Ислам в Золотой Орде. Историко-археологическое исследование

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ АСТРАХАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Васильев Дмитрий Викторович ИСЛАМ В ЗОЛОТОЙ ОРДЕ (ИСТОРИКО-АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ)

Астрахань, 2007

2

ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ................................................................................................... 3 ГЛАВА 1. МЕСТО ИСЛАМА В РЕЛИГИОЗНОЙ СИСТЕМЕ УЛУСА ДЖУЧИ

7

1.1. Религиозная ситуация в Золотой Орде до принятия ислама ... 7 1.2. Становление ислама в качестве государственной религии .... 15 1.3. Исламизация Золотой Орды по данным археологических и этнографических источников .................................................................... 33 ГЛАВА 2. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПОГРЕБАЛЬНОГО ОБРЯДА НА НЕКРОПОЛЯХ ЗОЛОТООРДЫНСКОГО ВРЕМЕНИ .................................. 53 ЧАСТЬ 1. МЕТОДОЛОГИЯ И ТИПОЛОГИЯ .................................................... 53 2.1.1. Описание методики исследования .......................................... 53 2.1.2. Типология надмогильных и внутримогильных сооружений. 55 ЧАСТЬ 2. ИЗУЧЕНИЕ СВОЙСТВ ВЫБОРКИ МЕТОДАМИ ОПИСАТЕЛЬНОЙ СТАТИСТИКИ 2.2.1. Общая характеристика выборки. ........................................... 63 2.2.2. Надмогильные сооружения. ..................................................... 68 2.2.3. Могильные ямы. ......................................................................... 75 2.2.4. Внутримогильные конструкции. ............................................. 80 2.2.5. Характеристика вида захоронения. ....................................... 88 2.2.6. Характеристика положения погребѐнных. ........................... 92 2.2.7. Характеристика положения черепа. ................................... 101 2.2.8. Антропологические характеристики погребѐнных. ........... 103 2.2.9. Характеристика элементов ритуала погребения. ............. 105 2.2.10. Характеристика погребального инвентаря. ..................... 109 ЧАСТЬ 3. ....................... ОПИСАНИЕ КОМПЛЕКСОВ СВЯЗАННЫХ ПРИЗНАКОВ 116 ЗАКЛЮЧЕНИЕ........................................................................................ 125 СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ ....................................... 127 СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ..................................................................... 151 ПРИЛОЖЕНИЯ ....................................................................................... 152

63

ВВЕДЕНИЕ Изучение различных аспектов истории распространения ислама у тюркоязычных народов приобретает всѐ большее теоретическое и практическое значение в связи с так называемым «мусульманским ренессансом», когда в исламских регионах нашей страны идет бурное возрождение исповедуемой религии. Ислам играет всѐ более заметную роль в общественно-политической жизни современной России. Становление ислама в Поволжье и на территории нашей страны в целом тесно связано с историей Улуса Джучи, более известного, как Золотая Орда. В XIII-XIV веках разноплемѐнные орды кочевников Дешт-и-Кыпчак становятся «компонентами» огромной поликонфессиональной, полилингвистической, полиэтнической и многоукладной общности этой империи. Вопрос об идеологических воззрениях населения и господствующих кругов Золотой Орды имеет огромное значение как для истории Золотой Орды в частности, так и для изучения культурно-исторического и политического развития кочевых государств в целом, поскольку в результате монгольских завоеваний сложились симбиотические связи между кочевым миром и оседлыми цивилизациями, которые, в конечном итоге, привели к заимствованию и распространению крупнейших полиэтнических религиозных систем. Огромная Монгольская империя испытывала в XIII веке всѐ нарастающее давление изнутри, которое создавали силы, взаимосвязанные друг с другом – с одной стороны усиливающийся сепаратизм улусных правителей и наместников, с другой стороны – стремление успевших частично восстановиться и окрепнуть после разорения оседлых регионов. Средняя Азия, Волжская Булгария, Крым, Приазовье и Причерноморье – регионы с давними традициями оседлости – тяготились властью кочевников, которые тормозили их развитие. Да и среди самих кочевников согласие существовало лишь номинально. Разложившийся родоплеменной строй оставил после себя в наследство массу пережитков – племенную рознь, «лествичную» систему наследования престола и т.п. В течение практически всей первой половины XIII века продолжалось становление единого монгольского государства и его развитие, которое закончилось распадом на несколько «империй», из которых крупнейшими были улус Великого Каана, Улус Чагатая, Улус Хулагу и Улус Джучи. И, как становится видно из дальнейших событий в Золотой Орде, процесс распада империи Чингиз-хана продолжался – именно так можно охарактеризовать попытку сепаратиста Ногая в конце XIII века отделить западную половину государства. Разумеется, попытки исправить положение при помощи военной силы уже не имели действия. Нововозникшим монгольским ханствам, в том числе и Золотой Орде, нужен был идеологический «цемент», способный скрепить воедино различные народы, населявшие Великую степь, а также стать основой для формирования новой культуры нового государства. Именно на основе ислама стало возможно в XIV веке формирование уникальнейшего явления – синкретичной и, в то же время, единой золотоордынской культуры, вобравшей в себя традиции номадов Великой Степи и оседлых мусульманских цивилизаций. Именно на основе ислама стал возможен тот «симбиоз» оседлых и кочевых традиций в Улусе Джучи, о котором мы говорили выше.

4

С проникновением ислама и мусульман на территорию Золотой Орды в первые же годы еѐ существования, начинается длительный и тяжѐлый процесс исламизации кочевой степи, который шѐл рука об руку с развитием торговли и городской культуры, ставшими, наравне с кочевым скотоводством, краеугольными камнями благосостояния Улуса Джучи. Многие аспекты истории и археологического изучения Золотой Орды прекрасно освещены в отечественной историографии. В том числе вопросы исламизации золотоордынского общества затрагивались и рассматривались в трудах В.В. Бартольда1, Б.Д. Грекова и А.Ю. Якубовского2, М.Г. Сафаргалиева3, Г.А. Фѐдорова-Давыдова4, В.Л. Егорова5, Е.А. Халиковой6, Л.Т. Яблонского7, В.А. Иванова и В.А. Кригера8, Ю.М. Кобищанова9, А.И. Ракушина10, А.А. Бисембаева11 и многих других историков и археологов. Тем не менее, до сих пор нет специальных работ, которые бы детально освещали мусульманизацию на основе именно археологических источников, как нет и специальных исследований, посвящѐнных особенностям мусульманского погребального обряда в Золотой Орде. Настоящая работа задумана как первая часть большого исследования, посвящѐнного вопросам распространения, становления ислама в Золотой Орде, а также степени его восприятия различными группами населения. Мы попытаемся построить историческую картину врастания мусульманства в культурную и политическую жизнь Улуса Джучи, а также взглянуть на степень исламизированности золотоордынского общества как бы «изнутри», опираясь на данные, которые может предоставить погребальный обряд. 1

См. например: Бартольд В.В. Ислам // Сочинения. Т. VI. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 115-129; Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов // Сочинения. Т. IV. М.: «Наука». ГРВЛ, 1966. С. 377-396; Бартольд В.В. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира // Альманах «Арабески истории». Вып. 5-6. «Каспийский транзит». Т.I. / Сост и подг. А.И. Куркчи. М.: изд-во «Ди-Дик», 1996. С. 257-392; Бартольд В.В. Теократическая идея и светская власть в мусульманском государстве // Сочинения. Т. VI. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 303-319 2 Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и еѐ падение. М.: «Богородский печатник», 1998. 368 с. 3 Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск: Мордовское книжное изд-во, 1960. 276 с. 4 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. М.: изд-во МГУ, 1966. 274 с.; Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды, М.: изд-во МГУ, 1973. 177 с.; Фѐдоров-Давыдов Г.А. Статистические методы в археологии. М.: «Высшая школа», 1987. 216 с. 5 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М.: «Наука», 1985. 245 с.; Егоров В.Л. Основные направления развития культуры Золотой Орды // Поволжье и сопредельные территории в средние века. Труды ГИМ. Вып. 135. М., 2002. С. 79-84 6 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Болгарии X - нач. XIII вв. Казань: изд-во КГУ, 1986. 159 с. 7 Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М.: «Наука», 1987. 251 с.; Яблонский Л.Т. Типы погребального обряда на мусульманских городских некрополях Золотой Орды // Вестник МГУ. Серия историческая. №2. М., 1975. С. 75-84.; Яблонский Л.Т. Население средневековых городов Поволжья (по материалам мусульманских могильников). Дисс. … канд. ист. наук. М., 1980. 190 с. 8 Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале. М.: «Наука», 1988. 89 с. 9 Кобищанов Ю.М. Империя Джучидов // Очерки распространения исламской цивилизации. Том 2. Эпоха великих мусульманских империй и Каирского Аббасидского халифата (середина XIII – середина XVI вв.). М.: «Росспэн», 2002. С. 13-130 10 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов: изд-во Сарат. ун-та, 1998. 128 с.; Ракушин А.И. Мусульманство у золотоордынских кочевников Нижнего Поволжья в XIII-XIV веках. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Саратов, 1998. 18 с. 11 Бисембаев А.А. К вопросу о исламизации средневекового населения Западного Казахстана (археологический аспект) // Материалы международной научной конференции «Арало-каспийский регион в истории и культуре Евразии» 25-27 мая 2006 года. Часть 1. Актобе: «ПринтА», 2006. С. 54 - 56

5

Нами сделана попытка привлечь в качестве источника по истории Золотой Орды материалы погребальных памятников, данные которых для освещения вопросов, связанных с исламизацией государства, до сих пор не использовались. Причѐм, необходимо обратить внимание на то, что как в полевой практике археологов, так и в период обработки результатов полевых исследований, мусульманские захоронения считаются зачастую малоинформативным «балластом», затрудняющим доступ к более ранним и богатым в плане вещевого материала языческим захоронениям. Очень редко в археологической литературе можно встретить специальное исследование, посвящѐнное именно мусульманским захоронениям золотоордынского периода. Это и понятно – отсутствие сопровождающего инвентаря и стандартизация погребального обряда затрудняют датировку и извлечение дополнительной информации из данных захоронений. Мы используем данные мусульманских захоронений для проведения анализа при помощи статистико-комбинаторных методов, поскольку они позволяют охватить сразу огромный массив данных, устранить узость оценок, возникающую при анализе небольшой локальной группы захоронений. Благодаря применению статистических методов у нас появляется возможность выстроить цельную картину степени мусульманизации населения Золотой Орды на примере данных погребальных памятников. Мы ставили перед собой задачу максимально возможного в наше время охвата археологических источников в рамках золотоордынской территории. К сожалению, в результате распада Советского Союза в настоящее время оказались недоступны для исследователей материалы раскопок, хранящиеся в академических архивах Украины, Казахстана, Молдавии, вследствие чего приходилось довольствоваться лишь опубликованными (причѐм далеко на полностью) материалами. По этой причине погребальные памятники, находящиеся на территории бывших союзных республик, представлены в работе весьма фрагментарно. При сопоставлении материалов захоронений, обнаруженных здесь, с материалами из других регионов приходилось пользоваться результатами анализа, имеющимися в публикациях. Таким образом, наиболее полно в работе нашли отражение материалы погребальных памятников золотоордынской эпохи, происходящие с территории Нижнего Поволжья, то есть из столичного региона Золотой Орды, а также, в определѐнной степени, из смежных областей - Волго-Донского междуречья, Западного Казахстана, Южного Приуралья, затронутых исламизацией в XIII – XIV веках. Этот регион являлся в золотоордынское время крупнейшим политическим и культурным центром, сохранявшим с середины XIII до середины XV века своѐ первостепенное значение в государстве. Ни одно более или менее важное событие, происходившее в Орде, не могло миновать столичных областей. Кроме того, данный регион является в настоящее время и являлся в XIII-XV вв. зоной активных межэтнических контактов, происходивших между миром кочевников и миром оседлости. Именно этот регион смог породить своеобразную городскую мусульманскую культуру Золотой Орды. Кроме того, история этого региона в золотоордынское время достаточно подробно отражена в письменных источниках и в наибольшей степени изучена археологически. Таким образом, анализируя доступные в настоящее время источники, можно составить достаточно представительную базу данных по исламизации Золотой Орды в целом на

6

основании материалов, происходящих, главным образом, из столичного региона Золотой Орды. Хотелось бы выразить признательность всем коллегам, которые оказали автору помощь и поддержку в работе над этой книгой – материалами, научными консультациями и добрыми советами. Особенно я благодарен В.А. Иванову, С.А. Плетнѐвой, А.Ф. Яминову, Г.Н. Гарустовичу, В.П. Костюкову, Э.Д. Зиливинской, Л.В. Яворской, Е.П. Мыськову, Е.Ю. Гончарову, С.А. Котенькову, П.В. Казакову, Д.В. Кутукову, А.В. Сызранову.

7

ГЛАВА 1. МЕСТО ИСЛАМА В РЕЛИГИОЗНОЙ СИСТЕМЕ УЛУСА ДЖУЧИ Официальной и общепризнанной датой введения ислама в качестве государственной религии на территории Золотой Орды является 1312 год – год прихода к власти хана Узбека. Из «Энциклопедии» Эннувейри нам известно, что в том же 1312 году хан Узбек направил султану Египта Эльмалик-Эннасыру послание, в котором «между прочим было поздравление ...султана ... с расширением ислама от Китая до крайних пределов Западных государств; сказано было также, что в государстве его (Узбека) оставалась ещѐ шайка людей, не исповедовавших ислама, но что он, воцарившись, предоставил им выбрать или вступление в мусульманскую религию, или войну, что они отказались (от принятия ислама) и вступили в бой, что он напал на них, обратил их в бегство и уничтожил посредством избиения и пленения»1. Однако, можно смело утверждать, что хан, мягко говоря, приукрасил события в этой победной реляции, объявив о полной исламизации Орды. Уже в самом сообщении египетского историка содержится упоминание о том, что стремление Узбека к исламизации государства было воспринято неоднозначно, и ему пришлось подавлять выступления противников ислама. Из других источников мы узнаѐм, что ислам пробивал себе дорогу в Улусе Джучи в течение долгих лет, что его становление в Орде началось задолго до 1312 года и завершилось намного позже. С развитием золотоордынской археологии появилось множество данных, свидетельствующих о том, что процесс введения ислама в Орде шѐл долго и трудно, что пережитки доисламских верований сохранялись среди разных слоѐв населения на протяжении нескольких десятилетий2, а кое-где не были изжиты вовсе3. Попытаемся же выяснить, каковы были предпосылки принятия ислама в Золотой Орде, попытаемся проследить путь мусульманства с момента его появления в Улусе Джучи до повсеместного распространения и выявить особенности, которые были присущи исламу в Золотой Орде. 1.1. Религиозная ситуация в Золотой Орде до принятия ислама На территории Золотой Орды ислам был явлением далеко не новым, он имел давние традиции и корни как в городских центрах, так и в степи. Одним из самых ранних свидетельств проникновения ислама на берега Волги является сообщение восточных историков о победоносном походе арабской армии под командованием полководца Мервана на территорию Хазарии в 7374. Во второй половине VIII века ислам проникает в Нижнее Поволжье уже как наиболее влиятельная конфессия Ближнего Востока и

1

Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1 (извлечения из сочинений арабских), С. 163 Васильев Д.В. Золотоордынские раннемусульманские погребения с городского некрополя Красноярского городища // Тезисы докладов итоговой научной конференции АГПИ им. С.М. Кирова. Астрахань., 1995; Васильев Д.В. Опыт типологии и периодизации мусульманского погребального обряда в Золотой Орде // Тезисы докладов итоговой научной конференции АГПИ им. С.М. Кирова. Астрахань, 1996 3 Бисембаев А. Генезис погребального обряда кочевников Западного Казахстана // Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция. Тезисы докладов. Самара., 1994. С. 52-53 4 Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата. М., 1983. С. 174 2

8

Средней Азии. В столице Хазарии – Итиле - было более 10 000 мусульман, соборная мечеть с высоким минаретом и 30 других мечетей1. 922 год считается годом официального принятия ислама Волжской Болгарией 2, именно в этом году к булгарскому царю Алмушу прибывает посольство багдадского халифа во главе с Ахмедом ибн Фадланом, основной целью которого было обращение булгар в ислам. Однако, Е.А. Халикова отмечала, что археологические данные свидетельствуют о более раннем проникновении ислама в Волжскую Болгарию 3. Так, например, наиболее ранний из известных в настоящее время мусульманских некрополей Волжской Булгарии – II Билярский могильник, начавший функционировать в первой половине X века и не содержащий ни одного языческого захоронения, свидетельствует о том, что уже к X веку у отдельных групп населения Волжской Булгарии сложился достаточно канонизированный мусульманский погребальный обряд. Материалы данного некрополя отчасти подтверждают сведения Ибн-Русте, относящиеся к концу IX века, о мусульманизации части волжских булгар. К этому добавим, что остатки огромной соборной мечети, состоящей из деревянной и каменной частей, и построенной в первой половине X века, вскрыты археологами в древней столице страны – Биляре4. В XIII веке Волжская Булгария была уже полностью исламизирована, материальным свидетельством этому являются распространившиеся здесь вертикальные каменные надгробия с орнаментом и надписями, которые не оставляют сомнений относительно религиозной принадлежности захороненных под ними людей 5. Булгария уже являлась одним из центров распространения ислама на сопредельные территории – изученные Г.В. Юсуповым средневековые вертикальные надгробия с территории Башкирии находят себе аналогии на территории Волжской Булгарии. Во второй половине X века мусульманство из городских центров проникает в степь, где она принимается отдельными родами печенегов, башкир, огузов, игравших в то время значительную роль в истории Хазарии и Волжской Булгарии 6. С XI века в южнорусские степи откочѐвывают многочисленные и воинственные кыпчакские племена. Многие из них также были знакомы с исламом, поскольку именно в это время политическая история государств Средней Азии переплетается теснейшим образом с историей кыпчаков7. К XI веку между поволжскими городами и «дар ал-ислам» («миром ислама») устанавливаются тесные торговые и культурные связи, которые приводят к дальнейшему распространению ислама в степи. Монгольское завоевание и образование Улуса Джучи привели к усилению интенсивности межэтнических и межконфессиональных контактов в Дешт-и-Кыпчак. Ниж1

Бартольд В.В. Хазары // Соч. Т. V. М., 1968. С. 600 Халиков А.Х. Ислам и урбанизм в Волжской Булгарии // Биляр - столица домонгольской Булгарии. Казань, 1993. С. 47 3 Халикова Е.А. Мусульманские могильники Волжской Булгарии X- нач. XIII вв. как исторический источник. Автореф. дисс ... канд. ист. наук. М., 1976. С.14 4 Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура. Казань, 1990. С. 79 5 Юсупов Г.В. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику. М.-Л., 1960 6 Бартольд В.В. Басджирт // Соч. Т. V. М., 1968. С. 496; Он же. Гузз // Соч. Т. V. М., 1968. С. 524 7 Ахинжанов С.М. Из истории взаимоотношений кыпчаков и Хорезма в XII – начале XIII в. // Археологические исследования в Казахстане. Алма-Ата, 1973. С. 58-62 2

9

нее Поволжье оказывается центром формирования синкретичной золотоордынской культуры, вобравшей в себя традиции кочевых народов Великой Степи и урбанизированных регионов на еѐ окраинах. Именно сплав воедино кочевой и оседлой культур, язычества и ислама, а также элементов других вероисповеданий привели к образованию этого своеобразного и неповторимого явления. В.Л. Егоров выделяет два этапа в формировании культуры Золотой Орды. Первый этап – этап накопления составляющих компонентов (до конца XIII века), второй этап – этап синтеза (кон.XIII – XIVвв.)1. Какова же была «расстановка сил» в духовной жизни государства в на «первом этапе»? До начала великих завоеваний монголов, а также в начальный период сложения Золотой Орды у тюркских и монгольских племѐн был широко представлен «шаманизм» или «язычество». Остановимся на нѐм поподробнее. В церковно-славянском языке слово «язык» обозначало род, племя и язык. Следовательно, «язычество» можно трактовать как «народную религию»2. Шаманизм же предполагает наличие веры в возможность общения между людьми и духами через посредника – шамана3. Шаманам, обладающим наследственным или приобретѐнным даром, приписывается способность предсказывать будущее, узнавать, что делается в отдалѐнных странах, лечить болезни, вызывать изменения в погоде, провожать умерших в загробный мир. Шаманы как бы вступают в непосредственное общение с духами, приводя себя в состояние исступления, называемое камланием. Оно может выполняться в виде пляски, сопровождаемой пением, ритмичными ударами в бубен, колотушку, громом металлических подвесок. Тюркско-монгольский шаманизм – это особая система верований, характеризующаяся делением Вселенной на три мира – Верхний, Средний и Нижний. Средний мир населяют люди, животные и птицы. Верхний и нижний мир – духи, с которыми могут общаться посредством камланий шаманы. Главное божество верхнего мира – Ульгень – творец Вселенной. Главное божество Нижнего мира – Эрлик, владыка подземного царства4. Интересно, что в данном случае не всегда Эрлик отождествляется с тѐмными силами зла, и не всегда Ульгень выступает на стороне светлых сил добра. Ульгень пребывает далеко от людей, на небесах, а Эрлик, творец людей, является их покровителем. Становление этой религиозной системы обычно относят к VI-VII векам, когда в центральноазиатских степях у древних тюрков возникает культ поклонения Вечному Синему Небу – Кок-Тенгри. Его имя встречается в и в булгарских эпитафиях XIII-XIV вв., и в поэме Кул Гали «Кысса-и Йусуф»5. «Тенгризм» распространяется среди многих тюрко-монгольских и финно-угорских народов. Специальные исследования по религиозным культам половцев южнорусских степей и «чѐрной вере» монголов 6, позволяют реконструировать наиболее характерные особенности языческих политеистических верований золотоордынских кочевников. Они, в основном, представлены и связаны с 1

Егоров В.Л. Основные направления развития культуры Золотой Орды // Поволжье и сопредельные территории в средние века. Труды ГИМ. Вып. 135. М., 2002. С. 79-90 2 Литература и культура Древней Руси. Словарь-справочник. М., 1994. С. 182 3 Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990. С. 266-291 4 Сагалаев А.М. Алтай в зеркале мифа. Новосибирск, 1992. С.22-44 5 Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура. Казань, 1990. С. 58 6 Плетнѐва С.А. Половецкие каменные изваяния. М., 1974; Плетнѐва С.А. Половцы. М., 1990; Швецов М.Л. Половецкие святилища // СА. 1979. №1. С. 199-209

10

верховным божеством – Вечным Синим Небом, духами земли, возглавляемыми богиней Этуген, с очистительной силой огня и домашним очагом, культами предков и личных духов покровителей. Верховным божеством тюрко-монгольского шаманизма являлось Вечное Синее Небо. Оно нисколько не потеряло своего значения и в монгольское время. Подобная вера населения Великой Степи в силу Вечного Синего Неба вводила в заблуждение европейцев и арабов, которые считали, что тюрки и монголы верят в единого Бога. Вот, например, как рассуждал Плано Карпини: «Они веруют во единого Бога, которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также признают его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений, однако, они не чтут его молитвами или похвалами, или каким-нибудь обрядом»1. В представлении кочевников Кок-Тенгри был источником жизни, вечным и правосудным повелителем мира. Кок-Тенгри не ассоциировался в представлении кочевников с каким-либо образом, но означал не только небо, но любое верховное божество. Таким образом, сила неба как бы воплощалась в силе 99 второстепенных богов-тенгриев: Багатур-Тенгри, Дайчин-Тенгри, КисаганТенгри и др. Олицетворением противоположных небу сил были духи земли во главе с богиней Этуген. Подобно Кок-Тенгри, поклонение богине плодородия Этуген распадалось на 77 более мелких культов духов земли. Поклонение духам земли было тесно связано со священными местами монголов – «обо», где происходили жертвоприношения местным духам гор, рек, долин. Обычно это насыпные кучи камней, которые большей частью, не имели отношения к погребению, служа только дорожными знаками и сооружались на вершинах перевалов. Но встречаются обо, которые связаны по легендам с курганами. Так, по рассказу Ч.Ч. Валиханова, курган Идыге-обасы считается могилой Едигея2. Подобные сооружения возводятся и в наше время, мне самому приходилось их видеть на территории Башкирского Зауралья. Силы Неба и Земли, занимавшие центральное место в верованиях кочевников, олицетворяли силы природы в форме мужского (небо) и женского (земля) начал3. Большое значение в доисламских культах придавалось также вере в очистительную силу огня, ибо богиня огня Ут считалась покровительницей домашнего очага, несущей счастье и богатство. Огонь был священен и мог не только очищать от скверны различные предметы, но и защищать от злых духов и недобрых намерений людей. Как свидетельствует Карпини, «... недавно случилось, что Михаила (Черниговского), который был одним из великих князей Русских, когда он отправился на поклон к Бату, они заставили раньше пройти между двух огней...»4. Поклонение стихиям вообще играло большую роль в обрядовой практике золотоордынских кочевников. Рубрук так пишет об этом: «...слуга выходит из дома с чашей и питьѐм и кропит трижды на юг, преклоняя каждый раз колена, и это делается для выражения почтения огню; после этого на восток, в знак выражения почтения воздуху; после того он обращается на запад, для выражения почтения воде; на север они кропят в память умерших» 5. В.В. Бартольд обра1

Путешествия в Восточные страны ... . С. 28. Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов // Сочинения. Т. IV. М., 1966.С. 396 3 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов, 1998. С.52-53 4 Путешествие в Восточные страны ... . С. 29 5 Путешествие в Восточные страны ... . С. 94 2

11

щал внимание на сакрализацию сторон света у кочевников. Он писал, что монголы распространили культ юга по всей степи и теперь даже тюрки ставят юрты на юг входом1. О проявлениях народных верований у кочевников сохранилось немало свидетельств. Как писал Марко Поло, «..вера у них вот какая: есть у них бог, зовут они его Начигай и говорят, что тот бог земной; бережѐт он их сынов и их скот да хлеб. Питают его и молятся ему много; у каждого он в доме. Выделывают его из войлока и сукна и держат по своим домам; делают они ещѐ жену того бога и сынов. Жену ставят по его левую сторону, а сынов перед ним; и им также молятся. Во время еды возьмут да помажут жирным куском рот богу, жене и сынам, а сок выливают потом за домовую дверь и говорят, проделав это, что бог со своими поел, и начинают сами есть и пить»2. Подобные сведения о почитании идолов, служащих для разных целей, имеются у Карпини3. Семейно-родовые культы почитания умерших предков, прародителей и сородичей, составляли одну из важнейших частей языческих верований многих кочевых народов. В их основе лежит вера в то, что духи умерших предков остаются самыми могущественными членами рода, от которых зависит его благосостояние. Культ предков, традиционно представленный в кочевнической культуре евразийских степей, сохраняется и в золотоордынское время. В золотоордынскую эпоху он наиболее ярко проявляется в культе онгонов – духов-хранителей. «И над головою господина бывает всегда изображение, как бы кукла или статуэтка из войлока, именуемое братом хозяина; другое похожее изображение находится над постелью госпожи и именуется братом госпожи..., среди них находится ещѐ одно изображение, ... являющееся сторожем всего дома»4. С.В. Иванов сообщает, что «онгонами» у бурят в XIX – XX вв. назывались изображения духов (в том числе и духов предков). Если онгон воплощал дух предка, то на груди онгона изображалась ещѐ одна маленькая фигурка человека – его «ильтахан» (синоним слова «онгон»)5. Г.А. Фѐдоров-Давыдов отметил существующий у многих монгольских народов обычай носить на груди схематичные изображения человека, вырезанные из жести или из листовой бронзы. Такие фигурки человека были найдены на Царѐвском городище, на городище Увек, в Великих Булгарах, в курганах у с. Рудни и Молчановка в Волгоградской области6. С.В. Иванов пишет: «В фигурках подобного рода следует видеть не изображение души вообще, а изображение одной из душ человека, а именно той, которая мыслилась шаманистами в облике маленького человечка, во всѐм сходного с человеком, но имеющего более тонкую материальную природу. Эта та самая душа, которая якобы покидала человека во время сна, уходила от него довольно далеко, приходила к другим людям, пребывала в их обществе и т.п., оставаясь в то же время никем не замеченной. Эту душу при жизни человека «похищали» иногда злые духи, вследствие чего человек начинал болеть и слабеть. Длительное отсутствие этой души 1

Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах ... С. 392 Книга Марко Поло. М., 1955. С. 90 3 Путешествия в Восточные страны ... . С. 28. 4 Путешествие в Восточные страны ... . С. 94 5 Иванов С.В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX - начала XX вв. М.-Л., 1954. С. 713-714 6 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Бронзовые фигурки человека из средневековых памятников Поволжья // Новое в советской археологии. М., 1965. С. 275-277 2

12

могло, по мнению шаманистов, привести человека к смерти»1. Очевидно, что семантика этих фигурок в XIII-XIV вв. была та же, что и у бурятских «ильтаханов» XIX- начала XX вв.2 Наиболее могущественными онгонами в монгольской империи считались онгоны рода Чингиз-хана - Борджигинов. «Прежде всего они ... делают идола для императора и с почѐтом ставят его на повозке перед ставкой, как мы видели при дворе настоящего императора, и приносят ему много даров. Посвящают ему также лошадей, на которых никто не дерзает садиться до самой их смерти. Посвящают ему также и иных животных... В полдень также они поклоняются ему как Богу и заставляют поклоняться некоторых знатных лиц, которые им подчинены» 3. Покровителем самого Чингиз-хана стал дух его побратима Джамухи после казни4. Именно с культом предков был связан половецкий обычай устанавливать каменные изваяния на курганах. Он быстро исчезает после монгольского завоевания, но это связано не с исламизацией кочевников, а с потерей, по мнению Г.А. Фѐдорова-Давыдова, серьѐзного значения в социальной жизни кочевников самого оригинала этих скульптурных изображений – аристократической верхушки собственно половецких родов5. Среди булгарских археологических материалов довольно часто встречаются плоские костяные амулеты в виде сильно стилизованного антропоморфного существа. Основную часть амулета составляет подквадратная плоскость (туловище) с небольшим ступенчатым ромбовидным выступом (голова). Почти вся плоскость амулета покрыта солярным «циркульным» орнаментом, обозначающим солнце – атрибут Тенгри. В области шейки такие амулеты обычно имеют отверстие для подвешивания. Эти амулеты, близкие онгонам, с известной долей осторожности, можно считать миниатюрными изображениями Тенгри6. Внешней оболочкой всего комплекса языческих верований золотоордынских кочевников было шаманство. Широко известна роль шамана Тэб-Тэнгри в становлении державы Чингиз-хана. Именно он провозгласил решение курултая об избрании Тэмуджина ханом всех монголов, подкрепив его своим авторитетом и объявив о боговдохновенности этого решения7. Шаман-кам (по-тюркски) или удоган («шаманка» помонгольски), на правах избранника духов всегда претендовал на особую социальную роль в обществе, основанную на его сверхъестественных способностях жреца или колдуна, обладающего поддержкой духов. «Итак, прорицатели, как признал сам хан, являются их жрецами, и всѐ, что они предписывают делать, совершается без замедления», писал о шаманах Гильом Рубрук8. Основные языческие верования кочевников Золотой Орды позволяют вполне определѐнно отнести их к разряду религий, характерных для обществ, находящихся на 1

Иванов С.В. Материалы по изобразительному искусству … С. 713-714 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Бронзовые фигурки … С. 276 3 Путешествие в Восточные страны ... . С. 29 4 Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов // Сочинения. Т. IV. М., 1966.С. 389 5 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы .... С. 239 6 Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура. Казань, 1990. С. 58 7 Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие // На стыке континентов и цивилизаций. М, 1996. С. 125 8 Путешествие в Восточные страны ... . С. 175 2

13

стадии отмирания родового или складывания раннефеодального строя. В XIII-XIV вв. языческие верования печенегов, огузов, кыпчаков и монголов продолжают достаточно безболезненно сливаться в единый конгломерат с небольшими местными особенностями. Язычество было основной формой вероисповедания на территории Золотой Орды в первой половине XIII века и, как мы убедимся позже, продолжало оставаться влиятельной силой в течение долгого времени. Кроме язычества, с самого начала в Золотой Орде были представлены все мировые религии. Как и во всех государствах Монгольской империи, на службе у ханов Золотой Орды было большое количество уйгурских чиновников и священников (христиан и буддистов), от которых монголы переняли алфавит и сделали его официальным. Это показывает, что буддизм пользовался определѐнным влиянием в Золотой Орде. Словами бахши (от санскритского «бхикшу» – буддийский монах, отшельник) и лама в монгольских государствах называли буддийских священников, а также государственных писцов и мелких чиновников1. Однако, буддизм был распространѐн, в основном, среди знати, являясь этнополитической идеологией лишь небольшой части аристократии. При хане Тохте (1299/1300 – 1312) гг. бахши и ламы пользовались большим влиянием2. Когда Узбек-хан в 1312/13 году ввѐл ислам в качестве государственной религии, то подверг казням и преследовал в числе прочих противников мусульманства лам и бахши3. Христианство в форме несторианства было достаточно широко распространено среди народов, составивших Монгольское государство. В Улусе Джучи также было много несториан, в том числе на службе у ханов4. Помимо несторианства, в Орде было представлено католичество – ряд францисканских монастырей был открыт в городах Крыма и Приазовья, в Сарае и даже передвижные обители в кочевых ставках5. Русская и византийская православные церкви имели свою паству, в основном, в золотоордынских городах 6. Русская православная Сарайская (Сарская) епархия была учреждена в 1261 году, чтобы обслуживать религиозные интересы русских пленных, угнанных в Орду. Кроме того, много усилий русской церковью было направлено на обращение в православие несториан, чтобы влиять на политику в Золотой Орде. Во всех золотоордынских городах после учреждения епархии появились церкви или часовни. Православное население, вероятно, образовывало свои кварталы в городах, у христиан имелись свои кладбища 7. Есть, тем не менее, пример, когда христианское погребение располагалось в окружении мусульманских могил - на могильнике Маячный бугор, некрополе Красноярского городища в Астраханской области – там была похоронена девочка-татарка с серебряным православным натель-

1

Путешествия в Восточные страны ... . С. 127-130. 233. Тизенгаузен В.Г. Сборник..., Т. 1. С. 174. 197. 277. 514 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник..., Т. 1. С.163. 197. 385. 510. Т. 2. С.100. 104 4 Путешествие в Восточные страны … С. 102-106 5 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов, 1998. С. 86 6 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. С. 87 7 Егоров В.Л., Полубояринова М.Д. Археологические исследования Водянского городища в 1967-1971 гг // /Города Поволжья в средние века. М., 1974. С. 67-72 2

14

ным крестом1. Как отмечает М.Д. Полубояринова, находки рядовых и недорогих предметов христианского культа, а также бедность жилищ православных, позволяют говорить о низком социальном положении их владельцев 2. Однако, в целом, положение православной церкви в Орде было достаточно прочным - ханская власть гарантировала неприкосновенность церквей, не облагала налогами духовенство, имелись даже случаи крещения татар. Чаще всего это были женщины знатных родов, выходившие замуж за русских князей (например, дочь хана Менгу-Тимура, сестра Узбека Кончака и др.)3. Из других религий следует назвать наличие в Орде иудаизма. Караимы проживали, преимущественно, в городах Крыма4, да и правоверные иудеи занимали твѐрдые позиции в золотоордынских городах. Среди них были купцы, ремесленники, ростовщики. Большая колония евреев –100 человек – существовала в Ургенче5. В каком же положении находился интересующий нас ислам? В составе Золотой Орды оказались два региона, в которых ислам имел государственный статус – это Волжская Булгария и Хорезм. Кроме того, турки ещѐ до XIII века принесли ислам с южного побережья Чѐрного моря на северное6. Сами монголы познакомились с исламом в самом начале своих завоеваний. Одни из первых ударов Чингиз-хана были направлены в Среднюю Азию, против мусульманского государства хорезмшахов. Однако, ещѐ задолго до возникновения единой монгольской державы, отдельные мусульмане начали проникать в среду кочевников Центральной и Восточной Азии. По словам В.В. Бартольда, с X века ислам распространялся посредством торговых сношений, без всякого участия мусульманского оружия. Тюркские завоеватели, вторгшиеся в конце X века в мусульманские владения, явились туда уже мусульманами7. Мусульманские торговцы в последующие века проникли ещѐ дальше. В начале XIII века в их руках была торговля между Китаем и Монголией. В.В. Бартольд акцентирует внимание на том, что торговая деятельность представителей различных религий в степи соединялась с миссионерской. Так, например, в сирийском рассказе о принятии христианства кераитами прямо говорится, что кераитский хан получил сведения о христианском учении от христианских купцов 8. Недошедший до нас труд «История Булгара», по свидетельству Абу Хамида ал-Гарнати, определѐнно связывал распространение ислама в Булгарии с миссионерской деятельностью факихов и купцов из Бухары9. В ставке Чингиз-хана ещѐ до начала завоеваний находились мусульмане. Слово сарт в смысле «купец» было заимствовано монголами у тюрков. (Возможно, что от сарт было образовано слово сартак.) Это слово стало у монголов названием того 1

Пакалина Л.Ю. К вопросу о христианстве в Золотой Орде // Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция. Тезисы докладов. Самара, 1993. С. 50-52 2 Полубояринова М.Д. Русские люди в Золотой Орде... С. 128 3 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов, 1998. С. 89 4 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. С. 64 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т. 1. С. 242 6 Бартольд В.В. Ислам на Чѐрном море // Сочинения. Т. IV. М., 1966. С. 662 7 Бартольд В.В. Культура мусульманства // Сочинения. Т. VI. М., 1966. С. 187 8 Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии // Сочинения. Т.V. М., 1968. С. 108 9 Халикова Е.А. Мусульманские могильники Волжской Булгарии X- нач. XIII вв. как исторический источник. Автореф. дисс ... канд. ист. наук. М., 1976. С.15

15

народа, из которого в Монголию преимущественно приходили купцы, т.е. иранцевмусульман. О характере деятельности людей иранско-мусульманской культуры в Монголии свидетельствуют монгольские предания о богатыре Сартактае как искусном строителе, воздвигавшем чудесные плотины на больших реках и озѐрах. Сартаки, сартактаи или сартаулы были для монголов, по словам В.В. Бартольда, не столько людьми определѐнной национальности, сколько людьми определѐнного культурного типа1. Впоследствии Рашид ад-Дин переводил слово сартаул словом «таджик», а Ибн алМуханна – словом «мусульманин»2. В золотоордынское время пропаганда ислама продолжает идти нога в ногу со становлением торговли, городской культуры и упрочением государственной власти в Улусе Джучи. Этот тезис нуждается в обосновании, что и будет сделано несколько позже. 1.2. Становление ислама в качестве государственной религии В историографии прочно закрепился тезис о веротерпимости монголов, о равном отношении к представителям всех религий3. В Ясе Чингиз-хана есть такое установление: «Он (Чингиз-хан) запретил им (монголам) оказывать предпочтение какой-либо из сект...»4. Джувейни сообщает, что Бату был «государем, который не придерживался никакой веры и секты, он их считал только способом познания божества» 5. Таким образом, мы видим, что на раннем этапе существования Орды, в ней не наблюдалось приверженности властей какой-либо религии. Стремление задобрить служителей культа всех известных монголам религий создавало у современников-монотеистов (мусульман и христиан) впечатление, будто завоеватели принадлежат «всем верам». Вследствие этого на огромном степном пространстве, завоѐванном монголами, создалась обстановка, благоприятная для восприятия той или иной мировой религии - политеизм охотно допускал существование иных, даже монотеистичных религий. Трения между политеизмом и монотеизмом должны были начаться позже, когда монотеистичная религия начинала претендовать на всеохватность и статус единственно верного вероисповедания. Да и трения эти лишь прикрывались религиозными формами, на самом деле причины их были несколько иными – социальными, политическими или экономическими6. Интересно было бы сравнить этапы становления ислама со стадиями развития городов в Орде, которые выделил В.Л. Егоров7. Но каким образом развитие городов в Орде связано с историей распространения ислама? Этот вопрос следует рассмотреть в 1

Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии // Сочинения. Т.V. М., 1968. С. 109 Бартольд В.В. Двадцать лекций …С. 109 3 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов, 1998. С. 95: Бартольд В.В. Образование империи Чингиз-хана // Сочинения Т.V. М., 1968. С. 263; Усманов М.А. Этапы исламизации Джучиева Улуса и мусульманское духовенство в татарских ханствах XIII-XVI веков // Духовенство и политическая жизнь на Ближнем и Среднем Востоке в период феодализма. М., 1985. С.177 4 Цит. по: Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие // На стыке континентов и цивилизаций. М, 1996. С. 213-214 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т. II. С. 21 6 Васильев Д.В. О «веротерпимости» в Золотой Орде в годы становления государства // Развитие и взаимодействие национальных культур как фактор стабильности межэтнических отношений в полиэтническом регионе: материалы Всероссийской научно-практической конференции 21-22 ноября 2000 года. Астрахань, 2000. С.87-89 7 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды ... С. 78 2

16

тесной связи со взаимоотношениями улусных правителей и центральной ханской администрации, поскольку мне видится в них проявление борьбы кочевых и оседлых тенденций в политической и экономической жизни Золотой Орды. Ислам не мог в данной ситуации выступать в роли какой-то посторонней «третьей силы». На наш взгляд, выбор очевиден – мусульмане в XIII-XIV вв. выступали однозначно на стороне центральной ханской администрации, той силы, которая стремилась к упорядочению государственной системы, установлению прямого порядка престолонаследия, к централизации государства. Хотелось бы подчеркнуть роль мусульманского купечества в деле распространения ислама, поскольку мусульманизация Орды неразрывно связана с ростом городов. В.В. Бартольд писал, что главное отличие мусульманской торговли от современной европейской заключается в том, что успехи еѐ не были связаны с политическими успехами государств. После распада халифата политические границы мусульманских государств были настолько изменчивы, что население должно было стараться устраивать свою культурную и экономическую жизнь независимо от этих перемен. Существовали торговые товарищества – «уртаки», связанные между собой; несмотря на отсутствие в то время крупных кредитных учреждений, по выдаваемому в одном месте документу можно было получить деньги в другом городе, находившемся под властью другого правительства. В сочинении историка XI века Абу Шуджа говорится, что по ассигновкам купцов было гораздо легче получить деньги, чем по ассигновкам правительства1. Кроме того, институт купеческого компаньонства зачастую связывал ханов и купцов 2. Ханы входили в долю купеческих компаний, поэтому были лично заинтересованы в получении высоких доходов от торговли, проводя вследствие этого прокупеческую политику, направленную на развитие городов как баз караванной торговли. Купеческие компании не раз ссужали представителей администрации деньгами, демонстрируя таким образом, лояльность властям. Например, когда египетскому послу понадобились деньги в качестве выкупа за царевну Тулунбай, выдаваемую замуж за египетского султана, Узбек сказал ему: «Мы прикажем купцам ссудить тем, что (следует) внести, и приказал сделать это. Он (посол) занял двадцать тысяч динаров чистым золотом и внѐс их»3. Отсюда видно, что купеческие компании и города в целом становятся залогом финансовой независимости ханской власти от кочевой аристократии. Купечество, связанное в «транснациональные» компании и товарищества, постепенно освоило транзитный торговый путь через земли Золотой Орды и было заинтересовано в его сохранении. Оно стремилось к основанию торговых баз – городов, обеспечению безопасности торговых путей. Сделать это можно было лишь одним способом – влияя непосредственно на хана, стараясь сделать его политику более «предсказуемой». Поэтому мы связываем рост городов в Орде, стремление ханов к централизации и исламизацию государства в единый процесс.

1

Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории турецких народов … С. 109-110 Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и еѐ падение. М., 1998. С. 117 3 Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и еѐ падение. ... С. 118 2

17

На первом этапе становления государства монгольская улусная аристократия была оторвана от управления оседлыми территориями. Сбор налогов производился иноземными (монгольскими, китайскими и среднеазиатскими) откупщиками, а налоги шли в Каракорум1. Но Улус Джучи, экономически и политически оторванный от Каракорума, стремился освободиться от его власти, следуя в русле сепаратистских тенденций, характерных для всей державы монголов в первой половине XIII века. Разделение Монгольской империи произошло в результате стремления феодалов к быстрейшему конкретному оформлению своей политической власти в новых государственных образованиях. С ослаблением власти Великого Каана в Орде, управление оседлыми территориями переходит в руки непосредственных владельцев прилегающих к ним юртов, что стимулировало восстановление старых городских центров и основание новых, поскольку феодалы стремились получить выгоды от эксплуатации оседлого населения2. Многие города, такие как Солхат, Азак, Сарай, Сарайчик, Хаджи-Тархан, Укек, Бельджамен и многие другие были обязаны своим возникновением и особенно развитием транзитной торговле и ремеслу. Именно города становятся центрами притяжения купцов различных вероисповеданий, в том числе и мусульман. Причѐм мусульмане уже в годы правления хана Бату проникают в окружение хана. Рубрук упоминает о том, что по приезду в ставку Бату они остановились у «одного Саррацина»3. Можно предположить, что хан, оказавшись в окружении мусульман, покорив Болгарию и Хорезм, то есть страны с развитой мусульманской культурой, начал привлекать к себе на службу людей, сведущих в государственном управлении, грамотных и образованных. Напомним, что по всей Монгольской империи начинает создаваться государственный чиновничий аппарат, который испытывал нужду в образованных людях. Первоначальная «веротерпимость» монголов, без предвзятости относившихся к представителям различных религий, позволила образованным людям – христианам, буддистам и мусульманам – проникнуть в различные сферы управления4. Вот, например, что пишет о положении мусульман Джузджани: «Он (Бату) был человек весьма справедливый и друг мусульман; под его покровительством мусульмане проводили жизнь привольно. В лагере и у племѐн его были устроены мечети с общиной молящихся, имамом и муэзином....». И далее прибавляет совсем невероятное: «Некоторые заслуживающие доверия люди рассказывали следующее: Бату втайне сделался мусульманином, но не обнаруживал (этого) и оказывал последователям ислама полное доверие»5. Разумеется, никаким мусульманином Бату не сделался – далее у Джузджани приводится описание похорон Бату по языческому обряду. Просто это свидетельство того, в каком благоприятном положении оказались мусульмане в Орде. (Не будем забывать – как и представители других религий.) После смерти Бату в Орде 1

Фѐдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973. С. 28-29 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы .... С. 236-237 3 Путешествия в Восточные страны … С. 93-100 4 Васильев Д.В. О «веротерпимости» в Золотой Орде в годы становления государства // Развитие и взаимодействие национальных культур как фактор стабильности межэтнических отношений в полиэтническом регионе: материалы Всероссийской научно-практической конференции 21-22 ноября 2000 года. Астрахань, 2000. С.87-89 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 15-16 2

18

возникает спор о престолонаследии между двумя партиями – партией Берке и партией Сартака, сына Бату. Сартак и его формальные наследники - Улагчи и Туда-Менгу не были поддержаны основной массой аристократии из-за того, что Сартак был сыном, а Улагчи и ТудаМенгу внуками Бату. Напротив, Берке, брат Бату, получил поддержку из-за того, что именно он остался старшим в роде после смерти «Саин-хана»1. Сила патриархальных обычаев была на стороне кочевой аристократии, улусных правителей, которые всячески старались сохранить «лествичную систему» наследования, позволявшую им считать хана всего лишь «первым среди равных» и иметь в отдалѐнной перспективе права на приближение к престолу. По мнению М.Г. Сафаргалиева, победа Берке в значительной мере была облегчена благодаря поддержке его кандидатуры со стороны мусульманских купцов, привлечѐнных ещѐ при Бату золотоордынской администрацией в качестве откупщиков дани. Одновременно он нашѐл поддержку мусульманского духовенства Хорезма и Булгара, желавшего видеть на троне не язычника, а магометанина2. Со вступлением на трон Берке мусульмане действительно получили доступ ко всем государственных учреждениям, а перед мусульманским духовенством открылось широкое поле для миссионерской деятельности. Вскоре после воцарения Берке начался массовый переход золотоордынской правящей аристократии в ислам. Мусульманское купечество было заинтересовано в стабилизации внутриполитического положения в Орде. Прежде всего, вероятно, это должно было выразиться в закреплении административных единиц – улусов - внутри Орды за конкретными владельцами, что упростило бы отношения городской верхушки с улусбеками и позволило бы им стабильно развиваться. Кроме того, купечество было заинтересовано в уничтожении системы откупов, принадлежавших представителям Каракорума с тем, чтобы доходы от торгово-ремесленной деятельности оставались бы в Орде, а значит, в руках самих купцов-мусульман. Обеспечить проведение подобных мероприятий могла лишь сильная ханская власть. Отчего же мусульмане выступили в данном случае на стороне улусной аристократии и родового порядка занятия престола? Действительно, здесь можно согласиться с М.Г. Сафаргалиевым, что дело в данном случае в том, что Орда была первым монгольским государством, где представилась возможность занятия престола ханом-мусульманином. И, как показало время, расчет оказался верным. Берке остался единственным царевичем из рода Чингиз-хана, который отказался признать Великим Кааном Хубилая и стал действовать самостоятельно, порвав с ним связи, отказавшись чеканить его имя на монетах и начав чекан имени последнего халифа Насырад-Дина, подчѐркивая, что он признаѐт над собой только верховную власть халифов3. Восточные авторы превозносят благочестие и приверженность Берке исламу. Джузджани приводит легенду о рождении хана: «Когда мать родила Берка-хана, отец его (Джучи) сказал: «Этого сына я сделаю мусульманином, добудьте ему мусульман1

Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 46-47 Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. .... С. 48 3 Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. … С. 49 2

19

скую кормилицу, чтобы она его пуповину обрезала по-мусульмански и чтобы он пил мусульманское молоко, ибо этот сын мой будет мусульманином.» … По достижению им срока обучения и наставления собрали несколько мусульманских имамов и выбрали одного из них для обучения его (Берка) Корану. … Обучение его Корану происходило в Ходженде, у одного из учѐных благочестивцев этого города, … а по достижении им возмужалости в войско его были назначены все мусульмане, находившиеся в стане Туши-хана»1. Обращение Берке в ислам произошло ещѐ при жизни Бату, об этом говорят слова Сартака, обращѐнные к Берке: «Ты – мусульманин. Я же держусь веры хрестьянской; видеть лицо мусульманское (для меня) несчастье»2. Египтянин Эннувейри сообщает: «Этот Берке сделался мусульманином и ислам его был прекрасный. Он воздвиг маяк веры и установил обряды мусульманские, оказывал почѐт правоведам, приблизил их к себе, держал их вблизи от себя, сдружился с ними, и построил в пределах своего государства мечети и школы. ... Жена его … (также) сделалась мусульманкой; она устроила себе мечеть из шатров, которую возила с собою»3. «Берке был расположен к мусульманам... Он уважал учѐных и почитал благочестивых, которым у него оказывался почѐт... Мечети свои, состоящие из шатров, они возят с собою. Есть у них имамы и муэдзины, и совершаются у них все 5 молитв (мусульманских)»4. Разумеется, исламизация при Берке коснулась лишь верхушки общества, причѐм, далеко не всей – лишь ханской гвардии и аристократии, приближѐнной к хану. О том есть прямое свидетельство Рукнеддина Бейбарса: «В 661 году (1262/1263) прибыли (в Египет) послы Берке, царя татарского, а именно эмир Джелаледдин, сын Элькади, и шейх Нуреддин Али (обратим внимание на мусульманские имена послов Золотой Орды – Д.В.) с известием, что он принял ислам…»5. Далее следует поимѐнное перечисление неофитов, которое даѐт нам понять, что ислам приняло пока ограниченное число сторонников Берке. Знаменательно, что мусульманство проникает в армию – опору ханской власти. «Десятитысячный отряд», приняв ислам, сразу отправляется в набег на Хорасан, завоѐванный Хулагу. Иранские монголы, остававшиеся язычниками, являлись врагами мусульманского Египта, поэтому Берке даѐт понять в своѐм письме султану, что он намерен воевать с хулагуидами как с неверными и вступить в союз с Египтом не просто по политическим соображениям, но в стремлении объединиться со своими братьями по вере против язычников6. Обоим государствам этот союз был выгоден. Одновременно с агрессией на Кавказе против Ирана Берке предпринял ряд операций по отношению к Византии, восстановленной только что Михаилом Палеологом. Начиная с 1262 года войска Берке опустошают владения Византии, союзницы Хулагу. В 1265 году Берке планировал захватить Константинополь, но эти планы не осуществились из-за смерти хана7. 1

Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 17 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 19 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов...Т.1. СПб, 1884. С.150-151 4 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 204 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов… Т.2. М.-Л., 1941. С. 82-83 6 Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и еѐ падение. М., 1998. С. 67 7 Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. ... . С. 50 2

20

Выше мы не напрасно обратили внимание на имена послов хана Берке. Мусульмане действительно проникают со времѐн хана Бату на государственные должности и уже не оставляют их в течение всей истории Орды. Так, например, известно об ордынских дипломатах – мусульманах в годы правления Туда-Менгу («кыпчацкие правоведы» «Медждеддин Ата со своим спутником Нуреддином»1) и Тохты (послы в Египет «Алаэддин Али и товарищ его, сын Ахиабкара»2). Из сочинения Эльмуфаддаля мы узнаѐм о посольстве египетского султана в Орду: «Когда они приблизились (к орде), то их встретил визирь Шерефеддин Эльказвини, который разговаривал по-арабски и потюркски...»3 Даже такая важная государственная должность, как должность визиря, была отдана мусульманину, судя по нисбе, выходцу из Багдадского халифата. Многочисленные свидетельства о благочестии Берке исходят из источников, настроенных происламски. А скептически настроенный Рубрук намекает на неискренность Бату в своих убеждениях. Он говорит, что «Берка выдаѐт себя за Саррацина (курсив мой – Д.В.) и не позволяет есть при своѐм дворе свиное сало...»4 Разумеется, обычаи ислама не могли сразу заменить языческие порядки при дворе хана Золотой Орды. Египетских послов, прибывших ко двору Берке уведомили, «что им следует делать при входе к нему, ... не прикасаться ногами к порогу шатра, ... не есть снега и не мыть платья в орде, а если (уже) случится мыть его, то делать это тайком»5. Из вышесказанного видно, что периоды начала градостроительства при Бату и бурного роста городов при Берке, выделенные В.Л. Егоровым 6, совпадают с периодом проникновения в Золотую Орду мусульман и закрепления их на ключевых должностях в ханской администрации. В годы правления Берке золотоордынские города приобретают «восточный облик», застраиваясь по среднеазиатским канонам7. 1266 годом датируется следующее сообщение Ипатьевской летописи: «Бысть мятеж велик в самех татарех. Избихася промеж собою бесчисленное множество, акь песок морскы»8. Дата события позволяет его связывать со смертью хана Берке. Возможная же причина может вытекать, по мнению В.Л. Егорова, из последовавшей за этим борьбой за сарайский престол (детей у Берке не было) и из раскола золотоордынской аристократии на два лагеря – сторонников и противников введения в Золотой Орде ислама9. Попытка проведения Берке промусульманской политики вызвала явное противодействие кочевой монгольской аристократии. Каких-либо подробных данных об этой смуте не сохранилось. Одна «партия» стояла на стороне усиления ханской власти, и в неѐ, скорее всего, входили те мусульмане, которые были обращены в ислам при Берке, которые желали сохранения своих привилегий и продолжения исламизаторской политики. Противниками их являлись представители языческой кочевой аристократии. Принятие ис1

Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб, 1884. С. 68-69 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб, 1884. С. 123 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб, 1884. С. 192 4 Путешествие в Восточные страны … С. 102-106 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 192 6 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М., 1985. С. 78 7 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды ... С. 77 8 Цит. по: Егоров В.Л. Развитие центробежных устремлений в Золотой Орде // ВИ. 1974. №8. С. 39 9 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды. М., 1985. С. 199 2

21

лама нарушило бы привычные нормы кочевнической жизни, в определѐнной степени подорвало бы авторитет и значение Ясы, охранявшей права аристократии, внесло бы изменения в судопроизводство и т.д. Кроме того, происламская политика Берке показала, что многие феодалы могут лишиться своих привычных постов в государстве, ибо хан предпочитал назначать на эти посты куда более образованных мусульман - людей, называемых в наше время «selfmademen» – «сами себя сделавшие», энергичных и умных, в отличие от занимавших высокое положение по праву рождения аристократов. Золотоордынские эмиры рассматривали введение ислама как покушение на их права и как укрепление власти хана. Таким образом, верхушка феодалов вступила в борьбу за власть и влияние с ханом, но только в завуалированной религиозной форме. В этот раз «языческой» партии удалось одержать победу – на трон взошѐл МенгуТимур, внук Бату, старший брат Туда-Менгу, оставшийся старшим в роде. К этому периоду В.Л. Егоров относит период замедленного роста городов 1. Однако, ислам сохраняет свои позиции и даже потихоньку набирает силу, к тому же, нам неизвестны сообщения о казнях мусульман или о запрете на религию. Просто прекращается политика протекционизма по отношению к интересам мусульман, что и отразилось на темпах развития городской культуры. Тем не менее, Менгу-Тимур продолжал политику своего предшественника по отношению к Каракоруму и Ирану, не разорвал связи с Египтом, в годы его правления окончательно оформилась независимость Золотой Орды от Великого Каана. После смерти Менгу-Тимура на престол встал его брат, Туда-Менгу, который также был мусульманином. Однако, обстоятельства его прихода к власти были несколько иными, поскольку он являлся ставленником эмира Ногая – первого могущественного временщика в истории Золотой Орды2. Ногай, потомок Бувала, седьмого сына Джучи, являлся чингизидом и имел определѐнные права на престол. Он был начальником правого крыла войска, то есть был сюзереном западной части Орды 3. При Бату, Берке и Менгу-Тимуре он занимал высокие военные должности, командовал ордынскими войсками на Кавказе, затем участвовал в походе на Константинополь4. Именно с этого момента появляются сведения о владении Ногаем землями на западной границе государства. С самого начала он начал проводить независимую от Сарая политику. Уже при Менгу-Тимуре он посылал послов в Египет от своего имени; он слыл хранителем всех древних монгольских обычаев и сам говорил, что Бату завещал ему следить за порядком в государстве. Он известил султана Египта о переходе в ислам 5 и получил поддержку и признание из-за границы6. Возможно, однако, что Ногай принял ислам несколько раньше. Эннувейри, описывая боевые действия в Закавказье при хане Берке, говорит, что хан поставил во главе войска «Ису Ногая»7. Возможно, что Ногай уже в то 1

Егоров В.Л. Историческая география ... С. 78 Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. ... . С. 55 3 Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973. С. 59 4 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды. М., 1985. С. 200 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 430 6 Егоров В.Л. Развитие центробежных устремлений в Золотой Орде // ВИ. 1974. №8. С.40 7 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 152 2

22

время перешѐл в ислам, приняв мусульманское имя Иса. Думается, что провозглашение Ногая себя мусульманином во всеуслышание было лишь тактическим ходом, целью которого было привлечение им на свою сторону не только представителей старой родовой аристократии, но и «homo novus» из влиятельных мусульман-горожан и ханской свиты. Несмотря на то, что вокруг Ногая начинают группироваться силы, стремившиеся к сохранению старых степных «вольностей», то есть язычники, мы видим, что ислам стал реальной политической силой. Даже такой ревнитель «старых вольностей», как Ногай не смел уже сломать репутацию Золотой Орды на международной арене как государства ислама. Безвольный и слабый хан Туда-Менгу, который оказался в стороне от большой политики и потерял значение в качестве авторитета внутри страны, окружает себя «шейхами, факирами, посещал богомолов и благочестивцев». Вероятно, мусульмане, стремясь восстановить своѐ влияние на хана, и будучи недопущены ко двору Ногая, легко проникли в окружение мистически настроенного Туда-Менгу. Когда братья и сыновья Менгу-Тимура возмутились таким его поведением и устранением от дел, он отрѐкся от престола в пользу своего племянника Туле-Буги1. Ибн-Халдун пишет, что Туда-Менгу «сделался отшельником»2. Туле-Буга не пожелал подчиниться власти Ногая. Ногай выдал Туле-Бугу и его сторонников на расправу их сопернику – царевичу Тохте3. Тохта поклялся никогда не перечить Ногаю, как старшему в роде (ака)4. После этого «Ногай вручил ему царство и утвердил его на нѐм»5. Снова, как мы видим, власть переходит по праву «лествичного» наследования – фактически у власти остаѐтся старший в роде, возводя на престол угодного ему человека. При хане Тохте, в начала 90-х годов XIII века, могущество Ногая достигло своего апогея. К этому времени относится отпадение западной части Золотой Орды от Сарая. Арабские и русские источники величают Ногая титулами «мелек» и «царь»6. Ногай давно преследовал двоякую цель – либо отделить западное крыло орды и провозгласить себя самовластным ханом, либо захватить власть в Орде в целом, уничтожив царевичей старших ветвей дома Бату. Поэтому, когда разгорелась борьба уже между Тохтой и Ногаем, потомки старших детей Бату приняли сторону Тохты. Благодаря их поддержке Тохта смог одержать победу и централизовать государственную власть7. Тохта объективно выступал как носитель централизаторской тенденции. Он нашѐл поддержку не только среди мусульман поволжских городов, но и среди всех слоѐв общества, в чѐм выразилось преимущество его политики. На его сторону переходят эмиры Ногая, его поддерживают мусульманские круги городов и купечество, заинтересованные в создании сильной централизованной власти8. И мероприятия Тохты целиком направлены на оправдание надежд поддерживавших его группировок. Крупнейшим централизаторским мероприятием Тохты является денежная реформа 710 г.х. 1

Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 105-106 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 379-380 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 107-108 4 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 69-70 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 108 6 Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. ... . С. 59 7 Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. ... . С. 61 8 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй ... . С. 70, 74 2

23

(1310/1311 гг.), в ходе которой многочисленные местные чеканы были заменены сарайским и гюлистанским – мера, способствовавшая развитию ремесла и торговли, а значит, явно выгодная городам и их мусульманским верхам1. Позиции ислама в Орде в годы правления Тохты были прочны, и об этом свидетельствует появление на золотоордынских монетах с 1293 года рядом с именем Тохты титула «Насир лид-дин Аллах» (помощник веры и Аллаха)2. Официальное провозглашение своего отношения к исламу и мусульманам было одним из проявлений выбранного Тохтой направления государственного развития. Помимо денежной реформы развитию торговли в улусе Джучи способствовали меры ханской администрации по обеспечению безопасности торговых путей, введение систем безналичного учѐта денег, участие самого хана в торговых операциях купеческих объединений. Акцент, сделанный ханом на развитии торговли, означал покровительственное отношение к развитию мусульманских городов Орды. Приведѐнные выше факты постепенного укрепления позиций мусульманства в Золотой Орде в XIII веке свидетельствуют о складывании предпосылок, приведших к принятию ислама в 1312 году. Феодальные отношения, развивавшиеся в Орде и разлагавшие родовую систему, уже превалировали в экономике. В политике полностью доминировало государство, не оставляя родовой аристократии возможностей для манѐвра. Дело осталось за малым – за выбором идеологии для нового феодального общества. Наследником Тохты был объявлен его сын Илбасмыш3. Лагерь сторонников Тохты, объединившихся вокруг него против произвола Ногая, вновь раскололся на две части, устремления представителей которых были описаны выше. Илбасмыш поддерживался, как ни странно, представителями степной аристократии – по смерти отца он оставался старшим в роду. Другая же часть феодальной аристократии – городская верхушка, придерживающаяся ислама и преимущественно связанная с торговыми элементами города, выдвинула кандидатуру царевича Узбека, двоюродного брата Илбасмыша, стоявшего на одну ступень ниже него по родовой лестнице 4. Следует особо отметить тот факт, что Узбек был возведѐн на престол при огромном содействии эмира КутлугТимура, (выходца из Хорезма, мусульманина) и главы хорезмийского духовенства Имам-ад-Дина Эльмискари5. Предварительно, разумеется, Узбеком и эмирами были уничтожены влиятельные сторонники Илбасмыша. Знаменательно, что на рубеже веков власть в Орде зависит от Хорезмийской мусульманской группировки, и, в частности, от беклярибека Кутлуг-Тимура, помогавшего Тохте взойти на престол и возведшего Узбека6. В Сарае существовало купеческое и ремесленное землячество выходцев из Хорезма7. Кутлуг–Тимур заставил царевича Узбека присягнуть, что в случае его возведения на трон, он начнѐт открыто исповедовать и распространять ислам. Большую роль в перевороте сыграли братья Кутлуг-Тимура Са1

Фѐдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй.. . С. 80 Мухамадиев А.Г. Булгаро-татарская монетная система в XII-XV вв. М., 1983. С. 46-49 3 Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. ... . С. 64 4 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй... . С. 70 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 100 6 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй ... . С. 106 7 Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и еѐ падение. М., 1998. С. 129 2

24

райтемир и Мухаммедходжа, а также хатунь Баялунь, жена покойного Тогрулджи, отца Узбека. Она позже выговаривала Узбеку: «Я добыла тебе царство, да давала коней, одежды для того, кто требовал одежд, улаживала этим дела того, кто требовал моих услуг...»1. Кутлук-Тимур был в почѐте у Узбеке в течение всех лет его царствования – занимал пост беклярибека, был затем улусбеком Хорезма и Крыма и всегда оставался влиятельной фигурой при дворе2. Хамдаллах Казвини сообщает, что на нѐм «держалось государство Узбека (мамлякат-и-Узбеки)»3. Кроме того, царевича Узбека поддержало мусульманское духовенство. Так, шейх Номан, имевший большое влияние при дворе, уверял царевича ещѐ при жизни Тохты, что «царство перейдѐт к тебе и ты (будешь) царѐм после Токтая» 4. «История ШейхУвейса» описывает приход Узбека к власти в виде неожиданного государственного переворота. Якобы, Узбек, сговорившись с Кутлуг-Тимуром в Хорезме, отправился к наследнику Тохты Илбасмышу с выражением скорби и соболезнований и во время аудиенции убил Илбасмыша.5 Эннувейри излагает свою версию событий и описывает их как религиозную войну. Смерть Тохты породила раздоры в правящей верхушке и ситуацию двоевластия. Противостояние между двумя «партиями» приводит к вооружѐнной борьбе между противниками и сторонниками ислама6. Представляется возможным и даже более, чем вероятным вооружѐнное столкновение Узбека с противниками ислама, но уже после захвата им власти. И вот «благочестивый царевич Узбек, сын Тоглука, сына Токтая, сына МенгуТимура, обладающий божественною верою и царским блеском, лаптою права угнал мяч царства и теперь знамя ханства поднимает до горнего неба как хоругвь ислама» 7. Узбеку было на тот момент 30 лет (1312 год), о нѐм писали, что он «отличался умом, красивой внешностью и фигурой», «это был юноша прекрасной наружности, прекрасного нрава, отличный мусульманин и храбрец»8. Утвердившись на престоле. Узбек повѐл борьбу с шаманистами, «ламами и волшебниками», требуя от подданных обращения в ислам. Вероятно, к этому времени силы мусульман в Орде были настолько велики, что Узбек решился начать борьбу со своими противниками именно под религиозными лозунгами. Имеются сведения, характеризующие настроения противников Узбека: «Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и нашего исповедания, и каким образом мы покинем закон (тура) и устав (ясак) Чингис-хана и перейдѐм в веру арабов?»9 Подавив выступления знати, Узбек в течение почти 30-ти лет правил страной жѐстко, удерживая знать от бунтов. Несомненно, происламская политика Узбека имела двоякую цель – во-первых, мусульманизация населения Орды, во-вторых, 1

Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 516 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй ... . С. 67 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 93 4 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 523 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 100 6 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 323. 515.; см. также С. 141. 163 7 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 86 8 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 174-175 9 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 141 2

25

подрыв влияния кочевой аристократии. Деятельность Узбека была, в какой-то мере, продолжением и логическим завершением мероприятий Тохты по части централизации власти и удаления от престола представителей «степной» партии. Именно на годы правления Узбека приходится начало второго взлѐта городской культуры в Орде по В.Л. Егорову1. Первая половина XIV века знаменовалась строительством многочисленных монументальных культовых сооружений в городах Золотой Орды. Хотя первые мечети и медресе стали строиться в Орде ещѐ при хане Берке, массовое возведение их относится ко временам хана Узбека. К наиболее ярким образцам монументального зодчества этого времени следует отнести соборные мечети Селитренного и Водянского городищ, хорошо сохранившиеся остатки Большой и Малой Пятничных мечетей Верхнего Джулата, мечети Старого Орхея, Кучугурского городища, «медресе Узбека» и мечеть Куршун-Джами в Старом Крыму, мавзолей Тюрабек-ханым в Ургенче, а также несохранившуюся соборную мечеть и знаменитый 60-метровый минарет, перестроенный в годы правления в Хорезме Кутлуг-Тимура2. Ибн-Баттута писал о Сарае времѐн Узбека, что это один «из красивейших городов мира, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами... В нѐм 13 мечетей для соборной службы, из них одна шафиитская. Кроме того, ещѐ чрезвычайно много других мечетей»3. Насаждение ислама в Орде продолжалось и после правления Узбека – при хане Джанибеке, его сыне. «Весь улус Узбека он обратил в ислам, разрушил все капища идолов, воздвиг и устроил много мечетей и медресе. Много людей превосходных и учѐных из разных краѐв и сторон государств ислама направились к его двору. … Все обычаи стран ислама ввѐл в том государстве он»4. Административная реформа хана Узбека не только централизовала управление государством, но она явно вычленила основные противоборствующие силы в стране и временно удовлетворила их интересы, дав каждому из противников материальную базу. Кочевая аристократия получила вожделенные права на наследственное владение своими ленами5. В.Л. Егоров описывает следующую картину государственного устройства Орды во времена Узбека: в каждом из 70-ти улусов власть получили аристократы, принявшие ислам. Они являлись полными наследственными владельцами своих улусов, представляя там всю полноту судебной и исполнительной власти. Всѐ управление государством было разделено между 4-мя высшими чиновниками государства – улусбеками или улусными эмирами, одним из них был беклярибек. Религиозные и военные дела были сосредоточены в руках беклярибека. Вторым по значению чиновником в государстве был везир – «государственный секретарь»6. Эмиры, стоявшие во главе отдельных областей, стали послушным орудием в руках ханской администрации. Источники 1

Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды ... С. 78 Е.А. Армарчук Изучение памятников Куня-Ургенча: старые и новые гипотезы // Приаралье в древности и средневековье. М., 1998. С. 205-209 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 128 4 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 305 5 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй ... . С. 89-90 6 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды ... С. 169 2

26

больше не сообщают о созыве курултаев. Вместо них теперь собираются совещания при хане, в которых участвуют его ближайшие родственники, жѐны и влиятельные темники. Кроме «семейных совещаний» подобного рода, был создан совещательный орган при хане – диван – для решения дел государственной важности1. Судя по титулу – «диванный» – возглавлял его везир. Появляются совершенно неизвестные доселе в Орде государственные должности2. Мощный бюрократический аппарат, составляющий опору теократического государства, по типу мусульманских султанатов Средней и Малой Азии, Ближнего Востока, Сирии и Северной Африки, формируется с принятием ислама и в Улусе Джучи. Поскольку в исламе отсутствует привычная для христиан иерархическая церковная организация, жѐсткая догматика в обрядовой сфере, он был приемлем качестве государственной идеологии для недавних язычников, которые не потерпели бы иерархичного подчинения не только в административном, но и в духовном плане 3. Однако, быстро наметилась тенденция врастания мусульманских духовных лиц и представителей мусульманского права в государственный аппарат. Жалованные грамоты золотоордынских ханов показывают, что в обозначении адресата сразу после обозначения представителей ханской власти на местах – даруг, называют мусульманских духовных лиц – кадий (судья), муфтий (законовед), шейх-мишайит (старец духовный), суфий (отшельник-аскет)4. В отличие от времѐн хана Берке, когда шейх Сейф ад-Дин Бахерзи писал по поводу вмешательства светской силы в дела религиозные: «Когда дворец становится минбаром (то есть кафедрой имама), то лучше, чтобы минбара не было совсем», при хане Узбеке мусульманские духовные лица и правоведы начинают активно участвовать в политической жизни страны5. Иначе и не могло быть, ведь это обусловлено именно государственным характером насаждения ислама в Золотой Орде. Особую роль в мусульманском аппарате управления начинают играть кади – религиозные судьи. В их обязанности входило не только судебное разбирательство по искам, но и вообще контроль над отправлением культа, ходом повседневной жизни с точки зрения закона Корана и сунны Пророка, истолкованного в фикхе. Появление института кади свидетельствует, что шариат, наряду с Ясой, начинает использоваться в судебной практике. О востребованности мусульманского права в Орде свидетельствует просьба Узбека к султану Египта в 1323 году о присылке книг по вопросам фикха6. Исполнение судебных решений кади подтверждалось канцелярией беклярибека, представлявшего высшую судебную власть в Орде, или канцеляриями наместников ханов и знатных эмиров. И в то же время, сами кади были государственными служащими, находившимися в непосредственном подчинении у хана, беклярибека или эмира 7. Это ещѐ один пример срастания 1

Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. ... . С. 68 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй ... . С. 93-100 3 Васильев Д.В. Некоторые причины исламизации улуса Джучи // Тезисы межвузовской научной конференции студентов и молодых учѐных (к 25-летию исторического факультета АГПУ). Астрахань, 1998. С. 4 4 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды ... С. 169 5 Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья // Соч. Т.2. ч.1. С. 62 6 Аль-Холи А. Связи между Нилом и Волгой. М., 1962. С. 28. 7 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов, 1998. С. 109 2

27

государственного аппарата со структурами, обеспечивающими жизнь мусульманской общины – уммы. Как бы то ни было, но Золотая Орда получает международное признание в качестве исламского государства. Так, в годы правления Джанибека в Иране, во владениях Мелик-Ашрефа случились беспорядки, и многие шейхи и ходжи из Ирана отправились искать спасения в Сарае1. Это говорит о том, что в Орде имелась развитая структура существования мусульманской общины, в которой данные лица смогли найти себе место. Крупные феодалы, управляя городами, расположенными на территории их улусов, превращали их в свои оплоты, выжимая максимальный для себя доход из городской и транзитной торговли, ремесленного производства и сбора общегосударственных налогов. Судя по тому, что сепаратистские настроения в годы «великой замятни» наиболее быстро проявились в урбанизированных регионах Орды, города стали представлять собой реальную экономическую силу, позволившую в 1361-1380 гг. отдельным феодалам бороться за отделение от Орды или за захват престола. Поэтому взлѐт городской культуры в годы правления ханов Узбека и Джанибека можно объяснить следующими причинами – во-первых, закреплением улусов вместе с городами за определѐнными владельцами и во-вторых, централизацией власти в Орде и прекращением внутренних неурядиц, что привело к обеспечению безопасности торговли. В.В. Бартольд связывает успехи проникновения ислама в степь ещѐ в домонгольское время в первую очередь, с активной деятельностью суфийских орденов и с колоссальным культурным давлением мусульманизированных стран на степные регионы2. Как известно, на территории Орды существовало несколько течений ислама. Наиболее влиятельным из них был суннитский толк ханифитского мазхаба 3, который и поныне преобладает в Поволжье, Северном Причерноморье, Средней Азии и Казахстане. Помимо этого, существовали ещѐ в Орде шафиизм (по сообщению Ибн-Баттуты о шафиитской мечети в Сарае) и мутазилитство (в Хорезме)4. Известно также о маликитском мазхабе в Орде, проникшем туда из Египта и о шиизме, проникшем в Орду из Азербайджана5. Господствующее положение ханифитского мазхаба в Золотой Орде объясняется огромным значением, которое имели для этого государства среднеазиатские его области, а также Волжская Булгария для становления золотоордынской культуры в целом. В XIII-XIV веках происходит восстановление разрушенной монгольским нашествием культуры Хорезма. Здесь идѐт создание множества религиозных учреждений, строятся величественные мечети, минареты, мазары над могилами мусульманских авторитетов, создаются суфийские общины и для них выделяются вакфы. Суфизм процветает и активно влияет на культуру и идеологию Золотой Орды. 1

Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 94; Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 103 2 Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии // Соч. Т. 5. М., 1968. С. 118-120 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 279-280 4 Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории турецких народов … С. 120 5 ИЭС. М., 1991. С. 156. 273. 295

28

«Суфизм» или «ат-тасаввуф» – это мистико-аскетическое течение в исламе. Название его происходит от слова «суф» – «шерсть», поскольку грубое шерстяное одеяние издавна считалось обычным атрибутом отшельника-аскета, «божьего человека», мистика. Учение суфиев не было единым, оно распространялось в среде последователей различных способов постижения «божественной истины», которым их учили наставники – шейхи или пиры1. Новичок-послушник (мюрид) всю жизнь должен был подчиняться воле своего шейха. У наиболее влиятельных и могущественных шейхов могло быть до нескольких десятков тысяч мюридов2. Обители суфиев как подвижников появились в Египте только во второй половине XII века. Значительно раньше обители эти – ханака – упоминаются в Азии. В биографиях известных суфиев обыкновенно говорится об обращении ими в ислам большого числа иноверцев; суфии отправлялись проповедовать ислам в степь, к тюркам, и всегда пользовались среди тюрков гораздо большим успехом, чем представители книжного богословия. Проповедники-суфии говорили в степи не о священной войне и райских наслаждениях, а о грехе и адских муках. Европейские путешественники в Средней Азии и Центральной Африке одинаково, независимо друг от друга, вынесли впечатление, что рассказы об аде больше всего способствуют распространению ислама3. Одним из виднейших шейхов Средней Азии явились Баязид Бистамский, поэтсуфий Ходжа Ахмед Ясеви, получивший от тюрков прозвание Ата Ясеви 4. В Средней Азии прославился также Беха ад-Дин Накшбенд (1318-1389 гг.), живший в Бухаре и положивший начало широко известному ордену накшбендийа. Кроме того, известен орден кубравийа, основанный хорезмийцем Наджмеддином Кубра (1145-1221 гг.), погибшим во время монгольского нашествия. Благодаря деятельности орденов ясевийа, кубравийа и накшбендийа ислам всѐ больше распространялся на кочевую степь5. Насколько влиятельны были суфии в Орде с самого начала еѐ существования, можно судить по многочисленным свидетельствам источников. Вот, например, что пишет Ибн-Халдун: «...он принял ислам от Шемседдина Эльбахерзи, ученика из числа последователей Наджмеддина Кубра, ... Он (Берке) сделался мусульманином и отправил к нему грамоту с предоставлением полной свободы делать в прочих его владениях всѐ, что пожелает)»6. По Ибн-Баттуте, наставником Узбека был один из сейидов, Абд ал-Хамид. Есть рассказ, по которому Узбека обращал в ислам туркестанский шейх Сейид-Ата (его собственное имя было Ахмед), ученик похороненного близ Ташкента Зенги-Ата; это будто произошло в 720 году хиджры, в год курицы (1321 г.). Хан Узбек становится мюридом шейха. При этом рассказывается легенда, как святой потом увѐл народ Узбек-хана в 1

ИЭС. М., 1991. С. 225-231 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов, 1998. С.112 3 Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории турецких народов … С. 68 4 Сибгатуллина А.Т. Суфийские тарика среди тюркских народов //Сборник тезисов региональной научной конференции «Проблемы взаимодействия национальных культур». Часть 1. Астархань, 1995. С. 84-87 5 Бартольд В.В. Ислам // Соч. Т.4. М.: 1966. С. 117 6 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т. 1. СПб, 1884. С. 377-378 2

29

Мавераннахр, где эти люди по имени хана стали называться узбеками. В.В. Бартольд считал эту легенду маловероятной1. Однако, как считает А.И. Ракушин, нельзя исключить определѐнной собирательности образа святого как образа суфийского шейха, одного из сподвижников Узбека2. В пользу этого говорят не только общие рассуждения Ибндукмака о том, что хан Узбек «почитал факиров, обращался милостиво с ними, посещал шейхов и благодетельствовал им», но и вполне конкретные свидетельства Ибн Баттуты об известных суфийских подвижниках, почтительно называемых в Золотой Орде «ата» – «отец». Более того, известно, что одного из видных духовных мусульманских авторитетов Золотой Орды, имевшего почѐтное звание «сейид», что означает «потомок пророка», хан Узбек в знак своей милости называл «ата»3. Среднеазиатские шейхи оказывали влияние на золотоордынских ханов и после принятия ими ислама. Существует легенда о правившем некоторое время Азиз-хане (на монетах «Азиз-шейх»); хан вѐл развратный образ жизни, за что подвергся упрѐкам другого Сейид-Ата, именно сейида Махмуда Ясеви, потомка Ахмеда Ясеви. Хан раскаялся, послушался сейида, выдал за него свою дочь, но через три года вернулся к прежнему образу жизни и был убит4. Во время правления ханов Узбека и Джанибека, которые проводили исламизаторскую политику, значение суфизма резко возрастает, активность суфийских орденов также растѐт. В восточной части улуса Джучи в середине XIV века благодаря суфийским шейхам Отрара, Саурана, Дженда и Барчкенда ислам проникает в кочевья кыпчаков и канглов5. В башкирских степях ислам в эти годы проповедовался туркменским шейхом Хусейн-беком, последователем тарика ясевийа. Успехи миссионерской деятельности Хусейн-бека признавал даже христианский монах Иоганка Венгр, который писал: «Сарацины же, рыскающие поблизости, нападают на них и стремятся совратить новообращѐнных из татар и других, а иногда отвращают от веры людей, которых некому научить христианскому закону. Сарацины, у которых свой Магометов закон, имеют некую секту, братьев которой зовут фалькариями (факирами); они носят обнажѐнные мечи, чтобы тотчас истребить тех, кто говорит против веры»6. Вклад шейха Хусейнбека в дело исламизации башкирских племѐн был по достоинству оценен и золотоордынскими ханами. После смерти Хусейн-бека хан Джанибек даѐт распоряжение возвести мазар на могиле святого-суфия. Очевидно, этим мазаром является мавзолей у пос. Чишмы недалеко от Уфы, который связывается с именем Хусейн-бека, умершего в 1242/43 году7. Правда, проведѐнные Г.Н. Гарустовичем исследования показали, что внутри него находится не одна, а несколько могил, в том числе и детские 8. Г.Н. Гарустович правомерно датирует центральное захоронение в мавзолее, принадлежавшее пожилому мужчине и совершѐнное в деревянном гробу, XIV веком (по железным 1

Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии // Соч. Т. V. М., 1968. С. 142 Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов, 1998. С. 114 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 301. 329 4 Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории тюркских народов … 1968. С.142 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 129 6 Цит по: Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов, 1998. 7 Петраш Ю.Г. Тень средневековья. Алма-Ата. 1981. С. 63 8 Иванов В.А. Откуда ты, мой предок? (Взглад археолога на древнюю историю Южного Урала.) СПб., 1994. С.99 2

30

накладкам на гроб) и называет его захоронением самого Хусейн-бека1. Об активном проникновении мусульманской религии в башкирскую среду свидетельствует ярко выраженная тенденция уменьшения в XIII-XIV веках на территории Башкирии количества курганных захоронений языческого типа и увеличение числа грунтовых могильников, где умерших укладывали в соответствии с канонами ислама2. Главными форпостами ислама в кочевой степи становятся так называемые ханака (от персидского ханагах – странноприимный дом, обитель). Они представляли собой религиозно-культовое учреждение, являвшееся одновременно обителью странствующих дервишей, резиденцией шейха, а также благотворительным учреждением, где любой мусульманин мог получить кров и пищу3. Крупные ханака имели в феодальной собственности большой земельный надел с прикреплѐнными к нему зависимыми крестьянами и рабами. Поэтому в ханака могли быть сосредоточены огромные материальные средства, которые позволяли шейхам, также, как и в Средней Азии, проводить свою политику, отчасти независимую от центрального правительства. Многие ханака пользовались покровительством и защитой ханов. Так, Вассаф сообщает о расправе хана Узбека над двумя грабителями, посягнувшими на имущество ханака в окрестностях могилы Пир-Хусейна в Азербайджане4. Известны ханака и по археологическим источникам. Одна из них была раскопана на Селитренном городище 5. По письменным источникам они известны во многих городах Орды. Ибн Баттута описывает также ханака в Маджарах6 и в Хорезме7. Суфийские обители строились обычно возле могил какихлибо местных святых – аулья, поэтому привлекали к себе паломников и больных, жаждущих излечения. Они становились центром формирующегося культа мусульманского святого и тем самым оказывали влияние на традиционные верования кочевавших в округе номадов, органично вплетая в них постулаты и требования ислама. Поскольку ханака строились, в основном, на территориях, окружѐнных кочевым миром, то кочевники составляли основную часть их «паствы». Отсюда и специфические особенности «степного» ислама, который формировался во многом именно в здесь, в ханака и завийа – допущение «громкого» зикра, допущение тюркского языка в церемониях, допущение женщин к участию в церемониях, особые способы жертвоприношения скота и т.д.8 Принятие в Золотой Орде ислама положило начало длительному процессу вытеснения новой верой различных религиозных культов, существовавших у кочевников Дешт-и-Кыпчак. Главным противником ислама здесь выступает тюрко-монгольский шаманизм. Духовные лица и представители светской власти, насаждавшие ислам в кочевой степи, были вынуждены либо силой провести в жизнь свои идеи, либо трансфор1

Гарустович Г.Н. Погребения в каменных мавзолеях Башкирского Приуралья // Наследие веков. Охрана и изучение памятников археологии в Башкортостане. Вып. 1. Уфа, 1995. С.167-172 2 Мажитов Н., Султанова А. История Башкортостана с древнейших времѐн до XVI века. Уфа. 1994. С. 262-266 3 Ислам: Энциклопедический словарь. М., 1991. С. 272 4 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 64 5 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М., 1994. С. 69 6 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 287 7 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 312-313 8 Касымова З.И. Истоки, социальная сущность и причины распространения суфизма. // Из истории суфизма: источники, социальная практика. Ташкент, 1991. С. 223

31

мировать старые верования, придав им мусульманскую догматическую форму. «Перегибать палку» в деле насильственной исламизации и искоренения старых культов было опасно, поскольку это могло привести к социальным взрывам и новым столкновениям на религиозной почве. Однако, ислам очень «пластичная» религия, впитывающая в себя местные верования, неуступчивая в принципиальных основах веры, но лояльная по отношению к тем старым верованиям, которые могут вплестись в общую структуру культа и дополнить еѐ. Именно суфизм стал тем катализатором, который подтолкнул процесс обращения в ислам огромных масс кочевников. Можно выделить несколько основных предпосылок становлению именно ислама в качестве государственной религии в Золотой Орде. Прежде всего, выделим социальноэкономические предпосылки. Они связаны с интересами купцов из стран ислама, издавна контролировавших караванную торговлю с Западом. Мусульманское купечество стало влиятельной силой в Золотой Орде. Крупные хорезмийские и, возможно, булгарские купцы, слившись с феодальной знатью Орды в роли откупщиков, советников, дипломатов, «писцов», получили влияние на политический курс страны. Идея исламизации Орды стала более популярна с ростом значения городской культуры и вклада еѐ в экономику Улуса Джучи. Только централизованное государство с сильной ханской властью и исламом в качестве государственной религии могло обеспечить бесперебойную караванную торговлю на всѐм протяжении Дешт-и-Кыпчак. С этим связана ещѐ одна причина принятия ислама – внутриполитическая. Ханы, стремившиеся к централизации государственного управления и абсолютизации власти, боролись с аристократией, выступавшей под лозунгом сохранения старой веры, но на самом деле стремившейся к сохранению своих феодальных привилегий. Спор этот временно был прекращѐн в 1312 году, с приходом к власти Узбека, обеспечившего временное удовлетворение интересов как своих, так и улусной аристократии. Расколов кочевую аристократию, он уничтожил своих противников – язычников и сторонников «лествичной системы» наследования, а союзников своих, согласившихся принять ислам, он поощрил неотчуждаемыми улусами. Этот компромисс позволил достичь мира в Орде почти на полвека, но «великая замятня», начавшаяся в 1361 году, показала, что центробежные тенденции в государстве так и не были преодолены окончательно. Ещѐ одной – внешнеполитической – причиной принятия ислама, как мы уже видели, было стремление ханов Золотой Орды выглядеть в глазах своих геополитических союзников властителями цивилизованного государства. Прежде всего, это относится к мамлюкскому Египту, который, сдерживая продвижение хулагуидов в Палестину, провозгласил идею «джихада». Союз, заключѐнный при хане Берке, не был ни разу нарушен золотоордынскими ханами. Укреплявшиеся связи между Египтом и Ордой также способствовали развитию связей с другими странами ислама. Каир, стремясь гарантировать надѐжность союзника против Хулагуидов, действовал не только путѐм дипломатии, но и прибегал к агентурной деятельности. Так, в источниках египетского происхождения часто мелькает имя Ала-ад-дина Айдогды ал-Хорезми, который, хотя и был послом египетского султана при дворе Узбек-хана, был тесно связан с хорезмийской колонией в Сарае, влиявшей на внутреннюю и внешнюю политику страны. Он всячески

32

содействовал не только установлению дипломатических связей Египта с Золотой Ордой, но и родственных отношений между Узбек-ханом и ал-Маликом ан-Насыром путѐм женитьбы последнего на одной из наиболее видных золотоордынских царевен1. Кроме того, с самого момента своего создания, Золотая Орда оказалась в окружении исламских государств. Тесные контакты с ними, в том числе и с теми, которые вошли в Улус Джучи – Волжской Болгарией и Хорезмом, - обеспечили возможность проникновения мусульманства в Орду на раннем этапе его существования. А.И. Ракушин в своѐм исследовании2 выделяет три этапа становления ислама в Орде. Первый этап занимает хронологический период от воцарения первого ханамусульманина Берке до принятия ислама в качестве государственной религии ханом Узбеком (1258-1312 гг.). Он характеризуется проникновением ислама в самые различные сферы социально-экономической и политической жизни улуса Джучи, что позволяет говорить о складывании целого комплекса предпосылок, приведших к приобретению исламом государственного статуса. Второй этап датируется периодом правления ханов Узбека и Джанибека (1312-1359 гг.). Этот этап характеризуется значительным изменением социальной роли ислама, обусловленным распространением влияния этой религии на общественные институты государства. Третий этап не имеет чѐтких хронологических рамок и датируется примерно концом XIV-XV вв. Его сущность заключается в окончательном утверждении ислама в Дешт-и-Кыпчак, в результате чего ислам становится этнокультурным явлением, то есть происходит врастание новой религии в самосознание и культуру народов, населявших постордынские государства. Можно, в целом, принять данную периодизацию за основу с небольшими уточнениями. Например, непонятно, почему начало первого этапа становления ислама в Орде связывается с приходом к власти Берке. На мой взгляд, ислам начинает завоѐвывать властные позиции уже с самого момента образования Золотой Орды, если принять за таковой 1242/43 год, то есть год возвращения Бату из европейского похода. То есть, периодизация становления ислама в Орде будет выглядеть следующим образом: первый этап – 1242/43 – 1312, второй этап – с 1312 по конец XIV века, третий этап – XIV-XV века. Кроме того, первый этап, выделяемый А.И. Ракушиным, может быть разделѐн на более мелкие хронологические периоды. Первый период – период индифферентного отношения властей Орды к мировым религиям – время правления хана Бату (1243-1256 гг.), когда ислам завоѐвывает значительные позиции в администрации хана 3. Этот период совпадает с началом строительства городов в Орде по В.Л. Егорову. Второй период – период протекционизма ханской администрации по отношению к исламу – время правления Берке (1257-1266 гг.). По мнению В.Л. Егорова, в этот период происходит расцвет градостроительства в Золотой Орде. Третий период – языческая «реакция» и время подспудного роста влияния мусульманства в Орде в правление Менгу-Тимура, Туда-Менгу, Туле1

Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и еѐ падение. М., 1998. С. 129 Ракушин А.И. Мусульманство у золотоордынских кочевников Нижнего Поволжья в XIII-XV вв. Автореф. дисс ... канд. ист. наук. Саратов, 1998. С.13 3 Васильев Д.В. О «веротерпимости» в Золотой Орде в годы становления государства // Развитие и взаимодействие национальных культур как фактор стабильности межэтнических отношений в полиэтническом регионе: материалы Всероссийской научно-практической конференции 21-22 ноября 2000 года. Астрахань, 2000. С.87-89 2

33

Буги и Тохты (с 1266 по 1312 гг.). Именно с отсутствием мусульманского «лобби» в ханской администрации, с утратой мусульманами влияния на решения, принимаемые ханом (безвольный и не имевший реальной власти Туда-Менгу не в счѐт) и с борьбой их за возвращение этого влияния, можно связать причины замедленного роста городов, который констатируется В.Л. Егоровым в этот период1. Хочется отметить, что с приходом к власти Узбека и официальной исламизацией ослабевает, а в конце XIV века полностью меняется основная социальная роль ислама как религии, выступающей в поддержку централизованного управления и жѐсткой ханской власти. Теперь уже и сторонники и противники ханов Сарая выступают под знаменем ислама. Ислам для населения Орды становится уже не политическим течением, а религией в полном смысле этого слова2. 1.3. Исламизация Золотой Орды по данным археологических и этнографических источников Изучение письменных источников позволяет дать лишь самую общую характеристику погребальному обряду, существовавшему в доисламские период как у монгольских, так и у кочевых тюркских племѐн, составивших население Золотой Орды Вопросу описания погребального обряда кочевников Великой Степи, основанного на археологических источниках, посвящено множество специальных исследований, благодаря чему он достаточно хорошо изучен. Тем не менее, до сих пор не охарактеризован до конца погребальных обряд собственно монголов. Марко Поло пишет, что сразу после смерти хана издавался указ, чтобы каждый житель страны оставался там, где он есть и не смел никуда выезжать, все пути закрывались. Воины, сопровождавшие похоронную процессию с телом хана, убивали каждого встречного со словами «отправляйся на небо служить нашему хану»3. Монгольским обычаем вполне объясняется, почему мы не находим в мусульманских источниках сведений о составе и внешнем виде похоронной процессии. В.В. Бартольд приводит описание монгольского похоронного обряда по данным отца Палладия (Кафарова). Он говорит, что тело клали в ящик (сандык) из душистого дерева, покойника одевали и клали с ним в ящик золотые сосуды и другие предметы. Гроб сколачивался четырьмя золотыми обручами и ставился на катафалк из белого войлока и ковров. Процессия трогалась в путь на третий день после смерти хана. Впереди ехала шаманка и вела на поводу богато убранную лошадь с богато убранным седлом; на пути каждый день приносили в жертву барана. В мусульманской литературе имеется только один рассказ о погребении с монгольским ханом драгоценностей, а именно рассказ Вассафа о погребении Хулагу в 1265 году. С ним положили будто бы в могилу много золота и драгоценных камней4.

1

Васильев Д.В. К вопросу о становлении ислама в Золотой Орде (Постановка проблемы) // Сборник тезисов региональной научной конференции «Проблемы взаимодействия национальных культур». Часть 2. Астрахань, 1995. С. 22-23 2 Васильев Д.В. О трансформации социальной роли ислама в Золотой Орде // Астраханский край на рубеже веков: история и современность. Астрахань., 2001. С. 4-5 3 Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов // Сочинения. Т. IV. М., 1966. С. 385 4 Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах ... С. 385-386

34

Широко известны и многократно рассматривались в археологической и исторической литературе свидетельства Карпини и Рубрука о современном им погребальном обряде, бытовавшем у степной аристократии. По словам Карпини, «если он (умерший) из знатных лиц, его хоронят тайно в поле, где им будет угодно. Хоронят же его с его ставкой, именно сидящего посередине еѐ, и перед ним ставят стол и корыто, полное мяса, и чашу с кобыльим молоком, и вместе с ним хоронят кобылу с жеребѐнком и коня с уздечкой и седлом, а другого коня съедают и набивают кожу соломой и ставят еѐ повыше на двух или четырѐх деревяшках, чтобы у него была в другом мире ставка, где жить, кобыла, чтобы получать от неѐ молоко и даже иметь возможность умножать себе коней, и кони, на коих он мог бы ездить, а кости того коня, которого они съедают за упокой его души, они сожигают. ... Золото и серебро они хоронят таким же образом вместе с ним. Повозку, на которой его везут, ломают, а ставку его разрушают, и никто вплоть до третьего поколения не дерзает назвать умершего его собственным именем...». Далее он приводит сведения о существовавшем другом способе погребения знатных лиц. Погребение совершается в яме с подбоем, в которую укладывался раб покойника, а на него устанавливался гроб с покойным. Раба держали под хозяином до тех пор, пока он не терял сознание. Потом его вытаскивали и приводили в чувство. Так повторялось три раза. Раб, выживший после этого испытания, получал свободу. Затем мѐртвеца укладывали в подбой вместе с теми вещами, о которых сказано выше, яма закапывалась и поверх укладывался дѐрн, чтобы скрыть место погребения. Только в этом случае шатѐр покойного оставляли в поле в неприкосновенности. «В их земле существует два кладбища. Одно, на котором хоронят императоров, князей и вельмож... а вместе с ними хоронят много золота и серебра. Другое – то, на котором похоронены те, кто был убит в Венгрии, ибо там были умерщвлены многие. К этим кладбищам не дерзает подойти никто, кроме сторожей, ... а если кто подойдѐт, то его хватают, обнажают, бичуют и подвергают очень злым побоям...» Далее следует описание ритуального очищения родственников усопшего и его ставки, которое производят шаманы с помощью очистительных сил огня и воды1. Рубрук описывает также два погребальных обряда. Очень скудно – монгольский, «для знатных лиц, то есть из рода Чингиса», упоминая, что «погребение того, кто умирает, остаѐтся неизвестным; и всегда около тех мест, где они погребают своих знатных лиц, имеется гостиница для охраняющих погребения». Он также добавляет, что не знает того, чтобы в могилу клались сокровища. «Команы» же, по его словам, насыпают над могилой «холм» и ставят на него каменную статую, обращѐнную лицом к востоку. Также говорит Рубрук и о виденных им «каменных домах» и «больших башнях из кирпичей», «пирамидах», возводимых для богачей 2. Комментируя слова Карпини и Рубрука о запретных территориях, В.В. Бартольд говорит, что запретное для других ханское кладбище называлось курук. В монгольскую эпоху словом курук в мусульманской Средней Азии обозначалось всѐ запретное и заповедное. Куруки существовали в Монголии ещѐ до походов Чингиз-хана. Так, известно о разграблении монголами Чингиз1 2

Пуешествие в Восточные страны ... С. 23-33 Пуешествие в Восточные страны ... С. 93-100

35

хана части куруков Ван-хана кераитского, что связано с обычаем ритуального осквернения могил противника, дабы лишить его помощи духов предков1. В.Л. Егоров, кстати, связывает «могилы императоров» с комплексом золотоордынских мавзолеев у с. Лапас в Астраханской области. Соотнося четыре самых крупных мавзолея с местами захоронений ханов Берке, Узбека, Джанибека и Бердибека, он допускает, что здесь же может находиться и тайное захоронение хана Бату2. Вероятно, он основывался в своих предположениях на совпадении свидетельств Карпини и Рубрука об охране «запретных территорий» с выявленным В.В. Бартольдом обычаем отведения курука для загробного существования знатных лиц. Как мы видим, свидетельства различных источников о погребальном обряде монголов достаточно противоречивы. Это ещѐ раз подтверждает тезис о том, что собственно монголы занимали в Золотой Орде привилегированное положение и после смерти захоранивались тайно, без свидетелей, либо на запретной для посещения территории. Существует необходимость подробно описать требования, предъявляемые шариатом к погребальному обряду. Прежде всего, над уже находящимся при смерти мусульманином совершаются особые обряды. Умирающего, будь то мужчина или женщина, взрослый или ребѐнок, шариат требует положить на спину таким образом, чтобы ступни ног его были обращены в сторону киблы. Если это невозможно, допускается положить умирающего на левый или правый бок лицом к кибле. В этот момент читается шахада («Нет Бога, кроме Аллаха, Мухаммед посланник Аллаха») таким образом, чтобы умирающий обязательно слышал еѐ3. Умершего мусульманина не оставляют одного в помещении, после смерти обязательно кто-то должен с ним находиться рядом. Покойному завязывают глаза, рот, подбородок, стягивают руки и ноги и закрывают лицо. Если смерть наступила ночью, около покойного ставят светильник. Над умершим совершается обряд омовения водой, а если нет воды – песком. Как правило, умершего омывают три раза: водой с кедровым порошком, водой, смешанной с камфарой и потом ещѐ раз чистой водой. После омывания требуется смазать камфарой лоб, ладони, плечи, большие пальцы ног. (Кстати, по словам М.М. Герасимова, при вскрытии могилы Тамерлана чувствовался резкий, опьяняющий запах камфары4). Все эти обряды совершаются до окутывания в саван. Шариат запрещает хоронить покойного в одежде. Саван-кэфэн, в который облачают покойного, должен состоять из трѐх частей – рубахи, куска ткани для окутывания нижней части тела и куска ткани, в который покойного пеленают полностью. Для шитья савана обязательна деревянная игла, причѐм никаких объяснений в шариате не приводится 5. Изготовление савана из нечистого материала (шкуры собаки, свиньи и т.д.). а также из златотканой парчи, чистого шѐлка не одобряется. В случае отсутствия савана можно вместо него использо-

1

Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах ... С.383-384 Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV веках. М., 1985. С. 117-118 3 Керимов Г.М. Шариат и его социальная сущность. М., 1978. С. 49 4 Герасимов М.М. Портрет Тамерлана // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1947. Вып. XVII. С. 14-21 5 Люшкевич Ф.Д. Этнографическая группа ирони // Занятия и быт народов Средней Азии. Л., 1971. С. 56 2

36

вать шкуру любого «чистого» животного1. Саван перевязывался в трѐх местах – за головой покойного, в поясе и в области колен. Е.А. Халикова, которая проанализировала средневековое сочинение (XII века) по мусульманскому праву ханифитского толка «Аль-Хидая филь-фуру», отмечает, что там в специальной главе рассматриваются правила погребения людей, погибших на войне («шахидов»), в отношении которых допускается ряд исключений. Их разрешается хоронить без обязательных для прочих мусульман омовений, поскольку «меч освобождает от омовения», разрешается не снимать одежду, которая им заменяет саван, и, тем не менее, строго предписывается снять с них украшения, оружие, огниво и трут, потому что они не являются частями савана. Даже в могилах мучеников за веру не должно быть никаких вещей, кроме одежды2. Хоронить покойника полагается по шариату как можно скорее. Это правило связано с климатическими условиями: в жарких странах тело умершего не может долго храниться. Правда, рекомендация эта не всегда исполнялась – состоятельные люди старались хоронить своих близких на больших и известных кладбищах. Среди мусульман преклонного возраста до сих пор находятся такие, которые стремятся поселиться в Мекке или Медине, чтобы быть похороненными на кладбище святого города или у подножия могилы Мухаммеда в Медине. Согласно правилам, изложенным в «Хидая», могила должна быть вырыта с подбоем – ляхдом в продольной боковой стенке, обращѐнной в сторону киблы. Покойник укладывался в ляхде лицом к кибле, после чего подбой закладывается кирпичом (рекомендуется необожжѐнный)3, камышом или деревом. Мусульман, согласно правилам шариата, не принято хоронить в гробу (табут), но это и не запрещается. Рекомендуется хоронить в гробу мусульман, умерших насильственной смертью. Однако, в любом случае, покойного в гроб кладут окутанным в саван и лицом к кибле. Гроб используется и в том случае, если из-за рыхлости грунта не удалось вырыть яму с подбоем – ляхдом. Гроб в данном случае предохраняет тело покойного от непосредственного соприкосновения с землѐй. Иногда непрочные стенки вертикальные могилы укрепляют путѐм обкладки кирпичом или возведения склепа из кирпича 4. Известен и общепринят третий вид могильных ям – ямы с заплечиками или ступеньками и отвесными стенками, или ямы так называемой «щелевой» конструкции. «Щель» - шакк или хуфра (погребальная камера) копается посредине могилы, в неѐ опускается покойник, а уступы в стенах используются для укладки перекрытия. Глубина могилы должна быть такой, чтобы покойный мог «сесть» в могиле, когда ему придѐтся отвечать на вопросы ангеловиспытателей Мункара и Накира. Как явствует из приведѐнного Е.А. Халиковой текста «Хидая», могилы с заплечиками были характерны для стран Ближнего и Среднего Востока и были распространены в Аравии во времена Мухаммеда 5. В изучаемый нами период все три типа могильных ям встречаются повсеместно, даже на одном могильнике 1

Керимов Г.М. Шариат ... С. 50 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Булгарии X - начала XIII веков. Казань, 1986. С. 49 3 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Булгарии X начала XIII веков, Казань, 1986. С. 44 4 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 44 5 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи .... С. 44 2

37

и в однотипном грунте. В Средней Азии, в областях с высоким уровнем стояния подпочвенных вод, распространѐн ещѐ один вид могилы – сагана, то есть погребение в наземном склепе1. Покойный помещается в могилу не сразу. По приближении похоронной процессии к кладбищу, она замедляет ход, носилки с покойным три раза кладут на землю, голова его при этом должна лежать в сторону киблы. Прежде, чем засыпать могилу, исполняется следующий обряд: священнослужитель кладѐт правую руку на правое плечо покойного, левую – на левое плечо, сильно трясѐт его и трижды от уха повторяет: «Слушай и пойми (называется имя покойного», после чего читает молитву2. Пока засыпается могила, чтец Корана читает молитву. Сверху над могилой по шариату насыпается холмик земли высотой не более четырѐх пальцев. В одном из хадисов говорится, что на месте захоронения мусульманина не должно оставлять никаких памятных знаков. Могила должна быть сровнена с землѐй таким образом, что, сделав семь шагов в сторону, еѐ нельзя было бы отличить от окружающей почвы3. Однако, этот обычай не прижился в исламе. Наоборот, им были узаконены традиции пышных погребальных обрядов и создания специальных мест захоронения – кладбищ. Как всегда, если исламу не удавалось искоренить какой-либо обычай, делалась попытка придать ему исламскую окраску. Так произошло и с погребальными обрядами. Известно даже, что некоторые мусульманские правоведы разрешали отмечать места могил камнями и надгробиями4. Шариат неодобрительно относится к украшению могил и монументальным сооружениям над ними, особенно же к тому, чтобы могилы служили местом молитвы5. Не одобряются высокие надмогильные постройки, склепы и мавзолеи, в основном, по двум причинам: во-первых, они могут вызвать зависть у бедных сограждан, во-вторых, в связи с неодобрением долгого оплакивания переселившегося в иной мир человека. Часто мусульманские богословы в связи с этим негативным отношением к оплакиванию покойных приводят хадис: «Тот, кто ради мѐртвого раздирает свою одежду, бьѐт себя по лицу или испускает возгласы, которые были в обычае во времена джахилии (доисламская эпоха), - не наш»6. В отношении порицания оплакивания усопших существует ещѐ одно изречение Мухаммеда: «Моя община не может потерпеть четырѐх обычаев язычества: хвастовства добрыми делами, опорочивания происхождения других людей, веры, что плодородие зависит от звѐзд и плача по мѐртвым»7. Однако, этот запрет шариата не является строгим в погребальных обрядах современных мусульман, он теперь относится, скорее, к области этикета8. Туркмены после похорон, по словам Т.Ф Гелаха, бегут с кладбища, зажав уши, чтобы не услышать зов покойного, который просит, чтобы его взяли с собой, и вслед1

Люшкевич Ф.Д. Этнографическая группа ирони. // Занятия и быт народов Средней Азии. Л., 1971. С. 57 Керимов Г.М. Шариат … С. 52 3 Керимов Г.М. Шариат ... С. 51 4 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 44 5 Керимов Г.М. Шариат ... С. 55 6 Керимов Г.М. Шариат ... С. 55 7 Керимов Г.М. Шариат ... С. 54 8 См. например: Бикбулатов Н.В., Фатыхова Ф.Ф. Семейный быт башкир: ХIХ-ХХ вв. М., 1991. 2

38

ствие этого не умереть через год1. Непосредственно после погребения казахи и узбеки, например, устраивают поминки на могиле и едят барана, причѐм оставляют пол-барана для бедных. Поминовение происходит на третий, седьмой, сороковой и сотый день после смерти и через год. После года кладбище обычно не посещается 2. Хотя это зависит от местных традиций. В Астраханской области, например, мусульманами традиционно посещаются кладбища на Курбан-Байрам На самом кладбище шариат молиться запрещает, ибо молящийся может оказаться между могилами («начнѐт молиться вместе с покойными») или лицом к могиле («начнѐт молиться на покойного»), что запрещено 3. Как мы видим, этот запрет вступает в прямое противоречие с бытующим в исламе культом «святых могил», который является пережитком культа предков, включѐнным в исламскую обрядность. Особенностью мусульманских кладбищ, особенно в Средней Азии, является то, что они находятся вдали от населѐнного пункта, за городской чертой и обнесены глухой стеной, чтобы уменьшить «контакты» между живыми и мѐртвыми. Часто археологам приходится сталкиваться с проблемой определения того или иного погребения и соотнесения его с конфессиональной принадлежностью. Е.А. Халикова, пытаясь выявить специфические особенности мусульманского погребения, выяснила, что наличие или отсутствие ляхда, гроба или надгробия не могут служить надѐжным признаком мусульманского захоронения4. Есть, однако, требования, совершенно обязательные для мусульманского обряда. Во-первых, это соблюдение киблы – положение покойного лицом к Мекке, с лѐгким поворотом туловища на правый бок. Иногда этот поворот едва заметен, иногда – весьма значителен, причѐм, он в какой-то мере определяет положение рук и ног. Очень часто в таких случаях археологи определяют положение костяка как положение «на спине», что не совсем верно. При «ортодоксальном» положении правая рука бывает вытянута вдоль туловища или слегка присогнута в локте, левая, как правило, согнута в локте, кисть еѐ находится на животе, на тазу или возле правой кисти. Ноги вытянуты или слегка присогнуты вправо. Иногда левая нога вытянута, а правая присогнута. Принципиального значения положение ног не имеет. Во-вторых, запрещается класть с погребаемым какие-либо сопровождающие вещи, кроме савана5. Соблюдение киблы настолько важно для мусульман, что входит в перечень вопросов, которые задают усопшему мусульманину ангелы смерти Нукир и Мункар. Они спрашивают: «Кто твой Бог, твой Пророк и где твоя Кибла?»6 Таким образом, кроме отсутствия вещей и соблюдения киблы, мы не можем назвать ни одного признака, твѐрдо определяющего то или иное захоронение как мусульманское. 1

Гелах Т.Ф. Мусульманские могильники как исторический источник. (по материалам Ташаузской области ТССР). Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1955. С. 241 2 Гелах Т.Ф. Мусульманские могильники как исторический источник. (по материалам Ташаузской области ТССР). Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1955. С. 240 3 Керимов Г.М. Шариат ... С. 57 4 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 45 5 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 45-46 6 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 46

39

Попробуем составить картину исламизированности Золотой Орды, рассмотрев известные нам археологические данные. Разумеется, общий обзор материалов, свидетельствующих о присутствии ислама в Орде занял бы слишком много места, поэтому мы обратимся лишь к некоторым исследованиям. Прежде всего, необходимо отметить, что во многом интерес к золотоордынской археологии появился у отечественных исследователей в связи с неразрешѐнностью вопроса об этническом составе этого государства и проблемой этнокультурной интерпретации подкурганных захоронений 1. Именно поэтому исследователи изначально уделяли много внимания курганным могильникам, но выявление религиозной принадлежности погребѐнных не было основной задачей исследователей. Так, Г.А. Фѐдоров-Давыдов, анализируя погребальные памятники XIII-XIV вв., приводит данные о значительной доле в этот период на территории Золотой Орды погребений без костей коня, совершѐнных в простой яме головой на запад, что сближает погребальный обряд данной группы погребений с мусульманским (тип АI по его классификации) – 36% от общего количества рассмотренных им погребений. Но он также пишет о том, что в тот же период наличествуют и захоронения, также обращѐнные головой на запад, но с костями ног и черепом, разложенными к северу от человека и ориентированными также черепом на запад (тип БII) – 4,6 %, захоронения, обращѐнные головой на восток, совершѐнные в простых ямах с горизонтальным перекрытием (тип ВI) – 15,1%, захоронения, обращѐнные головой на север, в простых ямах, без костей коня (тип ДI) – 6%2. Остальные 39,3% от общего числа рассмотренных им захоронений составляют погребения других типов. Таким образом, говорить о единстве погребального обряда на всей территории степей Золотой Орды и, тем более, о преобладании в кочевнических могильниках захоронений с мусульманскими признаками, не приходится. Главной целью Г.А. Фѐдорова-Давыдова было выявление динамики изменения погребального обряда во времени, поиск способов датировки отдельных комплексов а также реконструкция этнической ситуации в степях в X-XIV вв., поэтому он использовал в своѐм исследовании захоронения кочевнические, как отвечающие целям и задачам исследования. Городские некрополи Золотой Орды им практически не описаны, да они и не были ещѐ достаточно исследованы на тот момент. Автор объясняет простоту инфильтрации кочевников-язычников в мусульманскую городскую среду единой этнической принадлежностью населения городов и окрестных степей3. Им была прослежена интересная тенденция. С течением времени уменьшается число как богатых, так и бедных погребений с признаками всадничества. Причѐм, признаки всадничества исчезают, прежде всего, из женских захоронений, и, прежде всего, из бедных. Это хорошо объясняется тем, что именно бедные слои номадов обнаруживают тенденцию к оседлости4. Признаком перехода к оседлости автор считает появление кочевнических грунтовых бескурганных могильников. Кроме того, изменение обряда связывается Г.А. Фѐдоровым-Давыдовым с частичной мусульманизацией кочевников. 1

См. например: Зяблин Л.П. О «татарских» курганах // СА. 1955. № XXII. С. 83-96 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы .... С. 151 3 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы .... С. 205-206 4 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы .... С. 200 2

40

Проблема не только культурно-исторической, но и религиозной интерпертации кочевнических захоронений была поднята в работах последователей Г.А. ФѐдороваДавыдова. В частности, в совместной монографии В.А. Иванов и В.А. Кригер 1, продолжая исследования Г.А. Фѐдорова-Давыдова, но более подробно и предметно - на региональном уровне, пришли к выводу о массовой исламизации Южного Урала и Приуралья не ранее второй половины XIV века (при том, что ислам как явление в на территорию Южного Урала начал проникать значительно раньше). Они выделили две группы захоронений в золотоордынское время – языческую и мусульманскую, первая из которых характеризуется наличием обширной номенклатуры сопровождающего инвентаря, а вторая – уменьшением количества или отсутствием инвентаря, но при сохранении некоторых доисламских черт. Начиная со второй половины XIV века погребальный обряд кочевников Южного Урала становится более унифицированным: абсолютно преобладающими становятся погребения с западной ориентировкой (90,8%), из захоронений исчезают такие признаки язычества, как захоронения коней, богатые наборы сопровождающих вещей и остатки заупокойных тризн, что можно объяснить широким проникновением ислама в среду кочевников. Однако, при соблюдении ряда основных признаков мусульманской погребальной обрядности по остальным признакам данные захоронения часто мало чем отличаются от языческих погребений. Практически все они совершены под курганными насыпями (за исключением погребений с использованием различных надмогильных сооружений), довольно часто – в гробах и колодах, в могилах таких же форм, как правило – вытянуто на спине, с преобладанием западной ориентировки. На правомерность датировки данной группы южноуральских захоронений серединой XIV – началом XV вв. указывает наличие ряда погребений, абсолютно идентичных по погребальному обряду безынвентарным комплексам, но сопровождающихся находками монет золотоордынского времени, серег в виде знака вопроса и других датирующих предметов2. Большое внимание религиозной ситуации в Заволжье и на Южном Урале в золотоордынское время уделил А.Ф. Яминов3, который в своей работе рассматривает не только подкурганные, но и грунтовые захоронения. Он пишет, что 75% погребений грунтовых могильников центральных районов современного Башкортостана характеризуются полным отсутствием инвентаря, западной ориентировкой погребѐнных (иногда с сезонными отклонениями), а в ряде случаев фиксируется соблюдение киблы, то есть ориентировки погребѐнного лицом на Мекку (в Кушелевском могильнике, в могильниках Кара-Яр, Казакларово)4. Но, как пишет А.Ф. Яминов, захоронения эти отличаются от совершѐнных по ортодоксальному мусульманскому погребальному обряду простыми ямами, отсутствием подбоев, помещением покойных в деревянные гробы, и даже наличием следов огненного ритуала в виде угольков, частично обожжѐнных костяков5. Автор объясняет наличие подобных, языческих по своему характеру, признаков принад1

Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XII-XIV вв.). М., 1988 Яминов А.Ф. Южный Урал в XIII-XIV вв. Дисс. ... канд. ист. наук. Уфа, 1995. С. 96 3 Яминов А.Ф. Южный Урал … 4 Яминов А.Ф. Южный Урал … С. 99 5 Там же. 2

41

лежностью данных погребений к так называемой «раннемусульманской», то есть, переходной от язычества к исламу, группе памятников. Основным датирующим признаком является лишь их отличие от ортодоксальных мусульманских захоронений, которые начиная с XV века вытесняют «раннемусульманский» обряд1. Таким образом, А.Ф. Яминов косвенно признает невозможность точной датировки мусульманских захоронений золотоордынского периода без привлечения естественно-научных методов. Интересно, что в Приуральском регионе отмечается реминисценция языческого погребального обряда в среде части лесостепного населения, вызванная воздействием кочевой культуры на северную «периферию» в ходе социально-экономических и политических коллизий эпохи монгольского завоевания и золотоордынского времени2. Поволжский регион Золотой Орды изучен с археологической точки зрения наиболее хорошо. Это и неудивительно – ведь именно здесь располагались политические, экономические и культурные центра Золотой Орды. Именно в непосредственной близости от городов было открыто и исследовано большое количество курганных могильников, множество захоронений в грунтовых могильниках было изучено в ходе раскопок на самих городищах. Если курганные могильники XIII-XIV вв., расположенные в степях, позволяют нам судить о пережитках язычества у кочевников, то именно городские и пригородные могильники поволжских золотоордынских городищ являются основным археологическим источником по степени исламизации золотоордынского общества и дают нам возможность действительно считать Улус Джучи мусульманским государством с развитой городской культурой. Первые серьѐзные исследования, основанные на материалах захоронений с городских некрополей золотоордынских центров Поволжья и Северного Кавказа, проведены были Л.Т. Яблонским3. В его работах были детально изучены материалы могильников Селитренного городища, Водянского городища, Царѐвского городища, Великих Болгар, Мечетного городища, Увека, Маджар, Верхнего Джулата, Хан-Тюбе, Наровчата. Он подробно разобрал различные аспекты погребального обряда, разработал собственную типологию погребений, отвечавшую интересам главной цели его исследований – выяснить этнический и социальный состав населения золотоордынских городов и статистически достоверно соотнести каждый тип погребального обряда с соответствующей группой населения. Л.Т. Яблонский пришѐл к выводу о неравномерности процесса сложения погребального обряда в городах Средней и Нижней Волги и объяснил это особенностями распространения ислама по территории Золотой Орды 4. Он выделяет два центра распространения ислама в Золотой Орде – булгарский (то есть, территорию Волжской Булгарии) и нижневолжский (который находился под значительным влиянием культурных традиций Хорезма и Средней Азии в целом). Л.Т. Яблонский обратил 1

Гарустович Г.Н. Об этнической принадлежности раннемусульманских памятников Западной и Центральной Башкирии // Проблемы древних угров на Южном Урале. Уфа, 1988. С. 137 2 Яминов А.Ф. Южный Урал … С. 102 3 См. например: Яблонский Л.Т. Типы погребального обряда на мусульманских городских некрополях Золотой Орды // Вестник МГУ. История. №2. М., 1975; Яблонский Л.Т. Население средневековых городов Поволжья (по материалам мусульманских могильников): Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1980 4 Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М., 1987. С. 148-149

42

внимание на живучесть языческих традиций в погребальном обряде горожан. Он описывает многочисленные погребения с вещами, с монетами, с отклонениями от традиционной мусульманской позы, захоронения, в которых прослеживается обычай связывания скрещенных ног и т.п. Так же, как и Г.А. Фѐдоров-Давыдов, Л.Т. Яблонский объясняет это массовым оседанием в городах Золотой Орды степного кочевого населения, которое, безусловно, должно было повлиять на увеличение случаев отклонения от норм ислама в погребальном обряде1. По описанию Л.Т. Яблонского, на городских некрополях Золотой Орды в Поволжье погребальный обряд значительно более унифицирован, чем в курганных могильниках, расположенных в степях, вдали от очагов оседлой культуры. Здесь встречаются, в основном, три основных типа ям – простые, с заплечиками и с подбоями. От конструкции могильной ямы зависит и конструкция погребальной камеры – в подбое или в узкой «щели». В качестве внутримогильных конструкций сооружаются склепы из обожжѐнного или сырцового кирпича, из дерева, применяется деревянное перекрытие могил. Довольно широко используются деревянные гробы и пеленание в саван из ткани или тростника. Известно также несколько видов надгробий – с отвесными стенками, ступенчатое, ряд кирпичей, поставленный на угол и др. Западная ориентировка погребѐнных (учитывая сезонные отклонения) на городских некрополях преобладает абсолютно. Так, например, по материалам могильников Увекского городища можно сказать, что 33% всех погребѐнных ориентированы на головой северо-запад, 30,6 % - на юго-запад, 19,1% - чѐтко на запад2. Соблюдение киблы, то есть ориентировка покойного лицом на Мекку также преобладает. Так, по данным Л.Т. Яблонского, захоронения с таким признаком составляют 65,5% от общего числа. Однако, значительный процент составляют и захоронения с другой ориентировкой лица. У 23, 8% умерших лицо было обращено вверх. 10,7% составляют погребения, в которых покойные были обращены лицом на север. В общей сложности 35,5% людей, захороненных в мусульманских некрополях, положены в могилу с явным нарушением требований ислама. Ещѐ реже выполнялось другое требование ислама – укладывать умершего в могилу с небольшим разворотом на правый бок. Такие погребения составляют лишь 13,4% от общего числа. Причѐм, характерно, что в центре Золотой Орды – на Селитренном городище – процент отклонений от мусульманского обряда значительно ниже, чем на периферийных могильниках (например, на Хан-Тюбе)3. Очевидно, что требование разворачивать покойного на правый бок не являлось сугубо обязательным для мусульман Золотой Орды. Этот обычай был в большей степени распространѐн у народов Средней Азии. Для Селитренного городища, которое является наиболее показательным как по степени изученности, так и по репрезентативности различных типов обрядов, Л.Т. Яблонский выделил четыре основных типа погребений: Тип 1. Захоронения в кирпичных склепах, не выходящие в целом за рамки ислама, в основном, на территории мавзолеев. 1

Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения … С. 156 Недашковский Л.Ф. Золотоордынский город Укек и его округа. М., 2000. С. 141 3 Яблонский Л.Т. Население средневековых городов Поволжья … С. 38-39 2

43

Обряд городской знати. Тип 2. Могила с подбоем, заложенная кирпичом, без надгробия, расположенная на городском кладбище. Тело умершего развѐрнуто на правый бок, лицо обращено к югу. Устойчивый обряд правоверных мусульман. Тип 3. Могилы с деревянным перекрытием, расположенные на рядовом кладбище, устойчивого способа трупоположения и поворота лица нет (на юг или вверх). Вариант этого типа – перекрытие кирпичное, на земляных заплечиках. Обряд связан с низовой группой населения, в которую начал проникать ислам. Тип 4. Могилы без перекрытий и без надгробий. Тип очень близок типу 3, но лица погребѐнных обращены на север или вверх. Единичные находки вещей встречаются именно в этих погребениях1. Необходимо заметить, что интерпретация социальной принадлежности типов захоронений, приводимая Л.Т. Яблонским, весьма условна и умозрительна. Она не подкреплена серьѐзной аргументацией. Более того, сама по себе данная типология вряд ли отражает устойчивые черты обряда, характерные для каких-либо групп населения. Мы можем утверждать, что такие признаки погребального обряда как типы внутримогильных конструкций не составляют чѐткой корреляции с какими-либо другими признаками. С 1989 года ведутся исследования грунтового могильника Маячный бугор, который является некрополем золотоордынского Красноярского городища в Астраханской области. Это, пожалуй, единственный известный нам в настоящее время городской золотоордынский некрополь, на котором прослеживается переход от язычества XIII века через «переходный период» (кон. XIII – первая четверть XIV вв.) к исламу середины и конца XIV в. Могильник исследовался П.В. Казаковым, С.А. Котеньковым, С.И. Четвериковым, С.Б. Артемьевым, А.Д. Юрьевым. Автор настоящей работы принимал непосредственное участие в раскопках 1990-1995 года. На могильнике нами было выделено три крупные группы захоронений 2. 1.) Погребения переходного от язычества к исламу типа. Датируются вещами, монетами и контекстом могильника 2-й пол. XIII - 1-й четв. XIV вв. 2.) Погребения, относящиеся к периоду врастания ислама в широкие массы населения (1-я четв. XIV-сер. XIV вв.) 3.) Погребения периода утверждения ислама как ведущей религии (сер. XIV-кон. XIV вв.) Интересно, что на данном могильнике мы можем наблюдать мусульманизацию городского населения Золотой Орды, а не процесс оседания кочевников3. Это обстоятельство, а также выявленная в ходе раскопок поликультурность и полиэтничность населения, оставившего могильник, хорошая планиграфическая исследованность могильника делает данный памятник исключительно важным источником по истории мусульманизации городского населения Улуса Джучи.

1

Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения …. С. 181-186 Васильев Д.В. Опыт типологии и периодизации мусульманского погребального обряда в Золотой Орде // Тезисы докладов итоговой научной конференции АГПИ. Астрахань, 1996. С. 23; Васильев Д.В. Некоторые особенности раннемусульманского погребального обряда в Золотой Орде // Тезисы докладов итоговой научной конференции АГПУ. Астрахань, 1997. С. 34; Васильев Д.В. Золотоордынские раннемусульманские погребения с городского некрополя Красноярского городища // Тезисы докладов итоговой научной конференции АГПИ. Астрахань, 1995 3 Васильев Д.В. Языческие погребения грунтового могильника Маячный бугор // Поволжье в средние века. Нижний Новгород, 2001. С. 34-35; Васильев Д.В. Погребения с южной ориентировкой на грунтовом могильнике «Маячный бугор-1» // Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция. Тезисы докладов. Самара, 1993. С. 46-47 2

44

К сожалению, большая часть материалов из раскопок на данном памятнике ещѐ не опубликована. Разнотипность мусульманского погребального обряда на золотоордынских некрополях Л.Т. Яблонский связывает с социальной и этнической неоднородностью городского населения1, с чем, в общем-то нельзя не согласиться. При всѐм многообразии известных на мусульманских могильниках Золотой Орды видов внутримогильных конструкций, могильных ям, надмогильных сооружений, поз погребѐнных, они составляют несколько статистически устойчивых типов, выделение которых является одной из целей нашей работы. Ещѐ одну группу памятников, свидетельствующую о проникновении ислама в самые разные слои золотоордынского общества, составляют курганные могильники ближайшей округи городских центров Нижнего Поволжья. Культурная полоса по Нижней Волге, ставшая после монгольского завоевания центром Улуса Джучи, по меткому замечанию А.Ю. Якубовского, представляет собой удивительное сочетание возможностей ведения как оседлого, так и кочевого хозяйства2. Обширные курганные могильник обнаружены в Поволжье возле Царѐвского городища, возле Увека, есть они и в непосредственной близости к путям перекочѐвки ханской ставки (например, могильник 301й километр в Астраханской области). Не найдено курганных могильников пока лишь в окрестностях Селитренного городища. Наиболее хорошо изучены могильники в окрестностях Царѐвского городища - некрополи Ленинск I, Ленинск II, Заплавное I и II, Царѐв, Бахтияровка I, II, III, Солодовка II, Маляевка, Зубовка, Колобовка I и II. Некоторые из этих некрополей анализировались в работах, посвящѐнных археологии средневековых кочевников3. Анализ пригородных могильников, проведѐнный Л.В. Яворской 4, позволил ей выделить несколько групп захоронений. Первая группа – это захоронения в узких ямах со ступенькой с севера и подбоем с юга. Подбой чаще всего закладывался кирпичом, реже – деревом, большинство погребений совершены под надгробиями. Погребѐнные ориентированы головой на запад, лицом обращены на юг. Однако, все эти захоронения имеют ещѐ одну общую черту – они совершены под курганными насыпями. Вторая группа захоронений – в кирпичных склепах. Они, как правило, совершались в мавзолеях или в подкурганных оградках, под надгробиями. Форма ям захоронений этой группы чаще всего – щелевидная, на заплечики которой опирается склеп. Формы склепов весьма разнообразны. Погребѐнные характеризуются устойчивой западной ориентировкой, но 1

Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения … С. 161 Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и еѐ падение. М., 1998. С. 57 3 См. например: Фѐдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1960; Шнайдштейн Е.В. Археологические памятники поздних кочевников Нижнего Поволжья IX-XV вв. как источник по проблеме этногенеза Астраханских татар: Автореф. дисс ... канд. ист. наук. Л., 1975; Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени ...; Яворская Л.В. Особенности погребального обряда в некрополях окрестностей Царѐвского городища (опыт статистической обработки) // Археология Волго-Уральского региона в эпоху раннего железного века и средневековья. Волгоград, 1999. С. 242-270; Яворская Л.В. Могильники золотоордынского времени в окрестностях Царѐвского городища. Автореф. дисс ... канд. ист. наук. Воронеж, 1999 4 Яворская Л.В. Особенности погребального обряда в некрополях окрестностей Царѐвского городища (опыт статистической обработки) // Археология Волго-Уральского региона в эпоху раннего железного века и средневековья. Волгоград, 1999. С. 247 2

45

очень редко имеют разворот лица и тела направо. Иногда в склепах с захоронениями этой группы встречаются вещи. Третья группа захоронений представляет собой довольно смешанный массив. Захоронения, как правило, совершены в сырцовых подкурганных оградках под надгробиями. Захоронения этой группы очень близки захоронениям других групп, но отличаются неустойчивостью ориентировки и формы ямы. Ещѐ большей вариативностью отличаются внутримогильные конструкции – склепы, кирпичные перекрытия, глиняные заливки, обмазки, деревянные перекрытия и пр. Часто встречается сопровождающий инвентарь. В общем и целом, как считает Л.Т. Яблонский, погребальный обряд горожан говорит о слабости мусульманизации населения даже в эпоху расцвета Золотой Орды. Это в значительной степени обусловило разнообразие погребального обряда1. Однако, на наш взгляд, не стоит путать распространение канонических проявлений мусульманской религии и распространение ислама, впитавшего в себя или терпимо относившегося ко многим элементам доисламских верований. Следует учитывать политические условия принятия ислама в Орде, тотальный характер мусульманизации, проведѐнной при Узбеке «сверху» и в кратчайшие сроки, при том, что большая часть кочевого населения страны находилось в отрыве от мусульманской городской культуры. В данном случае официальным властям Золотой Орды (да и мусульманским государствам, которые контактировали с Ордой, тоже) было важно, что большинство населения признаѐт себя мусульманами, совершает намаз, платит закят и т.п., а на некоторые пережитки прошлого глаза закрывались. Упомянутая выше способность суфийского учения «впитывать» в себя элементы доисламских культов, популярные среди населения, позволила сохранить многие из них вплоть до настоящего времени. Прежде всего, опора на авторитет духовного лица – основателя ордена или подвижника – позволила суфиям включить в мусульманский культ почитание святых мест, которые существовали до принятия ислама. Только теперь они стали рассматриваться в новом свете – в качестве могил святых или мест, связанных с их деятельностью. Как отмечал В.Н. Басилов, почитание святых стало тем каналом, через который в ислам проникали верования и культы других религий 2. Им достаточно подробно описан культ святых мест, сложившийся на территории Туркмении. Он, кстати, говорит, кто мог стать «святым» – шахид, (то есть мученик, погибший за веру), ишан, шейх, пир, ахун (человек с высшим духовным образованием)3. Очень часто бывало такое, что место, почитавшееся в доисламском культе – дерево, необычная особенность рельефа, просто место древнего святилища – продолжало почитаться принявшими ислам местными жителями. Так, В.В. Бартольд связывает возникновение «святого места» рядом с цитаделью Бухары с существованием на его месте в доисламское время зороастрийского храма4. 1

Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения … С. 158 Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований в мусульманском культе святых. (На материалах Туркмении). Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1967. С. 3 3 Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований … С.40-46 4 Бартольд В.В. Места домусульманского культа в Бухаре и еѐ окрестностях // Сочинения. Т. II. Ч. II. М., 1964. С. 472 2

46

Хотелось бы привести примеры того, что и в «столичном регионе» Золотой Орды – на территории современной Астраханской области культ святых могил – аулья/авлия (в других местах – мазар, астана, зиярат, пир) существовал и продолжает существовать поныне. На Нижней Волге культ аулья известен ещѐ с XII-XIII вв.1 Культ этот внемечетный, неофициальный, он является наиболее ярким проявлением «степного» варианта ислама и связан со сложившимся при аулья социальным институтом «муджавирства». Муджавиры (мужавиры, межавиры, межеверы; от араб. муджавир - «соседний», «живущий по соседству»; глагол джавара имеет также значение «заниматься делами благочестия») - определѐнная социальная группа потомственных смотрителей и хранителей аулья По-видимому, мужавиры в данном случае являются потомками шейхов суфийских братств, существовавших при святых могилах. Культ аулья характерен для юртовских ногайцев, ногайцев-карагашей, казанских и мишарских татар и других народов Астраханской области. Причѐм, некоторые аулья сохранились ещѐ с домонгольских, кыпчакских времѐн, времен Золотой Орды и Астраханского ханства. В области зафиксировано более 40 аулья. Характерными атрибутами почитаемых могил являются туги (шесты) с флагами. На некоторых святых могилах имеются лампады или светильники, зажигаемые обычно вечером в четверг, когда к ним приходят паломники. Наличие светильников у некоторых среднеазиатских «святых могил» отмечал В.Н. Басилов2. На пригородных кладбищах Бухары на могилах богачей имеются чираг-доны специальные приспособления, предназначенные для светильников с неугасимым огнѐм – чирагов, а кое-где имеются и специальные сооружения – чираг-хона3. Чаще всего святые могилы посещаются просящими, больными людьми, отправляющимися в дальнюю дорогу и др. Паломники обращают к святым свои мольбы о ниспослании здоровья, потомства, благополучия в доме, хорошего урожая, дождя и т.д. Посещение местного аулья обычно входит погребальный обряд. Обычные дни посещений - среда, вторник. Перед паломничеством необходимо духовно и телесно очиститься (т.е. избавиться от «дурных» мыслей, помолиться, совершить традиционное мусульманское омовение и т.п.). Поклонение местным святым - обязательный элемент мусульманских праздников Курбан-байрам, Ураза-байрам, Маулид4. Сравнение отдельных легенд, относящихся к различным персонажам – святым, похороненным в различных аулья, даѐт возможность говорить о частом повторении некоторых так называемых «бродячих» мотивов и сюжетов: мотив «чудесного сна» (когда тому или иному человеку во сне является «святой» и сообщает о месте своего захоронения, просит воздвигнуть усыпальницу либо перенести еѐ в другое место), мотив «чудесного исцеления» (способность некоторых «святых» исцелять болезни), сюжет «путешествия» («святой» путешествует либо по Востоку, либо по всему миру). Имеют1

Сызранов А.В. Культ мусульманских святых в Астраханском крае // Этнографическое обозрение. 2006. № 2. С. 127-143. Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований в мусульманском культе святых (На материалах Туркмении). Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1967. С. 32 3 Гелах Т.Ф. Мусульманские могильники как исторический источник (по материалам Ташаузской области ТССР). Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1955. С. 251. 4 Сызранов А.В. Эволюция государственной политики России по отношению к мусульманскому населению в конце XIXXX вв. (на материалах Нижнего Поволжья). Дисс. … канд. ист. наук. Астрахань, 2004. С. 106 2

47

ся аналогии сюжетов с общемусульманскими легендами и легендами из других регионов (в частности, с хорезмийскими преданиями – мотивы о волшебном коне и выборе места могилы). Несмотря на повторы и общую нивелировку легенд, чѐтко прорисовываются образы некоторых «святых». Так, Сеид-баба понимает язык зверей и птиц, Хызыр-ата – великий путешественник, Джайдак-баба – джигит (рыцарь), этот всадниксвятой, владелец волшебного коня, по легендам, не раз помогал паломникам, оказавшимся в Мекке без денег, вернуться домой за считанные секунды1. Тукли-баба – шаман, оборотень, батыр, Конши-баба – суровый хранитель сакральной территории, который до сих пор «не позволяет» никого хоронить рядом со своей могилой 2. Каждый святой обладает, таким образом, лишь ему одному присущими способностями. Один может исцелять болезни, другой – послать удачу в делах, третий – поможет в пути и т.п. Многие святые выступают в качестве покровителей какого-либо рода занятий. Так, Буркут-баба является покровителем дождя у многих тюркских народов, Зэнги-баба – покровитель пастухов и коров, Хайдар-баба – покровитель ветра (здесь мы явно видим, что на него перешѐл культ какого-то доисламского божества). Покровитель верблюдов и верблюдоводства Вейс-баба имеет свой прообраз в лице одного из суфийских шейхов Увейса Карани3. Покровитель земледелия в Средней Азии – Бобои Дехкан (дедЗемледелец). Тюркоязычные народы этот культ заимствовали – у них известны БабаДайхан, Дикан-баба, Дехкан-баба4. Аулья как места коллективных молений и обрядов, а также празднеств широко известны, пожалуй, во всех местах проживания мусульман на территории России и Средней Азии. В частности, в Средней Азии они называются намазгах или «намазга» (от «намаз» – «молитва» и «гах» – «место» в переводе с персидского). Н.П. Лобачѐва связывает с данным наименованием места зороастрийского культа в Хорезме, которые после вытеснения зороастризма исламом продолжали сохранять своѐ значение в качестве мест для молитвы5. На территории Башкирии также известны многочисленные «святые места», зачастую сохранившиеся лучше, чем в других регионах, бывших под властью Орды. Здесь было распространено паломничество к местам захоронения мусульманских святых, которые назывались зийаратами (например, кэшэнэ Хусейн-бека и Тура-хана в Чишминском р-не, кэшэнэ Бендэбикэ, жены Ерэнсэ-сэсэна около с. Максютово Кугарчинского района, могиле Ягафара-ишана в Давлекановском районе Башкортостана)6. Посещение мест внемечетного культа стало особенно популярно в годы Советской власти и воинствующего атеизма, поскольку многие мечети в это время были закрыты. Жители 1

Сызранов А.В. Эволюция государственной политики России … С. 111 Сызранов А.В. Эволюция государственной политики России … 3 Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований … С. 143 4 Кармышева Дж. Х. Земледельческая обрядность у казахов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986. С. 49 5 Лобачѐва Н.П. К истории календарных обрядов у земледельцев Средней Азии. // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986. С. 12 6 Юнусова А.Б. Ислам в Башкирии. 1917-1994. Уфа, 1994. С. 75; Юнусова А.Б. Башкортостан в XIV-XVI вв // Очерки распространения исламсокй цивилизации. Том 2. Эпоха великих мусульманских империй и Каирского Аббасидского халифата (середина XIII середина XVI вв.). М., 2002. С. 167-169 2

48

окрестных деревень совершали у этих святых мест богослужения, а для мусульман отдалѐнных районов посещение зияратов являлось настоящим паломничеством, заменяющим хадж в Мекку1. О стойкости доисламских верований в среде тюркоязычных народов можно встретить множество свидетельств в письменных источниках. Так, например, Бурханеддин Ибрахим, побывавший в Сарае в 1270-1280 годах, оставил сообщение об обряде вызывания дождя, производившемся шаманкой («чародейкой») за деньги, собранные со всех жителей Сарая2. Марко Поло, Карпини и Рубрук подробно описывают почитание духов предков – онгонов, о чѐм уже упоминалось выше. Эти свидетельства относятся к XIII веку, но и в XIV веке, после официальной мусульманизации Золотой Орды, пережитки доисламских культов сохраняются. Это прослеживается и по письменным источникам, и археологически. Эломари говорит, что, вопреки правилам шариата, жители Дешт-иКыпчак «одеваются в шкуры (животных), не разбирая, заколоты ли были они (животные) или сдохли, дублѐнка ли это от животного чистого или от животного нечистого. В еде они не отличают скверного от нескверного и запрещѐнного от дозволенного». Дальше он говорит прямо, что тюрки – это большие племена, между которыми есть мусульмане и неверные3. Видимо, в данном случае мы наблюдаем противоречие, возникающее между правилами шариата и предписаниями Ясы по части определения ритуальной чистоты или нечистоты пищи и предметов. Правила Ясы, укоренившиеся в сознании кочевников, не так-то легко было изжить, видимо поэтому официальный ислам на первых порах не смог их истребить, а многие из них закрепились на долгое время. Во времена хана Джанибека ещѐ упоминаются «идолы и капища», видимо – святилища кочевников, которые Джанибек велел разрушить4. Ибн Арабшах, который побывал в Хорезме, Сарае, Хаджи-Тархане, в Крыму, говорит, что «кыпчаки...были только идолопоклонниками и многобожниками, не знавшими ни ислама, ни правоверия. Некоторые их них до сих пор ещѐ поклоняются идолам». 5 Более того, Клавихо, описывая деяния Едигея, сообщает: «А этот Едигуй обращал и обращает татар в магометанскую веру, ешѐ недавно они ни во что не верили, пока не приняли веру Магомета»6. Начинался XV век, а в кочевьях мангытов, которыми владел Едигей, всѐ ещѐ имелась надобность в насаждении ислама. Разумеется, первый век официального бытования ислама в качестве государственной религии был веком борьбы старых верований с новыми на бытовом уровне. Характерен ещѐ один пример. По свидетельству В.В. Бартольда, сирийские мусульманские авторитеты издали фетву, по которой Тимур и его подданные не признавались мусульманами, поскольку ставили Ясу и Тура Чингиз-хана выше Корана и Сунны. В 1372 году Хусейн Суфи сказал послам Тимура в Хорезме: «Ваше царство – область войны (дар ал-харб), и долг мусульманин – сражаться с вами.» Резким внешним 1

Юнусова А.Б. Ислам в Башкирии ... С. 76 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 550 3 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 229-251 4 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.2. М.-Л., 1941. С. 127-129 5 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов... Т.1. СПб., 1884. С. 457 6 Клавихо Г. История Великого Тамерлана // Тамерлан. Эпоха, личность, деяния. М., 1992. С.342 2

49

отличием Тимура и его воинов от прочих мусульман были сохранѐнные ими, по монгольскому обычаю, косы. Когда войско Тимура осаждало в 1400 году Дамаск, его внук Султан-Хусейн изменил своему деду и перешѐл на сторону осаждѐнных. Прежде всего, ему велели отрезать косу и переменить одежду1. Следует помнить в данном случае, что сам Тимур происходил из кочевого монгольского племени барласов, а основу его войска также составляли кочевники. Несмотря на то, что он сам многократно клялся в верности вере и Аллаху, на то, что его армии шли в бой под знамѐнами священной «войны за веру», сама кочевая среда, к которой они принадлежали, содержала в себе элементы язычества, воспринимавшиеся их носителями как элементы ислама или как традиции, не противоречащие исламу. До наших дней у ряда тюркоязычных народов, в частности, у башкир, сохранились доисламские обычаи2. С почитанием воды как источника жизни и плодородия связаны ритуальные обливания во время весенне-летних обрядов моления дождя. Так, например, в современном исламе существуют моления салат-уль-истиска, намази-истиска, худаи, с помощью которых вызывают дождь. В шаманских традициях, после моления и заклания животного – козы, овцы, коровы или, реже, лошади, землю кропят водой. Молодые люди окатывают друг друга и встречных водой, стараются окунуть друг друга в реку или другой водоѐм. Таким образом повторяется колдовской приѐм «сходное вызывает сходное». Следы жертвоприношения земле обнаруживаются в обычае разбрызгивать кровь жертвенных животных, закапывать в землю горсть зерна или других продуктов (обычай ер кэтмэне). Архаические пласты верований представляют культы деревьев и животных. Почитанием пользовались береза, можжевельник, рябина, сосна, дуб. Около них устраивали моления с жертвоприношениями (клали в расщелины наконечники стрел, монеты, в дупла - деньги, у корней лили кумыс). Деревья представлялись вместилищами духов-хозяев, злых духов, духов-предков. C умилостивлением духов, таящихся в деревьях, связан, например, обычай рубить дерево, предварительно прочитав молитву. С верой в то, что деревья – одушевлѐнные существа, способные оказывать человеку благодеяние или причинять вред, связаны запреты рубить одиноко растущие деревья, обращаться к духу дерева с просьбой ниспослать дождь и т.д. В почитании животных – медведя, волка (который, по преданиям, является «первопредком» башкир), коня - переплелись следы тотемистического и промыслового культов. В религиозно-мифологической системе башкир кони выступают как небесные животные (в эпосе «Урал-Батыр» конь богини Хумай - Акбузат, Айхылу - Сарат), а в погребальных обрядах - как жертвенные. Особым почитанием у тюркоязычных народов по праву пользуется баран – основа благосостояния кочевника. Баран – любимое животное Аллаха и пророка Мусы. Это самое чистое животное, поскольку живѐт в чистых местах, ест чистую пищу и пьѐт чистую воду. Намазлык (молельный коврик) из шкуры барана считается очень сильно помогающей молитве вещью. Существует даже 1

Бартольд В.В. Двадцать лекций … С.171 См. литературу по вопросу: Руденко С.И. Башкиры: Историко-этнографические очерки. М.-Л., 1955; Мажитов Н.А. Южный Урал в VII-XIV вв. М., 1977; Бикбулатов Н.В., Фатыхова Ф.Д. Семейный быт башкир XIX-XX вв. М., 1991. 2

50

поверье, что Аллах создал человека и барана одним дыханием1. Достаточно один раз в году съесть мясо барана, чтобы все грехи простились. Нередко культ священного животного переплетается с культом святых могил. В.Н. Басилов приводит сведения, что даже могилы святых и мавзолеи над ними украшаются рогами барана (как и деревья, растущие рядом). К ним привязывают тряпочки, нитки, платки в знак символической жертвы. Многие верующие считают, что вода, в которой были омыты рога барана, лежавшие в аулья, является родовспомогательным средством2. С почитанием барана, видимо, связана форма некоторой части мусульманских надгробий – койтасов в казахских степях. Среди надгробий разнообразных, подчас весьма архаичных форм, выделяются надгробия, выполненные в виде стилизованного скульптурного изображения барана3. С культом птиц связаны весенние обрядовые празднества «каргатуй» и «кукушкин чай». В их основе лежат представления о способности душ умерших превращаться в животных и птиц. Птицы и деревья, являясь объектами религиозного почитания, входили в число родоплеменных атрибутов, например, дерево племени кыпчак - сосна, птица – ястреб. Значительное место в системе доисламских верований принадлежало миру духов: духов-хозяев, демонических существ, злых духов. Наиболее доброжелательными считались духи-хозяев: дух воды, дух домашнего хозяйства, дух горы. Их благосклонность оберегала человека и его семью от невзгод, а уход означал потерю счастья, удачи в делах. К демоническим существам относились шурале, бисура, юха, пярий (бире). Их избегали, совершали обряды изгнания. Считалось, что контакты людей с ними могли привести к появлению новых родов. Злыми духами считались албасты, аждаха, убыр, ен, встреча с которыми грозила тяжелыми болезнями, смертью. Албасты, например, в Туркмении – демон-женщина. Если завладеть еѐ книжкой, которая хранится у неѐ под мышкой, то можно подчинить еѐ себе. У казахов Астраханской области албасты – злой дух мужского пола, живущий в степи. Дэвы – высокие волосатые существа. Человек, имеющий власть над дэвом, подчинивший его себе, может лечить других, отчитывать духов, молитвы его особенно сильны. Если носитель дэва умирает, дэв переходит к его родственнику и заставляет его лечить людей и изгонять духов4. Признание кочевниками Золотой Орды основных мусульманских догматов не привело к моментальному отказу от мировоззренческой основы тенгрианства – тюркомонгольского шаманизма. Процесс этот был долгим и трудным. Искоренение тенгрианства не затрагивало шаманского культа, поскольку замена традиционных тюркомонгольских богов и духов на мусульманских святых существенно не изменила роли шамана, продолжавшего выступать в роли посредника между духами и людьми. Шаманство, являясь проявлением идеологии родового строя, сохранилось и пережило 1

Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований … С. 235-240 Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований … С. 235, 242 3 Аджигалиев С.Н. Генезис традиционной погребально-культовой архитектуры Западного казахстана. (На основе исследования малых форм). Алматы, 1994. С. 77, 156, илл. на с. 245 4 Тайжанов К., Исмаилов Х. Особенности доисламских верований у узбеков-карамуртов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986. С. 117-118 2

51

времена Золотой Орды благодаря архаичности социального устройства кочевых обществ и после исламизации. Однако, мощное давление монотеистической религии привело к складыванию своеобразного «исламизированного шаманства», которое сохранилось до сих пор в Средней Азии и Казахстане. Шаман – баксы до сих пор, и это фиксируется этнографическими источниками, считается избранным небом, и должен передавать волю духов соплеменникам, вне зависимости от того, у кого он просит помощи – у Тенгри или у Аллаха1. Мир духов под влиянием ислама «преобразился» – теперь его населяют джинны. Причѐм, есть джинны – неверные и джинны-мусульмане. Джиннымусульмане помогают баксы изгонять неверных джиннов из тела больного2. В случае с шаманами мы наблюдаем срастание доисламских культов с культом святых при посредничестве суфизма. Многие шаманы считаются «святыми» и могут повелевать джиннами. В.Н. Басилов пишет, что одним из самых сильных шаманов был Джахангиришан, который также был наставником для молодых шаманов 3. На религиозный авторитет этого шамана указывает его титул – ишан, который, кстати, является синонимом суфийского титула шейх. Выше уже говорилось о лѐгкости восприятия суфизма шаманистским населением степи по причине схожести духовных практик шамана и суфия, впадающих в «божественный экстаз» («шаманская болезнь»). Порою шамана благословляют на занятие шаманством духовные лица4. О проникновении элементов шаманизма в ислам и наоборот говорит и тот факт, что перед началом камлания многие баксы читают суру «Ясин» из Корана, призывая на помощь Аллаха5, а затем приносилась жертва учуг, которая предназначалась для добрых джиннов. Эта жертва является древним шаманским обычаем задабривания духов6. Считается, что шаман (баксы, порхан) получает силу над войском джиннов. Джинны, однако, подчиняются не ему непосредственно, а какому-либо предмету – поясу,7 зеркалу, ножу, бубну, пучку прутьев, плети и т.п.8 Чем больше у шамана джиннов в «войске», тем он сильнее. Все изгнанные им из тела больного джинны переходят в его подчинение. Доисламские верования и обряды, проникшие и вросшие в мусульманскую культуру народов Урало-Поволжья, Средней Азии, Сибири и Кавказа обнаруживают значительную степень взаимосвязанности, что неудивительно, ведь начало формирования этой культуры было положено в те времена, когда все эти народы находились в составе единого государства – Золотой Орды.

1

Ракушин А.И. Мусульманство у золотоордынских кочевников Нижнего Поволжья в XIII-XIV веках. Автореф. дисс ... канд. ист. наук. Саратов, 1998. С.15 2 Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований … С. 103 3 Басилов В.Н. Пережитки шаманства у туркмен-гѐкленов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986. С.95 4 К. Тайжанов, Х. Исмаилов.Особенности доисламских верований у узбеков-карамуртов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986. С. 121 5 Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований … С. 122 6 Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований … С. 129 7 Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований … С. 131 8 Тайжанов К., Исмаилов Х. Особенности доисламских верований у узбеков-карамуртов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986. С. 121

52

53

ГЛАВА 2. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПОГРЕБАЛЬНОГО ОБРЯДА НА НЕКРОПОЛЯХ ЗОЛОТООРДЫНСКОГО ВРЕМЕНИ Часть 1. Методология и типология 2.1.1. Описание методики исследования Описание каждого отдельного погребения по формализованным признакам проводилось пофазно, по системе, предложенной В.Ф. Генингом и В.А. Борзуновым для характеристики погребального обряда эпохи бронзы1. В интерпретации В.Ф. Генинга и В.А. Борзунова погребальный обряд в целом предстаѐт в виде определѐнной статистической совокупности. Как процесс он может быть разделѐн на шесть фаз: А - подготовка места захоронения: сюда входят все данные о могильной яме и месте, где должно быть совершено захоронение; Б - подготовка умершего к захоронению: способ захоронения, одежда и украшения на умершем; В захоронение умершего: ориентировка его по сторонам света, поза, количество захоронений в одной яме; Г - сопровождающий инвентарь - сосуды, орудия и оружие и т.д.; Дритуальные остатки - кости животных, следы огня, охра и пр.; Е - завершающий этап захоронения: надмогильные сооружения (вид, форма, размеры), количество захоронений под одной насыпью, остатки тризны и пр. 2 Эта методика была взята за основу и усовершенствована при описании признаков погребального обряда средневековых кочевников Южного Урала В.А. Ивановым и В.А. Кригером3. Позже та же методика была использована для сравнительного анализа погребального обряда огузов и печенегов4. Следуя в русле этой методики, мы применили при описании принцип, введѐнный В.А. Ивановым и В.А. Кригером - пофазное описание строится в порядке изучения захоронения - вначале (фаза 1) - характеристика местоположения погребения, затем (фаза 2) характеристика надмогильных сооружений, далее (фаза 3) - характеристика могильной ямы, далее (фаза 4) - характеристика внутримогильных конструкций, после чего характеризуется поза погребѐнного и его антропологический облик (фаза 5), далее характеризуется ритуал погребения (фаза 6), и в заключение описывается сопровождающий вещевой инвентарь (фаза 7). Номенклатура признаков разрабатывалась нами в несколько этапов. За основу были использованы коды для описания погребального обряда, составленные И.С. Каменецким5. Однако, принимая во внимание, что данная система описания была составлена преимущественно для работы с захоронениями эпохи раннего железного века, мы исключили из списка ряд специфических признаков, и дополнили признаками, которые могут иметь значимость применительно к золотоордынским захоронениям. Всего для 1

Генинг В.Ф., Борзунов В.А. Методика статистической обработки и сравнительного анализа погребального обряда // ВАУ. Выпуск 13. Свердловск, 1975. С. 42-72 2 Генинг В.Ф., Борзунов В.А. Методика статистической обработки … С. 44 3 Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XIII-XIV вв.). М., 1988. С. 42-54. 81-84 4 Гарустович Г.Н., Иванов В.А. Огузы и печенеги в Евразийских степях. Уфа, 2001. С. 66-96 5 Каменецкий И.С. Код для описания погребального обряда (Часть вторая) // Археологические открытия на новостройках. М., 1986. С. 136 194.

54

построения базы данных было использовано 40 качественных признаков, каждый из которых может принимать от 1 до 18 значений. Однако, собственно в таблице каждое значение признака выступает в роли самостоятельного качественного признака, который может принимать только два значения 1 (признак присутствует на данном объекте наблюдения) и 0 (признак отсутствует). Как писал Г.А. Фѐдоров-Давыдов1, данные качественные альтернативные признаки могут рассматриваться как количественные (после подсчѐта частостей по всем случаем наблюдений) и подобного рода двойственность позволяет более свободно оперировать с признаками в ходе статистических подсчѐтов. Использование программ, ориентированных на использование в среде Windows многократно упрощает процесс обработки, поскольку большие объѐмы данных легко могут быть импортированы из приложения в приложение, обрабатываются и распознаются в одном формате, и в связи с этим упрощается их восприятие пользователем. База данных, созданная с применением пофазного описания, была организована в виде электронной таблицы «Excel», где в столбцах были представлены признаки, а в строках - случаи наблюдения, то есть погребения с их индивидуальными кодами, в состав которых включались место обнаружения погребения (памятник), год исследований, номер захоронения по отчѐту об археологических исследованиях. В ячейки, находящиеся на пересечении столбцов и строк, как было сказано выше, заносился код «1», если данный признак присутствовал в данном погребении и код «0», если признак отсутствовал. Полный список признаков приводится в Приложении 2. Г.А. Фѐдоров-Давыдов рекомендует для количественного выражения тесноты связи использовать коэффициент сопряжѐнности Q, однако он тут же указывает, что этот коэффициент (вычисление которого, кстати, весьма трудоѐмко из-за большого количества необходимых промежуточных значений) равен по модулю и знаку коэффициенту корреляции r между качественными альтернативными признаками А и В, рассматриваемыми как количественные после приписывания объекту значения «1» при наличии признака и «0» при отсутствии его на объекте. Таким образом, поскольку наша база данных именно так и построена, мы можем заменить коэффициент сопряжѐнности Q коэффициентом корреляции r. Наиболее яркую картину взаимообусловленности показывают признаки с высокими показателями взаимосвязи2. Для выяснения степени взаимосвязи признаков мы вычислили коэффициент парной корреляции Пирсона для каждой пары признаков. Данный коэффициент используется для количественной оценки взаимосвязи двух наборов данных, представленных в безразмерном виде. Коэффициент корреляции выборки представляет собой ковариацию двух наборов данных, деленную на произведение их стандартных отклонений. После всех произведѐнных вычислений нам необходимо построить граф, в котором вершинами будут признаки, а рѐбрами - связи между ними, показанные условно, в

1 2

Фѐдоров-Давыдов Г.А. Статистические методы... С. 97 Фѐдоров-Давыдов Г.А. Статистические методы... С. 193

55

зависимости от силы этой связи, которая равна по модулю коэффициенту корреляции r1 . Нами было принято пороговое значение силы связи 0,2. Это значит, что все связи, которые по модулю слабее 0,2 (или 20%, что в данном случае одно и то же), мы опускаем и не изображаем на графе. Кроме того, мы не изображаем те связи, которые имеют отрицательный знак (то есть говорят об обратной зависимости признаков). В ряде случаев, однако, мы использовали более высокий порог значимости, на уровне 0,3 для того, чтобы отсечь на графах массу малозначимых признаков, чѐтче выделить комплексы связанных признаков и избежать искажения восприятия графа за счѐт изображения на нѐм «паутины» малозначимых связей. 2.1.2. Типология надмогильных и внутримогильных сооружений. При разработке списка признаков для фазы 2 мы столкнулись с необходимостью формализовать описания разнообразных надмогильных и внутримогильных сооружений. Перед нами встала задача типологизации данных конструкций с целью дальнейшей описательной формализации. При этом мы использовали как уже имеющиеся типологии, так и разрабатывали собственные. Так, нами была использована типология подкурганных оградок вокруг могилы, составленная А.И Ракушиным2. Конструкции из сырца, представленные в рассмотренных им 64 курганах из могильников Маляевка, Царѐв, 301-й километр, Бахтияровка, Зауморье и др., по формально-архитектурным признакам выделяются в следующие типы (Приложение 3). К типу А относятся круглые оградки, к типу Б - оградки квадратные. Тип А1 – круглая оградка, незамкнутая с юга, с куполообразным перекрытием из жердей. Как полагает А.И. Ракушин, его можно интерпретировать как «юртообразную конструкцию». Тип А2 – круглая оградка с наброской из сырцовых кирпичей и плит внутри неѐ, тип А3 – круглая оградка с глиняной обмазкой внутри, тип А4 – простая круглая оградка, тип А5 – круглая оградка с квадратным в плане пристроем с юга, имитирующим портал-пештак мавзолея. Тип Б1 - сплошная квадратная выкладка из крупных сырцовых плит над погребением, тип Б2 – квадратная оградка с закладом внутреннего пространства из более мелкого по формату кирпича, тип Б3 – квадратная оградка с глиняной обмазкой внутри, тип Б4 – простая квадратная оградка, тип Б4-а – две простые квадратные оградки под одной насыпью, тип Б5 – квадратная оградка с квадратным или прямоугольным пристоем с юга, тип Б5-а – квадратная оградка с незамкнутым пристроем3. Кроме того, нами была использована и дополнена классификация признаков мусульманских погребений в Золотой Орде Л.Т. Яблонского 4. Им было использовано три основных категории признаков: форма надмогильного сооружения (категория 1), конструкция погребальной камеры (категория 2) и ориентировка головы погребѐнного (ка1

Фѐдоров-Давыдов Г.А. Статистические методы.... С. 167 Ракушин А.И. Подкурганные кирпичные сооружения золотоордынского времени в Нижнем Поволжье (предварительные выводы) // Археологические вести. Саратов, 1993. Вып. 1. С. 170-175 3 Ракушин А.И. Подкурганные кирпичные сооружения … С. 170 4 Яблонский Л.Т. Население средневековых городов Поволжья. Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1980. С. 16-19. 2

56

тегория 3). Л.Т. Яблонский объясняет это тем, что, поскольку число признаков теоретически бесконечно, при составлении классификации погребений целесообразно использовать лишь те из признаков, которые будут являться наиболее значимыми при сравнении погребальных обрядов1. Каждая из этих категорий подразделяется на группы. Л.Т. Яблонский при описании мавзолеев выделяет три основных вида мавзолеев, называя их отделами внутри группы надмогильных сооружений. Отделы выделяются по форме плана мавзолея.2 Отдел А. Квадратный в плане мавзолей: тип 1 – с порталом, тип 2 – без портала; тип 3 – с открытым двориком. Отдел Б. Прямоугольный в плане мавзолей: тип 1 – двухкамерный (то есть, имеющий гур-хану и зийарат-хану) с порталом; тип 2 – двухкамерный без портала; тип 3 – однокамерный без портала. Отдел В. Восьмиугольный в плане: тип 1 – с порталом; тип 2 – без портала. Можно, однако, заметить, что, вследствие неполной сохранности исследовавшихся на золотоордынских городищах Поволжья мавзолеев, данная классификация не учитывает некоторые архитектурные особенности этих сооружений. Имеется, однако, ещѐ одна классификация мавзолеев, предложенная Я.М. Паромовым и дополненная Г.А. Фѐдоровым-Давыдовым3. Эта классификация выделяет основные группы мавзолеев также по форме плана, количеству камер и наличию портала. Думаю, имеется необходимость совместить и дополнить эти две классификации. На основании собранных данных попытаемся построить собственную типологию золотоордынских мавзолеев и выявить с еѐ помощью территориальные группы мавзолеев4 (Приложение 2). Группу А составляют мавзолеи однокамерные. Отделы выделяются по форме плана. Отдел 1 составляют квадратные в плане мавзолеи. Тип А1-1 – мавзолей квадратный однокамерный без портала; Тип А1-2 – мавзолей квадратный однокамерный с узким арочным порталом, т. е. ширина портала уже фасада здания; Тип А1-3 мавзолей квадратный однокамерный с широким и глубоким (шире или равно ширине фасада) порталом-пештаком. Отдел 2 составляют мавзолеи однокамерные многоугольные в плане. Известно два типа: Тип А2-1 – мавзолей многоугольный в плане, однокамерный, без портала; Тип А2-2 – мавзолей многоугольный в плане с узким порталом.

1

Яблонский Л.Т. Население средневековых городов Поволжья … С. 17 Яблонский Л.Т. Население средневековых городов Поволжья … С. 17 3 Fyodorov-Davydov G.A. The culture of the Golden Horde Cities. Oxford, 1984. pp. 206-210; Фѐдоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М., 1994. С.70-71 4 Васильев Д.В. Мавзолеи Золотой Орды: географический обзор и опыт типологизации // Учѐные записки Астраханского государственного университета. Астрахань, 2003. С. 110-119; Васильев Д.В. Мусульманские мавзолеи Золотой Орды как архитектурные и погребальные памятники // Международное (XIV Уральское) археологическое совещание: Материалы международной научной конференции 6-10 октября 2003 г. Пермь, 2003. С. 144-146 2

57

Группу Б составляют двухкамерные мавзолеи. Отделы здесь выделяются по форме плана. Отдел 1 – прямоугольные двухкамерные мавзолеи. Тип Б1-1 – мавзолей двухкамерный прямоугольный без портала; Тип Б1-2 - мавзолей двухкамерный прямоугольный с узким арочным порталом; Тип Б1-3 – мавзолей двухкамерный прямоугольный в плане с широким пештаком; Тип Б1-4 – мавзолей двухкамерный прямоугольный в плане с пештаком, составляющим одно целое с зийарат-ханой. Отдел 2 – с расположением помещений вдоль фасада. Известен лишь один мавзолей подобного вида: Тип Б2-2 – двухкамерный мавзолей с помещениями, расположенными вдоль фасада, с узким арочным порталом Разумеется, эта типология мавзолеев является далеко не полной, поэтому нуждается в доработке и развитии. На наш взгляд, в ней заложены возможности для расширения и для выделения новых типов. Так, например, мы в данной типологии не касаемся вопросов ярусности мавзолеев, хотя известно, что в Золотой Орде и на смежных территориях существовали двухъярусные мавзолеи. Источником их распространения можно назвать Закавказье, в частности, Азербайджан, а датировать появление их в Золотой Орде вслед за другими исследователями можно концом XIV века1. Рассмотрев предложенную Л.Т. Яблонским классификацию надгробий, мы решили взять за основу его принцип деления их на группы и отделы. 2 Однако, наша классификация несколько более развѐрнута. Мы выделяем отделы внутри группы по форме надгробия (Приложение 4). Отдел А. – однослойные вымостки над могилой. Подотделы выделяются по форме вымостки: Тип А1 – овальные вымостки; Тип А2 – прямоугольные вымостки; Отдел Б. Прямоугольные надгробия с отвесными стенками. Тип Б1 – прямоугольное надгробие с отвесными стенками; Отдел В. Ступенчатое надгробие. Здесь подотделы выделяются по форме навершия: Тип В1 – с плоским навершием; Тип В2 – с двускатным навершием; Тип В3 – с «двурогим» навершием; Отдел Г. Полуцилиндрическое надгробие. Представлено одним типом. Тип Г1 – Полуцилиндрическое надгробие. Отдел Д. Двускатное надгробие. Также представлено одним типом. Тип Д1 – Двускатное надгробие. Отдел Е. Кирпичи установлены вертикально углом вниз по двум торцам ямы. 1

Зиливинская Э.Д., Чеченов И.М. Подземный склеп на городище Нижний Джулат // Проблемы древней истории и культуры Северного Кавказа. М.: 2004. С. 147; Пугаченкова Г.А. Зодчество Центральной Азии. XV век. Ташкент, 1976. С. 19. 2 Яблонский Л.Т. Население средневековых городов Поволжья. Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1980. С. 18

58

Тип Е1 – кирпичи углом вниз по краям ямы. Отдел Ж. Оградка по краю ямы. Тип Ж1 – простая (вокруг одной могилы); Тип Ж2 – сложная (вокруг двух или нескольких могил); Отдел З. Могильный холмик. Зафиксирован только один тип: Тип З1 – Могильный холмик с обкладкой кирпичом. Также более подробную и развѐрнутую классификацию, как на представляется, требуется составить для ям и для внутримогильных сооружений в мусульманских захоронениях1, признаки для описания которых приводятся в фазах 3 и 4. На форму внутримогильной конструкции влияют следующие факторы: 1) строительный материал, из которого она выполнена – ясно, что невозможно возвести прочный полусферический свод из сырцового кирпича; 2) конструкция ямы; 3) возраст или, скорее, размеры погребѐнного; 4) канонические требования ислама 2; 5) – предположительно – социальное положение и этническая принадлежность погребѐнных. Так, например, Л.Т. Яблонский связывал подбойную конструкцию могильной ямы и соответствующий тип перекрытия с монголоидностью погребѐнных, которая, по результатам его исследований, была ярче выражена у костяков в подбойных могилах, чем у погребѐнных в простых ямах.3 Поскольку форма и конструкция могильной ямы неразрывно связаны с типом внутримогильной конструкции, целесообразно, на наш взгляд, включить в типологию и их. Могильные ямы. Все грунтовые ямы можно разделить на две группы, которые обозначаются в шифре типа заглавной русской буквой - ямы без подбоя и ямы с подбоем. Эмпирические наблюдения показывают, что форма ямы в плане (прямоугольная, овальная, эллипсовидная) никак не влияет на типообразование, и признак «форма ямы» никак не связан с другими значимыми признаками. Поэтому для классификации мы привлекли лишь признаки, описывающие профиль ямы (Приложение 5). ГРУППА А - ямы без подбоя, со щелевыми погребальными камерами - шакк, хуфра4; Внутри группы ямы делятся на типы по наличию грунтовых ступенек или заплечиков, которые обозначаются арабской цифрой через дефис. Тип А-1 - яма без подбоя с отвесными стенками; Тип А-2 - яма без подбоя со ступеньками вдоль всех 4 бортов; Тип А-3 - яма без подбоя со ступеньками вдоль всех бортов, кроме восточного (в ногах погребѐнного); Тип А-4 - яма без подбоя со ступеньками вдоль северного и южного длинных бортов; 1

Васильев Д.В. Опыт типологии мусульманских внутримогильных сооружений из сырцового кирпича // Материалы XXX Урало-Поволжской археологической конференции молодых учѐных. Самара, 1998. С. 150-152 2 Халикова Г.А. Мусульманские некрополи … 1986 3 Яблонский Л.Т. Монголы в городах Золотой Орды // Проблемы антропологии древнего и современного населения Советской Азии. Новосибирск, 1986. 4 ИНТБРИЭС. Выпуск 2. М., 1999. С. 81.

59

Тип А-5 - яма без подбоя со ступеньками вдоль всех бортов, кроме западного (в головах погребѐнного); Тип А-6 - яма без подбоя со ступенькой вдоль северного длинного борта (слева от погребѐнного); Тип А-7 - яма без подбоя со ступенькой вдоль южного длинного борта (справа от погребѐнного); Тип А-8 - яма без подбоя со ступенькой вдоль западного короткого борта (в головах погребѐнного); Тип А-9 - яма без подбоя со ступенькой вдоль восточного короткого борта (в ногах погребѐнного). Тип А-10 - яма без подбоя с двумя или более щелевыми погребальными камерами, окружѐнными со всех сторон грунтовыми ступеньками; Тип А-11 - яма без подбоя со сложным профилем стенок; Тип А-12 - яма без подбоя с сужающимися ко дну стенками. ГРУППА Б - ямы с подбоями (полуподбоями) - ляхд1. Ямы группы Б делятся на два отдела, обозначаются которые арабскими цифрами после буквенного шифра группы: Отдел 1- дно подбойной погребальной камеры ниже уровня дна входной ямы; Тип Б1-1 - яма с подбоем в южном борту (в правом по отношению к погребѐнному), дно подбойной погребальной камеры ниже уровня дна входной ямы; Тип Б1-2 - яма с подбоем в северном борту (в левом по отношению к погребѐнному), дно подбойной погребальной камеры ниже уровня дна входной ямы. Отдел 2 - дно погребальной камеры в подбое и дно входной ямы на одном уровне. Тип Б2-1- яма с подбоем в южном борту ямы ( в правом по отношению к погребѐнному), дно погребальной камеры в подбое и дно входной ямы на одном уровне; Тип Б2-2 - яма с подбоем в северном борту ямы ( в левом по отношению к погребѐнному), дно погребальной камеры в подбое и дно входной ямы на одном уровне. Вариант в скобках применяется при наличии незападной ориентировки погребѐнного. Мы допускаем, что в таком погребении аналогичная смысловая нагрузка ложится на части могилы, расположенные со стороны головы, ног, слева и справа от погребѐнного. Склепы и их элементы. Следует определить следующие конструктивные элементы, из которых складывается склеп – перекрытие, опорные конструкции, на которые перекрытие опирается, вымостка дна могильной ямы. Наличие или отсутствие, а также форма этих элементов позволяют определить подавляющее большинство встречающихся в золотоордынское время склепов. Необходимо предварительно пояснить, что при описании кирпичных склепов мы использовали принятую в строительстве терминологию для обозначения сторон кирпича. У прямоугольного кирпича верхняя и нижняя широкие грани называются «постелями», боковая длинная узкая грань - «ложок», короткая торцовая - «тычок». Соответственно, у квадратного кирпича нет тычков, только 2 «постели» и 4 «ложка». 1

ИНТБРИЭС. Выпуск 2. М., 1999. С. 81.

60

Боковые опорные конструкции склепов служат опорой для свода склепа и возводятся на дне ямы вдоль бортов, либо на грунтовых ступеньках. Необходимо сделать общее пояснение, касающееся всех известных нам сырцовых склепов: торцовая стена в головах погребѐнного не является опорной и возводится выше других, повторяя форму свода перекрытия (Приложение 5). Тип 1 - опорные стены вдоль всех четырѐх бортов ямы; Тип 2 - опорные стены вдоль всех бортов могильной ямы, кроме восточного (в ногах погребѐнного); Тип 3 - опорные стены вдоль всех бортов могильной ямы, кроме западного (в головах погребѐнного); Тип 4 - опорные стены вдоль северного и восточного длинных бортов ямы; Тип 5 - опорные стены вдоль западного и восточного коротких бортов ямы; Тип 6 - опорная стена вдоль западного борта ямы (в головах погребѐнного); Тип 7 - опорная стена вдоль восточного борта ямы (в ногах погребѐнного); Тип 8 - опорная стена вдоль северного борта ямы (слева относительно погребѐнного); Тип 9 - опорная стена вдоль южного борта ямы (справа относительно погребѐнного); Тип 10 - вертикально установленные деревянные плахи (жерди) вдоль бортов ямы; Тип 11 - дощатые опорные стены (для деревянных склепов); Тип 12 - опорная стена на дне входной ямы вдоль погребальной камеры в подбое. Вымостка дна могильной ямы Отмечено 2 типа: Тип 1 - сплошная вымостка дна; Тип 2 - отдельные поперечные кирпичи под гробом. Перекрытия склепов и погребальных камер можно разделить на две группы по их конструктивным особенностям, диктуемым видом могильной ямы - подбойной или простой (Приложение 6): Группа А - перекрытия над щелевой погребальной камерой шакк или хуфра. В данной группе перекрытия делятся на два отдела: отдел 1 - простые перекрытия из поперечно уложенных кирпичей; отдел 2 - сводчатые или ложносводчатые перекрытия. Отдел 1. Простые перекрытия. Тип А1-1 - горизонтальное перекрытие щелевой погребальной камеры деревянными плахами или деревянным щитом; Тип А1-2 - горизонтальное перекрытие из кирпичей, уложенных плашмя, поперѐк погребальной камеры, ложками вплотную друг к другу; Тип А1-3 - горизонтальное перекрытие из кирпичей, уложенных плашмя тычками друг к другу, вдоль погребальной камеры;. Тип А1-4 - перекрытие погребальной камеры кирпичами, установленными на ложок, поперѐк погребальной камеры, постелями вплотную друг к другу;

61

Тип А1-5 - перекрытие погребальной камеры кирпичами, установленными на два ложка поперѐк щелевой погребальной камеры, постелями вплотную друг к другу, один из углов опущен в погребальную камеру. Отдел 2 сводчатые и ложносводчатые перекрытия. Тип А2-1 - Перекрытие щелевой погребальной камеры деревянными плахами или досками, установленными в виде двускатного свода; Тип А2-2а - двускатный свод, образованный двумя рядами кирпичей, стоящих на ребре между тычком и постелью. Нижние концы кирпичей опираются на ступеньки или опорные стены, верхние - на соответствующие кирпичи противоположного ряда. Тип А2-2б - двускатный свод, образованный тремя рядами кирпичей, стоящих на ребре между тычком и постелью. Нижние концы кирпичей боковых рядов свода опираются на ступеньки или опорные стены, верхние - на кирпичи центрального замкового ряда. Тип А2-3а - двускатный ложный ступенчатый свод с замковым рядом из плоско уложенных кирпичей; Тип А2-3б - двускатный ложный ступенчатый свод с замковым рядом из кирпичей, установленных углом вниз постелями вплотную друг к другу; Тип А2-4а - двускатный свод, образованный двумя рядами кирпичей, стоящих на коротком ребре между тычком и ложком. Нижние концы кирпичей опираются на ступеньки или опорные стены, верхние - на соответствующие кирпичи противоположного ряда. Обычно кирпичи установлены с наклоном в сторону изголовья; Тип А2-4б - двускатный свод, образованный двумя рядами кирпичей, стоящих на коротком ребре между тычком и ложком. Нижние концы кирпичей опираются на ступеньки или опорные стены, верхние - на соответствующие кирпичи противоположного ряда. По верхним концам кирпичей, закрывая щели между ними, выложен уплотнительный ряд, образованный продольно уложенными кирпичами. Тип А2-4в - двускатный свод, образованный двумя рядами кирпичей, стоящих на коротком ребре между тычком и ложком. Нижние концы кирпичей опираются на ступеньки или опорные стены, верхними концами кирпичи скатов опираются на кирпичи промежуточного замкового ряда (обычно - половинки); Тип А2-4г - двускатный свод, аналогичный вышеописанному с той разницей, что каждый скат состоит из двух или более слоѐв кирпичей; Тип А2-5 - сводчатое полуцилиндрическое перекрытие, иногда - со стяжкой по поверхности известковым связующим раствором. Тип А2-6 - подземный обширный склеп квадратной формы с перекрытием в виде вальмового свода, опирающегося на тромпы по углам и с оформленным арочным входом; Тип А2-7 - перекрытие с плоской внешней поверхностью и ложным внутренним сводом. Данный тип перекрытия в нашей базе данных не встречается, он отмечен лишь Ф.В. Баллодом в книге «Приволжские «Помпеи» как один из «типов склепов», отмеченный в Маджарах1. Однако, мы полагаем, что в данном случае Ф.В. Баллодом за пе1

Баллод Ф.В. Приволжские Помпеи. М.-Пг., 1923. С. 109. Рис. 36.

62

рекрытие было принято осевшее в заполнение ямы прямоугольное кирпичное надгробие с отвесными стенками. Случаи подобного проседания нередки – тяжѐлое надгробие оседает в рыхлое заполнение и часто опирается на перекрытие, сминая его или сливаясь с ним. В качестве примера можно привести сырцовые надгробия, просевшие в заполнения могильных ям из могильника Караул-Тобе, опубликованные в книге В.А. Кригера и В.А. Иванова1. Группа Б - перекрытия над погребальными камерами в подбое. В группе Б выделены 2 отдела: Отдел 1 - наклонные перекрытия; Тип Б1-1 - наклонное деревянное перекрытие подбоя (досками, плахами, щитом), опирающееся на дно входной ямы и на свод подбоя Тип Б1-2а - перекрытие из одного ряда кирпичей, установленных на короткое ребро между тычком и постелью с опорой на дно входной ямы и на свод подбоя; Тип Б1-2б - во всѐм аналогичен вышеописанному, кроме того, что кирпичи установлены в два ряда. Является подтипом предыдущего типа. Тип Б1-3 - перекрытие, образованное рядом кирпичей, установленных на короткое ребро между тычком и ложком постелями вплотную друг к другу, с наклоном в сторону подбоя и с опорой нижними концами на дно входной ямы, а верхними - на свод подбоя. Все кирпичи имеют, как правило, общий наклон в сторону изголовья; Тип Б1-3а - перекрытие, образованное рядом кирпичей, установленных в два слоя или более на короткое ребро между тычком и ложком постелями вплотную друг к другу, с наклоном в сторону подбоя. Кирпичи нижнего слоя опираются нижними концами на дно входной ямы, а кирпичи верхнего слоя верхними концами опираются на свод подбоя. Все кирпичи имеют общий наклон в сторону изголовья. Отдел 2 - ступенчатые перекрытия. Отдел 2 представлен одним известным на данный момент типом: Тип Б2-1 - ступенчатый заклад, состоящий из 2-4 ступенек - слоѐв кирпича, сдвинутых уступами в сторону свода подбоя. Нижний слой опирается на дно входной ямы, верхний опирается на свод подбоя. В базу данных для статистической обработки погребального обряда было внесено 1825 погребений. В их число вошли как мусульманские захоронения (таковых большинство), так и языческие - кочевнические подкурганные и грунтовые, погребения с городских некрополей и периферийные. Территориальный охват также довольно широк - в базе данных представлены захоронения с городских некрополей Селитренного городища, городища у пос. Комсомольский, Красноярского городища, городища Хаджи-Тархан, городища Мошаик, городища 301-й километр в Астраханской области, Царѐвского городища, Водянского, Терновского, Мечетного городища в Волгоградской области, IV-го Билярского некрополя, мавзолеев Болгарского городища в Татарстане, захоронения из могильника городища Нижний Джулат, захоронения около мавзолея и мечети на городище Верхний Джулат, захоронения с Хамидиевского поселения и из могильника городища Маджары на Северном Кавказе, а также захоронения из курган1

Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени .... С. 49. рис. 20.

63

ных и грунтовых могильников с территории Нижнего Поволжья, Среднего Поволжья, Северного Кавказа, Казахстана, Южного Урала (Приложение 1). В своей основе это, конечно же, погребения с некрополей золотоордынских городищ Нижнего и Среднего Поволжья и Северного Кавказа - из наиболее урбанизированных и мусульманизированных регионов Золотой Орды. Степные и пригородные кочевнические курганные некрополи включены в базу данных для сравнительного анализа погребального обряда. Материалы Среднего Поволжья в нашей базе данных представлены, в основном, погребениями из мавзолеев и одним грунтовым могильником - «Биляр IV», так как мы исходим из того, что данный регион был в достаточно высокой степени мусульманизирован ещѐ в доордынскую эпоху и на городских некрополях Волжской Болгарии следует ожидать абсолютного господства именно мусульманского погребального обряда. Мы не включали в базу данных также захоронения кочевников из курганных могильников Южного Урала, поскольку это не входит в задачи нашего исследования, и кроме того, данные захоронения были детально проанализированы В.А. Ивановым и В.А. Кригером1.

Часть 2. Изучение свойств выборки методами описательной статистики 2.2.1. Общая характеристика выборки. Прежде всего необходимо привести общую статистическую характеристику выборки. Для этого мы подсчитаем для каждого признака частоту встречаемости m и частость ω - относительную частоту встречаемости признака, которая вычисляется по формуле: ω = m/n , где n - общее число случаев наблюдения. Если принять n за 100%, то видно, что частость ω может быть выражена не только в виде числа в диапазоне от 0 до 1, но и в виде процентов от целого. Для более выразительного представления внутренней структуры нашей выборки мы произвели деление всей базы данных по географическому принципу, причѐм старались избежать, по мере возможности, искусственности членения базы по современному административному или территориальному делению, ведь наши представления о географических регионах могут не совпадать со средневековыми. Поэтому в качестве цельной и наиболее объективной географической единицы, объединяющей группы погребений, следует признать отдельный могильник. Могильники возникают в соответствии с реально существовавшими закономерностями, хорошо известными их создателям, их возникновение не зависит от степени нашей субъективности. Разделение всей базы данных на отдельные могильники и проведение сравнительного анализа между ними - наиболее логичный путь в достижении поставленных нами целей и задач, ибо он 1

Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XIII-XIV вв.). М., 1988.

64

отражает в полной мере случайность формирования выборки, что является неотъемлемым требованием к еѐ формированию1. Однако, именно случайность формирования выборки становится главным препятствием на этом пути. Одни могильники исследованы неплохо - например, грунтовые могильники на территории Селитренного городища или в окрестностях Красноярского или Царѐвского городищ, другие (например, грунтовые могильники небольших поселений в Астраханской и Волгоградской областях) исследованы частично и фрагментарно. Численный состав погребений могильников столичных центров Золотой Орды - Селитренного и Царѐвского городищ - не идѐт ни в какое сравнение с рядовыми некрополями, на которых исследовано по одному-два захоронения. Все эти обстоятельства могут внести искажения в подсчѐты при вычислении процентной представленности тех или иных признаков на данном памятнике. Если же выбирать для обработки только могильники, на которых исследовано несколько сотен захоронений, то тогда мы вынуждены будем полностью отсеять периферийные поселения Золотой Орды и сравнивать между собой лишь только некрополи крупных городов. Однако, и здесь мы столкнѐмся с серьѐзными проблемами, которые могут повлиять на объективность наших выводов - могильники многих городищ, например, крупнейшего из них - Селитренного городища - не представляют собой единого целого, они не раскапывались археологами специально, а исследовались в процессе изучения других более крупных объектов - усадеб, дворцов, бань, мечетей, мастерских и прочих. Захоронения, возникшие в период запустения жилых кварталов на месте объектов городской застройки, не сливаются в единый могильник (по крайней мере, нам это не известно) и возникали, скорее всего, в разное время. Те захоронения, которые локализуются вокруг и внутри мавзолеев и мечетей, могли возникнуть и в процессе существования городищ, те же, которые выявлены на месте бывших усадеб - скорее всего возникли после разрушения если не всего города, то, по крайней мере, отдельных городских кварталов. Если рассматривать отдельно в качестве самостоятельных могильников захоронения с каждого отдельного раскопа Поволжской археологической экспедиции на Селитренном городище, то мы вновь столкнѐмся с проблемой неравномерности распределения захоронений между раскопами (или могильниками с территории городища) и сравнения несопоставимых величин. Собственно говоря, на Селитренном городище мы сталкиваемся, скорее всего, с могильниками конца XIV-XV вв., возникшими после запустения города и отражающими своеобразную картину «результатов» исламизации Золотой Орды. Могильники и мавзолеи, синхронные времени существования городища, ещѐ только предстоит изучить археологам - по результатам разведочных исследований 2002-2004 гг., проведѐнных В.Г. Рудаковым и Е.Ю. Гончаровым, в окрестностях с. Селитренного, к северу и северо-западу от городища обнаружено большое количество некрополей и мавзолеев, принадлежащих оседлому и кочевому населению. Эти некрополи были вынесены за «городскую черту» и обрамляли въезды на территорию городища2. 1

Фѐдоров-Давыдов Г.А. Статистические матоды в археологии. М., 1987. С. 15 Гончаров Е.Ю., Рудаков В.Г. Некрополи Селитренного городища и его округи (предварительные итоги исследований) // Проблемы археологии Нижнего Поволжья: I Международная Нижневолжская археологическая конференция, г. Волгоград, 1-5 ноября 2004 г. Тезисы докладов. Волгоград., 2004. С. 285-289. 2

65

Такая же картина предстаѐт перед нами и на Царѐвском, и на Красноярском городищах, часть могильников в окрестностях которых изучена неплохо, часть - явно в недостаточной степени. В силу этих причин мы решили найти компромиссный вариант объединения захоронений в базе данных. Те могильники, которые представляли собой некую естественным образом сложившуюся общность и обладали достаточной представительностью, мы рассматривали самостоятельно. Многочисленные, но разновременные и с разной степенью интенсивности изученные могильники из окрестностей крупных или периферийных золотоордынских городищ мы объединяли в группы, названные по титульному памятнику. Могильники были объединены в соответствующие группы вне зависимости от конкретного расположения могильника на памятнике и времени исследования. Остальные могильники были объединены в группы по принципу взаимного расположения в одном географическом регионе. Очевидно, что группу 1 составят все погребения, объединѐнные в рамках базы данных. 2 группа - могильники Селитренного городища, исследованные Поволжской археологической экспедицией на разных участках памятника в разные годы. 3 группа могильники Водянского городища. 4 группа - могильники окрестностей Царѐвского городища - Ленинск, Маляевка, Солодовка-II, Царѐв, Бахтияровка, могильники с территории самого городища. Данная группа объединяет как подкурганные, так и грунтовые захоронения. 5 группу составляют могильники окрестностей Красноярского городища - могильники Маячный бугор Мечетный бугор-I, Мечетный бугор-II, Вакуровский бугор-I, Вакуровский бугор-II, Калмыцкий бугор. 6 группа - могильники с территории городища у посѐлка Комсомольский. 7 группа - могильники окрестностей городища 301-й километр - собственно курганная группа 301-й километр и курганная группа Успенка. 8 группа - могильники поселения Тумак-Тюбе. Она объединяет захоронения с расположенных рядом могильников Хан-Тюбе и Тумак-тюбе. 9 группу составили погребения с территории Среднего Поволжья и Приуралья (погребения из мавзолеев Болгара, городища Мохши, мавзолеев с территории Башкирии, грунтовых могильников с территории Башкортостана - Кадыровского и Ильчигуловского, а также IV Билярского могильника). 10 группа - городские некрополи Северного Кавказа - захоронения с территории городищ Маджары, Нижний Джулат, Верхний Джулат, Хамидиевского поселения. 11 группу образовали степные курганы Нижнего Поволжья. В неѐ вошли многочисленные погребения из курганных могильников Кривая Лука-III, Кривая Лука-XI, Кривая Лука-XIV, Кривая Лука-XV, Кривая Лука-XVI, Кривая Лука-XVII, Кривая ЛукаXXII, Кривая Лука-XXIV, Кривая Лука-XXV, Кривая Лука-XXXIII, Капитанский хутор, Кузин хутор, Лесничий хутор, Никольское, Сазонкин бугор, Солѐное займище, Старица. Шляховский-I, Эльтон, Ерзовский, Жутово, Зауморье, Нагавский-IV. 12 группа степные курганы с территории Казахстана. Она объединяет захоронения из курганных могильников Ак-Жар, Берликский, Караул-Тобе, Лебедевка-VIII и Саралжин-I. 13 группа - немногочисленные грунтовые могильники периферийных золотоордынских поселений в Северном Прикаспии и отдельные захоронения с них. В неѐ входят захоронения с грунтовых могильников Весѐлая грива, Разин бугор, Хошеутово, а также по-

66

гребения с территории поселений и городищ Хаджи-Тархан (они включены сюда лишь из-за своей немногочисленности, мы вполне осознаѐм, что Хаджи-Тархан был очень крупным городским центром в Золотой Орде), Мошаик, Мечетное, Терновское, АкТобе. 14 группа – «Краснодарские могильники» - грунтовые могильники, расположенные на курганах эпохи бронзы в Краснодарском крае - Лебеди-IV, Центрлаба и Северный, сходные между собой по обряду и характеру расположения. Кроме того, нами был выделен из базы данных ряд групп захоронений, объединѐнных по наличию или отсутствию какого-либо признака. К таковым относятся погребения с наличием внутримогильных конструкций (группа 15), погребения без внутримогильных конструкций (группа 16), подкурганные погребения (группа 17), грунтовые погребения (группа 18), безынвентарные погребения (группа 19), погребения с инвентарѐм (группа 20), захоронения в мавзолеях (группа 21), захоронения в подкурганных оградках (группа 22), захоронения, в которых погребѐнный обращѐн лицом вверх (группа 23), захоронения, в которых погребѐнный обращѐн лицом влево (группа 24), захоронения, в которых погребѐнный обращѐн лицом вправо (группа 25). Таким образом, группа 1 - общая, группы со 2-й по 14-ю - «локально-территориальные», группы с 15-й по 25-ю - «выборочные». Названия эти, разумеется, условны, но мы их будем употреблять для краткости. Рассмотрим теперь распределение признаков, описывающих погребальный обряд в нашей базе данных по группам захоронений. Это распределение мы будем выражать частотами и частостями. 1539 захоронений в нашей выборке, то есть 84,3% расположены рядом с синхронными поселениями. Это основная часть погребений в нашей базе данных. Это 100% погребений Селитренного, Водянского городищ, окрестностей Царѐвского городища, окрестностей Красноярского городища, городища у пос. Комсомольский, городища 301-й километр, поселения Тумак-Тюбе, городских некрополей Северного Кавказа. Именно они будут являться главным объектом анализа в данной работе, так как именно городская культура в Золотой Орде являлась проводником исламизации. В Нижнем Поволжье чуть ниже процент пригородных или городских захоронений в 13 группе (могильники периферийных поселений) - 88%. В Среднем Поволжье и Приуралье только 54,3% захоронений расположены рядом с синхронными поселениями. Лишь 19,6% захоронений в степных курганах Нижнего Поволжья располагаются рядом с синхронными поселениями. Полностью отсутствует данный признак на северокавказских и казахстанских курганных могильниках. Весьма показательно, что на всех пригородных или городских некрополях очень высоким процентом представлены все группы погребений, выделенные нами по наличию или отсутствию того или иного признака. Так, именно с городских или пригородных некрополей происходят 95,2% погребений с внутримогильными конструкциями, а также 75,7% погребений без внутримогильных конструкций. К пригородным или городским некрополям относятся 72,8% подкурганнных и 86,2% грунтовых бескурганных захоронений. Так же широко здесь представлены инвентарные и безынвентарные погребения (82,1% и 84,8% соответственно). В городской же или в пригородной зоне расположено 83,7% погребений в мавзолеях и 84,9%

67

погребений в подкурганных оградках. Таким же образом представлены на городских и пригородных могильниках захоронения, ориентированные лицом вверх (85,7%), лицом влево (88,5%), лицом вправо (82,9%). Столь широкая представленность всех групп захоронений на городских или пригородных некрополях обусловлена тем, что в нашу базу данных вошли, прежде всего, захоронения из Нижневолжского региона, который в золотоордынское время был достаточно урбанизирован. Кроме того, равно высокая представленность признака 1.1 «могильник расположен на территории или рядом с синхронным поселением» во всех группах (около 80 % погребений в большинстве групп) делает его малозначимым и неинформативным. Лишь 286 захоронений в нашей базе данных не имеют связи с синхронным поселением. В базе данных преобладают одиночные захоронения. 1765 захоронений (96,7 %) захоронений совершено в индивидуальных погребальных камерах. Одиночными являются 100 % погребений на могильниках из окрестностей поселения Тумак-Тюбе, из поселенческих некрополей Северного Кавказа, все захоронения из курганов Нижнего Поволжья, могильников периферийных поселений. В остальных группах могильников данный признак представлен также очень высоким процентом - от 84 % в группе № 9 «Захоронения из Среднего Поволжья и Приуралья» до 99 % в группе № 14 «Краснодарские могильники». Коллективных захоронений в базе данных 448 (24,5%). Эти захоронения встречаются как в мавзолеях и в мечетях, так и в курганных могильниках, как под надгробиями, так и в оградках. Не встречаются коллективные захоронения (то есть захоронения нескольких покойных в одной погребальной камере лишь на могильниках поселения Тумак-Тюбе, на некрополях поселений Северного Кавказа, в курганах Нижнего Поволжья, а также в периферийных поселенческих мусульманских некрополях. 60 захоронений (3,3%) являются коллективными захоронениями, выполненными в одной погребальной камере, в которой могло находиться от 2 до 5 погребѐнных. Такие захоронения встречаются на Билярском IV могильнике (здесь они составляют более половины общего числа захоронений - 54,5%, что является, вероятно, особенностью данного могильника), на городище Мохши, на курганном могильнике Ак-Жар в Казахстане, на городище у пос. Комсомольский, в окрестностях Красноярского городища, на Селитренном городище, на Царѐвском городище, на могильнике Лебеди-IV. Этот в целом довольно редкий вид захоронений, таким образом, обладает тенденцией к устойчивости и встречается как в степных курганных могильниках, так и в исламизированных регионах Золотой Орды (Нижнее Поволжье), а также в областях с устоявшимися мусульманскими погребальными традициями (Волжская Болгария). Интересно, что именно в Среднем Поволжье данные захоронения представлены наибольшей долей. Для сравнения - в могильниках Селитренного городища такие захоронения составляют 2,5%, в могильниках Царѐвского городища - 1,1%, в могильниках Красноярского городища - 1,3%, и эти цифры, вероятно, составляют нормальную долю коллективных захоронений среди остальных погребений. Однако, только на городских нижневолжских некрополях встречаются кенотафы (15 случаев, 0,8% от всех погребений в выборке) - на могильнике городища 301-й ки-

68

лометр 2 случая или 4,1 % погребений, на Селитренном городище - 5 случаев или 1 % погребений, на Водянском городище - 1 случай или 0,8% погребений, на Царѐвском городище - 7 случаев или 3,7 % погребений. Интересно проследить, как данный признак распределяется по «выборочным» группам. 7 кенотафов присутствует в группе 15 «Погребения с внутримогильными конструкциями». Это 0,9 % от общего числа погребений в группе. 8 кенотафов относятся к группе 16 «Погребения без внутримогильных конструкций», что составляет 0,8 % от всех погребений в данной группе. 9 кенотафов располагаются под курганами (3,5 % от всех подкурганных захоронений) и 6 являются грунтовыми (0,4 % от общего числа бескурганных захоронений). Лишь в одном кенотафе обнаружен погребальный инвентарь (0,3 % от общего числа погребений с инвентарѐм). Это, возможно, объясняется наличием степного кочевого населения вокруг городов Нижнего Поволжья, в среде которого обычай сооружать кенотафы был жив в золотоордынское время, а в мусульманизированной среде Среднего Поволжья вышел из употребления раньше под воздействием ислама. 2.2.2. Надмогильные сооружения. 1134 погребения (62,1% от общего количества погребений) не имеет надмогильных сооружений. Захоронения без надмогильных конструкций встречаются лишь на поселенческих некрополях, поскольку для степных могильников характерно наличие курганов. Здесь необходимо упомянуть очень интересную группу могильников, традиционно относимых к курганным. В качестве примера можно привести могильники Лебеди-IV1 и Северный2 в Краснодарском крае, которые мы выделили в отдельную локально-территориальную группу № 14. По сути они представляют собой грунтовые могильники, расположенные на больших курганах эпохи бронзы. На наш взгляд, расположение данных могильников на курганах является случайным - они могли быть расположены на любой другой возвышенности, ибо ничто в их погребальном обряде не связывает их с подкурганными захоронениями. Мы считаем, что эти захоронения представляют собой пограничную группу между подкурганными и грунтовыми могильниками. большинство степных ногайских кладбищ первоначально было устроено на курганах, якобы для того, чтобы «сократить путь правоверному в рай, обещанный ему Кораном». А.А. Ярлыкапов считает, что на самом деле это следы древней погребальной традиции степей3. Часть погребений на поселениях и в их окрестностях также имеет надмогильные сооружения - мавзолеи, оградки, надгробия. В качестве примера можно привести курганные могильники, окружающие Царѐвское городище, мавзолеи Селитренного, Водянского городищ и пр. На Селитренном городище 412 погребений или 83,4 % не имеют надмогильных конструкций, на Водянском городище - лишь 37,6 %. Дело в том, что значительная часть захоронений Водянского городища была обнаружена в мавзолеях, внутри огра1

Скарбовенко В.А. Отчѐт о раскопках курганных могильников в зоне строительства Понуро-Калининской оросительной системы на землях колхоза «Заря» в Калининском районе Краснодарского края. Архив ИА РАН. Р-1. № 8744 2 Скрипкин А.С. Отчѐт об археологических раскопках в зоне строительства Понуро-Калининской оросительной системы в Краснодарском крае в 1981 г. Архив ИА РАН. Р-1. № № 8765, 8765-а 3 Ярлыкапов А.А. Похоронно-поминальный обряд степных ногайцев в прошлом и настоящем (XIX 80-е годы XX века) // Среднеазиатский этнографический сборник. Выпуск IV. М.: Наука. 2001. С. 188

69

док, под надгробиями, внутри мечети. Данные по Селитренному городищу, да и, вероятно, по многим другим памятникам, могут быть не вполне объективны, поскольку сооружения золотоордынского времени интенсивно разбирались на кирпич в ходе русской колонизации Нижнего Поволжья и активного строительства русских крепостей и поселений. Многие надмогильные сооружения могли быть разрушены и снесены в ходе таких работ. 25,5 % погребений с могильников Царѐвского городища также не имеют надмогильных сооружений. Здесь небольшая доля подобных захоронений связана с тем, что данное городище окружено развитой системой курганных могильников. Обратную картину мы наблюдаем в окрестностях Красноярского городища - здесь не имеют сохранившихся надмогильных сооружений 95,6 % погребений. Это может служить подтверждением ранее высказанного наблюдения о разрушенности надмогильных сооружений. Кроме того, как показывает практика, большинство надмогильных конструкций в окрестностях Красного Яра было выстроено из сырцового кирпича, который мог разрушиться в силу естественных причин. Кроме того, столь большое число захоронений без надмогильных конструкций и, главным образом, отсутствие курганных насыпей косвенно свидетельствует об изначальной оседлости населения, основавшего Красноярское городище1. Могильники городища у пос. Комсомольский также характеризуются отсутствием надмогильных сооружений - 88,7 % из них таковых не имеет. Не имеют надмогильных сооружений 100 % погребений из окрестностей Тумак-Тюбе, 40,7 % погребений из Среднего Поволжья и Приуралья, 76,5 % захоронений с городских некрополей Северного Кавказа, 96 % захоронений с периферийных поселенческих некрополей. По «выборочным» группам, данный признак «отсутствие надмогильного сооружения» распределяется случайным образом, практически во всех группах, кроме групп 17, 21 и 22 (подкурганные погребения, погребения в мавзолеях и погребения в подкурганных оградках) он присутствует и его доля варьируется в диапазоне от 44,7 % погребений (в группе «погребения с инвентарѐм») до 72,3 % (в группе «грунтовые погребения»), что в среднем составляет чуть более половины (около 60 %) погребений в каждой группе. Это свидетельствует о том, что в обозначенных нами группах данный признак не является значимым и его распределение практически равномерно. 433 погребения в базе данных (23,7%) - подкурганные. Естественно, что подкурганные захоронения составляют 100% погребений в таких группах, как «Могильники окрестностей городища 301-й километр», «Степные курганы Нижнего Поволжья», «Курганы Казахстана», «Краснодарские могильники». Могильники округи Царѐвского городища на 71,3% состоят из подкурганных погребений (134 погребения). 12,7 % всех погребений с внутримогильными конструкциями и 32,5 % погребений без внутримогильных конструкций было обнаружено под курганными насыпями. Также под курганами обнаружено 19,6 % всех безынвентарных погребений и 43,4 % погребений всех с инвентарѐм. Эти цифры свидетельствуют, на наш взгляд, о том, что курганный погребальный обряд тесно связан с доисламскими традициями. Равно как само возведение 1

Васильев Д.В. Погребения с южной ориентировкой на грунтовом могильнике «Маячный бугор1» // Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция. Тезисы докладов. Самара, 1994

70

курганной насыпи, так и наличие сопровождающего инвентаря являются следованием языческим традициям. 2 % погребений в мавзолеях (или всего 2 в абсолютном выражении) обнаружено под курганной насыпью. Это погребение № 1 кургана 47 могильника Кривая Лука-XVII и погребение № 1 кургана 1 могильника Кривая Лука-XXIV в Астраханской области. Этот казус объясняется тем, что под насыпями данных курганов были обнаружены многоугольные сырцовые оградки со стенами, сходящимися кверху, сильно отличающиеся от остальных типов подкурганных оградок. В отчѐте о полевых исследованиях В.В. Дворниченко называет данные сооружения именно оградками под курганами1. Мы же их соотносим в данной работе с многоугольными пирамидальными мусульманскими мавзолеями, а возникновение «насыпей» курганов объясняем тем, что сырцовые перекрытия и стены данных мавзолеев рухнули ещѐ в древности и совершенно расплылись под воздействием дождей и ветра, превратившись в подобие могильного холма. Ещѐ один, казалось бы, противоречащий логике случай - наличие среди грунтовых погребений 11,2 %, у которых наличествует признак «надмогильное сооружение - курган». Это объясняется тем, что среди впускных захоронений встречаются целые группы на курганах эпохи раннего железного века или бронзы, которые можно расценить как грунтовые могильники, компактно расположенные на возвышенности и с точки зрения обряда никак не связанные с курганами. Мы уже указывали, что к таковым можно отнести группу 14 «Краснодарские могильники», в которую вошли могильники ЛебедиIV, Центрлаба и Северный. Среди «выборочных» групп, выделенных нами по признаку «ориентировка лица погребѐнного» признак «надмогильное сооружение - курган» распределяется почти равномерно. Под курганами обнаружено 24,1 % всех погребѐний, ориентированных лицом вверх, 25,3 % всех погребений, ориентированных лицом влево и 23,6 % всех погребений, ориентированных лицом вправо. Это может означать, что между признаками «надмогильное сооружение - курган» и «ориентировка лица погребѐнного» нет устойчивой зависимости. В базу данных включено 98 погребений (5,4% от общего количества) в мавзолеях. Это, прежде всего, погребения из мавзолеев Южного Урала и Болгара. Кроме того, погребения в мавзолеях встречаются на могильнике городища у поселка Комсомольский, в окрестностях Красноярского городища, на Селитренном городище в Астраханской области, на Царѐвском и Водянском городищах в Волгоградской области, на городище Верхний Джулат на Северном Кавказе и, как мы уже указывали, по нашему мнению, на Кривой Луке. На Селитренном городище данная группа захоронений составляет 5,7 % (28 захоронений), на Водянском городище - 12 % (16 захоронений), на Царѐвском городище - 3,2 % (6 захоронений). В окрестностях Красноярского городища известно 3 захоронения из мавзолея (что составляет 0,9 % от всех погребений данной группы), однако мавзолей, обнаруженный здесь, не является мусульманским и отличается своеоб1

Дворниченко В.В., Смирнов А.С., Фѐдоров-Давыдов Г.А. Отчѐт о раскопках курганов в Астраханской области в 1976 году. Архив ИА РАН. Р-1. №№ 6719, 6719-а, 6719-б, 6719-в, 6719-г; Дворниченко В.В., Малиновская Н.В., Паромов Я.М., Фѐдоров-Давыдов Г.А. Раскопки курганов в зоне строительства Калмыцко-Астраханской рисово-оросительной системы и Никольской оросительной системы в 1978 году. Архив ИА РАН. Р-1. № 8538

71

разной архитектурой1. На городище у пос. Комсомольский известно всего 2 сохранившихся захоронения из мавзолея, что составляет 2,8 % погребений в окрестностях городища2. В Среднем Поволжье и Приуралье 42 % (или 34 случая наблюдения) погребений из нашей базы данных расположены в мавзолеях. В мавзолеях располагались 10,7 % погребений с городских некрополей Северного Кавказа и 2 погребения (3,9 %) из степных курганов Нижнего Поволжья (уже упоминавшиеся мавзолеи с Кривой Луки). В мавзолеях располагались 5,9 % погребений с внутримогильными конструкциями, 4,9 % погребений без внутримогильных конструкций, 6,1 % грунтовых погребений, 5,4 безынвентарных погребений, 5,3 погребений с инвентарѐм. Интересно распределились погребения в мавзолеях среди групп, выделенных по признаку «ориентировка лица погребѐнного. Частости показывают картину небольшого разброса в распределении - 6,4 % погребений лицом вверх, 3,4 % погребений лицом влево и 4,9 % погребений лицом вправо. Однако, в данном случае более объективную картину представляет распределение частот - 26 случаев в группе погребений лицом вверх, 6 случаев в группе погребений лицом влево и 57 случаев в группе погребений лицом вправо. Здесь необходимо отметить, что ориентировка погребѐнного лицом вправо (то есть, применительно к географическому расположению территории Золотой Орды, ориентировка лицом в сторону Мекки) является мусульманским признаком и в данном случае его доминирование вполне закономерно. Наиболее распространѐнным отклонением от канонов ислама в мусульманских погребениях является именно ориентировка погребѐнных лицом вверх. Небольшое количество погребений с лицом, обращѐнным лицом влево также объясняется наличием мусульманского мавзолея, то есть мусульманизированностью погребѐнных. Однако, сам факт наличия подобных погребений с сочетанием признаков «надмогильное сооружение - мавзолей» и «ориентировка погребѐнного лицом влево» говорит о существовании группы захоронений с нечѐтко выраженными мусульманскими признаками, с отклонениями от мусульманского обряда. Более подробно мы этот вопрос изучим при специальном рассмотрении группы погребений в мавзолеях. Крайне редко функции надмогильного сооружения выполняет мечеть - лишь 13 погребений в нашей выборке или 0,7% расположено в мечетях. Такие погребения обнаружены на Водянском городище (4 случая, 3 % погребений с городища), а также на городищах Верхний и Нижний Джулат (9 захоронений или 13,2 % погребений с городских могильников Северного Кавказа). Захоронения в мечетях, в целом, не характерны для ислама, что и подтверждается данными нашей выборки. Чаще сами захоронения становятся объектами поклонения и культа. Почитаемые могилы праведников, святых, привлекают паломников, формируется внемечетный культ с определѐнной системой обрядов, почитаемое место-аулья благоустраивается и приспосабливается к требованиям культа. Так возникают сложные погребально-поминальные комплексы, совмещѐнные с мечетями, такие, например, как мавзолей Ходжи Ахмеда Ясеви в Туркестане, вы1

Васильев Д.В. Женское захоронение в сырцовом мавзолее золотоордынского времени // Древности Волго-Донских степей. Волгоград, 1998. С. 101-112 2 Павленко Ю.А. К вопросу о распространении суфизма в Нижнем Поволжье // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Астрахань, 2001. С. 74-77; Васильев Д.В. Мавзолеи Золотой Орды: географический обзор и опыт типологизации // Учѐные записки Астраханского государственного университета. Астрахань, 2003. С. 110-119

72

строенный по приказу Тимура, который является первым памятников архитектуры подобного типа1. В 3 из погребений в мечетях обнаружен сопровождающий инвентарь (0,9 % всех погребений с инвентарѐм). Эти данные также дают нам основание говорить о том, что среди мусульманских погребений Золотой Орды имеется небольшая, но устойчивая группа погребений с отклонениями от ислама. 235 погребений или 12,9% в нашей базе данных имеют надгробия. Они встречаются как на грунтовых могильниках, где их присутствие представляется логичным, так как функция надгробия состоит в обозначении места индивидуальной могилы, так и под курганами (в основном, внутри подкурганных оградок), и в мавзолеях. На Селитренном городище 13,4 % погребений имеют надгробия, в могильниках округи Царѐвского городища - 18,4%, на городище у пос. Комсомольский - 11,3 % погребений, на могильниках городища 301-й километр - 14,3 %, на городских некрополях Северного Кавказа доля погребений под надгробиями оставляет 5,9 %, на периферийных поселенческих некрополях - 4 % погребений, на Красноярском городище всего 1,6 % погребений. Это объясняется, скорее всего, сохранностью могильников. Наиболее высокий процент погребений под надгробиями на Кадыровском могильнике в Башкирии - 60,9 %, а в Среднем Поволжье и в Приуралье в целом такие погребения составляют 24,7 %, в курганах Казахстана - 50 %, на Водянском городище - 57,1%, в мавзолеях Южного Урала - 21,4% и Болгара - 16,7%. Необходимо отметить, что на долю захоронений под надгробиями значительное влияние оказывает общая сохранность могильника - вполне естественно, что в условиях грунтового могильника надгробие является элементом захоронения, который разрушится в первую очередь, а под курганной насыпью или под руинами мавзолея оно имеет шансы сохраниться на более долгий срок. Именно такую картину рисуют нам следующие цифры: 21 % погребений под курганами и лишь 11,5 % бескурганных погребений, а также 29,6 % погребений в мавзолеях и 39,8 % погребений в подкурганных оградках имели надгробия. 18,5 % из погребений с внутримогильными конструкциями и лишь 8,5 % без внутримогильных конструкций имеют надгробия, что свидетельствует о развитости и законченности цикла погребального обряда в захоронениях с внутримогильными конструкциями. Под надгробиями совершены 12,4 % погребений без инвентаря и 15,1 % погребений с сопровождающим инвентарѐм. Здесь, возможно, необходимо разделить наличие надгробий в довольно исламизированном регионе – Среднем Поволжье и Приуралье и наличие надгробий под курганными насыпями. Поскольку надгробия априори являются самостоятельными и самодостаточными надмогильными сооружениями, нацеленными на экспонирование, то, возможно, курганные насыпи над ними возводились не сразу, а по истечении определѐнного срока. Здесь мы сталкиваемся, вероятно, с наличием цикла погребально-поминальной обрядности, который нам неизвестен, и который может быть со временем зафиксирован на этнографическом материале. Уже знакомую картину приблизительно равномерного распределения по группам погребений, выделенных по признаку «ориентировка лица погребѐнного» мы наблюдаем и в случае с признаком «надмогильное сооружение 1

Нурмухаммедов Н. Мавзолей Ходжи Ахмеда Ясеви. Алма-Ата, 1980. С. 20

73

надгробие». Так, под надгробиями совершены 12,8 % погребений, ориентированных лицом вверх, 14,4 % погребений лицом влево и 12,5 % погребений лицом вправо. Таким образом, мы можем сделать предварительный вывод о том, что такие «мусульманские» признаки, как ориентировка лица погребѐнного и наличие надгробия, не имеют устойчивой связи между собой (по крайней мере, может быть, она имеет другую направленность). 93 погребения (5,1 % погребений в нашей базе данных) совершены в подкурганных оградках. Эти погребения встречаются в курганных могильниках Царѐвского городища, где они составляют 25,5 % от общего числа захоронений, в окрестностях поселения «301 километр» - здесь доля таких погребений ещѐ выше и составляет 61,2 %, в степных курганных могильниках Нижнего Поволжья (9,8 % от общего числа захоронений в группе) и в курганных могильниках Казахстана (45,5 % погребений в группе по данным нашей выборки). В подкурганных оградках совершено 5,1 % погребений с внутримогильными конструкциями и столько же погребений без внутримогильных конструкций. Погребения в оградках составляют 36,2 % всех подкурганных захоронений. В оградках обнаружено 3,6 % безынвентарных захоронений и 12,3 % погребений с инвентарѐм. В подкурганных оградках располагались 23 погребения, ориентированных лицом вверх (или 5,7 % погребений в группе), 17 погребений лицом влево (или 9,8 % погребений в группе) и 52 погребения (4,4 % погребений в группе), ориентированных лицом вправо. Большинство исследователей связывает появление подкурганных оградок в Северном Прикаспии именно с распространением ислама в Золотой Орде. Как мы видим, действительно наблюдается доминирование абсолютного количества погребений, ориентированных лицом вправо, на Мекку. Мы возвратимся к этому вопросу при более глубоком рассмотрении группы погребений в подкурганных оградках в последующих главах. 13 погребений (0,7% от общего количества погребений в выборке) совершены внутри наземных склепов или оградок, расположенных на грунтовых могильниках. Однако, это не наземные склепы - сагана, или сагана, распространѐнные в Средней Азии, которые являются одновременно и надгробиями - тело покойного помещается не в могильную яму, а внутрь наземного слепа и остаѐтся выше уровня земли1. Нам не удалось встретить подобных захоронений в золотоордынских могильниках. В нашей выборке представлены наземные склепы разных конструкций, большая часть которых разрушена до такой степени, что невозможно установить архитектурные особенности этих сооружений - ясно лишь, что данные склепы или оградки объединяли несколько погребений, совершѐнных в грунтовых ямах. Возможно, они являлись семейными или родовыми усыпальницами. Их можно интерпретировать как оградки - хазира2, то есть огороженные участки, включающие в себя могилы одной фамилии, а также иногда несколько помещений (худжры - комнатки для паломников, небольшие комнатки для чтения молитв и Корана - кури-хана). Они отмечены в окрестностях Красноярского городища на могильнике Маячный бугор (7 случаев наблюдения или 2,2 % от общего количества за1 2

Сагана // ИНТБРИЭС. Выпуск 2. М., 1999. С. 82. Хазира // ИНТБРИЭС. Выпуск 2. М., 1999. С. 94

74

хоронений в группе) и около мечети на Водянском городище (6 случаев наблюдения или 4,5 % от общего количества захоронений в группе). От общего количества погребений с внутримогильными конструкциями данные погребения составляют 1,2 %, от всех погребений без внутримогильных конструкций - 0,3 %. Все эти погребения грунтовые, бескурганные, что составляет 0,8 % от общего числа грунтовых погребений. В 3 погребениях имеется инвентарь (0,9 % от числа погребений с инвентарѐм) и 10 являются безынвентарными (0,7 % всех безынвентарных погребений). 0,7 % погребений, ориентированных лицом вверх (3 случая наблюдения), 1,1 % погребений, обращѐнных лицом влево (2 случая наблюдения) и 0,5 % погребений, обращѐнных лицом вправо (6 случаев наблюдения), также совершены в наземных склепах. Довольно часто либо внутри, либо рядом с надмогильными сооружениями встречаются остатки тризны - поминальной трапезы, представленные кострищами с обгоревшими обломками костей животных, семенами и косточками растений, фрагментами разбитой посуды - 128 случаев в нашей выборке, что составляет 7% от общего количества захоронений. Тризны зафиксированы в курганах могильника 301-й километр (здесь они сопровождают 55,1 % захоронений), встречаются в степных курганах Нижнего Поволжья (рядом с 25, 5 % погребений группы) и курганах Казахстана (36,4 % погребений сопровождаются тризнами), на могильниках городища у посѐлка «Комсомольский» (два случая, что составляет 2,8 % погребений в группе), на могильниках в окрестностях Красноярского (4 случая или 1,3 % погребений) и Царѐвского (73 случая или 38,8 % погребений) городищ, на городище Мохши (всего в Среднем Поволжье и Приуралье тризна встречаются в 1,2 % погребений). Особенностью встречаемости остатков тризны является то, что они всегда связаны с наличием надмогильного сооружения - кургана, подкурганной оградки, надгробия, наземного склепа. Это вполне логично, поскольку само наличие надмогильного сооружения предполагает существование поминального культа, посещение могилы родственниками покойного и некие обрядовые действия, которые могли включать в себя и поминальную трапезу. Так, 4,1 % погребений в мавзолеях, 75,3 % погребений в подкурганных оградках, 47,1 курганных погребений сопровождаются тризнами. В то же время тризнами сопровождаются лишь 0,4 грунтовых бескурганных погребений. По другим группам распределение следующее: тризны присутствуют рядом с 7,5 % погребений с внутримогильными конструкциями, с 6,6 % погребений без внутримогильных конструкций, с 4,3 % безынвентарных погребений, с 19,8 % погребений с инвентарѐм (что вполне понятно - и признак «наличие тризны», и «наличие погребального инвентаря» являются маркерами пережитков язычества и вполне непротиворечиво сочетаются в погребальном обряде). Тризны также сопровождают 8,6 % погребений, в которых покойные обращены лицом вверх (35 случаев), 10,3 % погребений лицом влево (18 случаев) и 5,5 % или 64 случая наблюдений для погребений, обращѐнных лицом вправо. Наблюдается некоторое падение доли встречаемости в сочетании с «языческим» признаком, однако растѐт частота, что связано просто с преобладанием в выборке захоронений, обращѐнных лицом вправо. Таким образом, на этом примере мы вновь встречаемся с признаками, маркирующими языче-

75

ские пережитки, в мусульманских захоронениях, в которых соблюдѐн главный принцип киблы. 2.2.3. Могильные ямы. 75 погребений в нашей базе данных или 4,1 % совершены в ямах с сужающимися ко дну стенками (в ямах типа А-12 по нашей типологии). Яма такого типа встречаются на Селитренном городище (17 случаев или 3,4 % от всех погребений с данного памятника), на Водянском городище (8 случаев наблюдения или 6 % погребений с памятника), на Царѐвском городище и в его окрестностях (41 случай наблюдения или 21,8 % погребений), на могильниках округи Красноярского городища (7 случаев наблюдения или 2,2 % погребений). По одному случаю наблюдения ям такого типа зафиксировано среди захоронений Среднего Поволжья и Приуралья и на городских некрополях Северного Кавказа. ?4 захоронения в ямах типа А-12 не содержали внутримогильных конструкций (7,3 % общего числа погребений без внутримогильных конструкций), и лишь в одном они были отмечены (0,1 % от всех погребений с внутримогильными конструкциями). Собственно, само строение ямы затрудняет сооружение каких-либо внутримогильных конструкций. Лишь одно захоронение в яме типа А-12 является подкурганным (что составляет 0,4 % от всех подкурганных захоронений), а остальные 74 - бескурганные (4,7 % грунтовых погребений). Яма типа А-12 отмечена в 4,2 % безынвентарных погребений и в 3,8 % погребений с инвентарѐм, в 1 % погребений в мавзолеях, в 5,9 % погребений с ориентировкой лица покойного вверх, в 6,3 % погребений, в которых лицо покойного обращено влево и в 3,2 % погребений, где покойный обращѐн лицом вправо. 1009 (55,3 %) погребений в нашей выборке совершены в грунтовых ямах простой конструкции - с отвесными стенками (тип А-1 по нашей классификации). Они встречаются на всех некрополях и во всех группах могильников, представленных в нашей выборке. Это доминирующий тип ямы, как в процентном выражении, так и в абсолютном. Лишь на нескольких могильниках его доля не достигает 50 % - на могильниках Селитренного городища (41,7 %), на Водянском городище (44,4 %), на могильниках округи Царѐвского городища (29,8 %), на городища 301-й километр (44,9 %), особенно же велика доля захоронений в ямах типа А-1 в курганных могильниках и периферийных поселенческих могильниках. Так, в группе краснодарских могильников доля погребений в подобных ямах достигает 92,1 %, на некрополях периферийных поселений - 92 %, в курганных могильниках Казахстана - 68,2 %, в степных курганах Нижнего Поволжья 80,4 %. Среди «выборочных» групп данный признак также представлен очень хорошо, встречается с большой долей представленности в каждой группе - от 29,3 % (среди погребений с внутримогильными конструкциями) и 39,8 % (среди погребений в подкурганных оградках) до 76 % (среди погребений без внутримогильных конструкций) и 76,5 % (среди погребений в мавзолеях). В остальных группах доля признака варьируется в пределах 50-60 %. Ямы типа А-11 - ямы со сложным индивидуальным профилем - встречаются в нашей выборке лишь 4 раза. Это составляет 0,2 % от всех погребений. Все они локализуются на Водянском городище (3 % от общего числа захоронений с городища). В од-

76

ном таком погребении обнаружен инвентарь (0,3 % от числа погребений с инвентарѐм), три погребения - безынвентарные (что составляет 0,2 % безынвентарных погребений), однако во всех зафиксированы внутримогильные конструкции (0,5 % погребений с внутримогильными конструкциями). Ямы с грунтовыми ступеньками вдоль всех стенок (тип А-2) составляют 1,9 % от общего числа погребений в выборке или 34 случая наблюдения. Они также довольно широко распространены, хоть и в небольшом количестве. Отсутствуют они лишь, в краснодарских могильниках, в могильниках поселения Тумак-Тюбе, в курганах Казахстана и в некрополях периферийных поселений. По остальным группам они распределяются следующим образом: на Селитренном городище 4 случая наблюдения (0,8 % от общего количества погребений в группе), на Водянском городище 5 случаев (3,8 % всех погребений на городище), на Царѐвском городище 2 случая (1,1 %), в окрестностях Красноярского городища яма типа А-2 зафиксирована в 8 погребениях (2,5 % от общего количества погребений в группе), на городище у посѐлка Комсомольский доля ям типа А-2 тоже относительно высока - 8,5 % (6 случаев наблюдения). На могильниках городища 301-й километр обнаружено 2 погребения в ямах данного типа (4,1 % всех погребений данной группы). Всего одно захоронение в яме типа А-2 локализуется на территории Среднего Поволжья и Приуралья (1,2 % всех погребений в группе). В нашу базу данных вошло три погребения в ямах типа А-2 с городских некрополей Северного Кавказа (4,4 % все6х погребений в группе). Также 3 захоронения в ямах данного типа учтено нами в степных курганах Нижнего Поволжья (это составляет 5,9 % от всех погребений в группе). Поскольку сама конструкция ямы диктует наличие какого-либо перекрытия, опирающегося на грунтовые ступеньки вдоль бортов, то вполне логичным выглядит тот факт, что 30 погребений в данной группе имеют внутримогильные конструкции (3,7 % всех погребений с внутримогильными конструкциями), и лишь в 4 погребениях яма типа А-2 не сочеталась с внутримогильными конструкциями (0,4 % от всех погребений без внутримогильных конструкций). 7 погребений в ямах типа А-2 совершено под курганами (2,7 % подкурганных захоронений) и 27 - без курганов (1,7 % бескурганных погребений). 24 погребения в ямах типа А-2 безынвентарные (1,6 %), а в 10 из них обнаружен инвентарь (3,1 % от погребений с сопровождающим инвентарѐм). По одному погребению типа А-2 обнаружено в мавзолеях и в подкурганных оградках, что составляет 1 % и 1,1 % от всех погребений в соответствующих группах. В ямах типа А-2 совершены 2,7 % погребений, ориентированных лицом вверх, 1,1 % погребений, обращѐнных лицом влево и 1,6 % погребений, ориентированных лицом вправо, в сторону Мекки. Таким образом, данный признак не показывает ощутимой связи с каким-либо группами погребений, кроме погребений с внутримогильными конструкциями. Ямы с грунтовыми ступеньками вдоль всех стенок, кроме восточной (в ногах погребѐнного), то есть типа А-3, отмечены в 1,8% погребений в нашей выборке (в 33 случаях). Они встречаются на могильниках крупных городищ Нижнего Поволжья - Красноярского (16 случаев, 5 % погребений, здесь концентрация ям данного типа особенно высока), Водянского (2 случая, 1,5 % погребений), Царѐвского (2 случая, 1,1 % погре-

77

бений), Селитренного (2,2 % погребений), городища у посѐлка Комсомольский (1 случай, 1,4 % погребений). Единичный случай отмечен в грунтовых могильниках Краснодарского края. Как и в случае с вышеописанным типом ямы, мы можем наблюдать ту же закономерность - сложная конструкция профиля могильной ямы предполагает наличие внутримогильных конструкций, ибо усложнение профиля ямы диктуется именно необходимостью возведения перекрытий над погребальной камерой, опорных стен для них и т.п. В 32 погребениях ямы типа А-3 сочетались с внутримогильными конструкциями (4 % от всех погребений с внутримогильными конструкциями) и только в одном случае внутримогильных конструкций не было обнаружено. Большая часть захоронений в ямах такого типа располагается на грунтовых могильниках (31 случай, 2 % всех грунтовых погребений), и нам известно лишь 2 случая обнаружения ямы типа А-3 под курганами (0,8 % всех подкурганных захоронений). В 10 погребениях в ямах типа А-3 содержался погребальный инвентарь (3,1 % от числа погребений с инвентарѐм), а в 23 захоронениях инвентаря не было обнаружено. Среди захоронений в мавзолеях ямы подобной конструкции отмечены 3 раза (3,1 % от числа погребений в группе), среди погребений в подкурганных оградках - 1 раз. В 20 случаях погребѐнный в ямах типа А-3 обращены лицом вправо (1,7 % от общего числа погребений в группе), в 7 случаях вверх (1,7 % всех погребений в группе) и в 6 случаях - лицом влево (3,4 % всех погребений в группе). Более редкими являются ямы, в которых ступеньки располагаются вдоль всех стен, кроме западной (тип А-4) - 0,4% (7 случаев наблюдения). Они встречаются только на Водянском (5 случаев или 3,8 % погребений на городище), Красноярском и Царѐвском городищах (по 1 случаю). Во всех этих захоронениях обнаружены внутримогильные конструкции (0,9 % всех погребений с внутримогильными конструкциями). 1 подобное захоронение отмечено в группе погребений в мавзолеях. Большинство (6 случаев) из погребений в ямах типа А-4 оказались безынвентарными, лишь в 1 зафиксирован сопутствующий инвентарь, однако доли захоронений в ямах типа А-4 в группах погребений с вещами и без вещей оказались равными - по 0,4 %. В шести подобных захоронениях лицо покойного было обращено вправо, (0,5 % всех погребений в группе 25) и в одном случае - влево (0,6 % погребений в группе 24). 10,4% всех погребений в выборке (189 случаев) составляют захоронения в ямах со ступеньками вдоль длинных стенок (тип А-5). Они зафиксированы повсеместно, отмечены во всех группах, кроме группы 9 - «Среднее Поволжье и Приуралье». Наибольшее их количество отмечено на Селитренном городище (48 случаев, 9,7 % погребений), Водянском городище (36 случаев, 27,1 % погребений), Царѐвском городище (38 случаев, 20,2 %), Красноярском городище (35 случаев, 11 % погребений), на могильниках округи поселения Тумак-Тюбе (14 случаев, 9,4 % погребений). Большинство подобных захоронений (162 случая) имеют внутримогильные конструкции - они составляют 20% от общего числа погребений с внутримогильными конструкциями). 49 захоронений в ямах типа А-5 расположены под курганами, что составляет 19,1 % всех подкурганных захоронений - тоже довольно значительную часть. 47 захоронений в ямах типа А-5 содер-

78

жало инвентарь. Эти захоронения составляют 14,8 % от общего числа погребений с инвентарѐм и 30,1 % всех погребений в подкурганных оградках (28 случаев). Большинство погребѐнных в ямах типа А-% обращены лицом вправо (115 случаев). Но это количество составляет всего 9,8 % всех погребений, обращѐнных лицом вправо. Чуть более значительные доли данные захоронения составляют в группах 24 (12,6 %, 22 случая) и 23 (10,8 %, 44 случая). Распределение захоронений в данном типе ямы по группах даѐт нам основание говорить о широкой представленности подобного типа ямы и рассматривать его в качестве переходного типа от простой ямы типа А-1 к сложной, сочетающейся с внутримогильной конструкцией. Это может быть как простое деревянное горизонтальное перекрытие щелевой погребальной камеры, так и сложное кирпичное двускатное, ложносводчатое или сводчатое перекрытие. О «переходности», о промежуточном характере данного типа ямы говорит нам большая доля погребений в ямах типа А-5 под курганами и внутри подкурганных оградок, а также большая их доля среди погребений с ориентировкой лица вверх и влево. Эти же обстоятельства позволяют говорить о том, что данный тип ямы существовал с доисламских времѐн и был сохранѐн в период мусульманизации Золотой Орды и «встроен» в погребальную практику ислама наравне с другими типами могильных ям, так как подобная конструкция бесподбойной щелевой погребальной камеры предусматривается шариатом и называется шакк или хуфра1. Типы ям, описанные в нашей базе данных признаками №№ 6.8 - 6.12 не очень представительны. В 37 случаях (2 % от всех погребений в базе данных ) грунтовая ступенька располагалась вдоль северной стенки ямы, слева от погребѐнного (яма типа А6). Они отмечены только в могильниках на территории Нижнего Поволжья - в степных курганах (1 случай), на могильниках Красноярского (1 случай), Водянского (3 случая), Селитренного (4 случая), Царѐвского (3 случая) городищ, округи городища Тумак-Тюбе (24 случая, 16,1 % от всех погребений в группе), а также на могильниках периферийных поселений (1 %). В 8 случаях (0,4 % всех погребений в базе данных) ступеньки располагались только вдоль южной стенки ямы, справа от погребѐнного (яма типа А-7). Ямы типа А-7 встречаются только на Селитренном (3 случая), Водянском (2 случая) и Царѐвском (3 случая) городищах. 0,4% от всех погребений в базе данных (7 случаев). составляют также обширные ямы с двумя или несколькими щелевыми погребальными камерами (тип А-10). Они зафиксированы на Селитренном городище (2 случая) и на могильнике Маячный бугор из окрестностей Красноярского городища (5 случаев). Несмотря на немногочисленность данных захоронений, мы можем высказать некоторые наблюдения. Шариат предусматривает, в основном, индивидуальные захоронения, но данная разновидность коллективных захоронений, сочетающийся с ямой типа А-10, обнаруживает небольшое количество отклонений от требований ислама. В 5 случаях из семи погребѐнные в ямах данного типа обращены лицом вправо, в шести случаях это безынвентарные погребения. 76,9 % погребений в нашей выборке совершены в ямах без подбоя (1403 случая наблюдения). Ямы же с подбоем в одном из бортов представлены в выборке 4-мя раз1

ИНТБРИЭС. Энциклопедический словарь. Выпуск 2. М., 1999. С. 81.

79

новидностями (Б1-1, Б1-2, Б2-1 и Б2-2). Наиболее часто встречаются ямы с подбоем в южном борту и с погребальной камерой в подбое, заглублѐнной относительно дна входной ямы (типа Б1-1). Такие ямы зафиксированы в 352 захоронениях, что составляет 19,3 % погребений в нашей базе данных. Они встречаются на могильниках всех нижневолжских городищ (на Селитренном городище - 34,2 % погребений, на Водянском городище - 6 % погребений, на Царѐвском городище - 18,6 % погребений, на Красноярском городище - 22,1 % погребений, на городище у пос. Комсомольский - 21,1 % погребений, на городище 301-й километр - 16,3 % погребений, в окрестностях Тумак Тюбе - 8,1 % погребений), на городищах Северного Кавказа (29,4 % погребений), на краснодарских могильниках (5,1 %). Ни одного погребения в подобных ямах не обнаружено в степных курганах Нижнего Поволжья и в курганах Казахстана. Эта конструкция могильной ямы также относится к рекомендуемым шариатом и называется ляхд1. Большинство захоронений в подобных ямах сочетается с внутримогильными конструкциями (277 случаев или 34,2 % всех погребений с внутримогильными конструкциями), поскольку тело мусульманина должно быть изолировано в ляхде от земли каким-либо перекрытием. Для сравнения - только в 75 ямах подобной конструкции не было обнаружено перекрытия. Большинство погребений данной группы - бескурганные (313 случаев или 20 % всех бескурганных погребений). Те 39 погребений, что обнаружены под курганами, сочетаются либо с подкурганными оградками, либо расположены в непосредственной близи от крупных городищ - центров исламизации. 6,1 % погребений в мавзолеях и 12,9 % погребений в подкурганных оградках устроены в подобных ямах. Абсолютное большинство погребений в ямах типа Б1-1 (332 случая) - безынвентарные (22 % всех безынвентарных погребений). Лишь в 20 погребениях в подобных ямах был обнаружен инвентарь. Большинство погребѐнных в ямах типа Б1-1 обращено лицом к югу, вправо - 282 случая или 24,1 % всех погребений, обращѐнных лицом вправо. В 41 случае зафиксирована ориентировка погребѐнного лицом вверх, в 13 случаях - лицом влево. Мы можем смело утверждать, что яма с ляхдом - типа Б1-1 обнаруживает самую устойчивую прямую связь с мусульманским обрядом погребения. Модификация подобной ямы - с подбоем с южном борту, но с подбойной погребальной камерой, устроенной вровень с дном входной ямы (тип Б2-1). Общее число их в нашей выборке - 57 или 3,1 % от количества всех погребений. Такие ямы наиболее часто встречаются на могильниках поселения 301-й километр, где они составляют 30,6 % погребений группы. Кроме этого, они известны на могильниках всех нижневолжских городищ (здесь они составляют долю в 3-5 % от числа погребений в группах), кроме Красноярского, в грунтовых могильниках Краснодарского края (1,1 % погребений) и в степных курганах Нижнего Поволжья (3,9 % погребений). Ямы с подбоем в северном борту встречаются значительно реже. Яма с подбоем в северном борту и заглублѐнной относительно дна входной ямы погребальной камерой в подбое (тип Б1-2) отмечена всего в 12 случаях, что составляет 0,7 % от объѐма выборки - на могильниках Селитренного (5 случаев), Царѐвского (1 случай), Красноярского (4 случая) городищ, городища у пос. Комсомольский (1 случай), а также в степных курга1

ИНТБРИЭС. Выпуск 2. М., 1999. С. 81.

80

нах Нижнего Поволжья (1 случай). Всего в одном случае - в курганном могильнике у хутора Капитанский в Астраханской области - обнаружена яма с подбоем в северном борту, дно еѐ погребальной камеры в подбое было устроено вровень с дном входной ямы (тип Б2-2). Погребѐнный здесь был обращѐн лицом вверх и сопровождался погребальным инвентарѐм. Таким образом, количественный анализ распределения типов ям показывает значительное разнообразие в конструкциях ям на грунтовых могильниках нижневолжских городищ. Возможно, это связано с характерной для них космополитичностью, со смешением различных погребальных традиций. Большей консервативностью обряда отличаются курганные могильники Казахстана - здесь встречаются либо ямы с отвесными стенками, либо со ступеньками вдоль длинных бортов. Также более унифицированным в данном аспекте выглядит обряд на Кадыровском могильнике в Башкирии - здесь представлены ямы типов А1-1, А1-2 и Б1-1.Наиболее распространѐнными и на всех могильниках являются типы ям А1-1, А1-5, Б1-1. Мавзолеи Среднего Поволжья и Южного Приуралья содержат только погребения с ямами типа А1-1 (с отвесными стенками) видимо, как это будет показано ниже, это связано с возведением внутри ям сложной внутримогильной конструкции или с захоронением в гробах. 2.2.4. Внутримогильные конструкции. Признаки, описывающие внутримогильную конструкцию очень разнообразны и зачастую представлены единичными случаями наблюдения. Поэтому при описании их распределения по группам захоронений и могильников мы будем акцентировать внимание лишь на самых общих и, на наш взгляд, важных моментах. Большинство погребений в нашей базе данных - 1482 или 81,2 % - не имеют опорных стен или конструкций для перекрытия. Такие погребения составляют большинство (от 66 до 100 %) во всех группах. Наряду с распространѐнностью ямы типа А-5, наибольшее распространение получили опорные стены типа 4 - вдоль северного и южного бортов ямы, то есть слева и справа от погребѐнного. Всего захоронений с такими опорными стенами в склепах в нашей базе данных насчитывается 92 (5 % всех погребений). Наибольшее распространение данный тип опорных стен получил на могильниках Селитренного (37 случаев, 7,5 % погребений), Водянского (15 случаев, 11,3 % погребений), Красноярского (35 случаев, 11 % погребений) городищ. На Царѐвском городище зафиксировано 2 захоронения с подобного рода опорными стенами склепа, по одному - на городище у посѐлка Комсомольский, на городских некрополях Северного Кавказа, в курганах Казахстана. Данный тип опорных стен сочетается в 14 случаях с наличием в погребении инвентаря (4,4 % всех погребений с инвентарѐм), в 12 случаях - с ориентировкой погребѐнного лицом вверх, в 7 случаях - лицом влево, в 67 случаях - лицом вправо. Довольно распространѐнным типом опорных конструкций являются стены, выложенные вдоль всех бортов могильной ямы (опорные стены типа 1). Такой тип опорных конструкций соответствует мощному кирпичному склепу с вымосткой дна и двускатным или полуцилиндрическим перекрытием. Они отмечены в 69 случаях или в 3,8 % погребений в базе данных. На Селитренном городище их обнаружено 25 (5,1 % от об-

81

щего числа захоронений в группе 2), на Водянском городище -12 (9 % от общего числа захоронений в группе 3), на Царѐвском городище - 4 (2,1 %), на Красноярском городища - 3 (0,9 %), на городище у пос. Комсомольский - 14 (19,7 %; здесь доля погребений с опорными стенами данного типа особенно велика), в Среднем Поволжье и Приуралье 3 (3,7 % погребений в группе), на городских некрополях Северного Кавказа - 3 (4,4 %), в степных курганах Нижнего Поволжья - 1 (2 %), в курганах Казахстана - 3 (13,6 %), в группе периферийных поселенческих некрополей - 1 (4 %). Подобные опорные стены встречаются в 8,5 % всех погребений с внутримогильными конструкциями, в 18,4 погребений в мавзолеях, в 4,3 % погребений с подкурганными оградками. 7,2 % погребений с сопровождающим инвентарѐм (23 случая) и 3,1 % погребений без инвентаря (46 случаев) совершено в склепах с опорными стенами типа 1. Мощные склепы, элементом конструкций которых являются опорные стены типа 1, видимо, являются погребениями знати, представителей состоятельных слоѐв общества, поэтому в них довольно часто встречаются остатки погребального инвентаря. 29 погребений в данной группе ориентированы лицом вправо, 6 - лицом влево и 26 - лицом вверх. 44 погребения в базе данных или 2,4 % из них были совершены в склепах со стенами вдоль всех бортов ямы, кроме восточного или в ногах погребѐнного (опорные стены типа 2). Такая конструкция опорных стен, в принципе, представляет собой то же, что и вышеописанная конструкция типа 1, однако, по эмпирическим наблюдениям, можно сказать, что она чаще встречается в сочетании с перекрытием в виде двускатного свода. Подобного рода конструкции встречаются на Селитренном городище (14 случаев, 2,8 % погребений на памятнике), на Водянском городище (6 случаев, 4,5 % погребений на памятнике), на Красноярском городище (22 случая, 6,9 % погребений). На городище у посѐлка Комсомольский и среди подкурганных захоронений Казахстана известно по одному погребению с такими конструкциями. Более нигде подобного рода опорные стены не обнаружены. 13 погребений в данной группе сопровождались погребальным инвентарѐм, 31 погребение - безынвентарное. Опорные стены типа 3 - стены вдоль всех бортов ямы, кроме западного или в головах погребѐнного, встречается в нашей выборке всего лишь три раза, что составляет 0,2 % от общего количества погребений. Все эти три случая зафиксированы в окрестностях Красноярского городища. Точно так же трижды зафиксированы в нашей выборке опорные стены типа 5 - стены вдоль западного и восточного бортов ямы или в головах и в ногах погребѐнного - один случай наблюдения на Селитренном городище и два - на Водянском. Эти случаи сочетаются с ямами типа А-5, замыкая щелевую погребальную камеру шакк с запада и с востока. Ещѐ реже - всего в двух случаях (0,1 % от общего объѐма выборки) фиксируется опорная стена типа 6 - стена вдоль западного борта ямы или в головах погребѐнного. Известно всего по одному случаю обнаружения погребений с такими опорными конструкциями на Селитренном и Водянском городищах. Также довольно редко встречается такой признак, как расположение опорной стены слева от погребѐнного, вдоль северного борта ямы (опорная стена типа 8) - всего 14 случаев (0,8 % от объѐма выборки) - 12 случаев наблюдения на Селитренном городище и по одному на Водянском городище и на городище у посѐлка Комсомольский. Всего в двух

82

случаях отмечена опорная стена типа 9 - вдоль южного случая, справа от погребѐнного (оба погребения с такими опорными конструкциями обнаружены на Селитренном городище). Также не очень часто встречается такой опорный элемент, как вертикальные опорные плахи, установленные вдоль бортов ямы (опорные элементы типа 10) - зафиксировано 13 случаев, что составляет 0,7 % от общего объѐма выборки. Одни случай отмечен на Селитренном городище, 5 - на Водянском городище и 7 - на могильниках окрестностей Тумак-Тюбе. Три подобных захоронения отмечено даже среди погребений в мавзолеях, в двух погребениях с опорными конструкциями типа 10 обнаружен погребальный инвентарь. 5 из 13 погребѐнных было ориентировано лицом вверх, 8 лицом вправо. Данная группа показывает наличие небольшого числа отклонений от канонов ислама, а в целом наличие в погребении опорных элементов конструкции типов 3, 5, 6, 8, и 9 не связано с серьѐзными нарушениями канонов исламского погребального обряда. Наиболее распространѐнными являются опорные конструкции типа 12 - опорная стена по краю погребальной камеры в подбое. Это вполне закономерно, если учитывать общую распространѐнность подбойных захоронений. В нашей выборке насчитывается 101 погребение (5,5 % от общего объѐма) с опорными конструкциями такого рода. Особо следует отметить, что данный признак встречается исключительно в погребениях, расположенных на городских некрополях. Он совершенно отсутствует в курганных погребениях в степях. Нет его и в Среднем Поволжье и Приуралье, где распространены, в основном, щелевые погребальные камеры (видимо, это может быть связано с распространением подбойного типа погребений именно в золотоордынское время и именно в южных регионах Золотой Орды). 75 случаев погребений с опорными конструкциями типа 12 зафиксировано на Селитренном городище (15,2 % всех погребений группы), 2 - на Водянском городище (1,5 % погребений), 5 - на Царѐвском городище (2,7 % погребений), 12 - на Красноярском городище (3,8 % погребений), 5 - на городище у посѐлка Комсомольский (7 % погребений группы), 2 - на городских некрополях Северного Кавказа (2,9 % погребений группы). Ешѐ небезынтересно отметить, что все погребения с признаком «опорные конструкции типа 12» являются безынвентарными и большинство из погребѐнных в них (85 случаев) обращены лицом вправо, 10 - лицом вверх, и лишь 4 - лицом влево. Таким образом, налицо сопряжѐнность данного признака с группой безынвентарных погребений, что говорит о принадлежности его к числу признаков, определяющих мусульманский обряд погребения. Конечно, мы отдаѐм себе отчѐт в том, что не этот признак является определяющим и что данный признак необходимо рассматривать в тесной связи с признаками, описывающими различные способы перекрытия подбоя и с признаками, описывающими различные типы могильных ям с подбоем. Мы обратимся к рассмотрению этой темы вновь при изучении группы погребений с внутримогильными конструкциями. Вымостка дна ямы как составляющий элемент конструкции склепа встречается очень редко. В нашей базе данных отмечено лишь 13 случаев наблюдения сплошной вымостки дна могильной ямы (достоверно известных, в неразрушенных погребениях) -

83

это составило 0,7 % от общего объѐма выборки. На Селитренном городище таких погребений 5 (1 %), на Водянском - 3 (2,3 %), на городище у посѐлка Комсомольский - 2 (2,8 %), в Среднем Поволжье и Приуралье - 2 (2,5 %) и ещѐ одно погребение относится к группе могильников периферийных поселений. 3 из подобных захоронений обнаружены в мавзолеях. В 4 из 13 погребениях обнаружен погребальный инвентарь, однако лишь одно из них ориентировано лицом вверх и одно - лицом влево, остальные обращены лицом вправо. 11 погребений в нашей базе данных или 0,6 % от еѐ общего объѐма, совершены в склепах с неполной вымосткой дна - в них, как правило, гроб был установлен на два или три опорных кирпича на дне могильной ямы. 6 таких погребений обнаружено на могильниках Селитренного городища, по одному - на могильниках Водянского и Красноярского городищ, 3 - на могильнике городища у пос. Комсомольский. Погребения, выделяемые по этому признаку, весьма интересно распределяются по выборочным группам. 5 из них содержат сопутствующий инвентарь, 6 являются безынвентарными, в пяти из них погребѐнные обращены лицом вверх, в пяти - лицом вправо. 1028 погребений в базе данных или 56,3 % от еѐ общего объѐма вообще не имеют никаких перекрытий. Погребения без перекрытий встречаются повсеместно, более того, на большинстве памятников они составляют основу выборки. Только на могильниках Селитренного, Водянского и Красноярского городищ их доля не достигает 50 %, а в таких группах, как «могильники Среднего Поволжья и Приуралья», «степные курганы Нижнего Поволжья», «могильники периферийных поселений», «Краснодарские могильники» их доля приближается к 90-100 %. Отсюда можно сделать вывод о том, что захоронения на некрополях крупных золотоордынских городищ характеризуются наличием склепов различных типов, наличием перекрытий и вообще внутримогильных конструкций. Попробуем описать типы перекрытий, отмеченных в золотоордынских погребениях, в порядке частоты встречаемости. Наибольшее количество случаев наблюдения (251 случай или 13,8 % от общего объѐма выборки) приходится на простые деревянные горизонтальные перекрытия щелевых погребальных камер (перекрытие типа А1-1). Этот тип перекрытия встречается во всех локально-территориальных группах и во всех выборочных группах погребений (кроме, разумеется, группы «погребения без внутримогильных конструкций»). Наибольше их количество обнаружено на Водянском городище - 70 погребений или 52,6 % от всех погребений в группе. На могильниках Селитренного городища известно 43 таких погребения (8,7 % от общего количества погребений в окрестностях Селитренного городища), на могильниках поселения Тумак-Тюбе известно 36 погребений с перекрытием типа А1-1, что составляет 24,2 % всех погребений данной группы. На Царѐвском городище таких погребений известно 29 или 15,4 %, в окрестностях Красноярского городища - 18 погребений или 5,7 %, на могильниках городища у посѐлка Комсомольский - 6 погребений или 8,5 %, в окрестностях городища 301-й километр известно 8 подобных погребений или 16,3 % от количества погребений в группе. На территории Среднего Поволжья и Приуралья на известно 3 таких погребения (3,7 % от числа погребений в группе), на городских некрополях Северного

84

Кавказа - 14 погребений (20,6 %), в степных курганах Нижнего Поволжья - 8 подобных захоронений (15,7 % объѐма группы), в курганах Казахстана - 9 погребений (40,9 % объѐма группы), в составе могильников периферийных поселений известно 4 погребения с перекрытием типа А1-1 (16 % объѐма группы), в составе краснодарских могильников лишь 3 подобных захоронения (1,7 % объѐма группы). В числе погребений с горизонтальными деревянными перекрытиями нам известно 51 подкурганное и 200 бескурганных захоронений, что составляет соответственно 19,8 % объѐма группы подкурганных и 12,8 % группы бескурганных захоронений. Нельзя сказать, что данный тип перекрытия особенно характерен для какой-либо из выборочных групп. Пожалуй, только для группы погребений в подкурганных оградках - 24,7 % захоронений в данной группе имеют перекрытия типа А1-1 (23 случая). Второе место по частоте встречаемости в нашей выборке занимает перекрытие типа Б1-3, то есть перекрытие подбоя кирпичами, установленными с наклоном в сторону свода подбоя постелями вплотную друг к другу (встречаются два подтипа - кирпичи установлены в один ярус (подтип а) или в два яруса (подтип б), но в данном случае мы их объединяем). Всего известно 184 погребения с подобного рода перекрытиями (10,1 % выборки). Эти перекрытия сочетаются с ямами типа Б1-1 и опорными конструкциями типа 12. Особенностью данного типа перекрытия является то, что оно встречается только на могильниках округи крупных поселений. На могильниках Селитренного городища их известно133 или 26,9 % от всех погребений Селитренного городища, на Водянском городище их обнаружено всего лишь 3 (2,3 % общего количества погребений на городище), на Царѐвском городище известно 9 захоронений с наклонными перекрытиями подбоя (4,8 % погребений из окрестностей городища), на могильниках Красноярского городища исследовано 27 погребений с перекрытиями типа Б1-3 (8,5 % всех погребений из округи Красноярского городища). На городище у посѐлка Комсомольский нам известно 10 подобных погребений, что составляет 14,1 % от объѐма группы. Ещѐ 2 погребения с перекрытием такого типа известно на городских некрополях Северного Кавказа. Анализ распределения погребений с перекрытиями такого типа между выборочными группами показывает нам, что они характерны, преимущественно, для грунтовых могильников (лишь 8 погребений обнаружено под курганами, 176 - на грунтовых могильниках). Чаще всего захоронения с перекрытиями типа Б1-3 не содержат инвентаря (184 случая), инвентарь обнаружен лишь в 2 случаях. 4 погребения с подобного рода перекрытиями обнаружено в мавзолеях, 2 - в подкурганных оградках. Большинство из погребѐнных под перекрытиями типа Б1-3 обращено лицом вправо (155 случаев), в 17 случаях - лицом вверх и в 5 случаях - лицом влево. Таким образом, налицо локализация захоронений с перекрытиями типа Б1-3 на грунтовых могильниках крупных городских центров, тесная такими признаками, как отсутствие сопровождающего инвентаря и ориентировка лица покойного вправо. В связи с этим мы можем утверждать, что данный тип перекрытия в целом наиболее характерен для мусульманских погребений. Очень распространѐнным является тип перекрытия А2-4 - перекрытие двускатный свод, образованный двумя рядами кирпичей, установленных на короткое ребро между

85

тычком и ложком постелями вплотную друг к другу с наклоном к продольной осевой линии склепа и в сторону головы погребѐнного (имеется 4 подтипа такого заклада, но мы их в данном случае сознательно объединяем). Всего в выборке нами отмечено 103 погребения с перекрытиями типа А2-4 (5,6 % от объѐма выборки). Как и вышеописанный тип перекрытия, двускатные своды также характерны только для городских некрополей. Так, на могильниках Водянского городища - они встречаются в 11,3 % погребений, в округе Красноярского городища - в 11,4 % погребений, на могильниках Селитренного городища - в 7,5 % погребений, в округе Царѐвского городища - в 4,3 % погребений, на городище у посѐлка Комсомольский - в 5,6 % погребений, на городских некрополях Северного Кавказа - в 4,4 % погребений. Распределение погребений с подобными перекрытиями по выборочным группам демонстрирует их тяготение к грунтовым могильникам - так, только 8 подобных захоронений обнаружено под курганами (из них 6 - в подкурганных оградках), остальные - на грунтовых могильниках. 15 погребений из этой группы располагаются внутри мавзолеев. То есть, такой тип перекрытия погребальной камеры характерен для оседлого населения. Довольно часто в погребениях с перекрытиями типа А2-4 встречается погребальный инвентарь (31 случай, 9,7 % от всех погребений с инвентарѐм). Большинство погребѐнных под перекрытиями типа А2-4 обращены лицом вправо (64 случая, 5,5 % от всех погребений с соответствующей ориентировкой лица), 15 - обращены лицом влево (8,6 % погребений группы), 21 обращены лицом вверх (5,2 % погребений группы). Следующий тип перекрытия встречается значительно реже - отмечено всего 65 случаев (3,6 % погребений в выборке), но по сравнению с погребениями с другими типами перекрытий это довольно значительная группа. Мы говорим о ступенчатом перекрытии подбоя плоско лежащими кирпичами типа Б2-1. Этот тип перекрытия погребальной камеры также встречается исключительно на некрополях крупных городских центров. Больше всего погребений с подобными закладами на могильниках округи Красноярского городища (зафиксировано35 случаев, 11 % погребений в группе), а также на городских некрополях Северного Кавказа (17 случаев наблюдения, 25 % погребений в группе). На остальных поселенческих некрополях данный тип перекрытий встречается в единичных случаях, в количестве менее 10. Вообще не наблюдаются подобные перекрытия на некрополях городища 301-й километр, поселения Тумак-Тюбе, в Среднем Поволжье и Приуралье, среди захоронений из степных курганов Нижнего Поволжья, в курганах Казахстана, на некрополях периферийных поселений, на могильниках Краснодарского края. Лишь 1 подобное захоронение отмечено в мавзолее, 8 зафиксировано под курганами, а 57 - на грунтовых могильниках. В 60 из них отсутствовал сопровождающий инвентарь, а в 5 - присутствовал. Большинство погребѐнных под перекрытиями типа Б2-1 обращены лицом вправо (50 случаев, 4,3 % от всех погребений с соответствующей ориентировкой лица), 3 - обращены лицом влево (1,7 % погребений группы), 6 - обращены лицом вверх (1,5 % погребений группы). Таким образом, данный тип перекрытия также, в целом, связан с мусульманским обрядом погребения. Перекрытия погребальных камер в подбое - ляхд - демонстрируют наибольшую количественную представленность в нашей базе данных. Ещѐ одним относительно рас-

86

пространѐнным типом перекрытия является перекрытие типа Б1-1 (наклонное деревянное перекрытие погребальной камеры в подбое). Несмотря на меньшую представленность (известно всего 51 погребение с таким перекрытием, что составляет 2,8 % от объѐма всей выборки), данный тип перекрытия более распространѐн территориально. Он не встречается, например, на городище у посѐлка Комсомольский, в степных курганах Нижнего Поволжья и Казахстана. А во всех остальных группах имеется. Больше всего таких погребений обнаружено на могильниках округи Тумак-Тюбе (20 случаев) и Селитренного городища (11 случаев). В остальных группах количество подобных захоронений исчисляется единицами. Большинство подобных захоронений - бескурганные (43 случая), безынвентарные (44 случая), 2 совершено в подкурганных оградках, всего же подкурганных захоронений в данной группе 8, 7 - с инвентарѐм. Большинство погребѐнных обращено лицом вправо (33). Лицом вверх ориентировано 13 погребѐнных под наклонными деревянными перекрытиями, лицом влево - всего 5. Широкое территориальное распространение подобных перекрытий объясняется, вероятно, тем, что дерево почти повсеместно встречающийся строительный материал, изготовление перекрытий из досок, плах, деревянных щитов или ветвей и кольев требовало значительно меньше усилий и времени, чем изготовление кирпича, хотя бы даже сырцового. Однако, обратим внимание, что данный тип перекрытий также связан, прежде всего, с поселенческими памятниками и не встречается среди погребений курганов кочевников Нижнего Поволжья и Казахстана. Мы данный тип перекрытий также можем предположительно связать с захоронениями мусульманизированного населения, но его беднейшей части. 39 случаев в выборке или 2,1 % от еѐ объѐма составляют перекрытия типа А1-4 простые перекрытия щелевых погребальных камер из кирпичей, установленных постелями вплотную друг к другу, поперѐк погребальной камеры. Этот тип перекрытия встречается только на поселенческих памятниках - 17 случаев на Селитренном городище, 21 случай в окрестностях Красноярского городища и 1 случай известен среди захоронений на городских некрополях Северного Кавказа (на городище Маджары). 38 погребений из данной группы безынвентарные, в одном обнаружен инвентарь (на Селитренном городище, погребение с монетой). 23 погребения из этой группы принадлежат либо детям, либо подросткам, ещѐ 5 - женщинам, то есть можно связать данный тип заклада с захоронениями детей, а также людей грацильного телосложения. 30 погребѐнных ориентированы лицом вправо, 2- лицом вверх, 2 - лицом влево. В целом, данный тип заклада связывается с мусульманским обрядом захоронения с небольшими отклонениями. Остальные типы перекрытий погребальных камер не очень представительны, хотя среди них встречаются весьма интересные и оригинальные конструкции. Ни один из них не достигает по численности двух десятков погребений. Так, перекрытие типа А1-2 встречается всего лишь в 18 случаях (1 % объѐма выборки) - только на могильниках Селитренного (9 случаев), Красноярского (8 случаев) городищ и внутри мечети на городище Верхний Джулат (1 случай). Перекрытие типа А1-5 встречается лишь дважды на могильниках Селитренного и Царѐвского городищ. Перекрытие типа А2-2а известно также лишь по двум примерам - на Селитренном городище и на городище Нижний

87

Джулат (также в мечети). Двускатный ступенчатый свод (перекрытие типа А2-3) известно в двух разновидностях (подтипах), но в количестве всего 4 случаев - по одному на Царѐвском, Водянском городищах, на городище у посѐлка Комсомольский и среди захоронений в курганах Казахстана. Такой интересный и сложный тип перекрытия, как полуцилиндрическое перекрытие со стяжкой известковым раствором (тип А2-5), встречается всего в количестве 16 случаев наблюдения (0,9 % от объѐма выборки). 12 таких погребений обнаружено на Селитренном городище, 1 - на городище у посѐлка Комсомольский, одно происходит из мавзолея №1 на городище Мохши, 2 обнаружено в курганах Казахстана (могильники Ак-Жар и Саралжин-I). Этот тип перекрытия имеет прямую связь с мавзолеями как надмогильными сооружениями. 10 из 16 погребений с подобными закладами были обнаружены в мавзолеях (10,2 % всех погребений в мавзолеях). Очень интересно, что лишь 6 из погребѐнных под перекрытиями данного типа, то есть меньше половины, были обращены лицом к Мекке, вправо. В трѐх погребениях этой группы был обнаружен инвентарь - остатки одежды, украшения, напутственная пища. Такой тип перекрытия, как купольный вальмовый (состоящий из 4-х или более «лепестков», сходящихся к вершинной точке) или полусферический свод сопрягается очень жѐстко с заглубленными в землю квадратными склепами - курхана. Нам известно об их существовании на городище Сарайчик, один такой склеп был впервые осмотрен и обмерян Ф.В. Баллодом на Селитренном городище - он использовался как подвал под домом Погожева1. Склеп сохранился до наших дней и до сих пор используется в качестве подвала. Автору настоящей работы самому доводилось осматривать его. На Селитренном городище нам известно 6 погребений в двух подобных сооружениях, на городище у посѐлка Комсомольский - 8 погребений (в 3-х сооружениях), одно погребение имеется среди курганов Нижнего Поволжья (курган 2 из могильника Шляховский-I). Интересно отметить, что данные перекрытия встречаются над погребениями с инвентарѐм (11 случаев), и лишь 4 погребения в склепах-курхана не содержали инвентаря. Если к этому добавить, что 11 из таких погребений были ориентированы лицом вверх, 1 лицом влево, и лишь 2 - лицом вправо, то мы получим картину группы захоронений со значительными отклонениями от исламского погребального обряда. Это весьма примечательно, поскольку по контексту данные захоронения датировались исследователями концом XIV века, а в курхане, исследованной в 1969 году на Селитренном городище, был обнаружен клад серебряных монет 1430-х годов. Таким образом, мы видим, что даже в первой половине XV века мусульманский погребальный обряд ещѐ не вполне утвердился среди населения Нижнего Поволжья. Также довольно редко, лишь в 14 погребениях, встречается в нашей выборке перекрытие типа Б1-2, то есть перекрытие подбойной погребальной камеры кирпичами, установленными наклонно, ложками вплотную друг к другу. Известно два подтипа двухрядный и однорядный заклад, но мы их объединяем сознательно. Эта группа погребений составляет 0,8 % от общего объѐма выборки. 11 погребений с закладами под1

Баллод Ф.В. Старый и Новый Сарай, столицы Золотой Орды (результаты археологических работ летом 1922 года) // Татарская археология. Казань, 1998. №2 (3). С. 118-119. 130-131

88

боя такого типа встречены на могильниках Селитренного городища, 2 - на могильниках Царѐвского городища, 1 - в окрестностях Красноярского городища (здесь погребение с таким закладом было языческим, начала XIV века, причѐм лишь оно одно из всей группы содержало инвентарь, остальные погребения были безынвентарными). 9 погребений в группе обращено лицом вправо, 1 - лицом влево и 4 - лицом вверх. На основании этих данных мы можем говорить о том, что данный тип перекрытия сопровождает как мусульманские захоронения, так и захоронения с отклонениями от мусульманского погребального обряда. Сочетания различных типов перекрытий нами отмечены трижды - 2 случая на Царѐвском городище (здесь встречено сочетание перекрытий типа А1-1 и Б1-3а, а также А1-1 и А2-4в) и на могильнике Хан-Тюбе из окрестностей поселения Тумак-Тюбе (здесь отмечено сочетание перекрытий А1-1 и Б2-1). Таким образом, делая вывод по обзорному количественному анализу распределения типов перекрытий погребальных камер, мы можем сказать, что самыми представительными являются перекрытия типа А1-1, типа Б1-3 и А2-4. Только тип А1-1 является общераспространѐнным и встречается во всех группах погребений, все остальные типы, за исключениями единичных случаев наблюдения, локализуются на поселенческих могильниках. Причѐм, наиболее разнообразными по представленности типов перекрытий оказываются могильники Селитренного, Царѐвского и Красноярского городищ, а также, отчасти могильники Водянского городища и городища у посѐлка Комсомольский. Как нам кажется, это связано с тем, что в крупных городах Золотой Орды, где встречались представители различных региональных культурных групп Золотой Орды, происходило смешение многочисленных культурных традиций, в том числе и погребальных. Многие типы закладов погребальных камер - как подбойных, так и щелевых сохраняются с доисламских времѐн и включаются в погребальную практику мусульманства. Разумеется, в шариате мы нигде не найдѐм предписаний по поводу того, как должно выглядеть перекрытие «мусульманской» могилы - отсюда, собственно, и такое разнообразие. Однако, мы имеем дело с нечѐтким, размытым множеством случаев наблюдения, в котором имеются определѐнные «сгущения» вокруг нескольких основных типов, поэтому мы можем на основании данных статистики связать тот или иной тип перекрывающей конструкции с группами погребений более или менее исламизированного населения. Мы вернѐмся к рассмотрению этого вопроса в разделе, посвящѐнном рассмотрению захоронений с внутримогильными конструкциями. 2.2.5. Характеристика вида захоронения Абсолютное большинство захоронений в нашей выборке - 1810 или 99,2 % являются простыми трупоположениями. Захоронения какого-либо другого типа встречаются лишь на могильниках Селитренного городища, Красноярского городища и в составе могильников Краснодарского края. Наиболее часто встречающимся обрядом, фиксируемым на данных могильниках, и отличающимся от обычного трупоположения, является перезахоронение - 2 случая зафиксировано на могильниках Селитренного городища и 7 - на могильнике Маячный бугор из окрестностей Красноярского городища. Как правило, это захоронения костей, очищенных от мягких тканей, выполненные более ком-

89

пактно, чем обычные трупоположения. Эти захоронения, судя по контексту, могли быть совершены в небольшом продолговатом мешке или в небольшой прямоугольной яме, в которые компактно укладывались длинные кости, засыпались кости более мелкие и с западной стороны укладывался череп. На Маячном бугре известно три перезахоронения, выполненные в одном сырцовом склепе, но в индивидуальных погребальных камерах, в которых черепа погребѐнных были ориентированы лицевыми отделами на запад, но лежали на правом боку - скорее всего, это единовременное перезахоронение, и здесь налицо ошибка в определении сторон света. Вопрос о появлении подобных захоронений в Золотой Орде подробно рассмотрел Д.В. Кутуков 1. Он сразу отвергает возможность рассмотрения подобных захоронений как захоронений с признаками обряда обезвреживания погребѐнных (ООП). Обряд обезвреживания погребѐнных присутствует в культуре разных народов и его основное предназначение - обезопасить живущих от вредоносных качеств умершего, который при жизни мог слыть колдуном, вампиром и т.п. Однако, дело в том, что В.С. Флѐров, занимавшийся изучением обряда обезвреживания погребѐнных, выделяет несколько основных признаков преднамеренного ритуального разрушения скелета. Это разрушение грудной клетки, отчленение коленных чашечек, перемещение черепа, отделение и разрушение стоп, разрушение рук, разбрасывание или смешение всех костей скелета, сооружение груды из всех или большинства костей2. Ни один из этих признаков не подразумевает выкладывание костей скелета заново, лишь нарушение целостности какой-то части скелета или смещение и перемешивание. Мы же наблюдаем явное преднамеренное перезахоронение «упакованных костяков». К «упакованным» относятся погребения не с ритуальным разрушением костяка, а с захоронением (или перезахоронением) очищенных от мягких тканей длинных костей, черепа, ребер и костей таза; останки, независимо от размеров могильной ямы, укладывались, в основном, вплотную друг к другу. Про мнению Д.В. Кутукова, в обряде «упакованных» погребений ясно прослеживается влияние зороастрийских погребальных традиций 3. Аналогичные захоронения исследованы на некрополе Миздакхана (Б-б-1-1 - погребения в грунтовых ямах)4. Различие между миздакханскими и красноярскими захоронениями заключатся лишь в том, что могильные ямы последних были изнутри обложены кирпичом и имели сырцовые заклады. Миздакханские захоронения относятся к VII- первой половине VIII в.; аналогичные погребения имеются на городище Ак-Бешим в Киргизии, где они также датированы VII-VIII вв.; на некрополе древнего Тараза (г. Джамбул, Южный Казахстан; дата устанавливается в пределах IХ-Х вв.), в Хорезме (Калалы-гыр-I, где кости, как предполагается, первоначально были завернуты в ткань - принимая это во внимание, можно отметить, что возможно, термин «упакованные захоронения» отражает определенную сторону обря1

Кутуков Д.В. О некоторых особенностях погребального обряда нижневолжского населения в золотоордынское время // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Материалы всероссийской научно-практической конференции 2628 марта 2001 г. Астрахань, 2001. С. 71-74 2 Флѐров В.С. Аланы Центрального Предкавказья V-VIII веков: обряд обезвреживания погребѐнных. Труды Клин-Ярской экспедиции. I. М.: 2000. С. 70-73 3 Кутуков Д.В. О некоторых особенностях погребального обряда ... С. 73 4 Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К. Некрополь древнего Миздакхана. Ташкент. 1970. С. 30

90

да, а именно, заворачивание костей в ткань при отсутствии оссуария или какого-либо сосуда, его заменяющего)1. На протяжении второй половины VIII в. в Хорезме происходит замена старых типов вторичных погребений предварительно очищенных костей новыми типами погребений с трупоположениями, что было результатом смены религиозной идеологии, замены маздеизма и христианства новой единой религией - исламом, принесенном в Среднюю Азию арабскими завоевателями. Но, естественно, это не исключало сохранения отдельных общин приверженцев прежней религии в условиях уже мусульманского Хорезма, в пользу чего свидетельствуют сообщения Бируни о существовании общин магов в Хорезме, а также обнаруженный во Фринкенте оссуарный могильник XIII в.2 Известно, что в монгольское время во многих городах Нижнего Поволжья появились переселенцы из Средней Азии и, в частности, из Хорезма, всячески способствовавшие укреплению ислама в Золотой Орде. Но, вполне вероятно, что среди них могли быть представители сохранившихся зороастрийских общин, которые и оставили «упакованные» погребения. Однако, не следует считать, что, сосуществуя в одном регионе, обе религии (ислам и маздеизм) оставались неизменными; шла обоюдная трансформация религиозных представлений, отражавшаяся на погребальном обряде. Таким образом, изучение представленной выборки свидетельствует о наличии различных составляющих компонентах погребального обряда золотоордынского населения Нижней Волги. Среди прочих религиозных представлений, оказавших влияние на складывание во многом синкретичного погребального обряда, был и зороастризм, но, вероятно, уже не в «чистом» виде, а испытавший серьезное влияние ислама, что иллюстрируют погребения с Маячного бугра: пять из них не только имели кирпичную выкладку бортов, но и были перекрыты закладами, в подавляющем большинстве своем использовавшимися при захоронении мусульман. Несмотря на всѐ вышесказанное, мы можем принять мнение Д.В. Кутукова о том, что наличие «упакованных» захоронений является свидетельством наличия зороастризма в золотоордынской городской среде лишь с оговоркой. Дело в том, что одно из «упакованных» захоронений на Маячном бугре было впущено в яму уже существовавшего захоронения и располагалось поверх свода склепа, что может трактоваться как повторное захоронение родственника (мужа или жены), умершего ранее на чужбине. Кроме того, правилами шариата предусматривается вскрытие могилы и перезахоронение человека в ряде случаев. Во-первых, если покойный захоронен в узурпированной земле и владелец участка на согласен с тем, чтобы там была могила; во-вторых, если саван или другие похоронные принадлежности являются узурпированными или украденными; в-третьих, если известно, что захоронение совершено не по правилам шариата (без савана, или труп не лежит лицом к Мекке); в-четвѐртых, если мусульманин похоронен на кладбище безбожников или на участке, куда бросают нечистоты; впятых, если умерла беременная женщина, разрешается вскрыть еѐ могилу и вытащить из еѐ чрева ребѐнка; в-шестых, если существует опасность, что хищные звери могут вытащить тело покойного или если могила может быть уничтожена другим способом 1 2

Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К. Некрополь … С. 113 Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К. Некрополь … С. 153-154

91

(быть затопленной, разрытой врагами покойного); в-седьмых, если после похорон обнаруживается незахороненная часть тела покойного 1. Таким образом, шариат регламентирует ряд случаев, в которых покойный может быть перезахоронен, а если перезахоронение совершалось через несколько лет после первоначальных похорон, то вполне вероятно, что перезахоронению подвергались одни лишь кости, которые могли быть упакованы в небольшой мешок или завѐрнуты в новый саван. Более того, обратим внимание на то, что все вышеуказанные захоронения находились в окружении мусульманских захоронений, на мусульманских кладбищах, вышеописанное «впускное» погребение на Маячном бугре было впущено в мусульманскую могилу с перекрытием типа А24в, три перезахоронения с Маячного бугра, выполненные в едином склепе, покоились под перекрытиями типа А1-4, которые мы связываем, в целом, с мусульманскими погребальными традициями (см. описание выше). В связи с этим, мы, не отвергая окончательно мнение Д.В. Кутукова о присутствии в Золотой Орде приверженцев зороастризма, считаем, что оно недостаточно аргументировано, а «упакованные захоронения» следует рассматривать как один из вариантов мусульманского погребального обряда это перезахоронения, перемещѐнные захоронения. Возвращаясь к описанию видов захоронений, следует сказать о более серьѐзном отклонении от мусульманских погребальных традиций - о трупосожжениях. В нашей базе данных известно 2 трупосожжения и одно погребение, в котором сочетаются элементы трупоположения и трупосожжения (захоронение человека в гробу, головой на юг; в гроб с трупоположением, на уровне бѐдер захороненного мужчины, были засыпаны кальцинированные кости человека, сопровождавшиеся оплавленной золотой серьгой в форме знака вопроса). Все три комплекса находятся всѐ на том же Маячном бугре и были исследованы в ходе раскопок С.И. Четверикова и С.А. Котенькова в 1991 году. Два захоронения по обряду трупосожжения, исследованные С.И. Четвериковым, представляли собой измельчѐнные кальцинированные кости человека, засыпанные в урны золотоордынские красноглиняные гончарные сосуды-корчаги и установленные в небольшие бесформенные ямки на языческом участке могильника золотоордынского времени. Кроме того, нам известен ещѐ один комплекс, не вошедший в нашу базу данных, который также происходит с Маячного бугра (исследования под руководством С.А. Котенькова 1992 года). Это квадратная сырцовая оградка размерами около 3 Х 3 м. На полу были уложены 4 целых и 4 фрагмента сырцовых кирпичей, между которыми обнаружена бесформенная куча древесных углей, золы, мелких обломков кальцинированных костей и масса семян (также обугленных) различных растений: винограда, проса, чечевицы, лоха серебристого, дыни, злаковых и один целый обуглившийся грецких орех. После снятия кирпичей конструкции выяснилось, что она была возведена на месте кострища. Интерпретация данного памятника очень сложна ввиду его необычного расположения среди мусульманских, языческих и даже христианских захоронений. Представляется возможным его трактовка в качестве жертвенника, либо захоронения с трупосожжением, а в последствии и с поминальным обрядом (если предположить, что 1

Керимов Г.М. Шариат ... С. 53

92

костные останки принадлежат человеку)1. Весь участок могильника, на котором локализуются языческие погребения и комплексы с трупосожжениями, датируется концом XIII - первой половиной XIV вв2. Таким образом, могильник Маячный бугор можно рассматривать центром локализации захоронений с элементами трупосожжения в Золотой Орде. И ещѐ одним «нестандартным» с точки зрения традиций мусульманского погребального обряда вариантом захоронения является погребение в одной могиле матери и младенца. Такие захоронения встречаются в нашей базе данных трижды - два захоронения известно на могильниках в окрестностях Красноярского городища и ещѐ одно на могильнике Северный в Краснодарском крае. Как мы уже сказали выше, правилами шариата предусматривается вскрытие могилы беременной женщины для того, чтобы вынуть из еѐ чрева младенца. Если же женщина умирает во время родов вместе с младенцем, то их хоронят в единой могиле, поскольку ребѐнок ещѐ не прошѐл обряд посвящения в ислам и не считается самостоятельным человеком с собственной душой. Если умирает беременная женщина то, шариат требует вскрыть ей живот слева, вынуть ребѐнка, потом опять зашить, после чего похоронить их обоих3. 2.2.6. Характеристика положения погребённых Ориентировка погребѐнного для изучения нашей проблемы очень важна, поскольку для географического региона, который некогда занимала Золотая Орда традиционной ориентировкой погребѐнных является западная. Именно при такой ориентировке лицо покойного, обращѐнное вправо, будет смотреть на Мекку. В 24 случаях (1,3 % объѐма выборки) нам не удалось определить ориентировку погребѐнных по разным причинам - либо погребение было разрушено, либо являлось кенотафом. Среди всех оставшихся определимых погребений наибольшее количество было обращено головой на запад (мы объединили в базе данных такие признаки, как «ориентировка головой на запад», «ориентировка головой на запад-северо-запад» и «ориентировка головой на запад-юго-запад», поскольку они, по сути, являются вариантами одного общего западного направления) - 1369 погребений (ровно 75 % от объѐма выборки). Погребения с данной ориентировкой распространены повсеместно и практически во всех географических группах являются доминирующими. Наиболее высок процент таких захоронений на могильниках окрестностей Тумак-Тубе (94,6 %), на городских некрополях Северного Кавказа (94,1 %) и на могильниках городища 301-й километр (93,9 %). На остальных некрополях захоронения с западной ориентировкой составляют 70-80 %. Несколько выбиваются из общей массы могильники окрестностей Красноярского городища - здесь всего 62,1 % погребений с западной ориентировкой. Среди «выборочных» групп погребения с западной ориентировкой встречаются повсеместно и составляют большинство в каждой группе. Но в группе погребений в подкурганных оградках они составляют наибольшую долю (92,5 %). Наименьшая доля этих 1

Морарь Т.П. Сырцовая культовая оградка на могильнике Маячный бугор // Материалы XXXIV Урало-Поволжской археологической студенческой конференции. Ульяновск, 2002. С. 109-110 2 Васильев Д.В. Женское захоронение в сырцовом мавзолее золотоордынского времени // Древности Волго-Донских степей. Волгоград, 1998. С. 101-112 3 Керимов Г.М. Шариат ... С. 49

93

погребений приходится на группу погребений с инвентарѐм (56 %). Это вполне закономерно, поскольку западная ориентировка ассоциируется с мусульманскими, безынвентарными погребениями. В то же время, эти цифры подтверждают тезис о том, что подкурганные оградки как надмогильные сооружения являются атрибутом захоронений мусульманизирующегося населения кочевой степи. В то же время, подкурганные и бескурганные захоронения в данной группе распределяются практически поровну - они составляют 77 % от общего количества подкурганных захоронений и 74,7 % от числа бескурганных захоронений. Ориентировку покойных головой на юго-запад и северо-запад, в целом, можно также рассматривать как варианты западной ориентировки с сезонными (зимними и летними) отклонениями. На юго-запад обращены головами погребѐнные в 89 погребениях (или в 4,9 % объѐма выборки), на северо-запад - 197 погребений (или 10,8 % объѐма выборки). Следующим по распространѐнности является южное направление ориентировки погребѐнных. В нашей базе данных содержится 54 подобных захоронения, что представляет собой 3 % от объѐма выборки. Погребения с южной ориентировкой встречаются на могильниках Селитренного городища (15 случаев, 3 % от количества погребений в группе), на Водянском городище (1 случай), на Царѐвском городище (8 случаев, 4,3 % погребений в округе Царѐвского городища), по одному захоронению располагается на могильнике городища у пос. Комсомольский и на Хамидиевском поселении на Северном Кавказе. Однако, больше всего таких погребений на могильнике Маячный бугор рядом с Красноярским городищем. Здесь 28 погребений ориентировано головой на юг (8,8 % от числа погребений в окрестностях Красноярского городища). В основном, это бескурганные (53 случая) погребения без внутримогильных конструкций (44 случая) с сопутствующим инвентарѐм (32 погребения, 10,1 % всех погребений с инвентарѐм). 26 погребений в этой группе обращены лицом вверх, 27 - лицом вправо и 1 лицом влево, впрочем, в данном случае это не имеет никакого значения, ибо ориентировка головой на юг никак не позволяет погребѐнному быть обращѐнным лицом к Мекке. На юго-восток обращено головой 6 погребений (0,3 % объѐма выборки). По одному подобному захоронению нам известно на Селитренном городище, на Царѐвском городище, а также в курганном могильнике Старица в Нижнем Поволжье. Три подобных захоронения располагаются на могильнике Маячный бугор в окрестностях Красноярского городища. В пяти подобных захоронениях погребѐнные были обращены лицом вверх, а в одном - вправо (в данном случае - в противоположную сторону от Мекки). В 4 погребениях данной группы обнаружен инвентарь, что позволяет нам трактовать погребения с юго-восточной ориентировкой как «языческие». 44 погребения или 2,4 % объѐма погребений в базе данных ориентированы головой на восток. И вновь мы видим, что большинство подобных захоронений концентрируется на могильниках в окрестностях Красноярского городища - 33 погребения или 10,4 % всех погребений в окрестностях городища. 4 погребения известно в Селитренном, 2 - на Царѐвском городище, 1 - на Водянском городище, 1 - на могильнике Лебе-

94

ди-IV в Краснодарском крае и три - в степных курганах Нижнего Поволжья (Сазонкин бугор, Кривая Лука-XVII, Кривая Лука-XXIV). 27 погребений в данной группе содержат погребальный инвентарь. Погребения, ориентированные головой на север и северо-восток (19 случаев или 1 % от объѐма выборки и 23 случая или 1,3 % от объѐма выборки соответственно) распределяются по территориальным группам следующим образом. Одно погребение с северо-восточной ориентировкой обнаружено на Водянском городище, на Царѐвском - 2 погребения и ещѐ 4 погребения с северной ориентировкой. На могильниках Красноярского городища зафиксировано 4 погребения с северной ориентировкой и 8 - с северовосточной. По одному погребению с северной ориентировкой обнаружено на городище у посѐлка Комсомольский, на могильниках поселения Тумак-Тюбе и в составе курганов Казахстана. Зато среди захоронений в степных курганах Нижнего Поволжья отмечено 8 с северной ориентировкой и 12 - с северо-восточной. На могильниках же Селитренного городища они не встречаются вовсе. Абсолютное большинство подобных захоронений (15 - с северной ориентировкой и 20 с северо-восточной) содержали сопутствующий инвентарь. Традиционно захоронения с северной ориентировкой связываются с монгольским компонентом в составе населения Золотой Орды. Мы знаем, что монголов в Золотой Орде не было много изначально. Наша выборка, сформированная по случайному принципу, отражает, на наш взгляд, долю монгольского компонента в составе населения Улуса Джучи. Характерно, что большинство захоронений с северной ориентировкой концентрируется в курганных могильниках Нижнего Поволжья - в столичном золотоордынском регионе, но связываются не с оседлой, а с кочевой группой населения. И вновь в данном аспекте вызывает интерес Красноярское городище, могильники которого содержат большое количество немусульманских («языческих») погребений. Что это за населѐнный пункт, каков был его статус в Улусе Джучи, почему именно здесь обнаружен компактный могильник, содержащий самый широкий спектр погребальных обрядов? Мы ещѐ вернѐмся к этому вопросу и постараемся на него ответить. Таким образом, мы можем рассматривать все группы захоронений с ориентировками, отличающимися от западной, северо-западной или юго-западной, как немусульманские. В ряде погребений (в 54 случаях, что составляет 3 % объѐма выборки) не представляется возможным установить позу погребѐнного по ряду причин (разрушение костяка, перезахоронение, отсутствие костяка). Если учесть, что правилами шариата рекомендуется слегка доворачивать тело покойного в сторону Мекки, то мы можем смело говорить об исламской принадлежности погребений с доворотом тела вправо. Иногда наличие этого доворота - очень небольшого - трудно определить во время раскопок, или по рисунку в археологическом отчѐте, что создало определѐнные сложности для нашего исследования. Но если покойный не обращѐн лицом к Мекке, и если доворот тела вправо не призван зафиксировать этот доворот на окоченевшем трупе, то в иных случаях это довольно сложное проявление погребального обряда становится нефункциональным. Наиболее функциональным ока-

95

зывается положение погребѐнного вытянуто на спине, которое повсеместно встречается в кочевнических погребениях ещѐ с домусульманских времѐн. Среди определимых погребений действительно преобладает положение погребѐнного вытянуто на спине (907 случаев, 49,7 % объѐма выборки). Погребения на спине встречаются во всех территориально-географических группах, выделенных нами. Интересно, что на могильниках в окрестностях всех крупных золотоордынских городищ данный тип трупоположения не доминирует - он составляет долю в 40-48 % на Селитренном, Водянском, Красноярском городищах, на городище у посѐлка Комсомольский, в Среднем Поволжье и в Приуралье, а на некрополях городище Северного Кавказа подобные погребения составляют долю в 30,9 %. Но чем удалѐннее некрополь от крупных городских центров, тем выше доля подобных погребений. Так, на курганных могильниках поселения 301-й километр погребения в положении «вытянуто на спине» составляют 85,7 %, на могильниках поселения Тумак-Тюбе - 81,2 % погребений, в степных курганах Нижнего Поволжья - 72,5 %, в курганах Казахстана - 81,8% погребений, на периферийных поселениях Нижнего Поволжья - 60 %. Интересно, что и в окрестностях крупного Царѐвского городища данные погребения составляют 71,8 %. Однако, это объясняется тем, что Царѐвское городище окружают могильники с доминирующим курганным обрядом захоронения. Большинство погребѐнных в положении «вытянуто на спине» обращено лицом вверх (382 случая или 93,9 % всех погребений лицом вверх, что весьма примечательно!), в 132 случаях погребѐнные были обращены лицом влево (что составляет 75,9 % от всех погребений, обращѐнных лицом влево, также основная доля), в 376 случаях погребѐнные были обращены лицом вправо (лишь 32,1 % всех погребений лицом вправо). Погребения в положении «вытянуто на спине» составляют 77,4 % подкурганных захоронений и лишь 42,2 % бескурганных, а также 75,5 % погребений с сопровождающим инвентарѐм и 44,3 % безынвентарных погребений. Итак, можно сделать предварительный вывод о том, что признак «положение погребѐнного вытянуто на спине» связан, в целом, с курганным обрядом захоронения и с домусульманскими погребальными традициями, хотя определѐнная часть мусульманских погребений (безынвентарных, обращѐнных лицом на Мекку) также содержит трупоположения вытянуто на спине, что, в целом, не противоречит мусульманской традиции. На наш взгляд, если лицо покойного успевали развернуть вправо до наступления трупного окоченения, то дополнительный доворот тела на правый бок не требовался. Следующий по представительности тип погребений, выделяемый по признаку «поза погребѐнного» - погребения с доворотом на правый бок. Таких погребений в нашей выборке 724 (39,7 % объѐма выборки). Наибольшая их доля (63,8 %) зафиксирована среди могильников Краснодарского края и на городище у посѐлка Комсомольский (50,7 %), наименьшая - в курганах Казахстана (18,2 %), на могильниках округи Тумак-Тюбе (14,1 %), в степных курганах Нижнего Поволжья (9,8 %) и на могильниках городища 301-й километр (8,2 %). На могильниках крупных городских центров доля таких захоронений составляет в среднем 40-50 %. Интересно, что на могильниках Царѐвского городища подобные захоронения составляют небольшую долю - всего 14,4 %, что также связано с доминированием курганного обряда захоронения в округе Царѐвского горо-

96

дища. Погребения с доворотом на правый бок составляют 58,9 % всех погребений с доворотом лица вправо и лишь 1,7 % погребений с покойными, обращѐнными лицом влево и 5,4 % погребений лицом вверх. Погребения с доворотом на правый бок составляют 14,5 % погребений с инвентарѐм и 45 % безынвентарных погребений, 12,1 % подкурганных и 44,2 % бескурганных захоронений, а также 42,9 погребений в мавзолеях, но лишь 9,7 % погребений в подкурганных оградках. Таким образом, погребения с доворотом на правый бок количественно связаны с «мусульманскими» признаками - с обращением лица покойного к Мекке, с безынвентарностью погребения, с отсутствием кургана. Очень близко к группе погребений с доворотом на правый бок примыкают погребения на правом боку. По сути, эти захоронения должны быть включены в одну группу, ведь положение на правом боку можно рассматривать как крайнюю степень выражения доворота на правый бок. Таких погребений в нашей выборке 98 (5,4 % объѐма выборки) и о том, что данные захоронения являются, в основном, мусульманскими, говорит нам их распределение по группам - они совершенно не встречаются в степных курганных могильниках (однако, они встречаются в курганах округи Царѐвского городища и городища 301-й километр) и в могильниках периферийных поселений. Все 97 погребений обращены лицом вправо, лишь в 10 из них встречается погребальный инвентарь. Совсем небольшие доли от общего количества погребений в выборке составляют погребения с доворотом на левый бок (31 случай, 1,7 % погребений) и на левом боку (11 случаев, 0,6 % погребений в выборке). Они встречаются практически повсеместно (кроме могильников городища 301-й километр, курганов Казахстана и городских некрополей Северного Кавказа). Кроме того, погребения на левом боку не встречаются в окрестностях Красноярского городища, на городище у посѐлка Комсомольский, в Среднем Поволжье и в Приуралье, а погребения с доворотом влево не встречаются в степных курганах Нижнего Поволжья. Распределение данных погребений по «выборочным» группам не позволяет сделать какое-либо заключение о их характерности для той или иной группы. Чем объяснить появление подобных захоронений? Во-первых, необходимо отметить, что два погребения с Водянского городища и одно с территории Царѐвского городища исследователями относятся к 1395/96 году, то есть ко времени взятия и разрушения этих городов войсками Тамерлана. Они похоронены случайным образом, в спешке - под стенами сырцовых домов, практически без ям, на них просто обрушены глинобитные стены. Такие захоронения, совершѐнные с отклонениями от мусульманских канонов, могли принадлежать и мусульманам, просто в ходе массового захоронения убитых, оставшихся после погромов в золотоордынских городах, учинѐнных Тимуром, не всегда, вероятно, у оставшихся в живых находилось время для того, чтобы соблюсти все требования шариата к погребальному обряду. У нас есть два предположения насчѐт остальных погребений. Во-первых, появление на мусульманских кладбищах захоронений, обращѐнных влево, то есть в сторону, противоположную Мекке при общей западной ориентировке погребѐнного, можно объяснить слабым знанием канонов ислама на первом этапе исламизации. Требование

97

доворота лица и тела погребѐнного соблюдалось, но вот только довороты совершались не в ту сторону. Ещѐ одно обстоятельство хотелось бы отметить. Хоронить мусульманина на немусульманском кладбище и немусульманина на мусульманском кладбище шариат запрещает В этом смысле ислам ничем не отличается от христианства и иудаизма, которые также запрещают хоронить на своих кладбищах нехристиан и неиудеев. Однако, в шариате имеется на сей счѐт исключение. Если умирает жена мусульманина - христианка или иудейка, то в случае отсутствия христианского или иудейского кладбища разрешается хоронить еѐ на мусульманском, с условием, что покойница будет лежать в могиле на левом боку, спиной к Мекке. Если умерла беременная женщина-безбожница, жена мусульманина, еѐ также хоронят спиной к Мекке, чтобы ребѐнок во чреве матери лежал к Мекке лицом1. Признак «положение рук погребѐнного» принимает в нашей базе данных 7 значений. В целом можно сказать, что положение рук погребѐнных очень многообразны. Три из них являются основными Наибольшее количество случаев наблюдения (571 случай или 31,3 % объѐма выборки) приходится на значение признака «руки вытянуты вдоль тела». Наибольшую долю погребения с этим признаком составляют степных курганах Нижнего Поволжья (58,8 %), наименьшую долю - 16,8 % - на могильниках Селитренного городища. В целом, наблюдается следующая тенденция в распределении данного признака: в курганных могильниках, в смешанных и отдалѐнных от городских центров могильниках он принимает наибольшие значения, а на могильниках крупных городских центров (кроме Царѐвского городища (доля таких погребений здесь 42,6 %), так как могильники его смешанные) его доля уменьшается. Довольно велика его доля (30,3 %) на могильниках Красноярского городища - могильники эти содержат большое количество бескурганных погребений с языческими чертами. Погребения, в которых руки покойных вытянуты вдоль тела составляют 48,2 % объѐма группы подкурганных захоронений и 28,5 % объѐма группы бескурганных захоронений. Кроме того, руки вытянуты у погребѐнных 46,5 % в могилах, содержащих сопутствующий инвентарь, и у 28,1 % погребѐнных без инвентаря. Таким образом, данное значение признака связывается с подкурганным обрядом захоронения и с наличием в могиле инвентаря. Следующим по распространѐнности является значение признака «правая рука вытянута вдоль тела, кисть левой руки находится в области живота». Всего в нашей базе данных имеется 564 погребения (30,9 % объѐма выборки), где признак «положение рук погребѐнного» принимает подобное значение. Доля этого признака, в отличие от предыдущего, принимает высокие значения как на крупных городских некрополях, так и в удалении от них. Так, на Селитренном городища доля этого признака составляет 35,4 % погребений, на Водянском городище - 22,6 % погребений, на Красноярском 38,2 % погребений, на городище у посѐлка Комсомольский - 25,4 %, в Среднем Поволжье и Приуралье - 44,4 %, на Царѐвском городище - 20,2 %, в окрестностях городища 301-й километр - 14,3 %, на могильниках поселения Тумак-Тюбе - 19,5 %, на городских некрополях Северного Кавказа - 27,9 %, на могильниках периферийных поселений 1

Керимов Г.М. Шариат ... С. 56-57

98

Нижнего Поволжья - 32 %, на могильниках Краснодарского края - 41,2 %, в курганах Казахстана - 22,7 %, в степных курганах Нижнего Поволжья - 9,8 % погребений. Налицо несколько большая представленность данных погребений на крупных городских некрополях, чуть меньшая - на могильниках небольших поселений и падение доли данных погребений заметно в курганных могильниках Нижнего Поволжья. Это наиболее естественное положение, которое принимают руки при довороте тела на правый бок с учѐтом того, что правая рука вытягивается после сгнивания мягких тканей вдоль тела, а левая слегка сползает с левого бедра или живота. Можно даже предположить в данном контексте, что изначально, при пеленании покойного, обе руки укладывались кистями на живот. Это значение признака «положение рук погребѐнного» мы связываем определѐнно с доворотом на правый бок и называем такое сочетание «мусульманской позой». Действительно, 514 погребѐнных с подобным положением рук не сопровождались инвентарѐм (34,1 % безынвентарных погребений), лишь в 50 подобных погребениях был обнаружен инвентарь (15,7 % погребений с инвентарѐм). В 498 погребениях с таким положением рук лица покойных были обращены вправо (42,6 % всех погребений группы 25), и лишь в 44 - вверх (10,8 % погребений в группе) и в 16 - влево (9,2 % погребений в группе). Могильники Краснодарского края, расположенные на курганах эпохи бронзы, содержат в своѐм составе 41,2 % погребений с подобным положением рук. Это может быть связано именно с тем, что данные могильники никак не связаны с курганным обрядом захоронения, а являются по сути грунтовыми могильниками, расположенными на удобной возвышенности, а население, которое их оставило, обладало высокой степенью исламизированности. В 363 погребениях (в 19,9 % погребений от общего объѐма выборки) кисти рук располагались на животе. Это довольно распространѐнное положение рук, которое сочетается буквально со всеми положениями тела погребѐнного, но наиболее часто (в 232 случаях) с положением «вытянуто на спине» и (в 107 случаях) с положением «с доворотом на правый бок». Таким образом, это положение рук частично присуще как канонической «мусульманской позе», так и «неканоническому», но принятому в исламе положению «вытянуто на спине». Наиболее высокий процент погребений с подобным положением рук встречается на могильниках округи Тумак-Тюбе (33,6 %) и в курганах Казахстана (31,8 %). Наиболее низкий процент - в могильниках Краснодарского края (2,8 %) и в периферийных могильниках Нижнего Поволжья (8 %). В остальных территориальных группах доля данного признака составляет 13,2 - 29,3 %. Таким образом, среди погребений с руками на животе встречаются как в целом мусульманские, так и с пережитками доисламских традиций. Обычно скрещивание рук на животе трактуется как признак принадлежности погребѐнного либо к христианству, либо к иудаизму. Однако, следует учесть, что в данной группе лишь в 166 случаях наблюдалось скрещивание рук, в остальных случаях руки просто лежат в области живота. Фиксация рук в области живота могла достигаться пеленанием (163 случая в данной группе), когда саван не давал рукам изменить положение вследствие сгнивания мягких тканей.

99

В 64 случаях (3,5 % погребений в базе данных) наблюдалось положение рук в районе груди погребѐнного. Интересно, что в 44 случаях из них наблюдалось скрещение рук. Одно из таких погребений, погребение №3, исследованное на Мечетном городище в 1986 году, было предположительно трактовано исследователем, Е.П. Мыськовым, как погребение русского человека, христианина1. Действительно, в данной группе встречаются захоронения, похожие на христианские - с руками, скрещенными на груди, лицом вверх (10 случаев). Однако, мы оставим вопрос об истинности этого предположения открытым, так как в группе этих захоронений встречаются и погребения в мусульманских мавзолеях, и рядом с ними (на Водянском городище), и погребения около мечети (там же), и погребение в подкурганной оградке (в Маляевском могильнике). В 174 погребениях в нашей базе данных содержатся погребения с так называемым «другим положением рук» (9,5 % от общего объѐма выборки). В этой группе встречаются как разнообразные и явно случайные вариации, так и подгибание одной руки под шею (5 случаев), прижимание руки к лицу (9 случаев), прижимание двух рук к шее. Расположение рук в районе лица может предположительно трактоваться как сознательная попытка зафиксировать руку на лице. Прикрывание отверстий на лице - глаз, носа, рта - одна из особенностей буддийского погребального обряда. Так, например, известно по этнографическим материалам, что сразу после смерти корейцы стремятся закрыть все отверстия на лице покойного. Таким способом преследовали две цели: пытались задержать душу в теле и мешали выходу «зловонного духа» янчи2. Кроме того, в 99 случаях из 174-х «другое положение рук» связано с пеленанием покойного. Последним из наиболее распространѐнных положений рук является «правая рука вытянута вдоль тела, левая кисть лежит в области груди». Это явный вариант «мусульманской позы» и встречается он в 26 погребениях (1,4 % объѐма выборки). В 20 случаях погребѐнные с таким положением рук лежали с доворотом на правый бок или на правом боку, а в 5 случаях - вытянуто на спине. Лишь в одном случае зафиксировано положение на левом боку. В 18 случаях подобное положение связано с пеленанием тела покойного. 22 из 26-ти погребѐнных были обращены лицом вправо. В 284 погребениях (15,6 % объѐма выборки) руки погребѐнных были перекрещены. Сам по себе этот признак не несѐт никакой информации, ибо перекрещены руки могут быть где угодно - на животе, на груди, левая кисть может накрывать правую на дне ямы справа в одном из вариантов «мусульманской позы» погребѐнного, левая кисть или запястье могут находиться на правом запястье или предплечье. Нас интересует перекрещивание рук на груди, поскольку такое положение рук встречается в христианских погребениях и может служить косвенным свидетельством христианской конфессиональной принадлежности погребѐнного. Как мы уже указывали выше, лишь в 44 случаях наблюдалось скрещение кистей рук на груди. Однако, единственное достоверно христианское погребение с нательным крестом конца XIII в. в Золотой Орде, обнаруженное на грунтовом могильнике Маячный бугор в окрестностях Красноярского го1

Мыськов Е.П. Отчѐт о работе Волго-Ахтубинского отряда археологической экспедиции ВГПИ в 1986 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 11303 2 Ионова Ю.В. Обряды, обычаи и их социальные функции в Корее. М., 1987. С. 145.

100

родища, не содержит подобного признака1. Руки в данном погребении вытянуты вдоль тела. Кроме того, выше мы уже указывали на некоторые особенности расположения данных погребений на могильниках, которые не позволяют считать их все христианскими. Погребения с данным расположением рук встречаются во всех группах. Можно лишь сказать, что большинство погребѐнных со скрещенными руками (207 случаев) обращены лицом на Мекку. Положение ног погребѐнного, на наш взгляд, не является определяющим в погребальном обряде золотоордынского времени. Во всяком случае, распределение значений этого признака не даѐт возможности уверенно связать какое-либо положение ног погребѐнного с какой-либо группой погребений, выделенной нами. Мы можем лишь провести градацию положения ног погребѐнных по частоте встречаемости и объяснить, с чем связано то или иное их положение. Самым распространѐнным положением ног является положение «ноги вытянуты» 1338 случаев или 73,3 % от объѐма выборки. Это положение ног является примерно в равной степени доминирующим во всех группах. С доворотом или укладыванием тела на правый бок связана высокая степень распространѐнности положений «ноги согнуты вправо» (229 случаев или 12,5 % объѐма выборки) и «правая нога слегка согнута вправо, а левая вытянута» (99 случаев или 5,4 % погребений в выборке). Более редким является положение «ноги согнуты влево» (21 случай, 1,2 % погребений в выборке). В 16 случаях из 21 это связано с доворотом тела влево или положением на левом боку, ещѐ в 4 случаях - с положением тела вытянуто на спине. В 7 случаях (0,4 % объѐма выборки) наблюдается положение согнутых ног коленями вверх. Такое размещение ног связано с положением погребѐнного на спине и, возможно, что в тех случаях, когда сильно согнутые в коленях ноги покойного при положении тела на спине обращены влево или вправо, то это является результатом заваливания поднятых вверх коленями ног. Мы, повторяем, не можем уверенно связать положение ног погребѐнного с какимлибо элементом обряда. О малозначительности положения ног в мусульманском погребении писала также Е.А. Халикова2. Перекрещивание ног в голенях или в лодыжках (50 случаев, 2,7 % погребений в выборке) в 48 случаях связывается исследователями с пеленанием тела, а в 9 случаях - с перевязыванием ног. Это никак, на наш взгляд, не связано с обрядом обезвреживания погребѐнного. Если возникала необходимость обезвредить погребѐнного, то самым простым способом лишить его возможности «передвигаться» было разрушение стоп 3, а не связывание их. Зато есть прямые свидетельства о том, что тело покойного мусульманина после пеленания в саван перевязывается по коленям 4, перетягивается по рукам 1

Пакалина Л.Ю. К вопросу о христианстве в Золотой Орде // XXV Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция. Тезисы докладов. Самара, 1994. С. 50-52 2 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Булгарии X - начала XIII в. Казань, 1986. С. 46 3 Флѐров В.С. Аланы Центрального Предкавказья V-VIII веков: обряд обезвреживания погребѐнных. Труды Клин-Ярской экспедиции. I. М.: 2000. С. 71 4 Джаназа // ИЭС. М., 1991. С. 58

101

и ногам1, есть даже этнографическое свидетельство о связывании больших пальцев ног2. Таким образом, мы видим, что связывание ног связано с подготовкой покойного к погребению в мусульманской погребальной обрядности. В 815 погребениях (44,7 % объѐма выборки) мы наблюдает неестественно тесное взаиморасположение стоп погребѐнного. Мы склонны связывать такое положение ног так же, как и в предыдущем примере, с перетягиванием ног погребѐнного или с тугим пеленанием в саван в ходе подготовки к погребению по мусульманскому обряду. 2.2.7. Характеристика положения черепа Положение черепа имеет очень большое значение при определении принадлежности погребѐнного к исламу. Е.А. Халикова выделила два основных признака мусульманского погребения3, одним из которых является соблюдение киблы, то есть ориентировки лица покойного на неѐ. Кибла (по-арабски - «то, что находится напротив») направление на Мекку, а точнее - на ал-Каабу, должна соблюдаться при совершении мусульманской молитвы и во время погребения4. Ещѐ до наступления смерти лицо умирающего должно быть обращено в сторону Мекки. Если нет такой возможности, то лицо умершего поворачивают к Мекке как можно скорее, пока не утратилась гибкость тела. Тело укладывают лицом к Мекке и на кладбище (если покойный - мужчина), перед опусканием в могилу и прочтением последней молитвы5. Таким образом, ориентировка погребѐнного лицом к Мекке даѐт нам серьѐзные основания определять данное погребение как мусульманское. У мусульман, проживающих не территории России и Средней Азии сложилась традиция укладывать покойного так, чтобы его лицо смотрело на Мекку, будучи обращѐнным вправо. Таким образом, мусульмане Средней Азии ориентируют покойных головой на северо-запад, мусульмане Поволжья - головой на запад или запад-северо-запад6. Есть, разумеется отклонения от этой традиции - Е.А. Халикова в качестве примера приводит бадахшанских исмаилитов, которые укладывали покойного головой на юг, но лицо при этом поворачивали всѐ-таки на Мекку, то есть влево7. Однако, такие отступления от правил широкого распространения не имели, они легко локализуются в определѐнных местностях. Среди погребений эпохи Золотой Орды, собранных нами, абсолютно доминируют такие, в которых погребѐнные обращены лицом вправо (в 1170 случаях, 64,1 % объѐма выборки). По территориальным группам погребения лицом вправо распределились следующим образом: на ряде могильников погребения с такой ориентировкой лица покойного составили более 50 %: на могильниках Селитренного городища они составляют 71,1 % погребений, на Водянском городище - 63,2 %, на Красноярском городище 61,8 %, на городище у посѐлка Комсомольский - 70,4 %, в окрестностях городища 301-й километр - 69,4 %, в среднем Поволжье и Приуралье - 71,6 %, на городских некрополях 1

Керимов Г.М. Шариат ... С. 49 Кармышева Б.Х. Архаическая символики в погребально-поминальной обрядности узбеков Ферганы // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986. С. 140 3 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Булгарии X начала XIII в. Казань, 1986. С. 44-49 4 ал-Кибла // ИЭС. М., 1991. С. 136 5 Керимов Г.М. Шариат ... С. 52 6 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 47-48 7 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 48 2

102

северного Кавказа - 67,6 %, в курганах Казахстана - 54,5 %, на могильниках периферийных поселений - 68 % погребений, на могильниках Краснодарского края - 87 %. Но ряд могильников рисует нам противоположную картину: на Царѐвском городище таких погребений - 49,5 %, на могильниках округи Тумак-Тюбе - 43,6 %, в степных курганах Нижнего Поволжья - 19,6 %. Если принять данный признак за мерило исламизированности населения, оставившего тот или иной могильник, то получится, что мусульманизация слабо проявляется в курганных погребениях Нижнего Поволжья, на могильниках Хан-Тюбе и Тумак-тюбе - это вполне объяснимо. Курганный обряд погребения сам по себе является доисламским пережитком. Можно также сказать, что Тумак-тюбе поселение небольшое, периферийное, а ислам наиболее глубоко проникает во все слои населения в больших городах. Но более того - мы видим, что население Царѐвского городища в золотоордынское время вовсе не являлось «образцом благочестия» с точки зрения соблюдения канонов ислама. Это может объясняться тем, что в округе Царѐвского городища существуют огромные курганные могильники, и кочевники, оставившие их, вовсе не обязательно являлись частью населения города. Это могло быть «сателлитное» население, кочевавшее в городской округе крупного административного центра Золотой Орды. Погребения лицом вверх (407 случаев) составляют 22,3 % объѐма выборки. Эти погребения соотносятся, в основном, с положением погребѐнного «вытянуто на спине» и не обнаруживают каких-либо ярких особенностей в распределении по группам. Их представленность в территориальных группах - в среднем 20-30 %, но в могильниках Краснодарского края их значительно меньше - всего 9 %. Такое же распределение наблюдается и в «выборочных» группах - 20-30 % в группе. Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что ориентировка погребѐнного лицом вверх является общепризнанной, распространѐнной и встречается как в мусульманских погребениях, так и в погребениях с отклонениями от ислама. 174 случая в нашей базе данных или 9,5 % от объѐма выборки составляют погребения, покойные в которых обращены лицом влево, то есть в сторону от Мекки. Как мы выше писали, рассуждая о погребениях с доворотом на левый бок, эти отклонения от канонов ислама можно связать либо с неточным знанием требований шариата к погребальному обряду, либо с захоронениями иноверцев на мусульманских кладбищах. Однако, такой тонкий вопрос следует решать в каждом случае индивидуально. В нашей базе данных содержатся также сведения о 4 погребениях с отчленѐнными черепами. В одном из них (на могильнике Селитренного городища) череп обращѐн лицом к востоку, в трѐх - к западу (на могильнике Маячный бугор из окрестностей Красноярского городища). Во всех этих погребениях отчленение черепа связано, на наш взгляд, с перезахоронением костяка. Немаловажная информация связана с распределением по группам признака «череп погребѐнного обращѐн лицом к Мекке». Мы ввели его в номенклатуру признаков с той целью, чтобы отличать те погребения, в которых покойные обращены лицом вправо, но имеют не западную ориентировку и, таким образом, не смотрят в сторону Мекки. С другой стороны, если погребѐнный обращѐн головой на восток, а лицом влево, то он

103

тоже смотрит лицом на Мекку. Если мы делаем предположение о том, что на могильниках XIII-XIV веков в Золотой Орде существовала группа погребений, оставленных мусульманизированным населением, в которых прослеживаются отклонения от канонов мусульманского погребального обряда, в том числе и в ориентировке погребѐнного, то мы можем вполне допустить также, что подобные варианты положения лица (обращено к югу, то есть в сторону левого плеча, при общей ориентировке на восток) могут быть связаны с нечѐтким знанием канонов ислама. Всего в нашей базе данных 1130 погребений, обращѐнных лицом в сторону Мекки (61,9 % погребений в выборке). Из них 1125 лежат лицом вправо. Соответственно, из 1170 погребений, обращѐнных лицом вправо, лишь 1125 обращены в сторону Мекки. В 5 погребениях покойные смотрят влево и при этом обращены к Мекке - это погребения, обращѐнные к востоку. Три из этих погребений обнаружены на грунтовом могильнике Маячный бугор, одно - под курганом № 2 на могильнике Лесничий хутор и ещѐ одно под курганом № 10 на могильнике Зауморье. Все эти погребения обращены на северовосток головами, кроме погребения из могильника Зауморье, которое ориентировано на восток. Все погребѐнные лежат вытянуто на спине, ноги и руки вытянуты во всех, кроме всѐ того же зауморского погребения, в котором зафиксировано другое положение рук. Во всех этих погребениях был обнаружен сопровождающий инвентарь - в основном, это монеты и украшения, но в погребении на могильнике Лесничий хутор обнаружены даже предметы сбруи, остатки одежды, предметы туалета. Единственная монета, определѐнная в данной группе погребений, датируется 1315 годом (могильник Маячный бугор). Таким образом, мы можем сказать, что по внешним признакам данные погребения не являются мусульманскими, единственное обстоятельство, которое сближает их с мусульманскими, это ориентировка лица в сторону Мекки. Лишь с большой долей допущения мы можем предположить, что данные погребения отражают традиционный, домусульманский погребальный обряд, но на него уже наложило отпечаток требование официальной исламизации обращать лицо покойного в сторону Мекки. Повторим, что это лишь допущение, вероятность которого нам неизвестна. Это предположение родилось на основе датировки одного из погребений первыми годами официальной исламизации Золотой Орды, когда рвение властей по насаждению новой религии было очень высоко. Однако, всѐ может оказаться значительно проще - ориентировка на юг лиц погребѐнных в этих захоронениях - результат влияния случайных факторов (смещение костей в результате проседания грунта и т.п.), и в этом случае не придѐтся говорить ни о каком влиянии ислама. В следующей главе мы попробуем провести анализ ещѐ трѐх групп погребений, выделяемых по обряду - «языческой», «переходной» и «мусульманской» и тогда, может быть, некоторые сложные моменты прояснятся. 2.2.8. Антропологические характеристики погребённых Материал далеко не всех погребений, которые были включены в нашу базу данных, был обработан антропологами. Кое-где приходилось довольствоваться определениями пола и возраста погребѐнных, сделанными авторами раскопок, в большинстве же

104

случаев антропологический материал остался вообще без обработки. В 14 случаях (0,8 % объѐма выборки) в силу разрушенности комплексов по отчѐтным описаниям нам не удалось установить не только пол и возраст, но и размеры погребѐнных. Большинство погребѐнных отнесено нами к категории взрослых людей без более точного определения возраста (908 случаев или 49,8 % выборки). Теперь поговорим о достоверно определѐнных погребениях. Таких погребений в нашей базе данных 903. 398 погребений из них характеризуются как детские (до 12-13 лет), это составляет 21,8 % всех погребѐнных или 44 % захоронений, определѐнных антропологически. Данные захоронения распределяются по группам, выделенным нами, довольно равномерно, составляя везде примерно от 1/5 до 1/4 погребений во всех группах. Юношеские захоронения (до 20 лет) составляют 89 случаев наблюдения (4,9 % объѐма выборки или приблизительно 10 % всех антропологически определѐнных погребений). Захоронений людей средних лет (до 30-35 лет) в нашей базе данных 155 (8,5 % объѐма выборки или 17 % антропологически определѐнных захоронений). Погребѐнные зрелого возраста (до 50-55 лет составляют 6,8 % от общего количества погребений в выборке или 14 % антропологически определѐнных захоронений (124 случая наблюдения). Погребѐнные старческого возраста (после 55 лет) составляют 7,5 % от объѐма всей выборки или 15 % антропологически определѐнных погребений (137 случаев наблюдения). Распределение данных погребений по группам также не даѐт возможности выделить какие-либо связи возрастных групп погребѐнных с какими-либо типами захоронений. Можно только сделать вывод о высокой степени детской смертности (44 % всех антропологически определѐнных погребений - детские) и о низкой степени доживаемости до старческого возраста (лишь 15 % из всех антропологически определѐнных погребений). Равномерность в распределении данных возрастных групп погребений говорит нам об отсутствии зависимости между возрастом погребѐнного и особенностями погребального обряда. Обнаруживается единообразие погребального обряда для всех возрастных групп. Пол большинства погребѐнных не определѐн (таких погребений в базе данных 1169 или 64,1 % объѐма выборки). Но в нашей базе представлено сравнимое количество определѐнных антропологически женских и мужских погребений. Мужские погребения составляют 335 случаев наблюдения (18,4 % объѐма выборки или 51 % от числа определѐнных антропологически погребений), женские составляют 321 случай наблюдения (17,6 % от объѐма выборки или 49 % от числа антропологически определѐнных погребений). По территориальным группам и по «выборочным» группам мужские и женские погребения распределяются примерно одинаково как в абсолютном, так и в долевом выражении. Это позволяет нам сделать вывод об отсутствии связи между погребальным обрядом и половой принадлежностью погребѐнного. Связь наверняка будет наблюдаться лишь на уровне категорий погребального инвентаря - «мужского» и «женского», но мы не ставили перед собой задачу подробно рассматривать в данной работе типы вещей, обнаруживаемых в погребениях. Чуть более подробно мы осветим этот

105

вопрос ниже, при количественном анализе распределения категорий инвентаря по группам погребений. 2.2.9. Характеристика элементов ритуала погребения Одним из самых ярких признаков, характеризующих погребение, является наличие или отсутствие гроба. Некоторые исследователи, изучавшие раннемусульманские захоронения в различных регионах, рассматривают наличие гробовищ как пережитки существовавших в этих районах ранее языческих обычаев1. Гроб не является обязательным элементом мусульманского погребального обряда, он скорее является дозволенным заимствованием из доисламских традиций. Вообще, по шариату, мусульманина нужно хоронить в погребальной камере в подбое - ляхд - или, в случае, если грунт сыпучий и нет возможности выкопать подбой, то в могиле с отвесными стенками. В этом случае рекомендуется использовать гроб-табут, чтобы не засыпать тело непосредственно землѐй2. В нашей базе данных содержится 390 погребений, совершѐнных в деревянных гробах, что составляет 21,4 % от общего объѐма выборки (причѐм в 154 из этих погребений или в 40 % из них были обнаружены железные гвозди или скобы). Погребения в гробах хорошо представлены во всех «территориальных» группах, но наибольшую долю они составляют в могильниках Среднего Поволжья и Приуралья. Е.А. Халикова прямо указывает на наличие погребений в гробах, как на одну из особенностей средневолжского мусульманского погребального обряда в X-XIII вв.3 Довольно большие доли составляют погребения в гробах в таких группах, как могильники округи Царѐвского городища (46,8 % погребений), могильники городища 301-й километр (34,7 % погребений), степные курганы Нижнего Поволжья (49 % погребений), курганы Казахстана (40,9 % погребений). В то же время, на могильнике Селитренного городища доля погребений в гробах составляет лишь 9,1 %, на могильниках Красноярского городища 27,1 %, на грунтовых могильниках Краснодарского края - лишь 2,3 %. В то же время, погребения в гробах составляют примерно равные доли в группах погребений без внутримогильных конструкций и с внутримогильными конструкциями (20,9 % и 22 % соответственно). Таким образом, гроб, по нашим данным, выполняет как функцию первичного изолирующего средства, так и вторичного - в погребениях с внутримогильными конструкциями, где его использование необязательно. В этом случае логично видеть в гробе элемент ритуала, связанный с доставкой к месту захоронения не только тела покойного, но и сопровождающего инвентаря, установленного или уложенного в гроб. Действительно, погребения в гробах составляют очень большую часть - 56,3 % всех погребений с инвентарѐм (и лишь 14 % безынвентарных погребений). Погребения в гробах также обнаруживают связь с надмогильными сооружениями - 51,4 % подкурганных захоронений (и лишь 16,5 % бескурганных), 63,3 % погребений в мавзолеях и 64,5 % погребений в подкурганных оградках совершены в гробах. Всего 183 из погребѐнных в гробах обращены лицом вправо (15,6 % объѐма группы погребений лицом вправо). Лицом вверх обращено меньше - 138 погребѐнных, а лицом влево - всего 55, но эти цифры 1

Генинг В.Ф., Стоянов В.Е., Хлебникова Т.А. Археологические памятники у села Рождествено. Казань, 1962. с. 94 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 44 3 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи … С. 98, 100, 121-122 2

106

составляют значительные доли в соответствующих группах (33,9 % и 31,6 % соответственно). Таким образом, при первичном анализе всей выборки мы видим, что погребения в гробах объективно связаны с пережитками доисламских погребальных обрядов в Золотой Орде - с курганным обрядом погребения, с наличием погребального инвентаря, с ориентировкой лица покойного не на Мекку. Однако, часть явно мусульманских захоронений также была совершена в гробах - так, в нашей выборке 1019 погребений, обращѐнных головой в западном направлении, лицом - на Мекку, без сопровождающего инвентаря, которые мы можем смело считать мусульманскими без отклонения от канонов (о них речь ещѐ впереди), и в 124 из них были обнаружены гробы или остатки гробов. Видимо, на этом примере мы сталкиваемся с явлением благополучного врастания доисламских традиций в мусульманский погребальный канон. И точно таким же образом Е.А. Халикова объясняла наличие гробов в мусульманских погребениях Волжской Булгарии1. Местные обычаи могли влиять и влияли на практику ислама, если они не затрагивали существа основных канонических требований. Как мы уже отмечали выше, одним из основных элементов мусульманского погребального обряда является заворачивание тела покойного в саван. После омовения тело покойного должно быть облачено в чистые одежды, принадлежащие покойному или в особые погребальные одежды, состоящие из двух-пяти покрывал. Законоведы указывают на предпочтительность нечѐтного числа: саван должен состоять из трѐх частей из куска ткани для окутывания нижней части тела, из рубахи и ткани, покрывающей покойного с головы до ног2. Но в ритуальной практике чаще всего используется два покрывала3. Наиболее распространены покрывала зелѐного, белого и чѐрного цветов, но может быть использована материя любого цвета, кроме синего или близкого к нему по оттенку. Шариат требует, чтобы саван не был изготовлен из украденной или узурпированной ткани. Изготовление савана из кожи нечистого с точки зрения шариата животного (собаки, свиньи и т.д.), из чистого шѐлка, из златотканного материала не одобряется. В безвыходном положении для савана допустима кожа животного, дозволенного шариатом4. В 110 погребениях (в 6 % от объѐма выборки) в нашей базе данных были обнаружены остатки саванов из ткани, кожи, бересты и камышовых циновок. Разумеется, следы саванов фиксируются далеко не всегда - это связано с их сохранностью, и их распределение по группам захоронений не может являться представительным. Гораздо больше в нашей выборке погребений, в которых фиксируются следы использования савана - сжатость костяка, компактность, неестественное положение рук или ног, которое может быть связано только с плотным пеленанием тела покойного. Таких погребений в нашей базе данных 778 (42,6 % от объѐма выборки). Наибольшую долю от числа погребений в группах данные погребения составляют на могильниках Селитренного городища (53,8 %), на городище у посѐлка Комсомольский (53,5 %) и на могильниках Краснодарского края (60,5 %). Наименьшее их количество (15,7 %) содержится в степ1

Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 98 Керимов Г.М. Шариат ... С. 50 3 Джаназа // ИЭС. М., 1991. С. 58 4 Керимов Г.М. Шариат ... С. 50 2

107

ных курганах Нижнего Поволжья. Однако, распределение данных погребений по «выборочным» группам не даѐт нам никакой особенной информации, кроме того, что погребения со следами пеленания характерны более для грунтовых могильников (45,9 % от числа погребений в группе), чем для курганных (22,6 % от числа погребений в группе). Из числа 1019 «чистых» мусульманских погребений в нашей выборке в 532 зафиксированы признаки пеленания и лишь в 44 - обнаружены остатки саванов. В 15 случаях (0,8 % объѐма выборки) отмечено предположительное связывание ног - ноги либо перекрещивались, либо неестественно близко лежали друг к другу. 10 таких погребений зафиксировано на могильниках Краснодарского края, по 2 - в степных курганах Нижнего Поволжья и на могильнике Хан-Тюбе и 1 - в окрестностях Красноярского городища. В 10 из них погребѐнные лежали лицом вправо, в 5 - лицом вверх, 12 погребений были безынвентарными, в трѐх был обнаружен погребальный инвентарь (монета, бусина, миска). Несомненно, что все три вышеуказанных признака - наличие савана, признаки пеленания покойного, признаки связывания ног - следы одного и того же обрядового действия - пеленания покойного в саван. Мы констатируем, что большинство погребений в саванах, с признаками пеленания, связывания конечностей являются мусульманскими. В одном случае, в погребении на могильнике городища Маджары, в заполнении могилы были обнаружены куски красящего вещества (краски?). По остальным признакам погребение, а принципе, не отличалось от основной массы мусульманских погребений - оно было совершено в яме с сужающимися ко дну стенками, без внутримогильных конструкций и гроба, покойный лежал в вытянутом положении на спине, головой на запад, лицом на юг, с вытянутыми конечностями, без сопровождающего инвентаря. Таким образом, обнаружение краски в могиле мы можем связать с действием случайных факторов. В 6 случаях в заполнении могильных ям был зафиксирован мел. Это два погребения из в курганных группах Кривая Лука-XV и Кривая Лука-XXV, два погребения из курганного могильника Зауморье, одно погребение в курганном могильнике Солодовка-II и одно погребение, ориентированное головой на юг, из грунтового могильника Маячный бугор. Кроме этого последнего захоронения и одного из могильника Зауморье, все остальные были ориентированы головами на запад. Это погребения в гробах, с руками вытянутыми или сложенными на животе. В трѐх погребениях покойные были обращены лицом вверх, в двух - лицом вправо, к Мекке, а в одном случае - лицом влево. Все погребения содержали разнообразный и богатый инвентарь - остатки обуви и одежды, украшения, предметы быта, посуду, туалетные принадлежности, орудия труда, монеты, серебряные и золотые предметы. Угли или зола обнаружены в 32 погребениях. 10 из этих погребений - подкурганные (курганные могильники 301-й километр, Кривая Лука-XXXIII, Зауморье, Маляевка, Царѐв, Шляховский-I, кроме того подобные погребения обнаружены на могильниках Селитренного и Красноярского городищ (в эту группу вошли три погребения с трупосожжениями и одно - с угольной подсыпкой дна могилы), городища у посѐлка Комсомольский, на грунтовом могильнике Разин бугор, на могильнике Центрлаба в Красно-

108

дарском крае, а также в погребениях в мечети Верхнего Джулата. В 19 из этих погребений обнаружен инвентарь, 13 были безынвентарными. В 11 из них лицо погребѐнного было обращено вправо, в 13 - вверх и в 3 - влево. Таким образом, наличие угля мы можем в целом связать с наличием инвентаря в могиле, с пережитками огненного ритуала, захоронением по обряду трупосожжения. Таким образом, наличие ритуальных веществ в могиле, таких как уголь или мел, связывается нами с проявлениями доисламских традиций в погребальном обряде. В.А. Иванов и В.А. Кригер указывают на наличие этих признаков в погребальном обряде кыпчаков Поволжья и Южного Урала1. Кости животных в могилах были отмечены в 11 случаях. Лишь в 9 случаях нами были отмечены кости коней в могиле (в 7 случаях - на могильниках округи Царѐвского городища (Ленинск, курган 12, курган 2, Маляевка, курган 2, и Солодовка-II, курганы 1, 2, 3, 7, и по одному случаю - на могильнике поселения 301-й километр (курган 6, погр. 1) и на грунтовом могильнике Хошеутово (погр. 7). Во всех случаях это немусульманский погребения, сопровождавшиеся вещевым инвентарѐм. Из них только погребѐнные в кургане 12 могильника Ленинск и кургана 2 из Маляевского могильника были обращены лицом вправо, что сближает их с мусульманскими погребениями. Помимо костей коня, в могилах встречаются и кости барана, причѐм не только в виде напутственной пищи (таковые мы рассматривали отдельно). Очень интересные комплексы были зафиксированы в двух случаях на Водянском городище раскопками Г.А. Фѐдорова-Давыдова и А.Г. Мухамадиева2. Они представляли собой грунтовые ямы со ступеньками вдоль северного и южного бортов, по которым были выложены кирпичные опорные стены для деревянных горизонтальных перекрытий. В одном погребении дно погребальной камеры было вымощено кирпичом. Однако, вместо костяков человека на дне погребальных камер были зафиксированы костяки баранов. Налицо ритуальный характер данных комплексов. Они могут быть связаны с традиционным для тюркских народов культом барана, который врос в культовую практику ислама благодаря ритуальным жертвоприношениям на Курбан-байрам. Кроме того, данные комплексы можно связать также и с культом предков и трактовать как попытку передать принесѐнное в жертву под праздник животное на «тот свет». То, что мы имеем дело с обычаем, санкционированным официальным исламом, не оставляет сомнений - данные комплексы находились в непосредственной близости от соборной мечети Водянского городища, над одним из ритуальных захоронений барана даже было возведено надгробие. Более того, можно утверждать, что практика ритуальных захоронений животных была распространѐнной в Золотой Орде - на могильнике Маячный бугор в окрестностях Красноярского городища на мусульманской части некрополя экспедицией под руководством В.А. Никонова было исследовано захоронение, специально устроенное для

1

Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XII-XIV вв.) М., 1988. С. 64. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Мухаммадиев А.Г. Отчѐт о раскопках в 1972 году на Водянском городище в Волгоградской области. М., 1973. Архив ИА РАН. Р-1. №4710 2

109

захоронения головы и ног барана1. Оно не содержало внутримогильных конструкций, но ориентировка костей барана мордой на запад совпадает с погребениями с Водянского городища. В 87 случаях (4,8 % объѐма выборки) в погребениях были зафиксированы остатки напутственной пищи. В основном, захоронения с напутственной пищей локализуются на тех могильниках, где имеются языческие погребения - на могильниках Царѐвского городища (27 случаев), Красноярского городища (14 случаев), поселения 301-й километр (13 случаев), в степных курганах Нижнего Поволжья (13 случаев). На остальных могильниках подобные погребения единичны. В 56 случаях это погребения по курганами, лишь 31 из них - грунтовые. И, что интересно, абсолютно все погребения с напутственной пищей сопровождались инвентарѐм. Интересно отметить, что напутственной пищей сопровождались 4 погребения в мавзолеях и 23 погребения в подкурганных оградках. Сопровождение покойного напутственной пищей не предусматривается шариатом и не входит в систему мусульманских представлений о загробной жизни. Ещѐ один элемент ритуала - помещение в могилу семян культурных растений, маркирующих, на наш взгляд, оседлый характер занятий населения, оставившего подобные захоронения. Из 16 захоронений с семенами культурных растений 2 были обнаружены на могильниках Селитренного городища, 2 - в мавзолеях Болгарского городища, по одному - на городище Маджары и Тумак-Тюбе. 10 погребений с семенами культурных растений обнаружены на могильниках округи Красноярского городища. Столь небольшое абсолютное количество погребений с «языческими» признаками ритуала в нашей выборке объясняется исключительно тем, что мы, прежде всего, интересовались материалом золотоордынских поселений и, в общем-то, оставили в стороне многочисленные подкурганные захоронения степных могильников. Они присутствуют в нашей базе данных, но лишь как материал для сравнения. Естественно, мы осознаѐм опасность «сравнивать несравниваемое» в наших статистических подсчѐтах, когда лишь только из-за количественного превосходства мусульманских погребений мы можем получить искажѐнную картину погребального обряда в Золотой Орде, поэтому постараемся обращаться с этим материалом корректно. Мы не ставим перед собой задачу охватить целиком и полностью все проявления погребального обряда в Улусе Джучи и классифицировать их. Наша задача - выявление особенностей мусульманского погребального обряда и сравнительный анализ мусульманских захоронений с другими обрядовыми группами. 2.2.10. Характеристика погребального инвентаря Типология погребального инвентаря, встречающегося в золотоордынских погребениях, не является объектом нашего исследования. Поэтому, опираясь в вопросах типологии и хронологии на труды наших предшественников, мы постараемся дать краткую характеристику категориям вещей, отмеченных нами в захоронениях золотоордынского времени. Для нас, по большому счѐту, не важно, что за категория предметов 1

Никонов В.А. Отчѐт об исследованиях на грунтовом могильнике Маячный бугор-I в Красноярском районе Астраханской области в 1990 году. Астрахань, 1993. Архив ИА РАН. Р-1. №№ 1676. 1677

110

встречается в погребении, ибо для нас любой предмет в погребении является маркером отклонения от мусульманских погребальных канонов. В нашей базе данных содержатся сведения о 281 погребении с вещевым инвентарѐм, что составляет 15,4 % погребѐнных. В 176 случаях - это погребения с небольшим количеством инвентаря (1-3 предмета). В 1544 погребениях (84,6 % от объѐма выборки) инвентарь отсутствует. Погребения без инвентаря составляют абсолютное большинство во всех группах погребений, кроме степных курганов Нижнего Поволжья, где их доля составляет всего лишь 21,6 %. На Селитренном городище 29 погребений с инвентарѐм (4,7 % объѐма группы), из них 23 - с небольшим количеством инвентаря. На Водянском городище инвентарь зафиксирован в 23 погребениях (9 % объѐма группы), в окрестностях Царѐвского городища инвентарные захоронения составляют 35,6 % (67 случаев, из них 33 случая - с небольшим количеством инвентаря). На могильниках округи Красноярского городища обнаружено 79 погребений с инвентарѐм (24,9 % объѐма группы), из них 52 - с небольшим количеством инвентаря. На городище у посѐлка Комсомольский нам известно 13 погребений с инвентарѐм (18,3 % от объѐма группы) и 11 из них - с небольшим количеством инвентаря. Из 8 погребений с инвентарѐм в окрестностях поселения 301-й километр (16,3 % от объѐма группы) 6 содержали небольшое количество инвентаря. На могильниках поселения Тумак-Тюбе обнаружено всего лишь 6 погребений с инвентарѐм (4 % от общего числа погребений на могильниках) и в 5 из них содержалось менее 3 предметов. Из всех погребений в Среднем Поволжье и в Приуралье нам известно всего лишь 3 (3,7 % от объѐма группы), и во всех было небольшое количество инвентаря. Городские некрополи Северного Кавказа содержат 6 погребений с инвентарѐм (8,8 % от объѐма выборки) и в 4 из них инвентаря было менее 3 предметов. Могильники Краснодарского края дают нам 11 погребений с инвентарѐм (6,2 % от объѐма группы, причѐм в 9 из них содержалось мало инвентаря. В могильниках периферийных поселений Нижнего Поволжья содержится 5 погребений с инвентарѐм (20 %) и в 4 из них инвентаря мало. Курганы Казахстана также демонстрируют нам небольшую долю инвентарных погребений - здесь нам известно всего 2 погребения (9,1 % от объѐма группы), причѐм в 1 из них содержалось небольшое количество инвентаря. Обратную картину демонстрируют курганы Нижнего Поволжья - здесь 40 погребений с инвентарѐм (78,4 % от объѐма группы), причѐм только в 13 из них содержалось малое количество инвентаря. Погребения с инвентарѐм составляют, кроме того, 15,3 % всех погребений в мавзолеях и 21,5 % погребений в подкурганных оградках. Погребения с инвентарѐм составляют 31,2 % всех погребений лицом вверх, 23,6 % погребений лицом влево и только 9,1 % погребений лицом вправо. Таким образом, мы видим, что погребения с сопутствующими вещами являются неотъемлемой частью всех поселенческих некрополей, но они составляют небольшую долю на них. Зато курганные могильники Нижнего Поволжья содержат в своѐм составе свыше 3/4 погребений с инвентарѐм. Налицо связь признака «наличие сопутствующего инвентаря в могиле» с языческими погребальными традициями.

111

Предметы сбруи встречаются в 36 случаях (2 % погребений в выборке). Они распределяются следующим образом: на Царѐвском городище - 13 погребений, в степных курганах Нижнего Поволжья - 19 погребений (37,3 % объѐма группы). По одному погребению известно на могильниках Красноярского городища, городища у посѐлка Комсомольский, поселения 301-й километр и грунтового могильника Хошеутово. В 43 погребениях встречены предметы вооружения (2,4 % объѐма выборки). Из них 16 расположены в округе Царѐвского городища, 6 - на Красноярском городище, 2 на городище у пос. Комсомольский, по одному - на могильниках поселения 301-й километр, на могильнике Хамидиевского поселения, на Хошеутовском могильнике, на могильнике Северный в Краснодарском крае. Но вот в степных курганах Нижнего Поволжья их 15, что составляет 29,4 % от числа погребений в группе. Монета (или несколько монет) зафиксированы в 71 погребении (3,9 % погребений в выборке). Представленность погребений с монетами в группах значительно шире, чем в предыдущем случае. На Селитренном городище таких погребений нам известно 10 (2 % всех погребений в группе), погребения датируются серединой XIV века - 30-ми годами XV века. На Водянском городище 4 погребения с монетами конца XIV века (3 %). В округе Царѐвского городища нам известно 12 погребений с монетами (6,4 %), датирующимися периодом от 1348 г. по конец XIV в. На Красноярском городище 29 погребений с монетами, что представляет собой наибольшее количество (9,1 % погребений в группе), здесь все погребения с монетами датируются последней четвертью XIII - первой четвертью XIV вв. На городище у посѐлка Комсомольский таких погребений 2 (4,1 % погребений), причѐм в одном из них обнаружены золотые монеты султана Бейбарса (вторая половина XIII века), а в другом - монета конца XIV в. На могильниках в окрестностях городища 301-й километр известно два погребения с монетами, которые датированы XIV веком. На грунтовом могильнике Весѐлая грива в Астраханской области - 1 погребение с монетой 1428 года, в степных курганах Нижнего Поволжья - 11 погребений с монетами (21,6 % - самая высокая доля от числа погребений в группе), правда датируются они авторами раскопок очень расплывчато - XIII-XIV вв. Таким образом, исходя из распределения монет по территориальным группам мы вполне можем связать обычай помещения монеты в могилу с языческими традициями. Из этих погребений только 3 - детских, 14 - мужских, 25 - женских (остальные не определены антропологически). 20 погребѐнных в могилах с монетами обращены лицом вправо, 11 - лицом влево, 36 - лицом вверх. Интересно, что два погребения с монетами обнаружены в мавзолеях, а 7 - в подкурганных оградках. Е.М. Пигарѐв, специально изучавший погребения с монетами на территории Золотой Орды, считает, что все монеты, обнаруженные в погребениях, можно разделить на две большие группы: первая - монеты-украшения (с ушком или отверстиями для пришивания или подвешивания), вторая - монеты «оболы мертвых»1. Монет-украшений не обнаружено в погребениях XIII-XIV веков.

1

Пигарѐв Е.М. Монеты в погребениях Золотой Орды // Труды по археологии. Степи Европы в эпоху средневековья. Том 1. Донецк, 1998. С. 283-301

112

Всего Е.М. Пигарѐв рассматривает 214 погребений, содержащих в погребальном инвентаре одну или несколько монет. Из них только три погребения имели в составе инвентаря иноземные монеты (1,4 % от общего количества погребений с монетами). В 48 погребениях встречены медные монеты (22,4 %), в 166 погребениях - серебряные дирхемы (77,6 %), медные и серебряные одновременно зафиксированы в 6 погребениях (2,8 %). Хронологически погребения с монетами Е.М. Пигарѐв делит на три основных периода: XIII, ХIV и ХV века. ХIII в. - 21 погребение (9,8%); ХIV в. - 134 погребения (62,6%); ХV в. - 5 погребений (2,3%); неопределенных - 54 погребения (25,2%). ХIV век условно делится на три подпериода: 1300-1330-е гг. - 38 погребений (17,8 % от общего количества, 28,4 % от погребений ХIV в.); 1340-1360-е гг. - 62 погребения (29 % и 46 %, соответственно); 1370-1390-е гг. - 6 погребений (2,8 % и 4,5 %, соответственно)1. 28 погребений определены авторами отчѐтов и публикаций просто ХIV веком, без уточнения, что составляет 13 % от общего количества и 20,9 % от погребений ХIV в. Из приведенных выше данных видно, что наибольшее количество погребений с монетами приходится на ХIV век, особенно, на 1340 - 1360-е гг. Это совпадает с периодом наивысшего расцвета золотоордынского государства2. Количественное неравенство в распределении монет по периодам XIV века связывается Е.М. Пигарѐвым с постепенной исламизацией государства, а не с периодами экономического роста. Однако, хочется заметить, что в выборке погребений указанного исследователя присутствуют, в основном, подкурганные захоронения (исключение - всѐ те же языческие погребения с грунтового могильника Маячный бугор). В подкурганных захоронениях динамика исламизации в течение XIV века прослеживается очень слабо. Признаки, которые принято считать обязательными для мусульманских захоронений - соблюдение киблы и отсутствие инвентаря - соблюдаются чаще всего либо по отдельности, либо не соблюдаются вообще. На наш взгляд, всплеск встречаемости золотоордынских монет в захоронениях в 1340-1360-х гг. следует связывать именно с ростом экономического развития Золотой Орды и с проникновением в кочевую степь товарно-денежных отношений. Население Золотой Орды было весьма пестрым по этническому составу, этим объясняется обилие ориентировок погребений на обоих могильниках3. Примечательно, что во всех случаях ориентации могил, кроме северной, присутствуют монеты. Северная ориентировка могил считается характерной для монгольских племен 4. В то же время, наличие монеты в погребении явление для Монголии необычное 5. Но для кыпчакских погребений монета является привычным элементом погребального инвентаря6. 1

Пигарѐв Е.М. Монеты в погребениях Золотой Орды … Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в ХIII-ХIVвв. М., 1985. С. 78; Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М., 1994. С. 17 3 Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М., 1987. С. 146-147 4 Пугаченкова Г.А. Погребение монгольского времени в Халчаяне // СА. 1967. №2с. С. 152-158 5 Волков В.В. Советско-Монгольская Экспедиция // Археологические открытия 1980 года. М., 1981. С.486 6 Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XII-XIV вв.) М., 1988. С. 25-26 2

113

Во второй половине ХIV века в погребальном обряде населения Золотой Орды происходят значительные изменения: из могил исчезают предметы всадничества, вооружения. Однако сохраняются монеты и украшения. Сокращение ассортимента погребального инвентаря и изменения в погребальном обряде свидетельствуют о наступлении нового периода, основным содержанием которого явилось принятие ислама большинством населения, и как следствие того - постепенное отмирание языческих погребальных традиций1. Однако, чем же объяснить наличие монет в погребальных комплексах, относящихся к периоду после исламизации, чем объяснить устойчивость сохранения именно этой черты погребального обряда? Е.М. Пигарѐв, называя монету в погребении «оболом», что само по себе подразумевает некое культурологическое объяснение наличия данного предмета в погребении, делает в своей статье довольно неясный вывод о том, что постепенно, в XV веке «обол» перешѐл из мусульманского погребального обряда в поминальный и трансформировался в раздачу милостыни. Так, на поминках после похорон у многих мусульманских народов происходит предписанная шариатом раздача денег - милостыни для «выкупа грехов». Если умилостивить людей на поминках, то их благодарность будет служить ходатайством перед Богом об отправлении покойника в рай. Таким образом, Е.М. Пигарѐв говорит о распространении обычая сопровождать покойного монетой именно в связи с исламизацией населения Золотой Орды. Но, во-первых, милостыня - садака - появилась в исламе задолго до XIII-XIV вв. и даже является одним из пяти важнейших требований к истинному мусульманину, поэтому мы не можем согласиться с тем, что именно обычай помещения в могилу монеты переродился в раздачу милостыни на поминках. Во-вторых, шариат как в настоящее время не предусматривает помещение монет в могилу вместе с покойным, так и в XIII-XIV вв. не предусматривал (Е.А. Халиковой в еѐ исследовании были проанализированы труды средневековых правоведов - «АльХидая-филь-фуру», комментарий по мусульманскому праву ханифитского мазхаба, составленный в XII веке Бурханэддином Али ибн Абу Бекром ал-Маргиани и суперкомментарий к этому сочинению «Аль-Кифая-фи шарх аль-Хидая», составленный в 1347 году Саидом Джалал ад-Дином ал-Хаварезми ал-Керляни - в них содержится требование захоранивать покойных без вещей2). Кроме того, если говорить о правомерности употребления термина «обол», то тоже возникают вопросы. Древние греки хоронили покойников с оболом (мелкой греческой монетой) во рту. Она не позволяла, будто бы, войти через рот злым духам. Известно также помещение монеты в могилу для того, чтобы покойный мог ею заплатить перевозчику - Харону - для пересечения реки Стикс или Ахеронт, отделяющей мир живых от мира мѐртвых. Какие тюркские или монгольские верования предполагают наделение покойного монетой для того, чтобы он использовал еѐ в качестве платы за пересечение

1 2

Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени ... С. 30 Халикова Е.А. Мусульманские некрополи ... С. 44

114

«реки мѐртвых», за вход в потусторонний мир в той или иной форме? Нам таковые не известны. Вероятно, следует предположить, что обычай помещения монеты в могилу появился у кочевников Золотой Орды на базе каких-то элементов доисламских погребальных обрядов. Однако, следует заметить, что практически все кочевые народы, вошедшие в состав населения Золотой Орды до XIII-XIV веков не знали широкого денежного обращения и, естественно, не использовали монеты в погребальном обряде. Может быть, эквивалентом монеты в «безмонетный» период служили какие-то материальные ценности или ритуальные предметы, сопровождавшие покойного. Мы можем только предположить, что монета появляется в погребениях язычников эпохи Золотой Орды как плата шаману-каму, а точнее, его духу-проводнику, который должен был проводить душу умершего в царство Эрлика - владыки подземного мира, царства теней или на небо. О шамане, который является проводником в мир духов или медиатором между миром людей и миром теней существует довольно обширная литература1. Есть ещѐ одна версия, касающаяся появления монет в золотоордынских погребениях. Она связана с распространением и существованием в XIII - начале XIV вв. на территории Улуса Джучи буддизма2. Насколько нам известно, никаких других свидетельств существования буддизма в Золотой Орде, кроме письменных источников, упоминающих «бахшей и лам», не обнаружено. Тем не менее, именно из письменных источников мы знаем о проникновение буддизма в Улус Джучи на самой ранней стадии его существования. Нам известно, что уйгуры-буддисты занимали видные посты в чиновничьей иерархии Золотой Орды. Весьма возможно, что в ситуации веротерпимости в Золотой Орде буддисты были довольно многочисленны. Между тем, один из вариантов буддийского погребального обряда предусматривает вкладывание монеты в рот покойного3. В нашей базе данных есть погребения, в которых покойные сопровождались монетами, вложенными в рот, в сжатые руки, в рот и в руки, под череп. Одно такое погребение исследовано Б.Ф. Железчиковым на могильнике Маляевка (курган 3 погребение 2)4, одно обнаружено Е.П. Мыськовым в Царѐвском могильнике (курган 53, погребение 2)5. Оба этих могильника располагаются в окрестностях Царѐвского городища. 10 погребений были обнаружены С.А. Котеньковым6, С.И. Четвериковым7 и А.Д. Юрьевым8 на грунтовом могильнике Маячный бугор. Интересно, что если погребения окрестностей 1

См. например: Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. Киев, 2000. Выражаю благодарность В.П. Костюкову, подсказавшему эту версию в частной беседе. 3 Лестер Р.Ч. Буддизм. Путь к нирване // Религиозные традиции мира. В двух томах. Том 2. М., 1996. С. 350 4 Железчиков Б.Ф. Отчѐт об археологических раскопках могильника у села Маляевка Ленинского района Волгоградской области в 1987 г. Архив ИА РАН. Р-1. №№ 13489, 13490 5 Мыськов Е.П. Отчѐт о раскопках могильника Царѐв, проведѐнных Волго-Ахтубинским отрядом археологической экспедиции ВГПИ в 1989 году. Архив ИА РАН. Р-1. №№ 14226, 14227 6 Котеньков С. А. Отчѐт об исследованиях грунтового могильника «Маячный бугор-1» Красноярского района в 1991 г. Архив ИА. Р-1. №№ 16787, 16788, 16789 7 Четвериков С. И. Отчѐт об охранных раскопках грунтового могильника «Маячный-2» Красноярского района в 1991 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 16750 8 Юрьев А.Д. Отчѐт об археологических раскопках на грунтовом могильнике «Маячный бугор-1» в 1996 году. Архив ИА РАН. Р-1. №№ 20115, 20116 2

115

Царѐвского городища датируются концом века, то погребения с Маячного бугра второй половиной XIII - первой четвертью XIV века. Интересно, что ни в одном из этих погребений не обнаружено предметов сбруи или других кочевнических принадлежностей. В 31 погребении (1,7 % от объѐма выборки) были обнаружены культовые или гадательные принадлежности. К этой категории предметов мы отнесли такие предметы, которые напрямую связаны с культом или с гаданиями, или предметы, назначение которых может быть так трактовано. Это христианский крест, обнаруженный в одном из погребений на могильнике Маячный бугор 1, это матерчатые и кожаные мешочки для амулетов, игральные кости-кубики, используемые в гаданиях, альчики (астрагалы баранов), использовавшиеся как для игр, так и для гаданий, поэтому имели сакральное значение2. 12 погребений с культовыми или гадательными принадлежностями были обнаружены на грунтовых могильниках в окрестностях Красноярского городища, 9 - в окрестностях Царѐвского городища, 4 - на могильниках Селитренного городища, 2 - в составе степных курганных могильников Нижнего Поволжья и по одному - на городище у посѐлка Комсомольский, на могильнике Тумак-Тюбе, на Хамидиевском поселении и на могильнике Центрлаба в Краснодарском крае. В 17 погребениях с культовыми или гадательными принадлежностями покойные были ориентированы лицом вверх, в 4 лицом влево и в 10 - лицом вправо. Наиболее распространѐнной категорией вещевого инвентаря является одежда остатки одежды, обуви или головных уборов были обнаружены в 157 погребениях или в 8,6 % объѐма выборки. Следующей по распространѐнности категорией вещей являются украшения - они обнаружены в 131 погребении (7,2 % объѐма выборки). Столовые принадлежности (в эту категорию мы включили все их виды - керамические и металлические сосуды, миски, ковши, ложки, ножики для разделки мяса и пр.) обнаружены в 84 погребениях (4,6 % выборки). Наибольшее количество погребений с этой категорией вещевого инвентаря обнаружено на могильниках Царѐвского городища (21 погребение), Красноярского городища (24 погребения), в степных курганах Нижнего Поволжья (20 погребений). Интересно, что эта категория инвентаря встречается повсеместно, во всех территориальных группах, выделенных нами. Туалетные принадлежности (в эту категорию инвентаря мы объединили зеркала, ножницы, щипчики, гребни и другие подобные предметы) найдены в 52 погребениях (2,8 % погребений в выборке). Эти предметы ассоциируются, прежде всего, с женскими погребениями. По количеству погребений с находками такого рода лидерами выступают могильники округи Царѐвского городища (19 погребений), Красноярского городища (14 погребений), степные курганы Нижнего Поволжья (11 погребений). Предметы быта или орудия труда встречаются также в 52 погребениях (2,8 % погребений в выборке). Погребений с инвентарѐм такого рода более всего в округе Ца1

Котеньков С. А. Отчѐт об археологических исследованиях на грунтовом могильнике «Маячный бугор-1» в Красноярском р-не Астраханской области в 1992 г. Архив ИА РАН. Р-1, №№ 17655, 17656 2 Бикинеев Э.Р. Астрагалы как принадлежности для игр и обрядов // Перекрѐстки истории. Акутальные проблемы исторической науки. Материалы Всероссийской научной конференции. Астрахань, 2004. С. 49-53

116

рѐвского городища (19 погребений), Красноярского городища (8 погребений) и в степных курганах Нижнего Поволжья (16 погребений). Следующие категории инвентаря мы ввели в базу данных для того, чтобы выявить социальный статус как отдельных погребѐнных, так и могильников в целом. Золотые предметы обнаружены в 16 случаях (0,9 % погребений в выборке). По одному погребению с золотыми предметами нам известно на могильниках «Бахтияровка», ЛебедевкаVIII, Шляховский-I, два - на городище у посѐлка Комсомольский (в мавзолее №2) и 11 погребений - на грунтовом могильнике Маячный бугор в окрестностях Красноярского городища. Значительно больше в нашей базе данных погребений с серебряными предметами - 83 случая (4,5 % погребений в выборке). На Селитренном городище таких погребений обнаружено 7, на Царѐвском городище - 13, по одному - на городище у посѐлка Комсомольский, на могильнике Хан-Тюбе и на могильнике Лебеди-IV. На могильниках поселения 301-й километр обнаружено 2 погребения с серебряными предметами, в составе курганных могильников Нижнего Поволжья - 20 погребений (39,2 % погребений в группе), а на могильниках округи Красноярского городища - 38 погребений (12 % погребений в группе). На основании данных, собранных в нашей выборке, мы можем сказать, что могильники Красноярского городища содержат наибольшее количество богатых захоронений в Нижнем Поволжье, причѐм располагаются они не в мавзолеях, а на обычных грунтовых некрополях. На этом заканчивается наш довольно объѐмный обзор базы данных, выполненный в виде анализа количественного распределения погребений с выделенными нами признаками по группам. Нам удалось в общих чертах описать элементы погребальных обрядов, встречавшихся на территории Золотой Орды, а также наметить ряд вопросов, на которые мы постараемся ответить ниже. Часть 3. Описание комплексов связанных признаков На основании вычисленных коэффициентов корреляции Пирсона нами были построены графы связей элементов погребального обряда для всей выборки в целом (Приложения 17 и 18). Рисуя граф, мы изобразили рѐбра, обозначающие слабые связи между признаками (силой от 0,2 до 0,4) как одинарную линию. Двойная линия обозначает среднюю связь (от 0,41 до 0,6). Тремя линиями обозначается у нас сильная связь (0,61 и выше). В целом на графе связей между признаками погребального обряда преобладают связи слабые и средние, что вполне закономерно – среди признаков много случайных и частных, не определяющих внутренних закономерностей совокупности. Если определить их с точки зрения теории информации, то это признаки, обладающие высокой информативностью, то есть их появление жѐстко обусловлено другими признаками, но только в частных случаях, они не характерны для какой-то значительной части выборки и по-

117

этому не могут считаться типообразующими или вообще служить основой для построения классификации1. На отсеивание признаков, которые оказались несвязанными и незначимыми на уровне всей выборки повлияли разные причины - либо очень частая встречаемость данного признака и его характерность для абсолютного большинства погребений в базе данных, что делает такой признак «общим местом», либо отсутствие статистически значимых связей этого признака с остальными при достаточной представленности признака. На графе, построенном нами (Приложение 17, Приложение 18) видно, что признаки разделились на 11 разных по составу и количеству элементов комплексов связанных признаков (КСП). Попробуем описать признаки, вошедшие в различные КСП и объяснить причины их взаимосвязанности. КСП I (Приложение 17). Первый КСП - самый объѐмный, он объединяет 57 признаков. Внутри КСП преобладают слабые связи между признаками, однако, выделяется 9 тесно связанных «ядер» группы, объединяющих при помощи сильных и средних связей два или более признаков. Первое ядро - самое большое. Оно объединяет 10 признаков (номенклатура признаков - согласно Приложению 2). Основная часть этих признаков описывает утраченные или неопределимые элементы обряда - 12.9 «невозможно определить ориентировку погребѐнного», 19.1 «невозможно определить положение черепа», 14.1 «положение рук не определено», 13.1 «позу погребѐнного невозможно определить», 18.1 «положение стоп невозможно определить», 16.6 «положение ног не определено», 21.1 «возраст погребѐнного не определѐн». Можно сказать, что в целом первое ядро КСП I описывает комплексы с неопределимой позой погребѐнного. Признак 3.2 «нет костяка в могиле» показывает, что кенотафы (погребения с отсутствующим костяком) относятся к группе погребений с неопределимой позой. По тем же причинам к этому ядру примыкает признак 27.2 «ритуальное захоронение барана». Признак 17.1 «ноги скрещены» вместе с примыкающим к нему, но не входящим в это ядро признаком 25.3 «предположительное связывание ног» связан средней связью с признаком 16.6. Это выглядит странным на первый взгляд, но действительно в нашей базе данных содержится информация о ряде сильно разрушенных погребений, в которых прослеживаются многие элементы обряда, но от костяков остались только голени, перекрещивающиеся между собой. Также к погребениям с неопределимой ориентировкой погребѐнного относятся трупосожжения (признак 11.3, примыкающий к признаку 12.9). Признак 6.3 «яма со сложным профилем», соединѐнный слабыми связями с признаками 27.2 и 12.9, свидетельствует о том, что в погребениях с ритуальными захоронениями баранов вероятнее всего обнаружить именно такой тип ямы. Второе ядро состоит из трѐх признаков - 11.2 «перезахоронение», 8.4 «опорные стены вдоль всех бортов ямы, кроме западного», 19.6 «череп отчленѐн, лицом к западу». К признаку 11.2 примыкает три признака, два из которых, 6.10 «яма типа А-10» и 1

Фѐдоров-Давыдов Г.А. Статистические методы... С 117-120; Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Выпуск 1. Савроматская эпоха // под ред. М.Г. Мошковой. М., 1994. С. 87-90

118

«перекрытие типа А1-2» описывают редкий тип сочетания этих видов ямы и перекрытия, который встречается только в погребениях с перезахоронениями. Как бы дополняет этот комплекс признак 19.5 «череп отчленѐн, лицом к востоку», примыкающий к признаку 11.2 - отчленѐнные черепа встречаются в нашей базе данных лишь в погребениях с перезахоронениями. Таким образом, мы можем констатировать, что второе ядро с примыкающими к нему признаками описывает ритуал перезахоронения. Третье ядро включает три признака. «Корневым», объединяющим признаком является признак 8.2 «опорные стены вдоль всех бортов ямы», которому со средней силы связями примыкают признаки 10.8 «перекрытие типа А2-5» и 10.9 «перекрытие типа А2-6». Надо сказать, что к признаку 8.2 примыкают ещѐ два признака - 10.6 «перекрытие типа А2-3» и 9.1 «сплошная вымостка дна склепа кирпичом». К признаку 10.9 примыкает дополнительный признак «26.3 «угли в могиле» (который, кстати, связан и с признаком 11.3 «трупосожжение»). Это означает, что в склепах курхана часто встречается такой элемент огненного ритуала как угли. Таким образом, третье ядро рисует нам две или три модели склепов с опорными стенами вдоль всех четырѐх бортов могильной ямы. К признаку 10.8 примыкает признак 4.3, это говорит о вероятной встречаемости подобного типа перекрытий в мавзолеях. К этому же признаку примыкают оба признака четвѐртого ядра. Четвѐртое ядро, состоящее из признаков 23.1 ««деревянный гроб» и 24.1 «наличие гвоздей или остатков гвоздей», между которыми существует связь средней силы, говорит нам о взаимозавистимости встречаемости этих признаков. Пятое ядро объединяет сильной связью два признака - 29.1 «есть инвентарь в могиле» и 29.2 «мало инвентаря» - большинство погребений с инвентарѐм содержат его в небольших количествах (1-3 предмета). К этому ядру примыкают признаки 12.5 «ориентировка погребѐнного головой на юг» и 12.2 «ориентировка покойного головой на северо-восток». Таким образом, можно констатировать, что наиболее вероятно обнаружение инвентаря именно в захоронениях с данными ориентировками костяка. Шестое ядро объединяет 4 признака сильными и средними связями. Основными здесь являются признаки 5.1 «наличие остатков тризны», 4.2 «надмогильное сооружение - курган», 4.6 «надмогильное сооружение - подкурганная оградка». Это ядро описывает черты, наиболее характерные для погребений в подкурганных оградках. К ним примыкает дополнительный признак 2.1 «впускное погребение», который распространяется, скорее, на курганные захоронения. Большинство из них - впускные. Таким образом, шестое ядро описывает черты обряда, наиболее характерные для курганных погребений вообще и для погребений в подкурганных оградках в частности. К признаку 2.1 примыкает группа связанных слабыми связями признаков 21.3 «возраст погребѐнного - детский», 21.2 «погребѐнный взрослый, возраст не определѐн», 22.1 «пол погребѐнного не определѐн». Связи между этими признаками установились, на наш взгляд, лишь потому, что большинство впускных погребений - либо детские, либо погребения взрослых неопределѐнного возраста и пола. Никакой информации, касающейся обрядовых действий, данная группа признаков не содержит.

119

Седьмое ядро включает в себя три признака - 16.1 «ноги погребѐнного вытянуты», 13.2 «положение вытянуто на спине», 19.2 «лицо погребѐнного обращено вверх». Это ядро описывает наиболее распространѐнную позу погребѐнного в нашей выборке. Интересно отметить связи этого ядра с четвѐртым ядром (погребения в гробах), пятым ядром (погребения с инвентарѐм) и с восьмым ядром (погребения в бесподбойных ямах), о котором речь пойдѐт ниже. К седьмому ядру примыкают также такие признаки, как 14.2 «руки вытянуты вдоль тела», (посредством этого признака связываются шестое и седьмое ядра (курганные захоронения и захоронения вытянуто на спине). Эти связи характеризуют обряд погребения, доминирующий во всѐм I КСП. Восьмое ядро объединяет сильной связью четыре признака - признаки, описывающие могильную яму (7.1 «яма без подбоя» и 6.2 «яма типа А-1») и признаки, описывающие отсутствие перекрытия в могиле (8.1 «нет опорных конструкций для перекрытия» и 10.18 «нет перекрытия»). Связь данного ядра с седьмым, о которой мы уже сказали, а также с четвѐртым и шестым, делает этот тип ямы и отсутствие перекрытия наиболее актуальным для характеристики обряда по I КСП. Необходимо отметить, что к признаку 7.1 «яма без подбоя» примыкает признак 10.1 «перекрытие типа А1-1» с признаком 8.11 «опорные конструкции типа 10». Эта модель приемлима как для ям с отвесными стенками, так и для ям, описываемых признаком 6.7 «яма со ступеньками вдоль длинных бортов». Кроме того, в данную группу слабо связанных, но близко расположенных признаков входит признак 8.5 «опорные стены вдоль северного и южного длинных бортов ямы», что даѐт возможность нарисовать ещѐ одну модель внутримогильной конструкции - перекрытие опирается на опорные стены, сооружѐнные на ступеньках вдоль длинных бортов ямы. Причѐм перекрытие, соответствующее данной модели, описывается примыкающим признаком 10.7 «перекрытие типа А2-4». Девятое ядро отражает существование устойчивой связи между признаками 6.5 «яма типа А-3» и 8.3 «опорные стены вдоль всех бортов ямы, кроме восточного (в ногах погребѐнного)». Девятое ядро имеет связь с описанными вариантами перекрытия и с дополнительным признаком 10.17 «разрушенный заклад». Если разбить признаки КСП I по фазам описания погребального обряда, которые были нами ранее обозначены, то выделятся следующие особенности, характеризующие данный комплекс связанных признаков в целом. Фаза 1. Поздние (впускные захоронения); захоронения без погребѐнных. Фаза 2. Надмогильные сооружения - курганы, мавзолеи, подкурганные оградки. Фаза 3. Ямы типов А1, А-3, А-5, А-10, А-11. Фаза 4. Опорные конструкции типов 1, 2, 3, 4, 10; перекрытия типов А1-1, А1-2, А2-3, А2-5, А2-6; вымостка дна склепа кирпичом. Фаза 5. Трупосожжения; перезахоронения; кенотафы; неопределимая поза погребѐнного; положение погребѐнного «вытянуто на спине»; руки вытянуты вдоль тела; ноги вытянуты; ориентировка головой на юг; ориентировка головой на северо-восток; лицо обращено вверх; череп отчленѐн, лицом к востоку; череп отчленѐн, лицом к западу.

120

Фаза 6. Угли в могиле; наличие гвоздей; деревянный гроб; ритуальное захоронение барана; тризна. Фаза 7. Есть инвентарь; небольшое количество инвентаря. Можно построить вероятные модели внутримогильных конструкций, присущие разным типам захоронений в данном КСП. 1) Яма типа А-10 - опорные конструкции типа 3 - перекрытие типа А1-2 (сочетается с перезахоронением); 2) Яма типа А-1 - Опорные конструкции типа 1 - перекрытие типа А2-5 - сплошная вымостка дна кирпичом (модель связана с захоронениями в мавзолеях); 3) Яма типа А-1 - Опорные конструкции типа 1 - перекрытие типа А2-6 (возможны угли в могиле); 4) Яма типа А-11 - Опорные конструкции типа 1 - перекрытие типа А2-3 - сплошная вымостка дна кирпичом (модель связана с ритуальным захоронением барана); 5) Яма типа А-1 - Опорные конструкции типа 1 - перекрытие типа А2-3; 6) Яма типа А-1 -отсутствие опорных конструкций - отсутствие перекрытий; 7) Яма типа А-1 - опорные конструкции типа 10 - перекрытие типа А1-1; 8) Яма типа А-5 - опорные конструкции типа 4 - перекрытие типа А1-1; 9) Яма типа А-5 - отсутствие опорных конструкций - перекрытие типа А1-1; 10) Яма типа А-5 - отсутствие опорных конструкций - перекрытие типа А2-4; 11) Яма типа А-5 - опорные конструкции типа 4 - перекрытие типа А2-4; 12) Яма типа А-3 - опорные конструкции типа 2 - перекрытие типа А1-1; 13) Яма типа А-3 - опорные конструкции типа 2 - перекрытие типа А2-4. Наиболее характерная для данного КСП поза погребѐнного описывается сочетанием признаков «положение погребѐнного «вытянуто на спине» - «руки вытянуты вдоль тела» - «ноги вытянуты» - «лицо обращено вверх». Общий вывод, который можно сделать после рассмотрения КСП I, является определение его как комплекса, объединившего признаки доисламского погребального обряда, такие как трупосожжение, погребение с инвентарѐм, погребение вытянуто на спине, погребение с ориентировкой, отличающейся от западной. Интересно, что большая часть внутримогильных конструкций и других элементов обряда, связана именно с этой группой признаков. Таким образом, в данный КСП вошли признаки, описывающие «языческие» погребения и погребения с отклонениями от канонов ислама. КСП II (Приложение 18). В данный КСП входит 14 признаков - 6.14, 10.12, 8.10, 10.13, 13.4, 16.2, 13.3, 25.2, 18.2, 29.3, 12.7, 20.1, 19.3, 14.5 (номенклатура признаков по Приложению 2). КСП довольно компактный по сравнению с вышеописанным, взаимосвязи между признаками ясные, легко воспринимаются. Выделяется три ядра - связанные между собой сильными и средней силы связями признаки. Первое ядро составляют признаки 20.1 «череп покойного обращѐн лицом к Мекке» и 19.3 «лицо покойного обращено вправо», связанные между собой сильной связью. К ним примыкают со связями средней силы признаки 13.4 «доворот тела покойного на правый бок» и 14.5 «правая рука покойного вытянута воль тела, кисть левой руки находится в области таза». Признак

121

13.4 связан средней силы связями со всеми остальными признаками этого ядра, а вот между признаками 14.5 и 20.1 существует слабая связь, говорящая о том, что далеко не всегда совпадают поворот лица на Мекку и подобное положение рук. Слабая связь существует также между признаком 14.5 и 19.3, что подтверждает предыдущий тезис. Вообще, признак 14.5 соотносится с первым ядром КСП II лишь через связь средней силы с признаком 13.4. Иными словами, налицо зависимость положения рук от доворота покойного на правый бок, но положение рук очень слабо связано с поворотом лица вправо, к Мекке. Таким образом, первое ядро в КСП II описывает нам так называемую каноническую «мусульманскую» позу погребѐнного. Второе ядро содержит 2 тесно связанных сильной связью признака - 18.2 «стопы сведены, лежат вплотную друг к другу» и 25.2 «предположительно-признаки пеленания». Это ядро описывает одну из важных частей мусульманского погребального ритуала - пеленание покойного в саван с подвязыванием ног, что отражают оба этих признака. Третье ядро группы II состоит из трех тесно связанных признаков - 6.14 «яма с подбоем в южном борту, дно погребальной камеры в подбое ниже уровня дна входной ямы» (яма типа Б1-1), 10.12 «перекрытие подбоя кирпичами, установленными с наклоном в сторону свода подбоя постелями вплотную друг к другу» (тип Б1-3) и 8.10 «опорная стена по краю погребальной камеры в подбое» (тип 12). Все связи сильные, кроме связи между признаками 6.14 и 8.10 - между ними существует средней силы связь. Это говорит о том, что в ямах типа Б1-1 не обязательно присутствует опорная конструкция типа 12, но перекрытие типа Б1-3 вероятнее всего можно обнаружить именно в яме типа Б1-1 и именно в сочетании с опорной стеной типа 12. Видно, что третье ядро демонстрирует наиболее устойчивое сочетание типа ямы, типа опорной конструкции и типа перекрытия. В качестве возможного, но менее вероятного варианта перекрытия к признаку 6.14 со слабой связью примыкает признак 10.13 «ступенчатое перекрытие подбоя плосколежащими кирпичами» (тип Б2-1). Слабыми связями с признаками 25.2, 13.4, и 20.1 связан признак 29.3 «погребальный инвентарь отсутствует». Только к нему примыкает признак 12.7 «общее направление погребѐнного - головой на запад». Этот признак, который, несомненно, явялется одним из определяющих в данной группе, вероятно, был настолько распространѐн, что не имеет сильной связи с каким-либо конкретным признаком. Его сила связи «размылась», будучи распределѐнной между всеми признаками группы. К признакам 13.4, 19.3, 20.1 со слабыми связями примыкает признак 16.2 «ноги погребѐнного согнуты вправо». Это одни из вариантов положения ног в мусульманском погребении. Между этим признаком и признаком 25.2 также на слабых связях располагается признак 13.3 «положение на правом боку» - также один из вариантов позы погребѐнного по мусульманскому обряду. Итак, признаки КСП II описывают, если можно так выразиться, «классический» тип мусульманского погребения, описанный в сочинениях средневековых правоведов1. 1

Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Булгарии X начала XIII в. Казань, 1986. С. 44

122

Погребение совершается в яме с подбоем - ляхд, погребальная камера перекрывается перекрытием типа Б1-3а (вероятнее всего) или Б2-1 (менее вероятно), опирающимися на опорную стену по краю подбоя или на дно входной ямы (менее вероятно). Погребѐнный ориентируется головой на запад, его лицо обращается вправо, к Мекке, тело слегка доворачивается на правый бок или (менее вероятно) укладывается на правый бок. Чаще всего ноги принимают положение, при котором левая нога вытянута, правая слегка согнута, но иногда встречается (в сочетании с положением на правом боку) и сгибание обеих ног вправо. В погребении отсутствует сопровождающий инвентарь. Небольшой набор признаков в данной группе говорит нам о высокой степени унификации мусульманского погребального обряда и о том, что в составе могильников золотоордынского периода, которые мы привлекли для анализа, есть погребения, на материале которых данные признаки образуют устойчивый и реально существующий тип погребального обряда. Все остальные комплексы связанных признаков, выделившиеся после построения графа, представляют собой совершенно самостоятельные, независимые КСП. Вполне вероятно, что данные КСП могут проявляться как в погребениях спреобладанием признаков первой группы, то есть языческих или с отклонениями от канонов ислама, так и в погребениях с преобладанием признаков второй группы, то есть мусульманских в целом. КСП III (Приложение 18). В данном комплексе объединились всего 4 признака 13.5 «положение погребѐнного - на левом боку», 16.3 «ноги согнуты влево», 19.4 «лицо погребѐнного обращено влево», 13.6 «положение погребѐнного - с доворотом на левый бок». Преобладают слабые связи, лишь между признаками 13.5 и 16.3 существует связь средней силы. В целом, данный КСП признаков описывает положение тела погребѐнного при двороте влево или при положении на левом боку. Изолированность данных признаков от других КСП говорит нам о том, что с обрядовых позиций данная группа погребений не отличается от остальных ничем, кроме оригинального положения костяка погребѐнного. КСП IV (Приложение 18). Данный комплекс составили 5 признаков, слабо связанных между собой - 21.6 «возраст погребѐнного - зрелый», 22.2 «пол погребѐнного - мужской», 21.5 «возраст погребѐнного - средний», 21.7 «возраст погребѐнного - старческий», 22.3. «пол погребѐнного - женский». В этот КСП объединились признаки, характеризующие выборку с точки зрения антропологии. По слабыми, но всѐ же выше порога значимости связям мы можем охарактеризовать следующую картину. В нашей базе данных вероятнее всего можно встретить захоронения зрелых (до 50-55 лет) или старых (после 55 лет) мужчин и женщин средних лет (до 30-35 лет). Это, во-первых, позволяет нам сделать вывод о том, что пол и возраст погребѐнного, как и в предыдущем случае, не связан с обрядовыми действиями. Обряды, закодированные в нашей базе данных, распространялись на все половозрастные категории равным образом. Во-вторых, по материалам золотоордынских могильников мы можем сделать вывод об относительно высокой степени женской смертности в фертильный период и предположительно связать это

123

явление с частым деторождением (вспомним данные о высокой детской смертности (Приложение 15) - чтобы преодолеть это явление, женщины вынуждены были рожать чаще). Вероятно, уровень жизни и состояния здоровья мужчин были несколько выше их доживаемость до старческого или зрелого возраста чуть больше, чем у женщин. КСП V (Приложение 18). В данный комплекс вошли три признака - 15.1 «руки скрещены», к которому примыкает посредством связи средней силы признак 14.3 «кисти рук в области живота» и со слабой связью - признак 14.4 «кисти рук в области груди». Как видно, признаки данного комплекса несут информацию о том, что вероятнее всего скрещѐнные руки располагаются на животе погребѐнных, а не на животе. Но эти признаки, как и в предыдущем случае, изолированы от остальных, что означает малую значимость данных признаков или расположения скрещѐнных рук для характеристики обряда в целом. КСП VI (Приложение 18). Объединяет слабой связью два признака - 6.11 «яма типа Б1-2» и 10.11 «перекрытие типа Б1-2». Описывает только незначительную часть обряда, указывая на слабую, но устойчивую связь данного типа ямы с данным типом перекрытия. КСП VII (Приложение 18). Объединяет слабой связью два признака - 6.12 «яма типа Б2-2» и 12.1 «ориентировка погребѐнного - головой на север». Связь данный признаков говорит о том, что погребѐнные в ямах такого типа вероятнее всего обращены головой на север. КСП VIII (Приложение 18). Объединяет слабой связью два признака - 6.13 «яма типа Б2-1» и 8.8 «опорная стена типа 8». Яма с подбоем в южном борту, у которой дно погребальной камеры в подбое соотносится с опорной стеной вдоль северного борта могильной ямы, что вполне логично - таким образом с севера ниша подбоя оказывается закрыта кирпичной стеной, а сверху - закладом типа Б1-3 или Б2-1. КСП IX (Приложение 18). Объединяет слабой связью два признака - 6.8 «яма типа А-6» и 27.1 «кости коня в могиле». Это связано с стем, что кости коня чаще всего располагаются на ступеньке вдоль северного борта могильной ямы, ступенька такого рода абсолютно не функциональна для сооружения горизонтального перекрытия в могиле, она является элементом именно такого рода захоронений. КСП X (Приложение 18). Объединяет слабой связью два признака - 1.1 «могильник располагается рядом с синхронным поселением» и 4.1 «нет надмогильного сооружения». Большая часть захоронений на пригородных некрополях действительно не сопровождается надмогильными сооружениями. КСП XI (Приложение 18). Объединяет слабой связью два признака - 9.2 «тип вымостки дна ямы - 2» и 11.5 «тип захоронения - трупоположение с трупосожжением». Действительно, в нашей базе данных есть единичный случай объединения в едином комплексе двух этих признаков - на грунтовом могильнике Маячный бугор. Комплексы с III по XI - «маргинальные», они выявляют закономерности только в каких-то отдельных деталях, описывают связи редких типов ям, внутримогильных конструкций, не связанных с основной массой погребений в выборке. На основе их

124

анализа мы можем сказать, что в целом те признаки, которые входят в их состав, не являются значимыми для выборки в целом. Итак, нами была предпринята попытка определить основные направления статистического изучения базы данных, в которой в формализованном виде представлены сведения о довольно значительном количестве захоронений золотоордынского времени, главным образом – мусульманских, происходящих с городских некрополей Золотой Орды.

125

ЗАКЛЮЧЕНИЕ В данной работе мы попытались представить широкую панораму, отражающую огромное множество черт погребальных обрядов, существовавших на территории Золотой Орды в XIII-XIV вв. и постарались определить роль и место доисламских традиций в складывании мусульманского погребального обряда в Золотой Орде. Мы предприняли попытку выявить истоки некоторых наиболее ярких обрядовых черт и охарактеризовать особенности погребального обряда, присущего различным группам захоронений. На основании проделанной работы мы можем сделать основной вывод о том, что Золотая Орда являлась государством, в культуре которого – синкретичной и сложносоставной – как и в политической сфере и в экономике, боролись два начала. Первое из них – традиционное – было связано с кочевническим укладом жизни, с экономическим укладом, основанном на кочевом скотоводстве, на традициях рода и обычного права, а также на вековых устоях тюрко-монгольского шаманизма. Второе начало было связано с зарождением в Золотой Орде в результате еѐ втягивания в мировую торговлю городской оседлой экономики и связанной с ней культуры, с тенденциями к стабилизации государственной власти, отказу от родовых традиций «лествичного» наследования престола, а также с нормами мировой религии – ислама. Становление мусульманской религии в Улусе Джучи знало периоды бурного роста и спады, но в целом шло неуклонно поступательно. Ислам одержал убедительную победу в мировоззрении кочевников во второй половине XIV века, впитав в себя в качестве дозволенных элементов многие доисламские верования, отражающиеся, в том числе, в погребальном обряде. Мы, разумеется, не берѐм на себя смелость объявлять данную проблематику полностью исчерпанной и надеемся, что настоящая работа может представлять интерес для будущих исследователей истории распространения мусульманства в Улусе Джучи.

127

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ А. ИСТОЧНИКИ Архивные материалы 1. Алихова А.Е. Отчѐт о раскопках в с. Наровчат Пензенской области летом 1962 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 2570 2. Алихова А.Е. Отчѐт о раскопках Мордовской экспедиции летом 1957 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 1504 3. Алихова А.Е. Отчѐт о раскопках Наровчатской археологической экспедиции за 1961 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 2318 4. Алихова А.Е. Отчѐт о раскопках Наровчатской экспедиции в с. Наровчат Пензенской области в 1960 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 2102 5. Артемьев С. Б. Отчѐт о научно-исследовательских археологических работах на грунтовом могильнике «Маячный-2» Красноярского района Астраханской области в 1995 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 19395, 19396 6. Белинский А.Б., Зиливинская Э.Д., Бабенко В.А. Отчѐт об археологических работах на городище Маджары Ставропольского края в 1989-90 гг // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 15207, 15208, 15209 7. Булатов Н.М. ПАЭ-88. Отчѐт о раскопках Селитренного городища (раскоп XVII) в 1988 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 13770, 13771 8. Булатов Н.М., Зеленеев Ю.А. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище в 1991 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 16667, 16668 9. Булатов Н.М., Яблонский Л.Т., Егоров В.Л., Паромов Я.М., ФѐдоровДавыдов Г.А., Богословский О.В. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище Астраханской области в 1980 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 8269 10. Булатов Р.М. Отчѐт о раскопках ПАЭ на Селитренном городище в 1992 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 16935 11. Булатов Р.М., Егоров В.Л., Фѐдоров-Давыдов Г.А., Скоробогатова Т.В. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище в 1982 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 9792, 9792-а, 9792-б 12. Вайнер И.С. Научный отчѐт об археологических исследованиях памятников у села Царѐва Ленинского района Волгоградской области (Царѐвское городище и II Царѐвский могильник), произведѐнных в 1962 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 2544 13. Вайнер И.С. Приложение к отчѐту Г.А. Фѐдорова-Давыдова об археологических исследованиях памятников у с. Царѐва Средне-Ахтубинского района Волгоградской области (Царѐвское городище), произведѐнных в 1963 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 2699-а 14. Васильев Д. В. Отчѐт о разведках на территории Красноярского, Икрянинского и Приволжского районов в 1993 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 18090, 18091

128

15. Васильев Д.В. Отчѐт об археологических разведках в Красноярском, Приволжском и Наримановском районах Астраханской области в 1992 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 16988, 16989 16. Васильев Д.В. Отчѐт об исследованиях на грунтовых могильниках «Мечетный бугор-1» и «Вакуровский бугор-2» в Красноярском районе Астраханской области в 1993 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 18093,18094 17. Васильков К.Н. Отчѐт обследования и раскопок разрушаемого могильника в урочище Весѐлая грива Астраханской области в 1980 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 7825 18. Галкин Л.Л. Отчѐт о полевых исследованиях в Гурьевской и Мангышлакской областях Казахской ССР в 1978 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 7113, №7113-а 19. Галкин Л.Л. Отчѐт о полевых исследованиях в Гурьевской области // Архив ИА РАН. Р-1. № 6492, № 6492-а 20. Галкин Л.Л. Отчѐт об археологических работах Волго-Уральской экспедиции Института археологии АН СССР в 1979 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 7538 21. Гарустович Г.Н. Отчѐт об археологических работах 1988 года в пределах Краснокамского и Дуванского районов Башкирской АССР // Архив ИА РАН. Р-1. № 13131 22. Гарустович Г.Н. Отчѐт об археологических работах в Мелеузовском, Кугарчинском, Чишминском, Миякинском, Бижбулякском и Зианчуринском районах в 1986 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 12003, 12003-а 23. Гарустович Г.Н. Отчѐт об археологических работах в Чишминском, Дуванском, Уфимском, Иглинском районах Башкирской АССР по открытому листу формы №1 за № 243 в 1985 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 10972, 10972-а 24. Гумилѐв Л.Н. Отчѐт по Астраханской археологической экспедиции Государственного Эрмитажа 1962 года // Архив ИА РАН. Р-1. № 2575 25. Гришаков В.В., Дворниченко В.В. Отчѐт о работе Хошеутовского отряда на могильнике у с. Хошеутово Харабалинского района Астраханской области в 1991 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 15973 26. Дворниченко В.В. Отчѐт о работе Аксарайского отряда на могильнике у посѐлка Комсомольский Красноярского района Астраханской области в 1991 году // Архив ИА РАН. Р-1. №15972 27. Дворниченко В.В. Отчѐт о работе Красноярского отряда на могильнике у пос. Комсомольский Красноярского района Астраханской области в 1990 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 15466; 28. Дворниченко В.В. Отчѐт о раскопках участка городища XIII-XV вв., расположенного у посѐлка Комсомольский Красноярского района Астраханской области в 1992 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 17094; 29. Дворниченко В.В., Куйбышев А.В., Малиновская Н.В., ФѐдоровДавыдов Г.А. Отчѐт о раскопках курганов в Черноярском районе Астраханской

129

области в зоне 1 очереди строительства Калмыцко-Астраханской рисовооросительной системы в 1975 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 5250, 5250-а, 5250-б, 5250-в. 30. Дворниченко В.В., Малиновская Н.В., Паромов Я.М., ФѐдоровДавыдов Г.А. Раскопки курганов в зоне строительства КАРОС и Никольской ОС в 1978 году // Архив ИА, Р-1. № 8538; 31. Дворниченко В.В., Малиновская Н.В., Паромов Я.М., ФѐдоровДавыдов Г.А. Раскопки курганов в зоне строительства Калмыцко-Астраханской рисово-оросительной системы и Никольской оросительной системы в 1978 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 8538 32. Дворниченко В.В., Смирнов А.С., Фѐдоров-Давыдов Г.А. Отчѐт о раскопках курганов в Астраханской области в 1976 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 6719, 6719-а, 6719-б, 6719-в, 6719-г. 33. Дворниченко В.В., Фѐдоров-Давыдов Г.А. Отчѐт о раскопках курганов в зоне строительства I очереди Калмыцко-Астраханской рисовооросительной системы в Черноярском районе Астраханской области в 1980 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 8254. 34. Дьяченко А.Н. Отчѐт об археологических раскопках в зоне строительства канала «Волгодонводпереброска» в Городищенском районе Волгоградской области в 1985 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 3861, 3861-а 35. Егоров В.Л. Отчѐт о раскопках на Водянском городище в 1971 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 4454 36. Егоров В.Л. Отчѐт о раскопках Селитренного городища в 1987 году. Раскоп XIII // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 14715, 14716 37. Егоров В.Л., Галкин Л.Л. Отчѐт о раскопках на Водянском городище близ Дубовки Дубовского района Волгоградской области и на Селитренном городище Харабалинского района Астраханской области в 1967 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 3534 38. Егоров В.Л., Полубояринова М.Д. Научный отчѐт об археологических раскопках на Водянском городище Дубовского района Волгоградской области в 1969 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 3908 39. Железчиков Б.Ф. Отчѐт об археологических раскопках могильника у села Маляевка Ленинского района Волгоградской области в 1987 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 13489, 13490 40. Закирова И.А. Отчѐт о раскопках золотоордынского мавзолея в с. Бахтияровка Ленинского района Волгоградской области в 1984 и 1985 гг // Архив ИА. Р-1. № 11229 41. Закирова И.А. Отчѐт об археологических исследованиях в Волгоградской области в 1983 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 9971 42. Зиливинская Э.Д. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище в 1988 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 14632, 14633

130

43. Зиливинская Э.Д. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище в Харабалинском районе Астраханской области в 1994 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 18414, 18415 44. Зиливинская Э.Д. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище Харабалинского района Астраханской области в 1983 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 13666 Зиливинская Э.Д. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище Харабалинского района Астраханской области в 1983 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 13666 45. Зиливинская Э.Д. Отчѐт об охранных раскопках на Селитренном городище Харабалинского района Астраханской области // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 19137, 19138 46. Зиливинская Э.Д., Смирнова Л.И. Отчѐт об археологических работах на городище Маджары Ставропольского края в 1991 г // Архив ИА РАН. Р-1. №17234; 47. Ионе Г.И. Отчѐт о полевых работах Кабардино-Балкарского НИИ в 1963 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 3395 48. Казаков П.В. Отчѐт об археологических исследованиях в Красноярском районе Астраханской области в 1988 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 13216, 13217 49. Казаков П.В. Отчѐт об исследованиях в райцентре Красный Яр Астраханской области за 1989 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 14994, 14995 50. Клепиков В.М. Отчѐт об археологических раскопках в зоне строительства I очереди Фроловской оросительной системы у х. Шляховский Фроловского района Волгоградской области в 1989 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 13705, 13706. 51. Котеньков С. А. Отчѐт об археологических исследованиях на грунтовом могильнике «Маячный бугор-1» в Красноярском р-не Астраханской области в 1992 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 17655, 17656; 52. Котеньков С. А. Отчѐт об исследованиях грунтового могильника «Маячный бугор-1» Красноярского района в 1991 г // Архив ИА. Р-1. №№ 16787, 16788, 16789; 53. Котеньков С. А. Отчѐт об исследованиях на грунтовом могильнике «Маячный бугор -1» в Красноярском р-не в 1993 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 18395, 18396; 54. Котеньков С.А. Отчѐт об археологических исследований на грунтовом могильнике «Маячный бугор-1» в 1994 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 19735, 19736 55. Крупнов Е.И., Кузнецов В.А., Марковин В.И., Мерперт Н.Я., Милорадович О.В., Мунчаев Р.М. Полный отчѐт объединѐнной Северо-Кавказской археологической экспедиции 1960 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 2183, 2183-а 56. Лукашов А.В. Отчѐт о работе Заволжской экспедиции ВГПИ за 1981 год // Архив ИА РАН. Р-1. № 8262.

131

57. Ляхов С.В. Отчѐт об археологических исследованиях IV Заволжской экспедиции в Саратовской и Волгоградской областях в 1989 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 13675 58. Мажитов Н.А., Салихов Р.Т., Халиуллин Р.Н. Отчѐт о раскопках средневекового мавзолея Бэндэбикэ в Кугарчинском районе БАССР в 1969 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 4009 59. Маловицкая Л.Я. Отчѐт о раскопках Астраханской археологической экспедиции в 1965 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 3429, 3429-а, 3429-б 60. Маловицкая Л.Я., Шилов В.П. Отчѐт о раскопках Астраханской археологической экспедиции за 1963 г. Р-1. №№ 2750, 2750 а. 61. Мамонтов В.И. Отчѐт о работе Приволжского отряда ЛОИА АН СССР и Донской экспедиции ВГПИ за 1989 год // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 14313, 14314 62. Мошкова М.Г. Отчѐт о полевой работе Казахстанского отряда ЮжноУральской экспедиции летом 1964 года // Архив ИА РАН. Р-1. № 2882 63. Мошкова М.Г., Железчиков Б.Ф., Кригер В.А. Отчѐт об археологических работах в Уральской области в 1978 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 6929, 6929-а, 6929-б 64. Мыськов Е.П. Отчѐт о работе Волго-Ахтубинского отряда археологической экспедиции Волгоградского пединститута в 1991 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 16726, 16727, 16728 65. Мыськов Е.П. Отчѐт о работе Волго-Ахтубинского отряда археологической экспедиции Волгоградского пединститута с Суровикинском и Котельническом районах Волгоградской области в 1987 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 11985, 11985-а. 66. Мыськов Е.П. Отчѐт о работе Волго-Ахтубинского отряда археологической экспедиции Волгоградского пединститута в Котельниковском и Ленинском районах Волгоградской области в 1988 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 12538, 12538 а; 67. Мыськов Е.П. Отчѐт о работе Волго-Ахтубинского отряда археологической экспедиции ВГПИ в 1986 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 11303 68. Мыськов Е.П. Отчѐт о раскопках могильника Царѐв, проведѐнных Волго-Ахтубинским отрядом археологической экспедиции ВГПИ в 1989 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 14226, 14227 69. Никонов В.А. Отчѐт об археологических исследованиях на грунтовом могильнике «Маячный бугор-1» в Красноярском районе Астраханской области в 1990 г. Астрахань, 1993 г // Архив ИА, Р-1. №№ 16976, 16977 70. Никонов В.А. Отчѐт об исследованиях на буграх «Мечетный-1» и «Вакуровский-1» в Красноярском районе Астраханской области и на бугре «Долгий» в Трусовском районе г. Астрахани в 1990 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 16978, 16979

132

71. Плахов В.В. Отчѐт о раскопках культового комплекса XIII века у пос. Комсомольский Красноярского района Астраханской области в 1989 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 14194, 14195; 72. Плахов В.В. Отчѐт о раскопках мавзолея XIV века и могильника у пос. Комсомольский Красноярского района Астраханской области в 1987 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 12519, 12520; 73. Плахов В.В. Отчѐт о раскопках могильника у пос. Комсомольский Красноярского района Астраханской области в 1988 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 14329, 14330; 74. Плахов В.В. Отчѐт о раскопках грунтового могильника Приволжский, расположенного в Наримановском районе астраханской области близ 6 микрорайона г. Астрахани (Трусовский район), в 1991 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 16330 75. Плахов В.В. Отчѐт о раскопках участка городища XIII-XIV вв., расположенного на территории пос. Комсомольский Красноярского района Астраханской области и доследовании могильника на территории городища XIV века Хаджи-Тархан (Старая Астрахань) в 1993 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 17885; 76. Плахов В.В. Отчѐт о раскопках участка городища XIII-XV вв., расположенного у посѐлка Комсомольский Красноярского района Астраханской области в 1990 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 15762, 15763; 77. Плахов В.В. Отчѐт о раскопках участка городища XIII-XV вв., расположенного у посѐлка Комсомольский Красноярского района Астраханской области в 1991 году // Архив ИА РАН. Р-1. №16333; 78. Скарбовенко В.А. Отчѐт о раскопках курганных могильников в зоне строительства Понуро-Калининской оросительной системы на землях колхоза «Заря» в Калининском районе Краснодарского края // Архив ИА РАН. Р-1. № 8744. 79. Скрипкин А.С. Отчѐт об археологических раскопках в зоне строительства Понуро-Калининской оросительной системы в Краснодарском крае в 1981 г // Архив ИА РАН. Р-1. № № 8765, 8765-а. 80. Сорокин В.С. Археологические памятники Актюбинской области Казахской ССР по материалам Западно-Казахстанского отряда археологической экспедиции ИИМК АН СССР на целинные земли в 1956 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 1174, 1174-а 81. Фѐдоров-Давыдов Г.А. Научный отчѐт о раскопках 1962 г. на городище Сарай-Берке – столице Золотой Орды // Архив ИА РАН. Р-1. № 2540 82. Фѐдоров-Давыдов Г.А. Научный отчѐт о раскопках в 1961 г. на Царѐвском городище (Сарай-Берке) Ленинского района Волгоградской области // Архив ИА РАН. Р-1. № 2331, 2331-а, 2331-б 83. Фѐдоров-Давыдов Г.А. Научный отчѐт о раскопках на Итяковском и Царѐвском городищах в 1965 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 3130 84. Фѐдоров-Давыдов Г.А. Отчѐт о раскопках на Царѐвском городище (Сарай-Берке) в 1964 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 2885

133

85. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М., Гусева Т.В., Егоров В.Л., Яблонский Л.Т. Отчѐт о раскопках Селитренного городища в 1977 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 6687 86. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М., Егоров В.Л. Научный отчѐт о раскопках на Селитренном городище в 1981 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 9677, 9677-а, 9677-б 87. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М., Егоров В.Л. Отчѐт об археологических раскопках на Селитренном городище в Астраханской области в 1975 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 5846, 5846-а, 5846-б 88. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М., Егоров В.Л., Мухамадиев А.Г. Научный отчѐт о раскопках на Селитренном (Астраханская область) и Водянском (Волгоградская область) городищах в 1970 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 4356 89. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М., Егоров В.Л., Яблонский Л.Т. Отчѐт о раскопках Селитренного городища в Астраханской области в 1978 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 8263, 8263-а, 8263-б 90. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М., Егоров В.Л., Яблонский Л.Т., Паромов Я.М. Отчѐт о раскопках Селитренного городища в 1979 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 8266, 8266-а, 8266-б 91. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Дворниченко В.В. Отчѐт о раскопках курганов в Черноярском районе Астраханской области, в зоне строительства 1 очереди КАРОС // Архив ИА РАН. Р-1. № 5038; 92. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Дворниченко В.В. Отчѐт о раскопках курганов в зоне строительства 1 очереди КАРОС в Черноярском районе Астраханской области в 1980 году // Архив ИА РАН. Р-1. №8524 93. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Дворниченко В.В. Отчѐт о раскопках курганов в Черноярском районе Астраханской области в зоне строительства I очереди Калмыцко-Астраханской рисово-оросительной системы // Архив ИА РАН. Р-1. № 5038 94. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Дворниченко В.В., Егоров В.Л., Булатов Н.М. Научный отчѐт о раскопках Селитренного городища Поволжской археологической экспедицией в 1983 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 9275, 9275-а 95. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Дворниченко В.В., Малиновская Н.В., Смирнов А.С. Отчѐт о раскопках курганов в зоне строительства Никольской оросительной системы в 1977 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 6686 96. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Егоров В.Л. Отчѐт о раскопках на Водянском городище XIV века близ города Дубовка Волгоградской области в 1974 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 53416 97. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Егоров В.Л. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище в 1986 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 11755, 11755-а, 11755-б, 11755-в

134

98. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Егоров В.Л., Булатов Н.М., Скоробогатова Т.В. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище в 1982 г (раскопы II и XI) // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 9792, 9792-а, 9792-б 99. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Егоров В.Л., Галкин Л.Л., Мухамадиев А.Г., Вайнер И.С., Булатов Н.М. Научный отчѐт о раскопках Царѐвского, Водянского и Селитренного городища в 1968 г // Архив ИА РАН. Р-1 №№ 3687, 3688 100. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Егоров В.Л., Зиливинская Э.Д., Булатов Р.М. Отчѐт о раскопках на Селитренном городище в 1985 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 10766 101. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Егоров В.Л., Мухамадиев А.Г. Отчѐт о раскопках Водянского и Царѐвского городищ в Волгоградской области в 1973 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 5039 102. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Егоров В.Л., Яблонский Л.Т., Булатов Н.М. Научный отчѐт о раскопках 1976 г. на Селитренном городище Астраханской области // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 6168, 6168-а, 6168-б 103. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Мухамадиев А.Г. Отчѐт о раскопках на Царѐвском городище в Волгоградской области в 1971 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 4452 104. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Мухамадиев А.Г. Отчѐт о раскопках в 1972 году на Водянском городище в Волгоградской области // Архив ИА РАН. Р-1. № 4710 105. Фѐдоров-Давыдов Г.А., Мухамадиев А.Г., Галкин Л.Л. Отчѐт о раскопках золотоордынского городища у с. Селитренное Астраханской области (Сарай-Бату) в 1969 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 3909, 3909-а 106. Четвериков С. И. Отчѐт об охранных раскопках грунтового могильника «Маячный-2» Красноярского района в 1991 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 16750 107. Чеченов И.М. Отчѐт о раскопках городища Нижний Джулат в 1967 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 3461, 3461-а 108. Чеченов И.М. Отчѐт об археологических раскопках городища Нижний Джулат в 1966 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 3280 109. Шилов В.П. Отчѐт о работах Астраханской экспедиции за 1964 год // Архив ИА РАН. Р-1. №№3156, 3156-а 110. Шилов В.П. Отчѐт о работах Астраханской экспедиции за 1964 год // Архив ИА РАН. Р-1. 3156, 3156-а 111. Шилов В.П. Отчѐт о раскопках Астраханской археологической экспедиции за 1962 год // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 2728, 2728-а 112. Шилов В.П. Отчѐт о раскопках Астраханской экспедиции в 1956 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 1314. 113. Шилов В.П. Отчѐт о раскопках Астраханской экспедиции в 1961 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 2380, 2380-а.

135

114. Шилов В.П., Маловицкая Л.Я. Отчѐт о работах Астраханской экспедиции за 1963 год // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 2750, 2750-а 115. Шнайдштейн Е.В. Отчѐт об археологических исследованиях в Астраханской области в 1981 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 8813. 116. Шнайдштейн Е.В. Отчѐт об археологических исследованиях в Астраханской области в 1978 г // Архив ИА РАН. Р-1. № 7255 117. Шнайдштейн Е.В. Отчѐт об археологических раскопках а Ахтубинском районе Астраханской области в 1985 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 10756 118. Шнайдштейн Е.В., Мелентьев А.Н. Отчѐт о работах Астраханской экспедиции ЛОИА АН СССР в полевом сезоне 1969 г // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 3910, 3910-а 119. Шнайдштейн Е.В. Отчѐт об археологических раскопках в Ахтубинском районе Астраханской области в 1984 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 10341 120. Юрьев А.Д. Отчѐт об археологических раскопках на грунтовом могильнике «Маячный бугор-1» в 1996 году // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 20115, 20116 Письменные источники 1. Джиованни дель Плано Карпини. История монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. Ред., вступит. ст. и примеч. Н.П. Шастиной. М.: Географгиз, 1957. 270 с. 2. История Золотой империи / Пер. Г.М. Розова, коммент. А.Г. Малявкина. Новосибирск: Издательство ИАИЭ СО РАН, 1998. 288 с. 3. Книга Марко Поло. Пер. старофранцузского текста И.П. Минаева. Ред и вступит. ст. И.П. Магидовича. М.: Географгиз, 1955. 376 с. 4. Клавихо Г. История Великого Тамерлана // Тамерлан: Эпоха. Личность. Деяния. / Сост., обр. и подг. Текста Р. Рахманалиева. М.: изд-во «Гураш», 1992. С. 299-344 5. Лантратова О.Б., Голиков В.П., Орфинская О.В., Владимирова О.Ф., Егоров В.Л. Исследование уникальных археологических памятников из собрания Государственного Исторического музея – комплексов одежд XIII-XIV вв. М.: отдел типографских работ ГИМ, 2002. 237 с. 6. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1. Извлечения из сочинений арабских. СПб.: Тип. имп. АН, 1884. 564 с. 7. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 2. Извлечения из персидских сочинений. М.-Л.: изд-во АН СССР, 1941. 309 с. Б. ЛИТЕРАТУРА 1. Абрамова А.А. Элементы обряда вызывания дождя тарских татар // Интеграция археологических и этнографических исследований: Сб. науч. тр. /

136

Под ред. А.Г. Селезнева, С.С. Тихонова, Н.А. Томилова. Нальчик-Омск: изд-во ОмГПУ, 2001. С. 189-194. 2. Аджигалиев С.И. Генезис традиционной погребально-культовой архитектуры Западного Казахстана (на основе исследования малых форм). Алматы: «Гылым», 1994. 260 с. 3. Ажигали С.Е. Архитектура кочевников - феномен истории и культуры Евразии. (Памятники Арало-Каспийского региона). Алматы, «Гылым», 2002. 654 с. 4. Айдаров С.С. Исследование и реставрация памятников монументального зодчества Болгара // Город Болгар. Монументальное строительство, архитектура, благоустройство. М.: «Наука», 2001. С. 5-149 5. Аксѐнова Н.Д. Археологическое изучение мавзолеев юго-восточной и южной частей города Болгара // Город Болгар. Монументальное строительство, архитектура, благоустройство. М.: «Наука», 2001. С. 200-216 6. Алихова А.Е. Мавзолеи города Мохши-Наровчата // СА. 1973. № 2. С. 226-237 7. ал-Кибла // Ислам. Энциклопедический словарь. М.: «Наука». ГРВЛ, 1991. С. 136 8. Аль-Холи А. Связи между Нилом и Волгой в XIII – XIV вв., пер. с арабского. М.: «Наука». ГРВЛ, 1962. 48 с. 9. Аляев М.В. Погребения золотоордынской эпохи в сырцовых оградках на территории Волгоградской области // Материалы ХХХ Урало-Поволжской археологической конференции молодых учѐных. Самара: изд-во «Самарский университет», 1999. С. 55-56 10. Армарчук Е.А. Изучение памятников Куня-Ургенча: старые и новые гипотезы // Приаралье в древности и средневековье. М.: изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1998. С. 205-209 11. Ахинжанов С.М. Из истории взаимоотношений кыпчаков и Хорезма в XII – начале XIII в. // Археологические исследования в Казахстане. Алма-Ата: «Гылым», 1973. С. 58-62 12. Ахинжанов С.М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Алмты: «Гылым», 1999. 295 с. 13. Баллод Ф.В. Приволжские Помпеи. М.-Пг.: Гос. изд-во «Мосполиграф», 1923. 132 с. 14. Баллод Ф.В. Старый и Новый Сарай, столицы Золотой Орды (результаты археологических работ летом 1922 года) // Татарская археология. Казань: изд-во Института истории АН Татарстана, 1998. №2 (3). С. 109-135 15. Баранов В.С., Кавеев М.М. Археологическое исследование мавзолеев центарльной части Болгарского городища // Город Болгар. Монументальное строительство, архитектура, благоустройство. М.: «Наука», 2001. С. 176-199. 16. Бартольд В.В. Басджирт // Сочинения. Т. V. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 496

137

17. Бартольд В.В. Беркай // Сочинения. Т. V. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 504-505. 18. Бартольд В.В. Гузз // Сочинения. Т. V. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 524 19. Бартольд В.В. Двадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии // Сочинения. Т.V. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968 С. 17-192. 20. Бартольд В.В. Ислам // Сочинения. Т. VI. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 115-129 21. Бартольд В.В. Ислам на Чѐрном море // Сочинения. Т. IV. М.: «Наука». ГРВЛ, 1966 22. Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов // Сочинения. Т.V. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 195-229 23. Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов // Сочинения. Т. IV. М.: «Наука». ГРВЛ, 1966. С. 377-396. 24. Бартольд В.В. Культура мусульманства // Сочинения. Т. VI. М.: «Наука». ГРВЛ, 1966. С. 143-204 25. Бартольд В.В. Места домусульманского культа в Бухаре и еѐ окрестностях // Сочинения. Т. II. Ч. II. М.: «Наука». ГРВЛ, 1964. С. 471-481. 26. Бартольд В.В. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира // Альманах «Арабески истории». Вып. 5-6. «Каспийский транзит». Т.I. / Сост и подг. А.И. Куркчи. М.: изд-во «Ди-Дик», 1996. С. 257-392 27. Бартольд В.В. О погребении Тимура // Сочинения. Т. II. Ч. 2. М.: «Наука». ГРВЛ, 1964. С. 442-454 28. Бартольд В.В. Обзор истории тюркских народов // Сочинения. Т. V. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 425-437 29. Бартольд В.В. Образование империи Чингиз-хана // Сочинения Т.V. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 235-265 30. Бартольд В.В. Отчѐт об осмотре древнего мусульманского кладбища в городе Баку // Сочинения. Т. IV. М.: «Наука». ГРВЛ, 1966. С. 136-138 31. Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья // Сочинения. Т. II. Ч. I. М.: Изд. вост. лит., 1964. С. 23-106 32. Бартольд В.В. Теократическая идея и светская власть в мусульманском государстве // Сочинения. Т. VI. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. С. 303-319 33. Бартольд В.В. Хазары // Сочинения. Т. V. М.: «Наука». ГРВЛ, 1968. C. 597-601 34. Басилов В. Н. Культ святых в исламе. М.: «Мысль», 1970. 144 с. 35. Басилов В.Н. Пережитки шаманства у туркмен-гѐкленов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. Историко-этнографические очерки. М.: «Наука». ГРВЛ, 1986. С. 8-24 36. Бикбулатов Н.В., Фатыхова Ф.Д. Семейный быт башкир XIX-XX вв. М.: «Наука», 1991. 189 с.

138

37. Бикинеев Э.Р. Астрагалы как принадлежности для игр и обрядов // Перекрѐстки истории. Актуальные проблемы исторической науки. Материалы Всероссийской научной конференции. Астрахань: ИД «Астраханский университет», 2004. С. 49-53 38. Бисембаев А. Генезис погребального обряда кочевников Западного Казахстана // Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция. Тезисы докладов. Самара.: изд-во СГПИ, 1994. С. 52-53 39. Бисембаев А.А. К вопросу о исламизации средневекового населения Западного Казахстана (археологический аспект) // Материалы международной научной конференции «Арало-каспийский регион в истории и культуре Евразии» 25-27 мая 2006 года. Часть 1. Актобе: «ПринтА», 2006. С. 54 - 56 40. Большаков О.Г. Суеверия и мошенничества в Багдаде в XII-XIII в. // Ислам: Религия, общество, государство. Сборник статей. Отв. редакторы П.А. Грязневич и С.М. Прозоров. М.: «Наука». ГРВЛ, 1984. С. 144-148. 41. Боталов С.Г., Гарустович Г.Н., Яминов А.Ф. Новые материалы по мавзолеям Зауралья и Центрального Казахстана // Наследие веков. Охрана и изучение памятников археологии в Башкортостане. Выпуск I: Сборник статей. Уфа: Национальный музей РБ, 1995. С. 148-165 42. Бронникова М.А., Зазовская Э.П., Аржанцева И.А. Городище «Самосделка»: предварительные результаты и перспективы комплексных почвенноландшафтных исследований // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Астрахань: изд-во АГПУ, 2001. С. 43-47 43. Булатов Н.М., Гусева Т.В., Егоров В.Л., Фѐдоров-Давыдов Г.А., Яблонский Л.Т. Исследование Селитренного городища // АО 1975 г. М.: ИА РАН, 1976. С. 176-177 44. Валеев Ф.Х. Древнее и средневековое искусство Среднего Поволжья. Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1975. 214 с. 45. Васильев Д.В. Городище Ак-Сарай // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Астрахань: изд-во АГПУ, 2001. С. 68-71 46. Васильев Д.В. Женское захоронение в сырцовом мавзолее золотоордынского времени // ДВДС. Выпуск 6. Волгоград: изд-во ВолГУ, 1998. С. 101-112 47. Васильев Д.В. Золотоордынские раннемусульманские погребения с городского некрополя Красноярского городища // Тезисы докладов итоговой научной конференции АГПИ им. С.М. Кирова. Астрахань: изд-во АГПИ, 1995 48. Васильев Д.В. К вопросу о становлении ислама в Золотой Орде (Постановка проблемы) // Сборник тезисов региональной научной конференции «Проблемы взаимодействия национальных культур». Часть 2. Астрахань: изд-во АГПИ, 1995. С. 22-23

139

49. Васильев Д.В. Мавзолеи Золотой Орды: географический обзор и опыт типологизации // Учѐные записки Астраханского государственного университета. Астрахань: ИД «Астраханский университет», 2003. С. 110-119; 50. Васильев Д.В. Мусульманские мавзолеи Золотой Орды как архитектурные и погребальные памятники // Международное (XIV Уральское) археологическое совещание: Материалы международной научной конференции 6-10 октября 2003 г. Пермь: изд-во ПГПУ, 2003. С. 144-146 51. Васильев Д.В. Некоторые особенности раннемусульманского погребального обряда в Золотой Орде // Тезисы докладов итоговой научной конференции АГПУ. Астрахань: изд-во АГПУ, 1997, С. 34 52. Васильев Д.В. Некоторые причины исламизации улуса Джучи // Тезисы межвузовской научной конференции студентов и молодых учѐных (к 25летию исторического факультета АГПУ). Астрахань: изд-во АГПУ, 1998. С. 4 53. Васильев Д.В. О «веротерпимости» в Золотой Орде в годы становления государства // Развитие и взаимодействие национальных культур как фактор стабильности межэтнических отношений в полиэтническом регионе: материалы Всероссийской научно-практической конференции 21-22 ноября 2000 года. Астрахань: изд-во АГПУ, 2000. С.87-89 54. Васильев Д.В. О местоположении города Саксин // Проблемы археологии Нижнего Поволжья. 1 Международная Нижневолжская археологическая конференция, г. Волгоград, 1-5 ноября 2004 г.: Тезисы докладов. Волгоград: издво ВолГУ, 2004. С. 264-269 55. Васильев Д.В. О трансформации социальной роли ислама в Золотой Орде // Астраханский край на рубеже веков: история и современность. Астрахань.: изд-во АГПУ, 2001, С. 4-5 56. Васильев Д.В. Опыт типологии и периодизации мусульманского погребального обряда в Золотой Орде // Тезисы докладов итоговой научной конференции АГПИ им. С.М. Кирова. Астрахань: изд-во АГПИ, 1996. С. 23 57. Васильев Д.В. Опыт типологии мусульманских внутримогильных сооружений из сырцового кирпича // Материалы XXX Урало-Поволжской археологической конференции молодых учѐных. Самара: изд-во СамГУ, 1998. С. 150-152 58. Васильев Д.В. Погребения с южной ориентировкой на грунтовом могильнике «Маячный бугор–1» // Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция. Тезисы докладов. Самара: изд-во СамГПУ, 1993. С. 46-47 59. Васильев Д.В. Языческие погребения на грунтовом могильнике Маячный бугор // Поволжье в средние века. Тезисы докладов Всероссийской научной конференции, посвящѐнной 70-летию со дня рождения Г.А. ФѐдороваДавыдова. Нижний Новгород: изд-во НГПУ, 2001. С.34-35. 60. Васильев Д.В., Гречкина Т.Ю. Предварительные итоги изучения памятников домонгольского времени в дельте Волги // Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. (из истории костюма). Тезисы докладов III

140

Международной археологической конференции 14-18 марта 2000 г. Самара: СОИКМ, 2000. С. 22-25 61. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь: ЛЕАН, Москва: АГРАФ, 1999. 480 с. 62. Викторин В.М., Нафтулин А.Д. Ислам и население Астраханской области // Ислам и современность (методические рекомендации в помощь лекторам-атеистам). Астрахань: изд-во Астраханского института усовершенствования учителей, 1988. С. 31-36. 63. Волков В.В. Советско-Монгольская Экспедиция // АО 1981 г. М.: ИА РАН, С. 486 64. Гарустович Г.Н. Об этнической принадлежности раннемусульманских памятников Западной и Центральной Башкирии // Проблемы древних угров на Южном Урале: Сб. статей. АН СССР, УрО БНЦ, ИИЯЛ / Отв. ред. А.Х. Пшеничнюк. Уфа: «Гилем», 1988, С. 135-138 65. Гарустович Г.Н. Погребения в каменных мавзолеях Башкирского Приуралья // Наследие веков. Охрана и изучение памятников археологии в Башкортостане. Выпуск I. Уфа: Национальный музей РБ, 1995. С. 166-185 66. Гарустович Г.Н. Могильник Саралжин-I (к вопросу об исламизации Джучиева Улуса) // Новое в средневековой археологии Евразии. Самара: ИКА «Артефакт», 1993. С. 86-90 67. Гарустович Г.Н., Иванов В.А. Огузы и печенеги в Евразийских степях. Уфа: «Гилем», 2001. 212 с. 68. Гарустович Г.Н., Ракушин А.Н., Яминов А.Ф. Средневековые кочевники Поволжья (конца IX - начала XV века). Уфа: «Гилем», 1998. 336 с. 69. Генинг В.Ф., Борзунов В.А. Методика статистической обработки и сравнительного анализа погребального обряда // ВАУ. Выпуск 13. Свердловск: изд-во УрГУ, 1975. С. 42-72 70. Генинг В.Ф., Стоянов В.Е., Хлебникова Т.А., Вайнер И.С., Казаков Е.П., Валеев Р.К. Археологические памятники у села Рождествено. Казань: изд-во КГУ, 1962. 128 с. 71. Герасимов М.М. Портрет Тамерлана // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. XVII. М.: ИИМК, 1947. С. 14-21 72. Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М.: «Наука», 1987. 251 с. 73. Гончаров Е.Ю. Анализ монетного материала с двух золотоордынских городищ // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Астрахань: изд-во АГПУ, 2001. Препринт 74. Гончаров Е.Ю., Рудаков В.Г. Некрополи Селитренного городища и его округи (предварительные итоги исследований) // Проблемы археологии Нижнего Поволжья: I Международная Нижневолжская археологическая конференция., г. Волгоград, 1-5 ноября 2004 г. Тезисы докладов. Волгоград: изд-во ВолГУ, 2004. С. 285-289.

141

75. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и еѐ падение. М.: «Богородский печатник», 1998. 368 с. 76. Гумилѐв Л.Н. В поисках вымышленного царства. М.: изд-во «Товарищество Клышников, Комаров и Ко», 1992. 320 с. 77. Гумилѐв Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М.: «Мысль», 1993. 781 с. 78. Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура. Казань: Татарское книжное изд-во, 1990. 192 с.: илл. 79. Джаназа // ИЭС. М.: «Наука», ГРВЛ, 1991. С. 58 80. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М.: «Наука», 1985. 245 с. 81. Егоров В.Л. Мавзолеи Водянского городища // CА. 1980. №1, С. 7489. 82. Егоров В.Л. Основные направления развития культуры Золотой Орды // Поволжье и сопредельные территории в средние века. Труды ГИМ. Вып. 135. М., 2002. С. 79-84 83. Егоров В.Л. Развитие центробежных устремлений в Золотой Орде // ВИ. 1974. №8. С. 36-50. 84. Егоров В.Л., Полубояринова М.Д. Археологические исследования Водянского городища в 1967-1971 гг // Города Поволжья в средние века. М., «Наука», 1974. С. 67-72 85. Зеленеев Ю.А. Этнокультурные традиции золотоордынского города // Древности Поволжья: эпоха средневековья. (Исследования культурного наследия Волжской Булгарии и Золотой Орды). Материалы II Всероссийской конференции «Поволжье в средние века» 25-28 сентября 2003 года. Казань – Яльчик. Казань: «Школа», 2005.С. 163-174. 86. Зиливинская Э.Д. Мечети Золотой Орды // Материалы и исследования по археологии Поволжья. Вып. 1, Йошкар-Ола.: изд-во МарГУ, 1998. С. 16-37 87. Зиливинская Э.Д., Чеченов И.М. Подземный склеп на городище Нижний Джулат // Проблемы древней истории и культуры Северного Кавказа. М.: ИА РАН-ИПП «Гриф и К», 2004. С. 138-159. 88. Зяблин Л.П. О «татарских» курганах // СА. 1955. № XXII, С. 83-96 89. Иванов В.А. Откуда ты, мой предок? (Взгляд археолога на древнюю историю Южного Урала). СПб.: ТОО «Грань»-УНЦ РАН, 1994. 128 с.: илл. 90. Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале. М.: «Наука», 1988. 89 с. 91. Иванов С.В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX- начала XX вв. М.-Л.: «Наука», 1954. 196 с. 92. Ионова Ю.В. Обряды, обычаи и их социальные функции в Корее. М.: «Наука». ГРВЛ, 1982. 232 с. 93. Ислам. Энциклопедический словарь. М.: «Наука». ГРВЛ, 1991. 315 с.: илл.

142

94. Казаков П.В., Пигарѐв Е.М. Материалы исследований Красноярского городища Астраханской области (1989-1990 гг.) // Материалы и исследования по археологии Поволжья. Сборник. Вып. 1. Йошкар-Ола: изд-во МарГУ, 1998. С. 7283 95. Каменецкий И.С. Код для описания погребального обряда (Часть вторая) // Археологические открытия на новостройках. М.: «Наука». Главная редакция изданий для зарубежных стран, 1986. С. 136 -194. 96. Кармышева Б.Х. Архаическая символика в погребально-поминальной обрядности узбеков Ферганы // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М.: «Наука». ГРВЛ, 1986. С. 140-143 97. Кармышева Дж. Х. Земледельческая обрядность у казахов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М.: «Наука». ГРВЛ, 1986, С. 47-70 98. Карьялайнен К. Ф. Религия югорских народов. В 3 т. Т. III. / пер. Н.В. Лукиной. Томск: изд-во Том. ун-та, 1996. 262 с. 99. Касымова З.И. Истоки, социальная сущность и причины распространения суфизма // Из истории суфизма: источники, социальная практика. Сб. ст. / под ред М.М. Хайруллаева. Ташкент: «Фан», 1991. С. 5-16 100. Керимов Г.М. Шариат и его социальная сущность. М.: «Наука», 1978. 223 с. 101. Кобищанов Ю.М. Империя Джучидов // Очерки распространения исламской цивилизации. Том 2. Эпоха великих мусульманских империй и Каирского Аббасидского халифата (середина XIII – середина XVI вв.). М.: «Росспэн», 2002. С. 13-130 102. Котеньков С.А. Нумизматический материал золотоордынского времени из погребений грунтовых могильников «Маячный I» и «Маячный II» // Монеты и монетное обращение в монгольских государствах XIII-XV вв.: I Международный нумизматический конгресс – Саратов 2001, II Международный нумизматический конгресс – Муром 2003. М.: изд-во «Нумизматическая литература», 1995. С. 115. 103. Курылѐв В.П., Савинов Д.Г. К проблеме трактовки «рисунков» на западноказахстанских памятниках // Материалы международной научной конференции «Арало-каспийский регион в истории и культуре Евразии» 25-27 мая 2006 года. Часть 1. Актобе: «ПринтА», 2006. С. 85-87. 104. Кутуков Д.В. О некоторых особенностях погребального обряда нижневолжского населения в золотоордынское время // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Астрахань: изд-во АГПУ, 2001. С. 71-74 105. Лавров Л.И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа XVIIIXX вв. Ч. II. М., «Наука», 1968. 157 с. 106. Ланда Р.Г. Ислам в России. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1995. 312 с.

143

107. Лестер Р.Ч. Буддизм. Путь к нирване // Религиозные традиции мира. В двух томах. Том 2. М.: «КРОН-ПРЕСС», 1996. С. 264-395 108. Литература и культура Древней Руси: Словарь-справочник. О.М. Анисимова, В.В. Кусков, М.П. Одесский и др. / под ред. В.В. Кускова. М.: «Высшая школа», 1994. 336 с.: илл. 109. Лобачѐва Н.П. К истории календарных обрядов у земледельцев Средней Азии // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М.: «Наука». ГРВЛ, 1986. С. 71-116 110. Люшкевич Ф.Д. Этнографическая группа ирони // Занятия и быт народов Средней Азии. Л.: «Наука», 1971. С. 36-71 111. Мавлютов Р. Р. Ислам. М.: изд-во политической литературы, 1974. 122 с. 112. Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата. М.: «Наука», 1983. 224 с. 113. Мажитов Н., Султанова А. История Башкортостана с древнейших времѐн до XVI века. Уфа: «Гилем», 1994. 360 с. 114. Мажитов Н.А. Южный Урал в VII-XIV вв. М.: «Наука», 1977. 240 с.: илл. 115. Мажитов Н.А., Яминов А.Ф. Раннемусульманские надгробные памятники-мавзолеи Башкирии золотоордынского времени // Башкирский край и его народы. Тезисы республиканской научно-краеведческой конференции. Уфа: изд-во БГУ, 1990. С. 184-185 116. Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. Саратов: изд-во Сарат. ун-та, 1998. 128 с. 117. Могильников В.А. Памятники кочевников Сибири и Средней Азии XXII вв // Степи Евразии в эпоху средневековья. М.: «Наука», 1981 С. 190-193 118. Морарь Т.П. Сырцовая культовая оградка на могильнике Маячный бугор // Материалы XXXIV Урало-Поволжской археологической студенческой конференции. Ульяновск: изд-во УлГПУ, 2002. С. 109-110 119. Мухамадиев А.Г. Булгаро-татарская монетная система в XII – XV вв. М. «Наука», 1983. 164 с. 120. Мыськов Е.П. Погребальные сооружения с кирпичными оградами могильника Маляевка VI у северо-западного пригорода Царѐвского городища // Нижневолжский археологический вестник. Вып. 6. Волгоград: изд-во ВолГУ, 2003. С. 216-235 121. Нарожный Е.И. К этносоциальной атрибуции городского населения терско-кумского междуречья (по материалам мусульманских захоронений эпохи Золотой Орды) // Погребальный обряд древнего и средневекового населения Северного Кавказа. Орджоникидзе: изд-во Северо-Осетинского государственного университета, 1988. С. 160-172 122. Недашковский Л.Ф. Золотоордынский город Укек и его округа. М.: изд. фирма «Восточная литература», 2000. 224 с.: илл.

144

123. Нечаева Л.Г. О мавзолеях Северного Кавказа // Сборник музея антропологии и этнографии. Выпуск XXXIV. Материальная культура и хозяйство народов Кавказа. Средней Азии и Казахстана. Ленинград: «Наука», 1978. С. 169173 124. Нурмухамедов Н. Мавзолей Ходжи Ахмеда Ясеви. Алма-Ата: изд-во «Энер», 1980. 190 с. 125. Павленко Ю.А. К вопросу о распространении суфизма в Нижнем Поволжье // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Астрахань: изд-во АГПУ, 2001. С. 74-77 126. Пакалина Л.Ю. К вопросу о христианстве в Золотой Орде // XXV Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция. Тезисы докладов. Самара: изд-во СамГПУ, 1994. С. 50-52 127. Пачкалов А.В. О местоположении Сарая (первой столицы Золотой Орды) // Археологiя та Єтнологiя Схiдноï Європи: Матерiали i дослiдження. Том 3. (Мiжнародний конгрес. Крок молодi у XXI столiття. 24-27 квiтня 2002 р.). Одеса: «Друк», 2002. С. 177. 128. Петраш Ю.Г. Тень средневековья. Алма-Ата: «Казахстан», 1981. 150 с.: илл. 129. Пигарѐв Е.М. Монеты в погребениях Золотой Орды // Труды по археологии. Степи Европы в эпоху средневековья. Том 1. Донецк: изд-во Донецкого нац. ун-та, 1998. С. 283-301. 130. Плетнѐва С.А. Половецкие каменные изваяния. М.: «Наука», 1974. 200 с. 131. Плетнѐва С.А. Половцы. М., «Наука», 1990. 204 с. 132. Полубояринова М.Д. Русские люди в Золотой Орде. М.: «Наука», 1978. 136 с. 133. Пугаченкова Г.А. Зодчество Центральной Азии. XV век. Ташкент: «Фан», 1976. 115 с. 134. Пугаченкова Г.А. Погребение монгольского времени в Халчаяне // СА. 1967. №2. С. 152-158 135. Ракушин А.И. Подкурганные кирпичные сооружения золотоордынского времени в Нижнем Поволжье (предварительные выводы) // Археологические вести. Вып. 1. Саратов: изд-во Саратовского государственного университета, 1993. С. 170-175 136. Ртвеладзе Э.В. Два мавзолея золотоордынского времени в районе Пятигорья // СА. 1969. № 4. С. 229-239 137. Ртвеладзе Э.В. Мавзолеи Маджара // СА. 1973. №1. С. 271- 277 138. Рудаков В.Г. Вопрос о существовании двух Сараев и проблема локализации Гюлистана // Учѐные записки Татарского государственного гуманитарного института. Вып. 7. Казань: изд-во ТГГУ, 1999. С. 93-124. 139. Руденко С.И. Башкиры. Историко-этнографические очерки. М.: издво АН СССР, 1955. 394 с.

145

140. Сагалаев А.М. Алтай в зеркале мифа. Новосибирск: «Наука», 1992. 176 с. 141. Сагана // Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Выпуск 2. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1999. С. 81-82 142. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск: Мордовское книжное изд-во,1960. 276 с. 143. Сибгатуллина А.Т. Суфийские тарика среди тюркских народов // Сборник тезисов региональной научной конференции «Проблемы взаимодействия национальных культур». Часть 1. Астрахань: изд-во АГПИ, 1995. С. 84-87. 144. Смирнов А.П. Железный век Башкирии // МИА. № 58. М.: изд-во АН СССР, 1957. 143 с. 145. Смирнов Ю.А. Лабиринт. Морфология преднамеренного погребения. М.: изд. фирма «Восточная литература», 1997. 279 с.: илл., табл. 146. Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Выпуск 1. Савроматская эпоха. / отв. ред. М.Г. Мошкова. М.: ИА РАН, 1994. 224 с. 147. Сызранов А.В. Культ мусульманских «святых мест» – «аулья» в Астраханском крае // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Астрахань: изд-во АГПУ, 2001. С. 110-113 148. Сызранов А.В. Легенды и предания о мусульманских «святых» в Астраханском крае // Урало-Поволжская археология в работах студентов. Тезисы докладов. Волгоград: изд-во ВолГУ, 2000 149. Сызранов А.В. Мошаикский культовый комплекс // Материалы научно-практической конференции «Проблемы межкультурной коммуникации: история и современность». 28 апреля 2001 г. Выпуск 3. Астрахань: изд-во ООО «АНТ», 2001. С. 128 - 129 150. Сызранов А.В. Святилища «аулья» во внемечетном культе астраханского регионального варианта мусульманства // Материалы ХХХ УралоПоволжской археологической конференции молодых учѐных. Самара: изд-во «Самарский университет», 1999. С.133 151. Сызранов А.В. Система культа «святых мест» – «аулья» у мусульман Астраханского края // Материалы XXXIII Урало-Поволжской археологической студенческой конференции. Ижевск: изд-во УдГУ, 2001. С. 115-116. 152. Тайжанов К., Исмаилов Х.. Особенности доисламских верований у узбеков-карамуртов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М.: «Наука». ГРВЛ, 1986. С. 117-135 153. Токарев С.А. Ранние формы религии. М.: Политиздат, 1990. 622 с. 154. Толстые Н. И. и С. М. Заметки по славянскому язычеству (Вызывание дождя в Полесье) // Славянский и балканский фольклор: генезис, архаика, традиции. Вып. 2. М.: «Наука», 1978. С. 95-130

146

155. Туг // Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Выпуск 2. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1999. С. 85 156. Турганбаева Л.Р. К вопросу о декоре казахских кулпытасов // Материалы международной научной конференции «Арало-каспийский регион в истории и культуре Евразии» 25-27 мая 2006 года. Часть 1. Актобе: «ПринтА», 2006. С. 149-159; 157. Усманов М.А. Этапы исламизации Джучиева Улуса и мусульманское духовенство в татарских ханствах XIII-XVI веков // Духовенство и политическая жизнь на Ближнем и Среднем Востоке в период феодализма. М.: «Наука». ГРВЛ, 1985. С. 177-185 158. Фахрутдинов Р.Г. Археологические памятники Волжско-Камской Болгарии и еѐ территория. Казань: Татарское книжное издательство, 1975. 219 с. 159. Фѐдоров-Давыдов Г.А. Бронзовые фигурки человека из средневековых памятников Поволжья // Новое в советской археологии. М.: «Наука», 1965. С. 275-277 160. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М.: издво МГУ, 1994. 232 с. 161. Фѐдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. М.: изд-во МГУ, 1966. 274 с. 162. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды, М.: издво МГУ, 1973. 177 с. 163. Фѐдоров-Давыдов Г.А. Статистические методы в археологии. М.: «Высшая школа», 1987. 216 с. 164. Флѐров В.С. Аланы Центрального Предкавказья V-VIII веков: обряд обезвреживания погребѐнных. Труды Клин-Ярской экспедиции. Вып. I. М.: Полимедиа, 2000. 164 с.: илл. 165. Хазира // Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Выпуск 2. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1999. С. 94 166. Хакимниязов Ж. Уникальный памятник городище Миздахкана // Материалы международной научной конференции «Арало-каспийский регион в истории и культуре Евразии». 25-27 мая 2006 года. Часть 1. Актобе: «ПринтА», 2006. С. 43-45. 167. Халиков А.Х. Ислам и урбанизм в Волжской Булгарии // Биляр - столица домонгольской Булгарии. Казань: АН СССР. Казанский научный центр, 1993. С. 47-60 168. Халикова Е.А IV Билярский некрополь // Новое в археологии Поволжья (Археологическое изучение центра Билярского городища). Казань, 1979. С. 114-119

147

169. Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Болгарии X нач. XIII вв. Казань: изд-во КГУ, 1986. 159 с. 170. Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие // На стыке континентов и цивилизаций. М: «Инсан», 1996. С. 73-275 171. Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства // На стыке континентов и цивилизаций. М.: «Инсан», 1996. С. 529-764 172. Чираг-дан // Ислам не территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Выпуск 2. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1999. С. 103. 173. Шавкунов Э.В. Культура чжурчженей-удиге XII-XIII вв. и проблема происхождения тунгусских народов Дальнего Востока. М.: «Наука», ГРВЛ, 1990. 282 с. 174. Швецов М.Л. Половецкие святилища // СА. 1979. №1. С. 199-209 175. Шевченко А.В. Антропологическая характеристика средневекового населения низовьев Волги (По краниологическим материалам из могильника Хан-Тюбе) // Исследования по палеоантропологии и краниологии СССР. Л.: «Наука», 1980. С. 139-168 176. Шнайдштейн Е.В. Археологические памятники Астраханской области. Путеводитель по памятникам археологии Ахтубинского района. Астрахань: изд-во АГПИ, 1990. 64 с. 177. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. Киев: «София», 2000. 480 с. 178. Юнусова А.Б. Башкортостан в XIV-XVI вв // Очерки распространения исламской цивилизации. Том 2. Эпоха великих мусульманских империй и Каирского Аббасидского халифата (середина XIII – середина XVI вв.). М., «Росспэн», 2002. С. 166-173. 179. Юнусова А.Б. Ислам в Башкирии. 1917-1994. Уфа: изд-во ВЭГУ, 1994. 150 с. 180. Юсупов Г.В. Введение в болгаро-татарскую эпиграфику / отв. ред. М.Х. Гайнуллин. М.-Л.: изд-во АН СССР, 1960. 165 с.: илл. 181. Яблонский Л.Т. Монголы в городах Золотой Орды // Проблемы антропологии древнего и современного населения Советской Азии. Новосибирск: «Наука». Сибирское отделение, 1986. С. 6-27. 182. Яблонский Л.Т. Типы погребального обряда на мусульманских городских некрополях Золотой Орды // Вестник МГУ. Серия историческая. №2. М., 1975. С. 75-84. 183. Яворская Л.В. Особенности погребального обряда в некрополях окрестностей Царѐвского городища (опыт статистической обработки) // Археология Волго-Уральского региона в эпоху раннего железного века и средневековья. Волгоград: изд-во ВолГУ, 1999. С. 242-270. 184. Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К. Некрополь древнего Миздахкана. Ташкент: «Фан», 1970. 254 с.

148

185. Ярлыкапов А.А. Похоронно-поминальный обряд степных ногайцев в прошлом и настоящем (XIX – 80-е годы XX века) // Среднеазиатский этнографический сборник. Выпуск IV. М.: «Наука», 2001. С. 182-198 186. Fyodorov-Davydov G.A. The culture of the Golden Horde Cities. Oxford, 1984. 277 p., 113 t. Диссертации 187. Басилов В.Н. Пережитки доисламских верований в мусульманском культе святых (на материалах Туркмении). Дисс. … канд. ист. наук. М., 1967. 340 с. 188. Гелах Т.Ф. Мусульманские могильники как исторический источник (По материалам Ташаузской области ТССР)». Дисс. … канд. ист. наук. М., 1955. 250 с. 189. Сызранов А.В. Эволюция государственной политики России по отношению к мусульманскому населению в конце XIX-XX вв. (на материалах Нижнего Поволжья). Дисс. … канд. ист. наук. Астрахань, 2004. 202 с. 190. Яблонский Л.Т. Население средневековых городов Поволжья (по материалам мусульманских могильников). Дисс. … канд. ист. наук. М., 1980. 190 с. 191. Яминов А.Ф. Южный Урал в XIII-XIV вв. Дисс. … канд. ист. наук. Уфа, 1995. 220 с. 192. Ярлыкапов А.А. Ислам у степных ногайцев в XX в. (историкоэтнографическое исследование). Дис. … канд. ист. наук. М., 1999. 264 с. Авторефераты диссертаций 193. Ильина О.А. Историческая топография и локализация золотоордынских городов Нижнего Поволжья. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Волгоград, 2006. 26 с. 194. Костюков В.П. Памятники кочевников Южного Зауралья (к вопросу об этническом составе Улуса Шибана). Автореф. дисс. .. канд. ист. наук. Уфа, 1997. 19 с. 195. Ракушин А.И. Мусульманство у золотоордынских кочевников Нижнего Поволжья в XIII-XIV веках. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Саратов, 1998. 18 с. 196. Халикова Е.А. Мусульманские могильники Волжской Булгарии Xнач. XIII вв. как исторический источник. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. М., 1976. 18 с. 197. Шнайдштейн Е.В. Археологические памятники поздних кочевников Нижнего Поволжья IX-XV вв. как источник по проблеме этногенеза Астраханских татар: Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Л., 1975. 16 с. 198. Яворская Л.В. Могильники золотоордынского времени в окрестностях Царѐвского городища. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Воронеж, 1999. 23 с. Интернет-ресурсы

149

199. Web-сайт «Археология и архитектура http://www.culture.az:8101/regions/mausoleums/mausoleums.html

Азербайджана.»

151

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ АГОИАМЗ –

Астраханский государственный объединѐнный историко-архитектурный музей-заповедник АО – Археологические открытия БНЦ – Башкирский научный центр АН СССР ВАУ – Вопросы археологии Урала ВИ – Вопросы истории ГРВЛ – Главная редакция восточной литературы ДВДС – Древности Волго-Донских степей ИА – Институт археологии РАН ИАИЭ – Институт археологии и этнографии ИИАЭ – Институт истории, археологии и этнографии ИИЯЛ – Институт истории, языка и литературы ИНТБРИЭС – Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь ИЭС Ислам: Энциклопедический словарь. ЛОИА – Ленинградское отделение Института археологии МИА – Материалы и исследования по археологии СССР РАН – Российская Академия наук СА – Советская археология СОИКМ – Самарский областной историко-краеведческий музей им. П.В. Алабина СЭ – Советская этнография. ТСУАК – Труды Саратовской учѐной архивной комиссии УрО РАН – Уральское отделение Российской Академии наук УНЦ РАН – Уфимский научный центр РАН

152

ПРИЛОЖЕНИЯ ПРИЛОЖЕНИЕ 1

153

ПРИЛОЖЕНИЕ 2 Список признаков для статистической обработки погребального обряда в золотоордынское время ФАЗА 1. Характеристика местоположения погребения 1. Связь могильника с поселением 1.1. – рядом с синхронным поселением 2. Относительная хронология погребения 2.1. – позднее (или впускное) 3. Количество погребѐнных в одной погребальной камере 3.1. – один 3.2. – нет костяка (кенотаф) ФАЗА 2. Характеристика надмогильных сооружений 4. Общая характеристика надмогильного сооружения 4.1. – нет надмогильного сооружения 4.2. – курган 4.3. – мавзолей 4.4.– мечеть 4.5.– надгробие 4.6 .– подкурганная оградка 4.7 .– наземный склеп-оградка 4. Наличие остатков тризны рядом с могилой 5.1. – есть остатки тризны ФАЗА 3. Характеристика могильной ямы 6. Конструкция ямы 6.1. – яма с сужающимися ко дну стенками 6.2. – простая яма с отвесными стенками 6.3. – яма со сложным профилем 6.4. – яма с грунтовыми ступеньками вдоль всех четырѐх стенок 6.5. – яма с грунтовыми ступеньками вдоль всех стенок, кроме восточной ( в ногах погребѐнного) 6.6. – яма с грунтовыми ступеньками вдоль всех стенок, кроме западной (в головах погребѐнного) 6.7. – яма с грунтовыми ступеньками вдоль длинных стенок (слева и справа от погребѐнного) 6.8. – яма с грунтовой ступенькой вдоль северного длинного борта (слева от погребѐнного) 6.9. – яма с грунтовой ступенькой вдоль южного борта (справа от погребѐнного)

154

6.10. – обширная яма с двумя или несколькими щелевыми погребальными камерами 6.11. – яма с подбоем в северном борту (в левом по отношению к погребѐнному), дно погребальной камеры в подбое ниже уровня дна входной ямы 6.12. – яма с подбоем в северном борту (в левом по отношению к погребѐнному), дно погребальной камеры в подбое на уровне дна входной ямы 6.13. – яма с подбоем в южном борту ( в правом по отношению к погребѐнному), дно погребальной камеры в подбое на уровне дна входной ямы 6.14. – яма с подбоем в южном борту ( в правом по отношению к погребѐнному), дно погребальной камеры в подбое ниже уровня дна входной ямы 7. Наличие подбоя 7.1. – нет подбоя ФАЗА 4. Характеристика внутримогильных конструкций 8. Опорные стены. 8.1. – нет опорных стен 8.2. – стены вдоль всех бортов ямы 8.3. – стены вдоль всех бортов ямы, кроме восточного (в ногах погребѐнного) 8.4. – стены вдоль всех бортов ямы, кроме западного 8.5. – стены вдоль северного и южного бортов ямы (слева и справа от погребѐнного) 8.6. – стены вдоль западного и восточного бортов ямы (в головах и в ногах погребѐнного 8.7. – стена вдоль западного борта ямы (в головах погребѐнного) 8.8. – стена вдоль северного борта ямы (слева от погребѐнного) 8.9. – стена вдоль южного борта могильной ямы (справа от погребѐнного) 8.10. – стена по краю погребальной камеры в подбое 8.11. – вертикальные опорные плахи 9. Вымостка дна могильной ямы 9.1. – сплошная вымостка кирпичом 9.2. – один или несколько опорных кирпичей на дне ямы 10. Тип перекрытия погребальной камеры 10.1. – перекрытие деревянное горизонтальное (тип А1-1); 10.2. – перекрытие кирпичами, уложенными плашмя, вплотную друг к другу, поперѐк погребальной камеры (тип А1-2);; 10.3. – простое перекрытие из установленных вплотную друг к другу поперѐк погребальной камеры кирпичей ("домино") (тип А1-3) 10.4. – перекрытие из кирпичей, установленных вплотную друг к другу, углом вниз, поперѐк погребальной камеры ("домино" углом вниз) (Тип А1-4) 10.5. – двускатный свод из кирпичей, стоящих на гранях между тычком и постелью, ложками вплотную друг к другу (тип А2-2); 10.6. – двускатный ступенчатый свод (тип А2-3);

155

10.7. – двускатный свод, образованный двумя рядами кирпичей, установленных на короткое ребро между тычком и ложком, с наклоном к осевой линии склепа и в сторону головы погребѐнного (тип А2-4); 10.8. – полуцилиндрическое перекрытие со стяжкой связующим раствором (тип А2-5); 10.9. – купольное перекрытие склепа – "курхана" (тип А2-6) 10.10. – наклонное деревянное перекрытие подбоя (тип Б1-1) 10.11. – перекрытие подбоя кирпичами, установленными наклонно, ложками вплотную друг к другу (тип Б1-2); 10.12. – перекрытие подбоя кирпичами, установленными с наклоном в сторону свода подбоя постелями вплотную друг к другу (тип Б1-3); 10.13. – ступенчатое перекрытие подбоя плосколежащими кирпичами (тип Б2-1); 10.14. – сочетание: деревянное горизонтальное перекрытие + ступенчатое перекрытие подбоя 10.15. – деревянное горизонтальное перекрытие + перекрытие подбоя наклонно установленными кирпичами постелями друг к другу 10.16. – деревянное горизонтальное перекрытие + двускатный свод с замком 10.17. – разрушенный заклад 10.18. – нет перекрытия ФАЗА 5. Характеристика обряда погребения 11. Общая характеристика захоронения 11.1. – простое трупоположение 11.2. – перезахоронение 11.3. – трупосожжение 11.4. – трупоположение со скелетом младенца 11.5. – трупоположение с трупосожжением 12. Ориентировка погребѐнного 12.1. – общее направление – север 12.2. – СВ 12.3. – общее направление – восток 12.4. – ЮВ 12.5. – общее направление – юг 12.6. – ЮЗ 12.7. – общее направление – запад 12.8. – СЗ 12.9. – невозможно определить 13. Поза погребѐнного 13.1. – невозможно определить 13.2. – на спине 13.3. – на правом боку 13.4. – с доворотом на правый бок

156

13.5. – на левом боку 13.6. – с доворотом на левый бок 14. Положение рук 14.1. – не определено 14.2. – руки вытянуты вдоль тела 14.3. – кисти рук в области живота 14.4. – кисти рук в области груди 14.5. – правая рука вытянута вдоль тела, кисть левой руки – в области живота 14.6. – правая рука вытянута вдоль тела, кисть левой руки – в области груди 14.7. – другое положение рук 15. Описание скрещенных рук 15.1. – руки скрещены 16. Положение ног 16.1. – ноги вытянуты 16.2. – ноги согнуты вправо 16.3. – ноги согнуты влево 16.4. – ноги согнуты коленями вверх 16.5. – правая нога слегка согнута вправо, левая нога вытянута 16.6. – положение ног не определено 17. Описание скрещѐнных ног 17.1. – ноги скрещены 18. Положение стоп 18.1. – невозможно определить 18.2. – стопы сведены, лежат вплотную друг к другу 19. Положение черепа 19.1. – невозможно определить 19.2. – лицом вверх 19.3. – лицом вправо 19.4. – лицом влево 19.5. – отчленѐн, лицом к востоку 19.6. – отчленѐн, лицом к западу 20. Соблюдение киблы 20.1. – череп обращѐн лицом к Мекке 21. Возраст погребѐнного 21.1. – не определено 21.2. – взрослый, возраст не определѐн 21.3. – детский (до 12-13 лет) 21.4. – юношеский (до 20 лет) 21.5. – средних лет (до 30-35 лет) 21.6. – зрелый (до 50-55 лет)

157

21.7. – старческий (после 55 лет) 22. Пол погребѐнного 22.1. – не определено 22.2. – мужчина 22.3. – женщина ФАЗА 6. Характеристика ритуала погребения 23. Описание гроба 23.1. – есть деревянный гроб 24. Наличие гвоздей в конструкции гроба 24.1. – есть гвозди или остатки гвоздей 25. Саван 25.1. – есть саван (остатки или следы) 25.2. – предположительное пеленание (по сжатости костяка) 25.3. – предположительное связывание ног 26. Ритуальные вещества в могиле 26.1. – краска 26.2. – мел 26.3. – угли 27. Кости сопутствующих животных в могиле 27.1. – есть кости коня в могиле 27.2. – ритуальное захоронение барана 28. Напутственная пища в могиле 28.1. – есть напутственная пища ФАЗА 7. Погребальный инвентарь 29. Наличие сопровождающего инвентаря в целом 29.1. – есть инвентарь 29.2. – мало инвентаря (1-3 предмета) 29.3. – нет инвентаря 30. Наличие предметов сбруи 30.1. – есть предметы сбруи 31. Наличие предметов вооружения 31.1. – есть предметы вооружения 32. Наличие монет 32.1. – есть монета (монеты) 33. Наличие культовых и гадательных принадлежностей 33.1. есть культовые и гадательные принадлежности 34. Наличие одежды 34.1. – есть одежда или остатки одежды 35. Украшения 35.1. – есть украшения 36. Столовые принадлежности 36.1. – есть столовые принадлежности

158

37. Наличие предметов туалета 37.1. – есть предметы туалета 38. Наличие предметов быта или орудий труда 38.1. – есть предметы быта или орудия труда 39. Наличие золотых или серебряных предметов 39.1. – наличие золотых предметов 39.2. – наличие серебряных предметов 40. Наличие семян культурных растений в могиле 40.1. – есть семена 41. Дополнительные данные 41.1. – датировка (абсолютная дата)

ПРИЛОЖЕНИЕ 2 ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ СХЕМА МУСУЛЬМАНСКИХ МАВЗОЛЕЕВ ЗОЛОТООРДЫНСКОГО ВРЕМЕНИ

159

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

160

ПРИЛОЖЕНИЕ 4

161

ПРИЛОЖЕНИЕ 5

162

ТИПОЛОГИЯ ЯМ, ОПОРНЫХ СТЕН И ВЫМОСТОК ДНА СКЛЕПОВ

ПРИЛОЖЕНИЕ 6 ТИПОЛОГИЯ ПЕРЕКРЫТИЙ СКЛЕПОВ

163

ПРИЛОЖЕНИЕ 7

164

ПРИЛОЖЕНИЕ 8

ПРИЛОЖЕНИЕ 9

165

ПРИЛОЖЕНИЕ 10

ПРИЛОЖЕНИЕ 11

166

ПРИЛОЖЕНИЕ 12

ПРИЛОЖЕНИЕ 13

167

ПРИЛОЖЕНИЕ 14

ПРИЛОЖЕНИЕ 15

168

ПРИЛОЖЕНИЕ 16

ПРИЛОЖЕНИЕ 17

169

ПРИЛОЖЕНИЕ 18

170