Экология культуры: культурно-антропологические аспекты

ГОУ ВПО «Белгородский государственный университет» На правах рукописи

Кулабухов Дмитрий Анатольевич

ЭКОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ: КУЛЬТУРНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

24.00.01 – теория и история культуры

Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук

Научный руководитель – доктор педагогических наук, доцент М.С. Жиров

Белгород 2007

Содержание Введение……………………………………………………………………3 Глава 1. Философско-культурологические основания экологии культуры………………………………………………………………………...14 1.1. Экология культуры: к проблеме осмысления понятия…………….15 1.2. Экология культуры как фактор формирования экологии личности……………………………………………………………….33 1.3. Экологический гуманизм - основа экологии культуры……………53 Глава 2. Эколого-культурные ценности как концепты формирования человека и мира……………………………………………...68 2.1. Экология культуры в системе «человек – природа - общество»… …………………………………………………………………………………….68 2.2. Экология информационного пространства в современной социокультурной среде……………………………………………………….....99 2.3. Экология культуры в глобализирующемся мире………………...116 Заключение………………………………………………………...........131 Список использованной литературы………………………………..138

2

Введение Актуальность исследования обусловлена кризисом планетарного масштаба системы «человек – природа - общество», предопределенным необходимостью

предотвращения

термоядерной

войны¸

безопасности людей, ликвидации голода, нищеты

обеспечения

и неграмотности,

загрязнения окружающей среды, нерационального использования наличных природных ископаемых и т.п.,

явившихся результатом утраты духовно-

нравственных парадигм культуры. оказалось перед выбором

В ситуации экоцентризма человечество

«конструирования» новой модели социума на

основе экологии культуры как идеи равноправного состояния всех форм теоретического

опыта

человечества.

Экология

доминантным фактором обеспечения равновесия

культуры

выступает

во взаимоотношениях

человека и природы, человека и общества, человека и цивилизации, регулирующим социоприродные отношения,

соединяющим природу

и

культуру, обеспечивающим сохранение культурного наследия, духовной, нравственной жизни человека. В итоге культурно-экологическая, культурнотворческая деятельность порождает способность человека к преображению не только природы, общества, но и самого себя в соотнесении с базовыми антропологическими ценностями, составляющими основу культурного сознания. В этих условиях усиливается значимость исследований, посвященных «устойчивому развитию» планетарного сообщества, «коэволюции человека и биосферы» (Н.Н. Моисеев), ускоряющих процесс перехода от экоцентризма к экокультуроцентризму, а также разработки новых ценностно-нормативных парадигм культуры, форм и способов, условий и факторов их реализации. В связи с вышеизложенным, в условиях понятийно неустойчивого толкования

понятия

«экология

культуры»,

возрастает

актуальность

философского и культурологического осмысления экологии культуры в контексте

анализа

глубинных

многоплановых явлений:

причинно-следственных

от чисто

связей

ее

биологических до идеи охраны 3

памятников традиционной культуры, - в системе «человек – природа общество» как фактора формирования человека и мира. Степень

разработанности

проблемы.

Многовекторность

направленности экологии культуры предопределила необходимость поиска особой методологии ее философско-культурологического анализа. Поэтому данная работа, имеющая комплексный междисциплинарный базируется

на

основных

культурологической,

автономных

исторической,

достижениях

филологической,

характер,

философской,

этнографической,

искусствоведческой мысли. Это обстоятельство обусловило обширную источниковедческую

базу

исследования,

освоение

широкого

круга

концепций и методологий и выявление на их основе собственных подходов к решению поставленных задач. Экология

культуры

–

самая

молодая

из

культурологических

дисциплин, содержание которой до недавнего времени рассматривалось как интуитивно ясное, не нуждающееся в специальном анализе, что не отрицает существования явлений самой культуры, появившихся на заре ее зарождения и свидетельствующих о гармонизации отношений «человек и природа», «человек и общество», «человек и культура», как и литературы, в которой затрагиваются вопросы экологии культуры. Так, анализу мифологических представлений, отражающих «экологическое» сознание древнего мира, посвящены труды многих философов и этнографов (Дж. Вуд, Дж. Фрэзер, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, Ф.Х. Кессиди, А.Ф. Лосев, Н.Н. Моисеев, Э. Тайлор, С.В. Токарев, М. Элиаде и др.). Единство происхождения мира, освещение взаимосвязи и зависимости человека от божественной сущности мира и природы нашло отражение в средневековых религиозно-философских концепциях (Блаженный Августин). Развитие научных представлений о взаимосвязи и отношении природы и общества берет начало в космогонизме древнегреческой

философии,

микрокосма-человека,

а

также

в

единстве в

макрокосма-вселенной

зороастризме

ариев

и

и

даосизме

древнекитайской философии. Внимание к природной сущности человека, 4

представленное в работах гуманистической направленности философов Нового времени (Г. Гегель, И. Гердер, И. Кант, Л. Фейербах, И.Г. Фихте и др.), реализуется в оппозиционировании «естественная…» и «искусственная природа человека», «природа» и «культура как вторая природа» человека. Система взаимоотношений «человек – природа - общество» наиболее полно представлена

в

работах

К.

Маркса,

Ф.

Энгельса,

актуализирована

впоследствии в аспекте экологических проблем в исследованиях философов и социологов конца XIX-XX вв. (М. Вебер, Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, О. Конт, Г. Спенсер и др.). Особую значимость в утверждении единства человека и природы как составляющих Вселенную имеют труды теоретиков русского космизма: Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, Н.Ф. Федорова, П.А. Флоренского и др. Значительную роль в осмыслении

темы

нашего исследования

приобрело учение В.И. Вернадского о ноосфере, т.е. переходе биосферы в новое качественное состояние – в сферу разума. Достаточно близкие мотивы обнаруживаем в парадигме американского инвайронментализма, центральное место в которой отводится взаимодействию общества со средой обитания (консервационисты: У. Пауэлл, Дж. Пиншо, Б. Фернау; экологисты: Э. Ист, А. Леопольд, Дж. Марш, Э. Росс; экоцентристы: М. Ганди, А. Швейцер и др.). Заслуга разработки методологического и понятийного аппарата современной

экологии,

антропосоциогенеза

и

раскрытия

«живой

«биосфера», «ноосфера» и др.

массы

взаимосвязи природы»,

биоценоза,

введения

понятий

принадлежит В.И. Вернадскому, Л.Н.

Гумилеву, Н.Я. Данилевскому, А.Л. Чижевскому и др. Предпосылки к теоретическому осмыслению проблем экологии культуры проявились в работах представителей русской предреволюционной философской мысли (И.А. Ильин, К.Н. Леонтьев, В.С. Соловьев, П.А. Флоренский и др.), в исследованиях ученых

периода Советской власти

(М.М. Бахтин, А.Ф. Лосев и др.), в изысканиях авторитетных культурологов 5

(С.С. Аверинцев, Л.М. Баткин, В.С. Библер, Н.С. Злобин, М.С. Каган, Ю.М. Лотман, Э.С. Маркарян, В.М. Межуев и др.). Непосредственным толчком к определению экологии культуры стали междисциплинарные исследования 80-90-х гг. ХХ в., рассматривающие данную дефиницию в контексте «первой природы». В этом пространстве текстов возникает и само название новой научной дисциплины, данное Д.С. Лихачевым, и наиболее значимые смысловые линии его рассмотрения, согласно которым экология культуры трактуется как: а) культурная экология – наука, изучающая связь между природными условиями и культурой определенного региона, народа, государства, между природой и культурой (Д. Винер, Л.Н. Гумилев, Г. Конвенц,

Э. Пианки, Ф.В. Разумовский, Ч.

Элтон и др.); б) экологическая культура – наука об отношении культуры общества с окружающей средой (В.П. Гайденко, Т.М. Дридзе, Н.Н. Киселев, И.О. Назаров, Н.Н. Моисеев, Ю. Одум, М. Рац); в) экологическая эстетика – наука об эстетическом восприятии окружающей среды (в частности – информационного пространства (Т. Бинокли, А. Гермерен, Т. Жессон, М. Макклюэн, Н.Б. Маньковская, А. Медоуз, А. Печчеи, О.Н. Яницкий). Содержание понятия «экология культуры» обогатили исследования по социальной и экологической философии (В.В. Бахарев, Л.И. Василенко, В.И. Курашов и др.), по экологической педагогике и психологии (С.Н. Глазычев, И.Д. Зверев, А.Н. Кочергин, И.К. Лисеев, Б.Т. Лихачев, Н.М. Мамедов, Н.Е. Щурков и др.), по биологии (М.В. Гусев, С.И. Пегов и др.), по экологической этике («этике Земли», «этике экологической ответственности» (А. Атфилд, В.П. Гайденко, Ю.Ю. Галкин и др. – последователи А. Швейцера). Важную роль в формировании концепции исследования сыграли труды А.С. Запесоцкого, Д.С. Лихачева, И.Н. Ремизова, А.В. Соколова; работы, связанные с интерпретацией текстов культуры (А.П. Марков, В.В. Налимов, А.М. Панченко). Лишь совсем недавно появились исследования О.И. Генисаретского, В.Л. Каганского, В.А. Кутырева, М. Макклюэна, В.А. Подорога и др., 6

обусловившие необходимость выявления содержания экологии культуры как новой культурологической дисциплины. Краткий обзор степени разработанности темы диссертации позволяет констатировать необходимость осмысления культурообразующей роли экологии культуры в современном глобализирующемся мире в контексте недостаточной изученности (даже при наличии публикаций по теме нашего исследования) и востребованности ее гуманистического потенциала в процессе сохранения человечества. Понимание актуальности данной проблемы предопределило цель исследования – выявить культурно-антропологические основы экологии культуры и обосновать социально-культурные условия их реализации в ситуации глобализации. Объект

исследования

-

экология

культуры

как

культурно-

антропологический концепт, формирующий новую картину мира. Предмет

исследования

–

процесс

формирования

культурно-

антропологических основ экологии культуры в социокультурном хронотопе. В

соответствии

с

проблемой,

объектом,

предметом

и

целью

исследования решались следующие задачи: 1) конкретизировать понятие «экология культуры» с учетом комплекса историко-культурных

предпосылок

появления

и

современной

глобализационной ситуации; 2) выявить и охарактеризовать значение экологии культуры как базисной основы формирования экологии личности; 3) раскрыть природу экологического гуманизма как фактора экологии культуры; 4) обосновать системообразующий

статус экологии культуры в

структуре «человек – природа - общество»; 5) исследовать специфику экологии информационного пространства в современной социокультурной среде;

7

6)

проанализировать

роль

и

значение

экологии

культуры

в

глобализирующемся мире. Теоретико-методологическую современные

культурологические

диалогическая,

семиотическая),

в

основу

исследования

концепции которых

составляют

(герменевтическая,

культурное

пространство

предстает как принципиально гетерогенное и асистемное, что позволяет осознать культуру не как иерархизированное и жестко структурированное явление, переданное человеку, а как совокупность сосуществующих культурных сред. Способы взаимодействия между ними и определяются человеком, образуя его культурный

ландшафт);

историко-культурологического

познания:

системность,

общенаучные

комплексного

всесторонность; анализа

цивилизационного

общественных

подхода

ко

всей

научные

принципы

объективность, принципы

явлений, совокупности

историзм, системного,

многопланового, объективных

и

субъективных факторов развития общества. Информационную и теоретическую базу исследования составили работы,

выполненные

в

рамках

различных

направлений

культурфилософской мысли: философской антропологии, синтезирующей научные, философские, теологические представления о человеке, его месте в обществе, природе, Вселенной (Н.А. Бердяев, Ф.М. Достоевский, С.Н. Трубецкой, Г.П. Федотов и др.); социологии и философии культуры, предметом изучения которой является структура, функции и закономерности ее развития (Л.М. Волынская, Б.Л. Губман, П.С. Гуревич, Л.Г. Ионин и др.). Методологической

основой

исследования

изыскания Э. Дюркгейма, П. Сорокина, ценностно-нормативного

и

выступили

научные

Г. Спенсера в плане анализа

институционного

пластов

культуры;

Н.Я.

Данилевского, О. Шпенглера – в контексте выявления культурноисторических типов; А.И. Арнольдова, А.А. Аронова, А.Я. Гуревича – в направлении

концептуальных

идей,

касающихся

методологии

категориального анализа культуры, исследования модели ее хронотопа. 8

Концептуальное ядро диссертации выстраивалось на материалах исследований, раскрывающих антропологические аспекты национальной культуры (С. Булгаков, В. Вейдле, Л. Карсавин, В. Розанов, С. Франк и др.). Проблемы смены культурных ценностей на рубеже XX-XXI вв. на основе изменения

философских,

мировоззренческих,

моральных

ориентиров,

связанных с экологической ситуацией, представлены в трудах Е.А. Антонова, С.Н. Глазычева, А.В. Иванова, Н.Н. Киселева, Н.А. Некрасовой и др. Теоретико-методологическими

ориентирами

исследования

стали

работы, в которых отражены особенности русской культуры, коренящиеся в народной и православной системе ценностей (И.В. Киреевский, К.Н. Леонтьев, П.А. Флоренский, А.С. Хомяков и др.), содержание и специфика русской идеи (Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, Вл. Соловьев и др.), раскрыта природа культуры, охарактеризованы функции культурного наследия и выявлена роль традиций (В.С. Библер, И.М. Быховская, Б.С. Ерасов, С.Н. Иконникова, А.С. Каргин, В.М. Межуев и др.), осмыслена диалогическая природа

культуры

(М.

Бахтин,

Х.-Г.

Гадамер,

М.

Гуссерль,

М.

Мамардашвили, М. Хайдеггер и др.), в частности – в структурносемиотическом ключе (Ю.М. Лотман). Специфика проблематики данного исследования, потребовавшая от нас симбиоза различных теоретико-методологических подходов, позволила представить феномен экологии культуры в современном социокультурном глобализирующемся

пространстве

благодаря

различным

методам

междисциплинарных исследований: культурологическому, историческому, литературоведческому,

логическому,

классификационному,

хронологическому, синхронному и проблемному. Применение того или иного метода было продиктовано логикой исследования, характером рассматриваемой проблематики и спецификой конкретного эмпирического материала. Эмпирическую базу нашего исследования составили тексты культуры, представленные в виде образцов народной художественной культуры и 9

классического искусства (в частности, произведений литературы, кино, телевидения и т.д.). Исследование проводилось с учетом основных достижений мировой и отечественной философско-культурологической мысли, заложивших основу философии экологии культуры. Научная

новизна

диссертационного

исследования

состоит

в

следующих результатах: - в контексте разнородных подходов в становлении понятия «экология культуры» дано его авторское толкование как доминанты социокультурного процесса; - раскрыто значение экологии культуры как базисной системы формирования

экологии личности в его культурно-антропологической

целостности; - выявлена природа экологического гуманизма как феномена развития экологического сознания и экологии культуры; -

интерпретировано

смысло-содержательное

культурно-

антропологическое ядро экологии культуры в системе «человек – природа общество»; - раскрыта специфика экологии информационного пространства в современной социокультурной среде государства и мира, базирующегося на культурно-антропологических

ценностях,

реализующего

принципы

этнополитического согласия; - определен статус экологии культуры как матрицы формирования человека и мира в пространстве глобализации, в конструировании картины мира, основой которой является не экология, а экология культуры. Основные положения, выносимые на защиту: 1. Экология культуры - феноменальный универсум, способный синтезировать

процессы гуманитаризации и экологизации,

обеспечить

гармоничное функционирование системы «человек – природа – общество», детерминированный в различные формы человеческой жизнедеятельности с 10

незапамятных времен, соединяющий природу и культуру, позволяющий сохранить природную среду и культурное наследие. 2.

Экология

культуры

как

базисная

система

культурно-

антропологических ценностей, являясь одной из составляющих экологии личности, способствует формированию общечеловеческих, этнических, национальных и личностных концептов, востребованных в период перехода от естественнонаучной картины мира, деструктурированной в ситуации постмодернизма, к гуманистической картине мира, к ноосфере. 3. Экологический гуманизм, как ценностная система одухотворения мира, его гармонизации, очеловечивания, нормирования, стандартизации, идеализации, становится феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения природы, культуры и самого человека (личности) как базовых сторон культурного ландшафта. 4. Экология культуры актуализирует культурно-антропологические ценности, составляющие смысло-содержательное ядро культуры в системе «человек – природа - общество» в аспекте ее доминантных звеньев, представляющих культурную экосистему, национальную «концептосферу» (Д.С. Лихачев), всесторонне воплощенную в «текстах культуры». 5. Одним из ключевых аспектов экологии культуры является экология информационного пространства, предполагающая проецирование принципов этнополитического согласия, культурно-антропологических ценностей в процессе

формирования

в

пространстве

поликультурного

и

многоконфессионального государства и мира. 6. Экология культуры - матрица формирования человека и мира в пространстве глобализации, способствующая переходу в ноосферу и преодолению

деструктивных,

антигуманистических

процессов

в

политической, военной, информационной, экономической, технологической, экологической, социальной и культурной сферах, что требует:

11

- разработки концептуальных моделей механизма функционирования, развития

и

взаимодействия

национальных

культур

с

учетом

их

антропологической самости; - содействия сохранению и формированию высокой духовной культуры человечества на основе экологии культуры, гармонизации культур, религий, интересов граждан и народов разных стран; - разработки «общих» и «своих» программ и проектов социальнокультурного развития человечества; - эколого-культурного просвещения, ориентированного на активное изучение в различных странах мира общечеловеческой и национальных культур. Теоретическая и научно-практическая значимость исследования. Поставленные в диссертационном исследовании задачи, апробированные пути их решения, полученные результаты могут быть использованы в дальнейшей научно-исследовательской работе по проблемам изучения эколого-культурных процессов в современном пространстве. Результаты и выводы работы раздвигают концептуальные границы понимания экологии культуры как доминанты личностного, национального и планетарного развития,

что

делает

возможным

использование

данной

работы

в

деятельности государственных и общественных организаций при разработке экологической

политики,

в

реализации

практических

культурно-

образовательных, социокультурных, культурно-информационных проектов и программ различного уровня эколого-культурной направленности. Материалы работы нашли применение в содержании дисциплин «Культурология», «Мировая художественная культура», «История искусств», «Социология культуры» и др., в содержании курсов по выбору. Апробация результатов исследования. По теме диссертации опубликованы тезисы и статьи на научных конференциях международного, всероссийского, регионального уровней. Результаты диссертационного исследования периодически докладывались 12

автором в выступлениях на различных форумах: «Формирование экологии языка средствами народной художественной культуры» (Мир культуры культура мира. Международная научно-практическая конференция. г. Москва, МГУКИ. Май, 2005); «Экология языка как концепт формирования патриотизма» (Патриотизм как концепт формирования человека и мира. Межвузовская научно-практическая конференция. г. Белгород, БелГИК.

БелГУ –

13 апреля 2005); «Экология человека и экология культуры: К

проблеме значимости экологии языка» (Социально-экологическая культура как основа экологической безопасности регионов. Всероссийская научнопрактическая конференция. г. Белгород, БелГУ, 13-14 октября 2005); «Экологический гуманизм как основа экологии культуры» (Язык, фольклор, культура:

проблемы

взаимодействия.

Межрегиональная

межвузовская

научно-практическая конференция. г. Белгород, БелГУ – БелГИК. 9 декабря 2005);

«Экология

информационного

пространства

в

современной

социокультурной среде» (Лихачевские чтения. Межвузовская научнопрактическая конференция, посвященная 100-летию со дня рождения Д.С. Лихачева. г. Белгород, БелГИК. Декабрь, 2006); «Экология культуры как фактор

формирования

экологии

личности»

(Духовно-нравственное

воспитание детей и молодежи в современных условиях: опыт, проблемы, перспективы. Межвузовская научно-практическая конференция. г. Белгород, БелГИК. Февраль, 2007); «Экология информационного пространства

в

аспекте влияния медиакультуры на молодежь» (Православие и духовный мир молодежи. Межрегиональная научно-практическая конференция. 17-18 апреля 2007). Основные положения исследования отражены в 6 публикациях автора (в том числе и в издании ВАК) объемом 2 п.л.

13

Глава 1. Философско-культурологические основания экологии культуры История человечества – это не только истории отдельных людей, но история эволюции Человека, его Разума на благодатной почве Природы, история цивилизаций,

результаты жизнедеятельности которых, увы,

неоднократно становились экологическими кризисами, влекущими за собой уничтожение

самих цивилизаций, сменяемых новыми, возникавшими в

девственных районах земного шара. Сегодня общецивилизационная проблема всеобщего уничтожения требует своего скорейшего разрешения в духе следования «экологическому императиву» (129, 8), цель которого – «коэволюция Человека и биосферы» (129, 31), обретение гармонии

взаимодействия Человека и Природы,

сохранение жизни как связующего звена между Космосом

и Землей,

доминирование Разума, появление ноосферы, что возможно при реализации нравственного закона, довлеющего над экологическим,

побуждающего к

сохранению цивилизации посредством спасения старых и создания новых ценностей, которые – в отличие от каждого живого существа, способного самостоятельно обеспечить собственную стабильность (гомеостазис), – не обладают

механизмами

свидетельствами

восстановления,

поступательной

эволюции

самореставрации. человека и

Будучи

цивилизации,

факторами обеспечения их нравственности, они становятся концептами пространства жизни человека разумного, не способного перейти роковой черты, находящегося в неразрывной связи и с Природой, и с Культурой. Поэтому экология личности, экология человечества, глобальная экология оказываются зависимыми от нравственного закона – кристаллизации человеческого опыта, наиболее ярко и полно нашедшего воплощение в Культуре, «результате преобразования природы» (112, 37), превратившей хаос в упорядоченный Космос, не менее Природы нуждающийся в особой охране концепт прогресса, которому и посвящена данная глава.

14

1.1.

Экология культуры: к проблеме осмысления понятия

В условиях кризиса дестабилизированного общества, в

ситуации

потенциально радикального обновления цивилизации, образа жизни и мысли человека рубежа ХХ-XXI вв. непреходящую значимость

приобретает

экология культуры как феноменальный универсум, который способен синтезировать

процессы гуманитаризации и экологизации,

обеспечить

гармоничное функционирование системы «человек – природа – общество» («Человек» - обозначение и рода (Homo sapiens), и социально-исторического, и расово-этнического типа, и индивидуального бытия отдельного человека; «природа» - весь существующий материальный мир; «общество» социальная конструкция и ее конкретные пространственно-временные модификации (среди которых - первобытное общество, феодальное общество и т.п.). Данная система предполагает

три варианта функционирования:

первый - когда человек находится в полной зависимости от естественной среды обитания; второй – тот случай, когда человек доминирует в системе природных связей и отношений; третий – когда человек и природа действуют и существуют в одной и той же сфере, находясь, таким образом, в состоянии полного равноправия). В конце ХХ в., когда

система

«человек – природа - общество»

способна существовать исключительно в третьей модификации, особую значимость в социокультурном пространстве приобрела понятийная пара «экология - культура», составляющая такой феномен, как экология культуры. Общеизвестно, что слово «экология» образовано от греческого «oikos» («дом, родина») и «logos» («понятие, учение»), а потому буквально означает «наука о доме» («изучение собственного дома»). Когда в 1869 г. немецкий биолог Эрнст Геккель предложил использовать этот термин, то имел в виду «изучение отношений между любым биологическим организмом и его средой, причем внимание сосредоточивалось на организмах растений и животных, меньше всего в круг интересов входил такой объект, как организм человека, а тем более человек как социальное существо» (95, 8). 15

Спустя

несколько лет, в 1887 г. Карл Мебиус рассматривал сообщество

организмов на коралловом рифе как экосистему, «биоценоз». Следующим шагом в развитии теории экосистемы стал переход от понятия «биоценоз» к понятию «биогеноценоз». С течением времени экологию как науку заинтересовала глобализация объектов, которыми (в отличие от отдельных организмов) явились популяции, а затем – вся биосфера планеты. Возникшая в конце XIX столетия, экология первоначально выступала как учение о живых организмах, их взаимосвязи и влиянии на природу в целом; по-настоящему актуальное значение экология приобрела в середине ХХ

столетия,

когда

учёные

из

Соединённых

Штатов

обнаружили

пропорциональную зависимость загрязнения почв и Мирового океана, уничтожения многих видов животных от антропогенной деятельности. Проще

говоря,

когда

осознали,

исследователи

что

в

водоёмах,

расположенных в непосредственной близости от заводов и фабрик гибнет рыба

и

планктон,

когда

поняли,

что

в

результате

неразумной

сельскохозяйственной деятельности истощаются почвы, тогда экология приобрела своё первостепенное значение. Таким образом, с конца 60-х гг. ХХ в. человечество столкнулось с проблемой «глобального экологического кризиса».

Развитие

промышленности,

индустриализация,

Научно-

техническая революция, массовое сведение лесов, строительство заводовгигантов, атомных, тепловых и гидроэлектростанций, уже упоминавшийся процесс истощения и опустынивания земель привёл к тому, что перед мировым сообществом стал вопрос выживания и сохранения человека как вида.

Интерес

к

экологии,

к

отношениям

между

человеческими

сообществами и окружающей их географической, природно-климатической, социальной и культурной средой обитания чрезвычайно возрос, обосновано

тотальным

антропогенным

влиянием

на

все

что сферы

жизнедеятельности. Таким образом, экология становится «комплексом наук о

принципах

взаимодействия

человека

и

природы,

о

принципах

взаимодействия социальных общностей друг с другом, о принципах 16

отношения человека к самому себе, основанных на экологической культуре» (68, 72), приобретающей особую значимость как феномен оптимизации взаимодействия природных и социальных, естественных и искусственных процессов. Формирование экологической культуры предполагает, что человечество

должно развиваться в условиях равноправия двух систем:

природной и искусственной, - непрерывно взаимодействующих друг с другом. Применительно к процессам взаимодействия человечества и природы экологическая культура, как «совокупность материальных и духовных

ценностей

общества,

а

также

способов

деятельности,

направленных на обеспечение сохранения природной Среды» (56, 17), требует реализации новых принципов жизнедеятельности людей в их природной

среде

обитания:

использование

ее

природных

богатств

(природопользование); охрану природы как естественной среды обитания человека и разумное регулирование природных процессов, в первую очередь, их восстановление, сохранение и улучшение. Социокультурные

процессы

современности

и

неконтролируемое

техногенное вмешательство человека в биосферные процессы показали, что необходимо совместное природное и искусственное развитие планеты на основе коэволюции, означающей, по мнению академика Н. Моисеева, «целенаправленное и согласованное развитие биосферы и общества» (194, 74), разрушение которой «эквивалентно гибели цивилизации» (194, 74). Причем переход к ноогенной культуре, определяемой экологическими законами, сопряжен с сохранением культуры как другой, наряду с природой, составляющей бытия, также нуждающейся в защите. Слово «культура» в научной литературе употребляется довольно часто. Существует более 500 разнообразных определений этого понятия, для которых общим оказывается, пожалуй, только одно: понятие «культура» применяется в отношении к человеку и обществу. К природе же - только как к измененной, обработанной, оформленной людьми, или хотя бы осознанной в качестве человеческой ценности. То есть, вообще-то говоря, всеми, кто пишет 17

о культуре, удерживается древнеримское противопоставление понятий «cultura» – «natura» (природа), при котором культура это и есть то, что не природа. В отличие от природного начала, «надбиологичность» оказывается главной

(хотя

определяют,

не

единственной)

например,

как

особенностью

«специфический

культуры, способ

когда

ее

человеческой

деятельности». В самом общем смысле под «культурой» понимают «специфический способ

организации

и

развития

человеческой

жизнедеятельности,

представленный в продуктах материального и духовного труда, в системе социальных норм и учреждений, в духовных ценностях, в совокупности отношений людей к природе, между собой и к самим себе» (14, 14). В данном

понятии

фиксируется

как

общее

отличие

человеческой

жизнедеятельности от биологических форм жизни, так и качественное своеобразие исторически-конкретных форм этой жизнедеятельности на различных этапах общественного развития, в рамках определенных эпох, общественно-экономических

формаций,

этнических

и

национальных

общностей. Культура характеризует также особенности поведения, сознания и деятельности людей в конкретных сферах общественной жизни. В аспекте нашего исследования приобретает особую актуальность точка зрения немецкого просветителя И. Гердера, утверждавшего, что «культура – «второе рождение» человека: какова традиция восприятия, таким и становится его облик. «Нет ничего менее определенного, чем это слово «культура», и нет ничего более обманчивого, как полагать его к целым векам и народам. Как мало культурных людей в культурном народе! И в каких чертах

следует усматривать культурность? И способствует ли культура

счастью людей?» Такое, данное в эпоху Просвещения, значение понятия «культура» позволяет воспринимать ее и как средство развития человека, и как путь совершенствования социума и в другие исторические периоды, умножающие версии толкования этого базового термина, трактуемого (от лат. «cultura») как «возделывание, воспитание, образование, развитие, 18

почитание», «культивирование почвы человеком», «выращивание чегонибудь (обычно растений или животных)», «поклонение», «некий культ» (97, 214), «оппозиция природному», «духовность» совершенствование человека, его «возделывание», наделение его способностями для выполнения общественных обязанностей» (144, 5), наконец, согласно словарю В.И. Даля, как «обработка и уход, возделывание, возделка; образование, умственное и нравственное;

говорят

даже

«культивировать»

вместо

обрабатывать,

возделывать, образовывать» (65). Нельзя не согласиться с авторитетным мнением Л.Г. Ионина, отметившего, что «в современных европейских языках можно выделить (если

исключить

сельскохозяйственную

и

естественно-научную

терминологию) четыре основных смысла слова «культура»: - абстрактное обозначение общего процесса интеллектуального, духовного, эстетического развития; - обозначение состояния общества, основанного на праве, порядке, мягкости нравов и т.д.; в этом смысле слово «культура» совпадает с одним из значений слова «цивилизация»; - абстрактное указание на особенности способа существования или образа жизни, свойственных какому-то обществу, какой-то группе людей, какому-то историческому периоду; - абстрактное обозначение форм и продуктов интеллектуальной и прежде

всего

художественной

деятельности: музыка, литература,

живопись, театр, кино и т.д.» (79, 11). Следует помнить: далеко не все, что не природно и что представляет собой особый способ человеческой деятельности, есть смысл считать культурой. Так, деятельность, нацеленную на разрушение жизни, явлением культуры признавать не следует. Высокотехнологичный пыточный процесс с прекрасно оформленными орудиями пытки, атомная бомба, газовые печи и т. д. – все это не явления культуры, хотя они явно не природны, а, к сожалению, - факторы, актуализирующие потребность в экологии культуры как в 19

«совокупности прогресса человека и человечества во всех областях и направлениях»,

по

мнению

А.

Швейцера,

служащей

«духовному

совершенствованию индивида как прогресса прогрессов» (189, 32). Конечно, «прогресс прогрессов» происходит не в каком-то пространстве «чисто» культурных форм деятельности. Он всегда сопряжен с многообразными формами организации человеческой жизни; столь же неприродными, как и культура. Отметим, что наряду с культурой, существует то, что называют «цивилизацией» – «социокультурной общностью, обладающей качественной спецификой»,

«целостным

конкретно-историческим

образованием,

отличающимся характером своего отношения к миру природы и внутренними особенностями самобытной культуры» (109, 111).

Существует несколько

концепций истолкования понятия «цивилизация»: так, одни ученые, начиная с О. Шпенглера, трактуют ее в противопоставленности не столько природе, сколько культуре, как нечто очевидно враждебное культуре, как загнивание культуры; другие (в первую очередь, французы, англичане, американцы), напротив, нередко отождествляют понятия «цивилизация» и «культура». Но и отождествление культуры с цивилизацией, и резкое противопоставление того и другого – крайности. Говоря о цивилизации, мы обычно понимаем целесообразную организацию человеческой жизни, то, что обеспечивает ее «комфортность»,

удобства,

предоставляемые

в

наше

распоряжение

социальными действиями, изобретениями, техникой, технологиями. Комфорт (его создание и использование) предъявляет и некоторые духовные (например, нравственные) «требования» к цивилизованному человеку, который должен уметь жить в обществе. Благодаря этому, человек порой так срастается с обществом (с его формами жизни), что у него не остается ни времени, ни сил для культуры, ни даже потребности быть действительно культурным. Цивилизованность оказывается ориентирована на полезность, а культура, как явление духовное, - на самоценность. Нам близка позиция мыслителей (М. Вебер, Л.Н. Гумилев, Т. Жуффруа, Ф. Конечны, Л.И. 20

Мечников, А. Тойнби, О. Шпенглер и др.),

вкладывающих в понятие

«цивилизация» смысл, обратный варварству, считающих ее особой стадией всемирно-исторического прогресса. Именно такое понимание цивилизации дает возможность представить особый статус культуры как символа внутреннего «доминантных

достояния, форм

духовного

интеграции»

(П.

кода

жизнедеятельности,

Сорокин)

в

решении

как новых

мировоззренческих и морально-этических проблем современного мира (экология окружающей среды, терроризм, деградация личности во всех ее проявлениях, защита духовных ценностей, этнических и национальных культур и т.д.). Именно духовно-ценностная ориентация цивилизации обусловливает устойчивую соотнесенность в ней культуры и природы. Понятие природы содержится в большинстве определений культуры, даже самых коротких и емких. По определению Э.С. Маркаряна, культура – это «не природа», т.е. все поле действительности состоит

лишь из

двух полей - природы и

культуры. Французский культуролог А. де Бенуа, определяя культуру, писал: «Культура – это специфика человеческой деятельности, то, что характеризует человека как вид. Напрасны поиски человека до культуры, появление его на арене истории надлежит рассматривать как феномен культуры. Она глубочайшим образом сопряжена с сущностью человека, является частью определения как такового» (133). Человек и культура неразрывны, подобно растению и почве, на которой оно произрастает, ввиду чего и рассматривать культуру следует как специфический человеческий феномен – социальный и антропологический. К. Маркс утверждал, что культура – это «вторая природа», т.е. природа, воспроизведенная в другом измерении, другими средствами – социальными, позволяющими познавать и за счет этого детально, тщательно, углубленно отражать, возделывать, воспитывать, развивать. Как говорил В.И. Вернадский, «природа познает себя человеком» (42, 9), что и становится условием существования цивилизации, превращения биосферы в сферу разума, добра и красоты, т.е. в 21

ноосферу («С появлением на нашей планете одаренного разумом живого существа планета переходит в новую стадию своей истории. Биосфера переходит в ноосферу» (40, 5), где, по мнению А.И. Арнольдова, «культура составляет триединое целое и проявляется в 3-ех необходимых жизненных срезах: в виде внутренней, спонтанной культуры, сконцентрированной

в

духовном мире человека; в виде информационной системы, обеспечивающей хранение, создание и передачу знаний, настраивающей каждого человека лицом к интеллектуальной функциональной,

т.е.

жизни; и, наконец, в виде культуры

поведения

людей

в

обществе,

культуры

непосредственного, постоянно развивающегося человеческого общения во времени

и

пространстве.

Два

последних

среза

придают

культуре

пространственный, планетарный характер» (9, 84). Мы поддерживаем постулат М.С. Кагана, указавшего на то, что «трехчленная структурная декомпозиция

бытия «природа – общество -

человек» при необходимости приводит нас к выявлению культуры как преображения человеком природы по законам общества. Это значит, что «культура» близка к содержанию понятий «человек» и «общество», вместе с ними противостоя «природе», - и потому, что триединая система «общество – человек - культура» образует миниатюрную нишу в бескрайнем пространстве природы, и потому, что три подсистемы данной системы не «слагаемые», каждое из которых занимает в ее пространстве четко локализованное место рядом с двумя другими, а такие подсистемы, которые как бы наслаиваются друг на друга, пронизывают друг друга, переходят друг в друга и могут быть вычленены каждая лишь в результате ее абстрагирования от двух других» (80, 45-46). В контексте устойчивости взаимосвязей концептов «культура», «природа», «человек» чрезвычайно важной оказывается роль культуры в сохранении ценности биосферы: - способной к освоению околоземного пространства и началу расселения во Вселенной (К.Э. Циолковский); 22

- неразрывно связанной с космосом, его лучами, потоками, полями («бушует природа Солнца и Земли – волнуются и люди, успокоилась природа – спокойно живут народы» (А.Л. Чижевский) (97, 69); - предопределяющей

судьбы этносов (становление новых народов

(этногенез) – явление природное, в то время как в процессе пассионарного подъема этносы создают особый тип культуры – творение рук человеческих и его разума) (Л.Н. Гумилев); -

порождающей

природнокосмическое

человека в

существо

как

единое

четырех

био-психо-социо-

основных

измерениях

(биологическом, психологическом, социально-технологическом, природнокосмическом), в каждом из которых – свои полюса и поля, определяющие основные

противоречия

его

существования

(153,

374)

в

условиях

взаимодействия явлений «природа» и «культура» (на наш взгляд, следует читать: «вторая природа»). Антиномичное сближение категорий «природа» и «культура» сегодня, на

наш

взгляд,

обусловлено

актуальностью

феномена

«экология»,

отразившегося в таких концептах культуры, как «экологическая культура», «социальная экология», «экология культуры», «культурно-экологическое сознание». В ситуации осмысления пагубных последствий развития техногенной цивилизации,

на

первый

взгляд,

особо

значимой

может

оказаться

экологическая культура, проявляющаяся как результат понимания человеком единства природы и человека, как «совокупность знаний, навыков, природосообразного

поведения,

нравственных

норм

и

ценностей,

передающихся от поколения к поколению в процессе образования и воспитания» (68). Ощущение и понимание единства человека и природы присутствует в таких исторических типах мировоззрения, как мифология и религия. Так, к примеру, осознание

сопричастности всему окружаемому

порождает и закон партиципации, и своеобразные

многочисленные связи

человека и мира, частью которого этот человек являлся. Не случайно, к 23

примеру, человек видел в каждом существе себе подобного: таким образом, он обозначал кровнородственные связи между собой и антропоморфными (реже – зооморфными) персонажами. Впрочем, нередки в мифологии (а позже и в классическом фольклоре) и примеры единства человека и растения (в частности – в сюжетах о превращении человека в дерево (миф о наказании человека и о его превращении в клен; сказка о женщине-яблоне и т.п.). Серьёзнейший экологический кризис, поразивший нашу планету, внёс существенные коррективы в отношения человека и природы, заставил переосмыслить все достижения мировой цивилизации. Приблизительно с 60х гг. ХХ столетия, когда перед человечеством впервые так остро встала проблема

уничтожения

всего

живого

в

связи

с

промышленной

деятельностью, стала оформляться новая наука «экология» и, как следствие этого возникновения, появилась «экологическая культура» как

уровень

восприятия людьми природы, окружающего мира и оценка своего положения во Вселенной, отношение человека к миру (отметим: не отношение человека и мира, предполагающее ещё и обратную связь), а только отношение его самого к миру, к живой природе), как «этап и составная часть развития общемировой культуры, характеризуемые острым, глубоким, всеобщим осознанием насущной важности экологических проблем в жизни и будущем развитии человечества» (149). В связи с глобальным экологическим кризисом необходимо прояснить, какие отношения человека и природы можно считать гармоничными, как человеческая деятельность влияет на окружающую среду, и отметить, почему экологическая культура так важна особенно сейчас. Также немаловажно заметить, как уровень экологической культуры соотносится с положением дел в мире, в каких корреляционных отношениях он состоит с глобальным экологическим

кризисом.

Уровень

экологической

культуры,

прямо

пропорциональный экологической обстановке в мире, находится в прямой зависимости от восприятия биосферы.

24

Экологическая культура – сравнительно новая проблема, которая остро встала в связи с тем, что человечество вплотную подошло к глобальному экологическому кризису. Многие территории по причине хозяйственной деятельности человека оказались загрязнёнными, что сказалось на здоровье и на

качестве

населения.

В

результате

антропогенной

деятельности

окружающая природа оказалась перед прямой угрозой уничтожения. Из-за неразумного отношения к ней и её ресурсам, из-за неправильного понимания своего места и положения во Вселенной человечеству грозит деградация и вымирание. Поэтому проблема «правильного» восприятия природы, равно как и «экологической культуры», выходит в настоящий момент на передний план. Чем раньше учёные начнут «бить тревогу», чем раньше люди начнут пересматривать результаты своей деятельности и корректировать цели, соразмеряя свои цели со средствами, которыми располагает природа, тем быстрее

можно

будет

перейти

к

исправлению

ошибок,

как

в

мировоззренческой сфере, так и в сфере экономической. По нашему мнению, проблема «экологической культуры» ещё мало изучена: практически нет литературы, посвящённой этой важнейшей теме, хотя по крупицам всё-таки можно выделить эту сферу в сочинениях известных учёных, в частности – представителей русского космизма, занимавшихся проблемами человеческого фактора в существовании мира (40-43), пребывания человека в искусственной среде (техносфере,

или в

бытующей за счёт природы, созданной руками человека сфере). Современная наука рассматривает природу как «экосистему высшего порядка», уравновешивающую все виды существ, ею созданных, и поддерживающую порядок и баланс на планете Земля, постоянное количество химических элементов и минеральных ресурсов. Для этого задействованы такие механизмы, как «круговорот веществ в природе», постоянный химический состав того, из чего состоит мир. Наша биосфера не допускает увеличения того или иного вида, чтобы он стал доминантным и господствовал над другими видами. Если же такое происходит, то она 25

применяет свои рычаги воздействия, как, например, снижение рождаемости, эпидемии,

помехи,

болезни,

голод

(неурожаи,

уменьшения

числа

потенциальной добычи) и т.д. Поэтому можно сказать, что биосфера основана на жестком и логичном порядке, который и обеспечивает её жизнь. Если нарушается равновесие, то она может погибнуть. Известный английский мыслитель Мальтус считал, что Земля может прокормить не более 900 миллионов человек, остальные же обречены на голод и вымирание. Но это было бы верно, если понимать человека как существо, принадлежащее животному виду. Но человек, как уже было сказано, в отличие от животных живёт в искусственно созданной среде, в техносфере.

Более

того,

человек

сумел

преодолеть

естественное

сопротивление природы, противящейся такой неимоверной популяции человеческого вида. Человек более чем в 7 раз превысил рассчитанное Мальтусом количество своего народонаселения. Теперь надо задать вопрос: могло ли существо, созданное природой, преодолеть её же сопротивление? Естественно, нет, ибо мы видим, какими мощными - в сравнении с человеком - силами обладает природа: ураганы, бури, цунами, землетрясения. И, несмотря на всё это, человек сумел не только выйти «победителем», но и увеличить свою численность до 6 миллиардов человек. Но здесь не следует воспринимать природу как нечто враждебное, которое стремится уничтожить человека, напротив, природа – это «заботливая мать», которая думает обо всех существах, ею созданных. Как только один вид начинает претендовать на господство, то природа задействует свои механизмы, которые были рассмотрены ранее. Так произошло с такими доисторическими ящерами, как динозавры и т.д. Дело всё в том, что основным рационом этих животных (в частности, динозавров и бронтозавров) был зелёный покров: деревья, травы и т.д. Но, поскольку природой не было рассчитано, чтобы этот покров так быстро

истреблялся,

то

она

задействовала

такой

механизм,

как

«отрицательная» обратная связь. В Землю врезался огромный метеорит, который

пробил

брешь

в

озоновом

слое

Земли,

что

привело

к 26

проникновению жёстких ультрафиолетовых лучей, а в результате - к глобальному похолоданию и вымиранию (или мутации) этих гигантских ящеров. В настоящее время мы можем их видеть исключительно в Палеонтологическом музее. Отсюда снова возникает вопрос, возможно ли, чтобы природа — этот могучий организм, уникальная система высшего порядка, не была в состоянии противодействовать человеческому воздействию? Разве природа, которая поддерживает равновесие в популяции таких мощных животных, как львы, носороги, слоны и т.п., не могла проконтролировать тот период, когда человек только лишь начинал пробовать на прочность экологические и природные законы? Естественно, могла, но с теми существами, которых она сама сотворила, ибо как сказано в Библии: «Ученик не бывает выше учителя своего». Таким образом, можно сделать вывод, что, поскольку природа смогла проконтролировать численность динозавров, а человека нет, то, следовательно, он не принадлежит к животному миру. Он построил хранилища продовольствия от голода, больницы от болезней, от войн защитился международными организациями. И из всех существ этого достиг лишь человек. Поэтому следует пересмотреть всю существующую историю возникновения человека и классификацию, в которой человека традиционно относят к классу животных. Надо понимать, что человек появился на планете Земля таким, каким мы видим его сейчас: с теми же морфологическими признаками, способностями и, конечно же, с разумом. И не было никакой эволюции, ибо если даже предположить, что она была, то тогда её логическим результатом стало бы существование одного вида, обладающего всеми возможностями и способностями других животных существ. Но основной закон экологии гласит: «Чем больше видов, тем более устойчива система». Поэтому гармоничное существование одного вида было бы невозможным. К тому же, природа (если бы она и сотворила человека) не могла заложить в свою основу такую «бомбу замедленного действия», как человек. Поэтому, до тех 27

пор, пока люди не осознают своё истинное положение, до тех пор будет продолжаться бессмысленное уничтожение животного мира и окружающей нас природы. Итак, современное человечество столкнулось с ужасающей проблемой «глобального экологического кризиса», причиной которого послужило неправильное понимание человеком своего предназначения и положения. Человек, единственный, кто обладал разумом, стал использовать его не для исполнения своей непосредственной цели, а для борьбы с окружающей природой.

Здесь

следует

вспомнить

известный

канал

Поллукат

в

Междуречье, строительство которого означало первую попытку покорить природу. А, между прочим, в Египте орошение было естественным. Особенно после Эпохи великих географических открытий стали появляться крупные мануфактуры, заводы, цеха и т.д. Для удовлетворения их потребностей (а равносильно и потребностей людей) стали массово сводиться леса, варварски расхищаться природные богатства, а отходы выбрасываться в окружающую среду. В результате уже в XVIII в. в Англии произошла первая техногенная катастрофа: из-за ужасающего смога гибли многие люди. Однако общечеловеческих масштабов экокризис достиг в нашем, ХХ столетии. Уже больше четверти всех животных занесены в «Красную книгу», а это значит, что над ними висит угроза полного исчезновения. В Амазонии и в Сибири, в «лёгких» планеты, происходит массовое сведение лесов: человечество нуждается в ресурсах, пахотных площадях, топливе, сырье. И все эти потребности решаются за счёт природы. Люди берут из природы ресурсы, ничего не возвращая взамен. Потребности в энергетике человек удовлетворяет с помощью электростанций: тепловых, водяных и атомных. В результате работы тепловых станций в атмосферу выбрасывается огромное количество углекислоты, фрионов, разрушающих озоновый слой, диоксинов и т.д.; загрязняются реки и моря. Практически каждый год случаются аварии танкеров, транспортирующих нефть. И всё это делается для увеличения 28

комфортности и удобств. Мировая цивилизация, таким образом, приобретает черты «потребительской культуры», ставящей своей целью удовлетворение потребностей вне зависимости от положения природы (Вспомним принцип коммунистического отношения к природе: «Мы не должны ждать милостей от природы, взять их – вот наша задача!»,

в соответствии с которым

предлагались самые невероятные проекты, к примеру, по переброске рек на юг и т.п.). Всё это и многое другое привело к «глобальному экологическому кризису», который, в свою очередь ведёт к деградации и вымиранию человечества, и проявляется в таких «знаках» современной цивилизации, как: - промышленные выбросы (В мире существует огромное количество заводов и фабрик, которые используют столько кислорода, сколько необходимо

20

миллиардам

человек,

а

выбрасывает

тысячи

тонн

углекислоты. В результате меняется вся экосистема: те растения, которые поглощают эту углекислоту, естественно, начинают бурно расти, вытесняя другие растения, что приводит к ослаблению биосферы и расшатыванию её основ. Более того, выбросы в атмосферу этих вредных веществ приводят к различным респираторным заболеваниям (бронхитам, тонзиллитам, ОРВИ), способствуют созданию благоприятной среды для различных вирусов и бактерий, которые до того момента находились в угнетённом состоянии); - уничтожение лесов (приводящее к гибели животных и растений, расшатывает экосистему и приводит к обеднению или опустыниванию территорий. Но последствия скажутся не сразу, а через несколько лет, ибо гибель лесов приведёт, в конечном итоге, к уменьшению запасов пищи, что ударит по человеку неурожаями и голодом); - отравление воды (ввиду массовых выбросов вредных веществ в водоёмы и Мировой океан, что уже сейчас приводит к мутациям на генетическом уровне, гибели рыбы, что также вскоре скажется на человеке (голод);

29

-

радиационные загрязнения (из-за широкого распространения

атомных электростанций остро встал вопрос утилизации и хранения ядерных отходов. И правительство, не найдя лучшего решения, решило захоранивать эти отходы в земле. Более того, в 1954 году в Советском Союзе в Самарской области проходили учения с использованием ядерной боеголовки. В результате взрыва, в 45 раз более мощного, чем взрыв в Хиросиме и Нагасаки, пораженной оказалась земля в радиусе нескольких тысяч километров, а авария на Чернобыльской АЭС привела к необратимым последствиям. Основное коварство радиации заключается в том, что она не видна, но скапливается в щитовидной железе. Из-за этого страдает наследственность, ибо происходят мутации у последующих поколений на генетическом уровне). Итак,

глобальный

экологический

кризис

заставил

общество

пересмотреть результаты своей деятельности, ибо состояние здоровья общества и человека, в частности, прямо пропорционально зависят от состояния природы и биосферы. Второй подход к решению проблемы экокризиса лежит в плоскости образования. Общество должно пересмотреть своё отношение к природе и животному миру, отказаться от принципа удовлетворения всех своих потребностей, попытаться гармонизировать свои отношения с природой. Тогда станет возможным решение проблемы экологического кризиса и охраны здоровья. В связи с этим возникает особая социальная потребность в экологической культуре, способствующей

формированию человеком

природы и окружающей среды, отношения человека к животным, природным ресурсам – вообще ко всему, что исходит от природы. От уровня экологической культуры зависит вопрос выживания человечества, сможет ли человек остаться на нашей планете, или его ждёт вымирание или деградация с последующей мутацией. Мы убеждены, что именно на экологическую культуру сегодня возложена миссия спасения человечества, выработки механизмов противодействия вымиранию и гибели. Поэтому необходимо 30

внимательнейшим образом подойти к проблеме экологического воспитания и противодействовать кризисным явлениям посредством соответствующего образования и путём пересмотра как достижений цивилизации, так и законодательства. Устойчивого развития социума, гармонии взаимоотношений в системе «общество-природа» можно достичь, по утверждению В.В. Бахарева, при соблюдении основных эколого-культурных принципов, изложенных

в

Московской Международной декларации по экологической культуре, направленных на: - формирование человеческих потребностей и способов их реализации, не создающих угрозу жизни на планете; - формирование поколений людей, ориентированных, прежде всего, на взаимоуважение, взаимоподдержку и сотрудничество; - повышение ответственности каждого человека, живущего сегодня на Земле, за ее сохранение, а следовательно, за экологическую культуру – свою и окружающих; -

интенсивное,

внутреннее,

духовное

развитие,

мирное

и

взаимодополнительное в отношениях с природой; -

диалог

разнообразных

национальных

экологических

культур,

объединенных общностью стратегического замысла и целостностью планеты Земля; -

углубление

экологической политической,

связей

культуры

между

основными

общества:

экономической

между

деятельностью,

каналами

духовной, между

развития социально-

управлением

и

образованием; -

взаимодействие

языков

культуры

–

науки,

искусства,

нравственности, религии, мифологии (14, 145). Признавая, что «экологическая культура - культура огромного усилия, совершаемого человечеством, народом, человеком ради

сохранения

окружающей среды, Земли и ради самосохранения и наиболее полноценного 31

самоосуществления» (14, 145), нельзя не констатировать, что фундаментальной метафорой современного техногенного мира оказывается не экология (биологическая наука), а экология культуры (культурологическая дисциплина), ориентированная на установление гармонии между природой и культурой, на «устойчивое развитие»

системы

«человек – природа - общество»,

обусловленная экологической культурой человека, овладевая которой,

он

осознает общие закономерности развития природы и общества, считает природу родным домом, нуждающимся в постоянной защите и заботе, являющимся постепенно расширяющимся микрокосмом, способным раздвинуться до масштабов планетарного пространства культуры. На наш взгляд, дефиницию «экология культуры» следует понимать в аспекте междисциплинарного, интегративного подхода не только как экологическую культуру, науку об отношении культуры общества с окружающей средой, и экологическую эстетику, науку об эстетическом восприятии окружающей среды, но и как культурную экологию, науку, изучающую связь между природными условиями и культурой определенного региона,

народа,

феноменальный

государства. универсум,

гуманитаризации функционирование детерминированный

и

Поэтому способный

экологизации, системы с

экология

«человек

незапамятных

человеческой жизнедеятельности -

культуры

синтезировать природа

времен

в

как

процессы

обеспечить –

-

гармоничное –

общество»,

различные

формы

недостаточно полно представлена в

научно-теоретической литературе, что и предопределило ракурс авторского понятийно-терминологического

аспекта

истолкования

феномена,

соединяющего природу и культуру, обеспечивающего наряду с сохранением природной среды сохранение культурной среды (культурного наследия).

32

1.2. Экология культуры как фактор формирования экологии личности Сохранению биосферы и превращению ее в ноосферу в самом широком смысле способствует экология культуры, молодая наука, объект и предмет изучения которой еще окончательно не оформились, что и обусловливает наше исследование как обращение к фундаментальной метафоре времени в аспекте ее появления, сохранения (восстановления), развития в ландшафте национальной и цивилизационной культуры. Введением общекультурный

термина обиход

«экология мы

обязаны

культуры» Д.С.

в

Лихачеву,

научный

и

писавшему:

«Сохранение культурной среды – задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для духовной, нравственной жизни, для его «духовной оседлости», для его привязанности к родным местам, для его нравственной дисциплины и социальности Убить человека биологически может несоблюдение законов биологической экологии, убить человека нравственно может несоблюдение экологии культурной. И нет между ними пропасти, как нет четко обозначенной границы между природой и культурой» (105, 50), доказательство чему находим в памятнике XIII в., в «Слове о погибели Русской Земли после смерти великого князя Ярослава»: «О светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами дивишь ты: озерами многими, дивишь ты реками и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными, зверьми различными, птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными, боярами

честными, вельможами многими, - всего ты исполнена, земля

Русская, о правоверная вера христианская!» (180, 55). Нам импонирует мнение академика Д.С. Лихачева о том, что «есть большое различие между экологией природы и экологией культуры, к тому же весьма принципиальное До известных пределов утраты в природе восстановимы. Можно очистить загрязненные реки и моря, можно 33

восстановить леса, поголовье животных, конечно, если не перейдена известная грань… Природа при этом сама помогает человеку, ибо она «живая»… обладает способностью к самоочищению, к восстановлению нарушенного человеком равновесия. Иначе обстоит дело с памятниками культуры. Их утраты невосстановимы, ибо памятники культуры всегда индивидуальны, всегда связаны с определенной эпохой, с определенными мастерами. Каждый памятник разрушается навечно, ранится навечно» (103, 61). Одним из ведущих мотивов проявления и экологической культуры, и экологии культуры является нравственность. Д.С. Лихачев объясняет ее незыблемость, казалось бы, просто: «Человек остается один в лесу, в поле. Он может натворить бед, и единственное, что сдерживает его (если сдерживает!) - его нравственное сознание, чувство ответственности, совесть. Но и человечество в целом, в нынешнем его осознании, также существует «наедине с природой». Не означает ли это, что только от нравственности

человечества

зависит

отношение

человечества

к

окружающему его миру, к природе, в частности? Но ведь совесть одного человека - нечто реальное при всей ее неопределенности, но совесть всего человечества как единого целого - это абстракция» (96, 4). В начале XXI столетия роль этики, самые этические принципы усложнились чрезвычайно. Сейчас ответственности

вообще,

но

требуется не просто чувство моральной крайне

необходима

научно-прикладная

разработка проблем этики в различных областях. Прав Д.С. Лихачев, утверждавший,

что

«наибольшей

сложностью,

ответственностью

и

драматизмом отличаются отношения человека к природе в силу «немоты» последней. И опять-таки не все здесь так просто, как кажется. Мало того, разработка проблемы нравственного отношения к живой и «мертвой» природе

даже

не

начиналась.

Здесь

необходима

ясная

и

всеми

признаваемая философия экологии, исходя из которой будет строиться и этика экологии» (106, 5), ввиду чего не следует разделять человека и 34

природу, ибо он «неотделимая часть природы» (106, 5), этого органического целого (неслучайно, по мнению Д.С. Лихачева, одна из важнейших философских книг золотого века русской культуры - конца XIX и начала XX века - философа Н.О. Лосского так и называлась «Мир как органическое целое»). Человек как «единственное существо, обладающее речью и разумом» (106, 6), призванный вследствие этого говорить и отвечать за все живое в мире, за все существа, за растительный мир, даже за так называемый «мертвый», в отношении которого мы не можем быть до конца уверенными, что он «мертвый», - «носитель самосознания Вселенной» (106, 6), он захватил доминирующее положение в природе по праву силы, и отражение этого права силы, к сожалению, живет и в нашей экологии, хотя недостаточно осознается. Однако «дом» человечества состоит не только из природного комплекса (в который входит и человек как часть природы), но и из комплекса культуры (будем называть его условно культурой личности, хотя есть и культура, создаваемая животным и растительным миром), который нуждается в охране, в частности: исторические памятники, произведения

искусства,

результаты

научных

исследований,

технические

достижения и т.д. Поэтому экология, по мнению Д.С. Лихачева, «состоит из двух частей: части охранения природы и части охранения культуры. Последняя тем более важна, что она касается самой сущности человека. Человек есть часть природы, но он есть и часть созданной тысячелетиями культуры» (104, 466). Действительно, человек является непременным связующим звеном в системе «человек – природа - общество», в которой выступает не только как биологическое существо, но и существо духовное, представляющее «самосознание Вселенной». Отсутствие человека, его гибель

лишает смысла

существование всего сущего, мироздания. Поэтому экология личности становится естественной составляющей и экологической природоохранной)

(собственно

культуры, и экологии культуры. Так, по мнению Д.С. 35

Лихачева, «объединение под одним названием «экология» двух ее частей экологии природы (с личностью, человеком) и экологии культуры (тоже с личностью, человеком) тем более разумно, что очень часто природа и культура страдают от общих причин Кислые дожди в Ленинграде разрушают одновременно в Летнем саду и мраморные статуи ХVП-ХVШ веков, и окружающие деревья. В результате одно следствие: может погибнуть и фактически уже медленно погибает в Ленинграде Летний сад» (104, 476). Ученый абсолютно уверен, что «отношение к природе, и отношение к культуре требуют общих правил нравственности, общего осознания человеком себя как части природы и части культуры. В истории существуют три этапа подхода к проблеме природы и культуры. Первый этап, который мы прошли, - насильственного изъятия у природы всего насущно необходимого. Второй этап, к которому мы переходим, - разумного изъятия, изъятия «с оглядкой», но также насильственного, и третий этап - может быть, отдаленного будущего, полного прекращения насилия над природой и культурой и сосуществования общего, союзного» (104, 478). Эти три этапа были кратко, но достаточно четко намечены в большом труде Владимира Соловьева «Оправдание добра»: «...Два условия, при которых

общественные

отношения

в

области

материального

труда

становятся нравственными. Первое, общее условие, состоит в том, чтобы область экономической деятельности не обособлялась и не утверждалась как самостоятельная, себе довлеющая. Второе условие, более специальное, состоит в том, чтобы производство совершалось не за счет человеческого достоинства производителей, чтобы ни один из них не становился только орудием производства, чтобы каждому были обеспечены материальные средства к достойному существованию и развитию. Первое требование имеет характер религиозный: не ставить Маммона на место Бога, не признавать вещественное богатство самостоятельным благом и окончательною целью человеческой деятельности, хотя бы в сфере хозяйственной; второе есть 36

требование человеколюбия: жалеть нуждающихся и обремененных и не ценить их ниже бездушных вещей. К этим двум присоединяется еще третье условие, на которое, насколько мне известно, еще никто не обращал серьезного внимания в этом порядке идей. Разумею обязанности человека как хозяйственного деятеля относительно той самой материальной природы, которую он призван в этой сфере обрабатывать. Эта обязанность прямо указана в заповеди труда: возделывать землю, т.е. служить земле. Возделывать землю не значит злоупотреблять ею, истощать и разрушать ее, а значит улучшать ее, вводить ее в большую силу и полноту бытия. Итак, не только наши ближние, но и материальная природа не должна быть лишь страдательным и безразличным орудием экономического производства или эксплуатации. Она не есть сама по себе, или отдельно взятая цель нашей деятельности, но она входит как особый самостоятельный член в эту цель. Ее подчиненное положение относительно Божества и человечества не делает ее бесправною: она имеет право на нашу помощь для ее преобразования и возвышения. Вещи не имеют прав, но природа или земля не есть только вещь, она есть овеществленная сущность, которой мы можем, а потому и должны способствовать в ее одухотворении. Цель труда по отношению к материальной природе не есть пользование ею для добывания вещей и денег, а совершенствование ее самой - оживление в ней мертвого, одухотворение вещественного. Способы не могут быть здесь указаны, они составляют задачу искусства (в широком смысле греческой техуп). Но, прежде всего, важно отношение к самому предмету, внутреннее настроение и вытекающее из него направление деятельности. Без любви к природе для нее самой нельзя осуществить нравственную организацию материальной

жизни»

(155). Мы согласны с мнением Д.С. Лихачева, считавшего, что единство объекта экологии должно включать: «Отношение к Земле, к Почве - то, которое существовало у потомственных крестьян и которое было основой не только их благополучия, но и их праздничных радостей. 37

Отношение к деревьям, эксплуатация которых (продуманная рубка лесов) должна обязательно сопровождаться не только «восполняющими» посадками, но и значительно расширяющими лесные массивы с учетом красоты восстанавливаемых и создаваемых вновь пейзажей. Отношение к рекам, озерам, к источникам, к воде вообще, при котором учитываются интересы и всего живого, обитающего в них, а также красота природы. Отношение к памятникам культуры (историческим, архитектурным, музейным, библиотечным, архивным и т.д.) как к величайшей ценности, оправдывающей

существование

мира,

Вселенной.

Отношение

к

И экология природы, и экология культуры должны строиться

на

собственному дому» (106, 10). основе определенной философии экологии, научного изучения целостности мироздания, мира как органического и разумного целого. На наш взгляд, конечная цель человеческой деятельности - преображение мира не в смысле изменения его лица - внешней переделки мира, а в смысле выявления в мире всего заложенного в нем разумного начала и освобождения этого разумного начала от мешающего ему зла, противоречащего этому разумному началу, его самовыявлению. Разумное начало камня - быть строительным материалом для прекрасных архитектурных творений. Разумное начало земли - в растительности, на ней произрастающей. Разумное начало растительности - служить для превращения Земли в один цветущий сад, прообразом которого служил рай. Культура и природа представляют собой явления, между которыми существует тесная диалектическая взаимосвязь. Рассмотрение диалектики культуры и природы предполагает анализ воздействия природы на культуру, культуры на природу, а также нахождение общего и особенного в этих феноменах. Так, например, географическая среда как объект экологической науки является источником создания материальной культуры, дающей человеку как биологическому виду не только всё необходимое для жиз38

недеятельности, но и - как существу социальному – дающей естественный материал для производства материальных ценностей. Следовательно, развитие культуры определённо зависит от состояния первой природы, снабжающей человека воздухом, водой, пищей, сырьём, энергией и т.п. В этом смысле культура зависима от природы, что обусловлено ее влиянием на общество, причём эта зависимость имеет двойственный характер. Развитие общества привело к уменьшению его зависимости от окружающей среды. Однако противоречия между ними не были сняты уже по «вине» человека. Активное использование природы в своих целях опять поставило человечество перед проблемой выживания. Зависимость человека от окружающей среды хотя и уменьшилась, но не исчезла и наполнилась новым содержанием. Учитывая это, уже в XIX в. американский учёный Д.П. Марш, проанализировав изменения человеком окружающей среды как материальной основы развития общества, сформулировал программу охраны природы. Современное разрушение природы превосходит описанное Д.П. Маршем во много раз, и это

поставило материальную культуру в

зависимость от решения экологических проблем. Отметим также, что физическое

состояние

человека

является

компонентом

материальной

культуры, так как, с одной стороны, представляет собой материальные процессы, происходящие в организме данного биологического вида, а с другой - результат удовлетворения материальных потребностей, необходимых для жизнедеятельности человека как природного существа, заинтересованного в чистоте окружающей среды. Бесспорно, на наш взгляд, экология культуры сегодня - это основа жизни социума, базирующаяся и на основе экологической культуры, и на основе социальной экологии, как и процесс сохранения культурных традиций прошлого для творческого продолжения их в настоящем, для реализации потребности в обозначении и сохранении культурной идентичности. Экология культуры - перенесение понятия «экология» на отношение к культуре и вообще

к социальной памяти, связанной

с прошлым. 39

Предполагающая процесс сохранения культурной среды (культурного наследия) наряду с сохранением природной среды, экология культуры рассматривает

культурную

осуществления

духовной,

среду

как

нравственной

непременное жизни

условие

личности,

для

для ее

привязанности к родным местам, к наследию предков. Экология культуры – один из разделов экологической эстетики, которая исследует проблемы эстетического с точки зрения диалектической взаимосвязи человека и окружающей природы (благодаря чему личность преобразовывает не только природу, но и самого себя). Экология культуры – это проблема человеческой меры, чтобы жизнедеятельность не стала только деятельностью, чтобы стремление к творчеству не подавило способности к любви; это проблема сохранения гуманистического начала бытия личности и общества, модели «человек – природа

-

общество»,

попытка

осмыслить

особенности

которой

и

представлена в данной работе. Проблема экологии культуры стала одной из наиболее очевидных проблем современной России, поскольку, движимая в течение нескольких столетий пафосом созидания и преображения, открытия нового (вспомним, к примеру, Золотой и Серебряный век русской культуры), культура не ставила ценностного ударения на задачах воссоздания утрачиваемого. Ныне ситуация в корне иная: теперь мы отчетливо видим, что если создание потребного грозит гибелью данного, то не следует жалеть творческих усилий на то, чтобы сохранять, реконструировать, спасать наличные ценности. Главная забота современного культурно-экологического движения – сберечь ценности унаследованной культуры, глубинные традиции того или иного народа, составляющие часть среды обитания. В экологии культуры, равно как в развивающейся параллельно гуманитарно-экологической

проектной

социальной экологии, основой концепции

«обретения

–

восстановления – наращивания» жизненного собственного мира становится 40

и объект, и субъект экологии – личность. Экология культуры оказывается всецело зависимой от экологии личности, не столько от его физического, сколько от духовного здоровья, системы ценностей, сформированных благодаря культуре. Если

определять

экологию

культуры,

опираясь

на

принципы

персоналистической философии, то отчетливо встанет проблема сохранения культурных символов прошлого, сохраняемых духовным миром личности, ее нравственностью. Культурный символ - атрибут личности. И как таковой, он способен излучать духовную энергию и тем самым формировать культурную среду эту подлинно человеческую среду обитания. Культурный символ всегда предназначен для прочтения. Он направлен на вовлечение человека в духовную жизнь. Он может транслировать ценности и, в силу этого, содействовать появлению новых персон. Транслируя ценности, культурный символ стимулирует духовное рождение человека. В силу отмеченных свойств культурного символа его сохранение не может не рассматриваться как приоритетная задача для любого общества. Однако экология культуры, по мнению Г.В. Флоровского, не исчерпывается проблемой сохранения культурных символов прошлого (97, 617). Экология культуры - это поиск путей сохранения культурной среды настоящего, включающей живых людей, жизнь которых надо беречь, условия деятельности которых необходимо делать максимально благоприятными. В рамках экологии культуры должна присутствовать экология живой личности - понимание важности сохранения одухотворенной личности и ее среды обитания, на которую она кладет печать своего уникального внутреннего мира. Именно таким образом понятие «экология культуры», как и «экология личности» должны стать приоритетом для нашего общества, если, конечно, оно хочет сохранить себя в современном и будущем мире.

41

Ни о какой экологии культуры не может быть и речи без изменения мышления в нашем обществе. По мнению Г.В. Флоровского, необходим возврат к миру абсолютных ценностей (97, 617). Слова «личность», «свобода», «нравственность», «Отечество» должны перестать быть просто пустыми звуками. Гуманитарные науки должны выйти за пределы наивного органицизма и стать подлинно науками о духе. Конечно, все это невозможно без новых концептуальных синтезов в области философии. Пора серьезно задуматься о том, какая философия нам нужна. И если нам действительно нужна философия, ориентированная на духовное возрождение нации и способная преодолеть современную аксиологическую катастрофу, то мы вправе опереться и на наследие отечественной религиозной мысли, которую всегда отличали панморализм, рассматривание ценностей как абсолютных реалий, и на систему ценностей, рождающих нравственность личности, запечатленных в образцах народного творчества и классического искусства. Обращенность к ценностной проблематике, всецелая ориентация на духовно-нравственную жизнь, устремленность к возвышенным идеалам — все эти уникальные особенности русской философии и культуры просто не могут быть невостребованными сегодня, в период актуализации экологии человека, защиты и его биологического, и духовного начала. Так, одним из аспектов экологии личности сегодня является экология языка как концепт вневременного формирования патриотизма. Ученых, философов, создателей искусств, деятелей разных сфер волновала проблема сохранения языка как основы человеческой и общественной жизни, собственно государственности, самого патриотизма. «У нас некоторые заглядывают очень далеко вперед, - писал еще в ХIХ в. русский писатель Иван Гончаров, - говорят, что это неважно, что даже национальность есть задержка, что впереди где-то стоит идеал слияния народностей, религий, языков, следовательно, немецкий ли элемент, русский ли возьмет верх, лишь бы было общее благо Может быть! Спаситель сказал, что будет едина вера и едино стадо, но и Он ничего не сказал о языке и народности. Я не с 42

точки зрения шовинизма или квасного патриотизма боюсь за язык Но все же я думаю, что народы должны придти к этому общему идеалу человеческого конечного здания – через национальность, то есть каждый народ должен положить в его закладку свои умственные силы, свой капитал. А мы кладем его как-то вяло и лениво, да еще упрямимся не говорить порусски» (197). Мистически актуальны мысли писателя позапрошлого века, высказавшего, пожалуй, мнение, всеобщее, и как оказалось, вневременное. В течение многих веков русские вынуждены были выживать, однако даже в самые сложные моменты своей истории они осознавали извечную необходимость сохранения языка как основы народа. Обширный источник формирования особого отношения к языку находим в фольклоре, в частности, в его малых жанрах, паремиях. Так, в пословицах и поговорках отражено и заслуженно уважительное отношение к слову («Живое слово дороже мертвой буквы» (145, 207); «Живым словом победить» (145, 207); «Пасеное слово за щекой» (145, 194); «На великое дело – великое слово» (145, 207). «Блюди хлеб на обед, а слово на ответ» (145, 185), и устойчивый интерес к всемогущему языку («Язык телу якорь» (145, 185); «Язык с Богом беседует» (145, 185); «Язык царствами ворочает» (145, 185); «Язык языку весть подает» (145, 185); «Языком, что рычагом» (145, 185); «Язык один, и в будни и в праздник» (145, 186). С малых лет человек знакомился с богатствами языка: и верного помощника, и строгого наставника, поэтому повсеместно и говорили: «Язык поит и кормит, и спину порет» (145, 185); «Язык хлебом кормит и дело портит» (145, 185); «Что знает, все скажет, и чего не знает, и то скажет» (145, 185); «Больше говорить – больше согрешить» (145, 187); «Кто много говорит, тот мало делает» (145, 187); «Рот нараспашку, язык на плечо» (145, 200); «Лучше не досказать, чем пересказать» (145, 186). В сознании человека, владеющего языком, неумение ценить слово осуждалось: «За кукушку (т.е. пустословие) бьют в макушку» (145, 189); «Эка понесла: ни конному, ни крылатому не догнать!» (145, 189); «Полно плести, пора домой брести!» (145, 43

191); «Язык лепечет, а голова не ведает» (145, 192); «Наговорили, что наварили, а глядь - ан и нет ничего» (145, 194); «Говорит день до вечера, а слушать нечего» (145, 194); «Ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами» (145, 188), - напротив, высоко награждалось владение языком, например: «Чиста, лучиста, да и говорить речиста» (145, 190); «Вежества не купить, умелось бы говорить» (145, 198); «Коротко да ясно» (145, 198); «Ваши слова – хоть в Библию, а наши и в татарские святцы не годятся» (145, 199); «С тобой разговаривать, что меду напиться» (145, 207); «Бойся вышнего, не говори лишнего» (145, 201). Универсальных средств усмирения тех, кто не владел языковой культурой, было множество: «Зажми рот, да не говори с год!» (145, 201); «Вот тебе сахарный кусок, заткни себе роток!» (145, 201); «Сперва подумай, а там и скажи!» (145, 192); «Ври, не завирайся, назад оглядайся!» (145, 190); «Говори с другими поменьше, а с собою побольше!» (145, 187). Доказательством превалирующей роли языка в судьбе говорящего следует воспринимать и дополняющую образ оценку речевой манеры: например, «бормочет, что глухарь»; «лепечет, как сорока»; «тарантит, как сойка»; «пищит, как цыпленок»; «кричит, как выпь»; «воркует, как голубок»; «поет, как канарейка»; «каркает, как ворона»; «пташкой щебечет» (145, 190); «Вавило – широкое рыло» (145, 193); «Есть у него шишка лишку: во рту мышка» (145, 194). В веками бытовавших народных представлениях цензура слова была естественной составляющей культуры всего народа, а язык – едва ли не самым сильным оружием, поэтому и говорили: «Слово не стрела, а пуще стрелы»; «Слово не стрела, а сердце сквозит»; «Слово не обух, а от него люди гибнут» (145, 205); «Не пройми копьем, пройми языком!» (145, 207). Об

особой

власти

языка

как

феномена

народной

культуры

свидетельствуют не только фольклорные произведения, но и образцы классического искусства. Так, в созданном по мотивам пережитого автором романе «Белая гвардия» (1923-1925 гг.) М.А. Булгаков описывает конец 44

старого мира, гармонии человеческой жизни, проявившийся и в перемене языка, которая становится одним из факторов братоубийственной войны, в частности, в Киеве, где «есть элементы, которые хотят балакать на этой мове пять процентов, а девяносто пять – русских!» (32, 31), где вчерашние соотечественники не могут найти общего языка. «Был Курицкий, а стал Курицький… Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется» (32, 30), - негодует главный герой романа «Белая гвардия» Алексей Турбин, интеллигент, пацифист

и гуманист,

опереточностью и нелепостью языкового экстремизма доведенный до крайней степени отчаяния, в пылу которого он, доктор, грозит повешением «за устройство этой миленькой Украины Хай живе вильна Украина вид Киева до Берлина!» (32, 29) тому гетману, который «запретил формирование русской армии терроризировал русское население этим гнусным языком»

(32,

29).

Бесспорно,

выступивший

против

насильственной

украинизации герой романа Булгакова, как типичный русский офицер и дворянин периода революции и гражданской войны, направляет свой гнев не против братского народа, украинцев, но против насилия в каком бы то ни было виде, в первую очередь – духовного насилия, в частности – насилия языкового. В кризисные периоды истории, каким стал и день сегодняшний, язык является базовым средством национальной самоидентификации, едва ли не ведущим фактором сохранения национального лица (ярчайшее свидетельство этому – борьба тысяч русских школьников и учителей в Латвии за русский язык, как и сохранение русского языка на всем постсоветском пространстве, в силу чего русский язык является, как и прежде, одним из официальных рабочих языков ООН и других международных языков, а из числа 3000 мировых языков входит в группу двенадцати наиболее распространенных, имеющих аудиторию свыше 100 миллионов человек). Однако, несмотря на устойчивый интерес Запада к России и всему русскому, нельзя не 45

констатировать стремительные

регрессивные процессы, происходящие в

языке, поддерживающими факторами которых являются, в первую очередь, электронные СМИ и Интернет. Мы считаем, что одной из негативных тенденций современного языка, к сожалению, является языковому

невежеству,

речевому

бескультурью,

терпимость к дерусификации,

действенным фактором противостояния которым, по нашему мнению, выступит в 2007 г. национальная программа «Русский язык», призванная, согласно мнению Президента РФ В.В. Путина, объединить 288 миллионов человек разных национальностей России. Отрадным

явлением

противостояния

этим

тенденциям,

доказательством подлинного патриотизма оказывается на Белгородчине успешно проводимая в течение нескольких лет борьба со сквернословием, сохранение,

изучение

словесного

знакомство

молодежи

с

фольклора

художественной

(например,

литературой

паремий), (успешным

доказательством этого, в частности, следует признать наличие повышенного интереса к романам «Идиот» Ф. Достоевского, «Московская сага» В. Аксенова, «Дети Арбата» А. Рыбакова, наблюдающегося после недавней демонстрации на ТВ одноименных сериалов, конференции-презентации новых книг (в частности, цикл конференций, посвященных книге О.Е. Кириллова «Сыны Белгородины») (87). Особым средством сохранения пространства культуры, создания культурных символов - обобщенных образов, лишенных по воле автора многих биографических черт, является использование имени, как правило, подчеркивающего то или иное типическое качество, общее значение, социальную роль сохраняемого посредством слова человека. Так, имена героев романов «Жизнь Арсеньева» И. Бунина и «Белая гвардия» М. Булгакова (являющихся носителями культурного сознания разных исторических периодов: XIX и XX вв., что и обусловило сближение этих знаковых фигур культуры, писателей, в творчестве которых воплощена философия национальной жизни, духовно-нравственные начала бытия), 46

выбраны далеко не случайно. Подчеркивая некий мессианский характер своих главных героев, «обреченных» судьбой на созерцание и осознание причинно-следственных связей жизни государства и человека, писатели вполне осознанно, на наш взгляд, наделяют их одним из самых распространенных и любимых в России имен, которое носили один из первых царей династии Романовых (Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим) и его потомок, убиенный в 1918 г. наследник престола Российского, а также один из знаменитой троицы «молодых» богатырей, едва ли не самый мудрый среди них, Алеша Попович и чрезвычайно популярный в православной державе Божий человек, житие которого было известно повсеместно. Имя

Алексей (греч.), буквально означающее

«защитник» (168, 17), по нашему мнению, позволяет Бунину не просто в очередной раз указать на произведения, но

несовпадение

и обозначить

между автором и героем его

национальную, социально-культурную

принадлежность, истинную общерусскость выдуманного героя-рассказчика, который в летописи «душевной жизни начиная с младенченства, первых смутных впечатлений, до юности, исполненный самых поэтичных и самых тревожных дум и чувств» (168, 28), «защищает» неразрывную связь человека с его корнями, истоками, близкими и далекими людьми, Россией и в итоге доказывает извечное значение нравственных основ бытия, власть его неписаных законов, «защищая» право человека на жизнь и смерть, радости и горести, открытия и потрясения, на любовь и земное счастье. Булгаков нарекает старшего Турбина Алексеем не только в романе «Белая гвардия», но и в пьесе «Дни Турбиных». И офицер, врач Алексей Турбин в романе, и кадровый военный, полковник Алексей Турбин в пьесе предстают как типичные защитники старой России, Городов и Домов ее, не просто исполняющие приказы, достойно следуя своему долгу, но и глубоко осознающие

свое предназначение и ответственность за судьбы близких

людей, соотечественников, которые безраздельно вверяют Алексею (врачу больные, командиру - подчиненные) в пору хаоса и неверия свои 47

настрадавшиеся тела и души. Очевидно, ведущая - защитная - функция Алексея, героя романа Булгакова, предопределяет его чудесное спасение, ставшее наградой за его незлобивость, милосердие и грядущее избавление страждущих от мировых зол. Выбор имен возлюбленных героев двух романов также предопределен и

мотивирован потребностью авторов создать обобщенный образ всегда

пленительной,

притягательной

и

зачастую

недосягаемой

женщины,

играющей в судьбе мира и человека роковую роль. Так, имя любимой Алеши Арсеньева - Гликерия, означающее «сладкая» (168, 36), во многом предначертывает, предваряет неизбывное влечение к этой женщине героя романа, демонстрирует желание Бунина создать идеальный образ земной женщины, утрата которой - даже в слове - вызывает неистребимое чувство горечи, оттого что герой «такую силу любви, радости такую телесную и душевную близость не испытывал ни к кому никогда» (38, VI, 288). Имя порочной, таинственной, черноглазой спасительницы Алексея Турбина Юлии заведомо использовано Булгаковым, который, избегая использовать имена первой и второй собственных жен: Татьяна и Любовь, пытается обозначить двойственную природу женщины: благословенной и демонической. «Светлые завитки волос и очень черные глаза» (32, I, 349) принадлежат загадочной женщине, «относящейся к роду Юлиев» (168, 125), окруженной огнем, разожженным ею в печке, золотом эполет в рамах, светом «сальной свечки в шандале» (32, I, 352), непостижимой, непохожей на других, и потому особой царственной и недосягаемой. Достаточно мотивирован и авторский выбор имен близких Арсеньева и Турбина. Например, создавая пленительный - родственный образам матери и Бунина, и Арсеньева - всепрощающий, чадолюбивый образ покойной тогда как мать Булгакова в ту пору счастливо вышла замуж - матери Турбиных,

Булгаков,

вполне

осознанно

отказавшись

от

следования

собственным биографическим данным (напомним, что его мать звали Варварой Михайловной), называет «светлую королеву» (42, I, 179), образец 48

милосердия и вселенской любви, Анной Владимировной. В этом сочетании, на наш взгляд, должны были проявиться типичные материнские личностные качества (а в переводе с древнееврейского «Анна» означает «милость, благодать» (168, 20),

особая религиозность ее, связь с предками, с

Владимиром - небесным покровителем

Города. Так же, на наш взгляд,

вполне обосновано использование имен сестер и братьев героев романов Бунина и Булгакова. Избавляющийся от автобиографических деталей, Бунин в своем итоговом романе отказывается от использования имен родных сестер Марии

(восточносл.,

«любимая»)

(168,

71)

и

Александры

(греч.,

«защитница») (168, 17), обращаясь к именам «Ольга» (сканд., «святая») (168, 83-84) и «Надежда» (рус., «надежда») (168, 79), описывая детство, самые безмятежные

дни

человеческого

существования,

подчеркивает

на

эзотерическом уровне святость, безгрешность, беззаботность детства, омраченного, правда, встречей со смертью (Сеньки, Надежды). Булгаков сокращает семейный круг Турбиных и количество сестер до одной, названной именем одной из сестер Булгакова Еленой, но не ввиду сходства или близости линий жизни (в первую очередь, прототипом Елены следует считать Варвару Булгакову (Карум), а благодаря значению этого имени, принадлежавшего, в частности, той, из-за которой началась Троянская война. Елена Турбина (Тальберг), безусловно, как и похищенная Парисом жена Менелая, обладает характерной внешностью, но главным источником ее обаяния является «свет», подчеркнутый самим именем (200, 45), в романе удвоенный Булгаковым, по воле которого Елена предстает как рыжая, светлая, ясная, золотая, несущая в смутные времена радость и покой. Парадигму имен близких Арсеньева и Турбина могут продолжить имена «Георгий» (греч., «земледелец») (168, 35) и «Николай» (греч., от сочетаний слов со значениями «победа» и «народ») (168, 81), которые в романе Бунина являются и наиболее распространенными, в отличие от имен братьев Бунина «Юлий» (лат., римское личное и родовое) (фамильное имя) (168, 124) и «Евгений» (греч., «хорошего рода, благородный») (168, 41), и способами 49

максимальной типизации образов молодых дворян (любопытно, кстати, отметить, что брат Арсеньева Георгий-«земледелец», народоволец, борец за счастье тех, кто возделывал землю, заведовал в Полтаве земской статистикой). Булгаков, сужающий круг близких Турбина, ограничивается созданием образа младшего брата, которого, как и одного из своих родных братьев, в романе назвал Николаем. Юный Николка является типичным юным защитником народа, уверенным лишь в победе, что доказывает осознанный выбор автором имени того, кто на самом деле ради общей идеи и победы (Николай - «побеждающий», 168, 16), скорее всего, погибнет. Отношение наделения

их

к

героям

романов

распространенными

конкретизируется именами,

посредством

имеющими

вполне

определенные и вполне соответствующие их носителям значения. Ничем не примечательный, хитрый и трусливый муж Елены Турбиной Тальберг носит «римское родовое (фамильное) имя» (168, 99),

Сергей как,

соответственно, и родовые черты прибалтийских немцев. Обладатель поцарски величественного голоса, бывший лейб-гвардии уланского полка поручик, давний блестящий воздыхатель Елены Шервинский, безусловно, должен обладать царским, львиным именем «Леонид» (что по-гречески означает «подобный льву») (168, 64), которым и удостаивает своего героя Булгаков. Окопный офицер Мышлаевский, абсолютно уверенный в своей правде и временности хаоса, за которым неизбежно наступит порядок, не может именоваться иначе, чем Виктор - «победитель» (168, 29). А вот предтеча большевизма Шполянский, в отличие от своего прототипа Виктора Шкловского,

назван Михаилом, что по-древнегречески значит «равный

Богу» (168, 77), тогда как «мерзости в нем как в тысячелетнем дьяволе» (32, I,

416).

Таким

образом

Булгаков,

вероятно,

пытается

представить

обобщенный тип двуличного человека, зачастую скрывающегося за внешней — обманчивой — маской приличий. Но обычно имя героя прямо отсылает нас к его ведущему — довольно типичному, распространенному качеству. Например, Ирина Най-Турс в романе Булгакова, как и ее имя «Ирина», 50

действительно несет «мир» (168, 54), успокоение, а ее брат Феликс Най-Турс, чье латинское имя

истолковывается как «счастливый» (168, 110),

действительно счастлив, как офицер, командир, защитивший отступивших по домам юнкеров-мальчишек, оттого «значительно стал радостнее и повеселел в гробу» (32, I, 407). В романах Бунина и Булгакова, имя, эта, по мнению П.А. Флоренского, «тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность» (168, 70), становится не социальным знаком, выделяющим человека как отдельную личность, а эстетическим, философским фактором избавления судьбы героев от биографических подробностей жизни их прототипов, служит

наделению героев именем как

духовным знаком,

обозначающим качества личности, его самобытную национальную сущность и принадлежность как определенному времени, государству, так и бытию, космосу. Таким образом, имена служат определителями связи времен, свидетелями духовной истории человека и целого этноса. Эволюция (как и экология) имени может быть показателем эволюции и экологии духовной и социальной жизни общества, индикатором всех тех коллизий, через которые проходит народ в процессе своего исторического развития. Реконструкция истории духовного развития этноса, его менталитета возможна путем анализа личных имен, бытующих или бытовавших в среде данного народа, так как именно в момент имянаречения проявляется душа данного народа, его прошлое, настоящее и будущее, его устремления, затаенные мысли, религиозные воззрения, его менталитет. Обращение к конкретным именам, словам способно запечатлеть не только характеристичные особенности жизни нации в определенный период, но и включенность каждого мыслителя, человека, носителя культурноэкологического сознания как в пространство культуры, так и в процесс эволюции и человека, и самой культуры, в пространство знаков, символов для посвященных. 51

Так, например, сжигание книг, напророченное в романе «Белая гвардия» М.А. Булгакова, - не только символичное указание на «отречение народа от старых верований и традиций» (33, 15), но и обращение к реальным историческим событиям, связанным с широкой кампанией революционной власти против идеологически нежелательной, «вредной», литературы. Первые революционные годы концлагерей, террора, массовых казней, насильственного подавления любого инакомыслия стали и периодом искоренения инакомыслия в печатном слове, дотоле невиданных по своим масштабам и характеру чисток общественных и личных библиотек от книг «монархических, религиозных», в разряд которых попало множество общепризнанных мировых шедевров, образцов литературы. Библиотеки молодого советского государства необходимо было очистить от книг с дурным эмоциональным и идейным содержанием. Так, в вариант списка неугодных художественных произведений 1923 года, года начала работы Булгакова над первым романом, включены работы 106 таких авторов, как А. Аверченко, Андрей Белый, Ф. Достоевский («Дневник писателя»), Н. Лесков, Д. Мережковский, Б. Пильняк, Ф. Сологуб, А. Толстой… С течением времени список «неугодных» произведений расширялся, в феврале 1924 г. в него попали такие шедевры русской литературы, как «Обломов» И.А. Гончарова, «Идиот», «Бесы» Ф.М.

Достоевского, «Воскресение», «Анна

Каренина» Л.Н. Толстого, «Отцы и дети» И.С. Тургенева. Данная кампания по изъятию литературы – свидетельство антидемократичности, попыток свести духовную жизнь людей к нулю, заменить ее неким навязанным суррогатом, существенно ограничить роль книги в жизни человека. Несколько поколений советских людей оказались лишены шедевров мировой и отечественной культуры. Российская культура становилась все более и более урезанной. На долгие годы исчезали из отечественной литературы такие имена, как Иван Бунин, Зинаида Гиппиус, Борис Зайцев, Дмитрий Мережковский, Иван Шмелев…

52

Таким

образом,

утверждать,

что

резюмируя

одной

из

вышеизложенное,

составляющих

есть

основания

экологии

культуры,

социокультурного ландшафта и региона, и государства является экология личности, проявляющаяся в: - запечатлении феномена этнокультурной идентичности (в частности, благодаря языку (например, имени) как концепту формирования человека и мира, как концепту вневременного формирования системы истинных ценностей (в частности,

патриотизма, мужества, гуманизма, соборности,

милосердия, веры); - выявлении этнозащитных функций культуры; - репрезентации духовно-творческих традиций культуры; - запечатлении состояний и явлений духовной жизни человека (находящих отражение в прапамяти, становящейся источником творчества, а значит – культуры, как и собственно экологии культуры). Поэтому экология культуры как базисная система культурно-антропологических ценностей, являясь

одной

формированию индивидуальных

из

составляющих

общечеловеческих, констант,

естественнонаучной

картины

экологии

личности,

этнических,

востребованных

в

способствует

национальных период

мира, деструктурированной

перехода в

и от

ситуации

постмодернизма, к гуманистической картине мира, к ноосфере. 1.3.

Экологический гуманизм как основа экологии культуры

Разрастающийся глобальный кризис грозит гибелью не отдельным странам, народам и сословиям, как прежде, а всей земной цивилизации в целом именно потому, что он является не только социоприродным, но и духовно-ценностным. Он означает, как заметил Н.А. Бердяев, конец гуманизма и разложение самого человеческого образа. Трагизм ситуации заключается в том, что никакого экономического и геополитического могущества здесь недостаточно, ибо сами по себе они могут лишь усугубить положение. Все достижения цивилизации, ее материально-технический базис 53

могут сыграть и духовно-созидающую роль, а не только разрушительную, но лишь в том случае, если послужат объединению экологии личности с экологией природы и экологией культуры в единой планетарной культуре человечества, - единственном средстве преодоления тотального отчуждения человека от собственной природы. Современный техногенный мир и абсолютная зависимость человека от материальных результатов собственной деятельности породили множество локальных

и

глобальных

проблем,

угрожающих

дальнейшему

существованию и природы, и человека (личности), и цивилизации. Необратимые

деградационные

изменения,

вызванные

антропогенным

воздействием на природную среду, ландшафт планеты, ее фауну и флору, нарушение биосферного равновесия - как, увы, вполне заслуженный итог «коэволюции человека и биосферы» (Н.Н. Моисеев) – ставят под сомнение существование не только культуры, но и самой личности, и сегодня не до конца осознавшей степень своего внедрения в мир природы, значение своей власти над ней. Однако и в кризисном

состоянии система «человек –

природа – общество» способна преодолеть весьма очевидную угрозу разрушения биогенетических факторов существования человека и природы благодаря

культуре как «второй природе человека»,

как фактору

социального развития, ориентирующему личность на коэволюционное развитие со своей природной средой обитания, на проявление экологической культуры, гуманистического отношения к природе и каждому ее концепту. С момента появления первых памятников культуры человечества и задолго до появления термина «экология культуры», предполагающего ряд составляющих,

таких как «экология языка», «экология души» (103-108),

содержательной доминантой ее явлений выступает гуманизм (лат. Humanus – человеческий, человечный) как признание ценности человека как личности, его права на свободное развитие и проявление своих способностей, утверждение блага человека как критерия оценки общественных отношений, обусловленный необходимостью бережного отношения и к самому человеку, 54

и к окружающей природе, и, наконец, к создаваемой цивилизации (162, 106). Антигуманизм, также нашедший отражение уже в самых ранних образцах человеческой культуры, соответственно становился антипримером, во все времена порицаемым; что, в частности, нашло отражение в эсхатонических мифах, еще на заре существования человеческого общества повествовавших о возможном исчезновении сущего (в первую очередь, человека) по причине нарушения гармонии. В итоге, человек, как «онтологический кентавр, одна половина которого вросла в природу, а другая выходит за ее пределы» (Х. Ортега-и-Гассет), стал феноменом и природы, и культуры, общим концептом «экологии природы» и «экологии культуры», русского космизма, что нашло отражение во многих национальных и

общечеловеческих явлениях,

например, в творчестве И.А. Бунина, ставшем не только выражением подлинно авторского мировоззрения, мирочувствования, но и отражением национального гения, истоки которого – в растворении с природой, с землей и всеми ее воплощениями: В глуши лесной, в глуши зеленой, Всегда тенистой и сырой, В крутом овраге под горой Бьет из камней родник студеный: Кипит, играет и спешит, Крутясь хрустальными клубами, И под ветвистыми дубами Стеклом расплавленным бежит. А небеса и лес нагорный Глядят, задумавшись в тиши, Как в светлой влаге голыши Дрожат мозаикой узорной («Родник», 1990) (38, 1, 133). Для русского писателя Ивана Бунина родники – знак не только биосферы, но и этносферы, ноосферы, феномен культуры народа, а значит – и творчества самого художника слова: В лесу, в горе, родник, живой и звонкий, Над родником старинный голубец С лубочной почерневшею иконкой, 55

А в роднике березовый корец. Я не люблю, о Русь, твоей несмелой, Тысячелетней, рабской нищеты! Но этот крест, но этот ковшик белый… Смиренные, родимые черты! (1905) (38, 1, 214). В творчестве классиков искусства, в частности, литературы, в сущности – подвижников и экологии культуры, и экологии природы, природа становится не

только фактором запечатления национальной, этнической

оседлости, но и вечной онтологической темой, позволяющей обозначить биосферу как

явление

бытийное, как и нуждающееся в постоянном

сохранении и защите со стороны другого концепта мира – Человека, с восторгом, по-бунински признающегося: Ты раскрой мне, природа, объятья, Чтоб я слился с красою твоей! Ты, высокое небо, далекое, Беспредельный простор голубой! Ты, зеленое поле широкое! Только к вам я стремлюся душой! (1886) (38, 1, 53)… или… В вечерний час тепло во мраке леса, И в теплых водах меркнет свет зари. Пади во мрак зеленого навеса – И, приютясь, замри. А ранним утром, белым и росистым, Взмахни крылом, среди листвы шурша, И растворись, исчезни в небе чистом – Вернись на родину, душа! («Ночлег») (38, 1, 332). доказательством Характеристичным

современной

взаимообусловленности экологии культуры и экологии природы стало развернувшееся

в рамках региональной Программы повышения качества

жизни движение по изучению и сохранению родников как

факторов

улучшения не только экологической обстановки, но и духовного здоровья земляков (в частности, в Белгородском, Яковлевском районах), как новых 56

образцов материальной культуры, уникальных образцов объединения биологического,

природного

самореставрации)

и

(способного

духовного,

к

социокультурного

самовосстановлению, (нуждающегося

в

постоянном, действенном сохранении и, одновременно, культивирующего особое, гуманистическое отношение и к человеку, и к природе, и к цивилизации), что позволяет обозначить цивилизационный приоритет такой системы, звенья которой

взаимозависимы, как «человек - природа –

культура». Необратимые деградационные процессы, наблюдаемые в биосфере, становятся

не свидетельством бессилия, нежизнеспособности природы, а

следствием отсутствия экологической культуры, которая, в первую очередь, должна основываться на экологии культуры, на чувстве патриотизма, любви к родине, природолюбии,

на знании национальной культуры, создание

произведений которой – и яростное желание запечатлеть малую родину, и способ возможного преодоления ее угасания, избывания, смерти. Еще древние мудрецы говорили: «Познай себя и ты познаешь весь мир!» Но каждый раз, сталкиваясь с какой-то проблемой, люди начинают вначале искать ее решение во внешнем мире, пытаясь изменить его, и лишь потом, убедившись в неперспективности такого одностороннего подхода, обращают взгляд внутрь самих себя. История исследования проблем экологического кризиса насчитывает уже почти сто лет, но лишь недавно пришло осознание того, что экологический кризис - это во многом мировоззренческий, философскоидеологический кризис, что решение экологических проблем в глобальном масштабе невозможно без изменения господствующего в настоящее время антропоцентического (от греч. anthrхpos - человек + kentron - центр) общественного экологического сознания, ставящего во главу угла человека и его интересы в ущерб интересам окружающей его природы. Экологическое сознание в целом наиболее адекватно может быть охарактеризовано по трем параметрам: 57

1) психологическая «противопоставленность – включенность». Человек мыслится как стоящий вне и над природой (или же как составная часть Природы); 2) «объектное – субъектное» восприятие природы. Человек воспринимает природу как лишенный всякой самоценности объект воздействия (или же как равноправный субъект взаимодействия); 3) «прагматический – непрагматический» характер взаимодействия. Высшим

проявлением

экологического

сознания

становится

экологический гуманизм, который призван повлиять на формирование ноосферы - этого «гармонического соединения природы и общества, этого торжества разума и гуманизма» (В.И. Вернадский).

И результатом

экологического гуманизма, основанного на нравственном сознании каждого человека, должно стать восстановление разрушенного единства - историкокультурного целостного ландшафта (пейзажа души нации), утверждение экологического императива – объективно необходимого нравственного социально-антропологического

принципа,

являющегося

соразвития личности, природы и общества.

императивом

Благодаря целостному

восприятию системы «человек – природа - общества» нашим сознанием соединятся во благо человека не только части системы, но наука, общественное развитие и государственная политика, возникнет

мир без

оружия, войн и экологических проблем: как в контексте экологии природы, так и в контексте экологии культуры. Так, и целостная модель мира, отраженного в произведениях искусства – образцах культуры, призвана была способствовать формированию и у автора, и у героя, и у читателей «чувства стабильности мира и всеединства с ним, преодоления страха перед Вселенной, Вечностью и Природой» (189, 11), поэтому в мире искусства довольно устойчиво неразличение природы и культуры, в синтезе которых и рождается, растет,

формируется человек, как центр усадебной

или

городской жизни. Так, образы природы и культуры (в частности, в уже упомянутых

романах

Ив.

Бунина

и

М.

Булгакова),

максимально 58

одухотворяются: будь то березы» (38,

«небо, солнце, простор» (38, VI, 33), «старые

VI, 52), «могучие ветвистые дубы» (38, VI, 52), «какое-то

древнее каменное корыто» (38, VI, 17), родовой герб, колдовские книги Пушкина, Гоголя, Толстого, царские врата церковки, курганы … - в романе Бунина, или «безмолвные и спокойные» (32, I, 218) сады Города, сверчок, поющий свою песню «где-то в щели» (32, I, 427), «истрепанные страницы вечного «Фауста» (32, I, 199), огромный портрет Александра, скачущий, с булавой (32, I, 219)… - в романе Булгакова. Переосмысление повседневного опыта, знакомых вещей, явлений в миф становится возможным

благодаря анимизму, проявляющемуся в

одухотворении окружающего предметного мира, в наделении всех живых и неживых образов духовной сущностью, в признании их самостоятельности. Одухотворение природы позволяет человеку контактировать с ней как с чемто

живым,

равно

как

с

ее

компонентами.

Благодаря

тотемизму,

заключающемуся в осознании кровнородственных связей между человеком и окружающими

его

феноменами

мира,

например,

растениями

или

животными-первопредками, человек находится в полной гармонии с огромным Всебытием. Экологический

гуманизм

проявляется

не

только

в

бережном

отношении человека к себе подобным, но и в уважительном отношении ко всем явлениям как природы, так и второй природы (культуры), мегазнаками которых становятся никогда не утрачивавшие своей актуальности Земля, Небо, Огонь, Вода, Дерево, Человек, Женщина, Дом и Дорога… Так, роль Дома (человеческого крова, убежища, пристанища) была ведущей во все времена. Уже два тысячелетия развивается в мировой литературе тема обретения Дома, возвращения к отеческим корням. Меняются эпохи, названия, но две константы бытия остаются незыблемыми: Дом и человек, - им и посвящены рассматриваемые нами произведения. Почти всю жизнь Бунин, в отличие от Булгакова, был бездомным, он никогда не имел не только собственного Дома, но и просто угла. Может 59

быть, именно поэтому Дом для него, для его героев - самое дорогое и самое горькое воспоминание о прошлом: В то селенье, где шли молодые года, В старый дом, где я первые песни слагал, Где я счастья и радости в юности ждал, Я теперь не вернусь никогда, никогда (38, I, 76). Бунин принимает бездомность как неизбежное испытание и как способ осознать истинную цену Дома. «Очень русский человек», вечный скиталец, Бунин осознаёт особую тоску по Дому в эмиграции, где и создаёт свою итоговую книгу, «плач о России» (Г. Адамович) - роман «Жизнь Арсеньева». Для Алеши Арсеньева, как и для И.Бунина, Дом - это не только детская, залитая солнцем; гостиная, блистающая паркетом; зеркала. Дом - это мир ребенка, а потом - мир молодого человека: история рода, мать, отец, семья, усадьба, радость познания и страх встречи со смертью, чтение книг. Учение превращается в трагедию Бездомья: «Без конца шли эти дни среди классной скуки в гимназии и в тишине двух теплых мещанских комнаток» (38, VI, 71). Возвращение Домой было одним из самых радостных событий в жизни героя, стало началом его сознательной взрослой жизни, началом его более глубокого понимания Дома, который «делился на два совершенно разных мира: в одном была смерть, был зал с гробом, в другом же как попало шла наша беспорядочная жизнь, нетерпеливо ждущая роковой развязки этого беспорядка» (38, VI, 108). Дом - это не только живые, но и мертвые, они создавали этот Дом, жили в нём и завещали его потомкам… Отпеванием прежней жизни старого Дома становится отпевание матери,

«светлой королевы», в романе

М.А.Булгакова «Белая гвардия». Дом в романе Булгакова - это не просто дом № 13 по Алексеевскому спуску, это «Саардамский Плотник», черные часы с боем, ковры, «лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, - все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных» (32, I, 181). Дом - это Семья, друзья, это праздники, встречи, влюбленности, общие радости и горести.

60

Молодые Турбины, в отличие от Арсеньева, постигают основы бытия в страшные годы войны. «Им придется мучиться и умирать» (32, I, 181). И Дом Турбиных,

единственное их пристанище, - спасительный Ноев ковчег,

плывущий в море крови. Кровь всё прибывает, катастрофа становится неизбежной. «Господин из Сан-Франциско» И.А. Бунина в руках Елены предрекает «мрак, океан, вьюгу» (32, I, 187). «На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит встревоженная утроба земли» (32, I, 181). Дом живет своей жизнью, накрывшись «шапкой белого генерала» (32, I, 182), «сильно и весело» (32, I, 183) засветив окна, здесь все дышит, все проникнуто духом содружества, сотворчества, любви, искренности. Об этом гласят даже надписи на изразцах: «Да здравствует Россия!» (32, I, 184). «Недаром помнит вся Россия / Про день Бородина» (32, I, 184). «Леночка, я взял билеты на Аиду» (32, I, 184). «1918 года, мая 12 дня я влюбился» (32, I, 184). Еще «лоснятся полы», «скатерть бела и крахмальна», еще «в матовой колонной вазе две мрачных и знойных розы» (32, I, 186), но мир непрочен, что убедительно символизировано деталью – даже розы мрачны, лишены эстетического очарования. Лишь здесь, за кремовыми шторами, у рояля с «Фаустом», у «шоколадных книг», царят мир и уют. А там, за его стенами — война, кровь, смерть. Человеку хорошо только Дома. При чтении романа «Белая гвардия» М. Булгакова вспоминаются стихи Бунина 1917 г., они — отражение сознания людей того времени: Ночь — долгая, хмурая, волчья, Кругом все снега и снега, А в доме лишь мы да иконы, Да жуткая близость врага. Презренного, дикого века Свидетелем быть мне дано, И в сердце моем так могильно, Как мерзлое это окно (38, I, 448). Деталь мастера слова И.А.Бунина в высшей степени избирательна и характеристична: могильный отблеск сумерек ассоциируется с могильным (трагическим) настроением лирического героя, оказавшегося современником «презренного», катастрофичного ХХ в.

61

К счастью, Турбины настроены не столь пессимистично, хотя Дом — как отражение их душевного состояния - меняется: разбивается праздничный сервиз, исчезают цветы, пропадают надписи на изразцах… Но хранит уют Дома «Лена ясная» (32, I, 241), собираются в Доме друзья… Герой романа И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» утратил Дом с отъездом из усадьбы и так не обрел его до конца своих дней. Ему отказано в счастье жить в Доме, как и в счастье долгой любви. Истинное счастье он пережил тогда, когда был в Доме предков, в Доме человеческом. Утратив Дом, любимую, Родину, он пытается осознать: «Почему вообще случилось то, что случилось с Россией, погибшей на наших глазах в такой волшебно краткий срок?» (38, VI, 41). В минуты ностальгии вспоминает он Родину, понимая, как и герой рассказа «Косцы»: «Еще в том была (уже совсем не сознаваемая нами тогда) прелесть, что эта родина, этот наш общий дом была - Россия…» (38, V, 70). Если Бунин констатирует факт гибели великой державы, утрату общегосударственного Дома, то Булгаков делает попытку примирить враждующие

стороны,

изображая

братоубийственную

войну

с

ее

бессмысленной кровью и всякую власть как насилие над людьми, а Дом - как последний островок счастья, свободы, как последнюю надежду на будущее и как одну из многочисленных жертв войны: «Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи» (32, I, 181). Удивительный мир дружной, интеллигентной профессорской Семьи, Дома с его теплом и уютом сохраняют его защитники: белая гвардия, в рядах которой Най-Турс, Мышлаевский, Шервинский, Карась, Алексей Турбин, Николка… Но Город, тысячи Домов это не спасает, потому что Город предали серые продажные оборотни — тальберги, которым отказано в праве иметь свой Дом и Город. Благополучие Дома становится зыбким, оттого и каждый день Турбины, живущие в ожидании, накануне,

воспринимают как милость,

радость, быть может, как последний день. Постепенно в романе возникает противопоставление «Дом – Антидом», потому что за стенами Дома человек обречен на опасность, на смерть. Гибель старого мира в романе очевидна, что 62

бы ни случилось с молодыми Турбиными. Дом Турбиных сохранится, но многие Семьи, Дома, Города погибнут. Вечным предупреждением о хрупкости мира, Дома, человеческой жизни стали слова в конце романа М.А. Булгакова «Белая гвардия»: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них?» (32, I, 427). Указав на вечную жизнь и красоту природы, Булгаков рисует последний, истинный Дом — Дом космический, Дом всечеловеческий, по образу которого, с точки зрения автора, нужно строить каждому свой человеческий Дом, свой храм. И у М. Булгакова, писавшего роман «Белая гвардия» в России и задыхавшегося от несвободы, и у Ив. Бунина, создавшего роман «Жизнь Арсеньева» в эмиграции и исступленно тосковавшего по родной земле, главной темой остается тема Дома, которую писатели унаследовали от Александра Пушкина и Льва Толстого и развивали под влиянием философов XX в.: Николая Бердяева, Ивана Ильина, Владимира Соловьева и др. И для И.А. Бунина, и для М.А. Булгакова Дом является центром человеческой жизни, разрушение которого ведет к краху мира в человеке и вокруг него, к гибели Вселенной. У каждого должен быть свой Дом (человеческий, личный, малый или всечеловеческий, космический, большой). Трагедии начинаются с Бездомья. Поэтому, уберегая героев от бед, Бунин всечеловеческого к Дому человеческому, а

ведет

их от Дома

Булгаков - от Дома

человеческого к Дому всечеловеческому. Всеобщность значения в произведениях Бунина и Булгакова свойственна не только Дому как символу гармоничного человеческого бытия, но и Дороге

как мегасимволу извечного стремления человека

вырваться из Дома или, напротив, его обрести. Анализ дихотомии «культура» - «природа», проявляющейся в культурных символах, позволяет сделать вывод о том, что, с одной стороны, они выступают как противоположности, между которыми существует борьба, объективно

приводящая

к

разрушению

природы,

охрана

которой

63

представляет

собой

главную

задачу

экологии,

а

с

другой

–

как

нерасторжимое единство, которое, по нашему мнению, объясняется: - во-первых, взаимополаганием экологии и культуры. Экология как наука является составной частью духовной культуры, а экологическая деятельность

является

разновидностью

деятельностного

компонента

культуры, цель которого – создание, сохранение, освоение и распространение общественных ценностей; -

во-вторых,

взаимопроникновением

рассматриваемых

явлений.

Экология оказывает влияние на культуру, так происходит процесс экологизации материальных и духовных ценностей. С другой стороны, она находится в зависимости от уровня развития культуры, ценности которой воздействуют

на

взаимопроникновения

экологическую обусловлена

науку.

Активность

необходимостью

такого

коэволюционного

согласия между противоположностями, имеющими конечную единую цель способствовать прогрессивному развитию человечества. Причем, фактором, сближающим природу и культуру, оказывается иррационализм и природы, и культуры. Так, в значительной степени иррациональна культура. Потому что, в отличие от цивилизации, в ней нет практицизма. Казанский собор в СанктПетербурге прекрасен своей колоннадой, которая не имеет практического назначения (поскольку ничего не поддерживает). Не очень практично для человека быть совестливым в мире, в котором часто торжествует бессовестность. Но отсутствие культуры, чистая польза, – опасны и вредны по большому счету. Поэтому якобы «ненужная» культура необходима. В жизни человека, в самом человеке нужно что-то, что вроде бы бесполезно, некий избыток: игры, украшения, праздники, сочувствие. Рационализм часто «работает»

против

человека.

Он

может

приводить

к

господству

целесообразности, ограничивающей возможности духовного возвышения человека и обращающей его в умный, но бездушный механизм или в «мыслящее растение». И именно в культуре излишний рационализм преодолевается, обеспечивая возможность того, что называется свободой. 64

Чем более культурен человек, тем более он духовно свободен. Ибо в культуре на первый план выходит действительно ценное, внутреннее, личное, жизнь духа, не улавливаемая обычным расчетом и мелочным знанием. И другой человек в культуре тоже выступает не как объект использования, а как самоценность. И другая нация, «чужая» культура – это тоже как бы другая личность, которую хочется понять, а не требовать, чтобы было похоже на нас. Впрочем, и это и многое другое зависит не только от наличия культуры, но и от уровня культурности, которого достигает человек или социальная группа. По

нашему

экологического

мнению,

императива

экологический отражает

гуманизм

богатство

и

как

основа

многообразие

культуросозидающей деятельности человека в контексте ее составляющих, таких как: - витально-биологические, связанные с поддержанием жизни, здоровья, безопасности; - социальные, характеризующие статус и место личности в обществе, в профессионально-трудовой, духовно-досуговой и семейно-бытовой сфере; - этические, обусловленные принятым в обществе кодексом чести; - эстетические, интегрирующие, прежде всего, представления об идеалах прекрасного, красоты и гармонии; - научные, выражающиеся в постижении истины, объективности и достоверности знания; - религиозные, основанные на вере во Всевышнего и культуре добра. Данная парадигма ценностей существенно изменяет отношение к культуре вообще, которую, по справедливому замечанию Д.С. Лихачева, составляют базовые общечеловеческие и национальные ценности (жизнь, любовь к себе, ближнему, Отечество, свобода, творчество, вера, благо, добро, бескорыстие, милосердие, соборность и т.п.), как и «привычки, обыкновения, занятия, все … в чем живет человек, включая науку, религию, технику…»; и нельзя не согласиться с ученым в том, что «заботы экологов должны 65

распространяться не только на условия, в которых живет человек в природе, но и на условия, в которых человек существует в создаваемой им культуре», представленной,

по

мнению

А.И.

Арнольдова,

как

триединство,

«проявляющееся в 3-ех необходимых жизненных срезах: в виде внутренней, спонтанной культуры, сконцентрированной в духовном мире человека; в виде информационной системы, обеспечивающей хранение, создание и передачу

знаний,

настраивающей

каждого

человека

лицом

к

интеллектуальной жизни; и, наконец, в виде культуры функциональной, т.е. поведения людей в обществе, культуры непосредственного, постоянно развивающегося человеческого общения во времени и пространстве. Два последних

среза

придают

культуре

пространственный,

планетарный

характер» (9, 84). Действительно, экологический гуманизм становится феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения как первой, так и второй природы. Благодаря экологическому гуманизму наделенный целостным восприятием мира, бытия человек (в частности, носитель и создатель культуры) равнозначно относится к важности сбережения и среды обитания (процесса творчества), и результатов этого обитания (художественных произведений, в частности). По нашему мнению, экология культуры сегодня - это основа жизни социума, базирующаяся и на традициях экологической культуры, и на почве социальной экологии, как и процесс сохранения культурного наследия прошлого для творческого продолжения его в настоящем, для реализации потребности в обозначении и сохранении культурной идентичности. Мы полагаем, что экология культуры - перенесение понятия «экология» на отношение к культуре и вообще к социальной памяти, связанной с прошлым, находящейся в настоящем и простирающейся в будущее.

Предполагающая

процесс

сохранения

культурной

среды

(культурного наследия) наряду с сохранением природной среды, экология культуры рассматривает культурную среду как непременное условие для осуществления

духовной,

нравственной

жизни

личности,

для

его 66

«нравственной оседлости» (Д.С. Лихачев), привязанности к родным местам, как следование заветам предков, как проявление чувства рода и Родины. Благодаря экологии культуры, исследующей проблемы эстетического с точки зрения диалектической взаимосвязи личности и окружающей природы (благодаря чему человек преобразовывает не только природу, но и самого себя), культура предстает не просто как специфическая обработанность, оформленность человеком природы, вещей, самого себя, своих действий и их результатов, но и как особое одухотворение мира, очеловечивание его, облагороженность мыслей, чувств, настроений, намерений и их выражение вовне, закрепление их в действиях, нормах и идеалах жизни, в вещных носителях культуры (А. Швейцер). Таким образом, экологический гуманизм, выступая как ценностная его гармонизации, очеловечивания, система одухотворения мира, нормирования, стандартизации, идеализации, является феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения природы, культуры и самого человека как базовых сторон культурного ландшафта. Итак, возникшие на рубеже двух тысячелетий, приобретшие планетарный характер экологические проблемы обусловили необходимость нового осмысления взаимоотношений «человек (личность) - природа», особенности

антропогенного

воспринимаемой

теперь

не

влияния

на

только

«естественного», но и пространством

окружающую

пространством

среду,

«натуры»,

культуры, «искусственного».

Выступая координатором взаимоотношений системы «человек – природа общество», основываясь на почве экологической культуры,

экология

культуры

матрицей

представляется

нам

открытой

динамичной

высоконравственных и ценностных установок, цель которой – сохранение природно-социально-культурного формирование

его

устойчивого

потенциала

человеческого

экологического

общества,

пространства;

к

рассмотрению ее культурно-антропологических концептов мы и обратимся в следующей главе.

67

Глава 2. Эколого-культурные ценности как концепты формирования человека и мира В ситуации глобального кризиса идентичности, протекающего на фоне идеологического хаоса, разрушения базовых духовно-нравственных основ социального бытия в общемировом цивилизационном процессе, важнейшим условием

развития

человека

и

общества

все

активнее

выступает

отечественная культура, сохранение которой является базовой предпосылкой духовной

безопасности

общества,

преодоления

межэтнической напряженности в нем,

как

социальной

и

так и неспособности личности

отождествить себя в национально-государственном плане. Отсутствие общенациональной идеологии, способной консолидировать социум в духовное пространство – общность «мы», разрушение системы духовного самовоспроизводства общества, мировоззренческий вакуум стали следствием утраты референтной роли эколого-культурных ценностей как культурноантропологических констант, как основных идентификационных ресурсов нации, разрушение которых ведет к расколу социума и утрате смысла существования человека и общества. На наш взгляд, системообразующим основанием культуры является ее ценностно-нормативное ядро, обеспечивающее духовную идентичность личности и самотождественность социума, предопределяющие потребность в экологии культуры, к рассмотрению которых в пространстве русской культуры мы и обратимся в данной главе. 2.1. Экология культуры в системе «человек – природа - общество» Преодоление общественного кризиса в условиях разрыва ценностнонормативной

модели

актуализирует обращение к ее основным

составляющим, концептам, способным «реанимировать» культуру в ее исторической целостности и преемственности и личность как первичный «атом» культуры, воссоздав ее «матрицу», как сотворенную человеком 68

материальную и духовную среду обитания, формы созидания и выражения человеческой природы, как системную целостность, живущую в «большом» историческом времени, «тело» которой уходит в бесконечное прошлое и представляет процесс передачи антропологических ценностей

от поколения к поколению культурнои опыта, наконец, как «историю русской

духовности», «собирательный образ России» (Н.А. Бердяев), как основу русской идеи. Реконструкция

ценностно-нормативных

основ

культуры

как

специфической формы концентрации идеально-духовной энергии человека и человечества предполагает обращение к «текстам» культуры (слову, знаку, символу, образу) как форме самосознания, самопознания и самовыражения культуры

и

человека,

социокультурной системы

обеспечивающих

непрерывность

бытия

в историческом времени, сохраняющих язык

нации, фиксирующих ее «генотип духовности» - образ человека и мира, актуализирующих универсальные модусы бытия культуры в целом – мифологический, символический, архетипический и др. Тексты культуры нередко выступают в качестве «пассивных» форм отражения целостного культурно-исторического,

этнокультурного,

духовно-нравственного,

социально-психологического и ментального комплекса культуры (тексты художественной, включая народное творчество, религиозной культуры, теоретические тексты гуманитарной культуры). Задолго до рождения самых «молодых», эсхатологических мифов (мифов о конце мира) наши предки не могли не ощущать страха перед будущим, своей сопричастности к миру, нарушение которой грозило самыми необратимыми событиями, вплоть до уничтожения самого человека, как и его рода-племени. И потому едва ли не главным способом сохранения жизни для наших предков стало знание, подчас воплощенное только в слове. Выкристаллизовавшееся, заповедное, строжайшим образом сберегаемое знание, отраженное в мифе, стало уникальной матрицей фиксации извечных законов взаимоотношения человека и природы, человека и общества, 69

нарушение которых становилось началом самоуничтожения человека, как и всего, что его окружало (мира природы) и моделировало его жизнь (мир, сотворенный человеком, в частности, наполненный мифами). И даже в ситуации утраты чего-либо, отраженной в мифе, в «словах данная чудесная личностная история» (определение мифа, данное А.Ф. Лосевым) никогда не утрачивала своего очевидного гуманистического начала, стремления к установлению космического миропорядка: так, даже смерть героя мифа становилась неизбежным звеном в цикле его жизни, за которым (как и при смене персонифицированных в мифе времен года) наступал новый цикл. Подобное отождествление человека и природы не только способствовало оптимизации восприятия событий в малом и большом кругах жизни, но и привело к собственно потребительскому отношению к самому языческому знанию,

обреченному

на

абсолютное

исчезновение

в

результате

христианизации. Одним из старых уроков в пору еще не существовавшей экологии культуры следует считать сознательное уничтожение древнеславянской мифологии как

неписаного свода языческих знаний, тем не менее

сохранившихся во вторичных источниках, позволяющих реконструировать сегодня сюжеты основных мифов, восстановить образы их героев и т.п. Благодаря

письменным

источникам,

оставленным

иноплеменниками,

памятникам древнерусской книжности, в которых проявилось негативное отношение к язычеству, как и постоянно изменяющимся этнографическим материалам, фольклору, данным археологических раскопок, языковым данным (в частности – топонимическим материалам), современная наука способна воссоздать систему древнеславянских верований, доказав их жизнеспособность в лоне народной традиции, в пространстве быта, актуализировав необходимость сохранения не только первичных (каким и является практически исчезнувший архаический миф), но и вторичных источников

(впрочем,

даже

сегодня,

в

силу

своей

изменчивости

70

позволяющих

доказать

неистребимость

двоеверия,

обусловившего

неповторимость народной культуры и классического искусства). Способность

культуры

как

отражения

человеческого

опыта

к

самосохранению можно доказать, обратившись к судьбе заговора (или заклинания) как устойчивой поэтической формулы, построенной на сравнении реального действия или явления с желаемым и употребляемой для достижения лечебных или иных целей, как фольклорного текста магического характера и обряда его произнесения. Функционировавший

главным

образом в устной форме, он иногда фиксировался письменно (именно так у восточных славян передавались исключительно промысловые знания, представленные, к примеру, в пастушеских и пчеловодческих заговорах). Основой заговора, по мнению многих его исследователей, среди которых Л.Н. Майков, Н.Ф. Познанский, А.М. Астахова, Г.А. Барташевич, Е.Н. Елеонская, В.Л. Кляус, Н.И. Савушкина, Т.Н. Свешникова, В.И. Харитонова и др., стала вера в магическую силу слова, что отразилось даже в народных названиях: «наговор», «шептание», «слово», «молитва» (Действительно, в постязыческий период в

качестве магических формул

нередко воспринимали и апокрифы, например, списки апокрифического текста «Сон Богородицы», бытовавшего и в устной, и в рукописной версиях, помогавшего сохранению человека в пути, женщине - при трудных родах и т.д., хранили дома или носили в ладанке на груди; причем зачастую даже произнесения текста вслух не требовалось, настолько сильной была вера в силу слова: «Воистину сон Твой праведен… а еще который человек сон Твой в дому или в пути в чистоте держать будет, к тому дому или к человеку ни огонь, ни сатана, ни вор и разбойник, ни злой человек и нечистый дух диавол не прикоснется и от скорби и от болезни избавлен будет, и от водяного потопления сохранен будет, а еще в суде перед судьею оправдан будет, и еще у кого жена беременная будет, начнет родить детище и Твой сон, Богородице, прочитает или с верою послушает, то легкое рождение восприимет» (95, 90). Являясь

«предметом тайного ведения знахарей, 71

колдунов, лекарек и ворожеек,

для забавы» (А.Н.

Афанасьев), памятники вещего, чародейного слова вмещают «страшную силу, которую не следует пытать без крайней нужды; иначе наживешь беду» (А.Н. Афанасьев). Заговоры (в частности, зафиксированные в рукописных травниках и лечебниках) передавались как особое знание: от старших к младшим и, как правило, по родственной линии, - что, тем не менее, не исключало возможности знания самых необходимых несложных заговоров каждым носителем формирующейся культуры (например, связанных с сохранением жизни и здоровья, избавлением от ушиба, от кровотечения, от встречи с волком или злым человеком, от бородавок и прочего (к примеру, «Божья роса, залепи собаке глаза», или «Волк - в двери, овцы - под лавку» (против вредоносного воздействия врагов), «Как у месяца не болят зубы, так не болели бы они и у раба Божьего Ивана» (заговор на больные зубы), или «Поле - к зернышку, свет - к солнышку, темя - к гребешку, а волос - к волоску. Аминь» (заговор на рост волос) (95, 92). Возникшие на основе обширных мифологических представлений о мире,

разнотематические (лечебные,

направленные против болезни и

болезненного состояния людей и домашних животных; заговоры от золотухи и зубной боли, от крови и

всевозможные

от ран,

от грыжи,

«родимца», лихорадки, от ударов и ушибов, против чирьев и «ногтя», а также заговоры от «исполоха» (испуга), тоски, против нервно-психических состояний,

«порчи»,

«призора»

(сглаза);

хозяйственные:

аграрные,

скотоводческие, промысловые (к примеру, от засухи, сорняков, для приучения домашних животных, «на подой», на сохранение стада), охотничьи, рыболовные; регулирующие общественные и личные отношения между людьми: любовные («присушки» и «отсушки»), от недугов, для проявления почета или расположения (классификация «белых», знахарских заговоров Н.И. Савушкиной), первоначально заговоры

(известные по

записям, начиная с XVII в. (например, по судебным делам о колдовстве и знахарстве),

были

древними

мифами-требованиями,

обращенными

к 72

языческим

божествам,

отразившими

концепты

бытия

человека

и

нуждающегося в упорядочении пространства и явления жизни (какими выступают природные стихии, космические объекты, мифические существа): «Солнце ясное, звезды светлые, небо чистое, море тихое, поле желтое – все вы стоите тихо и смирно; так была бы тиха и смирна моя родная матушка по вся дни, по вся часы, в нощи и полунощи. Как пчела поноску носит, так бы родимая матушка плодила добрые словеса за меня, своего родного сына. Так воск тает и горит от лица огня, так бы грело и таяло сердце моей родимой матушки. Как лебедь по лебедке тоскует, так бы моя родимая матушка тосковала по мне, своем родном сыне» (заговор на укрощение гнева родимой матушки) (95, 97-98). С принятием христианства заговор испытывает сильное влияние христианства: как обряда (крестное знамение, молитва), так и книжности, поэтому в заговорах упоминаются христианские персонажи, культовые объекты,

реалии, восходящие к Библии, и т.п.,

хотя они

в словесных

магических формулах значительно переосмыслены. В итоге, вполне резонно констатировать, что заговор (не только на уровне антиномии подчас зеркально

построенных

«белых»

(«Стану

я,

раба

Божия…(имя),

благословясь, выйду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротьми…») и «черных» («Стану я, не благословясь, выйду, не перекрестясь, из избы не дверьми, из ворот не в ворота, выйду подпольным бревном и дымным окном») заговоров, но и в контексте соединения в пространстве «белого» заговора собственно языческого и христианского знания представляет систему

ценностей

бытового

православия,

потому,

в

частности,

разнообразны персонажи заговоров: это и олицетворенные носители зла: тоска, сухота, бес Салчак, Худое, Грыз Грызец, Гром гремучий, Звих, двенадцать дочерей Иродовых…, - и осуществляющие просьбы, приказания человека не менее многочисленные его помощники: Красно Солнышко, святой месяц, Утренняя зорюшка, ветры буйные, Вихорь, Огонь, Огненный змей, батюшка Черный дым, Водичка-матушка, матушка Змея – шкуропея 73

(скарапея), Егорий Храбрый, Божья Матерь (Мати Пресвятая Богородица), Спаситель (Иисус Христос), батюшка святой отче Симон и др. Текст заговора не просто приобретает имена лиц христианского пласта в качестве оправдания, алиби для использовавшего магическую формулу христианина, он представляет постепенно расширяющееся пространство жизни человека, наполненное подчас полярными явлениями: доказательством чего, в частности, является заговор от испуга: «…На том дубе сидят батюшка Михайло Архангел на своем добром коне, не на земле, не на воздухе, с Кузьмой и Демьяном уродливыми, Семеном праведником Верхотурским, со святыми Прасковьей, Варварой, Федосьей, святой святитель Иван Златоуст, все угодники, скорбящая матерь Божья. Я, раба Божья… (имя), пойду к ним, помолитвуюсь до покаюсь, помогите рабу Божьему… (имя), выгоните, выдуйте своей силой небесною, своим чистым дыханием все по три раза кряду из раба Божьего… (имя) двенадцать переполохов,

двенадцать худобей, двенадцать уроков,

двенадцать родимцев: головной, суставный,

костный, жильный, кожный, позакожный, падун, родимец, хохотун, дергун, плакун, трясун из всего стана, с белого лица, с ясных очей, с ретивого сердца, с крови, с черной печени, с рук, с ног, со всех косточек. Уберите, стяните, скатите, свалите Святым Духом, проточной водой, успокойте больную душу, укрепите

сердце

моим

крепким

словом,

материнским

дыханьем,

Богородициной печатью. Унесите боли и хвори в сырую землю, в подземные дали, в черноту, в земную пустоту, не деланную, не паханную, не сеянную. Во имя всех святых Ангелов и Архангелов. Аминь» (95, 95). Отразившие особенности бытового мировоззрения, включающие в себя элементы христианской молитвы – обращение к Господу Богу, Богоматери, святым угодникам, содержащие фразы типа: «Встану я, помолясь, выйду, перекрестясь», - русские заговоры и заклинания сохраняют свою языческую содержательную доминанту, поскольку остаются

требованием человека,

диктующего свои желания (тогда как молитва произносится в смирении сердца), а значит заговоры (заговоры – обращения, заговоры - просьбы, 74

заговоры - формулы пожелания, заговоры - молитвы, эпические заговоры с развитым центральным образом, заговоры типа абракадабр, заговоры диалоги, заговоры - лечебные советы (классификация Г.А. Барташевич) следует воспринимать как постоянно изменяющийся – при всей установке на сохранение каждого слова в тексте - элемент язычества, чей ярко выраженный магический характер проявлялся не только в установке на сделку с нечистой силой, но и во

всем текстовом

содержании, местом

нахождения человека в котором выступало особое пространство природы: центр мира, остров среди моря-океана, священный дуб, столб,

камень

Алатырь, способный исцелять, сообщать человеку мощь и крепость;

горы,

чистое поле и т.д. Древние верили, что текст заговора изменять нельзя, так как иссякнет, ослабнет его сила, единственным способом влияния на которую была энергия другого заговора. Поэтические заклинания записывались в тетради, так возникла письменная форма их бытования, предполагавшая их вариативность, обусловившая некоторую сохранность этих памятников слова и культуры. Дабы «нейтрализовать» возможные ошибки, в конце заговора следовало произносить слова: «Будьте мои слова и наговоры, некоторые недоговоры, исполным-полна крепки-лепки», - а также особые выражения «закрепки»: «Ключ и замок словам моим», «Ключ в небе, замок в море», «А будь мое слово сильнее воды, выше горы, тяжелее золота, крепче камня Алатыря, могуче богатыря». Многие заговоры, сохранившиеся до дня сегодняшнего,

- это, по

восторженному признанию А.А. Блока, истинная «поэма тоски и страсти», сохранившая в слове осознание древними сопричастности этому огромному, непостижимому, но бесконечно властительному миру, регламентирующему не только упорядоченный быт, но и стихию чувств, например, подобным шептанием: «Роман Гу, садись на дугу, вожжами обвяжись, гадюкой застегнись и ко мне… (имя) волочись. Как идет дым в гору, так чтобы… (имя) бег до моего дома, чтоб нигде ему не пилось, не елось, только жить со 75

мной хотелось. На синем море стоит яблоня, в той яблоне дуплиное гнездо, в том гнезде 77 идолов. Берите, 77 идолов, пруты соленые, багры горячие, бейте солеными прутами и колите …(имя) горячими баграми, чтобы…(имя) в еде не доедал и во сне не досыпал, а про меня думал» (95, 97). Естественно, к данному тексту заговора на любовь, читавшегося праславянками трижды над сгорающим березовым веником, сегодня следует обращаться как

к

некоей формуле, образно, синтаксически, ритмически отразившей высокую степень владения нашими предками чародейного слова. По нашему мнению, заговор, как уникальная сокровищница сведений о системе языческих верований, о межличностных отношений,

народной медицине, об особенностях

всесторонне запечатлел онтологические

универсалии, вечные образы мира (противостояние космоса и хаоса, света и тьмы, добра и зла и т.п.) и антропологические концепты (позволившие представить антиномичные явления человеческой жизни (в частности, систему

его

потребностей,

направленных

на

обеспечение

жизнедеятельности).

Ставший наследием языческого прошлого народа, в

течение

времени

долгого

являвшийся

одним

из

концептов

раннетрадиционного фольклора, классического фольклора, сегодня заговор один из немногочисленных ведущих средств народной медицины, наконец, нуждающийся в сохранении и исследовании аспект экологии культуры, позволяющий не только запечатлеть особенности мировосприятия человека прошлого (вспомним, к примеру, обращение к заговорам А.И. Куприна в повести «Олеся»), но и объяснить природу противоречивого, антиномичного, порожденного оппозицией христианского и языческого в заговоре, как в феномене русского национального характера. Характеристичным

свидетельством

самосохранению является изменяющаяся,

культуры

к

и устное народное творчество как постоянно

обновляющаяся

раннетрадиционного

стремления

система

жанров.

Так,

сменой

словесного фольклора (представленного такими

жанрами, как гадания, заговоры, трудовые песни)

стал фольклор 76

классический (концептами которого явились былины, исторические песни, сказки, предания, легенды, былички, бывальщины, баллады, лирические песни, пословицы, поговорки, загадки и т.д.), изменчивый в силу исторических причин (так,

не сохранились как вид песенного эпоса (по

причине геополитических потрясений) былины – народные эпические песни, повествующие о борьбе богатырей со злом, насилием, несправедливостью, проникнутые идеей единства Русских земель, сохранившие память о героическом прошлом народа, гармонизирующие лучшие христианские и языческие традиции). Феноменальным явлением устного народного творчества, фактором его экологизации (задолго до его научной констатации), в свою очередь, стала песня во всем ее жанровом многообразии, позволяющем запечатлеть и сберечь

тысячелетиями

накапливаемые

знания

о

человечестве,

цивилизации, о народе, его истории, вероисповедании, о его моральных и этических нормах, о философии нации, наконец, о частных судьбах, вплетающихся в историю личности, о ее самосознании, ценностных ориентациях, о поведении в аспекте субъективного мировосприятия, об умонастроениях как о результате

осмысления антиномичных вечных и

культурно-исторических, социокультурных явлений. Народная песня становится в пространстве культуры уникальным способом

сохранения

«социокода»

человечества,

его

культурно-

антропологических универсалий, главными среди которых, как и в заговоре, выступают антиномичные хаос и космос; свет и тьма; земля и небо; жизнь и смерть; добро и зло; детство – отрочество – юность – молодость – зрелость – старость; женственность и мужественность; доброта и жестокость; будни и праздники; мир и война. В песне находит отражение вся система мира, начиная

с

явлений

архаических,

однако

по-прежнему

значимых

и

почитаемых, таких как Мать-Сыра Земля и Отец-Небо, Царица Вода и Царь Огонь, соединенных образом Мирового Древа, началом координат мира, и

77

продолжая вневременными явлениями, главным из которых является человек, вписанный в систему гармоничного мира: Во зеленом саду Есть три деревца; Перво деревцо – Кипарисово, Друго деревцо – Сладка яблонка, Третье деревцо – Зелена груша. Кипарис-дерево – Родной батюшка, Сладка яблонка – Родна матушка, Зелена груша – Молода жена. Народная (как, впрочем, позднее и литературная) песня, исторически подвергаясь жанровой эволюции,

приобретает широчайшую образную

картину, представляющую культурно-антропологические аспекты мира, приобретающие историческую, национальную окраску. Так, мегазнаками народой песни – ценностями национальной культуры - с незапамятных времен по-прежнему остаются: - Земля-Матушка как всеобщий источник жизни, мать всего живого, в частности

-

человека,

как

воплощение

Богородицы,

заступницы,

покровительницы, а также родной матушки каждого человека (образ Земли существенно дополняется посредством запечатления ее знаков – образов полей, лугов, лесов, холмов, полей, степей и т.п.); - Отец-Небо как мужское воплощение начала жизни, крыша мира, вместилище многих небес, «стержень Мироздания, символ вселенской гармонии и порядка», Супруг Земли (знаками которого оказываются солнце, месяц, звезды, облака, туча, гром, заря, свет, все, что противостоит тьме, упорядочивает космос, как, например, уклад семейной жизни; что обеспечивает свободу, счастье); - Царь-Огонь как первооснова мира, способная на позитивные и негативные проявления, как живое существо со своенравным характером: 78

грозное, яростное, мстительное пламя и стихия очищающего пламени, воплощение света, тепла, спасения; - Вода-Царица как первоэлемент мира, священная опора, на которой держится земля, имеющая полярные качества: выступающая и как источник жизни, радости, любви и как граница между мирами, темное место, вместилище душ умерших и нечистой силы; ее знаками становятся «жилы» земли – ручейки в дубравах, реки в долинах, «глаза» земли – пруды, озера, моря, источники – родники, колодцы, вообще всякая жидкость (например, вино), обладающая полярными свойствами, функциями «живой и мертвой воды, магические обрядовые предметы, связанные с водой: венки, кольца, полотенца, зерно и т.п.. Вечной универсалией наряду со всеми стихиями мироздания в песне становится человек: Ой, заря моя, зорюшка, ранняя да вечерняя… Солнышка усхожая, да высоко усходило. Далеко осветило, а через лес, через поле, через синее море, Через синее море, там лежала кладочка, кладочка ильмовая (еловая). Кладочка ильмовая, досточка сосновая, Как по той по досточке там никто не хаживал, да никого не важивал. Да никого не важивал, шел-перешел Иванушка. Шел-перешел Иванушка, да молодой Михайлович. Молодой, да Михайлович, вел-перевел вот Марьюшку (с. Верхопенье, Ивнянский район). Человек выступает в песне как некий абсолютный универсум, равнодостойное начало стихиям природы и всему сущему, антиномическое единство двух видов семиотических универсалий: - «жизнь - смерть» («смерть - жизнь»): Всю ночку трудились, беспокоились, Ко утру-свету преставились… Васильюшка положили по правую руку, Софиюшку положили по левую руку. На Васильевой могилке вырастала золота верба, На Софииной могилке – кипарисово деревцо, Корешок с корешком сорасталися, Прут с прутом совивается, Листок со листком солипается; 79

- «природа - культура»: Тихий Дон-река – мой отец родной, Сырая Земля – родна матушка, Соловей в бору – родимый мой брат, Кукушка в лесу – сестрица моя, Белая березушка – жена молода, От нее отростушки – мои детушки! Человек стал феноменом космоса, объединившим его образы, его центром, антропоморфным воплощением Вселенной, проявляющимся как множество предметов (образов живой природы (что, в частности, отражается в широчайшей галерее образов – символов человека), например, в свадебных песнях, где в качестве символов новобрачных выступают пары: заря и месяц, голубушка и голубь, перепелка и перепел, гуси-лебеди, утушка и селезень, два яблочка, два наливчатые, соловей и кукушка: Соловей кукушку сговаривал, Полетим, кукушка, в теплые края, Совьем гнездышко, снесем два яйца, Выведем, кукушка, себе два птенца. В песне жизнь человека зачастую выступает как антиномия: - жизни и смерти: Вот скоро настанет мой праздник, последний и первый мой пир. Душа моя горестно взглянет на здешний покинутый мир; - будней и праздников: … А вызвалась вот Марьюшка кумою Да прибрала Иванушку с собою. Ох, тота да у нас весела беседа, Вот беседа да беседушка веселье; … Ой, на хате - зелье, У хате - веселье…; … Гуляй, хороводься, девчонка, Пока воля дана, да не покрыта голова. Матушка накроет головушку, Батюшка наложит заботушку (с. Подгорское, Красногвардейский район). Отражение бытийных, вечных, собственно антропологических начал требовало от каждого создателя, распространителя художественного текста 80

наполнения

его

национально-культурными,

культурно-историческими,

ментально-мировоззренческими знаками России, которыми стали не только картины национального ландшафта, русской природы: Уж вы, горы, горы Воробьевские. Ничего-то вы, горы, не породили. Ах, как породили горы бел-горюч камень, Из-под камушка течет быстра речка … Речка быстрая … Ах, как на этой на реке стоит част ракитов куст, Как на этом на кусте сидит млад сизый орел, Ах, сам он держит в когтях черна ворона, Ах, черна ворона, своего братца родного, - календарь как отражение циклов годового круга: Приставала Коляда Накануне Рождества. Мы ходили, мы искали Коляду святую По усем по дворам, По проулочку. Нашли Коляду У Михайла во дому. Михайлов дом Золотом обведен. Детки - звездочки, Жана - солнышко (с. Покровка, Красногвардейский район); Кукушка-голубушка, Серая кукушечка, Давай с тобой, девица, Давай покумимся: Ты мне - кумушка, Я тебе – голубушка, - уклад семейной бытовой жизни, нравы, обычаи: … Ткала вас, холсточки, Семнадцать годочков… А матушке – платочек, А батюшке – рубашку, А любимым деверечкам – По льняным порточкам. А дорогим золовушкам – Из косушки ленты; … Дары, дары поскладала, 81

В сундущок сложила. А свекру рубашку, Свекрови другую. Усем своим золовушкам, Усем по платощкам, - картины крестьянского труда: - Как во поле при дороге ячмень уродился, Ядрен-колосистый, еще и лесистый. На восход солнца наклонился – к земле привалился, всем нам пригодился; … Ой, и слава Богу, что жито пожали, И в копы собрали, в гумно прибрали. На поле стогами, в амбар закромами, А на стол пирогами, - костюм: У наших воротьев, у новых, у широких Стояла Федора с позументом понева (с. Подсереднее, Алексеевский район) … Вот у нашей у сестрицы Добра чисто много: Шубки, юбки, обнарядочки Поломали грядочки. Ой, шитай рушнишочки Поломали крючочки,но и антиномия «дом - дорога». Так, путь (дорога, стежка, тропинка) непременно – что является собственно русской национальной традицией (представленной не только в песнях, но и в былинах, сказках, несказочной прозе) – должен был привести человека к дому, воротам, на широкий двор: Мамушка-гоголушка, Выгляни в оконушко, Твой сын едя, соколушка, Он везет соколушку, Мамушке - переменушку, У доме работницу, У поле куковницу, т.е. к гармонии, счастью, что было итогом и частных, личностных поисков, и воплощением – хотя бы в слове - национальных интересов. Попытка «прочитать» русскую народную песню, расшифровать закодированную в ней информацию о ее создателях, хранителях, носителях и 82

трансляторах в контексте их философии, веры, этики, морали, эстетики, менталитета позволила подойти к осмыслению предмета анализа как к целостной

многофункциональной

семиотической

системе,

в

которой

«…звучит всей глубиной своею человечность, все пережитое, передуманное и испытанное русским народом. Звучит без крикливого, шумного парадного пафоса – в глубокой серьезности, в величавом своей скромностью сосредоточении чувства. Так поет страна, для которой жизнь была всегда нелегким

препровождением»

(Б.В.

Асафьев).

Отражая

важнейшие,

первопричинные основы бытия человека, являясь социо-, этнокультурным объектом, народная песня предстает как вещь, знак, символ, как воплощение родовой

коллективной

памяти

народа,

реализация

физической,

психологической, социальной, эстетической и др. потребностей, как «образование души нашего народа» (А.Н. Радищев), сопровождавшее «всю жизнь простолюдина от колыбели до могилы» (И.А. Ильин). Народная песня для носителей народной художественной культуры стала не просто способом хранения информации, но уникальным концептом обозначения вневременных ценностей-понятий высшего порядка, способом общения, наконец, естественным фактором формирования самой культуры как матрицы бытия человека, народа и цивилизации, что, может быть, и предопределило жизнеспособность песни (в частности, лирической песни) по сравнению с другими жанрами фольклора,

исчезнувшими из активного

обихода. Формирующая сознание народа, даже в периоды активного изменения общества (одним из таковых стала, например, революция 1917 г.), песня сохранялась не только ее создателями из народа, но и ее носителями, что было обусловлено необходимостью фиксации народно-поэтических образцов как феноменов гармонизации бытия и человека. Одним из факторов сохранения ценностного ядра национальной культуры является русский народный танец, в отличие от романо-германских танцев, предполагающих абсолютную идентичность женских и мужских движений, органически объединивший полярные начала национального 83

характера: предельную мужественность (молодецкое ухарство, дерзкую бойцовость, необузданную строптивость, неистовство и т.д.) и ярко выраженную женственность (мягкую сдержанность, особую кротость, деликатную «выходку», грациозность и т.п.), - «пыл и плавь Перуновых стихий, пылкость огненной и плавность водной»

(И.А. Ильин), -

воплощенных и в классическом русском балете. По нашему мнению, в наиболее концентрированном варианте сущность ценностного ядра отечественной культуры воплощена в русской идее, в антропологической модели русской духовности, представленной в образах православных святых, максимально полно воплотивших в своей земной биографии экзистенциальную природу человека, главные мерила его жизни: веру, любовь и добро, истину и справедливость, - что, в частности, нашло констатацию в явлениях народной культуры, к примеру, в семейных преданиях (меморатах), самых

заветных

«знаках»

духовной

силы

человека, обозначающих незыблемые столпы духовности, как и примеры духовного обнищания и неизбежного наказания (например, в повествовании могло быть рассказано об увиденном когда-то разрушении храма и последовавших за этим

трагических событиях, в частности – нелепых

кончинах зачинщиков актов вандализма), духовного

укрепления,

о

мотивированного

представляющих виденным

историю

чудотворением,

сохранением либо появлением реликвии. Так, к примеру, проявлением чуда, защиты Матери Божией, небесной покровительницы в сознании большинства ельчан,

стал тот факт, что ни один из храмов г. Ельца (а

самый большой из них стоит на берегу реки и открыт взорам со всех сторон) во время ожесточенных боев за город серьезно не пострадал. И все же среди текстов подобного рода доминируют семейные мемораты, в которых отразились история семьи, ее духовных основ, обретение реликвий, имеющих сакральный статус. Так, по свидетельству А.Д. Ермаковой (1925 г.р., с. Шахово Прохоровского района Белгородской области), выжить в селе, многократно

переходившем из рук в руки, в очаге ожесточенных боев 84

помогла материнская вера в Бога: «Однажды ночью матери приснился сон, в котором ей велели покинуть дом. Утром следующего дня мать и мы, дети, перебрались в погреб. Днем в оставленном на время доме расположился госпиталь. Мать, получившая знак свыше, пыталась убедить врачей и персонал ненадолго покинуть дом, переполненный настолько, что некоторые раненые спали сидя. Ее слова остались без внимания. После бомбежки мы увидели вместо нашего дома огромную воронку, а рядом с ней - икону Иоасафа Белгородского, практически не пострадавшую. Эта икона и стала самой большой реликвией нашей семьи», - а Святитель Иоасаф - ее небесным покровителем. Попытки создать обобщенный нормативный образец личности как творения культуры и ее творца мы находим в Библии, Коране, в других энциклопедиях человеческого гения (в книгах Гомера, У. Шекспира, М. Сервантеса, И.В. Гете, А.С. Пушкина, О. де Бальзака, Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А. Сент-Экзюпери, Э. Хемингуэя, И. Бунина, М. Шолохова, Б. Пастернака, И. Бродского и др.), и это позволяет видеть конкретные ориентиры развития личности, формирования в ней наиболее ценных нравственно-эстетических качеств. При этом на каждом этапе исторического развития сохраняется значимость многих общечеловеческих черт, которые веками передаются из поколения в поколение в ту пору, когда появляются новые аспекты актуальной культуры, отражающие требования времени. Непреходящие

антропологические духовно-нравственные ценности

как доминанты русской культуры

являются особой иконографической

основой произведений искусства в контексте многовекового напряженного поиска смысла бытия, вселенской правды, которую, поступательно осваивая малый и большой круги жизни, пытается познать человек как незыблемая составляющая модели «человек – природа - общество».

Одним

из

универсальных способов актуализации экологии культуры (в частности, задолго до появления самого словосочетания) стала литература как словесная 85

матрица бытия. Так, личностной попыткой автора призвать к необходимости сохранения ценностной парадигмы, основ бытия: не только природы, но и культуры, - является художественная вершина творчества В.Г. Распутина – повесть «Прощание с Матёрой» (1976), в которой писатель моделирует максимально глобальную и для начала XXI в. ситуацию – кончину всего мира, эсхатологическое событие вселенских масштабов: вечный круг останавливается и начинает стремительно раскручиваться в обратном направлении – к состоянию довремени, пратворения. Космическая гармония, символом которой воспринимается мир Матёры, превращается в безобразие хаоса, что становится возможным в ситуации отрицания прошлого, уничтожения знания во всех его духовных и материальных формах, что выразилось во внутренних монологах Дарьи, самой старой матёринской жительницы, одной из немногих сохраняющих это потаенное наследие как основу человеческой жизни и осознающих свою беспомощность перед разрушением прежнего миропорядка: «Вот они лежат здесь полной материнской ратью, молчат, отдав все свое для нее, для Дарьи, и для таких как она, - и что из этого получается? Что должен чувствовать человек, ради которого жили многие поколения? Ничего он не чувствует. Ничего не понимает. И ведет он себя так, будто с него с первого и началась жизнь и им она навсегда закончится» (148, 216). Не поучая современников, писатель размышляет о смысле жизни и ее истинных ценностях, вкладывая в уста своей главной героини скорбные мысли: «Вы, мертвые, скажите: узнали, нет вы всю правду там, за этой чертой? Для чего вы были? Здесь мы боимся ее знать, да и некогда. Что это было – то, что зовут жизнью, кому это надо? Надо это для чего-то или нет? И наши дети, родившись от нас, устав потом и задумавшись, станут спрашивать, для чего их рожали. Тесно уж тут. И дымно. Пахнет гарью Щас бы тут и припасть. И укрыться, обрести долгожданный покой. И разом узнать всю правду. Тянет, тянет земля. И сказать оттуль: глупые вы. Вы пошто такие глупые-то? Че спрашивать то? Это только вам непонятно, а здесь все-все до капельки понятно. Каждого из 86

вас видим и каждого из вас спросим. Спросим, спросим. Вы как на выставке перед нами, мы и глядим во все глаза, кто че делает, кто че помнит. Правда в памяти У кого нет памяти, у того нет жизни» (148, 216) (Курсив наш. – Д.К.). Благодаря этой памяти, знанию, данному предками, жизнь человека не ограничивается только чувством природы, а постепенно расширяется за счет пространства культуры: так, мыслящими, культурообразующими концептами матёринской жизни выступают и сама маячащая последними избенками, горестная Матёра (и остров, и деревня), и Хозяин (персонифицированный дух «родовы» и всей Вселенной), и неповалимый «царский листвень» (как воплощение идеи тождества, единства макро- и микрокосмоса), и могилы многих поколений матёринцев, и дом (с которым Дарья прощается как с родным покойником, отдавая ему последние почести). На фоне практически всеобщего бескультурья, в безумии переделывания (читай: «разрушения») мира и саморазрушения слабого, немощного человека нравственное начало и величие, свою самоценность сохраняет скорбящая природа, не позволяющая пресечься жизни, не дожить положенного срока: так, именно природа помогает выжить старухе Дарье, вынужденной передать избу пожогщикам и уйти из деревни: «…И где она была полный день, не помнила. Помнила только, что все шла и шла, не опинаясь, откуда брались и силы, и все будто сбоку бежал какой-то маленький, не виданный раньше зверек и пытался заглянуть ей в глаза. Старухи искали ее, кричали, но она не слышала. Под вечер Павел нашел ее совсем рядом, возле «царского лиственя». Дарья сидела на земле и, уставившись в сторону деревни, смотрела, как сносит с острова последние дымы еще чадили разверстые избища, в горячем пепле время от времени что-то, донятое жаром, будто порох, фукало, мертво и страшно остывали вышедшие на простор русские печи» (148, 230231). Для постоянно эволюционирующего писателя природа остается одной из составляющих ценностного ядра, основой реализации системы «человек – природа - общество», так как является условием жизнедеятельности и личности, и общества с его культурой. Так, в очерке «Байкал» (1981) В.Г. 87

Распутин размышляет о доминирующей роли природы в формировании культуры человека и мира: «Когда-то эвенк на берегу Байкала, перед тем как срубить для надобности березку, долго каялся и просил прощения у березки за то, что вынужден ее погубить. Теперь мы стали иными. И все-таки не оттого ли и в состоянии мы удержать занесенную уже не над березкой, как двести и триста лет назад, а над самим батюшкой Байкалом равнодушную руку, что возвращаем ему сторицей вложенное в нас природой, в том числе и им?! За добро добром, за милость милостью – по извечному кругу нравственного бытия» (148, 259), доказывая, что «природа сама по себе всегда нравственна, безнравственной ее может сделать лишь человек», причем последствиями подобной деятельности человека

уже, увы,

неоднократно становились аварии на атомных энергостанциях, вспышки эпидемий до сих пор нераспознанных болезней, природные катаклизмы (цунами, бури и т.п.), как и деградация ландшафтов, вырубка и выжигание лесов,

массовая

урбанизация,

глобальное

потепление,

глобальное

затемнение и т.п. К подобным пагубным последствиям внедрения человека в жизнь природы на территории нашего региона следует отнести, в частности, неудачную

попытку

создания

Белгородского

водохранилища.

Таким

образом, проблема культуры природопользования, обобщения исторического опыта в этой сфере становится одним из «вечных» вопросов бытия человека на Земле, нормой его социокультурного функционирования. Одна из сторон этой проблемы – мера допустимости искусственного (культурного) вмешательства в биологическую природу самого человека, лишение его жизни или каких-либо частных природных свойств (собственно вся «оборотная сторона» медицины (аборты, эвтаназия, смертная казнь, стерилизация, трансплантация органов или замена их искусственными, генная инженерия, зачатие в состоянии интоксикации и пр.). В эпоху технического прогресса особую значимость в мире культуры сохраняют не только проблемы памяти, преемственности поколений, нравственного становления человека, но и проблемы сохранения среды 88

обитания: и природы, подверженной практической деятельности человека, и культуры, порожденной человеческой мыслью, как и соотнесенности природы и культуры в самой личности, экологизации культуры. Уникальными средствами

экологизации культуры как проявления

культурогенеза, факторами гармоничного соотнесения натуры и культуры, как нам представляется,

становятся и относительно молодые – по

сравнению с литературой – искусства: в частности, художественная фотография и киноискусство, - способные передать самый широкий круг концептосферы: начиная с таких ценностей, как род, семья, дом, т.п., и продолжая такими объектами, как религия, церковь, право, государство, нравственность, наука, язык, литература, искусство, хозяйство, технические средства, наконец, природа. Нахождение в пространстве ценностей культуры не только обусловливает поступательный процесс инкультурации, но и обеспечивает процесс сохранения культуры и ее явлений, представляющих концептосферу национальной и мировой культуры, наиболее полно, цельно воплощаемой в произведениях искусства, в частности – кинематографа, например,

в

работах

кинорежиссера

Андрея

Тарковского.

Феномен

творчества самого известного кинематографиста второй половины ХХ в., на наш взгляд, обусловлен, в первую очередь,

его ближайшим контекстом,

такими непреходящими ценностями, которыми стали Мать и Отец, Семья, Дом, Природа, Дух и Россия, едва ли не в каждой киноработе отразившиеся как

извечные константы бытия, как основа универсальной матрицы

времени. Непреодолимое желание Андрея воплотить время, «запечатлеть , отрезать, смонтировать…» (3, 64) из вечных явлений бытия человека и мира, по нашему мнению, предопределено генетически, на уровне прапамяти: и отец, Арсений Александрович Тарковский, и мать, Мария Ивановна Вишнякова, писали стихи. От них, слушателей Высших государственных литературных курсов, Тарковский унаследовал особую, до болезненности,

пристрастность к себе и

своему творчеству, а также 89

устойчивую потребность в творческой самореализации, самоидентификации. Соединившие в себе, по мнению сына, все бытийные начала, родители стали в сознании Художника не только физическим, но и собственно духовным началом (И это несмотря на то, что отец рано ушел из семьи, оставив на руках жены двух детей: Андрея и Марину. – Д.К.), такими они предстанут и в судьбе киногероя автобиографического по своей природе фильма «Зеркало» (1974), хотя отношение к каждому из них будет разным: здесь образ матери воплощен едва ли не в каждой сцене, ибо этот фильм - лирическое откровение

о матери и интимное признание в любви к ней, отдавшей

сыну «все… весь мир» (1, 113); образ отца же сведен до минимума, как образ человека, имевшего на сына меньшее, чем мать, влияние.

Оценивший

жертвенность матери, так и не сумевшей творчески реализовать себя, всю жизнь проработавшей корректором, Тарковский

выступает как наследник

ее творческих мыслей и желаний, одновременно осмысливая и произведения отца. Мифопоэтический мир кинематографа Андрея Тарковского вырастает из мифопоэтики поэта Арсения Тарковского. И отец, и сын, вероятно, в самый трагический, ХХ век, пытались, будущим» (1, 113), становиться

«связать прошлое России

выступая в качестве медиумов, какими и

с

должны

художники, осознающие трагический разрыв во времени.

Практически невозможно представить кинофрески «Андрей Рублев» (19661971) и «Зеркало» (1974) Андрея Тарковского

без таких концептов,

свойственных творчеству Арсения Тарковского, как Земля, Вода, Небо, Огонь, Звезда, Дом, Дерево, Женщина, Путник, Дорога, Птица, Лошадь, Сон… и, наконец, Россия… И все они вневременны и незыблемы, как и сам человек-философ, каким был и Тарковский-отец, и Тарковский-сын, цитировавший отца, говоря и от собственного имени, и от имени каждого из своих героев: Я тот, кто жил во времена мои, Но не был мной. Я младший из семьи Людей и птиц: я пел со всеми вместе И не покину пиршества живых 90

(«Рукопись») (161, 365)… Поэзия Арсения Тарковского, пронизанная, как токами,

знаковыми

образами славянской культуры, превратилась в словесную основу киноткани практически всех фильмов Андрея Тарковского,

а некоторые стихи,

прочитанные самим автором-отцом, нередко становились в работах режиссера-сына философскими ключами к восприятию и истолкованию этих экранных произведений. рассказанные отцом-поэтом,

Истории человеческих судеб ХХ в., были обобщены сыном-сценаристом и

кинорежиссером, стремившимся, сопоставив человека и историю, доказать ответственность каждого за происходящее в мире, бессмертие его души: Все на земле живет порукой круговой: Созвездье, и земля, и человек, и птица. А кто служил добру, летит вниз головой В их омут царственный и смерти не боится. Он выплывет еще и сразу, как пловец, С такою влагою навеки породнится, Что он и сам сказать не сможет, наконец, Звезда он, иль земля, иль человек, иль птица («Дума») (161, 102)… Принцип «онтологической фотографии», разработанный Тарковскимотцом, привел Тарковского-сына к идее «запечатленного времени», согласно которой человеческий опыт, воплощенный в универсальной «матрице времени» (термин Андрея Тарковского), существует как материально зафиксированное вечное явление духовной жизни бессмертного благодаря своему духу человека, который …каждый день минувшего, как крепью, Ключицами своими подпирал, Измерил время землемерной цепью И сквозь него прошел, как сквозь Урал («Жизнь, жизнь») (161, 274). Следуя поэтическим откровениям отца о непреходящей связи поколений: Живите в доме – и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий, 91

Войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети И жены ваши за одним столом,А стол один и прадеду, и внуку: Грядущее свершается сейчас… («Жизнь, жизнь») (161, 274); о бессмертии души и неустанном движении жизни: И это снилось мне, и это снится мне, И это мне еще когда-нибудь приснится, И повторится все, и все довоплотится, И вам приснится все, что видел я во сне («И это снилось мне…») (161, 320), сын восстанавливает, воссоздает жизнь человека, поэтически представляя ее благодаря и мельчайшим, и фундаментальным проявлениям. Так, в самые первые минуты осознанной жизни герой Тарковского видит и запоминает поле перед домом, поросшее высокой травой, одинокое дерево, кувшин с молоком на столе, игривого котенка,

сонную собаку, распахнутое окно,

книгу с ее легкими, практически невесомыми страницами, широкие ленты тяжелого золотого света, льющегося в дом,

мать, сидящую на слеге

изгороди, ждущую отца и понимающую, что он уже никогда не придет, случайный порыв ветра, пожар под дождем… Образы предметного мира, соединяясь с образами близких людей, выйдя из лирики поэта Тарковского, превращаются в фильмах режиссера Тарковского в максимально осязаемую, чувственно воспринимаемую картину ценностей, необходимых каждому.

с детства

Потребность в отражении концептов бытия (Дом, Мать, Огонь,

Дерево, Молоко,

Вода и др.) на экране, как в зеркале воспоминаний, в

большинстве работ Андрея Тарковского объясняется не только близостью мировоззрений двух художников, но и родством духовного опыта Мастера Слова и Мастера Экрана, единством пространства культуры, единством ценностно-нормативного ядра. Так, в творчестве каждого образ зеркала, отражающего современника на фоне истории, - концепт, проявившийся, на наш взгляд, благодаря творчеству Ивана Алексеевича Бунина, для героя романа «Жизнь Арсеньева» которого, как, впрочем, и для героя наброска к роману – рассказа «У истока дней» (первоначально озаглавленного 92

«Зеркало»), как потом и для героев Арсения Александровича Тарковского, и для героев Андрея Арсеньевича Тарковского (И, конечно, в первую очередь, для героя его «Зеркала») (Курсив наш.- Д.К.),

зеркало – как объект

восприятия – одна из самых загадочных вещей на свете, как и сама жизнь, воплощенная и в женщине (Матери, Возлюбленной), и в любви, и в космосе вечно движущейся природы, и в преодолении исторических коллизий, и в неустанном созидании, и в непоколебимой вере… Благодаря

переосмысленным

Художником

феноменам

бытия

и

культуры, пришедшим в его сознание как социокультурный код, как феномен прапамяти, в кинематографе ХХ в. возникло новое кино «как жизнь, как любовь…

таинство» (4, 315), в котором отразились самые сокровенные

стороны бытия в новом, искренне-первозданном звуке, свете, абрисе, в синтезе яви и сна. Принципы

создания матрицы времени в творчестве

Андрея Тарковского проявляются и как следование классической традиции, и как воплощение

поэтической модели мира, словесно созданной отцом

режиссера – Арсением Тарковским, для которого высшим мерилом существования, одной из абсолютных ценностей мира было творчество. Какими бы своеобразными ни были личные взаимоотношения отца и сына, на

духовно-творческом, собственно мифообразном, ценностном уровне

бесспорна

роль отца в

становлении и развитии сына, максималиста и

страстотерпца, по-отцовски утверждавшего: «Создавать искусство – это как жить. Невозможно научить кого-либо жить хорошо, но можно подсказать, как не жить плохо» (4, 308). Как и отец, и классики, представители русской реалистической школы, Андрей Тарковский в новом искусстве искал эталон всебытия, которым в его творчестве стало зеркало, по одну сторону которого он, Режиссер и Сын, Андрей Тарковский, а по другую –

Поэт и Отец, Арсений Тарковский,

создавший онтологическую фотографию, оживить которую будет суждено его сыну, где … в стороне от нас, от мира в стороне 93

Волна идет вослед волне о берег биться, А на волне звезда, и человек, и птица, И явь, и сны, и смерть – волна вослед волне («И это снилось мне…») (161, 320)… Герменевтическая методология анализа текстов культуры позволяет констатировать

не

просто

бытование

тех

или

иных

ценностей,

порождающих концепты культуры, но и их взаимосвязи, дихотомию. К таковым парам ценностей, на наш взгляд, относится «провинция столица», где провинция - одна из бесспорных ценностей, обладающая не только

территориальной,

исторической,

политической,

но

и

социокультурной самостью. Создающая культурное наследие, несущее в себе единичные и общие, общемировые и национальные черты, провинция становится фактором естественного превращения биосферы в ноосферу, «сферу разума, добра и красоты» (В.И. Вернадский),

фактором

региональной самоидентификации, наконец, способом обозначения и сохранения форм бытия в России (наряду с представляющими провинцию храмом и домом). Онтологическая приобретающая

природа

повседневности,

региональнально-историческую,

постепенно национальную

(многонациональную) окраску, порождает потребность в утверждении констант, «вершин нравственной оседлости» (Д.С. Лихачев), среди которых

язык,

природа,

труд,

вера,

милосердие,

патриотизм,

гостеприимство, память поколений, знаки провинции - памятники истории и культуры, также нуждающиеся в охране и использовании. отражением

региональных

общенациональных

(например,

явлений становится литература

(в

частности,

топонимических)

ономастических)

Так, и

социокультурных

провинции, каждый из представителей

которой создает свой образ Белгородчины, обращаясь к ее знакам, как, например, поэт-белгородец В. Чурсин: Богата Русь Мариями, Иванами, Так повелось уж испокон веков. Богата Русь певучими названьями 94

И городов, и сел, и хуторов Названья будто мастер все выстругивал, Именовал, вздохнувши от сохи: Деревня под яругой – Подъяруги, Деревня под ольхою – Подольхи. Слова рождались все – живые и разумные, Ядреные, хоть пробуй их на зуб: Ольшанка, Правороть, Шипы и Думное, Гремучий, Вязовое, Редкодуб… История Руси неисчерпаема, Имен одних и тех же вам не счесть: В честь деда чаще внука называем мы, А внучку кличем в бабушкину честь. Идет по свету сказочной Еленою, И заглядится на нее любой… Как хочется, чтоб были неизменными И Вера, и Надежда, и Любовь (186). Образ провинции (во всей множественности, неповторимости ее составляющих)

является

универсумом

культуры,

тематической

нациологемой произведений народного творчества и классического искусства, в частности – литературы. Так,

неоспоримо стремление

писателей-белгородцев создать образ Белгородчины, что достигается посредством обращения к разным константам, ценностям. Так, писательфронтовик

В.И.

этнографически,

Федоров,

представитель

фольклористически,

старшего

поколения,

лингвистически

точно

воспроизводит образ родной земли в масштабе отдельно взятого села Чистый Колодезь (в повести в новеллах «Сумка, полная сердец»): «Село наше непростое. Другого такого нет на всем свете. На одном конце его называют Чистый Колодезь, а на другом – Чиста Криница. На одном растут ветлы, а на другом – вербы. На одном мои односельчане поют «Ревела буря», а на другом - «Реве та стогне». А впрочем, иногда те поют «Реве та стогне», а эти - «Ревела буря». А вот хаты и там и тут белые-белые. Весной мне кажется, что расторопные хозяйки, стараясь одна перед другой, побелили не только свои хаты, но и вишневые сады и даже бугры вокруг села» (166). 95

И.А. Чернухин, «князь Игорь» литературы нашего региона, в качестве

констант

запечатления

провинции

использует

страницы

узнаваемой, в первую очередь, белгородцами истории Белгородчины (что, в частности, становится основой поэм «Бел-город», «Третье Поле»): Куликовское, Бородинское, Поле Прохоровское - родня: Все по духу по кровному близкие, Разве только из разного дня. Веет дух Пересвета над вами, Дух Кутузова, дух Горовца… Память Родины не убывает, И, как прежде, волнует сердца. Славу русскую трижды умножив Третье Поле, ты давний урок: Меч поднявший – мечом уничтожен, Сам в поля эти черные лег (181). Знаками современной провинции оказываются и проблемные явления дня сегодняшнего: например, экологические проблемы, волнующие В. Молчанова: Идеи высосав из пальца, Повсюду ищем мы врагов. А хутор Заячий – без зайцев. А Логовое – без лугов. Мелеет Нежеголь, и с нею Донец, уставший от трудов. И бор сосновый все яснее Дает понять, что нет грибов… (7, 185-186). Ведущим образом в творчестве писателей-белгородцев становится образ Белгородчины как удаленного от столиц региона,

имеющего

собственную неповторимую историю, культуру, наконец, собственную значимость, которая осознается на уровне диалога «провинция – столица». И даже если какие-то явления провинциальной жизни не приобретают общенациональную известность, они остаются феноменами сохранения региональной самости, территориально-культурной самоидентификации: 96

В редакции столицы Везут свои стихи Провидцы из провинций, Пророки от сохи. Надвинув глубже кепку, Обдернув рукава, Торопятся, как в Мекку, Как в храмы Покрова… Но вновь бледнеют лица, Глаза огнем горят: Провидцы из провинций Поэзию творят (Л.Абдуллина) (7, 137). По мере формирования культурного наследия, провинция во всей своей многоликости выступает как узнаваемая константа культуры,

из

множества

которых

(Рязанщина,

истории и Вологодчина,

Белгородчина…), вырастает образ народа и образ России, самостояние которых зависит от освоения, сохранности

составляющих этой

нациологемы. У каждого из создателей произведений искусства, на наш взгляд, свое представление о провинции: для кого-то ею была столичная окраина, которая выстояла даже стылой зимой 1941-42 года, для кого-то – место взросления где-нибудь на Николиной Горе, для кого-то – безымянные железнодорожные станции, рабочие поселки, маленькие города, утопающие в лесах хутора и деревушки, рыбацкие тони, затерявшиеся где-то в тайге гарнизоны, далекие сибирские, алтайские

реки… Но именно эта многоликая провинция,

территориально противостоящая столице, и стала местом реализации культурно-антропологических ценностей, моделирующих систему «человек – природа - общество». Прав Э. Кассирер, постулирующий единый мир культуры как интегрирующий в себе общечеловеческие ценности, но не менее прав и О. Шпенглер, подчеркивающий, что развитие культуры неотделимо от каждого народа, региона, эпохи.

В рамках единых духовных ценностей культура 97

сохраняет

уникальность

субкультур

отдельных

народов,

регионов,

социальных групп. Как бы ни прогрессировали культурные коммуникации, самую высокую степень активного включения индивида в духовное творчество может обеспечить развитие культуры конкретного региона, конкретной общности. Итак, резюмируя вышеизложенное, мы отмечаем, экология культуры актуализирует

антропологические

ценности,

составляющие

смысло-

содержательное ядро культуры в системе «человек – природа - общество» в аспекте

ее

доминантных

звеньев,

образующих

национальную

«концептосферу» (Д.С. Лихачев), всесторонне воплощенную в «текстах культуры»: - «человек» (Ребенок, Мать, Отец,

Дом,

Путник, Труд, Добро,

Милосердие, Любовь, Вера, Духовность, Надежда и др.); - «природа» (Земля, Небо, Вода, Огонь, Воздух, Дерево, Трава, Солнце, Лошадь, Птица, Пожар и др.); - «общество» (Семья, Родина, Родной край, Малая родина, Патриотизм, Долг, Честь, Героизм, Соборность и др.). По нашему мнению, источниками воссоздания эколого-культурных ценностей как ядра культуры являются: - образцы дописьменных средств общения и информации, родовые и семейные традиции, «сохраняющие качество любой культуры» (Н.А. Бердяев),

народная

педагогика,

обряды,

ритуалы

и

иные

формы

традиционной культуры; -

образцы

национального хореографии,

классического менталитета,

живописи,

искусства,

отразившие

литературы,

произведения

театра,

особенности

архитектуры,

скульптуры

музыки, и

др.,

объединенные семиотическим смыслом отечественной культуры; - лучшие образцы массовой культуры, имеющие транснациональный характер и ориентированные на вхождение человека в мир культуры посредством

последовательного

возвышения

духовных

интересов

и 98

потребностей людей, их восхождения к подлинным высотам отечественной и мировой культуры. Комплекс данных ценностей, по нашему мнению, представляет национальную концептосферу, способную обеспечить цивилизованный прорыв в новое мировоззрение, иную систему ценностей, тождественных неизменным общечеловеческим нравственным заповедям, уважения к другим народам без различий – политических, национально-этнических, религиозных – в общих чувствах добра, справедливости, правды, уважения человеческого достоинства. Полагаем, что посредством «текстов культуры» и содержащихся в них ценностей осуществляется культурологическое

осмысление

совокупности

мировоззренческое, всего,

достигнутого

человечеством в ходе истории, выраженного в синтезе созданных человеком материальных и духовных ценностей, гармоничных форм отношений личности к природе, обществу, самой себе, становящихся результатом ее связи с Родиной и Миром и утверждения в них.

2.2. Экология информационного пространства в современной социокультурной среде Современный взгляд на культуру предполагает, что культура - это открытая,

сложноорганизованная,

развивающаяся

в

соответствии

саморазвивающаяся с

некими

общими

система, признаками

самоорганизации материи. Культура – как всякая открытая система – должна обмениваться энергией (информацией) с окружающей средой. Все изменения в

системе

носят

системный

же

характер:

невозможно

поменять

экономическую культуру без ценностных установок и наоборот. В то же время эволюция конкретной культурной системы, входящей как подсистема в общечеловеческую культуру, на тех же основаниях приводит к изменениям всей суперсистемы и эволюция суперсистемы неизбежно принуждает эволюционировать

входящие

в

состав

части.

Для

исследователя,

занимающегося философско-культурологическими проблемами, излишне 99

напоминать, что роль диалога в развитии культуры открыта достаточно давно и что прогресса культуры вне диалоговости, обмена культурными ценностями не существует, как и современной социокультурной среды без медиа (от латинского «медиа», «медиум» - средство, посредник) – поступательно

расширяющейся

системы

массовых

коммуникаций

(«информационного взрыва», по определению канадского социолога М. Маклюэна),

основными

характеристиками

которой

–

основы

постмодернистской (информационной) цивилизации - являются хаотичность, беспредельность и избыточность,

существенным образом влияющие на

процесс «глобального», «планетарного» мышления. Медиакультура, детище современной культурологической теории, посредник между обществом и государством, социумом и властью, в лице спутникового ТВ, видео, ЭВМ, Интернета, электронной почты, сотовой связи и т.п., не только ежесекундно совершенствуется, смешивается, пополняется, комбинируется, но расширяет социальную память индивида, общества, всей планеты, пространство,

наконец,

создает

вокруг

человека

социокультурное четыре

основных

информационных потока: - новационный (приобщающий потребителя к новым знаниям); - ориентационный (помогающий человеку ориентироваться в системе природного

и

социального

пространства,

формирующий

его

экзистенциальные и ценностные ориентиры); - стимуляционный (воздействующий на мотивационные основания активности людей); - корреляционный (уточняющий или обновляющий параметры первых трех информационных потоков). Компьютерные и телекоммуникационные технологии становятся своеобразным инструментом информационной, политической и духовной экспансии, средством создания новых социальных мифов, что обусловливает острую необходимость модернизации социокультурной сферы России на рубеже XX-XXI вв., к существенным чертам которой относятся: 100

-

компьютеризация массовых библиотек, музеев, архивов;

-

создание

общедоступных

баз

и

банков

данных

в

области

гуманитарных и социальных наук; -

создание широкой сети культурно-информационных, культурно-

образовательных информационно-развлекательных

центров в регионах

страны; -

создание и развитие русскоязычного сектора в Интернете;

-

обеспечение информационной безопасности личности, общества и

государства. Средства коммуникации (медиа) – это не только средства массовой информации (от лат. «information» - «осведомление», «представление», «разъяснение»), как часто считается. Как полагает М. Маклюэн, к медиа следует отнести такие разные вещи, как электрический свет, устная речь, письмо, дороги, числа, одежда, жилище, город, деньги, часы, печать, комикс, книга, реклама, колесо, транспортные средства (велосипед, автомобиль, самолет), автоматическое оборудование, фотография, игры, пресса, телеграф, пишущая машинка, телефон, фонограф, кино, радио, телевидение, оружие и мн. др. Все

это

многообразие

«технологий»,

«посредников»

вносит

существенные изменения в коммуникацию человека с окружающим миром (как

природным,

так

и

социальным)

и

реорганизует

его

способ

мировосприятия и образ жизни. Будучи внешними расширениями человека, непосредственными техническими продолжениями его тела, органов чувств и способностей, эти «средства» в конечном итоге отделяются от человека и обретают власть над ним. Так, развитие технологической инфраструктуры человеческого тела (а затем и человеческих коллективов) сопровождается последовательной «ампутацией» всевозможных человеческих способностей. Стремясь завладеть сознанием потребителя, погружая его в иллюзорный мир грез, медиа способно «ампутировать» человеческое сознание. Перед лицом этой отчужденной технологической инфраструктуры человек оказывается 101

слабым и зависимым существом. Радующийся

возможностям

этой

технологической машинерии, человек теряет самого себя, как Нарцисс, парализованный своим отражением в воде. На наш взгляд, ставшая особым этапом эволюции цивилизации, медиакультура

–

это

совокупность

информационно-коммуникативных

средств, выработанных человечеством в ходе культурно-исторического развития, способствующих формированию общественного сознания и социализации

личности.

Все

виды

медиа

(аудиальные,

печатные,

визуальные, аудиовизуальные) включают в себя культуру передачи информации и культуру ее восприятия; медиакультура может выступать и системой уровней развития личности, способной «читать», анализировать и оценивать медиатекст, заниматься медиатворчеством, усваивать новые знания посредством медиа. В истории медиакультуры следует выделить четыре эпохи: 1) эпоха дописьменного варварства; 2) тысячелетие фонетического письма; 3) «Гутенбергова галактика» - пять сотен лет печатной техники; 4) «Галактика Маркони» - современная электронная цивилизация. И, наконец, 5) «Галактика Интернет». Как

и

культура

полифункциональное.

в

целом,

Медиакультура

медиакультура является

–

фактором

явление социальной

модернизации благодаря таким важным функциям, как: -

информативная,

заключающаяся

в

том,

что

медиакультура

представляет собою особый тип информационного процесса, которого не знает природа; социальная информация, сохраняющаяся и накапливающаяся в обществе с помощью создаваемых людьми знаковых средств. Благодаря данной функции медиакультура предстает как матрица, сохраняющая генетическую память общества; - коммуникативная, состоящая в акте общения между властью и обществом,

разными

странами,

народами,

социальными

группами,

индивидами и т.д. Именно коммуникативная функция медиакультуры дает ей 102

возможность выступать мощным катализатором диалога культур, благодаря чему происходит обмен культурной информацией в историко-философском и историко-литературном

контексте

и

тем

самым

интенсифицируется

социальный прогресс. Важнейший аспект культурной деятельности человека – развитие форм и способов коммуникации (от первобытных сигнальных барабанов до современного спутникового телевидения и компьютера). Печатная (письменная) культура дает широкую возможность для общения людей во времени и пространстве, преодолевая века и расстояния. Самым мощным фактором прогресса в развитии СМК сегодня являются компьютер и Интернет, охватывающий весь мир и делающий доступным мгновенное вступление в контакт с любым источником информации. Однако одним из парадоксов современной ситуации является огромная масса контактов через медиа и параллельно с этим дефицит общения - социокультурная и психологическая проблема; -

нормативная

(идеологическая),

проявляющаяся

в

том,

что

медиакультура несет ответственность за процесс социализации личности, усвоение ею социального опыта, знаний, норм, идеалов, соответствующих данному обществу, данной социальной группе. Сюда же относятся обычаи и традиции, этикет и нравы, законы и конституционные акты – словом, все то, что образует право, мораль, идеологию. Общество трансформируется, изменяется, модернизируется и система массовых коммуникаций, роль которых усиливается именно в переломные, кризисные периоды; -

релаксационная

(развлекательная),

связанная

с

потребностью

личности в физическом и психическом расслаблении, разрядке, что предопределено наличием в культуре медиа, по мнению Й. Хейзенги, игрового начала, представленного современной индустрией развлечений множеством средств: от фильмов определенных жанров (детектив, триллер, эротическая мелодрама, фантастика и т.д.) до интерактивных игр по телевидению или путешествий в виртуальных компьютерных мирах;

103

- креативная, заключающаяся в способности медиакультуры осваивать и преобразовывать мир, окружающую жизнь, среду обитания. С помощью получаемой из СМК информации индивид расширяет свои познания о мире, осмысливая его с разных точек зрения: философской, нравственной, экономической, эстетической, правовой и т.д.; при этом проявляется его любознательность, желание познать себя в окружающем мире, проникнуть в тайны природы и человеческого бытия. Благодаря данной функции искусство медиа способно в большей степени, чем другие формы общественного сознания, «вовлекать в круг социальной жизни интимные и самые личные стороны нашего существа» (Л.С. Выготский); индивид адаптируется в современной жизни, окружающей среде, получает ответы на многие вопросы; -

интеграционная,

состоящая

в

формировании

–

посредством

спутникового телевидения, сетевых технологий, основанных на цифровом способе передачи информации - новой среды для распространения потоков информации. Медиакультура (в частности, в лице Интернета) становится мощным фактором интеграции различных культур в единое целое. Различия культур при этом сохраняются, но дело не в уничтожении различий (чего опасаются противники глобализации), а в объединении разных традиций. Интеграционная функция медиакультуры, таким образом, направлена не на уничтожение культурной самобытности, а на объединение культур во имя мира и взаимопонимания между народами планеты; - посредническая, дающая возможность разным социальным группам общаться друг с другом, устанавливать контакты, являющаяся инструментом управления обществом. В отличие от других видов культуры медиакультура реально выполняет политическую, управленческую функцию. Обладая мощной, многосторонней

и

масштабной властью над чувствами и

сознанием людей, медиа стала «четвертой властью», значимость которой усиливается в период становления гражданского общества, основанного на принципах демократии и плюрализма, политической свободы и гласности. 104

По нашему мнению, «информационный космос» обладает почти безграничными возможностями влияния на жизненный мир каждого человека смысловые

и,

соответственно, системы,

способен

составляющие

трансформировать

основу

ценностно-

национально-культурной

ментальности населения разных стран. Культурные системы, оказавшиеся, в силу объективных причин (бушмены, аборигенное население Австралии и т.д.), а также субъективной политики (самоизоляция Японии, «железный занавес», арабские культуры и т.д.) в изоляции неизбежно стагнируют, консервируются или вообще умирают. И чем надежнее закрыта система, тем скорее происходит деградация культуры. Это, кстати, подробно показал еще Э.Б.

Тайлор

в

своем

известном

труде

«Первобытная

культура».

Бессмысленно поэтому пытаться находить способы существования

вне

глобальных процессов и одновременно пытаться настаивать на вселенской роли («русская идея», «авангард человечества», противостояние «империи зла» и др. варианты мессианизма), так как можно оказаться на обочине истории или даже вообще в качестве культуры, представляющей собой музейную ценность, хотя и живую (индейские племена, на которые приезжают посмотреть туристы и последователи Кастанеды). Медиа периода постмодернизма отличают такие черты, как: «1) неопределенность,

открытость,

незавершенность;

2)

фрагментарность,

тяготение к деконструкции, к коллажам, к цитатам; 3) отказ от канонов, от авторитетов, ироничность как форма разрушения; 4) утрата «Я» и глубины, поверхностность, многовариантное толкование; 5) стремление представить несопоставимое, интерес к изотерическому, к пограничным ситуациям; 6) обращение к игре, аллегории, диалогу; 7) репродуцирование под пародию, травести; 8) карнавализация, маргинальность, проникновение в жизнь; 9) перфоменс, обращение к телесности, материальности; 10) конструктивизм, в котором используются иносказание, фигуральный язык; 11) имманентность» (И. Хассан) (93, 354-355). Человек, живущий в постоянном страхе перед смертью, перед краткостью своей земной жизни, пытается продлить свое 105

существование, бросаясь из одной крайности в другую: то в медицину, то в мистику, то в безрассудный разгул, безжалостно растрачивая богатства природы

и

культуры.

«Главным

учителем

жизни»

становится

аудиовизуальная культура, формирующая экранное поколение мальчиковтелеэкранчиков, сосущих палец, тупо уставившись на экран. Телевидение порождает поколение созерцателей. Большинство кинофильмов, комиксы, телевидение проповедуют насилие и животные инстинкты. Существует прямая

связь

между

резким

увеличением

количества

садистских

преступлений и новой волной садистских передач по радио и телевидению, которые не смогут приносить пользу обществу, пока они не освободятся от тлетворного влияния коммерческой рекламы. Кино, ТВ, видео приобретают немыслимую власть над умами и душами сотен миллионов людей благодаря имманентной достоверности фотоизображения, а затем звукозаписи и звуковоспроизведения. «Сфотографированная жизнь уподоблена куску мяса как фрагменту реальности, вырезанному рамкой кадра из туши окружающего мира и в такой «сырой» форме представленному зрителям» (163, 273). Медиа

не просто способствует доминированию в бытии-в-мире

бытия-с-другими

(подавляющего

бытие-самого-себя)

(термины

М.Хайдеггера), обезличиванию человека, превращению его в такого, «как все». Благодаря массмедиа эта тенденция многократно усиливается, бытие-сдругими превращается в принудительную реальность, которой нельзя избежать и формы которой человек часто не имеет возможности выбирать, подверженный воздействию зомбированной посредством СМИ массы, деформирующей

личность,

постепенно

стирающей

этнокультурное

своеобразие индивида, трансформирующей все социальные проявления. Усреднение образа жизни и условий труда, восприятия и потребностей, возможностей и перспектив превращает людей в достаточно однородную массу, универсальным способом формирования настроений, переживаний, оценок, стандартов жизни которой становится массмедиа.

106

С

развитием

информации

и

информационных коммуникации,

техник

и

технологий,

транслирующих,

средств

оперирующих,

трансформирующих, дозирующих информацию, наступил особый этап некоего информатизационного управления обществом, когда власть основана и

осуществляется

Самостоятельная

путем духовная

управления жизнь

информационными

человека

постепенно

потоками. становится

невозможной ввиду «организованной» жизни информационного общества. Так, посредством современных информационных технологий осуществляется управление мнениями, воздействие на целые народы, радикальное изменение расстановки сил в обществе. Особые высокие технологии позволяют фактически

создать

виртуальное

социальное

пространство

за

счет

формирования нужного типа сознания и культуры. В современном мире реальную власть имеет тот, кто не просто располагает информацией, а ею распоряжается, транслирует и тиражирует, кто живет по принципу не «разделяй и властвуй», а «объединяй и направляй», причем под словом «объединяй» следует понимать массовое программирование в едином направлении, создание массового человека, вернее даже - человека толпы, скопления «разрозненных, атомизированных индивидов, которых связывает лишь то, что они оказались в сфере действия единого силового поля массовых коммуникаций, которые образуют «толпу на дому» (термин С. Московичи) (123, 55-56), невидимую, но вездесущую массу. Это оказывается возможным,

в

первую

очередь,

благодаря

средствам

массовой

коммуникации, вытесняющим традиционные непосредственные контакты, встречи, собрания, заменяя личное общение телевизором или компьютером. В итоге человек все чаще представляет себе действительность не в соответствии с личным восприятием, а через отражение ее в СМИ, через образ

этой

действительности,

сформированный

ими.

Причем

телемодификации подвергается не только действительность, но и восприятие человека. Возникающие и меняющиеся изображения, ракурсы и т.п. не просто удерживают внимание зрителя, а навязывают ему определенную 107

скорость переключения ракурсов, ритм и характер восприятия. Подпадая под власть техномодификатора, пребывая в подобном управляемом состоянии, впитывая внушенное с экрана содержание, массовый человек приобретает «опыт коллективного небытия» (142, 105). Таким образом, средства массовой коммуникации не только влияют на массы, но и производят их, создавая и единое информационное поле, пространство массовой культуры – феномена и социально-политического, и культурно-художественного. СМИ не просто активно вторгаются в подсознательные структуры человека, используя опору в глубинах подсознательного. Комбинируя сознательные и подсознательные воздействия, они создают и активно распространяют социальные мифы – культурную форму описания и объяснения действительности, получившую новое бытие в ХХ в. Совокупность мифов, трансформирующая систему представлений и мотиваций личности, выступает как тотальное средство модификации представлений о жизни у управляемых мифами людей. Таким образом создается способ управления жизнью через сознание, которое наполняется смысловыми матрицами, оживающими в нужных идеях и образах. Система манипулирования сознанием при помощи масскульта становится формой информационной войны, которая ведется за власть над умами и душами современного массового человека. Не случайно, оценивая современное мировое информационное сравнивают

его

с

«глобальной

пространство, исследователи

западней»,

которая

уготовлена

для

постиндустриальной цивилизации, «с лавиной, сметающей все на своем пути» (Г.-П. Мартин и Х. Шуманн). Манипуляции массовым сознанием заставляют миллионы людей на планете - посредством такого уникального инструмента, как удовольствие и желание, - разделять новые ценности и смыслы,

принимать

стандартизированные

формы

и

образы

как

неотъемлемую часть своего индивидуального стиля. Современный

массовый человек и массовая культура обусловлены

друг другом. Воспринимая свое отражение в зеркале массового искусства, массовый

человек

перестает

ощущать

собственную

малость

и 108

незначительность, поскольку убеждается, что он такой, «как все». «Современный масскульт легитимирует мир маленького человека и его маленькие повседневные ценности, и, привычно потребляя массовую культуру, человек уже не замечает тривиальный и нетворческий характер и собственной жизни, и самой массовой культуры» (123, 58). Ложность соотнесений с реальной жизнью порождает ложное сознание, человек как бы лишается духовного измерения в своем восприятии жизни и не имеет аутентичных

ориентиров.

Доминантой

его

жизни

становится

потребительство, предопределяющее его отчужденность от творчества, порождающее чувство неполноты жизни, смутную неудовлетворенность ею, потребность в сомнительных компенсациях жизни в виде острых, жестоких зрелищ,

нетривиальных

переживаний.

Таким

образом,

духовное

потребительство, заменившее творческий дух, выливается не столько в культурную апатию (мотивирующую у техномодификаторов такой слоган, как «пипл схавает»), сколько в апатию агрессивную: человек все время чегото хочет от мира, но ничего не дает ему сам; он ограничивается расходованием

сконцентрированного

в

культуре

труда

множества

предшествующих поколений. Массовый человек поглощает и потребляет все, что может предоставить ему общество, считая, по мнению Э. Фромма, что «мир – это один большой объект для удовлетворения нашего аппетита» (170, 155). Такая удобная инфантильность не позволяет сформировать серьезное адекватное отношение ко многим жизненно важным вопросам, даже собственную жизнь потребитель часто не столько проживает, сколько имитирует

стереотипы,

предлагаемые

стандарта, усредненного, писал

масскультом.

В

этом

царстве

К. Леонтьев, тонет «все глубокое,

выдающееся, все поглощается мещанством и сводится к скудному и ограниченному удобству восприятия», а «техника в сочетании с пошлостью» становится, по мнению прозорливого И.В. Гете, «наиглавнейшим врагом искусства».

109

Современный масскульт не стимулирует мотивации к внутреннему развитию. Пошлость и усредненность мировосприятия «одномерного человека» (Г. Маркузе) приводят к искаженным формам самоутверждения, в частности, к желанию снизить то идеальное, высокое, что массовый человек еще может наблюдать в жизни или сам видеть в подлинном искусстве, но что сам не способен чувствовать. Деромантизация и дегероизация взгляда на жизнь становятся факторами дегуманизации человеческих мыслей и чувств, снижения самого образа человека; что, в сущности, противоречит самим целям искусства

и

значению образа его героя, который является

свидетельством возможности человеческой природы и человеческого духа подняться над соображениями сиюминутной выгоды и обыденной суеты, представить истинную сущность человека, богатство его личности. В

современном

обществе,

в

котором

во

многом

разрушены

традиционные культурные ориентиры и ценности, сообщающие истинный масштаб жизни и личности, массовый человек не только не ощущает какойлибо своей культурной или нравственной недостаточности (типичный пример такого «человека толпы» - Полиграф Полиграфович Шариков, герой повести М.А. Булгакова «Собачье сердце»), но, напротив, он наиболее удачно вписан в культурный фон общества, приспособлен к нему. В связи с этим

одну из опасностей массовой культуры представляет возможное

создание нового агрессивного мещанства, обреченного на безграничную деградацию. Ведущую роль среди форм массмедиа играют кино, телевидение и видео как медиа популярной культуры конца ХХ в., как самые распространенные

формы

свободного

времени,

«архетипические

постмодернистские формы» (Ж. Бордиер). На наш взгляд, именно эти формы – несмотря на антиномичность статуса в пространстве культуры - способны сегодня содействовать ее экологизации. Так, например, телевидение, впервые допустившее возможность появления единого сообщества (о чем грезили греки) или «глобальной деревни» (М. Маклюэн), стало важнейшим фактором 110

формирования нового социокультурного пространства, характерного для постиндустриального (информационного) общества. Причем, как и любое другое явление постмодернистской культуры, телевидение обладает весьма противоречивыми чертами: с одной стороны, является орудием угнетения и интеллектуальной депривации, трансформирует реальных индивидов в пассивные, хотя и совершенно функционирующие медиамашины, путем имплантирования

симулированной,

электронно

управляемой

и

технократически контролируемой идентичности; способствует деградации социальных групп, в итоге, существующих не в какой-то социальной форме, а в форме статических, числовых показателей на табло рейтингов; с другой стороны, телевидение – уникальный концепт сближения сфер массовой и элитарной культуры, один из способов «прогрессивного» переписывания классических

реалистических

видеотекстов,

представляющих

матрицу

культуры, постепенно уступающей доминантную власть имиджу. Однако эта вторая сторона телевидения проявится в том случае, если телевидение освободится от тлетворного влияния коммерческой рекламы (что произойдет только в том случае, если телевидение будет поставлено под общественный контроль), стандарта, благодаря которым наш отечественный экранный облик стал очень похож на все остальные телеканалы мира (исключение составляет, к счастью, канал «Культура» или франко-германская «Арте»). По нашему мнению, особую роль в моделировании культурного пространства, как и самого телевидения, призвано сыграть «интерактивное» телевидение – основанное на взаимодействии зрителя с телеэкраном, на активном вторжении зрителя в то, что он видит на мониторе, способное стать основой как образования вообще, так и медиаобразования, в частности. Увеличивающаяся информационных, глобальное

плотность

политических,

социокультурное

связей

в

мире

экологических

пространство,

при

и

(экономических, т.д.)

этом

формирует культурный

суверенитет и культурная самобытность оказываются наиболее внутренне устойчивыми зонами, сдерживающими процесс культурной гомогенизации 111

мира за счет мощного пласта традиций. Тем не менее, по нашему мнению, этнические

культуры,

фундаментальных

предполагающие

характеристик,

идентификационных

моделей,

неподготовленными

к

наличие

которые

шире

нарастающей

–

ряда

составляют самобытности,

динамике

общих,

основу

их

оказались

информационно-

технологических изменений. Развитие современных электронных средств связи, внедрение в практику новых информационных технологий произвели в разных странах настоящий «инновационный» бум, значительно потеснив традиционный пласт культуры. На

наш

взгляд,

коммуникативные

нельзя

системы

не

работают

видеть, не

что

информационно-

только

на

размывание

этнокультурной идентичности, в ряде случаев они способствуют сохранению этнокультурного

взаимодействия,

например,

образуя

каналы

связи

представителей разных культур, которые по тем или иным причинам проживают вне территории своей этнической родины, вне «места развития» их родной культуры. Представленность этнической культуры в них способствует удовлетворению потребностей многочисленных диаспор, развитию

межкультурного

взаимодействия,

когда

«индивидуальность

культур переходит в универсальную цивилизацию» (Н.А. Бердяев). Более того, в условиях глобализации, когда миграция приобретает небывалые масштабы, передача духовного наследия вне естественной среды ее порождения становится актуальной и сложной проблемой. В определенной степени потребность в языке, как важном средстве идентификации, восполняется через печатную продукцию, телевидение и видео, электронные носители информации. Избежать смешения и полной ассимиляции с иными культурами помогает функционирование этнической культуры в мировом информационном пространстве, за счет чего поддерживается этничность в человеке. На наш взгляд, наивно представлять себе этот процесс простым: массовая

и

транснациональная

культура

способны

демонтировать

«вырванные» из собственного социального контекста культуры, лишенные 112

практик воспроизводства, т.е. культуры, поддерживающиеся людьми, находящимися

вне

этнической

среды.

Кроме

того,

даже

смена

идеологических установок и приоритетность принципов культурного плюрализма не снимают новых детерминант современного мира – коммерческих требований, согласно которым функционируют современные массмедиа системы и сетевые структуры, поэтому презентация этнической культуры через информационные каналы часто носит рекламный, музейный характер, так как динамика ее развития и изменения слабо наблюдаемы в силу отсутствия необходимых информационных и финансовых ресурсов. Эпоха аудиовизуальной культуры, начавшаяся более 100 лет назад с возникновением кино, связана со специфическим языком, в основе которого лежат невербальные коммуникативные процессы. Сегодня по уровню воздействия на человека экранные воздействия стали доминирующими. По некоторым данным, за последние пять лет ХХ в. объем только телевизионного вещания увеличился в 600 раз. И сегодня главным инструментом борьбы за влияние на сознание и интеллект человека оказывается

невербальный

аудиовизуальный

язык,

язык

масс-медиа,

проблема изучения которого не менее значима, чем проблема изучения классических вербальных языков, поскольку единственным способом противостоять потоку теле-, видео- и др. медиаинформации, не утратив личностных и пр. основ, является умение видеть и понимать увиденное, названное специалистами «медиаобразованием». Будучи направлением в педагогике, «выступающим за изучение закономерностей массовой коммуникации» (88, 397), медиаобразование способно не только «подготовить новое поколение к жизни в современных информационных условиях, к восприятию различной информации, научить человека понимать ее, осознавать последствия ее воздействия на психику, овладевать

способами

коммуникации

с

общения

помощью

на

основе

технических

невербальных

средств

и

средств

современных

информационных технологий» (88, 397), но и представить реальность во всех 113

ее

формах,

воспитания,

опираясь

на

а

таких

также

искусствоведение

достижения отраслей

(включая

педагогики,

художественного

гуманитарного

киноведение,

знания,

как

литературоведение,

театроведение), культурология, история (история мировой художественной культуры и искусства), психология (психология искусства, художественного восприятия, творчества) и т.д. В отличие от обучения с помощью медиа, медиаобразование связано одновременно с познанием того, как создаются и распространяются

медиатексты,

так

и

с

развитием

аналитических

способностей для интерпретации и оценки их содержания. Итоговой целью медиаобразования как процесса, продолжающегося всю жизнь человека, наделенного гражданской ответственностью, должна быть, на наш взгляд,

медиаграмотность как свидетельство обладания

развитой

к

способности

восприятию,

созданию,

анализу,

оценке

медиатекстов, к пониманию социокультурного и политического контекста функционирования

медиа

в

современном

мире,

кодовых

и

репрезентационных систем, используемых медиа. Развивая способности аудитории к критическому мышлению, а также - к восприятию, оценке, пониманию, анализу медиатекстов, подготавливая аудиторию к жизни в демократическом обществе, обучая аудиторию пониманию социальных, культурных,

политических

и

экономических

смыслов

и

подтекстов

медиатекстов, обучая аудиторию декодированию медиатекстов, развивая коммуникативные способности личности, развивая способности аудитории к эстетическому восприятию, пониманию медиатекстов, к оценке эстетических качеств медиатекстов, обучая аудиторию творческому самовыражению с помощью

медиа,

основам

идентифицирования,

интерпретирования

медиатекстов, экспериментирования с различными способами технического использования медиа, создания медиатекстов, обучая аудиторию теории и истории медиа и медиакультуры (88, 402-403), медиаобразование призвано не только обеспечить медиаграмотность, но и формировать медиакультуру личности и общества XXI в., которая, как «совокупность информационно114

коммуникативных

средств,

выработанных

человечеством

в

процессе

исторического развития; совокупность материальных и интеллектуальных ценностей в области медиа, исторически сложившаяся система их воспроизводства и функционирования в социуме» (88, 429-430), является одним из базовых условий сохранения культуры в целом, как и актуализации проблемы

экологии

культуры.

По

нашему

информационно-коммуникативного

мнению,

формирование

пространства,

развитие

специализированных культурных сетей рассматриваются как создание дополнительных каналов для сохранения и распространения культурного наследия и включаются в стратегические цели культурной политики разных сообществ. Именно благодаря аудио- и аудиовизуальной технике записи, воспроизведению символической информации на новых электронных носителях мы имеем возможность включить в современный культурный контекст язык, образцы, ритуалы, традиции этнических культур, умирающих под цивилизационным натиском. Подводя итоги, обратим внимание, что в концепциях культурной политики разных стран проблемы нивелирования культурных различий и «омассовления» культуры, сохранения этнокультурного многообразия и преодоления кризиса этнокультурной идентичности, формирование нового типа идентичности в Интернет-пространстве и нового общедоступного символического ряда и т.д. должны решаться, исходя из стратегических интересов

и

ценностно-идеологических

приоритетов

государства

и

институтов гражданского общества посредством разработки нормативноправовых документов разного уровня. Признание прав человека на сохранение и развитие своей культуры, актуализированное на специальном заседании

Госсовета

Президентом

РФ

В.В.

Путиным,

поддержание

этнокультурных автономий свидетельствуют о проведении в России политики

«многокультурной

державы»,

основанной

на

принципах

культурного плюрализма, что впрочем, не исключает иных форм поддержки, прежде всего, финансово-экономической и информационной, как со стороны 115

государства, так и общественных структур и бизнеса. Таким образом, одним из ключевых аспектов экологии культуры (в частности, экологии культуры России) является экология информационного пространства, предполагающая сохранение разнообразия национально-культурных традиций, по-прежнему играющих ключевую, объединяющую роль в формировании уникального, самобытного ландшафта,

проецирование принципов

этнополитического

согласия, антропологических ценностей в процессе создания и расширения поликультурного и многоконфессионального государства и мира. 2.3. Экология культуры в глобализирующемся мире Мир современной культуры на рубеже тысячелетий находится в состоянии ярко выраженных перемен, обусловленных поступательными процессами глобализации, которая является одной из объективных реалий сегодняшней жизни вне зависимости от наших желаний и отношений к ней, требующей в качестве своего подкрепления

соответствующих тенденций в

сферах ментальности, сознания, культуры,

что чревато глубокими

деструктивными последствиями. Целерационалистический индивидуализм современника, замкнутый на деньгах, на непременном материальном преуспевании, гедонизме, не эффективен в России, где традиционно сильны идеи соборности, где сохраняется глубокий кризис, способствующий формированию и проявлению у граждан активного чувства общей судьбы, ценностно-рациональных действий, ориентированных на общенациональные задачи. В идеале призванная стать основой диалога культур, глобализация способна повлечь за собой – в погоне за неким усредненным образчикомстандартом - уничтожение и больших, и малых культур. Термин «глобализация» в силу его универсальности, на наш взгляд, вышел за пределы строго научного знания, поэтому нуждается в уточнении. Буквально означающий «придание чему-нибудь глобальных масштабов, глобального

характера»

(152,

189),

первоначально

он

возник

для 116

характеристики

транснационального

функционирования

экономики

и

информации, ныне используется для указания на создание единого экономического, технического, культурного, информационного пространства для решения таких остро стоящих вопросов, как экологическая безопасность, терроризм и т.д. В

настоящее

время

глобализация

осмысливается

как

процесс

становления и распространения в мировом масштабе ряда (преимущественно западных) научно-производственных, экономических, информационных, правовых, ценностных подходов и технологий, в конечном итоге, дающих возможность достичь относительно единых, сходных условий существования и функционирования сообществ, развивающихся в различных исторических условиях и живущих в соответствии со своими специфическими традициями. Глобализация

как

основа

практически

неизбежного

формирования

общечеловеческой (планетарной) цивилизации осознана на рубеже XX-XXI вв. вместе с появлением реальных к тому предпосылок. Отношение к глобализации в мире весьма неоднозначно; особенно противоречивы оценки, касающиеся будущего общемировой культуры. Здесь наиболее контрастны две версии: по одной из них, существует опасность нивелировки и общего выхолащивания «совокупной» культуры при «гибели» культур национальноэтнический; другая, наоборот, предполагает интенсивное развитие последних при неискоренимой приверженности их носителей к проблемам собственной идентичности. Однако, на наш взгляд, есть основание полагать, что эти крайности

–

засилие

безличностно-уравнительной

планетарной

монокультуры, равно как и утверждение в будущем безграничного мультикультуризма – одинаково нереальны. Более вероятно развитие событий в русле исторически апробированной практики дистрибутивного сопряжения

различных

превалирующих.

Такой

культурных ход

полей

предполагает

–

при

достаточно

утверждении длительное

и

органичное бытование большинства представителей мировых регионов в

117

двух или нескольких культурных слоях – «общих» (общечеловеческих) и «своих » (национальных). Глобализация как «этап движения человеческого сообщества

к

всеобщности и адекватной ей целостной системе мироустройства в условиях очередного всплеска научно-технической революции» (48) интенсивно меняет не только экономический и политический ландшафт планеты, но и воздействует на картину межкультурных связей.

С одной стороны, в

культурной глобализации невозможно избежать стремительно нарастающего интегративного фактора, с другой стороны,

понятно, что необходимо

сохранить определяющее «лицо» нации и, стало

быть, культурное

многообразие. Как в социуме возникает проблема личности, соотношения личности и общества, так и у глобализирующегося человечества возникает проблема сохранения и развития культурного своеобразия отдельного народа. Этот естественный процесс происходит благодаря единой и одновременно многообразной природе мира в целом. Другое дело, наметившаяся мировая тенденция формирования однополярного мира с одним управляющим центром и с маргинальным статусом стран, отставших в экономическом развитии. Она не соответствует всеобщей закономерности диалектического развития, которая предполагает наличие единого центра в качестве единства многообразия. Соотношение единого и многообразного имеет иную природу взаимосвязи, нежели центр и периферия. Единое пронизывает

все

многообразие

и

любое

единичное,

составляющее

многообразное целое, имеет в себе природу целого и единого. Поэтому диалектическое развитие мировой культуры, ее интеграция не может происходить иначе, как через единство многообразия различных культур, таким образом, глобализация, будучи явлением всеобщего порядка, имеет философское объяснение и соответствует природе соотношения единого и многого. Многообразие национальных культур объединяет то, что в каждую из них входят универсальные человеческие ценности, являющиеся той базой, на 118

которой держится любая культура. Истина, добро, красота и свобода, милосердие проявлялись, начиная с древних культур, в различных формах, а конкретные формы их выражения составляли своеобразие любой из них. Совсем иное явление, которое имеет место в мировом сообществе в настоящее время, оно наблюдается в унификации культурных стандартов, в подтачивании

основ

национальных

традиций,

утрате

культурной

идентичности. Глобальный кризис в современной мировой культуре требует правильных, научно и этически обоснованных ответов на вызовы времени, критического анализа и заинтересованного пересмотра ранее принятых представлений и правил, совершенствования политической культуры, культуры ответственности и потребления, управления и международных отношений. Именно поэтому, на наш взгляд, актуальной стратегической проблемой современного мира является экология культуры, формирование культуры глобального гражданского общества и достижение устойчивого развития

человечества.

Решение

этой

проблемы

открывает

новые

возможности для построения культуры мира, разрешения противоречий, снижения уровня коррупции и бедности, укрепления семьи как основы социальной жизни, лучшего взаимопонимания народов и безопасного развития человечества в новом столетии. Основой и сущностью экологии культуры, новых технологий является высокая духовная культура – синтез знания

и гуманистической этики.

Компаративный культурологический анализ показывает, что правильный ответ на вопрос «В чем спасение человека?» может быть, на наш взгляд, один: «В высокой духовной культуре личности и общества». Огромная роль духовной культуры состоит в том, что даже, несмотря на различие в интересах,

ментальности

и

традициях,

она

служит

мощным

объединительным фактором не только на межличностном уровне, но также в национальном, региональном и мировом масштабах. Ее способность оказывать позитивное влияние на интересы, определяющая цели и пути 119

развития, дает возможность разумно использовать культурные различия и повернуть противоречия в созидательное, творческое русло, поскольку богатые природные ресурсы при низком культурном уровне людей не дают ожидаемых результатов в социальном развитии человека, а материальное благосостояние не гарантирует счастья. Мы глубоко убеждены в том, что невежество – это бедность, это зло, а бедность – это вызов национальной безопасности, она приводит к разрушению гражданского согласия и делает страну слабой перед внешним вызовом. Мы считаем, что главное национальное богатство страны – это ее культурный потенциал и, прежде всего, высококультурный человек.

Вместе с тем

культура не только

средство, но показатель и средство человеческого развития. Высокий уровень человеческого

знания,

умения,

организованности

и

нравственности

наполняет жизнь смыслом, придает человеку необходимую силу в борьбе за достижение поставленных гуманистических целей, открывает возможности для счастья. Высокая

духовная

культура

предполагает

следование

антропологическим ценностям как основе экологии культуры: вере человека, совести,

гуманистической

этике,

-

способствующим

нравственному

совершенствованию личности. Вера в Творца облагораживает человека, регулируя его жизнь на основе (божественных по своему происхождению) так называемых «естественных законов», порождает в нем социальную ответственность, формирует уважение к собственности, к законам, к разумным общественным

установлениям и

нормам, к человеческой

личности. Она способствует регулированию общественных отношений и стабильному социально-политическому развитию государства. К пониманию социального зла и борьбы против него по-разному подходят в религиозной и светской культуре. Так, в религиозной культуре иудаизма, христианства и ислама причиной зла считается дьявол, а спасением человека – вера. В светской культуре причина зла – невежество, а спасение от него – знание, гуманистическая этика, созидание, экология души. 120

Культурный человек, стремящийся к развитию и счастью, наряду с сознанием,

умением

и

организованностью,

должен

обладать

гуманистической нравственностью и осуществлять деятельность в интересах своего и социального блага. Вместе с тем, полагаем, что религиозный и светский подходы объединяет понятие «совершенство человека». Чем выше совершенство человека, как полнота, высшая ступень всех достоинств, тем меньше зла. А путь к совершенству – это путь к высокой духовной культуре. Важную гражданского

роль

в

общества,

процессе

построения

экологии

культуры

культуры

глобального

предстоит

сыграть

национальным государствам. Как известно, характер и качества каждой национальной культуры во многом зависят от таких факторов, как природногеографические условия, биологический код, социальная среда, исторические условия и культурный обмен. При этом ключевую роль играет социальная среда, включающая такие взаимозависимые институты, концепты экологии культуры, как Семья, Коллектив и Общество, во многом зависящие от политического режима государства. Огромную роль в социально-культурном развитии общества и государства играет семья. Культура личности в решающей степени зависит от семейного воспитания. И если человек не получил гуманистического воспитания в семье, в нем может преобладать, в ущерб социальности, культурный атавизм. Именно такие семьи, по нашему мнению, создают предпосылки для естественной культивации «биологической», «зверьковой» культуры человека. Склонность к злодеянию или добродетельности зависит от генетики человека, которая во многом определяется исторически сложившейся традиционной культурой, психологией, мировоззрением, образом жизни семьи, являющейся питательной средой формирования индивидуальной культуры личности и ее характера. Культура семьи – это показатель и источник культуры общества, основа общенациональной культуры государства, его жизнеспособности и созидательных возможностей. Она определяет качества человеческого 121

потенциала и культурный облик национального государства, однако если воспитание детей начинается в семье, то воспитание самих родителей во многом зависит от государства, именно поэтому, на наш взгляд, воспитание семей должно быть одной из основных забот государства. В современных условиях решение этой стратегически важной задачи, наряду с образованием, должно обеспечиваться государственной системой культурологического просвещения народа. Такая система открывает большие возможности познания населением истории развития мировой цивилизации и освоения им культурных богатств, выработанных разумом, чувствами и созидательным трудом. Не менее важным фактором социально-культурного развития нации является общество. Анализ сущности множества современных конфликтов показывает, главной их причиной является конфликт культур. Мы полагаем, что именно конфликт культур, связанных с различными иерархиями базовых ценностей, нередко приводит к взрывоопасным ситуациям и терроризму. Поэтому решающее значение для достижения политической, социальной, межрелигиозной и межнациональной стабильности имеет формирование культурной идентичности граждан и народов путем утверждения примата общечеловеческих

ценностей,

демократической

культуры,

ценностей

либерализма и гражданского общества. Важное для этого значение имеет сближение их представлений о смысле жизни, ценностях, понятиях о добре и зле. И в этой связи, на наш взгляд, стратегическое значение в условиях глобализации

приобретает

вопрос

о

формировании

индивидуальной

культуры личности на основе приоритета универсальных принципов и ценностей

духовной

культуры

человечества.

На

основе

такой

индивидуальной культуры, не разрушая культурную самобытность, можно правильно

строить

микро-

и

макросоциум

культуры,

гармонично

взаимодействующие между собой культурные общности. Решение этой ключевой политической задачи с учетом сохранения основных ценностей национальных культур имеет важное значение. Учитывая реалии культурной 122

самобытности, различия в религиях, традициях и образе жизни, именно такой подход дает возможность достичь взаимопонимания, отвечающего общим интересам. Очевидно, что формирование культуры личности и общества во многом

зависит

от

политического

режима

государства.

Если

демократическое устройство не обеспечивается правильной политикой и системой управления, отвечающей общественным интересам, то и оно не гарантирует от необузданного эгоизма, порождающего антисоциальные действия. В свое время известный немецкий философ и культуролог К. Ясперс, характеризуя состояние европейской культуры как регресс, подчеркивал, что безнадежность всегда вызывает потребность в иллюзиях, пустота жизни – потребность в сенсациях, а бессилие – потребность в насилии над более слабым. Исходя из этого, становится очевидным, насколько важно сделать человека сильным, духовно обогатить ему жизнь, дать ему реальную надежду на лучшее будущее. На аналогичных позициях стоял известный английский историк и культуролог А. Тойнби. Концепция «Вызов-Ответ» Тойнби как нельзя более логично, по нашему мнению, объясняет диалектический процесс развития культуры под влиянием внешних и внутренних стимулов, связанный с переходом из пассивного в активное состояние и наоборот. Тойнби придавал особое значение духу, воле и энергии личности как творца культуры. Будучи верующим человеком, он, тем

не

менее,

решительно

выступал

предопределенности как фактора

за

преодоление

философии

торможения процесса творческого

развития человека и общества. В основе развития цивилизации, согласно А. Тойнби, лежит «Вызов» и «Ответ». «Вызов» – как выбор духовности между Добром и Злом и как стимул борьбы за выживание и развитие в условиях природных и общественных напряжений и катаклизмов. «Ответ» -

как

движущая сила развития цивилизации. Именно эта мифологема, согласно Тойнби, с чьим мнением мы согласны, и является регулятором человеческих отношений. 123

Через индивидуальную культуру можно правильно формировать микро- и макросоциум культуры, человеческую общность. Исходя из этого, каждое правительство должно заботиться о создании благоприятной социально-культурной

среды,

воспитании

добродетельности,

законопослушности и высокой этики граждан. Оно должно осуществлять научно обоснованную социально-культурную политику, главной целью которой является подготовка и воспитание личностей с высокой культурой, создание условий для их продуктивной жизнедеятельности. Среди

ряда

ученых есть мнение, что социально-культурный прогресс нации связан не с политико-экономическими факторами, а с биологической обусловленностью. Иначе говоря, культурные различия предопределены биологически. Однако исторический опыт показал, что решающим фактором является социальная среда, в которой живет и формируется личность; независимо от расы, этноса, вероисповедания и места рождения человек имеет одну и ту же биологическую природу. Но формирование его культуры, определяющей его жизненные возможности

и благосостояние, зависит от определенных

природно-климатических, социальных и политических условий. Важное значение для развития культуры и преодоления трудностей жизни имеет образование и воспитание, а также политика и правильное управление. Неправильное управление, далекое от принципов высокой культуры, ведет к дегенерации и вырождению народа, его нежизнеспособности и порождает неправедность, зло, социальную несправедливость, недоверие народа

к

власти, его неуверенность в завтрашнем дне. Глобализация, которая согласно своей природе призвана служить гармонизации мира, этизации человеческих отношений, взаимодействию политических систем, взаимообогащению национальных культур, в своем искаженном виде может способствовать их унификации, упрощенности, стандартизации. Во многом это зависит от того, кем управляем процесс глобализации, или кто на него влияет. Тем не менее, сущность процесса глобализации, его природа и всеобщая закономерность развития «проложат 124

себе дорогу» через все многообразие внешних форм. И это неслучайно, так как во всеобщем процессе глобализации участвуют страны, имеющие различные культурные установки и находящиеся на различных ступенях развития: человечество как единое целое действительно нуждается в выработке общих норм взаимодействия обществ, и поэтому культурная глобализация не может не иметь своих оснований в этике взаимоотношений, продуктивном диалоге между нациями и их культурами, оказываясь объектом пристального внимания ученых, политиков, священнослужителей, деятелей

культуры

социокультурного,

и

искусства,

вызванного

потребностью

философско-культурологического,

ее

политического

осмысления. В обстановке геополитического доминирования США, Запада и антинациональной политики определенной части правящей элиты России человек

на

постсоветском

пространстве

испытывает

культурный

и

мировоззренческий шок. Во многом это обусловлено тем, что ментальные структуры русской души, культурно-антропологические ценности вступают в очевидные противоречия с проводимыми в стране реформами и с идеями глобализма. Проблема

глобализма,

сравнительно

новая

для

человеческого

восприятия, внутренне противоречивая и далеко не однозначная в освещении средствами массовой информации, буквально ворвалась в повседневную жизнь каждого из нас. Глобализм и антиглобализм, экономическая, военнополитическая и социокультурная глобализация человеческого сообщества, противостояние «золотого миллиарда» и остальной части человечества, глобальный экономический кризис и рост народонаселения, бедность и терроризм – вот далеко не полный перечень проблем, с которым сталкивается каждый из нас в повседневной жизни или сидя у экрана телевизора. Сказанное выше вызывает настоятельную потребность в философском осмыслении

его

социальной

природы. Глобализм как

современная форма империализма и высшая ее стадия опирается не только 125

на военную экспансию, но и на экспансию экономическую и культурную. Этим самым закрепляется система несправедливого распределения ресурсов планеты: природных, трудовых, интеллектуальных. В этом отношении весьма привлекательным является одно из положений «Основ социальной концепции

Русской

Православной

Церкви»

(2000):

«В

культурно-

информационной среде глобализация обусловлена развитием технологий, облегчающих перемещение вещей и предметов, распространением и получением

информации…

Однако

данный

процесс

сопровождается

попытками установления господства богатой элиты над остальными людьми, одних культур и мировоззрений над другими, что особенно нетерпимо в религиозной сфере. В итоге, наблюдается стремление представить в качестве единственно возможной универсальную бездуховную культуру, основанную на понимании свободы падшего человека, не ограничивающего себя ни в чем, как абсолютной ценности и мерила истины. Такое развитие глобализации многими в христианском мире сопоставляется с построением Вавилонской башни» (139, 86-87). Действительно, необходимо разобраться в великом множестве фактов, событий, процессов реальной жизни, попытаться сопоставить и систематизировать концепции, точки зрения, претендующие на целостное видение теории глобализма. Таким образом, одной из задач стратегии построения культуры глобального гражданского общества является осуществление в каждой из стран мира культурных реформ, обеспечивающих устойчивое развитие и прогресс духовной культуры, отвечающий общественным интересам и потребности в формировании прогрессивной культуры мира. Такие реформы должны осуществляться на основе правильной социально-культурной политики

и

экономической,

правильного

управления,

социальной

и

способствующих

политической

достижению

самостоятельности

и

ответственности граждан. Мировая культура, открывающая перед нами замечательную панораму жизнедеятельности

народов,

наций,

отличающихся

культурным 126

разнообразием и культурной самобытностью, различными способами выражения

интересов

и

удовлетворения

человеческих

потребностей,

системами национально-культурных ценностей, в ситуации деструктивных процессов глобализации нуждается в особой экологизации и в пространстве каждой культуры, и в пространстве диалога культур. Важную роль в этом процессе сегодня играют ООН, ЮНЕСКО, Совет Европы, Римский клуб, Международная и межрелигиозная Федерация за мир во всем мире, Всемирная ассоциация неправительственных организаций и др. А. Печчеи, один из организаторов Римского клуба (неправительственной организации, созданной в 1968 г. для исследования глобальных проблем современности), предлагает учредить «Всемирный культурный концерн», целью которого стало

бы

финансирование

долгосрочных

культурных

программ,

и

организацию «Культурный корпус», который объединил бы добровольцев из всех стран мира, желающих защитить и сохранить культурное наследие, способных осуществить интернационализацию исторических памятников и центров, представляющих

всемирный интерес. Он подчеркивает, что

необходимо найти такие формы географической и

функциональной

координации, центры принятия решений, которые стали бы единым целым, способным удовлетворить и частные, и всеобщие, долгосрочные интересы человечества. В русле решения данной проблемы, по нашему мнению, осуществляется деятельность ООН, которая, тем не менее, должна усилить свое внимание к вопросам гармонизации и развития мировой культуры. В интересах развития культуры мира, ее экологии она (ООН) могла бы возглавить процесс организации разработки и практического использования новых культурологических технологий для гармонизации культур

и

формирования разумной культурной идентичности в планетарном масштабе, в рамках новой этики мировой культуры. На наш взгляд, эффективным механизмом экологии культуры, формирования и развития культуры глобального гражданского общества, гармонизации культур и интересов разных народов в новом столетии может 127

стать создание при ООН и ЮНЕСКО Международного Совета по мировой и национальным культурам, что способствовало бы решению глобальных социально-культурных, геополитических, экологических, межнациональных проблем в аспекте: - разработки концептуальных моделей механизма функционирования, развития

и

взаимодействия

национальных

культур

с

учетом

их

антропологической самости в рамках мирового культурного пространства, обеспеченных комплексом нормативно-правовой базы; - содействия сохранению и формированию высокой духовной культуры человечества на основе экологии культуры, гармонизации культур, религий, интересов граждан и народов разных стран; - разработки программ и проектов социально-культурного развития человечества, предполагающих формирование единого социокультурного пространства для взаимосвязанного развития, утверждения культур народов мира, повышения благосостояния наций; - эколого-культурного просвещения, нацеленного на активное изучение в различных странах мира мировой и национальных культур, культурных завоеваний и опыта социально-культурного развития человечества, на формирование глобальной культуры, представляющей собой более высокий уровень культурной интеграции, пространством которой становится весь мир. Таким образом, не отрицая негативных тенденций, отмечаемых в мире, подвергнутом глобализации, нельзя не констатировать как позитивное явление все возрастающее внимание к проблемам экологии культуры: как в национальном, деструктивными,

так

и

в

мировом

масштабе,

антигуманистическими

-

что

процессами

в

обусловлено политической,

военной, информационной, экономической, технологической, экологической, социальной и культурной сферах. Речь идет о глобализации политического (пример чего – решение проблем с позиций военно-технической мощи), экономического

(доминирование

интересов

финансовой

олигархии, 128

решающая роль транснациональных корпораций), идеологического (пример которой – диктат либерализма как идеологии, которой свойственно выдавать желаемое

за

действительное),

технологического

(способствующая

превращению человека из социально-культурной личности в человеческий фактор

Техноса),

экологического

(проявляющейся

в

уничтожении

естественной среды обитания по принципу «Бери от жизни все!»), социокультурного (разрушение традиционных основ наций и цивилизаций, подмена национальных ценностей ценностями американской культуры) характера. Пути решения вышеобозначенных проблем видятся нам: - на национальном уровне: в обеспечении преемственности национальных традиций и культурной самобытности, в поисках и внедрении способов модернизации культуры как технологий жизнедеятельности, на основе творческого

заимствования

прошлого

опыта

развития

человечества.

Важнейшую роль в этом процессе играют аксиология, отражающая систему культурных ценностей и общность народа, наука и практика, раскрывающие пути и технологии прогрессивного роста; - на международном уровне: в формировании новой философии жизни и мировой культуры, основанной на общечеловеческих ценностях, на синтезе культурных ценностей Запада и Востока, ориентированной на гармонизацию культур и интересов разных народов на базе универсальных принципов и ценностей демократии, отвечающих общим интересам человечества. Экология культуры в глобализирующемся мире, как постоянная, вневременная

категория,

национальных

культур,

призвана, к

в

итоге,

формированию

привести

людей

к

развитию

высокой

культуры

производства, коммуникаций и управления, к устойчивым технологиям жизнедеятельности, равноправия,

к

к

утверждению

повышению

уровня

культуры

мира

социальной

и

гендерного

ответственности

и

политической культуры людей, к совершенствованию культуры потребления и распределительных отношений, к сохранению культурного разнообразия и 129

самобытности

народов,

к

обеспечению

экологической

и

правовой

безопасности в мире. Итак, по нашему мнению, экология культуры - матрица формирования человека и мира в пространстве глобализации, способствующая переходу в ноосферу и преодолению деструктивных, антигуманистических процессов в политической, военной, информационной, экономической, технологической, экологической, социальной и культурной сферах человеческой деятельности. Таким

образом,

в

ситуации

разрушения

социокультурного

пространства периода постмодернизма экология культуры предстает как открытая полифункциональная система, ориентированная на преодоление разнообразных, разнородных деструктивных процессов базового

ценностно-нормативного

потенциала

посредством традиционных

антропологических констант как национального, так и планетарного культурного ландшафта, реконструкция, сохранение и популяризация которых обусловливает переход биосферы в ноосферу, достижение гармонии бытия человека, природы и общества.

130

Заключение Подводя итоги диссертационного исследования, констатируем, что фундаментальной метафорой современного техногенного мира оказывается не экология (биологическая наука), а экология культуры (культурологическая дисциплина), ориентированная на установление гармонии между природой и культурой, на «устойчивое развитие» системы «человек – природа - общество», обусловленная экологической культурой личности, овладевая которой,

она

осознает общие закономерности развития природы и общества, считает природу родным домом, нуждающимся в постоянной защите и заботе, являющимся постепенно расширяющимся микрокосмом, способным раздвинуться до масштабов планетарного пространства культуры. Учитывая интегративной

многоаспектность дефиниции

значения

«экология

междисциплинарной,

культуры»,

многовекторность, полинаправленность:

мы

понимаем

ее

не только как экологическую

культуру, науку об отношении культуры общества с окружающей средой, и экологическую эстетику, науку об эстетическом восприятии окружающей среды, но и как культурную экологию, науку, изучающую связь между природными условиями и культурой определенного региона, народа, государства. Поэтому экология культуры, по нашему мнению, представляет собой феноменальный универсум, способный синтезировать гуманитаризации функционирование

и

экологизации,

системы

«человек

обеспечить –

природа

процессы

гармоничное –

общество»,

с

незапамятных времен детерминированный в различные формы человеческой жизнедеятельности.

Недостаточно

полно

представленная

в

научно-

теоретической литературе (что и предопределило ракурс авторского понятийно-терминологического культуры, на наш взгляд,

аспекта

ее

истолкования),

экология

- феномен, соединяющий природу и культуру,

обеспечивающий - наряду с сохранением природной среды - сохранение культурной среды (культурного наследия).

131

Осмысливая статус экологии культуры в системе «человек – природа общество»,

мы

определили,

что

она

является

одной

из

ведущих

составляющих экологии человека, от которого зависит социокультурный ландшафт и региона, и государства, и мира, обнаруживаемый в: -

запечатлении феномена этнокультурной идентичности (что, в

частности, проявляется благодаря языку (например, имени) как концепту формирования человека и мира, как концепту вневременного формирования системы истинных ценностей (в частности,

патриотизма, мужества,

гуманизма, соборности, милосердия, веры); - выявлении этнозащитных функций культуры; - репрезентации духовно-творческих традиций культуры; - запечатлении состояний и явлений духовной жизни человека (находящих отражение в прапамяти, становящейся источником творчества, а значит – культуры, как и собственно экологии культуры). Поэтому экология культуры как базисная система антропологических ценностей способствует формированию личностных

общечеловеческих,

констант,

естественнонаучной

этнических,

востребованных

картины

в

национальных

период

перехода

мира, деструктурированной

и от

в ситуации

постмодернизма, к ноосфере, к гуманистической картине мира. Действительно, экологический гуманизм становится феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения как первой (природы), так и второй (культуры) природы. Благодаря экологическому гуманизму, наделенный целостным восприятием мира, бытия человек (в частности, носитель и создатель культуры) равнозначно относится к важности сбережения и среды обитания (процесса творчества), и результатов этого обитания (художественных произведений, в частности). Считаем, что экология культуры сегодня - это основа жизни социума, базирующаяся и на традициях экологической культуры, и на почве социальной экологии, как и процесс сохранения культурного наследия прошлого для творческого продолжения его в настоящем, для реализации потребности в обозначении и сохранении культурной идентичности. 132

Благодаря экологии культуры, одному из разделов экологической эстетики,

исследующей

проблемы

эстетического

с

точки

зрения

диалектической взаимосвязи человека и окружающей природы (благодаря чему человек преобразовывает не только природу, но и самого себя), культура

предстает

не просто как специфическая обработанность,

оформленность человеком природы, вещей, самого себя, своих действий и их результатов, но и как особое одухотворение мира, очеловечивание его, облагороженность мыслей, чувств, настроений, намерений и их выражение вовне, закрепление их в действиях, нормах и идеалах жизни, в вещных носителях культуры (А. Швейцер). Таким образом, экологический гуманизм, выступая как ценностная система одухотворения мира, его гармонизации, очеловечивания, нормирования, стандартизации, идеализации,

является

феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения природы, культуры и самого человека как

базовых сторон культурного

ландшафта. Возникшие на рубеже двух тысячелетий, приобретшие планетарный характер, экологические проблемы обусловили необходимость нового осмысления

взаимоотношений

«человек

и

природа»,

особенности

антропогенного влияния на окружающую среду, воспринимаемой теперь не только пространством «натуры», «естественного», но и пространством культуры, «искусственного». системы

Выступая координатором взаимоотношений

«человек – природа - общество», основываясь на почве

экологической культуры, экология культуры представляется нам открытой динамичной матрицей высоконравственных и ценностных установок, цель которой

–

сохранение

природно-социально-культурного

потенциала

человеческого общества, формирование его устойчивого экологического пространства. Осмыслив широкий круг текстов культуры, подчеркиваем, что экология

культуры

актуализирует

антропологические

ценности,

составляющие смысло-содержательное ядро культуры в системе «человек – 133

природа - общество» в аспекте ее доминантных звеньев, представляющих национальную «концептосферу» (Д.С. Лихачев), всесторонне воплощенную в «текстах культуры»: - «человек» (Ребенок, Мать, Отец,

Дом,

Путник, Труд, Добро,

Милосердие, Любовь, Вера, Духовность, Надежда и др.); - «природа» (Земля, Небо, Вода, Огонь, Воздух, Дерево, Трава, Солнце, Лошадь, Птица, Пожар и др.); - «общество» (Семья, Родина, Родной край, Малая родина, Патриотизм, Долг, Честь, Героизм, Соборность и др.). По нашему мнению, источниками воссоздания эколого-культурных ценностей как ядра культуры являются: - образцы дописьменных средств общения и информации, родовые и семейные традиции, «сохраняющие качество любой культуры» (Н.А. Бердяев),

народная

педагогика,

обряды,

ритуалы

и

иные

формы

традиционной культуры; -

образцы

национального хореографии,

классического менталитета,

живописи,

искусства,

отразившие

произведения

театра,

особенности

литературы,

архитектуры,

скульптуры

музыки, и

др.,

объединенных семиотическим смыслом отечественной культуры; - лучшие образцы массовой культуры, имеющие транснациональный характер и ориентированные на вхождение человека в мир культуры посредством

последовательного

возвышения

духовных

интересов

и

потребностей людей, их восхождения к подлинным высотам отечественной и мировой культуры. Комплекс данных ценностей, по нашему мнению, представляет национальную концептосферу, способную обеспечить цивилизованный прорыв в новое мировоззрение, иную систему ценностей, тождественных неизменным общечеловеческим нравственным заповедям, уважения к другим народам без различий – политических, национально-этнических, религиозных – в общих чувствах добра, справедливости, правды, уважения 134

человеческого достоинства. Полагаем, что посредством «текстов культуры» и содержащихся в них ценностей осуществляется культурологическое

осмысление

совокупности

мировоззренческое, всего,

достигнутого

человечеством в ходе истории, выраженного в синтезе созданных человеком материальных и духовных ценностей, гармоничных форм отношений личности к природе, обществу, самой себе, становящихся результатом ее связи с Родиной и Миром и утверждения в них. Подводя итоги нашего исследования, утверждаем, что в концепциях культурной политики разных стран проблемы нивелирования культурных различий

и

многообразия

«омассовления»

культуры,

сохранения

и

кризиса

этнокультурной

преодоления

этнокультурного идентичности,

формирование нового типа идентичности в Интернет-пространстве и нового общедоступного символического ряда и т.д. должны решаться, исходя из стратегических

интересов

и

ценностно-идеологических

приоритетов

государства и институтов гражданского общества, посредством разработки нормативно-правовых документов разного уровня. Признание прав человека на сохранение и развитие своей культуры, актуализированное на специальном заседании Госсовета Президентом РФ В.В. Путиным, поддержание этнокультурных автономий свидетельствуют о проведении в России политики «многокультурной державы», основанной на принципах культурного плюрализма, что впрочем, не исключает иных форм поддержки, прежде всего, финансово-экономической и информационной, как со стороны государства, так и общественных структур и бизнеса. Таким образом, одним из ключевых аспектов экологии культуры (в частности, экологии

культуры

России)

является

экология

информационного

пространства, предполагающая сохранение разнообразия национальнокультурных традиций, по-прежнему играющих ключевую, объединяющую роль в формировании уникального, самобытного ландшафта, проецирование принципов этнополитического согласия, антропологических ценностей в

135

процессе

создания

и

расширения

поликультурного

и

многоконфессионального государства и мира. Не отрицая негативных тенденций, отмечаемых в мире, подвергнутом глобализации, к позитивным ее явлениям отнесем все возрастающее внимание к проблемам экологии культуры: как в национальном, так и в мировом

масштабе,

антигуманистическими информационной,

-

что

обусловлено

процессами

экономической,

в

деструктивными,

политической,

технологической,

военной,

экологической,

социальной и культурной сферах. Речь идет о глобализации политического, экономического,

идеологического,

технологического,

экологического,

социокультурного характера, пути моделирования которой видятся нам: - на национальном уровне: в обеспечении преемственности национальных традиций и культурной самобытности, в поисках и внедрении способов модернизации культуры как технологий жизнедеятельности, на основе творческого

заимствования

прошлого

опыта

развития

человечества.

Важнейшую роль в этом процессе играют аксиология, отражающая систему культурных ценностей, и общность народа, наука и практика, раскрывающие пути и технологии прогрессивного роста; - на международном уровне: в формировании новой философии жизни и мировой культуры, основанной на общечеловеческих ценностях, на синтезе культурных ценностей Запада и Востока, ориентированной на гармонизацию культур и интересов разных народов на базе универсальных принципов и ценностей демократии, отвечающих общим интересам человечества. В

контексте

глобализирующемся

вышеизложенного, мире,

как

постоянная,

экология

культуры

вневременная

в

категория,

призвана, по нашему убеждению, привести к развитию национальных культур,

к

формированию

людей

высокой

культуры

производства,

коммуникаций и управления, к устойчивым технологиям жизнедеятельности, к утверждению культуры мира и гендерного равноправия, к повышению уровня социальной ответственности и политической культуры людей, к 136

совершенствованию культуры потребления и распределительных отношений, к сохранению культурного разнообразия и самобытности народов, к обеспечению экологической и правовой безопасности в мире. В русле осуществленного нами анализа экология культуры в ситуации глобализации предстает как матрица формирования человека и мира, способствующая переходу в ноосферу и преодолению деструктивных, антигуманистических процессов в политической, военной, информационной, экономической, технологической, экологической, социальной и культурной сферах человеческой деятельности; как открытая полифункциональная система, ориентированная на преодоление кризисных ситуаций посредством базового

ценностно-нормативного

потенциала

традиционных

антропологических констант как национального, так и планетарного культурного ландшафта, реконструкция, сохранение и популяризация которых обусловливает достижение гармонии бытия человека, природы и общества.

137

Список использованной литературы 1. Абдусаламов, Ш. Обратные связи / Ш. Абдусаламов // О Тарковском / Сост., авт. предисл. М.А. Тарковская. – М.: Прогресс, 1989. – 400с., ил. – С. 268-301. 2. Абрамов, Э.А. Экологическое образование должно быть непрерывным / Э.А. Абрамов // Экология и жизнь. – 1998. - № 3. – С. 17-18. 3. Агаджанян, Н.А. Экология человека: Избранные лекции / Н.А. Агаджанян, Ю.П. Гичев, В.И. Торшин. – Новосибирск, 1997. – 355 с. 4. Александер, Л. Тайны и таинства Андрея Тарковского / Л. Александер // О Тарковском / Сост., авт. предисл. М.А. Тарковская. – М.: Прогресс, 1989. – 400с., ил. – С. 302-320. 6. Алексеев, В.П. Очерки экологии человека / В.П. Алексеев. – М.: Изд-во МНЭПУ, 1998. – 233 с. 7. Антология современной литературы Белгородчины. – Белгород, 1993. 8. Антонян, Ю.М. Миф и вечность / Ю.М. Антонян. – М.: Логос, 2001. – 464 с. 9. Арнольдов, А.И. Введение в культурологию / А.И. Арнольдов. – М., 1993. 10. Арнольдов, А.И. Грядущая цивилизация: Духовно-нравственное и социальное здоровье человека / А.И.Арнольдов // Московский государственный университет культуры и искусств: 70 лет: Сборник статей. – М.: МГУКИ, 2000. - С.144-152. 11. Атфилд, Р. Этика экологической ответственности / Р. Атфилд // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. – М., 1990. – С. 188202. 12. Афанасьев, А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов: В 3-х т. - М., 18651869 (Репринт. переизд.: М., 1994). 13. Ахутин, А.В. Понятие «природа» в античности / А.В. Ахутин. – М., 1988. – 244 с. 14. Бахарев, В.В. Экологическая культура как фактор устойчивого развития социума / В.В. Бахарев. – Ульяновск: УлГУ, 1999. – 447 с. 15. Бахтин, М.М. К философии поступка / М.М. Бахтин // Философия и социология науки и техники: Ежегодник. – М., 1986. – С. 101-117. 16. Бганба, В.Р. Экологическая проблема: социально-философские основания и пути решения / В.Р. Бганба. – М., 1993. – 312 с. 17. Бейтсон, Г. Экология разума / Г. Бейтсон. – М.: Смысл, 2000. – 476 с. 18. Белл, Д. Грядущее постиндустриальное общество / Д. Белл. – М., 1993. 19. Бергман, С. Дух, освобождающий природу / Пер. с нем. – Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 1999. – 538 с. 138

20. Бердяев, Н.А. Человек и машина (Проблема социологии и метафизики техники) // Вопросы философии. – 1989. - № 2. – С. 143-163. 21. Бердяев, Н.А. О назначении человека / Н.А. Бердяев. – М., 1993. 22. Бердяев, Н.А. Философия свободного духа / Н.А. Бердяев. – М.: Республика, 1994. – 480 с. – (Мыслители ХХ века). 23. Бердяев, Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х тт. – М., 1994. 24. Бестужев-Лада, И.В. Альтернативная цивилизация / И.В. БестужевЛада. – М.: Владос, 1998. – 325 с. 25. Библер, В.С. От наукоучения к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век) / В.С. Библер. – М.: Изд-во полит. лит-ры, 1991. – 278 с. 26. Билль о правах человека и природы. – М.: Ин-т востоковедения РАН, 1997. – 200 с. 27. Биоэтика: принципы, правила, проблемы. – М., 1998. – 263 с. 28. Богуславский, В.М. Человек в зеркале русской культуры / В.М. Богуславский. – М., 1994. – 291 с. 29. Большаков, В.П. Культура как форма человечности / В.П. Большаков. – Великий Новгород: НовГУ имени Ярослава Мудрого, 2000. – 92 с. 30. Борев, В.Ю. Культура и массовая коммуникация / В.Ю. Борев, А.В. Коваленко. – М., 1986. 31. Борисова, Л.Г. Экология культуры как научная дисциплина / Л.Г. Борисова // Научная деятельность в системе современной культуры. – Новосибирск, 1987. – С. 178 – 204. 32. Булгаков, М.А. Собрание сочинений: В 5 т.— М.: Художественная литература, 1989-1990.– Т. I. 33. Булгаков, М.А. Белая гвардия / М.А. Булгаков / Послесловие И.Ф. Владимирова. – М.: Изд-во «Наш дом – L'Age d'Homme», 1998. – 288 с., 16 илл. 34. Бунин, И.А. Автобиографические заметки // Бунин, И.А. Собр. соч.: В 8 т. / И.А. Бунин. – М.: Московский рабочий, 1993 - 2000. - Т. 7. 35. Бунин, И.А. Миссия русской эмиграции (Речь, произнесенная в Париже 16 февраля 1924 г.) / Бунин, И.А. Публицистика 1918-1953 годов / И.А. Бунин / Под общ. ред. О.Н. Михайлова; Вступ. ст. О.Н. Михайлова; Коммент. С.Н. Морозова, Д.Д. Николаева, Е.М. Трубиловой. – М.: Наследие, 1998. – 640 с. - С. 150-151. 36. Бунин, И.А. Окаянные дни / И.А. Бунин / Сост. А.В. Кочетов; Вступ. ст. О.Н. Михайлова. – М.: Современник, 1991. – 255 с. 37. Бунин, И.А. Письма 1885-1904 годов / И.А. Бунин / Под общ. ред. О.Н. Михайлова; Подгот. текстов и коммент. С.Н. Морозова, Л.Г. Голубевой, И.А. Костомаровой. – М.: ИМЛИ РАН, 2003. – 768 с., 1 л. портр.: ил. 38. Бунин, И.А. Собрание сочинений: В 9 тт. / И.А. Бунин. – М.: «Художественная литература», 1965 – 1967. 139

39. Бутовская, М.Л. Язык тела: Природа и культура (эволюционные и кросс-культурные основы невербальной коммуникации человека) / М.Л. Бутовская. – М.: Научный мир, 2004. – 440 с. 40. Вернадский, В.И. Философские мысли натуралиста / В.И. Вернадский, - М., 1988. – 389 с. 41. Вернадский, В.И. Начало и вечность жизни / В.И. Вернадский. – М., 1989. – 324 с. 42. Вернадский, В.И. Биосфера и ноосфера / В.И. Вернадский. - М., 1989. 43. Вернадский, В.И. Научная мысль как планетное явление / В.И. Вернадский. - М., 1989. – 326 с. 44. Вечнадзе, Г. Всемирное телевидение / Г. Вечнадзе. – М., 1989. 45. Винник, М.М. Законы развития природы и общества / М.М. Винник // Вопросы гуманитарных наук. – 2005. – № 2. – С. 93 – 95. 46. Воеводина, Л.Н. Мифология и культура: Учебное пособие / Л.Н. Воеводина. – М.: Институт общегуманитарных исследований, 2002. – 384 с. 47. Войткевич, Г. Основы учения о биосфере / Г. Войткевич. - Ростовна-Дону: Феникс, 1996. – 384 с. 48. Галкин, А.А. О глобализации без иллюзий / А.А. Галкин // Глобализация: Конфликт или диалог цивилизаций? – М., 2002. – С. 164. 49. Гасилин, В. Н. Природа, культура, экология / В.Н. Гасилин // Стабилиз. и улучш. экол. состояния Сарат. обл. с переходом на модель устойчив. развития. Сарат. гос. техн. ун-т. – Саратов, 1996. - С. 97-103. 50. Гачев, Г. Русская дума. Портреты русских мыслителей / Г. Гачев. – М.: Изд-во «Новости», 1991. – 272 с., с ил. 51. Генисаретский, О.И. Временные характеристики средового поведения как проблема экологической эстетики // Теоретические проблемы дизайна. – М.: ВНИИТЭ, 1979. – С. 62 – 65. 52. Генисаретский, О.И. Художественные ценности в структуре образа жизни и предметной среды / О.И. Генисаретский. - М.: Информкультура МК СССР, 1985. - Вып. 1, 2. 53. Генисаретский, О.И. Гуманистический смысл культурной политики: Культурная политика и экология культуры / О.И. Генисаретский // Новые ориентации культурной политики. – М.: Информкультура МК СССР, 1989. – С. 19-23. 54. Генисаретский, О.И. Экология культуры и эстетическое воспитание / О.И. Генисаретский. – М.: Сов. художник, 1987. 55. Гиренок, Ф.И. Экология, цивилизация, ноосфера / Ф.И. Гиренок. – М., 1987. – 180 с. 56. Гирусов, Э.В. Основы социальной экологии / Э.В. Гирусов. – М., 1998. – 169 с. 57. Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности / Пер. с англ. и фр. – М.: Прогресс, 1990. – 495 с. 58. Гордон, Г. Философия искусства / Г. Гордон. – М.: СЛОВО / SLOVO, 2004. – 256 с., ил. (Большая библиотека «Слова») 140

59. Григер, Т.Б. Социальная история природы / Т.Б. Григер. – УланУдэ: Изд-во БГУ, 2002. – 293 с. 60. Гумилев, Л.Н. Этносфера: История людей и история природы / Л.Н.Гумилев. – М.: Педагогика, 1993. – 379 с. 61. Гумилев, Л.Н. Этногенез и биосфера Земли / Л.Н. Гумилев. – М.: Рольф, 2001. – 560 с. 62. Гуревич, П.С. Первообразы культуры / П.С. Гуревич // Лики культуры. Альманах. Т.1. – М., 1995. – С. 500 – 515. 63. Гуревич, П.С. Философия культуры: Пособие для студентов гуманит. вузов / П.С. Гуревич. – 2-е изд. – М.: «Аспект Пресс», 1995. – 288 с. 64. Давыдов, Ю.Н. Культура – природа – традиция / Ю.Н. Давыдов // Традиция в истории культуры. – М., 1978. 65. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка / В.И. Даль. – М., 1979. – Т. 2. 66. Даль, В.И. О повериях, суевериях и предрассудках русского народа. – СПб., 1996. 67. Джерелиевская, И.К. Средства массовой информации как инструмент деформации общественной символической среды / И.К. Джерелиевская // От краеведения к культурологии: Российскому институту культурологии – 70 лет / М-во культуры РФ. Рос. ин-т культурологии; Ред. кол.: К.Э.Разлогов (отв. ред.) и др. – М., 2002. – 372 с. - С. 120 – 130. 68. Дракова, Д.К. Экологическое образование школьников Д.К. Дракова. – Челябинск: ЧИПКРО, 1993. – 45 с. - С. 4. 69. Дондурей, Д. «Зона» ослабевшего режима / Д. Дондурей // Новая газета. - № 60. – 10.08 – 13.08.2006. 70. Евтушенко, Е. Мальчика назвали Бабий Яр / Е. Евтушенко // Новая газета. - № 60. – 10.08 – 13.08.2006. 71. Егоров, В.В. Телевидение: между прошлым и будущим / В.В. Егоров. – М., 1999. 72. Ерасов, Б.С. Социальная культурология / Б.С. Ерасов. – М., 1998. – С. 199. 73. Ермолаева, В.Е. Космизм и экологическая этика / В.Е. Ермолаева // Общественные науки и современность. – 1995. - № 4. – С. 118 – 124. 74. Ермолаева, В.Е. Ноосфера, экологическая этика и глубинная экология / В.Е. Ермолаева // Гуманитарный экологический журнал: Т. 4. Вып. 2. – 2002. – С. 67 – 79. 75. Жижек, С. Киберпространство, или Невыносимая замкнутость бытия / С. Жижек // Искусство кино. – 1998. - № 1. 76. Запесоцкий, А. Культура как смысл жизни / А. Запесоцкий // Звезда. – 2006. - № 11. – С. 69-78. 77. Ильин, И.А. Что сулит миру расчленение России / И.А. Ильин // Русский рубеж: По страницам «Литературной России»: Рассказы, стихотворения, статьи / Сост. Г. Иванова; вступ. слово Э. Сафронова. – М.: Худож. лит., 1991. – 399 с. - С. 5-18. 141

78. Иконникова, С.Н. История культурологических теорий / С.Н. Иконникова. – 2-е изд., перераб. и доп. – СПб.: Питер, 2005. – 474 с.: ил. 79. Ионин, Л.Г. Социология культуры / Л.Г. Ионин. – М., 1996. 80. Каган, М.С. Философия культуры / М.С. Каган. – СПб., 1996. 81. Кара-Мурза, С. Манипуляция сознанием в России сегодня / С. КараМурза. – М., 2001. 82. Каргин, А.С. Традиционная культура на рубеже ХХ – ХХI веков / А.С. Каргин, Н.А. Хренов // Традиционная культура: Научный альманах. – 2000. - № 1. 83. Кармин, А.С. Культурология /А.С. Кармин. - 2-е изд., перераб. и доп. – СПб.: Издательство «Лань», 2003. – 928 с. – (Учебники для вузов. Специальная литература). 84. Кассирер, Э. Лекции по философии и культуре / Э. Кассирер // Культурология ХХ века. – М., 1995. 85. Кассирер, Э. Избранное. Опыт о человеке / Э. Кассирер. – М., 1998. 86. Кастельс, М. Галактика Интернет / М. Кастельс. – Екатеринбург, 2004. 87. Кириллов, О.Е. Сыны Белгородины / О.Е. Кириллов. – Белгород, 2004. 88. Кириллова, Н.Б. Зачем нужна медиакультура? / Н.Б. Кириллова // УрФО. – 2004. - №№ 1-2. 89. Кириллова, Н.Б. Медиакультура: от модерна к постмодерну / Н.Б. Кириллова. – М.: Академический Проект, 2005. – 448 с. – («Технологии») 90. Кононенко, Б.И. Большой толковый словарь по культурологии / Б.И. Кононенко. – М.: ООО «Изд-во «Вече 2000», ООО «Изд-во АСТ», 2003. – 512 с. 91. Коптюг, В.А. Конференция ООН по окружающей среде и развитию: Рио-де-Жанейро, 1992 / В.А. Коптюг. – Новосибирск, 1992. – 266 с. 92. Коробейникова, Л.А. Эволюция представлений о культуре в культурологи / Л.А. Коробейникова // Социологические исследования. – 1996. - № 7. – С. 79 – 85. 93. Короченский, А.П. «Пятая власть?» Феномен медиакритики в контексте информационного рынка / А.П. Короченский. – Ростов-на-Дону, 2002. 94. Кукаркин, А.В. Буржуазная массовая культура / А.В. Кукаркин. – М., 1985. 95. Кулабухова, М.А. Древнеславянская мифология / М.А. Кулабухова. – Белгород, 2002. – 168 с. 96. Кульпин, Э.С. Путь России. Кн. 1: Генезис кризисов природы и общества в России / Э.С. Кульпин. – М.: Моск. Лицей, 1995. – 200 с. 97. Культурология: ХХ век: Словарь. – СПб.: Университетская книга, 1997. – 619 с. 98. Культурология. Теория и история культуры: Учебное пособие. – М.: общество «Знание» России, ЦИНО, 1998. – 272 с. 142

99. Культурология: Новые подходы: Альманах-ежегодник № 11. Экономико-правовые проблемы культуры / Отв. ред. Арнольдов А.И. – М.: МГУКИ, 2004. – 261 с. 100. Лагутин, А.О. Экологическая культура как фактор устойчивого развития общества / А.О. Лагутин: Автореф. дисс. … канд. культурологии. – Краснодар, 2001. – 24 с. 101. Лапо, А.В. Следы былых биосфер / А.В. Лапо. - М., 1979. - 327 с. 102. Лисаковский, И.Н. Художественная культура. Термины. Понятия. Значения. Словарь-справочник / И.Н. Лисаковский. – М.: Издательство РАГС, 2002. – 240 с.: илл. 103. Лихачев, Д.С. Экология культуры / Д.С. Лихачев // Прошлое – будущему. – Л.: Наука, 1985. – С. 50-62. 104. Лихачев, Д.С. Великое наследие. Заметки о русском // Лихачев, Д.С. Избранные работы: В 3 тт. / Д.С. Лихачев. – Л.: Худож. лит., 1987. – Т. 2. – 496 с. 105. Лихачев, Д.С. Письма о добром и прекрасном / Д.С. Лихачев / Сост. и общ. ред. Г.А. Дубровской. – Изд. 3-е. - М.: Дет. лит., 1988. – 238 с.: фотоил. 106. Лихачев, Д.С. Экология – проблема нравственная / Д.С. Лихачев // Наше наследие. - 1991. - № 1. – С. 3-8. 107. Лихачев, Д.С. Раздумья / Д.С. Лихачев / Сост. и общ. ред. Г.А.Дубровской. – М.: Дет. лит., 1991. – 318 с.: фотоил. 108. Лихачев, Д.С. Об особенностях русского православия / Д.С. Лихачев // Звезда. – 2006. - № 11. - С. 7-15. 109. Лосев, А.В. Социальная экология: история и современность / А.В. Лосев. – Воронеж, 1993. – 310 с. 110. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев. – М., 2001. 111. Лось, В.А. Общая и социальная экология / В.А. Лось. – М., 2003. – 376 с. 112. Лось, В.А. История и философия науки. Основы курса: Учебное пособие / В.А. Лось. – М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2004. – 404 с. 113. Лотман, Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе / Ю.М. Лотман // Труды по знаковым системам. – Тарту, 1973. – Вып. 308. – 194 с. 114. Лотман, Ю.М. Миф – имя – культура / Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский. – Тарту, 1973. 115. Лотман, Ю.М. Феномен культуры / Ю.М. Лотман // Труды по знаковым системам. – Тарту, 1978. – Вып. 473. – 187 с. 116. Лотман, Ю.М. Культура и взрыв / Ю.М. Лотман. – М., 1992. 117. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре / Ю.М. Лотман. – СПб., 1994. 118. Маковский, М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов / М.М. Маковский. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1996. – 416 с.: илл. 143

119. Маклюэн, М. Понимание медиа: внешние расширения человека / М. Маклюэн. – М. – Жуковский, 2003. 120. Мамардашвили, М.К. Классический и неклассический идеал рациональности / М.К. Мамардашвили. – Тбилиси, 1984. – 82 с. 121. Мамедов, Н.М. Культура, экология, образование / Н.М. Мамедов. – М.: РЭФИА, 1996. – 151 с. 122. Марков, Б.В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры / Б.В. Марков. – СПб.: Изд-во «Алетейя», 1999. – 304 с. 123. Массовая культура: Учебное пособие / К.З. Акопян, А.В. Захаров, С.Я. Кагарлицкая и др. – М.: Альфа-М; ИНФРА-М, 2004. – 304 с. (В пер.) 124. Международная программа ЮНЕСКО «Человек и биосфера» (МАБ) в СССР. Вып. 3. – М., 1987. 125. Межуев, В.М. Культура как объект познания / В.М. Межуев // Проблемы философии культуры. – М., 1984. – С. 12-28. 126. Мень, А. Контакт / А. Мень // Искусство кино. – 1989. - № 7. – С. 39-43. 127. Мерил, Ф.Е. Личность и общество / Ф.Е. Мерил, Х.В. Элдридж // Человек и социокультурная среда. – М., 1992. – С. 65 -75. 128. Мишарин, А. «На крови, культуре и истории…» / А. Мишарин // О Тарковском / Сост., авт. предисл. М.А. Тарковская. – М.: Прогресс, 1989. – 400с., ил. – С.55-66. 129. Моисеев, Н.Н. Экология человечества глазами математика: (Человек, природа и будущее цивилизации) / Н.Н. Моисеев. – М.: Мол. Гвардия, 1988. – 254 с., ил. – (Эврика). 130. Мухин, А.А. Информационная война в России / А.А. Мухин. – М., 2000. 131. Наше общее будущее. Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР). – М., 2000. – 176 с. 132. Новикова, А.А. Медиаобразование в России и Европе в контексте глобализации / А.А. Новикова. – Таганрог, 2004. 133. Общество, Культура. Философия: Материалы к XVII Всемирному философскому конгрессу. – М., 1987. – С. 203. 134. Оганов, А.А. Теория культуры: Учебное пособие для вузов / А.А. Оганов, И.Г. Хангельдиева. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 2003. – 416 с. 135. Огудин, В.Л. Экологическая функция религии / В.Л. Огудин // Этнографическое обозрение. – 2001. - № 1.- С. 23 – 38. 136. Один мир для всех. Контуры глобального сознания. – М.: Прогресс, 1990. – 216 с. 137. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова / Российская АН; Российский фонд культуры. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: АЗЪ, 1994. – 928 с. – С. 596. 138. Олейников, Ю.В. Экологическая альтернатива НТР / Ю.В. Олейников. – М., 1987. – 278 с. 139. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. – М., 2000. 144

140. Панарин, А. Искушение глобализмом / А. Панарин. – М., 2000. 141. Пахтер, М. Культура на перепутье. Культура и культурные институты в XXI веке. Пер. с англ. / М. Пахтер, Ч. Лэндри. – М.: Классика – XXI, 2003. – 96 с. 142. Пелевин, В. Поколение «П» / В. Пелевин. – М., 1999. 143. Петункина, Л.Е. Эстетическое пространство: памятники культуры как объекты формирования вкуса / Л.Е. Петункина // Культурология: Новые подходы: Альманах-ежегодник № 11. Экономико-правовые проблемы культуры / Отв. ред. Арнольдов А.И. – М.: МГУКИ, 2004. – 261 с.- С. 184 – 196. 144. Пигалев, А.И. Культурология / А.И. Пигалев. – Волгоград, 1998. 145. Пословицы русского народа: Сборник В. Даля: В 3 т. Т. 2. – М.: Русская книга, 1994. – 704 с., 1 л. портр. – (Живое русское слово). 146. Прохоров, А.В. Культура грядущего тысячелетия / А.В. Прохоров, К.Э. Разлогов, В.Д. Рузавин // Вопросы философии. – 1989. - № 6. – С.17-32. 147. Разумный, В.А. Венец творения или ошибка природы / В.А. Разумный. – М., 2002. – 132 с. 148. Распутин, В.Г. Уроки французского: Рассказы, повесть, публицистика / В.Г. Распутин. – М.: Худож. лит., 1989. – 286 с. 149. Реймерс, Н.Ф. Природопользование: словарь-справочник / Н.Ф. Реймерс. – М.: Мысль, 1990. – 637 с. – С. 259. 150. Руднев, В.П. Энциклопедический словарь культуры ХХ века: Ключевые понятия и тексты / В.П. Руднев. – М.: «Аграф», 2003. – 608 с. 151. Русский космизм: Антология философской мысли / Сост. С.Г. Семеновой, А.Г. Гачевой; Вступ. ст. А.Г. Гачевой; Предисл. к текстам С.Г. Семеновой, А.Г. Гачевой; Прим. А.Г. Гачевой. – М.: Педагогика-Пресс, 1993. – 368 с.: ил. 152. Словарь иностранных слов. - М., 2000. 153. Соколова, Н.Д. Русский космизм как основа гуманизации воспитания / Н.Д. Соколова // Российское сознание: психология, культура, политика. – Самара, 1997. – С. 374. 154. Соловьев, В.С. Смысл любви: Избранные произведения / В.С. Соловьев / Сост., вступ. ст., коммент. Н.И. Цимбаева. – М.: Современник, 1991. – 525 с., порт. 155. Соловьев, В.С. Оправдание добра // Соловьев В.С. Собрание сочинений, т. VII. – СПб., 1903. – С. 359-360. 156. Сорокин, П. Человек. Цивилизация. Общество / П. Сорокин. – М., 1993. – 223 с. 157. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. / Ю.С. Степанов. – М.: Академический Проект, 2004. – 992 с. 158. Степин, В.С. Личность в технотронную эпоху / В.С. Степин // Наука в России. – 1993. - № 2. 159. Стратегия выживания: космизм и экология. – М.: УРСС, 2000. – 246 с. 145

160. Тарковский А. Запечатленное время. Размышления о кино // Искусство кино. – 1989. - № 2. – С. 145-149. 161. Тарковский, А. Белый день: Стихотворения и поэмы / А. Тарковский.- М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, АОЗТ Изд-во ЯУЗА, 1998.- 384 с. 162. Тейяр де Шарден. Феномен человека / Пер. с фр. – М., 1965.- 240 с. 163. Теоретическая культурология. – М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. – 624 с. (Серия «Энциклопедия культурологии») 164. Тончу, Е.А. Россия – страна материнская / Е.А. Тончу. – СПб.: Изд. дом Тончу, 2004. – 448 с. 165. Тоффлер, Э. Столкновение с будущим / Э. Тоффлер. – М.: ООО «Изд-во АСТ», 2001. – 350 с. 166. Федоров, В.И. Сумка, полная сердец // Федоров, В.И. Песни Чистого Колодезя: Лирические повести / В.И. Федоров. – М.: Московский рабочий, 1986. – 304 с. – С.6. 167. Федоров, Н.Н. Философия общего дела / Н.Н. Федоров. – М., 1982. – 326 с. 168. Федорова, М.В. Русские имена в XX веке. Краткий словарь / М.В. Федорова.— Белгород, 1995.— 128 с. 169. Флиер, А.Я. Культура как основа национальной идеологии России / А.Я. Флиер. – М., 1994. 170. Флиер, А.Я. Культурология для культурологов: Учебное пособие для магистрантов и аспирантов, докторантов и соискателей, а также преподавателей культурологии. – М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2002. – 492 с. – (Серия «Gaudeamus»). 171. Фрейлих, С.И. Теория кино: от Эйзенштейна до Тарковского / С.И. Фрейлих. – 2-е изд. – М.: Академический Проект, 2002. – 512 с. – («Gaudeamus»). 172. Фромм, Э. Душа человека. – М., 1992. 173. Фрэзер, Дж. Золотая ветвь. – М., 1985. 174. Хайдеггер, М. Время и бытие / М. Хайдеггер. – М., 1993. – 236 с. 175. Хейзинга, Й. Homo ludens. Статьи по истории культуры / Й. Хейзинга. – М.: Прогресс – Традиция, 1997. – 263 с. 176. Хесле, В. Философия и экология / В. Хесле / Пер. с нем. – М.: Наука, 1993. – 205 с. 177. Холодилова, Е.В. Экология культуры в контексте современной социокультурной ситуации: проблема «дома» и «бездомности»: Автореф. дисс. … канд. культуролог. / Е.В. Холодилова. – Комсомольск-на-Амуре, 2006. – 24 с. 178. Хрестоматия по культурологии: Учебное пособие. – Ростов н/Д: Феникс, 2004. – 624 с. (Серия «Высшее образование»). 179. Циолковский, К.Э. Жизнь в межзвездной среде / К.Э. Циолковский. – М.: Мысль, 1964. 146

180. Человек и культура: Индивидуальность в истории культуры / Отв. ред. А. Гуревич. – М., 1990. – 203 с. 181. Чернухин, И.А. Третье Поле // Чернухин, И.А. Бел-Город / И.А. Чернухин. – Белгород: Изд-во «Везелица». - С.43. 182. Чернявская, С. А. Социальная экология: Учеб. пособие / С.А. Чернявская. – Хабаровск: Изд-во ХГТУ, 1999. – 39 с. 183. Чижевский, А.Л. Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия / А.Л. Чижевский. – М.: Мысль, 1995. – 767 с. 184. Чижова, В.П. Школа природы / В.П. Чижова. – М.: Всемирный фонд Дикой Природы, 1997. – 158 с. 185. Чумаков, А.Н. Философия глобальных проблем / А.Н. Чумаков. – М., 1994. – 254 с. 186. Чурсин, В. Богата Русь Мариями, Иванами… / В. Чурсин // Белгородский численник. – Белгород: Изд-во «Крестьянское дело», 1993. – 204 с. – С.192. 187. Шапинская, Е.Н. Молодежное телевидение на пороге XXI века: проблемы, теории, пути изучения / Е.Н. Шапинская, В.А. Шапинский. – М., 2000. 188. Швейцер, А. Культура и этика. – М., 1973. 189. Швейцер, А. Упадок и возрождение культуры: Избранное / А. Швейцер. – М., 1993. – 186 с. 190. Шилин, К.И. Экософия / К.И. Шилин. – М., 2000. – 459 с. 191. Шилов, М.П. Народная экология: понятие, значение и основные направления / М.П. Шилов // Междунар. конф. «Экологический опыт человечества: прошлое в настоящем и будущем»: Тез. докл. - М., 1996. – С. 77-79. 192. Шпенглер, О. Закат Европы: очерки морфологии, мировой. Т. 2: Всемирно-исторические перспективы / О. Шпенглер / Пер. с англ. С.Борин; Научн. Ред. О.Н.Шпрага. – Минск: ООО «Попурри», 1999. – 720 с. 193. Шулепова, Э.А. Наследие как интеграционный компонент памяти поколений / Э.А. Шулепова // От краеведения к культурологи: Российскому институту культурологии – 70 лет / М-во культуры РФ. Рос. ин-т культурологии; Ред. кол.: К.Э. Разлогов (отв. ред.) и др. – М., 2002. – 372 с. С. 155 – 166. 194. Экологическая антология. Пер. с англ. – М.: Голубка, 1992. – 270 с. 195. Экологический словарь / Под ред. В.И. Данилова-Данильяна. – М., 1999. – 930 с. // Дом и Отечество. – 1996. - № 11. – С. 97 – 106. 196. Элиаде, М. Аспекты мифа / Пер. с франц. – М.: Академ. проспект, 2001. – 240 с. – 2-е изд., испр. и доп. – («Концепции»). 197. Этнодиалоги: альманах. – М., 2003. - № 2. – С. 191. 198. Юнг, К.Г. Архетип и символ / К.Г. Юнг. – М., 1991. 199. Яблоков, А.В. Природа больше не может ждать от нас милости / А.В. Яблоков // Дом и Отечество. – 1996. - № 11. – С. 97. 147

200. Яркина, Т.Ф. Проблемы духовного мира человека на пороге ноосферной эпохи / Т.Ф. Яркина // Педагогика. – 1996. - № 5. 201. Ясперс, К. Цели и истоки истории. – М., 1991.

148