводившиеся раз в сто лет 343. Начало Самнитских войн Ок. 320. Фрески «Гробницы ада» в Тарквинии Ок. 320. Приток золотых статеров Филиппа II к кельтам шего границу сфер влияния двух государств Ок. 335. Александр, прежде чем атаковать персов, останавливает при помощи кельтов скифское вторжение

Продолжение таблицы 4

1

2

3

4

5

6

310. Кельтское

вторжение в Иллирию

300

306. Открытие

306. Соглашение

Эпикуром школы

между Римом и

в Афинах

Карфагеном III в. «Гробница

300—100.

Ок. 300. Расцвет

рельефов»

Период Ла Тен II.

Ампуриаса. Пик

III — II вв. Гермес развития иберийдвуглавый из

Рокепертуса 283. Этруски в союзе с бойями были разбиты римлянами на Вадимон-

ском озере 279. Вторжение

галатов в Македо-

ской цивилизации

7

нию и Фракию. Утверждение галатов во Фракии 265. Рим подчи-

265. Падение

няет всю Ита-

Вольсиний от рук

лию, присоедине-

римлян. Полное

250 221

220 Ок. 250. Сооружение Пергамского портика на Делосе 221 — 179. Правление Филиппа V Македонского ние Цизалышнии 264—241. Первая Пуническая война 241. Оккупация Сицилии 22С. Строительство Via Domitia (между Римом и Адриатикой) 219—202. Вторая Пуническая война подчинение Этрурии 225. Поражение галлов при Тела237. Карфагеняне вторгаются в Испанию 225. Гасдрубал основывает Новый Карфаген Ок. 221. Убийство Гасдрубала: Ганнибал принимает командование карфагенскими армиями Ок. 250. Проникновение готов в Южную Россию

Продолжение таблицы 4

1

2

3 217. Разгром римлян Ганнибалом на

4

5

6 218. Прибытие римлян в Эмпории

7

Тразименском озере 216. Поражение римлян при Каннах 202. Разгром Ганнибала при Заме. Конец Второй Пунической войны

200

Ок. 200. Победа в Самофракии 197. Филипп V

201. Захват Испании

206. Победа римлян над карфагенянами

200. Конечный этап Нач. II в. Покорение этрусского цизальпинских искусства галлов Цезарем

Македонский потерпел поражение от римлян 150

при Киноскефа180. Пергамский алтарь Ок. 150. Появление в Пергаме первых пергаментов 181. Основание Аквилеи римлянами 149—146. Третья Пуническая война, завершившаяся разрушением Карфагена 14'). Македония и Греция становятся римскими провинциями 195. Римское продвижение в Месете (Катон) 181—174. Первое кельто-иберийское восстание 154—152. Второе кельто-иберийское восстание 144. Начало третьего кельто-иберийского Ок. 150. Закрепление сарматов в Южной России

Продолжение таблицы 4 139 133 120

Г 3

4

6

5

восстания под руководством Вириафа 139. Убийство Вириафа 133. После захвата Нуманции римляне подчинили Испанию 125. Проникновение римлян в Трансальпийскую Галлию 122. Основание

Акв Секстиевых на реке Роне 121. Поражение арвернского короля Битуита Ок. 120. Создание

Нарбоннской Галлии 100 70

90—89. Гражданская война 81—79. Диктатура Суллы 67. Киреьаика становитсч римской провинцией 13—103. Перемещение кимвров и тевтонов 102—101. Разгром Марием кимвров и тевтонов при Аквах Секстиевых и Верцеляах Ок. 70—60. Вторжение свевов в Галлию 58. Переселение

гельветов 58—51. Галльские войны 110. Скифский царь Скилур начал чеканить монету в Ольвии

Протоистория и история (27 г. до н. э. — 395 г. и. э.) Таблица 5 Рим и Италия

Западная Европа

Восточная Европа и Азия

1

2

3

4

27г.

27. Установление

до н. э. принципата: Октавиан принимает титул Августа

25. Галатия становится римской провинцией 22. Кипр становится римской провинцией

19. Смерть Вергилия, «Энеида»

19? Понт-дю-Гард

7

13. Алтарь мира 12. Кампания Тиберия и Друза в Германию 6 г. н. э.

6. Иудея становится римской провинцией 9. Разгром Вара в Германии Ю.Паннония иДалмация становятся римскими провинциями 14 — 27. Правление Тиберия

14 — 16. Кампания Германика на Рейн

15

» 15.Мезия становится римской провинцией

17. Смерть Тита Ли-

17. Создание двух рчм-

вия и Овидия

ских провинций в Германии

37 — 41. Правление Калигулы 41 — 54. Правление Клавдия С 43. Организация

43. Завоевание Брита-

43. Ликия и Памфи-

порта в Остии.

нии

лия становятся римскими провинциями 45. Фракия становится римской провинцией

Продолжение таблицы 5

1

2

50

3

4

50? Строительство те-

После 50. Рост могу-

атра в Оранже

щества парфян

54—68. Правление Нерона 61

61. Восстание иценов в Британии

63

63. Заключение мира между Римом и Парфией 64. Пожар в Риме Сооружение Domus Aurea («Золотой дом») 66 — 68. Восстание 69—79. Правление

69—70. Восстание

Веспасиана

батавов под руковод-

в Иудее

ством Цивилиса 70

70. Взятие и разрушение Иерусалима Титом 79. Разрушение Пом-

79—80. Агрикола

пеи и Геркуланума во

подчиняет север Бри-

время извержения Ве-

тании

зувия 79— 81. Правление Тита 81. Сооружение Коли-

зея 81 — 96. Правление Диоклетиана 88. Укрепление лимеса в Германии 98—117. Правление

Между 98 и 112.

Траяна.

Строительство акве-

Пик экспансии импе-

дука в Сеговии

рии 100

100! Плиний Млад-

JOO. Изобретение

ший создает «Пане-

в Китае бумаги

гирик Траяну»

380 Продолжение таблицы 5

1

2

3

4

105. Тацит пишет «Историю» и «Германию»

106. Дакия и Аравия становятся римскими провинциями

113—114. Колонна Траяна

1 14. Завоевание Армении римлянами в результате победы над Парфией 115. Месопотамия и Ассирия становятся римскими провинциями

117—138. Правление Адриана

119— 120. Восстание

125—135. Вилла Адриана 138—161. Правление Антонина

в Британии 122—127. Строительство стены (вала) Адриана в Экоссе 142. Строительство стены Антонина

125. «География» Птолемея

в Экоссе 161 — 180. Правление Марка Аврелия

166

166. Рейд квадов и наркоманов на Аквилею

166. Римское посольство в Китай

172—173. Вторжения берберов в Испанию 172—180, Кампания против квадов и наркоманов 180— 192. Правление Коммода

381 Продолжение таблицы 5 Продолжение таблицы 5 2 1

3

4

193—211. Правление Септимия Севера 195—198. Кампания против Парфии

196—197. Восстание в Галлии 200

205. Волнения бриттов 211—217. Правление Каракаллы 212. Конституция Ан-

212— 213, Кампания

тонина: римское гражданство даровалось

Каракаллы против хеттов

жителям всей империи 213. Алеманны пересекают лимес между

Рейном и Дунаем 215

215. Экспедиция Каракаллы против Парфии 216. Строительство знаменитых терм Каракаллы 217. Заключение мира Макрина с ПарфиеЙ 224. Смена парфянской династии Аршакидов персидской династией Сасанидов 234. Алеманны создают угрозу пространству

Декуматских полей 238. Карпы и готы

вторгаются в Мезию 254. Рейды франков и алеманнов в Гаялию 256 --------

256. Захват Дура-Ев-- •- -.-- ----- - - — -

ропос Шапуром

1

2

3

4

256— 271. Готы обосновались в Дакии и вторгаются на Балканы 260

260—268. Правление

260. Прорыв герман-

Галлиена

ского лимеса 260—268. Захват Постума в Галлии 261. Алеманны осаждают Милан

270—275. Правление

270. Аврелиан сража-

Аврелиана

ется в Паннонии про-

271. Начало строи-

тив вандалов и сарма-

тельства стены Авре- тов лиана в Риме 272—273. Первая кампания против Пальмиры 275. Вторжение фран- 275. Вторжение гоков и алеманнов в Гал- тов и аланов в Ма-

275

лию

лую Азию

277. Проб останавливает вторжение варваров в Галлию 282—284. Восстание багаудов в Галлии 284. Восшествие на престол Диоклетиана 286. Максимиан становится августом

293. Образование тетрархии: империя

управляется двумя августами, которые назначают своих

преемников (цезарей) 296. Констанций

Хлор отвоевывает Британию

L 383 зоо 306 313

ззо Продолжение таблицы 5

i

298. Вторжение але-маннов в Швейцарию и Эльзас. Победа Констанция 302. Термы Диоклетиана 305. Отречение августов 305—324. Кризис и войны за наследование 297—298. Победа Га лера над персами 313. Миланский эдикт, уравнявший права различных вероисповеданий 315. Сооружение арки Константина 324—337. Константин становится единственным императором 306. Констанций восстанавливает мир на Рейне Нач. IV в. Основание германских колоний в Галлии 337. Смерть Константина. Кризис наследования 325. Никейский собор 330. Константинополь становится столицей империи 332. Договор с готами

Продолжение таблицы 5

I

2

3

350

4

350. Вульфила: обращение готов в арианство. Перевод Библии на готский язык 352. Вторжение але-

маннов и франков в Галлию 357. Юлиан разгромил

алеманнов в Страсбурге 361— 363. Юлиан становится единствен363. Победа Сасани-

ным императором

дов над римлянами 367—369. Вторжение саксов в Британию 374. Договор с алеманнами 375

375. Вторжение

гуннов в королевство остготов 377. Вторжение готов

во ч>ракию 3^8. Победа готов над римлянами при

Адрианополе 379. Вторжение готов

379- -395. Феодосии

и аланов в Панноиию

становится императором Восточной Римской империи

380

380. Эдикт Феодосия: католицизм становится государственной религией 388. Разграбление Кельна франками и саксами

ЗВ5

Окончание таблицы 5

1

2

3

4

394. Феодосии положил конец узурпации Флавия Евгения 395

395. Смерть Феодосия. Раздел империи

Протоистория и история (397—455 гг.) Таблица 6 1

Византия

Западная Европа

Центральная Европа

2

3

4

397

397. «Исповедь» Блаженного Августина

400

После 400. Появление водяных мельниц на Западе 408—450. Правление

Феодосия II 409. Вторжение вандалов, свевов и аланов в Галлию и Испанию 410. Захват Рима Аларихом 412. Вторжение вестготов в Галлию 418. Основание Тулуз-

ского королевства 425 425—450. Возведение мавзолея Галлы Плацидии в Равенне 429. Вторжение ванда-

лов под предводительством Гейзериха в Африку

386 Продолжение таблицы 6 431. Эфесский собор: осуждение учения Нестора 434 438. Кодекс Феодосия 450 455 457

457—474. Лев I 441—442. Вторжение англов и саксов в Британию 443. Вторжение бриттов в Арморик. Вторжение бургундов в Савойю Ок. 450. Исчезновение публичных школ в Галлии 451. Аттила и гунны терпят поражение на Каталаунских полях от Аэция и вестготов 474—491. Правление Зеноиа 434, Аттила становит-:я королем гуннов 436. Распад Бургундского королевства на Рейне 440—461. Понтификат Льва I: утверждение главенства папы 468—477. Вторжение вестготов в Испа-

452. Вторжение Атти-лы в Италию 455. Вторжение Гей-зериха в Рим 473. Теодорих становится королем остготов

Продолжение таблицы 6 476 476. Заключение мира между Зеноном и Гей-зерихом 488. Движение остготов в Италию Ок. 493. Появление болгар 500 520

481—511.Хлодвиг становится королем франков 486. Поражение Сиаг-рия 476. Одоакр низложил последнего римского императора Ромула Августула и провозгласил себя правителем Ок. 500. Крещение Хлодвига 506. Требник Алариха 507. Победа франков при Вуйе 507—511. Запись Салического закона у салических франков 493. Взятие Равенны Теодорихом 493—526. Теодорих становится «Великим» господином Италии 518—527. Правление Юстина I 527—565. Правление Юстиниана 513. Теодорих одерживает победу над франками и бургундами 520. Возведение мавзолея Теодориха в Равенне 530. Вторжение франков в Тюрин-

388 Продолжение таблицы 6

541 546 532—537. Возведение собора Святой Софии 570

536. Византийцы предпринимают завоевание Италии 541—545. Вторжение персов 565—578. Правление Юстина II 533—534. Византийские завоевания в Африке 534. Завоевание королевства бургун-дов франками 554. Создание королевства вестготов со столицей в Толедо Ок. 570. «История франков» Григория Турского 585. Захват королевства свевов вестготами 589. Собор в Толедо 536. Франкский протекторат в Алемании 546.Сент-ВиталвРа венне 555. Франкский про текторат в Баварии 561. Последний подъем остготов 56L Закрепление лтргобардов в Северной Италии 570 Вторжение аваров в Паннонию 572. Захват Павии лангобардами 582. Захват Сирмия аварами 590—604. Понтификат Григория Великого

389 Продолжение таблицы 6

1

2

3

4

591—602. Война про-

тив славян и аваров 597. Начало христианской миссии в Англии 600

После 600. Распро-

После 600. Вторже-

странение монетных

ние болгар и славян

мастерских во франк-

на Балканы

ских областях

607. Обращение короля лангобардов Агилулфа в католичество 610 — 641. Правление Ираклия I 613. Казнь супруги Сигиберта, короля

Австразии. Хлотарь становится единственным

королем франков 617. Славяне подступают к Константинополю Ок. 620. Создание

первых славянских государств в Богемии и Моравии 626

626. Авары достигают

Ок. 626. Павия стано-

Константинополя

вится столицей лангобардов

629

629—639. Дагоберт становится королем франков Ок. 640. Лангобарды захватывают Геную 641 — 668. Правление Константина II Ок. 650—660. Сокро-

650

. - - . - ..,,,- .

вищница Саттон-Ху

Продолжение таблицы 6

1

2

3

4

653. Обращение Ариперта, короля лангобардов После 670. Пергамент заменяет папирус 671. Окончательный отказ лангобардов от арианства

672. Первое коронование вестготского короля (Вампа) 680

680—720. Вторжение Ок. 680. Распростраарабов в Северную

нение болгар к югу

Африку и Испанию

от Дуная

После 686. Упадок меровингской королевской власти 700

714—719. Карл Мартелл заставляет признать свою власть в Нестрии 716 — 740. Правление

Льва III Исаврийского 719—754. Христиа-

низация Германии

725. Папа Григорий П выступает против Византии 726. Начало иконоборческого кризиса 730

Ок. 730. Появление стремени 731. Собор В Риме:

осуждение иконоборцев 732. Карл Мартелл одерживает победу над арабами при Пуатье 739. Лев III одерживает победу над арабами

391 Окончание таблицы 6 2 1

3

4

744. Основание аббатства Фульда 751. Династия Каро-

751. Лангобарды ок-

лингов сменяет дина-

купируют Равенну

стию Меровингов 754. Пипин Короткий становится королем франков 755

755. Константин V одерживает победу над болгарами

756

756. Пипин Короткий освобождает Рим, осажденный лангобардами 759. Франки отвоевывают Нарбоннию у арабов 769. Осуждение иконоборцев на Латеранском соборе 771. Карл Великий становится единственным королем франков 772- Войны Карла Великого с саксами 774. Карл Великий становится королем лангобардов 793. Нормандское вторжение в Англию 783. Заключение мира

с арабами 796. Константин V одерживает победу над болгарами 800

800. Коронование Карла Великого императорской короной в Риме

Справочный индекс Этот индекс вовсе не претендует на энциклопедичность. Единственная его цель — упростить для читателя процедуру поиска справочных сведений. Таким образом, по большей части в нем содержатся важные понятия, которые фигурируют в тексте. Кроме того, в соответствии с программой серии, некоторые рубрики были в большей или меньшей степени развернуты, что позволило либо собрать разрозненные сведения, либо представить некоторые дополнительные данные методологического, топографического или технического порядка. Многие из этих дополнений связаны с историей раскопок и локальных цивилизаций. Аварик Главный город битуригов, возведенный в защищенном месте, окруженном болотами, недалеко от современного Буржа (Франция), один из крупнейших центров дороман-ской Галлии. Цезарь захватил его в 52 г. до н. э. после тяжелой осады, в ходе кампаний, направленных против Верцингеторига, и сжег его. Авгуры Латинское название этрусских, а затем римских жрецой, специализировавшихся на толковании воли богов по наблюдениям за криком и полетом птиц. К авгурам обращались при возведении храмов, основании городов и межевании земель. (См. этрусская дисциплина.) Август Приемный сын Юлия Цезаря, основатель императорского режима в Риме (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Победа над Антонием, которую он одержал при Акции в 32 г. до н. э., сделала его единственным повелителем романского мира. В 27 г. до н. э. сенат пожаловал ему титул августа. Он завершил завоевание Испании и Иллирии, аннексировал Норик, Рецию и Винделицию, покорил альпийские народы. При помощи Агриппы Август создал Три Галлии, где развитие урбанизма было особенно заметно. Наконец, именно в период его правления Друз, Германии и Тиберии предприняли завоевание Германии и Богемии. Авлерки ' Конфедерация гельтских племен, территория которых, расположенная между Сечой и Луарой, включала несколько civ.tas: на Майен-не — диаблинты, объединившиеся с венетами; близ Ле-Мана — кекоманы, одна из ветвей которых пересекла Альпы и осела в Италии; наконец, в окрестностях Эвре — эбуровики. Агафокя Тиран Сиракуз (между 317 и 292 гг. до н. э.). Известен своей экспедицией в Африку, против Карфагена, которая длилась три года. 395 Справочный индекс

Агафирсы

Народность Дакии, обосновавшаяся на левом берегу Дуная; эта территория была богата золотом и драгоценными камнями. Адриан

Римский император испанского происхождения, усыновленный Тройном; правил с 117 по 136 г. н. э. Посетил все основные регионы империи, затем, положив конец программе завоеваний, завершил строительство рейнского лимеса и расширил лимес в Британии (Адрианов вал). Адриатика

Адриатика и ее итальянское и далматинское побережье очень рано были вовлечены в сферу крупной торговой деятельности. Неолитическая цивилизация Мольфетта (Италия), вероятно, развилась под влияниями, пришедшими с Балкан по морскому пути. Позже афиняне, корсиканцы, этруски и сиракузцы соперничали друг с другом или объединялись, для того чтобы контролировать экспорт продукции собственного производства во внутренние регионы континента: Спину, АЬрию и т. д. Помимо торговли, в эпоху иллирийской экспансии на далматинское побережье распространилось пиратство, дав римлянам повод проникнуть и занять часть Иллирии (130—125 гг. до н.э.). Во времена империи здесь были построены крупные порты: в Равенне, Аквилее, Диррахии, Брундизии и др. (карта 18). Адрия

Город близ Венеции, связанный названием с Адриатическим морем. Древний город был расположен на берегу лагуны в нескольких километрах от моря. Впоследствии разливы рек По и Адиж отдалили побережье на двенадцать километров (карта 11). О ее происхождении

спорили уже древние: одни считали Адрию этрусским, другие греческим или даже галльским городом. Здесь обнаружены фундаменты первых сооружений со следами свай. Некрополи содержали большое количество греческой керамики, которая датируется от VI до IV в. до н. э. Согласно Варрону, этруски Адрии изобрели атрий. Собственно этрусские следы, однако, редки в Адрии. Зато в некрополях обнаружены погребения в колеснице кельтского типа, которые красноречиво свидетельствуют о проникновении кельтов на территорию венетов. Отношения с внутриконтинентальными регионами скорее всего не были очень активными: Адрия, по сути дела, была морской факторией. В римскую эпоху город стал муниципией; этим временем датируются стелы различного типа, богатые золотые украшения и изделия из стекла. Азайла

Иберийский центр в долине Эбра. Здесь обнаружена керамика, которую отличает своеобразный стиль: барочность, использование растительных и животных, как правило, криволинейных мотивов. Азильская культура

Индустрия, типичная для этой эпипалеолитической культуры, была обнаружена в гроте Мас-д'Азиль (Арьеж) (карта 2), в слое, относящемся к позднему мадлену.

396 Справочный индекс

Она включает прежде всего деревянные гарпуны и микролиты, техника которых остается тесно связанной с палеолитической техникой кремневых орудий. Среди этих остатков обнаружены гальки, украшенные геометрическим декором. Великого наскального искусства уже нет у этих наследников палеолита. Аквилея

Основанная венетами, Аквилея приобретет в римскую эпоху огромное значение как торговый перекресток между континентальной Италией, Средиземноморским бассейном и дунайскими территориями (карта 18). Она была связана с морем каналом. Многочисленные дороги скрещивались (карта 20) в направлении Аквинка и Карнунта, в Паннонии, Салон на иллирийском побережье, Кас-тра Реджины (Ратисбона), пересекая перевал Бреннера, Равенну и Аримин, Верону и Плезанс и т. д. Активность торговли несколько снизилась, когда установились прямые отношения между севером Галлии и Дунаем. В 181 г. до н. э. Аквилея стала колонией, в IV в. — резиденцией императоров, в 452 г. была разрушена гуннами. Акра Левке

Древняя фокейская фактория на восточном побережье Испании. На ее месте Гамилькар в III в. основал карфагенский город, нынешний Аликанте. Алалия (сражение при Алалии)

Морское сражение, данное фокей-цами карфагенянам и этрускам на просторах Алалии, на Корсике (535 г. до н. э.). Греки стали в нем победителями, но, покидая Корсику, поскольку были значительно ослаблены, вынуждены были отказаться от Западного Средиземноморья в пользу карфагенян. Аланы

Кочевое иранское племя; его корни, по-видимому, находятся в современном Туркестане. В начале христианской эры аланы пересекли Кавказ и обрушились на Парфянскую империю, ВIII в. н. э. они создали плохо организованное государство между Уралом, Кавказом и Доном, государство, которое в 345 г. было разрушено гуннами. Некоторые аланы остались на северном склоне Кавказа, их потомки известны сегодня как осетины. Но большая часть ушла на запад, где они организовали банды, между которыми не было никакой связи, если не считать того, что все они состояли из великолепных наездников. Одни сопровождали готов в Венгрию. Многие из них в 406 г. пересекли Рейн. Часть присоединилась к вандалам и проникла в 409 г. в Испаквю. Они получили в удел Лузитанию и карфагенские территории. Но в 418 г. были разбиты вестготами. Уцелевшие примкнули Y. в?.йдалам и последовали D Акдатузкю и Северную Африку. Еще одна группа аланов пришла на помощь римлянам в рейнском регионе. Кроме того, в 414 г. они оказываются в Гирон-де, а тридцать лет спустя — на Роне и в окрестностях Валенсии. Большинство аланов Галлии в конечном итоге выступили за Рим. Аэций объединил их в Орлеане и Валентинуа, и они успешно сражались против вестготов и гуннов. В частности, это одна из причин

397 Справочный индекс

поражения Аттилы при Орлеане. Позже аланы были покорены вестготами. Алеманны Группа германских племен центральной Германии, название которой впервые встречается в начале III в. н. э. По-видимому, алеманны, которые с VI в. получили название «швабы», объединялись со свевами, квадами, тевтонами Некара, ха-рудами. Но процесс формирования алеманнской народности остается очень туманным. Возможно, их родина — территория между верхним течением Дуная и средним течением Рейна. В 213 г. они пересекли лимес, а в 260 г. — Альпы и достигли Милана. Их вторжения в Италию продолжались до 277 г., когда Проб сумел их остановить, но взамен им был отдан Некар. В течение всего IV в. они тщетно пытались захватить левый берег Рейна. Каждая их атака отбивалась. Но в 406 г. они обосновались в Эльзасе и Пфальце. Весь V в. отмечен их военными рейдами (с очень сильной конницей), которые представляли собой скорее грабительские походы, чем попытку завоевания (карта 22), Поскольку франки отбросили их на север, они совершали многочисленные набеги на север Италии, Франш-Конте, Норик, а в конце V в. колонизовали Швейцарию. За это время у алеманнов установилось некое политическое единство.

Впрочем, в начале VI в. оно распалось. В 506 г. их атаковал Хлодвиг, и большая часть алеман-нов укрылась в Реции, покинув Пфальц, рейнский Гессен и район Рейна. Начиная с 536 г. Германия перешла под контроль герцога, названного королем Австразии, но была абсолютно лишена политической организации. Завоеванные в начале VIII в. Карлом Map-телом, алеманны постепенно вошли в немецкую народность. Алезия Галльский оппидум, построенный на горе Оксуа, близ Ламм (сегодня — община Ализ-Сент-Рен). Идентификация Алезии породила оживленные споры, некоторые археологи соотносили Алезию с районом Ду (Франш-Конте). Но раскопки на горе Оксуа при Наполеоне III сняли все сомнения по этому поводу. В 51 г. до н. э. Алезия стала последним бастионом галльского сопротивления. Вер-цингеториг был окружен там со своей пехотой, Цезарь организовал вокруг оппидума грандиозное строительство циркумвалацион-ной линии и оборонительного вала, когда сам подвергся нападению галльской армии, пришедшей на помощь осажденным. Его победа и капитуляция Алезии ознаменовали подчинение Галлии Римской империи. В результате раскопок обнаружены следы римских военных укреплений, так же как руины галльского оппидума (оборонительные стены сухой каменной кладки, очаги поселений) и галло-римского города, построенного позже на том же плато. Наконец, Алезия была, по-видимому, одним из основных культовых центров, посвященным Эпоне, богине — покровительнице лошадей. Александр Великий Сын Филиппа Македонского, родился в 356 г. до н. э. В 336 г., после убийства Филиппа, Александр

398 Справочный индекс

немедленно завладел наследством, истребив всех прочих претендентов. Заручившись поддержкой Коринфа, он отправляется в Финикию с армией в 40 000 человек, великолепно обученной и экипированной, той самой, с которой он предпримет свои потрясающие завоевания. Он взял Си-дон, затем Тир, покорил Милет и Галикарнас, одержал победу над Дарием в битве при Иссе (333 г. до н. э.). Принятый в Египте как освободитель, он основал Александрию. В 331 г. Александр пересек Тигр и Евфрат, разгромил Да-рия и направился к Вавилону. Тем временем восстала Спарта: ее правитель Агис занял Крит и осадил македонский гарнизон, но наместник Александра Антипатр, уполномоченный наблюдать за Грецией в отсутствие Александра, разбил спартанцев близ Мегало-полиса. В декабре 331 г. Александр завоевал Сузы, а в январе 330-го — Персеполь, который был разграблен, а затем сожжен. Тогда он отправился в преследование Дария, который был оставлен своими сатрапами и в конце концов заколот знатным персом Бессом. Смерть Дария не остановила Александра, он направился к гор-' ному массиву Хинду-Куш; Бакт-рия и Согдиана были покорены. Однако между Александром и его приверженцами разгорелся конфликт: последние не поддерживали новую тактику Александра, который, чтобы лучше управлять.'Все-ми завоеванными территориями, включил в состав своей армии представителей персидской знати, оделся в восточные одежды и настаивал на своем божественном происхождении. Александр, однако, еще сумел привлечь свою армию на завоевание Индии, Продвижение оказалось тяжелым: македонцев встретили хорошо обученные вооруженные группы, особенно в Пенджабе. Возможно, тогда армия и отказалась идти за Александром дальше: за этим последовало нападение индусов, которое длилось несколько месяцев. Возвратившись в 325 г. до н. э., Александр вынужден был наказывать многочисленные проступки и мздоимство чиновников, совершенные в его отсутствие, и осознал непрочность своих завоеваний. Тем не менее он, по-видимому, не отказался от своих планов, но в 323 г. до н. э. в возрасте 33 лет Александр умер от малярии. На протяжении своей недолгой жизни Александр пытался добиться большей сплоченности огромной Персидской империи: все еще поддерживая сатрапии, он ограничил власть их правителей. В Пенджабе он оставил на троне местных правителей; в Финикии он сохранил автономию городов. Наконец, он покровительствовал, Египту. Александр стремился объединить греков и восточные народы, не без того, чтобы укрепить главенство элли-нисти-iecicoro элемента. Проекты Александра реализовались на слишком короткое время, чтобы позволить его преемникам без труда развивать их. Алтай Горная страна на юге Западной Сибири — на границе с Монголией. В V в. до н. э. она была населена скифскими племенами, культура которых достаточно близка культуре их европейских сородичей. Экономика алтайских скифов

399 Справочный индекс

основывалась на скотоводстве; для них характерны сезонные кочевки. Их ремесленная продукция хорошо известна нам благодаря находкам, обнаруженным в многочисленных курганах (карта 15), и прежде всего в Пазирике. Альтамира Пещера Альтамира, недалеко от небольшого средневекового городка Сантильяна дель Map в провинции Сантандер (Испания), была открыта одним охотником в 1868 г. Дочь испанского археолога Саутуолы первая заметила изображения, которые таились в гроте. Но только в 1902 г. наконец признали подлинность рисунков и гравюр, нанесенных на потолок и стены зал пещеры. Они следуют одна за другой на протяжении около 280 м, образуя обратную букву Z. Первоначальный вход с доисторических времен был закрыт

обломками свода. Вход, существующий ныне, почти напрямую связан со знаменитой залой с расписанным потолком, широкий проход, занимающий около 160 м2, полностью покрыт в своей верхней части полихромными изображениями бизонов, окруженных некоторыми дополнительными сюжетами (лошади, кабаны, лани, символические знаки). Используемые краски — красная, черная, коричневая — изготавливались из минеральных веществ, растолченных в пудру и затем смешанных с животным жиром. Но больше всего поражает в этих фигурах их рельефность: их создатели использовали каменные выступы, для того чтобы придать объемность анималистическим формам, и обводили их цветными линиями. Стилистическое единство ансамбля бесспорно. Детальное совпадение с рисунками, обнаруженными в других пещерах, например в Кастильо и Нио, а также с характерными изделиями позволило отнести эти изображения к среднему мадлену. Залы и галереи, которые следуют от входа до длинного конечного коридора, содержат многочисленные наскальные изображения, сопровождаемые четырехугольными знаками, линиями и штрихами, выполненными в черном цвете, которые отличаются отсутствием объемности. Они датируются концом солютре и ранним мадленом. Наконец, наряду с пространством, покрытым росписями, здесь располагаются многочисленные серии гравюр, нанесенных в различные периоды. (См. наскальное искусство и карту 1.) Ананьино

Стоянка-эпоним ананьинской культуры — одной из наиболее важных культур первого железного века (VIII—VII вв. до н. э.), распространенной в бассейнах рек Кама, Вятка и Белая. Ее корни имеют связь с культурами брон-"зового века, существовавшими на крайнем востоке Европы, — сей-минско-турбинской и абашев-ской. Ананьинская культура обязана своим названием крупному могильнику первого железного века, в котором были обнаружены топоры, составные топоры, наконечники копий и стрел, иногда железные, и торквесы. Ее экономика базировалась в основном на земледелии и скотоводстве, но охота и рыбалка сохраняли здесь гораздо большее значение, чем у более 400 Справочный индекс

развитых южных племен. Городища, довольно многочисленные, располагались по берегам рек, жилища имели вид хижин-полуземлянок; очаги-кострища устраивались в углублениях, в утрамбованной земле. В культурном плане Ананьино было тесно связано с южным скифским миром, об этом свидетельствуют многочисленные произведения анималистического искусства, зачастую сопоставимые со скифскими, европейскими или азиатскими образцами. Важность охоты для населения Ананьино проявляется через устойчивость многочисленных тотемических культов, среди которых культ медведя явно отличает народы Поволжья от кочевых народов Юга. Этнические корни населения Ананьина малоизвестны. Носители этой культуры пришли, вероятно, из Сибири, но не известно, к какой народности они принадлежали: монгольской или финно-угорской, — очевидно только, что не к индоевропейской и не к иранской, так же! как скифы. Анатолия Термин, обозначавший у грекоа земли, расположенные к востоку от Эгеиды. Сегодня его используют в основном для обозначения древней территории современной Турции. Это регион древней цивилизации. Земледелие и скотоводство, вероятно, были развиты здесь достаточно рано, скорее всего в первой четверти 6-го тыс. до н. э. В глубинных слоях стоянки Хацилар обнаружены следы доке-рамического неолита, сравнимого с неолитом Иерихона. Но именно в эпоху бронзового, а затем железного века данный регион приобретает свое значение, поскольку через него проходит путь, соединяющий Ближний Восток и европейский континент, и сам становится очагом цивилизации, центром распространения и обменов. С 3-го по 1-е тыс. до н. э. на северо-западе сменяют друг друга различные фазы фригийской цивилизации, от Трои I до Трои IX. Центр, царство Хатти, истоки которого до сих пор малоизвестны, в конце 3-го тыс. был занят вторгшимися индоевропейцами — митаннийцами, хуррита-ми и хеттами. Последние создали к середине 2-го тыс. могущественное военное царство; клинописные таблички, обнаруженные в Богазкее и дешифрованные Бед-ржихом Грозным, позволили узнать историю этой цивилизации. Являясь соперниками египтян в Малой Азии, они первые стали изготавливать и использовать железное оружие. Но хеттское государство рухнуло в XII в. до н. э. в результате вторжения «народов моря». В XII в. до н. э. на побережье появляются первые греческие колонисты, которые основывают на средиземноморском побережье до Черного морн ионийские города. С Еосто?са и юго-востока в 1-м тыс. идут новые заьоевате-ли — вавилонцы, ассирийцы, персы, тогда как на западе полтора века спустя вслед за персидским утверждается лидийское господство (685—546 гг. до н. э.}. Затем, в IV в. до н. э., Александр подчинил всю Малую Азию эллинистическому доминированию и влиянию. Начиная со II в. до н. э. она окажется под римским влиянием (провинции Азия, Вифиния-Понт, Ликия-Памфилия, Галатия, 14-6636

401 Справочный индекс

Киликия, Каппадокия и др.), а позже, начиная с V в. н. э., — под влиянием Византийской империи. Анахарсис

Легендарный персонаж, скифский царевич, живший, согласно легенде, в VI в. до н. э. Он славился своей мудростью и был знаком в Афинах с Солоном и другими философами; в IV в. некоторые греки включили его в число семи мудрецов. Этот факт, по-видимому единственный, объясняется восхищением, которое испытывали

греки к простоте образа жизни скифов, которую они противопоставляли неестественности собственно городской цивилизации. Англы

Германское племя, происшедшее с юга Ютландии и обосновавшееся на южном побережье Шлезвига, в стране Ангулус. По языку и культуре они очень близки к саксам, Занимались морским разбоем. Вместе с саксами, фризами и ютами участвуют во вторжении в Британию, куда переселяются в V в. (карта 22). Аядроново

Одна из важнейших культур бронзового века, распространенная со второй половины 2-го тыс. до первых веков 1го тыс. до н. э. в Западной Сибири и Казахстане. Ее влияние распространялось достаточно широко к западу от Уральских гор. Носители культуры Андроново — земледельцы и скотоводы, но большое значение у них имела Металлургия: различные предметы из бронзы (топоры, молоты, кинжалы, серпы, наконечники копий в форме ножа), которые обнаруживаются вплоть до Волжского региона, типичны для культуры Андроново. Керамика представлена сосудами с плоским дном, единственное украшение которых — геометрический орнамент (меандры, ромбы, треугольники). Кроме того, найдены предметы культового назначения — каменные антропоморфные статуэтки, выполненные в своеобразной технике миниатюр. Носители культуры Андроново погребали умерших в согнутом положении, в могилах, окруженных оградой из камней (кромлех). В некоторые периоды и в некоторых регионах практиковалась также кремация: сожженные останки обнаруживаются в почве захоронений. Во многих более поздних погребениях, так же как у скифов, найдены принесенные в жертву лошади. Ансеруи

Оппидум Ансерун, расположенный на известняковом плато между Безье и Нарбонном tкарта 16), датируется VI в. до н. э. Многочисленные поселения сменяли здесь друг друга вплоть до I в. до н. э. За сплошным поясом укреплений обнаружены шахты и жилища, выдолбленные в скале. Объекты культуры, обнаруженные в захоронениях, отражают греческое, кампанийское, иберийское, пуническое и кельтское влияние. Неприступная благодаря своим гигантским укреплениям, крепость Ансерун стала в III в. до н. э. настоящим городским агломератом: каменные дома, расположенные в шахматном порядке, заменили примитивные жилища. Думается, Ганнибал не случайно разместил 402 Справочный индекс

здесь постоянный гарнизон. В римскую эпоху Ансерун стал Бетерре (Безье). Антариаты Основная иллирийская народность IV в. до н. э. Область ее распространения простиралась от далматинского побережья до современной Болгарии. В наивысший момент своей экспансии антариаты представляли угрозу Македонскому царству. Филипп II вынужден был обратиться к наемникам-кельтом, чтобы отразить ее. Под давлением кельтских масс с запада антариаты рассеиваются к 310 г. до н. э.: одни оседают в Македонии как поселенцы или наемники, другие укрываются у венетов. Антремон

Оппидум кельто-лигурийских племен (саллиев), расположенный в трех километрах к северо-западу от Экс-анПрованса (карта 16). В 123 г. до н. э. Антремон был приступом взят римлянами и разрушен. Основанный, возможно, в IV в. до н. э. и разросшийся к III в. до н. э., Антремон занимал площадь более 3,5 га и разделялся на верхний и нижний город. Представляя собой самый ранний пример урбанизма в Галлии, город был построен в соответствии с шахматным планом: широкие улицы ограничивали прямоугольные островки жилищ, образуя проспекты. Дома, крытые ветвями и построенные из камня и сырцового кирпича, имели одну, реже две комнаты. Антремон был одновременно земледельческим (выращивание оливковых деревьев, мельничные жернова, цилиндрические зернохранилища) и индустриальным городом. Там производилась бронза, обрабатывались кожи, кораллы, было развито гончарное производство, кузнечное и ювелирное дело, что доказывает значимость ремесленного производства. Во II в. до н. э. устанавливаются торговые отношения с Марселем, о чем свидетельствуют греческие монеты, украшения и глиняная посуда греческого и кампанийского производства. В верхней части города располагалось великолепно украшенное святилище. К нему вела выложенная плитами дорога, вдоль которой располагались статуи доблестных предводителей племени, в основном сидящих в буддийской позе и положивших левую руку на голову. Арверны

Племя кельтской Галин, обосновавшееся в районе современной Оверни. Долгое время они оспаривали гегемонию у эдуев, а во II в. до н. э. создали центр «империи», которая занимала по другую сторону Централъдого Массива территории, расположенные между Роной и ок?а:*ом. Когда в 122 г. до н. э. римская армия добилась усмирения внутренних марсель-ских территорий, оттеснив аллоб-рогов к месту слияния Роны и Copra, арвернский король Битуит выступил в пользу последних. Он поднял армию и пересек Рону, но был побежден Домицием Агенобарбом (Рыжебородым) и Фаби-ем Максимом близ Боллене. Битуит был интернирован, королевская власть потеряла свой авторитет у арвернов. Кельтилла попытался восстановить ее в свою пользу, но, обвиненный в тирании, 14

1

403 Справочный индекс

был предан смерти своими соотечественниками. В 70 г. до н. э. арверны объединились с секвапа-ми против эдуев и при поддержке Ариовиста одержали победу. Между 58 (Цезарь победил Ариовиста) и 52 г. до н. э.

арверны строго соблюдали нейтралитет по отношению к Риму, вероятно, потому, что Цезарь позволил им сохранить политическую автономию без уплаты подати. Но в 52 г., воодушевленные Верцингетори-гом, они возглавили города, объединившиеся против римского господства: они заставили Цезаря снять осаду Герговии, их главной крепости, но были разбиты в несколько приемов в 51 г. до н. э., после падения Алезии, и покорились. Таким образом, глубокий кризис привел к дезорганизации арвернского могущества. Аргантоний Правитель легендарного царства Тартесс, которое располагалось на территории современной Андалу-зии, но существование которого до сих пор не подтверждено ни одним археологическим открытием. При ассирийском господстве (702—612 гг. до н. э.) финикийцы продолжают отказываться от экспедиций в Испанию: в то время Тартесс достиг расцвета и распространил свою гегемонию даже на древние финикийские фактории. К 630 г. до н. э. Колайос с Самоса, сбившись с пути, пристал к царству Тартесс, где его тепло принял царь Аргантоний, благодаря этому у нас имеется достаточно оснований, чтобы поверить в то, что он действительно существовал. Его политика была направлена на освобождение от тягостного финикийского покровительства и достижение равновесия в соперничестве между тирренцами и ионийцами, которое столкнуло их в стремлении взять под свой контроль экономические ресурсы и торговые пути на крайнем западе Средиземноморья. Аргар (Эль) Археологический объект, занимающий плато, возвышающееся над рио-Антас в провинции Альмерия, и давший свое название испанской цивилизации бронзового века. Эта цивилизация наследует цивилизации Лос-Милларес. Она была хорошо изучена в конце XIX в. X. и Л. Сирет. Раскопки, производившиеся вдоль всего побережья, позволили обнаружить около сорока стоянок одного и того же периода: Ифр, Запата, Эль Офисио, Фуэнте Аламо и ряд других. Остатки поселения на плато Эль Аргар свидетельствуют о существовании достаточно развитой металлургии (тигели, литейные формы, оборудование литейщиков). Найдены остатки укреплений, воздвигнутых в наименее защищенных местах, однако план поселения остается неясным. Из некрополей (погребений) были извлечены разнообразные предметы: 650 сосудов различных типов, многочисленное оружие (кинжалы, топоры, мечи, алебарды), украшения (серебряные браслеты, серьги и кольца из различных металлов, несколько диадем из серебра). Большинство захоронений являются индивидуальными, а не коллективными, как в Лос-Милларес. Как правило, умершие в согнутом положении помещались в глиняные урны. Но существует также несколько могил 404 Справочный индекс

в ямах и каменных ящиках. В Фуэнте Аламо были обнаружены частицы фаянса, привезенного из Египта. Они относятся приблизительно к 1400 г. до н. э. Судя по некоторым признакам, деревня Эль Аргар, как и соседние деревни, была обитаемой скорее всего в течение двух или трех веков. До сих пор на юго-востоке Испании нет ни одной находки, которая позволила бы заполнить пробел, разделяющий первый бронзовый век и век железный. В конце бронзового века именно в Галиции и Астурии в связи с подъемом торговых отношений на атлантическом побережье развиваются новые очаги. Аргонавты Согласно легенде, Пелей (царь-узурпатор в Иолке, в Фессалии) пообещал своему племяннику Ясону, что отдаст ему корону, если тот добудет знаменитое золотое руно Колхиды, расположенной на восточном побережье Понта Эвк-синского. Ясон построил корабль, названный «Арго» (отсюда и название мореплавателей), и отправился на нем с Кастором и Пол-луксом. После различных приключений аргонавты наконец прибыли в Колхиду, где Ясон, получивший помощь дочери царя, Медеи, достиг цели и захватил золотое руно. По другой легенде, на обратном пути аргонавты поднялись по реке Эридан до Роны. Это великое плавание, возможно, иллюстрирует притягательность золота Колхиды. Ареццо Город в Этрурии, расположенный на возвышенности в долине Арно. Его истоки и история до III в. до н. э. остаются неясными. Как римская крепость Ареццо, так же как Аримин, играл важную роль в ходе войн против галлов, а затем против Ганнибала. В эпоху империи стал колонией. В Ареццо обнаружены замечательные декоративные изделия из терракоты эллинистической эпохи и знаменитая химера. Город прежде всего известен своей керамической продукцией: аретинская краснолаковая керамика, украшенная рельефами, была широко распространена и копировалась до конца I в. н. э. Аримин Изначально «колония» умбров (согласно Страбону), основанная на побережье Адриатики, в устье реки Аримин (Рубикон); впоследствии был оккупирован, возможно сенонами, в 268 г. до н. э. стал латинской колонией. В настоящее время это город Римини. Соединенный с 220 г. до н. э. с Римом посредством via Flaminia, при римской экспансии на равнину реки По сыграл важную роль: эта крепость, так же как Ареццо, ис-пользовалас;. Для сопротивления галльским набегам. Несколько раз Аримчн становился ареной политических и военных собыгий — борьбы между сторонниками Мария и Суллы, базой Цезаря в его борьбе против Помпея, резиденцией Августа в эпоху далматинских войн; Аримин подвергался опасности вторжений варваров в период поздней империи, еще в VI в. его оспаривали готы и византийцы. Город сохраняет замечательные следы доримской эпохи (керамика и монеты) и римской (крепостные стены III и I

в. до н. э., 405 Справочный индекс

арка Августа, мост, строительство которого было завершено при Тиберии, амфитеатр, здания поздней империи, украшенные мозаикой и многочисленными надписями). Ариовист Король свевов (I в. до н. э.). Будучи честолюбивым человеком, обладая даром управлять людьми, около 75 г. до н. э. он увлек за собой свевов из долины Эльбы в долину реки Мэн. К 70 г. до н. э. секваны, объединившись с арвернами, добиваются союза со свевами против эдуев. Ариовист пересек Рейн, но после поражения эдуев предъявил такие территориальные притязания, что галлы объединились, чтобы избавиться от него. Однако Ариовист разбил их при Магето-бриге (около 61 г. до н. э.) и взял заложников, что позволило ему в дальнейшем беспрепятственно взимать дань. В 59 г. до н. э. он получил от сената, все еще не отдающего себе отчета в том, какую опасность представлял Ариовист, титул царя и звание «друга римского народа». В 58 г. до н. э. собрание представителей племен Галлии попросило Цезаря вмешаться. Ариовист вынужден был вернуть заложников и покинуть страну, а Цезарь в том же году выступил против него, разбил и отбросил его на другой берег Рейна. Аристодем Малакос Стратег, затем тиран Кум; в 524 г. до н. э. он освободил свою родину, осажденную этрусками. Аристотель Греческий философ, родился в Ста-гире (Халкидики) в 384 г. до н. э., умер в Халкисе в 322 г. Философские концепции Аристотеля, ученика Платона, существенно отличаются от концепций его учителя: гораздо больше внимания он уделял истории и стал, кроме того, первым историком литературы. Его представления о полисе основаны не только на теоретических принципах, но и на социальной и экономической реальности: он был сторонником смешанных форм правления, колониального происхождения, которые Александр взял за образец, основывая Александрию. Атребаты Бельгийское племя, которое занимало территорию между реками Эско и Соммой. Центром атреба-тов была Неметоценна (современный Аррас). Одна из ветвей атре-батов в I в. до н. э. переселилась в Великобританию и осела по обоим берегам верхнего течения Темзы. Аттила Король гуннов (434—453 гг. н. э.), сын хана Мундзука. При Аттиле власть гуннов достигла своего апогея: захватив в 441 г. Восточную Римскую империю, в 451 г. он опустошил Галлию, а затем, в 452 г., — Италию. Аттила скончался в 453 г., в ночь после очередной своей свадьбы. В «Песне о Нибелунгах» он предстает как легендарный персонаж под именем Этцель. Афины Афины, истоки которых восходят к эпохе микенской цивилизации, оставались на протяжении всей Античности наиболее значимым очагом цивилизации (карта 8). Истории Афин, различным этапам их

406 Справочный индекс

политической, экономической или художественной жизни посвящена книга Ф. Шаму «Греческая цивилизация в архаическую и классическую эпоху», вышедшая в серии «Великие цивилизации». Афины не стали крупным колонизационным центром, и в этом отношении их трудно сравнить с Халкидой, Ко-ринфом или Фокеей. Тем не менее культурное влияние Афин распространилось на весь Средиземноморский бассейн и значительную часть континентальной Европы. Именно через торговлю и распространение предметов искусства — гораздо в большей мере, чем через распространение мысли и институтов, — Афины играли зачастую решающую роль в формировании и развитии многих европейских культур в Испании, Этрурии и Южной Италии, на юге Галлии, в Скифии и, в большей или меньшей степени, на всем кельтском пространстве. Ахейцы Слово, которым Гомер называет греков, отправившихся в поход против Трои. В результате раскопок, начатых Шлиманом и продолженных другими исследователями-археологами, ахейцы стали отождествляться с микенцами. В итоге город Микены стал рассматриваться как стоянка-эпоним ахейской цивилизации. (См. Пелопоннес.) Ашельская культура Тип производства, характерный для нижнего палеолита. Стоянка-эпоним Сент-Ашель, в предместьях Амьена, обнаруженная Ком-моном в 1905 г., сохранила каменные орудия труда, представленные рубилом и эолитами. Эволюция этой индустрии растянулась на длительный период: от межледникового периода миндель-рисс до начала вюрмского оледенения. Различают несколько фаз: нижний Ашель, когда преобладали достаточно массивные рубила, происходящие от предшествующих аб-вильских типов; средний Ашель, характеризуемый ланцетовидными формами, более гладкими, менее ребристыми, с более тонкой отделкой; верхний Ашель — с более разнообразными типами орудий, среди которых рубила, приобретшие вид тонкой пластинки, и эолиты, в которых может использоваться техника леваллуа, — представлен скребками, резцами, зубчатыми и острыми частями иных орудий. Ашель охватывает значительное пространство, которое включает всю Западную Европу. В Сванскомбе (Кент) обнаружены вместе с ангельскими рубилами фрагменты человеческого скелета, морфология которого уже приближается к Homo sapiens верхнего палеолита Аэций Полкоьг-дец, родился в Дуросто-руме (Доростол, верхняя Мезия). Галла Плгцидия в 425 г. н. э. поручила ему защиту Галлии. Аэций, который часть своей юности провел заложником у вестготов, а затем у гуннов, воспользовался полученными знаниями о варварах и придерживался по отношению к ним политики равновесия, которая развивалась в течение двадцати лет и оказалась весьма плодотворной. Сначала Аэций опирался на гуннов

в борьбе против бургундов, которые обосновались 407 Справочный индекс

между Женевой и Греноблем, против франков, продвинувшихся за пределы Бельгики, и в усмирении вестготов Аквитании. Взамен он помог гуннам закрепиться в Пан-ионии. Благодаря аланам он подавил мятеж багодов. Во время вторжения Аттилы в Галлию (451 г.) вестготы и аланы сражались на стороне Аэция, который сумел разбить гуннов близ Орлеана и в Кампус-Мариакусе. Но в следующем году Аэцию не удалось остановить второе вторжение гуннов в Италию. Став жертвой заговора, он был убит в 454 г. Валентином III. Балеарские острова На Балеарских островах не обнаружено следов поселений, предшествующих энеолиту. Острова были бедными, и их население характеризуется некоторой плотностью лишь начиная с середины 2-го тыс. до н. э., когда установились первые отношения с аргарс-кими центрами Испании. Именно в это время в погребальных пещерах появился металл. Иберийское влияние около 1200 г. до н. э. уступило место другим влияниям, пришедшим с Сардинии, Мальты, возможно, также из Африки (район Сирта). В эту эпоху развивается цивилизация талайотов. Существование тысячи укрепленных поселений на Майорке и около 500 — на Менорке свидетельствует о процветании островов. К этому периоду относятся также найденные на Менорке священные Тобразные сооружения из камня, или taulas, и коллективные захоронения в форме перевернутых лодок, или navetas. Кремация заменила ингумацию, практиковавшуюся в предшествующий период погребальных пещер. Наконец, в Сон Корро де Коститкс обнаружены знаменитые бронзовые головы быков, напоминающие о критских религиозных традициях, перенесенных, возможно, колонистами или мореплавателями в пока еще не определенный точно хронологический период. Цивилизация талайотов, которая развивалась вплоть до римской оккупации, вероятно, достигла своего апогея к 1000 г. до н. э. Тремя веками позже пуническая гегемония, положив конец свободным торговым отношениям, повлекла за собой упадок островов. Только Ибица, колонизированная Карфагеном, познала новый расцвет. Необходимо было дождаться начала римской оккупации, чтобы увидеть, как заброшенные деревни возвращаются к жиз ни (III в. до н.э.). Баркиды Имя, данное потомкам Гамилька-ра, получившего прозвище Вагса (Молния). Именно он сражался с римлянами на Сицилии в ходе Первой Пунической войны и вел с ними переговоры после поражения своей родины. Чтобы возобновить войну против Рима на новой основе, Гамилькар предпринял, начав с Кадиса, завоевание Испании; он погиб в 229 г. до н. э. во время осады Эльче. Его зять Гасдрубал завершил завоевание и организацию полуострова и сделал Новый Карфаген столицей карфагенской империи в Испании. Убит в 221 г. до н. э.; оставил 408

Справочный индекс

в качестве преемника старшего сына Гамилькара, Ганнибала. В то время как Ганнибал вел в Италии Вторую Пуническую войну, управление Испанией он поручил своему брату Гасдрубалу, который был убит римлянами в битве на берегах-Метавра в 207 г. до н. э. Барумини Крепость-нурдг, построенная на возвышенности в регионе «glare», лавовых плато, в шестидесяти километрах к северу от Кальяри (Сардиния). Раскопки, начатые в 1951 г. Г. Лиллью и продолженные в сотрудничестве с Ш. Зервос, позволили обнаружить высокую центральную башню, которая возвышалась над двойным поясом укреплений. Собственно «крепость» образована четырьмя ну-рагами, связанными между собой мощной стеной, ограничиваю щей квадратное в плане пространство. Второй ряд укреплений включал семь башен. Изучение движимого имущества (керамики,бронзовых предметов и т. д.) показало, что первые сооружения восходят к XIII в. до н. э. (I период). Ансамбль, который можно увидеть в настоящее время, датируется приблизительно VIII в. до н. э. В непосредственной близости от остатков многочисленных хижин, сообщающихся между собой, обнаружены следы древней деревни, защищенной мощной крепостью, в которой жители искали убежища при приближении врагов. Это место оставалось населенным вплоть до начала римской эпохи. Между VIII и VI вв. до н. э. (II период) деревня насчитывала шестьдесят домов, самое большое здание, возможно, служило залом для собраний. В VI в. до н. э. деревня, разрушенная карфагенянами, была восстановлена лишь частично: новые дома располагались вокруг центрального двора. Жители объединялись в специализированные группы: сообщество сохраняло закрытый характер. Бастарны Германская народность, которая, сопровождая галатов и скиров, обосновалась в 230 г. до н. э. в районе Нижнего Дуная. Разделившись на многочисленные племена, бас-тарны сражались на стороне македонских правителей и Митрида-та V. Покоренные римлянами в 29 г. до н. э., они несколько раз восставали и нападали на империю, в частности в 166 г. н. э. ВIII в. н. э. они были поглощены готами, и после 278 г., когда Проб закрепил за 100000 бастарнов правый берег Дуная, они попросту исчезают из истории. Батавы Народность германского происхождения (ветвь племени хаттов, согласно Тациту), которая смешалась с кельт> кими элементами в историческую эпоху, в то время, когда они заняли территорию между устьями Мааса и Рейна и, в частности, остров батавов. В период правления Августа они были покорены Друзам (12 г. до н.э.) и помещены под протекторат римлян, которых батавы снабжали людьми и оружием в качестве дани. В 70 г. н. э. они восстали под предводительством Цивилиса, который попытался объединить германцев и галлов против Римской империи. Цивилис потерпел поражение, а батавы впоследствии

409 Справочный индекс

продолжали поставлять элитных наемников — как солдат, так и моряков — для римских армий. Белги

Совокупность кельтских племен, смешанных с германскими элементами и обосновавшихся во времена Цезаря на севере Галлии, между Сеной и Рейном. Возможно, со времен неолита белги занимали рейнский сланцевый массив и в середине 1-го тыс. до н. э. осели в Галлии. Хотя некоторые из них (тревиры, нервии, адуатуки) причислялись к германцам, с которыми римляне часто путали их, считается, что белги наследовали кельтам, населявшим ранее территории к северу от Майна. Некоторые племена или объединения племен (кантии, катувелавны, ат-ребаты, дуротриги, тринобанты) в эпоху Ла Тен II переселились и осели на юго-востоке Британии и в Ирландии. С III в, до н. э. белги принимали активное участие во всех кельтских экспедициях, как в Малую Азию и на Балканы, где армия Бренна была составлена почти исключительно из белгов, так и в Италию (здесь, в частности, важную роль сыграли геза-ты) и в Испанию. Количество воинов-белгов, впрочем, было значительным: только они смогли остановить вторжение кимвров и тевтонов (105 г. до н. э.) и стали во время римского завоевания наиболее грозными противниками Цезаря. После их подчинения (57 г, до н. э.) Цезарь объединил территории белгов в одну провинцию — Бельгийскую Галлию, или Бельгику, столицей которой стал Дурокорторум (современный Реймс). В I в. н. э. территории левого берега Рейна отделились и образовались Верхняя и Нижняя Германия. Белловез

Вождь битуригов, племянник Ам-бигата, Белловез в VI в. до н. э. руководил первым вторжением галлов в Италию. В этой экспедиции участвовали представители различных кельтских племен: биту-риги, арверны, сеноны, эдуи, карну-ты, авлерки, амбарры. Бетика

В эпоху Августа — одна из трех римских провинций Испании. Ее территория по большей части соответствует современной Андалу-зии; ограниченная с запада Гвадалквивиром, с юга и востока — Средиземным морем, она включала множество важных городов: Кордуба (Кордова), Гиспалис (Севилья), Гадес (Кадис), Астиги (Эси-ха), Tucci (Tejada), Италика. Бетика была крайне богата как в сельскохозяйственном плане (зерно, масло, вино), так и с точки зрения минеральных ресурсов (золото, медь, среброносный свинец) и, так же как Нарбонния, достигла высокого уровня цивилизации. В V в. н. э. Бетику захватили свевы. Бибракта

Главный город эдуев в кельтской Галлии. Представлял собой крепость, воздвигнутую на возвышенности (Монт-Беврей (900 м), между Соной и Луарой). Бибракта сыграла важную роль во время римского завоевания: именно в Бябракте в 58 г. до н. э. собрался совет галлов, чтобы просить Цезаря вмешаться в действия Ариовис-та, и, когда в 52 г. до н. э. эдуи

410 Справочный индекс

примкнули к Верцингеторигу, в Бибракте также собрался совет всей Галлии, избрав предводителя арвернов главнокомандующим. Цезарь обосновался здесь после капитуляции Алезии. Город, защищенный укреплениями оппидума, в I в. до н. э. состоял из деревянных хижин, крытых соломой, и многочисленных домов, построенных из камня на римский манер. Бибракта характерна для цивилизации Ла Тен III. Здесь обнаружены, в частности, крупные укрепленные мастерские, в которых работали с эмалью. В 5 г. до н. э. Бибракту заменил Августодунум (современный Отен), построенный в 20 км от прежнего центра. Бискупин

Небольшой городок в Польше, расположенный в 90 км к северо-востоку от Познани, вблизи которого в 1933 г. была обнаружена стоянка, основная часть которой восходит к железному веку. Раскопки позволили выявить ансамбль укрепленной деревни с каменным и земляным поясом укреплений (463 м), остатки деревянного моста, который связывал внутренние территории, квадратные дома, сооруженные из плетня. Эта стоянка занимала площадь 20 000 м2, количество домов превышало сотню, следовательно, количество жителей должно было достигать 1000—1200. Строительство деревни датируется 550—400 гг. до н. э., а погребальное имущество имеет сходство с продукцией лужицкой цивилизации. Это место было населено со времен древнего палеолита вплоть до раннего Средневековья: здесь обнаружены следы верхнего палеолита, мезолита и неолита, а поблизости — многочисленные стоянки того же типа (карта 10). Битуриги

Могущественное кельтское племя, занимавшее к югу от Луары регион, расположенный вокруг Авари-ка (современный Бурж). Битуриги делились на две ветви: битури-ги-кубы и битуриги-вибиски. Согласно Титу Ливию, один из их королей, Амбигат, в VI в. до н. э. стал правителем кельтской империи. Его племянники, Белловез и Сеговез, возглавили две экспедиции: в Италию и в сторону Гер-цинского леса. Во время римского завоевания битуриги присоединились к Верцингеторигу. В 51— 50 гг. до н. э. Цезарю удалось их покорить. Богемия

Регион Центральной Европы, заключенный между Дунаем, Карпатами, Судетами и Рудными горами. Начиная с неолита и особенно в эпоху бронзы — центр блистательных цивилизаций (ранняя бронза Унетщ .е, поля погребальных урн Knoviz и Милавече). Ее экономическое и культурное значение обусловлено географическим положением и минеральными ресур -сами (медь и олово). Долгое время Богемия оставалась

главным торговым центром континентальной Европы (торговля янтарем и металлом). Бойи заняли эту территорию и дали ей свое имя. Многочисленные оппидумы свидетельствуют о кельтском прошлом Богемии. Маркоманы под предводительством Маробода обосновались здесь около 12 г, до н, э. и избежали Справочный индекс

римского завоевания, по большей части благодаря восстанию Панно-нии и победе Арминия. Став своего рода «пакгаузом» римской торговли Б независимой Германии, Богемия играла в начале I в. н. э. роль культурного посредника, поддерживая связь одновременно с кельтским миром, германской равниной и Скандинавией. При Марке Аврелии она была частично оккупирована римлянами. Бойи

Кельтский народ, обосновавшийся в Богемии в историческую эпоху. Эти племена поставляли людей для различных кельтских экспедиций и поэтому были рассеяны. Многие из них в V—VI вв. до н. э., смешавшись с лингонами, вторглись в Северную Италию, пересекли реку По и заняли равнину, расположенную у подножия Апеннин, от Пьяченцы до Рома-ньи. Бойи участвовали в войнах циспаданцев против Рима и были окончательно покорены римлянами только в начале II в. до н. э., после Второй Пунической войны. Те, кто остался в Богемии, расширили свои земли до реки Тисы. В I в. до н. э. даки вытеснили их на правый берег Дуная, и они обосновались в Паннонии. Часть бой-ев сопровождала гельветов во времена Цезаря, а после поражения обосновалась в Ньевре. В результате оккупации Богемии мар-команами в начале нашей эры те бойи, кто не эмигрировал, окончательно рассеялись. Болгары --

Народ тюркского или финно-угорского происхождения, который появился в степях Восточной Европы в V в., а эпоху Великого переселения. В раннем Средневековье болгары разделились на две группы. Первая обосновалась на Балканах, подверглась влиянию славян и стала основой современной болгарской народности. В VII в. она образовала автономное государство. Болгарское царство, достигшее в IX в, истинной гегемонии, в XI в. было разрушено Византией. Вторая группа, оставшаяся в степях, исламизировалась и долгое время оставалась кочевой; только около X в. она перешла к оседлому образу жизни. Болонья

Болонья — один из наиболее важных археологических центров Италии (карта 11). Первые следы заселения относятся к неолиту, но только е период поздней бронзы образуются первые поселения на холмах, которые возвышаются над террасой, где в железном веке сформировалось обширное поселение. "Речь идет не об одном-единственном агломерате, но о нескольких однотипных деревнях. В этот период плотность населения тем не менее общая для Северной Италии. Виллановское поселение, достаточно хорошо изученное, было образовано не-- сколькими сотнями круглых хижин, простых или разделенных на два помещения; как правило, жилища сгруппированы вокруг одного источника (колодца). В то время Болонья была уже активным экономическим центром: кроме того что развивались земледельческие ресурсы, здесь процветала металлургия и торговая деятельность, охватывающая широкий горизонт, что объясняет

412 Справочный индекс

расположение поселения на перекрестке важных дорог. Некрополи насчитывают тысячи захоронений, прежде всего кремационных, с богатым погребальным убранством. Они позволяют выделить четыре периода, которые распределяются в промежутке с IX—VIII в. до начала VI в. до н. э. В конце VII в. до н. э. зарождается монументальное искусство, отмеченное восточными влияниями, которые отчасти отличались от тех, что наблюдаются в западной Этрурии, — это то, что называют протофельсинским искусством. Зарождение города, возможно, связано с синойкизмом вилланов-ских деревень. Эта трансформация относится к периоду, когда в Адриатике утверждается общность интересов между этрусками и греками (см. Адрия, Спина); именно в это время город приобретает название Фельсина. Начиная с последних десятилетий VI в. болонская цивилизация характеризуется массивным импортом аттических ваз, этрусских бронзовых изделий и украшений, но происходит также расцвет местного искусства (стелы с барельефами, характеризующиеся эллинизированными формами и иногда имеющие надписи). Будучи процветающим центром металлообработки и торговли, город распространяет свое влияние на всю долину реки По вплоть до Альп. Керамика свидетельствует об отношениях Болоньи с цивилизацией восточных венетов, а некоторые бронзовые предметы, например ситулы, — о связях с Восточными Альпами. Плиний Старший говорит о Фельсине как об одном из ключевых мест Этрурии (princeps Etruria). Несомненно, она являлась этрусским центром на севере Апеннин, находившихся в тесной связи со Спиной: аттические вазы, во множестве обнаруженные в некрополях обоих городов, по большей части могли принадлежать афинским ремесленным мастерским. Некоторые стелы из Болоньи украшены рельефами, которые изображают сражения этрусков и галлов: возможно, отношения с кельтами, обосновавшимися в долине реки По, до миграции бойев были то дружественными, то враждебными. В первой половине IV в. до н. э. галлы оккупировали бо-лонскую территорию. Долгое время они сохраняли здесь свою архаичную цивилизацию Ла Тен, которая впоследствии обогатилась этрусским влиянием. На самом деле отношения между Bononia бойев, Этрурией и Центральной Италией никогда не прерывались. Возможно, Болонья была культурным центром бойев, но это требует подтверждения. Только в начале II в.

до н. ^«Болонья вновь обретает статус города: в 189 г. здесь основана ко.:Ьния римского права, которая два года спустя посредством via Aemilia была соединена с Рлмини и Пьяченцей. Римский город был построен по прямоугольному плану, это заметно в сплетении улиц в некоторых частях современного города. Болонья осталась дорожным центром, а ее история связана со многими важными политическими событиями, такими как Моден-ская война и кризис 68—69 гг. н. э. В VI в. н. э. она стала частью византийской территории, а затем, в 568 г., перешла к лангобардам.

413 Справочный индекс

Боспорское царство

Греческое государство, образовавшееся в конце V в. до н. э. вокруг милетской колонии Пантикапей. В период своего могущества оно включало оба берега Керченского пролива. Но в то время как в Крыму оно контролировало только Керченский полуостров, на полуострове Тамань его влияние ощущалось вплоть до северных отрогов Кавказа. Город Танаис на реке Дон составлял часть царства, наивысший расцвет которого пришелся на IV—III вв. до н. э. В то время Боспорское государство включало множество процветающих греческих городов, таких как Пантикапей, Фанагория, а среди его союзников были племена кочевников: скифы, синды и меоты (карта 14); именно для вождей этих племен были сооружены великолепные, богатые золотыми и серебряными предметами погребения, обнаруженные в данном регионе русскими археологами. В конце II в. до н. э., после долгого периода упадка, Босфор был включен в государство Митрида-та VI Евпатора, который обосновался в Паитикапее, Во времена Цезаря царство вошло в орбиту интересов Рима и не покидало ее, сохраняя, однако, некоторую независимость, до IV в. н. э. Боудикка

Королева иценов Норфолка и Саффолка, жившая в I в. н. э. Сначала Боудикке, так же как ее мужу Прасутагу, покровительствовал император Клавдий, но после смерти мужа она стала объектом жестокого обращения и притеснений со стороны Нерона. Римская администрация( по-видимому, проявила излишнюю придирчивость по отношению к иценской знати, она восстала, и Боудикка это восстание возглавила. Она разбила несколько городов, в том числе Лондон, воспользовавшись отсутствием римского легата Све-тония Паулина, который в то время проводил операцию на острове Англси. Паулин сумел тем не менее победить Боудикку, после чего она скончалась, приняв яд. Это восстание, согласно Тациту, унесло жизни 70 000 римских воинов. Бриганты

Один из самых могущественных в Англии кельтских народов. Будучи выходцами из Швейцарии и Верхней Баварии, бриганты переселились в Великобританию в начале первого этапа цивилизации Ла Тен (550—500 гг. до н. э.). Они обосновались по обе стороны Пеннинских гор, заняв большую часть графства Йорк и графства Ноттингем. Главные крепости бри-гантов — Камулодунум (Almond-bury), Ригодунум (Insleborough) и оппидум Станвик. Бриганты долгое время оставались союзниками римлян. Их королева Картиман-два выдала Риму тринобантско-го предводителя Каратака, который после неудачного восстания скрывался у нее. Но в 59 г. н. э. бриганты создали антиримскую партию; в 71 г. вспыхнуло восстание, которое было подавлено только в 74 г. Бритты

Во времена Цезаря бриттами континентальные кельты и, возможно, римляне называли коренное земледельческое население юга .414 * .-А*А jf .

Справочный индекс

современной Англии. В конце концов этим названием стали обозначать всех жителей Британских островов, обосновавшихся здесь до V в. н. э., противопоставляя их англо-саксонским завоевателям. Оно сохранялось в группах, которые в эту эпоху эмигрировали из Англии в Арморику, которая стала именоваться Бретанью. Противопоставление бриттов юга Англии и пиктов и других горных народов севера, которое, казалось бы, проявляется в классических текстах, основано только на различиях, связанных с образом жизни. Первые были земледельцами и вели оседлую жизнь, вторые же — кочевники и скотоводы. Несомненно, они имели культурное и языковое родство, если не национальное, так же как ахейцы и дорийцы в Греции. В действительности речь идет о переселенцах, участвовавших в завоеваниях, которые растянулись по времени с гальш-татского первого железного века до эпохи Ла Тен (III в.). Достоверно установлено, что большая часть бриттов во времена Пифея (325 г. до н. э.) состояла из белгов, с которыми смешались германцы и кельтские группы севера Франции. Цивилизация бриттов вплоть до римского завоевания оставалась близкой цивилизации континентальных кельтов. Завоевание Галлии было завершено в течение почти одного века, поскольку Клавдий высадился в 43 г. н. э. с армией в 40 000 человек. Первая попытка завоевания была начата Цезарем во время двух экспедиций (55—54 гг. до н. э.}, которые потерпели поражение, встретив сопротивление Кассивеллавна. Британия, впрочем, никогда полностью не покорится Риму, несмотря на кампании Светония Паулина и Агриколы, а затем, во II в. н. э., — Адриана и Антонина. Когда в V в. англы и саксы захватили остров, римляне наконец оставили его. Бронза

Сплав меди с оловом и другими металлами (свинцом, никелем, цинком и т. д.). Сплав имел по сравнению с медью двойное преимущество: он проще заливался в формы и был более прочным. Иногда бронза

встречается в природе, в виде' медной руды с вкраплениями олова, мышьяка или иных металлов. Изначально она использовалась для изготовления оружия — боевых топоров, копий и т. д., затем — для производства земледельческих инструментов — серпов, позже — лемехов, горнодобывающих и плотницких орудий. Однако использование бронзы распространилось лишь постепенно: там, где недостаток ресурсов препятствовал развитию металлообработки и торговли, долгое время сохранялись использование каменных орудий. Бронзовый век следует, хоти и не вег.де, за медным веким, или хялколитом. Разделяют три основных этапа: древняя, средняя и поздняя бронза (карта 7). Хронология этих этапов, так же как хронология бронзового века в целом, варьируется в зависимости от региона (карта 6). Бруттии

Италийская народность, осевшая на территории современной Калабрии. Враждебные грекам Южной Италии, так же как луканы, бруттии в конце концов вторглись 415 Справочный индекс

в их колонии и эллинизировались. Покоренные Римом, земли брут-тиев и луканов образовали III регион Италии. Буккеро

Тип керамики архаической Этрурии. Ее чрезвычайно утонченные формы, полированная поверхность и черный блеск производят неизгладимое впечатление. Процессы производства, до сих пор малоизученные, делают ее объектом различных гипотез. Черный цвет достигался, вероятно, в результате химических процессов, происходивших во время обжига, который тщательно контролировался. Индустрия буккеро, начало которой положила имитация металлических ваз, достигла взлета в первой половине VII в. до н. э., в период, соответствующий полному расцвету ориентального искусства. Буккеро южной Этрурии в целом характеризуется очень изысканными формами, тонкими стенками (тонкое бучеро) и протравленными узорами. Одно из наиболее известных изделий обнаружено в захоронении Реголи-ни-Галасси. Позже, прежде всего в Клузии, стали производиться монументальные вазы, перегруженные рельефами, с толстыми стенками (тяжелое буккеро}, но их барочные формы также восходят к ориентальному периоду. Хотя это очень хрупкие изделия, букке-ро экспортировалось за пределы Этрурии. Бургунды Германский народ, исконно связанный с балтийским регионом; в I в. н. э. бургунды покинули его, чтобы занять регион Средней Вислы. В III в. н. э. бургунды объединились с алеманнами, чтобы попытаться прорвать limes на Декуматских полях (земли между истоками Рейна и Дуная). Попытка обосноваться на римской территории провалилась, и они осели между Роной и Соной. Отброшенные в 406 г. н. э. к западу от Рейна под натиском варваров, они поступили на службу к узурпатору Иовину. В 413 г. Констанций уступает им по договору северную часть герцогства Майнц. Именно с этой датой связано обращение бургундов в арианство. Попытка экспансии Бельгики вызвала беспокойство Аэция, и он отправил против них гуннов. Потерпев поражение, бургунды переселились южнее (карта 22). Аэций, стремившийся использовать их против алеманнов, разместил их на территории, расположенной между современной французской Швейцарией и французскими горами Юра, и заключил с ними новый договор (433). После сражения на стороне Рима против гуннов в 451 г. и свевов в Испании в 456 г. бургунды расширяют свои владения, захватив часть Лионского и Вьеннского регионов, достигнув бассейна Роны и западной части Швейцарии. К концу V в. бургундское королевство занимало территорию, расположенную между югом Шампани и рекой Дюранс и приморскими Альпами (карта 23). Это было смешанное королевство: бургундский закон предоставлял римлянам и германцам идентичные, но четко разделенные статусы; если резиденция короля находилась в Лионе, то его наследник пребывал в Женеве. В каждом округе (pagus) бургундСправочный индекс

ский и римский графы судили соответственно германцев и латинян. Вся история бургундской цивилизации основана на этой двойственности: так, например, армия продолжала действовать, используя грабежи и набеги, тогда как администрация соответствовала равеннскому типу. Бургунды прекрасно приспособились к -городской жизни. Они всегда сохраняли глубокое уважение к правам римских императоров. Король бургундов Сигиз-мунд (516—523) писал императору Анастасу (491—518): «Мой народ принадлежит вам. Я подчиняюсь вам до тех пор, пока я им управляю». В то же время в лоне королевской семьи проявились глубокие разногласия, и франки воспользовались этим, чтобы совершить захват Бургундии (533— 534), к которому уже страстно стремился Хлодвиг. Бургундские институты и гражданство уважались и ценились, а большая часть аристократии крепко держала в своих руках ключевые посты. Бургунды обратились в католическую веру задолго до 433 г., что способствовало их ассимиляции. Бургундский закон одним из последних уступил франкскому праву. Бьорка

Древнее германское городище, расположенное в провинции Вест-манланд в Швеции, в сотне километров к северо-западу от Стокгольма. Здесь в одном из курганов была обнаружена бронзовая си-тула, датированная II в. до н. э. Она посвящена Аполлону и скорее всего была принесена из Галлии алеманнами.

В

Вандалы

В I в. н. э. слово «вандалы» относится к группе германских племен (варинов, лугов, бургундов и др.), имевших скандинавское происхождение и обитавших на южном побережье Балтики между Одером и Вислой. Впоследствии оно применяется лишь к двум племенам — силингам, которые дали свое имя Силезии, и гастингам, которые занимали территорию между верховьями Вислы и верховьями Днестра, а около 171 г. н. э. пытались проникнуть в Дакию, Во второй половине III в. вандалы — силинги и гастинги — направились на юго-запад: одни обосновались в верхнем течении Майна, другие — в Паннонии, В начале V в. гастинги под натиском гуннов поднялись по Дунаю, объединились с силингами и в сопровождении свевов и аланов пересекли Рейн в районе Майнца: это великое вторжение 406 г. (карта 22). В 409 г. после опустошения Галлии вандалы отправляются в Испанию, разоряя з^мли, которые они посещают пс пути; повидимому, именно t~. этот период они обратились ь арианство. Однако Рим отправляет против вандалов вестготов под предводительством Валлия, и в 418 г. он практически уничтожил силингов. Гастинги собрали тех, кто выжил, и вместе с аланами захватили Бетику. В течение десяти лет они занимались здесь грабежами и разбоями, в мае 429 г. наконец сели на корабли и отправились в Тиигис (Танжер) в Африку под предводительством Гейзериха. Из Тингиса вандалы Справочный индекс

Справочный индекс

направились к Бону и в 431 г. завоевали его. В 435 г. заключен первый договор с римлянами, согласно которому к германцам переходил Западный Проконсулах, север Нумидии и часть Мавритании. Но в 439 г. Гейзерих захватил Карфаген, достиг Триполитании и высадился на Сицилии, заставив римлян заключить с ним второй договор (442), согласно которому Прокон-сулат, Бизаций, большая часть Триполитании и Нумидии (карта 23) передавались вандалам. Гейзерих почти все земли отбирал в свою пользу. Вплоть до его смерти (477) государство вандалов занималось прежде всего организацией систематических грабежей и разбоев. Наследники Гейзериха, в частности Тразимунд, попытались адаптироваться в римской среде, но безуспешно, и в 533 г. Белизар, отправленный Юстинианом, полностью уничтожил их королевство. Вар Римский военачальник, командовавший легионами Германии во время кампаний Тиберия на Дунае и Рейне (9—6 гг. до н. э.). Когда Вар во главе своих легионов возвращался на зимние квартиры в Вест-фалию, он оказался в ловушке, устроенной в Тевтобургском лесу предводителем херусков Армини-ем. Три легиона были почти полностью уничтожены. Эта катастрофа положила конец попыткам завоевания Германии, и римские армии вынуждены были отступить к Рейну. Вейи Этрусский город в Нации, расположенный на окраине равнины Кремера, в регионе, обитаемом со времен эпохи бронзы (карта 31). Многочисленные хижины, обнаруженные здесь, так же как некрополи, восходят к периоду Вилланова, что свидетельствует о значительном развитии этого центра начиная с первого железного века. Архаические этрусские некрополи столь же многочисленны и значительны: захоронение Кампана датируется началом VI в. до н. э.; оно декорировано фресками. Судя по остаткам, некрополи использовались только до первой половины IV в, до н. э. Лучше всего изучено святилище Портоначчо, где в 1916 г. была обнаружена ставшая знаменитой группа терракотовых статуй, которая датируется началом V в. и, очевидно, связана со школой этрусского скульптора Булки. Одна из этих скульптурных групп изображает спор Аполлона и Геракла изза убитой лани; голова Гермеса, найденная поблизости, должно быть, относилась к ансамблю. Несмотря на греческую тематику, это произведение характерно для этрусского искусства в тот момент его развития, когда на смену ионийскому влиянию пришло аттическое. В Портоначчо также обнаружена статуя женщины с ребенком на руках; еще одна, поврежденная статуя — обнаженный мужчина и голова юноши в поли-клетианском стиле (голова Mal-volta). В местечке Кампетти были идентифицированы следы второго святилища. Крепостные стены ' Вей были возведены скорее всего в V в. до н. э., в эпоху наивысшего расцвета города. Этот важный этрусский центр очень рано вступил в конфликт с римлянами. В 438 г. до н. э. Вейи объединились с Фи-деной. Осада города, которой

418

руководил Камилла, в 396 г. до н. э. завершилась его захватом и почти полным разрушением. Великая Греция Это название обозначает прибрежные районы Южной Италии, где в VIII в. до н. э. греки основали свои колонии. Жители Великой Греции именовались италиотами. Вена (лат. Vindobona) Оппидум в Верхней Паннонии, расположенный на правом берегу Дуная. Начиная с 78 г. н. э. здесь базировался римский легион: XIII легион при Веспасиане и X (Gemina) — при Траяне. Марк Аврелий умер здесь в 180 г, н. э., сражаясь с наркоманами. Венгры Венгры, или мадьяры, сформировались вокруг финно-угорского по происхождению ядра степных кочевых племен. Изначально они обитали, по-видимому, на берегах Камы и имели множество саязей с иранцами и тюрками. В VII или VIII в. н. э. они обосновались на территории современной Восточной Украины, Испытывая угрозу со стороны печенегов, они пересекли Карпаты, в 89.5 г. проникли в Паннонию и обосновались там. В течение более чем полувека венгры совершали систематические рейды на европейский континент, в частности в Германию, Галлию и.Италию. Это происходило каждый год, весной, когда было достаточно травы, для того чтобы прокормить лошадей; венгры редко нападали на города, предпочитая грабить сельские районы и монастыри, а затем отвозили добычу и рабов в Паннонию. В 915 г. они появляются в Бреме, в 924-м — в Менде, в 937-м — в Орлеане, в 947-м — в Отранте. Наконец, в 955 г. Отгон I нанес им близ Аугс-бурга (Лешфельд) кровавое поражение, которое положило конец их набегам. В XI в, венгры переходят к оседлому образу жизни, обращаются в христианство и интегрируются в европейскую цивилизацию. Венеты 1. Народ, имевший скорее всего иллирийское происхождение и обосновавшийся в Венетии, между современными городами Адиж и Тальяменто (карта 18). Их переселение стало темой многочисленных легенд (см. Падуя). Ключевые города венетов почти полностью соответствуют расположению главных городов римской Венетии. Главную роль, по-видимому, сначала играл Эсте, в котором обнаружены некрополи, относящиеся к железному веку, и святилище богини Рейтии. Достаточно невосприимчивая к греческому и этрусскому влиянию, цивилизация венетов в IV—II в. до н. э. ориентировалась на цивилизацию цено-манов. Так же как другие жители Северной и Центральной Италии, венеты использовали этрусский алфавит, адаптируя его к требованиям своего языка. В III в. до н. э. Падуя сменяет Эсте как главный город и ее жители отбивают атаку Клеонима Спартанского, который попытался в 301 г. до н. э. высадиться в устье Бенты. Среди народов Северной Италии венеты были первыми, кто объединился с римлянами, — это произошло в 250 г. до н. э. Благодаря этому союзу, никогда не разбивавшемуся, романизация Венетии завершилась Справочный индекс

взаимной ассимиляцией, а не войнами и колонизацией. Римляне выступили арбитрами между некоторыми венетскими племенами в спорах из-за границ. В эпоху Августа территории венетов, Истрия и часть современной Ломбардии, образовали X регион Италии. В период поздней империи Вене-тия сильно пострадала от вторжения варваров; к концу Античности сложились основы Венеции, которая долгое время обеспечивала связь между Западом и Востоком. 2. Западный народ кельтской Галлии, обосновавшийся на южном побережье Арморики, на месте современного Морбиана. Венеты были замечательными моряками, а их могущество базировалось скорее на морской монополии, нежели на богатстве ресурсов или продукции. Они поддерживали тесные отношения с Британией, а благодаря торговле начали чеканить золотые и серебряные монеты, очень красивые. Побежденные Крассом, венеты покорились Риму в 57 г. до н. э. Год спустя они восстали, возглавив коалицию, сформированную

приморскими городами Арморики и Котантена, но были разгромлены на суше и на море Цезарем и Децием Брутом. Это поражение и жестокость репрессивных действий со стороны римлян привели к рассеиванию венетов. Объединившись с другими народами Арморики, они, однако, продолжали противостоять вторжению римлян вплоть до 51 г. до н. э. Верцингеториг Предводитель арвернов, сын Кель-тиллы, В 52 г. до н. э. Берцингето-риг организовал галльское сопротивление римскому господству. После успешного противостояния Цезарю во время осады Герговии он стремился ослабить боеспособность римских сил беспрестанными налетами и использованием тактики выжженной земли. Но, попав в окружение в Алезии, он вынужден был сдаться. Верцинге-торига увезли в Рим, и в течение шести лет он оставался узником знаменитой Мамертинской тюрьмы (Tullianum), прежде чем был предан смерти. Вестготы См. готы. Ветулония Этрусский город (Vatluna) в Тоскане, построенный на склоне холма, примерно в 15 км от моря (карта 11J. После долгих колебаний местоположение Ветулонии наконец соотнесли с местечком Поджио Колонна. Здесь были обнаружены остатки крепостных стен и часть самого поселения: дома и мощеные дороги. Заселение города относится к IX или даже X в. до н. э., то есть к эпохе Вилланова; а расцвет приходится на архаическую эпоху (VIII— VI в. до н. э.). Место окружено огромными некрополями: наиболее известный, Пьетрера, огорожен стеной и содержит курган (tumulus). Здесь обнаружены великолепные скульптуры: думается, что эти столпообразные фигуры — произведения чисто этрусского дедалического стиля. По-видимому, Ветулония поддерживала по крайней мере торговые отношения с Сардинией — ее влияние прослеживается в производстве бронзовых изделий, особенно небольших вотивных лодок, — а также с северными цивилизациями.

420 Справочный индекс

Византии Город на юго-востоке Фракии, расположенный на побережье Босфора. Эта древняя греческая колония при императоре Веспасиане была присоединена к Римской империи, разрушена в 196 г. н. э. Септими-ем Севером и возрождена Каракал-лой. Благодаря выгодному расположению Византия на стыке Европы и Азии, на средиземноморской оси, он был выбран в качестве столицы империи Константина (330), который и дал Византию новое название — Константинополь. В эту эпоху город был практически реконструирован по римской модели и украшен множеством памятников. После смерти Феодосия он стал столицей Восточной Римской империи и оставался ею до 1453 г. Вике Местечко близ Шатильон-сюр-Сен (карта 16), на территории которого в 1953 г. археолог Р. Жоффруа нашел знаменитый кубок, получивший название «кубок из Вике». Ранее в ходе раскопок на вершине горы Лассуа, которая возвышается над деревней, был обнаружен оппидум, датированный последним периодом Галыитат (600—500 гг. до н. э.). В оппидуме, защищенном рвами, стенами, земляным валом, исследователи постепенно собрали огромное количество черепков, бронзовые и железные фибулы, украшения, оружие, орудия труда и многочисленные фрагменты аттической керамики. В январе 1953 г. Р. Жоффруа обнаружил у подножия горы в излучине Сены tumulus — курган, в котором хранился знаменитый кратер. Были исследованы также два других кургана, расположенные в двух километрах оттуда, на территории коммуны Сент-Коломб. Курган в Гаренне, содержавший котелок-миску, украшенный грифонами и поддерживаемый треножником из железа и бронзы* в кургане в Бютте найдены золотые браслеты и серьги. Богатство этих захоронений свидетельствует о процветании оппиду-ма на горе Лассуа в первом и втором железном веке. Вилланова Местечко близ Болоньи, на территории которого в 1953 г. был обнаружен некрополь, содержащий кремационные захоронения (карта 10). Они представляют собой круглые ямы, в которые помещались урны с прахом умерших, иногда заключенные в прямоугольные цисты. Вскоре были обнаружены урны биконической формы наряду с новыми находками, сделанными поблизости — в Этрурии и Лации, — которые воплощают черты, характерные для цивилизации начала первого железного века. Пространство распространения этой цивилизации по большей ча-.ги совпадает с территорией, которую позже заняли этруски. Виндмилл Хилл Холм Виндмилл Хилл недалеко от Эвбери дал название самой древней неолитической цивилизации Англии (карта 3). Здесь была обнаружена серия укрепленных лагерей, защищенных тремя или четырьмя рядами рвов и палисадов. Подобные лагеря обнаружены в Высоких Землях на юге Англии, на территории от Сассекса до Корнуолла. Их население занималось прежде всего охотой и скотоводством.

421 Справочный индекс

Материальные свидетельства представлены кремневыми топорами, вытесанными или шлифованными, наконечниками стрел и особой керамикой, формы которой заимствованы у медных кувшинов, часто используемых пастушескими народами. Некоторые типы оружия и орудий труда имеют сходство с типами, характерными для континентальной кампинийской культуры. Эта цивилизация сохранялась до прихода групп бикеров (beaker), эпохи, когда кремень, по-видимому, добывали уже специальные рабочие-рудокопы. Вириаф

Испанский военный предводитель II в. до н. э. Он встал во главе сопротивления римлянам в ходе войны в Лузитании. Его стратегическое мышление, безукоризненное знание местности, авторитет и преданность его войск позволили ему наносить поражения римскому государству на протяжении восьми лет. В 139 г. н. э. он был убит. Витрувий Римский архитектор и теоретик времен Августа, родился в Фано. Автор трактата «Об архитектуре» — сведения, которые он содержит, весьма спорны сегодня, особенно в том, что касается этрусской архитектуры. Вольки Кельтское племя, происходившее из Баварии. Так же как бойи, воль-ки обеспечивали военным контингентом все великие переселения кельтов, сохраняя глубокие связи со своими исконными землями. Они участвовали во вторжении в Македонию и Грецию и в заселении Галатии. Часть вольков приблизительно в IV в. переселилась в Галлию и обосновалась на территории между Роной и Пиренеями. Разделившись на две автономные ветви — арекомийские вольки на северо-востоке и текто-саги на юго-западе, — вольки Лангедока в 118 г. до н. э. подчинились римлянам. Вольсинии Этрусский город в южной Этрурии, идентификация которого долгое время была спорной (карта 11). Его территорию связывали либо с Орвието, либо с озером Больсе-ной. В 1946 г. раскопки французской школы в Риме позволили обнаружить на берегу озера Больсе-ны крепостную стену длиной 4 км и толщиной 1,5 м. Возможно, эта стена окружала могущественный город Вольсинии. Неподалеку обнаружены скальные некрополи. В 3 км к югу был открыт вилла-новский некрополь. Близ Вольсинии возвышалось знаменитое святилище Вольтумны (Fanum Volturnnae), храм, в котором собраны божества, представляющие этрусские города. В Вольсиниях находился храм богини Нортии. Вольсинии стали религиозной столицей Этрурии. Позже они также играли важную роль как центр производства замечательных серебряных ваз с пластическим декором. В начале III в. до н. э., в период заката этрусской нации, в Вольсиниях организован оборонительный союз против римлян, город одержал несколько побед, но затем был разгромлен. После того как был заключен сепаратный мир с римлянами, среди населения

422. Справочный индекс

разразилась гражданская война. Римляне воспользовались этим, чтобы осадить город, который перед возникшей угрозой восстановил свое единство. Но Вольсинии были разрушены, а храмы города — разграблены; известно, что несколько сотен статуй были перевезены в Рим. Вольтерра Этрусский город (Velathri) на севере Тосканы, расположенный на плато высотой около 530 м и окруженный потухшими вулканами (карта 11). Изначально это простой земледельческий центр, не имевший выхода к морю, но в VI— V вв. до н. э. он развивается и распространяет свое влияние до реки Арно и Перузии. Здесь использовались минеральные ресурсы долины реки Чечины (IV в. до н. э.), а в устье этой небольшой реки был создан порт Вада. В собственно этрусскую эпоху, достигнув своего апогея, Вольтерра окружена поясом укреплений длиной 9 км, который делал ее почти неприступным бастионом. Сулла смог взять ее только после двух лет осады. Среди крепостных ворот только одни, Порта дель Арко, сохранились полностью: снаружи они украшены тремя головами, скорее всего это головы божеств — хранителей города. Вокруг Вольтерры обнаружены виллановские и архаические некрополи; например, некрополь Gueruccia (впоследствии огороженный и заброшенный) содержал захоронения в колодцах, ямах, долиях и камерах. Начиная с IV в. до н. э. почти все погребения, выдолбленные в скале, были богато украшены: здесь найдены предметы из бронзы, обожженной глины, золотые украшения и монеты. Наиболее оригинальная продукция Вольтерры — погребальные урны из терракоты, алебастра или туфа (один из наиболее значительных комплексов — захоронение могущественного рода Kaik-па). Именно в Вольтерре достигла своего расцвета техника барельефа, а затем — горельефа, об этом свидетельствуют сцены, изображенные на погребальных урнах. Регион Вольтерры был усеян поселениями, с которыми идентифицируются некрополи (Casal Marit-timo, Castellina). Вольтумна Главное этрусское божество. Fanum Voltumnae — центральное святилище Этрурии — располагалось на территории Вояьсиний. Булка Этрусский скульптор, родившийся в Вейях, которому в середине 1-го тыс. до н. э. римляне доверили пластический декор храма Юпитера Капитолийского и, возможно, создание статуи самого божества. Терракотовые статуи, обнаруженные з -'Звятилище Порто-наччо в Вейях, свидетельствуют о сущестЕОвгнии в эгом городе целой художественной школы. Создатели этих статуй, так же как автор Капитолийской волчицы, вероятно, были >чениками Вулки. Вулъчи Город в южной Этрурии, расположенный на правом берегу Фьоры (карта 11). На левом берегу, между Монталто и Канино, находятся некрополи; примитивные колодцы и захоронения в ямах, которые здесь обнаружены, свидетельствуют

423 Справочный индекс

о древности города. Один из некрополей — Cuccumella (двенадцатиметровый холм), представлен tumulus (курганами) и захоронениями в камерах. Еще одно захоронение, более позднее, — гробница Франсуа, выдолбленная в скале, да* тируется приблизительно III в. до н. э. Ее стены украшены рисунками: художник собрал их из отдельных фрагментов, на наиболее известной фреске изображен Ахилл, который приносит в жертву

двенадцать троянских пленников. На других представлены «исторические» сцены сражений между этрусскими предводителями. В глубине помещен портрет главы рода Vel Saties. Эти изображения относятся к более позднему периоду, чем само захоронение: их датируют II или I в. до н. э. В Вульчи обнаружено большое количество керамики, которая свидетельствует об интенсивных торговых отношениях с Грецией; изобилие керамических изделий допускает существование местных мастерских. Вульчи — центр этрусской металлургии и производства художественных изделий из бронзы. Вюрм

Последнее оледенение, получившее свое название в результате научных поисков, произведенных в долине небольшого притока Дуная. Системные исследования, основанные на данных геологии, палеонтологии, палинологии (или пыльцевого анализа), использовании радиоуглеродного метода, позволили более точно охарактеризовать различные.-климатические фазы оледенений. Вюрмское оледенение по времени соответствует среднему и верхнему палеолиту. Галаты

Названия кельт, галл и галат изначально тождественны и используются греческими и римскими писателями для общего обозначения кельтских племен. Название «га-лат» впервые упомянуто историком Иеронимом из Кардии. Оно обозначало кельтов, которые в начале III в. до н. э. вторглись в Македонию и Грецию, Призванные в Малую Азию Никомедом, царем Вифинии, часть завоевателей обосновались здесь, дав название Галатии, и предоставляли наемников всем правителям Востока. Галаты были побеждены в 270 г. до н. э. Антиохом Сотером и осели на фригийском плато. Затем, спустя тридцать лет, в результате многочисленных попыток разбиты Атталом, царем Пергама. Великолепные памятники, запечатлевшие победы Аттала, оставили нам богатейшие сведения о цивилизации галатов. Они создали в греческой и фригийской среде государство меньшинства, включенное в состав федерации (наряду с тектосагами, толистоагами.трокмами) и управляемое сенатом. Невзирая на то что галаты были сильно эллинизированы, спустя семь веков после того, как они обосновались в Галатии, они продолжали говорить на кельтском наречии, о чем свидетельствует Иероним в своем «Толковании на послание к галатам». В 25 г. до н. э. Галатия стала римской провинцией. Галлы

Слово galli, так же как галаты, было синонимом кельтов в римской

.424. Справочный индекс

терминологии. Так же как слово «галаты» использовалось впоследствии в более узком смысле, обозначая кельтов, обосновавшихся в Галатии, слово «галлы» стало относиться прежде всего к жителям Галлий: Кельтской, Аквитанской, Бельгийской, Цизальпинской и Нар-боннской. Гальштат

Небольшой город в австрийском Тироле (Зальцкаммергут), расположенный на западном берегу горного озера (Гальштат), который дал название одной из самых значимых континентальных цивилизаций первого железного века (2-е — середина 1-го тыс. до н. э.). В 1824—1831 гг. неподалеку, на возвышенности Зальцберг, обнаружены следы большого некрополя и богатая разработка каменной соли. Постепенно было раскопано около 1300 захоронений, которые содержали многочисленные остатки — свидетельства цивилизации Гальштат. В 45 из 100 этих захоронений трупы кремированы, в остальных — помещены на дно ямы, покрытой деревом и глиной, как правило, головой на запад. В небольшом количестве здесь представлено только оружие. В соответствии с его типами выделяют два периода; первый (800—600 гг. до н. э.) характеризуется наличием длинных мечей, а второй (600— 500 гг. до н. э.) — острых кинжалов. Более поздние захоронения соответствуют началу цивилизации Ла Теп. Соляные копи занимали значительное пространство и эксплуатировались вплоть до Средних веков. Шахты и галереи образуют сложную сеть, самая низкая точка которой находится на глубине 300 м от поверхности. Там обнаружены многочисленные орудия труда, кожаные и медные сумы для транспортировки соли, одежда из шерсти и льна, связки сосновых веток и т. д. Гальштат был не только рудниковым центром, но и одним из торговых посредников между Центральной Европой и Средиземноморьем. Предметы, обнаруженные в многочисленных захоронениях вождей, были привезены из Этрурии. Среди других гальштатских центров необходимо отметить Гейнебург, Голдберг, Штреттвег, Оденбург. Гаморы

Крупные земельные собственники в Сиракузах (на греческом это слово имеет значение «собственники, владельцы земли»}. Они создали политическую партию и противостояли прежде всего сторонникам демократии. Ганнибал Сын Гамилькара Барки, которого он, будучи еще совсем юным, сопровождал в Испгнии. В 221 г. до н. э. сменил отна,, встав во главе карфагенских армий. Отвоевав Испанию, Гшнибал ощутил в себе достаточно силы для войны с Римом, победившим в 242—241 гг. Он проходит через Нарбоннию, затем отправляется, пересекая Альпы, в Цизальпинскую Галлию, где римляне не смогли его остановить, В Центральной Италии он выигрывает в битве на Тразименском озере (217г. до н.э.), затем, в 216 г. до н. э., — при Каннах. Когда римлянам удалось вновь овладеть Капуей, которая поддерживала Карфаген, Ганнибал, укрывшийся в Бруттии, попытался заключить

425 Справочный индекс Справочный индекс

союзы в Греции, в частности с Филиппом V Македонским. Но Сципион, отправленный в Испанию, изгнал карфагенян. Переправившись в Африку, римляне напали на сам Карфаген. Ганнибал поспешно отступает из Италии, но терпит поражение в битве при Заме (202 г. до н. э.). Таким образом, Вторая Пуническая война завершилась для Карфагена окончательным поражением. Ганнибал попытался реорганизовать государство, но, столкнувшись с противостоянием аристократии, вынужден был скрываться. В конце концов, чтобы избежать

плена и мести римлян, в 183 г. до н. э. о,н совершил самоубийство, приняв яд. Гаруспиция Религиозная практика и ритуал, заключавшиеся в толковании воли богов по внутренностям жертвенных животных; особенно часто использовалась печень. Гезаты Галльские трансальпийские воины; сохранилось упоминание, что к 225 г. до н. э. и они пересекли Альпы, чтобы прийти на помощь кельтским племенам, воевавшим против Рима на севере Италии. Полибий пишет, что в битве при Теламоне они сражались обнаженными в первом ряду, носили торквесы и браслеты из золота, и утверждает, что слово «гезат» имеет значение «наемник». На самом деле это слово произошло от названия тяжелого метательного копья — gaesum, которое они использовали. Гезаты сохранили свободные штаны и боевую колесницу белгов. По-видимому, они

вели бродячий образ жизни и не были привязаны к какой-либо территории. Гезориак Порт моринов, который позже стал Булонью. Он играл важную роль в римскую эпоху: Цезарь собрал здесь флот, который в 55 и 54 гг. до н. э. доставит его войска в Великобританию. Калигула, планируя экспедицию, которая так никогда и не состоится, расширил порт и построил огромный маяк. В 43 г. до н. э. из Гезориака отправились в путь легионы Клавдия, Гейнебург Гальштатский оппидум, расположенный в Вюртемберге (карта 10, 16), близ Умтерсингена, на плато, возвышающемся над долиной Дуная. В VI в. до н. э. здесь процветало сообщество, которое имело многочисленные связи со средиземноморским миром, о чем свидетельствуют находки — амфоры и керамические вазы с черными фигурами — и, особенно, крепостная стена, окружавшая поселение. Укрепления, которые опоясывают Гейнебург, неоднократно разрушавшиеся пожарами, были восстановлены в начале эпохи Ла Ten (скорее всего уже в четвертый раз) в средиземноморском стиле, который требовал присутствия греческого архитектора или по крайней мере подготовки в Греции. В нескольких километрах от Гейнебур-га находятся более скромные постройки того же типа — так называемый малый Гейнебург. Гелон Тиран Гелы, брат Гиерона. Он взял в жены дочь Ферона из Агригента

426 и стал тираном Сиракуз. Гелон создал мощную армию и в 480 г. до н. э. одержал победу над карфагенянами в Гимере. Умер в 478 г. до н. э. Гельветы Кельтский народ восточной Галлии, первоначально обитавший в Германии, между Рейном и Майном. В то время они славились большими запасами золота — богатством, которое они намывали в песках Рейна. В период вторжения кимвров (113 г. до н. э.), в котором приняло участие одно из гельветских племен —тшурины, — последние оставляют Вюртемберг, после чего он получил название «пустыня гельветов». Они обосновались в Швейцарии (на севере бернского Оберланда), где тигури-ны, по-видимому, уже имели несколько поселений. В 58 г. до н. э., подвергнувшись набегам и грабежам свевов, они переселяются под руководством одного из своих вождей, Оргеторига, надеясь овладеть землями на западе Галлии. В том же году их остановил Цезарь, который совершал свой первый поход в Галлию. Гемероскопейон Греческая колония, основанная в V в. массалиотами на восточном побережье Испании. Скорее всего она располагалась на месте Диания (современная Дения), который являлся одним из военных портов Сертория (карта 9). Герговия Оппидум в Кельтской Галлии, находившийся на территории арвернов, в шести километрах к югу от современного Клермон-Феррана. Расположенная на базальтовом плато, крепость была почти неприступной. В 52 г. до н. э. Верцитеториг с успехом оказал здесь сопротивление Цезарю, вынудив его снять осаду. В 1862 г. в ходе раскопок обнаружены два лагеря, построенных Цезарем: небольшой лагерь на вершине холма Белая Скала, который изначально был примитивным образом укреплен галлами, а затем обустроен римскими легионами; большой лагерь, расположенный в трех километрах к северу от оп-пидума, образовал в плане прямоугольник 630 х 560 м. Так же как Бибракта, Герговия утратила свое значение после подчинения Галлии, и ее заменил Augustonemetum (Клермон-Ферран). Германик Сын Друза, назначенный консулом в 12 г. н. э., Германик (15 г. до н. э. — 19 г. н. э.) возглавил многочисленные кампании, которые проводились между Рейном и Эльбой с 14 по 17 г. н. э., против марсов, узипе-тов, херусков, хаттов и бруктеров, достигших Эльб:^. Он одержал множество побед, но так и не сумел окончательно подчинить побежденные племена, так что в связи со значительными потерями, понесенныыи римлянами, Тиберий отстранил его от командования армией в Германии (18 г. н. э.) и отправил на Восток. Германик умер в Антиохии в 19 г. н. э. Германцы Изначально это слово использовалось греческими и римскими авторами для обозначения племен, обосновавшихся на левом берегу Рейна. Римские авторы в начале I в. до н. э. не проводили четкого

L 427 Справочный индекс

различия между кельтами и германцами, обитавшими в данном регионе. Только после кампаний Цезаря на севере Галлии появляется это разделение. Впоследствии термин «германец» (который никогда не использовался самими германцами) распространяется на все индоевропейские народы, осевшие между правым берегом Рейна, Вислой и Балтикой. Происхождение германцев остается достаточно туманным. Некоторые историки полагают, что речь идет о группах, наследовавших цивилизации, развивавшейся в южной Скандинавии в эпоху поздней бронзы. Группы — носители германской цивилизации впоследствии распространились к востоку и югу Европы, достигнув около 800 г. до л. э. Вестфалии и Вислы, а в эпоху Па Тен — Рейна и Тюрингии. В дальнейшем их экспансия была остановлена на несколько веков сначала кельтами, затем римлянами. В то время германцы жили племенами, так же как кельты, которые, по-видимому, оказали на них значительное влияние. Германскому обществу не были знакомы ни государство, ни города; оно базировалось на племенной организации (племена возглавлялись военной аристократией, которая практиковала компаньонаж), родовых объединениях и семье, по роли и структуре напоминавшей античную римскую семью. Хотя образ жизни германцев различался в зависимости от того, шла ли речь о степных германцах, в частности готах (иранское влияние, разведение лошадей), лесных германцах {культура выжженной земли) или морских германцах (пиратство, разведение скота), некоторые общие черты все же прослеживаются: прежде всего, это были воины (свободные люди) и крестьяне (рабы), жившие скотоводством и земледелием. Очевидно, они практиковали коллективные способы обработки земли, избегали городского образа жизни; использование монеты долгое время оставалось им чуждым. Однако необходимо отметить развитие ремесла, и прежде всего производства украшений и металлообработки. Трудно говорить о лингвистическом единстве германцев; их диалекты делились на три группы: северные (которые положили начало скандинавским языкам), западные (немецкий, английский и нидерландский) и восточные (полностью исчезнувшие). Германские религии малоизвестны; общим в них было поклонение природе и стихиям, вера в загробную жизнь и практика человеческих и животных жертвоприношений. К первым германским миграциям (II— I вв. до н. э.)> следы которых сохранились в истории, относятся миграции басгпарнов, кимвров и тевтонов, а затем свевов. За ними в 16 г. до н. э. последовало вторжение в Галлию сикамбров. Август поручил Тиберию усмирение германцев, положив начало завоеванию Германии. В период его правления легионы Друза продвинулись до Эльбы, а Тиберия — до Балтики. Однако после поражения, нанесенного Вару, римляне отказались от попыток завоевания. Они сохранили только две провинции в Нижней и Верхней Германии. До времени правления Марка Аврелия сохраняется относительное спокойствие, по боль-

428 Справочный индекс

шей части благодаря германо-ре-тийскому лимесу (limes). Но в 166 г. н. э. вторжение квадов и мар-команов (карта 22) открывает эру Великого переселения, которое в III и IV вв. н. э. охватывает Галлию и Римскую империю. Гермундуры

Германское племя, которое, по-видимому, не было привязано к определенному месту, пока между 7 и 3 г, до н. э. во главе с Агенобар-бом не обосновалось на территории, занятой наркоманами, между Эльбой и Дунаем вплоть до Тюрингии. Согласно Тациту, до конца II в. н. э. они обладали привилегированным положением в торговых отношениях с Римом. Затем объединились с квадами и наркоманами против Римской империи, но около 175 г. были побеждены Марком Аврелием. Геродот

Греческий историк, родился в Гали-карнасе около 490—480 гг. до н. э., умер спустя некоторое время после начала Пелопоннесской войны (431 г. до н. э.). Он оставил этнографическое описание Восточной Европы — самое значительное греческое произведение времен Античности, повествующее о мире скифов. Богатые сведениями из первоисточников, собранными во время пребывания в Ольвии, свидетельства Геродота представляют живое и зачастую реалистичное описание скифской цивилизации, чрезвычайно ценное для археологов, хотя оно и не позволяет выявить в различных археологических культурах отдельные народы, которые историк четко дифференцирует. Герулы Германский народ, его родина — восточная Дания или южная Швеция. Часть герулов в III в. н. э. переселилась. На востоке они достигли побережья Черного моря, вместе с готами пересекли Босфор и разорили побережье Эгейского моря и Малой Азии. Позже их коснулось гуннское вторжение 375 г., и герулы поступили на службу либо к гуннам, либо к римлянам. На западе они достигли берегов Рейна. В V в. пространство распространения герулов расширилось: некоторые из них занялись пиратством на галицийских и кантабрийских берегах, другие вступили в армию Одоак-ра, наконец, третьи основали свое королевство в районе бассейна Эльбы. В начале VI в. они были разбиты ломбардами и часть герулов

отправилась на берега Балтики, часть — в Восточную империю, где они поступили на службу к римлянам. Вплоть до VI в. герулы оставались язычниками и сохраняли некоторые примитивные обычаи, нг пример обычай убивать и сжигать на костре умирающих — больных или старых людей. Салзд большая страсть герулов — война. Они сражались без шлемов и кольчуг, используя в качестве оборонительного оружия только щит. Гетерни В Афинах гетериями назывались аристократические общества, более или менее тайные, имевшие прежде всего политический характер. Некоторые греческие писатели, в частности Полибий и Диодор, употребляют это слово в широком смысле, обозначая дружины, 429 Справочный индекс

состоящие в основном из деклассированных элементов, которые объединялись вокруг предводителей и кельтской знати. Гиерон

1. Гиерон I — брат и преемник Ге-лона. Тиран Гелы, затем Сиракуз. Будучи защитником эллинизма, в 474 г. до н. э. он одержал верх над этрусками в морском сражении при Кумах. Сиракузы были в то время могущественным городом, а после смерти Ферона из Агриген-та Гиерон стал владыкой почти всей Сицилии. Сиракузская «империя» захватила даже Южную Италию и Адриатику. В 466 г. н. э. Гие-рон умер, Сиракузы были избавлены от тирании. 2. Гиерон II (275—216 гг. до н. э.) — правитель Сиракуз. Укреплял мир и благополучие города, а с 264 г. до н. э. стал союзником Рима. Гимера Город в западной Сицилии, основанный в 648 г. до н. э. халкидий-цами из Занкла и сиракузскими изгнанниками (карта 18). Тиран Ферон из Агригента и Гелон в 480 г. до н. э. одержали здесь славную победу над карфагенянами. В 408 г. до н. э. Гимера разрушена карфагенянами. Горит Колчан скифов. Они прикрепляли его к поясу и держали в нем стрелы и короткий лук (лук из рога с двумя изгибами, натянутый тетивой из сухожилий животных). Горит мог быть кожаным, но часто покрывалсяметаллическим, даже золотым листом, на котором изображались сцены из повседневной жизни или мифологические сюже-

ты. Такие красиво декорированные гориты датируются концом V — началом IV в. до н. э. Городище Страдонице Городище (славянский вариант оппидума) Страдонице (Страдо-никское городище) находится в Богемии, в 32 км на юго-запад от Праги. Оно имеет тесное сходство с оппидумом на горе Бовре. Скорее всего оно построено бойями в I в. до н. э. и разрушено в период, когда маркоманы под предводительством Маробода вторглись в Богемию (около 10 г. до н. э.). Окруженный укреплениями из каменных насыпей, оппидум занимал около 140 га и включал множество деревянных домов, ремесленных мастерских, кузниц и плавилен. Раскопки, проводившиеся здесь, оказались удивительно плодотворными и показали богатство этого поселения: украшения из золота, серебра, стекла, эмалированной бронзы, золотые кельтские монеты, местные мелкие серебряные монеты, серебряные тетрадрахмы, гельветские и галльские монеты (последние свидетельствуют о существовании регулярных торговых отношений с восточной Галлией). Железное оружие, шпоры, топоры, обработанная кость и расписные вазы позволяют составить точное представление о кельтском производстве. Наконец, присутствие наряду с местной керамикой греческой глиняной посуды свидетельствует о торговых обменах с Марселем. Готы Германский народ, очевидно, скандинавского происхождения, осевший на южном побережье Балтики

430 Справочный индекс

и правом берегу Нижней Вислы. В середине II в. н. э. готы мигрировали на юго-восток и заняли земли к северозападу от Черного моря. Они создали сильное государство, впоследствии разделенное на два королевства, которые, однако, сохранили тесную связь: королевство остготов между Доном и Днестром и вестготов — между Днестром и Дунаем (карта 22). Готы установили контакты с греческим миром, Малой Азией и Южной Россией. В 238 г. н. э. готы, вторгнувшиеся во Фракию, а затем в Дакию, впервые столкнулись с Римской империей. Открыв для себя навигацию, спустя двадцать лет они опустошают берега Черного моря, пересекают Босфор, грабят побережье Малой Азии и достигают Сицилии. Аврелиан оттесняет их к югу от Дуная и в 271 г. уступает им Дакию. В течение века готы живут вдоль берегов Дуная в относительном мире, укрепляя свое могущество, поставляя наемников Риму и собирая дань. Договор, заключенный в 332 г. с вестготами, способствовал культурным обменам — в частности, к ним проникает христианство в форме арианства. Вестготский епископ Вульфила, желая перевести Новый Завет на готский, создал в середине IV в. готскую письменность и литературный язык. В 375 г. гунны напали на остготов в низовьях Дона и отчасти подчинили их себе. Большинство отступило на запад, за Днепр и Дунай, и последовало за вестготами и другими германскими племенами, которые просили убежища у империи. Вестготы обосновались тогда во Фракии, остготы — в Паннонии, и их судьбы разделились. Вскоре вестготам надоело римское владычество, и в 377 г. они восстали и, оказываясь то победителями, то побежденными, опустошили восток Балкан и в 397 г. достигли границ империи. Но страна уже практически пришла в упадок. Предводитель вестготов Аларих решается на завоевание Венетии. На протяжении двух лет вестготы разоряли

Италию, в 410 г. захватили Рим, затем завоевали Калабрию. Но после тщетных попыток перебраться в Африку в конце концов они возвращаются на север, в Галлию. Они обосновались между Роной и Гаронной, а в 418 г. заключено соглашение, которое возвестило о создании первого на территории Римской империи варварского королевства — Тулузского. Постепенно вестготы достигли Испании, и, когда в конце IV в. франки, обитавшие к югу от Луары, захватили Аквитанию, вестготы отступили к Кастилии и создали королевство Толедо (карта 23), которое просуществовало вплоть до исламского завоевания. В Паннонии остготы оказались под прот'жторатом гуннов и приняли участие в военных походах Аттш.ы в Галлию и Италию. Послг. 'л о смерти они заняли позицию нейтралитета и заключили в 455 г. договор с Римской империей, согласно которому к ним переходили территории, окружавшие озеро Балатон. В течение пятнадцати лет остготы сражались против скиров и сарматов. Затем, после того как Лев I убил одного из предводителей остготов, они вторглись в Иллирию, Новое соглашение, заключенное в 473 г., подарило им Македонию, но остготы не останавливались, они вторглись в Мезию, Эпир и Дакию. В 488 г. 431 Справочный индекс

Зенон, чтобы избавиться от них, поручил им под предводительством Теодориха изгнать Одоакра из Италии. Победив Одоакра, Тео-дорих основал в Италии романо-варварское королевство (карта 23), в котором готы и римляне сосуществовали, подчиняясь различным административным структурам. Период его правления отмечен зарождением византиизирован-ной готической культуры, очагом которой стала Равенна. Но в 536 г., после смерти внука Теодориха, королевство распалось. Белизар, по распоряжению Юстиниана, высадился в Италии и в 540 г. вступил в Равенну. Вплоть до 552 г, остготы оказывали яростное сопротивление. Но в 552 г. они были практически истреблены Нарсесом. Гран-Прессиньи

Стоянка эпохи позднего неолита, расположенная между Эндром-и-Луарой и Вьенном (окрестности Лоше). Центр добычи и экспорта кремня, выработки которого растянулись на 20 км. Здесь производилась также готовая продукция, в частности кинжалы, но на экспорт шли и первичные материалы, добываемые в местных карьерах, например кремень в виде больших, лишь грубо обработанных плит. К началу халколита относится наивысший расцвет экспортной активности данного региона. Кинжалы из Гран-Прессиньи имитировали первое оружие из меди, которая в то время только начинает распространяться в культуре колоколовидных кубков. Рыжеватый оттенок местного кремня, напоминавший цвет меди, равным образом способствовал успеху этой продукции. Грануляция

Техника производства украшений, заключавшаяся в спаивании на поверхности украшения мельчайших золотых гранул, так чтобы они образовали фигуры и геометрические мотивы. Грануляция использовалась в эпоху ориентализации. Гримальди

«Пещера детей» в Гримальди, близ Мантона, исследована в 1875 г. каноником из Вильнёва. Здесь обнаружены два скелета эпохи ориньяк. Это скелеты людей, принадлежавших к одной из ветвей группы homo sapiens. Они имеют некоторые особенности, которые характерны для негроидной расы. Этот тип, возможно, был распространен в Западной Европе до начала эпохи неолита. Гробница авгуров

Одно из самых красивых захоронений с фресками, обнаруженных в Тарквинии. Оно датируется VI в. до н. э. (530—520) и дает интересные сведения о культе мертвых этой эпохи. По обе стороны от двери, которая, возможно, ведет в царство мертвых, в соответствии с этрусским погребальным ритуалом изображен человек, поднявший руку. На боковых стенах представлены бои атлетов, которые предвосхищают римские гладиаторские бои. Дважды на фризе гробницы изображен один и тот же персонаж в маске и с бородой, имя которого — Phersu — связано с латинским persona — «маска», затем «характер» и, наконец, «персона». Гундеструп

Большой серебряный котел из Гун-деструпа был обнаружен на севере Ютландии, в Дании. Внутренняя

432 Справочный индекс

часть и стенки сосуда украшены символическими сценами и фигурами богов: охота на быка, человеческое жертвоприношение, шествие солдат, боги и богини, окруженные дикими животными. Котел из Гундеструпа не только замечательный образец совершенства, достигнутого в кельтском искусстве, но и источник интересных сведений о религии и верованиях кельтов. Он обнаружен на территории кимвров и, должно быть, изготовлен по заказу последних либо в Галлии, либо, что более вероятно, у скордисков. Он находился вместе с другими вотивными дарами в торфянике, где и был обнаружен в 1891 г. Датировка котла остается спорной: полагают, что он относится к римской эпохе. Гунны

Народ степных кочевников, имеющий монгольские корни. Во II в. н. э., согласно Птолемею, они обитали к северу от Кавказа, между реками Маныч и Кубань. В 374 г. гунны появляются в долинах Дона и Волги, наносят тяжелое поражение остготам и аланам, подчиняют часть вестготов и следуют далее на запад. В конце IV в. они заняли Румынию и Паннонский бассейн, в 405 г. — дунайскую впадину. Около 408 г., когда один из гуннских королей, Ульдин, попытался занять Фракию и Мезию, гунны наладили отношения с Восточной Римской империей, которая оказала им поддержку в войне с вестготами Алариха. Что касается самой Восточной Римской империи, она еще долгое время использовала знаменитую гуннскую конницу в

сражениях против германцев. Аэций, в частности, направлял гуннов против вестготов, франков и бургундов и способствовал утверждению гуннов в Паннонии. Постепенно этот кочевой народ создал оседлое государство (наследственная королевская власть, доминирование аристократии, разбогатевшей за счет грабежей), в котором определенно просматриваются следы иранского влияния. Когда в 434 г. Аттила пришел к власти, он стал представлять силу, которая угрожала Восточной империи вплоть до 450 г. Совершая ежегодные рейды, он разорял Балканы, требовал с племен все более тяжелой дани и, достигнув в 447 г. Фермопил, опустошил большинство крупных городов региона. В 450 г. Аттила столкнулся с силами Мар-циана, который отказался платить дань. Франки и вандалы обращаются к Аттиле за помощью; предводитель галльских багаудов, который укрылся при гуннском дворе, помогает ему оценить слабость римского режима; Гонория, сестра императора Валентина III, предлагает Аттиле взять ее в жены. Аттила резко меняет взгляды и в 451 г. вторгается в 1аллию. Пройдя через Майнц, ргзор.Л Бельгику, он достигает От/леана, где впервые терпит поражение от Аэция, опиравшегося ня силы вестготов, аланов и бургундов. Проиграв чуть позже сражение на Каталаунских полях, в Шампани, Аттила вновь захватил Паннонию. В 452 г. он проник в Северную Италию. Вероятно, уплатив большую дань, папа Лев I добился его ухода из Италии. В 453 г. в Паннонии Аттилу внезапно настигает смерть. После этого гуннское 'могущество сохранялось недолго: его сыновья начали борьбу за власть, германцы со своей 15-6636

433 Справочный индекс

стороны боролись за восстановление автономии. Гунны разделились: одни поступили на службу к императору-Восточной Римской империи, другие остались в Пан-нонии или вернулись на Украину.

Д Даки

Даки, которые впервые упоминаются в эпоху Филиппа V Македонского, имели то же происхождение, что и геты. Впоследствии они обосновались на левом берегу Дуная и заняли южную Венгрию и территорию современной Румынии. Это народ пастухов и земледельцев. ВI в. до и. э. даки объединяются под предводительством своего короля Буребисты и угрожают римлянам, осевшим во Фракии. В конце концов их подчинил Траян, который страстно стремился завладеть их золотыми рудниками и который, в два этапа (102 и 106 г. н. э.) одержав победу над дакийским королем Децебалом, основал в Дакии римскую провинцию. Но в 258 г. н. э. из-за вторжений варваров, в частности карпов и язигов, римляне вынуждены были оставить Дакию. Демосфен Родился в 384 г. до н. э. Знаменитый афинский оратор и политический деятель; принадлежал сначала к партии пацифистов, возглавляемой Эвбулом, затем оставил ее и начал проповедовать антимакедонскую позицию. В 351 г. до н. э. он написал свою первую филиппику. В последующие годы четко обозначилась македонская угроза, но Афины, невзирая на предупреждения Демосфена, не приняли необходимых мер предосторожности. В 349 г, до н. э. Филипп объявил войну Олинфу, которому не было оказано достаточной поддержки, и город был захвачен и разрушен. В 346 г. до н. э. был подписан Филократов мир, имевший катастрофические последствия для Афин, которые потеряли все свои владения во Фракии и Халкидиках, Демосфен пишет II, III и IV Филиппики (344, 341, 340 гг. до н. э. соответственно), добивается изгнания Филократа, но терпит неудачу в борьбе против Эсхина, своего главного соперника. Пользуясь растущим авторитетом, он предпринимает серию непопулярных мер, связанных с огромными военными затратами, добивается союза с Мегарами и Коринфом, но не достигает успеха в отношениях с Фивами и Персией. В октябре 339 г. Филипп обосновался в Элатее, препятствуя объединению Фив с Афинами, направленному против него. В 338 г. до н. э. афиняне, фиванцы и их союзники были разбиты македонцами, в битве при- Херонее подчинявшимися юному Александру. Скомпрометированный в 324 г. до н. э. в деле Гарпала — казначея Александра, который щедро заимствовал средства из ахеменидской казны и укрылся в Афинах, — Демосфен был изгнан в Эгину, откуда возвратился только после смерти Александра в 322 г. до н. э. Но после победы Антипатра над Афинами Демосфен, находившийся в то время в Калабрии, принял яд. Деспеньяперрос

Иберийское святилище в провинции Хаэн. Оно представляет собой

434 Справочный индекс

пещеру шириной 50 м и храм длиной 10 м. Святилище было построено на террасе близ целебного источника. Между IV в. до н. э. и IV в. н. э. приверженцы этого культа оставили здесь более 2000 бронзовых предметов — вотивных приношений. Децебал

Король даков (ум. в 107 г. н. э.). Мирный договор, заключенный Децебалом с Домицианом, позволил укрепить Дакию, которая в этот период достигает расцвета. Но, дважды разбитый Траяном (102 и 106 гг. н. э.), Децебал умер, оставив свое королевство римлянам, которые основали здесь несколько колоний. Диадохи

Военачальники, сменившие Александра. Умерев в расцвете молодости, он не назначил себе преемника, и на

эту роль претендовали незаконнорожденный сын Филиппа II, слабоумный Арридей, и сын Александра, родившийся после его смерти; впрочем, оба были провозглашены правителями под именами Филиппа III и Александра IV. Но регентство, то есть реальную власть, на Востоке получил полководец Пердикка, а на Западе — Кратер. Птолемей, сын Лагоса, обосновался в Египте; Лисимаху было поручено управление Фракией и северными пограничными территориями, которым угрожали варвары. Селевку была передана кавалерия, Пеитон обосновался в Мидии, Эвмен — в Каппадокии. Но соперничество между диадохами и войны вскоре привели к более простому разделу империи: Лаги-ды, потомки Птолемея, правили в Египте, Селевкиды — в Азии, а Антигониды, потомки Антигона Гоната, — в Македонии, Дивитиак

Друид, эдуй по происхождению, брат Думнорига, друг Цезаря и Цицерона, которого Дивитиак восхищал одновременно как прорицатель и образованный человек. Когда в 61 г. до н. э. эдуи оказали Риму помощь в действиях против свевов, Дивитиак по поручению сената стал их послом. Впоследствии он стал предводителем эдуйской проримской партии, которой противостояла партия независимости, возглавляемая Думноригом. Диоклетиан

Римский император (285—305 гг. н. э.), основатель тетрархии. Офицер иллирийского происхождения, Диоклетиан после гибели Кара, павшего жертвой военного заговора, стал носителем императорской власти. Он столкнулся с многочисленными мятежами в провинции (ба-гауды и германцы в Галлии, восстания в Египте, наступление персов на Востоке}. В го же время его правление было от лечено административными, военными, правовыми и финансовыми реформами, мерами, направленными на унификацию и упрощение, которые повлекли за собой развитие бюрократии. Диоклетиан отрекся от власти в 305 г., одновременно с Максимиа-ном, и удалился в Спалато (Далмация), где и умер в 313 г. Дионисий Галикврнасский Греческий грамматист и историк, современник Августа, автор «Римской археологии», посвященной первым векам истории Рима. 15'

435 Справочный индекс

Дольмен Это слово британского происхождения обозначает тип мегалитических погребальных памятников (3—2-е тыс. до н. э.); дольмены часто встречаются в Бретани, но обнаружены также и в других регионах Европы (Иберийский полуостров (карта 4), Кавказ, Скандинавия и т. д.) и мира (Индия). (См. мегалиты.) Домициан Младший сын Веспасиана. В 81 г. н. э. он сменил своего брата Тита на императорском престоле и стал последним правителем из рода Флавиев. Он столкнулся с многочисленными трудностями, внутренними и внешними. После того как были побеждены германцы, между 83 и 89 гг., и заняты Деку-матские поля, Домициан укрепил рейнский limes, а затем, после подавления мятежа Сатурния, легата Германии, и заключения соглашения с Децебалом, занялся обустройством левого берега Рейна и Мезии. Что касается внутренних дел империи, Домициан покровительствовал жителям провинций и всадникам в ущерб сенату, искал опоры в армии, преследовал противников, становясь все более подозрительным. Великий строитель, он воздвиг дворец Флавиев (на Палатине), арку Тита, стадион на Марсовом поле (Piazza Navona). В 96 г. Домициан был убит. Донатизм

Еретическое движение, которое распространяется в IV в. н. э. в Африке под влиянием Доната, епископа из Карфагена. Донатисты считали, что таинства могут признаваться действительными, только если совершаются праведником. Постепенно социальные требования смешались с догматическими прениями. Донатизм осуждался на соборах (в Риме — 313 г. и Арле — 314 г.) и преследовался практически на всем протяжении IV в. Особенно жестокие меры, принятые в 414 и 415 гг. (лишение гражданских прав, смертная казнь), ускорили его закат. Дорийцы Индоевропейский народ, пришедший из долины Дуная, где он научился добывать и использовать железо. Вероятно, дорийцы — близкие родственники ахейцев, которые 700—800 годами раньше вторглись в Грецию. Дорийцы проникли в Грецию в третьей четверти 2-го тыс. до н. э. Спустившись по Моравской, а затем Вандарской долине, они столкнулись с фракийцами, которые оттеснили их в Фессалию. Дорийцы постепенно захватывают большинство регионов Греции, изгоняя местных жителей, которые вынуждены были укрываться в гористых районах (в Аркадии) или, чаще, переселялись на острова Эгеиды и азиатское побережье. Некоторые дорийские группы с Пелопоннеса двигаются дальше и оказываются на Крите, Родосе и южных берегах Малой Азии (Гали-карнас). Считается, что в IX в. эти вторжения и перемещения останавливаются. На дорийском диалекте говорили в Мегарах, Коринфе, в Арголиде и Лаконии, так же как в Галикарнасе (карта 8). Дорийцы дали свое имя дорическому стилю. До последнего времени дорийцам приписывали серию новшеств, появившихся в различных областях: сегодня полагают,

436 Справочный индекс

что вторжение дорийцев принесло лишь благоприятный момент для этих трансформаций и появления нового опыта (например, использование железа).

Друз

Брат Тиберия и внук Августа, родился в 38 г. до н. э. В 15 г. до н. э. вместе с Тиберием участвовал в завоевании Реции. В 13 г. до н. э. направлен в Галлию в качестве легата. В 12—9 гг. до н. э. он начал завоевание Германии: достиг Северного моря и покорил батавов и фризов. В 11 г. до н. э. Друз продолжает наступление, пересекает Рейн, опустошает земли узипетов, сикамбров и достигает территории херусков и Везера, но вынужден повернуть обратно. Наконец, в 9 г. до н. э. Друз подчинил хаттов и све-вов, форсировал Везер, но отказался пересечь Эльбу. Он погиб, упав с лошади, когда возвращался из этой экспедиции. Друиды

Функции друидов можно разделить на четыре основные группы. Религиозные функции: друиды выступали распорядителями жертвоприношений, а иногда даже сами совершали их, но прежде всего это были прорицатели, они предсказывали, интерпретировали предзнаменования и формулировали ритуальные запреты. Юридические функции: друиды играли роль арбитров в общественных и частных тяжбах. Когда речь шла об убийствах, наследстве, спорах, связанных с частной собственностью, именно друиды назначали штрафы и взыскания; они могли лишить прав тех, кто не подчинялся их судебным решениям. Политические функции: будучи арбитрами, друиды решали разногласия между племенами. Они пользовались привилегиями (освобождение от военной службы и налогов) и, например, в Ирландии обладали своеобразным постоянным «пропуском», позволявшим им выступать посредниками между племенами. У каждого короля был свой друид (в присутствии которого ему было запрещено брать слово), который по сути играл роль его политического советника. Образовательные функции: кроме того, что подразумевали жреческие функции (друиды проводили двадцатилетних юношей через все ступени инициации), друиды воспитывали практически все молодое поколение военной аристократии. Это было исключительно устное образование, сущность которого выражена Диогеном Лаэрт-ским в формуле: «Чтить богов, презирать смерть, не делать зла и упражняться в мужестве». Некоторые друиды были хорошо образованны, и Аристотель, а затем Цицерон говорят о них с восхищением. Мистические философы, друиды создзч-i цельную доктрину бессмертия души, сочетавшуюся с моралью и мифологией. Вероятно, они зерили в переселение душ. Друиды имели представ пения о физике, астрономии, хорошо знали растения и их свойства. Они играли роль первого плана в социальной и политической жизни кельтов. Друиды объединялись в коллегии, устраивали ежегодные собрания и избирали своего главу. Именно потому, что друиды обладали сплоченностью, а значит, невосприимчивостью (особенно в Британии), ояи преследовались

437 Справочный индекс

во времена империи на основании законов, связанных с человеческими жертвами, убийствами и магией. Думнориг Предводитель эц,уев,брахДивити-ака, начиная с 58 г. до н. э. руководил партией, враждебной Цезарю. В то же время Гельвет Оргеториг, Секван Кастик и Думнориг заключили триумвират и попытались создать федерацию народов, которые, после того как гелъветы обосновались в Галлии, установили гегемонию над галльскими племенами. Поражение гельветов означало провал первого национального движения. В том же году Думнориг передал гельветам сведения о перемещении римских войск и саботировал, таким образом, помощь, которую эдуи должны были оказать Цезарю. В 54 г. до н. э. он отказался от участия в римской экспедиции в Великобританию, бежал вместе с эдуйской кавалерией. Цезарь преследовал его, а поймав — предал смерти. Дунай С древнейших времен Дунай играл важную роль, соединяя Центральную Европу и Ближний Восток (карта 21). Дунайский бассейн, так же как бассейны некоторых его притоков, например Тисы или Савы, стал ареной колонизационных процессов и развития ранних цивилизаций: дунайских неолитических цивилизаций (4-е тыс. до н. э.), халколитических цивилизаций Венгрии (Бодрогкерестур), цивилизации ранней бронзы в Богемии (Унетице} и т. д. В римскую эпоху Дунай стал необходимым для империи навигационным путем (карта 20) и, так же как Рейн на западе, представлял собой естественную линию защиты, надежную и хорошо укрепленную (limes Паннонии), Дьяково Деревня около Москвы, где было обнаружено поселение, датированное первым железным веком. Эта деревня дала название культуре, распространившейся в бассейне Верхней Волги и Оки между V в. до н. э. и V—VI вв. н. э. Эта культура характеризуется небольшими центрами, расположенными на возвышенностях (особенно вблизи крупных рек) и укрепленными оборонительными сооружениями и рвами. В основном эти поселения опустели во время второй стадии развития дьяковской культуры, когда на смену экономике, основанной на охоте и рыбалке, пришло земледелие. Для культуры Дьяково типичны лепные керамические вазы и небольшие, весьма своеобразные глиняные предметы неизвестного назначения (возможно, весы), имеющие различные формы и насеченный орнамент с фигурами животных и солярными символами. Египет Египетская цивилизация не оказала на европейские народы и цивилизации такого влияния, как цивилизация Месопотамии или Анатолии. Однако здесь обнаруживаются черты, которые относятся к различным хронологическим периодам и присущи некоторым формам искусства, распространенного на

438 Справочный индекс

островах или в прибрежных регионах Средиземноморья. Многие египетские тексты (царские анналы), которые намекают на события, происходившие в Европе или на Ближнем Востоке в протоисторическую эпоху, упоминают названия народов и дают, так же как некоторые экспортированные на континент предметы (осколки фаянса из Унетице), ценные хронологические ориентиры.

Ж Железо В природе железо встречается либо в виде самородка, либо в виде минерала. На первый взгляд кажется парадоксальным, что при избытке и доступности месторождений — по крайней мере, в древние времена — железо стало использоваться относительно поздно. Но нужно помнить, что температура плавления железа гораздо выше, чем у меди (1530 °С и 1084 °С соответственно). Для достижения необходимой температуры древние никогда не расплавляли сам металл, но только восстанавливали его, то есть очищали — хотя бы частично — от посторонних примесей, с которыми он, как правило, соединен в природном состоянии. Большая твердость достигается при помощи еще одного процесса — ковки при высокой температуре, то есть в кузнечном горне. Эта техника, по-видимому, впервые была применена в районе богатых месторождений Кавказа и Тавра в середине 2го тыс. до н. э. Хетты, которые первыми освоили эту технику, ревностно оберегали секрет, до тех пор пока около 1200 г. до н. э. не начались вторжения «народов моря». Производство оружия из железа, превосходившего бронзовое оружие по прочности и остроте лезвия, на самом деле на протяжении этих нескольких веков составляло главный элемент их военного превосходства. После 1200 г. до н. э. железная металлообработка быстро распространилась по всему Ближнему Востоку, затем в Згеиде и Средиземноморье, откуда в процессе колонизации была принесена в Италию и Иберию (карта 10). В континентальной Европе железо появилось в VIII — середине VII в. до н. э., а его обработка энергично распространяется здесь благодаря влиянию галь-штатских центров (первый железный век). Но именно начиная с периода цивилизации Ли Тен (V— II в. до н. э.) железная металлургия окончательно распространяется в большей части европейских регионов. В Англии и особенно в Скандинавии этому способствовало наличие поверхностных месторождений и железосодержащих отложений, которым было дано название «желсз-t из торфяников». Так же как медь, железо использовалось сначала для изготовления оружия, но постепенно оно вытесняет бронзу и дерево в производстве земледельческих орудий. К началу христианской эры земледелие было оснащено большей частью инструментов: топоры, лопаты, мотыги и т. д., — которые использовались вплоть до Нового времени. Распашка нови, начавшаяся в эпоху неолита, ускоряется, а появ-ление'железного топора у крестьянина, а также огромные расходы дерева, вызванные увеличением

439 Справочный индекс

количества кузниц, способствовало постепенному исчезновению лесных массивов. Залевк Законодатель из Локр (Южная Италия). Предшественник Солона и Драконта, Залевк учредил право воззвания к высшей инстанции, Совету Тысячи. Он первый поднял на государственный уровень убийства, которые ранее разбирались частными лицами. Однако, будучи новатором, Залевк проявил и некоторую консервативность: он установил ограничения, связанные с женскими украшениями и погребальными кортежами, ввел чрезвычайно строгие наказания за супружескую измену. Его последователем стал Харонд из Катаны.

И Иберы Основное население древней Испании. Точно не известно, каковы исторические корни иберов. Некоторые историки полагают, что они пришли с Кавказа, — Стра-бон засвидетельствовал присутствие здесь племени Iberi. Согласно более распространенному мнению, это средиземноморцы, переселившиеся в ходе экспансии очень древней ветви хамитских народов — сахарской: в действительности Сахара оставалась обитаемой, до тех пор пока новые климатические условия не превратили ее в пустыню, что вызвало миграции и исчезновение народов, которые населяли ее ранее. Часть из них отправилась в Испанию и обосновалась на юго-востоке полуострова: они стояли у истоков цивилизации Альмерии. Очевидно, к концу неолита и началу бронзового века жители юго-восточной Испании сыграли важную роль в распространении мегалитических конструкций на севере Европы и в освоении океанского побережья. Один из народов Ирландии называется словом «иверны» или «иееры» (luerni, lueri) — почти идентичным слову «иберы». Между испанскими мегалитами и наиболее древними шотландскими мегалитами явно прослеживается параллелизм: в ирландских памятниках данного типа (например, Нью-Гранж) обнаружены погребальные вазы, подобные вазам из мегалитических захоронений Андалузии. Носители мегалитической цивилизации сумели воспользоваться морским путем, который привел их с Иберийского полуострова на север Европы, а затем в Скандинавию? северные мегалиты также имеют испанские корни. В эпоху бронзы сообщение между Британскими островами и Иберией было постоянным: об этих связях свидетельствуют бронзовые предметы (топоры, кинжалы, бердыши) иберийского стиля, в большом количестве обнаруженные в Англии, и орнаменты, выгравированные на ирландских топорах, также иберийские. В VI— V вв. до н. э. на юго-востоке полуострова иберы, контактируя с греческими и пуническими колониями, создали самобытную цивилизацию: в V в. до н. э. она распространилась вдоль восточного 440

Справочный индекс

побережья вплоть до Аквитании и Лангедока, в IV в. до н. э. — в верховьях Эбра, а век спустя охватывает Кастилию. Эта цивилизация достигает расцвета в период между III в. до н. э. и началом нашей эры (впервые название Иберия появляется у Эратосфена в 230 г.), хотя собственно иберийская цивилизация прекращает свое существование в 19 г. до н. э., когда завершается римское завоевание. Ибица

Один из Балеарских островов, расположенный к юго-западу от Майорки. Согласно греческому историку Тимею, Ибица была заселена только в VII в. до н. э.; в 660 г. до н. э. карфагеняне основали здесь колонию Ebussos — остров имел удобное расположение, для того чтобы прервать или расстроить отношения между фокейцами и тартезийцами. Наиболее древние археологические находки восходят к VII в. до н. э. Около столицы расположен некрополь Пюиг де Мо-лин, который включает около 5000 подземных гробниц, вырытых в известняке; к ним ведут шахты, сходни и ступени. Галереи с декорированным стенами могли вмещать до шести каменных саркофагов. В этих захоронениях найдено множество статуэток из терракоты, украшений, пунической и греческой керамики. В пещере Cuyram было обнаружено святилище, посвященное Астарте: оно содержало сотни фигурок, имеющих форму колокола, изображающих молящихся или образы богини. Богатство Ибицы связано с тем, что остров стал крупным центром производства пурпура. Цивилизация сохраняла пунический характер, до тех пор пока в 121 г. до н. э. не была завоевана римлянами. Иконоборчество Кризис иконоборчества, или Спор об образах, столкнул в VIII и IX вв. до н. э. паулинистов и монофизи-тов, византийских еретиков — ярых противников образного изображения божества, которое приводило, по их мнению, к ико-нопоклонению, — с монахами, защитниками святых образов, которые зачастую являлись их собственностью. Этот спор, который нарушал единство Византийской империи на протяжении более чем одного века, вскоре приобрел вид борьбы против Церкви и императорской власти, направленной на .сокращение экономического влияния монашества. Этот кризис завершился в конце IX в. насильственной расправой над паулини-стами. Иллирик Иллирик, или варварская Иллирия, отделенный от греческой Иллирии в IV в. до н. э., включал Далмацию, Либ) рнию, Истрию и прилегающие к ним территории. Вторжение кельтов в III в. до н. э. оттеснило иллирийцев к Адриатике, где они занялись пиратством. В 167 г. до н. э. римляне навязали им свой протекторат. Затем, пройдя через Далмацию, они распространили свое влияние на иллирийцев вплоть до Дуная. В 27 г. до н. э. к завоеванной территории прим-кнули Цизальпиния и Македония. Наконец, в 9 г. до н. э. Август сделал Иллирик провинцией. Впоследствии Истрия была присоединена к Италии, и слово Иллирик Справочный индекс

стало обозначать совокупность провинций Далмации, Норика, Панно-нии, Мезии и Дакии. При Констанции II Иллирик, разделенный на два диоцеза, Иллирию и Македонию, стал одной из четырех главных префектур империи. В 395 г. н. э. Стилихон по приказу Аркадия оставил Македонию, которая была присоединена к Восточной империи и стала называться префектурой Иллирика. Эта префектура существовала в составе Византийской империи до конца VII в. Что касается части Иллирика, которая осталась зависимой от Западной империи, то вскоре она была завоевана — сначала германцами, затем славянами. Иллирия Римский Иллирик включал лишь часть территории, прежде занятой иллирийцами. В начале 2-го тыс. до н. э. они расселились на обширном пространстве Центральной Европы, между Македонией, Дунаем и Адриатическим побережьем. В VII—VI вв. до н. э. греки основали здесь многочисленные колонии, наиболее известная из которых — Эпидамна (современный Дурац-цо). В IV в. северная и западная часть их территории была завоевана кельтами, в то время как Филипп Македонский захватил часть регионов, расположенных на востоке. В III в. до н. э. иллирийские пираты, которые действовали вдоль восточного побережья Адриатики, представляли серьезную опасность для греческой торговли в этом море. В тот период здесь появляются-римляне, и в 219 г. до н. э. они оккупируют большую часть Иллирии. Однако Иллирийское царство сохраняло свою независимость в балканском регионе вплоть до 168 г. до н. э., когда оно было окончательно захвачено римлянами. Но далматинские племена долгое время сопротивлялись оккупации и покорились только в 9 г. н. э., при Августе, который и создал провинцию Иллирик. Иллирийцы поставляли легионеров в римские армии, прежде чем дать Риму императоров, в частности Диоклетиана, Индибил Король илергетов, могущественного племени тарраконской Испании, расположенной между Пиренеями и средним течением Эбра. Так же как Мандоний, еще один король илергетов, Индибил был одним из иберийских союзников Сципиона. Индоевропейцы Этим термином, первоначально лингвистическим, называют различные народы Европы и Азии, которые говорят на языках, имеющих общие корни: исследователи пытаются уточнить, насколько это возможно, какими были язык, цивилизация и религия первых европейцев. В результате вторжений — или колонизации — эти народы передали свой язык населению значительной части Южной Европы, и прежде всего Греции (вторжения ахейцев и дорийцев). Инсубры Одно из самых могущественных кельтских племен Цизальпинии. Согласно Титу Ливию, во время экспедиции Белловеза (VI в. до н. э.) инсубры уже занимали ломбардскую равнину. Галлы, пораженные совпадением названий этих инсубров и одной из ветвей пле442

Справочный индекс

мени эдуев, остановились и основали Медиолан (Милан), главный город цизальпинских инсубров. Инсубры, ставшие в 225 г. до н. э. союзниками бойев, в 222 г. до н. э. были покорены Клавдием Марцел-лом в Кластидии и перешли, возможно, в категорию foederati — союзников. Прибытие Ганнибала и Вторая Пуническая война пробудили кельтский национализм, и инсубры, так же как бойи, восстали. В 194 г. до н. э. они были окончательно покорены.

Ионийцы Ионийцы обосновались в центральной Греции во 2-м тыс. до н. э. Впоследствии под натиском дорийцев они переселились вместе с соседними группами — ахейцами, эолийцами и др. — на западное побережье Малой Азии, которое было названо их именем (Иония; карта 8). Ионийский язык, имеющий индоевропейское происхождение, как и другие греческие диалекты, использовался в нескольких локальных вариациях в Аттике, Эвбее, на побережье Малой Азии (Лидия) — между Смирной и Га-ликарнасом, равно как на островах Самос и Хиос. В области архитектуры с ионийцами связано название одного из двух основных стилей, использовавшихся в греческом мире, — ионического ордера, распространившегося в той части Малой Азии, которую занимали ионийцы. Италика Город в Бетике, расположенный на правом берегу Гвадалквивира, напротив современной Севильи. Италика была основана Сципионом Африканским в 206 г. До н. э. на месте древнего иберийского города и населена ветеранами. В эпоху Римской империи она стала процветающей колонией (здесь разрабатывались месторождения среброносного свинца). Италика — родина Траяна, Адриана и Феодосия. В VIII в. н. э. разрушена арабами. Италики Как правило, италиками называют индоевропейские народности — разные и многочисленные, — которые распространились в различных регионах итальянского полуострова. Но итальянские ученые склонны обозначать этим термином только умбро-сабельские группы и народы Центральной Италии, которые образуют этническое и языковое единство. Италиоты Италйотами называют жителей южных регионов Италии, колонизированных греками (не следует путать с италиками), Ицены Народ, обитавший на восточном побережье Британии, на территории современного Норфолка и Сафф >лка. Стали союзниками римляч, заключав с ними договор о союзе л клиентеле, но в 61 г. н. э. восстали под предводительством королевы Боудикки и были разбиты Светонием Паулином.

К Кабиллон Порт и торговый город эдуев. Современное название — Шалон-1 сюр-Сон.

.,.443. Справочный индекс

Кадис (лат. Gades) Колония, основанная финикийцами в конце 2-го тыс. до н. э. на небольшом острове к юго-западу от Испании, отделенном от континента узким проливом. До VI в. до н. э. это была небольшая фактория: в то время, при карфагенском владычестве, она достигла небывалого благополучия. Будучи процветающим центром атлантической навигации, Кадис поддерживал торговые отношения со всем андалузским регионом. Большинство археологических объектов, обнаруженных в Кадисе, относится к пунической эпохе. В конце II в. до н. э. Кадис стал римским городом, а два века спустя был расширен за счет создания на континенте нового города и нового порта, связанных со старым городом при помощи моста. Цезарь даровал жителям Кадиса право римского гражданства. В эпоху империи город процветал и славился, с одной стороны, своим великолепием, а с другой — распущенностью нравов. Кайла-де-Майяк Небольшой город, в котором обнаружена серия захоронений, — наиболее древнее из них относится к VI в. до н. э. Так же как Ансерун, это одно из тех редких древних поселений, которые были построены в соответствии с урбанистическим планом. Каменское городище Основано скифами в конце V в. до н. э. в устье Днепра, около современного города Никополя. Каменское городище — наиболее крупный укрепленный центр, который скифы построили в степях Украи-

ны; вероятно, в IV—III вв. до н. э. оно стало главным центром скифов. Каменское было окружено рвом и земляным валом, на котором была воздвигнута каменная стена. В южной части города находился акрополь, также защищенный оборонительными сооружениями и рвами. В поселении, и особенно в акрополе, обнаружено большое количество деревянных и глиняных строений, хижин и ремесленных мастерских. Благодаря месторождениям Кривого Рога Каменское стало крупным металлургическим центром. Оно поддерживало торговые связи с соседним Боспорским царством. Кампана (захоронение) Одно из самых древних декорированных росписями захоронений в Вейях (начало VI в. до н. э.). Включает коридор, охраняемый двумя сфинксами, и две погребальные камеры. Первая комната украшена большим количеством изображений: по обе стороны двери — по два квадратных панно. Три декорированы восточными мотивами; на четвертом изображен Ахилл, поджидающий троянского царевича Троила, который на лошади приближается к источнику. Сцену обрамляют элементы пейзажа. Кампания Плодородная равнина между Тирренским морем и Самнитскими горами. Колонизирована в VIII в. до н. э. греками, которые заняли большую часть побережья и острова (Кумы, Дикиарх, Неаполис, Посейдония), и этрусками, которые обосновались в областях, более удаленных от моря (Капуя).

444 Справочный индекс

Относительно ранняя колонизация, центральное местоположение, природное богатство сделали Кампанию одним из самых крупных очагов цивилизации в Италии. Отступление этрусков после битвы при Кумах повлекло за собой оккупацию равнины и побережья самнитами и луканами. Так сформировалась эклектичная, но очень богатая и жизнеспособная цивилизация, италийская с точки зрения традиций и языка, греческая в том, что касается искусства и духовных проявлений. Пережив римское завоевание, а затем последствия Пунической войны, Кампания стала одним из наиболее активных на полуострове центров литературной и художественной жизни. Греческое влияние всегда оставалось здесь очень стойким, как показывают раскопки Геркуланума и Помпеи. Кампинийская культура Мезолитическая цивилизация, которая эволюционировала на последних стадиях неолита и дала свое имя стоянке Кампиньи во Франции (карта 2). Это типично лесная культура, которая, так же как культура Эртебелле, характеризуется применением топора-мотыги и топора-резака. Л. Нугьер, который детально ее изучил, связывает ее распространение с группами, пришедшими из Юго-Восточной Европы. В классическом виде эта культура представлена во Франции, в Парижском бассейне и далее вплоть до юга Англии (5-е —середина 4-го тыс. до н. э.). Канона Этрусские канопы — урны для хранения праха — обнаружены только в Клузии или в зоне его непосредственного влияния. Иногда они помещались на возвышения. Канона, очевидно ставшая наследницей виллановской бикониче-ской вазы, постепенно приобретает антропоморфные черты. Начало этой эволюции отмечено в южной Этрурии появлением урны в виде шлема. Сначала на крышке изображалась маска, затем вся крышка приобретает форму головы, а ручки — форму рук, но известно также несколько каноп с накладными фигурками. Изображения головы всегда носят более или менее схематичный характер, а отнюдь не портретный. Большинство каноп изготовлено из глины, но, кроме того, существуют бронзовые канопы. К концу VI в. до н. э. их производство в Клузии замедляется, а в начале V в. до н. э. — останавливается. Кантабрия Географический термин, обозначающий прибрежный регион Испании, расположенный у Кантабрий-ских гор. Именно в этой области в 1868 г. была обнаружена знаменитая пешера Альтамира, наскальные гравюры и рисунки которой ьосходят к верхнему палеолиту. Позднее в данном регионе были найдены другие пещеры, что позволило испанским археологам использовать термин «кантабрий-ское искусство». Сегодня этим термином обозначают собственно стиль, характерные черты которого находят не только в Кантабрии, но и в других районах Испании — в Бискайе, Наварре, Андалузии, а также во Франции — в Пиренеях, Дордони, где в 1860 г., благодаря Ларте, начались методичные 445 Справочный индекс

раскопки и т. д. Отсюда и название «франко-кантабрийское искусство» (карта 1), которым в конце концов стали обозначать все объекты и произведения искусства, типичные для данного стиля. Более поздние раскопки позволили отнести к этому искусству наскальные изображения, обнаруженные в пещерах Бельгии, Швейцарии, Германии, Италии и Чехии. Кантий

Область на юго-восточной окраине Великобритании, с 70 г. до н. э. занятая племенем белгов-кантиев. В целом соответствует территории современного Кента. Капена

Небольшой город в Лации, у подножия горы Соракт. Латиноязыч-ная Капена сначала испытала сильное влияние этрусской цивилизации, особенно в области искусства. Обитатели города встали на сторону Вей во время войны с Римом. Здесь сохранились следы некрополей первого железного века. На территории Калены находилась Lucus Feroniae — священная роща Феронии, — где почиталась Феро-ния, богиня-воительница и покровительница вольноотпущенников. Раскопки позволили обнаружить ее местонахождение и найти основания статуй с надписями на латинском языке, посвященными Феронии. Святилище было разграблено воинами Ганнибала, Капуя

Главный город «кампанской» Этрурии в VI и V'BB. до н. э. (карта 11). Многочисленные археологические находки свидетельствуют о высоком уровне разйития Капуи, осо^ бенно в эпоху архаики, и позволяют выявить некоторые общие характерные черты южной Этрурии и Лация, так же как следы греческого влияния. Во второй половине V в. до н. э., в период заката этрусского владычества в Кампании, Капуя стала оскским городом; с тех пор это был самый важный город региона, центр Кампании. Долгое время он сохранял свой язык и особую организацию. Вступив в союз с Римом (343 г. до н. э.), Капуя заняла двусмысленную позицию во время Самнитских войн, а в 218 г. до н. э. перешла на сторону Ганнибала. За это Капуя была жестоко наказана римлянами в 216 г. до н. э. Каракалла Римский император (211—217 гг. н. э.), старший сын Септимия Севера, В 212 г. «Антониновой конституцией» Каракалла даровал право римского гражданства всем подданным Римской империи. Карнии

Кельтское племя, которое обосновалось в Каринтии к началу IV в. до н. э. В 115 г. до н. э. карнии были покорены римлянами. Карнунт Город в Норике, на правом берегу Дуная, вверх по течению от места его слияния с Марцем. Карнунт, кельтский по

происхождению, обязан своим коммерческим и стратегическим значением географическому положению: он располагался на пути, по которому перевозился янтарь (карта 21). Став базой Тиберия в кампании против Маробода (6 г. н. э.), в этот период Карнуит был замят и Справочный индекс

фортифицирован римлянами, которые впоследствии построили здесь укрепленный лагерь. Город был присоединен к Паннонии, стал ее столицей, но в III в. н. э. переживает период упадка. В IV в. Карнунт захватили германцы и, несмотря на то что Валентин частично восстановил его, Вена оттеснила его, а в Средние века город был разрушен венграми. Карпы Народность сарматской Европы, происходившая из Дакии и расселившаяся в долине реки Тисы. Вместе с квадами и маркошнами карпы участвовали в завоевании 166 г. н. э., которое привело их к Аквилее, В III в. н. э. они были отброшены к Дунаю, сначала Филиппом Арабским (245—246), затем при Диоклетиане. Карт Хадашт (Qart Hadasht)

Финикийское наименование Карфагена. Карфаген

Колония, основанная на африканском побережье Туниса колонистами из финикийского города Тир (общепринятая дата — 814 г. до н. э.). Город состоял из цитадели, укрепленных кварталов и двух портов. Со временем у него появились бесчисленные фактории по всему Средиземноморскому бассейну: в V в. до н. э. Карфаген контролировал большую часть северного африканского побережья, Сардинию, Корсику, Балеарские острова, Мальту, частично Сицилию и Испанию (карта 23). Блистательная карфагенская цивилизация достигла расцвета прежде всего благодаря заимствованиям с Востока, у греков Сицилии и в первую очередь из Финикии: ее превосходный флот позволял поддерживать тесные контакты. В V в. до н. э, Карфаген вел войну против греков на Сицилии: в 280 г. н. э. при Гимере Гелон из Сиракуз одержал над ним победу. В III в. до н. э. (264) начались Пунические войны, в которых Карфаген противостоял римлянам. Карфагенские армии возглавляли знаменитые полководцы — Гамилькар и, конечно, его сын Ганнибал. Последний выиграл сражения на Тразименском озере (217) и при Каннах (216), но стремительное и эффективное вмешательство Сципиона (победа при Заме в 202 г. до н. э.) положила конец владычеству Карфагена. Сципион Эмилиан взял Карфаген в 146 г. до н. э.: город был разрушен, а его территория стала римской провинцией. Карфаген был восстановлен Цезарем: во времена Римской империи он стал одним из наиболее важных культурных и экономических центров римской Африки. Кастро

Тип иберийс- умбров и самнитов (295 г. до н.э.). Септимий Север Римский император (193—211 гг. н. э.). Септимий Север — африканец берберского происхождения, женатый на сирийке, — управлял Паннонией до 193 г., когда был единодушно избран императором своими воинскими подразделениями. Устранив соперников, он предпринял отвоевание Востока, сопровождавшееся серией репрессий. Он умер в 211 г. во время похода в Великобританию. Серторий

Римский конник, родился в Нур-сии около 123 г. до н. э. Сопровождая армии Мария, он осуществлял квестуру в Цизальпинской Галлии (90 г. до н. э.). Во время гражданской войны 88 г. до н. э. он встал на сторону Мария. После его смерти Серторий завоевал Испанию и организовал здесь сопротивление Сулле, опираясь на местное население. Метелл, а затем Помпеи в 76 г. до н. э. пытались положить конец этой войне, но Серторий (который заключил союз с Митридатом в 74 г. до н. э.) продолжал оказывать сопротивление до 72 г. до н. э., пока не был убит. Сиагрий

Римский полководец, сын Эгидия. Сиагрий принял командование армией, которой руководили сначала Аэций, затем Эгидий и Павл. Но эта армия, состоящая по большей части из варваров-наемников, не признавала ни одного императора, начиная с 461 г., и была полностью уничтожена империей. Сиагрий, который называл себя «царем римлян», действовал, исходя из собственных интересов, и создал небольшое королевство со столицей в городе Суассон, расположенном между Соммой и Луарой. Около 487 г. н. э. Хлодвиг напал на Сиагрия и победил его; Сиагрий укрылся в Тулузе, при Аларихе II, короле вестготов. Но Аларих выдал его Хлодвигу, и Сиагрий был казнен. Сибилла

Прорицательница, получившая свой дар от Аполлона; Сибилла совершала пророчества (оракулы) в пещере, находившейся в акрополе Кум, в Кампании. Легенда, согласно которой Сибилла сама продала правителю Рима, Тарквинию Великолепному, священные книги, связана с постепенным усвоением 496 Справочный индекс

римлянами греческих культов и религиозных практик. Сибилловы книги хранились особой жреческой коллегией — пятнадцатью viri sacris faciundis, и к ним обращались при серьезных обстоятельствах. Сикамбры

Германское племя, обосновавшееся в бассейне Рура в I в. до н. э. Сикамбры вторглись в Галлию и верхнюю Германию в 16 г. до н. э.; были разбиты сначала Тиберием, затем Друзам. История сикамбров в первые века империи остается весьма туманной. В конце III в. н. э. они появляются среди франков. Сиракузы

Город, основанный в 733 г. до н. э. коринфянами на острове Ортигия, восточном побережье Сицилии (карта 18). В многочисленных гротах на побережье обнаружены следы неолита и эпохи бронзы, затем, близ Племмириона (Plemmy-rion), — некрополь с небольшими искусственными гротами и колодцем бронзового века; наконец, на острове Ортигия — хижины и захоронения. Позже город развивается на побережье, напротив острова Ортигия, по направлению к холмам: все плато Эпипол было фортифицировано. Сиракузы стали одним из самых значительных греческих городов на Западе (пояс укреплений имел протяженность 52 км), здесь появилось бесчисленное множество памятников. Сиракузы основали несколько колоний: Акры, Касмены, Камарина. После успехов в Пунических войнах (победа при Гимере) и в войне с этрусками (победа при Кумах) город распространяет свою гегемонию на обширную территорию и останавливает афинскую экспансию в Адриатике. В период правления Дионисия Старшего была построена крепость Эвриал, которая сделала Сиракузы мощной цитаделью. Основные этапы урбанистического и архитектонического развития относятся к эпохе архаики — V в. до н. э., периоду правления Гиерона I и Дионисия Старшего, и к III—II вв. до н. э., периоду правления Гиерона П. Ситула

Тип бронзового сосуда, особенно распространившийся в VI, V и IV вв. до н. э. на территории между Восточными Альпами и средним течением Дуная. Появление этого типа сосуда в VIII—VII вв. до н. э. связано с развитием цивилизации полей погребальных урн. Экземпляры, декорированные геометрическими мотивами, обнаруженные на северо-востоке пространства распространения ситул, считаются одними из самых древних. Простой, однообразный декор позже усложняется геометрическими и символическими орнаментами, а впоследствии — фигурными (анималистическими) мотивами, заимствованными из ориентэльчсю искусства. Позже под тем ле влиянием развивается антропоморф!-зация, и в декор вводятся

сцены, главные темы которых можно свести к формуле: ludi, epulae, pompae. Эти «игры», «пиршества» и «шествия» напоминают те, что представлены на греческих вазах того же периода. Однако в одеждах, оружии, самом характере упомянутых сцен отражено множество самобытных черт. С этих пор в искусстве ситу-лы усиливается оригинальность, 17-6636

497 Справочный индекс

и в большинстве случаев оно приобретает популярный характер, который иногда не исключает манерности. В эволюции этого искусства выделяют ряд периодов и стилей, которые зависели от среды, в которой это искусство прижилось (венеты, иллирийцы, галь-штатцы, этруски и др.). Следует подчеркнуть, что знаменитая ситу-ла из некрополя Чертоза (Болонья) отнюдь не демонстрирует преобладания средиземноморских влияний, но свидетельствует, напротив, о распространении в этрусской среде искусства, которое можно рассматривать как первое проявление континентального, специфически европейского искусства в 1-м тыс. до н.э. Скифы

Самый значительный из народов-всадников Центральной Азии и Юго-Восточной Европы 1-го тыс. до н. э. Славяне

Одна из основных групп индоевропейцев; культура славян формировалась в раннем Средневековье. По вопросу их происхождения сформулированы различные гипотезы, поскольку невозможно точно идентифицировать какое-либо протославянское племя эпохи бронзы; однако известно, что корни славян связаны с регионом, расположенным между Одером, Карпатами, Днепром и Балтикой: в этом регионе в период между эпохами бронзы и первым железным веком распространяются культуры полей погребальных урн, носители которой являлись предками славян. В 1-м тыс. до н. э. эти культуры подверглись сильному влиянию скифской цивилизации, явные следы которой встречаются еще в средневековом славянском мире. Только в начале нашей эры в исторических источниках упоминается славянское племя, а именно венеты. К концу Античности можно отличить актов на востоке и склавинов на западе. Великое переселение народов увело славян далеко от их исконных территорий, хотя они лишь пассивно участвовали в военных экспедициях варваров: в VII—VIII вв. н. э. они заняли большую часть современной России (карта 23), между Эльбой, Вислой и Дунаем и на Балканском полуострове; иногда они смешивались с иными народами. С этой поры в славянском мире ощущается сильное византийское влияние: оно сыграло роль в становлении первых крупных территориальных государств (Великая Моравия и Киевская Русь), а также способствовало обращению славян в христианство. Солютре

Индустрия верхнего палеолита (18—15тыс.летдон.э.),характер-ные следы которой обнаружены в Солютре (департамент Сона-и-Луара), у подножия утеса, где сохранились залежи лошадиных костей. Эта индустрия отмечает вершину в развитии обработки камня. Техника ретуши, которая достигла уровня совершенного мастерства, позволяет производить орудия труда, но в первую очередь оружие: наконечники копий, стрел, дротиков и т. д., изящество которых останется непревзойденным. Ретушь — маленькие сколы, снятые отжати-ем при помощи костяных или иных инструментов, — иногда покрыва-

498 Справочный индекс

ет всю поверхность орудия (листовидные наконечники в форме лаврового, ивового листа и т. д.). Костяная индустрия, которая является производной от костяной индустрии предшествующих периодов, отличается наличием иголок с ушком. Солютре, характеризующийся многочисленными культурными типами, на Западе представлен начальной фазой с четко определенными чертами, непосредственно сменившей граветт и названной протосолютрейской. Солютрейские индустрии распространились на территории от атлантической Европы до Центральной Европы и Южной России (Костёнки), где в этот период появляются скульптурные изображения животных и женские статуэтки, близкие к подобным предметам западного протосолютрейского периода. Спарта

Город на Пелопоннесе^ основанный дорийцами в IX в. до н. э. на реке Эврот (карта 8). В Спарте правило законодательство, установленное Ликургом, личность которого не должна рассматриваться лишь как легендарная. Неравноправное общество здесь делилось на два класса-сословия: периеки, или свободные граждане, которым принадлежала земля, и илоты, прикрепленные к земле, которую они возделывали, — государственные рабы, считавшиеся собственностью спартиатов. После поражения, нанесенного персам, Спарта составила конкуренцию гегемонии Афин и вышла с победой из Пелопоннесской войны. Но в 379 г. ее гегемония, в свою очередь, была сломлена Эпаминондом Фиванским. Если в архаическую эпоху Спарта стала центром блистательной цивилизации (лаконская керамика), позже она замкнулась в рамках узкого консерватизма и отживших форм: жесткость нравов и пренебрежение интеллектуальными и художественными ценностями делали спартиатов не только соперниками, но и полной противоположностью афинян. Спина

Город, расположенный на территории Эмилии и Романьи, в болотах Комачио, в настоящее время удаленный от моря на 10 км (карта 11). В древней исторической, географической и поэтической традиции Спина

упоминалась как один из крупных греческих городов, имевший свою сокровищницу в Дельфах и господствовавший в Адриатике. Согласно Дионисию Галикарнасскому, здесь обосновались пеласги, но затем, оттесненные галлами, они оставили город. Археологи обнаружили между долинами Trebba и Peja множество захоронений, расположенных вдоль границы болот. При инвентаризации некрополей выявлено их невероят.тое богатство: расписные аттические вазы весьма высокого качества, италийские вазы, золотые украшения, изделия из янтаря и бронзы. Торговля Спины связывала Средиземноморье с се-вероиталийскими территориями. Аэросъемка показала расположение города и следы каналов, которые, пересекаясь, делили город на кварталы. Последние раскопки показали также, что некоторые части города, по крайней мере доки, построены на свайных основаниях. Начальный этап развития 17'

499 Справочный индекс

Спины датируется концом VI в. до н. э.; как небольшая деревня, она еще существовала в эпоху Страбо-на (конец I в. до н. э.). Спьенны Кремневые рудники, найденные недалеко от Спьенн (Эно, Бельгия). Сначала они эксплуатировались под открытым небом, там, где слои месторождения выходили на поверхность почвы, затем рудокопы углубляли первоначальные выработки, прокладывая галереи, которые постепенно уходили в глубину шахт и в некоторых местах начинались от самой поверхности. Орудия примерно те же, что и найденные в ГраймсГрейвс (Англия). Обнаружены следы лестниц — на некоторых участках они облегчали доступ к местам добычи. Стилихон Министр Феодосия I и Гонория. Офицер, сын вандала и римлянки. Феодосии назначил его главнокомандующим на Западе, затем, начиная с 395 г. н. э., Стилихон был регентом при Гонории. Он воевал против готов Алариха и добился, чтобы на какое-то время они удалились от границ империи. Его политика ассимиляции по отношению к германцам и родство с варварами вызвали ненависть к нему при константинопольском дворе, равно как и в Равенне. В 408 г. он был убит с согласия Гонория. Вторжение Алариха в Италию возбудило антигерманские настроения при дворе в Равенне. Стратиграфия Стратиграфия стоит у истоков изучения геологических пластов (слоев), выявляемых на вертикальном срезе, сделанном в почве. Впоследствии археологи использовали эту технику для того, чтобы установить последовательность геологических или археологических слоев и датировать, через отношение одних к другим, разнообразные культурные остатки, которые относятся к одной стоянке (вертикальная стратиграфия). Сравнение слоев залежей (горизонтальная стратиграфия) позволяет установить или по крайней мере наметить общую хронологию. Сутрий

Небольшой городок в Нации, один из этапов via Cassia и древнее этрусское укрепленное место (карта 11). Остатки укреплений и подземные захоронения были обнаружены в туфе близлежащей возвышенности, Сутрий стал объектом ожесточенных битв между этрусками и римлянами после взятия Вей; его поражение в 389 г. до н. э. открыло Камиллу ворота в Этрурию. Схизма (Великая) Схизма 1054 г. ознаменовала окончательный разрыв между восточной и западной Церковью, а фактически — между Византийской империей и папством. Этот раскол, поводом для которого послужил диспут византийского патриарха с Львом IX, был вызван, скорее, различиями в культуре и обычаях Рима и Константинополя, с одной стороны, и тем фактом, что папство политически отдалилось от Византии, чтобы сблизиться с франками, — с другой. Сьерра-де-лос-Сантос Иберийское святилище в провинции Албасет, культовый центр 500

Справочный индекс

юго-западной Испании. Здесь обнаружены следы прямоугольного храма (20 * 8 м); внутри святилища на восточный манер вдоль стен тянулся каменный уступ, на котором стояли статуи. В результате раскопок обнаружено более трехсот статуй V—IV вв. до н. э.,'которые входили в яркий ансамбль иберийского святилища, а также некоторое количество скульптур более позднего периода (III—I вв. до н. э.). Тавриски

Кельтский народ, по-видимому смешавшийся с венетскими группами. В III в. до н. э. он занимал территории верховьев долины Дравы, которая позже станет Йориком. Тавриски делились на две группы: амбидравы обитали в Штирии и Каринтии, амбизонты — на обоих берегах Зальцбаха. Тамань

Полуостров в европейской части России, расположенный напротив Керченского полуострова и граничащий с Азовским морем. В период Античности был населен варварскими племенами меотов — всадниковкочевников, связанных с сарматским миром, — и стадами, подвергшимися сильному эллинистическому влиянию. В начале IV в. до н. э. большая часть полуострова Тамань была интегрирована в Бос-порское царство.

Танаис Город, основанный греками из Пан-тикапея в устье Дона приблизительно в начале III в. до н. э. Город, квадратный в плане, был укреплен мощными крепостными стенами и рвом. Полуварварский-полугре-ческий характер этого центра отражается также в названиях местных магистратур; так, у танаитов был геленарх и архонт. В первые века нашей эры Танаис несколько раз разорялся; во II в. н. э. он стал строго прямоугольным в плане. Близ города обнаружены следы греческой торговой площади (emporion) конца VII или начала VI в. до н. э., где, в частности, распространялись замечательные образцы ионийско-родосской керамики. В курганных захоронениях Танаиса найдены многочисленные греко-скифские предметы искусства из золота и серебра (карта 14). Тарент

Колония Спарты, основанная в 708 г. до н. э. в регионе Южной Италии, который уже установил тесные отношения с микенскими метрополиями (карта 18). Вскоре Тарент стал крупным торговым и производственным центром (земледелие, скотоводство, металлообработка), одним из самых могущественных в Великой 1реции. Долгое время Тарент оказывал глубокое влияние на окружаюшчс племена италиков, хотя нсксггорые из них конфликтовали с тарентцаг ш. На протяжении всей сво