Современная этническая культура финно-угров Поволжья и Приуралья

02-47 214-7

/7

J>

1АУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ им. В. М. ВАСИЛЬЕВА ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РЕСПУБЛИКИ МАРИЙ ЭЛ МАРИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

СОВРЕМЕННАЯ ЭТНИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА ФИННО-УГРОВ ПОВОЛЖЬЯ И ПРИУРАЛЬЯ

ЙОШКАР-ОЛА

2002

У Д К 39 Б Б К 63.5 (2Рос. Map) С 568

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА 2002

Издание подготовлено в рамках программы «Финно-угры Поволжья и Приуралья»

Редакционная коллегия: Ответственный редактор доктор исторических наук, профессор Я . Ф.

Мокшин

Ю. А. Зеленеев, кандидат исторических наук Т. Л. Молотова, кандидат исторических наук

А. С. Казимов,

Рецензент кандидат исторических наук

£002008320

С 568

Современная этническая культура финно-угров Поволжья и Приуралья: Отв. ред. Н. Ф. Мокшин.— Йошкар-Ола: М а р Н И И , 2002.—140 с. Книга посвящена современной этнической культуре мордвы, марийцев, удмуртов и коми. В ней рассматриваются основные элементы материальной культуры этих этно­ сов: поселения и жилища, одежда, пища и утварь. Авторы в научно-популярной форме' изложили основные тенденции развития в этих сферах материальной культуры в совре­ менных условиях. Рекомендуется исследователям-этнографам, преподавателям, студентам и всем, кто интересуется культурой финно-угорских народов России.

ISBN 5-87898-202-1

© МарНИИ, 2002

ВВЕДЕНИЕ

П р о ш л о е столетие этнологи характеризуют как век ускоренных эт­ нических процессов, национальных идеологий и движений. Особенно­ стями народной культуры этого периода являлись трансформация и мо­ дернизация, которые были связаны с общими социально-экономически­ ми, историческими и политическими процессами в СССР. Последующие процессы, такие как демократизация общества, перестройка, привати­ зация, реорганизация промышленности, сельхозпредприятий и объедине­ ний не могли не повлиять на культуру и быт многонационального насе­ ления России. Эти социально-экономические и политические изменения существенным образом повлияли и на культуру финно-угорских наро­ дов, особенно сельской части населения этих этносов. Этнокультурные процессы у финно-угров России рассматривались и раньше в этнографи­ ческих исследованиях. Знаменательной в этом плане является книга, по­ священная описанию и анализу этнических процессов у марийцев, морд­ вы, удмуртов, чуваш, башкир, татар в советскую эпоху в период с 1960 до середины 1980 годов, предшествовавших перестройке [Этнокультур­ ные процессы в Поволжье и Приуралье в советскую эпоху. Чебоксары, 1991]. В данном исследовании отмечалось, что совершенно очевидно, что со второй половины 1980 годов начался новый период этнокультурного развития. Цель данного коллективного исследования — показать общее и осо­ бенное в этнокультурных процессах родственных финно-угорских наро­ дов мордвы, марийцев, удмуртов и коми-зырян в 80—90-е годы прошлого столетия. В исследовании-рассмотрены такие этнические элементы, как поселения, жилища, пища, утварь, народный костюм. Авторы стремились выявить ценностные ориентации у этих финно-угорских народов в совре­ менных условиях, какие этнические маркеры сохраняются и развиваются, а какие исчезают. Разделы книги написаны на основе современных полевых этнографи­ ческих исследований, а также авторы использовали материалы статистико-этнографических и социологических обследований 70—90-х годов XX столетия. Публикация коллективного исследования по материальной культуре марийцев, мордвы, удмуртов и коми-зырян вызвана и тем, что у финноугорских этносов возрастает интерес к истории, культуре, языкам друг друга. В 90-е годы наиболее интенсивно развивались научные, культур­ ные контакты между финно-угорскими народами. В создании книги участвовали этнографы Института языка, литез

р а т у р ы и истории К о м и научного центра У р а л ь с к о г о отделения Р А Н , Марийского научно-исследовательского института языка, литературы и истории им. В. М . Васильева при Правительстве Республики М а р и й Эл, Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева, Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отде­ ления РАН. Отдельные разделы книги написаны: М а р и й ц ы (Т. Л. М о лотова, Г. А. Сепеев), Мордва (Н. Ф. М о к ш и н ) , Коми (В. Н . Денисен­ ко, Ю . П. Шабаев), Удмурты (Л. С. Христолюбова, Г. А. Никитина, Г. К. Шкляев). Т. Л. Молотова, Н. Ф. Мокшин.

МОРДВА

С О В Р Е М Е Н Н А Я МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА МОРДВЫ

Рассматривая те или иные аспекты культуры как совокупности спосо­ бов институционализации различных видов человеческой деятельности, адаптации к среде обитания, исследователи обычно различают культуру этноса и этническую культуру. Под первой понимают всю совокупность культурного достояния, присущую данному этносу, вне зависимости от того, имеют ли её элементы и структуры специфическую этническую ок­ раску или этнически нейтральны, а под второй лишь комплекс тех из них, что обладают этнической спецификой. Применительно к целям данной пуб­ ликации автор намерен ориентироваться, в первую очередь, на самобыт­ ность этнической культуры мордвы как в целом, так и материальной ее составляющей в частности. Прежде чем приступить к конкретному анализу современной матери­ альной культуры мордовского этноса, хотелось бы особо подчеркнуть, что материальная культура мордвы, как и любого другого народа, не есть нечто раз и навсегда данное, неизменное. Она представляет собой явление дина­ мичное, подверженное разнообразным как внутренним, так и внешним воздействиям, приводившим к тем или иным, большим или меньшим, из­ менениям культурной традиции: навыков жизнеобеспечения и связанных с ними материализованных элементов культуры: жилища, построек, уса­ деб, поселений; костюма (одежды, головных уборов, украшений), пищи и утвари, представлений о мире и прочих этнически маркированных состав­ ляющих человеческой жизни. При анализе этнической культуры того или иного народа авторы обыч­ но придерживаются членения ее на подсистемы, соответствующие различ­ ным сферам этой культуры, а именно производственно-жизнеобеспечива­ ющей, соционормативной и познавательной. Под первой подсистемой ра­ зумеется создание и в о с п р о и з в о д с т в о средств производства, а также материальных благ и их потребление, направленное на непосредственное поддержание жизнедеятельности этноса (орудия труда, жилище, питание, одежда и другое). Под второй — социальные структуры, право, мораль, о б ы ч а и , р и т у а л ы , верования. П о д третьей — совокупность научных и эмпирических знаний и опыта, как и область познания, осуществляемая не рациональным, а эмоциональным, чувственным путем, посредством ис­ кусства. Понятно, что указанные подсистемы не могут быть абсолютно четко очерчены, поскольку во многих случаях они взаимопересекаются, отража­ ются друг в друге. Конечной их целью является поддержание качественно и количественно расширенного самовоспроизводства этноса — носителя данной культуры, достигаемое путем оптимальной адаптации его к тем 5

или иным как природным, так и социально-историческим условиям. В дан­ ной работе речь пойдет о производственно-жизнеобеспечивающей подсис­ теме, т. е. той сфере жизнедеятельности мордвы, которая представлена ее хозяйством и материальной культурой. М о р д в а — народ, исстари ведущий оседлый о б р а з жизни с прису­ щим для него земледельческим по преимуществу типом хозяйства. Свои жилища она строила и продолжает строить преимущественно из дерева, ибо является н а р о д о м лесным. С а м ы м л у ч ш и м древесным м а т е р и а л о м для избы мордва считает дуб, липу, сосну или ель. В одной из мордовс­ ких народных песен сказано, что человек, срубивший себе дом из осины, может считать, что д о м а у него нет, поскольку «дым его низом стелется, тепло его вверх подымается, угар на голове отражается». Ч е л о в е к же, выстроивший дом сосновый или еловый, может утверждать, что он име­ ет дом, ибо «дым его кверху поднимается, тепло низом идет, голова не угорает» [Евсевьев М . Е., 1961. С. 232—234].

Поселения, жилища Традиционное мордовское жилище, в основном, двух типов: двухраздельное и трехраздельное. Первое состояло из жилой избы и сеней, а вто­ рое — из избы, сеней и горницы. Для интерьера мордовской избы были характерны широкие пристенные неподвижные лавки (м., э. эзем) разного размера. Стоявшие в доме вдоль стен и вокруг стола, перед печью, в чула­ не, амбаре, они служили для сидения и спанья. Боковая от входной двери л а в к а завершалась вертикальной доской с верхом, в ы р е з а н н ы м в виде конской головы. В избах мордвы-мокши в простенке от печи до задней стены у двери помещался дощатый настил (м. кершпиль), напоминавший татарские нары. Позднее он был заменен кроватью. Каменные дома в конце XIX — начале X X веков встречались только в крупных торговых селах и принадлежали очень зажиточным домохозяе­ вам, местным торговцам. В настоящее время их стало гораздо больше. Ныне мордовские избы в большинстве случаев состоят из нескольких ком­ нат, к ним пристраивается веранда с крыльцом на улицу. Д о м а обставля­ ются фабричной мебелью. При застройке современных сельских поселе­ ний и жилищ используются лучшие традиции мордовского народного зод­ чества, созданные в течение многих веков на основе о т б о р а наиболее жизнестойких признаков и приемов. Важно отметить, что этнические тра­ диции, синтезировавшие в себе различные архитектурные и композицион­ ные средства, не сводятся только к наследию от давно минувших времен, они постоянно впитывают в себя ценное и лучшее, что создавалось и про­ должает создаваться в новое и новейшее время. Традиционные поселения мордвы (м. эряма васта, э. эрямо тарка) представлены несколькими типами, наиболее характерными из которых в начале 2-го тысячелетия н. э. были села, погосты, зимницы и тверди. Пер6

вые три типа селитьбы не имели укреплений, тверди же сооружались в лесах в виде городищ-крепостей, в них укрывались в случае опасности. Мордовские села (м., э. веле) были сравнительно небольшими, состоя­ ли обычно из нескольких большесемейных усадеб, объединенных в патро­ нимию (м., э. бие, буе). Многие мордовские села поныне сохраняют своё патронимическое название, произведенное от имени основателя патрони­ мии с прибавлением к нему слова бие/буе, например, Атиньбие (Атингеево), Салманьбие (Салдоманово), Иваньбие (Иванцево), Каканьбие (Какино) в Нижегородской области, Кеченьбие (Кечушево), Орозбие (Урусово), Кулясбие (Кулясово), Оржаньбуе (Аржадеево) и другие в Республике Мор­ довия. Основанные как патронимические или большесемейные усадьбы, они со временем вырастали в более крупные поселения, включавшие це­ лый ряд большесемейных усадеб, патронимии, братчин. В названиях многих мордовских селений содержится лексический фор­ мант кужа (м.), кужо (э.), что в переводе на русский язык означает «по­ ляна», свидетельствующий о том, что селения эти возникали на лесных полянах или росчистях, лесных возвышенностях с плоскими вершинами, окруженными лесами; Верякуши, Каньгуши, Кушки, Пичингуши, Теньгушево, Чиргуши, Ширингуши и другие. Расположение домов в них было кучевым или патронимическим групповым. Эта традиция была наруше­ на л и ш ь в середине XIX века, когда по постановлению правительства началось «выравнивание» мордовских деревень по принципу «улица — дорога». В документах русского делопроизводства XVI—XVII веков в каче­ стве особой окладной единицы при взыскании податей довольно часто упоминаются помимо сел и деревень еще и «зимницы», за которыми чис­ лились пашни, гумна, житницы, запасы зерна, домашний окот. Словом, мордовские зимницы — это не временные избушки охотников и бортни­ ков, как ранее полагали некоторые авторы, а своеобразные поселения зем­ ледельцев, характерные для лесных регионов, с определенным кругом жи­ лых и хозяйственных построек, с пахотными участками в их окрестностях, близкие к более поздним и известным хуторам и заимкам. Процесс обра­ зования зимниц был связан с постоянным стремлением лесного земледель­ ца к умножению размеров пахотных угодий. П о г о с т а м и летописцы, по-видимому, называли своеобразные адми­ нистративные центры, которые позднее стали центрами летописных мор­ довских «волостей», а в улусе Джучи — аймаков. На их месте нередко возникали городские поселения. В мордовских языках они обозначаются словом ош. Первоначальный смысл этого слова — «укрепленные, возво­ дившиеся в труднодоступных для противника местах, городища». В на­ стоящее время они частично изучены археологами (Ош Пандо, Теньгушевское, Старо-Кадомское и другие). На базе таких центров возникли Ниж­ ний Новгород, Рязань, Арзамас, Наровчат (Мухши), Сараклыч, Великая Сара, Курмыш, Кадом, Темников и др. 7

С вхождением М о р д о в с к о й земли (Мокшэрзянъ мастор) в состав Русского государства градостроительство здесь ускоряется, что было свя­ зано с о б о р о н о й границ от губительных постоянных набегов с юга. В X V I — X V I I веках на т е р р и т о р и и расселения м о р д в ы были п о с т р о е н ы города-крепости М о к ш а н (1535), Темников (1536), Алатырь (1552), Краснослободск (1627), Саранск (1641), Инсар (1648) и др. Если в царской России мордва почти исключительно проживала в сель­ ской местности, занимаясь земледелием, то в настоящее время быстро уве­ личивается численность мордовского городского населения, что связано с развитием промышленности, ростом национальных кадров рабочего клас­ са и интеллигенции, административного аппарата. Наиболее крупными городами Мордовии являются ее столица Саранск и Рузаевка — важный железнодорожный узел. Другие ее города (Ковылкино, Краснослободск, Ардатов, Инсар, Темников) — небольшие. Самый старый город Мордовии — Темников. Он был основан в качестве погра­ ничной крепости в 1536 году, в 1779 году официально утвержден горо­ д о м . Основание г о р о д а Саранска, бывшего п е р в о н а ч а л ь н о т а к ж е кре­ постью на границе («засечной черте»), относится к 1641 году. И з уездного города Российской империи Саранск в X X веке вырос в крупный про­ мышленный и культурный центр, в котором проживает более 300 тысяч жителей. Будучи столицей республики, Саранск осуществляет ведущие полити­ ко-административные и культурно-организационные функции, связанные с процессом консолидации мордовского народа, является центром фор­ мирования мордовской национальной культуры, особенно профессиональ­ ной, средоточием национальных кадров рабочего класса, служащих, тех­ нической и творческой интеллигенции. Здесь функционируют высшие учеб­ ные заведения Мордовии (Мордовский государственный университет им. Н . П. Огарева, М о р д о в с к и й государственный педагогический институт им. М. Е. Евсевьева, Саранский кооперативный институт М о с к о в с к о г о университета потребительской кооперации), музыкальное и художествен­ ное училища, научные центры по изучению истории, языка, национальной культуры и др. М о р д о в с к о е население республики живет, в основном, в больших, многолюдных селах, особенно характерных для восточных р а й о н о в . В западных лесных районах преобладают небольшие поселения с числом жителей менее пятисот человек. Во многих селах построены школы, клу­ бы, торговые центры и административные помещения, детские ясли и сады. В настоящее время традиционная обстановка мордовской избы почти пол­ ностью исчезла. Строится много кирпичных домов; кровельным материа­ лом стали шифер и железо. Увеличились размеры окон и их число. В сельских поселениях проведены значительные работы по их благо­ устройству (радиофикация, электрификация, газификация, телефонизация озеленение, асфальтирование улиц, строительство водопровода). Практи8

чески во всех избах есть телевизоры, бытовая техника. В ряде сел стали возводиться типовые жилища улучшенной планировки, дома-особняки с благоустроенными гаражами, саунами, другими хозяйственно-бытовыми сооружениями. Одной из характерных черт современного строительства Мордовии, как впрочем, и в других регионах Российской Федерации, яв­ ляется всплеск культового зодчества, восстановление или строительство заново храмов, монастырей, церковных подворий. Особое значение для республики имеет развитие социальной инфра­ структуры села. Активная газификация населенных пунктов, строитель­ ство д о р о г играют первостепенную роль в жизни нынешнего и будущих поколений. Ведется разработка и утверждение программ развития райо­ нов, городов, каждого села и поселка с учетом не только производствен­ но-экономических и социальных параметров их развития, но и совершен­ ствованием всего облика населенных пунктов, их архитектуры. Как отме­ чено в « П о с л а н и и Г л а в ы Р е с п у б л и к и М о р д о в и я Государственному С о б р а н и ю » , архитектурный ландшафт многих из них выглядит иногда просто нелепо: «Мы можем это видеть повсюду. Без всякого учета перс­ пективы строят здания разного назначения. Это потом невозможно будет исправить десятилетиями. Когда мы говорим о будущем села, нашего кор­ мильца и хранителя духовных ценностей, не должно быть здесь мелочей, идет ли речь о строительстве школ, домов культуры, храмов или разбивке садов» [Меркушкин Н. И., 2000. С. 43]. Д л я советских лет было характерным уменьшение в крестьянских усадьбах подвалов, амбаров, клетей, погребов, исчезновение традицион­ ных овинов, шишей, риг, гумен, в настоящее же время наблюдается тен­ денция роста размеров подворья фермерских и некоторых личных подсоб­ ных хозяйств, увеличение количества разного рода производственно-бы­ товых помещений. В некоторых сельских поселениях Мордовии работают филиалы крупных заводов, предприятий бытового обслуживания, птице­ фабрики и мясокомбинаты. Н а селе идет процесс формирования нормальных рыночных отноше­ ний, включающий переход права пользования и даже собственности зем­ ли от нерадивых хозяев к тем, кто хочет и может ее эффективно использо­ вать посредством аренды, купли-продажи земельных долей, а в опреде­ ленных законом случаях и путем изъятия. Хотя вопрос о формировании на селе эффективных собственников еще далек от своего окончательного ре­ шения, некоторые позитивные сдвиги в этом направлении произошли. В настоящее время больше половины доходов сельчане Мордовии получа­ ют от товарных подсобных хозяйств. А в ряде сел это единственный вид дохода многих семей. «Главная цель нашей политики,— отмечает Глава Республики Мордовия Н. И. Меркушкин,— состоит в том, чтобы и сель­ хозпредприятия, и население научились и смогли больше произвести и про­ дать товарной продукции и заработать средства, обеспечивающие чело­ веку достойную жизнь, а также через систему межбюджетных отношений 9

получить дополнительные возможности для решения проблем своего села» [Меркушкин Н. И., 2000. С. 26—27]. Указанная система межбюджетных отношений призвана решать не столько финансовые проблемы, сколько формировать новый уклад эко­ номических отношений на селе, создавать основу для возрождения луч­ ших традиций российской общинности, когда каждый понимает, что от его труда зависит и состояние дел в его селе, и его личное благополучие. Н о эта атмосфера общинности будет существовать лишь при твердом же­ лании и активном участии самих селян. Не л и ш н и м будет в этой связи подчеркнуть, что общинные формы землевладения среди русского и дру­ гих народов нашей страны имели широкое распространение еще в X I X — начале XX веков. Так, в статье «Ответ на письмо малороссийского поме­ щика», опубликованной в 1859 году в «Колоколе», Н. П. Огарев отмечал: «Все государственные и удельные крестьяне восточной, северной и сред­ ней полосы империи сохранили общинную форму землевладения. Также и все помещичьи крестьяне тех же местностей. К великорусским крестьянам в этом отношении присоединились мордва и татары, и саратовские немец­ кие колонисты...» [Огарев Н. П., 1952. С. 330]. В настоящее время в сельской местности проживает более сорока про­ центов населения Мордовии. К сожалению, приходится констатировать, что уровень материального благополучия сельских жителей до сих пор существенно ниже других категорий населения республики. Поэтому ди­ рективными ее органами прилагаются все возможные усилия, чтобы по­ мочь сельчанам иметь необходимые ресурсы для увеличения объемов про­ изводства, роста его эффективности и личных доходов р а б о т н и к о в . От поставляемой селом продукции прямо зависят результаты р а б о т ы перера­ батывающих предприятий, в том числе расположенных в городах, продо­ вольственное снабжение городов. Все большее число предприятий респуб­ лики в нарастающих объемах находят на селе рынок сбыта своей продук­ ции, изготавливая современные нужные сельчанам технические средства. Особое значение для эффективного ведения хозяйства имеет внедре­ ние в сельхозпредприятиях внутрихозяйственных хозрасчетных отноше­ ний, их совершенствование, что способствует росту числа прибыльных хозяйств. Вместе с тем убыточными остаются еще 70% сельхозпредприя­ тий, многие из которых находятся в критическом финансовом состоянии. Именно эта категория хозяйств является главной причиной невозврата в республиканский бюджет выданных под продукцию авансовых сумм. Не расплачивается за полученные за счет бюджета топливо, запасные части, семена, горюче-смазочные материалы, удобрения, средства з а щ и т ы рас­ тений и другие ресурсы [Меркушкин Н. И., 2000. С. 19—20]. Единство действий, принцип «Один за всех, все за одного», работа на себя, на село — главные лейтмотивы идеологии новых отношений. И пер­ вым шагом возрождения у селян веры в свои силы в завтрашний день яв­ ляется взаимопонимание, совместная р а б о т а на местах хозяйственных ю

руководителей, сельской администрации, руководителей и трудовых кол­ лективов школ, сельских библиотек, медпунктов, местной интеллигенции, особенно учительства. Учитель с давних пор был просветителем, провод­ ником всего нового, прогрессивного. Местные руководители и каждый житель должны хорошо понимать, что от творческой работы учителей во многом зависит будущее не только их самих, но и их детей и внуков, буду­ щее всего села, республики и страны. Разумеется, труд учителя заслужи­ вает адекватной оплаты. Правительство Республики Мордовия совместно с администрациями районов и городов принимает меры по строительству жилья для учителей, врачей, работников культуры и спорта с долевым участием будущих жиль­ цов, по развертыванию летних лагерей труда и отдыха, прежде всего, для детей из многодетных малообеспеченных семей, воспитанников интернат­ ных учреждений, детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Большое внимание руководство уделяет формированию облика сто­ лицы города Саранска, который в последние годы стал чище, улучши­ лось оформление улиц и площадей, в нем появились выполненные в совре­ менном стиле здания, восстановленные памятники церковной архитекту­ ры. Город бурно пошел в рост. П о расчетам специалистов предполагается, что численность жителей Саранска достигнет 400 тысяч. На это ориенти­ рован и новый генеральный план развития города. Роль Саранска в экономической, политической и культурной жизни республики очень велика. В черте города проживает более трети ее насе­ ления. В городе Саранске много исторических памятников, музеев. Осо­ бенно известным из них является Республиканский музей изобразитель­ ных искусств, где хранятся и демонстрируются произведения великого скульптора Степана Дмитриевича Эрьзи (Нефедова).

С. Д. Эрьзя. Пламенный. Мордовский музей изобразительных искусств им. С. Д . Эрьзя. Фото В. В. Ильина

И

Мордовия расположена в центре этнической территории мордвы в бас­ сейнах рек М о к ш и и Суры на Восточно-европейской равнине на перекрест­ ке важных транспортных магистралей. Она имеет прочные связи с круп­ нейшими экономическими центрами страны, особенно с Москвой. Расстояние от Саранска до Москвы по железной дороге — 642 км, что примерно равно расстоянию от Москвы до Санкт-Петербурга.

Одежда Народный костюм мордвы, особенно женский, очень красочен. Неда­ р о м его называют венцом декоративно-прикладного искусства мордов­ ских женщин. В комплексе женского костюма выделяются эрзянский под­ тип и мокшанский подтип, каждый из которых имеет не менее полутора десятков разновидностей. Расцветка мордовской вышивки состоит, в ос­ новном, из четырех цветов: черного с синим оттенком и темно-красного как основных тонов, желтого и зеленого для расцвечивания узора. Основные элементы народной одежды мордвы, оформившиеся еще на ранних этапах ее этногенеза и этнической истории, сохранили некоторые свои особенности вплоть до сегодняшнего дня. Изменялся материал, на место одних видов украшений и головных уборов приходили другие, но п о к р о й одежды, ф о р м ы головных у б о р о в , обуви, м н о г и х у к р а ш е н и й , оставаясь традиционными на протяжении веков, п р о д о л ж а ю т бытовать поныне. Для мордовской народной одежды характерно не т о л ь к о богатство вариаций. Она обладает немалыми эстетическими достоинствами, плас­ тическими возможностями, своеобразием манер ношения, является интег­ ратором различных видов декоративно-прикладного творчества мордвы, воплотившим ее представления об идеальном облике людей своей этни­ ческой принадлежности во взаимосвязи с окружающей средой: природой, жизнью, культурой, этносферой. Как уже сказано, традиционный мордовский костюм не канул в небы­ тие. Во многих селах и в наши дни он входит в ритуалы семейных и сель­ ских праздников, народных торжеств, фестивалей народного творчества. Изготовляемая вручную праздничная женская одежда бережно хранилась и передавалась от матери к дочери, служила не одному поколению, и по­ этому в ней так устойчивы традиционные черты. Д о наших дней мордов­ ский женский костюм донес самобытность в расцветке, покрое, своеобра­ зии украшений, богатстве орнаментации, оставаясь одним из определите­ лей этноотличительных признаков. В середине XIX века мордовский народный костюм достиг закончен­ ной художественно выразительной формы. И если мужская и повседнев­ ная женская одежда отличались простотой и целесообразностью, то празд­ ничная одежда женщин была очень сложной, многосоставной, с обилием различных украшений, с целым рядом приемов драпирования фигуры. Са12

Мокшанский женский костюм. Фото С. П. Полякова. 1978 г.

мостоятельно порой женщина не могла одеться в такой костюм. Обряд одевания, в котором участвовало два-три человека, длился несколько ча­ сов [Мордовский народный костюм, 1990. С. 26]. Самый торжественный, богатый наряд мордовка надевала всего один раз в жизни на свою свадьбу. И поныне в наибольшей степени традицион­ ные элементы женского народного костюма сохранились в свадебной одеж­ де, хотя в последнее время в качестве т а к о в о й все чаще выступает кос­ т ю м общеевропейского покроя и свадебное платье с фатой. Некоторые мордовки до сих пор свято берегут ритуальный комплекс одежды, пред­ назначенный для их похорон, веря, что перед усопшими предками надо предстать только в традиционном мордовском костюме, адекватном тому, в котором те ушли на «тот свет» (м. тона ши, э. тона чи). Наряду с риту­ альной одеждой обязательной принадлежностью гардероба мордовок был костюм для общинных и церковных праздников. Рубаха (м., э. панар) туникообразного покроя — основная нательная одежда как мордовских мужчин, так и женщин, независимо от их возраста, имущественного и социального положения. Праздничные рубахи делались из тонкого, хорошо отбеленного льняного или посконного холста, буднич­ ные — из более грубого, домотканого холста. Социовозрастные различия отражались в расцветке и характере вышивки, ее дислокации, в материа­ ле, а имущественные - в отделке предметами фабричного производства: нитками, лентами, позументом, пуговицами, жетонами. В большинстве регионов праздничные костюмы мордвы едины по сво­ ему образно-пластическому решению. В народной среде главными досто­ инствами женщин считались здоровье, сила, выносливость — и костюм подчеркивал эти качества. Напуск рубахи, многочисленные нагрудные и пышные набедренные украшения зрительно делали женскую фигуру ус­ тойчивой, тяжеловесной, фундаментальной, словно вырастающей из зем­ ли, а толстые ноги, которые таковыми получались благодаря аккуратно обернутым белым портянкам (м., э. пракстат), напоминали стволы берез. В такой одежде движения человека были замедленными, солидными. Ин­ дивидуальные особенности каждой фигуры скрадывались, подгонялись под устоявшиеся в народе понятия о красоте, антропоэстетике. Существенную роль в создании силуэта и выразительной пластики костюма играло свое­ образное набедренное украшение — пулай (э.). Он акцентировал бедра, увеличивая их размер. Тяжелый по весу (праздничный его вариант дости­ гал 6—7 кг), с длинными кистями, пулай задавал женщине плавную по­ ходку с ритмическим покачиванием бедрами. И пулай, и надетая с неболь­ шим напуском рубаха, и богато украшенный фартук увеличивали объем фигуры. В то же время она не казалась массивной и приземистой благода­ ря высокому головному убору (м. панга, э. панго) и четким вертикально расположенным полосам декора всех компонентов одежды [Мордовский народный костюм, 1990. С. 26—32, 37]. Наряду с общими элементами одежды (м. оршамбяль, э. 14

оршамопелъ),

к которым, помимо рубахи (м., э. панар), можно отнести штаны (м., э. понкст), пояс (м., э., каркс), шубу (м., э. ор), кафтан (м., э. сумань), в кос­ тюме мокши и эрзи имеются и специфические черты, присущие каждому из этих субэтносов мордовского этноса. Так, если вырез на груди у эрзян­ ской рубахи имеет треугольную форму, то у мокшанской — овальную. Эрзянки носят рубаху иначе, чем мокшанки: у последних она поддернута у пояса, образует тем самым большую пазуху (м. нов) и не спускается ниже колен, у первых доходит почти до пят. Под рубахой мокшанки носят шта­ ны, доходящие почти до щиколоток, отороченные по нижнему краю кума­ чом или красной тканой полоской. По своему покрою они весьма сходны с таковыми у удмурток, чувашек и татарок. Непременной частью традиционной одежды мордовок является пере­ дник, носимый как в будни, так и в праздники, который по цвету и отделке соответствует возрасту женщины. По форме и покрою женские передники мордвы можно подразделить на три основные разновидности: без нагруд­ ника, с нагрудником и закрытые передники с рукавами. Для эрзянок более типичны передники без нагрудника {икель паця, запон, запунка), а для мок­ шанок — закрытые передники с рукавами (сапоня, запоня). Традиционную одежду продолжают носить сельские женщины стар­ ших возрастов, хотя ее характер в значительной мере изменился. С рас­ пространением на селе фабричных товаров традиционная мордовская ру­ баха постепенно теряла свою функцию выходного платья, трансформиро­ валась в нательную, поверх к о т о р о й мордовки начали надевать или передник с рукавами или платье местного покроя, а чаще юбку с кофтой. Для современного женского костюма мордвы-мокши типичны платья {пула), носимые поверх белой холщовой рубахи, обычно розового, крас­ ного, бордового и зеленого цвета. Передник с нагрудником, но без рука­ вов популярен не только среди мокши и эрзи Мордовии, но и за ее преде­ лами. Продолжают бытовать дубленки из овчины местного производства как мужские, так и женские, жилетки, шубейки. Имеют место и переходные формы одежды: традиционный костюм с некоторыми элементами город­ ского костюма и наоборот. Правда, в настоящее время доминирующее положение в одежде мордвы занял городской костюм. Важное место в общем комплексе народного костюма мордвы зани­ мает головной убор. Особенно красочны сложные по форме и конструк­ ции женские головные уборы, служившие не только показателем возрас­ та женщины-мордовки, но и ее положения в семье и обществе, выразите­ лем ее социального и семейного статуса. От головных уборов зависели и типы причесок. Головные уборы выступали в качестве важного этноопределителя, отличавшего мордву от других народов. В то же время они мар­ кировали как субэтнические, так и этнографические группы в этноструктуре самой мордвы. Наиболее распространенные головные уборы девушек-мордовок — 15

налобная повязка, вышитая или обшитая бисером или позументом, обруч из луба, обтянутый тканью, венок из искусственных цветов и бус, убор типа шапки или платок. У замужних женщин это высокие уборы на твёр­ дой основе конической, прямоугольной и круглой формы (м. панга, э. панго); сложные головные уборы типа сороки; шапки, чепцы, повойники; по­ лотенца, покрывала, платки, повязки. Женские головные уборы мордвы в ы п о л н я ю т не только санитарногигиенические функции, например, предохраняют голову от жары, дождя, ветра, холода, но и играют роль оберегов. Это особенно относится к свадеб­ ным уборам. У мордвы, как и у многих других народов, замужние женщи­ ны должны всегда быть с покрытой головой. Головные уборы с рогами, украшения из раковин и птичьих перьев, шумящие подвески, вышивки со строго установленными традиционными узорами — все это, несомненно, имело символическое значение, отчасти сохранившееся поныне, а некото­ рые предметы на головных уборах были своеобразными амулетами. В настоящее время платки промышленного производства постепенно становятся универсальным головным убором не только девушек, но и за­ мужних м о р д о в о к всех возрастов. М о р д о в с к а я специфика проявляется лишь в способах повязывания. Так, мокшанки надевают на голову боль­ шей частью по два платка: нижний и верхний. Если белый нижний хлопча­ тобумажный платок надевается непосредственно на голову, и концы его завязываются на затылке, то верхний, шелковый или шерстяной, заматы­ вается вокруг головы наподобие чалмы, оставляя на лбу открытой белую полосу нижнего платка. В качестве верхнего п л а т к а п о д ч а с выступает шаль с бахромой. Концы теплых платков зимой завязываются обычно под подбородком, но многие мокшанки поднимают их затем на голову, делая второй узел. В селах Зубово-Полянского района девушки, надевая платок, два угла за­ вязывают спереди узлом, а два других угла распускают по спине. У мок­ шанок же сохранился обычай поверх платка, завязанного под подбород­ ком, надевать небольшой платок, повязывая его со лба на затылок, подоб­ но налобным повязкам [Мордва, 1981. С. 144]. Этносоциологическое обследование, проведенное в Мордовии в 1973— 1974 годах, показало, что традиционный костюм в его видоизмененных формах носили повседневно около 29% женщин-мордовок, проживавших на селе. Заметно шире традиционный костюм бытует в качестве празд­ ничной и обрядовой одежды у старших возрастных групп. У женщин мо­ лодого возраста сокращается доля повседневного ношения традиционно­ го костюма. Как правило, сохраняются и обновляются традиционные на­ р о д н ы е к о с т ю м ы и у к р а ш е н и я т а м , где с у щ е с т в у ю т ф о л ь к л о р н ы е коллективы, участники которых стремятся возродить старинные навыки изготовления такой одежды, обращаясь за помощью к своим односельча­ н а м , а не на ф а б р и к и и к о м б и н а т ы [ М о р д в а , 1 9 8 1 . С. 144—145; Мордовский народный костюм, 1990. С. 33]. 16

Повседневной обувью служили лапти (м. карьхть, э. карть) так назы­ ваемого мордовского типа с украшениями из перевернутого лыка в виде петушиного гребня (м., э. атякш), завитушками на головках и приплетем на заднике (м. пула, э. пуло), напоминавшим сорочий хвост. Лапти обува­ лись не только в будни, но и в праздники. Но если в будничные дни носили, как правило, лыковые лапти, то в праздничные — вязовые. Для мордовс­ ких лаптей характерно косое плетение из пяти, семи и даже десяти лык. Лапти-семирички и десятирички считались праздничными. Они имели го­ ловку трапециевидной формы, низкие борта с толстым рантом из крупно­ го лыка, концы которого образовывали петли с боков и сзади для обор. Эрзянки обертывали ноги белыми, мокшанки — белыми и черными ону­ чами, которые по кайме обшивались красным шнурком, а праздничный их вариант украшался серебряными блестками. Оборы (м., э. каръкст), которыми прикрепляли лапоть к ноге, были у мордвы нескольких видов (конопляные, льняные, шерстяные, хлопчато­ бумажные, кожаные). Например, теньгушевская мордва-эрзя в качестве праздничного вида носила красные оборы (якстере каръкст). Древнее происхождение имеют ременные оборы (м. шнат, э. кишат), бытовавшие вплоть до начала XX века как у мордовских мужчин, так и женщин. В качестве праздничной обуви у мордвы выступают кожаные сапоги (м. кямот, э. кемть) мордовского типа с прямым голенищем и сборами наглухо. Наиболее ценной и красивой обувью не только женщин, но и мужчин считалась сафьяновая обувь. Нарядные сапоги отделывались ла-

ш

Мордовские сапоги и лапти. Из фондов этнографического музея Мордовского государственного университета. Фото Ю. Н. Мокшиной 17 l Заказ № 1641

ковой кожей, а на тыльной стороне пяток медными гвоздиками изобража­ лась бочка (м. мелавня, э. нимиляв). Н а д сапогами мокшанки поныне но­ сят полосатые наколенники с геометрическим о р н а м е н т о м , вязаные из шерсти. Ходить босой женщине у мордвы не принято. Даже летом, отправля­ ясь полоскать белье, она надевала сапоги или валенки, и только у реки снимала их, а, возвращаясь домой, надевала вновь. Автору этих строк еще совсем недавно на селе доводилось видеть мокшанок, обутых в трид­ цатиградусную жару в высокие кожаные остроносые сапоги и шерстяные наколенники. Особенно зазорным считалось для молодых замужних жен­ щин появляться босой и с непокрытой головой (простоволосой) перед муж­ чинами. Обычай этот соблюдается поныне. Т р а д и ц и о н н ы е лапти в наши дни в крестьянском быту встречаются как исключение, в них обычно выступают лишь фольклорные и театраль­ ные коллективы, гораздо чаще можно встретить мокшанок в традицион­ ных сапогах со с б о р а м и . К о ж а н ы е сапоги, но уже без с б о р о в , широко бытуют у мокши и эрзи как мужчин, так и женщин, наряду с резиновыми сапогами, которые носят даже в сухое время года с традиционной белой рубашкой. Повсеместно на селе зимой ходят в валяной обуви как фабрич­ ного, так и местного производства. Важным элементом жизнеобеспечения мордвы, охватывающим мно­ гие сферы как материальной, так и духовной культуры, являются украше­ ния (м. мазоптома, э. мазылгавтома), сохранявшие преемственность на протяжении веков. Так, целый ряд женских украшений мордвы XX века имеет прототипы в археологических ее памятниках еще 1-го тысячелетия нашей эры. Это нагрудные фибулы-сюльгамы, височные подвески, шей­ ные украшения (гривны), серьги, поясные подвески, кольца, перстни, брас­ леты и другие. Если в условиях феодализма с присущим ему натуральным хозяйством самобытность украшений как бы стабилизировалась, приоб­ рела устойчивость, то в условиях капитализма все большее распростране­ ние получают фабрично-заводские ткани и платки, кожаная и резиновая обувь, отделка из кружев, разноцветных лент, мишуры и галуна. Вышив­ ка упрощается, анилиновые краски меняют ее тональность. Исчезают из быта сложные головные уборы и нарядная одежда с богатой вышивкой. Имущественные различия у мордвы хорошо прослеживаются в инвен­ таре погребений: в наборе посмертных украшений, богатстве головного убора и пояса. Этнографический материал X I X — начала XX веков, в частности полный комплект костюма, отражает социальное и имуществен­ ное положение его владельца. Различия проявляются не столько в покрое костюма, типе головного убора и форме украшений, сколько в его мате­ риале (шёлк, холст, сафьян, привозное и домотканое сукно, медные и се­ ребряные монеты), в количестве и стоимости украшений, богатстве вы­ шивки. Мордовская рубаха, как и верхняя распашная одежда (э. руця, м. муш18

кас), передники, головные уборы и другие элементы костюма мордвы обя­ зательно украшались вышивкой. Названия вышивки, выполняемой шер­ стяными нитками, у мордвы-мокши и мордвы-эрзи полностью идентичны или очень близки. Совпадают не только названия, но и принципы наиме­ нования вышивок. Большая часть названий зависит от расположения вы­ шивок на рубахе: лафту ланга (м.), лавтов ланга (э.) — вышивка на пле­ чах, сиве потмакс (м., э.) — по краю ворота, ожа пе (м., э.) — по краю рукава, алга сёрма (м.), алга викшневкс (э.) — по подолу и т. п. В особую группу можно объединить названия, относящиеся к вышив­ ке в целом и к ее отдельным элементам, подчеркивающие форму вышив­ ки, направление стежков, характер узора: таргафкс (м.), таргавкс (э.) — растянутый узор, кичкор (м.), кичкере (э.) — кривой узор, кувалма (м.), кувалмо (э.) — длина, кинят (м.), кинетъ (э.) — дорожки, тараткат (м.), тарадкетъ (э.) — веточки, цятконят (м.), сяткинеть (э.) — искорки, тяштенят (м.), тештенеть (э.) — звездочки, пейнят (м.), пейнетъ (э.) — зуб­ чики и т. п. Из терминологии, связанной с флорой и фауной, чаще других встреча­ ются названия ели и ее частей: куз пря (м., э.) — верхушка ели, куз поколънят (м., э.) — еловые шишки, куз тарад (м., э.) — еловая ветка. Многие узоры называются по какой-либо части животного, птицы или насекомо­ го. При этом указывается или не указывается, кому конкретно оно при­ надлежит: сюрот (м., э.) - рога, кенжетъ (м., э.) — ногти, когти, сельмонят (м.), селъминеть (э.) — глазки, меш пильге (м.), мэкше пильге (э.) — пчелиная нога, туванъ кургонят (м.), тувонь кургинеть (э.) — свиные рыльца, мациенъ сюлот (м.), мацеинь сюлот (э.) — гусиные кишки и дру­ гие. Сравнительно немного названий узоров связано с хозяйственными бытовыми предметами, но есть и такие: кштирь (м.), штере (э.) — верете­ но, цянгонят (м.), сянгонетъ (э.) — вилочки и др. Вышивка выполнялась множеством различных приемов, в том числе косым стежком, гладью, росписью, шитьем «в елочку», «эрзянским швом». Мордва широко использует орнамент во многих проявлениях декора­ тивно-прикладного искусства на разной фактуре — кости, глине, дереве, ткани, металле, создав оригинальную цветовую гамму орнаментики, само­ бытные сюжеты и композицию, воплотившую подчас очень архаичные и устойчивые традиции, имевшие некогда свою семиотику, не всегда понят­ ную ныне. Расположение узоров, их сюжеты обычно канонизировались. Часто для определенного круга предметов применялся такой орнамент, который нельзя было встретить на других вещах. Так, особенностью ор­ намента кадки (м., э. парь), которая вырубалась из единого ствола липы и предназначалась для хранения приданого невесты, следует считать вклю­ чение в него мотивов, состоящих из изображений гребней, антропоморф­ ных фигур, старинных мордовских украшений, связанных с миром жен­ щины, ее окружением. Костюм мордвы формировался в основном в древности, еще в 1-м 19

тысячелетии н. э., когда складывались и другие этнические признаки это­ го народа. Будучи в своей основе глубоко оригинальным, самобытным элементом мордовской народной культуры, он, разумеется, не оставался раз и навсегда данным, подвергался изменениям, заимствовал и адапти­ ровал в себя иноэтнические элементы. Например, в одежде мордвы мож­ но выделить компоненты, близкие к одежде других финно-угорских наро­ дов: белую туникообразную по покрою рубаху, верхнюю одежду из хол­ ста, узорчатые шерстяные пояса и чулки, нагрудную застежку (м. сюлгам, э. сюлгамо), з а к а л ы в а ю щ у ю ворот рубашки. М о ж н о предположить, что от мордвы эта застежка была воспринята чувашками вместе с названием (чув. шулкеме). Мордовский орнамент близок к орнаменту других финноязычных наро­ дов, особенно Поволжья, что прослеживается не только по его расположе­ нию на одежде, но и технике исполнения, расцветке, мотивам, композиции. Вместе с тем в традиционном костюме мордвы нашли заметное отражение контакты ее с другими народами, например, тюркскими (булгарами, чува­ шами, татарами, башкирами и др.). Мордовки-мокшанки носили холщовые штаны, мокша-мордовское название шапки такъя заимствовано у тюрок (сравните: чув. тухья, тат. такыя — полусферическая шапочка). Существенные изменения в мордовской одежде произошли после при­ соединения Мордовской земли к Русскому государству. Особенно замет­ ны они в мужском костюме, который в XVIII веке был почти таким же, как у русских крестьян. Женская одежда оказалась более устойчивой и продолжала сохранять этническую специфику, хотя и в ней появились чер­ ты сходства с русским костюмом (кофты, юбки, сарафаны, платки, шали, шубейки, кушаки и пр.). Инновации в традиционной одежде мордвы осо­ бенно отчетливо проявились в конце XIX — начале XX веков в связи с развитием товарно-денежных отношений и проникновением в крестьян­ скую среду тканей, одежды и обуви, украшений промышленного произ­ водства. Изменения коснулись в первую очередь материала, из которого изго­ товляли одежду. Во многих семьях предпочитали шить из покупного, фаб­ ричного. Д о м а ш н и й холст также начали ткать из покупных ниток. Тради­ ционные каркасные и полотенчатые головные у б о р ы заменялись более практичными в употреблении покупными головными платками. Развитие капитализма приводило к значительной унификации, стандартизации быта и культуры мордвы, особенно материальной, обусловило переход не толь­ ко в городах, в которых в целом проживало не более одного процента мордовского населения, но и в сельской местности, от традиционных форм к русским и общеевропейским. Эти социально-экономические процессы сказались и на планировке поселений, и на строительстве жилищ, и в структуре питания, и в народной одежде. Исследователь этнографии народов Поволжья профессор Казан­ ского университета И . Н. Смирнов, сообщая в Русский музей о своей поезд20

ке летом 1902 года по Казанской. Уфимской и Самарской губерниям, пи­ сал, что мордовские костюмы и украшения «исчезли или исчезают под напором фабричных продуктов, которым открывают дорогу, помимо «моды», обеднение массы и созданный им спрос на женский труд вне дома и домашней обстановки; но местами это истребление принимает поража­ ющие, фантастические формы: мордвин Самарской губернии режет, на­ пример, на подбрюшники для лошади роскошно вышитую дольными по­ лосами старинную женскую рубашку» [Архив Российского государствен­ ного этнографического музея Ф. 1, оп. 2, д. 599, л. 15 об.]. В XX веке в декоративном ансамбле женского народного костюма мордвы украшения продолжали занимать значительное место, хотя мно­ гие из них были промышленного изготовления (бусы, бисер, пуговицы, жетоны, броши, булавки, монеты и др.), лишь изредка встречались рако­ вины «каури» в составе височных подвесок, поясных украшений, накосников. Несмотря на ряд изменений, обусловленных теми или иными этносо­ циальными процессами как внутренними, так и внешними, мордовский н а р о д н ы й костюм по сегодняшний день сохраняет свою этническую самобытность. Помимо чисто практического значения, он имеет немалое историко-этнографическое, социокультурное и эстетическое значение, яв­ ляется ценным источником для творчества современных художникоз-мо-

Девушки-мордовки в праздничном наряде. Село Волгапино Ковылкинского района Республики Мордовия. Фото С. П. Полякова 21

дельеров, мастеров декоративно-прикладного искусства и дизайна. С раз­ витием художественной самодеятельности и профессионального театраль­ ного искусства его стали широко использовать участники хоровых и танце­ вальных ансамблей, театральных коллективов [Мокшин Н. Ф., 2000. С. 373—375]. Лучшие элементы мордовского народного костюма продолжают со­ храняться и развиваться в творчестве мордовских модельеров, в работах мордовских вышивальщиц, в продукции фабрики «Мордовские узоры». Элементы народной вышивки переносятся с деревенских рубах на пред­ меты интерьера квартир, особенно городских, театров и дворцов культу­ ры, клубов. Изучению традиций декоративно-прикладного искусства все больше внимания уделяется в художественных школах Мордовии, в Са­ ранском художественном училище. Н а выставках самодеятельного и на­ родного творчества не только в Мордовии, но и за ее пределами, в ряде зарубежных стран экспонировались р а б о т ы в ы ш и в а л ь щ и ц республики, вызывавшие и вызывающие сейчас живой, неподдельный интерес ярким колоритом, богатством орнаментальных мотивов, высокой исполнитель­ ской техникой. Н а р о д н ы е т р а д и ц и и резьбы по дереву, х у д о ж е с т в е н н о г о мировос­ приятия отразились в творчестве известного мордовского скульптора С. Д. Нефедова (Эрьзя), внесшего существенный вклад в отечественное и мировое искусство (годы жизни 1876—1959). Прекрасное искусство дере­ вянной резьбы живет и теперь. В селе Подлесная Тавла Кочкуровского района М о р д о в и и стараниями народного умельца Н. И. Мастина, ныне заслуженного работника культуры Российской Федерации, открыта шко­ ла резьбы по дереву, имеющая немалые достижения по приобщению мор­ довской молодежи к художественному творчеству. Пища Пища (м. ярхцамбяль, э. ярсасамодель) мордвы обусловлена не только окружающей флорой и фауной, но и хозяйственными занятиями народа, в первую очередь земледелием и животноводством. Подспорьем в питании служат продукты собирательства, рыболовства, охоты и пчеловодства. В лесах и оврагах, на лугах собирают грибы, орехи, малину, щавель, хмель, землянику, клубнику, чернику и другие дары природы. К наиболее тради­ ционным агрикультурам, возделываемым мордвой, относятся просо, овес, ячмень, гречиха, горох, чечевица, рожь, пшеница. Из овощей в разное время в мордовскую кухню входили: капуста, огурцы, лук, чеснок, редька, репа, свекла, тыква, помидоры, редис, кабачки и другие. Со второй половины X I X века распространяется картофель, названный мордвой «земляным яб­ локом» (м., э. модомарь), ставший ныне «вторым хлебом». Традиционный мордовский хлеб (м., э. кши) преимущественно черный, ржаной. Его пекут из кислого теста, сажая в горячую печь на капустном листе деревянной лопатой (м. шуфтонь кайме, э. чувтонъ койме). Месят 22

тесто в большинстве случаев непосредственно на столе руками или в кваш­ не. Хлеб обычно пекут в круглой форме, вес каждой ковриги 2—3 кг. Взяв мокрыми руками нужное количество теста, его формуют и кладут на стол или специальную доску, предварительно посыпанную мукой, чтобы оно подходило. Раньше был распространен обычай крестить хлебы. В эрзямордовских сёлах крестили все хлебы, в мокша-мордовских — только первый, причем его никогда не дают взаймы. Существует примета о связи первого хлеба с первенцем в семье: не следует отдавать хлеб в люди, что­ бы сын не стал беспутным. Перед посадкой хлебов, как и пирогов, под печи тщательно выметали. Так поступают и сегодня некоторые деревенские домохозяйки, выпекая домашний хлеб из покупной муки. С хлебом у мордовского народа связано представление о богатстве и счастье. «Шумбра кши» («Хлеб здоровья») берут с собой сваты, начиная обряд сватовства. «Шумбра кши» помещали на дно парей (теперь сунду­ ка) с имуществом невесты (приданым) перед выездом ее в дом будущего мужа. « Ш у м б р а кши» кладут на стол в доме после рождения ребёнка. «Хлебом здоровья» мордва встречает и провожает гостей. Словом, хлеб у мордвы является непременным атрибутом многих обрядов, в том числе обрядовой пищи. Любопытно заметить, что название хлеба у мордвы (м., э. кши) почти идентично названию металла (м., э. киши «железо, металл»), что наводит на мысль об общности их этимологии. Процесс выпечки хлеба в какой-то мере напоминает процесс выплавки металла. Как свидетельствуют ар­ хеологические материалы, у мордвы в древности бытовал чувальный тип очага, имевший глинобитный свод с дымовым отверстием, хорошо извест­ ный, например, обским уграм. Очаги такого типа имели глинобитный овод с дымовым отверстием. Такая конструкция очагов, очевидно, была связа­ на с их использованием в производственных целях для плавки металла [Горюнова Е. И., 1963. С. 141]. С XVII века мордовские очаги-чувалы стали заменяться русскими печами, продолжая, так или иначе, сохранять­ ся лишь в банях и овинах. В мордовской кухне много и других изделий из кислого и пресного теста. Хлебцы (м., э. копила) из пшеничной муки, пышки, лепешки, пироги (м. пярякат, э. прякат) с разнообразной начинкой, чаще из каши, а также из капусты, ягод, моркови, картофеля, творога, реже — из мяса, рыбы, яиц. Любимое блюдо мордвы — блины (м. начат, э. пачалксесть) из ржа­ ной, пшеничной, гороховой, пшенной муки, которые выпекаются очень тол­ стыми. Едят их с молоком, сметаной, маслом. Повсеместно, особенно в праздники, делают пельмени с начинкой из мяса, каши, картофеля, капусты. Из теста делают также лапшу (м., э. салма) — кусочки пресного тес­ та, отваренные в кипящей воде, навсемат (м., э.) — кусочки круто заме­ шанного кислого теста, которые обмакивают в конопляное масло и варят в горшке в печи. 23

Одно из наиболее старинных мордовских блюд — ям (м., э.), нечто среднее между кашей и супом (жидкая каша). Варят ям из проса, чечеви­ цы, гороха и заправляют конопляным маслом (м., канцер вай, э. кансеро ой). Из картофеля, капусты, щавеля варят щи (м., э. капста ям), из пшена с добавлением небольшого количества картофеля супы (м. шонгарям, э. вецаям). В летнее время делают окрошку с домашним квасом. Из овса, гороха, ржи готовят кисели. С распространением картофеля начали варить кисель на молоке или воде с добавлением крахмала. Важ­ ное место в питании мордвы занимает молоко (м. лофца, э. ловсо) и молоч­ ные продукты, особенно творог. И з снятого кипяченого или топлёного молока, охлажденного до температуры п а р н о г о , готовят кислое молоко (м., шапама лофца, чапамо ловсо), добавляя для закваски старую просто­ квашу. Выдержав в теплом месте до загустения, его выносят в погреб. Разбавленное водой, оно хорошо утоляет жажду. Яйца у мордвы считаются символом плодородия. Их варят вкрутую, используют как приправу, делают из них яичницу. Продукты животноводства используются чаще для приготовления об­ рядовых и праздничных блюд. Мясо (м., э. сывелъ) больше употребляется в вареном виде, в супах, также в качестве начинки. Говядину, баранину и свинину заготавливали впрок. Один из древних способов заготовки мяса, дошедших до наших д н е й , - сушка. Вначале его отваривали, а затем суши­ ли в печи или на солнце. Кроме того, мясо и свиное сало солят в бочках. Ветчину коптят в дыму костра или в бане над печкой. Солят, вялят, коптят и рыбу (м., э. кал). Делают и другие заготовки на зиму. В бочках квасят капусту, разрубая или закладывая кочанами, как целыми, так и разрезанными пополам, мо­ чат яблоки, солят огурцы, помидоры, а также грибы (м., э. пангт) — груз­ ди, подгруздки, рыжики, сыроежки и другие. Белые грибы, подосиновики, подберезовики сушили для супов. Ягоды — малину, землянику, черемуху, рябину, калину и другие сушат, варят из них варенье. У мордвы имеется немало традиционных блюд, которые и теперь го­ товятся к определенным праздникам и обрядам. Так, у мордвы-мокши обязательным на свадьбе или праздновании рождения ребенка является жареное мясо с луком (ливням). У мордвы-эрзи аналогичное блюдо имену­ ется селянка. Н а крестины варят молочную пшенную кашу, которая, как и яйца, считается символом плодородия. К а ж д ы й участник крестин, отве­ дав ее, поздравляет родителей с прибавлением в семье и выражает поже­ лание новорожденному прожить столько лет, сколько в горшке крупинок каши. Напитки (м. симомбялъхтъ, э. симемапелъть) у мордвы можно разде­ лить на две категории: безалкогольные и алкогольные. К первым относит­ ся кислое молоко, смешанное с холодной водой, хлебный квас (м. щапама ведь, э. чапамо ведь, чепеведъ) и березовый сок (м. келу ведь, э. килей ведь). Квас приготовляют из ржаной муки, которую заваривают в чугуне, вы24

держивают определённое время в печи, а затем заквашивают хлебной за­ кваской. Его используют как напиток для утоления жажды, для приготов­ ления окрошки. Березовый сок обычно собирают весной, делая запасы, но чаще пьют на месте, в лесу, особенно дети. Из старинных излюбленных хмельных напитков следует назвать пхре (м., э.) из мёда и брагу из ржаной муки или сахарной свеклы (м., э. поза). Как тот, так и другой напитки являются ритуальными. Известны также специальные обрядовые напитки, посвященные умершим предкам, кото­ рые приглашаются на поминки (м., э. атянь пуре), встречу весны (м., э. авань поза). Оригинальный рецепт приготовления мордовского пуре заключается в следующем: 1 кг меда разводится 3 л воды с добавлением хмеля, а за­ тем, после брожения, процеживается через слой соломы и костры. Процесс приготовления позы более длительный, трудоемкий и требу­ ет особых навыков. В прошлом её делали только из ржаной муки. Позд­ нее, со второй четверти XX века, стали варить также из свеклы, особенно из белой, сахарной свёклы. Для получения браги из ржаной муки вначале делают солод из проросших, затем пареных и высушенных в печи зерен ржи. Солод смешивают в определенных пропорциях с ржаной мукой, за­ ливают холодной водой и ставят в чугунках в печь на два-три дня. Полу­ ченный раствор сливают в специальную кадку с краном внизу, добавляя в него лузгу (м., э. юв) от проса или гречихи, перемешивают, вновь разлива­ ют по чугунам и ставят в жаркую печь, чтобы масса загустела, покрылась бурой коркой. Заслон печи замазывают глиной для длительного сохране­ ния высокой температуры. Тем временем готовят кадушку. На дно ее опускают деревянную ре­ шетку, которую застилают ржаной соломой, а промежутки затыкают пуч­ ками ржи, колосьями вниз. Стенки кадушки также выкладывают ржаной соломой. В подготовленную таким путем кадушку выкладывали массу из чугунов и заливали кипятком. После остывания сусло спускали через кран в сосуды. Вымыв кадушку, сливали в нее всю полученную после очистки жидкость и добавляли закваску, в качестве которой использовали осадок старой браги или ее специально делали из хмеля, дрожжей. Готовую позу разливали в глиняные сосуды. Для приготовления позы из свеклы ее очищают, разрезают на неболь­ шие кусочки и парят в печи два-три дня. Затем разминают, смешивают с ржаной мукой и вновь томят в печи. Дальнейшие процедуры аналогичны процедурам при получении позы из солода и ржи. Как и другие напитки, позу черпают ковшом, выдолбленным из целого обрубка дерева. С XIX века в быт мордвы вошел чай, нередко заваренный на листьях смородины, малины, душицы, зверобоя, из липового цвета и других рас­ тений. В настоящее время чай пьют покупной, любят чай крепкий и горя­ чий. Иногда пьют его с молоком, подливая молоко в чашки, с вареньем, медом. Со второй половины XX века начали пить кофе. Традиционным 25

ритуальным напитком остается кисель, приготовленный из овса, ржи, го­ роха, крахмала. И з алкогольных н а п и т к о в более крепкого характера в сравнении с пуре и позой широкое распространение получили водка и са­ могон, в последнее время к ним добавилось пиво. Хотя основу питания мордвы в настоящее время составляют блюда городской кухни, традиционная пища не утратила своего значения, осо­ бенно в сельской местности. По данным опроса 1985—1986 годов, более чем в половине сельских семей традиционные блюда бывают повседнев­ но или систематически и лишь в 2,5% семей не бывают совсем. Сейчас в будни готовят супы, окрошку, блюда из картофеля, мяса, в воскресенье или в праздники пекут блины, пироги, варят пшённую кашу и хмельные напитки пуре и позу. В ассортимент питания в новейшее время вошли покупные продукты: колбаса, сахар, чай, рыба, крупа, кондитерские изделия, фрукты, разно­ образные консервы, хлебобулочные изделия, яйца, сыр, масло как живот­ ное, так и растительное, мука, мясо, овощи и другие. Через систему ресто­ ранов, кафе, закусочных, столовых на промышленных предприятиях, учеб­ ных заведениях в современную пищу мордвы все больше входят блюда других народов страны: плов, шашлык, беляши, манты, омлет и др. Несмотря на изменения в системе питания, традиционные продукты и блюда в значительной степени ещё сохранились. Так, по данным исследо­ вания 1973—1974 годов, традиционные блюда бывали почти ежедневно у 33% мордовского сельского населения и у 15 % жителей города. В рабо­ чих посёлках удельный вес традиционных блюд в будни составил около 29 %, в малых городах — 20% [Мордва, 1981. С. 161]. Естественно, более широкая сохранность традиционной системы питания в сельской местно­ сти обусловлена наличием личных подсобных хозяйств, где выращивают овощи и фрукты, содержат домашних животных: коров, свиней, овец, коз, кур, гусей, уток, кроликов. В настоящее время наблюдается тенденция к возрождению лучших блюд мордовской кухни. В Саранске и некоторых других городах респуб­ лики на автомагистралях открыты рестораны, кафе, столовые, закусоч­ ные, где посетитель может попробовать мордовские блюда («медвежью лапу», «селянку» и др.) и напитки, изделия мордовских кондитеров знаме­ нитой фабрики «Ламзурь». Помимо названной фабрики, в пищевой про­ мышленности Мордовии задействовано 5 мясокомбинатов, 21 предприя­ тие молочной промышленности, «Пивоваренная компания», 7 предприя­ тий спиртовой и ликёроводочной промышленности, сахарный и консервный заводы. В сельском хозяйстве республики работает 58,5 тыс. человек (18,6% всех занятых). Хозяйства специализируются на производстве зерна, са­ харной свеклы, овощей, картофеля, мяса, скота и птицы, молока и яиц. Мясной баланс республики формирует говядина — 54,6%, свинина — 9,8%, баранина — 0,3%>, птица — 35,3%. В качестве дополнительных отраслей 26

выступают коневодство, звероводство, кролиководство, прудовое хозяй­ ство. Отраслевая структура пищевой промышленности такова: мясная — 16%, молочная — 27%, кондитерская — 14%, пивоваренная и безалкоголь­ ных напитков — 17%, спиртовая и ликероводочная — 17%, другие отрас­ ли — 9% [Мордовия, 2000. С. 266]. Консервный завод «Саранский» — одно из старейших пищевых предприятий Мордовии, в цехах которого в насто­ ящее время производится более 80 наименований мясных, овощных, фрук­ товых и молочных консервов. Особой популярностью пользуются консер­ вы «Картофель натуральный - полуфабрикат», а также «Зеленый горо­ шек», различные каши с мясом. В производстве продукции растениеводства преобладающими куль­ турами являются ячмень, озимая рожь, пшеница яровая и озимая, овес, картофель, кормовые культуры. Н а территории Республики Мордовия функционируют 424 коллективных сельскохозяйственных предприятия, кооператива и акционерных общества, 1312 крестьянских (фермерских) хозяйств, обладающих площадью сельхозугодий в 1664 тысячи га, в том числе пашни — 1183 тысячи га. На одного жителя республики приходится 1,77 га сельхозугодий (по С Н Г в среднем 1,95 га), в том числе пашни 1,26 га (по С Н Г в среднем 0,97 га). Отрасль животноводства производит 43,5% валовой продукции сельскохозяйственных предприятий. Поголовье в общественном секторе на 1 января 1999 г. составило: крупного рогатого скота — 262,2 тыс. голов (101,2 голов коров в том числе), свиней — 105,7 тыс., овец — 9,7 тыс., птицы всех видов — 2092 тыс. голов [Мордовия, 2000. С. 265—266]. Кадры для агропромышленного комплекса Мордовии готовятся в Аг­ ропромышленном институте Мордовского государственного университе­ та им. Н. П. Огарева, в Институте переподготовки кадров агробизнеса, шести среднеспециальных учебных заведениях: совхозе-колледже «Кемлянский», Торбеевском колледже мясной и молочной промышленности, Ковылкинском строительном колледже, Краснослободском аграрном кол­ ледже, Краснослободском зооветтехникуме. Аграрные науки в республи­ ке представлены в Н П О «Нива». Ученые Мордовии активно сотруднича­ ют в вопросах ведения племенной работы с Всероссийским институтом племенного дела. На 1 января в республике создано тринадцать машиннотракторных станций. Утварь Утварь для сбора, хранения пищевых продуктов, их переработки и употребления мордва изготовляла из глины и дерева, реже металла. Зерно и муку хранят в амбарах, чуланах и сенях, ссыпая в сусеки, лари и пари. Реже для хранения муки используют долбленые пудовики, одновременно служащие и мерой. Искусно сделанные из липовой, вязовой, березовой, ольховой коры лукошки (м. кептеръ, э. кептерё) и кузовки (м. парга, э. парго) различных размеров служат для сбора грибов, орехов, ягод, ово27

Предметы т р а д и ц и о н н о й домашней утвари из дерева (ложкарница, л у к о ш к и , корзина). И з фондов Этнографического музея М о р д о в с к о г о университета. Фото Ю. Н. Мокшиной

щей и фруктов. Эту утварь можно приобрести и ныне на сельских базарах и на городских рынках. Она производится местными умельцами. В деревянных корытах (м. очка, э. очко) металлическими тяпками ру­ бят капусту, используя для ее засола, как и засола мяса, грибов, мочения яблок, деревянные дубовые кадушки. В липовых кадушках месят муку, готовят тесто. П о сей день в каждой мордовской деревне можно встре­ тить ступу (м. товар, э. човар), в которой с п о м о щ ь ю песта (м. петьколъ, э. петъкель) н е к о т о р ы е домохозяйки о б д и р а ю т крупу способом толче­ ния. В них толкут пшено для детской каши или блинную муку. Мордве исстари была известна и металлическая посуда. Так, метал­ лические сосуды для варки пищи, нагревания воды, медные котлы с полу­ сферическим дном и железной дужкой были одним из существенных атри­ бутов мордовской кухни конца 1-го тыс. н. э. Большие металлические кот­ л ы , н а р я д у с ч у г у н а м и , и с п о л ь з о в а л и с ь п р и п р о в е д е н и и мордовских молений. В них варили жертвенную пищу, которой угощали богов и кото­ рую ели сами участники моления (м., э. озкс). И в наши дни во многих мордовских избах можно увидеть ведро с водой, подвешенное на цепи или деревянном крюке к потолку возле печи. В этом обычае можно усмотреть старую традицию, оставшуюся от того времени, когда котлы для приготовления пищи подвешивали над откры­ тым очагом. Для сбивания сливочного масла продолжает использоваться масло­ бойка (м. пихтембаръ, э. пштембаръ) двух разновидностей: в форме круг­ лого деревянного барабана с отверстием сверху и в виде ящика с крыш­ кой. Оставшуюся после отделения масла пахту (м. пихтем лофца, э. пив-

тезь ловсо) в прошлом в бедняцких семьях употребляли в пищу, ставили на ней тесто, а теперь ею поят телят. Масло сбивают чаше весной и летом, когда обильнее удои. В пищу употребляется в основном сливочное масло. В летнее время, чтобы оно не портилось, его перетапливают. Топленое масло идет на продажу, служит одним из источников получения денег для семейных нужд. Небольшие полотняные мешки используются для приготовления тво­ рога из кислого молока, которое сливают в мешок и таким путем удаляют из него сыворотку. Этим же способом пользуются для получения крахма­ ла из тертого картофеля. Мешки, вмещающие от 3 до 6 пудов (от 0,5 до 1 центнера), применяются для перевозки и хранения зерна, муки и других сыпучих тел. В некоторых семьях до сих пор сохранились пари - кадки, выдолблен­ ные из единого ствола толстого дерева. Они бытуют не в качестве музей­ ного экспоната или семейной реликвии, хотя это также немаловажно. Пари удобны для хранения одежды, предметов рукоделия, зерна, муки. Раньше пари имели очень широкое распространение, в них помещалось приданое мордовских невест. Приданое это считалось личной собственностью мо­ лодухи и не смешивалось с общим имуществом той семьи, членом которой она становилась. Заметную долю предметов домашней утвари мордвы поныне состав­ ляют плетеные изделия (м. кодафкст, э. кодавкст), изготовленные из пру­ тьев (рыболовные верши, разнообразные корзины для сбора грибов, ягод и хранения хлеба, шерсти, для уборки картофеля, для переноски корма животным и для других целей), тростника и других естественных матери­ алов. Плетёночный промысел был у мордвы одним из старинных, тради­ ционных. Особенно широкое распространение он получил в сёлах и де­ ревнях, расположенных в поймах рек Мокша, Сура, Алатырь, Пьяна и их притоков, где много ивняка, тростника и других естественных материа­ лов, необходимых для данного промысла. В настоящее время наблюдает­ ся тенденция возрождения некоторых народных промыслов, в том числе и плетёночного, не нуждающихся в завозе материала со стороны. Из глины делают горшки с помощью гончарного круга. Старинный способ изготовления горшков налепом сохранялся вплоть до недавнего времени. Изготавливали посуду женщины. Они же обжигали её в огне костра. Такой архаичный способ лепки корчаг для хранения браги зафик­ сирован автором данной работы в эрзя-мордовском селе Большие Ремезенки Чамзинского района Республики Мордовия. Молоко хранят в гли­ няных горшках (м. сяканя, э. чакш). Непременной принадлежностью каждой мордовской избы является деревянный стол, стоящий в правом («красном») углу, под божницей, на четырех ножках, за которым семья ела-пила как в будни, так и в праздни­ ки. Пищу готовит свекровь, ей помогают остальные женщины. По тради­ ционному мордовскому обычаю, молодуха после свадьбы несколько дней 29

Традиционные гончарные изделия мордвы. Из фондов этнографического музея Мордовского государственного университета. Фото Е. Н. Мокшиной

обедала отдельно от семьи в чулане. За общим столом она начинала обе­ дать, когда несколько привыкала к семье, но за стол не садилась, ела стоя у стола, чтобы иметь возможность прислуживать сидящим за столом — подать попить или что другое. За стол она начинала садиться после того, как у неё появлялся ребёнок или тогда, когда вслед за ней в дом брали другую молодую сноху. Ныне эти обычаи ушли в прошлое. Раньше ели из одной общей деревянной миски. Только маленьким де­ тям после года, когда их уже можно было сажать за общий стол, наливали в отдельную посуду, поскольку им трудно доставать из общей миски. Сей­ час все больше входит в быт современная сервировка стола или ее эле­ менты (фабричная посуда, столовые приборы и пр.). Сваренные жидкие блюда, как и каши, подают на стол в деревянной или глиняной чашке (м. шаваня, э. вакан), накладывая большой деревян­ ной или металлической ложкой-половником (м. оцюпвнч, э. инепенч). Ели. а многие едят по сей день, деревянными ложками (м., э. пенч, и. куцю), которые раньше хранились в ложкарницах (м. пенчкорь, э. пенчкиръ), ныне бытующих редко. Н а их место пришли кухонные гарнитуры с различного рода отсеками, шкафами, полками под посуду, и другие кухонные при­ надлежности. Напитки подавались и кое-где подаются сейчас на стол в деревянных братинах и глиняных горшках, пили их раньше из деревянных и глиняных зо

стаканов, ковшей и кружек, а в наши дни чаще из стеклянной, фарфоро­ вой, металлической эмалированной посуды. Ковши (м., э. кече), выточен­ ные из яблони, как и братины, являлись обрядовой утварью, в наши дни они бытуют очень редко. Непременным элементом сервировки стола была деревянная солонка (м. салдоркс, э. салдыръкс), отчасти сохранившая свою значимость и на сегодняшний день. Старинные мордовские солонки обыч­ но изготовлялись резчиками в форме утки. В сельских домах, где в качестве очага продолжает оставаться рус­ ская печь (м. пянакуд, э. каштом, каштомо), пришедшая в XVII веке на место мордовских очагов-чувалов, сохранились ухваты, сковородники, кочерги для подхватывания сажаемых или вынимаемых из печи горшков, чугунов, сковородок, противней. Для черпания и хранения воды, а также других жидких и сыпучих ве­ ществ, служат ведра (м. ведарка, э. ведра). Первоначально они были дере­ вянными, затем, наряду с ними, вошли в быт и металлические, эмалиро­ ванные. Особое ведро, иногда большего размера, чем домашнее, прикреп­ ляется к рундуку колодца. С помощью веревки или металлической цепи им достают воду из колодца, а затем разливают по домашним ведрам. Специальное ведро или даже несколько ведер в хозяйстве выделяются для доения коровы или коров, если их несколько. Для подметания жилых и хозяйственных помещений используются ве­ ники (м. тяльма, э. тельме, тенстъ) — связанные в пучок (с листьями и без) прутья березы, дуба, липы, других деревьев и кустарников. Веники, обычно березовые или дубовые, являются непременной принадлежностью мордовской бани. Как отмечал еще И. И. Лепехин (XVIII век), «в паренье у них (мордвы — И. М.) есть некоторая отмена: они парятся в несносном жару стоя и в две веника» [Лепехин И. И., 1771. С. 140]. Перед поминками топят баню, посвященную предкам (м., э. атянь баня), куда приглашают умерших предков париться, приготовив для них теплую воду и веник, а затем парятся сами. В прошлом мордовки в бане рожали. Если рождался мальчик, его па­ рили дубовым веником, полагая, что он станет сильным и будет долгожи­ телем, словно дуб, а девочку парили березовым веником, чтобы она вы­ росла красивой, словно береза. Нередко парили новорожденных, незави­ симо от пола, веником из рябины, который не только должен был передать ребенку силу и красоту этого дерева, но и уберечь его от злых сил. Ряби­ новые ветки от веника и теперь порой кладут на сорок дней в зыбку или в кроватку новорожденного или заворачивают их в его пеленки в качестве оберега. В настоящее время традиционная деревянная утварь, в том числе и кухонная, всё больше заменяется предметами промышленного производ­ ства. Сувенирами являются изделия местной промышленности (кухонные наборы, ложки, ковши, шкатулки), в оформлении которых используются некоторые элементы мордовского декоративно-прикладного искусства. 31

Современный быт мордвы немыслим без электричества и газа. При­ родным газом обеспечены все города Мордовии, их семь (Саранск, Руза­ евка, К о в ы л к и н о , Темников, Краснослободск, Ардатов, Инсар), семнад­ цать рабочих поселков, двести девяносто семь сел. Общая протяженность распределительных сетей на 2000 год по республике составляла 6,5 тыся­ чи километров. «Программа строительства и развития газовой транспор­ тной системы Республики Мордовия» предусматривает завершение ее га­ зификации в основном к 2003 году [Мордовия, 2000. С. 349]. Электричество и газ изменили способы хранения и приготовления пищи, набор кухонной утвари. Холодильники, мясорубки, соковыжималки, эма­ лированные кастрюли, чайники, тефлоновые сковородки, посуда из стек­ ла, фарфора, фаянса, нержавеющей стали, пластмассы широко вошли в быт мордвы. Значимость традиционной утвари уменьшается, ее этниче­ ская специфика нивелируется, хотя процесс этот не исключает в принципе возрождение интереса к традиционному быту, рекультурации некоторых его этноспецифических аспектов, как обратную реакцию на универсали­ зацию народной жизни. Такие попытки имели место в 80—90 годы XX столетия среди части мордовской гуманитарной интеллигенции, но оказа­ лись малоэффективными. Архив Российского государственного этнографического музея. Фонд 1. Опись 2. Дело 599. Горюнова Е. И. Развитие жилища у мордвы // Исследования по материальной культуре мордовского народа. М., 1963. Евсевьев М. Е. Избранные труды. В 5-ти томах. Т. 1. Народные песни мордвы. Саранск, 1961. Лепехин И. И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского го­ сударства в 1768 и 1769 году. СПб., 1771. Меркушкин Н. И. Послание Главы Республики Мордовия Государственному собра­ нию. Саранск, 2000. Мокшин Н. Ф. Мордва // Народы Поволжья и Приуралья. Серия «Народы и культу­ ры». М., 2000. Мордва (историко-этнографические очерки). Саранск, 1981. Мордовия. Фотоальбом. Саранск, 2000. Мордовский народный костюм. Саранск, 1990. Огарёв Н. П. Ответ на письмо малороссийского помещика // Избранные социальнополитические и философские произведения. В 2-х томах. Т. 1. М., 1952.

УДМУРТЫ

РАЗВИТИЕ ПОСЕЛЕНИЙ И ЖИЛИЩ УДМУРТОВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА Жилища и поселения удмуртов попали в поле зрения исследователей во второй половине XIX века. К настоящему времени в достаточно пол­ ной степени освещены время появления и ранние этапы становления на­ земного срубного жилья; имеются работы, описывающие жилища, отно­ сящиеся к рубежу XIX—XX веков, а также сделаны попытки восстанов­ ления более ранних, промежуточных форм жилищ. В большинстве работ а н а л и з и р у ю т с я конструктивные особенности жилых и хозяйственных строений удмуртов, взаимовлияние восточнославянских и удмуртских по­ строек [Шкляев Г. К., 1978, 1991]; имеются работы о применяемой в быту утвари различного назначения [Трофимова Е. Я.]; описано и развитие поселенческой сети и поселений на территории Удмуртии, их социальные и хозяйственные типы, формы селений и их этнический состав [Шкля­ ев Г. К., 1981]. Говоря о современных новациях в данной отрасли материальной куль­ туры народа, здесь будет уместным охарактеризовать вкратце предыду­ щие изменения. Основным фактором, определяющим развитие жилищ и поселений, является уровень социально-экономического развития, достиг­ нутый конкретным обществом. Поселения удмуртов (гурт) располагались в основном вдоль мелких рек, на которых было возможно строительство мельниц. В середине XIX века 60% селений имели такое расположение. Заселение водоразде­ лов характерно для середины и второй половины XIX века. Людность се­ лений имела довольно значительные порайонные различия: крупные селе­ ния преобладали в южной части Удмуртии, вдоль трактов, вблизи заво­ дов; мелкие — в северных районах — в местах интенсивного освоения в XIX веке. Более трети селений имели менее 100 жителей, большое количе­ ство селений — в основном починки и выселки — не насчитывали и 25 человек. В XVIII веке, и даже в первой половине XIX века, преобладав­ шей формой селений была беспорядочно-гнездовая. Подобная форма на северо-востоке России в XIX веке сохранялась только у удмуртов. С се­ редины XIX века селения стали приобретать уличные формы (в силу ряда государственных законоположений), первоначально находящиеся вдоль т р а к т о в . К концу X I X века подавляющее большинство селений были реконструированы в уличные. В селениях, наряду со строениями, принад­ лежащими одной семье, имелись строения, являвшиеся собственностью группы родственников или целой деревни. К ним относились молитвен­ ные строения (быдзьш куа), общественные склады, пожарные сараи, бани, располагавшиеся на берегу речки или возле родника. 3 Заказ №1641

33

В отличие от ж и л и щ других н а р о д о в , у у д м у р т о в его р о л ь одно­ временно выполняли несколько строений. Археологические материалы говорят о том, что до XIX века жилище удмуртов состояло из комплекса строений «куа+кенос», в котором куа в ы п о л н я л а роль зимнего жилья, — летнего. В этот период развитие удмуртского ж и л и щ а шло на основе глубоких местных традиций, культурные и н н о в а ц и и возникали за счет ф а к т о р о в внутреннего развития без содействия к а к и х - л и б о яв­ ных внешних импульсов. До XIX века продукты земледелия еще не играли определяющей роли в питании семьи. Данная степень развития хозяйства не требовала устрой­ ства хлебопекарных печей, позволяя обходиться о т к р ы т ы м и очагами. В XIII—XIV веках земледелие заняло главное место в хозяйстве края. Побе­ да зернового хозяйства повлекла изменения в структуре питания, которая, в свою очередь, повлияла на структуру жилья: стали появляться отдельные строения, в которых стала функционировать печь для выпечки хлеба. Пер­ воначально это, по-видимому, были строения временного характера, при­ обретавшие постепенно более фундаментальный характер. Строения с пе­ чью приобрели в ходе дальнейшего развития черты строения типа «изба» (корка). С XV века удмуртское жилище приобрело вид «куа+кенос+корка». С включением в культуру удмуртов постройки с печью оформился тра­ диционный набор строений на усадьбе, характерный для X I X века. Корка повсеместно строились одноэтажные, единственный способ рубки углов «в обло». В центральной и северной частях Удмуртии они возводились на вы­ соком подклете, в южных районах переводы пола врубали на 2—3 венце. к е н о с

Крыши возводились двускатные, на самцах. К р ы ш а на стропилах по­ лучила распространение только в XX веке. В середине XIX века корка имела еще только одно косящатое окно, остальные были волоковые и располагались несимметрично. Позднее во­ локовые окна исчезли с фасада, но продолжали сохраняться в боковой стене. Внешнему оформлению корка удмурты не уделяли большого вни­ мания. Резные наличники появились в текущем столетии, первоначально у наиболее зажиточных крестьян. Во всех районах Удмуртии преобладала северно-среднерусская пла­ нировка: у входа устьем к фасадной стене располагалась печь. Изредка встречалась западнорусская п л а н и р о в к а с печью, о б р а щ е н н о й к б о к о ­ вой стене. В противоположном углу находилась божница. В задней час­ ти корка сооружались полати, лишь в некоторых районах юга Удмуртии они не отмечены. Вдоль стен устраивались массивные ш и р о к и е л а в к и , выше окон — полки. П о углам, кроме переднего, строились нары, у юж­ ных удмуртов они сооружались вдоль всей передней стены. Подвижной мебели было очень мало: стол, стул для хозяина, редко ш к а ф для хране­ ния посуды. Двери всегда открывались вовнутрь. Оригинальны были глинобитные печи удмуртов. Они возводились из красной глины, основанием служила деревянная р а м а , в ы с о т о й о к о л о 34

0,5 м. Д о начала XX века печь ставилась вплотную к стенам, задней или боковой. Северные группы удмуртов сооружали печь с очагом, устраи­ ваемым в шестке направо или налево от устья печи, куда сгребали го­ рячие угли. Печь служила т о л ь к о для выпечки хлеба. Южные группы удмуртов устраивали печи с вмазанным над очагом котлом. Вплоть до 20-х годов X X столетия, особенно в северных районах Удмуртии, сохра­ нялись печи с топкой «по-черному». В начале XX века среди зажиточной части крестьянства появляются пятистенные дома. Они состояли из двух половин: зимней и летней. Зимняя сохраняла ту же планировку, что и однокамерная корка, летняя не имела печи и выполняла роль клети. Такая функциональная роль отличала ее от подобных изб русского населения. У северных удмуртов корка не разде­ лялась на мужскую и женскую части, у южных — пространство перед пе­ чью называлось «кышнопал», хотя и не огораживалось. В отличие от жи­ лища других народов, у удмуртов его роль одновременно выполняли не­ сколько строений. Кенос — летнее жилище и хранилище имущества удмуртов, наиболее выразительная и монументальная постройка удмуртской усадьбы, претер­ певшая наименьшие изменения в ходе исторического развития. Кеносы обычно строились двухэтажные, с двускатной дощатой крышей, не имели окон и не отапливались. Н а выпуски бревен боковых стен настилались галереи. Основным д е к о р а т и в н ы м элементом убранства фасада кеноса и галерей являлись решетки (наиболее часто встречающийся узор — диагональная решетка) и порезка на столбиках. Вход в кенос с галерей. Первый этаж занимала кладовая, она была оборудована закромами для хранения зерна, ларями для хранения муки и других припасов; второй — служил летним жильем, здесь же хранились вещи, связанные с женским трудом. Вдоль передней стены устраивались нары, закрытые холщовыми пологами; вдоль других стен, кроме передней, подвешивались жерди, на которых висела одежда. Кеносы строились для каждой брачной пары, количество их на усадь­ бе достигало 2—3, иногда доходило до 5 и более. В бедных семьях помеще­ ние второго этажа делилось занавесками или легкими перегородками для каждой супружеской п а р ы . Иногда отдельный кенос имели и взрослые незамужние девушки. Женщины здесь были полновластными хозяйками. С кеносом связаны многие обряды: здесь девушки готовили приданое, здесь невесту одевали и выводили к жениху, проводили первую брачную ночь даже зимой и т. д. П о своим конструктивным, а особенно функциональным особенностям кеносы схожи с а н а л о г и ч н ы м и постройками скандинавских и западнофинских народов, что говорит о тесных связях удмуртов с ними еще в глу­ бокой древности. Кеносы выполняли значительную роль в формировании архитектур3"

35

ного облика удмуртской усадьбы. В северных районах Удмуртии они рас­ полагались, как правило, параллельно корка по другую сторону двора, в центральных и южных — стояли в одной связи с корка. Куа — древнейшее зимнее жилище удмуртов, с X I V — X V веков на­ чала утрачивать функции жилья, в X I X веке - молитвенное строение и летняя кухня; имелась на каждом дворе. Куа обычно строилась рядом с кеносом и погребом, но не была связана с корка. Куа в ходе историчес­ кого развития не испытала инонациональных влияний. Архитектура куа была единой для всех групп удмуртов, при ее возве­ дении использовались оригинальные архитектурно-конструктивные при­ емы. Она строилась квадратная в плане, первый венец сруба укладывал­ ся непосредственно на грунт. Крыша двускатная, на самцах, один скат был длиннее другого и нависал над ним, защищая от дождя и не препят­ ствуя выходу дыма. Доски различной длины придавали своеобразный вид таким крышам. Сверху крыша укреплялась гнетом — рамой из двух жер­ дей, концы которых скреплялись досками с двумя отверстиями. Часто доска украшалась лаконичным узором в форме расходящихся выступов. Внутрь вела низкая, открывающаяся вовнутрь дверь. Пола, потолка, окон в куа не было. Посередине из камней складывался очаг, над кото­ рым на деревянном крюке или цепи, подвешенном к перекладине, которая могла передвигаться по двум продольным балкам, концами, вделанными в стены, висел котел. Очаг, зола в нем и цепь считались священными. Вдоль стен сооружались лавки, а в левом переднем углу и у двери стояли столы, стол у двери служил для приема пищи. В переднем углу со­ оружались полка, на которой хранились семейные святыни — воршудная коробка и короб с посудой для жертвоприношения. П о д воршудным коро­ бом всегда лежали ветки, иногда — трава. В летний период корка оставалась вне жилищного комплекса и слу­ жила лишь для выпечки хлеба, даже во второй половине XIX века в неко­ торых местах проживания удмуртов топилась не каждый день и зимой. Более полугода (с апреля по ноябрь) семья ночевала в кеносе, а в находив­ шейся рядом куа готовила и принимала пищу. Постепенно происходило функциональное обогащение корка, что, в свою очередь, содействовало повышению ее значимости. Однако, по срав­ нению с жильем других народов, удмуртская корка ввиду своего доволь­ но кратковременного — в историческом плане — существования облада­ ла меньшим семиотическим статусом: не получила, например, развитие система обрядов, связанных с печью и матицей, тогда как обряды, связан­ ные с очагом в куа, имеют древний и глубокий смысл. У северных удмур­ тов не сформировались понятия о женской и мужской частях д о м а и т. д. С развитием хозяйства значение корка в жилищном комплексе посто­ янно возрастало, что происходило с параллельным ослаблением хозяй­ ственной значимости куа, начался процесс ее функционального истоще­ ния, что привело к изменению ее конструктивных особенностей: исчез пол, 36

она перестала утепляться и т. д., приспособившись к тем функциям, кото­ рые за ней сохранились. С утратой функций жилья куа в большей степени стала приобретать значение культовой постройки. К корка перешли и не­ которые сакральные свойства, ранее ей не присущие. Постепенно жилище удмуртов приобрело характерное для конца XIX — начала XX века соче­ тание в виде комплекса «корка+кенос». Подобные типы жилищ сохранялись вплоть до 50—60-х годов XX века, поскольку население в силу известных причин не имело возможности в широких масштабах заниматься жилищным строительством. Правда, со­ циально-экономические изменения, происшедшие в первой половине XX столетия, внесли определенные изменения в структуру поселенческой сети. Уже в 20-е годы наблюдалось быстрое увеличение числа населенных пунк­ тов: к 1924 году по сравнению с дореволюционным периодом количество их увеличилось почти на треть; большая часть новых селений организова­ на удмуртами. Причиной послужил нерешенный национальный вопрос — произошло массовое отселение удмуртов из национально-смешанных на­ селенных пунктов. Однако уже в конце 30-х годов начинается сокраще­ ние количества селений, приобретшее массовый характер в 70-е годы в связи с мероприятиями по укрупнению населенных пунктов. К концу 70-х годов число сельских поселений в Удмуртии сократилось наполовину, не­ смотря на то, что в связи с интенсивным освоением природных ресурсов (лес, т о р ф , нефть) выросло количество несельскохозяйственных населен­ ных пунктов. Наиболее интенсивно происходило исчезновение русских селений, в результате чего сельская местность Удмуртии все больше удмуртизируется, сокращается количество русского населения (за исключе­ нием районных центров). Укрупнение селений, призванное, по мнению партии и правительства, принявших подобное решение, серьезно улучшить культурно-бытовые ус­ ловия сельских жителей, едва ли достигло цели. Более того, тенденция к укрупнению вступила в противоречие с потребностями сельскохозяйствен­ ного производства — отрыву людей от земли, скота от кормовых угодий, увеличились транспортные затраты. Большинство селений развивались не теми путями, которые были определены для них директивными органами. При массовой концентрации населения на центральных усадьбах колхо­ зов и совхозов большинство их так и не достигли той численности населе­ ния, при которой возможен высокий уровень благоустройства, оснащение населенного пункта всеми необходимыми обслуживающими население учреждениями (1 тыс. и более человек). Процессы массовой миграции в стране в 70-е годы социальной наукой остались неизученными; было ли массовое переселение сельских жителей действительно стремлением улуч­ шить культурно-бытовые условия или причины были более глубокого, пси­ хологического свойства (как мы полагаем) предстоит выяснить, в том числе причины этнического свойства: поведение в этом процессе удмурт­ ского и русского населения было существенно различным. 37

В настоящее время процесс развития поселенческой сети, кажется, ни­ кем и никак не регулируется. Благодаря этому происходят определенные позитивные изменения. К примеру, процесс исчезновения мелких селений практически прекратился, а отдельные деревни, стоявшие на грани исчез­ новения, стали возрождаться, правда, только те, которые имеют хорошую транспортную доступность. Возрождающихся других сселенных населен­ ных пунктов, не обладающих данным преимуществом, очень мало — бук­ вально единицы, причем это связано с развитием фермерского хозяйства. Формы подавляющего большинства селений остались прежними — одноулочные. Лишь селения, имеющие административные функции (бывшие центры колхозов и совхозов), разрастаясь, приобрели многоулочные фор­ мы. При этом застройка велась как индивидуальными застройщиками, так и силами сельскохозяйственных предприятий. В конце 70-х годов после­ дние составляли около 1/3 от всего построенного в сельской местности жилья [Павлов Н. П., 1975. С. 30]. При этом если в первом случае направ­ ление улиц, ряды домов следуют условиям рельефа, то во втором — стро­ ятся, как правило, в строго заданных административным и строительным планами направлениях: ряды одинаковых, построенных по типовому про­ екту домов в таких селениях создают удручающее впечатление. Такая застройка, больше н а п о м и н а ю щ а я аракчеевские поселения, полностью лишает селение индивидуальности и этнической специфики. Правда, уже в 80-е и особенно в 90-е годы строительство жилья сельскохозяйственны­ ми предприятиями практически прекратилось, в 90-е годы увеличилось число индивидуальных застройщиков. В 70-е годы в крупных селениях оформились /выделились центры, где расположены административные учреждения (сельская администрация, почта, отделение Сбербанка — как правило, в одном здании), магазин, дом культуры, правление/ дирекция сельскохозяйственного предприятия и дру­ гие. Оформилась и производственная зона (гаражи, склады, места для пер­ вичной обработки сельскохозяйственной продукции). П о д о б н ы е процес­ сы, надо думать, происходят не только в Удмуртии, она не отличается от других регионов России. Хотя судить об этом с уверенностью трудно, так как современное развитие сельских населенных пунктов практически не изучается. Начиная с 60-х, 70-х годов большим изменениям подверглось и тради­ ционное жилище удмуртов: народное зодчество впитывало строительные навыки других народов, а особенно — городские стандарты, в том числе и в индивидуальном строительстве. Прежде всего, вносятся новшества в конструктивные методы возведения жилья: появляются дома из нетра­ диционного материала (кирпич, пеноблоки), изменяется этажность — не­ редки уже двухэтажные дома, при этом первый этаж, как правило, возво­ дится из кирпича, второй — из бревен. П о д о б н ы е д о м а практически не связаны с традицией, лишь со вкусом хозяев, умением и наличием строи­ тельных навыков, а в последние годы — с з а ж и т о ч н о с т ь ю владельцев. 38

Современный дом (корка). Деревня Лудорвай Завьяловского района. Фото М. Менладшина. 1989 г.

Вместе с тем, отсутствие у населения глубокого, уходящего в традицию опыта возведения жилья из традиционных материалов, делает подобные дома архитектурно невыразительными, у большинства владельцев нет чув­ ства меры, пропорции, выпячиваются декоративные моменты, которые появляются и на тех конструктивных деталях дома, на которых в тради­ ции их не было. Меняется конструкция крыш: хотя они остаются двускатными, одна­ ко самцовые перекрытия полностью исчезли; сменился материал покры­ тия: доски повсеместно заменены шифером, как более доступным и деше­ вым материалом. В отдельных случаях чердачные помещения оборуду­ ются для бытовых нужд, часть их обустроена небольшим балкончиком по фасаду. Ввиду малочисленности семей сельских удмуртов, у них не получила развитие практика расширения жилого пространства (отапливаемого) пу­ тем пристроек, прирубов, дополнительных срубов. Однако расширяется «летняя» часть жилья: появляются застекленные веранды, принимая на себя некоторые функции кеноса — летней спальни для молодых членов семьи. Улучшаются гигиенические условия: туалеты, бывшие ранее рядом с домом с входом в них непосредственно из сеней (подобная конструкция исчезла еще в 50-х годах), оборудуются на некотором расстоянии от жилья в соответствии с санитарными нормами. Изменяет внешний вид жилья и новая конструкция крылец. Бывшие ранее простым помостом перед входом в сени, либо на столбах с крышей, либо без нее, они стали обшиваться досками. Изменение конструкции крыль39

ца соответственно, в некоторой степени изменило и его функции, превра­ тив крыльцо в дополнительную хозяйственную пристройку к дому: здесь устанавливаются полочки для некоторых видов инвентаря, для обуви, ве­ шалки для рабочей одежды. Иногда крыльцо подобной конструкции обо­ рудуется двумя входами: один чистый — с улицы, другой — в хозяйствен­ ный двор. Серьезные, можно сказать, радикальные изменения претерпела внут­ ренняя планировка зимнего жилья — корка. Согласно общепринятой клас­ сификации, в основу которой положено расположение печи и переднего угла, удмуртская традиционная изба имела северно-среднерусский план: печь стояла у входа (налево или направо от двери) устьем к фасадной сте­ не. Еще в начале 30-х годов, как указывалось, печь ставилась вплотную к стенам (задней или боковой): удмурты, переселившиеся в Сибирь в начале 30-х годов, сохраняли подобное положение печи еще в 70-х годах. Посте­ пенно печь «отходит» от стен, между нею и стенами появляются проходы, однако недостаточно широкие для того, чтобы использовать их в хозяй­ ственно-бытовых целях. Печь является основным планировочно-образующим фактором. Гли­ нобитные печи в 50—60-х годах были заменены кирпичными. Это произ­ вело настоящую «революцию» в изменении внутренней планировки кор­ ка. Основной функцией глинобитной печи было хлебопечение и использо­ вание в других хозяйственных нуждах. Функция обогрева жилья была на втором плане, у южных удмуртов она даже зимой топилась не каждый день. Для дополнительного обогрева жилья в каждом хозяйстве имелась переносная печка из листовой стали. Кирпичная печь, скомбинированная с плитой городского типа, будучи более совершенной в плане теплообме­ на, сделала ненужными металлические печи. Н а первый план выступила обогревательная функция печи, тем более, что у нее отпала функция хле­ бопечения. Кроме того, кирпичная печь, будучи значительно меньшей по величине по сравнению с глинобитной, «освободила» в избе значительное пространство у боковой стены и «повернулась» к ней устьем, образовав здесь кухню. Такое положение печи можно было бы назвать западно-рус­ ской планировкой, но при ней устье печи обращено к другой боковой сте­ не. Таким образом, данный тип ее расположения не вписывается в суще­ ствующую классификацию. Направление устья печи меняет назначение других частей избы [Эт­ нография восточных славян, 1987. С. 239—240]. Бывшее при северно-сред­ нерусской планировке пространство перед печью (кухня) при новой пла­ нировке преобразуется в спальню, которая отделяется от кухни чаще все­ го обыкновенной матерчатой занавеской. Дальнейшее усовершенствование печи создало еще большие возможности для изменения внутренней плани­ ровки корка. Уже в 80-е, особенно в 90-е годы, во вновь возводящихся домах печи оборудуются водогрейными котлами; горячая вода, циркули­ руя по трубам, проложенным по периметру стен, создает благоприятный 40

Интерьер жилого дома. Деревня Варклед-Бодья Агрызского района Республики Татарстан. Фото из фондов Национального музея Удмуртской Республики. 1980 г.

температурный режим, что позволяет выделить комнату, не обогреваемую непосредственно печью. Другой важнейший элемент жилого пространства — передний угол — также постепенно трансформируется. Первыми отсюда исчезли иконы, в период строительства атеистического общества они «перекочевали» на кухню (в тех семьях, где имелись лица старшего поколения; молодежь была к ним безразлична); изменил положение и стол, стоявший, как правило, в переднем углу; теперь его место посередине фасадной стены. Таким обра­ зом, красный угол в современных домах практически никак не обозначен, если не считать его обозначением расположенный теперь здесь телевизор. Вероятно, можно говорить вообще об исчезновении почетного угла в доме; действительно, с перенесением иконы на кухню она не приобрела такого статуса, а бывший почетный угол его утратил. Правда, без допол­ нительных исследований этот вопрос, относящийся не к сфере материаль­ ной культуры, а к сфере национальной психологии, разрешить довольно сложно. Р а д и к а л ь н ы м изменениям подверглось и убранство жилья. В избах, практически не имевших подвижной мебели, появилась мебель фабрично­ го производства: диваны, шкафы, комоды, кровати; исчезли опоясываю­ щие избу по периметру лавки (кроме кухни), полати. Сменил свое место и сундук, бывший непременной принадлежностью избы, теперь его место 41

For: с и иск ля ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА 2002

J

вне жилого помещения. Однако еще в 70—80-е годы он оставался обяза­ тельной принадлежностью свадебного обряда, его изготавливали к свадь­ бе, но, по-видимому, только по настоянию людей старшего поколения, так как его отсутствие серьезно влияло на ход свадебной церемонии. Мебель фабричного производства (шифоньеры, стенки) выполняет, кроме прямо­ го назначения, и функции разделения жилья на комнаты, поскольку из-за громоздкости невозможно поставить вдоль стен, занятых окнами (6—8 окон). Дощатые перегородки, если таковые имелись, предварительно уби­ раются. Однако возможности дальнейшего изменения планировки жилья таким способом, без дальнейшей реконструкции печи, ее положения, уже практически исчерпаны. Другое новшество, на внедрение которого потребовалось даже изме­ нение черт национальной психологии — крашение полов. Впервые краше­ ные полы, появившиеся в 70-е годы, были встречены населением, особен­ но ее женской частью, неодобрительно. Считалось, что так поступают толь­ ко нерадивые женщины, так как ленятся мыть полы. Выскобленные пемзой и вымытые до желтизны полы были особой гордостью хозяек и предметом зависти односельчанок. Вторая составляющая жилого комплекса — кенос — в отличие от избы (корка) практически конструктивно не меняется; он такой же, каким был в конце XIX — начале X X века (в отличие от клетей русского населения, которые постоянно подвергаются изменениям, перестройке) [Этнография восточных славян, 1987. С. 285]. Долговечность клетей объясняется тем, что они не подвергаются вредному воздействию, как изба (испарения и т. д.), они сохраняются длительное время, «переживая» 2—3 избы. Со стро­ ительством новой избы кенос пристраивается к ней без внесения какихлибо новшеств. Тем не менее, нельзя сказать, что кеносы не подвержены влиянию времени; подвергается разрушению, прежде всего, его декора­ тивное убранство, в частности, фигурные решетки, ограждавшие галереи верхнего этажа. Они практически не восстанавливаются. Невнимание к данной детали кеноса, на наш взгляд, связано с тем, что сохранив пол­ ностью хозяйственно-бытовые функции, он практически утратил обрядо­ вые и даже функции летнего жилья (при малочисленности семей, тем бо­ лее состоящих из лиц пожилого возраста, в нем уже нет необходимости). Кенос перестал быть «женским» строением, в национальной культуре ис­ чез «культ» кеноса, он стал менее ухоженным, меньше стало чистоты и порядка. В настоящее время новые кеносы уже не строятся, тем не менее, один кенос имеется практически в каждом хозяйстве. Не изменяется и его положение относительно избы. Некогда бывшая жилым строением, а затем культовой постройкой, куа к настоящему времени полностью исчезла. Отдельные строения встре­ чались еще в 60-х годах, однако в этот период они уже никак не использо­ вались, в том числе и для хозяйственных нужд; их не перестраивали, но и не подвергали разрушению или разборке, так как бревна использовать для 42

чего-либо считалось неуместным. Куа практически не посещались, зара­ стали бурьяном и подвергались саморазрушению. Несколько слов о банях. Е. Э. Бломквист считала, что баня не явля­ ется ни надворной, ни хозяйственной постройкой [Бломквист Е. Э., 1956. С. 337]. Таковыми они были и у удмуртов в течение длительного периода. Традиционно бани располагались у водоисточника и это было вполне оправдано: они принадлежали группе родственников (патронимии, их то­ пили по очереди, но мылись вместе) и в банный день требовалось очень большое количество воды. Существовали такие бани в удмуртской дерев­ не до начала 50-х годов. С ослаблением родственных связей (это предмет особого р а з г о в о р а ) каждая семья стала строить индивидуальную баню, гораздо меньшую по размеру, однако продолжавшую оставаться у водо­ источника. Как в коллективной, так и в индивидуальных банях обогрева­ телем служила печь-каменка. По-видимому, одновременно с заменой гли­ нобитной печи, печи с кирпичным основанием и металлической емкостью для камней и резервуаром для подогрева воды появились и в бане. По­ скольку такие печи менее опасны в пожарном отношении, бани стали над­ ворной постройкой, однако располагались все же на окраине дворовой территории. В 80-х — начале 90-х годов появились печи новой конструк­ ции — полностью металлические, при топке которых можно находиться и мыться в бане. Они безопасны в пожарном отношении, что дало возмож­ ность приблизить баню к дому, иногда настолько, что в некоторых хозяй­ ствах они теперь находятся под одной крышей с избой, особенно на усадь­ бах, построенных по типовому проекту; дома в таких случаях стоят близ­ ко друг к другу (некоторые из них двухквартирные) и дворовая площадь невелика. Теперь банное сооружение используется не только по прямому назначению, но и в хозяйственно-бытовых целях. У удмуртов традиционно преобладала покоеобразная застройка дво­ ра (в его вятском подтипе) с избой, перпендикулярной улице, и открытым двором [Бломквист Е. Э., 1956. С. 180]. Однако от подобной застройки двора русского крестьянства удмуртский двор отличался значительно боль­ шей площадью открытого пространства. Изменения коснулись и планиров­ ки двора: прежде всего, это касается уменьшения его территории, прибли­ жение некоторых построек к дому (о бане мы уже говорили), в том числе, к сожалению, и животноводческих построек, строительства новых соору­ жений, в частности, гаражей. Подобная концентрация, скученность хо­ зяйственных построек напоминает традиционный русский «двор на отставе» [Бломквист Е. Э., 1956. С. 177—178]. Однако это не заимствование, а адаптация к новым хозяйственно-экономическим условиям; возможно, воз­ вращение к более древним восточно-финским строительным традициям. Е. Э. Бломквист считала подобную застройку русского двора реминесценцией восточно-финской традиции [Бломквист Е. Э., 1956. С. 178]. В результате указанных изменений планировочной структуры двора теряет­ ся ее «правильность» — былая Г- или П-образная застройка. Кроме того, 43

архитектура двора с исчезновением ворот традиционной конструкции (с двускатной крышей, резными столбами) становится гораздо менее при­ влекательной. И в заключение — о некоторых новшествах в используемой в быту утвари. Всеобщей тенденцией является переход населения на утварь фаб­ рично-заводского производства; традиционная утварь (емкости из луба, бересты, бочки, кадки и т. д.) практически вышла из употребления и не изготовляется; в большей степени сохранились сосуды, выдолбленные из цельного ствола дерева (вычкы), долбленные корытца для рубки овощей и мяса, которые используются по прямому назначению. Перечисленные в статье новации в жилище характерны пока для не­ большой их части; это, скорее, тенденция в развитии данной отрасли мате­ риальной культуры. Большая часть жилищного фонда в сельской местно­ сти представлена домами старой постройки (50—70-е годы), построенны­ ми по традиционным нормам; сохраняются и дома более ранней постройки (довоенные), однако таковых сохранилось немного. Бломквист Е. Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов (поселения, жилище и хозяйственные строения) // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956. Павлов Н. П. Крестьянство Удмуртии. 1946—1970. Ижевск, 1975. Трофимова Е. Я. Деревянная утварь удмуртов // Хозяйство и материальная культура удмуртов в X I X — X X веках. Ижевск, 1991. Шкляев Г. К. К изучению крестьянского жилища и поселений удмуртов (конец XIX— начало XX века) // Этнокультурные процессы в Удмуртии. Ижевск, 1978. Шкляев Г. К. Из истории формирования сельского расселения и развития поселений на территории Удмуртии (XIX — начало X X века) // Сельские поселения Удмуртии в XIX—XX веках. Ижевск, 1981. Шкляев Г. К. Об изменениях в поселенческой структуре Удмуртии в советское время // Сельские поселения Удмуртии в X I X — X X веках. Ижевск, 1981. Шкляев Г. К. Традиции и инновации в удмуртском жилище // Хозяйство и материаль­ ная культура удмуртов в X I X — X X веках. Ижевск, 1991. Этнография восточных славян. М., 1987.

Современный удмуртский народный к о с т ю м Происходящие в настоящее время процессы интеграции с неизбежно­ стью ведут к растущей унификации и стандартизации в образах жизни и отдельных формах культурного выражения. Глобализация «материальной цивилизации» (по Ф. Броделю) ведет к утрате этнически специфических черт, исчезновению целых комплексов этнокультуры. Единственной возможностью противодействия наблюдаемому обезличиванию как отдель­ ного «этнического» индивидуума, так и целых этносов, является обраще­ ние к культурным ценностям, национальным традициям, исследование их истоков, генезиса и эволюции, поиск оптимальных вариантов синтеза тра­ диционного и нового, формирование культурного ядра, в котором орга­ нично бы сочетались традиционные и модернизированные компоненты культуры. 44

Проблема сохранения, возрождения (и даже реставрации) этнически значимых элементов материальной и духовной культуры в последние 10— 15 лет среди народов России оказалась чрезвычайно острой. Актуализа­ ция ее произошла в процессе этнической мобилизации, вызвавшей свое­ образный ренессанс в сфере поисков (или воспоминаний) этнических мар­ керов в современной культуре. Из составляющих материально-вещной среды на одно из первых мест выдвинулась народная одежда. Народный костюм — один из важнейших элементов культуры народа, несущий не только утилитарную, но и ответственную дифференцирующую (и консолидирующую одновременно) функцию со сложной знаковой сис­ темой по этническому, религиозному, социальному, территориальному и другим признакам. В национальном костюме находят отражение особен­ ности освоения природно-климатической ниши, на нем запечатлеваются «страницы» этнической истории, специфика хозяйственно-культурной де­ ятельности, этика и мораль, социальная психология, эстетические воззре­ ния и многие другие компоненты духовной культуры его создателя, носи­ теля и хранителя. История удмуртского народного костюма — традиционная и вместе с тем постоянно новая тема в удмуртоведении и в целом финно-угорской науке. Попав в поле зрения исследователей еще в XVIII веке (И. Гмелин, Г. Ф. Миллер, П. С. Паллас, П. И. Рынков, И. Г. Георги и др.), удмуртский костюм, особенно женский, не переставал привлекать к себе внимание как этнографов, так и представителей искусства. Во второй половине XIX— начале XX веков о народном костюме удмуртов писали Н. Г. Первухин, Д. Островский, В. Бехтерев, Г. Н. Потанин, С. К. Кузнецов, Г. Е. Вере­ щагин, И. Васильев, А. И. Емельянов и др. Исследователи XX века — B. Н. Белицер, Н. И. Гаген-Торн, Т. А. Крюкова, С. Н. Виноградов, C. X. Лебедева, Л. А. Волкова, М. Г. Атаманов, К. М. Климов, Л. С. Христолюбова, В. Е. Владыкин — существенно обогатили научные знания о народном костюме, его локальных вариантах, технологии изготовления, орнаментике и т. д. Данные этнографов и искусствоведов дополнялись добротной информацией археологов А. В. Збруевой, В. Ф. Генинга, А. П. Смирнова, В. А. Семенова, М. Г. Ивановой, Р. Д. Голдиной, Н. И. Шутовой. В последнее десятилетие к различным аспектам пробле­ мы, связанной с изучением удмуртского народного костюма, обращались молодые ученые И. В. Трушкова, П. А. Орлов, И. А. Косарева, Л. А. Мол­ чанова. Благодаря трудам вышеперечисленных авторов, к настоящему мо­ менту мы имеем не только достаточно полную картину о прошлом уд­ муртского народного костюма, произошедших с ним трансформациях, со­ в р е м е н н о м с о с т о я н и и , но м о ж е м д а ж е п о п ы т а т ь с я д а т ь н е к о т о р ы е прогностические оценки относительно его будущего. В традиционном народном костюме удмуртов XIX — начала XX ве­ ков выделялось три комплекса: северный, южный и бесермянский, соот­ ветствовавших крупным этнографическим подразделениям этноса. В со45

ставе северного комплекса специалисты выделяют верхнечепецкий и нижнечепецкий варианты, в составе южноудмуртского — собственно южно­ удмуртский, калмезский, завятский (или арский), закамский, бавлинский. Локальные варианты отличаются друг от друга деталями кроя, орнамен­ тацией, украшениями, отдельными элементами. Североудмуртский женский костюм, состоявший из рубахи (дэрем) и распашного кафтана (шортдэрем) — один из наиболее древних типов одеж­ ды пермских народов: шили его из белого домотканого холста туникообразного покроя и украшали вышивкой из шелковых, шерстяных, бумаж­ ных, серебряных или позолоченных мишурных нитей. Декорировали грудь рубашки, рукава и подол; на кафтане — полы, воротник, подол, иногда его украшали еще бусами, монетами, раковинами каури. Основным эле­ ментом узора был геометрический орнамент: звезды, р о м б ы , квадраты, кресты; в расцветке преобладал красный цвет в сочетании с черным и с небольшими вкраплениями зеленого, синего. Нарукавная вышивка на ру­ бахе располагалась в виде широкой продольной полосы или крупной оваль­ ной розетки на плече. Кафтан имел отложной четырехугольный воротник и короткие рукава с продольным разрезом на плече, через который проде­ вался декорированный рукав рубахи. Особо богато украшались свадебные кафтаны, с большим количеством кумачовых полос. В XIII — начале XIX веков белые вышитые рубахи и кафтаны бытовали еще у всех северных удмуртов; с середины 50-х годов XX века — сохранялись только у живу­ щих в нижнем течении р. Чепца. Принадлежность костюма замужней женщины составляли вышитые нагрудники (кабачи), подразделявшиеся на свадебные, ритуальные, буд­ ничные; передник без грудки (азькышет), на который в праздники надева­ ли еще узорный пояс с подвешенным полотенцем или платком. Теплой верхней одеждой служили длинные кафтаны из толстого сук­ на (сукман) и шубы из дубленой овчины (пась). Головные уборы отличались большим разнообразием: повязки, покры­ вала, шапки, полотенца и т. д. Самым распространенным девичьим го­ ловным убором была обшитая кумачом и монетами холщовая шапочка (такъя), а также платки из белого холста, ситца, кашемира, шелка. За­ мужние женщины кроме налобных повязок и платков носили головные полотенца (весяк кышет).В праздничный наряд входило значительное ко­ личество украшений из бус, бисера, раковин каури, пуговиц, серебряных монет. Обувью служили лапти (кут), кожаные ботинки (ката), с которыми носили чулки из толстого белого льняного холста (чуглэс), носки (пыдвыл); зимой носили валенки (гын сапег). Мужская туникообразная рубашка (дэрем) шилась из белого холста с правосторонним разрезом на груди. Носили ее навыпуск, подпоясываясь узорным плетеным поясом или ремнем. В праздники и на моления надева­ ли широкий тканый пояс (путо). Ш т а н ы шились из двух перегнутых по 46

продольной нитке полотнищ темных расцветок со вставленными клинья­ ми. В отличие от женских, мужские штаны были не на шнурках, а на пуго­ вицах. Верхней мужской одеждой служили кафтаны, сукманы, шубы, ту­ лупы. Традиционным мужским головным убором был колпак цилиндри­ ческой формы из домашнего сукна; в XIX веке появились валяные шляпы с полями; зимой носили шапки из овчины. Южноудмуртская женская рубаха конца XIX века, в отличие от севе­ роудмуртской, шилась из пестряди, имела по два боковых скошенных кли­ на, широкие рукава, суживающиеся к кистям, небольшой стоячий ворот­ ник. Вдоль грудного разреза нашивались полосы фабричной ткани в виде нагрудника (муресазь). Съемный нагрудник (кыкрак) напоминал североуд­ муртский, но в отличие от него, надевался под рубаху, непосредственно на тело. Женские фартуки, в отличие от североудмуртских, шились с вы­ сокой грудкой, к подолу пришивались оборки. В начале XX века в южно­ удмуртской одежде появляется кокетка, широкая вторая оборка (сбзул, карта), м а н ж е т ы , исчезает м а т е р ч а т ы й нагрудник. Появление второй оборки и увеличение ее ширины, по-видимому, объясняется влиянием тюркоязычных соседей. И з верхней одежды южные удмурты носили самые разнообразные кафтаны - зыбын, камзол, поныпок, зшян и др. Из головных уборов девушки носили платки и налобные повязки, ук­ рашенные позументом, густой бахромой с блестками и деревянными под­ весками, обвитыми позументной нитью. Налобные повязки (и девичьи, и женские) в северных районах вышли из употребления еще в XIX веке, в южных - встречаются до сих пор. Замужние женщины налобные повязки носили в сочетании с головным полотенцем (чалма), конусообразным убо­ ром типа к о к о ш н и к а (айшон) и платком-покрывалом (сюлык). В 50—55 лет головное полотенце заменяли шапочкой с пришитыми к ней ситцевы­ ми закругленными концами. Украшения состояли в основном из серебряных изделий, разнообраз­ ных жетонов, накладок, подвесок. Много было шейных украшений и чересплечных перевязей из серебряных монет вперемежку с бусами, ракови­ нами каури, кораллами. Мужская и женская обувь была аналогична североудмуртской, но у южных у д м у р т о в дольше бытовали лапти со специфическими чертами удмуртского плетения. Мужские рубахи шили из клетчатой пестряди, со скошенными боко­ выми полотнищами, прямым разрезом на груди и отложным воротником с завязками. Ш т а н ы «с широким шагом» напоминали марийские, татарс­ кие, чувашские. Обязательным элементом и будничного, и праздничного мужского костюма был передник с грудкой из белого холста. Теплая вер­ хняя одежда сходна с североудмуртской. Бесермянский костюм занимал как бы промежуточное положение меж­ ду удмуртскими комплексами (с перевесом в сторону южноудмуртского). 47

В нем заметно влияние со стороны кочевников южнорусских степей - иран­ цев, угров, булгар-чувашей. Женская рубаха напоминала южноудмуртс­ кую пестрядинную: четыре скошенных клина попарно пришивали с боков к центральному полотнищу, подол заканчивался ситцевой оборкой, ру­ кава ниже локтя отделывали красными т к а н ы м и полосами и вышивкой. Вышивка украшала также грудь и бока грудного разреза, заканчиваясь на конце треугольником. Рубашка имела невысокий стоячий воротник и завязки вместо крючков. Верхний кафтан был короче рубахи и имел более короткие рукава. Девичья шапочка-тя/съя представляла собой круглый, обшитый бисе­ ром и мелкими монетами головной убор с шишечкой в виде столбика на макушке. Замужние женщины в течение года после свадьбы покрывали голову шерстяным или ситцевым платком с бахромой, а после рождения первого ребенка — белым полотенцем (кышон). Поверх полотенца наде­ вали ситцевый платок, концы которого завязывали на затылке. В торже­ ственных случаях женщины надевали кашпу — холщовую шапку шлемообразной формы, украшенную спереди серебряными монетами. Кашпу на­ поминает собой чувашский хошпу и башкирский кашмау. Украшениями служили раковины каури, шейные ожерелья из раковин, бус, серебряных монет, чересплечные перевязи. Среди всех групп удмуртов одежда зажиточных слоев отличалась бо­ лее добротными, высококачественными тканями, богатой отделкой, зна­ чительным количеством украшений из серебра. По мнению Л. А. Молчановой, сравнительно-сопоставительный ана­ лиз традиционных костюмных комплексов удмуртов, марийцев, чуваш, мордвы, бесермян позволяет выделить их в особый Волго-Вятский кос­ тюмный стиль, главными признаками которого являются: материал для изготовления (неокрашенный конопляный или льняной холст); туникообразный покрой наплечной одежды; сходные черты в составе костюма (двой­ ная наплечная одежда — нательная рубаха и распашной халат, полотенчатый головной убор и поясные подвески, платок-покрывало, высокий кар­ касный г о л о в н о й у б о р , за исключением бесермян); т е х н и к а вышивки (счетная гладь, косой стежок, набор и роспись); основной мареново-красный цвет узора (в качестве фона) с добавлением черного или темно-сине­ го цветов; геометрический характер орнамента с небольшим количеством стилизованных изобразительных мотивов [Молчанова Л. А., 1999. С. 130]. Современная одежда удмуртов, как сельских, так и городских, в це­ лом лишена каких-либо этнических черт. Массовую повседневную, праз­ дничную одежду — независимо от сезона, пола, возраста и т. д.— можно назвать «транснациональной», проще — «интернационально-никакой». В преобладающем большинстве современное население, особенно молодежь, решительно отвергает то, что «сегодня никто уже не носит», т. е. то, что немодно. Покупательский спрос сильно зависим от так называемого «шир­ потреба» — того, что носят все, буквально весь город (варианты — «весь 48

класс», «вся молодежь», «все горожане» и т. п.). Этот ширпотреб, как пра­ вило, низкого качества, куплен неутомимыми «челноками» где-нибудь в Турции, К и т а е или Гонконге по бросовым ценам. Именно такие вещи, массово завезенные в наши города, а оттуда в районные центры, поселки, вплоть до деревень, формируют моду на текущий сезон. Хотя, конечно, следует уточнить, что в условиях становления рыночных отношений, на­ растания социального и имущественного расслоения общества, покупа­ тельский спрос большинства населения корреспондирует не столько с мо­ дой, сколько с материальными возможностями. Совершенно очевидно, насколько более уязвимыми в этом отношении оказались селяне, которые в Удмуртской Республике в преобладающей своей части представлены именно удмуртами (55% удмуртов проживает в сельской местности и со­ ставляет более 60% населения деревень). Необходимость адаптации к постоянно меняющимся условиям, освое­ ние новых форм социальной жизнедеятельности с неизбежностью ведут к ослаблению этничности, переосмыслению традиционных ценностей, являв­ шихся в прошлом необходимым компонентом этнической идентификации. В системе параметров этнического идентитета наиболее уязвимой оказа­ лась традиционная материальная культура, в том числе — народный кос­ тюм. Тем не менее, национальная удмуртская одежда еще не перестала быть одним из признаков, интегрирующих этническую общность народа, и продолжает бытовать в трех вариантах. Наиболее распространенный шьется из яркого цветного шелка/сатина розовых, голубых или бирюзо­ вых расцветок, на кокетке, с прямым разрезом на груди, с застежкой на пуговицах, со стоячим или отложным воротником, рукава — на резинке или с манжетами. К подолу пришивается оборка (от 20 до 40—50 см), ук­ рашенная 1—2 рядами лент. Ш в ы на плечах, кокетке, оборке отделыва­ ются защипами или строчкой. Платье дополняется передником с грудкой или без нее; подол фартука украшается богатой гладьевой вышивкой с растительным орнаментом, пришивными оборками, лентами. Н а голову надеваются цветастые платки (как правило, из тонкой шерсти с люрек­ сом), на н о г а х — модельные туфли с к а п р о н о в ы м и или хлопчатобу­ мажными чулками. Украшения состоят из бус, перстней, серег или тради­ ционных монист из серебряных монет (или их имитации). В целом костюм отличается от классического народного материалом, кроем, колоритом, составом д о п о л н я ю щ и х элементов. Особенно распространен в южных районах Удмуртии (Алнашский, Можгинский, Малопургинский и др.) и бытует не только в качестве праздничной и сценической одежды, но и по­ вседневной, правда, из более дешевых тканей и скромных сопровождаю­ щих элементов и деталей. Второй вариант — сохранившиеся традиционные комплексы из домо­ тканых материалов, используемые в основном фольклорно-этнографическими коллективами: пестрядинные рубахи с узорными фартуками, вяза­ ные узорные чулки и носки, лапти или кожаные ботинки, головные поло4 Заказ № 1641

49

тенца с налобной повязкой, платки, традиционные нагрудные украшения из монет и металлических жетонов. Еще лет 10 назад подобные наряды особенно часто можно было увидеть на участницах фольклорных коллек­ тивов преклонного возраста. Они обычно комплектовали свои наряды из отдельных сохранившихся деталей традиционного костюма, порой — из разных костюмных комплектов. Подобранные таким образом костюмные коллекции выглядели эклек­ тичными, иногда — не совсем эстетичными (в силу ветхости костюмов или их деталей), но в последние годы появились ансамбли, костюмные кол­ лекции которых изготовлены по предварительным эскизам, созданным в союзе с квалифицированными искусствоведами, этнографами, творче­ скими пошивочными мастерскими. Эти ансамбли, изготовленные из со­ временных фабричных тканей или самотканых (что уже не редкость!) по­ лотен, с традиционным декором, кроем, дополняющими элементами, вы­ глядят на редкость красочными. Третий тип современного национального костюма — стилизованный (сценический, вечерний, представительский), в известной мере отражаю­ щий исторически сложившиеся локальные варианты удмуртского костюм­ ного комплекса. Костюмы данного типа, как правило,— результат твор­ ческих поисков того или иного мастера-модельера, дизайнера, искусство­ веда, художника. В них отражено индивидуальное, а в т о р с к о е видение современного национального костюма. Стилизованные наряды шьются из современных тканей, в крое, деталях, цветовом решении, украшениях по­ рой наблюдается только намек на народные традиции. Их м о ж н о даже назвать «вариациями на тему народного костюма». Н е все единогласно и однозначно положительно воспринимают дан­ ные поиски, но не признавать их и отказываться, по-видимому, было бы крупной ошибкой. Историческое своеобразие э в о л ю ц и о н н о г о развития народного костюма удмуртов (и не только их, но и других народов УралоПоволжья) заключается именно в том, что оно не остановилось в своем развитии на каком-то хронологическом рубеже, а дошло до современнос­ ти и продолжает развиваться, трансформироваться, модернизироваться. Тем более, что сегодня мы имеем образцы стилизованного народного ко­ стюма, которые можно отнести к разряду настоящих художественных про­ изведений. Среди фирм, разрабатывающих коллекции современной националь­ ной одежды (а вернее будет сказать - создающих их по мотивам народ­ ного костюма), можно назвать региональный центр профессиональной подготовки «Ирида» (руководитель Е. Н. Молчанова), модельную студию «Твой стиль» (руководитель О. Ажгихин), ателье « М о л о д е ж н а я мода», «Алена», фирму «Дизайн». Большим успехом и спросом среди населения пользуются изделия трикотажной фабрики «Сактон» (генеральный дирек­ тор 3. И. Степнова), которая предпринимает удачные попытки творче­ ского переосмысления традиций народного костюма в трикотажных изде50

лиях. Следует признать весьма успешными попытки создания детских моде­ лей одежды на основе творческого переосмысления народных традиций Т. Машковой из села Малая Пурга, которая не случайно на одном из кон­ курсов «Burda modern) стала лауреатом престижной премии. Учащиеся профтехучилища № 7 в качестве выпускных дипломных проектов защи­ щают разработанные ими модели молодежных нарядов (вечерних, повсе­ дневных), созданных на базе локальных традиций народного костюма. Примечательно, что учащиеся сами же реализуют эскизы в моделях. Доб­ рого слова заслуживают усилия преподавательского коллектива учили­ ща, н а п р а в л е н н ы е на восстановление технологии уникальной северо­ удмуртской вышивки, практически ушедшей из современной повседнев­ ности. Высоким профессионализмом, прекрасным художественным вкусом, глубоким знанием исторических основ народного костюма отличаются работы преподавателя факультета искусств УдГУ, научного сотрудника кафедры «Художественное проектирование изделий текстильной и легкой промышленности» Л. А. Молчановой. Она — автор костюмов, разрабо­ танных для художественного фильма «Тень Алангасара», удмуртских сва­ дебных нарядов жениха и невесты, сценических коллекций Театра-студии костюма « Ш к о л а юных принцесс» и т. д. Л. А. Молчанову среди всех других деятелей искусства и модельного бизнеса, ведущих творческие поиски в сфере современного «прочтения» народного костюма, отличает опора на достоверные археологические данные, художественное пере­ осмысление которых позволило ей создать «галерею» эскизов-реконструк­ ций, отражающих историческое развитие локальных вариантов удмурт­ ского костюма. Приходится сожалеть, что творческие поиски большинства вышеназ­ ванных авторов и коллективов в основном сосредоточены в сфере жен­ ского костюма. По-видимому, традиционный мужской наряд, вышедший из массового употребления уже в начале XX века, не привлекает их как источник вдохновения, откуда можно было бы почерпнуть духовность, мудрость, многовековой эстетический народный опыт. Мужской народ­ ный костюм действительно более лаконичен, скромен, более утилитарен, нежели художественно и эстетически демонстративен, тем не менее про­ странство для творческой фантазии и художественного переосмысления его, на наш взгляд, все же имеется. Перспективными в этом плане видятся мужские головные уборы, поясные элементы костюма, использование ап­ пликации и вышивки в украшении и т. д. Рост национального самосознания, всплеск интереса к своему истори­ ческому прошлому, к культуре и опыту прошлых поколений — все эти явления наблюдаются сегодня и в удмуртском обществе. Народная одеж­ да, кухня, архитектура, лучшие образцы материально-вещной среды, ос­ тавленные прошлыми поколениями, сегодня оказались более востребован­ ными, чем это было еще совсем недавно. Они приобретают большую зна­ чимость именно в качестве этнических ценностей и символов и в этом 4"

51

смысле переживают как бы второе рождение. Об этом, кстати, свидетель­ ствуют и материалы статистико-этнографического обследования «Меж­ национальные отношения в Удмуртии», проведенные Г. К. Шкляевым в 1994—1995 годах в Удмуртии. На вопрос «Нравится ли Вам национальная одежда своего народа», 50,9% респондентов-женщин и 3 5 % мужчин от­ ветили «очень нравится», и лишь 2,2% женщин и 3,1% мужчин сказали «не нравится». Конечно, современная народная одежда в любой из форм своего существования — не есть явление массовое, и едва ли еще будет т а к о в ы м в будущем. Процесс глобализации, о х в а т ы в а ю щ и й все сферы жизни современных людей, вносит свои неизбежные коррективы и здесь. Современная общеевропейская, городская, подверженная д и н а м и ч н ы м «капризам» моды одежда, будет всегда пользоваться большим успехом и спросом, нежели народная (даже стилизованная под «фольклор»). Совсем не случайно среди молодежи до 25 лет питающих симпатии к националь­ ной удмуртской одежде оказалось только 24,7%, а не любящих ее — 7,1%, тогда как в возрастной когорте старше 50 лет 59,9% людей ответили, что им очень нравится своя национальная одежда (лишь 1,3% выразили отри­ цательное отношение к ней). Данные обследования показали также, что наибольшую приверженность национальному костюму проявили удмур­ ты с неполным средним образованием (56,3%). К сожалению, среди уд­ муртов с высшим образованием, ответивших п о л о ж и т е л ь н о на вопрос «Нравится ли Вам национальная одежда своего народа?», оказалось только 25,4%. И все же мысль о возрастании интереса к современной национальной одежде как к одному из престижных этнических маркеров, имеет, на наш взгляд, весьма серьезные основания. Примечательно, что подобное явле­ ние характерно не т о л ь к о для села, но и г о р о д а , а внутри г о р о д с к о г о социума - для интеллигенции. Единичные факты, когда представители удмуртской интеллигенции приобретают изготовленные по их индиви­ д у а л ь н ы м р а з р а б о т к а м о б р а з ц ы современного н а р о д н о г о к о с т ю м а — симптоматичное явление, подающее надежды, что в б л и ж а й ш е м буду­ щем престижность народного костюма в качестве вечернего, представи­ тельского, праздничного, возможно, возрастет еще больше. И поиски в направлении творческого переосмысления м а т е р и а л ь н о й ф а к т у р ы , де­ кора, кроя, деталей и других т р а д и ц и о н н ы х составляющих н а р о д н о г о костюма, его популяризация также продолжатся. Увеличится количество удмуртов, знающих, любящих, имеющих и носящих свой национальный костюм — естественно, он будет возвращаться в нашу жизнь в иной, обо­ гащенной прожитыми годами форме, приспособленный к новому време­ ни. Иначе и быть не может, ибо, как замечал Н. В. Гоголь, «народность заключается не в сарафане, но выражается и посредством сарафана тоже» (цит. по: Вардугин В. И., 2000. С. 4). Замечание, актуальное до сих пор. И не только относительно народного костюма русских, но и других этно­ сов, в том числе — удмуртов. 52

Белицер В. Н. Народная одежда удмуртов. Материалы к этногенезу. М., 1951. Вардугин В. И. Русская одежда: История народного костюма от скифских до советских времен. Саратов, 2001. Владыкин В. Е., Христолюбива Л. С. Этнография удмуртов. Ижевск, 1991. Лебедева С. X., Атаманов М. Г. Костюмные комплексы удмуртов в связи с их этногене­ зом // Проблемы этногенеза удмуртов. Устинов, 1987. Молчанова Л. А. Орнамент удмуртской традиционной одежды. Ижевск, 1999. АКД. Никитина Г. А. Удмуртская одежда/Ютчий край. Книга для чтения по удмуртскому краеведению. 10-11 классы. Ижевск, 1993. Христолюбова Л. С. Одежда // Удмурты. Историко-этнографические очерки. Ижевск, 1993. Косарева И. А. Традиционная женская одежда периферийных групп удмуртов. Ижевск, 2000. Этнокультурные процессы в Поволжье и Приуралье в советскую эпоху. Чебоксары, 1991.

Н а ц и о н а л ь н а я кухня удмуртов в XX веке: традиции и обновление Интерес к удмуртской кухне, традициям питания удмуртов в историко-этнографической литературе замечается с XVIII века. В работах мно­ гих авторов, писавших об удмуртах, есть сведения и об их пище, но она не являлась предметом специального исследования. Значительный материал был собран в ходе двух (1968 и 1979/1980 годов) массовых опросов уд­ муртов, анализ которых вошел в публикацию В. Пименова и Л. Христолюбовой. Первой обобщающей работой по истории удмуртской кухни ста­ ла книга Е. Я . Трофимовой (1991), которой предшествовала серия ее ста­ тей. Публикации исследователей XVIII—XIX веков (Г. Ф. Миллера, Н. П. Р ы ч к о в а , В. К о ш у р н и к о в а , Н. Г. Первухина, И. Н. Смирнова и особенно первого удмуртского этнографа Г. Е. Верещагина) создают пред­ ставление о т р а д и ц и о н н о й кухне удмуртов: повседневных и празднич­ ных блюдах, их употреблении в связи с религиозными и семейно-бытовыми обрядами. Сравнение их сведений с экспедиционными материала­ ми и публикациями в течение XX века позволяет проследить изменения в этой сфере. Традиции питания народа, как известно, определяются его занятиями. Национальная кухня удмуртов формировалась на основе древних земле­ дельческих и животноводческих традиций. Сочетание продуктов земледе­ лия и животноводства позволило создать многообразие блюд и их вариан­ тов. В рационе питания преобладала растительная пища, основу её состав­ ляли зерновые продукты. Из овощей выращивали репу, капусту, свеклу, морковь, брюкву, редьку, хрен, лук, чеснок. Картофель в быт удмуртов вошел во второй половине XIX века, до этого в большом количестве упот­ ребляли репу. Овощи ели в сыром, вареном, печеном, тушеном виде, из них готовили начинки для пирогов, пельменей и пресных ватрушек (перепеч), ими заправляли супы. 53

Главным повседневным кушаньем был нянь — хлеб (удмурты гово­ рят: хлеб велик, хлеб дороже золота, хлеб превыше всего), а также другие блюда из муки и крупы. Традиционным кушаньем, как и у других земле­ дельческих народов, стали каши (жук): полбяная, ячневая, овсяная, греч­ невая, сравнительно меньше употреблялась пшенная. Кашу нередко гото­ вили наполовину с горохом (кджыен жук), а из вареного толченого горо­ ха делали гороховые колобки (кджыпог). Крупой заправляли также супы, а из муки заваривали крутым кипятком заварихи, кисели, саламаты, на­ зываемые сезьпызь, кисалъ, саламат, кдртчал. В с о л о д о в ы й кисель до­ бавляли ягоды калины (шу кисаль). В летнюю жару, особенно в пору жат­ вы, в поле подходящим питанием было толокно (жожон), которое подби­ вали на квасе или аръяне. Для повседневного питания были х а р а к т е р н ы р а з н о о б р а з н ы е супы (шыд), содержание которых в известной степени зависело от сезонов года. Наиболее характерные из них — щи из свежей или соленой капусты с до­ бавлением ячневой крупы (кубистаен-кенъырен шыд), грибной суп тоже с крупой (губиен шыд); гороховый суп с кусочками из кислого теста (низилиен/нугылиен шыд), суп с лапшой (тыкмачен шыд), с кусочками пресного теста (чумерен шыд) с картофелем; уха (чорыг лым). Весной варили супы с зеленью: крапивой, снытью, щавелем, пестиками полевого хвоща. Л ю б и м ы м весенним и летним кушаньем были о к р о ш к и : из кваса с хреном или редькой и картофелем (сюкасен сиен); из пахты (аръян) с зе­ леным луком (вож сугонэн аръян). А окрошку на капустном рассоле с мелко нарубленной капустой, луком, печенью или мясом (мусэн кубис­ та) готовили и зимой, она считалась хорошей закуской и на празднич­ ном столе. Исследователи отмечали бедность и неприхотливость повсед­ невного р а ц и о н а питания удмуртов, о г р а н и ч е н н о е у п о т р е б л е н и е ими масла, молока и яиц [Кошурников В., 1881. С. 15; Верещагин Г. Е., 1995, С. 28; Смирнов И. Н., 1892. С. 116]. Удмуртские стряпухи, кроме хлеба, создали немало р а з н о о б р а з н ы х мучных изделий, которые готовили в дни отдыха и праздники. Это — ле­ пешки из кислого теста (табань) из гречишной или овсяной муки, блины с маслом (вдёмилььш) и блины с кашей (жуко милъым), шаньги из кислого и пресного теста с картофельным пюре; пресные шаньги стряпали и с кашей и наливкой из мучного киселя (пызен шаньги/мушник); пресные ватрушки (перепеч/пересъмон)* с различной начинкой: мясной, кровяной, грибной, капустной, рыбной, с редькой, борщевиком, щавелем и т. д.; древнепермские пельмени (пельнянь «хлебное ушко»); большие пироги из кислого и маленькие пирожки (куасам нянь/кокрок) из кислого и пресного теста с различной, как и перепечи, начинкой. Из сдобного теста пекли также мелкие хлебные шарики (шекера), которые особенно любили дети и под­ ростки. Шекеру помногу готовили на масленицу. Для праздничного сто* Молодые горожане ныне их называют удмуртской пиццей. 54

ла, когда ожидали гостей, непременно готовили рыбный пирог, который ставили на стол на доске, нарезав лишь верхнюю корочку, и большую толстую ковригу из сдобного теста (бискыли, юача). Каждая семья домашним способом заготовляла для себя конопляное и льняное масло. В небольшом наборе сладостей первое место занимал мед. В прошлом готовили различные сладкие кушанья из конопляного семени: конопляное семя, сваренное в меду (кенэм пбзьтэм), коржики с конопляным семенем (кенэмен кдмеч), толченое конопляное семя. В качестве сладостей упот­ ребляли сушеные ягоды, морковь, брюкву, репу. На молодежных игри­ щах ими угощали друг друга. Повсеместно были распространены блюда из яиц (курег пуз), которые считались символом достатка, плодородия и часто использовались в обря­ дах. Для гостей готовили вдйын курег пуз/кукей шлем - яйца, сваренные вкрутую, очищенные и залитые топленым маслом; курег пуз табань - ку­ шанье из яиц типа омлета, но с добавлением мелко нарубленной свежей капусты и шкварок. Яйцами заправлялись супы: пуштыё шыд, уха. М о л о ч н ы е блюда — масло (вой), сметана {йдлвыл) и молочная каша считались гостевыми и праздничными, повседневными были кисломолоч­ ные пахта (аръян) и простокваша (йблпыд). Свежее молоко практически не употребляли. После выпечки хлеба в печь ставили молоко, чтобы полу­ чить топленое, из которого делали ряженку. Творог (кузятэм) в чистом виде употребляли мало: его использовали как начинку для пирогов, разве­ дя со сметаной подавали к табаням. Традиционны соленые огурцы, капуста, грибы. Наиболее характерные напитки - хлебный квас (сюкась) и свеколь­ ный (варенча), пиво (сур), сусло (варсь), медовуха (мусур, шербет), пахта, калиновый и ягодные напитки и морсы (шу ву, горд кушман ву, льбм ву, сутэр ву и т.д.) Весной лакомились березовым соком. На чай заваривали душицу, зверобой, смородиновые листья, мяту, сушеную морковь. А чай со свежей малиной вошел и в фольклор (Кыче потэ, кыче потэ эмезен чай юэме «Как хочется, как хочется попить с малиной чаю...»). Из алкоголь­ ных широкую известность получил хлебный самогон, имеющий несколь­ ко диалектных названий: кумышка, аракы, курыт ву, удмурт вина. Б л а г о д а р я сравнительно компактному расселению удмуртов (2/3 их живет в Удмуртии), у них сложилась более или менее единая система пи­ тания. Однако в наборе блюд и способах приготовления локальные разли­ чия все же имеются. Нередко впечатление разнообразия создают различ­ ные названия по существу одного и того же блюда. Народная кухня, как и любая другая область народного быта, не оста­ ется неизменной: что-то по разным причинам уходит, что-то трансфор­ мируется или появляется вновь, воспринимается из других культур. Об­ щее развитие сельскохозяйственного и промышленного производства не­ и з б е ж н о о т р а ж а е т с я и в т р а д и ц и я х питания. С р а в н и т е л ь н ы й анализ 55

сведений Г. Верещагина и авторов 1920-х годов выявляет, что скольконибудь существенных качественных изменений в повседневном и празд­ ничном питании удмуртов или какого-либо разнообразия в ассортименте национальных блюд к тому времени не произошло. В рационе питания все так же преобладала растительная пища, мясомолочные блюда оставались преимущественно праздничными [Пименов В. В., Х р и с т о л ю б о в а Л. С , 1976. С. 17—18]. Пища удмуртов в то время, по словам М. Т. Маркелова, «с гигиенической точки зрения мало отвечала требованиям питательно­ сти» [Маркелов М. Т., 1929. С. 13—14]. Существенные изменения в кулинарии удмуртов произошли в 1930— 1950-е годы. Например, к середине XX века традиционная в удмуртской культуре полба была вытеснена пшеницей, с этим ушла в историю и пол­ бяная каша, которую заменила пшеничная. И, кроме того, распространи­ лось употребление манной каши. Ныне широко употребляется и рис: из него варят молочную кашу, готовят плов, добавляют в рыбный пирог, в суп. Уменьшение посевов конопли и замена ее льном привели к резкому сокращению блюд из семян конопли. Если в 1950-е годы посевы конопли можно было еще встретить кое-где на полях, то через два десятилетия лишь отдельные любители-энтузиасты сеяли её на огородах и готовили тради­ ционные блюда. А во многих деревнях кушанья из конопли кенэм зырет, кенэм пдзьтэм, кенэмен комеч остались лишь в воспоминаниях. Качество питания населения определяется экономическим состоянием общества. С ростом материального благосостояния в 1970-е годы наблю­ далось улучшение качества питания. В его структуре заметно возросла доля продуктов животного происхождения, в результате мясные, молоч­ ные (масло, сметана, молоко и молочные каши), яичные блюда из разряда праздничных перешли в будничные. Анализ удмуртской кулинарии по материалам массовых опросов 1968 и 1979 годов выявил, что в период между этими исследованиями традиционная часть национальной кухни ни по набору кушаний, ни по количественным характеристикам значитель­ ных изменений не претерпела. В то же время отмечено увеличение числа заимствований из кулинарии соседних народов - татар, русских и др. [Хри­ столюбова Л. С , Трофимова Е. Я., 1984. С. 92]. Разумеется, этот процесс был не односторонним, происходило взаимообогащение культур соседних народов. Согласно материалам исследований, русские, т а т а р ы , украин­ цы и другие народы •— жители Удмуртии готовили удмуртские кушанья: пельмени, перепечи, шаньги. Некоторые даже считали их своими нацио­ нальными блюдами. (Продававшиеся в к о р о б к а х с надписью «Русские пельмени» послужили для русских основанием считать их своими. А уд­ мурты, знающие и ценящие свою национальную культуру, оценивая те пельмени, были вполне согласны с таким названием, считая, что удмуртс­ кие пельмени такими невкусными не бывают). Меню удмуртов в 1970—1980-е годы расширилось за счет так назы­ ваемой «городской кухни», которая формировалась из русской кухни с 56

постепенным включением блюд разных народов. Удмурты-горожане, а за ними и сельские стали готовить ставшие интернациональными бифштекс, гуляш, плов, чебуреки, борщ, харчо, винегрет, салаты, торты, пряники, конфеты. Наблюдаются изменения и в технологии приготовления некото­ рых традиционных блюд, а также в составе исходных продуктов, из кото­ рых готовили кушанья. Удмуртки освоили не свойственное для предков жаренье. Обогатился набор способов консервирования продуктов. Если в прошлом, заготовляя продукты впрок, их вялили, сушили, солили, то те­ перь усвоили и другие способы консервирования: маринование, заготовку варений, компотов, мясной тушенки, овощной икры и т. д. В связи с этим зависимость питания от сезонных влияний несколько уменьшилась. Этому способствовало и распространение холодильников. Публикации тех лет отмечали устойчивость этнических традиций в питании удмуртов, что отражалось в достаточно широком бытовании тра­ диционных блюд и в целом оставшейся традиционной структуре питания, а также сложившихся представлений и вкусов [Там же]. Самым распространенным и любимым общеудмуртским блюдом ос­ таются пельмени (пелънянъ, пельмен). В 1970—1980-е годы чаще готовили мясные пельмени: со свининой, говядиной, бараниной. Наиболее вкусны­ ми считаются пельмени, в начинке которых смешаны все три вида мяса. Ныне чаще берут свинину с говядиной, так как овец держат теперь далеко не все. В фарш кладется много лука, добавляется перец. В фарш из свини­ ны добавляют капусту или сырой тертый картофель. Тесто делают из пше­ ничной муки. В центральных районах Удмуртии в гораздо большей степе­ ни бытуют пельмени с растительной начинкой, которую чаще приготовля­ ли из капусты, а также использовали щавель, борщевик, крапиву, смешивая с рубленым яйцом; делали начинку и из редьки. Начинку из творога для пельменей удмурты делают не сладкой, а с зеленым луком и солью. Другим популярным общенациональным блюдом являются перепечи. О древности блюда говорит многообразие начинок, которые, как и для пельменей, делают из продуктов и животного, и растительного происхож­ дения. Больше вариантов, разумеется, в растительных начинках, для при­ готовления которых используются как огородные культуры (картофель, капуста, редька, лук), так и дикорастущие травы и грибы. Повсеместно бытуют разнообразные пироги и пирожки из пресного и кислого теста. Они различаются формой, размерами, содержанием начин­ ки и способами приготовления. Более древними являются пироги из пре­ сного теста, приготовляемые чаще с растительной начинкой. Они обяза­ тельны на поминальном столе. Небольшие пирожки из кислого теста пе­ кут в сковородке на углях топящейся печи, большие пироги из кислого теста ставят в истопившуюся «русскую» печь. Разнообразие пирогов со­ ставляет их начинка, которую делают из мяса, субпродуктов, рыбы, гри­ бов, овощей (картофеля, капусты, моркови, свеклы, брюквы, лука), дико­ растущих трав, круп. Пироги удмурты называют словом нянь, перед кото57

рым ставят название основного ингредиента начинки: чужкушман нянь — хлеб с морковью, то есть морковный пирог, чорыген нянь — рыбный пи­ рог, эмезен нянь — пирог с малиной и т. д. Общенациональными, согласно исследованиям Е. Я. Трофимовой, являются лишь пресные пирожки с на­ чинкой из запаренной брюквы со шкварками. В северных и центральных районах их называют сяртчы нянь, в южных - сяртчы кукыр/кокрок (здесь название подчеркивает загнутую, полукруглую, форму). Разнообразны пироги и из кислого теста, хотя, пожалуй, несколько менее, чем пресные. К праздничному столу готовят пироги двух типов: закрытые маленькие пирожки, большие круглые и овальные. И те, и дру­ гие выпекаются в русской печи. (Заметим, что в последнее время по вы­ ходным дням маленькие пирожки жарят в сковородке на плите). Для слад­ ких пирогов выпекают круглый корж, на к о т о р ы й сверху н а м а з ы в а ю т начинку. Помимо общенациональных, известны блюда, характерные в локаль­ ных традициях: корам шыд, таба нянь, ясник у северных удмуртов; курегпуз шлем, курегпуз табань, а также заимствованные из марийской и татарской кулинарии катлама и бальыш, кыстыбей - у южных [Трофи­ мова Е. Я., 1991. С. 90—99]. Локальные явления в удмуртской кухне не остаются стабильными. Усиление м и г р а ц и о н н о г о д в и ж е н и я сельского населения во второй половине XX столетия создавало условия для об­ щения и взаимного обмена культурными ценностями между носителями локальных различий, что приводило к их распространению за пределы первоначального ареала, делая достоянием этноса. Большую роль в этом процессе играют города, удмуртское население к о т о р ы х в рассматрива­ емое время сильно выросло за счет м и г р а н т о в из разных р а й о н о в рес­ публики. Здесь с к л а д ы в а ю т с я дружеские связи и з а к л ю ч а ю т с я браки между выходцами из разных районов. Г о р о д является как бы связую­ щим звеном и посредником, распространяющим элементы культуры, из­ вестные в одном районе, в другие районы. Согласно материалам опроса 1979 года, ежедневное употребление на­ циональных блюд было характерно в целом для 14,6% сельских удмур­ тов, при значительных различиях (от 2 до 34%) по районам; по ответам 42% сельских удмуртов (по районам от 35 до 65%о), национальные куша­ нья бывали у них на столе систематически не менее одного раза в неделю [Христолюбова Л. С , Трофимова Е. Я., 1984. С. 100]. П о частоте употребления национальной пищи этнографические зоны Удмуртии (север, центр, юг) заметно отличаются друг от друга. У полови­ ны удмуртского населения северной зоны она перешла в разряд празднич­ ного питания, только 1/5 его часть удмуртские блюда готовит ежедневно. Половина удмуртов центральной зоны употребляют удмуртские кушанья систематически, хотя бы раз в неделю и 2/5 готовят по праздникам. В южной зоне также преобладают те, кто употребляет национальную пищу систе­ матически не реже одного раза в неделю, но у четвертой части жителей 58

этой зоны национальные блюда являются ежедневными. Как показало ис­ следование, традиции народного питания в большей мере сохранились в северных Глазовском и Ярском, в южных Можгинском и Киясовском рай­ онах. Массовые исследования выявили немаловажное значение в бытова­ нии национальной пищи типа жилища, ибо считается, что в духовой рус­ ской печи можно приготовить более вкусные и разнообразные блюда тра­ диционной кухни. К факторам, влияющим на сохранение традиций пита­ ния, относится также наличие и состояние личного подсобного хозяйства. Как выяснилось в ходе исследований, в районах южной зоны Удмуртии домашний скот и птицу в 1970-е годы содержали большее количество се­ мей, чем, например, в центральной зоне, где доля проживающих в соб­ ственных домах меньше. Расширение сельского строительства с учетом сельских поведенческих стереотипов с созданием условий для ведения лич­ ного подсобного хозяйства будет поддерживать и этнические традиции в питании. В конце 1980-х годов, когда была введена карточная система распре­ деления продуктов, питание горожан заметно ухудшилось, а в 1990-е годы, когда экономические реформы привели к обвальному падению экономи­ ки и люди по 4—10 месяцев не получали зарплаты, резко снизилось каче­ ство питания не только горожан, но и сельских жителей, которые были вынуждены продавать большую часть произведенной в личном подсоб­ ном хозяйстве мясо-молочной продукции и овощей. Они увеличили пого­ ловье скота и площадь под овощные культуры и, не имея техники, получа­ ли продукцию за счет жестокой самоэксплуатации. Н а вырученные от продажи продукции деньги они одевают и учат детей, как могут, помога­ ют семьям детей, живущим в городе. Некоторые перестали покупать хлеб, в целях экономии денег стали покупать муку и хлеб печь дома. Пироги, пельмени и перепечи чаще стали готовить с растительной, а не мясной на­ чинкой. Немало было семей, особенно в городах, которые не могли позво­ лить себе каждый день мясные и молочные блюда, не говоря уже о фрук­ тах, которые до этого повседневно были на столе. При всех современных катаклизмах питание удмуртов сохраняет эт­ ническое содержание, в чем мы убедились, проведя короткие интервью с удмуртскими женщинами в день республиканского праздника Гербер 10 июня 2001 года. Беседы проведены с представителями из 12 районов, двух городов (Ижевск, Воткинск) и поселка городского типа Балезино. Каж­ дой из них задавался вопрос о том, какие удмуртские кушанья готовят в деревне, в которой они живут, и что из них готовят они сами. В результате было записано свыше 50 названий блюд и напитков, традиционных для удмуртской кухни, бытующих сегодня. Как и прежде, готовят вышеназ­ ванные супы и каши, пельмени, шаньги, перепечи, табань, блины, пироги и т.д. В иных деревнях (в беседе были названы две деревни из Игринского и Вавожского районов) кое-кто выращивает в огороде коноплю и угоща60

ет редкими ныне кушаньями из конопляного семени. (Заметим, кстати, что зимой 2001 года житель д. Нижние Юри Малопургинского района приво­ зил в Удмуртский И И Я Л УрО РАН кенэм пдзьтэм для угощения, чтобы не забыли про это блюдо). В перечне названных в тот день блюд были такие, которые, казалось, могли быть уже забытыми: сезьпызь, честа, чырс кисалъ. В редких дерев­ нях готовят и солод (чужъем), и сусло (варсь), и домашнее пиво. Как ска­ зали женщины из деревни Сеп Игринского района, они, может быть, и не стали бы уж этим заниматься, но клубные работники не позволяют бро­ сить: как встречать гостей со стороны, особенно из Финляндии, Венгрии или еще из какой страны, просят сварить сусло и пиво. Для таких случаев непременно готовят также перепечи и кумышку с суслом. Иначе говоря, открытие Удмуртии для въезда иностранцев послужило стимулом для со­ хранения одних и популяризации других блюд традиционной кулинарии. Удмуртские блюда готовят в кафе Республиканского центра декоратив­ но-прикладного искусства, куда водят зарубежных гостей. В магазинах кулинарии и хлебных отделах некоторых других магазинов Ижевска по­ стоянно б ы в а ю т в продаже перепечи, их заказывают на разные торже­ ства; во многих продуктовых магазинах продают замороженные пельмени. В каждом городе есть пельменные, готовят их и в столовых райцентров, где можно встретить и пироги с калиной, и картофельные ватрушки — шаньги, пресные пирожки — кокрок. В повседневном питании удмуртов все больше места занимают блю­ да, не имеющие этнической специфики, распространенные у многих наро­ дов страны. Однако в выходные дни и особенно в праздники принято го­ товить и национальные кушанья. В заключение отметим, что блюда своей национальной кухни, по срав­ нению с одеждой, современные удмурты знают лучше и бытуют они среди них повсеместно. Система народного питания становится более динамич­ ной, подвижной: изменяется её структура, элементный состав, баланс пи­ щевых п р о д у к т о в (от растительных к мясо-молочному); утрачиваются наиболее архаичные черты и приобретаются новые интернациональные. При этом довольно устойчиво сохраняются этнические традиции в пита­ нии, как в регионах, так и в общенациональном масштабе. Изменения, происшедшие в составе блюд традиционной кухни, структуре питания сель­ ского населения, находятся в русле общероссийских тенденций развития этой формы материальной культуры. Удмуртская традиционная бытовая утварь, предназначенная для хра­ нения, приготовления, транспортировки и принятия пищи, состояла из раз­ ных типов деревянной, гончарной, металлической, и в незначительной сте­ пени стеклянной и фаянсовой посуды. Большая часть утвари была дере­ вянной, изготовленной в собственном хозяйстве или местными кустарями: кадки, бочонки, миски, чаши, тарелки, кружки, стаканы. Ковши, половни­ ки, шумовки, ложки, солонки, ведра, корыта и т. д. Немало было утвари, 61

изготовленной из древесного луба, щепы, бересты, плетеной из лозы (кор­ зинки всевозможных размеров, ложкарницы, посудницы различных форм и размеров, лукошки, туеса, хлебницы и пр.)- П о технике изготовления можно отметить долбленую со вставным дном и цельнодолбленую, клепа­ ную, сшивную, плетеную, точеную на т о к а р н о м станке. Деревянная ут­ варь и особенно техника ее изготовления у лесных народов Поволжья и Приуралья имеет много общего, порой практически одинакова. Это было обусловлено наличием и использованием одного и того же материала, ко­ торый диктовал технику обработки и изготовления. Фабричными в соста­ ве утвари конца XIX — начала XX веков были металлические (самова­ ры, чайники, сковороды, чугунные горшки, котлы), стеклянные (бутылки, стаканы, рюмки) и фаянсовые (предназначенные для приема гостей) из­ делия. К настоящему времени деревянная утварь из быта в основном вытес­ нена фабричной, сохраняются кадки, маслобойки, лотки, хлебные и блин­ ные лопатки, корыта. Керамическая посуда (горшки, к р ы н к и , плошки, тарелки) в прошлом покупалась у кустарей на базарах, ныне она — фаб­ ричная: это — салатницы, кувшины с кружками для кваса, чайники для заварки чая, горшочки для приготовления жаркого. Интенсивное исчезновение традиционной утвари относится к 19601980 годам. Сначала она вытеснялась алюминиевой, затем эмалирован­ ной и фаянсовой посудой. В 1968 году традиционная утварь (6—10 пред­ метов) имелась у 54% сельских жителей, в 1979 году - у 12% [Трофимо­ ва Е. Я . , 1991. С. 118]. Н ы н е для п р и г о т о в л е н и я п и щ и п о л ь з у ю т с я в основном посудой эмалированной, алюминиевой и из нержавеющей ста­ ли. Столовая посуда в основном фаянсовая и эмалированная, алюминие­ вые ложки вытесняются стальными. Большой ассортимент бытовой посу­ ды выпускает завод пластмасс в Ижевске, в домах удмуртов можно встре­ тить емкости для круп, дуршлаги, вазы для фруктов, хлебницы, тарелки, стаканы и др. Бытовая утварь обновляется, осовременивается, электри­ ческие чайники, мясорубки имеются почти в каждой семье, встречаются и электросамовары, миксеры, кухонные комбайны, чайные и столовые сер­ визы, как правило, дареные на свадьбу или юбилеи. В материальной культуре удмуртов конца X X века современные ур­ банизированные формы функционируют как бы параллельно с сохранив­ шимися элементами национальной культуры. Уменьшилось ее повседнев­ ное бытование, но элементы традиционной материальной культуры сохра­ няются как праздничные. Более других сохранилась национальная кухня. Бытующие элементы подвергаются переработке в соответствии с совре­ менными потребностями и вкусами. Верещагин Г. Е. Собрание соч. Т. 1. Ижевск, 1995. Владыкин В. Е., Христолюбоеа Л. С. Этнография удмуртов. Ижевск, 1991. Кошурников В. Быт вотяков Сарапульского уезда. М., 1881. Лигенко Н. П. Крестьянская промышленность в Удмуртии в период капитализма (60— 90-е гг. XIX в.). Ижевск, 1991. 62

Максимов В. А. Вотяки: Краткий историко-этнографический очерк. Ижевск, 1925. Маркелов М. Т. Вотяки. М., 1929. Миллер Г. Ф. Описание живущих в Казанской губернии языческих народов, яко то чуваш, черемис, вотяков... СПб., 1791. Петропавловский. Этнографическая экспедиция в дер. Пунем Нылги-Жикьинской во­ лости Ижевского уезда // Труды научного общества по изучению Вотского края. Вып. 2. Ижевск, 1926. Пименов В. В., Христолюбова Л. С. Удмурты: Этносоциологические этюды. Ижевск, 1976. Рынков Н. П. Журнал или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства. СПб., 1770. Смирнов И. Н. Вотяки. Казань, 1892. Трофимова Е. Я. Состав и бытование удмуртских традиционных блюд в 1960—1970-е гг. (статистико-этнографический анализ) // Вопросы этносоциологического изучения сельс­ кого населения: Сб. статей. Ижевск, 1983. Трофимова Е. Я. Как сложилась народная кухня удмуртов. Блюда удмуртской кухни. Ижевск, 1991. Трофимова Е. Я. Деревянная утварь удмуртов // Хозяйство и материальная культура удмуртов в 19-20 веках: Сб. статей. Ижевск, 1991. Трофимова Е. Я. Система питания // Удмурты: Историко-этнографические очерки. Ижевск, 1993. Христолюбова Л. С, Трофимова Е. Я. Традиционная пища в современном быту удмур­ тского сельского населения (проблемы регионального изучения) // Социально-этнические аспекты развития современного села: Сб. статей. Ижевск, 1984. Христолюбова Л. С. Этнокультурные процессы у удмуртов в 1970-е годы // Статистикоэтнографические исследования в Удмуртии (материалы к изучению образа жизни сельского населения). Сб. статей. Ижевск, 1985.

МАРИЙЦЫ

РАЗВИТИЕ ПОСЕЛЕНИЙ И ЖИЛИЩ В 80—90 годы XX В Е К А

МАРИЙЦЕВ

Н а пороге нового века для этнологической науки представляет акту­ альный интерес выявление и оценка того, что сохраняется в народной куль­ туре этносов России, а что кануло в прошлое. Х а р а к т е р н ы м и особенно­ стями народной культуры прошлого столетия являются трансформация и модернизация, которые связаны с общими социально-экономическими, историческими факторами. Эти тенденции не обошли стороной и культуру марийцев. Как известно, в марийском этносе преобладающим населением является сельское, составляющее около 70% всех марийцев. Поселения и жилища марийцев — важнейшие элементы культуры ма­ рийского народа, эволюция которых происходила под влиянием ряда фак­ торов: природно-климатических условий, особенностей хозяйственной де­ ятельности населения, социально-экономического и исторического раз­ вития этноса. Типология и эволюция жилищ и поселений рассматривались в работах Т. А. Крюковой, К. И. Козловой, Г. А. Сепеева и др. С древности для Марийского края был характерен приречный тип заселения, который сохраняется до настоящего времени. Марийцы, как и другие народы, стремились поселиться ближе к естественным источникам воды. Древние и раннесредневековые марийские поселения, судя по картам археологических памятников, были сосредоточены по берегам рек Волги, Ветлуги, Суры, Пижмы, Вятки, постепенно распространяясь по их прито­ кам [Архипов Г. А., Никитина Т. Б., 1993. Карты]. Они располагались на высоких береговых террасах, приустьевых в о з в ы ш е н и я х , з а щ и щ е н н ы е естественными обрывами береговых склонов и искусственно сооружен­ ными валами, стенами и рвами с напольной стороны. П о м и м о укреплен­ ных городищ поблизости располагались неукрепленные селища. Наибо­ лее изученными являются Сомовское, П а й г у с о в с к о е , М а л о с у н д ы р с к о е городища в правобережье Волги, Ардинское, Ижевское, Кубашевское, Чортово городища — в левобережье [Никитина Т. Б., 1999. С. 166—171]. Известны исторические и фольклорные сведения о городищах-крепостях Кокшарове (XIV век), которым овладели новгородские дружинники-уш­ куйники (на его месте был основан г. Котельнич), и Малмыже (XVI век), который был взят войсками Ивана Грозного в период решающих битв за овладение Казанью. В марийском языке сохранились термины, означаю­ щие укрепленные поселения, городища-крепости: ор, карман, карман. В прошлом марийцы именовались по названиям рек, возле которых они проживали: вутла марий, вышла мары (ветлужские), шур мары (сурские), какшан марий (кокшажские) и т. п. Не случайно в писцовых и пере64

писных книгах XVI—XVII веков большинство марийских волостей но­ сили «речные» названия [Смирнов И. Н., 1889. С. 17; Сепеев Г А 2001 С. 43—45]. В ходе расселения во внутренних пространствах Ветлужско-Вятского междуречья марийцы селились отдельными усадьбами (тем, сурт, кудо). Это нашло отражение в писцовых и переписных книгах XVI—XVII ве­ ков, где в составе марийских волостей часто перечислялись «дворы» (усадь­ бы). Починки и деревни назывались в основном на окраинах этнической территории, где марийцы заселялись в более ранний период [Сепеев Г. А 1982. С. 166—168]. Когда семья разрасталась до нескольких поколений, рядом возника­ ли новые родовые усадьбы. Такие группы усадеб представляли патрони­ мическое или родовое поселение. С течением времени в поселении образо­ вывалось несколько родовых групп. Таким образом, селения марийцев от отдельного поселения-усадьбы через группы усадеб превращались в де­ ревни. Конфигурация усадеб, проезды между ними складывались произ­ вольно, отсюда и возникла кучевая планировка марийских селений, кото­ рая бытовала вплоть до середины XIX века [Крюкова Т. А., 1956. С. 106]. В ходе массового заселения марийцев в левобережье Волги в его вос­ точной возвышенной части марийские селения ввиду недостатка угодий в XVIII—XIX веках возникали и располагались на водоразделах. Источ­ никами водоснабжения в них становились колодцы (вудвынем, таве, колодич, коловец). Заметные изменения в планировке селений произошли во второй поло­ вине XIX века, они выразились в распространении рядовой и уличной пла­ нировки. Это было вызвано и правительственными мероприятиями, направ­ ленными на упорядочение планировки в целях противопожарной безопас­ ности населенных пунктов [Крюкова Т. А., 1956. С. 108]. Н а территории края многодворные поселения были распространены в южной части, малодворные — в северо-восточной части края, что харак­ терно и для современного расселения. Преобладание небольших деревень у марийцев объясняется периодическим выделением дочерних поселений: починков и выселков. Разрастающиеся починки и выселки превращались в деревни и села. Деревни — распространенный тип поселений марийцев и в настоящее время. Название «село» присваивалось русской администра­ цией только тем поселениям, в которых имелась церковь. Они стали пра­ вославными церковно-приходскими центрами, а иногда выполняли роль административно-хозяйственных пунктов. Одной из особенностей марийских селений является обилие в них зеле­ ни. Около каждой марийской деревни росло много деревьев, в каждой усадь­ бе были семейные рощи (ото). Неотъемлемой частью дореволюционной марийской деревни являлась окружающая ее со всех сторон изгородь (ял йыр печё), с воротами у въездов в селения (ял капка, пасу капка), которые сохранялись в некоторых населенных пунктах еще в 60—70-е годы. 5 Заказ № 1641

65

Вид улицы д. Кабаксола Волжского района РМЭ. Фото Г. А. Сепеева. 1976 г.

В дореволюционный период в деревнях из общественных построек стро­ ились сторожки {орол порт) или пожарные сараи (орол леваш). Админи­ стративные здания, торговые лавки, почтовые станции, школы, лечебные учреждения возводились только в крупных населенных пунктах. В послереволюционный период, в 1920—1930-е годы, продолжалось образование новых починков и выселков выходцами из крупных селений в связи с созданием коммун, товариществ по совместной обработке земли, сельскохозяйственных и промысловых артелей. Ныне дворность и людность марийских поселений значительно увели­ чились ввиду проведения в 1970—1980-е годы политики сселений мелких, так называемых «неперспективных» деревень в крупные «перспективные», а также объединения близлежащих селений в одно [Сепеев Г. А., 2000. С. 218, 216]. Большинство марийцев и сегодня проживает в сельских и лесных поселениях, предпочитая сельский образ жизни. Из 324,4 тыс. ма­ рийцев в республике в сельских поселениях проживает 204,9 тыс. человек (63,2%), в городских — 119,4 тыс. (36,8%) [Марийцы, 1992. С. 30—31]. Т р а д и ц и о н н а я м а р и й с к а я усадьба {сурт, суртолмо) в к л ю ч а л а как жилые, так и разнообразные хозяйственные постройки. Усадьба состояла из двух основных частей: двор, задворная часть. Во дворе {кудвече, кудывичы) располагались изба {порт), амбар (клат), одна-две двухэтажные клети {кок пачашан клат, умбала клат, пулдыр), летняя кухня {кудо, куды), погреб {нбреп, мугреп), сараи, навесы {леваш, левичы, лапас) для размещебб

ния сельского инвентаря, транспорта, дров и хлева для скота (вута, вича). Н а повети хлевов и сараев хранили сено и солому [Козлов Г. А., Сепеев Г. А., 1986. С. 52—53]. Если в семье было несколько супружеских пар, то на усадьбе могло быть несколько изб и двухэтажных амбаров, клетей с галереей на втором этаже, куда поднимались по лестнице. Н а первом этаже этого строения хранились продуктовые запасы, на верхнем — располагалась летняя спальня, хранилась одежда. Как отмечает К. И. Козлова, с наступлением весны избу покидали и вся жизнь до осени перемещалась в двухэтажный амбар и л е т н ю ю кухню «кудо» [Козлова К. И., 1964. С. 54]. Как двух­ этажный амбар, так и кудо характерны для многих финно-угорских на­ родов. Марийское кудо — древнейшая срубная постройка с двускатной кры­ шей, без окон, пола, потолка, с открытым очагом посредине. На уровне п о т о л к а между т о р ц о в ы м и стенами укладывались два параллельных бревна. Они служили о с н о в о й для передвигающегося по ним шеста с крюком, на к о т о р ы й подвешивался котел. Вдоль стен кудо устанавли­ вались лавки, стол для приема пищи. В кудо выделялось небольшое помещение (изи кудо), где хранились ритуальные принадлежности [Сепе­ ев Г. А., 2000. С. 221]. За двором в традиционной усадьбе размещались огород (пакча, кавштавичы), гумно (идым, йыдым), конопляник (кыненур), хмельник (умлавече). У горных марийцев на усадьбе располагался сад. Здесь же строилась баня (монча, момоца) подальше от хозяйственно-жилых построек, ближе к естественным источникам воды или к колодцу. К началу X X века преобладающей и повсеместно распространенной среди марийцев становится глаголеобразная и покоеобразная планировка двора. Двор подразделяется на переднюю {рнчыл оралтё) и заднюю (шекгел оралте) половины. В передней располагались жилая изба, амбар и клеть, летняя кухня, где был чистый зеленый двор. На задней половине были хле­ ва, сараи для скота с сеновалами, иногда с помещениями для транспорта и сельхозорудий. Они отгораживались от чистого двора [Сепеев Г. А., 2000. С. 221—222]. В послеоктябрьский период в связи с новыми социально-экономиче­ скими преобразованиями на селе произошло уменьшение площади усадь­ бы и двора. Происходят и значительные конструктивные изменения в жи­ лище, постепенно начинают изменяться и исчезать некоторые традицион­ ные постройки. Двухэтажные амбары бытовали у луговых марийцев, кудо сохранялось у горных марийцев [Сепеев Г. А., 2000. С. 225]. У марийцев издавна было бревенчатое срубное жилище (порт), в ко­ тором отразились природно-климатические, социально-экономические, этнические, демографические и другие факторы. П о материалу — дерево (преимущественно хвойные породы), по технике постройки — срубное, по внутренней планировке дома преобладала северно-среднерусская, по раз5'

67

Деревянный дом в д. Б. Шаплак Медведевского района РМЭ. Фото Г. А. Сепеева. 1998 г.

нообразным видам связи дома с хозяйственными постройками, по двускат­ ной конструкции крыши марийское жилище близко жилым строениям дру­ гих народов Урало-Поволжья. В Марийском крае кроме древесины для строительства домов использовали кирпич, иногда бутовый камень. К кон­ цу XIX — началу XX века основными типами жилища у марийцев были: 1) трехраздельное «изба+сени+клеть»; 2) двухраздельное «изба+сени»; 3) трехраздельное «изба+сени+изба». У марийцев встречались также до­ ма-пятистенки и двухэтажные дома. Интерьер традиционной марийской избы представлял собой одну ком­ нату, иногда ставилась перегородка, отделяющая кухню. Стены дома были бревенчатыми, вдоль них располагались широкие лавки, полы — доща­ тые некрашеные. Печь (коига, камака) находилась справа или слева от входа, примыкая или на несколько отступая от задней и боковой стен, ори­ ентируясь устьем к передней стене. По диагонали от печи с вмазанным котлом располагался большой стол и красный угол (юлю лук) у крещеных мари, у некрещеных — полка для посуды или мелкой утвари. Обычно стул был один, на нем сидел хозяин дома. В крестьянской избе были полати, вдоль стен располагались полки. Посуду хранили в деревянном шкафчи­ ке. Принадлежностью избы являлась люлька (шепка) из липового луба продолговатой формы, которая подвешивалась к крюку дугой из молодой липы с веревочной петлей [Крюкова Т. А., 1956. С. 118—119] или к бе­ резовой жерди — очипу (лушке вара). 68

Для украшения традиционной избы применялась трехгранно-выемча­ тая резьба. Такой резьбой украшались наличники, фронтон дома, подкарнизная доска, ворота. Барельефная, прорезная или пропильная резьба в орнаментации дома стала появляться в конце XIX века под влиянием русских [Соловьева Г. И., 1989. Глава 1]. В конце XIX — начале XX веков однообразная внутренняя обстанов­ ка и внешнее оформление жилого дома постепенно начинают меняться за счет распространения проникновения разнообразной мебели (табуретки, стулья, кресла, шкафы, кровати, сундуки и др.). Большие конструктивные и типологические изменения марийского жилища произошли в послеоктябрьский период, что определялось соци­ ально-экономическими преобразованиями и влиянием домостроительной практики соседних народов. В домах начали оклеивать стены, красить полы, оконные рамы, развешивать фотографии в рамках. Интерьер об­ новлялся и за счет мебели и предметов культурно-бытового обихода. Бо­ лее разнообразным становился внешний декор жилищ: декоративная об­ шивка фасада, появление архитектурных деталей в украшениях крыльца, мезонины и балконы, окраска наличников и деталей фронтона, распро­ странение пропильно-накладной резьбы, появление орнаментов с совет­ ской символикой. Наряду с индивидуальным создается жилье обществен­ ного фонда, появляются типы домов в несколько квартир (школьные, колхоз­ ные). Количественные данные о време­ ни постройки жилья (статистико-этнографическое исследование 1984—1985 годов) показывают, что интенсивное строительство индивидуального и об­ щественного жилого фонда велось в 50—80 годы. Так, например, в 1951— 1960 годах было построено 23,2% жи­ лья, в 1961—70 годах —31,3%, 1971— 1980—22,3% [Молотова Т. Л., 1996. С. 145]. Наибольший показатель отно­ сится к 70 годам. Этот период харак­ теризуется высоким показателем стро­ ительства жилья и для сельской интел­ лигенции. В 1950—70-е г о д ы н о в ш е с т в а в жилище марийцев еще более распро­ страняются. Появляются новые мно­ г о к в а р т и р н ы е д о м а на ц е н т р а л ь н ы х колхозных и совхозных усадьбах. С Плетеное кресло. Горные марийцы. ростом благосостояния сельского наФото Г. А. Сепеева. 1986 г. 69

Жилые дома в с. Помары Волжского района РМЭ. Фото Г. А. Сепеева. 1976 г.

селения строятся индивидуальные дома из кирпича, шлакобетона, блоков, деревянные дома пятистенные большой площади, за счет которой увели­ чивается количество комнат. Постепенно распространяются дома с веран­ дами, пристраиваемыми к крыльцу. Крыши домов покрываются новыми п р о ч н ы м и материалами (рубероид, шифер, жесть). Меняется не только площадь жилых помещений, но и планировка, интерьер, орнаментация дома [Сепеев Г. А., 2000. С. 230—231]. В домах появляются коммунальные удоб­ ства (свет, газ, водопровод, телефон). В 80-е годы происходит дальнейшее сокращение т р а д и ц и о н н ы х эле­ ментов в жилище и в хозяйственных постройках: не строятся двухэтаж­ ные амбары-клети, кудо. Вместо задних клетей пристраиваются простор­ ные сени с чуланами. Происходит некоторая стандартизация типов по­ строек, также ощущается и влияние индивидуального вкуса. С увеличением жилых площадей происходит дифференциация интерьера по функциональ­ ному назначению комнат. В этот период общественные многоквартирные типовые дома соору­ жались без хозяйственных построек (амбар, баня, хлев и пр.) и приусадеб­ ных участков. Значительное количество многоэтажных домов на селе за­ страивалось в основном на центральных усадьбах и при животноводче­ ских комплексах, которые не всегда устраивали запросы сельских жителей. Заметное влияние на предъявляемые к жилищу требования (а значит на его тип) оказывают возрастно-половая структура сельских жителей, уровень их образования, профессиональный состав и характер труда. В домах улучшенной планировки предпочитают жить люди молодого и сред­ него возраста. Молодые, как правило, легче расстаются с традиционны70

ми стандартами при выборе жилища. Помимо многоквартирных от 2 до 4—5 этажей домов городского типа для сельских центральных поселений были разработаны и строились также одно- и двухквартирные дома уса­ дебного типа с приусадебным участком и хозяйственным блоком из хлева и помещения для кормов и фуража под одной крышей: с котельной, подва­ лом, санузлом с ванной, чуланом, комнатами с городской планировкой, иногда с гаражом. Многие жители самостоятельно возводили баню и до­ полнительные хлева для скота. П о итогам исследования 1984—85 гг., 57,6% сельских марийцев были удовлетворены своим жильем; 32,6% — не совсем довольны; 9,7% — не­ довольны своими жилищными условиями. Среди сельской марийской ин­ теллигенции 27,3% были недовольны бытовыми условиями; довольны — 35,6% [Молотова Т. Л., 1996. С. 147]. Недовольство сельской интеллиген­ ции было связано с недостаточными коммунальными удобствами, а так­ же, видимо, отсутствием приусадебного хозяйства. Поскольку традици­ онное марийское жилище было тесно связано с усадьбой и приусадебным участком земли, сельские жители стремились у многоквартирных домов соорудить хозяйственные постройки, где содержались домашняя птица и скот, а также иметь участок земли под посадки садово-огородных куль­ тур. Характерно, что в 90-е годы, главным образом в районных центрах, получило развитие коллективное и индивидуальное садоводство и огород­ ничество, что многим жителям поселков дало возможность использовать в качестве приусадебного участка. В марийском сельском жилище все более сказывалось влияние город­ ской культуры. Однако, как показывают материалы статистико-этнографического исследования 1984—1985 годов, в 80-е годы на селе преобла­ дали индивидуальные дома сельского типа, которые составляли 88,5% всего жилого фонда. В квартирах проживала небольшая часть сельского населения, на такое жилье приходилось 9,9%. Из них 5,5% — это квартиры или комнаты в частично благоустроенном доме квартирного или барач­ ного типа, 4,4%о — квартиры или к о м н а т ы в м н о г о к в а р т и р н о м благо­ устроенном доме городского типа. Н а селе в данный период в большей степени была обеспечена сельская интеллигенция. Так, в ее пользовании находилось 74,3% благоустроенного жилья и лишь 1,5% индивидуальных сельских домов [Молотова Т. Л., 1996. С. 145]. Очевидно, что коммунальные удобства зависели от типа жилья, в этом плане дома сельской интеллигенции были оснащены лучше. Так, наличие газа у всех сельских жителей исчислялось 59,2%, парового отопления — 16,4%, горячей воды — 3,3%, телефонов — 3,7%. У сельской интеллиген­ ции эти показатели распределялись следующим образом — 81,2%, 82,7%, 71,4%, 24,8% [Молотова Т. Л., 1996. С. 147]. В 80-е годы в сельских домах наметились процессы модернизации в области оснащенности коммунальными удобствами. Это было связано с внедрением индивидуального парового отопления в домах, газа (в дерев71

нях в баллонах). Сельские марийцы улучшали свое индивидуальное жи­ лье в соответствии со своими представлениями и финансовыми возможно­ стями. Статистико-этнографическое исследование 1984—1985 гг. показало, что преобладание тех или других типов жилища зависело и от этнографи­ ческой зоны. В эти годы жилища квартирного типа преобладали в цент­ ральном промышленном районе, значительно меньше такого жилья было в западной лесной части республики. В 80-е годы на селе еще можно было встретить традиционные хозяй­ ственные постройки на некоторых усадьбах. Э т о с т а р ы е двухэтажные клети-амбары, летние кухни-кудо. Последние преимущественно сохрани­ лись в Горномарийском районе [Молотова Т. Л., 1996. С. 147]. К а к показали полевые этнографические исследования, в последнее десятилетие наметился спад индивидуального строительства. Вероятно, эта тенденция была связана с трудностями, с к о т о р ы м и сталкивались сель­ ские застройщики. Каждый из них должен был самостоятельно добывать стройматериалы, транспорт для их перевозки, нанимать плотников, камен­ щиков, возводить дома в меру материальных возможностей и знаний. Орга­ низованная помощь желавшим строить дома в сельской местности ока­ зывалась мало. Из-за сложного экономического положения в 90-е годы не все желаю­ щие жители села могли построить новое жилье. Однако те, кто строил но­ вые дома, стремились возводить их из кирпича, увеличивая этажность и оснащая коммуникациями (водопровод, паровое отопление, туалет и др.). Нередко в деревнях можно увидеть 2—3-этажные индивидуальные дома с о б ш и р н ы м подвальным помещением, где р а з м е щ а ю т с я хозяйственные помещения, мастерские, кладовки, иногда бани. Традиционной особенностью марийской усадьбы в прошлом было раз­ мещение бани на дальнем расстоянии от жилых и хозяйственных постро­ ек, обычно ближе к источникам воды. В современный период баню строят в пределах двора, недалеко от дома. В некоторых хозяйствах сооружают­ ся специальные бани, которые служат для хозяйственных нужд, разогрева воды и корма для домашнего скота и птицы. В сельской местности в пре­ делах д в о р а параллельно жилому дому н е к о т о р ы е д о м о х о з я е в а ставят небольшой деревянный дом (изи порт, уна порт) для гостей, где в период летних отпусков живут дети, внуки, приехавшие из г о р о д о в погостить. Имеющие личный автотранспорт строят во дворе гараж. В недавнем прошлом для приусадебного хозяйства колхозников выде­ лялся надел до 25 соток. В настоящий период в республике жители в сель­ ской местности могут взять в пользование 1 гектар или больше земли, где сажают картофель и овощи, сеют зерновые культуры или траву на сено. Такие участки обычно выделяются в ближних к деревне полях. Этнографические наблюдения последних лет п о к а з ы в а ю т , что внут­ ренняя обстановка и устройство жилища, его интерьер также могут слу72

Интерьер кухни в доме. Куженерский район, д. Чодраял РМЭ. Фото Т. Л. Молотовой. 2001 г.

жить показателем определенной этнической ориентации. В настоящее время традиционная мебель вышла из употребления и заменилась фабричной городской. Однако сельское жилище имеет свои особенности в оформле­ нии. Традиционным видом рукоделия у марийцев были вышивка по счету нитей, позже вышивка гладью, крестом. Текстильными изделиями инте­ рьер сельского дома украшался издавна, что характерно и для настояще­ го периода. В 40—70-е годы в интерьере сельского дома вывешивались полотен­ ца, вышитые по концам крестом. Н о в ы м и п о л о т е н ц а м и у к р а ш а л а дом мужа молодушка, которая привозила с собой полотенца в красный угол, другие полотенца развешивались по стенам дома. Современная сельская невеста также должна иметь в своем приданом н е к о т о р ы е текстильные орнаментированные вышивкой предметы (полотенца, наволочки, занавес­ ки). Красный угол в настоящее время украшается специальной белой за­ навеской с цветочным орнаментом, если даже не стоят иконы. Во многих сельских домах вышитые занавески вывешиваются на окнах, часто кро­ вати украшаются подушками с вышитыми наволочками и вышитым бе­ лым покрывалом, а также подзором с кружевами, связанными крючком. В сельских домах часто в интерьере присутствуют в ы ш и т ы е картины с различными сюжетами. Интерьер современного сельского дома зависит от вкуса, фантазии, а также и материального достатка хозяев. Повсеместно в домах много разнообразных комнатных растений, особенно таких ви­ дов и сортов, которые красиво цветут. Принято сажать садовые цветы и в палисадниках перед домом, что очень украшает сельские улицы. Характерной особенностью некоторых сельских

Жилой дом в д. Чуксола Новоторъяльского района РМЭ. Фото Г. А. Сепеева. 1989 74

поселений является наличие построек 50—70-х годов, так и возведенных в 80—90-е годы. Материалы жилища, этажность, площадь, интерьер, эксте­ рьер, наличие коммунальных удобств зависит от материального достатка хозяев. Положительное явление современности — газификация многих рай­ онных центров, некоторых сельских населенных пунктов, которая будет распространяться по республике. Наличие газового отопления в деревне значительно облегчает труд сельских жителей. Дворность и число жителей возрастает именно в тех марийских деревнях, где есть коммунальные удоб­ ства, асфальтированные дороги, газовое отопление, школа, сельхозпред­ приятия. Архипов Г. А., Никитина Т. Б. Атлас археологических памятников Республики Марий Эл. Вып. 2. Ранний железный век и средневековье. Йошкар-Ола, 1993. Крюкова Т. А. Материальная культура марийцев XIX века. Йошкар-Ола, 1956. Козлов Л. Г., Сепеев Г. А. Планировка марийского двора и жилища (Традиции и совре­ менность) // Этнокультурные традиции марийского народа. АЭМК. Вып.10. Йошкар-Ола, 1986. Козлова К. И. Этнография народов Поволжья. Изд-во МГУ, 1964. Марийцы (Статистический сборник). Йошкар-Ола, 1992. Молотова Т. Л. Современная материальная культура сельских марийцев//Историкокультурный комплекс Республики Марий Эл. Йошкар-Ола, 1996. Никитина Т. Б. Мари // Финно-угры Поволжья и Приуралья в средние века. Ижевск, 1999. Сепеев Г. А. Особенности типологии и планировки марийских поселений // Поселения и жилища Марийского края. АЭМК. Вып. 6. Йошкар-Ола, 1982. Сепеев Г. А. Поселения и жилище // Народы Поволжья и Приуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. М., 2000. Сепеев Г. А. Поселения // Этнография марийского народа. Учебное пособие для стар­ ших классов. Йошкар-Ола, 2000. Смирнов И. Н. Черемисы. Историко-этнографический очерк. Казань, 1889. Соловьева Г. И. Марийская народная резьба по дереву. Йошкар-Ола, 1986.

Традиции и инновации в народном костюме марийцев Для народной культуры марийцев характерна локальность, посколь­ ку все три этноструктурных подразделения народа (луговые, горные, вос­ точные) имеют особенности в культуре. Н а территории республики про­ живают два субэтноса: луговые и горные марийцы. И если рассматри­ вать какую-либо культурную традицию марийского сельского населения, то необходимо подчеркнуть, что их функционирование связано с опреде­ ленной этногруппой и территорией, а также приоритетностью того или иного элемента культуры. Народный костюм — один из важнейших элементов культуры народа, отражающий этническую принадлежность, социальное и половозрастное положение, представления о красоте и гармонии. Народный костюм отра­ жал природно-климатические условия, экономическое и историческое раз­ витие этноса, а также социальную и конфессиональную принадлежность носителей. 75

Отношение к народному костюму формирует этническое самосозна­ ние, влияет на культурное развитие представителей этноса. Народная одежда, украшения, головные уборы, обувь марийцев все­ гда находились в поле зрения исследователей. Первые упоминания о нем имеются в описаниях путешествовавшего по Волге в XVII веке А. Олеария, в исследованиях участников первых академических экспедиций XVIII века (Г. Ф. Миллер, П. С. Паллас, И. Г. Георги). В XIX веке в обширной этнографической литературе народный кос­ т ю м р а с с м а т р и в а л с я в р а б о т а х А. Фукс, А. Г а к с т г а у з е н а , С. М . М и ­ хайлова, К. С. Рябинского, А. Ф. Риттиха, И. Н. Смирнова, Т. Семенова, Н. Троицкой и др. Детальное описание марийского народного костюма начала XX сто­ летия содержится в работе финской исследовательницы Ю. Вихман [J. Wichmann, 1913]. Дореволюционные исследования не равнозначны по содержанию сведений о марийском народном костюме и по его научному осмыслению. Однако в них содержится ценная информация по дореволю­ ционной одежде, обуви, украшениям. В XX веке большой вклад в изучение костюма н а р о д о в У р а л о - П о ­ волжского региона, в том числе и марийской одежды, внесли работы B. Н. Белицер, Н. И. Гаген-Торн, Т. А. Крюковой, К. И. Козловой, C. Н. Шитовой, С. Н. Сусловой, Г. И. Соловьевой и других. Народный костюм рассматривался исследователями как в этнографическом, так и искусствоведческом аспекте. В публикациях отражаются тенденции раз­ вития костюма вплоть до 80-х годов X X столетия, 90-е годы остаются малоизученными. Однако два последних десятилетия показали, что народ­ ный костюм остается стабильным этнодифференцирующим элементом ма­ рийской культуры. Цель данного обзора — показать основные тенденции развития и сферы бытования современного народного костюма. Традиционные черты женского народного костюма сохранились вплоть до 30—40-х годов X X века. Особенно эта тенденция характерна для луговых марийцев. К о с т ю м мужской части м а р и й с к о г о населения подвергся нивелировке значительно раньше, чем женский. Мужчины бы­ стрее воспринимали формы одежды, характерные для русских [Крюко­ ва Т. А., 1953. С. 174]. Традиционный марийский костюм, как мужской, так и женский, со­ стоял из туникообразной рубахи (тувыр, тыгыр), летнего (шовыр, шавыр) и демисезонных (мыжер, мыжар) кафтанов, штанов (йолаш, ялаш), пояса (уштд, ышты) с подвесками, головных уборов различной формы, лыковой (йындал, едал) или кожаной обуви (кем, ката). Народная одеж­ да производилась преимущественно домашними способами. Для женского костюма всех этнографических групп марийского этно­ са были характерны общие черты. К ним относятся: белый конопляный (реже льняной) холст и сукно преимущественно домашнего изготовления как основные ткани для одежды; орнаментация костюма вышивкой в ос76

новном из красных и черных ниток, плетеная из лыка обувь, носившаяся в сочетании с холщовыми и суконными онучами; украшения из серебряных монет, бисера, раковин-ужовок и металла. Однако наряду с этими обще­ марийскими чертами имелись и различия в костюме не только субэтносов, но и отдельных локальных групп. Особенно ярко эти отличия проявлялись в покрое отдельных форм женского народного костюма и их орнамента­ ции, в бытовании различных типов головных уборов, в способах ношения форм одежды и обуви. Н а территории Республики Марий Эл расселены два субэтноса — лу­ говые и горные марийцы, имеющие свой комплекс костюма. Для горных марийцев характерен единый комплекс костюма. У луговых, традицион­ но, таких комплексов было три. Локальные костюмные комплексы луго­ вых марийцев совпадают с существующими в народе отличиями террито­ риальных групп по характерному для каждого из них женскому головно­ му убору. П о названию о с т р о к о н е ч н о г о головного убора «шымакш», носимого с колпачком «чурик» из бересты, кожи или войлока, этническая группа называлась «шымакшан марий» или «чурикан марий» (ныне Куженерский, Мари-Турекский, Параньгинский, Сернурский, части Моркинского, Новоторъяльского и Советского районов Республики Марий Эл, Уржумский район Кировской области). П о каркасному убору «сорока» определялась группа «сорокан марий» (ныне Медведевский, Оршанский, части Килемарского, Новоторъяльского и Советского районов Республи­ ки М а р и й Эл, Я р а н с к и й , Пижанский, Кикнурский, Тужинский районы Кировской, Тоншаевский, Тонкинский, Шарангский районы Горьковской области). П о полотенчатому убору «шарпан», носимому в комплексе с начелышем «нашмак», марийцы назывались «шарпан-нашмакан марий» (ныне Моркинский, Волжский, Звениговский районы РМЭ). «Шарпан» и «нашмак» был характерен и для горных мари, но заметно отличался от луговых размерами, орнаментацией и способом ношения. Необходимо подчеркнуть, что локальные особенности народного кос­ тюма сохраняются и в настоящее время. Это характерно для горных ма­ рийцев, в костюмный комплекс которых мало вошло элементов одежды из комплексов костюма других этнографических групп. В то время как у восточных и луговых взаимопроникновение некоторых форм костюма характерно. Современный марийский народный костюм представляет собой ре­ зультат длительной трансформации и модернизации, происходившей в те­ чение нескольких десятилетий. Изменения в нем начали проявляться уже в 30-е годы XX века, что было связано с социально-экономическим и куль­ турно-бытовым переустройством марийской деревни, изменением поло­ жения женщины в обществе и семье. Домотканый холст постепенно стал заменяться фабричными тканями, видоизменялась и упрощалась орнамен­ тация одежды, для вышивки стали применяться различные нитки яркой расцветки, начинают выходить из употребления традиционные женские 77

головные уборы, обувь, появляются новые виды женской и мужской одеж­ ды (платье с проймами, фартук с грудкой, косоворотки, пиджаки и др.). Такие изменения были связаны и с агитацией по борьбе с пережитками прошлого и внедрению нового быта в Марийской автономии. Велась про­ паганда о вредном влиянии вышивки на глаза женщин. Эти тенденции сыграли роль в упрощении костюма, в частности, старинная вышивка по счету нитей стала постепенно заменяться на орнаментацию крестом и гладью. У запредельных марийцев, где не было «диктата» в отношении бытования народного костюма, архаичные черты в одежде, украше­ ниях сохранялись дольше. Костюм у них развивался в рамках народных традиций. П о э т о м у у уральских марийцев до настоящего времени со­ хранилась традиционная вышивка по счету нитей [Молотова Т. Л., 1997. С. 101]. Великая Отечественная война замедлила процесс трансформации и мо­ дернизации народного костюма. В 1950-е годы значительная часть сель­ ских женщин продолжала носить национальный костюм. Для мужского населения был характерен полный переход на городские формы одежды. В 1960-е годы в населенных пунктах, близлежащих к городским, промыш­ ленным центрам (Медведевский, Оршанский, Волжский, Звениговский, Горномарийский районы), девушки и большинство молодых женщин ста­ ли переходить на общегородские формы одежды, что было связано с ши­ роким распространением промышленных товаров и подъемом материаль­ ного благосостояния населения. Народный костюм носили лишь женщи­ ны среднего и старшего поколения [Крюкова Т. А., 1953. С. 174; Молотова Т. Л., 1992. С. 92—94]. В этот период среди молодых женщин широко распространяется пла­ тье с оборкой (йошкар-ола тувыр, сорокан тувыр), возникшее в довоен­ ное время среди мариек, проживавших вблизи к Йошкар-Оле. Нередко поверх такого платья носили фартук с грудкой, жакеты. В сельской мест­ ности продолжали бытовать демисезонные и зимние черные отрезные в талии кафтаны «мыжер» [Молотова Т. Л., 1986. С.42—43]. У горных мариек в 60-е годы белая туникообразная рубаха как форма повседневной одежды выходит из употребления. Однако черные демисе­ зонные и зимние кафтаны из фабричной ткани использовались в качестве повседневной одежды. У данной группы женщины старшего возраста в быту использовали черные кожаные сапоги. К концу 60-х годов довольно сильно изменилась обувь. Лапти вышли из употребления, на смену им при­ шла различная фабричная обувь. Среди сельского населения была попу­ лярна резиновая обувь [Молотова Т. Л., 1992. С. 95]. 70—80-е г о д ы характеризуются распространением общегородских форм одежды, вытеснивших элементы национального костюма из повсе­ дневного быта женщин. Женский костюм, состоявший из туникообразной рубахи и кафтана, передника, традиционного головного убора, лаптей с онучами, в таком комплекте не существовал. Национальная одежда бы79

товала с элементами городской. Покрой ее претерпел значительную мо­ дернизацию. Вместе с тем национальный колорит проявлялся в сочетании тех или иных элементов одежды, цветовой гамме и отделке. Для изготов­ ления народной одежды широко использовались различные современные ткани, для орнаментации наряду с вышивкой гладью и крестом применя­ лись кружево, ленты, тесьма, бисер, бусы и стеклярус промышленного производства. Ярким показателем меры знания, бытования, предпочтения националь­ ной одежды в 80-е годы являются результаты статистико-этнографического исследования 1984—1985 гг., проведенного совместно Институтом этнографии А Н СССР, М а р Н И И и Общественным институтом социоло­ гических исследований при Марийском обкоме К П С С [Молотова Т. Л., 1996. С. 151]. Эти материалы убедительно свидетельствуют, что ношение марийского народного костюма находилось в прямой зависимости от воз­ раста, образования, профессионального статуса. В наименьшей степени народным костюмом пользовалась самая м о л о д а я группа сельских рес­ пондентов. Выше процентный показатель был среди тех, кто носит по праз­ дникам и другим торжественным случаям народную одежду. Носителями национального костюма по праздникам и в будни являлись представите­ ли старшего поколения, причем процентное соотношение их увеличива­ ется с повышением возрастной категории. В группе 40—44-летних носи­ телей костюма всего было 4,5%, в группах 45—49—6%, 50—54—12%, 55—59—22,7%, 60—64—13,4%, 65—60—25,3%, 70 и старше — 24,3% [Мо­ лотова Т. Л., 1991. С. 79]. Статистико-этнографическое обследование показало, что марийский народный костюм в большей степени бытовал у луговых марийцев. Сре­ ди луговых марийцев в группе «сорокан марий» в будни носили народ­ ную одежду — 19,2%, у «шымакшан марий» — 16,8%, «шарпанан-нашмакан марий» — 5,6%, по праздникам и другим торжественным случаям со­ ответственно в этих группах надевали народную одежду 18,6%, 17,6%, 8%>. У луговых марийцев Моркинского, Волжского и Звениговского рай­ онов в тот период народный костюм сохранялся в меньшей степени, чем у других групп [Молотова Т. Л., 1996. С. 151]. В северо-восточных районах республики старые и пожилые марийки носили туникообразную рубаху из фабричной льняной ткани, коленкора или бязи с небольшой вышивкой крестом у грудного разреза, на конце рукавов, подоле. Такая рубаха называется « ш ы м а к ш а н тувыр» (рубаха мариек, носивших головной убор «шымакш»), подчеркивая принадлеж­ ность к определенной локальной группе луговых марийцев. С такой руба­ хой обычно носили летний кафтан из таких же тканей, что было характер­ но для традиционного народного костюма. В то же время поверх платья с оборкой подобный кафтан не надевался. Проективный тип одежды также отражал отношение сельского насе­ ления к народному костюму. Предпочтительность национального костю80

ма на свадьбе возрастала с увеличением возраста. За национальный кос­ тюм в свадебной обрядности высказались 31,7% рабочих, 11,4% колхоз­ ников, 10,3% служащих [Молотова Т. Л., 1996. С. 153—154]. Как показывают материалы полевых этнографических экспедиций, социологических исследований [Шабыков В. И., Соловьев В. С , Исанбаев С. Н., 1995], некоторые тенденции народного костюма 80-х харак­ терны и для 90-х годов XX столетия. В 90-е годы большинство сельского населения носило городские формы одежды, только 4,1% луговых марий­ цев повседневно пользовались народной одеждой, у горных — 0,9% из числа опрошенных респондентов [Шабыков В. И., Соловьев В. С , Исанбаев С. Н., 1995. С. 38]. Однако интерес к национальному костюму как достоянию народной культуры оставался высоким. На вопрос об отноше­ нии респондентов к национальной одежде 63,6% луговых мари ответили, что она очень нравится, 21,6% — нравится, но не вся, 11%) — к этому эле­ менту культуры безразличны, 0,5% — не нравится. У горных марийцев эти ответы распределились следующим образом: 70% указали, что она им очень нравится, 17% — нравится, но не вся, 10,9% — безразличны, 1,8% — затрудняются ответить. Чаще всего во время праздников, народных обря­ дов старшее поколение женщин использовали некоторые формы народно­ го костюма. Поскольку в эти годы стали возрождаться языческие празд­ ники и жертвоприношения, то сельские жительницы стремились надеть праздничный народный костюм на моления, тем самым подчеркивая важ­ ность происходящего. Своеобразие разных территориальных групп марий-

Праздник «Ага пайрем» 1 июня 1992 г. в д. Кундышумбал Советского района РМЭ. Фото Т. Л. 6 Заказ № 1641

Молотовой 81

цев проявлялось и в свадебной одежде, где в наибольшей степени сохра­ нялись традиционные элементы обрядового костюмного комплекса. Спе­ циальная свадебная одежда бытовала только у двух групп луговых ма­ рийцев: северо-восточных (шымакшан мари) и юго-восточных (шарпананнашмакан мари). Комплекс первых состоял из лисьей шапки с мехом и красным суконным верхом, туникообразной рубахи, зеленого суконного кафтана, набора украшений из монет и фабричной обуви, большого ярко­ го платка с кистями. В обрядовую одежду юго-восточной подгруппы лу­ говых мари входили: полотенчатый женский головной убор шарпан, ру­ баха, черный атласный прямоспинный кафтан, платки, полный набор ук­ рашений. Однако в настоящее время эти комплексы свадебных костюмов очень модернизировались, повторяют лишь форму. Так, например, у звен и г о в с к о - м о р к и н с к и х м а р и е к в качестве с в а д е б н о г о к а ф т а н а исполь­ зуют халат из черной тонкой ткани (а не сукна), подол которого нередко украшается яркой цветочной вышивкой, к подолу же пришивается обор­ ка, имитирующая подол рубахи. Свадебный головной убор представляет шапочку с нашитыми на нее металлическими жетонами, заменяющую шар­ пан и головные украшения. Поверх халата надевается передник из яркого атласа, шелка или парчи. Н а плечи со спины вешаются капроновые ленты и большие павловские платки. Таким образом, такой свадебный костюм имитирует традиционную обрядовую одежду и является более облегчен­ ным, что особенно важно в летний период. В качестве традиционных ук­ рашений некоторые используют имитации из легких металлических жето­ нов серебряного цвета, которые по своему весу уступают старинному на­ бору украшений. Характерно, что старинные украшения из серебряных монет сохранились в незначительном количестве. Современные украше­ ния делают сельские мастерицы из металла, иногда в украшениях исполь­ зуются монеты советского периода. В повседневном быту национальной одеждой пользуются только жен­ щины старшего поколения в северо-восточных районах Республики Ма­ рий Эл (Сернурский, Н о в о т о р ъ я л ь с к и й , Куженерский, Параньгинский, Мари-Турекский, Советский). Эта тенденция была характерна и для 80— 90-х годов, что связано с удаленностью от города, с преобладанием ма­ рийского населения, а также, видимо, и с тем, что в этих районах сохрани­ лось много народных традиций [Молотова Т. Л., 1996. С. 144—156]. Из традиционных форм народной одежды в настоящее время бытуют наибо­ лее рациональные и удобные формы. К этим видам относятся демисезон­ ные (шовыр, шавыр) и зимние кафтаны (мыжер). Это верхняя одежда, отрезная в талии из черных хлопчатобумажных и шерстяных тканей, за­ меняющая фабричные плащи, пальто. Демисезонный отрезной в талии чер­ ный кафтан (шавыр) из атласа, сатина, саржи носят в настоящее время и некоторые пожилые горные марийки. Индивидуальные заказы на пошив некоторых форм народного костю­ ма (рубах, демисезонных кафтанов, фартуков, свадебных кафтанов) вы82

"•>•

Г-А".

..If-.

."»" л*'

и • 1

Шш

Женщина в свадебном костюме (Моркинский район, пос. Морки РМЭ). Фото Т. JI. Молотовой. 2001 г. 6'

83

полн я ют в районных предприятиях бытового обслуживания. Изготовле­ нием некоторых форм и элементов марийской национальной одежды, ук­ рашений занимаются и народные мастера, которые принимают заказы от сельских жителей. Женщины, живущие в сельской местности, а также и в городе имеют современную народную одежду, характерную для того или иного района. Свадебно-обрядовым костюмом обладают не все, поэтому для проведе­ ния марийской свадьбы такая одежда берется «на прокат» у односельчан, имеющих её. В современных условиях сохраняется обычай: невеста дарит родствен­ никам жениха подарки, состоящие из различных форм современной фаб­ ричной одежды. Девушка-невеста наряду с ф а б р и ч н о й одеждой может дарить и предметы народного костюма, если родственницы жениха ис­ пользуют национальную одежду. Народная одежда применяется и в погребальной обрядности. Пожи­ лые женщины заранее готовят похоронный комплекс костюма, который может состоять как из форм национальной одежды, так и фабричной. Как правило, женщины, носившие народный костюм в повседневном быту, включают в погребальный комплекс только народную одежду. Современный этап характеризуется тем, что у марийцев возрастает интерес к своему национальному костюму как к богатому наследию тра-

V

5

'5

•i

. •

р '

1

,-

-V-

•

UK

. •» .л

>

Женщины в современной народной одежде. Июнь 1995 г., Пеледыш пайрем (Праздник цветов), Йошкар-Ола. Фото Т. Л. 84

Молотовой.

диционной культуры. Очевидно, что также возрастает идентификацион­ ное значение народного костюма. В 90-е годы Министерством культуры были созданы студии (г. Звенигово, пос. Медведево, д. Чолраял Моркинского района), где народные мастера занимались традиционной вышив­ кой, шили народную одежду, ткали ткани, создавали современные костю­ мы с элементами традиционной вышивки. При этих студиях различным видам прикладного искусства обучаются все желающие. Одним из высоко­ художественных видов прикладного искусства марийцев всегда была вы­ шивка, украшавшая народный костюм. Она не утрачена и в настоящее время, этим видом искусства занимаются как мастера-любители, так и профессиональные художники. Этому рукоделию обучают детей в Пре­ зидентской школе-интернате № 1 мастера-художники (А. А. Орлова), в школе-гимназии № 14 (Е. А. Кожина), в детском клубе «Шонанпыл» (И. А. Степанова) в городе Йошкар-Ола. Существуют кружки по выши­ ванию в других городах и районных центрах республики. Особенностью современного пе­ риода является развитие спроса и на современные формы костюма, создан­ ные по мотивам народного. При этом . ' .. современный покрой одежды из фаб­ ричных тканей сочетается с марийской ' . вышивкой. Такая стилизованная одежда пользуется популярностью у £Й • актеров, певцов, некоторой части ин­ теллигенции. Моделирование одежды с элементами марийского народного J, костюма возникло на фабрике «Тру., женица», выпускавшей долгие годы платья, фартуки, женские блузки, мужские рубахи, текстильные предметы • интерьера с марийской вышивкой. В изделиях э т о г о предприятия удачно ' сочетались современный покрой одежwi ды с марийской орнаментацией. К со­ жалению, в настоящий период фабри' ,.*•.< ка не производит таких форм одежды. Г $ / . ' > • Моделированием стилизованного ."' *'" марийского костюма занимаются мо. ' '-.-V ' ^Г/ДУ^^Ай* г У-'' дельеры, искусствоведы, художники. „, , . . ' J... Их творчество, с одной стороны, может о п и р а т ь с я т о л ь к о на т р а д и ц и и Н. Мингазова в современном марийского народного костюма, с друР У ^ о д и т е л е м кружка >г

i

к о с т ю м е

r

r

r

j

гой, используется сплошная стилизаЦИЯ. И н о г д а В оформлении моделей

w

0

по вышивке г. Звенигова н

Е

Майковой.

Фото Т. Л. Молотовой. 2002 г. 85

применяются яркие цвета — синий, розовый, красный, что не было харак­ терно для цветовой гаммы традиционных к о с т ю м о в луговых и горных марийцев. Однако к попыткам такого видения костюма, вероятно, не нужно относиться отрицательно, поскольку художники-модельеры ищут новые элементы и приемы создания современных стилизованных национальных форм одежды. Интересен опыт моделирования стилизованной марийской женской и девичьей одежды руководителя детского клуба «Шонанпыл» вышивальщицы и модельера И. А. Степановой. Она на основе собствен­ ного видения традиционного марийского костюма создала современные модели женских платьев, головных уборов, детской и мужской одежды, используя традиционные белые ткани и характерную для марийцев цве­ товую гамму в вышивке. Объектом моделирования в большей степени является женский кос­ тюм. Мужской марийский стилизованный костюм ш ь ю т для участников художественной самодеятельности, к о т о р ы й представляет комплект из белых брюк, белой рубашки с вышивкой на груди, конце рукавов, подоле. Иногда к этим формам одежды добавляются легкий белый кафтан с вы­ шивкой и головной убор (шляпа). В последние годы сложился стандарт­ ный мужской сценический костюм. Часто в его качестве используется бе­ лая рубашка с марийским орнаментом, пояс и брюки темной расцветки, черные сапоги. Потребность в национальных костюмах существует у самодеятельных фольклорно-этнографических коллективов, которых в республике, а так­ же в диаспорных группах марийцев в 80—90 годы возникло много. Участ-

Лауреаты фестиваля-конкурса марийского костюма, 2002 г. Сельхозпредприятие «Передовик» Моркинского района РМЭ. Фото Т. Л. 86

Молотовой.

ники этих коллективов пользуются современными народными костюма­ ми, иногда применяют и подлинные старинные формы одежды, обувь, ук­ рашения, некоторые в реквизите имеют стилизованные сценические кос­ т ю м ы . В таких костюмах остро нуждаются и детские художественные коллективы, которые нередко копировали одежду, обувь, украшения со взрослых коллективов. Иногда даже используя элементы и формы, кото­ рые были только принадлежностью замужних женщин и женатых муж­ чин. Поэтому в ноябре 1997 года Республиканским центром народного творчества Министерства культуры был объявлен конкурс на лучший дет­ ский марийский сценический костюм. Такой конкурс был проведен впер­ вые. В нем приняли участие художники, студии, кружки декоративно-при­ кладного творчества, ученики общеобразовательных и специальных школ. На республиканском конкурсе 54 уча­ стника представили 88 эскизов сцени­ ческих костюмов. Целью мероприятия являлось сохранение и развитие народ­ ных традиций в области марийского %^ ij детского костюма. Конкурс продемон.' • ' с т р и р о в а л , что м а р и й с к и й детский костюм — огромное поле для творче­ Г' ства художников-модельеров, люби­ телей народной одежды. Традиционный костюм и вышив­ ка являются основой деятельности ин­ дивидуально р а б о т а ю щ и х мастеров. Свое мастерство они демонстрируют на р а з л и ч н ы х конкурсах. Н а празд­ нике марийского народного костюма (Марий вургем пайрем), который про­ водился в 2000—2002 годах, участво­ вали н а р о д н ы е мастера, профессио­ нальные художники-модельеры, люби­ тели марийского народного костюма. П р и з о в ы е места на этом празднике занимали вышивальщицы и мастери­ цы швейного дела сельского ателье сельхозпредприятия «Передовик» Моркинского района (руководитель Г. С. Г р и г о р ь е в ) , п р о д е м о н с т р и р о ­ вавшие н а р о д н у ю одежду и модные модели. Народные мастерицы Л. В. Мастерица-вышивальщица Веткина (Сернурский р а й о н ) , 3. П. Л. В. Веткина Михеев а (Мари-Турекский район) в традиционном костюме. Фото Т. Л. Молотовой. 2002 г. представили традиционные костюмы, 87

сшитые для этого конкурса. Их костюмы были созданы по традиционной технологии из домашнего холста, с точным сохранением покроя, цвето­ вой гаммы вышивки по счету нитей и отделки. Н а празднике участники конкурса попытались продемонстрировать марийский костюм в статике: одежда 20—30-х годов, 40—50-х годов, 60—70-х годов, современный праздничный обрядовый костюм, стилизованные формы национального костюма. В развитии современного прикладного искусства большую роль игра­ ет возрождение традиционной вышивки, которая является не только осно­ вой в орнаментации народного костюма, а также в создании целого ряда декоративных текстильных изделий: скатертей, портьер, панно, салфеток, сувениров с вышивкой и т.д. Имеют и ценят народный костюм горожанки, которые надевают его по т о р ж е с т в е н н ы м случаям, в т е а т р , на п р а з д н и к « П е л е д ы ш пайрем» («Праздник цветов»), принято быть в национальной одежде и на ежене­ дельном мероприятии «Марий кас» («Марийский вечер»), где проводится танцевально-песенный вечер досуга для городских марийцев. Отличительной чертой современного народного и сценического кос­ тюмов является использование их как представительского; надевают не только на национальные праздники, обряды, но и на съезды марийцев, по торжественным случаям, подчеркивая не только национальную принад­ лежность, но и принадлежность к той или иной этногруппе (луговой, вос­ точный, горный мариец). Важной задачей учёных-этнографов и искусствоведов на современ­ ном этапе с т а н о в и т с я обеспечение с о о т в е т с т в и я классическим тради­ ционным подходам в оформлении костюма и сохранение основных этноопределяющих элементов: формы, покроя, цветовой гаммы, главных де­ талей. Н а р о д н ы й костюм марийцев и в настоящее время продолжает оста­ ваться этнической ценностью и служит важным инструментом формиро­ вания патриотических чувств и этнографического самосознания. Wichmann J. Beitrage zur Ethnographie der tscheremissen. Helsinki, 1913. Крюкова Т. А. К вопросу об изучении современной одежды марийцев // Ученые записки МарНИИ. Вып. V. Йошкар-Ола, 1953. Молотова Т. Л. Традиции и современная культура марийцев // Диалог культур и куль­ турная политика государства в полиэтническом регионе. Йошкар-Ола, 1997. Молотова Т. Л. Марийский народный костюм. Йошкар-Ола, 1992. Молотова Т. Л. О традициях и инновациях в современном марийском народном кос­ тюме // Этнокультурные традиции марийского народа. А Э М К . Вып. 10. Йошкар-Ола, 1986. Молотова Т. Л. Значение национальной одежды в современном быту марийцев // Со­ временные этнокультурные процессы в марийском селе. А Э М К . Вып. 18. Йошкар-Ола, 1991. Молотова Т. Л. Современная материальная культура сельских марийцев // Историкокультурный комплекс Республики Марий Эл. Йошкар-Ола, 1996. Шабыков В. И., Соловьев В. С, Исанбаев С. Н. Межнациональные отношения в Рес­ публике Марий Эл (по материалам социологического исследования 1994). Йошкар-Ола, 1995. 88

Современная пища и утварь марийцев Кухня марийцев — один из важнейших элементов культуры народа. Особенности ее зависят от хозяйственной деятельности, природно-географической среды, социально-экономических условий жизни этноса и дру­ гих факторов. Кухня марийцев — это многовековой рациональный опыт народа. Поскольку марийцы издавна были земледельцами и животноводами, то пища их базировалась на продуктах этих основных занятий. В рационе преобладали продукты земледелия, огородничества и собирательства. Традиционно марийцы из зерновых сеяли: рожь, пшеницу, овес, гречиху, ячмень, полбу, просо, из семян которых делали крупу (шураш), муку (ложаш, лашаш). Из огородных культур сажали репу, капусту, лук, свеклу, морковь, редьку, чеснок. Картофель распространился среди марийцев во второй половине XIX века. Овощи ели в сыром, вареном, печеном, туше­ ном виде. Хлеб (кинде, сыкыр) считался главным продуктом питания, к нему вос­ питывалось бережное, почтительное отношение. Непочатый каравай хле­ ба (тичмаш кинде) был символом благополучия и счастья, без него не об­ ходился ни один праздник, обряд. Специально хлеб выпекался для моле­ ний, сватовства, свадьбы, похорон, поминок, «на зубок» новорожденному. Хлеб различался по видам муки. Ржаной хлеб (шем кинде, у ржа кинде) издавна был преобладающим. Из ржаной, овсяной, пшеничной муки пек­ ли лепешки, пироги, ватрушки, калачи, делали клецки (лашка, лашка). Мучные изделия пеклись как из кислого, так и дрожжевого теста. Блины были одним из любимых блюд марийцев, долгое время лучшими счита­ лись овсяные блины [Сепеев Г. А., 1981. С. 106]. Без блинов не обходился праздничный обрядовый стол. Одним из праздничных кушаний являются трехслойные блины (коман мелна), где первый слой выпекали из пресного теста; второй — из кислого теста; третий слой состоял из жидкой кашицы из крупы на молоке, сливках или сметане. Ватрушки пекли с начинкой из творога и картошки (перемеч, туаткал, шаньга). Любимым кушаньем марийцев были пироги (когыль, кагыль) из кисло­ го и пресного теста с разнообразной начинкой (мясо, рыба, свекла, капус­ та, ягоды и др.). Большие пироги из кислого теста обычно являлись празд­ нично-обрядовыми. Мясные пироги давали гостям в качестве гостинца во время проводов. Рыбные пироги пекли для похоронно-поминальных обря­ дов [Сепеев Г. А., 1981. С. 109]. Общемарийским блюдом являются пи­ рожки-вареники (подкогылъ, падкагыль) с творожной или мясной начин­ кой, которые отваривались в котле. Вареники относятся к одним из ста­ ринных традиционных блюд [Фукс А., 1840. С. 52]. К традиционным блюдам марийцев относятся каши (пучьшыш) и жид­ кие каши (немыр) из различных круп, реже муки. Марийцы также завари­ вали кисели (кышал) и толокно (пугито). У марийцев в пище широко использовались семена конопли (кыне 89

ндшмб). Семена конопли добавляли в начинку пирогов, ватрушек, в суп, выжимали масло. Распространенным блюдом были супы (лем, шур, штей), которые вари­ ли ежедневно. Супы с добавлением картошки, вероятно, начали варить во второй половине XIX века с появлением картофеля. Первоначально основ­ ным компонентом супов была крупа (шураш) и овощи. Традиционным яв­ ляется суп с клецками из пресного (шере лашка) и кислого (шушо лашка) теста. Супы различались по основному компоненту: мясные, рыбные, овощ­ ные, грибные, гороховые и др. [Петров В. Н., Сепеев Г. А., 2000. С. 236]. Летом готовили холодные супы типа окрошки — из зеленого лука и ово­ щей на воде или простокваше, супы-похлебки из свежих ягод на молоке. Большое значение в питании народа занимали продукты животновод­ ства и птицеводства: мясо (шыл, пызе, пай), молоко (шор, шышер) и продукты его переработки — творог (торык, тарык), масло (уй), мясо кур, гусей, уток и яйца кур (муно, мыны). Традиционно мясо летом употребля­ ли мало, в основном во время молений и сельхозработ. Для традиционной марийской кухни была характерна цикличность поступления продуктов, поэтому мясо употреблялось больше в осенне-зимний период. Одним из традиционных блюд была домашняя колбаса (сокта, шокта) с оболочкой из кишок, начиненной кусочками мяса, сала и крупой. Колбасу отваривали. Под влиянием соседних народов марийцы заготав­ ливали колбасу из солонины (каж, орлай), заправленную в конские кишки [Петров В. Н., Сепеев Г. А., 2000. С. 237]. В пищу использовали и кровь домашних животных. Свежую кровь смешивали с крупой и делали биточ­ ки, кровяную колбасу. Традиционно марийцы в народной кухне использовали молоко и мо­ лочную продукцию. Свежее молоко использовали для детского питания и различных молочных супов. Однако более употребительными были кис­ ломолочные продукты: простокваша из цельного и кипяченого молока (тувыртыш, малтыме торык, амалтымы тарык), кипяченое квашеное молоко (шбрвал, шдрвалан шор). Топленое квашеное молоко со сливками считалось праздничным блюдом. Из сметаны сбивали масло, из просток­ ваши отжимали творог. Из творога делали небольшие сырки (туара, тара) с добавлением яиц, топленого масла. Сырки недолго выдерживали в печи, они являлись о б я з а т е л ь н ы м атрибутом п р а з д н и ч н о - о б р я д о в о г о стола. Сырки клали поверх каравая хлеба и горки блинов, что было своеобраз­ ным символом — сочетания двух традиционных занятий марийцев — зем­ леделия и животноводства. Особо почитаемым гостям преподносили хлеб с сырком. Н а зиму заготавливали х о р о ш о просушенные в печи сырки, которые заливались топленым маслом, и они могли долго храниться. Ценным пищевым продуктом считалось сливочное масло (уй), кото­ рое использовалось для приправы первых и вторых блюд, в виде отдель­ ного блюда его ставили на праздничный стол, использовали и в качестве лекарства. 90

Встреча гостей. Фото Т. Л. Молотовой.

1992 г.

Яйца (муно, мыны) широко использовались в кулинарии. Их добавля­ ли в тесто, в бульоны, молочные и рыбные супы. Варили вкрутую и всмят­ ку, делали яичницу с добавлением молока, картофеля, иногда с зеленым луком. Яйца употреблялись во время праздников, свадебной и поминаль­ ной обрядности. В прошлом заметное место в питании марийцев занимали продукты собирательства, охоты, рыболовства, пчеловодства. Марийцы применя­ ли в пищу дикорастущие растения (дикий лук, щавель, душицу, крапиву, борщевик и др.), ягоды (земляника, малина, клюква, брусника, черника, калина, рябина и др.), грибы губчатые и пластинчатые. Широко употреб­ лялась дичь: мясо лося, медведя, кабана, зайца, из птиц — уток, глухарей, тетеревов, куропаток, рябчиков и др. Не использовали мясо диких лебе­ дей и гусей. Традиционно в пищу употреблялась рыба (кол): вареная, со­ леная, вяленая. И з рыбы варили уху, делали начинку для пирогов. Рыба являлась обязательным блюдом празднично-обрядового стола. Поскольку марийцы занимались пчеловодством, то употребляли в пищу мед (муй). Традиционными являлись напитки — квас (шово, шопо, шапы), пиво (пура, сыра), медовуха (муй пурб), пахта, овощные, травяные, ягодные напитки. Весной употребляли березовый и кленовый соки. Из алкоголь­ ных известны покупная водка (ош арака) и самогон (шолтымо арака). Для марийцев характерна единая традиционная система питания. Одни и те же марийские блюда бытовали среди всего народа, хотя локальные особенности были характерны для каждой этнографической группы этноса. 91

В XX веке народная кухня марийцев развивалась и обогащалась. Не­ маловажное значение в этом сыграли межэтнические контакты с другими соседними народами. Так, вероятно, что такой способ приготовления как жарение был воспринят от русских, поскольку марийцы традиционно та­ кой способ не применяли, а пользовались тушением, припусканием, том­ лением пищи. Значительные изменения в питании марийцев произошли в послевоен­ ный период в 50-е годы. В рационе питания марийцев появились новые продукты, некоторые традиционные исчезли. Т а к , в этот период резко уменьшились посевы конопли и вместе с этим использование конопляного семени в пище. Стали использовать разнообразные продукты: рис, ман­ ную крупу, макаронные изделия, морские р ы б о п р о д у к т ы , растительное масло из подсолнечника, чай, сахар-рафинад, кондитерские изделия и др. Однако необходимо подчеркнуть, что в 1950—1960-е годы благосос­ тояние села еще не было высоким, поэтому в питании широко использова­ лись продукты подсобного хозяйства. Традиционные блюда продолжали готовить на праздники, различные обряды, а также они широко употреб­ лялись и повседневно. Н а селе появляются новые сорта плодово-ягодных насаждений, новые сорта овощей. Так, именно в 1960—1970-е годы обще­ распространенным огородным растением становятся помидоры. С ростом благосостояния сельского населения улучшается питание. В марийском сельском хозяйстве традиционно много держали домашних животных, птиц, поэтому мясные, молочные, яичные блюда становились не только праздничными, но их стали употреблять повседневно. Меню марийской кухни расширилось и за счет городской и русской кухни. Ма­ рийцы стали готовить борщ, котлеты, гуляш, винегреты, различные сала­ ты и др. Сельские жители кроме старых способов консервирования про­ дуктов (соление, вяление, сушка, замачивание) восприняли и другие: заго­ товка варений и компотов, маринование, приготовление тушенки, овощной икры, копчение мяса, сала и др. Сезонность питания с новыми видами кон­ сервации пищи, появлением холодильников стала исчезать. Однако в 70-е годы еще наблюдалась устойчивость этнических тради­ ций в питании сельских марийцев, что характерно было в приготовлении традиционных блюд в выходные дни, праздники, для проведения ритуалов. Обязательным атрибутом праздничного стола был непочатый кара­ вай хлеба с сырком (туара), стопка блинов (мелна кышыл), часто ставили и трехслойные блины (комет мелна), яичница или омлет (плошкамуно, салмамуно) с картошкой, сливками, запеченный в печи, топленое молоко (шолтъшо шор), топленое масло (пелтыме уй), вареники с творогом (подкогыль), пиво (сыра, пура), квас (шово) и др. Несмотря на то, что для при­ готовления национальных блюд требовалось много времени и мастерства, марийцы не отказывались от них, заменяя более легкими в изготовлении кушаньями, а продолжали готовить их, особенно во время праздников, обрядов. 92

М а р и й ц ы всегда отличались гостеприимством, что характерно и для современного периода. Если гости приезжали неожиданно, то хозяйка дома старалась приготовить для них какое-то национальное блюдо. Часто в качестве такого «гостевого блюда» были вареники с творогом (подкоголь), а тесто замешивалось из пшеничной или ржаной муки. В таких случаях нередко пекли и блины. В сельской местности сохранялись традиционные обряды сватовства, свадьбы, посещения новорожденных (узыпка), новоселья, похорон и поми­ нок. Для этих обрядов обязательно готовился хлеб, непочатый каравай хлеба - символ пожелания здоровья, благополучия, счастливой жизни. Блины выпекались на свадьбу, похороны, поминки, новоселье. Обязатель­ ным моментом свадебного ритуала был обряд, когда невеста пекла блины в доме родителей жениха. Жареная курица присутствовала на столе в честь рождения ребенка, а также ее приносили на 40-й день поминок. Куриный суп был обязательным поминальным блюдом в день похорон усопшего. Без отварной или жареной тушки курицы (утки или гуся) марийцы в гос­ ти или на проведение какого-то обряда не отправлялись. Мясо гусей, уток было обязательной начинкой в пирогах, выпекавшихся на Пасху. На Пас­ ху красили яйца, преимущественно в красный цвет луковой шелухой. Кроме кваса, пива на праздники и обряды покупалась водка. Для сельских марийцев характерно было приусадебное хозяйство, в котором содержался молочно-рогатый скот, свиньи, большое количество птицы. П р о д у к т ы своего подворья употреблялись не только для своего питания, но молоко, мясо сдавалось на молокозаводы и мясокомбинаты. Интересные данные о мере знания, бытования, предпочтения тех или иных народных кушаний дают данные статистико-этнографического об­ следования 1984—85 годов. Сельское марийское население довольно хо­ рошо знало народную кухню. Так, 8 1 % респондентов назвали свыше 11 марийских блюд. 44,7% сельских жителей умели готовить более 10 нацио­ нальных блюд. Навыки приготовления народных кушаний респонденты получили от своих родителей, дедушек, бабушек (94,4%). 22,3% марийцев отметили, что национальные кушанья бывают на их столе постоянно, по­ чти каждый день. Употребление национальных блюд находилось в прямой зависимости от района проживания, от степени знания марийского языка, обрядов, от типа жилища. Так, национальные блюда почти каждый день употребляли 18,3% луговых марийцев, у горных этот показатель выше — 42,7%. Уме­ ние готовить народные кушанья зависит и от знания традиционных обря­ дов. Н а п р и м е р , 42,4% респондента, хорошо знающих свадебный обряд, умели готовить более 10 блюд, 5—10 кушаний умели готовить 50,4% име­ ющих ясное представление о свадебных обычаях и обрядах. Большую роль в обогащении питания сельского населения и распро­ странения новых способов приготовления пищи сыграл общепит — столо­ вые, которые строились на центральных колхозных усадьбах или в круп93

ных населенных пунктах, в меню которых было м н о г о блюд городской кухни. Распространенными повседневными кушаньями являлись мясные, овощные, молочные супы, каши из р а з н о о б р а з н ы х круп, картофельные и овощные блюда, различная выпечка и др. В воскресные и праздничные дни готовили различные пироги из пресного и кислого теста. Разнооб­ разной была и начинка для пирогов: мясо, субпродукты, р ы б а , грибы, овощи, яблоки, повидло, ягоды и др. В сельской местности с середины 90-х годов начали выпекать пиццу с различной начинкой (грибы, мясо, капуста, рыба и др.), домашние торты, печенья. Ввиду информированно­ сти сельского населения о городской пище, имея рецепты их приготовле­ ния, сельчане стараются ими обогатить свой стол. Нередко для празд­ нично-обрядового стола сельские жители готовят ш а ш л ы к , бифштексы, биточки, плов, рагу и др. В бытовании народной марийской пищи б о л ь ш у ю роль играет тип жилища, наличие или отсутствие духовой печи. Печь дает возможность приготовить по традиционной технологии более вкусные блюда, выпечку из теста. Блюда из национальной кухни (подкоголь из мяса и творога, рыба по-марийски) включались в меню столовых. Многие марийские кушанья можно было заказать в ресторане «Йуксб ер». В 1990-е годы из-за обвала экономики резко снизилось качество пита­ ния не только горожан, но и сельских жителей. Они были вынуждены мя­ сомолочную продукцию со своего подворья продавать, чтобы иметь день­ ги. В этот период и в настоящее время сельские жители увеличивают на своем подворье содержание домашнего скота, птицы. В хозяйствах уве­ личилось количество дойных коров, вместо одной коровы многие сельс­ кие семьи имеют по 2—3, молоко от которых сдают на молокозаводы, частным лицам, продают сами. Сельчане из близлежащих к городам сель­ ских населенных пунктов продают не только молочные продукты (моло­ ко, сметану, творог, масло), но и картофель, овощи, фрукты, ягоды на городских рынках. Н а некоторых сельских подворьях увеличилось поголовье свиней. В одном хозяйстве одновременно может содержаться по 4—8 свиней, часть из которых продается на мясо. Средства от продажи значительно попол­ няют бюджет сельской семьи. Горные марийцы т р а д и ц и о н н о торговали плодами своих садов на рынках городов Поволжья. В настоящее время это занятие получило еще большее распространение — яблоки, вишня, сли­ вы, ягоды, мясомолочные, консервированные продукты вывозятся на про­ дажу в Казань, Нижний Новгород, Москву и другие города. Характерной особенностью является увеличение посевов картофеля, который не только обменивается на продукты питания (сахар, мука, кру­ пы, фрукты), но и продается как частным лицам, так и фирмам, заготкон­ т о р а м потребкооперации. Продажа сельхозпродукции из своего хозяй­ ства — вынужденная мера, так как сельское население очень нуждается в денежных средствах, которые необходимы для покупки промышленных товаров, обучения детей. 94

Однако, несмотря на все имеющиеся материально-финансовые труд­ ности, народная кухня марийцев продолжает сохраняться. Бытование тра­ диционных блюд связано не только с приверженностью к национальной кухне, это прежде всего взаимосвязано с сохранением народных празд­ нично-обрядовых ритуалов, атрибутом которых является застолье с ма­ рийскими кушаньями. Как показывают современные полевые этнографи­ ческие материалы, в сельской местности среди марийского населения до­ вольно х о р о ш о сохраняются традиционные похоронно-поминальные и свадебные ритуалы, бытует и обряд, связанный с рождением ребенка (узыпка, аза обеде). Как правило, для этих обрядов обязательны хлеб, блины, пироги, готовят и другие национальные блюда. И в настоящее время ос­ новными компонентами, которые берутся отправляющимися поздравить родителей с рождением ребенка, являются: непочатый каравай хлеба (бу­ ханка хлеба), жареная тушка курицы (гуся или утки), стопка блинов, сырок-туара ( чтобы у кормящей матери всегда было молоко), вино или вод­ ка, конфеты, подарки для новорожденного и др. Сохранение народных блюд связано с возрождением языческих праз­ дников и молений. Так, в Республике Марий Эл в последнее десятилетие во многих районах проводится весенний языческий праздник Ага пайрем {праздник сохи), посвященный началу земледельческих работ. Одним из

Блюда, приготовленные для праздника «Ага пайрем» (Советский район, д. Кундышумбал). Фото Т. Л. Молотовой.

1992 г. 95

важнейших элементов праздника были выпечка, молочные и яичные ку­ шанья, блюда из мясной пищи не употреблялись. Для этого праздника в настоящее время готовят сырки, выпекают пресные лепешки (шергинде), блины, ватрушки, готовят квас, красят яйца луковой шелухой, которые являются символом плодородия. Поскольку сельские жители занимаются животноводством и птицеводством, бытуют и обряды, связанные с этими занятиями. Например, после отела коровы молозиво запекают в духовке (тувыртыш), ставят на стол на зерно или сено и угощают всех домочад­ цев, соседей этим блюдом, желая хороших удоев. Во многих сельских населенных пунктах жители перестали покупать хлеб в магазинах, в целях экономии покупают муку и пекут хлеб дома. Ухудшилось питание и городских марийцев, в их меню меньше становит­ ся мясных и молочных продуктов, больше растительных. В их рационе увеличилось употребление картофеля. Многие горожане имеют садовоогородные участки. Количество садоводческих товариществ в республи­ ке возросло в 90-е годы. Садоводы-любители в ы р а щ и в а ю т разнообраз­ ные виды овощей и фруктов. Ассортимент плодово-овощных, цветочных культур на усадьбах сельских жителей стал разнообразным. Так, широко распространились такие виды овощей, как кабачок, патиссоны, болгарс­ кий перец, баклажаны, физалис, из плодовых деревьев и кустарников — яблоня, вишня, слива, черноплодная рябина, облепиха, лимонник, сморо­ дина, крыжовник и другие. В целом положение на селе сложное, как известно, все социально-эко­ номические катаклизмы отражались на деревне. Возможно, с этим связа­ но обращение сельчан к народным традициям питания. И в настоящее вре-

Праздник-конкурс марийской кухни (Йошкар-Ола, 2001 г.). Фото Т. Л. 96

Молотовой.

мя питание марийцев сохраняет национальную специфику, что ярко про­ явилось на празднике-конкурсе марийской кухни (Марий кочкыш пайрем), проведенном 26 ноября 2000 года, 9 ноября 2001 года общественно-де­ мократическим объединением « М а р и й ушем» в Йошкар-Оле. Конкурс проводился с целью сохранения и развития лучших традиций марийской традиционной кухни. На праздник участники приготовили национальные праздничные и повседневные блюда. Конкурс показал, что наиболее лю­ бимыми праздничными блюдами марийцев в настоящее время являются пирожки-вареники с творогом, печеные пироги, блины, яичница-запекан­ ка, ватрушки, квас и др. Из марийских национальных кушаний в магази­ нах республики постоянно можно приобрести полуфабрикаты популярно­ го подкоголя - вареники с мясом, творогом, картошкой. В современный период широко распространены как у сельских, так и городских марий­ цев разнообразные домашние заготовки: соленые и маринованные огур­ цы, капуста, помидоры, грибы; варенья, компоты из ягод, фруктов, овощ­ ные салаты, моченые яблоки (горные марийцы) и брусника; копченое мясо, сало, рыба, мясная тушенка; сушеные яблоки, ягоды, грибы, зелень, пря­ ные растения. В последние годы на селе увеличилось число пчеловодов, содержащих пасеки. Мед и продукты пчеловодства в республике прода­ ются на рынках и в магазинах. Как и в прошлом, так и в настоящее время сельские и городские жители употребляют в пищу дары леса: грибы, яго­ ды (землянику, чернику, бруснику, клюкву, шиповник), дикорастущие съедобные растения. В сезоны сбора тех или иных даров леса они хорошо представлены на местных рынках. В повседневном питании марийцев все больше места занимают блю­ да, не имеющие этнической специфики, распространенные у многих наро-

Праздник-конкурс марийской кухни (Йошкар-Ола, 2001 г.). Фото Т. Л. 7 Заказ № 1641

Молотовой. 97

дов России. Однако на праздники, свадьбы, похороны, поминки принято готовить национальные блюда. Традиционная марийская утварь, предназначенная для хранения, при­ готовления, транспортировки и принятия пищи, состояла из разных типов деревянной, металлической, гончарной, стеклянной, фаянсовой посуды. В прошлом широко была распространена деревянная посуда, изготовлен­ ная мастерами: кадки, бочонки, миски, чаши, тарелки, кружки, ложки, ста­ каны. Широко была распространена долбленая цилиндрическая посуда с вставным дном, иногда с крышкой, для хранения различных продуктов. Высокий сосуд для сбивания масла (драпвочко, оренвачкы) и палкой-взби­ валкой с крестообразным или с круглым концом был почти у каждой хо­ зяйки, встречается и в настоящее время. Бочонки, кадки использовались для засолки и хранения овощей и грибов, мочения брусники, яблок. Широ­ ко были распространены берестяные туеса (туйыс), которые в прошлом заменяли крестьянам термоса, лубяные или плетеные из бересты и лыка кузова, плетеные из прута корзины. Для изготовления пива использовался крупный котел и горшок, пиво на стол ставили в берестяных бураках и разливали его ковшом с резной ручкой (шушлык, шушкыч) в пивные кружки (пура корка) [Петров В. Н., Сепеев Г. А., 2000. С. 240]. Кроме того, в крестьянском хозяйстве использовались ручные мель­ ницы (кпд вакш), различные ступы с пестами, корытца (изи вол) для рубки

ЩШт

2&d

Наш

Берестяные бураки и ковш с резной ручкой (Параньгинский район, д. Опоры РМЭ). Фото Г. А. Сепеева. 1985 г. 98

мяса. В период капитализма в быту марийцев стал расширяться набор фабричной посуды, однако такая посуда прежде появилась у зажиточной части сельского населения [Крюкова Т. А., 1956. С. 105]. Наиболее рас­ пространенной была стеклянная посуда, поскольку на территории Марий­ ского края были стекольные заводы, производившие стеклянные изделия (бутылки, стаканы, рюмки). Престижно было иметь самовар, которым ма­ рийцы в деревнях пользовались до 60—70-х годов XX столетия. В 70—80-е годы 65% сельского населения имели значительное количе­ ство традиционных предметов обихода, которые не только хранились, но и использовались [Молотова Т. Л., 1996. С. 149]. Респонденты, хорошо осведомленные о национальной кухне, имели значительное количество традиционной посуды и утвари. Так, из числа знавших способы приготов­ ления национальных блюд 92,6% имели почти полный набор традицион­ ной посуды и утвари [Молотова Т. Л., 1996. С. 140]. Наличие традицион­ ной утвари зависело от этнографической и экономической зон. В большей степени традиционная утварь сохранялась в северо-восточных сельскохо­ зяйственных районах республики, набор которой имелся у 52% сельского населения этой зоны. В меньшей степени она сохранилась у других групп марийцев в юго-восточных и центральных районах [Молотова Т. Л., 1996. С. 151]. Способы приготовления пищи и утвари претерпели изменения в связи с электрофикацией и газификацией сельских населенных пунктов. На га-

Кадушки для теста и засолки овощей (Параньгинский район, д. Олоры РМЭ). Фото Г. А. Сепеева. 1985 г. т

99

Деревянная и берестяная утварь (Параньгинский район, д. Олоры РМЭ). Фото Г. А. Сепеееа. 1985 г.

зовых и электрических плитах пища стала готовиться быстрее. Для вы­ печки мучных изделий часто используется духовка газовой плиты. Вместо чугунных горшков для приготовления первых и вторых блюд использу­ ются кастрюли, гусятницы. В чугунных горшках и котлах варят пищу для домашнего скота и птицы. Однако в современное время деревянная утварь еще хранится у сель­ ских жителей, она может использоваться в качестве фольклорно-этнографических предметов во время концертов, п о с т а н о в о к , иногда во время молений. В некоторых семьях пользуются т р а д и ц и о н н о й маслобойкой, кадками для соления. Для консервирования овощей и фруктов, варений широко используются стеклянные банки. При наличии печи в доме сохра­ няются ухват, кочерга, хлебная лопата. Традиционные металлические и керамические горшки заменялись на эмалированную посуду. У сельских жителей большой ассортимент эмалированной, фаянсовой и стеклянной посуды: кастрюли, тарелки, салатницы, кувшины, ч а ш к и , ч а й н и к и для заварки чая, вазы для конфет, фруктов. Ш и р о к о распространились быто­ вые электрические приборы: плиты, чайники, самовары, мясорубки, се­ параторы, кухонные комбайны, соковыжималки, мясокоптильни и др. В пище марийцев до настоящего времени употребляются кушанья из национальной кухни, которые бытуют наряду с урбанизированными блю­ дами. Прием пищи, ее особенности и качество, соблюдение обычаев, свя100

занных с питанием, занимали традиционно приоритетное место в жизне­ деятельности марийской семьи. Сохранение традиционного набора основ­ ных пищевых продуктов, строгое следование и бережное отношение к тра­ диционным технологиям и рецептуре приготовления разнообразных блюд и кушаний, особенно в обрядовых ситуациях, бытует во многих марий­ ских семьях и в современных условиях. Причиной этого в значительной степени является включение в религиозные обряды марийцев приема пищи как обязательного элемента. Об этом убедительно свидетельствуют обря­ довые и фольклорные материалы. Также пища и подбор пищевых продуктов имели немаловажное зна­ чение в народной медицине, когда прием в пищу определенных видов про­ дуктов связывался с выздоровлением и лечением. У марийцев, по материалам полевых исследований, прослеживается ряд особенностей в питании, связанных с возрастными характеристиками, полом и др., например, питание беременных, питание в период выполне­ ния некоторых сельскохозяйственных работ. Территориальные особенности в питании, в рецептуре приготовляе­ мых кушаний были связаны в первую очередь с особенностями хозяйствен­ ного уклада, профессиональной специализацией крестьянского хозяйства, этническим соседством. Соотношение в пище марийцев продуктов растительного и живот­ ного происхождения было сбалансированным и в основном укладывалось в общераспространенный рацион народов, населявших среднюю нечерно­ земную полосу России. Многие способы обработки продуктов, виды ку­ шаний у марийцев, русских, татар, чуваш и удмуртов уже к началу XX века унифицируются, а в более позднее время начинают различаться лишь в названии. Д о настоящего времени у марийцев повсеместно сохранилось назва­ ние самодельной водки (шолтымо арака), которая традиционно являлась наиболее крепким алкогольным напитком. Обычай изготовлять самогон­ ку распространился с послевоенного периода, несмотря на запреты. От­ дельные рецептурные особенности технологии изготовления крепких ал­ когольных напитков были характерны не только для основных групп, но и для ряда территорий, местностей и даже селений. В последние десятилетия XX века в рационе питания марийцев наи­ большим изменениям в силу социально-экономических причин подвергался баланс различных видов пищевых продуктов. Увеличился удельный вес пищевых продуктов растительного происхождения, уменьшилось употреб­ ление рыбных продуктов, мяса. П и щ а упростилась, стала менее разнообразной и менее традицион­ ной. Всё это должно стать поводом для специальных исследований в це­ лях сохранения генетически приемлемых норм сочетания различных про­ дуктов в питании марийцев. Вопрос этот немаловажный, ибо связан с со­ хранением здоровья этноса, в особенности подрастающего поколения. 101

Пища и кухонная утварь остаются одним из важных элементов эт­ нической идентификации и национального самосознания. Сохранение этих элементов характерно для сельской местности — основного ареала про­ живания традиционно ориентированного марийского населения. Крюкова Т. А. Материальная культура марийцев XIX века. Йошкар-Ола, 1956. Молотова Т. Л. Современная материальная культура сельских марийцев // Историкокультурный комплекс Республики Марий Эл. Йошкар-Ола, 1996. Петров В. #., Сепеев Г. А. Пища и утварь // Народы Поволжья и Приуралья. Комизыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. М., 2000. Сепеев Г. А. Традиционная пища луговых марийцев // Материальная и духовная куль­ тура марийцев. А Э М К . Вып. 5. Йошкар-Ола, 1981. Фукс А. Записки о чувашах и черемисах Казанской губернии. Казань, 1840.

коми

МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА КОМИ

Материальная культура коми тесно связана с природно-географическими условиями края и особенностями традиционного хозяйства этноса. На ее формирование существенное влияние оказали также контакты с со­ седними народами и, прежде всего, с русскими и ненцами, у которых были заимствованы многие элементы традиционной культуры, а порой и целые комплексы. Эти заимствования есть в конструкции жилища, одежде, пище. Но в целом весь комплекс традиционной материальной культуры коми достаточно специфичен. Кроме того, следует отметить, что поскольку коми расселены на достаточно большой территории, постольку существуют за­ метные локальные различия в материальной культуре разных этнографи­ ческих групп этноса. П о с е л е н и я и жилища Поселения и жилища являются важнейшими элементами социального пространства человека и их организация прежде всего свидетельствует о специфике его образа жизни. Как и вся традиционная материальная куль­ тура коми, поселения и жилища тесно связаны с природно-экологическими условиями их среды обитания. А эта среда характеризуется суровым климатом, обширной территорией, покрытой непроходимой северной тай­ гой и достаточно слабо освоенной. Связь между поселениями на этой сла­ бо заселенной территории издавна осуществлялась в основном по рекам, вдоль к о т о р ы х и располагались села и деревни. Л и ш ь в XVIII веке на землях коми появляются поселения, расположенные в стороне от рек. При­ мерно в это же время возникают и горнозаводские поселения, где подав­ ляющую часть жителей составляли русские. Наиболее распространенным типом была деревня, которых в начале XVII века на территории Коми края насчитывалось свыше 500. Помимо них были еще погосты, являвшиеся центрами приходов и имевшие церк­ ви. Имелись также починки и выставки — новые поселения, находившие­ ся, как правило, вблизи более старых деревень. Древнейший и наиболее долго сохранявшийся тип застройки — беспо­ рядочный, когда здания на территории поселения располагались свобод­ но, без плана. Позднее появился прибрежно-рядовой тип застройки. В этом случае дома, обращенные фасадом к реке, выстраивались в несколько рядов вдоль нее. Наиболее поздний тип застройки — уличный, когда дома обращены фасадом друг к другу и выстроены в линии вдоль улицы. Этот тип стал появляться тогда, когда на территории края появились проезжие тракты, и юз

стал доминирующим в XX столетии. Первоначально же квартально-улич­ ная планировка была только в единственном городе края Усть-Сысольске и заводских поселках. Для территории республики прежде был характерен гнездовой тип расселения, когда вокруг крупных сел располагалось (часто в непосред­ ственной близости) по нескольку мелких деревень, которые с годами сра­ стались в один населенный пункт. Особенно а к т и в н о ш л о их слияние в 50—60-е годы и почти прекратилось в последние десятилетия, когда раз­ витие сельских поселений приостановилось, а многие из них стали дегра­ дировать. Деревни, влившиеся в состав села, сохраняли свои прежние истори­ ческие названия, равно как прочно сохраняются и укоренившиеся назва­ ния отдельных частей поселения. К примеру, в одном из самых старых сел Коми, Усть-Выми — это Заручей, Подгора; в д. Заречье Усть-Вымского района — Кырув (нижний конец) и Кырйыв (верхний) и т. п. Старые коми села, как правило, состоят из нескольких частей, границы между которы­ ми либо естественны (ручей, овраг), либо чисто условны. Многие старые жители помнят легенды о возникновении поселений и предания о том, как появилось название того или иного села или деревни. Так, в д. Ижолты Усть-Вымского района некоторые старики помнят все пять поколений ее жителей, начиная с первопоселенца Артема Прошева. Молодежь сегодня, как правило, мало знакома с этими преданиями. В настоящее время многие сельские населенные п у н к т ы , «заклей­ менные» в свое время как «неперспективные», исчезли и «исключены из учетных данных», другие слились с более к р у п н ы м и естественным пу­ тем, третьи были подчинены им административно. В результате из полу­ тора тысяч сел, деревень, починков, выселков, зарегистрированных пе­ реписью 1926 года, к концу XX столетия осталась т о л ь к о треть. Сеть поселений во многих местах приобрела очаговый характер. Исчезли мел­ кие поселения, существовавшие, к примеру, прежде вокруг поселка При­ уральский в Т р о и ц к о - П е ч о р с к о м районе или поселка Т и м ш е р в УстьКуломском, и на обширной, довольно освоенной ранее, территории эти поселки остались единственными населенными пунктами. С начала 30-х годов X X века формируется новый тип сельских посе­ лений — лесные поселки, отличающиеся от т р а д и ц и о н н ы х характером застройки, составом населения, уровнем развития объектов социальнокультурной сферы. Это в конечном итоге привело к складыванию специ­ фической для Коми системы сельского расселения [Жеребцов И. Л., Рогачев М. Б., 1993. С. 18]. Первоначально лесорубы-сезонники жили во временно используемых одиночных избушках, а с 1928 года в лесу стали строить типовые бараки. С 1931 года в связи с созданием кадров постоянных рабочих стали возво­ дить поселки лесозаготовителей. Типовой план поселка был рассчитан на 500 человек. Все здания строились из дерева и возводились л и б о из бре104

вен, либо из бруса, либо позднее по типу так называемых финских доми­ ков, т. е. были сборно-щитовыми. В каждом поселке по плану должен быть клуб, магазин, столовая, общественная баня, пекарня и другие объекты. Большинство поселков имеет правильную улично-квартальную планиров­ ку, в то время как многие села и деревни имеют и сегодня либо просто уличный тип застройки, либо концевой. Только те села, которые ныне яв­ ляются райцентрами, либо выполняли эту функцию в прошлом, также при­ ближаются по своей планировке к лесным поселкам. Сегодня лесные по­ селки имеются почти на всей территории республики, в них проживает 40% всего сельского населения. Простейшим типом традиционного жилища коми, характерным для небогатых хозяйств, была изба с пристроенными к ней сенями под одно­ скатной крышей. Более сложным типом являлась изба-двойня, представ­ лявшая собой две избы с общими сенями, тесно прижатые друг к другу. Наиболее часто встречающимся типом был дом-связь, сложившийся в XVIII веке. Он представлял собой трехраздельное жилище (изба — сени — изба), в котором одна половина считалась зимней, а вторая летней. Как пра­ вило, к такому жилищу пристраивался крытый хозяйственный двор. В ре­ зультате жилище представляло собой сложный жило-хозяйственный комп­ лекс, который наиболее соответствовал условиям проживания на севере. Отдельные части такого комплекса могли перестраиваться или заменяться на новые, если возникала необходимость. Этот тип сохраняется и поныне с несколько измененными архитектурными деталями и исчезнувшим разде­ лением на летние и зимние избы. Позднее всего в Коми крае появились пятистенки. Вероятнее всего, это произошло в XIX веке и тогда же получили распространение кресто­ вики (внутреннее пространство дома в этом случае разделялось не одной капитальной стеной, а двумя крестообразными). Сегодня в коми деревнях именно пятистенки являются наиболее распространенным типом сельских жилых построек, среди индивидуальных жилых домов их доля составляет около половины. Двухэтажные дома характерны только для коми-ижемцев и по конст­ рукции они, как правило, сходны с другими типами жилых построек. Н а крестьянском подворье могли размещаться и различные хозяйствен­ ные постройки: амбар, овин, ледник, баня. В конструктивном плане их ос­ нову составлял простой четырехстенный сруб. Колодцев на традицион­ ном подворье не было: воду брали либо из ручьев и речек (возле которых, кстати, большими группами прежде располагались и бани), либо из колод­ цев типа колоды или журавля, которыми пользовались несколько хозяйств. Бани также нередко строились не на одну семью, а на несколько и распо­ лагались большими группами возле ручьев или речек [Жеребцов Л. Н., 1971. С. 70]. Огораживалась крестьянская усадьба простым забором из жердей, и эта форма ограды устойчиво сохраняется до настоящего времени. 105

л"" 11

Амбар, с. Верхозсрье, Удорский район. Фото В. В. Власовой. 999 г.

Основным строительным материалом в Коми было и является дерево, главным образом сосна и ель. Дома строились из толстых бревен, деревья для которых специально выбирали и рубили по первому снегу (в октябреноябре) и вывозили тогда же. Избы строились без фундаментов на высо­ ком подклете. Сруб обычно ставили на «стульях» — обожженных или про­ смоленных сосновых чурках, иногда на камнях, но в ряде мест "существо­ вало поверье, что если под домом будут камни, то в нем будет тяжело жить. Для большей долговечности нижние венцы сруба по возможности старались делать из лиственницы, которая плохо поддается гниению. Углы сруба рубили «в чашу». Сам сруб, как правило, тесом не обшивали — это позволяли себе делать лишь купцы и богатые ижемские оленеводы. Брев­ на сруба прокладывали мхом, а верхние венцы нередко берестой, служив­ шей гидроизоляцией. Внутри избы бревна обычно стесывали, при этом нижние венцы могли оставаться и необработанными. В углу стесанные бревна закруглялись. Пол делали из толстых обтесанных с двух сторон плах, а еще ранее его настилали из расколотых надвое бревен. Чаще всего пол делали двойным. Потолок настилали из мелких, хорошо обработанных бревен, либо из тех же расколотых плах, обработанной частью вниз. Позднее его стали де­ лать из теса. В центре потолок опирался на толстое круглое бревно — матицу. В матицу врезали металлическое кольцо, через которое подвеши­ валась люлька для малолетних детей. Потолок настилали только в жилых помещениях — в сенях его делали очень редко. 106

Традиционный дом удорских коми, с. Верхозерье, Удорский район. Фото В. Э. Шарапова. 1993 г.

Крышу покрывали тесом в два ряда и при этом в тесе проделывали желоб, который позволял скреплять одну тесину с другой. Тесины укла­ дывали на тонкие бревна - слеги, которые в свою очередь упирались в бревенчатые фронтоны. П о краям тесовой крыши на «курицах» укреп­ лялся водосточный желоб. Конек крыши укреплялся Князевым бревномохлупнем, конец которого нередко декорировался под коня или утку. В целом же традиционное жилище коми выглядело очень аскетично, посколь­ ку было почти лишено декоративных деталей. Интерьер традиционного крестьянского жилища коми довольно прост. Главное место в организации внутреннего пространства избы, безуслов­ но, отводилось печи, которая не случайно приобрела большое символи­ ческое значение в крестьянском сознании. Самым распространенным яв­ лялся средневеликорусский тип внутренней планировки, когда печь раз­ мещалась рядом со входом и была обращена устьем к передней стене. В этом случае «красный угол», где вывешивались иконы и устанавливал­ ся стол с лавками вдоль стен, располагался по диагонали от печи. Дру­ гие варианты расположения печи были мало распространены. Печь раз­ мещалась на н е к о т о р о м расстоянии от стены и в этом простенке уст­ раивался вход в подполье — голбец. Стены и пол в старинных избах не окрашивались, но их регулярно мыли и скоблили от копоти, поэтому они имели светлый оттенок. Н а д входом в избу обычно располагались пола­ ти, где спала вся семья. Доски полатей с одной стороны упирались в паз в стене здания, а с другой закреплялись на специальном брусе, упирав107

«Домашние иконы» в красном углу, вычегодские коми. Фото В. В. Власовой.

1999 г.

шемся в печь. Около печи, как правило, стоял стол для приготовления пищи, а вдоль стены располагался залавок — ящик для хранения утвари. Помимо этого в доме обычно был сундук для хранения вещей и иногда деревянная кровать для старших членов семьи. С конца XIX — начала XX веков в крестьянских домах стали появляться стулья, табуреты, шка­ фы и некоторые другие предметы мебели, изготовленные ремесленника­ ми, или фабричные. В старых домах по фасаду избы обычно вырубали три окна, если это была изба-двойня, то шесть. При этом среднее окно было больше осталь­ ных двух. Такие же небольшие окна (оконицы) были и с боковой стены дома. Позднее все окна стали делать одного размера. Первоначально окон­ ные рамы не имели створок и могли только полностью сниматься. В сере108

дине XX века большинство окон в крестьянских домах имели уже створ­ чатую конструкцию. Сам выбор места под строительство дома, процесс его возведения и маркировка внутреннего пространства жилища были сопряжены со мно­ гими обычаями и поверьями, имевшими как рациональный, так и симво­ лический смысл. Место под новый дом старались выбрать там, где позднее выпадает роса, ибо в этом случае дом получался теплее. Но при этом новый дом никогда не ставили там, где прежде пролегала дорога, где прежде стояла баня, поскольку баня являлась периферией социального пространства и считалась местом нечистым. Если же новый дом ставили на месте старо­ го, то его надо было немного сдвинуть вперед. Строительство дома осуществлялось либо самим хозяином с помощью призванных в помощь ближайших родственников (так называемые помо­ чи), либо — реже — специально приглашенными плотниками. На каждый угол дома требовалось «по мужику» и поэтому в зависимости от масшта­ бов в о з в о д и м о г о жилища количество строителей всегда было четным: четыре, шесть, восемь. При строительстве дома под красный угол клали монету на счастье, а когда возводили сруб и клали матицу, устраивали угощение для всех при­ нимавших участие в строительстве. Когда вселялись в новый дом, в него заносили полено, чтобы в нем было тепло, а на русскую печь бросали мелочь, чтобы в семье водились деньги. Исполнялись и многие другие обычаи, которые нынче уже не со­ блюдаются, хотя монету на счастье под угол дома нередко подкладывают и современные застройщики [Жеребцов Л. Н., 1971. С. 17]. Само внутреннее пространство жилища было строго регламентирова­ но и представляло собой как бы микромодель мира. Окна и двери выпол­ няли роль элементов, через которые осуществляется связь с внешним ми­ ром. Голбец ассоциировался с нижним миром, чердачное пространство — с верхним, а пол и потолок в крестьянском мировоззрении рассматрива­ лись как граница между мирами. Оппозиция «печь — красный угол» озна­ чала противопоставление обыденного, домашнего и нарядного, значимо­ го. Н а таком понимании символического смысла внутреннего простран­ ства избы строились многие обряды жизненного цикла, а также календарные обряды. Теперь же восприятие внутреннего пространства жилища стало сугубо утилитарным. Н а протяжении всего XX века происходила эволюция крестьянского жилища коми, хотя в конструктивном плане и в технике строительства изменения были не очень значительные. П о сути дела в основе жилища оставалась традиционная срубная конструкция с разделением на жилую часть, переходное помещение и хозяйственный блок. При этом внутренняя планировка и многие архитектурные детали претерпели заметные измене­ ния. Жилище из однокамерного превратилось в многокамерное с четким 109

разделением функций каждого из его составляющих отделений. Так, в со­ временном сельском жилище обычно четко выделено кухонное помеще­ ние как самостоятельная часть жилого пространства, гостиная или парад­ ная часть жилища и прочие помещения, которые играют роль спален. Со­ вершенно иначе, нежели прежде, оформляется вход в жилище. Вместо открытого или крытого крыльца, иногда очень высоко поднятого над зем­ лей, теперь, как правило, оформляется в форме застекленной веранды, хотя остекление имеет гораздо меньшую площадь, чем у жилищ, возводимых в более южных регионах страны. Сама веранда используется как еще одно подсобное помещение. Помимо традиционной бревенчатой конструкции теперь нередко ис­ пользуется брус, а в последние годы и кирпич или сочетание бруса, кирпи­ ча и бревен. Интерьер современных сельских жилищ практически не отли­ чается от городского и в основе его покупная фабричная мебель, хотя на­ бор этой мебели, как правило, более скромен, чем в городе, что связано с существенной разницей в доходах между городским и сельским населени­ ем Республики Коми. Полати уже давно исчезли как элемент интерьера и их можно встретить только в отдельных очень старых домах, построен­ ных в конце XIX — начале X X столетий. В последние десятилетия XX столетия практически повсеместно во вновь возводимых домах перестали ставить русские печи, их заменили печи более скромных размеров, кото­ рые используются нередко вместе с газовыми плитами, подключенными к баллонам. Радикальные изменения во второй половине XX столетия происходи­ ли и в планировке крестьянской усадьбы коми. Полностью исчезли с кре­ стьянских подворий амбары и погреба, поскольку охота как одно из ос­ новных хозяйственных занятий перестала играть существенную роль, по­ явились холодильники, и система торговли на селе стала довольно развитой, а значит и потребность в больших хранилищах съестных припасов исчез­ ла. Впрочем, в отдельных деревнях еще можно встретить амбары, постро­ енные 50—60 лет назад, но они уже не используются по прямому назначе­ нию. Надворной постройкой у коми стали бани, которые теперь практи­ чески повсеместно стали белыми, хотя в некоторых отдаленных деревнях еще можно встретить и черные бани. Для хранения хозяйственной утвари ныне используют не второй уровень клети (как это было прежде), а сарай, имеющийся, как правило, на территории каждой крестьянской усадьбы. Почти повсеместно на усадьбах появились парники и теплицы и собствен­ ная овощная продукция, которой прежде не было, появилась в рационе питания сельских коми. Правда, первоначально все эти новации укорени­ лись в лесных поселках, а уже из них были транслированы в села и дерев­ ни. Д о 70—80-х годов XX столетия личный транспорт у сельских жителей являлся большой редкостью, но позднее появились автомобили и мотоцик­ лы (правда, к последним на севере не очень положительно относилась боль­ шая часть населения, в отличие от основных сельских р а й о н о в России). по

Теперь естественной частью усадьбы являются также гаражи для личного автотранспорта, которого стало существенно больше. Характерно также, что туалеты устраиваются как на улице в виде отдельных сооружений, так и внутри жилища, но все сельские жители имеют сегодня в качестве оптимальной модели тип стандартного городского жилища. Следует также указать, что в последние годы многие городские жите­ ли стремятся приобрести дом в деревне, особенно в относительной близи от городских поселений и тем самым городские стандарты организации жилого пространства еще более укореняются на селе. П о существу в последние несколько лет городское индивидуальное жилище типа коттеджа и сельский современный жилой дом стали иметь мало различий, особенно в случае, если у сельской семьи нет развитого подсобного хозяйства. Н о вместе с тем традиционные конструктивные решения при постройке крестьянского жилища продолжают прочно сохра­ няться. Это связано с несколькими причинами. Первая из них состоит в том, что традиционные конструктивные решения были хорошо адаптиро­ ваны к суровым климатическим условиям севера и были не только прак­ тичны, но и экологичны. Вторая связана с низкой покупательной способ­ ностью сельского населения, которое чаще всего просто не имеет возмож­ ности п р и о б р е т а т ь н о в ы е с т р о и т е л ь н ы е м а т е р и а л ы , к о н с т р у к ц и и и техническое оснащение для современного обустройства жилого помеще­ ния. Наконец, играет свою роль и политика республиканских властей, ко­ торые с тем, чтобы сократить сельскую безработицу и стимулировать жи­ лищное строительство на селе, бесплатно предоставляют лес для застрой­ щиков, выделяют небольшие кредиты, что стимулирует именно деревянное домостроение с опорой на традиции народного зодчества. В крупных се­ лах и в ряде пригородных деревень, где сформировался уже некий слой сельских предпринимателей и где возводят себе загородные дома, строят­ ся двух- и трехэтажные кирпичные коттеджи с встроенными гаражами, застекленными лоджиями и полным комплексом коммунальных удобств, но таких построек пока крайне мало. Одежда Т р а д и ц и о н н а я одежда коми имеет несколько локальных вариантов. Локальные различия были связаны с разницей в экономическом положе­ нии различных этнографических групп коми, с их неодинаковым хозяй­ ственным укладом и географической разобщенностью. Комплекс тради­ ционной одежды был достаточно универсален и различия были связаны с техникой кроя, орнаментацией, материалом и некоторыми другими дета­ лями, прежде всего в женском костюме. Именно женский костюм позво­ ляет выделить несколько локальных вариантов традиционной одежды коми (при этом следует заметить, что комплекс северной ижемской одежды не­ обходимо рассматривать отдельно, как в ее мужском, так и в женском вариантах). ш

Наряд пожилой женщины, с. Гурьевка, Прилузекпй район. Фото В. Э. Шарапова.

1991 г.

Мужской костюм коми не отличался большой сложностью и состоял из холщовой рубахи навыпуск, подпоясанной ремнем или тканым поясом; холщовых штанов, заправленных в шерстяные носки, на которые навер­ тывались онучи, бахил или сапог. Верхней одеждой служили кафтан и зи­ пун или сукман, а зимой — овчиная шуба. На голову надевали войлочный колпак или овчиную шапку. У северных коми, в частности, у коми-ижемцев, широкое распростра­ нение получили заимствования из ненецкой одежды: малица, совик, пимы и т. д. Н о в целом мужской костюм был единым для всей территории Коми. Единой была и основа женского костюма: рубаха и сарафан. Но женский костюм различался многими и многими деталями, орнаментацией, тканя­ ми в различных районах Коми края. Кроме того, женская одежда была более разнообразна и богата по сравнению с мужской. Горничная одежда состояла из холщовой рубахи, пестрядного или крашеного сарафана (шу­ шун или шушин) и короткой распашной кофты. Верхней рабочей одеждой служил дубник или шабур, а зимой овчиная шуба. В праздники женщины одевали различные суконные свитки. На ногах как мужчины, так и жен­ щины в обычные дни носили шерстяные носки с онучами и кожаные коты. В дни торжеств некоторые надевали башмаки. Н а головах у девушек были перевязки, а у женщин — специальные уборы.

Одно из самых существенных различий заключалось в материале, ко­ торый шел на пошив одежды. Так, в Прилузье предпочитали справлять себе сарафан из завозимого сукна разных цветов; на Сысоле — из пестря­ ди, сатина; на Верхней Вычегде — из набивного холста; на Удоре — из крашеного холста («синек»), штофа (парча), альпака, сукна; на Ижме — из шелка, атласа, штапельного полотна, туали, кашемира; ижемцы к тому же любили шить сарафаны из шелка с растительным орнаментом. Вторым важным отличием одежды разных районов была техника кроя. Особенно выделялись своим кроем летские сарафаны в Прилузье: от об­ щего силуэта косоклинных сарафанов их отличал глухой вырез горлови­ ны и отсутствие бретелей. Характерной деталью косоклинных сарафанов, бытовавших в Прилузье, на Сысоле и на Верхней Вычегде, являлась де­ таль, именуемая «чиби», которая отсутствует во всех остальных типах сарафанов. «Семейство» косоклинных сарафанов, несмотря на то, что их объединяет общее название, неоднородно, ибо каждый из них имеет раз­ личное количество клиньев и разные силуэты. Удорский «синяк», к приме­ ру, в подоле шире, чем летская «китайка», поскольку у него восемь клинь­ ев, а у той только четыре. Верхневычегодский сарафан «шушун» состоял из трех прямых полос и четырех клиньев, его подол украшался в отличие от «китайки» и «синяка» тремя полосками из сатина, а верхняя часть на спинке собиралась в мелкую складку. Косоклинный сарафан Сысольского р а й о н а от всех других косоклинных сарафанов отличался наличием корсета, создаваемого в результате сбора складок на верхней его части; корсет вкруговую плотно облегал грудную клетку женщины. В Ижемском районе сохранился тип великорусского сарафана. По крою и силуэту он относится к «круглым». Н о и в него коми-ижемцы внесли свою характер­ ную деталь — это шерстяная кромка, бахрома и кружева на подоле. Украшались сарафаны в каждом районе по-своему. Богатством укра­ шений особенно выделяются сарафаны Прилузья и Удоры, бретели и пе­ редние п о л о т н и щ а которых украшались тесьмой, браными парчовыми лентами с орнаментом. На передней части удорского сарафана между двух полос широкой тесьмы пришивали мелкие медные пуговицы. Детский са­ рафан украшают полоски парчи, пришитые вокруг горловины, проймы и спинки. Передняя часть сарафана, в отличие от удорского, украшена шер­ стяной тесьмой домашнего изготовления. Так же, как сарафаны, разнятся женские рубахи. Особо отличаются материалом рубахи ижемские. Как правило, все они шились из шелка. За­ служивает внимания разнообразие кроя рукава. Различна ширина его — от 45 до 60 см в пройме. Манжет рукава также не остается неизменным: высо­ та манжета, образованного складками (односторонними или двусторонни­ ми), колеблется от 15 до 25 см. Ижемский тип женской рубахи характеризу­ ет специфический ворот — он высокий, плотно облегает шею, застегива­ ется на две пуговицы, выкраивается из широкой тесьмы с выбранным рисунком растительного орнамента. 8 Заказ.!* 1641

из

Крой и силуэт рукавов отличается от рубах Удорского и Сысольского районов Коми. Н а Удоре, к примеру, рукав не имел пышной сборки в ниж­ ней части — «пышка корыма», как рукав сысольской и верхневычегод­ ской рубахи. Имелись отличия и в вороте. Н а сысольских рубахах плотно облегающую стойку ворота заменила свободная — без разреза. Были и многие другие отличия, которые делали наряд каждого этнографического района особенным, отличным от костюма соседей. Старинные мужские рубахи были очень длинными и доходили почти до колен. Покрой их был туникообразный, ширина центрального полотни­ ща достигала 40—45 см, к нему пришивались боковые полотнища, тоже прямые или слегка скошенные. Изредка в подоле вставляли клинья. Рука­ ва были широкие и прямые, под ними вшивали квадратные ластовицы — «кунлс», которые нередко были из кумача. Н а правой стороне груди дела­ ли разрез. Рубаху шили с высоким стоячим в о р о т н и к о м или без оного. Вокруг ворота делали оторочку из кумача. Первоначально рубахи шили без пуговиц, с завязками у ворота. Подол, рукава и ворот рубах женщины искусно украшали красными полосками узорного т к а н ь я или яркой вы­ шивкой. В такие рубахи мужчины обряжались о б ы ч н о по праздничным дням, их носили поверх штанов и подпоясывали красивым узорным пояс­ ком. Коми мастерицы вышивали крестом и гладью, причем особенно лю­ бимы были ими узоры с растительными мотивами. Вышивка производи­ лась черными и красными хлопчатобумажными нитками по белой ткани. Преобладающее большинство вещей вышивалось по существующим тра­ фаретам или же узоры копировались с готовых изделий. Уже в первом десятилетии XX столетия холщовые рубахи стали встре­ чаться все реже и все чаще можно было видеть коми мужика в рубахах, сшитых из пестряди, ситца, сатина и других фабричных тканей. Штаны у коми были такие же, какие носили русские крестьяне в со­ седних Вятской, Пермской и Вологодской губерниях. Нижние штаны, как и у русских, назывались портами. Они были шире, чем верхние штаны. Их шили из грубого холста, между штанинами вставляли клинья. Нередко порты носили летом в качестве верхних штанов, особенно старики. Верх­ ние же штаны для лета шили из пестряди, чаще всего из синей ткани в белую полоску, а для зимы из домотканого или дешевого фабричного сук­ на черного цвета. Коми-зыряне обычно носили штаны с сапогами, но нередко и с низкой кожаной обувью или галошами, заправляя их концы в ноговицы или длин­ ные шерстяные носки. Для того, чтобы это было удобней, концы штанов делали слегка суживающимися к низу. Ш т а н ы делали не на пуговицах, а завязывающимися на шнурке. Самым простым типом верхней одежды, надевавшейся поверх натель­ ной рубахи и штанов, служил «шабур» — глухая одежда, сшитая из гру­ бого холста. Шабур представлял собой длинную рубаху с рукавами, бока которой состояли из четырех скошенных и сшитых попарно между собой 114

полотнищ. Для головы прорезали отверстие, к краю которого иногда при­ шивали холщовый капюшон (почти так же шили и другую верхнюю одеж­ ду — «дубник» или «дудник»). Шабур носили и мужчины и женщины, но использовался он в основном в качестве рабочей одежды. Женщины наде­ вали его, к о г д а выезжали в лес за дровами или выходили на работу в поле, а мужчины надевали его летом, когда отправлялись на охоту. Н о в о о б щ е же у мужчин существовала и специальная промысловая одежда. Такую одежду имели прежде всего охотники, и это не удивитель­ но, так как охота в жизни коми занимала очень большое место. Недаром в прошлом веке один из исследователей народного быта коми писал: «Если бы нужно и можно было писать историю зырян, то надо было бы писать историю их охоты». Обязательным элементом наряда промысловика у коми был «лузан». П о своей конструкции «лузан» представлял собой прямо­ угольную короткую накидку с вырезом для головы. Изготавливался «лу­ зан» чаще всего из домотканого холста (дра) или из сукна. Изнутри по нижнему краю «лузана» с обеих сторон пришивались карманы. К спинной половине «лузана» сверху пришивалась ременная петля для топора. По краям для прочности «лузан» обшивали узким сыромятным ремешком. Многие «лузаны» имели крылья, прикрывавшие плечи. Иногда, чтобы придать ему большую прочность, на груди и плечах он обшивался кожей. Для зимней охоты использовали «лузан» с капюшоном. Н а левом плече «лузана» некоторые охотники пришивали «погончик» для ружейного рем­ ня, а на груди карман для пуль. Выходя на промысел, коми охотник непременно одевал «лузан», ибо он был н е о б ы ч а й н о удобен: обогревал, предохраняя от дождя и снега, выполнял р о л ь заплечного мешка. В его карманах можно было хранить до двух пудов груза — продовольствие, ружейные припасы, добытую дичь и пушнину. Для табака, спичек и прочей мелочи в переднем кармане дела­ ли специальные надежно укрытые отделения. «Лузан» служил охотнику добрый десяток лет, несмотря на то, что в нем охотник бродил по лесным чащобам, носил его и в дождь, и в холод, и летом, и зимой. Кроме «луза­ на», верхняя одежда промысловиков ничем не отличалась от той, что обыч­ но применялась в повседневных хозяйственных делах: промысловики но­ сили те же рубахи и штаны из холста, старый пиджак, а поверх них шабур. Верхнюю наплечную одежду, надеваемую при выходе из дома, шили из холста или сукна домашней выделки, фабричных тканей и меха. Чаще всего носили кафтан длиной до колен, с застежкой на левой стороне и длин­ ными рукавами. П о покрою верхняя одежда была различной. Спину дела­ ли или отрезной, со сборками, или цельной и прямой. Особую разновидность верхней мужской одежды представлял собой «дукос» — армяк или кафтан из домотканого сукна, длиной до колен. Его делали с отрезной спиной, со сборками или с расходящимися от линии та­ лии фалдами. Еще одним распространенным типом верхней одежды был сукман. И для мужчин, и для женщин он был одинаков. Сукман бывал

разных цветов: белого, черного, серого. Ш и л и его в т а л и ю , с отрезной спинкой и фалдами или же с цельной прямой спинкой. Причем прямой сукман являлся более старым типом одежды. Носили в К о м и крае и зипуны. В вишерском варианте баллады о Горностай-девице поется о двенадцатиклинном зипуне, надев который не зазорно будет пойти выдать девицу за­ муж. Зипуны шили из полусукна домашней выделки. О б ы ч н о они были серого цвета. Шили их в талию, с клиньями и карманами. Надевали зипун в сильные морозы поверх шубы и подпоясывали кушаком. В районах по Вычегде коми женщины в качестве теплой одежды носи­ ли стеганый ватный жакет, крытый черным сатином или тонким сукном. Шили его достаточно длинным, в талию, с фалдами. Зажиточные ижемки носили прямого покроя кофты с широкими рукавами «фонарем» и высо­ ким стоячим воротником. Эти кофты шили из бархата или сукна. Их носи­ ли летом в вечернее время или же в прохладную погоду. Во второй половине XIX века появились у коми и однобортные пид­ жаки, которые стали носить в прохладную погоду. П р и м е р н о в то же вре­ мя появились и пальто, сшитые из фабричной ткани, но их можно было видеть на плечах более зажиточных крестьян [Белицер В. Н., 1958]. Зимой в холода коми надевали шубу — «пась». Ш у б ы шили местные овчинники. «Пась» могла быть нагольной, а могла быть покрыта сукном. Н а Средней Печоре и Ижме богатые оленеводы имели по несколько шуб. Особенно нарядной была праздничная «пась». Нарядные шубы шились из беличьего или соболиного меха. Такие шубы покрывались шерстяными и прочими дорогими тканями (плисом, бархатом и др.). Особенно красивы были женские меховые шубы — кузь пась. Такие шубы шили мехом внутрь, покрывая верхнюю и изнаночную стороны материалом из саржи, сатина, шелка, а верх дорогими тканями типа атласа, альпака, бархата, парчи. Для воротника использовали мех рыжей лисы и этим же мехом оторачи­ вали борта, подол, концы рукавов. Такие шубы (легкие, теплые, дорогие) могли себе позволить только состоятельные семьи, чаще всего это были богатые ижемские оленеводы. У тех же ижемцев распространенной зимней верхней одеждой была малица («малина»). Малица по конструкции была довольно проста — это глухая одежда прямого покроя из оленьего меха, повернутого мехом внутрь. Она имела пришитые к рукавам рукавицы из камусов (прочного меха с ног оленей) и капюшон, плотно облегающий голову и о б ш и т ы й сверху тонким блестящим пыжиком. Капюшон малицы всегда двойной: мехом вовнутрь и наружу. Поверх малицы для предохранения ее от намокания одевалась «рубаха» — чехол из темной бумажной м а т е р и и , п о к р ы в а ю ­ щий малицу до «панд» (широкой полосы из летней шкуры оленя, которая отличалась низким и плотным волосом и пришивалась к нижнему краю подола малицы). Малица подпоясывалась широким ремнем — «тасмой». Охотники подбирали под него малицу так, чтобы она приподнималась выше колен, при этом можно было совершенно свободно двигаться и вес­ ти промысел зверя. П6

Зимняя меховая одежда коми-ижемцев происходит от ненецких ана­ логов, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что сами названия основ­ ных элементов одежды имеют ненецкую основу. К примеру, коми слову мальча соответствует ненецкое малъця; панды — ненецкое панд. Однако, дальнейшее развитие одежды, и в частности малицы, происходило уже на коми основе, что нашло свое выражение и в наименовании деталей мали­ цы: кепысь ( р у к а в и ц а , пришивающаяся наглухо), мальча сое (рукава), юркыш (капюшон, наглухо пришивающийся), вомдор (опушка капюшона, кышед (матерчатый чехол малицы), шыр (тесемка для плотной затяжки капюшона вокруг лица) и др. Именно при сравнении ненецкой и коми жен­ ской праздничной одежды можно особенно отчетливо выявить особенно­ сти ижемского варианта коми костюма. Ненецкая традиционная женская одежда состояла из малицы распашного типа и без вшитого капюшона. У коми женщин малица по конструкции была глухого покроя и не отлича­ лась от мужской, но зато ее отделка и расцветка служили для различий по половому признаку. Женская малица со всеми ее обязательными атрибу­ тами стала каноничной, по всей видимости, ко времени окончательного формирования культурной специфики ижемцев в XIX столетии. На то, что она приобрела устоявшийся, традиционный облик, со всей очевидностью указывают весьма распространенные общие места ижемских лирических песен, переходящие из песни в песню и связанные с описанием малицы «красавицы-девицы»: Наблюй мича малича, Дас как сода пандыа, Сьд кырныш койд кепыся, Еджыд пежгу юркыша, Виж бархата кешыда, Алой шк лента шыръя.

Красивая малица, (сшитая) из неблюя, Двенадцать полос украшений на подоле, Черные, словно ворон, рукавицы, Из белого пыжика капюшон, Из белого бархата чехол, Тесемка — алая шелковая ленточка.

Для одежды северных коми свойственны были орнаменты с преобла­ данием черного и белого цветов. При этом цвета и декор мужской и жен­ ской одежды были различными. Так, у мужской малицы капюшон был черного цвета, а у женской — белого. В мужском наряде панды насчиты­ вали десять полос разноцветных украшений, а в женском — двенадцать. Несмотря на преобладание двух тонов, оленеводческий наряд был богат оттенками. Н а изготовление малиц с аппликациями отбирались оленьи шкуры не менее пяти цветов: сьд — черного, еджыд — белого, сивей — сивого, чалей — чалого и грд — красного. В зависимости от того, какая оленья шкура шла на изготовление ма­ лиц, р а з л и ч а л и с ь два их вида. «Неблюй малича» — малица из неблюя шилась из шкуры молодого олененка. Такие малицы считались особо на­ рядными и предназначались на выход, мича вылэ — для красы, для наря­ да. «Теля волля малича» — малица из шкуры взрослого оленя была по­ вседневной. Мужской костюм коми был небогат красками и не отличался сложно117

стью и изысканностью отделки. Те приемы, которые были призваны както художественно его оформить, были немногочисленны. Вероятно, сама северная природа, сам образ жизни коми крестьянина сформировали у него такое миропонимание, когда лаконизм облика мужчины воспринимался как отличительная черта его национального характера. Действительно, коми мужчины нередко долгие месяцы проводили вне семьи: на охоте, в рыболовецких артелях, на отхожих промыслах. И неустанное общение с природой, не терпящей излишеств, тяготы этой жизни нашли свое вопло­ щение в мужском облике. Женская одежда была более многообразной, богатой формами и ху­ дожественными деталями, чем мужская. Пожалуй, именно в ней наиболее полно отразились народные эстетические идеалы. Женщины являлись хра­ нителями художественных традиций коми народа, ибо их искусными ру­ ками на сарафаны и рубахи переносились вышивки и узоры с костюмов их бабушек и дедушек [Климова Г. Н., 1984. С. 19]. В Коми крае существовали многие разновидности узорного вязания. Известная исследовательница узорного вязания и ткачества коми Г. Н. Кли­ мова насчитала одиннадцать вариантов узорной вязки. Вязание на спицах было известно коми уже в XVIII веке и бытовало почти на всей территории края. Вязали чулки, рукавицы, перчатки, при этом узором украшали в ос­ новном рукавицы и чулки. Правда, что касается перчаток, то надо сказать, что они бывали не только вязаные. Ижемцы нередко носили меховые пер­ чатки. Эти перчатки могли быть очень роскошными. Их делали составны­ ми: из меха и бархата, причем по верху их вышивали серебром. В XIX веке существовал обычай дарить узорные чулки жениху, и девушка, готовясь к свадьбе, тратила много времени на то, чтобы как можно красочнее связать подарок своему избраннику. Н о в приданое рукавицы и чулки не входили. Затем этот обычай стал забываться, а мужские чулки постепенно вышли из употребления [Климова Г. Н., 1976. С. 6]. Вязали мастерицы главным образом из овечьей шерсти (пряжи). Кра­ сили ее сами анилиновыми красителями, но в более отдаленные времена использовали краски растительного происхождения. Техника вязания со временем менялась. Так, в старину край рукавиц начинали вязать рубцами, а позднее стали вязать резинкой. Менялась тол­ щина вязки, орнаментация и другие приемы. Вязаные изделия, как и другие элементы н а р о д н о г о костюма, дели­ лись на повседневные и праздничные. Так, в мужских чулках для повсед­ невной носки весь поголенок вязался в узкую ровную поперечную полос­ ку, а в выходных чулках орнамент поголенок делился на две части. В вер­ хней части ряд в ряд располагалось семь семеричных б о р д ю р о в и этот единый узорный массив был окаймлен с обеих сторон. А нижняя часть украшалась произвольным количеством семеричных бордюров и одним сетчатым узором. Мужские и женские чулки различались несколько по технике вязки и 118

по узорам, которые для них подбирали мастерицы. Рукавицы, как и чул­ ки, были рабочими и выходными. Рабочие вязали из неокрашенной шер­ сти черного, серого и белого цветов. Выходные рукавицы были двуцвет­ ны или многоцветны. Все поле такой рукавицы покрывалось геометри­ ческими узорами. Узоры были самыми разнообразными, но раньше в них было много общего. Теперь же узоры весьма существенно отличаются друг от друга. О с о б ы м д е к о р а т и в н ы м элементом в народном костюме коми были пояса. И м и ч а щ е всего п о д п о я с ы в а л и с ь сарафаны и мужские рубахи. Мужские пояса были различны по материалу и технике изготовления: тка­ ные из шерсти, плетеные из ниток, кожаные. Тканые и плетеные пояски делались, как правило, узорными и изготовляли их на дощечках, вязали на спицах или ткали на бердечке и ниту. При этом узоры создавались пу­ тем настила стежков: прямого, косого, двустороннего, каждый из кото­ рых имел свой определенный счет. Ткать узорные пояса прежде умела почти каждая женщина. Конечно, как во всяком деле, здесь были свои искусницы, у которых пояса были особенно красивы. Девочку обучали этому мастерству с малых лет и по­ рой сурово наказывали за рассеянность, плохое прилежание, упрямство. Н о та, что проявляла старательность, выдумку и фантазию, в конце кон­ цов вырастала в настоящую мастерицу, истинную рукодельницу. Девочка проходила целую школу, мастеря пояса, ибо при их изготов­ лении надо было строго соблюдать счет, последовательность операций. Не за школьной партой, а за ткацким станком постигала она азы арифме­ тики и геометрии. Ч т о б ы выткать пояс шириною в сто пятьдесят ниток нужно было безошибочно вести счет на десятки и сотни, выполнять ариф­ метические действия и держать их в уме. Нужно было усвоить законы гео­ метрической симметрии, законы гармонии. Пояса считались непременной принадлежностью невестиного прида­ ного. Этими поясами невеста одаривала жениха и всю его, как правило, многочисленную родню. Поэтому девушка задолго до свадьбы готовила их вместе с другими рукодельными прелестями. Ну а если она оказыва­ лась не очень способной, то тогда в этом деле помогали ей сверстницысоседки или местные опытные мастерицы, которых надо было хорошо угостить или как-то с ними рассчитаться. Богатство, добротность, красо­ та вытканных невестой поясов являлись свидетельством ее мастерства и трудолюбия. Пояса были предметом оживленных и придирчивых толков. По ним воздавалась хвала невесте. Свекровь же могла не принять невес­ тиных даров, если они ей не приходились по вкусу. А потому случалось девушкам и слезы проливать над поясами, и трудиться до седьмого пота, и заискивать перед мастерицами. Ж е н щ и н ы старались оставить детям по поясу собственного изготов­ ления в память о себе, и эти пояса становились семейными реликвиями. Узоры на поясах нередко имели сходные мотивы с орнаментом на чулках, 119

«Сорока» — женский головной убор, прилузские коми. Фото В. Э. Шарапова.

1991 г.

рукавицах, с вышивкой на мужских и женских рубахах; на концах поясов обычно имелись кисти, к мужским поясам крепились и те немногие укра­ шения, а точнее аксессуары мужского костюма, которые служили его до­ полнением. К поясу подвешивали «биву» — маленькую сумочку из черной кожи, застегивающуюся на медную пуговицу. Сначала бива служила для хранения огнива и трута, а позднее в нее стали класть спички, иголку и нитку. Отправляясь в лес, мужчины подпоясывали рубаху кожаным по­ ясом с пряжкой и железной скобой для топора. К этому поясу привеши­ вали нож («пурт») в деревянных или плетеных из березового лыка нож­ нах — «пуртс». Иногда ножны подвязывали и на тканый пояс. Зимой в некоторых местах Коми края мужским украшением служил еще шарф из беличьих хвостов. Разнообразнее и богаче были украшения и дополнения женской одеж­ ды. Среди них были серьги, бусы, кольца, нагрудные цепи и застежкизапонки. Серьги у коми женщин были нескольких видов. Были старинные ме­ таллические, имевшие по две подвески в виде п р о в о л о ч н ы х стержней с нанизанными на них одной крупной и несколькими мелкими бусинами. Были серьги, которые назывались «лапи», напоминавшие и в самом деле гусиные или утиные лапки. Были так называемые «чуа», т.е. чудские, каж­ дая такая серьга имела по пять подвесок. 120

Наиболее распространенным шейным, нагрудным украшением были цветные бусы — «сиктш» из янтаря или стекла, которое обычно было си­ него цвета. Кроме того носили цепи с крестами. Распространены были и различные кольца — серебряные, медные, с камнями и без камней. Праздничные шелковые рубахи коми женщины застегивали металли­ ческими запонками с крупными головками из эмали тонкой работы. Традиционный костюм коми стал активно вытесняться из повседнев­ ного быта с 30-х годов X X века, хотя мужской костюм стал видоизме­ няться еще раньше и к середине столетия практически исчез из употребле­ ния. Женский костюм сохранялся дольше, и даже сегодня многие пожи­ лые женщины у коми-ижемцев пользуются им. Н о в целом традиционный костюм коми перестал быть обиходной одеждой и превратился в сцени­ ческую, которой пользуются фольклорные коллективы как самодеятель­ ные, так и профессиональные.

Традиционные женские наряды прилузских коми, с. Гурьевка, Прилузский район. Фото В. Э. Шарапова. 1991 г. 121

. " - •' - .-

Традиционная зимняя одежда ' " . к о м и - и ж е м ц е в — малица и пимы д/?> — у оленеводов сохраняется и по'^Щ$ШГ*^ '• ' поскольку она оптимальным образом приспособлена к условиН ям их жизни и специфике хозяйства. Более того, ижемские пимы *Ь стали сегодня общераспространен­ ной зимней обувью как сельских Ж жителей, так и горожан; их изго.' тавливают как мастера-одиночки, "*** так и мастерские. Правда, хотя эти Традиционный нож ижемских оленеводов. пимы И изготавливаются ПО традиФотов. Э. Шарапова. 1992 г. ционной технологии, они все же отличаются от ижемского анало­ га. Так, традиционные мужские пимы были очень высокими и имели в верхней части специальные тесемки, к о т о р ы м и оленеводы привязывали их к поясу. П о д коленом эти пимы подвязывались шерстяным узорным пояском с кистями. Ныне же пимы делают невысокими — не выше коле­ на. Другая традиционная зимняя обувь — валенки — так же по причине своей практичности сохраняется и по-прежнему широко распространена. Широко распространенное прежде узорное вязание коми и сегодня не потеряло своего значения. На рынках можно купить у местных мастериц вязаные узорные варежки и носки. Правда, в 60-е годы X X века традици­ онные узоры и техника орнаментации вязаных изделий стали активно за­ бываться. Но затем под воздействием веяний моды узорные вязаные изде­ лия (особенно женские чулки-гамаши) стали очень популярны, и узорное вязание вновь стало востребованным. Сегодня сохраняются лишь отдельные элементы традиционного коми костюма, которые по своим практическим и эстетическим свойствам адап­ тированы к современному костюму. В целом же он не выдержал «сорев­ нования» с фабричными аналогами. Поэтому не случайно, что опросы сель­ ского коми населения, проведенные еще в 80-е годы XX века, показали, что желание иметь полный народный коми костюм имеют не более 1% опрошенных. Д а и само представление о народном костюме у многих рес­ пондентов отсутствует. Опрос 1993 г. показал, что хорошее знание о на­ родном костюме имеют лишь 5,7%, а большинство либо совсем ничего не знают о нем, либо имеют весьма смутные представления. Вместе с тем надо отметить, что с начала 90-х годов традиционный костюм коми ус­ тойчиво обрел статус национального символа и используется во время всех основных официальных мероприятий, поскольку девушки и парни в наци­ ональных костюмах стали неотъемлемой частью официального протоко­ ла. Кроме того, традиционный костюм используется многочисленными фольклорными коллективами, как самодеятельными, так и профессиональч

V ' • ' vS ** " дагЙНжЬ,

.

1

н ь ш е

122

ными. И н ы м и словами, традиционный костюм коми стал исключительно сценической одеждой и неким символическим элементом, с помощью ко­ торого маркируется национальное или скорее национально-территориаль­ ное значение различных официальных мероприятий. Учитывая то, что как сценический костюм н а ц и о н а л ь н а я одежда коми весьма востребована Министерство культуры республики даже создало специальную мастер­ скую, где профессиональные портные, художники и дизайнеры готовят ком­ плекты традиционной одежды для национального ансамбля песни и танца «Асья кыа», для театра фольклора, многих других профессиональных сце­ нических коллективов и для самодеятельных артистов. Очевидно, что традиционный костюм как цельный культурный комп­ лекс перестал существовать не только в быту, но и в сознании большей части коми, однако ныне он обрел очевидный символический смысл. Пища Ассортимент продуктов питания коми не отличался большим разнооб­ разием. В силу суровых климатических условий сельскохозяйственное производство было наиболее развито только в южных районах края. К началу X X века здесь выращивали зерновые культуры: ячмень (ид), рожь (сю), овес (зр), в небольших количествах пшеницу (шабЫ); овощные куль­ туры: картофель, капусту, горох, брюкву, лук. Занятие животноводством давало крестьянам мясо говядины, баранины, реже — свинины. В неболь­ шом количестве разводили кур, но их держали в основном для получения яиц. Следует подчеркнуть, однако, что мясные продукты не являлись по­ вседневной пищей основной массы крестьянства южных районов. В силу ограниченности и нехватки пастбищных и сенокосных угодий, животно­ водство играло подчиненную земледелию роль — являясь основным ис­ точником удобрений для пашни. Именно от возможности унавоживания земли во многом определялся будущий урожай. Молочная же продукция животноводства служила неплохим подспорьем в пищевом рационе коми. Основные крупы, ячневая и овсяная, используемые коми крестьянами для приготовления пищи, были местного производства. В северных районах края в ассортименте продуктов питания основ­ ную роль играли рыболовство и охота, а также оленеводство. В пищу шло мясо глухарей, рябчиков, куропаток, уток, разнообразная рыба — семга, нельма, пелядь, хариус, частиковая рыба и т.д. Во всех районах края, богатого лесами и болотами, население собира­ ло и з а г о т а в л и в а л о в п р о к грибы, различные ягоды (клюкву, бруснику, морошку, чернику, черемуху). Основное значение в питании коми принадлежало различным хлеб­ ным изделиям. Хлеб для повседневного питания пекли в русских печах (ржаной —рудзг нянь, ячменный — ид нянь) круглой или овальной формы. Для приготовления кислого теста использовали дрожжи, хмель, закваску. Часто в муку добавлялись различные суррогаты (пихтовая и рябиновая 123

ч

т

о

а ж е

в

кора, исландский мох и т.д.). Д урожайные годы своего хлеба в крае всегда не хватало. Очень разнообразной была выпечка в воскресные и праздничные дни: пироги с начинкой (мясо, ягоды, грибы, капуста, кар­ тофель и т.д.), колобки, сочни, оладьи, блины, шаньги. Муку использовали и для приготовления первых блюд (шыд), каш (рок). Ячменной мукой заправляли грибной суп, в который также добавлялась сметана. Ржаная мука добавлялась в кислые щи (азя шыд). Н а У д о р е ш и р о к о была р а с п р о с т р а н е н а п о х л е б к а «нурья шыд» — размешанная в кипятке мука. Очень часто эта болтушка заменяла кре­ стьянам суп и хлеб одновременно. Здесь же, как отмечает Л. Н. Жереб­ цов, ячменная мука была единственной п р и п р а в о й д л я мясных супов. Ш и р о к о бытовала здесь и каша из этой же муки (пызя рок). Кстати, сле­ дует отметить, что на Удоре именно ячменная мука была единственным сортом муки, употребляемым в пищу коми крестьянами. Для приготов­ ления пызя рок в кипяток засыпали муку и ненадолго ставили в печь. В процессе варки в кашу трижды добавляли муку, каждый раз ставя чугун обратно в печь. В середину готовой каши клали масло, обмакивая в ко­ торое ее и ели. Такая каша была обычным, обыденным блюдом. Иным способом готовили кашу из муки в дни окончания сенокоса и жатвы. В растопленном масле жарили ячменную муку (чомр), затем туда добавля­ ли горячую воду [Жеребцов Л. Н., 1978. С. 10]. Ячневая и перловая крупы широко применялись при приготовлении первых и вторых блюд. Из ячневой крупы, на основе сыворотки или про­ стокваши, с добавлением листьев борщевика или капусты варили кислые щи (азя шыд), супы из гороха (анъкытша шыд), мятого конопляного семе­ ни (кнтуся шыд). В последний суп могли еще добавляться соленые грибы (кнтуся тшака шыд), картофель (кнтуся картовкаа шыд). Крупяные каши готовились на воде и на молоке. Н а воде варили ячне­ вую кашу (ид шыдосаг рок), которую ели с растительным или топленым маслом, молоком. В молочную кашу (йвва рок) при подаче на стол добав­ ляли топленое масло. Использовали для приготовления каш и сало. Его могли добавлять в уже готовую ячневую кашу (сальник) непосредственно перед едой, или же топленое или мелко нарезанное сало смешивалось в чугунке с уже разопревшей кашей и ставилось о б р а т н о в печь на 2—3 часа (госа рок). Большое значение в питании коми принадлежало рыбе, она служила большим подспорьем пищевому рациону коми. Ее употребляли в свежем виде, а также сушили, солили. И з свежей р ы б ы готовили уху (юква), в которую добавляли лук и забеливали сметаной. Соленую рыбу предпочи­ тали малосольную. Особую известность приобрела рыба так называемо­ го печорского засола. Слегка подсоленную рыбу закладывали в бочки и держали в тепле. В результате такого засола, а точнее — заквашивания, она приобретала очень специфический запах, на вкус становилась кислосладкой, в конечном итоге превращаясь в желеобразную, студенистую 124

массу, есть которую надо было ложкой. Наиболее популярным такой спо­ соб засола р ы б ы был среди населения Печоры [Жеребцов Л. Н., 1978]. На Удоре большой популярностью пользовались соленые мальки (с) и внутренности крупных рыб (чоля). Здесь же рыбу подавали даже к чаю. Мясная пища чаще присутствовала на столах жителей северных рай­ онов, где животноводство, в том числе оленеводство, охота были основ­ ными занятиями населения. Мясо употребляли в пищу в сыром, сушеном и соленом виде. Мясо сушили как непосредственно на охоте, так и в домаш­ них условиях. Предварительно подготовленное и несколько отваренное мясо птиц оставляли на ночь в жаркой печи, затем тушки развешивали на нитке около печки. Н а Удоре мясо провяливали небольшими кусками на длинных шестах около дома. Там же на улице под навесом крыши на жер­ дях всю зиму выветривались зайцы и тетерева. Оленину на Печоре соли­ ли в кадках, добавляя селитру. Свежее мясо попадало в пищу редко. В мясные супы (яя шыд) добавляли ячневую крупу или муку, лук. Вы­ нутое из супа мясо подавалось к столу вторым блюдом. В качестве от­ дельного второго блюда мясо готовилось (жарилось) крайне редко — в основном по праздничным дням. Употреблялось сырое мясо в пищу и без какой-либо предварительной переработки. Н а Печоре любили кушать строганину (айбарч) — заморо­ женную оленину, нарезанную небольшими кусочками, которые обмаки­ вались в соль. Немаловажная роль в питании коми принадлежала молочной продук­ ции. Свежее молоко (йв) шло на приготовление каш, киселей, пирогов, запекание рыбы, жарку картофеля. На сыворотке и простокваше готови­ лись различные кислые щи. Сметаной (нк) забеливали различные супы, ели с картофелем, поливали шаньги, добавляли в тесто для выпечки сдоб­ ных сочней (счн). Из молока готовили также творог (рысь), масло (вый), сыр. П и щ у хозяйка начинала готовить очень рано — в 3—4 часа утра. Семья садилась завтракать (обедайтны) в 6—7 часов утра, обедали (пажнайтны) в 13—15 часов и ужинали (ужнайтны) после 19 часов. Во время каждой из трапез обязательным было первое блюдо: щи, суп, уха. Кроме перечисленных выше жидких блюд, у коми широко были рас­ пространены и различные похлебки: из кваса с редькой и вареной картош­ кой (ырша куишан), из кваса и квашеной капусты (ырша кчан). Если в семье на первое блюдо был мясной суп, то на второе — мясо из него. Л . Н . Жеребцов выделил специфику правил приема пищи, точнее мяса, у различных этнографических групп коми. За столом все ели суп из одной общей чашки. Н а нижней Вычегде ели сначала один бульон с хле­ бом, а затем в чашку насыпали мелко нарезанное мясо, заливали бульо­ ном и снова ставили на стол. Н а верхней Вычегде уже сразу при подаче на стол мясного супа в нем было нарезанное мясо, однако, его полагалось кушать только тогда, когда весь бульон был съеден. Примерно так же было 125

и на Удоре. Отличие в том, что мясо резалось или разрывалось на части руками прямо в чашке. Н а верхней Печоре мясо, нарезанное крупными кусками, не смешивалось с бульоном, а подавалось в специальном корыт­ це, из которого каждый отрывал себе кусок. Совсем иная картина была на Ижме. Здесь сначала ели из общей чашки мелко нарезанное мясо, а затем уже каждому наливался бульон. Самым распространенным вторым блюдом у коми были различные каши. Следует отметить и блюда из картофеля. Его варили, поджаривали со сметаной, делали жаркое с добавлением соленых грибов, готовили кар­ тофельную кашу (картупеля рок) — р а з м я т ы й вареный к а р т о ф е л ь раз­ бавляли молоком, запекали в печи и ели с маслом. Из овощей на столе чаще всего присутствовала капуста, в основном соленая (сола кочан), которую предварительно отваривали и ели с луком, растительным маслом. Популярна была и редька с маслом или сметаной. Традиционными напитками были: квас (ырош) и пиво (сур). Существо­ вало несколько видов кваса: хлебный (ырош сюксъ) — из ржаного хлеба, из осолоделого теста (гуща ырош), из пареной репы (сртниа ырош). Пиво обязательно присутствовало на праздничном столе. Распространен среди коми был и чай, особенно среди ижемцев, а так­ же на Удоре, Выми, Печоре. Северные коми пили чай с добавлением раз­ личных специй (перец, анис) и лука. Весной пили березовый сок (зарава). Заваривались также листья черемухи, брусники, шиповника, разводили водой различные лесные ягоды с сахаром. В будние дни на стол подавалось три-четыре блюда, в праздники их число доходило до 16—17. Обязательными блюдами во время застолий были мясные супы, жаркое из лесной дичи, пельмени, рыбники из различ­ ных сортов р ы б ы (семга, хариус, сиг, нилим), блины на коровьем масле, шаньги и другая выпечка. В течение прошедшего столетия в рационе питания коми произошли существенные изменения. На территории республики перестали выращи­ вать зерновые культуры, коноплю. Потеряла свое значение промысловая охота. Вследствие ухудшения экологической обстановки заметно снизил­ ся объем вылова рыбы, ее заменяет привозная. Кстати, следует отметить тот факт, что для населения Печоры, для которого веками река была кор­ милицей, существуют ограничения по вылову рыбы (семги), что привело здесь к нарастанию социальной напряженности и браконьерства. Происходило замещение некоторых продуктов питания новыми, не известными ранее коми крестьянину,— ассортимент их стал во многом определяться наличием их в торговой сети. Д а и изменения в интерьере жилища делают невозможным приготовление многих блюд ввиду отсут­ ствия в новых домах русской печки. Вместе с тем, пища является одним из наиболее сохранившихся эле­ ментов традиционной материальной культуры коми. По материалам мас­ совых опросов населения в начале 90-х годов, 93,7% коми сельских жен126

щин умели готовить блюда коми национальной кухни. До 95%, умеющих готовить блюда коми традиционную пищу, делали это с той или иной сте­ пенью регулярности в будни и праздники. Однако, если рассмотреть пере­ чень употребляемых блюд (которые можно отнести к традиционным), то он окажется крайне ограниченным. В основном это всевозможная выпеч­ ка: колобки, шаньги, пироги с рыбой, пироги на капустных листьях и т. д. Также следует отметить и приготовление кутьи (куття) на поминках, по­ жалуй, единственно сохранившееся у коми обрядовое кушание. В целом же модель питания коми существенно изменилась: расширился ассорти­ мент овощной продукции за счет того, что на крестьянских подворьях в парниках и теплицах стали выращивать овощи закрытого грунта (поми­ доры, огурцы), которые прежде в Коми не знали, за счет уменьшения роли охоты и рыбной ловли меньше стали употреблять в пищу дичь и речную рыбу, изменения в традициях содержания домашнего скота привели к тому, что стали содержать свиней и домашнюю птицу, коих прежде на селе не было. Существенные изменения в материальный быт внесли жители лес­ ных поселков, население которых в основном формировалось за счет миг­ рантов из других регионов страны, а затем они постепенно распространя­ лись и на все сельское население. Безусловно, сыграла свою роль и разви­ вающаяся система торговли на селе, особенно частной торговли. Именно расширившаяся торговая сеть и торговая инициатива частных предпри­ нимателей привела к тому, что помимо расширения ассортимента овощей, которые сегодня сельские жители употребляют в пищу, на селе ныне мож­ но приобрести и разнообразные фрукты. Впервые эти продукты стали по­ являться в послевоенные годы в поселковых магазинах, хотя не очень ре­ гулярно и не в достаточном ассортименте. С 90-х годов в крупных сель­ ских поселениях можно купить различные фрукты, хотя далеко не всем сельским жителям это по карману. Теперь нередко сельские жители упо­ требляют в пищу различные консервы, океаническую рыбу, сладости, кол­ басы и прочие продукты фабричного производства, имеющиеся в прода­ же. Однако, учитывая крайне низкий уровень денежных доходов сельско­ го населения, глубокий кризис аграрного производства, следует отметить, что в 90-е годы сельские семьи все в большей мере стали ориентироваться на свое собственное хозяйство и покупают в магазинах, как правило, толь­ ко самое необходимое: соль, сахар, хлеб, крупы. Тем самым модель пита­ ния селян вновь стала все более приближаться к традиционному образцу, хотя существует большая разница в характере потребления в зависимости от доходов семьи. В целом же можно говорить, что пища сельских коми, как по ассорти­ менту, так и по приемам приготовления, мало чем отличается от той, что и у горожан — те же салаты, холодные закуски, борщи, рассольники, котле­ ты, тефтели, кофе, какао и т. д. Сходными стали и обычаи приема пищи — при трехразовом питании первые, жидкие блюда подаются только на обед. Хотя это и не является правилом, бывает, что во время ужина доедаются 127

остатки супа, борща. Большинство сельских жителей при еде пользуются отдельными тарелками, но это также не является правилом. Летом отпала необходимость топить печь каждый день — все шире используются элек­ тро- и газовые плитки и еда может готовиться на несколько дней вперед. В последнее десятилетие, в период экономической нестабильности, развала многих совхозов, нерегулярной в ы п л а т ы з а р п л а т ы , когда в са­ мом лучшем положении оказывались семьи, где есть пенсионеры, регу­ лярно получающие ничтожную пенсию (подчас это единственные «живые» деньги, которые видит семья), существенно возрастает значение так назы­ ваемого личного подсобного хозяйства, о чем было уже сказано выше. Больше стали держать в хозяйствах не только коров, но и коз, овец, сви­ ней. Широкое распространение получили на приусадебных участках та­ кие овощи как свекла, чеснок, огурцы, помидоры, а также ягодные кус­ тарники — смородина, малина. Н о главной культурой является картофель. Посадки картофеля стараются иметь все жители села, без него сейчас в деревне прожить невозможно. Для многих из них основными продуктами питания стали картофель, капуста, грибы, ягоды, молочные изделия. Эти же продукты сельские жители предлагают на продажу заезжим заготови­ телям. Во многих селах республики, даже в тех, к о т о р ы е расположены вблизи от крупных населенных пунктов, но не имеющих с ними транспорт­ ного сообщения, жители сами выпекают в русских печках и хлеб, исполь­ зуя для этого специальные прямоугольные или круглые формы. Утварь Наиболее доступным и распространенным материалом для изготовле­ ния различных предметов домашней утвари у коми являлось дерево. В отдельных районах для этих целей использовали также глину, кости и рога животных, олений мех. Для изготовления домашней утвари применялись простейшие приемы — долбление, обтесывание, плетение, шитье. Основ­ ные используемые инструменты — топор (чер), тесло (керанчер), скобель (ггын), резец (кандрас), нож (пурт). Для размола зерна использовались ручные жернова (узки), состоящие из двух кругов, обычно из березы. В центре нижнего круга располагался металлический стержень, на который одевался верхний круг, сбоку кото­ рого находилась ручка для вращения жернова. Н а соприкасающиеся по­ верхности жерновов вбивались кусочки металла для лучшего размола. Для получения крупы использовалась ступа (гыр) с пестом (тот). Ступу вы­ далбливали в стволе толстого дерева (березы) до 1,5 м высотой, внешне придавая ей рюмкообразную форму. В зависимости от размера и соответ­ ственно веса, ступа могла иметь одну или две ручки для ее переноса. Пест делали с округлой выемкой посередине для удобства держания его рука­ ми. Наконечники чаще всего были металлические, в том числе и кресто­ образной формы для измельчения коры, которую нередко добавляли к хле­ бу. Для сбивания масла применялась мутовка (сосна) с нечетным количе128

ством сучков. Для приготовления хлеба в русской печи использовали спе­ циальную резную лопату. Специально для вытаскивания капусты после ее варки в котле перед засолкой существовал деревянный ковш с длинной ручкой (dope). Особые большие к о в ш и были и для варки пива, подачи его на стол; маленькие ковши-скопари для питья. Из дерева вырезались вилки, ложки, повареш­ ки, корыта, лотки, солонки. При этом материалом для многих из этих пред­ метов служили наплывы на деревьях, особенно березовый кап. Из очень больших по размеру березовых наплывов вырезалась особая чашка (кумли), в которой рубили капусту. Р а з н о о б р а з н о й была и деревянная утварь, выполненная бондарями. Для ее изготовления использовались практически все породы деревьев, растущие на т е р р и т о р и и края — ель, сосна, береза, осина. На Печоре особое развитие получило изготовление разнообразных бочек для засо­ ла р ы б ы — вместимостью от 5—6 пудов до 18 пудов. Для приготовления и хранения пива требовалось сразу несколько бондарных изделий: кадки (пельса, лагун) и чан (пварня, тшан). Использовались кадки и для заква­ шивания м о л о к а . К о р о в доили в деревянные подойники (пднча), а для сбивания масла, кроме мутовок, использовали маслобойки. Бондари также изготавливали жбаны и кружки с крышками для пива и кваса. Исключительно широко для изготовления домашней утвари у коми применялась береста. Благодаря своей прочности, упругости, долговеч­ ности, водонепроницаемости, термостойкости, несложности в изготовле­ нии, она была незаменима. Берестяные изделия делали из цельного куска бересты (чуман, кузовки, черпаки, ковшики, набирушки), плели из узких полосок (солоничники, заплечники), сшивали из нескольких отдельных эле­ ментов (туеса, шкатулки, короба). Заготовка бересты и создание из нее различных изделий было у коми мужской работой. Заготавливали берес­ ту поздней весной и до середины лета. Для изготовления предметов дли­ тельного пользования выбирались березы, растущие вместе с соснами, гладкие с небольшими черными полосками (сн). Бересту снимали с дерева спиралью узкими лентами, целыми трубками с распиленной на части бе­ резы, а также цельные куски прямоугольной формы. Наиболее примитивным и простейшим в изготовлении является четы­ рехугольная коробка — чуман. Его делают из цельного куска бересты, желательно из свежего, чтобы он не лопался на сгибах, сгибая смежные его углы попарно навстречу друг другу, прошивая их березовым прути­ ком. В подобных сосудах, предварительно обмазанных снаружи глиной, рыбаки даже варили рыбу, мясо. К небольшим чуманам могли приделы­ вать ручки из березы, ивы или черемухи, и тогда они превращались в лу­ кошки для сбора ягод, грибов, сосуды для ношения воды. Хранили в них и зерно или использовались просто как коробки для хранения различных предметов домашнего обихода (ложки, вилки, шитье и т. д.). В этом слу­ чае их оторачивали лыком или корнем, раскрашивали красками, делали тиснение или декорировали полосками с резными зубчиками. 129

Традиционная утварь коми.

С х о д н ы м о б р а з о м изготовлялся другой предмет д о м а ш н е й утвари коми — шердын, который делался более низким, чем чуман в форме ко­ робки или корытца. Для большей прочности дно и верх его прошивались корнем сосны или ветками черемухи. В к о р ы т о о б р а з н ы х невысоких шердынах просеивали муку, провеивали зерно и я г о д ы , х р а н и л а с ь и мука для текущих нужд. Из цельного куска бересты, сколотня, делали туеса, которые являются, пожалуй, наиболее распространенным предметом домашней утвари у коми. При изготовлении туеса сколотень выворачивали белым слоем внутрь, а его внутренние слои плотно пригонялись к верхнему и прошивались сос­ новым или еловым корнем, расщепленным черемуховым прутиком или соединялись «замком» — сделанные по краям заготовки зубчики вставля­ лись друг в друга. Круглые дно и крышка вырезались из куска кедра или березы, для ручки использовались ветки черемухи или ивы. Применение туеса в домашнем быту было поистине универсальным. В нем могли хра­ ниться как сыпучие продукты, которые были надежно защищены в нем от сырости, так и напитки, например, молоко, которое долго не прокисало. Использовали их и для транспортировки соленых мяса и рыбы. Объем ту­ есов достигал 3—4 ведер. Подобным образом изготавливались и неболь­ шие коробки для женского рукоделия, дорожные солонки, табакерки. Еще одним широко распространенным в домашнем хозяйстве предме­ том утвари, изготавливаемой из бересты, является пестерь — заплечная сумка, к нижним к о н ц а м которой крепится веревка, п р о х о д я щ а я через кольцо наверху. Для лямок использовали также холст, бересту. К а к отме­ чает Г. Н. Романова, у коми были распространены три их формы: конвертообразная (Удора, нижняя и верхняя Вычегда), грушевидная (Удора, ниж­ няя Вычегда, Сысола) и типа фляги с широким горлом (Сысола) [Романо­ ва Г. Н., 1975]. Из бересты плели и небольшие наплечные сумки (пещорка) в виде двух коробок, накрывающих одна другую на ремне или кушаке сбоку. Среди 130

других плетеных из бересты предметов домашнего обихода следует отме­ тить солонки различной формы (в виде бутылки с узким горлом, фляги со сдвинутым в одну сторону горлом, четырехугольной коробки с крышкой, сапога), а также плетеные сосуды (куд) различных размеров в форме мис­ ки для хранения ложек, вилок и различных сыпучих предметов. Большинство из перечисленных предметов из бересты имели украше­ ния в виде тиснения (круг, розетка, фрагментарный мотив), зубчатой резь­ бы, росписи красками, цветными прокладками. К началу прошлого века изготовление деревянной утвари не было чи­ сто д о м а ш н и м производством. Произошло выделение ряда центров по производству ее на продажу. Так, центром выделки деревянной посуды стали дд. Я г в ы в , Парчег (Вычегда), Серд (Сысола), бочек — сс. Щельяюр, Краснобор, Ижма, Брыкаланск. Производство керамической утвари было у коми в основном домаш­ ним занятием. К началу XX века на территории края выделились лишь не­ сколько центров гончарного производства (сс. Выльгорт, Прокопьевка), мастера которых производили свои изделия на продажу. В гончарном про­ изводстве в начале прошлого века продолжала господствовать архаичная ручная техника — ленточно-жгутовая. Ручной гончарный круг, хотя и был известен в крае с XV-—XVI веков, но широкого распространения он не имел. Ножной гончарный круг появляется у коми лишь в 30-е годы XX столетия. Изготовлением глиняной посуды занимались в основном женщины в холод­ ной части дома или на улице. - г а Глина использовалась местная. Если она была жирная, то в нее добавляли дрес­ ву (дзимбыр) и смешивали. Н а деревянный круг клали дно будущего сосуда, к кото­ рому одно за другим накладывались рас­ к а т а н н ы е ж г у т ы глины и сглаживались. Слепленный сосуд заполняли суслом и ста­ вили дома в русскую печь для обжига, пока все сусло не выкипало. Получались проч­ ные сосуды черного цвета. Встречалась также глиняная утварь, покрытая зеленым глянцем, бесцветной глазурью. Ассортимент производимой у коми гли­ няной утвари был невелик. В основном это были разнообразные горшки: специальные горшки для варки каши с прямыми или чуть загнутыми к устью стенками (рок гырнич), крынки (крынча) для хранения молока. Для приготовления пива использовали корча­ Расписная прялка, с. Керчемья, ги — специальную глиняную посуду с от­ Усть-Куломский район. верстием в нижней его части, около дна, Фото В. Э. Шарапова. 1993 г. 131

которое закрывалось втулкой или залепливалось мукой. Для запекания в печи картофеля, рыбы делали прямоугольные глиняные сковородки (латка). Изменения, произошедшие на протяжении прошлого столетия, в част­ ности, широкое внедрение в повседневную жизнь новых предметов быта, произведенных фабричным способом, существенным о б р а з о м сказались на использовании предметов традиционной утвари в семьях коми населе­ ния. Наличие в доме предметов традиционной утвари определяется либо их необходимостью в хозяйстве, либо возможностью при их помощи удов­ летворить свои эстетические запросы, многие из них хранятся как память о представителях старших поколений данной семьи. В семьях 75,9% опро­ шенных коми сельских жителей имеются некоторые из перечисленных нами выше предметов обихода. В тех коми семьях, где предметы традиционной утвари сохранились, число их невелико, в основном до 5 предметов. Наи­ более сохранившиеся предметы утвари: кузова, пестери, крынки, полови­ ки, реже — сундуки. Наличие этих предметов не зависит сколько-нибудь от социального положения и возраста членов семьи. Хотя, естественно, их больше у представителей старших возрастных групп [Рогачев М. Б., Шабаев Ю. П., Денисенко В. Н., 1983. С. 18]. В основной своей массе традиционная утварь служит для практических нужд и почти не используется для украшения жилища. Значительное уве­ личение производства предметов традиционной утвари в 80-х годах, их ши­ рокая продажа сказались на расширении ориентации на их употребление среди коми сельского населения. Всего лишь 10,2% респондентов в первой половине 90-х годов однозначно ответили, что они не испытывают необхо­ димости в этих предметах (в начале 80-х годов их было 55%). А среди жела­ ющих приобрести традиционную коми утварь, наряду с высказываниями о необходимости ее в хозяйстве (81%), были и желающие иметь ее для укра­ шения и придания национального колорита своему дому (19%). В основном последние ответы принадлежат представителям интеллигенции, прожива­ ющим в стандартных многоквартирных домах. Большая роль в удовлетво­ рении этого спроса должна принадлежать мастерским художественных про­ мыслов. В последние десятилетия работа в этом направлении существенно изменилась. В 1974 году было создано предприятие народных художествен­ ных промыслов, а в 1993 году — Союз мастеров традиционных народных промыслов и художественных ремесел, регулярно проводятся выставки ра­ бот народных умельцев. Выпущено несколько пособий для желающих на­ учиться работать с берестой, созданы несколько центров этнопедагогики, где дети постигают основы народных ремесел. Непосредственно на селе сохранилось лишь изготовление тканых по­ ловиков, пестерей, корзин, кузовов для сбора грибов и ягод, которыми население широко и охотно пользуется. Навыками в изготовлении различ­ ных предметов традиционного домашнего обихода, в д а н н о м случае — утвари, обладают всего несколько процентов коми населения. Интересно 132

отметить еще один факт. При низком уров­ не в л а д е н и я н а в ы к а м и в и з г о т о в л е н и и п р е д м е т о в т р а д и ц и о н н о й у т в а р и , коми сельские жители продемонстрировали достаточно высокую степень готовности к овладению ими (до 40% респондентов). 90-е г о д ы — п е р и о д , к о г д а умы людей взбудоражили идеей национального воз­ рождения народа коми, на это наложились идеи и возможные перспективы развития рыночных отношений. Желание научиться или усовершенствовать свое мастерство, выйти со своим товаром на рынок было ес­ тественной реакцией в тех условиях. Ос­ тавляя в стороне естественно возникающие в этой ситуации проблемы, связанные с фи­ нансированием, сырьем, рынками сбыта и т. д., следует говорить о возможном потен­ циале возрождения традиционных ремесел Резчик по дереву, с. Верхозерье, в республике. И надо отметить, что имен­ Удорский район. но в 90-е годы в этом отношении произо­ Фото В. Э. Шарапова. шли заметные изменения. В частности, в различных селах республики создано более десятка этнопедагогических центров, где дети осваивают искусство вязания, ткачества, плетения, резь­ бы по дереву и бересте. Больший, чем прежде, интерес к традиционной утвари стали проявлять и мастера декоративно-прикладного искусства, а их изделия появились в сувенирных отделах городских магазинов. Суммируя все сказанное, можно заключить, что в сфере материаль­ ного быта у коми сохраняются некоторые традиционные элементы, осо­ бенно это касается жилища и пищи, но в целом эта сфера быстро уни­ фицируется. То есть идет тот же самый процесс, который происходит с фольклорным слоем культуры повсюду в мире. Но важно, что элементы традиционного быта не приобретают нового символического значения и очень слабо сохраняются в массовом сознании, которое теряет символи­ ческие маркеры социального пространства этноса, а вкупе с активными процессами языковой ассимиляции это позволяет говорить о глубоких процессах этнической эрозии, хотя есть и некоторые обнадеживающие явления, которые, возможно, позволят сохранить часть традиционной ма­ териальной культуры и придать ей новое значение. Белицер В. Н. Очерки по этнографии народов коми. М., 1958. Грибова Л. С. Декоративно-прикладное искусство народов коми. М., 1980. Жеребцов Л. Н. Крестьянское жилище в Коми АССР. Сыктывкар, 1971. Жеребцов Л. Н. Этнографическое изучение традиционной пищи народа коми // Труды И Я Л И К Ф А Н СССР. Вып. 20. Сыктывкар, 1978. 133

Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами X —начало X X в. М., 1982. Климова Г. Н. Узорное вязание коми. Сыктывкар, 1974. Климова Г. Н. Текстильный орнамент коми. Сыктывкар, 1984. Коми-зыряне. Историко-этнографический справочник. Сыктывкар, 1993. Полев В. П. Технология приготовления пива у коми бассейна нижней Вычегды // Труды ИЯЛИ КНЦ УрО АН СССР. Вып. 43. Сыктывкар, 1989. Рогачев М. Б,, Шабаев Ю. П., Денисенко В. Н. Этнокультурные процессы у современно­ го коми сельского населения. Серия препринтов. Вып. 28. Сыктывкар, 1983. Романова Г. Н. Развитие домашних производств сысольских коми // Труды ИЯЛИ КФАН СССР. Вып. 16. Сыктывкар, 1975. Романова Г. Н. Берестяные изделия коми // Труды И Я Л И К Ф А Н СССР. Вып. 17. Сык­ тывкар, 1976. Традиционная культура народа коми. Сыктывкар, 1984. Жеребцов И. Л., Рогачев М. Б. Этнодемографическая ситуация в Коми крае (конец XIX века— 1980-е годы). Сыктывкар, 1993.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Этнокультурные процессы являются важными в жизнедеятельности государств и народов. В современных условиях нельзя найти ни одной этнической общности, которая не испытала бы на себе воздействие дру­ гих народов. Поэтому в современных условиях возрастает интерес к куль­ турной самобытности своего народа, и каждый этнос стремится сохра­ нить и развивать свой культурный облик. Осознание сохранения культурных традиций этносами подтверждает тенденцию, что человечество, становясь все более взаимосвязанным и единым, не утрачивает своего культурного своеобразия. Эти процессы характерны и для финно-угорских народов России. В современных условиях в этнических культурах ничего не остается в застывшем неизменном виде. Однако одни маркеры исчезают, другие — сохраняются и претерпевают рекультурацию. У каждого из этносов эти процессы проходят по-разному. У разных народов шкала приоритетно­ сти элементов культуры может быть различной, поэтому у какого-то на­ рода тот или иной маркер исчез, а у другого существует и продолжает развиваться. В культуре марийцев, мордвы, удмуртов и коми продолжают функци­ онировать этнические маркеры, подчеркивающие их самобытность и свое­ образие. Конечно же, такие этнические формы, как поселения, жилища, костюм, пища и утварь трансформировались и модернизировались в про­ цессе исторического развития. В современных условиях облик сельских поселений у этих народов значительно изменился. Поселения радио- и электрифицированы, многие деревни имеют водопровод и газ (привозной, газопроводы). В селениях, которые расположены близко к шоссейным трассам, имеются асфальти­ рованные улицы, рентабельные сельхозпредприятия, увеличивается коли­ чество улиц за счет индивидуальных застройщиков. В жилом фонде сель­ ских поселений сосуществуют как сооружения старые (50—70 годов), так и современные постройки. Жилые дома, некоторые хозяйственные соору­ жения в 80—90 годы построены не только из древесины, но и других стро­ ительных материалов — кирпича, бетона, шлакобетона. Нередко на селе можно увидеть индивидуальные 2—3-этажные кот­ теджи с водопроводом, газовым отоплением, телефоном. Однако необ­ ходимо подчеркнуть, что в жилище при наличии парового отопления у большинства домохозяев сохраняется печь. В сельских домах значитель­ но увеличилась жилая площадь, количество комнат. Модернизации под­ верглись интерьер и экстерьер сельского жилища. Традиционная мебель 135

заменилась на фабричные городские ф о р м ы . Д о м а украшаются резными наличниками. Традиционно в приусадебном хозяйстве сельчан имеются различные хлева, сараи. В хлевах содержится д о м а ш н и й скот и птица, которых в современных условиях на селе держат в б о л ь ш о м количестве не только для собственных нужд, но и для продажи. Сельские жители стремятся иметь и свою баню, которая нередко строится в пределах двора. У финно-угорских народов молодежь легче расстается с традицион­ ным жилищем, хотя возможность возведения современного дома зависит не только от вкуса, фантазии, но и от материально-финансового положения. Финансово-экономическое положение на селе сложное в связи с реор­ ганизацией агропромышленных предприятий. Поэтому сельчане, прежде всего, надеются на свое личное хозяйство, с чем связано не только увели­ чение поголовья домашнего скота, птицы, но и посевов картофеля. Картофель широко используется в питании финно-угорских народов, не только сельчан, но и горожан. Этнографические материалы свидетель­ ствуют, что у марийцев, мордвы, удмуртов, коми в системе питания со­ храняются этнические приоритеты. Из традиционных блюд у финно-угор­ ских народов хорошо сохраняются разнообразные блины, пироги с раз­ личной начинкой, ватрушки, пельмени, вареники. Н е к о т о р ы е народные блюда утратили свое значение, например, кушанья, ингредиентом кото­ рых были конопляные семена. Сохранение национальных блюд на селе связано и с тем, что еще бы­ туют народные свадебные, похоронно-поминальные, родильные обряды, одним из атрибутов которых является застолье с употреблением специфи­ ческого набора блюд. Статистико-этнографические материалы свидетельствуют о хорошем знании своих национальных блюд финно-угорскими народами. Естественно, что система питания у этих народов подвергалась влия­ нию города, межэтнических контактов. В пище этих народов с 70—80-х годов широко используются разнообразные крупяные, макаронные, кон­ дитерские изделия, рыбные и мясные продукты. Однако в настоящее вре­ мя питание связано и с финансовым положением. В целях экономии на селе хлеб нередко выпекают сами. Под влиянием городской кухни, с ростом культуры питания сельчане стали готовить разнообразные салаты, борщи, котлеты, шашлыки, заго­ тавливать варенья, компоты, соленые и маринованные овощи, коптить мясо и сало, готовить тушенку. Как в прошлом, так и в настоящее время, эти народы употребляют в пищу не только продукты животноводства и огородничества, а также дары природы — рыбу, ягоды, грибы. Существенную модернизацию претерпела кухонная утварь. Такие тра­ диционные предметы как кочерга, ухват сохраняются там, где в домах есть русская печь. Некоторые пользуются традиционными маслобойками, корзинами, кадушками для засолки овощей. 136

В настоящее время сельчане широко пользуются разнообразной фаб­ ричной эмалированной, фаянсовой, фарфоровой, керамической, пласти­ ковой посудой. В хозяйстве применяются электроприборы: сепараторы, мясорубки, кипятильники, электрочайники, соковыжималки. Многие име­ ют холодильники, стиральные машины, пылесосы. Что касается такого маркера, как народный костюм, то он отличает­ ся от классического традиционного варианта у всех народов материала­ ми, кроем, колоритом, составом элементов. Н а р о д н ы й костюм бытует в различных вариантах в сочетании с фаб­ ричными элементами одежды. У сельчан сохранились только наиболее удобные и рациональные формы костюма. Так, у коми-ижемцев оленево­ дов сохраняется зимняя одежда — малица и пимы — формы одежды, оп­ тимально приспособленные к специфике хозяйства и климатическим ус­ ловиям. Национальная одежда у финно-угорских народов применяется во вре­ мя праздников и различных обрядов, подчеркивая важность и торжествен­ ность происходящего. Фольклорно-этнографические костюмы у финно-угорских народов применяются часто в качестве сценических. Популярны и стилизованные модели костюмов, созданные с использо­ ванием этнических мотивов. Однако объектом моделирования в большин­ стве случаев является женский костюм, а не мужской. Н а р о д н ы й костюм как этнический маркер используется во время эт­ нических общественно-политических и культурных мероприятий (съезды, конференции, концерты, спектакли и др.) У финно-угорских народов народный костюм и отдельные его элемен­ ты являются источником не только для создания стилизованной одежды, но и сувениров, вышитых и сотканных текстильных изделий. Лучшие образцы материально-вещевой культуры (народная архитек­ тура, одежда, кухня и др.) в современный период у марийцев, мордвы, удмуртов, коми не исчезли, а переживают второе рождение. И в ближай­ шей перспективе эти этнические маркеры будут играть роль самоиденти­ фикационных элементов культуры этих этносов. Т. Л.

Молотова

СОДЕРЖАНИЕ Введение (Т. Л. Молотова, Н. Ф. Мокшин) Мордва Современная материальная культура мордвы (Н. Ф. Мокшин) Поселения, жилища Одежда Пища Утварь Удмурты Развитие поселений и жилищ удмуртов во второй половине X X ве­ ка (Г. К. Шкляев) Современный удмуртский народный костюм (Г. А. Никитина) Н а ц и о н а л ь н а я кухня удмуртов в X X веке: т р а д и ц и и и о б н о в л е ­ ние (Л. С. Христолюбова) Марийцы Развитие поселений и ж и л и щ марийцев в 80—90-е годы X X века (Т. Л. Молотова, Г. А. Сепеев) Традиции и инновации в народном костюме марийцев (Т. Л. М о л о ­ това) Современная пища и утварь марийцев (Т. Л. М о л о т о в а , Г. А. Се­ пеев) :

3 5 6 12 22 27

33 44 53

64 75 89

Коми Материальная культура коми (В. Н. Денисенко, Ю. П. Шабаев) .... Поселения и жилища Одежда Пища Утварь

103 103 111 123 128

Заключение (Т. Л. Молотова)

135

Современная этническая культура финно-угров Поволжья и Приуралья Научное издание Редактор Т. А. Рыбалка Технический редактор Т. А. Рыбалка Компьютерная обработка иллюстраций Л. Г. Маланкиной

Подписано в печать 12.09.2002. Формат 70x100/16. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 11,29+0,5 вкл. Уч.-изд. л. 10,16. Тираж 500 экз. Заказ № 1641. ЛР № 00598 от 15.12.1999 г. Подготовлено к печати МарНИИ. 424036, г. Йошкар-Ола, ул. Красноармейская, 44. Отпечатано при содействии издательства Марийского полиграфкомбината. Изд. № 21. ГУП «Марийский полиграфическо-издательский комбинат», 424000, г. Йошкар-Ола, ул. Комсомольская, 112

Общий вид села Левжа Рузаевского района Республики Мордовия. Фото Е, Н. Мокшиной, 2001 г

Здание сельской администрации. Республика Мордовия, Рузаевский район, с. Сузгарье. Фото Е. Н. Мокшиной, 2001 г

Современный дом-особняк в два этажа. Республика Мордовия, Рузаевский район, с. Сузгарье. Ф о т о Е. Н . М о к ш и н о й , 2001 г.

Электричество и газ широко вошли в быт мордвы. Республика Мордовия, Рузаевский район, с. Левжа. Фото Е. Н. Мокшиной, 2001 г.

Гараж крестьянина из с. Левжа Рузаевского района Республики Мордовия. Фото Е. Н. Мокшиной. 2001 г

4d

Участники народного фольк­ лорного коллектива «Зарни шеп» (с. Малая Пурга, Республика Уд­ муртия) в современных нацио­ нальных сценических костюмах (вариант южноудмуртского кос­ тюма). Из фондов руководителя ансамбля Ф. М. Тубыловой

Стилизованный вариант совре­ менного представительского праз­ дничного североудмуртского кос­ тюма. • Автор модели Л. А. МолчаноФ о т о К. И . К у л и к о в а , 2001 г.

Участницы детского театра-студии «Школа юных принцесс» в сценичес­ ких костюмах, созданных по мотивам удмуртской мифологии. Слева направо: Богиня Земли, Богиня Небесной Росы и Богиня Солнца. Автор модели Л. А. Молчанова. Ф о т о К. И. К у л и к о в а , 2 0 0 0 г.

Современный праздничный стол. Ф о т о К. И . К у л и к о в а , 2001 г.

Вид деревни. Республика Марий Эл, Моркинский район. Ф о т о Т. Л . М о л о т о в о й , 2001 г.

Вид деревенской улицы. Республика Марий Эл, Куженерский район, д. Чодраял. Фото Т. Л. Молотовой, 2000 г.

Моркинская свадьба. Республика М а р и й Эл, М о р к и н с к и й р а й о н , д. Б о л ь ш о й Кожлаял. Фото Т. Л. Молотовой, 1998 г.

Лауреаты фестиваля-кон­ курса «Марий вургем унала ужеш» в современных костю­ мах. Сельхозпредприятие «Пере­ довик» М о р к и н с к о г о р а й о н а Республики М а р и й Эл. Фото Т. Л. Молотовой, 1998 г.

Участницы конкурса «Мастер года» в современных марийских костюмах, пос. Сернур, Республика Марий Эл. Ф о т о Т. Л . М о л о т о в о й , 2001 г.

Участницы фестиваля-конкурса «Марий вургем унала ужеш» в костюмах разных этнических групп марийцев. Ф о т о Т. Л . М о л о т о в о й , 2002 г.

till I U Ш

Дом с росписью на фронтоне. Республика Коми, Удорекий район, с. Остров Фрто В. Э. Шарапова, 1993 г.

^^^^^^ IP*-* 1 ••

.

Ч •

-

\

'5*'*.

„„„

,,

Колодец. Республика Коми, Усть-Куломский район, с. Керчемья. Ф о т о В. В. В л а с о в о й , 1999 г.

Традиционные расписные изделия вычегодских коми. Ф о т о В. К о ч е в а