Авилов Р.С. Влияние японо-китайской войны 1894-1895 годов на концепцию размещения войск в Приамурском военном округе

ВЛИЯНИЕ ЯПОНО-КИТАЙСКОЙ ВОЙНЫ 1894–1895 ГОДОВ НА КОНЦЕПЦИЮ РАЗМЕЩЕНИЯ ВОЙСК В ПРИАМУРСКОМ ВОЕННОМ ОКРУГЕ. Авилов Р.С., аспирант Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток В последнее время в отечественной исторической науке значительно возрос интерес к событиям связанным с русско-японской войной 1904–1905 гг. и столкновением с Китаем в 1900–1901 гг., однако, в целом, проблемам истории российских военно-сухопутных сил на Дальнем Востоке по-прежнему уделяется недостаточно внимания. Еще реже исследователями затрагиваются вопросы влияния различных внешнеполитических событий на численность, состав и дислокацию находящихся на «далекой окраине» войск. В этой связи вызывает интерес вопрос о влиянии японо-китайской войны 1894–1895 гг. на концепцию размещения войск в Приамурском военном округе, ведь именно эта война стала переломным моментом в восприятии в Военном министерстве и МИДе внешнеполитической и военно-стратегической ситуации на Дальнем Востоке. Дело в том, что во время серии внешнеполитических осложнений в Азии во второй половине 70-х–начале 80-х гг. XIX в. связанных с угрозой войны с Китаем и Британской империей, в Петербурге впервые ощутили, что война на Дальнем Востоке может разразиться сразу на два фронта – с Китаем и какимлибо другим государством. С другой стороны, после ликвидации прямой британской угрозы, основные взоры в Военном министерстве были обращены на Китай, в котором опять стали видеть основного и наиболее вероятного военного противника в регионе. Вследствие инертности мышления генералов в этом ведомстве подобное положение дел сохранялось вплоть до осени 1894 г. В начале японо-китайской войны Россия заняла выжидательную позицию [7], однако к октябрю 1894 г. стало очевидно, что бо+льшую опасность для России представляет теперь не Китай, а именно Япония, войска которой, наступая вглубь Маньчжурии, могли и не остановиться на российско-китайской границе. Сведения, поступавшие в Петербург от российского военного агента в Китае полковника К.И. Вогака, настораживали: «Я думаю, что в лице Японии мы имеем опасного соседа, с которым нам в будущем придется много считаться и который может наделать нам много хлопот и затруднений. До сих пор всегда думалось, что нам необходимо усилить свое положение на Дальнем Востоке, главным образом против Китая и Англии. Теперь же дело представляется иначе. Япония является весьма серьезною данною здесь. В лице Японии народилась новая сила, которая будет иметь большое влияние на судьбы Дальнего Востока» [10, c. 83]. В столице это привело к череде Особых совещаний по дальневосточным делам [4, c. 62–74], а затем и к началу разработки плана мобилизации войск Приамурского военного округа на случай возможного военного конфликта с

6

Японией. В округе были убеждены, что в случае начала войны с Россией японская армия вторгнется в Южно-Уссурийский край. Вариантов вторжения было два: высадка десанта с моря и наступление из Южной Маньчжурии через Гирин. Первый считался маловероятным, так как был возможен лишь при господстве японских ВМС или в союзе с одной из европейских держав. Второй представлялся вполне реальным, поскольку 80-тысячная японская армия была сосредоточена в Маньчжурии на линии Ньючжан – Хайчен. Это обстоятельство привело к идее выдвинуть при мобилизации все возможные силы на Гирин, чтобы перекрыть японцам путь к Южно-Уссурийскому краю [9, c. 171]. В Приамурском военном округе в это время начались военные приготовления. 5 апреля 1895 г. (17 апреля по н. ст.) был заключен Симоносекский мирный договор между Китаем и Японией, претендовавшей на Ляодунский полуостров, о. Формоза (Тайвань) и Пескадорский архипелаг. Реакция Германии, Франции и России оказалась неожиданной для Японии. Три великие державы начали срочные дипломатические консультации по вопросу о противодействии резкому усилению Японии за счет территорий Китая. 11 апреля 1895 г. (23 апреля по н. ст.) русский, французский и немецкий посланники в Токио вручили ноты, в которых советовали Японии отказаться от приобретения Ляодунского полуострова. Япония попыталась сманеврировать, стараясь сохранить в своих руках хотя бы Порт-Артур и Дальний [2, c.127–128]. В это время в России 18 апреля 1895 г. была объявлена мобилизация войск Приамурского военного округа [1, c. 246–248; 14, p. 286]. Началась подготовка к возможной войне. Поскольку Япония не имела в тот период ни сил, ни желания идти на конфликт одновременно с тремя великими державами, суммарная сила которых намного превосходила возможности островного государства, то уже 23 апреля 1895 г. (5 мая по н. ст.) японские посланники в Петербурге, Берлине и Париже заявили правительствам России, Германии и Франции, что принимают требования держав о возвращении Ляодунского полуострова Китаю в обмен на более щедрую контрибуцию. При этом Япония ограничила свою уступку условием, что официально объявит об этом лишь после официальной ратификации Симоносекского договора Китаем 25 апреля 1895 г. (8 мая по н. ст.) в Чифу [13, p. 45–47; 9, c. 4; 14, p. 286]. Уверенности в том, что японские дипломаты выполнят данное обещание, в России не было, поэтому к указанному числу военные приготовлении достигли своего апогея. К 10 апреля командующий русским флотом на Тихом океане адмирал П.П. Тыртов уже получил приказ, о немедленном начале активных действий против японского флота в случае разрыва с Японией дипломатических отношений. К 25 апреля – времени встречи японского и китайского представителей – российская тихоокеанская эскадра, большая часть которой как раз зимовала в японских портах Нагасаки, Йокогаме и Кобе, была сосредоточена в Чифу, где ее и принялись готовить к началу боевых действий.

7

На корабли наносилась темно-серая боевая окраска, а все лишнее с них было выгружено на берег [11, c. 209–210; 14, p. 277; 12, p. 151; 6, c. 702–704]. Это позволяло России, во-первых, наглядно продемонстрировать Японии, что непринятие ей требований трех держав неизбежно приведет к войне, вовторых, в случае ее начала немедленно использовать свой ВМФ по прямому назначению и, в-третьих, застраховать его от возможности внезапного нападения прямо в японских портах, ведь Японо-китайская война была начата Японией без официального объявления [3, c. 309–310]. В результате Японское правительство заявило, что вернет Китаю Ляодунский полуостров в обмен на более крупные репарации. В то же время подобные оскорбительные для японского менталитета действия с российской стороны делали войну между Россией и Японией, вопреки утверждениям И.В. Лукоянова, лишь вопросом времени [5, c. 635]. Тем более, что если в дипломатическом демарше приняли участие три державы – Германия, Франция и Россия, то последующие права на аренду Порт-Артура получила в 1898 г. только последняя из указанных держав. После войны начался новый этап развития сухопутных сил России на Дальнем Востоке. Теперь основную опасность для побережья Приморской области стала представлять именно Япония, сильно окрепшая в военном и политическом плане и начавшая постепенно теснить Британскую империю и США на Тихом океане. Появилась реальная возможность вторжения войск этой страны в Россию через территорию слабеющего Китая. Российское правительство вынуждено было учитывать изменение стратегической обстановки в регионе. Начиная с 1895 г. стали проводиться мероприятия, направленные на общее усиление Приамурского военного округа: Владивостокская крепость «возведена из III во II класс», Восточно-Сибирские стрелковые батальоны переформировывались в двухбатальонные полки, формировались новые пехотные, крепостные и артиллерийские части, а уже существующие, переводились на штаты военного времени и т.д. Соответственно, встает вопрос: повлияло ли такое существенное изменение геополитической ситуации на дальневосточных границах Российской империи на дислокацию войск Приамурского военного округа? Основные стратегические решения, обуславливающие дислокацию войск в Приамурском военном округе, были выработаны в 60–70-х гг. XIX в., т.е. еще до его выделения из состава Восточного Сибирского военного округа. С точки зрения возможной военной угрозы, наибольшую опасность для округа до 1894 г. видели в Британской империи и Китае. Первая могла угрожать главным образом с моря, создавая постоянную опасность высадки десанта, что было наглядно продемонстрировано в период Крымской войны 1853–1856 гг. (попытка десанта в г. Петропавловске в 1854 г. и зал. Де-Кастри в 1855 г.). Китай же был опасен, в основном, на сухопутном направлении. Таким образом, защищать следовало, прежде всего, наиболее десантоопасные районы

8

– зал. Посьета и Владивосток, а также основные стратегические пункты на сухопутной границе. Рассмотрим теперь дислокацию войск Приамурского военного округа. По данным на 15 мая 1895 г. район зал. Посьета от возможных ударов с моря и суши прикрывала 2-я Восточно-Сибирская стрелковая бригада в составе 5 батальонов. Бригадное управление, 7-й, 9-й и 10-й Восточно-Сибирские стрелковые батальоны находилось в урочище Новокиевское. 6-й ВосточноСибирский стрелковый батальон стоял в урочище Посьет (пост Новгородский). В урочище Барабаш, промежуточном пункте между зал. Посьета и Владивостоком, дислоцировался 8-й Восточно-Сибирский стрелковый батальон. В урочище Новокиевское находились так же 3-я легкая батарея (с горной полубатареей при ней) и 5-я легкая батарея Восточно-Сибирской артиллерийской бригады, а в Барабаше стояла 1-я сотня 1-го Забайкальского конного полка, входившего в состав Уссурийской конной бригады. Во Владивостоке – втором наиболее угрожаемом с моря пункте Приамурского военного округа стояли 1-й, 5-й, 7-й, 8-й и 9-й ВосточноСибирские линейные батальоны. Из артиллерии во Владивостоке дислоцировались все три роты Владивостокской крепостной артиллерийской команды, из инженерных войск – саперная рота и Владивостокская крепостная минная рота. Там же располагалось Владивостокское крепостное инженерное управление, координировавшее всю военно-строительную деятельность в крепости. Район с. Никольское – с. Раздольное, имевший ключевое значение при попытке захвата противником территории Южно-Уссурийского края, прикрывала 1-я Восточно-Сибирская стрелковая бригада в составе пяти батальонов. Бригадное управление, 3-й, 4-й и 5-й Восточно-Сибирские стрелковые батальоны находились в с. Никольское. 1-й Восточно-Сибирский стрелковый батальон стоял в с. Раздольное, а 2-й – в урочище Анучино. Из артиллерии в с. Никольское дислоцировалась 2-я легкая батарея (с горной полубатареей при ней) и 4-я легкая батарея. Там же располагалось и бригадное управление Восточно-Сибирской артиллерийской бригады, а так же управление Уссурийской конной бригадой и штаб 1-го Забайкальского казачьего полка. В Анучино находилась 2-я сотня этого полка, а Приморские конные сотни должны были расположиться в урочище Славянка, куда переходили «из мест прежнего квартирования». Третье направление потенциального наступления противника, район восточнее оз. Ханка, в силу меньшей вероятности нанесения удара, попрежнему контролировали меньшие по численности силы, представленные в основном казаками. Так, от 1-го Забайкальского казачьего полка 3-я сотня занимала Полтавский караул, 4-я – пост Камень-Рыболов и дер. Астраханку, 5-я сотня, находящаяся в тот момент в стадии формирования, должна была расположиться в урочище Атамановское. Этот же район прикрывало и молодое Уссурийское казачье войско. Управление войска находилось в кр. Владивосток,

9

но штаб Уссурийского казачьего дивизиона – в посту Камень-Рыболов. Первоочередная сотня располагалась в постах Марковский и Ильинский. Остальные войска были сосредоточены вдоль Амура, главным образом в Хабаровске, Николаевске и Благовещенске, а так же в Забайкальской области. Безопасность столицы Приамурского военного округа, Хабаровска, обеспечивали 3-й Восточно-Сибирский линейный батальон, 6-я легкая батарея и Хабаровская местная команда. Там же располагался и Хабаровский окружной артиллерийский склад. В г. Благовещенск дислоцировались 2-й и 4-й Восточно-Сибирские линейные батальоны, 1-я легкая батарея, Благовещенская местная команда и Амурский казачий полк (штаб, 1-я и 2-я сотни). Амурский казачий полубатальон располагался в станице Екатерино-Никольской. На территории Забайкальской области располагался Стретенский резервный (кадровый) батальон. Там же находилось и Забайкальское казачье войско: 1-й и 2-й Забайкальские казачьи батальоны и 2-й Забайкальский казачий полк, а так же 1-я и 2-я Забайкальские казачьи батареи и подвижной артиллерийский полупарк в г. Чита [8, л. 5–8]. Таким образом, анализ дислокации войск Приамурского военного округа, по данным на 15 мая 1895 г., показывает, что появление в регионе нового потенциального противника на общую концепцию размещения российских войск не повлияло, да и не могло повлиять: Япония располагается на островах, и атаковать Приамурский военный округ могла либо с моря, т.е. на том же направлении где ожидали английского удара, либо с территории Китая – т.е. на тех же направлениях, откуда боялись удара китайского. Следовательно, «японская опасность» могла повлиять (и повлияла) на количество войск, но не на основную концепцию их размещения в округе. Источники и литература

1.

2. 3. 4. 5. 6. 7.

Васильев А.П. Забайкальские казаки. Исторический очерк. – Чита: Тип. Войск. Хоз. Правления Забайкальского казачьего войска. 1918. Т. 3. – 348 с. Ефимов Г. Внешняя политика Китая 1894–1899 гг. – М.: Госполитиздат, 1958. – 423 с. История дипломатии. – М.: Госполитиздат, 1963. Т. II. – 820 с. Красный архив. – 1932. – Т. 3 (52). Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…» Россия на Дальнем Востоке в конце XIX–начале ХХ вв. – СПб.: Нестор-История, 2008. – 668 с. Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке 1860–1895. – М.: Наука, 1956. – 895 с. Приказ по войскам Приамурского военного округа № 196, от 2 октября 1894 г.

10

8. 9.

10. 11.

12. 13. 14.

Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). – Ф. 702. Оп. 1. Д. 206. Русско-японская война 1904–1905 гг. Работа военно-исторической комиссии по описанию русско-японской войны. – СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1910. Т. 1. – 857 с. Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. 60. СПб.: Военная типография, 1895. – 204 с., прил. Схиммельпенник Ван дер Ойе Д. Навстречу восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией. – М.: Новое литературное обозрение, 2009. – 421 с. Foster J.W. Diplomatic Memoirs. 2 vols. Boston and New York; Houghton Mifflin Company, 1909. – Vol. 2. – 339 p. Morse H.B. The international relations of the Chinese empire. Vol. III. 1894– 1911. – New York, Bombay, Calcutta: Longmans, Green, and Co, 1918. – 530 p. Paine S.C.M. The Sino-Japanese War 1894–1895: Perceptions, Power and Primacy. – New York: Cambridge University Press, 2010. – 412 p.

11